Перевод Юлии Фокиной

 

Ридли Пирсон

ФОРМУЛА РИСКА

 

Посвящается студентам университета Фудань,

благодаря которым я вполне сносно прожил в Шанхае целый год

 

Пятница, 17 сентября

 

22:07

Чунминдао*

Китай

----------- сноска ---------------------------------------------------------------------------------------------

*Остров в устье реки Янцзы. Административно относится к уезду Чунмин города центрального подчинения Шанхай. – Здесь и далее примечания переводчика.

----- конец сноски ----------------------------------------------------------------------------------------------

Лю Хао, худощавый, хорошо одетый молодой человек, влез на крышу малогабаритного двухдверника размером с тостер, чтобы заглянуть за десятифутовую бетонную стену, которой была ограждена старая сыромятня и примыкающая к ней автостоянка.

Органы чувств не без труда справлялись с происходящим. Юноша вдыхал запах гудрона, слышал грохот грузовиков, опустошавших кузова, и скрежет асфальтоукладчиков, а также быструю, словно пулеметная очередь, китайскую речь.

С малолетства Лю Хао учили, что случай и судьба играют огромную роль в человеческой жизни. Вот и сегодня: не проехал бы он в определенное время мимо определенной заправки – так и не узнал бы в лицо грязного монгола, с которым имел дела в Шанхае, и не последовал бы за монголом в такую даль. А значит, и не увидел бы, как в здание сыромятни вошли трое – а вышли только двое. В щель между разболтанными створками воротам Лю Хао наблюдал, как самый молодой и самый субтильный из троих спорит с жирным китайцем в дорогом костюме. Бизнесмен кивнул, и монгол ударил юношу палкой. Через несколько секунд, уже выйдя из здания, монгол с бизнесменом пожали друг другу руки, затем бизнесмен направился к черной «ауди» и укатил. Прожектор высветил номерной знак, и у Лю перехватило дыхание – единственная цифра, шестерка. Значит, китаец – особо важная персона, чиновник высшего ранга, лицо неприкосновенное. Что он делал на сыромятне? Лю Хао затрясло; он вжался в стену. Краем глаза китаец легко засек бы любое его движение. Лю Хао трепетал: вот она, долгожданная возможность, вот он, риск, вот она, награда. Шанс. Судьба. И всё же Лю Хао хотел забыть увиденное, жаждал скрыться в своей машине китайского производства. И уже собирался это сделать, когда монгол, наблюдавший за дорожными работами, вскинул голову и стал смотреть в дальний угол двора.

Лю Хао проследил за его взглядом – и беззвучно выругался: над стеной блеснули линзы, имевшие непосредственное отношение к довольно большой видеокамере, каковую видеокамеру сжимали руки белого человека. Вайгожень – чужак, иностранец!

Лю Хао камнем упал со стены, нашарил в кармане ключи и через секунду был уже в машине. Хватит с него на сегодня! Он потом подумает, как лучше использовать информацию; потом, когда успокоится и сможет рассуждать здраво. Не обратиться ли за помощью?

Не сходить ли в храм, не воскурить ли благовония?

Обязательно; а сейчас надо сматываться, возвращаться в Шанхай и надеяться, что его самого не засекли.

 

Четверг, 23 сентября

 

1

 

16:30

Район Чаннин

Шанхай, Китай

 

Лю Хао катил на своем любовно отремонтированном мотоцикле модели CJ750 (коляска покрыта брезентом, под брезентом – спортивная сумка, в которой совсем недавно были деньги. Очень много денег). Столько Лю Хао требовалось, чтобы возместить отцу ущерб от собственной глупой ошибки. Теперь сумка почти пуста – осталось лишь несколько тысяч юаней. Лю Хао перевел взгляд на дорогу. Ибо в Шанхае отвлекаться от дороги можно на секунду, не более. Иначе – смерть.

13…12…11…

Желтый круг светофора на перекрестке, оборудованный цифровым таймером, позволял водителям хотя бы принимать во внимание правила дорожного движения. Конечно, соблюдать правила никто не собирался: в Шанхае они скорее носят рекомендательный характер, нежели имеют силу закона.

Лю Хао увеличил число оборотов, и мотоцикл, услаждавший хозяйский взор, своим ревом усладил заодно и хозяйский слух. Несколько завистников облизнулись, к удовлетворению Лю Хао.

4…3…2…

Сотни заждавшихся транспортных средств рванули вперед. На правой полосе, отведенной для мотоциклов, каждый занял свою нишу, совсем по теории Дарвина. Первыми мчались мотоциклы, за ними – мотоскутеры, затем электровелосипеды, и, наконец, велосипеды обыкновенные. Никто не звенел звонком и не сигналил клаксоном. Никто не ругался. Каждый знал свое место.

Как только Лю Хао свернул с десятиполосного шоссе Янань, транспорта резко убавилось. Еще несколько поворотов, и Лю Хао словно совершил путешествие на машине времени. Теперь он находился в Шанхае начала ХХ века.

Стираное белье, подобно флажкам в религиозный праздник, трепыхалось на бамбуковых шестах, протянутых из окна в окно. Пешеходы преобладали над транспортными средствами. Лю Хао сбавил скорость, мотор заработал тише. Уличный водоноша уронил со своего мотоскутера полдюжины бутылей по пятнадцать галлонов каждая, чем практически блокировал движение.

Лю Хао в очередной раз свернул направо, на узкую улочку с импровизированным базаром. Окна второго этажа оккупировали беззубые старики в белых майках. То и дело раздавались нервные смешки игроков в маджонг. Чье-то расстроенное пианино измывалось над Гершвином.

Краем левого глаза Лю Хао засек бегущего к нему человека. Голова бегуна была опущена. Всё подстроено, догадался Лю Хао; и бутыли с водой неспроста упали. Ему с этой улочки не выбраться. Взгляд переместился на коляску, на брезент, под которым лежала сумка.

Бегущий толкнул Лю Хао плечом, сбил с мотоцикла. Появились еще двое. Схватили Лю Хао. Лицом вниз протащили, полубесчувственного, по земле и закинули в микровэн, где кто-то залепил ему скотчем рот и связал запястья пластиковым шнуром.

В следующую секунду заорали все разом.

 

***

 

Клет Дэннер всегда опускал ослепительное забрало мотоциклетного шлема, чтобы прятать сугубо американское лицо. Склонялся к рулю, чтобы не привлекать внимания к своим габаритам – редкий китаец может похвастаться шестью футами тремя дюймами роста и двумястами тридцатью фунтами веса. Когда слева от Лю Хао замаячил враг, Дэннер поднял мотоцикл на дыбы и в результате микроскопической ошибки в расчетах застрял мысом правого ботинка в раме. Запаниковал, потерял равновесие и был вынужден отступить.

Нунчаку завертелся, как вертолетный пропеллер, алюминиевый цилиндр угодил в правое предплечье. Треснула кость. Закружилась голова, перед глазами поплыл лиловый туман.

Дэннер согнул правую ногу в колене и ударил. Нунчаку задел бедро, но человек, орудовавший им, вдруг оторвался от земли, врезался в металлическую обшивку автомобиля и упал без сознания.

Его втянули в автомобиль. Послышались крики на путунхуа*.

------сноска------------------------

*Официальный язык в КНР, Тайване и Сингапуре. Понятие относится к устной речи, письменный стандарт называется байхуа. Основан на произносительной норме пекинского диалекта. В западной литературе носит название mandarin.

--------конец сноски---------------

Мотор микровэна загудел, зачихал выхлопами. Микровэн осадил назад, сбил Дэннера. Голова в шлеме стукнулась об асфальт. В глазах потемнело.

Прошла секунда, может, две, а может, и больше. Боль не отпускает. Рука сломана. Бедро ушиблено. И наверняка сотрясение мозга.

Дэннера втащили в микровэн. Пахло потом, бензином и кровью; запахи заполняли собой всё пространство. Двери захлопнулись. Машина тронулась под приглушенную ругань на путунхуа. С Дэннера сняли шлем. Воскликнули «Вайгожень!».

Вряд ли он, Дэннер, входил в их планы. Лю Хао у него уже несколько месяцев под наблюдением. Откуда только эти типы взялись? Прикрытию теперь конец. Всей операции конец.

 С этой мыслью Дэннер потерял сознание.

 

Пятница, 24 сентября

7 дней до выкупа

 

2

 

11:00

Гонконг

Специальный административный район Китая

 

Кабинет на двадцать четвертом этаже офисного здания, с видом на шумный порт и на район Коулун на противоположном берегу, был просторен и оснащен по последнему слову техники. Стол для переговоров окружали три плоских телеэкрана. На одном застыл черно-синий логотип – буквы «R» в зеркальном отражении, с надписью под ними «Резерфорд Риск, Всё о безопасности».

Азиатским подразделением компании управлял Брайан Праймер. У него был загар заядлого гольфиста, пышная шевелюра и непроницаемые, острые, как кремниевая щепа, серые глаза. Праймер повернулся налево, к Дэвиду Дулвичу, одному из шести ведущих оперативников, ибо Дулвич помянул коробку для ланча, запечатленную на фото.

На журнальном столике лежало много фотографий, в том числе – фотография картонной коробки с проволочной ручкой.

– Боже, – выдохнул Аллан Марквардт, моложавый сорокапятилетний исполнительный директор «Бертолд групп», монстра строительной индустрии. На Марквардте был пошитый на заказ костюм с синим платочком в нагрудном кармане и галстуком того же оттенка. Из кармана торчал уголок билета «Китайских авиалиний». Думал Марквардт не о фотографии – он вспоминал, как всего часов десять назад открыл картонную коробку и обнаружил фото двух мужчин на фоне стены, занавешенной простыней – китайца с газетой и американца со сломанной рукой. Фото сопровождалось аккуратно сложенным письмом с требованием выкупа. Также в картонной коробке были два пластиковых пакетика, каждый с ватной палочкой.

– Тот, что справа, наш, – сказал Дулвич. – Это Клетус Дэннер. Он следил за мистером Лю. Вот и влип. На момент фотосъемки оба были живы. ДЖ подтверждено.

– Доказательство жизни, – расшифровал Праймер Марквардту. – Вы быстро выучите аббревиатуры. Если что-то непонятно, просто спрашивайте.

– Например, зачем было их похищать? – спросил Марквардт.

– Бизнес. Ничего личного. В прошлом году корпорации США в одной только Мексике выплатили похитителям четыреста миллионов долларов.

– Не может быть.

От постоянного напряжения и волнений Дулвич в свои тридцать девять был весь в морщинах. Грубый шрам, похожий на полосу растаявшего воска, тянулся из-под футболки, поверх которой Дулвич носил рубашку, не застегивая верхней пуговицы.

– Предположительно, на ватных палочках имеются мазки, по которым можно определить ДНК, – сказал Дулвич. – Чем мы сейчас и занимаемся. Нужно еще минимум два дня. Хотя ДНК явно будет принадлежать Лю Хао и Клетусу Дэннеру. Вообще-то обычно присылают отрезанный палец, чтобы можно было идентифицировать отпечаток. До сих пор мы ватных палочек не получали. Отсюда вывод: похитители – люди молодые, образованные и продвинутые. Непохоже на местную триаду, то есть на организованную преступную группировку. Впрочем, не поручусь. Кто бы они ни были, ума им не занимать, и водить их за нос не рекомендуется. Надо разрулить ситуацию и вернуть похищенных как можно скорее.

Брайан Праймер передал Дулвичу пластиковый пакет с письмом.

– Обычная оберточная бумага, ее в Китае сплошь и рядом используют, – пояснил Дулвич. Письмо он успел изучить. – На каждом углу продается. Упрощенные китайские иероглифы написаны карандашом. В этом ничего особенного. Никаких политических требований – значит, похитили ради денег. Что хорошо для всех нас.

– Наш страховой агент покроет половину выкупа, – сказал Марквардт. – Полагаю, остальное выплатят ваши страховщики.

Праймер кивнул.

«Исполнительный директор – он и в Африке исполнительный директор, – подумал Дулвич. – Такому деньги дороже живых людей».

– Похитители убьют их, едва получат выкуп, – сказал Дулвич.

– С чего вы взяли? – не поверил Марквардт.

– Они всегда так делают, – мягко проговорил Дулвич. – Если, конечно, не убивают жертву еще до получения денег. Наша единственная надежда – что живой американец стоит дороже.

– Зачем вообще убивать заложников? – спросил Марквардт.

– Затем, что от них проблем слишком много. Китайцы похитили иностранца. Вдобавок американца. Была им охота попадаться. Нет человека – нет проблемы.

– Господи.

Миссия выполнена: Дулвич заставил собеседника осознать, что речь идет о жизни заложника. Марквардт сидел белый как мел.

– По условиям выкупа, мы должны внести деньги первого числа следующего месяца. Времени в обрез, – вновь заговорил Дулвич.

– Наши клиенты обычно располагают несколькими неделями, а то и несколькими месяцами. Мы не привыкли работать в таких условиях, – заявил Праймер.

– Первое октября – праздник, День образования КНР, – сказал Дулвич. – В этом году он совпадает с Осенним фестивалем. Интересный выбор даты. – Дулвич положил письмо на журнальный столик.

– Вас послушать, так похищение человека – дело самое обычное. Рутина, – заметил Марквардт.

– Если бы, – вздохнул Праймер. – Образцы ДНК. Сжатые сроки. Какая уж тут рутина.

Дулвич собрал по сусекам храбрость и задал вопрос, которого упорно избегал Праймер.

– Что важнее для «Бертолд групп», мистер Марквардт? Вернуть реестры Лю Хао – или увидеть живым самого Лю Хао?

– Ну и вопросы у вас, – скривился Марквардт.

– Вы не ответили, – проговорил Дулвич, к вящему недовольству своего босса.

– Мистер Дулвич просто обращает ваше внимание на важность расстановки приоритетов и озвучивания их нам, – выкрутился Праймер.

– Не стану лукавить, – начал Марквардт. – Реестры вознаграждений, составленные Лю Хао, представляют огромную опасность как для компании, так и для меня лично.

– Вероятно, вы намекаете на двух австралийцев, которые за аналогичные «поощрения» получили по двенадцать лет в китайской тюрьме. Недавнее дело, – бросил Дулвич.

– Этот случай действительно привлек наше внимание, – признал Марквардт.

Точнее сказать, всё сообщество иностранцев, работающих в Китае, было тогда потрясено. В Китае бизнес немыслим без взяток, переплат и так называемых «поощрений». Без малого десять лет китайское правительство охотилось на коррумпированных чиновников. Однако никому и в страшном сне не снилось, что местная власть доберется до частного сектора, а тем более станет заключать в тюрьму иностранных бизнесменов.

– Не забывайте, Аллан – мы представляем ваши интересы, – вставил Праймер. – Моральный аспект ваших действий нас не волнует. Нас волнует только работа. Только то, что вы хотите от нас получить. Значит, вам следует расставить приоритеты. Если, с вашей точки зрения, документы важнее, мы это учтем. Сами мы теряем сотрудника. Для нас он – главное, так что не думайте, будто мы откажемся его вызволять. Однако способы вызволения мистера Лю для «Бертолд групп», несомненно, будут разрабатываться нами в соответствии с приоритетами и нуждами нашего клиента.

– Речь идет о человеческих жизнях, – сказал Марквардт. – Какие еще могут быть приоритеты? Мы заплатим выкуп. Мы их спасем.

– Как я уже упомянул, – заговорил Дулвич, – всё не настолько просто. Мы хотим спасти заложников. Однако, если похитители – профессионалы – а у нас нет причин в этом сомневаться – так вот, если они – профессионалы, значит, задействовано добрых полдюжины групп. Человек, который руководит всей операцией и дергает за все ниточки, на нашем жаргоне называется интеллектуалом. А еще есть непосредственно похитители; есть лица, которые стерегут заложников; есть как минимум одна команда наблюдателей; есть группа, ответственная за получение, доставку и передачу выкупа; наконец, есть группа, ответственная за возвращение заложников.

– Господи!

– Как видите, сеть раскинулась довольно широко, – продолжал Дулвич. – Полная картина ясна только интеллектуалу; только он видит дело в разных ракурсах. Но до него не только нам – даже его подчиненным не добраться. Ни одна из групп не знает о существовании остальных, что обеспечивает интеллектуалу полную безопасность, а нашу миссию делает почти невыполнимой. Мы, конечно, будем работать для вашего спокойствия; будем договариваться об освобождении заложников – или, если хотите, об их выдаче. Как вам известно, девяносто процентов наших операций завершаются успешно. Мы знаем, что делаем. Случись подобное в Колумбии, Боливии, Афганистане – или каком-нибудь другом «стане» – всё было бы проще. Но это случилось в Китае. И наш человек – американец, каковой факт перевешивает китайское происхождение вашего человека. Похищен американский гражданин. Похитители убили двух зайцев: получили основание запросить неслыханно крупную сумму – и причину уничтожить заложников.

Дулвич отметил, что при этих словах Марквардт побледнел еще больше. Кажется, он упускает из виду тот факт, что четыреста тысяч долларов – сумма просто смешная. Зато сумму учитывают сам Дулвич и Праймер. Нормально – плясать от десяти миллионов. А тут что?

– Когда с целью выкупа похищают китайца, а затем возвращают – на этом дело и заканчивается. Не то – с американцами. Похитителей всегда преследует полиция, их, как правило, ловят и казнят. Похитители знают, что им грозит. И мы знаем, что им грозит. Хотели они увозить нашего человека или не хотели – теперь неважно. Зато понятно, откуда такой короткий срок выкупа. Они намерены поскорее развязаться. А потом залечь на дно. Только не обольщайтесь – едва они получат деньги, они убьют и закопают нашего человека, а может, и обоих заложников. Для них так безопаснее.

– Матерь Божья, – выдохнул Марквардт.

– Однако следует помнить, – подхватил Праймер, – злоумышленники хотят денег. А чтобы получить деньги, они должны прислать нам еще как минимум одно доказательство того, что заложники живы. А то и целых два доказательства. У нас неделя, чтобы выявить местонахождение заложников и освободить их. Может, удастся оттянуть срок выплаты. Наверняка получится сбавить сумму выкупа – преступники ее с таким расчетом и назначали. Это реально. Понимаете меня?

Марквардт кивнул.

– Вернемся к реестрам, – снова заговорил Дулвич. – Тут следует учитывать вот какой аспект. Отчетность Лю Хао о взятках может оказаться крайне важна для нас – так же, как и для вас. Вы хотите сохранить факты «поощрений» в тайне? Я вас вполне понимаю. Мы бы с удовольствием воспользовались списком взяточников для поиска своих людей. Любой из адресатов «поощрений» может быть напрямую или косвенно связан с тем или иным похищением. Времени в обрез, информации мало – почему бы нам не поработать с вашими сведениями?

– Конечно, мы не на один этот список уповаем, – поспешил вмешаться Праймер. – Однако реестры Лю Хао открывают нам самый короткий путь. Не менее важно другое – вся деятельность «Резерфорд Риск» в Шанхае – по сути, теневая. Таким образом, раз мы ищем записи мистера Лю, значит, сами должны выглядеть непричастными. С одной стороны, это дополнительный риск для заложников. Похитители запрещают обращаться в полицию и частные сыскные агентства, то есть и к нам тоже. С другой стороны, мы не имеем права действовать в Китае. Местные власти, как вам известно, о похищении уведомлены не были.

Марквардт кивнул.

– Понимаю. Согласен.

– Нам нужен человек хладнокровный и желательно китайского происхождения. Он будет связным между нами и «Бертолд групп». Он займется поисками. – Праймер замолчал.

– У нас есть кое-кто на примете, – продолжал Дулвич.

Марквардт с тревогой смотрел то на одного, то на другого.

– Мы имеем в виду персону, – снова заговорил Праймер, – которая по странному стечению обстоятельств порекомендовала вашей компании мистера Лю Хао. Следовательно, эта персона лично знает мистера Лю. Что очень важно для успеха замысла. Для нас эта процедура не является стандартной; впрочем, в Китае постоянно сталкиваешься с трудностями и ограничениями.

– Вам запрещено заниматься бизнесом в КНР. Я в курсе, – снова кивнул Марквардт.

– А также мы не имеем права на какую бы то ни было профессиональную деятельность в КНР, – добавил Дулвич.

– Дэвид соберет команду фрилансеров – людей, не получающих фиксированной зарплаты ни в одной организации, связанной с безопасностью, в том числе и в нашей. Эти люди попытаются найти реестры мистера Лю и устроить передачу выкупа вместе с освобождением заложников. Или просто освободить заложников, без денег. Подробности вам знать не только не нужно, но и опасно. Вы должны полностью доверять нам, а главное – сотрудничать с нами. Без каких-либо оговорок.

– Разумеется.

– Если задействовать ваш отдел кадров, Дэвид уже сегодня введет в игру персону, о которой мы говорили. Можете лично общаться с ней, но лишь там, где она сочтет уместным, и в назначенное ею время.

– Я понял. Кто она?

– Грейс Чжу. Китаянка. Идеально подходит для нашего дела. Высшее образование получила в Шанхае, затем училась в Беркли – степень по экономике. Степень по криминологии в университете Ирвина, в Калифорнии. В Гонконге занимается финансовыми расследованиями. На бумаге, то есть для китайцев, она работает по контракту, не является нашей сотрудницей и никак с нами не связана. Однако она – одна из лучших в своей области; во всяком случае, мало с кем мы так успешно работали. Сейчас вы сами ее увидите.

Праймер махнул вслед Дулвичу, который как раз вышел из кабинета. В «Резерфорд Риск» телефоном почти не пользовались – предпочитали ногами сходить.

– Мы никогда не заключали контрактов с мисс Чжу, – продолжал Праймер. – И она никогда не получала у нас зарплаты. Мисс Чжу может приехать в Китай как новая сотрудница «Бертолд групп». Власти ничего не заподозрят. Мисс Чжу возглавит поиски реестров мистера Лю, а заодно, если в этом есть необходимость, поможет вашему бухгалтеру. Она также устранит расхождения в ваших официальной финансовой отчетности. Кроме того, мисс Чжу знает, как поступить с реестрами мистера Лю, когда они будут найдены.

– Вас послушать, так дело практически сделано, – заметил Марквардт.

– Завтра в Шанхай прилетит второй нужный нам человек – Дэвид постарался. Мисс Чжу будет на месте нынче вечером. Самое позднее – завтра к полудню.

– Чем скорее, тем лучше, – вздохнул Марквардт. – В конце концов, у нас времени только до…

– Первого числа, – завершил фразу мелодичный женский голос.

Грейс Чжу вошла вместе с Дулвичем; он закрыл за собой дверь. Серый деловой костюм индивидуального пошива подчеркивал стройную фигуру, которой, на вкус усредненного европейца, требовалась корректировка в области бюста. Вошедшая села слева от Праймера. Марквардт поднялся, пожал ей руку.

– Если честно, – заговорила Грейс, – я думала, они назначат выкуп на восьмое число. Мы, китайцы, верим в магию чисел. Восьмерка эквивалентна юньци – то есть удаче.

На скуластом лице Грейс застыло безмятежное выражение. Плечи были широкие, в руках чувствовались сила и ловкость, нехарактерные для хрупких азиаток. Безупречная, будто отретушированная кожа. Марквардта смущали только ее практически непроницаемые глаза.

– Надеюсь, мы меня извините, мистер Марквардт, – начала Грейс Чжу, – я успела просмотреть ваши бухгалтерскую отчетность за последний квартал. Выплаты по контракту Лю Хао – то есть «поощрения» – зафиксированы в общей бухгалтерской книге. Сумма примерно соответствует ста семидесяти двум тысячам долларов США в месяц. Мне необходимо ознакомиться с остальными документами на конец года, чтобы прикинуть, как лучше скрыть эти расходы, поскольку сейчас положение вещей таково, что у властей могут возникнуть к вам вопросы. Вопросы, на которые вашим сотрудникам будет, пожалуй, трудно отвечать. По просьбе мистера Праймера я набросала ряд рекомендаций. – И Грейс Чжу протянула Марквардту папку с бумагами.

– Спасибо, Грейс, – сказал Праймер.

Грейс восприняла благодарность как распоряжение уходить и поднялась с места.

– Нет, останьтесь, – произнес Марквардт, жестом попросив ее сесть. – Вы знали мистера Лю?

– Я знаю мистера Лю, – поправила Грейс.

И взглянула на Праймера. Тот отреагировал одобрительным кивком. Грейс подалась чуть вперед.

– Лю Хао – младший брат моего старого друга. Когда вам потребовался человек для выплаты «поощрений», я участвовала в подборе кандидата.

– Есть у вас соображения, где искать записи мистера Лю? Насколько я понимаю, они являются ключом к спасению мистера Лю и мистера Дэннера, – спросил Марквардт.

– Соображения? Я всегда иду на запах денег. Тех денег, что намеренно оставляют след, и тех денег, что след запутывают. Я начинаю с очевидного, продвигаюсь к вероятному и приближаюсь к возможному. Это называется элиминирование, иначе – отсеивание.

– Наверно, вы пожелаете поговорить на эту тему, когда будете в Шанхае. Сейчас надо обсудить способ подачи наших действий. Грейс, что предлагаете?

– Может быть, я не права, но бухгалтер китайского происхождения вряд ли напрямую контактирует с исполнительным директором. Следовательно, нужно найти приемлемое для окружающих объяснение нашему с вами непосредственному общению. Простите мою дерзость – у вас есть содержанка?

– Кто? – вспыхнул Марквардт.

– Если бы ваша секретарша или помощница была в курсе подобной связи, это существенно облегчило бы нам задачу. Я согласна на роль вашей содержанки – разумеется, это будет фиктивная связь.

– Ни в коем случае. Я женат. И счастлив в браке. – Марквардт покрутил на пальце обручальное кольцо. – Что касается наших китайских сотрудников…

– Требуется уровень ниже вице-президента компании, – уточнила Грейс.

Марквардт поперхнулся.

– Вы понятия не имеете о китайских сотрудниках, которые на вас работают, – полуутвердительно произнес Дулвич. – Тот факт, что Грейс училась в Штатах, несколько улучшает ситуацию, однако адекватного объяснения вашим совместным появлениям на людях не дает. Так что придется прикинуться любовниками.

– Неужели придется? – уточнил смущенный Марквардт.

– Всё сложнее, чем вам представляется, – принялся объяснять Дулвич. – За вами уже наблюдают несколько, гм, групп с диаметрально противоположными интересами. Полиция, похитители, конкуренты, а может, и СМИ. В вашей компании наверняка имеются шпионы. Можем их вычислить, если хотите. Про похищение уже всем известно.

– Боже милосердный, вы шутите!

– К началу следующей недели за каждым вашим движением будут следить. Почти не сомневаюсь, что сегодня вас пасли до входа в это здание.

Марквардт окончательно растерялся и только переводил взгляд с Праймера на Дулвича, с Дулвича на Грейс.

– Если позволите, – начала Грейс, предварительно поймав едва заметный кивок Праймера, – я могла бы предъявить претензию вашему отделу кадров. Думаю, это будет уместно через несколько часов после того, как я официально вступлю в должность. Ничего связанного с сексом, никакого харасмента. Чисто финансовый аспект. Например, нарушение условий контракта. Я могу выразить недовольство предоставленными мне апартаментами. Тогда мистер Марквардт, жаждущий со мной работать, потребует личной встречи с целью устранить недоразумение. Затем он зайдет проверить, всё ли в порядке после его вмешательства. У нас появится повод для встреч.

Праймер переглянулся с Дулвичем, затем перевел глаза на Марквардта.

– Люблю женщин, способных соображать на ходу, – одобрил Марквардт.

– Лучше на ходу, чем на кровати, – заметила Грейс.

С секунду казалось, Праймер ее отчитает. Однако он рассмеялся.

– Грейс два года служила в армии КНР, причем последние одиннадцать месяцев срока – в разведке. Она обучена вести наблюдения, владеет приемами рукопашного боя, умеет обращаться с оружием и средствами связи. – Праймер улыбнулся ей. – На рабочем месте она изобразит скромницу, готовую подчиняться. Куда что девается, когда вы остаетесь с ней наедине!

– Рад, что мы будем работать вместе, мисс Чжу, – произнес Марквардт.

– При следующей нашей встрече помните: вы видите меня впервые. Можете выражать восхищение моей внешностью, можете не выражать – это как вам угодно – только не соглашайтесь сразу удовлетворить мои требования, оговоренные в контракте. Лучше будет, если мы с вами поскандалим, прежде чем я одержу победу.

– Понял.

Грейс встала, они с Марквардтом протянули друг другу руки. Марквардт задержал ее пальцы в своих чуть дольше, чем полагалось, но Грейс не сделала попытки прервать рукопожатие. Наоборот – слегка наклонила голову, сразу явив принципиально новый образ, и прощебетала:

– Счастлива была познакомиться.

И, слегка качнувшись, отступила на шаг. Марквардт уловил запах сандала и корицы. Грейс дождалась, пока Дулвич откроет перед ней дверь, и вышла.

 

 

3

 

16:05

Банлунг

Камбоджа

 

Вот уже девять дней покусанный москитами Джон Нокс колесил по камбоджийским джунглям с водителем и по совместительству проводником из местных. Поездка сугубо деловая – Джон Нокс занимался коммерцией. Багажник его «ленд-ровера» был забит под завязку образчиками камбоджийских народных промыслов, главным образом – резными каменными шкатулками и бронзовой чеканкой. Последние два дня Джон Нокс ехал по национальному парку Вирачи, ибо это – простейший способ добраться до Банлунга.

Прежде чем вылезти из внедорожника, Нокс изучил собственное отражение в зеркале заднего вида. Мыло кончилось три дня назад, темная щетина растет как на дрожжах. Из-за нее синие глаза кажутся еще пронзительнее, особенно при таком освещении. Волосы сальные, рубашка в пятнах и потом провоняла. За последние сорок миль он не съел ничего, кроме фруктово-орехового батончика, и сейчас провел языком по зубам, пытаясь избавиться от приставших частиц орехов и сухофруктов. Глотнул теплой воды из пластиковой бутылки.

Водитель немного говорил по-тайски. Только таким способом они с Ноксом и объяснялись.

– Моя разгружать машина?

– Твоя найти себе комната, – сказал Нокс, вручая водителю достаточную сумму. Он знал, что деньги будут припрятаны, а водитель переночует в машине. – Товар отнеси в отель. Вечером. Утром им займемся.

Деревня представляла собой горстку старых блочных домов и крытых пальмовыми листьями свайных построек. Нокс перевел глаза на террасу маленькой гостиницы, на ряд стульев под рыжими от ливней брезентовыми лопастями вентиляторов, которые лениво разгоняли влажный зной. Взгляд Нокса перехватил некто, развалившийся на стуле. Нокс заулыбался, сразу поморщился – губы растрескались. Он облизал их.

Дэвид Дулвич поднял запотевшую бутылку пива и жестом пригласил Нокса сесть.

– Явился не запылился, – буркнул Нокс, поднимаясь на террасу.

–Кто бы говорил. – Дулвич, сержант в отставке, на гражданке умудрился завербовать молодого Джона Нокса шофером в колонну спецгрузов, следовавшую из Кувейта в Ирак. Надбавка за тяжелые условия работы (в случае с Ноксом – жестокое расстройство желудка) составила восемьдесят тысяч долларов и позволила на несколько лет вперед оплатить лечение брата, который оставался в Америке.

Нокс и Дулвич пожали друг другу руки, хлопнули друг друга меж лопаток. Дулвич кивнул официанту – еще два пива.

Нокс уставился на Дулвича, не говоря ни слова.

– Что так смотришь? Ну да, я был тут, гм, в окрестностях.

– Похоже на то, сержант.

– Хотел перехватить у тебя чайники, молитвенные барабаны, носовые флейты и прочую дребедень, которую ты выманил у легковерных туземцев.

– Один Томми знает, что я в Банлунг поехал, – отвечал Нокс. – Стыдно обманывать больного человека.

Всю сознательную жизнь Нокс защищал и оберегал Томми, над которым только ленивый не смеялся. «Тупой как пробка», «IQ комнатной температуры» – вот только два примера эвфемизмов. Нокс выслушал куда больше. Попортил не одну вывеску.

Брат страдал эпилептическими припадками – впрочем, вполне контролируемыми с помощью лекарств; вдобавок у него случались мигрени и диагностировалась некоторая задержка умственного развития. При должном наблюдении Томми выполнял функции делового партнера своего брата. Кроме того, он был наделен поразительными способностями к математике и информатике. Томми демонстрировал потрясающую скорость в обработке данных и восприимчивость – и в то же время полное отсутствие социальных навыков, даром что ему тридцать один стукнуло. Томми являлся главным существом для Джона Нокса; Нокс жил ради него. Братья были неразрывно близки – их связывали родство, кошелек, телефон и скайп.

– Томми очень бодро говорил, – пожал плечами Дулвич. – Поведал мне, что занимается продажами он-лайн.

– В этом он силен.

Принесли пиво. Нокс, измочаленный и голодный, старался тянуть его помедленнее. С Дулвичем держи ухо востро, пьянеть никак нельзя. Нокс мысленно пообещал сам себе не делать больших глотков. Теперь Дулвич на него воззрился. Ну и взгляд – будто ножом режет. Или рентген делает.

– Мне это неинтересно, – сказал Нокс, не выдержав должного перерыва между глотками.

Понятно, что Дулвич не просто так в Камбоджу притащился. Нокс уже не раз отказывался от предложения сопровождать колонну мирных афганцев. Еще повезло, что из Кувейта невредимым выбрался – теперь-то Нокс это понимает. Другие, в том числе Дулвич, еле выкарабкались после ранений. А у Нокса с Томми свой бизнес, притом неплохой. Родителей больше нет – к добру ли, к худу ли, – значит, Ноксу надо оставаться в живых, а бизнесу – процветать. Однако не менее важно лечить Томми, а для этого нужны деньги. Постоянный приток денег. Пока что прибыль была стабильная. Небольшая, но стабильная. Уж конечно, Дулвич проверил, каковы их с Томми доходы. Дулвича всегда отличало внимание к деталям. Наверняка ему известно о намерении Нокса учредить фонд для покрытия медицинских расходов на брата. Наверняка он в курсе, что Нокс и Томми балансируют на лезвии бритвы, и что финансовое вливание в данный момент – именно то, что доктор прописал. Сволочь.

Дулвич продемонстрировал фотографию и поведал долгую историю о похищении в Китае некоего Лю Хао. Завершалась история фразой «Я отправил Дэннера присматривать за Лю. Он влип. Его тоже похитили». И Дулвич сунул Ноксу ксерокопию письма с требованием выкупа.

– Вот это доставил, среди прочего, в картонной коробке для завтрака самый обычный посыльный компании «Шерпа». Коробка предназначалась исполнительному директору одной строительной компании, некоему Марквардту. А компания называется «Бертолд групп».

Нокс взглянул на письмо, перевел глаза на Дулвича. «Шерпа», он знал, занимается доставкой еды из нескольких десятков ресторанов.

– Мне это неинтересно, – соврал Нокс. Врать так врать.

– В коробке для завтрака также обнаружились образцы ДНК и фотографии. Нам нужен образец для сличения.

– Хотите удостовериться, что это Дэнни, – предположил Нокс.

– Именно.

– Обратитесь к Пэгги.

– Мы не впутываем жен, пока не удостоверимся на сто процентов.

– А часто вам образцы ДНК присылают?

– Этот – первый.

– Лиха беда начало.

– Ты прав.

– Но у вас же есть фотография, – напомнил Нокс.

– Ты что-нибудь слыхал о фотошопе? Нам нужен образец ДНК. Речь идет о Дэннере.

– Ничем не могу помочь.

– Похищенные – в Шанхае, – продолжал Дулвич, словно его просили пояснить. – Ты ведь бываешь в Шанхае по делам?

– Иногда.

– Шесть поездок за последние четырнадцать месяцев.

Секунду Нокс пристально смотрел на Дулвича. Похоже, на новой работе Дулвич имел доступ к исчерпывающей информации. Ноксу это не понравилось.

– Хорошая страна – Китай.

На первый взгляд Нокса можно было принять за степняка-кочевника; впрочем, редко кто угадывал, до какой степени кочевую он вел жизнь. Привыкший ночевать на перевалочных базах, Нокс называл домом каждый захудалый отель или меблированные комнаты. Томми в Детройте занимался он-лайн продажами, не догадываясь, что все, кто приходит к нему в гости – на самом деле высокооплачиваемые сиделки и медицинские сестры, и цель их – следить за его здоровьем, пока отвечающий за закупки Нокс ездит по Азии, от Ближнего Востока до восточного Китая, а также по Южной Америке и Восточной Европе.

Отец умер три года назад; тогда-то Нокс взял на себя полную ответственность за Томми. Он оставил высокооплачиваемую, связанную с многочисленными рисками работу, основал торговую компанию, которую мог сам контролировать. Да еще Томми к работе привлек. Вот и ладно, вот и славно.

– Что скажешь о вымогателях? – вопросил Дулвич.

Нокс внимательно посмотрел на ксерокопию.

– Тот, кто это писал – левша. Моложе тридцати.

– Обоснуй, – подался вперед Дулвич.

– Написано на путунхуа, упрощенными иероглифами. Такую систему ввели в двадцатые годы двадцатого века, но распространение она получила в пятидесятыe-шестидесятыe. Вот этот иероглиф, – Нокс ткнул пальцем в ксерокопию, – упростили еще позднее. Его стали в школах учить только в конце восьмидесятых. Отсюда выводы о возрасте писавшего. Приблизительные, конечно. Что касается почерка – хвосты у иероглифов загибаются влево. Не пойму по ксероксу – это чернила или карандаш?

– Карандаш.

– Нажим и наклон свидетельствуют о том, что это – механический карандаш. Китайцы его сплошь и рядом используют. Впрочем, может, писавший – по профессии чертежник или инженер. Или бухгалтер. Далее. Дата, первое число месяца. Так на Западе принято считать, не в Китае. Интересный поворот. Почему они выбрали западную систему? – Нокс указательным пальцем подвинул ксерокопию Дулвичу. – Ну да ты всё это и без меня знал.

– Знал, да не всё. Ты мне нужен, Нокс. И Дэннеру нужен. Достань волосок, хоть из электробритвы. Да что угодно, лишь бы можно было ДНК сличить.

В Кувейте, на ранней стадии знакомства, Нокс посчитал было Дулвича парнем «от сохи», из тех, которые читать учатся по надписям на флаконах из-под шампуня, сидя на унитазе. Однако Дулвич постепенно явил ум куда более глубокий и интересы куда более разносторонние, чем поначалу подозревал Нокс. Теперь он работает в «Резерфорд Риск» – ведущем сыскном агентстве; да не последнюю должность занимает. Компании вроде «Резерфорд Риск» – это всё равно что частное ЦРУ или Агентство национальной безопасности. Нет, Ноксу совсем ни к чему участвовать в операциях «Резерфорд Риск».

– Говоришь, их двое?

– Будучи консультантом «Бертолд групп», – продолжал Дулвич, – Лю занимался главным образом поощрением конкретных лиц и компаний, связанных со строительством.

– Иными словами, взятки давал.

– Можно и так сказать, – пожал плечами Дулвич. – Известно, что Лю вел учет этих конфиденциальных выплат. Одна из версий: некий получатель сообразил, насколько ценен человек вроде Лю Хао для «Бертолд групп», и устроил похищение. Другая версия…

– Послушай, сержант, – перебил Нокс. – Мне очень жаль беднягу Дэнни. Честное слово, жаль. Но у меня Томми на руках. Я не могу позволить себе выйти из бизнеса, даже на короткое время. Извини.

– Ты же прошел курс ВУСС. А кто оплатил обучение? Я, кто же еще.

К курсу «Выживание, Уклонение, Сопротивление, Спасение» редко допускали гражданских лиц. Сто лет назад, в другой жизни, Дулвич устроил так, что Нокс и еще шестеро счастливчиков прошли программу ВУСС, а заодно и курсы ФБР в Квантико. Теперь Нокс – гражданское лицо с уникальными навыками.

– Ну и что? Будто у тебя на примете нет еще дюжины прошедших ВУСС. Найми какого-нибудь десантника.

– Десантники, как правило, не занимаются бизнесом в Шанхае, – парировал Дулвич. – И вообще, мы говорим о Клете Дэннере. Наверно, я в тебе ошибся, старина.

– Пожалуй, – вздохнул Нокс, отводя глаза.

– Ты себе представляешь, какова изнутри китайская тюрьма? – снова начал Дулвич.

– Не дави на психику, закрой тему.

– Если до Дэннера доберется китайское Бюро общественной безопасности, именно в тюрьму он и отправится. Ему пожизненный срок дадут. Ты же знаешь их законы. Обвинения в шпионаже Дэннеру не избежать. Мы должны опередить китайцев, а для этого надо действовать быстро.

Нокс и сам понимал: шанхайская полиция – или Бюро общественной безопасности – не та организация, с которой можно шутки шутить.

– А если я попадусь, значит, и меня упекут. На кого я Томми оставлю? Нет, даже не проси.

– Мы уже забросили в Шанхай нашу сотрудницу. Она – аудитор, притом лично знает Лю Хао. Ее прикрытие – работа бухгалтером в «Бертолд групп». Вы с ней займетесь поиском реестров Лю. Она же их и расшифрует, как только они будут найдены. Мы надеемся, отчетность наведет нас на похитителей, причем прежде, чем будет слишком поздно. Сами мы начнем переговоры об уменьшении суммы выкупа и условиях выдачи заложников.

– Опасно на два фронта работать.

– Конечно, опасно – только делать нечего. Вдруг Лю Хао и Дэннера похитила триада? Подумай, как триада поступит с американским гражданином, получив за него выкуп?

– Сам думай, при чем тут я?

– Речь не о тебе, а о Дэннере. Ему грозит либо тюрьма, либо смерть. Сам знаешь – не будь всё так серьезно, я бы к тебе не обратился.

Нокс покачал головой.

– С тебя станется.

– Сам прикинь: у тебя законные основания отправиться в Шанхай. Ты там бизнес ведешь. Встретишься с нашей сотрудницей, поможешь ей. Вместе найдете записи Лю Хао. Мы снабдим вас всем необходимым. А если мы выйдем на Дэннера, ты его вызволишь.

– А если я пропаду? – бросил Нокс, слишком поздно сообразив, что сам себя выдал. – Что будет с Томми?

– Мы выплатим ему твой гонорар, – заверил Дулвич, чуя, что дело выгорит. – В двойном размере. Не пожадничаем, не бойся.

– Не нравится мне всё это.

– Томми говорит, тебя коммерция достала.

– Томми говорит слишком много. Ладно, хватит препираться.

– Знаешь, о чем я думаю?

– Не знаю и знать не хочу.

– Однажды ты сказал: если бы ты меня из грузовика не вытянул, всё было бы иначе. Помнишь?

– Помню. Примерно тогда я решил завязать с Афганистаном в частности и со службой по контракту в целом.

– Пэгги вторым ребенком беременна. Уже на восьмом месяце. – Дулвич говорил о жене Дэннера. – Когда я сказал, что Дэннер на связь не выходит, с ней истерика случилась. Ей на самолете летать нельзя. Сидит в Хьюстоне, как в западне.

Черт. Ноксу следовало знать о беременности Пэгги. Следовало поддерживать более тесную связь с Дэннером.

– Ни одного из наших парней я сейчас не могу в Китай заслать, – продолжал Дулвич. – Власти уже нас официально запрашивали, все ли наши сотрудники на месте. Миграционная служба не дремлет. А у тебя стабильный бизнес, поедешь в качестве коммерсанта, каковым и являешься. Очередная закупочная вылазка. Состыкуешься с нашей сотрудницей и найдешь отчетность, Лю Хао и Дэннера.

– Я ей не нянька, – буркнул Нокс.

– А ей нянька и не нужна. Женщина, о которой идет речь, служила в Народно-освободительной армии Китая, вдобавок чрезвычайно умна и привлекательна.

– Ну я и влип.

– Вылетаем сегодня же вечером, – распорядился Дулвич. Взглянул на часы и добавил: – Через полтора часа.

Нокс барабанил по ротанговой столешнице.

– А если они его убьют?

– Тогда устроим им Содом и Гоморру. Мы с тобой устроим. Чего бы это ни стоило.

Нокс как бы нехотя поднялся, стал потягиваться.

– Хоть помыться-то успею?

– Помыться успеешь, – усмехнулся Дулвич.

 

 

4

 

17:00

Район Хуанпу

Шанхай

 

Приемная шанхайского Бюро общественной безопасности, или городского полицейского управления, располагалась на Гуандун-роуд и представляла собой помещение с серыми стенами, освещенное флуоресцентными лампами и оснащенное постерами, которые сквозь густой сигаретный дым пугали птичьим гриппом. Фотография лучшего полицейского месяца не менялась с июня. Над дверью поблескивала ловушка для насекомых.

Дверь отворилась, и вошел плечистый, коротко стриженный, тонкогубый китаец со сломанным носом. Звали его Шень Деши. На нем была черная кожаная куртка, золотая цепочка и темные очки, отчасти смягчавшие жесткий, подозрительный взгляд.

На рецепции Шень Деши предъявил удостоверение личности, и секретарше немалого труда стоило скрыть священный трепет. В Народной вооруженной милиции Китая служат исключительно высокопоставленные, глубокоуважаемые и достойные нижайшего поклонения надзиратели за исполнением народных законов. Офицеры армии и полиции, входящие в состав этого подразделения, имеют право носить оружие и применять его по своему усмотрению. Прозвище такого члена элитного подразделения – «Железная рука».

Шень Деши облокотился на стойку рецепции. Пальцы у него были толстые, короткие и кривые, ибо каждый перенес не один перелом.

– Чем могу помочь? – пролепетала секретарша на шанхайском диалекте, имея целью выяснить происхождение гостя.

– Меня зовут Шень Деши, – отвечал он, также на шанхайском диалекте. – Я хочу говорить с самым старшим по званию из дежурных офицеров. И я не люблю ждать.

Девушка бросила взгляд на телефон, однако звонить передумала.

– Одну секунду.

Шень Деши уселся между двух женщин, ожидавших приема. Смерил взглядом ту, что помоложе, чуть улыбнулся и стал смотреть прямо перед собой, будто был один в помещении.

Секретарша вернулась с худощавым мужчиной в капитанской форме. На вид лет за пятьдесят, щеки впалые, очки в дешевой оправе.

– Офицер Шень, – произнес капитан, – прошу вас, пойдемте со мной.

В тесном кабинете капитана Шень Деши непонятно для чего отряхнул сиденье стула, прежде чем сесть.

– Ваше посещение – огромная честь для нас, – начал капитан.

Они обменялись визитками, причем каждый протягивал свою, держа ее за уголки обеими руками; скрепили обмен легкими наклонами голов.

– Что вы, это для меня честь – познакомиться с вами, – холодно произнес Шень Деши, явно желая поскорее покончить с формальными проявлениями вежливости.

– Позвольте предложить вам чай.

– Я был бы счастлив, но не хочу утруждать вас и ваших подчиненных.

– Поверьте, нас это ничуть не затруднит. – Капитан набрал внутренний номер и попросил сделать чай.

Разговор застопорился на пять минут, до появления подноса с чайником и пиалами.

Шень Деши взял пиалу и, не пригубив, отставил в сторону.

– Благодарю.

– Счастлив услужить, – процедил капитан.

– Мне нужны все данные об отрубленной руке, выловленной в Янцзы. Не вздумайте что-нибудь утаить. – Шень Деши откинулся на стуле, окатил презрением дымящуюся пиалу, но не притронулся к ней. – Я жду.

По внутреннему телефону капитан велел принести вещдоки и документы.

– Весьма странный случай, – заметил капитан.

Шень Деши ограничился мрачным взглядом.

– Разумеется, у нас всё под контролем.

– Полагаете, я напишу жизнеутверждающий отчет?

Капитан сглотнул. В горле было сухо.

– О подобных находках нужно сообщать немедленно, – наставительным тоном произнес Шень Деши.

– Лодочники – я говорю о тех лодочниках, что бороздят Янцзы в поисках старья – регулярно вылавливают баграми целые трупы, а не то что руки, – оправдывался капитан. – На реке всякое случается.

– Еще бы.

В утопическом обществе самоубийств не бывает.

– Я просто не знал, как лучше доложить об этой руке, – осторожно заговорил капитан. – Сам факт ее существования указывает на жестокое преступление или несчастный случай. Что бы это ни было, оно имело место далеко вверх по течению от Шанхая.

– Непростая ситуация, – рассудил Шень Деши, лицом выражая обратное мнение.

– Я проверил отчеты.

– Еще бы вы не проверили.

– Не нашел ничего, что можно было бы связать с этим случаем.

– Не сомневаюсь. Министерство, – Шень Деши говорил о Министерстве госбезопасности, то есть о китайской разведке, – очень интересуется этой рукой. Министерству нужен результат.

– Я лично занимаюсь этим расследованием.

– Тут замешаны члены некоей съемочной группы. Американцы.

– Неужели?

– Скажем так, они нарушили некие условия пребывания, оговоренные в их визах. Министерству необходима информация, где эти люди успели побывать, а главное – с какой целью.

– Чтобы закрыть визы.

– Не исключено, – кивнул Шень Деши, взглядом предупреждая: не делайте преждевременных выводов.

Тянулись минуты. Капитан догадался сделать гостю комплимент: фамилия Шень означала «никаких уступок», имя Деши – «добродетельный». Потрясающее сочетание. В удачливости носителя таких имени и фамилии сомневаться не приходится.

Шень Деши, в свою очередь, не стал бить по больному – акцентировать внимание на никудышном имени капитана. Фамилия созвучна цифре «пять»: удачи ждать не стоит.

Капитан снова собрался звонить, но тут в дверь постучали. Полицейский принес фотографии, документы и пластиковый пакет, где хранились рука.

– Мы держали это при температуре два градуса, – пояснил капитан.

Шень Деши глянул на руку сквозь пластик и приказал вошедшему вернуть ее в морозильную камеру. Затем стал изучать должным образом масштабированные фотографии и отпечатки пальцев. Внимательно прочел бумаги.

– Что это у него за кольцо?

– Университет штата Оклахома, – отвечал капитан.

Шень Деши придавил его взглядом.

– Видите? Он американец. Какое удачное начало. – Шень Деши едва не испепелил капитана глазами – что за идиот, и не подумал сообщить, что найден труп иностранца. Ведь почти наверняка речь идет о трупе.

Капитан верно истолковал взгляд гостя и поспешил оправдаться.

– Мы хотели сначала завершить предварительное расследование, и лишь потом утруждать вышестоящие органы.

– Кто бы сомневался.

– Обратите внимание на третий документ. Отпечатки пальцев мы отправили по факсу в Министерство. Ждем дальнейших указаний.

– Вижу, вы подстраховались. – Шень Деши с трудом сдерживал негодование. – Удар пришелся аккурат по запястью. Следовательно, одно из двух – либо однорукий американец ищет в окрестностях свое университетское кольцо, либо мертвый американец лежит в китайской земле, а части его тела плавают по Янцзы – пожалуй, уже далеко уплыли. Надо сообщить американцам.

– Сию минуту.

– И показать им вещдоки – все до единого.

– Я прослежу. Сам позвоню в посольство. Лично. Прямо сейчас. – Капитан потянулся к телефонной трубке.

– Посольство об этом знать не должно, – рявкнул Шень Деши – терпение его лопнуло. – Ваша глупость подобна смертоносной заразе. Вы позорите нас.

Капитан отдернул руку. Хуже оскорбления и придумать было нельзя. Пожалуй, о карьерном росте следует забыть. Да что там карьера – после такого впору повеситься.

– Дайте-ка подумать. – Шень Деши потянулся за пиалой, отхлебнул, с неожиданной теплотой похвалил: – Хороший чай. Вот спасибо так спасибо.

– Счастлив угодить, – автоматически отвечал мокрый от пота капитан.

– Лучше будет отправить вещдоки в консульство. Оно здесь, в Шанхае, – заговорил Шень Деши. – Уведомьте консула США.

– С вашего позволения, достопочтенный Шень, не быстрее ли…

– Да, быстрее. Но в том-то и дело. Консулу потребуется время, чтобы понять истинный смысл случившегося. А мне это время необходимо для продолжения расследования. Я должен опередить американцев. Должен продумать ответы на вопросы, которые у них непременно возникнут. Ваша задача – без лишнего шума расследовать каждое убийство или исчезновение иностранца в районах, расположенных вверх по течению.

– Рад служить.

– Подготовьте мне копии фотографий и документов.

– Сию секунду.

– Нельзя потерять лицо перед американцами. Тогда всех нас покинет удача. Тогда горе всем нам.

– Я сейчас распоряжусь.

– Не поднимайте шума.

– Буду тих, как мышь. Информацию передам чиновнику – есть там один, в консульстве; невелика шишка. Конечно, пока они официальный запрос не сделают, всей информации не получат. Таким образом, у вас будет лишний день, а то и два.

– Отлично придумано, капитан. Пожалуй, у вас есть шанс исправить ошибки, без сомнения, допущенные вашими подчиненными.

– Вы очень добры.

– Возможно, вам просто надо быть пожестче.

 

***

 

– Эй, там!

Изображение на скайпе, как всегда, потрясло Нокса, и не потому, что он восхищался техническим прогрессом, а потому, что брат на экране ноутбука выглядел вполне адекватным человеком. Экий красавчик – свеженький, румяный, с виду почти мальчик. Лицо доброе. Глядя в эти веселые, чуть наивные глаза, ни за что не подумаешь, что в голове у Томми гнездится тяжелая болезнь.

– Почему ты так долго не звонил? – Ну вот, впечатление развеяно – голос капризный, нарочито детский.

«Разве долго?» – подумал Нокс. Томми склонен преувеличивать.

– Я еду в Китай. На недельку. Может, на две.

– А ты разве не в Камбодже? – Что-что, а память у Томми феноменальная. Врачи постоянно упускали это из виду.

– Я на пути в Гонконг. Оттуда полечу в Шанхай.

– За жемчужинками? У нас этого товара достаточно, Джонни.

– В Шанхае всегда что-нибудь путное попадется. – Например, чек на кругленькую сумму для оплаты дальнейшего лечения Томми. У братьев были все причины вести совместный бизнес. Томми не просто справлялся – он справлялся отлично. Поэтому Нокс колесил по свету. О возможности разбогатеть, пусть и нескоро, речи не шло. – Дело для нас выгодное.

– Я думал, ты домой едешь. – Томми надул губы.

Нокс редко бывал дома. Оправдания исчислялись тысячами, но истина разъедала края, саднила и ныла.

– Так и есть, братишка. Только сначала с одним дельцем разберусь.

– Бизнес прежде всего, – заключил Томми с интонацией говорящего индийского скворца.

– Верно.

– Скажу Эве.

То есть Эвелине Риттер, их бухгалтеру. Томми от нее без ума.

– Правильно. Скажи.

– Случилось что-то плохое? – вдруг спросил Томми.

Такая у него особенность: недостаток интеллекта компенсируется интуицией. Может, наловчился делать выводы по выражению Ноксова лица, даром что Нокс тоже не промах и лицом владеет дай бог каждому. Может, интонацию какую-нибудь уловил. А может, дело еще более тонкое: Нокс говорит короткими фразами, не так, как обычно. Или Томми просто слишком хорошо знает своего старшего брата.

– Побочная работа, Томми. Халтурка. – Врать Нокс не собирался. Враньем Томми можно до припадка довести, это Нокс давно понял. – Дэйв Дулвич попросил помочь.

– Мистер Дулвич? – с придыханием переспросил Томми. – Солдат, которого ты спас?

Действительно, Дулвич был в свое время солдатом – но не тогда, когда Нокс вытащил его из грузовика.

– Ты знаешь мистера Дулвича, Томми.

– Можно я с ним поговорю?

– По-моему, ты уже поговорил. – Эх, зря ляпнул, подосадовал Нокс.

Повисла пауза. Нокс понял, что больно уколол брата. А ведь Томми из кожи вон лезет, чтобы сделать ему приятное.

Любое подозрение на недовольство Нокса спрячется глубоко в подкорке Томми и, можно не сомневаться, проявит себя позднее, зато так, что мало не покажется.

– Я бы это предложение не принял, – заговорил Нокс, – если бы не ты.

– Честно?

– Конечно. Без шуток. Ты обо мне беспокоишься. Хотя, кажется, должно быть наоборот.

Смех Томми прервали атмосферные помехи. До сих пор связь была безупречная. Тем более удивительно, что Нокс летел в частном самолете на высоте сорок тысяч футов, а Томми сидел в Детройте со смартфоном.

Нокс подвинулся к иллюминатору, стал смотреть на лоскуты земли и воды, что плыли далеко внизу. Внутренний голос велел отклонить Дулвичево предложение. Поздновато проснулся, подумал Нокс.

Он стал смеяться вместе с братом, когда облако, подобно занавеске, скрыло землю и воду. Смеялся, чтобы отогнать клаустрофобию.