Перевод Олега Разумовского
ДЕЙЛ ФУРУТАНИ
УБИТЬ СЁГУНА
Джону
Человек, усыновивший меня, не отличался большим интеллектом. Помню, как в детстве он, смущаясь, говорил мне, что его Ай-Кью равен лишь 75. Однако я знал, что отец несправедлив к себе, и стыдиться ему нечего.
Он служил в торговом флоте, а в те дни работы на море почти не было: приходилось коротать время за чтением. Отец любил читать, хоть это и нелегко ему давалось. Он частенько сидел на кухне с книгой или журналом - и школьным словарём, в котором искал незнакомые слова.
Благодаря его упорству я пришёл к выводу, что чтение - и, соответственно, написание книг - весьма важное занятие. Каждая книга, которую я создал - результат его любви к литературе.
Основные действующие лица
В этой книге имена даются в соответствии с японской традицией, где сначала идёт фамилия, а потом имя. Поэтому в "Мацуяма Кадзэ" Мацуяма - фамилия, а Кадзэ - имя.
Акинари - хозяин игорного притона;
Горо - крестьянин;
Хандзё - крестьянин;
Хидеёси - бывший правитель Японии;
Хонда - даймё и хатамото (вассал) Иэясу;
Инатоми Гайки - (также известен под именем Инатоми-сэнсэй) - оружейный мастер;
Дзитотенно - хозяйка борделя;
Кику-тян - юная девушка;
Мацуяма Кадзэ - ронин;
Момоко - актриса театра Кабуки;
Накамура - даймё;
Нийя - вассал Ёсиды;
Нобу - бандит, подручный Акинари;
Окубо - даймё, враг Кадзэ;
Токугава Иэясу - новый сёгун;
Тояма - даймё;
Ёсида - даймё.
Карта
Эдо (старый Токио) 1603 год
1 Уэдо
2 Дорога Накасендо
3 Река Сумида
4 Замок Эдо
5 Нингё-то
6 Токайская дорога
7 Эдосский залив
Глава первая
Изящные перья.
Скорость, грация, стиль, элегантность.
Смерть чрез мгновенье.
1603
Япония, год Кролика
Птица ищет жертву. С неё сняли колпак, а значит, кто-то должен умереть. Острые глаза осматривают небо, замечая всякое движение, ища тёмное пятно на фоне голубизны небосклона или бело-серых облаков.
Совсем скоро наступит месяц Белого Инея, так что дни уже не слишком жаркие. Однако даже в прохладный день солнце нагревает камень и землю, образуя невидимые глазу потоки теплого воздуха, стремящиеся ввысь. Тонкие перья птицы улавливают их, словно чувствительные приборы. Инстинкт подсказывает воспользоваться восходящими потоками, дабы воспарить в небо и искать там добычу. Вот она нашла то, что нужно - и сложила крылья, чтобы спиралью войти в тёплые слои, не переставая при этом осматривать небо светлыми глазами.
Восходящий поток в прохладный день не настолько силён, чтобы без всяких усилий парить над землёй. Внизу - крутые холмы, густо покрытые деревьями. Туман только начинает окрашивать пейзаж, словно художник, расписывающий кимоно, наносит кистью рисунок на шёлк и смотрит, как оттенки красок лежат на плотно сотканной блестящей ткани.
Периферическое зрение отмечает движение, и великолепная птица поднимает голову. Над деревьями летит голубь. Сокол хлопает крыльями и набирает скорость.
Голубь пока не видит приближения смерти. Он стремится к рисовому полю, где так много личинок и червей, его пищи. Сокол складывает крылья и падает на жертву.
В последний момент голубь слышит свист ветра, и тут же острые, как иглы, когти впиваются в его тело.
Медленно взмахивая крыльями, сокол взмывает в небо, сжимая умирающую добычу, делает широкий полукруг, замечает группу всадников и поворачивает назад. Один из людей поднимает вверх одетую в кожаную рукавицу руку, подавая птице сигнал и приглашая её вернуться на своё место, где она получит пищу в награду за удачную охоту.
Приблизившись к охотникам, хищник острым взглядом замечает другую группу людей. Они прячутся в скалах неподалёку от всадников. Подобно соколу, они тоже охотники, ищущие добычу.
* * *
У двух мужчин на головах повязки, закрывающие нижнюю часть лица. Один осторожно поднимает голову над камнем, чтобы лучше разглядеть охотников. Второй привстаёт и показывает три пальца. Затем указывает вправо.
Первый мужчина видит три фигуры и пристально смотрит в лицо предполагаемой жертвы. Даже на таком расстоянии можно разглядеть черты лица человека, которого ему придётся убить. Высокопоставленный и могущественный господин уже практически покойник. Просто он об этом пока не знает.
* * *
Токугава Иэясу, который недавно стал сёгуном и правителем всей Японии, почувствовал на руке знакомую тяжесть сокола. Воркующим голосом он обратился к птице и нежно провел пальцем по её голове. Слуга отправился подобрать мёртвого голубя там, где сокол его бросил, нашёл и принёс сёгуну. Иэясу кивнул и вновь занялся птицей. Он был весьма доволен искусством питомца.
Слуга достал нож, отрезал кусок от тушки голубя, передал его хозяину.
- Вот, возьми, мой хороший, - проговорил Иэясу, скармливая мясо соколу. - Смотри, Хонда, как ему нравится угощение. Чрезвычайно умная птица.
Хонда, известный своей грубоватой прямотой, громко проворчал:
- Будь она умной, сохранила бы всю добычу для себя.
Иэясу внимательно посмотрел на спутника.
- Как ты считаешь, Накамура-сан, правильно ли, что птица получает лишь часть убитого ею голубя? Можно ли считать сокола глупым только потому, что он не улетел прочь со своей добычей и не съел её целиком?
- Нет, господин, он поступает правильно. Такагари, охотничий сокол, возвращается к императору Нинтоку через двенадцать сотен лет. Он благороден и придерживается естественных принципов. Все видят, что в природе существует иерархия, поэтому разумно предположить, что птица должна иметь хозяина, как это заведено среди людей. Ты - хозяин сокола. Ты заботился о нём и тренировал его. И ты рискуешь потерять его. Однако такого не происходит. Птица видит в тебе своего владельца. Она возвращается к господину и согласна есть то, что он ей даёт. Она отказывается улетать прочь и есть всего голубя.
- Ради всего святого, Накамура, ты говоришь как священник. Перед нами глупая тварь. А ты делаешь из неё вассала, верного господину! - фыркнул Хонда.
- Что ж, - сказал Накамура, - в каком-то смысле птица и есть вассал. Она служит Иэясу-сама, а за это рада получить любую награду, которую даёт ей сёгун. Так что она с теми, кто сражается за нашего господина.
- Я сражаюсь, потому что я Микава-буси, воин Микавы! - воскликнул Хонда. - Еще скажи, что эта тварь понимает смысл бусидо!
Не обращая никакого внимания на гнев Хонды, Накамура произнес:
- Ты затронул любопытную тему. Интересно, есть ли у птиц бусидо? Возможно, нам стоит изучить данный вопрос.
Хонда уже был готов взорваться, но тут в разговор вмешался Иэясу:
- Скоро ты начнёшь говорить о кроликах-судьях и барсуках-врачевателях. Животные, несомненно, обладают многими чертами, свойственными людям, но все же ты заходишь слишком далеко, говоря, что у них может быть понимание бусидо.
Накамура опустил голову.
- Прости болтовню праздного человека, Иэясу-сама.
Сёгун привык скрывать мысли. Несмотря на то, что он отчитал Накамуру, его крайне позабавило предположение о существовании птичьего бусидо. А вот Хонда слишком серьёзно воспринял размышления Накамуры, так что стоило укорить учёного человека, дабы успокоить вспыльчивого даймё.
В ответе Накамуры, впрочем, сёгуну также послышался некий укор. Он человек учёный и при этом весьма тщеславный. Накамуре хотелось бы играть более значительную роль в новой Японии, создаваемой сёгуном. Иэясу был рад, что Хонда не понял тонкого намёка, иначе эти два вассала поссорились бы между собой. Усмирение людей напоминает приручение птиц. Накамура - учёный, однако он храбр и способен в разгар битвы спокойно декламировать китайские стихи, прерываясь лишь для того, чтобы отдать приказ воинам.
А вот Хонда относится к даймё старого типа. Грубоватый воин, обладающий здоровым народным чувством юмора и склонный к необузданному гневу. Утончённость ему недоступна. Хонда с самого начала находился при Иэясу, ещё в те времена, когда юный Токугава получил во владение поместье Микава и прилагал усилия к тому, чтобы вернуть уважение своему клану. Прошло много лет, выиграно немало битв, и вот теперь род Токугава вновь занял в Японии высокое положение, а всякий человек, являющийся Микава-буси, то есть воином из старинного поместья Иэясу, мог этим гордиться.
Члены старой гвардии, пребывавшие некогда в полной безвестности, верно, уже не надеялись стать правителями Японии. Хорошо, что Иэясу отличается завидным здоровьем и прожил долгую жизнь, стремясь при этом стать сёгуном. Порой мы способны сами определять свою судьбу, если знаем конечную цель.
Время, как ничто иное, соединило Хонду и Иэясу. Они сражались в битвах и одолели множество врагов, уничтожая их одного за другим. Токугава полностью доверял своему вассалу. Однако качеств, сделавших Хонду бесценным военачальником, коему нет равных в жестоких схватках, недостаточно для достижения конечной цели - основания династии. Только образованные люди вроде Накамуры способны создать правительство, которое удержит власть на долгие годы.
Накамура принадлежал к людям благородного происхождения, тодзама, присоединившимся к Иэясу после битвы при Сэкигахаре. Хонда же - из фудаи, императорских слуг, которые на протяжении многих лет помогали Иэясу достичь высот власти. Тодзама, особенно умники вроде Накамуры, всегда будут вызывать подозрение. Думающий вассал опасен господину.
Однако несмотря на опасения, сёгун четко знал: чтобы создать устойчивое правительство, следует опираться на таких даймё, как Окубо, Тояма и Ёсида. Он награждал людей тодзама более щедро, чем воинов фудаи. Вассал фудаи поучает от 30000 до 50000 коку, то есть стоимостей мер риса, необходимых для пропитания воина в течение года, а вассал тодзама может получить в пять или даже десять раз больше. Фудаи недовольны - и все же остаются верны хозяину. А вот преданность тодзама приходится покупать, да ещё надо и хорошенько присматривать за ними.
Два предыдущих правителя Японии, Нобунага и Хидеёси, не сумели сохранить свои династии, и те прервались после их кончины. Как в случае с голубем, смерть подкралась к ним, когда они всматривались в горизонт. А Иэясу намеревался создать династию, которая переживёт его, и молил богов дать ему ещё несколько лет жизни, дабы заложить твёрдое основание сёгуната Токугава.
Иэясу шестьдесят с небольшим, но на самом деле он моложе. Будущий сёгун родился в год Дракона, за пять дней до начала года Змеи. Родиться в год Дракона - весьма благоприятный признак для самурая, пусть его семья и не слишком могущественна. При рождении мальчику уже насчитали один год. Ведь каждый ребёнок проживает почти двенадцать месяцев в утробе матери. Кроме того, согласно японской логике, никому не может быть ноль лет. А через шесть дней после рождения, накануне Нового года, все в Японии стали на год старше. Таким образом, новорожденному сразу исполнилось два года.
Сёгун оглядел небольшой луг, по которому ехали охотники, и заметил:
- Попробуем счастья вон там.
И указал на юг. Потом отдал сокола одному из сокольничих и поскакал вперед.
* * *
Когда охотники скрылись из вида, люди, прячущиеся среди скал, вышли на луг.
- Теперь я знаю, кого должен убить. Скажи мне, когда следует это сделать.
- Завтра Иэясу-сама проводит инспекцию строительства замка в Эдо. Площадка там большая и окружена многочисленными домами. Вместе с ним прибудет свита, все его главные даймё. Возможно, соберётся большая толпа, чтобы посмотреть на нового сёгуна. Вот тогда и настанет твое время.
- Хорошо, - сказал человек. - Считай, что дело сделано.
Глава вторая
Балансирую
на краю сверкающего клинка.
Как коротка наша жизнь.
Дети пристально наблюдают за схваткой.
- Отдай моё сокровище! - кричит храбрый самурай.
- Нет, я никогда не отдам его тебе! - отвечает волосатый великан-людоед.
- Ну, хорошо же. Я тебя предупредил! Возьму сейчас мой меч "Победитель Великанов" и убью тебя!
- Ай-яй-яй! Больно!.. - визжит злодей.
Дети смеются. Они собрались вокруг ками-сибаи, владельца бумажного кукольного театра, и смотрят, как внутри деревянного ящика происходят удивительные события. Сам ящик стоит на веретенообразных ножках и представляет собой миниатюрную сцену. Лист расписанной красками бумаги образует театральный задник: это фантастический лес из искривлённых деревьев с низко висящими ветвями. Коричневые стволы отбрасывают тёмные тени, похожие на зловещую паутину. Актёры - две вырезанные из бумаги фигурки, надетые на бамбуковые палочки. Кукольник управляет ими, показывая истории о воинах и чудовищах.
Дети с восторгом смотрят спектакль, жуя дешёвые сэнбэи, рисовые шарики, покупка которых явилась ценой за вход на представление. Несколько оборванцев за спинами остальных наблюдают за зрелищем бесплатно. Сегодня ками-сибаи не обращает на них внимания. Дела идут очень хорошо, ибо царит праздничное настроение, которое передаётся и продавцам еды, и уличным актёрам. И те, и другие от души кормят и развлекают людей.
Народ ликует: Токугава сделал Эдо новой столицей, чему весьма способствовал пожар, после которого город отстроили заново. Появились дворцы сановников и замок правителя. После пожара купцы, занимающиеся торговлей лесом, черепицей и камнем, обогатились на поставках материалов в столицу. Одни лишь продавцы соломы не преуспели, так как Токугава велел делать деревянные или черепичные крыши, поскольку соломенные легко воспламеняются.
Победа армии Токугавы в битве при Сэкигахаре три года тому назад утвердила превосходство его клана в Японии и позволила Иэясу претендовать на звание сёгуна. В Эдо хлынул огромный людской поток, так как правитель нанял множество умелых каменщиков, плотников и разного рода мастеровых для перестройки города в масштабах, подходящих для новых хозяев страны. Увеличившееся количество богачей способствовало притоку торговцев, проституток, актёров, игроков и воров. Все они хотели нажиться в столице.
Из сонной рыбацкой деревушки Эдо превратился в большой столичный город. Теперь любой его житель - эдокко, "дитя Эдо" - мог посвятить себя роскоши и удовольствиям. И не столь важно, был ли он рождён здесь, потому что эдокко - это состояние ума. Вскоре всех граждан города обуял дух повсеместный восторга.
Иэясу славился бережливостью и считал транжирство оскорблением небес. Он даже заставлял придворных дам складывать в коробку грязные таби, носки. Когда коробка наполнялась, Иэясу лично осматривал её содержимое и решал, какие носки можно отдать служанкам, а какие пустить на тряпки. Человек с таким складом характера с трудом мирился с духом расточительства, который царил в столице. Он пытался бороться с роскошью, однако ничто не могло остановить волну оптимизма, питающую эдокко и заставляющую их безрассудно тратить деньги.
Жители столицы использовали любую возможность, чтобы повеселиться, будь то празднование Нового года, О-бона, или приезд сёгуна на строительство Эдо-ё, замка Эдо, новой резиденции правителя. Сейчас здесь собралась огромная толпа: люди, держась на приличном расстоянии, наблюдали за тем, как проходит инспекция.
Токугава Иэясу был правителем Канто, богатой равнины в районе Эдо, всего тринадцать лет. Сёгуном он стал только год назад. Многие из зевак никогда не видели нового могущественного повелителя Японии, а сейчас им представилась такая возможность. Народ постепенно прибывал; собирались актёры и торговцы, развлекая людей, ожидающих появления даймё и самого сёгуна.
Четыре воина со своим старшиной ходили среди толпы, наблюдая за порядком. Старшина стражников задержался на минуту, заглядевшись на кукол ками-сибаи. Фигурки, танцующие на кончиках бамбуковых палочек, живо напомнили ему детство.
Старшина окинул взглядом толпу, собравшуюся на краю строительной площадки, у широкого рва, который скоро зальют водой. Вырытая земля использовалась для засыпки болот, окружающих Эдо. Ров спиралью уходил от замка и шёл через весь город, давая возможность рыть новые каналы; по ним торговцы смогут перевозить товары. Над ямой высилась каменная стена, которая должна была стать внешней частью крепости. Камни сюда привозили на лодках по реке Сумида, а уже здесь их обрабатывали умелые каменотёсы.
Дома и торговые лавки за спинами толпы стояли вплотную друг к другу. В густонаселённом Эдо каждый клочок земли ценился на вес золота, а город возник в то время, когда он не принадлежал ни сёгунам, ни даймё, ни храмам. Деревянные и бумажные строения часто горели, причем пожар моментально распространялся по всему городу. Жители боролись с бедой, разбирая дома, стоящие на пути огненного вала. Добровольцы-пожарные занимались этим с охотой, так как многие из них были плотниками и кровельщиками, богатеющими при постройке новых жилищ. Порой властям приходилось удерживать их от снесения построек, которым огонь вовсе не угрожал.
Частенько пожар выходил из-под контроля и уничтожал целые кварталы. Везде стояли пожарные вышки, ягура. Отсюда высматривали тонкие струйки дыма, предвещающие несчастье.
Старшина знал, что замок Эдо велик по размерам и осмотр его правителем займёт весь день. В конце концов новый сёгун придет и сюда, так что нужно обеспечить порядок в толпе. Пока всё было тихо: люди мирно веселились. Только что поймали вора, которого по закону казнят в течение недели. Что ж, одним негодяем станет меньше.
Стражники оставили детей, столпившихся возле кукол, и пошли в ту сторону, откуда раздавались громкие удивленные крики. Старшина велел своим подчинённым проложить ему дорогу, чтобы он мог видеть происходящее. Как только зеваки поняли, что к ним приближается самурай, они тотчас начали сторониться, сгибаясь в поклонах.
В центре круга, образованного толпой, стоял мужчина. Среднего роста, мускулистый. Темя не выбрито, как у самураев, а волосы завязаны сзади в узел. Однако, судя по осанке, он мог быть военным. После победы Токугавы при Сэкигахаре пятьдесят тысяч побежденных самураев остались не у дел и теперь различными способами добывали себе пропитание. Многие занялись крестьянским трудом, некоторые подались в разбойники, кто-то стал купцом, счастливчикам удалось пристроиться при даймё, но огромное количество самураев просто бродило по стране, пытаясь найти применение своим мечам. Их называли ронинами - буквально "людьми волн".
Незнакомец был очень похож на ронина, но разве мог самурай пасть так низко, чтобы превратиться в уличного комедианта?
Старшина стражников внимательно наблюдал, как мужчина взял большую детскую юлу и обвязал ее пеньковой верёвкой. Движением кисти он заставил игрушку крутиться, а потом из ножен, лежащих на земле, выхватил меч, резким движением поймал вращающуюся юлу и поставил её на плоскость клинка.
Некоторое время комедиант держал меч неподвижно, затем слегка повернул его и направил юлу вниз по сверкающей стали. Стражник был поражён качеством клинка. Как и все представители своего класса, он с детства умел ценить хороший меч. Одно из двух: или ронин в прошлом был знатным самураем, или ему посчастливилось найти оружие на поле битвы.
Когда юла достигла рукоятки меча, человек перевернул клинок, заставив её вернуться назад, к острию, затем ловким ударом подбросил юлу в воздух и поймал её другой стороной меча. Потом снова направил игрушку вниз по лезвию и возвратил к концу. Старшина был восхищён тем, как мужчина владел оружием. Тот действовал настолько уверенно, что находил время заглянуть в лица зачарованных зрелищем детей. Странно: создавалось впечатление, будто он кого-то искал.
Когда юла возвратилась к острию меча, человек резко взмахнул им, но на этот раз поймал игрушку на режущую кромку клинка. В толпе завопили от восторга. С безразличным видом ронин направил юлу вниз к самой рукоятке, а потом назад к острию. Кругом захлопали в ладоши.
Ронин держал юлу на мече, пока она не стала замедлять вращение и начала покачиваться. Но вот он подбросил её высоко вверх и поймал свободной рукой. Зрители снова восторженно зааплодировали и принялись бросать монеты на скатерть, лежащую у ног незнакомца. Тот церемонно поклонился, посмотрел прямо в глаза старшине стражников и улыбнулся.
Старшина удивился смелости уличного актёра, пусть даже и бывшего самурая. Он привык к тому, что горожане кланяются ему, не смея взглянуть в глаза. Внезапно стражник ощутил странную тревогу и вгляделся в лицо комедианта. Нет, раньше они не встречались, однако в облике непонятного человека было нечто неуловимо знакомое… Старшина почувствовал замешательство, и в это время кто-то закричал:
- Иэясу-сама!
Стражник тут же скомандовал:
- Все на колени!
Толпа поспешно выполнила приказ. Многие матери стали звать к себе детей, чтобы объяснить им, как следует держать себя в присутствии сёгуна. Старшина, одобрительно кивая, всматривался в толпу, дабы убедиться, что все оказывают должное уважение правителю. Внезапно он понял, что человек с юлой исчез.
Ещё раз окинув толпу быстрым взглядом, старшина стражников вместе со своими людьми опустился на одно колено, как и подобает военным, приветствующим старшего по званию. Однако его беспокоил странный актёр. Надо обязательно вспомнить, где они встречались…
* * *
Иэясу окружали зодчие и несколько даймё, среди которых были Хонда, Накамура, Окубо, Тояма и Ёсида. Сёгун энергично шел вдоль стены. Остальные следовали за ним, только хромой Окубо отставал.
В целом сёгун был удовлетворён тем, как идёт строительство, однако не показывал вида. Он весьма заботился о том, как выглядит на людях.
Они всё утро провели на ногах. Иэясу славился своим большим животом, тем не менее свято верил в полезность военной подготовки: совершал длительные пешие походы, подолгу ездил верхом и хорошо стрелял из мушкета. Правитель утверждал, что его любимым занятием была соколиная охота, ибо она имитирует настоящее сражение. Осмотр нисколько не утомил его, а вот зодчие уже вспотели. И, разумеется, не только от усталости.
- Как видишь, Иэясу-сама, строительство этой части стены значительно продвинулось, - произнес главный архитектор.
Сёгун молчал, пристально глядя на зодчего. Тот вспотел ещё больше. Новый правитель был чрезвычайно требователен к качеству работы. Его также заботило изящество постройки. Подобного сочетания трудно достичь, да еще во время осмотра сёгун находил недостатки либо в плане качества, либо стоимости. А ведь нельзя расстраивать повелителя всей Японии, который может предать смерти любого человека.
- Что скажешь, Окубо-сан? - спросил Иэясу. Ему было интересно мнение именно этого вассала.
- Полагаю, только ты сам, Иэясу-сама, можешь судить о том, хорошо ли продвигается строительство на этом участке.
Сёгун оставил замечание без ответа.
- А что думаешь ты, Хонда?
Хонда посмотрел на стену и угрюмо проговорил:
- Прекрасная стена. Зачем ты заставляешь потеть бедных архитекторов? Все замки стоят очень дорого и имеют свои недостатки.
- А ты, Накамура-сан?
- Думаю, надо сравнить ход работ и стоимость этой части замка с остальными участками, - начал Накамура. - Тогда мы увидим, идёт ли строительство здесь лучше, чем в других местах. Однако…
- Спасибо, - прервал его Иэясу. - А что думаешь ты, Ёсида-сан?
- Я согласен с Хондой-сан. Здесь работы идут превосходно.
Иэясу в душе согласился с таким мнением. Ему нравилась искренность Ёсиды, который сочетал в себе ум даймё с откровенностью воина.
- Что скажешь, Тояма-сан?
- Я считаю…
Неожиданно раздался резкий хлопок. Даймё, опытные воины, сразу поняли, что это был мушкетный выстрел. Накамура схватился за грудь, завертелся и, словно тряпичная кукла, рухнул с края стены в сухой ров. Он умер, ещё не коснувшись земли.
- Защитить сёгуна!.. - вскричал Ёсида, заслоняя господина. Его примеру последовал Хонда. Остальные даймё стали уводить правителя за каменную стену. Он отбросил их заботливые руки и начал с гордым видом спускаться вниз.
Глава третья
Могущественные строят планы,
Будто они бессмертны.
Но черви грызут и их кости.
- Это знак свыше, - проговорил Тояма. - Божественная рука уберегла Иэясу-сама.
- Ха! Просто выстрел оказался неудачным. Если это и знак свыше, то небеса не пожалели Накамуру-сана, - сказал Хонда.
Иэясу вошёл в чайный домик, построенный специально ко времени осмотра строительства. Его спланировали таким образом, чтобы сёгун мог в нём комфортно отдохнуть. Правитель был спокоен, как всегда, хотя теперь у входа стоял стражник. Хонда, Тояма и Окубо уже находились в домике, однако, в отличие от господина, всё ещё пребывали под впечатлением от случившегося.
- Всё хорошо, Иэясу-сама? - спросил Тояма.
- Разумеется, - ответил сёгун. Волнение Тоямы говорило о том, что он мало воевал. Сам Иэясу участвовал почти в сотне сражений и уже подвергался нескольким покушениям.
В домик вошёл Ёсида и опустился на одно колено, приветствуя повелителя.
- Как обстоят дела? - спросил Иэясу.
- Мои люди ведут поиски наёмного убийцы, - поклонился Ёсида.
- Накамура-сан умер?
- Сожалею, Иэясу-сама, но Накамура-сан покинул нас, уйдя в мир пустоты. Мы обязательно найдём убийц. Мои люди уже допрашивают стражников, патрулировавших в том квартале.
- Благодарю за службу, Ёсида-сан, - кивнул Иэясу.
- Преступник, скорее всего, находился среди простолюдинов, - сказал Тояма. - Его должны были схватить. Ведь от того места, где стояли мы, до толпы было всего восемьдесят шагов.
- Я каждый день тренируюсь в стрельбе из мушкета, - заметил Иэясу. - Согласен, что простое ружьё бьёт не очень сильно. Однако я убил журавля на расстоянии ста двадцати шагов из мушкета, сделанного Инатоми Гайки. Если убийца пользовался таким оружием, он мог прятаться на крыше дома или ягуры. Пусть проверят.
Хонда, которого насторожило желание Ёсиды руководить ходом расследования, подался вперёд.
- Я пошлю туда своих людей.
Сёгун понимал, что Хонда хочет помочь ему, однако возразил:
- Люди Ёсиды-сана уже расследуют это дело. Пусть уж они доведут его до конца.
Явно недовольный Хонда вынужден был согласиться:
- Да, повелитель.
- Благодарю тебя за то, что прикрыл меня от возможных выстрелов, - повернулся Иэясу к Хонде. - Ты и Ёсида-сама действовали быстро и решительно. Долг каждого слуги умереть, защищая своего господина. Вы проявили большую смелость.
В этих словах звучал укор в адрес Тоямы и Окубо, чьи лица заметно покраснели.
- Но, Иэясу-сама… - начал Тояма.
- Не хочу сейчас говорить об этом. - Голос правителя звучал совершенно спокойно, однако его тон моментально заставил Тояму умолкнуть. Иэясу с удовлетворением отметил, что у Окубо хватило здравого смысла держать рот на замке.
Ёсида извинился и отправился проверять крыши домов, а Иэясу велел привести главного зодчего.
Слуги поспешили исполнить приказание. Когда архитектора привели, правитель обратился к нему:
- Я решил увеличить размеры замка. Кроме того, повелеваю: ни одна постройка в городе не должна быть выше стен моей резиденции.
Зодчий был удивлен, что сёгун так спокоен после попытки покушения на его жизнь и готов обсуждать прочие дела. Впрочем, Иэясу издавна славился тем, что постоянно думал о разных важных вещах. Однажды в самый драматический момент пьесы театра Но, который настолько занимал Иэясу, что он неоднократно сам играл в постановках, правитель наклонился к одному даймё и заметил: "А не пора ли и нам рубить бамбук для воинских знамён?"
- Насколько нужно увеличить размеры замка, повелитель? - запнувшись, спросил зодчий.
- Полагаю, что четырнадцати тысяч шагов для внешней стены будет достаточно.
- Иэясу-сама, это намного превысит теперешнюю смету!..
- Сегодняшние события оправдывают подобные изменения, - холодно ответил сёгун.
- Слушаюсь, повелитель…
- Когда составишь новую смету, сообщи мне. Я дам приказ даймё, и они внесут деньги.
Взмахом руки Иэясу отпустил зодчего, затем приказал подать чай и отдал должное горячему напитку - как будто никто только что не покушался на его жизнь.
* * *
- У меня новости, - поклонился Ёсида.
Иэясу поднял бровь, однако не промолвил ни слова, ожидая, что скажет вассал. Лицо правителя с отвисшими щеками и тонкими усами ничего не выражало. Темя Тогукавы было выбрито, как у всех самураев. Почти все волосы у него поседели, сохранилось лишь несколько чёрных прядей.
- Мы нашли убитого стражника на ягуре, что напротив стены замка. У него перерезано горло. Скорее всего, убийца находился именно там. От неё до стены около ста сорока шагов, так что ты прав, повелитель: использовалось не обычное ружьё. Более того, нам стало известно, кто убийца.
Иэясу сидел неподвижно, ожидая окончания, однако другие даймё в чайном домике не могли скрыть своего возбуждения.
- Один из старших стражников находился в толпе и видел странного уличного актёра, который показался ему знакомым, однако он не смог припомнить, где видел его лицо. Потом появился ты, повелитель, и стражнику стало не до воспоминаний. После выстрела началась паника. Простолюдины волновались за твою безопасность, Иэясу-сама. Стражник сказал, что сразу бросился искать убийцу. Подобно нам, он считал, что выстрел произведён из толпы, однако клянётся, что человек, привлекший его внимание, куда-то пропал. Очевидно, этот актер укрылся на ягуре, чтобы оттуда стрелять в тебя, Иэясу-сама.
- Ради богов, скажи, кто убийца? - не сдержавшись, воскликнул Хонда. Впрочем, сёгун давно знал своего верного товарища и прощал ему подобные нарушения этикета.
- Он в списке людей, разыскиваемых нами после Сэкигахары, - произнес Ёсида.
Иэясу взглянул на Окубо и увидел, как испещрённое шрамами лицо самурая покраснело от гнева.
Интересно, отметил про себя сёгун.
- Да-да, кто он такой? - с любопытством спросил Тояма, и Иэясу подумал, не отослать ли его в куда-нибудь на Сикоку или Кюсю. Невежество этого вассала в отношении правил поведения, принятых среди настоящих воинов-самураев, становилось совершенно неприемлемым.
- Он тот, кто победил в состязании на мечах, которое проводил Хидеёси-сама много лет тому назад, - отвечал Хонда. - Окубо-сама имел честь знать его! - со смехом добавил он.
Даже Тояма понял смысл намёка. Окубо покалечили во время этого состязания. Хотя бойцы дрались деревянными мечами, один самурай был убит, ибо все старались победить. В решающем поединке Окубо потерпел поражение, а победитель на всю жизнь отметил своего противника, оставив ему шрам на лице и покалечив левую ногу.
Окубо сжал зубы, но сдержал гнев, что весьма понравилось сёгуну. Сам он умело контролировал свои эмоции, когда считал это полезным.
- У меня есть некоторые сведения об этом человеке, - заявил Окубо. - Он изменил своё имя и теперь называет себя Мацуяма Кадзэ - Ветер На Сосновой Горе.
- Какое странное имя, - задумчиво произнёс Хонда. - Откуда оно тебе известно?
- После сражения при Сэкигахаре этот человек доставил мне много неприятностей, а потом исчез, - сказал Окубо. - Я думал, он поступил благородно и покончил с собой, однако недавно мои люди видели его в Камакуре. Они не поймали негодяя, но навели в городе справки и узнали его новое имя. К сожалению, выследить мерзавца не удалось, и он убил почтенного торговца, вырезав при этом всё его семейство. Мацуяма, без сомнений, превратился в закоренелого преступника и дошёл до того, что покусился на жизнь сёгуна! Смерть ему!
- Окубо-сан, Хонда-сан, почему бы вам не разыскать этот "Ветер На Сосновой Горе"? - произнес Иэясу.
- Будет сделано, Иэясу-сама, - поклонились оба воина.
- Хорошо. Ёсида-сан поможет вам. Именно он возглавит поиски.
Услышав это имя, оба даймё переглянулись. Не иначе как именно Ёсида заменит погибшего Накамуру.
Взмахом руки сёгун отпустил приближенных, и они покинули чайный домик, склонившись перед правителем Японии. Обладая статусом хатамото, то есть прямого вассала сёгуна, Хонда задержался, когда остальные ушли.
- Знаешь, мне кажется, я умру не от мушкетной пули, - задумчиво произнес Иэясу.
Хонда посмотрел на него с удивлением.
- Почему ты так говоришь?
Они давно знали друг друга, и Хонда мог не называть хозяина "Иэясу-сама", когда они оставались вдвоём.
- Во время одного сражения пули дважды попали в меня, - сказал сёгун, - и оба раза застряли в броне, не причинив вреда. И вот теперь в меня вновь стреляли. Сегодня пуля по ошибке попала в Накамуру-сана, а я остался невредим.
- Хорошо, конечно, верить в судьбу, - заметил Хонда. - Только если пуля попадает туда, куда нужно, она всё равно убивает человека.
Иэясу рассмеялся, с любовью глядя на старого боевого друга.
- Жаль, что дела не оставляют мне времени для общения с тобой, - проговорил он. - Однако жизнь идёт. Я должен обеспечить правление моего клана, а это дело хлопотное. Скучаю по старым дням, когда мы все вместе грелись у бивачного костра, свободно разговаривая обо всем.
Хонда смотрел на Иэясу, думая о том, что слова господина соответствуют его собственным чувствам и мыслям. Ему не нравилось теперешняя мирная жизнь, он предпочитал воевать, когда все правила понятны. Новое время беспокоило Хонду, он чувствовал себя посторонним, его искусство стало невостребованным.
Иэясу взял чашку с чаем и сделал глоток.
- Итак, Хонда, чем ты собираешься заниматься?
Вассал взглянул на хозяина и зарделся. Сидя со своим господином и беседуя с ним на равных, как в прежние годы во время многочисленных войн, Хонда чуть было не дал слабину и не рассказал ему о своих новых увлечениях. Однако он прекрасно помнил, что простота порой бывает хуже воровства.
- Я займусь поиском покушавшегося на тебя, чтобы не подвергать проверке твою мысль по поводу смерти от мушкетной пули. Как ты думаешь, стрелял этот ронин, Мацуяма Кадзэ?
Сёгун редко делился своими истинными мыслями и ответил вопросом на вопрос:
- Ты считаешь, что Мацуяма Кадзэ настоящий самурай?
Хонда на минуту задумался.
- Это опасный преступник. Вот почему он до сих пор в списке людей, которых мы должны поймать. Но до войны он слыл мужественным и честным человеком, так что, полагаю, мы имеем дело с истинным самураем.
- А каким оружием пользуется настоящий самурай?
- Мечом и луком, - не задумываясь, отвечал Хонда.
- Вот именно, - кивнул сёгун.
Глава четвёртая
Темно дно
Глубокого колодца в безлунную ночь.
А сердце человека ещё темнее.
Тояма положил руку на меч. Непросто иметь дело с этими людьми. Он осмотрелся, и все его страхи распустились подобно лепесткам цветущего ночью лотоса.
Небольшой храм находился среди бамбуковой рощи. Крыша прогнила и провалилась, дверь заросла высокой травой. Дул лёгкий ветерок, поднимая сухие листья и бросая их на обветшалые стены. В свете луны храм выглядел покинутым и совсем пустым. Тояма даже испугался, что перепутал направление и пришёл не туда.
Чтобы лучше видеть, даймё приподнял тростниковую корзину. Он был одет как комусё, приверженец странной буддистской секты Фукэ. Эти люди бродят по стране, нося на головах перевёрнутые корзинки с прорезями для глаз, скрывая под ними лица, и выпрашивают милостыню, играя на бамбуковых флейтах сякухати. Спасаясь от преследований, многие побежденные самураи и ронины находили убежище в храмах. Их можно было нередко видеть на улицах Эдо в столь необычных головных уборах. Именно поэтому Тояма воспользовался преимуществом подобного наряда и не стал снимать меч.
Тояма гордился выбором маскировки. Стражники у ворот удивились, что господин покидает дом без сопровождения, и почтительно спросили, не пойти ли им вместе с ним. Он велел слугам оставаться на местах и надел шляпу комусё. Караульные обменялись понимающими улыбками: видимо, у хозяина возникли неотложные амурные дела.
Итак, Тояма, никого не заметив, поправил головной убор и с фонарём в руке осторожно направился в сторону храма. Мерцающий жёлтый свет, приглушенный тонкой бумагой, позволял ему различать заросшую травой дорожку.
- Входи, - раздался голос из темноты.
Тояма вздрогнул, хотя и ждал, что кто-то его встретит.
- Свет может привлечь к нам внимание посторонних.
Голос звучал нейтрально, однако говоривший был явно раздражён нерешительностью Тоямы. Незнакомец видел его лицо, когда он поднимал корзину, и знал, кто пришел к храму. Впрочем, и без этого человек, прятавшийся в темноте, понимал, что перед ним даймё, а не настоящий священник. Тояма надел шляпу комусё, даже сунул за пояс бамбуковую флейту, вот только бродячие монахи не станут надевать шёлковое кимоно и дорогие лакированные сандалии гэта.
Тояма вошел в храм. Пахло плесенью, пол был грязный, а стены - совершенно голыми, так что становилось непонятно, какому богу тут поклоняются. Слабый свет фонаря образовал в центре едва видный круг, не рассеивая тьмы помещения.
Прятавшийся заметил, что Тояма держит руку на рукоятке меча, и улыбнулся: при желании можно убить человека сотней способов, большинство которых не требуют применения оружия. Он сделал шаг вперед, и Тояма увидел, что перед ним ниндзя - в черном с ног до головы, даже застёжки сандалий черные. Короткий меч, похожий на китайский, был приторочен за спиной, а рукоятка выступала над плечами, что позволяло в любую минуту выхватить оружие. Чёрная повязка на голове скрывала лицо.
- Ты хотел говорить с нами, - произнес ниндзя, обращаясь к Тояме.
- Это ты велел мне прийти сюда? - спросил даймё.
- Я тот, кого послали для беседы с тобой.
- Я… ну… я так понял, что тебя можно нанять для выполнения… определённой работы… - Тояма умолк, словно ожидая реакции собеседника.
- Смотря какая работа.
- Нужно убить одного человека.
- Смотря какого человека.
Даймё вынул из рукава лист бумаги и передал человеку в чёрном. Бумага была свёрнута в трубку и перевязана ленточкой.
Ниндзя взял бумагу, развернул ее и поднес к свету. Написанное удивило его, однако он не стал поднимать взгляда, ибо опытный противник может многое понять по выражению глаз. Вряд ли Тояма настолько проницателен, и все же нельзя исключать, что его глупость - искусное притворство.
- Мы слышали об этом человеке, - проговорил ниндзя. - Когда следует убить его?
- Как можно скорее, но мне нужно знать заранее, когда это произойдёт.
- Мы не сообщаем точного времени. Мы или выполняем заказ, или умираем. Если мы станем оповещать других о наших намерениях, нас будет слишком легко поймать.
- И все же мне необходимо сделать некоторые приготовления…
- Значит, тебе нужно быть наготове постоянно.
- Какова цена? - нетерпеливо спросил Тояма.
Человек назвал цифру.
- Неслыханно!..
- Как хочешь, - тихо сказал ниндзя и начал отступать в темноту.
- Постой!
Ниндзя остановился, однако, услышав сумму, названную Тоямой, покачал головой.
- Нет. Я назначил цену за убийство. За ним станет охотиться не один, и даже в этом случае успех не гарантирован. В цену входит стоимость наших жизней - в случае, если мы потерпим неудачу. Смерть такого человека стоит недешево.
Стиснув зубы, Тояма кивнул, соглашаясь.
- Хорошо. Раз цена такова, я заплачу, сколько нужно. Его необходимо убить. Деньги получите после выполнения задания.
- Нет. Ты платишь заранее.
- Откуда мне знать, выполните ли вы свои обязательства?
- Ты знаешь, кто мы?
- Да.
- Тогда тебе должно быть известно, что мы или выполняем задание, или погибаем, пытаясь его выполнить. Речь идёт не о сделке, а об определённых условиях. Твоё право - принять их или отказаться.
- Хорошо! Но я не взял с собой столько денег.
- Пусть кто-нибудь принесёт их в храм завтра вечером. Золото надо завернуть в тряпку и оставить свёрток на полу.
- Ладно.
Человек ещё раз посмотрел на лист бумаги.
- Это всё, что тебе о нём известно?
- Могу описать его.
- Я же сказал: мы его знаем. Описывать не надо. Знаешь, где он сейчас?
- Нет.
- Тогда предстоит нелёгкая работа, которая займёт много времени. Однако мы всё равно выполним заказ.
- Скажи мне, - нерешительно произнес Тояма, - я имею дело с Кога?..
- Нет, - ответил ниндзя. - Ты имеешь дело со мной.
- Но…
Прежде чем Тояма успел договорить, ниндзя растворился в темноте храма. Самурай поднял фонарь: слабый свет осветил углы помещения. Человек в черном исчез непонятно куда и непонятно как. На улице печально трещали сверчки. Тояма почувствовал, как неприятный холодок пробежал по его телу.
Возможно, ниндзя могут превращаться в дым и становиться невидимками, как гласят легенды. Остается утешать себя тем, что эти люди выполняют его приказания, а не охотятся за ним.
* * *
Хонда подошёл к задним воротам своего дома - пока строилось основное здание, он жил в помещении для гостей. Жена и слуги настаивали на постройке большого дома, и Хонда уступил. Строительство болезненно ударило по карману, так как Иэясу давал фудаи совсем небольшие средства по сравнению с тодзама. Несмотря на вспыльчивый нрав Хонды, жена постоянно бранила его по поводу подобной несправедливости. Муж обычно приказывал ей молчать и не отвечал на вопросы, однако в душе соглашался с ее словами. Семья Токугава лишь недавно стала правящим кланом в Японии, и Хонда считал своё положение весьма ненадёжным.
Хонда понимал, что он всего-навсего простой неотесанный провинциальный самурай, и прекрасно знал, что развивающейся нации требуются образованные люди, в то время как сам хорошо умел лишь убивать врагов. Такому искусству нет цены, когда речь идёт о покорении страны, и именно поэтому Иэясу держал Хонду при себе во время многочисленных сражений. Теперь, когда отгремел последний бой - великая битва при Сэкигахаре, - сёгун направил все усилия на создание устойчивой династии, которая будет править долгие годы. Безусловно, в деле её укрепления нельзя обойтись без убийств, однако тут понадобятся более тонкие методы управления, если Токугава и его последователи в дальнейшем собираются править мирно.
Таким искусством владели более умные люди - вроде Ёсиды, Окубо и Тоямы. Накамура, несмотря на свои высокопарные нравоучения, также обладал талантом правителя. Ёсида и Окубо - воины, однако тот факт, что Иэясу ввёл Тояму и Накамуру в свой узкий круг, показывает: силу берут не военные, а бюрократы.
Хонда, подобно большинству самураев, был фаталистом. Он считал счастливой случайностью то обстоятельство, что Иэясу избежал гибели. Возьми наёмный убийца прицел чуть-чуть правее, погиб бы хозяин, а не вассал.
Да, сёгуну везёт. Ему всегда везло. Прежде всего везение заключалось в том, что он сумел пережить большинство своих соперников. Другие претенденты на место правителя Японии погибли в схватках с противником - или, как Хидеёси, умерли от старости. Иэясу терпеливо ждал своего времени, и хотя он терпел порой поражения в битвах, ни одно из них не стало для него роковым. По воле счастливого случая и по глупости своих врагов он вновь и вновь шёл в бой, не обладая никакими особенными преимуществами, кроме таланта полководца и преданности своих даймё. В итоге победа осталась за ним.
И всё же нынешний взлет сёгуна ещё не является гарантией того, что дом Токугава станет править Японией после смерти его главы. Хидеёси тоже полагал, что сын примет у него бразды правления, однако после поражения при Сэкигахаре им с матерью достался лишь замок Осака. А страну получил Иэясу.
Недостаточно захватить власть, нужно еще умудриться сделать правление династическим. Много лет назад Иэясу убил свою первую жену за то, что она вступила с одним даймё в заговор, направленный против него, а первого сына и наследника вынудил совершить самоубийство, заподозрив его в участии в том же заговоре. А недавно чуть не казнил второго сына и нынешнего наследника: тот опоздал на битву при Сэкигахаре.
Хонда и другие самураи защитили медлительного юношу от гнева отца и буквально чудом спасли ему жизнь. Если даже у сёгуна такая беспокойная, непокорная и неустойчивая семья, как может Хонда быть уверен в процветании собственного дома?
* * *
Ёсида сидел на полу, прислонившись к подвижному деревянному подлокотнику, которым пользуются для отдыха японцы, не знающие стульев. Он находился в храме, который избрал местом жительства на время постройки дома. Священникам не нравился гость, захвативший их обитель, однако они оказывали ему и его людям должное почтение. А Ёсиде только это и требовалось.
Он разговаривал с несколькими старшими стражниками, пытаясь выяснить, как идут поиски наемного убийцы.
- Ты должен уже точно знать, где он, - сказал Ёсида.
- В Эдо трудно нести службу, - ответил один из воинов. - До Сэкигахары город рос, но оставался управляемым. Теперь он полностью вышел из-под контроля. Слишком много пришлых. Крестьяне, ронины, торговцы, ремесленники и негодяи всех мастей. Невозможно отследить всех.
- Я не прошу тебя следить за всеми, - раздражённо произнес Ёсида. - Ты должен найти человека, который пытался убить Иэясу-сама. Удвойте усилия. Мацуяму Кадзэ нужно отыскать до того, как он вновь отважится на убийство.