Первый конкурс

[Dragon's Eye]

14.
Дэнни Скиннер поднялся первым – все равно, сколько он ни маялся, заснуть так и не удавалось. Это и показалось ему странным – обычно, после того как они занимались любовью (в русском языке нет адекватного нейтрального обозначения полового акта. Возможно, следует прибегнуть к нестандартному варианту, например- творили любовь, прим. перев. ), он проваливался в тяжкое забытье. «Занимались любовью», - проговорил он про себя, улыбнулся и подумал еще. «Занимались сексом». Он взглянул на Кей Бэллантин – она сладко дремала, ее черные блестящие локоны разметались по подушке, а на губах еще играло блаженство, что он подарил ей. Волна нежности вдруг нахлынула на него.
- Любовью, - ласково шепнул он и поцеловал ее в лоб - осторожно, чтобы не коснуться ее своим длинным острым подбородком, поросшим колючей щетиной.
Завернувшись в зеленый шотландский халат, он нащупал золотую вышивку на нагрудном кармане. Это была эмблема пива «Харп» с датой – «1875». Кей купила ему этот халат на прошлое Рождество. Они тогда еще недолго встречались, и такой подарок говорил о многом. А он-то что ей тогда подарил? Что-то не припоминалось. Колготки, что ли...
Скиннер добрел до кухни и вытащил из холодильника баночку “Stella Artois”. Открыв ее, он направился в гостиную, нашарил в недрах огромного дивана телевизионный пульт и нашел программу, «Секреты великих кулинаров». Это популярное шоу уже крутили по второму кругу. Вел программу знаменитый шеф-повар, он колесил по Британии и предлагал местным кулинарам продемонстрировать что-нибудь из своих коронных рецептов. Блюдо подавалось компании знаменитостей и группе дегустаторов, которые затем выносили свое суждение.
Но последнее слово всегда оставалось за именитым ведущим, Аланом де Фрете. Недавно он подстегнул свою славу, издав книгу под названием «Постельные секреты великих кулинаров». В этой эротической книге кулинары с мировым именем делились с читателем своими рецептами, а заодно хвастались амурными победами в жизни и в постели, одержанными с помощью этих блюд. Книга имела головокружительный успех – она мгновенно возглавила список бестселлеров и вот уже несколько недель не сдавала позиций.
Сегодня де Фрете со своей съемочной группой гостил в большом отеле Роял Дисайда. Великан-телеведущий со всей своей спесью обрушился на местного шеф-повара, искреннего молодого человека, и тот на собственной кухне не знал, куда деваться.
Потягивая свой лагер из банки, Дэнни Скиннер наблюдал, как тревожно бегали глаза молоденького повара, как тот невольно пытался защититься от нападения, и не без гордости думал, что он, Скиннер, пару раз столкнувшись с этим наводящим ужас деспотом, не спасовал перед ним, а наоборот, раскусил всю его сущность. Осталось только дождаться реакции на его отчет.
- Кухня должна сверкать, сверкать, сверкать! – орал де Фрете, в такт своим словам как бы играючи постукивая юношу по затылку.
Скиннер видел, как молодой повар беспомощно сносит это издевательство, до смерти перепуганный всем этим шоу – и камерами, и этой наглой громадиной, что делала из него мальчика для битья. «Попробовал бы он так надо мной поизмываться», - подумал Скиннер, прикладываясь к банке «Стеллы». Она оказалась пустой, но в холодильнике еще оставалось.

- Кухня де Фрете – вонючая клоака, и больше ничего.
Бледный молодой человек стоял на своем. В его костюме изящно, со вкусом сочетались различные детали. По его внешнему виду было непохоже, чтобы его что-то заботило помимо положения в обществе и достатка. Ростом в шесть футов два дюйма, Дэнни Скиннер часто казался еще крупнее: весомости ему придавали темно-карие глаза, что буравили собеседника из-под нависших черных косматых бровей. Свои черные вихры он зачесывал набок, и вид получался чуть ли не богемный, а со своим угловатым лицом и вечной ухмылкой на тонких губах он и вовсе казался легкомысленным, даже если был зол на весь мир.
Его собеседнику, коренастому мужчине, на вид было уже под пятьдесят. Его красное квадратное лицо в печеночных пятнах венчала зализанная назад копна янтарных волос с проседью на висках. Боб Фой не помнил, чтобы кто-то раньше бросался такими обвинениями. Он недоверчиво приподнял одну бровь, но при этом на его изможденном лице неуловимо мелькнуло любопытство и даже чуточку восхищения, так что, Скиннер позволил себе продолжить:
- Свое дело я знаю. У этого типа не кухня, а свинарник, - заявил он.
Дэнни Скиннер уже три года работал санинспектором при Эдинбургском муниципалитете, получив должность после стажировки в городской администрации, по меркам Фоя послужной список короче некуда.
- Сынок, речь ведь идет о самом Алане де Фрете, - буркнул начальник.
Они сидели в обшарпанном офисе, разделенном маленькими ширмами на закутки с рабочими столами. Из больших окон по одну сторону помещения лился свет и, несмотря на двойные стекла, доносился гул с оживленной Роял Майл. Вдоль массивных стен стояли старомодные жестяные шкафы с документами и всякий хлам, доставшийся по наследству из других отделов городской администрации, да еще древний копир, благодаря которому сотрудникам техобслуживания всегда было чем заняться, в отличие от менеджеров офиса. В углу красовалась вечно грязная раковина, а рядом с ней пристроились холодильник и стол с отслоившимся покрытием, на котором жили чайник обычный, чайник заварочный и кофейник. Сзади виднелась лестница, что вела в конференц-зал и жилую часть здания, а чуть ниже скромно притаился промежуточный этаж с двумя изолированными офисами поменьше.
Дэнни Скиннер оглядел унылые лица коллег, когда Фой наконец-то выпустил из рук его дотошный отчет, и тот с внушительным стуком упал на стол между начальником и подчиненным. Дэнни видел, как остальные в помещении, Освальд Эйткен и Колин Макги, старательно смотрят куда угодно, только не на них с Фоем. Макги, приземистый коротышка из Глазго с каштановыми волосами и в слегка тесноватом сером костюме, делал вид, что ему вдруг приспичило найти какую-то бумажку в груде документов, что громоздилась у него на столе. Эйткен, высокий, нездорового вида мужчина с жидкими волосами песочного цвета и морщинистым, почти болезненным лицом, мельком взглянул на Скиннера издалека. В Дэнни он видел самонадеянного юнца с беспокойным взглядом – из тех, кому вечно неймется. С такими молодчиками хлопот не оберешься, а Эйткену, считавшему дни до пенсии, хлопоты были совсем ни к чему.
Скиннер понял, что поддержки ждать не приходится, и решил, что пора разрядить обстановку.
- Я не говорю, что у него на кухне сыро, но я нашел у него лосося в мышеловке, а у поганца-хозяина-то астма, между прочим! (из контекста неясно, речь идет о де Фрете или о лососе. Если о лососе, то выделенный фрагмент можно перевести так: «и более того, бедняга уже задыхался» – прим. перев. ). Я даже собрался звонить в Королевское общество защиты животных!




Примечание: красным выделены места, в которых переводчик не уверен, в скобках комментарии

[Dragon's Eye]

15.
Дэнни Скиннер поднялся уставший и раздосадованный тем, что так и не смог заснуть. Это было странно, потому что обычно он впадал в глубокий сон после занятий любовью. «Любовь», подумал он, улыбнулся и задумался опять: «Нет, секс». Он посмотрел на блаженно дремавшую Кай Балантайн. Ее длинные блестящие черные волосы разметались по подушке, а губы все еще хранили отпечаток наслаждения. Его захлестнула волна нежности.

- Любимая, - нежно прошептал он, осторожно касаясь губами ее лба, так чтобы не оцарапать щетиной с острого подбородка.
-
Завернувшись в зеленый клетчатый халат, он потрогал пальцем вышитую золотом арфу и надпись «1875» на нагрудном кармане. Кай купила его Скинеру на прошлое Рождество. Они только начали встречаться тогда, и подарок говорил о многом. Но что же он ей подарил? Не вспомнить; кажется, блузку.

Скннер прошел на кухню и достал из холодильника банку пива «Стелла Артуа». Открывая ее, он направился в гостиную, где выудил из недр большой софы дистанционный пульт и нашел программу «Секреты Шеф-поваров». Популярное шоу продолжалось уже второй год. Ведущий передачи, путешествуя по Британии, приглашал местных поваров приготовить их любимые рецепты, которые затем оценивали разные знаменитости и дегустаторы.

Последний вердикт оставался за знаменитым поваром Аланом де Фрейтас. Известный кулинар вызвал недавно бурю споров, опубликовав книгу под названием «Интимные секреты шеф-поваров». На страницах необычной поваренной книги, всемирно признанные кулинарные эксперты приводили рецепты, которые помогли им при ухаживании или продлении любовных игр. Книга быстро стала издательской сенсацией и заняла верхние строчки в списке бестселлеров.

Сегодня де Фрейтас со съемочной группой разместились в большом отеле на Роял Дисайд. Телевизионный ведущий был гигантом, с напыщенными и подавляющими манерами, поэтому местный повар, серьезный молодой человек, очевидно, чувствовал неуютно в собственной кухне.

Потягивая светлое пиво, Данни Скиннер следил за нервным блеском глаз и напряженной осанкой бедного парня, с гордостью думая, как он сам несколько раз ставил на место этого нагоняющего страх тирана. Сейчас ему только оставалось смотреть шоу и ждать результатов его отчета.

- Кухня должна блестеть, блестеть, блестеть…., - нудил де Фрейтас, тыкая своими картинно подвернутыми манжетами куда-то за спину молодого повара.

Скиннер смотрел, как парень обречено сопротивлялся, полный страха перед событием, камерой и кучей опытных поваров, которые травили его, низводя до роли несчастной марионетки. «Меня бы он не смел запугивать», злобствовал Дэнни, поднимая банку «Стеллы» к губам. Она была пуста, но холодильник был еще полон.

- Кухня де Фрейтаса - это куча дерьма. Вот что это такое!
Бледный от гнева молодой человек настаивал на своем. Его костюм, со вкусом подобранная одежда от дизайнера, не столько намекала, сколько кричала о доходах за пределами социального положения и заработка. Чуть выше двух фунтов, Дэнни часто казался крупнее: ему придавали внушительность проницательные карие глазам с плотно сидящими над ними гусеницами бровей. Его волнистые, цвета воронова крыла волосы были зачесаны набок, придавая ему вольнолюбивый, даже высокомерный вид. Это впечатление усиливалось резкими чертами лица и тонким изгибом губ, намекающих на легкомыслие, даже когда он был в мрачном настроении.

Коренастому мужчине стоявшему перед ним было под пятьдесят. Его румяное широкое лицо увенчивалось гривой рыжих впереди и поседевших сзади волос, белеющих на висках. Боб Фой не привык когда ему противоречили. Он недоверчиво приподнял одну бровь; впрочем, даже такое движение и выражение лица было еще привычным, выражая некий вопрос и даже мягкую заинтересованность. Дэнни Скинер продолжил: - Я всего лишь выполняю мою работу. Эта кухня - просто позор! – заключил он.

Дэнни Скинер был инспектором санэпидемстанции последние три года, поднявшись до своей должности от стажера. Насколько помнил Фой, одно из самых быстрых продвижений по службе.

- Алан де Фрейтас – знаменитость! – фыркнул его босс.

Они стояли в одной из секций большого кабинета, неудобно разделенного маленькими перегородками. Свет лился из больших окон на одной стороне и, несмотря на двойные рамы, был слышен шум автомобильного движения на Эдинбургской Королевской Миле. Массивные стены были перечеркнуты металлическими шкафами для картотек, оставшимися от различных отделов местного управления и копировальной машиной, которая давала работы техникам больше чем остальным служащим. Вечно грязная раковина размещалась в углу, рядом с холодильником и облезлым столом. На нем стоял чайник для воды, чайник для заварки и кофейник. Лестница на заднем плане вела в конференц-зал и в другую секцию, благодаря чему полу этаж с двумя крохотными кабинетами был ненавязчиво спрятан.

Дэнни Скиннер кинул взгляд на мрачные лица присутствующих, то время как Фой дал его тщательно приготовленному рапорту тяжело упасть на стол, разделявший двух мужчин. Другие служащие Освальд Айткен и Голин Макги смотрели куда угодно, только не на них. Макги, приземистый выходец из Глазго с каштановыми волосами, в сером, несколько тесном костюме, притворялся, что ищет что-то в куче бумаг сваленных на его столе. Айткен, высокий, болезненно выглядевший, с песочными волосами и изможденным лицом, издалека украдкой поглядывал на Скиннера. Задиристая юность с беспокойным взглядом намекающим на вечную борьбу души не с одним так с другим, создавала нежелательные проблемы для Айткена, считающего дни до пенсии.

Понимая, что поддержки ждать не откуда, Скиннер решил расставить все точки:

- Я не говорю, что его кухня влажная, я просто нашел в его мышеловке лосося, который к тому же страдал астмой. Я просто собирался позвонить в Общество защиты животных.

[Dragon's Eye]

16.
Дэнни Скиннер поднялся первым. Он так и не смог заснуть. От этого было немного не по себе – обычно после того, как они любили друг друга, Дэнни проваливался в тяжелый сон. Любили друг друга, подумал он, улыбнулся, задумался опять. Занимались сексом. Скиннер посмотрел на Кей Баллантайн – она блаженно дремала, блестящие темные волосы разметались по подушке, губы еще хранили память о наслаждении, которое он подарил ей. Волна нежности поднялась откуда-то из самой глубины его души.
- Любили друг друга, - тихо проговорил он и поцеловал ее в лоб, стараясь не оцарапать щетиной на заостренном, выступающем вперед подобородке.
Запахнул зеленый халат из шотландки, коснулся нагрудного кармана с вышитой золотом эмблемой в виде арфы и датой «1875»*. Этот халат Кей подарила Скиннеру в прошлом году на Рождество. Они тогда только начали встречаться, и такой подарок говорил о многом. А что он подарил ей? Так сразу и не вспомнить; может быть, трико для занятий гимнастикой.
Скиннер прошел на кухню, достал из холодильника банку пива «Стелла Артуа». С открытой банкой в руке направился в гостиную, выудил из недр обширного дивана пульт дистанционного управления, отыскал программу, по которой показывали «Поварские секреты». Сегодня шла вторая передача этого популярного шоу. Ведущим цикла был знаменитый шеф-повар. Он ездил по всей Британии и предлагал местным поварам продемонстрировать свои профессиональные секреты. Приглашенные знаменитости и ресторанные критики пробовали угощение, приготовленное по особому рецепту, и высказывали свое мнение.
Но окончательный приговор произносил великий повар Алан де Фретэ. Прославленный кулинар недавно чуть не вызвал громкий скандал, опубликовав книгу под названием «Кулинарные секреты для спальни». На страницах этой пикантной книги всемирно известные повара рассказывали читателям, как рецепт того или иного эротического блюда помог им соблазнить даму сердца или успешно завершить любовное свидание. Книга произвела сенсацию и несколько недель возглавляла список бестселлеров.
Сегодня де Фретэ со своей съемочной группой посетил крупный отель в окрестностях реки Ди. Телеведущий был великанского роста, шумный и напористый, и местный повар, серьезный молодой человек, явно его боялся, хоть и находился в собственной кухне.
Прихлебывая светлое пиво, Дэнни Скиннер наблюдал за бегающим взглядом и оборонительной позой желторотого кулинара, с гордостью вспоминая, как сам он дал в свое время достойный отпор бесцеремонному тирану. Случались у них пару раз столкновения, и Скиннер не позволил себя запугать. Теперь оставалось только ждать, как поступит начальство с его отчетом.
- В кухне не должно быть ни пятнышка, ни пятнышка, ни пятнышка! – отчитывал де Фретэ молодого повара, подчеркивая свои слова символическими подзатыльниками.
Молоденький повар безнадежно сник, напуганный всем происходящим, телекамерами и нависшей над ним громадой ведущего, который отвел ему роль беспомощного козла отпущения. Со мной он бы не посмел так себя вести, подумал Скиннер, поднося банку «Стеллы» к губам. Жестянка была пуста. Ну ничего, в холодильнике есть еще.
- На кухне у де Фрете настоящая помойка, вот что.
Молодой человек с побелевшим лицом не собирался отступать. Его костюм – со вкусом подобранные предметы одежды от первоклассного модельера – не то чтобы намекал, а прямо-таки кричал о честолюбивых устремлениях скромного служащего. Дэнни Скиннер часто казался выше своих шести футов двух дюймов росту; ему придавали внушительности проницательные темно-карие глаза и густые черные брови, похожие на мохнатых гусениц. Волнистые волосы цвета воронова крыла, расчесанные на косой пробор, создавали впечатление бесшабашности почти высокомерной, которую еще подчеркивали резкие угловатые черты лица и едва заметный изгиб тонких губ, наводивший на мысль о насмешке, даже когда молодой человек был предельно серьезен.
Напротив Скиннера сидел плотно сбитый человек лет под пятьдесят. У него было красное квадратное лицо в пигментных пятнах, венчавшееся янтарного цвета напомаженной шевелюрой, чуть седеющей на висках. Боб Фой не привык к такому дерзкому обращению. Он недоверчиво приподнял бровь, но и в этом движении, и в застывшем выражении его обычно безвольного лица угадывался вопросительный оттенок, даже легкая заинтересованность, поэтому Дэнни Скиннер отважился продолжить.
- Я всего только делаю свою работу. Кухня у этого человека – настоящее позорище, - настаивал он.
Дэнни Скиннер три года проработал инспектором санэпидназдора при муниципальном совете Эдинбурга, а до этого проходил там же стажировку по менеджменту. С точки зрения Фоя, зеленый новичок.
- Сынок, речь-то не о ком-нибудь, об Алане де Фретэ, - хмыкнул босс.
Разговор происходил в огромном, как амбар, офисе, где рабочие места отделялись друг от друга низенькими перегородками. Помещение освещалось большими окнами по одной стене, и, несмотря на двойные стекла, был слышен шум транспорта с Королевской Мили, главной улицы Эдинбурга. Вдоль стен, где не было окон, выстроились допотопные конторские шкафы, собранные сюда из всех отделов, а также ксерокс, которым чаще занимались ремонтники, чем служащие офиса. В уголке притулилась грязная раковина, рядом с ней - холодильник и обшарпанный стол, на котором стояли электрический чайник, заварочный чайничек и кофеварка. Лестница в глубине помещения вела в конференц-зал и в кабинеты другого сектора, а немного не доходя до них был втиснут промежуточный этаж с двумя тесными кабинетиками.
Фой шваркнул на стол, разделявший двоих мужчин, с таким тщанием подготовленный отчет. Дэнни Скиннер глянул на скорбные лица других сотрудников. Освальд Эйткен и Колин Мак-Ги старательно отводили глаза. Мак-Ги, невысокий, коренастый шатен родом из Глазго, в сером тесноватом костюме, притворился, будто что-то ищет среди бумаг, загромождавших его рабочий стол. Эйткен, высокий, изнуренный на вид, с редеющими волосами песочного цвета и морщинистым, почти болезненным лицом, косился на Скиннера с неприязнью. Он видел перед собой нахального сопляка, чей напряженный взгляд говорил о непрестанной внутренней борьбе. От таких молодых людей всегда одни неприятности, а Эйткену, считавшему дни до пенсии, неприятности были совершенно ни к чему.
Поняв, что поддержки ждать не приходится, Скиннер решил несколько разрядить обстановку.
- Я не говорю, что в кухне у него сыро, но хоть я и нашел семгу в мышеловке, бедная мышка явно страдала астмой.Я уже собирался звонить в общество охраны животных!

_____________________

* Эмблема эдинбургской футбольной команды ирландских католиков, «Hibernian» или, сокращенно, «Hibs», и дата их первого матча (с командой «Hearts»; встречи двух команд стали традицией и носят название Эдинбургского дерби)

[Dragon's Eye]

17.
Денни Скиннер поднялся первым, не отдохнув, после неудачной попытки заснуть. Интересно, что обычно он впадал в глубокий сон после их занятий любовью. После занятий любовью, подумал он, улыбнулся, а потом продолжил свои размышления. После занятий сексом. Он взглянул на блаженно дремлющую Кей Балантайн, на её длинные блестящие, чёрные волосы, рассыпавшиеся по подушке, на её губы, сохранившие отпечаток удовлетворения, которое он ей подарил. Волна нежности, возникшая из глубины, постепенно заполнила его.
- После занятий любовью, - сказал он нежно, осторожно целуя её в лоб так, будто боялся поцарапать её своим длинным, щетинистым подбородком.
Укутавшись в халат из зелёной шотландки, он провёл пальцами по золотой вышивке на нагрудном кармане. Там была эмблема арфы с надписью ,,1875“. Кей купила его Скиннеру на рождество в прошлом году. К тому времени они ещё не так долго встречались, и такой подарок, казалось, говорил о многом. Но что подарил он ей? Он не мог вспомнить: колготки, наверное.
Скиннер прошёл к себе на кухню и достал из холодильника банку Стеллы Артойс. Со щелчком открыв её, он направился к креслу, где он хранил телевизионный пульт, спасая его от внутренностей большого дивана, и включил программу ,,Секреты шеф-повара“. Это популярное шоу сейчас показывали во второй раз. Его вёл знаменитый повар, который, путешествуя по Британии, просил местных поваров продемонстрировать секреты приготовления их эксклюзивных блюд для компании знаменитостей и кулинарных критиков, которые после проводили суд.
Но окончательный приговор выносил знаменитый шеф-повар Алан де Фретайс. Этот прославленный повар недавно разразил спор, выпустив книгу под названием ,,Секреты шеф-повара для спальни“. На страницах этой книги обольщений всемирно известные эксперты кулинарии представили рецепты, с помощью которых им удалось поспособствовать обольщению или восполнить любовную игру. Очень скоро она стала сенсацией в мире читателей и несколько недель возглавляла списки бестселлеров.
Сегодня де Фритайс во своей съёмочной группой был в большом отеле Роял Дисайд. Шеф-повар в телевидения был великаном с напыщенными хулиганскими манерами, и местный повар, серьёзный молодой человек, явно чувствовал себя запуганным на своей собственной кухне.
Потягивая из банки лёгкое пиво, Денни Скиннер смотрел на нервные, бегающие глаза и оборонительную позицию повара-новобранца, думая с гордостью о том, как он сам выглядел бы рядом с этим устрашающим гигантом; проявляя твёрдость в некоторых случаях, он смог бы расставить всё по своим местам. Сейчас ему только оставалось – подождать и увидеть, что они сделали с его отчётом.
- Кухня должна быть безупречной, безупречной, безупречной, - брюзжал де Фритайс, сопровождая свою речь лёгкими ударами рукой по затылку молодого шеф-повара.
Скиннер смотрел как молодой повар безнадёжно сдался, напуганный этим обстоятельством, камерами и размерами тучного шеф-повара, который утомлял его и низводил к роли незадачливой марионетки. Он не посмел бы проделать то же самое со мной, подумал он, поднося банку Стеллы к губам. В ней оказалось пусто, но в холодильнике есть ещё.
- Кухня де Фритайса – чёртова навозная куча; вот, что это.
Белолицый молодой человек проявил твёрдость. Его наряд, сочетающий в себе качественную, со вкусом подобранную дизайнерскую одежду, намекал, но не кричал о понятиях поста и жалованья. Ростом с метр-девяносто, Денни Скиннер казался заметно выше: его внешности придавали значимость проникновенные тёмно-коричневыми глаза и брови, как чёрные гусеницы низко сидящие над ними. Его вьющиеся, чёрные с блестящим отливом волосы, зачёсанные с пробором на сторону, придавали его манере держать себя некоторую вульгарность, доходящую до надменности; впечатление усиливало его худое лицо и изгиб рта с тонкими губами, наводящими на мысль о непостоянстве, даже если он был сама угрюмость.
Мужчина приземистого телосложения, стоящий к нему лицом, возрастом приближался к пятидесяти. У него было квадратное, покрытое тёмно-каштановыми пятнами лицо, которое завершала грива взбитых назад, окрашенных в янтарный цвет волос, побелевших у висков. Боб Фой не привык к вызовам подобного рода. Одна его бровь скептически поползла вверх; не смотря на такое движение и выражение, его вялые черты лица обрели внешнее спокойствие, изобразив нечто вроде вопроса, даже лёгкого восхищения, что позволило Денни Скиннеру продолжить. – Я просто выполняю свою работу. Кухня этого человека – просто позор, - заявил он.
Денни Скиннер на протяжении трёх лет был санитарным инспектором по борьбе с загрязнением окружающей среды при городском совете Эдинбурга, заняв этот пост после предварительной практики среди стоящих у власти. Это был очень короткий промежуток времени в конторской книге Фоя.
- Мы говорим здесь об Алане де Фритайсе, сын, - фыркнул его начальник.
Обсуждение проходило в помещении офиса открытого типа, поделенного маленькими перегородками на рабочие места. Свет лился через большие окна на одну сторону и, хотя окна были двойными, снаружи доносился шум движения на Роял Майл. Вдоль массивных стен выстроились в ряд несколько старомодных жестяных шкафов для хранения документов, подержанные вещи из различный ведомст всего местного правления и копировальный аппарат, к которому чаще вызывали персонал по обслуживанию и ремонту, чем им пользовались служащие офиса. Вечно грязная раковина располагалась в углу за холодильником и столом с отслаивающейся фанерой, на котором стоял металлический чайник, чайник для заварки и кофейник. Позади находилась лестница, ведущая в ведомственный зал совещаний и помещение другого отдела, а перед ними на антресоли скромно прятались два отдельных более маленьких офиса.
Денни Скиннер мельком взглянул на скорбные лица вокруг него, когда Фой с размаху бросил тщательно подготовленный им отчёт на стол, стоявший между ними. Он мог видеть остальных в помещении, Освальда Айткена и Колина МакГи, смотрящих во всех направлениях, только не на него с Фоем. МакГи, короткий и толстый урожениец Глазго с каштановыми волосами и в сером чуть тесноватом костюме, делал вид, что ищет что-то в горе бумаги, которая грудой лежала на его столе. Айткен, высокий, туберкулёзного вида мужчина, с редеющими волосами песочного цвета и вытянутым, почти больным лицом, бросил на Скиннера короткий пристальный взгляд полный отвращения. Он увидел наглого парня, чьи беспокойно суетливые глаза намекали на то, что душа скрытая за ними, была навечно обречена на борьбу с чем-то или с кем-то. Такие молодые люди были всегда неприятностью и Айткен, считавший дни до выхода на пенсию, не хотел ни того, ни другого.
Осознавая, что поддержку можно не ждать, Скиннер посчитал, что, видимо, пришло время пролить свет на положение вещей.
- Я уже не говорю о том, что его кухня была сырой, и я обнаружил не только лосося в мышеловке, но и что у бедного ублюдка астма. Я должен был позвонить в Королевское общество защиты животных!

[Dragon's Eye]

18.
Денни Скиннер встал первым после безуспешных попыток заснуть. Непонятная бессонница раздражала его: раньше после плотского насыщения он легко проваливался в глубокий сон. «Секс, – улыбнулся он всплывшей мысли. – Любовь». Скиннер взглянул на сладко спящую Кей Бэллантайн, на рассыпанные по подушке длинные черные волосы, на чувственные губы, все еще хранящие следы недавнего блаженства, и почувствовал прилив нежности.
– Любовь, – прошептал он и осторожно, чтобы не уколоть ее щетиной на подбородке, поцеловал Кей в лоб.
Потом завернулся в зеленый клетчатый халат и бережно провел пальцами по вышитой золотом эмблеме на нагрудном кармане. Ирландская арфа и год – 1875. Кей подарила ему этот халат на прошлое Рождество. Они тогда еще только начали встречаться, и такой дорогой подарок говорил о многом. А что подарил ей он? Колготки какие-нибудь, наверное.
Скиннер прошел на кухню, достал из холодильника банку «Стеллы Артуа», с хрустом откупорил ее и перебрался в гостиную. Развалился на широком диване, извлек из его недр пульт и дощелкал до «Тайн лучших кулинаров», популярной передачи, идущей уже по второму циклу. Суть ее была в том, что известный шеф-повар разъезжал по английским ресторанам, где местные повара готовили свои коронные блюда на оценку знаменитостей и дегустаторов.
Но главную оценку ставил сам именитый ведущий, блистательный Алан де Фрите, прославившийся недавней книгой «Постельные тайны лучших кулинаров». На страницах этого сборника мировые светила делились любовными рецептами вместе с пикантными историями их использования. Книга тут же стала сенсацией и шла нарасхват.
Сегодня де Фрите со своей съемочной группой посещал респектабельную гостиницу в Абердине. Здоровенный амбал с барскими замашками, он явно запугал молодого повара на его же собственной кухне.
Денни посасывал пиво, смотрел на зачмыренного конкурсанта, на его бегающие глаза и зажатую позу, и гордо вспоминал, как сам победителем выходил из каждой схватки с этим напористым тираном. Теперь оставалось только ждать, что сделают с его отчетом.
– Кухня должна быть чистой, чистой, чистой, – шумел де Фрите, отвешивая своей жертве показные подзатыльники.
Денни смотрел, как безропотно сносит издевательства испытуемый повар, напуганный важными гостями, объективами камер и внушительными размерами ведущего, отведшего ему в своей передаче роль горохового шута. «Со мной бы он так не посмел», – думал Скиннер, опрокидывая в рот пивную банку. В банке уже ничего не оставалось, зато в холодильнике было еще.
– Хлев у де Фрите, а не кухня, вот что я вам скажу.
Молодой человек был бледен, но непреклонен. Его элегантный, на заказ пошитый костюм не то что намекал – кричал о вкусах, далеко превосходивших его нынешнее положение и доход. При своем и без того немалом росте Денни Скиннер часто казался крупнее и солиднее – наверное, из-за пронзительного взгляда темно-карих глаз, стреляющих из-под густых мохнатых бровей. Смоляные волнистые волосы, зачесанные на косой пробор, придавали ему дерзкий, даже хулиганский вид, что дополнялось волевым угловатым лицом и тонкими губами, изогнутыми в вечной усмешке.
Полному мужчине, сидящему против него, было под пятьдесят. Его широкое краснощекое лицо со старческими пятнами венчала грива из зализанных назад янтарных волос, уже изрядно тронутая сединой на висках. Боб Фой не привык к подобной наглости. Он скептически поднял правую бровь – но все же на его обрюзгшем лице промелькнула тень интереса, даже восхищения, и Денни воодушевленно продолжал:
– Я только делаю свою работу, вот и говорю: кухня у человека позорная.
Денни Скиннер три года работал в городском санэпиднадзоре, после того как прошел там менеджерскую практику. По меркам Фоя, желторотый птенец.
– Не забывай, о ком говоришь, – фыркнул начальник.
Весь разговор проходил даже стыдно сказать в офисе – в коробке, разгороженной перемычками на маленькие клетушки. Через широкие окна в одной стене внутрь проникал свет и, несмотря на двойные стекла, шум центральных улиц Эдинбурга. Вдоль остальных стен стояли старые металлические шкафы, перешедшие по наследству из каких-то других отделов учреждения, и копировальный аппарат, доставлявший больше хлопот техникам, чем офисным работникам. В углу, между холодильником и полуоблупленным столом с чайниками и кофейником, располагалась вечногрязная раковина. В другом конце помещения виднелась лестница в конференц-зал и другой такой же офис, но сперва надо было пройти втиснутый этаж, на котором ютились два офиса поменьше.
Фой с многозначительным стуком уронил папку на стол. Денни мельком глянул на лица по сторонам. Двое других мужчин в офисе, Освальд Эйткен и Колин Макги, старательно отводили взгляд от них с Фоем. Макги, пухлый темно-русый глазговец в сером тесноватом костюме, делал вид, что ищет что-то в ворохе бумаг. Высокий чахоточный Эйткен с жидкими соломенными волосами всем своим морщинистым, прямо-таки страдальческим лицом выражал неодобрение. Он видел в Скиннере излишне прыткого юнца, в чьих глазах постоянно сквозила душевная борьба то с тем, то с другим. От таких сплошные неприятности, и Эйткен, считавший дни до пенсии, не хотел иметь с этим ничего общего.
Чувствуя, что помощи ждать неоткуда, Скиннер решил немного разрядить обстановку.
– Ну как еще называть кухню, где ловят мышей на живого лосося? Он, бедный, задыхался, как последний астматик. Я уж думал в общество охраны животных звонить.

[Dragon's Eye]

19.
Первым встал Дэнни Скиннер, он был встревожен и так и не смог заснуть. Это его беспокоило, потому что, обычно, он моментально погружался в глубокий сон, после того, как они занимались любовью. Занимались любовью, подумал он и снова задумался. Не любовью, сексом. Он посмотрел на Кэй Боллэнтайн. Она блаженно дремала, ее длинные гладкие волосы растекались по всей подушке, а на губах, все еще едва заметно играла улыбка, от удовольствия, которое он ей доставил. Нежность быстро захлестнула его.
- Нет, все-таки любовью – мягко произнес он и поцеловал ее в лоб, очень бережно, чтобы не уколоть ее щетиной на своем длинном остром подбородке.
Натянув на себя зеленое шотландское платье, он коснулся позолоченной брошки на нагрудном кармане. Это была эмблема в форме арфы, с надписью «1875». Кэй купила ее Скиннеру в прошлом году, на Рождество. Они, тогда только начали встречаться и такой подарок, похоже, говорил очень о многом. А вот что подарил ей он? Он точно не помнил, вроде это было трико.
Скиннер зашел к себе на кухню и достал из холодильника баночку Стелла Артуа. Открыв ее характерным щелчком, он направился в гостиную, где, выудив пульт, прятавшийся между диванных подушек, он включил программу «Тайны Шеф-поваров». Это популярное шоу переживало второе воплощение, а вел его знаменитый шеф-повар, который разъезжал по всей Великобритании и просил местных поваров представить свои тайные рецепты на суд знаменитостей и ресторанных критиков, приглашенных отведать их творенья.
Но окончательный вердикт выносил сам знаменитый шеф-повар, Алан Дэ Фрэтэ. Совсем недавно этот прославленный кулинар вызвал вокруг своей персоны множество споров, после того, как он опубликовал книгу под названием “Постельные Тайны Шеф-поваров”. На страницах этой возбуждающей книги рецептов, всемирно известные кудесники кулинарии представляли свои творенья, описывая то, как им удавалось использовать их, чтобы успешно соблазнить кого-нибудь или дополнить ими ощущения от сеансов любви. Книга быстро стала хитом продаж и несколько недель возглавляла список бестселлеров.
Сегодня Дэ Фрэтэ со своей съемочной группой находился в крупном отеле в Роял Дисайд. Ведущий шоу шеф-повар был очень высоким человеком с манерой вести себя очень напыщенно и агрессивно, поэтому местный повар, скромный молодой человек, на своей собственной кухне явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Потягивая пиво из банки, Дэнни Скиннер смотрел, как начинающий шеф-повар, с нервно моргающими глазами держал оборону, и не без гордости думал о том, как он сам держался в присутствии этого пугающего тирана, твердо отстаивая свою позицию в те несколько случаев, когда им приходилось иметь друг с другом дело. Теперь, ему оставалось только ждать, чтобы узнать, как они отреагируют на его доклад.
- Кухня должна блестеть, блестеть, блестеть – сварливо повторял Дэ Фрэтэ, дополняя слова имитированным постукиванием по затылку молодого шеф-повара.
Скиннер смотрел, как молодой кулинар, беспомощно подчинился, напуганный происходящим, камерами и габаритами крупного шеф-повара, все время изводившего его, оставив ему лишь скромную роль подчиненного. Да, со мной бы у него этот номер не прошел, подумал он, подняв к губам банку Стелы. Она оказалась пустой, но в холодильнике пиво еще оставалось.
- Да у самого-то Дэ Фрэтэ не кухня, а чертова помойка.
Бледный молодой человек отстаивал свою точку зрения. Его стильная одежда, подобранная со вкусом, не то что намекала, а прямо таки кричала об амбициях, явно превосходящих его должность и жалованье. Дэнни Скиннер часто выглядел выше собственного роста в шесть и две десятых фута – внушительность его внешнего вида усиливали проницательные темно-коричневые глаза и густые черные брови над ними, чем-то напоминавшие гусениц. Его иссиня-черные волосы были зачесаны набок, что придавало ему несколько вульгарный, даже можно сказать надменный вид; все это усиливалось его выразительным лицом и изгибом тонких губ, что придавало его облику некоторую легкомысленность, даже в те моменты, когда он сильно хмурился.
Коренастому человеку перед ним было под пятьдесят. У него было квадратное покрытое оспинами лицо, которое заканчивалось шевелюрой, зачесанной назад при помощи геля, у корней его янтарных волос, уже выступала седина. Боб Фой явно не привык, чтобы ему так бросали вызов. Он скептически задрал одну из бровей, и все же, в этом жесте, даже в выражении его усталого лица, проглядывалась капелька сомнения, даже, пожалуй, некоторого восхищения, что позволило Дэнни Скиннеру продолжить. – Я всего лишь выполняю свои обязанности. Кухня этого человека – настоящий позор – настаивал он на своем.
Дэнни Скиннер уже три года работал в муниципальном совете Эдинбурга санитарным инспектором, куда он перешел с должности практиканта. А по меркам Фоя это очень небольшой срок.
- Сынок, мы же говорим об Алане Дэ Фрэтэ – фыркнул его босс.
Дискуссия проходила в подсобном помещении офиса с открытой планировкой, который был разбит небольшими перегородками на рабочие места. Из больших окон сбоку лился свет, и хотя они были оборудованы стеклопакетом, шум дорожного движения на Королевской Миле Эдинбурга был слышен изнутри. Вдоль сплошных стен стояло несколько старомодных шкафчиков, для хранения документов, вещи оставшиеся от разных отделов органов местного самоуправления, и ксерокс, благодаря которому, технический персонал был обеспечен работой в большей степени, чем сами чиновники. В углу, возле холодильника и стола с отслаивающимся покрытием, на котором стояли чайник, чашка и банка кофе, располагалась вечно грязная раковина. В задней части помещения была лестница, которая вела к конференц-залу департамента и рабочему помещению другого отдела, но до них ненавязчиво прятался еще один полуэтаж, на котором расположились два отдельных кабинета.
Дэнни Скиннер посмотрел на унылые лица вокруг него, когда Фой бросил ему на стол, разделявший двух людей, его тщательно составленный доклад. Он видел как остальные люди в комнате, Освальд Аиткен и Колин МакГи, смотрели куда угодно, но только не на них с Фоем. МакГи, невысокий и широкий уроженец Глазго в сером и, пожалуй, даже излишне аккуратном костюме притворялся, что ищет что-то в кипе бумаг, лежавших на его столе. Аиткен, высокий и по виду расточительный человек, с тонкими волосами песочного цвета и покрытым морщинами, почти мученическим лицом бросил на Скиннера неприязненный взгляд. Он видел в нем нахального юношу, чьи беспокойные глаза давали понять, что душа за ними постоянно с чем-то боролась. Такие юноши всегда приносили много хлопот, и Аиткену, считавшему дни до пенсии, очень не хотелось с ними разбираться.
Осознав, что помощи ждать неоткуда, Скиннер решил, что, похоже, пришло время несколько разрядить обстановку.
- Ну, я ж не утверждаю, что его кухня – болото, но я нашел в мышеловке лосося, причем бедняга явно страдал от астмы. Я уж собирался звонить в Королевское общество по защите прав животных!

[Dragon's Eye]

20.
Дэнни Скиннер не мог заснуть и первым встал с постели. Это его удивило, поскольку обычно после занятий любовью он проваливался в глубокий сон. Они занимались любовью, подумал Дэнни Скиннер. Занимались сексом. Он посмотрел на Кей Балантин. Она сладко спала. Ее длинные блестящие волосы разметались по подушке, а губы еще хранили следы наслаждения.
- Мы занимались любовью, - прошептал он, аккуратно поцеловав Кей в лоб, стараясь не оцарапать длинным щетинистым подбородком.
Укутавшись в зеленый клетчатый халат, он пощупал вышитую золотом арфу с надписью на грудном кармане. Этот халат Кей подарила Скиннеру на прошлое Рождество. К тому моменту они встречались совсем не долго, и такой подарок говорил яснее слов. А что он подарил Кей? Скиннер не мог припомнить, скорее всего, колготки.
Денни пошел на кухню и вытащил из холодильника банку Стелы Артуа. Затем он зашел в гостиную, вытащил застрявший между подушек дивана пульт от телевизора и нашел программу «Секреты шеф-поваров». Сейчас это шоу как раз повторяли. Его вел популярный повар, который ездил по Англии и предлагал местным поварам готовить блюда по собственным рецептам для ужина со знаменитостями и специалистами, которые затем выносили вердикт.
Но последнее слово все равно оставалось за самим ведущим Аленом де Фрете. Этот знаменитый повар недавно опубликовал книгу под названием «Альковные тайны шеф-повара», которая вызвала много споров. На страницах этой поваренной Кама Сутры всемирно известные повара описывали рецепты блюд, с помощью которых им удавалось соблазнить женщину или же украсить любовное свидание. Книга вызвала резонанс и несколько недель держалась первой в списке бестселлеров.
В тот день Де Фрете со съемочной группой побывали в большом отеле в Рояль Дисайд. Сам Де Ферте, тучный, задиристый и напыщенный, явно запугал до смерти скромного юношу в его же собственной кухне.
Потягивая пиво, Денни Скиннер наблюдал, как нервничал и хлопал глазами юнец, с удовлетворением думая о том, как ему самому удалось сбить спесь с этого тирана. Было несколько случаев, когда им довелось пообщаться вплотную. Теперь Денни просто ждал, какая же судьба постигнет его доклад.
- Кухня должна быть безупречной, без единого пятнышка, я повторяю, без единого пятнышка, - Де Фрете ругался, слегка похлопывая по спине молодого повара.
Скиннер заметил, что поваришка безнадежно отступал, вконец измотанный телепередачей, камерой и толстым животом шеф-повара, который подавлял его, навязывая роль бестолковой марионетки. Скиннер подумал, поднося к губам банку пива, что де Фрете в жизни бы не рискнул проделать такое с ним. Банка была пуста, но в холодильнике стояло еще несколько.
- Кухня де Фрете – это помойка, не больше и не меньше.
Денни побледнел, но стоял на своем. Его наряд, удачная комбинация вещей умелого дизайнера, не слишком сильно выдавал его общественное положение и зарплату. Будучи ростом шесть футов два дюйма, Денни Скиннер казался больше – и все благодаря пристальному взгляду карих глаз и нависающим толстым бровям, которые были изогнуты, подобно гусеницам. Денни зачесывал набок свои черные волнистые волосы, и от этого он казался вульгарным, даже наглым. Впечатление усиливалось благодаря угловатому лицу и изгибу тонких губ. Даже, когда Денни был особенно мрачен, в чертах лица угадывалась какая-то легкость.
Напротив стоял коренастый мужчина глубоко за сорок. У него были каштановые, зализанные назад волосы, уже тронутые сединой, и красное лицо. Боб Фой не привык к разговорам в таком тоне.
Выражение, которое застыло на его морщинистом лице, поднятая бровь – во всем читался вопрос, легкое удивление, и Денни позволил себе продолжить.
– Я всего лишь делаю свою работу. Кухня этого человека просто ужасна, -утверждал он.
Его босс фыркнул.
– Сынок, речь идет о самом Алене де Фрете.
Разговор велся в офисе, разделенным маленькими перегородками на отдельные рабочие места. Свет падал из большого окна с одной стороны, и, несмотря на то, что окно было двойное, все равно в помещении слышался шум транспорта, доносящийся с Эдинбург Роуял Майл. Вдоль стен стояли два оловянных, отделанных под страну шкафа, переехавших сюда из других департаментов, а также ксерокс, который создавал мастеру по ремонту работы больше, чем было у самих служащих. В углу была вечно грязная раковина, рядом располагались холодильник и облезлый стол, на котором стояли чайник, котелок и кофейник. Сзади была лестница, которая вела в конференц-зал департамента и помещения другого отдела. Перед ней был промежуточный этаж, на котором скромно ютились два посторонних офиса.
Денни Скиннер и Фой стояли по разные стороны стола, на который Фой швырнул только что подготовленный доклад. Денни видел, как расстроены были все присутствующие, к примеру, Освальд Эткин и Колин МакГи, которые смотрели куда угодно, но только не на них.
Уроженец Глазго МакГи, низкий, коренастый, черноволосый, носящий слишком узкий костюм, притворялся, что пытается что-то разглядеть в кипе бумаг на своем столе.
Лысеющий блондин Эткин, высокий нездорового вида человек, весь в морщинах, бросил на Денни раздраженный взгляд. Эткин видел перед собой самонадеянного юнца, чей беспокойный взгляд выдавал натуру, которая вечно за что-нибудь борется. Эти юнцы постоянно попадали в какие-нибудь неприятности – именно это претило старику, считающему дни до пенсии.
Поняв, что поддержки не дождаться, Скиннер решил, что настало время прояснить ситуацию.
- Я не говорю что в кухне сырость, я хочу лишь сказать, что я не только нашел лосося в мышеловке, у него еще была астма. Я собирался позвонить в Королевское общество по защите животных.

[ДоБрый Гений]

Я уже пишу, дайте мне еще часик...

[ДоБрый Гений]

Большое спасибо всем, кто принял участие в конкурсе! Я очень рад – мы получили 20 работ, честно говоря, думал, будет меньше.
Давайте говорить честно: прочитав перевод, каждый из нас понимает, плох он или хорош, даже не пытаясь его анализировать. Я тоже понимаю – но должен при этом дать анализ! С другой стороны, само количество присланных работ исключает возможность написания двадцати подробных отчетов. Поэтому я лишь в нескольких словах пройдусь по каждой работе, ориентируясь на общий стиль, лексикон – и определенные маркеры в тексте. Эти маркеры: халат, эмблема, названия книг, написание фирм и т.д. И еще. Честно говоря, в английском тексте ошибка – не помечена отбивка между главами. Отбивка вкралась случайно, а потом, уже заметив, я оставил ее умышлено – найдут или не найдут?
Текст, кстати, сложный. Это отрывок из романа Irvine Welsh "The Bedroom Secrets Of the Master Chefs". Сейчас роман находится у нас в работе. Я попросил переводчика (Никита Красников, он еще переводил Гибсона «Распознавание образов») прислать свой вариант этого кусочка и после своего разбора покажу его вам в качестве образца – полагаю, вы, что называется, «почувствуете разницу». Наверное, излишне говорить, что Красников к конкрусу допущен не был – при наших-то баснословных гонорарах еще и приз иметь возможность получить!..
Итак, начнем.
Стиль. Ни в одном из предложенных переводов я не нашел той легкости и свободы, какие необходимы. Даже лучшие работы словно показно старательны и грешат тяжеловесными подробностями; не удалось сделать так, чтобы детали не затрудняли чтение текста. Но это не удивительно – оригинал, повторяю, достаточно сложный. Удивительно другое. Судя по разговорам в нашем форуме, многие обращают на реалии даже больше внимания, чем на стиль. А что вышло?
“Harp” у нас и лира, и ирландская арфа, и пиво «Харп», и волынка, и стилизованная арфа, и даже «эмблема Арфы». А как правильно? Если в оригинале нет прямых указаний, то переводчик вправе выбирать. Конечно, описание халата автор дает не зря – должна же что-то значить эта арфа-лира! Молодцы те, кто стали искать и докопались до пива. И все-таки я думаю, что самый большой молодец тот, кто копнул глубже – футбольный клуб! Логичнее (и выразительнее, и красноречивее описывает персонаж) халат именно с эмблемой клуба!
Пошли дальше – ответный подарок Дэнни Скиннера. Его трансформации поражают воображение: это и колготки, и белье, и леотард, и трико, и тряпка, и даже блузка! Впрочем, что тут говорить, когда самый обыкновенный халат превращается в «длинный плед» или в «зеленое шотландское платье»!
Пиво… Кто оставляет Stella Artois, кто пишет без кавычек, кто неверно транскрибирует… А ведь «Стелла Артуа» часто звучит с экрана телевизора.

Теперь пройдемся коротко по каждой работе.

1. Достаточно аккуратный перевод, без явных глупостей и корявостей, грамотный – но без находок, без полета!
2. Здесь хочу остановиться подробнее. Конечно, сразу видно, что это не художественный перевод. Здесь и Стелла Артойс, и непонимание оригинала («Они тогда не ходили гулять долгое время…»), и плед, и предложения вроде «Переспал, думал он, улыбнулся и затем задумался снова». Но я хочу показать здесь одну деталь, которая всегда меня несказанно удивляла. Порой переводчик, прекрасно чувствующий русское слово, слабовато знает язык оригинала и допускает ошибку. Это еще можно понять, правда? Нельзя понять другого – почему при этом он зачастую не думает? Ведь должны же быть логика и смысл в его переводе!.. Пример: «…делая на этом акцент, поправляя при этом МАНЖЕТУ ВОКРУГ ЗАДНЕЙ ЧАСТИ ГОЛОВЫ молодого повара». Вы такое себе представляете? Я – нет. Или: «перебирал пальцами золотом вышитый фамильный герб… это была эмблема Арфы» - и все это на купленном в подарок пледе!.. Здесь у нас все-таки анекдот наоборот: думать надо, а не прыгать.
3. При всех огрехах, неплохо.
4. Практически при тех же огрехах, даже немного лучше №3. Есть какая-то свобода, игра, живое слово. К примеру, вот очень удачно: «На кухне должно быть чисто-то, чисто-то, - отбивая ритм на затылке новичка, приговаривал де Фретье».
5. «Не сомкнув глаз, Дэнни Скиннер встал первым, не сумев заснуть»… В принципе, даже можно не читать. Но мне повезло, я прочитал до шедевра: «Занимались любовью, подумал он, улыбнулся, а потом подумал снова».
6. Переводчик увидел главу! Значит, думает – ведь не сплошной же там текст! И хотя переводчик не стал «париться» над арфой и с громким чавканьем вляпался в ту же ошибку («Занимались любовью, подумал он, улыбнулся, потом передумал»), есть в его тексте и некоторая свобода, и удачные места.
7. Надо убрать бесконечные «свой» и тогда перечитать заново. Кстати, о «свой». Вы переведете He nodded his head как Он кивнул своей головой? А можно ли кивнуть чужой головой – без применения грубой силы, конечно? Так вот, если вычистить грязь, то текст подает надежды. Неплохой лексикон – «Альковные секреты», например, есть свобода – вообще выкинул «Стелла Артуа». Только вот почему подзатыльники воображаемые?
8. «Подумал он, улыбнулся и снова задумался».
9. Увидел главу!.. Зато пульт от телевизора превратился в кассету.
№№ 10, 11 и 12 : увы
13. Перевод внимательный, без ляпов и глупостей. Вот только совсем невыразительный, неживой.
14. см. отзыв на работу № 13.
15, 16, 17 – тут в двух словах ничего не скажешь. К сожалению, не годится. Да, постойте, №16 ЕДИНСТВЕННЫЙ докопался до футбольного клуба! Но даже это «не играет» – оформлено в виде сноски. Помилуйте, мы ведь делаем ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ перевод, не научный труд переводим; где же легкость, выразительность, эмоциональность?!
18. Неплохо.
19. Увы.
20. Хотя в целом и увы, есть отдельные находки, например, «Альковные тайны». А «поваренная Кама Сутра» вообще здорово!.. Дерзайте!

Ну а теперь итоги. Во-первых, пожалуйста, простите мою резкость, примите во внимание поздний час и большой объем работы. Если я прощен, перейдем к результатам.
Явного победителя нет, ко всем есть довольно серьезные претензии. И все-таки хочу выделить авторов переводов №№ 3, 4, 6, 7, 9 и 18. Во-первых, они получат по обещанной книге (для этого необходимо войти с нами в контакт и оставить свои координаты). Во-вторых, я прошу этих авторов написать мне – мы бы встретились и поработали над переводами уже серьезно.
Ну и главное. Конкурс мы будем продолжать (вывесим новый текст примерно через неделю), и я приглашаю всех – и тех, у кого первая попытка получилась неудачной – принять в нем участие. Москва не сразу строилась – избито, но факт.
А примерить халаты и попить пива можно будет в сентября на нашей Конфереции!..

[ДоБрый Гений]

Я обещал показать, для сравнения, как справляется с работой наш переводчик Никита Красников. Ознакомьтесь.
Перевод Н. Красникова

Дэнни Скиннер встал первым – надоело ворочаться. Уснуть так и не удалось. Плохой знак. Обычно он проваливался в тяжелое забытье сразу после любовных утех… Нет, не так. Он улыбнулся и перефразировал: сразу после секса. Кей Бэллэнтайн безмятежно спала, блестящие черные волосы рассыпались по подушке, на губах еще остался характерный изгиб того наслаждения, что он ей доставил. У Скиннера в груди распустился бутон нежности.
– Любовные утехи, – шепнул он и поцеловал девушку в лоб – аккуратно, чтобы не царапнуть щетиной, взошедшей на остром длинном подбородке.
Набросив на себя зеленый шотландский халат, Скиннер потрогал золоченую вышивку на кармане. Арфа и цифры 1875, эмблема футбольного клуба «Хиберниан». Подарок Кей на прошлое Рождество. Тогда они только начали встречаться, этот жест о многом говорил. А что подарил ей он? Уже не вспомнить. Кажется, танцевальное трико.
Скиннер прошел на кухню и достал из холодильника банку «Стеллы Артура». Открыв ее, переместился в гостиную, вызволил из чрева софы пульт и включил телевизор, программу «Секреты шеф-поваров». Это шоу пользовалось популярностью, шел уже второй цикл передач. Ведущий, известный кулинар, разъезжал по Британии и устраивал показательные выступления местных поваров, а победителя определяло жюри, состоявшее из разновеликих звезд и профессиональных критиков-гурманов.
Но последнее слово неизменно оставалось за ведущим, прославленным маэстро кулинарных дел Аланом де Фретэ, который давеча наделал много шума, опубликовав книгу под названием «Альковные секреты шеф-поваров». На страницах этого фривольно-поваренного фолианта всемирно известные кулинары рассказывали о своих амурных похождениях, сопровождая сальные байки рецептами блюд, при помощи которых им удалось добиться заветного «да». Книга быстро сделалась сенсацией и на протяжении нескольких недель возглавляла список бестселлеров.
Для сегодняшней передачи де Фретэ и его съемочная бригада облюбовали большой отель в Роял Дисайд. Знаменитый телеповар был жирен, напыщен и агрессивен: местный поварежкин, старательный юноша, отнюдь не чувствовал себя хозяином на собственной кухне.
Потягивая пиво, Дэнни Скиннер наблюдал за бегающими глазами и оборонительными ужимками бедного новичка – и с гордостью вспоминал, как пару раз на собственной шкуре испытал (и с честью выдержал) напор нахрапистого тирана. Теперь оставалось только подождать, посмотреть, дадут ли ход его последнему отчету.
– Кухня должна сверкать, сверкать, сверкать! – выговаривал де Фретэ, шутливо шлепая юного повара нарукавником по макушке.
Бедняга безропотно терпел, ошалев от камер, от важности момента, от размеров грозного суперповара, который его всячески шпынял и низводил до роли жалкой марионетки. Со мной бы у него такой номер не прошел, думал Скиннер, поднося к губам пиво. Банка была уже пуста, однако в холодильнике еще остались запасы.


– У де Фретэ не кухня, а помойка. Сраная помойка!
Молодой человек с бледным лицом стоял на своем. Его наряд – безупречный коктейль от ведущих модельеров – не то что намекал, а просто кричал об идеях, выходящих далеко за рамки офиса и зарплаты. При росте метр восемьдесят восемь Дэнни Скиннер часто казался выше – прежде всего благодаря черным пронзительным глазам, сверкавшим под столь же черными червеобразными бровями. Волнистые волосы цвета воронова крыла, расчесанные на пробор, придавали ему хулиганский и отчасти самоуверенный вид, усугубленный угловатыми скулами, а характерный изгиб тонких губ выглядел легкомысленным даже в самые хмурые минуты.
Его собеседнику, коренастому мужчине, было уже хорошо за сорок: румяное квадратное лицо, покрытое возрастными веснушками, янтарно-рыжие зализанные на затылок волосы, легкая седина на висках. Боб Фой не привык к такому отпору. Его бровь скептически изогнулась – однако в этой гримасе и в общем выражении обрюзгшего лица сквозил интерес, даже нечто похожее на восхищение, и воодушевленный Дэнни Скиннер продолжал:
– Я просто исполняю свой долг. Кухня этого толстяка – позор!
Дэнни Скиннер всего три года работал инспектором санитарно-эпидемического контроля при городской администрации Эдинбурга, а прежде был стажером в том же департаменте, и начальник Боб Фой имел все основания считать его новичком.
– Сынок, речь идет о самом Алане де Фретэ! – хрюкнул он.
Разговор происходил в просторном офисе, разгороженном, словно конюшня, на маленькие клетушки. Свет струился сквозь большие окна, выходящие на оживленную улицу Роял Майл – даже двойные стекла не могли заглушить шума машин. Вдоль противоположной стены выстроились старомодные картотечные шкафы серой жести, доставшиеся в наследство от предыдущих поколений бюрократов, а рядом – копировальный агрегат, который чаще ремонтировали, чем использовали по назначению. В углу пряталась вечно грязная раковина; с ней соседствовали холодильник и стол с отслоившимся шпоном; на столе скучали чайник, заварник и кофейник. Лестница в глубине комнаты вела в соседнюю секцию, к залу заседаний, по пути заглядывая на промежуточный этаж, где скромно разместились еще два мелких офиса.
Скиннер украдкой оглядывал меланхоличные лица сослуживцев. Фой тем временем швырнул папку с его отчетом, продукт скрупулезного труда, на разделявший их стол. Освальд Айткен и Колин Макги смотрели куда угодно, только не на Скиннера с начальником. Макги, парень из Глазго, присадистый шатен в тесноватом костюме, делал вид, что изучает громоздящуюся перед ним гору бумаг. Айткен, изможденный дылда с жидкими соломенными волосами и морщинистым, буквально страдальческим лицом, бросил на Скиннера неприязненный взгляд – он видел перед собой молодого выскочку с беспокойными глазами, за которыми пряталась столь же беспокойная душа, постоянно борющаяся с темными демонами. От таких людей одни неприятности, думал Айткен. До пенсии оставались считанные дни, и вмешиваться он не собирался.
Поняв, что поддержки ждать не приходится, Скиннер решил разрядить обстановку:
– Про сырость на кухне я вообще молчу. Что говорить, если у них в мышеловке сидел лосось! Да еще и с астмой, бедняжка. Я даже в общество защиты животных собрался звонить.

[Sandy McHoots]

[Andrey Azov]

Я можно чуть-чуть скажу? О паре-тройке мелочей, буквально.

1) Загадочная эмблема на халате.

Вы знаете, я когда читал, то тоже дощелкал до "Хиберниана". Надо же, думаю, как все сходится: и автор - шотландец, и живет в Эдинбурге, и клуб футбольный эдинбуржский. А потом еще раз пересмотрел две официальные эмблемы клуба, вот эту:



и эту:



И настолько крошечной показалась мне арфа на первой, да еще и окруженная другой символикой, и настольно подозрительным - отсутствие арфы на второй, что как-то даже стало страшно...

2) Теперь фраза "I am no saying the kitchen was damp". Как-то стала кухня подозрительно сырой, но гложет меня подозрение, что damp здесь вонюче-сырой, болотный (как проскочило в одном из переводов, хотя по-русски "болото" - странная характеристика для кухни). Подозрение отчасти оправдывается словарем:

- damp - Of the nature of, or belonging to, a ‘damp’ or noxious exhalation (с пометкой устар.)

Пошукать бы, не стало ли это слово жаргонным у англичан с шотландцами. А то герой-то тут уже начинает кривляться, грамотность речи понижает, говорит "I am no saying" (если это не опечатка)

Далее по этой же фразе (да простит меня Никита, но все-таки к выложенному переводу как-то само собой повышается внимание). Еще раз:

I am no saying that his kitchen was damp.

То есть "я не говорю, что его кухня damp" (что бы этот damp здесь не значил). Или "его кухня не damp". А у некоторых переводчиков (например, у номера 17) и у Никиты кухня, наоборот, стала damp.

3) То что там глава - это здорово, это многое объясняет, но мне так нравилось без главы! Что-то в этом было такого... Нового... Неординарного... Захватывающего дух... Ну, думаю, Уэлш, ну силен

[Dragon's Eye]

[ДоБрый Гений]

А вот что делать переводчику? У него на руках книга, больше никаких подсказок. В книгах часто бывают опечатки; с другой стороны, это, может, и не опечатка вовсе. Связаться с автором через его сайт? А что делать переводчикам классики - столоверчением заняться? Или что делали "классические" переводчики 30 или 50 лет назад? Каждый сам принимает решение, вкладывает тот смысл, который увидел... Увы, по-моему, иного рецепта нет.

[Andrey Azov]