Владимир Баканов
"Книжное обозрение" №21, 2008 г.
Не так давно вручали антипремию «Абзац» — худшим переводом назван перевод Ю. Моисеенко романа Уильяма Гибсона «Страна призраков».
Этот факт горячо обсуждается в различных интернет-ресурсах, причем участники споров, люди эмоциональные, порой выходят из себя. Их строку диктует чувство.
Я постараюсь держать себя в руках. Пусть мою строку диктует рассудок.
Хочу высказаться по трем пунктам.
1. Качество перевода. Юлия Моисеенко переводила Сесилию Дарт-Торнтон, Дэна Симмонса, Генри Миллера, Джеймса Ваддингтона, Уильяма Николсона, Джеффа Вандермеера — все авторы недюжинные, стилистически и лексически сложные для понимания и перевода. Известно, что чем незауряднее произведение, тем больше разнится его оценка читателями; и тем больше разнится оценка читателями перевода этого произведения. Я считаю Юлию Моисеенко талантливой переводчицей. Именно потому что она яркая и выразительная, ее переводы никого не оставляют безразличными; они либо нравятся, либо нет. Другое дело, что всякому мало-мальски неглупому человеку следует отличать провальный перевод от личного, индивидуального неприятия перевода. На мой взгляд, перевод «Страны призраков» Гибсона при определенных его огрехах (а я уверен, что многие читатели способны найти огрехи в любом переводе), безусловно, представляет собой работу выше среднего уровня. Мне очень приятно, что подавляющее большинство вдумчивых читателей придерживаются этого же мнения.
2. Позиция критиков перевода. Я исхожу из предпосылки, что всякий вправе иметь свое мнение и его высказывать. А уж Александр Гаврилов, главный редактор газеты «Книжное обозрение», человек умный, опытный и профессиональный, более, чем многие другие, заслужил это право. Моисеенко просто не повезло. Александр искренне и горячо любит творчество Гибсона и совершенно четко представляет, каким должен быть адекватный перевод «хрустального фу-туроанглийского». Ну не сумела Моисеенко воплотить его мечту!.. И если бы он написал об этом статью — аргументированную, с примерами, с разбором текста, на серьезном профессиональном уровне, — мы бы с ним либо согласились, либо спорили бы — неважно; главное, мы были бы в одном стане единомышленников, ценителей литературы и родной речи, стремящихся в конструктивном ключе найти оптимальное решение лингвистических вопросов. Увы, Александр, на мой взгляд, поторопился, выдал, так сказать, «под горячую руку». Его строку диктовало чувство.
3. Организационная сторона. Все позиционирование антипремии «Абзац» построено на том, что рассматриваемые произведения и авторы должны быть на виду и на слуху. Поэтому если «Полный абзац», то непременно Барщевский или Ленина, если перевод, то Гибсон, если корректура, то Гейман. Ведь коли Моська будет лаять, скажем, на улитку, разве интересно будет об этом рассказывать? Причем, в принципе, анти-премия «Абзац» — придумка, имеющая право на существование. Она не позволяет литработнику (писателю, переводчику, редактору, корректору) спокойно проедать халтурой (предположительно) заработанные деньги.
К сожалению, заботясь о внешней стороне дела, о перформансе, организаторы упустили один момент: надо иметь убедительные доводы, чтобы на всю страну клеймить халтурщиков. И вот, выдавая «Абзац» за худшую корректуру, Александр Гаврилов называет «Хрупкие вещи» Геймана романом, в то время как это сборник рассказов, а характеризуя перевод Гибсона, основывается на отзыве одного-единственного рецензента, которому и невдомек, что в правовом государстве его слова могут быть расценены как клевета. Такие «помощники» отличаются хамством и категоричностью суждений, а посмотришь внимательнее — без знаний, ума и такта, они не стоят и выеденного яйца, даже собственного.
Говорят, что абзац обозначает «более длительную паузу, чем точка». Очень хотелось бы верить, что в возникшей до следующего года паузе у авторов идеи найдется возможность провести более тщательную работу, чтобы премия била в цель, а не по сторонам. Ведь разгильдяйство, лень и безответственность организаторов привели к тому, что две книги из трех, попавших в список претендентов на звание худшего перевода, вообще не должны были рассматриваться, ибо не подходили по формальному признаку - году издания.
Ох, не зря бытует народная версия четвертой строчки известного стихотворения Бориса Леонидовича Пастернака: Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И начинается...
