Статьи

1. 030483

– «На фоне бесконечных толков вокруг смерти Лулы Лэндри в прессе и на телевидении едва ли кто-то задумывался, с чего это нас так заботит.

Спору нет, она была привлекательна, а газеты с фотографиями красоток сметают с прилавков с тех самых пор, как на страницах «Нью-Йоркера» появились гравюры с томными сиренами Даны Гибсона».

…

«Конечно, близкие и друзья Лэндри безутешны. Им я искренне сочувствую. Мы же с вами, читатели и зрители, не можем оправдать свой непомерный интерес личной утратой. Каждый день молодые женщины гибнут при трагических обстоятельствах (то есть, не своей смертью): в авариях, от передозировок, и, так тоже бывает, от того, что морили себя голодом, пытаясь втиснуться в стандарты, распространяемые Лэндри и другими моделями. Перелистывая газету, мы удостаиваем этих мертвых девушек лишь беглым взглядом на их заурядные лица».

Робин остановилась для глотка кофе и прокашлялась.

– Какая высокая мораль, - пробурчал Страйк.

Он устроился за секретарским столом и вклеивал фотографии в папку, каждую под отдельным номером, а затем описывал их содержание в каталоге. Робин продолжила читать с монитора:

«Отчего столь нездоровое внимание, даже горесть? Готова поспорить, что до мгновения, когда Лэндри совершила смертельный прыжок, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. Заплаканные поклонницы возлагали цветы под балкон пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона, после того, как изуродованное тело модели увезли в морг. Думаете, взлет и стремительное падение Лулы Лэндри заставили хотя бы одну честолюбивую модель отказаться от погони за славой?»

– Хватит рассусоливать! – возмутился Страйк, но, спохватившись, добавил. - Я не тебе, я ей. Автор, я так полагаю, женщина?

– Да, Мелани Телфорд, - Робин прокрутила страницу наверх, к портрету полноватой блондинки средних лет. – Читать дальше?

– Да-да, читай.

Еще раз откашлявшись, она продолжила:

– «Как бы не так». Это о честолюбивых моделях.

– Да, я понял.

- Так, дальше…: «Через сто лет после революции Эммелин Панкхёрст целое поколение девчонок изо всех сил стремится походить на штампованную куклу. За обросшими вымыслом похождениями безликого аватара скрываются тревога и душевные страдания, заставившие Лэндри броситься с третьего этажа. Красота спасет мир: дизайнер Ги Соме поспешил доложить журналистам, что модель спрыгнула в одном из его платьев, которое раскупили, не прошло и суток после ее смерти. Лучшая реклама, какую можно себе представить: Лула Лэндри решила отправиться в мир иной в Somé.

Мы оплакиваем не молодую женщину, нет, для большинства из нас она была так же далека от реальности, как девушки с картинок Гибсона. Мы скорбим по образу из таблоидов и глянцевых журналов, убеждавшему нас покупать одежду и сумки, по представлению о популярности, которое после ее кончины лопнуло как мыльный пузырь. Будем же честны перед собой: если нам действительно грустно, так это оттого, что мы больше не увидим забавных выходок этой худышки, любительницы повеселиться, и не сможем снова заглянуть в ее жизнь – калейдоскоп из наркотиков, бунтарства, модной одежды, встреч и расставаний со скандальным бойфрендом».

2. 3Diana4

Роберт Гэлбрейт, Крик кукушки

«В круговороте всех этих газетных статей и многочасовых теледискуссий, посвященных смерти известной модели Лулы Лэндри, часто ли мы задавались вопросом: «почему это так заботит нас?»

«Бесспорно, она была очень красивой, а красивые девушки стали украшением газет с тех пор, как Чарльз Дана Гибсон начал создавать образы соблазнительных дам для изданий Нью-Йорка»

<…>

«Весть о кончине любимой Лэндри – конечно же, тяжелое потрясение для ее родных и близких. Приношу им мои искренние соболезнования. Но чем же объяснить наше собственное, всполошенное этой утратой сознание? Отметим, что каждый день при трагических (если не сказать – противоестественных) обстоятельствах умирают молодые женщины: в автомобильных катастрофах, от передозировок, а подчас они становятся жертвами погони за совершенством, воплощенным в той же Лэндри и иных представительницах ее профессии. Как мимолетна наша скорбь по этим жертвам, не так ли? Мы словно переворачиваем страницы, скрывая за ними их ничем не примечательные лица».

Робин смочила пересохшее горло глотком кофе.

- Все такая же ханжа, - пробормотал Страйк.

За противоположным концом стола Робин он складывал в конверт фотографии, предварительно нумеруя их, составляя к ним описания и индексируя на обратной стороне. Робин продолжала, глядя в монитор:

«Наш безграничный интерес к этому делу и даже скорбь вполне объяснимы. Ведь до того самого момента, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч девушек мечтали оказаться на ее месте. Рыдая, они оставляли цветы под балконом ее шикарных апартаментов стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, когда увезли изувеченное тело. Стала ли история взлета и трагического падения Лэндри уроком хотя бы для одной барышни, вожделеющей бульварной славы?»

- Продолжайте, - сказал Страйк. – Она, не вы, - спешно добавил он. – Это ведь женщина пишет, верно?

- Да. Некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, переместив курсор к фотографии средних лет блондинки с полным лицом. – Дальше читать?

- Да-да, давайте.

Робин сделала еще глоток кофе и продолжила:

«Ответ однозначный – «нет». Вот немного о сумевших одолеть свое честолюбие женщинах …»

- Это понятно.

- Так, ладно… «Сотню лет после Эммелин Панкхерст целое поколение взрослых женщин не стремилось ни к чему большему, чем быть низведенными до статуса бумажной куклы, печатной картинки, за чьей мишурной жизнью скрыта столь глубокая душевная боль, что однажды она решается прыгнуть из окна своей квартиры на третьем этаже. Кстати, отдадим дань внешнему виду; он многое решает сегодня: дизайнер Гай Соме не преминул сообщить журналистам о том, что свой последний шаг она совершила в одном из его платьев, которое и было распродано в течение суток с момента ее смерти. Действительно, что могло стать лучшей рекламой, чем Лула Лэндри, выбравшая для встречи с Создателем наряд от Соме?

Нет, не ее – настоящую – мы сегодня оплакиваем, ибо она была столь же недосягаема для большинства из нас, сколь и образы, выходившие из-под пера Гибсона. Смазливое личико с обложки, искушавшее нас гламурной одеждой и сумочками – вот о чем мы сожалеем. Бумажно-тонкая бесшабашная девица, чью жизнь мы листали как альбом с ярко иллюстрированными историями о нелегальных наркотиках, «сумасшедших» вечеринках, модных вещах, опасных связях, и понятие «известность», оказавшееся пустым и скоротечным, как мыльный пузырь – вот о какой утрате мы, в действительности, скорбим.
 

3. Aardwolf

"Лула Лэндри. Смерть этой юной леди потрясла общественность так глубоко, что вселенская скорбь день и ночь выплескивается на нас с телеэкранов и газетных страниц. Глядя на это безумие, так и хочется спросить: а что такого уж особенного было в этой девушке?

Конечно же, все дело в том, что она была очень красива. Красотки прочно вошли в газетную индустрию с легкой руки, вернее пера, иллюстратора Чарльза Гибсона* . Его томные дивы, появившись на страницах "Нью-Йоркера" в конце девятнадцатого века, навсегда изменили облик прессы.

Понятно, что родные и близкие девушки убиты горем, и мне по-человечески их очень жаль. Но отчего сходят с ума все остальные? Они ведь даже ее не знали.
Молодые девушки умирают, точнее "погибают трагической смертью" каждый божий день: в автокатастрофах, от передозировки, и даже от истощения - ради кукольной хрупкости Лулы Лэндри и ей подобных, бедняжки идут на все.
Разве мы плачем о каждой из них? Напротив, едва коснувшись взглядом лица очередной погибшей, спешим перевернуть страницу."

Робин глотнула кофе и откашлялась

- Ах ты, Боже мой! Прямо за душу берет, - съязвил Страйк.

Он сидел на краешке стола и разбирал фотографии: каждую нужно было пронумеровать, подписать и вставить в папку. Робин вновь уставилась в монитор, нашла то место, где она остановилась и продолжала читать.

"Попробуем разобраться: что же кроется за этим нездоровым интересом, вернее скорбью?
Пока Лула не шагнула в пустоту, с балкона своего роскошного пентхауза, тысячи женщин мечтали поменяться с ней местами.
Теперь, рыдающие поклонницы приносят цветы и кладут их прямо на асфальт, откуда совсем недавно убрали ее бренные останки.
Может хоть одна юная модель задумается и откажется от своих амбиций, увидев каким ужасным падением закончился взлет Лулы Лэндри?"...

- Ну, хватит, хватит, - не выдержал Страйк и тут же спохватился. - Это я - авторше. Статью, ведь, женщина писала?

- Да, - сказала Робин, возвращаясь к началу статьи, где был портрет автора, блондинки средних лет с двойным подбородком. - Женщина, по имени Мелани Телфорд. Дальше не читать?

- Нет, нет, продолжай.

Робин снова откашлялась и вернулась к тексту: «Как бы не так! Модели есть модели, они жаждут славы и не останавливаются ни перед чем"...

- Ну, ясно дело, - опять перебил Страйк.

- Так, дальше: "... Кто бы мог подумать, что всего через сто лет после Эмеллин Панкхерст** всеобщим идеалом станет бумажная кукла с нарисованным лицом, выдуманной жизнью и такой пустотой в душе, что хоть выбрасывайся из окна.

Красивая обертка - вот что теперь главное в людях. Тело мисс Лэндри, как говориться, не успело остыть, а Гай Соме уже повсюду раструбил, что она выбросилась из окна в его платье и ... все его платья расхватали в двадцать четыре часа. Еще бы! Такая реклама: "Лула Лэндри для встречи с создателем выбрала платье от Соме!" - просто находка для кутюрье!

Сказать по правде, нам плевать на жизнь, оборвавшуюся в расцвете лет. Для большинства очаровательная Лула, была просто картинкой, вроде "девушек Гибсона", мелькавшей в глянцевых журналах и на страницах таблоидов. Девушка-праздник, символ красивой жизни – своей смертью она показала сколь эфемерно гламурное счастье. Увлекательный сериал о похождениях прекрасной Барби закончился для нас навсегда. Звездные тусовки, наркотики, бурный роман с мафиози – мы больше не сможем всего этого наблюдать. Поистине невосполнимая утрата для публики!"



* Чарльз Дана Гибсон (14 сентября 1867 г. – 23 декабря 1944 г.) - американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX. Существует утверждение, что «девушки Гибсона» были первым национальным стандартом женской красоты. Они были крайне популярны в течение двадцати лет, предшествующих Первой мировой войне. В магазинах продавались «блюдца, пепельницы, скатерти, наволочки, накидушки, сувенирные ложки, ширмы, веера и т.д. с изображениями красавиц в стиле Гибсона.

** Эммелин Панкхёрст (англ. Emmeline Pankhurst; 15 июля 1858, Манчестер, Англия — 14 июня 1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

4. ABBA Live

«За всей этой газетной и телевизионной шумихой вокруг смерти Лулы Ландри мы не успеваем задуматься: что нас привлекает?

Безусловно, она была настоящей красавицей. Ещё в пору еженедельника «Нью-Йоркер» волоокие прелестницы с иллюстраций Дана Гибсона* способствовали сбыту газетной продукции».

<…>

«Я глубоко сочувствую горю родных и друзей Ландри. Однако читающая и смотрящая публика не может оправдать свое любопытство личными мотивами. Девушки умирают каждый день при трагических, иными словами неестественных, обстоятельствах. В автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, и, нередко, изнуряя себя диетами в угоду моде на таких худышек, как Лула Ландри».

Робин прервалась, глотнула кофе и прокашлялась.

- Лицемерная патока - буркнул Страйк.

Примостившись на краешке стола Робин, он вклеивал фотографии в досье и заносил описание каждой в реестр на обороте, а она продолжала читать с экрана.

«Пристальное внимание с нашей стороны, граничащее с ощущением утраты, требует осмысления. Бесспорно, многие поменялись бы местами с Ландри вплоть до рокового падения. Безутешные девушки возлагают цветы к месту трагедии, под балконом её фешенебельной квартиры стоимостью четыре с половиной фунта стерлингов. Возможно, страх повторить судьбу Лулы Ландри охладит честолюбивое стремление моделей попасть на первую полосу?»

- Давай закругляйся, - не выдержал Страйк. - Это я не тебе, - поспешно добавил он. - Автор женщина, верно?

- Да, некая Мелани Телфорд - подтвердила Робин, прокрутив страницу к началу, где было изображение широколицей блондинки средних лет. - Остальное опустить?

- Нет, читай дальше!

Робин снова прокашлялась и продолжила.

«Разумеется, нет». - Дальше она бичует амбиции.

- Ну да, конечно…

- Так вот… «Спустя сотни лет половозрелые преемницы героической Эммелин Панкхёрст** не смогли эволюционировать дальше разукрашенных кукол, живых картинок. За флёром сказочной авантюры скрываются тревога и отчаяние, которые толкнули девушку из окна третьего этажа. Красота - это страшная сила. Стоило дизайнеру Гаю Сами намекнуть прессе, что на несчастной было платье из его коллекции, и весь товар буквально смели за сутки. Модель выбирает для встречи с Создателем брендовую вещицу - не правда ли, бесподобная реклама?

С тем же успехом мы могли бы оплакивать красавиц, сошедших с пера Дана Гибсона. Эта девушка для нас не более осязаема. Образ, мелькавший на станицах бесчисленных популярных изданий в рекламах одежды и дамских сумочек, ореол знаменитости превратился в ничто, растаял, как мыльный пузырь, после ее смерти. Похождения этих тощих модниц с мимолётными связями, принимающих наркотики, честно говоря, для нас все равно, что комиксы».

*Чарльз Дана Гибсон - американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.

** Эммелин Панкхёрст - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин.
 

5. Abby

Роберт Галбрайт «Зов кукушки»

«Все эти нескончаемые потоки рассуждений, которые обрушили на наши головы бульварная пресса и «желтые» телепрограммы по поводу смерти Лулы Лэндри, не проливают света на один простой вопрос: а какое нам, собственно, до этого дело?»

«Бесспорно, она была красива, а красивые женщины превратились в нечто вроде модного аксессуара для периодических изданий еще во времена Дана Гибсона, изобразившего на страницах «Нью-Йоркера» своих большеглазых сирен с пышными локонами, затянутых в корсеты.

«Родные и друзья Лулы Лэндри, конечно же, сходят с ума от горя, и я им искренне сочувствую. Однако нас, зрителей и читающую публику, не постигла личная утрата, которая могла бы оправдать такие излишества. Девушки умирают при «трагических» (другими словами, противоестественных) обстоятельствах каждый божий день: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков или просто от несовместимой с жизнью диеты, с помощью которой пытаются привести свои телесные формы в соответствие с идеалом, воплощением которого была Лэндри и ей подобные. Мы удостаиваем этих погибших девушек, в лучшем случае, беглого взгляда, и забываем о них, едва успев перевернуть страницу с изображением очередного ничем не примечательного лица».

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и смочить горло.

– Сплошное лицемерие, – пробормотал Страйк.

Примостившись у самого края стола, за которым сидела Робин, он вставлял в папку фотографии, пронумеровывал их и добавлял в оглавление краткое описание. Робин продолжала читать с монитора.

«Наш чрезмерный интерес и даже чувство потери не так уж безосновательны. Вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. Как только ее обезображенное тело убрали с тротуара под балконом роскошного пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, на место падения потянулись рыдающие девушки с охапками цветов. Заставило ли последовавшее за головокружительным взлетом роковое падение Лулы Лэндри хоть одну начинающую модель отказаться от честолюбивого стремления к сомнительной славе?»

– Вот разошлась! – прервал ее Страйк, – да не ты, она, – поспешно уточнил он, – это ведь женщина пишет?

– Да, какая-то Мелани Телфорд, – ответила Робин и передвинула текст вниз, явив взору портретный снимок пухлощекой блондинки средних лет с отчетливыми признаками второго подбородка.

– Пропустить остальное?

– Нет-нет, поехали дальше.

Робин сделала еще глоток кофе и продолжила чтение.

«Разумеется, нет».

– Это она о том, что смерть Лэндри не остановила других.

– Я так и понял.

Так, где это… «Прошла добрая сотня лет после Эммелин Панкхерст с ее борьбой за избирательные права, а целое поколение женщин, вступающих во взрослую жизнь, стремится лишь к тому, чтобы низвести себя до состояния бездушного идола, бумажной куклы, за выдуманными приключениями которой скрывается такая несчастная, полная невыносимых страданий жизнь, что она в один прекрасный день выбрасывается из окна своей роскошной квартиры. Главное – хорошо выглядеть. Модельер Гай Соме поспешил объявить, что Лула встретила смерть в платье из его коллекции, которая была распродана в течение 24 часов. Мог ли он мечтать о лучшей рекламе: сама Лула Лэндри решила предстать перед Создателем в платье от Соме!»


«Нет, мы скорбим не о смерти этой молодой женщины, которая была для большинства из нас не более реальной, чем девушки Гибсона. Мы оплакиваем идеальное тело, мелькающее на разноцветных страницах глянцевых журналов, манекен, с помощью которого нам продавали платья и сумочки, и саму концепцию знаменитости, которая после ее смерти оказалась такой же бессмысленной и недолговечной, как мыльный пузырь. Если честно, то нам до боли не хватает новой серии комиксов о беспорядочной жизни, наркотических эскападах и скандальных выходках этой худосочной искательницы приключений и ее ненадежного, взрывоопасного бойфренда. Нас лишили зрелища».
 

6. Abraxas

– «Снова и снова погружаясь в бурный поток газетных и телевизионных новостей о смерти Лулы Лэндри, мы забываем себя спросить, а какое нам, собственно, дело? Безусловно, Лула была красотка, а красивые девушки помогают продавать прессу со времен очаровательных штрихованных черно-белых барышень Чарльза Гибсона*.
…
Конечно, родные и близкие мисс Лэндри искренне скорбят о ней, и я выражаю им глубокие соболезнования. Но мы, простые читатели и телезрители, чем можем объяснить нашу сердечную боль? Каждый день множество молодых девушек гибнет «при трагических обстоятельствах», то есть не от естественных причин. Это и автомобильные аварии, и передозировка, и, наконец, голодание в попытке угнаться за недостижимыми стандартами красоты, установленными Лулой Лэндри и ей подобными. Чувствуем ли мы хотя бы легкую грусть, пролистывая страницы новостей с неприметными лицами погибших девушек?» – Робин остановилась, глотнула кофе и откашлялась.
– Вот зануда! – буркнул Страйк. Он сидел на другом конце стола и вклеивал в папку только что пронумерованные и подписанные фотографии, попутно внося их в каталог на последней странице. Робин продолжила читать с монитора:
– «Давайте же объясним себе наш чрезмерный интерес и даже скорбь по мисс Лэндри! До самого трагического прыжка миллионы девушек были бы счастливы оказаться на её месте. Поклонницы возложили цветы под балконом шикарного пентхауса Лулы сразу, как только полиция убрала её обезображенное тело. Разве взлет и ужасное падение мисс Лэндри отпугнули хоть одну несчастную, мечтающую стать моделью и попасть на страницы таблоидов?»
– Да сколько можно! – выдохнул Страйк и поспешно добавил, – Я не тебе, а ей. Это ведь женщина пишет?
– Да, некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, промотав статью вверх до портрета, с которого на нее смотрела пожилая щекастая блондинка, – Остальное пропустить?
– Нет, продолжай.
Робин еще раз откашлялась и продолжила:
– «Ответ, конечно, будет «нет». В смысле, отпугнуло ли это желающих стать моделями.
– Да, я понял.
– Ну да... «И через сотню лет после Эммелин Панкхёрст** целое поколение молодых девушек мечтает лишь о том, чтобы их низвели до состояния бумажной куклы, плоской проекции, чьи литературно обработанные приключения скрывают такие страдания и душевный разлад, что единственным выходом для нее стало выброситься с третьего этажа. Но главное – внешний вид. Дизайнер Ивон Тот уже сообщил прессе, что Лула прыгнула в одном из его платьев. Все копии платья были распроданы в течение двадцати четырех часов после трагедии. Разве можно придумать лучшую рекламу, чем то, что Лула Лэндри решила встретиться с создателем в Тоте?
Нет, мы скорбим не о самой девушке. Для нас она была не более реальна, чем красавицы, вышедшие из-под пера Чарльза Гибсона. Мы сожалеем о потере физического воплощения образа, мелькавшего на страницах желтых газет, продававшего нам одежду и аксессуары, образа знаменитости, который после ее смерти лопнул и разлетелся на мелкие брызги, как мыльный пузырь. Мы должны признать, что скучаем по развлечениям, которыми для нас были истории об этой славной тонкой девчонке, чьей безумной жизнью, полной наркотиков, красивой одежды, ссор и примирений с ее опасным возлюбленным, мы больше не можем наслаждаться».

* Чарльз Дана Гибсон (1867 – 1944) – американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
** Эммелин Панкхёрст (1858 – 1928) – британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

7. Acanthus

– «В потоке типографской краски и телевизионной болтовни в связи со смертью Лулы Лэндри едва ли хоть раз прозвучал вопрос: а почему, собственно, это нас так волнует?

«Конечно, она была очаровательна, а портреты красоток стали одним из двигателей прессы ещё в эпоху волооких сирен Чарльза Гибсона со страниц «Нью-Йоркера».
<…>
«Мне понятна боль друзей и близких настоящей Лулы, из плоти и крови, и я им глубоко сочувствую, но чем объяснить такой ажиотаж читателей и телезрителей, у которых нет и не может быть личных оснований для скорби? Молодые женщины умирают каждый день, в том числе и при трагических обстоятельствах, неестественной смертью: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а бывает, и от истощения, пытаясь сравняться пропорциями с Лулой Лэндри и ей подобными. Задумываемся ли мы хоть на секунду о судьбе этих несчастных, перевернув страницу с их ничем не примечательными лицами?»

Робин прервалась, чтобы отпить кофе и прочистить горло.

– Сопли одни, – проворчал Страйк.

Пристроившись на краю её стола, он вклеивал в папку фотографии, нумеруя каждую и добавляя краткое описание в перечень на обороте. Робин продолжала читать с компьютерного монитора:

– «Такой несоразмерный интерес, переходящий в общенациональную скорбь, имеет свои основания. Не ошибусь, если скажу, что до рокового прыжка Лолы Лэндри десятки тысяч женщин жаждали оказаться на её месте. Как только изувеченное тело убрали из-под балкона пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона фунтов, рыдающие поклонницы усыпали мостовую цветами. Отпугнул ли стремительный взлёт и ужасное падение Лулы Лэндри хоть одну юную модель, мечтающую о бульварной славе?»

– Да не тяни ты! – буркнул Страйк. – Я ей, не тебе, – торопливо добавил он. – Это ведь женщина пишет?

– Да, Мелани Телфорд. – Робин прокрутила текст назад, к фото полноватой блондинки средних лет. – Может, хватит?

– Нет, давай дальше.

Она снова откашлялась и продолжала:

– «Ответ, разумеется, «нет». – Это про юных моделей, напугало ли их…

– Я понял.

– Так… «Спустя столетие после яростной борьбы Эммелины Панкхерст за равноправие женщин новое поколение не видит для себя иного идеала, чем бумажная кукла, плоская глянцевая картинка, хотя приукрашенные похождения звезды скрывали столько тоски и душевной боли, что она выбросилась из окна. Главное – видимость! Дизайнер Ги Соме тут же сообщил журналистам, что на Луле в момент смерти было одно из его платьев, и уже через сутки распродал всю коллекцию. Лула Лэндри предпочла встретиться с Создателем в платье от Соме – лучшей рекламы не придумаешь.

Нет, не безвременный уход молодой женщины мы оплакиваем. Она была для нас не более реальной, чем те «девушки Гибсона», вышедшие из-под пера рисовальщика. Мы скорбим об эфемерном образе из глянцевых журналов и жёлтых газет, помогавшем распродавать одежду и дамские сумочки, и о звёздном статусе, который с гибелью его хозяйки оказался пустым и непрочным, как радужный мыльный пузырь. Признаемся честно: нам будет не хватать не живого человека, а всего лишь развесёлой красотки со страниц глянцевого комикса, чьими нарядами, вечеринками с наркотиками и бурными романами с плохими парнями мы больше никогда не сможем наслаждаться.

8. Adrian Mole

«Смерть Лулы Лэндри часами обсуждали в новостях и ток-шоу, на смакование подробностей ушла прорва газетной бумаги, но почти никто не задался вопросом: почему ее гибель так всех взбудоражила?


Девушка, безусловно, была хороша собой, а сбывать газеты с милым личиком на развороте куда как проще – еще со времен засилья муаровых, с ленивым прищуром, красавиц Гибсона* на страницах журнала «Нью Йоркер».
<…>

Я глубоко соболезную членам семьи и друзьям реальной Лулы, девушки из плоти и крови. Они наверняка вне себя от горя. Однако нам, сторонним потребителям новостей, нечем оправдывать крайние проявления чувств. Молодые женщины гибнут насильственной смертью и при трагических обстоятельствах чуть ли не каждый день: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, и подчас в попытках заморить себя голодом и вписаться в заветные 90-60-90, чтобы походить на Лэндри и иже с ней. Многие ли из нас, перевернув страницу, хотя бы мельком подумают о судьбе этих погибших девушек, не глядя на их заурядные снимки?»


Робин сделала глоток кофе и негромко прокашлялась.

- Весьма нравоучительно, - пробурчал Страйк.


Сидя за рабочим столом Робин, он методично вклеивал фотографии в папки с бумажными файлами; на корешке каждой папки был указаны номер и составлено описание содержимого.
Робин стала читать дальше, не отрываясь от монитора.


«Следует разобраться, в чем причина подобного несоразмерного участия, граничащего со скорбью. Могу поспорить, что тысячи женщин с радостью поменялись бы местами с Лулой, вплоть до ее рокового прыжка. После того, как размозженное тело Лэндри унесли, заплаканные девушки-подростки пришли возложить цветы на тротуар под балконом ее шикарных (стоимостью 4,5 миллионов фунтов) апартаментов. Разве взлет и страшное падение Лулы Лэндри умерили жажду хотя бы одной начинающей модели прославиться благодаря бульварной прессе?»


- Ближе к делу, дамочка, - сказал Страйк. И поспешил добавить: - Я об авторе. Наверняка писала женщина.


- Точно, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, вернувшись наверх к заголовку страницы, рядом с которым красовалась фотография щекастой блондинки средних лет. - Остальное можно не читать?


- Нет-нет, читай дальше.


Покашляв еще раз, Робин продолжала:
«Ответ, разумеется, отрицательный». - Это она про начинающих моделей и их жажду славы.


- Понял.


- Ага, ну вот... «Всего сто лет назад суфражистки во главе с Панкхёрст** боролись за права женщин, а сегодня целое поколение половозрелых девиц только и мечтает о том, чтобы их низвели до роли бумажной куклы, плоского образа, за полуправдивыми похождениями которого кроются такие душевные страдания и тревога, что впору выброситься из окна четвертого этажа. Имидж - всё: дизайнер Энский не замедлил известить журналистов о том, что в момент прыжка на Луле было платье из его коллекции. Не прошло и дня с ее смерти, а платье уже было распродано. «Лула Лэндри ушла в мир иной в платье от Энского». Отличная реклама, нарочно не придумаешь!


Нет, мы оплакиваем не смерть молодой женщины, ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки, выплывавшие из-под пера Гибсона. Мы скорбим об осязаемом образе, мелькавшем в желтой прессе и на страницах журналов о знаменитостях; образе, продававшем нам, кроме одежды и сумочек, иллюзию славы, которая перед лицом смерти оказалась пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Если быть честными до конца, на самом деле нам недостает историй о забавных похождениях этой картонной оторванной девицы, ведь комиксы о ее разгульной жизни, модных шмотках, запоях и случайных опасных связях больше не будут нас развлекать».



* Чарльз Дана Гибсон – американский художник и иллюстратор, создатель феномена «девушек Гибсона» - изображений красавиц, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв. «Девушки Гибсона» были очень популярны в течение 20 лет, предшествовавших Первой мировой войне.
**Эммелин Панкхёрст, 1858-1928 – британский общественный деятель, лидер британского движения суфражисток, борец за права женщин.

9. Agata

«Во всём потоке газетных публикаций и телевизионных пересудов, что выплеснулись на нас в связи с гибелью Лулы Лэндри, едва ли прозвучал вопрос: а почему, собственно, нас это в такой степени взволновало?

Разумеется, она была красоткой, а красотки способствуют продажам газетной продукции ещё со времён томных сирен, которых рисовал для «Нью-Йоркера» Дана Гибсон.

<…>

«Семейство и друзья реальной Лэндри наверняка будут искренне горевать, им я глубоко соболезную. А вот у нас, читателей и зрителей, не произошло никакой личной беды, что могла бы оправдать всплеск эмоций такой силы. Каждый день молодые женщины погибают при трагических (иными словами - противоестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки, а порой, и в попытках уморить себя голодом, дабы привести свои формы в соответствие с фигурой, которой щеголяла Лэндри и ей подобные. Удостоим ли мы хоть одну из этих погибших девушек чем-то большим, нежели мимолётное сожаление, прежде чем перевернём страницу, скрывая их ничем не выдающиеся лица?»

Робин прервала чтение, чтобы сделать глоток кофе и прокашляться.

- Пока что всё пристойно, - пробормотал Страйк.

Он сидел с краю рабочего стола Робин, вставляя фотографии в скоросшиватель, при этом нумеруя каждую и добавляя её описание в перечень на задней обложке. Робин, глядя в монитор своего компьютера, продолжила с того места, на котором прервалась.

«Давайте посмотрим, чем вызван наш несоразмерный интерес, а также наша скорбь. Вплоть до того самого момента, когда Лэндри совершила свой смертельный прыжок, можно было биться об заклад, что десятки сотен женщин поменялись бы с ней местами. Рыдающие юные девушки возлагали цветы под балкон четырёх с половиной миллионной квартиры в пентхаузе после того, как унесли её искалеченное тело. Разве взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри удержали от погони за газетной славой хотя бы одну честолюбивую модель?»

- Давай уже короче, - сказал Страйк. - Это я авторше, - поспешно добавил он. - Писала ведь женщина, верно?

- Да. Какая-то Мелани Телфорд, - сказала Робин, возвращаясь наверх экранной страницы, чтобы открыть фотографию немолодой уже блондинки с двойным подбородком. - Мне пропустить остальное?

- Нет, давай дальше.

Робин снова откашлялась и продолжила.

«Ответ, разумеется, отрицательный». - Тут немного о честолюбивых моделях.

- Угу, понятно.

- Ладно, дальше... «Через сотню лет после Эммелин Панкхёрст новое поколение половозрелых девиц не нашло ничего лучше, чем усечь свою роль до плоского аватара, до вырезанной из бумаги куклы, за придуманными похождениями которой спрятаны душевная боль и смятение такой силы, что заставили её выброситься из окна четвёртого этажа. Внешний облик - это всё: дизайнер Ги Сомэ незамедлительно информировал прессу о том, что она совершила прыжок в одном из его платьев. Это платье было полностью распродано спустя уже двадцать четыре часа после её смерти. Какая реклама может быть лучше, чем то обстоятельство, что Лула Лэндри выбрала для встречи с Создателем наряд от Сомэ?
Нет, мы оплакиваем вовсе не утрату молодой женщины, потому как для большинства из нас она реальна не больше, чем гибсоновские девушки, вышедшие из-под пера Даны. То, что мы оплакиваем - это визуальный образ, примелькавшийся в нескончаемом потоке бульварных газет и гламурных журналов, образ, продававший нам одежду и сумочки; а также наши представления о величии этого образа, которое после её смерти оказалось подобно мыльному пузырю: пустым и мимолётным. Настоящая же наша потеря в том - найди мы в себе честность признаться - что мы не сможем больше развлечь себя забавными выходками этой бумажной разудалой куклы, наблюдая за весёлыми картинками её нарисованной истории: с привычкой к наркоте, беспорядочной жизнью, прихотливыми нарядами и опасным непостоянным бойфрендом.»

10. Ailurinae

Зов кукушки (отрывок).
Роберт Галбрайт.

«В пучине несметного количества газетных статей и телепрограмм, посвященных причине смерти Лулы Лендри, мало кто задавался вопросом: а почему нам не все равно?

Безусловно, она была прекрасна. А красивые девушки помогают продвигать газеты со времен Чарльза Дана Гибсон , который карандашом изобразил соблазнительных красоток с полуоткрытыми глазами для журнала «Нью-Йоркер» .
<…>
Родственники и друзья Лендри наверняка обезумеют от этой утраты, и я выражаю им свое глубочайшее сочувствие. Однако для нас, читателей и зрителей, не произошло личного горя, чтобы оправдать свое неумеренную жажду подробностей. Девушки умирают каждый день, причем по трагическим (что значит, по неестественным) причинам: в автомобильных авариях, от передозировки, а иногда и потому, что заморили себя голодом до смерти, чтобы добиться спортивной формы Лендри и вообще девушек ее типажа. Является ли хоть одна из погибших девушек для нас чем-то большим, чем просто мимолетной мыслью, обрывком информации, когда мы переворачиваем страницу и закрываем их лица?»

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.

- Прямо так праведно и набожно… - пробормотал Страйк.

Он сидел с Робин за одним рабочим столом, складывал фотографии в скоросшиватель, нумеровал их и записывал сзади описание объекта каждой из них. Робин продолжила читать с монитора с того места, где закончила.

«Наше чрезвычайное участие, даже печаль, можно доказать наглядно. До того как Лендри совершила свой роковой прыжок, держу пари, десятки тысяч женщин охотно поменялись бы с ней местами. Всхлипывающие девушки возлагали цветы под балконом ее квартиры за 4,5 миллиона фунтов в небоскребе после того, как ее разбитое тело было убрано. Отпугнули ли блестящий взлет и жестокое падение Лулы Лендри хоть одну амбициозную модель, стремящуюся попасть на все полосы газет?»

- Заканчивай там уже, - сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, - поспешил он добавить. – Это ведь писала женщина, да?
- Да, некая Мелани Телфорд, - сказала Робин, прокручивая документ вверх, чтобы посмотреть снимок лица блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дочитать?

- Да, давай до конца.

Робин снова откашлялась и продолжила.

- «Ответ, конечно, «нет». – Это про напуганных амбициозных моделей.
-Ага, я понял.

- Хорошо… «Спустя век со времен Эммелин Панкхёрст поколение молодых девочек не стремится ни к чему большему, как к образу точно вырезанной бумажной куклы, безликого персонажа, чья выдуманная насыщенная биография просто скрывает такие переживания и волнения, из-за которых она выбрасывается с третьего этажа. Главное - внешность. Дизайнер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что она выпрыгнула в одном из его платьев, которое продали через сутки после ее смерти. Какая еще реклама может быть лучше, чем факт, что Лула Лендри решила встретиться с создателем в платье от Соме?

Нет, мы оплакиваем не уход молодой женщины, так как для большинства она была не более реальной, чем девушки с работ Гибсона. Образ из желтой прессы и модных журналов о «звездах»– вот о чем мы скорбим. Образ, который продавал нам одежду и сумочки, а также саму сущность «звезды». Гибель Лендри показала, что эта сущность пуста и прозрачна как мыльный пузырь. Будь мы достаточно честны, мы бы сказали, что тоскуем по веселившим нас выходкам этой тоненькой девушки. Ее жизнь, похожая на комикс, была насыщена наркотиками, бунтарством, красивыми шмотками и дикими непостоянными бойфрендами. И новости об этом больше не будут развлекать нас».



 

11. alex_7

Роберт Гэлбрейт
«Зов кукушки»
«О смерти Лулы Лондри столько писали в газетах и столько говорили в ток-шоу, но редко кто задавался таким вопросом: а почему, собственно, нас это волнует?


Конечно, она была хороша собой – хорошенькое личико на обложке повышало продажи изданий еще с тех самых пор, когда в «Нью-Йоркере» опубликовали портреты девушек Даны Гибсона.
<…>


«Я глубоко соболезную семье и друзьям настоящей Лулы – несомненно, сейчас они убиты горем. Тем не менее, непонятно, с чего бы это переживать нам - ведь мы всего лишь наблюдатели, которые любят читать газеты и смотреть телевизор. В сущности, молодые женщины погибают ежедневно, при самых трагических (да и весьма противоестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от алкоголя и наркотиков... Бывает, что они сами загоняют себя в могилу диетами – лишь бы иметь фигуру «как у Лондри» и ей подобных… Разве мы не забываем их ничем не примечательные лица уже через мгновение, перелистнув раздел некрологов?»


Робин остановилась, отхлебнула из чашки кофе и
прокашлялась.


-Пока сплошное ханжество… - пробормотал Страйк.
Он сидел напротив Робин и вклеивал фотографии в папку, снабжая каждый снимок номером и кратким описанием. Робин вновь обратила взгляд к монитору и продолжила читать с того места, на котором остановилась:


«Нужно понять – что вызвало в нас этот непомерный интерес, можно даже сказать – горе? Ведь вплоть до того самого момента, как Лондри шагнула из окна, десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами – в этом нет никаких сомнений. Когда ее тело увезли, асфальт под балконом пентхауса стоимостью в несколько миллионов завалили цветами всхлипывающие молоденькие девушки. Но научит ли чему-нибудь история взлета и жестокого падения Лулы Лэндри хоть одну из них, мечтающих о показах и газетных заголовках?


-Ну и зануда... – сказал Страйк, и поспешно уточнил: – В смысле, авторша… Это ведь женщина, так?
-Да, Мэлани Тэлфорд – ответила Робин, увидев в заголовке фото щекастой блондинки средних лет. – Что, хватит?
-Нет-нет, давай дальше!


Робин еще раз откашлялась.
- «Разумеется, нет». Это про то, что останавливает девчонок, которые хотят быть моделями.
-Ну, я так и понял.


-Ладно, что тут дальше… «Сто лет назад Эмилин Панкхёрст самоотверженно боролась за права женщин и их признание в обществе. Сегодня же поколение едва вышедших из подросткового возраста девиц не помышляет ни о чем ином, кроме как о статусе разодетой куклы, чьи похождения – по сути лишь маска, скрывающая внутреннее отчаяние и пустоту, из-за которых девушки сводят счеты с жизнью…


Но имидж – это всё. Когда Лондри шагнула из окна, дизайнер Ги Сомэ без промедления сообщил прессе, что сделала она это в платье из его коллекции - и уже спустя сутки оно было раскуплено. Ну разве можно представить лучшую рекламу для Сомэ, чем то, что сама Лула встретила свой конец в одном из его нарядов?


Нет, мы скорбим не об утрате молодой женщины: для большинства нас она была не большей реальностью, чем те девушки с рисунков Гибсона для журналов начала века. Мы скорбим лишь по образу, что мелькал на обложках множества газетенок и журнальчиков, скорбим по рекламам одежды и сумочек... Мы скорбим по «селебрити», чья жизнь на поверку оказалась подобной мыльному пузырю – пустой и недолгой. Если бы мы были достаточно честны, то смогли бы признать, что по-настоящему нам недостает лишь всех этих историй про модную одежду и шикарные вечеринки, про наркотики, про вечно меняющихся бойфрендов - плохих парней… Мы скучаем по комиксу, которым была жизнь этой хрупкой девочки... Новых серий уже не будет».

12. Alfa

Роберт Гэлбрейт
Зов кукушки


- «Смерть Лулы Ландри – эта тема муссировалась во всех газетах и ток-шоу, однако мало кто задавался вопросом: «Что её смерть значит для нас?»


Она была красавицей, а газеты зарабатывают на красивых девушках, что известно ещё со времени основания журнала «Нью-Йоркер», прославившегося иллюстрациями томных искусительниц работы модного в начале 20 века художника Дэйна Гибсона.


Безусловно, друзья и близкие Ландри сходят с ума от горя, и мы сочувствуем их беде, но вряд ли мы, читатели и телезрители, будем в действительности убиваться над чужим горем. Молодые женщины погибают, и погибают каждый день, при трагических (то есть неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а иногда и потому, что морят себя голодом, желая иметь такую же фигуру как у Ландри или других моделей. Судьба этих девушек промелькнет перед нами со страниц прессы, и мы тут же забудем их ничем не примечательные лица, или всё же этому стоит уделить большее внимание?»


Остановившись, Робин отпила глоток кофе.


- Нравоучительно до безобразия, - пробормотал Страйк. Он сидел на краю стола Робин и вклеивал фотографии в папку, нумеруя и записывая название каждой в указатель.


- «И хотя эта беда не касается нас напрямую, - продолжила читать Робин статью из интернета, - она всё же может послужить уроком. Вне всяких сомнений, пока Ландри была жива, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. А теперь на место гибели Ландри к пентхаусу, где расположена её квартира стоимостью 4,5 миллионов фунтов, приходят девчонки и, давясь от рыданий, кладут цветы под балкон, с которого выбросилась их «звезда». Послужит ли взлёт и жестокое падение Лулы Ландри уроком хотя бы для одной начинающей модели и удержит ли её от погони за славой таблоидов?»


- Достала со своей моралью, - вспылил Страйк, – в смысле не ты, а она. Она кто - писательница?

- Ну да, некая Мелани Телфорд, - Робин поднялась в начало страницы и показала фотографию автора, – пожилой толстощёкой блондинки. - Дальше читать?


- Давай, что там у нее ещё.


Робин откашлялась и продолжила:


- «Конечно, нет. Предостережения – они просто ничего не значат для начинающих моделей».


- В общем, суть ясна, - отозвался Страйк.


- Так вот… «Сто лет назад англичанка Эммелин Панкхёрст ожесточенно боролась за права женщин, а теперь едва оперившиеся женские создания видят идеал своего существования в фальшивом воплощении жизни бумажной куколки с ворохом рисованных платьиц, за сказочными приключениями которой, - душевная тревога и боль, порою вынуждающие выброситься с третьего этажа. Внешность для них - всё: дизайнер Гай Сомэ в первую очередь поспешил сообщить прессе, что Лула покончила с собой именно в его платье. Пожалуй, лучшей рекламы и не придумаешь: «Лула Ландри предстанет перед Создателем в платье от Сомэ!»? Не прошло и суток после её смерти, как все платья Сомэ были раскуплены.


Нет, мы оплакиваем не Лулу - она для нас то же, что гибсоновские красавицы, – отдаленные и нереальные. Нам жаль созданный ею образ, бесконечно мелькающий на первых полосах таблоидов и журналов про «звезд», образ, задающий спрос на одежду и сумки, и что её гибель обнажила перед нами недолговечность самого кумира. Что же мы в действительности потеряли? Ответим на этот вопрос честно: потеху, которую нам доставляли шалости этой вечно жаждущей наслаждений куколки и которых нас лишили удовольствия наблюдать, потому что её комикс-существование из мешанины наркотиков, распутной жизни, изысканной одежды и опасных связей с мужчинами закончилось».

13. AlGol

Роберт Гэлбрейт. Зов кукушки.
- «Тонны газет, часы телеэфира - смерть Лулы Лэндри вызвала широчайший резонанс. Но почему? Какое нам дело? Этим вопросом мало кто задается».
«Да, смерть Лулы – большая потеря для печатных СМИ: ведь красотки – главный двигатель продаж, с тех пор, как первые волоокие сирены выплыли из-под пера Даны Гибсона на страницы Нью-Йоркера».

<…>

- «Родные и близкие Лулы сейчас вне себя от горя, и я глубоко им сочувствую. Но чем оправдать ажиотаж рядовых зрителей и читателей, тех, кто и в глаза ее не видел? Множество девушек гибнет ежедневно при «трагических» (иначе говоря, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а подчас – уморив себя голодом в стремлении соответствовать стандарту, навязанному Лэндри и ей подобными. Долго ли мы помним о них? Нет. Стоит перевернуть страницу, и их неприметные черты навсегда стираются из нашей памяти».

Робин прервалась, пригубила кофе и откашлялась.
- Пока лишь сплошное ханжество, - пробормотал Сьтрайк.
Примостившись у стола Робин, он вставлял в папку фотографии и нумеровал их, делая на обороте краткие пометки. Робин вернулась к тексту на мониторе:
- «Наше чрезмерное участие, даже скорбь, наводит на размышления. Бьюсь об заклад, что десятки тысяч женщин мечтали бы оказаться на месте Лулы вплоть до ее рокового конца. Рыдающие девушки несли цветы на место ее гибели – под балкон пентхауса стоимостью 4,5 мллиона фунтов. Найдется ли хоть одна модель, которую история взлета и страшного падения Лулы Лэндри удержала бы от честолюбивого стремления к глянцевой славе?».

- Давай, не тяни! – сказал Страйк и поспешно добавил – Я не тебе, а ей. Ведь это женщина писала?
- Да, некая Мелани Телфорд, - вернувшись к началу статьи, Робин показала фото щекастой блондинки средних лет.- Мне закругляться?
- Нет-нет, давай дальше.


Вновь откашлявшись, Робин продолжила:

- «Разумеется, нет!». Это оттуда же, из отрывка об амбициозных моделях.
- Да я понял.
- Так… «Со времен Эммелин Панкхёрст** прошло сто лет, а целое поколение половозрелых девиц не помышляет ни о чем, кроме как об участи плоских бумажных кукол, рисованных картинок, чьи вымышленные похождения скрывают подчас ту боль и страдания, что способны вытолкнуть человека из окна. В их мире внешность заменяет суть: Ги Соммэ, дизайнер, в платье которого Лула покончила с собой, поспешил сообщить об этом журналистам. И что? С ее гибели не прошло и суток, а все его модели были сметены с прилавков. Ну как же: Лула Лэндри решила предстать перед Творцом в туалете от Соммэ! О лучшей рекламе нельзя и мечтать!»
- «Нет, мы скорбим вовсе не о гибели юной женщины: для большинства Лула была не более реальна, чем знаменитые «девушки Гибсона», порождения пера Даны. Мы оплакиваем образ, привычно мелькавший на страницах популярных СМИ, картинку, зовущую покупать одежду и сумочки, а еще - свое представление о славе, которая с ее гибелью вдруг оказалась недолговечной и пустой, как мыльный пузырь. И, если уж совсем начистоту, то по-настоящему мы скорбим лишь об одной утрате – о том, что не сможем больше развлекаться, наблюдая за выходками развеселой глянцевой красотки, чья жизнь-комикс сплошь состоит из наркотиков, угарного веселья и рискованных разовых связей».
* Чарльз Дана Гибсон (14 .09. 1867 – 23.12.1944) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена «Девушек Гибсона», олицетворявших идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
** Эммелин Панкхёрст (15.07.1858,— 14.06.1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток

 

14. alison

– «И несмотря на все эти тонны газет и часы телеэфира, потраченные на обсуждение смерти Лулы Лэндри, никто не задался вопросом: а почему нам, вообще, не все равно?

Конечно же, она была красивой, а издания с красивыми девушками всегда хорошо продавались, вспомним хотя бы черно-белые рисунки Чарльза Гибсона для журнала «Нью-Йоркер» – его прекрасных сирен с поволокой во взоре.

<…>

Родные и близкие настоящей Лэндри из плоти и крови, конечно же, убиты горем, и я им искренне сочувствую. Однако же мы – публика, которая все это читает и смотрит – не испытываем личного горя, чтобы оправдать им наше чрезмерное внимание к вопросу. Молодые женщины умирают каждый день, при трагических обстоятельствах (будем называть так неестественные причины): в авариях, от передозировки наркотиков, а иногда они даже пытаются уморить себя голодом, стремясь заполучить такую же фигуру, как у Лэндри и ей подобных. Мы едва удостаиваем этих погибших женщин мимолетным вниманием, тут же перелистывая страницу с их заурядными лицами».

Робин замолчала, сделала глоток кофе и откашлялась.

– Чем дальше, тем лицемернее, – пробормотал Страйк.

Сидя на краю ее стола, он нумеровал фотографии, подписывал каждую, ставил на обороте номер и складывал в папку. Робин продолжила с того места, где остановилась, читая с экрана компьютера.

– «Наш непомерный интерес и даже горе вполне обоснованы. Вплоть до того момента, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, держу пари, что сотни тысяч молодых женщин хотели бы быть на ее месте. Юные девушки, все в слезах, возлагали цветы под балконом ее пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона фунтов после того, как оттуда убрали ее изломанное тело. Давайте же спросим: остановила ли хоть одну амбициозную красотку в ее погоне за славой жестокая судьба Лулы Лэндри?»

– Давай уже, не тяни, – проворчал Страйк и тут же добавил поспешно: – Это я ей, а не тебе. Автор статьи – женщина, я угадал?

– Да, некая Мелани Телфорд, – Робин прокрутила текст вверх, к началу страницы, где обнаружилось фото автора крупным планом – блондинки средних лет с двойным подбородком. – Мне пропустить остальное?

– Нет, нет, читай.

Робин еще раз откашлялась и продолжила:

– «И ответ, конечно же, нет. Амбициозных красоток мало что пугает».

– Ну наконец-то.

– Да уж. «Через сотню лет после того, как Эммелин Панкхерст боролась за права женщин, поколение девушек-подростков скатилось в своих желаниях до статуса девицы из газетной вырезки, глянцевой картинки, за которой скрываются такие беды и тревоги, что девица выбросилась из окна четвертого этажа. Главное – то, что снаружи. Дизайнер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что Лэндри прыгнула, будучи одета в одно из его платьев – и все они были распроданы в течение суток после ее смерти. Лула Лэндри отправилась на встречу с Создателем в одежде от Соме! Разве можно придумать рекламу удачнее?

Нет, мы оплакиваем не гибель молодой женщины, ибо она была для нас не более реальной, чем девушки Гибсона, появившиеся из-под пера художника. Мы оплакиваем красивую картинку, промелькнувшую в несметных журналах о «звездах» и желтой прессе, картинку, которая продавала нам одежду и сумки, и «звездный» образ, который, по ее смерти, оказался пустым и прозрачным как мыльный пузырь. Если бы мы были по-настоящему честны сами с собой, мы бы признали, что все, что мы оплакиваем – это развлекательные ужимки недалекой девицы. Нас печалит, что мы больше не сможем наслаждаться сплетнями о ее разгульной жизни, ее проблемах с наркотиками, ее причудливыми нарядами и брутальным дружком, с которым она то расставалась, то мирилась».

15. Amy Farrah Fowler

«Смерть Лулы Ландри стала одним из самых обсуждаемых в прессе событий, но никто, как ни странно, не задается вопросом: почему?


Лула, бесспорно, была красавицей, а журналы с хорошенькими девушками на обложке популярны еще со времен Даны Гибсона, рисовавшего томных соблазнительниц для «New Yorker».


Родные и близкие Лулы, разумеется, убиты горем, и я приношу им самые искренние соболезнования. Но разве у нас, читателей и телезрителей, не знавших Ландри лично, есть повод для скорби? Юные девушки умирают каждый день, при самых трагических и «неестественных» обстоятельствах: одни в автокатастрофах, другие от передозировки. Есть и те, кто сводит себя в могилу диетами, подражая Луле и ей подобным. Волнует ли нас их судьба? Всматриваемся ли мы в их непримечательные лица, прежде чем перевернуть страницу?


Робин остановилась, чтобы откашляться и сделать глоток кофе.


- Сколько пафоса, - хмыкнул Страйк.


Детектив сидел на другом краю стола и вставлял в папку пронумерованные фотографии, занося их описание в список на последней странице. Робин повернулась обратно к монитору и продолжила чтение.


«Наш преувеличенный интерес, перерастающий порой в истерию, вовсе не безобиден. Ведь до той минуты, когда Ландри совершила свой роковой шаг, она была примером для подражания. Десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. Толпы заплаканных девушек стекались к роскошному пентхаусу стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов, чтобы положить цветы под окнами Лулы, откуда еще совсем недавно убрали ее безжизненное тело. Мечтающие о славе топ-модели готовы пойти на все. Заставит ли история взлета и трагического падения Лулы Ландри хоть одну из них одуматься?


- Поближе к делу, - пробурчал Страйк. – Это я не тебе, Робин, - тут же спохватился он.
- Это я ей, журналистке. Ведь автор статьи - женщина?


- Да. Некая Мелани Телфорд. - Робин вернулась к началу страницы, демонстрируя Страйку фотографию средних лет блондинки с двойным подбородком.


- Дальше можно не читать?


- Нет-нет, продолжай.


Робин снова откашлялась и принялась за чтение.
«Ответ очевиден – нет. Мечтающие о славе топ-модели не учатся на чужих ошибках».


- Ну наконец-то!


- Да уж.. Хм.. «За что боролась Эмилия Паркхерст, если спустя сто лет после ее смерти целое поколение девушек восхищается нарядной куклой, за эпатажем и любовными похождениями которой скрывалось такое отчаяние, что она не нашла иного выхода, кроме как выброситься из окна? Имидж – все: сразу после смерти Ландри дизайнер Гай Сомэ рассказал прессе, что в роковой час на Луле было платье из его коллекции. После этого заявления платье смели из магазинов меньше чем за сутки. Какая еще нужна реклама, если сама Лула Ландри решила предстать перед Создателем в наряде от Сомэ?


Так что же мы оплакиваем на самом деле? Трагический уход юной девушки? Вовсе нет, ведь для большинства из нас Лула Ландри была не более реальной, чем рисованные красавицы Даны Гибсона. Мы оплакиваем картинку, мелькавшую на страницах бульварных журналов, глянцевый образ, продававший нам одежду и сумочки, и оказавшийся внезапно пустым и недолговечным, словно мыльный пузырь. Будем честны, нам вовсе не жаль Лулу. Мы огорчены лишь тем, что больше не сможем смотреть шоу, в котором роскошно одетая топ-модель сорит деньгами, принимает наркотики и меняет поклонников как перчатки».

16. Aniram

Роберт Гэлбрейт «Крик кукушки»
– «Смерть Лулы Лэндри. Уж сколько об этом писали! В каких только телепередачах не обсуждали подробности! Однако почти никто не задался вопросом: а какое нам до этого дело?
Она, конечно, была красавица, а без красоток пресса не обходится с тех пор, как в журнале «The New Yorker» появились томные и обольстительные девичьи фигурки, вышедшие из-под пера Чарльза Дана Гибсона .
<…>
Близкие и родственники настоящей Лэндри, разумеется, страдают, и я им глубоко сочувствую. Но мы, читатели и телезрители, не понесли утрату, и нам незачем предаваться неумеренной скорби. Девушки каждый день погибают при трагических – то есть неестественных – обстоятельствах: в авариях, от передозировки, а иногда и оттого, что слишком стараются достичь идеальной фигуры, которой щеголяют Лэндри и ей подобные. Мы забываем о них раньше, чем перевёрнутая страница скроет их заурядные лица».
Робин умолкла, чтобы откашляться и глотнуть кофе.
– До чего ханжеская статейка, – пробормотал Страйк. Сидя за столом Робин, он вклеивал в папку фотографии, нумеровал их и к каждой делал подписи в каталоге. Робин повернулась к монитору и продолжала читать.
– «Наш повышенный интерес, чтобы не сказать горе, легко объяснимы. Можно спорить на что угодно: до рокового прыжка Лэндри десятки тысяч женщин охотно поменялись бы с ней местами. Когда тело Лэндри увезли, девушки, всхлипывая, приносили под балкон её фешенебельной квартиры (4,5 миллиона фунтов стерлингов) цветы. Разве взлёт и падение Лулы Лэндри удержит хотя бы одну честолюбивую модель от погони за дешёвой газетной славой?»
– Короче, мэм, – буркнул Страйк. И поспешно добавил:
– Я не Вам, а автору. Это ведь женщина, да?
– Да, некая Мелани Телфорд, – отозвалась Робин, вернувшись к началу статьи, где была помещена фотография блондинки средних лет с двойным подбородком.
– Дальше читать?
– Давайте.
Робин снова откашлялась и взялась за статью:
– «Конечно, нет». – Это насчёт других моделей, которые жаждут славы.
– Да, я понял.
– Так, где я остановилась?.. «Эммелин Панкхёрст ещё в прошлом веке боролась за права женщин, а сегодняшнее поколение девушек только и мечтает о жизни бумажной куклы из глянцевого журнала, пустышки. За её вымышленными приключениями нет ничего, кроме страданий, которые и заставили её выброситься из окна третьего этажа. Внешность – вот что ценит это поколение. Модельер Гай Сомэ сразу же сообщил журналистам, что в момент самоубийства на Лэндри было купленное у него платье. Не прошло и суток после гибели Лэндри, как платье раскупили. «Лула Лэндри отправилась к праотцам в платье от Сомэ!» – отличная реклама!
Нет, мы скорбим не о самой девушке, которую мы не знали и не могли знать, как и девушек Гибсона. Нам не хватает картинки, мелькавшей в бульварных газетах и глянцевых журналах. Эту живую рекламу модной одежды и сумочек считали звездой, а после смерти она оказалась бабочкой-однодневкой. Нам не хватает всего лишь забавных выходок бумажной куклы. Жизнь Лулы Лэндри – комикс о наркотиках, разгульной жизни, шикарной одежде, ссорах и примирениях с опасным любовником, – комикс, который больше не почитаешь от скуки».

Чарльз Дана Гибсон (1867 – 1944) американский художник и иллюстратор эпохи модерна, известен как создатель "Девушек Гибсона", представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
Эммелин Панкхёрст (1858 – 1928) – британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.

17. anneken

«За галлонами типографской краски и часами телевещания, потраченными на обсуждение смерти Лулы Лэндри, потерялся вопрос: а что именно нас так взволновало? Безусловно, Лула была красавицей, а красавицы помогают двигать газетный бизнес с тех самых пор, как из сплетения штрихов и линий на страницы «Нью-Йоркера» ступили томные сирены Даны Гибсона (1).

Конечно, семья и друзья Лэндри (настоящей, а не манекена) будут тяжело переживать утрату, и я глубоко им сочувствую. Нам, однако, — читающей и глазеющей публике — нечем извинить несоразмерность своего горя. Молодые женщины ежедневно гибнут «при трагических обстоятельствах» (под которыми подразумевается всякая неестественная смерть): в автомобильных авариях, от передозировки, а временами и от того, что морят себя голодом, пытаясь сравняться формами с Лэндри и ей подобными. И разве любой из этих девушек перепадает от нас что-то кроме беглого взгляда перед тем, как страница переворачивается, скрывая их ничем не примечательные лица?»

Робин сделала паузу, чтобы отхлебнуть кофе и прочистить горло.

— Сплошное ханжество, — пробормотал Страйк.

Он сидел у края стола Робин над раскрытой папкой, куда вставлял фотографии: каждому снимку полагался номер и краткое описание в рубрикаторе. Робин нашла на мониторе то место, на котором остановилась, и продолжила чтение.

— «Такое восприятие происходящего, граничащее с личной трагедией, — повод для тщательного анализа. Можно побиться об заклад, что до того самого момента, когда Лэндри совершила смертельный прыжок, десятки тысяч женщин готовы были поменяться с ней местами. Заплаканные девицы понесли букеты под балкон принадлежавшего Лэндри пентхауса стоимостью 4,5 миллиона фунтов, едва оттуда убрали тело. Но разве хоть одну начинающую модель остановили в погоне за глянцевой славой взлет и сокрушительное падение Лулы Лэндри?»

— Ближе к делу, — сказал Страйк. — Это я ей, а не вам, — поспешно добавил он. — Автор ведь женщина?

— Да, некая Мелани Телфорд, — ответила Робин, включая прокрутку. Из-под верхнего края монитора показался снимок — лицо блондинки средних лет с двойным подбородком. — Пропустить остальное?

— Нет-нет, давайте дальше.

Робин прочистила горло еще раз и продолжила.

— «Разумеется, нет»… Тут пассаж о предостережении честолюбивым моделям.

— Понятно.

— Ага, так… «И через сто лет после Эммелин Панкхерст (2) нынешние девочки-подростки не знают ничего лучшего, чем стремиться к сомнительному статусу бумажной куклы — двухмерной проекции, чья псевдонасыщенная жизнь скрывает под собой тревожные расстройства и депрессию, способные вытолкнуть из окна четвертого этажа. Имидж правит бал: модельер Гай Сомэ расторопно извещает прессу о том, что в момент прыжка на Луле было одно из его платьев, и модель распродается в течение суток. Для встречи с Создателем Лула Лэндри выбрала Сомэ — разве можно придумать лучшую рекламу?

О нет, мы оплакиваем не гибель молодой женщины, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем рожденные из чернил девушки Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавший на обложках бесчисленных таблоидов и глянцевых журналов. Образ, продававший нам платья и сумочки и жажду славы — которая, как показала смерть Лулы, так же пуста и недолговечна, как мыльный пузырь. Наберемся же смелости и признаем: чего нам действительно будет не хватать, так это сумасбродных выходок тонкой-звонкой попрыгуньи-стрекозы, за чьей жизнью — пестрым коллажем из лекарственных зависимостей, загулов, модной одежды и краткосрочных романов с «плохими парнями» — мы больше не сможем наблюдать».

(1) Чарльз Дана Гибсон (1867—1944) — американский художник и иллюстратор, работавший почти со всеми крупными изданиями Нью-Йорка. Героини рисунков Гибсона — модно одетые молодые женщины, большеглазые обладательницы тонких талий и пышных причесок. На рубеже XIX—XX веков «девушки Гибсона» были общепризнанным стандартом красоты.

(2) Эммелин Панкхерст (1858—1928) была британским политическим деятелем и лидером движения суфражисток. Активно отстаивала права женщин.

18. April O'Neil

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

- «Не смотря на все эти километры газетных статей и тысячи оббитых языков на телевизионных ток-шоу, не перестающих мусолить смерть Лулы Лондри, едва ли хоть раз прозвучал вопрос: а какое нам до этого дело?

Безусловно, она была красоткой, а красивые девушки способствовали продвижению газет с тех самых пор, как Дана Гибсон впервые нарисовал соблазнительницу с томным взглядом для Нью-Йоркера».

<…>

- «Друзья и родственники почившей Лондри, конечно, будут неутешны, и я выражаю им свои глубочайшие соболезнования. Однако, у нас, у читающей и наблюдающей публики, нет никакого личного горя в оправдание нашей чрезмерной назойливости. Ежедневно молоденькие девушки умирают при «трагических» (так сказать, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а порой в нелепых попытках изморить себя голодом, дабы соответствовать формам, которыми щеголяют Лондри и иже с ней. Удостаивается ли хоть одна из этих погибших девушек чего-то большего, чем наш мимолетный взгляд, когда мы переворачиваем страницу газеты, не замечая их посредственных лиц?»

Робин прервалась, чтобы сделать глоток кофе.

- Весьма лицемерно, - пробормотал Страйк.

Он сидел с краю стола Робин и вклеивал фотографии в раскрытый перед ним скоросшиватель, нумеруя каждую из них и вписывая содержимое снимка в алфавитный указатель на последней странице. Робин продолжила читать с монитора своего компьютера.

- «Наш несоразмерный интерес, даже скорбь, имеет свое обоснование. Разумно предположить, что десятки тысяч женщин не глядя махнулись бы с Лондри местами, вплоть до того самого момента, как она совершила свой смертельный прыжок. Едва ее тело отскребли от асфальта, как хлынули рыдающие девчушки, возлагающие цветы под балконом ее пентхауса, стоимостью в 4,5 миллионов фунтов. Смог ли пример взлета и жесткого падения Лулы Лондри преподать урок хоть одной претенциозной модели в ее погоне за таблоидной славой?»

- Давай, ближе к делу, - проговорил Страйк. – Это я ей, а не тебе, - добавил он поспешно. – Это ведь женщина пишет, верно?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив колесиком мышки наверх экрана, демонстрируя снимок блондинки средних лет с двойным отвисшим подбородком. – Могу пропустить остальное.

- Нет-нет, продолжай.

Робин прочистила горло и вернулась к чтению.

- «Ответ, конечно же, - нет». Это она об уроке для претенциозных моделей.

- Да, я понял.

- Хорошо, эм… «Спустя всего столетие после борьбы Эмили Панкхерст за права женщин, поколение половозрелых самок стремится к статусу вырезанных бумажных кукол, глянцевых аватаров, чьи вымышленные похождения маскируют тревогу и душевные страдания ровно до тех пор, пока они не сбрасываются с третьего этажа. Внешность – наше все: дизайнер Гай Соме тут же информировал прессу, что Лондри выпрыгнула в одном из его платьев, которое было распродано подчистую всего за двадцать четыре часа после ее смерти. Лула Лондри решила встретиться с создателем в платье от Соме – разве можно мечтать о лучшей рекламе?

Нет, мы не оплакиваем потерю юной особы, так как для большинства из нас она была такой же далекой и нереальной, как Девушки Гибсона, вытекшие из-под пера Даны. А скорбим мы лишь о физическом образе, то и дело мелькавшем на обложках журналов с красными броскими названиями; образе, который продавал нам кофточки и сумочки и понятие о знаменитости, которое, после ее кончины, оказалось пустым и скоротечным, как мыльный пузырь. То, о чем мы действительно тоскуем (будь мы достаточно честны сами с собой, чтобы признать это), лишь занимательные кривлянья худосочной тусовщицы, чьи мультяшные приключения с изрядной долей наркотиков, бунтарства, причудливых нарядов и непостоянных отношений с ее опасным парнем мы больше не сможем наблюдать и обсуждать».

19. Aqua

Роберт Гэлбрейт «Крик кукушки»

- «В то время как тонны газет и часы телевизионных шоу, посвященные смерти Лулы Лэндри, буквально обрушиваются на голову, мало кто задается вопросом: почему это должно волновать нас?

Она была красотка, конечно, а красивые девушки всегда помогали газетчикам выкручиваться, вспомнить хотя бы волооких сирен Даны Гибсона и их небывалый успех в Нью-Йоркере.»
….

«Семья и друзья почившей в бозе Лэндри будут убиты горем, и я глубоко им сочувствую. Однако с нами — зрителями и читателями не произошло трагедии, которой можно бы было оправдать такую бурю эмоций. Молодые девушки каждый день умирают при «трагических обстоятельствах» (которые, кстати говоря, зачастую носят неестественный характер): в автомобильных авариях, от передозировки, и, время от времени, заморив себя голодом в бесплодной попытке достигнуть «идеальных» форм, столь активно рекламируемых Лэндри и Ко. Удостаиваем ли мы этих несчастных чем-то большим, чем мимолетным взглядом, переворачивая страницу, а потом их непримечательные лица без следа исчезают из нашей памяти.»

Робин прервалась глотнуть кофе и откашлялась.

- Чем дальше, тем лицемернее — пробормотал Страйк.

Он сидел на краю стола Робин и вклеивал фотографии в открытую папку - каждая шла под своим номером, а на обратной стороне имелось подробное описание предмета. Девушка продолжила читать с монитора.

- «Наш несоразмерный интерес, почти горе, на самом деле являются проверкой. Бьюсь об заклад, ровно до того момента, как Лэндри совершила роковой прыжок, десятки тысяч женщин согласились бы поменяться с ней местами. Рыдающие девчушки возложили цветы под балкон её 4.5 миллионного пентхауса, разумеется, после того как унесли обезображенное тело. Отпугнуло ли жестокое падение Лулы хоть одну восторженную модель от погони за таблойдной славой?»

- Смирись с этим — сказал Страйк и поспешно добавил — Она - не ты. Это женская писанина?

- Да, Мелани Тэрфолд, - Робин прокрутила на начало статьи, что бы показать фото блондинки средних лет - счастливой обладательницы двойного подбородка. - Хочешь, что бы я пропустила остальное?

- Нет, продолжай.

Робин опять откашлялась.

- «Ответ, разумеется, нет» - это об отпугивании восторженных моделей.

- Ага, понял.

- Так, хорошо... «Спустя сотню лет после Эммелин Панкхёрст2 новое поколение половозрелых женщин не нашло ничего лучше, чем быть низвергнутым до статуса глупой куклы, доводящей себя до сумасшествия выдуманными проблемами. Внешность — это все: модельер Гай Соме сообщил прессе, что она прыгнула в одном из его платьев - коллекция была распродана в течение 24 часов. Какую рекламу ещё можно желать — Лула Лэндри решила встреться с создателем в наряде от Соме?

Нет, мы оплакиваем не уход молодой девушки, так как для большинства из нас она была не более реальна, чем Девушка Гибсона, вышедшая из под пера Даны. Мы горюем по материализовавшейся идее - идолу, мерцающему сквозь страницы тысяч модных журналов и с вершин миллионов подиумов; идолу продающему нам одежду, сумочки и образ жизни селебрити, ценности которых, как доказывает её гибель, пусты и недолговечны как мыльные пузыри. Будем честны с собой, мы скучаем по шуту в образе анорексичной тусовщицы, чьей «жизнью в картинках», состоящей из наркотиков, вечеринок, ссор с бывшим или нынешним бой-френдом мы больше не сможем наслаждаться.»

1)Чарльз Дана Гибсон — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.

2)Эммелин Панкхёрст — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.

20. Arachnia

- «Журналисты обмусолили смерть Лулы Лэндри в несметном количестве статей и телепередач, но совсем не осветили вопрос, почему она всех заботит. Само собой, покойная была красоткой, а ими газеты привлекали читателей еще с тех времен, когда Дана Гибсон стал рисовать манящих девиц с томным взглядом для "Нью-Йоркера"».


<…>

- «Те, кто знал и любил Лэндри в жизни, ясное дело, нескоро оправятся от горя, и я им искренне соболезную. Но нам, простым читателям и зрителям, как людям посторонним не стоит перегибать палку. Девушки умирают трагически (проще говоря, неестественной смертью) каждый божий день: в автокатастрофах, от передозировки, а то и заморив себя голодом в стремлении обрести такую же фигуру, какой могут похвастаться коллеги Лэндри по цеху. Задумываемся ли мы об этих погибших дольше, чем на мгновение, прежде чем перевернуть страницу и выкинуть их непримечательные лица из головы?».


Робин прервалась, чтобы откашляться и глотнуть кофе.


- Нравоучительность зашкаливает, - пробормотал Страйк. Он разместился на краю стола своей секретарши и вкладывал в папку фотографии, нумеруя каждую и добавляя её описание в перечень на обложке. Робин продолжила читать с экрана компьютера.


- «Откуда же этот непомерный интерес и даже скорбь? До самого момента совершения ею рокового прыжка десятки тысяч женщин наверняка бы согласились поменяться с Лэндри местами. Как только с асфальта убрали её размозженный труп, всхлипывающие юные поклонницы вереницей потянулись возлагать цветы под балкон дорогущего пентхауса. Отбило ли последовавшее за взлетом жуткое падение Лулы Лэндри жажду славы хоть у одной из девушек, мечтающих о карьере модели?».


- Когда же ты уже закончишь… Это я ей, не тебе, - добавил он поспешно. - Автор ведь женщина, верно?
- Некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив страницу вверх до портрета заплывшей жиром блондинки средних лет. – Дальше не читать?
- Нет-нет, продолжай.


Робин откашлялась еще раз и вернулась к чтению.


- «Разумеется, нет». Это насчет отбивания жажды славы.
- Ну да, я понял.
- Ладно... «Всего столетие назад Эммелин Панкхёрст и другие отчаянно боролись за права женщин, а теперь предел мечтаний девочек-подростков – низвести себя до уровня бумажной куклы, одномерного персонажа сказочных историй, который на деле измучен и истощен настолько, что готов выброситься из окна третьего этажа. Образ важнее всего: модельер Ги Сомэ тут же известил журналистов, что в момент прыжка на девушке было одно из его платьев, и за сутки распродал их все. Можно ли представить рекламу эффектнее, чем тот факт, что Лула Лэндри решила отправиться к праотцам в наряде от Сомэ?


Нет, горюем мы не по умершей, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем созданные пером и чернилами девушки Гибсона. Предмет нашего оплакивания – именно образ, постоянно мелькавший в желтой прессе, образ, побуждавший нас покупать одежду и сумки, да и сам статус знаменитости, ничего не значащий и эфемерный, словно мыльный пузырь, как теперь стало очевидно.


Нам не хватает, если быть честными, всего-то занимавших нас выходок этой тощей тусовщицы, за чьей жизнью, похожей на комикс и состоявшей из злоупотребления наркотиками, сорения деньгами, щеголяния дорогими одеждами и нестабильных отношений с парнем-хулиганом, мы не сможем больше увлеченно наблюдать».

21. Ascolta

– "Перечитав тонны газетных и журнальных статей, потратив не один час на просмотр ток-шоу о смерти Лулы Лэндри, мы едва ли задавались вопросом: почему же нас это беспокоит?


Без сомнений, она была красива. А красивые девушки были главным украшением газет с тех самых пор как в "Нью-Йоркере" появились наброски томных искусительниц Дана Гибсона.


<…>


Конечно, семья и близкие друзья Лэндри без ума от горя, и я им глубоко сочувствую. Однако чем мы, те, кто наблюдает за их миром со стороны, те, для кого эта трагедия отнюдь не является личным горем, можем оправдать свою реакцию? Каждый день молодые девушки умирают трагической (то есть, неестественной) смертью: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда и от истощения, в попытках соответствовать той фигуре, которую пропагандировала Лэндри и ей подобные. Но мы их удостаиваем не более чем мимолетной мыслью и, перевернув очередную страницу газеты, тут же забываем их неприметные лица."


Робин остановилась, чтоб сделать глоток кофе и откашляться.


– Какое лицемерие, – пробурчал Страйк.


Он сидел на краю стола Робин, вставляя фотографии в открытую папку, каждую из которых нумеровал и помечал на обратной стороне. Девушка продолжила читать статью с монитора компьютера.


– "Тем не менее, нашему необычайному интересу, а иногда даже скорби можно найти оправдание. Могу поспорить, что перед тем как Лэндри совершила фатальный прыжок, десятки тысяч женщин были готовы поменяться с ней местами. Позже, когда изуродованное тело модели унесли, всхлипывающие девушки складывали цветы под балконом ее пентхауса, стоимостью в 4.5 миллиона фунтов. Но нашлась ли хоть одна, жаждущая бульварной славы, модель, которую спугнули взлет и жестокое падение Лэндри?


– Давай уже побыстрее, – сказал Страйк. – Она, не вы, – поспешно добавил он. – Это ведь женщина написала, не так ли?


– Да, какая-то Мелани Телфорд, – ответила Робин и пролистала страничку вверх. На экране появился портрет блондинки средних лет. Ее без того полное лицо украшал двойной подбородок. – Остальное пропустить?


– Нет-нет, продолжайте.


Робин еще раз откашлялась и снова принялась за чтение:


– "И я вам отвечу – нет". И тут немного об испуганных восходящих моделях.


– Ага, ясно.


– Хорошо, итак… "На протяжении сотен лет после Эммелин Панкхёрст, поколения сформировавшихся девушек стремятся не более чем быть униженными до статуса бумажной куклы, плоского изображения, приключения которого – сплошной вымысел. А за этим вымыслом скрываются нервное расстройство и стресс, настолько сильные, что одна из них не нашла лучшего выхода, чем выброситься из окна третьего этажа. Ведь внешность – это все. Дизайнер Ги Соме не замедлил сообщить прессе, что модель выпрыгнула в одном из его платьев, которое, к слову, было распродано уже спустя сутки после смерти Лэндри. Вряд ли можно было придумать более удачную рекламу, чем заявление о том, что Лула Лэндри решила отправиться в свой последний путь в одежде от Соме?


Нет, мы оплакиваем не молодую женщину, она была для нас не более реальна, чем девушки Гибсона, сходившие с пера Дана. В действительности, мы скорбим за картинкой, пестрящей среди обилия глянцевых журналов, той самой, которая призывала нас купить одежду и сумочки. Мы скорбим за самим понятием "знаменитость", которое, как показала смерть модели, оказалось пустым и скоротечным, будто мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает, да будем же честны по отношению к себе, так это веселых проделок худощавой разгульной девицы, подробностей ее распутной жизни, наполненной наркотиками, модной одеждой и отношениями с неуравновешенным парнем, которые нас развлекали не более чем веселый комикс."

22. Asea_Aranion

– «Обсуждение смерти Лулы Лэндри заняло уже десятки газетных полос и не один час телеэфира, но мало кто до сих пор задался вопросом: какое нам, собственно, до неё дело?

Нет спора, она была красива, а женская красота, со времён волооких прелестниц Гибсона*, – верное средство повышения тиражей.
---- сноска ----
* Девушки Гибсона (англ. Gibson girls) – женские образы, созданные американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном и пользовавшиеся необычайной популярностью в 1890-1910-х годах.
------------

<…>

Родные и близкие Лэндри, знавшие её во плоти, несомненно, удручены и заслуживают искреннего сочувствия. Но с чего бы так убиваться нам, читателям и зрителям, кого всё это не касается лично? Юные девушки «трагически» (то есть при неестественных обстоятельствах) погибают каждый день: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а то и морят себя голодом, пытаясь достичь идеальных форм, какими щеголяла Лэндри и иже с нею. Обо всех этих бедняжках мы забываем сразу же, как только перевернём страницу, и лица их сливаются в смутную череду».

Робин остановилась, глотнула кофе и прокашлялась.

– Сплошное лицемерие, – пробормотал Страйк.

Он, присев на край стола, укладывал в папку фотографии, снабжая каждую номером и кратким описанием на обороте. Робин пробежала глазами текст, открытый на мониторе компьютера, нашла нужный абзац и стала читать дальше.

– «Наш несоразмерный интерес – можно сказать, горе – отдельная тема для разговора. Вплоть до той роковой минуты, когда Лэндри сделала последний в своей жизни шаг, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на её месте. Теперь они, утирая слёзы, приносят цветы под балкон её роскошных апартаментов, туда, где нашли искалеченное тело. Взлёт и падение Лулы Лэндри – остановит ли её история хоть одну из честолюбивых дебютанток в погоне за дешёвой популярностью?»

– Да уж, без тебя не разберутся, – проворчал Страйк и тут же добавил: – Это я про статью. Женщина писала?

– Да, какая-то Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокрутив страницу к началу, где была фотография автора – блондинки средних лет с дряблым подбородком. – Дальше читать?

– Читай, читай.

Робин снова прокашлялась.

– «Разумеется, нет». В смысле, честолюбивых дебютанток ничто не остановит.

– Да, я понял.

– Так, дальше… «Борьба за равноправие полов уже не в моде: сегодняшних девушек вполне устраивает положение бумажной куклы, выдуманная жизнь, яркая обёртка, под которой прячется такая боль и тоска, что впору броситься с четвёртого этажа. Главное, чтобы костюмчик сидел: стоило дизайнеру Гаю Соме заявить, что на погибшей было одно из его платьев, как все экземпляры раскупили в течение суток. Лула Лэндри отправилась на свидание с Творцом в наряде от Соме – лучшей рекламы не придумать.

Она была для нас ничуть не более настояшей, чем героини рисунков Гибсона, и вот мы оплакиваем Лулу Лэндри – ту, что улыбалась с глянцевых страниц, ту, что продавала нам одежду и сумки, ту, что сияла всеми цветами радуги и вдруг исчезла без следа, точно мыльный пузырь, – оплакиваем не саму Лэндри, а лишь её образ. Мы будем скучать (хватило бы духу признаться в этом) по мажорной девчонке-мультяшке, но, увы, второй сезон её приключений – пьяных вечеринок, сумасбродных выходок, безумных нарядов и динамоопасных ухажёров – нам никогда уже не увидеть».

23. askgene

— «Несмотря на акры газетных страниц и часы телеэфира, посвященные Луле Лэндри, мало кто задается вопросом: почему нас волнует ее гибель?»

«Конечно, она была красива, а красивые девушки поднимают тиражи с тех самых пор, как Дана Гибсон [1] начал рисовать томных обольстительниц для «Нью-Йоркера».
<…>

— «Конечно, родные и близкие настоящей Лэндри безутешны, и я им глубоко сочувствую. Но у нас, читателей, зрителей, нет причин для скорби. Молодые женщины «трагически погибают», то есть умирают неестественной смертью: в автоавариях, от передозировки и, кстати, пытаясь заморить себя голодом, чтобы приблизиться к худобе Лэндри и ей подобных, — каждый день. О такой девушке мы готовы подумать мимоходом, не обращая внимания на ее заурядное лицо».

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прокашляться.

— Как неточно, как лицемерно... — пробормотал Страйк.

Сидя у края стола, он забрасывал фотографии в открытую папку, нумеровал их и подписывал каждую. Робин продолжила читать с того места, где остановилась.

— «Наш чрезмерный интерес, даже скорбь небеспричинны. Очевидно, что вплоть до рокового прыжка десятки тысяч женщин готовы были поменяться с Лулой местами. Когда останки убрали, юные девушки, рыдая, несли цветы под балкон ее пентхауса за 4,5 миллиона долларов. Остановил ли хотя бы одну начинающую модель, ищущую внимания таблоидов, взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»

— Ну же! — воскликнул Страйк. — Я ей, не тебе. — И поспешно добавил : — Это ведь женщина писала?

— Да, некая Мелани Телфорд, — сказала Робин, прокручивая статью обратно к заголовку. С фотографии смотрела круглолицая блондинка средних лет. — Дальше пропустить?

— Нет-нет, читай.

Робин еще раз прокашлялась и продолжила.

— «Ответ, конечно, отрицательный». Это о начинающих моделях.

— Ага, понял.

— Так вот… «Сто лет назад Эммелин Панкхерст [2] боролась за права женщин, а нынешние девушки-подростки готовы довольствоваться ролью бумажной куклы, плоской аватары, за полулегендарными приключениями которой скрыты такие смятение и боль, что она выбрасывается из окна. Имидж — всё: дизайнер Ги Соме поспешил сообщить, что Лула выпрыгнула из окна в одном из его платьев, и оно было распродано в течение суток после ее гибели. Лула Лэндри выбрала Соме для встречи с Творцом. Разве может быть реклама лучше?»

«Нет, мы оплакиваем не эту молодую женщину, поскольку для большинства из нас она не более реальна, чем девушки Гибсона. По чему мы скорбим? По ее образу, мелькавшему на обложках с красными заголовками [3] и страницах глянцевых журналов. По ее физической оболочке, продававшей одежду, сумки и понятие славы, которая — в свете гибели Лэндри — оказалась пустой и эфемерной, как мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает? Забавных выходок беспечной бумажной куклы, хроник ее беспорядочной жизни, картинок наркозависимости, модной одежды и постоянно возобновлявшегося романа с опасным человеком».

Примечания:

[1] На рубеже XIX—XX вв. американскому художнику-иллюстратору Чарльзу Дане Гибсону (1867—1944) удалось создать идеал женской красоты («девушки Гибсона»), первый в своем роде.

[2] Панкхерст, Эммелин (1858—1928) — лидер британских суфражисток. Внесла выдающийся вклад в борьбу за избирательные права женщин.

[3] Имеются в виду обложки таблоидов — популярных изданий небольшого формата.

24. astrum

Роберт Гэлбрейт

Зов кукушки

«Почему мы так взволнованы смертью Лулы Лэндри? Слишком редко встречается этот вопрос в потоках газетных заметок и теледебатов, захлестнувших общественность. Конечно, она была красива, а изображения красоток всегда помогали примириться с газетой еще с тех времен, когда «Нью Йоркер» размещал на своих страницах рисунки полуодетых сирен Даны Гибсона*.

* Чарльз Дана Гибсон (англ. Charles Dana Gibson) (1867 - 1944 г.) - американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв. (Прим. пер.)

<…>

«Разумеется, родные и близкие Лэндри убиты горем, и я глубоко им сочувствую. Тем не менее, мы, зрители и читатели, не можем оправдать свое избыточное внимание личным горем. Каждый день молодые женщины погибают при трагических обстоятельствах, как говорится, насильственной смертью. В автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, а иногда и от того, что они уморили себя голодом, пытаясь привести тело в форму, соответствующую стандартам таких как Лэндри. Мы скользим небрежным взглядом по заурядным чертам погибших девушек, и их лица тают за перевернутой страницей. Но, быть может, мы должны уделить им больше внимания?»

Робин остановилась, чтобы отхлебнуть кофе и прочистить горло.

- Чем дальше, тем лицемернее, - проворчал Страйк.

Он сидел в конце стола напротив своей помощницы и вклеивал фотографии в раскрытое досье. При этом он детально описывал каждое фото и под особым номером заносил в каталог в конце папки. Робин нашла в статье место, где она остановилась и продолжила читать с монитора.

«Необходимо разобраться, почему мы испытываем такой чрезмерный интерес, и даже печаль. Нет никаких сомнений, что вплоть до фатального прыжка Лулы Лэндри, тысячи женщин были готовы поменяться с ней местами. После того, как разбитое тело унесли прочь, рыдающие девушки возложили цветы под балконом ее пентхауза, стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов.

Но разве взлет и жестокое падение Лулы Лэндри удержали хоть одну честолюбивую модель от стремления прославиться в желтой прессе?»

- Да ладно, кончай, - сказал Страйк. – Это я ей, а не вам, - добавил он поспешно. – Статью писала женщина, так ведь?

- Да, некая Мэри Телфорд, - ответила Робин, прокручивая вверх изображение на мониторе, чтобы увидеть фото щекастой блондинки. – Хотите, я пропущу остальное?

- Нет, нет, давайте дальше.

Робин еще раз откашлялась и продолжила: «Ответ, конечно же, «нет».

- Ну, дальше немного о честолюбивых моделях, которые ни перед чем не останавливаются.

- Да, давайте.

- Так, хорошо…

«Прошло почти сто лет со времен Эммелин Панкхерст*, а нынешнее поколение половозрелых женщин не находит ничего лучшего, чем опуститься до уровня картонной куклы, плоского изображения. Эта вымышленная личина настолько истощает и приводит к нервному расстройству, что девушка выбрасывается из окна третьего этажа. Имидж - превыше всего. Дизайнер Гай Соме поторопился сообщить прессе, что погибшая была в одном из его платьев, и их распродали в двадцать четыре часа после ее смерти. Вот это реклама! Лула Лэндри выбрала для встречи с создателем платье от Соме.

* Эммелин Панкхёрст (англ. Emmeline Pankhurst; 1858 - 1928) - борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин. (Прим. пер.)

Нет, мы оплакиваем не потерю этой молодой женщины, ведь она для нас не более реальна, чем красотки, соскользнувшие с кончика пера Даны Гибсона. Мы сожалеем о модном идоле, который продает нам одежду и сумки, мелькая на страницах множества бульварных изданий и журналов со знаменитостями, и о самом понятии знаменитости, этом мыльном пузыре, чью пустоту и недолговечность доказала смерть Лулы Лэндри. Если честно признаться, на самом деле нам не хватает забавных выходок этой тонкой как тростинка, веселой девушки, чья мультяшная жизнь, состоящая из наркотиков, разгула, модной одежды и беспорядочных связей, больше не послужит нам развлечением».

25. Aureliana

Роберт Гэлбрейт «Крик кукушки»

̶ «В несметном ворохе газетных статей, в многочасовой гуще телевизионных обсуждений, вызванных смертью Лулы Ландри, мало кто задается вопросом: с чего вдруг мы так переполошились?

Бесспорно, она была красива, а красивым девушкам всегда удавалось завоевать страницы газет, еще со времен томных богинь, тщательно выписанных для «Нью-Йоркера» рукой Чарльза Гибсона.

Нет сомнений, что друзья и родные реальной, осязаемой Лулы Ландри убиты горем, и я им искренне сочувствую. Но мы – всего лишь читатели газет и телезрители, и нам не оправдать свой жадный интерес к ее смерти личной трагедией. Девушки умирают каждый божий день, умирают при «трагических» обстоятельствах (читай, неестественной смертью): в автокатастрофах, от передозировок и, время от времени, заморив себя голодом, в попытке заполучить фигуру, как у Ландри и ей подобных. И что же? Чего удостаиваются эти погибшие девушки? Мы всего лишь бросаем мимолетный взгляд на заметку в газете, а потом их заурядные лица затуманиваются в памяти, стоит нам перевернуть страницу. Разве не так?»

Робин замолчала, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.

̶ Пока что все это звучит уж очень по-ханжески, - пробормотал Страйк.

Он расположился на другом конце стола Робин и складывал фотографии в раскрытую папку. На каждой он указывал номер и делал краткое описание изображения на обороте. Робин пробежала глазами текст на мониторе, нашла, где остановилась, и продолжила читать:

̶ «Такой ажиотаж вокруг этой смерти, все наши сокрушения, вполне можно понять. Вплоть до того дня, когда Ландри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. Рыдающие девушки оставляли цветы под балконом пентхауса Ландри стоимостью 4,5 миллиона фунтов, там, где нашли ее искалеченное тело. Но разве пример Лулы Ландри, ее взлет и трагическое падение, смог поколебать решимость хоть одной из амбициозных моделей, жаждущих снискать себе славу в бульварных газетенках?»

̶ Давай уже, ближе к сути, ̶ сказал Страйк, и тут же добавил:

̶ Это я ей, не тебе. Автор ведь женщина?

̶ Да, некая Мелани Телфорд, ̶ подтвердила Робин, вернувшись к фотографии в начале статьи, на которой крупным планом красовалась уже немолодая толстощекая блондинка. – Остальное не читать?

̶ Нет, нет, давай дальше.

Робин еще раз откашлялась и продолжила:

̶ «Ну, конечно же, нет». Это об амбициозных моделях, не потерявших решимости прославиться.

̶ Угу, я понял.

̶ Так вот… «Некогда Эммелин Панкхерст посвятила свою жизнь борьбе за права женщин; и вот теперь, сто лет спустя, целое поколение этих самых взрослых женщин мечтает превратиться в пустой плоский образ, в бумажную куклу. Захватывающая история жизни такой куклы – полуправда-полувымысел – скрывает расстройства личности, боль и страдания, из-за которых в один прекрасный день она прыгает из окна третьего этажа. В обществе царит культ внешности: дизайнер Гай Соме не замедлил сообщить прессе, что Ландри покончила с собой в одном из его платьев, и их распродали на следующий же день после ее смерти. Ну разве можно придумать рекламный ход гениальней этого? Лула Ландри решила встретить Всевышнего в наряде от Соме!

Нет-нет, мы оплакиваем не смерть этой девушки, ведь для большинства из нас она была реальна не более, чем красавицы, созданные рукой Гибсона. Мы оплакиваем лишь видимый образ, картинку, мелькающую на страницах бесчисленного множества бульварных газет и журналов о знаменитостях; картинку, которая продавала нам одежду, сумки и представление о том, что же такое известность. Теперь, после ее смерти, мы знаем – слава пуста и недолговечна, как мыльный пузырь. На самом деле, будь у нас смелость честно признаться в этом, мы скучаем по нелепым выходкам этой легкомысленной бумажной куклы, которые так нас забавляли. Скучаем по ее жизни – этакому комиксу, где есть всё: наркотики, разбрасывание денег, модная одежда и запутанные отношения с опасным парнем; по всем этим историям, которые больше не смогут нас веселить».

26. Avis

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

«Несмотря на изрядное количество типографской краски и эфирного времени, посвященных обстоятельствам гибели Лулы Ландри, мало кто додумался спросить: с чего вдруг мы так всполошились?»


«Она была по-настоящему красива, а красотки заметно стимулируют спрос на газеты и журналы с тех пор, как Дана Гибсон нарисовал для «Нью-Йоркера» своих волооких искусительниц.»


<…>


«Понимая, что родные и друзья подавлены потерей близкого человека, я глубоко им сочувствую. Тем не менее, нас, читателей и зрителей, не постигла та личная трагедия, которая оправдала бы такой ажиотаж. Молодые женщины умирают – каждый день. «Трагически погибла», пишут в газетах, подразумевая насильственную смерть: в автокатастрофе, от передозировки, а, порой, и от истощения – заморив себя диетами, в надежде обрести фигуру, идеал которой так рьяно выставляли напоказ Ландри и ей подобные. Долго ли мы помним тех несчастных, чьи незнакомые лица оставляем за перевернутой страницей?»

Оторвавшись от монитора, Робин отпила кофе, откашлялась.


– Сплошное самолюбование, – проворчал Страйк


Он устроился на краю стола и, развернув досье, складывал в него фотографии, нумеруя каждый снимок, и снабжая его описанием изображения на обороте. Робин нашла абзац, на котором остановилась:


«Наше слишком горячее участие и, даже, скорбь, объяснимы. Вплоть до момента, когда известная модель сделала роковой шаг и свела счеты с жизнью, факт, что десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте, не вызывал сомнений. После того, как увезли тело погибшей, заплаканные юные поклонницы приносили цветы под балкон пентхауса за 4,5 миллиона фунтов стерлингов, в котором жила их кумир. Найдется ли хоть одна восходящая звезда подиума, кого история успеха и ужасного конца Лулы Ландри побудила укротить свои амбиции и отказаться от шанса попасть на обложки таблоидов?»


– Ну, заладила, – сказал с досадой Страйк, и тут же спохватился: – Не ты – она. Женская писанина. Угадал?


– Точно, какая-то Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокручивая страницу вверх к фотографии немолодой полнолицей блондинки, снятой крупным планом и помещенной в начале статьи. – Дальше читать?


– Читай-читай.


Кашлянув еще раз, она продолжала:


«Ответ очевиден: нет» – Это насчет восходящих звезд, укрощающих амбиции.


– Я понял.


– Так… «Через сто лет после выступлений Эммелин Панкхерст, поколение половозрелых девиц бредит социальным статусом дешевой бумажной куклы, безликого аватара, чьи вымышленные похождения вуалируют глубокий внутренний разлад и депрессию, которые, раньше или позже, толкают ее с карниза четвертого этажа. Внешность – все: кутюрье Гай Соме не преминул сообщить прессе, что Лула Ландри покончила с собой в одном из его платьев, после чего их раскупили на следующий же день. Лучшей рекламы, чем топ-модель, решившая встретить своего создателя в наряде от Соме, и не придумать.


«Нет, не о погибшей молодой женщине мы скорбим – для большинства из нас она была так же бесплотна, как «девушки Гибсона», сошедшие на бумагу с пера художника. Мы скорбим о визуальном образе, мелькавшем во всех бульварных газетенках и глянцевых журналах; об образе, который продавал нам одежду, сумочки и понятие о знаменитости, после краха, оказавшейся эфемерной пустышкой, мыльным пузырем. Что мы действительно потеряли, будь мы достаточно честны, чтобы в том признаться, так это удовольствие наблюдать за эксцентричными выходками худой, как щепка, гламурной тусовщицы, чья жизнь, словно комикс, сводилась к наркотическим опытам, публичным дебошам, показам дорогих тряпок и бесконечной череде размолвок с любовником-мафиози.»

27. Ayidana

«В последнее время нас накрыло лавиной статей и телепередач, муссирующих известие о смерти Лулы Ландри, но едва ли кто-то задавался вопросом: а что, собственно, так приковывает наше внимание?

Да, она была красива, а красотки стали поднимать тиражи еще со времен, когда Чарльз Дана Гибсон нарисовал свою первую «девушку»».

«…»

«Мне понятно горе родственников и друзей Ландри – настоящей Ландри, из плоти и крови, - искренние им соболезнования. Но чем объяснить неимоверное внимание всей остальной читающей и глазеющей в телеэкраны публики – тех, кого лично эта гибель никак не коснулась? Ведь изо дня в день масса молодых женщин умирает трагической, неестественной смертью: автокатастрофы, передозировка наркотиков, а подчас и добровольное доведение себя до полного истощения в болезненной страсти иметь фигуру, как у Ландри и ей подобных. Почему же, перелистывая страницы, мы едва скользим взглядом по их заурядным лицам и тут же начисто забываем о них?»

Робин прервалась, глотнула кофе и прокашлялась.

- Сплошная фальшь, - пробормотал Страйк. Он сидел в торце стола Робин и раскладывал фотографии: нумеруя каждый снимок, он заносил его описание в оглавление и подшивал снимок к делу. Робин снова уткнулась в монитор и продолжила чтение: «Стоит все-таки разобраться, откуда в нас это нездоровое внимание, чуть ли не скорбь? Бесспорно, что до самого рокового прыжка десятки тысяч женщин мечтали оказаться на месте Ландри. Едва ее искалеченное тело было убрано с мостовой, всхлипывающие девицы завалили цветами фасад ее фешенебельного пентхауса. Думаете, хоть одну из них – этих потенциальных моделек, рвущихся к таблоидной славе, - предостережет история яркого взлета и оглушительного падения Лулы Ландри?»

- Да не тяни ж ты резину! - воскликнул Страйк. – Я имею в виду авторшу, не вас, - поспешно добавил он. - Это ведь женская писанина?

- Да, пишет некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, вернувшись в начало текста, где под заголовком красовалось фото полноватой блондинки средних лет. – Может, достаточно?

- Нет-нет, что вы! Читайте!

Робин снова прокашлялась и продолжила: «Ответ очевиден: нисколько».

- Это о предостережении рвущихся к славе моделек, - напомнила она.

- Да-да, я понял.

- Идем дальше: «Времена Эмилин Пенкхерст давно канули в Лету; для современного поколения нимфеток предел мечтаний – роль рисованной куклы, безликого газетного божества, за театральным блеском которого зачастую скрыты такие тревога и страдание, что впору шагнуть из окна многоэтажки. Сейчас все решает то, как себя преподнести: дизайнер Гай Соме не преминул упомянуть в прессе, что счеты с жизнью Лула свела в одном из его платьев, - эту модель за сутки смели с прилавков магазинов. «Для встречи с Всевышним Лула Ландри выбрала платье от Соме!» - чем вам не рекламный шедевр?

Нет, мы скорбим не по молодой женщине, потому что для нас она так же иллюзорна, как и «девушка», начерченная Гибсоновским пером. Мы оплакиваем изображение, мелькавшее с многочисленных страниц бульварных газет и глянцевых журналов, изображение, преподносившее нам одежду, сумочки да и само представление о популярности, которое со смертью прототипа лопнуло как мыльный пузырь. И достань нам честности, мы признались бы, что будем скучать по занимательным выходкам этой худощавой прелестницы, потому что не сможем больше наслаждаться калейдоскопом комиксов, пронизанных разгульной жизнью, модными тряпками, наркотой и сомнительными любовными интрижками».

28. Babsby

– «Литры типографской краски, многие часы телеэфира, и всё по поводу гибели Лулы Лэндри, – а задался ли кто-нибудь вопросом: а почему мы вдруг так всполошились?

«Она была красавицей, это несомненно, а красотки на страницах газет помогали их распродавать ещё со времён томных «девушек Гибсона», которых художник рисовал для «Нью-Йоркера».

...

«Близкие и друзья живой Лулы из плоти и крови, разумеется, в отчаянии, и я приношу им глубокие соболезнования, но чем объяснить столь преувеличенную скорбь читателей и телезрителей, лично не знавших покойную? Молодые женщины умирают при трагических или неестественных обстоятельствах ежедневно: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а иногда и в попытке добиться фигуры «как у Лулы Лэндри». Уделяем ли мы хоть толику своего внимания этим жертвам, или спокойно переворачиваем страницу, тут же забывая их обыкновенные лица?»

Робин откашлялась и отхлебнула глоток кофе.

– Пока одни разглагольствования, – пробормотал Страйк.

Он сидел на краю стола Робин, вклеивая и нумеруя фотоснимки, а затем вставляя их краткое описание в список на обороте папки. Робин принялась читать дальше, глядя на компьютерный экран:

– «И всё же наш несоразмерный интерес и наша печаль далеко не случайны. Пока Лула Лэндри не совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин, без преувеличения, охотно поменялись бы с ней местами. Мостовая под балконом пентхауса ценой в 4,5 миллиона фунтов, откуда увезли разбитое тело звезды, была завалена цветами от заплаканных девчонок, но отвратило ли страшное падение Лулы Лэндри хоть одну начинающую модель от стремления к бульварной славе?»

– Сколько можно жевать! – фыркнул Страйк. – Это не тебе, – поспешил он пояснить. – Женщина, небось?

– Да, некая Мелани Телфорд. – Робин прокрутила статью вверх, где была фотография щекастой блондинки средних лет. – Пропустить остальное?

– Нет-нет, читай дальше.

Она снова прочистила горло и продолжала:
– «Само собой, нет». – Это на вопрос о начинающих моделях.

– Ага, понятно.

– Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст девушки целого поколения только и мечтают пасть до уровня бумажной куклы, плоской картинки, чьи выдуманные приключения скрывали под собой тоску и безысходность, от которых хочется прыгнуть с третьего этажа. Внешний блеск затмевает всё: дизайнер Ги Соме поспешил объявить, что Лула Лэндри покончила с собой в одном из его платьев, и распродал эту модель за двадцать четыре часа. Звезда отправилась на встречу с Создателем в платье от Соме! Возможна ли лучшая реклама?

Нет, мы оплакиваем не погибшую девушку. Для большинства из нас она не более реальна, чем идеальные образы, созданные карандашом Гибсона. Мы скорбим о потере красивой картинки из бульварных газет и модных журналов, с помощью которой нам продавали одежду и сумки. Мы плачем о сверкающей звёздной оболочке, лопнувшей, словно мыльный пузырь. И мы признаемся, если хватит честности, что если и будем скучать, то только о весёлых похождениях бумажной героини красочного комикса с её платьями, увлечением наркотиками, дерзкими выходками и бурными романами, которыми нам больше не дано наслаждаться.

29. Ballardite

“В последнее время в пресcе и на телевидении активно муссируется новость о смерти Лулы Лэндри, а кто-нибудь задумался над тем, почему нас это волнует?

<…>
Лула, конечно, была красива. А без красивых женщин ни один журнал не обходится с тех пор, как на страницах нью-йоркских изданий появились волоокие прелестницы Даны Гибсона.

Родные и друзья Лэндри убиты горем, это понятно, они потеряли близкого человека, и я выражаю им глубочайшие соболезнования. Но мы, читатели и зрители, лично с погибшей знакомы не были, почему же мы так безутешны? Молодые девушки умирают каждый день при трагических обстоятельствах: гибнут в автокатастрофах, от передозировки, а иногда доводят себя до истощения в погоне за идеальными формами Лэндри и ей подобных. Разве мы задумываемся над судьбами этих несчастных, пролистывая газеты и даже не вглядываясь в их незамысловатые лица?”

Робин замолчала, отхлебнула кофе и откашлялась.

- Какое ханжество, - пробормотал Страйк.

Он сидел за столом и раскладывал в папку фотографии, нумеровал их и в перечне сзади помечал, что на них изображено. Робин продолжала считывать с компьютерного монитора.


“Чем же вызван столь нездоровый ажиотаж вокруг этой трагедии, почему нам так трудно смириться с утратой? До того как Лэндри шагнула в небытие, любая девушка была бы рада оказаться на ее месте. Как только тело погибшей убрали, к ее пентхаусу стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов потянулись вереницы всхлипывающих поклонниц с букетами цветов. Девчонки, мечтающие о карьере топ-модели и таблоидной славе… Хоть одну из них отрезвила роковая история взлета и падения Лулы Лэндри?”

- Ну, ладно уже, - сказал Страйк и поспешно добавил: - Это я ей, а не тебе. Женщина писала?

- Да, некая Мелани Телфорд, - сказала Робин, прокрутив экран вверх и глядя на фото полнощекой блондинки средних лет. - Читать дальше?
- Читай, читай.

Робин опять откашлялась и продолжала.

“Конечно, же нет.” - Это о девчонках, отрезвила ли их история Лулы…

- Я понял, понял.


- Так, значит. “Если сто лет назад Эммелин Панкхерст сражалась за права и свободы женщин, то в наше время юные девицы активно борются за статус картонной куклы, ходячей трафаретки, за внешним блеском которой скрыто столько боли и разочарования, что впору бросаться из окна. И даже после этого самое главное - как ты выглядишь. Дизайнер Ги Сомэ поспешил рассказать прессе, что в момент гибели на Лэндри было платье из его коллекции, и уже на следующий день оно было раскуплено. Лучше рекламы и не придумать: Лула Лэндри решила предстать перед создателем в платье от Сомэ”.

“Нет, мы оплакиваем не Лулу Лэндри, ибо для большинства из нас она была таким же вымыслом, как девушки, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы навсегда распрощались с образом, мелькавшим на страницах “желтых” газет и обложках глянцевых журналов, где нам предлагали одежду, аксессуары и гламурную жизнь, как оказалось, пустую и скоротечную. Что ж, мы уже не прочитаем о скандальных похождениях нашей героини, не увидим ее в одежде от кутюр и не узнаем подробностей ее очередного расставания с женихом-психопатом. Вот поэтому-то мы неутешны.”

30. Batman&Robin

- «О смерти Лулы Ландри без конца говорят по телевизору и пишут в газетах. Статьи, интервью и телепередачи о ней идут сплошным потоком. Задумался ли кто-нибудь о том, с какой стати всех настолько волнует ее гибель?

Разумеется, она слыла красавицей, а на таких и держатся светские хроники. Вспомните, с каким восторгом в начале прошлого века читатели Нью-Йоркера встретили нарисованных Гибсоном томных прелестниц. С тех пор соблазнительные картинки исправно служат приманкой для публики.

<...>

Для родных и близких Ландри естественно оплакивать ее смерть, и я им сочувствую. Но мы, те кто видел ее лишь на телеэкране и обложках журналов, чем мы можем оправдать свое безудержное горе? Злая судьба каждый день лишает жизни молодых и красивых: они гибнут в авариях, или от передозировки, или от того, что морили себя голодом, пытаясь загнать свое тело в заданные Ландри рамки. Лица этих бедолаг не задерживаются в нашей памяти, мы рассеянно прочитываем заметку о несчастном случае и переворачиваем страницу, не тронутые чужими страданиями».

Робин сделала глоток кофе.

- Пафоса все больше и больше, - пробормотал Страйк. Примостившись на краю стола, он возился с фотографиями: составлял общий список с кратким описанием каждого снимка, чтобы при случае быстро найти нужный.

Робин продолжила читать с монитора:
- «Преувеличенный интерес, переходящий во всеобщую скорбь – повод задуматься. До последних событий тысячи мечтали поменяться с Ландри местами. Девушки в слезах приносят цветы под балкон ее шикарного пентхауса, прыгнув с которого, она разбилась. Оставила ли хоть одна честолюбивая модель погоню за славой, узнав, что взлет Лулы Ландри завершился столь горьким падением?»

- Перестань уже, – буркнул Страйк. – Это я журналистке, а не вам, - добавил он поспешно. - Женщина ведь писала?

Покрутив колесо мышки, Робин вернулась к началу статьи. Рядом с заголовком располагался портрет автора, светловолосой особы с обрюзгшим лицом.

-Да, Мелани Телфорд, - ответила она. - Читать остальное?

-Да-да, продолжайте.

- «Конечно же, нет». Это к тому, что ни одна честолюбивая модель не оставила погоню за славой.

- Ха! Это я понял.

-Так, дальше... «Сто лет назад Эммелин Панкхерст боролась за избирательные права женщин. Современные девушки стремятся играть в обществе роль вешалки для одежды и подражают яркой пустышке, чьи похождения заслоняют от них столь досадную неприятность как прыжок в окно четвертого этажа. Бал правит внешняя шелуха: модельер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что во время падения на ней было платье из его коллекции, и оно ушло с молотка в течение суток. Разве можно выдумать рекламу лучше: «для встречи со Всевышним Лула Ландри выбрала Соме»?

Нет, мы оплакиваем не человека, которого знали и любили. Для большинства из нас она была лишь выдуманным персонажем вроде порожденных фантазией Гибсона жеманниц. Мы оплакиваем скорее утрату примелькавшегося образа, продававшего нам одежду и сумочки. Нам грустно, что слава и признание вместо того, чтобы уберечь Ландри от падения, лопнули как мыльный пузырь. И чего нам будет не хватать, так это грязных сплетен о нелепых выходках бесшабашной куколки, в чьей жизни намешано столько развлечений, наркотиков, броских шмоток и обманутых женихов. Хватит ли у нас смелости признаться в этом хотя бы самим себе?»

31. Beatrix

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

"В многочисленных газетных статьях и многочасовых телевизионных передачах, заполненных темой смерти Лулы Лэндри, редко звучит вопрос: а почему это так волнует нас?
Она, конечно, была красивой; привлекательные девушки всегда украшали газетные полосы с тех пор, как Дана Гибсон для Нью-Йоркера создал с помощью пера и чернил красоток с томным взглядом."

<…>

"Естественно, друзья и близкие, знавшие живую Лэндри, так сказать во плоти, скорбят, и мои искренние соболезнования им. Однако, мы, читатели и телезрители, не имеем личного права на такое чрезмерное проявление чувств. Молодые женщины каждый день погибают при "трагических" ( иными словами, неестественных ) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передоз, а подчас и от дистрофии, стремясь подогнать параметры своего тела под стандарты, задаваемые Лэндри и ей подобными. Думаем ли мы хотя об одной из этих погибших девушек дольше, чем минуту, пока не перевернем страницу и не закроем их заурядные лица?"

Тут Робин замолчала, глотнула кофе и прокашлялась.
- Чем дальше, тем лицемернее, - буркнул Страйк.
Он сидел за тем же столом, что и Робин, только с краю, вставлял в папку фотографии, нумеровал, составлял описание и создавал указатель.
Робин продолжила, читая с монитора компьютера, с того места, где остановилась.
- " Такой повышенный интерес, даже горе, подталкивает к исследованию. Бесспорно, вплоть до того момента, как Лэндри сделала смертельный шаг, десятки тысяч женщин готовы были поменяться с ней местами. После того как убрали её разбитое тело,
заплаканные юные девушки возложили цветы на место падения под балконом фешенебельной квартиры Лэндри, стоимостью 4,5 миллиона фунтов стерлингов. И хоть одну начинающую модель испугали взлет и смертельное падение
Лулы Лэндри, заставили отказаться от честолюбивого желания прославиться на страницах таблоидов?"
- Надоела уже,- буркнул Страйк и поспешил добавить. - Она, не ты. Женщина, небось, пишет?
- Да, некая Мелани Телфорд. – Робин прокрутила текст назад, и в начале статьи нашла фотографию блондинки, примерно средних лет, но уже с двойным подбородком. - Что, пропустить остальное?
- Да, нет, читай.
Робин снова прокашлялась и продолжила.
- "Ответ, разумеется, нет." Это на вопрос: отпугивает ли честолюбивых моделей?
- А, вот ты о чем.
- Так, ладно… " Сотню лет спустя после борьбы Эммелин Панкхёрст за равноправие женщин поколение половозрелых самок не находит для себя ничего лучше, чем быть униженными до статуса бумажной куклы для вырезания, плоской картинки, чьи надуманные приключения скрывали такую душевную муку и такие физические страдания, что заставили её выброситься из окна третьего этажа. Внешний блеск – это всё: дизайнер Гай Соме быстро сообщил в прессе, что Лэндри выбросилась, одетая в его платье, и оно была продано в двадцать четыре часа после ее смерти. Какая реклама может быть лучше, чем та, что Лула Лэндри выбрала для встречи с создателем платье от Соме?
Нет, мы рыдаем не о молодой женщине, которую потеряли, для нас она такая же вымышленная, как и девушки Гибсона, капнувшие с кончика его пера. Мы скорбим о потере имиджа, сверкавшего с многочисленных таблоидов и гламурных журналов. Этот имидж, навязывающий стиль одежды, сумочек и понятие славы, оказался, после ее кончины, пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Мы кое-что действительно потеряли, будем откровенно честны и признаем это. Мы не сможем больше наслаждаться забавными кривляниями худышки, любящей повеселиться, картинками из ее распутной жизни на наркотиках, ее причудливой одеждой и ее постоянными выяснениями отношений с опасным приятелем."

---------
Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) — американский художник, известный как создатель феномена «девушек Гибсона», представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.

Вот интересно: Гибсон рисовал иллюстрации практически для всех крупных изданий Нью-Йорка: таких как Harper's Weekly, Scribners и Collier's, начиная с 1890 года. Но после Первой мировой войны популярность девушек Гибсона пошла на убыль. А New Yorker был основан в 1925 году. Почему автор указал именно этот журнал? Чтобы сразу было ясно, что Гибсон рисовал для американских журналов, или была другая причина.

Эммелин Панкхёрст (1858-1928) — лидер британского движения за избирательные права женщин.


 

32. Benedita

Зов кукушки
Роберт Гэлбрейт

- «В болтовне о смерти Лулы Лэндри, обильно льющейся на нас со страниц газет и с экранов телевизоров, нечасто можно встретить вопрос: какое нам до этого дело?

Да, она была красива, а красивые девушки помогали увеличивать тиражи газет еще прошлом веке, когда Чарльз Дана Гибсон рисовал томных красавиц для еженедельника «Нью-Йоркер».

<…>
«Семья и друзья реально существовавшей Лэндри убиты горем, и я искренне соболезную им. Но у нас, зрителей и слушателей, нет причин предаваться отчаянию. Молодые женщины погибают каждый день, как говорится, трагически, то есть неестественной смертью: в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиков, а подчас из-за того, что морят себя голодом, мечтая обрести формы, которые выставляют напоказ Лэндри и ей подобные. Об этих девушках мы не задумываемся и сразу забываем их непримечательные лица».

Робин остановилась, отпила кофе и покашляла, чтобы прочистить горло.
- Пока что сплошное ханжество, - пробурчал Страйк.
Он сидел у края стола Робин, вклеивал фотографии в раскрытую папку, нумеровал и составлял их перечень на оборотной стороне папки. Робин стала читать с монитора дальше.

- «Так отчего же ее смерть вызвала такой огромный интерес, почти скорбь? До рокового события десятки тысяч женщин, несомненно, мечтали оказаться на месте Лэндри. Когда увезли разбитое тело, девушки, рыдая, возлагали цветы под балконом квартиры, купленной за четыре с половиной миллиона фунтов. Но разве взлет и жестокое падение Лулы Лэндри удержали хотя бы одну честолюбивую девушку-модель от погони за популярностью в бульварной прессе?»

- Ближе к делу, - предложил Страйк. – Это я ей, а не вам, - поспешно добавил он. – Женщина писала?

- Да, некто Мелани Телфорд, - сообщила Робин, прокрутив страницу вверх и обнаружив фотографию обрюзгшей блондинки средних лет. - Больше не надо читать?

- Нет, нет, продолжайте.

Робин снова прокашлялась и продолжала:

- «Разумеется, нет!». Там дальше опять про честолюбивых моделей, которых удержали.

– Ну да, понятно.

- Так, вот здесь… «Спустя столетие после того, как Эммелина Панкхёрст боролась за права женщин, целое поколение юных девиц жаждет опуститься до уровня картонной куколки, двумерного аватара. Пресса смаковала и приукрашивала приключения Лэндри, но они скрывали ее душевный разлад и страдания, столь мучительные, что она выбросилась с четвертого этажа. Внешность – это все. Дизайнер Ги Соме поспешил сообщить прессе, что она покончила с собой в его платье. Не прошло и суток, как оно было продано. Лула Лэндри выбрала туалет от Соме для встречи с Творцом – это ли не лучшая реклама?

Нет, мы оплакиваем не молодую женщину, ведь для большинства из нас она была не более реальной, чем персонажи Дана Гибсона. Мы скорбим о некоем материализованном образе звезды, который мелькал в бесчисленных таблоидах и журналах; иллюзии, которую мы считали знаменитостью. Она побуждала нас покупать одежду и сумочки и оказалась недолговечной, как мыльный пузырь.

Откровенно говоря, мы лишились всего-навсего занимательных похождений этой журнальной девушки для досуга, и ее иллюзорная жизнь, составленная из наркомании, пороков, изысканных нарядов и череды сомнительных дружков больше не будет нас развлекать».

33. BerIII

«Заголовки пестрят именем Лулы Лэндри, история о ее гибели не сходит с телеэкранов, но мало кто задается вопросом: почему история эта нам небезразлична?

Да, Лула была красавицей, а женская красота продавала тиражи еще с тех пор, как на страницах «Нью-Йоркера» появились первые рисунки Дана Гибсона – загадочные волоокие нимфы».

<…>

«Скорбь родных и близких погибшей понятна, и я искренне им соболезную. Но что оправдывает нездоровый интерес зрителей и читателей, людей посторонних? Время от времени та или иная девушка умирает при трагических обстоятельствах (то есть, не своей смертью): в автокатастрофе, от передозировки или даже истощения – в попытках соответствовать стандартам, которые задавала Лэндри и ей подобные. Мы читаем, огорчаемся, переворачиваем страницу с ее невыразительной фотографией и забываем навсегда».

Робин перевела дух и отхлебнула кофе.

– Прямо проповедь, – буркнул Страйк.

Он сидел у стола Робин и подклеивал фотографии в папку. Каждой присваивался номер и краткое описание в алфавитном указателе на последней странице. Робин повернулась к монитору и продолжила зачитывать:

«Почему же сейчас мы сочувствуем и даже горюем? Пока Лула не канула в вечность, на ее месте наверняка мечтали оказаться десятки тысяч женщин. Когда с мостовой под балконом ее дорогого пентхауса счистили останки, заплаканные девочки стали приносить туда цветы. Разве история взлета и ужасающего падения Лулы Лэндри заставила хоть одну начинающую модель отказаться от соблазнов сомнительной популярности?»

– Давай уже к делу! Это я ей, не тебе, – поспешно уточнил Страйк. – Женщина ведь писала?

– Некая Мелани Тельфорд, – Робин прокрутила статью к началу и на экране появилось обрюзгшее лицо немолодой блондинки. – Дальше читать?

– Да, конечно.

Робин откашлялась и вернулась к тексту:

– «Разумеется, нет». Это насчет отказа от соблазнов.

– Помню.

– Итак… «Сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин. Сегодня, едва повзрослев, женщины начинают бороться за право быть похожими на бумажную куклу, марионетку, которая прятала глубокую тоску за опереточными приключениями и сбежала от нее в окно четвертого этажа. Внешность теперь на первом месте. Дизайнер Нье Кто охотно выболтал журналистам, что Лула прыгнула в платье из его коллекции, и платье раскупили за сутки. Лула Лэндри отправилась к праотцам в наряде от Кто, идеальная реклама!

Мы скорбим не о погибшей – для нас она нереальна, очередная девушка Гибсона, набросок на полях. Мы оплакиваем персонажа бесчисленных глянцевых журналов и таблоидов, который торговал одеждой, сумочками и мифом о звезде, лопнувшим как мыльный пузырь после смерти героини. И если не кривить душой, скучать мы будем по зрелищам, составлявшим мультяшную жизнь легкомысленной худышки: ее выходкам, капризам, наркотической зависимости, модным вещичкам и неблагонадежному кавалеру с сомнительным прошлым».

34. Black Cat

Роберт Гэлбрейт. Зов кукушки.
- «Тонны бумаги и часы телеэфира потрачены на обсуждение гибели Лулы Лэндри, но мало кто задался вопросом: почему нас так волнует эта тема?»
- « Да, она была красива, а красотки всегда повышали продажи печатных СМИ, с тех самых пор, как перо Даны Гибсона* подарило Нью-Йоркеру его волооких сирен».
<…>
- «Горе родных и близких Лулы несомненно, и я искренне им сочувствую. Но почему ее смерть так волнует миллионы зрителей и читателей, не знавших реальной Лулы Ландри? Чем оправдать их ажиотаж? Каждый день множество девушек гибнет при так называемых «трагических» (иначе говоря, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а подчас и от голода, которым они морят себя в надежде приблизиться к эталону, растиражированному Лулой и иже с ней. И что, разве храним мы память об этих девушках? Разве не забываем их неприметные черты, стоит лишь перевернуть страницу?».

Робин остановилась, отпила кофе и прокашлялась.
- Пока сплошная преснятина, - пробормотал Страйк.
Пристроившись с раскрытой папкой у стола Робин, он рассовывал фотографии по файлам, снабжая их номерами комментариями. Робин вернулась к монитору и продолжила:
«Наше несоразмерное, на грани личной скорби, участие наводит на размышления. Можно биться об заклад, что десятки тысяч женщин мечтали бы повторить судьбу Лулы, вплоть до ее рокового прыжка. Место под балконом многомиллионного пентхауса, где лежало изувеченное тело Ландри, покрыто цветами, принесенными рыдающими юными поклонницами. И сыщется ли хоть одна начинающая модель, чье честолюбивое стремление к таблоидным вершинам остановил бы взлет и страшное падение Лулы Ландри?».

- Не тяни, - сказал Страйк и поспешно добавил: – Я ей, не тебе. Это ведь женщина писала?
- Да, некая Мелани Телфорд, - Робин вернулась к началу статьи, где красовалось фото широколицей блондинки средних лет.- Дальше читать?
- Да-да, давай.
Вновь откашлявшись, Робин продолжила:
- «Конечно, нет». Это из того же отрывка о честолюбивых моделях.
- Ага, понял.


- Ладно, так… « И сейчас, по прошествии ста лет со времен Эммелин Панкхёрст**, жизненные устремления целого поколения половозрелых фемин сводятся к участи рисованных персонажей, плоских бумажных кукол, у которых за внешней показухой скрываются подчас те же страдание и боль, что толкнули Лулу из окна третьего этажа. В Для них внешние атрибуты - это все: когда дизайнер Ги Соммэ поспешил сообщить журналистам, что Лула покончила с собой в одном из его платьев, их раскупили в течение 24 часов после ее гибели. Лула Лэндри выбрала наряд от Соммэ для встречи с Творцом! Можно ли мечтать о лучшей рекламе?».

«Нет, не о гибели юной женщины мы так скорбим: для нс она была не более реальна, чем «Девушки Гибсона», вышедшие из-под пера Даны. Мы горюем о примелькавшемся образе со страниц популярных СМИ, о зазывной картинке, побуждавшей покупать одежду и сумочки, о попранном смертью представлении о славе, что на поверку оказалась пустой и непрочной, как мыльный пузырь. А если уж совсем начистоту, то по-настоящему нам будет недоставать лишь одного - удовольствия наблюдать за похождениями беспечной красотки из комикса, чья мультяшная жизнь состоит из наркотиков, угарного веселья, шикарных шмоток и опасных разовых связей».
_____________________________________________________________________________
* Чарльз Дана Гибсон (14 .09. 1867 – 23.12.1944) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена «Девушек Гибсона», олицетворявших идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
** Эммелин Панкхёрст (15.07.1858,— 14.06.1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток

 

35. bon aqua

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»

- «Немало типографской краски пролилось на страницы газет, освещая гибель Лулы Лэндри, и немало слышали мы об этой смерти с экранов телевизоров, но не задан был лишь один вопрос: отчего нас так это волнует?

Конечно, она была красива, а красавицы помогали продавать газеты еще с тех пор, как карандаш Чарльза Даны Гибсона поселил на страницах «Нью-Йоркера» прекрасных сирен с томными взорами.

<…>

Семья и друзья Лулы, тяжело переживающие утрату, вызывают лишь искреннее сочувствие. Однако мы, зрители и читатели, не знавшие Лэндри, не можем горем оправдать столь бурный интерес к ее смерти. Каждый день «трагически» (иначе говоря, не своей смертью) гибнет немало девушек: в авариях, при передозировках, а порой и в попытках довести себя голодовкой до тех стандартов красоты, которые проповедовала Лэндри и ей подобные. Думаем ли мы о тех девушках, когда переворачиваем газетную страницу, мгновенно забывая их ничем не примечательные лица?»

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

- Пока что сплошное морализаторство, - ворчливо пробормотал Страйк.

Он сидел за столом Робин, вклеивая фотографии в раскрытую папку и занося описания каждой из них в оглавление на обложке. Робин продолжила читать статью с монитора своего компьютера:

- «Наш болезненный интерес и даже горе стоит внимательно изучить. Можно смело утверждать, что до того, как Лэндри совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин мечтали поменяться с ней местами. Когда ее изломанное тело унесли с тротуара, молодые девушки, всхлипывая, возлагали цветы под балкон ее пентхауса стоимостью четыре с половиной миллионов фунтов. Заставили ли взлет и драматическое падение Лулы Лэндри свернуть с пути к дешевой славе хотя бы одну из жаждущих модельной карьеры девушек?»

- Ой, да брось ты, - сказал Страйк и поспешно добавил: - Она, не ты. Это женщина написала, да?

- Да, какая-то Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив страницу вверх до фотографии блондинки среднего возраста с двойным подбородком. – Остальное не читать?

- Нет, давай дальше.

Робин снова прочистила горло и продолжила:

- «Ответ, конечно, отрицательный». Эта она о том, что нет, не заставили.

- Да, я понял.

- Ну, вот… «Спустя век после времен Эммелин Панкхёрст, целое поколение девочек-подростков ничего не жаждет так, как превратиться в шаблонную куколку, лишенную индивидуальности, чей живой символ скрывал под видимостью увлекательной жизни настолько сильные страдания и расстройство психики, что выбросился из окна. Внешность решает все: дизайнер Гай Сомэ не замедлил сообщить прессе, что модель совершила самоубийство в платье из его коллекции, и через сутки после ее гибели в магазинах не осталось ни единого такого платья. Можно ли придумать рекламу лучше, чем то, что Лула Лэндри выбрала одежду Сомэ для встречи с Создателем?

Нет, мы горюем вовсе не по молодой женщине, ведь для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки, вышедшие из-под карандаша Даны Гибсона. Что мы оплакиваем, так это потерю образа, мелькавшего в популярных газетенках и журналах. Образа, который продавал нам одежду и сумочки и олицетворял знаменитость, в гибели своей представшей перед нами такой же пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Будь мы достаточно честными, признали бы, что на самом деле нам не хватает увлекательных похождений этой худой, словно спичка, любительницы развлечений. Ведь теперь мы лишены удовольствия следить за ее разгульной, напоминающей рассказ в картинках, жизнью, наполненной наркотиками, модной дорогой одеждой и расставаниями и примирениями с любовником».

36. carnation77

«Несмотря на тонны публикаций и многочисленные телепередачи, где обсуждалась гибель Лулы Ландри, едва ли кто-нибудь из нас задавался вопросом: а почему ее уход нас так волнует?


Несомненно, она была красавицей, а печатные издания с красивыми девушками всегда были нарасхват – еще с тех пор, как Дана Гибсон впервые набросал своих томнооких сирен для “Нью-Йоркера”.
<>


Разумеется, родственники и друзья погибшей, которые знали настоящую Лулу Ландри, крайне огорчены, в связи с чем я выражаю им свои глубочайшие соболезнования. Но у нас – публики, которая читает газеты и смотрит телевизор, - казалось бы, нет причин для столь глубоких переживаний. Каждый день где-то “трагически” (то есть, не от естественных причин) гибнут молодые девушки: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а иногда и от голода - в погоне за идеалом, который пропагандирует Ландри и вся модная индустрия. Разве мы удостаиваем этих несчастных хоть капли внимания, переворачивая страницу и тут же забывая их однотипные лица?»


Робин сделала паузу, отхлебнула кофе и откашлялась.


- Сколько пафоса, - проворчал Страйк.


Сидя в дальнем конце стола Робин, он наклеивал в папку фотографии, нумеровал их и заносил описание в указатель в конце папки. Робин продолжила читать с экрана своего монитора:


«Наш неуемный интерес, и даже скорбь, вполне объяснимы. Вплоть до того момента, когда Ландри совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин охотно поменялись бы с ней местами. Не успели увезти тело, как место гибели Лулы под балконом ее особняка стоимостью 4,5 фунтов завалили цветами рыдающие девушки. Разве хоть одну начинающую модель, мечтающую о славе, остановила история восхождения и горького падения Лулы Ландри?»


- Ближе к делу, - сказал Страйк. – Это я не вам, а ей, - добавил он поспешно. – Ведь автор - женщина?


- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, возвращаясь к началу статьи, где располагалась фотография немолодой широколицей блондинки. – Пропустить оставшуюся часть?


- Нет-нет, продолжайте.


Робин снова откашлялась и продолжила:


- «Конечно же, нет». Это ответ на вопрос о начинающих моделях, если вы помните.


- Да, я уже понял.


- Итак… «Кто бы мог подумать, что через сто лет после Эммелин Панкхерст пределом мечтаний юных девушек станет женщина - бумажная кукла, женщина – плоская картинка, чей воспетый прессой образ жизни на самом деле скрывает такую неустроенность и такие страдания, что в итоге она выбрасывается с балкона третьего этажа? Внешность – это все: после того как дизайнер Гай Сомэ оперативно проинформировал журналистов, что в момент прыжка на Ландри было платье его марки, платье смели с прилавков, не прошло и суток после ее смерти. Разве можно представить себе более эффективную рекламу: ведь именно в платье от Гая Сомэ Лула Ландри отправилась на встречу с Создателем!


Нет, мы оплакиваем не гибель молодой женщины, потому что для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки, нарисованные Гибсоном. Мы оплакиваем потерю глянцевой картинки, порхавшей по страницам бульварной прессы и журналов о звездах и поощрявшей нас покупать одежду и сумки; мы оплакиваем земную славу, которая, после гибели ее носителя, оказалась пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. О чем мы действительно скорбим, если признаться чистосердечно, – это похождения жизнерадостной бумажной героини, напоминающие картинки из комикса: прием наркотиков, разгульные вечеринки, изысканная одежда, сомнительные связи, - это забавная история, продолжения которой мы больше не узнаем».

37. Celladonna

– “Телевидение и пресса захлебываются от эмоций, обсуждая на все лады смерть Лулы Лэндри, но пришло ли кому-нибудь в голову задать вопрос: а почему эта новость всех так взволновала?”

“Безусловно, Лула Лэндри была красива, а хорошенькие женские личики были двигателем прессы еще с эпохи Чарльза Даны Гибсона и его нарисованных сирен с томным взглядом из «Нью-Йоркера». <…> Понятно, что близкие и друзья настоящей Лулы из плоти и крови убиты горем, и я им глубоко сочувствую, но какое оправдание для своей неумеренной скорби можем найти мы, широкая публика, читатели и телезрители? Молодые женщины ежедневно гибнут при трагических обстоятельствах: в автомобильных авариях, от наркотиков, и даже от истощения в попытке сравняться фигурой с Лулой Лэндри и её коллегами. Однако мелькнет ли у нас хотя бы мимолетное воспоминание об этих несчастных, когда их ничем не примечательные лица скроются за перевернутой страницей?”

Робин сделала паузу, чтобы отхлебнуть кофе и прочистить горло.

– Пока одни разглагольствования, – пробормотал Страйк.

Он сидел за краешком ее стола и вклеивал фотоснимки под номерами, внося соответствующую запись в список на обороте папки. Робин снова стала читать, глядя на экран компьютера:

– “Наш несоразмерный интерес и наше горе имеют свои причины. Пока Лула Лэндри не совершила свой трагический прыжок, десятки тысяч девушек, я уверен, охотно поменялись бы с ней местами, а когда ее разбитое тело увезли с мостовой под балконом роскошного пентхауса за 4,5 миллиона фунтов, безутешные поклонницы завалили место падения цветами. Отвратила ли страшная судьба звезды хотя бы одну начинающую модель от погони за бульварной славой?”

– Ну сколько можно! – буркнул Страйк. – Это я ей, не тебе, – добавил он поспешно. – Пишет женщина, конечно?

– Да, Мелани Телфорд. – Робин открутила текст к началу, где красовалась фотография щекастой блондинки средних лет. – Пропустить остальное?

– Нет-нет, давай дальше.

Робин снова откашлялась и продолжала:

– “Ответ, разумеется, «нет»”. – Это на вопрос о начинающих моделях…

– Это понятно.

– Так, дальше… “Через сто лет после Эммелин Панкхерст поколение девушек, за права которых она боролась, не видят для себя лучшей участи, чем уподобиться плоской бумажной марионетке, за чьими вымышленными приключениями кроется столько душевного напряжения и страданий, что проще выброситься с третьего этажа. Видимость превыше всего: дизайнер одежды Ги Соме тут же поспешил уведомить прессу, что на звезде в момент смерти было платье из его коллекции – и менее чем за сутки распродал весь запас. Лула Лэндри предпочла отправиться к своему Создателю в платье от Соме – что может быть лучше такой рекламы?”

“Нет, мы скорбим не о молодой женщине, она никогда не была для нас живее девушек Гибсона, вышедших из-под пера художника. Мы оплакиваем лишь яркий образ, мелькавший на страницах глянцевых журналов и бульварных газет, символ, помогавший продавать одежду и дамские сумочки, и сам ореол знаменитости, оказавшийся с трагической гибелью его носительницы пустым и хрупким, как мыльный пузырь. Признаемся честно: нам будет не хватать не живого человека, а занимательных бумажных похождений веселой бесшабашной девчонки, не более реальной, чем персонажи комиксов, ее сногсшибательных платьев, буйных развлечений, историй с наркотиками и опасными бойфрендами – всего того, чем мы больше не сможем наслаждаться”.

38. Chip

— «Несмотря на кипы газетных публикаций и бесконечную шумиху в телеэфире по поводу кончины Люлы Ландри, мало кто задается вопросом: какое нам, собственно, до этого дело?»

— «Спору нет, она была хороша собой, а волоокие красавицы притягивают внимание читателей еще со времен Даны Гибсона и его рисованных искусительниц со страниц еженедельных выпусков «Нью-Йоркера».

…

— «Родные и близкие, коим Ландри была плоть от плоти, безусловно, погрузятся в пучину скорби, и тут я им глубоко сочувствую. Однако нам, читателям и зрителям, горем суету не оправдать. Молодые женщины гибнут, гибнут ежедневно, в обстоятельствах трагических (если не сказать жутких): от передозировки наркотиков, в автокатастрофах, от голода, которым, порой, морят себя в погоне за идеальной фигурой, разрекламированной Ландри и ей подобными... Испытываем ли мы к этим девушкам нечто большее, нежели мимолетное сочувствие? Или просто скользим взглядом по их заурядным лицам на страницах прессы?»

Робин на мгновение замолкла, глотнула кофе и кашлянула.

— Сплошное лицемерие, — пробормотал Страйк.

Он сидел у противоположного конца ее стола и складывал фотографии в раскрытую папку, не забывая пронумеровать каждый снимок и внести его описание в алфавитный перечень на тыльной стороне обложки. Робин вернулась к прерванному занятию — продолжила читать с экрана монитора.

— «Что же питает наше непомерное любопытство, равно как и горе? Ясное дело, пока Ландри была жива, сотни тысяч женщин мечтали поменяться с ней местами. Когда ее не стало, а изувеченный труп убрали, рыдающие девчонки складывали цветы под балконом ее фешенебельной квартиры стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов. Разве история взлета и жуткого падения этой женщины отпугнула хоть одну жадную до дешевой славы модель?»

— Закругляйся уже, — бросил Страйк. — Это я ей, не тебе, — тут же добавил он. — Статью ведь женщина писала, а?

— Да, Мелани Телфорд, — откликнулась Робин, прокручивая вверх содержимое страницы и натыкаясь взглядом на размещенное крупным планом изображение пухлой и далеко не юной блондинки. — Мне пропустить остальное?

— Нет, нет, продолжай.

Робин еще раз кашлянула и вернулась к чтению.

— «Ответ, конечно же, отрицательный». Это она про отпугивание жадных моделей.

— Ага, я понял.

— Хорошо, м-м… «Почти через сто лет после Эммелин Панкхерст и ее борьбы за права женщин, поколение нимфеток не нашло ничего лучшего, как скатиться до положения бумажных кукол, безликих пустышек, за выдуманными приключениями которых таятся проблемы с психикой, понуждающие их выбрасываться из окон третьего этажа. Внешность –
это все: модельер Гай Соме с быстротой молнии сообщает журналистам, будто Ландри покончила с собой в его платье, и за сутки распродает всю коллекцию. Бедная Люла отправилась к Создателю в одежде от Соме — разве не замечательная реклама?»

— «Нет, мы горюем не по юной Ландри, ведь большинству из нас она представлялась столь же ненастоящей, сколь и «девушки Гибсона», вызванные из небытия пером Даны. Мы грустим по телесному образу, примелькавшемуся по страницам популярных газетенок и глянцевых журналов; образу, торговавшему одеждой, дамскими сумочками и представлением о «звездности», которое с гибелью Люлы лопнуло, словно мыльный пузырь. Чего же мы на самом деле лишились? Если честно, ответ ясен — забавных ужимок худой до полупрозрачности девицы легкого поведения, чьим похожим на карикатуру существованием среди наркотиков, разгула, модных нарядов и бесшабашных парней мы больше не сможем упиваться».

39. chivas

Роберт Гэлбрейт, Зов кукушки

- «В шквале газетных статей и телешоу, который обрушился на нас после смерти Лулы Лэндри, мало кто задавался вопросом: и почему нас это волнует?»

- «Конечно, она была хороша. Привлекательные девушки всегда украшали газеты с тех самых пор, как Дана Гибсон стал рисовать томных красавиц для журнала Нью-Йоркер».

<…>

- «Конечно, мои искренние соболезнования родственникам и друзьям, которые обезумели от горя, потеряв близкого человека. Но мы-то, читатели и зрители, не можем оправдать эмоциональную невоздержанность тяжестью личной утраты. Девушки умирают каждый день при трагических (если не сказать противоестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки и подчас от пищевого истощения, когда пытаются стать похожими на Лэндри и других моделей. Но разве мы не уделяем погибшим девушкам всего лишь мгновение, а потом переворачиваем страницу, и их ничем не примечательные лица тускнеют в нашей памяти».

Робин остановилась, чтобы отпить кофе и откашляться.

- Чем дальше, тем противнее, - проворчал Страйк

Он сидел в конце стола и вставлял фотографии в папку, нумеруя каждую и оставляя описание на обороте. Робин повернулась к монитору и продолжила читать с того места, где остановилась.

- «Наш чрезмерный интерес и даже горе вполне объяснимы. За минуту до рокового падения Лэндри, десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на ее месте. Рыдающие девочки несли цветы туда, где недавно лежало разбившееся тело, под балконом шикарной квартиры в пентхаусе за 4,5 миллиона фунтов. Но разве хоть одна начинающая модель удержалась от погони за глянцем, потрясенная взлетом и жестоким падением Лулы Лэндри?»

- Вот ханжа, - сказал Страйк и быстро добавил. – Не ты, а она. Ведь это женщина написала?

- Да, Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, вернувшись в начало статьи, где на фото крупным планом красовалась широколицая блондинка средних лет. – Дальше не читать?

- Да, нет, продолжай.

Робин еще раз откашлялась и прочла.

- «Конечно же, нет». Тут дальше немного о честолюбивых моделях, которые все-таки удержались.

- А, понятно!

- Так вот… «Сто лет прошло со времен Эммелин Панкхёрст, а женщины только и хотят превратиться в вырезанную из бумаги куклу, плоское изображение на экране, чья жизнь, похожая на приключенческое кино, таит в себе боль и страдание, заставляющие выброситься из окна третьего этажа. Внешность – все: дизайнер Ги Сомэ не преминул сообщить журналистам, что в момент падения на жертве было одно из его платьев, проданное в течение двадцати четырех часов после ее смерти. Лучшей рекламы и представить нельзя: на встречу с Творцом Лула Лэндри отправилась в платье от Сомэ».

- «Нет, мы оплакиваем не гибель девушки, которая для нас не реальнее красавиц, вышедших из-под пера Дана Гибсона. Мы скорбим по кумиру, мелькавшему на страницах многих таблоидов и журналов о жизни звезд, в рекламе одежды и дамских сумочек, по звездному ореолу, который после ее смерти оказался эфемернее и недолговечнее мыльного пузырька. Вряд ли кому хватит смелости признать, что на самом деле мы будем скучать по забавным шалостям этой худенькой красотки, ее наркотическому опьянению, бурным вечеринкам, причудливым платьям, скандалам и примирениям с ее плохим парнем – по всей череде ярких картин ее жизни, которыми нам больше не суждено насладиться».

40. cruithne

«За всеми этими газетными статьями и телевизионными дискуссиями, льющимися нескончаемым потоком по поводу смерти Лулы Лэндри, мы очень редко могли разглядеть вопрос: «Почему нас это волнует?»

«Она была прекрасна и, конечно же, прекрасные девушки являлись украшением газетных полос еще с тех времен, когда Дана Чарльз Гибсон делал наброски мифологических сирен с томными взглядами для изданий Нью-Йоркера».

«Родные и близкие Лэндри, которая никогда не выделялась особыми талантами, будут, конечно же, убиты горем, и я их понимаю. Мы, всего лишь зрители, не видим проблемы в том, чтобы публично раскаяться в своих грехах. Молодые девушки умирают ежедневно в силу «трагических» (или как мы говорим, противоестественных) обстоятельств: в автомобильных авариях, от передозировки наркотических веществ, или же истощая себя для того, чтобы соответствовать Лэндри и ей подобным. Сочувствуем ли мы этим жертвам чуть дольше мгновения или же, словно переворачивая страничку, тут же забываем их ничем не примечательные лица?»

Робин остановилась, чтобы смочить горло глотком кофе.

- До сих пор слишком самодовольна, - проворчал Страйк.

Он сидел на краю стола Робин, вклеивал фотографии в открытую папку, шифровал каждую, составлял описание и ставил индекс на обороте. Девушка же продолжила читать с монитора, с того места, где остановилась.

«Наш несоразмерный интерес вполне объясним. Ведь до последнего прыжка Лулы Лэндри, десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на ее месте. Рыдающие девушки подносили цветы к балкону ее пентхауса ценой в 4.5 миллиона фунтов, сразу после того, как ее изнеможенное тело вынесли за пределы дома. Отпугнула ли хоть одну честолюбивую модель в ее стремлении к зениту бульварной славы история взлета и жестокого падения Лулы Лэндри?»

- Продолжай, - сказал Страйк, - она, не ты, - прибавил он поспешно. - Это написано женщиной, ведь так?

- Да. Мелани Телфорд, - сказала Робин, прокручивая колесо мышки вверх, чтобы показать снимок полнолицей блондинки средних лет. - Пропустить остальное?

- Нет-нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло и продолжила.

«Ответ естественно - нет. Лишь немногие жаждущие славы модели смогли обуздать свое стремление».

- Ага, поняла.

- Так, ладно… «Через сотни лет после Эммелин Панкхёрст целые поколения состоявшихся женщин не нашли ничего лучше, чем опуститься до статуса бумажной куклы, плоского изображения на экране, настолько ничтожного и разбитого, чтобы выброситься с третьего этажа. Внешний вид сейчас – это всё: дизайнер Гай Сома тотчас же оповестил прессу, что она покончила с собой в одном из его платьев, которое было распродано в ближайшие 24 часа после её смерти. Может ли быть реклама лучше, чем та, что Лула Лэндри решила встретиться с Творцом, одетая от Сома?»

«Нет, мы оплакиваем утрату не молодой женщины, которая для большинства из нас была не реальнее, чем сирены Гибсона, сходившие с его пера – мы оплакиваем всего лишь картинку, мелькавшую во многих звездных журналах, которая продаёт нам одежду и сумочки. И понятие «знаменитость», которое после её смерти становится пустым и быстротечным, как мыльный пузырь. То, что мы действительно потеряли (если бы мы только осмелились признать это), – это веселящая нас мордашка девушки толщиной с бумажный лист, чьим существованием «на игле», насыщенной жизнью, модной одеждой и развязным поведением мы не сможем больше наслаждаться».
 

41. Danny Boy

— «Смерть Лулы Лэндри активно муссируют в прессе и на телевидении, и тем не менее мало кто задается вопросом: почему нас это волнует? Да, она была красивой. Благодаря таким девушкам газеты расходятся на ура с тех самых пор, как в “Нью-Йоркере” появились томные красавицы Даны Гибсона. (…) Для родных и близких настоящей Лэндри это, конечно, большое горе, и я им искренне сочувствую. Однако нам, читателям и зрителям, нечем оправдать свое излишнее любопытство. Не проходит и дня, чтобы какая-нибудь простая девушка не стала жертвой “трагических” обстоятельств: автокатастрофы, передозировки или, что не редкость, истощения ради модельных форм. Разве мы удостоим ее особого внимания, разве не забудем ее имя, едва перелистнув страницу?» — Робин остановилась и, глотнув кофе, откашлялась.


— Пока одно морализаторство, — пробубнил Страйк.


Он сидел, примостившись сбоку у стола Робин, и разбирался с фотографиями. Каждую вставлял в открытую перед ним папку, нумеровал и подписывал на обороте. Робин вернулась к тексту на экране и продолжила оттуда, где остановилась:


— «Но наш гипертрофированный интерес и даже скорбь по Лэндри не утихают со временем. Вплоть до ее смертельного прыжка наверняка десятки тысяч женщин мечтали оказаться на ее месте. А после того как тело убрали, рыдающие девушки возлагали цветы под балконом ее баснословно дорогого пентхауса. Хоть одна начинающая модель отказалась от погони за бульварной славой из-за чудовищного падения, последовавшего за взлетом Лулы Лэндри?»


— Давай дальше, — сказал Страйк. — Это я ей, не тебе, — пояснил он, спохватившись. — Это ведь женщина пишет?


— Да, некая Мелани Телфолд, — ответила Робин, прокрутив страницу наверх, где на фотографии красовалось лицо пышной блондинки. — Пропустить остальное?


— Нет-нет, читай.


Робин еще раз прочистила горло и продолжила:


— «Естественно, нет». Это о начинающих моделях, которые не отказались.


— Я понял.


— Так… «Век спустя после Эммелин Панкхерст поколение девочек-подростков только и мечтает о том, чтобы стать бумажной куклой, плоской картинкой, за мифом о которой скрываются такие боль и страдание, что она выбрасывается из окна четвертого этажа. Внешний блеск превыше всего. Дизайнер Гай Сомэ не помедлил сообщить журналистам, что в день трагедии на ней была одна из его работ. Все экземпляры раскупили за сутки. И правда, лучше рекламы не придумать: Лула Лэндри решила уйти из жизни в платье Сомэ.


Нет, мы оплакиваем не молодую женщину. Ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем персонажи на иллюстрациях Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавший в светских хрониках и продававший нам одежду и сумки. Скорбим по идее знаменитости, которая на поверку оказалась пустой и эфемерной, как мыльный пузырь. А если совсем откровенно, сильнее всего мы жалеем, что со смертью этого беззаботного анорексичного создания прекратился поток увлекательных историй о ее сумасбродствах, наркозависимости, модных нарядах и вспыльчивом женихе, с которым она неоднократно расставалась.

42. Daring

"Пресса и телевидение подняли такую шумиху вокруг смерти Лулы Лэндри, однако едва ли кто-то задавался вопросом, какое, собственно, всем до этого дело.

Красавицы, подобные ей, помогают увеличивать тиражи газет еще с тех пор, как на страницах ньюйоркских изданий появились иллюстрации Чарльза Гибсона с его томными прелестницами эпохи модерн.

Да, для друзей и родных Лэндри её уход из жизни огромное горе, и я им глубоко сочувствую. Но для всех нас - многочисленных читателей и зрителей — это не личная трагедия, так что объяснить неумеренный интерес этим не получится. Девушки умирают каждый день при так называемых трагических обстоятельствах, то есть, не по естественным причинам — в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиков и, временами, от попыток голодом довести свое тело до стандартов модельной красоты, которым соответствовала Лэндри и ей подобные. Разве вспоминаем мы их ничем не приметные лица, перевернув газетную страницу с фотографиями?"

Дочитав фразу, Робин глотнула кофе и слегка откашлялась.

- Пока сплошное лицемерие, - буркнул Страйк, расположившийся на другом конце стола.

Он был занят тем, что вставлял в открытую папку фотографии, нумеровал каждую и снабжал кратким пояснением. Робин, сидевшая за монитором, продолжила зачитывать текст с экрана.

"Наш излишний интерес и даже скорбь наводят на размышления. Десятки тысяч женщин наверняка мечтали бы оказаться на месте Лэндри, не соверши она тот роковой прыжок. Даже когда её разбитое тело уже унесли, рыдающие девчонки продолжали возлагать цветы под балконом шикарных апартаментов. Но разве отпугнула трагичная судьба Лэндри хотя бы кого-то из начинающих моделей от погони за бульварной славой?"

- Давай уже дальше, - не выдержал Страйк. — Это я не вам, а репортерше, - тут же пояснил он. — Статью ведь женщина написала, да?

- Точно, некая Мелани Тэлфорд, - подтвердила Робин, заглянув в начало статьи, где размещался портрет дородной блондинки средних лет. - Пропустить остальное?

- Нет, нет, читай.

Робин снова откашлялась и продолжила.

"Ответ, на этот вопрос, разумеется, нет — в смысле, отпугнула ли судьба Лэндри начинающих моделей.

-Ага, я понял.

- Так, идем дальше...."Со времен Эммелин Панкхёрст, горячей защитницы женских прав, прошло сто лет, и вот целое поколение половозрелых фемин считают пределом своих мечтаний судьбу куклы, за беллетризованными похождениями которой прятались такой душевный разлад и отчаянье, что она выбросилась с третьего этажа. Нынче самым важным стала внешность. Дизайнер Гай Сомэ не замедлил объявить журналистам, что в момент прыжка на девушке было одно из его платьев. Через сутки после гибели Лэндри ту модель в магазинах уже разобрали. Конечно, кто бы мог придумать лучшую рекламу — Лула Лэндри решила предстать перед Всевышним в наряде от Сомэ.

Нет, мы скорбим не по той молодой женщине, что свела счеты с жизнью - для большинства из нас она была не реальнее тех рисованных красавиц с иллюстраций Чарльза Гибсона. Мы оплакиваем лишь её физический облик, примелькавшийся на страницах бульварных газет и глянцевых журналов, лицо с обложки, продававшее нам одежду и сумочки, образ звезды, который после её смерти оказался столь же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Если уж совсем начистоту, нам не хватает проделок этой разбитной худышки, в чьей жизни, напоминавшей комикс, было и пристрастие к наркотикам, и беспутство, и модные наряды, и опасный любовник, с которым она никак не могла расстаться.
Всему, что нас так развлекало, теперь пришел конец.

43. Domino

Зов кукушки
- «Со всем этими галлонами газетной бумаги и часами телевизионной болтовни, которые вылились наружу на тему смерти Лулы Лэндри, редко задавался вопрос: «Почему нас это беспокоит?»
Бесспорно, она была красива, а красивые девушки помогают менять газеты с тех самых пор, как Дана Гибсон* заштриховал бездельничающих соблазнительниц для «Нью-Йоркера»**.
Семья и близкие друзья Лэндри, конечно, обезумят от горя. Мое глубокое им сочувствие. И тем не менее, мы, читающая и смотрящая публика, невзирая на личные переживания, должны объяснить наши побуждения. Умирают молодые женщины, каждый день, при «трагических», как говорят, неестественных обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от переутомления, а иногда еще и потому, что они морят себя голодом, чтобы прийти в соответствие со спортивной формой Лэндри и ей подобных. Разве мы задумываемся о любой из этих мертвых девушек и незаметности их заурядных лиц больше, чем о преходящей мысли или перевернутой нами странице?»
Робин сделала паузу, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.
- Надо же, как праведно, - пробормотал Страйк.
Он сидел в конце стола Робин, вклеивая фотографии в раскрытую папку, нумеруя каждую и внося описания в указатель сзади. Робин продолжила с того места, на котором остановилась, читая со своего монитора.
- «Наш несоразмерный интерес, равный горю, вполне обоснован. Вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой смертельный прыжок; держу пари, что десятки из тысяч женщин хотели бы поменяться с ней местами. Рыдающие молодые девушки оставили цветы под балконом пентхауса Лэндри стоимостью 4,5 миллиона долларов, после того как было убрано ее расплющенное тело. Удержала ли хотя бы одну честолюбивую модель в погоне за таблоидной славой своим взлетом и ужасным падением Лула Лэндри?»
- Давай-ка поживее, - сказал Страйк. - Она, не ты, - поспешно добавил он. – Это ведь женщина пишет?
- Да, Мелани Тэлфорд, - сказала Робин, прокручивая назад, к верхушке экрана, чтобы обнаружить снимок головы блондинки средних лет с двойным подбородком. – Пропустить оставшееся?
- Нет-нет, читай дальше.
Робин еще раз прочистила свое горло и продолжила.
- «Ответ, несомненно, нет». Этот кусок насчет стремящихся к славе моделей звучит устрашающе.
- Да, впечатлило.
- Точно, итак… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст*** поколение, достигшее половой зрелости, не нашло ничего лучшего, чем похудеть до состояния вырезанной из бумаги куклы, однотипного аватара, чьи вымышленные приключения скрывают такие проблемы и такое истощение, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешний вид – это всё: модельер Гай Соме быстро проинформировал СМИ, что она прыгнула одетая в одно из его платьев, и это платье было распродано через двадцать четыре часа после ее смерти. Что может быть лучше рекламы, чем то, что выбрала Лула Лэндри у Соме для встречи со своим творцом?
Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, потому что для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки Гибсона, упавшие с пера Дана. Мы оплакиваем придуманный образ, мерцающий сквозь множество таблоидов и известных журналов; образ, который продавал нам наряды, сумки и мнение знаменитостей, оказавшиеся после ее кончины пустыми и мимолетными, как мыльный пузырь. Что мы действительно пропустили, так это то, что мы, будучи достаточно честными, признавали и принимали забавные шалости этой бумажно-тонкой, весело проводящей время девушки, чьим полосочно-карикатурным существованием, злоупотреблением наркотиками, бурным образом жизни, модной одеждой и непостоянным спутником мы больше не можем любоваться».


* Чарльз Дана Гибсон (1867 - 1944) – американский художник и иллюстратор, создатель феномена «Девушки Гибсона».
** «Нью-Йоркер» - американский еженедельник, издающийся с 1925 года.
*** Эммелин Панкхёрст (1858 – 1928) – борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.
 

44. Drulic

Роберт Гэлбрейт

Куда зовёт кукушка

«За тем потоком информации, который килограммами газетной бумаги и часами телевизионной болтовни обрушился на нас в связи с гибелью Лулы Лэндри, мало у кого возникает вопрос: а какое нам-то всем до этого дело?

Конечно, она была красавицей, а красотки всегда помогали поднимать тиражи – ещё с тех времён, когда дивы с болезненно опущенными веками с гравюр Даны Гибсона впервые появились в журнале «Нью-Йоркер».

<…>

Конечно, родственники и друзья реальной Лэндри будут безутешны, и я им искренне сочувствую. Однако для широкой публики, знавшей о ней только из газет и телевизора, то есть для нас с вами, это нельзя считать такой личной утратой, которая оправдывала бы наш переизбыток чувств. Ведь каждый день умирают сотни девушек, в том числе и «при трагических обстоятельствах» (то есть, попросту говоря, не своей смертью): одни в автокатастрофах, другие – от передозировки, а кто-то, возможно, и от голода – заморив себя до смерти, пытаясь привести своё тело к тем стандартам, которые задают Лэндри и ей подобные. Может ли хоть кто-нибудь из этих погибших девушек рассчитывать на нечто большее, чем случайная мысль, которая, возможно, промелькнёт у нас в голове, прежде чем мы перелистнём страницу, чтобы навсегда стереть из памяти их обычные лица?»

Робин остановилась, отхлебнула кофе и откашлялась.

– Пока звучит довольно ханжески, - пробормотал Страйк.

Он сидел за столом Робин, напротив неё, и вклеивал фотографии в подшивку. Каждую из них он нумеровал и заносил описание изображения в список на последней странице. Робин нашла то место, где остановилась, и продолжила читать с монитора:

«Наш несоразмерный интерес, и даже скорбь, оказываются под вопросом. Вплоть до той самой секунды, когда Лэндри решилась на свой роковой прыжок, можно было бы поспорить, что десятки тысяч женщин готовы поменяться с ней местами. Заплаканные девчонки приносили цветы под балкон пентхауса Лэндри (который обошёлся ей в четыре с половиной миллиона фунтов), когда оттуда убрали её размозжённое тело. Но смогла ли история взлёта и страшного падения Лулы Лэндри сдержать хоть одну амбициозную модель, жаждущую популярности в жёлтой прессе?»

– Ну, короче! – воскликнул Страйк. – Это я в смысле ей, а не Вам, – поспешил добавить он. – Это ведь женщина пишет, да?

– Да, некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, возвращаясь к началу файла, и на экране появилась стандартная фотография: это была немолодая блондинка с двойным подбородком.

– Что, можно не продолжать?

– Нет-нет, давайте дальше.

Робин ещё раз откашлялась и продолжила:

«Ответ очевиден: конечно, нет!» Это насчёт того, сдерживает ли это амбициозных моделей.

– Ага, я понял.

– Так, значит… «Для того ли сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, чтобы сегодня получить поколение созревающих девочек, предел мечтаний которых – роль бумажной куклы, плоский персонаж, вымышленные приключения которого служат ширмой, прикрывающей такую боль и такие страдания, что остаётся только выброситься с третьего этажа. Внешнее для них превыше всего: дизайнер Чел Один не упустил случая поскорее сообщить прессе, что когда Лэндри выбросилась с балкона, на ней было платье из его коллекции – и эта модель была полностью распродана в течение суток после самоубийства. Разве можно придумать лучшую рекламу, чем выбор Лулы Лэндри, которая предпочла предстать перед Всевышним одетой от Одина?

Нет, на самом деле мы оплакиваем не утрату этой девушки, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем гибсоновские красотки, на деле существовавие лишь как капли типографской краски на страницах «Нью-Йоркера». Наше горе заключается в том, что мы лишились конкретного образа – того лица, которое мелькало во всех жёлтых журнальчиках и бульварных газетах, продавая нам одежду и сумочки, и нашего представления о популярности, казавшейся яркой и сверкающей, но после смерти Лэндри оказавшейся пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Будь мы откровеннее, мы бы признали, что тоскуем мы на самом деле по забавным выходкам этой лёгкой как бумага девчонки, чья жизнь с её постоянными наркотиками, разгулом, причудливыми нарядами и непостоянной связью с подозрительным дружком стала для нас чем-то вроде комикса, которого у нас теперь уже больше не будет.»

45. Echo Helstrom

Роберт Гэлбрейт

ЗОВ КУКУШКИ



– «Бесконечный поток реакций на смерть Лулы Лэндри льётся на нас из газет, она часами обсуждается в телеэфире, но всё так же редко мы слышим вопрос: а почему, собственно, это так нас волнует?

Бесспорно, она была красива, а красивые девушки способствуют успеху газет и журналов ещё со времён тех ленивооких сирен, что рисовал Дана Гибсон для «Нью-Йоркера».

<...>

Родные и друзья Лэндри, той, что из плоти и крови, будут в смятении – и это понятно, и я глубоко им сочувствую. Что же до нас, читающей и смотрящей публики, то в нашей собственной жизни не случилось никакого горя, и нечем объяснить избыток наших чувств. Не проходит и дня, чтобы какая-нибудь молодая женщина не погибла при «трагических» (иначе говоря, противоестественных) обстоятельствах: в автокатастрофе, от передозировки, а иногда и от того, что заморила себя, пытаясь обзавестись такой же фигурой, какой щеголяла Лэндри и ей подобные. Разве мы удостаиваем этих погибших девушек чем-то большим, чем мимолётная мысль, когда перелистываем страницу и предаём забвению их ничем не примечательные лица?»

Робин прервала чтение, чтобы глотнуть кофе и откашляться.

– Пока слышу одно самодовольство, – пробурчал Страйк.

Сидя с другого конца стола Робин, он вставлял в раскрытую папку фотографии, подписывал каждую отдельным номером и записывал, что на ней изображено, в указатель на обратной стороне. Робин снова начала читать текст с экрана – с того места, где остановилась.

– «Наш несоразмерный интерес, переходящий в скорбь, в некотором роде исследовательский. Вплоть до того мгновения, когда Лэндри совершила свой фатальный прыжок, можно было биться об заклад, что десятки тысяч женщин не прочь поменяться с ней местами. Когда покалеченное тело Лэндри убрали, рыдающие юные девицы стали приходить под балкон её пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, чтобы возложить цветы. Разве хоть одну начинающую модель, мечтающую попасть на страницы таблоидов, отпугнули взлёт и жуткое падение Лулы Лэндри?»

– Ну давай уже, заканчивай, – сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, – поспешно добавил он. – Это ведь женщина писала, угадал?

– Да, некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, пролистав страницу обратно к верху экрана, где обнаружилась фотография блондинки средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, я не буду это дочитывать?

– Да нет, читай дальше.

Робин ещё раз откашлялась и продолжила:

– «Ответ, безусловно, “нет”». Это про начинающих моделей, которых эта история не отпугнула.

– Угу, я понял.

– Ладно. Значит... «Через сотню лет после Эммелин Панкхёрст целое поколение половозрелых самок не нашло себе лучшей цели, чем урезать себя в статусе до бумажной куколки, плоской картинки, за чьими вымышленными похождениями скрываются такие тревога и беспокойство, что ей приходится выброситься из окна третьего этажа. Внешний вид – наше всё: модельер Ги Соме уже успел сообщить журналистам, что во время прыжка она была в одном из его платьев, и модель раскупили в течение суток с её смерти. Можно ли было придумать рекламу лучше, чем то, что Лула Лэндри решила отправиться к Создателю в платье от Соме?

Нет, мы скорбим вовсе не об утрате этой молодой женщины, ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки Гибсона, вышедшие из-под его пера. Мы оплакиваем её физический облик, который появлялся там и тут в бульварной прессе и глянцевых журналах о жизни звёзд; ту картинку, что внушала нам желание покупать одежду и сумочки, – и само понятие знаменитости, которое, стоило девушке умереть, оказалось пустым и эфемерным, как мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает – если нам достанет честности это признать – так это увлекательных выходок той бумажной любительницы роскоши и развлечений, за чьим похожим на комикс существованием, полным проблем с наркотиками, распутных похождений, причудливых нарядов и меняющихся с опасной скоростью бойфрендов, мы больше не сможем наблюдать.

46. Eideylra

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»
« Газеты подняли шумиху, мало того, телеканалы ведут бесконечные дебаты по случаю смерти Луны Лэндри, но кто задумался – почему все так взволнованы?»


«Конечно, она была красива, а красивые девушки помогают издателям получать прибыль еще со времен Чарльза Дана Гибсона и его томных красавиц на страницах «Нью-Йоркера».


<…>
«Семья и друзья настоящей, из плоти и крови, Лэндри, конечно же, будут без ума от горя, и я хочу выразить им глубокие соболезнования. Однако, у нас, читающей и смотрящей публики, нет личных причин для чрезмерной грусти. Молодые женщины умирают каждый день при трагических (не совсем естественной смертью) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, потому что пытаются морить себя голодом и соответствовать стандартам красоты Лэндри и ей подобных. Много ли нам потребуется времени, чтобы перевернуть страницу и забыть незнакомые лица?»


Робин умолкла, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.


- Чем дальше, тем занудней, - пробормотал Страйк.


Он сидел по другую сторону стола, раскладывая в открытой папке фотографии, нумеруя и давая каждой краткое описание. Робин снова уставилась в монитор, продолжая, где остановилась.


« Значит, чрезмерное любопытство, или грусть, требуют более пристального изучения. Могу поспорить, что тысячи женщин до того рокового дня мечтали поменяться с Лэндри местами. Оплакивая гибель, поклонницы принесли Лэндри цветы, как только из-под окон пентхауса, стоимостью 4,5 миллиона долларов, было убрано изуродованное тело. Но удержала ли хоть одну честолюбивую модель эта история возвышения и трагической гибели от стремления к гламурной славе?»


-С этого и начинай, - сказал Страйк. – Да нет, не ты, - добавил он поспешно. – Женская писанина, да?


- Да, Мелани Телфорд, - сказала Робин, прокручивая наверх, чтобы показать лицо блондинки средних лет, украшенное двойным подбородком. – Может быть, дальше читать не стоит?


-Нет, нет, давай дальше.


Робин еще раз откашлялась и продолжила.


- «Ответ, определенно, нет». Этот отрывок о том, как удержать честолюбивых моделей.


-Ну да, понятно.


-Ага, вот… «Сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, а целое поколение половозрелых девиц не нашли ничего лучше, как скатится к статусу бумажной куклы, плоскому идолу, чья глянцевая маска срывала тревогу и усталость, подтолкнувшие ее к окну третьего этажа. Имидж – все. Тот самый дизайнер поторопился сообщить прессе, что она прыгнула в одном из его платьев, и оно было продано в течение 24 часов после ее смерти. Платье, выбранное Луной для встречи с создателем, - разве не лучшая реклама?


Нет, мы не оплакиваем смерть молодой женщины, так как для большинства из нас она была так же реальна, как девушки Гибсона, вылетевшие из-под его пера.


Мы оплакиваем физическое воплощение иллюзий, мерцающее на первых полосах модных журналов, образ, который продавал нам одежду и сумки, давал прикоснуться к славе, как показывает ее гибель, бессмысленной и недолговечной, точно мыльный пузырь. И, если быть до конца честными и признаться, то скучаем мы по занимательным кривляньям беспечной девушки с газетных страниц, чьи иллюстрированные истории о наркотической зависимости, подробности гулянок, модная одежда или интимные перипетии взаимоотношений с бойфрендом больше не будут нас развлекать.

47. ElenaS

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»
«Кипы газетной бумаги, бесконечные разговоры по телевидению, а редко кто задавался вопросом: почему нам это интересно?»
«Она была красива, несомненно, а красавицы всегда помогали поднять продажи газет, с тех пор как Дана Гибсон1 нарисовал своих прекрасных девушек для Нью-Йокер».
…
«Семья и близкие друзья Лэндри будут безутешны, естественно, и я им глубоко сочувствую. Тем не менее, нас читателей и зрителей, это лично не коснулось, чтобы оправдать наше волнение. Молодые женщины умирают каждый день при трагических (если не сказать неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, а порой, потому что недоедают в попытках соответствовать формам Лэндри и ей подобных. Мы жалеем любую из этих девушек дольше, чем переворачиваем страницу журнала и их одинаковые лица скрываются от нас?»
Робин замолчала, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.
- Чем дальше, тем лицемерней, - пробормотал Страйк.
Он сидел с другого края стола Робин, приклеивая фотографии в досье, нумеруя каждую и подписывая сзади. Робин продолжила с того места, где остановилась, читая с монитора.
«Наш неуемный интерес, даже скорбь проходит испытание. С того момента как Лэндри совершила свой роковой прыжок, держу пари, десятки тысяч женщин готовы поменяться с ней местами. Рыдающие молодые девушки принесли цветы под балкон дорогих апартаментов Лэндри после того, как убрали ее искалеченное тело. Интересно, взлет и горькое падение Лулы Лэндри остановило хоть одну честолюбивую модель в погоне за бульварной славой?»
- Не тяни, - сказал Страйк. - Это я не вам, - поспешно добавил он. - Это ведь пишет женщина, так?
- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, пролистывая назад, чтобы показать фотографию широколицей блондинки средних лет. - Мне пропустить остальное?
- Нет, нет, продолжайте.
Робин снова прочистила горло и продолжила.
«Ответ: конечно, нет. Лишь немногих это удержит».
- Точно.
- Верно, ну… «Через сто лет после Эммелин Панкхерст2 поколение женщин не нашло ничего лучше, чем худеть до состояния безжизненной бумажной куклы, чьи выдуманные приключения скрывают такие волнения и переживания, что она выбросилась из окна третьего этажа. После этого дизайнер Гай Сом быстро сообщил прессе, что она выпрыгнула, одетая в одно из его платьев, которое было продано в течение двадцати четырех часов после ее смерти. Существует ли лучшая реклама, чем та, что Лула Лэндри выбрала встретить создателя в наряде от Сом?»
«Нет, не потерю молодой женщины мы оплакиваем, для нас она не более реальна, чем девушки Гибсона, вышедшие из под пера Даны. Мы скорбим по картинке, мелькающей в газетах и журналах, картинке, которая рекламировала нам одежду и сумки, и которая своей гибелью доказала, что популярность пуста и мимолетна, как мыльный пузырь. Вот, что мы на самом деле теряем, будем честны и признаем это, а выходки этой плоской как бумага и любящей веселье девушки, ее злоупотребление наркотиками, разгульная жизнь, причудливая одежда и опасные друзья, нам больше не интересны».


1 Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) – американский художник-иллюстратор, известный циклом графических работ, изображающих миловидных девушек, которые воплощали в себе идеал женской красоты конца XIX – начала XX вв. и получили название Девушки Гибсона.

2 Эммелин Панкхерст (1858-1928) – феминистка, выступала за предоставление женщинам избирательных права, стала лидером британского движения суфражисток.

48. Fenelona

- «Тонны газетной бумаги и часы телешоу потрачены на обсуждение смерти Лулы Лендри, но нечасто звучал вопрос: а какая нам разница?»

- «Она была прекрасна, без сомнения, а прекрасные девушки помогали газетчикам распродавать тиражи еще со времен Дана Гибсона и его томных штрихованных сирен в журнале Нью-Йоркер».

<...>

- «Семья и родственники, хорошо знавшие Лулу, должно быть убиты горем, им я глубоко сочувствую. Но для нас же, смотрящей и читающей публики, в этом деле нет личной трагедии, которая оправдала бы наш нездоровый интерес. Молодые девушки умирают каждый день, виной тому «трагические» (то есть неестественные) причины: автомобильные аварии, передозировка и иногда их попытки голоданием достичь сходства с фигурой, модной благодаря Лендри и ей подобным. Разве мы уделяем кому-нибудь из этих мертвых девушек больше одной беглой мысли при перелистывании страниц, когда их заурядные лица теряют очертания?»

Робин приостановилась, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.

- Пока как-то напыщенно, - пробормотал Страйк.

Он сидел за столом Робин, вставлял фотографии в открытую папку, каждую нумеруя и добавляя их описание в список в конце. Робин снова повернулась к экрану компьютера, продолжая чтение.

- «Наш несоразмерный интерес, даже горе, стоит изучить. Поспорю, что до самого мгновения рокового прыжка Лендри десятки тысяч женщин жаждали быть на её месте. Рыдающие молодые девушки приносили цветы под балкон роскошной квартиры Лендри за 4,5 миллиона долларов, после того как её сокрушенное тело унесли. Отпугнул ли взлет и горькое падение Лулы Лендри хотя бы одну амбициозную модель, стремящуюся к дешевой газетной славе?»

- Выкладывай уж, - сказал Страйк. Да я ей, а не тебе, - торопливо добавил он. – Это ведь женщина писала?

- Да, какая-то Мелани Телфорд, - сказала Робин, перематывая обратно на начало, чтобы показалось портретное фото щекастой блондинки средних лет. - Хочешь, я пропущу остальное?

- Нет-нет, давай дальше.

Робин еще раз откашлялась и продолжила.

- «Разумеется, нет». Это все еще о распугивании амбициозных моделей.

- Да, я понял.

- Так… «Всего сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, а поколение зрелых девушек отводит себе не более чем роль бумажной куклы, плоской картинки, чьи надуманные приключения скрывают столь глубокие внутренние конфликты, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Публичность – наше всё: модельер Гай Соме не замедлил оповестить прессу, что Лула выпрыгнула в одном из его платьев, которое раскупили через двадцать четыре часа после её смерти. Разве существует реклама лучше, чем то, что Лула Лендри выбрала для встречи с создателем марку «Соме»?

- «Нет, мы оплакиваем не потерю такой молодой женщины, ведь для большинства из нас она не более реальна, чем Девушки Гибсона, рожденные рукой художника. Мы горюем по наглядной картинке, мелькающей в массе газетёнок да журналов о звездах, по картинке, которая продавала нам одежду и сумки, и по представлению о звезде, которое, стоило ей пасть, оказалось пустым и прозрачным, как мыльный пузырь. Если уж говорить честно, то нужно признать, что скучаем мы по забавным кривляньям этой ветреной бумажной куколки, чьи комиксные похождения с употреблением наркотиков, бунтарскими выходками, дизайнерской одеждой и сомнительным ухажером больше не будут нас развлекать».

49. Finita

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»

- Из всех этих газет и трепа по телевизору на нас вылилось столько галлонов информации по поводу смерти Лулы Лэндри, но почти никто не спрашивал, почему нас должно это волновать?

- Она была красоткой, а красотки, разумеется, помогали продвигать газеты с тех самых пор, как Дана Гибсон наштриховала для «Нью-Йоркера» вялооких сирен.

<…>

- Семья и друзья истинной Лэндри, разумеется, придут в глубокое смятение, и я им глубоко сочувствую. Однако, у нас, читателей и телезрителей, не может быть личной скорби, чтобы оправдать нашу излишнюю эмоциональность. Молодые женщины каждый день умирают при «трагических» (что значит, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда и потому что пытались уморить себя голодом, чтобы их формы соответствовали тем, которыми щеголяли Лэндри и ей подобные. А мы, перевернув страницу и закрыв тем самым их обычные лица, уделяли этим мертвым девушкам максимум пару мимолетных мыслишек, ведь так?

Робин сделала небольшую паузу, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

- Какое лицемерие, - пробормотал Страйк.

Он сидел в конце стола Робин, вставлял фотографии в открытую папку, нумеровал каждую из них и подписывал в специальное поле, расположенное с задней стороны, что именно на них было изображено. Робин продолжила с того места, где она остановилась, при этом она читала с монитора своего компьютера:

- Наши несоразмерные интересы, которые даже можно назвать скорбью, совершенно обоснованы. Держу пари, что вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой фатальный прыжок, десятки тысяч женщин с удовольствием поменялись бы с ней местами. После того как испорченное тело Лэндри убрали, рыдающие девушки возложили цветы под балконом ее пентхауса, стоящего 4,5 миллиона фунтов. Удержали ли взлет и столь ужасное падение Лулы Лэндри хотя бы одну делающую успешную карьеру модель от погони за славой в таблоидах?

- Давай скорее с этим бабскими штучками, - сказал Страйк, а потом быстро добавил. – Я об авторе. Это ведь женщина написала?

- Да, Мелани Тэлфорд, - сказала Робин и прокрутила бегунок назад к верху окна, чтобы показать фото блондинки средних лет с двойным подбородком. – Мне пропустить оставшееся?

- Нет-нет, продолжай.

Робин еще раз прочистила горло и продолжила:

- «Ответ, разумеется, нет…» Это про делающих успешную карьеру моделей, которых что-то должно было удержать.

- Да, я понял.

- Хорошо… «Через сотню лет после всех стараний Эммелин Панкхерст целое поколение половозрелых женщин считает, что нет ничего лучше, чем снизойти до жизни в соответствии со статусом бумажной куклы, безжизненной аватары, чьи вымышленные приключения маскировали собой все ее печали и страдания, заставившие ее выброситься из окна трехэтажной квартиры. Имидж - это все: дизайнер Ги Сом быстро проинформировал прессу о том, что она совершила свой последний прыжок в одном из его платьев, которые после ее смерти были полностью распроданы в двадцать четыре часа. Лула Лэндри решила встретиться с Создателем в наряде от Сома - разве можно лучше прорекламировать свой товар?

Нет, не смертью этой молодой женщины мы расстроены, ведь для большинства из нас она была такой же пустышкой, как и девочки Гибсон, стекавшие с пера Даны. Мы скорбим о телесном образе, мелькавшем во множестве скандальных газетенок и журнальчиках о знаменитостях; образе, который продавал нам одежду, сумки и само понятие о знаменитости, которая по своей кончине оказались пустой и недолговечной особой, подобной мыльному пузырю. Чего нам в действительности не хватает, давайте будем честны с собой и признаемся в этом: мы не можем больше насладиться занятными выходкам любящей веселье бумажной куклы, чье короткое словно комикс существование просто кишело такими вещами, как наркозависимость, гулянки, модная одежда и опасный дружок, с которым они то сходились, то расходились».

50. Flamingo

"Во всей этой лавине статей и телевизионных шоу, порожденных гибелью Лулы Лэндри, едва ли звучит вопрос: почему нас это так волнует"?


Безусловно, она была красива, а красивые девушки двигают прессу еще с тех пор, как Дана Гибсон рисовал своих волооких сирен для читателей Нью-Йорка.


Семья и друзья реальной Лэндри, конечно, убиты горем, и я им искренне соболезную. Однако мы, представители читающей, любопытствующей публики, не испытываем той личной скорби, которая оправдала бы нашу реакцию. Молодые женщины каждый день умирают при «трагических» (читай: «неестественных» обстоятельствах): в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а порой из-за того, что морят себя голодом, пытаясь подогнать свою фигуру под стандарты Лэндри и ей подобных. Разве удостоилась нашего мимолетного внимания хоть одна из тех умерших девушек, заурядные лица которых мы забываем, едва перевернув страницу?»
Робин прервалась,чтобы сделать глоток кофе и перевести дыхание.


- Пока одно лицемерие, - пробормотал Страйк.


Он сидел на другом конце стола, помещая фотографии в раскрытую папку, нумеруя их и вписывая содержание каждой в каталог. Робин продолжила чтение, глядя на экран компьютера, с того места, где остановилась: «Наш чрезмерный интерес, даже скорбь,связан с наблюдением. Можно с уверенностью сказать: до того момента, как Лэндри совершила свой роковой шаг, десятки тысяч женщин готовы были поменяться с ней местами. Едва увезли ее изувеченное тело, рыдающие девушки понесли цветы под балкон 4,5 милионного пентхауса Лэндри. Заставила ли история восхождения и жестокого падения Лулы Лэндри образумиться хоть одну амбициозную модель в ее стремлении к публичной славе»?


- Давай уже покороче! - перебил ее Страйк. - Это я ей, а не вам! - поспешно добавил он, - писала женщина, верно?


- Да, Мелани Телфорд, - подтвердила Робин, прокрутив текст в начало, к фотографии блондинки средних лет с мясистым лицом. - Остальное пропустить?


- Нет-нет, продолжайте!


Робин еще раз откашлялась и продолжала: «Ответ будет отрицательным». - Это на вопрос об амбициозных моделях, которые образумились.


- Да, понял.


- Так...вот: «Спустя сто лет после Эммелин Панкхерст поколение половозрелых женских особей не нашло ничего лучше, чем опуститься до статуса манекена, безжизненного рисованного персонажа, за беллетризованными похождениями которого скрываются такие тревога и страдание, что он выбрасывается из окна четвертого этажа. Имидж — это всё: дизайнер Гай Соме поспешил уведомить прессу, что Лула выбросилась из окна в одном из его платьев, и в двадцать четыре часа после ее смерти все они были распроданы. Можно ли желать лучшей рекламы: сама Лула Лэндри выбрала Соме!


Нет, не уход этой молодой женщины мы оплакиваем, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем «девушки Гибсона», созданные этим художником. Мы оплакиваем образ, мелькавший во множестве бульварных газет и глянцевых журналов; образ, продававший нам одежду и сумки, то представление о знаменитости, которое с ее кончиной оказалось дутым и недолговечным, как мыльный пузырь. А если мы будем достаточно честны перед собой, то признаем: мы тоскуем по увлекательным шалостям этой худенькой девочки для приятного досуга, с ее наркозависимостью, бурной жизнью, модными нарядами и опасными приятелями, комиксами о которой нам не дано больше наслаждаться».

51. Fleur_dorange

«Мы обсуждаем смерть Лулы Лэндри на все лады в газетах и на многочасовых телешоу, но при этом лишь единицы из нас задались вопросом: почему?!»


«Бесспорно, она была красива. Роковые красотки всегда были в центре внимания прессы, ещё с тех пор, как Чарльз Дана Гибсон (1) создал для журнала «Нью-Йоркер» рисунки своих томных, притягательных как сирены, девушек.


<…>


«Для семьи и друзей прекрасной Лулы — это безмерное горе, и я им искренне сочувствую. Но чем вызвано такое участие со стороны нас, простых читателей и зрителей, трудно понять. Чуть ли не каждый день мы слышим о том, как юные девушки гибнут при нелепых и трагических обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиков, а иногда от попыток уморить себя голодом, чтобы приблизиться к притягательному образу Лулы и ей подобных. Разве мысли об их смерти занимают наш разум больше чем на какой-то миг, пока мы перелистываем очередной журнал и пробегаем взглядом по их ничем не примечательным лицам?»


Робин прекратила читать, глотнула кофе и слегка откашлялась.


— Пока одно сплошное лицемерие, — пробормотал Страйк.


Он расположился с другого конца стола Робин, работая над фотоматериалами по делу. Ему предстояло пронумеровать все фото и составить опись запечатлённых на них предметов. Робин продолжила читать вслух с экрана своего компьютера.


«Даже горе едва способно скрыть наш неуёмный интерес и любопытство. Наверняка тысячи женщин мечтали поменяться с Лулой местами, пока она не совершила свой смертельный прыжок. Едва успели увезти останки, как к дому, где находится её фешенебельная квартира, плачущие молоденькие девушки стали приносить цветы. Но остановило ли ужасное падение Лэндри хотя бы одну модель, отчаянно жаждущую подняться к вершинам славы?»


— Ближе к делу, — бросил Страйк. — Это я ей, а не тебе, — быстро поправился он. — Это ведь дамская писанина, верно?


— Да, Мелани Телфорд, — подтвердила Робин, вернувшись к началу статьи, где было фото автора, среднего возраста блондинки с двойным подбородком. Пропустить остальное?


— Нет-нет, давай дальше.


Робин снова слегка откашлялась и продолжила:


«Ответ очевиден — нет». — Это об упорных моделях.


— Уж понял, — отозвался Страйк.


«Спустя какое-то столетие после смерти Эммелин Панкхёрст (2), пределом мечтаний нынешнего поколения едва повзрослевших девушек стала яркая и беззаботная, словно кукольная, жизнь, надёжно маскирующая тревогу и отчаяние, но так и подталкивающая к тому, чтобы шагнуть в окно многоэтажной высотки. Внешность — наше всё! Модельер Гай Сомье поспешил сообщить газетчикам, что Лула выпрыгнула в одном из его платьев. Не прошло и дня после её смерти, как эту модель уже раскупили. Лула Лэндри решила предстать перед Создателем в платье от Сомье — более удачной рекламы и не придумать!


Нет, мы оплакиваем не утрату молодой женщины, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем выпорхнувшие из под пера Гибсона девушки. Мы оплакиваем лишь некий образ, которым пестрят страницы многочисленных бульварных газет и глянцевых журналов; образ, который продавал нам одежду и сумки, а также делал нас чуточку ближе к звёздной жизни. Без Лулы картинка становится неполной и зыбкой, словно мыльный пузырь. Будь мы откровенней сами с собой, то признались бы, в чём дело. В действительности нам жаль, что мы больше не сможем с упоением наблюдать за этой тоненькой и заводной девчонкой, в жизни которой, как в захватывающем комиксе, было место всему — и наркотикам, и бунтарству, и модным дефиле и взрывным любовным страстям».

Примечания:
(1) Чарльз Дана Гибсон — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
(2) Эммелин Панкхёрст — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

52. gingerbread

– «Несмотря на галлоны типографской краски и нескончаемые часы телеэфира, потраченные на обсуждение смерти Лулы Лэндри, мало кто задался вопросом: какое нам до нее дело?


Конечно, она была красива – а красивые девушки помогали сбывать газеты с тех пор, как Дана Гибсон взял в руки перо и создал для «Нью-Йоркера» своих сирен с тяжелыми веками.


Несомненно, семья и друзья Лэндри, знавшие ее лично, безутешны – и я выражаю им глубочайшие соболезнования. Однако мы – читатели, зрители – не можем оправдать свою реакцию личным горем. Молодые женщины каждый день умирают при «трагических» (читай: неестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиков, а иногда – от того, что они готовы были уморить себя голодом, лишь бы заставить свои тела соответствовать стандартам, заданным Лэндри и ей подобными. Уделяем ли мы кому-то из этих мертвых девушек хотя бы минуту нашего внимания, когда переворачиваем страницы, скрывая от взгляда их обыкновенные лица?»


Робин сделала паузу, глотнула кофе и откашлялась.


–Пока что ханжество чистой воды, – пробормотал Страйк.


Сидя с другой стороны стола Робин, он вклеивал фотографии в открытую папку, снабжая каждую из них номером и внося описание изображения в индекс на обороте.


Робин продолжила чтение, вглядываясь в монитор компьютера.


– «Наш непропорционально большой интерес – даже горе – заслуживают рассмотрения. Можно поспорить, что вплоть до самой минуты, когда Лэндри решилась на свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин были бы счастливы поменяться с ней местами. Рыдающие молоденькие девушки начали складывать цветы под балконом пентхауса Лэндри (стоимостью в 4,5 миллиона фунтов), как только увезли ее разбитое тело. Есть ли хоть одна начинающая модель, которую подъем и безжалостное падение Лулы Лэндри отпугнули от поисков таблоидной славы?»


–Ну, давай уже, переходи к сути! – сказал Страйк. – Я к ней обращаюсь, не к тебе, – добавил он поспешно. – Это ведь женщина писала?


–Ага, какая-то Мелани Телфорд – ответила Робин, прокрутив текст в начало и взглянув на лицо толстощекой блондинки средних лет. – Пропустить остальное?


–Нет, нет, давай дальше.


Робин еще раз откашлялась и продолжила.


– «Ответ, конечно, нет». Это про отпугнутых начинающих моделей.


–Ага, понял.


–Ладно, дальше... «Спустя сто лет после Эммелины Панкхёрст , целое поколение подростков женского пола не представляет себе судьбы лучше, чем низведение до уровня картонной куклы, плоской аватарки, чьи растиражированные приключения скрывали под собой столько неуравновешенности и несчастья, что она выбросилась из окна третьего этажа. Видимость – это все: дизайнер Ги Сомэ не замедлил сообщить прессе, что Лула выпрыгнула в одном из его платьев – которое тут же было распродано, не прошло и суток после ее смерти. Можно ли найти лучшую рекламу, чем тот факт, что Лула Лэндри собралась на встречу с Творцом в платье от Сомэ?


Нет, мы оплакиваем вовсе не гибель молодой женщины – ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем «девушки Гибсона», вышедшие из-под пера Даны. Мы оплакиваем образ, порхавший по страницам таблоидных газет и гламурных журналов – образ, продававший нам одежду, и сумочки, и мечту о звездной жизни, оказавшуюся в смерти пустой и преходящей, как мыльный пузырь. Посмотрев правде в глаза, мы должны признать, что в действительности мы скучаем по увлекательным эскападам этой пустой беззаботной девицы, чье комиксоидное существование, полное наркотиков, разгульной жизни, модных вещей и опасных случайных бойфрендов, никогда больше не доставит нам удовольствия».

53. Gjallarhorn

– «Прочитав сотни газетных номеров и просмотрев десятки телепередач о смерти Лулы Ландри, мы как-то не задумались: почему нам не всё равно?

Бесспорно, она была красивой. А газеты держатся на плаву именно за счет красоток – так было ещё со времен волооких соблазнительниц Даны Гибсона, украшавших штрихами своих фигур страницы Нью-Йоркера.

<…>

– «Что говорить, родные и знавшие Ландри при жизни друзья будут потрясены, и я глубоко им сочувствую. Однако нам, читательской и зрительской аудитории, не ведомо их горе, поэтому наше любопытство вполне оправдано. Молодые девушки умирают каждый день при «трагических» обстоятельствах (иначе говоря, не своей смертью): в авариях, от наркотиков или, в конце концов, уморив себя голодом в попытках довести свою фигуру до эталонов красоты Ландри и её товарок. Но испытываем ли мы нечто большее, чем мимолетное сожаление, перелистывая страницу с изображённым на ней заурядным лицом?»

Робин остановилась, глотнула кофе и прочистила горло.

– Чем дальше, тем больше лицемерия, – пробормотал Страйк.

Он сидел на краю письменного стола Робин и вставлял в раскрытую папку фотографии, пронумеровывая и описывая каждую с обратной стороны. Робин продолжила чтение, глядя в монитор.

– «Наша несоразмерная заинтересованность – даже скорбь – небеспочвенна. До того, как Ландри совершила свой роковой прыжок, наверняка нашлись бы десятки тысяч женщин, готовых поменяться с нею ролями. Когда с места трагедии увезли изувеченное тело Ландри, к балкону её пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона фунтов рыдающие молодые девушки подносили цветы. Но разве хоть одну восходящую модель, стремящуюся за бульварной славой, отпугнул взлёт и страшное падение Лулы Ландри?»

– Так, давай разберёмся, – сказал Страйк. – Не с тобой, с ней, – добавил он поспешно. – Это писала женщина, верно?

– Да, Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокрутив страницу к началу статьи, где была изображена блондинка средних лет с двойным подбородком. – Остальное можно не читать?

– Нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло и продолжила.

– «Ответ, естественно, нет». К вопросу о том, может ли это отпугнуть восходящих моделей.

– Да, понятно.

– Хорошо, едем дальше. «В наши дни, спустя сто лет после Эммелин Панкхёрст, поколение девушек, которые ещё вчера были девочками, безудержно стремится снизойти до статуса картонной куклы, глянцевой картинки, под чьими надуманными похождениями сокрыты такие тяготы и страдания, что заставляют выброситься из окна трёхэтажного дома. Имидж решает всё: модельер Гай Сомэ не замедлил сообщить прессе, что в момент рокового падения на Ландри было одно из его платьев, после чего те оказались распроданы в течение суток после трагедии. Разве можно было придумать себе рекламу лучше, чем рассказать всем, будто Лула Ландри одевалась у него, Сомэ?

Нет, не смерть молодой девушки оплакиваем мы, ибо для большинства из нас она была не более реальной, чем красотки, вышедшие из-под карандаша Даны Гибсона. Что мы оплакиваем, так это картинку, мелькавшую на бесчисленных страницах желтой прессы и глянцевых журналов; картинку, вдохновлявшую нас на покупки одежды и сумочек; образ звезды, который по причине гибели оказался пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Чего нам действительно будет не хватать (найдём мужество признаться честно), так это нелепых выходок беззаботной девицы и её бульварной жизни: употреблений наркотиков, разгульных похождений, модных нарядов и буйного нрава её бойфренда – увы, всё это больше не будет доставлять нам удовольствие.

54. GoldenKey

"Во множестве газетных статей и телевизионных программ, посвященных смерти Лулы Лэндри, редко задается вопрос: почему же это нас так интересует?"


"Она была несомненно красива, а красивые девушки всегда помогали газетам держаться на плаву, с тех самых пор, как Дана Гибсон нарисовала своих томных красавиц для Нью-Йоркера".


<...>


"Родственникам и друзьям, ушедшей в расцвете лет Лулы Лэндри, несомненно, тяжело переживающим ее смерть, прошу принять мои глубочайшие сожаления. Но, тем не менее, мы не чувствуем этого горя, и не можем объяснить, почему мы так назойливо хотим прочесть или услышать последние новости о чужом несчастье. Молодые девушки погибают каждодневно при "трагических" (можно сказать, необычных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки, и, изредка, от истощения, по причине жгучего желания иметь такую же спортивную фигуру, как у Лулы Лэндри, или что-то еще в этом роде. Думаем ли мы об этих девушках дольше,чем те мгновения, когда перевернув страницу, мы забудем их непримечательные лица?"


Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе, и откашляться.


Какое лицемерие, зайти так далеко, -ворчал Страйк.


Он сидел на другом конце рабочего стола Робин, вкладывая фотографии в открытую папку, проставляя на каждой ее порядковый номер, и указывая на обратной стороне, что изображено на каждой из них. Робин продолжала читать с монитора компьютера с места, на котором остановилась.


"Наш огромный интерес, даже горе, стоит проверить. Ровно до того момента, как Лэндри совершила свой смертельный прыжок, можно было бы с уверенностью сказать, что миллионы женщин поменялись бы с ней местами. Рыдающие молодые девушки, приносящие цветы к тому месту, где недавно лежало ее искалеченное тело, к балкону пентхауса, в котором она приобрела квартиру стоимостью 4,5 миллиона франков. Сколько начинающий моделей, стремящихся прославиться в таблоидах, было испугано взлетом и жестоким падением Лулы Лэндри?"


-Смирись с этим, -сказал Страйк. -Это ей, не тебе, -поспешно добавил он. -Это ведь написано женщиной?


-Да, Мелани Телфорд, -сказала Робин, -возвращаясь обратно в начало статьи, и показывая фото, на котором была круглолицая блондинка средних лет. -Хочешь чтобы я сделала перерыв?


-Нет, нет, продолжай.


Робин снова закашлялась, и продолжила.


"Очевидно, что ответ-нет". -Это она насчет того,испугаются ли начинающие модели.


-Да, я понял.


-Хорошо...Итак."Сотни лет после Эммелины Панкхорст, поколения девушек, достигших половой зрелости, не нашли ничего лучше, как опуститься до уровня бумажной куклы, чей плоский образ прячет за надуманными страстями страдания и тревоги, из-за которых, в конце концов, она выбрасывается из окна третьего этажа. Реклама- это все: дизайнер Гай Соме сообщил прессе, что Лула Лэндри прыгнула, надев одно из его платьев, которое затем было продано в течении 24 часов после ее смерти. Что звучит лучше чем то, что Лула Лэндри выбрала платье Соме для встречи с Создателем?


Это не молодая женщина, потерю которой мы будем оплакивать, для нас она не более реальна, чем сирены, оживающие под пером Даны Гибсон. Мы оплакиваем физическую оболочку, которая мелькала в мире громких заголовков и денежных воротил; оболочку, что предлагала нам одежду и сумочки, но чья слава после смерти оказалась пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. То, что мы действительно потеряли, если бы мы были достаточно честны с собой, чтобы признать это, те забавные ужимки тонкой бумажной куклы, олицетворение веселой жизни, проходящей на виду у публики, с существованием, наполненным наркотиками, безумными поступками и опасными связями, то, чем мы никогда больше не насладимся".

55. Gven

Роберт Галбрайт «Зов кукушки»

«Когда выплеснулся поток новостных сообщений в прессе и многочасовых выступлений по телевизору, посвященных смерти Лулы Лондри, мало кому пришло в голову задуматься, а нам-то что за дело?

Безусловно, она была красива, а красивые девушки служили для заполнения газетных страниц еще со времен Даны Гибсона , карандаш которого штриховал для «Нью-Йо́ркера» знаменитых сирен с томно прикрытыми глазами.

<…>

Конечно, семья и друзья, знавшие Лондри во плоти, сейчас в смятении, и мои глубочайшие симпатии на их стороне. Но мы – читающая и смотрящая телевизор общественность – не можем оправдать нашу неуемную скорбь личной привязанностью. Молодые женщины каждый день умирают при «трагических» (а точнее сказать – неестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиков и, временами, из-за того, что доводят себя до голодной смерти, пытаясь придать своим телам ту форму, которой могла похвастаться Лондри и ей подобные. Разве мы уделяем хоть одной из этих девушек больше внимания, чем требует случайная мысль, проскользнувшая в сознании, пока мы переворачиваем страницу, стирая из памяти их заурядные лица?»

Робин замолкла, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.

«Пока сплошное самолюбование», – буркнул Страйк.

Он сидел в дальнем конце стола, вкладывая фотографии в раскрытую папку, нумеруя их и занося описание каждой в каталог. Робин вернулась к монитору компьютера и продолжила читать с того места, где остановилась.

«Наш неумеренный интерес, а то и скорбь вполне обоснованы. Вплоть до того момента, как Лондри совершила свой роковой прыжок, можно было спокойно держать пари, что десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Рыдающие девицы приходили под балкон принадлежавшей Лондри квартиры в пентхаусе стоимостью 4,5 млн. фунтов стерлингов и возлагали цветы туда, откуда унесли ее изломанное тело. И удержал ли стремительный взлет и жестокое падение Лулы Лондри хоть одну честолюбивую модель от неуемного стремления к славе, раздутой таблоидами?»

– Ну же, живее, – сказал Страйк.

–Я имею в виду ее, не тебя, – поспешно добавил он. – Это ведь женщина пишет, верно?

– Да, Мелани Телфорд, – Робин промотала текст на экране до верха, где красовалась фотография блондинки средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, чтобы я пропустила все остальное?

– Нет, нет, давай дальше.

Робин прочистила горло еще раз и продолжила.

«Ответ, конечно же, нет».

– Это она про честолюбивых моделей, которых нужно удержать.

– Да, я понял.

– Ага, итак… «Движению феминисток уже больше ста лет, а целое поколение женщин, достигнув половой зрелости, может мечтать лишь о том, чтобы их низвели до положения вырезанных из бумаги кукол, плоских аватарок, чьи вымышленные похождения скрывают беспокойство и душевные муки такого уровня, что они выбрасываются из окна третьего этажа. Внешность – это все; дизайнер Гай Соме не замедлил сообщить прессе, что она выпрыгнула в одном из его платьев, и продажи подскочили в течение суток после ее смерти. Лула Лондри отправилась на встречу с Создателем в платье от Соме – какая реклама может быть лучше?

Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины; она была для большинства из нас не реальнее вышедших из-под пера Даны Гибсона девушек. Физический облик, мелькавший в куче таблоидов и журналов о звездах, – вот о чем мы скорбим; об образе, который продавал нам одежду и дамские сумочки, а также о том, какой мы представляли себе эту знаменитость, которая в смерти оказалась пустой и преходящей, как мыльный пузырь. Будь мы достаточно честными, мы бы признали, что на самом деле нам будет не хватать так развлекавших нас выходок этой тонкой, как бумага, гоняющейся за удовольствиями девушки, существование которой мы больше не сможем смаковать, как какой-нибудь комикс о её наркотической зависимости, разгульной жизни, дизайнерской одежде и опасном непостоянном возлюбленном».

56. Helika

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»


– «Столько газетной бумаги извели, столько эфирного времени потратили – отовсюду вещали о смерти Лулы Лэндри, едва ли задаваясь вопросом: а почему нам, собственно, не всё равно?»


«Разумеется, она была красивой, а красивые девушки помогали газетам продаваться ещё со времён Чарльза Даны Гибсона, когда его обольстительницы с полуприкрытыми томными глазами появились в журнале «Нью-Йоркер».
<…>


«А ведь Лэндри — обычная девушка из плоти и крови. Её родственники и друзья, конечно, будут убиты горем, и я приношу им свои глубочайшие соболезнования. Однако у нас, читающей, внимательно следящей за событиями публики, нет в этом никакой личной утраты, которая могла бы послужить оправданием нашей с вами реакции. Каждый день молодые женщины погибают при «трагических» (хотя правильнее было бы сказать — неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиками и порой даже в попытках заморить себя голодом, чтобы соответствовать тем формам, которые навязали им Лэндри и ей подобные. Вспоминаем ли мы потом хотя бы об одной из этих мёртвых девушек, когда переворачиваем страницы газет и скрываем их самые обыкновенные лица?»


Робин сделала паузу, отхлебнув кофе из чашки, и откашлялась.


— Ещё одна моралистка, - пробормотал Страйк.


Он сидел на другом конце стола Робин и приклеивал фотографии к открытым папкам, каждую из них он нумеровал и добавлял небольшое описание на обороте. Робин вернулась к монитору своего компьютера и продолжила читать с того места, на котором остановилась.


— «Наш неимоверный интерес и даже наше горе кажутся поистине убедительными. Можно не сомневаться, пока Лэндри не совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин с радостью бы поменялись с ней местами. И вот её тело унесли, и рыдающие девушки принялись оставлять цветы под балконом её пентхауса стоимостью в 4,5 млн фунтов стерлингов. Но устрашила ли участь Лулы Лэндри хотя бы одну из этих моделей, которые так отчаянно жаждут обрести славу в таблоидах?»


— Переходи к делу уже, - произнёс Страйк и тут же поспешно добавил, - это я ей, не тебе. Писала явно женщина, я прав?


— Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив страницу к началу и показав фото широколицей блондинки средних лет. – Пропустить остальное?


– Нет, нет. Продолжай.


Робин снова откашлялась и продолжила:


— «Разумеется, ответ — нет». Это она о жаждущих славы моделях, которые должны были устрашиться.


— Да, я понял.


– Хорошо, так… «Лишь сотня лет минула с тех пор, как Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, а новому поколению половозрелых девиц уже достаточно довольствоваться ролью этакой бумажной куколки, плоского подобия человека, чьи выдуманные похождения скрывают такие проблемы и переживания, что остаётся только выброситься из окна какого-нибудь третьего этажа. Внешность – это всё: дизайнер Ги Соме незамедлительно известил прессу о том, что Лэндри выпрыгнула в одном из его платьев, и через 24 часа после её смерти все платья были распроданы. Лула Лэндри умерла в «Соме» - разве можно было придумать рекламу лучше?»


«Нет, мы оплакиваем не молодую женщину, которой больше нет с нами, ибо для многих из нас она реальна не более, чем девушки, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы горюем о том образе, который мелькал на страницах множества таблоидов и модных журналов, об образе, который продавал нам одежду и сумки, наконец, о том символе, который после её смерти, оказался таким же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает, – давайте будем честны сами с собой - так это забавных выходок тощей, легкомысленной девицы, которая никогда уже не попадётся на употреблении наркотиков и не порадует нас своим разгульным образом жизни, модной одеждой или опасными непродолжительными связями.
 

57. Hermione

"Газеты извели галлоны краски, а телевидение - часы болтовни на тему смерти Лулы Лэндри, и среди всего этого редко звучал вопрос: какое нам дело?

Конечно, она была красива, а красивые девушки очень способствуют продаже газет еще со времен рисованных чаровниц Даны Гибсона в "Нью-Йоркере", с их томными взглядами из-под полуприкрытых век.

Близкие и друзья безутешны – это понятно, они горюют по Лэндри из плоти и крови, и я приношу им глубокие соболезнования. Но у нас – читателей и зрителей – нет никаких оснований так по ней убиваться. Юные женщины гибнут каждый день – "трагически", то бишь от неестественных причин: в автокатастрофах, от передоза, а то и уморив себя голодом в стремлении стать такой, как Лэндри и иже с нею. Неужели эти мёртвые девушки занимают наши мысли дольше чем на миг, до перелистывания, которое закроет их неприметные лица?"

Робин остановилась прочистить горло и отпить кофе.

- Пока что одни нравоучения, - пробормотал Страйк.

Он сидел сбоку у стола Робин, вставлял фотографии в скоросшиватель, нумеровал их и вносил описания в перечень на обороте. Робин продолжила с прерванного места, глядя в монитор компьютера:

"Наш несоразмерный интерес и даже траур наводят на размышление. Десятки тысяч женщин наверняка готовы были бы поменяться местами с Лэндри, вплоть до её смертельного прыжка. Рыдающие девицы возлагали цветы под балкон 4.5-миллионного пентхауза Лэндри, на то место, откуда унесли ее изломанное тело. Разве взлет и жестокое падение Лулы Лэндри отпугнули хоть одну из них, рвущихся в модели, от стремления к таблоидной славе?"

- К делу переходи, - буркнул Страйк и торопливо добавил: - Это не тебе, это ей. Автор ведь женщина?

- Да, какая-то Мелани Телфорд, - Робин пролистала статью наверх, где обнаружилось фото блондинки средних лет с обвислыми щеками. - Может, не дочитывать?

- Нет-нет, продолжай.

Робин снова прокашлялясь и продолжила: "Разумеется, нет!" Это она про отпугивание девиц, рвущихся в модели.

- Да я понял.

-Что там дальше... "Сто лет назад Эммелина Панкхёрст билась за равноправие – а ныне поколение пубертатных юниц не желает лучшей участи, чем стать вырезанной из бумаги куклой, плоским аватаром, за чьими медийными похождениями скрывались такие разлад и депрессия, которые бросили её в окно четвертого этажа. Имидж – это всё: дизайнер Гай Соме немедленно проинформировал прессу, что Лула выбросилась из окна в одном из его платьев, и весь запас был распродан за 24 часа. Лула Лэндри отправилась на встречу с создателем в платье от Соме - вот лучшая реклама.

Нет, не по погибшей молодой женщине мы скорбим – для большинства из нас она не более реальна, чем девушки, рожденные пером Даны Гибсона. Мы оплакиваем облик, мелькавший на страницах таблоидов и гламурных журналов – облик, продававший нам платья и сумочки и блеск своей известности, оказавшийся, по ее кончине, пустым и непрочным, как мыльный пузырь. Но будем честны: по сути жаль нам того, что оборвался комикс-сериал о выходках этой глянцевой тусовщицы, чьи наркозависимость, буйства, экстравагантные наряды и то разрывы, то примирения с опасным бойфрендом больше не развлекут нас."

58. hlamida

- Смерти Лалы Лэндри были посвящены тонны газетных статей и долгие часы телевизионных новостей, но этот вопрос звучал лишь изредка: а какое нам дело?
- Она была, несомненно, красива, а красивые девушки служили опорой издательскому делу ещё с тех пор, как Дана Гибсон стал рисовать своих томных сирен для «Нью-Йоркера».
<…>
- Настоящие родные и друзья Лэндри будут, конечно, вне себя от горя, и заслуживают искреннего сочувствия. Но мы, телезрители и читатели газет, ничем не можем оправдать свою истерию. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (вернее сказать, неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки, а время от времени замаривают себя голодом в попытке достичь той идеальной формы, которой щеголяли Лэндри и ей подобные. И что же? Мы удостаиваем этих девочек лишь мимолётным взглядом, а перевернув страницу, тут же о них забываем.
Робин прервалась, чтобы сделать глоток кофе.
«Ну, пошла проповедь читать» - пробормотал Страйк.
Он примостился за краешком стола Робин, и был занят тем, что подшивал фотографии в дело, каждой присваивал номер и вносил в опись с пояснением. Робин продолжала читать, глядя в экран монитора:
- Основной причиной нашего непропорционально раздутого интереса, и даже горя, является любопытство. Можно поспорить, что до рокового падения Лэндри десятки тысяч женщин не раздумывая поменялись бы с ней местами. Молодые девушки с рыданиями оставляли цветы под балконом шикарной квартиры за 4,5 миллиона фунтов после того, как оттуда убрали её изломанное тело. Отвратили ли хоть одну жаждущую бульварной славы модель взлёт и жестокое падение Лалы Лэндри?
- Давай ближе к делу, - сказал Страйк. – Не ты, а она, – быстро прибавил он. – Это ведь женщина пишет?
- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, пролистывая статью в начало: заголовок украшал снимок блондинки средних лет с двойным подбородком. – Остальное пропустить?
-Нет, нет, давай дальше.
Робин откашлялась и продолжила:
- «Ответ, разумеется, нет» - это об отвращённых моделях, жаждущих славы.
- Да, я понял.
- Так, значит…«Прошло сто лет со времён Эммелины Панкхёрст, и вот целое поколение взрослых, половозрелых женщин не желает ничего другого, кроме как быть низведёнными до статуса подобной куклы, картинки с выдуманной жизнью и душевным расстройством, которое заставило её выброситься из окна третьего этажа. Всё, что имеет значение – это внешний вид: дизайнер Гай Сорне поспешил сообщить прессе, что в момент трагедии Лэндри была одета в одно из его платьев, и в течение 24 часов после её гибели платье было полностью распродано. Какая ещё нужна ему реклама, если Лала Лэндри надела на встречу с Создателем платье от Сорне?
- Нет, не молодую женщину мы оплакиваем, ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем «девушки Гибсона», сходившие с кончика его пера. Мы скорбим по воплощённому во множестве модных журналов и газет образу – той модели, что продавала нам сумочки и одежду, а на деле оказалась такой же пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Нам недостаёт (будьте честными с собой, признайте это!) эпатажных выходок этой газетной девочки-на-полчаса, ведь мы не увидим больше волнующих новостей о её распутстве, пристрастии к наркотикам, эксцентричных нарядах или очередном бойфренде.

59. Igor-SE

Роберт Гелбрейт. Крик кукушки

- «В хоре мнений СМИ о смерти Лулы Ландри потонул вопрос: а откуда такой ажиотаж?

Ну смазливая. Ну помогли такие изменить лицо прессы, и что? Красоток с томным взглядом рисовал для «Нью-Йоркера» еще Д.Гибсон.

<…>

Родным и близким Ландри, конечно, сейчас не легко. Мои искренние им соболезнования. Но если для читателя или телезрителя уход Лулы личное горе - это уже крайность. Ведь в ДТП, от передозировок и опасных диет для фигуры девушки гибнут каждый день – трагически и нелепо. И их самые обыкновенные личика, перевернув страницу, мы уже не помним». - Робин прервалась на глоток кофе и чтобы прокашляться.

- Сплошное ханжество пока, - пробурчал Страйк, Он сидел на краю ее стола, приобщая к делу фото, нумеруя их для итогового списка, в котором перечислял вещдоки.

Секретарь, глядя в ноутбук, продолжила с того места, на котором остановилась:

- «Взрыв любопытства и реки скорби понять можно: пока Лула была жива, уйма женщин мечтала оказаться на ее месте. Девчонки, рыдая, кладут цветы под балконом ее пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона, едва тело Ландри забрали в морг. Повлияет ли страшный конец звезды на честолюбивые планы хоть одной модели?».

- Короче! – не выдержал Страйк, и спешно добавил: - Это я не тебе – ей. Женщина ведь пишет?

- Да, Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, показав крупным планом в самом начале статьи блондинку средних лет, но уже с двойным подбородком. – Читать остальное?

- Да, я слушаю.

Робин опять прокашлялась, и продолжила:

- «Ответ: никоим образом» - это про то, «Повлияет ли страшный конец звезды на честолюбивые планы…».

- Я понял.

- Прекрасно, иду дальше. «Спустя сто лет после Эммелин Панкхерст, вчерашние школьницы готовы на отведенную им СМИ роль куколок. Их публичная жизнь лишь маска, а за ней отчаяние, которое толкнуло женщину на самоубийство. Имидж – все! Гай Самю поспешил сообщить, что и дня не прошло, а одежда его дизайна, в которой с третьего этажа упала Лула, уже продана. О лучшей рекламе кутюрье и мечтать не мог.

Нет, большинство оплакивает не реального человека, а рекламный образ, который в отличие от девушек Гибсона «нарисовали» нам светская хроника и желтая пресса. Со смертью Ландри ценность ее звездного мнения о всех этих платьях и дамских сумочках лопнула как мыльный пузырь. Забавные выходки и причудливые туалеты, швыряние деньгами и проблемный бой-френд: если честно, нам будет не хватать худенькой наркоманки, сладкая жизнь которой напоминала комикс».
 

60. ink_fade

Роберт Гэлбрейт. Зов кукушки.


«Смерть Лулы Лэндри вызвала на свет потоки газетных публикаций и бесконечной телевизионной болтовни, но редко кто задавался вопросом: почему нам вообще есть до нее дело?


Разумеется, она была красива, а красивые девушки способствуют движению мира прессы еще с тех времен, когда Дана Гибсон* рисовал для «Нью-Йоркера» своих затянутых косой штриховкой сирен с томно опущенными веками.


<…>


Семья и друзья настоящей живой Лэндри, конечно, будут безутешны, и я им глубоко сочувствую. Однако мы, телевизионная и газетная публика, не пережили личную утрату, которая могла бы оправдать остроту наших чувств. Молодые женщины умирают каждый день «трагической», (то есть, неестественной) смертью: в авариях, от передозировки, а иногда и потому, что морят себя голодом, пытаясь изменить свои тела, дабы походить на Лэндри или ей подобных. Разве мы думаем об этих мертвых девушках дольше одного мгновения, пока страница, которую мы рассеянно переворачиваем, не скроет от нас их ничем не примечательные лица?»


Робин сделала паузу, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.
— Сплошное лицемерие, — пробормотал Страйк.
Он сидел за столом Робин, в торце, вклеивая фотографии в раскрытую папку, нумеруя каждую и занося ее описание в указатель на обратной стороне. Робин продолжила читать с компьютерного монитора, с того места, на котором остановилась:


— «Наш неестественно пристальный интерес к этому делу и даже горе, которое мы испытываем, говорят о многом. Можно с уверенностью биться об заклад, что до того самого мгновения, когда Лэндри совершила роковой прыжок, десятки тысяч женщин желали бы оказаться на ее месте. Рыдающие молодые девушки несли цветы к балкону ее апартаментов в пентхаузе ценой четыре с половиной миллиона фунтов, после того как ее искореженное тело убрали прочь. Разве взлет и страшное падение Лулы Лэндри удержали хоть одну честолюбивую модель от стремления к минутной славе, запечатленной на страницах таблоидов?»


— Давай уже, кончай волынку, — сказал Страйк. — Это я ей, не тебе, — поспешно добавил он. — Это ведь женщина пишет, так?
— Да, некая Мелани Телфорд, — откликнулась Робин, прокручивая текст статьи к началу, где красовался портрет обрюзгшей блондинки средних лет.
— Хочешь, я пропущу остальное?
— Нет-нет, читай дальше.
Робин снова откашлялась и продолжила:
— «Ответ — разумеется, нет». Это о честолюбивых моделях, которых невозможно удержать.
— Ага, понятно.
— Так, ну вот... «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст** целое поколение взрослых молодых женщин считает для себя пределом мечтаний положение двумерной картинки, бумажной куклы, за вымышленными похождениями которой скрываются такие потрясения и страдания, что она бросается вниз из окна третьего этажа. Кроме внешности не остается ничего: дизайнер Гай Соме спешит сообщить прессе, что в момент самоубийства на Лэндри было одно из его платьев, и вот уже вся партия распродана в течение двадцати четырех часов после ее смерти. Какая еще нужна реклама, если сама Лула Лэндри предпочла предстать перед Создателем в наряде от Соме?


Нет, мы оплакиваем не эту ушедшую из жизни молодую женщину, ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки Гибсона, просочившиеся наружу из его пера. Мы скорбим о другом: о телесном образе, мелькавшем на страницах желтой прессы и журналов, повествующих о жизни звезд; о том образе, который продавал нам сумочки и платья, и о самой идее знаменитости, которая в момент гибели обернулась пустышкой, недолговечной, как мыльный пузырь. Если бы нам достало честности, мы бы признали, что тоскуем в действительности лишь по забавлявшим нас выходкам юной прожигательницы жизни, по ее двумерному, словно газетная страница, облику и ее похождениям с наркотиками, разгульными вечеринками, модными нарядами и опасным, то появлявшимся, то вновь исчезавшим дружком, — по этому комиксу, которым мы теперь не сможем наслаждаться».


*Чарльз Дана Гибсон (1867–1964) — американский художник и иллюстратор, создатель так называемых «девушек Гибсона», воплощавших собой идеал женской красоты в эпоху конца XIX — начала XX в. (прим. пер.).

** Эммелин Панкхёрст (1858–1928) – британский общественный деятель и политик, лидер движения суфражисток (прим. пер.).

61. insamsara

Роберт Гэлбрейт, «Зов кукушки»

— «Несмотря на множество статей и бесконечные телешоу, посвященные смерти Лулы Ландри, мало кто задумывался над вопросом: почему всех нас это так волнует?Она был красива, а красивые девушки, как известно еще со времен Чарльза Дана Гибсона и юных очаровательных прелестниц, вышедших из под его пера на страницы «Нью-Йоркер» и взглянувших на читателей необычайно томным взглядом, неизменно повышают популярность газет».
<…>
— «Настоящим друзьям и близким Ландри сейчас очень тяжело и я выражаю им искренние соболезнования. Нам же, читающей газеты и смотрящей телешоу публике, нечем оправдать свой излишний интерес к трагедии. Молодые женщины ежедневно умирают при „трагических“ (читать: „противоестественных“) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а иногда потому что заморили себя голодом в погоне за стандартом, заданным Ландри и ее коллегами. Думаем ли мы об этих девушках, после того как перевернули страницу? Помним ли мы их малознакомые лица?» Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прокашляться.
— Какое лицемерие, — буркнул Страйк. Он сидел за столом Робин и вставлял фотографии в открытую папку, нумеруя каждую из них и добавляя описание в специальной графе на обратной стороне. Робин продолжила читать статью с монитора.
— «Хотелось бы знать, почему нас патологически интересует и огорчает это событие. Наверняка, вплоть до самого взлета Ландри навстречу смерти, тысячи женщин мечтали поменяться с ней местами. После того как тело модели увезли в морг, толпы плачущих девушек с цветами собрались под балконом ее пентхауса за 4,5 миллиона фунтов стерлингов. Отказалась ли хотя бы одна из восходящих звезд модельного бизнеса от своих стремлений к газетной славе после такого яркого взлета и столь громкого падения Ландри?»
— Ну, давай закругляйся, — фыркнул Страйк. — Она, не ты, — резко поправился он. — Это ведь женщина пишет?
— Да, какая-то Мелани Телфорд, — ответила Робин, вернувшись к началу страницы. С монитора смотрела небольшая фотография блондинки средних лет с отвисшим подбородком. — Мне дальше читать?
— Да-да, продолжай.
Робин еще раз кашлянула и продолжила.
— «Конечно же, ответ — „нет“». Как-то скудно о восходящих звездах, которых напугала слава.
— Да, я тоже заметил.
—Ну да ладно. «Выходит, что это поколение неблагодарных наследниц Эммелин Панкхёрст в лице девочек-подростков стремится лишь к тому, чтобы превратиться в картинку на страницах газет, стать персонажем сюжетной аппликации, которая нужна для того, чтобы скрыть глубочайшие отчаяние и несчастье, вынудившие Ландри выброситься из окна третьего этажа. Внешность — это всё. Дизайнер Ги Соме поспешил сообщить газетам, что Ландри была одета в платье из его коллекции. Неудивительно, что эта модель распродалась в течение 24 часов с момента ее смерти. Можно ли придумать лучшую рекламу? Ведь сама Лула Ландри для встречи с Создателем выбрала Соме.
Нет, мы оплакиваем не смерть молодой девушки, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем те самые «девушки Гибсона». Мы скорбим по картинке, примелькавшейся во множестве красных полос и журналах о жизни звезд, по персонажу, который продавал нам одежду и сумочки; той сути слова «знаменитость», которая, к несчастью Ландри, оказалась пустой и лопнула как мыльный пузырь. Будь мы достаточно смелы, то признали бы, что на самом деле нам не хватает той самой остросюжетной аппликации с картонными элементами из наркотиков, аморального поведения, дорогих нарядов и то появляющегося, то исчезающего опасного бойфренда».

62. Irina

- «Пресса захлебывается от рассказов о гибели Лулы Ландри, на телеэкранах говорят об этом часами, но мало кто задается вопросом: почему же всех так тронула ее смерть.

Да, она была красива, но газеты набирают популярность благодаря очаровательным красавицам еще с тех пор как, Дана Гибсон рисовал гравюрные портреты томных соблазнительниц для изданий Нью-Йорка.

Родственники и друзья Ландри во плоти безутешны в своем горе, и я им искренне соболезную. Но мы - читатели, зрители - не понесли личной утраты, чтобы так переживать. Юные девушки умирают трагической (преждевременной) смертью каждый день: в автокатастрофах, из-за передозировки, иногда от истощения после изнурительных диет ради идеальной фигуры как у Лулы и ей подобных. Долго ли мы скорбим о них, или забываем их лица, едва перевернув страницу».

Робин замолчала, отпила кофе и прокашлялась.

- Ну, надо же, какое лицемерие, - пробормотал Страйк.

Он сидел у края стола секретарши и заносил фотографии в открытую на компьютере папку, присваивая каждой номер и индекс с описанием изображения. Робин продолжила читать с экрана, где остановилась.

- «Наш чрезмерный интерес, даже горе, вполне объяснимы. Можно поспорить, что пока Ландри была жива, десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. А когда увезли ее тело, рыдающие девчонки приносили цветы под балкон ее пентхауса стоимостью 4,5 миллионов фунтов. Взлет и жестокое падение Лулы Ландри. Остановило ли это хотя бы одну модель в ее безудержном стремлении к бульварной славе».

- Только не тяни с ответом, - пробурчал Страйк и тут же поспешно добавил - это я ей, не Вам. Автор-то женщина, да?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, возвращаясь к началу статьи на экране, к фото симпатичной блондинки среднего возраста,- дальше не хотите слушать?

- Нет, нет, читайте.

Робин снова прокашлялась и продолжила.

- «Ответ, конечно же, нет». Это все еще про жаждущих славы моделей.

- Да, я понял.

- Так, « Спустя 100 лет после Эммелин Панкхерст, поколение созревших девиц не стремится не к чему иному, кроме как превратиться в вырезанную из картона куклу, плоский символ, чьи вымышленные приключения скрывают такое отчаяние и душевное страдание, что впору выкинуться из окна четвертого этажа. Главное видимость: модельер Гай Соме не замедлил сообщить прессе, что Лула выбросилась с балкона в одном из его платьев. Не прошло и дня после ее смерти, как наряд был продан. Лула Ландри выбрала платье от Соме для встречи со своим создателем! Что может быть лучше такой рекламы?

Нет, не потерю девушки мы оплакиваем - для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки Гибсона, выходившие из-под карандаша Даны. Мы скорбим об образе красавицы, мелькавшем на страницах всех таблоидов и глянцевых журналов; образе, который расхваливал наряды, сумочки и смысл жизни знаменитости, жизни, которая для нее в итоге оказалась пустой и мимолетной, как мыльный пузырь. Будь мы достаточно честны, мы бы признались, что на самом деле нам не хватает веселого озорства этой хрупкой, забавной девчонки. Мы лишились удовольствия наблюдать за калейдоскопом ее дней, где было место и наркотикам, и безудержному веселью, и причудливым нарядам, и непредсказуемым отношениям с опасным парнем.

63. irina step

Роберт Гэлбрейт «Зов Кукушки»

– «За всем этим потоком сплетен в желтой прессе и бесконечной трескотней по телевизору по поводу смерти Лолы Лэндри мало кто задавался вопросом: а не все ли нам равно?

Разумеется, она была красива, а при наличии красивых девушек новости продаются особенно легко. Так было всегда – начиная с первой половины прошлого века в Америке, когда Чарльз Д. Гибсон, известный иллюстратор, впервые представил на страницах газет свои рисунки с изображением томных девиц.

<…>

Конечно, родственникам и друзьям живой, настоящей Лолы ничего не остается, как обезуметь от горя, и я им глубоко соболезную. Но мы, читатели, никак не связанные с нею лично, так сказать, сторонние наблюдатели, не можем позволить себе чрезмерного проявления чувства утраты. Молодые женщины умирают повсюду – при трагических, я бы сказала, неестественных обстоятельствах, будь то автомобильная авария или передозировка наркотиков. Они частенько истязают себя голодом – в стремлении придать несовершенным телам идеальные формы, которыми так гордилась Лола и другие ей подобные. Мы размышляем о смерти этих несчастных одно лишь мгновение: стоит нам перевернуть страницу с их некрологом – и их ничем не примечательные лица тут же стираются из нашей памяти».

Робин отпила глоток кофе и слегка откашлялась.

– Боже, какое кощунство, – пробормотал детектив Страйк.

Он сидел за столом напротив и разбирал фотографии, нумеруя каждую из них и аккуратно вклеивая в папку, делая какие-то пометки в списке на последней странице.

Склонившись к экрану своего компьютера, Робин, его секретарша, снова начала читать – с того места, где остановилась:

– «Однако, наш интерес к этому происшествию, наша несоразмерная печаль имеют под собой самые веские основания. Бьюсь об заклад, что до того самого момента, когда Лола так неудачно прыгнула вниз с балкона своего пентхауса (стоимостью 4,5 миллиона фунтов), сотни тысяч женщин желали бы быть на ее месте. Сейчас на этом месте стоят и рыдают молоденькие девчушки, приехавшие сюда с охапками цветов и с мечтами о славе. Неужели ни одну из этих начинающих моделей не остановит история взлета и такого жесткого падения Лолы Лэндри?»

– Да-a, ну и напишут же! – протянул Страйк и тут же спросил: – А кто автор, женщина?

Робин пролистала страничку вверх, остановившись на фотографии блондинки средних лет с обвисшим овалом лица:

– Да, какая-то Мелани Телфорд. Дальше читать?

– Читай-читай.

Робин снова откашлялась и продолжила:

– «Ответ, конечно же, – ни одну». Это про моделей, которых ничто не остановит, – напомнила она Страйку.

– Да-да, я понял.

– Так, ага… «Спустя всего лишь столетие после того, как суфражистки боролись за право избирать и быть избранными, пределом мечтаний целого поколения девочек половозрелого возраста является всего-навсего стать этакой бумажной куклой, живущей в полупридуманном модельном мире, за блеском которого скрывается, однако, настолько мучительное и глубокое разочарование, из которого единственным выходом представляется выход через окно, расположенное на третьем этаже.

“Главное – чтоб костюмчик сидел”, – смекнул модный дизайнер Гай Сомэ и тут же заявил журналистам, что в момент падения на Лоле было платье из его последней коллекции. “На встречу с гробовщиком Лола Лэндри предпочла явиться в наряде от Сомэ”. Великолепный рекламный ход сработал: не прошло и суток со времени смерти несчастной, а в магазинах уже были распроданы все фасоны и размеры его платьев.

Нет, мы отнюдь не намерены оплакивать смерть этой молодой женщины, поскольку для большинства из нас она – всего лишь иллюстрация, картинка, подобная тем, что были нарисованы когда-то Гибсоном. Чего мы действительно лишились в ее лице, так это легко узнаваемого образа, который постоянно мелькал то тут, то там на страницах таблоидов и глянцевых журналов, повышая уровни продаж модных вещей и дорогих сумочек. Именно этот образ и был для нас воплощением известности и славы, которые, впрочем, с гибелью героини лопнули как мыльный пузырь. Если уж говорить начистоту, мы скорбим в первую очередь о том, что не сможем больше с упоением следить за разгульной жизнью Лолы Лэндри, жизнью, которая превратилась для нас в череду мелькающих комиксов, где, уже обезличенная, Лола беспечно прожигает свою молодость, купаясь в роскоши, балуясь наркотиками, пускаясь во все тяжкие».

64. irina_editor

– «Уйма газетной бумаги и эфирного времени потрачены на обсуждение смерти Лулы Лендри. Между тем вопрос, почему, собственно говоря, это событие нас волнует, звучит редко.

Безусловно, она была хороша собой, а красивые женщины гарантированно делают газетам рейтинги с тех самых пор, как на страницах «Нью-Йоркера» поселились пленительные создания с лениво полуопущенными веками, выведенные рукой Дана Гибсона.*

Не выдуманную художником, а вполне реальную, из плоти и крови Лулу Лендри оплакивают друзья и родные, и я глубоко им сочувствую. А нас, потребителей масс-медиа, лично не задела боль утраты, способная оправдать весь этот всплеск эмоций. Молодые женщины сплошь и рядом умирают при трагических (скажем так, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда из-за неудачных попыток вогнать себя в рамки подиумной красоты, вкус к которой нам привили Лендри и представительницы ее профессии. Одна мимолетная мысль – самое большее, чем мы можем удостоить этих несчастных, после того как перевернута газетная страница, и их ничем не примечательные лица улетучились из памяти».

Робин остановилась, сделала небольшой глоток кофе и откашлялась.

– Какое-то ханжество, – пробурчал Страйк.

Он сидел в конце стола и вставлял фотографии в открытую папку, пронумеровывая каждую из них и записывая примечания в указатель на обороте. Робин продолжила читать с монитора.

– «Наш раздутый интерес, сказать лучше, скорбь, заслуживает пристального рассмотрения. Вплоть до фатального шага, предпринятого Лендри,– держу пари – десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на ее месте. А сегодня юные поклонницы, заливаясь слезами, возлагают цветы под балконом фешенебельной квартиры стоимостью 4.5 миллиона фунтов, где было найдено изувеченное тело знаменитости. Заставила ли история взлета и трагической гибели Лулы Лендри хоть одну тщеславную модель умерить свой пыл в гонке за таблоидной славой?

– Ишь куда хватила, – заметил Страйк, поспешно добавив, – я о ней, не о тебе. Это ведь женщина написала, верно?

– Да, Мелани Телфорд, – отозвалась Робин, прокрутив страницу вверх, где на читателей с фотографии смотрела блондинка средних лет с двойным подбородком. – Не хочешь, чтобы я продолжала?

– Нет-нет, пожалуйста.

Робин еще раз откашлялась и снова приступила к чтению.

– «Ответ, разумеется, отрицательный». Это насчет тщеславных моделей.

– Да, понятно.

– Так, ну что ж… «Спустя сто лет со времен суфражисток на свет явился новый тип женщины. Она считает за счастье быть своего рода бумажной куклой, чье плоское тельце, унизанное ворохом приукрашенных авантюр, скрывает внутри такую дисгармонию и боль, избавиться от которых можно лишь шагнув в открытое окно третьего этажа. Значение имеет лишь внешняя оболочка: дизайнер Гай Соме, не теряя времени, проинформировал прессу о том, что погибшая выбросилась из окна в одном из его платьев. Понадобились лишь сутки, чтобы распродать их все. Лучшей рекламы и придумать невозможно: Лула Лендри предпочла встретить Всевышнего в платье от Соме.

Нет, наши слезы вызваны отнюдь не смертью молодой женщины – для нас она была не более реальна, чем сирены, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы оплакиваем образ, порхающий по страницам желтых газет и светских журналов, продающий нам одежду и сумочки и олицетворяющий собой светский шик, который перед лицом смерти пуст и недолговечен, словно мыльный пузырь. Если уж быть до конца честными, надо признать: в действительности мы потеряли одно из наших развлечений и скорбим о том, что уже никогда не сможем насладиться сплетнями о наркотических вакханалиях и разгульных вечеринках, дорогих нарядах и заводящихся с пол-оборота дружках Лендри – обо всем том, что составляло ее жизнь, похожую на нелепый комикс».

* Чарльз Дана Гибсон (Charles Dana Gibson) (1867 – 1944 гг.) — американский художник и иллюстратор, создатель образа «Гибсоновских девушек», представлявших собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.

65. Iron Doll

– «По смерти Лулы Ландри – в захлестнувшем разглаголье газет, в телетрепа битые часы – поднимался ли где вопрос: а что нас, собственно, растревожило?

Она была красоткой, спору нет, а с их помощью пресса разлетается со времен Даны Гибсона, шатировавшего томнооких сирен для «Нью-Йоркера».

<…>

– Что и говорить, родные и близкие Лулы Ландри во плоти будут безутешны – сочувствую их горю. Однако разве есть у нас – аудитории зрителей, читателей – личный повод исступленно сокрушаться? Молоденькие девушки умирают ежедневно при «трагедийных» (анормальных, так сказать) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда и оттого, что голодовкой добивались форм, как у Ландри и ей подобных. Вспоминаем ли мы об этих юных жертвах, едва лишь новый разворот застлит их растиражированные лица?»

Робин остановилась, чтобы глотком кофе смочить горло.

– Лицемерия – выше крыши, – пробормотал Страйк.

Он сидел возле ее стола и складывал в папку фотографии, каждую нумеруя и внося в опись, с подробностями. Робин вернулась к чтению с экрана рабочего компьютера.

– «Несоразмерное наше горе-участие можно где-то понять. До последней минуты перед фатальным для Ландри прыжком десятки тысяч охотно поменялись бы с ней местами, это факт. Когда убрали искалеченное тело, под балконом ее пентхауса, стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, девушки, рыдая, оставляли цветы. Но заставят ли взлет и сокрушительное падение Лулы Ландри поколебаться хоть одну тщеславную фотомодель, жаждущую таблоидной славы?»

– Да хватит уже, – вмешался Страйк и поспешно добавил: – Я ей, а не вам. Это ведь женская рука?

– Да, Мелани Телфорд, – Робин прокрутила текст обратно, открыв портрет немолодой блондинки с двойным подбородком. – Дальше не продолжать?

– Нет-нет, продолжайте.

– Кхм… «Ясное дело, ничуть»… Это о колебании жаждущих моделей.

– Я понял.

– Так… «Через сто лет после Эммелин Панкхерст, поколение инфант предпочитает миниатюрный статус аппликаций, а кукольные похождения скрывают такие расстройства и страдания, из-за которых выбрасываются из окон четвертых этажей. Наружность – прежде всего! Дизайнер Гай Соме немедля протрубил, что упавшая была в его платье – и в двадцать четыре часа они распроданы. Лула Ландри, выбравшая «Соме» для встречи с Творцом, – о какой еще рекламе стоило мечтать?

Нет, не потерю молодой женщины мы оплакиваем: она для нас не намного реальнее девиц, выкапанных пером Даны Гибсона. Мы сетуем о зримом образе, сверкавшем с уймы глянцевых обложек; образе, который продавал нам одежду, сумочки и звездность, обернувшуюся с ее гибелью летучим мыльным пузырьком. Мы, если смотреть правде в глаза, тоскуем о зажигательной девочке с картинки, чья мультяшная жизнь с наркотиками, кутежами, яркими нарядами и проблемным, то ли бывшим, то ли нет, парнем больше не будет нас развлекать».

66. ivs63

«Смерть Лулы Лэндри взахлеб обсуждалась в эфире, газетчики изводили тонны бумаги, но мало кто спросил: а нам-то до нее какое дело?

Само собой, она была прелестна, а красотки помогали сбывать тиражи еще со времен Чарльза Гибсона и рисунков его волооких сирен для «Нью-Йоркера».

Конечно, я глубоко сочувствую обезумевшим от горя родным и друзьям Лэндри. Однако мы, все те, кто смотрит телевизор и читает прессу, не принимаем близко к сердцу эту боль, дабы оправдать свои же крайности. Женщины молодые, в расцвете сил умирают каждый день, «трагически» и неестественно – в автокатастрофах, от передозировки, да и просто случайно – от голода, в надежде усушить фигуру до осиной талии, которой щеголяла Лэндри и ей подобные. Разве не забываем мы об этих несчастных, стоит только перевернуть страницу? Разве не расплываются спустя лишь мгновение их ничем не примечательные лица?»

Робин умолкла, чтобы выпить немного кофе и откашляться.

- Надо же, какое лицемерие, - пробормотал Страйк.

Он сидел за рабочим столом Робин, с краю, и в открытую папку вклеивал фотографии, нумеруя каждую и заполняя оглавление в конце их кратким описанием. Робин, глядя в монитор, продолжила читать статью:

«Наш чрезмерный интерес, пусть и скорбный, требует анализа. Надо ли говорить, что до рокового прыжка Лэндри десятки тысяч женщин были бы не прочь поменяться с ней местами! После того, как ее изувеченное тело убрали с тротуара, толпы рыдающих девиц оставляли цветы под балконом пентхауза ценой в четыре с половиной миллиона фунтов. Отпугнул ли хоть одну из тех моделей, что жаждут таблоидной славы, этот взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»

- Ну же, не тяни, - проронил Страйк и поспешно добавил:
- Это я ей, не тебе. Ведь пишет женщина, верно?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив текст к началу. На экране появилось фото блондинки средних лет с двойным подбородком. – Остальное пропустить?

- Нет, нет, продолжай.

Робин снова кашлянула.

«Ответ, конечно, отрицательный».

- Это только начало о жаждущих славы моделях.

- Я так и понял.

«Спустя сто лет после Эммелин Панкхерст* поколение взрослеющих девиц не ищет для себя лучшей доли, чем положение картонных кукол, плоских аватар, чьи вымышленные приключения
скрывают такие душевные муки и расстройство психики, что остается только один выход - окно на третьем этаже. Антураж превыше всего: модельер Гай Соме успел ввернуть газетчикам, что Лула прыгнула в одном из его платьев, и оно было продано влет: после трагедии не прошло и суток. «Для встречи с Богом Лула Лэндри выбрала наряды от Соме». Что может быть лучше такой рекламы?

И мы оплакиваем вовсе не потерю этой молодой особы, ведь для большинства из нас она была не живее карандашных красоток Гибсона. На самом деле мы оплакиваем образ из плоти, мелькающий по страницам расхожих газет и глянцевых журналов; образ, продающий нам одежду, сумки и представление о звезде, оказавшееся пустым и мимолетным, точно мыльный пузырь. Положа руку на сердце, о чем действительно жалеем, так это о забавных выходках беззаботной и никчемной модницы, о том, что не смаковать нам больше комикс, в котором героиня вела разгульный образ жизни с наркотиками, опасным любовником и бесконечными размолвками».

* британская суфражистка (1858-1928).

67. Jane-Doe

Роберт Галбрайт. Зов кукушки.
«В том море голосов и слов о смерти Лулы Ландри, которые обрушились на нас со страниц прессы и телеэкранов, очень редко звучит вопрос: «Почему это для нас так важно?»
<…>
Она была красивой – а как же иначе? Ведь красивые девушки всегда помогали продвижению газет в массы, еще со времен Даны Гибсона и его красавиц, томно глядящих со страниц «Нью-Йокера».
Безусловно, близкие и друзья обескуражены и угнетены смертью обычно пышущей здоровьем Ландри, и достойны безмерного сочувствия. Однако мы, читатели и зрители, не можем оправдаться скорбью. Каждый день молодые женщины умирают трагической (иначе говоря – неестественной) смертью: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда – от голода, потому что хотят обладать таким же подтянутым телом, как у Ландри и ей подобных. Удостаиваем ли мы этих девушек хотя бы мимолетной мыслью, глядя на их простые лица прежде, чем перевернуть страницу?»
Робин отвлеклась от чтения – глотнуть кофе и прочистить горло.
«Всё лицемерней и лицемерней» - пробормотал под нос Страйк.
Он сидел у края стола Робин перед открытой папкой и рассовывал туда фотографии, предварительно нумеруя каждую и заполняя описание на обороте. Робин продолжила читать с монитора.
«Слишком большой интерес, и даже горе, которое выказывает публика, заставляют обратить на себя внимание. До того судьбоносно дня, когда Ландри совершила свой смертельный прыжок, тысячи женщин охотно оказались бы на её месте. После того, как тело Ландри увезли, плачущие молодые девушки стали приносить к дому Ландри – пентхаусу в 4,5 миллиона фунтов – цветы. Остановили ли взлет и жестокое падение Лулы Ландри хоть одну восходящую модель, стремящуюся к такой же славе».
– Да заканчивай уже! Не ты – она, – спешно уточнил он. – Это ведь женщина писала?
– Да, некая Мелани Телфорд. – Робин промотала страницу вверх, и на экране показался портрет какой-то блондинки с отвисшим лицом явно средних лет. – Я могу дальше не читать.
– Нет, нет, продолжай.
Робин снова откашлялась и продолжила:
«Разумеется, нет» – это про моделей, идущих к славе – напомнила она.
– Да, я понял.
– Ладно… «Через сто лет после смерти Эммелин Панкхерст новое поколение половозрелых девушек не хотят ничего, кроме возможности стать очередной бумажной куклой, вырезанной со страниц газет, плоской картинкой, которую толкают из окна четвертого этажа отчаяние и нервное расстройство, скрывающиеся за интригующим образом.
Внешность здесь – всё. Дизайнер Гай Сомме не преминул сообщить, что Ландри выпрыгнула именно в его платье, и серез 24 часа после её смерти оно было полностью распродано. «Лула Ландри встретилась с Создателем в платье от Сомме!» – может ли быть реклама лучше?
Нет, мы плачем не из-за смерти молодой женщины – она была не более реальна для нас, чем девушки, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы оплакиваем имя, мелькающее в сотнях кричащих заголовков и тысяч глянцевых журналов, картинку, с которой мы копировали платья и сумочки, образ звезды, который оказался столь же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь, и лопнул сразу после её смерти. Будем же честны – признайте: вам будет не хватать лишь развлекающих вас нелепых выходок этой «картинной» девочки, вышедшей из тюрьмы за хорошее поведение, чья жизнь на страницах газет состояла из наркотиков, шумных вечеринок, модной одежды и вереницы сомнительных бойфрендов – и всем этим богатством нам, увы, больше не дано наслаждаться».

68. Jie-jie

- «Несмотря на тонны газетной бумаги и часы телеэфира, потраченные на обсуждение смерти Лулы Лэндри, крайне редко кто-нибудь задавался вопросом: а нам-то какое дело?

Конечно, она была красавицей, а красивые девушки делают просмотр газет интереснее с тех пор, как Дана Гибсон начал рисовать для «Нью-Йоркера» своих томных сирен с полуопущенными веками».
…
- «Всему семейству Лэндри и их друзьям предстоят тяжелые испытания, и я, конечно, выражаю им мое глубочайшее сочувствие. Однако мы, все остальные, читающая и глазеющая публика, не имеем никаких личных чувств, оправдывающих такое пристальное внимание. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (иными словами – неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировок, а порой и из-за того, что морили себя голодом, пытаясь довести свои тела до совершенства, которое демонстрировала нам Лэндри и ей подобные. Много ли мы размышляем об этих мертвых девушках, переворачивая страницы с их ничем не примечательными лицами?»

Робин прервала чтение, чтобы глотнуть кофе, и откашлялась.
- Как длинно, как самодовольно, - пробормотал Страйк.
Он сидел на краешке стола Робин и раскладывал по папкам фотографии, нумеруя и подписывая каждую с обратной стороны.

Робин продолжила читать с монитора с того места, где остановилась.
- «Наш несоразмерный интерес, даже горе, это своего рода экзамен. До того самого момента как Лэндри совершила свой смертельный прыжок, можно было побиться об заклад, что десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Как только ее разбитое тело увезли прочь, заплаканные девочки устелили цветами тротуар под балконом 4,5-миллионного пентхауза Лэндри. Остановит ли хоть одну честолюбивую модель на ее безоглядном пути к славе и вниманию таблоидов взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»

- Ближе к делу, - буркнул Страйк. – Это я ей, а не тебе, - добавил он поспешно, - это же дама пишет, правильно?

- Да, Мелани Тэлфорд, - сообщила Робин, прокручивая страницу вверх, пока не появилась маленькая фотография блондинки средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, я пропущу остальное?
- Нет-нет, читай дальше.

Робин еще раз прокашлялась и продолжила:
- «Конечно же, ответ будет отрицательным». Это о стремящихся к славе моделях. Они не остановятся.
- Я понял.

- Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст поколение половозрелых женских особей не находит ничего лучшего, чем быть сведенными до статуса бумажной куклы, двухмерного аватара, чьи выдуманные приключения маскируют такую тоску и отчаяние, что остается только выброситься в окно. Внешность – все; модельер Ги Сомэ поспешил сообщить прессе, что в момент смерти несчастная была одета в одно из его платьев, и оно было раскуплено в течение суток после ее гибели. Что может быть лучшей рекламой для наряда, чем тот факт, что Лула Лэндри решила встретиться с создателем в платье от Сомэ?

Нет, мы оплакиваем не саму эту молодую женщину, которая для большинства из нас была не более реальна, чем девушки Гибсона, порождения пера великого Даны. То, о чем мы печалимся, есть лишь видимость человека, образ, мелькающий на страницах многочисленных бульварных газет и журналов о «звездах»; образ, который продавал нам одежду и сумочки, и идею избранности, и который лопнул, как мыльный пузырь, когда она умерла. Что мы действительно потеряли - если мы будем достаточно честны, чтобы признать это - так это развлекающие нас выходки этой тонкой как спичка, живущей только ради удовольствий девушки. Ее мультяшным существованием, состоящим из употребления наркотиков, разгульной жизни, модных платьев, а также бурных запутанных отношений с подозрительным любовником, мы не сможем больше наслаждаться».

 

69. juliako

В то время как тонны газет и часы телерепередач продолжают изливать потоки слов по поводу смерти Люлы Лэндри, редко кто задается вопросом: Почему нас это волнует?
Конечно, она была красивой, ведь красивые девушки способствуют прогрессу печатных изданий с тех самых пор, когда на страницах Нью-Йоркера появились томные куколки художника Чальза Дана Гибсона.
<…>
Разумеется, я глубоко сочувствую убитым горем друзьям и родственникам Лэндри, которые знали ее живой. Нам же, читателям и зрителям, не пристало скорбеть, коли нас это не касается лично. Молодые женщины умирают ежедневно при трагических (если не противоестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а порой они истязают себя голодовкой в попытке обрести те формы, которые пропагандируют красотки типа Лэндри. Разве кто-нибудь задумывается об этих несчастных дольше, чем на мгновение. Мы перелистываем страницу и уже не помним их заурядных лиц.
Робин сделала паузу, отпила глоток кофе и прочистила горло.
- Так и осталась ханжой, - пробормотал Страйк.
Он сидел с краю за столом Робин и приклеивал фотографии в открытой папке. Каждой фотографии он присваивал номер и снабжал ее описанием в указателе. Робин продолжила читать с монитора на своем компьютере.
Наш несоразмерный интерес, даже горе вполне обоснованы. Можно поспорить, что до фатального прыжка Лэндри тысячи женщин были рады поменяться с ней местами. Безутешные девушки возлагали цветы под балконом роскошного особняка Лэндри после того, как из него вынесли ее изувеченное тело. Разве взлет и жестокая кончина Люлы Лэндри остановили хоть одну амбициозную модель в погоне за бульварной славой?»
- Давай дальше, - сказал Страйк. – Я это ей, не тебе, - добавил он поспешно. – Это ведь женщина пишет?
- Да, Мелани Телфорд, - сказала Робин и вернулась к началу статьи, где была изображена широколицая блондинка средних лет. – Не надо дальше читать?
- Нет, продолжай.
Робин еще раз прочистила горло и продолжила.
Ответ, конечно, нет. Это о погоне моделей за бульварной славой.
- Да, понятно.
Так, ладно… Спустя сто лет после смерти Эммелин Панкхерст все, чего хочет от жизни новое поколение половозрелых особей женского пола – это статус куклы из папье-маше, тупого аватара, который за своими надуманными приключениями скрывает такие страдания, которые заставляют ее выброситься из окна третьего этажа. Внешность превыше всего: дизайнер Гай Сом поспешил сообщить прессе, что в момент рокового прыжка она была одета в одно из его платьев, которое ушло с молотка за двадцать четыре часа после ее смерти. Что может быть лучшей рекламой, чем то, что Люла Лэндри решила предстать перед Творцом в одежде Сома?
Нет, не утрату молодой женщины мы оплакиваем. Ведь она была для нас не более реальна, чем девы Гибсона, рождающиеся из под его пера. Мы скорбим об образе, мелькающем во множестве изданий желтой прессы, образе, который рекламирует нам одежду и сумочки. О понятии знаменитости, которое оказалось пустым и скоротечным, как мыльный пузырь. Горечь нашей утраты заключается в том (и мы все должны это признать), что мы больше не будем наслаждаться милым кривляньем это тонкой, как бумага, светской львицы, ее распутной жизнью в союзе с наркотиками, подобной красочному комиксу, ее экстравагантными нарядами и крутым парнем.

70. JuMa

Перевод JuMa
Со всеми тоннами печатной продукции и многочасовой телевизионной болтавней на тему смерти Лулы Лэндри, едва ли кто спросил: а нам оно надо?
Разумеется, она была красива, а красивые девушки помогают продвигать газеты, еще со времен размалеванных бездушных соблазнительниц Дана Гибсона для «Нью-Йоркер».
<…>
Родные и друзья Лэндри, конечно, будут потрясены, и я им глубоко сочувствую. Однако, нам – публике, читающей и наблюдательной, нет личных причин для оправдания невоздержанности. Молодые женщины умирают каждый день при трагических (что само по себе неестественно) обстоятельствах: в автоавариях, от передозировок и иногда, от попытки сделать себе такую же фигуру, как у Лэндри и ей подобным. Перелистывая страницы, мы всего лишь мимолетно окидываем взглядом их обычные лица и потом больше не вспоминаем о них. Разве нет?
Робин сделала паузу, чтобы глотком кофе промочить горло.
- Все - лицемерие – пробурчал Страйк.
Он сидел в конце стола Робин и склеивал фотографии в открытую папку, ставя на каждой номер и описывая предмет в алфавитном порядке с обратной стороны.
Робин продолжила читать, глядя на монитор с того места, на котором остановилась.
- Наш непомерный интерес, даже печаль, требует расследования. Вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой роковой прыжок, вряд ли десятки тысяч женщин встали бы на ее место. Вслипывающие девушки клали цветы под балконом пентхауса Лэндри стоимостью в четыре с половиной миллионов фунтов стерлингов после того, как ее изуродованое тело увезли. Отпугнуло ли жестокое, безжалостное падение Лулы Лэндри хоть одну честолюбивую модель в ее погоне за славой в бульварной газете?
Живенько – сказал Страйк и поспешно добавил – Это я ей, не тебе. –Это ведь женщина пишет?
- Да, Мелани Тэлфорд – сказала Робин, прокрутив страницу вверх экрана, на котором появилось фото блондинки среднего возраста с крупными чертами лица. – Мне опустить остальное?
- Не, не. Давай дальше.
Робин опять промочила горло и продолжила.
Ответ, естественно, - нет. Это о честолюбивых моделях.
- Так, так
- Далее. Сотни лет спустя после Эммелин Панкхёрст, поколение девушек, достигшее половой зрелости, не находит ничего лучшего чем снизойти до положения куклы, вырезанной из бумаги, плоского воплощения, чьи приключения скрывают беспокойство и страдание от того, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешний вид – это ВСЕ: дизайнер Гай Сомэ поспешил сообщить в прессу, что когда она прыгнула, на ней было одно из его платьев. И все они были проданы в течении двадцати четырех суток после ее смерти. Лула Лэндри решила предстать перед всевышним в платье от Сомэ. Лучше рекламы и не найти.
Нет. Мы оплакиваем не потерю молодой женщины; в конце концов, она была нереальнее тех женщин Гибсона, выходивших из-под его пера. А оплакиваем мы физический образ, мелькающий среди множества знаменитостей; образ, который продавал нам одежду, дамские сумочки и понятие известности, которое после ее смерти оказалось пустой и временной как мыльный пузырь. И скучать мы, на самом деле будем, давайте честно признаем это, по забавным гримасам гулящей девки, чьим карикатурным существованием, состоящим из злоупотреблений наркотиками, беспорядочной жизни, модной одежды и залетных дружков, нам больше не придется наслаждаться.

71. Katyonka

Роберт Гэлбрейт, Крик кукушки

- «За всеми тоннами газетных статей и часами телевизионных разговоров, посвященных смерти Лулы Лэндри, вряд ли мы задаемся вопросом, почему, собственно, нас это волнует?

Конечно, она была красива, а красивые девушки помогают продать тираж любой газеты еще с тех времен, когда Дана Гибсон рисовал своих лениво прищурившихся сирен для «Нью-Йоркер».

Семья и близкие разбившейся насмерть Лэндри будут, естественно, безутешны, и я выражаю им искренние соболезнования. Однако, мы, газетная и телевизионная публика, не понесли никакой личной утраты, которая оправдала бы наше столь повышенное внимание к этому делу. Каждый день молодые женщины умирают при трагических (то есть неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, и даже из-за попыток заморить себя голодом ради соответствия фигуре, которой щеголяли Лэндри и ей подобные. Разве мы уделяем этим мертвым девушкам внимание, кроме, может, мимолетной мысли, переворачивая страницу и тут же забывая их ничем не примечательные лица?»

Робин глотнула кофе и перевела дух.

- Как лицемерно, - пробормотал Страйк.

Он сидел на столе Робин и занимался тем, что вклеивал фотографии в папку с делом, нумеровал их и составлял описание каждой в указателе на задней обложке. Робин продолжила читать с экрана компьютера с того места, где остановилась.

- «Наш чрезмерный интерес, даже, можно сказать, горе, требует специального изучения. Вплоть до того момента, как Лэндри нырнула с балкона вниз головой, десятки тысяч женщин готовы были поменяться с ней местами. Рыдающие девушки несли цветы к балкону 4,5-миллионного пентхауза Лэндри после того, как с асфальта убрали ее искалеченное тело. Вопрос в том, отпугнули ли такое возвышение и последующее грубое падение Лулы Лэндри хоть одну тщеславную модель от стремления к газетной славе?»

- Ближе к делу, - пробурчал Страйк и поспешно добавил. – Это я ей, не тебе. Статью ведь женщина писала?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив текст к началу и открыв портрет блондинки средних лет с двойным подбородком. – Пропустить остальное?

- Нет, нет, давай дальше.

Робин откашлялась и продолжила.

- «Ответ, разумеется, отрицательный». Это про отпугивание тщеславных моделей.

- Да, я понял.

- Итак.. «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст поколение половозрелых девиц не жаждет ничего иного, кроме как опуститься до положения вырезанной из бумаги куклы, бездушного изображения, чьи надуманные приключения скрывают такую психическую патологию и депрессию, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Внешность – это все: дизайнер Гай Самэ поспешил проинформировать прессу, что Лэндри выпрыгнула из окна в одном из его платьев, и вся его коллекция была распродана через 24 часа после ее смерти. Что может прорекламировать работу дизайнера лучше, чем факт, что Лула Лэндри выбрала модель из его коллекции для встречи с создателем?

Нет, мы оплакиваем не гибель молодой девушки, поскольку для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки Гибсона на картинках прошлых лет. О чем мы скорбим, так это об образе, мелькавшем во множестве бульварных газетенок и глянцевых журналов, образе, который продавал нам одежду и сумочки, и о популярности как таковой, которая после гибели знаменитости оказалась пустой и мимолетной, как мыльный пузырь. И чего нам действительно не хватает, если честно себе признаться, так это забавных выходок сей тощей тусовочной девицы, за чьим карикатурным существованием с наркотиками, разгульной жизнью, модной одеждой и опасным бойфрендом мы больше не можем наблюдать».

72. Kot Robert

Роберт Гэлбрейт «Зов Кукушки»


– «Пробираясь сквозь тьму газетных статей и ток-шоу, посвященных смерти Лулы Лэндри, мы редко задаемся вопросом: а нам-то какое дело?


Она, несомненно, была красива, а красивые девушки еще со времен Дана Гибсона, рисовавшего для New-Yorker томных искусительниц, считались лучшей рекламой.


Семья и друзья настоящей, неприукрашенной Лэндри, конечно, убиты горем, и я им глубоко сочувствую, однако мы, читающая публика, зрители, не можем оправдать свою преувеличенную печаль личной утратой. Каждый день красивые девушки гибнут при «трагических» (хотя лучше сказать – неестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки, а подчас и просто уморив себя голодом, как Лэндри и ей подобные. Жалеем ли мы этих девушек дольше, чем одно мгновение, после того как переворачиваем страницу и забываем их заурядные лиц?».


Робин замолчал, отпил немного кофе и прочистил горло.


– Чем дальше, тем лицемерней, – пробормотал Страйк.


Сидя на краю стола Робина, он вклеивал фотографии в папку, нумеровал их и описывал каждую в указателе, помещенном в конце.


– «Наш чрезмерный интерес, а тем более скорбь, необоснованны. Наверняка многие женщины хотели бы оказать на месте Лэндри, пока она не совершила роковой прыжок. А после того как убрали ее изломанное тело, рыдающие девушки возложили цветы под балконом квартиры стоимостью 4,5 миллиона. Удержали ли взлет и падение Лулы Лэндри хоть одну честолюбивую модель от гонки за дешевой славой?».


– Давай быстрее с этим, – сказал Страйк. – Я имею в виду ее, а не тебя, – быстро добавил он. – Это ведь женщина писала?


– Да. Мелани Телфорд, – ответил Робин, прокрутив в начало текста, чтобы показать фотографию щекастой блондинки средних лет. – Пропустить остальное?


– Нет, нет, читай дальше.


Родин прочистил горло и продолжил:


– «Ответ – нет». Тут про честолюбивых моделей.


– Да ясно уж.


– Так… хорошо… «Всего сто лет прошло со времени Эммелин Панкхерст, а современные девушки не придумали ничего лучше, кроме как опуститься до уровня бумажных кукол, стать плоской картинкой, чьи выдуманные приключения скрывают смятение и боль. Именно эти чувства вынудили Лэндри броситься из окна третьего этажа. Внешность стала всем: дизайнер Гай Соме поспешил проинформировать публику о том, что погибшая была одета в одно из его платьев, которое продали через сутки после ее смерти. Лучше рекламы и быть не может – Линда решила встретиться с Создателем в платье от Соме.


Нет, мы оплакивает не молодую женщину – она была для нас не более реальной, чем девушки Гибсона, вышедшие из-под карандаша Дана. Мы оплакиваем картинки, пестрящие на первой полосе бесчисленных бульварных газет и журналов о знаменитостях; картинки, навязывающие нам одежду, дамские сумки, и представление о популярности, которое в итоге оказывается пустым и эфемерным, точно мыльный пузырь. Давайте честно признаем: единственное, чего нам будет не хватать, – это нелепые выходки тусовщицы, бумажной куколки, потому что ее смехотворное пристрастие к наркотикам, бесцельная жизнь, модная одежда, нескончаемая череда рисковых парней больше не смогут нас тешить.

73. Kristi

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

"Учитывая то количество газет и телепередач, которые не только затронули тему смерти Люлы Лэндери, но и в известной манере подлили масла в огонь, несложно догадаться, почему этот случай вызвал к себе такой интерес.

Погибшая девушка была вне всякого сомнения прекрасна, а красивые девушки уже давно привлекают к себе внимание газет, ещё с тех пор как Дана Гибсон позировала для еженедельного журнала Нью-Йоркер, воплотив в своём образе хрупкую томную нимфу.

Обезумевшие от горя родственники и друзья Люлы Лэндери ещё долго будут оплакивать её утрату, и я приношу им свои искренние соболезнования. Тем не менее, мы - читатели и слушатели - не имеем к ней никакого отношения, чтобы оправдать сей излишний интерес. Каждый день трагически гибнут юные девушки будь то в авариях, от передозировки наркотиков или, доведя себя до истощения в погоне за прекрасным телом, которое так старательно рекламировали Люла Лэндери и остальные модели. Мы не задерживаем более чем мимолётного взгляда на историях этих погибших девушек и перелистываем газетные страницы, за которыми прячутся их обыкновенные лица".

Робин замочала, чтобы перевести дыхание и выпить глоточек кофе.

- Пока всё довольно пристойно,- пробормотал Страйк.

Он сидел на другом конце стола и вклеивал фотографии, поочередно их нумеруя и описывая их содержание в указателе на обратной стороне папки. Тем временем Робин продолжила, читая прямо с экрана компьютера.

"Наш неоправданный интерес, и даже чувство горя, заслуживают более пристального внимания. Всего лишь секундой ранее смертельного для Люлы Лэндери полёта тысячи женщин с удовольствием поменялись бы с ней местами. Рыдающие молоденькие девушки нес ут цветы к дому модели, где располагался её пентхаус стоимостью в 4,5 фунтов стерлингов, складывая букеты на то самое место, куда упало тело девушки. Невольно напрашивается вопрос: остановило ли хоть одну начинающую модель в погоне за известностью этот жесткий пример взлёта и внезапного падения Люлы Лэндери?"


- Смирись уже с этим, - произнёс Страйк. - Я имею в виду её, не тебя, - добавил он поспешно. - Это ведь написала женщина, да?

- Да, Мэлани Телфорд, - ответила Робин, вернувшись на верхнюю строчку статьи, где на неё с экрана смотрела среднего возраста блондинка с выступающей вперёд нижней челюстью. - Больше не читать?

- Нет, нет, продолжай.

Робин прокашлялась и продолжила.

"Ответ на этот вопрос конечно же отрицателен".

- Это к вопросу о начинающих моделях, которых ничто не останавливает.

- Ага, я понял.

- Хорошо.

"Спустя сотню лет после того как Еммелин Панкхёрст положила свою жизнь на борьбу за права женщин, поколение девочек-подростков не нашло ничего лучше, чем довести себя до состояния бумажной куклы, найдя своё воплощение в лице Люлы, чья придуманная жизнь на самом деле несла такие страдания и боль, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешний вид играет важнейшую роль в нашей жизни: дизайнер Гай Сомэ, быстро сориентировавшись, сделал заявление, что в момент смерти на моделе было одно из платьев из его коллекции, после чего это платье было продано в течение двадцати четырёх часов после смерти девушки. Разве можно придумать рекламу лучше, чем заявить, что Люла Лэндери выбрала для своей встречи с Творцом наряд от Сомэ?

Нет, мы не оплакиваем именно эту молодую женщину, ведь для многих из нас она была не более чем вымышленным образом, наподобие девушек, вышедших из под пера Чарльза Даны Гибсона. В действительности же мы скорбим по образу, который живёт на страницах жёлтой прессы и знаменитых модных журналов; по образу, рекламирующему одежду и сумки, по образу звезды, который с кончиной девушки оказался не чем иным как пустышкой. И, если мы могли бы себе честно признаться, то оказалось бы, что нам не хватает не тоненькой весёлой девушки,а её развлекающих нас выходок. Нам будет не хватать того удовольствия, которые мы получали, когда следили за её жизнью, что представала перед нами словно череда картинок из комикса, где основными мотивами служили избыточное потребление наркотиков, бурная жизнь, модная одежда и опасно нескончаемая вереница бойфрендов".

74. Ksanka

«Во всех этих многочисленных телепередачах и в сотнях газет, обсуждающих смерть Лулы Лэндри, мало кто задавался вопросом: а какое нам, собственно, дело?

Безусловно, она была красива, а красивые девушки привлекают внимание прессы с тех пор, как в «Нью-Йоркере» впервые появились сирены с томным взглядом, нарисованные Даном Гибсоном.

Конечно, для семьи и друзей Лулы Лэндри ее смерть стала настоящим ударом, и я им искренне сочувствую. Однако для нас, читателей и телезрителей, это всего лишь чужое горе, что точно не объясняет этот чрезмерный интерес. Каждый день молодые женщины умирают при «трагических обстоятельствах» (точнее — неестественной смертью): в автокатастрофах, от передозировок наркотиками, а иногда даже от изнуряющих диет, в надежде достичь форм Лэндри и подобных ей красоток. Мы лишь пробегаем глазами подобные новости и, перевернув страницу, тут же забываем лица этих девушек.»

Робин замолчала, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

— Сколько пафоса, — пробормотал Страйк.

Он сидел в конце стола Робин и, складывая фотографии в папку, писал на обороте каждой номер, тему и ставил каталожную отметку.

Тем временем Робин продолжила читать текст на мониторе своего компьютера:

«Такой живой интерес общественности к Луле Лэндри, и даже сочувствие, заставили нас обратить внимание на эту историю. С той самой роковой минуты, когда Лула совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин с удовольствием заняли бы ее место. Как только полиция убрала изуродованное тело девушки, рыдающие девицы стали приносить цветы к балкону ее пентхауса стоимостью 4,5 млн. фунтов стерлингов. Хоть одна из них, лелеющих надежду стать моделью, перестала мечтать о славе Лулы Лэндри, так стремительно взлетевшей и так трагически закончившей свой полет?»

— Давай уже ближе к делу, — воскликнул Страйк. — Это я ей, не тебе, — торопливо добавил он. — Это ведь женщина писала, верно?

— Да, автор статьи — Мелани Телфорд, — ответила Робин, вернувшись к началу текста, и все увидели фотографию блондинки средних лет с двойным подбородком. — Хотите, чтобы я пропустила остальное?

— Нет, нет, продолжай.

Робин снова откашлялась и стала читать дальше:

«Конечно же нет. Этих девушек, мечтающих о карьере моделей, ничто не может остановить.»

— Это точно.

— Так, дальше… «Спустя сто лет после Эммелин Панкхёрст появилось новое поколение юных особ, грезящих об этой ненастоящей жизни бумажных кукол с одинаковыми лицами, которые пытаются спрятать свою депрессию за красивой картинкой. А потом они прыгают из окна.

Внешность — это все. Дизайнер одежды Гай Соме первым делом сообщил прессе о том, что Лула Лэндри выбросилась из окна в одном из его платьев. В течение суток после трагического события оно было продано. «Лула Лэндри решила встретиться с Создателем в платье от Соме» — лучше рекламы и не придумаешь.

Нет, мы оплакиваем не смерть молодой женщины, которая нам, по сути, так же безразлична, как нарисованные девушки Дана Гибсона. Мы жалеем, что лишились образа, мелькавшего на страницах газет и журналов, образа, который продавал нам одежду и сумки и само понятие красивой жизни, такой же пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Будем честны сами с собой: мы точно будем скучать по забавным выходкам этой хрупкой девочки, весело и беззаботно прожигавшей жизнь, которая была похожа на историю из комикса — с наркотиками, бесшабашными вечеринками, модной одеждой и сомнительными дружками на один день.»

75. KseniaL

- «Мы тратим литры типографской краски, часами сидим перед телевизором, на нас обрушивается бесконечный поток информации о смерти Лулы Лэндри, но кто-нибудь хоть раз подумал о том, какое нам до этого дело?

Конечно, она была красивой, а красивые девушки увеличивают тиражи газет с тех пор, как Дана Гибсон сделал первые наброски своих томных красоток для Нью Йоркера».

<…>

- «Лэндри, в первую очередь, состояла из плоти и крови, поэтому я глубоко сочувствую ее родственникам и друзьям, они убиты горем. В то время как у нас, зрителей и читателей, нет личного повода так волноваться. Каждый день молодые женщины погибают при «трагических» (так сказать, неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки или, иногда, уморив себя голодом в мечтах об идеальных формах, которыми так умело щеголяла Лэндри и подобные ей. Неужели гибель этих девушек занимает нас дольше, чем одно мгновение? Мы перелистываем страницу, и их примелькавшиеся лица растворяются в воздухе».

Робин замолчала. Она сделала глоток кофе и кашлянула.

- Пока что сплошная показуха, - пробормотал Страйк.

Сидя на краешке стола, он вклеивал в открытую папку фотографии, при этом каждую нумеровал, а на оборотной стороне папки в алфавитном порядке указывал свои комментарии. Робин сидела за компьютером, она продолжила чтение.

- «Нашему неоправданному интересу, а порой даже печали, еще предстоят испытания. Десятки тысяч женщин, бесспорно, поменялись бы с Лэндри местами, пока она не совершила свой последний прыжок. После того, как тело Лэндри убрали из-под балкона ее пентхауза стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов, к месту ее гибели возложили цветы рыдающие девушки. Хоть одна будущая модель отказалась от поисков глянцевой славы, имея перед глазами пример Лулы, ее подъема и ужасного падения?»

- Давай-давай, - сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, - поспешно добавил он. – Это же женщина пишет, да?

- Да, некая Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, возвращаясь к началу статьи, чтобы показать ему портрет упитанной блондинки средних лет. – Если хочешь, я не буду больше читать.

- Нет-нет, я слушаю.

Робин кашлянула еще раз и продолжила.

- «Конечно, нет». Это про то, откажутся ли будущие модели от славы.

- Ну да, я понял.

- Так… «Спустя сто лет после Эммелин Панкхeрст целое поколение достигших половой зрелости девиц не придумало ничего лучше, чем уменьшить свой статус до размеров бумажной куклы, плоской картинки, чьи приключения в печатных изданиях скрывают тяжелейшую депрессию, не справившись с которой она выбрасывается из окна третьего этажа. Однако даже в этот момент дизайнер Гай Сомэ поторопился сообщить прессе, что, перед тем как выпрыгнуть из окна, Лула не забыла надеть одно из его платьев, а через день в магазинах не осталось ни одной такой модели. Что может быть лучшей рекламой, чем Лула Лэндри в платье от Сомэ на встрече со своим создателем?

О, нет, мы оплакиваем вовсе не молодую женщину, ведь для большинства из нас она была не более телесна, чем девушки, вышедшие из-под пера Даны Гибсона. Мы скорбим, но лишь по картинке, которая вспыхивала то тут, то там на страницах глянцевого разнообразия. Мы скорбим по образу, который продавал нам изысканные платья и сумочки, по нашему представлению о звезде, которое с ее кончиной оказалось лишенным содержания и скоротечным, как мыльный пузырь. Мы больше никогда не сможем насладиться картинками из ее распутного существования: Лула и наркотики, Лула и ее новое шикарное платье, Лула и ее внеочередной рискованный роман. Но, если бы мы были честны до конца, мы бы признали, что только этих увлекательных похождений стройной, как тростинка, разгульной Лулы нам и будет не хватать».

76. Lance Hardwood

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

– «Столько газетной бумаги извели на эту историю, столько часов эфирного времени потратили, обсуждая смерть Лулы Лэндри, а никто не удосужился задать вопрос: нам-то какое дело?

Она была, безусловно, красива, а газеты с красотками раскупают куда охотней – это доказал ещё Дана Гибсон*, украсивший „Нью-Йоркер“ портретами юных дев с томно полуприкрытыми веками.

<…>

Родные и близкие Лэндри, разумеется, потрясены этой утратой, и им я приношу свои глубочайшие соболезнования. Но ведь нас, читателей и зрителей, эта трагедия не коснулась лично. Девушки умирают каждый день, и все при „трагических“ (читай: неестественных) обстоятельствах: они гибнут а авариях, гибнут от передозировок, а порой сами себя доводят до голодной смерти, потому что Лэндри и ей подобные внушили им, что красота требует жертв. Как скоро мы забываем об этих покойницах, после того как перелистываем страницу и их заурядные лица скрываются из виду?»

Робин прервалась на мгновение, чтобы отпить чаю и прочистить горло.

– Какое лицемерие, – буркнул Страйк.

Он сидел у края стола и вклеивал фотографии в раскрытую папку, помечая каждую номером и внося в каталог с обратной стороны описание снимка. Робин пробежала глазами по экрану монитора и продолжила с того места, где остановилась.

– «Наше неуёмное любопытство, наша несоразмерная скорбь, – повод задуматься. Вплоть до того момента, как Лэндри совершила свой фатальный прыжок, десятки тысяч женщин без тени сомнения поменялись бы с ней местами. Рыдающие девочки оставляли цветы под балконом её пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона, на том самом месте, где нашли её изломанное тело. Послужила ли печальная история взлёта и падения Лулы Лэндри кому-нибудь назиданием? Хоть одна начинающая модель усомнилась в выборе карьеры?»

– Да хватит уже! – бросил Страйк. – Это я ей, не тебе, – поспешно добавил он. – Это ведь женщина пишет, да?

– Некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокрутив текст до начала страницы. На фотографии автора красовалась блондинка средних лет с двойным подбородком. – Так мне дальше не читать?

– Нет-нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло.

– «Ответ, конечно же, – нет…» Это она про тех неусомнившихся моделей.

– Ага, понял.

– Так, значит… «Всего столетие минуло со времён Эммелин Панкхёрст**, и вот уже представительницы юного поколения не видят для себя лучшей доли, чем стать похожими на шаблон, на бумажную куклу, на плоскую карикатуру. Они берут пример с героини, чьи увлекательные приключения в действительности таили в себе столько боли, столько страданий, что в конце концов она выбросилась из окна четвёртого этажа. Внешность в нашем мире решает всё. Модельер Ги Соме поспешил сообщить прессе, что на погибшей было одно из его платьев, – и за двадцать четыре часа всю партию раскупили подчистую. Разве может быть лучшая реклама, чем известие о том, что Лула Лэндри выбрала для встречи с создателем платье от Соме?

Нет, не гибель молодой женщины так опечалила публику – ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем „девушки Гибсона“, выходившие из-под пера Даны. Наша скорбь обращена к образу, столь часто мелькавшему в газетах и глянцевых журналах, – образу, что продавал нам одежду, и сумочки, и мечту о красивой жизни, в итоге лопнувшую, как мыльный пузырь. Кого мы на самом деле оплакиваем – хоть и не смеем себе в этом признаться, – так это ту извечную героиню скандальных заметок, чья карикатурная жизнь была полна наркотиков, кутежей, дорогих шмоток и опасных связей и чьими похождениями мы с таким сладострастием упивались».


* Чарльз Дана Гибсон (1867–1944) – американский художник и иллюстратор, создатель «девушек Гибсона» – персонажей, воплощавших в себе идеал женской красоты

** Эммелин Панкхёрст (1858–1928) – британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток
 

77. le parapluie

«После многочисленных газетных статей и телевизионных передач, посвященных смерти Лулы Лондри вопрос : «почему нас это волнует?» возникал крайне редко.


Да, она была красива. А красивые девушки завсегдатаи первых полос газет с тех самых пор как Дана Гибсон выполнил посредством перекрещивающегося штриха свою первую даму с невероятно притягательным томным взглядом.

<…>

Естественно, семья и друзья настоящей Лондри, той что из плоти и крови, сейчас находятся в смятении. Я прошу их принять мои глубокие соболезнования. Однако, мы - публика, читающая в газетах, наблюдающая за развитием событий у своих голубых экранов, не имеем оснований для оправдания несдержанности. Молодые девушки каждый день погибают при «трагических» обстоятельствах (что, безусловно, противоестественно). Автокатастрофы, передозировки наркотика, а порой причина кроется в изнуряющих диетах, которыми барышни мучают себя, в попытке добиться параметров, схожих с Лондри и ее окружением. Разве сожалеем мы о тех погибших девушках больше чем сожалеем о проносящейся в голове мысли, пока переворачиваем страницу книги? Разве сожалеем мы об их нечем не выдающихся лицах?»

Робин прервала чтение, дабы сделать глоток кофе и прочистить горло.


- Какое лицемерие!- проворчал Страйк.

Сидя за противоположным от Робин концом стола, он вклеивал фотографии в раскрытый скоросшиватель. Каждое изображение нумеровал и подписывал в специально отведенном пространстве с обратной стороны листа. Робин продолжила читать статью с монитора своего компьютера:

«Наш непомерный интерес и наша печаль требуют объяснений. Держу пари, вплоть до момента смертельного прыжка Лондри десятки тысяч женщин желали оказаться на ее месте. Рыдающие девушки начали приносить цветы на место гибели Лондри, неподалеку от балкона ее роскошной квартиры, оцениваемой в четыре с половиной миллиона долларов, сразу после того как ее изуродованное тело было убрано с места трагедии. Между тем, хотя бы одна честолюбивая модель задумается о своем стремлении попасть на первые полосы газет после стремительного взлета и жесткого падения Лулы Лондри?»

-Скорее бы покончить с тобой!- воскликнул Страйк.- С ней, не с Вами,- добавил он поспешно.- Автор этой статьи женщина, не так ли?

-Да, Мелони Телфорд,- ответила Робин, щелкая мышью, чтобы вернуться к началу статьи и показать детективу портрет блондинки средних лет с двойным подбородком. –Окончание статьи читать не стоит?

- Нет, нет. Продолжай, -попросил ветеран.

Робин вновь прочистила горло: «Ответ- определенно нет.»

- Речь идет о честолюбивых моделях, слепо стремящихся к славе,- уточнила девушка.

-Конечно, я помню, - не помедлил ответить Страйк.
- Да, отлично. Что ж, - девушка продолжила читать: « Через сто лет после Эммелин Панкхёрст все чего хочет сегодняшнее поколение физически сформированных девушек так это походить фигурой на изящную бумажную куклу, быть ее живым воплощением. Воплощением, чьи вымышленные приключения являются лишь маской, скрывающей тревоги и прочие душевные страдания настолько сильные, что заставляют девушку выброситься из окна третьего этажа. Внешний вид для людей определенного сорта – это все: дизайнер Гай Соме поспешил поведать прессе, что ныне покойная Лула Лондри совершила самоубийство, будучи одетой в одно из его платьев, которые кстати были полностью распроданы в течение 24 часов после трагедии. Воистину сложно найти рекламу лучше нежели сам факт того , что Лула Лондри пожелала предстать перед Создателем в платье от Соме.

Нет, мы не можем оплакивать уход из жизни этой юной девушки, ведь для абсолютного большинства из нас она была также нереальна как красавицы, выходившие из под пера Дана Гибсона. Причина нашей скорби – это живая картинка мерцающая на сотне страниц бульварных газет и глянцевых журналов. Картинка что продавала нам одежду и аксессуары. Знаменитый образ, оказавшийся пустым, лопнувший, подобно мыльному пузырю, сразу после кончины самого человека. Давайте будем честны сами с собой и признаем, что по-настоящему скорбим мы лишь потому, что больше не сможем наслаждаться экстравагантными выходками этой худой, как тростинка, девушки, с которой можно было лишь хорошо провести время, но не построить серьезные отношения; чья жизнь пронеслась перед нами словно комикс, полный наркотиков, разгульной жизни, дорогой одежды и опасных интриг с то и дело меняющимися бойфрендами.»

Дана Гибсон- американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
Эммелин Панкхерст - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин

78. Lia Pova

Роберт Гэлбрейт.

«Зов кукушки».

«За шорохом километров газетных публикаций и болтовней, на тему смерти Лулы Лэндри, часами льющейся из телевизоров едва слышится вопрос: «А нам-то, какое дело до этого?».

Ну да, конечно, она была красоткой. Красивые девушки помогают газетам продаваться, еще со времен первой томноокой сирены Дана Гибсона, написанной для Нью Йоркера».

<>

«Бесспорно, это горе для друзей Лэндри и людей, чьей кровью и плотью она была. И я глубоко сочувствую им. Но как объяснить, почему так скорбит простая листающая страницы журналов и щелкающая пультами телевизоров публика, к которой лично, это событие не имеет никакого отношения? Ну да, девушки умирают. Каждый день. При трагических, я бы скорее сказала неестественных обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировок, а иногда и от истощения, пытаясь стать такими же стройными как Лэндри. Разве мысли об этих ушедших в никуда девушках не покидали наши головы и их лица не растворялись в памяти сразу же, после того, как мы перелистывали страницу».
Робин глотнула кофе и прочистила горло.

- Чем дальше, тем лицемернее, - пробормотал Страйк.

Он сидел на другом краю стола Робин, перекладывая фотографии в раскрытую папку, нумеруя каждую, и оставляя примечания на обороте. Робин продолжила читать с монитора.

«Наш интерес, несоразмерный даже такому горю, заслуживает изучения. До того самого момента, пока Лэндри не решилась на смертельный прыжок, можно было с уверенностью сказать, что десятки тысяч молодых женщин мечтают оказаться на её месте. Рыдающие девушки начали приносить цветы под балкон её пентхауса за 4.5 миллиона Фунтов, сразу после того, как размозженное о землю тело их кумира увезли оттуда. Разве хоть одну из них, стремящихся блистать на подиуме, и быть звездой таблоидов отпугнула история взлета и страшного падения Лулы Лэндри?».

- Вот задолбала! - сказал Страйк. - Это я про неё, не про тебя, - добавил он поспешно, - это ведь женщина пишет, да?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокручивая страницу наверх, чтобы показать фотографию широколицей блондинки средних лет. - Мне пропустить продолжение?.
- Нет, нет, читай дальше.

Робин опять прочистила горло и продолжила:

- Ответ, конечно же, «нет». – Это она про то, что начинающие модели не испугались.

- Да, я понял.

- Хорошо…

«Со времен Эммелин Панкхерст прошло всего сто лет, а мы встречаем новое поколение пубертатных девиц, стремящихся к тому, чтобы уронить свой статус до уровня вырезанной из бумаги куклы, прикрывающей плоским аватаром беспорядочность и безысходность своего существования, вытолкнувшие её из панорамного окна. Всем нужна картинка: дизайнер Гай Сомэ тут же проинформировал прессу о том, что она выбросилась из окна в платье из его коллекции. Не прошло и суток после смерти, как все его платья были распроданы. «Лула Лэндри решила встретиться со Всевышним в «Сомэ», разве не гениальная реклама?.

Нет, мы оплакиваем не девушку, потому что, для нас она не более реальна, чем Гибсоновские нимфы. Мы оплакиваем картинку, глядящую на нас с заголовков и обложек глянца. Картинку, несущую в массы понятие о лучшей одежде и правильных сумочках, и понятие об известности, которое после её смерти оказалось пустым и хрупким, как мыльный пузырь. Чего нам действительно будет не хватать, если у нас хватить честности признать это – так это забавных гримас этой тонкой как бумага девушки из «Дольче Виты», и комикса о злоупотреблении наркотиками, веселой жизни, модных шмотках, и плохих парнях, за которым мы с упоением следили».

79. liliakot

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

– «Новость о смерти Лулы Лэндри не сходит со страниц газет и экранов телевизоров. Однако редко кто задает вопрос, почему ее гибель нас так волнует.

Несомненно, она была красива, а красивые женщины помогают продавать газеты с тех пор, как Дана Гибсон нарисовал томнооких сирен для «Нью-Йоркера».
<…>
Родные и близкие Лэндри, конечно, убиты горем, и я им глубоко соболезную. Однако мы, читатели и зрители, не особо убиваемся по ней, чтобы хоть как-то облагородить свои излишества. Девушки погибают «трагической», т.е. неестественной, смертью ежедневно: в дорожных происшествиях, от передозировки, а некоторые – даже от голода, стараясь обрести фигуру Лэндри и ей подобных. А что же мы? Мы даже не задумываемся о них, переворачивая страницу и сразу же забывая их обычные лица».

Робин прервалась, чтобы хлебнуть кофе и откашляться.

– Лицемеры сплошь и рядом, – пробормотал Страйк.

Он сидел на конце стола и складывал в папку фотографии. Каждая фотография получала номер и краткое описание на задней обложке папки. Робин продолжила читать с экрана компьютера.

– «Наш чрезмерный интерес к гибели Лэндри, и даже некоторая скорбь, достойны исследования. До того как она бросилась из окна, тысячи женщин мечтали быть на ее месте. Как только тело Лэндри увезли, всхлипывающие девочки начали приносить цветы под балкон ее пентхауса стоимостью 4,5 миллиона фунтов стерлингов. Удержал ли взлет и трагическое падение Лулы Лэндри хотя бы одну начинающую модель от желания попасть на страницы бульварной прессы?»

– Ну-ну, – сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, – поспешно добавил он. – Это ведь женщина написала?

– Да, Мелани Телфорд, – сказала Робин, прокрутив страницу наверх к фотографии широколицей блондинки средних лет. – Читать дальше?

– Да-да, давай.

Робин снова откашлялась и продолжила.

– «Ответ, конечно: “Нет”». Это про удержанных начинающих моделей.

– Я понял.

– Так... «Со времен Эммелин Панкхёрст прошло уже сто лет, а новое поколение совершеннолетних девушек по-прежнему только и мечтает о том, чтобы стать шаблонными куклами, чьи пресловутые похождения будут скрывать тревоги и несчастья, заставляющие их бросаться с третьего этажа. Имидж – это все: дизайнер Гай Соме не замедлил сообщить, что Лула Лэндри выпрыгнула из окна в одном из его платьев. Не прошло и суток после смерти девушки, как платье было продано. Лула Лэндри выбрала для встречи с Создателем платье от Соме. Какая реклама!

Нет, не по молодой женщине мы скорбим. Она была для нас не более реальна, чем девушки, вышедшие из-под карандаша Даны Гибсона. Мы скорбим по картинке, мелькавшей в бульварной прессе и глянцевых журналах и продававшей нам одежду и сумочки, по имиджу ушедшей знаменитости, который оказался пустым и кратковременным, как мыльный пузырь. То, что нам действительно нравилось (признаемся себе честно), так это забавные выходки ветреной журнальной красавицы, чья жизнь напоминала серию комиксов про наркотики, шумные вечеринки, дорогие одежды и опасные связи. Вот чего нам будет не хватать».

80. Lina Lu

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»


«Сейчас в связи со смертью Лулы Ландри появились сотни заметок в газетах и множество телепрограмм, в которых обсуждается это событие, однако немногие задаются вопросом “А нам-то какое дело?” Несомненно, Лула была красивая, а красивые девушки всегда помогали увеличить продажи газет с тех пор, как американский иллюстратор Чарльз Дана Гибсон в конце 19 века делал карандашные наброски роковых женщин с полуприкрытыми глазами для газеты «Нью Йоркер».


Конечно, родственники и друзья Ландри не будут находить себе места от горя и, естественно, я выражаю им свои глубокие соболезнования. Однако у нас – читателей и телезрителей – нет личных поводов скорбеть. Молодые девушки умирают каждый день при “трагических” (читай необычных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки или подчас заморив себя голодом в попытках достичь идеальной фигуры, как у Ландри и ей подобных. Долго ли мы думаем об этих умерших девушках, перелистывая страницы газет, или тут же забываем их ничем не примечательные лица?»


Робин прервалась, сделала глоток кофе и прочистила горло.
- Пока всё довольно лицемерно, - пробормотал Страйк.
Он сидел на другом конце стола Робин и приклеивал фотографии в открытое досье, нумеруя каждую и записывая её описание в каталог в конце папки. Робин продолжила читать с монитора компьютера с того момента, на котором остановилась.


«Наш чрезмерный интерес, или даже печаль, подвергаются испытанию. Можно поспорить, что до того рокового момента, когда Ландри шагнула из окна, десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на её месте. После того, как обезображенное тело женщины унесли, плачущие девушки возложили цветы у подножия её пентхауса за 4,5 млн. фунтов стерлингов. Разве может остановить честолюбивую модель, желающую покорить таблоиды, история взлёта и падения девушки?»


- Прекрати! – воскликнул Страйк и поспешно добавил. – Я ей, а не тебе. Это ведь написала женщина, да?
- Верно, некая Мелани Телфорд, - подтвердила Робин, возвращаясь к началу электронной статьи, чтобы посмотреть на фотографию щекастой блондинки средних лет. – Мне дальше не читать?
- Да нет, нет, продолжай.
Робин снова прочистила горло и принялась за чтение: «Естественно, нет».
- Это о том, может ли что-нибудь остановить честолюбивую модель, - уточнила она.
- Я понял.


- Ага, значит, дальше: «Сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за избирательные права женщин, сейчас же поколение девушек-подростков гонится лишь за правом называться куклой и быть плоской безликой картинкой, скрывающей за вымышленными похождениями такое уныние и стресс, что выпрыгивает из окна третьего этажа. Всё вертится вокруг внешности: дизайнер Гай Сомэ незамедлительно сообщил, что в момент смерти Лула была одета в его дизайнерское платье, которое купили уже через сутки после смерти девушки. Что может быть лучшей рекламой, чем решение Ландри встретиться с Создателем в дизайнерском платье от Сомэ?


Нет, мы сожалеем вовсе не о кончине Ландри, которая для многих была немногим реальнее нарисованных девушек Гибсона. Мы сожалеем о физической картинке, которая мелькала в многочисленных газетах и журналах о звёздах и знаменитостях; картинке, которая продавала нам одежду и сумки и самом понятии «звезда», которое, как выяснилось после смерти Лулы, оказалось таким же пустым и прозрачным, как мыльный пузырь. На самом деле, если мы будем честны с самими собой и не побоимся признать этого, нам не хватает увлекательных выходок этой худющей, словно вырезанная из бумаги кукла, необузданной прожигательницы жизни, злоупотреблявшей наркотиками, носящей модную одежду и имеющей опасную связь с мужчиной, который то появлялся, то исчезал из её жизни. Этим калейдоскопом событий мы больше никогда не сможем насладиться».

81. Lisa Armin

Роберт Гэлбрайт «По ком кричит кукушка»


«Все эти километры газетных статей и часы телевизионной болтовни, паразитирующие на теме смерти Лулы Лэндри, довольно редко задаются единственно важным вопросом: с какой стати нам это интересно?


Конечно, она была красива, а красивые девушки всегда помогали газетам встряхивать вялую общественность, ещё начиная с появления тщательно прорисованных соблазнительниц Чарльза Дана Гибсона, которые впервые появились в журнале «Нью-Йоркер».


…


«Естественно, что семья и друзья настоящей, в отличие от гибсоновских сирен, красавицы Лэндри, не находят себе места от горя, и я им глубоко соболезную. Тем не менее, мы, жадная до зрелищ публика, ничем не можем оправдать наше назойливое любопытство. Каждый день умирает огромное количество молодых женщин, и умирают они тоже при «трагических» (или вернее сказать, неестественных) обстоятельствах: это и аварии, и передозировки наркотиков, и время от времени банальный голод, на который они обрекают себя сами, пытаясь достичь тех желанных форм, которые рекламировала как Лэндри, так и прочие модельные «вешалки». Что же насчёт этих девушек? Имеет ли их судьба для нас какое-то значение, помним ли мы о них, переворачивая страницу с историей их смерти, остаются ли у нас в памяти их ничем не примечательные черты?»


Робин остановилась для того, чтобы глотнуть кофе и освежить горло.


«Глупое ханжество и лицемерие.» - пробормотал Страйк.


Все это время он сидел на краю стола Робин, вкладывая в папку фотографию за фотографией. Каждая из них пронумеровывалась, а описание того, что изображено на фотографии, записывалось им на задней стороне папки. Робин продолжила чтение с того же самого места раскрытой на её мониторе статьи: «Наш интерес, наша так называемая печаль, не знают границ приличия, мы хотим знать все подробности, даже самые отвратительные. Можно с уверенностью сказать, что до того момента как Лэндри шагнула со своего балкона в бездну небытия, десятки тысяч женщин ежедневно мечтали о такой же жизни как у неё. Ведь сразу же после того, как тело модели убрали, к немыслимо дорогому пентхаусу, где жила Лэндри, потянулись длинные вереницы хлюпающих девочек с цветами. Поколебал ли стремительный взлет и ужасный конец Лулы Лэндри стремление новых моделек достичь славы любой ценой?»


«Полегче на поворотах.» - сказал Страйк, и, спохватившись, добавил: «Нет, не ты, Робин. Это же женщина написала?».


«Да, некая Мелани Телфорд, - уточнила Робин, пройдя в начало статьи, где была фотография автора, щекастенькой блондинки средних лет - остальное не читать?».


- Нет, нет, продолжай пожалуйста.


Робин откашлялась и продолжила чтение: «Ответ здесь, конечно, отрицательный. Это про то место, где модели колебались или нет.»


- Понял, да.
- Хорошо, итак… Через несколько столетий, последовавших за женским идеалом того времени в лице Эммелин Панкхёрст, политического деятеля и борца за права женщин, сегодняшние половозрелые девицы стремятся лишь к существованию, сведенному к положению бумажной куколки, пустого изображения, чья придуманная гламурная жизнь является лишь ширмой. Ширмой такой пустоты души, в которую и сигают с высоты третьего этажа. Внешность в наше время значит всё: модный дизайнер Ги Соме весьма скоро сообщил всему миру, что Лула выпрыгнула в одном из его платьев, и каков результат? Эта модель была раскуплена в течение суток после смерти девушки! Может ли быть лучший рекламный ход, чем тот, что Лула Лэндри выбрала именно творение Соме, чтобы в нем встретить своего Создателя?


Сегодня мы оплакиваем совсем не смерть этой молодой женщины, ведь она для нас была настолько же реальна, насколько реальны красавицы, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы оплакиваем лишь картинку, которая мелькала на страницах жёлтой прессы и журналов о знаменистостях, картинку, которая предлагала нам купить одежду и сумки, и чьё существование в качестве звезды, в качестве знаменитости, оказалось таким же пустым и недолговечным, как и мыльный пузырь. В действительности же, и мы должны найти в себе силы признать это, нам не хватает того балагана, который устраивала нам эта «куколка», всех ее похождений, в которых были густо намешаны злоупотребление наркотиками, бесшабашное прожигание жизни, одежда от лучших дизайнеров и опасно притягательный бойфренд. Всего этого уже нет, и именно эту утрату мы и оплакиваем.

82. Lotus

Роберт Гэлбрейт. Зов кукушки.

— «А теперь оставим в стороне непрерывный поток информации с экранов телевизоров и со страниц газет, который захлестнул нас после смерти Лулы Лондри, и, наконец, спросим себя: а какое, нам, собственно, дело?

Несомненно, она блистала красотой, а с тех пор, как Дана Гибсон рисовал для New Yorker томных искусительниц, отмечено, что привлекательные девушки влияют на продажи печатных изданий.

Мои искренние соболезнования семье и друзьям самой Лондри, которые, как известно, глубоко скорбят. А чем мы, зрители и читатели, не понесшие личной утраты, может обосновать впадение в крайности? Молоденькие девушки каждый день умирают при трагических обстоятельствах (то есть, неестественной смертью): в автомобильных авариях, от передозировки и, подчас, в тщетных попытках заморить себя голодом, чтобы их тело соответствовало догме, установленной Лондри и ей подобными. И глядя на незапоминающиеся лица погибших, думаем ли мы о них, перевернув страницу?»

Робин сделала паузу и, отхлебнув кофе, прочистила горло.

— Пока сплошное лицемерие, — пробормотал Страйк.

Он сидел на другом конце стола своего секретаря и складывал фотографии в открытую папку, предварительно нумеруя их и подписывая на обратной стороне существенные детали. Робин продолжила читать с монитора.

— «Наше несоразмерное любопытство, и даже горе, вполне обосновано. До того, как Лондри совершила свой роковой прыжок, совершенно очевидно, что тысячи женщин с готовностью поменялись бы с ней местами. Когда унесли изувеченное тело бывшей звезды, заплаканные представительницы женского пола ринулись с цветами к балкону ее пентхауза, стоимостью в четыре с половиной миллионов долларов. Отвело ли горькое падение Лулы Лондри хоть одну начинающую модель от погони за таблоидной славой?».

— Хорош воду лить, — буркнул Страйк и поспешно добавил: — Я не вам, а ей. Это ведь женская писанина, так?

— Да, автор Мелани Телфорд, — сообщила Робин, прокручивая статью к заголовку, где крупным планом красовался снимок немолодой блондинки с двойным подбородком. — Могу остальное пропустить.

— Нет-нет, читайте дальше.

Робин снова кашлянула и продолжила:

— «Ответ, разумеется, нет». Это на вопрос о честолюбивых модельках.

— Да понял я.

— Так, где я остановилась… «Всего сто лет минуло с тех пор, как Эммелин Панкхёрст выступала за равноправие полов, а сегодня целое поколение достигших половой зрелости девиц мечтает превратиться в подобие бумажной куклы, под плоским силуэтом которой скрывается столь глубокое душевное страдание, что единственным выходом остается выброситься с третьего этажа. Важна только внешность — модельер Гай Сомэ незамедлительно сообщил прессе, что на погибшей было одно из его платьев, которое раскупили за последующие двадцать четыре часа. Разве можно желать лучшей рекламы, нежели знаменитая Лула Лондри, выбравшая для встречи с Создателем туалет от Сомэ?

Нет, мы оплакиваем вовсе не человека из плоти и крови — для большинства из нас, она не более реальна, чем рождающиеся из-под пера Даны «Гибсоновские девушки». Мы опечалены утратой материального образа, мелькающего в желтой прессе и глянцевых журналах; образа, продававшего нам одежду, сумочки, а также представление о славе, оказавшейся после кончины Лулы поверхностной и недолговечной, подобно мыльному пузырю. На самом же деле, если нам хватит смелости это признать, скучать мы будем по нелепым выходкам худосочной девицы, с которой многие были не прочь скоротать часок; и более нам не получить удовольствия от наблюдения за ее жизнью — растиражированным рассказом в картинках, повествующем о наркотической зависимости, распутном образе жизни, дизайнерских нарядах и подозрительном бойфренде, не отличавшимся постоянством».

83. Luna

– «О смерти Льюлы Лэндри говорят и пишут все кому не лень, и, казалось бы, тут уже нечего добавить. Тем не менее, я задам непопулярный вопрос: какое нам дело?

Несомненно, Лэндри была красоткой. С тех пор как на страницах «Нью-Йоркера» появились томные сирены Дана Гибсона, красота работает на рейтинги газет.

<…>

Вся эта бурная пена зрительских эмоций несопоставима с горем тех, кто знал Лэндри за пределами взора камер. Трагические, то есть неестественные, обстоятельства уносят жизни каждый день. Девушки гибнут в автокатастрофах, не возвращаются из наркотических трипов, умирают от голода, так и не достигнув пропорций кукол Барби. Успеваем ли мы почувствовать хоть что-то, прежде чем перелистнуть страницу и навсегда забыть лица этих несчастных?»

У Робин запершило в горле, и она прервалась на глоток кофе.

– Сплошное лицемерие, – пробормотал Страйк, сидящий за столом напротив Робин. Он вставлял фотографии в папку, нумеровал и заносил описание в перечень на обороте.

Робин снова обратилась к экрану компьютера:

– «И наше преувеличенное сочувствие, и скорбь сродни любопытству. Тысячи женщин охотно поменялись бы с Лэндри местами до того мгновения, когда она упала с балкона своего роскошного пентхауса. Плачущие девушки принесли цветы к месту, где еще недавно лежало ее распластанное тело. Пошатнется ли стремление других моделей к пьедесталу скандальной славы после взлета и трагического падения Льюлы Лэндри?»

– Их – может быть, а твое – нет, – резко подметил Страйк. – Автор – женщина?

– Да, некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, вернувшись в начало страницы, к портрету немолодой блондинки с двойным подбородком. – Не дочитывать?

– Продолжай.

– «Ответ – нет». Это про других моделей, стремящихся к пьедесталу славы.

– Я понял.

– Хорошо... «Сто лет назад Эммелин Панкхерст боролась за расширение прав женщин, а сегодня едва повзрослевшая девочка мечтает сжаться до бумажной куколки с обложки. Игрушечная история скрывает такое смятение и разочарование, что ее героиня выбрасывается из окна третьего этажа. Внешнее стало сутью. Дизайнер Гай Соме не упустил момент и публично заявил, что погибшая была одета в его платье, после чего вся партия разлетелась за сутки. Льюла Лэндри предстала перед богом в наряде от Соме – лучше рекламы и быть не может.

Не стало девушки, но мы оплакиваем не ее: она была для нас не живее рисунков Дана Гибсона. Мы переживаем потерю популярной героини глянцевых журналов: ее имя мелькало в кричащих заголовках, а фото продавали нам одежду и сумки – ее образ распался и обнажил пустоту. Мы не можем признаться в том, что подсели на пикантную сказку о похождениях бумажной куколки. Остросюжетный комикс об ее проблемах с наркотиками, разгульных вечеринках, дорогих шмотках и любовных историях оборвался на интересном месте».

84. Marainie

Роберт Гэлбрейт “Зов кукушки”

– “Среди вороха прессы и несчетных часов телепередач, посвященных смерти Лулы Лэндри, едва ли кто-то задавался вопросом: “А почему собственно нас это волнует?”

Разумеется, она была красива. А красивые девушки повышали продажи газет еще с тех пор, как Дана Гибсон создал для “Нью-Йоркера” своих знаменитых “сирен” с томно прикрытыми глазами.

<…>

Семья и друзья Лэндри, человека из плоти и крови, несомненно будут потрясены случившимся, и я приношу им свои глубочайшие соболезнования. Но мы, читатели и зрители, не испытываем той личной скорби, которая могла бы оправдать наше выходящее за рамки допустимого поведение. Молодые девушки умирают каждый день при “трагических” (читайте противоестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда в результате попыток довести себя до истощения, приняв за идеал фигуру, которой щеголяла Лэндри, и которую продолжает выставлять напоказ ее племя. Но удостаиваем ли мы этих девушек более чем мимолетной мыслью, переворачивая страницу и закрывая навсегда их обыкновенные лица?”

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

– Пока что весьма лицемерно, – проворчал Страйк.

Сидя на противоположном от Робин конце стола, он вставлял фотографии в открытую папку, нумеруя каждую и давая описания объектам на указателе с обратной стороны. Робин продолжила чтение с экрана монитора с того места, где только что остановилась.

– “Наш непомерный интерес, даже наша скорбь могут быть подвергнуты анализу. Вплоть до того рокового прыжка Лэндри абсолютно справедливым было утверждение, что тысячи женщин охотно поменялись бы с ней местами. После того, как убрали изувеченное тело Лулы и все следы от него, рыдающие девушки приносили цветы под балкон 4,5-миллионного пентхауса, принадлежавшего покойной. Однако отбили ли стремительный взлет и падение Лулы хоть у одной честолюбивой модели желание пойти по ее стопам и добиться таблоидной славы? ”

– Продолжайте, – попросил - Страйк и тут же поспешно добавил: – Она, не вы. Это ведь пишет женщина?

– Да, Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокручивая статью вверх, чтобы продемонстрировать фотографию средних лет блондинки с отвисшим подбородком. – Хотите, чтобы я пропустила остальное?

– Нет-нет, читайте дальше.

Робин вновь откашлялась и продолжила: “Без всяких сомнений, ответ – нет”, – это о честолюбивых моделях, у которых не отбили желание.

– Да, я понял.

– Так… “Через сто лет после Эммелин Панкхерст целое поколение половозрелых девиц не нашло ничего лучшего, чем опуститься до статуса бумажной куклы, фальшивого образа, чьи вымышленные приключения прикрывают такие отклонения и страдания, которые способны заставить выброситься из окна третьего этажа. Внешность – это все: дизайнер Ги Соме моментально сообщил прессе, что на Луле было надето одно из его платьев, и как результат через двадцать четыре часа после ее смерти эта модель была полностью распродана. Разве можно придумать рекламу лучше, чем то, что Лула Лэндри решила встретить своего создателя в платье от Соме?

Нет, мы оплакиваем вовсе не уход от нас молодой женщины, ведь она была для большинства ничуть не реальней девушек Гибсона, вышедших когда-то из-под пера Даны. Мы оплакиваем материальный образ беспрестанно мелькавший в желтой прессе и в журналах, заставлявший нас покупать одежду и сумочки. Оплакиваем наше представление о знаменитости, на поверку оказавшейся такой же пустой и недолговечной как мыльный пузырь. Если быть честными, то чего нам действительно не хватает, так это забавных выходок худосочной, любящей веселье девушки. Ведь комиксом о ее мятежной жизни с наркотиками, красивой одеждой и опасным бойфрендом, с которым она то сходилась, то расходилась, мы больше не можем наслаждаться”.

85. marigran

Роберт Галбрейт «Зов Кукушки»


- «Во всем этом ворохе газетных статей и в многочасовой телевизионной болтовне, вынесших на поверхность факт смерти Лулы Лэндри, редко кто задается вопросом: а зачем нам это надо?»

- «Конечно, она была хороша, а красивые девицы помогают прессе держаться на плаву, как когда-то эскизные волоокие сирены Дана Гибсона помогли «Нью Йоркеру».

- «Семья и друзья трагически ушедшей Лэндри, естественно, будут скорбеть, и их горе вызывает у меня глубокое сочувствие. Тем не менее, у нас, читателей и зрителей, нет личной заинтересованности в их скорби, и это служит нам оправданием. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (так сказать, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, и, время от времени, они пытаются заморить себя голодом, приводя свои формы в соответствие с фигурой Лэндри и ей подобных. Разве мы тратим на всех этих девушек более одной мимолетной мысли, когда переворачиваем страницы и скользим взглядом по их неприметным лицам?»

Робин замолчала, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

- Слишком уж пространно, чересчур лицемерно, - пробормотал Страйк.

Он сидел у края стола Робин, наклеивая фотографии в раскрытые папки, делая описание каждой и пронумеровывая их с обратной стороны. Робин продолжила читать с того места, где остановилась, глядя в монитор своего компьютера.

- «Наш несоразмерный интерес, пусть даже к столь печальному событию, весьма обоснован. Тотчас, как только Лэндри совершила свой фатальный прыжок, появилось опасение, что десятки тысяч женщин последуют ее примеру. Захлебывающиеся слезами юные девочки понесли цветы под балкон ее квартиры в пентхаузе стоимостью в 4,5 миллиона долларов, едва убрали ее разбившееся тело. Разве хоть одну честолюбивую модель в ее погоне за бульварной славой удержал пример взлета и жестокого падения Лулы Лэндри?»

- Налаживается, - отметил Страйк. – Это я о ней, - добавил он быстро.
- Это ведь женская писанина, верно?

-Да, какая-то Мелани Телфорд,- ответила Робин, вернувшись к началу статьи, чтобы открыть фотографию скуластой блондинки среднего возраста. – Хочешь, я пропущу оставшееся?

- Нет, продолжай.

Робин, еще раз откашлявшись, продолжила:

- «Ответ, без сомнения, - нет». Это из отрывка о честолюбивых моделях, продолжающих удерживаться.

- Ну да, я понял.

- Хорошо, итак… «Спустя сотню лет после Эммелин Панкхёрст поколение вызревших девиц не находит ничего лучшего, как добиваться статуса бумажной куклы, блеклого воплощения божества, чей оживший и безрассудный образ был настолько растревожен и полон страдания, что выбрасывается с четвертого этажа по собственной воле. А в заключение всему, прыткий дизайнер Гай Соме информировал прессу, что девушка прыгнула вниз в одном из платьев его коллекции, и через сутки после ее смерти вся коллекция была распродана. Что может быть лучше той рекламы, которую выбрала Лула Лэндри, чтобы представить миру своего портного в лице Соме?

- «Нет, мы оплакиваем не утрату молодой женщины, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем дивы от Дана Гибсона, которые стекли с его пера. То, о чем мы печалимся, это всего лишь внешний образ, промелькнувший в несчетном числе горящих передовиц и прославленный на слуху; образ, который продавал нам одежду и сумочки, а также представление о популярности, которое, в свете кончины этого образа, лишь подтвердило свою зыбкость и пустотелость мыльного пузыря. То, о чем мы действительно скучаем, признаемся себе честно, это забавные ужимки истонченной девицы, недурно проводившей время, и мы больше не сможем наслаждаться, наблюдая за ее выставленным напоказ существованием, наполненным наркотиками, беспорядочным бытом, модными одеждами и сомнительными дружками.





_________________________________________________________________________

1. Чарльз Дана Гибсон (1867-1944), американский художник-портретист.
2. «Нью Йоркер», каталог модной одежды.
3. Эммелин Панкхёрст (1858-1928), одна из первых женщин Британии, возглавивших феминистское движение.

86. MarryMe

— Много шумихи поднялось вокруг смерти Луны Ландри: издательства, не жалея бумаги, печатают газеты, по телевидению только и слышно о самоубийстве модели. Однако мало кто задаётся вопросом «почему нам не всё равно?»


— Бесспорно, она была красивой, а красивые девушки увеличивают тиражи ещё со времен Чарльза Гибсона и его рисунков идеальных женщин, глядящих на мир сквозь лениво опущенные ресницы.

<…>

— Для родных и близких Ландри людей её уход, несомненно, – это большая потеря, и я приношу им свои глубочайшие соболезнования. Мы же, читатели и сторонние наблюдатели, не пережили подобного несчастья и нам нечем оправдать свою излишнюю эмоциональность. Молодые женщины, изо дня в день, умирают при «трагических» обстоятельствах (иными словами – насильственной смертью): в автокатастрофах, от передозировки, а иногда – от голода в погоне за телом, как у Ландри и её подружек. Но вспоминаем ли мы об этих бедняжках, перелистнув страницу с их одинаковыми лицами?


Робин прервала чтение, чтобы отхлебнуть кофе и прочистить горло.


— Какое лицемерие, — буркнул Страйк.


Расположившись на краю её стола, он вставлял фотографии в раскрытую папку, нумеруя каждую из них и записывая комментарии на обратной стороне. Робин тем временем продолжила читать с монитора компьютера:


— Наш повышенный интерес (и даже – горе) имеет под собой основание. Ведь вплоть до судьбоносного прыжка Ландри десятки тысяч женщин мечтали бы оказаться на её месте. Юные девушки, обливаясь слезами, приносили цветы под балкон её пентхауса стоимостью 4,5 миллионов фунтов, откуда совсем недавно увезли её тело. Но разве взлёт и падение Луны Ландри остановил хоть одну амбициозную модель в стремлении добиться таблоидной славы?


— Да смирись ты уже, — сказал Страйк. — Она, не ты, — поспешно добавил он. — Ведь эта статья – дело рук женщины?


— Да, некой Мелани Телфорд, — подтвердила Робин, покрутив колесико мышки; на мониторе снова появилось полное лицо немолодой блондинки. — Дальше не читать?


— Нет-нет, продолжай.


Ещё раз прочистив горло, Робин возвратилась к чтению:


— Ответ, разумеется, «нет». Это она про амбициозных моделей, которых не остановить.


— Ага, я догадался.


— Понятное дело. Так, дальше... Через сто лет после Эммелин Панкхёрст для поколения девушек, едва достигших половой зрелости, пределом мечтаний является статус бумажной куклы – плоского образа, скрывающего за фасадом развлечений такие страдания и волнения, что способны довести до самоубийства. Сейчас внешность – это всё. Дизайнер Гай Сомэ сразу же оповестил прессу, что счёты с жизнью Ландри свела в одном из его платьев, которое было распродано в течение суток после её смерти. Разве существует реклама лучше того, что сама Ландри выбрала Сомэ, чтобы отправиться на тот свет?


— Нет, мы оплакиваем вовсе не эту молодую женщину, ведь для большинства она была не более реальной, чем девушки Гибсона, вышедшие из-под умелой руки Чарльза. Мы оплакиваем всего-навсего яркую картинку, то и дело мелькавшую на обложках журналов и газет. Картинку, продававшую нам одежду, сумочки и само понятие «знаменитость», которое с её кончиной на поверку оказалось не более чем мыльным пузырём. Давайте будем честными сами с собой: то, чего нам действительно будет не хватать, так это выходок этой «бумажной куколки», насладиться чьей разгульной жизнью, баловством «химией», модной одёжкой и вечными перебранками с бойфрендом мы больше не сможем.

87. medley

— «В потоке разговоров о смерти Лулы Ландри, унесшем тонны газетной бумаги и десятки часов телеэфира, почти не был слышен вопрос — почему нам не все равно?

Да, разумеется, она была красива, а красивые девушки помогают прессе распродаваться еще с тех пор, как Дана Гибсон* нарисовал для «Нью-Йоркера» роковых дамочек с томным взором.

<...>

Естественно, что те, кто знал настоящую Ландри, ее родные и друзья, поражены несчастьем, и я им искренне соболезную. А вот нам, сторонним зрителям, нечем оправдать излишнее внимание к ее смерти. Ежедневно ее ровесницы погибают при «трагических», как любят говорить о смерти не от естественных причин, обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки, а иногда и от попыток изморить себя голодом в погоне за фигурой как у Ландри и ей подобных. Разве судьбе этих безымянных девушек мы уделяем хоть минуту внимания перед тем, как перевернуть страницу и предать забвению их заурядные лица?»

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.

— Пока звучит вполне по-ханжески, — негромко проворчал Страйк.

Он сидел за тем же столом, что и Робин, но с другого конца, и вклеивал фотографии в раскрытую перед ним папку. Каждое фото он нумеровал, а его краткое описание заносил в перечень в конце папки. Робин продолжила читать вслух с монитора.

— «Наше чрезмерное участие, доходящее до скорби, стоит изучить более тщательно. Вплоть до того момента, когда Ландри совершила свой последний прыжок, десятки тысяч женщин почти наверняка поменялись бы с ней местами. Юные девушки в слезах возлагали цветы под балконом пентхауса Ландри ценой в четыре с половиной миллиона фунтов, когда ее искалеченное тело унесли прочь. А отказалась ли хоть одна начинающая модель от погони за скандальной славой, узнав о взлете и фатальном падении Лулы Лэндри?»

— Хватит болтовни, давай к делу, — не выдержал Страйк. — Я ей, не вам, — поспешил уточнить он. — Это ведь женщина писала, верно?

— Да, некая Мелани Телфорд, — подтвердила Робин, промотав документ в самый верх, где присутствовало фото блондинки средних лет с двойным подбородком. — Мне пропустить остальное?

— Нет-нет, продолжайте.

Робин еще раз откашлялась и принялась читать дальше.

— «Ответ, конечно же, нет.» Это она к вопросу о начинающих моделях, которые отказались.

— Да, я понял.

— А, тогда... «Для нынешнего поколения половозрелых особей женского пола предел мечтаний — и это через сто лет после Эммелин Панкхёрст**! — уподобиться картонной кукле, плоской проекции, героине небылиц, в которой никто не замечает душевных расстройств настолько тяжелых, что она выбрасывается из окна четвертого этажа. Главное сегодня — как ты выглядишь: модельер Гай Соме немедля известил прессу, что именно в его платье Ландри совершила самоубийство, после чего это самое платье раскупили быстрее чем за сутки. Какая реклама может превзойти тот факт, что Лула Ландри решила предстать перед Творцом в наряде от Соме?

Нет, не погибшую девушку мы оплакиваем, ибо для нас она была не более реальна, чем «девушки Гибсона», стекшие с пера Даны. На самом деле, скорбим мы о вымышленном персонаже с ее внешностью, мелькавшем на страницах множества желтых газет и гламурных журналов, о персонаже, который навязывал нам одежду и сумочки, а также представления о славе, оказавшейся пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. А тоскуем мы, если признаться честно, по занимательным выходкам видимой насквозь девушки легких нравов, чья жизнь напоминала нам комикс о проблемах с наркотиками, нескончаемых развлечениях, дорогих нарядах и нестабильном дружке, и которая больше не будет скрашивать наш досуг.»

* Чарльз Дана Гибсон (1867 — 1944) — американский художник и иллюстратор, прославившийся рисунками привлекательных и независимых «девушек Гибсона», женского образа, ставшего воплощением женской красоты на рубеже XIX—XX веков. Однако публиковался он в журнале «Лайф», а не в «Нью-Йоркере», который начал издаваться уже после спада популярности «девушек Гибсона».

** Эммелин Панкхёрст (1858 — 1928) — британский общественный и политический деятель, лидер британского движения суфражисток, сыгравшая важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

88. Mike Wazowski

– «Газеты и телепрограммы обрушивают на нас тонны сообщений о смерти Лулы Лэндри, но никто не задаётся вопросом: с чего вдруг такой интерес?

«Погибшая была красавицей, факт, а красотки всегда слыли двигателем печатной торговли ещё со времён художника Гибсона и его томных сирен на страницах «Нью-Йоркера».
<…>
«Близкие и друзья Лулы из плоти и крови переживают сейчас страшные минуты, и я приношу им глубочайшие соболезнования. Но чем оправдать безутешность остальной аудитории? Каждый день молодые женщины гибнут при трагических (читай, неестественных) обстоятельствах, будь то автокатастрофа, передозировка наркотиков или попытка обрести фигуру «как у Лулы Лэндри». Задумываемся ли мы об этих несчастных хоть на секунду или переворачиваем страницу, мгновенно позабыв их заурядные лица?»

Робин откашлялась и хлебнула кофе.

– Пока одна болтология, – буркнул Страйк, который сидел на краю стола Робин и сосредоточенно вклеивал пронумерованные снимки, внося их описание на оборот папки.

Робин продолжила читать с монитора:

– «Однако наш преувеличенный интерес, равно как и горе, отнюдь не случайны. Вплоть до рокового прыжка жизнь Лулы Лэндри была пределом мечтаний сотен тысяч женщин. Заплаканные девчушки возлагают всё новые букеты на тротуар перед роскошным пентхаусом стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов, откуда увезли разбитое тело «звезды». Вопрос, перестанут ли грезить о славе толпы начинающих моделей, наученные взлётом и горьким падением Лулы?»
– Да сколько можно! – рявкнул Страйк и поспешно добавил: – Это я не тебе, автору. Баба какая-нибудь?
– Угу, некая Мелани Телфорд. – Робин вернула статью на начало, где помещалась фотография упитанной блондинки средних лет. – Дальше пропустить?
– Нет-нет, продолжай.
Она снова откашлялась:
– «Конечно же, нет». – Это про начинающих моделей.
– Ясно.
– Так … «Спустя сто лет после суфражистки Эммелин Панкхёрст целое поколение девушек мечтает превратиться в бумажную куклу, плоскую картинку, скрывающую за выдуманными приключениями тоску и безысходность, от которых тянет шагнуть с третьего этажа. Вся ставка на видимость: дизайнер Ги Соме раструбил прессе, что Лула Лэндри покончила с собой в одном из его платьев, и модель смели с прилавков за двадцать четыре часа. «Звезда» предстанет перед Создателем в платье от Соме. Такую рекламу ещё поискать!

Нет, мы скорбим не о погибшей девушке, ибо для нас она не реальнее карандашных набросков Гибсона. Мы скорбим о красивой картинке из бульварных хроник и модных журналов, за чей счёт так бойко продавались одежда и сумки. Скорбим о звёздном образе, лопнувшем точно мыльный пузырь. Положа руку на сердце, по-настоящему нам будет не хватать разве что пикантных похождений нарядной куколки из глянцевого комикса, злоупотребляющей наркотиками, дерзкими выходками и случайными связями, почитать о которых, увы, больше не доведётся».

89. Mila

Роберт Гэлбрейt «Зов кукушки»

«С сотнями этих газетных статей и телевизионных передач, где высказывались по поводу смерти Лулы Ландри, редко задавался вопрос: «почему мы проявляем такой интерес?»

«Несомненно, она была прекрасна, а красивые девушки были украшением газет с тех самых пор, как Дана Гибсон делал наброски своих бездушных красавиц для нью-йорских изданий»

<…>

Семья и друзья Ландри, которая имела абсолютно посредственные способности, однозначно потеряют рассудок, и я их прекрасно понимаю. Тем не менее, у нас, читающей и наблюдающей публики, нет таких проблем, как оправдание своей невоздержанности. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (если не сказать, противоестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки и иногда от попыток истощить себя до таких физических форм, как у Ландри и людей ее сорта. Можем ли мы выделить для этих мертвых девушек больше мимолетной мысли, словно мы перевернули страницу и закрыли их ничем не примечательные лица?»

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.

- Какая же она ханжа, - пробормотал Страйк.

Он сидел на противоположном конце стола Робин, закидывал фотографии в открытую папку, нумеруя и составляя описание каждой с алфавитным порядком на обороте. Девушка продолжила читать текст в мониторе с того места, где остановилась:

«Наш несоразмерный интерес, даже печаль, имеет основание. Ведь до финального прыжка Ландри абсолютно уверенно можно сказать, что десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами. Рыдающие девушки приносили цветы под балкон пентхауза Ландри, которые стоили 4,5 миллиона фунтов, после того, как увезли ее разбитое тело. Разве удержало хоть одну начинающую модель от погони за таблоидной славой взлет и ужасное падение Лулы Ландри?»

- Продолжай, - сказал Страйк. – Она не ты, - поспешно добавил он, - Это же писала женщина?

- Да, какая-то Мелани Тэлфорд, - сказала Робин, прокручивая колесо мышки вверх, чтобы показать снимок полнолицей блондинки средних лет. – Вы хотите, чтобы я не пропустила остальное?

- Нет-нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло и продолжила:

«Бесспорно, наш ответ – «нет». Вот немного о восходящих моделях, которые удержались...»

- Ага, понял.

- Так, ладно… «Сотни лет после Эмили Пэнкхерст целые поколения женщин, достигших половой зрелости, не желали добиваться чего-то большего, чем просто докатиться до статуса бумажной куклы, плоского изображения на экране, настолько обеспокоенного и терзающегося, чтобы выброситься из окна третьего этажа. В наши дни внешность – это все: дизайнер Гай Сом сразу поторопился оповестить прессу, что она умерла в одном из его платьев, которое было распродано за 24 часа после ее смерти. Что может быть лучшей рекламой, чем то, что Лула Ландри решила встретиться с создателем в одежде Сома?»

«Нет, мы оплакиваем не потерю молодой девушки, которая для большинства из нас была не более реальна, чем девушки Дана Гибсона, сходившие с его пера. Мы горюем по всего лишь визуальной картинке, мерцающей во множестве знаменитых журналов, образе, который продает нам одежду и сумочки. И после ее смерти понятие «знаменитость» оказывается пустым и мимолетным, как мыльный пузырь. Почему же мы действительно будем скучать (если бы мы были настолько честны, чтобы признать это) – это занимательная мордашка такой бумажной девушки, чьим существованием «на игле», насыщенной жизнью, модной одеждой и чьим «плохим парнем» мы не сможем больше наслаждаться».

90. Natasha.Light

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»

- «Во всем этом потоке газетных статей и телепередач, буквально захлестнувших общественность после смерти Лулы Лэндри, не поднимался только один вопрос: почему это должно быть нам интересно?»

- «Она была красива, само собой, а благодаря красивым девушкам газеты всегда лучше раскупаются. Это известно еще со времен Чарльза Гибсона и его черно-белых рисунков прекрасных сирен с томным взглядом на страницах Нью-Йоркера».

- «Семья и друзья самой Лэндри, разумеется, убиты горем, и я им глубоко сочувствую. Однако мы, читатели и зрители, не чувствуем совершенно никакой скорби, чтобы оправдать такое повышенное внимание к ее смерти. Каждый день молодые женщины погибают при трагических (точнее сказать, неестественных) обстоятельствах – в авариях, от передозировки наркотиков, а порой и в стремлении заморить себя голодом, чтобы соответствовать идеалу красоты, который пропагандируют Лэндри и подобные ей. Разве мы уделяем этим погибшим девушкам что-то большее, чем мимолетное внимание, переворачивая газетную страницу, которая скроет их ничем не примечательные лица?»

Робин замолчала, сделала глоток кофе и прокашлялась.

- Какое лицемерие, - пробормотал Страйк.

Он сидел по другую сторону стола Робин и подклеивал фотографии в папку, нумеруя каждую из них и записывая их названия в указателе на обороте папки. Робин продолжила читать с монитора компьютера.

- «Наш невероятно завышенный интерес, даже скорбь, имеет основание. Можно поклясться, что до рокового прыжка Лэндри десятки тысяч женщин были бы счастливы поменяться с ней местами. Молодые девушки, рыдая, несли цветы под балкон пентхауса Лэндри стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов после того, как увезли ее обезображенное тело. Разве взлет и трагическое падение Лулы Лэндри остановили хоть одну модель от стремления к журнальной славе?»

- Ну не тяни же! – произнес Страйк. И тут же поспешно добавил, - Я это ей, а не тебе. Это же пишет женщина, верно?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокручивая страницу наверх, где была помещена фотография широколицей блондинки средних лет. – Не читать остальное?

- Нет-нет, продолжай.

Робин снова прокашлялась и продолжила.

- «Ответ, разумеется, «нет». - Это про то, остановило ли произошедшее моделей.

- Да, я понял.

- Так, дальше… «Через сто лет после того, как Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, целое поколение едва подросших девушек не мечтает ни о чем большем, чем стать бумажными куклами, плоским изображением на экране, чья якобы полная приключений жизнь скрывает такие расстройства и страдания, которые заставляют их выбрасываться из окна третьего этажа. Внешность – это всё. Дизайнер Гай Сомэ немедленно сообщил журналистам, что Лэндри покончила с собой в одном из его платьев, которые были полностью распроданы за сутки после ее смерти. Разве можно придумать рекламу лучше, чем то, что Лула Лэндри выбрала для встречи с Создателем именно платье Сомэ?»

- «Нет, мы оплакиваем не смерть молодой женщины, поскольку для большинства из нас она была не более реальной, чем нарисованные девушки Гибсона, вышедшие из-под его кисти. Мы оплакиваем лишь изображение, мелькающее на страницах бесчисленных глянцевых журналов и продающее нам одежду и сумочки, оплакиваем само понятие «знаменитость», которая своей смертью доказала нам, что была пуста и недолговечна, как мыльный пузырь. Чего нам действительно будет не хватать, если только мы наберемся смелости в этом признаться, - лишь занимательных выходок этой тоненькой, как щепка, и любящей повеселиться девушки, чьим разгульным образом жизни в стиле комиксов, слухами об употреблении наркотиков, красивой одеждой и сплетнями о постоянных расставаниях с бойфрендом мы больше не сможем наслаждаться».

91. Nattie

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling


Этой новостью пестрели заголовки газет, телевизионные передачи, всех волновало одно – смерть Лулы Ландри. Изредка возникал вопрос – почему же нам не все равно?


- «Она была привлекательна, а о таких девушках частенько пишут в газетах с тех самых пор, как в Нью-Йоркере* появились рисунки красоток Гибсона**».


<…>


- «Семья и близкие друзья Ландри, безусловно, будут подавлены этим происшествием, и я им глубоко сочувствую. Впрочем, у нас это не вызовет особого сожаления. Молодые девушки ежедневно погибают в ужасных, если не сказать чудовищных, обстоятельствах – автомобильные аварии, передозировки. А порой они доводят себя до истощения в попытке иметь модельные фигуры, как у Ландри и ей подобных. Должны ли мы хоть на секунду задумываться об этих мертвых девушках, пока листаем страницы газет и видим их непримечательные лица?»


Робин глотнула кофе и откашлялась.


- Да уж, как самодовольно, - проворчал Страйк.


Он сидел в конце стола Робин, вставлял фотографии в открытую папку, пронумеровывая каждую, и заносил записи в указатель на обороте. Робин взглянула на монитор и продолжила читать с того места, на котором остановилась.


- «Этот случай требует более тщательного изучения. Неоспоримо, до этого рокового события десятки тысяч женщин поменялись бы местами с Ландри. После того, как ее тело убрали, скорбящие девушки приносили цветы и клали их под балконом ее дорогостоящего пентхауса. Хоть одна тщеславная модель задумается и откажется от этой гонки за дешевой таблоидной славой, своими глазами увидев взлет и жестокое падение Лулы?»


- Да хватит уже, - сказал Страйк, но тут же поспешно добавил: - Я не о тебе! А о ней. Это ведь женщина написала?


- Да, Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, прокручивая изображение на мониторе к началу статьи. Ее глазам предстала белокурая дама средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, чтобы я пропустила остальное?


- Нет, нет. Давай дальше.


Робин снова откашлялась и продолжила.


- «Ответ, конечно же, нет. Поговорим немного об этих моделях».


- Ага, понятно.


- Так… «Спустя сотню лет после жизни Эммелин Панкхерст*** целое поколение половозрелых женщин только и стремятся превратить себя в жалкое, унылое подобие картонных кукол, они прячут свои тревоги и беспокойства, скрывают свое отчаяние. Так произошло и с Лулой. Дизайнер Гай Сомэ не преминул сообщить прессе, что то самое платье, в котором погибла Ландри, было распродано в течение суток после ее смерти. Когда супермодель встречает конец своей жизни в одежде от Сомэ, разве это не лучшая реклама для бренда?»


- «Но это не та девушка, чью утрату мы будем оплакивать. Она даже не была реальнее девушек Гибсона, выходивших из-под его пера. Что действительно печально, так это образ, мелькавший во множестве глянцевых журналов и желтой прессе, образ, рекламировавший одежду и сумки, а также само понятие о популярности, которое оказалось пустым и недолговечным, словно мыльный пузырь. Теперь мы должны принять то, что этой худенькой и весело проводящей время девушки больше нет, и за ее разгульной жизнью мы больше не сможем следить».


_______


* Нью-Йоркер – (англ. The New Yorker) — американский еженедельник, публикующий репортажи, комментарии, критику, юмор, комиксы и поэзию. Издаётся с 1925 года.


** Девушки Гибсона - идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий.


*** Эммелин Панкхерст - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.

92. nikitinalla

«В мощном потоке болтовни, который выплеснулся с газетных страниц и телевизионных экранов по поводу смерти Лулы Лондри, едва ли прозвучал вопрос: «Почему это нас так волнует?».

«Она, конечно, была хороша собой, а портреты красоток заставляли раскошеливаться на газеты еще с тех времен, когда обольстительницы, созданные Дана Гибсоном из хаоса карандашных штрихов, томно взирая сквозь полуприкрытые веки, помогали «Нью-Йоркеру».

<…>

«Семья и друзья Лондри – той настоящей, из плоти и крови, конечно, убиты горем, и я им искренне сочувствую. Но у нас, читателей и телезрителей, нет личных причин рвать на себе волосы. Молодые женщины умирают каждый день при трагических (точнее, при не естественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а порою доводят себя до смерти, голодая, чтобы приобрести такие же формы как у Лондри и ей подобных. Почтим ли мы, мимолетно, хотя бы одну из этих умерших девушек, когда листаем страницы и видим их незнакомые лица на фотографиях в некрологах?»

Робин остановилась, глотнула кофе и прокашлялась.

- Ну-ну, какое лицемерие – пробормотал Страйк. Он сидел в торце рабочего стола Робин и складывал в открытую папку фотографии, нумеруя каждую и делая надписи на обратной стороне. Робин продолжила читать текст на мониторе с места, где она остановилась.

«Наш неоправданный интерес, даже можно сказать -горе, требует объяснений. До того момента, когда Лондри совершила свой смертельный прыжок, держу пари - тысячи женщин были бы готовы поменяться с ней местами. Рыдающие девицы завалили цветами площадку под балконом пентхауза Лондри за 4,5 миллиона фунтов, лишь только ее разбитое тело убрали. Разве кого-нибудь из начинающих моделей, которые жаждут оставить след в таблоидах, остановит история восхождения к славе, а затем фатальное падение Лулы Лондри?»

- Давай-давай, не тяни резину – хмыкнул Страйк и спохватился. – Это я не вам. Небось, женская писанина?

- Да, Мелани Телфорд – ответила Робин, прокрутив страницу вверх к фотографии блондинки средних лет с двойным подбородком. - Пропустить остальное?

- Да нет, валяйте дальше.

Робин прокашлялась еще раз и продолжила.

«Ответ, естественно, нет». - Это по поводу начинающих моделей, - пояснила девушка.

- Ага, понял.

- Так, где это. А, вот: «Сто лет прошло с эпохи Эммелин Панкхерст (Emmeline Pankhurst; 15.07.1858 - 14.061928 — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин), а предел мечтаний нынешнего поколения половозрелых особей женского пола - стать прообразом бумажной куколки для вырезания, мультяшкой из комиксов, за выдуманными приключениями которой скрывается такая неразбериха, такие страдания, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Внешность – это все : дизайнер Гай Сомé оперативно сообщил прессе, что модель покончила с собой в одном из его платьев, и в течение суток после ее смерти их размели. Лула Лондри предпочла для встречи с Создателем платье от Сомé–что может быть лучшей рекламой?

Нет, горюем мы не о смерти этой молодой женщины, поскольку для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки Гибсона, сошедшие с пера художника. Что мы на самом деле оплакиваем, так это ее медиа-образ, мелькающий в многочисленных желтых газетках и глянцевых журналах; ее образ в рекламе одежды и сумок, и то ощущение нашей причастности к звезде, которое с ее кончиной лопнуло, как мыльный пузырь. Чего нам действительно не будет хватать, если у нас достанет честности в этом признаться, так это экстравагантных выходок журнальной девушки, тусовщицы, чью жизнь, как захватывающий сериал - с наркотиками, скандалами, причудливыми нарядами и опасным бой-френдом для свободной любви мы больше не сможем смаковать.»

93. Nina Vernik

"Потоки газетных публикаций и многочасовые ток -шоу, последовавшие после смерти Лулы Лондри, вряд ли кого-то озадачили вопросом "Что нам за дело до этого?"
Конечно же, она была красавицей, а красивые девушки повышают рейтинги печатных изданий еще с тех пор как Дана Гибсон начал рисовать своих умопомрачительных красоток для иллюстрированных еженедельников.
Для друзей и близких гибель Лулы стала страшным ударом, и я выражаю им искренние соболезнования, но для нас, читающей и наблюдающей публики, ее смерть не является поводом для личного горя. Молодые девушки умирают каждый день, по трагическим (неестественным, скажем так) причинам- в автокатастрофах, из-за передозировок, а иногда и из-за попыток уморить себя голодом, чтобы довести свое тело до идеала, заданного такими как Лула Лондри и ей подобными. Вряд ли мы сожалеем об этих мертвых девушках более чем мгновение и забываем о них, едва перевернув газетную страницу "
Робин сделала паузу, чтобы отпить глоток кофе и промочить пересохшее горло.
-Звучит все более ханжески,- пробормотал Мэтт.
Он сидел за другим концом стола, напротив Робин и перекладывал фотографии в открытую папку, пронумеровывая и подписывая содержание каждой в алфавитном порядке с обратной стороны.
Робин продолжила чтение с компьютерного монитора.
"Наш несоразмерный интерес к этой трагедии нуждается в изучении. До того самого момента как Лондри совершила этот роковой прыжок, десятки тысяч женщин хотепи бы поменяться с ней местами. Рыдающие молодые девушки усыпали цветами место падения Лондри под балконом ее квартиры в пентхаусе стоимостью 4,5 миллиона долларов. Удержала ли хоть одну честолюбивую модель в ее стремлении попасть на обложку низкопробных изданий трагическая история Лулы Лондри? "
-Продолжай,-сказал Мэтт.
-Хотя нет, подожди, -добавил он торопливо.
-Это ведь женщина пишет, верно?- спросил Мэтт.
-Да, некто Мелани Телфорд,- ответила Робин, прокручивая мышкой на начало статьи и обнаружив фото блондинки средних лет с тяжелой челюстью.
-Пропустить остальное?
-Нет, продолжай.
"Ответ, конечно же, нет"-продолжила Робин.
-Дальше опять про честолюбивых красоток,- добавила она.
-Вот, вот, продолжай.
-Ну ладно...
" Через сто лет после феминистки Эмили Панкхерст нынешнее поколение молодых женщин сотворило себе кумира, низведенного до статуса бумажной куколки из модного журнала, растиражированные похождения которой скрывают такое отчаяние и безнадежность, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Внешность теперь решает все - дизайнер Ги Сомэ немедленно поставил в известность прессу, что Лондри была одета в одно из его платьев -и вся коллекция была распродана через сутки после ее смерти. Что может быть лучшей рекламой чем то, что она выбрала Сомэ, чтобы предстать перед Создателем ."
"Нет, не потерю молодой девушки оплакиваем мы, ибо она была не более реальной для нас, чем все красавицы из-под пера Дана Гибсона.То, о чем мы скорбим, всего лишь рекламный образ, порхающий по многочисленным подиумам и глянцевым журналам, образ, который навязывал нам модную одежду, сумочки да и само представление о знаменитости, образ, который оказался таким же пустым и мимолетным как мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает, так это удовольствия созерцания забавных выходок этой хорошенькой бумажной куколки, ее мультяшного существования, состоящего из наркотиков, баснословных гонораров, шикарных нарядов,размолвок с бойфрендом, и это нам надо бы честно признать."

94. noch einmal

Роберт Гэлбрейт. Зов кукушки.
- «Гибель Лулы Лэндри… На освещение этой темы потрачены тонны типографской краски и часы телеэфира, и никто так и не спросил: почему? Что за дело нам до нее?».
- « Ну да, она была хороша, а красотки – лучший двигатель продаж СМИ, с тех самых пор, как первые волоокие прелестницы выпорхнули из-под пера Даны Гибсона* на страницы Нью-Йоркера».
<…>
«Горе родных и близких Лулы несомненно, и я ему искренне сочувствую, но чем объяснить ажиотажную реакцию рядовых зрителей и читателей? Ведь для них, не знавших реальной Лулы, она не более чем журнальный образ. Каждый день мы узнаем о гибели множества девушек. Их жизни уносят так называемые «трагические» (иначе говоря, противоестественные) обстоятельства – автокатастрофы, наркотики, а зачастую и голодовки, которые они устраивают, стремясь к идеалу, навязанному Лэндри и иже с ней. И что, мы долго помним этих девушек? Разве их неприметные черты не стираются из нашей памяти вместе с перевернутой страницей?».

Робин отпила кофе и прокашлялась.

- Пока только ханжеская муть, - пробормотал Страйк.

Пристроив у стола Робин раскрытую папку, он вставлял в нее фотографии, снабжая их номерами и комментариями.

Робин вернулась к монитору:

- «Наше участие, даже скорбь, носит столь личный характер, что заслуживает отдельного рассмотрения. Можно биться об заклад, что десятки тысяч женщин мечтали бы повторить судьбу Лулы, вплоть до ее последнего, рокового шага. Место под балконом пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, где лежали ее изувеченные останки, устлано цветами. Их принесли толпы рыдающих юных поклонниц. И сыщется ли хоть одна амбициозная начинающая модель, которую остановит история взлета и страшного падения Лулы Лэндри в ее стремлении к звездным вершинам таблоидов?»

-Давай, не тяни, - сказал Страйк и спешно прибавил: - Я не тебе, а ей, авторше. Это ведь женщина писала?
- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин. Вернувшись к началу экрана, она показала фото немолодой широколицей блондинки. – Дальше читать?
- Да-да, давай.

Вновь откашлявшись, Робин продолжила:
- «Конечно, нет!». Это из того же отрывка об амбициозных моделях.
- Угу, понятно.
- Ладно, так… « Со времен Эммелин Панкхёрст** минул век, а целое поколение половозрелых девиц грезит лишь о том, чтобы низвести себя до состояния бумажной куклы, плоской картинки, чьи вымышленные похождения скрывают боль и страдание, способные вытолкнуть человека из окна. Их мир вращается вокруг внешних атрибутов: стоило дизайнеру Ги Сомме сообщить прессе о том, что Лула покончила с собой в одном из его платьев, как их смели с прилавков всего через сутки после ее гибели. Лула Ландри выбрала туалет от Сомме для встречи с Создателем! О какой еще рекламе можно мечтать?».
- «Нет, мы скорбим вовсе не о гибели юной женщины: для большинства Лула была не более реальна, чем «девушки Гибсона», вышедшие из-под пера Даны. Мы оплакиваем образ, примелькавшийся на страницах глянцевых изданий, картинку, побуждавшую покупать одежду и сумочки, представление о славе, которая с ее гибелью вдруг оказалась недолговечной и пустой, как мыльный пузырь. И, если быть честными до конца, то по-настоящему нас печалит лишь утраченная возможность развлекать себя, созерцая похождения разряженной и беззаботной глянцевой красотки, растратившей жизнь на наркотики, разгул и беспорядочные связи».

* Чарльз Дана Гибсон (14 .09. 1867 – 23.12.1944) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена «Девушек Гибсона», олицетворявших идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
** Эммелин Панкхёрст (15.07.1858,— 14.06.1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток

95. Noso4ek

Роберт Гэлбрэйт «Зов кукушки»


- «И хотя на тему смерти Лулы Лэндри потрачено столько литров типографской краски и часов телевизионных разговоров, вопрос «Почему это нас волнует?» задавался весьма редко. Несомненно, она была красива, а красивые девушки движут газетную отрасль еще со времен нарисованных штриховкой томных сирен Гибсона* для «Нью-Йоркера.


<…>


Семья и друзья настоящей Лэндри из плоти и крови, конечно же, убиты горем, и я им глубоко сочувствую. Однако у нас, читающей и смотрящей телевизор общественности, нет личного горя, которое могло бы оправдать наше чрезмерное внимание. Каждый день девушки гибнут в «трагических» (то есть, неестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировок и порой от попыток уморить себя голодом, для того чтобы их фигура соответствовала образу, который рекламировала Лэндри и ей подобные. Вспоминаем ли мы об этих погибших девушках после того, как перевернем страницу и их обыкновенные лица скроются от нас?»


Робин прервалась на глоток кофе и прокашлялась.


- Надо же, какое лицемерие, - пробормотал Страйк.


Он сидел на краешке стола Робин и раскладывал фотографии в папку, нумеруя каждую из них и подписывая описание к ним в указателе на задней обложке. Робин повернулась к монитору и продолжила читать с того места, где остановилась:


- «Наш несоразмерный интерес, даже горе, носит исследовательский характер. Вплоть до того момента, когда Лэндри шагнула навстречу смерти, десятки тысяч женщин наверняка поменялись бы с ней местами. Девушки, всхлипывая, возлагали цветы под балконом пентхауса Лэндри стоимостью 4,5 миллиона фунтов стерлингов, после того, как убрали ее тело. Но разве отпугнули хоть одну амбициозную модель от гонки за газетной славой взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»


- Да не тяни уже! – не выдержал Страйк. – Это я ей, а не тебе, - поспешно добавил он. – Писала женщина, ведь так?


- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокручивая статью наверх, где была размещена фотография щекастой блондинки среднего возраста крупным планом. – Остальное не читать?


- Нет-нет, продолжай.


Робин еще раз откашлялась и продолжила:


- «Ответ, разумеется, отрицательный». Это про отпугивание амбициозных моделей.


- Ага, я понял.


- Ну что ж… «Сто лет спустя после Эммелин Панкхёрст** поколение половозрелых особей женского пола стремится к тому, чтобы свести свое положение к плоскому образу вырезной бумажной куклы, чьи приключения, изложенные художественным образом, скрывают беспокойство и страдания настолько серьезные, чтобы выброситься с третьего этажа. Внешний вид – это всё: дизайнер Гай Сомэ поспешил уведомить прессу о том, что она покончила с собой в одном из его платьев, – и они были распроданы в течение суток после ее смерти. Что может быть лучше такой рекламы: Лула Лэндри предпочла встретиться с создателем в платье от Сомэ. Нет, дело не в этой девушке, утрату которой мы оплакиваем, поскольку для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки, выпорхнувшие из-под пера Гибсона. Мы скорбим по образу, который порхал по заголовкам желтой прессы и светских журналов, по образу, который продавал нам одежду и сумочки, и по идее знаменитости, которая при ее гибели оказалась пустой и непрочной, как мыльный пузырь. Веселые комиксы о выходках праздной бумажной куклы, истории про наркотики, разгульную жизнь, красивую одежду и опасного парня, с которым они постоянно сходятся и расходятся, - вот чего нам будет не хватать, будь мы достаточно честны, чтобы признать это».


* Чарльз Дана Гибсон (1867-1944 гг.) – американский художник-иллюстратор, создатель иллюстраций девушек, которые представляли идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.


** Эммелин Панкхёрст (1858-1928 гг.) - лидер британского движения суфражисток, борец за избирательные права женщин.

96. Paulina

Кукушкино призвание

- Несмотря на целую кучу газетных статей и долгие беседы по телевизору о смерти Лолы Лэндри, мало кто задавался вопросом: почему же, собственно, это настолько нас волнует?

Она, конечно, была красавицей, а красивые девушки помогали газетам продаваться с тех пор, как Дана Гибсон томно опустила веки для страниц «Нью-Йоркера» подобно сирене.

Семья и друзья, кровь и плоть Лэндри, конечно, обезумят от горя, и я глубоко им сочувствую. Однако мы только читаем о происшествии и смотрим новости, но не испытываем личного горя, так что нам нечем оправдать свою невоздержанность. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (иными словами, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а время от времени и от того, что пытались уморить себя голодом, чтобы стать такими как Лэндри и ей подобные. Удостаиваем ли мы этих погибших девочек более чем мимолётной мыслью, а затем переворачиваем страницу и забываем их простые лица?

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прополоскать горло.

- Чем дальше, тем лицемернее, - проворчал Страйк.

Он сидел за одним столом с Робин и вкладывал в открытую папку фотографии. На оборотной стороне каждой из них он ставил номер и делал краткое описание. Робин продолжила чтение с монитора с того места, где прервалась.

- Наш несоразмерный интерес и даже наше горе несут оттенок экспертизы. До того момента, как Лэндри совершила фатальный прыжок, можно было бы спокойно побиться об заклад, что тысячи женщин поменялись бы с ней местами. Молодые девушки в слезах оставляли цветы под балконом её квартиры в пентхаусе стоимостью £ 4,5 млн после того, как её разбитое тело убрали. Но есть ли хоть одна честолюбивая модель, которую в её стремлении к бульварной славе напугали бы взлёт и жестокое падение Лолы Лэндри?

- Смирись уже с этим, - сказал Страйк и поспешно добавил, - с ней, не с cобой. Это ведь женщина написала, правильно?

- Да, Мелани Телфорд, - сказала Робин, возвращаясь к началу веб-страницы, чтобы показать Страйку фотографию блондинки с двойным подбородком. – Хочешь, я пропущу остальное?

- Нет-нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло и продолжила:

- Несомненно, ответ – нет. Зато честолюбивых моделей может отпугнуть другое.

- Да, прочти вот это…

- Что ж, ладно… Сто лет спустя после Эммелины Панкхерст поколение женщин, достигших половой зрелости, не ищет себе лучшей судьбы, чем статус бумажной куклы, плоской картинки, истории о вымышленных приключения которой якобы заставили её страдать настолько сильно, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешность – это всё: дизайнер Гай Соме немедленно сообщил прессе о том, что она в этот момент была одета в одно из его платьев, и в течение 24 часов после её смерти популярность этой торговой марки стремительно возросла. Лола Лэндри решила встретиться с Создателем в платье от Соме – какая реклама может быть лучше этой?

Нет, мы не должны так расстраиваться из-за смерти молодой женщины, потому что она была не более реальной, чем большинство из нас. Не более реальной, чем девушки Гибсон, нарисованные пером Даны. Мы оплакиваем только тело – картинку, глядящую на нас с множества газетных заголовков и со страниц модных журналов; картинку, которая продавала нам одежду и сумочки; мы плачем об идее знаменитости, после смерти оказавшейся пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Если бы мы были достаточно честны, чтобы признаться в этом, то сказали бы, что на самом деле мы скучаем по развлекательному фиглярству, тонкому как бумага образу положительной девушки, оборотной стороной жизни которой были наркотики, разгульная жизнь, модная одежда и опасные бойфренды на одну ночь, наслаждаться которыми дольше было невозможно.

97. Pied Piper

«Смерти Лулы Лэндри было посвящено немало газетных статей и долгих телевизионных обсуждений, но часто ли мы задавались вопросом: почему нас так взволновала эта смерть?

Разумеется, она была красива, а красивые девушки помогают увеличивать тиражи газет с тех самых пор, как иллюстратор Дана Гибсон легкими штрихами набросал портрет томной чаровницы для «Нью-Йоркера».

Семья и друзья, знавшие и любившие Лэндри, сейчас, конечно же, убиты горем, и я глубоко им сочувствую. Однако мы, читатели и зрители, не можем оправдать свои громкие стенания личным несчастьем. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических обстоятельствах» (то есть не по естественным причинам): в автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, а иногда даже от бесконечных попыток похудеть, чтобы соответствовать образу, созданному Лэндри и ее коллегами. Читая об этих погибших девушках, мы испытываем лишь мимолетное сожаление, а потом переворачиваем страницу и забываем их ничем не примечательные лица».

Робин отпила кофе и прокашлялась.

- Ханжество без конца и края, - пробормотал Страйк.

Он устроился у рабочего стола Робин и раскладывал фотографии в открытую папку, снабжая каждую отдельным номером и заполняя каталог описанием сфотографированных объектов. Робин снова принялась читать с монитора, продолжив с того места, где остановилась.

«Попытаемся разобраться, откуда берется наш безграничный интерес и даже горе. До того самого мгновения, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин не раздумывая поменялись бы с ней местами. Рыдающие девочки возлагали цветы под балконом пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона фунтов, после того как оттуда убрали искалеченное тело красавицы. Разве хоть одна молодая модель испытала такой взлет и такое стремительное падение в погоне за газетной славой, какие выпали на долю Лулы Лэндри?».

- Ближе к делу, - сказал Страйк.

– Это я ей, не вам, - быстро добавил он. – Статью ведь написала женщина?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив текст к началу, где красовалась фотография толстой блондинки средних лет. – Вы хотите, чтобы я пропустила все остальное?

- Нет-нет, продолжайте.

Робин снова откашлялась и начала читать.

- «Ответ на этот вопрос – конечно, нет». Это про взлеты и падения молодых моделей.

- Ага, я понял.

- Так, что ж… «Прошло сто лет с тех пор, как Эммелин Панкхерст начала свою борьбу за права женщин, и новое поколение юных девочек мечтает только о том, чтобы превратиться в плоскую бумажную куклу, безликий символ, чьи приключения, описываемые на страницах газет, скрывают за собой такое смятение и страдания, что остается только выброситься из окна третьего этажа. Внешность превыше всего: дизайнер Ги Соме тут же сообщил прессе, что модель совершила прыжок в одном из его платьев, которые после ее смерти были распроданы за одни сутки. Лула Лэндри решила встретиться с Творцом в платье от Соме – можно ли придумать рекламу лучше?

Нет, мы оплакиваем не молодую женщину: большинство из нас видят в ней не настоящего человека, а картинку, подобную тем, что выходили из-под руки Даны. Мы оплакиваем образ, который мелькал на страницах бульварных газет и журналов; образ, который продавал нам одежду и сумочки; пустой и мимолетный лик знаменитости, недолговечный, как мыльный пузырь. Если говорить начистоту, то на самом деле мы скучаем по увлекательным похождениям веселой и легкомысленной девчонки и жалеем о том, что больше ничего не узнаем про ее жизнь с наркотиками, буйными вечеринками, модной одеждой и постоянными ссорами с опасным кавалером».

98. pipki

Зов кукушки

Галлоны типографской краски и бесконечные часы телеэфира были посвящены гибели Лулы Лендри, но мало кто задавался вопросом: какое нам дело?

Конечно, она была красоткой, а красивые девушки помогают газетам увеличить продажи ещё со времён Дана Гибсона, который публиковал в Нью-Йоркере рисунки искусительниц с томным взглядом.

Разумеется, родные и близкие Лендри убиты горем, и я выражаю им искренние соболезнования. Но для нас, читателей и зрителей, это не личная трагедия, что объяснило бы наш чрезмерный интерес. Ежедневно молодые женщины умирают при «трагических» обстоятельствах, то есть преждевременной смертью: в автокатастрофах, от передозировки и иногда от анорексии, пытаясь подогнать свою фигуру под модельные стандарты, какими могли похвастаться Лендри и ей подобные. Задумываемся ли мы хоть на секунду о горькой участи этих девушек, пролистывая страницы, где мелькают их ничем не примечательные лица?»

Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и кашлянула.

- Как-то слишком напыщенно для начала, - пробормотал Страйк.

Он сидел возле стола Робин и вклеивал фотографии в альбом. Каждую фотографию он нумеровал и давал краткое описание в указателе в конце альбома. Робин снова повернулась к экрану и продолжила читать с того места, где остановилась.

- «Наш несоразмерный интерес и даже скорбь вполне понятны. Я уверена, вплоть до того момента, как Лендри совершила этот роковой прыжок, десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами. Рыдающие юные поклонницы приносили цветы под балкон её пентхауса стоимостью 4,5 миллиона фунтов, туда, где ещё недавно лежало её бездыханное тело. И разве хоть одна амбициозная модель перестала гоняться за дешёвой славой после взлёта и трагического падения Лулы Лендри?»

- Да хватит уже, - перебил её Страйк и поспешил добавить: – Это я ей, не тебе. Автор ведь женщина?

- Да, некая Мелани Телфорд. – сказала Робин, вернувшись к началу статьи, чтобы показать фото автора, блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дальше не читать?

- Да нет, давай.

Робин снова откашлялась и продолжила.

- «Конечно же, нет». Это про амбициозных моделей и их погоню за славой.

- Да, я понял.

- Так, ладно… «Только сто лет прошло со времён Эммелин Панкхёрст, однако теперь целое поколение девочек-подростков жаждет уподобиться бумажной кукле, стать бездушной картинкой. На первый взгляд её выдуманная жизнь была беззаботной и яркой, но на самом деле за этим глянцем скрывалось столько страданий и отчаянья, что она выбросилась с 4го этажа. Внешность решает всё: модельер Ги Сомэ долго не раздумывая поведал прессе, что Лендри прыгнула с балкона в одном из его платьев, которое смели с полок бутиков в течение суток после её смерти. Рекламы лучше не придумаешь: сама Лула Лендри решила предстать пред Творцом в платье от Сомэ.

Нет, мы оплакиваем не гибель юной девушки, ибо для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки с иллюстраций Гибсона. На самом деле мы скорбим по образу, мелькающему на страницах жёлтой прессы, по картинке, рекламировавшей нам одежду и сумочки, по образу знаменитости, который, как выяснилось после её смерти, был таким же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Не каждый осмелится это признать, но на самом деле мы скучаем по нелепым выходкам этой худой тусовщицы. Её жизнь, состоявшая из вечеринок под кайфом, вычурных нарядов и запутанных отношений, была похожа на комикс, который больше не сможет нас развлекать.

99. polytechnic

Роберт Гэлбрейт – Как поет кукушка


«Хотя после смерти Лулы Лэндри потоки слов хлынули на страницы газет и затопили эфир телеканалов, один вопрос так никто и не задал: «Почему нам не все равно?».

Само собой, она была красива, а красивые девушки на первой полосе гарантируют, что тираж разойдется, со времен Дана Гибсона*, который рисовал для журнала «Нью-Йоркер» карандашные портреты искусительниц с «ленивым глазом».

---- сноска ----
* Чарльз Дана Гибсон (1867 – 1944) – американский художник-график. Наиболее известен как создатель «Девушек Гибсона», серии женских образов, запечатлевших идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
--------------

<…>

Само собой, близкие и друзья Лэндри – человека из плоти и крови – без ума от горя, и я приношу им глубокие соболезнования. Но вот лично с нами, с читателями и зрителями у экранов ТВ, никакой беды не случилось, и оправдать чрезмерные ахи да охи нам нечем. Молодые женщины умирают, умирают каждый день, часто «при трагических обстоятельствах» (другими словами, не своей смертью): в автомобильных авариях, от передозировки, а порой из-за стремления истощить свое тело до идеальных размеров, диктуемых Лэндри и ее товарками. Задумаемся ли мы о какой-то из этих сгинувших девушек хоть на минуту, прежде чем перевернем страницу с заурядным лицом на фотографии?»

Робин замолчала, отпила кофе и прочистила горло.

– Пока сплошное лицемерие, – пробормотал Страйк.

Он сидел за столом Робин, с другой стороны, вклеивал фотографии в открытый скоросшиватель, проставляя на каждой номер, и вписывал описание снимка в указатель в конце папки. Робин начала читать дальше, пробегая глазами по строчкам на экране компьютера.

«Что-то кроется в нашем несоразмерном любопытстве, в подлинной скорби. Можно не сомневаться, что, пока Лэндри не совершила роковой прыжок, тысячи женщин хотели оказаться на ее месте. Когда ее изломанное тело увезли, цветы к балкону ее пентхауса стоимостью 4,5 миллиона фунтов приносили десятки безутешных девушек. Но остановила ли история взлета и головокружительного падения Лулы Лэндри хоть одну фотомодель, что мечтает попасть на обложки таблоидов?»

– Давай уже по делу, а… – произнес Страйк, но поспешно добавил: – Это я ей, не тебе. Автор ведь женщина, так?

– Да, какая-то Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокрутив текст к началу, где обнаружилось фото блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дальше не читать?

– Нет-нет, продолжай.

Робин еще раз откашлялась и вернулась к чтению.

«Конечно же, нет.»

– Это про тех мечтательных моделей и возможность их остановить.

– Да, я понял.

– Ага. Так…

«Через сто лет после Эммелин Панкхерст* появилось поколение женщин, которые на пороге совершеннолетия не видят для себя лучшей доли, чем стать бумажной куклой «вырежи и одень», бездушной аватарой – и прятать за увлекательными выдумками газетчиков такие тревоги и несчастья, от которых можно сбежать лишь в окно третьего этажа. Важно лишь то, что на виду: модельер Гай Соме расторопно сообщил СМИ, что она умерла в одном из платьев его коллекции, и все они разошлись за сутки. Можно ли придумать рекламную кампанию лучше той, что устроила Лула Лэндри, решив предстать перед Создателем в наряде от Соме?

---- сноска -----
* Эммелин Панкхерст (1858 – 1928) – британский общественный деятель. Боролась за права женщин, возглавляла движение суфражисток в Англии.
----------

Нет, не молодую женщину мы оплакиваем, ибо в глазах публики она была не более реальна, чем «Девушки Гибсона», рожденные карандашом Дана. Реальной была картинка, мелькавшая на страницах желтой прессы и журналов о жизни звезд. Вот что мы оплакиваем: картинку, продававшую нам одежду, и сумочки, и частичку звездного статуса, который с ее смертью видится нам пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Если бы нам хватило духу, мы бы признались, что на деле скучать мы будем по сумасбродным выходками этой тоненькой, как травинка, жадной до удовольствий девчушки. В ее жизни, словно сошедшей со страниц комикса, переплелись наркотики и бунтарство, модные наряды и опасный, неуравновешенный парень – все это развлекало нас, а теперь одним развлечением стало меньше.

100. Pompadour

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling
- В бесконечном хороводе газетных статей и телевизионных передач, где взахлеб обсуждается смерть Лулы Ландри, мало кто задается вопросом: «Почему нас это волнует?»
- Конечно, она была красива, а красивые девушки привлекательны для прессы со времен Дана Гибсона, наводнившего журнальные просторы Америки изображениями волооких красавиц.
- Конечно, родные и близкие Лулы Ландри убиты горем, и я безмерно им сочувствую. Но нам, рядовым читателям и телезрителям, совсем незачем так убиваться. Молодые женщины умирают каждый день, гибнут при трагических (то есть, противоестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, а бывает, и просто от голода, в безумном стремлении стать такими же Лула-подобными худышками. Будем ли мы оплакивать их и дальше, или же со вздохом перевернем страницу и забудем их простые, ничем не примечательные лица?
Робин замолчала, глотнула кофе и прокашлялась.
- Пока одни нравоучения, - отметил Страйк.
Примостившись рядом с Робин, он вкладывал в папку фотографии, нумеруя и аннотируя каждую в указателе. Робин повернулась к монитору и стала читать дальше с того места, где остановилась.
- И наш нездоровый интерес, и даже печаль, можно объяснить. Могу поспорить, вплоть до самого рокового прыжка Лулы Ландри, тысячи женщин завидовали ей. Не пряча слез, юные особы несли цветы к тому месту, где до этого лежало ее бездыханное тело, под балкон роскошного пентхауса стоимостью £4.5 миллиона. Что, после взлета и страшного падения Лулы, одумалась хотя бы одна модель, витающая в честолюбивых мечтах о славе и рейтингах?
- Ну же, сколько можно, - не выдержал Страйк и тут же добавил – это я ей, не тебе. Автор женщина?
- Да, некая Мелани Телфорд, - кивнула Робин, вернувшись в начало текста, где была фотография пухлолицей блондинки средних лет. – Дальше пропускаем?
- Нет-нет, читай.
Робин снова откашлялась и продолжила.
- Ответ очевиден – нет. - Это она о честолюбивых одумавшихся моделях.
- Да, я понял.
- Ага, где это?... Сто лет минуло после яростных выступлений суфражисток, и вот уже поколение едва оперившихся девиц считает, что нет ничего слаще, чем быть картонной куклой, одномерным аватаром, чьи выдуманные, захватывающие дух истории, на самом-то деле, скрывают такую душевную боль, что в итоге остается одно – выброситься из окна третьего этажа. Главное – выглядеть: модный дизайнер Ги Соме тут же заявил в прессе, что Лула покончила счеты с жизнью в одном из его нарядов, их сразу смели с полок магазинов. Не правда ли, убойная реклама: Лула перед Творцом в творенье от Somé!
- Нет, не женщину из плоти и крови, мы оплакиваем, ведь для нас она не реальнее рисованных девушек Гибсона. Та, о ком мы так убиваемся, - оживший персонаж бульварных газет и модных журналов, рекламировавший одежду, сумочки и звездный образ жизни, но с ее кончиной весь этот манкий блеск обернулся обманной мишурой. Слезы мы льем потому, и пусть нам хватит смелости признаться в этом, что окончен сериал о похождениях легкокрылой любительницы шумных вечеринок и невероятных нарядов, страдавшей от наркотической зависимости и бесконечных расставаний с чересчур импульсивным любовником.

101. Q779

«Тонны газетной бумаги и нескончаемые часы эфирного времени ушли на освещение гибели Лулы Лэндри, однако мало кто задался вопросом – почему это событие вызвало такой резонанс?


Спору нет, она была красива, а красивые девушки исправно помогали продавать газеты с тех самых пор, как в «Нью-Йоркере» начали печатать черно-белые рисунки Чарльза Гибсона, с которых на мир из-под опущенных ресниц лукаво глядели его очаровательные юные нимфы.


<…>


Разумеется, те, кому Лэндри была по-настоящему дорога – ее родные и близкие – ещё долго не смогут оправиться от случившегося, этим людям я искренне сочувствую. А вот нам, читательской и зрительской аудитории, не удастся прикрыться личным горем, чтобы оправдать истерию, устроенную после ее смерти. Молодые женщины погибают. Каждый день. При «трагических» (читай, противных естественному порядку вещей) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а подчас и оттого, что попросту заморили себя голодом в попытке обрести идеальную фигуру, которую столь охотно демонстрировала Лэндри и ее коллеги по цеху. И что, размышлениям о судьбах этих несчастных мы уделяем больше минуты? Сомневаюсь, ведь стоит перевернуть страницу, как их заурядные черты уже начинают стираться из памяти».


Робин замолчала, отхлебнула кофе и прокашлялась.


«Пока ничего, кроме ханжества» – пробормотал Страйк.


Он сидел на краю рабочего стола Робин и вклеивал в раскрытую папку фотографии – каждой присваивал номер и вносил краткое описание того, что на снимке, в содержание на оборотной стороне обложки. Робин перевела взгляд на монитор своего компьютера и продолжила с того места, где остановилась:


«Наш нездоровый интерес, равно как и скорбь – тема для отдельной беседы. Бьюсь об заклад, ровно до того момента, как Лэндри шагнула вниз, десятки тысяч женщин охотно поменялись бы с ней местами. Рыдающие девушки возлагали цветы под балкон ее шикарной квартиры стоимостью 4,5 миллиона фунтов стерлингов, после того, как увезли ее искалеченное тело. Думаете, взлет и страшное падение Лулы Лэндри хоть одну начинающую модель отвратили от стези поиска сиюминутной славы?»


– Давай, дамочка, жги! – воскликнул Страйк и тут же уточнил, – это я ей, не вам. Статью ведь женщина писала, так?


– Да, автор – некая Мелани Телфорд, – кивнула Робин, поднимаясь скроллом в верхнюю часть страницы, где была помещена фотография упитанной блондинки средних лет. – Мне читать дальше?


– Да-да, читайте.


Робин снова откашлялась и продолжала: «Конечно же, нет».


– Это про то, что начинающих моделей ничто не способно отвратить от стези.


– Ага, я понял.


– Тааак, где я остановилась… А, вот!


«Сто лет спустя после эпохи Эммелин Панкхёрст выросло целое поколение девушек, движимых одной-единственной мечтой – чтобы их превратили в бумажных кукол, плоскую картинку, чьи подробно освещаемые прессой похождения – лишь фасад, за которым скрываются переживания и боль такой силы, что они могут заставить человека выброситься с третьего этажа. В их мире имидж – всё: дизайнер Ги Сомэ не замедлил объявить журналистам, что она выпрыгнула из окна в одном из его платьев, которое благополучно ушло с торгов всего сутки спустя после гибели модели. Лула Лэндри отправилась на встречу с Создателем в платье от Сомэ – разве можно придумать рекламу лучше?


Нет, не о молодой женщине мы скорбим, ведь для нас она была не более реальна, чем девушки Гибсона. Оплакиваем мы фотографию, мелькавшую на страницах таблоидов и журналов о жизни «звезд», картинку, которая продавала нам одежду и сумочки, а вместе с ними и представление о том, что значит быть «звездой», оказавшееся, по ее смерти, пустым и хлипким, как мыльный пузырь. Будь наше общество менее лицемерным, мы бы признали, что, на самом деле, нам недостает скандальных выходок этой ветреной любительницы развлечений, ведь больше мы не сможем насладиться лицезрением пестрого калейдоскопа ее жизни – гремучей смеси наркотиков, гулянок, модной одежды и череды разрывов и воссоединений с ее дружком-плейбоем».

102. Queen of Spades

«Газеты и телевидение обрушили на нас нескончаемый поток сплетен и слухов в связи с трагической гибелью известной топ-модели Лулы Ландри, но до сих пор никто так и не дал ответа на самый главный вопрос: а почему, собственно, эта смерть так затрагивает нас, рядовых обывателей?

«Лула была по-настоящему красивой девушкой, а красивые девушки – лучшая реклама для любого таблоида, стоит лишь вспомнить Дана Гибсона 1 и его эфемерных красавиц, чаровавших своими томными взглядами читателей «Нью-Йоркера».

< . .. >

«Семья Ландри и ее друзья (я говорю сейчас не о Королеве Подиума, но о реальной, земной девушке по имени Лула), конечно же, переживают сейчас очень горькие минуты, и я выражаю им мои самые искренние соболезнования. Но для нас, рядовых обывателей, для тех, кого обычно называют «читающей публикой», дело обстоит совсем иначе. У нас нет ни малейших причин принимать эту смерть слишком близко к сердцу, делать ее своим личным горем. Каждый день в нашей стране гибнут сотни молоденьких девушек – они попадают в автокатастрофы, гибнут от передозировки наркотиков, бывали даже случаи, когда девушки сознательно морили себя голодом, пытаясь придать своему телу ту совершенную форму, которой так гордилась Лула и ее подруги из мира шоу-бизнеса, и это заканчивалось смертью от истощения. Заметка об очередном несчастном случае не вызывает у нас ни малейших эмоций - мы просто переворачиваем газетную страницу, едва скользнув глазами по строчкам, и спустя мгновение забываем о погибшей».

Прервав свой монолог, Робин глотнула кофе и откашлялась.

«Какое ханжество», пробормотал Страйк.

Устроившись на краешке стола Робин, он занимался сортировкой фотографий – вклеивал фотографии в папку, нумеровал их, составлял описание каждого снимка и вносил его в каталог. Робин продолжала читать, склонившись над монитором.

«В чем же заключается истинная причина нашего «всенародного горя», почему мы так скорбим о той, которую знали лишь по обложкам глянцевых журналов и колонкам светской хроники? Лула была настоящим кумиром молоденьких девушек, все они мечтали оказаться на ее месте, мечтали быть похожими на нее. Уже через несколько минут после трагедии рыдающие поклонницы принесли цветы к балкону ее роскошной квартиры стоимостью в 4.5 миллиона долларов. Я спрашиваю себя: неужели трагическая история Лулы Ландри не стала по-настоящему серьезным уроком для этих восторженных девочек, мечтающих увидеть свою фотографию на обложке таблоида?»

«Ну, хватит, меня уже тошнит от твоего красноречия», перебил Страйк. «Это я о журналистке», поспешно добавил он. «Статью ведь написала женщина, верно?»

«Да, некая Мелани Телфорд», ответила Робин, передвигая курсор к началу статьи, где перед заголовком была помещена фотография автора, упитанной блондинки средних лет. «Мне читать дальше, или этого достаточно?»

«Нет, нет, продолжай».

Робин снова откашлялась и продолжала читать.

«Ответ на мой вопрос, безусловно, будет отрицательным». Здесь она пишет про девочек, которые так и не усвоили суровый урок».

«Да-да, ты уже читала этот абзац».

«А-а, нашла, вот …» «Прошло уже целых сто лет с тех пор, как Эммелин Панкхерст2 начала борьбу за права женщин, но наши юные красавицы, едва достигшие половой зрелости, по-прежнему упорно стремятся превратить себя в бумажную куклу, в марионетку, которой приходится прятать свое истинное лицо под ярко раскрашенной маской «искательницы приключений». Зачастую эта маска становится для несчастной марионетки столь тяжким и непосильным бременем, что она предпочитает покончить с собой, совершив смертельный прыжок с третьего этажа. Внешность решает все: сразу же после трагедии дизайнер Гай Соме поспешил сообщить журналистам, что Лула встретила свой последний час в платье, изготовленном его фирмой. Спустя двадцать четыре часа платье было уже продано. Несравненная Лула Ландри предстала перед очами Создателя в платье от Соме – о такой рекламе можно только мечтать.

«Мы, рядовые обыватели, оплакиваем вовсе не смерть молодой красивой девушки, ведь для нас Лула была не более чем собирательным образом, столь же далеким от реальности, как пресловутые «идеалы красоты», вышедшие из-под пера Даны Гибсона. Мы оплакиваем придуманный образ, тот образ, который лукаво улыбался нам с обложек таблоидов и глянцевых журналов, призывая нас покупать предметы женского туалета и дамские сумочки, а вместе с ними пьянящий аромат Успеха, того самого Успеха, который на деле оказался не более чем позолоченной погремушкой, мыльным пузырем. Давайте честно признаемся себе: мы, обыватели, оплакиваем вовсе не Лулу Ландри, а созданный ею сценический образ королевы подиума, «золотой девочки» с безупречной фигурой, гротескного персонажа светской хроники. Нам досадно, что мы не сможем больше пощекотать себе нервы сообщениями об очередной скандальной выходке Королевы, посмаковать слухи о ее очередном бойфренде, опасном мафиози, обсудить ее экстравагантные наряды и количество употребленных ею наркотиков. Мы не хотим себе в этом признаться, но это именно так.


1) Девушки Гибсона — идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий. Девушка Гибсона была высокой, худой, с узкой талией, большой грудью и широкими бедрами. Силуэт, подобный песочным часам, достигался за счёт корсета. Её образ отражал моду на величественную, юную и эфемерную красоту, доминирующую на Западе.

2) Эммелин Панкхёрст (англ. Emmeline Pankhurst; 15 июля 1858, Манчестер, Англия — 14 июня 1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

103. Querist

Роберт ГЭЛБРЕЙТ

Кукушкин зов
(Фрагмент)

– «Сколько бы литров типографской краски и часов эфирного времени мы не потратили, перемывая косточки безвременно ушедшей Луле Лэндри, никто из нас так и не задался вопросом: зачем всё это нужно?
Несомненно, она была прекрасна, а ведь прекрасные девушки увеличивали продажи газет ещё с тех времён, когда Дейна Гибсон* впервые украсил страницы „Нью-Йоркера” томными сиренами с выведенными тушью глазами.
[…]

Безусловно, я могу лишь от всего сердца посочувствовать безутешным в своём горе друзьям и близким Лулы, но ведь мы, читатели и телезрители, уж никоим образом не причастны к этой трагедии настолько, чтобы хоть как-то объяснить все эти излишества. Девушки гибнут каждый Божий день, в частности, при „трагических” (читайте: неестественных) обстоятельствах. В автомобильных авариях, от передозировки, а ещё – временами – от самоубийственных попыток заморить себя голодом в погоне за пропорциями, которыми щеголяла Лэндри и ей подобные. Уделяли ли мы всем этим девушкам хоть чуточку внимания, а не просто бросали скоротечный взгляд, листая периодику, со страниц которой на нас глазели их банальные незапоминающиеся лица?»

Робин прервалась на глоток кофе.
– Ханжа, однако, – пробормотал Страйк.
Он сидел за столом своего секретаря и вклеивал фотографии в открытую папку, нумеруя их и составляя краткое описание каждой для указателя на последней странице. Робин продолжила читать с дисплея на том месте, где остановилась:
– «Наш несоразмерный интерес и даже горе просто лишены всяких оснований. Можно поспорить, что до того рокового прыжка десятки тысяч женщин радостно поменялись бы с Лулой местами. Стоило медикам убрать разбитое тело модели с тротуара под балконом её пентхауса стоимостью 4,5 млн. фунтов, как всхлипывающие девчушки устлали асфальт букетами цветов. И что? Взлёт и ужасное падение Лулы Лэндри не смогли остановить ни единой живой души, жаждущей бульварной славы».
– А покороче нельзя было? – не сдержался Страйк: – Я о ней. Не о тебе, – торопливо добавил он. – Автор, конечно же – женщина?
– Да, Мелани Телфорд, – Робин промотала текст вверх, на начало страницы, где красовалась фотография щекастой блондинки средних лет. – Остальное можно пропустить?
– Нет-нет, читай дальше.
Робин прокашлялась и вернулась к статье:
– «Такой вывод напрашивался сам собой». Здесь ещё много о жаждущих бульварной славы моделях.
– Да, я уже это понял.

– Значит так… «Сто лет уж прошло с эпохи Эммелин Панкхёрст**, а новое поколение половозрелых особей женского пола всё ещё с радостью готово принять низменный статус бумажной куклы, двухмерного аватара, за чьими беллетризованными приключениями кроются невзгоды и разочарования, заставляющие людей бросаться из окна на третьем этаже. Ну, и, как там говорят, имидж – всё. Дизайнер Ги Сомэ не преминул огласить, что жертва ушла в мир иной, одетой в одно из его платьев. Уже через сутки с момента смерти Лулы Лэндри нигде такую вещицу было не сыскать. Лучшей рекламы торговой марки „Сомэ”, чем решение встретиться с Создателем в соответствующем наряде, наверное, просто не придумаешь.
Нет, мы оплакиваем не смерть девушки – она была для нас не реальнее любого типажа, вышедшего из-под рисовального пера Дейны Гибсона. Мы скорбим о физическом образе, искрящемся со страниц неисчислимых глянцевых журналов. Именно он продавал нам одежду и дамские сумочки, а ещё – осознание того, что усопшая знаменитость оказалась пустой и прозрачной, словно мыльный пузырь. На самом же деле, только самые мужественные смогут всё-таки признать: нам не хватает всего только весёлых шалостей худой как щепки, но приятной во всех отношениях девушки и её комикс-существования: баловства, наркотиков, бесшабашных похождений, вычурной одежды и небезопасного молодого человека, периодически возвращавшего себе статус парня Луны Лэндри».

* – Дейна Гибсон, Чарльз (Dana Gibson, 14.09.1867, Роксбери, Саффолк, Массачусетс, США – 23.12.1944, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США) – американский иллюстратор, сотрудничавший с рядом передовых нью-йоркских периодических изданий и книжных домов в 1880-1910-х гг. Создал образ т. н. «гибсоновской девушки» – идеала женской красоты по-американски, получившего своё воплощение в чёрно-белых рисунках, иногда сатирических, с акцентом на высокой стройной фигуре и, тем не менее, достаточно пышных формах. Яркий символ «Позолоченного века» в США и Прекрасной эпохи в материковой Европе. Типичной «гибсоновской девушкой», к примеру, долгое время считалась отличавшаяся осиной талией актриса Камилла Клиффорд (1885 – 1971), чья замысловатая высокая причёска стала одним из отличительных признаков моделей Дейны Гибсона.

** – Панкхёрст, Эммелин, урождённая Гулден (Pankhurst, 15.07.1858, Мосс-Сайд, Ланкашир, Англия, Великобритания – 14.06.1928, Лондон) – британский общественный и политический деятель, лидер радикального крыла в суфражистском движении, боровшемся за предоставление женщинам избирательного права в Великобритании, а также против политической и экономической дискриминации женщин в целом. Основательница радикального и даже агрессивного Женского социального и политического союза. Вместе с дочерьми Кристабель Хэрриет (1880 – 1958), Эстеллой Сильвией (1882 – 1960) и Аделой (1885 – 1961) возглавляла суфражисток Британии и оказывала значительное влияние на единомышленников в других странах. После достижения политических целей в 1918 году продолжала бороться за эмансипацию женщин, но вскоре стала придерживаться ортодоксальных взглядов, в результате чего вступила в Консервативную партию, чем удивила многих своих поклонников. В 1917 году посещала Россию и встречалась с Министром-председателем Временного правительства Александром Керенским и некоторыми деятельницами российского женского движения. Автобиография Э. Панкхёрст «Моя жизнь. Записки суфражистки» была переведена на русский язык Сергеем Цедербаумом (Петроград, 1915).

104. Ragged_Joy

Роберт Гэлбрайт, «Зов кукушки»

«На освещение смерти Лулы Лэндри были потрачены литры типографской краски и часы ток-шоу, однако задавался ли кто-нибудь вопросом: почему это так нас интересует?»
«Разумеется, она была красива, а красивые девушки помогали поднимать продажи газет ещё со времен сирен с томным взглядом, созданных Даной Гибсоном в технике перекрестного штриха для «Нью-Йоркера».
«Друзья и близкие реальной Лэндри, разумеется, обезумели от горя, и им я глубоко сочувствую. Однако у нас, читателей и зрителей, нет личных причин, чтобы оправдать нашу непомерную печаль. Молодые женщины умирают каждый день в трагических обстоятельствах (точнее, не от естественных причин): в автокатастрофах, от передозировок, и, время от времени, оттого, что пытаются голоданием добиться идеальной фигуры, которой гордилась Лэндри и ей подобные. Разве эти умершие девушки занимают наши мысли более, чем на мгновение, пока мы переворачиваем страницу, предавая забвению их обыкновенные лица?»
Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.
«Пока что сплошное самодовольное ханжество», - пробормотал Страйк.
Он сидел с края письменного стола Робин и вклеивал в раскрытую папку фотографии, нумеруя их, и составлял краткое описание каждой в предметном указателе на последней странице папки. Робин продолжила читать с монитора своего компьютера с того места, где остановилась.
«Наш несоразмерный интерес, даже горе, заслуживает подробного анализа. Вплоть до самого рокового прыжка Лэндри можно было сказать наверняка, что десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на ее месте. Рыдающие юные девушки оставлять цветы под балконом пентхауса Лэндри (стоимостью 4,5 миллиона фунтов) после того, как её останки были убраны. Разве взлет и ужасающее падение Лулы Лэндри удержало хоть одну честолюбивую модель от поиска славы в таблоидах?»
«Кончай уже с этим», - не выдержал Страйк. «Не хотел тебя обидеть», - торопливо добавил он. «Автор этого – женщина?»
«Да, некая Мелани Телфорд», - сказала Робин, прокрутив документ обратно до верха экрана, где был помещен портрет блондинки средних лет с двойным подбородком. «Пропустить остальное?»
«Нет, нет, продолжай».
Робин снова прочистила горло и продолжила.
«Разумеется, ответ отрицательный». Это отрывок про честолюбивых моделей, которых ничто не может удержать…»
«Ну да, я понял».
«Ладно, тогда продолжаю… «Через сто лет после Эммелины Панкхёрст, поколение достигших половой зрелости женщин только и хочет, что превратиться в некую вырезанную из глянцевого журнала куклу, плоское изображение, чьи выдуманные похождения скрывают под собой такое смятение и боль, что в конце концов она выбрасывается из окна третьего этажа. Внешность – всё: дизайнер Ги Соме тут же сообщил прессе, что она прыгнула в одном из его платьев, и оно ушло с молотка в течение суток после ее смерти. Что может быть лучшей рекламой, чем то, что Лула Лэндри решила предстать перед творцом в платье от Соме?»
«Нет, мы оплакиваем не смерть этой молодой женщины, она ведь была для нас ничуть не более реальной, чем девушки Гибсона, которых рождала его кисть. Мы горюем по её внешней оболочке, мелькавшей в желтой прессе и глянцевых журналах; оболочке, продававшей нам одежду, сумки и образ знаменитости, который, как только она умерла, оказался пустым и непрочным, словно мыльный пузырь. Чего нам на самом деле не хватает – если бы у нас хватило честности это признать – так это развлекавших нас выходок этой полупрозрачной, любившей повеселиться девушки, чьим существованием-комиксом из наркотической зависимости, бунта, причудливой одежды и трагической вечной смены бойфрендов мы больше не можем наслаждаться.»

105. Siren

Роберт Гэлбрейт, Зов кукушки

– «Километры газетных полос и многие часы телеэфира заполнены разговорами о смерти Лулы Лэндри – и почти ни у кого не возникло вопроса: "А какое нам до этого дело?"

Разумеется, она была красивой, а красотки способствуют раскупаемости газет с тех самых пор
как Дана Гибсон начал рисовать для "Нью-Йоркера" своих кокеток с томным взором.
<…>
– «Я, конечно, глубоко сочувствую обезумевшим от горя родным и близким Лэндри. Но экзальтированность чувств читателей и зрителей оправдать нечем – это не их личное горе. Молодые женщины ежедневно умирают от нелепых случайностей: в автомобильных авариях, от передозировки, а иногда и от того, что пытались уморить себя голодом, дабы походить фигурой на Лэндри и ей подобных. Но разве эти несчастные, чьи ничем не примечательные лица глядят на нас с газетных страниц, вызывают в нас жалость? Да мы забываем о них, едва перевернув страницу».

Робин остановилась, глотнула кофе и откашлялась.

– Смесь ханжества и лицемерия, - отреагировал Страйк.

Примостившись на краю стола, он наклеивал в папку пронумерованные фотографии, занося описание каждой в реестр на обороте. Робин продолжила чтение с монитора.

- «Наш чрезмерный интерес – и даже горе – подвергнуто экспертизе. Можно смело биться о заклад, что вплоть до фатального падения Лэндри десятки тысяч женщин готовы были поменяться с ней местами. Зарёванные девицы возложили цветы на то место под балконом пентхауза Лэндри стоимостью в 4,5 миллиона фунта стерлингов, откуда было увезено её разбитое тело. Но разве ужасный финал взлёта Лулы Лэндри сможет остановить хотя бы одну модель, рвущуюся к таблоидной славе?»

– Сколько можно тянуть резину?! – буркнул Страйк и поспешно добавил: – Это я ей, а не вам. Ведь это женщина пишет, верно?

– Да, это Мелани Телфорд, – Робин прокрутила текст в начало, открыв фотографию блондинки среднего возраста с двойным подбородком. – Мне пропустить остальное?

– Нет, нет, продолжайте.

Робин опять откашлялась и продолжила.

– «Разумеется, нет». Это ответ на вопрос о моделях, рвущихся к славе.

– Я понял.

– Ладно, дальше… «Через сто лет после Эммелины Панкхерст поколение половозрелых девиц не находит ничего лучшего, чем низвести себя до положения картонной куклы, которую так измучило быть не-собой, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Самое главное – внешний вид: дизайнер Гай Соми поспешил сообщить прессе, что Лэндри выпрыгнула в одном из его платьев, и в течение 24-х часов после её смерти все они были распроданы. Лучшей рекламы не придумаешь: для встречи с Создателем Лула Лэндри выбрала платье от Соми!

И оплакиваем мы не молодую женщину, которая для большинства из нас была не более реальна, чем девушки, вышедшие из-под карандаша Даны Гибсона. Нет, мы скорбим об образе, глядящем на нас со страниц популярных газет и журналов; это он продавал нам платья, сумочки и… представление об известности, которая в итоге оказалась пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Наша истинная утрата, если говорить честно, – забавные выходки этой тонкой, словно из бумаги, девушки-праздника, чьё мультяшное существование, заполненное до отказа наркотиками, кутежами, модной одеждой и опасными связями, больше не будет нас развлекать».

106. siroga

- "Газеты пишут о смерти Лулы Лэндри, не жалея типографской краски, телеканалы посвящают теме часы эфирного времени. Но до сих пор никто, похоже, не задался вопросом: почему эта история так нас волнует.

Безусловно, Лула была красоткой. Газету, в которой есть красотки, покупают охотнее - замечено ещё в ту пору, когда Дана Гибсон рисовал для "Нью-Йоркера" изящных дев с соблазнительно томным взглядом*..."

----- сноска -----
* Образ "девушек Гибсона", созданный в 90-х годах XIX века американским иллюстратором Чарльзом Даной Гибсоном (1867-1944), воплощал идеал женской красоты рубежа XIX - XX веков. Однако, автор цитируемой статьи, видимо, что-то путает: еженедельник "Нью-Йоркер" был основан уже после того, как "девушки Гибсона" уступили место новым "иконам стиля" – в 1925 году.
--------------------

<...>

- "...Боль родных и друзей понятна, они потеряли близкого человека и заслуживают самого глубокого сочувствия. Но как объяснить реакцию обывателей, не знакомых с Лэндри лично? Девушки гибнут каждый день - при обстоятельствах, трагических по определению: попадают в автоаварии, умирают от передозировки, а случается – и от истощения, заморив себя голодом в стремлении выглядеть как Лула и ей подобные. Мы регулярно читаем о таких смертях. Но долго ли помним о них, перевернув страницу?.."

Робин замолчала – пересохшему горлу требовался глоток кофе.

- Пафоса-то, пафоса, - проворчал Страйк. Пристроившись на краю стола, он подклеивал фотографии в папку, нумеруя и снабжая описанием каждый снимок.

Отхлебнув из чашки и откашлявшись, секретарша вернулась к чтению с монитора:

- "В чём же причина нашего нездорового интереса? Можно не сомневаться: пока Лула была жива, десятки тысяч женщин желали поменяться с ней местами. Как только её искалеченное тело увезли из-под балкона роскошного пентхауза, зарёванные девочки понесли к месту трагедии цветы. Думаете, ужасный финал карьеры Лулы Лэндри заставил хоть одну из них забыть мечту о славе супермодели?.."

- Ну, не томи, - не удержался Страйк. И тут же пояснил: - Это я журналистке. Ведь автор - женщина, угадал?

Робин прокрутила статью к началу, к портрету светловолосой толстухи средних лет:

- Точно, какая-то Мелани Телфорд. Дальше читать?

- Да-да, само собой.

Секретарша ещё раз откашлялась.

- "Разумеется, нет". Это про то, забыли ли девочки свою мечту.

- Я понял.

- Ага, хорошо... "Век назад женщины во главе с Эммелин Панкхёрст* в борьбе отстаивали свои права. Предел мечтаний современных девушек - стать вешалкой, живым манекеном, загоняющим под маску успешной жизни такие страхи и боль, что хоть на стену лезь. Или прыгай в окно. В мире "вешалок" важна лишь одёжка: дизайнер Гай Сомэ поспешил уведомить прессу, что в момент смерти на модели было одно из его платьев. Всю коллекцию раскупили в течение суток! Ещё бы - такая реклама: для встречи с Создателем Лула Лэндри выбрала наряд от Сомэ!

----- сноска -----
* Эммелин Панкхёрст (1858 - 1928), борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток
--------------------

Нет, не человека оплакиваем мы. Для большинства из нас Лэндри была не более реальна, чем эфемерные порождения пера Даны Гибсона. Предмет нашей скорби - образ, созданный жёлтой прессой и глянцевыми журналами, картинка с рекламы модной одежды и аксессуаров, наконец, само понятие "знаменитость", оказавшееся на поверку дутым, как мыльный пузырь. Будем честны: для нас полная эффектных выходок жизнь гламурной дивы, где нашлось место наркотической зависимости, бунтарству, дорогим нарядам, агрессивному бойфренду, - лишь комикс. И грустим мы из-за того, что комикс этот оборвался на самом интересном месте".

107. Slak

— «Даже после всего этого потока газетных полос и обсуждений по телевизору на тему гибели Лулы Лэндри, мало кто задался вопросом: а какое нам дело?

Да, она была красавица, и да, красавицы раскручивают газеты ещё со времён наштрихованных Гибсоном сирен с жеманными глазами на страницах «Нью-Йоркера.

<…>

Конечно, родные и близкие всегда полной жизни Лэндри сойдут с ума от горя, и мои им глубокие соболезнования. Однако неумеренность нашу, читателей и зрителей, нельзя оправдать личным горем. Девушки каждый день умирают при «трагических» (так сказать, неестественных) обстоятельствах: авария на дороге, передозировка, а порою и замаривание самой себя голодом, пытаясь соответствовать фигурам моделей вроде Лэндри. Разве им мы уделяем внимания дальше перелистанной страницы с очередным лицом?»

Робин прервалась отхлебнуть кофе и прочистить горло.

— Пока что всё... ханжество, — пробормотал Страйк.

Он сидел в конце стола Робин — вклеивал фотографии в раскрытую папку, каждую нумеруя и описывая в перечне на обороте. Робин продолжила, зачитывая с монитора компьютера:

— «Подвергнем проверке наш несоразмерный интерес, даже скорбь. Можно смело утверждать, что до того самого момента, пока Лэндри не выбросилась навстречу смерти, на её месте желали оказаться десятки тысяч женщин. После того как разбившееся тело убрали из-под балкона пентхауса Лэндри стоимостью в 4,5 миллиона евро, юные девушки со слезами на глазах возложили там цветы. Разве после взлёта и жуткого падения Лулы Лэндри отказалась хоть одна амбициозная модель от стремления попасть на обложки журналов?»

— Да заканчивай уже, — произнёс Страйк, и добавил быстро, — Не ты — она. Это ведь женщина написала?

— Мелани Телфорд, да, — ответила Робин, прокрутив страницу в начало с портретом блондинки: среднего возраста и с отвисшим подбородком, — Мне пропустить остальное?

— Нет, нет, читай дальше.

Робин в очередной раз прочистила горло и продолжила:

— «Ответ, конечно же, нет.» Это про отказывающихся от амбиций моделей.

— Да, я понял.

— Ну да, в общем... «Целое поколение половозрелых женщин стремится захудать себя диетами до положения вырезанной из бумаги куколки, до какого-то «плоского» воплощения с вымышленной личиной столь беспокойной и мучительной, что она выбросилась с третьего этажа. И ведь всё это спустя больше ста лет после Эммелин Панкхёрст, так боровшейся за наши права! А превыше всего пиар: вскоре прессу оповестили от лица известного модельера Тако́вата, что Лула выбросилась в одном из его платьев — и через двадцать четыре часа после её смерти они все распроданы. Лула Лэндри решает встретиться с создателем в платье от «Тако́вата» — разве может быть реклама лучше?

Мы скорбим не об ушедшей от нас девушке, вовсе нет, ведь для большинства из нас она была не реальнее «девушек Гибсона», чернилами вытекших из его пера. Мы оплакиваем телесную картинку, мелькающую тут и там на страницах моднявых журналов и таблоидов, картинку, продающую нам и одежду и сумочки и мнения знаменитости, которые с её кончиной оборачиваются мыльными пузырями — такими же мимолётными и пустыми. И если мы были бы честнее, то признались, что на самом деле мы скорбим о потерянной возможности и дальше наслаждаться нелепыми выходками этой худющей и прожигающей жизнь девицы, чьё намалёванное в печати существование состоит из употребления наркотиков, распутства, вычурного гардероба и опасного бойфренда от случая к случаю.»
 

108. snezhniy

«На фоне бесчисленных заметок в прессе и многих часов телевизионных ток-шоу, посвященных смерти Лулы Лэндри, редко возникал вопрос: почему нас это так интересует?

Конечно, она была красива, а красивые женщины неизменно способствуют росту газетных тиражей со времени появления в «Нью-Йоркере» штрихованных томных обольстительниц Даны Гибсона.

<…>

Родственники и друзья настоящей, реальной Лэндри, конечно же, будут безутешны, и я всем сердцем сочувствую им. Но у нас, читающей и смотрящей публики, нет личных причин, оправдывающих нашу неуемную печаль. Молодые женщины каждый день гибнут при «трагических» (иными словами, неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, из-за передозировок наркотиков, а иногда даже в результате попыток заморить себя голодом, чтобы достичь идеальных пропорций тела, заданных Лэндри и ее сестрами по цеху. Успеваем ли мы хотя бы на миг задуматься о каждой из этих девушек, прежде чем переворачиваем страницу и забываем их заурядные лица?»

Робин сделала паузу, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.

– Пока одно только ханжество, – пробормотал Страйк.

Он сидел за столом Робин и вклеивал фотографии в открытую папку, нумеровал их и добавлял описание в каталог на обратной стороне. Робин продолжила чтение с того места, на котором остановилась, глядя в экран компьютерного монитора.

«Но наш непомерный интерес, и даже горе, вполне оправданны. Можно не сомневаться, что до того, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами. Рыдающие юные девушки оставляли цветы под балконом пентхауса Лэндри стоимостью 4,5 миллиона фунтов после того, как ее разбитое тело увезли. Отказалась ли хотя бы одна амбициозная модель от погони за дешевой славой под впечатлением от взлета и страшного падения Лулы Лэндри?»

– Да кончай ты уже с этим! – воскликнул Страйк. – Это я ей, а не тебе, – поспешно добавил он. – Ведь это пишет женщина?

– Да, некая Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокрутив текст статьи к самому началу, где красовался фотоснимок блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дальше можно не читать?

– Нет-нет, продолжай.

Робин снова прочистила горло и продолжила чтение.

– «Ответ очевиден: нет», – это про то, отказались ли амбициозные модели от погони.

– Я понял.

– Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст целое поколение половозрелых девушек не мечтает ни о чем другом, как о том, чтобы стать похожими на картинку в журнале, на плоский образ женщины, за чьими полувымышленными приключениями скрывается такая душевная неудовлетворенность и боль, что она бросается из окна третьего этажа. Внешний вид – это всё: модельер Ги Соме без промедления проинформировал прессу о том, что Лэндри выпрыгнула в одном из его платьев, и они были распроданы в течение двадцати четырех часов после ее смерти. Разве можно придумать лучшую рекламу, чем то, что Лула Лэндри предпочла расстаться с жизнью в платье от Соме?

Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, потому что для большинства из нас она была не более реальна, чем девушки Даны Гибсона, сошедшие с его пера. Мы скорбим лишь о бездушном образе, мелькающем в таблоидах и глянцевых журналах, образе, рекламировавшем нам одежду и дамские сумочки, и о нашем представлении о знаменитости, которое, после ее смерти, оказалось пустым и эфемерным, как мыльный пузырь. То, что мы действительно потеряли, если бы нам хватило честности в этом признаться, это эпатажные похождения легкомысленной девицы без комплексов, чье выставляемое напоказ существование, состоящее из злоупотребления наркотиками, разгульного поведения, модных нарядов и скандальной личной жизни, больше не будет нас развлекать».

109. Snowy Town

«Несмотря на тонны газет и десятки часов ток-шоу, посвящённых смерти Лулы Лэндри, мало кто задавался вопросом: почему нас это волнует?
Конечно, она была красива, а красивые девушки повышают продажи прессы ещё со времён штрихованных, с томными взглядами, красавиц Даны Гибсон, которых художница рисовала для «Нью-Йоркера» в начале 20 века.
Семья и друзья Лэндри страдают, и я глубоко сочувствую им. Но у нас, читателей и зрителей нет личного повода для стенаний. Каждый день молодые женщины умирают при трагических обстоятельствах (т.е. не своей смертью): в автоавариях, от передозировки а иногда потому, что голодали, пытаясь сделать свои тела более похожими на тела, выставляемые напоказ Лэндри и её коллегами по цеху. Разве мы посвящаем им больше одной мимолётной мысли, когда переворачиваем страницы и смотрим на их заурядные лица?»
Робин остановилась, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.
- Святоша, - пробормотал Страйк.
Он сидел у края стола Робин и вставлял фотографии в файлы, нумеруя каждый и подписывая описание на наклейке с другой стороны. Робин продолжила читать с экрана с того места, где остановилась.
«Наша безмерная заинтересованность, даже скорбь, требуют анализа. Готова биться об заклад: до того момента, как Лэндри совершила смертельный прыжок вниз, десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами. Рыдающие девушки возлагали цветы под балкон пентхауза Лэндри стоимостью 4,5 миллиона фунтов после того, как её разбившееся тело было убрано. Остановило ли восхождение и жестокое падение Лулы Лэндри хоть одну амбициозную модель, стремящуюся к глянцевой славе?»
- Заканчивай уже! – сказал Страйк. – Я ей, не Вам, - быстро добавил он. - Это ведь написала женщина?
- Да, какая-то Мэлани Тэлфорд, - ответила Робин, прокрутив текст к началу, чтобы посмотреть на фотографию средних лет блондинки с двойным подбородком.
- Вы не хотите, чтобы я читала окончание?
- Нет-нет, продолжайте.
Робин снова откашлялась и продолжила.
«Ответ, конечно, нет».
- Это про стремления амбициозных моделей.
- Ага, понял.
- Так, секунду…
«Через сто лет после Эмилии Панкхёрст поколение достигших половой зрелости девиц мечтает только о том, чтобы быть сведёнными к роли вырезанной из бумаги куклы, плоской картинки, за беллетризованными похождениями которой скрывались такие тревога и страдание, что она к конце концов выбросилась из окна. Внешность – это всё: дизайнер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что Лула выпрыгнула в одном из его платьев, которые распродали в течение двадцати четырёх часов после её смерти. Что может быть лучше такой рекламы: Лула Лэндри выбрала платье Соме для встречи с создателем?
Нет, мы оплакиваем не молодую женщину, - для большинства из нас она была не намного реальнее, чем девушки, которые появлялись из-под пера Даны Гибсон. Мы скорбим о картинке, мелькающей среди многочисленных второсортных газеток и журналов о звёздах; картинке, которая продавала нам одежду и сумки, да ещё образ знаменитости, которая своей смертью показала, что была пуста и мимолётна, мыльный пузырь. Если бы мы были в состоянии признать, что по-настоящему скучаем по забавным гримаскам этой тоненькой, словно бумага, девочки для весёлого досуга, чьей напоминающей комиксы жизнью, состоящей из наркотиков, мятежных выходок бывших/ настоящих бойфрендов, мы уже никогда не сможем насладиться».

110. Sosostris

- «Тысячи статей и бесчисленные телевизионные ток-шоу без умолку твердили о смерти Лулы Лэндри, однако редко кто задавался вопросом: «А какое нам до этого дело?»

Она была, несомненно, красива, а красивые девушки помогали повышать продажи журналов с тех самых пор, как Дана Гибсон стал рисовать для нью-йоркских изданий своих искусительниц с приспущенными веками.

<…>

Семья и друзья Лэндри, конечно же, безутешны, и им я глубоко сочувствую. Однако у нас, читателей и зрителей, не произошло никакой личной драмы, чтобы оправдать этот преувеличенный интерес. Молодые женщины гибнут каждый день, причем при «трагических», точнее, неестественных обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок или же просто уморив себя голодом в попытках заполучить тело, как у Лэндри и ей подобных. Пролистывая журналы, удостаиваем ли мы их чем-то большим, чем мимолетной мыслью? Не кажутся ли они нам лишь безликой массой?»

Перестав читать, Робин отпила кофе и откашлялась.

- Пока что звучит по-ханжески, - пробурчал Страйк.

Он сидел за другим концом стола и вклеивал в папку фотографии, помещая номер и описание каждой в специальный перечень. Глядя в монитор, Робин продолжила читать с того места, где остановилась.

- «Наши несоразмерно преувеличенные чувства проходят проверку. Можно держать пари, что до того, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, тысячи женщин готовы были бы поменяться с ней местами. Как только изуродованное тело убрали, рыдающие девушки начали собираться под балконом ее шикарного пентхауса, оставляя цветы. Неужели это восхождение и жестокое падение заставило хоть одну честолюбивую модель оставить свои стремления снискать популярность в желтой прессе?»

- Продолжайте, - сказал Страйк. – Это ведь женщина пишет?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив вверх страницу и посмотрев на фотографию щекастой блондинки средних лет. - Может пропустить остальное?

- Нет, читайте все.

Робин снова откашлялась и продолжила.

- «Ответ очевиден – нет». Потом тут идет про честолюбивых моделей.

- Читайте, читайте.

- Хорошо. «Со смерти Эммелин Панкхерст прошло вот уже почти сто лет, а нынешнее поколение девушек-подростков не стремится ни у чему большему, чем к унизительному статусу бумажной куклы, плоской картинки, за вымышленными приключениями которой скрываются тревога и неудовлетворенность, заставляющие броситься с четвертого этажа. Главное – это внешность: дизайнер Гай Соме тут же сообщил прессе, что Лэндри выбросилась из окна в его платье, после чего его раскупили за двадцать четыре часа. «Лула Лэндри отправилась на встречу с создателем в наряде от Соме» – можно ли придумать рекламу лучше?

Нет, мы оплакиваем вовсе не смерть молодой женщины, ведь для нас она была также эфемерна, как девушки, появляющиеся из-под пера Даны Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавший в бульварной прессе и глянцевых журналах, образ, продававший нам одежду и сумки, представление о знаменитости, оказавшееся, как показала смерть, пустым и недолговечным, словно мыльный пузырь. Если признаться честно, то нам просто не достает нелепых выходок этой хрупкой, как тростинка, прожигательницы жизни, ведь мы не можем больше наблюдать за ее «мультяшным» существованием, наполненным наркотиками, разгулом, изысканной одеждой и непостоянными отношениями».

111. Squirrel

“Сотни газетных статей и телевизионных программ посвящены смерти Лулы Ландри. Но мало кто задавался вопросом: почему нас это волнует?
Несомненно, она была красива, но красота помогает подавать газеты еще с тех времен, как волоокие сирены Дана Гибсона впервые появились на страницах «Нью-Йоркера».


Друзья и родственники Ландри очевидно будут возмущены, и я выражаю им мое глубочайшее сочувствие. Но мы, читатели и зрители, не знавшие покойную лично, не столь чувствительны ко всяким измышлениям. Молодые женщины умирают каждый день и обстоятельства их смертей трагичны (если не сказать неестественны): автомобильные аварии, передозировка, а иногда и голодная смерть, до которой они доводят себя в стремлении соответствовать стандартам красоты, насаждаемым такими как Ландри. Мы уделяем им лишь мимолетный взгляд, и, перевернув страницу, тут же забываем невыразительные лица.


Робин замолчала, чтобы отхлебнуть кофе, и откашлялась.
- Какое ханжество, - пробормотал Страйк.
Он сидел на краю стола Робин, складывая фотографии в открытую папку, нумеруя их и снабжая каждую описанием на обороте. Робин, читавшая с монитора, продолжила с того места, где остановилась.


«Давайте же выясним, чем вызван наш несоразмерный интерес, даже скорбь. Готова поспорить, что до той минуты, как Ландри совершила фатальный прыжок, сотни тысяч женщин мечтали оказаться на её месте. Рыдающие девушки возлагали цветы под балконом многомиллионного пентхауса Ландри, после того как оттуда убрали её изуродованное тело. Но становила ли хоть одну модель, гоняющуюся за дешевой популярностью, история восхождения и жесткого падения Лулы Ландри.»


- Уймись, наконец, - буркнул Страйк, и тут же поспешно добавил. – Нет, не ты, автор. Женщина писала?


- Да, Мелани Телфорд, – подтвердила Робин, промотав страницу наверх, где обнаружилась фотография обрюзгшей блондинки средних лет.

- Дальше не читать?

- Нет, нет, давай.

Робин еще раз прокашлялась и продолжила.

- «Конечно, нет». Это о моделях, гоняющихся за популярность.

- Ага, понял.


- Ладно, тогда… «Через сотню лет после Эммелин Панкхёрст, поколение половозрелых особей женского пола мечтает лишь о том, чтобы опуститься до уровня бумажной куклы, плоской аватарки, за показными выходками которой скрывается такой стресс и опустошение, что однажды она просто шагает из окна третьего этажа. Имидж – это все! Дизайнер Гай Соум поспешил заявить в прессе, что Ландри выпрыгнула в одном из его платьев, и их раскупили за сутки. Лучшей рекламы просто не найти – Лула Ландри отправилась на встречу с Творцом в платье от Соума.


Нет, мы скорбим не об ушедшей девушке – для нас она была не более реальна чем рисованные красавицы Дана Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавший на страницах желтой прессы и в журналах о знаменитостях, продававший нам одежду и сумочки, наше представление о звезде, оказавшейся, как показала смерть, столь же пустой и недолговечной как мыльный пузырь. На самом деле нам не хватает, если мы сможем честно признать это, забавных выходок худющей оторвы, чьей иллюстрированной историей о наркотической зависимости, разгульной жизни, экстравагантных туалетах, плохом парне, её непостоянном бойфренде, мы не сможем больше наслаждаться.

112. Suerte

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»


- О смерти Лулы Лэндри пишут километры газетных статей, на телевидении эту тему обсуждают часами, но едва ли кто-нибудь задался вопросом: почему нам всем есть до этого дело?


Конечно, она была красива, а красивые девушки весьма способствуют увеличению тиражей еще со времен Даны Гибсона*, рисовавшего томных красоток для «Нью-Йоркера»**.
<...>

Лэндри была, как и все мы, из плоти и крови, и у нее были семья и друзья, которые, конечно, обезумели от горя, и я им глубоко сочувствую. Мы же, обыватели, читающие газеты и сидящие перед телевизором, не можем оправдать свой неуемный интерес личным горем. Каждый день молодые женщины умирают при трагических обстоятельствах (то есть, неестественной смертью): в автокатастрофах, от передозировки наркотиков или лекарств, а иногда и оттого, что морили себя голодом, пытаясь подогнать свое тело под стандарты, заданные Лэндри и ей подобными. Но разве задумываемся мы об этих бедных умерших девушках, перелистывая страницы и бросая беглый взгляд на их неотчетливые, ничем не примечательные лица?


Робин замолчала, сделала глоток кофе и откашлялась.


- Так и есть, сплошное лицемерие, - пробормотал Страйк.


Он сидел у края стола Робин и вставлял фотографии в открытую папку, пронумеровывал каждую из них и заносил их краткое описание в указатель на оборотной стороне папки. Глядя на экран компьютера, Робин продолжила читать с того места, на котором она остановилась.


- Наш чрезмерный интерес, и даже горе, вызваны привычкой наблюдать со стороны. Бьюсь об заклад, что до того, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин были готовы поменяться с ней местами. Юные девушки рыдали и клали цветы под балкон ее пентхауза стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов после того, как ее изувеченное тело оттуда убрали. Удержал ли пример Лулы Лэндри – ее взлет и сокрушительное падение - хоть одну из жаждущих славы моделей от погони за вниманием таблоидов?


- Ближе к делу, - сказал Страйк и поспешно добавил, - это я авторше, не вам. Это ведь писала женщина?


- Да, некая Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, возвращаясь к началу статьи, где красовался портрет блондинки средних лет с двойным подбородком, - не хотите, чтобы я дочитывала?


- Да нет, продолжайте.


Робин снова прочистила горло и продолжила читать.


- Ответ очевиден: нет. Это насчет моделей, которые по-прежнему хотят попасть на страницы таблоидов.


- Да-да, я понял.


- Хорошо, дальше... Через сто лет после Эммелин Панкхёрст*** мечты целого поколения половозрелых женщин свелись к тому, чтобы стать картонной куклой в рисованных платьицах, под фальшивым обликом и выдуманной жизнью которой скрывается столько тревоги и душевной боли, что «кукла» выбрасывается из окна третьего этажа. Внешний вид – наше всё: дизайнер Гай Сомэ проворно оповестил прессу о том, что Лэндри выпрыгнула в окно, одетая в одно из его платьев, после чего эти платья были распроданы в течение суток с момента ее смерти. Лучшей рекламы для Сомэ и быть не могло – ведь сама Лэндри выбрала его своим модельером.


Нет, мы оплакиваем не гибель молодой женщины – для большинства из нас она была не более реальной, чем красотки из-под карандаша Даны Гибсона. Мы оплакиваем лишь образ, который нам предлагали броские заголовки и страницы таблоидов; этот образ продавал нам одежду и сумки, олицетворял наше представление о богатых и знаменитых, но на поверку оказался пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Будем же честными и признаем, что если нам действительно будет чего-то недоставать, так это курьезных и нелепых выходок падкой на развлечения девушки-картинки, чья жизнь, изобилующая наркотиками, вечеринками, роскошной одеждой и беспутными личными отношениями, была для нас комиксом, которым мы больше не сможем наслаждаться.


*Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.


**«Нью-Йоркер» - американский еженедельник, публикующий репортажи, комментарии, критику, эссе, художественные произведения, юмор, комиксы и поэзию. Издаётся с 1925 года.


***Эммелин Панкхёрст (1858-1928) – британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

113. Top Mask

Роберт Гэлбрэйт «Крик кукушки»

– «Со дня смерти Лулы Лэндри на нас обрушились кипы печатной продукции и часы телеэфира, но среди всего этого редко звучал вопрос: почему это нас волнует?

Она была несомненно красива, а красивые девушки поднимают тиражи газет с тех пор, как Дана Гибсон лёгкими штрихами набросал для «Нью-Йоркер» своих томнооких искусительниц».

<…>

– «Семья и друзья Лэндри переживают большую трагедию, они потеряли родного и близкого человека. Я выражаю им глубокие соболезнования. Однако и мы, читатели и телезрители, испытываем шок, что нельзя объяснить личным горем. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» обстоятельствах (то есть неестественной смертью): в автокатастрофах, от передозировки, а порой и уморив себя голодом, чтобы привести фигуру к стандарту Лулы Лэндри и других моделей. Надолго ли мы сохраняем их в памяти, перевернув страницу и больше не видя эти похожие друг на друга лица?»

Робин прервалась и отпила глоток кофе, чтобы смягчить горло.

– До сих пор обычное ханжество, – проворчал Страйк.

Пристроившись с краешку стола Робин, он нумеровал фотографии и складывал их в открытую папку, при этом составляя перечень с описанием каждого фото на обороте. Робин продолжила читать текст на экране с того места, где остановилась.

– «Наш несоразмерный интерес и даже скорбь требуют объяснения. Вплоть до того момента, когда Лэндри сделала роковой шаг вниз, десятки тысяч женщин, не задумываясь, поменялись бы с ней местами. И после того, как увезли изувеченное тело Лулы, рыдающие девушки приносили цветы под балкон её пентхауса стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов стерлингов. Разве могли взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри удержать хотя бы одну честолюбивую модель в её стремлении прославиться на страницах таблоидов?»

– Ну давай же, ближе к делу, – пробормотал Страйк и торопливо добавил:
– Это я ей, не вам. Автор статьи, если я не ошибаюсь, женщина?

– Да, некая Мелани Телфорд, – Робин пролистала экран к началу статьи и показала на фото блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дальше не читать?

– Нет-нет, продолжайте.

Робин ещё раз пригубила кофе.

– «Ответ известен – нет». Имеется в виду, честолюбивых моделей не удержать.

– Что правда, то правда.

– Согласна… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст поколение созревших самок не ищет ничего лучшего, как скатиться в обществе на положение бумажных кукол, безжизненных аватаров, придуманная жизнь которых маскирует депрессию и душевный разлад такой силы, что впору броситься с четвёртого этажа. Факт налицо: модельер Ги Сомэ тут же заявил прессе, что Лула погибла в одном из его платьев, и оно было продано в течение суток после её смерти. Лучшей рекламы не придумать – Лула Лэндри решила предстать перед создателем в наряде от Сомэ!

Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, которая была для большинства из нас не более реальна, чем сошедшие с рисунков художника девушки Гибсона. Мы горюем о том, что больше не увидим лицо, так часто мелькавшее на страницах жёлтых газет и глянцевых журналов. Этот образ продавал нам одежду, сумочки и само понятие о том, что значит быть звездой – а звезда умерла и оказалась пустышкой, недолговечной, как мыльный пузырь. В действительности мы потеряли, признаем честно, нелепую героиню комиксов, тусовщицу с осиной талией, и все её скандальные выходки, наркотики, стильные тряпки и опасные связи больше не доставляют нам удовольствия».

114. Vasilisa

«Зов кукушки» Роберт Гэлбрейт


«Среди всего этого огромного потока статей и множества часов телевизионных передач, рассуждающих о смерти Лулы Лэндри, редко кто задавался вопросом: «Почему нас это волнует?»»


«Бесспорно, она была красивой, а красивые девушки всегда помогают увеличить продажи с тех самых пор, как Дана Гибсон* сделал наброски очаровательных особ с томным взглядом для «Нью-Йоркера».


<…>


«Семья и близкие друзья Лэндри, несомненно, будут убиты горем, и я им глубоко сочувствую. Тем не менее, мы – читатели, сторонние наблюдатели не можем прикрыться личным горем для оправдания нашего неумеренного интереса. Молодые девушки погибают каждый день при «трагических» (неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки и порой, в результате голодовки при попытке добиться таких же форм как у Лэндри и ей подобных. Вспомним ли мы хоть о ком-то из этих мертвых девушек, перевернув страницу и скрыв их непримечательные лица?»


Робин остановилась сделать глоток кофе и прочистить горло.


-Чем дальше, тем лицемерней, - буркнул Страйк.


Он пристроился на краю стола Робин, вставляя фотографии в открытую папку, нумеруя их и к каждой создавая описание с обратной стороны. Девушка продолжила с того момента, где остановилась, читая с монитора.


«Наш непомерный интерес, даже грусть имеет право на существование. Вплоть до того момента, как Лэндри сделала фатальный прыжок, десятки тысяч девушек были готовы поменяться с ней местами. Рыдающие молодые поклонницы возлагали цветы под балконом пентхауса модели стоимостью 4,5 миллиона фунтов после того как было убрано ее переломленное тело. Остановило ли хотя бы одну амбициозную модель в погоне за славой взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»


-Заканчивай уже! - сказал Страйк. – Я ей, не тебе, – добавил он поспешно. – Это, ведь, женщина писала, так?


-Да. Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокручивая к началу статьи, где была размещена крупным планом фотография блондинки средних лет с двойным подбородком. – Пропустить остальное?


-Да нет, продолжай.


Робин снова прочистила горло и продолжила.


«Ответ, конечно же, нет». - Далее несколько строк об амбициозных моделях, настороживших это.


-Ага, понятно.


-Так, продолжим… «Сотни лет спустя после Эммелин Панкхерст**, поколение девушек, достигших половой зрелости не хотят ничего лучше низвержения до статуса бумажной куклы, плоского персонажа, чья беллетризованная маска приключений испортилась и износилась достаточно для возникновения желания выброситься из окна третьего этажа. Внешность – это все. Дизайнер Гай Соме сразу же проинформировал прессу - она выпрыгнула в одном из его платьев, которое было распродано в течение двадцати четырех часов после смерти девушки. Разве могло что-то лучше выбора Лулы Лэндри для встречи с создателем прорекламировать Соме?»


«Нет, мы оплакиваем не потерю молодой девушки - для большинства из нас она была не реальней девушек Гибсона, создаваемых его кистью. Мы скорбим просто по физической картинке, мелькающей во многих газетенках и известных журналах; образу, продававшему нам одежду и сумки, и понятию «известности», оказавшемся после ее смерти пустым и ненадежным как мыльный пузырь. Настоящая потеря для нас - мы были достаточно честны для признания этого - забавные шалости этой любящей хорошо повеселиться бумажной плоской девчушки, чьим рассказом в картинках о наркомании, разгульном образе жизни, модной одежде и романе с «плохишом» нам не удастся больше насладиться».


* - американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
**- британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

115. Vic

Роберт Галбрайт. (1) Зов кукушки.

-« В потоке газетных статей и телепередач, вызванных смертью Лулы Лэндри, редко возникал вопрос : какое нам до этого дело?

– Безусловно, она была красива, а красота помогает продвигать газетный бизнес с тех пор, как Дана Гибсон (2) нарисовал волооких красавиц для Нью-Йоркера (3).

– Конечно, семья и друзья клана Лэндри безутешны, примите мои глубокие соболезнования. Однако, у нас, публики, нет повода для скорби. Молодые женщины умирают каждый день, при « трагических»(что, прямо скажем, неестественно ) обстоятельствах : в авариях, от передозировки наркотиков, а , иногда, потому, что они морят себя голодом, стремясь быть похожими на супермоделей, как Лэндри. Разве мы уделяем какой‐нибудь из этих жертв более мгновения, листая газетные страницы , едва взглянув на их обыкновенные лица? »

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.

– До сих пор сплошное ханжество, – пробормотал Страйк.

Он сидел в конце стола, складывая фотографии в папку, нумеруя их и занося данные в указатель. Робин продолжила с того места, где остановилась, читая текст с монитора своего компьютера.

– « Наш несоразмерный интерес, даже горе, требует исследования. Ведь до того момента, когда Лэндри сделала свой роковой шаг, десятки тысяч женщин, даю голову на отсечение, охотно поменялись бы с ней местами. После того, как изуродованное тело увезли, рыдающие девчонки забросали цветами асфальт под злосчастным балконом пентхауза, стоящего четыре с половиной миллиона фунтов. Интересно, остановили ли хоть одну модель, жаждущую газетной славы, взлет и падение Лулы Лэндри? »

– Продолжайте, – сказал Страйк, – Нет, я не Вас имею в виду, – поспешно добавил он. – Это ведь пишет женщина, так?

– Да, некая Мелани Телфорд, – сказала Робин, возвращаясь к началу статьи, чтобы показать портрет скуластой блондинки среднего возраста. – Хотите я пропущу остальное?

– Нет,нет, дальше, пожалуйста.

Робин снова откашлялась и продолжила :

– « Ответ, разумеется, нет. » – Это кусок о моделях, которых ничто не остановит.

– Да, понял.

– Так, вот...« Через сто лет после Эммелин Панкхерст (4) поколение достигших половой зрелости особей женского рода не находит ничего лучшего, чем скатиться до уровня бумажной куклы, безжизненного идола, чьи вымышленные приключения маскируют такие страдания, что она прыгает из окна третьего этажа. Внешность решает все : дизайнер Гай Соме моментально сообщил прессе, что на ней было одно из его платьев. Модель распродали за считанные часы. Подумайте сами, может ли быть лучше реклама, чем то, что Лула Лэндри решила встретиться с Создателем в платье от Соме?

Нет, не девушку, ушедшую из жизни, мы оплакиваем, ведь для многих она была не реальнее девушек Гибсона. Мы оплакиваем некий образ во плоти, мерцающий сквозь кипы бульварных газет и журналов; образ, продававший нам одежду и сумки, и знаменитость, которая в своей кончине, оказалась пустой и скоротечной, как мыльный пузырь. Признаться честно, на самом деле мы жалеем о занимательных шалостях той прозрачно-худой, весело жившей девчонки, и о том, что за ее похожими на комиксы похождениями с наркотиками, загулами, модными тряпками и приходяще-уходящим дружком мы больше не сможем с любопытством следить».

1 Роберт Галбрайт – псевдоним Джоан Роулинг.
2 Чарльз Дана Гибсон (1867 - 1944 )– американский художник, иллюстратор,создатель девушек Гибсона, идеал красоты рубежа 19-20 веков.
3 Нью-Йоркер – американский еженедельник,публикующий репортажи,критику, эссе, комиксы, юмор.Издается с 1925 года.
4 Эммелин Панкхерст (1858-1928)– лидер британского движения суфражисток, борец за права женщин

116. Vukul

- «Гибели Лулы Лэндри посвящены сотни газетных страниц и десятки часов телеэфира, однако мало кто задается вопросом: почему это вызывает у нас такой интерес?
Безусловно, она была красива, а красивые девушки – главный двигатель газетных продаж с тех самых пор, когда на страницах «Нью-Йоркера» начали печатать чернильных красоток Чарльза Гибсона.
<…>
Родственники и друзья «реальной» Лэндри, без сомнения, вне себя от горя, и я им искренне сочувствую. Однако мы, читатели и телезрители, не можем оправдать наш ажиотаж личной утратой. Молодые и красивые девушки погибают каждый день, зачастую при трагических (читай: чудовищных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков или, порой, замаривая себя голодом в попытках достичь того идеала, который рекламируют собой Лэндри и ей подобные. Задумываемся ли мы о них – этих простых бедняжках – хоть на мгновение? Или переворачиваем страницу, даже не запоминая лиц?»
Робин прервалась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.
- Сколько ханжества, - пробормотал Страйк.
Он сидел на краю секретарского стола и вставлял фотографии в папку. Каждому снимку присваивался порядковый номер, а на обороте папки помещалось краткое описание. Робин снова повернулась к монитору и продолжила чтение:
- «При этом наш чрезмерный интерес – и даже горе – вполне объяснимы. Бьюсь об заклад, вплоть до ставшего роковым прыжка с балкона пентхауса (за 4,5 млн. фунтов) десятки тысяч женщин мечтали поменяться местами с Лэндри. После того, как убрали тело, юные девушки, заливаясь слезами, толпами понесли туда цветы. Но отпугнула ли трагедия Лулы Лэндри хоть одну начинающую модель, жаждущую скандальной славы?».
- Давай уже к делу, - проворчал Страйк и тут же добавил: - Это я ей, не тебе. Автор ведь женщина?
- Да, некто Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив статью к началу, где располагался портрет немолодой уже блондинки с дряблым лицом. – Мне пропустить оставшееся?
- Нет, нет, читай дальше.
Робин снова откашлялась и продолжила:
- «Конечно же, нет.». Это о том, напуганы ли начинающие модели.
- Да-да, я понял.
- Так, на чем я... Вот. «Прошло всего сто лет с тех пор, как Эммелин Панкхерст боролась за права женщин, а нынешнее поколение не нашло ничего лучше, чем унизиться до положения бумажной куклы, стать глянцевой картинкой, за чьими вымышленными похождениями скрывается такой внутренний разлад, что нет иного выхода, кроме как выброситься с третьего этажа. Имидж – это все: дизайнер Ги Соме поспешил сообщить прессе, что Лэндри совершила самоубийство в одном из его платьев, и спустя всего сутки эта модель была распродана. «Лула Лэндри встретится с Создателем в наряде от Соме» - можно ли придумать рекламу лучше?
Нет, не по погибшей девушке мы скорбим – все же она для нас не более реальна, чем «девушки Гибсона», которых рождало его перо. Мы оплакиваем картинку, мелькавшую во всех таблоидах и на обложках модных журналов; картинку, продававшую нам наряды и сумочки; картинку, чья кончина показала нам, что известность пуста и эфемерна, как мыльный пузырь. Давайте честно признаемся себе: на самом деле нам будет недоставать героини глянцевого комикса, которая больше не порадует нас новыми забавными выходками и приключениями, полными бунтарства, наркотиков, ярких нарядов, ссор и примирений со взрывоопасным бойфрендом.

117. White Officer

- «О смерти Лулы Лендри написано тысячи квадратных метров газетных полос, ее часами обсуждают в телепередачах, но как же редко задают вопрос о том, почему эта история не оставляет нас равнодушными».


- «Конечно же, она была красива, а газеты с изображениями красивых девушек всегда хорошо продавались, еще со времен Чарльза Д. Гибсона* и его выполненных в карандаше чаровниц, бросающих томные взгляды из-под полуприкрытых век, в журнале “Нью-Йоркер”».


<…>


- «Родные и близкие настоящей Лендри, девушки из плоти и крови, сейчас, несомненно, убиты горем, и я им глубоко соболезную. Между тем, мы, читательская и телевизионная аудитория, не можем оправдать нашу несдержанность в чувствах личным горем. Да, молодые девушки погибают - и погибают каждый день - в «трагических» (иными словами, в неестественных) обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки наркотиками, а время от времени они заставляют себя умирать от голода, чтобы привести свою тело в соответствии с тем идеалом, который рекламировали Лендри и ей подобные. Задумываемся ли мы об этих погибших девушках более одного мгновения, прежде чем перевернуть газетную страницу и предать забвению их ничем не примечательные лица?».


Робин на секунду прервалась, чтобы сделать глоток кофе и перевести дыхание.


- Как же глубокомысленно, и так по-ханжески, - пробормотал Страйк.


Сидя с краю за столом Робин, он нумеровал фотографии и складывал их в папку, оставляя краткое описание каждой на обороте. Робин вновь принялась читать с монитора компьютера:


- «Наш неоправданно живой интерес, даже скорбь, требует внимательной оценки. Можно не сомневаться, что вплоть до того момента, когда Лендри совершила свой роковой прыжок, тысячи женщин мечтали жить ее жизнью. После того, как искалеченное мертвое тело Лендри убрали с асфальта, молодые девушки со слезами на глазах оставляли цветы под балконом принадлежавшего ей пентхауса стоимостью четыре с половиной миллиона долларов. Зададимся вопросом: удалось ли истории Лулы Лендри, с ее стремительным взлетом и жестоким финалом, заставить хотя бы одну начинающую модель ужаснуться и отказаться от поисков дешевой газетной славы?»


- Давай дальше, - сказал Страйк. - Что там она еще... Ведь автор - женщина? - торопливо добавил он.


- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив экран вверх до фотографии светловолосой женщины средних лет с двойным подбородком. - Дочитать до конца или хватит?


- Нет, не хватит, продолжай.


Робин еще раз перевела дух и продолжила.


- «Ответ, разумеется, отрицательный» - это про начинающих моделей, которые так и не ужаснулись.


- Да, понял.


- Так вот... «Столетие спустя после эпохи Эммелин Панкхёрст** поколение едва достигших половозрелости девушек не находит мечты лучше, чем низвести себя до вырезанной из бумаги куклы, до безыскусной пустышки, чьи раздутые в желтой прессе эскапады скрывают такой внутренний разлад и страдания души, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Красивая обертка ценится превыше всего: дизайнер Гай Сомэ тотчас заявил журналистам, что самоубийца была в одном из платьев его работы. Все платья этого дизайна были полностью распроданы в течение двадцати четырех часов после ее смерти. О какой еще рекламе для платьев Сомэ можно мечтать, если именно в одном из них Лула Лендри решила появиться перед всевышним?».


- «Нет, не по молодой погибшей девушке мы скорбим сейчас, ибо она для большинства из нас была не более реальна, чем девушки Гибсона, выходившие из-под его пера. Мы скорбим об изображении тела, мелькающем на страницах множества бульварных газет и журналов о жизни знаменитостей, образе, с помощью которого нам продавали одежду и сумочки, а также о самом феномене славы, которая в конце концов оказалась такой же пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Будь мы достаточно честны перед собой, мы бы признали, что на самом деле мы нам будет не хватать курьезных выходок этой худой как щепка повесы, за чьей словно нарисованной художником-карикатуристом жизнью, с наркотическим угаром, постоянным бунтарством, модные вещами и опасным неуравновешенным сожителем, мы больше не сможем с упоением следить».


* Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) - американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена «девушек Гибсона», представлявших собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.


** Эммелин Панкхёрст (1858-1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

118. Williwaw

В обилии газетных статей и бесконечных телешоу, посвященных гибели Лулы Лэндри, редко задавался вопрос: «Почему нам это не безразлично?»

<…>

«Родные и близкие, знавшие Лэндри лично, без сомнения, потрясены, и я выражаю им мое глубочайшее сочувствие. Мы же, читающая и наблюдающая публика, не можем оправдать своё чрезмерное любопытство скорбью. Молодые женщины гибнут каждый день при трагических обстоятельствах, неестественной смертью: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда в попытках похудеть до того стандарта красоты, который демонстрировала Лэндри и подобные ей. Уделяем ли мы этим бедным девушкам хотя бы мимолётную мысль, прежде чем перевернуть газетную страницу и навсегда забыть их простые лица?»

Робин сделала паузу, чтобы пригубить кофе и прочистить горло.

— Пафоса-то сколько, — пробурчал Страйк.

Он примостился в углу стола Робин, вставляя фотографии в папки-вкладыши, нумеруя их и занося в список описание каждой. Робин продолжила чтение с монитора.

«Наш несоразмерный интерес и даже печаль легко понять. Вплоть до того момента, как Лэндри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин с радостью поменялись бы с ней местами. Под балконом её пентхауса стоимостью 4.5 миллиона фунтов стерлингов рыдающие девушки выстелили землю цветами сразу после того, как оттуда увезли её переломанное тело. Но разве взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри удержат хоть одну амбициозную фотомодель от погони за дешёвой славой?»

— Ну давай, не тяни, — сказал Страйк. — Это я ей, не тебе, — добавил он поспешно. — Это ведь женщина написала?

— Да, Мелани Тэлфорд, — сказала Робин, прокрутив экран вверх и глядя на портрет щекастой блондинки среднего возраста. — Мне можно не дочитывать?

— Нет-нет, продолжай.

Робин еще раз прочистила горло и продолжила: «Ответ, конечно же, нет».

— Это она об амбициозных моделях, которых не удержать.

— Угу, я понял.

— Да, так вот... «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст [1] поколение зрелых молодых женщин готово унизить себя до статуса плоской бумажной куклы, чьи воспетые прессой похождения маскировали страдания и разлад, заставившие её выброситься из окна третьего этажа. Внешний вид – это всё: дизайнер Ги Соме тут же сообщил прессе, что Лула погибла в одном из его платьев, и все они были распроданы за сутки после её смерти. Разве можно найти лучшую рекламу, чем то, что Лула отправилась на встречу с Создателем в наряде от Соме?

Нет, мы оплакиваем вовсе не потерю этой молодой женщины, которая была для большинства из нас не реальнее девушек Гибсона [2]. Мы оплакиваем телесный образ, разбросанный по множеству обложек с кричащими заголовками, образ, который помогал продавать одежду и сумочки. Олицетворение славы, пустой и недолговечной, словно мыльный пузырь. Будем же достаточно честными, чтобы признать: по чему мы будем скучать, так это по дерзким выходкам этой худой, как щепка, любительницы повеселиться. И по иллюстрированным статьям о её разгульной жизни, наркотической зависимости, модных нарядах и ссорах с опасным бойфрендом, которые больше не будут нас развлекать».

[1] Эммелин Панкхёрст (1858-1928) - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

[2] Девушки Гибсона - идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий.

119. Yulya

В целой груде газетных статей и часах телевизионной болтовни, которыми разразилось общество по поводу смерти Лулы Лендри, редко звучал вопрос: «А почему нас так задело это происшествие?»


Она, конечно, была хороша, а красавицы всегда повышали рейтинги газет, еще со времен карандашных портретов Даны Гибсона (1) в Нью-Йоркере, изображавших нимф, лениво взирающих на зрителя из-под полуприкрытых век.


Члены семьи и друзья Лендри, реальной девушки из плоти и крови, конечно, преисполнены горя, и я им искренне сочувствую. Мы же, читатели и зрители, лично не причастные к этой беде, ничем не можем оправдать свою чрезмерную чувствительность. Молодые женщины ежедневно погибают при трагических (то есть неестественных) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, а порой от того, что морили себя голодом, чтобы добиться такой же фигуры, как у Лендри и других моделей. Испытываем ли мы жалость к тем погибшим дольше, чем на мгновение, пока, перевернув страницу, не забываем их ничем не примечательные лица?»


Робин прервалась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.


- Пока сплошное ханжество, - пробормотал Страйк.


Он сидел на другом конце стола Робин, вклеивал фотографии в раскрытую папку, нумеровал их и описывал каждую в содержании на обороте папки. Робин продолжила читать текст на экране компьютера с места, на котором остановилась.


«Наш чрезмерный интерес, и даже горе заслуживают пристального внимания. Готова поспорить, что до того, как Лендри совершила свой роковой прыжок, десятки тысяч женщин хотели бы оказаться на ее месте. Когда искалеченное тело модели унесли, рыдающие юные девушки пришли, чтобы возложить цветы под балконом ее пентхауса, стоимостью 4,5 миллиона фунтов. Остановило ли следующее за взлетом жестокое падение Лулы Лендри хотя бы одну начинающую модель, стремящуюся к славе и признанию таблоидов?


- Смирись уже с этим, - сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, - быстро добавил он. – Автор ведь женщина, да?


- Да, ее зовут Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив страницу к началу и открыв снимок автора - блондинки средних лет с двойным подбородком. – Можно не продолжать?


- Нет-нет, читай.


Робин снова откашлялась и продолжила.


«Ответ, разумеется – нет».


- Речь о девушках, которые так и не изменили своего решения стать моделями.


- Я понял.


- Итак…


«Спустя сотню лет после Эммелин Панкхёрст (2) целое поколение половозрелых девушек стремится лишь к роли бумажной куколки для нарядов, за вымышленной бурной жизнью которой скрывается столько тоски и душевной боли, что она шагает из окна третьего этажа навстречу смерти. Важно лишь произвести впечатление: стоило дизайнеру Гаю Соме (3) заявить журналистам, что девушка выбросилась из окна, одетая в его творение, и все его платья раскупили в течение суток после трагедии. Что может быть лучшей рекламой, чем Лула Лендри, выбравшая платье от Сомэ для встречи с Создателем?


Мы оплакиваем не гибель молодой женщины, которая для большинства из нас не более реальна, чем «Девушки Гибсона», созданные Даной. Мы скорбим по образу из бульварных газет и глянцевых журналов, образу из рекламы одежды и сумок, и своим мечтам о славе, которая, как показала смерть девушки, бессмысленна и мимолетна, как мыльный пузырь. Откровенно говоря, нам будет недоставать эпатажных выходок этой тоненькой, как лист бумаги, легкомысленной девчонки. Ее жизнь, похожая на комикс, была полна наркотиков, случайных связей, гламурных нарядов и плохих парней, но, увы, больше она не сможет нас развлечь.


(1) Чарльз Дана Гибсон (англ. Charles Dana Gibson) (14 сентября 1867 г. – 23 декабря 1944 г.) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.
(2) Эммелин Панкхёрст (англ. Emmeline Pankhurst; 15 июля 1858, Манчестер, Англия — 14 июня 1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток
(3) Guy Somé Имя воплощено игрой слов. В английском языке some guy «один парень»

120. ZuRiFi

"Прощальное ку-ку"

Несчастный случай унес жизнь Лулы Лондри! Все газеты только об этом и писали, а на ТВ эта трагедия стала главной новостью всех каналов, и стоит ли удивляться тому, что мало кто задается вопросом: какое нам до этого дело?

Безусловно, пострадавшая имела привлекательную внешность, а газеты всегда выживали за счет красивых женщин, начиная с того дня, когда штрихованные девушки Гибсона* появились на страницах Нью Йоркера**.

Семья и близкие друзья Лулы, несомненно, будут в глубокой скорби, мои им искренние соболезнования. В то же время, никого из нас лично это горе не коснулось, и потому нашим поступкам нет оправдания. Каждый день молодые женщины умирают при весьма трагических (во что верится с большим трудом) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а бывает, что и от длительного голодания ради того, чтобы добиться идеальных форм как у Лулы Лондри и ей подобных. Задумываемся ли мы о судьбе этих мертвых девиц хоть на секунду и всматриваемся ли в их однотипные лица, до того, как перевернуть страницу?

Робин прервалась, чтобы глотнуть кофейку и прочистить горло.

- Какое лицемерие, какая фальшь! - буркнул Страйк.

Он сидел на краю стола Робин и складывал фотографии в открытую папку, каждую из них нумеруя и подписывая на обороте.

Робин продолжила читать статью с монитора, с того же места, где остановилась.

Наш бесстыдный интерес, и даже наше сочувствие, требуют тщательного рассмотрения. Можно побиться об заклад, что вплоть до момента того фатального падения, тысячи женщин с удовольствием бы поменялись местами с мисс Лондри. Юные особы, всхлипывая, возлагали цветы к месту падения под балконом роскошного пентхауса госпожи Лондри, оцениваемого в четыре с половиной миллиона фунтов стерлингов, после того, как бездыханное тело владелицы увезли. Удержалась ли хоть одна из этих амбициозных моделей от погони за бульварной славой, став свидетелем столь ужасающего, столь трагического падения звезды Лулы Лондри?

- Не тяни резину, - выпалил Страйк. – Не ты, журналистка, - поспешно вставил он. – Писала, наверняка, женщина.

- Вы правы. Автор Мелани Телфорд, - подтвердила Робин и прокрутила стрелку на начало текста, чтобы показать фото крупным планом немолодой толстощекой блондинки.- Дальше читать?

- Да, да, продолжай.

Робин еще раз откашлялась и возобновила изложение.

- «Конечно же, ни одна». Это, что касается амбициозных моделей, жаждущих славы во что бы то ни стало.

- Я понял.

- Хорошо, тогда читаю дальше… «Последовательницы Эммелин Панкхерст***, жившей более века назад, стремятся лишь к одному – иметь кукольную внешность, за которой скрывают свои комплексы и проблемы, серьезные настолько, чтобы выброситься из окна третьего этажа. Все-таки, внешний вид это первое, на что обращают внимание. Именно поэтому случившейся трагедией не преминул воспользоваться известный дизайнер Гай Сомэ и тут же сообщил прессе, что покойница выпрыгнула в платье из его коллекции, которая впоследствии была распродана на вторые сутки после трагедии. Лула Лондри отправилась на небеса в платье от Сомэ! Лучшей рекламы и не придумаешь!»

Конечно, никто не будет оплакивать женщину, которая была для всех такой же эфемерной, как и девушки Гибсона. Что, действительно, заставляет нас грустить, это образ, сияющий на обложках многочисленных журналов о знаменитостях; образ, подражая которому мы покупали платья и сумки; образ, не наполненный внутренним содержанием, и потому лопнувший как мыльный пузырь. Будь мы более честны с самими собой, признали бы, что скучаем по выходкам той плоскогрудой ветреной девицы, которая злоупотребляла наркотиками и вела распутный образ жизни, скучаем по ее манере одеваться, по ее привычке выбирать опасных мужчин.


* Девушки Гибсона — идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий. Девушка Гибсона была высокой, худой, с узкой талией, большой грудью и широкими бедрами. Силуэт, подобный песочным часам достигался за счёт корсета. Её образ отражал моду на величественную, юную и эфемерную красоту, доминирующую на Западе.

** Название газетного издания.

*** Эммелин Панкхёрст (15 июля 1858, Манчестер, Англия — 14 июня 1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

121. Алан 2

«За всеми морями пролитой типографской краски, за всей многочасовой телевизионной говорильней по поводу безвременной кончины Лулы Лэндри не припомню, чтобы кто-то задал такой вопрос: почему нас это должно волновать?

«Несомненно, очарование усопшей было бесспорным, а эффектная внешность всегда являлась мощным локомотивом, толкающим тиражи газет в гору. Это непреложное правило соблюдается еще со времен Чарльза Гибсона, который наполнил страницы «Нью-Йоркера» образами обольстительных красоток с томными взглядами».

«Слов нет, друзья и близкие Лулы (той реальной Лулы из плоти и крови) убиты горем, и я им искренне соболезную. Что же касается наших читателей или телевизионных зрителей, то положа руку на сердце, я не вижу серьезных оснований, которые оправдывали бы их чрезмерные проявления горя. Молодые девушки погибают каждый день. Погибают при трагических обстоятельствах. В этом контексте слово «трагический» означает не более чем неестественные причины смерти: дорожные аварии, передозировки и прочее. А иногда они сами доводят себя до летального исхода, истощая свой организм попытками достичь стандартов внешности, которые стали атрибутами профессии Лулы и ее коллег по модельному цеху. Однако разве мы позволяем мыслям о какой-либо из этих погибших девушек долго тревожить нас? Неужели их заурядные лица оставляют такой уж заметный след в нашей памяти, а не забываются, когда мы просто переходим к чтению очередной заметки?»

Робин прервала чтение, чтобы сделать глоток кофе и прочистить горло.

- Пока сплошное фарисейство какое-то, - проворчал Страйк.

Он примостился за краешком стола Робин и попутно занимался тем, что вклеивал фотографии в лежавшую перед ним открытую папку. Каждую фотографию он нумеровал и делал пометку с ее описанием в соответствующем разделе папки. Сидя за монитором компьютера, Робин продолжила чтение с того места, где остановилась.

«Однако, чрезмерный интерес и даже преувеличенная скорбь, вызванные смертью Лулы, имеют под собой веские причины. Ручаюсь, что до того момента, когда мисс Лэндри совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин с готовностью поменялись бы с ней местами. Рыдающие поклонницы усыпали цветами место гибели Лулы под балконом ее пентхауса стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов стерлингов. А в праве ли мы надеяться, что жизнь и жестокое падение Лулы Лэндри послужит горьким уроком хотя бы для одной начинающей модели, стремящейся к сверкающим вершинам славы, которую сегодня олицетворяют таблоиды?»

- Ладно, закругляйся, - сказал Страйк и торопливо добавил: «Я имею в виду статью, а не твою работу».

- Кстати, автор статьи - женщина? - спросил он.
- Да, какая-то Мелани Тэлфорд, - ответила Робин, найдя в начале заметки фотографию автора - средних лет блондинки с двойным подбородком. - Ну что достаточно?

- Нет-нет, читай дальше.

Робин откашлялась еще раз и продолжила чтение.

«Со всей очевидностью можно утверждать, что наши надежды беспочвенны.»

- Это она про горький урок для начинающих моделей, - напомнила Робин.

- Ага, понял, - отозвался Страйк.

Робин вернулась к тексту.

«Словно игнорируя вековое наследие Эммелин Панкхёрст, целое поколение современных молодых девушек не придумало ничего лучше, как стремиться к положению, при котором их эго низведено до роли марионетки, этакого бледного эрзаца реальной жизни, а их надуманные приключения призваны маскировать внутреннее разочарование и душевный надлом, которые в итоге толкают их с балкона третьего этажа. Их девиз: внешность превыше всего. Стоит ли удивляться, когда дизайнер Гай Соме поспешил известить прессу, что Лула выпрыгнула из окна в одном из его платьев, которые моментально расхватали, не успело тело бедной девушки остыть. Лула предстала перед Создателем, будучи одетой в платье от Соме, - лучшую рекламу модной одежды и не придумаешь, не правда ли?»

«Нет, мы скорбим не о реальной Луле, ибо она была для нас не более реальна, чем девушки Гибсона. То, что мы оплакиваем, по сути является ее образом, сошедшим к нам с модельных подиумов и страниц гламурных журналов. Это тот образ, благодаря которому продаются модные платья, дамские сумочки и все то, что олицетворяет статус знаменитости, что, будучи лишенным своей телесной оболочки в случае смерти, оказывается пустым и банальным, словно мыльный пузырь. Только давайте честно признаемся себе, что после смерти Лулы предметом нашего подлинного сожаления является не сам факт ее гибели, а невозможность лицезреть столь любезные сердцу публики выходки этой особы, статью напоминающей лист бумаги и любящей так весело прожигать свою больше похожую на комиксы жизнь, которая была наполнена наркотиками, сумасшедшими вечеринками, шикарными нарядами и чередой размолвок и примирений со своим парнем, имеющим репутацию опасного человека.»

 

122. Александр

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

- Во всей этой газетной и телевизионной шумихе, поднятой вокруг смерти Лулы Лэндри, мало кто озадачился вопросом: отчего такой ажиотаж?

Она была красива, конечно, а публикация изображений красавиц в периодических изданиях заметно изменяла форму подачи материала с того времени, когда еженедельник «Нью-Йоркер» стал выходить с карандашными набросками томных сирен Гибсона.



Велика скорбь по-настоящему близких ей людей, и велико им мое сочувствие. Но все же мы, читающие, думающие люди, не имеем оснований личного свойства для оправдания своих сильнейших моральных потрясений. Каждый день молодые женщины умирают при трагических обстоятельствах (неестественно, так сказать): в автокатастрофах, от передозировки наркотиков и, случается, в результате голодания, когда они пытаются достичь той физической легкости тела, которой обладали Лэндри и люди ее круга. Остаются ли они в нашей памяти после того, как мы переворачиваем очередную газетную страницу и закрываем их непримечательные лица?

Робин сделала паузу, чтобы отхлебнуть кофе и откашляться.

- Пока только нравоучения - пробормотал Страйк.

Он сидел с другой стороны стола Робин, нумеровал и вклеивал фотографии в папку, в конце которой давал описание каждой из них. Робин продолжила читать с компьютерного монитора:

- Наше преувеличенное сочувствие, даже горе, не выдерживает проверку. Ясно, что десятки тысяч женщин легко поменялись бы с ней местами до того момента, когда Лэндри разбивается насмерть. После того, как ее искалеченное тело увозят, молодые девушки, заливаясь слезами, несут цветы под балкон ее роскошной квартиры стоимостью 4.5 миллионов фунтов. И хотя бы одна вдохновенная соискательница сомнительной славы испугалась взлета и жуткого падения Лулы Лэндри?

- Попал же я здесь, – сказал Страйк и поспешно добавил: - С ней, не с Вами. Женское сочинительство, так?

- Да, некая Мелани Телфорд, - ответила секретарша, возвращая на экран картинку улыбающейся блондинки средних лет. – Пропустить остальное?

- Нет-нет, продолжайте.

Робин опять откашлялась и продолжила.

- Ответом, конечно, будет «нет». Это к вопросу о безрассудстве будущих моделей.

- Да, я понял.

- Так… далее… Через сто лет после торжества суфражистки Эммелин Пэнкхёрст образовалось поколение зрелых женских натур, олицетворяющих картонных кукол-пустышек, чья надуманная суетность лишь прикрывает неудовлетворенность и душевный перекос, которые и заставили Лулу Лэндри выброситься из окна третьего этажа. Главное - внешность: дизайнер Ги Сомэ не помедлил известить прессу о том, что Лула была в его платье. Оно было продано в течение одного дня после трагедии. Разве можно было предложить лучшую рекламу своему творцу в лице дизайнера?

Нет, мы оплакиваем не молодую женщину, потому что она была для нас не более реальна, чем девушки, созданные карандашом Гибсона. Мы оплакиваем физическое воплощение некоего образа, сверкавшего в многочисленных таблоидах и фешенебельных журналах, продававшего нам стильные вещи и дух избранности, которые после ее кончины оказались пусты и бесполезны, как мыльные пузыри. О чем мы действительно скорбим, если быть искренними перед собой, так это о потере утонченной в развлечениях бездушной красавицы, чьи нарисованные истории, привязанные к наркотикам, экстравагантной внешности и опасным романтическим похождениям, забавлять нас более не смогут.
 

123. Александр П.

Джоан Роулинг. СЧЕТ КУКУШКИ


«Среди несметного числа статей и телепередач, обильным потоком изливаемых на нас в связи со смертью Лулы Ландри, лишь изредка можно услышать простой вопрос: а нам-то до нее какое дело?

Да, она была красива, что и говорить, а пресса с красотками пресса всегда расходилась очень бойко, еще со времен выполненных тушью девушек Гибсона, чьи томные взгляды предназначались читателям „Нью-Йоркера“.

Конечно, у родных и близких Ландри сейчас большое горе, и я приношу им свои глубочайшие соболезнования. Но нам-то, сторонним наблюдателям, каким горем оправдать собственную неуёмность?

Молодые женщины гибнут при трагических или, лучше сказать, неестественных обстоятельствах чуть ли не каждый день: кто в автокатастрофе, кто от передозировки, а кто и уморивши себя голодом в попытках добиться такой же стройности фигуры, как у Ландри и ей подобных. Но вряд ли мы уделим этим покойницам внимания более, чем на пару секунд — пока переворачиваем страницу, чтобы навсегда закрыть их ничем не примечательные лица.

Робин прервалась, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.

— Сплошное лицемерие, — буркнул Страйк.

Расположившись у края стола Робин, он занимался фотографиями: нумеровал, складывал в папку и заносил краткое описание в перечень.

Робин отыскала на экране своего компьютера место, где только что остановилась, и продолжила чтение:

«Откуда тогда взялся наш столь непомерный интерес (и даже горе) в данном случае? Пока Ландри была жива, ясное дело, что тысячи и тысячи женщин мечтали оказаться на ее месте. А теперь зареванные девушки возлагают цветы на месте ее смерти — под балконом ее квартиры стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов.

И что же, смог ли столь страшный конец знаменитой Лулы Ландри поколебать амбиции хоть бы одной модели, жаждущей непременно прославиться в таблоидах?»

— Ну так и ЧТО же? — нетерпеливо спросил Страйк.

— Это я ей, не тебе, — быстро добавил он. — Женщина ведь писала, да?

— Да, некая Мелани Телфорд, — ответила Робин, прокручивая экран к началу страницы, где красовался маленький портрет полноватой блондинки среднего возраста. — Остальное пропустить?

— Да нет, читай, читай.

Робин снова откашлялась и продолжила: «Ответ очевиден: однозначно нет».

— Это она по поводу моделей, чьи амбиции поколебались.

— Да, я понял.

— Хорошо, идем дальше...

«Прошло всего сто лет со времен Эммелин Панкхёрст, а нынешняя молодежь женского пола видит свой идеал в том, чтобы исхудать до состояния бумажной куклы, тогда как выдуманные газетчиками похождения этой плоской фигурки скрывают такой стресс и внутренний разлад, что та в итоге выбросилась с четвертого этажа.

Но и здесь главное — внешний эффект. И вот модельер Гай Сомэ уже поспешил сообщить прессе, что она выпрыгнула из окна в одном из его платьев, которые тут же были раскуплены, не прошло и суток. Действительно, лучшей рекламы не придумаешь: „Для встречи со своим убийцей Лула Ландри выбрала платье от Сомэ“.

Так что нет, оплакиваем мы вовсе не саму Лулу Ландри (ибо она для нас не реальнее красоток, стекших с пера Даны Гибсона) — мы скорбим по картинке, что без конца мелькала в череде многочисленных желтых изданий; по некоему образу, что продавал нам одежду и сумочки; что по сути прельщал нас своей знаменитостью, на поверку оказавшись таким же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь.

И чего мы действительно лишились (найдем смелость себе признаться), так это эффектных выходок плоской, как бумажка, искательницы удовольствий, за чьей жизнью, что была словно комикс с наркотиками, распутством, изощренными нарядами и связью с опасным и непостоянным дружком, мы теперь лишены удовольствия наблюдать».
 

124. Алёна

-- «За гибелью Лулы Лэндри хлынула лавина сообщений в прессе и обсуждений на телевидении, где так редко поднимался вопрос: а почему же нас это волнует?

Она была красивой, конечно, а красавицы стимулируют оборот газет еще с тех пор, как в Нью-Йоркере появились роковые сирены с томными глазами карандаша Даны Гибсона (1).


Безусловно, семья и друзья реальной Лулы будут безутешны, и я глубоко им сочувствую. Но наше чрезмерное волнение -- читателей и сторонних наблюдателей -- нельзя оправдать личным горем. Молодые девушки гибнут каждый день при «трагических» (то есть неестественных) обстоятельствах: в авариях, от передозировки, а иногда -- попытавшись голоданием вписать свое тело в стандарты, растиражированные Лэндри и ей подобными. Так разве наши мысли задерживаются на погибших, когда их непримечательные лица закрывает перевернутый лист?»

Робин прервалась глотнуть кофе и прочистить горло.

-- Пока что сплошное морализаторство, -- пробурчал Страйк.

Сидя на краю ее стола, он вклеивал в открытую папку фотографии, пронумеровывал каждую из них и кратко описывал содержание изображения в оглавлении на задней обложке. Робин продолжила читать по монитору с того места, где остановилась.

-- «Наш несоразмерный интерес, даже горе, поддается анализу. Можно смело утверждать, что вплоть до смертельного прыжка Лэндри десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. После того, как унесли разбитое тело, всхлипывающие девчонки стали приносить цветы под балкон пентхауза за 4,5 миллиона фунтов. Остановилась ли хоть одна модель в своей амбициозной погоне за журнальной славой после взлета и чудовищного падения Лулы Лэндри?»

-- Давай же уже, -- поторопил Страйк. -- Я не тебе, а ей, -- добавил он поспешно. -- Это ведь женщина написала?

-- Да. Некая Мелани Телфорд, -- ответила Робин, прокручивая страницу на самый верх, чтобы показать портрет блондинки средних лет с двойным подбородком. -- Проскочить остальное?

-- Нет-нет, продолжай.

Робин еще раз прокашлялась и продолжила.

-- «Ответ, конечно же, “нет”». Это про амбициозных моделей и прекращение погони.

-- Я понял.

-- Так... «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст (2) целое поколение половозрелых дев не желает ничего большего, чем опуститься до статуса вырезанной из бумаги куклы, плоского выдуманного персонажа, за чьими приключениями кроются такие нарушения и страдания, которые заставляют ее броситься из окна четвертого этажа. Имидж -- всё: дизайнер Гай Сомэ немедленно сообщил прессе, что прыгнула модель в одном из его платьев -- и за сутки их полностью раскупили. Разве может быть реклама лучше, чем Лула Лэндри, выбравшая наряд от Сомэ для встречи со Всевышним?

Нет, мы скорбим не по этой молодой женщине, которая для нас не намного реальнее девушек, выведенных рукой Даны Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькающий в многочисленных «желтых» газетах и глянцевых журналах; образ, заставивший нас покупать одежду и сумочки и купиться на идею знаменитости, которая с кончиной Лулы оказалась пустой и непостоянной как мыльный пузырь. А наберись мы честности, чтобы в этом признаться, окажется, что не хватает нам на самом деле занимательных похождений той веселой девчонки с бумажного листа, чья жизнь-комикс с наркотической зависимостью, разухабистым образом жизни, крутой одеждой и опасными мимолетными бойфрендами больше не будет нас развлекать.

(1) Дана Гибсон -- американский художник, создавший в своих иллюстрациях для периодических изданий новый идеал женской красоты.
(2) Эммелин Панкхёрст -- борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток.

125. Анна

Роберт Гэлбрейт, «Зов кукушки»


«Хотя смерть Лулы Лэндри и обсуждалась в многочисленных газетах и телевизионных передачах, редко кто-либо задавался вопросом: а какое нам до этого дело?»


«Конечно же она была красавицей, а красивые девушки помогали раскручивать газеты еще со времен бездушных соблазнительниц с томным взглядом, нарисованных Даной Гибсоном1 для журнала «New Yorker».


<…>


«Семья и друзья самой Лэндри будут вне себя от горя и я, конечно же, принесу им свои соболезнования. Но у нас, читателей и зрителей, нет личного горя, которое могло бы оправдать этот перебор в СМИ. Девушки умирают каждый день при «трагических» (имеется ввиду «неестественных») обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировки и иногда из-за голодовок во имя похудения, пропагандируемых Лэндри и ее окружением. Задумываемся ли мы хоть на миг об этих умерших девушках, прежде чем перевернуть страницу и стереть из памяти их ничем непримечательные лица?»


Робин замолчала, чтобы глотнуть кофе и прочистить горло.


«Пока что это звучит как сплошное лицемерие», пробормотал Страйк.


Он сидел за другим концом стола Робин и укладывал фотографии в открытую папку, нумеруя их и описывая сюжет каждой фотографии в отведенном для этого поле на обратной стороне. Робин продолжила читать с монитора своего компьютера, начав с места, на котором остановилась.


«Наш огромный интерес, даже горе, порождает расследование. Справедливо будет сказать, что до того самого момента, когда Лэндри прыгнула навстречу смерти, десятки тысяч женщин желали поменяться с ней местами. Девушки в слезах возлагали цветы под окнами пентхауза Лэндри (который стоит 4,5 миллиона фунтов) после того, как ее разбитое тело унесли. Заставило ли вознесение на вершину популярности и страшное падение Лулы Лэндри отказаться хоть одну честолюбивую модель от поисков дешевой славы?»


«Да не тяни уже», сказал Страйк и поспешно добавил: «Я не тебе, а ей. Это же женщина написала, верно?»


«Да, Мелани Тэлфорд», ответила Робин, проматывая текст на начало, чтобы посмотреть на фотопортрет широколицей блондинки средних лет. «Мне пропустить остальное?»


«Нет, нет, продолжай.»


Робин снова откашлялась и продолжила:


«Ответ - конечно же «нет». Это всё про тех честолюбивых моделей.»


«Ага, я понял.»


«Хорошо...Через сто лет после Эммелин Панкхёрст2, целое поколение зрелых женщин не мечтают ни о чем другом, кроме как опуститься до статуса вырезанной из бумаги куклы, простого аватара, чьи выдуманные приключения маскируют тревогу и горе такой силы, что они готовы выпрыгнуть из окна третьего этажа. Внешность — это всё: дизайнер Ги Сомэ не замедлил рассказать прессе, что в момент смерти на девушке было одно из его платьев, проданное в течение суток после ее гибели. Что может стать лучшей рекламой, чем тот факт, что Лула Лэндри решила встретиться с Создателем именно в этом платье Сомэ?»
«Нет, мы оплакиваем не потерю девушки, ведь для большинства из нас она была не реальнее одной из этих Гибсоновских красавиц, вышедших из под пера Даны. Мы оплакиваем физический образ, мелькающий на обложках бесчисленных глянцевых журналов о звездах; образ, продававший нам одежду и сумочки, а также статус знаменитости, который, после ее смерти оказался пустым и мимолетным, словно мыльный пузырь. Если быть честными, то нужно признать, что в действительности нам не хватает развлекательных ужимок худой как спичка девушки, с которой можно хорошо провести время и чьим комиксным существованием, состоящим из наркотической зависимости, разгульного образа жизни, модной одежды и опасных непостоянных отношениях с бойфрендом, мы больше не сможем наслаждаться.


1 Чарльз Дана Гибсон (1867 — 1944) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена «девушек Гибсона», представляющих идеал красоты на рубеже XIX-XX столетия.
2 Эммелин Панкхёрст (1858 - 1928)— британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

126. Белый ветерок

- Начитавшись газет и насмотревшись передач, посвященных гибели Лулы Ландри, мы почему-то так и не задались вопросом: а какое нам, собственно, до этого дело? Да, она была красива, а красивые девушки помогали газетам продаваться еще с тех времен, когда из штрихов Даны Гибсона рождались волоокие сирены для «Нью-Йоркер».


Вполне понятно, что семья и друзья вне себя от горя. Они-то знали реальную Лулу, человека из плоти и крови, и заслуживают моего глубочайшего сочувствия. Но нам, читателям и телезрителям, нечем оправдать свой горячий интерес - ведь для личного горя нет оснований.


Каждый день молодые женщины гибнут при «трагических обстоятельствах», то есть, умирают не своей смертью – в автокатастрофах, от передозировок, или доведя себя до истощения в попытках соответствовать тем стандартам фигуры, что установили Ландри и иже с нею. Но удостаиваем ли мы этих погибших чем-либо, кроме мимолетной мысли, которая тотчас же, как только мы перевернули страницу, стирается из нашей памяти, а вместе с ней и их непримечательные лица.


Робин прервалась на пару секунд, чтобы хлебнуть кофе и откашляться.


- Весьма патетично, - заметил Страйк.


Он сидел у края стола Робин, вставляя фотографии в досье, каждую перед этим пронумеровав и подписав на обороте. Робин вновь принялась читать с монитора.


- Наш несоразмерный интерес, граничащий со скорбью, требует анализа. До того, как Ландри совершила свой роковой прыжок, тысячи женщин мечтали очутиться на ее месте. Всхлипывающие девчонки усыпали цветами асфальт под балконом шикарного пентхауса Лулы, после того, как оттуда было унесено ее тело. Хоть одна амбициозная моделька перестала жаждать дешевой славы после взлета и жестокого падения Лулы Ландри?


- Давай уже короче, - сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, - добавил он поспешно. - Автор ведь женщина?


- Ага. Мелани Телфорд, - ответила Робин и прокрутила статью к началу, где был снимок немолодой толстощекой блондинки. – Дальше не читать?


- Читай, читай!


Робин снова откашлялась и продолжила:


- Ответ, конечно, отрицательный. Это про то, перестанут ли модели жаждать славы.


- Я понял.


- Тааак, дальше…. Через сотню лет после Эммелин Панкхерст появилось поколение девушек, которые, едва повзрослев, начинают поклоняться плоскому изображению, бумажной куколке, чьи овеянные легендами приключения скрывают такой душевный разлад и опустошенность, что она не придумывает ничего лучше, как выброситься с третьего этажа. Внешность – это все. Дизайнер Гай Соме поспешил сообщить журналистам, что Лула прыгнула в одном из его платьев, и, не прошло и суток после ее гибели, как все платья были распроданы. Красавица отправляется на встречу с создателем в платье от Соме - разве можно придумать рекламу лучше?


Нет, не погибшую молодую женщину мы оплакиваем, ведь для большинства из нас она была не более осязаема, чем те девушки, что стекали с пера Даны Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавший в бульварных газетах и модных журналах, образ, который продавал нам одежду и сумочки, и само представление о звездной жизни, которая оказалось пустой и лопнула, как мыльный пузырь. Давайте, наконец, признаемся самим себе, что нам будет не хватать именно шалостей этой куколки, знавшей толк в развлечениях, что мы будем скучать по красочным рассказам о ее жизни, состоящей из наркотиков, загулов, модных шмоток и бурных примирений и расставаний с бойфрендом.
 

127. Бруно

«Зов кукушки», Роберт Гэлбрайт

– «В газетных потоках и в бесконечной телеболтовне, пролившихся на смерть Лулы Лэндри, редко кто задавался вопросом: а какое, в сущности говоря, всем до этого дело?»

– «Она была красивой, а красавицы всегда поднимали тираж, так повелось, со времён иллюстраций Даны Гибсона в «Нью-Йоркере» с томными девами, соблазнительно прикрывавшими глаза».

<…>

– «Горе сводит с ума родных Лэндри и её друзей, и у меня к ним самое глубокое сочувствие. Но публике трудно понять чрезмерную скорбь, когда нет личного горя. Молодые женщины гибнут в «трагических» (или скажем, в неестественных) обстоятельствах каждый день: в авариях на дороге, от передоза и даже от диеты, если изводят себя, подражая формам Лэндри и ей подобным. Что эти несчастные девушки получают от нас, кроме мимолётного интереса, когда мы переворачиваем страницу и бросаем беглый взгляд на их самые обычные лица?»

Робин прервалась, пригубила кофе и кашлянула.

– Чем дальше, тем лицемернее, – проворчал Страйк.

Он сидел у края стола и вклеивал фотографии в альбом, каждый снимок получал свой номер, а на обратной стороне листа делалась пометка с кратким содержанием. Робин прильнула к монитору компьютера и продолжила чтение.

– «Не мешало бы проверить, насколько соизмеримы повышенный интерес и горе публики. Держу пари, что до рокового прыжка Лэндри из 4.5 миллионного пентхауза тысячи женщин мечтали поменяться с ней местами. Заплаканные девушки понесли цветы под балкон сразу после того, как изуродованное тело увезли санитары. Разве остановила хоть одну начинающую модель на пути к таблоидной славе история взлёта и жуткого падения Лулы Лэндри?»

– Кончай нудить, – сказал Страйк и добавил, спохватившись, – это ей, не вам. Женщина писала, не так ли?

– Да, некто Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокручивая текст вверх, чтобы открылся портрет улыбающейся блондинки средних лет. – Хотите, чтобы я пропустила остальное?

– Нет, читайте.

Робин ещё раз прокашлялась и продолжила.

– «Ответ ясен, нет». – Это она о честолюбивых моделях, которых ничто не остановит.

– Ага, я понял.

– Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст новое поколение половозрелых девиц не видит для себя ничего лучшего, как довольствоваться статусом куколки, фото которой вырежут из журнала. Примитивное олицетворение искусственной жизни, где за выдумками газетчиков скрываются страдания и муки, подталкивающие самое себя из окна третьего этажа. Всё ради внешней мишуры: дизайнер Гай Сомэ сразу сообщил прессе, что Лула прыгнула в одном из его платьев, и распродал коллекцию в течение суток после трагедии. Мог ли мечтать Сомэ о такой рекламе, когда Лула выбрала его своим кутюрье?»

– «Нет, мы оплакиваем не безвременный уход юной женщины, для публики она не более реальна, чем девичий образ, сошедший с кончика пера Даны Гибсона. Наша скорбь о бессмысленном мельтешении в таблоидах и гламурных журналах лишь для того, чтобы продать модную одежду и дамские сумочки, очаровать жизнью знаменитостей, которая пуста и мимолётна, словно мыльный пузырь. На самом деле, мы печалимся, если быть честными до конца, о том, что нас лишили развлечений, нам не хватает девушки с обложки, героини комиксов о наркотиках, разгуле, модных одеждах, драчливом бойфренде, не получить нам больше удовольствия от такого занимательного чтива».

128. Вечный студент

«Сколько галлонов типографской краски перевели, сколько часов телевизионные болтуны мусолят смерть Лулы Ландри, а до главного вопроса так и не добрались: из-за чего столько шума?

Бесспорно, она была красавицей, а красота испокон веков стояла на службе у газетчиков, еще со времен появления в «Нью Йоркере» работ художника Чарльза Дана Гибсона – его пленительных девушек с томным взглядом.

Мои глубокие соболезнования убитым горем родственникам и друзьям Лулы. Но мы, читающая и слушающая публика, далеки от скорби. Нам нечем оправдать собственную беспардонность. Мы привыкли к трагическим стечениям обстоятельств, то бишь к неестественным смертям юных дев. Они погибают каждый день: в автокатастрофах, от передозировок, а порой и от изнурительных голодовок, чтобы втиснуться в стандарты идеального тела Лулы Ландри и ей подобным. Надолго ли наши блуждающие мысли задерживаются на судьбе этих бедняжек, пока рука переворачивает страницу и их заурядные лица исчезают в небытие?»

Робин запнулась, сделала глоток кофе и прокашлялась.

-Ну ничего святого, - буркнул Страйк.

Пристроившись на краю ее стола, он составлял картотеку фотографий - каждой новой давал номер и описание в указателе в конце папки. Робин нашла место, где остановилась, и продолжила читать с монитора.

«Но наш непомерный интерес все больше и больше разжигают . Могу поспорить, что десятки тысяч женщин с легкостью поменялись бы с Ландри местами, вплоть до ее рокового прыжка вниз. После того как ее останки соскребли с асфальта, рыдающие девицы слагают цветы под балконом ее пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона долларов. Но разве хоть одна начинающая модель в погоне за дешевой славой остановилась и извлекла урок из взлета и стремительного падения Ландри?»

-Давай быстрее, - сказал Страйк. – Это я ей, не тебе, - поспешно добавил он. – Автор ведь женщина?

-Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, возвращаясь в начало статьи, чтобы найти фотографию автора - блондинки средних лет с двойным подбородком. – Дальше читать?

-Да, да, продолжай.

Робин снова откашлялась и принялась за чтение.

«Ответ - конечно нет. Ни одна».

-В точку.

-Ну да…

«Столетие борьбы за женские права под знаменами Эммелин Панкхерст ознаменовалось выводком целого поколения девиц, чей предел мечтаний – стать бумажной куклой, марионеткой, живущей показным весельем, за которым кроется такое душевное и физическое истощение, что впору выброситься из окна. На алтарь красоты готовы принести все. Дизайнер Гай Сомэ сразу же заявил прессе, что именно в его платье модель совершила последний шаг. И его тут же смели с витрин магазинов в течение суток. Сложно придумать лучшую рекламу: Лула Ландри отправилась к праотцам в наряде от Сомэ.

Да, мы скорбим, но не по Ландри. Для многих из нас она была так же реальна, как девушки Гибсона, рожденные воображением художника. Жаль, что мы больше не увидим ее фотографий, которые кочевали со страниц желтой прессы в журналы о знаменитостях, а оттуда на рекламные плакаты, призывающие нас покупать одежду и сумочки. Горько сознавать, что сама идея успеха оказалась пустой и мимолетной, лопнув со смертью модели, как мыльный пузырь. Но вот по чему мы действительно будем скучать, так это по старой доброй бумажной кукле, той, что не будет злоупотреблять наркотиками, пускаться во все тяжкие и менять любовников чаще, чем модные тряпки в своем гардеробе.

129. вишневый дедушка

Роберт Гэлбрейт, "Зов кукушки"

— "Над гибелью Лулы Лэндри пролиты литры чернил, ее часами обсуждают по телевизору, но мало кто задается вопросом: почему это так задело нас всех?

Она, конечно, была хороша собой. А портреты красоток помогают продвигать газеты еще со времен томных барышень, нарисованных Гибсоном для "Нью-Йоркера".

<…>

Понятно, что горюют родные и близкие реальной Лулы — и я сочувствую им. Однако у нас, тех, кто читает и наблюдает за этой смертью по телевизору, нет оправдания — мы не знали ее. Сотни девушек погибают каждый день при трагических ("противоестественных") обстоятельствах: в аварии ли, от передоза или уморив себя голодом в попытках добиться фигуры как у Лулы и ей подобных. Разве мы вспоминаем об этих обычных девушках с их обычными лицами после того, как переворачиваем страницу?"

Робин отпила кофе и прокашлялась.

— Ханжа писала, — пробормотал Страйк.

Он сидел с другой стороны стола Робин, нумеруя и вклеивая фотографии в открытую папку и занося их описания в перечень на обложке в конце. Робин продолжила читать с экрана:

— "К чему наш интерес и наша скорбь? Нет сомнений, что до момента рокового прыжка тысячи женщин поменялись бы с Лулой местами. Когда убрали труп, к месту ее падения — под балкон квартиры в пентхаузе, стоившей 4,5 миллиона футов стерлингов, — рыдающие девочки понесли цветы. Хоть одну стремящуюся к славе модель отпугнуло кровавое падение Лэндри с вершин карьеры?"

— Завязывай уже, — сказал Страйк. — Я ей, не тебе, — сразу добавил он. — Это ведь женщина пишет, да?

— Угу, какая-то Мелани Телфорд, — Робин поднялась в начало статьи, к фотографии автора, мордатой блондинки средних лет. — Дочитывать?

— Да, да, давай.

Робин снова откашлялась.

— "Конечно, нет". Это про то, что моделей не отпугнуло.

— Ага, я понял.

— Ладно… "Борьба суфражисток была тщетной: всего через сто лет после выступлений Эммелин Панкхерст девочки-подростки желают стать бумажными куколками, занять место глянцевой картинки, сплетни о которой прикрывают реальность столь мучительную, что она выбросилась из окна четвертого этажа. Нам важнее оболочка: дизайнер Гай Сомэ объявил публике, что она прыгнула в одном из его платьев, и меньше чем через двадцать четыре часа с момента смерти Лулы это платье было распродано. Лула Лэндри кинулась на встречу с Создателем в платье Сомэ — какая реклама может быть лучше?

Мы оплакиваем потерю не юной девушки — ибо для нас она была не реальнее, чем рисунки Гибсона, — мы оплакиваем потерю журнальной картинки, по которой мы покупали платья, знаменитости, лопнувшей, как мыльный пузырь. Будем честны с собой: мы потеряли только развлекавшие нас истории из волшебной жизни несуществующей героини — о наркотиках, шикарных тряпках, разрывах с опасным парнем, — и мы будем скучать именно по ним".

130. Доналд

- «Сегодня только ленивый не говорит и не пишет о смерти Лолы Ландри. Барахтаясь в море рассуждений о её гибели, я не нахожу ответа на один простой вопрос: а в чём, собственно, трагедия?»

- «Безусловно, Лола была красива. Её фотографии украшали обложки и повышали продажи газет и журналов. Впрочем, в своё время с этим вполне успешно справлялись томные красотки, выходившие из-под пера Чарлза Даны Паркера, знаменитого иллюстратора «Нью-Йоркер».

<…>

- «Я хорошо понимаю скорбь родных и близких Лолы Ландри и приношу им искренние соболезнования. Но о ком или о чём горюют миллионы обывателей, оплакивая, в сущности, незнакомого человека? Ежедневно в мире «трагически», или просто чересчур внезапно, погибают сотни молодых женщин. Автомобильные аварии, наркотики, а иногда – кстати, не так уж редко – стремление похудеть до идеальных параметров, воплощённых в Лоле Ландри и её товарках. Без малейшего участия просматриваем мы сообщения об их смерти и холодно взираем на их некрасивые лица в траурных рамках».

Робин прервала чтение, чтобы сделать глоток кофе.
- Что за пафосная чушь, - сказал Страйк.
Примостившись у стола Робин, он нумеровал и подшивал к делу фотографии, снабжая каждую кратким описанием.
Робин прокашлялась и продолжала читать, глядя в монитор.

- «Наш нездоровый интерес к этой смерти требует тщательного анализа. При жизни Лолы Ландри девять из десяти женщин охотно поменялись бы с ней местами. Под балкон её шикарного пентхауса за 4,5 миллиона долларов приходят плачущие старшеклассницы и возлагают цветы на то место, где ещё недавно лежало её искорёженное тело. Но станет ли безвременная кончина Лолы Ландри предостережением хотя бы для одной из тех девушек, что только начинают свой путь в модельном бизнесе и мечтают попасть на страницы глянцевых журналов?»

- Когда уже она заткнётся? – Покосившись на Робин, Страйк поспешно добавил: - Это я об авторше. Ведь женщина пишет?
- Да, какая-то Мелани Телфорд, - Робин вернулась в начало страницы. Портрет автора изображал блондинку средних лет с выдающимся подбородком. – Мне читать дальше?
- Да-да, пожалуйста.
Робин снова прокашлялась и возобновила чтение.
- «Нет, нет и ещё раз нет!» В смысле, не станет предостережением для девушек.
- Угу.

- Ну вот… «Эммелин Панкхёрст перевернулась бы в гробу, узнав, что для сегодняшних школьниц предел мечтаний – стать девушкой с обложки, красивой картинкой, за которой скрывается такое отчаяние и пустота, что впору выброситься в окно третьего этажа. Главное в этой жизни – как, впрочем, и в смерти – имидж. Дизайнер Эн Нектов поспешил сообщить прессе, что Лола Ландри выпрыгнула их окна в его платье. Двадцать четыре часа спустя платье было распродано во всех магазинах. Лола Ландри пожелала предстать перед Создателем в наряде от Нектова – лучшей рекламы и вообразить нельзя».

- «Мы скорбим вовсе не о молодой женщине по имени Лола Ландри. Для большинства из нас она была не менее иллюзорным персонажем, чем рисованные красотки Гибсона. Мы оплакиваем образ, который продавал нам платья и сумки, порхая по страницам модных журналов. Мы оплакиваем славу, оказавшуюся эфемерной и недолговечной, как мыльный пузырь. Мы горюем оттого, что больше никогда не услышим историй о похождениях бумажной куклы по имени Лола, живущей в двухмерном пространстве глянцевой картинки. Её красивая жизнь и восхитительные наряды, её безумные вечеринки и приводы в полицию, её розовый кадиллак и мускулистый бойфренд – всё, что мы так любили, исчезло вместе с ней навеки».

131. Ёж

-« Несмотря на то, что были потрачены литры газетных чернил, и беседы на телевидении по поводу смерти Лулы Лэндри шли часами, вопрос: почему нас это волнует? – звучал редко.
Конечно, она была красивой, а красивые девушки способствовали успешным продажам печатной продукции, еще со времен сирен с томным взглядом, которых Дана Гибсон рисовал для «Нью-Йоркера».
Семья Лэндри и друзья, которые общались с ней лично, без сомнений, будут убиты горем. Им – мои глубочайшие соболезнования. Однако, персонально у нас – тех, кто все это читает и смотрит, не случилось такой беды, что оправдывала бы избыток эмоций. Каждый день молодые женщины погибают при трагических обстоятельствах (иначе говоря – не своей смертью): в автомобильных авариях, от передозировки, или когда голодают ради того, чтобы их формы соответствовали таким, которые выставляют напоказ Лэндри и ей подобные.
Много ли внимания мы уделяем погибшим девушкам, когда перевернутая нами газетная страница закрывает фотографии их ничем не примечательных лиц?»
Робин прервалась, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.
-Пока что очень лицемерно, - пробормотал Страйк.
Он сидел за столом Робин, пронумеровывал и приклеивал фотографии в раскрытую папку, и туда же помещал их описание в виде каталога. Робин, глядя на компьютерный монитор, продолжила читать с того места, где остановилась.
-«Наш неумеренный интерес, и даже горе, проходит проверку. Могу спорить, что вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой смертельный прыжок, десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Всхлипывающие девушки возлагали цветы под балконом ее квартиры за 4,5 миллиона в пентхаузе, после того, как оттуда убрали покалеченное тело. Отпугнули ли взлет и жестокое падение Лулы Лэндри хоть одну амбициозную модель от погони за славой на страницах желтой прессы?»
-Не тяни, - сказал Страйк, - Это я ей, а не тебе. Женщина ведь написала? - прибавил он поспешно.
- Да. Мелани Телфорд, - ответила Робин, промотав наверх, где был снимок щекастой блондинки средних лет – Хочешь, я остальное просто просмотрю?
- Нет, нет. Продолжай.
Робин откашлялась еще раз и продолжила.
-« Ответ, разумеется, - нет». Тут немного об отпугиваемых амбициозных моделях.
- Угу. Понял.
- Хорошо, итак… « Прошло сто лет со времен Эммелин Панкхёрст *, и поколение повзрослевших женских особей жаждет только одного - чтобы их низвели до статуса бумажной куклы - унылого изображения, под чьими беллетризованными приключениями скрываются такое беспокойство и стресс, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Внешний облик – это все: дизайнер Гай Сомэ поспешил известить прессу о том, что она выпрыгнула в одном из его платьев, и оно было продано в течение суток после ее кончины. Лэндри выбрала наряд от Сомэ для встречи с творцом – разве можно было придумать рекламу лучше?
Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, которая была для большинства из нас не более реальной, чем девушки, которые появлялись из-под карандаша Даны. Мы скорбим о том образе во плоти, который мелькал во множестве популярных газет и глянцевых журналов и продавал нам одежду и сумочки, и о представлениях о знаменитости, которая, погибнув, оказалась такой же пустой и недолговечной, как мыльный пузырь. Если бы нам хватило честности признать, что настоящая причина печали в том, что нас не могут больше радовать забавные ужимки худощавой девицы для приятного времяпрепровождения с жизнью-комиксом, в которой были наркотическая зависимость, беспорядочный образ жизни, модные наряды и опасные парни, с которыми она то сходилась, то расходилась».
* Эммелин Панкхёрст (1858 -1928) – британский общественный деятель, лидер движения суфражисток.
 

132. Игорь Терентьев

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки» («Призвание кукушки»)

- «Среди всех этих кубометров газетной бумаги и часов телевизионных разговоров, потраченных на обсуждение смерти Лулы Лэндри, очень редко задавался вопрос: почему нас это волнует?»

- «Несомненно, она была красивой, а красивые девушки всегда помогали газетам меняться ещё с тех времён, когда Дана Гибсон* рисовал для «Нью-Йоркера» своих сирен с томным взглядом».

<…>
- «И семья, и друзья настоящей Лэндри из плоти и крови, конечно, будут расстроены, и я им искренне сочувствую. Тем не менее, у нас, читателей и зрителей, нет личного горя, чтобы оправдать наше излишнее внимание. Девушки умирают каждый день при «трагических» (так называют неестественные) обстоятельствах: в авариях, от передозировок, а иногда и от того, что пытались заморить себя голодом, дабы их фигуры походили на Лэндри и ей подобных. Переворачивая страницу и закрывая их обычные лица, уделим ли мы любой из этих погибших девушек нечто большее, чем просто промелькнувшую мысль».

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и прокашляться.

- Пока что так напыщенно, - пробормотал Страйк.

Он сидел у края стола Робин и наклеивал фотографии в отрытую папку, проставляя на каждой номер и делая её описание в указателе на задней стороне. Робин продолжила читать на мониторе с того места, на котором остановилась.

- «Наш несоразмерный интерес, даже скорбь, подлежит исследованию. Можно поспорить, что до того самого момента, когда Лэндри совершила свой смертельный прыжок, тысячи женщин хотели бы оказаться на её месте. После того, как убрали тело, плачущие молодые девчонки клали цветы под балконом её пентхауза за 4,5 миллиона. Но отпугнул ли взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри хотя бы одну начинающую модель от погони за славой таблоидов?»

- Давай-давай, - сказал Страйк. – Это я ей, а не тебе, - поспешно добавил он. – Ведь это женщина пишет, да?

- Да, некая Мелани Тэлфорд, - сказала Робин, прокручивая страницу обратно наверх, чтобы открыть фотографию блондинки средних лет с двойным подбородком. – Остальное пропустить?

- Нет-нет, давай дальше.

Робин снова прокашлялась и продолжила.

- «Ответ, конечно же, «нет». Это насчёт отпугнутых начинающих моделей.

- Да, я понял.

- Так, ну-у… «Через сотню лет после Эммелин Панкхёрст**, поколение половозрелых женщин ни к чему больше не стремится, кроме как опуститься до статуса бумажной куклы, плоского образа, чьи вымышленные приключения скрывают под собой такое беспокойство и страдание, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешний вид – это всё: модельер Гай Сомэ быстро сообщил прессе, что она прыгнула в одном из его платьев, которое было распродано за двадцать четыре часа после её смерти. Какая ещё нужна реклама, кроме той, что Лула Лэндри предстала перед создателем в платье от Сомэ?»

- «Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, потому что для большинства из нас она была не более настоящей, чем девушки Гибсона, сошедшие с кончика его пера. Мы печалимся о физическом образе, сверкающем на страницах множества популярных газет и журналов про звёзд; об образе, который продавал нам одежду и сумочки. А ещё мы печалимся о нашем мнении о знаменитости, которое, после её смерти, оказалось пустым и недолговечным как мыльный пузырь. Чего нам действительно будет не хватать (будем же достаточно честны, чтобы признать), так это забавных выходок этой тонкой как бумага весёлой девчонки, чьим картинным существованием, состоявшим из увлечения наркотиками, бурной жизни, модной одежды и опасного, то появляющегося, то исчезающего жениха, мы больше не сможем наслаждаться».

* Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) - художник-иллюстратор, рисовавший для многих крупных нью-йоркских изданий.
** Эммелин Панкхёрст (1858-1928) - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток, сыграла важную роль в борьбе за избирательные права женщин.

133. Калерия

— «Десятки часов эфирного времени и сотни печатных страниц были посвящены смерти Лулы Ландри. За всей этой суматохой никто не задал себе простого вопроса: нам-то что?


Впрочем, она была красива, а изображения красивых девушек увеличивают популярность газет еще со времен Дана Гибсона и его волооких сирен, нарисованных для Нью-Йоркера».


<…>


— «Члены семьи и друзья покойной Ландри убиты горем, и, конечно, заслуживают глубочайшие соболезнования. Однако лично нас, читателей и телезрителей, эта трагедия никак не касается, а значит, скорбью чрезмерный ажиотаж в этом случае не оправдать. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (т. е. неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировок, иногда от голода в попытках приобрести фигуру, которой щеголяют подобные Луле Ландри. Уделяем ли мы хоть какое-то внимание этим простым смертным, перелистывая страницы с их некрологами?»


Робин остановилась. От долгого чтения уже першило в горле, и глоток кофе оказался весьма кстати.


— Ханжества тут не занимать, — пробормотал Страйк.


Он сидел за столом Робин и вклеивал фотографии в открытую папку. При этом каждый снимок следовало пронумеровать, а номер занести в каталог вместе с описанием сфотографированного. Робин повернулась к монитору и продолжила читать.


— «Попробуем разобраться в причинах столь пристального интереса, доходящего порой до безутешной печали. Вплоть до момента, когда Ландри совершила свой фатальный прыжок, десятки тысяч женщин хотели бы поменяться с ней местами. Рыдающие девушки стали приносить цветы под балкон её пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов стерлингов сразу, как только оттуда убрали тело. Как вы думаете, взлёт и жестокое во всех смыслах слова падение Лулы Ландри смогли удержать хотя бы одну начинающую модель от погони за таблоидной славой?»


— Ну, не томи, — не выдержал Страйк. — Не ты, она, — поспешно добавил он. — Автор ведь женщина?


— Да, некая Мелани Телфорд, — ответила Робин, вернувшись в начало страницы с портретом журналистки — блондинки средних лет, которой явно не грозила смерть от голода. — Пропустить остальное?


— Нет, давай дальше.


Робин откашлялась и продолжила.


— «Ответ, само собой, нет». Это продолжение про начинающих моделей и их удержание.


— Да, я понял.


— Так, дальше… «Всего сто лет назад Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин. Наши современницы продолжают борьбу, только отнюдь не за идеалы. Теперь они жаждут быть возведенными в ранг бумажных кукол, печатных икон, за чьими похождениями, изложенными очередной бульварной газетёнкой, скрываются такие душевные драмы, что даже окно четвёртого этажа кажется выходом из ситуации. Внешнее стало превыше всего: дизайнер Гай Соме поспешил проинформировать прессу о том, что во время самоубийства на Луле было одно из его платьев. Модель была распродана в течение суток после несчастного случая. «Лула Ландри решила встретить Создателя в Соме» — разве можно придумать лучшую рекламу?


Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины. Для большинства из нас она была не реальнее девушек Гибсона, чьё перо рождало их на свет. Мы скорбим по образу, который мелькал в дешёвых газетах и журналах, по образу, продававшему нам одежду, аксессуары и представления о славе, оказавшиеся на поверку пустыми и ненадёжными, как мыльные пузыри. И будь мы достаточно честными, то признали, что на самом деле нам не хватает милых гримасок этой ветреной девицы, и жаль, что увлекательный комикс о её бурной жизни, полной наркотиков, модных шмоток и опасных связей, подошел к концу».

134. Кирилл

Роберт Гэлбрейт «Крик кукушки»

Почему нас это должно волновать? Пожалуй, единственный вопрос, который мало кого беспокоит. Тонны газет и нескончаемая телевизионная болтовня яро обсуждают лишь одно событие: смерть Лулы Ландри.

Безусловно, она красивая. А с тех самых пор как Чарльз Гибсон техникой штриха начал иллюстрировать коварных соблазнительниц для Нью- Йоркер, их вальяжное выражение лица на обложке повышает продажи газет.

Я глубоко соболезную семье и друзьям мисс Ландри и пойму их негодование. Тем не менее, нет оправдания столь сильным чувствам, нам: читателям и зрителям, не затронутых личной потерей. Каждый день в трагичном (мистическом) стечение обстоятельств гибнут молодые девушки, будь то автокатастрофы, передозировки наркотиками и, порой, из-за попытки, измором себя, соответствовать фигуре, принадлежавшей мисс Ландри и адептам её стиля жизни. Предаём ли мы значение смертям этих девушек, жалеем ли, после того как погрузим их ничем не примечательные лица в газетную темень, перевернув страницу?

Робин отвлеклась, чтобы сделать глоток кофе и прокашляться.

-Как же двулично всё сейчас, - пробурчал Страйк.

Он сидел в конце рабочего стола Робин, нумеруя и раскладывая фотографии в альбом – раскладку. В оглавление Страйк указывал описание события каждого фото. Робин, тем временем, продолжала читать с монитора её компьютера:

Наш неадекватный интерес и даже горе решительно не обоснованно. Не ошибусь сказав, что десятки тысяч женщин поменялись бы жизнью с мисс Ландри до того самого судьбоносного прыжка. Как только её изуродованное тело убрали, заплаканные девушки клали цветы под балкон шикарного пент-хауса стоимостью четыре миллиона пятьсот тысяч фунтов стерлинга, принадлежавшего мисс Ландри . Была ли напугана хоть одна из этих девушек, которая стремиться к бульварной славе модели? Хоть одна, кто задумалась о мотивах этого вопиющего поступка – решительного шага к смерти, после стремительного взлёта?

-Что там? –спросил Страйк. - У неё, не у тебя,- добавил он торопливо. - Это женская писанина?

-Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин и начала листать вверх, чтобы показать фото блондинки средних лет с двойным подбородком. - Мне перестать?

- Нет, нет читай, - ответил Страйк.

Робин прокашлялась ещё раз и продолжила.

Очевидно – нет. Мало кто задумался об этом факте.

- Мда… это точно.
Спустя сотни лет после Эммелин Панкхёрст – борца за права женщин, поколение пубертатных девочек единственно желает уподобиться рангу глянцевой куклы для вырезания, настенного постера, чья книжно – иллюзорная жизнь скрывает неимоверные беспокойство и страдание, маскирует то, что мисс Ландри выбросила из окна своего пент – хауса. Всё вращается вокруг внешности: платье, в котором мисс Ландри встретила свою смерть, было распродано крупной партией в следующие двадцать четыре часа после скорого заявления дизайнера Гая Соме прессе: мисс Ландри выбросилась в платье из моей коллекции. Какая реклама могла бы быть лучше?

Потеря этой молодой девушки не то, что мы оплакиваем – она для нас реальна настолько насколько были живыми нарисованные сирены – соблазнительницы Чарльза Гибсона. Современные представление о внешней красоте, обрамление тряпок, сумок и философии жизни знаменитостей в святые лики – вот о чём мы действительно скорбим. Всё, что навязали нам журналы о звёздах и бульварная пресса пустое и, как мыльный пузырь, минутное. Смерть Лулы Ландри тому доказательство.

Если честно взглянуть на бессодержательное фиглярство этих тощих девиц для эскорта: всё их существование - фотоальбом из наркотической зависимости, нарядов, кутежа и беспорядочной половой жизни, которые нам претят. И этот факт мы решительно упускаем.






 

135. Ксения

Роберт Гэлбрейт


Крик кукушки


— Статьями о смерти Лулы Лэндри были исписаны километры газетных полос, это событие часами обсуждалось на телевидении, однако мало кто из нас задавался вопросом: откуда такой ажиотаж?


Конечно, она была красива, а ведь именно за счет красивых моделей журналам удается выбиться в лидеры: так повелось со времен Даны Гибсона (1), который рисовал томных нимф для журнала «Нью-Йоркер».


<…>


Очевидно, какое это горе для тех, кто знал настоящую Лэндри, – для ее друзей и родных, которым я искренне сочувствую. А чем мы, читатели и зрители, чужие для этой семьи люди, можем оправдать свои бурные чувства? Молодые женщины гибнут при «трагических» обстоятельствах (проще говоря, умирают не своей смертью) каждый день: одни попадают в автокатастрофы, для других оказывается фатальной очередная доза наркотика, а кое-кто умудряется заморить себя голодом в стремлении иметь фигуру в точности как у Лэндри и ей подобных. Готовы ли мы почтить память обычных девушек чем-то, кроме беглого взгляда по страницам с их именами и фотографиями, которые ни на минуту не задерживаются в нашей памяти?


Робин замолчала, сделала глоток кофе и прокашлялась.


— Сплошное ханжество, — пробормотал Страйк.


Он сидел за столом напротив Робин и подшивал фотографии в раскрытую папку, снабжая их номерами и записывая краткое описание каждой в указатель. Робин снова повернулась к монитору и продолжила читать с того места, где остановилась.


— Необходимо осознать природу нашего неуместного любопытства и скорби. Никто не станет спорить, что десятки тысяч женщин мечтали бы поменяться с Лэндри жизнями — конечно, до того момента, как она совершила свой роковой прыжок. Когда изуродованное тело несчастной убрали с мостовой, рыдающие девушки начали возлагать цветы под высоким балконом ее квартиры стоимостью 4,5 миллиона фунтов. Но разве хоть одна модель, ужаснувшись истории взлета и страшного падения Лулы Лэндри, отказалась от мечты стать звездой таблоидов?


— Закругляйся уже! — не выдержал Страйк. — Это я ей, а не тебе, — тут же добавил он. — Автор ведь женщина?


— Да, некая Мелани Телфорд, — ответила Робин, вернувшись к началу документа, где красовался портрет круглощекой блондинки средних лет. — Дальше не читать?


— Нет-нет, давай.


Робин снова прокашлялась и продолжила:


— Конечно, ответ — нет. (Это про то, отказались ли модели от мечты).


— Ага, я понял.


— Хорошо, итак… Со времен Эммелин Панкхерст (2) прошло уже сто лет, а современные девушки, достигнув половой зрелости, не могут придумать ничего умнее, чем равняться на бумажную куклу, пустышку, за выдуманными приключениями которой скрывается такой душевный хаос, что она шагает в пустоту с четвертого этажа. Жизнь превратилась в шоу: дизайнер Ги Соме не растерялся и заявил прессе, что в роковой миг модель была одета в одно из его платьев — и за сутки все эти платья были распроданы. Какая реклама может сравниться с тем, что сама Лула Лэндри выбрала его наряд для встречи с Создателем?


Нет, мы оплакиваем вовсе не смерть реальной девушки, ведь для нас она была чем-то вроде красоток, выходивших из-под пера Даны Гибсона. Мы скорбим об образе, мелькавшем на страницах желтой прессы, о картинке, оглядываясь на которую, мы покупали платья и сумочки. Мы платили за возможность почувствовать себя знаменитостью, а после смерти Лулы Лэндри эта возможность оказалась иллюзорной и лопнула, как мыльный пузырь. Если мы найдем в себе смелость быть откровенными с собой, то поймем, что на самом деле тоскуем по утраченному развлечению: по кривлянию этой беззаботной пустышки, чью жизнь, пестрящую историями о наркотиках, распутстве, модной одежде, плохих парнях, то и дело появлявшихся рядом с ней, мы читали, как комикс, — и теперь он закончился.


(1) Чарльз Дана Гибсон (1867—1944) — американский художник, сотрудничавший во многих крупных нью-йоркских журналах. Благодаря его иллюстрациям с конца XIX века до начала Первой мировой войны идеалом женской красоты в Америке считались "девушки Гибсона" — стройные, пышногрудые, с широкими бедрами и осиной талией.


(2) Эммелин Панкхёрст (1858—1928) — лидер британского движения суфражисток, основательница Женского социально-политического союза, борец за предоставление женщинам избирательных прав.

136. Ксения Ламаш

Роберт Гейлбрейт
Крик кукушки


– «Смерти Лулу Лэндри отданы километры газетных полос и часы телеэфира, но при этом никто не задался вопросом: а нам, собственно, что за дело?


Она, конечно, была красоткой, а красотки всегда весьма публикабельны, с тех пор как Дана Гибсон украсил своими томными гуриями страницы “Нью-Йоркера”.


Родственники и друзья “земной” Лэндри убиты горем, и, разумеется, в этом я им глубоко сочувствую. Однако же мы – праздная публика – не можем оправдать свой интерес подлинной скорбью. Каждый день трагически погибают молодые женщины (или, лучше сказать, погибают при невыясненных обстоятельствах): в автокатастрофах, от передозировки, а иногда от анорексии в попытках достичь телесных стандартов Лэндри и моделей её типажа. Задумываемся ли мы хотя бы на миг об этих погибших девушках, когда переворачиваем страницу и видим очередное неприметное лицо?»


Робин прервалась глотнуть кофе и перевести дух.


– Пока вполне лицемерно, – пробормотал Страйк.


Он сидел за столом и укладывал в открытую папку фотографии, нумеруя каждую и добавляя описание на обороте. Робин продолжила читать с того же места, глядя на монитор:


– «Наш чрезмерный интерес, или, если угодно, горе, поддается анализу. Пока Лэндри не сделала свой роковой шаг, десятки из тысяч женщин без сомнений поменялись бы с ней местами. Рыдающие девицы несли цветы под окна роскошного пентхауза Лулы Лэндри, едва увезли ее изуродованное тело. Разве возвышение и страшное падение Лулы Лэндри заставило хоть одну амбициозную модельку задуматься и остановиться в погоне за популярностью?»


– Ближе к теме, – произнес Страйк. – Это я ей, а не тебе. Автор – женщина?


– Да. Некая Мелани Телфорд, – сказала Робин, возвращаясь к началу статьи и разглядывая портрет немолодой щекастой блондинки. – Может, пропустить остальное?


– Нет, дочитывай.


Робин прокашлялась.


– «Разумеется, нет». Это про моделек, которые не задумались.


– Я понял.


– Так, вот здесь… «Спустя целый век после завоеваний суфражисток появилось поколение девиц, которые, едва повзрослев, считают пределом желаний стать живой бумажной куклой, превратиться в собственную аватарку. За стандартным фасадом их светской жизни, оказывается, скрываются такие внутренние драмы, что они выбрасываются из окон третьего этажа! Но в этом мире даже провожают по одежке: модельер Ги Сомэ поспешил сообщить прессе, что в роковую минуту на несчастной было его платье. Модель была распродана в последующие двадцать четыре часа. Какой еще, в самом деле, желать рекламы, если сама Лула Лэндри отправилась к праотцам в платье от Сомэ?


Нет, не Лулу мы оплакиваем – она была не более реальна для нас, чем девушки, сошедшие с набросков Даны Гибсона. Мы оплакиваем образ, мелькавщий в сотнях бульварных газетенок и журналов о “звездах”; образ, который прельщал нас одеждой, аксессуарами и популярностью, в момент гибели героини обернувшейся радужным мыльным пузырем. Давайте признаемся себе, что мы будем скучать по этой тощей хулиганке. Нам просто жаль, что нельзя и дальше зачитываться комиксом с наркотиками, публичными эскападами, дизайнерскими шмотками и брутальным неверным бойфрендом, каким представлялась нам ее жизнь».

137. Манс

«За километрами напечатанных статей и часами телевизионных эфиров, свалившихся на обывателя после смерти Лулы Лэндри, мало кто задается вопросом: «А какая уже разница?»

Бесспорно, она была красавицей, а на привлекательных девушках пресса держится с тех пор, как популярные журналы начали печатать набросанные пером Дана Гибсона портреты прелестниц с томным взглядом из-под приопущенных век.

Семья и близкие покойной госпожи Лэндри, безусловно, в трауре, и я выражаю им искренние соболезнования, но проявления излишних эмоций у нас — непричастных читателей и телезрителей — вызывают по меньшей мере недоумение. Молодые женщины каждый день гибнут «трагической», точнее сказать неестественной, смертью: в автокатастрофах, от передозировок, а иногда и от изнурительных диет в погоне за формами, как у Лэндри и ее коллег по цеху. Можем ли мы позднее вспомнить лицо хоть одной такой погибшей девушки, после того как скользнем по нему взглядом и перевернем страницу?»

Робин замолчала, сделала глоток кофе и прочистила горло.

— Сплошное ханжество, — пробормотал Страйк.

Он сидел на краю стола и вклеивал фотографии в открытую папку, нумеровал, а затем вносил описание каждой в указатель на обратной стороне. Робин пробежала глазами текст на мониторе и продолжила читать дальше:

— «Наш нездоровый интерес и даже, не побоюсь этого слова, горе требуют пристального рассмотрения. Можно смело утверждать, что вплоть до момента трагической кончины Лэндри, десятки тысяч женщин хотели бы поменяться с ней местами. Как только ее разбившееся тело увезли, девушки в слезах приносили цветы под балкон принадлежавших ей роскошных апартаментов стоимостью четыре с половиной миллиона фунтов стерлингов, но разве после взлета и жестокого падения Лулы Лэндри перестала хотя бы одна подающая надежды модель мечтать, чтобы ее фотографии не сходили со страниц глянцевых журналов?»

— Да сколько можно! — не выдержал Страйк. — Я это ей, не тебе, — поспешил уточнить он. — Автор ведь женщина?

— Да, некая Мелани Тэлфорд, — ответила Робин, прокрутив статью к началу, где обнаружилась фотография пожилой блондинки с обвисшим подбородком. — Если надоело, могу дальше не читать.

— Нет-нет, давай.

Робин прокашлялась еще раз.

— «Ответ, безусловно, отрицательный», — это она про свой вопрос о подающих надежды моделях.

— Ага, я понял.

— Так... «Спустя сто лет после всех завоеваний суфражисток поколение девочек-подростков не представляет себе жизни лучшей, чем быть низведенными до положения бумажной куклы, пустой обертки, каждый шаг которой окружен досужими вымыслами, за которыми скрывается такое сильное душевное смятение, что она решила выброситься из окна. Внешний вид — наше все: модельер Гай Сомэ поспешил раструбить прессе, что Лэндри выпрыгнула в одном из его платьев, и они были распроданы на следующий же день. Лула Лэндри решила встретиться с творцом в платье от Сомэ — более удачную рекламу трудно себе представить!

Нет, мы оплакиваем не утрату молодой девушки, которая для большинства из нас была не более реальной, чем созданный рукой Дана Гибсона идеал женской красоты в журналах конца позапрошлого столетия. Мы скорбим о раскрученном образе, порхавшем по страницам бульварной прессы и светской хроники, продававшем нам одежду и дамские сумочки, словом, олицетворявшем понятие «знаменитость», который после кончины девушки на поверку оказался пустым и недолговечным, словно мыльный пузырь. Нам будет не хватать, достань у нас смелости в этом признаться, безвозвратно утерянной возможности поразвлечься, наблюдая за перипетиями глянцевой беззаботной девчушки, чья жизнь для нас напоминала комикс, замешанный на красивых нарядах, разгульной жизни, наркотиках и беспорядочных связях.

138. Ольга Галайда

Роберт Гэлбрейт, «Призвание кукушки»

- «Столько пачек газетной бумаги, столько телевизионной болтовни тратится на обсуждение смерти Лулы Лэндри… Но хоть бы кто задался вопросом: какое нам дело?

Конечно, она была красивой. А в газетах принято печатать красивых девушек ещё со времён Даны Гибсона и его рисованных соблазнительниц с томными глазами в Нью-Йоркере».

<…>

- «Безусловно, семья и друзья сексапильной Лэндри будут скорбеть, и я им глубоко сочувствую. Но мы, читатели и телезрители, не можем оправдать свой интерес личным горем. Молодые женщины каждый день гибнут при трагических, если не сказать «неестественных», обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а иногда даже заморив себя голодом в попытке добиться физической формы как у Лэндри и ей подобных. И что? Ну, глянем мы вскользь на эти тусклые лица, переворачивая очередную страницу, подумаем о них секунду. И всё».

Робин на минуту замолчала, чтобы отхлебнуть кофе и прочистить горло.

- Пока одно лицемерие, - пробормотал Страйк.

Он сидел с торца стола Робин и вклеивал фотографии в открытую папку, при этом каждую нумеруя и подписывая их в конце в алфавитном порядке. Робин продолжила читать статью на экране компьютера с того места, где остановилась.

- «Наш несоразмерный интерес, и даже скорбь, порождают анализ. Вплоть до того момента, как Лэндри совершила трагический прыжок, добрый десяток тысяч женщин с радостью поменялся бы с ней местами. После того, как остатки тела Лэндри отчистили с асфальта перед домом, в котором у неё был пентхаус за четыре с половиной миллиона фунтов, толпы плачущих юных поклонниц возлагали цветы под её балконом. Хоть одну начинающую модель взлёт и падение Лулы Лэндри остановил в её погоне за таблоидной славой?»

- Заканчивай уже, - бросил Страйк. И поспешно добавил, – Я ей, а не тебе. Это ведь женщина писала?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, пролистывая статью вверх, где красовалось большое фото блондинки среднего возраста с двойным подбородком. – Мне дальше не читать?

- Нет-нет, продолжай.

Робин ещё раз прочистила горло и приступила.

- «Конечно же, ответом будет “нет”». Это о том, остановятся ли начинающие модели.

- Да, я понял.

- Так… «Через сотню лет после борьбы Эммелин Панкхёрст поколение взрослых женщин не находит лучших стремлений, чем достижение статуса фигуристой бумажной куклы, плоского аватара, чья маска вымышленных приключений настолько тяжела, что из-за неё выбрасываются из окна четвёртого этажа. И главное – внешний вид. Модельер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что она выбросилась в одном из его платьев, и распродал свою коллекцию спустя сутки после её смерти. Лула Лэндри решила встретить Создателя в платье от Соме. Лучше рекламы и придумать нельзя.

Нет, мы оплакиваем не молодую женщину – она для нас была не более реальной, чем девушки, выходившие из-под пера Гибсона. Мы скорбим по образу, который мелькал во множестве популярных газет и журналов о звёздах. По образу, который продавал нам одежду и сумочки, по мнимой звезде, кончина которой показала, что её слава – пустой звук, что она хлипкая, как мыльный пузырь. Чего нам действительно не хватает, наберёмся мужества признаться, так это кривляния светившейся от худобы девочки из сферы развлечений, её бурной жизни словно со страниц комикса, её модной одежды, наркозависимости и смены парней с головокружительной скоростью».

139. Палыч

Роберт Гэлбрайт, «Зов кукушки»

«Во всём этом море печатных репортажей и телеинтервью, которое выплеснулось по поводу смерти Лулы Лэндри, почти утонул вопрос: «Почему это нас волнует?»

Конечно, она была красивой, а красивые девушки помогают сбывать газеты ещё с тех времён, когда Дана Гибсон вырисовывал своих томных сирен для «Нью-Йоркера» (1).

<...>

Семья и личные друзья Лэндри будут, конечно, безутешны, и вызывают моё глубокое сочувствие. Однако мы, читающая, смотрящая публика, не можем оправдать избыток наших эмоций личным горем. Молодые женщины «трагически» (иначе говоря, противоестественно) погибают каждый день: в автокатастрофах, от передозировок, а иногда и в попытке уморить себя голодом в соответствии с телесной формой, которой щеголяла Лондри и ей подобные. Дождётся ли от нас хотя бы одна из этих погибших девушек чего-нибудь большего, чем мимолётная мысль, когда перевернутая страница скроет её невыразительное лицо?»

Робин взяла паузу сделать глоток кофе и смочить горло.

-- Сплошная ханжеская нудятина, -- пробормотал Страйк.

Он сидел с краю стола Робин, размещал фотографии в раскрытую папку, каждую из них нумеровал и вносил её описание в перечень на обороте папки. Робин продолжила с того места, где остановилась, читая с экрана своего компьютера.

«Наш несоразмерный интерес, даже горе, подлежат сомнению. Можно спорить на что угодно, что до того самого момента, когда Лэндри совершила свой фатальный прыжок, десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Всхлипывающие девушки клали цветы под балконом пентхауза Лэндри стоимостью 4,5 миллиона фунтов после того, как её изломанное тело убрали прочь. Но разве взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри предостерегли хотя бы одну амбициозную модель от погони за таблоидной славой?»

-- Да уймись уже, -- произнёс Страйк. -- Это ей, не тебе, -- поспешно добавил он. -- Писала женщина, так ведь?

-- Да, некая Мелани Телфорд, -- сказала Робин, прокручивая текст назад, пока наверху не показалось фото одутловатой блондинки средних лет. -- Может, не дочитывать?

-- Нет-нет, продолжай.

Робин ещё раз смочила горло и продолжила.

«Ответ, конечно же, нет.» -- это о предостерегаемых амбициозных моделях.

-- Ага, ясно.

-- Хорошо, вот... -- «Спустя сотню лет после Эммелин Панкхёрст (2) поколение самочек, вступающих в половую зрелость, не ищет ничего лучшего, чем быть низведённой до статуса бумажной куколки, плоской аватары, чьи выдуманные приключения скрывают такое помешательство и смятение, что она выбрасывает себя из окна четвёртого этажа. Главное -- внешний вид: дизайнер Гай Сомэ поспешил сообщить прессе, что она выпрыгнула в одном из его платьев, которое распродалось за двадцать четыре часа после её смерти. Какая ещё реклама может сравниться с тем, что Лула Лэндри предпочла встретить Создателя в платье от Сомэ?

Нет, мы оплакиваем утрату не молодой женщины, ибо для большинства из нас она была не более реальной, чем девушки, являвшиеся из-под пера Даны Гибсона. То, о чём мы скорбим, это визуальный образ, мерцающий сквозь мириады красочных газет и глянцевых журналов; образ, который продавал нам одежду и дамские сумочки, а также идеал звёздной славы, который после её заката оказался пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. В действительности жалеем мы, если будем достаточно честны, чтобы признаться в этом, о забавных выходках той бумажно-тонкой попрыгуньи-стрекозы, чьё комиксовое существование среди наркотического угара, разгульной жизни, вычурных одеяний и опасного непостоянного сожителя больше не сможет повеселить нас.»

-----------------------------------------------------------------------------
(1) Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) -- американский художник и иллюстратор. «Нью-Йоркер» -- крупнейший американский еженедельник, издаётся с 1925 года.

(2) Эммелин Панкхёрст (1858-1928) -- знаменитая британская суфражистка.

140. Сильда

– «Газеты не жалеют типографской краски, а телеканалы – эфиров, смакуя подробности смерти Лулы Лэндри, но мало кто задаётся вопросом: откуда такой интерес?

«Конечно, она была красавицей, а красотки делали тиражи ещё когда Гибсон рисовал своих черно-белых сирен для «Нью-Йоркера».
<…>
«Для близких и друзей настоящей Лулы из плоти и крови её смерть – страшная трагедия, и я приношу им свои глубочайшие соболезнования. Но почему так скорбим мы, люди совершенно посторонние? Молодые женщины каждый день гибнут при трагических, противоестественных, обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков. Наконец, кто-то замаривает себя голодом, чтобы стать как Лула и ей подобные. Удостаиваем ли мы этих девушек хоть каплей внимания или забываем их простецкие личики, едва перевернув страницу?»

Робин отхлебнула кофе и откашлялась.

– Ни о чём, – пробормотал Страйк.
Сидя на краю стола Робин, он нумеровал и вклеивал снимки, добавляя описание каждого в список на обороте папки.

Робин тем временем зачитывала с монитора:

– «Однако наш преувеличенный интерес, даже горе, вполне объяснимы. До того, как Лула Лэндри шагнула из окна, десятки тысяч женщин мечтали оказаться на её месте. Зарёванные поклонницы возлагают цветы на тротуар перед роскошным пентхаусом за четыре с половиной миллиона фунтов, где нашли погибшую. Вопрос, сделают ли начинающие модели выводы из истории взлёта и трагического падения их кумира?»
– Достала уже! – выпалил Страйк. – Это я про статью, - поспешно оговорился он. – Женщина наверняка наваяла?
– Ага, Мелани Телфорд. – Робин щелкнула на начало статьи, где красовалась фотография щекастой блондинки средних лет. – Всё, дальше не читать?
– Нет-нет, я слушаю.
Откашлявшись, она продолжала:
– «Ответ, разумеется, нет». – Это к вопросу о начинающих моделях.
– Усёк.
– Так … «Сто лет назад Эммелин Панкхёрст отвоевала права женщин, и нынешнее поколение «свободных» девиц мечтает низвергнуть себя до уровня бумажной куклы, плоской картинки, за вымышленными похождениями которой скрывается отчаяние и безысходность, подталкивающие к роковому прыжку. Главное, создать видимость: дизайнер Гий Соме раззвонил на всех углах, что Лула Лэндри выбросилась из окна в его платье, и модель вмиг раскупили. «Звезда» появится перед Создателем в наряде от Соме. Лучшей рекламы не сыскать.

Оплакиваем мы не погибшую девушку, отнюдь. Для многих из нас она не реальнее томных красавиц Гибсона. По сути, мы оплакиваем нарядную картинку из глянцевых изданий, под лозунгом которой нам продавались одежда и сумочки; картинку и манящий облик «звезды», лопнувший как мыльный пузырь. Давай признаем: если чего нам и будет не хватать, так это приключений легкомысленной куколки, словно сошедшей из комиксов «для взрослых», которая больше не будет радовать читателей скандалами, нарядами и опасными связями».

141. Тишина

Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки»


«Литры типографской краски и часы телевизионных разговоров были потрачены на обсуждение смерти Лулы Ландри, но вопрос «Почему это всех нас так волнует?» возникал довольно редко.»
«Конечно, она была красивой, а красивые девушки, еще со времен сирен с томно прикрытыми веками, созданных Гибсоном для Нью-Йо́ркера [1] помогали изменить газету»


«Семья и друзья живой Ландри, конечно, будут убиты горем, и я глубоко им сочувствую. Хотя, нам, сторонним наблюдателям, нельзя простить чрезмерное любопытство, ведь это не коснулось никого из нас лично. Девушки погибают, погибают каждый день при «трагических» (что, к слову сказать, ненормально) обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировки, иногда из-за того, что они морят себя голодом, пытаясь добиться таких же форм, какими отличалась Ландри. Вспомним ли мы про этих мёртвых девушек, когда страница перевернется и скроет их ничем не примечательные лица?»


Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.


- Чем дальше – тем лицемерней, - проворчал Страйк.


Он сидел по другую сторону стола от Робин и вставлял в открытую папку фотографии, номеровал их делал описание в перечне на обороте. Робин продолжила с того места, где остановилась, она стала читать с монитора компьютера.


Наш интерес огромен настолько, насколько огромно наше горе. Могу поспорить, что до смертельного прыжка Ландри десятки тысяч женщин мечтали поменяться с ней местами. Рыдающие девушки возлагали цветы под балкон ее пентхауса стоимостью 4,5 миллиона долларов, после того как убрали ее изломанное тело. Но сдержит ли взлет и жестокое падение Лулы Ландри хоть одну модель в ее стремлении к таблоидной славе?


- Нудно! – сказал Страйк. – Это я не тебе, - торопливо добавил он. – Женщина писала?


- Да, какая-то Мелани Телфорд, - сказала Робин, возвращаясь к началу документа, чтобы показать фотографию блондинки средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, я не буду дальше читать?


- Нет-нет, продолжай.


Робин снова откашлялась и продолжила.


- «Несомненно, ответ «Нет». Это к вопросу о стремлении моделей.


- Да, я понял.


- Хорошо... « Сто лет прошло с того времени, когда Эммелин Панкхёрст боролась за права женщин, чтобы сейчас целое поколение взрослых представительниц женского пола мечтали о том, чтобы низвести себя до роли бумажной куклы. Эдакий плоский аватар, чьи выдуманные приключения скрывали настолько сильное потрясение, что, не выдержав, девушка выпрыгнула из окна третьего этажа. Внешний вид – это все; дизайнер Гай Соме поспешил сообщить прессе, что во время падения на ней было одно из его платьев, и оно было распродано в течение 24 часов после ее смерти. Что может стать лучшей рекламой, чем то, что Лула Ландри для встречи с Создателем выбрала платье от Соме?»


«Нет, мы оплакиваем не девушку, для нас она была не реальней, чем те, что были созданы Гибсоном. Мы оплакиваем физическую оболочку, сверкавшую в многочисленных таблоидах и звездных журналах; образ, который продавал нам одежду и сумки, знаменитость, жизнь которой, по нашему мнению, так же пуста и недолговечна, как мыльный пузырь. Сможем ли мы честно признать, что нам будет недоставать бумажной куклы – любительницы повеселится, мы не сможем больше насладиться комиксами о ее разгульной жизни, заполненной наркотической зависимостью, модными вещами и постоянными разрывами и примирениями с ее представляющим опасность бойфрендом?»


1 - Девушки Гибсона — идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий.

 

142. Хумляльт

-«За шумихой, поднявшейся после смерти Лулы Лэндри, только обойденным остался вопрос, почему нас это волнует.


Красивая модель, она, подобно «девушкам Гибсона», в свое время обеспечившим «Нью-Йоркеру» высокие тиражи, сослужила хорошую службу многим изданиям.


<…>


Близкие «падшей» Лэндри будут вне себя от горя, которое я разделяю. Однако, для нас, читателей и телезрителей, смерть Лулы не личная трагедия, поскольку ее популярность нам ничего не сулила. Девушки гибнут каждый день совсем не от естественных причин: в ДТП, от передозировок, или, что не редкость, от изнуряющих попыток придать телу формы, которыми щеголяют Лэндри и ей подобные. Разве не вскользь мы думаем о погибших, чьи пустые лица остаются в хронике, но не в памяти?».


Робин прервалась и глотком кофе смочила горло.


-Чем дальше, тем меньше в людях святого, - пробормотал Страйк.


Он сидел на краю рабочего стола Робин и всовывал в открытую папку фотографии, предварительно нумеруя их и заполняя форму с обратной стороны. Робин, сидевшая за компьютером, продолжила чтение:


-«Наш нездоровый интерес весьма обоснован. Могу поспорить, что до того как Лэндри выбросилась с балкона, любая хотела бы оказаться на ее месте. Тело не успели убрать, а под окнами роскошного пентхауса уже лежали цветы, спрыснутые слезами молоденьких поклонниц. Разве хоть одна начинающая модель проникнется примером Лулы Лэндри, чей взлет закончился жестким падением, и оставит мир высокой моды?».


-Ну, завела шарманку, - Страйк терял терпение. – В смысле… Женщина ведь автор?


-Мелани Телфорд, - Робин перетащила ползунок в верхнюю часть экрана, где был помещен фотопортрет средних лет женщины с двойным подбородком. – Мне пропустить концовку?

-Нет-нет, продолжай.


Робин прокашлялась и стала читать:


-«Конечно, не оставит». Это про идею, - пояснила она.


-Ага, я понял.


-Так, значит… «Век минул со смерти Эммелин Панкхерст, и половозрелые куклы, коих целое поколение, уже не видят себя нигде, кроме как на обложке журнала, откуда будут вырезаны и навеки облечены в бумагу, а под фальшью их имиджа будут прятаться оголенные нервы и физическое истощение, толкающие на самоубийство. Сейчас во главе угла внешний вид, и модельер Лулы Гай Сомье не преминул заявить, что до последнего вздоха супермодель была в одном из его нарядов, которые в последствие разошлись как горячие пирожки. Чем не идеал рекламы известие, что Лэндри отправилась к праотцам в платье от Сомье?


Для нас умер не человек, а манекен, мелькающий в светских журналах, словно Гибсон стер одну из тысячи нарисованных девиц. Тот образ путеводной звезды в мире моды, что продавал нам сумочки да платья, со смертью Лэндри лопнул, как мыльный пузырь. Честно признаться, жаль, что финальная серия комикса о бесшабашной амфетаминовой жизни тоненькой девчушки-модницы, выкидывающей порой такие фортеля, что ее дружку-рокеру и не снились, уже вышла».

143. Чайка

«Несмотря на килограммы газетной бумаги и часы телевизионного эфира, посвященные смерти Лулы Ландри, редко задавался вопрос: А какое нам до этого дело?

Конечно, она была красива, а красивые девушки повышали продажи газет со времен волооких сирен, которых Дана Гибсон нарисовал для Нью-Йоркера.*

Для семьи и друзей реальной Ландри – это, конечно, горе, и я им глубоко сочувствую. Однако, мы - читающая и смотрящая телевизор публика - не можем оправдать нашу невоздержанность личным горем. Молодые девушки умирают каждый день в «трагических»(то есть неестественных) обстоятельствах: в авариях, от передозировки, а иногда, просто потому что они пытались уморить себя голодом, чтобы походить фигурой на Ландри и ей подобных. Эти мертвые девушки лишь на мгновение привлекают наше внимание, и мы переворачиваем страницу, закрывая их ничем не примечательные лица.»

Робин замолчала, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.

«Пока что сплошное лицемерие», - пробормотал Страйк.

Он сидел скраю стола Робин и приклеивал фотографии в открытую папку, нумеровал их, и добавлял описание каждой в индекс в конце. Робин продолжила читать с экрана компьютера с того места, где остановилась:

«Давайте проанализируем наш несоразмерный интерес. До того момента, когда Ландри совершила фатальный прыжок, можно с уверенностью сказать, что десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Всхлипывающие молодые девушки возлагали цветы под балконом пентхауса Ландри, стоимостью 4.5 миллиона фунтов, после того как её разбившееся тело было увезено. Хоть одну начинающую модель, стремящуюся к таблоидной славе, остановила история взлёта и жестокого падения Лулы Ландри?»

«Ну не тяни», – сказал Страйк. «Она, не ты, – спешно добавил он. – Это женщина пишет, да?»

«Да, Мелани Телфорд, - сказала Робин, прокручивая текст обратно наверх страницы, где была фотография блондинки среднего возраста с двойным подбородком. - Хочешь, чтобы я пропустила остальное?»

«Нет, нет, продолжай.»

Робин еще раз откашлялась и продолжила:

«Ответ , конечно, нет», – это насчет того, что начинающих моделей это не остановило.

«Да, я понял.»

«Ок, хорошо... « Сто лет после Эммелин Панкхёрст**, поколения достигших половой зрелости женщин ищут только лишь статуса куклы, вырезанной из бумаги, плоского аватара, чьи вымышленные приключения прикрывают такую тревогу и душевное страдание, из-за которых Лулу Ландри выбросилась из окна третьего этажа. Внешность – это всё: дизайнер Ги Соме незамедлил проинформировать прессу, что она выбросилась в одном из его платьев. Платье было распродано через 24 часа после ее смерти. Разве можно желать лучшей рекламы, чем выбор Лулу Сандри покончить с собой в платье Соме?

Нет, это не смерть молодой девушки мы оплакиваем - она была для нас не более реальной, чем Девушки Гибсона, сошедшие из под пера Дана. О чем мы скорбим, так это о физическом образе, мелькающем в многочисленных бульварных газетах и журналах о знаменитостях; образе, который продавал нам одежду и сумки и идею популярности, который, c её кончиной, оказался пустым и недолговечным как мыльный пузырь. Чего нам по-настоящему не хватает, если честно признаться, так это занимательных выходок этой тонкой как бумага девушки, с которой можно хорошо провести время, чье комиксное существование: злоупотребление наркотиками, разгульный образ жизни, модная одежда и опасный бойфренд, с которым она то сходилась, то расходилась, мы больше не сможем смаковать.»

* Чарльз Дана Гибсон (англ. Charles Dana Gibson) (14 сентября 1867 г. – 23 декабря 1944 г.) — американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже XIX-XX вв.

** Эммелин Панкхёрст (англ. Emmeline Pankhurst; 15 июля 1858, Манчестер, Англия — 14 июня 1928) — британский общественный и политический деятель, борец за права женщин, лидер британского движения суфражисток

144. Элана

Роберт Гэлбрайт «О чём поёт кукушка»

- «Масса типографской краски и нескончаемые часы телепередач потрачены на освещение темы гибели Лулы Лэндри. Но как часто мы задаем себе вопрос: почему нас это так волнует?»

- «Конечно, она была красивой, а красота неизменно способствует продвижению газет ещё со времён рисованных томных барышень Дана Гибсона* на страницах Нью-Йоркера.»

- «Родственники и друзья живой Лэндри конечио же скорбят. Им я выражаю глубокие соболезнования. Но у большинства из нас, зрителей и читателей, нет такого личного горя, чтоб объяснить все эти страсти. Молодые женщины гибнут каждый день, в «трагических» (или, скажем, «неестественных») обстоятельствах: в автокатастрофах, от передозировок, а ещё, случается, и пытаясь уморить себя голодом для соответствия модельным меркам Лэндри и иже с ней. Едва ли мы задумываемся о них, листая страницы и тут же забывая их обычные лица.»

Робин остановилась, чтобы глотнуть кофе и откашляться.

- Одно лицемерие, - пробормотал Страйк.

Сидя на краю стола Робин, он складывал фотографии в папку, нумеруя и описывая их содержимое с обратной стороны. Робин продолжила чтение с монитора компьютера.

- «Откуда же взялась эта наша своего рода одержимость? Наверняка, вплоть до финального трагического случая с Лэндри, десятки тысяч женщин были бы рады поменяться с ней местами. Со слезами складывали девочки цветы под балконом £4,5 милионных аппартаментов Лэндри, едва ее разбитое тело было убрано. Хотя бы одна начинающая модель усомнилась в своей погоне за бульварной славой лицезрея взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри?»

- Да хватит уже, - бросил Страйк. – Это я ей, не вам, - поспешно добавил он. – Это ведь женщина пишет?

- Да, Мелани Тэлфорд. – ответила Робин, возвращаясь к началу статьи с фотографией упитанной блондинки средних лет. – Дальше не читать?

- Нет, нет, продолжайте.

Прокашлявшись, Робин вернулась к статье.

- «Конечно же нет.» Это на счёт усомнившихся начинающих моделей.

- Я понял.

- Значит так... «Сто лет после Эмелин Панкхёрст**, и нынешнее поколение скороспелых девиц только и мечтает, чтобы стать такой вот бумажной куклой, лицом с обложки, чьи вымышленные приключения скрывают такую бездну отчаяния, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешность решает всё: как быстро дизайнер Гай Сомэ сообщил прессе, что в этот трагический момент она была в одном из его платьев. За двадцать четыре часа платье полностью раскупили. Лучше рекламы не придумать: Лула Лэндри явилась на встречу с создателем в Сомэ.»

- «Нет, мы оплакиваем не потерю молодой женщины, ведь она была для многих из нас не реальнее, чем Девушки Гибсона, созданные пером Дана. Мы оплакиваем манящий образ бульварных газет и глянцевых журналов; образ, диктующий какие платья и сумки носить и к какой популярности стремиться. С ее уходом, этот образ оказался пустым и прозрачным, как мыльный пузырь. Если быть до конца честными, то нехватает нам развлечений в виде смакования выходок этой бумажной куклы, погрязшей в мире наркотиков, разгульной жизни, роскошных нарядов и опасных мимолётных романов.»



*Чарльз Дана Гибсон (1867-1944) – американский художник и иллюстратор, известный как создатель феномена Девушек Гибсона, представляющих собой идеал красоты на рубеже 19-20 веков.
**Эммелин Панкхёрст (1858-1928) – британский общественный и политический деятель, борец за права женщин.

145. Юлия Величко

Роберт Гэлбрейт, «Зов кукушки».

-«Среди тысяч газетных заметок и часов обсуждений по телевидению, которые хлынули на нас в связи со смертью Лулы Лэндри, редко звучит вопрос: какое нам дело?
Конечно, она была красива, а красивые девушки стали появляться в прессе с тех пор, как Дана Гибсон создал для Нью-Йоркера своих сирен с томно прикрытыми глазами.
Родственники и близкие друзья Лэндри, безусловно, сломлены горем, и я глубоко сочувствую им. У нас же, читателей и просто наблюдателей со стороны, нет повода так убиваться, будто это личное горе каждого. Молодые девушки гибнут каждый день при трагических (не говоря уже, противоестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировки наркотиков, а подчас стараясь соответствовать формам, как у Лэндри и подобных ей моделей, истязая себя голодом. Уделяем ли мы этим несчастным столько же внимания? Или мы помним о них, пока переворачиваем страницу журнала, откуда смотрят на нас такие одинаковые лица?» - Робин прервал чтение вслух, чтобы сделать глоток кофе и откашляться.
-Так отстраненно, так самодовольно, - пробормотал Страйк.
Он сидел за письменным столом Робина и вклеивал фотографии в папку, нумеровал их, а затем описывал изображения в указателе. Робин продолжил читать с монитора компьютера.
-«Наш несоразмерный интерес, перерастающий в скорбь, подвергается проверке. Бьюсь об заклад, еще до трагического прыжка Лэндри, десятки женщин хотели бы поменяться с ней жизнями. Рыдающие девочки возложили охапки цветов под балкон четырех-с-половиной-миллионной квартиры Лэндри в пентхаусе после того, как убрали ее раздробленное тело. Остановилась ли хоть одна начинающая модель в своей погоне за дешевой славой в глянце после такого жестокого падения Лулы Лэндри?»
-Заканчивай уже, - сказал Страйк. - Это я ей, а не тебе, - добавил он в сердцах. - Это же женщина пишет, угадал?
-Да, какая-то Мелани Тэлфорд, - ответил Робин, прокручивая вверх страницу, чтобы посмотреть на снимок блондинки средних лет с двойным подбородком. - Хочешь, сделаем перерыв?
-Нет, нет, продолжай.
-«Ответ, без сомнений, нет», - прочитал Робин. - Это о начинающих моделях.
- Да, я понял.
-Так, дальше… «Спустя сто лет после Эммелин Панкхёрст , поколение половозрелых девиц не нашло ничего лучше, как подогнать себя под образ плоской, словно из бумаги, куклы, чья надуманная и авантюрная личность настолько возбуждена и больна, что она выбрасывается из окна третьего этажа. Быть в образе до конца: дизайнер Гай Соме поспешил сообщить прессе о том, что модель покончила с жизнью в одном из его платьев. Оно было продано в течение двадцати четырех часов после ее смерти. Что может быть лучшей рекламой, чем то, что Лула Лэндри решила предстать перед создателем в наряде от Соме?
Нет, не потерю девушки, мы оплакиваем. Девушки, которая была для нас не более реальна, чем все эти сошедшие с пера Дана Гибсона особы. Мы скорбим по воплощенному образу, парящему над роскошными бутиками, который продавал нам одежду и сумочки, и который, после ее смерти, оказался пустым и эфемерным, как мыльный пузырь. Единственное, что мы теряем, если у нас хватит честности в этом признаться, так это искаженное, веселящее нас изображение тощей легкомысленной девицы, будто сошедшей со страниц комикса, с ее разгульной жизнью, наркоманией, модным гардеробом и опасным «типа» парнем - все то, чем мы уже не можем более наслаждаться».
 

146. Юрий Вернидуб

Роберт Гэлбрэйт. Крик кукушки.

– «В потоке слов, излитом с телеэкранов и газетных страниц после смерти Лулы Лэндри, редко кто задавался вопросом – а какое нам до этого дело?

Конечно, со времён Даны Гибсона[1] и его волооких чаровниц хорошо известно, что красивые девушки поднимают продажи прессы, – а красоты Луле было не занимать.

---
[1]Гибсон, Чарльз Дана (1867 - 1944) – американский художник-иллюстратор. Сотрудничая с рядом популярных журналов, создал серию рисунков на бытовые и комические сюжеты, героини которых – т.н. «девушки Гибсона» – на рубеже XIX-XX вв. воплощали идеал женской красоты и независимости.
---

Спору нет, родные и близкие Лэндри - все, кто знал её не просто как девушку с обложки, - тяжело переживают утрату, и я глубоко им сочувствую. Но о чём горевать нам, любителям таблоидов и ток-шоу? Несчастье нас не коснулось, и потому наша неуёмность совершенно ничем не оправдана. Каждый день молодые женщины гибнут при «трагических» (иначе говоря, неестественных) обстоятельствах: попадают в аварии, принимают летальную дозу наркотика, а то и доводят себя до голодной смерти, стремясь походить на Лэндри и ей подобных. Но их заурядные лица не западают в память. Мы закрываем газету и тут же забываем о них».

Робин отпила глоток кофе и откашлялась.

– Сколько лицемерия, – пробурчал Страйк.

Подсев за стол к помощнице, он нумеровал фотографии, укладывал их в раскрытую папку и составлял на обороте краткий перечень её содержимого. Робин перевела взгляд на монитор и продолжила:

– «Несоразмерность нашего любопытства и даже горя достойна внимания. Я нисколько не сомневаюсь, что до этого рокового прыжка десятки тысяч женщин были готовы поменяться с Лэндри местами. Рыдающие поклонницы начали возлагать цветы под балконом её пентхауса стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов, едва оттуда убрали изувеченное тело. Найдётся ли хоть одна честолюбивая модель, которую взлёт и жестокое падение Лулы Лэндри удержали бы от погони за скандальной славой?»

– А покороче нельзя? – поморщился Страйк. – Это я ей, не вам, – поспешил он добавить. – Я ведь прав, это женщина написала?

– Некто Мелани Телфорд, – подтвердила Робин, прокрутив страницу к началу и обнаружив там фотографию немолодой блондинки с двойным подбородком. – Пропустить остальное?

– Нет-нет, продолжайте.

Робин ещё раз откашлялась.

– «Ответ, будьте уверены, отрицательный». Это насчёт честолюбивых моделей.

– Да, я понял.

– Так… «В стране со столетней историей борьбы за женское равноправие пределом мечтаний для поколения половозрелых девушек остаётся унизительный статус картонной куклы, плоской проекции, чьи приукрашенные похождения служат ширмой тревоге и душевным страданиям такой силы, что она решает покончить с собой. Внешний вид превыше всего: модельер Ги Соме не замедлил сообщить журналистам, что несчастная бросилась с балкона в наряде из его коллекции, – и наряд раскупили за сутки. На встречу с Богом – в платье от Соме: лучшей рекламы и не придумаешь!

Все мы нынче скорбим – но скорбим не о юной женщине, реальной для нас не больше, чем красотки Гибсона, рождённые под его пером. Нет, мы оплакиваем образ, который мелькал по страницам бульварной прессы, продавая нам одежду и сумочки; мы оплакиваем само наше представление о том, что такое звезда, оказавшееся после гибели этой звезды пустым и недолговечным, как мыльный пузырь. Причуды своенравной тусовщицы, похожей на героиню комикса, – вот предмет нашей скорби, только не всем достаёт смелости в этом признаться; её бунтарство и проблемы с наркотиками, экстравагантные наряды, ссоры и примирения со зловещим приятелем – мы оплакиваем всё то, чем больше не сможем наслаждаться».

147. Яло

Robert Galbraith, The Cuckoo’s Calling

«Среди всей этой шумихи в прессе и на телевидении вокруг смерти Лулы Ландри редко возникал вопрос: «А нам-то что за дело?»

Бесспорно, она была красоткой. Изображения прелестных девиц успешно продавали газеты еще со времен Дана Гибсона (1), рисовавшего томных Сирен для еженедельника «Нью-Йоркер».
<…>

Семья и близкие друзья Ландри, несомненно, будут безутешны. Им я могу посочувствовать. У нас же – читателей и телезрителей – нет личной причины для излишней эмоциональности. При «трагических» (вернее, неестественных) обстоятельствах девушки погибают ежедневно: в автокатастрофах, от передозировки, а порой замаривают себя голодом в борьбе за пропорции таких, как Ландри. Почему-то их неприметные лица исчезают из памяти, лишь только перелистнешь страницу?»

Робин отпила кофе и откашлялась.

- Чем дальше, тем лицемернее, - пробурчал Страйк.

Он сидел за столом Робин и вклеивал фотографии в открытую папку, нумеруя и описывая каждую на обороте. Робин снова принялась читать с монитора компьютера.

«Наш нездоровый интерес, или, пожалуй, горе - наводят на размышления. Бьюсь об заклад - вплоть до рокового прыжка Ландри десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Как только останки увезли, рыдающие девушки начали возложение цветов под балконом её пентхауса – квартирки стоимостью в четыре с половиной миллиона фунтов стрерлингов. Но оградит ли взлет и ужасное падение Лулы Ландри хоть одну восходящую модель от погони за славой в бульварной прессе?»

- Продолжай, - сказал Страйк. – Не комментируй, читай её статью дальше, - поспешно добавил он. – Ведь автор – женщина, так?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, возвращаясь на начало страницы к фото немолодой блондинки с двойным подбородком. – Обобщить концовку?

- Нет, нет, читай.

Робин снова откашлялась и продолжила.

«Конечно же «нет». Таким пустяком амбициозных моделей не остановишь».

- Ага, понятно.

- Хорошо, итак…
«Предел мечтаний современной девушки - стать картонным манекеном, шаблонным аватаром, за стандартным поведением которого сокрыты треволнения и паника, толкающие её к прыжку с третьего этажа. Ничего общего c Эммелин Панкхёрст (2), жившей столетие назад. Теперь внешность - всё: модельер Гай Сомé сразу уведомил прессу, что она выбросилась в пошитом им платье - в результате чего последнее было распродано за двадцать четыре часа после её смерти. Лула Ландри выбрала именно его одеяния для встречи с Создателем: ярче рекламы ведь не найти?

Нет, мы оплакиваем не юную особу - она нас интересует не больше, чем "девушки Гибсона", выплывавшие когда-то из-под пера Дана. Мы скорбим по образу, мелькавшему в бесчисленных "желтых" газетенках и журналах о знаменитостях; по образу, сбывавшему нам одежду, сумки, и по самому понятию "знаменитость", которое лопнуло после её смерти подобно мыльному пузырю - хрупкому и пустому. Если начистоту, нам будет не хватать развлекавших нас выходок этой вечно веселившейся щепкообразной девицы. Нам будет скучно без новых комиксов с ней в главной роли: про наркотики, разгульную жизнь, дизайнерские шмотки, размолвки и примирения с бедовым бойфрендом».

(1) Чарльз Дана Гибсон (1867 - 1944) - американский художник и иллюстратор, создатель феномена Девушек Гибсона - идеала красоты на рубеже XIX-XX вв.
(2) Эммелин Панкхёрст (1858 - 1928) - британский общественный и политический деятель, борец за права женщин.