Статьи

1 01011001

Шум за окном разбудил Клару: с улицы доносилась ругань. Рассветные сумерки ещё не успели просочиться в комнатушку, и густая мгла продолжала хранить незыблемый покой ночи. Но совсем немного — тьма поредеет, рассеется, и на смену ей придёт тусклый утренний свет. Промасленная бумага на окнах не шла ни в какое сравнение со стеклом: едва пропускала солнечные лучи и куда больше промозглых сквозняков. Клара поёжилась на тоненьком тюфяке, плотней закуталась в шерстяные одеяла и прислушалась к бранившимся на улице голосам. То звучал неизменный ритуал супружеской четы, знаменующий чуть ли не каждое утро. Муж был пьяницей и сущим ребёнком, что полвека прожил да ума не нажил. Жена его — ведьмой, которой лишь бы кровушки людской попить да загнать его в хомут. Он день-деньской таскался по шлюхам. Она же все его кровно заработанные денежки бессовестно сплавляла своему братцу. Список их житейских проблем был стар, как мир, но оттого не менее печален. «Прискорбней всего, — думала Клара, — что за руганью они совсем не слышат любви в своих сердцах, а ведь именно она заставляет их снова и снова выкрикивать обвинения и упрёки. Ведь если не любим и не дорог тебе человек, разве станешь тратить на него столько слёз и сил?» Иной раз Кларе нестерпимо хотелось отыскать спорщиков и втолковать, как сильно повезло им друг с другом. Как бы пришлась им такая правда?

Утренний свет окрасил скудное жилище в серые тона, и стали заметны облачка пара, выдыхаемые в морозный воздух. Клара поднялась с постели и спешно облачилась в платье с незатейливым корсетом, с которым могла управиться и сама, без помощи служанок. Ей подобало бы надеть траурные одежды, но дворцовый этикет — каверзная штука: он запрещал горевать о мужьях, обвинённых в государственной измене, а уж тем паче умерщвлённых за то лично лордом-регентом. Клара обвязала запястье тканевым лоскутом, который легко укрылся под рукавом платья: мелочь, но достаточно и её.

Когда совсем рассвело, на пол легли пятна блёклого света. Клара умылась и принялась укладывать волосы. Брань за окном сменились скрипом телег, окриками возниц, собачьим лаем — Камнипол встречал очередной зимний день своими рутинными заботами. Клара припомнила, как ненавидел Доусон бывать в столице в эту пору. «Ох уж эти зимние поездочки», — ворчал он, а в голосе сквозило раздражение. Человеку его происхождения пристало проводить зиму в заботах о собственных землях либо на Королевской Охоте. Впрочем, что теперь о тех землях — лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их, дабы в будущем одарить человека, более угодного короне. Кларе же оставалось сводить концы с концами в съёмной каморке, да и то лишь благодаря иждивению двух младших сыновей. О старшем, Барриате, давно не слышно вестей — сгинул Бог знает где. Дочери же и дела не было до материнского горя, в её жизни осталось место лишь для семьи мужа, собственной репутации и надежд, что однажды весь двор забудет её девичью фамилию: Каллиам.

Клара спустилась в гостиную, где её ждал Винсен Коу. Он сидел у огня, облачённый в охотничий костюм, хотя никакого охотничьего созыва в городе не намечалось и господина его давно убили. Он поднял взгляд и с обожанием посмотрел на Клару; его внезапное смущение, скованные движения не меньше взгляда выражали его любовь. Однажды он признался в своих чувствах, вот только ни о какой взаимности речи и быть не могло. Но всё же, какой бы нелепой и неуместной не казалась Кларе его любовь, подобное отношение ей льстило и в глубине души находило тёплый отклик.

— Я приберёг для Вас немного овсянки с завтрака, — произнёс Коу. — Чай вот-вот будет готов.

— Благодарю, ¬— ответила Клара, подсаживаясь к печурке.

— Сударыня, могу ли я просить о чести сопровождать Вас сегодня? — спросил он, как спрашивал каждое утро, словно ждал снисхождения кумира.

— Буду рада компании, благодарю, — кивнула она, как обычно. Впрочем, порой она ему всё же отказывала. — Сегодня очень много неотложных дел.

— Верно, — откликнулся он. Больше Винсен Коу ни о чём не спрашивал. Он прекрасно знал, что за дела их сегодня ожидали.

Очень скоро Клара положит конец королевскому режиму и, если удастся, уничтожит Гедера Паллиако.

 

2 0123

Абрахам, Дэниел. Власть тирана.
Клара проснулась под знакомые звуки шумной ссоры за окном. Тьма, окутавшая пансион, готовилась уступить права новому дню. Окно в ее маленькой комнате вместо стекла было затянуто промасленным пергаментом, который слабо пропускал свет, но щедро – стужу. Она натянула на подбородок шерстяной плед, вжалась в тощий матрас и прислушалась к словесной перепалке на улице. Бранились супруги. Впрочем, они делали это почти каждый день. Он - старый пьяница, робевший перед женой. Она – фурия, которая пила его кровь и держала под каблуком. Он ходил к шлюхам. А она относила весь его заработок, до последней монеты, своему брату. Бесконечный перечень взаимных претензий был столь же банален и скучен, сколь и печален. И самое печальное, думала Клара, что под завалом обид эти двое уже не различали голос своей любви. Ибо кто же станет прилюдно кричать и лить слезы, если человек тебе безразличен? Любопытно, что было бы, разыщи она их и скажи, как им сказочно повезло?
Когда она, наконец, встала, в предрассветных сумерках было видно, как студеный воздух превращает дыхание в пар. Она быстро надела фижмы, а затем робу с боковой шнуровкой – не пришлось звать горничную. При иных обстоятельствах она все еще носила бы траур, но когда лорд-протектор казнит вашего мужа за измену, от строгих правил можно несколько отступить. Она удовольствовалась небольшой повязкой на запястье, которая легко пряталась под рукавом. Ей этого было достаточно.
При первых проблесках зари она умылась и уложила волосы в высокую прическу. Музыка улицы изменилась. Перестук колес, крики извозчиков, лай собак. Камнипол в зимнем плену. Доусон терпеть не мог зимы в столице.
- Зимняя мишура, - говорил он с презрением в голосе.
Человеку его положения подобает проводить холодное время года в поместье или на королевской охоте. Только теперь, разумеется, никакого поместья не было. Лорд-протектор Гедер Паллиако отнял его и вернул короне, чтобы потом даровать кому-нибудь как награду за службу. Клара же существовала на пособие, которое едва наскребали двое младших сыновей. Старшего, Барриата, носило бог знает где, а дочь, ее родную дочь, заботило лишь одно: спрятаться за мужнино имя и заставить двор забыть, что она тоже из рода Каллиамов.
В общей зале в ожидании госпожи сидел у камина Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя в городе не ожидалось охоты, а его хозяин лежал в могиле. При появлении Клары он смутился, в глазах лучилась любовь. Эта его нелепая страсть совсем не делала ей чести, но льстила самолюбию, и, против воли, вызывала симпатию.
- Я приберег для вас овсянку с завтрака, - сказал он, – и свежий чай сейчас будет.
- Благодарю, - произнесла она, присаживаясь у маленькой железной плиты.
- Миледи позволит сопровождать ее сегодня? – он говорил это каждый день, словно ребенок, испрашивающий разрешение у любимого наставника.
- Буду весьма признательна, если составите мне компанию, - сказала она, как делала довольно часто. Часто, но не всегда. – День предстоит хлопотливый.
- Да, мэм, - ответил Винсен, не уточняя. Ведь он знал.
Она хотела свергнуть монарха и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

3 Abby

The Tyrant's Law Daniel Abraham

Сон Клары нарушили знакомые голоса, доносившиеся из-за окна. Темнота в маленькой гостиничной комнатушке еще не рассеялась, но ждать оставалось недолго. Промасленный пергамент, заменявший оконное стекло, лучше пропускал холод, чем свет. Она поглубже зарылась в шерстяные одеяла, вжалась в тощий матрас и полежала еще немного, слушая привычную перебранку пожилых супругов, которые устраивали эту невеселую дуэль почти каждое утро. Он был старый пьяница и вечный мальчишка, она – зловредная пиявка, которая выпивала его кровь и пожирала его свободу. Он спал со шлюхами, а она отдавала все его заработки своему братцу. Внушительный перечень взаимных обвинений был столь же обыденным и скучным, сколь и печальным. «А самое печальное, – думала Клара, – что ни один из них не понимает, какая огромная любовь скрывается за этим негодованием и обидами. Никто не станет поднимать такой шум посреди улицы из-за человека, который ему безразличен. Интересно, что бы подумали эти двое, если бы она нашла их и рассказала им, какие они на самом деле счастливые».


Когда она все же встала, то уже могла различить облачка пара, в которые превращалось на холоде ее дыхание. Она быстро набросила нижнюю рубашку и занялась платьем с боковой шнуровкой, которое можно было надеть без помощи служанки. При других обстоятельствах ей полагалось бы все еще носить траур, но когда твоего мужа казнят по приказу лорд-регента как предателя трона, правила выражения скорби немного меняются. Сойдет и узкая повязка на запястье, которую можно прикрыть рукавом. Главное – помнить о ее существовании.


Когда окончательно рассвело, она умылась и привела в порядок волосы. Уличный шум изменил тональность. Теперь из-за окна доносились дребезжание телег, крики извозчиков, лай собак. Кэмнипол в объятьях зимы. Доусон терпеть не мог находиться в столице зимой. «Зимние игрища», – говорил он, и его голос сочился презрением. Человек его происхождения должен проводить холодное время года в своих владениях или где-нибудь еще с Королевской охотой. Только нет больше никаких владений. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны, чтобы при случае одарить ими кого-нибудь более достойного. А Клара вынуждена перебиваться на скудные средства, которые выделяют ей младшие сыновья. Одному Богу известно, где пропадает ее старший, Барриат, а ее единственная дочь цепляется за фамилию мужа и молит Бога, чтобы двор навеки забыл о ее принадлежности к семейству Каллиам.


В общем зале, сидя у огня, ее ждал верный Винсен Коу. На нем были кожаные охотничьи штаны, хотя никакой охоты в городе не предвиделось, а хозяин, которому он когда-то служил, давно покинул этот мир. В смущенном взгляде егеря светилась всепоглощающая любовь. В этом неуместном чувстве не было ни капли гордости, но оно льстило ее самолюбию.


– Я раздобыл вам немного овсянки и завариваю свежий чай.

Она поблагодарила его и присела у маленькой железной печки.

– Можно ли мне сегодня пойти с Вами, госпожа?

Он задавал этот вопрос изо дня в день, словно ребенок, добивающийся знака расположения от обожаемого учителя.

– Спасибо, буду рада, если составишь мне компанию, – такой ответ звучал часто, хотя и не всегда, – у меня сегодня несколько важных дел.

– Да, миледи, – он не спрашивал, какие это дела, потому что прекрасно знал.

Она собиралась свергнуть короля и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

4 ab_intro

Она пробудилась от ставших уже привычными воплей под окном. Предрассветные сумерки еще не рассеяли ночную мглу, но Клара чувствовала – близится утро. Оконце – слюдяное, не стеклянное – пропускало больше холода, чем света и Клара не торопилась вставать. Натянув до подбородка тощее одеяло, она слушала яростную перепалку, без которой обходилось редкое утро.
Ругались муж и жена. Он был пьяница и большой ребенок, она – тварь, которая выпила всю его кровь и отняла у него свободу. У него вечно были одни блудницы на уме, она вечно отдавала братцу, все, что он зарабатывал.
Унылой и грустной была эта панихида по супружескому счастью. И печальнее всего было то, что ни он, ни она не сознавали, что за всей этой ненавистью стоит любовь. «Интересно, - подумала Клара. – Что бы они сделали, открой я им как же они, на самом деле, счастливы? Ведь так кричат лишь когда ранено сердце.
Когда рассвело настолько, что стало видно, как дыхание в стылом воздухе комнаты оборачивается облачком белого пара, Клара, наконец, поднялась. Она, не мешкая, натянула юбки и надела корсет, расшнурованный настолько, чтобы его можно было затянуть без помощи служанки. Будь все иначе, ей бы сейчас полагалось носить траур. Но если ваш муж казнен лордом-регентом за измену, правила скорби несколько меняются. Пускай никто не видит черной повязки под рукавом, но Клара знает, что она есть и это – главное.
Когда стало совсем светло, она умылась и уложила волосы. Улица за окном наполнилась новыми звуками. Грохот экипажей, выкрики извозчиков, лай собак - звуки зимнего города, Кемниполь в зимнем плену. Доусон терпеть не мог бывать в столице в это время года. «Зимняя канитель!» - ронял он время от времени, и в голосе его звенело презрение. Впрочем, ничего удивительного здесь не было – человеку его круга и положения полагалось проводить эти месяцы в имениях, своих или чужих, вместе с Королевской охотой. Вот только никаких имений у них уже не было – изъяты в пользу короны и послужат, верно, кому-нибудь наградой за преданность, а Клара прозябает в убогом пансионе, на который сумели наскрести ее младшие сыновья. Баррат, ее старший сын, пропадает Бог знает где, а родная дочь прячется за именем мужа, и трясется, как бы в суде не вспомнили, что и она принадлежала некогда к фамилии Каллиам.
Когда Клара спустилась вниз, завтрак уже закончился и преданный Винсен Ко ждал ее в гостиной, греясь у огня. Слуга был в охотничьем костюме, и видеть это было странно – хозяин мертв и некому брать его с собой на охоту, да и какая охота может быть в городе? Увидев ее, юноша просиял, и это, и то, как неловко он засуетился, когда она вошла, выдавало чувство, которое он питал к своей госпоже. Клара сознавала все неприличие этой нелепой и смешной любви и все же, вопреки рассудку, она грела ей сердце.
- Я взял для вас овсянку, миледи, и сейчас заварю чай.
- Спасибо, - отозвалась она, усаживаясь поближе к очагу.
- Вы позволите сопровождать вас, моя госпожа?
Этот вопрос он задавал ей каждый день, и с замиранием ожидал ответа.
- Благодарю вас, Винсен, ваше общество чрезвычайно приятно для меня, - она часто отвечала ему этими словами. Часто, но не всегда. – Но сегодня я хочу, чтобы вы кое-кого навестили.
- Да, мэм, - Винсен не стал уточнять кого и зачем, потому что и так знал. Клара намеревалась выбить трон из-под Гедера Паллиако и, если получится, уничтожить его.

 

5 Ackermann

Клару разбудили привычные крики под окнами пансиона. Рассвет ещё не успел разогнать в комнатке тьму, но уже вскоре должно посереть. Через забранное не стеклом, а промасленным пергаментом оконце с трудом проходил свет и с легкостью - холод. Натянув до самого подбородка тонкие шерстяные одеяла и вжимаясь в тонкий матрац, она слушала, как на улице снова костерят друг друга муж с женой: он — мальчик-пьяница в немощном теле мужчины, она — мегера-кровопийца, не дающая свободно вздохнуть. Он спал с шлюхами. Она отдавала всё заработанное им до последней монетки своему брату. Нескончаемый перечень взаимных претензий супругов был обыденным и грустным. Грустнее всего, размышляла Клара, что эти двое не слышат любви, на которой основаны все упрёки. Никто не станет кричать или рыдать на улице из-за тех, до кого ему нет дела. Поймут ли они её, если она как-нибудь соберётся объяснить, насколько им повезло?
Поднялась она, когда стало можно разглядеть облачко дыхания в морозном воздухе. Быстро надела бельё, потом платье с шнуровкой корсета сбоку, которое можно затянуть без служанки. Будь всё иначе, она до сих пор носила бы траур, но правила несколько изменяются, когда мужа объявил предателем трона и убил лорд-регент. Она обходилась лоскутком вокруг запястья, там, где его легко скрыть под рукавом. Достаточно, что она сама о нём знает.
Пока она умывалась и причёсывалась, ещё посветлело. С улицы доносились уже другие звуки: дребезжание повозок, крики возниц, лай собак. Звуки Камнипола в тисках стужи. Доусон ненавидел торчать в столице зимой. «Зимние дела», - цедил он недовольно. Ему больше пристало проводить это время в своих землях или с королевской охотой. Только сейчас, конечно, земель не осталось. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в пользу короны, чтобы раздавать потом другим в качестве вознаграждения. И Клара жила на ренту, кое-как собранную двумя младшими сыновьями. Её старшенький, Баррият, пропадает неизвестно где, а незаконнорожденная дочь прикрывается именем мужа и молится, чтобы двор не вспоминал её прежнюю фамилию, Каллиам.
У очага в общей зале в кожаном наряде охотника ждал Винсен Коу. Хотя какая охота в городе, да и хозяина уже нет в живых. Совершенно нелепая любовь к Кларе светилась в глазах, выказывалась в неуверенной позе ждавшего. Ничего возвышенного, но вопреки себе она чувствовала себя польщённой и очарованной.
Я оставил вам миску овсянки, и завариваю свежий чай, - сказал он.
Спасибо, - поблагодарила она, усаживаясь у железной печурки.
Позволит ли миледи мне сегодня прогуляться с ней?
Он просил каждый день, будто ребёнок любимого учителя.
Благодарю, компания была бы мне приятна, - сказала она. Она часто отвечала так — часто, но не всегда. - Мне нужно кое-куда по делам.
Да, мэм, - согласился Винсен, не уточняя, по каким делам. Он и так знал. Клара собиралась устроить переворот, и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

6 Affair

Закон ирода
Дэниел Абрахам


Клара проснулась от знакомого шума — на улице, под окнами пансиона, громко спорили. Тьма внутри каморки еще не уступила место сумраку, однако заря уже близилась. Затянутый промасленным пергаментом оконный проем, вместе с изрядным количеством холода пропускал немного света. Клара подтянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась в тонкий матрац и прислушалась к супружеской перебранке. Эти люди ругались почти каждое утро. Муж, как водится, был пьяницей и никчемным калекой, а жена — ведьмой, сосущей из него кровь и висящей камнем на шее. Он, известное дело, ходил на строну. Она таскала заработанные им денежки своему братцу. Длинный перечень взаимных упреков, банальных и скучных, наводил тоску. Печальнее всего, подумала Клара, что эти двое не понимают одного: ссорятся они по любви. Равнодушные не оглашают улиц воплями и причитаниями. Может окликнуть их, сказать, какие они счастливцы? Вот диво-то будет!


Клара нехотя встала. В тусклом свете зимнего утра она заметила, как дыхание, выходя изо рта, превращается в белый туман. Клара проворно натянула сорочку, затем платье, благо корсет у него шнуровался сбоку, и ей не пришлось сожалеть об отсутствии служанки. Конечно, столь рано снимать траур не подобало, но женщине, чей муж объявлен изменником и убит лордом-регентом, не до соблюдения приличий. Клара лишь повязала вокруг запястья тонкую полоску особой тесьмы и прикрыла ее рукавом. Она помнит о нем. Этого достаточно.


Пока утро вступало в свои права, Клара умылась и привела в порядок волосы. Теперь с улицы доносились иные звуки: дребезжание экипажей, крики извозчиков, лай собак — шум охваченного морозом Кэмнипола. В такую пору Доусон не любил жить в столице. Он говорил о зимних хлопотах, а из уст его будто сочилось презрение. Равные ему по рождению сопровождали короля на охоте либо проводили эти месяцы в своих поместьях. Теперь, разумеется, земель у Доусона не осталось. Лорд-регент Гедер Паллиако конфисковал их в пользу короны, дабы вручить как знак милости кому-нибудь из своих сторонников. Клара существовала на пособие по крохам собираемое младшими сыновьями. Ее старший ребенок, Барриат, канул в безвестность, а собственная дочь изо всех сил цеплялась за семью мужа и молилась, чтобы при дворе забыли ее прежнюю фамилию Каллиам.


Винсен Коу сидел у очага в общей комнате — ждал Клару. Он по-прежнему одевался как егерь, хотя в столице никто не охотился, к тому же хозяин его давно умер. Едва Клара вошла в комнату, Винсен неловко замялся, а глаза парня ясно говорили: он влюблен. Как нелепо! Это не делало ей особой чести, но все-таки льстило, и Клара невольно подпала под очарование чувств.


— Я взял для вас миску овсянки, — произнес Винсен, — а чай сейчас заварю.


— Благодарю, — сказала Клара, подсаживаясь к чугунной печурке.


— Дозволено ли мне сегодня пойти с вами, госпожа? — Он спрашивал об этом каждый день, словно ребенок, который подлизывается к любимому наставнику.


— Спутник мне бы на помешал, — ответила Клара, как обычно. Только обычно не значит всегда. — Нужно кое-что сделать.


— Конечно, сударыня, — откликнулся Винсен, даже не уточнив, что именно, поскольку и так знал.


Она намеревалась устроить государственный переворот и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

7 Alakazam

Дэниел Абрахам
Узы деспотизма
Клару разбудил привычный звук голосов, доносившихся с улицы. Рассвет ещё не окрасил темноту её маленькой комнаты на постоялом дворе в серый цвет, но это должно было произойти уже скоро. В окне вместо стекла располагался промасленный пергамент, который пропускал немного света и практически не задерживал холод. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжавшись в худой матрас, и стала слушать, как на улице, по обыкновению переругивается супружеская пара. Он был пьяницей и безответственным ребенком. Она – ведьмой, которая пила его кровь и прибирала к рукам свободу. Он путался со шлюхами. Она отдавала все заработанные им монеты своему братцу. Бесконечные аргументы семейной перепалки были столь же обыденны и скучны, сколь и печальны. А печальнее всего, думалось Кларе, было то, что супруги не могли расслышать голоса любви, который стоял за всеми их упреками. Никто не будет кричать и плакать посреди улицы из-за человека, на которого наплевать. Ей стало любопытно, что бы изменилось, если бы она встретила их и поведала о том, насколько они на самом деле счастливы.

Когда Клара наконец поднялась с кровати, было уже достаточно светло, и она могла разглядеть, как зимний холод превращает её дыхание в пар. Женщина быстро натянула исподнее, а потом начала надевать платье, встав таким образом, чтобы можно было обойтись без помощи служанки. В других обстоятельствах она по-прежнему носила бы траурные одежды, но когда твоего мужа за предательство трона убивает Лорд Регент, правила скорби приобретают несколько иной вид. Клара ограничилась полоской ткани, которую обвязала вокруг запястья и слегка прикрыла рукавом. Она знала, что этого достаточно.

Когда забрезжил свет, женщина умылась и уложила волосы. Улица стала звучать по-другому. Слышался грохот телег, крики возниц, лай псов. Звуки объятого зимой Камнипола. Доусон ненавидел прозябать в столице в эти месяцы. Он презрительно называл это зимней повинностью. Человеку его племени следовало проводить зиму в своих землях или в рядах Королевской Охоты. Только теперь, конечно, никаких земель не осталось. Лорд Регент Гедер Палльяко забрал их, чтобы впоследствии раздавать скупые подачки тем, кого собирался вознаградить. И Клара жила на пособие, которое с трудом наскребали для неё два младших сына. Куда пропал старший, Барриаф, было ведомо одному лишь Богу, а её внебрачная дочь прикрывалась именем своего мужа и молилась, чтобы суд не вспомнил о том, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

В общей зале, греясь у огня, Клару ждал Винсент Коэ. Он был облачен в охотничью кожаную одежду, хотя в городе не объявляли никакой охоты, а хозяин, которому он служил, умер. Когда она вошла, в его глазах вспыхнула совершенно неуклюжая любовь, которую он питал к Кларе, но каким-то непостижимым образом ему удалось сдержать себя. Эту любовь совершенно нельзя было назвать величественной, но она была лестна, и Клара, на удивление самой себе, нашла это милым.
- Я оставил вам овсяной каши, - проговорил он. – И заварил свежий чай.
- Благодарю, - ответила она, присаживаясь около небольшой железной печи.
- Позволите ли вы сегодня сопровождать вас, моя госпожа? – Он просил об этом каждый день, подобно тому, как ребёнок просит милого сердцу наставника об одолжении.
- Буду весьма рада компании, благодарю вас, - согласилась она, что делала хоть и часто, но не всегда. - У меня есть для вас несколько поручений.
- Да, госпожа, - ответил Винсент, даже не спросив, что нужно сделать, поскольку и так всё знал.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.
 

 

8 Alliah

Клару разбудил привычный шум с улицы. Разгорающийся рассвет еще не успел перекрасить из черных тонов в серые маленькую темную комнату, где она сейчас жила. Стекло в окне заменял промасленный пергамент, пропускавший не столько свет, сколько холод. Она подтянула шерстяные одеяла под самый подбородок и попыталась поглубже зарыться в тоненький тюфяк. Снаружи неслась обычная перебранка – это, как всегда, встречала скандалом новый день одна супружеская пара. Муж – горький пьяница – ведет себя как глупый мальчишка, даром что взрослый и успел изрядно поистаскаться. Жена – мегера – ест его поедом и контролирует каждый шаг. Он спит со шлюхами. Она тратит заработанные им деньги на своего братца. Как скучна и заурядна их история, как печальна! Самое грустное, что в корне всех их обид лежит любовь друг к другу, а они не способны ее разглядеть. Клара вздохнула. Никто не будет орать на всю улицу и рыдать в голос от равнодушия. Интересно, что бы сказала эта парочка, попробуй она им растолковать, как же им несказанно повезло.

Когда Клара наконец встала, в комнате уже посветлело. Ровно настолько, чтобы разглядеть, как зимний мороз обращает ее дыхание в пар. Она быстро натянула белье и платье с самым простым корсетом – так можно обойтись без служанки. В иных обстоятельствах ее утренний туалет был бы совсем другим, но вряд ли стоило расстраиваться из-за этого. После того, как лорд-регент зверски убил ее мужа по обвинению в измене, поводы для печали несколько изменились – об этом напоминал обрывок одежды, скрученный в жгут и обвязанный вокруг запястья. Клара всегда помнила, что он там, незаметно скрытый под рукавом платья. И этого довольно.

Пока она умывалась и причесывалась, стало еще светлее. Изменился и уличный шум. Теперь снаружи грохотали повозки и экипажи, покрикивали кучера. Лаяли собаки. Те же звуки, что и в Камниполе по зиме. Доусон ненавидел столицу в это время года. «Зимние делишки» презрительно ворчал он всегда. Человеку его положения пристало проводить эти месяцы в собственном поместье, либо же на Королевской охоте. Только теперь не было никакого поместья. Лорд-регент Гедер Паллиако возвратил земли короне, а потом расчетливо подарит кому-нибудь, в награду за службу. Кларе же оставалось существовать на пособие, которое с трудом наскребали два ее младших сына. Старший, Барриат, исчез Бог весть где, а дочь изо всех сил пряталась за мужа и молилась лишь о том, чтобы при дворе не вспомнили о ее прежнем имени – Каллиам.

В общей комнате у камина сидел, поджидая ее, Винсен Коу. Он так и носил свои кожаные одежды охотника, хотя какая там охота в городе, да и господин его мертв. Эта глупейшая любовь, которую он питал к Кларе, сияла в его глазах, сквозила в робком приветствии. Она никак не поощряла его, но это было так лестно, что она против воли привязывалась к нему все сильнее.

– Я приберег вам миску овсянки, – произнес Винсен. – Сейчас заварю чай.

– Спасибо, – поблагодарила Клара, усаживаясь у маленькой железной плитки.

– Вы позволите мне сегодня сопровождать вас, моя госпожа? – вопрос звучал каждый день; так ребенок может выпрашивать поощрение у любимого наставника.

– Я буду рада компании, спасибо, – чаще всего она отвечала именно так. Однако не всегда. – У меня на сегодня намечено несколько важных дел.

– Да, мэм, –Винсен не стал уточнять, каких дел. Он и так понял.

Свергнуть короля и, если только удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

9 amoryllis

Закон Тирана


Дэниел Абрахам


Клару разбудили крики, доносившиеся из окна. Рассвет прогонял ночные тени, понемногу наполняя комнатку пансионата утренним светом. Окно не было застеклено, а пергамент пропускал мало света и мгновенно пропускал холод с улицы. Она натянула шерстяное одеяло по подбородок, сжавшись в клубок от холода, и слушала, казалось, уже привычную ругань супружеской пары, нередко доносившуюся с улицы по утрам. Наверное, это кричала душа маленького мальчика, застрявшая в измученном алкоголем теле мужчины. Его жена - настоящая мегера, пьющая его кровушку, закусывая его свободой. Он спал со шлюхами, а она отдавала всё заработанное им до копейки своему брату. Было печально наблюдать за их, ставшими уже привычными, взаимными тирадами. Печальнее всего было то, что оба они были глухи друг другу, давно похоронив былую любовь под грузом взаимной неприязни. Но не тратили бы они столько слёз и нервов, если бы были чужими. Она не знала, кому рассказать, как счастливы они могли бы быть.


Когда, наконец, Клара встала с постели, сумрак понемногу рассеялся. Было видно, как изо рта шёл пар, растворяясь в зимнем холоде. Она нырнула в бельё и без чьей-либо помощи надела платье с корсетом. При других обстоятельствах, она по обыкновению надела бы траурное одеяние, но когда чей-то муж умирает от руки Лорда Регента как изменник престола, правила меняются. Она решила обойтись повязанным вокруг запястья лоскутком ткани из кручёной пряжи, едва выглядывающим из-под рукава. Главное, что она знала, что там что-то есть, и этого достаточно.


Пока она умылась и подобрала волосы, стало совсем светло. На смену ругани пришёл грохот обоза, сопровождающийся выкриками извозчиков. С улицы доносился лай собак: это Камнипол в тисках зимы. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. Зимние дела - так он их называл - тоном, полным презрения. Людям из его рода приходится проводить долгие зимние месяцы на Королевской охоте. Только теперь, конечно, негде было охотиться. Лорд Регент Гедер Паллиако поплатился за землю короной, чтобы раздать её тем, кого он хотел вознаградить. Кларе же приходилось жить на те деньги, что удавалось собрать её младшим сыновьям. Старший, Барриат, исчез бог знает куда, а ее внебрачная дочь всеми силами цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы все забыли, что она имеет хоть какое-то отношение к фамилии Каллиам.


Винсен Коу ждал её у камина в общей комнате. На нём была охотничья крага, хотя в городе давно уже ни на кого не охотились, а господин, которому он служил, погиб. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, заставляла сиять его глаза и лишала самообладания, только она входила в комнату. Это чувство не возвышало, но льстило ей, и невольно внушало любовь.


- Я принёс вам немного овсянки, - сказал он. - И собираюсь заварить чай.


- Спасибо, - сказала она, садясь у железной печки.


- Позвольте пригласить вас сегодня на прогулку, миледи? - Изо дня в день он задавал этот вопрос, застенчиво, как ребенок, который просит разрешения у своего наставника.


- Благодарю вас. Пожалуй, сегодня не откажусь от компании, - сказала она, как часто это бывало. Часто, но не всегда. - Мне нужно заехать в несколько мест.


- Да, мэм, - ответил Винсен, не задавая вопросов о том, кем они друг другу приходятся, ведь всё и так было понятно.


Она собиралась сделать всё для того, чтобы свергнуть корону и уничтожить Гедера Паллиако.

 

10 Anasazi

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса. На улице под окном привычно ругались. В её маленькой комнатке было ещё темно, но с рассветом чернота ночного пансиона обращалась в дневную серость. Закрытое промасленным пергаментом окно, в отличие от стеклянного, пропускало слишком мало света и слишком много холода. Клара натянула повыше шерстяные одеяла, вжалась в жидкий тюфяк и стала слушать, как на улице поносят друг друга муж и жена. Они делали это почти каждое утро. Он был пропойцей и сопливым мальчишкой в потрёпанной шкуре взрослого мужчины. Она — сварливой ведьмой, которая пила мужнину кровь и поедала его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала всякую заработанную им монету своему брату. Нескончаемое перечисление брачных невзгод навевало не только скуку, но и грусть. Самое печальное, что эти двое не замечали любви, на которой выстроились их взаимные обиды. Кто бы стал кричать и заливаться на улице слезами из-за безразличного ему человека? Вот бы отыскать их и сказать, как сильно им повезло. Интересно, что бы они подумали.

Клара наконец поднялась, когда в тусклом свете стало видно, как зимний холод превращает дыхание в пар. Она быстро надела панталоны, а затем и платье. Боковая шнуровка позволяла затянуть корсет без помощи горничной. В иных обстоятельствах Клара бы ещё носила траур. Но если лорд-регент казнит мужа как предателя, это несколько меняет правила для скорбящей вдовы. Она обошлась скромной повязкой на запястье, которая легко скрывалась под рукавом. Клара знала, что она там. Этого было достаточно.

Пока рассвет набирал силу, Клара умылась и подобрала волосы. С улицы доносились уже другие звуки. Дребезжание повозок, крики извозчиков. Собаки лаяли. Шумы скованного стужей Омниполя. Доусон не любил зимовать в городе. Он называл это зимней вознёй, и в голосе сквозило презрение. Человеку его происхождения полагалось проводить холодные месяцы в поместье или на королевской охоте. Теперь-то, конечно, не было никакого поместья. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул его во владения короны, чтобы потом отдать кому-то в награду. Денежное содержание для Клары едва наскребли два её младших сына. Одному Богу известно, где пропадал старший — Барриас. А родная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа и молилась, как бы при дворе не вспомнили, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

Венсан Ко сидел у огня в общей комнате и ждал Клару. Он носил кожаные охотничьи штаны, хотя в городе на охоту никто не ходил, а господин, которому он служил, был мёртв. Вошла Клара, и глаза Венсана осветились нескрываемой и совершенно нелепой любовью, в движениях появилась неловкость. Гордиться тут нечем, но Кларе льстило его отношение. Помимо своей воли она находила в этом очарование.

— Я оставил Вам миску утренней овсянки, — сказал он. — Сейчас заварю свежий чай.

— Спасибо, — проговорила Клара, присаживаясь у небольшой железной печи.

— Позволите ли мне сопровождать Вас сегодня на прогулке, миледи? — этот вопрос он задавал каждый день, как ребёнок, просящий любимого учителя об одолжении.

— Буду рада, если составите мне компанию. Благодарю Вас.

Такой ответ она давала часто. Часто, но не всегда.

— Сегодня у меня важные дела.

— Да, моя госпожа, — кивнул Венсан.

Он не спрашивал, какие именно, потому что и так знал. Она собиралась свергнуть Гедера Паллиако с престола и, если получится, уничтожить его.
 

 

11 Aniram

Закон деспота


Даниэль Абрахам


Клара проснулась от звуков знакомых голосов, доносившихся с улицы. Мрак меблированных комнат ещё не сменился серым рассветом. Окно в её комнатушке было не застеклено, а затянуто промасленной бумагой, сквозь которую с трудом проходил свет и без труда – холод. Клара подтянула шерстяные одеяла поближе к подбородку, съёжилась и стала прислушиваться к голосам соседей, которые, как это частенько бывало по утрам, переругивались. Испитой муж походил на тень прежнего человека. Жена – настоящая мегера – день-деньской пилила его и отравляла его существование. Он проводил время с девками, а она отдавала весь его заработок брату. Их тянущаяся изо дня в день склока наводила скуку и тоску. «А самое печальное, - подумала Клара, - что они не видят за своими обидами любовь. Ведь кричать и рыдать на всю улицу можно только из-за того, кто тебе небезразличен. Интересно, что бы они сделали, если бы я нашла их и сказала, как они счастливы?»


Когда она, наконец, встала, было так холодно, что в тусклом свете зимнего утра её дыхание превращалось в пар. Клара быстро надела бельё и платье, зашнуровать которое она могла без помощи горничной. При других обстоятельствах она бы ещё носила траур, но когда твой муж зверски убит лордом-регентом как изменник, требования этикета несколько меняются. Она обходилась полоской крепа вокруг запястья, которую легко можно было спрятать под рукавом. Клара знала, что траурная лента на ней, и этого было достаточно.


Когда совсем рассвело, она умылась и уложила волосы. С улицы долетали уже другие звуки: дребезжание телег, крики извозчиков, лай собак, -
звуки зимнего Кемнипола. Доусон терпеть не мог приезжать в столицу зимой. Он презрительно именовал это «зимними делами». Человек его круга должен проводить зимние месяцы в своём поместье или на королевской охоте. Впрочем, поместий больше не было. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в собственность королевского дома, чтобы потом раздавать в качестве награды. Сама Клара жила на пособие, которое с трудом собрали её младшие сыновья. Где её старшенький, Барриат, ведомо только Богу. А дочь цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы двор забыл, что когда-то она носила имя Каллиам.


Винсен Коу сидел у огня в общей комнате, поджидая её. Он всё не расставался с одеждой егеря, хотя ждать охоты в городе не приходилось, а его хозяин был мёртв. В его глазах светилась нелепая любовь к Кларе, которую он и не думал скрывать. О чувствах Винсена говорила и неуверенность, с которой он встретил вошедшую Клару. Он мог бы держаться с большим достоинством, но его смущение льстило её самолюбию и, против воли, вызывало тёплые чувства.


«Миледи, вот овсянка, - сказал Винсен. – Сейчас заварю вам свежий чай».


«Спасибо», - ответила Клара, устраиваясь поближе к железной печурке.


«Вы позволите мне пойти с вами, миледи?» - этот вопрос он задавал каждый день, словно ребёнок, который выпрашивает что-нибудь у любимого наставника.


«Спасибо, я рада, что не придётся идти одной», - сказала Клара. Так она отвечала часто, хотя и не всегда. «Сегодня мне нужно по делам».


«Да, миледи», согласился Винсен. Он не спросил, что это были за дела, потому что знал: она хотела свергнуть королевскую власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

12 anja

Клару разбудили привычные крики под окном. В ее пансионной комнатушке ночная тьма еще не сменилась на серые сумерки утренней зари, но ждать оставалось недолго. Стекло в окне заменял промасленный пергамент, света он пропускал мало, зато холода – хоть отбавляй. Натянув до подбородка шерстяное одеяло и вжавшись всем телом в тощий матрас, она в очередной раз слушала, как на улице переругивается супружеская пара: редкое утро начиналось у них по-другому. Он был пьяница с душой ребенка и внешностью полной развалины. Она была отъявленная мегера из тех, что пьют из человека кровь и лишают его последней свободы. Он спал с проститутками. Она тащила каждый заработанный им грош своему братцу. Канитель семейной ссоры тянулась столь же обыденно и нудно, сколь печально. Самое печальное в том, думала она, что они оба не догадываются о своей любви, хотя именно на ней строятся все их обиды. Кто же станет горланить и рыдать посреди улицы из-за нелюбимого человека? Интересно, что будет, если найти их и объяснить, какие они на самом деле счастливчики?

Когда Клара наконец поднялась с постели, в утреннем свете уже можно было разглядеть, как морозный воздух превращает ее дыхание в пар. Она торопливо натянула на себя нижнее белье и платье с боковой застежкой на корсете, с которой умела справляться без помощи служанки. В других обстоятельствах она до сих пор носила бы траур, но если ваш муж казнен регентом по обвинению в измене, то проявлять скорбь приходится иначе. Она приладила на запястье скрученную тряпицу и ловко спрятала ее под рукавом. Главное знать, что она здесь. Этого достаточно.

В комнате стало еще светлее, она смогла умыться и причесаться. Город за окном шумел уже по-другому. Грохотали повозки, орали возницы. Лаяли собаки. Звуки Кэмнипола, скованного зимним холодом. Доусон терпеть не мог жить в столице в это время года. Зимняя суета, сказал бы он, презрительно цедя слова. Человек с его родословной должен проводить зиму в своих поместьях или на королевской охоте. Теперь, конечно, и поместий не осталось. Регент, лорд Гедер Паллиако, отобрал их в пользу короны, чтобы потом раздаривать тем, кто ему угодит. Клара существовала на пособие, с трудом собранное для нее двумя младшими сыновьями. Старший, Бэрриес, уехал неизвестно куда, родная дочь старательно прикрывалась фамилией мужа и молила Бога, чтобы двор забыл о ее принадлежности к роду Каллиам.

В общей комнате, у огня, ее дожидался Винсен Коу. Он все еще носил кожаный охотничий костюм, хотя в городе не ходят на охоту, да и господин его был мертв. Как только Клара вошла, совершенно абсурдная любовь, которую он к ней питал, отразилась в его сияющих глазах и робких движениях. Гордиться нечем, но все-таки лестно, и против своей воли она находила его чувства подкупающими.

– Я оставил для вас утреннюю порцию овсянки, – сказал он. – И как раз завариваю свежий чай.

– Спасибо, – ответила она и села возле маленькой железной печки.

– Могу я сопровождать вас сегодня, миледи? – этот вопрос он задавал каждый день, словно ребенок, вымаливающий одолжение у любимого наставника.

– Благодарю, от компании не откажусь, – ответила она, как отвечала частенько. Частенько, но не всегда. – Сегодня у меня есть кое-какие дела.

– Да, мадам, – Винсен не стал уточнять, какие именно, потому что знал и так.

Она собиралась свергнуть королевскую династию и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.
 

 

13 Ann

Клару разбудили знакомые голоса, доносящиеся с улицы. Заря только собиралась преобразить мрак ее маленькой пансионной комнатки в тусклый утренний свет. Оконное стекло заменял промасленный пергамент, пропускавший немного света и – увы – гораздо больше холода. Клара натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в прохудившийся матрас и стала слушать очередную супружескую ссору, повторяющуюся по утрам с завидной регулярностью. Он – пьянчуга с душой мальчишки в разбитом теле взрослого. Она – сварливая ведьма, сосущая кровь мужа и пожирающая его свободу. Он спит с потаскухами. Она отдает своему брату каждый пенни мужниного заработка. Литания семейного раздора звучала так обыденно, нудно и в то же время грустно. И самое печальное во всем этом, раздумывала Клара, было то, что супруги не видели любовь, на которой были построены все их обиды. Люди не кричат и не доводят себя до слез в уличных разборках с теми, кто им безразличен. Клара гадала, как бы супруги расценили ее слова, если бы она отыскала их и поведала, насколько они счастливы.
Когда Клара наконец встала с кровати, было достаточно светло, чтобы разглядеть, как зимняя стужа превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье и облачилась в платье с корсетом, который могла затянуть без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но когда ваш муж убит лордом регентом как изменник престола, выражение скорби несколько изменено. Клара обходилась узкой черной лентой на запястье, спрятанной под рукавом. О ленте знала лишь она, и этого ей хватало.
Когда стало совсем светло, она умылась и уложила волосы в прическу. Уличный шум переменился. Теперь за окном грохотали телеги, слышались крики извозчиков и собачий лай. Это были звуки Камнипола в зимнем плену. Доусон ненавидел зимовать в столице. Он говорил, что пребывает по делам, голосом, пропитанным презрением. Человеку с его воспитанием следует проводить зимние месяцы на своих владениях или на королевской охоте. Сейчас, конечно, никаких владений нет. Лорд регент Гедер Паллиако вернул земли монарху, чтобы позже одарить ими кого-либо, достойного поощрения. Клара же жила на скудные средства, едва наскребаемые двумя младшими сыновьями. Ее старший сын, Барриат, пропадал Бог весть где, а внебрачная дочь прикрывалась фамилией мужа, моля небеса о том, чтобы королевский двор навсегда забыл имя ее рода – Каллиам.
Винсен Коу сидел у огня в гостиной, ожидая Клару. На нем были охотничьи кожаные штаны, хотя в городе не устраивались ловы, а хозяина, которому он служил, не было среди живых. Воистину нелепая любовь к вдове лучилась в его глазах, и ему неким образом пришлось сдержать себя, когда она вошла. Эти чувства были совсем не достойными, но все же лестными, и она невольно сочла это милым.
– Я оставил вам миску утренней овсянки, – сказал он. – И приготовлю вам чай.
– Благодарю, – ответила она, присаживаясь у маленькой железной печки.
– Не позволите ли вы мне прогуляться с вами, госпожа? – этот вопрос он задавал каждый день, словно ребенок, просящий разрешения любимого наставника.
– Спасибо, я была бы рада компании, – сказала она, как часто делала. Однако не всегда. – У меня для вас несколько поручений сегодня.
– Да, мэм, – произнес Винсен и не уточнил, в чем же они заключались, потому что и так знал.
Она собиралась свергнуть короля и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

14 annkol

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась от криков знакомых голосов под её окном, доносящихся с улицы. Темнота в её маленькой комнате в пансионе еще не успела превратиться в предрассветную серость. В окне не было стекла, только промасленный пергамент, который пропускал немного света, но не спасал от холода. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала как семейная парочка опять ругается на улице, что случалось почти каждое утро. Муж был пьяницей и сущим ребенком в побитом теле мужика. Жена - настоящей мегерой, которая выпила ему всю кровь и лишила его свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные мужем деньги своему брату. К сожалению, этот перечень супружеских оскорблений был делом обычным. И что самое печальное, подумала Клара, эти двое не могут понять, что за всеми этими обидными словами скрывается любовь. Никто не орет и не рыдает на всю улицу из-за человека на которого ему наплевать. Она задумалась, что бы было, если б она открыла им глаза на их чувства и рассказала, как им повезло друг с другом.
Когда она наконец встала с кровати, в комнате было достаточно светло чтобы видеть, как зимний холод превращает её дыхание в пар. Она быстро натянула нижнее бельё и выбрала платье с верхней шнуровкой на боку, так что она смогла одеться без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы все еще носила траур, но когда твоего мужа, как предателя престола, убивает регент, в правилах поведения скорбящей вдовы кое-что меняется. Она обошлась небольшим шнурком, затянутым на запястье и ловко спрятала его под рукавом. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.
В комнате стало светлее, она умылась и уложила волосы. Звуки с улицы изменились. Дребезжание экипажей, крики извозчиков. Лай собак. Звуки города Кэмнипол в тисках зимы. Доусон ненавидел зимние визиты в столицу. Он презрительно называл их зимней повинностью. Человеку его положения полагалось проводить зимние месяцы в своем поместье или же на королевской охоте. Только теперь никакого поместья, конечно, не было. Регент Гедер Паллиако вернул все их земли в собственность короля, чтобы позже разделить их между теми, кто по его усмотрению заслуживает такой награды. А Клара продолжала жить на денежное содержание, деля его с двумя младшими сыновьями. Судьба её старшего сына, Барриата, была известна одному богу, а её
единственная дочь предусмотрительно приняла имя мужа и молилась о том, чтобы при дворе забыли, что она когда-то носила фамилию Кэллиэм.
Винсент Кое сидел у огня в общем зале, ожидая её. На нём были охотничьи краги, хотя в городе сезон охоты не объявляли, и его хозяин был мертв. Когда она вошла в комнату в его взгляде мелькнула совершенно нелепая нескрываемая любовь к Кларе и ему плохо удавалось сдерживать свои чувства. Он был не достоин её, но его внимание льстило ей, и она сама себе боялась признаться, что интересуется им.
- Я оставил вам тарелку овсянки на завтрак, - сказал он. - И завариваю свежий чай.
- Спасибо, - ответила она, садясь перед небольшой железной печкой.
- Позволите ли вы мне сопровождать вас сегодня, моя госпожа?
Этот вопрос он задавал каждое утро, как ребенок ждущий одобрения от любимого учителя.
- Я была бы рада такому обществу, спасибо, - сказала она, как и всегда. Хотя она отвечала так не всегда, но часто. - Сегодня у меня для вас несколько поручений.
- Слушаюсь, госпожа, - ответил Винсен и не спросил какие именно поручения это будут, потому что итак знал.
Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

15 Antaga

Клара проснулась под привычный звук голосов на улице под окном. Рассвет еще не разбелил ночь в ее маленькой комнатке в пансионе, но уже скоро чернота станет серой. Окно в комнате было не из стекла, а из пропитанной жиром бумаги, которая плохо пропускала свет, зато очень хорошо пропускала холод. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала, как на улице муж и жена снова упрекают друг друга, что они делали почти каждое утро. Он был пьяницей. Маленький мальчик в потрепанном теле мужчины. Она была мегерой. Пила из мужа кровь и съедала его свободу. Он спал со шлюхами. Она все заработанные им деньги до копейки отдавала своему братцу. Бесконечные супружеские ссоры были настолько скучны и банальны, что становилось грустно. И печальнее всего, думала Клара, было то, что ни он, ни она не замечали той любви, из-за которой были все их обиды. Ведь никто не станет плакать и ругаться на улице с тем, кто ему безразличен. Клара спрашивала себя, что было бы, если бы она окликнула их и сказала, какие же они счастливые!

Когда она наконец встала, уже было достаточно светло, и она могла видеть, как от зимней стужи ее дыхание превращается в пар. Клара быстро надела нижнюю рубашку, потом платье, затянула жесткий корсет, насколько смогла без помощи служанки. При иных обстоятельствах она все еще была бы в траурных одеждах, но когда твоего мужа как изменника престолу казнит лорд-регент, правила ношения траура слегка меняются. Клара удовольствовалась небольшим лоскутом материи, повязав его вокруг запястья и легко прикрыв рукавом. Она будет знать о трауре. Этого было достаточно.

Света стало больше, она умылась и собрала волосы. С улицы доносились уже другие звуки. Дребезжание повозок, выкрикивания извозчиков. Лаяли собаки. Звуки Камнипола в зимнем плену. Доусон терпеть не мог столичный город зимой. Он называл Камнипол зимней клоакой, и в голосе звучало презрение. Человеку его сословия следовало проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Только сейчас, конечно же, не было никаких земель. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их для короны, чтобы потом раздавать в награду тем, кому хотел. И Клара жила на деньги, которые наскребали для нее двое младших сыновей. Ее старший мальчик, Барриат, ушел Бог весть куда, а ее внебрачная дочь вцепилась в имя мужа и молилась, чтобы суд забыл, что она когда-то была Каллиам.

В общей комнате, сидя у огня, Клару дожидался Винсен Коу. На нем был охотничий костюм, хотя в городе не созывали охоту, а господин, кому он служил, был мертв. Глаза Винсена светились совершенно нелепой любовью, которую он испытывал к Кларе, и он держался очень неуверенно, когда та вошла в комнату. В этом не было ничего великого, но это льстило Кларе. И она невольно находила ситуацию милой.

– Я сберег для вас миску утренней овсянки, – сказал Коу, – и завариваю свежий чай.

– Спасибо, – ответила Клара, усаживаясь у небольшой железной печки.

– Разрешите мне сегодня прогуляться с вами, миледи?– он задавал этот вопрос каждый день, как дитя просит об услуге любимого учителя.

– Буду рада компании, благодарю, – ответила она как обычно. Обычно, но не всегда. – У меня на сегодня несколько дел.

– Хорошо, госпожа, – Винсен не стал спрашивать, что это были за дела. Он и так знал.

Она собиралась свергнуть с престола и, если выйдет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

16 Arabica

Клара проснулась от знакомых криков, раздававшихся с улицы. Заря ещё не осветила крошечную комнату пансиона: к чёрной тьме не добавился ни единый оттенок серого, но это должно было произойти уже скоро. Окно было не из стекла, но из промасленного пергамента, который едва-едва пропускал свет, но не представлял ни малейшего препятствия для холода. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, всем телом вжалась в тонкий матрац и уже не в первый раз прислушалась к оскорблениям, которые почти каждое утро обрушивали друг на друга муж и жена. Он пьянствовал и всё ещё оставался маленьким ребёнком, пусть даже в искорёженном теле взрослого мужчины. Она изводила его придирками и лишала всякой свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Затверженные фразы их ссор были обыкновенны, скучны и печальны. «И печальнее всего, - думала Клара, - что оба они не слышат любви, которая лежит в основе их ссор». Ведь никто не ругает безразличного ему человека и не рыдает по нему посреди улицы. Ей стало интересно, что бы они ответили, если бы она поймала их на улице и рассказала о том, что им очень-очень повезло.
Когда она, наконец, встала, рассвело настолько, что она видела, как зимний мороз превращает в пар воздух, который она выдыхала. Она быстро надела нижние юбки, а затем платье со шнуровкой, с которой она могла справиться без помощи прислуги. При других обстоятельствах она до сих пор ходила бы в трауре, но если твоего мужа как изменника трона зарезал Лорд-регент, правила скорби несколько меняются. Она довольствовалась шнурком, завязанным на запястье, который легко прикрывался рукавом. Она знала, что он на руке. Этого было достаточно.
Когда стало светлее, она умыла лицо и убрала волосы в высокую причёску. Звуки на улицы изменились. Дребезжание экипажей. Крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола, окутанного зимой. Доусон ненавидел жить в столице зимой. Зимние дела, говорил он, и в голосе его сквозило сожаление. Человек с его родословной должен проводить зимние месяцы в своих землях или на Королевской охоте. Только теперь, конечно, земель не было. Лорд-регент Джедер Паллиако забрал их в пользу короны, чтобы потом одарить ими верноподданного, которого захочет выделить. А Клара жила на содержание, которого едва хватало на неё и двух её младших сыновей. Её старший мальчик, Барриан, пропал, а внебрачная дочь отчаянно цеплялась за имя своего мужа и молилась о том, чтобы двор забыл, что когда-то её имя было Каллиан.
В гостиной у камина её ждал Винсен Коу. Он был в кожаной одежде охотника, хотя в городе не созывали на охоту, а его хозяин был мёртв. Нелепая и смешная любовь к Кларе, которую он не в силах был скрыть, светилась в его глазах и отчётливо читалась в неуклюжей позе, в которой он встретил её. Это обожание было совершенно неприемлемо, но лестно, и вопреки самой себе она находила его чувство очаровательным.
- Я оставил вам овсянку, - произнёс он, - и завариваю чай.
- Благодарю вас, - сказала она, присаживаясь у маленькой железной печки.
- Будет ли мне позволено сопровождать вас на прогулке сегодня, миледи? – этот вопрос он задавал каждый день, словно ребёнок, ожидающий награду от любимого учителя.
- Ваша компания была бы мне очень приятна, - ответила она, как отвечала часто. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня несколько дел.
- Да, мэм, - сказал Винсен и не спросил, какие это были дела, потому что знал о них.
Она собиралась свергнуть власть и, если получится, уничтожить Джедера Паллиако.

 

17 araigneee

Закон тирана


Дэниел Абрахам


Клару разбудил знакомый звук голосов, доносящийся из окна. Рассвет еще не преобразил ночной мрак ее съемной коморки в пансионе из черной мглы в серые сумерки, но это уже вот-вот произойдет. Вместо стекла в ее окно был вставлен промасленный пергамент, впускающий в комнату немного света и в избытке холода. Она подтянула к подбородку шерстяные одеяла, сжалась на тонком матрасе и прислушалась к голосам супружеской пары на улице. Они опять ругались, и это было обычным явлением по утрам. Он был пьяница и незрелый мальчишка в изуродованном теле мужчины. Она была сварливая мегера, пьющая его кровь и пожирающая его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все, что он зарабатывал своему брату. Длинный перечень супружеских упреков был столь же обыденным и скучным, сколь и печальным. А самым печальным, думала Клара, было то, что никто из них не замечал любви, на которой основывались все их обиды. Никто не будет вопить и рыдать посреди улицы из-за тех, до кого нет дела. Она задумалась – что было бы, если бы она подошла и рассказала им, что они очень-очень счастливы?


Когда она, наконец, встала, было уже достаточно светло, чтобы разглядеть, как ее дыхание на зимнем морозе превращается в пар. Она быстро надела нижнее белье и затем платье, лежащее неподалеку – чтобы она могла достать его без помощи горничной. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, но когда муж убит лордом Регентом, как изменник престола, правила траура несколько меняются. Ей пришлось довольствоваться лишь маленьким лоскутом ткани, обвязанным вокруг запястья и слегка прикрытым рукавом. Она знала, что он там. Этого было достаточно.


На улице становилось всё светлее, она умылась и заплела волосы. Звуки за окном изменились: грохот телег, крики извозчиков. Лаяли собаки. – Звуки Камниполя, охваченного зимой. Доусон ненавидел оставаться зимой в столице. Он называл это, с презрением в голосе, «зимними делами». Проводить зимние месяцы человек его сословия должен на своих землях или же на королевской охоте. Только вот теперь, конечно же, не было никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако вернул их королевству, чтобы позже скупо выдать кому-то еще в подарок, как вознаграждение за что-то. А Клара жила на деньги, которые кое-как скапливали для нее два ее младших сына. Где был ее старший сын Бэрриэт – одному Богу известно, а ее дочь отчаянно цеплялась за имя мужа, умоляя суд забыть, что ее когда-то звали Кэллиэм.


В гостиной у камина сидел Винсен Кoу, поджидая ее. Он носил кожаную одежду для охоты, хотя никакой охоты в городе и быть не могло, да и господин, которому он служил, был мертв. Когда Клара зашла в комнату, его взгляд и неуверенные движения выдали его совершенно нелепую любовь, которую он испытывал к ней. Это не было ни в коем случае почетно, но это было лестно, и, невольно, она находила это приятным.


– Я приберег для Вас тарелку овсянки на завтрак, – сказал он, – И сейчас будет свежий чай.

– Спасибо, – ответила она, садясь возле маленькой железной печи.

– Разрешите ли Вы мне сопровождать Вас сегодня, моя леди? – Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просящий об одолжении любимого наставника.

– Спасибо, я буду рада компании, – ответила она, как обычно. Как обычно, но не как всегда, – На сегодня у меня запланировано несколько дел.

– Хорошо, госпожа, – согласился Винсен, не спросив подробностей, потому что он всё и так знал.


Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

18 asdf

Закон тирана
Дэниел Абрахам

Клара проснулась под знакомые звуки громких голосов прямо под окном. Совсем скоро заря превратит в полумрак тьму в ее маленькой съемной комнатке. В окне не было стекла, вместо этого проем затягивала тонкая промасленная кожа, которая пропускала внутрь слабый свет и сильный холод. Клара подтянула шерстяные одеяла к подбородку и вжалась в тонкий тюфяк. Как часто бывало по утрам, на улице супруги в очередной раз поливали друг друга грязью. Он – пьянчуга, мальчишка в теле больного мужчины. Она – стерва, выпила его кровь и лишила его свободы. Он спал со шлюхами. Она отдает все деньги, которые, между прочим, зарабатывает он, своему брату. Монотонные супружеские жалобы, привычные, скучные, грустные. И печальнее всего, как думала Клара, что оба они даже не подозревали о любви, на фундаменте которой были возведены все их обиды. Разве кто-нибудь стал бы кричать на безразличного ему человека или рыдать из-за его слов? Интересно, что бы произошло, если бы Клара вышла к ним и сказала, что им очень, очень повезло друг с другом.

Наконец она встала с кровати. Света было уже достаточно, чтобы Клара видела пар от своего дыхания в холодном зимнем воздухе. Она быстро натянула белье и влезла в платье со шнуровкой сбоку (с такой застежкой можно справиться без помощи горничной). При других обстоятельствах Клара была бы все еще в трауре, но когда вашего мужа казнят как изменника по приказу лорда-регента, обычаи приходится немного изменить. Так что она обошлась небольшой скрученной полоской ткани вокруг запястья (ее можно было легко прикрыть рукавом). Клара знала, что ткань там, на своем месте, и этого для нее было достаточно.

Становилось все светлее. Клара умылась и уложила волосы. Теперь с улицы доносился стук повозок и крики возниц, лаяли собаки – так звучал Камниполь во власти зимы. Когда-то Доусон ненавидел бывать в столице зимой. «Зимние делишки», - говорил он, и голос его был полон презрения. Человеку его происхождения полагалось проводить зимние месяцы в собственных землях или с Королевской охотой. Но теперь, конечно, земель уже не было. Лорд-регент Гедер Паллиако присоединил их к королевским, чтобы в будущем пожаловать кому-нибудь в качестве награды. А Клара жила на деньги, которые с трудом добывали два ее младших сына. Старший, Баррият, исчез Бог весть где, а внебрачная дочь была занята - цеплялась за семью мужа и молилась, чтобы двор забыл ее прежнее имя - Каллиам.

В общей комнате Винсен Коэ сидел у огня и ждал ее. Он до сих пор носил кожаные охотничьи штаны, хотя ни одна охота не заглядывала на улицы города, и господин, которому он служил, был мертв. Смешная и нелепая любовь сияла в его глазах и ощущалась в напряжении, с которым он держался, когда она вошла в комнату. Вряд ли это чувство можно было счесть подобающим, но все же оно льстило ей, и, несмотря ни на что, Клара находила его милым.

- Я приберег для вас миску овсяной каши – сказал он. – И сейчас заварю чай.

- Благодарю, - ответила она и присела у небольшой железной печки.

- Госпожа, будет ли мне позволено сопровождать вас сегодня?

Такой вопрос он задавал каждый день, словно ребенок, просящий о чем-нибудь любимого учителя.

- Я была бы весьма рада компании, - сказала Клара, как говорила и раньше – часто, но не всегда. – У меня назначено на сегодня несколько дел.

- Да, госпожа, – сказал Винсен, но не спросил, что именно она собирается сделать: он знал.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если удастся, сокрушить Гедера Паллиако.

 

19 Asea_Aranion

Клару разбудил привычный гул голосов на улице под окном. Ещё не рассвело, но скоро выступят из темноты очертания комнатки, что она снимала в дешёвом пансионе. Вместо стекла окно было закрыто листом промасленного пергамента, который пропускал больше холода, чем света. Клара натянула до подбородка одеяла и свернулась на тонком матрасе, слушая, как под окном снова ругаются муж с женой – их скандалы повторялись почти каждое утро. Он был пьяница, а на поверку – всего лишь мальчик в разбитом теле взрослого мужчины. Она – сущая мегера, тянула из мужа соки и не давала свободно вздохнуть. Он таскался по шлюхам. Она все деньги, что он приносил, отдавала своему брату. Оба привычно тянули лямку супружеской жизни, и смотреть на них было и скучно и грустно. А самое грустное, подумала Клара, что за обидами и упрёками пряталась любовь, ведь кто же станет кричать и плакать на глазах у всей улицы, если не из-за близкого человека? Вот бы сказать им, какие они на самом деле счастливые – интересно, полегчало бы хоть немного?

Когда наконец Клара встала с постели, то в тусклом свете зимнего дня увидела, что изо рта у неё от холода идёт пар. Она быстро натянула нижнее платье, потом верхнее, с застёжкой сбоку, чтобы можно было одеваться без помощи служанки. В других обстоятельствах следовало бы ещё соблюдать траур, но мужа её казнили как изменника трона – тут уж не до церемоний. Клара обходилась лоскутом чёрной ткани, обёрнутым вокруг запястья, так что его легко можно было спрятать под рукав. Сама она помнила о траурной повязке, а всем и каждому знать необязательно.

Свет прибывал; она умылась и собрала волосы. Теперь с улицы слышались грохот колёс, крики возчиков, лай собак. Вот он, Камниполь в тисках зимы. Доусон терпеть не мог сидеть в столице в это время года. Называл «зимовкой» с нескрываемым презрением. Человеку его круга пристало бы проводить зиму в своём поместье или, по крайней мере, с Королевской Охотой. Да только поместий теперь ни у кого не осталось. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул все земли в собственность короны, собираясь раздавать их потом как знаки особого отличия. Клара жила на скудные средства, что с трудом могли наскрести младшие сыновья. Старший, Барриат, сгинул бог знает где, а дочь открестилась от опальных родных, цепляясь за мужа и надеясь, что при дворе забудут её девичью фамилию Каллиам.

В общей комнате Винсен Коу ждал её, сидя у огня. На нём были охотничьи сапоги, пусть охотиться теперь было негде и не с кем. Слуга её покойного супруга смотрел на Клару телячьими глазами и робел при её появлении. Это его дурацкое и совершенно неподобающее обожание всё-таки льстило самолюбию Клары и против воли было ей приятно.

– Я оставил вам овсянку, госпожа, – сказал он. – И чай уже почти готов.

– Благодарю, – промолвила Клара, присаживаясь к маленькому очагу.

– Могу я сопровождать вас на прогулку, миледи?

Каждый день он спрашивал у неё позволения, точно школьник у любимого учителя.

– Буду рада компании, – отозвалась Клара. Она часто так отвечала, хотя и не всегда. – У меня сегодня дела.

– Да, госпожа, – только и сказал Винсен. Он не поинтересовался, что за дела – ясно было и так.

Она намеревалась совершить государственный переворот и, если получится, убить Гедера Паллиако.

 

20 Asriel

Даниэль Абрахам

Закон Диктатора

Клара проснулась под знакомый гул голосов, несшийся с улицы под ее окном. Рассвет еще не успел рассеять мрак ее дешевой съемной меблированной комнатушки, но он не заставит себя долго ждать. Оконные стекла комнаты заменял промасленный пергамент, пропускавший лишь немного света и совсем не спасавший от холода. Клара натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрац и слушала ругань женатой парочки, которая снова бранилась на улице, без чего едва ли обходилось хотя бы одно утро. Он -пьянчуга и маленький мальчик в потрепанном мужском теле. Она -сварливая баба, пившая кровь своего мужа и пожиравшая его свободу. Он спал с уличными девицами. Она отдавала каждый заработанный им грош своему брату. Длинный перечень супружеских ссор был настолько же заурядным и скучным, насколько он был печальным. Но печальнее всего Кларе казалось, что эти двое были глухи к любви, скрывавшейся за всеми их недовольствами. Вряд ли кто-нибудь обливается слезами и кричит на улице на безразличного человека. Клара задавалась вопросом, как бы отреагировали эти двое, если бы она разыскала их и объяснила им, какие же они счастливчики.

Когда Клара наконец поднялась, в комнате уже было достаточно света, чтобы увидеть, как зимний холод превращал ее дыхание в туман. Она быстро надела сорочку, а затем и платье с корсетом таким образом, что она смогла застегнуть его без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траурное одеяние, но если твой супруг был убит Лордом Регентом за предательство короны, правила ношения траура несколько изменяются. Клара довольствовалась повязкой на запястье, которую она с легкостью прикрывала рукавом. Она знала, что повязка на месте. Этого было достаточно.

Когда света прибавилось, она умыла лицо и подобрала волосы в высокий пучок. Звуки улицы изменились. Грохот повозок. Крики извозчиков. Лай собак. То были звуки Кэмниполя в объятиях зимы. Доусон ненавидел пребывание в столице зимой. Он называл это «зимними делами», и в его голосе звучало презрение. Мужчине его породы в зимние месяцы было самое место на своих угодьях или на королевской охоте. С одной только разницей, конечно, что теперь никаких угодий не было. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал их и вернул короне, чтобы позднее раздарить тем, кого он желал наградить. Клара жила на деньги, с трудом собранные двумя ее младшими сыновьями. Одному Богу известно, где пропадал Барриат, ее старший сын. А ее внебрачная дочь была занята тем, что цеплялась за фамилию своего мужа и молила Бога о том, чтобы суд забыл, что она когда-либо носила фамилию Каллиам.

В маленькой гостиной у камина сидел Винсен Коу и ждал ее. На нем были охотничьи кожаные штаны, хотя в городе не объявляли охоты, а хозяин, которому он бы служил, был мертв. Абсолютно нелепая любовь к Кларе, которую он не пытался скрывать, сияла в его глазах и отражалась в нерешительной позе, когда она вошла в комнату. Это нисколько не казалось ей предметом гордости, но льстило ей, и, сама того не желая, она была очарована этой любовью.

-Я припас для Вас миску с утренней овсянкой, -сказал он -и завариваю свежий чай.

-Благодарю, – ответила она, сидя у маленькой железной печки.

-Позвольте мне сопровождать Вас сегодня, миледи, – эту просьбу он повторял каждый день, подобно ребенку, спрашивающему разрешения у любимого учителя.

-Спасибо, я не откажусь от общества, - сказала она, как она это часто делала. Часто, но не всегда.- Сегодня мне надо выполнить кое-какие дела.

-Разумеется, миледи, – ответил Винсен. Он знал, о каких делах шла речь, поэтому не задавал никаких вопросов.

Она была намерена свергнуть монарха и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

21 Ballardite

Клара проснулась от привычного звука голосов под ее окном. В гостиничной комнатке было черным-черно. Рассвет только занимался, совсем скоро ее скромное жилище окрасится в серые тона. Сквозь пергаментное окно свет проникал еле-еле, зато холод стоял жуткий. Клара натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала уличную перебранку супругов. Редкое утро у них обходилось без скандала. Он был пьяницей и старой развалиной с мозгами младенца. Она - ведьмой, кровопийцей и тиранкой. Он спал с проститутками. Она отнимала у него все до последней копейки и отдавала своему брату. Обычная история, старо как мир, и грустно. А ведь самое печальное, думала Клара, что эти двое и не подозревают, что их ненависть происходит от большой любви. Не будешь же посреди улицы орать на человека, который тебе безразличен. А если она откроет им глаза, скажет, что им безумно повезло, интересно, как они поведут себя?

Когда Клара, наконец, встала, в комнате было достаточно света, чтобы увидеть, как изо рта идет пар. Она быстро надела белье и платье. Корсет завязывался на боку, и помощь служанки не требовалась. При других обстоятельствах Клара носила бы траур, но муж был казнен Лордом Регентом за измену трону, поэтому скорбь приходилось выражать по-другому. Тоненький платочек, скрученный на запястье, не был виден под длинным рукавом платья. Она знала, что он там, и этого ей было достаточно.

Когда совсем рассвело, она умылась и причесалась. С улицы теперь доносились другие звуки. Гремели телеги, кричали извозчики, лаяли собаки. Музыка Кемниполя, скованного холодом. Доусон не выносил столицу в это время года. Зимняя возня, говорил он с презрением. Человек его происхождения должен проводить эти месяцы в своем поместье или на Королевской Охоте. Правда, теперь времена изменились. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал земли, чтобы потом раздавать их отличившимся приближенным. Клара жила на деньги, которые с трудом наскребли двое младших сыновей. Старший сын Барриат пропадал бог весть где, дочь носила фамилию мужа и молилась, чтобы при дворе никто не вспоминал ее прежнего имени - Каллиам.

Винсен Кой сидел у камина в маленькой гостиной и ждал Клару. Он был одет в кожаный охотничий костюм, хотя в городе охоты не устраивали, да и хозяина у него больше не было. В своих чувствах к Кларе он был ужасно смешон. Глаза его светились любовью, и от неловкости он был сам не свой, когда она зашла в комнату. Любовь Винсена особой чести ей не делала, но льстила, и она невольно испытывала к нему расположение.


- В тарелке для вас овсянка, - сказал он. Сейчас заварю свежий чай.
- Спасибо, - сказала она, садясь около чугунной печи.
- Не позволите сопровождать вас сегодня, миледи? - этот вопрос он задавал каждый день с благоговением ребенка, задающего вопрос любимому наставнику.
- Буду рада, благодарю, - так она отвечала часто. Но не всегда. - Сегодня у меня есть кое-какие дела.
- Хорошо, мадам, - сказал Винсен, и больше ничего не спросил, потому что все знал.
Она собиралась свергнуть монарха, и если получится, уничтожить Гедера Паллиако.




 

22 Banze

Клара проснулась от знакомого звука голосов, поднимавшихся с улицы под ее окном. Рассвет еще не сделал серой черную темноту ее маленькой комнаты в пансионе, но ждать оставалось недолго. Окно было не из стекла, а из промасленного пергамента, пропускавшего внутрь немного света и изрядное количество холода. Она подтянула к подбородку шерстяные одеяла, вжалась телом в тонкий матрас и немного послушала, как на улице супружеская пара бранила друг друга, как они делали почти каждое утро. Он был пьяницей и мальчишкой в изношенном теле мужчины. Она - мегерой, пившей кровь мужчины и съедавшей его свободу. Он спал со шлюхами. Она – отдавала все заработанные им деньги своему брату. Литания супружеской ссоры была такой же привычной и скучной, как и грустной. А грустнее всего, думала Клара, было то, что оба они не могли услышать любовь, из которой выросли все их обиды. Никто не станет кричать и плакать на улице из-за кого-то ему безразличного. Ей было любопытно, как бы они расценили, если бы она нашла их и рассказала, какие они счастливые.

Когда она наконец поднялась, света было достаточно, чтобы видеть, как зимний холод превращает дыхание в пар. Клара быстро натянула белье, а потом платье, в котором застежки были с той стороны, где она могла дотянуться до них, не прибегая к помощи служанки. В других обстоятельствах она бы до сих продолжала носить траур, но если ваш муж казнен лордом-регентом как изменник трону, правила демонстрации скорби немного меняются. Ей пришлось довольствоваться небольшой лентой, завязанной вокруг запястья и надежно укрытой рукавом. Она об этом знала. Этого было достаточно.

Пока она умывалась и укладывала волосы, стало еще светлее. Звуки на улице изменились. Грохот повозок, крики извозчиков. Собачий лай. Звуки Кампиноля во власти зимы. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. Он называл это зимними делами, и в его голосе звучало презрение. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы в своих землях либо участвовать в королевской охоте. Только сейчас, конечно, никаких земель не было. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны, чтобы позже подарить кому-то, кого он пожелает вознаградить. А Клара жила на деньги, которые удавалось собрать для нее двум младшим сыновьям. Одному богу было известно, где пропадал ее старший мальчик, Барриат, а родная дочь пряталась за имя своего мужа и молилась, чтобы суд забыл, что когда-то она носила фамилию Каллиам.

В общем зале у огня сидел ожидавший ее Винсен Коу в кожаной одежде охотника, хотя в городе не охотятся, а хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, светилась у него в глазах и сквозила в той неуверенности, с которой он держал себя, когда она зашла в комнату. В такой любви не было ничего достойного, но она льстила Кларе, и против воли была ей дорога.

- Я оставил вам миску овсянки на завтрак. И завариваю свежий чай.

- Спасибо, - ответила она, усаживаясь у маленькой железной печки.

- Будет ли мне сегодня позволено пойти с вами, миледи? – этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, который обращается с просьбой к любимому наставнику.

- Буду рада компании, спасибо, - ответила она как обычно. Обычно, но не всегда. – Сегодня у меня есть несколько дел.

- Да, мадам, - сказал Винсен, не спрашивая, что это за дела, потому что ему это было известно.

Она собиралась свергнуть короля и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

23 barmaley

Где кончается закон, начинается тирания.

Клара проснулась из-за знакомого ей звука под окном на улице – голоса. Рассвет еще не окрасил маленькую комнату деревянного дома в серые тона, но ждать осталось не долго. Вместо привычного стекла ее окно было заклеено промасленным пергаментом, который скорее пропускал холод, нежели свет. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась в тоненький матрас и слушала, как супружеская пара бранит друг друга направо и налево; что ж, все как обычно, ничего примечательного. Он вел себя как ребенок и любил закладывать за воротник, а она была сварливой бабой, которая любила пить кровь своего мужа и закусывать его свободой. Он частенько заказывал проституток, а она отдавала всю его зарплату своему брату. Перечислять события внутрисемейной борьбы можно было бесконечно, но это скучно, обыденно и печально. Клара полагала, что самым печальным было то, что супруги из-за споров и обид совсем забыли о любви. Никто бы из них не выбегал на улицу с криками и слезами на глазах вдогонку за любимым, им было наплевать. Интересно, что они будут делать, если Клара скажет им, что они очень, очень счастливые люди?

Когда Клара, в конце концов, проснулась, света в комнате было достаточно, чтобы разглядеть пар изо рта – зима выдалась суровой. Она быстро натянула нижнее белье и платье с корсетом, затяжки которого находились сбоку – лучший вариант, если необходимо одеться без помощи прислуги. В любом другом случае Клара надела бы свой утренний туалет, но когда мужа из-за намерений вступить на престол жестоко убивает лорд-регент, правила несколько меняются. Она повязала на запястье тонкий клочок ткани и легким движением спрятала его под рукавом. Она знала, что он здесь. Этого ей было достаточно.

Пока свет мягко разливался по комнате, она умывалась и причесывалась. Грохот и стук телег, крики извозчиков, собачий лай – типичные звуки зимнего Камниполия. Доусон ненавидел оставаться в столице зимой. Он постоянно и презренно бубнил о том, что не может уехать из-за дел. Такие люди как он должны проводить зимние месяцы в своем поместье, либо на королевской охоте. Но сейчас ни у кого не было своей земли. Лорд-регент Жедер Пальяко забрал их в пользу королевства, чтобы позже в качестве подачки наградить кого-нибудь из своих. Клара жила на деньги, которые с трудом наскребли двое ее младших сыновей. Старший сын, Барьят, просто взял и ушел. Ушел, и лишь Богу известно в каком направлении. А ее незаконнорожденная дочь всеми силами держалась за имя мужа и молила судью о том, чтобы он забыл, что ее когда-то звали Каллиам.

Винсент Коу сидел у камина простой комнаты и ждал ее. Он носил кожаные доспехи охотника, несмотря на то, что охота в городе перестала быть востребованной, а его покровитель умер. Искорки глаз и неуверенные движения, выдавали его совершенно неожиданную любовь к Кларе, когда она входила в комнату. Нет, его чувства не были недостойными, но крайне лестными. Тем не менее, Клара находила их надуманными.
– Я оставил Вам тарелку овса и завариваю свежий чай, – сказал он.
– Спасибо, – ответила она и села рядом с маленькой железной печкой.
– Позволите ли вы мне прогуляться с вами сегодня, моя леди?

Этот вопрос он задавал каждый день, с интонацией маленького дитя, который обращается к своему наставнику.
– Я буду только рада такой компании, спасибо, – сказала она. Она часто отвечала подобным образом, но не всегда, – У меня есть несколько заданий для тебя на сегодня.
– Да, мэм – отвечал Винсент. Он ничего не спрашивал, он знал все наизусть.

Она собиралась свергнуть с престола и, если повезет, убить Жедера Пальяко.

 

24 Beatrix

The Tyrant’s Law
Daniel Abraham

Клара проснулась от привычного уличного шума под окном. Рассвет еще не превратил тьму в ее маленькой съемной комнате из черной в серую, но ждать осталось недолго. Окно – не стекло, промасленный пергамент - пропускало мало света и много холода. Она натянула до самого подбородка шерстяной плед, вжалась в тощий матрас и слушала, как на улице бранилась супружеская пара. Они ругались почти каждое утро. Он-де пьяница, калека и мальчишка. А она ведьма, пьет его кровь и заедает его свободу. Он спит со шлюхами. Она отдает все его деньги своему братцу. Супружеские претензии были обычными. Их перечень длился долго и нудно. Было грустно. А самое печальное, думала Клара, то, что эти двое не в состоянии почувствовать ту любовь, которая порождает взаимные упреки. Тот, кто разлюбил, не ссорится и не плачет при людях, на улице. Она представила себе, как оживет любовь, когда она, Клара, их разыщет и расскажет им, какие они все же счастливые.
Когда Клара наконец встала, в комнате уже посветлело, и она увидела, как мороз превращает ее дыхание в пар. Быстро натянув нижние юбки, она выбрала платье с боковой застежкой, чтобы одеться самой, без помощи горничной. При других обстоятельствах она бы еще носила траур, но когда твой муж казнен Лордом-регентом, как изменник трона, то правила траура не для тебя. Она повязала на запястье в знак траура ленту и прикрыла сверху рукавом. Она будет знать, что она в трауре. И достаточно.
Уже совсем рассвело, она умылась и причесалась. Звуки на улице изменились. Грохот повозок, крики кучеров. Залаяли собаки. Звуки Кэмниполя в объятиях зимней стужи. Доусон ненавидел зимой жить в столице. Зимний бизнес, так он это называл, и в его голосе звучало презрение. Человеку его происхождения следует проводить зимние месяцы в своих угодьях или еще где-нибудь с королевской охотой. Только сейчас, конечно, не было никаких угодий. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их , чтобы потом раздавать по частям тем, кого хотел наградить. И Клара жила в меблированных комнатах на гроши, что наскребли два младших сына. Её старший мальчик, Барриат, сгинул бог знает где, а родная дочь, взяв фамилию мужа, изо всех сил старается, чтобы при дворе забыли её девичью фамилию Каллиам.
В общей комнате, возле очага, поджидая её, сидел Винсен Гое. Он надел охотничий кожаный костюм, хотя какая охота в городе, да и милорд мертв. Его совершенно нелепая любовь к Кларе светилась во взгляде и проявлялась в особой манере держаться, когда она входила в комнату. Эта любовь не совсем достойная, но льстила ей, и , вопреки себе, она находила это милым.
- Я приберег для Вас миску овсянки и заварил свежий чай, - сказал он.
- Спасибо, - поблагодарила она, садясь рядом с железной печкой.
- Мне будет сегодня разрешено сопровождать Вас на прогулке, миледи? – Он спрашивал так каждое утро, как ребенок выпрашивая благосклонность от обожаемого наставника.
- Спасибо, мне будет приятна компания, - ответила она как обычно. Обычно, но не всегда.
– Сегодня у меня есть несколько поручений.
- Да, госпожа. - Винсен не спрашивал, что за поручения, он и так знал.
Она собиралась уничтожить королевскую власть и, если удастся, покончить с Гедером Паллиако.

 

25 BERIII

Клару разбудила привычная перебранка под окном. Рассвет еще только готовился перекрасить стены ее клетушки на постоялом дворе из черного в серый. Промасленный пергамент, которым заменили стекло, пропускал совсем мало света и плохо защищал от холода. Она поплотнее закуталась в шерстяные одеяла, вжалась в подстилку и прислушалась: эта пара частенько ругалась на улице по утрам. Он - трухлявый забулдыга, ума как у младенца. Она - упырица, вконец человека заела. Он по шлюхам таскается. Она последнюю мужнину рубашку братцу отдать готова. Обыкновенная семейная заутреня, унылая и горькая. Сильнее всего Клару огорчало, что спорщики за оскорблениями не слышали любви, питающей их взаимные обиды. Когда людям друг на друга плевать, они не устраивают публичных сцен. Любопытно, что будет, если разыскать их и объяснить, какие же они счастливые?

Когда она наконец выбралась из постели, уже можно было разглядеть, как на морозе курится выдыхаемый воздух. Клара спешно натянула белье, потом платье с корсетом – из тех, где шнуровка сбоку, чтобы можно было справиться без служанки. Сложись все иначе, она все еще носила бы траур, но раз твоего мужа обвинили в измене и отдали на растерзание лорду регенту, будь добра, держи скорбь при себе. Она обходилась скромной траурной повязкой на запястье, незаметной под рукавом. И пускай. Главное – Клара знала, что повязка там.

Рассвело. Она умылась и собрала волосы. С улицы доносились уже другие звуки: грохот экипажей, окрики возниц, собачий лай. Так шумел Камниполь в разгаре зимы. Доусон не любил бывать в столице в это время. «Зимний балаган», - презрительно говаривал он. Людям его круга пристало зимовать на собственных землях, или разъезжать с королевской охотой. Теперь, конечно, о собственных землях речь не шла. Лорд регент, Жедер Паллиако, изъял их в пользу короны, чтобы впоследствии награждать достойных. Клара существовала на скромное пособие, которое не без труда выплачивали ей два младших сына. Старший сын, Барриат, пропал без вести, а родная дочь пережидала немилость, прикрываясь фамилией мужа, и делала все возможное, чтобы при дворе забыли, что ее девичья фамилия – Каллиам.

У камина в гостиной ее ждал Винсен Коу - в охотничьем костюме, хотя охоты в городе не планировалось, да и лорд его был мертв. Когда Клара вошла в комнату, он неловко замялся, и во взгляде его засияла удивительно нелепая любовь. Это было недостойно, но приятно, и вопреки желанию вызывало у Клары теплые чувства.

- Я приберег для Вас миску овсянки и заварил свежий чай.

Благодарю, - сказала она, присаживаясь у железной печурки.

- Позвольте сопровождать Вас сегодня, миледи?

Об этой милости он просил ежедневно, глядя на нее с надеждой, как школьник, отпрашивающийся с урока.

- Вы очень любезны, с удовольствием, - она соглашалась часто. Но не всегда. – Мне необходимо нанести несколько визитов.

- Безусловно, миледи, - Винсен заранее знал, что она собирается сделать.

Совершить переворот, и если получится – расправиться с Жедером Паллиако.

 

26 BesabelleFrr

Закон тирана
Отрывок из книги Дэниэла Абрахама
Перевод Стрепетовой Марины

Клара проснулась, когда с улицы до нее донеслись знакомые голоса. Рассвет лишь начинал придавать ночной тьме ее каморки в меблированных комнатах серые утренние оттенки. Ее окно было закрыто пергаментной бумагой, которая пропускала внутрь совсем немного света и очень много холода. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрас и слушала, как семейная пара под ее окнами снова вовсю разносила друг друга – это повторялось почти каждое утро. В его слабом теле скрывался маленький мальчишка, но при этом он был пьяницей. Она же была мегерой, которая выпила из него всю кровь и забрала всю его свободу. Он ходил по шлюхам. Она отдавала все его заработки своему брату. Сцены их семейного раздора были настолько же частыми и скучными, насколько казались грустными. И самое печальное, думала Клара, было то, что оба они не чувствовали любви, на которой и держались все их обиды. Вы не стали бы рыдать и кричать на улице на того, до кого вам нет никакого дела. Она пыталась представить, что бы они подумали, найди она их и расскажи им о том, насколько они на самом деле были счастливы.

Когда она наконец встала, в комнате уже было достаточно светло, чтобы разглядеть, как от холода ее дыхание превращается в пар. Она быстро надела белье, потом платье с корсетом, который завязывался на боку, так что она могла справиться с ним без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но раз лорд Регент зверски убил ее мужа за измену трону, то правила скорби могут слегка измениться. Она лишь повязала вокруг запястья полоску ткани, которую легко можно было спрятать под рукавом. Главное, что она чувствовала ее на своей руке. Этого вполне достаточно.

В комнате становилось все светлее, и теперь она смогла умыться и забрать волосы. С улицы уже доносились другие звуки. Стук колес, покрикивания извозчиков. Лай собак. Звуки зимнего Кэмнипола. Доусон ненавидел находиться в столице зимой. По зимним делам, так он говорил о своем отъезде, и его голос был полон презрения. Человек его статуса обычно проводит зиму на своих землях и ходит на Королевскую охоту. Правда, теперь уже не было никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их и вернул во владение престола, чтобы затем отдать кому-то в качестве вознаграждения. А Клара жила на деньги, которые едва наскребали ее двое младших сыновей. Старший сын, Бэрриэт, пропал Бог знает куда, а ее внебрачная дочь была слишком занята тем, что старалась поскорее влиться в семью своего мужа, и молилась, чтобы суд забыл о ее девичьей фамилии – Каллиам.

Венсан Коу сидел у огня в комнате отдыха и ждал ее. На нем были кожаные охотничьи сапоги, хотя в городе не предвиделась охота, а господин, которому он раньше служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он питал к Кларе, горела в его глазах, и, когда она зашла в комнату, он держался неуверенно, что не прибавляло ему достоинства. Но ей это было приятно и, несмотря ни на что, казалось очаровательным.
– Я оставил вам овсяной каши, – сказал он. – И сейчас завариваю свежий чай.
– Спасибо, – поблагодарила она, присаживаясь у небольшой печи.
– Могу ли я прогуляться сегодня с вами, миледи?
Он спрашивал это каждый день, будто ребенок, ищущий расположения у своего любимого учителя.
– Я буду рада вашей компании, спасибо, – таким почти всегда был ее ответ. Почти, но не всегда. – Сегодня у меня кое-какие дела.

– Да, мэм, – сказал Венсан, не спрашивая, какие дела ее ожидали, потому что он уже знал.

Она собиралась свергнуть Гедера Паллиако с престола и, если возможно, уничтожить его.

 

27 bird

Клара проснулась от привычного шума голосов под ее окном. Еще немного, и рассвет превратит черную темноту ее временного пристанища в серую. Вместо стекла в окно вставлен промасленный пергамент, который света пропускает гораздо меньше, чем холода. Клара лежала, вжавшись в тонкий матрац, натянув шерстяные одеяла до подбородка, и слушала, как на улице снова бранилась супружеская чета. Их спор повторялся каждое утро, и трудно припомнить день, когда они вели себя мирно. В потрепанном теле любившего хорошо выпить мужа таилась душа ребенка. Жена – дрянь. Она сосет кровь из каждого мужчины, который встречается на пути, и пожирает мужскую свободу. Он водится со шлюхами. Она каждую заработанную мужем копейку отдает своему брату. Поводы к их раздорам не отличались изобретательностью и наводили скуку. Грустно. «А самое грустное, - подумала Клара, - что эти двое не чувствуют любовь, которая лежит в основе любой из их обид друг на друга». Люди не орут и не рыдают на улице, если им нет никакого дела друг до друга. Интересно, что бы они сделали, выйди она к ним и скажи, что им очень-очень повезло в жизни?

Когда она, наконец, встала, света уже было достаточно, чтобы разглядеть, как мороз превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, потом платье и зашнуровала корсет до того места, куда смогла дотянуться без помощи служанки. Будь Клара в другой ситуации, ей бы следовало опять надеть траурные одежды, но правила меняются, когда Лорд Регент обвиняет ее мужа в измене и убивает его. Она обернула кусочек ткани вокруг запястья и прикрыла ее рукавом. Теперь она спокойна. Этого достаточно.

Уже совсем рассвело. Она умылась и подобрала волосы. Теперь с улицы доносились другие звуки. Дребезжание телег, выкрики возниц. Лай собак. Зимние звуки Камниполя. Доусон ненавидел оставаться зимой в столице. «Зимой каждый пытается заработать», - говорил он, и в его голосе слышалось презрение. Человеку его происхождения подобает проводить зимние месяцы у себя в поместье или еще где-нибудь – например, на королевской охоте. Но сейчас, конечно, нет никаких поместий. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал все поместья и, быть может, кому-нибудь их потом подарит в знак особой признательности. Клара довольствовалась пособием на двух младших сыновей. Ее старший сын, Бэрриет, пропал неизвестно куда, а дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы суд не вспомнил ее девичью фамилию Каллиам.

В общей комнате около камина сидел Винсен Кой. Он ждал Клару. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя никакой охоты не планировалось – они были в городе, да и хозяин, которому он служил, был мертв. Было даже смешно, до чего он обожал Клару и с каким трудом ему удавалось сохранять видимое спокойствие. Это, конечно, не делало ему чести, но льстило ее самолюбию, и вдобавок, было очень приятно.

- Я оставил для вас чашку хлопьев, - сказал он. – Сейчас будет готов чай.

- Спасибо, - сказал она и села около маленькой железной печки.

- Можно я сегодня пойду с вами, миледи? - спросил Винсен. Он каждый день задавал этот вопрос, совсем как ребенок просит своего учителя об одолжении.

- Я буду рада любой компании, спасибо, - как обычно, ответила она. Обычно она отвечала так, но далеко не всегда. – Мне сегодня надо кое-что уладить.

- Да, мэм, - сказал Винсен.

Он не спросил, что именно нужно уладить, потому что это и так было понятно. Она собиралась свергнуть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

28 Blizzard

Клару разбудили знакомые голоса на улице под окном. Рассвет еще не окончательно сменил ночную мглу ее небольшой комнатки в пансионате на серые краски, но ждать оставалось недолго. Вместо стекла в окно был вставлен промасленный пергамент, через который проникало немного света и львиная доля холода. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, прижалась изо всех сил к тонкому матрасу и прислушалась к тому, как на улице ругалась семейная парочка, впрочем, как они это делали практически каждое утро. Он изрядно выпивал и,по сути, был лишь маленьким мальчиком в измученном теле взрослого мужчины. Она — сварливая женщина — высасывала из мужчин всю кровь и поглощала их свободу. А он постоянно ходил к проституткам. Она же, в свою очередь, отдавала заработанные им деньги брату. Бесконечный перечень их супружеских недовольств на самом деле был таким же обыденным и скучным, как и казался окружающим. А самое печальное, думала Клара, они не замечали, что все эти разногласия существовали лишь потому, что еще жива между ними любовь. Ведь вряд ли кто-то станет переживать или плакать публично из-за человека, который ничего не значит в его жизни. Клара задумалась, какова будет их реакция, если она подойдет и расскажет о том, какие они на самом деле счастливые.
Когда Клара, наконец, поднялась с постели, в комнате стало светлее, и можно было без труда увидеть, как зимний мороз превращает ее дыхание в пар. Она быстро натянула нижнее белье, а затем платье, оставив корсет таким образом, чтобы не прибегать к помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но если ваш муж был убит лордом Регентом как изменник власти, уже нет возможности скорбеть. Она повязала лоскут ткани вокруг запястья, как символ утраты, и спрятала его под рукавом. Главное, она знает, что он есть. Этого достаточно.
В то время пока рассвет наполнял комнату, Клара умылась и уложила волосы. Звуки, доносящиеся с улицы, изменились. Грохот повозок, голоса извозчиков. Лаяли собаки. Привычное звучание Камниполя в разгар зимы. Доусон не терпел оставаться в столице в это время. Зимние проделки, называл он их, и, как всегда, его голос наполнялся презрением. Человек его происхождения должен проводить эти месяцы у себя в поместье или где-нибудь на Королевской охоте. Однако теперь, конечно же, не было никаких поместий. Лорд Регент Гедер Палиако отозвал их в пользу королевской власти, чтобы впоследствии раздавать частями, если хотел кого-то отметить за заслуги. И Кларе приходилось существовать на те средства, которые собирали ее два младших сына. Только Богу было известно, где пропадает ее старший отпрыск Барриат, а родная дочь всячески пыталась прижиться к фамилии мужа, и молила Бога о том, чтобы суд забыл ее происхождение.
Винсент Коу сидел в общей комнате у огня и ждал ее прихода. Он надел охотничий кожаный костюм, хотя охота в городе не предвиделась, да и мастер, которому он служил, умер. Совершенно абсурдная любовь, которую он выражал по отношению к Кларе, проявлялась во взгляде и в том, как неуверенно он стал себя вести, как только она вошла. Поведение Винсента не было надменным и скорее льстило Кларе, и она,сама того не замечая,находила его обаятельным.
—Я оставил вам тарелку утренней овсянки, — произнес он. — А сейчас заварю свежий чай.
— Спасибо, — ответила она, садясь поближе к небольшой железной печи.
— Могу ли я сопровождать вас сегодня, моя госпожа?— это был вопрос, который он задавал каждый день, словно ребенок, ожидающий снисхождения у любимого наставника.
— Спасибо, было бы неплохо пройтись вместе, — как и всегда ответила она. Практически всегда, но все-таки не каждый раз. — На сегодня у меня запланировано несколько дел.
— Да, госпожа, —промолвил Висент, не спросив, что это были за дела. Он и так знал.
Она собиралась свергнуть власть и, если получится, уничтожить Гедера Палиако.

 

29 Branwen

Клару разбудил привычный шум голосов, доносившихся с улицы. Серое утро еще не успело добраться до ее маленькой комнатки в дешевом трактире и разогнать темноту. Вместо стекла окно было затянуто промасленной бумагой, плохо пропускавшей свет и совсем не защищавшей от холода. Клара плотнее укуталась в шерстяное одеяло и прижалась к тонкому матрасу, слушая очередную утреннюю перебранку супружеской пары. Он был пропащим пьяницей, не мужчиной, а бестолковым мальчишкой. Она – страшной мегерой, которая перепортила ему всю кровь и не позволяла свободно вздохнуть. Он не пропускал ни одной юбки. Она отдавала все его кровно заработанные деньги своему брату. От списка семейных бед веяло заурядностью, однообразием и тоской. Они оба не понимали, что в корне всех обид и ссор кроется любовь, – и это было печальнее всего, думала Клара. Никто не станет кричать и плакать посреди улицы по человеку, к которому равнодушен. Клара попыталась представить, что будет, если она отыщет этих супругов и скажет, как сильно им повезло.

Когда она наконец поднялась с кровати, в комнате уже посветлело: было видно, как от зимнего холода дыхание превращается в пар. Она быстро набросила нижнюю сорочку, сверху – платье с боковой шнуровкой, чтобы затягивать лиф без помощи служанки. Сложись всё иначе, она бы по-прежнему носила траур. Но ее мужа убил лорд-регент, обвинив в измене трону, и приходилось горевать по совсем другим правилам. Она обошлась маленькой повязкой на запястье, которую можно было легко спрятать от посторонних глаз под рукав. Клара знала о повязке, и этого было довольно.

Пока она умывалась и причесывалась, за окном становилось светлей. С улицы начали доноситься новые звуки. Грохот телег, крики извозчиков. Лай собак. Так звучал Кэмнипол, зажатый в тисках зимы. Доусон терпеть не мог жить в столице зимой. «Зимняя суета», – презрительно говорил он. Человек его происхождения должен проводить холодные месяцы в своих владениях или в разъездах с королевской охотой. Но теперь не было никаких владений. Лорд-регент Паллиако вернул земли короне, чтобы раздавать потом всем, кого хотел удостоить наградой. А Клара жила на скудные деньги, собранные двумя младшими сыновьями. От старшего сына, Барриата, давным-давно не было никаких вестей, а ее родная дочь старательно пряталась за фамилией мужа и молилась, чтобы королевский двор позабыл о том, что раньше она тоже носила имя Каллиам.

Винсент Коу ждал Клару в общем зале у камина. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя в городе никто не устраивал охоту, и господин, которому он служил, был мертв. Нелепая любовь к Кларе светилась в его глазах, в том, как неуверенно он держался при ее появлении. В этом чувстве не было ни капли достоинства, но оно льстило Кларе, и, несмотря ни на что, она находила его трогательным.

– Я принес вам немного овсяной каши на завтрак. Сейчас заварю свежий чай.

– Спасибо, – ответила она, присаживаясь рядом с маленькой железной печью.

– Позволите ли вы мне сопровождать вас сегодня, миледи? – он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, добивающийся расположения любимого учителя.

– Я буду рада спутнику, благодарю, – она часто давала такой ответ. Часто, но не всегда.

– Сегодня меня ждут дела.

– Да, мадам, – сказал Винсент, но не стал больше ни о чем спрашивать. Он знал о ее делах.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и уничтожить Жедера Паллиако, чего бы ей это ни стоило.

 

30 Caterpillar

Закон тирана

Дэниэл Абрахам

Клара проснулась, услышав знакомые голоса на улице под её окном. Рассвет ещё не добрался до её маленькой комнаты в пансионе, но вот-вот собирался. Вместо стекла в окне была промасленная бумага, она плохо пропускала свет и хорошо – холод. Клара укуталась шерстяными одеялами до подбородка, вжалась в тоненький матрас и лежала, слушая как на улице опять ругаются муж и жена, как обычно бывало по утрам. Он был пьяница и сущий мальчуган в надломленном мужском теле. Она – мегера, пьющая мужнину кровь и пожирающая его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала весь его заработок своему брату. Ектенья* семейного раздора была столь же привычной и скучной, сколько и печальной. И печальнее всего, считала Клара, было то, что эти двое не слышали любви, на которой строились все их обиды. Люди не плачут и не кричат на улице на человека, который им безразличен. Интересно, что бы они сделали, если бы Клара их отыскала и рассказала, какие они всё-таки счастливые?

Когда Клара, наконец, встала, было уже достаточно светло, и она увидела, как её дыхание превращается в пар от зимнего холода. Женщина быстро надела исподнее, а затем и платье с корсетом на той стороне, где она могла достать до него без помощи девушки-служанки. В других обстоятельствах Клара до сих пор носила бы траур, но когда чей-нибудь муж бывал казнён Господином Правителем как предатель трона, правила переживания горя несколько менялись. Она обходилась небольшой полоской ткани, повязанной на запястье и прикрытой рукавом. Клара знала, что она там, и этого было достаточно.

Когда рассвело, она умылась и уложила волосы. С улицы доносились уже другие звуки. Грохот повозок, крики извозчиков, лай собак. Звуки Камниполя во власти зимы. Доусон терпеть не мог столицу в это время года. «Все эти зимние дела», - говорил он, и в его голосе звучали ноты презрения. Человеку его породы следует проводить зимние месяцы на своих угодьях или на королевской охоте. Сейчас, конечно, не было никаких угодий. Господин Правитель Гедер Паллиако забрал их для государства, чтобы впоследствии наградить ими тех, кого он считал достойными. Клара жила на жалованье, которое удавалось наскрести двум её младшим сыновьям. Старший сын, Бэрриэт, уехал Бог знает куда, а внебрачная дочь держалась за имя своего мужа и молилась, чтобы суд забыл, что когда-то она носила фамилию Кэллиэм.

Винсент Коэ сидел в зале у огня, ожидая Клару. На нём были охотничьи краги, хотя в городе некого было пригласить на охоту, а хозяин, которому он служил, погиб. Абсолютно нелепая любовь, которую он испытывал к вдове, так и светилась в его глазах и была заметна по той неуверенности, с которой Винсент держался, когда Клара вошла в зал. Она вовсе не была возвышенной, но это было лестно, и, в противоречие самой себе, Клара находила это милым.

- Я оставил вам тарелку овсянки, - сказал он. – Чай заваривается.
- Спасибо, - ответила Клара, присаживаясь возле маленькой железной печки.
- Вы позволите мне прогуляться с вами сегодня, госпожа?

Этот вопрос Винсент задавал каждый день, словно ребёнок, ищущий благосклонности любимого учителя.

- Спасибо, мне было бы приятно, если бы мне составили компанию, - ответила она, как делала это часто. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня есть несколько поручений.
- Да, мэм.

Винсент не стал спрашивать, что это за поручения. Он знал.

Клара собиралась свергнуть корону и, если возможно, уничтожить Гедера Паллиако.

* Ектенья - (от греческого ekteneia - усердие), молитвенные прошения в православном богослужении (Современная энциклопедия. 2000).

 

31 Clara

Закон тирана
Дэниел Абрахам

Клару разбудила дежурная перебранка знакомых голосов за окном. Значит, совсем скоро рассвет развеет мрак её гостиничной комнатенки. Окном служил промасленный пергамент, пропускавший немного света и очень много холода. Вжавшись в тощий матрац и натянув шерстяное одеяло до подбородка, она слушала доносящуюся с улицы ругань супружеской пары – с этого у них начиналось почти каждое утро. Он – битый жизнью, но так и не повзрослевший пьяница и кутила. Она – мегера, пьющая кровь мужа и жрущая его свободу. Он спит со шлюхами. Она все заработанные им деньги отдает своему брату. Вновь и вновь повторяющиеся семейные ссоры были столь же скучны, сколь и печальны. И печальнее всего, подумала Клара, что эти двое не в силах за своими криками расслышать голос любви, на которой держатся все их обиды. Ведь никто не станет плакать и кричать на улице на того, кто ему безразличен. Интересно, что бы они сделали, если бы она пошла и сказала им, какие они счастливые?

Когда она, наконец, встала, в тусклом полумраке уже можно было видеть пар изо рта. Ёжась, Клара натянула на себя нижнюю рубашку и платье с корсетом со шнуровкой на боку, чтобы управиться с ней без помощи горничной. В других обстоятельствах она бы еще носила траур, но на вдову убитого регентом изменника престолу распространяются несколько иные законы скорби. Она ограничилась повязанной на запястье и прикрытой рукавом полоской ткани. О том, что ленточка там, будет знать только она. Этого достаточно.

Стало светлее, и Клара умылась и причесалась. С улицы теперь доносились другие звуки. Скрип телег и крики возчиков. Лай собак. Звуки скованного зимним холодом Кэмнипола. Доусон не любил находиться в столице зимой. Он презрительно называл это зимней спячкой. Человеку его происхождения пристало проводить зимние месяцы в своих владениях или на королевской охоте. Теперь, конечно, владений уже не было. Лорд-регент Гедер Палиако отнял их, чтобы впоследствии поощрить, кого захочет. Клара жила на скудные средства, собранные двумя младшими сыновьями. Старший, Барриос, скрылся неизвестно куда, а внебрачная дочь затаилась под фамилией мужа и молила Бога, чтобы никто при дворе не узнал в ней бывшую Каллиам.

В общем зале у огня её ждал Винсен Коу. На нем были кожаные охотничьи одежды, хотя не намечалось никакой охоты, да и хозяин, которому он служил, умер. Блеск глаз и замешательство при появлении Клары выдавали его нелепейшую любовь к ней. Несмотря на совершенную неуместность, его чувство льстило ей и даже доставляло невольное удовольствие.

- Я припас вам на завтрак миску овсянки, - сказал он. – А сейчас завариваю чай.

- Благодарю, - ответила она, присаживаясь у железной печурки.

- Вы позволите сопровождать вас сегодня, моя госпожа? – Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просящий одолжения у любимого учителя.

- Это было бы кстати, спасибо. - Она часто соглашалась. Часто, но не всегда. – Мне сегодня предстоит несколько дел.

- Да, госпожа, - сказал Винсен, ни о чем не спрашивая. Он знал, что это за дела.

Она намеревалась свергнуть короля и, если сможет, уничтожить Гедера Палиако.

 

32 DD

Клару разбудил шум знакомых голосов, раздававшихся на улице за окном. Темная пелена ночи, наполнявшая ее маленькую комнатку в пансионе, готовилась уступить свое место серому рассвету.Вместо стекла в окне был промасленный пергамент,который вместе с робкими лучами Солнца любезно запускал внутрь стужу. Съежившись, закутанная до подбородка в шерстяные одеяла, Клара лежала на тонком тюфяке и слушала, как супруги, привыкшие ругаться почти каждое утро, осыпали друг друга оскорблениями прямо на улице. Он сильно пил, оставаясь мальчишкой в дряхлеющем теле. Его жена была сварливая женщина, она вила из него веревки и сживала со свету. Он спал со шлюхами, а она отдавала своему брату все заработанные им деньги. Превратности их семейной жизни были банальны, скучны и печальны. Самое же печальное было в том, подумала Клара, что их ссоры были проявлением любви, но они этого не понимали. Кроме них на улице больше никто не кричал друг на друга, и их это не смущало. Она поймала себя на мысли, как бы они отнеслись к тому, если бы она подошла к ним и сказала, как счастливы они были.

Когда комната уже купалась в солнечных лучах, Клара наконец-то встала с кровати, на ее глазах холодный зимний воздух превращал ее дыхание в пар. Она быстро надела нижнее платье, затем верхнее, зашнуровав его спереди без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы открыто носила траур, но когда законный супруг казнен по приказу Лорда Регента, как предатель интересов престола, можно в дни скорби слегка нарушить устав. Клара ограничилась небольшим, скрученным кусочком траурной ткани, она завязала ее вокруг запястья, полностью прикрыв рукавом. Она не сняла с себя символ скорби, и этого было достаточно.

День проснулся, Клара умылась и уложила волосы. С улицы доносилась разноголосица звуков: скрежет телег, крики извозчиков, собачий лай. Шумный Камниполь пребывал в объятиях зимы. В былые времена Доусон терпеть не мог оставаться в столице на зиму. Такое времяпровождение он презрительно называл ‘зимняя ссылка’. Человеку его происхождения следовало бы коротать зимние месяцы в своих поместьях или в охотничьих угодьях короля. Сейчас, конечно, поместья отобрали. Лорд Регент Гедер Паллиако вернул их престолу, что бы позже раздать эти земли в награду преданным ему людям. А Клара жила на милостыню, которую удавалось собрать ее двум младшим сыновьям. Ее старший сын, Бариат, покинул отчий дом, и одному Богу известно, где он, ее внебрачная дочь пыталась перейти на фамилию мужа и умоляла двор забыть о том, что раньше ее фамилия была Кэллиам.

Винсен Коу сидел у камина в гостиной, он ждал Клару. На нем был охотничий кожаный костюм, однако в городе охоту не объявляли, и хозяин, которому он служил, был мертв. Клара вошла в комнату, увидев ее, Винсент всячески пытался подавить свои глубокие, пусть и нелепые чувства по отношению к ней, но глаза выдавали его. И Клара, невзирая на свою знатность, приняла столь дерзкое ухаживание.

- Я приберег для вас миску овсянки на завтрак, - сказал Винсен. – Сейчас приготовлю чай.

- Спасибо,- сказала Клара, присаживаясь возле маленькой металлической плиты.

- Вы позволите сопроводить вас сегодня, госпожа? Этот вопрос он задавал каждый день, словно воспитанник, пытающийся заслужить благосклонность своего досточтимого воспитателя.
- Благодарю вас, - ответила Клара, как обычно, - мне бы не помешало чье-нибудь общество, у меня к вам есть несколько поручений на сегодня. Она отдавала распоряжения часто, но не каждый день.

-Я к вашим услугам, госпожа, - сказал Винсен, он не задал ни одного вопроса,так как знал, о чем идет речь.

Она задумала низвергнуть престол, и если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

33 Denter

Слово тирана
Дэниел Абрахам
Клара проснулась от уже ставшего знакомым гула голосов, поднявшегося на улице под ее окном. Оставалось немного времени, прежде чем рассвет превратит тьму ее маленькой комнаты в пансионе из черной в серую. Вместо стекол в оконных рамах был промасленный пергамент, который защищал от света гораздо лучше, чем от холода. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, посильнее вжалась в матрас и стала слушать, как женатая пара в очередной раз поносила друг друга. Так они проводили большинство утренних часов. Он был маленьким мальчиком в теле мужчины, который частенько прикладывался к бутылке. Она была мегерой пьющей его кровь и пожирающей свободу. Он спал со всеми, кто это позволял. Она отдавала все те гроши, которые он зарабатывал, ее брату. Список проблем в их семейной жизни был таким же обычным и скучным, как и печальным. И печальнее всего, думала Клара, было то, что они не могли услышать в упреках друг друга любви. Никто не кричит и не рыдает из-за кого-то, кто им безразличен. Ей было интересно, что будет, если она выглянет и скажет, какие же они счастливые.

Когда она все же поднялась с постели, в комнате было достаточно света, чтобы она могла разглядеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Быстро надев сорочку, она стала надевать платье с корсетом, шнуровка которого располагалась сбоку, чтобы завязать его без помощи служанки. При других обстоятельствах она до сих пор носила бы траурные одежды, но когда твоего мужа по приказу Лорда Наместника казнят как предателя, ты вынужден горевать иначе. Она могла позволить себе лишь маленькую полоску ткани, повязанную вокруг запястья и скрытую от посторонних глаз рукавом платья. Но одной мысли, что она там, для нее было достаточно.

Когда света в комнате стало больше, она умылась и убрала волосы. Звуки за окном изменились. Скрип повозок, крики возничих. Лаяли собаки. Звуки того самого Корнипола, который так ненавидел Доусон. Зимние дела, сказал бы он, и в его голосе прозвучало бы недовольство. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы за королевской охотой на своих землях или где-нибудь еще. Но теперь, конечно же, не осталось никаких земель. Лорд Наместник Гедер Паллиако забрал их, чтобы затем назначить их правителем того, кто, по его мнению, этого заслуживает. Клара же осталась жива только благодаря совместным усилиям двух ее младших сыновей. О судьбе ее старшего сына, Барриата, было известно одному лишь Богу. А ее родная дочь была занята тем, что всячески подчеркивала свою принадлежность к роду ее мужа и молилась о том, чтобы суд забыл, что когда-то она носила имя Каллиам.

В общей комнате, сидя у огня, ее ожидал Винцен Кое. Он был одет в кожаный охотничий костюм, хотя ни о какой охоте в городе никто не слышал. К тому же, господин, которому он служил, был мертв. Стоило Кларе войти в комнату, глаза его засветились крайне нелепой любовью, которую он даже не пытался скрывать, и сам он стал вести себя неестественно. Это было мелочью, но мелочью приятной, и Клара, несмотря на свой характер, находила это милым.

– Я оставил для вас чашку утренней каши, – сказал он. – И только что вскипятил воду для чая.
– Благодарю, – ответила она, садясь к маленькой железной печи.
– Могу я просить разрешения сопровождать вас сегодня, миледи? – Этот вопрос он задавал каждый день подобно ребенку, пытающемуся заслужить одобрение любимого учителя.
– Компания была бы мне приятна, благодарю вас, – обычно отвечала она. Обычно, но не всегда. – У меня сегодня есть некоторые дела.
– Да, госпожа, – просто сказал Винцен. Он прекрасно понимал, что это за дела.

Она собиралась устроить переворот и, если у нее хватит сил, расправиться с Гедером Паллиако.

 

34 dergrossekrumme

Закон тирана


Дэниел Абрахам


Клара проснулась под звук знакомых голосов, доносившихся с улицы под окном. Рассвет не успел еще рассеять темноту ее крохотной комнатки в пансионе и обнажить серые стены, но ждать оставалось недолго. В оконной раме вместо стекла был натянут промасленный пергамент, сквозь который просачивались тусклый свет и промозглый холод. Натянув шерстяные одеяла до подбородка и вжавшись телом в тощий матрасец, она слушала привычную ругань семейной пары, без которой обходилось редкое утро. Он был пьянчугой и молокососом в теле старой развалины. Она – мегерой, выпившей всю его кровь и закусившей его свободой. Он спал со шлюхами. Она швыряла все заработанные им гроши своему брату. Литания семейной ссоры одновременно набивала оскомину и навевала печаль. А самое грустное, думала Клара, в том, что ни муж, ни жена не способны почувствовать любовь, которой питаются все упреки. Ведь никто не будет рыдать и кричать посреди улицы на человека, до которого ему нет никакого дела. Интересно, если бы она вышла к ним и сказала, какие они счастливые люди, – стали бы они ее слушать?


Когда она наконец встала, рассвет уже вступил в свои права и можно было видеть, как в морозном зимнем воздухе дыхание превращается в пар. Она быстро надела нижнее белье, потом платье, застегнув корсет с той стороны, докуда могла дотянуться без помощи служанки. При иных обстоятельствах она осталась бы в утренней одежде, но когда твоего мужа убивают по приказу Лорда-регента, обвинив его в измене короне, скорбеть, как подобает, не пристало. Придется обойтись кусочком ткани, обвязанным вокруг запястья, – его легко прикрыть рукавом. Она будет помнить о нем. И ладно.


В растущем свете она умылась и прибрала волосы. Звуки на улице изменились. Скрип карет, крики разносчиков. Лай собак. Звуки Камниполя в середине зимы. Доусон ненавидел проводить зиму в столице. Зимняя спячка – так он это называл, и его голос сочился презрением. Человеку его крови пристало проводить зимние месяцы в своих угодьях, а то и в дальних землях с Королевской охотой. Да только уже, конечно, не было никаких угодий. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их для короны, чтобы затем одарить ими кого-нибудь, кто перед ним выслужится, – а Клара жила на гроши, собранные вскладчину ее младшими сыновьями. Старшего сына, Барриата, носило бог знает где, а дочь, плоть от плоти ее, всеми силами пыталась спрятаться за именем мужа и молилась, чтобы при дворе забыли о том, что когда-то ее звали Каллиам.


В общем зале Винсен Коу сидел у огня и ждал ее. На нем была кожаная охотничья одежда, хотя в городе не объявляли об охоте, а господин, которому он служил, лежал в гробу. До изумления наивная любовь, которую он питал к Кларе, высказалась в блеске его глаз и неловкости движений, когда она вошла в комнату. Столь недостойная манера держаться льстила ей и, помимо воли, очаровывала ее.


– Я оставил вам чашку овсяных хлопьев, – сказал он. – И уже завариваю свежий чай.


– Спасибо, – ответила она, присаживаясь рядом с маленькой железной печкой.


– Будет ли мне дозволено сопровождать вас на прогулке, моя госпожа?


Этот вопрос он задавал каждый день, подобно ребенку, желающему получить знак внимания от любимого учителя.


– Прогулка со спутником доставит мне удовольствие, благодарю вас, – ответила она, как отвечала часто. Часто, но не всегда. – Сегодня мне предстоит немало дел.


– Да, госпожа, – ответил Винсент, не спрашивая, что это за дела, поскольку знал не хуже ее.


Она собиралась захватить трон и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

35 drulic

Дэниел Эбрахам

Закон тирана

Первое, что Клара услышала, проснувшись, были … / Клара проснулась от звука знакомых голосов, перекрикивавших друг друга под её окном. Рассвет ещё не успел рассеять темноту её комнатки в пансионе, но сумрак уже вот-вот должен был смениться/уступить серым/пепельным светом. Окно её было не из стекла, а из промасленного пергамента, который плохо пропускал свет и едва сдерживал холод. Она плотнее закутала лицо в шерстяные одеяла и вжалась в тонкий матрац, слушая, как на улице опять бранятся муж с женой: редкое утро проходило без этих перебранок. Он – пьянчуга, мальчишья душонка, прячущаяся в больном теле мужика. Она – ведьма, пьющая кровь мужа и пожирающая его свободу. Он ¬– ходит по бабам. Она – всё, до копейки, что он приносит в дом, отдаёт своему братцу. Перечень взаимных семейных претензий был скучным и банальным, и насколько же горьким. А самым горьким, подумала Клара, было то, что ни один из них не слышал той любви, которая была корнем всех их обид. Ведь люди не ревут на улице и не орут друг на друга, если они друг другу безразличны. Она задумалась, как бы они отреагировали, если бы она вышла к ним и рассказала, насколько же они на самом деле счастливы.
Когда она, наконец, поднялась, было уже достаточно светло, и стал виден пар, в который холод превращал её дыхание. Она быстро надела исподнее, а потом и платье: его корсет затягивался сбоку, так что она могла обойтись без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы продолжала носить траур, но когда муж убит регентом, который обманом захватил трон, правила скорби меняются. Она обошлась небольшим лоскутком, обвязав его вокруг запястья. Она будет помнить о нём. И этого довольно.
Когда света прибавилось, она умылась и убрала волосы. С улицы доносились уже другие звуки. Грохотали телеги, кричали извозчики. Лаяли собаки. Так звучал Кэмнипол, скованный морозом. Доусон терпеть не мог оставаться зимой в столице. Он называл это "зимними делишками", и произносил это тоном, полным презрения. Человеку его круга скорее пристало проводить зимние месяцы в своём имении, либо на королевской охоте. Но сейчас, конечно, имений уже не было. Лорд Регент Гердер Пэллиако изъял их в пользу государства, чтобы потом понемногу раздавать в качестве награды тем, кто был ему угоден. А сама Клара жила на довольствие, которое с трудом выплачивали её младшие сыновья. Бэрриет, её старший, пропал без вести, а её внебрачная дочь всячески старалась сохранить за собой фамилию мужа и мечтала, чтобы при дворе забыли, что когда-то она была Кэллиэм.

В зале Винсен Коу сидел у огня и ждал её. На нём были его кожаные охотничьи штаны, хотя никакой охоты в городе не предвиделось, а господина, которому он служил, уже не было в живых. Глаза его светились той совершенно смехотворной любовь к Кларе, которую он выставлял напоказ, и которая была заметна и в том, как он держался, когда она вошла. В этом было мало достоинства, но ей это льстило, и невольно казалось привлекательным.
«Я оставил для Вас миску утренней овсянки», - сказал он. «Сейчас я заварю свежего чая».
«Благодарю Вас!», - ответила она, подсаживаясь к маленькой чугунной печке.
«Позволите ли Вы мне сопровождать Вас сегодня, моя госпожа?». Этот вопрос он задавал ей каждый день, тоном школьника, упрашивающего любимого учителя.
«Благодарю, буду Вам рада», - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. «У меня сегодня будет несколько поручений».
«Да, госпожа», ответил Винсен, не уточняя, что это будут за поручения, ведь он это знал.
Она собиралась свергнуть власть и, если удастся, уничтожить Гедера Пэллиеко.

 

36 dunkelseite

Закон Тирана


Дэниел Абрахам


Клара проснулась от знакомого звука голосов, доносившихся с улицы под окном. Рассвет ещё не превратил темноту её маленькой комнатки в пансионе из чёрной в серую, но оставалось уже недолго. Окно было не застеклено, а затянуто промасленной бумагой, пропускавшей малость света, но изрядно холода. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, вжалась всем телом в тощий матрас и стала слушать, как на улице бранится супружеская пара, что по утрам чаще случалось, чем нет. Он был пропойцей и мальчишкой в отуродованном теле мужчины. Она была стервой, пившей кровь мужа и пожиравшей его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала каждый заработанный им грош своему братцу. Музыка семейного раздора была столь же знакомой и скучной, сколь вызывающей печаль. И самое печальное, думала Клара, никто из этих двоих не замечает любви, на которой построены все обиды. Никто не кричит и не плачет на всю улицу из-за того, кто его не волнует. Она не представляла, что они будут делать, если она расскажет им об этом, а ещё о том, что им очень, очень повезло.


Когда она наконец встала, света оказалось достаточно, чтобы видеть, как холод превращает её дыхание в пар. Она быстренько надела нижнее бельё, затем платье – со шнуровкой в таком месте, куда можно дотянуться без помощи служанки. В других обстоятельствах она до сих пор носила бы траурные одежды, но если ваш муж убит лордом-регентом как покусившийся на престол, правила выражения горя несколько меняются. Она обходилась небольшим лоскутом ткани, повязанным вокруг запястья, что легко скрыть под рукавом. Она знала, что он там. Этого было достаточно.


Когда свет стал ярче, она умыла лицо и уложила волосы. Звуки на улице изменились. Скрип телег, крики возниц. Лай собак. Звуки Камниполя, скованного зимой. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. Зимние заботы, говаривал он, и голос его сочился презрением. Человек его происхождения должен проводить зиму в своих землях или где-нибудь с Королевской Охотой. Только теперь, разумеется, не было земель. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны, чтобы после передать кому-то, кого желал бы вознаградить. И Клара жила на пособие, которое смогла наскрести, со своими двумя младшими сыновьями. Её старший, Барриас, шатался бог весть где, а её внебрачная дочь была занята тем, что цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы при дворе забыли, что когда-то она звалась Каллиам.


В общей зале Винсент Коу сидел у огня, ожидая её. Он был одет в кожаный костюм охотника, хотя никакой охоты не позволялось в городе, а господин, которому он служил, был мёртв. Совершенно глупая любовь, которую он питал к Кларе, сквозила в его глазах, в том, как нерешительно он держался, стоило ей войти в комнату. Это было не совсем пристойно, но лестно, и вопреки себе она находила это милым.


- Я сберёг вам миску утренней овсянки, - сказал он. – И заварил свежий чай.


- Благодарю, - отозвалась она, присаживаясь возле железной печурки.


- Позволите ли вы сегодня сопроводить вас, моя госпожа? – он задавал этот вопрос каждый день, так ребёнок просит об одолжении любимого воспитателя.


- Я была бы рада разделить ваше общество, благодарю, - ответила она, как отвечала часто. Часто, но не всегда. – У меня есть несколько дел на сегодня.


- Да, сударыня, - сказал Винсент, но не спросил, что за дела, потому что и так знал.


Она собиралась опрокинуть трон и, если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

37 Et Cetera

The Tyrant's Law

Daniel Abraham

На рассвете Клару разбудил знакомый шум голосов за окном. День еще только вступал в свои права, и тьма в маленькой съемной комнатке пока не успела рассеяться, но ждать оставалось недолго. Единственное окно пропускало не столько свет, сколько холод – вместо стекла был промасленный пергамент. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, сильнее вжалась в тонкий матрас и прислушалась к доносящейся с улицы супружеской брани. Чуть ли не каждое их утро начиналась одинаково. Он – пьяница, маленький мальчик в ослабевшем теле мужчины. Она – мегера, выпившая у мужа всю кровь и полностью лишившая его свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала весь его заработок своему брату. Перечень супружеских разногласий был настолько же скучным и обыденным, насколько и печальным. «А самое печальное в том, – думала Клара, – что эти двое не в силах почувствовать любовь, которая и заставляет их ссориться». Люди не кричат друг на друга посреди улицы и не рыдают от обиды, если они друг другу безразличны. Интересно, что бы они подумали, расскажи она, насколько им повезло?

Когда она наконец встала, в комнате посветлело настолько, что было видно, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела нижнее белье, а потом и платье с корсетом. Он затягивался сбоку, и поэтому Клара могла обойтись без помощи служанки. При других обстоятельствах она до сих пор носила бы траур, но если вашего мужа убил лорд-регент за измену престолу, нельзя выставлять скорбь на показ. Она отдала дань памяти, повязав узкую полоску ткани вокруг запястья. Под рукавом ее заметно не было, но Клара знала, что она там. Этого было достаточно.

В комнате становилось все светлее. Клара умылась и собрала волосы. Звуки улицы изменились. Грохот повозок, крики извозчиков, лай собак – Камниполь жил своей жизнью, скованный мертвой хваткой зимы. Доусон ненавидел вынужденное пребывание в столице в это время года. «Зимние неотложные дела», – говорил он с презрением в голосе. Человек его происхождения предпочел бы провести эти долгие месяцы в своих землях или же принять участие в Королевской охоте. Но теперь, конечно же, никаких земель не стало. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы после жаловать кому-нибудь за доблестную службу. А Клара жила на сбережения, собранные двумя ее младшими сыновьями. Где находился старший, Барриат, было только одному богу известно, а ее внебрачная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа, в надежде, что суд никогда не вспомнит, что она урожденная Каллиам.

Винсен Коу ждал ее в общей комнате, сидя у камина. Он был одет в кожаный охотничий костюм, несмотря на то что в городе не намечалось никакой охоты, а его господин был мертв. В его взгляде читалась любовь, совершенно неуместная по отношению к Кларе, и, когда она вошла в комнату, он приосанился. Это было сделано не от гордости, а скорее, чтобы выглядеть более привлекательно в ее глазах, и вопреки своим чувствам, Клара сочла это довольно милым.

– Я оставил для вас миску овсянки, – сказал он, – и чай скоро будет готов.

– Благодарю вас, – ответила она, присаживаясь возле маленькой железной печки.

– Разрешите сопровождать вас сегодня во время прогулки, моя госпожа?

Этот вопрос он задавал ей каждое утро, словно ребенок, просящий об одолжении любимого наставника.

– Я не против приятной компании, благодарю, – сказала она. Она часто отвечала ему именно так. Часто, но не всегда. – У меня есть несколько поручений на сегодня.

– Да, госпожа, – сказал Винсен, не спросив, что это были за поручения, ведь ему и так это было известно.

Она собиралась захватить престол и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

38 Fleur_dorange

Клару разбудил звук знакомых голосов, доносившихся с улицы под её окном. Свет зари ещё не пробился сквозь мрак крохотной комнатки пансиона, но до утра оставалось недолго. Вместо стёкол окна закрывал промасленный пергамент, пропускавший мало света и плохо защищавший от холода. Она подтянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась в тощий матрас и прислушалась к возобновившейся перепалке семейной парочки, которую они затевали почти каждое утро. Он — пьяница и мальчишка в теле никудышного мужчины. Она — мегера, пьющая его кровь и лишившая его свободы. Он — распутный гуляка. Она — отдаёт все заработанные им гроши своему брату. Семейная перебранка, шедшая своим чередом, была настолько заурядна и скучна, насколько и печальна.
«Самое грустное в том, — размышляла Клара, — что эти двое не чувствуют фундамента всех своих обид — любви. Никто не станет кричать и плакать посреди улицы о человеке, до которого ему нет дела. Интересно, как бы всё повернулось, вздумай она вмешаться и рассказать им, какие же они счастливые».
Когда она наконец поднялась, то уже посветлело настолько, что было видно, как в холодном воздухе комнаты её дыхание превращается в пар. Клара быстро надела нижнюю рубашку и платье с боковой шнуровкой, с которой могла справиться без служанки. При других обстоятельствах она всё ещё носила бы траур, но когда твой муж заколот лордом-регентом как изменник трона, то уже не до скорби по правилам. Она справится тем, что плотно обвязано полоской ткани вокруг её запястья и надёжно прикрыто рукавом платья. Она знает, что там. Этого достаточно.
Пока светало, она умылась и причесалась. С улицы слышались уже другие звуки: поскрипывание проезжающих повозок, окрики извозчиков, лай собак. Так звучит Кэмнипол во власти зимы. Доусон ненавидел бывать в столице в холодное время года. Он презрительно именовал это зимней морокой. Человеку его положения пристало проводить зиму в своих землях или развлекаться на королевской охоте. Вот только где теперь эти земли. Лорд-регент Жедер Паллиако вернул их трону, дабы раздать в награду своим приспешникам. Клара и два её младших сына едва сводят концы с концами. Одному Богу известно, где сейчас её старший сын Барриат. А внебрачная дочь старается спрятаться за именем своего мужа, молясь о том, чтобы при дворе не припомнили, что и она из рода Каллиам.
В гостиной, сидя у камина, её ждал Винсент Коу. На нём был охотничий костюм, хотя в городе не объявляли охоту и хозяин, которому он служил, был мёртв. В его взгляде и робости, при виде вошедшей в комнату Клары, угадывалась любовь. Разумеется, столь неуместное проявление чувств было ниже её достоинства, но льстило ей, и она даже находила это милым против своей воли.
— Я приберёг для вас миску овсянки и заварил чай, — сообщил он.
— Благодарю, — ответила она, присев у маленькой железной печки.
— Могу ли я сопровождать вас сегодня, моя госпожа? — Он задавал этот вопрос каждый день, подобно ребёнку, выпрашивающему одолжение у обожаемого учителя.
— Будь добр, сегодня у меня много дел, — бросила она в своей обычной манере.
— Да, мадам, — отозвался Винсент. Он не спросил о том, что ей предстоит, поскольку и так знал.
Она собирается свергнуть короля и, если сможет, уничтожить Жедера Паллиако.

 

39 Fox

По законам тирании
Дэниел Абрахам
Клару разбудил звук хорошо знакомых голосов, доносящихся через окно с улицы. Близилось время рассвета, который вскоре должен был рассеять тьму в ее маленькой комнате в пансионе. В окне не было стекол, их заменял промасленный пергамент, который вообще не задерживал холод и пропускал лишь немного света. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжавшись всем телом в тонкий матрас, и стала слушать, как снаружи ругались муж и жена, что происходило почти каждое утро. Он был пьяница, но в изношенном теле отчаянно пьющего мужчины жил маленький мальчик. Она была та еще мегера, «пила» человеческую кровь и не давала ему и шагу ступить свободно. Он спал со шлюхами. Она отдавала все до единой монеты, заработанной им, своему брату. Длинный список семейных ссор был столь же обычен и неинтересен, как и печален. Но самое печальное, по мнению Клары, было то, что они не могли разглядеть своей любви, из-за которой и возникали все их обиды. Никто не стал бы с криком и слезами скандалить прямо на улице с безразличным ему человеком. Клара задавалась вопросом, как бы они поступили, если бы она их нашла и рассказала о том, какие же они счастливые.

Когда она, наконец, выбралась из постели, света оказалось достаточно, чтобы можно было видеть, как зимний холод превращает ее дыхание в облачка пара. Она быстро надела белье, затем платье, которое лежало там, где она могла его взять без помощи служанки. При других обстоятельствах Клара бы все еще носила траурные одежды, но, когда мужа безжалостно убивают, как предателя королевства, правила несколько меняются. Женщина обошлась тем, что повязала на запястье небольшую полоску ткани, которую хорошо скрывал рукав платья. Она знала и ощущала, что она там, и ей было этого достаточно.
Так как в комнате стало совсем светло, Клара умылась и уложила волосы. Звуки на улице изменились: слышался грохот экипажей, кричали извозчики, лаяли собаки. Все это был Камниполь во власти зимы. Доусон ненавидел бывать в столице в это время года. «Зимние дела», как он это называл, и голос его просто сочился презрением.

Человеку с его воспитанием и манерами следовало проводить зимние месяцы на своих землях или же участвовать в Королевской Охоте. Только вот сейчас этих владений не было, конечно. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в собственность королевства, чтобы затем даровать тем, кого он хотел вознаградить. А Клара жила на деньги, которые добывали с большим трудом ее младшие сыновья. Старший сын Барриат пропадал бог знает где, а ее внебрачная дочь держалась за фамилию мужа и молилась о том, чтобы двор забыл о ее прошлом, и что когда-то она носила фамилию Каллиам.

В общей зале Винсен Коэ, сидя у камина, ждал Клару. Он был в кожаной одежде для охоты, хотя в городе сигнала о сборе не было, и хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он вовсе не скрывал, светилась в его глазах, и он чувствовал себя неуверенно, когда она входила в комнату. Винсен вовсе не возносил ее на пьедестал, но такое отношение льстило, и против воли, подкупало Клару.
-Я оставил тебе овсяной каши, - сказал он. - И сейчас завариваю свежий чай.
- Спасибо, - ответила Клара, присаживаясь у железной печки.
- Позволите ли Вы сегодня прогуляться с Вами, моя леди? - Этот вопрос он задавал каждый день, словно ребенок, просящий об одолжении любимого наставника.
- Мне будет приятно чье-либо общество, спасибо, - ответила Клара, как она часто это делала. Часто, но не всегда. - Сегодня мне нужно будет выполнить несколько дел.
- Да, мадам, - сказал Винсен, не спрашивая, что это за дела, он уже знал, какие.
Она намеревалась свергнуть с престола Гедера Паллиако и, если сможет, уничтожить его.

 

40 Gala

Клару разбудили знакомые крики, доносившиеся с улицы через окно. Серый утренний свет пока не растворил темноту её тесной комнаты в пансионе, но заря близилась. Вместо стекла окно затянули промасленной бумагой, которая пропускала мало света и много холода. Клара натянула до подбородка шерстяное одеяло, вжалась в тонкий матрас и прислушалась к уличной перебранке супругов, которые поносили друг друга почти каждое утро. Он - пьяница и мальчишка в потрёпанном теле взрослого мужика. Она – мегера, пьёт мужнину кровь и заедает свободой. Он спит со шлюхами. Она тянет всё, что он заработает, своему братцу. Речитативы супружеских ссор были настолько же избитыми и скучными, насколько грустными. Но грустнее всего, подумалось Кларе, что эти двое не в состоянии услышать любовь, на которой громоздились все их обиды. Никто не станет кричать и рыдать на улице из-за человека совсем безразличного. Она представила, как бы они удивились, если бы она вдруг вышла и сказала, что они очень, очень счастливые.

Когда Клара, в конце концов, поднялась, рассвело настолько, что виден был пар, в который зимний холод превращал её дыхание. Она быстро натянула бельё, потом платье с корсетом, зашнуровав его, насколько смогла дотянуться без помощи горничной. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но когда вашего мужа как предателя трона казнит лорд-регент, правила соблюдения траура меняются. Клара утешилась, обернув запястье тонкой полоской ткани, которую легко было скрыть под рукавом. Главное знать, что она там есть. Этого достаточно.

Когда стало совсем светло, Клара умылась и причесалась. Звуки на улице изменились. Громыхали повозки, кричали извозчики. Собаки лаяли. Звуки Камнипола в плену зимы. Доусон терпеть не мог оставаться на зиму в столице. Зимняя суета, говаривал он голосом, полным презрения. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы либо в собственных владениях, либо на охоте с королём и его свитой. Только теперь, разумеется, владений больше не было. Лорд-регент Гедер Поллиако вернул их в собственность короля, чтобы потом с видом великого благодетеля по клочкам раздать тем, кого пожелал бы наградить. А Клара жила на крохотном содержании, что выделяли ей двое младших сыновей. Старший сын Барриат уехал бог весть куда, а внебрачная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа, молясь, чтобы суд забыл, что когда-то она носила фамилию Каллиам.

В общей комнате у камина сидел Винсен Коу, ожидая Клару. На нём были кожаные охотничьи штаны, хотя в городе никто больше не выезжал на охоту, да и хозяин, которому он служил, уже умер. До смешного нелепое обожание, демонстрируемое им по отношению к Кларе, выразилось в его взгляде и скованных жестах, когда та появилась в комнате. Хотя в этом не было ни капли уважения, только лесть, Клара, наперекор себе, чувствовала к нему расположение.
- Я оставил Вам миску овсянки на завтрак, - сказал он. – И завариваю свежий чай.
- Благодарю Вас, - сказала Клара, усаживаясь возле небольшой чугунной печки.
- Вы позволите сопровождать Вас во время прогулки, миледи? – Этот вопрос он задавал каждый день, словно ребёнок, который просит разрешения любимого учителя.
- Спасибо, буду рада, если Вы составите мне компанию, - ответила Клара, как отвечала часто. Часто, но не всегда. – На сегодня у меня есть кое-какие планы.
- Так точно, мэм, - отрапортовал Винсен, не спрашивая, какие именно, потому что он знал.
Она собиралась свергнуть правительство и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

41 Gin-n-tonik

Клара проснулась под знакомый звук голосов, доносящихся с улицы, на которую выходило ее окно. Рассвет еще не разогнал мрак ее маленькой комнаты в пансионе, превращая его из черного в серый, но это вот-вот должно было произойти. Окно было не застеклено, а заделано промасленным пергаментом, что позволяло пропускать в комнату чуть больше света и еще больше холода. Она натянула шерстяные одеяла практически до подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала, как на улице муж с женой снова бранили друг друга на чем свет стоит, как они и делали это в большинстве случаев. Он был пьяницей и в тоже время мальчишкой в искалеченном теле взрослого мужчины. Она - мегерой, которая пьет кровь своего мужа, и покушается на его свободу. Он спал с распутными девками. А она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Длинный перечень супружеских обвинений был как привычным и скучным, так и грустным. И печальнее всего, думала Клара, что они оба не понимали любви, на которой строились все их обиды. Их совершенно не заботило, что кроме них на улице никто не кричал и не рыдал. Ей было интересно, что бы они сделали, если бы она подошла к ним и сказала, насколько сильно они счастливы.
Когда она наконец встала, света было уже достаточно, чтобы она смогла разглядеть сквозь окно, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, затем платье, которое было оставлено так, чтобы могла дотянуться до него без помощи прислуги. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но когда чьего-то мужа регент короля казнит как предателя короны, правила скорби несколько меняются. Она обошлась небольшой полоской ткани, которую обвязала вокруг запястья и без труда прикрыла рукавом. Она знала, что она была там. Этого было достаточно.
Когда рассвело еще немного, она умыла лицо и собрала волосы. Звуки, доносящиеся с улицы, изменились. Грохот, повозок, крики возчиков. Лай собак. Звуки Камнипола, находящегося во власти зимы. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. Зимние хлопоты, так

он это называл, и в его голосе сквозило пренебрежение. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих угодьях или где-нибудь еще, развлекая себя королевской охотой. Только сейчас, конечно, не было угодий. Регент короля Гедер Паллиако присвоил их обратно короне в качестве компенсации. И Клара жила на деньги , которые накопили два ее младших сына. Ее старший сын, Барриат, уехал, бог знает куда, а ее внебрачная дочь была занята тем, что крепко держалась за имя своего мужа и возносила молитвы, чтобы суд забыл, что ее когда-то звали Каллиам.
В маленькой гостиной Винсен Коу сидел возле огня, ожидая ее. Он надел свои кожаные охотничьи штаны, хотя здесь негде было охотиться, и господин, которому он служил, умер. По-настоящему нелепая любовь, которую он питал к Кларе, сияла в его глазах, и совершенно неясно, как он держал себя, когда она вошла в . В этом не было ничего благородного, но льстило ей, и, несмотря на все, казалось ей милым.
"Я придержал для Вас чашку утренней овсянки," - сказал он. "И заварил свежий чай."
"Спасибо," сказала она, садясь рядом на маленькую железную печку.
"Можно ли мне прогуляться с Вами сегодня, миледи?" Он спрашивал это каждый день, как ребенок просит об одолжении своего любимого наставника.
"Это было бы чудесно прогуляться сегодня в компании с кем-нибудь , спасибо", ответила она, как и часто отвечала. Часто, но не всегда. "У меня есть несколько дел на сегодня."
"Да, мадам," сказал Винсен и не спросил, что это за дела, потому что она знал.
Она собиралась свергнуть корону и, если бы могла, уничтожить Гедера Паллиако.

 

42 Ginseng

Дэниэл Абрахам «Закон тирана»

Клара проснулась от знакомых звуков: на улице под ее окном бранились двое супругов. Рассветало, и значит, чернота ночи в ее маленькой комнате в пансионе вот-вот поредеет, уступая место серому полумраку дня. Окна здесь были не остеклены, а затянуты промасленным пергаментом; они пропускали внутрь лишь немного света, зато много холода. Клара натянула шерстяное одеяло под самый подбородок, и, сжавшись в комок на тощем матрасе, слушала, как и почти каждое утро, возбужденные голоса этих двоих на улице. Он был пьяница, в его разбитом мужском теле жила ребяческая душа. Она была мегера, из тех, что держат мужчину за раба, и едят его поедом. Он спал с проститутками. Она отдавала те гроши, что ему удавалось заработать, своему брату. Длинный перечень их взаимных обид был столь же заурядным и скучным, сколь печальным. Самое печальное в этом всем, думала Клара, что они позабыли любовь, которая связала их, любовь, которая и породила эту бесконечную распрю. Никто ведь не стал бы кричать и плакать на улице из-за того, на кого ему плевать. Интересно, думала Клара, изменилось бы что-нибудь, если бы она вдруг явилась к ним и объяснила, какие они на самом деле счастливцы?...

Когда она, наконец, встала, уже настолько посветлело, что она видела, как в зимнем холоде утра ее дыхание превращается в пар. Она быстро натянула нижнее, затем верхнее платье. Шнуровка на нем была сверху, там, где она могла достать сама, без помощи служанки. В обычных обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда ваш муж казнен Лордом Регентом за измену трону, это несколько меняет траурные обычаи. Она обходилась узеньким шнурком из ткани, который носила на запястье, и закрывала рукавом. Она-то знала, что шнурок там, и этого было достаточно.

Темнота постепенно мутнела, и она умылась и собрала волосы. Звуки на улице изменились: теперь слышался грохот повозок, окрики возниц. Лаяли собаки. Обычные звуки Кэмнипола, скованного зимой. Доусон терпеть не мог проводить зиму в столице. «Зимняя возня», так он говорил, и его голос сочился презрением. Мужчины его происхождения проводят зимние месяцы в своих поместьях, или охотятся с Королем. Только сейчас, конечно, поместий больше не было. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их и вернул короне, чтобы потом передать в дар кому-нибудь, кого пожелает наградить. Клара жила на пособие, которое наскребли для нее двое младших сыновей. Ее старший сын, Барриат, сгинул невесть где, а ее замужняя дочь всеми силами старалась слиться с фамилией мужа, молясь, чтоб при дворе забыли, что когда-то и она звалась Каллиам.

В общей зале Винсен Коу ждал ее, сидя у очага. Он был одет в кожаный охотничий костюм, хотя никакой охоты в городе и быть не могло, а его господин был мертв. Любовь к Кларе, которую он не скрывал, светилась в его взгляде, в том, как нерешительно он держался, когда она вошла. Разумеется, это была полная нелепость, и нечто совершенно неподобающее, но ей это льстило, и, помимо ее воли, трогало.
- Я сберег для Вас миску овсянки, - сказал он, - и завариваю свежий чай.
- Спасибо, - сказала она, садясь у небольшой железной плиты.
- Вы позволите мне сопровождать Вас сегодня, миледи?
Этот вопрос он задавал каждый день, словно дитя, ищущее заслужить благосклонность обожаемого наставника.
- Я буду рада компании, - ответила она, как часто отвечала. Часто, но не всегда. - У меня есть несколько дел на сегодня.
- Да, госпожа, - ответил Винсен, и не спросил, каких именно, потому, что знал.
Она собиралась свергнуть Короля, и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

43 Girl

Законы тирана
Даниел Абрахам

Проснувшись, Клара услышала под окнами знакомые голоса. Утренние лучи еще не развеяли мрак тесной гостиничной комнатки, но рассвет уже близился. Вместо стекол, в окна были вставлены промасленные холсты, которые пропускали больше холода, чем света. Укутавшись в шерстяное одеяло до подбородка, и вжавшись всем телом в тонюсенький матрац, девушка очередной раз слушала уличную перебранку семейной пары. Казалось, ни одно утро у них не обходится без скандала. Муж – жалкое, измученное тело, в котором одновременно уживаются беспробудный пьяница и неповзрослевший мальчишка. Жена – мегера, которая выжила из него все соки и отняла свободу. Он ходит по шлюхам. Она все до копейки отдает своему брату. Их обвинения друг другу были сколь банальны и скучны, столь и ужасны. Но самое ужасное, размышляла Клара, ¬¬– то, что эти двое за обидами и упреками не видят собственной любви. Человек, который тебе безразличен, не вызовет таких бурных эмоций. Интересно, если сейчас к ним подойти и объяснить, как сильно им повезло, что-нибудь изменится?

Наконец, Клара поднялась с постели. В комнате уже стало достаточно светло, чтобы видеть, как зимний морозный воздух превращает дыхание в облака пара. Она торопливо надела нижнее белье, затем верхнее платье со шнуровкой сбоку, с которой под силу было справиться самой, без помощи служанки. При других обстоятельствах, вдова бы все еще расхаживала в неглиже, однако приходится забывать про обычаи траура, если твоего мужа убивает лорд Регент за измену короне. В довершении, Клара обернула запястье тканевым жгутом и скрыла его рукавом. Она будет помнить, что жгут на руке. Этого достаточно.

Когда рассвело окончательно, женщина умылась и уложила волосы. С улицы стали доноситься уже совсем другие звуки. Грохот экипажей, крики извозчиков, лай собак. Так звучит Камниполь, когда в нем правит зима. Доусон ненавидел жить в столице в это время года. Он называл это «зимним промыслом», и при этих словах его голос сочился презрением. Человеку его происхождения подобало проводить зиму в своих владениях, выезжая лишь на королевскую охоту. Сейчас, конечно, никаких владений не было. Лорд Регент Гедер Паллиако присоединил их обратно к короне, чтобы затем раздавать в награду особо отличившимся. Поэтому Кларе приходилось выживать на скромную сумму, выделяемую ей младшими сыновьями. Ее старший сын, Барриат, пропал Бог знает куда, а родная дочь была слишком занята, отчаянно цепляясь за фамилию мужа, и надеясь на плохую память судей, которые забудут, что она когда-то была Каллиам.

Винсент Коу сидел у камина в гостиной и ждал свою госпожу. Он был в охотничьих сапогах, несмотря на то, что хозяин, с которым он охотился, погиб, а сам он жил в городе. Войдя в комнату, Клара прочла в его взгляде и робком поведении любовь, которую он так старался скрыть. Было в этом что-то трогательное. Неожиданно для себя, Клара обнаружила, что ей очень льстит такая преданная, самоотверженная любовь.

– «Я приберег для вас немного овсянки на завтрак, – сказал Винсент. – Чай почти готов».

– «Благодарю», – произнесла женщина, садясь напротив маленькой железной печи.

– «Вы позволите мне сопровождать вас сегодня, миледи?». Он задавал этот вопрос каждый день, словно ребенок, заискивающий перед обожаемым учителем.

– «Была бы вам признательна, – ответила она, как обычно. В редких случаях она говорила «нет». – На сегодня у меня запланировано несколько дел».

– «Да, мэм», – произнес Винсент. Он не стал спрашивать, что это за дела. Все и так было очевидно.

Клара собиралась свергнуть нынешних правителей и, при возможности, расправиться с Гедером Паллиако.

 

44 Gossip Girl

Клару разбудили доносившиеся с улицы голоса. В ее каморке с деревянными стенами еще царила кромешная тьма, но уже совсем скоро она сменится унылой серостью утра. Кусок промасленной бумаги, вставленный в оконную раму вместо стекла, почти не пропускал света и, уж тем более, не спасал от холода. Пытаясь сохранить остатки тепла, Клара отчаянно вжалась в тонкий матрац и натянула одеяло до самого подбородка. Судя по звукам, под окном разыгрывался очередной скандал - муж и жена орали на всю улицу и поносили друг друга последними словами. Он – пьянь подзаборная, с виду взрослый мужик, а ума-то как у ребенка. Она – змеюка подколодная, все соки из него выпила, всю кровь ему свернула. Он ни одной шлюхи не пропустит. Она тратит все заработанные им деньги на своего братца. Эта бесконечная супружеская перепалка вызывала у Клары раздражение, но куда в большей степени жалость. Ей было горько от того, что эти двое не могут разглядеть любовь за ворохом оскорблений и упреков. Разве стали бы они заливаться слезами и вопить на всю улицу, если бы были безразличны друг другу? Спуститься бы вниз да сказать им, какие они глупцы, не ценят своего счастья. Интересно, что бы они ответили ей?


Когда Клара наконец встала, в комнате уже было светло настолько, что она могла разглядеть в морозном воздухе облачка пара, поднимавшиеся от ее дыхания. Клара торопливо натянула сорочку и платье - корсет застегивался спереди, что позволяло обойтись без помощи горничной. При других обстоятельствах ей полагалось бы еще носить траур, но ее муж казнен Лордом Регентом за измену, а вдове предателя едва ли стоит открыто выражать свою скорбь, поэтому Клара лишь повязала запястье узкой черной лентой. Широкие рукава скроют траурный знак от посторонних глаз, и только сама Клара будет знать о нем. Этого хватит.


Клара зажгла свечу, умылась и причесалась. Теперь под окном раздавался совсем другой шум - грохот телег, крики извозчиков, собачий лай. Звуки большого города в объятиях зимы. Доусон, как и многие люди его круга, ненавидел зимовать в столице."Это удел торгашей", - презрительно бросал он. Считалось, что дворянину следует зиму в своих владениях или на Королевской Охоте. Но Кларе уехать некуда - земли у них отобрали. Впоследствии Лорд Регент Гедер Паллиако наверняка подарит их кому-нибудь из своих приближенных в знак особого расположения. Клара жила на деньги, которые давали ей два младших сына, и едва могла свести концы с концами. Своего старшего мальчика, Барриата, она потеряла - только господь знал, что с ним сталось, а ее единственная дочь взяла имя мужа и горячо молилась о том, чтобы никто не вспомнил, что когда-то она носила фамилию Каллиам.


Винсент Коу уже дожидался ее в гостиной возле камина. Юноша с упорством носил свой старый костюм егеря, хотя охотничья одежда неуместно смотрелась в столице, а его господина уже не было в живых. Когда Клара вошла в комнату, Винсен обратил на нее взгляд, полный любви и обожания. Это было смешно, нелепо и совсем неблагородно, но Клара против воли чувствовала себя польщенной.

- Я оставил для вас миску овсянки и заварил свежий чай, - сказал он.

- Благодарю, - ответила она, усаживаясь возле маленькой железной печурки.

- Вы позволите сопровождать вас на прогулке, милели? – этот вопрос он задавал ей каждый день, словно ученик, испрашивающий любимого наставника об одолжении.

- Буду чрезвычайно рада вашему обществу , - улыбнулась Клара. Чаще всего она отвечала ему именно так. Чаще всего, но не всегда. – У меня много дел сегодня.

- Да, мадам. – Винсен не спросил, каких именно. Он и без того знал, что она собирается сделать.

Свергнуть корону и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

45 Gyoku_Kagerou

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась под знакомые голоса, проникавшие через окно с улицы. Рассвет еще не успел превратить темноту ее маленькой комнатки в пансионате из черного цвета в серый, но скоро это произойдет. Вместо стекла окно затянуто промасленным пергаментом, который пропускает больше холода, чем света. Она подтянула шерстяной плед до подбородка, вжалась поглубже в тонкий матрас и начала слушать, как на улице снова ссорились муж и жена. Ссорами у них начиналось больше дней, чем миром. Он пьяница и маленький мальчик, запертый в покалеченном теле взрослого мужчины. Она ведьма, которая пьет кровь мужа и ест его свободу. Он спит со шлюхами. Она отдает каждую заработанную им копейку своему брату. Эта бесконечная супружеская борьба была скучной, обыкновенной и, в то же время, печальной. И самым печальным было то, думала Клара, что они оба не слышат любовь, на которую наслоились все их обиды. Никто ведь не кричит и не причитает на улице о том, на кого ему наплевать. Ей было любопытно, что бы они сделали, если бы она отыскала их и сказала, какие же они на самом деле очень, очень счастливые.

Когда она, наконец, поднялась, света было достаточно, чтобы увидеть, как холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро натянула белье и платье с корсетом, зашнуровав его так высоко, как могла, без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы все еще носила траур, но, когда твоего мужа жестоко убивает Лорд Регент за измену, правила траура немного меняются. Она несколько раз туго обернула запястье небольшим куском ткани и легко спрятала его под рукавом. Она будет знать, что он там. И этого будет достаточно.

Когда света в комнате еще прибавилось, она умылась и убрала волосы. Звуки, долетавшие с улицы, поменялись. Грохот повозок и крики возничих. Собачий лай. Звуки Комнипола в тисках зимы. Доусон ненавидел проводить зиму в столице. Зимние заботы, так он это называл, и его голос источал презрение. Человеку его положения следовало проводить зимние месяцы в своих владениях или же на Королевской Охоте. Только вот теперь, конечно, не было больше никаких владений. Лорд Регент Гедер Паллиако отнял все именем короля, чтобы потом раздавать их земли как подачки в знак благодарности тем, кого хотел выделить. Кларе же приходилось жить на то содержание, которое с трудом наскребали ее младшие сыновья. Старший сын, Барриат, пропал, Бог знает где, а ее идиотка младшая дочь была занята тем, что цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы двор забыл, как она когда-то была Каллиам.

В общем зале Винсен Кое сидел у огня и ждал ее. На нем были егерские краги, хотя в городе не объявляли охоту, а хозяин, которому он служил, умер. Абсолютно нелепая любовь, которую он открыто демонстрировал к Кларе, так и сияла в его глазах и той неуверенной манере держать себя, которая появилась у него, как только она вошла в комнату. Это было неуместно, однако, льстило. И Клара, хоть и презирала себя, но находила это милым.

- Я вам оставил чашку овсянки на завтрак, - сказал он. - И завариваю свежий чай.

- Спасибо,- ответила она и села около небольшой металлической печки.

- Могу я просить разрешения прогуляться с вами сегодня, миледи? – этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просящий одобрения у любимого учителя.

- Я буду очень рада компании, спасибо, - ответила она, также, как часто делала и раньше. Часто, но не всегда, - у меня есть несколько дел на сегодня.

- Да, мадам.- Сказал Винсен, ничего больше не спросив о делах, потому что он уже знал.

Она собиралась свергнуть короля и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

46 Heart-shaped box

«Закон тирана»

Дэниел Абрахам

Клару разбудил знакомый звук голосов, доносившихся с улицы из-под её окна. Рассвет ещё не посеребрил чёрный мрак её комнатушки в пансионе, но этот час был уже не за горами. Её окно, будучи словно не из стекла, а из промасленного пергамента, пропускало толику света и львиную долю холода. Она подтянула шерстяные одеяла к самому подбородку, вжалась в тонкий матрас и стала слушать очередную уличную ссору супругов, которые ругались почти каждое утро. Он – побитый жизнью мужчина с нутром мальчишки-пропойцы. Она – мегера, сосущая кровь мужчин и пожирающая их свободу. Он спал с блудницами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Привычная и докучливая литания семейной распри была оттого не менее удручающей. И больше всего, думала Клара, удручала неспособность их обоих осознать, что все их размолвки зиждились на любви. Никто не стал бы кричать и плакать на улице из-за того, до кого ему нет дела. Если бы она изыскала возможность поведать им, как им невероятно, немыслимо повезло – интересно, как они отреагировали бы на это?

Когда она наконец-то встала с постели, было уже достаточно светло, и она увидела, как зимний холод превращает её дыхание в пар. Она поспешно надела нижнее бельё, потом – платье, до шнуровки корсета которого могла дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах она до сих пор носила бы траур, но скорбеть по мужу, казнённому Его Высочеством за государственную измену, полагается несколько иначе. Она ограничилась миниатюрной тканевой повязкой вокруг запястья, которую естественным образом прикрывал рукав. Она просто будет ощущать её присутствие. Этого достаточно.

Пока занималась заря, она умылась и привела в порядок волосы. Уличные звуки сменяли друг друга. Грохот повозок, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола, зажатого в тисках зимы. Доусон терпеть не мог зимовку в столице. Источающим презрение голосом он называл её зимней докукой. Человеку его происхождения полагалось проводить зимние месяцы в своём поместье или на Королевской Охоте. Только сейчас, естественно, никакого поместья уже и в помине не было. Его Высочество Гедер Пальяко вернул поместье государству для дальнейшего его пожалования тому, кого он пожелал бы одарить. А Клара перебивалась средствами, которые удавалось наскрести двум её младшим сыновьям. Её старший сын, Барриас, исчез в неизвестном направлении, а её внебрачная дочь несла службу верности фамилии своего мужа и молилась, чтобы королевский двор навсегда забыл о том, что она некогда звалась Кальям.

Винсен Коу сидел в гостиной у огня в ожидании Клары. На нём были охотничьи сапоги, хотя охоты в городе не намечалось, а хозяин, которому он прислуживал, был мёртв. Его глаза излучали совершенно абсурдную любовь, которую он испытывал к Кларе, и когда она вошла в комнату, держался он неуверенно. Это чувство отнюдь не делало ему чести, однако льстило ей, и она невольно умилялась ему.

- Я оставил Вам пиалу утренней овсянки, - сказал он. - И сейчас заварю свежий чай.

- Благодарю, - сказала она, усаживаясь возле небольшой буржуйки.

- Не позволите ли Вы мне сопровождать Вас во время сегодняшней прогулки, моя госпожа? – этот вопрос он задавал ежедневно, будто ребёнок, испрашивающий милости у любимого наставника.

- Я была бы очень рада попутчику, благодарю Вас, - ответила она, как обычно. Как обычно, но не как всегда. - У меня на сегодня запланировано несколько дел.

- Да, мадам, - сказал Винсен, и не спросил, что это были за дела, потому что и так это знал.

Она намеревалась свергнуть королевскую власть и, если удастся, уничтожить Гедера Пальяко.

 

47 Helga

Власть Тирана
Даниэль Абрахам

Клара проснулась от знакомых звуков громких голосов на улице под окном. Рассвет ещё не настал, тьма еще только собиралась уступить призрачному свету в её маленькой комнатке в гостинице. В оконном проёме было не стекло, а промасленный пергамент, через который внутрь проникал холод и немного света. Клара подтянула шерстяные одеяла к подбородку, устроилась поудобнее на тонком матрасе и прислушалась к ругани супружеской пары на улице. Они бранились друг с другом чуть ли не каждое утро. Он был пьяницей, ребёнком, заключенным в измученном теле взрослого человека. Она – мегерой, пившей его кровь и поедавшей свободу. Он изменял ей со шлюхами. Она отдавала всё, что он зарабатывал, брату. Литания семейной распри была однообразной и унылой. И самое печальное, думала Клара, что за взаимными упреками они не слышат любви. Никто не станет кричать и рыдать на всю улицу из-за того, кто ему

безразличен. Интересно, что бы они подумали, если бы Клара вышла к ним и сказала, как необыкновенно повезло им в жизни.

Когда она наконец встала с постели, было уже достаточно светло, чтобы видеть, как дыхание превращается в пар от холода. Клара быстро натянула бельё и платье со шнуровкой сбоку, которое можно было надеть без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы все ещё носила траур, но если ваш муж объявлен предателем короны и жестоко убит Лордом Регентом, то правила немного меняются. Хватило тоненькой полоски ткани, повязанной вокруг запястья и легко скрытой под рукавом. Клара знала, что повязка на месте. Этого было довольно.

Постепенно становилось светлее. Клара умылась и заколола волосы. С улицы доносились уже другие звуки: грохот телег по мостовой, окрики возчиков, лай собак. Голоса Камниполя в объятиях зимы. Доусон терпеть не мог столицу зимой. Зимние хлопоты, говорил он, и его голос сочился презрением. Человеку его положения следует проводить зимние месяцы в своих поместьях или с Королевской Охотой. Только теперь, конечно же, не было никаких поместий. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их во владения короны, чтобы потом передать кому-нибудь в награду. Теперь Клара жила на содержание, которое наскребли её младшие сыновья. Старший сын, Барриат, пропал Бог знает где, а внебрачная дочь была слишком занята, демонстрируя приверженность семье мужа и молясь, чтобы при дворе забыли, что её когда-то звали Каллиам.

В общей комнате Винсен Коу ожидал её, сидя у огня. Он был в охотничьем костюме, хотя никакой охоты в городе быть не могло, и хозяин, которому он служил когда-то, был мертв. Совершенно нелепое обожание, испытываемое к Кларе, светилось в его глазах и не давало держаться свободно в её присутствии. Такое состояние было достойно сожаления, но льстило Кларе, и вопреки себе она находила это очаровательным.
- Я оставил Вам тарелку овсянки, - сказал он. – И чай скоро будет готов.
- Спасибо, - ответила она, садясь возле маленькой железной печки.
- Будет ли мне позволено сопровождать Вас сегодня на прогулке, миледи?
Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок просит о награде любимого наставника.
- Я буду очень рада, благодарю тебя, - ответила она так, как часто отвечала. Часто, но не всегда. – Мне нужно сегодня кое-что сделать.
- Да, госпожа, - произнес Винсен, не уточняя, что именно нужно сделать, потому что ему это было и так известно.

Она намеревалась свергнуть королевскую власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.


--------------------------
Лита́ния - в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний

 

48 iawia

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась под знакомый ей шум голосов под окном. Еще немного и ее темная комнатушка станет чуть светлее под действием зари. Промасленный пергамент, которым было затянуто ее окно, плохо пропускал свет, но не особенно защищал от холода. Она подтянула шерстяные одеяла к самому подбородку, вжалась в тонкий матрас и стала слушать, как на улице муж с женой снова поносили друг друга, что повторялось едва ли не каждое утро. Он был пьяницей и в душе оставался мальчишкой, несмотря на дряхлеющее тело. Она была мегерой, высасывающей из мужа все соки и лишающей его свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Эта бесконечная череда семейных ссор была банальным и печальным зрелищем. И печальнее всего, по мнению Клары, было то, что они не замечали любви, которая лежала в основе их взаимных обид. Никто не стал бы кричать и рыдать на всю улицу из-за человека, на которого ему наплевать. Она думала о том, как бы они отреагировали, если бы она подошла к ним и рассказала о том, как сильно им повезло.

Когда она наконец поднялась с кровати, было уже достаточно светло, чтобы был заметен пар изо рта. Она быстро надела исподнее, а затем — платье с корсетом, который она могла затянуть без помощи служанки. В иных обстоятельствах она бы все еще носила траурную одежду, но в ситуации, когда твоего мужа казнил за предательство лорд-регент, скорбеть приходится немного по-другому. Она довольствовалась тем, что обмотала вокруг запястья кусок ткани, который легко можно было скрыть за рукавом. Она знала, что он там. Этого было достаточно.

Пока день прибывал, она умылась и подобрала волосы. Шум за окном изменился. Грохот повозок, крики извозчиков. Собачий лай. Звуки зимнего Камнипола. Доусон терпеть не мог оставаться в столице зимой. Когда он говорил об этом, его голос был полон презрения. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих землях или же охотясь вместе с королем. Только теперь, конечно, не было никаких земель. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны, чтобы потом раздавать понемногу тем, кого хотел наградить. А Клара жила на деньги, которые удавалось наскрести двум ее младшим сыновьям. Ее старший сын, Барриат, уехал бог знает куда, а ее внебрачная дочь изо всех сил держалась за фамилию мужа и молилась, чтобы суд забыл, что ее когда-то звали Каллиам.

В гостиной у камина сидел, дожидаясь ее, Винсен Коу. На нем была охотничья одежда, хотя об охоте в городе не могло быть речи, а господин, которому он служил, был мертв. Совершенно смехотворная любовь, в которой он признался Кларе, была видна в его сияющих глазах и в том, как неуверенно он держался, когда она вошла в комнату. В этом не было ни капли достоинства, но все же это льстило ей, и она невольно подумала о том, как это мило.

— Я принес Вам тарелку овсянки, — сказал он. — И еще я завариваю чай.

— Спасибо, — ответила она, присев у небольшой железной печи.

— Можно мне погулять сегодня с Вами, миледи? — он каждый день задавал ей этот вопрос, словно дитя, которое просит о чем-то любимого учителя.

— Я буду рада компании, спасибо, — ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. — У меня есть несколько дел сегодня.

— Да, мэм, — сказал Винсен, не спросив, какие именно дела, потому что он и так это знал.

Она собиралась захватить власть и, по возможности, уничтожить Гедера Паллиако.

 

49 Idil

Дэниел Абрахам
Tyrant's Law
отрывок

Клара проснулась от знакомого шума голосов за окном. Рассвет еще не рассеял темноту комнаты, но вот-вот засереет. Окно у нее было не стеклянным, а из промасленного пергамента, который пропускал немного света и много холода. Она натянула одеяло до самого подбородка, вжалась в тонкую подстилку и слушала, в который раз, как семейная пара, как всегда утром, бранилась друг на друга. Он – выпивоха и маленький мальчишка в изношенном теле взрослого мужчины. Она – мегера, живящаяся нервами и свободой своего мужа. Он ходил к блудницам. Она отдавала все до последней заработанной им копейки своему брату. Перечень супружеских раздоров был обычным и скучным, а также печальным. А самым печальным, по мнению Клары, было то, что эти двое не замечали любви, которая и была причиной всех перепалок. Никто не спорит и не льет слезы посреди улицы из-за человека, который безразличен. Ей было интересно, что они бы сделали, если выбежать к ним и сказать какие же они все-таки счастливчики.

Когда Клара, наконец, встала, света уже было достаточно, чтобы увидеть, как зимний мороз превращает дыхание в пар. Она наспех надела белье и платье с корсетом без помощи прислуги. При других обстоятельствах, Клара все еще носила бы траурное платье, но когда твой муж убит лордом регентом по обвинению в предательстве короля, правила ношения траура несколько меняются. Она обходилась небольшим куском ткани на запястье, прикрывая его рукавом. Этого было достаточно.

Светало. Она умылась и собрала волосы. Звуки на улице изменились. Повозки стучали, извозчики кричали. Собаки лаяли. Обычные звуки зимнего Камниполя. Доусон ненавидел поездки в столицу зимой. Он называл это зимними хлопотами, и в его голосе угадывалось пренебрежение. Человеку его круга полагается проводить зимние месяцы в своих угодьях или на королевской охоте. Только сейчас угодий не было. Лорд-регент Гедер Палиако отобрал их, чтобы затем раздать в награду. Клара жила на деньги, собранные двумя младшими сыновьями. Ее старший сын, Барриас, ушел неведомо куда, а внебрачная дочь жила, прячась за фамилию мужа и молясь, чтобы двор навсегда забыл, что она когда-то звалась Каллиам.

Винсен Кое сидел в зале у огня дожидаясь ее. На нем были охотничьи краги хотя в городе не созывали на охоту, а его хозяин, которому он служил, погиб. Когда она вошла в комнату, его глаза запылали восхитительно нелепой любовью, которую он испытывал к Кларе, а в манерах пропала уверенность.
- Я оставил вам порцию утренней овсяники, - сказал он. – Я как раз завариваю свежий чай.
- Спасибо, - ответила она, присаживаясь рядом с небольшой железной печкой.
- Позволите ли прогуляться с вами сегодня, сударыня? - Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просящий о чем-либо своего любимого учителя.
- Я была бы рада компании, спасибо, - ответила она, как это часто бывало и раньше. Часто, но не всегда. - У меня на сегодня есть несколько дел.
- Да, мэм, - сказал Винсен, не спрашивая каких, так как и сам прекрасно знал.
Она собиралась устроить переворот и уничтожить Гедера Паллиако.

 

50 Irinas

Клару разбудили привычные звуки снизу, с улицы под окном. В маленькой комнате дешевой гостиницы рассвет только собрался поменять темень на серость. Стекол в окнах не было, а промасленный пергамент пропускал скорее холод, чем свет. Клара натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась в тощий матрас и стала слушать доносящуюся с улицы перебранку какой-то супружеской пары. Они ругались так почти каждое утро. Он так и не повзрослевший, с виду мужик, но слабак. А она – мегера, выпила всю его кровь и закусила свободой. Он ходил по проституткам. А она отдавала все деньги, которые он зарабатывал, своему брату. Их литания супружеских обид была столь же обычна и скучна, сколь и печальна. А печальнее всего, подумала Клара, что эти двое уже не в состоянии услышать ту любовь, без которой и их недовольство друг другом пропало бы. Ибо никто не скандалит посреди улицы о том, что на самом деле безразлично. Кларе стало интересно, как бы они заговорили, отыщи она их и растолкуй, какие же они счастливцы.
Когда она, наконец, встала, света было как раз достаточно, чтобы видеть, как зимний холод обращает дыхание в пар. Она быстро натянула белье, а потом платье с таким корсетом, у которого завязки спереди, – с ним она могла справиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур. Но для тех, чей муж назван предателем престола и зверски убит Лордом Регентом, предписания для скорби несколько меняются. Клара скрутила узелок одежды на запястье и легко прикрыла его рукавом. Она знала, что он есть. И достаточно.
Пока свет прибывал, она умылась и причесалась. Звуки на улице изменились. Грохот экипажей. Крики извозчиков. Лай собак. Звуки Кэмниполя в осаде зимы. Доусон терпеть не мог бывать в столице зимой. Зимняя деловитость, так он это называл, и его голос преисполнялся презрением. Человеку его положения все зимние месяцы следует проводить в своих владениях или на Королевской охоте. Вот только сейчас, конечно, уже не было никаких владений. Лорд Регент Гидэр Пэллиако прибрал их в пользу короны с тем, чтоб позже разделить и одаривать как знаками особого благоволения угодных ему. А Клара жила на деньги, которые вдвоём наскребли её младшие сыновья. Самый старший из её мальчиков, Бэрриэт, сгинул одному Богу известно где, а внебрачная дочь была поглощена тем, чтоб покрепче вцепится в имя своего мужа и молилась, чтоб при дворе никогда не вспоминали, что некогда её имя было Кэллиэм.
В общей комнате у огня сидел Винсент Коэ в ожидании её. Он надел свою кожаную охотничью одежду, хотя в городе никто уже не созывал охоту, и господин, у которого он состоял на службе, умер. Совершенно уморительная любовь, которую он выказывал Кларе, светилась в его глазах и в том, каким неуклюжим он становился, когда она появлялась в комнате. В этом вовсе не было гордости, а была угодливость, но почему-то ей это нравилось.
– Я оставил вам чашку овсянки на завтрак, – сказал он. – И завариваю свежий чай.
– Спасибо, – ответила она, присаживаясь возле железной печурки.
– Позволите ли мне сегодня пойти с вами, моя госпожа? – этот вопрос он задавал каждый день, подобно ребенку, выпрашивающему милость у обожаемого наставника.
– Благодарю вас, мне будет приятно, если вы проводите меня, – ответила она, как часто отвечала. Часто, но не всегда. – На сегодня я запланировала несколько дел.
– Хорошо, мадам, – ответил Винсент, и не стал уточнять какие именно дела, ибо и так знал.
Она намеревалась свергнуть монархию и, если сможет, уничтожить Гидэра Пэллиако.

 

51 jenya

Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы. Первые лучи солнца только-только подбирались к пансиону и еще не успели разбавить собой темноту крохотной комнаты. Промасленный пергамент, заменявший стекло, почти не пропускал свет и совсем не защищал от холода. Клара натянула одеяло до самого подбородка, вжалась в тоненький матрас и слушала. Под окнами супружеская пара начинала свой день с привычной ругани. Пьяница с душой ребенка и мигера, пьющая мужнину кровь. Он спит по шлюхами, она отдает все заработанные деньги брату. Привычный список  упреков, скучно и грустно. А самое печальное — за взаимными обидами эти двое не замечают любви. Ведь никто не кричит в слезах на того, кто ему безразличен.Клара представила их реакцию, если бы сказала им, что они и не представляют как на самом деле счастливы.

Наконец, Клара встала с постели. Было достаточно светло, чтобы увидеть как мороз превращает дыхание в пар. Она быстро надела белье и затянула корсет насколько смогла без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда твой супруг жестоко убит по обвинению в предательстве лордом регентом тут не до соблюдения обычаев. Она ограничилась небольшим плетеным браслетом, который легко скрывался под рукавом. Мысли, что он там, было достаточно.

Когда совсем рассвело, Клара умылась и подобрала волосы. За окном уже раздавались другие звуки: грохот повозок, крики извозчиков и собачий лай. Голос Камнипола в объятьях зимы. Доусон не любил бывать в столице зимой и с презрением в голосе называл это зимними делами. Человеку его круга проводить бы время в своем поместье или на королевской охоте. Сейчас, конечно, всё имущество вернулось под власть короны. Только избранных в знак глубокого уважения лорд регент Гедер Палиако одаривал землями. Младшие сыновья Клары с трудом находили деньги на пособие для матери. Старший сын, Бариат, пропадал неизвестно где.  А недалекая дочь и вовсе взяла фамилию мужа, чтобы скрыть свою принадлежность к роду Калиам.

В гостиной у камина Клару ожидал Винсент Кой.Он был в охотничьем костюме, хотя в городе не осталось охотников, а обслуживающий его портной уже умер. Винсент держался застенчиво и глаза его выражали робкое восхищение, когда Клара входила в комнату. Никакого достоинства, скорее услужливость, но ей это льстило.
 

— Я оставил вам порцию утренней овсянки. Пойду принесу свежего чаю.
Клара поблагодарила и села около железной печки.
— Могу ли я сопровождать вас сегодня, — он задавал этот вопрос каждый день. Словно ученик, пытающийся добиться расположения любимого учителя.
— Мне будет веселее в твоей компании, спасибо, — сказала, Клара, хотя не всегда звала его с собой. — У меня есть несколько поручений для тебя.
Винсент кивнул и не уточнил каких. Он и так знал.
Она собиралась совершить переворот и уничтожить Гедера Палиако.

 

52 Jie-jie

Клару разбудил привычный шум голосов, доносившихся с улицы. Тьма ее маленькой меблированной комнаты скоро превратится в полумрак. Окошко, затянутое промасленной бумагой, давало мало света, зато отлично пропускало холодный воздух. Она съежилась на тонком матрасе, натянув повыше шерстяное одеяло, и прислушалась к звукам ссоры под окном. Эта семейка редко начинала день без ругани. Он – пьянчуга с умом мальчишки в изношенном взрослом теле. Она – мегера, из тех, что пьют кровь мужа на завтрак и закусывают его волей на обед. Он спал со шлюхами, она отдавала все, что он зарабатывал, своему братцу. Бесконечный перечень супружеских жалоб и оскорблений был и неинтересным, и грустным. А самое грустное, думала Клара, что эти двое даже не замечают той любви, на которой и произрастает все их бурное негодование. Никто не будет отчаянно орать на всю улицу на человека, который ему безразличен. Вот интересно, если бы она нашла их и сообщила, что на самом деле им сильно повезло, как бы они это восприняли?

Когда, наконец, она поднялась с постели, было уже достаточно светло, чтобы видеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она торопливо надела белье и простое платье, корсет которого могла застегнуть без помощи горничной. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, но после того, как Лорд Регент казнит вашего мужа за измену трону, свою скорбь приходится выражать как-то по-другому. Клара туго обмотала вокруг запястья тонкую ленту и прикрыла ее рукавом. Знать, что она здесь, у нее на руке - уже достаточно.

Стало еще светлее. Она умылась и собрала волосы. Уличный шум изменился. Грохотали повозки, ругались возницы. Лаяли собаки. Звуки Кэмнипола, сжатого в холодных объятиях зимы. Доусон всегда ненавидел этот столичный сезон. «Зимняя морока», - говорил он, и голос его сочился презрением. Человеку его происхождения следовало бы проводить зиму в своем поместье, или где-нибудь еще вместе с Королевской Охотой. Да вот только, увы, никакого поместья больше не было. Лорд Регент, Гедер Паллиако, забрал его земли обратно в казну, чтобы впоследствии пожаловать их тому, кого ему заблагорассудилось бы наградить. А Клара жила на то, что наскребли вдвоем ее младшие сыновья. Старшего мальчика, Барию, носило Бог знает где, а родная дочь, укрывшись за именем мужа, молилась лишь, чтобы при дворе забыли о том, что когда-то и ее звали Каллиан.

В общей гостиной у камина сидел Винсент Ко и ждал ее. Он носил кожаную одежду охотника, хотя никакой охоты в этом городе не было, и господин, которому он когда-то служил, умер. Совершенно нелепое чувство, которое он не скрывал от Клары, светилось в его глазах и давало себя знать в той неловкости, с которой он встретил ее приход. Все это было ей совершенно ни к чему, но, тем не менее, лестно, и, вопреки себе самой, она была ему признательна.

- Я оставил для Вас кашу, - заговорил он. – И заварил свежий чай.
- Благодарю, - промолвила она, усаживаясь у каминной решетки.
- Позволено ли мне будет сопровождать Вас сегодня, моя госпожа? – Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, заискивающий перед любимым воспитателем.
- Я была бы весьма признательна, спасибо. – Она отвечала подобным образом очень часто. Но все же не всегда. – Мне сегодня нужно кое-что сделать.
- Да, мэм, - отозвался Винсент. Он не спросил, что именно, потому что и так это знал. Она собиралась свергнуть короля и, если удастся, убить Гедера Паллиако.

 

53 Julia Cherry

Режим тирана.
Даниэль Авраам.
Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы. В маленькой комнате пансиона было еще темно, но уже скоро она заполниться серыми оттенками предрассветного утра. Впрочем, промасленный пергамент вместо стекла даже днем пропускал мало света, но зато — достаточно холода. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, потягиваясь, вжалась в тонкий матрас и прислушалась — обыкновенное утро: под окнами ругалась супружеская пара. В надломленной душе мужа странным образом уживались пьяница и маленький мальчик. А жена была настоящей мегерой, которая пила его кровь и пожирала его волю. Он спал с проститутками. Она отдавала все деньги, которые он зарабатывал, своему брату. В общем, длинный список супружеских претензий был таким же стандартным и скучным, как и грустным. «И печальнее всего то,— думала Клара, — что они сами не понимают, как любят друг друга. И до других им нет дела - эти двое живут только в своем мире». И Клара представила себе их лица, если бы вдруг она спустилась к ним и сказала, какими счастливыми, на самом деле, они были.
Когда она окончательно проснулась, стало заметно светлее, и Клара могла видеть свое теплое дыхание в холодном воздухе комнаты. Она быстро надела нижнее белье, и уже привычными движениями легко управилась с боковой шнуровкой корсета своего платья. Теперь она носила простую и удобную одежду, чтобы можно было обходиться без служанок. При других обстоятельствах, она должна была бы по-прежнему носить траур, но после того, как ее мужа объявили изменником престола и по приказу лорда-регента убили, традиции пришлось несколько изменить. Она придумала обвязывать свое запястье маленькой лентой, которую прятала под рукав. Только она одна знала, что это была за лента, и этого было достаточно.

Наконец, совсем рассвело. Она умылась и уложила волосы. Город тоже проснулся: грохот карет смешивался с криками извозчиков и лаем собак. В Камнироле стояла зима. Доусон ненавидел город зимой. «Замороженное время» — с нотками пренебрежение в голосе отзывался он об этой поре. Человек их происхождения должен проводить зимние месяцы в своих владениях или с царской охотой. Только теперь, конечно, у них земель уже не было. Лорд-регент Гедер Пеллиако отобрал их, чтобы потом подарить кому-нибудь в знак своего расположения. И Клара вместе с двумя младшими сыновьями вынуждена была жить на мизерное содержание, еле-еле сводя концы с концами. Ее старший мальчик, Бериас, исчез, бог знает куда, а ее дочь, пытаясь спрятаться за имя мужа, молила судьбу, чтобы двор забыл, что она когда-то принадлежала к роду Калием.
В общей комнате у огня сидел Винсен Кое, ожидая ее. Он носил одежду егеря, хотя в городе не стоит ждать приглашения на охоту, да и его господин был мертв. Нелепая любовь к Кларе светилась в его глазах, и как только она вошла в комнату, его волнение бросилось в глаза. Она понимала, что эта любовь недостойна ее, но все же ей было приятно, и, вопреки самой себе, она находила это милым.
- Я оставил вам завтрак, — сказал он. - Сейчас заварю свежий чай.
- Спасибо, — поблагодарила она, подсаживаясь к маленькой железной печке.
- Госпожа позволит сопровождать ее во время прогулки? – этот вопрос он задавал каждый день. В такие моменты он был похож на ребенка, с надеждой и трепетом ожидающего ответа своего любимого учителя.
- Благодарю вас, я была бы очень рада прогуляться в вашей компании, но у меня есть несколько дел на сегодня — деликатно отказала она, как это часто бывало. Часто, но не всегда.
- Да, мадам, — сказал Винсен, ни о чем не спрашивая. Он знал, что это были за дела -
она собиралась свергнуть корону и, если сможет, уничтожить Гедера Пеллиако.

 

54 Julia3

Закон Тирана


Дэниэл Абрахам


Клара проснулась и сразу погрузилась в знакомый звук голосов, который доносился с улицы под ее окном. Рассвет еще не превратил ночную тьму в утренний полумрак в ее маленькой комнате дешевой гостиницы, но превращение должно было вот-вот начаться. Вместо стекла в ее окне был промасленный пергамент, который пропускал совсем мало света, зато очень много холода. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрас, и слушала, как супружеская пара на улице снова ругается друг с другом. Их ссоры повторялись почти каждое утро. Муж был запойный пьяница и одновременно маленький мальчик в поломанном теле мужчины. Жена была мегера, которая пила его кровь и питалась его свободой. Он спал с проститутками. А она отдавала все, и без того небольшие деньги, которые он зарабатывал, своему брату. Длинный перечень семейных распрей был типичен и скучен, хотя и не менее печален. И самое печальное всего, думала Клара, было то, что эти двое не смогли услышать любовь, на которой и были построены все их обиды. Никто не кричит и не плачет на улице над кем-то, если его не волнует жизнь этого человека. Ей хотелось узнать, чтобы бы они сделали, если бы она разыскала их и рассказала, как очень и очень им повезло.

Когда, наконец, она встала, света уже было достаточно, чтобы видеть, как зимний воздух превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, а затем платье, которое можно было застегнуть без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы по-прежнему носила траурные одежды, но когда чей-то муж безжалостно казнен правителем-регентом как предатель трона, правила траура немного изменены. Она решила обойтись суконной тканью, которую повязала вокруг запястья и слегка закрыла рукавом. Она будет знать, что повязка там и этого будет достаточно.

При свете свечи, она умылась и собрала волосы. Звуки на улице изменились. Слышался скрежет телег, крики извозчиков. Лаяли собаки. Это были обычные звуки Камнипола в тисках зимы. Доусон ненавидел находиться в столице зимой. Он называл зимний период - _зимняя повинность_ и в его голосе слышалось презрение. Человек его воспитания должен проводить зимние месяцы на своих землях в своих владениях, либо на королевской охоте. Только теперь, конечно, не было никаких владений, регент Гедер Паллиако забрал их обратно в казну, чтобы позже подарить кому-нибудь в качестве вознаграждения. А Клара жила на скудном содержании, которое с трудом собирали ее двое младших сыновей. Ее старший мальчик, Барриат, пропал бог знает где, а внебрачная дочь цеплялась за фамилию мужа и молила бога о том, чтобы суд забыл, что она когда-то была из рода Каллиам.

Винсен Коу сидел в общей комнате у огня, ожидая ее. Он носил охотничью одежду из кожи, хотя никто в городе не охотился, да и хозяина, которому он служил, не было в живых. Совершенно нелепая любовь, которую он исповедовал по отношению к Кларе, сияла в его глазах и в неуверенной манере держаться, когда она вошла в комнату. Это ровным счетом ничего не значило, но было лестно для нее, и, несмотря на всё, она находила это милым.

— Я приберег вам миску утренних овсяных хлопьев, — сказал он. — И сейчас сделаю свежий чай.
— Спасибо, — сказала она, усаживаясь у маленькой железной печки.
— Вы позволите сегодня сопровождать вас на прогулке, миледи?
Это был вопрос, который он задавал каждый день, как ребенок, который просит разрешения у любимого наставника.
— Я была бы рада какой-нибудь компании, спасибо, — ответила она, как отвечала часто. Часто, но не всегда. — У меня есть несколько поручений на сегодня.
— Да, мэм, — сказал Винсен, не спросив, что это были за дела, поскольку они были ему известны.
Она собиралась свергнуть действующую власть и, если бы она смогла, уничтожить Гедера Паллиако.

 

55 JuMa

Перевод JuMa

Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы прямо под окном. Заря пока не перекрасила сумрак ее маленькой комнаты в меблированном доме с черного на серый, но это вот-вот случится. Окно комнаты - покрытое пергаментом, а не стеклом, пропускало мало света, но довольно много холода. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрас и прислушалась как на улице в очередной раз ругалась одна знакомая семейная пара. Он – пьяница и ребенок в измученном взрослом теле. Она – мегера, пьющая мужскую кровь и лишающая его свободы. Он спал с проститутками. Она все заработанные им деньги, отдавала своему брату. Длинный список причин супружеских раздоров - насколько банален и скучен настолько и печален. И самое печальное, - думала Клара, - это то, что оба не могли слышать любовь, на которой построены все их обиды. И никакого внимания на посторонние крики и плач. Интересно как бы они поступили, если им сказать об их счастье.

Когда она, наконец, поднялась с постели, того количества света уже хватало, чтобы по дыханию заметить приметы зимнего холода. Клара быстро натянула нижнее белье и платье с поясами по бокам. Здесь можно обойтись и без помощи служанки. При прочих обстоятельствах Клара удовлетворилась бы утренней одеждой, но когда твоего мужа убивает Вице-Регент, как изменника режима, правила соблюдения траура в какой-то мере меняются. Она смирилась с небольшой слегка прикрытой рукавом полоской ткани вокруг запястья, помнила о ней и этого достаточно.

Когда еще немного посветлело, она умылась и поправила прическу. Звуки на улице поменялись; дребезжание повозок, крики возчиков, собачий лай – Кэмнипул со всеми своими звуками в объятиях зимы. Доусон терпеть не мог находиться в столице зимой. Голосом полным презрения он называл это «зимней обязанностью». Человеку его воспитания следует коротать зимние месяцы на своих землях или где-нибудь на королевский охотничьих угодьях. Теперь, увы, никаких земель не было. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их обратно за власть, с тем, чтобы затем потратить как подарок тому, кого он хотел наградить. А Клара жила на пособие с трудом собранное двумя ее младшими сыновьями. Старший, Бэрриет, пропал в неизвестном направлении, а внебрачная дочь осталась верной фамилии своего мужа, поклявшись, что двор забудет, что когда-то знал ее как Каллиам.

Винсен Коу ожидал Клару возле камина в комнате отдыха. На нем были охотничьи краги, хотя какая в городе охота, тем более что хозяин, у которого он служил, уже умер. Когда Клара вошла, в его глазах и неуверенных движениях показалась та совершенно нелепая влюбленность, в которой он открыто ей признавался. Влюбленность совсем не возвышенная, но льстивая и вопреки самой себе она нашла ее привлекательной.

- Я оставил вам миску овсяной каши, - сказал он – и сейчас завариваю свежий чай.

- Спасибо – ответила Клара, присаживаясь возле небольшой железной печи.

- Можно мне сегодня прогуляться с вами, моя леди? - этот вопрос он задавал каждый день, словно дитя, вопрошающее благословения своего обожаемого наставника.

- Приятно, когда тебя кто-то сопровождает, спасибо, – так часто отвечала Клара. Часто, но не всегда.

- У меня на сегодня несколько поручений.

- Да, мэм, – произнес Винсен и даже не спросил, какие – догадывался.

Она собиралась лишить власти, и если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

56 Katyonka

Клара проснулась под привычные крики под окном. Рассвет еще не рассеял темноту в ее маленькой комнате в съемном доме, но уже ощущался. Окно в спальне было не из стекла, а из промасленного пергамента, он пропускал внутрь немного света и весь зимний холод. Клара натянула одеяло до подбородка, вжалась в тонкий матрас и прислушивалась, как семейная пара на улице снова бранили друг друга, как и почти каждое утро. Он пьяница и мальчишка в потрепанном теле взрослого. Она мегера, пьющая кровь человека и пожирающая его свободу. Он спит с проститутками. Она отдает все заработанные им монеты своему брату. Длинный перечень супружеских раздоров был скучным и печальным. А самое печальное то, думала Клара, что эти двое не замечали в своих перебранках любовь, этот фундамент всех их взаимных обид. Никто не будет кричать и рыдать на улице из-за человека, который ему безразличен. Интересно, поймут ли они, если она попытается им объяснить, как сильно, очень сильно им повезло.

Когда Клара, наконец, встала, уже рассвело достаточно, чтобы увидеть в зимнем холоде пар от дыхания. Она быстро надела нижнюю сорочку и платье с корсетом и застежкой на боку, где она могла сама застегнуть его без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но когда твой муж казнен Лордом Регентом как предатель престола, правила скорби немного меняются. Клара обошлась небольшой полоской черной ткани, завязанной на запястье и скрытой рукавом. Она будет знать, что повязка там. Этого достаточно.

Становилось все светлее; она умылась и причесалась. Звуки улицы изменились. Стали слышны грохот повозок, крики извозчиков. Лаяли собаки. Типичный шум зимнего Кэмнипола. Доусон ненавидел столицу зимой. Зимние делишки, как он называл этот сезон в городе, и в его голосе явно сквозило презрение. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих землях или на Королевской Охоте. Только теперь, конечно, не было никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их в казну, чтобы потом разделить и раздать тем, кого ему вздумается наградить. А Клара сводила концы с концами на пособие, которое наскребли для нее двое младших сыновей. Ее старший сын, Барриат, исчез в неизвестном направлении, а ее родная дочь тщательно скрывалась под именем мужа и молилась, чтобы двор забыл, что когда-то ее фамилия была Каллиам.

В гостиной у камина Клару ждал Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя охоты в городе не объявляли, и его господин был мертв. Глаза Винсена и неуверенное движение навстречу вошедшей Кларе выдавали совершенно неуместную любовь к госпоже, которую, впрочем, он и не скрывал. На это не стоило обращать внимания, но Кларе это льстило, и, вопреки здравому смыслу, нравилось.

- Я приготовил для вас утреннюю овсянку, - сказал он. - И сейчас заварю свежий чай.

- Спасибо. – Клара села поближе к камину.

- Будет ли мне позволено сопровождать вас сегодня, миледи? – Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, ищущий одобрения у любимого наставника.

- Я буду рада сопровождению, спасибо, - как обычно ответила Клара. Обычно, но не всегда. – У меня на сегодня есть несколько дел.

- Да, мэм. – Винсен не спросил, каких дел, он и так знал.

Она собиралась свергнуть действующую власть и, по возможности, уничтожить Гедера Паллиако.

 

57 ksyushalyanaya

Закон Тирана

Дэниэл Абрахам

Клара проснулась от привычного шума голосов, доносившегося с улицы за ее окном. Рассвет пока не окрасил черную тьму ее маленькой гостиничной комнаты в серый цвет, но вот-вот собирался это сделать. Вместо стекла в ее окне была замасленная пергаментная бумага, которая слабо пропускала свет, но отлично впускала холод. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрас и стала слушать, как супружеская пара на улице снова ругается между собой. Чаще всего это случалось по утрам. Он был пьяницей, маленьким мальчишкой в слабом теле взрослого человека, она - сварливой женой, что пьет кровь своего мужа и заедает его свободой. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные мужем деньги своему брату. Вопли от семейных разборок были настолько частыми и скучными, что от этого становилось грустно. И самым грустным, по мнению Клары, было то, что они оба не могли услышать голос любви, на которой держались все их обиды. Никто не станет кричать и плакать на улице из-за человека, который ему безразличен. Ей стало интересно, что бы они сделали, найди она их и расскажи, какие они, на самом деле, счастливые.

Когда Клара, наконец, встала, уже достаточно рассвело, чтобы увидеть, как зимний холод превращает дыхание в дымку. Она быстро одела белье и платье, которые хранились на случай, если придется одевать их без помощи горничной. При других обстоятельствах она бы по-прежнему носила траурный туалет. Но когда твой муж убит лордом Регентом как государственный изменник, правила скорби несколько меняются. Ей удалось справиться с небольшой повязкой на запястье и легко закрыть ее рукавом. Но она будет знать, что повязка на месте. Этого достаточно.

Как только полностью рассвело, она умылась и причесала волосы. Звуки улицы стали другими — послышались скрежет колес, крики извозчиков, собачий лай. Звуки Кампнипола, пребывающего во власти зимы. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. Он называл это «зимней работой», и голос его источал презрение. Человек его положения должен проводить зимние месяцы в своих имениях либо на Королевской Охоте. Только в этот раз, конечно же, не было никаких имений. Лорд Регент Гедер Палиако вернул их престолу, чтобы отдать кому-нибудь в качестве вознаграждения. А Клара жила на деньги, выделяемые ей на содержание двумя младшими сыновьями. Ее старший сын, Барриат, пропал бог знает куда, а ее родная дочь прикрывалась именем мужа и молилась о том, чтобы суд забыл о ее принадлежности к роду Каллиман.

В общей комнате в ожидании Клары у огня сидел Винсент Коул. На нем были кожаные охотничьи сапоги, несмотря на то, что в городе не была объявлена охота, а хозяин, которому он служил, был мертв. Он испытывал к Кларе совершенно нелепое чувство любви, которое проявлялось в его сияющих глазах и в том, как неуверенно он держался, когда она входила в комнату. Вопреки правилам приличия и себе самой, Кларе это льстило, и она даже находила это приятным.

- Я оставил вам чашку овсяных хлопьев на завтрак, - сказал он. - И завариваю свежий чай.
-Спасибо, - ответила Клара, садясь рядом с маленькой железной печкой.
- Могу я сегодня пойти с вами, миледи? - этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, ожидающий разрешения от любимого учителя.
- Я была бы рада компании, благодарю, - сказала она, как обычно. Так она отвечала часто, но не всегда. - У меня есть несколько поручений на сегодня.
- Да, мэм, - сказал Винсент, не спросив, каких именно. Он знал.

Она собиралась свергнуть с престола и, по возможности, уничтожить Гедера Паллиако.

 

58 L3

Это было не первое утро, когда Клару будил шум перебранки на улице. В комнатке стояла непроглядная тьма, но чувствовалось, что утренний свет вот-вот рассеет её. Окна в доме, где Клара остановилась, были не застеклены, а затянуты промасленным пергаментом, который мешал проходить свету, но не холоду. Натянув шерстяное одеяло до самого подбородка, она вжималась в тонкую перину и слушала уже привычную семейную ссору под окном. Пьяница-муж, по сути мальчишка в измотанном теле взрослого. Ведьма-жена, пьющая ему кровь и отнимающая последние крохи свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала весь его заработок своему брату. Заученная череда их взаимных упрёков была до смерти банальна, но всё же вселяла печаль. И самым печальным Кларе казалось то, что эти двое не замечали любви, крывшейся за всеми этими претензиями. Тот, кому ты безразличен, не станет голосить при всём честном народе. Интересно, как бы они отреагировали, отыщи она их и признайся, насколько им завидует.

Когда она наконец встала, было уже достаточно светло, чтобы разглядеть, как дыхание от мороза превращается в пар. Клара поспешно втиснулась в бельё, а затем в платье со шнуровкой сбоку, которую можно было затянуть без помощи служанки. В других обстоятельствах ей следовало бы ещё носить траур, но когда с твоим мужем расправляется лорд-регент, обвинив в государственной измене, традиционные проявления скорби не очень-то уместны. Приходилось довольствоваться обвязанным вокруг запястья лоскутком, которого под рукавом не было видно. Но Клара знала, что он там, и этого было достаточно.

Пока рассветало, она умылась и убрала волосы. С улицы уже доносились дребезжание повозок, покрикивание извозчиков, лай собак - вся гамма звуков скованного холодом Камниполя. Доусон терпеть не мог оставаться в столице на зиму. Он с презрением в голосе говорил обо "всех этих зимних делах". Человеку его происхождения пристало бы проводить это время года на королевской охоте или в своих угодьях. Только теперь никаких угодий не было. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их в собственность короны, чтобы потом раздавать небольшие наделы тем, кого он желал вознаградить. А Кларе приходилось жить на средства, которые ей,
поднапрягшись, выделили вдвоем младшие сыновья. Старший, Барриат, скитался бог знает где, а её родная дочь была всецело поглощена тем, как бы раствориться в семье мужа и заставить всех забыть, что по рождению она Каллиам.

В общей комнате у огня Клару ждал Винсен Коу. Одет он был как для охоты, хотя тот, кто отдавал ему распоряжения, был мёртв, да и не поохотишься в городе. Во взгляде Коу и в той неловкости, с которой он держал себя при Кларе, просвечивало нескрываемое обожание. Немного нелепое и неподобающее, оно всё же льстило ей и умиляло.

- Я принес овсянки с завтрака, - сказал он. - И сейчас сделаю чай.
- Спасибо, - ответила она, присев у очага.
- Вы позволите сопровождать вас сегодня, миледи?

Он каждый день задавал этот вопрос, словно ребенок, ищущий одобрения любимого учителя.

- Будет приятно не остаться в одиночестве, благодарю вас.

Она часто давала такой ответ. Часто, но не всегда.

- Мне сегодня многое нужно сделать, - добавила Клара.
- Да, мэм.

Винсен не стал спрашивать, что именно, он и так всё знал. Она собиралась устроить переворот и по возможности стереть в пыль Гедера Паллиако.

 

59 Lana

Закон тирана

Дэниел Абрахам


Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы под окном. Рассвет только-только начинался, и в ее маленькой комнатке было еще темно. Вместо стекла в окне был промасленный пергамент, который пропускал мало света и много холода. Она натянула до подбородка шерстяные одеяла, вжалась в тонкий матрас, и продолжала слушать, как супружеская пара бранилась на улице. Ругались они часто, почти каждое утро. Он был пьяницей и маленьким ребенком в изувеченном мужском теле. Она была мегерой, которая пила его кровь и не давала ему свободы. Он спал со шлюхами. Она отдавала своему брату все до копейки деньги, которые он зарабатывал. Можно долго перечислять список распространенных супружеских разногласий, но это скучно и печально. И печальнее всего было то, что они оба не слышали любовь, на которой строились все их обиды: никто на улице не кричал на того, на кого ему было наплевать, и не плакал по тому, о ком не заботился. Ей стало интересно, что бы они делали, если бы она нашла их и сказала, какие они счастливые.


Когда Клара, наконец, встала, было достаточно светло, чтобы видеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела нижнее белье, затем платье с корсетом сбоку, который можно было застегнуть без помощи служанки. При других обстоятельствах, Клара все еще носила бы траурную одежду. Но когда муж был убит лордом-регентом как изменник трону, правила скорби несколько изменились. Пришлось обойтись скрученным куском ткани, завязанным вокруг запястья и слегка прикрытым рукавом. Этого было достаточно, чтобы помнить, что произошло.


В комнате стало совсем светло. Клара умылась и собрала свои волосы в прическу. Звуки на улице сменились скрежетом повозок, криком извозчиков. Лаяли собаки. Весь Кэмнипол был во власти зимы. Доусон очень не любил находиться в столице зимой. Власть зимы, так он называл это, и его голос звучал с презрением. Человек его происхождения должен был проводить зимние месяцы в своих поместьях или же с королем на охоте. Только теперь, конечно, не было никаких поместий. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в собственность королевской власти, чтобы впоследствии выдавать в качестве подарка тому, кого он захочет наградить. Клара жила на деньги собранные с трудом двумя ее младшими сыновьями. Старший ее сын, Барриат, исчез, только Бог знает, куда. А ее кровная дочь была занята тем, что всеми силами цеплялась за семью мужа и молилась, чтобы при дворе забыли, что она была когда-то Каллиам.


В зале, у огня, сидел Винсен Кое и ожидал Клару. На нем были охотничьи краги, хотя в городе не объявляли никакой охоты и хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно смешная нелепая любовь, которую Винсен выказывал Кларе, светилась в его глазах, и когда она вошла в комнату, он смутился. Это было неприлично, но она была польщена, и неожиданно для себя нашла это очаровательным.


- Я оставил Вам миску утренней овсянки, — сказал он, — и завариваю свежий чай.


- Спасибо, — ответила Клара, садясь возле маленькой железной печки.


- Я могу Вас сегодня сопровождать, моя Госпожа? Этот вопрос он задавал каждый день, подобно тому, как ребенок просит об одолжении любимого наставника.


- Я буду рада любой компании, спасибо, - сказала она, как это часто делала. Часто, но не всегда.

- Я должна сегодня сделать несколько дел.


- Да, госпожа, - ответил Винсен. Но ничего не спросил, потому что он знал, что это были за дела.


Она собиралась свергнуть короля, и если бы могла, уничтожить Гендера Паллиако.
 

 

60 Larisa-lar

Клару разбудил привычный звук голосов, доносившийся с улицы, расположенной под ее окнами. Заря еще не рассеяла темноту маленькой комнаты, которую она снимала в пансионе, но рассвет уже был близок. Ее окно было не застеклено, а затянуто промасленным пергаментом, который пропускал немного света и значительно больше холодного воздуха. Клара натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, вжалась всем телом в тонкий матрас и прислушалась к перебранке супругов на улице, ругавших друг друга. Они делали это почти каждое утро. Супруг был пьяницей, эдаким ребенком в теле взрослого, побитого жизнью мужчины. Жена была сварлива, она пила мужнину кровь и заедала его свободу. Он нередко спал с уличными девками. Она отдавала каждую монету, заработанную мужем, своему брату. Эти супружеские причитания и распри были такими же привычными и скучными, как и грустными. А печальнее всего, подумала Клара, что ни один из них не в состоянии почувствовать ту любовь, которая сквозила во всех их обидах и негодовании. Ведь никто не будет устраивать сцены посреди улицы с тем, кто ему безразличен. Что, интересно, они бы сделали, обратись она к ним и скажи, что они счастливы, очень счастливы.


Когда Клара наконец встала, света уже было достаточно, чтобы увидеть, как ее дыхание в холодном воздухе превращается в пар. Она быстро юркнула в исподнее, а затем надела платье, корсет которого был расшнурован ровно настолько, чтобы суметь затянуть его без помощи прислужницы. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур. Но когда твой муж зарезан самим регентом, как изменник короны, правила соблюдения траура немного меняются. Клара ограничилась лишь тем, что обернула полотняный шнурок вокруг запястья и прикрыла его сверху широким рукавом. Она будет знать, что шнурок на ней. Этого достаточно.


Когда уже полностью рассвело, Клара умылась и зачесала наверх волосы. Звуки на улице изменились. Был слышен стук повозок, крики извозчиков, лай собак. Звуки города Кэмнипол во власти зимы. Доусон ненавидел проводить зиму в столице. «Зимние заботы»,- говорил он, и в его голосе сквозило презрение. Человеку его положения следовало бы проводить зимние месяцы в каком-нибудь из своих поместий или же на королевской охоте. Однако сейчас, естественно, никаких поместий уже не было. Лорд регент Гедер Поллиако забрал их в королевскую казну, чтобы позднее награждать кого-либо в знак своего расположения. А Клара в данный момент жила на содержании своих двух младших сыновей, которое они с трудом для нее наскребали. Ее старший сын Барриат пропал, и только Богу было известно, где он. Ее побочная дочь очень цепко держалась за имя своего мужа и молилась, чтобы при дворе забыли, что когда-то она была Коллиам.


В общей комнате Винсен Коэ сидел у огня, поджидая Клару. Он носил кожаный охотничий костюм, хотя в столице не созывали охоту, а господин, которому он служил, был мертв. То довольно нелепое обожание, которое Винсен выказывал Кларе, светилось в его глазах и отражалось в его манере держать себя, когда она вошла в комнату. Она была выше всего этого, но все же ей было лестно и приятно, вопреки себе самой
- Я оставил для Вас тарелку овсянки,- сказал он. - И заварил свежий чай.

- Спасибо,- сказала Клара, присаживаясь возле маленькой железной печки.

- Будет ли мне позволено сопровождать Вас на прогулке, моя леди?

Это был вопрос, который он задавал каждый день, как ребенок спрашивает одобрения у своего любимого наставника.

- Мне будет приятна компания, благодарю, - сказала она, как говорила довольно часто. Часто, но не всегда.

-У меня есть несколько поручений на сегодня.

- Да, мадам,- ответил Винсен, не спросив, какие поручения, так как он знал.

Она намеревалась низвергнуть королевскую власть и, если получится, уничтожить Гедера Поллиака.

 

61 Ledileta

Клару разбудили знакомые голоса: шумели на улице, прямо под окнами пансиона, где она теперь жила. Утро еще не рассеяло непроглядной тьмы в её комнатушке, но вот-вот сменится тьма серым полумраком. Ведь сквозь промасленный пергамент – стёкол в окне не было – с трудом просачивался свет, зато с легкостью заползал холод. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка и вжалась в тощий матрас. Внизу ссорились муж с женой. Редкое утро обходилось без такой перебранки.

Он – пропойца, мальчишка, жалкое подобие мужчины.

Она – мегера, пьёт его кровь и пожирает его свободу.

Он спит со шлюхами.

А она отдаёт все заработанные мужем гроши своему братцу.

Обычный, вгонявший в тоску, горький перечень семейных обид. «И печальней всего то, – думала Клара, – что они не понимали: за взаимными нападками скрывалась любовь. Если к человеку равнодушен, станешь ли рыдать и набрасываться на него с упрёками посреди улицы? И что будет, если рассказать этим двоим, какие они счастливые?»

Когда Клара наконец поднялась, в утреннем сумраке уже можно было разглядеть, как зимняя стужа каждый выдох обращала в пар. Женщина торопливо натянула бельё, потом платье, повернув застежки на бок, чтобы справиться с ними без помощи служанки. При других обстоятельствах Клара бы ещё носила траур, но если лорд-регент казнил мужа какой-нибудь несчастной, объявив его изменником, обычаи скорби почему-то не соблюдались. Так что баронесса довольствовалась лишь повязкой на запястье, которую легко можно было спрятать под рукавом. И этой малости – чувствовать лоскут на руке – было ей достаточно.

Развиднелось. Клара умылась и уложила волосы. Шумы, доносившиеся с улицы, изменились: скрипели телеги, кричали возницы, лаяли собаки. Обычные звуки Камнипола, скованного зимой. Жить в столице в такую пору Доусону очень не нравилось. «Мышиная возня», – ворчал он, и голос его сочился презрением. Коротать зиму в своих владениях или на королевской охоте – вот достойные занятия для человека его происхождения. Только теперь, конечно же, не было у него больше владений: лорд-регент, Гедер Паллиако, прирезал их к землям Короны, чтобы раздавать потом в награду, кому захочет. Да и Клара жила на сущие крохи, что с трудом наскребли два её младших сына. Старший мальчик, Барриат, пропал бог знает куда, а родная дочь изо всех сил прикрывалась именем мужа, только бы двор забыл, что звали ее когда-то леди Каллиан.

Винсент Коу ждал Клару в общей комнате. Он, в кожаных охотничьих одеждах, сидел у очага, хотя какая в городе охота, да и господина его не было в живых. При появлении Клары молодой человек смутился. Он был влюблён, и горящий взгляд выдавал его неуместное чувство. Хотя у баронессы не было причин гордиться таким поклонником, внимание Винсента, против воли, нравилось ей, оно льстило её женскому самолюбию.

– Я сберег вам миску утренней каши, – сказал молодой человек, – сейчас заварю свежий чай.

– Спасибо, – отозвалась Клара, устраиваясь около железной печурки.

– Будет ли мне позволено сегодня сопровождать Вас, миледи?

Каждый день он задавал один и тот же вопрос, будто ребёнок, ждущий похвалы любимого учителя.

– Спасибо, буду рада, – ответила Клара, как обычно. Обычно, но не всегда. – Сегодня есть кое-какие дела.

– Понятно, мэм.

Винсент не спросил, что это за дела. Он и так знал. Устроить дворцовый переворот – вот что она задумала. И, если только удастся, уничтожить лорда-регента Гедера Паллиако.

 

62 Lisa

Закон тирана
Дэниел Абрахам

Клара проснулась от звука знакомых голосов за окном. Рассвет еще не разогнал тьму в маленькой комнатке пансиона, но ждать оставалось недолго. Окно было без стекол, но пропитанный маслом пергамент позволял проникать свету и защищал от холода. Натянув повыше шерстяное одеяло, прижавшее тело девушки к тонкому матрасу, она слушала, как на улице ругается супружеская пара – обычно они посвящали этому занятию каждое утро. Он был пьяницей и мальчишкой, застрявшим в теле взрослого, потасканного судьбой. Она мегерой, выпившей его кровь и отнявшей свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные деньги брату. Литания семейного раздора были такими обычными, скучными и печальными. И грустнее всего было то, по мнению Клары, что за всем этим они не видели любви, на которую опирались все эти обиды. Ведь никто не кричит и не плачет на улице из-за того, кто ему безразличен. Девушке было интересно, как бы повела себя семейная пара, если бы она вышла и сказала им, что им очень-очень повезло.

Когда Клара наконец-то поднялась с кровати, света было достаточно, и девушка могла разглядеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье и платье, оставленные так, чтобы можно было одеться без помощи служанки. В другом случае она бы продолжала носить траурную одежду, но муж Клары был убит Лордом Регентом как предатель трона, так что привычные правила скорби здесь были не уместны. Ей хватило небольшого оборота ткани, завязанного вокруг талии и прикрытого рукавом. Этого было достаточно для девушки.

Клара умылась и уложила волосы. Звуки, доносящиеся с улицы, изменились. Скрежетали телеги, кричали извозчики, лаяли собаки. Так звучал Камнипол во власти зимы. Доусон терпеть не мог находиться в городе зимой. Он называл это зимним бизнесом, и в его голосе звучали нотки презрения. Человеку его статуса следовало проводить зимние месяцы в своем имении или на Королевской охоте. Сейчас, конечно, не было никакого имения. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал его, чтобы затем кого-то вознаградить. И Кларе приходилось жить на то, что смогли ей выделить двое младших сыновей. Ее старший сын Барраяс исчез, и одному только богу известно, где он. Внебрачная дочь Клары была занята, цепляясь за фамилию мужа и молилась, чтобы суд забыл, что она когда-то была Каллиам.

В общей комнате Винсент Коул сидел у огня, ожидая Клару. Он был одет в охотничью одежду, хотя в городе не была объявлена охота, а его мастер был мертв. Совершенно глупая любовь, которую он испытывал к Кларе светилась в его глазах и выражалась в манере держаться во время присутствия девушки. Это было не совсем благородно, но льстило, и Клара находила это достаточно милым.

- Я приберег для вас миску утренней овсянки,- сказал Винсент. – И заварил чай.

-Спасибо, - ответила девушка, садясь рядом с маленькой железной печью.

-Можно ли мне сегодня прогуляться с вами, моя леди? Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просит одобрения у любимого учителя.

-Я бы не отказалась от компании. Спасибо, - ответила она так, как часто отвечала на этот вопрос. Часто, но не всегда. – У меня есть несколько дел сегодня.

-Хорошо, мэм,- ответил Винсент и не стал расспрашивать дальше, он и так все знал.

Клара собиралась свергнуть Гедера Паллиако и если бы могла, то и уничтожить его.

 

63 Lischen

Дениэл Эбрехем, "Власть тирана"

Клару разбудил знакомый шум голосов на улице, под окном. Утренние лучи еще не превратили тьму гостиничной спальни в сероватый полумрак, но ждать их оставалось совсем недолго. В окно было вставлено не стекло, а вощеный пергамент, который пропускал внутрь мало света и совсем не защищал от холода. Клара подтянула шерстяное одеяло к самому подбородку,и, вжавшись всем телом в жесткий тюфяк, прислушалась к перебранке супружеской пары внизу на улице. Повторялась эта сцена едва ли не каждое утро. Он у нее вечно был пьяницей, дожившим до седых волос и все равно оставшимся глупым мальчишкой. Она же была мегерой, пила его кровь и ущемляла свободу. Он спал со шлюхами. Она весь его заработок отдавала своему братцу. Эта скорбная песнь тягот супружеской жизни была столь же привычна и уныла, сколь и печальна. И печальнее всего, думала Клара, что ни он, ни она не замечают любви, которая породила все их обиды. Кто станет кричать и плакать на улице из-за человека, к которому ничего не чувствует? Интересно, подумала Клара, что будут делать эти люди, если выглянуть наружу и объяснить, что на самом деле им очень, очень повезло.


Когда она наконец поднялась с постели, в комнате еще посветлело. Теперь можно было увидеть, как дыхание застывает от холода, превращаясь в пар. Быстро скользнув в нижнюю рубашку и панталоны, она надела платье — шнуровка сбоку помогала ей обойтись без служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но поскольку муж ее был казнен Лордом-регентом как предатель короны, правилами приходилось поступиться. Клара обошлась узенькой полоской ткани, которую повязала вокруг запястья и прятала под рукавом. Но всегда помнила о ней. Больше ничего было и не нужно.


Темнота совсем рассеялась. Клара умылась и привела в порядок волосы. С улицы теперь доносились уже другие звуки: стук тележных колес по мостовой, крики возчиков, собачий лай. Обычный шум Кэмнипола, скованного стужей. Доусон ненавидел приезжать в столицу зимой. «Зимние хлопоты», говорил он, и голос его сочился презрением. Человек его круга должен проводить зимние месяцы в своих владениях, либо следовать за Королевской Охотой. Только никаких владений у них теперь не было. Лорд-регент Джедер Паллиако конфисковал их в пользу короны, чтобы после раздать подданным, которых захочет наградить. Сама же Клара жила на содержание, которое ей с трудом обеспечивали двое младших сыновей. Куда исчез самый старший, Барриат, знал теперь один только Бог, а побочная дочь изо всех сил цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы при дворе забыли о ее прежнем родстве с семьей Каллиам.


В общей гостиной у огня ее ждал Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя здесь, в городе, не на кого было охотиться, а господин, за которым он привык следовать, умер. Когда Клара вошла, его смущенный вид и сияющие глаза выдали совершенно нелепую любовь, которую он питал к своей госпоже. Подобные чувства не делали ей чести, но она чувствовала себя польщенной и невольно испытывала ответную симпатию.


- Я взял для вас немного овсянки, - сказал Винсен, - и только что заварил свежего чая.
- Спасибо, - ответила Клара, усаживаясь возле небольшого камина.
- Миледи, могу я просить позволения сопровождать вас сегодня?

Он просил об этом каждое утро, как ребенок просит любимого учителя разрешить ему то или это.

- Спасибо, мне будет приятно пойти не одной - кивнула она, как часто бывало. Часто, но не всегда.
– Сегодня я должна кое-что сделать.
- Конечно, мэм, - сказал Винсен. Он не стал спрашивать, что именно – потому что и так знал.


Она намеревалась совершить государственный переворот и, если удастся, уничтожить Джедера Паллиако.

 

64 Lubsik

Ее разбудили доносившиеся с улицы знакомые голоса. Предрассветные сумерки еще не сдали своих позиций, но еще немного, и тусклый серый свет заполнит ее маленькую комнату в пансионе. Вместо стекла на окне промасленный пергамент пропускал по большей части холод, нежели свет. Она поглубже зарылась в шерстяные одеяла, вдавилась всем телом в тонкий матрац, слушая привычную утреннюю брань семейной четы. Из обвинений жены он — пропойца и великовозрастный ребенок. А она — кровопийца и душегубка, растоптавшая его свободу. А он спит со шлюхами. А она каждую заработанную им копеечку отдает своему братцу. Тоска накатила от столь заурядного перечня взаимных упреков. И самое печальное, думала Клара, что эти двое не замечают любви, питающей их взаимные обиды. Стал бы кто-то орать посреди улицы, утираясь слезами, ради безразличного человека. Интересно, вот если она их отыщет и объяснит, как они на самом деле счастливы, будут ли они и дальше ссориться?

Наконец, когда света хватало, чтобы разглядеть, как холодный воздух комнаты превращает дыхание в пар, она поднялась. Клара быстро натянула исподнее и платье со специальными завязками корсета на боку, позволявшими самостоятельно одеваться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда ее мужа казнили по приказу лорда регента как изменника престолу, ей не до традиций. Она обойдется маленьким кусочком материи, который обернет вокруг запястья и скроет под рукавом. Ей этого достаточно, главное — что она помнит и скорбит.

Свет постепенно проник в комнату. Вдова умылась и уложила волосы. Звуки на улице сменились на грохот телег, крики извозчиков, лай собак — обычную суету зимнего Камниполя. Доусон терпеть не мог столицу зимой. «Зимние делишки», называл он их с негодованием. А ведь человеку его происхождения приличествует проводить зимние месяцы в своих владениях или при дворе на королевской охоте. Но теперь то нет никаких владений. Регент лорд Жедер Паллиако конфисковал их в пользу короны. Он раздаст их тем, кто особенно перед ним отличится. Двум младшим сыновьям Клары едва удавалось наскрести денег на содержание матери. Ее старший сын Барриат одному Господу известно куда пропал, а собственная родная дочь вынуждена была цепляться за фамилию мужа и молиться о том, чтобы двор забыл о ее происхождении из рода Каллиамов.

В общей гостиной ее ожидал Винсент Коу, расположившись у огня. Облаченный в охотничью кожаную одежду, даже не смотря на то что больше некому служить и не с кем охотиться после смерти хозяина. В его глазах светилась абсолютно нелепая любовь к Кларе. Она вошла, и он не мог найти себе места. Совсем неподобающее чувство, но ей оно не претило, и даже льстило. К тому же, против своей воли, ее тянуло к нему.

- Я приберег для вас тарелку овсянки и заварил свежий чай, - сказал он.

- Благодарю, - ответила она, устраиваясь перед очагом.

- Миледи, позволите ли вы сопровождать вас на прогулке? - этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, ищущий благосклонности своего любимого наставника.

- Спасибо, я буду рада вашему обществу. - произнесла она, как это часто бывало, но далеко не всегда. - У меня будет несколько поручений для вас.

- Разумеется, мадам, - промолвил он, не уточняя в чем их суть, поскольку уже знал.

Она собиралась свергнуть короля, и, если в ее силах, уничтожить Жедера Паллиако.

 

65 Ludmila

Закон тирана
Сара проснулась на знакомый звук голосов, усиливающихся на улице под ее окном.

В пансионе рассвет еще не превратил темноту ее маленькой комнаты из черного в серый, но вскоре ему предстояло это сделать. В ее окне не было стекла, лишь какой-то промасленный пергамент, который пропускал в комнату немного света и много холодного воздуха.

Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала, как супружеская пара на улице ругалась друг с другом, похоже это происходило у них каждое утро. Он был пьяницей, но в его израненной душе еще жил маленький мальчик. Она оказалась сварливой женщиной, которая изматывает нервы и ограничивает его свободу. Он спал сo шлюхами. Все что он зарабатывал, она отдавала своему брату. Супружеские споры проходили скорее обыденно и скучно, и это было печально.

Печальнее всего, думала Клара, было то, что эти люди уже не чувствовали любви, которая основывалась на претензиях. Никто не кричал и не плакал на улице, на них было наплевать. Ей было интересно, что бы они сделали, если бы она нашла их и сказала какие они все-таки счастливые.

Когда наконец она встала, свет достаточно заполнял комнату, чтобы она могла видеть собственное дыхание в морозном воздухе. Она быстро одела нижнее белье, а затем платье, которое на боку она смогла застегнуть сама, не прибегнув к помощи прислуги.

При других обстоятельствах, она бы все еще носила траур, но когда чей-нибудь муж убит временным правителем, как предатель трона, правила меняются. Она справилась с маленьким кусочком ткани, обвитым вокруг запястья, и спрятала его под рукав. Она знала, что он находился там. Этого было достаточно.

Когда окончательно рассвело, она умыла лицо и привела в порядок волосы. Звуки улицы изменились. Доносился шум телег и крики извозчиков. Лаяли собаки.

Звуки Камниполя в обьятиях зимы. Досан ненавидел находиться в столице зимой. Дело, которым он занимался зимой, так он это называл, и в его голосе слышалось презрение. Человек его воспитания должен был проводить зимние месяцы в своих владениях, либо на королевской охоте. В настоящий момент не было никаких владений. Временный правитель Гедер Палиако забрал их себе ради короны, чтобы позднее передать их кому-нибудь в награду.

Клара жила на пособие, которое она получала на обоих младших детей. Ее старший сын Бариат уехал, одному богу известно куда. Ее дочь была занята тем, что восстанавливала свое доброе имя в суде против мужа, молясь о том, чтобы забыть, что когда-то носила фамилию Калиам.

Винсент Ко сидел у камина в гостиной и ждал ее. На нем были охотничьи кожаные штаны, хотя в городе не устраивали охоту. Знаток своего дела, прислуживающий ему, умер.

В его глазах можно было прочитать показную любовь к Кларе. Когда она вошла в комнату, неуверенная манера, с которой он держался, выдавала его. Ей было лестно, но несмотря на это, она приняла такое поведение за нежность.
- Я приберег для тебя порцию утренней овсянки,- сказал он. И я собираюсь заварить свежий чай.
- Спасибо, - сказала она, сидя у маленькой плиты.
«Вы позволите сегодня с вами прогуляться, моя леди?» Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок спрашивающий позволения у любимого учителя.
«Мне было бы весьма приятно сделать это в вашем обществе».
«Спасибо»- она часто так и отвечала. Часто, но не всегда.
«У меня сегодня несколько поручений».
«Да, мэм»- ответил Винсент и не спрашивал что за они, так как знал.
Она собиралась отречься от короны, и если бы это было в ее власти, уничтожила бы Гедера Палиако.

 

66 Lёlir

Закон Тирана


Дэниэл Абрахам


Клара проснулась от звука знакомых голосов, споривших под ее окном со стороны улицы. Заря пока еще не пробралась в темноту маленькой комнатки в пансионате и не преобразила ее в сумрак, хотя дело оставалось за малым. В оконной раме не было стекол, только промасленный пергамент, пропускавший немного света и ужасно много холода. Натянув шерстяные одеяла до подбородка, она постаралась поудобнее устроиться на тонком матрасе, в очередной раз прислушиваясь к брани супружеской пары на улице, предпочитавшей делать это в утренние часы. Он был горьким пьяницей и одновременно маленьким мальчиком, заключенным в искореженное мужское тело. Она злобной мегерой, пившей кровь мужа и покушавшейся на его свободу. Он спал со шлюхами. Она забирала у него все заработанные деньги для своего брата. Песня о супружеских распрях была настолько стара и скучна, как и грустна. А самым печальным было то, думала Клара, что они оба не вспоминали о своей любви, на которой зиждились все их обиды. Никто не стал бы закатывать истерику со слезами тому, кто был ему безразличен. Ей вдруг захотелось, чтобы они смогли понять это, захотелось разыскать их и сказать, как им повезло.


Когда Клара наконец поднялась с постели, света уже хватало, чтобы разглядеть, как от холодного зимнего воздуха дыхание становится паром. Быстро надела белье, затем платье, оставленное на том месте, куда она могла дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах ей все еще следовало носить траур, но когда чей-то муж умирает по приказу Лорда Регента как изменник престола, скорбеть приходится несколько иначе. Клара обошлась кусочком ткани, скрученным в жгут и повязанным вокруг запястья, прикрыв его широким рукавом. Она знала, что импровизированный браслет находился там, и этого было достаточно.


Когда совсем рассвело, Клара ополоснула лицо и зачесала волосы наверх. Уличный шум теперь стал другим. Грохот телег, крики извозчиков. Лай собак. Шум Камниполя, сжатого в цепких лапах зимы. Доусон терпеть не мог находиться в столице в это время года. Зимние дела, так объяснял он свое вынужденное пребывание в Камниполе, и голос его при этом сочился презрением. Человеку его положения следовало проводить зимние месяцы в своих землях или же на Королевской Охоте. Только теперь, конечно, никаких земель не было. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их обратно в казну, чтобы позднее раздаривать в качестве награды кому-нибудь еще. А Клара была вынуждена жить на те деньги, которые смогли наскрести два ее младших сына. Барриата, старшего мальчика, занесло бог весть куда, а ее внебрачная дочь была занята попытками вести прежний образ жизни, прикрываясь фамилией собственного мужа и молясь о том, чтобы двор позабыл, что когда-то она была Каллиам.


В общей гостиной ее поджидал Винсен Коэ, расположившийся у огня. На нем были кожаные охотничьи штаны, хотя никто в городе не трубил в охотничий рог, а его господин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он выказывал Кларе, светилась в его взгляде, и заставляла его держаться скованно при ее появлении в комнате. Нет, он не возносил ее до небес, хотя и относился к ней с подобострастием, и вопреки самой себе такое обращение ее подкупало.


- Я приберег для вас миску утренних хлопьев, - сказал он. – А сейчас завариваю свежий чай.


- Спасибо, - ответила Клара, усаживаясь рядом с маленькой железной печкой.


- Могу я удостоиться чести и пройтись сегодня с вами, госпожа? (Это был вопрос, который он задавал каждый день, словно ребенок, выпрашивающий внимание любимого наставника.)


- Я была бы рада хоть какой-то компании, спасибо тебе, - поблагодарила его Клара, что она делала довольно часто. Часто, но не всегда. – У меня на сегодня запланировано несколько дел.


- Да, госпожа, - ответил Винсен, не уточняя, что это были за дела, потому что и так знал.


Она собиралась свергнуть правителя, а, если ей это и удастся, то и уничтожить Гедера Паллиако.

 

 

67 Maiya

Закон тирана
Даниэл Абрахам

Клару разбудил привычный звук голосов, доносившихся с улицы. В съёмной меблированной комнатке ещё темно, но скоро тьма превратится в серый рассвет. В окне вместо стекла закреплён промасленный пергамент, который едва пропускал свет, но совершенно не мешал проникновению холода. Натянув до подбородка шерстяные одеяла и вжавшись спиной в тонкий матрас, Клара слушала, как на улице снова, как и много раз прежде, бранились муж и жена. Он – горький пьяница и в то же время мальчишка в потрёпанном мужском теле. Она – вздорная баба, которая пьёт его кровь и поглощает его свободу. Он спит со шлюхами, а она все деньги, которые он зарабатывает, отдаёт своему брату. Эта бесконечная череда семейных скандалов была настолько же привычна и скучна, насколько и печальна. «Печальней же всего, - думала Клара, - что эти двое не понимают того, что все их обиды вызваны любовью. Ведь никто не станет кричать и плакать на улице из-за того, к кому равнодушен». Она размышляла, что бы сделали эти люди, если б она разыскала их и сказала, какие на самом деле они счастливые.

Когда Клара, наконец, поднялась с постели, было уже достаточно светло, поэтому она могла видеть, как зимний холод превращает её дыхание в пар. Она быстро надела бельё, платье и корсет с застёжками сбоку, до которых можно дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы всё ещё носила траурные одежды, но если твоего мужа казнили по приказу господина регента как изменника трона, то знаки скорби значительно меняются. Поэтому она обходилась повязанной вокруг запястья узкой скрученной лентой, которую легко спрятать под рукавом. Клара знала о ней, и этого было достаточно.

Когда стало светлее, она умылась и уложила волосы. Звуки улицы изменились: скрежет повозок, крики извозчиков, лай собак. Это звуки Кэмнипола – города, захваченного зимой. Досон не любил проводить зиму в столице. Он презрительно называл это время зимней спячкой. Человеку его происхождения следовало проводить зимние месяцы в собственном поместье или же участвовать в королевской охоте. Однако теперь, конечно же, не осталось никаких поместий. Господин регент Джедер Палиако изъял их в пользу короны, чтобы позже скупо отмерять в знак своей милости тем, кого пожелает вознаградить. И теперь Клара жила на деньги, которые с трудом добывали два младших сына. Одному богу было известно, куда увели её старшего сына Бариата. Её внебрачная дочь старалась как можно крепче держаться за имя мужа и молилась, чтобы суд забыл, что когда-то она тоже носила фамилию Калиам.

В общей комнате сидя возле камина Клару ожидал Винсент Коу. Он одет в кожаный охотничий костюм, хотя, где уж в городе охотиться. Хозяин, у которого он служил, умер. Совершенно неуклюжая любовь к Кларе, которую Винсент не скрывал, сияла в его глазах и проявлялась в том, как несмело он вёл себя, когда она входила в комнату. Клара не воспринимала всерьёз его чувство, но оно льстило ей и, против воли волновало.

- Я оставил для вас чашку овсянки, - сказал Винсент, - и завариваю свежий чай.
- Спасибо, - поблагодарила Клара, присаживаясь рядом с маленькой железной печью.
- Будет ли мне дозволено сопровождать вас сегодня, моя леди? – Он задавал этот вопрос каждый день, словно ребёнок, обращающийся за разрешением к любимому учителю.
- Благодарю, я была бы рада компании, - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня есть несколько дел.
- Да, мадам, - произнёс Винсент, не спрашивая, что за дела, потому что он знал.
Она собиралась свергнуть с престола, а если сможет, то и уничтожить Джедера Палиако.

 

68 malinche

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась от привычных звуков перебранки под окном. Еще не рассвело, но уже скоро темнота маленькой комнаты, которую она нанимала в гостинице, сменится серыми сумерками. Окошко в ее комнате было не застеклено, а затянуто промасленной бумагой, которая пропускала мало света и почти не защищала от холода. Клара подтянула к подбородку шерстяные одеяла и съежилась на тощем тюфяке, прислушиваясь к воплям каких-то мужчины и женщины, поносивших друг друга на чем свет стоит. Такое случалось у них едва ли не каждое утро. Муженек был забулдыга, и ума у него было как у мальчишки, даром что годами уже немолод. Жена, сварливая ведьма, всю кровь из него выпила и вздохнуть ему свободно не давала. Он путался с непотребными девками. Она отдавала своему братцу каждый грош, добытый мужем. Долгий перечень семейных раздоров был столь же обычным и скучным, сколь и печальным. Печальнее же всего то, подумала Клара, что эти двое не осознают ту любовь, которая и есть корень всех их склок. Никто не станет проливать слезы или кричать на улице из-за человека, который ему безразличен. Любопытно, что подумали бы эти люди, вздумай она разыскать их и сказать им, какие же они счастливцы.

Когда она наконец поднялась, уже достаточно рассвело, и было видно, как ее дыхание от холода превращается в облачка пара. Она поскорей натянула белье, затем надела платье со шнуровкой на боку, в которое могла облачиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы еще носила траур. Но когда твой муж обвинен в измене престолу и зверски убит по приказу лорда-регента, приходится несколько отступить от этикета скорби. Клара довольствовалась тем, что повязала на запястье узенькую полоску черной ткани, которую легко можно было прикрыть рукавом. Она знала, что повязка там, и этого было достаточно.

Становилось всё светлее. Она умылась и собрала волосы в прическу. Изменились звуки, доносившиеся с улицы. Дребезжали телеги, кричали возницы, лаяли собаки. Обычные звуки Кэмнипола в разгар зимы. Доусон терпеть не мог оставаться в столице на зиму. «Зимние хлопоты», говорил он, и в его голосе явственно звучало презрение. Мужчине его происхождения подобало проводить зимние месяцы в своем поместье или же на Королевской охоте. Теперь, разумеется, никаких поместий не было и в помине. Лорд-регент Джедер Паллиако конфисковал их в пользу казны, чтобы потом пожаловать кому-нибудь в награду за верную службу. Клара жила на скудное содержание, которое с трудом наскребли двое ее младших сыновей. Ее первенец, Бэрриэт, уехал, и одному богу было известно, где он теперь. А ее родная дочь думала лишь о том, как бы покрепче зацепиться в семействе мужа, и молилась, чтобы при дворе забыли, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

Винсен Коу дожидался ее в общей комнате у огня. На нем была его кожаная одежда егеря, несмотря на то, что никакой охоты в городе не ожидалось, а господин, которому он служил, был мертв. В выражении глаз Коу и в том, как неуверенно он держался, когда она вошла в комнату, была видна та совершенно неуместная любовь, которую он питал к Кларе. Это было не слишком почетно, но все же лестно, и Клара, сама того не желая, находила это милым.

– Я приберег для вас миску каши на завтрак, – сказал он. – Сейчас будет готов свежий чай.
– Благодарю, – отозвалась она, усаживаясь возле маленькой железной печки.
– Вы позволите мне сопровождать вас сегодня, госпожа? – Этот вопрос он задавал ежедневно, словно ребенок, просивший любимого наставника об одолжении.
– Я буду рада компании, благодарю тебя, – ответила она, как отвечала нередко, хоть и не всегда. – Сегодня у меня есть кое-какие дела.
– Да, госпожа. – Произнес Винсен. Он не стал спрашивать, что это за дела, потому что знал ответ.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если удастся, уничтожить Джедера Паллиако.

 

69 Mary L

Закон тирана
Дэниэл Абрахам

Клара проснулась от звука знакомых голосов, раздававшихся с улицы под её окном. Рассвет всё ещё не поменял цвет темноты в её маленькой комнате в пансионе с черного на серый, но совсем скоро так и будет. Её окно было не из стекла, а из промасленного пергамента, который впускал немного света и много холода. Она подтянула шерстяные одеяла ближе к подбородку, вжалась всем телом в тонкий матрац и слушала, как женатая пара на улице снова ругает друг друга, как чаще всего они делали по утрам. Он был пьяницей и маленьким мальчиком в разбитом теле взрослого мужчины. Она была змеей, которая пила его кровь и съедала его свободу. Он спал с проститутками. Она отдавала все деньги, что он зарабатывал, своему брату. Долгие супружеские споры были так же обычны и скучны, как и грустны. И печальнее всего, подумала Клара, было то, что они оба не могли слышать любовь, на которой строились все их обиды. Никто не кричит и не плачет на улице перед тем, до кого ему нет дела. Ей стало интересно, что бы они сделали, если бы она разыскала их и сказала, насколько счастливы они были.

Когда она, наконец, встала, была достаточно светло, чтобы она смогла увидеть, как зимний холод превращает её дыхание в дым. Она быстро надела нижнее белье, а затем и платье с приподнятыми краями, такими, чтобы она смогла дотянуться до них без помощи прислуги. При других обстоятельствах, она бы все ещё была в пижаме, но, когда твоего мужа безжалостно убивает изменник трона Лорд Регент, правила скорби меняются. Она обошлась небольшим отрезком ткани, обмотанным вокруг её запястья и легко скрытым её рукавом. Но она знала, что он там. Этого было достаточно.

Пока свет постепенно заливал комнату, она умылась и забрала волосы. Звуки с улицы изменились. Грохот экипажей, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола в зимней хватке.

Доусон ненавидел поездки в столицу зимой. «Зимние дела», так он их называл, и его голос при этом наполнялся презрением. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы в Королевской охоте на своих или прочих землях. Только теперь, конечно же, не было никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако именем короля забрал их назад, чтобы затем отмерить, как поощрение тем, кого он хотел наградить. А Клара жила на деньги, с трудом собранные двумя её сыновьями. Её старший сын, Бэрриат, пропадал, Бог знает где, а её родная дочь была занята, цепляясь за фамилию мужа, в надежде, что суд забудет, что её когда-то звали Кэллиам.

В гостиной Винсент Кой сидел у огня, ожидая её. На нем была охотничья одежда, хотя в городе никто не охотился, и хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, сияла в его глазах, и неопределенным образом он отлично держался, когда она входила в комнату. Это совсем не выглядело величаво, но было лестно, и почему-то она находила это милым.

«Я припас для Вас тарелку овсянки, - сказал он. И заварил свежий чай».

«Спасибо», - ответила она, садясь рядом с маленькой железной печкой.

«Могу я спросить разрешения прогуляться с Вами сегодня, моя леди?». Это был вопрос, который он задавал каждый день, словно ребенок, ищущий одобрения у своего любимого учителя.

«Мне бы не помешала компания, спасибо, - ответила она, как делала часто. Часто, но не всегда. У меня есть несколько поручений на сегодня».

«Да, мадам, - сказал Винсент и не спросил, что это были за поручения, потому что он знал.

Она собиралась свергнуть короля и, если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

70 miriel

Закон Тирана. Даниэль Абрахам
Клара проснулась от привычных звуков под окном ее комнаты. Утренний свет еще не добрался до ее комнаты, но ждать осталось немного. Окно из пропитанного пергамента давало немного света, зато достаточно пропускало холод. Она натянула одело до подбородка, вжалась в матрац и слушала, как супружеская пара на улице ссорилась, что происходило практически каждое утро. Он был пьяницей, маленьким мальчиком, не смотря на возраст, а она – сварливой женщиной, пившей его кровь, забиравшей его свободу. Но самое грустное, думала Клара, что они не могли услышать любови, от которой и возникали все эти обиды. Никто не кричал, никто не плакал, им было все равно. Она бы хотела, чтобы был кто-то, кто бы напомнил им, как сильно счастливы они были когда-то.
Когда она наконец согрелась, то в комнате было достаточно светло, настолько светло, что она могла видеть пар своего дыхания. Она быстро одела платье, которое оставляла недалеко, чтобы взять его без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы долго одевалась, но когда муж погиб от рук временного правителя, правила быстро меняются. Она завязала небольшой кусочек ткани вокруг запястья, рукав скрыл его, но она знала, что он есть. И этого было достаточно.
Уже рассвело так, что она смогла умыться и привести в порядок волосы. К этому времени звуки на улице изменились. Грохот повозок. Крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камниполя в тисках зимы. Доусон ненавидел быть в столице зимой. «Зимние дела», говорил он с презрением. Человек его уровня должен проводить зимние месяцы в своих владениях или на королевской охоте. Однако сейчас не было никаких владений. Регент Жедер Паллиако отобрал у них все, чтобы достойно наградить других. И Клара жила теперь на жалкое пособие с двумя сыновьями. Старший сын, Барриат, был отправлен Бог только знает куда, младшая дочь была занята исключительно своим мужем и молилась, чтобы все забыли, что она была когда-то Каллиам.
В общей комнате Винсен Кое сидел у камина, ожидая ее. Он был одет в охотничий костюм, несмотря на то, что никакой охоты не было и что его хозяина тоже нет. По-детски наивная любовь, которую он испытывал к Кларе, сияла в его глазах. Ей льстило, что ее могут любить.
- Я оставил вам утреннего каши, - сказал он, - и сделал чай.
- Спасибо, поблагодарила она, садясь у маленькой железной плиты.
- Можно ли мне пойти с вами на утреннюю прогулку, моя леди, - это был вопрос, который он задавал ей каждое утро, словно ребенок, спрашивающий разрешения у своего гувернера.
- Я не была бы против небольшой компании, - она часто отвечала именно так. Часто, но не всегда. – У меня есть несколько дел на сегодня.
- Хорошо, - Винсен не уточнил, какие именно, он и так знал.
Она собиралась победить империю, и, если получиться, уничтожить Жедера Паллиако
 

 

71 Misha Braga

Закон тирана
Клару разбудили уже привычные голоса, доносившиеся с улицы под ее окном. Рассвет еще не разбавил черноту ее съемной комнатушки серыми красками, но ждать этого осталось не долго. Окно не было застеклено, просто закрыто промасленной бумагой, которая пропускала мало света и больше - холода. Она притянула шерстяное одеяло до самого подбородка, вжалась всем телом в тощий матрас к прислушалась к ругани мужа с женой, которую они обильно изливали друг на друга почти каждое утро. Он – не просыхающий пьяница, тщедушный недоросток в неразвитом мужском теле. Она – мегера, кровопийца и пожирательница его свободы. Он ходил к проституткам. Она отдавала весь его заработок своему брату. Пункты в реестре их семейных дрязг были обыденны и скучны, равно как и тоскливы. Печальней всего – думала Сара – то, что они не могли понять, что причиной всех их притязаний является любовь. Крики и рыдания на улице – показатель того, что человек тебе не безразличен. Она размышляла над тем, как бы они отреагировали, спустись она к ним и скажи, что им невероятно, безумно повезло.
Когда она все же поднялась с кровати, было настолько светло, что стало заметно, как ее дыхание превращается в пар в морозном воздухе комнаты. Она быстро натянула нижнее белье, а потом платье, застегнув его так высоко, как это было возможно без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы носила траур, но когда Лорд Регент обезглавливает чьего-то мужа как посягателя на трон, это несколько меняет этикет. Она все же повязала траурную повязку на запястье, скрыв ее под рукавом. Она знала, что символ скорби на ней есть. И этого было достаточно.

Рассветные сумерки рассеялись, и она умылась и собрала волосы. Звуки на улице стали иными. Грохот повозок, крики извозчиков. Лай псов. Звуки Камниполя, объятого зимой. Доусон терпеть не мог столицу зимой. «Зимняя суета» - говорил он, и в голосе его сквозило пренебрежение. Мужчине его рода полагалось проводить зиму в своих владениях или же примкнуть к королевской охоте. Но сейчас, разумеется, ни у кого не было владений. Лорд Регент Гедер Паллиако сделал их достоянием короны, чтобы позже наделять ими тех, кого он считал достойными вознаграждения. И Клара еле выживала на средства, с трудом накопленные ее двумя младшими сыновьями. Ее старший мальчик, Барриат, был теперь неизвестно где, а дочь тщетно пыталась откреститься от отцовского имени, прикрывшись именем мужа и доказать двору, что она не имеет ничего общего с родом Каллиам.
В зале, сидя у камина, ее ожидал Винсен Коу. Он надел охотничьи перчатки, хотя сезон охоты не открывали, и хозяин, которому он прислуживал егерем, был мертв. Его глаза светились совершенно уморительной любовью к Саре, но он совладал с собой, когда она вошла в комнату. Его чувства были непочтительны, но льстили, и вопреки своим убеждениям, она не порицала его.
- Я приберег Вам к завтраку тарелку хлопьев, - сказал он. – И завариваю свежий чай.
- Благодарю, - ответила Клара, - присаживаясь около плиты.
- Можно мне пойти сегодня с вами, госпожа? – он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, выпрашивающий милость у любимого учителя.
- Мне будет приятно, если Вы составите мне компанию, благодарю Вас, - ответила она, что случалось в последнее время часто. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня есть в городе несколько дел.
- Да, мадам, - сказал Винсен, не уточняя какие, поскольку он и так знал.
Она намеревалась свергнуть соверена, и если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.
 

 

72 Mrs. Chess

Закон тирана

Даниель Абрахам

Клара проснулась от уже привычного шума голосов с улицы, пролегающей под ее окном. Рассвет еще не разбавил тьму комнатушки в пансионате серыми оттенками, но ждать этого момента осталось недолго. В окно здесь вместо стекла была вставлена вощеная бумага, пропускающая не столько свет, сколько холодный воздух. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка и вжалась всем телом в тонкий матрас, слушая утреннюю перебранку супружеской пары. Можно было по пальцам пересчитать те дни, когда эта семейка не начинала утро с отборной ругани. Он был горьким пьяницей, недорослем с изломанным телом. Она же представляла из себя сварливую бабу, которая постоянно пилит мужа и не дает ему и слова сказать. Он спал со шлюхами. Она – отдавала все заработанные муженьком деньги своему брату. Эти длинные семейные раздоры были настолько же обычны, насколько и скучны. «И что печальней всего», - подумала Клара, - «так это, что эти двое не понимают, что они бранятся только потому, что любят друг друга. Никто не ругается и не плачет посреди улицы из-за человека, который тебе безразличен». Клара подумала, как бы отреагировала эта парочка, если бы она спустилась к ним и поведала о том, какие они на самом деле счастливчики.

Когда она, в конце концов, поднялась, было уже достаточно светло для того, чтобы рассмотреть, как зимний холод превращает ее дыхание в облачка пара. Клара наспех надела нижнее белье, а затем – платье, зашнуровав его там, где смогла дотянуться без помощи служанок. В других обстоятельствах она по-прежнему носила бы траур, но когда лорд-регент казнил твоего мужа за измену престолу, то правилами приличия можно слегка пренебречь. Небольшая лента траурной ткани, обернутая вокруг ее запястья, которую можно легко спрятать под рукавом – вот все, что она могла себе позволить. Клара знала, что она есть. И этого было достаточно.

Когда окончательно рассвело, она умылась и прибрала волосы. С улицы теперь доносились совсем другие звуки. Скрежет телег, окрики извозчиков. Лай собак. В общем, обычный шум скованного зимой Кэмнипола. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. Он с презрением называл эту пору года «зимними кривляньями». Всегда считал, что человек его положения должен проводить зиму либо в своих владениях, либо на королевской охоте. Но теперь, разумеется, от владений остались одни воспоминания. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их земли короне, чтобы при случае кого-нибудь ими вознаградить. Клара же вынуждена была жить на то, что с огромным трудом наскребали двое ее младших сыновей. Барриат, старший, пропал без вести, а ее родная * дочь молилась, чтобы суд забыл, что она когда-то звалась Каллиам и усердно цеплялась за фамилию мужа.

Винсен Коу сидел у очага в общей комнате, ожидая ее. Несмотря на то, что в городе никто не охотился, а его хозяина уже не было в живых, он был одет в кожаный костюм егеря. Когда Клара вошла в комнату, то глаза Коу вспыхнули той совершенно нелепой привязанностью, которую он питал к своей госпоже. Также изменилась и манера Коу держаться. Несмотря на то, что это было совершенно неуместно, Клара почувствовала себя польщенной.

- Я оставил вам овсянку на завтрак, - сказал он, - сейчас заварю чаю.

- Спасибо, - ответила Клара, присаживаясь рядом с железной печуркой.

- Могу ли я сопровождать вас на прогулке сегодня, миледи? - этот вопрос он задавал каждое утро тоном ребенка, просящего купить новую игрушку.

- Я была бы рада компании, благодарю вас, – ответила она. Она отвечала так часто, но далеко не всегда.

- У меня на сегодня запланирована пара дел.

- Да, мэм.

Он не спрашивал, что это за дела, потому что и так знал. Клара собиралась низвергнуть корону, и, если сможет, стереть с лица земли Гедера Паллиако.


* поскольку речь идет, очевидно, о дворянах, то вряд ли у леди могла быть признанная внебрачная дочь.

 

 

73 nagari

«Закон тирана»
Дэниел Абрахам

Клара проснулась от привычного шума голосов, зазвучавших под окнами постоялого двора. Маленькая комната еще была погружена в темноту, но потихоньку начинала сереть – близился рассвет. Вместо стекла окно было затянуто промасленным пергаментом, через который едва просачивался свет и легко проникал холод. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, всем телом вжалась в тонкий тюфяк и стала слушать, как на улице снова ругается замужняя пара – это происходило практически каждое утро. Он был пьяницей и несмышленым мальчишкой в разбитом теле взрослого мужчины. Она была мегерой, которая выпивала из мужчины всю кровь и пожирала его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все, что он зарабатывал, своему брату. Супружеские препирательства были столь обычны и скучны, сколь и печальны. А печальнее всего было то, подумала Клара, что эти двое совершенно не слышали в своих пререканиях той любви, которая и была им причичной. Никто не кричит и не рыдает посреди улицы ради человека, на которого им плевать. Интересно, чтобы они сделали, если бы она подошла к ним и сказала, что они на редкость счастливые люди.

Когда она, наконец, поднялась, в комнате было достаточно света, чтобы видеть, как зимняя стужа превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела нижнюю рубашку и зашнуровала корсет на боку платья – с ним она могла справиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда твоего мужа зверски убивают как изменника престола по приказу лорда-регента, скорбеть по правилам не приходится. Она ограничилась небольшим лоскутом, завязав его на запястье, так, чтобы прикрывал рукав. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.

Когда окончательно рассвело, она умылась и убрала волосы. Звуки на улице изменились. Грохот телег, покрикивания извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола в разгар зимы. Доусон ненавидел жить в столице зимой. «Зимние дела», - цедил он сквозь зубы с явным презрением. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Теперь, правда, никаких земель не было. Лорд-регент Гедер Паллиако прибрал их к владениям короны, чтобы при случае отдать кому-то другому в качестве награды. Клара жила на жалкие гроши, которые ей присылали два младших сына. Старший, Барриат, уехал бог знает куда, а ее внебрачная дочь теперь называла себя исключительно по имени мужа и молила небо, чтобы двор навсегда позабыл, что когда-то она принадлежала к роду Каллиам.

В общем зале, сидя у огня, ее дожидался Винсен Коу. Он был облачен в кожаный охотничий костюм, хотя никакой охоты в городе не намечалось, а хозяин, которому он служил, был мертв. Абсолютно нелепая любовь, которую он питал к Кларе, выдавала себя в сиянии его глаз и той скованности, которая охватывала его при ее появлении. Это едва ли можно было назвать достойным поведением, но это льстило Кларе и нравилось ей против ее воли.

- Я приберег для вас тарелку овсянки, - сказал он. - И я готовлю свежий чай.

- Благодарю вас, - сказала она, присаживаясь рядом с маленькой железной печью.

- Моя госпожа, позволено ли мне будет сопровождать вас сегодня? – этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, спрашивающий дозволения у любимого учителя.

- Я буду рада компании, благодарю вас, - согласилась она, как часто делала. Часто, но не всегда. – У меня сегодня есть несколько дел.

- Да, госпожа, - ответил Винсен, не спросив, каких именно, потому что он уже знал.

Она собиралась свергнуть короля и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

74 Nancy Black

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась от знакомого звука голосов, раздававшихся на улице прямо под ее окном. Скоро лучи рассвета станут ярче, и темнота в ее крохотной комнате на постоялом дворе из черной превратится в серую. В окне комнаты не было стекла, а был натянут кусок промасленного пергамента, который слабо пропускал свет, но очень хорошо впускал холод. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка и теснее вжалась в тонкий матрас, слушая, как ругаются на улице муж с женой, что они делали, впрочем, почти каждое утро. Он был пьяницей, который прожил жизнь и растратил силы, но так и не повзрослел. Она была мегерой, которая пила кровь мужчин и душила их свободу.
Он спал со шлюхами. Она отдавала каждый заработанный грош своему братцу. Бесконечная песня семейных дрязг была совсем обычной и скучной, но от этого не менее печальной. А самое грустное, думала Клара, что эти двое уже не замечали той любви, которая и была причиной всех их обид и ссор. Никто не станет орать и рыдать на улице из-за человека, который тебе безразличен. Интересно, что бы они подумали, если бы она подошла к ним и сказала, как им невероятно повезло.

Когда она, наконец, встала, было уже достаточно светло, и можно было видеть, как от зимнего холода дыхание превращается в белый дымок. Она быстро натянула рубашку и нижнюю юбку, затем надела платье и затянула корсет, насколько смогла справиться без помощи служанки. При других обстоятельствах он бы до сих пор носила траур, но, когда твой муж жестоко убит Лордом Регентом как предатель короны, правила выражения скорби несколько меняются. Она довольствовалась тонкой полоской ткани, обвязанной вокруг запястья. Эту полоску можно легко было спрятать под рукавом, и Клара всегда ее чувствовала. Этого было достаточно.

Она умылась и привела в порядок волосы. Тем временем совсем рассвело. С улицы доносились уже другие звуки: грохот телег, крики извозчиков, лай собак. Звуки, наполнявшие Камнипол в разгар зимы. Доусон очень не любил приезжать в столицу зимой. Зимние промыслы, вот как он это называл, и в голосе его было столько презрения. Человек его происхождения должен проводить зиму в своих поместьях или же участвовать в Королевской Охоте. Правда, поместий больше не было. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их назад в королевскую собственность, чтобы потом не слишком щедро одарить тех, кого сам пожелает удостоить награды. А Клара жила на те скудные средства, которые смогли для нее наскрести ее двое младших сыновей. Ее старший сын, Барриат, исчез бог знает куда, а ее побочная дочь спряталась за фамилию мужа и день и ночь молилась, чтобы суд забыл, что когда-то она носила имя Каллиам.

В общей зале Винсен Коу ожидал ее, сидя у огня. На нем было кожаное одеяние егеря, хотя охота в городе объявлена не была, а господина, которому он служил, больше не было в живых. О нелепой любви, которую он питал к Кларе, можно было догадаться по блеску его глаз и той робости, которая появилась в его жестах, когда она вошла в комнату. В этом чувстве не было ничего возвышенного и благородного, но все же оно было лестным и невольно вызывало у нее умиление.
— Я приберег для Вас тарелку овсянки, ее утром готовили, — сказал он. — А свежий чай сейчас заварю.
— Благодарю, - отвечала она, усаживаясь возле железной печурки.
— Могу ли я надеяться на позволение прогуляться сегодня с вами, миледи?
Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, который просит любимого наставника об одолжении.
— Спасибо, буду очень рада компании, — ответила она, как часто отвечала ему. Часто, но не всегда. — У меня сегодня есть дела.
— Да, мэм.
Винсен не спросил, какие именно дела, потому что знал ответ.
Она собиралась свергнуть власть короля и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

75 Nathela

Клара проснулась, как обычно, от шума голосов, идущих снизу и проникавшим в ее окно с улицы. В ее съемной комнатке в пансионе еще было темно, и черные тона еще не начали превращаться в серые, освещаемые лучами солнца, но рассвет был близок. В окне вместо стекла был вставлен промасленный лист пергамента, который плохо пропускал солнечный свет, но хорошо пропускал холод. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась в худой матрас, и снова прислушалась к тому, как бранились на улице муж с женой, и это повторялось почти каждое утро, за редким исключением.

Он был пьяницей, и не переставал быть мальчишкой в потрепанном теле мужчины. Она же была фурией, «пившей» мужнину кровь и «пожиравшей» его свободу. Он путался со шлюхами. А она тратила все, заработанные им деньги, до последней копейки, на своего брата. Летопись супружеского противостояния– это привычная, скучная, и одновременно грустная история. И самое печальное, думала Клара, что эти двое были глухи к любви, которая рождала их обиды. Никто ведь не кричит и не рыдает на улице ради человека, который ему безразличен. Интересно, что бы они сказали, если бы Клара могла разыскать их и сказать, как же сильно им повезло.

Когда, наконец, она встала с постели, света было уже достаточно, и она могла различить, как зимний холод обращает ее дыхание в облачко пара. Она быстро скользнула в бельё, затем в платье с корсетом, который, насколько могла, зашнуровала без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы еще носила траур, но, когда твоего мужа, как изменника трона, закалывает лорд –регент, каноны скорби несколько меняются. Она довольствовалась лоскутом ткани, скрученным вокруг запястья, который легко прятался под рукавом ее платья. Но она знала, что он был там. И этого было достаточно.

День набирал силу, она умылась и уложила волосы. Звуки улицы изменились. Грохотали экипажи, выкрикивали извозчики. Лаяли собаки. Так звучал Кэмниполь, заключенный в объятия зимы. Доусон ненавидел проводить зиму в столице. Зимняя пора, называл он это время, и в голосе сквозило презрение. Человеку с его воспитанием надлежало проводить зимние месяцы в собственном поместье либо, выезжая на королевскую охоту. Только поместий нынче никаких не осталось. Лорд-регент Гидер Палльяко, конфисковал их обратно в пользу короны, чтобы в будущем наделить ими того, чьи заслуги он пожелает вознаградить. Клара жила на деньги, которые выкроили на ее содержание два ее младших сына. Старший сын, Барриат, пропал, и одному богу было известно, где он, а ее родная дочь, все надежды связывала с фамилией мужа, и молилась лишь о том, чтобы суд не припомнил ей, что когда-то она носила фамилию Каллиам.

В гостиной, сидя у камина, её ждал Винсан Ко. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя объявлений об охоте в городе не было, а господин, которому он служил, был мертв. В его глазах, просиявших при ее появлении, и в его угловатых движениях, читалась почти комическая любовь, которую он питал к Кларе. Подобная любовь не добавляла величия, однако льстила ей, и, вопреки собственной натуре, Клара находила ее приятной.
- Я приготовил вам на завтрак овсяные хлопья, - произнес он, - и сейчас заварю чай.
- Благодарю вас, - ответила она, усаживаясь у небольшой железной печки.
- Позволено ли мне будет сопровождать вас во время вашей сегодняшней прогулки, миледи? - этот вопрос он задавал ей изо дня в день, как ученик, ищущий расположения своего обожаемого учителя.
- Мне будет приятно разделить с кем-нибудь мое одиночество, благодарю Вас, - чаще всего отвечала она, - у меня будет несколько поручений сегодня.
-Да, мэм, - сказал Винсан, не уточняя, что это будут за поручения, потому что знал о них.
Она собиралась свергнуть с трона, а если получится, и уничтожить Гидера Палльяко.

 

76 Nitya

Клару разбудили голоса, доносящиеся с улицы. Близился рассвет, но в ее маленькой меблированной комнате было еще совсем темно. Свет почти не проходил сквозь окно из промасленного пергамента, зато холод проникал беспрепятственно. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вдавила спину в тонкий тюфяк и слушала, как на улице снова бранятся муж с женой. Их ругань разносилась по округе за редким исключением каждое утро. Он – пьяница и никчемный калека. Она – мегера, пьющая кровь и пожирающая его свободу. Он спит со шлюхами. Она отдает все заработанное им своему брату. Их бесконечные супружеские распри столь же скучны, сколь и печальны, думала Клара. И самое печальное, что обоим не дано услышать ту любовь, на которой зиждется их обида. Ведь никто не станет кричать и плакать на улице из-за человека, до которого нет дела. Ей было любопытно, что бы произошло, пойди она сейчас и скажи им, как они очень, очень, очень удачливы…


Когда наконец она встала, уже можно было разглядеть, как зимний холод превращает дыхание в пар. Клара быстро накинула нижнюю рубашку, затем платье со шнуровкой сбоку, которая позволяла обойтись без помощи служанки. В других обстоятельствах она еще носила бы траур, но когда муж убит самим Верховным Регентом как государственный изменник, правила этикета немного меняются. Она просто повязала на запястье лоскуток ткани и прикрыла его рукавом. Клара знала, что он там, этого было достаточно.


Она умылась и уложила волосы. Совсем рассвело, и теперь с улицы доносились скрежет телег, крики извозчиков, лай собак – звуки зимнего Кэмнипола. Доусон терпеть не мог зимовать в столице. Зимняя повинность – так он это называл, и его голос источал презрение. Человек знатного рода должен проводить зимние месяцы в своих владениях, либо с Королевской Охотой. Только теперь, конечно, уже нет никаких владений. Верховный Регент Гедер Паллиако забрал земли под власть короны, чтобы позже наградить ими кого пожелает. Поэтому Клара жила на содержании двух младших сыновей, которые едва могли себе это позволить. Старший сын Бэрриат – одному Богу известно где, а внебрачная дочь прячется за именем своего мужа и молится, чтобы при дворе забыли, что когда-то она была Каллиам.
В общем зале у огня ее ожидал Винсен Коу. Он носил охотничьи кожаные штаны, хотя в столице не было никакой охоты, и прежний господин его был мертв. Когда Клара вошла, он заволновался, и совершенно нелепая любовь, которую он явно испытывал к ней, засияла в его глазах. Такое отношение было совсем неподобающим, но несмотря на это – приятным, и даже нравилось Кларе.


– Я сохранил для вас тарелку каши, – сказал он, – и завариваю свежий чай.

– Благодарю, – ответила она, усаживаясь рядом с маленькой железной печью.

– Вы позволите мне сопровождать вас сегодня, моя госпожа? – этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, просящий о благосклонности любимого учителя.

– Буду рада, если вы составите мне компанию. Спасибо. – Клара соглашалась часто, но не всегда. – Сегодня у меня есть несколько дел.

– Да, госпожа, – кивнул Винсен и не спросил, какие дела, потому что уже знал.


Она собиралась свергнуть верховную власть и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.



 

 

77 no_regrets

Дэниел Абрахам

Правление тирана


Клару, как часто бывало, разбудили доносившиеся с улицы голоса. В съемной комнатушке было еще совсем темно, но ждать серого рассвета оставалось недолго. Оконное стекло заменял промасленный пергамент. Он едва пропускал солнечный свет, в то время как зимний ветер будто вовсе не замечал этой преграды. Она зябко поежилась, кутаясь в одеяло и крепче вжимаясь в жесткий матрас, и некоторое время лежала и слушала, как бранятся под окном муж с женой. Их взаимные упреки она знала уже наизусть. Муж — пьяница, которому стареть пора, а он все не повзрослел. Жена — старая ведьма, все жилы из него вытянувшая, не дававшая ему спокойно и шагу ступить. Муж шлялся по девкам. Жена отдавала все его кровно заработанные своему братцу. Ссора, тянувшаяся долгие минуты — и долгие годы — надоела всем до смерти, но в то же время слушать ее было грустно. «Грустно — больше всего потому, — думала Клара, — что никто из этих двоих не видит любви, стоящей за каждым выпадом. Кто станет выходить из себя и устраивать скандал, если ему нет дела до человека, до которого он пытается докричаться?» Клара гадала: что, если бы она спустилась к ним и попыталась объяснить, как сильно им на самом деле повезло друг с другом? Могло бы это что-нибудь изменить?


Наконец она встала с постели. В тусклом свете уже можно было разглядеть, как холод с улицы превращает дыхание в пар. Она поспешила надеть белье, а затем и платье, корсет которого шнуровался сбоку — это позволяло ей обходиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, но женщине, чей муж казнен за измену короне по приказу самого лорда-регента, разумнее всего поскорее забыть о своем горе. Поэтому Клара обходилась повязкой на запястье, спрятанной под рукавом так, чтобы посторонний не мог ее разглядеть. Сама же она всегда помнила о повязке. И этого было достаточно.


Клара умылась и заколола волосы. В комнате стало светлее; улица наполнилась новыми звуками. Грохотали телеги, кричали извозчики, лаяли собаки. Обычное зимнее утро в Кэмниполе. Доусон терпеть не мог столицу в это время года. «Зимняя суета», — говаривал он, и в голосе его сквозило презрение. Человек его происхождения должен проводить холодные месяцы в своих владениях и на королевской охоте. Только теперь «своих владений», разумеется, уже не было. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал земли в пользу короны, чтобы когда-нибудь потом даровать их тому, кого он решит вознаградить за службу. Клара же имела в своем распоряжении весьма скудную сумму, которую удавалось собрать двум ее младшим сыновьям. Старший сын, Баррайат, пропадал одному Богу известно где, а родная дочь пряталась за именем мужа и думала лишь о том, как бы при дворе не вспомнили, что когда-то она имела неосторожность родиться в доме Каллиамов.


У огня в гостиной Клару уже ждал Винсент Коу. На нем были охотничьи кожаные доспехи, хотя никакой охоты в городе быть не могло — как, впрочем, и в любом другом месте, ведь лорд, которому служил Винсент, был мертв. Любовь к Кларе, такая нелепая, читалась в глазах Винсента, и ему с трудом удалось сохранить самообладание, когда она вошла в комнату. Эти чувства вряд ли можно было назвать возвышенными, но знать о них было приятно, и, сама того не желая, в глубине души Клара испытывала к нему ответное расположение.


— Я приберег для вас немного овсянки на завтрак, — сказал он. — Чай скоро будет готов.


— Благодарю, — ответила она, садясь поближе к железной печке.


— Могу ли я сопровождать вас сегодня, миледи? — Этот вопрос он повторял каждый день, словно маленький мальчик, желавший заслужить одобрение любимого учителя.


— Я буду признательна, если вы составите мне компанию, — повторила и она свой обычный ответ, как делала чаще всего — но не всегда. — На сегодня у меня есть кое-какие планы.


— Хорошо, миледи, — просто сказал Винсент.


Он не спрашивал, о каких планах идет речь, потому что отлично знал: она собирается положить конец правлению короля и — если удастся — уничтожить Гедера Паллиако.

 

78 Oksana P

Закон тирана.
Дэниэл Абрахам.

Клара проснулась от знакомого звука голосов, раздававшихся на улице прямо под ее окном. Начинало светать и тьма маленькой гостиничной комнаты скоро должна была превратиться в серый полумрак. Окно, которое вместо стекла было затянуто промасленным пергаментом, слабо пропускало свет и довольно сильно пропускало холод. Подтянув шерстяные одеяла к самому подбородку и вжавшись в тонкий матрац, Клара стала слушать как муж и жена на улице снова бранятся, чем они занимались почти каждое утро. Он был пьяницей и великовозрастным ребенком. Она была змеей, которая выпила его кровь и закусила свободой. Он спал с потаскухами. Она отдавала весь его заработок своему брату. История супружеской ссоры была настолько же обыденной и скучной, насколько печальной. "Печальней всего то, - думала Клара, - что эти двое не видят любви за всеми своими обидами. Кто же кричит и плачет на улице из-за того, до кого ему нет дела? Вот если бы их разыскать и сказать, как сильно им повезло, что бы они решили?"

Когда она наконец встала, света было достаточно, чтобы видеть как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Клара наскоро надела нижнее белье, а затем платье с корсажем с боковой шнуровкой, до которой можно было дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах ей все еще следовало бы носить траур, но когда ваш муж убит лордом-регентом как предатель трона, правила скорби несколько меняются. Пришлось ограничиться маленьким лоскутком ткани, обернутым вокруг запястья, который легко скрывался рукавом. Довольно и того, что она будет знать о нем.

Как только совсем рассвело, Клара умылась и прибрала волосы. Звуки на улице изменились. Треск повозок, крики извозчиков. Собаки лаяли. Звуки Камниполя в тисках зимы. Доусон терпеть не мог бывать в столице зимой. "Зимние обязанности" - как он это называл, а голос его сочился презрением. Человеку его происхождения подобало проводить зимние месяцы в своих владениях или на королевской охоте. Только нынче, конечно, не было никаких владений. Лорд-регент Джедер Паллиако вернул их короне, чтобы раздавать по кусочкам в знак расположения тем, кого пожелает наградить. А Клара жила на содержание, которое удалось наскрести двум ее младшим сыновьям. Старший из ее мальчиков, Барриат, пропал Бог весть куда, а ее родная дочь старательно цеплялась за имя своего мужа, молясь о том, чтобы при дворе забыли, что когда-то ее звали Каллиам.

Винсен Коу ждал в гостиной, сидя у огня. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя в городе невозможно было созвать охоту, а его господин погиб. Он до смешного любил Клару, от чего, стоило ей войти в комнату, глаза его заблестели, а манера держаться стала неуверенной. Это смущение, хоть и не добавляло достоинства, все же шло ему и, вопреки себе, Клара сочла его милым.

- Я оставил Вам овсянки на завтрак, - сказал он. - И завариваю свежий чай.
- Благодарю, - промолвила она, устроившись у маленькой железной печки.
- Вы позволите мне присоединится к Вам на прогулке сегодня, миледи? Он задавал этот вопрос каждый день, словно ребенок, ищущий одобрения обожаемого наставника.
- Я буду рада компании, спасибо, - ответила она как обычно.
Обычно, но не всегда.
- У меня есть несколько поручений на сегодня.
- Да, мэм, - отозвался Винсен, не уточнив, каких именно, потому что уже знал.
Она собиралась свергнуть корону, и, если удастся, уничтожить Джедера Паллиако.

 

79 OlGa

Законы Тирана

Даниел Абрахам

Клара проснулась от хорошо знакомого ей уличного крика, раздающегося под ее окном. Рассвет, хотя и собирался, но еще не успел посеребрить ее маленькую комнату в гостинице. Окно не было стеклянным, а было затянуто промасленным пергаментом, сквозь который просачивался свет и струился холод. Прижавшись плотнее к тонкому матрасу и натянув шерстяное одеяло до самого подбородка, Клара вслушивалась в очередной скандал между супругами, который происходил едва ли не каждое утро. Он был пьяницей, мальчишкой в мужском обличии, подавленный и сокрушенный. Она походила на фурию, сосущую его кровь и поедающую его свободу. Он путался со шлюхами. Она отдавала весь его заработок своему брату. Череда ссор меду ними была обыденной и утомительной, и настолько же печальной она казалась. Но печальнее всего, думала Клара, было то, что оба они неспособны были услышать отголоски любви, которые давали начало их многочисленным распрям. Никто не станет кричать на кого-то на улице со слезами на глазах, если этот кто-то ему попросту безразличен. Интересно, как бы они повели себя, если бы однажды она сказала им, как щедро наградила их жизнь, подарив им друг друга.


Уже светало, когда она поднялась с постели, и было видно, как в комнате, наполненной холодным зимним воздухом, от ее дыхания исходил пар. Клара вмиг надела сорочку, затем платье с корсетом, которое шнуровалось сбоку и позволяло ей обойтись без помощи служанок. При других обстоятельствах она бы по-прежнему носила траурную одежду. Но когда женщина становится вдовой из-за того, что Лорд-Командующий карает смертью ее супруга за измену королю, то предаваться горю ей приходится несколько иначе. Чтобы не нарушать траурной традиции, Клара обернула вокруг запястья браслет из скрученных нитей, который легко укрывался под рукавом. Мысль о том, что браслет всегда с ней, успокаивала ее. И этого было достаточно.


При свете восковой свечи она умылась и уложила волосы. Шум на улице сменился на грохот повозок, крики извозчиков и лай собак. Таким был Камнипол во власти зимы. Даусон терпеть не мог оставаться в городе в зимнее время. «Все проделки зимы» — говорил он об этом с легким пренебрежением. Человеку его положения следовало проводить зимние месяцы в своих поместьях или же участвовать в королевской охоте. Только теперь, безусловно, от земель не осталось ничего. Лорд-командующий Гедер Паллиако прибрал их себе, чтобы понемногу раздавать тем, кого он хотел вознаградить. И Клара находилась на содержании у своих младших сыновей, которое давалось им обоим нелегко. Куда исчез ее старший сын, Барриат, одному богу известно, а ее собственная дочь отчаянно хваталась за имя мужа и молилась о том, чтобы двор навсегда забыл о том, что когда-то она принадлежала роду Каллиам.


В общей гостиной у печи ее ожидал Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя охота в городе еще не объявлялась, а барон, которому он служил, был мертв. В его глазах светилась до крайности нелепая любовь к Кларе. Он держался нерешительно, когда она вошла в комнату. Его открытые чувства к ней не трогали ее до глубины души, но все же ей было приятно и, несмотря ни на что она находила его поведение очаровательным.
— Я смог приберечь для вас порцию овсяной каши, — сказал он. — И сейчас я готовлю для нас чай.
— Благодарю вас, — ответила она, присев по другую сторону чугунной печи.
— Вы позволите сопровождать вас во время прогулки, миледи? — вопрос, который он задавал ей каждый день, словно ребенок, горячо просящий о чем-то своего любимого учителя.
— Я была бы очень этому рада, — она вновь ответила так, как делала это часто, но не всегда. — Только я запланировала несколько дел на сегодня.
— Как пожелаете, мэм, — сказал Винсен и не стал интересоваться делами, потому что сам обо всем догадывался.
Она готовилась к свержению короля и, если все пойдет как надо, она задумала уничтожить Гедера Паллиако.
 

 

80 olgagon

Закон тирана

Дэниэл Эбрахэм

Клару разбудили знакомые голоса, раздававшиеся на улице прямо под ее окном. В комнатушке, которую она занимала в пансионе, царил полный мрак, утренняя заря еще не обратила его в серую мглу, но чувствовалось, что ждать осталось недолго. В окне не было стекла, только промасленный пергамент, который пропускал мало света, зато много стужи. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, поплотнее вжалась в тонкий матрас и прислушалась к уличной перебранке семейной пары, встречавшей так почти каждое утро. Он был пьянчужка с душой маленького мальчика в потрепанном теле взрослого мужчины. Она – злобная фурия, лишающая человека воли и сосущая его кровь. Он спал со шлюхами. Она отдавала все, что он зарабатывал, своему брату. Супружеская эта распря с ее бесконечной чередой взаимных упреков была обыденной, скучной, и все же она навевала грусть. «Как печально,-- подумала Клара, -- что эти двое не понимают, что все их обиды от любви! Разве люди кричат и рыдают на улице из-за того, кто им безразличен? Интересно, чтобы они подумали, если бы я вышла к ним и сказала, как им повезло?»

Было уже довольно светло, когда Клара наконец поднялась, и стало видно, как изо рта у нее идет пар, так было холодно. Она быстро натянула нижнее белье и платье, со шнуровкой которого могла справиться без помощи служанки. Сложись жизнь иначе, она все еще носила бы траур, но когда твой муж убит лордом-регентом как изменник, правила несколько меняются. Ей придется довольствоваться узкой полоской ткани на запястье, ее легко прикрыть рукавом. Клара-то знает, что она там! А больше ничего и не требуется.

Когда совсем рассвело, она умылась и причесалась. Уличный шум изменился. Грохотание тележек, крики извозчиков. Лай собак. Так скрежетал Камниполис в крепких объятиях зимы. Доусон терпеть не мог жить в столице зимой. «Зимнее это дело!» -- говорил он, и голос его источал яд. Человек его положения должен проводить зимние месяцы в своем имении или на царской охоте. Правда, имений больше не существует. Лорд-регент Гедер Пальяко отобрал их в пользу короны, чтобы потом наделять ими как знаком признания того, кого он пожелает вознаградить. Вот и Кларе приходится жить на те средства, что смогли наскрести для нее два младших сына. Старший мальчик, Барриаф, пропадал Бог знает где, а родная дочь старательно пряталась под именем мужа и молилась только о том, чтобы при дворе не вспомнили, что когда-то ее звали Кальям.

В гостиной, поджидая Клару, сидел у огня Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя никакой охоты в городе не ожидалось и господин, которому он служил, погиб. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, светилась в его глазах и объясняла нерешительность, с которой он держался при ее появлении в комнате. Стыдно признаться, но Кларе льстило чувство Винсена, и против собственной воли она находила его милым.

-Я приберег для Вас тарелку каши, - сказал он. – И свежий чай будет готов с минуты на минуту.

-Благодарю,- ответила она, усаживаясь около небольшой железной печки.

-Могу я сегодня сопровождать Вас на прогулке, моя госпожа? – Он задавал этот вопрос каждый день, так ребенок просит обожаемого наставника о привилегии.

-Спасибо, я бы не отказалась от компании, - согласилась она, что случалось довольно часто. Часто, но не всегда. – У меня есть кое-какие дела.

-Хорошо, госпожа, - Винсен не спросил, о каких именно делах идет речь, он и сам это знал.

Она собиралась свергнуть с престола и, если удастся, уничтожить Гедера Пальяко.









 

81 Paloma

Право тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса с улицы, раздававшиеся прямо под окном. Рассвет еще не добрался до темноты в ее комнатушке в пансионе, но это ненадолго. Через окно – не стеклянное, а из промасленного пергамента – проникало больше холода, чем света. Она натянула повыше шерстяное одеяло, вжалась в тощий матрас и слушала, как привычно бранилась на улице супружеская пара. Он был пьяницей с душой мальчишки в искалеченном теле мужчины. Она – мегерой и кровопийцей, что не давала ему жизни. Он путался с продажными девками. Она отдавала весь, до последней копеечки, его заработок своему брату. Нескончаемая череда супружеских ссор была обыкновенной, унылой и грустной. И что еще печальнее, подумала Клара, эти двое даже не понимают, что за всеми их обидами стоит любовь. Разве кричат и плачут на улице над теми, до кого и дела нет? Она задумалась, что бы из этого вышло, разыщи она их и скажи, как им очень-очень повезло.

Когда, наконец, она поднялась, света уже хватало, чтобы увидеть пар от дыхания в зимней стуже. Торопливо надела белье, затем – платье, расшнурованное так, чтобы его можно было надеть без помощи служанки. В других обстоятельствах, она бы все еще носила траур, но когда муж казнен Лордом Регентом как предатель короны, траурный этикет несколько меняется. Она обошлась небольшой, слегка прикрытой рукавом повязкой на запястье. Она об этом знает - и довольно.

Когда стало чуть светлее, она умылась и заколола волосы. Звуки улицы изменились. Грохотали повозки, покрикивали возничие, лаяли собаки. Так шумел зимний Камнипол. Доусон терпеть не мог бывать зимой в столичном городе. «Зимние делишки» – так он их называл, и голос у него был такой презрительный. Человеку его происхождения надлежит проводить зимние месяцы в своих землях или же на Королевской охоте. Вот только сейчас уже нет никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако отнял их все в пользу короны, чтобы потом вознаграждать отличившихся скупыми подачками. А Кларе осталось пособие, на которое еле наскребли двое младших сыновей. Ее старшего, Баррию, носило Бог знает где, а родная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа и молила суд позабыть о том, что когда-то она носила фамилию Каллиам.

В общей комнате Винсен Коу сидел у огня, ожидая ее. На нем была кожаная одежда для охоты, хотя никто в городе ее не объявлял, а хозяин, которому он служил, был уже мертв. От его совершенно смехотворной неприкрытой любви к Кларе глаза его засияли, а движения сделались неловкими, когда она вошла в комнату. Хоть и лишенное должного достоинства, Кларе это льстило и, помимо своей воли, она находила это очаровательным.

- Я приберег для вас миску утренней овсянки, - сказал он. – И чай вот готовлю свежий.
- Благодарю, - ответила она, опускаясь у небольшой железной печки.
- Дозволено ли мне будет сопроводить вас сегодня, миледи? – Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, ищущий благосклонности любимого наставника.
- Мне доставит удовольствие ваше общество, благодарю вас, - ответила она, как обычно. Обычно, но не всегда. – Сегодня у меня есть дела.
- Да, мэм, - сказал Винсен, не спрашивая, какие дела, потому что они ему были известны.

Она собиралась свергнуть корону и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

82 Petite_amie

Клара проснулась от привычных звуков голосов, доносящихся с улицы под окном. Рассвет ещё не обратил темноту её гостиничной комнатушки из чёрного в серый, только начинал. В окно комнаты было вставлено не стекло, а промасленный пергамент, который пропускал внутрь немного света и немало холода. Она натянула шерстяное одеяло поближе к подбородку, вжалась телом в тонкую подстилку и прислушалась к уличной брани супружеской четы друг на друга, которой они занимались почти каждое утро. Он — пьяница и мальчишка в надломленном мужском теле. Она — мегера, высасывающая кровь и пожирающая свободу своего мужчины. Он спал с проститутками. Она отдавала всю мелочь, которую он зарабатывал, своему брату. Литания супружеской распри была настолько же обычным и скучным явлением, насколько жалким зрелищем. И самым жалким, подумала Клара, было то, что эти двое не замечали любовь, на которой строились все их недовольства. Никто ведь не будет орать или горевать на улице из-за человека, на которого наплевать. Интересно, как они отреагируют, если Клара разыщет этих людей и скажет им, что они безмерно везучая пара?

Когда она наконец-таки встала, света было достаточно, чтобы различить, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она поскорее надела нательное белье, а затем платье, застегнув корсет на те застежки, до которых смогла дотянуться без помощи девочки-служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор облачалась в траурные одежды, но когда твоего мужа безжалостно убивает Лорд Регент, обвинив в предательстве трона, скорбишь по несколько иным правилам. Она обошлась небольшим отрезком скрученной ткани, обёрнутым вокруг талии, который слегка прикрывал рукав платья. Она знала, что знак памяти присутствовал в её наряде. И этого было достаточно.

Когда совсем рассвело, она умыла лицо и причесала волосы. С улицы уже доносились другие звуки. Грохот телег, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камниполя, объятого зимой. Доусон ненавидел приезжать в столицу в это время года. «Озимые хлопоты» — так называл он эти поездки, а из его голоса сочилось презрение. Мужчина его кровей должен проводить зимние месяцы в своих землях либо на Королевской охоте. Только сейчас, конечно же, у них не было своих земель. Лорд Регент Гедер Паллиако вернул их во владение короны, чтобы позже раздать в знак внимания тем, кого пожелает вознаградить. Клара жила на деньги, по крупице собранные ее младшими сыновьями. Старший сын исчез, Бог знает, куда, а внебрачная дочь хлопотала над тем, чтобы сохранить фамилию мужа, и молилась, чтобы двор позабыл, что когда-то она принадлежала к роду Каллиамов.

В общем зале у огня сидел Винсен Кое в ожидании ее прихода. На нем были охотничьи кожаные сапоги, хотя призыва на охоту в городе не звучало, а его господин был мертв. Его глаза излучали совершенно нелепое признание в любви к Кларе, и с невероятным усилием он усидел на месте, когда она вошла в комнату. Это не придавало ей никакого достоинства, однако льстило, и невольно она находила эту привязанность милой.

— Я приберёг для вас тарелку овсяной каши на завтрак, — промолвил он, — и заварил свежий чай.

— Благодарю, — сказала она, присаживаясь рядом с маленькой железной печкой.

— Могу ли я, с вашего позволения, сопровождать вас сегодня, моя госпожа? — этот вопрос он задавал каждый день, будто ребёнок, выпрашивающий милость у любимого учителя.

— Я буду рада чьей-либо компании, спасибо, — ответила она, как обычно. Как обычно, но не как всегда. — У меня есть несколько дел на сегодня.

— Да, мэм, — сказал Винсен и не стал уточнять подробности, потому что прекрасно всё знал.

Она собиралась свергнуть верховную власть и, по возможности, уничтожить Гедера Паллиако.

 

83 Phoenix

The Tyrant's Law. Daniel Abraham
Клара проснулась под привычный шум голосов, доносившихся с улицы. Первые лучи солнца еще не рассеяли черноту ночи, царившую в небольшом пространстве ее комнаты на постоялом дворе, но вот-вот это произойдет. Окно было не стеклянным, а из промасленного пергамента, пропускавшего мало света, но много холода. Клара подтянула шерстяные одеяла повыше, до самого подбородка, вжалась в тощий матрас, слушая уличную перебранку семейной пары, больших любителей выяснять отношения по утрам. Он — малое дитя в теле побитого жизнью пьяницы. Она — гадина, пьющая у него кровь с его свободой вприкуску. Он — завсегдатай притонов и борделей. Она, бессовестная, тащила все, им заработанное, своему братцу. Нескончаемый перечень супружеских претензий был предсказуем, скучен и печален. А самое печальное, думала Клара, — это то, что ни он, ни она не слышали любви, проступавшей сквозь горечь обвинений. Не кричат и не рыдают на улице из-за того, кто тебе безразличен. Интересно, как бы они повели себя, выйди она и скажи им, до чего же, до чего же они, на самом деле, счастливы.
Когда она, наконец, встала, в комнате уже достаточно рассвело, чтобы она могла увидеть, как из-за холода выдыхаемый воздух превращается в пар. Она торопливо оделась: нижние юбки, платье со шнуровкой сбоку, которую она могла затянуть сама без помощи горничной. Будь все иначе, она бы до сих пор носила траур, но когда твой муж, обвиненный в государственной измене, замучен по приказу Лорда Регента, у скорби другие правила. Она лишь позволила себе заплести вокруг запястья скромный матерчатый ремешок и просто закрыть его рукавом. Она знала, что он там. А большего и не надо.
Когда стало еще светлее, Клара умылась и привела в порядок волосы. Теперь улица сменила голос: грохотали повозки, кричали возницы. Залаяли собаки. Это были звуки города, скованного зимой. Досон не любил зимовать в столице. Зимняя кутерьма — говорил он голосом, полным презрения. Такие, как он, должны проводить зимние месяцы в своих землях или же на Королевской охоте. Только какие теперь земли? Лорд Регент, Гедер Паллиако, забрал все в казну, чтобы было чем одаривать своих фаворитов. Клара жила на то, что удавалось наскрести благодаря двум младшим сыновьям. Ее первенец, Барриат, исчез, Бог знает, куда; а родная дочь упрямо пряталась за фамилию мужа, уповая на то, что при дворе не вспомнят о том, что она из Каллиамов.
В общей комнате у огня сидел Винсен Коу и ждал ее. На нем были охотничьи краги, хотя об охоте в городе забыли, и его господин был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую Винсен выказывал Кларе, была в блеске глаз и в смущении, с каким он встретил ее. Это чувство, лишенное всякого благородства, но полное желания угодить, против воли льстило ей.
— Я приберег для вас тарелку овсяной каши, — сказал он. — Свежий чай сейчас будет.
— Спасибо, — ответила Клара, присаживаясь у небольшой железной печки.
— Позвольте мне сопровождать вас сегодня, госпожа? — этот вопрос он задавал изо дня в день, как ребенок, ищущий расположения любимого учителя.
— Прошу, доставьте такое удовольствие, — эти слова звучали часто. Часто, но не всегда. — У меня на сегодня несколько дел.
— Слушаюсь, мэм. — произнес Винсен, более ничего не спрашивая, он и так знал ответ.
Она собиралась свергнуть короля, и, если возможно, уничтожить Гедера Паллиако.

 

84 polytechnic

Клара проснулась и как обычно услышала уличный гомон, доносившийся из окна. В ее комнатке на постоялом дворе еще было темно, но уже скоро рассвет заставит сумрак отступить. Место стекла в раме занимал промасленный пергамент, и холод он пропускал гораздо лучше, чем свет. Она подтянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась в тонкий матрац и лежала, слушая перебранку женатой пары на улице – редкое утро проходило без их ссор. Он – пропойца, слабак и все никак не повзрослеет. Она – мегера, поедом его ест и дыхнуть не дает. Он шляется по борделям. Она все деньги, что он приносит в дом, отдает своему брату. Заученные реплики ходили по кругу, как в литании, и звучали буднично, скучно и печально. А самым печальным, подумала Клара, было то, что эти двое не слышали любовь, из которой произрастали все их обиды. Ни один человек не станет ругаться и плакать на виду у всех из-за того, кто ему безразличен. Интересно, что бы эта пара о ней подумала, если бы она разыскала их и заявила, что им невероятно, неслыханно повезло.

Когда она наконец поднялась, в комнате стало светлее и можно было увидеть, как на холоде выдыхаемый воздух превращается в пар. Она быстро скользнула в сорочку, а затем надела платье, у которого корсет шнуровался сбоку, – с таким она могла справиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда твой муж казнен Лордом-Регентом за измену, к нормам приличия начинаешь относиться по-другому. Клара ограничилась скромной ленточкой – повязала на запястье, где из-за рукава ее будет совсем не видно. Она знала, что лента там есть. А большего и не требовалось.

Пока она умывалась и расчесывала волосы, день вступал в свои права. Уличный шум преобразился. Громыхали повозки, покрикивали извозчики. Лаяли собаки. Вот как звучал Кэмниполь в плену зимы. Доусон не выносил столицу в это время года. Зимнее дельце – так он говорил о пребывании здесь, и голос его сочился презрением. Мужчина его кровей должен проводить холодные месяцы в своих владениях или же на Королевской охоте. Теперь, естественно, никаких владений нет. Лорд-Регент Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы при случае пожаловать эти земли за хорошую службу какому-нибудь придворному. А Клара жила на деньги, которые ей по крохам собирали двое младших сыновей. Ее старший сын Барриат обретался бог знает где, а у незаконнорожденной дочери были свои заботы: представляться везде именем мужа да молиться, чтобы при дворе все забыли, что когда-то ее звали Каллиам.

В общей зале у огня ее ожидал Винсен Коу. Он был в кожаной одежде, как для охоты, – хотя в городе не похоотишься, да и господин его был мертв. Винсен питал к Кларе совершенно нелепую любовь, и она сквозила во всем: в его сияющих глазах, в том, как неуверенно он держался, когда она вошла в комнату. Это было неподобающе, но лестно, и, сама не желая того, она любовалась этим чувством.

– Я оставил для вас тарелку овсянки, – сказал он. – И поставил завариваться чай.

– Благодарю. – Она села у маленькой железной печки.

– Дозволено ли мне будет пойти сегодня с вами, миледи? – Этот вопрос он повторял каждое утро, словно ученик, взывающий к благосклонности любимого учителя.

– Будет весьма приятно, если мне составят компанию, благодарю вас, – согласилась она, как поступала довольно часто. Часто, но не всегда. – У меня сегодня несколько дел.

– Да, мэм, – произнес Винсен. Он не спросил, какие у нее дела, – он знал.

Она собиралась захватить трон и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

85 Qelinor

Клара проснулась от привычной перебранки на улице под ее окном. Заря еще только собиралась сменить черноту ее комнатки в пансионате на серый сумрак. Окно было сделано не из стекла, а из промасленного пергамента и пропускало каплю света и потоки_ холода. Клара натянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась в тонкий матрас и стала слушать, как супруги на улице снова бранятся, как почти каждый день. Он, видите ли, пьяница, мальчишка в помятом теле мужчины, она – мегера, пьющая кровь и свободу человека. Он спит со шлюхами, она отдает все его тяжким трудом добытые гроши своему брату. Длинный перечень семейных претензий был банален и скучен, но в тоже время наводил грусть. Самое печальное, думала Клара, что эти двое не слышат любви, из которой растут их обиды. Люди не кричат и не плачут посреди улицы из-за тех, кто им безразличен. Интересно, пришло ей в голову, что бы они подумали, если она выйдет к ним и скажет, как же им на самом деле повезло.

Когда она наконец встала, уже было достаточно светло, чтобы увидеть, как холод превращает дыхание в пар. Она быстро надела белье и платье с корсетом, застегивающимся на боку, чтобы она могла справиться без служанки. В других обстоятельствах она бы все еще ходила в трауре, но когда твой муж убит Лордом-регентом за предательство короны, правила выражения печали немного меняются. Она обходилась небольшим отрезком ткани, завязанным на запястье под рукавом. Клара знала, что он там, и этого ей было достаточно.

Пока светало, она умылась и уложила волосы. Шум улицы менялся. Грохот телег, крики возчиков, лай собак. Звуки Камниполя в оковах зимы. Доусон терпеть не мог оставаться в столице в это время года. Зимняя суета, как говорил он исполненным осуждения голосом. Человек его породы должен проводить зимние месяцы в своих владениях или на королевской охоте. Но сейчас владений больше нет. Лорд-регент Гидер Паллиако изъял их в пользу короны, чтобы потом раздать другим в качестве вознаграждения. А Клара жила на содержание, которое с трудом собирали двое ее младших сыновей. Старший сын, Барриат, уехал неизвестно куда, а ее родная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы при дворе не вспомнили, что когда-то она была из рода Каллиам.

В общей комнате ее ждал у огня Винсен Коу. Он носил кожаные одежды егеря, хотя в городе охоту никто не объявит, а господин, которому он служил, мертв. Совершенно нелепая любовь, в которой он признался Кларе, сияла в его глазах и в неуверенной осанке, когда она зашла в комнату. Это совершенно бесцеремонное чувство все же льстило Кларе, чем-то подкупало ее.

- Я оставил вам чашку утренней овсянки, - сказал он. – Заварю свежий чай.

- Благодарю, - она села у маленькой железной печки.

- Вы позволите мне сопровождать вас сегодня, миледи? – каждый день он задавал этот вопрос, как ребенок пристает к любимому наставнику.

- Благодарю, я с удовольствием приму ваше общество, - ответила она, как обычно. Обычно, но не всегда. – У меня сегодня есть дела.

- Да, мэм, - Винсен не стал спрашивать, что это за дела. Он знал.

Она собиралась свергнуть короля, а если получится – и уничтожить Гидера Паллиако.

 

86 Rhea

Закон тирана
Дэниэл Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса, все громче и громче доносившиеся с улицы. В съемной комнатушке доходного дома было ещё хоть глаз выколи, но вот-вот займётся заря, и мрак из чёрного станет серым. Промасленный пергамент, заменяющий оконное стекло, плохо пропускал свет, зато отлично – холод. Она с головой укуталась шерстяным одеялом и вжалась в тощий матрас. Тем временем прямо под окном супружеская пара продолжала обычную утреннюю перебранку.

«Пропойца несчастный! Сопляк ты, а не мужчина!»

«Пилит, пилит и пилит, всю кровушку мою повыпила, шагу ступить не даёт!»

«Ты ходишь к девкам, я все знаю!»

«Горбачусь на работе как проклятый, а твой братец сидит у нас на шее!»

Нескончаемый и однообразный обмен любезностями вгонял в тоску. И самое грустное, подумала Клара, что оба и не осознают, как любят друг друга, и потому взаимные упрёки и оскорбления так задевают за живое. Разве может безразличие вызвать подобную бурю? Интересно, как бы повела себя эта парочка, выйди Клара на улицу и скажи им, что они самые счастливые люди на свете?

Когда она наконец встала, было уже достаточно светло, чтобы видеть, как выдыхаемый воздух на холоде превращается в пар. Она торопливо надела тёплое белье, а потом платье со шнуровкой сбоку. Служанки у Клары теперь не было, и она могла позволить себе только такую одежду, которую можно надеть без посторонней помощи. При других обстоятельствах она до сих пор ходила бы в трауре, но если твой муж казнён по приказу регента как изменник родины, то и правила вдовьего этикета несколько отличаются от общепринятых. Она ограничилась чёрной ленточкой, повязанной вокруг запястья. Под рукавом не видно, но сама Клара о ней знает, и этого ей достаточно.

Утро вступало в свои права. Клара умылась, зачесала волосы вверх и заколола их на затылке. Тем временем городской шум изменился. В морозном воздухе далеко разносились звуки озябшего Камниполя: громыхание колёс, перекличка извозчиков, лай собак. Доусон ненавидел оставаться в столице в холодное время года. «И это называется зима?» – вопрошал он в таких случаях, и голос его сочился презрением. Человек его положения должен проводить зиму или у себя в поместье, или на Королевской Охоте. Только где они теперь, его поместья? Регент Джедер Паллиако конфисковал их в пользу короны, чтобы потом раздавать в качестве подарков своим приспешникам. А Клара едва сводит концы с концами, живёт на то, что с трудом накопили два младших сына. Старший, Бэриаф, сгинул без вести, и только Бог знает, где его искать. А родная дочь озабочена прославлением имени мужа и молится, чтобы при дворе забыли её девичью фамилию Каллиам.

Венсан Коу ожидал ее в холле у очага. Он продолжал носить кожаные охотничьи доспехи, хотя в городе никто не объявлял об охоте, да и господина, которому он служил, не было в живых. Когда Клара вошла, его глаза просияли искренней любовью, которую он к ней испытывал, и старый слуга непроизвольно вскочил со своего места и вытянулся в струнку. И пусть это выглядело совсем не величаво, но Клара была польщена и вопреки себе почувствовала нежность к нему.

– Сегодня у нас на завтрак овсяная каша, – отрапортовал Коу. – И свежий чай заваривается.

– Спасибо, Венсан, – Клара села поближе к железной печурке.

– Госпожа позволит мне сегодня сопровождать её?

Он задавал этот вопрос каждый день. Так ребёнок ищет благосклонности любимого наставника.

– Спасибо. Буду очень рада такому спутнику, как ты, – сказала Клара. Она часто отвечала на этот вопрос согласием. Часто, однако не всегда. – Сегодня у тебя особые поручения.

– Да, мэм, – отозвался Венсан, не спрашивая, о каких поручениях идет речь. Он и сам это знал.

Клара отправлялась свергнуть королевскую власть. А если сумеет, то и уничтожить самого Джедера Паллиако.

 

87 Room418

Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы. Уже занимался рассвет, однако в крохотной комнатке пансиона еще царила тьма, вот-вот готовившаяся сдать свои позиции. Вместо стекол в окнах был промасленный пергамент, который пропускал немного света, но совсем не защищал от холода. Вжавшись в тонкий матрас, она покрепче закуталась в шерстяное одеяло и прислушалась. Прямо под окном, как обычно по утрам, ругалась супружеская пара. Он был пропойцей и желторотым мальчишкой, несмотря на истрепанное тело взрослого мужчины, а она ведьмой, которая выпила всю его кровь и забрала свободу. Он спал со шлюхами, а она отдавала все кровно им заработанное своему брату. Очень пошлая и скучная семейная ссора, но в то же время и очень печальная. Им невдомек, думала Клара, что источник всех их препирательств – это любовь. Разве станешь кричать и рыдать прямо посреди улицы из-за того, кто тебе безразличен. Сказать бы им, какие же они на самом деле счастливые.

Наконец Клара встала. Мрак почти рассеялся, и было видно, как зимний холод превращает дыхание в пар. Она быстро надела белье и платье: корсет шнуровался сбоку, и ей не требовалась помощь служанки. При других обстоятельствах Клара бы до сих пор носила траур, но когда твой муж безжалостно убит лордом-регентом как государственный изменник, скорбь приходится выражать по-другому. Маленького лоскутка на запястье, который легко спрятать за рукав, вполне достаточно. Она знала, что он там, а большего и не нужно.

Когда в комнате совсем посветлело, Клара умылась и причесалась. Теперь на улице слышался грохот экипажей, крики извозчиков и лай собак – такими звуками наполнялся Камнипол в разгар зимы. Доусон ненавидел бывать в столице в это время года. Он с презрением называл это зимними делами. Человек его происхождения должен проводить холодные месяцы в своем поместье или ездить на королевскую охоту. Но никакого поместья больше нет. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал его в пользу короны, чтобы потом пожаловать кому-нибудь в знак благодарности. Клара жила на деньги, не без труда собранные двумя ее младшими сыновьями. От старшего же, Барриата, давно не было вестей, а ее незаконнорожденная дочь крепко держалась за мужа и молилась, как бы двор поскорее забыл, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

В гостиной, сидя у огня, Клару ждал Винсен Коу, облаченный в кожаные охотничьи штаны, хотя в городе не устраивали охоты, а господин, которому он служил, был мертв. Как только она вошла, глаза его засветились любовью, а в движениях появилась скованность. В его чувстве она не видела ничего благородного, а скорее что-то нелепое и недопустимое, и все-таки ей это льстило.

− Я оставил для вас тарелку овсянки, − начал он. – А сейчас приготовлю свежий чай.

− Спасибо, − сказала она, садясь возле железной печки.

− Могу я сегодня сопровождать вас, моя госпожа?

Этот вопрос он задавал каждый день, точно ребенок, который спрашивает разрешения у любимого учителя.

− Я буду очень признательна, если вы составите мне компанию, − по обыкновению, согласилась она, хотя иногда случались и отказы. – Сегодня у меня есть несколько дел.

− Да, мэм, − проговорил Винсен, даже не спросив какие именно, ведь он и так знал.

Она собиралась свергнуть короля, а если удастся, то и уничтожить Гедера Паллиако.

 

88 Rouge de Lille

Клару разбудили звуки ссоры, доносившиеся с улицы. Под окном слышались уже знакомые голоса. Ее комнатку в пансионе все еще окутывал мрак. Но оставалось уже немного до того, как серая дымка рассвета разгонит темноту. В окно вместо стекла был вставлен промасленный пергамент, и сквозь него с трудом пробивался свет, зато хорошо проникал холод. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась всем телом в тоненький матрас. Супружеская пара на улице продолжала ругаться. Повторялось это чуть ли не каждое утро. Она называла его пьянью, калекой, у которого мозгов только и было, что у ребенка. Он ее — мегерой, сосущей его кровь и ущемляющей его свободу. Он таскался по шлюхам. Она отдавала то немногое, что он зарабатывал, своему братцу. Весь этот длинный перечень супружеских упреков был столь заурядным и обыденным, сколь и беспросветным. А больше всего Клару печалило, что за взаимными нападками они совсем забыли о любви к друг другу. А ведь именно из-за нее они сейчас и стояли посреди улицы — было бы им наплевать друг на друга, все обошлось бы без криков и слез. Клара задумалась, как бы они поступили, если бы сейчас она вышла и сказала, что на самом деле им очень и очень повезло.

Когда, наконец, она поднялась с постели, уже рассвело. В комнате было так холодно, что выдыхаемый воздух превращался в пар. Клара быстро облачилась в исподнее, потом в платье. Благодаря боковой шнуровке она могла надеть его без помощи служанки. При других обстоятельствах Клара до сих пор носила бы черные одежды, но, если твоего мужа убивает сам Лорд Регент по обвинению в измене трону, допускаются небольшие отступления от траурного этикета. Она ограничилась полоской ткани, скрученной вокруг запястья и легко прячущейся под рукав. Клара знала, что она есть, и этого было достаточно.

Стало заметно светлее. Она умылась, уложила волосы. Звуки на улице изменились. Дребезжали машины, кричали возчики, лаяли собаки. Типичные звуки Кэмнипола, зажатого в тиски холода. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. Зимняя возня — как он это называл — вызывала в нем волну возмущения и презрения. Человек его характера и положения должен проводить зимние месяцы в своих владениях или же на охоте в числе королевской свиты. Только теперь, конечно, не было никаких владений. Они отошли короне, чтобы потом Лорд Регент Гедер Паллиако передал их кому-нибудь в качестве награды. Клара же жила на содержании у своих младших сыновей, вернее на то, что им вдвоем удавалось наскрести. Старший сын, Бэрриас, был черт знает где. А родная дочь старательно пряталась за фамилией мужа и молилась, чтобы суд не вспомнил о ее родстве с семьей Кэллиам.

В общей комнате Клару поджидал Винсент Коу, греясь у огня. Он был облачен в свою охотничью одежду, хотя в городе никто не собирался на охоту, а хозяин, которому он служил, умер. Совершенно абсурдная любовь, которую он испытывал к Кларе и не считал нужным скрывать, загоралась в его глазах каждый раз, когда она входила в комнату, а в поведении появлялась робость и неуверенность. Ничего возвышенного — одна лесть, но — неожиданно даже для самой Клары — ей это нравилось.

— Я приберег для вас тарелку утренней овсянки, — сообщил он. — Сейчас закончу с чаем.
— Благодарю, — ответила она, садясь у крошечной железной печки.
— Позволите ли вы мне сегодня сопровождать вас, сударыня? — этот вопрос он задавал каждый день, словно ребенок, просящий об услуге горячо любимую гувернантку.
— Мне будет приятна ваша компания, спасибо, — часто отвечала она. Часто, но не всегда. — У меня есть несколько дел на сегодня.
— Хорошо, сударыня, — соглашался Винсент, ничего больше не спрашивая. Он все знал.
Она намеревалась совершить переворот и, если удасться, уничтожить Гедера Паллиако.

 

89 Salvatore Paradise

Закон Тирана

Дэниэл Абрахам

Клару разбудили уже знакомые крики, раздававшиеся прямо под ее окном на улице. Еще не рассвело, и в маленькой комнатке пансиона было темно. Вместо стекла в окно был вставлен промасленный пергамент, который пропускал лишь немного света и много холодного воздуха. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, всем телом вжалась в тонкий матрас и некоторое время слушала, как на улице ругались муж с женой, что, впрочем, происходило нередко. Он - пьяница, да к тому же ведет себя как ребенок. Она - мегера, которая выжимает из него все соки и лишила его свободы. Он спит со шлюхами. Все, что он зарабатывает, она отдает брату. Список взаимных обвинений был столь же обыден и скучен, сколь и печален. «И печальнее всего, - думала Клара, - что ни один из них не понимает, что все их обиды происходят от любви». На улице никто не кричит и не плачет о людях, которые им безразличны. Интересно, изменится ли что-то, если она найдет их и объяснит, как сильно им повезло.

Когда Клара, наконец, поднялась с постели, света было достаточно, чтобы видеть, как от холода ее дыхание превращается в белые облачка пара. Она быстро надела белье, а затем платье со шнуровкой сбоку, до которой можно дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах, она бы до сих пор носила траур, но когда муж казнен Лорд-регентом как предатель Престола, обычаи странным образом меняются. Она повязала на запястье плетеный шнурок в знак траура, который без труда скроет рукав. Но Клара будет знать, что он там. Этого достаточно.

Пока становилось светлее, она умыла лицо и уложила волосы. Уличные звуки изменились. Грохот повозок, крики извозчиков. Лаяли собаки. Обычные звуки Камнипола в середине зимы. Доусон ненавидел проводить это время в столице. «Зимние делишки», - говорил он и его голос источал презрение. Мужчина его положения должен проводить зимние месяцы в своих владениях или на Королевской охоте. Теперь, конечно же, владений не было. Лорд-регент Гедер Палиако присоединил их к королевским землям, чтобы потом вручить кому-нибудь в качестве награды. А Клара жила на деньги, которые с трудом собирали два младших сына. Ее старший мальчик, Барайя, сбежал, Бог знает куда, а родная дочь была слишком занята, прикрываясь именем мужа и молясь, чтобы при дворе забыли, что ее когда-то звали Каллиам.

Винсен Коу сидел у огня в общем зале, ожидая ее. Он был одет в охотничий костюм из кожи, хотя в городе не бывает охоты, да и хозяин, которому он служил, мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, светилась в его глазах и была видна в неуверенности с которой он держал себя, когда она входила в комнату. Его чувства не были возвышенными, но льстили Кларе, и она невольно находила их очень милыми.

«Я оставил для вас тарелку овсяной каши, - сказал он. - И свежий чай сейчас заваривается».

«Спасибо», - поблагодарила она, усаживаясь рядом с маленькой железной печкой.

«Будет ли мне позволено сопровождать вас сегодня, моя госпожа?» - этот вопрос он задавал каждый день, словно ученик, ищущий одобрения у любимого учителя.

«Я буду рада компании, спасибо, - сказала она, как отвечала довольно часто. Часто, но не всегда. - У меня много дел сегодня».

«Да, мэм», - сказал Винсен, не уточняя, о чем идет речь, потому что знал и так.

Она собиралась совершить переворот и, если ей удастся, уничтожить Гедера Палиако.

 

90 Sea Green

Дэниел Абрахам


"Закон тирана"


Клара проснулась от знакомой ругани под окном. Был тот предрассветный час, когда ночная чернота комнатушки на постоялом дворе еще не успела смениться утренней серостью. Оконце с промасленным пергаментом вместо стекла едва пропускало свет и плохо спасало от стужи. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка и прижалась к куцему матрасу. Редкое утро ей не приходилось слушать, как на улице ссорятся муж и жена. Один – пьяница, безвольный слабак, никак не повзрослеет и за ум не возьмется. Другая ‒ мегера, кровь пьет и пилит без продыху. Он шляется по девкам. Она отдает все заработанные им гроши брату. Заурядная супружеская перебранка, столь же скучная, сколь и грустная. «Печальнее всего, ‒ думала Клара, ‒ что чувство обиды заглушает голос любви, которая еще осталась. Безразличные друг к другу люди не станут устраивать сцены с криком и слезами на улице. Сказать бы этой парочке, что им еще, ох, как повезло, да только поймут ли».


К тому времени, когда она решила, что пора вставать, в комнате посветлело: было видно, как от холода дыхание превращается в парок. Клара быстро надела нижнюю юбку и платье, которые лежали тут же сбоку, чтобы до них можно было легко дотянуться ‒ горничной у нее больше не было. При других обстоятельствах она бы носила траур, но правила придворного этикета ‒ не для вдовы, муж которой, как государственный изменник, казнен самим лордом-протектором. Что ж, ей достаточно и черного лоскутка, повязанного на запястье и скрытого от всех под рукавом.


В прибавляющемся свете она умылась и забрала волосы кверху. С улицы доносились уже совсем другие звуки: дребезжание повозок, окрики возниц, лай собак. Привычный шум Кэмнипола в плену зимы. Доусон терпеть не мог «зимнюю суету», как он пренебрежительно называл дела, которые держали его в столице в это время года. Потомку знатного рода больше пристало проводить зиму в своих владениях или на королевской охоте. Ни поместья, ни земель теперь не было. Лорд-протектор Гедер Паллиако забрал их в пользу короны, и позже они достанутся тому, кого он вздумает наградить. Кларе, между тем, приходилось жить на деньги, которые смогли наскрести ее младшие сыновья. Где сейчас старший – Барриат ‒ одному богу известно, а родная дочь предпочла забыть, что в девичестве звалась Каллиам. Видно надеется, что при дворе об этом тоже не вспомнят.


В общей комнате у огня сидел и ждал ее Винсен Коу. Верный егерь даже в городе не расстался с кожаными доспехами, хоть и не было больше ни охоты, ни хозяина, которому он служил. Сияющий взгляд и замешательство молодого человека при виде Клары ясно говорили о его совершенно нелепой любви к ней. Это было неблагоразумно, но она чувствовала себя польщенной и тронутой.


‒ Я припас вам миску овсянки, ‒ произнес он. ‒ И заварил чай.


‒ Спасибо, ‒ отозвалась Клара, присаживаясь у железной печурки.


‒ Вы позволите сопровождать вас сегодня, миледи? ‒ Он задавал этот вопрос каждое утро, словно ребенок, который старается заслужить одобрение любимого учителя.


‒ Буду признательна, если вы составите мне компанию, ‒ ее ответ часто был таким. Часто, но не всегда. ‒ Я намереваюсь кое-что сделать.


‒ Да, мэм, ‒ ответил Винсен и больше ни о чем не спросил. Ему были известны ее намерения.


Она собиралась свергнуть, а еще лучше ‒ уничтожить Гедера Паллиако.

 

91 Seville

Знакомые голоса за окном разбудили Клару. Заря еще не превратила тьму ее маленькой комнаты в пансионе из черной в серую, но это скоро случится. Стекло в ее окне заменял промасленный пергамент, который пропускал мало света, но изрядную долю холода. Она подтянула шерстяное одеяло повыше, вжалась в тоненький матрас и слушала, как на улице привычно бранилась семейная чета - знакомая утренняя рутина. Он был пьяница с душой маленького мальчика в слабом теле. Она – мегера, пьющая его кровь и пожирающая его свободу. Он спал с потаскухами. Она отдавала все деньги, заработанные им, своему брату. Литания супружеских свар была столь же привычной и скучной, сколь и печальной. И самым грустным по мнению Клары было то, что эти двое уже не слышали голос любви, которая и стала основой этого недовольства. Из-за кого-то, кто безразличен, не кричат и не рыдают на улице . Интересно, размышляла она, что бы они делали, если бы она разыскала их и объяснила, как же сильно им повезло.


Когда она, наконец, поднялась, света стало достаточно, чтобы увидеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро скользнула в свое белье, потом в платье со шнуровкой сбоку, чтобы она могла справиться с корсажем без помощи прислуги. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда ваш муж казнен Лордом Регентом за измену престолу, ритуалы скорби некоторым образом меняются. Она ограничилась траурной ленточкой, завязанной на запястье и легко скрываемой рукавом. Главное, она сама будет знать, что ленточка здесь. Этого достаточно.


В прибывающем свете она умылась и собрала волосы. Звуки на улице переменились. Слышно было тарахтенье телег и покрикиванье возчиков. Лай собак. Звуки Kамнипола в кулаке зимы. Доусон ненавидел столицу зимой. Он называл пребывание там “зимними делами”, и голос его источал презрение. Мужчина такого происхождения должен проводить зиму в своем поместье или с королем, на охоте. Только теперь, конечно, никаких своих земель не осталось. Регент Гедер Паллиако забрал их в пользу короны. Позже он будет понемногу раздавать их в знак поощрения тому, кого собирается вознаградить. А Клара жила на пособие, которое с трудом наскребли для нее двое младших сыновей. Старший сын Барриас был Бог знает где, а дочь была занята, цепляясь за имя своего мужа как за последнюю соломинку и молясь, чтобы суд забыл, что она когда-то звалась Каллиам.


В гостиной Винсен Ку сидел у камина, ожидая ее. Он был в своих кожаных охотнчьих доспехах, хотя никакой охоты в городе не объявлялось и хозяин его был мертв. В его глазах сияла смехотворная любовь к Кларе, заметная и в неуверенной манере держать тебя, когда она входила в комнату. Ничего достойного в этом не было, но льстило ей, и,вопреки себе, она находила это подкупающим.

- Я оставил Вам овсянки, - сказал он, - и заварил свежего чаю.

- Спасибо, - она присела у маленькой железной печурки.

- Могу ли я сопровождать вас сегодня, моя госпожа? - он задавал этот вопрос каждый день, как дитя, просящее об одолжении обожаемого учителя.

- Мне было бы очень приятно, если бы ты составил мне компанию, - ответила она, как обычно. Как обычно, но не как всегда. - У меня есть несколько дел на сегодня.

- Да, мэм, - сказал Винсен и не спросил, каких. Он знал.


Клара собиралась свергнуть корону и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

92 skaberetta

Разбудили Клару звуки знакомых голосов с улицы за окном. Её съёмная комнатка в пансионате была ещё погружена в густую черноту ночи, которую вот-вот разбавит рассвет. Окно здесь было не застеклено, а перетянуто промасленным пергаментом, который света пропускал совсем чуть-чуть, зато холода в избытке. Она натянула одеяло до подбородка, вжалась телом в тонкий матрас и прислушалась к ругани супружеской четы – те по обыкновению поносили друг друга, без чего обходилось редкое утро. Он - пропойца с душой мальчишки во взрослом изломанном теле. Она – грызун, кровь его выпила и свободу подъела. Он путался со шлюхами. Она же своему братцу отдавала весь его заработок до копейки. Ритуальные возгласы семейной розни звучали обыденно, нудно и вместе с тем печально. Печальнее всего, подумалось Кларе, было то, что этим двоим никогда не расслышать той любви, от которой шла вся их злость. Когда наплевать, разве будешь вопить и рыдать на всю улицу? Интересно, что бы вышло, отыщи она их и объясни им, какие они всё-таки счастливцы.

Когда она наконец поднялась, в свете утра стало видно, что дыхание на зимнем холоде обращается в пар. Быстро натянула исподнее и платье, сложенное так, чтобы корсет можно было затянуть без помощи служанки. При других обстоятельствах следовало бы поносить траур немного ещё, но когда твой муж казнён самим лордом Регентом за измену королю, этикет скорби станешь блюсти немного иначе. Клара обходилась тонким лоскутом ткани вокруг талии, с лёгкостью пряча его под рукавами. Она же знает, что он тут. Вот и достаточно.

Когда рассвело, она умылась и прибрала волосы. Звуки за окном стали другими. Загрохотали экипажи, покрикивали извозчики. Брехали собаки. Голоса схваченного морозом Камниполя. Доусон жить зимой в столице ненавидел. Скажет, бывало, презрительно - «зимовье». Человеку его происхождения подобало проводить холодные месяцы в своём поместье или где-нибудь ещё за «королевской охотой» на шахматной доске. Вот только поместья, само собой, больше не было. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал земли обратно в пользу короны, чтобы впоследствии снова пожаловать кому-нибудь в награду, если захочет кого облагодетельствовать. А Кларе оставалось жить на жалкие крохи от двух своих младших сыновей. Старший же сгинул бог весть где, а родная дочь что есть сил держалась мужниной фамилии и молилась, чтобы суд и не вспоминал, что она из Каллиамов.
Винсент Кой ждал её в зале сидя у камина. Он был одет в кожу, как всякий ловчий, хоть в городе и охоты не предвиделось, и господина его уже не было на свете. В Клару он был донельзя смехотворно влюблён – это выдавали его горящие глаза и замешательство при её появлении. Достойного здесь мало, конечно, но ей было очень лестно и всё-таки приятно, что ни говори.
- Я оставил вам тарелку каши на завтрак. Сейчас заварю свежий чай.
- Благодарю, - отозвалась она, усаживаясь у маленькой железной печки.

- Позвольте пройтись сегодня вместе с вами, госпожа? – вопрос этот она слышала каждый день, он просил как ребёнок об одолжении у чтимого наставника.

- Cпутник был бы очень кстати, благодарю, - чаще всего был ответ. Чаще всего, но не всегда.
– Сегодня я иду по делам.

- Да, мэм. – отвечал Винсент, не спрашивая, что это за дела, потому что ему о них было известно.

Она намерена свергнуть короля и изничтожить Гедера Паллиако, если сумеет.
 

 

93 Slavik

Даниэль Абрахам
Закон Тирана

Клару разбудили знакомые голоса на улице под окном. Рассвет еще не превратил тьму ее гостиничной комнатушки в сумерки, но это вот-вот должно было случиться. Ее окно было не застеклено, а затянуто промасленным пергаментом. Свет он пропускал плохо, зато холод - прекрасно. Клара подтянула шерстяное одеяло к самому подбородку, вдавила тело в тонкий матрасик, и прислушалась к перепалке супружеской пары на улице. Эта свара повторялась едва ли не каждое утро. Он, видите ли, пьяница и ребенок в потрепанном теле мужчины. Она, видите ли, кровопийца, загубившая его свободу. Он, видите ли, спал со шлюхами. Она, видите ли, отдавала все заработанные им деньги своему братцу. Привычная череда семейного раздора была и скучна, и печальна. Но самым печальным было то, подумалось Кларе, что эти двое не замечали любви, на которой были построены все их обиды. Никто не стал бы кричать и плакать на улице из-за человека, до которого нет никакого дела. Интересно, что бы они подумали, подойди она и скажи им, насколько они счастливы?

Когда, наконец, она встала, было достаточно светло, чтобы видеть, как зимний холод обращает дыхание в пар. Клара торопливо надела нижнее белье, затем платье со шнуровкой сбоку, до которой можно было дотянуться без помощи служанки. В других обстоятельствах она бы носила траур, но когда твой муж казнен Лордом Регентом как предатель трона, траур выражают несколько иначе. Женщине пришлось обойтись небольшой полоской темной материи вокруг запястья, скрытой затем рукавом. Кларе достаточно было знать, что она там есть.

Пока светало, она умылась и уложила волосы. Звуки на улице изменились. Скрежет телег, крики извозчиков, собачий лай. Звуки Камниполя в зимнем плену. Доусон ненавидел зимовать в столице. Зимние хлопоты, говорил он с высочайшим презрением в голосе. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы в своем поместье либо на королевской охоте. Только теперь никакого поместья уже не было. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал его, чтобы потом передать в награду своим верноподданным. И Клару на свои жалкие доходы содержали двое младших сыновей. Старший сын, Барриат, исчез бог знает где, а внебрачная дочь была озабочена сменой фамилии на фамилию мужа и молила бога, что суд забудет о ее принадлежности к роду Каллиам.

Винсен Коу сидел в гостиной у камина, ожидая Клару. Он был в костюме охотника, хотя никакой охоты в городе не ожидалось, а его господина уже не было в живых. Когда Клара вошла в комнату, нелепая, но трогательная любовь, которую он питал к госпоже, засияла в его глазах. В том, как неуверенно он держался при ней, не было ни капли достоинства, но Кларе это льстило, и она с удивлением отметила, что ей это приятно.

- Тут для вас горшочек утренней овсянки, - сказал он. – А еще у меня заваривается чай.

- Спасибо, - поблагодарила она, присаживаясь возле маленькой железной печурки.

- Можно мне сопровождать вас сегодня, госпожа? – Этот вопрос он задавал каждый день, будто ребенок, спрашивающий одолжения у любимого наставника.

- Я всегда рада твоей компании, спасибо, - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. - Но сегодня у меня кое-какие дела.

- Хорошо, госпожа, - вздохнул Винсен, ничего не спрашивая. Он знал, что это за дела.

Она собиралась свергнуть власть, а если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

94 solid_snake

Закон тирана
Дэниел Абрахам

Клэр разбудил знакомый гул голосов на улице под окном. Мрак в маленькой комнате гостиницы ещё не сменился сумерками. В раму было вставлено не стекло, а промасленный пергамент, который пропускал мало света, и в щели задувал сквозняк. Она подтянула шерстяные одеяла ближе к подбородку, вжалась телом в тонкий матрас, и прислушалась, как на улице ссорятся муж с женой. Они всегда ссорились по утрам. Он был пьяницей с душой маленького мальчика и искалеченным телом мужчины. Она была мегерой, пила его кровь и лишила его свободы. Он спал с проститутками. Все его заработанные гроши она отдавала своему брату. Литания супружеской ссоры звучала привычно, скучно и печально. Клэр удивлялась, почему никто из них не мог понять, что они обижают друг друга, потому что любят. На улице никто не кричал и не причитал, впрочем им было всё равно. Ей хотелось знать, что она услышала бы в ответ, если бы подошла к ним и сказала, что они очень и очень счастливые люди.

Когда она окончательно проснулась, было уже светло, чтобы разглядеть, как на зимнем морозе изо рта идёт пар. Она быстро натянула нижнее белье, а потом платье с застёжками, которое могла надеть без помощи служанки. При других обстоятельствах она носила бы траурную одежду, но так как её муж был убит лордом-регентом за преступление против короны, правила траура немного изменились. Она обвила маленькую полоску ткани вокруг запястья, которая легко закрывалась рукавом. Она знала, что это её траур. Этого было достаточно.

Когда совсем рассвело, она умыла лицо и поправила волосы. Уличный шум переменился. Дребезжание телег, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола во власти зимы. Доусон терпеть не мог зимней столицы. Шалости зимы, как он говорил, и в его голосе слышалось пренебрежение. Человек его рода мог провести зимние месяцы на своих землях или ещё где-нибудь на королевской охоте. Только теперь, разумеется, земель не было и в помине. Лорд-регент Гедер Паллиако конфисковал их в пользу короны, чтобы позже передать достойному награды человеку. И Клэр жила на вспомоществование, которое ей наскребали два младших сына. Старший сын, Бэрриэт, уехал неизвестно куда, а родная дочь упорно не хотела отказаться от фамилии мужа и молилась о том, чтобы суд забыл, что её звали Каллиам.

В неубранной комнате, у огня сидел Венсан Ко и дожидался её. Он был одет в кожаный плащ охотника, хотя мэрия не объявляла о начале охоты, а хозяин, которому он служил, был мёртв. В его глазах светилась совершенно смехотворная любовь к Клэр, и поэтому, когда она зашла в комнату, он выглядел нелепо. Это было ниже его достоинства, но лестно, и она решила, что это очаровательно.

"Я оставил тебе миску утренней овсянки, – сказал он, – И заварил свежий чай".

"Спасибо", – поблагодарила она, сидя за маленькой железной печкой.

"Мы прогуляемся сегодня, моя госпожа?" – этот вопрос он задавал каждый день, как ребёнок, добивающийся благосклонности любимого воспитателя.

"Мне было бы очень приятно составить тебе компанию, – возразила она, как это часто случалось. Часто, хотя не всегда. – Но у меня сегодня дела".

"Да, сударыня", – сказал Венсан, и не спросил, какие именно, потому что знал.

Она собиралась свергнуть с трона, и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

95 Sparky

Клару разбудил привычный шум голосов, раздающийся на улице под ее окном. Рассвет еще не начал рассеивать сумрак ее маленькой комнаты в пансионе, обращая его в полусумрак, но вскоре начнет. Стекла в окне ее комнаты были не из стекла, а из промасленной бумаги, пропускавшей мало света и много холода. Она подтянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась всем телом в тонкий матрас, и прислушалась, как супружеская пара на улице вновь набрасывается друг на друга, что происходило практически каждое утро. Он был пьяницей и маленьким мальчиком в разбитом теле взрослого мужчины. Она была мегерой, высасывающей его кровь и пожирающей его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала каждую заработанную им копейку своему брату. Длинный перечень взаимных супружеских упреков, банальный и скучный, был в то же время печальным. А печальнее всего, думала Клара, что оба супруга не могут почувствовать любви, от которой и происходят все их обиды. Никто на улице не кричал и не рыдал о том, до кого ему нет дела. Ей хотелось знать, как они поступят, если она разыщет их и расскажет, насколько же им повезло.


Когда она, наконец, поднялась, света уже было достаточно, чтобы видеть, как дыхание превращается в пар на зимнем холоде. Она быстро одела нижнее белье, а затем платье с корсетом так, чтобы их можно было застегнуть без помощи девочки-служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траурную одежду, но когда ваш муж казнен Лордом-регентом как изменник, правила скорби немного меняются. Она обходилась небольшим кусочком скрученной ткани, обвязанным вокруг запястья и легко скрываемым под рукавом. Она знает, что он там. И этого достаточно.


Пока светлело, она умылась и привела в порядок волосы. Звуки с улицы изменились. Громыхание повозок, окрики возчиков. Собаки лаяли. Звуки охваченного зимой Камниполя. Доусон терпеть не мог бывать в столице зимой. Зимние делишки, говаривал он, и его голос источал презрение. Человек его происхождения должен проводить зиму в своих владениях или же с Королевской Охотой. Только теперь, конечно, не было никаких владений. Лорд-регент Жедер Паллиако конфисковал их, чтобы потом раздать по частям в награду тем, кого он хотел отметить. А Клара жила на то содержание, которое наскребали на двоих ее младшие сыновья. Ее старший мальчик – Барриат, ушел Бог знает куда, а ее родная дочь настойчиво цеплялась за имя своего мужа, молясь, чтобы двор вообще забыл, что ее когда-то звали Каллиам.


В общей комнате Винсен Коу сидел возле огня, ожидая ее. Он был одет в кожаную охотничью одежду, хотя в городе и не был объявлен призыв на охоту, а хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая влюбленность, которую он явно испытывал к Кларе, светилась в его глазах и чувствовалась в той неестественности, с какой он держался, когда она вошла в комнату. Он вовсе не выглядел самодовольным, но явно рисовался, и, наперекор себе, Клара находила это милым.


- Я приберег для вас котелок овсянки к завтраку, - сказал он. - И делаю свежий чай.
- Спасибо, - ответила она, присаживаясь рядом с маленькой железной печкой.
- Будет ли мне позволено пройтись с Вами сегодня, моя госпожа, - этот вопрос он задавал ежедневно, как ребенок, ищущий благосклонности любимого наставника.
- Я буду рада компании, спасибо, - ответила она, как часто отвечала. Часто, но не всегда. – Мне нужно кое-чем заняться сегодня.
- Да, мэм, - ответил Винсен, но не спросил, чем именно, потому что он знал.
Она собиралась ниспровергнуть короля и, если сможет, уничтожить Жедера Паллиако.

 

96 Starlight

Закон Тирана
Даниел Абрахам
Клару разбудили привычные крики на улице под ее окном. Еще не рассвело, и в ее комнатке в пансионе было темно. Но совсем скоро темноту сменят предрассветные сумерки. В ее окне не было стекла. Его заменяла промасленная пергаментная бумага, которая пропускала немного света, но совсем не спасала от холода. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в тонкий матрас и слушала, как опять ругается на улице супружеская пара. Не было еще утра, чтобы они не поругались. Он был пьянчугой и маленьким мальчиком в разбитом теле мужчины. Она была мегерой, которая выпила его кровь и поглотила его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала каждую копейку, которую он зарабатывал своему брату. Это была обычная скучная семейная ссора, но вместе с тем, было в этом что-то печальное. И самым печальным, думала Клара, было то, что эти двое не понимали, что причиной всех их ссор была любовь. Никто не станет кричать и плакать на улице из-за человека, на которого ему наплевать. Она размышляла, как бы они поступили, если бы она разыскала их и объяснила, насколько им повезло.


Когда она наконец встала, уже достаточно рассвело, и она видела, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье и зашнуровала корсет, насколько могла дотянутся до тесемок без помощи горничной. При других обстоятельствах, она бы все еще носила траур, но когда ваш муж казнен Лордом Регентом как человек, предавший корону, траурный этикет немного отличается от общепринятого. Она обходилась маленьким лоскутком ткани, повязанным вокруг запястья, который легко можно было спрятать под рукавом. Но она ведь знала, что он там. Этого было вполне достаточно.


Когда стало совсем светло, она умылась и забрала волосы. Звуки на улице изменились. Дребезжали повозки, кричали извозчики. Лаяли собаки. Звуки скованного зимой Камниполя. Доусон ненавидел оставаться на зиму в столице. Зимние дела, так он называл это, и голос его был полон презрения. Человеку, получившему такое воспитание, как он, подобает проводить зимние месяцы в своих землях или еще где-нибудь, принимая участие в Королевской Охоте. Только сейчас, конечно, не было никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако забрал их в пользу короны, чтобы подарить их тому, кого он хотел наградить. А Клара жила на содержание, которое с трудом наскребали два ее младших сына. Ее старший сын, Барриат, исчез Бог знает куда, а ее внебрачная дочь была занята тем, что цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы двор забыл, что когда-то она носил фамилию Каллиам.


Винсен Коу сидел в общей комнате у камина и ждал ее. Он носил охотничьи кожаные штаны, хотя никто не созывал охоту в городе, а хозяина, которому он служил, не было в живых. Совершенно нелепая любовь, в которой он открыто признавался Кларе, светилась в его глазах и проявлялась в неуверенности, которую он испытывал в ее присутствии. Его любовь не была возвышенной, но она льстила Кларе, и она невольно находила это милым.
– Я оставил для Вас тарелку овсянки,– сказал он. – И завариваю свежий чай.
– Спасибо, – сказал она, садясь рядом с маленькой железной печкой.
– Позволите ли мне сопровождать Вас на прогулке сегодня, миледи?
Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, который ищет расположения любимого учителя.
– Спасибо, Ваша компания доставит мне удовольствие,– ответила она. Она часто отвечала так. Часто, но не всегда. – Мне надо сделать сегодня несколько дел.
– Да, мадам, – сказал Винсен. Он не стал спрашивать, что это были за дела, потому что и так знал. Она собиралась устроить переворот и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

97 Stash Zt

Закон тирана.

Клара проснулась на рассвете от привычного шума голосов, доносившегося с улицы. Было еще темно, она различала лишь очертания предметов в своей пансионатской комнатке. Внутрь просачивались холод и слабый свет сквозь промасленный пергамент, заменявший стекла в окне. Клара плотно закуталась в шерстяное одеяло, вжалась в тоненький матрац, и прислушалась, как супружеская пара в очередной раз бранится в утренние часы. Муж был пьяницей, но в его проспиртованном теле не угас мальчишеский задор. А жена – типичная мегера, беспрестанно его пилящая. Он частенько подгуливал. Она же отдавала весь его заработок своему брату. Эта бесконечная рутина семейных ссор наводила тоску. А печальнее всего, – задумалась Клара, – то, что этим двоим, не удается увидеть любовь друг к другу из-за постоянных взаимных притязаний. Они беззастенчиво орут и оскорбляют друг друга у всех на виду, нарушая всякие нормы приличия. Клара подумала: как бы эта пара отреагировала, если б она вышла к ним и сказала какие же они на самом деле счастливые.

Когда Клара, наконец, поднялась с кровати, рассвело настолько, что можно было разглядеть, как при дыхании идет пар изо рта от холода. Она быстро натянула белье и накинув сверху платье, закрепила корсет насколько смогла без помощи служанки. При других обстоятельствах, Клара по-прежнему носила бы траур, но когда твой муж объявлен предателем, изменником престола и беспощадно казнен по приказу лорда-регента, приходится скорбеть втайне ото всех. Женщина, для собственного успокоения, обвязала запястье траурной лентой, которая всегда была скрыта под рукавом. Только она знала о существовании ленты, и этого было достаточно.

Клара умылась и уложила волосы при бледном свете. Звуки с улицы изменились. Загрохотали телеги, залаяли собаки, доносились крики извозчиков. Вот какие звуки раздаются в Камниполе в разгар зимы. Доусон ненавидел пребывать в столице в это время. Зимняя морока, – говорил он, – и в его голосе при этом отчетливо улавливались ноты презрения. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих владениях или, в конце концов на королевской охоте. Только вот земли у него не осталось. Лорд-регент Гедер Пальяко отобрал у людей все обратно в казну, чтобы потом выдавать тем, кому пожелает. Что касается Клары, она жила на жалкие пособия, полагающиеся двум ее младшим сыновьям. Ее старший сын Барият пропал и одному Богу известно, где он сейчас. А собственная дочь прикрывается фамилией мужа и молит господа, чтобы никто во дворе не вспомнил о ее происхождении из рода Каллиамов.

В ожидании Клары, в общей комнате, у камина расположился Винсен Коу. На нем был его охотничий костюм, хотя ему некому было прислуживать (господин его умер), да и вообще, в ближайшее время никакой охоты не намечалось. Винсен испытывал к вдове нежные чувства, и любовь делала его неуклюжим, порой смешным. Вот и в этот раз при появлении Клары он слегка растерялся. С одной стороны ее не радовала его привязанность, ну а с другой находила его весьма трогательным.

– Я принес вам тарелку каши, – сказал он, – сейчас налью чай.
– Спасибо, поблагодарила его Клара. Она прислонилась к железной печке.
– Могу я сопровождать вас сегодня, госпожа? Винсен задавал этот вопрос каждый день, словно ребенок, выпрашивающий внимания у любимого воспитателя.
– Было бы любезно с твоей стороны составить мне компанию, – ответила Клара, как обычно. Она часто позволяла ему себя сопровождать. Часто, но не всегда.
– У меня есть несколько поручений к тебе на сегодня.
– Конечно, мэм, – сказал Винсен, и не стал спрашивать, что ему нужно сделать, он и так все знал. Клара намеревалась свергнуть монархию, и если получится, уничтожить самого Гедера Пальяко.

 

 

98 Summer

Клару разбудили голоса за окном. Рассвет еще не успел рассеять тьму в съемной комнатушке, но оставалось недолго. Вместо стекла окно было затянуто промасленным пергаментом, плохо пропускавшим свет и совсем не защищавшим от холода. Она подтянула одеяло к подбородку, вжалась в тощий матрас и прислушалась – на улице вновь бранились муж с женой. Так начиналось почти каждое утро. Он был пьяницей, который никак не повзрослеет. Она - ведьмой, испортившей ему жизнь. Он спал со шлюхами. Она отдавала все деньги своему братцу. Бесконечная литания супружеских споров, унылая и навевающая грусть. Самое печальное – эти двое не замечали любви, скрывающейся за обидами. Если кто-то тебе безразличен, ты не будешь бранить его и рыдать на глазах у всех. Интересно, а если отыскать их и рассказать, какие они счастливые, вдруг подумала она.

Когда Клара решилась вылезти из-под одеяла, уже достаточно рассвело чтобы разглядеть, как зимний холод превращает дыхание в пар. Она торопливо натянула рубашку, потом платье с завязками на боку, чтобы справляться без помощи горничной. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, но когда твой супруг казнен Лордом-регентом и обьявлен предателем, приходится искать другие способы скорбеть. Клара повязала на запястье траурную повязку, которую легко скрыть под рукавом. Только
она будет знать - и этого достаточно.


Когда совсем рассвело, Клара умылась и уложила волосы. Теперь с улицы доносились другие звуки: грохот телег , крики возниц и собачий лай. Так звучит Камнипол в самый разгар зимы. Доусон ненавидел проводить это время года в столице. Его голос сочился презрением, когда он говорил о «зимних делах». Зимой столь высокородный лорд должен покидать владения только ради королевской охоты. Только вот владений больше не было. Лорд-регент Гедер Палиако конфисковал их, чтобы потом подарить кому-нибудь за заслуги. Клара жила на деньги, которые с трудом удавалось наскрести двум младшим сыновьям. Старший, Барриат, пропал неведомо куда, а единственная дочь цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы двор забыл, что когда-то ее звали Каллам.


Винсент Кой ждал её в общей комнате у камина. Он все еще носил, егерский костюм, хотя в городе охотиться было не на кого, а хозяин, которому он служил, распрощался с жизнью. Винсент любил Клару - его выдавали сияющие глаза, и то, что он знал, как себя вести, когда она входила в комнату. Никакого достоинства. Он был смешон и жалок, но, как ни странно, эта любовь льстила Кларе и находила отклик в ее сердце.


- Я приберег для вас тарелку утренней овсяной каши, - сказал он. - А сейчас как раз завариваю свежий чай.
- Спасибо, - поблагодарила Клара, поудобнее устаиваясь перед маленькой железной жаровней.



- Вы позволите сегодня сопровождать вас, моя госпожа?


Он задавал этот вопрос каждый день, словно ребенок, выпрашивающий внимания любимого учителя.


- Буду рада твоей помощи, - она часто так отвечала, но не всегда. – У меня сегодня несколько дел.

-Да, госпожа, - сказал Винсент. Он не спросил ни о чем. Потому что знал.

Она собиралась свергнуть власть, и, если сможет, уничтожить Гедера Палиако.

 

99 SUNRISE

The Tyrant's Law
Daniel Abraham

Клару разбудил разговор на повышенных тонах. Скандалили прямо под окном, а голоса ссорившихся были ей хорошо знакомы. Рассвет все еще не занялся, и комната, которую она занимала в гостиной, по-прежнему была погружена в кромешную тьму. Впрочем, солнечным лучам не суждено озарить ее комнату ярким светом: ведь окно, вместо стекла заделано пропитанной маслом кожей. Зато холод оно пропускает прекрасно! Укутавшись поплотнее в шерстяные одеяла и вжавшись в тонкий матрас, женщина стала прислушиваться к ругани женатой парочки на улице, превратившейся для тех в ритуал, с которого они начинали чуть ли не каждое утро. Из их перебранок Клара уяснила, что жена считает мужа пьяницей, который с годами порядком поизносился, но так и не поумнел. Муж называл жену стервой, жаловался на то, что она пила его кровушку и вечно указывала, как надо жить. Он, в свою очередь, изменял ей с развратницами; она – отдавала его заработок своему брату. Непрекращающаяся череда взаимных упреков стала для них делом обыденным; но на Клару их ссоры навевали тоску. Печальнее всего она находила то, что эти двое сквозь пелену взаимных обид не видят, что на самом деле между ними - любовь. Просто так никто не станет истерить и кричать на другого человека на людях, если не испытывает к нему истинных чувств. Но был бы прок от того, если бы она объяснила им, насколько они счастливы.

Когда мрак в комнате начал рассеиваться, она встала; было так холодно, что выдыхаемый ею воздух превращался в пар. Клара быстро надела белье и платье с застежками сбоку, чтобы обойтись без помощи служанки. Лорд Регент обвинил ее мужа в предательстве и приговорил к казни, именно поэтому она не могла долго носить траур по супругу. Приходилось ограничиваться маленькой ленточкой, которую она повязывала вокруг запястья и прятала от посторонних взглядов под рукавом платья. Главное, что она хранила о нем память. Остальное было не важно.

Рассвело. Она умылась и собрала волосы в прическу. Движение на улице оживилось. Был слышен грохот повозок и окрики извозчиков вперемежку с лаянием собак. Вполне привычная обстановка для зимнего Камнипола – столичного города. Когда был жив ее Доусен, он очень не любил оставаться здесь в это время года; но иногда приходилось – и тогда в голосе его слышалось раздражение: «зимняя повинность» – так он говорил. Человеку его положения пристало проводить зиму в своих владениях или охотиться в угодьях Короля. После его смерти владения у них отобрали. Кто бы сомневался, что Лорд Регент, Джедер Палльяко, наложит на них руку и присоединит к королевским землям, чтобы при случае даровать в качестве награды кому-нибудь другому. Клара жила на содержание, которое ей выделяли два младших сына. Старшего сына, Барьята, занесло за тридевять земель, а ее собственная дочь, прячась за спину мужа, всеми правдами и неправдами добивалась того, чтобы все забыли, что она - из рода Кальям.

Винсен Кое сидел у камина в гостиной и ожидал ее появления. На нем были кожаные одеяния, предназначенные для охоты, которой в городе не предвиделось, да и его хозяина больше не было в живых. Его взгляд и смущение, которое он не мог преодолеть, когда Клара входила в комнату, выдавали то неподдельное обожание, которое он к ней испытывал. Она не придавала его чувствам большого значения, но его отношение ей льстило. Более того, не смотря на свои принципы, она находила его поведение приятным.

- Я приберег для вас овсяной каши с завтрака, - сказал он. – Чай как раз заваривается.

- Благодарю вас, - сказала она в ответ, располагаясь около небольшой железной печи.

- Будет ли мне дозволено сопровождать вас сегодня, моя госпожа?

Он задавал этот вопрос каждый день, уподобляясь в этот момент ребенку, который умоляет своего обожаемого учителя о снисхождении.

- Я с удовольствием приму ваше предложение, благодарю вас, - согласилась она.

Чаще она соглашалась, чем отказывалась.

- Сегодня мне предстоит уладить несколько дел.

- Да, мадам, - ответил Винсен, не уточняя у Клары, о чем идет речь, поскольку уже был в курсе.

Она намеревалась свергнуть монархию, и, если удастся, расправиться с Джедером Палльяко.

 

100 Sunrise

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась под знакомые звуки, доносившиеся с улицы за окном. Рассвет еще не перекрасил ее комнатушку в пансионе из черного в серый, но ночь уже уступала место утру. Окном в комнатушке служило не стекло, а промасленный пергамент, пропускавший немного света и много холода. Клара натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в тонкий матрас и стала слушать, как на улице вновь бранилась семейная пара - событие, ставшее частью почти каждого утра. Он был пьяницей и маленьким мальчиком в побитом жизнью теле мужчины. Она - мегерой, которая пила его кровь и пожирала свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все гроши, что он зарабатывал, своему брату. Весь этот долгий перечень обыденных поводов для семейной распри был столь же скучен, сколь и печален. Самым же печальным, по разумению Клары, было то, что ни один из ее участников не слышал любви, лежавшей в основе взаимных упреков. Никто не кричит и не плачет на улице о человеке, который ему безразличен. Она мысленно спросила себя, что бы подумали эти люди, попытайся она объяснить, как же им в действительности повезло.

Когда Клара наконец встала, рассвело достаточно, чтобы увидеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, а затем платье, корсет которого был зашнурован на такой высоте, чтобы можно было справиться с ним без помощи служанки. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, однако, если твой супруг убит Лордом Регентом как предатель трона, правила несколько меняются. Ей достаточно было небольшого кусочка ткани, обернутого вокруг запястья, который легко было спрятать под рукав. Она знала, что он там. Этого было достаточно.

Когда темнота еще больше рассеялась, Клара умылась и причесалась. Шум улицы изменился. Грохот повозок, крики возниц. Лай собак. Звуки Кэмнипола в ледяных объятьях зимы. Доусон ненавидел оставаться в столице зимой. "Зимние хлопоты", - говорил он, и голос его был пропитан презрением. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы в своем поместье или с Королевской Охотой. Только теперь поместья, конечно же, не было. Лорд Регент Гедер Паллиако отнял все земли и вернул их короне, и позже они будут отданы в качестве символа расположения тому, кого он пожелает вознаградить. А Клара жила на содержание, которое по крупицам собирали два ее младших сына. Старший сын, Барриат, пропал Бог знает куда, а внебрачная дочь всеми силами цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы двор забыл, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

В общем зале у камина сидел Винсен Коу, ожидая ее. На нем были охотничью кожаные штаны, хотя охоты в городе объявлено не было, а хозяин, которому он когда-то служил, был мертв. И во взгляде Винсена, и в неуверенной манере, с какой он держался, когда Клара входила в зал, читалась любовь - чувство совершенно неприемлемое, которого он, однако, не скрывал. Любовь этого мужчины была недостойна ее, тем не менее, она ей льстила, и Клара невольно проникалась к нему расположением.

- Я оставил для Вас чашку овсянки на завтрак, - сказал он, - и делаю свежий чай.

- Спасибо, - ответила она, усаживаясь перед маленькой железной печью.

- Позволено ли мне будет сопровождать Вас сегодня на прогулке, моя госпожа? - Этот вопрос Винсен задавал каждый день, словно школьник, ожидающий знака благосклонности от любимого учителя.

- Спасибо, компания мне не повредит, - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. - Сегодня у меня будет несколько поручений.

- Да, мэм, - сказал Винсен, не уточнив, что это были за поручения - он знал.

Она собиралась свергнуть корону и, если сможет, уничтожить Гедера Паллаико

 

101 Svetlana

Власть Тирана
Даниел Абрахам

Громкий разговор под окном разбудил Клару. – Вроде знакомые голоса, - подумала она. Рассвет еще не озарил ночную темноту небольшой комнаты в пансионе, где жила Клара, но был на подходе. Вместо стекла окно было закрыто замасленным пергаментом, который пропускал немного света, но не защищал от холода. Она натянула шерстяное одеяло прямо до подбородка, вжалась всем телом в тоненький матрас и прислушалась к выяснению отношений семейной пары, стоящей под окном. Этим они занимались почти каждое утро. Он алкоголик и маленький мальчик в мужском пропитом теле. Она мегера, пьющая кровь и лишающая его свободы. Он спит со всеми шлюхами. Она отдает все его кровно заработанные деньги своему брату. Весь длинный список претензий, предъявляемый друг другу, был настолько глупым и банальным, насколько может быть печальна сама ссора. Но самым плачевным среди этого всего, по разумению Клары, было то, что эти двое потеряли любовь, на которой базируются все эти возмущения. Они не кричали и не оплакивали того, о ком они не заботились. Она размышляла, как бы они поступили, если бы она нашла их любовь и рассказала о счастье, которым они обладают.

Он встала, когда в комнате уже было достаточно светло, чтобы видеть холодный воздух, выдыхаемый ею морозным утром. Она быстро надела нижнее белье, потом платье, но затянуть шнуровку сзади без помощи служанки она смогла настолько, насколько дотянулись ее пальчики. При других обстоятельствах, она бы до сих пор носила траурную одежду, но после того, когда лорд Регент, изменник трона, зверски убил ее мужа, правила скорби несколько изменились. Она обошлась скрученной тонкой полоской ткани, завязанной вокруг запястья и слегка прикрытой рукавом. Достаточно было того, что она знала об ее существовании.
Как только стало совсем светло, она умылась и уложила волосы. Звуки, доносившиеся с улицы, изменились. Слышался стук телег, крик извозчиков, лай собак. Кэмниполь оживал в самый разгар зимы. Доусон ненавидел оставаться в большом городе зимой. Он называл это время года «зимняя битва» и в его голосе всегда звучало презрение. Человеку его происхождения должно проводить зимние месяцы в своих поместьях или на Королевской охоте. Вот только сейчас поместья ему не принадлежали. Лорд Регент Гедер Паллиако вернул их в свою собственность, чтобы потом раздать тем, кого бы он пожелал наградить в знак благодарности. И Клара жила на деньги, скопленные ее двумя младшими сыновьями. Ее старший сын, Барриаф, один бог знает, где пропал, а ее незаконнорожденная дочь усердно исполняла долг замужней женщины и молилась, чтобы рано или поздно суд забыл, что ее звали Каллиам.

В зале возле камина сидел Винсент Кое и ждал ее. Он носил кожаные охотничьи вещи, несмотря на то, что в городе уже давно не проводилась охота, а хозяин, которому он служил, умер. К Кларе он проявлял абсолютно нелепую любовь. Как только она входила в зал, он смущался и робел, а в глазах появлялся блеск. Это было далеко от благородства, это больше походило на лесть, но Клара, несмотря на свой характер, находила это милым.

- Я сберег для Вас порцию утренней овсянки, - сказал он. – А сейчас я готовлю свежий чай.
Клара его поблагодарила и села перед небольшой железной каминной решеткой.
- Может быть Вы мне позволите сегодня погулять с Вами, моя Госпожа?
Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, требующий послабления со стороны любимого учителя.
- Благодарю Вас. Я бы с удовольствием погуляла в обществе мужчины. – часто отвечала она. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня есть дела.
- Хорошо, Сударыня.
Винсент не стал спрашивать об ее делах, потому что и так знал.
Она собиралась свергнуть короля и если бы она могла, она бы убила Гедера Паллиако.

 

102 Taiga

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клару привычно разбудили голоса за окном. Еще несколько минут, и рассвет превратит тьму ее крохотной комнатушки в тусклое марево. Стекло в окне заменял кусок промасленного пергамента, пропускавший холод улицы и чуточку света. Она вжалась в тоненький матрас, натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, и прислушалась к уличной перебранке, повторявшейся каждое утро. Он – ни на что не годный пьянчуга. Она – злобная мегера, пьющая его кровь. Он якшался со шлюхами. Она отдавала каждый заработанный им грош своему братцу. Литания семейной ссоры была настолько же обыденной, насколько печальной. И самым печальным, по мнению Клары, было то, что ни один из них не замечал звучавшей в этих взаимных претензиях любви. Если человек тебе безразличен, ты не будешь обрушиваться на него со слезами и упреками посреди улицы. Интересно, что бы они подумали, попытайся она объяснить, как им повезло.

Когда она, наконец, выбралась из постели, света стало как раз достаточно, чтобы разглядеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро натянула белье, а затем платье, шнуровка у которого была на боку и позволяла обойтись без помощи служанки. Будь обстоятельства иными, она бы все еще носила траур. Но когда твоего мужа обвиняет в государственной измене и казнит сам лорд-регент, оплакивать потерю приходится иначе. Клара обходилась маленькой полоской ткани, повязанной вокруг запястья и прикрытой рукавом. Ей было известно о существовании повязки. Этого достаточно.

При тусклом свете она умылась и заколола волосы. Звуки улицы изменились. Грохот повозок, крики возниц. Залаяли собаки. Звуки скованного зимой Кэмниполя. Доусон терпеть не мог оставаться в городе на зиму. Зимние дела, называл он это, и голос его сочился презрением. Человек его происхождения должен проводить зиму на своих фамильных землях или участвовать в Королевской охоте. Только теперь, конечно, никаких фамильных земель не было. Лорд-регент Джедер Паллиако забрал их в королевскую казну. Позднее он раздаст их в качестве знака внимания тем, кого пожелает наградить. И Кларе приходилось жить на денежное пособие, которое с трудом наскребли для нее двое младших сыновей. Одному Богу ведомо, где ее старший сын Барриат. А ее родная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы двор поскорее забыл, что ее когда-то звали Каллиам.

В зале у очага ее ожидал Винсен Коу. Он был одет в кожаную охотничью куртку, хотя никакой охоты не было, да и господин, которому он служил, был мертв. Стоило Кларе войти в комнату, и горящий взгляд Винсена и охватившая его неуверенность, выдали с головой ту смешную в своей абсурдности любовь, что он испытывал к ней. Эта любовь была совершенно недостойной, но и лестной, и против своей воли Клара находила ее милой.

- Я приберег для вас чашку овсянки,- промолвил он, - и сейчас заварю чай.

- Спасибо, - ответила она, присаживаясь у маленького железного очага.

- Будет ли мне позволено прогуляться с Вами сегодня, моя Леди?- Этот вопрос он задавал каждое утро, как ребенок, спрашивающий позволения у обожаемого наставника.

- Я буду весьма рада спутнику, спасибо, - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда.

- У меня сегодня для Вас несколько поручений.

-Да, мэм, - отозвался Винсен, и не стал спрашивать, в чем они заключаются. Он и так это знал.

Она собиралась устроить дворцовый переворот и уничтожить Джедера Паллиако. Если сможет.

 

103 Tanya Grimm

Закон Тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась от знакомого шума голосов, доносящихся с улицы за окном. Рассвет еще не перекрасил темноту ее маленькой комнатки в пансионате из черного в серый цвет, но скоро это уже должно было произойти. Вместо стекла в ее окне был промасленный лист пергамента, пропускавший немного света и целую кучу холодного воздуха. Она натянула шерстяные одеяла прямо до самого подбородка, вжавшись всем телом в тонкий матрас, и слушала, как муж с женой на улице в очередной раз ругались друг на друга, чем они обычно и занимались по утрам. В его теле сломленного человека умещались сразу и пьяница, и маленький мальчик. Она же была мегерой, пившей кровь этого мужчины и поедавшей его свободу. Он спал с шлюхами, а она отдавала каждый заработанный им грош своему брату. Литания их семейных разборок звучала так обыденно и скучно, что становилось даже печально. «И самое печальное, - думалось Кларе, - заключалось в том, что эти двое не слышали той любви, на которой строились все их обиды». Никто не будет кричать на кого-то или плакать перед кем-то на улице, если только он не заботится о нем. Она подумала о том, что было бы, если бы она разыскала их и рассказала им, как же они счастливы.

Когда же она, наконец, встала, света в комнате было достаточно, чтобы разглядеть, как зимний холод превращал ее дыхание в пар. Она быстро натянула нижнее белье, а затем и платье с завязками на той стороне, до которой она могла дотянуться без помощи служанки. В других обстоятельствах она бы все еще пребывала в своем утреннем наряде, но когда мужа убивает Лорд Регент, увидевший в нем предателя престола, траурные церемонии почему-то меняются. Она довольствовалась тем, что обернула небольшой отрезок материи вокруг талии и слегка скрыла ее рукавами. Она бы поняла, если бы что-то было не так. Этого было достаточно.

Когда света в комнате прибыло, она умылась и убрала волосы. Звуки на улице изменились. Дребезг телег, крики извозчиков. Начали лаять собаки. Звуки Камнипола в тисках зимы. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. Он называл это зимние делишки, и его голос при этом просто источал презрение. Человеку его породы следовало проводить зимние месяцы в своих землях или где-нибудь с Королевской Охотой. Только сейчас, разумеется, никаких земель не было. Лорд Регент Гедер Палиако забрал их обратно Короне, чтобы потом отдать их в качестве подарка на память кому-нибудь, кого он захочет наградить. А Клара, выброшенная за ненадобностью вместе с двумя младшими сыновьями, жила там на основании разрешения. Ее старший сын, Барриаф, пропал Бог знает куда, а ее внебрачная дочь изо всех сил держалась за имя своего мужа в молитвах о том, чтобы двор забыл о том, что ее когда-то звали Каллиам.

В общей комнате у огня сидел Винсен Ко и ждал ее. На нем были охотничьи кожаные штаны, хотя охоту в городе никто не объявлял, а его господин был мертв. Его глаза сверкали абсолютно нелепым чувством любви, которую он испытывал к Кларе. Это же чувство выдавало и то, как неуверенно стал он выглядеть, когда она вошла в комнату. В таком поведении совсем не было достоинства, но ей это льстило, и несмотря ни на что ей это казалось милым.

- Я припас для вас плошку овсянки, - сказал он. – И приготовил свежего чая.

- Спасибо, - сказала она, садясь у маленькой железной печки.

- Можно мне сегодня пойти с вами, моя госпожа?

Он каждый день задавал этот вопрос, словно ребенок, просящий об услуге любимого учителя.

- Что ж, компания мне не помешает, - ответила она, как это часто бывало. Часто, но не всегда.

- У меня сегодня есть несколько поручений.

- Да, мэм, - ответил Винсен, даже не спросив, что это были за поручения, потому что и так это знал.

Она собиралась свергнуть Корону и, если получится, то заодно и убить Гедера Палиако.

 

104 Underwood

Клару разбудила привычная перебранка за окном. Уже начинало светать, но тьма в ее комнатушке в пансионе еще не рассеялась. Вместо стекол в окна была вставлена промасленная бумага, через которую внутрь с трудом пробивался свет, зато легко попадал холод. Клара покрепче завернулась в одеяло, вжалась в тощий матрас и прислушалась к звукам с улицы: муж и жена снова завели ссору. Так начиналось почти каждое утро. Он – пропойца, ребенок в убогом мужском теле. Она – ведьма, пьет кровь мужа и заедает его свободой. Он спит с шлюхами. Она отдает весь его заработок брату. И так без конца – банально, скучно и очень печально. Какие глупцы, думала Клара – не видят любви, от которой все их обиды. Ведь не станет человек надрываться у всех на виду из-за того, кто ему безразличен. А если их найти и сказать, какие они все-таки счастливые, поймут ли?

Клара встала, когда в утренних сумерках уже различался пар ее дыхания в морозном воздухе. Она торопливо надела исподнее и платье с корсетом, пошитое так, что его можно было зашнуровать без помощи горничной. Сложись все иначе, она до сих пор носила бы траур, но лорд регент казнил ее мужа как государственного изменника, и скорбеть по всем правилам было нельзя. Клара довольствовалась тонкой тесьмой, повязанной на запястье – ее легко было спрятать за рукав. Главное – она помнила. Остальное не важно.

Когда стало светлее, Клара умылась и причесалась. Голоса на улице сменились дребезжанием телег, криками возничих, собачьим лаем – звуками зимнего Камниполя. Доусон не выносил столицу в это время года. «Зимняя канитель» – сколько отвращения он вкладывал в эту фразу! Мужчины его круга в эту пору должны были оставаться в своих владениях или же участвовать в королевской охоте. Теперь владений не было – лорд регент отобрал все земли в пользу короля, чтобы потом пожаловать в награду себе угодным. Общими усилиями двое младших сыновей Клары как-то оплачивали ее содержание. Старший, Барриат, пропадал неведомо где, а родная дочь изо всех сил цеплялась за фамилию мужа и каждый день молила Бога, чтобы при дворе никто не вспомнил, что она – урожденная Каллиам.

В общей комнате, сидя у камина, ее дожидался Винсен Коу. На нем был кожаный костюм, хотя никто в городе не устраивал охоту, а его господин погиб. Клара заметила, как засияли его глаза, как он смутился – его нелепая влюбленность не была тайной. Совершенно неуместно, но что поделаешь – приятно.

– Я отложил вам миску овсянки. Сейчас будет готов свежий чай.

– Благодарю.

Клара села поближе к маленькой железной печке.

– Позвольте сегодня сопровождать вас, миледи, – он каждый день напрашивался в компанию, как щенок просится на прогулку.

– Вы очень любезны, я буду рада обществу, – она часто соглашалась. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня дела.

– Как скажете, сударыня.

Винсен не задавал вопросов, он и так все знал. Она собиралась свергнуть короля, а если повезет, уничтожить Джедера Паллиако.

 

105 unpetitescargot

Клара проснулась от звука знакомых голосов, раздававшихся прямо под окном. Рассвет еще не окрасил маленькую комнату пансиона в серый цвет, но скоро это произойдет. В окне комнаты не было стекла, лишь промасленный пергамент, отлично пропускавший свет и холодный воздух. Клара натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, вжалась в тонкий матрас и вся обратилась в слух. Женатая пара снова, как впрочем и в большинство других дней, ругалась на улице. В его изможденном теле одновременно жили конченый пьяница и ребенок. В ее - мигера, пьющая кровь и пожирающая свободу. Он ходил к проституткам, она отдавала каждый заработанный им грош своему брату. Перечень супружеских разногласий был настолько банальным и скучным, насколько он был грустным. Самым печальным , как считала Клара, было то, что эти двое оказались не в силах почувствовать любовь, породившую все их обиды. Не один человек на свете не будет кричать и плакать у всех на виду о ком-то, о ком на самом деле не заботится. Ее занимала мысль увидеть, как эта пара поведет себя, если она откроет им глаза на то, какие они на самом деле счастливые.

Когда Клара наконец поднялась с постели, уже рассвело и она могла видеть как на зимнем холоде ее дыхание превращается в пар. Женщина быстро надела нижнее белье, затем платье с застежками на боку, с которыми она легко могла справиться самостоятельно, без помощи служанки. При других обстоятельствах в это же время госпожа оставалась бы в пижаме, но когда муж убит Лордом Регентом как изменник , траурные традиции заставляют менять привычный распорядок. В одежде скорбь была выражена через повязанный на запястье, прикрытый рукавом платья, платок. Она будет знать, что он находится там. Этого будет достаточно.

Пока свет из утреннего превращался в дневной, она умыла лицо и уложила волосы. Звуки улицы переменились. Грохот экипажей, крики извозчиков. Собаки лаяли. То были звуки Камнипола схваченного зимой. Даусон ненавидел бывать в столице в это время. «Зимние дела», - говорил он презрительным тоном. Мужчина вроде него обязан был проводить зимнее время в своих землях или где-нибудь в королевской охоте. Только сейчас, естественно, не существовало земель. Лорд Регент Гедер Палиако забрал их во владения короля, дабы позднее раздавать в качестве награды. Поэтому Клара жила на жалованье, накопленное совместными усилиями двух младших сыновей. Ее старший сын Бариат пропадал Бог знает где, а биологическая дочь отчаянно пыталась продолжить свою жизнь под фамилией мужа, она молилась чтобы двор забыл, что когда - то она была Калиам.

В холле Винсен Ко сидел у камина, ожидая ее. На ногах у него были охотничьи сапоги, хотя сезон охоты и не был объявлен. К тому же господин Винсена погиб. Та нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе отразилась в его глазах и, как только она переступила порог залы, он мгновенно почувствовал себя странным образом. Кларе это польстило и, несмотря на внутренний протест, она даже обрадовалась.
- Я сберег для Вас тарелку овсяной каши ,- вымолвил он. - И готовлю свежий чай.
-Спасибо,- ответила она, присаживаясь на небольшую железную печку.
- Могу ли я быть удостоен возможности прогуляться с вами сегодня, моя госпожа?
Этот вопрос он задавал каждый день словно дитя, надеющееся на благосклонность любимого учителя.
- Мне будет приятна ваша компания, - поблагодарила Клара будничным тоном. Она часто отвечала так. Часто, но не всегда. - Сегодня у меня есть некоторые дела.
- Да мэм. – отрапортовал Винсен. Не стал он уточнять, что это были за дела, поскольку уже догадался.
Она собиралась свергнуть власть и, если окажется в силах, уничтожить Гедера Палиако.
 

 

106 Vagabondie

Клару снова разбудил гул голосов за окном. Солнце уже встало, но ему еще не удалось справиться с мраком, царящим в ее комнатушке в пансионе. Вместо стекла окно было затянуто промасленным листом пергамента. Солнечный свет едва пробивался сквозь эту преграду, зато холод проникал легко. Она натянула шерстяные одеяла до подбородка, вжалась в тонкий тюфяк и прислушалась к очередной ссоре семейной пары на улице, они бранились почти каждое утро. Он объявлялся пьяницей и ребенком. Она - мегерой, пьющей его кровь и не дающей ему свободно вздохнуть. Он обвинялся в том, что таскался по блудницам. Она – в том, что отдавала все, заработанное им, своему брату. Перечет заурядных взаимных претензий слушать было скучно, а еще грустно. Грустно потому, что, по мнению Клары, за громкими упреками они не слышали шепот любви, которая была всему виновницей. Никто не стал бы кричать и плакать посреди улицы из-за того, кто ему безразличен. Кларе было интересно, что бы они сделали, если бы она разыскала их и сказала, насколько же им повезло в жизни.

Когда она наконец встала, света прибавилось, и она видела, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела сорочку, платье, на котором зашнуровать корсет могла сама, без помощи горничной. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур, но, когда твоего мужа как предателя, совершившего преступление против короны, убивает Лорд-регент оплакивать приходится по-другому. Она обходилась маленьким лоскутом ткани, обернутым вокруг запястья, он был незаметен под рукавом. Она знала, что он там, и этого было достаточно.

Стало еще светлее, она умылась и подобрала волосы. Звуки, доносящиеся с улицы, изменились: грохот повозок, крики возниц, лай собак – звуки Камнипола во власти зимы. Доусон терпеть не мог оставаться в столице в это время года. «Зимняя служба», - говорил он голосом, полным негодования. Человек его положения должен проводить холодные месяцы в своей вотчине или же, участвуя в Королевской охоте. Вотчины больше не было. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал ее назад в королевское пользование, чтобы потом раздать землю в знак отличия тем, кого хотел наградить. Клара теперь жила на скудном содержании у двух своих младших сыновей. Их старший брат, Барриат, скитался Бог весть где, а сестра цеплялась за имя мужа и молила суд забыть, что она когда-то была Каллиам.

В общем зале Винсен Коу сидел у камина, ожидая ее. На нем был кожаным охотничий костюм, хотя в городе охота не намечалась, а его господин был мертв. Когда Клара зашла в комнату, в его глазах и неуверенной позе читалась та нелепая любовь, в которой он ей уже признался. Благородства в этом не было никакого, тем не менее, его чувства льстили ей и невольно вызывали расположение.
- Я приберег для вас тарелку овсяной каши с завтрака, - сказал он. - И заварил свежий чай.
- Спасибо, - ответила она, садясь поближе к небольшой железной плите.
- Позвольте сопроводить вас на прогулке, миледи? Этот вопрос он задавал каждое утро, как ребенок, просящий одолжения у любимого наставника.
- Мне была бы приятна компания, спасибо, - ответила она так, как отвечала часто. Часто, но не всегда. - У меня сегодня есть несколько дел.
- Да, мадам, - сказал Винсен. Он не спросил, что это были за дела, потому что и так знал.
Она намеревалась свергнуть короля, и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

107 Vic

Клара проснулась от знакомых звуков. Под окном разговаривали двое. Рассвет еще не успел рассеять темноту в ее маленькой комнатке в пансионе. Окошко с промасленным пергаментом вместо стекла впускало мало света и много холода. Она подтянула одеяла к подбородку, вжалась в тонкий тюфяк и слушала, как бранится супружеская пара под окном. Изо дня в день одно и то же. Он – пьяница с душой мальчишки в изувеченном теле мужчины. Она – кровожадная мегера, посягающая на его свободу. Он спал со шлюхами. Она же отдавала все заработанные им деньги своему брату. Бесконечная череда супружеских раздоров была столь же обыденна и скучна, сколь печальна. И печальнее всего, думала Клара, было то, что эти двое не замечали любовь, на которой строились все их обиды. Ну, не будете же вы кричать на человека, который вам безразличен. Объяснить бы этой паре, как им невероятно повезло. Интересно, поняли бы они?

Светало. На холоде дыхание превращалось в пар. Она встала, быстро натянула нижнее белье и платье с корсетом. При других обстоятельствах она все еще носила бы траурные одежды, но, когда Лорд Регент расправился с твоим мужем как с изменником короны, правила траура, наверно, меняются. Ей самой достаточно было траурной повязки вокруг запястья, прикрываемой рукавом – ее маленькая тайна.

Когда совсем рассвело, она умылась и уложила волосы. Улица оживилась : грохотали повозки, кричали возчики, лаяли собаки. Звуки Камнипола во власти зимы. Доусон не любил жить зимой в столице. Презрительно ворча, он называл это «зимним бездельем». Человеку его происхождения подобало проводить зиму на своих землях, либо с Королевской охотой. Теперь, конечно, они остались без поместья. Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал его, чтобы отдать кому-нибудь в награду. Клара жила на пособие от младших сыновей. Ее старший сын, Барриат, ушел, один бог знает, куда. Ее внебрачная дочь пряталась за имя мужа, моля, чтобы при дворе забыли, что она когда‐то носила фамилию Каллиам.

Клара вошла в общую гостиную. Винсен Коу сидел у огня, ожидая ее. На нем была одежда охотника, хотя, какая в городе охота, да и хозяин, которому он служил, погиб. Совершенно нелепая любовь к Кларе сияла в его глазах. Он терялся в присутствии своей госпожи. Эта любовь вовсе не была возвышенной, но льстила ей, и, вопреки самой себе, ей вдруг неудержимо захотелось откликнуться на его чувство.

– Я вам тут припас немного овсянки, – он протянул ей чашку. – Сейчас заварю чай.

– Спасибо, – благодарно кивнула она, усаживаясь у маленькой железной печки.

– Вы разрешите мне сопровождать вас сегодня, госпожа? – Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, добивавшийся ласки любимого наставника.

– Буду только рада, – сказала она, как часто говорила. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня несколько важных дел.

– Да, госпожа, – Винсен не выяснял подробности, ему и так все было понятно. Она хотела свергнуть власть и, по возможности, уничтожить Гедера Паллиако.

 

108 Voluntaria

Во власти тирана


Дэниэл Абрахам


Звуки знакомых голосов донеслись с улицы и заставили Клару проснуться. Светало. Скоро первые лучи развеют темноту ночи, а пока в небольшой комнате постоялого двора царил полумрак. Единственное окно в комнате не было застеклено, а лист пергамента, вставленный в раму, пропускал не столько свет, сколько холод. Клара натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, посильнее вжалась в прохудившийся матрас и прислушалась к доносившейся с улицы ругани семейной пары, что повторялось чуть ли не каждое утро. Он был пьянчужкой с умом ребёнка, случайно оказавшимся в теле взрослого мужчины. Она – сварливой бабой, высасывающей из мужа все жизненные силы. Он спал с продажными женщинами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Перечень всех их супружеских конфликтов был скучным и печальным. Но печальнее всего, по мнению Клары, было то, что они перестали замечать любовь, на которой зиждились все их недовольства. Ведь кто станет прилюдно кричать на человека, если тебе на него плевать? Интересно, подумала Клара, а что если мне выглянуть и сказать, как им на самом деле повезло?


Когда она, наконец, решилась встать с кровати, было уже достаточно светло и можно было разглядеть, как на холоде дыхание превращается в пар. Не прибегая к помощи служанки, Клара быстро надела лежавшие под рукой бельё и платье. При иных обстоятельствах она бы до сих пор носила траур. Но если твой муж был обвинен в измене Короне и жестоко убит за это Лордом-регентом, необходимо хоть немного пересмотреть правила скорби. Клара обошлась кусочком ткани, замотанным на запястье и спрятанным под рукавом, о котором знала она одна. Ей этого было достаточно.


Когда в комнате стало светлее, Клара умылась и уложила волосы. На улице голоса ругающихся супругов сменились стуком телег, криками извозчиков, лаем собак. Именно этими звуками всегда был наполнен зимний Камниполь. Доусон терпеть не мог бывать в столице зимой, пренебрежительно объясняя это своими зимними хлопотами. Мужчинам его положения пристало проводить зиму на своих землях или принимать участие в Королевской Охоте. Теперь же земель не осталось вовсе. Лорд-регент Жедер Паллиако отобрал и передал все земли Короне, чтобы впоследствии раздать их тем, кого он считал достойным. А Клара тем временем вынуждена была выживать на гроши, получаемые от двоих младших сыновей. Где был её старший, Барриат, известно было одному Богу, а родная дочь изо всех цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы никто и никогда не вспомнил о том, что в девичестве она была Каллиам.


В гостиной у камина её ждал Винсен Коу. На нём были кожаные охотничьи штаны, хотя в городе не предвиделось охоты, а его господин был давно мёртв. Блеск в глазах и неуверенная манера держаться в присутствии Клары свидетельствовали о той нелепой любви, которую он испытывал к этой женщине. Кларе не считала это поводом для гордости, но, нужно признаться, ей это льстило, и она невольно находила это очаровательным.


«Я оставил для вас миску овсянки с завтрака», - сказал Винсен. «И, если позволите, сейчас же приготовлю вам свежий чай».


«Благодарю», - ответила Клара, присаживаясь за небольшую железную плиту.


«Разрешите мне сопровождать вас сегодня, миледи?» Он задавал этот вопрос изо дня в день, будто ребенок, спрашивающий разрешения у любимого учителя.


«Я бы с радостью провела время в вашей компании», - обычно отвечала Клара. Обычно, но не всегда. «Однако на сегодня у меня запланировано несколько важных дел».


«Как скажете, мадам», - ответил Винсен, не уточняя, о каких именно делах идет речь. Он и без этого знал, что Клара имеет в виду.


В ее планы входило свергнуть Корону, и, если получится, уничтожить Жедера Паллиако.

 

109 Williwaw

Закон тирана
Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса с улицы под окном. Рассвет готовился превратить комнатку на постоялом дворе из черной в серую. Вместо стекла окно закрывал промасленный пергамент, пропускавший мало света и довольно много холода. Она подтянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась в тонкий матрас и слушала, как ругаются на улице муж с женой. Они делали это почти каждое утро. Он был пропойца и мальчишка-сопляк в теле затасканного мужика. Она была мегера, которая пила у мужа кровь и пожирала его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все его деньги непутевому братцу. Перечень семейного разлада был заурядный и скучный, но и печальный. И самое печальное то, подумала Клара, что ни один из них не слышит той любви, на которой зиждутся их обиды. Никто не станет кричать и рыдать на улице из-за того, к кому он равнодушен. Она подумала, что будет, если разыскать их и рассказать, как же им повезло.

Когда она наконец встала, света была достаточно, чтобы видеть, как клубится в зимнем холоде её дыхание. Она быстро надела исподнее, а потом платье с застежками на боку, до которых она могла добраться без помощи горничной. В других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но если муж как предатель убит лордом-регентом, меняются и выражения скорби у вдовы. Она ограничилась скрученным лоскутком на запястье, где его легко прикрыть рукавом. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.

Пока продолжало светать, она умылась и забрала волосы. Звуки с улицы изменились. Дребезжание повозок, окрики возчиков. Лаяли собаки. Звуки Кэмнипола в разгар зимы. Доусон ненавидел находиться в столице зимой. Зимние хлопоты, говорил он, и в голосе звучало презрение. Человек его происхождения должен проводить зиму в своем поместье или на Королевской Охоте. Но сейчас, конечно, никаких поместий не осталось. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул все земли престолу, чтобы позже раздать их в качестве наград. А Клара жила на скромное содержание от двух младших сыновей. Старший сын Бэрриат пропадал бог знает где, а родная дочь прикрывалась именем мужа и молилась, чтобы при дворе забыли, что она когда-то носила фамилию Каллиам.

В общем зале у очага её ждал Винсен Коу. Он был в кожаных одеждах охотника, хотя в городе негде охотиться, а его хозяин был мертв. Совершенно нелепая любовь к Кларе сияла в его глазах и в том, как скованно он держался в её присутствии. Не слишком достойно, но ей это льстило и против воли очаровывало.

— Я припас для вас тарелку овсяной каши к завтраку, — сказал он, — И завариваю свежий чай.

— Благодарю вас, — ответила она, садясь рядом с небольшой железной печью.

— Могу ли я сопровождать вас сегодня, миледи? — Этот вопрос он задавал каждый день, будто ребенок, что просит одолжения у любимого учителя.

— Меня очень порадует компания, спасибо, — ответила она, как часто делала. Часто, но не всегда. — Сегодня у меня есть кое-какие дела.

— Да, мэм, — ответил Винсен и не спросил больше ничего, поскольку знал, что это за дела.

Она намеревалась свергнуть с престола и, если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

110 А

Закон Тирана


Дэниел Абрахам


Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы под ее окном. Рассвет еще не перекрасил ее маленькую комнату в пансионе из черного цвета в серый, но скоро это должно было произойти. В ее окне стекло заменял промасленный пергамент, пропускавший немного света и много холода. Она укуталась в шерстяные одеяла до самого подбородка, вжимаясь в тонкий матрас, и слушала, как супруги на улице снова ругаются друг с другом, чем они чаще всего занимались по утрам. Он был пьяницей и ребенком в надорванном теле мужчины. Она была сварлива, пила его кровь и поедала его свободу. Он спал с проститутками. Она отдавала каждую заработанную им копейку своему брату. Взаимные упреки их ссор были так же обычны и скучны, как и печальны. И самое печальное, думала Клара, было в том, что эти двое не видели той любви, на которой строилось все их негодование. На улице можно кричать и плакать только из-за человека, который вам не безразличен. Ей было интересно, что они подумают, если она увидит их на улице и скажет им, как же они на самом деле счастливы.


Когда она, наконец, встала, было уже достаточно светло, и она могла видеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела свое белье, а потом и платье со шнуровкой по боку, которую она могла затянуть без помощи прислуги. При других обстоятельствах она бы еще носила траурное платье, но если ваш муж убит Лордом Регентом как предатель трона, правила скорби немного меняются. Она довольствовалась тем, что обматывала небольшим куском черной ткани свое запястье, который затем скрывала под рукавом. Она знала, что он на месте. Этого было достаточно.


Пока светлело, она умылась и сделала высокую прическу. Звуки на улице изменились. Грохот телег, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камниполя в зимнем плену. Доусон терпеть не мог находиться в столице зимой. Зимняя кутерьма, как он это называл, и его голос сочился презрением. Человек его породы должен проводить зимние месяцы на своих землях, или еще где-нибудь, охотясь с королем. Только теперь, конечно, не было уже никаких земель. Лорд Регент Гедер Паллиако отнял их в пользу короны, чтобы потом ими можно было одаривать тех, кого он бы хотел наградить. А Клара жила на деньги, которые наскребала из пособия на двух ее младших сыновей. Ее старший сын, Барриат, уехал Бог знает куда, а ее внебрачная дочь была занята сменой фамилии на фамилию мужа и молилась, чтобы суд забыл о том, что когда-то она носила фамилию Каллиам.


В общей комнате Винсен Ко сидел у камина и ждал ее. На нем был его кожаный охотничий костюм, хотя никакой охоты в городе не собирали, и господин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он питал к Кларе, засверкала в его глазах, и лишила его уверенности, когда она вошла в комнату. Это не делало ей чести, но все же было лестно, и, удивляясь сама себе, она находила это очаровательным.


- Я сделал для Вас на завтрак овсянку, - сказал он, - и чай заваривается.

- Спасибо, - ответила она, присаживаясь у небольшой железной плиты.

- Позволено ли мне будет сопровождать Вас сегодня, миледи? – Он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, ищущий благосклонности любимой учительницы.

- Спасибо, я не против общества, - сказала она, как это часто бывало. Часто, но не всегда. – У меня несколько дел сегодня.

- Хорошо, сударыня, - сказал Винсен и не спросил, какие это были дела, поскольку знал сам.


Она хотела свергнуть короля и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

111 Авось

Клару разбудили знакомые голоса, раздававшиеся под окном. Рассвет еще не превратил черную тьму ее маленькой комнаты в серый полумрак, но ждать оставалось недолго. Заменявший стекло промасленный пергамент почти не пропускал свет, но зато совсем не препятствовал холоду. Натянув шерстяное одеяло до подбородка, она вжималась в тощий матрас и слушала доносившиеся с улицы звуки супружеской склоки. Редкое утро обходилось без потоков грязи, которыми эти двое поливали друг друга. Он был горьким пьяницей и беспомощным ребенком в потрепанном мужском теле. Она - мегерой, пьющей человеческую кровь и пожирающей его свободу. Он таскался по шлюхам. Она отдавала все, что он заработал, своему никчемному братцу. Ритуал семейной распри был зауряден, скушен и тосклив. "И печальнее всего, - подумала Клара, - что эти двое никогда не смогут понять, вся их злость - порождение любви". Никто не станет кричать и плакать посреди улицы от безразличия. Она представила удивленные лица этой парочки, надумай кто-нибудь подойти и сообщить о том, как несказанно им повезло.
Когда она наконец поднялась, света было достаточно, чтобы видеть, как зимняя стужа превращает дыхание в пар. Клара быстренько натянула нижнее белье, затем платье с завязками на боку, с которым она могла справиться без помощи прислуги. При других обстоятельствах, она все еще носила бы траур, но если твой муж убит лордом-регентом и объявлен изменником трона, правила несколько меняются. Клара нашла выход, обвязав вокруг запястья скрученный в жгут кусочек черной ткани, который легко было спрятать под руковом. Она знала, что он там. Этого было достаточно.
Она зажгла свечу, умылась и уложила волосы в прическу. С улицы уже доносились совсем другие звуки: скрип телег, окрики возниц, собачий лай - стон Комниполя в оковах льда. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. "Возня в снегу" - говорил он и голос его так и сочились отвращением. Человеку его положения следовало коротать холода в своих владениях или на Королевской Охоте. Вот только теперь никаких владений небыло. Лорд-регент Гедер Палльяко вернул их короне, чтобы потом осчастливить подачкой какого-нибудь лизоблюда. Кларе же приходилось жить за счет двух младших сыновей. Старший, Баррьят, пропадал Бог знает где, а внебрачная дочь хотела лишь одного - обзавестись фамилией мужа и молилась о том, чтобы суд забыл прежнюю - Калльям.
В общей комнате, ожидая ее, у огня сидел Винсен Коу. На нем были егерьские краги, хотя никто не готовился к охоте в этом городе, а хозяин, которому он служил был мертв. Он любил Клару. Совершенно неуместное чувство выдавли сияющие глаза и неуверенность, с которой он держался рядом с ней. Это ничего не значило, но было приятно и она поймала себя на том, что дорожит этой любовью.
- Я приберег для вас чашечку овсянки на завтрак, - сказал он, когда она вошла, - и заварил чай.
- Спасибо, - ответила Клара, присаживаясь рядом с крохотной железной печкой.
- Могу ли я сопровождать вас сегодня, моя госпожа? - он задавал этот вопрос каждый день, словно ребенок, надеющийся на благосклонность наставника.
- Ваше общество доставило бы мне удовольствие, благодарю, - ответила она, как часто отвечала и раньше. Часто, но не всегда. - У меня сегодня намечено несколько дел.
- Да, мэм, - кивнул Винсен, но не спросил каких, он и так знал.
Она собиралась свергнуть корону и, если сможет, уничтожить Гедера Палльяко.

 

112 Александр

The Tyrant’s Law

Daniel Abraham

Знакомые голоса на мостовой разбудили Клару, когда новый день только собирался немного разогнать сумрак её тесной пансионной комнаты. Оконный проём закрывал лист промасленного пергамента, который впускал мало света, но совсем не удерживал тепло. Она подтянула шерстяное одеяло, вжалась в тощий матрас и слушала очередную ругань супружеской пары, доносившуюся с улицы чуть не каждое утро. Муж являл собой измождённого пьяницу с детской искренностью внутри. Жена была истая ведьма, - пила его кровь и пресыщалась его простодушием. Он спал со шлюхами. Она отдавала брату все заработанные им деньги. Обряд семейной ссоры был настолько печален, насколько и привычен. Печальнее всего, думала Клара, было то, что эти двое не видели той любви, которая порождала все их обиды. Не бывает мужчин и женщин, способных прилюдно рыдать и поносить друг друга, и быть равнодушными друг к другу. Клара задумалась, изменится ли что-нибудь, если она поговорит с ними, скажет, как счастливы, как безмерно они счастливы.

Когда она поднялась, в холодном воздухе комнаты уже можно было разглядеть пар её дыхания. Она быстро надела нижнее бельё, затем платье с корсетом, шнуровка которого находилась сбоку, так, что она могла обойтись без помощи служанки. В других обстоятельствах она носила бы траурный наряд. Но её мужа казнил Лорд-Регент за измену престолу, а это несколько меняло правила приличия. Клара обошлась небольшим тряпичным узелком, стянутом на запястье и слегка прикрытом рукавом. Она должна знать, что он на месте. Этого достаточно.

В комнате становилось светлее. Клара умылась и поправила волосы. Шум за окном изменился. Послышались крики возничих, громыханье телег. Залаяли собаки. Звуки зимнего Камниполя. Доусон не любил бывать в столице во время «зимней спячки», как говорил он с презрением в голосе. Человек его положения должен проводить зиму на своей земле или на королевской охоте. Но теперь, конечно, не было никакой земли. Лорд-Регент Гедер Паллиако объявил её собственностью короны, чтобы потом раздать тем, кого он желал вознаградить. Клара перебивалась на скудном содержании двух младших сыновей. Её старший сын, Барриат, исчез неведомо куда, внебрачная дочь всячески демонстрировала свою принадлежность к фамилии мужа и молилась, чтобы в суде не вспомнили, что когда-то она звалась Каллиам.

В общей гостиной, сидя у огня, её ждал Винсен Коу. На нём была охотничья одежда из кожи, хотя в городе не объявляли сбор на облаву, а хозяин, которому он служил, был мертв. Он весьма наивно выказал свою любовь к Кларе: когда она вошла в зал, его глаза заискрились, движения стали скованными. Ничего возвышенного, но Кларе нравилось. И вопреки своей воле, она считала его смущение трогательным.

- Я раздобыл чашку овсянки на завтрак, - сказал он. – Сейчас будет чай.

- Благодарю, - ответила Клара, присаживаясь у маленькой железной печи.

- Позволите ли вы мне сопровождать вас, госпожа? – Этот вопрос он задавал каждый день с благоговением ребёнка перед любимым учителем.

- Благодарю, я была бы польщена чьим-либо присутствием, - ответила Клара, как обычно. Обычно, но не всегда. – У меня есть несколько поручений.

- Да, госпожа, - откликнулся Винсен, не спросив, какого рода были поручения, потому что он знал, о чём идёт речь.

Клара собиралась низвергнуть правителя и, если удастся, погубить его.

 

113 Александр П.

Клара проснулась под уже привычную перебранку двух голосов, доносившихся с улицы. Несмотря на рассвет, в крошечной комнате, которую она снимала в пансионе, было еще очень темно. Впрочем, и днем здесь царили почти что сумерки. Промасленная бумага, заменявшая в окне стекло, пропускала внутрь не столько свет, сколько уличный холод.

Клара подтянула к подбородку шерстяные одеяла, посильнее вжалась в свой тонкий матрас и лежала, невольно подслушивая, как, словно по заведенной ежеутренней традиции, ругается друг с другом семейная пара — инфантильный пьянчужка-муж и мегера-кровопийца жена. Он изменяет ей с какими-то шлюхами, она отдает весь его заработок своему брату. В общем, список поводов для ссор нисколько не удивлял и удручал одновременно. Но самое худшее, думала Клара, что ни муж, ни жена не чувствовали той любви, что лежала в основе всех их взаимных обид. Ведь не станешь же кричать и плакать на улице из-за человека, который тебе безразличен. Она улыбнулась, представив, как она выйдет к ним и сообщит, что на самом деле они — счастливейшие люди.

Когда Клара наконец встала с постели, в комнате было уже достаточно света, чтобы увидеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она поскорее надела нижнее белье, а затем облачилась в платье, повернув корсет так, чтобы его можно было застегнуть без помощи служанки. В иных обстоятельствах ей бы следовало продолжать носить траур, но когда мужа, обвиненного предательстве трона, с особой жестокостью убивает Лорд Регент, правила скорби несколько меняются. Клара ограничилась лишь куском черной ткани, обернув его вокруг запястья. Она знает, что он при ней, под рукавом, и этого достаточно.

Пока свет силился еще хоть немного наполнить собою комнату, Клара умылась и привела в порядок прическу. Уличный шум тем временем сменил тональность. Из окна послышался грохот повозок, окрики извозчиков. Словом, зазвучал типичный зимний Кэмнипол, который так ненавидел Доусон. Вечно эта зимняя суета, как с презрением отзывался он о столичной жизни в это время. Человеку его происхождения зимние месяцы пристало проводить в своих угодьях или на худой конец в охотничьей свите короля. Впрочем, какие у кого теперь угодья? Лорд Регент Гедер Паллиако отобрал всё в пользу короны и лишь изредка отщипывает избранным по кусочку в качестве награды. И теперь Клара живет на средства, которые с трудом наскребли двое ее младших сыновей. Старший, Барриаф, исчез неизвестно куда, а у побочной дочери все заботы о том, чтобы скрыться за фамилией мужа и чтобы при дворе не дай бог не вспомнили о ее прежней фамилии Каллиам.

В общей комнате пансиона, расположившись у камина, Клару ждал Винсен Кои. Он был одет в кожаный охотничий костюм, хотя в городе никого на охоту не созывали, да и господин его свое уже отохотился. Когда он вошла, Винсен неуклюже привстал, а глаза его засветились любовью, которую он самым нелепым образом старался изобразить перед Кларой. Конечно, его манеры были далеки от истинного благородства, но все же она не могла не признать их очень подкупающими.

— Я оставил вам миску овсянки с завтрака, — сказал он. — А вот уж и чай заварился.
— Спасибо, — ответила Клара, присаживаясь возле маленькой железной печки.
— Позволите ли составить вам сегодня компанию на прогулке, моя госпожа?
Словно ученик, спрашивающий разрешения у учителя, он задавал ей этот вопрос каждый божий день.
— Благодарю, компания будет мне очень кстати, — по обыкновению ответила Клара и добавила:
— Сегодня я иду по важным делам.
— К вашим услугам, мадам, — ответил Винсен, не выказывая интереса к самим делам. Они и так были ему известны.
Клара собиралась низвергнуть корону и по возможности уничтожить Гедера Паллиако.

 

114 Анастасия

Закон тирана


Дэниел Абрахам


Клара проснулась от звука знакомых голосов доносившихся с улицы за ее окном. Рассвет еще не разогнал тьму ее небольшой комнаты в пансионе. Вместо стекла в оконной раме находился лист пергамента, который пропускал в комнату немного света и очень много холода. Она натянула шерстяное одеяло до самого подбородка, еще сильнее вжалась в тонкий матрас и слушала, как супружеская пара на улице снова ругалась. Они частенько делали это по утрам. Он был пьяницей и маленьким мальчиком в сломленном теле человека; она была мегерой, которая пила кровь своего мужа ела его свободу. Он спал с проститутками, а она отдавала все его заработанные монеты своему брату. Список причин семейного раздора был совершенно обычным, скучным и печальным. А хуже всего, думала Клара, было то, что эти двое совсем не слышали любви, на которой были построены все их обиды. Никто не плакал и не кричал на улице на человека, который был безразличен. Ей было интересно, что бы они сделали, если бы она их разыскала и сказала, насколько они счастливые.


Когда она наконец встала, в комнате уже было достаточно светло, и она могла разглядеть как от зимнего холода ее дыхание превращается в пар. Она быстро надела нижнее белье, а затем платье со шнуровкой по бокам, до которой она могла самостоятельно достать без помощи служанок. При других обстоятельствах она бы надела траурное платье, но когда чей-то муж убит лордом- регентом за измену королевской власти, правила траура немного меняются. Она обошлась небольшим куском ткани, повязав его вокруг запястий и скрыв под рукавами. Она будет знать, что эта ткань здесь. Этого достаточно.


Пока поднималось солнце, она умылась и убрала волосы в прическу. Звуки на улице поменялись. Скрежет телег, крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола, оказавшегося в тисках зимы. Доусон ненавидел находиться в столице в зимнюю пору. Он называл это время зимней работой, и в голосе его звучало презрение. Человек его происхождения должен был проводить зимние месяцы на своих землях либо где-нибудь с королевскими охотниками. Только теперь, конечно, не было никаких земель. Лорд-регент Гедер Паллиако взял их обратно под королевскую власть, чтобы потом отдать их кому-то, кого он хотел вознаградить. Клара жила на пособие, которое смогли наскрести два ее младших сына. Ее старший сын, Барриат, был Бог знает где, а ее внебрачная дочь цеплялась за имя своего супруга и молилась, чтобы суд забыл, что она когда-то была Каллиам.


Винсент Коу сидел в общей комнате у огня, ожидая Клару. Он носил кожаные сапоги охотника, хотя в городе не было больше ни одного охотника и мастер, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, сияла в его глазах, и каким-то невообразимым способом он сдержал себя, когда она вошла в комнату. Это вовсе не было достойным, но ей это очень льстило, и, не смотря на все, она находила это очень милым.


– Я припас для вас миску утреннего овса, – сказал он. – И я заварил свежий чай.


– Благодарю, – ответила она, садясь рядом с маленькой железной каминной решеткой.


– Могу ли я прогуляться с вами сегодня, моя леди? – Этот вопрос он задавал каждый день так, словно ребенок просил об одолжении любимого наставника.


– Я буду вполне довольна компанией, благодарю, – ответила она, как она часто отвечала. Часто, но не всегда. – У меня есть несколько поручений на сегодня.


– Да, мэм, – сказал Винсент, он не спрашивал что за поручения, он знал.


Она собиралась свергнуть королевскую власть и, если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

115 Анастасия Донцова

Закон тирана
Дэниэл Абрахам
Клара проснулась под знакомый звук голосов, доносившийся с улицы под её окном. Скоро рассвет окрасит темноту её маленькой комнатки в пансионе в серый цвет. Её окно было не застеклено, но затянуто промасленным пергаментом, который пропускал немного света и дикий холод. Она подтянула шерстяные одеяла ближе к подбородку, вжалась в тонкий матрас и слушала, как на улице супружеская чета снова бранится, как это частенько происходило по утрам. В его помятом мужском теле уживались пьяница и маленький мальчик. Она была мегерой, пьющей мужнину кровь и пожирающая его свободу. Он спал со шлюхами. Она же отдавала каждую заработанную монету своему брату. Длинная и однообразная супружеская перебранка была так же банальна и скучна, как и печальна. А самое грустное, — думала Клара, — это то, что оба не могут разглядеть любовь, на которой построена вся их обида. Никто не кричит и не рыдает на улице рядом с тем, к кому абсолютно равнодушен. Было интересно, что они ответят, если к ним обратиться и сказать, какие же они счастливые.


Когда Клара наконец встала, было достаточно светло и она могла видеть, как зимний холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, затем платье, которое лежало под рукой, так, что можно было достать его без помощи девочки-служанки. При других обстоятельствах она бы до сих пор носила траур, но, когда муж убит лордом-регентом как изменник короны, правила скорби несколько меняются. Она довольствовалась маленьким кусочком ткани, обмотанным вокруг запястья и легко скрывающимся под рукавом. Кларе было достаточно знать, что он там.


Как только сделалось светло, она умылась и убрала волосы. Звуки на улице изменились. Дребезжание повозок, крики извозчиков. Собачий лай. Звуки Камнипола в объятиях зимы. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. Зимние дела, — так он это называл, и его голос был полон презрения. Человек его уровня должен проводить зимние месяцы в своих угодьях либо где-нибудь еще вместе с Королевской Охотой. Только теперь, конечно, у него не было своих земель. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их обратно в распоряжение короны, чтобы затем скупо выдавать их в качестве подарков на память тем, кого он желал вознаградить. А Клара жила на небольшую сумму, с трудом собранную двумя ее младшими сыновьями. Куда подался ее старший сын, Барриат, одному Богу было известно, а ее внебрачная дочь была занята тем, что цеплялась за имя мужа и молилась, чтобы суд забыл, что ее когда-то звали Каллиам.


В общей комнате Винсен Коу сидел у огня, ожидая ее. На нем были кожаные охотничьи краги, хотя в городе не объявлялась охота и господин, которому он служил, был мертв.. Совершенно нелепая любовь к Кларе, которую он открыто признавал, светилась в его глазах и выражалась в том, как неуверенно он стал держаться при ее появлении в комнате. Это было недостойно, но лестно, и она невольно находила это очаровательным.


– Я оставил Вам миску овсяной каши на завтрак, – сказал он. – И я завариваю свежий чай.

– Благодарю, – ответила она, сидя возле маленькой железной печки.


– Вы позволите совершить прогулку вместе с Вами сегодня, моя госпожа?– это был вопрос, который он задавал каждый день, словно ребенок, просящий разрешения у любимого наставника.


– Я буду очень рада твоей компании, спасибо, – сказала она, как это нередко бывало. Нередко, но не всегда. – У меня сегодня несколько дел.


– Да, мадам, – сказал Винсен, и не спросил, какие именно дела, потому что знал это.


Она собиралась свергнуть корону и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

116 Анастасия Смирнова

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса, которые послышались за окном. Заря ещё не окрасила черноту маленькой комнаты пансиона в серый цвет, но это должно было случиться уже очень скоро. Вместо стекла в окне был натянут промасленный пергамент, который пропускал немного света и изрядное количество холода. Клара подтянула шерстяное одеяло к подбородку, прижалась к тонкому матрасу и стала слушать, как муж и жена бранят друг друга посреди улицы. Они ругались по утрам гораздо чаще, чем не ругались. Он — горький пьяница и маленький мальчик в разбитом мужском теле. Она — мегера, пьющая кровь супруга и пожирающая его свободу. Он спал с проститутками. Она отдавала своему брату всё, что заработал муж, до последнего гроша. Скучный список супружеских претензий был в равной мере банален, уныл и печален. И что печальнее всего, думала Клара, — эта пара не может расслышать любовь, на которой построено всё их негодование. Никто не стал бы орать и рыдать прямо на улице из-за чего-то незначительного. Клара задумалась, что сделали бы эти двое, если бы она нашла их и сказала, что они — очень, очень счастливые.


Когда Клара наконец поднялась, было уже достаточно светло, чтобы рассмотреть, как зимний холод превращает её дыхание в пар. Она быстро натянула исподнее, а затем и платье с корсетом, зашнуровав его как смогла, без помощи служанки. При иных обстоятельствах она бы и дальше носила траурные одежды, но когда Лорд-регент жестоко расправляется с чьим-то мужем за предательство престола, правила скорби несколько меняются. Она обошлась небольшой тканевой повязкой, обёрнутой вокруг запястья и немного прикрытой рукавом. Главное – знать, что она на месте. Этого достаточно.


Пока светало, Клара умылась и привела в порядок волосы. На улице появились другие звуки. Грохот телег, крики извозчиков. Лаяли собаки. То были звуки Камнипола, зажатого в тисках зимы. Доусон ненавидел бывать в столице в это время года. «Зимняя возня» — так он это называл, и его голос сочился презрением. Такой человек, как он, должен проводить зимние месяцы в родных землях или там, куда занесёт королевская охота. Правда, теперь у него больше нет земель. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в пользу короны, чтобы потом пожаловать в подарок тому, кого он захочет наградить. А Клара жила на скудное довольствие, которое с трудом наскребли два младших сына. Старший сын, Баррет, бог весть куда запропастился, а внебрачная дочь изо всех сил цеплялась за имя мужа, молясь, чтобы суд забыл о том, что когда-то она носила фамилию Каллиам.


Винсент Коу сидел в общей комнате у огня, дожидаясь Клару. На нём были охотничьи краги, несмотря на то, что в городе не сзывали на охоту и хозяин, которому он служил, был мёртв. Совершенно нелепая любовь, которую он испытывал к Кларе, засияла в его глазах, и как-то неуверенно он стал держаться, когда она вошла в комнату. Его манеры не были совсем лишены достоинства, но он явно заискивал, и неожиданно для себя Клара нашла это привлекательным.


— Я припас вам миску каши, — сказал он, — И завариваю чай.


— Спасибо, — ответила Клара, присаживаясь у маленькой железной плиты.


— Вы разрешите мне пойти сегодня с вами, миледи? — Он задавал этот вопрос каждый день, как ребёнок в поисках одобрения любимого наставника.


— Я не откажусь от компании, спасибо, — она довольно часто отвечала именно так. Часто, но не всегда. — Сегодня я должна выполнить несколько поручений.


— Хорошо, мэм, — сказал Винсент, не спрашивая, что это за поручения – он знал итак.


Она собирается свергнуть власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

117 Анна

Дэниэл Абрахам
Власть тирана
Клару разбудили привычные звуки ссоры, разгоревшейся под ее окном. Рассвет еще не рассеял ночную тьму в комнатушке пансиона, но уже близок. Окно, в котором вместо стекла стоял промасленный пергамент, пропускало тусклый свет и гораздо больше холода. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась в тонкий матрац и прислушалась к бранившимся, по своему обыкновению, супругам. Он пьяница, а душою мальчишка, заключенный в разбитое тело. Она – мегера, пьющая его кровь и пожирающая свободу. Он водился со шлюхами. Она отдавала весь его заработок, до последнего гроша, своему братцу. Обычная семейная ссора наводила тоску не хуже заунывного молебна. Хотя грустнее всего, подумала Клара, что эти двое не слышат голос любви, а ведь только она может родить такое исступление. Кто станет лить слезы и голосить по постороннему человеку на городских улицах? А что будет, мелькнула следующая мысль, если она найдет эту пару и откроет им глаза на их несказанную удачу.
Когда Клара наконец встала, света с улицы было достаточно, чтобы увидеть выдыхаемое морозное облачко. Быстро облачившись в нижние одежды, она принялась за туалет, затягивая корсет на боку, так, чтобы можно было дотянуться до шнуровки без помощи служанки. При других обстоятельствах она по-прежнему носила бы траур, но когда твой муж казнен господином регентом как изменник престола, время скорби не может длиться долго. Поэтому Клара завязала на запястье небольшую повязку, которую легко скрывал рукав. Она знает о повязке. Этого достаточно.
Когда совсем рассвело, она умылась и подобрала волосы. Звуки города изменились. Грохотали повозки, кричали извозчики, собаки лаяли. Звуки Камниполя во власти зимы. Доусен ненавидел оставаться в стольном граде на зиму. «Зимний промысел!», так он это называл, и в его голосе сквозило презрение. Мужчине такого происхождения подобает проводить зимние месяцы на своих землях или же участвовать в королевской охоте. Только сейчас, конечно, земель уже не стало. Господин регент Гедер Паллиако забрал их обратно короне, чтобы позже наделить ими тех, кого пожелает. Кларе же приходилось жить на скудные средства, которые с трудом могли наскрести их два младших сына. Старший сын Бэррайя пропал, Бог знает куда, а собственная дочь всячески пыталась укрыться за именем мужа, молясь, чтобы при дворе никто не вспомнил, что и она когда-то была Каллиам.
Винсен Коэ ожидал Клару в гостиной возле камина. Он был одет в охотничий костюм, хотя в городе не звучал охотничий клич, а его господин был мертв. Глаза и движения Винсена отражали его нелепую влюбленность в Клару, когда та вошла в комнату. Совершенно неуместная любовь, тем не менее, льстила Кларе, и вопреки всему была ей приятна.
- Я приберег для Вас порцию овсяной каши, приветствовал свою госпожу Винсен. – Сейчас еще заварю свежий чай.
- Благодарю, ответила Клара на его приветствие, садясь позади небольшой железной горелки.
- Позвольте мне сегодня сопровождать Вас, моя госпожа. – Эту просьбу Кларе приходилось слышать каждый день. Он был похож на ребенка, упрашивающего гувернантку об одолжении.
- Я буду рада вашей компании сегодня, как обычно ответила Клара. Но обычно не значит всегда. – Я задумала несколько дел на сегодня.
- Конечно, госпожа – последовал быстрый ответ. Он не спрашивал, что это за дела. Он знал.
Она собиралась свергнуть корону и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

118 апрон

Даниэль Абрахам «Закон Тирана»

Громкая брань разнеслась по гулкой улице и разбудила Клару. Рассвет сочился в её маленькую комнату пансиона, чтобы сменить ночную темень тусклой серой мглой. Ругались прямо под окном, затянутым промасленной пергаментной бумагой. Пергамент даёт мало света и совсем не защищает от холода. Клара плотнее до подбородка укрылась шерстяным одеялом, вжалась в тонкий матрац и лежала, слушая с улицы знакомые голоса супружеской пары, как они осыпают друг друга проклятиями, их любимое утреннее развлечение. Искалеченный пьяница муж, так и не повзрослевший, навеки оставшийся ребёнком, и сварливая жена, настоящая мегера, она ела его поедом и жалила по-змеиному. Он находил утешение у шлюх, а она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Их ежедневная ссора с бесконечным перечнем взаимных обвинений вызывала не только скуку своей обыденностью, но и печаль. А горше всего, думала Клара, что оба давно не слышали слов любви и нежности, не в этом ли причина взаимных обид? Если человек тебе дорог, разве ты будешь сотрясать улицу воплями, разрываясь так, чтобы слышали все вокруг. Что, если спуститься к ним и поговорить, вдруг вспомнят, как когда-то были очень и очень счастливы?
Когда рассвело настолько, что было видно, как вместе с дыханием у неё шел пар изо рта, она поднялась и быстро надела нижнее бельё. А затем платье, затянув шнуровку по бокам там, где могла дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы носила траур, но когда твой муж казнён Лордом-регентом как изменник, приходится отступать от правил. Всё, что можно позволить, это спрятанная под рукавом повязка из двух сплетенных на запястье лент. Но она знает, повязка на месте и ей этого достаточно.
Стало светлее, она умылась и причесалась. Шум улицы изменился. Грохот повозок, крики погонщиков. Лай собак. Обычное утро Камниполя в разгар зимы.
Дуосон терпеть не мог столицу зимой. Зимняя морока, так он называл своё пребывание здесь, и голос его наполнялся презрением. Человеку благородного происхождения следует жить зимой в своём поместье или участвовать в королевской охоте. Увы, нет больше поместий. Лорд-регент Гедер Польяко конфисковал все в пользу короны, чтобы позже по своей прихоти кинуть во владение кому-нибудь в виде подарка или награды. А Клара жила на скудное пособие, которое с трудом собирали для неё двое младших сыновей. Старший сын Баррит исчез неизвестно куда, а для внебрачной дочери главная забота – прикрыться именем своего мужа, чтобы в суде не всплыла её прежняя фамилия Кальям.
Клара спустилась в общий зал, где у камина сидел, ждавший её, Винсен Коу. На нём был кожаный охотничий костюм, хотя в городе не объявляли призыв на охоту, а его господин умер. Совершенно нелепо засияли влюбленные глаза Винсена, выдавая его смущение и нерешительность. Клара подошла к нему, конечно, нужно сдерживаться, чтобы не уронить достоинство, но он так мил, что помимо воли она ощутила теплоту и очарование.
– Я сберег для вас чашку овсяной каши, – сказал он. – А ещё заварил свежий чай.
– Спасибо, – поблагодарила Клара, присев у небольшой железной печи.
– Разрешит ли моя госпожа сопровождать её сегодня? – Этот вопрос Винсен задавал каждый день, словно ребенок, ищущий внимания любимого учителя.
– Я буду очень вам признательна за компанию, спасибо, – ответила Клара. Она часто так говорила, но не всегда. – У меня есть несколько важных дел сегодня.
– Да, мадам, – почтительно сказал Винсен и не спросил, какие именно, потому что он знал.
В её планах опрокинуть королевство и, если хватит сил, уничтожить Гедера Польяко.

 

119 Воронегъ

Власть Тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы из под окна. Рассвет был близок, однако темнота ее комнатки в гостевом доме еще не окрасилась в серые тона. Стеклом в окне здесь служил маслянистый пергамент, впускавший внутрь больше холода, чем света. Она до подбородка натянула на себя шерстяные одеяла, вжалась в тонкий матрас и слушала брань супругов на улице, уже ставшую обыкновением по утрам. Он был пьяницей, ребенком в сломленном теле мужчины. Она — сварливой женой, пившей его кровь и пожиравшей свободу. Он спал с потоскухами. Она — до монеты отдавала его заработки своему брату. Список семейных претензий был обычным, и, как говорится, не отличался занимательностью. «И самое грустное, — думала Клара, — что ни один из них не слышит любви, на которой основаны все их обиды. Никто не кричит на улице сквозь слезы на людей, которые им безразличны». Она пыталась представить, что будет, если она вдруг выйдет и скажет, что на самом деле они сильно-сильно счастливы.

Когда она наконец встала, уже было достаточно светло, чтобы увидеть пар, в который зимний холод обращал ее дыхание. Она быстро одела белье, а затем облачилась в платье, затянув корсет, насколько смогла без помощи служанки. При других обстоятельствах она еще ходила бы в утренней одежде, но когда твой муж казнен лордом-регентом за государственную измену, вкус горечи меняет правила. Она завязала вокруг запястья небольшой лоскуток и слегка прикрыла его рукавом. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.

Свет постепенно начинал проникать в комнату. Клара умылась и уложила волосы. Звуки на улице изменились. Грохот повозок и крики извозчиков. Лай собак. Звуки Камнипола в крепких объятиях зимы. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. «Зимние дела», — говорил он, и его голос наполнялся презрением. Человек с таким происхождением должен проводить зиму в своих землях или на королевской охоте. Но теперь, конечно, не было никаких земель. Лорд-регент Гедер Паллиако забрал их в пользу короны, чтобы потом нехотя выдать кому-нибудь в качестве награды. Теперь Клара жила на деньги, которые удавалось наскрести двум ее младшим сыновьям. Старшего сына, Барриата, отправили бог знает куда, а родная дочь держалась за фамилию мужа и молилась, чтобы суд забыл, что когда-то она принадлежала к роду Каллиамов.

В общей комнате у камина сидел Винсен Коу, ожидая ее. Он был в охотничьем одеянии, хоть и созвать охоту теперь было некому, а хозяин его был мертв. Когда вошла Клара, его глаза засветились от абсолютно нелепой любви, которую он открыто питал к ней, а поведение наполнилось нерешительностью. Его чувства были совсем не возвышенными, а скорее льстивыми, но нехотя она признавала, что ей приятно.

— Я отложил вам немного овса на завтрак, — сказал он. — Завариваю чай.

— Спасибо, — ответила она, садясь у небольшой железной плиты.

— Могу я сегодня пройтись с вами, моя госпожа? — этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, стремящийся понравиться любимому учителю.

— Была бы рада компании, спасибо, — она часто так отвечала. Часто, но не всегда. — Сегодня у меня дела.

— Да, мадам, — вздохнул Винсен. Он не спросил, какие, потому что знал.

Она собиралась свергнуть с трона, и, если сможет, убить Гедера Паллиако.

 

120 Гиллель

Закон Тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса с улицы. В пансионе было еще темно, но предрассветный мрак уже начинал редеть. Незастекленное оконце ее маленькой комнаты, затянутое промасленным пергаментом, впускало немного света и гораздо больше холода. Клара натянула одеяло до самого подбородка, вжалась в худой тюфяк и прислушалась: супружеская чета под ее окном начала привычную утреннюю перебранку. Он – пьяница, с душой мальчишки в изношенном теле. Она – змеюка, пьет мужнюю кровь и пожирает его свободу. Он то и дело спит со шлюхами. Она прячет его заработок у своего брата. Сей нескончаемый перечень взаимных упреков звучал заурядно и грустно. Но самое грустное виделось Кларе в том, что эти двое не в состоянии были расслышать голос любви, способный заглушить их мелкие обиды. А что до настоящего горя – они и знать его не знали. Интересно, если подойти к ним сейчас и сказать, как же им, в сущности, повезло – смогут ли они что-то ответить?

Когда Клара наконец поднялась с постели, в утреннем свете уже различим был дымок морозного дыхания. Она проворно надела белье и платье, загодя оставленные рядом, чтобы дотянуться до них без помощи служанки. Будь все по-другому, она до сих пор носила бы траур. Но если твой муж казнен лордом регентом за государственную измену, скорбеть приходится иначе. Клара обходилась кусочком ткани, повязанным вокруг запястья и скрытом от посторонних глаз рукавом платья. Он всегда на месте – большего сейчас и не требовалось.

Она умылась и заколола волосы. С улицы неслись уже другие звуки. Скрипели колеса, ругались извозчики, тявкали псы. Вот он, Кампиноль, охваченный зимней суетой. Доусон терпеть не мог оставаться в столице в это время года. «Дела сезонные», цедил он сквозь зубы, едва сдерживая презрение. Ну да, мужчине его кровей куда занятнее проводить долгую зиму на собственных землях или на охоте с его величеством. Только все это уже в прошлом: земель нынче не осталось. Лорд регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны - когда-нибудь раздаст тем, кого отметит августейшим вниманием. А Клара жила на скудное пособие от двух младших сыновей. Старший, Барриат, блуждал невесть где, а побочная дочь, прикрываясь именем мужа, молилась о том, чтобы королевский двор навсегда позабыл ее прежнее имя – Каллиам.

В общей зале у камина Клару ждал Винсен Коу. Он по прежнему носил кожаный костюм егеря, хотя в городе не трубили охотничьи рога, и хозяин его был мертв. Нелепая, неуместная любовь к своей госпоже читалась в его сияющем взгляде и неловких манерах. Все это едва ли напоминало Кларе сановные почести прошлого – и все же по своему льстило ей, а в глубине души даже будило нечто в ответ.

- Я оставил для вас чашку свежей овсянки. Скоро чай заварится.

- Спасибо, - кивнула Клара, присаживаясь к железной печке.

- Будет ли мне сегодня позволено сопровождать вас, госпожа? – Он задавал этот вопрос из дня в день, словно ребенок, ждущий похвалы от любимого наставника.

- Спасибо, я буду рада иметь попутчика. – Она отвечала так часто, хотя и не всегда. – Сегодня у меня есть несколько поручений.

- Да, мэм, - ответил Винсен, не уточняя, каких именно поручений, ибо он знал.

Она собиралась низвергнуть корону и – если удастся – уничтожить Гедера Паллиако.

 

121 Глебова

Клару разбудил знакомый крик голосов, раздававшихся на улице под окном. Заря только занималась, и темень ее комнатушки на постоялом дворе вот-вот должна была смениться полумраком. Промасленный пергамент вместо стекла в окне почти не пропускал свет и совсем не спасал от холода. Она натянула шерстяное одеяло под самый подбородок, вжалась в тонкий матрас и прислушалась к ругани супругов на улице. Они бранились почти каждое утро: она называла его пьяницей и мальчишкой в разбитом мужском теле, он ее - мегерой-кровопийцей, пожирающей его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им медяки своему брату. Литания супружеского раздора была также обычна и скучна, как и горька. Но печальнее всего, думала Клара, что эти двое не могли расслышать свою любовь, из которой вырастали все их обиды. Не кричат и не рыдают посреди улице над тем, до кого нет никакого дела. Интересно, что бы они сделали, отыщи она их и расскажи, какие они счастливцы.

Когда она, наконец, встала, в сером свете комнаты уже было заметно, как зимний холод превращает дыхание в пар. Она быстренько натянула нижнюю рубашку и поверх нее платье с корсетом на боку, чтобы завязывать без помощи служанки. При других обстоятельствах Клара все еще носила бы траур, но когда супруга казнят по приказу Лорда Регента за измену Короне, приходится менять печальный обычай. Она сплела траурную ленту из полосок ткани и завязала на запястье под рукавом. Ей и этого было достаточно.

Пока светало, она умылась и уложила волосы. Звуки снаружи стали другими. Грохот повозок, окрики извозчиков, лай собак. Голос Камнипола в тисках зимы. Досон ненавидел жить в столице зимой. Зимние дела, как бывало, с презрением в голосе говорил он. Человек его происхождения должен был проводить зимние месяцы в своих землях или с Королевской Охотой. Только вот не осталось у них никаких земель. Лорд-Регент Гедер Паллиако забрал все в пользование Короны, чтобы потом раздавать тем, кого захочет вознаградить. Кларе же приходилось жить на содержание, с трудом собранное ее двумя младшими сыновьями. Старший, Барриат, ушел Бог его знает куда, а дочь старательно пряталась за именем мужа и молилась, чтобы при дворе навсегда забыли, что она урожденная Каллиам.

В общей комнате, сидя у огня, ее ждал Винсен Коу. На нем был кожаный охотничий костюм, хотя никто не созывал в городе охоту, да и хозяин, на службе у которого он состоял, был мертв. Он питал к Кларе совершенно нелепые нежные чувства: смотрел на нее влюбленными глазами, смущался при ее появлении. Его неуместная любовь, тем не менее, льстила Кларе, и даже, неожиданно для нее самой, вызывала симпатию.

- Я взял вам миску овсянки на завтрак, - проговорил он, - и сейчас заварю свежий чай.

- Спасибо, - поблагодарила она, усаживаясь у железной печурки.

- Вы позволите сопровождать вас сегодня, миледи?
Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, который просит разрешения у любимого учителя.

- Буду рада, если вы составите мне компанию, - как обычно ответила она: обычно, но не всегда. – Сегодня у меня есть пару дел.

- Конечно, мадам. – Согласился Коу, даже не спрашивая, каких именно: он и так знал.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и раздавить Паллиако.

 

122 Дон Д.

Клару разбудили знакомые крики под окном. Рассвет пока не разбавил темноту ее крошечной комнатки в пансионе, но ждать осталось недолго. Промасленный пергамент в окне, заменявший стекло, пропускал больше холода, чем света. Она натянула одеяло до самого подбородка, вжалась в тощий матрас и стала слушать перебранку, с которой какая-то супружеская чета начинала почти всякий день. В его потрепанном теле уживались горький пьяница и недоросль. Она была ведьмой, которая пила его кровь и жрала его свободу. Он не гнушался потаскушками. Она отдавала весь его заработок своему брату. В привычном и однообразном ритуале служения семейному богу раздоров была какая-то безысходность, и Клара пожалела о том, что в этом хоре сквернословий им не услышать голоса любви, которая одна и виновата в извечной обиде супругов. Никто не станет кричать и рыдать на улице от равнодушия к другому человеку. Ей захотелось разыскать их и сказать, какими невероятно счастливыми они были. Интересно, что бы они ответили?

Когда, наконец, она встала, в тусклом свете уже был виден морозный пар дыхания. Она быстро надела исподнее, а затем платье. Одежда всегда висела у кровати, чтобы не приходилось звать служанку. В других обстоятельствах она все еще носила бы траурное облачение, но если ваш муж был убит Лордом-регентом по обвинению в предательстве короны, правила траурного этика несколько меняются. Она довольствовалась скромной повязкой на запястье, которую можно было легко прикрыть рукавом. Она всегда помнила о ней, и этого вполне хватало.

Рассвет занимался все сильнее. Она умылась и убрала волосы. Теперь улица заговорила иначе: скрип повозок, крики извозчиков, лай собак. Звуки Камнипола в плену зимы. Доусон не любил проводить в столице это время, которое презрительно называл «зимними хлопотами». Человеку его воспитания пристало пережидать морозы в своих поместьях или на королевской охоте. Только сейчас, конечно, поместий уже не осталось. Лорд-регент Гедер Паллиако прибрал их к рукам для короны, чтобы потом можно было подбрасывать жалкие кости тем, кто, по его мнению, этого заслуживал. Клара жила на скудном содержании, которое выделялось на двух ее младших сыновей. Ее старший сын Барриаф где-то сгинул, а внебрачная дочь была слишком одержима новой жизнью под фамилией мужа. Она молилась, чтобы суд позабыл, что когда-то она звалась Каллиам.

В общей зале Клару ждал у огня Винсен Коу. На нем была егерская кожаная куртка, даром что охоту в городе не объявляли и его хозяин был мертв. При появлении Клары его глаза засветились неуклюжим обожанием, а в манерах появилась нерешительность — без тени достоинства, но с подобострастием, которое, к своему удивлению, она находила очаровательным.

— Я приберег вам овсяную похлебку с завтрака, — сказал он. — Скоро будет и свежий чай.

— Благодарю, — ответила она, устраиваясь около маленькой железной печки.

— Позволите ли вы мне сопровождать вас сегодня, госпожа? — Задал он свой обычный вопрос, словно ребенок, который добивается милости любимого наставника.

— Я буду рада компании, благодарю, — ответила она так, как делала это часто. Часто, но не всегда. — На сегодня у меня планы.

— Да, госпожа, — ответил Винсен, но не стал спрашивать о том, что и без того было ему известно.

Она собиралась свергнуть власть и, если получится, уничтожить Гедера Паллиако.

 

123 Евсей

Клара проснулась на рассвете от криков на улице. В комнате было ещё темно. Промасленный пергамент окна плохо пропускал свет, зато почти не препятствовал холоду проникать в жилище. Свернувшись калачиком на тонком матрасе, Клара поплотнее закуталась в грубое шерстяное одеяло и прислушалась к уличным воплям. Это ругались соседи, муж и жена. Жильцы меблированных комнат привыкли просыпаться под звуки семейной ссоры и наперёд знали реплики обоих её участников. Он – проклятый пьяница, испортил ей жизнь. Она – сварливая баба, выпила всю кровь у мужа. Он таскается по шлюхам, она спускает его деньги на своих родичей. Самое печальное, думала Клара, что эти двое и не подозревают, какая крепкая любовь их связывает. Никто не станет блажить на всю улицу из-за человека, который ему безразличен. Попытайся Клара объяснить им это, что бы они сказали?

Темнота рассеивалась. Стало видно, как дыхание от холода превращается в пар. Клара поднялась с постели и, стуча зубами, юркнула в нижнее платье. Потом принялась шнуровать корсет – насколько это возможно без помощи служанки. В иных обстоятельствах Клара сейчас носила бы траур по мужу. Но вдова казнённого лордом регентом государственного преступника не имеет права даже на скорбь. Только чёрная лента на запястье Клары, скрытая от посторонних глаз рукавом платья, хранила для неё одной память об утрате.

Клара умылась и уложила волосы в причёску. Уже совсем рассвело, и с улицы доносились звуки пробудившегося города. Грохот колёс по мостовой, крики возчиков, лай собак – голоса зимнего Камниполиса. Доусон не любил столицу в это время года. «Муравейник», - презрительно говорил он. Конечно, человеку его происхождения и воспитания больше пристало уезжать на зиму в поместья или на королевскую охоту. Вот только поместий у них больше не было: лорд регент Гедер Паллиако забрал их, чтобы потом передать кому-нибудь из своих верноподданных в награду за службу. Клару содержали на свои скудные доходы двое младших сыновей. Старший – Барриат – исчез неизвестно куда, а дочь отвергла опасное родство и, прячась за фамилию мужа, делала вид, будто никогда не принадлежала к семейству Каллиам.

В общей комнате Клару дожидался Винсен Коу. Он по-прежнему носил кожаные штаны егеря, хотя со смертью господина охота для него закончилась навсегда. При виде Клары в глазах его засветилось нелепое, жалкое, но всё же трогательное чувство к ней. Клара находила увлечение охотника недостойным, не признаваясь сама себе, как приятно и лестно ей было ощущать его любовь.

- Я сберёг для вас порцию овсянки, - сказал Винсен. – Чай сейчас будет готов.

- Благодарю, – ответила Клара, усаживаясь возле низенькой железной печки.

- Вы позволите мне сегодня сопровождать вас, миледи?

Каждый день Винсен задавал этот вопрос с благоговейным почтением ребёнка, обращающегося к любимому учителю. Чаще всего, хотя и не всегда, Клара отвечала согласием.

- Да, спасибо, - сказала она. – Я буду рада иметь спутника. У меня сегодня есть несколько дел.

- Хорошо, мэм.

Винсен не спросил, о каких делах речь. Он знал, какую цель преследует его госпожа.

Эта цель была – покончить с тиранией и уничтожить Гедера Паллиако.

 

124 Ежевика

Закон тирана.

Клара проснулась от привычного звука голосов, раздающихся под окном. Оставалось совсем недолго до того момента, когда рассвет разгонит темноту в маленькой комнатке пансиона. Окно комнаты из промасленного пергамента, а не из стекла, свет пропускало не очень, а холод – изрядно. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась всем телом в тонюсенький матрас и слушала, перепалку супругов, бранившихся почти каждое утро. Пьяница и мальчишка уживались в искореженном теле мужчины. Женщина была мегерой, что пила его кровь и пожирала свободу. Он спал с проститутками. Она отдавала все, что он зарабатывал, своему брату. Насколько длинный перечень семейных разногласий был обыденным и скучным, настолько и печальным. Самое грустное, подумала Клара, что эти двое не слышат голос любви, из-за которой возникли их взаимные обиды. Никто на улице не кричал и не оплакивал кого-то, кто был им безразличен. Интересно, что они подумали бы, обратись она к ним, и скажи, как же сильно им повезло.

Когда Клара наконец-то поднялась, света было уже достаточно, чтобы увидеть, как зимний холод превращает дыхание в пар. Быстро надела белье, затем платье, которое ожидало ее под рукой, чтобы обходиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она все еще носила бы траурный наряд, но то, что мужа, как изменника трона, убивает лорд регент, несколько изменяет положение вещей для скорбящей вдовы. Пришлось довольствоваться небольшим кусочком ткани, обвивавшим ее запястье, который с легкостью скрывался длинным рукавом. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.

Становилось светлей. Клара умылась и прибрала волосы. Звуки улицы изменились. Грохот телег, крики возниц. Лай собак. Звуки Камниполя, находящегося во власти зимы. Доусон ненавидел оставаться на зиму в столице. Зимние дела, говорил он с презрением. Мужчине с его воспитанием следует проводить зимние месяцы в своих землях или охотиться вместе с королем. Только вот земель больше нет. Лорд регент Гедер Палльяко вернул их короне, чтобы раздавать потом тем, кого хотел наградить. Клара жила на то, что наскребли совместными усилиями двое младших сыновей. Старший сын Бэрриет отправился бог весть куда, а ее родная дочь занята тем, что цепляется за имя мужа и молится, чтобы двор забыл, что когда-то ее звали Каллиэм.

В общей комнате сидел Винсен Коу, ожидая ее. На нем был кожаный костюм охотника, хотя в городе не трубил охотничий рог, а господина, которому он служил, не было в живых. Его влюбленность в Клару совершенно смешно выражалась в сиянии глаз и неуверенной манере держаться, когда она входила в комнату. Это вовсе не поощрялось, но льстило, и невольно казалось ей милым.

- Я оставил вам на завтрак овсянку в чаше, - сообщил Винсен, - и завариваю свежий чай.

- Спасибо,- произнесла Клара, усаживаясь рядом с железной печуркой.

- Будет ли мне позволено сопровождать вас сегодня на прогулку, моя госпожа? – этот вопрос он задавал каждое утро, будто дитя, молящее обожаемого наставника об одолжении.

- Благодарю, компания доставила бы мне удовольствие, - был ее ответ. Так она говорила часто. Часто, но не всегда. – Сегодня у меня несколько дел.

- Да, мадам. – Сказал Винсен, не спросив, какие дела. Он и так это знал.

Она собиралась свергнуть короля и, если сможет, уничтожить Гедера Палльяко.

 

125 Калерия

Клара проснулась от знакомого фортиссимо ссоры, оглашавшего улицу под окнами пансиона. Её маленькая комнатка еще оставалась в объятьях темноты, однако рассвет уже грозил сменить мрак на сумрак. Промасленная бумага в оконной раме пропускала мало света, зато была более гостеприимна к холоду. Натянув до подбородка шерстяное одеяло, Клара свернулась калачиком на тонком матрасе. Она слушала, как внизу муж и жена снова начали свой день со взаимных проклятий. Он был пьяницей и мальчишкой в разбитом теле старика. Она — паучихой, лишившей его свободы и сосущей из него кровь. Он спал со шлюхами, она отдавала все его деньги своему брату. Каждая из партий этого дуэта была написана выверенными нотами упрёков и не отличалась от сотен других. Печальнее всего, думала Клара, что они не слышат любви, скрывающейся за их противостоянием. Ни один человек не станет так кричать на того, кто ему безразличен. Но что будет, если открыть им глаза на счастье, которое у них есть?


Наконец женщина встала. Света уже хватало, чтобы видеть, как зимний холод превращает дыхание в пар. Она быстро надела нижнюю рубашку, а затем платье, которое можно было застегнуть без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траур, но когда твой муж заколот лордом-регентом как государственный изменник, скорбеть следовало как-то иначе. Она повязала ленту на запястье и прикрыла её рукавом. Она знала, что лента там, и этого было достаточно.


Когда совсем рассвело, Клара умылась и собрала волосы в пучок. Звуки с улицы изменились. Громыхали телеги, ругались возчики, лаяли собаки — шум зимнего Кэмнипола. Доусон ненавидел бывать в столице зимой. «Зимняя повинность» — говорил он, исполненный презрения. Мужчина его склада должен проводить эти месяцы в своих землях или на охоте с королём. Только теперь, конечно, земель не было: лорд-регент Жедер Пийако реквизировал отнял их, чтобы потом отдать кому-нибудь как награду, а Клара жила на скудное содержание, с трудом собранное двумя младшими сыновьями. Её старший мальчик, Барриат, пропал без вести, а дочь старательно цеплялась за фамилию мужа, молясь, чтобы двор забыл, кем она была в девичестве.


В общем зале Клару ждал Винсен Коэ. На нём были охотничьи штаны и куртка, хотя охоту никто не созывал, а хозяин, которому он служил, был мёртв. То, как неуверенно он держался, его глаза, просиявшие, когда она вошла — всё указывало на его чувства. И хоть с его стороны это было неуместно, польщенная Клара старалась быть к нему ласковой.


— Я припас для вас тарелку утренней овсянки, — сказал он. — И делаю свежий чай.


— Спасибо, — она села рядом с небольшой железной печкой.


— Будет ли мне позволено сопровождать вас сегодня на прогулке, госпожа? — он спрашивал это каждый день так, как ребёнок просит благоволения у обожаемого учителя.


— Буду рада компании, спасибо, — она часто давала этот ответ. Часто, но не всегда. — Сегодня у меня есть несколько дел.


— Да, мэм, — Винсен не уточнил, каких. Он знал.


Она собиралась свергнуть и, если возможно, уничтожить Жедера Пийако.

 

126 Ксенья Мамина

Закон тирана
автор: Даниэль Абрахам

Клару разбудили знакомые голоса, доносившиеся с улицы. Темнота, царившая в ее комнатке, принадлежащей пансионату, еще не превратилась в сумрак, но рассвет уже подбирался к ней. Единственное окно вместо стекла закрывал кусок промасленного пергамента, который пропускал немного света и, по большей части, холод. Клара подтянула шерстяное одеяло ближе к подбородку, вжалась в «худой» матрас и прислушалась к ругани супружеской пары, которая имела привычку браниться на улице почти каждое утро. Он был юным пьяницей, замученным жизнью. Она была сварливой женщиной из тех, которые пьют из людей соки и не дают мужьям продохнуть. Он гулял по девкам, а она отдавала брату весь его скромный заработок. Список взаимных супружеских претензий был столь же зауряден и безотраден, как и все, сказанное ранее. «Самое печальное, – думала Клара, – что вряд ли кто-либо из этой парочки догадывался, что все их обиды от любви. Когда люди равнодушны друг к другу, они не ругаются и не закатывают истерик на улице». Ей было любопытно, что «если отыскать этих двоих и объяснить, как им повезло на самом деле?»


Когда наконец Клара рассталась с постелью, было уже достаточно светло, чтобы различить, как от холода пар идет изо рта. Быстро оделась в исподнее и облачилась в платье, корсет которого затягивался спереди, чтобы обходиться без помощи горничной. При других обстоятельствах она одела бы траурный наряд, но когда лорд-протектор казнит кого-либо по обвинению в государственной измене, демонстрировать скорбь не принято. Клара завязала траурную повязку вокруг запястья и прикрыла ее рукавом. Она будет знать о ней. Этого будет достаточно.


В лучах свечи она умылась и привела в порядок волосы. Улица наполнилась новыми звуками: телеги скрипели, кричали извозчики, лаяли собаки. Так звучал Кэмнипол, окованный морозом. Доусон терпеть не мог зимнюю жизнь в столице. «Рецессия!» – называл он ее презрительно. Человек такого статуса должен проводить зимние деньки в своем имении или пропадать на королевской охоте. Вот только земель не осталось – лорд-протектор Гедер Паллиако экспроприировал их в пользу королевской семьи, чтобы позднее раздарить приспешникам. Клара жила на ассигнования, которые удавалось наскрести двум ее младшим сыновьям. Ее старший сын Барриат пропал бог весть куда, а внебрачная дочь была занята восстановлением отцовства и молилась всем святым, чтобы суд не вспомнил, как когда-то она носила фамилию Каллиам.


Винсен Коу сидел в гостиной возле очага и ждал Клару. Он был в охотничьем снаряжении, несмотря на то, что сезон охоты объявлен не был, да и господин, которому он служил, был мертв. Блеск в его глазах и нерешительность, с которой он держался каждый раз, когда Клара появлялась в комнате, выдавали, как безрассудно он влюблен в нее. Это не придавало Винсену шарма, но льстило ей, невольно увлеченной милой интригой.


– Я припас для вас миску овсяных хлопьев на завтрак, – сказал он, – и заварил свежего чаю.

– Благодарю, – ответила она, усаживаясь поближе к маленькой железной печке.

– Могу ли я сегодня сопровождать вас, миледи? – как обычно спросил он разрешения у Клары, словно ребенок, заискивающий перед любимым воспитателем.

– Буду польщена такой компании. Благодарю вас, – дала она свое обычное согласие. Однако так случалось не всегда. – У меня несколько поручений на сегодня.

– Так точно, мадам, – ответил Винсен, не уточняя детали, поскольку знал о характере предстоящих дел.

Она собиралась свергнуть королевскую власть и по возможности уничтожить Гедера Паллиако.


 

127 лимонные корочки

Клару разбудила громкая брань под окном. Приближалось утро. В комнатке гостиницы оставалось темно: промасленный пергамент пропускал куда больше холода, чем света. Клара закуталась в шерстяные одеяла и прислушалась к перепалке на улице. Голоса оказались ей знакомы: ссорились муж с женой. Почти каждый их день начинался с ругани и взаимных оскорблений. Он любил выпить и никак не мог остепениться. Она изводила его жалобами и придирками. Он то и дело пропадал в борделях. Она отдавала его заработок своему брату. Бесконечный перечень взаимных обид навевал скуку и грусть. Трудно разглядеть любовь за градом упреков, печально думала Клара, но на того, кто тебе безразличен, так кричать не будешь, не будешь ни о чем умолять его у всех на виду. Если бы эти двое знали, как им повезло, что они есть друг у друга!

Наконец, Клара заставила себя встать. От дыхания шел пар. Она поспешила одеться. Корсет у платья пришлось зашнуровывать самой, без служанки. Клара затянула его так туго, как смогла. Если бы события развивались иначе, она до сих пор носила бы траур, но когда вашего мужа казнили по приказу лорда-регента как предателя, следует вести себя осмотрительнее. Клара ограничилась черной лентой на запястье под рукавом. Ей хватит и этого напоминания.

Разгоралась заря. Пока Клара приводила себя в порядок, улица наполнилась новыми звуками. Грохотом колес, криками возчиков, лаем собак. Голосами зимнего Камнипола. Доусон избегал поездок в холодную столицу, и отзывался о “зимних делах” с неизменным раздражением. Человеку его круга подобало проводить время с Королевской охотой, в своих поместьях. Лорд-протектор вернул эти земли под власть короны. В руках Гедера Палиако они станут очередной разменной монетой, которую он швырнет в награду одному из своих прихвостней. Средства на жизнь Кларе присылали ее сыновья, средний и младший. Ее первенец, Баррияр, пропал неведомо куда, а дочь после замужества старалась не вспоминать о том, что прежде носила имя Каллиам.

В общей зале ее поджидал Винсен Кой. Охоты в городе не предвиделось, а лорд его был мертв, но он по-прежнему одевался как егерь. Винсен любил Клару безгранично, его выдавал каждый взгляд и каждое движение. Разумеется, Клара не могла ответить на его чувства, но обожание ей льстило. Неожиданно для себя она обнаружила, что его ухаживания ей нравятся.

- Вот, позавтракайте овсянкой, - предложил Винсен. - Сейчас и чай подоспеет.

- Благодарю вас, - ответила Клара, устраиваясь поближе к камину.

- Разрешите сопровождать вас сегодня, миледи? – вопрос, который он задавал каждый день, глядя на нее как ребенок на обожаемого наставника.

- Буду рада, если составите мне компанию, - ответила она как всегда. Почти всегда. – Но у меня есть несколько дел.

- Да, миледи, - в уточняющих вопросах не было нужды: Винсен догадывался о ее планах.

Она свергнет власть короля и, если получится, уничтожит Гедера Палиако.
 

 

128 Любовь Горячкина

Клара проснулась от шума: с улицы доносились знакомые голоса. Здесь, в маленькой комнатке пансиона, царила темнота, на смену которой – с рассветом – придет серый полумрак. Оконное стекло заменял кусок промасленного пергамента, который пропускал крупицу света и не скупился на холод. Клара подтянула шерстяные одеяла к подбородку, вжалась в тонкий матрац и слушала, как на улице – в очередной раз с утра – бранились муж и жена. Ты, жалкий пропойца, заявляешься домой в синяках, как ребенок малый. А ты, мегера, привязала к себе, только чтобы кровь высасывать. А ты спишь с уличными девками. Все деньги, что я зарабатываю, ты тратишь на своего братца. От этой вульгарной ругани становилось тоскливо и грустно. А печальнее всего, думала Клара, что за каждым упреком скрывается любовь, но ни один из них этого не осознавал. С тем, кто тебе безразличен, не станешь скандалить, срываясь на крик, не сдерживая рыданий. Спуститься к ним, сказать, какие же они, на самом деле, счастливые – поймут ли?

Когда она, наконец, встала, смогла разглядеть в сумраке облачка пара своего дыхания. Клара поторопилась одеться; чтобы не прибегать к помощи служанки, она выбрала корсет с передней шнуровкой. При других обстоятельствах, она все еще носила бы траур, но когда твой муж безжалостно убит Лордом-регентом как изменник трона, не стоило выставлять напоказ свою скорбь. Узкая полоска траурной ленты на запястье, которая легко прикрывалась рукавом, – вот все, что Клара могла себе позволить. Ей нужно было знать, что лента там. Просто знать.

Когда в комнате стало еще светлее, она умылась и уложила волосы. Кэмниполис теперь наполнялся «зимними» звуками, как то: грохот экипажей, крики извозчиков, лай собак. Доусон ненавидел пребывать в столице в это время года. Он с издевкой называл это зимней повинностью. Происхождение обязывало Доусона проводить зимние месяцы либо в своем поместье, либо на королевской охоте. Теперь, конечно, поместья они лишились. Лорд-регент Джедер Паллиако конфисковал земли в собственность короны, чтобы позднее, разделив на части, преподнести в подарок тому, кого он возжелает наградить. Клара с двумя младшими сыновьями жила на пенсию, еле сводя концы с концами. Одному Богу известно, где сейчас ее старший сын, Барриат. А ее падчерица, мертвой хваткой вцепившись в семью своего мужа, молилась, чтобы при дворе забыли о ее принадлежности к роду Каллиам.

В общей комнате пансиона у камина сидел, поджидая ее, Винсент Коэ. Он носил охотничьи сапоги, хотя в городе никто не устраивал охоту, а его господин был мертв. Свою любовь к Кларе – какая нелепость – он и не думал скрывать: она читалась в его глазах и в том, как он неуверенно держался, когда она вошла в комнату. Эта любовь не делала ей чести, но невольно льстила, ощущение было приятным.

- Я припас вам на завтрак миску овсянки, - сказал он. – А чай заваривается.

Она подсела к железной печке:
- Благодарю.

- Вы позволите мне сопровождать вас сегодня, миледи? – он спрашивал каждый день и выглядел при этом как ребенок, просящий разрешения у обожаемого наставника.

- Благодарю, я была бы рада обществу, - она часто так отвечала. Часто, но не всегда. – У меня сегодня есть дела.

- Да, госпожа, - отозвался Винсен. Он не расспрашивал, потому что знал: Клара собиралась свергнуть власть короны и, если получится, уничтожить Джедера Паллиако.
 

 

129 Манс

Клара проснулась под шум привычной словесной перепалки, доносившейся сквозь окно. Рассвет еще не успел прогнать потемки из ее маленькой комнаты на постоялом дворе, но ждать оставалось недолго. Стекла в окне не было: вместо него использовался промасленный пергамент, через который в комнату проникал не столько свет, сколько холод. Клара плотнее закуталась в шерстяное одеяло, вжалась в тонкий матрас и стала слушать перебранку семейной пары на улице — обычное для них по утрам дело. Он был пьянчугой с душой мальчишки в тщедушном теле, а она — злой сварливой бабой, которая пила его кровь и не давала свободно вздохнуть. Он спал со шлюхами, она же отдавала все заработанные мужем гроши своему брату. Рутина семейной ссоры была настолько обыденной и скучной, что становилось грустно, а печальнее всего, как думала Клара, была их близорукость: за обидами и упреками они не замечали любви, которая и заставляла их выяснять отношения прямо посреди улицы. Никто не будет так поступать из-за безразличного ему человека. Кларе стало интересно, что будет, выйди она и сообщи, как же крупно им на самом деле повезло.

Когда она наконец встала, света было достаточно, чтобы заметить пар, вырывавшийся изо рта при каждом вздохе. Клара быстро надела белье, а затем платье со шнуровкой на боку, которую можно было затянуть без помощи служанки. В других обстоятельствах она бы еще носила траурное платье, но когда мужа казнят по приказу Лорда Регента за измену престолу, оплакивать его приходится в обход правил приличия, поэтому Клара довольствовалась небольшим лоскутом ткани, обмотанным вокруг запястья, который легко можно было скрыть под рукавом. Повязка всегда при ней, и этого было достаточно.

Пока утро вступало в свои права, она умылась и причесалась. Звуки на улице изменились: грохот повозок, перекрикивание возниц, лай собак — Камнипол в разгар зимы. Доусон ненавидел столицу зимой. «Зимняя сумятица», - ронял он с плохо скрываемым презрением. Человек его ранга должен проводить зимние месяцы в своих землях либо на королевской охоте. Только тех земель больше не было. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы позже раздавать в знак своей милости тем, кого хотел наградить. Клара жила на содержание, которое по крохам собирали для нее два младших сына. Ее первенец Барриат бесследно исчез, а родная дочь пряталась за именем мужа и изо всех сил молилась, чтобы при дворе не вспомнили, что когда-то и она была одной из Каллиам.

В общем зале, сидя у камина, Клару ждал Винсен Кои. На нем был охотничий костюм, хотя охоту в городе никто не объявлял, а его господин был мертв. Совершенно нелепая любовь, которую Винсен испытывал к госпоже, светилась в его глазах, и когда Клара зашла в зал, мужчина смутился. Это было совершенно недопустимо, но все равно польстило ей, и помимо своей воли Клара почувствовала, как на душе стало теплее.

— Я припас вам миску овсянки, — сказал Винсен. — Сейчас заварю свежий чай.

— Благодарю, — ответила Клара, усаживаясь возле небольшой чугунной печи.

— Позволено ли мне будет сопровождать вас сегодня, миледи?

Каждый день он задавал один и тот же вопрос, словно ребенок, который просит позволения у любимого наставника.

— С удовольствием приму вашу компанию, благодарю, — согласилась она, как часто соглашалась и раньше. Часто, но не всегда. — Сегодня мне нужно сделать несколько визитов.

— Да, мадам, — сказал Винсен, не спрашивая, куда они направятся, потому что знал ответ.

Клара намеревалась свергнуть лорда-регента Гедера Паллиако и, если получится, уничтожить его.

 

130 Маркер

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась под привычное громкоголосье, доносящееся с улицы под ее окном. В небольшой комнате пансиона, которую она занимала, было еще по-ночному черно, но заря уже готовилась наполнить ее сизым полумраком. Вместо стекла в окнах была вощеная бумага, которая слегка пропускала свет, но почти не препятствовала холоду. Клара натянула пледы до подбородка, вжалась в тонкий матрас, и стала слушать ругань супружеской пары, которая повторялась почти каждое утро. Он был пьяницей и маленьким ребенком в немощном теле мужчины. Она была сварливой бабой, которая пила кровь мужа и закусывала его свободой. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Взаимные оскорбления мужа и жены были так же однообразны и скучны, как и печальны. И самым печальным было то, думала Клара, что эти двое никак не могли услышать любовь, которая питала все их обиды. Никто не плачет и не кричит на улице на того, кто не вызывает сильных чувств. Ей стало любопытно, что сделали бы они, обратись она к ним и скажи, какие они счастливцы, как сильно им повезло.
Когда, наконец, она встала, было достаточно светло, чтобы она могла видеть пар своего дыхания в морозном воздухе. Она быстро надела белье, затем платье, застежки которого были с той стороны, где она могла их застегнуть без помощи горничной. При других обстоятельствах Клара по-прежнему носила бы траурные одежды, но когда правитель убивает мужа, как врага престола, эти печальные правила несколько меняются. Она обошлась небольшим кусочком свернутой ткани, обвязанным вокруг запястья, который легко прятался под рукав. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.
В комнате становилось все светлее. Она умылась и уложила волосы. С улицы доносились уже другие звуки: скрежет телег, крики извозчиков, лай собак. Звуки Кэмниполя, охваченного зимой. Доусон ужасно не любил находиться в столице в зимний период. Он презрительно называл это «зимней работой». Человек его кровей должен проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Только теперь, конечно, никаких земель не было. Сир Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы позже одаривать ими тех, кого он хотел вознаградить. И Клара жила на пособие, которое наскребли два ее младших сына. Ее старший мальчик, Барриат, уехал бог знает куда, а ее внебрачная дочь только и делала, что цеплялась за фамилию мужа и молилась о том, чтобы суд забыл, что она когда-то звалась Каллиам.
В общей комнате у камина сидел, ожидая ее, Винсент Коу. Он был в охотничьих штанах, хотя в городе не было созыва на охоту, а господин, которому он служил, был мертв. Его нелепая, смешная любовь к Кларе сияла в его глазах и читалась в неуверенности, охватившей его, когда она вошла в комнату. Чувство, внушаемое ею, нисколько не возвышало ее в собственных глазах, но она была польщена и невольно радовалась ему.
- Я приберег для вас тарелку хлопьев с завтрака,- сказал он. И делаю свежий чай.
- Спасибо,- сказала она, подсаживаясь к маленькой железной печке.
- Будет ли мне позволено пройтись сегодня с вами, миледи? Это был вопрос, который он задавал каждый день, как ребенок просит о помощи любимого наставника.
- Компания весьма порадовала бы меня, спасибо,- сказала она, как часто это делала. Часто, но не всегда. «У меня сегодня есть кое-какие дела».
- Да, мэм, сказал Винсент, и не стал спрашивать, что это были за дела, потому что он знал.
Она собиралась свергнуть монарха и, если бы это было в ее силах, уничтожить Гедера Паллиако.

 

131 Михаил Орлов

Закон тирана

Даниэль Абрахам

Клара проснулась под привычные звуки улицы, доносившиеся из окна. Рассвет ещё не высветил её маленькую гостиничную комнату, и тени оставались чёрными, но скоро должны были исчезнуть. Вместо стекла в оконной раме был натянут промасленный пергамент, он давал немного света и почти не защищал от холода. Клара натянула шерстяное одеяло до подбородка и вжалась поглубже в матрас. На улице продолжала ругаться женатая пара. Они поносили друг друга почти каждое утро. Он болел и сильно пил, но внутри всё ещё оставался ребёнком. Она — мегера — пила его кровь и забирала его свободу. Он спал с проститутками. Она отдавала своему брату всё, заработанное им. Бесконечная череда ссор в их семье была и скучна, и печальна. Сильнее всего Клару угнетало то, что ни один из них не чувствовал любви, погребённой под этими скандалами. Ведь никто не будет с воплями бегать по улицам за тем, кто ему безразличен. Клара задумалась о том, что они не подозревают, насколько им повезло. Интересно, как бы они отреагировали, если бы она нашла их и рассказала об этом?

Когда Клара наконец встала, света было ровно столько, чтобы увидеть пар от её дыхания. Она быстро одела бельё, затем выбрала платье с застёжками сбоку — до них можно было дотянуться без помощи служанки. В обычных обстоятельствах Клара до сих пор носила бы траур, но её муж был казнён лордом регентом за измену короне - в этом случае долго скорбеть не разрешалось. Клара свернула из чёрной ткани небольшой браслет и обернула его вокруг запястья так, что его можно было легко прикрыть рукавом. Но она знала, что он там. И этого было достаточно.

Когда окончательно рассвело, Клара умылась и уложила волосы. Звуки на улице изменились. Заскрипели телеги, послышались крики извозчиков. Залаяли собаки. Так звучал Камниполь, скованный зимними холодами. Доусон с трудом переносил жизнь в столице в это время года. Он называл это «зимние делишки», и его голос наполнялся презрением. Доусон считал, что человек его происхождения должен проводить зиму на своих землях или с Королевской Охотой. Только теперь уже не осталось никаких земель. Лорд регент Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы потом наградить кого-нибудь из своих приспешников. А Клара жила на деньги, которые с трудом наскребали два её младших сына. Старший, Барриат, пропадал Бог знает где, а дочь отчаянно цеплялась за имя своего мужа и молилась, чтобы суд забыл, что она из рода Каллиам.

Ожидая её, в зале у огня сидел Винсен Коу. На нём была кожаная охотничья одежда, хотя охоту ещё не объявляли, а мастер, которому он служил, был мёртв. Нелепая в своей бескорыстности любовь, которую он испытывал к Кларе, светилась в его глазах и в том, как он подтянулся, когда она вошла в комнату. Эти проявления не были достойны, но Кларе это льстило и, вопреки привычкам, радовало её.

— Я оставил вам тарелку бобов, — сказал Винсен. — И завариваю свежий чай.

— Спасибо, — ответила Клара, садясь позади маленькой железной печки.

— Могу ли я сопровождать вас сегодня, моя леди? — Каждый день он задавал этот вопрос и каждый раз становился похож на мальчика перед любимой учительницей.

— Благодарю, я буду рада, если ты составишь мне компанию, — она часто отвечала именно так. Часто, но не всегда. — Сегодня мне нужно пройтись по делам.

— Да, мэм, — сказал Винсен. Он не спросил, какие это дела, поскольку знал ответ.

Клара планировала государственный переворот и, по возможности, убийство Гедера Паллиако.

 

132 Надежда П.

Клара проснулась от уже знакомых ей голосов, доносившихся с улицы. В маленькой комнатке пансиона еще царил предрассветный мрак, но скоро он начнет рассеиваться. Вместо стекла оконный проем затягивал кусок промасленного пергамента, свет сквозь такое окно проходил слабо, зато сквозило изрядно. Клара натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, посильней вжалась в тоненький матрац и прислушалась к семейной ссоре, невольным свидетелем которой становилась почти каждое утро. Он – пропойца, застрявший в детстве. Она – мегера, всю кровь из него выпила, шагу спокойно ступить не дает. Он переспал со всеми шлюхами. Она прочит каждую заработанную им копейку своему брату. Чреда взаимных упреков стара как мир. И ведь печальней всего, думала Клара, что от них ускользает главное: все их придирки – от любви. Никто не будет скандалить посреди улицы, взывая к чувствам того, кто ему безразличен. А что, если найти их и сказать, как же на самом деле им повезло друг с другом!

Когда она, наконец, встала, темнота уже поредела, было видно, как от зимней прохлады парит ее дыхание. Клара быстро надела белье и платье с корсетом – боковые застежки позволяли ей обходиться без помощи служанки. При других обстоятельствах она была бы еще в трауре, но когда лорд-регент зверски расправляется с твоим мужем за измену королю – не до публичного выражения скорби. Как дань памяти она носила на запястье маленькую повязку, полностью скрытую от посторонних глаз рукавом. Клара знала, что повязка всегда на руке, ей этого было достаточно.

Комната постепенно наполнялась светом, Клара умылась и причесалась. Тем временем улица зажила новыми звуками. Дребезжали повозки. Покрикивали извозчики. Лаяли собаки. Голоса зимнего Кэмниполя. Доусон терпеть не мог, когда приходилось наведываться в столицу в это время года. «Зимний бизнес», - презрительно говаривал он. Положение обязывало его проводить зиму в своих имениях или на королевской охоте. Правда, сейчас имений уже не было. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их, чтобы впоследствии пожаловать кому-нибудь в качестве награды. Клара жила на деньги, выделяемые ей младшими сыновьями. Ее старший сын Барриат пропал неизвестно где, а побочная дочь всеми силами старалась откреститься от своей фамилии, молясь, чтобы при дворе забыли, что она урожденная Каллиам, и воспринимали ее лишь под именем мужа.

Винсен Коэ ждал Клару в общей комнате у камина. На нем был костюм охотника, хотя никакой охоты в столице не объявляли, да и хозяина его уже не было в живых. Когда она вошла, в глазах Винсена и в некой неловкости его движений скользнула совершенно невероятная любовь, которую он к ней испытывал. Конечно, подобное отношение считалось недостойным, но было в этом что-то располагающее и, несмотря на условности, Клара не возражала.

- Я приготовил для вас овсянку, - сказал он. – Сейчас сделаю чай.

- Спасибо, - ответила она, устраиваясь около железной печурки.

- Можно мне сопровождать вас сегодня, миледи? – Винсен всегда задавал этот вопрос так, словно он ребенок, ждущий поощрения от горячо любимого им наставника.

- Да. Буду рада твоему обществу, - ответила Клара. Именно так она обычно и отвечала. Хотя не всегда. – Сегодня у меня несколько важных поручений.

- Хорошо, мадам, – сказал Винсен. Он даже не поинтересовался, какие это поручения, потому что знал.

Она собиралась свергнуть власть и, если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

133 Нина Остро

Закон тирана

Дэниэл Абрахам

Клара проснулась под знакомый гул голосов, доносившихся с улицы под ее окном. Рассвет еще не преобразил черную темноту ее комнатушки в пансионе в серый сумрак, но вскоре это произойдет. Ее окно было закрыто не стеклом, а промасленным пергаментом, пропускавшим гораздо больше холода, чем света. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась всем телом в тощий матрас и начала прислушиваться к перебранке женатой пары, которые снова кричали друг на друга на улице, чем они чаще всего и занимались по утрам. Он был пьяницей и мальчишкой в разломанном теле мужчины. Она была мегерой, пившей его кровь и пожиравшей его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все, что он зарабатывал, своему брату. Литания супружеских раздоров была столь же обычной и утомительной, сколь и печальной. И самым печальным из всего этого, подумала Клара, было то, что эти двое не слышали любви, на которой строились все их обиды. Никто не кричал и не плакал на улице из-за человека, к которому был безразличен. Она подумала, что бы они сказали, если бы она разыскала их и рассказала, насколько же они счастливы.

Когда она, наконец, встала, света было достаточно, и она могла видеть, как зимний холод обращает ее дыхание в пар. Она быстро натянула нижнее белье, а затем платье с корсетом, до которого смогла дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы все еще носила траурные одежды, но если чьего-то мужа как предателя трона убивает лорд-регент, правила скорби немного меняются. Она смогла обойтись лоскутом ткани, повязанным вокруг запястья, который легко скрывался рукавом. Она знала, что он там. И этого было достаточно.

Когда стало совсем светло, она умылась и привела в порядок волосы. Звуки улицы изменились. Громыхание повозок, крики возчиков. Лаяли собаки. Звуки Камнипола в судорогах зимы. Доусон ненавидел столицу зимой. Он называл это «зимними делами», и его голос переполняло презрение. Человек его происхождения должен проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Только теперь, конечно, не было никаких земель. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их в пользу короны, чтобы потом раздавать как знак милости тем, кого пожелает отметить наградой. А Клара жила здесь с позволения, с огромным трудом полученного ее младшими сыновьями. Ее старший, Барриет, пропал, Бог знает куда, а ее кровная дочь занималась тем, что цеплялась за имя мужа, и молилась, чтобы при дворе забыли, что когда-то ее тоже звали Каллиам.

В общем зале, поджидая ее, сидел Винсен Коу. Он был в кожаной охотничьей одежде, хотя никто в городе не созывал на охоту, а хозяин, которому он служил, был мертв. Совершенно нелепая любовь к Кларе, которую он открыто проявлял, засияла в его глазах и в неуверенности в манерах, проявившейся, когда она вошла в комнату. Это вовсе не было достойно, но льстило ее самолюбию, и поневоле она находила это милым.

«Я приберег для вас овсянку, - сказал он. – И завариваю свежий чай».

«Спасибо», - ответила она, садясь рядом с маленькой железной печкой.

«Разрешено ли мне будет сегодня сопровождать вас на прогулке, миледи?» - он задавал этот вопрос каждый день, как ребенок, просящий любимого наставника об одолжении.

«Я была бы довольна компании, спасибо, - произнесла она, что случалось часто. Часто, но не всегда. – На сегодня у меня есть несколько дел».

«Да, мэм», - сказал Винсен и не спросил, что же это за дела. Потому что знал.

Она собиралась низвергнуть королевскую власть, а если сможет, уничтожить Гедера Паллиако.

 

134 НТатьяна

Закон тирана.

Дэниел Абрахам


Клару разбудили знакомые голоса, доносящиеся с улицы под её окном. Рассвет ещё не превратил чёрный мрак её маленькой комнаты в пансионе в серый, но этот момент приближался. В её окне вместо стекла был пергамент, пропитанный маслом, пропускавший немного света, зато вдвое больше холода. Она притянула шерстяные одеяла ближе к подбородку, прижалась к тонкому матрасу и услышала, что это в очередной раз супруги ругаются на улице, как, собственно, они делали почти каждое утро. Он был алкоголиком и инфантильным где-то внутри своей деградировавшей души. Она была сварлива, пила из него все соки и лишала его свободы. Он спал с блудницами. Она отдавала каждый заработанный им грош своему брату. Такая своеобразная матримониальная молитва ругани была обычной, скучной, и в той же степени печальной. Хуже всего, думала Клара, было то, что эти двое не слышат любви, на которой строились все их обиды. Ни один из них не кричал и не оплакивал кого-то, о ком они заботились. Ей было любопытно, что бы они сделали, если б она их отыскала и сказала, как они очень, очень, очень счастливы.


Когда, в конце концов, она встала, света было уже достаточно для того, чтобы она заметила, что от холода видно её тёплое дыхание. Она быстро надела нижнее белье, затем платье с завязками с той стороны, с которой могла дотянуться до них без помощи служанки. В других обстоятельствах она бы продолжала носить траур, но когда мужа убивает Лорд-регент по обвинению в государственной измене, правила скорби немного меняются. Она обходилась небольшим кусочком ткани, который повязывала вокруг запястья и закрывала это место рукавом. Она знала, что этот лоскут там. Этого было достаточно.


Пока свет становился ярче, она умылась и уложила волосы. Звуки на улице изменились. Грохот повозок, крики извозчиков. Лаяние собак. Звуки Камниполя во власти зимы. Доусон ненавидел бывать в столице в течение зимы. Зимние дела, как он крайне презрительно называл эти поездки. Человек его склада должен был бы проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Только сейчас, разумеется, уже не было никаких земель. Лорд-регент Джедер Паллиако вернул их обратно короне, чтобы позже раздать их на благотворительность в знак благодарности кому-то, кого хотел отблагодарить. И Клара жила на деньги, которые кое-как зарабатывали два младших сына. Её старший, Бэрриет, ушёл Бог ведает куда, а её внебрачная дочь была занята тем, что боролась за право носить фамилию мужа, молилясь, что суд забудет, что когда-то её фамилия была Каллиам.


В общей комнате ожидая её, сидел у огня Винсен Коэ. Он был в охотничьих сапогах, хотя охоты в городе не предвиделось, а хозяин, которому он прислуживал, был мёртв. Наивная любовь, которую он испытывал к Кларе, светилась в его взгляде и он безнадежно попытался скрыть её, когда она вошла в комнату. Это чувство было лишено возвышенности, но оно льстило Кларе, и, невольно, она находила эту привязанность милой.


- Я сберёг для вас миску овса, - сказал он, - сейчас завариваю свежий чай.

- Спасибо, - ответила она, усаживаясь напротив маленькой железной печки.

- Могу ли я сопровождать вас на прогулке сегодня, моя госпожа? - этот вопрос он задавал каждый день в той манере, в какой ребёнок просит награду у любимого гувернёра.

- Буду очень рада компании, спасибо, - ответила она, как обычно. Обычно, но не всегда. - У меня сегодня будет несколько поручений.

- Да, мэм, - сказал Винсен, даже не спросив о том, то за поручения. Это он уже знал.

Она намеревалась уничтожить королевскую власть и, если сможет, свергнуть Джедера Паллиако.

 

135 Орищенко Галина

Закон Тирана
Дэниел Абрахам
Клара проснулась от знакомых звуков голосов, раздававшихся за ее окном. Рассвет еще не рассеял тьму в ее маленькой комнате пансионата, но до того как из черного все превратится в серое, оставалось совсем немного. В место стекол, в раму ее окна был вставлен пропитанный пергамент, который пропускал немного света и много холода. Она натянула шерстяные одеяла поближе к подбородку, вжалась в тонкий матрас, и прислушалась к ссоре супружеской пары на улице, в прочем их утро редко проходило без ссор. Он был пьяница, эдакий маленький мальчик в надломленном теле мужчины. Она - сварливой женщиной, пьющей кровь мужчины и съедающей его свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все деньги, которые он зарабатывал, своему брату. Длинный список супружеских разногласий, это явления столь же частое и скучное, сколько и угнетающее. И самое печальное, думала Клара, было то, что они оба не могли почувствовать любовь, на которой были взращены все их обиды. Никто не станет кричать и плакать на улице, из-за того кто ему безразличен. Клара задумалась, что было бы, если она, нашла их, и сказала им о том, как им повезло.


Когда, наконец, она встала, света был достаточно для того, что она могла видеть, как холод превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье, а затем платье с застежкой на боку, и вполне обошлась без помощи служанки. В других обстоятельствах, она бы носила траурную одежду, но когда твоего мужа, за измену престолу, безжалостно убивает Лорд – проректор, правила ношения траура резко для тебя меняются. Она сумела обойтись небольшой полоской ткани, обвязанной вокруг ее запястья и спрятанной под рукавом. Она будет знать, что это было там, и ей этого достаточно.


Когда света в ее комнате стало еще больше, она умылась и уложила волосы. К тому времени с улицы стали доноситься уже другие звуки; скрежет телег, крик извозчиков, лай собак - все это были звуки издаваемые Камниполом во власти зимы. Доусон ненавидел находиться в столице в зимний период. Не без презрения он называл это « Зимний бизнес». Человек его уровня должен тратить зимние месяцы на собственных угодьях, или где-нибудь еще, проводя время занимаясь королевской охотой. Только теперь, конечно, не было никаких угодий, Лорд Гедер Паллиако взял все земли во власть королевства, чтобы потом раздаривать их, как вознаграждения. А Клара жила на деньги своих младших сыновей, которые еле-еле сводили концы с концами. Ее старший мальчик, Барриат, исчез Бог знает где, и ее внебрачная дочь была занята, тем что, изо всех сил пыталась зацепиться за фамилию мужа и молилась, что суд забудет, что она когда-то была Каллиам.


В комнате отдыха Винсен Коу сидел у огня, ожидая ее. Он носил охотничьи кожаные штаны, несмотря на то, что в городе уже никто не занимался охотой, а его хозяин умер. Совершенно нелепую любовь, которую он испытывал по отношению к Кларе, выдавали его сияющие глаза и неуверенность, с которой он держался, когда она шла в комнату. Она не удостоила его вниманием, но подумала, что все это весьма очаровательно.


"Я приберег для вас миску утреннего овса", - сказал он. "И делаю свежий чай".
"Спасибо", - ответила она, садясь рядом с маленькой железной печкой.
"Могу ли я прогуляться с вами сегодня, миледи?" Это был вопрос, который он повторял изо дня в день, как ребенок с просьбой об одолжении любимого наставника.
"Я была бы очень рада компании, спасибо", - сказала она, как она часто делала, часто, но не всегда. "У меня есть несколько дел на сегодня".
"Да, мэм", сказал Винсен, не спросив, что это за дела, потому что он знал.
Она собиралась свергнуть королевскую власть, и уничтожить Гедера Паллиако, если бы могла.

 

136 Солнышко

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клару пробудил привычный шум уличной разноголосицы, возросший под её окном. Утренний свет еще не рассеял сумрак комнатки, которую она занимала в пансионе, но с минуты на минуту готов был вступить в свои права. Окно здесь не из стекла, а из промасленного пергамента. Через него проступали капли света и сквозил поток холода. Натянув шерстяное одеяло до подбородка, она вжалась в тонкий матрасец, слушая, как за окном очередное утро яро грызется семейная чета. Он – пропойца, юнец в сломленном теле. Она – фурия, что пьет людскую кровь и снедает свободу человека. Он спит с продажным сбродом. Она сдает все заработанные им гроши своему брату. Литания обоюдных нападок столь же обыденна и затянута, сколь горестна. А горестнее всего, подумала Клара, то, что оба они не умеют услышать любовь - почву их обид. Ни один человек на улице не голосит и не визжит на того, кто ему безразличен. Что бы они ответили, обратись она к ним и открой, как сильно им повезло?
Когда она наконец встала, свет уже наполнял комнатку и позволял видеть, как зимний холод превращает выдыхаемый ею воздух в сизую дымку. Она не замедлила надеть нижнее белье и платье, оставленное там, где его можно было достать без помощи горничной. При иных обстоятельствах она бы продолжала носить траур, другое дело если супруг жестоко убит Лордом-регентом как государственный изменник – скорбь несколько меняет принятый порядок. Довольно тонкого узелка ткани вокруг запястья, свободно уходящего под рукав. Она знает: узелок здесь. Большего ей не надо.
Пока комнатка наливалась светом, она умыла лицо и убрала волосы. Звуки улицы переменились. Грохотанье телег, гарканье извозчиков. Рявкали дворняги. Звуки Кэмнипола в суровой хватке зимы. Доусон не терпел пребывание в столице в зимнее время. Он называл это «зимнее предприятие», и его голос выражал презрение. Мужчине его воспитания подобало проводить зимние месяцы в своих землях либо на королевской охоте. Теперь, разумеется, о землях и речи не могло быть. Лорд-регент Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы при случае нехотя выделить в качестве награды тому, кого пожелает отличить. А Клара теперь жила лишь на одно содержание, которое оба её младших сына силились собрать. Самый старший её мальчик, Барриаф, пропал бог знает куда, а её внебрачная дочь все силы направила на удержание фамилии мужа, моля небеса, чтобы королевский двор позабыл, что когда-то её звали Каллиам.
В общем зале Винсен Коэ сидел возле огня, поджидая её. Он носил кожаные охотничьи доспехи, несмотря на то, что в городе не созывают на охоту и хозяин, которому он служил, мертв. Решительно нелепая любовь, открыто проявляемая им к Кларе, просвечивала в его глазах и в том, как неуверенно он держал себя в то время, когда она входила в зал. Далеко не придавало ей достоинства, хотя и льстило, так что невольно она прониклась рапсоложением.
- Я отложил для вас чашку утренней овсяной каши, - проговорил он. – Сейчас приготовлю свежий чай.
- Благодарю, - ответила она, устраиваясь подле железной печурки.
- Позволено мне будет сопровождать вас сегодня, миледи? – Этот вопрос звучал от него изо дня в день, словно ребенок просит своего любимого учителя оказать ему любезность.
- Я была бы весьма рада компании, благодарю вас, - ответила она как в большинстве случаев. В большинстве, но не во всех. – Сегодня у меня несколько назначений.
-Разумеется, госпожа, - сказал Винсен, не спрашивая о их содержании: ведь он знал.
Она намеревалась свергнуть корону и, если удастся, лишить Гедера Паллиако малейшей власти.

 

137 Старший Лейтенант

Даниэль Абрахам

Закон Тирана

Клару разбудили доносившиеся с улицы знакомые голоса. Близился тот час рассвета, когда чернильная тьма в каморке пансионата начинает бледнеть. Вместо стекла в окне был пропитанный маслом пергамент, пропускавший куда больше холода, нежели света. Она подтянула пледы до подбородка, вжалась в тощий матрас и слушала перебранку супружеской пары под окнами. Так начиналось едва ли не каждое утро.

Он – пьяница, малый ребенок в разбитом теле мужчины. Она, сварливая баба, сосет его кровь и отнимает свободу. Он путается со шлюхами. Она отдает своему братцу все заработанные им гроши. Привычный псалом супружеского скандала был столь же тосклив, сколь и однообразен. Самое печальное, подумала Клара, - оба они не способны почувствовать, что все их обиды основаны на любви. Ни один человек не станет орать на улице на того, кто ему безразличен. Вот бы взглянуть, как себя поведут эти двое, если им втолковать, до чего же они на самом деле счастливые люди.

Когда наконец она поднялась с постели, света было достаточно, чтобы увидеть, как зимняя стужа делает выдыхаемый воздух похожим на дым. Клара поспешно надела белье и платье с застежками на боку, с которыми можно управиться без помощи горничной. При иных обстоятельствах она по-прежнему носила бы траур, но когда муж казнен лордом регентом как предатель короны, правила изменяются. Она обошлась лишь полоской ткани, повязанной на запястье, слегка прикрыв ее рукавом. Она будет знать, что повязка на месте, и этого достаточно.

Когда совсем рассвело, Клара умылась и причесалась. Уличный шум теперь стал другим. Скрежет телег, крики извозчиков. Собачий лай. Обычные звуки скованного холодом Камнипола. Доусон терпеть не мог оставаться в столице зимой. Он называл это «зимней работой», и в голосе его сквозило презрение. Человеку его породы надлежит проводить зимние месяцы в личных владениях, либо на королевской охоте. Только теперь не осталось владений. Лорд регент Гедер Палиако забрал их в пользу престола, чтобы потом пожаловать кому-нибудь в виде награды. Клара жила на пособие, которое сообща наскребли два ее младших сына. Барриат, старший из мальчиков, сгинул бог знает где, а внебрачная дочь, уцепившись за фамилию мужа, молилась, чтобы суд забыл ее прежнее имя Калиам.

В гостиной у очага ее дожидался Винсен Коу. Он был одет в охотничьи кожаные доспехи, хотя никакой охоты в городе не объявляли, а хозяин, кому он служил, умер. В сияющем взгляде Винсена, в нескладной манере держаться в ее присутствии проявлялась безмерно наивная любовь, которую он испытывал к Кларе. И пусть это выглядело не слишком учтиво, однако казалось ей лестным и даже по-своему трогательным.

- Я оставил миску овсянки от завтрака, - сказал он. – И заварил вам свежего чаю.
- Благодарю, - кивнула Клара, присаживаясь к маленькой железной печурке.

- Могу ли я сопровождать вас сегодня, миледи? – Этот вопрос он задавал ежедневно. Так ребенок просит любимого воспитателя об одолжении.

- Спасибо. Очень приятно, что вы готовы составить компанию. – Как правило, она отвечала именно так, хотя и не всякий раз. - Сегодня у меня есть несколько поручений.

- Да, мэм, - сказал Винсен, не вдаваясь в расспросы, ибо знал, о чем идет речь. Она готовилась свергнуть корону и, если получится, уничтожить Гедера Палиако.

 

138 Татошка

Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клару разбудил привычный звук голосов, раздававшихся на улице под ее окном. Рассвет еще не рассеял ночной мрак, царивший в пансионской комнатушке, но это вот-вот должно было произойти. Окно, вместо стекла затянутое промасленным пергаментом, пропускало лишь немного света и много холода. Натянув шерстяное одеяло до подбородка, вжавшись в тонкий матрас, она прислушалась. Тем временем с улицы снова донеслась ругань супружеской пары – они выясняли отношения практически каждое утро. Он – алкоголик, маленький мальчик в больном теле взрослого человека. Она – мегера, выпившая его кровь и пожравшая свободу. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им гроши своему брату. Семейные ссоры превратились в привычный, скучный ритуал. Это было очень печально. И самое грустное, - думала Клара, - состояло в том, что за всеми своими обидами они забыли о той любви, на которой основывались их отношения. Никто не кричал и не плакал на улице по тому, до кого им не было никакого дела. Она подумала, а как бы они отреагировали, если бы ей вздумалось выследить парочку и сказать, что на самом деле им крупно повезло.

Когда, наконец, она встала, в комнате было уже достаточно светло, чтобы разглядеть, как мороз превращает дыхание в пар. Она быстро надела нижнее белье, а затем платье, шнуровка корсета на котором располагалась сбоку, так что вполне можно было обойтись без помощи служанки. При других обстоятельствах она все еще носила бы траур. Но когда твой муж безжалостно зарезан Лордом-протектором за измену престолу, правила скорби несколько меняются. Ей достаточно было лоскутка, повязанного на запястье, который можно легко закрыть рукавом. Она просто знала, что он всегда с ней, и этого было достаточно.

Пока светало, она умылась и собрала волосы. Звуки улицы тем временем изменились. Грохот телег. Крики извозчиков. Собачий лай. Так звучит Камнипол в разгаре зимы. Доусон ненавидел оставаться в столице на зиму. «Зимние хлопоты», - с презрением в голосе говорил он об этом времени. Человек его воспитания должен проводить зиму в своих владениях или же с Королевской охотой. Но теперь-то владений больше не было. Лорд-протектор Гедер Паллиако отнял их в пользу Короны, чтобы затем пожаловать в качестве награды кому-нибудь из своих подданных. А Клара жила на содержание, которое удавалось наскрести двум ее младшим сыновьям. Старший сын Бэррает уехал Бог знает куда, а внебрачная дочь цеплялась за фамилию мужа и молилась, чтобы двор навсегда забыл, что она когда-то называлась Кэллием.

В похожей комнате, сидя у огня, ее ждал Винсен Коу. Он был одет в охотничий костюм, хотя охоту в городе не созывали, а хозяин, которому он служил, был мертв. В его глазах светилась совершенно нелепая любовь к Кларе, проявлявшаяся в том, как неловко он вел себя при ее появлении. Это было совсем недостойно, но лестно, и она невольно умилялась.
- Я оставил Вам на завтрак миску овсянки, - сказал он. – И завариваю свежий чай.
- Спасибо, - ответила она, присаживаясь у маленькой железной печи.
- Могу ли я сегодня сопровождать Вас на прогулке, миледи?
Этот вопрос он задавал ей каждый день, как ребенок спрашивает разрешения у любимого наставника.
- Мне было бы очень приятно иметь компаньона, спасибо, - сказала она.
Она часто так ему отвечала. Часто, но не всегда.
- На сегодня у меня запланировано несколько дел.
- Да, мэм, - ответил Винсен.
Уточнять, каких именно, он не стал, потому что ему это было известно.
Она собиралась свергнуть Корону и, если удастся, уничтожить Гедера Паллиако.

 

139 Юлия В.

Дэниел Абрахам.
Закон Тирана.
Клару разбудили знакомые голоса с улицы за окном. Рассвет уже начал разбавлять темноту в углах тесной комнаты в небольшой гостинице, где она жила. Ее окно, не стеклянное, а из промасленного пергамента, пропускало немного света, зато совсем не спасало от холода. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка, вжалась поглубже в тонкий матрас и слушала, как на улице, по обыкновению, с утра, перебранивается местная женатая пара. Муж – пьяница, ребенок в разрушающемся, больном теле. Жена - мегера, питающаяся кровью и свободой мужа. Он часто ходил к шлюхам. Она отдавала все заработанные им гроши своему брату. Нескончаемые причитания во время этих склок были нудными и привычными. Печальнее всего, думала Клара, что ни один из них не слышал той любви, которая звучала сквозь все эти обиды и оскорбления. Ведь если ты рыдаешь и кричишь посреди улицы на кого-то, то этот человек тебе точно не безразличен. Ей было интересно, как бы изменилась их жизнь, если бы она открыла им, как счастливы, бесконечно счастливы они были.

Когда, наконец, она встала с кровати, рассвело так, что стало видно, как зимняя стужа превращает ее дыхание в пар. Она быстро надела белье и платье с корсетом без помощи прислужницы. В иных обстоятельствах она могла бы еще пребывать в утреннем туалете, но когда твой муж жестоко убит лордом Рэджентом как изменник трона, правила скорби в некоторой степени меняются. Она сумела обойтись небольшим скрученным лоскутом ткани, обвязанным вокруг ее запястья и слегка спрятанным за рукав. Она знала, что он там. Этого было достаточно.

Света становилось все больше, и она смогла умыться и уложить волосы. Звуки на улице изменились. Послышался скрежет телег, крики извозчиков, залаяли собаки - звуки Камнипола в оковах зимы. Доусон терпеть не мог оставаться в столице в зимнее время. «Зимняя морока», - ворчал он презрительно. Человеку его происхождения полагалось проводить зимние месяцы в своих владениях, занимаясь королевской охотой. Только теперь, конечно, владений не осталось. Лорд Рэджент Жедер Паллиако прибрал их к короне, чтобы позже раздавать по частям в качестве вознаграждения. А Клара жила на довольствие для ее двух младших сыновей. Одному богу было известно, где нашел сносную жизнь ее старший сын, Бэрриет, а родная дочь изо всех сил держалась за мужа и истово молилась, чтобы суд навсегда забыл ее фамильное имя Каллиам.

Винсен Коу ожидал ее в зале у камина. Он по-охотничьи носил кожаные одежды, хотя охоты в городе быть не могло, а его господин был мертв. В глазах Винсена сияла неуместная любовь к Кларе, и он растерялся, когда она вошла в комнату. Его чувства были не совсем достойными, но ей льстила его любовь, и неожиданно для самой себя ей это казалось милым.
«Я оставил для Вас миску утренней овсянки и заварил свежий чай», - сказал он.
«Благодарю», - ответила Клара, присаживаясь у маленькой каминной решетки.
"Разрешите ли Вы выйти с Вами сегодня, миледи?" - этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, упрашивающий любимого гувернера.
"Я бы не отказалась от компании, спасибо", - ответила она, как отвечала и раньше. Часто, но не всегда. "У меня есть несколько поручений сегодня".
"Да, мэм", - поклонился Винсен, и не стал расспрашивать, потому что знал, что это были за поручения.

Она собиралась свергнуть, а если удастся, уничтожить Жедера Паллиако.

 

140 Рыж. (вне конкурса)

Клара проснулась от знакомого шума: на улице под окном перекрикивались голоса. Ее маленькую комнатку в пансионе все еще наполняла темнота, но оставалось совсем немного до того, как рассвет разбавит мрак серыми полутонами. Вместо стекла окно было затянуто промасленным пергаментом, который пропускал немного света и много холода. Клара подтянула к подбородку шерстяные одеяла, вжалась в тонкий матрас и прислушалась к ругани семейной пары, без которой обходилось редкое утро. Он -- пьяница и мальчишка в искалеченном взрослом теле. Она -- мегера, высасывающая из него кровь и пожирающая его свободу. Он спит с проститутками. Она отдает весь мужнин заработок своему брату. Список недовольств ссорящихся супругов, скучный и обыденный, нагонял в то же время грусть.

- Печальнее всего, -- подумала Клара, -- что эти двое не замечают любви, из которой выросли все их обиды. Люди не кричат и не плачут на улице о том, кто им безразличен. Интересно, что будет, если спуститься вниз и сказать, что они -- обладатели большого счастья?..

Когда она наконец поднялась с постели, света уже хватало, чтобы различить, как зимний холод превращает дыхание в пар. Клара быстро натянула на себя белье, а затем и платье со шнуровкой на боку, куда можно было дотянуться без помощи служанки. При других обстоятельствах она бы по-прежнему носила траур, но когда твой муж убит лордом-регентом за измену трону, правила горевания несколько меняются. Пришлось довольствоваться небольшим, повязанным на запястье лоскутом, который легко прятался под рукав. Ей известно, что он там. Этого достаточно.

Пока светлело, Клара умылась и убрала волосы наверх. Звуки на улице изменились. Грохот тележек, крики возниц, лай собак -- Камнипол, охваченный зимой. Доусон терпеть не мог оставаться в столице в это время, которое сочащимся презрением голосом называл «зимней суетой». Мужчина его стати должен проводить зимние месяцы в своем поместье, или в противном случае с королевской охотой. Только поместья, конечно, больше нет. Лорд-регент Жедер Паллиако забрал его назад во владение короны, и однажды наградит кого-то другого этим символическим подарком. А Клара живет на содержание, которое с трудом выделяют два ее младших сына. Где находится старший - Барриат - известно одному богу, а родная дочь всеми силами держится за имя своего мужа, молясь, что во дворе забудут имя Каллиам, которым она когда-то называлась.

Винсен Коу ждал Клару в гостиной, сидя около огня. Он надел кожаный охотничий костюм, хотя в городе никто не объявлял охоты, а хозяин, которому он служил, погиб. Совершенно нелепая любовь, в которой Винсен признался Кларе, сияла в его глазах и просвечивала в неуверенной манере, с которой он держался, когда женщина вошла в комнату. Хоть это было и далеко от благородства, но тешило ее самолюбие, и неожиданно показалось Кларе очаровательным.

- Я оставил вам миску овсянки, -- сказал он. -- И сейчас заварю чай.

- Спасибо, -- ответила она, усаживаясь около маленькой чугунной плитки.

- Вы позволите сопроводить вас на прогулке, миледи?

Этот вопрос он задавал каждый день, как ребенок, обращающийся с просьбой к любимому учителю.

- Я буду рада компании. Спасибо! -- она часто так отвечала. Но не всегда. -- Мне нужно выполнить сегодня несколько дел.

- Хорошо, мадам, -- сказал Винсен, не уточняя какие: он и так знал.

Она собиралась свергнуть короля, и, если получится, уничтожить Жедера Паллиако.