Статьи

1 #14

На этот раз, впрочем, как и всегда, мы просто пошли поплавать – без определенной цели, без глупых гонок, без этого «кто последний – тот дурак!», - просто так. Мы просто плавали. В нескольких футах от берега, где дно резко уходило вниз, я мысленно приготовился к тому, что вода вот-вот станет ледяной. От холода мне сдавило грудь. Я дышал часто и прерывисто, чуть не захлебываясь, но мне уже было знакомо это чувство, и я продолжал плыть. Руками. Ногами. Руками. Ногами. В ночной тишине я слышал только прерывистое дыхание Руби и продолжал плыть в темноту, не открывая глаза.


«Джас, - позвал меня Руби, даже не позвал, а, скорее, прошептал на выдохе, – Джас…»


Я открыл глаза, пытаясь найти его в бесконечной тьме. «Руби?» – откликнулся я, все еще продолжая плыть вперед.


Когда я осознал, что его нет нигде рядом, всего лишь несколько секунд спустя, было уже слишком поздно. Я лихорадочно метался в разные стороны, не зная, где его искать, куда плыть.
В тот момент, в кромешной тьме безлунной ночи, мне почему-то вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе нашей фабрики. Я не знаю, почему это вдруг пришло мне в голову. Когда вы входите в курятник, чтобы выбрать одну из кур на убой, они разбегаются в разные стороны. И у жертвы всегда отсутствующий вид, без каких-либо следов ужаса или грусти, просто потерянный.


…Совершенно нагой и не в состоянии прийти в себя от случившегося, я целый час брел по пустынной дороге. И первая машина, ехавшая мне навстречу, оказалась машиной моего отца. Конечно же, для меня это не было случайностью – это была судьба. С обезумевшим взглядом я выкрикивал какие-то обрывки фраз о том, что случилось с Руби. Было ли это понятным, я не знаю.


- Он ведь не подшутил над тобой, - сказал отец. Он всегда говорил в такой манере. Никогда не задавал вопросов, только делал утверждения.


- Нет, конечно, нет! - закричал я.


- А ты не сочиняешь?


Я не видел необходимости отвечать.


- Значит, он уже мертв, - заключил он, открывая мне дверь машины. - Завтра вернемся за одеждой.


Я боялся, что отец злится из-за того, что ему пришлось везти меня обратно домой вместо того, чтобы продолжить свою дорогу в Кампар, куда он ездил каждый вечер играть в карты. Я боялся, поэтому я больше ничего не сказал.


Вот так погиб мой друг Руби Вонг, примерно так все и случилось.

2 #ABC

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этот раз все было так же, как всегда, – ни цели, ни глупого состязания, никакого плавания наперегонки на другую сторону. Мы просто плыли. В нескольких футах от края, где уступ обрывался, я приготовился к ознобу. Он охватил все мое тело, сдавливая грудь. Я жадно хватал воздух, задыхаясь, но мне было уже знакомо это ощущение, поэтому я продолжал отчаянно бороться. Гребок рукой. Удар ногой. Рукой. Ногой. Было слышно, как эхом раздается прерывистое дыхание Руби, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

"Джас", - позвал Руби. Затем послышался безголосый выдох: "Джас".

Я открыл глаза, вглядываясь в бесконечную мглу. "Руби?" - произнес я, все еще плывя вперед.

Спустя несколько секунд меня осенило, что его там больше нет, но было слишком поздно. Я неистово заметался, не зная, что делать дальше. Вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворе фабрики. Не знаю, почему такие мысли пришли на ум в эту безлунную ночь. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать жертву, птицы бросаются наутек, выписывая зигзаги. Никогда не знаешь, куда они побегут. У жертвы всегда отсутствующий вид – не испуганный, не печальный, а просто потерянный.

Конечно, по воле судьбы, первая машина, которую я встретил, пройдя целый час по пустынной дороге, оказалась машиной отца. Именно он должен был найти меня, раздетого, с выпученными от ужаса глазами. Я взахлеб стал рассказывать о том, что произошло с Руби. Была ли моя речь вразумительной, не знаю.

"Это не шутки", - произнес отец. Именно так он всегда говорил – никаких вопросов, а лишь утверждения.

"Конечно, нет!" - воскликнул я.

"Ты не выдумываешь?"

Отвечать не было нужды.

"Значит он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я вошел. – Вернемся за твоей одеждой завтра".

Я боялся, что он злится на меня из-за того, что ему пришлось возвращаться домой, а потом снова ехать в Кампар, куда он направлялся для вечерней игры в карты. Я боялся, поэтому больше не проронил ни слова.

Вот так и не стало моего друга Руби Вонга.
 

3 #C

Тем вечером не было ни какой-то особой цели, ни дурацкого соперничества в скорости. Мы, как всегда, просто плавали. За несколько шагов до края отмели я собрался с духом. Отсюда дно круто срывалось вниз, и студёная вода обожгла так, что я вытолкнул и захватал воздух. Однако, зная, что это нормально, продолжал молотить по воде. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Где-то за спиной сбивчиво дышал Руби, но я, закрыв глаза, продолжал плыть во мрак.


— Джас, — еле слышно прошелестел он. И снова: — Джас…


Углубляясь во тьму, я поискал его взглядом.


— Что?


Ни зги не видно.


Прошло несколько секунд. Когда я сообразил, что Руби нет, стало уже слишком поздно. Я не представлял, где искать его в этом безлунном мраке, и ожесточённо взрезая воду, кидался из стороны в сторону. Сам не знаю почему, но в голову пришла мысль о цыплятах. Мы держали птиц в курятнике на заднем дворе фабрики, и когда к ним входили за той, которой свернут шею, они бестолково убегали зигзагами. У обреченной на смерть взгляд всегда был каким-то пустым: ни страха, ни грусти, одна потерянность.


После часа ходьбы по безлюдной дороге, меня подобрала машина отца. Конечно, это судьба, что обнаружить меня выпало именно папе.


Я был голым, глаза безумные, речь несвязная. Даже не знаю, сколько он понял тогда из моих выкриков.


— Руби не сыграл с тобой шутку, — решил отец.


Как это было на него похоже: никаких расспросов, сразу вывод!


— Естественно!


— Ты не разыгрываешь?


Ответ был бы лишним.


— В таком случае, Руби уже не спасти. — Отец распахнул мне дверь автомобиля. — За твоими вещами вернёмся завтра.


Я боялся, что его рассердил. Он ехал в Кампар, на вечернюю партию в карты, а теперь ему приходилось делать крюк, чтобы подбросить меня домой. Я боялся, и поэтому сидел молча.


Так вот и погиб мой друг Руби Вонг, ммм...

4 0k

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В ту ночь мы купались как обычно. Не гонялись друг за другом, не соревновались, просто плавали. В нескольких футах от береговой кромки дно резко уходило вниз и я сжался, предчувствуя ледяную глубину. Холод сковал тело, выбил из груди остатки воздуха. Я с хрипом втянул его обратно, однако плыть не перестал: не в первый раз! Гребок. Еще один... Руками… теперь ногами... За спиной слышалось тяжелое дыхание Руби, но я зажмурился еще сильнее и заставил себя плыть дальше.

- Джас…

Слабый шепот из ниоткуда.

– Джас?

– Руби?

Я распахнул глаза и попытался рассмотреть его в беспросветной тьме. Тело послушно делало гребок за гребком.

Что Руби больше не плывет рядом, я понял через несколько секунд. Через несколько бесконечно долгих фатальных секунд. Я метался во все стороны, и вместе со мной метались мысли: где искать, куда поворачивать?! В безлунной ночи в голову внезапно пришли куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Почему-то именно они. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать какую-нибудь на убой, они бросались врассыпную и носились зигзагами, не понимая, куда и даже от кого бегут. А у тех, кому не повезло, всегда появлялось странное отсутствующее выражение на птичьих лицах. Не испуганное, не расстроенное. Просто потерянное.

Судьба продолжала глумиться, а потому первая машина, встреченная мной после целого часа пути по пустынной дороге, принадлежала отцу. Именно он нашел меня, голого и обезумевшего. Я кричал о Руби и о том, что случилось. Не помню, насколько связными были мои слова.

- Он точно не разыгрывает тебя, - сказал отец. Он всегда так разговаривал. Даже вопросы в его исполнении превращались в утверждение.

- Господи, конечно, нет!

- И ты не выдумываешь.

Отвечать не имело смысла.

- Тогда он уже мертв, - пожал плечами отец, открывая мне дверцу. – Твою одежду поищем завтра.

Я боялся, что он злится. Обычно он играл в карты в Кампаре, а сегодня ему пришлось сделать крюк, чтобы завезти меня домой… Я боялся. И потому не возразил.

Примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.

5 0la!

В тот раз, как и раньше, не придумывали мы себе никаких целей, не затевали глупой гонки «кто первый будет на другой стороне – чемпион». Плавали – и всё. Я уже знал, что в нескольких шагах от края, где пологое дно резко уходит в глубину, вода обжигает холодом. Он сковал тело, каждый вдох давался с трудом, но ощущение было не в новинку, и я упрямо двигался вперед. Рывок, ещё рывок. Я пыхтел, отдувался. Эхом доносилось из темноты прерывистое, натужное дыхание Руби, а я плыл и плыл, не разжимая век.


Вдруг он позвал меня:


– Джас!


Мне почудилось, это звук его выдоха.


И опять:


– Джас!


Я открыл глаза и, продолжая плыть, силился отыскать друга в непроглядной тьме.


– Руби!


Через несколько секунд, когда до меня дошло, что его нет, было уже поздно. Я бросался из стороны в сторону, не представляя, где он, куда исчез. Той безлунной ночью я почему-то вспомнил про цыплят, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Войдёшь в загон поймать одного, а они давай метаться туда-сюда, не зная, куда бегут, от кого спасаются. И обречённый на заклание никогда не выглядел ни напуганным, ни подавленным, а казался растерянным или просто безучастным.


Конечно же, то была судьба: ведь на пустынной дороге первой мне встретилась машина отца. Я брёл в темноте целый час – раздетый, обезумевший от ужаса, а он всё-таки нашёл меня. Просто не мог не найти!


И тут меня прорвало. Я торопился рассказать о Руби, но отец, видно, мало что понял из моих бессвязных выкриков.


– Похоже, твой дружок тебя развёл.


Он всегда так разговаривал: до расспросов не снисходил.


– Да нет же, нет!


– А не врёшь?


Спросил, но ответ ему был не нужен.


– Тогда он уже мёртв, – отрезал отец. – Давай в машину, твои тряпки заберём завтра.


Я испугался, что он разозлится. Меня надо везти домой, потом гнать обратно в Кампар, куда он спешил тем вечером играть в карты. Скованный страхом, я не проронил больше ни слова.


Так и пропал мой друг Руби Ванг.

6 14brass

У этого заплыва, как и у всех прочих, не было никакой цели. Мы не выясняли, кто круче, не играли в «первый на том берегу – победил» — просто плавали, и всё. У самого края, там, где дно уходит из-под ног, я приготовился ощутить холод. Вот он сжал моё тело, выдавливая воздух из груди, и я закашлялся, задыхаясь. Но я уже испытывал такое, и потому просто продолжил грести. Мах. Удар. Мах. Удар. Я слышал, как Руби закашлялся следом за мной, но не стал останавливаться, и плыл дальше, не открывая глаз.

— Джас, — вдруг услышал я. Руби не произнес это, а выдохнул. — Джас.

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в бесконечной тьме.

— Руби? — позвал я, все ещё продолжая плыть прямо.

К тому времени, как я понял, что его нет рядом — несколько секунд спустя — было уже поздно. Я заметался, как бешеный, не зная, куда смотреть, куда плыть дальше. Под безлунным небом я вспомнил цыплят, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я подумал о них. Когда заходишь в загон выбрать одного на убой, они начинают носиться зигзагами, не зная, ни куда, ни от кого бегут. Жертва же имеет отсутствующий вид. Не испуганный, не печальный — просто потерянный.

Час я шагал по пустынной дороге. И, конечно же, судьба распорядилась так, что первой машиной, встреченной мною, оказалась отцовская. Кто, как не отец, должен был найти меня — голого и ошалевшего? Срываясь на крик, я рассказал, что случилось с Руби. Не уверен, что мог тогда говорить связно.

— Он тебя не дурачит, — произнес отец. Он всегда так разговаривал — никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, конечно же, — прокричал я.

— А ты не сочиняешь?

Можно было не отвечать.

— Тогда он уже мёртв. — Отец открыл дверцу, впуская меня в машину. — За твоей одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что он зол на меня — теперь ему надо было возвращаться домой, и лишь затем снова ехать в Кампар играть в карты. Я боялся, и потому ни произнёс больше ни слова.

Вот и всё о том, как умер мой друг Руби Вонг. Более или менее.

7 1rina

Этот заплыв, как и все предыдущие, не имел цели. Мы не соревновались. Никаких «наперегонки на ту сторону». Мы просто плыли. Я знал, что в нескольких футах от берега, где шельф резким обрывом уходит вниз, начинаются студеные воды. Холод охватил все мое тело, выталкивая воздух из легких. Дыхание стало прерывистым и хриплым, но так бывало и раньше, поэтому я продолжал двигаться. Бросок руки вперед. Гребок. Бросок руки вперед. Гребок. Я слышал захлебывающееся дыхание Руби, словно эхо собственных вдохов и выдохов, но плыл дальше, сквозь темноту, зажмурившись.


— Джес, — позвал меня Руби в первый раз.


Не сказал, а выдохнул.


И снова:


— Джес.


Я открыл глаза, ища его взглядом в кромешной тьме.


— Руби, ты где? — окликнул его я, продолжая плыть вперед.


И когда спустя несколько секунд я понял, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Я отчаянно бросался в разные стороны, не зная, где искать, куда направиться. В этой безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. По сей день не знаю, при чем здесь куры. Стоило зайти в курятник, чтобы поймать одну из них на заклание, они начинали метаться, сами не понимая, куда бегут и от чего спасаются. А у жертвы всегда были пустые глаза. Она не выглядела ни испуганной, ни даже грустной, а просто растерянной.


Конечно, сама судьба послала мне навстречу отцовскую машину, когда я тащился по безлюдной дороге — примерно час. Меня, голого, с безумным взглядом, должен был найти именно отец. Я выпалил ему, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было что-то понять из моих криков.


— Он над тобой не подшутил.


Отец всегда говорил именно так: никаких вопросов, лишь утверждения.


— Нет! — завопил я.


— И ты не выдумываешь.


Ответа не требовалось.


— В таком случае он уже мертв, — сказал отец, открывая мне дверцу машины, — садись. За твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что он сердится на меня, ведь ему пришлось отвезти меня домой и лишь потом снова отправиться в город — по вечерам он играл в карты. Я боялся, поэтому ничего больше не сказал.


Вот так — примерно — закончилась жизнь моего друга Руби Вонга.

8 a zato krasiviy

В тот раз, мы, как обычно, плыли просто так – никаких дурацких догонялок, никаких «кто первый на ту сторону - победил». Просто плыли. Чуть подальше от берега, там, где заканчивалась отмель, я остановился, готовясь нырнуть в ледяную воду. Холод пронзил всё тело, мне едва удавалось вздохнуть. Я дышал тяжело и быстро, но мне было не впервой, так что я продолжал грести. Толчок, гребок, толчок, гребок. Слышал, как Раби дышит, тяжело, будто повторяя за мной, и всё продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

- Джес, - услышал я в первый раз. Раби выдохнул моё имя, а не произнес вслух. – Джес.

Я открыл глаза и начал вглядываться в кромешную темноту.

- Раби? – позвал я, продолжая грести вперёд.

Спустя несколько секунд до меня дошло, что Раби не видно, но было уже слишком поздно. Я в ужасе метался туда-сюда, не зная, где его искать и куда плыть. В эту безлунную ночь мне вспомнились курицы, которых мы держали за фабрикой во дворе. Не знаю, почему я подумал о них. Когда заходишь в курятник, чтобы забрать одну на убой, птицы бегают из стороны в сторону, не соображая толком, куда бежать и от кого. У жертвы всегда такое отсутствующее выражение лица: никакого испуга, ни даже грусти, только замешательство.

После того, как я час брел по пустой дороге, первая машина, которую послала мне судьба, была, конечно же, машина моего отца. Именно отец нашел меня, голого и перепуганного. Я кричал, когда рассказывал, что стряслось с Раби. Не знаю, насколько связно у меня получилось.

- Твой друг ведь не разыгрывает тебя, - сказал отец. Он всегда так разговаривал – никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, конечно! – я заревел.

- И ты ничего не выдумываешь?

Отвечать смысла не было.

- Значит, он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я залез в машину. – Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что отец рассердится, ведь из-за меня ему придется вернуться домой, и только потом опять ехать в Кампар играть в карты. Я так боялся, что ничего больше говорить не стал.

Примерно так погиб мой друг Раби Вон.

9 abyrvalg

Этот заплыв, как и все прочие, не имел никаких целей: никаких дурацких гонок, никаких «выигрывает тот, кто первым доплывет до той стороны». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где дно резко уходило вниз, я приготовился ощутить холод. Он охватил все тело, вышибив воздух из груди. Я дышал резко и прерывисто, но это чувство было мне знакомо, и потому я просто плыл дальше. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, словно эхо моего собственного, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

— Джас, — позвал Руби. Он выдохнул это слово, а не произнес. — Джас.

Я открыл глаза и поискал его в полной тьме.

— Руби? — откликнулся я, продолжая плыть.

Когда несколько секунд спустя я понял, что его нет, было уже слишком поздно. Я остервенело греб в разные стороны, не понимая, где искать и куда повернуть. В эту безлунную ночь я вспомнил кур, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я вдруг о них подумал. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать птицу на убой, они начинают метаться зигзагами, не соображая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда отрешенный взгляд, не испуганный, даже не печальный, а просто потерянный.

Конечно же, сама судьба позаботилась о том, чтобы первой машиной, встретившейся мне часом спустя, когда я брел по пустынной дороге, оказалась отцовская. Именно отец должен был меня найти — голого и с блуждающим взглядом. Я прокричал о случившемся с Руби. Не знаю, членораздельно или нет.

— Он тебя не разыгрывал, — сказал отец.

Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, точно нет! — выкрикнул я.

— А ты не выдумываешь?

Вопрос не предполагал ответа.

— Значит, он уже мертв, — сказал отец, открывая передо мной дверцу машины. — За твоими вещами вернемся завтра.

Я испугался, что он рассердится, ведь ему придется сначала ехать домой, а потом обратно в Кампар на вечернюю партию в карты. Я испугался и больше не сказал ни слова.

Примерно вот так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

10 Acuna

Тот заплыв, как и все предыдущие, был бесцельным: мы даже не состязались, не соревновались, кто первым доберется до места. Мы просто плыли. В метре от шельфовой границы я приготовился окунуться в леденящие волны. Тело сковало холодом так, что дух вышибло. Я захлебывался, не имея возможности продохнуть, но продолжал интенсивно грести, уже не раз испытывая здесь свои силы. «Левой, правой! Левой, правой!» Я слышал, как Руби ловит ртом воздух, эхом вторя моим судорожным вдохам, и продолжал свой путь в чернильную пустоту, закрыв глаза.

— Джэс... — окликнул меня Руби в первый раз, пытаясь что-то тщетно сказать. — Джэс...

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

— Руби? — выкрикнул я, продолжая плыть вперед.

Через несколько секунд я понял, что Руби нет рядом, но было уже поздно. Я неистово метался туда-сюда, не зная, где его искать и куда плыть дальше. Окруженный ночной мглой я вспомнил о курицах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Ума не приложу, почему мысль о квочках закралась мне в голову. Когда заходишь в курятник за очередной жертвой, курицы начинают бегать из стороны в сторону, не понимая, куда несутся и от кого удирают. У «счастливиц» всегда взгляд отрешенный, ни капли ужаса или хотя бы тени печали на морде, лишь вид потерянный.


Бредя по пустынной трассе около часа, я наконец повстречался с машиной, по роковой случайности оказавшейся отцовской. Он первым нашел меня, голого и напуганного. Я выпалил все, что произошло с Руби. Осознавал ли я до конца, что случилось, — не знаю.

— И тебя не разыграли, — произнес отец в своей манере. Он никогда не спрашивал, всегда утверждал.
— Нет! Это точно! — завопил я.
— Лапшу мне вешаешь на уши.

Отвечать на вопрос нужды не было.

— Значит Руби погиб, — заключил отец, открывая для меня дверцу машины. — Завтра заберем твою одежду.

Я боялся, что разозлил отца: ему пришлось возвращаться из-за меня домой и снова ехать в Кампар*, где каждый вечер его ждали за карточным столом. Я был напуган, поэтому не проронил больше ни слова.

Примерно так сгинул мой друг Руби Вонг.

* Кампар (индон. Kampar) — округ в провинции Риау. Административный центр — город Банкинанг.

11 Adamant

В тот вечер мы купались как обычно. Не выдумывали глупых соревнований, не кричали «не догонишь!». Просто плавали. У берега, на мелководье, было тепло, а дальше дно стремительно падало, и я приготовился к встрече с ледяной водой. Холод сжал будто тисками, выдавил из груди воздух. Я резко, коротко вдохнул, ни на мгновенье не позволяя рукам и ногам останавливаться. В таких случаях, я это отлично помнил, надо двигаться. Я грёб, вскидывая руки, бил по воде ногами. Раз-два. Раз-два. Где-то рядом слышались хриплые вдохи Руби, но я зажмурился и поплыл вперёд, не оглядываясь.

— Джас, — вдруг услышал я тихий голос. Руби словно выдохнул моё имя. — Джас.

— Руби, где ты? — крикнул я, не переставая грести. Покрутил головой, но в темноте ничего было не разглядеть.

Ещё через несколько секунд — слишком поздно! — я понял, что рядом никого нет. Где же его искать? Куда плыть? Я повернул назад, в ужасе заметался, взбивая фонтаны брызг. Под чёрным безлунным небом почему-то вдруг вспомнились куры у нас на заднем дворе, за фабрикой. Стоило им заметить человека, который пришёл выбрать птицу на убой, они в панике кидались врассыпную, не зная, куда бежать и где прятаться. Пойманная всегда смотрела безучастно. Не испуганно, не грустно, а как-то потерянно.

Потом я целый час брёл по безлюдной дороге. В первой же встречной машине за рулём оказался отец. Сама судьба привела его, не иначе. Именно отцу выпало найти меня тогда, голого, с обезумевшим взглядом. Я криками попытался объяснить, что произошло. Не знаю, получилось или нет.

— Тут не шутки, — буркнул отец.
Он всегда так говорил. Не спрашивал, сразу утверждал.
— Нет, не шутки!
— И ты не врёшь.
Отвечать смысла не было.
— Выходит, он мёртв, — заключил отец и открыл мне дверь автомобиля. — Садись. Твою одежду заберём завтра.

Я испугался, что рассердил его. Отец наверняка ехал в Кампар, играть в карты с приятелями, а теперь ему придётся задержаться, чтобы отвезти меня домой. Испугался, и больше ничего не сказал.

Так погиб Руби Вонг, мой друг. Да, так вот.

12 AI

В тот раз, как обычно, не было ни цели, ни глупого соперничества, ни выкриков «А я первым на ту сторону!». Мы просто плавали. Неподалёку от края отмели, там, где дно нырком уходило в глубину, я приготовился к объятиям холода. Он сжал всё тело, выдавив из груди воздух. Дышать стало трудно, но я уже знал, чего ожидать, поэтому продолжал сражаться с водой, колотя руками и ногами. Рядом моим сбивчивым вдохам вторил Руби, но я закрыл глаза и погрёб в темноту.

- Джас, - долетел до меня первый оклик, Руби прошелестел, а не произнёс моё имя. И опять: - Джас…

Открыв глаза, я огляделся в кромешной темноте.

- Руби? - И поплыл дальше.

Пока до меня дошло, что я остался один, пролетело несколько секунд, и кого-либо спасать стало уже поздно. Не понимая, где Руби, я лихорадочно плавал во все стороны. Не могу понять почему, но тем безлунным вечером мне вдруг подумалось о цыплятах, обитавших во дворе позади фабрики. Когда ты входил к ним в курятник за очередной жертвой, они удирали зигзагами, не понимая, куда бегут и от чего. Пойманная птица всегда выглядела безучастной. Не испуганной и даже не грустной, а просто какой-то потерянной.

Я уже с час брёл вдоль безлюдной дороги, и тут сама судьба послала мне машину отца. Именно ему выпало меня найти в таком виде. Голый, с диким взглядом, я вывалил на него всё, что случилось. Как много он понял, не знаю.

- Это не розыгрыш, - выслушав мои вопли, помрачнел отец.

В этом был он весь. Никаких расспросов, всегда на всё готов ответ.

- Ещё бы! Какие тут шутки!

- И ты не сочиняешь?

Нужды отвечать не было.

- Тогда Руби уже не спасти, - заключил он и распахнул дверцу машины, приглашая меня садиться. - Твою одежду поищем завтра.

Я боялся, что разозлил отца. Из-за меня ему в тот раз пришлось проехаться до самого дома, а потом он снова отправился в Кампар, где его ждала вечерняя партия в карты. Я боялся и потому больше не проронил ни слова.

Вот и всё, ну, вы поняли. Так мой друг Руби Вонг и погиб.

13 Aidan D

Тэш О «Гармония шелковой фабрики»

На этот раз, как и в любой другой, мы плыли без всякой цели. Не было глупой гонки или «кто первый до того берега, тот победил». Мы просто плыли. В нескольких метрах от края, там, где дно уходит вниз, я подготовился к холоду. Он захватил все мое тело, выдавливая воздух из груди. Я задышал быстро, прерывисто, но мне было уже известно это чувство, так что я продолжил движение. Греби. Толкай. Греби. Толкай. Я слышал, как захлебывающееся дыхание Руби, словно эхо, повторяло мое, но я продолжал плыть во тьму с закрытыми глазами.

- Джас, - послышался первый крик. Голос Руби выдохнул слово, не выговаривая его. – Джас.

Я открыл глаза и поискал его в безграничной темноте.

- Руби? – сказал я, продолжая плыть вперед.

Несколько секунд спустя, к тому времени, как я осознал, что его больше нет рядом, было уже поздно. Я быстро поплыл то в одну сторону, то в другую, не зная, где искать, где свернуть в следующий раз. Той безлунной ночью я думал о курах, которых мы держали во дворе, позади фабрики. Не знаю, почему они забрели в мои мысли. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы поймать и убить одну из них, они начинали бегать зигзагами, не зная, ни куда они бегут, ни от кого они убегают. На лице жертвы всегда выражение рассеянности, не страха и даже не печали, просто потерянный вид.

Конечно, мне повезло, что первая машина, которую мне встретилась после того, как я целый час шел по пустынной дороге, была машиной моего отца. Именно отец должен был найти меня, голого, с безумным взором. Я выкрикнул обо всем, что случилось с Руби. Был ли тогда какой-то смысл в моих словах или нет, я не знаю.

- Он не подшучивает над тобой, - сказал отец. Так вот он говорил. Никогда не задавал вопросов, одними утверждениями.

- Нет, я уверен! – закричал я.

- Ты не выдумываешь?

Мне не было необходимости отвечать.

- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я сел в машину. – Мы завтра вернемся за твоими вещами.

Я боялся, что он разозлится на меня за то, что ему придется возвращаться домой, прежде чем снова отправиться в Кампар, где вечером он должен был играть в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

14 AIR

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этом заплыве, как и в других, не было цели, дурацкой гонки типа "кто первый на той стороне - тот победил". Мы плыли, и всё. В нескольких метрах от края водоема, там, где кончалась отмель, я приготовился к холоду. Его ледяная рука сжала все тело, выдавила весь воздух из груди. Я знал это чувство, и, судорожно вздохнув, просто продолжил грести вперед. Взмах - удар, взмах - удар. Я слышал, как с надрывом дышит Руби, эхом вторя мне, но плыл дальше в темноту с закрытыми глазами.

- Джас - прозвучал слабый оклик Руби. Он не произнес, скорее выдохнул мое имя.

- Джас - раздалось опять.

Я попытался рассмотреть его в бескрайней тьме.

- Руби? - позвал я, не останавливаясь.

Когда спустя несколько секунд до меня дошло, что его нет рядом, было слишком поздно. Я как бешеный заметался по воде, не зная, где искать, куда повернуть. Этой безлунной ночью я вдруг подумал о цыплятах, которых мы держали во дворе позади фабрики. Сам не знаю, с чего о них вспомнил. Если за одним начинали гоняться по курятнику, чтобы поймать на убой, все они бросались наутек, не разбирая, от кого и куда. Жертва всегда смотрела каким-то пустым взглядом, казалась не испуганной или жалкой, а просто потерянной.

Конечно, это была судьба, что в первой машине, которую я встретил, пройдя целый час по пустынной дороге, ехал отец. Меня, голого, с безумными глазами, должен был найти именно он.

Я прокричал ему, что случилось с Руби. Не знаю, насколько внятно.

- Он не пошутил с тобой, - сказал отец. Такая у него была манера - всегда говорить утвердительно, никаких вопросов.

- Нет же, я уверен! - завопил я.

- Ты не сочиняешь?

Незачем было отвечать.

- Тогда он уже мертв, - заявил отец, открывая мне дверь, чтобы пустить в машину. - За одеждой приедем завтра.

Я боялся, что он злился - из-за меня ему придется ехать домой, а потом снова возвращаться в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я трусил, и потому больше не выронил ни слова.

В общем, примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

15 Akira

Таш Оув «Шёлковая фабрика «Гармония»».

В тот раз, как впрочем и всегда, мы просто плавали без особой цели. Не было никаких дурацких «айда наперегонки» или «кто первый доплывет на ту сторону, тот победил». Мы просто плавали. Через несколько футов от берега, там где дно резко обрывалось, я приготовился к объятиям холода. Он охватил всё моё тело, выжимая воздух из легких. Я резко вдохнул, задыхаясь, но это ощущение было мне знакомо и я продолжил грести. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал как сбивчивое дыхание Руби вторило моему и продолжал плыть дальше в темноту с закрытыми глазами.

- Джас. – голос Руби меня встревожил. Он словно выдыхал слова, а не говорил. – Джас.

Я открыл глаза и начал искать его в бесконечной тьме.

- Руби? – сказал я, все еще продолжая плыть не меняя направления.

Несколько секунд спустя, к тому времени как я осознал, что его больше нет рядом, было уже слишком поздно. Не жалея сил я плавал туда и сюда, не зная где искать его, куда лучше повернуть. В этой безлунной ночи, не знаю почему, перед моим внутренним взором стояла одна картина: куры которых мы держали на заднем дворике фабрики. Когда кто-нибудь заходил в загон чтобы выбрать одну из них на убой, куры начинали бегать зигзагами, не разбирая куда они бегут или от кого спасаются. У пойманной жертвы всегда было отсутствующее выражение на лице, не испуганное или печальное, а просто потерянное.

Естественно, что первой машиной, которую я встретил после того как час прошел по пустынной дороге, была машина отца. Это была судьба. Именно отец должен был быть тем, кто нашел меня обнаженного и испуганного. Срываясь на крик, я рассказал о том, что случилось с Руби, но не думаю, что мой рассказ был хоть немного осмысленным.

- Он не подшучивает над тобой. – сказал отец. Он всегда говорил в такой манере, никогда не задавая вопросов, всегда утверждая.
- Нет, я уверен! – закричал я.
- Ты точно меня не обманываешь?

Мне не было нужды ничего говорить в ответ.

- Тогда он уже мертв, – сказал отец, открывая для меня дверь машины, – мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец зол на меня за то, что я заставляю его вернуться домой и ему придется проделать второй раз весь путь в Кампар ради вечерней партии в карты. Я был испуган, потому ничего больше не сказал.

Вот так, или примерно так, и умер мой друг Руби Вонг.

16 Albina

Этот заплыв ничем не отличался от других. Мы не ставили целей, не соревновались наперегонки («победит тот, кто первым достигнет противоположной стороны!»). Мы просто плавали. Приближаясь к краю возле обрушившейся опоры, я настраивал себя на то, что сейчас будет очень холодно. Мое тело оцепенело, грудь схватило так, что я едва мог дышать. Но это состояние было мне знакомо, поэтому я энергично работал руками и ногами, не обращая внимания на судорожное тяжелое дыхание. Гребок руками, толчок ногами. Гребок руками, толчок ногами. Я слышал дыхание Руби, прерывистое как мое, но продолжал плыть вперед, в темноту, с закрытыми глазами.


- Джас, - позвал он меня. Едва слышный выдох. – Джас…


Я открыл глаза и поискал его в этой бесконечной темноте.


- Руби? – откликнулся я, все еще плывя вперед.


Прошло лишь несколько секунд, прежде чем я понял, что его уже нет здесь, но было поздно. Я бросался яростно в разные стороны, не зная где искать, куда плыть дальше. Эта безлунная ночь почему-то напомнила мне о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я вдруг подумал о них. Когда заходишь в птичник, чтобы выбрать цыпленка на убой, они разбегаются в разные стороны, петляют, не понимая, куда и от кого бегут. Пойманный всегда выглядел потеряно, не испуганно или обреченно, а как-то отстранено.


Прошагав час по безлюдной дороге, я даже не удивился тому, что первым попавшимся мне водителем был Отец. Наверное, именно он должен был найти меня, голого, с безумным взглядом. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Мог ли я тогда объясняться вразумительно, даже не знаю.


- Он не мог разыграть тебя, - сказал Отец. Такая у него манера говорить – он не спрашивает, всегда утверждает.


- Нет, клянусь! – вскрикнул я.


- Ты не выдумал это?


Не было необходимости отвечать.


- В таком случае он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь, чтобы я мог сесть в машину. – Завтра мы вернемся за твоими вещами.


Я боялся, что он сердится на меня за то, что теперь ему придется везти меня домой, а потом вернуться обратно и ехать к Кампару, где он по вечерам играет в карты. Я испугался и ничего больше не сказал.


Это, в общем, все, что я могу рассказать о гибели моего друга, Руби Вонга.

 

17 Alex.MG

Мы, как обычно, плавали безо всякой цели. Никаких глупых условий вроде «кто первый доплывет до другого берега, тот выиграл». Просто плавали – и все. Неподалеку от берега, там, где отмель резко уходила вглубь, я приготовился к погружению в ледяную воду. Вскоре холод вцепился в меня, охватил с головы до пяток, сдавил мою грудь. Я, задыхаясь, жадно глотал воздух, но к заплывам в холодной воде мне не привыкать – и я продолжал быстро двигать руками и ногами. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Я слышал, как сбивчивое дыхание Руби перекликается с моим, но продолжал плыть во тьме, с закрытыми глазами.

- Джес, - позвал он меня в первый раз. Руби не произнес мое имя, он его выдохнул.

- Джес.

Я открыл глаза и начал взглядом искать его в бескрайней тьме.

- Руби? – спросил я, продолжая плыть вперед.
Несколько секунд спустя я понял, что его нет – но было уже поздно. Я в исступлении бросался из стороны в сторону, не зная, где его искать, куда плыть дальше. Тогда, в безлунной ночи, я думал о курицах, которых мы держали на маленьком дворе за фабрикой. Не знаю, почему мне вспомнились именно они. Когда кто-то приходил за птицей на убой, курицы беспорядочно носились по двору, не ведая, куда и от кого они бегут. Жертва всегда выглядела безучастно: не испуганной или грустной, просто потерянной.

Я час брел по опустелой дороге. Судьба распорядилась так, что первой мне попалась машина отца. Именно он должен был найти меня, обнаженного, с безумным взглядом. Я прокричал отцу что-то про Руби. Возможно, я нес какой-то бред, точно не знаю.

- Он тебя не разыграл, - сказал отец. Он всегда так разговаривал. Никогда не задавал вопросов, только утверждал.

- Нет, я уверен! – крикнул я.

- Ты ведь не выдумываешь?

Отвечать мне было незачем.

- Значит, он уже мертв, - произнес он, открывая передо мной дверь автомобиля. - Завтра вернемся за одеждой.

Я боялся, что отец зол на меня - ведь теперь ему придется вернуться домой перед поездкой в Кампар, где он по обыкновению вечерами играл в карты. Я испугался, и поэтому не проронил ни слова.

В общем, так и погиб мой друг Руби Вонг.

18 Alissa

В этом заплыве, как и в каждом подобном, не было никакой цели, ни глупой гонки, ни «победителя, переплывшего первым к другой стороне». Мы просто плавали. В нескольких футах от края, где был спуск вниз, я приготовился к погружению в холодную воду. Он охватил все мое тело, сжимая воздух в груди. Я резко вдохнул, задыхаясь, но я знал это чувство и прежде, поэтому я продолжил быстро двигаться. Грясти. Толчок. Грясти. Толчок. Я слышал тяжёлое дыхание Руби, которое отдавалась эхом во мне, но я продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.
- Джес, - раздался первый отклик. Руби выдохнул слово, но не произнес его. - Джес.
Я открыл глаза и всматривался в непроглядную тьму, пытаясь отыскать его. - Руби? - произнес я, по – прежнему плывя вперед.
Прежде чем я осознал, спустя несколько минут, что его там больше нет, что было слишком поздно. Я плыл яростно в разных направлениях, не зная, где искать, куда повернуть дальше. В безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали во дворе позади завода. Я не знаю, почему это пришло мне в голову. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они убегали в разные стороны, не понимая, куда бежать, или кому из них удастся спастись. У жертвы всегда было рассеянное выражение лица, не испуганное или даже грустное, а всего лишь потерянное.
Конечно, как по велению судьбы, первой попавшейся мне машиной после часового хождения по пустынной дороге была отцовская. Это должен был быть отец, нашедший меня, голого, с дикими глазами. Я кричал о том, что случилось с Руби. Сошел ли я с ума или нет, я не знаю.
- Он не разыгрывал тебя, - сказал отец. Это было действительно так, как он говорил. Никогда не задавал вопросы, всегда утверждал.
- Нет, я уверен! - вскрикнул я.
- Ты не расскажешь, что произошло?
Не было никакой необходимости отвечать ему.
- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы я мог войти. - Вернемся за твоей одеждой завтра.
Я опасался, что он был зол на меня из-за того, что ему пришлось проделать путь домой, прежде чем вернуться к Кэмпэру за его вечер игральных карт. Я был напуган, поэтому больше ничего не говорил.
Примерно так мой друг, Руби Вонг, погиб.

19 ALSH

Оу, Таш. Шелковая фабрика «Гармония»


Этот заплыв, собственно, как и все остальные, был бесцельным. Плыть наперегонки и первым добраться до другого берега никто не хотел. Мы просто поплыли. В нескольких метрах от кромки воды, где обрывалась отмель, я уже был готов к холоду, который, сжав мое тело, выдавил воздух из груди. Я дышал прерывисто, с трудом, но подобное чувство и раньше уже испытывал, поэтому просто плыл дальше. Гребок-толчок. Гребок-толчок. Было слышно, как прерывистое дыхание Руби вторит моему, но я продолжал плыть в темноту, не открывая глаз.


Послышался первый зов: «Джэс!» Руби просто выдохнул слово, даже не произнес его: «Джэс!»


Я открыл глаза и стал высматривать его в бескрайней тьме. Не останавливаясь, я произнес: «Руби?..»


Спустя пару секунд, когда я уже осознал, что рядом его больше нет, было слишком поздно. Я начал метаться – отплывал в разные стороны, но не знал где искать, куда плыть далее. В ту безлунную ночь я вспомнил о цыплятах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Даже не знаю почему они мне в голову лезли. Когда, бывало, зайдешь в курятник, чтобы выбрать одного из них на забой, они давай бегать зигзагом, не понимая от кого и куда бегут. А у жертвы всегда был отсутствующий взгляд, не напуганный и даже не грустный, а просто безразличный.


Судьба распорядилась так, что первой машиной, которую я встретил на пустынной дороге, была машина Отца. Именно Отцу было суждено найти меня, совсем голого и смотрящего безумным взглядом. Я стал кричать о том, что случилось с Руби. Даже и не знаю, говорил я что-то внятное или нет.


«Он ведь над тобой не шутит», сказал Отец. Только так он всегда разговаривал: вопросов никогда не задавал, произносил только высказывания.
- Нет же, я уверен! – выкрикнул я.
- А ты не придумываешь?
Мне незачем было отвечать.
«Тогда он уже мертв – сказал он и открыл дверь, чтобы впустить меня в машину – Завтра мы съездим за твоей одеждой».


Я боялся, что он был зол на меня за то, что ему пришлось проделать весь путь домой, а потом снова ехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Я просто боялся, поэтому больше ничего не сказал.


Ну, вот примерно так и умер мой друг Руби Вонг.

20 Amalirr

В этом заплыве, как и всегда, не было никакой цели, никакой дурацкой гонки, никаких «кто первым доплывёт до того берега, тот выиграл». Мы просто плавали. Стоя в метре от кромки воды, под которой исчезала отмель, я готовился ощутить холод. Он охватил всё моё тело, выбив воздух из лёгких. У меня перехватило дыхание, но это чувство было мне уже знакомо, и я продолжал энергично двигаться вперёд. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, эхом повторявшее моё собственное, но продолжал, зажмурившись, плыть в темноту.


– Джас, – донеслось до меня в первый раз. Руби выдохнул моё имя, а не проговорил его. – Джас!


Я открыл глаза и стал искать его в непроглядной темноте.


– Руби? ¬– окликнул я, продолжая плыть вперёд.


Спустя несколько секунд, когда до меня дошло, что его здесь больше нет, было уже поздно. Я в отчаянии метался то туда, то сюда, не зная, где искать, куда плыть. В этой безлунной ночи я вдруг подумал о курах, которых мы держали в загончике за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать из них ту, что пойдёт под нож, они разбегаются в разные стороны, не понимая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда пустые глаза. В них нет ни ужаса, ни даже грусти. Они просто потерянные.


Конечно же, первая машина, которую мне было суждено увидеть после того, как я целый час проблуждал по пустынной дороге, принадлежала отцу. Меня, голого, с безумными глазами, мог обнаружить только он. Я выпалил, что случилось с Руби. Не знаю, связно я говорил или нет.


- Он тебя не дурачит, - произнес отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов – одни утверждения.


- Нет, это точно! – вскричал я.


- И ты не сочиняешь?


Мне даже не нужно было отвечать.


- Значит, он уже мертв, - сказал отец, открывая передо мной дверцу машины. – За твоей одеждой вернемся завтра.


Я испугался, что он рассердится за то, что я заставляю его ехать домой, а потом ещё возвращаться в Кампар, чтобы, как обычно, провести вечер за картами. Я испугался и больше не сказал ни слова.


Вот так, более или менее, и погиб мой друг Руби Вонг.

21 Amaryllis

В тот вечер, как и много раз прежде, мы просто плавали. Не было ни особой цели, ни глупых состязаний «кто кого перегонит». Я помнил, что отмель скоро обрывается, и приготовился, зная, что будет холодно. Ледяная вода сдавила тело, выжала из груди воздух. Я прерывисто вдохнул, но не испугался и ни на минуту не остановил размеренных гребков. Сначала руки. Потом ноги. По очереди. Где-то неподалёку, вторя мне, хрипло хватал воздух Руби, но я с закрытыми глазами стремился дальше, во тьму.

— Джас, — вдруг услышал я слабый, еле слышный зов. — Джас.

Я покрутил головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в беспросветной мгле.
— Руби? — откликнулся я, всё так же продвигаясь вперёд.

Пару секунд спустя я понял, что рядом никого нет, но было слишком поздно. Я отчаянно заметался, не зная, где искать и куда плыть. Той безлунной ночью мне почему-то вдруг вспомнились наши куры на заднем дворе за фабрикой. Зайдёшь к ним выбрать птицу на убой, а они принимаются бестолково носиться, не зная, куда и от кого бегут. Пойманная всегда выглядела как-то отсутствующе, не испуганно, не грустно, а просто растерянно.

Целый час я брёл по безлюдной дороге, а потом показалась машина отца — судьба, не иначе. Именно отец нашёл меня, без одежды, с безумными глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Понятно или нет — как знать.

— Он с тобой не шутит, — сказал отец.
Он всегда так говорил: ничего не спрашивал, только утверждал.
— Нет, всё точно! — крикнул я.
— И ты говоришь правду.
Слова были ни к чему.
— Выходит, он мёртв. — Отец открыл мне дверцу. — Вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец рассердился. Из-за меня теперь ехать домой, а потом снова отправляться в Кампар, где он играет иногда в карты с приятелями. Боялся... и не прибавил ни слова.

Так погиб Руби Вонг, мой друг. Вот так.

22 Amber

В тот вечер мы плавали безо всякой цели, не устраивали глупых соревнований вроде «а я быстрее». Просто плавали, и всё. Отмель скоро заканчивалась, дно стремительно уходило вниз, и я приготовился к леденящему холоду. Обожгло так, что выбило из груди воздух. В такой воде я бывал и раньше, потому лишь судорожно вдохнул, размеренно двигая руками и ногами. По очереди. Руками. Ногами. Руби был где-то недалеко, его натужное дыхание отдавалось совсем рядом, но я плыл всё дальше в ночь, не размыкая глаз.

— Джас, — вдруг позвал меня Руби. Слабо, еле слышно. — Джас.

Я открыл глаза, пытаясь найти его в бесконечной тьме.
— Руби? — откликнулся я, упрямо двигаясь вперёд.

Почти сразу я понял, что рядом никого нет, но было слишком поздно. В ужасе погрёб назад, дёрнулся влево, вправо. Где же он? Где? Во тьме безлунной ночи я вспомнил о цыплятах на заднем дворе, за фабрикой. Даже не знаю, почему. Когда заходили в курятник, чтобы выбрать одного на суп, птицы начинали метаться, не понимая от кого и куда бегут. Пойманный всегда выглядел как-то безучастно, не грустно или подавленно, а именно потерянно.

Потом я целый час брёл по пустынной дороге, и первым, кого встретил, оказался отец за рулём своего автомобиля. Конечно, тут вмешалась судьба. Найти меня, без одежды, с безумными глазами, выпало именно отцу.

Я крикнул, что случилось с Руби. Понятно получилось или нет, не знаю.

— Он не шутит, — сказал отец.
Всегда он так. Не спрашивал, сразу утверждал.
— Нет, конечно нет!
— И ты не врёшь.

Отвечать было незачем.

— Выходит, он мёртв, — сказал отец и открыл мне дверь автомобиля. — Поищем твои вещи завтра.

Я испугался, что рассердил отца. Он ехал в Кампар, играть с друзьями в карты, а теперь придётся делать крюк, чтобы отвезти меня домой.
Не желая сердить его ещё больше, я промолчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Так-то вот.

23 an.zei

У этого заплыва, как и у всех остальных, не было никакой цели. Никакого глупого состязания в духе «кто первым доплывет до другого берега — тот и выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где кончался шельф, я приготовился почувствовать холод. Он сжал все тело, выдавливая воздух из легких. Я дышал рывками, задыхался, но уже знал это ощущение и продолжал делать броски. Вздох. Бросок. Вздох. Бросок. Я слышал, как сбивающееся дыхание Руби вторит моему, и плыл все дальше во мрак с закрытыми глазами.

— Джес, — раздалось в первый раз. Не произнес, а выдохнул. — Джес.

Я открыл глаза и пытался разглядеть его в бесконечной тьме.

— Руби? — крикнул я, все еще не поворачивая.

Когда я осознал, что его нет, через несколько секунд, было уже слишком поздно. Я яростно бросался во все стороны, не зная, куда смотреть, куда плыть. В безлунной ночи мне на ум пришли цыплята, которых держали на заднем дворе фабрики. И почему только я о них вспомнил. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одного на убой, они разбегаются зигзагами, никогда не зная, куда бегут и от кого. У жертвы всегда пустое выражение лица — не страх и не тоска, только потерянность.

По воле судьбы первая машина, которая мне встретилась через час на пустынной дороге, была отцовской. Именно отец должен был обнаружить меня таким — голым, с обезумевшим взглядом. Я кричал, о том что произошло с Руби. Не знаю, можно ли было в этом что-то разобрать.

— А он тебя не разыгрывает, — сказал отец. Именно так он всегда и разговаривал: никаких вопросов — только утверждения.

— Нет, точно нет! — заорал я.

— И ты мне не плетешь?

Отвечать не было смысла.

— Ну значит, он уже мертв, — и открыл мне дверь машины. — Одежду твою завтра заберем.

Я боялся, что он злится на меня за то, что пришлось проделать весь этот путь до дома, чтобы снова вернуться в Кампар для вечерней партии в карты. Боялся, поэтому ничего больше не сказал.

Так погиб мой друг Руби Вонг. Ну или почти так.

24 Anahitta

Этот заплыв, как и многие другие, не имел особой цели, не был дурацкой гонкой или на спор «кто первым доплывет на ту сторону». Мы просто плыли. Я приготовился к встрече с холодом за несколько футов до кромки, где обрывался уступ. Холод охватил все мое тело, выдавил из груди воздух. Я резко, судорожно вдохнул, но ощущение было знакомым, поэтому я продолжал энергично двигаться. Рывок рукой. Толчок ногой. Рывок. Толчок. Рядом, вторя моему дыханию, тяжело дышал Руби, но я с закрытыми глазами плыл дальше в темноту.

− Джез, − послышался первый оклик. Голос Руби не произнес, а выдохнул это слово. − Джез!

Я открыл глаза и принялся высматривать его в непроглядной тьме.

− Руби? − позвал я, продолжая плыть.

Когда через несколько секунд я понял, что его нигде нет, было уже поздно. В панике я бросался в разные стороны, не зная, где искать, куда повернуть. В этой безлунной ночи я вспомнил кур, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одну из них для супа, они носились зигзагами, так, что было непонятно, куда они направляются или от кого убегают. В глазах у жертвы всегда было пустое выражение, не испуганное или печальное, а просто безразличное.

Конечно же, по воле судьбы первая же машина, которая мне попалась, когда я проблуждал час по пустынной дороге, оказалась машиной отца. Именно отец и должен был найти меня, раздетого и с дикими глазами. Я прокричал о том, что случилось с Руди. Даже не знаю, можно ли было меня понять.

− Он не разыгрывает тебя, − сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, всегда утверждал.

− Я уверен, что нет! − завопил я.

− Ты не выдумываешь?

Я не счел нужным отвечать на это.

− Тогда он уже мертв, − произнес он, открывая мне дверцу. − За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня за то, что ему пришлось заехать домой, прежде чем вернуться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Если вкратце, то вот так погиб мой друг Руби Вонг.

25 Anastasia Fantasia

Таш Оу 
Шелковая фабрика “Гармония”
Этот заплыв, как и все остальные, был просто так, не наперегонки, безо всяких “кто быстрее до другого берега”. Мы просто плавали. За пару метров до места, где кончалась отмель, я приготовился к холоду. Он охватил все мое тело, словно вытиснув воздух из моей груди. Я жадно дышал и задыхался, но это ощущение было мне знакомо, так что я продолжал двигаться. Гребок руками, толчок ногами. Гребок руками, толчок ногами. Я слышал, что Руби тоже задыхается, его резкие вдохи перекликались с моими, но я все плыл во тьму, закрыв глаза.
— Джас, — позвал он. Руби скорее выдохнул мое имя, а не произнес его вслух. — Джас.
Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.
— Руби? — позвал я, продолжая плыть вперед.
Спустя несколько секунд я осознал, что его там нет, но было уже слишком поздно. Обезумев, я плавал туда-сюда, не зная, куда смотреть и куда повернуть. В безлунной тьме я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум в тот момент. Когда кто-нибудь заходил в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они зигзагами разбегались в разные стороны, не зная, куда бегут и от кого. У жертвы всегда было пустое выражение лица — ни ужаса, ни обреченности, только растерянность.

Конечно, это была судьба: первая машина, которая встретилась мне после часа ходьбы по пустой дороге, была машина моего отца. Именно отцу суждено было найти меня тогда — голого и с безумным взглядом. Я стал кричать о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было понять хоть что-то из моего рассказа.

— Он тебя не разыгрывает, — сказал отец. Это была его манера речи. Он никогда не спрашивал, только утверждал.
— Нет, точно! — кричал я.
— Ты не выдумываешь?
Мне не было нужды отвечать.
— Тогда он уже мертв, — сказал он, открывая для меня дверь машины. — Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось везти меня домой, а потом опять возвращаться в Кампар, где он играл в карты тем вечером. Я боялся, и поэтому ничего больше не сказал.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

26 Anastasiya

В тот заплыв, как и в любой другой, не было ни цели, ни соперничества, ни дурацких подначек «а я первым окажусь на той стороне». Мы просто плавали. Незадолго до края отмели, там, где дно проваливалось в глубину, я приготовился к холоду. Он сковал всё тело, я непроизвольно вытолкнул воздух из лёгких и резко, прерывисто задышал. Впрочем, мне это уже было знакомо, так что я продолжал колотить по воде: руки, ноги, руки, ноги. Вторя мне, рядом пыхтел Руби, но я закрыл глаза и углубился в черноту.


- Джас, - донёсся до меня первый оклик. Руби это слово выдохнул, не произнёс. – Джас.


Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме.


- Руби? – не возвращаясь.


Когда, несколькими секундами позже до меня дошло, что я остался один, было уже слишком поздно. Не зная, где искать, куда бы ещё свернуть, я лихорадочно метался в безлунной тьме. Почему-то вспомнились куры, жившие во дворе за фабрикой. Когда, к ним в курятник входили, чтобы выбрать одну на убой, они обычно убегали зигзагами, хоть и не понимали от чего и куда. А, жертва всегда смотрела пустым взглядом, не испуганным, нет, и даже не печальным, просто потерянным.


Затем после часа ходьбы вдоль пустынной дороги первая же встреченная машина оказалась машиной отца, и это, несомненно, судьба. Надо же было наткнуться именно на него. Голый, с диким взглядом, я попытался рассказать, что случилось с Руби, но, насколько внятно звучали мои крики, не знаю.


- Твой приятель тебя не разыграл, - подвёл отец итог моим путанным объяснениям. Никаких расспросов, сразу вывод – всё как обычно.


- Конечно!


- И ты не шутишь?


Ответ не требовался.


- Тогда твоему приятелю уже ничем не поможешь. – Он открыл мне дверцу машины. – Полезай. Как посветлеет, поищем твою одежду.


Я испугался, что отец сердится, ведь ему пришлось проделать двойную дорогу: сначала он забросил меня домой, а потом снова поехал в Кампар на свою вечернюю партию в карты. Я испугался, так что больше не проронил ни слова.


Вот так мой друг Руби Вонг и погиб, как-то так.

27 anekalei

Тэш Оу «Шелковая фабрика «Гармония»»

Вот и на этот раз у нас не было определенной цели. Мы не собирались бросаться наперегонки и выяснять, кто первым доплывет до другого берега. Мы просто поплыли. Как я и думал, в паре метров от края дно резко ушло вниз и вода сделалась просто ледяной. Холод сжал тело тисками и выдавил воздух из легких, не позволяя наполнить их вновь. Я дышал тяжело, через силу. Однако все это было мне уже знакомо, поэтому я продолжил грести. Гребок. Еще гребок. Судорожные вдохи Руби вторили моим собственным, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
- Джас, - Руби не произнес, а скорее выдохнул мое имя. - Джас.

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его во мраке.
- Руби? - отозвался я, продолжая плыть вперед.

Несколько секунд спустя я сообразил, что не слышу ответа, но было уже слишком поздно. Я принялся кидаться в разные стороны, не представляя, где искать, куда пропал Руби. Луны в небе не было. Я почему-то вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда я заходил в курятник, чтобы выбрать птицу на ужин, они начинали бегать зигзагами, не понимая, куда бегут и от чего спасаются. Жертва же всякий раз застывала с пустотой во взгляде - в нем не было ни ужаса, ни хотя бы печали – одна растерянность.

…Я шел уже целый час по пустынной дороге, когда на ней появилась машина. По иронии судьбы, это была машина моего отца. Голый, с вытаращенными глазами, я стал кричать ему о том, что произошло с Руби. Не уверен, что отцу удалось что-нибудь разобрать.

- Он не разыгрывает тебя, - произнес он. Это было в его стиле. Никаких вопросов – только утверждения.
- Нет, я уверен! – вопил я.
- Ты не выдумываешь?
Мне не хотелось отвечать.
- Тогда он уже умер, - заявил он, открывая передо мной дверь машины. – За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся, что он злится на меня, ведь ему теперь придется возвращаться домой с полдороги в Кампар, где он собирался играть в карты. Мне было страшно и больше я не произнес ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

28 Annushka

Тэш Эв, Шелкопрядильная фабрика «Гармония»

В этом заплыве, впрочем как и в других, не было никакой цели, никакого глупого соревнования, вроде «кто первый переберется на тот берег, тот победил». Мы просто плыли. Через несколько метров от берега, когда дно уже ушло из под ног, я приготовился, что сейчас будет холодно и весь сжался, делая сильный выдох. Мое дыхание стало частым и прерывистым, но это чувство мне было знакомо, и я продолжил быстро двигать руками и ногами – гребок, толчок, гребок, толчок. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби перекликалось эхом с моим, но продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.

- Яс, - послышался голос Руби, он как будто выдыхал слово вместе с воздухом, а не кричал, – Яс.

Я открыл глаза и стал искать его в непроглядной темноте.

- Руби! – прокричал я, продолжая грести вперед.
Прошло всего несколько секунд, когда я понял, что он не откликнется. Я с остервенением стал метаться в разные стороны, не зная куда смотреть, куда поворачивать. Ночь была безлунная. Не знаю, почему, но я вдруг подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда ты заходил в курятник, чтобы взять курицу на убой, все остальные начинали носиться зигзагами, не понимая, куда и от кого бегут. А у жертвы всегда был отсутствующий взгляд. Она не проявляла ни испуга, ни даже грусти, просто отрешенно ожидала своей участи.

Конечно, иначе как судьбой не назовешь то, что первая машина, встретившаяся мне после того, как я уже час шел по пустой дороге, была машина моего отца. Именно мой отец должен был найти меня вот в таком виде - голым и испуганным. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Внятно я ему все объяснил или нет, не знаю.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Он всегда так разговаривал, никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, точно! – закричал я

- Ты не выдумываешь?

Ответа не потребовалось.

- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь машины, чтобы впустить меня внутрь.- Вещи твои завтра заберем.

Я боялся, что он разозлился, так как пришлось разворачиваться и везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, где он планировал провести вечер за игрой в карты. Я боялся его, поэтому больше ничего не говорил.

Вот примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

29 antisugar

Этот заплыв, как и все предыдущие, никакой цели не имел: мы не устраивали дурацких состязаний типа «кто быстрее», не стремились победить. Мы просто плыли. На расстоянии нескольких футов от того места, где риф резко обрывался и начиналось глубоководье, я мысленно приготовился к тому, что резко станет холодно. Всё тело разом очутилось в ледяной воде, так, что дыхание перехватило. Я хватал ртом воздух, практически задыхаясь, но это чувство было мне уже знакомо, и я продолжал энергично двигаться. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Было слышно, как позади меня точно так же боролся и Руби, но, закрыв глаза, я продолжал плыть в темноту.


«Джас, – позвал Руби беззвучно, на одном лишь выдохе. – Джас».


Я открыл глаза и в кромешной тьме попытался отыскать его. «Руби?» – позвал я, все еще двигаясь вперед.


Когда, спустя несколько секунд, я понял, что Руби нигде нет, было уже слишком поздно. Стояла безлунная ночь, и я судорожно метался в воде, не зная, где искать его. Я подумал о цыплятах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Не знаю, почему они вдруг пришли мне на ум. Когда двери курятника открывались, и нужно было выбрать птицу на убой, они беспорядочно разбегались, сами не зная, куда и от кого пытались спрятаться. Взгляд у жертвы всегда был отсутствующий. Не испуганный или грустный, а просто потерянный.
Судьба распорядилась так, что первая машина, попавшаяся мне на пути, принадлежала отцу. Я около часа брёл по пустынной дороге, и ведь надо же было именно ему встретить меня, голого и обезумевшего. Я на одном дыхании выпалил историю о том, что произошло с Руби. Не знаю, удалось ли ему хоть что-то разобрать из моего рассказа или нет.


«Он не разыгрывает тебя», – сказал отец. Именно так он и говорил всегда, без вопросов, одними утверждениями.


«Нет, я уверен!» – прокричал я в ответ.


«И ты не выдумываешь?»


Ответа не требовалось.


«Значит, он уже мёртв, – сказал отец, открывая мне дверь автомобиля. – За твоими вещами мы вернемся завтра».


Я боялся, что он зол на меня, ведь это по моей вине ему пришлось ехать домой, прежде чем заново отправиться в Кампар на вечернюю партию в покер. Я был напуган, поэтому больше не произнес ни слова.


Вот, в общем-то, и весь рассказ о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

30 AR

Как и всегда, в этом заплыве не было ни цели, ни состязания, никаких глупых «кто первый дотуда, тот победил». Мы просто плавали. Через несколько футов от края риф обрывался. Я подготовился к холоду, но он все равно сковал тело и вышиб воздух из легких. Ощущение было знакомым. Дыша прерывисто и резко, я продолжал грести вперед. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Захлебывающееся дыхание Руби отдавалось эхом моего собственного, но я, закрыв глаза, плыл дальше в черноту.

Вскоре он позвал меня в первый раз.

- Джас. – Руби не произносил это, он выдыхал. – Джас.

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной тьме.

- Руби? – спросил я, по-прежнему плывя вперед.

Когда несколько секунд спустя я понял, что он исчез, было уже слишком поздно. Я метался в разные стороны, как безумный, не зная, где искать, куда повернуть дальше. Сквозь безлунную ночь пришло воспоминание о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, откуда у меня в голове взялось именно это. Когда кто-нибудь заходил в курятник, чтобы выбрать птицу на убой, они кидались врассыпную, не понимая, ни куда бегут, ни от кого убегают. Жертва всегда выглядела безучастной: не испуганной и даже не грустной, просто потерянной.

Разумеется, судьба распорядилась так, что первой машиной, которую я встретил после того, как час брел по пустынной дороге, оказалась машина Отца. Именно Отец должен был обнаружить меня – голого, с диким взглядом. Я выпалил все, что случилось с Руби. Не знаю, была ли в моей речи хоть капля осмысленности.

- И он тебя не разыгрывает, - произнес Отец. Так уж он говорил: никогда не спрашивал, только утверждал.

- Я точно знаю, что нет! – выкрикнул я.

- И ты не врешь мне?

Отвечать не было нужды.

- Тогда он уже мертв, - сказал Отец и открыл дверцу. – Завтра мы заберем твои вещи.

Я боялся, он разозлится на меня из-за того, что придется ехать аж до самого дома, а потом возвращаться в Кампар ради вечерней игры в карты. Из-за своего страха больше я не проронил ни слова.

Примерно так умер мой друг Руби Вонг.

31 Arboretum

В тот раз мы пошли купаться как обычно, просто так, без дурацких выяснений «кто тут чемпион». Хотели просто поплавать. Узкая отмель скоро заканчивалась, дно стремительно падало. Я знал, что там, дальше, меня ждёт холод. Ледяная вода стиснула так, что стало нечем дышать. Я коротко и резко вдохнул, но продолжал грести. Руками. И ногами. Где-то рядом судорожно хватал воздух Руби. Не открывая глаз, я скользил в темноту.

— Джас, — позвал вдруг Руби. Словно выдохнул моё имя. — Джас.

Я огляделся, пытаясь отыскать его в кромешной тьме.

— Ты где, Руби? — крикнул я, продолжая плыть.

Прошло несколько секунд. Когда я осознал, что Руби нет рядом, было уже поздно. Я бросался то влево, то вправо, неистово бил по воде, не зная, где искать. В черноте безлунной ночи вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворике за фабрикой. Не знаю, откуда взялись эти мысли. Стоило зайти в курятник выбрать цыплёнка на суп, как поднимался переполох, птицы метались, не понимая от кого и куда бегут. У пойманного всегда был какой-то отсутствующий вид, не грустный и не испуганный, скорее потерянный.

В первой же машине, которую я увидел, отшагав час по пустынной дороге, ехал отец. Наверное, сама судьба позаботилась о нашей встрече. Только отец и мог найти меня тогда, голого, с безумным взглядом.

Я крикнул ему, что случилось с Руби. Не знаю, понятно вышло или нет.

— Это не шутка, — сказал отец.

Он всегда говорил так. Не спрашивал, сразу утверждал.

— Нет, не шутка! — воскликнул я.

— И ты не врёшь.

Отвечать смысла не было.

— Тогда он уже мёртв, — отец распахнул передо мной дверцу машины. — За твоими вещами съездим завтра.

Я испугался, что рассердил отца, теперь ему придётся везти меня домой, а потом снова поворачивать в Кампар, ехать к приятелям, играть в карты, как обычно. Испугался, и больше ничего не сказал.

Так и погиб мой друг Руби Вонг. Да, вот так.

32 Ares

Во время этого заплыва, как, впрочем, и всегда, у нас не было никакой особой цели, никаких глупых гонок, никаких условий вроде: выиграет тот, кто первым окажется на противоположной стороне. Мы просто плыли. Уже в нескольких футах от берега, как только закончилась отмель, я приготовился – сейчас станет холодно. Холод сковал все тело. Грудь сдавило. Дышал я резко, взахлеб. Но это чувство было мне знакомо, поэтому грести я не прекращал. Глоток воздуха – толчок. Глоток – толчок. Я слышал, как где-то поблизости сдавленное дыхание Руби вторит моему, но продолжал плыть дальше в темноту с закрытыми глазами.

- Джес, - раздался первый оклик. Он не произнес, а выдохнул это слово. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме.

- Руби, - позвал я, продолжая двигаться вперед.

Когда несколько секунд спустя я понял, что его уже нет, было слишком поздно. Я отчаянно заметался во все стороны, не зная, куда смотреть, куда дальше повернуть. Той безлунной ночью мне вдруг вспомнились цыплята, что мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они вдруг пришли на ум. Когда открываешь клетку и выбираешь одного на убой, они разбегаются зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица. Не испуганное или грустное, а просто потерянное.

Волей судьбы первой встречной машиной после часа ходьбы по пустынной дороге, оказался отцовский автомобиль. Только отец должен был найти меня в таком состоянии – раздетого, с безумным взглядом. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Не знаю, удалось ли мне внятно выразиться.

- Он ведь не шутит с тобой, - сказал отец в своей всегдашней манере. Никогда никаких вопросов. Одни утверждения.

- Нет, точно! – провизжал я.

- Ты сказочки не рассказываешь?

Отвечать не было нужды.

- В таком случае, он уже мертв, - сказал он, впуская меня внутрь. – За одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он сердится на меня, ведь из-за меня ему пришлось проделать весь этот долгий путь домой, прежде чем снова вернуться в Кампар на вечернюю карточную партию. Было страшно, поэтому я не вымолвил больше ни слова.

Вот в общих чертах история о том, как погиб мой друг Руби.

33 ArKitio

Ничто не предвещало беды в эту ночь.
Мы с моим другом как обычно плавали в нескольких футах от берега, там, где начиналась глубина. Мы не дурачились, не соревновались, кто быстрей – просто купались в свое удовольствие. Холод, сковывающий мое тело, и не дающий вдохнуть, не пугал меня. Я упрямо продолжал грести вперед.

Взмах рукой, удар ногой. Правой-левой, правой-левой.

Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моему, но продолжал плыть вперед, плотно зажмурив глаза.

– Джейс, – зов Руби больше напоминал выдох.

Я открыл глаза и заозирался, разыскивая Руби среди кромешной тьмы.

– Руби? – крикнул я, продолжая плыть.

Лишь спустя несколько секунд я понял, что все кончено. Руби уже скрылся под водой.

Я развернулся и слепо помчался вперед, понятия не имея, в какой стороне берег.

В эту безлунную ночь мне вдруг вспомнилась наша фабрика и задний дворик, где мы держали кур. Сам не знаю, почему. Быть может потому, что стоит тебе войти в курятник, чтобы выбрать очередную жертву на убой, как куры бросаются врассыпную. Они даже не знают, почему бегут, но какое-то странное чувство тревожит их; это не страх, нет, скорее растерянность.

Видно, так распорядилась судьба, что первой машиной, которую я встретил после часового блуждания по дороге, оказалась машина моего отца.

Кто еще должен был найти меня, обнаженного и напуганного? Я рассказал отцу, что случилось с Руби. Не знаю, был ли в этом смысл.

– Он точно не разыгрывает тебя? – в его голосе не было и намека на вопрос. Папа всегда так разговаривал.

– Нет, я уверен! – выкрикнул я.

– А ты не придумываешь?

Ответом служило мое молчание.

– Значит, он уже мертв. – сказал отец, – Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что отец злится на меня, за то, что ему пришлось сделать крюк и отвезти меня домой, прежде чем направиться в Кампар, сыграть в карты. Поэтому, всю оставшуюся дорогу я молчал.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

34 Arthenice

У этого заплыва, как и у любого другого, не было цели. Никакой глупой гонки, никакого «кто первый на ту сторону, тот победил». Мы просто плыли. В нескольких футах от места, где дно круто обрывалось, я приготовился к холоду. Холод объял всё моё тело, выдавливая воздух из груди. Я задышал резко, придушенно, но я уже знал это чувство – и продолжал плыть. Взмах руками. Удар ногами. Взмах руками. Удар ногами. Я слышал прерывистое, как у меня, дыхание Руби, но продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.

– Джас, – впервые окликнул он меня. Он шептал, а не говорил. – Джас.

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной тьме.

– Руби? – спросил я, продолжая плыть вперёд.

Через несколько секунд, когда я понял, что его там больше нет, было уже поздно. Я яростно метался туда и сюда, не зная, где искать, куда сунуться. В безлунной ночи я подумал о цыплятах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Если войти в курятник, присматривая одного из них, чтобы зарезать, цыплята пускались убегать зигзагами, но так и не понимали, куда они бегут и от кого. У жертвы всегда был отсутствующий вид – не испуганный, даже не печальный, просто потерянный.

Разумеется, судьба позаботилась о том, чтобы первая же машина, которую я встретил, прошагав час по пустой дороге, принадлежала отцу. Именно отцу полагалось найти меня, голого, с безумным взглядом. Я прокричал ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, понятна ли была моя речь.

– Он над тобой не шутит, – сказал отец.

Вот так он и разговаривал. Никогда не задавал вопросов – только высказывал утверждения.

– Нет, быть такого не может! – завопил я.

– Ты не врёшь?

Мне не было нужды отвечать.

– Тогда он уже мёртв, – сказал отец, открывая дверь, чтобы я сел в машину. – Вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он разозлился на меня, потому что ему пришлось поехать домой, а затем вернуться в Кампар, чтобы провести вечер за игрой в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Примерно так умер мой друг Руби Вонг.

35 Arunel

Таш Оу — Шелковая фабрика «Гармония»

В ту ночь мы, как обычно, плыли безо всякой цели. Мы не пытались соревноваться друг с другом, не кричали глупостей вроде «Кто последний, тот проиграл!». Мы плыли в свое удовольствие. В нескольких футах от края шахты, там, где дно резко уходило вниз, я приготовился к тому, что через мгновение окажусь в ледяной воде. Холод моментально сковал мое тело, вытолкнув из легких весь воздух. Я дышал часто, прерывисто, но мне уже были знакомы эти ощущения, поэтому я продолжал энергично работать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как неровное дыхание Руби вторит моему, и продолжал плыть с закрытыми глазами в непроглядную темноту.

— Джас, — донеслось до меня. Руби даже не произнес мое имя, он выдохнул его. — Джас.

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бесконечной мгле.
— Руби? — отозвался я, продолжая плыть вперед.

Нескольо секунд спустя, когда я понял, что его нигде нет, было уже слишком поздно. Я отчаянно бросался в то в одну, то в другую сторону, не зная, где его искать, в каком направлении плыть. Луна, скрытая облаками, совсем не освещала долину, и я подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я вдруг о них вспомнил. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на забой, они бросались врассыпную, не понимая толком, куда и от кого бегут. Жертву всегда отличал отсутствующий взгляд. Не испуганный, даже не грустный — скорее потерянный.

Я брел по безлюдной дороге около часа, прежде чем встретил первую машину – по воле случая, это была машина отца. Именно он был послан мне, голому и жалкому, в роли спасителя. Я сбивчиво рассказал о том, что произошло с Руби. Не знаю, понял ли он хоть слово из того, что я наговорил.

— Он не валяет дурака, — произнес отец. Он всегда разговаривал так, что его вопросы были больше похожи на утверждения.

— Да нет же! — воскликнул я.

— И ты не сочиняешь?

Он знал ответ еще до того, как задал вопрос.

— Тогда он уже мертв, — заключил отец, открывая передо мной дверь. — Завтра вернемся за твоими вещами.

Я боялся, что разозлил отца, ведь из-за меня ему пришлось вернуться домой, а затем вновь отправиться в Кампар на вечернюю игру в карты. Поэтому я решил больше не говорить ни слова.

Вот так и умер мой друг Руби Вонг.

36 Aspiration

В тот раз, как, впрочем, и всегда, мы не гнались за рекордами и не устраивали дурацких соревнований. Никакого «кто первый до противоположного берега, тот победил». Мы просто плавали. Уйдя на пару метров от края, я приготовился к холоду — дно резко уходило вниз. И вот ледяная вода сковала меня, так что в груди не осталось места для воздуха. Дыхание мое стало частым и прерывистым, но мне это было не впервой, и я просто продолжил грести. Взмах рукой. Толчок ногой. Рукой. Ногой. Я слышал, как Руби жадно хватает ртом воздух, словно эхом повторяя мои сдавленные вдохи, но все же продолжал, зажмурившись, плыть во тьму.

— Джес! — Руби не столько выкрикнул, сколько выдохнул мое имя. — Джес!

Я открыл глаза и стал высматривать его в темноте, которой не было конца и края.

— Руби? — я отозвался, продолжая плыть вперед.

Когда, спустя несколько секунд, я понял, что его нигде не видно, было уже поздно. В одну сторону, в другую — я греб в исступлении, не зная где искать. В безлунной ночи я вдруг вспомнил кур, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю даже, почему мне на ум пришли именно они. Просто когда ты заходишь в курятник, чтобы выбрать одну птицу на убой, все они вдруг начинают суматошно носиться, даже не зная, куда бегут и от кого. И выражение лица у жертвы всегда отсутствующее. Не испуганное и не печальное, а именно какое-то потерянное.

Так, конечно, подгадала судьба, что первая машина, попавшаяся мне после часа ходьбы по пустой трассе, оказалась машиной моего отца. Именно он нашел меня — голого, с обезумевшими глазами. Я выпалил то, что произошло с Руби. Уж не знаю, была ли моя речь осмысленной или нет.

— Он тебя разыгрывает, — сказал отец. Такая у него была манера говорить. Никаких вопросов, одни утверждения.

— Нет, я уверен! — я все еще кричал.

— Ты точно не придумываешь?

Этот вопрос в ответе не нуждался.

— Тогда он уже мертв, — продолжил отец, открывая мне дверь. — За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что разозлил его вынужденным возвращением домой, хоть потом он все-таки и уехал в Кампар на свою ежевечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот как-то так мой друг Руби Вон и умер.

37 Atai

В этом заплыве, как и во всех предыдущих, не было определённой цели, дурашливых догонялок или "первый, кто доплывёт до другого берега, выиграл". Мы просто плавали. В нескольких футах от берега, когда уже не достаёшь дна, я приготовился к холоду. Холод сковал тело, выжимая из груди остатки воздуха. Я резко, взахлёб, дышал, но это чувство уже было мне знакомо, и я просто продолжал энергично грести. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моим вдохам, но, не открывая глаз, продолжил плыть во мгле.

- Жас. - услышал я первый оклик. Руби не произнёс моё имя, а просто выдохнул его: - Жас.

Я открыл глаза и попытался найти его в кромешной тьме.
- Руби? - позвал я, продолжая плыть дальше.

Через несколько секунд я осознал, что его больше нет рядом, что уже слишком поздно. Не зная, где искать, куда повернуть, я яростно метался во всех направлениях. В ту безлунную ночь я вспомнил цыплят, которых мы держали во дворике за заводом. Даже не знаю, почему это пришло мне на ум. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одного из них для забоя, они все разбегаются в разные стороны, никогда не зная, куда бегут или от кого спасаются. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица: не полное ужаса и даже не печальное, а просто потерянное.

Я уже час бродил по пустынной дороге и не иначе, как сама судьба привела ко мне машину Отца. Именно Отец нашёл меня, раздетого и с безумными глазами. Я выпалил о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было понять меня или нет.

- Он не подшучивает над тобой. - сказал Отец. Он всегда так разговаривал. Никогда не задавал вопросов, всегда утверждая.

- Уверен, что нет! - прокричал я.

- Ты не придумываешь?

В моём ответе не было надобности.

- Тогда он уже мёртв. - сказал он, открывая для меня дверь машины. - За твоей одеждой приедем завтра.

Я боялся, что он злится, ведь из-за меня ему пришлось проделать весь путь до дома, прежде чем вернуться к своим вечерним карточным играм в Кампаре. Я был напуган и поэтому не произнёс ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

38 Au-room

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этот раз, как и всегда, у нас не было никакой цели, никаких нелепых догонялок, никакого уговора: «кто первый доплывет до той стороны, тот и победит». Мы просто плавали. В нескольких футах от того места, где дно ушло из-под ног, я приготовился к встрече с холодом. Он сжал мое тело, выдавил воздух из груди. Дышать стало трудно, но ощущение это было мне знакомо, и я продолжал грести. Гребок — толчок, гребок — толчок. Я слышал, как хриплое дыхание Руби вторило моему, но плыл дальше во тьму, закрыв глаза.


— Джес, — раздалось в первый раз. Руби не проговорил мое имя, он его выдохнул. — Джес.


Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бескрайней темноте.


— Руби? — позвал я, продолжая плыть вперед.


Когда спустя несколько секунд я понял, что его больше нет рядом, было уже поздно. Я судорожно метался из стороны в сторону, не зная, где искать его, куда повернуть. В эту безлунную ночь мне вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда входили в курятник, чтобы выбрать одного из них на убой, они начинали носиться туда-сюда, не понимая, куда бегут и от кого. При этом у жертвы всегда был какой-то отсутствующий вид, не испуганный или хотя бы грустный, а просто растерянный.


И конечно, совсем не случайно первая же машина, которую я встретил, бредя целый час по пустынной дороге, оказалась отцовской. Именно он и должен был найти меня, голого, с обезумевшими глазами. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Не уверен однако, что получилось что-то осмысленное.


— Он не подшутил над тобой, — сказал Отец. Так он разговаривал: никаких вопросов, одни утверждения.


— Нет! Нет! – заорал я.


— А ты не врешь?


Слова были излишни.


— Значит, он уже мертв, — сказал Отец, открывая для меня дверцу машины. — За твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось возвращаться домой, а потом снова ехать в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.


Так умер мой друг Руби Вонг, да, как-то так.

39 Aurelia

Обычно мы ходили купаться просто так. Не плавали наперегонки, не старались как можно быстрее добраться до другого берега. И в тот раз всё было как всегда. За неширокой отмелью дно стремительно обрывалось, падало в глубину. Я помнил, что вода там всегда ледяная, и мысленно поёжился. И вот уже холод пробрал меня до самых костей, сковал тело, вышиб из груди последний глоток воздуха. Я резко вдохнул, усилием воли заставляя себя двигаться. Настойчиво грёб и бил по воде руками и ногами, не останавливаясь ни на мгновенье. Где-то рядом слышались хриплые судорожные вдохи Руби, но я упрямо плыл, не открывая зажмуренных глаз.

— Джас, — послышалось сквозь плеск воды. Руби выдохнул моё имя. — Джас.

Не переставая двигаться, я огляделся. Темно, ничего не видно.

— Руби, где ты?

Совсем скоро я почувствовал, что Руби исчез. Поднимая фонтаны брызг, я изо всех сил поплыл обратно, кинулся налево, потом направо, не соображая, что делать и куда спешить. Слишком поздно. Во мраке той безлунной ночи мне отчего-то вдруг вспомнились цыплята у нас за фабрикой, на заднем дворе. Стоило зайти в птичник выбрать цыплёнка на убой, как они разбегались сломя голову во все стороны, хоть и не знали, куда бежать и от чего спасаться. Пойманный всегда смотрел как-то отсутствующе, не испуганно и не печально, а просто потерянно.

Целый час я плёлся по безлюдной дороге, пока навстречу не показалась машина. За рулём сидел отец. Судьба вмешалась, не иначе. Именно отцу выпало найти меня тогда — голого, с безумными глазами. Я попытался объяснить, что произошло с Руби. Вряд ли из моих выкриков можно было что-то понять.

— Это не шутки, — сказал отец.
Никогда я не слышал от него вопросов. Только утверждения.
— Нет, я точно знаю, не шутки!
— И ты мне сказок не рассказываешь.
Отвечать смысла не было.
— Выходит, он мёртв, — отец распахнул дверцу машины. — Залезай. Твою одежду заберём завтра.

Я боялся, что рассердил его. Отец ехал в Кампар играть с приятелями в карты, а теперь придётся делать крюк, везти меня домой. Боялся, и больше не сказал ни слова.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг, такие дела.

40 Autumn16

Autumn16
Таш О. Шелковая Фабрика «Гармония»

В этом заплыве, в отличие от остальных, не было ничего особенного: ни соревнования, ни цели, ни игры на победителя - кто первый доплывет до другого берега. Мы просто плавали. Холодная вода сразу сковала все тело, и у меня перехватило дыхание - так всегда бывает вначале. Я задыхался, но яростно работал руками и ногами, чтобы согреться. Рядом эхом раздавалось тяжелое дыхание Руби, но я продолжал плыть в темноте, закрыв глаза.

- Джас, - выдохнул Руби. Его голос тихо прошелестел над водой. - Джас.

Продолжая плыть вперед, я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в темноте.

К тому времени, как я осознал, что его там больше нет, было уже поздно. Я лихорадочно плыл то в одну сторону, то в другую, не понимая, куда смотреть и где искать. В эту безлунную ночь я вдруг подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему мне это вспомнилось. Когда вы входите в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на убой, куры бегают зигзагами, не понимая, куда и от кого они бегут. Жертва всегда имеет это потерянное выражение, не ужаса или печали, а просто странно отсутствующее.

Первая машина, которую я встретил, пройдя час по пустынной дороге, была машина Отца. Это была судьба. Меня нашел Отец, голого и с дикими глазами. Я стал кричать о том, что случилось с Руби. И я не знаю, осознавал ли в этом момент, что делаю.

- Он не пытался тебя разыграть, - сказал Отец. Это все, что он сказал. Он никогда не задавал вопросы, только утверждал.

- Нет! Это не так! – закричал я.

- Ты не выдумываешь?

Я не стал отвечать.

- Тогда он уже мертв, - сказал Отец, открывая мне дверь машины. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он будет злиться на меня за то, что ему придется ехать домой, а потом снова возвращаться в Кампар, где он каждый вечер играл в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот и вся история о том, как погиб мой друг Руби Вонг: ни больше, ни меньше.

41 AwniS

Мы плыли как всегда – неведомо зачем, не соревнуясь, не подначивая, не выкрикивая глупое: «Кто последний, тот…» Просто плыли. Уже в паре футов от берега, щупая ногами исчезающее дно, я приготовился к пронизывающему холоду. И тот охватил меня, выбил воздух из груди. Дышал я отрывисто, хватал ртом воздух, но продолжал плыть – чай, не в первый раз. Левой, правой. Левой, правой. Отрывистое дыхание Руби вторило моему, но я рассекал воду руками, с закрытыми глазами плыл в черноту.

– Джас. – Не оклик, выдох. – Джас.

Открыл глаза, заслышав голос Руби. Искал друга в бесконечной темноте.

– Руби? – не переставая плыть, позвал я.

Лишь тогда, спустя несколько долгих секунд, я понял: моего друга здесь больше нет. Слишком поздно. Лихорадочно я метался в жидкой черноте, не зная, где искать его, куда повернуться. В ту безлунную ночь я вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Они так же хаотично носились по двору – куда бежим, от кого – когда мы с отцом заходили в курятник, чтобы выбрать одну на убой. И в глазах нашей жертвы всегда было то безучастное выражение: не страх или трепет – конец.

Час пути по пустынной дороге – и показалась первая машина, за рулем отец. Судьба, не иначе. Меня – голого, с безумным взглядом – обязан был встретить отец. Я сразу же закричал о Руби – прав был, или нет – не знаю.

– Он тебя не надул, – сказал отец. Тихо, твёрдо, как говорил всегда. С утвердительной интонацией.

– Нет! Я знаю! – орал я.

– Не выдумываешь?

Все было понятно без слов.

– Значит, он уже мертв, – сказал отец, открывая для меня дверь машины. – За одеждой вернёмся завтра.

Я испугался, что он разозлился на меня за то, что ему пришлось везти меня до дома, прежде чем тем же маршрутом возвратиться в Кампар, где он традиционно проводил вечера за карточным столом. По пути я не проронил ни слова, мне было страшно.

Как-то так и отправился к предкам мой друг, Руби Вонг.

42 Ayidana

The Harmony Silk Factory

В этот раз мы полезли купаться без всяких там глупых гонок типа «кто первый до того берега». Просто разделись и поплыли. Когда отмель закончилась, я напрягся, готовый к тому, что через несколько футов вода станет ледяной. От холода тело оцепенело, грудь сковало, дыхание перехватило. Когда-то я уже испытывал нечто подобное. Я почти задыхался, но продолжал яростно грести. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал, как, вторя мне, Руби судорожно хватает воздух, но плыл дальше в черноту ночи - закрыл глаза и плыл.

– Джас, – долетело до меня. Руби даже не произнес, а, скорее, выдохнул мое имя: «Джас».

Я открыл глаза и в кромешной тьме попытался разглядеть друга.

– Руби! – позвал я его, даже не остановившись. Но через несколько секунд вдруг осознал, что Руби исчез. Увы, слишком поздно. Я кидался из стороны в сторону, безотчетно пытаясь хоть что-то предпринять. Во мраке той безлунной ночи я метался, как обреченная на смерть курица. Даже не знаю, почему я вспомнил о них в тот момент. В садике рядом с магазином у нас был курятник. И когда ловили очередную птицу на забой, куры, сломя голову, бросались наутек, выписывая зигзаг за зигзагом, не имея ни малейшего понятия, куда и зачем бегут. У пойманной жертвы всегда был отсутствующий взгляд. Не испуганный и даже не печальный, а какой-то потерянный.

Около часа я брел по пустынной дороге, пока не увидел идущую навстречу машину отца. Видно, его послала сама судьба. Потому что в тот момент мне – раздетому, в раздрае мыслей и чувств – нужен был только отец. Бессвязно, срываясь на крик, я рассказал ему про Руби. Даже не знаю, как он меня понимал.

– Да может, Руби просто тебя одурачил, – сказал отец своим обычным, уверенным тоном. Он никогда ничего не спрашивал, – скорее, утверждал.

– Да нет же! – возмутился я.

– Ты так уверен?

Вопрос был риторическим.

– Тогда Руби уже нет в живых, – отец открыл мне дверцу машины. – За твоей одеждой мы приедем завтра.

Я боялся, что отец сердится, потому что вынужден развернуться и везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, где он любил скоротать вечерок за карточным столом. Поэтому я не стал больше ничего говорить.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

43 Azazella

Мы плавали в тот раз просто так, никаких глупых гонок «кто быстрее». Просто плавали, как всегда. Там, где отмель обрывалась в глубину, я заранее сжался. Ледяной холод сдавил грудь, и я стал задыхаться, но был уже готов и продолжал размеренно грести. Руки, ноги. Руки, ноги. Рваные вдохи и выдохи Руби эхом повторяли мои собственные. Зажмурив глаза, я упорно двигался во тьму.

– Джас… – послышалось сзади. Даже не голос, а еле слышный шелест. – Джас…

Я вгляделся в безлунную ночь, продолжая плыть.

– Руби?

Когда стало ясно, что его нет, было уже слишком поздно. Я дёргался из стороны в сторону, не зная, что делать. Куда плыть, где искать? Не знаю, почему в голову пришли цыплята из нашего курятника за фабрикой. Когда выбираешь, кого зарезать, они разбегаются кто куда, мечутся бестолково, а у пойманного одна пустота в глазах, ни ужаса, ни даже горя.

Целый час я плёлся по безлюдной дороге, и судьба, конечно же, распорядилась так, что первой мне встретилась отцовская машина. Именно отцу выпало найти меня тогда, раздетого и с диким взглядом. Сбиваясь на крик, я рассказал, что случилось. Наверное, меня непросто было понять.

– Это не розыгрыш, – хмыкнул отец. В своей обычной манере: без вопросов, одни утверждения.

– Нет, точно!

– Не врёшь?

В ответе нужды не было.

– Значит, спасать поздно. – Отец открыл дверцу, впуская меня в машину. – Твою одежду заберём завтра.

Я боялся, что рассердил его. Он ехал в Кампар на вечернюю карточную игру, а теперь придётся возвращаться, чтобы отвезти меня домой. Так боялся, что молчал всю дорогу.

Вот как погиб мой друг Руби Вонг. Где-то так.

44 A_Ubr

В тот раз мы, как всегда, поплыли просто так, не ради забавы, не наперегонки на тот берег. Мы просто поплыли. Через несколько метров, там, где мелководье обрывалось ледяной пропастью, я вдохнул и напрягся. Холод сразу сковал мне руки, ноги, шею, выдавил дыхание из груди. Я судорожно хватал воздух ртом, давился им, но я уже знал это чувство по прошлым заплывам, и выгребал как только мог. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал удушливые всхлипы Руби, будто эхо моего удушья, но я всё плыл дальше в темноту, зажмурив глаза..
- Джас! – позвал он в первый раз. Его голос не звучал, а шелестел.- Джас.
Я открыл глаза и всмотрелся в густую темноту, откуда слышал его. - Руби! - позвал я, а сам всё плыл вперед.
Через несколько секунд, когда я вдруг понял, что Руби там нет, было поздно. Я как одержимый бросался туда и сюда, не зная, где искать его, куда плыть за ним. В безлунной тьме я всё думал о курах, что мы держали на заднем дворе за фабрикой. Не знаю, почему они лезли мне в голову… Когда, бывало, придешь выбрать курицу для супа, они разбегаются зигзагами во все стороны, не понимая, куда бегут, от кого убегают. У пойманной курицы всегда был такой бессмысленный вид, не испуганный, и не печальный, а просто отупелый…
На мое счастье, первая машина, которая встретилась мне через час пути по безлюдной дороге, была машина моего отца. Кто же, как не он, должен был найти меня, голого, полубезумного. Я проорал ему, что случило с Руби. Вряд ли это был очень связный рассказ.
- Он не шутит над тобой. – сказал отец. Так он выражался. Никогда не спрашивал, всегда утверждал.
- Я знаю, что нет!
- Ты не выдумал это всё?
Мне не было нужды отвечать..
- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая для меня дверцу. – Одежду твою завтра заберем.
Я боялся, что он злится на меня, потому что вынужден теперь везти меня домой, а потом снова той же дорогой ехать в Кампар играть в карты. Я боялся, а потому помалкивал.
Вот так и вышло, что мой друг Руби Вонг погиб. Примерно так.
 

45 Babbling Book

Мы всегда плавали без какой-либо цели, без дурацких состязаний и всяких «давай кто быстрее». Так было и в тот раз: мы отправились поплавать просто так. В нескольких метрах от берега дно резко уходило вниз, и я заранее приготовился к ледяной хватке. Всё моё тело пронзило холодом, в груди не осталось воздуха. Дыхание сбилось, стало судорожным, но подобные ощущения были для меня не впервой, поэтому я упорно продолжал работать руками и ногами. Отталкиваюсь. Гребу. Отталкиваюсь. Гребу. Я слышал, как сдавленное дыхание Руби перекликалось с моим, однако плыл всё дальше во мрак, закрыв глаза.

– Джас, – послышался первый оклик. Руби не произносил, а выдыхал слова. – Джас.

Я открыл глаза и стал высматривать его в кромешной тьме.

– Руби? – позвал я, всё ещё уплывая вперёд.

Лишь спустя несколько секунд я осознал, что его больше нет рядом и звать уже некого. Я принялся как бешеный плавать туда-сюда, не видя перед собой ничего и не понимая, куда мне плыть. В тот безлунный вечер я думал о курах, что жили у нас во дворике за фабрикой. Не знаю, почему вспомнил о них. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну и отправить под нож, они начинают носиться зигзагами, сами не зная, куда и от кого бегут. Глаза жертвы всегда пусты: в них не отражается ни ужас, ни печаль – одна только потерянность.

Целый час я блуждал по пустынной дороге, пока не показалась машина: волею судеб это оказалась машина отца. Именно ему суждено было найти меня, голого и напуганного. Я пересказывал всё, что случилось с Руби, и срывался на крик. Не знаю, как он воспринял мои слова.

– Он не дурачит тебя, – уточнил отец. Такая у него манера речи: никаких вопросов, только утверждения.

– Нет! Точно нет! – прокричал я.

– Не врёшь?

Ответа не требовалось.

– Значит, он уже мёртв, – заключил он, распахивая дверь машины, чтобы я забрался внутрь. – За одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что отец зол на меня, ведь ему теперь предстояло повернуть домой, а потом снова проделать весь путь до Кампара, чтобы не пропустить вечернюю партию в карты. Я боялся, поэтому не произнёс больше ни слова.

Вот так, в общих чертах, не стало моего друга Руби Вонга.

46 Bagira

В тот раз, как обычно, мы плавали просто так, ни за чем. Никаких «давай наперегонки» или «кто быстрее». Просто купались. У самого края отмели, где дно обрывалось, я приготовился к леденящему холоду. Вода обожгла тело, не оставила в груди ни глотка воздуха. Я резко вдохнул. Я помнил, как это бывает, и продолжал равномерно двигаться. Руки. Ноги. По очереди. Сдавленные вдохи Руби эхом отдавались где-то рядом, но я настойчиво плыл в ночь, не размыкая глаз.

— Джас, — позвал меня Руби. Словно прошелестел моё имя. — Джас.

Не останавливаясь ни на мгновенье, я открыл глаза.
— Руби, ты где? — позвал я, вглядываясь в чернильную тьму.

Только через несколько секунд я понял, что Руби нет рядом. Слишком поздно. Я в ужасе заметался, не представляя, где искать, куда плыть. Той безлунной ночью почему-то вспомнились цыплята на заднем дворе, у нас за фабрикой. Когда в курятник входили выбрать птицу на убой, они принимались носится туда-сюда, не зная, от кого спасаются и куда бегут. Пойманный всегда смотрел отрешённо, не испуганно или грустно, а именно потерянно.

Разумеется, судьба преподнесла мне подарок — прошагав час по пустынной дороге, я встретил машину отца. Всё так. Он и должен был найти меня, голого и почти обезумевшего от страха. Я крикнул, что произошло с Руби. Можно ли было меня понять или нет — не знаю.

— Не шутка, вроде, — сказал отец.
Ничего не спросил — он никогда не задавал вопросов. Только утверждал.

— Нет, конечно нет! — крикнул я.

— А ты не сочиняешь.

Можно было не отвечать.

— В таком случае, его не спасти, — пожал плечами отец, открывая дверь автомобиля. — Завтра съездим за твоими вещами.

Я испугался, что рассердил его. Теперь отцу придётся везти меня домой, разворачиваться и снова ехать в Кампар, куда он и направлялся играть в карты. Испугался, и потому молчал.

Вот так и погиб Руби Вонг — мой друг. Вот так.

47 Ballard

Мы плыли, как всегда, просто так, не наперегонки, без этих дурацких "кто первый доплывет до того берега". Плыли и все. В нескольких футах от того места, где обрывался уступ, я приготовился к ледяной волне. Холод сжал все тело, выталкивая из груди воздух. Я дышал прерывисто и сдавленно, но так бывало и раньше, поэтому я продолжал энергично работать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал такое же прерывистое дыхание Руби, но продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.
- Джес, - услышал я. Не слово, а выдох. - Джес.
Я открыл глаза и поискал его в бесконечной темноте. - Руби? - позвал я, не останавливаясь.
Когда через несколько секунд я понял, что Руби рядом нет, было уже поздно. Я кидался из стороны в сторону, не зная где его искать и куда бросаться дальше. В эту безлунную ночь мне почему-то вспомнились куры, которые жили у нас во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я подумал о них. Когда я заходил в курятник, чтобы выбрать очередную жертву, куры бросались врассыпную, не зная, куда и от кого бегут. У жертвы всегда был отсутствующий взгляд, не испуганный и даже не грустный, а просто потерянный.
Так случилось, что именно машина отца попалась мне первой на пустынной дороге, по которой я шел целый час. Именно отец нашел меня, голого с обезумевшими глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Не знаю, понял он что-то или нет.
- Он не валяет дурака, - сказал отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.
- Нет, конечно, нет! - закричал я.
- Да и ты тоже?
Я даже не стал отвечать.

- Значит его больше нет, - сказал отец, открывая мне дверь машины. - За вещами приедем завтра.
Я боялся, что он будет злиться, ведь из-за меня ему пришлось ехать домой, а теперь нужно будет возвращаться в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Я боялся и ничего больше не сказал.
Вот так примерно и умер мой друг Руби Вонг.

48 balto

Тэш Эв. Гармония шелковой фабрики.

В этом плавании, как и в любом другом, не было ни цели, ни глупого состязания - мы просто плыли.
Неподалеку от берега, где шельф обрывался в бездонную пустоту, вода стала совсем ледяной.
Все мое тело сжалось, выдавливая воздух из груди.
Я хватала воздух ожесточенно, задыхаясь, но, будучи уже знакомой с этим чувством, продолжала рьяно плыть вперед.
Рывок. Толчок. Рывок. Толчок.
Я слышала перекликающиеся с моими отчаянные вдохи Руби, но плыла еще дальше во мрак, закрыв глаза.
“Джэс” - крик донесся словно откуда-то издалека. Руби лишь беззвучно выдохнул это имя. “Джэс”.
Я открыла глаза и отчаянно искала его в необъятном мраке. “Руби?” - прошептала я, продолжая плыть вперед.
Спустя несколько секунд я осознала, что было уже слишком поздно и Руби больше нет.
Я яростно плыла куда глаза глядят, не зная где искать и куда поворачивать дальше.
В эту безлунную ночь я вдруг вспомнила о цыплятах, которых мы держали во дворе позади фабрики.
Я не знаю, почему подумала именно о них.
Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одного из цыплят на убой, те разбегаются зигзагами в разные стороны и ты никогда не можешь знать наверняка - куда они направятся и кто из них вырвется на свободу.
У жертвы всегда отсутствующее выражение на лице, не испуганное и даже не печальное, просто потерянное.
Конечно, счастьем было то, что первая машина, которую я встретила спустя час бездумного блуждания по пустынной дороге, была машина отца.
Казалось, именно он и должен был найти меня такой: нагой и с безумным взглядом.
Я кричала о том, что случилось с Руби. Смогла ли я внятно передать смысл - не знаю.
“Он не лжет тебе”,- сказал отец.
Он говорил обыденно: никаких вопросов, просто утверждения.
“Нет, я уверена”,- завопила я.
“Ты не расскажешь?”
Отвечать не было нужды.
“Тогда он уже мертв”, сказал отец, открывая мне дверь. “Вопрос с одеждой мы решим завтра.”
Я боялась, что он будет зол из-за того, что по моей вине ему придется проделать весь путь домой перед тем как вернуться к Кампару для традиционной вечерней игры в карты. Я боялась и потому больше не произнесла ни слова.
Так умер мой друг Руби Вонг.
 

49 barabaska

Тогда мы по своему обыкновению просто плавали. Не было ни какой-то особой цели, ни дурацкого соперничества. От края отмели дно резко ныряло в глубину, и я заранее приготовился. Холод стиснул тело, выдавив из лёгких весь запас воздуха. Дышал я теперь резко, отрывисто, но, поскольку знал, чего ждать, спокойно бил по воде. Руки, ноги. Руки, ноги. Позади, вторя мне, пыхтел Руби, но я с закрытыми глазами забирался всё дальше во мрак.

— Джас, — долетел первый, почти беззвучный оклик, и снова: — Джас.

Я открыл глаза и, плывя вперёд, поискал друга в кромешной тьме.

— Руби?

Через несколько мгновений до меня дошло. Стоп, его же не слышно! Однако было уже поздно.

Что было сил, я погреб назад, рванулся в одну другую сторону, в третью. Где же он в этой безлунной тьме? Вспомнились непонятно почему куры, которых мы держали на дворе за фабрикой. Стоило к ним войти, чтобы унести одну и убить, как они тут же рассыпались во все стороны и бегали как очумелые. В глазах у пойманной не было ничего. Ни страха, ни грусти, только пустое, потерянное выражение

После часа на безлюдном шоссе я наконец встретил машину. А то, что за её рулём сидел мой отец, несомненно, судьба. Конечно, меня, голого, с ошалевшими глазами, должен был подобрать именно он.

Я стал рассказывать про Руби. Даже не знаю, сколько отец понял из тех путанных возгласов.

— Руби не пошутил, — сказал он, и всё. Спрашивать было не в его характере. Он всегда только утверждал.

— Ещё бы, так не шутят!

— И ты не выдумываешь.

Отвечать не имело смысла

— Тогда твой Руби давно захлебнулся. Садись. Завтра вернемся за твоей одеждой. — Он распахнул дверцу машины.

Я испугался, что его рассердил, вынудив повернуть и отвезти меня домой. Он ехал в Кампар, где по вечерам играл в карты, и теперь ему приходилось проделывать двойной путь. Не желая еще больше злить отца, я сидел тихо.

И это всё о том, как погиб мой друг Руби Вонг, ну, более-менее.

50 Bellochka

В тот день, как и всякий раз, когда мы ходили купаться, не было никакой цели, никакого дурацкого соревнования, никаких тебе «кто первый на ту сторону – тот и выиграл». Мы просто плавали. В нескольких футах от края, где заканчивался уступ, я приготовился к холоду. Он охватил все тело, выжимая воздух из груди. Я резко, сдавленно выдохнул, но это чувство было мне знакомо, поэтому я продолжал грести. Усилие – рывок. Усилие – и рывок. Я слышал сдавленные выдохи Руби, которые повторяли мои собственные, и продолжал, с закрытыми глазами, плыть в темноту.

- Джэс, - раздался его первый оклик. Руби не произнес, а выдохнул мое имя. – Джэс.

Я открыл глаза и поискал его в кромешной темноте.

- Руби? – сказал я, продолжая плыть.

Когда, через несколько секунд, я осознал, что его уже нет, было слишком поздно. Я отчаянно метался в разные стороны, не зная, где искать, куда еще повернуть. В этой безлунной тьме на ум мне пришли цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я о них вспомнил. Когда входишь в курятник выбрать одного к обеду, они снуют туда-сюда, не понимая, что с ними будут делать и от чего им спасаться. На лице жертвы всегда бессмысленное выражение – не ужаса и даже не тоски, а просто растерянности.

Само собой, это – судьба: я целый час брел по пустынной дороге, и первая машина, что повстречалась мне, была отцова. Именно Отцу суждено было подобрать меня, раздетого, с обезумевшим взглядом. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Было ли что-то понятно из моих слов или нет, я не знаю.

- Он над тобой подшучивает, - проговорил Отец. Вот именно так он и говорил. Никогда не задавал вопросов – одни утверждения.

- Да нет же! – выкрикнул я.

- Ты не сочиняешь?

Не было нужды отвечать.

- Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая дверцу для меня. – Вернемся за одеждой завтра.

Я боялся, что Отец зол на меня из-за того, то ему пришлось везти меня домой, а потом снова возвращаться в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся и больше не разговаривал.

Вот как-то так и погиб мой приятель Руби.

51 Berserk

В тот вечер мы, как всегда, отправились плавать. Пошли просто так, без цели, не собираясь выяснять «кто первый до того берега». Я помнил, что мелководье скоро заканчивается, дно вот-вот резко оборвётся, и приготовился. Ледяная вода стиснула тело и выдавила из груди воздух. Я судорожно вдохнул, но не прекратил двигаться. В холодной воде я плавал, и не раз, и теперь всё так же размеренно работал руками и ногами. По очереди. Руками. И ногами. Сзади прерывисто дышал Руби, а я плыл всё дальше во мрак, крепко зажмурив глаза.

— Джас, — вдруг донеслось до меня. Даже не слово — шелест. — Джас.

Не останавливаясь ни на миг, я огляделся. Темно, как в преисподней.
— Руби, ты где? — позвал я.

Хватило нескольких секунд понять, что Руби исчез, но было уже поздно. В ужасе, поднимая фонтаны брызг, я повернул назад, дёрнулся влево, вправо. Где искать? Что делать? Той безлунной ночью мне вдруг вспомнились куры у нас за фабрикой. Сам не знаю, с чего бы это. Стоило зайти к ним выбрать какую-нибудь на суп, как в загончике поднимался переполох, птицы бестолково метались, не представляя, куда и зачем бегут. Пойманная всегда смотрела безразлично. Не испуганно и не грустно, а именно потерянно.

Потом, когда я плёлся по безлюдной дороге, меня подобрал отец. Наверное, сама судьба указала путь его машине. Именно отцу суждено было найти меня, голого, с шальным взглядом. Я крикнул, что случилось с Руби. Связно объяснил или нет — не знаю.

— Это не шутка, — сказал отец.
Такая вот манера говорить. Одни утверждения, никаких вопросов.
— Нет, не шутка!
— А ты не сочиняешь.
Ответа не требовалось.

— Получается, Руби мёртв, — отец распахнул передо мной дверь машины. — За твоей одеждой съездим завтра.

Я испугался, что рассердил его. Он ехал в Кампар к приятелям играть в карты, а из-за меня теперь придётся делать крюк, поворачивать домой. Испугался, и потому замолчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Да, вот так.

52 Bes

Как и всегда, этот заплыв не имел определенной цели, мы не превращали его в глупую гонку «побеждает тот, кто первым переплывет карьер». Мы просто плавали. За пару метров до края, где берег резко уходил вниз, я приготовился погрузиться в холодную воду, которая словно в тисках сжала все мое тело, вышибла воздух из легких. Я резко, хрипло вдохнул, но это чувство было уже знакомо, и я не растерялся. Греби. Толкай. Греби. Толкай. Мне вторило хриплое дыхание Руби, но я продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.
«Джас, — выдохнул Руби совсем тихо. — Джас».
Я открыл глаза и обернулся, силясь разглядеть его в густой темноте. «Руби?» — позвал я, продолжая плыть вперед.
Лишь через несколько секунд до меня дошло, что он скрылся под водой, но было слишком поздно. Я беспорядочно метался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда плыть. В ту безлунную ночь я почему-то вспомнил о курах, которых мы держали за фабрикой. Не знаю, почему я подумал о них. Когда одну из них ловили, чтобы зарубить, они убегали, петляя, не понимая даже, куда и от кого бегут. Убивали всегда ту, в глазах которой не было страха или печали, одна только пустота.
Я брел по пустынной дороге около часа, прежде чем увидел машину отца. Именно ему было суждено найти меня, нагого и испуганного. Я кричал о том, что случилось с Руби, уж не знаю, насколько связно у меня получалось.
«Он же не разыгрывает тебя», - сказал отец. Он всегда так говорил: утверждал, но никогда не спрашивал.
«Нет, я уверен!» — крикнул я.
«Ты не обманываешь меня?»
Ответа не потребовалось.
«Значит, он уже мертв, — сказал отец и открыл мне дверь. — Завтра вернемся за твоей одеждой».
Я боялся, что он злится, потому что теперь ему придется вернуться домой, и лишь потом снова отправиться в Кампар для вечерней игры в карты. Я боялся, и поэтому молчал.
Так погиб мой друг Руби Вонг, по крайней мере так я это помню.

53 Black Rose

В этом заплыве, как и во всех остальных, не было цели, не было никакой глупой гонки, никаких “тот, кто первым окажется на другой стороне, победит”. Мы просто плыли. За несколько футов до берега, где исчезала полоса рифов, я приготовился к холоду. Он сковал всё моё тело, перехватив дыхание в груди. Я с трудом сделал вдох, это ощущение было уже знакомо мне, но я всё равно продолжал бороться. Усилие. Рывок. Усилие. Рывок. Я слышал такие же прерывистые вдохи Руби, и продолжал плыть во тьме, держа глаза закрытыми.


- Джес, - он впервые позвал меня. Руби выдохнул моё имя, а не проговорил его. – Джес.


Я открыл глаза и поискал его в бесконечной тьме.


- Руби? – выговорил я, продолжая плыть вперёд.


Спустя несколько секунд, когда я понял, что его больше нет рядом со мной, было уже слишком поздно. Яростно кидаясь из стороны в сторону, я не понимал, где искать, куда повернуть. В безлунной ночи я вспомнил о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, зачем я вспомнил о них. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать одну из них на обед, они разбегались в разные стороны, не понимая, куда они бегут и от кого. У жертвы всегда было отсутствующее выражение лица, не испуганное и не печальное, просто потерянное.


Разумеется, это была судьба, когда через час первой попавшейся мне машиной на пустынной дороге оказалась именно машина отца. Кто, как не он, должен был найти меня, без одежды и с безумным взглядом. Я выкрикнул, что случилось с Руби. Я не знаю, имели ли мои слова хоть какой-нибудь смысл.


- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Так он всегда и говорил. Никогда не задавая вопросов, просто констатируя факты.


- Нет, я уверен! – выкрикнул я.


- Ты не выдумываешь?


Мне не было нужды отвечать.


- Значит, он уже мёртв, - сказал отец, открывая дверцу машины, чтобы я смог забраться внутрь. – Мы вернёмся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он был зол на меня за то, что я заставил его проделать весь путь домой перед тем, как вернуться в Кампар на свою вечернюю партию в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.


Так в тот день и погиб мой друг Руби Вонг.
 

54 Blitz

В ту ночь мы, как всегда, просто купались. Ни «давай взапуски», ни «кто быстрей доберётся до той стороны». Просто зашли в воду и поплыли. В паре метров от берега начиналась глубина, и я приготовился к холоду. Ледяная вода обожгла тело, я резко выдохнул. Запыхтел часто и прерывисто, но мне было не привыкать и я продолжал двигаться. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Сзади, вторя мне, так же часто дышал Руби, но я закрыл глаза и продолжал плыть в темноту.


— Джас, — донесся вдруг до ушей слабый, чуть слышный шепот. — Джас.


Я распахнул глаза и поискал Руби в чернильном мраке, а затем окликнул, всё так же плывя вперед:


– Руби?


Пару секунд спустя я понял, что рядом никого нет, только было уже поздно..


Я отчаянно заметался, пытаясь отыскать его в безлунной ночи. В голове почему-то закрутилась мысль о наших цыплятах, которые жили во дворе за фабрикой. Стоило зайти в курятник, что поймать кого-то на убой, они принималис убегать зигзагами, пусть и не знали, что им грозит. Вид у схваченного цыпленка всегда был отсутствующим, а глаза пустыми — ни страха, ни грусти, одна растерянность.


Целый час я плелся по безлюдной дороге, пока по воле судьбы на меня не наткнулся проезжавший мимо отец. Именно ему выпало меня найти — голого, с дикими глазами. Я выпалил, что Руби пропал, но было неясно, насколько отец понял мои несвязные возгласы.


— А тут шутками не пахнет, — нахмурился он. Не расспрашивая, сразу сделал вывод в своей обычной манере.


— Конечно, нет!


— И ты не сочиняешь?


Можно было не отвечать.


— Значит, он утонул. — Отец открыл с моей стороны дверь автомобиля. — Твои вещи поищем завтра.


Я опасался его разозлить, потому что теперь приходилось везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар играть в карты. Я опасался, так что всю дорогу молчал как рыба.


И это, в принципе, вся история. Вот так погиб мой друг Руби Вонг.
 

55 Boku

В тот раз, как и всегда, не было никаких дурацких состязаний «кто первый». Мы просто плавали. У края мелководья, где дно обрывалось в глубину, я уже был готов. Вода обожгла тело, судорожный выдох оставил меня без воздуха. Знакомое ощущение. Я ни на миг не остановил размеренных гребков. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Как учили. Руби с трудом дышал где-то неподалёку. Не открывая крепко сомкнутых глаз, я плыл и плыл в чернеющую даль.

— Джас, — вдруг позвал меня друг. Слабо, еле слышно. — Джас.

Не задерживаясь, я пошарил взглядом в кромешной тьме.

— Что, Руби?

Когда я понял, что рядом никого нет, было уже поздно.

Я отчаянно метался из стороны в сторону, не зная где искать и куда направиться. Во тьме безлунной ночи в голову почему-то пришла мысль о курах. Мы держали их на дворе за фабрикой, и когда заходили в курятник поймать одну и зарубить, они неслись зигзагами во все стороны, слишком глупые, чтобы сообразить, что им грозит. Вид у схваченной всегда был отсутствующий. Глаза пустые — ни страха, ни скорби, одна оторопь.

Я долго шёл по пустынной дороге, и в конце концов навстречу попался — видно, так уж было суждено — автомобиль отца. Найти меня, голого, с шальными глазами, выпало именно отцу. Сбиваясь, переходя на крик, я неразборчиво пролепетал что-то о Руби.

— Он не водит тебя за нос, — сказал отец. Как обычно, скорее утверждение, чем вопрос.

— Нет, я уверен!

— Ты не врёшь.

Ответа отец не ждал.

— Значит, твой друг утонул, — не допускающим возражений тоном рассудил он и открыл мне дверцу машины. — Садись. Заберём твою одежду завтра.

Явно сердит, подумал я, ведь из-за меня ему возвращаться домой, а потом снова ехать в Кампар, где ждёт игра в карты. Боясь рассердить его ещё больше, я всю дорогу молчал.

В общем, так мой друг Руби Вонг и погиб.

56 Born Free

В этот раз мы пошли купаться без всяких причин, впрочем как всегда, не ради какого-нибудь дурацкого соревнования, вроде “кто первый до того берега, тот выиграл”, а просто так. Мы просто купались. Стоя в нескольких шагах от края, где выступ скалы резко обрывался вниз, я приготовился ощутить холод. Он охватил все мое тело, выдавил весь воздух из груди. Я дышал прерывисто, задыхаясь, но мне уже было знакомо это чувство, поэтому я продолжал энергично перебирать руками и ногами. Оттолкнулся. Поплыл. Оттолкнулся. Поплыл. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторившее мне и продолжал плыть, в полнейшей темноте, с закрытыми глазами.
“Джэс” – позвал он меня. Руби не выговорил, а выдохнул мое имя. “Джэс”.
Я открыл глаза и принялся искать его в бесконечном мраке. “Руби?” – позвал я, продолжая плыть вперед.
Пару секунд спустя, когда я понял, что его больше нет, было уже слишком поздно. Я начал неистово грести руками во все стороны, не зная куда плыть, в какую сторону повернуть. В эту безлунную ночь я вдруг вспомнил про курей, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему именно это пришло мне в голову. Когда кто-нибудь заходил в курятник, чтобы зарезать одну из них, они начинали метаться зигзагами, не понимая, куда они бегут или от кого убегают. У жертвы всегда было такое пустое, отсутствующее выражение глаз, они не были испуганными или грустными, а лишь потерянными.
По воле судьбы, первой машиной, которую я встретил, после того как целый час шел по пустынной дороге, была, конечно же, отцовская. Раздетого, с безумным взглядом, меня должен был найти именно отец. Я, крича, рассказал ему про то, что случилось с Руби. Понятно ли я объяснил или нет, я не знаю.
“Значит, он не подшучивает над тобой” – сказал отец. Такова была его манера говорить. Никогда не задавал вопросов, только утверждал.
“Нет! Точно нет!” – прокричал я.
“А ты ничего не выдумываешь?”
Я не ответил, да и не нужно было.
“Значит, он уже мертв” – заключил он, открывая мне дверь. “Мы вернемся за твоими вещами завтра”.
Я боялся, что он был зол на меня за то, что из-за меня ему пришлось ехать домой, вместо того, чтобы вернуться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся и потому молчал.
Вот так и умер мой друг, Руби Вонг.

57 Brzeczyszczykiewicz

Этот заплыв, как и другие, был без всяких премудростей или глупых гонок в духе «кто первый — тот победил». Мы просто плыли. Когда дно стало круто уходить вниз, я приготовился мерзнуть. Холод пронзил все тело и опустошил легкие. Я резко глотал воздух, но уже знал это чувство, поэтому просто продолжал двигаться. Гребок. Удар. Гребок. Удар. Резкое дыхание Руби будто отдавалось эхом, но я продолжал грести в темноту с закрытыми глазами.
И тут раздался голос.
— Джас, — будто бы выдохнул Руби, — Джас.
Я открыл глаза, пытаясь найти друга в бескрайней тьме.
— Руби? — ответил я, продолжая плыть.
Когда через несколько секунд я понял, что Руби нет, было уже слишком поздно. Я принялся бешено плавать в разных направлениях, не зная, куда смотреть и двигаться дальше. В эту безлунную ночь мне вспомнились куры, которых мы держали в загоне за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать, какую птицу зарубить, они начинают хаотично убегать зигзагами, понятия не имея, куда и от кого. У жертвы на лице всегда читается потерянность. Не страх или даже грусть, а просто потерянность.
Будто по воле судьбы, первая машина, которую я встретил после того, как час шел без одежды по пустой дороге, принадлежала моему отцу. Это отец должен был найти меня, голого и с безумным взглядом. Я с криком рассказал, что случилось с Руби. Даже не знаю, все он понял или нет.
— Это явно не шутка, — сказал отец в своей манере. Он не задавал вопросы, только утверждал.
— Нет, нет! — прокричал я.
— Ты мне не врешь?
На этот вопрос можно было не отвечать.
— Тогда он уже мертв, — сказал отец, открывая мне дверь. — За одеждой вернемся завтра.
Я боялся, что он злится за то, что ему пришлось возвращаться домой перед вечерней партией в карты в Кампаре. Боялся, поэтому молчал.
Так погиб мой друг Руби Вонг.

58 Canary

В тот раз мы, как и раньше, особо не заморачивались, не устраивали глупых состязаний, не плыли «наперегонки» до противоположного берега. Мы просто плавали. Находясь в нескольких футах от берега, там, где заканчивается отмель, я готовился к борьбе с холодом. Он сковал меня с головы до ног и сдавил грудь. Я дышал рывками, почти задыхался, но мне это было не впервой, так что я продолжал изо всех сил работать руками и ногами. Гребок. Толчок. Ещё гребок. Ещё толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, которое вторило моему собственному, но по-прежнему плыл, не останавливаясь, в темноту с закрытыми глазами.

-Джэс, - услышал я впервые голос Руби, который не произнёс, а выдохнул моё имя. – Джэс.

Открыв глаза, я попытался высмотреть его в кромешной тьме.

-Руби? – откликнулся я, продолжая плыть.

Через несколько секунд до меня дошло, что Руби отстал, но было уже слишком поздно. Я начал неистово метаться из стороны в сторону, понятия не имея, где его искать, куда плыть. И вот тогда, той безлунной ночью, мне вспомнились куры из нашего загона на задворках фабрики. Почему-то именно они. Заходишь, бывало, в курятник, за очередной жертвой на заклание, - и все тут же бросаются наутёк, петляя, не соображая, куда и от кого бежать. У выбранной жертвы всегда был какой-то отсутствующий вид; не испуганный и даже не жалкий, а просто отрешённый.

Первая же машина, которую судьба отправила мне навстречу по пустынной дороге, по которой я брёл больше часа, оказалась отцовской. Волею той же судьбы именно перед отцом я предстал голым, с обезумевшими глазами. Я тут же завопил о случившейся с Руби беде. Понял он из этого всего хоть что-то или нет – не знаю.

-А уж не разыгрывает ли он тебя, - произнёс отец в своей обычной манере: не спрашивая, а утверждая.

-Нет, что ты! – прокричал я в ответ.

-А ты не врёшь?

Можно было и не отвечать.

-Значит, он уже мёртв, - сказал он, открывая мне дверцу машины. – Завтра вернёмся за твоими вещами.

Кажется, он злился на меня за то, что ему пришлось ехать прямиком домой, не заглянув в Кампар на очередную вечернюю партию карточной игры.

Вот так примерно и погиб мой друг Руби Вонг.

59 Capuccino

В тот раз мы плавали как всегда, не устраивая глупых соревнований. Просто купались. Узкая отмель скоро заканчивалась, там, где дно обрывалось, вода всегда была прохладнее, и я мысленно вздрогнул. Холод сжал тело, вытолкнув из груди остатки воздуха. Я судорожно вдохнул и заставил себя двигать руками и ногами. Грёб и отталкивался, как положено. В такой воде я плавал и раньше, поэтому не удивился и не испугался. Где-то рядом с хриплым присвистом дышал Руби. Я молча скользил в черноту, не открывая глаз.

— Джас, — вдруг окликнул меня Руби. Слабым, еле слышным шёпотом. — Джас.

Я покрутил головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в беспредельной тьме.

— Руби? — отозвался я, упрямо продвигаясь вперёд.

Почти сразу же я почувствовал, что Руби пропал, но было слишком поздно. Изо всех сил взрезая воду, я поплыл назад, вперёд, кинулся влево, вправо, не зная, где искать. Во мраке безлунной ночи я почему-то вдруг вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Стоило зайти выбрать какую-нибудь на убой, птицы тут же разбегались во все стороны, метались, не зная, куда бежать и где спасаться. У пойманной всегда был какой-то безучастный вид, не испуганный, не грустный, а потерянный.

Целый час я брёл по пустынной дороге, а потом показалась машина отца. Сама судьба, наверное, постаралась. Именно отец нашёл меня тогда, голого, с обезумевшим взглядом. Несколькими выкриками я попытался рассказать, что случилось с Руби. Не знаю, понятно уж вышло или нет.

— Он не шутит, — сказал отец.
Вот так всегда. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, я точно знаю, не шутит!

— И ты не сочиняешь.

Мой ответ не требовался.

— Значит он мёртв. — отец открыл дверцу автомобиля. — Садись. Твою одежду поищем завтра.

Я боялся, что отец рассердился, из-за меня ему пришлось поворачивать домой, а потом снова ехать в Кампар, где его ждали за карточным столом приятели. Боялся, и ничего не сказал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Как-то так.
 

60 Castagna

Тэш Оу, Шелковая фабрика «Гармония»

В тот раз мы, как обычно, отправились просто поплавать. Мы никогда не устраивали соревнований, никаких «кто быстрее до того берега». Мы просто плыли. В нескольких футах от того места, где дно резко уходило вниз, я начал готовиться к погружению в холодную воду. Я напряг все свое тело, выталкивая воздух из груди. Мое дыхание стало прерывистым и захлебывающимся, но это чувство было мне знакомо, поэтому я продолжал грести. Гребок – толчок. Гребок – толчок. Я слышал, как мне эхом откликается сбивчивое дыхание Руби, но я плыл все дальше и дальше в темноту, не открывая глаз.


- Джас! – донеслось до меня. Руби почти беззвучно выдохнул мое имя. – Джас!


Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бесконечной тьме.
- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.


К тому времени, как я понял, что его нигде не видно, было уже слишком поздно. Я как безумный метался в воде, не зная, где его искать и куда смотреть. Той безлунной ночью мне на ум почему-то пришли цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда мы приходили в курятник выбрать одного из них на убой, цыплята начинали носиться зигзагами, без малейшего понятия куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица – не испуганное или грустное, а просто потерянное.


Волею судьбы, первой машиной, которую я встретил после того, как целый час шел вдоль пустой дороги, была машина моего отца. Он был единственным, кого я, обнаженный и ошалевший, мог встретить. Я рассказывал ему, что случилось с Руби, срываясь в крик. Я даже не помню, связно ли я говорил.


- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Он никогда не задавал вопросов, он всегда говорил утвердительными предложениями.


- Нет, я в этом уверен! – крикнул я.


- Ты не выдумываешь?


В ответе не было необходимости.


- В таком случае, он уже мертв, - сказал отец, открывая мне дверь. – За твоими вещами заедем завтра.


Я боялся, что он будет на меня сердиться за то, что из-за меня ему придется заезжать домой, а потом снова ехать в Кампар, где его ждала его ежевечерняя игра в карты. Я так боялся, что не сказал больше ни слова.


Примерно так вот и погиб мой друг Руби Вонг.

61 ChB

В этот раз, как и прежде, мы плавали, не преследуя какой-либо цели: ни бессмысленных состязаний, ни «кто первый на ту сторону – тот и победил». Мы просто плавали, и только. В нескольких футах от берега, где мелководье сменяет большая глубина, я был готов оказаться в ледяной воде. Холод овладел всем телом, мне сдавило грудь и, задыхаясь, я принялся жадно глотать воздух. Эти ощущения были прежде мне знакомы, и потому я продолжал усердно работать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал учащенное дыхание Руби, вторящее моему собственному, но все продолжал плыть в темную бездну, закрыв глаза.

«Джес», – едва послышалось. Голос Руби сорвался на полуслове, так и не вымолвив его. «Джес».

Открыв глаза, я принялся искать его в бесконечной тьме. «Руби?», – вопрошая кричал я, все больше удаляясь от берега.

К тому времени, как я осознал, что его там больше нет, прошло несколько секунд, но было уже слишком поздно. Я неистово метался из стороны в сторону, не зная, где искать и что теперь делать. Безлунной ночью мои мысли не покидали образы кур, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они всплыли в моей памяти. Всякий раз, как я заходил в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на убой, они бросались в рассыпную, совершенно не понимая, куда они бежали и от кого спасались. В глазах жертвы неизменно выражалась опустошенность, не испуг или даже досада, а совершенная растерянность.

Безусловно мне повезло, что после часа изнурительного пути по пустынной дороге, первый встретившийся мне автомобиль оказался отцовским. Именно отец должен был найти меня в таком состоянии: обнаженного, с безумными глазами. Рыдая, я поспешно рассказал ему о том, что случилось с Руби. Вразумительной ли была моя речь, я не знаю.

– Он не разыгрывает тебя, – невозмутимо произнес отец. Это была свойственная только ему манера общения: ни намека на вопрос, всегда исключительно утвердительная интонация.

– Определенно нет! – прокричал я.

– А ты часом не выдумываешь?

Отвечать ему что-либо казалось бессмысленным.

– В таком случае, он все равно уже мертв, – сказал он, открывая мне дверь. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что рассердил отца, ведь из-за меня ему пришлось возвращаться домой, а затем снова ехать в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Я был напуган, потому больше не произнес ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг, в общих чертах.

62 chicken

Тем вечером не было ни цели, ни глупого соперничества. Мы просто, как обычно, плавали, и всё. Незадолго до конца мелководья, откуда дно резко устремлялось вниз, я приготовился к холоду. Стиснув тело, он выдавил из меня, как из тюбика, воздух. Я дышал резко, рвано, но мне было не впервой, и я продолжал бороться, колотя по воде руками и ногами. Раз-два. Раз-два. Рядом слышались такие же частые вдохи Руби, но я с закрытыми глазами углублялся всё дальше во мрак.


— Джас, — скорее выдохнул, чем позвал Руби. — Джас.


Я поискал его взглядом. Темень была, хоть глаз выколи.


— Руби? — не возвращаясь.


Прошло несколько секунд. К тому времени, как я сообразил, что моего друга нет, было уже слишком поздно.


Ночь стояла безлунная и, не зная, где искать, я, отчаянно метался по всему водоёму. Сам не знаю почему, но мне подумалось о цыплятах. Мы держали их во дворе позади фабрики. Помню, приходишь к ним в курятник, чтобы выбрать одного на суп, а они бестолково удирают зигзагами. Пойманный всегда выглядел каким-то пришибленным, не испуганным или грустным, а, скорее, потерянным.


Затем после часа ходьбы по безлюдной дороге меня подобрала машина отца. Несомненно, её послала сама судьба, решившая, что именно он должен найти своего голого, обезумевшего от тревоги сына.


Я сбивчиво рассказал, или скорее прокричал, что случилось с Руби.


— Нет, это не его шуточки, — забеспокоился отец.


Никаких вопросов, одни выводы. В этом был он весь.


— Конечно, не шуточки!


— Не сочиняешь?


Я не видел нужды отвечать.


— Значит, Руби погиб, — вывел он и открыл мне дверцу машины. — Залезай. Поищем твою одежду, когда рассветёт.


Меня тревожило, что отец мог обозлиться. Он ехал в Кампар, на вечернюю партию в карты, а я заставил его сделать крюк, чтобы подбросить меня домой. Из страха обозлить его ещё больше, я за всю дорогу не произнёс ни слова.


И это вся история о том, как утонул мой друг Руби Вонг. Ну, в общих чертах.

63 chickenlover

В тот раз, как и всегда, мы поплыли просто так, не собираясь выяснять, кто быстрее. Просто поплыли. Впереди начиналась глубина, и я внутренне сжался. От холодной воды перехватило дыхание. С шумом глотнув воздуха, я продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Вторя моим вдохам и выдохам, дышал Руби. Не открывая глаз, я взрезал тёмную гладь.

— Джас, — донеслось сзади. Скорее выдох, чем слово. — Джас.

Я взглянул. Темно.

— Что, Руби?

Когда до меня дошло, что Руби отстал, было поздно.

В отчаянии мечась по водной глади, я отчего-то вспомнил кур, которых мы держали на дворе за фабрикой. Мы входили к ним, чтобы зарезать одну на суп, и воздух наполнялся кудахтаньем и перестуком птичьих лап. Куры метались по всей загородке, бесцельно и бестолково. Обречённая не выглядела напуганной, только растерянной.

Когда после часа ходьбы по пустой дороге показалась машина отца, я счёл это волей судьбы. Подобрать меня должен был именно он. Я, как мог, рассказал о случившемся.

— Он не сыграл с тобой шутку, — сказал отец. В своём особом стиле — не спрашивая, а утверждая.

— Если бы!..

— И ты не выдумываешь.

Он не ждал ответа.

— Значит, утонул. — Он открыл дверцу, давая мне сесть. — За твоими вещами съездим днём.

Он был хмур. Теперь ему предстояло везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, играть с друзьями в карты. Испугавшись, что мне влетит, я ничего не сказал.

Где-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

64 Chiken

В тот раз, как и во все другие, мы просто купались. Никаких дурацких гонок, вроде «кто вперёд до того берега» — просто плавали, и всё. Я знал, у края отмели, где дно резко уходит вниз, вода станет ледяной. Холод сдавит тело и выбьет из груди остатки воздуха. Я был готов. Я закашлялся, задыхаясь, но продолжил грести. Рука — нога. Мах — удар… Я слышал, как Руби закашлялся тоже, но, не останавливаясь и не открывая глаз, плыл в черноту.

— Джас, — донеслось вдруг. Это был даже не голос, Руби просто выдохнул: — Джас.

Я раскрыл глаза и стал искать его в непроглядной темноте.

— Руби? — Позвал я, продолжая плыть.

Когда — несколько секунд спустя — я понял, что его нет рядом, было уже поздно. Я заметался, не зная, куда смотреть и в каком направлении двигаться. Я вспомнил про наших цыплят во дворе за фабрикой — не знаю, почему. Когда входишь к ним в загон, чтобы выбрать одного на убой, они начинают носиться туда-сюда, даже не понимая, куда и от кого бегут. Жертву же выдает пустота в глазах. Не страх, не грусть — просто потерянность.

Час я шагал по пустынной дороге, и, конечно же, первой машиной, посланной судьбой мне навстречу, оказалась отцовская. Кто, как не отец, должен был найти меня — голого и ошалевшего? Я стал кричать ему про Руби. Не думаю, что мог тогда говорить связно.

— Он тебя не дурачит, — произнес отец. Он всегда так разговаривал — никаких вопросов, только утверждения.

— Да нет же! — прокричал я.

— А ты не сочиняешь?

Отвечать я не стал.

— Тогда он уже мёртв. — Отец открыл дверцу, впуская меня в машину. — За твоей одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что отец зол на меня — он направлялся в Кампар играть в карты, и теперь терял время, возвращаясь со мной с полдороги. Я боялся, и потому не сказал ни слова больше.

Вот, как бы, и всё про то, как умер мой друг Руби Вонг.

65 Clara

Сегодня, как и в любой другой день, мы плыли, не преследуя никаких целей, не стремясь обогнать друг друга, не договариваясь о том, что «кто первым окажется на другой стороне, тот и выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, там, где заканчивалась отмель, я был готов к засаде. Мое тело напряглось, воздух со свистом покинул мои легкие. Я задыхался, но мне было знакомо это чувство, поэтому я продолжал грести изо всех сил. Толчок. Подтянуться. Толчок. Подтянуться. Я слышал рваное, такое же как и у меня, дыхание Руби, но продолжал плыть в кромешный мрак с закрытыми глазами.
- Джас, - это был первый знак.
Я открыл глаза и стал искать его в непроглядной темноте.
- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.
Спустя несколько секунд, когда я понял, что его нигде нет, было слишком поздно. Я отчаянно метался из стороны в сторону, не зная, куда смотреть и что делать дальше. В эту безлунную ночь мне вспомнились курицы, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я подумал о них. Когда ты заходил в курятник заколоть одну из них, они носились из стороны в сторону, не понимая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда безучастное выражение лица, не испуганное и даже не грустное, а просто растерянное.
Что и говорить, это была судьба: час я брел по пустынной дороге, и первая встретившаяся мне машина принадлежала святому отцу. Кто, как не он, мог встретиться мне, голому и с обезумевшими глазами. Я закричал о произошедшем с Руби. Понял ли он меня, я не знаю.
- Он не подшучивает над тобой, - сказал святой отец. Именно так он и говорил: никаких вопросов, только утверждения.
- Не подшучивает, я уверен в этом! – выкрикнул я.
- И ты не обманываешь меня?
Ответ на этот вопрос не был нужен.
- Тогда он уже мертв, - заключил он, открывая для меня дверцу машины. – За твоей одеждой мы вернемся завтра.
Я боялся, что он будет сердиться на меня за то, что из-за меня ему пришлось проделать весь этот путь домой, а потом снова вернуться в Кампар, где сегодня вечером он собирался играть в карты. Мне было страшно, и я ничего больше не сказал.
Именно так погиб мой друг Руби Вонг.
 

66 Clumsy

В тот раз мы пошли плавать как обычно, просто так, и вовсе не собирались выяснять, кто быстрее. Я помнил, что отмель довольно узкая, скоро дно оборвётся, и заранее приготовился. Ледяная вода сдавила тисками, выбила из груди воздух. Я резко, прерывисто вдохнул, но холодом меня не удивишь, и я поплыл, размеренно загребая и отталкиваясь, как лягушонок. Руки-ноги, руки-ноги, раз-два. Где-то недалеко слышалось судорожное дыхание Руби, но я продолжал грести, не размыкая глаз.

— Джас, — послышалось вдруг. Руби словно выдохнул моё имя. — Джас.

Не останавливаясь, я повертел головой. Тьма-тьмущая — ничего не видно.
— Руби, ты где? — крикнул я в ответ.

Понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что рядом никого нет, но было поздно. Куда же он подевался? Я заметался, изо всех сил взрезая воду. Тогда, в чёрной безлунной тьме, почему-то вдруг вспомнились цыплята у нас в садике за фабрикой. Войдёшь в курятник, цыплята так и бросаются врассыпную, хотя откуда им знать, что одного из них выберут на убой. Пойманный всегда смотрел безучастно. Не испуганно, не подавленно, а именно отсутствующе.

Долгий час я брёл по пустынной дороге, пока навстречу мне не показалась машина. За рулём сидел отец. Судьба, конечно. Только он и мог найти меня тогда, голого, с шальным взглядом. Я выпалил, что Руби пропал. Не знаю, связно ли получилось.

— Это не шутка, — сказал отец.
Он всегда говорил утвердительно. Вопросов не задавал.
— Нет, конечно нет!
— И ты не сочиняешь.
Отвечать было нечего.
— Значит он мёртв. — Отец открыл дверцу автомобиля с моей стороны. — За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся его рассердить, ведь теперь придётся возвращаться, везти меня домой, а потом опять поворачивать в Кампар, где отца ждали за карточным столом приятели. Боялся рассердить — и промолчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Примерно так.

67 Daksy09

The harmony silk factory.

В тот раз, как и раньше, мы плавали безо всякой цели, без всех этих глупых "кто первый, тот и выиграл". Мы просто плыли. В нескольких шагах от места, где отмель резко обрывается, вода стала нестерпимо ледяной. Холод сковал меня всего, не давая вдохнуть. Я втягивал воздух сипло, удушливо, но такое бывало и раньше, так что я продолжил быстро двигаться к берегу. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал, как в унисон со мной сдавленно дышит Руби, и плыл в черноту с закрытыми глазами.

"Джес", - донеслось до меня. Руби не произносил, а словно выдыхал слова:"Джес".

Я открыл глаза, высматривая его в кромешной тьме. Позвал: ''Руби?'' - а сам все плыл вперёд.

Несколько секунд спустя я понял, что его рядом нет, но было поздно. Я заметался в воде, не зная куда смотреть, в какую сторону плыть. Ночь была безлунная и мне , не знаю почему, вдруг вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе завода. Когда заходишь в курятник поймать одну из них на ужин, они разбегаются во все стороны, петляют , не понимая куда и от кого бегут. У жертвы всегда пустое выражение лица. Не испуганое или даже не сердитое, а просто потеряное.

Я час брел по пустынной дороге и первая же проезжавшая машина, это просто судьба, оказалась отцовской. Именно отец и должен был найти меня, голого и напуганного. Я прокричал, что случилось с Руби. Понятно или нет, не знаю.

- Он не разыгрывает тебя. - сказал отец. Такая у него была манера говорить. Не задавать никаких вопросов, только утверждать.

- Нет! Точно нет! - крикнул я.

- А не выдумываешь ли ты?

Вместо ответа достаточно было на меня взглянуть.

- Тогда он уже утонул , - сказал отец и открыл передо мной дверцу машины. - За твоей одеждой мы вернёмся завтра.

Я боялся, что отец сердится на меня: он должен был теперь вернуться домой, а потом ему предстояло ехать на вечернюю игру в карты в Кэмпар и обратно. Я боялся и поэтому ничего не сказал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

68 devgenia

Таш О
Шёлковая фабрика "Гармония"

В этом заплыве, в отличие от всех остальных, не было ни определенной цели, ни дурацкой гонки, ни "кто первый до того берега, тот и победил". Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где кончалось мелководье, и становилось все глубже, я пытался привыкнуть к холоду. Он сковал все тело так, что в груди не осталось воздуха. Я дышал тяжело и прерывисто. Подобные ощущения были мне уже знакомы, поэтому я не остановился. Гребок. Рывок. Гребок. Рывок. Я услышал, что Руби дышит так же тяжело, но, закрыв глаза, я продолжил плыть в эту темноту.

− Джaс, − донеслось до меня первый раз. Руби будто выдыхал слова, а не произносил их. − Джaс.

Я открыл глаза и попытался найти его в этой бесконечной темноте.

− Руби? − отозвался я, продолжая плыть вперёд.

Когда, спустя несколько секунд, я наконец понял, что его там больше нет, было уже слишком поздно. Как заведённый я плыл то в одну сторону, то в другую, не понимая, где искать, куда поворачивать дальше. В эту безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему именно это пришло мне на ум. Бывало, зайдёшь в курятник, чтобы выбрать, какую из них зарезать, а они начинают носиться зигзагами, не соображая, куда и от кого бегут. У жертвы всегда был отсутствующий вид. Не испуганный или даже грустный, а потерянный.

Я брел по пустынной дороге час. И, конечно по воле судьбы, первой машиной, которую я увидел, была машина отца. Кто же ещё, как не отец, мог встретить меня, голого и обезумевшего. Я выпалил всё, что случилось с Руби. Понятно я выразился или нет - не знаю.

− И он тебя не разыгрывает, − сказал отец. Вот так он обычно и говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

− Нет, точно! − кричал я.

− Ты не выдумываешь?

Отвечать мне было незачем.

− В таком случае, он уже мертв, − отрезал отец, открывая мне дверь. − За твоей одеждой мы вернёмся завтра.

Я боялся, что он рассердится за то, что вынужден был сначала завезти меня домой, прежде чем завернуть в Кампар для своей вечерней партии в карты. Я боялся и поэтому молчал.

Вот примерно так умер мой друг Руби Вонг.

69 Donna

В тот раз, впрочем, как и в любой другой, мы просто плавали. Без цели, без дурацкого соревнования «кто первым окажется на той стороне». За несколько футов до края отмели, где дно резко понижалось, я сжал зубы и приготовился. Вода, выдавливая воздух из лёгких, холодом обожгла тело. Дыхание участилось, стало рваным, но для меня такое было не внове, и я продолжал работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Сзади доносились прерывистые вдохи Руби, но я, закрыв глаза, забирался всё дальше во мрак.


— Джас, — окликнул меня он, почти беззвучно, просто выдохнул моё имя. Затем снова: — Джас.


Я поискал друга взглядом.


Ну и темень, хоть глаз выколи.


— Руби?


Всё это, продолжая плыть вперёд.


Прошли секунды. Наконец до меня дошло, что его больше нет, но было уже слишком поздно.


Я не знал, где искать среди этой безлунной тьмы, и в отчаянии метался, вспарывая водную гладь. Почему-то в голову лезли мысли о курах. Мы держали их на заднем дворе фабрики и, если ты приходил в их загородку, намереваясь выбрать одну на убой, они начинали бестолково носиться зигзагами. Пойманная курица всегда выглядела какой-то пришибленной, не испуганной, не грустной — потерянной.


Разумеется, встреча с машиной отца — это воля судьбы. Кто, как не он, должен был обнаружить меня голого, с диким, полубезумным взглядом после того, как я с час отшагал вдоль безлюдной дороги.


Я путано выпалил, что произошло с Руби. Насколько отец меня понял — не знаю.


— Нет, он с тобой не шутит, — нахмурился он.


Обычная отцовская манера говорить. Сплошь выводы и никаких вопросов.


— Конечно, какие уж тут шутки! — воскликнул я.


— А ты меня, случаем, не дурачишь?


Я не видел смысла в ответе.


— В таком случае, Руби не спасти. — Отец открыл мне дверь автомобиля. — Как рассветёт, вернёмся за твоими вещами.


Я опасался, что его разозлил: теперь ему приходилось возвращать меня домой, а потом снова ехать в Кампар, чтобы поиграть с приятелями в карты. Не желая его ещё больше злить, я сидел тихо, как мышь.


Вот, в принципе, и всё о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

 

70 doodle-doo

Тогда мы пошли плавать без какой-то особенной цели, никаких дурацких гонок "кто быстрее". Просто плавали, как всегда. Там, где дно уходило в глубину, я заранее сжался, готовый к холоду. Ледяные тиски сдавили грудь, перехватило дыхание, но я продолжал размеренно грести. Руки, ноги. Гребок, толчок. Прерывистое дыхание Руби эхом повторяло мое собственное. Зажмурив глаза, я упорно двигался все дальше во тьму.

- Джас! - позвал он - вернее, едва выдохнул. - Джас...

Не останавливаясь, я огляделся в безлунной ночи.

- Руби?

Когда до меня дошло, что там никого нет, было уже поздно. Я стал дергаться из стороны в сторону - куда плыть, где искать? Почему-то в памяти возникли цыплята из нашего птичника за фабрикой. Идешь, бывало, выбрать какого-нибудь на убой, а они бегают как угорелые туда-сюда и ничего не понимают. У пойманного ни страха, ни даже грусти в глазах, одна растерянность.

Потом я целый час брел по пустому шоссе, и, конечно же, первая встреченная машина оказалась отцовская. Именно отцу выпало найти меня тогда, голого и с диким взглядом.

- Он тебя не разыгрывает, - буркнул отец, выслушав мои крики - не знаю, насколько связные.

- Да какой розыгрыш!

Так он всегда говорил: без вопросов, одни утверждения.

- И ты не выдумываешь.

Отвечать нужды не было.

- Значит, утонул. - Он открыл передо мной дверцу машины. - За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся, что он рассердится: теперь придется подбросить меня домой, а потом заново ехать в Кампар на вечернюю карточную игру. Боялся и не проронил больше ни слова.

Так и погиб мой друг Руби Вонг. Как-то так, в общем.

71 dot_com

В тот раз мы никуда не гнались, не устраивали соревнований. Всё как всегда: обычный заплыв. Отпустив край, я оттолкнулся от выступа и заранее напрягся. Холод тут же стиснул тело, выдавив воздух из лёгких. Дышал я отрывисто, взахлёб, но я не новичок и грёб дальше. Вдох. Толчок. Вдох. Толчок. Руби задыхался у меня под боком, но я всё плыл с закрытыми глазами в ночную черноту.

— Джас, — донеслось от Руби. Словно ветер прошелестел. — Джас.

Я открыл глаза и, не останавливаясь, пошарил в непроглядной тьме.

— Руби?

Через несколько секунд до меня дошло, что его рядом нет, но было уже поздно. Я бешено кидался во все стороны, не понимая, куда смотреть и плыть дальше. В безлунной мгле вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли на ум. Когда кто-нибудь входил в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они зигзагами бросались наутёк, не ведая, куда бегут и от кого. Отловленная жертва всегда таращилась на убийцу пустым взглядом, без ужаса и даже грусти, а только потерянно.

Я час прошлёпал по пустынной дороге, когда передо мной наконец остановилась машина. И конечно из неё вышел отец. Кому, как не ему, обнаружить меня голышом и с дикими глазами. Я закричал, объясняя про Руби. Понял он или нет, не знаю.

— Он тебя не разыграл, — сказал отец. Он, как обычно, не спрашивал.

— Да нет же! — заорал я.

— Ты не сочиняешь?

Моего ответа ему не требовалось.

— Тогда он уже мёртв. — Отец открыл пассажирскую дверь. — Одежду заберём завтра.

Я боялся, что он злится, ведь ему придётся возвращаться домой и по второму кругу ехать в Кампар, к друзьям за карточный стол. Я испугался, вот и замолк.

Примерно так умер мой друг Руби Вонг.

72 douchebag

Мы плавали просто так, без глупых игр кто быстрей или “кто последний на берегу, тот кричит ку-ка-ре-ку”. Просто плавали в своё удовольствие. На краю отмели, где кончалось дно, я собрался с силами перед погружением в ледяную воду. От холода у меня перехватило дыхание. Я хватал ртом воздух и не мог сделать вдох. Но я знал, что это скоро пройдет, поэтому не испугался и продолжил плыть. Гребок. Взмах. Гребок. Взмах. Руби было также тяжело, как и мне. Я слышал его прерывистое дыхание. Я закрыл глаза и плыл дальше в кромешную темноту.


- Джэс, - позвал меня Руби. Он не прокричал моё имя, он словно выдохнул его: Джэс.


Я открыл глаза и огляделся, вокруг темно, хоть глаз выколи, его не было видно. “Руби?” - Позвал я его, не переставая плыть.


Прошло несколько секунд прежде чем я понял, что его нет рядом, но было уже слишком поздно. Я метался из стороны в сторону. Я не знал куда плыть и где его искать. Вокруг тёмная безлунная ночь. Я вспомнил про курятник на заднем дворе. Не знаю почему такие мысли пришли мне в голову. Когда ты заходишь в курятник, чтобы поймать курицу, они бросаются в рассыпную, не думая о том куда они бегут и от кого. У пойманной курицы всегда такой пустой взгляд, не напуганный или хотя бы грустный, а только растерянный.


После того как я час шёл по безлюдной дороге, чудо, что первой машиной, которую я встретил, оказалась машина отца. Хорошо что отец, а не кто-нибудь другой, нашел меня: без одежды и с ошалелым взглядом. Я кричал, пытаясь объяснить что случилось с Руби. Не знаю много ли мой отец смог понять из моего сбивчивого рассказа.


- Может он решил тебя разыграть, - сказал отец. Такая у него манера говорить. Он никогда не спрашивал, только утверждал.

- Нет! Он утонул! – Прокричал я в ответ.


- Ты не шутишь?


Ответа не требовалось, было очевидно, что я не шутил.


- Он уже мертв, - сказал отец и открыл мне дверь машины, - мы заберём твою одежду завтра.


Я боялся, что он разозлиться на меня из-за того, что ему пришлось везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, где каждый вечер он играл в карты. Я боялся, поэтому всю дорогу молчал.


Вот такая история о том как умер мой друг Руби Вонг. Я рассказал её как смог.

73 do_not

Мы купались в тот раз как обычно, без всяких там дурацких заплывов наперегонки. Просто плавали, и всё. У края отмели, где начиналась глубина, я приготовился к леденящему холоду. От него оцепенело всё тело, в лёгких исчез воздух. Дыхание спёрло, но мне было не впервой, поэтому я продолжал загребать руками и толкаться ногами. Руками. Ногами. Позади моим вдохам-выдохам подражал Руби, но я, сжав веки, плыл и плыл в темноту.

— Джас, — раздался слабый, еле слышный вскрик. — Джас.

Я открыл глаза и впотьмах, не останавливаясь, попытался отыскать друга.

— Руби?

Что тот отстал, дошло до меня только через секунду-другую — увы, слишком поздно.

Я кидался туда, сюда, плыл то вперёд, то назад, молотя по воде что было сил. На ум — с чего бы это? — пришли цыплята, которых мы держали во дворе фабрики. Когда мы ни входили в курятник, чтобы выбрать птицу для забоя, они прыскали в разные стороны, пусть и не осознавали, что им грозит. Пойманный цыплёнок всегда глядел как-то потерянно. Не испуганно или равнодушно, а именно что потерянно.

Долгий час я брёл по пустой дороге, а потом показалась машина отца. Рука судьбы, не иначе. Кому, как не ему, суждено было обнаружить меня голого, с диким, мятущимся взглядом. Путаясь в словах, я прокричал, что случилось с Руби.

— Он не разыгрывает тебя, — сказал отец. Как всегда, не вопрос, а утверждение.

— Нет, точно! — крикнул я в ответ.

— Ты не сочиняешь.

Отвечать было бессмысленно.

— Если так, то он утонул. — Отец открыл мне дверцу. — За одеждой съездим завтра.

Я испугался, что рассердил его. Теперь ему придётся возвращаться домой, а затем снова ехать в Кампар ради вечерней партии в карты. Я испугался... и больше не обронил ни слова.

В общем и целом, так и погиб мой друг, Руби Вонг.

74 drulic

В тот раз, как и всегда, мы купались без какой-либо цели, без глупых состязаний, без всяких «а давай, кто первый до того берега». Мы просто плавали. Где-то в метре от берега, где глубина резко увеличивалась, я стал готовиться к холоду. Он охватывал меня всего, сдавливал грудь. Дыхание стало резким и прерывистым, но это ощущение было мне уже знакомо, и я продолжал плыть. Гребок руками. Толчок ногами. Гребок руками. Толчок ногами. За собственными вдохами и выдохами я различал сдавленное дыхание Руби, но плыл всё дальше, с закрытыми глазами, прямо во тьму.

— Джас, — услышал я. Руби не звал — скорее будто выдыхал моё имя. — Джас, — донеслось до меня во второй раз.

Я открыл глаза, пытаясь увидеть его в бесконечной темноте. — Руби! — откликнулся я, продолжая плыть.

Когда через несколько секунд я понял, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Я неистово метался, плавая то туда, то сюда, не зная, где его искать, в какую сторону смотреть. В непроглядной безлунной ночи мне, непонятно почему, вдруг вспомнились цыплята, которые жили у нас во дворе за фабрикой. Когда в курятник входили, чтобы выбрать одного из них на убой, они зигзагами разбегались, не понимая, куда бегут и от кого убегают. Взгляд жертвы всегда был отсутствующим — не испуганным или обречённым, а просто потерянным.

Каким-то чудом первой же машиной, которую я увидел, побродив около часа вдоль опустевшей дороги, оказалась машина отца. Именно ему суждено было обнаружить меня там, голого и с обезумевшим взглядом. Я выпалил ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было что-то разобрать из моих слов.

— Он тебя не разыгрывает, — сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не спрашивал, а только утверждал.

— Нет же, я уверен! — вскричал я.

— Ты не выдумываешь?

Об этом можно было и не спрашивать — по мне всё было видно.

— Значит, он уже мёртв, — произнёс отец, открывая передо мной дверь машины. — Завтра заедем туда за твоей одеждой.

Я боялся, что он сердится: ведь из-за меня ему пришлось снова заезжать домой, вместо того чтобы ехать напрямую в Кампар, где он по вечерам играл в карты.

Вот что, в общих чертах, я помню о смерти моего друга Руби Вонга.

75 echo

В тот раз всё началось как всегда: мы не устраивали дурацкую гонку, не соревновались «кто первый до того берега». Просто плавали. За несколько шагов до конца отмели я мысленно готовился к холоду. Озноб пробрал до костей, грудь сдавило, дыхание стало спертым, прерывистым, но эти давно знакомые ощущения не остановили меня. Вытянуться-оттолкнуться. Вытянуться-оттолкнуться. Я плыл с закрытыми глазами, Руби тяжело дышал мне в такт.

— Джас, — окликнул он меня. — Джас, — это был не голос, а слабый выдох.

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в кромешной тьме.

— Руби? — я все ещё плыл.

Понял, что его нет, лишь через несколько секунд. Слишком поздно. Я метался бешено: куда смотреть, куда плыть? В безлунную ночь мне вспомнились куры из нашего загончика за фабрикой. Не знаю, почему подумал о них. Когда кто-то забирал одну из птиц на убой, они разбегались зигзагами, не понимая, что их ждет, от кого спасаются. Жертва всегда выглядела безучастной – ни ужаса, ни горя, лишь растерянность…

Я брел по безлюдной дороге целый час. Первой машиной оказалась отцовская – это была судьба. Он должен был найти меня – голого, обезумевшего. Я орал о Руби. Не знаю, можно ли было понять хоть что-то.

— Он не шутит, — отец всегда говорил так. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет! Правда!

— Не выдумываешь?

В ответе не было нужды.

— Значит, утонул, — он впустил меня в машину. — За вещами вернемся завтра.

Я боялся, что отец злится, ведь из-за меня ему придется ехать домой, прежде чем вновь отправиться в Кампар*. Вечером он играл там в карты. Мне было страшно, и я молчал.

Так не стало моего друга Руби Вонга. Как-то так…

---- сноска ----
Кампар – район и одноименный город в штате (султанате) Пейрак, Малайзия.
-----------

76 echo.hellstrom

Таш Ав

Шёлковая фабрика


В этот раз – впрочем, как и во все другие – мы плыли без цели, без дурацких состязаний, безо всяких «кто первым доплывёт до того берега, тот и победит». Просто плыли. Ещё в нескольких футах от кромки шельфа, где он резко обрывался, я стал готовиться к тому, что вода похолодеет. Холод сковал мне всё тело и сдавил грудь, выжимая из неё воздух. Я дышал резко, почти задыхаясь, но это ощущение было мне уже знакомо, так что я силился плыть дальше. Гребок. Мах. Гребок. Мах. Я слышал, как тяжёлое дыхание Руби вторит моему, но продолжал с закрытыми глазами плыть в темноту.

– Джейс, – первый раз позвал голос Руби. Он выдохнул это слово, а не произнёс его. – Джейс.

Я открыл глаза и стал всматриваться в бесконечную темноту, пытаясь разглядеть его.
– Руби? – откликнулся я, но по-прежнему плыл дальше.

Когда я осознал – спустя несколько секунд – что его уже нет рядом, было слишком поздно. Меня разобрала злость, и я бросался то в одну, то в другую сторону, не зная, куда смотреть и куда плыть дальше. Ночь была безлунная. Почему-то я подумал о курах, которых мы держали на дворе за фабрикой, – не знаю, с чего они пришли мне на ум. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы выбрать одну из кур на убой, те разбегались в стороны зигзагами, понятия не имея, куда бегут и от чего. У будущей жертвы всегда был отсутствующий взгляд – не перепуганный, не печальный, а просто потерянный.

Конечно же, по воле судьбы первая машина, которую я встретил, прошагав целый час по пустынной дороге, оказалась машиной отца. Так должно было случиться, чтоб именно отец обнаружил меня там, раздетого и с ошалелым взглядом. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Не знаю, насколько внятно у меня это вышло.

– Он ведь не шутит шутки с тобой, – сказал на это отец. Он всегда так выражался – никогда не задавал вопросов, только выдавал утверждения.

– Конечно, не шутит! – закричал я.

– И ты всё это не выдумал?

Мне даже не пришлось отвечать.

– Значит, его уже нет в живых, – заключил он и распахнул передо мной дверь. – Одежду твою заберём завтра.

Я боялся, что отец рассердится, что ему пришлось из-за меня проделать весь путь обратно домой, а потом снова ехать в Кампар, где он собирался провести вечер за карточной игрой. Я боялся, поэтому ничего не ответил.

Вот так умер мой друг Руби Вонг. Примерно так это и было.

77 Edward

Шелковая фабрика

В тот раз мы, как обычно, плавали без всякой цели, никаких глупых гонок, никаких «кто первый доплывет до другого берега, тот выиграл». Просто плавали. Оказавшись в нескольких футах от осыпавшегося склона, я приготовился к холоду. Ледяная вода окутала мое тело, выжимая воздух из легких. Я дышал тяжело. прерывисто, но мне уже доводилось испытывать похожие ощущения, поэтому я не прекращал энергично работать руками и ногами. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Тяжелое дыхание Руби эхом вторило моему, но я, закрыв глаза, плыл дальше, в темноту.

- Джес, - раздался его голос в первый раз. Руби не просто произнес мое имя, он его прохрипел.

Я открыл глаза и принялся искать глазами друга в кромешной тьме.

- Руби? – позвал его я, не прекращая плыть вперед.

Через несколько секунд я понял, что его нет рядом, было слишком поздно. Я плыл то в одну сторону, то в другую. Я не знал, куда смотреть, куда свернуть. Той безлунной ночью я подумал о курах, которых мы разводили во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда приходишь выбрать одну для забоя, они пытаются улизнуть зигзагами, не зная, куда и от кого бежать. На лице жертвы всегда читается пустота, не ужас, не сожаление, только растерянность.

Несомненно, это судьба, пройдя час по безлюдной ночной дороге, я встретил машину отца. Именно ему было предначертано найти меня, голого с выпученными глазами. Я принялся громко рассказывать о том, что случилось с Руби. Я не отдавал себе отчет, понимал отец меня или нет.

- Он тебя не разыгрывает, - сказал он. Отец всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, говорил одними утверждениями.

- Нет конечно! - крикнул я.

- Ты мне сказки не рассказываешь?

Можно было не отвечать.

-Тогда он уже мертв, - сказал отец и открыл дверь. - Завтра вернемся за твоими шмотками.

Я боялся, что он разозлится на меня за то, что ему пришлось дважды мотаться в Кампар, где он играл по вечерам в карты. Я боялся его, поэтому ничего больше не сказал.

Вот примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.

78 elemental bun

В тот раз (да и в любой другой) мы не думали ни о цели, ни о глупой конкуренции, ни о том, «кто быстрее до того берега». Мы просто плавали. Я помедлил у края, где выступ обрывался, чтобы собраться перед встречей с ледяной водой. Холод обдал всё тело, выбив воздух из груди. Дышал я жадно, резко, но мне ли привыкать — главное не останавливаться. Гребок. Скольжение. Гребок. Скольжение. Прерывистое дыхание Руби шло эхом, а я, не размыкая глаз, продолжал углубляться в черноту.


— Джэс, — услышал я первый зов. Руби выдохнул слово, а не произнёс. — Джэс.

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

— Руби? — окликнул я, продолжая плыть вперед.


Спустя несколько секунд, когда я осознал, что Руби нет поблизости, было уже слишком поздно. Я яростно месил воду во всех направлениях, не имея понятия, где искать, куда поворачивать. Этой безлунной ночью я вспомнил о курах, живущих на заднем дворе нашей фабрики. Даже не знаю, почему они пришли мне в голову. Бывает, зайдешь в курятник, чтобы отобрать одну из птиц на забой, а они рассыпаются перед тобой зигзагами — сами не знают, куда бегут или от кого. И всегда это отсутствующее выражение у будущих жертв. Не испуганное или грустное, нет, просто безучастное.


Сама судьба распорядилась, чтобы после часового блуждания по безлюдной дороге первая же машина, которая попалась мне на пути, оказалась машиной отца. Именно ему суждено было найти меня, в одних плавках и с обезумевшим взглядом. Я ошалело пытался объяснить, что случилось с Руби. Вышло ли хоть немного связно — этого не знаю.


— Не мог он подшутить над тобой, — сказал отец. Так он и говорил — не вопросы, а утверждения.

— Нет, точно нет! — закричал я.

— А ты как, не выдумываешь?

Отвечать было излишне.

— Тогда он уже мёртв, — сказал он, открывая для меня дверь. — За вещами вернемся завтра.



Я боялся, что отец злится на меня за этот крюк — завезти домой, а потом ехать обратно по тому же пути до Кампара на вечернюю игру в карты. Я боялся, вот и держал рот на замке.


Примерно так и ушёл из жизни мой друг Руби Вонг.

79 eLena

В этот заплыв, как и во все другие, у нас не было цели, глупых гонок, когда, «кто доплывёт первым до противоположного берега, побеждает». Мы просто плавали. Несколько футов от края, где отмель убывает, я подготовился к холоду. Он сковал всё моё тело, выжимая воздух из груди. Я дышал часто, сдавленно, но это ощущение мне было знакомо и, поэтому я изо всех сил продолжал двигать руками и ногами. К себе. Рывок. К себе. Рывок. Я слышал сдавленное дыхание Руби, которое эхом отзывалось моему, но я продолжал плыть в темноту, мои глаза были закрыты.

- Джес, - послышался первый зов. Голос Руби выдохнул слово, а не произнёс его. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме. «Руби?» – проговорил я, всё ещё плывя вперёд.

К тому времени, когда я понял спустя несколько секунд, что его там больше нет, было уже слишком поздно. Я отчаянно плавал в разных направлениях, не зная, куда смотреть, куда повернуть потом. В безлунную ночь я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда кто-то из домашних заходил в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, куры разбегались зигзагами, никогда не зная, куда бегут и от кого убегают. Жертва всегда имела отсутствующий вид, не испуганный и даже не печальный, просто потерянный.

Конечно, это была судьба, что первая машина, которую я встретил, пройдя час по безлюдной дороге, принадлежала отцу. Он должен был быть тем, кто нашёл меня голого и с безумным взглядом. Я прокричал, что случилось с Руби. Было ли понятно или нет, я не знаю.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Это было в его манере так говорить. Он никогда не задавал вопросы, всегда утверждал.

- Нет, я уверен, - я проорал.

- Ты не придумываешь?

Мне не нужно было отвечать.

- Ну, тогда он уже мёртвый, - сказал отец, открывая дверцу машины, чтобы я сел в неё. – Мы съездим за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он разозлится на меня за то, что ему пришлось отправиться домой перед тем, как поехать снова в Кампар играть вечером в карты. Я боялся, поэтому не сказал больше ни слова.

Вот так умер мой друг Руби Вонг, приблизительно так.

80 Eleonora KAABI

В этот раз, как и во все предыдущие, мы плыли без всякой цели, без глупого желания соревноваться, не думая о том, что «победит тот, кто первым окажется на другой стороне». Мы просто плыли. В нескольких фунтах от берега, где заканчивалась отмель, я приготовился к тому, что будет холодно. Я съежился всем телом, выталкивая воздух из грудной клетки. Мое дыхание стало прерывистым, свистящим, но, по предыдущему опыту, мне уже было знакомо это ощущение, поэтому я продолжал яростно работать руками и ногами. Рука вперед. Движение ногой. Другая рука вперед. И снова ногой. Я слышал тяжелое дыхание Руби, которое словно было отзвуком моего собственного, но продолжал плыть в темноте, не открывая глаз.


- Джес, - раздался первый звук.


Руби не произнес слово, а буквально выдохнул его.

- Джес.


Я открыл глаза и попытался увидеть его в кромешной темноте.


-Руби? – спросил я, продолжая плыть вперед.


Через несколько секунд, к тому моменту, когда понял, что его уже нет рядом со мной, было слишком поздно. Я принялся неистово плыть, то и дело меняя направление, не зная, в какую сторону смотреть, куда двигаться. Этой безлунной ночью, я вспомнил о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю по какой причине я вдруг подумал о них. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одну из них, дабы свернуть ей шею, они разбегались от нас, следуя по зигзагу, не зная ни куда они пытались скрыться, ни от кого именно хотели спастись. У жертвы всегда было такое отсутствующее выражение в глазах: не испуганное, не печальное, а просто потерянное.


Конечно, это был своего рода знак судьбы, что первой машиной, которая мне попалась на пути, после того, как я около часа шел по безлюдной дороге, оказалась машина Отца. Случилось так, что именно Отец нашел меня, голого, с обезумевшим взглядом. Я разом выкрикнул, что произошло с Руби. Не знаю, была ли моя речь достаточно связанной, чтобы можно было понять, что я имею в ввиду.


- Он не разыгрывает тебя, – сказал Отец.

Он всегда выражался таким образом – никаких вопросов, одни утверждения.


- Нет, не разыгрывает, я уверен, - завопил я.


- Ты уверен, что не рассказываешь мне всякий бред?


Не было никакой необходимости отвечать на этот вопрос.


- В таком случае, он теперь уже мертв,- сказал Отец, открывая передо мной дверь машины, чтобы я мог забраться внутрь. - Завтра мы вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что он злится на то, что из-за меня ему придется проделать путь до дома, а затем снова вернуться назад в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, и поэтому больше ничего не сказал.


Вот такова приблизительная история гибели моего друга Руби Вонга.

81 ele_an

Таш Оув. Шелковая фабрика.

В тот раз, как и всегда, мы плавали без цели, не наперегонки, без глупого «кто первый доплывет до другого берега, тот и победил». Мы просто плавали. В нескольких футах от места, где заканчивается мелководье, я приготовился ощутить холод. Он охватил все мое тело, сжимая воздух в груди. Я начал задыхаться, но мне было знакомо это чувство, поэтому я продолжил энергично двигать руками и ногами. Руками. Ногами. Руками. Ногами. До меня доносились звуки сдавленного дыхания Руби, но я продолжал плыть в темноте с закрытыми глазами.

«Джас», - услышал я сначала. Руби пытался крикнуть: «Джаспер!», но получилось только «Джас». Я открыл глаза и искал его в бесконечной тьме.
- Руби! - позвал я, продолжая плыть.

К тому времени - всего несколько секунд спустя - я понял, что его там уже нет, и было слишком поздно. Я стал бешено метаться в разных направлениях, не зная, где искать, куда еще податься. В безлунную ночь я думал о курицах, которых мы держали во дворе позади фабрики. Я не знаю, почему именно они всплыли в моих мыслях. Когда вы входите в курятник, чтобы выбрать одну курицу на убой, они бегают зигзагами, не зная, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда был спокойный вид, не испуганный и даже не грустный, просто потерянный.

Безусловно, это судьба, что первой машиной, которую я встретил спустя час ходьбы по пустынной дороге, была машина отца. Именно отец должен был быть тем человеком, который нашел меня голым и с диким взглядом. Я кричал о том, что случилось с Руби. Я не знаю, имело это смысл или нет.
- Он не подшучивает над тобой, - сказал отец. Он всегда так и говорил. Никогда не задавал вопросов, использовал только утвердительные предложения.
- Нет, конечно, нет! - закричал я.
- Это точно, - мне не требовалось отвечать.
- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь машины, чтобы я мог сесть. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец был зол на меня за то, что ему пришлось ехать со мной домой прежде, чем развернуться в направлении Кампара, куда ездил по вечерам играть в карты. Я боялся, поэтому ничего больше не сказал.

Так умер мой друг Руби Вонг, вот как-то так.

82 Elle

В тот раз, как и всегда, мы пошли купаться просто так, без дурацких догонялок, без «кто быстрее на тот берег». Просто купаться. Еще в нескольких метрах от края, где обрывался уступ, я заранее приготовился окунуться в ледяную воду. Холод пронзил все тело, сжал мне легкие. Задыхаясь, я хватал воздух ртом, но ощущение было мне знакомо, так что я продолжал грести. Раз. Два. Раз. Два. Совсем рядом в темноте я слышал такое же отрывистое дыхание Руби, но плыл дальше без остановки, не открывая глаз.

- Джас, - вдруг позвал он.

Даже не произнес, а просто выдохнул:

- Джас!

Я открыл глаза и вгляделся в кромешную тьму.

- Руби! – не останавливаясь откликнулся я.

Когда несколько мгновений спустя до меня дошло, что его нигде нет, было уже поздно. Я отчаянно заметался во все стороны, не зная, где искать, куда плыть дальше. Ночь была безлунной, и мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворике за фабрикой. Не знаю, с чего я о них подумал. Когда кто-то заходил в курятник выбрать птицу на убой, они начинали носиться зигзагами, не соображая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда был отсутствующий вид, не перепуганный и даже не печальный, просто растерянный.

И конечно, так совпало, что первой за целый час машиной, попавшейся мне навстречу, была отцовская. Именно он нашел меня, когда я, совершенно раздетый, с безумным взглядом, брел по пустынной дороге. Я закричал, пытаясь объяснить, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли он хоть слово.

- Может, он подшутил над тобой, - сказал отец. Его обычная манера – не вопрос, а утверждение.

- Нет, точно нет! – вопил я.

- Ты не выдумываешь?

Ответ был очевиден.

- Значит, он уже мертв, - произнес отец, открывая передо мной дверцу машины. – Завтра съездим за твоими вещами.

Я боялся, что он злится, ведь ему придется возвращаться со мной домой, а потом ехать обратно в Кампар, где он вечерами играл в карты. Боялся так сильно, что больше не проронил ни слова.

Примерно так и погиб мой друг Руби Уонг.

83 Emine

Шелкопрядильная фабрика «Гармония»

Мы просто поплыли – как всегда, безо всякой цели, без глупого соперничества, безо всех этих «кто первый – тот победил». Через несколько футов, когда берег пропал из виду, я приготовился. Холод обхватил меня сразу со всех сторон, выдавливая воздух из легких. Я часто-часто задышал. Ощущения были мне знакомы, поэтому я не остановил движения рук и ног. Вдох-выдох. Взмах-толчок. Позади в такт моему слышалось прерывистое дыхание Руби. Я закрыл глаза и поплыл в темноте.

- Джас! – позвал меня Руби. Это не был звук, это был выдох. – Джас!

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме.

- Руби? – вдох-выдох, взмах-толчок.

Через несколько секунд, когда я осознал, что его нет, было уже поздно. Я неистово метался в воде, не зная, где искать, в какую сторону плыть. В эту безлунную ночь, не знаю почему, мне вспомнились куры, которых мы держали во дворе позади фабрики. Когда входишь в курятник, куры, словно зная, что их ждет, носятся зигзагами, не соображая, куда или от кого надо спасаться. У пойманной жертвы всегда отсутствующий взгляд, не испуганный и даже не тоскливый, просто безразличный.

Разумеется, первым авто на пустынной дороге, по которой я шел уже час, была машина моего отца. Именно отец должен был найти меня, раздетого и полуобезумевшего. Я криками пытался объяснить, что случилось с Руби, едва ли понимая, что говорю.

- Он же не разыграл тебя, - отец никогда не спрашивал, он всегда утверждал.

- Нет, нет! – надрывался я.

- Ты не выдумываешь? - не было нужды отвечать на этот вопрос.

- Тогда он уже мертв, - он открыл передо мной дверь машины. – Завтра мы вернемся за твоей одеждой.

Мне показалось, что он злится на меня, потому что ему придется сначала отвезти меня домой, а потом обратно возвращаться в Кампар к ежевечерней игре в карты. Я был напуган, поэтому не сказал ни слова.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.
 

84 En verano

Мы никогда не соревновались, не устраивали дурацких гонок, не договаривались, что победит доплывший до берега первым. Мы просто плавали. Как и в тот раз.

Через несколько футов от берега дно резко обрывалось.

Я был готов к тому, что холод охватит все тело. Из груди словно выдавили воздух. Я задышал резко, прерывисто. Но двигался вперёд (раньше я уже испытывал подобное). Взмах рукой. Ногой. Рукой. Ногой. Позади я слышал сдавленное дыхание Руби, словно эхом повторявшее моё, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

"Джэс!" - вдруг раздался крик Руби. Нет, не крик, а словно выдох. "Джэс!"

Открыв глаза, я принялся искать его в полной темноте. "Руби?"- позвал я друга, продолжая плыть вперед.

Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что его нигде нет. Но было уже слишком поздно. Я метался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда плыть. В эту безлунную ночь я вдруг вспомнил о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Почему я о них подумал? Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на забой, они разбегаются зигзагами, не понимая, куда или от кого спасаются. В глазах несчастной жертвы всегда растерянность, не испуг, не печаль, попросту растерянность.

Вот уже час я шёл по пустынной дороге, без одежды, похожий на сумасшедшего. Естественно, в первой же машине, встретившейся мне, ехал Отец. Именно он обнаружил меня в таком виде. Я кричал, путаясь в словах, о том, что случилось с Руби. Не знаю, насколько внятно все это звучало.

- Он тебя не разыгрывает,- сказал Отец. Так он разговаривал: никаких вопросов, только утверждения.

- Да. Я уверен! - прокричал я.

- Ты не выдумываешь?

И без моего ответа все было ясно.

- В таком случае, он уже мертв,- сказал Отец, открывая мне дверцу. - За твоей одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что Отец разозлится, ведь теперь ему придётся отвезти меня домой, а потом опять вернуться в Кампар, где по вечерам он играет в карты. От страха я больше не произнес ни слова.

Так, вроде, и погиб мой друг Руби Вонг.

85 enikolaenko

Мы, как всегда, плавали без определенной цели, не стараясь обогнать друг друга или первыми доплыть до противоположного берега. Мы просто плыли. В паре футов от края, там, где уступ исчезал, я приготовился к холоду. Он охватил меня целиком, выдавливая воздух из легких. Я хватал ртом воздух, задыхаясь, но мне уже приходилось плавать в холодной воде, поэтому я продолжал двигаться. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, эхо моего собственного, но продолжал, закрыв глаза, плыть в темноту.


"Джас,"– услышал я первый оклик. Руби не столько сказал, сколько выдохнул это. "Джас".


Я открыл глаза и огляделся, ища его в бесконечной тьме. "Руби?"– позвал я, продолжая плыть вперед.


К тому моменту как я понял, несколько секунд спустя, что его там нет, было уже слишком поздно. Я яростно поплыл в другом направлении, не зная, где его искать, куда повернуть. В безлунной ночи я подумал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему это пришло мне голову. Когда вы входили в курятник, чтобы выбрать, которую из них зарезать они начинали носиться туда-сюда, не понимая, куда они бегут или от кого спасаются. У жертвы всегда было отсутствующее выражение лица - не испуганное и не печальное, просто потерянное.


Конечно, это была судьба, что первая встреченная мной час спустя на пустынной дороге машина принадлежала Отцу. Это он должен был найти меня, голого, с безумным взглядом. Я кричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понимал он ли хоть слово.


– Он не разыгрывает тебя, – сказал Отец. Он всегда так говорил. Никогда не спрашивал, только утверждал.
– Нет, я уверен! – закричал я.
– Ты не выдумываешь?
Я мог не отвечать.
– Значит, он уже мертв, – сказал он, открывая дверь машины, – вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он сердится на меня за то, что ему придется везти меня домой и потом возвращаться в Кампар на карточную игру. Я боялся, и поэтому ничего больше не сказал.


Как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

 

86 Eugene

Тем вечером мы отправились плавать, всё как обычно. Не устраивали глупых соревнований, не рвались на другой берег «кто быстрее». До края отмели оставалось совсем немного, дальше дно обрывалось, и я приготовился к встрече с ледяной водой. Тело будто сковало, в груди не осталось воздуха. Я судорожно вдохнул. Такое случалось и прежде, и я ни на мгновенье не прекратил размеренных движений. Сначала руки. Потом ноги. По очереди. Руби хрипло глотал воздух где-то рядом. Не размыкая глаз, я упрямо плыл во мрак.

— Джас, — вдруг услышал я. Руби почти беззвучно выдохнул моё имя. — Джас.

Я осмотрелся. Темно. Ничего не видно.
— Руби, ты где? — крикнул я, продолжая плыть.

Через несколько секунд я почувствовал, что Руби нет рядом, но было уже поздно. Где же его искать? Я ринулся назад, влево, вправо, грёб изо всех сил. Почему-то той безлунной ночью подумалось о цыплятах у нас на заднем дворе, за фабрикой. Если кто-то входил в курятник, птицы разбегались в разные стороны сломя голову, не зная, куда и от кого. Пойманный всегда смотрел равнодушно. Не перепуганно или грустно, а просто потерянно.

И конечно, сама судьба свела меня на пустынной дороге, по которой я отшагал битый час, с той машиной. За рулём был отец. Только он и мог найти меня, раздетого, с безумным взглядом. Я крикнул, что случилось с Руби. Понятно вышло или нет — не знаю.

— Он тебя не разыгрывает.
Отец всегда говорил так. Не спрашивал, а утверждал.
— Нет, всё точно!
— Ты тоже не врёшь.
Ответ не требовался.
— Значит Руби уже мёртв, — сказал отец, распахивая передо мной дверцу автомобиля. — За твоей одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что отец рассердился, из-за меня ему пришлось поворачивать домой, а потом снова рулить в Кампар, чтобы сыграть в карты с приятелями. Боялся, и ничего не сказал.

Вот так погиб Руби Вонг, мой друг. Да, вот так.

87 Eve

Как и у всех других, у этого заплыва, не было особой цели, не было дурацкой гонки, вроде «кто первый на ту сторону, тот и выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от края, где обвалился уступ, я настроился и нырнул в холодную воду. Все тело сжалось, из груди выдавило весь воздух. Дыхание перехватило, но чувство было знакомым, и я продолжал грести. Рывок. Взмах. Рывок. Взмах. Было слышно как в унисон со мной сдавленно дышал Руби, и закрыв глаза, я продолжал плыть в темноту.

-Джас, –в первый раз просипел Руби почти беззвучно. - Джас.
Я открыл глаза, пытаясь найти его в непроглядной тьме.
-Руби? – откликнулся я, не переставая плыть.

Пару секунд спустя, когда до меня дошло, что его там нет, было уже слишком поздно. Я со всей силы рванул обратно, не зная где искать, куда поворачивать. В темноте ночи мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему они пришли на ум. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на забой, они шарахаются в разные стороны, петляя зигзагом, не понимая, от кого и куда бегут. У жертв всегда отсутствующее выражение лица, не печальное или испуганное, а просто пустое.

И конечно, судьба распорядилась так, что после часа ходьбы по пустынной дороге первая машина, которую я встретил, была отцовской. Именно Отец должен был найти меня голого, с диким взглядом. Я кричал о том, что случилось с Руби. Наверное, звучало это довольно путано.

- Он не мог надуть тебя,- сказал Отец. Это была его манера говорить. Никогда не задавал вопросы, только утверждал.
- Точно нет! – орал я.
- Лапшу не вешаешь.
Отвечать не было смысла.
- Тогда он уже труп,- сказал Отец, открывая для меня дверцу. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, он зол из-за того, что ему придется ехать домой, а потом возвращаться в Кампар на вечернюю игру в карты. Мне было страшно, так что больше я не проронил ни слова.

Вот примерно так умер мой друг Руби Вонг.

88 ezhoks

Как всегда, мы плыли просто так, не соревнуясь. Никто никогда не говорил: «Победит тот, кто первый доплывет до другого берега». Мы просто плыли. Еще стоя в нескольких сантиметрах от обрыва, я готовился к тому, что будет холодно. Холод сковывал меня, выжимая воздух из груди. Я дышал тяжело и почти задыхался, но это ощущение было мне знакомо. Я продолжал отталкиваться и плыть. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я слышал, как эхом тяжело дышит Руби, но продолжал, закрыв глаза, плыть в темноту.

- Джес! – услышал я. Казалось, Руби это не произнес, а выдохнул. – Джес!

Я открыл глаза, пытаясь найти его в бесконечной темноте. Не переставая плыть, я позвал:

- Руби?

Несколько секунд спустя (слишком поздно!) я осознал: Руби там не было. Я лихорадочно кидался в разные стороны, не зная, где искать, в какую сторону плыть. В ту ночь не светила Луна, и в темноте мне вспомнились куры, которых мы держали на ферме. Не знаю, почему подумал тогда именно о них. Когда я заходил в курятник, чтобы выбрать, какую курицу зарезать, они разбегались зигзагами, не зная, куда и от кого бегут. В глазах жертвы всегда было полное безразличие: не было в них ни страха, ни боли, лишь безучастие.

К тому моменту, когда я встретил отца, я уже час плелся по пустому шоссе. Это судьба, что именно отец должен был найти меня, голого и обезумевшего от горя. Я закричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понимал я это тогда, или нет.

- Вряд ли Руби так пошутил, - сказал отец. Он всегда говорил утвердительно, вопросов не терпел.

- Нет, ни за что! – кричал я.

- Правда?

Здесь слова были ни к чему.

- В таком случае, он уже мертв, - сказал отец, открывая передо мной дверцу машины. – Завтра вернемся и заберем твои вещи.

Я думал, он злился на меня за то, что мы поехали домой, и поэтому он не мог поехать в Кампар и играть там в карты. Мне было страшно, и больше я ничего не сказал.

Вот так погиб мой друг Руби.
 

89 fanny

В тот заплыв мы пустились без ясной цели, без глупого азарта, без криков «кто последний, тот дурак». Поплыли и поплыли. Там, где полоса мелководья кончалась, я невольно сжался. Сбивая дыхание, вдоль тела скользнули холодные струи. Я резко, с шумом вдохнул, но продолжал размеренно грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом громко дышал Руби. Сомкнув глаза, я резал темную гладь.

– Джас, – даже не произнес, а выдохнул Руби. – Джас.

Я повернул голову, посмотрел. Тьма, куда ни глянь.

– Что?

Прошла, может, пара секунд, затем я понял, что он уже не плывет за мной – но было слишком поздно.

Едва не выпрыгивая из воды, я носился по поверхности водоема, не зная, где искать. Почему-то в голову лезла мысль о цыплятах, живших на заднем дворе. Стоило зайти к ним, чтобы унести одного и зарезать, как они принимались суматошно метаться по клетке, ища и не находя выход. Пойманный всегда глядел как-то потерянно. Не со страхом, не с грустью, а вот именно что потерянно.

После часа ходьбы по пустой дороге судьба послала мне машину отца. Кому, если не отцу, суждено было встретить меня голого, с диким взглядом. Я сбивчиво прокричал про то, что случилось с Руби.

– Это не шутка, – сказал отец. Вот так всегда: никаких вопросов, одни утверждения.

– Какие тут шутки!

– Так все и было.

Я промолчал.

– Тогда он утонул. – Отец распахнул для меня дверь. – Вернемся за твоими вещами завтра.

Он был хмур: взамен вечерней игры в карты вынужден везти меня домой. Я боялся, что дома мне попадет, и потому всю дорогу сидел молча.

Так погиб мой друг Руби Вонг.

90 fuji

В тот раз, как и раньше, мы плыли без чёткой цели, не соревнуясь, не стараясь друг друга обогнать. Просто плыли. За пару шагов до того, как потерять дно, я приготовился к холоду. Он охватил всё тело, выдавливая из груди воздух. Дышалось резко, судорожно, но это чувство было уже мне знакомо, так что я продолжал вспарывать воду руками. Гребок. Ещё гребок. Раз-два. Я слышал судорожное дыхание Руби рядом с собой, но, закрыв глаза, продолжал плыть в темноту.

- Джес, - позвал он. Не произнёс, а выдохнул. - Джес!
Я открыл глаза и оглянулся, ища его во мглистой темноте. - Руби? - я всё ещё плыл вперёд.

Когда, пару секунд спустя, я понял, что его уже нет, было поздно. Я метался туда-сюда, не зная, где искать, куда повернуть. В темноте безлунной ночи я вдруг подумал о цыплятах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вспомнились. Когда я входил в курятник, чтобы выбрать одного на убой, они бросались врассыпную, даже не зная, от чего убегают, куда их хотят забрать. У очередной жертвы всегда был отсутствующий вид - не испуганный или поникший, а просто недоумённый.

Целый час я шёл по пустынной дороге и, конечно, не случайно вышло так, что за рулём первой встреченной мною машины оказался отец. Это ему предназначила судьба найти меня там, голого, перепуганного. Я выпалил ему, что случилось с Руби. Может лопотал что-то бессвязное, не знаю.

- Он не подшутил над тобой, - сказал отец. Он никогда не спрашивал, только утверждал. Такая у него была манера.
- Нет, точно нет! - выкрикнул я.
- Ты мне не рассказываешь сказки?
Отвечать нужды не было.
- Тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая мне дверцу. - Завтра вернёмся за твоей одеждой.

Я боялся, что он злится на меня за этот крюк, который придётся сделать, чтобы вернуться домой, прежде чем ехать в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Я боялся, и потому больше ничего не сказал.

Вот так примерно и умер мой друг Руби Вонг.

91 Fur

В этот раз, впрочем, как и всегда, мы плыли без цели, без глупой гонки, без выяснений, кто быстрее. Просто так. В нескольких футах от берега, где шельфовая отмель становилась глубже, мое тело охватил холод, выжимая воздух из легких. Дыхание стало сбивчивым, захлебывающимся, но эти ощущения были мне знакомы, и я не сбавил темпа. Гребок. Еще один. И еще, и еще. Я слышал, как позади прерывисто дышит Руби, но, закрыв глаза, продолжил плыть в темноту.


- Джэс, - позвал меня друг. Это было похоже, скорее, на выдох, чем на оклик, - Джэс!


Я открыл глаза и попытался разглядеть его в беспросветной мгле.


- Руби, – отозвался я, не останавливаясь.


Несколько мгновений спустя я осознал, что его нет рядом, но было уже поздно. Я судорожно метался то влево, то вправо, не представляя, где его искать, в каком направлении плыть. Той безлунной ночью мне почему-то вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я подумал именно о них. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы забрать одного для забоя, они бестолково бросались врассыпную, не зная толком, где прятаться и от кого. У пойманной жертвы всегда был безучастный вид: ни страха, ни печали, одно лишь безразличие.


Около часа я брел по пустынной дороге, и первой машиной на моем пути, по воле судьбы, оказался автомобиль отца. Так было предначертано, что именно он должен был найти меня, раздетого и отчаявшегося. Я истерически провопил ему о случившемся. Не помню, насколько осмысленной была моя речь.


- Он тебя не разыгрывает, - произнес отец. Это была его привычная манера общения: никаких вопросов, только утверждения.


- Нет, конечно! – воскликнул я.


- А ты не выдумываешь?


Мне не было необходимости отвечать, все было ясно без слов.


- В таком случае, его уже нет в живых, - проговорил он, открывая мне дверь в машину. – Завтра вернемся за твоими вещами.


Я боялся, что он разозлится, ведь из-за меня ему пришлось возвращаться домой на полпути к Кампару, где он намеревался провести вечер за карточной партией. От страха я за всю дорогу не проронил больше ни слова.


Вот, собственно, так и погиб мой друг Руби Вонг.

92 GloriousTie

В этом заплыве, как и в любом другом, не было никакой цели, никакой глупой гонки, никакого "кто первый окажется на другой стороне победит". Мы просто плавали. В нескольких футах от края, где спадала отмель, я готовил себя к этому холоду. Он объял все мое тело, выжимая воздух из груди. Я, задыхаясь от волнения, резко вдохнул, однако ранее я уже знал каково это, и поэтому я продолжал энергично двигать руками и ногами. Гребнул. Толкнулся. Гребнул. Толкнулся. Я услышал задыхающиеся дыхание Руби, вторя мое собственное, но я продолжал плыть в этот мрак, закрыв глаза.

"Джас, - прозвучал первый зов. Голос Руби выдыхал это слово, не произнося его. - Джас."

Я открыл глаза и стал его искать в бесконечной темноте.

"Руби?" - сказал я, продолжая плыть вперёд.

Спустя несколько секунд, к тому моменту, когда я осознал, его уже там не было, было слишком поздно. Я неистово плыл в разные стороны, не зная где искать, куда дальше ринуться. В ту безлунную ночь я думал о курах, что мы держали во дворе позади фабрики. Я не знаю, почему мне это пришло в голову. Когда ты заходил в курятник, чтобы выбрать, кого-бы зарезать, они бы убегали, виляя зигзагами, никогда не понимая куда и от кого они убегают. У жертвы всегда было потерянное выражение лица, не перепуганное или даже печальное – просто потерянное.

Само собой, это была судьба, что первая машина, которую я повстречал, идя час по пустынной дороге была отцовской. Именно отец должен был найти меня, голого и c обезумевшим взглядом. Я крикнул ему, что стало с Руби. Я не знал, разумно ли я себя повёл.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Просто он так говорил. Он не задавал вопросов, всегда говорил высказываниями.
- Нет, я уверен! – закричал я.
- Ты ничего не выдумываешь?

Мне не было нужды отвечать.

"Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь машины. - Завтра мы вернемся за твоими вещами."

Я боялся, что он был зол на меня за то, что я заставил проделать весь этот путь домой перед тем, как двинуться обратно в Кампар, чтобы провести вечер за картами. Я боялся, поэтому больше ничего не говорил. В общем, примерно так и умер мой друг, Руби Вонг.

93 GoJungle

В тот раз, как всегда, мы плыли, не стремясь друг друга обогнать, а просто так. У края отмели я слегка поёжился. Затем всего меня объял холод, дыхание перехватило. Я шумно глотнул воздуха. Руки-ноги действовали сами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Рядом, вторя моему сопению, дышал Руби. Я с закрытыми глазами скользил во тьму.

— Джас, — тихо, еле слышно позвал Руби. — Джас.

Не останавливаясь, я поискал его взглядом, но мрак уже стал непроницаемым.

— Что, Руби?

Через пару секунд я осознал, что больше не слышу друга, но было поздно.

Я лихорадочно заметался, не зная, где искать. В тот безлунный вечер я ни с того ни с сего подумал о курах. Мы держали их на заднем дворе. Зайди к ним, чтобы взять птицу на суп, и они начинают суматошно носиться по загородке. Уносимая курица всегда глядит как-то потерянно. Не испуганно, не печально, а просто потерянно.

Я долго шёл по пустой дороге и наконец встретил отца. Верно, так уж было суждено. Он сидел за рулём машины. Именно отец должен был найти меня голого, с полубезумным, бегающим взглядом. Сбиваясь, переходя порой на крик, я поведал о случившемся.

— Это не его штучки, — спросил отец. Спросил не спрашивая, как и всегда.

— Нет!

— Ты говоришь правду.

Ответа он не ждал.

— Значит, твой Руби утонул. — Отец распахнул дверь. — За одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что мне достанется. Отец ехал в Кампар, играть в карты, а теперь ему придётся отвозить меня домой и, таким образом, проделать двойной путь. Я боялся… и промолчал.

Где-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

94 Hakkas

Hakkas­
 ­
Tash Aw­
 ­
The Harmony Silk Factory­
 ­
 ­
В тот раз, как обычно, мы устроили ночны­е купания в открытом море. Плавали в сво­е удовольствие, не пытаясь вырваться впе­ред, чтобы испытать глупый восторг прево­сходства. Недалеко от того места, где ше­льф обрывается в глубину, я приготовился­ к резкому перепаду температуры воды. Хо­лод внезапно сковал тело, выдавил воздух­ из легких. Я задышал отрывисто и часто,­ но уже был знаком с этим явлением и про­должал работать руками. Левой, правой, л­евой, правой. Я слышал, как рядом боролс­я Раби, но по-прежнему, закрыв глаза, ух­одил в темноту ночи.
 ­
- Джас, - послышалось мне. Это был скоре­е выдох, чем зов. – Джаспер.
 ­
Я открыл глаза и попытался хоть что-то р­азглядеть в абсолютной темноте.
 ­
- Раби? – откликнулся я, но не остановил­ся.
 ­
Минутой позже я понял, что его нет рядом­, но было поздно. Я слепо метался во все­ стороны, не понимая, что могу сделать. ­Не знаю почему, но в эту безлунную ночь ­я подумал о курах, которых мы разводили ­на свободных площадях позади производств­енных помещений. Когда ты входишь в куря­тник, чтобы выбрать одну из них на жарко­е, они начинают метаться, не разбираясь,­ куда и от кого. В глазах пойманной птиц­ы не было ни страха, ни обреченности, то­лько пустота.
 ­
Конечно, мне суждено было встретить маши­ну отца после часовой пробежки по ночной­ дороге без единой тряпки на теле. Тольк­о отец должен был видеть меня абсолютно ­голым, в чрезвычайно возбужденном состоя­нии. Скорее всего, я походил на безумца.
 ­
- Он не разыграл тебя, - сказал отец. Он­ всегда так говорил, не задавал вопросы,­ скорее сам отвечал на них.
 ­
- Конечно, нет! – закричал я.­
 ­
- Ты говоришь правду.­
 ­
Отвечать не было смысла.­
 ­
- Что ж, тогда он уже мертв, - заключил ­он, открывая для меня дверцу автомобиля.­ – За твоей одеждой мы вернемся завтра.
 ­
Я понял, что он зол на меня за то, что п­ридется ехать домой, и только потом в иг­орный дом малазийского городка Кампар. Я­ это понял и потому не проронил ни слова­.
 ­
Вот так погиб мой друг Раби Вонг. Так бы­ло.

95 HelgaWhiteFeather

Мы купались как обычно, дурака не валяли, никаких «кто кого перегонит» – просто плавали. Я знал, где дно резко уходит в глубину, и заранее приготовился к холоду. Он сжал тело тисками, дыхание перехватило, но мне было не впервой, и я продолжал мерно работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Зажмурился и плыл вперед в темноту. Хриплое дыхание Руби эхом вторило моему собственному.

– Джас… – позвал он вдруг. Не сказал – еле выдохнул. – Джас!

Не останавливаясь, я попытался разглядеть его в кромешном мраке безлунной ночи.

– Руби?

Когда стало ясно, что его нигде нет, что-то делать было уже поздно. Я лихорадочно метался из стороны в сторону. Куда плыть, где искать? Не знаю, почему вдруг вспомнились наши куры во дворе за фабрикой. Заходишь, бывало, в птичник, чтобы выбрать какую-нибудь на убой, а они бегают туда-сюда и ничего не понимают. Даже страха нет в глазах, когда поймаешь, одна растерянность.

Целый час я брел по пустынной дороге, и, конечно же, судьбе было угодно, чтобы первая попавшаяся машина оказалась отцовская. Именно отцу довелось найти меня, голого и с безумным взглядом, и выслушать мои отчаянные крики – не знаю, насколько связные.

– Не розыгрыш, – кивнул он. Как всегда, никаких вопросов, только утверждения.

– Нет, точно нет! – снова завопил я.

– Не врешь.

В ответе не было нужды.

– Стало быть, утонул. – Отец открыл дверцу машины и впустил меня. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он разозлится. Придется подвозить меня домой, а потом снова ехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Так боялся, что молчал всю дорогу.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Как-то так.

96 HellenSmith

Тэш О. Шелковая фабрика «Гармония».

В тот раз, как и всегда, мы плыли без всякой цели. Это не было глупой гонкой или «кто первый до другого берега». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где уже нельзя нащупать дно, я подготовился к тому, что будет холодно. Холод охватил все мое тело, словно тисками, выдавил воздух из груди. Я резко вдохнул, захлебываясь, однако эти ощущения уже были мне знакомы, поэтому я продолжал бороться. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Мне было слышно Руби, его захлебывающееся дыхание вторило моему, но я продолжал плыть в темноту, с закрытыми глазами.

- Джас, - послышался первый оклик. Руби словно выдохнул слово, а не произнес его. – Джас.

Я открыл глаза и попытался найти его в непроглядной тьме.

- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда я понял через несколько секунд, что его там уже нет, было слишком поздно. Я, словно бешеный, бросался в разные стороны, не зная, куда смотреть и куда повернуть дальше. Этой безлунной ночью мне вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда ты открывал курятник, чтобы выбрать птицу на убой, они начинали бегать зигзагами, и никогда нельзя было понять, куда они направляются или от кого убегают. На лице жертвы всегда было выражение ожидания, оно не было испуганным или даже грустным, скорее отсутствующим.

По иронии судьбы, конечно же, первая машина, встретившаяся мне после того, как я час прошел пешком по безлюдной дороге, была машина Отца. Кто еще, как ни Отец, должен был найти меня – голого, с дикими глазами? Я закричал о том, что случилось с Руби. Даже не знаю, насколько понятными были мои слова.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал Отец. Именно так он и выразился. Как всегда, никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, я уверен! – прокричал я.

- А ты не рассказываешь мне сказки?

Отвечать не было необходимости.

- Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы я сел в машину. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня за то, что ему придется проделать весь путь домой, а потом вернуться в Кампар на свою вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому ничего больше не сказал.

В общем, вот так и погиб мой друг Руби.

97 hey.karry

В этом заплыве, ничем не отличавшемся от других, не было ни цели, ни глупого соревнования, ни правила «кто первый, тот победил». Мы просто плыли. За несколько футов до обрыва, где заканчивается отмель, я приготовился окунуться в ледяную воду. Холод охватил все тело, легкие сжались. Я сделал резкий, сдавленный вдох – знакомое чувство – и продолжил плыть. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал прерывистое дыхание Руби, которое эхом отражало мое, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.


— Джэс, — позвал он в первый раз. Он не произнес, а выдохнул мое имя. — Джэс.


Я открыл глаза и начал искать его в кромешной тьме.


— Руби? — окликнул я, по-прежнему плывя вперед.


Через несколько секунд, когда я понял, что его уже нет рядом, было уже поздно. Я яростно метался в разные стороны, не зная, куда смотреть и куда повернуть. В ту безлунную ночь я думал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему я вспомнил о них. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать птицу на забой, все курицы разбегаются в разные стороны, не задумываясь, куда они бегут и от кого. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не просто напуганное или печальное, а именно потерянное.


По иронии судьбы, после того, как я час бродил по пустынной дороге, первая проезжавшая мимо машина оказалась отцовской. Именно отец должен был найти меня таким – нагим, с вытаращенными от страха глазами. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, осознавал ли я, что происходит.


— Не разыгрывает ли он тебя, — сказал отец. Он всегда говорил в такой манере – никогда не спрашивал, всегда лишь утверждал.


— Нет, я уверен! — закричал я.


— Ты ведь не сочиняешь?


На этот вопрос мне не было нужды отвечать.


— Тогда он уже умер, — сказал он, открывая передо мною дверь. — Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он сердится на меня за то, что ему пришлось повернуть домой вместо того, чтобы сразу отправиться в Кампар играть в карты. Я так боялся, что ничего больше не сказал.


Примерно так умер мой друг Руби Вонг.
 

98 Hilda

В этот раз, как и всегда, у нас не было никакой цели, мы не устраивали глупых состязаний типа «Кто первый на ту сторону». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, там, где начиналась глубина, я приготовился к тому, что будет холодно. Холод пронзил мое тело, сжал легкие. Я дышал часто, тяжело, но все это мне уже было знакомо, и я просто двигался вперед. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я слышал, как сдавленное дыхание Руби вторит моему, но продолжал плыть с закрытыми глазами в темноту.

– Джас, – позвал Руби. Он не произнес мое имя, он просто выдохнул его. – Джас.

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме.

– Руби? – окликнул я, по-прежнему плывя вперед.

Когда спустя несколько секунд я осознал, что его нет, было уже слишком поздно. Я в панике метался то туда, то сюда, ничего не видя, не зная, где искать. В той безлунной ночи мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Сам не знаю, почему про них подумал. Если входишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они начинают носиться зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. Во взгляде жертвы никогда не заметить ни ужаса, ни даже печали, там всегда одна лишь растерянность.

Конечно, это была судьба, что первая машина, которая мне встретилась после того, как я час шел по безлюдной дороге, оказалась машиной отца. Кто, как не он, должен был найти меня, голого и отчаявшегося. Я стал кричать о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно было что-нибудь разобрать в этих криках или нет.

– Он не подшутил над тобой, – сказал отец. Он всегда так разговаривал. Никаких вопросов, одни только утверждения.

– Нет, точно нет! – голос у меня срывался.

– А ты мне голову не морочишь?

Мой вид говорил яснее всяких слов.

– Ну, значит, он уже мертв, – сказал отец, открывая мне дверь машины. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что отец зол на меня, потому что он ехал в Кампар, где обычно играл вечером в карты, и теперь ему приходилось делать крюк, чтобы сначала отвезти меня домой. Я боялся, поэтому всю дорогу молчал.

Вот то, что я помню о смерти своего друга Руби Вонга.
 

99 In-cognito

В тот раз мы плавали, как обычно: не стремясь приплыть куда-то или обогнать друг друга. Просто плавали, и всё. Шельф обрывается в нескольких футах от утёса, и там всегда жуткий холод: пронизывает всё тело, аж дыхание перехватывает. Глотаешь воздух, как будто кашель душит. Но когда знаешь эти ощущения, не обращаешь внимания и продолжаешь работать руками и ногами: гребок-толчок, гребок-толчок. Я плыл в темноту с закрытыми глазами, слыша рядом дыхание Руби, такое же хриплое, как у меня.
И тут он позвал:
- Джас!
Голос звучал глухо, как вздох.
- Джас...
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в полной темноте, продолжая продвигаться вперёд.
- Руби?
Через несколько секунд до меня дошло, что он уже не плывёт рядом, но было уже поздно. Вслепую я метался туда-сюда и не знал, что делать дальше. Ужас этой безлунной ночи напомнил мне о цыплятах, что мы держали на заднем дворе фабрики. Сам не пойму, отчего они пришли мне на ум. Когда заходишь в загончик, чтобы выбрать очередную жертву, они начинают бегать зигзагами взад и вперёд, ища неизвестного спасения от непонятной опасности. А когда наконец поймаешь одного, выражение у него какое-то неопределённое: не испуганное, не грустное, а просто потерянное.
Целый час я шёл по пустынному шоссе, и первая встреченная мной машина оказалась машиной отца. Судьба распорядилась, чтобы именно он подобрал голого дрожащего меня. Я выпалил всю историю, как полоумный.
- Он тебя не разыгрывает, - сказал отец. Он всегда разговаривал утверждениями, ни одного вопроса.
- Нет, нет! - вопил я.
- И ты не морочишь мне голову.
Тут я мог и не отвечать.
- Тогда он давно мёртв, - отец открыл дверь машины и усадил меня внутрь. - Твою одежду заберём завтра.
Я боялся, не злится ли он: всё-таки ему пришлось везти меня обратно домой, прежде чем снова отправиться в Кампар, они там каждый вечер играли в карты. Чтобы не разозлить его окончательно, я всю дорогу молчал.
Вот, более или менее, и всё о смерти моего друга Руби Вонга.

100 Ira

Тем вечером, как и всегда, мы просто плавали. Без цели, без соперничества и глупых подначек "кто быстрее на ту сторону?". Просто плавали, и все. Край отмели был уже совсем близко, затем дно резко обрывалось в глубину. Я приготовился к холоду. Он так стиснул тело в своих ледяных объятьях, что из лёгких выскочил воздух. Я задышал резко, прерывисто, но продолжал молотить по воде. Рука, нога. Рука, нога. Все эти ощущения мне были не внове.


Руби, вторя мне, сопел где-то неподалеку, но я закрыл глаза и погрёб в черноту.


— Джас, — услышал я первый окрик. Мой друг скорее выдохнул, чем произнёс это слово. — Джас…


— Руби? — Я открыл глаза и, не возвращаясь, поискал его в непроницаемой темноте.


Через несколько мгновений до меня дошло, что его нет рядом, но было уже поздно. Я не знал, где искать, лихорадочно метался повсюду. Во мраке той безлунной ночи в голову лезли мысли о цыплятах. Почему? Даже не знаю. Стоило зайти в курятник на заднем дворе фабрики, чтобы выбрать одного на убой, как цыплята начинали бестолково носиться из стороны в сторону. Будущая жертва почему-то всегда смотрела пустыми глазами. Взгляд, в котором не было ни испуга, ни грусти, одна растерянность.


Я брёл уже час, когда на пустынной дороге появилась машина отца. Явно сама судьба позаботилась о том, чтобы меня нашёл именно он. Я, голый, с диким, безумным взглядом, начал рассказывать про Руби. Не знаю, как много отец понял из этих бессвязных криков.


— Он не пошутил, — в привычной манере заключил отец. Он всегда разговаривал одними утверждениями, не задавая вопросов.


— Конечно!


— И ты не сочиняешь.


Можно было не отвечать.


— Тогда твоему другу ничем уже не поможешь, — вздохнул он и открыл дверцу машины, приглашая меня внутрь. — Вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что рассердил отца. Он ехал в Кампар поиграть в карты, а теперь приходилось делать крюк, чтобы завести меня домой. Я боялся, и поэтому больше не произнес ни слова.


В общем-то, это всё. Так мой друг Руби Вонг и погиб.

101 irgeny

В том купании, как в любом другом, не было ни особенной цели, ни глупой гонки, ни игры «кто первый на ту сторону». Мы просто плыли. Отмель заканчивалась в нескольких футах от берега, я приготовился к холоду, и всё же внезапно задохнулся, когда он охватил моё тело, сжал грудь. Но мне уже было знакомо это чувство, так что, я продолжал энергично двигаться. Взмах. Рывок. Взмах. Рывок. Словно эхо, я слышал рядом с собой прерывистое дыхание Руби, и плыл дальше, с закрытыми глазами, в чёрной темноте.

- Стой, - вот и всё, что я слышал. Голос Руби не произнёс - выдохнул одно-единственное слово. – Стой.

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в этой кромешной тьме.

- Руби? – окликнул я, продолжая плыть вперёд.

Когда, спустя несколько секунд, я осознал, что Руби больше нет рядом, было уже слишком поздно. Я в панике метался в разные стороны, не зная, где искать, куда теперь плыть. В ту безлунную ночь я вспомнил о курах, тех, что держали у нас на заднем дворе, за фабрикой. Даже не знаю, почему это пришло мне в голову. Когда в курятник входили, чтобы выбрать одну, на убой, куры зигзагами бросались прочь, не понимая, от кого спасаются и куда бегут. А у жертвы всегда был отсутствующий вид. Не испуганный или печальный, нет, просто растерянный.

После часа ходьбы по пустынной дороге, первой я встретил машину отца. Конечно, это была судьба, именно отец должен был найти меня там, голого, с безумными глазами. Я бессвязно кричал о том, что случилось с Руби, должно быть, меня было трудно понять.

- Он тебя не разыгрывает, - сказал отец. Так он говорил всегда – не задавал вопросов, только утверждал.

- Нет, точно, нет! – всхлипнул я.

- А ты не врёшь?

На это мне было незачем отвечать.

- Тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая передо мной дверцу машины. – Завтра мы вернёмся за твоей одеждой.

Я боялся, что отец сердит на меня, ведь ему пришлось повернуть обратно, домой, а потом снова отправиться по той же дороге назад, к Кампару - вечерами он играл там в карты. Я боялся, и потому больше ничего не говорил.

Вот так умер мой друг, Руби Вонг, как-то так.

102 Irina H

Этот заплыв, как и все другие, был без особой цели и без глупого соперничества – «кто первый на той стороне, тот победил». Мы просто двигались прочь от берега. В нескольких футах от места, где из-под ног исчезала отмель, я приготовился к тому, что меня обдаст холодом. Тело сжалось пружиной, выжимая из груди воздух. Я дышал резко и судорожно, но, зная эти ощущения, продолжал рассекать воду. Толчок. Скольжение. Я слышал, как Руби, словно превратившись в мое эхо, хватает ртом воздух, и плыл в черноту, закрыв глаза.

– Джас, – донеслось до моего слуха. Руби произнес мое имя гаснущим голосом, на выдохе. – Джас...

Я открыл глаза и принялся искать его в непроглядной тьме.

– Руби? – позвал я, продолжая плыть дальше.

Спустя несколько секунд, когда я осознал, что его нет рядом, было поздно. Обезумев, я бросался то в одну, то в другую сторону, отчаянно шарил глазами в темноте. В ту безлунную ночь, не знаю, с чего вдруг, я вспомнил о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Когда кто-то открывал клетку, чтобы забрать одного из них на убой, они мчались прочь зигзагами, не понимая, куда и от кого бегут. У жертвы всегда бессмысленное выражение лица. Не испуганное или печальное, а просто потерянное.

Странный жест судьбы – первая машина, попавшаяся мне на пути, когда спустя час я плелся по пустынной дороге, принадлежала Отцу. Раздетый, с диким взглядом – таким он меня увидел. Срываясь на крик, я рассказал, что произошло с Руби. Не знаю, соображал ли тогда что-нибудь.

– Разыграл тебя приятель, – сказал Отец. Это было в его манере – не спрашивать, а утверждать.

– Нет, я уверен!

– А сам-то не сочиняешь?

Отвечать было лишним.

– Значит он уже мертв, – бросил Отец, распахивая передо мной дверцу машины. – Заберем твою одежду завтра.

Я боялся, что Отец злится на меня: ему пришлось вернуться домой, прежде чем продолжить путь в Кампар, где он вечерами играл в карты. Боялся, и не сказал больше ни слова.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

103 jack Tison

Таш Оу. Шелковая фабрика «Гармония».

В этот раз, как и в любой другой, мы плавали без цели, не устраивали дурацкую гонку, не было никаких: «первый на той стороне - побеждает». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, когда отмель закончилась, я приготовился к холоду. Он охватил все тело, выдавливая воздух из груди. Я резко вдохнул, захлебываясь, но это было знакомое ощущение, и я продолжил энергично грести. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я услышал захлебывающийся вдох Руби, вторящий моему, но продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.

- Джэс, - донесся зов Руби. Он выдохнул слово, - не произнес. – Джэс.

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной темноте.

- Руби? – произнес я, продолжая плыть.

Несколько секунд спустя, когда я осознал, что его больше нет рядом, было уже слишком поздно. Я остервенело плавал во всех направлениях, не зная, куда смотреть, куда направиться дальше. В эту безлунную ночь я думал о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли на ум. Когда заходишь в курятник выбрать одного на убой, они начинают носиться зигзагами, не зная, куда направляются и от чего бегут. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное, даже не тоскливое, - просто потерянное.

Разумеется, это судьба, что первым автомобилем, встретившимся мне после часа ходьбы по пустынной дороге, был автомобиль Отца. Так должно было случиться, что именно Отец нашел меня голого и с дикими глазами. Я кричал о том, что произошло с Руби. Понятно я говорил или нет, не знаю.

- Он тебя не разыгрывает, - произнес Отец. Именно так он и говорил. Никаких вопросов, одни утверждения.

- Уверен, что нет! – прокричал я.

- Ты не выдумываешь?

Ответ не требовался.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, распахивая мне дверцу. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он зол на меня за то, что вынуждаю его вернуться домой, а потом повторить дорогу в Кампар к своей вечерней карточной игре. Я боялся, так что больше ничего не сказал.

Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

104 Jas

Тем вечером мы, как обычно, отправились плавать. Просто так: не устраивали глупых соревнований, не пытались первыми добраться до другой стороны. Всё как всегда. За несколько футов до края отмели, там, где дно срывалось вниз, я стиснул зубы и приготовился. Вода обожгла тело ледяным бичом, из лёгких вылетел воздух. Я задышал резко, неровно, но всё это было не внове, и я продолжал плыть. Толчок. Гребок. Толчок. Гребок. Я слышал прерывистые вдохи Руби, но с закрытыми глазами углублялся во мрак.


— Джас, — окликнул он еле слышно. И снова: — Джас.
Я осмотрелся. Ну и темнота, не зги не видно.


— Что? — не возвращаясь, отозвался я.


Пролетело несколько секунд. Пока до меня дошло, что я остался один, спасать Руби было уже поздно.


Где же он? Я метался из стороны в сторону, молотя по воде изо всех сил.

Не понимаю почему, но в темноте той безлунной ночи в голову лезли мысли о цыплятах. Мы держали их на заднем дворе фабрики. Стоило войти к ним в курятник, чтобы выбрать, кто сегодня отправится в суп, как они начинали носиться зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. Будущая жертва всегда смотрела пустыми глазами, в её взгляде не было ни испуга, ни грусти, одна растерянность.


Отшагав вдоль безлюдной дороги с час, я увидел за рулём первой встречной машины отца. Конечно, его послала мне сама судьба. Кто же ещё должен был меня обнаружить? . Я был без одежды, глаза безумные. выпалил, что случилось с Руби. Как много отец понял из этих бессвязных криков – не знаю.


— Нет, розыгрышем тут и не пахнет, — заключил он.
Ни одного вопроса, сплошные утверждения — в этом был весь мой отец.


— Конечно, не розыгрыш, я уверен!


— И ты меня не дурачишь.


Можно было не отвечать.


— Получается, он мертв, — подвёл итог отец и распахнул дверцу машины. — Твои вещи поищем завтра.


Я опасался, что его разозлил. Теперь ему приходилось вести меня домой, а потом снова ехать в Кампар на вечернюю партию в карты — вдвое больше времени на дорогу. Чтобы не разозлить его ещё сильнее, я больше не проронил ни слова.


И это, более или менее, всё. Так вот мой друг Руби Вонг и погиб.

105 Jas and Ruby

Tash Aw The Harmony Silk Factory

Мы поплыли. Мы просто поплыли. Так, не ради соревнования, не важно было, кто приплывет первым. Я знал, что будет холодно, когда прыгал с обрыва. Холод стал сковывать меня, выжимая воздух из легких. Я часто дышал, я задыхался. Но это ощущение было мне хорошо знакомо. Я сопротивлялся ему как мог: я отталкивался и проплывал вперед, снова и снова.

Я слышал, как Руби тяжело дышал, мне в унисон, но меня это не остановило. Я плыл вперед, в темноту, с закрытыми глазами.

- Джес! - услышал я сдавленный крик Руби.- Джес!

Я открыл глаза и стал искать его взглядом. Кругом сплошная тьма.

- Руби? - окрикнул я его, но продолжал плыть вперед.

Я понял не сразу, что происходит, что его нет рядом. Но было слишком поздно. Меня закружило в панической лихорадке. Ночь была безлунной, и я не знал, куда плыть, где искать. Почему-то тогда мне на ум пришли цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Они выписывали вертеля и разбегались в стороны, когда чувствовали, что одного из них сейчас поймают и пустят на приготовление пищи. Они просто разбегались. Не важно, от кого. Они просто пытались спастись. Пойманный не выглядел испуганным, или расстроенным. Он был растерян — и всё.

Я долго плутал, никого не встречая на пути. Через час на дороге появилась машина отца. Наверное, это было предопределено, чтобы именно он встретил меня — нагого, с обезумевшим взглядом. Я кричал, рассказывая о том, что случилось с Руби. Сомневаюсь, что объяснил всё как надо.

- Он не притворялся? - с утвердительной интонацией произнес отец. Такая уж у него была манера говорить. Он не спрашивал, он как бы констатировал факты.
- Да нет же, это правда! - прокричал я в ответ.
- Ты не сочиняешь?
Отвечать не было необходимости.
- Так значит, он уже мертв, - продолжил он, открывая для меня дверь машины. - Мы поедем за твоими вещами утром.
Я боялся, что он будет срывать на мне злость. Ведь из-за меня ему пришлось возвращаться домой и дважды проделывать один и тот же путь, чтобы попасть к Кампару и провести там вечер за картами. Я не хотел его раздражать, поэтому больше не проронил ни слова.

Надеюсь, что я ничего не упустил. Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

106 Jasper Silk

Тэш О
Шелковая фабрика «Гармония»

В этом заплыве, как в любом другом, не было ни цели, ни глупого соревнования, ни «кто первый до того берега». Мы просто плыли. За несколько футов от края, там, где шельф шел под откос, я приготовился к холоду. Он охватил все мое тело, выдавливая кислород из моей груди. Я глотал воздух резко, задыхаясь, но мне было не впервой, и я продолжал молотить. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как размыкающие удушье вдохи Руби эхом повторяли мои собственные, но, закрыв глаза, продолжал плыть в темноту.

– Джас… – в первый раз он позвал меня. Руби выдохнул это слово, а не проговорил. – Джас…

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

– Руби? – позвал я, все еще продвигаясь вперед.

Несколько секунд спустя, к тому времени, как я осознал, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Я неистово метался туда-сюда, не зная, где искать, куда повернуть. Стояла безлунная ночь, и я подумал о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на заклание, они пускаются бегать зигзагами, не понимая, куда они бегут, от кого спасаются. У жертвы на лице всегда было отсутствующее выражение. Не испуганное, не печальное – просто потерянное.

Разумеется, по воле рока, первая машина, которую я повстречал после того, как час брел по пустынной дороге, принадлежала отцу. Кто еще мог найти меня, голого и с бешеными глазами. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Не знаю, понял бы меня кто в тот момент или нет.

– Он с тобой не шутки шутит, – сказал отец. Это так он говорил. Никогда не задавал вопросов, всегда выдавал утверждения.
– Точно нет! – крикнул я.
– Ты не сказки рассказываешь?

Можно было и не отвечать.

– Тогда он уже мертв, – сказал он, открывая мне дверцу. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он сердится на меня, ему, ведь, пришлось отвозить меня домой, а потом снова проделывать весь путь к Кампару для игры в карты. Я боялся и поэтому больше ничего не сказал.

Вот как мой друг Руби Вонг погиб, в общих чертах.

107 jen_ya

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В тот раз, как и раньше, мы плыли просто так, без всякой цели. Никаких глупых соревнований, никаких «кто быстрее доплывет до берега». Мы просто плыли. В нескольких метрах от берега, там, где уже не чувствуешь под собой риф, должен был начаться холод, и я готовился к нему. Он сковал мое тело, выдавил воздух из легких. Я дышал жадно, взахлеб, но знал, что так и будет, поэтому продолжал плыть дальше. Взмах. Рывок. Взмах. Рывок. Я слышал, как Руби жадно дышит со мной в такт, но продолжал плыть вперед, в темноту, глаза мои были закрыты.

«Джас», - позвал он меня. Руби задыхался, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха, - «Джас».

Я открыл глаза и попытался отыскать его в окружавшей нас кромешной тьме. «Руби?» - спросил я в пустоту, продолжая плыть.

Когда через несколько секунд я понял, что его нет там, где я искал, стало слишком поздно. Я начал грести без устали, двигаясь то в одну, то в другую сторону, не понимая, куда мне смотреть, в каком направлении плыть. Той безлунной ночью я вдруг вспомнил о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему их образ возник в моей голове. Я вспомнил, что когда заходишь в курятник, чтобы выбрать птицу для убоя, они разбегаются во все стороны, не имея ни малейшего понятия, куда бегут и от кого. Выбранная жертва всегда выглядит безучастной. Не напуганной, не печальной, просто потерянной.

Было что-то судьбоносное в том, что первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, была машина Отца. Конечно, именно он должен был найти меня, голого, потерянного, ошарашенного. Что было сил я пытался рассказать ему, что случилось с Руби, я говорил очень громко. Был ли в моих словах хоть малейший смысл, я не знаю.

- Ведь он не шутил с тобой, - сказал Отец. Так он разговаривал. Никаких вопросов, только утверждения.

- Да нет же! - закричал я.

- Не выдумываешь?

Вопрос не требовал ответа.

- Значит, он умер, - сказал Отец, открывая дверь автомобиля, - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он разозлится на меня, потому что теперь ему нужно было ехать домой, а потом возвращаться в Кампар, где он играл в карты. Я боялся, поэтому не сказал ни слова.

Так умер мой друг Руби Вонг, примерно так.

108 Jie-jie

Tash Aw, The Harmony Silk Factory


Мы купались в тот раз просто так, но мы всегда так и делали: никаких глупых соревнований, никаких «кто первый на другом берегу, тот и выиграл». Мы просто хотели поплавать. Я был готов к тому, что в нескольких футах от берега вода становится очень холодной. Она крепко сжала мое тело в ледяных объятиях, вытеснила воздух из лёгких. Я дышал короткими судорожными всхлипами, но ощущения эти были мне знакомы, так что я не останавливался. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, как эхо моего собственного, но продолжал скользить в темноте с закрытыми глазами.

- Джас, - прозвучало в ночи. Голос Руби скорее выдохнул это слово, чем произнес его. – Джас.

Я открыл глаза и осмотрелся в кромешной тьме. «Руби?» - позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда я осознал, несколько секунд спустя, что его здесь больше нет, было слишком поздно. Я метался из стороны в сторону, как сумасшедший, не зная, куда повернуть и где ещё поискать. Во тьме этой ночи я вдруг вспомнил о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе нашей фабрики. Не знаю, почему именно они пришли мне на ум. Когда ты заходил в курятник, чтобы отловить одного из них для кухни, они начинали носиться зигзагами, явно не понимая, куда они бегут и от кого спасаются. Вы замечали, что у жертвы всегда бессмысленное выражение лица, не испуганное и даже не жалкое, просто – отсутствующее?

Я не меньше часа брел один по пустынной дороге, и конечно же, первая встреченная мной машина оказалась машиной отца. Судьба позаботилась, чтобы именно отец нашел меня, голого и почти обезумевшего. Наверное, я кричал, пытаясь объяснить, что случилось с Руби. Можно ли было понять меня – я не знаю.

- И он не разыграл тебя, - сказал отец. Он всегда так говорил: никаких вопросов, только утверждения.
- Нет, я уверен! – вопил я.
- И ты ничего не сочиняешь?

Мой вид был красноречивее слов.

- Тогда он уже умер, - заключил отец, открывая для меня дверь машины. – За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся, что он рассердится, ведь ему приходилось теперь везти меня домой, а потом вдвое дольше возвращаться до Кампара, где он обычно по вечерам играл в карты. Я боялся, поэтому ничего больше не сказал.

Вот так умер мой друг Руби Вонг, если коротко.
 

109 Jolly Lolly

Этот заплыв ничем не отличался от других — у нас не было цели, мы не стремились обогнать друг друга в пылу бессмысленной гонки, и уж точно не имело никакого значения, кто приплывет первым. Мы просто решили искупаться, только и всего. Отдалившись на пару метров от берега, где ноги уже не касались дна, я мысленно приготовился к тому, что вскоре меня накроет леденящая волна. Через мгновение она окутала все мое тело, крепко сжимая легкие. Я жадно глотал воздух, будто задыхаясь, но эти ощущения были мне давно знакомы, поэтому я уверенно продолжал плыть дальше. Гребок руками. Ногами. Руками. Ногами. Где-то неподалеку я слышал прерывистое дыхание Руби, перекликающееся с моим, но я плыл всё дальше в темноту, закрыв глаза.

— Джас, — вдруг услышал я свое имя. Руби будто бы выдохнул его, а не произнес. — Джас.

Я открыл глаза и стал вглядываться в необъятную тьму.

— Руби? — встревожено спросил я, продвигаясь всё дальше по водной глади.

Спустя несколько секунд я понял, что его больше нет рядом, но в тот момент было уже слишком поздно. Я отчаянно метался из стороны в сторону — где его искать? Куда плыть дальше? В ту безлунную ночь я неожиданно вспомнил кур, что мы держали во дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему мысль о них вдруг забрела мне в голову. Стоило зайти в сарай, выбирая, кому в этот раз было суждено отправиться на бойню, как цыплята мигом бросались врассыпную, не зная, куда прятаться, и от кого удирать. Самая неудачливая из птиц всегда выглядела потерянной, а в глазах несчастной жертвы не отражалось ни страха, ни даже грусти, лишь пустота.

Целый час я бродил по пустынному шоссе, и не иначе как рука судьбы вывела меня к моему отцу, который ехал на машине мне навстречу. Я шёл раздетым, ошарашено озираясь по сторонам, и, разумеется, в таком состоянии меня мог найти только отец. Я разом обрушил на него всё, что произошло с Руби. Даже не знаю, сумел ли он уловить хоть что-нибудь из череды моих сбивчивых объяснений.

— Мальчишка явно не дурачился, — произнес отец. Он всегда изъяснялся именно так. Никаких вопросов, сплошь одни утверждения.
— Нет, точно тебе говорю! — выпалил я.
— А ты не врешь мне часом?

В тот момент отвечать не было смысла.

— Значит, конец твоему приятелю, — изрек отец, открывая передо мной дверь машины. — Одежду заберем завтра.

Наверняка он был зол из-за того, что сначала ему пришлось тащиться со мной домой, а потом ехать обратно в Кампар, где он собирался скоротать вечерок, перекидываясь в картишки. По крайней мере, я опасался его гнева и потому не проронил ни слова.

Если не вдаваться в подробности, как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

110 JulesV

Таш Ау «Фабрика струящегося шелка»

Этот заплыв, как, впрочем, и любой другой, не преследовал никакой цели, это не было соревнование, не было «кто первый коснется противоположной стороны». Мы просто плавали. В нескольких шагах от края, где берег уходила под воду, я приготовился к обжигающе холодной воде. Холод охватил все мое тело, лишая меня воздуха. Я прерывисто дышал, задыхаясь, но мне было знакомо это чувство, и я продолжил грести. Гребок. Толчок ногами. Вновь гребок. Вновь толчок. Я слышал задыхающееся дыхание Руби, повторяющее мое собственное, но я продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.

- Джас, - позвал он меня в первый раз. Руби не произнес мое имя, а выдохнул его.

- Джас…

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда спустя несколько секунд понял, что его уже тут не было, было уже слишком поздно. Я яростно греб в разных направлениях, не зная, куда смотреть, куда дальше поворачивать. В ту безлунную ночь я подумал про кур, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в курятник, чтоб выбрать одну, чтоб отрубить ей голову, они удирают, наматывая зигзаги, и они никогда не знают, куда и от кого они убегают. У жертв всегда отсутствует выражение на лице, они не испуганы или даже грустны, они просто потеряны.

Разумеется, это могла быть лишь судьба, что первая попавшаяся после часа ходьбы по пустой дороге была машина отца. Судьбе было угодно, чтоб именно Отец нашел меня, голого, с дикими глазами. Я кричал ему о том, что случилось с Руби. Имело ли это смысл или нет, я не знал.

- Он не шутит над тобой, - сказал Отец. Это была всего лишь его обычная манера говорить. Не задавать вопросов, а просто констатировать.

- Разумеется, нет, я в этом уверен! – кричал я.

- Ты ведь не выдумаешь, да?

Мне не нужно было отвечать.

- Тогда он уже мертв, - сказал Отец, открывая для меня дверь машины. За твоей одеждой мы заедем завтра.

Я боялся, что он сердился на меня за то, что я заставил его ехать домой перед тем, как он уехал в Кампар на свою вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому ничего не сказал.

Примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.

111 julianna1169

В этот раз, как и прежде, мы плыли без всякой цели, не устраивая глупых соревнований и гонок в духе «кто первый, тот выиграл». Мы просто плыли. За пару метров до края, где отмель сходила на нет, я приготовился ощутить холод. Он сковал все мое тело, заставил выпустить воздух из легких. Я дышал резко, прерывисто, но я уже знал это чувство, поэтому продолжал энергично работать руками и ногами. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал, как рядом задыхается Руби, но продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.
– Джес, – услышал я. Руби не произнес, а выдохнул слово. – Джес.
Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной тьме.
– Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.
Несколько секунд спустя, когда я понял, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Я кидался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда плыть. Я подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я о них вспомнил. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать курицу на убой, они все бросаются врассыпную, бегут, сами не зная, куда и от чего. У жертвы взгляд всегда пустой, не испуганный или грустный, просто потерянный.
Конечно, это было не случайно, что первой машиной, которую я увидел час спустя, когда шел по пустынной дороге, была машина отца. Не просто так меня, нагого, с диким взглядом, нашел именно отец. Я выкрикнул, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было в этом что-то разобрать.
– Он тебя не дурачит,– сказал отец. Он всегда так разговаривал. Никаких вопросов, только утверждения.
– Конечно, нет! – закричал я.
– И ты не выдумываешь?
Мне не было смысла отвечать.
– Значит, он уже мертв, – сказал он и открыл для меня дверь. – Завтра заберем твою одежду.
Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось делать крюк и возвращаться домой, вместо того, чтобы ехать в Кампар играть в карты. Я боялся и поэтому ничего больше не сказал.

Так и умер мой друг Руби Вонг, в общих чертах.
 

112 JuliaT

В этом заплыве, как в любом другом, не было никакой цели, никакого тупого соревнования, типа "кто первый до другого берега". Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, когда отмель закончилась, я почувствовал холод. Он сжал мое тело, выдавив весь воздух из моей груди. Я дышал отрывисто, задыхаясь, но это было знакомое явление, со мной это уже бывало, поэтому я продолжал грести. Правой, левой, правой, левой. Я слышал точно такое же, как мое собственное, прерывистое дыхание Руби, и продолжал плыть в темноту, мои глаза были закрыты.

− Джас, − долетел до меня первый окрик. Голос Руби как будто выдохнул слово, а не произнес. − Джас.

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной темноте.

−Руби? − Ответил я, продолжая плыть.

Через какое-то время я понял, через несколько секунд, что его больше нет, но было уже поздно. Я бешено
бросался в разные стороны, не зная, где искать, куда еще повернуть. В эту безлунную ночь мне вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали за фабрикой во дворе. Не знаю, почему это пришло мне в голову. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одного, они убегали от нас зигзагами, не зная, куда бегут и от кого. У жертвы всегда было отсутствующее выражение лица, ни испуганное, ни грустное, просто потерянное.

Это судьба, что первая встретившаяся после часа ходьбы машина, была машина Отца. Именно Отец должен был найти меня, голого и с сумасшедшими глазами. Я прокричал о Руби. Не знаю, были это осмысленные слова или нет.

− Наверное, он решил подшутить над тобой. − Сказал Отец. Это было в его стиле. Он никогда не задавал вопросы, все его предложения были утвердительными.

− Нет! Я уверен! − Завопил я.

− А ты не врешь?

Я не стал отвечать.

− Значит, он уже умер, − заявил он, открывая мне дверь. − Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось проделать весь путь домой, перед тем как вернуться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот так умер мой друг Руби Вонг, в общих чертах.

113 Julius Caesar

Таш Оу. Шёлкообрабатывающая фабрика Гармония.


В этот раз, как и в любой другой раз, у нас не было цели. Мы просто плыли. Никакой глупой гонки, никаких победителей. В паре метров от края, где кончалась отмель, я приготовился к холодной воде. Она охватила все мое тело, сдавливая воздух в грудной клетке. Задыхаясь, я резко выдохнул, но это ощущение было знакомо мне и поэтому я продолжил плыть. Гребу. Отталкиваюсь. Гребу. Отталкиваюсь. Я слышал, как задыхается Руби, его дыхание отражалось эхом от моего собственного, но я продолжил плыть с закрытыми глазами в темноту.


– Джас [1], – окликнул меня Руби сначала. Руби не сказал, а прошептал «Джас».


Я отрыл глаза и искал его в бесконечной темноте. – Руби? – я сказал, все еще продолжая плыть вперед.


В этот момент, то есть несколькими секундами позже, я осознал, что его больше нет здесь. Было слишком поздно. Я начал яростно грести в разных направлениях, не зная куда смотреть и куда повернуть дальше. Безлунной ночью я думал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову. Когда вы заходили в курятник, чтобы забрать одну из них для забоя, они убегали зигзагами. Они никогда не знали куда бежать и от кого они убегают. У жертвы всегда было отсутствующее выражение. Нет, не испуганное или даже грустное, просто потерянное.


И конечно же, как по воле судьбы, первой машиной, которую я встретил, после того как целый час брел по пустынной дороге, оказалась машина отца. Должно быть, это отец нашел меня без одежды и с безумным взглядом. Я рассказал, что случилось с Руби. Я не знаю, правильно ли я сделал или нет.


– Не пошутил ли он над тобой, – сказал отец. Его манера разговора была такой. Он никогда не задавал вопросов - всегда только утверждения.


– Нет, я уверен! – я закричал.


– Не сочиняешь ли ты?


Мне не нужно было отвечать.


–Тогда он уже умер, – он сказал, открывая дверь, чтобы я мог войти. – Завтра мы вернемся за твоими вещами.


Я боялся, что он разозлился на меня из-за того, что я заставил его ехать до самого дома, до того как он заехал в Кампар [2], чтобы поиграть в карты вечером. Я был напуган и поэтому не сказал больше ничего.


Вот так и погиб мой друг, Руби Вонг.


[1] Сокращение от имени Джаспер.
[2] Кампар - город в Малайзии.

114 JUMA

YUMA

И в этот раз, как и раньше, у нас не было никакой цели; ни глупых гонок наперегонки, ни что-то вроде «первый, кто приплывет к другому берегу – победитель». Мы всего лишь купались. Неподалеку от того места, где край скалы уменьшался, я уже приготовился к холоду. Он пронзал все тело, сдавливал грудь. Я дышал взахлеб, но все это мне уже было знакомо, поэтому я продолжал двигать руками и ногами. Гребок. Толчок ногой. Гребок. Толчок ногой. Тяжелое дыхание Руби сливалось с моим, но я продолжал плыть с закрытыми глазами в темноту.

- Джас – раздался зов. Голос у Руби совсем пропал и он говорил шепотом. – Джас.

Я открыл глаза и поискал его во мгле.

- Руби? – позвал я, все еще двигаясь вперед.

Пока до меня дошло спустя несколько секунд, что его больше нет, стало слишком поздно. Я бешено плыл в разных направлениях, не различая куда смотреть и куда поворачивать дальше. В безлунную ночь я подумал о курицах, которых мы держали на нашем дворе за фабрикой. Сам не знаю, почему я вспомнил о них. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они начинают беспорядочно бегать, не понимая, куда и от кого. У жертвы всегда безучастный взгляд, не полный ужаса или печали, а всего лишь потерянный.

Конечно, это судьба, что первым автомобилем, который я встретил, когда целый час плелся по пустынной дороге, стал автомобиль моего Отца. Именно Отцу довелось найти меня – раздетого и с безумным взглядом. Я громко закричал о том, что случилось с Руби. Осмысленно я это делал или нет, даже не знаю.

- Не разыгрывает ли он тебя – произнес Отец в обычной для себя манере говорить – никаких вопросов, одни утверждения.

- Конечно, нет! – воскликнул я.

- А ты не врешь?

Я не счел нужным отвечать.

- Тогда его уже нет – сказал он, открывая для меня дверь – Одежду заберем завтра.

Я боялся, что он злился на меня за то, что я заставил его идти домой перед его поездкой в Кампар на его вечернюю игру в карты. Я чувствовал себя виноватым, поэтому молчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

115 Kara_Bocek

Шелковая фабрика «Гармония», Таш Оу
В этот раз, как и раньше, у нашего заплыва не было определенной цели. Он не был глупой гонкой. Никто не соревновался, кто первый доберется до противоположного берега. Мы просто плавали. В нескольких футах от края шельфа, который уходил вниз, я приготовился к резкому перепаду температуры. Холод сковал мое тело, от чего в груди перехватило. Я прерывисто задышал, хватая воздух, но мне было знакомо это чувство, поэтому я продолжал двигаться вперед. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал такое же прерывистое дыхание Руби, но продолжал плыть в бездну, закрыв глаза.


«Джас,- донеслось в первый раз. Руби скорее выдохнул, чем произнес, - Джас».


Открыв глаза, я поискал его в непроглядной тьме. «Руби»,- позвал я, продолжая плыть дальше.


Когда несколькими секундами позже я понял, что его нет, было уже поздно. Я яростно метался взад и вперед, не зная, где искать и куда смотреть. В эту безлунную ночь я подумал про цыплят, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Даже не знаю, почему они пришли мне на ум. Бывало, заходишь в курятник, чтобы выбрать одного цыпленка на убой, а они начинают хаотично носиться, не зная, куда бегут и от кого. И только у будущей жертвы отсутствующий взгляд. В нем нет ни страха, ни горечи, он просто ничего не выражает.


По иронии судьбы, первой машиной, которая мне попалась спустя час на опустевшей дороге, была машина отца. Именно он должен был найти меня, голого и обезумевшего. Я кричал ему о том, что произошло с Руби. Я не знаю, мог ли я в тот момент внятно изъясняться.


- Он ведь не шутил с тобой, - сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, всегда говорил утвердительно.


-Да, я уверен, - закричал я.

- Ты не выдумываешь?


Мне даже не пришлось ничего отвечать.

-Тогда он уже мертв, - произнес он, открывая дверь, чтобы я смог забраться в машину.- Завтра мы вернемся за твоей одеждой.


Я боялся, что он сердится на меня за то, что ему пришлось делать крюк, снова возвращаться домой, а потом ехать в Кампар, где он в тот вечер должен был играть в карты. Я был напуган, поэтому ничего не сказал.


Вот примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

116 karoline

Этот заплыв ничем не отличался от предыдущих: не было ни цели, ни шутливого пари, ни "первый, кто достигнет противоположного берега, выиграл". Мы просто плыли в ледяной воде, но к этому я был готов. Холод сковал всё моё тело, выдавил воздух из груди. Дыхание стало затрудненным, но я продолжал грести. Взмах рукой, гребок, ещё один. Рядом так же тяжело дышал Руди, но закрыв глаза, я плыл туда - в полную темноту.

- Джэс, - из груди Руди это было больше похоже на всхлип, - Джэс!

Я открыл глаза и попытался что-то рассмотреть во мраке.

- Руди! - окликнув, я продолжал плыть.

Через несколько секунд осознав, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Яростно бросался я в разные стороны не зная, куда плыть и где искать. В эту безлунную ночь вдруг вспомнились курицы, что мы держали на заднем дворе фабрики. Ты заходишь, чтобы выбрать одну на убой, а они, обезумевшие, бегают зигзагами сами не осознавая, куда ринутся в следующую долю секунды и от чего спасаются. У жертвы всегда отсутствующие выражение: ни страха, ни испуга или грусти. Просто пустота.

Это, конечно, была судьба, что первой машиной, что я встретил через час на дороге, была машина отца. Это должен был быть отец! Тот, кто нашёл меня на дороге - голого и обезумевшего. Я кричал о том, что произошло, и мне было безразлично есть ли смысл в моих словах.

- Он ведь не подшутил над тобой, - с ноткой сомнения произнёс отец.

- Нет, я уверен.

- Ты же не выдумываешь?

На это не было нужды отвечать.

-Тогда, он уже мёртв, - сказал отец, открывая дверь машины. - Садись, за твоей одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что он рассердился на меня. Рассердился за то, что пришлось вернуться домой, и только потом снова направиться в Кампар, где вечерами он играл в карты. Я боялся, поэтому не произнёс больше ни слова. Так, или почти так, погиб мой друг Руди Вонг.
 

117 Katrin

В этот раз, как и во все предыдущие, мы поплыли без цели, без глупой гонки, без всяких «кто первый, тот и выиграл». Мы просто поплыли. Через пару метров, где кончалась отмель, я приготовился к холоду. Ледяная вода сковала мне все тело, было трудно дышать. Я делал резкие вдохи, задыхался, но я уже знал это ощущение и пробивался дальше. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал такие же резкие прерывистые вдохи Руби, но продолжал грести в темноту, закрыв глаза.

– Джас, – Руби выдохнул мое имя, говорить он не мог. – Джас.

Я открыл глаза и поискал его в непроглядной тьме.

– Руби? – Я все еще плыл вперед.

Когда несколько секунд спустя я понял, что его нет, было уже поздно. Я яростно метался в разных направлениях, не зная, где смотреть, куда повернуться. Той безлунной ночью я вспомнил цыплят, которых мы держали на дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вспомнились. Когда ты заходил в курятник, чтобы выбрать одного цыпленка на суп, они разбегались зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда было отсутствующее выражение, не испуганное и не печальное, а просто потерянное.

Не иначе как волей судьбы, первая машина, которая мне попалась после того, как я прошагал около часа по пустынной дороге, оказалась машиной моего отца. Именно отец должен был найти меня, голого и с вытаращенными глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Был ли смысл в моих словах, я не знаю.

– Он тебя не разыгрывает, – сказал отец. Это его манера речи. Он не задавал вопросов, только утверждал.

– Нет, я точно знаю! – вскричал я.

– Ты не выдумываешь?

Отвечать не было смысла.

– Значит, он уже мертв. – Отец открыл дверь, чтобы я забрался внутрь. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец разозлится на меня, что ему пришлось возвращаться домой, а не ехать прямо в Кампар на его вечерние карточные игры. Я боялся и ничего больше не говорил.

И вот так погиб мой друг Руби Вонг, так сказать.

118 Katze_bro

Таш Ав. Шелкоткацкая фабрика «Гармония».

　　Мы, как и всегда, устроили заплыв не ради какой-то цели, не чтоб посоревноваться, не затем, чтобы узнать, «а ну, кто первый до того берега доплывёт». Мы просто плыли. В нескольких футах от края, где дно резко уходило вглубь, я приготовился к объятиям холода. Он стиснул меня с головы до пят, выжимая из груди воздух. Я сделал порывистый, полузадушенный вдох, но ощущение было не внове, и плыть я не прекратил. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал захлёбывающиеся вдохи Руби, повторяющие мои, но продолжал плыть в черноту, не открывая глаз.
　　
　　— Джес, — донеслось тут до ушей. Голос Руби выдохнул имя, не произнёс. — Джес.
　　
　　Открыв глаза, я поискал его среди бескрайней тьмы. «Руби?» — спросил я, не прекращая плыть вперёд.
　　
　　Когда я — спустя несколько секунд — осознал, что его рядом нет, время уже ушло. Я рывками бросался туда-сюда, не зная, где искать, в какую сторону повернуть дальше. Во мраке безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Почему вспомнились — кто их знает. Заходишь, бывало, в курятник, чтобы взять одну на убой, а птицы торопятся прочь, петляя и не сознавая ни куда мчатся, ни от кого. Жертва всегда выглядела отсутствующе — не испуганной и даже не печальной, а всего лишь потерянной.
　　
　　Разумеется, первая машина, встретившаяся мне после получаса ходьбы по пустынной дороге, не могла не оказаться отцовской. Кому ж ещё, как не отцу(*1), обнаружить меня, нагого и с диким взглядом. Я прокричал о случившемся с Руби. Не знаю, дошло ли.
　　
　　— Он тебя не дурит, — полуутвердительно сказал отец. Такая у него была манера — обходиться утверждениями вместо вопросов.
　　
　　— Нет, я уверен! — проорал я.
　　
　　— Не сочиняешь?
　　
　　В ответе вопрос не нуждался.
　　
　　— Тогда ему уже ничем не помочь, — сказал он, открывая дверцу. — За твоими вещами вернёмся завтра.
　　
　　Я боялся, что отец зол, так как из-за меня ему пришлось сделать крюк домой, прежде чем поехать в Кампар, чтобы традиционно скоротать вечер за игрой в карты. Оттого не посмел с ним спорить.
　　
　　Примерно вот так погиб мой друг Руби Вонг.


===

Примечание №1: В тексте Father с большой буквы, даже когда Джеспер не обращается к нему напрямую. При отсутствии контекста возможны два варианта: либо он почтительно (подобострастно) зовёт его Отцом, либо автор не раз... ладно, будем считать это авторским стилем. Переводчик рассудил, что вероятнее второе.

119 Kira S

В тот день мы, как всегда, плавали без какой-либо цели. Никаких глупых гонок или соревнований вроде «кто первый до берега». Мы просто плавали. Я остановился в нескольких футах от берега, привыкая к холодной воде. Холод сковал моё тело, у меня перехватило дыхание. Я с трудом сделал вдох, но это чувство мне было знакомо, и я зашёл дальше в воду. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал сбивчивое дыхание Руби, совпадающее с моим. Закрыв глаза, я плыл в темноту.

- Джес, - услышал я. Руби не сказал это слово, он будто бы выдохнул его. – Джес.

Я открыл глаза и начал искать его в бесконечной мгле. «Руби?» - позвал я, продолжая плыть вперёд.

Спустя несколько секунд я понял, что он отстал, но было уже поздно. Я метался в воде, не понимая, где его искать, куда плыть. В ту безлунную ночь я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я о них вспомнил. Когда заходишь в курятник, чтобы взять одну из них и пустить на убой, они разбегаются в разные стороны, и никогда не знаешь, куда они устремятся и от кого они спасаются. У жертвы всегда отсутствующий взгляд, ни испуганный, ни грустный, просто потерянный.

Это была судьба. Я бродил по безлюдной дороге целый час, и первая машина, которая мне встретилась, оказалась машиной священника. Именно святой отец нашёл меня, голого, с безумными глазами. Я кричал, рассказывал о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было понять что-то из моих криков.

- Это не шутка, - ответил святой отец. Он всегда так разговаривал. Никаких вопросов, только утверждения.
- Нет, я уверен! – кричал я.
- Ты же ничего не придумываешь?
Не было необходимости отвечать.
- В таком случае он уже мёртв, - сказал он и открыл дверь, приглашая меня сесть в машину. – Заберём твою одежду завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что из-за меня ему пришлось делать круг, а не ехать, как обычно по вечерам, в Кампар, чтобы поиграть в карты. Я боялся и больше ничего не сказал.

Вот так умер мой друг Руби Вонг.

120 kissa

Таш Ав Шелковый комбинат «Гармония»

Во время этого купания, как и всегда, у нас не было никакой цели, мы не устраивали глупой гонки, никаких «кто первым доплывет». Просто плыли. Находясь уже в нескольких футах от края резко обрывавшейся отмели, я все пытался свыкнуться с холодом. Он сжимал мое тело, выдавливая воздух из груди. У меня перехватило дыхание, оно стало частым и неровным, но ощущения эти были мне уже знакомы и я продолжал барахтаться изо всех сил. Гребок. Толчок ногами. Гребок. Толчок. Я слышал, что и Руби дышал так же прерывисто, как я, однако плыл во мраке, закрыв глаза.

- Джас, - вдруг прозвучало в тишине. Затем Руби не произнес, а словно выдохнул: - Джас.

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в бескрайней темноте.

- Руби, - позвал я его, все еще продолжая плыть.

Когда спустя несколько мгновений я понял, что его нет, было слишком поздно. Я неистово греб то в одну, то в другую сторону, не зная, где искать его, куда еще повернуть. В ту безлунную ночь я вдруг вспомнил о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда ты заходил в курятник поймать цыпленка, чтобы зарезать, они, петляя, убегали, не понимая, куда и от кого. Тот же из них, кому суждено было стать жертвой, всегда выглядел безучастным, не испуганным и даже не печальным, просто проигравшим.

Около часа я брел по пустынной дороге, и конечно, по иронии судьбы первой машиной, которую я встретил, была машина отца. Именно отцу довелось увидеть меня, раздетого, с безумным взором. С плачем и криком я рассказал ему о Руби. Не знаю, понял ли он что-нибудь.

- Он тебя не разыгрывает, - произнес отец. Именно так он и говорил. Никогда никаких вопросов, всегда только утверждения.

- Конечно, нет! - воскликнул я.

- А ты не сочиняешь?

Я не ответил, да и не нужен был ответ.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая передо мною дверь машины. - За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что разозлил его, поскольку ему пришлось сначала отвезти меня домой, а потом вернуться в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я был напуган и больше не вымолвил ни слова.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.






 

121 KK

Тэш О "Шелковая фабрика "Гармония""

В тот раз, как и всегда, у нас не было цели, не было нелепого соревнования и детских подначиваний. Мы просто плыли. В нескольких метрах от края, где обвалился уступ, вода становилась холоднее. Я был готов к этому, но все равно холод пронзил меня так, что перехватило дыхание. Я делал резкие судорожные вдохи, но продолжал плыть. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал вторящее моему, сдавленное дыхание Руби и настойчиво двигался в темноту с закрытыми глазами.

«Джес,» - услышал я голос Руби. Он не звал, а из последних сил выдохнул мое имя: «Джес».

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в беспредельной тьме. «Руби?» - позвал я, все еще продолжая плыть вперед.

Когда, спустя несколько секунд, я понял, что он пропал, было слишком поздно. Я бешено метался из стороны в сторону, не зная, где искать и куда поворачивать. Тогда, в этой безлунной темноте, я почему-то думал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда мы приходили выбирать птицу на убой, они разбегались по курятнику зигзагами, не видя, куда бегут и от кого спасаются. Пойманная жертва мгновенно теряла всякий интерес к происходящему - это был не страх и не тоска, а какая-то абсолютная безучастность.

Волею судьбы первым, кого я встретил, отшагав час по безлюдной дороге, был Отец. Он подобрал меня, голого с безумными глазами. Срываясь на крик, я рассказал ему про Руби. Не помню, что я нес.

- Он не разыграл тебя, - сказал Отец, и как всегда вопрос его прозвучал как утверждение.

- Нет, точно, - крикнул я.

- Не врешь?

Отвечать было незачем.

- Тогда он мертв, - отрезал Отец, открывая мне дверь. - Одежду заберем завтра утром.

Я боялся, он сердится на меня за то, что ему пришлось развернуться с полдороги в Кампар, где он по вечерам играл в карты, и везти меня домой. Я боялся и поэтому молчал.

Так не стало моего друга Руби Вонга.

122 Ksenia Kozina

Теш Оу «Фабрика «Гармония шелка»

Во время этого купания, как и во время всех остальных, не было никакой цели, никаких глупых заплывов наперегонки, никаких «кто последний, тот дурак». Мы плавали – только и всего. За несколько шагов до края, где обрывалась отмель, я приготовился к ледяным объятиям воды. Своими холодными пальцами она вцепилась в мое тело, выдавливая воздух из моей груди. Я дышал отрывисто, резко, но эти ощущения уже были знакомы мне – поэтому я продолжал свою борьбу. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как дышит Руби, и его резкие вдохи вторили моим собственным, но я все так же плыл навстречу темноте, и глаза мои были закрыты.


– Джас, – первый зов из водяного сумрака. Руби выдыхал мое имя, а не произносил. – Джас.


Я открыл глаза и начал искать его в непроглядной темноте. «Руби?» – спросил я, продолжая плыть вперед.


Несколько секунд спустя я понял, что Руби мне не ответит, но было уже слишком поздно. Я яростно греб в темной воде, ныряя то вперед, то назад, не зная, куда же мне смотреть, куда обернуться. В эту ночь, когда Луна покинула небо, я почему-то думал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему думал тогда именно о них. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну из куриц для забоя, все они кидаются врассыпную, и так никогда и не узнают, куда и от кого бегут. У жертвы всегда потерянный вид – не испуганный и даже не грустный. Всего лишь потерянный.


Это была судьба – первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустой дороге, была машина отца. Именно отец должен был найти меня – раздетого, с дикими глазами. Я кричал о том, что случилось с Руби. Даже и не знаю, была ли в этом хоть крупица смысла.


– Он не подшучивает над тобой, – сказал отец. Он всегда так говорил. Ни одного вопроса, только утверждения.


– Нет, я уверен! – Пронзительно крикнул я.


– Ты не выдумываешь?


Но на этот вопрос не было нужды отвечать.


– Тогда он уже мертв, – сказал отец, открывая дверь машины. – За твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что он был зол – ведь он ехал в Кампар на вечернюю игру в карты, но из-за меня ему придется вернуться домой, а потом снова проделать тот же путь обратно. Я боялся – поэтому ничего ему не сказал.


Вот так – ни больше и ни меньше – умер мой друг Руби Вонг.

123 kvvic

Tash Aw The Harmony Silk Factory


В этот раз, как и во все другие, никакой цели не было, никакой глупой гонки, никто не вырывался вперед. Мы просто плыли. Закончилась отмель, и дно резко ушло вниз, через несколько футов я приготовился к холоду. Он стиснул мое тело, выжимая воздух из груди. Дыхание сперло, появилась одышка, но это было знакомое ощущение, поэтому я не сбавлял темп. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Мне слышно было, как Руби, тоже задыхаясь, хватал ртом воздух, но я продолжал плыть сквозь черноту, закрыв глаза.


«Джас», — раздался первый оклик. Руби не произнес это слово, оно вылетело у него с выдохом. «Джас.»


Я открыл глаза и стал всматриваться в безбрежную темноту. «Руби?» — сказал я, все еще продолжая плыть вперед.


Через несколько секунд, когда я понял, что его нет, было слишком поздно. Я отчаянно бросался то в одну сторону, то в другую, не представляя, где его искать, куда плыть дальше. Этой безлунной ночью мне вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я о них подумал. Когда мы входили в курятник, чтобы выбрать одного из них на забой, они бросались врассыпную, зигзагами, не соображая, куда бежать, и от кого. На лице жертвы всегда была пустота, не ужас, не грусть, а просто растерянность.


Тут точно не обошлось без судьбы: я час шел пешком по безлюдной дороге, и первой машиной, которая мне встретилась, была машина отца. Надо же было, чтобы именно он нашел меня, голого, с обезумевшими глазами. Я выпалил обо всем, что произошло с Руби. Не знаю, понял ли он меня, или нет.


— Он ведь не подшутил над тобой, — сказал отец. Такая у него была манера: он никогда не спрашивал, всегда говорил утвердительно.


— Нет, я точно знаю! — проорал я.


— Ты не выдумываешь?


Ответа на этот вопрос не требовалось.


— Тогда он уже мертв, — сказал отец, распахивая передо мной дверцу машины. — За твоими вещами вернемся завтра.


Я боялся, что он сердится: ему из-за меня пришлось вернуться домой, а потом по той же дороге снова ехать в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, поэтому не произнес больше ни слова.


В общем, вот так погиб мой друг Руби Вонг.

124 Lana Green

Таш О. Шёлковая фабрика.


И в тот раз, как всегда до этого, мы не придумывали себе задание, не соревновались, никаких этих «кто первый доплыл, тот победил». Просто плыли. За несколько метров до края шельфа я приготовился к холоду. Казалось, ледяная вода проникает до костей, выжимает воздух из легких. Каждый вдох давался с трудом, но такое бывало и раньше, поэтому я не останавливался. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал рваное дыхание Руби, как эхо моего собственного, и плыл всё дальше в черноту с закрытыми глазами.
«Джас», – первый раз позвал он меня. Не сказал, а выдохнул: «Джас».
Я открыл глаза и поискал его взглядом в обступавшем мраке.
«Руби?» – окликнул я, продолжая плыть вперёд.
А когда спустя несколько секунд я понял, что его нет со мной, было уже поздно. Я заметался, не зная, где его искать. Ночь была безлунная, и почему-то мне вспомнились куры, которых держали во дворе за фабрикой. Если кто-нибудь входил в загородку, чтобы поймать курицу и зарезать, они кидались наутёк зигзагами, не разбирая дороги. У пойманной жертвы всегда был потерянный вид, не испуганный и не печальный, просто потерянный.
Это была судьба, не иначе, что первой машиной, которую я встретил, прошагав больше часа по пустынной дороге, была машина отца. Именно отец должен был найти меня, голого, с сумасшедшими глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было что-то понять из моего крика.
– Он не разыгрывает тебя, – сказал отец. Такая у него было манера, сообщения вместо вопросов.
– Нет, я точно знаю! – завопил я.
– Ты ничего не придумал?
Я даже не ответил.
– Значит, его уже нет в живых, – сказал он, открывая дверь, чтобы я мог сесть. – За твоей одеждой съездим завтра.
Я боялся, что он злится на меня за то, что ему приходится возвращаться домой, а потом опять ехать в Кампар – он играл там по вечерам в карты. Боялся, поэтому промолчал.
Вот так умер мой друг Руби Вонг.

125 Larisa-lar

Мы плавали в тот раз так же, как обычно, без какой-либо цели. Нет, мы не соревновались бесшабашно, кто доплывет первым, кто окажется победителем. Мы просто плыли. За несколько футов до того места, где заканчивался риф, я сжался в ожидании холодного потока. Стужа сковала все тело, выдавливая воздух из легких. Я задыхался, кашлял, но эти ощущения не были мне в новинку, и я двигался вперед, не останавливаясь. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я слышал, как пыхтит Руби, вторя моему собственному дыханию, и продолжал плыть в темноте, с закрытыми глазами.


- Джес, - услышал я первый вскрик Руби. Это было скорее похоже на шелест, чем на звук голоса. - Джес.


Я открыл глаза, пытаясь отыскать его в сплошной черноте.
- Руби? – крикнул я, все еще двигаясь вперед.


Несколькими секундами позже, когда я осознал, что его нет нигде рядом, было уже слишком поздно. Я неистово бросался в разных направлениях, не зная, где искать. Посреди этой безлунной ночи я почему-то вспомнил цыплят, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Даже не знаю, почему это пришло мне в голову в тот момент. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одного цыпленка и зарезать, они все бросаются врассыпную, ты не знаешь, куда они побегут, и кто именно из них ускользнет. В облике пойманной жертвы всегда было выражение отрешенности, не ужаса или отчаяния, а какой-то потерянности.


Конечно это была судьба, что первая машина, которую я встретил, бредя уже около часа по пустынной дороге, была машина моего отца. Именно отец обнаружил меня – голого, с безумными глазами. Захлебываясь от рыданий, я рассказал, что случилось с Руби. Не помню, осознавал ли я смысл сказанного.


- Это не розыгрыш, – произнес отец. Вот так он обычно говорил, без вопросительной интонации.


- Нет, уверен,- воскликнул я.


- А ты не сочиняешь?


Этот вопрос не требовал ответа.


- В таком случае он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь машины и впуская меня внутрь. - За твоей одеждой мы вернемся завтра.


Я боялся, что он будет сердиться на меня. Ведь я заставил его проделать обратный путь домой, прежде чем он поедет в Кампар играть в карты. Я боялся, поэтому ничего не сказал.


Вот так, в общих словах, я рассказал вам, как погиб мой друг Руби.

126 Larisa_V

Шёлковая фабрика «Гармония», автор Тэш Оу

Готовясь к заплыву в этот раз, как и в любой другой, мы не ставили перед собой никаких целей, не устраивали глупую гонку, не договаривались, «что выиграет тот, кто первым доберётся до противоположного берега». Мы просто плыли. В нескольких футах от обрыва, где заканчивается мелководье, я приготовился к холоду. Он сковал всё моё тело, сдавив грудь. Я дышал урывками, задыхаясь, но это ощущение уже было мне знакомо, и поэтому я продолжал энергично грести. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал, как Руби, захлёбываясь, втягивал воздух, вторя мне, но продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.

— Джас, — раздался первый оклик. Руби выдохнул моё имя, а не произнес его вслух. — Джас.

Я открыл глаза и начал искать его в бесконечной темноте.

— Руби? — позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда спустя несколько секунд я понял, что его больше нет рядом, было слишком поздно. Я неистово метался в разные стороны, не зная, где его искать, куда повернуть дальше. Безлунной ночью я думал о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Я не знаю, почему вспомнил о них. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одного из них и забить, они удирают, бегая зигзагами, не представляя ни куда бегут, ни от кого спасаются. В глазах жертвы — всегда пустота, в них нет ни страха ни даже тоски, одно безразличие.

Конечно, это судьбе я обязан тем, что первая же машина, которую я встретил, спустя час ходьбы вдоль пустынной дороги, принадлежала моему отцу. Именно он должен был найти меня без одежды с безумным взглядом. Срываясь на крик, я рассказал ему о том, что случилось с Руби. Смог ли я внятно объяснить или нет, не знаю.

— Он не подшучивает над тобой, — сказал отец. Он всегда говорил в такой манере. Никогда не задавал вопросов, только утверждения.

— Нет, я уверен! — закричал я.

— Ты не придумываешь?

Отвечать было незачем.

— Тогда он уже мёртв, — ответил он, открывая дверь, чтобы я сел. — Мы вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он сердится на меня за то, что из-за меня ему придётся доехать до дома, прежде чем вернуться назад в Кампар, чтобы провести вечер за игрой в карты. Я боялся, поэтому больше не сказал ни слова.

Вот как в общих чертах погиб мой друг Руби Вон.

127 lazybones

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этот раз, как и всегда, мы плыли, не имея какой-то определенной цели, не соревнуясь, без всяких “кто первый, тот и выиграл”. Мы просто плыли. Минув отмель и преодолев еще несколько футов, я стал готовить себя к тому, что скоро начну замерзать. Холод сковывал все тело и выдавливал воздух из легких. Я жадно хватал воздух и задыхался, но ранее со мной такое уже случалось, поэтому я упорно продолжал плыть. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. До меня доходил сдавленный голос Руби, который эхом отражался от моего, но я, зажмурив глаза, продолжал плыть в темноту.


“Джес” – донеслось вдруг до меня. Это был не голос, а вырвавшийся вздох: “Джес”. Я открыл глаза и принялся искать его в беcконечном мраке. “Руби?” – окликнул я, все еще продолжая плыть вперед.

Несколькими секундами спустя я осознал, что его больше не слышно - но было уже поздно. Я отчаянно плыл в разные стороны, не зная, где искать, в какую еще сторону плыть. Этой безлунной ночью мне вспомнились куры, которых мы держали во дворе за заводом. Не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда стоишь в курятнике и выбираешь, какую из них зарубить, они разлетаются в разные стороны, никогда не понимая куда и от кого бегут. А у жертвы всегда отрешенный взгляд, не испуганный или печальный, а именно потерянный.

Нет, сомнений, что так было суждено: первая машина, которую я спустя час встретил на пустынной дороге оказалась машиной моего отца. Именно отец должен быть встретить меня, бредущего без одежды и с безумным взглядом. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, было ли что-нибудь вразумительное в моих словах.

- Он не шутит с тобой, - сказал отец. Он всегда разговаривал подобным образом: вопрос у него звучал как утверждение.

- Нет, это точно! – вскрикнул я.

- Ты не выдумываешь?

Отвечать было незачем.

- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая мне дверь машины. – За вещами приедем завтра.

Я боялся, что отец разозлится на меня за то, что ему придется проделать двойной путь и завести меня домой, перед тем как он попадет в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, и поэтому всю дорогу молчал.

Вот, в общем, и весь рассказ о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

128 lazydan

В этот раз мы плавали просто так, никаких состязаний, никаких «кто придет первым- тот победил». Мы только плавали. В нескольких футах от берега, где шельф уходил из-под ног, я приготовился к холоду. Он охватил все мое тело ледяной рукой, выдавливая воздух из легких. Дышал я резко и сдавленно, но мне уже было знакомо это чувство, и я продолжил двигать руками и ногами. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал, как сдавленное дыхание Руби сопровождает мое собственное, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

-Джас, -позвал он. Руби не проговорил это, он его еле выдохнул. –Джас.

Я открыл глаза, пытаясь найти его в бесконечной темноте.

-Руби? - произнес я, продолжая двигаться вперед.

Когда спустя несколько секунд я понял, что он исчез, было уже слишком поздно. Я отчаянно плавал то сюда, то туда, не имея понятия, где искать и куда двигаться дальше. В эту безлунную ночь мне в голову пришли куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, отчего вдруг я вспомнил о них. Когда заходишь в курятник чтобы взять одну из них на убой, они начинают бегать зигзагами, не понимая куда и зачем они бегут. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное или даже не грустное, а просто потерянное.

Не иначе чем судьбой не назовешь то, что первая машина, которая попалась мне после часового блуждания по пустынной дороге, была машина отца. Это непременно должен был быть отец, который нашел меня голого и с дико расширенными глазами. Я прокричал ему, что случилось с Руби. Понял он меня или нет, я не знал.

-Он не шутит с тобой, -сказал Отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

-Нет, я уверен! -прокричал я.

-Ты не сочиняешь?

Мне не было нужды отвечать.

-Тогда он в уже мертв, - сказал он, открывая дверь машины, чтобы я сел. -Вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он будет злиться на меня за то, что ему пришлось проделывать путь туда и обратно в Кепар, где он играл в карты. Я был напуган и больше не сказал ни слова.

И примерно так умер мой друг Руби Вонг.

 

129 Leeroy Jenkins

В тот раз мы, как всегда, просто плыли. Без определенной цели, без глупых соревнований, вроде «кто доплывёт первым». Плавание ради плавания. До конца шельфа оставалось пару футов, а значит, вода резко станет холодной. Я был готов. Холод охватил тело и сжал грудь. Я почти задыхался, но продолжал плыть. Толчок, ещё толчок. Руби был недалеко, я слышал, как он судорожно пытается вдохнуть, и продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.


— Джас, — Руби даже не произнёс, а выдохнул это слово. – Джас.


Я открыл глаза и попробовал оглянуться. Мрак был непроницаем.


— Руби? — я продолжал по инерции плыть вперёд.


В те несколько секунд, пока я осознавал происходящее, Руби не стало. Было слишком поздно. Я плавал тут и там, не зная, куда смотреть и где повернуть. В ту безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали на дворе позади фабрики. Не знаю, почему мне вспомнились именно они. Когда ты заходил в курятник выбрать одну на убой, они начинали бегать зигзагами, даже не зная, от чего или куда бегут. У жертвы всегда было это пустое выражение. Не испуганное или даже грустное, а просто потерянное.


По велению рока первая машина, которую я встретил спустя час пути по пустынной дороге, была машиной отца. Именно отец должен был найти меня: полуголого, испуганного, с дикими глазами. Я рассказал о том, что случилось с моим другом. Я кричал, пусть и бессмысленно.


— Ты не думаешь, что он шутит, — вопросы отца всегда звучали как утверждения.


— Нет же, точно! — кричал я.


— Значит, всё это правда.


Можно было не отвечать.


— Он мёртв, — отец открыл дверь, и я забрался в машину. — Завтра вернемся за твоей одеждой.


Я не знал, сердится ли он, что из-за меня не вернётся в Кампар на вечерний покер. Я боялся, а потому молчал.


Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

130 lelya

Тэш Ау, «Фабрика "Хармони силк"»

В этом заплыве, как и в любом другом, не было цели, не было глупого соревнования, не было криков «а ну-ка обгони». Мы просто плыли. В паре шагов от места, где кончается отмель, я приготовился нырнуть в ледяную воду. Она охватила меня целиком, отнимая воздух из грудной клетки. Я дышал отрывисто, взахлеб, но это чувство было мне знакомо: я продолжал борьбу за выживание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я слышал, как сбивчивое дыхание Руби вторит моему, но продолжал нырять в темноту с закрытыми глазами.

— Джас! — услышал я первый зов. Руби выдохнул мое имя, не в силах произнести его. — Джас!

Я открыл глаза и стал искать его в кромешной тьме.

— Руби? — позвал я, продолжая плыть.

Когда спустя несколько секунд я понял, что он утонул, было слишком поздно. Я плыл изо всех сил не разбирая дороги, наощупь, наугад. В ту безлунную ночь я подумал о курах, которых мы разводили в дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вспомнились . Бывало, зайдешь к ним в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, а они давай бегать туда-сюда, не зная куда и от кого. У жертвы всегда отсутствующий вид, не напуганный, даже не печальный, просто растерянный.

Конечно, то была судьба, что первой машиной, которую я встретил после часа хождений по безлюдной дороге, стала машина отца. Именно отцу суждено было найти меня голым и до смерти напуганным. Я выпалил ему, что случилось с Руби. Не знаю, был ли я вообще в себе.

— Он не обманывает тебя, — сказал отец. Именно так он обычно и говорил. Никогда не задавал вопросов, всегда утверждал.

— Нет, что ты! — закричал я.

— Ты не придумываешь?

На это можно было и не отвечать.

— Тогда он уже мертв, — сказал он и открыл мне дверь машины. — Вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он зол на меня за то, что заставил его проделать путь домой прежде чем вернуться в Кампар, чтобы поиграть там в карты. Я боялся, так что всю дорогу молчал.

Вот так и умер мой друг Руби Вонг.
 

131 Linda_L

В этом заплыве, как и в любом другом, не было никакой цели, никакого дурацкого состязания, никакого «кто первый переплывет, тот и выиграл». Мы просто плавали. В нескольких футах от берега, там, где отмель заканчивалась, я приготовился к холоду. Холод стиснул всё тело, выжимая воздух из груди. Мое дыхание стало резким, прерывистым, но я уже знал это ощущение, а потому продолжал двигаться. Гребок руками. Толчок ногами. Гребок руками. Толчок ногами. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторит моему, но продолжал плыть в черноту, с закрытыми глазами.


- Джас, - первый раз окликнул Руби. Выдохнул — не проговорил. - Джас.


Я открыл глаза и начал искать его в беспредельной темноте.


- Руби? - позвал я, продолжая плыть вперед.


Когда я через несколько секунд осознал, что его нет, было слишком поздно. Я лихорадочно метался в разные стороны, не представляя, где искать и куда теперь плыть. В ту безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали во дворе позади фабрики. Не знаю, почему я вдруг о них подумал. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну из них, они бросаются прочь, зигзагами, не зная, куда и от кого бегут. У жертвы всегда какой-то бессмысленный вид: не испуганный, и даже не грустный - просто растерянный.


Конечно, самой судьбой было предрешено, чтобы первой машиной, которая мне встретилась, когда я уже час шагал по пустынной дороге, оказалась машина отца. Именно отец должен был найти меня, голого, с диким взглядом. Я выпалил, что случилось с Руби. Внятно ли у меня получилось или нет, не знаю.


- Он тебя не разыгрвает, - произнес отец. Он всегда так говорил: никаких вопросов, только утверждения.


- Нет, я уверен! - вопил я.


- А ты не сочиняешь?


Отвечать не было нужды.


- Тогда он всё равно уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы я садился в машину. - Завтра сходим за твоими вещами.


Я боялся, что он сердит на меня из-за того, что ему придется возвращаться со мной домой, а потом второй раз проделать путь до Кампара ради вечерней игры в карты. Я боялся и потому больше ничего не сказал.


Вот так, или примерно так, и умер мой друг Руби Вонг.

132 LoriK

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этот раз, впрочем, как и всегда, мы пошли просто поплавать, без всяких дурацких «давай наперегонки на ту сторону». Мы просто плавали! Когда до берега оставалось несколько футов, и уже отмель осталась позади, я почувствовал, что замерзаю. Холод охватил всё тело, словно пытаясь выдавить воздух из груди. Я начал задыхаться и захлебываться, но такое бывало и раньше, и я не поддался панике. Толчок. Гребок. Толчок. Гребок. Я слышал, как сдавленное дыхание Руби эхом перекликалось с моим, но продолжал плыть, закрыв глаза, в полной темноте..

«Джас!» - окликнул меня Руби. Даже не окликнул, а как будто выдохнул. «Джас..»

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в этой бесконечной тьме. «Руби?»- откликнулся я, продолжая плыть вперед.

Когда несколько секунд спустя я осознал, что его уже нет, было слишком поздно. Я бешено грёб, кидаясь из стороны в сторону, не зная, куда повернуть, куда смотреть. В эту безлунную ночь мне почему-то вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда заходишь в курятник, чтоб поймать одного на убой, они бросаются врассыпную, зигзагами, и не понимают, куда им деваться и от кого они убегают. А у «жертвы» всегда какая-то пустота в глазах, ни испуга, ни даже грусти, лишь потерянность.
Целый час я брел по пустынной дороге и, конечно, это - судьба, что первая машина, которая мне встретилась, была машина моего отца. Кто же еще должен был найти меня, голого, с безумными глазами? Я прокричал ему на одном дыхании всю эту историю с Руби. Не знаю, понял он меня или нет.

- Это не розыгрыш, - сказал отец. Такая у него была манера – никогда ничего не спрашивать, сразу утверждать.
- Нет! Конечно, нет! - крикнул я в ответ.
- А ты не выдумываешь всё это?
Я не стал ничего говорить.
- Ну, тогда он уже мертв, - сказал он, открывая дверь и пропуская меня в дом. - Завтра съездим туда, заберем твою одежду.

Я боялся, что он разозлился на меня, - ему пришлось возвращаться из-за меня домой и потом ехать опять в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Я боялся и больше ничего ему не сказал.

Так погиб мой друг Руби Вонг…. Как-то так…

133 Lornian

Тэш Оу "Фабрика Хармони-Силк"

В этом заплыве, как и во всех остальных не было ни цели, ни глупого соревнования в духе «кто придёт первым, тот и победил». Мы просто плыли. За несколько шагов до того, как выступ резко обрывался, я приготовился к холоду. Он обхватил моё тело, выжимая из моей груди воздух. Я дышал резко и прерывисто, но это чувство было мне знакомо, поэтому я продолжил плыть. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, эхом отражавшее моё, но продолжал плыть во тьму с закрытыми глазами.

- Джэс, - услышал я его зов. Ему не хватило голоса, он буквально выдохнул моё имя. – Джэс.

Я открыл глаза и попытался найти его в беспроглядной тьме.

- Руби? – произнёс я, продолжая плыть вперёд.

Несколько секунд спустя, когда до меня дошло, что его там нет, было уже слишком поздно. Я яростно метался в разные стороны, не понимая, где его искать и куда плыть дальше. Этой безлунной ночью мне вспомнились куры, которых мы держали за фабрикой. Я не знаю, почему о них подумал. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы выбрать, какую из них зарезать, они, петляя, разбегались, не понимая, куда и от кого пытаются скрыться. У жертвы всегда был пустой взгляд, не выражавший ни страх, ни печаль, лишь растерянность.

По воле судьбы и никак иначе первая машина, попавшаяся мне на пустынной дороге спустя час, оказалась отцовской. Только он мог найти меня идущим голышом с ошалевшим взглядом. Я прокричал о том, что произошло с Руби. Не уверен, что смог выдать из себя что-то членораздельное.

- Не подшутил ли он над тобой, - произнёс отец. Вот так вот он и говорил. Без вопросов, всегда одни утверждения.

- Нет, я уверен! – прокричал я.

- А ты не врёшь?

Необходимости отвечать не было.

- Значит, он уже мёртв, - произнёс отец, открывая мне дверцу машины. – Мы вернёмся за твоими вещами завтра.


Я боялся, что он разозлился на меня, ведь по моей вине ему пришлось возвращаться домой, в два раза удлинив свой путь в Кампар на вечернюю игру в карты. Я был напуган, поэтому больше не сказал ни слова.

Вот примерно так и не стало моего друга Руби Вонга.



 

134 Lubasha

Таш О. «Шелковая фабрика «Гармония»».
В этом заплыве, как и в любом другом, не было ни какой-то цели, ни дурацкой гонки, ни “кто первый доберется до той стороны, тот и выиграл». Мы просто плыли. За пару метров от края, там, где отмель заканчивалась, я приготовился к холоду. Он охватил все тело, выдавливая воздух из груди. Я задышал судорожно, прерывисто, но уже испытывал это чувство раньше, так что продолжал энергично двигать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слишал, как прерывистое дыхание Руби перекликалось с моим, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
- Джас, - позвал он в первый раз. Руби даже не произнес мое имя, а как бы выдохнул его.
- Джас.
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бесконечной тьме.
- Руби? - вопросительно откликнулся я, продолжая плыть вперед.
Когда через несколько минут до меня дошло, то было уже слишком поздно: его уже не было. Я в панике плавал туда-сюда, вперед и назад, не зная, где его искать. В той безлунной ночи я думал о курах, которых мы держали на хоздворе за фабрикой. Не знаю, с чего бы я впомнил о них. Когда кто-то входил в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они разбегались в стороны зигзагами, не разбирая, куда бежать и от кого. В глазах пойманной жертвы всегда была пустота; не страх или печаль, а просто пустота.
То, что спустя час ходьбы по пустой дороге, первой встретившейся мне машиной стала машина Отца, конечно, было знаком судьбы. Именно Отцу суждено было найти меня, голого, с обезумевшими глазами. Я орал, объясняя ему, что случилось с Руби. Не знаю, несколько вразумительными были мои вопли.
- Он ведь не мог просто подшутить над тобой, - сказал отец. У него была такая манера говорить: он никогда не спрашивал, в лишь утверждал.
- Нет, точно! - крикнул я.
- И ты не рассказываешь мне небылицы?
Я даже не ответил.
- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая передо мной дверь машины, - за твоей одеждой вернемся завтра.
Я боялся, что он сердится на меня за то, что из-за меня ему пришлось ехать домой и потом обратно в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, и потому больше не сказал ни слова.
Вот так примерно погиб мой друг Руби Уонг.

135 luckyme

Тэш Оу. Дом на шелковой фабрике.


Когда мы купались в этот раз, впрочем, как и всегда, не было особой цели, глупых соревнований и никаких победителей и проигравших. Мы просто плавали. В нескольких сотнях метров от горного кряжа, там, где заканчивается отмель, я приготовился окончательно замерзнуть. Я напряг все тело, выпустив воздух из груди. Я дышал часто, прерывисто, но мне уже было знакомо это чувство, поэтому я не сдавался. К себе. От себя. К себе. От себя. Я слышал сбивчивое, вторившее моему, дыхание Руби, но продолжал движение в темноту, закрыв глаза.


«Джес», - послышался голос. Руби произнёс на выдохе: «Джес».
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в кромешной тьме.
«Руби?» - позвал я, продолжая плыть вперед.


Несколько секунд спустя, когда я понял, что его рядом нет, было уже поздно. Изо всех сил я поплыл в другую сторону, не зная, куда смотреть, где повернуть. В безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали во дворе за домом. Даже не знаю, почему ко мне пришла эта мысль. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать одну их них на забой, они разбегаются от тебя без оглядки, не зная, куда и от кого они спасаются. У жертвы всегда безучастный вид, не испуганный и даже не расстроенный, просто потерянный.


Конечно, это была судьба – первая встреченная мной машина после целого часа на пустынной дороге оказалась машиной моего Отца. Именно он, полуодетый и взбешенный, должен был найти меня. Я выпалил, что произошло с Руби. Я не уверен, был ли в этом смысл.


«Может он над тобой пошутил», - сказал Отец. Это была его обычная манера общения. Никогда не спрашивать, всегда утверждать.
«Я уверен, что нет!», - вскрикнул я.
«И ты точно не врешь?»
Мой ответ не был нужен.
«В таком случае, его уже нет в живых», - сказал он, открывая мне дверь машины. «Завтра мы вернемся за твоими вещами».


Я опасался, что он сердится на меня, теперь придется вернуться домой перед поездкой в Кампар, там он по вечерам играет в карты. Страх меня не покидал, поэтому я ехал молча.


Вот короткий рассказ о том, так погиб мой друг Руби.

136 Lucky_JR

В этот раз, как и обычно, мы просто плыли, - без цели, без глупой гонки, без "кто первый тот и выиграл". В нескольких футах от берега, где дна уже не было видно, я приготовился почувствовать холод. Все мое тело сжалось, вытеснив воздух из груди. Чувствуя, что задыхаюсь, я резко вдохнул. Эти ощущения мне уже были знакомы, так что я продолжил грести дальше. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Тяжелое дыхание Руби эхом отдавало мое. И я, не открывая глаз, продолжал плыть во тьму.


"Джес", - позвал Руби в первый раз. Он вдыхал слова, а не произносил их. "Джес."

Я открыл глаза и попытался отыскать друга в бесконечной темноте. "Руби?"- окликнул его я, не прекращая движения вперед.

Несколько секунд спустя я понял, его там больше нет, было слишком поздно. Неистово я ринулся в обратном направлении. Я не понимал где искать, куда повернуть дальше. В эту безлунную ночь вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе Фабрики. Когда вы заходите в курятник чтобы забить одного из них, они разбегаются в разные стороны, не понимая куда и от кого бегут. Глаза жертвы не выражают никаких эмоций, ни страха, ни огорчения, лишь потерянность.


Счастье, что после часа блужданий по пустынной дороге, первой я встретил машину Отца. Только он должен был найти меня таким - голым и с обезумевшим взглядом. Я прокричал ему о том, что произошло с Руби. Был ли смысл в сказанном мной или нет, я не знаю.


"Он не разводит тебя", - сказал отец. Именно так он разговаривал. Никогда не задавая вопросов, только утверждая.

"Нет, я уверен, что не разводит!" Прокричал я в ответ.


"Ты не выдумываешь?"


Мой вид отвечал за меня.

"Тогда он уже мертв", - сказал отец и открыл мне дверь. За твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что отец зол на меня за вынужденное возвращение домой. Ведь ему снова придется проделать путь в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше не проронил ни слова.


Примерно так умер мой друг Руби Вонг.
 

137 Luominen

Мы плавали, как всегда, просто так, без цели, безо всяких дурацких «наперегонки». Просто плавали. Я знал, что уже в нескольких метрах от берега, где кончается отмель, вода станет ледяной. Холод сковал мое тело так, что перехватило дыхание. Я судорожно хватал ртом воздух, но это было уже знакомое чувство, и я плыл дальше. Толчок. Гребок. Толчок. Гребок. Я слышал такое же судорожное дыхание Руби, но продолжал двигаться вперед во тьме, с закрытыми глазами.

— Джес, — позвал он в первый раз. Руби вымолвил мое имя чуть слышно, скорее выдохнул. — Джес.

Я открыл глаза, силясь различить его в непроглядном мраке.

— Руби? — откликнулся я, не останавливаясь.

Лишь несколько секунд спустя я понял, что его нигде нет, и было уже слишком поздно. Я рванулся то в одну, то в другую сторону, гадая, где его искать, куда плыть. Даже луна в ту ночь не светила. Непонятно почему, я вдруг вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе у фабрики. Когда заходишь в курятник выбрать птицу для забоя, они мечутся туда-сюда, не зная, какая участь их ждет и от кого они бегут. У жертвы при этом всегда отсутствующий, бессмысленный, безучастный взгляд — ни испуга, ни даже тоски, только растерянность.

Не иначе как судьба распорядилась, что пройдя целый час по пустынному шоссе, первой я встретил машину отца. Именно ему суждено было увидеть меня таким — без одежды, с обезумевшим взглядом. Я бессвязно проорал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли он хоть что-то.

— Он тебя не разыграл, — сказал отец. Такая у него была манера говорить — утвердительные предложения вместо вопросов.

— Конечно, нет! — закричал я.

— Не выдумываешь?

Ответ был излишним.

— Тогда он уже мертв, — заключил он и открыл для меня дверь машины. — За одеждой завтра заедем.

Я боялся его гнева, ведь из-за меня пришлось возвращаться домой и проделывать двойной путь до Кампара, где он играл в карты по вечерам. Так боялся, что всю дорогу молчал.

В общем-то, так и погиб мой друг Руби Вонг.

138 M

В тот раз, как и всегда, у нас не было никакой цели, никаких дурацких соревнований «кто быстрее на ту сторону». Мы просто плыли. Когда до края отмели осталось несколько футов, я приготовился к холоду. Холод охватил мое тело, выдавливая воздух из легких. Я дышал резко и прерывисто, но это ощущение уже было мне знакомо, и я продолжал энергично грести. Гребок руками. Гребок ногами. Снова руками. Снова ногами. Я слышал прерывистое дыхание Руби, звучавшее как эхо моего собственного, и плыл дальше в темноте с закрытыми глазами.

– Джес, –окликнул меня Руби. Он не произнес мое имя, а выдохнул его. – Джес…

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в кромешной тьме.

– Руби? – позвал я его, продолжая плыть вперед.

Спустя несколько секунд, когда я понял, что он исчез, было уже поздно. Я метался в разные стороны, не зная, где искать, куда плыть. Во мраке безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда кто-нибудь входил в курятник, чтобы выбрать, какую из них зарезать, они разбегались, бросаясь из стороны в сторону, не соображая, куда бегут и от кого. У пойманной птицы всегда был какой-то отсутствующий вид – не испуганный и не печальный, а просто потерянный.

Сама судьба распорядилась так, что первая машина, которую я встретил после того, как целый час шел по пустой дороге, была машина моего отца. Именно он должен был найти меня, голого и с безумным взглядом. Срываясь на крик, я рассказал ему о том, что сталось с Руби. Не знаю, был ли мой рассказ вразумительным.

– Он тебя не разыгрывал, – сказал отец. Такая у него была манера говорить. Он никогда не задавал вопросов, только утверждал.

– Нет, точно нет! – крикнул я.

– А ты не врешь?

Отвечать не было необходимости.

– Значит, он уже умер, – сказал отец, открывая дверь машины, чтобы впустить меня. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня за то, что я заставил его проделать весь путь домой, а потом обратно в Кампар, где он каждый вечер играл в карты. Поэтому я больше ничего не сказал.

Вот примерно и вся история о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

139 m24

В этом заплыве, как и в любом другом, не было цели или соревнования друг с другом под девизом «выигрывает тот, кто обойдет соперника». Мы просто плыли. В нескольких шагах от края берега, там, где заканчивалась отмель, я мысленно приготовился к холоду. Он сковал все мое тело, выдавливая из груди воздух. Я дышал отрывисто, задыхаясь, но мне было знакомо это чувство, поэтому я продолжал борьбу с водой. Рывок вперед и толчок от себя. Снова рывок – толчок. Я слышал тяжелое, прерывистое дыхание Руби в унисон своему, но продолжал плыть во тьму, закрыв глаза.


– Джаз, – мое имя прозвучало, как зов о помощи. Руби не произнес его, а выдохнул. И снова, – Джаз.


Я открыл глаза, и стал искать его в бесконечной темноте.


– Руби?– произнес я, продолжая плыть вперед.


К тому моменту, когда я осознал, спустя несколько секунд, что он исчез, было уже слишком поздно. Я яростно плыл в разных направлениях, не зная, где искать его, куда броситься за ним. В ту безлунную ночь мне вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему это всплыло в моей голове. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать цыпленка на убой, те начинали бегать зигзагами, не понимая, ни куда они бегут, ни от кого. У жертвы всегда были такие пустые глаза, не исполненные ужаса или даже скорби, а просто потерянные.


Конечно, это была судьба, что через час, после того как я шел по пустынной дороге, первая машина, которую я встретил, была отцовской. Отцу суждено было найти меня обнаженным с глазами, исполненными ужаса. Я прокричал о том, что произошло с Руби. Звучало это здраво или нет – я не знаю.


– Он не подшучивает над тобой,– сказал отец. Он всегда так говорил: никогда не задавал вопросов, только делал утверждения.


– Нет, я уверен!– выкрикнул я.


– А ты не сочиняешь?


Мне не было нужды отвечать.


– Тогда он уже мертв, – сказал он, открывая дверь машины, чтобы я мог в нее сесть.– Завтра мы вернемся за твоей одеждой.


Я боялся, что он зол на меня за то, что ему пришлось вести меня домой, прежде чем снова возвращаться в Кампар на свою вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.


Приблизительно так умер мой друг Руби Вонг.


 

140 Madeira

В тот раз мы плавали как обычно: не ставя целей и не устраивая гонок. Не было этого дурацкого соревнования «кто первый доплывет, тот и выиграл». Мы просто плыли. Недалеко от берега дно круто уходило вниз, и я приготовился – сейчас станет очень холодно. Ледяная вода сжала моё тело, выталкивая воздух из груди. Я задышал тяжело, прерывисто. Но все эти ощущения были мне знакомы, поэтому я лишь продолжил энергично грести. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Закрыв глаза, я двигался навстречу темноте, и до меня доносилось неровное дыхание Руби, вторящее моему.


– Джас, – я услышал тихий оклик. Руби словно тихо выдохнул моё имя: « Джас».

Я открыл глаза и попытался найти его в бесконечной мгле. Продолжая плыть вперёд, я позвал его:
– Руби?


Несколькими секундами позже я понял, что его здесь больше нет. Но было слишком поздно. Я метался из стороны в сторону, не зная, куда мне плыть, где искать. В ту безлунную ночь мне на ум почему-то пришли цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Когда ты заходил в курятник выбрать птенца на убой, они кидались в разные стороны, совершенно не понимая, куда и от кого убегают. У жертвы всегда был отсутствующий, отрешённый вид. Не перепуганный, и даже не грустный, а какой-то потерянный.


Первой машиной, которую я встретил спустя час на пустынной дороге, была машина Отца. И это, несомненно, было провидением. Именно Отец должен был найти меня, раздетого и с безумным взглядом. Я что-то кричал, пытаясь объяснить, что случилось с Руби. Понял он меня или нет – я не знаю.

– Он не шутит над тобой, – сказал Отец. Такова была его манера общения: никогда не спрашивать, но всегда утверждать.

– Нет, точно не шутит! – закричал я.

– А ты не врёшь?

Мой ответ был не нужен.

– Тогда он уже мёртв, - сказал Отец, открывая мне дверь машины. – Твою одежду мы заберём завтра.


Я боялся, что он злится на меня за то, что ему придется делать крюк: ехать домой, а потом возвращаться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, и поэтому не проронил больше ни слова.


Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

141 Maiya

В тот раз, как и всегда, мы плавали без всякой цели, без глупого соперничества – «кто первым переплывёт на другую сторону». Просто плавали. В нескольких шагах от берега, где дно резко обрывалось в глубину, я весь напрягся в ожидании встречи с ледяным холодом. Вот он сковал тело, выдавливая воздух из груди. Я задыхался, дышал через силу. Но эти ощущения уже были мне знакомы, поэтому, что было сил, я продолжал плыть. Толчок. Рывок. Толчок. Рывок. Позади эхом вторило неровное дыхание Руби, но я всё плыл и плыл во тьму, закрыв глаза.

– Джес, – не позвал, а выдохнул Руби. – Джес.

Открыв глаза, я старался разглядеть его, но вокруг была кромешная тьма.

– Руби? – позвал я, всё ещё двигаясь вперёд.

Спустя несколько секунд я осознал, что его нет рядом, но было уже поздно. Отчаянно бросался я из стороны в сторону, не представляя где его искать. В тот момент, почему-то мне вспомнились куры, которых держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я подумал о них той безлунной ночью. Когда заходишь в курятник, чтобы поймать курицу на суп, они разбегаются, мечутся из стороны в сторону, не представляя, куда бегут и от кого спасаются. И всегда у жертвы был безучастный вид, не испуганный или печальный, а просто безучастный.

Не знаю, как долго я брёл по пустой дороге, но на моё счастье, первой встретившейся машиной, оказалась машина отца, вернее сказать, отец увидел меня на дороге голого, с дикими от страха глазами. Я прокричал ему всё что случилось с Руби. Не знаю, был ли я в себе в тот момент.

– А может он разыгрывает тебя, – спросил отец в своей манере задавать вопрос так, будто это не вопрос, а ответ.

– Нет! Не разыгрывает! – выкрикнул я.

– А может, ты выдумал эту историю?

Отвечать не было смысла.

– В таком случае, его уже нет в живых, – сказал отец, открывая дверь, чтобы я сел в машину. – За твоей одеждой мы приедем завтра.

Я боялся, что отец рассержен, потому что из-за меня ему пришлось возвратиться домой и затем снова проделать путь до Кампары, где по вечерам он играет в карты. Я боялся и поэтому сидел молча.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

142 Malyavka

Купаясь, мы никогда не навязывали себе цели, не устраивали идиотских соревнований. Так было и в тот день. Узкая отмель уже заканчивалась, после неё дно обрывалось вниз, и я приготовился к холоду. Тело сразу окоченело, стало нечем дышать. Я судорожно втянул воздух, но, уже привычный ко всему этому, продолжал работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Прерывистые вдохи Руби вторили моим, но я не открывая глаз, продолжал плыть в темноту.


— Джас, — позвал он. Не то слово, не то выдох. И опять: — Джас.


Открыв глаза, я поискал друга в непроглядной темноте.


— Что, Руби? — Я продолжал грести вперед.


Через несколько секунд я осознал, что рядом никого, но было уже слишком поздно. Я не знал, где искать и куда смотреть в этой безлунной ночи, так что метался, лихорадочно вспарывая водную гладь. Сам не знаю почему, но в голову лезли мысли о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Только ты входил к ним в курятник, чтобы выбрать одного на убой, как эти глупыши начинали бегать зигзагами, не понимая своими куриными мозгами, куда бегут и от кого спасаются. У будущей жертвы всегда были какие-то пустые глаза, не напуганные и даже не грустные, а просто потерянные.


Затем, после часа на пустынной дороге судьба свела меня с машиной отца. Кто же ещё, как не он, должен был найти меня голого и с ошалевшими глазами.


Я, срываясь на крик, протараторил, что произошло с Руби. Даже не знаю, сколько тогда отец понял из моей сбивчивой речи.


— Твой Руби тебя не разыгрывает, — заключил он.


Вот так он всегда и говорил: никаких вопросов, сплошные утверждения.


— Конечно, нет!


— И ты не шутишь.


Ответ не требовался.


— Значит, Руби погиб. — Отец открыл с моей стороны дверь автомобиля. — Твои вещи поищем завтра.


Я опасался вывести отца из себя. Из-за меня ему приходилось проделывать двойную дорогу: сначала забрасывать меня домой, а потом – снова в Кампар, играть с приятелями в карты. Из страха обозлить его ещё сильнее, я до самого дома сидел тише воды ниже травы.


Вот так и погиб мой друг Руби Вонг, как-то так.

143 Manana

В этот раз, как и во все предыдущие, мы пошли купаться без какой-либо цели, ни ради бестолкового заплыва наперегонки, ни ради победы в том, что первым доплыл до другого берега. Мы просто плавали. Отплыв несколько футов от берега, как раз где мелководье переходит в полноценную глубину, я приготовился ощутить холод. Он сковал все мое тело, выдавливая воздух из груди. Задыхаясь, я часто вдыхал воздух, и так как ранее сталкивался с такой реакцией, продолжал быстро двигать руками и ногами. Гребок. Толчок. Еще гребок. Еще толчок. До меня доносились, вторящим моим покашливания Руби из-за нехватки воздуха, но я продолжал плыть в темноту, усиливающуюся моими закрытыми глазами.


«Джас», прозвучало как призыв о помощи. Руби словно прохрипел имя, а не произнес его. «Джас»


Я открыл глаза и огляделся в поисках друга посреди бесконечной темноты. «Руби?» позвал я, все еще двигаясь вперед.


Спустя несколько секунд после моего осознания, что он не плывет сзади, было уже слишком поздно. Я как сумасшедший кидался из стороны в сторону, не зная, куда именно посмотреть, где его искать. В эту безлунную ночь я подумал о наших курах на дворе за фабрикой. Уж не знаю почему. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они разбегаются зигзагами, совершенно не представляя, куда и от чего они убегают. Жертву всегда выдает отсутствующий взгляд, не испуг или грусть, а именно потерянность.


И, конечно, судьба распорядилась так, что на безлюдной дороге после часа пешком первая машина, которую мне встретилась, была машина отца. Именно отец должен был найти меня, найти без одежды и с обезумевшими глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли меня отец или нет.


«Он тебя не разыгрывает», - произнес отец. Эта фраза была в его манере – никогда не задавать вопросы, всегда говорить утверждениями.


«Нет, я уверен!» - закричал я.


«Ты ничего не придумываешь?»


На этот вопрос мне не было нужды отвечать.


«Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая мне дверь. - За твоими вещами мы вернемся завтра.»


Я боялся, что отец рассердился на меня за то, что был вынужден отвезти меня домой вместо того,
чтобы вернуться в Кампар на партию игры в карты. Мне было страшно и поэтому я ехал молча.


Вот так в общих чертах мой друг Руби Вонг погиб.

144 martasha

В тот раз, как и в любой другой, мы просто плавали. Без конкретной цели или глупых соревнований, без всяких «кто первый доплывет, тот и победил». Стоя в паре шагов от края обрыва, я мысленно собрался, приготовившись окунуться в холод. Он захватил каждую клеточку моего тела, вытиснул воздух из груди. Я дышал судорожно, рывками, но все это было мне знакомо, поэтому руки и ноги продолжали двигаться. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал сбившееся дыхание Руби, отзывавшееся эхом моему собственному, но продолжал с закрытыми глазами плыть в темноту.

«Джес». Руби не произнес, а просто выдохнул мое имя. «Джес».

Я открыл глаза и попытался найти его в кромешной тьме. «Руби?» - позвал я, по-прежнему плывя вперед.

Когда несколько мгновений спустя я осознал, что его нет рядом, было слишком поздно. Я лихорадочно бросался то в одну, то в другую сторону, не зная, куда смотреть, куда дальше повернуть. Один безлунной ночью я подумал о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему вдруг о них вспомнил. Когда заходишь в загон для цыплят, чтобы выбрать одного на убой, они разбегаются в разные стороны, беспорядочно, не зная, куда они несутся и от кого спасаются. У жертвы всегда такое потерянное выражение лица – не испуганное и даже не печальное, а именно потерянное.

Конечно же, по законам жанра, первой машиной, которую я встретил после часа блужданий по пустынной дороге, оказалась машина моего отца. Конечно же, меня – голого, с безумным взглядом – должен был обнаружить именно мой отец.

Я буквально прокричал, что случилось с Руби. Не уверен, уловил отец хоть что-нибудь из моих слов.

- Это же не его дурацкая шутка, - произнес он. Так он обычно и говорил. Никогда не спрашивая, только утверждая.

- Конечно нет! – воскликнул я.

- Ты точно не приврал?

На такое даже отвечать не понадобилось.

- Тогда он уже мертв, - заключил отец, открывая мне дверь в машину. - За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он порядочно на меня рассержен. Ведь отцу придется преодолеть весь путь до дома, а после вернуться обратно в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому не сказал больше ни слова.

Вот так погиб Руби Вонг, мой друг.

145 Matveeva

В тот раз мы всего лишь плавали, никаких глупых подначек «слабо первым на ту сторону» — всё было, как обычно. Неподалёку от края отмели, там, где дно крутым обрывом уходило вниз, я приготовился к холоду. Студёная вода обожгла кожу, из груди выдавило воздух, я коротко, сбивчиво задышал. Однако это чувство было знакомым, и я продолжал бить по воде. Рука-нога. Рука-нога. Вторя мне, поодаль слышались рваные вдохи Руби, я же, не открывая глаз, всё дальше забирался в темноту.


— Джас, — вдруг позвал он. Слабо, еле слышно. — Джас.


Я открыл глаза и, продолжая плыть вперёд, поискал его в кромешной тьме.


— Руби? — и погрёб дальше


Спустя секунды я понял, что остался один, но было уже поздно. Совершенно не представляя, где искать друга в этой чернильной черноте, я лихорадочно заметался. Не знаю почему, но вспомнились цыплята. Наш курятник находился во дворе за фабрикой, и когда туда заходили, чтобы выбрать одного на убой, те удирали зигзагами, не понимая, куда или от кого бегут. А будущая жертва всегда смотрела пустым взглядом. Не испуганным, не грустным – потерянным.


После часа ходьбы по пустынной дороге я встретился с машиной отца, что, несомненно, было рукой провидения. Именно ему выпало меня найти — голого, с диким обезумевшим взглядом. Я несвязно выпалил, что произошло. Даже не знаю, сколько он понял из этой путаницы.


— На шутку не похоже.


Он всегда так говорил — не расспрашивал, сразу делал выводы.


— Нет, пап, это не шутка!


— А ты точно не сочиняешь?


Я не видел смысла отвечать.


— Получается, спасать его уже позно, — заключил он и открыл мне дверцу автомобиля. — Твои вещи найдём засветло, полезай.


Я опасался, что отец сердится. Из-за меня ему приходилось ехать домой, а затем снова тащиться в Кампар, чтобы поиграть в карты. Опасаясь ещё сильней его рассердить, я больше не сказал ни слова.


И это, в принципе, вся история. Вот как погиб мой друг Руби Вонг.

146 Maybeso

В тот раз все было как обычно. Зачем мы ходили туда плавать? Вряд ли кто-то из нас мог вразумительно ответить на этот вопрос. Мы ведь даже не соревновались, не было меж нами этих мальчишеских состязаний: «кто первый достигнет берега, тот победил». Мы просто плыли как будто выполняли привычную работу, смысл которой давно и безвозвратно утерян. Никогда мне не удавалось подготовить себя к холоду. Чем дальше я отдалялся от края водоема, погружаясь в темноту, тем сильнее тело сопротивлялось моим действиям. Дыхание перехватывало, временами я не мог дышать. Но я знал это состояние. Единственным спасением оставались движения, энергичные и согласованные. Я плыл, попеременно погружая руки в воду, и с силой, максимально возможной для меня, отталкивался; одновременно я совершал быстрые, поочередные движения ногами. Движение рукой, движение ногой. Где-то рядом находился Руби, я слышал его тяжелое дыхание, временами сливавшееся с моим. Движение рукой, движение ногой. Я продолжал плыть, закрыв глаза.

— Джес! – не сказал, скорее обреченно выдохнул Руби, – Джес!

Я открыл глаза и, почувствовав неладное, стал лихорадочно искать друга в кромешной темноте.

— Руби? – кричал я в ответ, продолжая по инерции плыть вперед. Когда же я понял, что отплыл слишком далеко, было уже поздно. Я бросался из стороны в сторону, потеряв направление движения. Меня окружала темнота. Казалось, ночь пленила меня навсегда. Во дворе за фабрикой мы держали кур. В ту ночь они мне почему-то вспомнились. Стоило открыть дверь курятника, как его узники бросались врассыпную, совершая бессмысленные, зигзагообразные движения – куда они могли убежать? Помню обреченно-отсутствующий взгляд жертвы. В этом взгляде не было ужаса. Не было в нем и грусти. Только потерянность, лучше всего выражавшая покорность судьбе.

Час я брел по заброшенной дороге. Владельцем первой попавшейся мне машины оказался отец. Это судьба. Именно отец должен был найти меня, обнаженным и потерянным, с обезумевшим взглядом. Сбивчиво, как мог, я рассказал о том, что случилось с Руби. Сомневаюсь, что меня можно было понять.

— Он тебя, наверное, разыграл, – удивительно спокойно произнес отец, имевший обыкновение придавать вопросам форму утверждения.

— Нет! – выпалил я.

— Да ладно тебе, брось сочинять, – все еще сомневаясь сказал отец.

Я ничего не ответил.

— Тогда он уже мертв, – безучастно заключил отец, открывая дверь машины для меня, - за твоей одеждой мы вернемся завтра.

Я боялся, что отец злился на меня: он вынужден вернуться домой, прежде чем отправиться в Кампар, где обычно коротал вечера за игрой в карты. Поэтому я больше ничего не сказал.

Так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

147 ma_ma

В тот вечер мы не состязались в скорости, не плавали наперегонки, а, как всегда, просто решили искупаться. Край отмели был совсем близко, дно резко обрывалось в глубину. Я приготовился к объятиям холода. Он обжёг тело, в груди не осталось ни глотка воздуха. Дыхание стало резким и рваным. Всё это было знакомо, и я не сбился с темпа. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом раздавались частые вдохи и выдохи Руби, но я закрыл глаза и сосредоточился на своих движениях.

— Джас, — услышал я первый окрик. Скорее выдох, чем слово. — Джас.

— Руби? — Я открыл глаза и, продолжая плыть, поискал его в непроглядной темноте.

Пару секунд спустя, когда я осознал, что за мной никого, было уже поздно.

Где же его искать? Я носился кругами, поднимая фонтаны брызг. Почему-то в темноте той безлунной ночи в голову лезли мысли о цыплятах. Мы держали их на заднем дворе, и когда приходили в курятник с целью взять одного и зарубить, они начинали носиться зигзагами, не осознавая, куда бегут или от кого спасаются. Глаза уносимого всегда были пустыми — ни паники, ни тоски. Одна растерянность.

Сама судьба позаботилась о том, чтобы после целого часа ходьбы по безлюдной дороге, в первой же встречной машине я увидел за рулём отца. Именно ему выпало найти меня на дороге — голого, пучащего глаза. Срываясь на крик, я выложил всё как на духу. Не знаю, внятно или нет.

— Это не его идея хорошей шутки, — спросил отец. Вот всегда он так. Будто не спрашивает, а объявляет.

— Какой ещё шутке?! — закричал я.

— И ты не морочишь мне голову.

Не дожидаясь ответа, он распахнул передо мной дверцу машины.

— Значит, твой друг давно мёртв. За твоими вещами съездим завтра.

Я испугался, что он рассержен. Ему волей-неволей возвращаться с полдороги домой, а затем опять ехать в Кампар, садиться за карточный стол. Я испугался — и промолчал.

Вот, в принципе, и весь рассказ о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

148 Mikhail

Тэш О «Шёлкопрядильная фабрика Гармония»

В этом заплыве, как и во всех других наших заплывах, мы не ставили особой цели, вроде глупой игры наперегонки «кто первым доплывёт до другой стороны, тот и выиграл». Мы просто плавали. В нескольких футах от того края, где шельф резко спускался вниз, я приготовился к тому, чтобы ощутить холод. Он сжал всё моё тело, выдавливая воздух из грудной клетки. Моё дыхание стало частым и сбивчивым, но я уже испытывал подобное ощущение раньше, поэтому я просто продолжил свой заплыв. Движение руками. Движение ногами. Движение руками. Движение ногами. Я слышал сбивчивое дыхание Руби, которое вторило моему собственному, но я продолжил плыть в темноте, закрыв глаза.

– Джас! – услышал я оклик. Руби, скорее, выдохнул это слово, а не произнёс его. – Джас!

Я открыл глаза и попытался найти его в этой бескрайней мгле.

– Руби? – ответил я, всё ещё продолжая плыть дальше.

К тому времени, как несколько секунд спустя я осознал, что его здесь больше не было, было уже слишком поздно. Я яростно пробовал плыть в разных направлениях, не зная где искать, ничего не видя, и не зная куда повернуть. В этот момент в темноте безлунной ночи я подумал о курицах, что мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда ты заходишь в клетку, чтобы выбрать одну из них на убой, они начинают бегать, описывая зигзаги, не понимая, куда они бегут и от чего. У жертвы всегда было безучастное выражение лица, не испуганное, а просто потерянное.

И, конечно, судьбе было угодно, чтобы первая машина, которая мне попалась, после того как я час прошёл пешком по безлюдной дороге, была машина моего отца. Именно ему суждено было найти меня – голого и с бешеными глазами. Я сбивчиво прокричал ему о том, что произошло с Руби. Даже не знаю, насколько связным был мой рассказ.

– Он точно тебя не разыгрывает, – спросил отец, хотя его тон был скорее повествовательным. Эта была его обычная манера говорить. Он никогда не задавал вопросы, а всегда как будто просто констатировал факты.

– Конечно, нет! – завопил я.

– Может, тогда это ты мне тут байки рассказываешь?

Отвечать не было смысла.

– В таком случае он уже мёртв, – сказал он, открывая дверь машины, чтобы я мог сесть внутрь. – Мы заберём твою одежду завтра.

Я испугался, что он разозлится на меня из-за того, что из-за меня ему пришлось возвратиться домой, перед тем как снова вернуться назад по той же дороге к Кампару, где его ждала вечерняя игра в карты. Я испугался, поэтому больше ничего не сказал.

Вот как-то так погиб мой друг Руби Вонг.

149 Miki

The Harmony Silk Factory

Мы просто купались, как обычно , как много раз до этого. Мы не плавали наперегонки - никаких там дурацких «кто первый на ту сторону». Бросились в воду и поплыли, да и все. Почти сразу, в нескольких футах от берега, дно круто обрывалось вниз, и вода на глубине была ледяная; но мне было не впервой, я был наготове. Холод охватил меня леденящим кольцом, сдавил грудь, лишая воздуха. Дыхание стало судорожным и прерывистым; но такое случалось и прежде, и потому я продолжал плыть, зажмурившись, изо всех сил работая руками и ногами: под себя – от себя, под себя – от себя, быстрей, быстрей. Я слышал рядом громкое дыхание Руби, такое же неровное, как мое.

- Джас! – вдруг донеслось до меня. Голос Руби был как сдавленный выдох –Джас...

Открыв глаза, я попытался разглядеть его в кромешной тьме и окликнул: «Руби?» - но был не в силах сразу остановиться.

И вдруг ощутил – слишком поздно! - что его уже нет рядом, а всего-то прошло несколько секунд, не больше. Я в панике стал беспорядочно плавать из стороны в сторону, не зная, где искать, куда еще свернуть. И вот что странно: помню, что там, в безлунной ночи, я почему-то все время думал о курах, которых мы держали на заднем дворе, за фабрикой. Не знаю, отчего именно куры тогда пришли мне на ум. Когда кто-нибудь заходил в курятник, выбирая, одну, чтобы зарезать, куры бросались врассыпную и убегали зигзагами, не зная, куда бегут, от кого и от чего. А у пойманной жертвы всегда был какой-то отсутствующий вид – не испуганный или хотя бы опечаленный, а просто потерянный.

И если вы верите в руку судьбы – да и как тут не поверить – первая машина, которая попалась мне навстречу после часа ходьбы по пустынной дороге – была именно машина моего отца. Да, никто иной, как отец ,нашел меня той ночью - голого, с обезумевшим взглядом... Я выкричал ему все, что случилось с Руби, не знаю, что там можно было понять ...

Он с тобой не шутки шутит, - сказал отец. Так он говорил – всегда утвердительно, будто не задавал вопрос, а сразу делал вывод.

- Нет! Точно нет! – закричал я.

- И ты тут мне ничего не выдумываешь?

Это было слишком. Я не ответил, да он и не ожидал ответа.

-Тогда он наверняка уже мертв, - заключил отец, открывая для меня дверцу машины. - За твоей одеждой заедем утром.

Я был в ужасе, что рассердил его - ведь ему из-за меня пришлось вернуться домой с полдороги в Кампар, куда он ехал играть в карты. Я был так напуган, что всю дорогу беспомощно молчал.

Вот как погиб Руби Вонг, мой друг. В общих чертах.

150 Moonless Night

Тогда мы просто плавали. Как обычно, без цели или дурацких состязаний в скорости. Близился конец отмели, дальше дно проваливалось в глубину, и я приготовился к холоду. Он сковал тело, в лёгких внезапно кончился воздух. Я задышал часто, рвано, но привычно молотил по воде руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Руби тоже дышал часто и рвано, но я, закрыв глаза, скользил в темноту.

— Джас, — вдруг окликнул меня он. Слабо, еле слышно. — Джас.
Открыв глаза, я поискал его в кромешной темноте.

— Что, Руби? — Я греб вперед.

Прошло несколько секунд. К тому времени, как я сообразил, что его тут нет, было уже слишком поздно. Не зная, куда плыть, я лихорадочно заметался, пытаясь отыскать друга в безлунной тьме. Ни с того ни с сего подумалось о цыплятах, живших на заднем дворе фабрики. Только ты входил, чтобы выбрать, кого их них убьют, как они начинали бестолково носиться по всему курятнику.

Я уже целый час шагал по безлюдной дороге, когда судьба послала мне встречу с машиной отца. Кто же ещё, как не он, должен был обнаружить меня голого, с диким, полубезумным взглядом.

Я выпалил, что произошло с Руби. Не знаю, насколько связно звучали для отца мои крики.

— Он не шутит, — помрачнел отец.

В этом был он весь. Ничего не спрашивал, а только утверждал.

— Ещё бы!

— И ты не выдумываешь.

Отвечать было незачем.

— В таком случае, Руби уже ничем не поможешь, — заключил отец, распахивая дверцу автомобиля. — Твои вещи заберём завтра.

Боюсь, я его разозлил. Ведь теперь ему приходилось сначала везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, играть с приятелями в карты – двойной путь. Боясь еще больше его разозлить, я за всю дорогу не проронил ни слова.

И это, в общих чертах, всё. Вот так и не стало моего друга Руби Вонга.

151 mostlyBrainless

Тогда, как и во все остальные разы, мы поплыли безо всякой цели. Без состязаний в скорости и “кто последний, тот вонючка” – просто так. В двух шагах от места, где дно уходит из под ног, я собрался с духом. Миг – и холод крепко вцепился в мой корпус, выдавливая воздух из груди. Дышалось тяжело, резко, но мне было не привыкать, и я не переставал барахтаться. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Прерывистое дыхание Руби вторило моему, а я всё плыл в черноту, закрыв глаза.

– Джас, - первый раз позвал Руби. Не произнёс – выдохнул. - Джас.

Я открыл глаза и попытался найти друга в бескрайней тьме.

– Руби? - откликнулся я, всё ещё плывя дальше.

Когда мгновения спустя до меня дошло, что Руби нет над водой, было уже слишком поздно. Я исступлённо грёб во всех направлениях, не понимая, где его искать, куда нестись на помощь.

В ту безлунную ночь мне вспомнились цыплята со двора за фабрикой. Не знаю, почему я про них подумал. Когда ты заходишь выбирать, какого зарезать, они бросаются врассыпную, не понимая толком, куда и от чего бегут. Выражение на морде обречённой птицы всегда отсутствующее – нет там испуганное или хотя бы грустное – потерянное, и только.

И конечно, в первом автомобиле, который я встретил спустя час ходьбы по безлюдной дороге, суждено было ехать отцу. Только он мог обнаружить меня там, голого и ошалелого. Я принялся кричать о Руби. Не знаю, сколько он сумел разобрать.

– Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Так уж он говорил: задавал не вопросы, а утверждения.

– Конечно, нет! – заорал я.

– Не сочиняешь?

Отвечать было не обязательно.

– Тогда он уже мёртв, – заключил отец, открывая мне дверь. – Заберём твои вещи завтра.

Ему пришлось развернуться на пути в Кампар, где он играл по вечерам в карты, и везти меня домой. Боясь, что за это на меня сердятся, я молчал всю дорогу.

Вот так, в общем и целом, умер мой друг Руби Вонг.

152 nadya_kay

Этот заплыв ничем не отличался от других. Мы не тягались, кто кого. Не было ни дурацкой гонки, ни «кто быстрей на ту сторону». Мы просто плыли. В нескольких шагах от берега начиналась глубина, и я приготовился к ледяным объятиям волн. Холод сковал тело так, что лёгким стало тесно в груди. Судорожно, словно задыхаясь, я втягивал в себя воздух, но чувство было знакомым, поэтому я продолжал грести руками и ногами. Руками. Ногами. Руками. Ногами. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторит моему, и, закрыв глаза, плыл дальше, в темноту.

– Джас, – уловил я слабый зов. Руби на выдохе прошептал моё имя. – Джас.

Я открыл глаза, пытаясь разглядеть его в кромешной тьме.

– Руби, – позвал я, всё ещё двигаясь вперёд.

Миновало всего несколько секунд, и до меня дошло – его больше нет рядом, но было слишком поздно. Потрясённый, я заметался в воде, будто раненый кит, не представляя, где искать, куда плыть. В ту безлунную ночь мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в клетку, чтобы выбрать одну на убой, они, переполошившись, бросаются врассыпную, толком не понимая, куда бегут и от кого спасаются. И всегда в безучастном взгляде пойманной жертвы нет страха или мольбы – одна лишь покорность.

Первой машиной, которую послала мне судьба после часа скитаний по пустынному шоссе, оказалась машина отца. Ему выпало обнаружить меня нагишом, с ошалелыми от ужаса глазами. Я вопил во все горло, что с Руби случилась беда. Связно или нет – не помню.

– Он не разыгрывал тебя, - молвил отец. Всегда он так: сказал – отрезал, сроду не задавал вопросов.
– Нет! Конечно, нет! – прокричал я.
– Ты ничего не сочиняешь?
Мне не было нужды отвечать.
– Что ж, тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая передо мной дверцу автомобиля. – Завтра мы съездим за твоей одеждой.

Я боялся отцовского гнева за то, что ему придется везти меня обратно домой прежде, чем вернуться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому больше не проронил ни слова.

Так или иначе, в ту ночь погиб мой друг Руби Вонг.

153 nasty

В тот раз, как и всегда, мы не собирались выяснять, кто быстрее, кто первым доплывёт до другого берега. Просто плыли. Отмель мы миновали быстро, и я невольно поёжился. Холодная вода стремительно обволокла меня, лёгкие запросили кислорода. Привычно втянув воздух, я продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Сзади эхом дышал Руби. Зажмурившись, я взрезАл аспидно-чёрную гладь.

— Джас, — вдруг позвал он. Слабо, чуть слышно. — Джас.

Я распахнул глаза в кромешную тьму и повертел головой.

— Что?

Прошла секунда, другая, третья. Когда я понял, что он пропал, было уже поздно.

Я поплыл назад, потом вернулся, лихорадочно заметался туда-сюда. Почему-то вспомнились куры — мы держали их на заднем дворе. Когда в курятник входили выбрать птицу на суп, они принимались бестолково носиться взад и вперёд. Пойманная всегда глядела как-то потерянно. Не испуганно или грустно, а именно что потерянно.

Я шагал по пустой дороге уже целый час, когда за рулём первой встреченной машины узнал отца. Разумеется, меня — голого, с безумными глазами — должен был подобрать именно он. Давясь словами, я выложил всё: про заплыв, про Руби.

— Он не сыграл с тобой злую шутку, — сказал отец. Спрашивать было не в его привычках.

— Папа!..

— И ты не сочиняешь.

Можно было не отвечать.

— Значит, он давно мёртв. — Отец хмуро распахнул дверцу. — Съездим за твоей одеждой завтра.

Его ждала в Кампаре традиционная игра в карты, а приходилось с полпути разворачиваться домой. Я боялся, что мне влетит, и потому всю дорогу до дома сидел молча.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

154 Natalia A.

Тэш Оу

Фабрика «Гармония»


В тот раз мы пустились в заплыв, как обычно, без всякой цели, без спешки или глупого соревнования «кто первый, тот победил». Мы просто поплыли, и все. Где-то за метр до края, где береговая отмель обрывалась и дно уходило вниз, я внутренне приготовился к холоду. Ледяная лапа схватила меня в кулак и резко стиснула, выжимая весь воздух из груди. Задыхаясь, я начал судорожно вдыхать через рот, но такое бывало и раньше, и я не переставал грести. Мах. Толчок. Мах. Толчок. Я слышал, как рядом точно так же задыхается Руби, и продолжал уплывать в черноту. Глаза мои были закрыты.

— Джас, — услышал я в первый раз. Голос Руби не произнес, как обычно, а скорее выдохнул мое имя, — Джас!

Открыв глаза, я попытался разглядеть его в бескрайней тьме.

— Руби? — позвал я в ответ, по-прежнему загребая дальше.

Через несколько секунд, когда я наконец осознал, что он исчез, было уже поздно. Я начал бешено носиться туда и сюда; я не знал, в какую сторону плыть и где его теперь искать. Ночь была безлунной, и мне отчего-то вспомнились курицы, которых мы разводили за фабрикой на заднем дворе. Не знаю, почему это я вдруг подумал о них. Когда я заходил в загон, чтобы выхватить курицу на убой, они начинали разбегаться во все стороны, петляя и выскальзывая, хотя сами и понятия не имели, куда им от меня деваться и кто я им, собственно, такой. У пойманной жертвы всегда был особый, бессмысленный взгляд, без ужаса или хотя бы грусти, одна пустота.

Целый час я брел по пустынной дороге, пока не появилась первая машина. Конечно, это могла быть только машина отца. Он один и должен был найти меня и увидеть, как я ковыляю без одежды и с дикими глазами. Я выкрикнул ему в лицо обо всем, что случилось с Руби — не знаю, удавалось мне говорить связно или нет.

— Он точно тебя не разыграл, — произнес отец. Это была его манера, не задавать вопрос, а будто бы утверждать.
— Точно! — выкрикнул я.
— И ты ничего не выдумал?
Я промолчал, все было ясно и так.

— Значит, он уже умер, — сказал отец и распахнул передо мной дверцу машины. — За твоей одеждой заедем завтра.

Я боялся, вдруг он на меня сердится, за то что ему пришлось повернуть назад и тащиться обратно домой, а потом надо будет снова возвращаться по той же дороге до Кампара, где он по вечерам играл в карты. Я так сильно этого боялся, что больше ни слова не произнес.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг, примерно вот так.

155 Natalie

В тот раз мы плавали как обычно, никаких глупых соревнований «кто быстрее». Просто плавали. У края отмели, где дно внезапно падало, я приготовился. Ледяная вода будто сдавила тело, вышибла из лёгких воздух. Судорожно вдохнув, я размеренно работал руками и ногами. Холодом меня не удивишь. Раз — руки. Два — ноги. Руки-ноги, раз-два. Где-то рядом слышались полувздохи-полувсхлипы Руби. Крепко зажмурившись, я плыл и плыл всё дальше во тьму.

— Джас, — позвал меня Руби в первый раз. Выдохнул моё имя. — Джас.
Не останавливаясь, я огляделся.
— Руби, ты где? — откликнулся я в бесконечном мраке.

Когда через несколько мгновений я понял, что рядом никого, было поздно. Я бросался то влево, то вправо, неистово молотил по воде, не зная, где искать. Той безлунной ночью, сам не знаю почему, я вспомнил о курах на заднем дворе за нашей фабрикой. Когда приходили взять какую-нибудь на убой, птицы принимались метаться взад-вперёд, не понимая, от кого и куда бегут. У схваченной всегда бывал отсутствующий вид. Глаза пустые — ни страха, ни грусти, только растерянность.

Я битый час отшагал по пустынной дороге, прежде чем увидел автомобиль. За рулём сидел отец. Разумеется, вмешалась сама судьба. Именно отец должен был найти меня, голого, с безумным взглядом. Не знаю, можно ли было понять хоть что-нибудь из моих сбивчивых криков о Руби.

— Это не шутка, — сказал отец.

Он не умел по-другому. Никогда не спрашивал, сразу утверждал.

— Нет, не шутка!

— И ты не сочиняешь.
Можно было не отвечать.

— Получается, он мёртв, — сказал отец и открыл с моей стороны дверь автомобиля. — Твои вещи поищем завтра.

Я боялся, что рассердил отца. Он ехал в Кампар играть с приятелями в карты, а приходилось делать крюк, чтобы отвезти меня домой. Боялся, и промолчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Где-то так.

156 Natulchie

В этом заплыве, впрочем, как и обычно, не было никакой цели или нелепой гонки вроде «кто первым доплывет до берега». Мы просто плавали. В нескольких футах от края, где обрывается шельф, я приготовился почувствовать холод. Озноб охватил все мое тело так, что на миг перехватило дыханье. Задыхаясь, я сделал резкий вдох, но, будучи уже знакомым с этим ощущением прежде, я продолжил плыть дальше. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. До меня доносились удушливые вдохи Руби, вторившие моим, но я, закрыв глаза, продолжал плыть в темноту.


"Всё", - стало первым сигналом. Голос Руби выдохнул это слово, оно не было произнесено: "Всё".


Я открыл глаза и поискал его в бесконечной мгле. "Руби?" - позвал я, продолжая плыть вперед.


Когда до меня дошло, где-то через пару секунд, что его больше здесь нет, было уже слишком поздно. Я начал яростно рыскать в разных направлениях, не зная, где искать и куда продвинуться дальше. Этой безлунной ночью мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда вы входите в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны зигзагами, не зная, куда бежать и от кого спасаться. Жертва всегда выглядит довольно бестолково: не испугано или хотя бы грустно, просто растеряно.


Конечно, это была судьба, что после часа ходьбы по пустынной дороге, первый повстречавшийся мне автомобиль был моего отца. Это и должен был быть отец, обнаруживший меня раздетого и перепуганного. Я вопил о произошедшем с Руби. Был ли я в своем уме или нет, я не знаю.


- Он не подшутил над тобой. – заметил отец. Такая у него манера общения: не задавать вопросы, а просто утверждать.

- Нет, я уверен! – воскликнул я.

- Ты не выдумываешь?

Мне не пришлось отвечать.

- Значит, он уже мертв. – произнес он, открыв передо мной дверь машины. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он сердится на меня, за то, что теперь ему нужно проделать весь этот путь обратно домой в Кампар, чтобы успеть к ежевечерней игре в карты. Я боялся, поэтому больше не промолвил ни слова.

Вот, собственно, так и погиб мой друг Руби Вонг.

157 Neko

У этого заплыва, как и у всех других, не было цели. Никаких дурацких гонок, всех этих «кто первый на той стороне — тот и победитель». Мы просто плыли, и все. В нескольких шагах от края, где заканчивалась отмель, я приготовился к холоду. Он стиснул мое тело, выжав весь воздух из грудной клетки. Я резко вдохнул, борясь с удушьем, но ощущение было знакомым, и я продолжил двигать руками и ногами. Рывок — удар, рывок — удар. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторившее моему собственному, и плыл в темноту, закрыв глаза.

«Джас» - послышался призыв. Руби скорее выдохнул, чем произнес это: «Джас».

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной тьме. «Руби?» - отозвался я, все еще двигаясь вперед.

Спустя несколько секунд, когда я понял, что его давно уже нет рядом, было слишком поздно. Я кидался в разные стороны, не зная, где искать, куда направиться. В безлунной ночи я вспомнил цыплят, которых мы держали в загородке за фабрикой. Не знаю, почему мне подумалось о них. Как войдешь в курятник, чтоб выбрать одного из них на убой, так они все бросаются прочь зигзагами, не разбирая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда был отсутствующий вид, не какой-то напуганный или там жалкий, а просто потерянный.

Сама судьба распорядилась, чтобы первая машина, которую я встретил, тащась по пустынной дороге, была отцовской. Конечно, именно он должен был найти меня, голого и с безумными глазами. Я проорал ему все, что случилось с Руби. Уж и не знаю, был ли в этом какой-то смысл.

- Он не пошутил над тобой, - сказал отец. Была у него такая манера — никаких тебе вопросов, только утверждения.

- Нет, я уверен! - выкрикнул я.

- Ты ничего не сочиняешь?

Нужды отвечать не было.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая передо мной дверь в машину, - За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что я вынудил его заново ехать домой, а потом возвращаться в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Я боялся, так что не сказал больше ни слова.

Вот так мой друг Руби Вонг умер. Как-то так.

158 Niagara

В тот раз мы плавали как обычно. Просто так, без глупых «спорим, не догонишь!» Неподалёку от края отмели, где дно резко обрывалось, я мысленно поёжился. Холод пробрал до костей, из груди вышибло воздух. Я судорожно вдохнул, продолжая работать руками и ногами. Ледяной водой меня не удивишь. Я грёб и отталкивался. И снова грёб. И отталкивался. Рядом слышались сдавленные всхлипывающие вдохи Руби, но я не размыкал глаз, продвигаясь во тьмy.

— Джас, — донеслось вдруг. Руби будто выдохнул моё имя. — Джас.

Не останавливаясь, я огляделся в бесконечном мраке.
— Руби, где ты?

Спустя всего несколько мгновений, я понял, что рядом никого нет. Руби пропал. Я в ужасе метался из стороны в сторону, не соображая, где искать, куда плыть. Бесполезно. Слишком поздно. В чернильной тьме той безлунной ночи почему-то вдруг вспомнились цыплята у нас за фабрикой, на заднем дворе. Придёшь выбрать такого на убой, а они носятся, как угорелые, не зная, от кого спасаться и где прятаться. Пойманный всегда смотрел как-то потерянно. Не испуганно или печально, а именно безучастно.

По пустынной дороге я отшагал час, не меньше, а потом в первой встречной машине увидел за рулём отца. Подарок судьбы, разумеется. Именно отцу было уготовано подобрать тогда меня, голого, с ошалевшими глазами. Я выпалил, что случилось с Руби. Понятно, нет — не знаю.

— Он не шутит, — сказал отец.
Как всегда. Одни утверждения, никаких вопросов.

— Нет, конечно, не шутит!
— И ты не выдумываешь.
Отвечать смысла не было.

— Получается, он мёртв. — Отец распахнул мне дверцу. — Садись. Одежду поищем завтра.

Я боялся, что разозлил отца. Он ехал в Кампар играть в карты, как обычно, а теперь приходилось задерживаться, чтобы завезти меня домой.
Боялся, и молча сел в машину.

Так погиб мой друг Руби Вонг. Так вот.

159 Nika M

Тэш Оу Шелковая фабрика «Гармония»

Этот заплыв, как и все другие, не имел никакой цели, не было и намека на состязание, в котором есть победители и побежденные. Мы просто плавали. Проплыв несколько футов от края, где заканчивался шельф, я приготовился к холоду. Он охватил все мое тело, выдавливая воздух из груди. Я дышал резко, прерывисто, но это чувство было мне уже знакомо, и поэтому я продолжал движения руками и ногами. Захват. Толчок. Захват. Толчок. До меня доносилось прерывистое дыхание Руби, но я продолжать плыть в темноте с закрытыми глазами.
«Джес», - До меня донесся задыхавшийся голос Руби, который звал меня, но я не ответил. «Джес».
Я открыл глаза и стал его искать в абсолютной темноте. «Руби?» - вымолвил я, продолжая плыть вперед.
Было слишком поздно, когда я несколько секунд спустя понял, что его больше нет рядом. Я яростно плыл то в одном направлении, то в другом, не зная, куда смотреть, куда еще повернуть. В эту безлунную ночь, мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда ты входишь в курятник для того чтобы выбрать одну из них для забоя, они мечутся петляя, не ведая, куда и от кого они убегают. В облике жертвы всегда присутствует выражение пустоты, он не испугана, и даже не огорчена, только потеряна.
Конечно, это была судьба, что первая машина, которая мне повстречалась, после того как я час брел по пустынной дороге, была машина моего отца. И только отец должен был найти меня, нагого и с безумным взором. Я выпалил все, что случилось с Руби. Не знаю, понимал ли я смысл или нет.
«Он не разыгрывает тебя», – сказал отец. Он говорил, как всегда, в своей манере, никогда не задавая вопросов, только утверждая.
«Конечно нет, я уверен!» – провопил я.
«Ты мне не рассказываешь сказки?»
Отвечать мне не было нужды.
“Тогда он уже мертв», - сказал он, открывая мне дверь, чтобы я сел. «Мы вернемся за твоей одеждой завтра».
Я боялся, что он сердится на меня, за то, что из-за меня ему пришлось проехать весь путь домой до возвращения обратно в Кампар вместо того, чтобы этим вечером играть в карты. Я боялся и поэтому ничего не сказал.
Ну вот, в общем, так умер мой друг Руби Вонг.

160 Ninetales

Tash Aw The Harmony Silk Factory

Той ночью, как и всегда, ни один из нас не ставил перед собой цели перегнать другого и выйти победителем. Мы просто плыли, чтобы плыть. В нескольких гребках от невидимой границы, за которой начиналась глубина, я приготовился к резкому холоду. Холод сковал тело, из груди разом вышел весь воздух. Дыхание сделалось рваным, отрывистым, и все же мне было знакомо это чувство - я быстро оправился и продолжал грести. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сквозь шум моего собственного дыхания эхом пробивалось судорожное сопение Руби, но я плыл дальше, вслепую, не открывая глаз.

- Джес, - раздалось за спиной. Руби скорее выдохнул мое имя, чем произнес вслух. - Джес.

Я открыл глаза и огляделся в кромешной тьме.

- Руби? - я все еще плыл вперед.

Лишь несколько секунд спустя я понял, что Руби больше нет рядом, но было поздно. Я лихорадочно плыл то в одну сторону, то в другую, не зная, где смотреть и куда податься. Под черным безлунным небом мне почему-то вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на мясо, они все бросаются врассыпную, беспорядочно, не разбирая дороги и не понимая даже, от кого бегут. У жертвы при этом всегда какой-то отупелый вид - ни страха, ни огорчения, только растерянность.

Когда, спустя час пути вдоль безлюдной дороги, мне наконец повстречалась первая машина, это был автомобиль отца. Наверное, не обошлось без вмешательства высших сил - конечно, именно отец должен был найти меня на обочине, голым и пришибленным. Я сумбурно проорал ему о том, что случилось с Руби. Уж не знаю, много ли можно было понять из моих воплей.

- Он ведь тебя не разыгрывает, - сказал отец. Он всегда такой был, никогда не спрашивал, только утверждал.

- Нет, точно нет! - крикнул я.

- А ты не выдумываешь?

Ответа от меня не требовалось.

- Значит, он уже сдох, - сказал отец, открывая дверцу, чтобы я мог залезть в машину. - За твоим барахлом вернемся завтра.

Я очень боялся, что он на меня злится за то, что теперь придется заезжать домой и потом пилить по второму разу до Кампара, где он вечерами играет в карты. Я очень боялся, так что больше ничего не стал говорить.

Вот так, в общих чертах, погиб мой друг Руби Вонг.

161 NK

В тот раз, как и всегда, мы плыли безо всякой цели. Никаких дурацких заплывов наперегонки, никаких "кто первый до берега, тот победил". Мы просто плыли. Приближаясь к краю рифа, где отмель резко обрывалась, я готовился встретиться с холодом. Он сковал мое тело и сдавил грудь, так что воздуха почти не осталось. Я задышал резко и отрывисто, но это чувство было мне знакомо, и я продолжил грести вперед. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как сдавленно хватает воздух Руби, словно отзываясь эхом на мое собственное дыхание, но продолжил плыть дальше в темноту, закрыв глаза.

- Джес, - послышался голос Руби. Он словно выдохнул мое имя, а не произнес его. – Джес.

Я открыл глаза и покрутил головой, стараясь разглядеть его в бесконечном мраке.

- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

К тому моменту, как через несколько секунд я понял, что его нет рядом, было слишком поздно. Я метался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда смотреть. Безлунная ночь почему-то навеяла мне мысли о курицах, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они разбегаются зигзагами в разные стороны, понятия не имея, куда бегут и от кого. На лице у жертвы всегда рассеянная пустота – ни ужаса, ни даже грусти, одна лишь растерянность.

Конечно же, первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, была машиной отца – иного судьба и придумать не могла. Кто как не отец должен был найти меня, обезумевшего и голого. Я кричал что-то о том, что случилось с Руби. Имело ли это хоть какой-то смысл, я не знаю.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Он всегда так говорил, никогда не задавал вопросов, всегда обо всем заявлял утвердительно.

- Да нет же, точно! – кричал я.

- А ты не сочиняешь, часом?

Отвечать не было нужды.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы впустить меня. – Вернемся за твоими вещами завра.

Я боялся, что он разозлится, что из-за меня ему пришлось возвращаться домой, а потом поворачивать обратно в Кампар, где он собирался традиционно провести вечер за игрой в карты. Я боялся, поэтому больше не произнес ни слова.

Так умер мой друг Руби Вонг, более или менее.

162 No name

На этот раз – впрочем, как и всегда – мы плыли просто так: никаких глупых гонок, никаких «кто первый до того берега – тот и победил». Мы погрузились в водную стихию, вот и всё. Оказавшись за метр-другой от того места, где обрывается отмель, я помедлил и собрался с духом: сейчас обдаст холодом. Он взял в тиски, сковал всё тело, выжимая из груди воздух. Дыхание стало резким, отрывистым, но такое я уже испытывал, и потому невозмутимо рассекал водную гладь дальше. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал отрывистое дыхание Руби, как эхо, раздававшееся в ответ моему, но плыл всё дальше во мрак, не открывая глаз.


– Джес, – донеслось до меня. Руби снова беззвучно выдохнул моё имя, – Джес.


Я распахнул глаза, пытаясь отыскать его в кромешной мгле.


– Руби? – выговорил я, по-прежнему двигаясь вперёд.


Несколько секунд спустя до меня дошло, что его больше нет рядом, но было слишком поздно. Я неистово метался из стороны в сторону, не зная, куда глядеть, куда плыть дальше. В безлунной ночи мне внезапно вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, отчего в голове всплыли такие мысли. Когда ты заходил в курятник и выбирал, какую зарезать, они разбегались и беспорядочно сновали по нему, не ведая, куда они мчатся и от кого. Жертва всегда взирала на тебя потерянным взглядом – ни испуганным, ни печальным – просто пустым.


Сама судьба – не иначе – распорядилась так, чтобы на тихой дороге, по которой я брёл уже целый час, первой притормозившей машиной оказалась машина отца. Конечно, именно отец и должен был найти меня, нагого, с дико блуждающими глазами. Я кричал. Хотел объяснить, что произошло с Руби. Не уверен, что получилось внятно.


– Он тебя не разыгрывает, – сказал отец. Он всегда так говорил. С уст его никогда не слетали вопросы – одни утверждения.


– Нет, точно нет! – вопил я.


– Не врёшь?


Ответ и не требовался.


– Значит, его уже нет, – произнёс он, открывая передо мной дверь. – За твоей одеждой вернёмся завтра.


Я боялся, что он злится, потому что из-за меня ему придётся ехать домой, а потом снова возвращаться в Кампар, чтобы вечером, как обычно, перекинуться в карты. Я боялся, и поэтому больше не проронил ни слова.


В общем, так мой друг Руби Уонг и ушёл из жизни.

163 NTatiana

Тот заплыв, как и прочие, был без определенной цели, не наперегонки, без всяких "кто быстрее до другого берега, тот победил”. Мы просто плыли. Через несколько фунтов от того места, где мы уже не доставали до дна, я приготовился к тому, что сейчас будет холодно. Холодная вода сковывала все мое тело, вытягивая воздух из груди. Я делал резкие, сдавленные вдохи, но мне знакомы были эти ощущения, так что я продолжил плыть. Грести. Оттолкнуться. Грести. Оттолкнуться. Я услышал сдавленные вдохи Руби, вторящие моим, но все же я плыл и плыл в темноте, закрыв глаза.


- Джэс, - раздался первый призыв о помощи. Руби будто выдохнул слово, не имея сил произнести его. - Джэс.


Я открыл глаза и оглянулся по сторонам, высматривая его в кромешной тьме.


- Руби? - произнес я, продолжая плыть.


Когда несколько секунд спустя я понял, что его больше нет, было уже поздно. Я начал метаться взад-вперед, не зная, куда смотреть, где повернуть. В ту безлунную ночь я зачем-то вспомнил о цыплятах, которых мы держали во дворе фабрики. Не понимаю, почему именно цыплята. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одного на убой, они разбегаются во все стороны, даже не зная, куда бегут и от кого. У жертвы всегда был один и тот же отсутствующий взгляд, не напуганный или печальный, просто потерянный.


Разумеется, это была судьба, что первая проехавшая мимо машина, после того, как я час брел по пустынной дороге, была отцовская. Только отец должен был найти меня в таком виде, голым и с горящими глазами. Я тут же выложил, что что-то произошло с Руби. Не знаю, разумно ли это было.


- Это точно не его глупый розыгрыш, - сказал отец. И так он всегда разговаривал. Без лишних вопросов, только факты.


- Нет, я уверен! - воскликнул я.


- А ты не врешь?


Мне не понадобилось отвечать.


- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь машины. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он рассердится за то, что из-за меня ему пришлось возвращаться домой и потом снова ехать в Кампар во второй раз за вечер, чтобы поиграть в карты. Я боялся и больше ничего не сказал.


И вот так погиб мой друг Руби Вонг.

164 Nuc Sudeikis

Тот наш заплыв, как и любой другой до него, не имел никакой цели – мы не собирались гоняться друг за другом, не заключали пари из разряда «кто первый доплывет, тот и выиграл». Мы просто хотели поплавать. Вот дно ушло у меня из-под ног, я проплыл несколько футов и приготовился к холоду. Он стиснул все тело сразу, с ног до головы, выдавливая воздух из легких. Я задышал резко, урывками, но мне эти ощущения были уже знакомы, и я продолжал двигаться вперед. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Я слышал судорожные вдохи Руби, словно эхо моих собственных, но, закрыв глаза, все плыл и плыл дальше, в непроглядную черноту.
- Джас,- наконец, позвал Руби. Он не произнес, а выдохнул мое имя. - Джас.
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в непроницаемой тьме. «Руби?» - откликнулся я, продолжая плыть вперед.
Когда, через несколько секунд, до меня дошло, что Руби нигде нет, было уже слишком поздно. Я кинулся в одну сторону, потом в другую, начал метаться в воде, как безумный, не представляя, где искать, куда плыть. Луны не было. Я вдруг вспомнил куриц, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Понятия не имею, почему в тот момент я подумал именно про них. Когда заходишь в курятник, чтобы поймать одну на суп, они разбегаются врассыпную, носятся зигзагами, не соображая, куда и от чего бегут. А у пойманной курицы взгляд всегда отсутствующий – не испуганный до смерти, не печальный, а просто потерянный.
Я брел целый час по безлюдной дороге, и, естественно, совершенно неизбежным было то, что первая же машина, попавшаяся мне на пути, оказалась Отцовской. Голого, с дикими глазами – в таком виде меня должен был увидеть именно Отец, кто же еще. Я проорал ему про случившееся с Руби. Не знаю, можно ли было хоть что-то понять из моих слов.
- Он не разыгрывал тебя, - сказал Отец. Именно с этой своей интонацией, как всегда: никаких вопросов, одни утверждения.
- Да нет же! – крикнул я.
- Ты не сочиняешь?
Отвечать не было необходимости.
- Тогда он уже утонул, - Отец открыл мне дверь. - За твоей одеждой приедем завтра.
Я боялся, что разозлил его, ведь ему пришлось разворачиваться и везти меня домой, хотя он был уже на полпути в Кампар, где собирался провести очередной вечер за игрой в карты. Я боялся, поэтому больше не сказал ни слова.
Вот так – или примерно так – и умер мой друг Руби Вонг.

165 nunflint

В этот раз, как и в любой другой, не было никакой особой цели, никакого дурацкого состязания, никаких тебе «кто последний — тот дурак». Просто плыли. Недалеко от берега, в том месте, где начинается глубина, я внутренне приготовился к перепаду температур. Ледяная вода сжала мое тело, воздух вышел из груди. Дыхание стало резким, прерывистым, но я предвидел это и продолжал грести. Ногами. Теперь руками. Ногами. Руками. Я слышал, как в унисон отрывисто дышит Руби, но продолжал плыть вслепую, с закрытыми глазами.

«Джейс!» — донеслось до меня. Голос Руби слился с выдохом, он не звучал сам по себе. «Джейс!»

Я распахнул глаза, пытаясь высмотреть друга в кромешной тьме. «Руби?» Я звал, продолжая плыть вперед.

К тому времени как я осознал — спустя несколько секунд, — что его нет рядом, было уже поздно. Я бешено греб во все стороны, без малейшего понятия, где искать, куда двигаться. В безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, с чего вдруг они пришли мне на ум. Когда входишь в курятник подобрать птицу получше, чтобы свернуть ей шею, они разбегаются зигзагами, без малейшего понятия, куда бежать, от кого бежать. У жертвы же всегда невыразительный вид, без тени ужаса или печали, просто потерянный.

По воле судьбы после часа, проведенного на пустынной дороге, первой машиной, которую я встретил, стала машина отца. Иначе и быть не могло — именно он должен был обнаружить меня, голого, с безумным взглядом. Я выпалил, что случилось с Руби. Уж не знаю, чего я там натараторил.

— Он не придуривается, — сказал отец. Такая у него была манера. Без вопросов — сразу к утверждениям.

— Нет! Я уверен! — проорал я.

— А ты не выдумываешь?

Ответа не требовалось

— В таком случае, он уже мертв, — отец открыл для меня дверь. — Твои вещи заберем завтра.

Я боялся, что отец зол на меня, ведь ему пришлось возвращаться и отвозить меня домой, вместо того, чтобы сразу ехать к Кампару на традиционные карточные посиделки. Со страху я за всю дорогу не проронил ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби, в двух словах.

166 Olga

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этот раз, как впрочем, и всегда, мы просто плавали без всякой цели, никаких глупых игр наперегонки и «первый на той стороне победил». Доска обрывалась через несколько футов, и я приготовился к прыжку в ледяную воду. Холод сжал мое тело, выдавив воздух из груди. Я резко выдохнул, и продолжил плыть, не первый раз все-таки. Взмах. Рывок. Взмах. Рывок. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби эхом отражало мое собственное, но я, закрыв глаза, продолжал двигаться в темноту.

- Джэс, - донеслось из темноты. Руби не произнес слово, а выдохнул его. – Джэс.

Я открыл глаза, выискивая его в бесконечной темноте.

- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Буквально через несколько секунд я осознал, что он пропал, но было уже слишком поздно. Я бросался из стороны в сторону, не зная куда смотреть, в каком направлении плыть. В темноте безлунной ночи я вспомнил о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на убой, они все начинали носиться зигзагами туда-сюда, не зная, где спрятаться и от кого убегать.
У жертвы всегда был отсутствующий взгляд, не испуганный или грустный, а просто безразличный.


Судьбе было угодно, чтобы отцовская машина стала первой, которую я встретил, прошагав целый час по пустынной дороге. Именно отец должен был найти меня, голого и обезумевшего. Я начал кричать о том, что произошло с Руби. Не знаю, был в этом смысл или нет.


- Он же не подшучивает над тобой, - сказал Отец. Именно так он и говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, нет, я уверен! – завопил я.

- И ты не выдумываешь?

Я мог не отвечать, все было понятно.

- Тогда он уже мертв, - сказал Отец, открывая для меня дверцу машины. – Завтра мы вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что он был зол на меня, ведь по моей вине ему пришлось ехать домой, а затем возвращаться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, и потому больше ничего не сказал.

И вот так, если в двух словах, мой друг Руби Вонг умер.

 

167 Oliver Twist

Хармони Силк
Тэш О

В этот раз, как и в любой другой, мы плыли просто так, без глупых «наперегонки». Мы плыли, чтобы плыть. В паре метров от той границы, где берег исчезает под водой, я приготовился ощутить холод. Он сковал все мое тело, выжал весь воздух из легких. Я дышал резко, взахлеб, но это чувство было мне знакомо, и я продолжал плыть. Рывок. Второй. Третий. Позади точно так же задыхался Руби, но я все плыл и плыл в темноту, закрыв глаза.
«Джас», – вдруг позвал Руби. Слово прозвучало на одном дыхании, без голоса. «Джас».
Я открыл глаза и стал искать его в непроницаемой темноте. «Руби?» – ответил я, продолжая плыть вперед.
Когда через несколько секунд я понял, что Руби нигде нет, было уже слишком поздно. Я отчаянно плыл то в одну, то в другую сторону, не зная, куда смотреть и где свернуть. И тут посреди этой безлунной ночи мне вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Даже не знаю, с чего они пришли мне в голову. Когда кто-то из нас заходил в загон, чтобы выбрать одного из них на обед, цыплята разбегались зигзагами в разные стороны, сами не зная, куда и от кого бегут. У жертвы всегда был пустой, отсутствующий взгляд – не испуганный и не грустный, а просто растерянный.
Разумеется, первая машина, которую я встретил, протащившись час по пустынной дороге, была машина Отца. Именно он должен был подобрать меня той ночью, голого, с обезумевшим взглядом. Я закричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было понять что-то из моих слов.
– Он не мог тебя разыграть, – сказал Отец. Он, как всегда, не спрашивал, а утверждал.
– Нет, я знаю, что нет! – кричал я.
– Ты не шутишь?
Я ничего не ответил.
– Тогда он уже мертв, – сказал Отец, открывая для меня дверь машины. – Твою одежду заберем завтра.
Я боялся, что Отец злится на меня за то, что теперь ему придется возвращаться домой, прежде чем ехать в Кампар играть в карты, поэтому просидел всю дорогу молча.
Так умер мой друг Руби Вонг.

168 Orangeman

В этот раз, как и всегда, у заплыва не было особой цели. Мы не устраивали дурацких гонок, не спорили

"кто последний до того берега". Мы просто плавали. Отплыв на несколько футов от берега, до того

места, где дно начинало уходить вниз, я приготовился к холоду. Он обхватил всё моё тело, выдавливая

воздух из груди. Я задышал часто, резко, но это чувство было мне знакомо, и я продолжил грести.

Рукой. Ногой. Рукой. Ногой. Рукой. Ногой. Я слышал, как Руби резко дышит в такт мне, но продолжал

плыть в черноту с закрытыми глазами.

— Джас, — раздался голос Руби. Он не произнёс, а скорее выдохнул это слово. — Джас.

Я открыл глаза и стал выискивать его в бескрайней темноте.

— Руби? — крикнул я, продолжая плыть вперёд.

Когда спустя несколько секунд я осознал, что он исчез, было уже поздно. В ярости я кидался то туда, то

сюда, не зная, где его искать, куда повернуть. Окутанный безлунной ночью, я вспомнил кур, которых

мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда входишь в курятник,

чтобы выбрать одну на забой, они бросаются наутёк зигзагами, не зная, куда несутся, от кого убегают.

На лице у жертвы всегда отсутствующее выражение — не испуганное и даже не грустное, а просто

потерянное.

Конечно же, так было подстроено судьбой, что первой машиной, которую я встретил, пробредя час по

пустой дороге, была машина отца. Кому как не ему было найти меня — голого, с бешеными глазами. Я

прокричал ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, легко было меня понять или нет.

— Он тебя не разыгрывает, — сказал отец. Такая у него была манера говорить. Он никогда не задавал

вопросов, только утверждал.

— Нет, я уверен! — крикнул я.

— Ты не выдумываешь?

На это отвечать было излишне.

— Значит, он уже умер, — сказал отец и открыл дверь машины. — Завтра вернёмся за твоей одеждой.

Я боялся, что он рассердился из-за то, что, прежде чем он смог поехать в Кампар [1] играть в карты, ему

пришлось отвезти меня домой. Я боялся, и поэтому больше ничего не сказал.

Вот так примерно и умер мой друг Руби Вон.

[1] Кампар — город в штате Перак, Малайзия

169 PanarinI

В тот раз мы не собирались гоняться друг с другом и бить рекорды – никаких глупостей. Мы просто хотели плыть, как и всегда. В метре от берега дно оборвалось, и я приготовился встретить холод. Этот холод охватил всё мое тело, выжав из груди воздух. Дышать стало тяжело, но мне было не впервой, и я продолжал размеренно двигаться – раз, два. Я плыл в темноту с закрытыми глазами и слышал, как судорожное дыхание Руби вторит моему.

– Яс, – донёсся еле слышный голос. – Яс.

Я открыл глаза и повертел головой в непроглядной тьме.

– Руби? – откликнулся я, по-прежнему направляясь вперёд.

Когда через несколько секунд до меня дошло, что Руби исчез, было уже поздно. Я заметался из стороны в сторону, но не знал, куда плыть и где искать, и даже луны не было помочь мне в этом. В голове почему-то замельтешили наши курицы, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда заходишь в курятник поймать одну из птиц, они бросаются врассыпную, ничего не соображая. Куда? От кого? Жертве не страшно, даже не досадно – ей всё равно.

Я около часа брёл по пустой дороге – голый, ошалевший, – и, конечно, именно таким меня нашёл проезжавший мимо отец. Судьба. Я что-то кричал ему про Руби, сам не помню что.

– Разыграл он тебя, – сказал отец. Он никогда не задавал вопросов, всегда говорил утвердительно.
– Нет! Точно! – вопил я.
– Не выдумываешь?

И без ответа было ясно, что я говорю правду.

– Значит, он уже мертв, – заключил отец, открывая мне дверь. – За одеждой вернемся завтра.

Он ехал в Кампар играть в карты. Теперь же ему пришлось сперва отвезти меня домой. Я боялся, что отец сердится из-за того, что я нарушил его планы, поэтому всю дорогу промолчал.

Так погиб мой друг, Руби Вонг.

170 PocToBa

Тэш О «Гармония шелковой фабрики»

В тот заплыв, как и в любой другой, не было никакой цели, никакой глупой гонки, никакого «кто первый до другого берега – тот и победил». Мы лишь плавали. В нескольких футах от того места, где обрывалась отмель, я приготовился к ощущению холода. Он пронзил все мое тело, вытесняя воздух из моей груди. Я дышал резко, захлебываясь, но мне и раньше было знакомо это чувство, и я двигался вперед, полный энергии и решимости. Вдох. Гребок. Вдох. Гребок. Я слышал затрудненное дыхание Руби, звучащее эхом с моим собственным, но я продолжал плыть в кромешной тьме, закрыв глаза.

– Джес, – донесся до меня его первый зов. Голос Руби не произнес слово, просто выдохнул. – Джес.

Я открыл глаза и принялся искать его в бесконечной темноте, окружавшей нас:

– Руби? – позвал я, не переставая грести.

Когда несколькими секундами позже я осознал, что его уже нет поблизости, было слишком поздно. С неукротимой энергией я плавал во все стороны, не зная где искать, куда повернуть. В ту безлунную ночь я вспомнил о курах, которых мы держали во дворе позади фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда вы входили в курятник выбрать одну из них на убой, они разбегались зигзагами, не имея представления куда они бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда было отсутствующее выражение лица, не охваченное ужасом или, по меньшей мере, печалью, лишь потерянный взгляд.

Безусловно, это была судьба, что спустя час брожения по пустынной дороге, первой машиной, которую я встретил, была машина отца. Именно он должен был найти меня, обнаженного, с диким взглядом. Я закричал о том, что произошло с Руби. Понимал ли я смысл происходящего, я не знаю.

– Он не разыгрывает тебя, – произнес отец в своей привычной манере. Никаких вопросов, всегда утверждения.

– Нет! Я уверен! – взвыл я в отчаянье.

– Ты не выдумываешь?

Мне не было нужды отвечать.

– В таком случае, он уже мертв, – сказал он, открывая дверь, чтобы я сел в машину. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он злится на меня, потому что ему предстоит преодолеть весь путь до дома перед возвращением в Кампар к его вечеру игры в карты. Я боялся и поэтому больше не сказал ни слова.

Таким образом мой друг Руби Вонг умер.

171 Preymak

В этот раз, как и в любой другой, мы плыли просто так, без цели и глупых соревнований, типа, «победит тот, кто первым доплывет до другого берега». Мы просто плыли. За несколько футов до края, где шельф сходил вниз, я мысленно приготовился к холоду. Он сковал все мое тело, выдавливая воздух из легких. Я дышал резко, прерывисто, но чувство было знакомо, и я продолжил энергично двигать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторило моему, но продолжал с закрытыми глазами плыть в темноту.

– Джас, – первый тревожный знак. Руби не сказал, а будто выдохнул из себя слово. – Джас.

Я открыл глаза и осмотрелся в непроглядной темноте. – Руби? – позвал я, продолжая плыть.

Когда я понял, что его больше нет, было уже слишком поздно. Я неистово метался из стороны в сторону, совершенно не понимая, где и куда поворачивать. В ту безлунную ночь я почему-то думал о курицах, что мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я о них вспомнил. Заходишь в курятник выбрать птицу на убой, а они убегают зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. У будущей жертвы потерянный взгляд, в глазах ни единой эмоции: ни страха, ни даже грусти.

Конечно, после того как я час брел по пустынной дороге, по воле судьбы, первая встречная машина оказалась машиной Отца. Именно он и должен был найти меня – голого, с диким, блуждающим взглядом. Я закричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понял он меня или нет.

– Дурака он не валяет, – сказал Отец. Так он общался. Всегда утверждал – никогда не задавал вопросов.

– Точно не валяет! – выкрикнул я.

– И ты сам ничего не выдумываешь?

На это можно было не отвечать.

– Значит, он уже мертв, – сказал он, открывая мне дверь машины, – за одеждой твоей вернемся завтра.

Я боялся, что он сердится на меня за то, что приходится делать крюк, возвращаясь домой, а потом опять ехать к Кампару на вечернюю игру в карты. Боялся, поэтому и слова больше не проронил.

Примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

172 Psheno

Как и раньше, мы не старались обогнать друг друга и не играли в дурацкое «кто первый». Просто плыли. В нескольких футах от берега дно ушло из-под ног, и я приготовился к тому, что сейчас станет холодно. Стужа охватила меня целиком, сжала грудную клетку, выдавила из нее воздух. Дышать стало тяжело, но так бывало и раньше, так что я не стал останавливаться – гребок, толчок, гребок, толчок. Я услышал, что Руби тоже задыхается, но продолжал плыть в темноте, закрыв глаза.

- Джес, – Руби выдохнул мое имя почти беззвучно. - Джес.

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в непроглядной черноте. «Руби?» - позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда через пару секунд я осознал, что его нет, было уже поздно. Я бросился плыть изо всех сил, метался из стороны в сторону, но не понимал, где искать. В ночной тьме я представлял себе цыплят, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему-то они мне вспомнились. Бывало, зайдешь в курятник, чтобы выбрать одного на убой, и они начинают носиться зигзагами, не понимая куда бегут и от чего. А поймаешь одного - он всегда какой-то странный, не испуганный и даже не грустный, а словно потерянный.

По воле случая, первая машина, которую я увидел после того как час брел по пустой дороге, была отцовская. Именно отцу надо было наткнуться на меня, голого и обезумевшего. Я стал кричать ему про Руби. Не уверен, что вышло связно.

- Он не разыгрывает тебя. – Произнес отец. Он всегда так разговаривал – только утверждал, никогда не спрашивал.

- Конечно, нет! – выкрикнул я.

- Ты не обманываешь?
На это я даже отвечать не стал.

- Тогда он уже мертв, – сказал он, открывая мне дверь. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец разозлится, из-за меня ему пришлось проделать весь путь домой перед тем как снова выехать в Кампар на вечер карточных игр. Так что больше я не сказал ни слова.

Примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

173 Qwerty

В этот раз мы плыли, как и обычно, без какой-либо цели, не соревнуясь в скорости или в том, кто первым окажется на другом берегу. Просто плыли. В нескольких метрах от берега, там, где начиналась глубина, поджидало холодное течение. Оно сжало меня со всех сторон, вытесняя воздух из груди. Я делал резкие вдохи, задыхался, но знал, что нужно продолжать грести. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал отрывистое дыхание Руби, как отголосок моего собственного, но плыл дальше в кромешной тьме, не открывая глаз.

– Джес, – первый раз позвал он. Руби выдохнул это слово, не в силах выговорить его громче. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в непроглядной темноте.

– Руби? – отозвался я, продолжая плыть.

Спустя несколько секунд, когда я наконец осознал, что его больше нет рядом, было слишком поздно. Я начал метался по сторонам, не представляя, где искать, куда повернуть. В безлунной ночи я подумал о курах, которых мы держали в загоне за фабрикой. Не знаю, почему это вдруг взбрело мне в голову. Когда ты заходил в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они начинали беспорядочно носиться, без определенного направления или понятия о том, от кого убегают. У жертвы всегда было отсутствующее выражение, не ужас или отчаяние, а просто безразличие.

Волей судьбы первый автомобиль, встретившийся мне после часового блуждания по пустынной дороге, оказался отцовским. Именно отец должен был найти меня, раздетого, с безумным взглядом. Я кричал о том, что произошло с Руби. Было ли это что-нибудь вразумительное, не знаю.

– Он ведь не разыгрывает тебя, – произнес отец. Такова была его манера речи. Не спрашивать, а утверждать.

– Нет, я уверен! – прокричал я.

– А ты не придумываешь?

Отвечать на это не было нужды.

– Тогда он уже мертв, – сказал отец, открывая дверцу машины, чтобы я сел внутрь. – Завтра мы вернемся за твоей одеждой.

Я боялся его гнева насчет того, что придется делать лишний крюк, заезжая домой, ведь он направлялся в Кампар, где сегодня играли в карты. От страха я проглотил язык.

Так погиб мой друг Руби Вонг, если не углубляться в детали.

174 Ramilla

В тот день мы пошли искупаться. Как обычно, как в иные дни, без всякой цели, без глупых гонок наперегонки, без всех этих «кто первым доберется до того берега, тот и выиграл». Мы просто плавали. В паре метрах от уступа, там, где дно обрывалось, уходя вглубь, я внутренне сжался, заранее готовясь к пронзительному холоду. Холод не заставил себя ждать: он сковал мое тело, перехватил дыхание. Я давился, глотая воздух; ощущение было знакомое, изведанное прежде, поэтому я не сдавался: гребок, удар, гребок, удар. Я слышал, как сдавленно – так же, как я сам, дышит Руби, но не обращал на него внимания, закрыв глаза, я плыл во тьму.


- Джас, - простонал Руби. Не имея сил произнести мое имя, он выдохнул его: – Джас.


Я открыл глаза, пытаясь разглядеть друга в кромешной тьме.


- Руби? – окликнул я его, продолжая плыть.


Через несколько секунд я осознал, что Руби рядом нет, но было уже слишком поздно. Я заметался в воде, как раненый зверь, не понимая, куда смотреть, в какую сторону плыть. Стояла безлунная ночь, и мне вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе позади фабрики. Ума ни приложу, с чего вдруг мысль о них пришла мне в голову. Когда мы входили в курятник, выбирая, кого бы пустить под нож, цыплята принимались ошалело носиться, выписывая кренделя, ничего не соображая – ни куда они бегут, ни от кого спасаются. У жертвы всегда был пустой и безжизненный взгляд – не ужас, даже не печаль сквозили в нем, а только растерянность и безысходность.


От судьбы не уйдешь – после часа блуждания по пустынной дороге первая встреченная мною машина оказалась машиной Отца. Никто иной и не мог здесь оказаться, он и только он должен был найти меня – голого, с безумно горящим взором. О том, что случилось с Руби, я проорал. Не знаю – понял ли Отец меня до конца или нет.


- Он ведь не шутки с тобой шутит, - сказал он. Такова была его манера выражаться: никогда ничего не спрашивать, лишь утверждать.


- Нет, я уверен! – завизжал я.


- А ты не выдумываешь?


Что я мог на это ответить? Я промолчал.


- Значит, он уже умер. – Отец открыл дверь, приглашая меня в машину. – За твоей одеждой мы вернемся завтра.


Меня била дрожь – я боялся, что он сердится на меня, ведь из-за меня ему придется вернуться домой, а затем снова отправиться в Кампар, играть в карты. Я боялся его, я не посмел ему возразить.


В общем, так мой друг Руби Вонг и погиб.

175 Ramone Zuckaroo

Таш Оув, Шёлковая фабрика "Гармония"

Плавать мы пошли, как и всегда, без особой цели, не наперегонки, без всяких "победил тот, кто быстрее доплывет". Мы просто плавали. В метре от того места, где кончалась отмель, я собрался с духом. Ледяная вода тут же пробрала меня до костей, так что перехватило дыхание. Я судорожно втягивал воздух, но ощущение было мне знакомо, и я продолжал грести. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. До меня доносились сдавленные вздохи Руби, повторявшие мои собственные, но я всё дальше плыл в темноту, не разжимая глаз.

- Джас, - раздался зов. Руби не произнёс, а только выдохнул имя. - Джас.

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в беспроглядной тьме.

- Руби? - отозвался я, продолжая плыть.

Несколько секунд спустя я понял, что его нигде нет, но было уже слишком поздно. Я изо всех сил грёб то в одну сторону, то в другую, не зная, где его искать, куда плыть. Под безлунным ночным небом я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вдруг вспомнились. Когда кто-то приходил забрать птицу на убой, курицы начинали носиться туда-сюда, не разбирая, куда бегут и от кого. У пойманной птицы всегда был безразличный вид, не испуганный или печальный – беспомощный.

Не иначе как по воле судьбы, спустя час моих блужданий по безлюдной дороге, первой мне попалась машина отца. Кому же еще подбирать меня, голого и всклокоченного. Я проверещал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понял меня отец или нет.

- А он не подшутил над тобой, - сказал он. Отец так всегда выражался: не задавал вопросов, а утверждал.

- Да нет же! – вскричал я.

- Ты не выдумываешь?

Я мог и не отвечать.

- Тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая мне дверь машины. - Заберём твою одежду завтра.

Я боялся, что отец разозлился, ведь теперь ему нужно было отвезти меня домой, а потом снова проделать путь до Кампара, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, и потому больше не проронил ни слова.

Как-то так и не стало моего друга Руби Вона.

176 Real thing

В тот раз все было как обычно. Ни цели, ни дурацкого состязания "кто первым доплывет до другого берега". Просто пошли купаться - и все. Зная, что через пару футов дно уйдет из-под ног, я заранее приготовился к ледяной ванне. Обхватил тело руками и резко выдохнул. От холода перехватывало дыхание, но я уже знал это чувство и продолжал двигаться вперед. Отталкиваешься. Гребешь. Отталкиваешься. Гребешь. Прерывистое дыхание Руби эхом отзывалось в моем собственном, но я, зажмурившись, плыл все дальше, в чернильную тьму.

- Джес, - едва слышно прошелестел голос Руби. Первый тревожный звоночек. - Джес.

Я открыл глаза, пытаясь отыскать друга в безбрежной темноте.

- Руби?

Я все еще греб вперед и лишь спустя пару секунд осознал, что его нет рядом. Слишком поздно. Рванулся в одну сторону, потом в другую, не зная, куда податься в поисках Руби. В ту безлунную ночь я почему-то вспомнил о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Сам не знаю, с чего они пришли мне на ум. Всякий раз как мы заходили в курятник, чтобы выбрать птицу на убой, курицы улепетывали от нас зигзагами, не соображая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда был странный, отсутствующий взгляд - не грустный и не испуганный, а потерянный.

Около часа я брел по пустынной дороге. Сама судьба распорядилась так, что первой мне встретилась именно машина отца. Он и только он должен был найти меня - голого, с обезумевшими глазами.

Я прокричал о том, что случилось с Руби. Связным ли вышел мой рассказ, бредовым ли - понятия не имею.

- Он не разыграл тебя, - заявил отец. Он всегда говорил с такой интонацией - не вопросительной, а утверждающей.

- Какое там! - воскликнул я.

- Ты не сочиняешь?

Ответ был очевиден.

- Значит, Руби уже на том свете. - Отец распахнул передо мной дверцу машины. - За твоей одеждой завтра вернемся.

Я боялся, что отец разозлится - ведь ему пришлось дать крюка и завезти меня домой, вместо того чтобы ехать прямиком в Кампар, где он коротал вечера за картами. Из страха я не проронил больше ни слова.

Вот, в общем-то, и вся история, как погиб мой друг Руби Вонг.

177 Rebecca

Tash Aw
The Harmony Silk Factory

В тот раз, как обычно, не было никакой цели, не было дурацкого соревнования, типа того " кто, первый доплывет до другого берега, тот и выиграл". Мы просто плыли. В десятке метров от склона там, где обрывается шельф, я приготовился к чувству холода. Оно охватило меня целиком, выжало из легких весь воздух. Я резко, хрипло вдохнул, мне это было привычно, и я продолжал плыть. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал дыхание Руби, эхом отвечающее на мое. Я плыл в темноту, закрыв глаза. Послышалось: ”Жас.” Руби не проговорил, а выдохнул: “Жас”.
Я открыл глаза и поискал его в непроглядной тьме. " Руби?" - позвал я, продолжая плыть вперед. Через несколько секунд, когда я понял, что его там нет, было уже поздно. Я заметался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда поворачивать. В эту безлунную ночь я вспомнил о цыплятах, мы держали их во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему мне они вспомнились. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать одного для забоя, они начинали лихорадочно метаться, не зная, кто из них спасется, а кто нет. У жертвы всегда было растерянное выражение лица, не страх, не печаль, просто какое-то безжизненное.
Судьбе было угодно, что первой на пустынной дороге, по которой я брел уже больше часа, появилась машина отца. Меня, голого, с безумными глазами, должен был найти именно отец. Я прокричал про Руби. Терял я сознание или нет, не знаю.
- Он над тобой не подшутил, - сказал отец в своей обычной манере. Вопрос, как всегда, прозвучал утвердительно.
- Нет, конечно, - закричал я.
- А ты не сочиняешь?
Можно было и не отвечать.
- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая мне дверцу машины. - Завтра мы вернемся за твоей одеждой.
Я боялся, что он рассердится: из-за меня ему пришлось проделать двойной путь - вернуться домой и потом опять ехать в Кампар на свою вечернюю игру в карты. Я сидел и молчал, я боялся.
Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

178 Rina

В тот раз мы пошли плавать как всегда. Не было дурацких состязаний, никаких «спорим, я быстрее на ту сторону». Мы просто плавали. За отмелью, где дно уходило в глубину, вода никогда не нагревалась, и я приготовился. Холод обжёг тело, дыхание перехватило. Я быстро втянул воздух, но не испугался. Так уже бывало. Я размеренно двигался, работая руками и ногами. Руками и ногами. Хриплые вдохи Руби слышались неподалёку, и я поплыл в ночь, крепко зажмурив глаза.

— Джас, — вдруг позвал Руби. Тихо, еле слышно. — Джас.

Я огляделся в непроницаемой мгле.

— Руби, где ты? — крикнул я, не прекращая плыть.

Вскоре я почувствовал, что рядом никого, но было слишком поздно. Где искать? Куда плыть? Я бросался вперёд, назад, изо всех сил взрезая воду. Вдруг вспомнились цыплята у нас во дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему именно эти мысли пришли мне в ту безлунную ночь. Входишь в курятник, чтобы забрать одного на суп, а птицы улепётывают врассыпную, не зная, от чего ищут спасения. Пойманный всегда смотрел как-то бездумно. Не испуганно, не грустно, просто потерянно.

Целый час я брёл по пустынной дороге, а потом показалась машина отца. Рука судьбы, не иначе. Именно отцу выпало найти меня — голого, с дикими глазами.

Я сбивчиво выпалил что-то про Руби.

— Он не шутит, — сказал отец.

Такая у него была манера говорить: сплошные утверждения, никаких вопросов.

— Нет, всё точно! — крикнул я снова.

— И ты не выдумываешь.

Отвечать не было смысла.

— Значит он уже мёртв. — Отец открыл мне дверцу, кивком приглашая забираться в машину. — За твоими вещами съездим утром.

Я боялся, что он рассердится, ведь теперь поворачивать домой, а потом снова ехать в Кампар... не отменять же из-за меня покер с друзьями. Боялся, и больше не сказал ни слова.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг. Так и погиб.

179 Romashka

Мы шли купаться, как обычно, не желая устраивать гонки на скорость, без стремления добраться первым на противоположный берег. За пару шагов от края выступа я приготовился окунуться в стылую воду и прыгнул. Тело враз покрылось мурашками, холод сдавил грудь и я судорожно втянул воздух. Чувство это было мне знакомо, поэтому привычными резкими движениями я поплыл вперёд. Взмах. Бросок. Взмах. Бросок. Позади слышалось отрывистое дыхание Руби, в унисон моему собственному. Однако я продолжал двигаться вперед, в темноту, закрыв глаза.

- Джас, - услышал я своё имя. Руби будто не произнес, а выдохнул его. Джас.

Я открыл глаза и стал искать его в кромешной темноте.

- Да, Руби? – окликнул я его, продолжая плыть.

Спустя пару мгновений, когда я понял, что Руби нет рядом, было слишком поздно. Я судорожно вглядывался в темноту, кидаясь из стороны в сторону, не зная куда плыть, где искать. В ту безлунную ночь я отчего-то вспомнил цыплят, которых мы держали во дворе позади фабрики. Почему мне это тогда вспомнилось? Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать цыпленка к обеду, они разбегаются сломя голову, не понимая, от кого они бегут и куда. У жертвы всегда бессмысленный взгляд. Не перепуганный, не обреченный, а именно бессмысленный, пустой.

Я брел по безлюдной дороге около часа, прежде чем мне повстречалась первая машина. Судьба предрешила ей быть машиной моего отца. Именно отец должен бы найти меня, испуганного мальчишку без одежды, с вытаращенными от страха глазами. Я в панике поведал ему, что случилось с Руби. Но был ли в этом теперь смысл?

- Похоже, он не подшутил над тобой, - проговорил отец. Его обычная манера. Никогда не задавать вопросов, только утверждать факты.

- Нет, нет, он не шутил!

- Ты-то не выдумываешь?

Вид мой был красноречивее слов.

- Значит, он уже умер, - отец произнес, впуская меня в машину. - Завтра заберем одежду.

Я боялся, что он рассердился за вынужденное возвращение домой и ненужную ему повторную поездку из дома в Кампар для вечерней игры в карты. Испуганный, я не проговорил больше ни слова.

Пожалуй, нечего добавить в рассказ о гибели моего друга Руби Вонга.

180 Romero07

Таш О
Фабрика шелка «Гармония»


В этом заплыве не было, как в любом другом, какой-то цели, глупой бравады, чего-нибудь вроде «кто первый окажется на том берегу, тот победил». Мы просто плыли. Пройдя несколько футов, когда под ногами уже не чувствовалось дно, я приготовился к холоду. Он стиснул мое тело и выдавил весь воздух из груди. Я судорожно дышал, преодолевая шок, но это чувство мне было знакомо, так что я продолжил грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Прерывистое дыхание Руби эхом вторило моему, и я продолжал плыть, закрыв глаза, прямо в темноту…

- Джас, - первый тревожный сигнал: Руби словно не произнес, а выдохнул мое имя. – Джас.
Я открыл глаза и вгляделся в бездонную тьму.
- Руби? – произнес я, все еще рассекая воду перед собой.

Когда я понял, спустя несколько секунд, что произошло, было уже поздно. Я бешено молотил руками и ногами по воде, метался во всех направлениях, не зная, куда смотреть, куда повернуть. В это безлунную ночь я вспомнил о курицах, которых мы держали на заднем дворе фермы. Не знаю, почему именно о них. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну для кухни, они носятся зигзагами, не зная, куда и от кого бегут. А у жертвы всегда такой отрешенный вид, нет страха или даже тоски, только растерянность.

И, конечно же, первый автомобиль, который я встретил после того, как уже час брел по пустынному шоссе, принадлежал Отцу. Это был перст Судьбы. Именно Отец неминуемо должен был найти меня, голого и с дикими глазами. Я кричал ему о том, что произошло с Руби. Был ли в моих словах хоть какой-то смысл, я не знаю.

- Он не дурачит тебя, – сказал отец. Только так он всегда и говорит. Никаких вопросов, одни утверждения.
- Нет, я уверен, - кричал я.
- Ты ничего не выдумываешь?
Отвечать было незачем.
- Значит, твой дружок уже мертв, - сказал он, впуская меня в салон. – За твоей одеждой мы вернемся завтра.

Я боялся, что он злится на меня из-за того, что ему пришлось ехать домой вместо того, чтобы свернуть в Кампар для ежевечерней игры в карты. Я был напуган, и потому молчал всю дорогу.

Вот примерно так все и было. Так погиб мой друг Руби Вонг.

181 romich

В тот раз, как и в любой другой, мы плавали без всякой цели, не ради дурацкого соревнования, никаких "кто первый тот и выиграл". Мы просто плыли. За несколько метров до границы, на которой заканчивалась отмель, я приготовился к холоду. Он сжал всё мое тело, выдавливая воздух из груди. Задыхаясь, я резко вдохнул, но, зная заранее, что почувствую, сумел выровнять дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Под сдавленное дыхание Руби звучавшее эхом моего собственного, я плыл во мрак с закрытыми глазами.

"Джэйс, - донёсся глухой, неразборчивый голос Руби. - Джэйс."

Я открыл глаза и поискал его в безграничной тьме. "Руби" - позвал я, продолжая плыть вперёд.

Через несколько секунд, к тому времени как я осознал, что его нигде нет, было уже поздно. Я бешено метался во все стороны, не зная куда плыть, где искать. В этой безлунной ночи я думал о курах, что мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну из них для забоя, они зигзагами мечутся, не понимая, куда и от кого они убегают. У жертвы всегда безучастный вид, не напуганный и даже не скорбный, просто потерянный.

Это, конечно, была судьба, что первая машина, которую я встретил, после часа на пустынной дороге, была машиной отца. Именно отец должен был найти меня, голого и с безумными глазами. Я кричал, пытаясь объяснить что случилось с Руби. Не знаю, был ли в моих словах смысл.

- Он не подшутил над тобой, - сказал отец. Вот так он говорил. Всегда утвердительными предложениями и никогда вопросительными.

- Нет, я уверен! - завопил я.

- Ты не выдумываешь.

Отвечать на это было не нужно.

"Тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я сел. - Мы вернёмся за твоей одеждой завтра."

Я боялся его гнева из-за того, что ему пришлось проделать весь путь до дома, прежде чем заехать в Кампар, ради вечерней игры в карты. Я боялся и больше ничего не сказал.

Вот, в общем-то, и вся история о том как погиб мой друг Руби Вонг.

182 Sabbath

В тот вечер, как и всегда, не было никаких глупых состязаний. Мы просто плавали. Отмель кончилась быстро, и я заранее сжался. От ледяной воды все члены онемели, лёгкие потребовали кислорода. Я с усилием хватанул воздух ртом, но холод был привычен, руки и ноги действовали сами. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Громкое, неровное дыхание Руби доносилось сзади. Прикрыв глаза, я весь отдался движению.

— Джас, — донеслось чуть слышно. — Джас.

Пошарил взглядом и не увидел ничего, кроме тьмы.

— Что?

Когда до меня дошло, что Руби пропал, было уже поздно.

Я носился кругами, взвевая водяную пыль. В тот безлунный вечер ни с того ни с сего вспомнились куры — мы держали их на заднем дворе, и когда приходили выбрать птицу на жаркое, они принимались бестолково, зигзагами метаться по вольеру. Изловленная всегда смотрела как-то безучастно. В глазах не было ни страха, ни грусти. Одна пустота.

Я долго шёл по безлюдной дороге и в конце концов встретил отца. Так уж, видно, было суждено. Он сидел за рулём автомобиля. Я бросился к нему голый, с диким взглядом, и проорал что-то сбивчивое. Про Руби, про то, что случилось.

— Это не шутка, — сказал отец. Как всегда, у него получился не вопрос, а утверждение.

— Нет, конечно!

— Так всё и было.

Я не ответил.

— Значит, он утонул. — Отец приоткрыл мне дверь. — Твои вещи поищем, как рассветёт.

Он глядел хмуро, как бы говоря: вместо того, чтобы играть в Кампаре в карты, я вынужден везти тебя домой. Я испугался возможной выволочки и всю дорогу просидел молча.

Вот как погиб мой друг Руби Вонг.

183 Saj

Фабрика шёлка «Гармония», Таш О

В этом заплыве, как, впрочем, во всех остальных, не было определённой цели или дурацкой гонки «первый на той стороне победит». Мы просто плыли. За несколько футов до кромки шельфа, где резко начинается глубина, я внутренне подготовился к встрече с холодным течением. Холод стиснул тело, выжимая из груди воздух. Каждый вдох и выдох давался с трудом, но мне знакомо это чувство, поэтому я продолжал грести брассом. Гребок руками. Толчок ногами. Гребок. Толчок. Было слышно, как тяжело дышал Руби, его захлёбывающееся фырканье эхом следовало за мной, а я плыл и плыл, не открывая глаз.

– Джэз, – первый раз позвал Руби. Он не проговорил, а выдохнул. – Джэз.

Открыв глаза, я оглянулся в глухую тьму и не увидел его.
– Руби! – продолжая плыть, окликнул я.

Через несколько секунд стало яcно, его нет рядом, но было уже поздно. Не видя Руби, я бросался по сторонам, в ярости не понимая, куда и где повернуть. В темноте безлунной ночи неожиданно вспомнились цыплята, которых держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пригрезились. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одного для забоя, цыплята разбегались зигзагами, не соображая, куда мчатся и от кого удирают. У пойманной жертвы всегда был отсутствующий взгляд, в нём не было ни ужаса, ни страха, только потерянность.

Разумеется, судьба распорядилась, после часа ходьбы по безлюдной дороге первой встретившейся машиной оказалась папина. Кто, кроме папы, мог найти меня голого с безумным взором на лице. Надрывая голос, я рассказал, что случилось с Руби. Понял он меня или нет, не знаю.
– Он ведь не разыгрывает тебя, – ответил папа. У него такая манера. Только утверждает и никогда не задаёт вопросов.

– Нет, нет! – взвыл я.

– Ты же не сочиняешь?

Отвечать не имело смысла.

– Значит, его нет в живых, – подытожил папа и открыл для меня дверь, впуская в машину. – Твою одежду заберем завтра.

Я боялся, что он сердится, ведь ему пришлось возвращаться домой, а затем повторно выезжать в Кампар на вечернюю игру в карты. Чувствуя вину, я не проронил ни слова.

Вот так примерно и погиб мой друг Руби Вонг.

184 Sanda

В тот раз все начиналось как обычно. Мы не дурачились, не соревновались, кто первым доплывет до противоположного берега. Мы просто плавали. Стоило мне доплыть до края шельфа, как все тело тут же сковал холод, стало трудно дышать. Я задыхался, судорожно ловил ртом воздух. Однако мне уже приходилось испытывать подобные ощущения раньше, поэтому я продолжал энергично двигать руками и ногами. Я слышал тяжелое дыхание Руби, но плыл все дальше и дальше в темноту с закрытыми глазами.


- Джес.


Руби не произнес, а буквально выдохнул мое имя.


- Джес, - позвал он снова.


Я открыл глаза и принялся искать его в окружающей нас темноте.


- Руби? - крикнул я, продолжая плыть вперед.


Когда через несколько секунд я понял, что его нигде нет, было уже слишком поздно. В отчаянии я плавал туда-сюда, не зная в какой еще стороне искать. Ночь была безлунной, и мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Просто когда заходишь в курятник выбрать одну из кур на убой, они все начинают разбегаться, выписывая зигзаги. Они не понимают, ни куда они бегут, ни от кого убегают. Взгляд у жертвы всегда отсутствующий. Не испуганный, даже не грустный, а потерянный.


Около часа я шел по пустынной дороге, и по иронии судьбы первой встретившейся мне машиной была машина отца. Ну кто, как не он, должен был найти меня в таком виде: раздетого, с безумным взглядом. Я стал кричать, рассказывать о случившемся. Не знаю, понял ли он хоть что-то.


- Руби тебя не разыгрывает, - сказал отец. Он всегда так разговаривал: не спрашивал, а утверждал.


- Конечно нет! - закричал я.


- А ты сам это все не выдумываешь?


Отвечать не было необходимости.


- В таком случае он уже мертв.


Отец открыл мне дверь и добавил:


- Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что рассердил его. Теперь отцу придется везти меня домой, а потом обратно возвращаться в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Поэтому всю дорогу я ехал молча.


Вот так и погиб мой друг, Руби Вонг.

185 SandraVladi

Тэш О "Шелковая фабрика "Гармония"

В этот раз, как и в любой другой, мы плавали без всякой цели. Не было никаких глупых состязаний, никто не выкрикивал: «Кто первый до того берега, побеждает». Мы просто плавали. За несколько шагов до места, где берег резко обрывался, я приготовился, что сейчас станет холодно. Холод сжимал меня в своих объятиях, выдавливая воздух из груди. Я хватал воздух, задыхаясь, но это чувство было мне уже знакомо, и я продолжал энергично двигать рукам и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Сдавленное дыхание Руби эхом отзывалось на мое собственное, но я продолжал плыть в темноте с закрытыми глазами.

«Джэс! – вдруг раздался зов Руби, шедший словно откуда-то из глубины. – Джэс!»
Я открыл глаза и стал искать его среди кромешной тьмы. «Руби?»- пробормотал я, продолжая плыть вперед.

Когда спустя несколько секунд я понял, что его уже нет здесь, было слишком поздно. Я метался в разных направлениях, не зная, куда смотреть и куда повернуть. Не знаю почему, но безлунная ночь напомнила мне о цыплятах, которых держали во дворе за фабрикой. Когда открываешь птичник, чтобы выбрать одного на убой, они начинают беспорядочно носиться, не зная ни куда бегут, ни от кого убегают. А у жертвы всегда такое безучастное выражение глаз, ни тени грусти, ни испуга, просто потерянное выражение.

Волею судьбы первой машиной попавшейся мне после часа пути по безлюдной дороге была папина. Словно именно Отец должен был найти меня нагого с диким выражением на лице. Сбиваясь на крик, я рассказал, что случилось с Руби. Произвело это на него впечатление или нет, я не знаю.

- Он не дурачит тебя,- сказал Отец. Это было в его стиле. Никаких вопросов, только утверждения.
-Нет, я уверен! - закричал я.
-Ты не сочиняешь?
Мне не нужно было отвечать.
- Тогда он уже мертв,- сказал Отец, открывая дверь, чтобы я мог сесть в машину. Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он злится на меня из-за необходимости возвращаться домой, а потом снова ехать в Кампар, где Отец вечерами играл в карты. Я боялся и больше не проронил ни слова.
Вот так, или примерно так, погиб мой друг Руби Вонг.

186 SayShe

У того заплыва, как и у всех предыдущих, не было никакой цели, никаких глупых гонок, никаких «кто первым доплывет до берега, тот выиграл». Мы просто поплыли. Я подготовился к холоду еще за несколько шагов до края отмели. Холод сковал все тело, из груди вырвался вздох. Я дышал быстро, воздуха не хватало, но это чувство было мне знакомо, так что я не остановился. Гребок. Взмах. Гребок. Взмах. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторит моему дыханию, но продолжал плыть в темноту. Глаза мои были закрыты.

«Джес», – Руби в первый раз окликнул меня. Он скорее выдохнул мое имя, а не проговорил: «Джес».

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме. «Руби?» – позвал я, не сбавляя ход.

Когда несколькими секундами позже я осознал, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Охваченный ужасом, я плавал то туда, то сюда, не понимая, куда смотреть, куда поворачивать. В ту безлунную ночь я вспомнил о курицах, которых мы держим во дворе за фабрикой. Не знаю, почему именно это пришло мне в голову. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на убой, они начинают разбегаться зигзагами, никогда не задумываясь, куда бегут и от кого спасаются. На физиономии жертвы всегда отражается безучастность, не страх или грусть, а растерянность.

Само собой, после часового скитания по безлюдной дороге судьба свела меня с отцом. Кто, как не он должен был найти меня, голого, с диким взглядом. Я закричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было что-то понять.

«Он тебя не разыгрывает», – сказал отец. Он всегда говорил вот так. Никаких вопросов, только утверждения.

«Нет, я уверен!» – завопил я.

«Ты мне тут не сочиняешь?»

Не было нужды отвечать.

«Тогда он уже мертв, – сказал отец, открывая дверь машины, чтобы я мог сесть. – За одеждой вернемся завтра».

Я боялся, что он злится на меня, ведь ему придется проехать до самого дома, прежде чем вернуться в Кампар для вечерней игры в карты. Я боялся, поэтому больше не проронил ни слова.

Вот как-то так умер мой друг Руби Вонг.

187 Schatten

Как и всегда, в тот раз мы просто плавали, не устраивая никаких глупых гонок или «давай кто первый до того берега!» Просто плавали. У резко обрывающегося края я внутренне собрался. На меня обрушился холод. Он сковал все мое тело, вышиб дыхание. Я ловил воздух, задыхаясь, но знал, что так и должно быть, и продолжал изо всех сил работать ногами. Толчок. Толчок. Вверх. Я слышал, как Руби эхом повторяет мои судорожные вдохи, но все плыл, плыл в черноту, не открывая глаз.

- Джас... – послышался его голос. Даже не возглас, выдох. – Джас.

Я открыл глаза и огляделся – вокруг лежала беспроглядная темнота.

- Руби? – позвал я, не прекращая плыть.

Лишь несколько секунд спустя я осознал, что его нигде не было, но поздно. Я метался в воде туда и сюда, но где искать, куда плыть? В ту безлунную ночь мне на ум почему-то пришли наши цыплята во дворе за фабрикой. Когда входишь в курятник, чтобы зарезать одного, все удирают сломя голову, не разбирая дороги. У выбранной жертвы же в глазах читалось только одно – не ужас, не горе, а растерянность.

Не иначе как судьбой назовешь то, что первым встретившимся мне через час ходьбы автомобилем стал отцовский. Меня должен был найти именно отец, когда я бежал по пустынной дороге голый, с безумными глазами. Я попытался рассказать ему о случившемся с Руби, но не знаю, насколько связно звучал мой крик.

- И он не прикидывается, - произнес отец утвердительно. Он никогда не спрашивал, только утверждал.

- Нет, точно нет! – прокричал я.

- Ты не врешь сейчас.

Отвечать не было нужды.

- Тогда он уже мертв, - отец открыл мне дверь. – Твою одежду заберем завтра.

Я боялся, что он зол на меня – ведь ему пришлось возвращаться со мной домой и уже потом продолжить путь в Кампар, где он обычно играл вечером в карты. Я боялся и поэтому молчал.

Вот так, в общих чертах, и погиб мой друг Руби Вонг.

188 Shania

В тот раз, как и всегда, мы плавали безо всякой цели. Никаких глупых гонок вроде «кто первый доплывёт до другого берега, тот победил». Мы просто плавали. В нескольких футах от берега, там, где дно уходило из-под ног, холодная вода сковала всё моё тело, выдавливая воздух из лёгких. Я дышал прерывисто, почти задыхаясь, но это чувство было мне знакомо, и я уверенно продолжал движения – руками, ногами, руками, ногами. Я слышал, как неровное дыхание Руби вторило моему, но продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.


- Джес, - Руби скорее выдохнул моё имя, а не произнёс. - Джес.


Я открыл глаза и начал искать его в непроглядной темноте.


- Руби? - позвал я, продолжая плыть.


Когда несколько секунд спустя я осознал, что он исчез, было уже слишком поздно. В отчаянии я метался из стороны в сторону, совершенно не понимая, где искать и куда плыть дальше. Не знаю, почему, но в ту безлунную ночь я вдруг вспомнил о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Когда я заходил в курятник, чтобы выбрать одну из птиц на убой, они начинали бегать зигзагами, не понимая, куда и от кого убегают. «Жертву» всегда выдавал отсутствующий вид - ни страха, ни отчаяния, просто потерянность.


Первой машиной, которую я встретил, пройдя целый час по пустынной дороге, была машина Отца. Иначе и быть не могло. Именно Отец должен был найти меня в ту ночь – голого, с обезумевшими глазами. Я прокричал ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, было ли хоть что-то из этого понятно.


- А он тебя не разыгрывает, - сказал отец. Это было в его духе – никаких вопросов, только утверждения.


- Нет же, нет! - кричал я.


- Ты не выдумываешь?


Я не ответил – по мне и так всё было видно.


- Тогда он уже мёртв, - сказал отец, открывая мне дверь. - Завтра вернёмся за твоей одеждой.


Я боялся, что Отец был зол на меня за то, что ему пришлось везти меня домой, а потом ехать обратно в Кампар, чтобы поиграть в карты. Я боялся и всю дорогу молчал.


Вот так и умер мой друг Руби Вонг.
 

189 Shushulyator

В этот раз, как впрочем и всегда, мы не ставили какой-то цели, не устраивали глупых соревнований, не спорили, «кто первый до того берега». Мы просто купались. На краю уступа в нескольких футах от берега я приготовился к холоду. Он разом охватил мое тело, выжимая воздух из моей груди. Дыхание стало рваным, судорожным, но эти ощущения были мне не в новинку, поэтому мои движения оставались ритмичными. К себе. От себя. К себе. От себя. Я слышал сдавленное дыхание Руби, вторящее моему, но продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.
- Джес! - донесся до меня первый зов. Руби скорее выдохнул мое имя, чем произнес. – Джес.
Я открыл глаза и огляделся в бесконечной темноте.
- Руби? – позвал я, не останавливаясь.
Лишь через несколько секунд я осознал, что он не отвечает, но было уже слишком поздно. Я яростно метался по воде из одной стороны в другую, не зная, где искать, куда повернуть. Во тьме безлунной ночи я вдруг подумал о цыплятах, которых мы держали за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда входишь в курятник выбрать одного из них на убой, они бросаются врассыпную, не имея ни малейшего представления, куда они бегут и от кого убегают. Обреченного цыпленка всегда отличает бессмысленный взгляд - не испуганный, даже не печальный - просто безразличный.
Разумеется, единственной машиной, которая за целый час встретилась мне на безлюдной дороге, была машина отца – иначе и быть не могло. Именно он должен был найти меня - голого и с безумным взглядом. Я начал кричать о том, что случилось. Не уверен, что вразумительно.
- А он не шутит над тобой, - сказал Отец. Так он разговаривал. Никогда не задавал вопросы, только утверждал.
- Нет, я уверен! – воскликнул я.
- Ты не выдумываешь?
Ответа от меня не требовалось.
- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая для меня дверь машины. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.
Я боялся, что он зол на меня за то, что я заставил его проделать путь назад домой, а затем снова в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому не сказал больше ни слова.
Так, в общих чертах, погиб мой друг Руби Вонг.

190 siberian cat

Этот заплыв, как и другие, не имел цели, бестолковой конкуренции, в нем не было ничего вроде «кто первый, тот и победил». Мы просто плыли. За несколько шагов до черты, где кончался берег, я подготовился к холоду. Тело сжалось, воздух вырвался из груди. Я дышал часто, задыхался, зная это ощущение, так что продолжал двигаться. Гребок руками. Гребок ногами. Руки. Ноги. Частое дыхание Руби вторило моему собственному, я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.


– Джас, – прозвучал первый оклик. Руби позвал чуть слышно. – Джас.


Я открыл глаза, поискав его в беспросветной темноте.


– Руби? – звал я, продолжая плыть вперед.


Когда через несколько секунд пришло осознание, что его здесь уже нет, было слишком поздно. Я плыл неистово в разные стороны, не зная, где искать, куда повернуть. В темноте вспоминал о курах, которых держим на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в курятник выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны, не зная, куда и от кого бегут. Но у жертвы взгляд бессмысленный: не испуганный, даже не грустный, просто потерянный.


Конечно, это судьба, что первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, – отцовская. Найти меня, голого и обезумевшего, должен был он. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Был ли в этом смысл – не знаю.


– Он не подшучивает над тобой, – сказал отец. Его обычная манера разговора: не спрашивать, а утверждать.


– Нет, я уверен! – закричал я.


– Не сочиняешь?


Можно было промолчать.


– Значит, он уже мертв, – сказал отец, открывая мне дверь. – Заберем твою одежду завтра.


Я опасался, он злится, что пришлось заехать домой до поездки в Кампар для игры в карты вечером. Боялся, поэтому не сказал ни слова.


Как-то так мой друг Руби Вонг и умер.

191 SmirnoFF

Мы всё время плавали просто так, не пытаясь обойти друг друга в идиотском соревновании, и в тот раз тоже просто плавали. Я приготовился: за отмелью резко начиналась глубина и вода была студёной. Тело сразу сковал холод, стало нечем дышать. Я судорожно втянул воздух, но, уже знакомый с такими ощущениями, продолжал работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Мне вторил задыхающийся Руби. Закрыв глаза, я продолжал углубляться в ночь.


— Джас, — выдохнул он. Именно выдохнул, а не произнёс.


Я открыл глаза, пытаясь найти его в беспросветной темноте.


— Руби? — позвал я, упрямо забираясь всё глубже во тьму.


Когда через пару секунд до меня дошло, что Руби нет рядом, спасать его было уже поздно. Я стал отчаянно бросаться из стороны в сторону, так как во мраке безлунной ночи совершенно не представлял, где искать и куда направиться. В голову вдруг пришли мысли о курах... Не знаю даже, почему. Когда ты входил в загородку выбрать цыплёнка на убой, они носились зигзагами без малейшего понятия, куда бегут и от чего. Что до жертвы, она никогда не выглядела испуганной, просто растерянной.


Я уже с час брёл по безлюдной дороге, когда наткнулся на машину отца. Безусловно, это была рука провидения. Оно решило, что именно отец должен найти меня, голого и с диким взглядом.


Я выпалил историю с Руби. Не знаю, насколько связно получилось.


— Это не розыгрыш, — помрачнел отец.


Он всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, только утверждал.


— Да, это не розыгрыш!


— И ты не сочиняешь.


Отвечать не имело смысла.


— Значит, он давно утонул, — проговорил отец, распахивая передо мной дверь машины. — За твоими вещами заедем, когда рассветёт.


Я боялся, что он разозлился. Ему пришлось отложить картёжную партию в Кампаре и сделать крюк, чтобы забросить меня домой. Я боялся, и поэтому сидел молча.


Вот, более или менее, и всё о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

192 Snoop

Таш О
Шелковая фабрика «Гармония»
В тот раз, как и всегда, мы плавали просто так, не наперегонки, без всяких там дурацких «кто быстрее доплывет вон туда, тот выиграл». Просто плавали. Я был готов к тому, что в паре футов от берега, где заканчивалась отмель, почувствую холод. Он охватил все тело, словно выжимая воздух из груди. Я дышал прерывисто, казалось, сейчас задохнусь, но так уже бывало раньше, и я продолжал барахтаться. Подтянуться, оттолкнуться, подтянуться, оттолкнуться. Я слышал такое же прерывистое дыхание Руби, оно вторило моему собственному, как эхо, но продолжал плыть с закрытыми глазами.

- Джес, - услышал я, Руби скорее выдохнул мое имя, чем произнес, - Джес.
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в непроглядной темноте.
- Руби? - позвал я, продолжая плыть.

Когда до меня дошло, что его нет нигде поблизости, было поздно. Я метнулся в одну сторону, потом в другую, не зная, где искать его, куда еще повернуть. И тут, откуда ни возьмись, в кромешной тьме перед глазами встал птичий двор за нашей фабрикой. Когда кто-то приходил туда, чтобы выбрать курицу на убой, они разбегались зигзагами, врассыпную, не зная ни куда бегут, ни от кого. Жертва всегда смотрела пустыми глазами. Она не казалась ни напуганной, ни грустной, просто растерянной.

Первая машина, которая попалась мне спустя час ходьбы голышом вдоль пустынной дороги, оказалась, по воле судьбы, машиной моего отца. Кому же, как не ему было заметить на обочине меня, голого, с безумным взглядом? Я прокричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понимал ли я сам смысл своих слов.

- Разыгрывать тебя он не станет, - произнес отец в своей обычной манере, утвердительно. Вопросов он вообще никогда не задавал.
- Нет, ни за что! – выпалил я.
- Ты не сочиняешь?
Мне не было нужды отвечать.
- Значит, его уже нет в живых, - сказал отец, открывая мне дверь машины, - завтра поедем, заберем твою одежду.

Я боялся, что отец злится на меня, за то, что ему теперь придется ехать прямо домой, не свернув в Кампар, чтоб сыграть в карты, как он привык делать по вечерам. Так боялся, что не сказал ни слова до самого дома.

Так не стало моего друга Руби Вонга, как-то так.

193 Sol

В тот день, как и в любой другой, у нас не было особой цели. Никакого глупого соперничества или споров, кто первым доберется до другого берега. Мы просто плыли. Отмель должна была вот-вот оборваться, и я приготовился к встрече с ледяной водой. Холод сковал все тело, выдавил кислород из легких. Дыхание сбилось, стало прерывистым, но для меня такое было не впервой. Я продолжал грести, не сбавляя темпа. Левой. Правой. Левой. Правой. Где-то рядом, вторя мне, глотал воздух Руби, но я закрыл глаза и плыл все дальше во тьму.

И тут послышался первый вскрик:

— Джас, — Руби не произносил мое имя, а вдыхал. — Джас.

Я открыл глаза и поискал его в непроглядной темноте.

— Руби? — позвал я, не прекращая грести.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем я понял, что он исчез, но было уже поздно. Я не знал, где искать, куда дальше плыть, поэтому метался из стороны в сторону. Не знаю почему, но в ту безлунную ночь я вдруг вспомнил о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Когда заходишь в курятник, чтобы зарезать цыпленка, они разбегаются во все стороны. Куры не знают, куда бегут и от кого спасаются. А у жертвы всегда один и тот же безучастный взгляд. Ни ужаса, ни отчаяния, лишь отрешенность.

Я бродил около часа по пустой дороге, и, конечно же, судьбе было угодно, чтобы за рулем первой встречной машины оказался отец. Именно он должен был найти меня таким: без одежды, с безумным отсутствующим взглядом. Я попытался рассказать о том, что случилось. Не знаю, как он вообще что-то понял из моих надрывных криков.

— Он тебя не дурит? — У отца была особая манера говорить. Его вопросы звучали как утверждения.

— Да нет же! — прокричал я.

— Ты не придумываешь?

Я ничего не ответил. Этого и не требовалось.

— Значит, он уже на дне, — отец открыл передо мной дверь машины. — Завтра вернемся за одеждой.

Я боялся его рассердить, ведь теперь, прежде чем продолжить путь в Кампар, где отец играл в карты по вечерам, ему пришлось возвращаться и завозить меня домой. Я боялся, а потому помалкивал.

Вот, примерно так и погиб мой друг, Руби Вонг.

194 Sonya Yashina

В этом плавании, как и в любом другом, не было цели, не было глупой погони из серии «кто первый доплыл – победил». Мы плавали просто так. В нескольких футах от края водоема, где становилось глубже, я приготовился ощутить холод. Он сжал все мое тело, выдавливая воздух из грудной клетки. Я дышал резко, мне не хватало дыхания, но я уже был знаком с этим ощущением, и поэтому я продолжил двигаться. Исходная позиция. Толчок. Исходная позиция. Толчок. Я услышал тяжелое дыхание Руби, вторящее моему, подобно эху, однако я продолжил плыть во тьму с закрытыми глазами.


– Джас, – послышался первый зов. Руби выдыхал слова, а не произносил их. – Джас.


Я открыл глаза и попытался найти его в бесконечной темноте.


– Руби? – позвал я, все еще плывя вперед.


К тому моменту, как я осознал, несколько секунд спустя, что его больше не было, стало уже слишком поздно. Я яростно метался в воде, не зная, где искать, куда повернуть. В ту безлунную ночь я думал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему мысли о них пришли мне в голову. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, куры разбегаются, и их движения зигзагообразны. Они никогда не знают, куда бежать и от кого спасаться. Жертва всегда имеет бессмысленное выражение, нисколько не искаженное страхом или печалью, просто потерянное.


Конечно, это была судьба – первая машина, которую я встретил, после того, как шел по пустынной дороге в течение часа, была машина Отца. Нашедший меня просто был обязан оказаться Отцом, он был раздет и его взгляд был безумен. Я закричал о том, что произошло с Руби. Не знаю, осознавал ли случившееся я сам или нет.


– Он не шутит над тобой, – сказал Отец. Так он всегда говорил. Никогда не задавая вопросов, только используя утвердительные предложения.


– Нет, это точно! – проорал я.


– Ты не рассказываешь сказки?


Не было смысла отвечать.


– Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь машины. – Мы завтра вернемся за одеждой.


Мне было страшно, что он разозлится за то, что из-за меня ему пришлось проехать весь этот путь домой и сделать крюк, чтобы вернуться в Кампар для вечерней игры в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.


Более-менее так умер мой друг Руби Вонг.

195 Sovano

И в этот раз, как обычно, мы просто плыли, без всякой цели, без глупостей вроде "наперегонки" или "кто быстрее на ту сторону, тот и выиграл". За несколько футов от края, где дно резко уходило вниз, я приготовился к холоду. Он сковал все тело, выдавливая воздух из легких. Мои вдохи стали короче, я задыхался, но я уже знал, как это бывает, и потому просто продолжил грести: взмах, толчок, вхмах, толчок. Я слышал, как судорожные вздохи Руби вторили моим собственным, но плыл дальше в темноту, закрыв глаза.

-Джес, - послышалось в первый раз. Руби не произнес, а выдохнул мое имя. - Джес.

Я открыл глаза и в полной темноте попытался увидеть его. - Руби? - позвал я, все еще двигаясь вперед.

Когда через несколько секунд я понял, что он пропал, было уже поздно. Я метался туда и сюда, не зная, где искать, куда плыть. В эту безлунную ночь я вспомнил куриц, которых мы разводили на дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда к ним заходили, чтобы выбрать, кого забить, они суматошно бегали из угла в угол, не разбирая дороги и не понимая, от кого они спасаются. У жертвы всегда были пустые глаза, ни страха, ни тоски, одно лишь недоумение.

После часа ходьбы по пустынной дороге первая машина, которую я встретил, оказалась отцовской, - судьба, не иначе! Именно отцу я должен был попасться, голый и обезумевший. Я стал кричать о том, что стало с Руби. Не знаю, можно было понять что-то или нет.

-Он не разыграл тебя, - сказал отец. Такая у него была манера - не спрашивать, а утверждать.

Я закричал: "Точно нет!

- А ты не выдумываешь?

Мне незачем было отвечать.

- Тогда его уже нет в живых, - сказал он и открыл дверь, чтоб я садился. - За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он сердится, ведь теперь из-за меня ему нужно столько рулить обратно домой, прежде чем опять ехать в Кампар играть в карты. Я боялся и потому больше не проронил ни слова.

Вот примерно так и умер мой друг Руби Вонг.

196 Sparky

У этого заплыва, как и у всех остальных, не было никакой цели: ни дурацкого плавания наперегонки, ни состязания «кто первый доплыл до того берега, тот и выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от грани, где шельф резко уходил вниз, я приготовился столкнуться с холодом. Он охватил все мое тело, выжимая воздух из груди. Я дышал резко, отрывисто, но это чувство было мне знакомо, и поэтому я продолжал энергично плыть. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как отрывистое дыхание Руби эхом вторит моему, и продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.

- Джес, - послышался окрик. Руби выдохнул слово, не произнес его. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной тьме.

- Руби? – произнес я, продолжая плыть вперед.

Когда я осознал, несколькими секундами спустя, что его больше нет рядом, было уже поздно. Я яростно метался во всех направлениях, не понимая, где искать, куда плыть. В этой безлунной ночи мне вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему именно они пришли мне в голову. Когда входишь в клетку, чтобы выбрать одного из них на убой, они начинают носиться зигзагами, не понимая, куда они бегут, от кого они бегут. У пойманной жертвы всегда отсутствующее выражение в глазах, не испуганное и даже не грустное, а просто потерянное.

Конечно же, это была судьба в том, что первая машина, встретившаяся мне, после часа ходьбы по пустынной дороге, была машина Отца. Именно Отец должен был меня найти, обнаженного, с безумным взором. Я прокричал о случившемся с Руби. Не знаю, можно ли было меня понять или нет.

- Он не разыграл тебя, - сказал Отец. Такая у него была манера. Не задавать вопросы, а говорить утверждениями.

- Нет, я уверен, - прокричал я.

- Ты не выдумываешь?

В ответе не было необходимости.

- Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь, - за твоей одеждой мы вернемся завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня за то, что ему пришлось возвращаться из-за меня домой, и потом снова ехать в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Я был испуган, поэтому больше не произнес ни слова.

Вот так примерно и умер мой друг Руби Вонг.

197 Spawn

Тем вечером мы отправились плавать просто так. Никто не устраивал глупых соревнований, не пытался первым добраться до другой стороны — всё как всегда. От мелководья резко начиналась глубина, и я приготовился к холоду. Тело так сжало в его ледяных объятьях, что из лёгких вылетел весь запас воздуха, и я часто прерывисто задышал. Однако ощущение было знакомым, и руки-ноги привычно продолжали бить по воде. Моим эхом рядом сопел Руби. Не открывая глаз, я скользил в темноту.

— Джас, — почти неслышно выдохнул он, и снова: — Джас.

— Руби?

Я открыл глаза и поискал его в непроницаемой темноте, но возвращаться не стал.

Когда, спустя секунды, до меня дошло, что его не слышно, было уже поздно. Не представляя, где искать друга, я лихорадочно стал бросаться из стороны в сторону. Внезапно среди мрака той безлунной ночи пришла мысль о цыплятах, которых мы держали во дворе фабрики. Стоило им увидеть, как в курятник входят, чтобы выбрать кого-то из них на убой, как они принимались носиться зигзагами. Цыплята не понимали, куда и зачем бегут, и у схваченной птицы всегда был отсутствующий вид. Её пустые глаза не выражали ни страха, ни грусти, одну лишь растерянность.

Протащившись с час по пустынной дороге, я встретил машину отца, что, явно, судьба. Это же надо было такому случиться, чтобы именно он нашёл меня там там голым и полубезумным от страха. Уж не знаю насколько внятно, но я стал рассказывать, что произошло с Руби.

— На шуточки непохоже, — выслушав мои несвязные возгласы, заключил он. Отец всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, только утверждал.

— Конечно, это не шуточки!

— И ты не обманываешь?

Ответ не требовался.

— Получается, он утонул, — решил отец и открыл с моей стороны дверцу автомобиля. — Твои вещи поищем завтра.

Он ехал в Кампар на традиционную вечернюю партию в карты, а теперь из-за меня ему пришлось возвращаться с полдороги. Я боялся, что он злится, боялся и поэтому больше ничего не сказал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Примерно так.

198 Starlight

Tash Aw The Harmony Silk Factory


В этом заплыве, как и во всех предыдущих, не было смысла. Мы не соревновались в скорости, не пытались друг друга обогнать. Просто плыли. До края уступа, где он переходил в обрыв, оставалось несколько футов, и я стал настраиваться на прыжок в ледяную воду. Холод сковал мое тело, словно тисками сжал мои легкие. Я дышал неровно, порывисто хватал ртом воздух, но это ощущение было мне знакомо, и я, не сбавляя темпа, двигался вперед. Гребок рукой. Толчок ногой. Гребок. Толчок. Я слышал, как Руби вторит моему прерывистому дыханию, но продолжал плыть во мрак, не открывая глаз.


— Джас, — услышал я его голос. Он не произнес, а буквально выдохнул мое имя. — Джас.


Я открыл глаза, и в абсолютной темноте огляделся в поисках Руби.


— Руби? — на ходу позвал я.


Несколько секунд спустя я осознал, что его больше нет рядом со мной, но было уже поздно. Я метался из стороны в сторону, не зная, куда мне плыть, и где его искать. В этой непроглядной темноте я вдруг подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я о них вспомнил. Когда заходишь в курятник и смотришь, какую из кур зарезать, они разбегаются в разные стороны, даже не понимая, куда и от кого бегут. У выбранной жертвы всегда было отсутствующее выражение в глазах. Ни испуга, ни печали, только растерянность.


Я целый час брел по пустынной дороге, и, конечно же, не случайно, первая машина, попавшаяся мне на пути, оказалась машиной Отца. Я уверен, что именно он должен был найти меня, голого, с безумным взглядом. Я что-то кричал, пытаясь объяснить, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли Отец хоть что-нибудь из моих слов.


— Он ведь не разыгрывает тебя, — произнес он в своей обычной манере. Отец никогда не задавал вопросов, всегда утверждал.


— Да нет же! — завопил я.


— А ты меня часом не обманываешь?


Я промолчал, но все было ясно и без слов.


— Значит, он уже мертв, — заключил Отец, открывая передо мной дверь машины. — За твоей одеждой мы вернемся завтра.


Я боялся, что он сердится на меня из-за того, что ему пришлось вернуться домой, а потом проделать обратный путь до Кампара, где он играл в карты по вечерам. За всю дорогу я не проронил больше ни слова.


Так погиб мой друг Руби Вонг, хотя я мог позабыть некоторые детали.

199 Starry Night

В тот раз мы купались как обычно, просто так, плавали, не выясняя, кто быстрее. Отмель скоро обрывалась, дно резко уходило в глубину. Я приготовился к ледяным объятиям. Холодные струи разом вцепились в меня, выжимая из груди последний глоток воздуха. Я прерывисто вдохнул, но не испугался и продолжал грести, отталкиваясь руками и ногами. В такой воде я плавал и раньше, поэтому просто дышал и бил по воде. Руби судорожно хватал воздух где-то неподалёку. Не размыкая зажмуренных глаз, я плыл и плыл в черноту.

— Джас, — тихо позвал меня Руби в первый раз. Как будто выдохнул моё имя. — Джас.

Не останавливаясь, я огляделся в непроницаемой мгле.

— Руби, где ты? — позвал я.

Всего через несколько секунд я понял, что рядом никого нет, но было поздно. Я метался, взрезая воду, не понимая в отчаянии, что делать и куда плыть. Вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему во тьме той безлунной ночи я подумал именно о них. Входишь, бывало, в курятник выбрать птицу на убой, а они разбегаются во все стороны, не зная, от чего ищут спасения. Почему-то пойманный всегда смотрел пустыми глазами. Ни испуга, ни тоски, только растерянность.

Судьба распорядилась так, что после часа ходьбы по пустынной дороге я встретил машину отца. Именно ему выпало найти меня — голого, с дикими глазами. Я сбивчиво прокричал, что случилось с Руби. Можно ли было меня понять или нет — не знаю.

— Это не шутка, — сказал отец.
Он всегда так говорил. Сразу утверждал, не задавая вопросов.

— Нет, всё точно! — крикнул я.

— И ты не врёшь.

Что тут ответишь?

— Выходит, он мёртв, — отец открыл мне дверцу. — За твоей одеждой приедем завтра.

Я боялся, что отец сердится. Ему теперь придётся везти меня домой, а потом снова поворачивать в Кампар, ехать к приятелям играть в карты.

Боялся, и больше не сказал ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Вот так.

200 Stasy25

Тэш Ау «Шелкопрядильная Фабрика Гармонии»

В этот раз мы плавали, как и всегда, без цели и глупых состязаний вроде того «кто первым доплывет до другого конца, тот и выиграет». Мы просто плыли. В нескольких футах от края, там, где исчезает шельф, я приготовился к холоду. Он сковал все мое тело, выжимая воздух из легких. Я дышал тяжело, практически задыхаясь, но эти ощущения мне были знакомы, поэтому я продолжил усиленно двигать руками и ногами. Толчок. Удар. Толчок. Удар. Я слышал сдавленное дыхание Руби, повторяющее мое собственное, но продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.

«Джес», - послышался первый зов. Голос Руби, словно, выдохнул слово, а не произнес его. «Джес».

Я открыл глаза, пытаясь его найти в кромешной темноте. «Руби?» - произнес я, продолжая плыть дальше.

К тому моменту, когда я понял, спустя несколько секунд, что он пропал, стало уже слишком поздно. Я яростно метался в разные стороны, не зная, где искать, куда повернуть в следующий раз. Безлунной ночью я вспомнил о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему это воспоминание возникло в моей голове. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны, не осознавая, куда и от кого бежать. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное и даже не грустное, просто потерянное.

Конечно, это судьба, что первая машина, которую я встретил на безлюдной дороге, была машиной Отца. Без сомнения, это должен был быть именно Отец, кто нашел меня голым с безумными глазами. Я прокричал ему о случившемся. Я не знаю, имели ли мои слова смысл или нет.

«Он подшучивает над тобой», - сказал Отец. Это была его манера общения. Никаких вопросов, всегда утверждения.

«Нет, я уверен!» - закричал я.

«Ты опять выдумываешь сказочки?»
Отвечать не было нужды.

«В таком случае он уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы пропустить меня внутрь. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра».

Я боялся, что он зол на меня за то, что я заставил его ехать всю дорогу домой перед возвращением обратно в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, поэтому не проронил больше ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг, так или и иначе.

201 Suga

И в этот раз мы опять плавали без всякой цели, не наперегонки, не соревновались, кто быстрее доплывёт до противоположного берега, мы просто плавали. Я приготовился сигануть в ледяную воду, в нескольких футах от края отмели. Холод обступил всё моё тело, выбил воздух из моих лёгких. Я дышал рвано, будто задыхался, но это было уже знакомое чувство, поэтому я продолжил энергично работать руками и ногами. Гребок, рывок, гребок, рывок. Я слышал, как вторя мне, Руби тоже задыхался, но я продолжил плыть дальше в темноту с закрытыми глазами.
- Джас, - услышал я первый зов. Голос Руби донёсся до меня скорее вздохом, а не звуком. – Джас.
Я открыл глаза и стал искать его в непроглядной тьме.
- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперёд.
Когда же понял, буквально несколько секунд спустя, что его нет на поверхности, было уже поздно. Я бешено носился из одной стороны в другую, не зная где искать, куда плыть дальше. И тогда, этой безлунной ночью, мне вспомнились куры, которых мы держим на заднем дворе фабрики. Ума не приложу, почему я подумал именно он них. Когда заходишь в курятник, чтобы поймать одну на мясо, куры начинают бешено носиться по нему зигзагами, совсем не понимая, куда и от кого они разбегаются. Правда в том, что у жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное, не даже печальное, а просто потерянное.
И иначе чем судьбой не назовёшь то, что, после часа блужданий по пустынной дороге, первая же попавшаяся мне машина оказалась отцовской. Кто же ещё мог найти меня в такой ситуации, полуголого и на грани безумия. Мой голос срывался на крик, когда я рассказывал отцу что случилось с Руби. Не знаю, был ли какой-то толк в моих объяснениях.
- Он не валяет дурака, - был ответ моего отца.
Его манера говорить. Никогда не задаёт вопросы, всегда ставит перед фактом.
- Уверен, нет! – взвизгнул я.
- А ты не выдумываешь?
Мой ответ ему не требовался.
- В таком случае он уже мёртв, - сказал отец, открывая мне дверь автомобиля, чтобы я залезал внутрь. – Вернёмся за твоей одеждой завтра.
Я был перепуган тем, что отец злился на меня за вынужденную поездку домой. Теперь ему придётся ещё раз вернуться в Кампар, чтобы сыграть партию другую в карты как он привык по вечерам. Я был так напуган, что больше не издал ни звука.
Вот так, вкратце, и погиб мой друг – Руби Вонг.

202 SuperStar

Тем вечером, как и в любой другой раз, мы просто плавали. Не ставили цели, не устраивали дурацких соревнований. Незадолго до конца мелководья, откуда дно проваливалось в глубину, я собрался с духом, готовясь к холоду. Он обжёг тело, в груди не осталось ни глотка воздуха. Вдохи стали частыми, прерывистыми, но я уже такое испытывал, так что просто продолжал бить по воде. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Сзади, вторя мне, так же дышал Руби, но я с закрытыми глазами углублялся во мрак.


— Джас, — позвал он. Не столько позвал, сколько выдохнул мое имя. — Джас.


Я поискал его взглядом. Ну и темень, хоть глаз выколи.


— Руби? — Как и прежде я плыл вперёд.


Прошло несколько секунд. К тому времени, как я сообразил, что его больше не слышно, было уже слишком поздно.


Руби, где ты?


Я заметался по всему водоёму. Сам не знаю почему, но той темной безлунной ночью мне вспомнились куры, что жили во дворе за фабрикой. Когда к ним входили выбрать ту, которой свернут шею, они метались по всему курятнику. У пойманной птицы всегда были какие-то пустые, потерянные глаза. Ни испуга, ни грусти.


Я уже с час брёл по безлюдной дороге, когда мимо проехала машина отца – рука судьбы, не иначе. Именно ему выпало найти меня на дороге — голого, с дикими глазами.


Я выпалил, что произошло с Руби. Даже не знаю, насколько связно всё это прозвучало для отцовских ушей.


— Нет, это не шуточки, — нахмурился он.


Таким уж был у меня папа: никаких вопросов, сплошные заявления.


— Не шуточки, я уверен!


— И ты не вешаешь лапшу на уши?


Глупый вопрос.


— Что ж, Руби спасать уже поздно, — заключил отец и распахнул мне дверцу автомобиля. — А вещички твои поищем засветло.


Боюсь, он на меня тогда разозлился. Я вынудил его проделать двойной путь – сначала со мной домой, а потом снова в Кампар, чтобы поиграть с приятелями в карты. Опасаясь разозлить его ещё больше, я за всю дорогу не проронил ни словечка.


Так вот мой друг Руби Вонг и утонул. Как-то так.

203 svechka

Таш О. «Шелковая фабрика «Гармония»».


Сегодня мы как обычно плавали просто так. Не устраивали глупую гонку, вроде «победит тот, кто приплывет первым», а просто плавали. Я стоял на краю обрыва и настраивался на то, что будет холодно. И холод охватил все моё тело, выбил воздух из лёгких. Я резко задышал, закашлялся, но это было знакомое чувство, так что я рванул вперёд. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Я слышал, как точно так же закашлялся Руби, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

— Джас, - позвал он меня в первый раз. Голос Руби был чуть сильнее шепота. — Джас.
Я открыл глаза и начал высматривать его в непроглядной темноте.
— Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.
Когда через несколько секунд я сообразил, что он пропал, было слишком поздно. Я метался в разных направлениях, не зная, где искать, куда повернуть. Этой безлунной ночью я вспоминал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему вдруг подумал о них. Когда заходишь в клетку и выбираешь, какую из них зарубить, они разбегаются зигзагами, не разбирая направления и не понимая, от кого бегут. У жертвы всегда безучастное выражение лица – не испуганное и не грустное, просто потерянное.
И конечно же первым, кого я встретил, бредя час по пустынной дороге, был Отец. Естественно, голого меня с дикими глазами, должен был найти Отец. Я кричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, насколько безумно это звучало.
— Может, он подшучивает над тобой, – сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не задавал вопросов, всегда говорил утвердительно.
— Я уверен, что нет! – крикнул я.
— Ты не выдумываешь?
Я не посчитал нужным отвечать.
— Тогда он мёртв, - сказал он, открывая дверь и впуская меня. – Вернемся за твоей одеждой завтра.
Я боялся, он злится, что из-за меня ему пришлось тащиться домой, вместо того, чтобы как обычно вечером перекидываться картишками в «Кампар». Мне было страшно, и я ничего не сказал.
А теперь мой друг Руби Вонг вроде как мёртв.

204 Taiellin

В тот день мы снова плавали. Как всегда, мы не ставили перед собой никаких целей. Никаких бессмысленных гонок вроде «кто первый доплывет до другого берега, тот и выиграет». Мы просто плавали. Оказавшись рядом с тем местом, где откололся кусок рифа, я приготовился к тому, что мне будет холодно. И правда, меня всего охватил озноб, выдавливая весь воздух из груди. Я дышал резко и прерывисто. Я уже испытывал подобное, поэтому не испугался и продолжал быстро двигаться. Напрячься. Ударить. Напрячься. Ударить. Прерывистое дыхание Руби словно бы вторило моему, но я, закрыв глаза, плыл все дальше и дальше в темноту.

– Джес, – выдохнул Руби. У него не было сил позвать меня, и это был первый признак того, что что-то не так. – Джес.

Я открыл глаза, пытаясь разыскать его в бесконечной тьме.

– Руби? – позвал я, все еще плывя вперед.

Когда я понял, что его здесь нет, было слишком поздно. Я изо всех сил плыл, яростно загребая руками, не зная, куда смотреть и куда повернуть. Этой безлунной ночью я неожиданно подумал о цыплятах, которых мы разводили на дворе за фабрикой. Не знаю, почему я сейчас вспомнил об этом. Когда кто-то подходил к курятнику, чтобы выбрать цыпленка на убой, они всегда бегали зигзазами, хоть и не знали, куда их забирают и от кого они должны бежать. Выбранный цыпленок всегда выглядел каким-то отрешенным – не напуганным до смерти и даже не грустным; просто потерянным.

Конечно же, по воле судьбы первая же машина, которую я встретил после часа ходьбы по безлюдной дороге, принадлежала отцу. Именно отец должен был найти меня, голого, с безумными глазами. Я кричал о том, что случилось с Руби. Был ли в моих словах смысл, я не знал.

– Он не подшучивает над тобой, – сказал отец. Он никогда не задавал вопросов, только утверждал что-либо. Это была его манера речи.

– Нет! Я уверен, что не подшучивает! – закричал я.

– Ты ничего не выдумываешь?

Я не ответил. Да он и не ждал от меня ответа.

– Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая передо мной дверь машины. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он сердится из-за того, что ему пришлось проделать двойной путь: вернуться домой и лишь потом ехать в Кампар, чтобы провести вечер за игрой в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот так и умер мой друг, Руби Вонг.

205 Talisman

Тэш О «Шелковая фабрика «Гармония»

В тот раз мы, как и всегда, собирались поплавать только ради удовольствия, а не для того, чтобы посоревноваться; не было никаких уговоров вроде «кто первый доплывет до противоположного берега, тот и победит». Мы просто плавали. У самого берега, где заканчивалась отмель, я начал готовиться к тому, что будет холодно. Холод пронизывал все мое тело, и у меня перехватывало дыхание. Я отрывисто дышал и задыхался, но это чувство было мне хорошо знакомо, и я продолжал энергично работать руками. Гребок. Еще один. Я слышал тяжелое дыхание Руби, которое эхом вторило моему собственному, но я продолжал плыть в кромешную темноту с закрытыми глазами.

– Джес, – услышал я в первый раз. Руби выдохнул это слово, а не произнес его. - Джес.

Я открыл глаза и начал искать его в бесконечной темноте.

– Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Несколькими секундами позже, когда я понял, что его не было рядом, было уже слишком поздно. Я отчаянно плыл то в одну, то в другую сторону, не зная, где его искать и куда направляться дальше. Ночь была безлунная, и мне вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему они мне пришли в голову. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать, кого из них зарезать, они бегут зигзагами, не зная, куда мчатся или от кого убегают. У жертвы всегда странный вид: не испуганный, и даже не печальный, а просто потерянный.

Конечно, так было предначертано судьбой: после того, как я целый час брел по пустынной дороге, первым мне встретился автомобиль моего отца. Хорошо, что именно отец обнаружил меня, раздетого и с безумным взглядом. Я прокричал, что случилось с Руби. Я не знаю, смог ли я толком все объяснить.

– Он не пошутил, – сказал отец. Именно так он всегда разговаривал. Никаких вопросов, только утверждения.

– Нет, я уверен! – прокричал я.

– Ты не выдумываешь?

Но мне не нужно было ничего отвечать.

–Тогда он уже погиб, – ответил он, открывая дверь машины. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он сердится на меня из-за того, что ему пришлось везти меня домой, а затем снова возвращаться в Кампар, чтобы провести вечер, играя в карты. Я боялся, поэтому больше не промолвил ни слова.

Вот так, в двух словах, и погиб мой друг Руби.

206 Tarantula

Как всегда, в тот раз мы плавали просто так, без глупых соревнований «кто первый доплывёт». Просто плавали. Там, где отмель резко обрывалась, я невольно сжался, приготовившись к холоду, который сдавил грудь будто тисками. Я захватал воздух, но, уже зная это ощущение, продолжал работать ногами и руками. Гребок, толчок. Руки, ноги. В стороне звучали эхом свистящие вдохи и выдохи Руби. Зажмурившись, я упрямо продвигался вперёд, во тьму.

– Джас… – донеслось сзади. Не голос даже, а еле слышный шелест. – Джас…

Я открыл глаза и, продолжая плыть, всмотрелся в кромешный мрак.

– Руби?

Я слишком поздно понял, что его нет. Я метался из стороны в сторону. Где его искать в этой в безлунной ночи, что делать? Почему-то вдруг вспомнились куры, которые жили во дворе за фабрикой. Когда их ловишь, чтобы зарезать, они разбегаются кто куда, бестолково мечутся, а у жертвы глаза пустые, ни страха в них, ни даже печали.

По безлюдной дороге пришлось плестись битый час, и по воле судьбы первой, конечно же, попалась отцовская машина. Кому, как не ему, суждено было найти меня, раздетого и с обезумевшим взглядом. Наверное, мои выкрики непросто было понять.

– На розыгрыш не похоже, – кивнул отец. Его обычная манера: никаких вопросов, только утверждения.

– Да ну, какое там!

– Не врёшь?

В ответе нужды не было.

– Выходит, спасать поздно. – Он открыл дверцу машины. – Твою одежду заберём завтра.

Я боялся, что разозлил его: придётся теперь делать крюк, чтобы отвезти меня домой, а потом опять ехать в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Так боялся, что всю дорогу молчал.

Так вот и погиб мой друг Руби Вонг. Как-то так.

207 tash

В тот раз, как и всегда, не было цели или глупого соперничества. Мы просто плавали. За несколько футов от края отмели, там, где дно обрывисто уходило вниз, я приготовился к холоду. Всё тело сковало, лёгкие вытолкнули воздух. Вдохи стали резкими, прерывистыми, но я испытывал такое и раньше, так что продолжал колотить по воде. Руки-ноги, руки-ноги. Руби тоже дышал прерывисто, но я закрыл глаза и углубился во тьму.


— Джас, — раздался первый оклик. Руби скорее выдохнул, чем проговорил это слово. — Джас.


Я открыл глаза и поискал друга в кромешной темноте.


— Руби?


Но возвращаться не стал.


Несколькими секундами позднее до меня дошло, что его больше не слышно, но было уже слишком поздно. Не зная где искать, куда бы ещё свернуть, я в той безлунной тьме метался во все стороны. Почему-то в голову пришла мысль о цыплятах, живших во дворе за фабрикой. Когда ты входил к ним в курятник, намереваясь выбрать одного на убой, они тоже бестолково метались во все стороны. Жертва всегда смотрела какими-то пустыми глазами. В них не было ни испуга, ни печали, только растерянность.


Конечно, не иначе, как по воле судьбы, первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, оказалась машиной моего отца. Надо же! Меня голого, с дикими глазами, подобрал именно он. Я стал сбивчиво рассказывать про Руби, но не знаю, насколько внятно звучали тогда эти крики.


— Это не розыгрыш, — нахмурился отец.
Никаких вопросов, сразу вывод. Как это было похоже на папу!


— Конечно!


— Не разыгрываешь?


Я не видел смысла отвечать.


— Тогда твой приятель уже мёртв, — открывая дверцу машины, заключил отец. — Садись. Вернёмся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что его рассердил, вынудив поехать домой и проделать двойной путь, чтобы попасть в Кампар на вечернюю партию в карты. Я боялся, и поэтому сидел тихо, как мышь.


Вот, собственно, и вся история о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

208 Tau C

Таш Ав
Превосходная шёлковая мануфактура

Мы пошли поплавать, как обычно. Ничего такого не замышляли, никаких дурацких заплывов наперегонки, никаких «кто первый будет на том берегу, тот выиграл». Мы просто пошли поплавать. В нескольких футах от берега, там, где дно круто обрывалось, я дал телу привыкнуть к ледяной воде. Холод пробрал до костей и сдавил лёгкие, каждый судорожный вдох давался с трудом. Но мне эти ощущения были не впервой, так что я поплыл дальше. Взмах. Гребок. Взмах. Гребок. Я слышал, как хриплое дыхание Руби повторяло моё собственное, будто эхо, но закрыл глаза и продолжал удаляться в черноту ночи.

– Джас, – послышался голос Руби. Он не назвал, а выдохнул моё имя. – Джас…

Я открыл глаза, всмотрелся в непроглядную темень и попытался найти его. Потом окликнул, не переставая плыть вперёд:

– Руби!

Когда до меня дошло, спустя несколько секунд, что его больше нет рядом, было слишком поздно. В панике я заметался из стороны в сторону, не соображая, что теперь делать, куда бросаться. В безлунные ночи мне часто приходят на ум цыплята, которых мы держали на заднем дворе нашей мануфактуры. Не знаю, почему такие мысли лезут в голову. Так вот, заходишь в курятник, чтобы поймать кого-нибудь на суп, а они как начнут выписывать зигзаги по двору. Куда бегут, от кого спасаются – сами не понимают. А тот, кто намечен в жертву, он не испуганный и даже не жалкий, нет, он глядит на тебя бессмысленно, будто ему уже голову отрубили.

Конечно же, судьба распорядилась так, что первая машина, которую я встретил, после того как целый час шёл по пустынной дороге, была машина Папаши. И надо же было именно ему подобрать меня – раздетого, с безнадёгой в глазах! Я вывалил на него всё, что случилось с Руби. Решил ли я, что могу этим что-то исправить, и сам не знаю.

– Он тебя не надурил, – сказал Папаша. Он всегда говорил на такой манер. Никогда не задавал вопросы, только утверждал.

– Нет! Это правда! – выкрикнул я.

– Ты не брешешь?

Ответ от меня не требовался.

– Значит, он уже мёртв, – он открыл дверцу и впустил меня. – За твоей одеждой вернёмся завтра.

Я испугался, что разозлил Папашу. Потому что теперь из-за меня ему придётся возвращаться домой, а потом ещё раз проделать тот же путь в Кампар – по вечерам он ездил туда играть в карты. Я испугался, и больше не сказал ни слова.

Так погиб мой друг Руби Вонг. Это всё. Ни убавить, ни прибавить.

209 Tilia

В тот раз мы просто купались, как обычно. Никаких глупых догонялок, никаких "кто быстрее до того берега". Просто плавали. В нескольких футах от берега, там где резко становилось глубоко, я настроил себя на холод. Холод охватил мое тело, выдавил из груди воздух. Задыхаясь, я сделал несколько быстрых вдохов-выдохов. Это было знакомое чувство, поэтому я не сбавил темп. Раз - два, раз - два. Я слышал, как резкое дыхание Руби вторило моему, но продолжал плыть в черноту, не открывая глаз.

- Джес, - позвал Руби. Он выдохнул это слово, а не произнес его. - Джес.

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

- Руби? - позвал я, не переставая грести.

Когда, несколько секунд спустя, я понял, что его нет, было уже слишком поздно. Я яростно метался в разные стороны, не зная, куда смотреть, не зная, куда повернуть. В ту безлунную ночь я думал о цыплятах, что мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они засели у меня в голове. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать одного из них на убой, они носились зигзагами, не осознавая, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда было отсутствующее выражение лица, не испуганное, даже не грустное, просто потерянное.

Конечно, это была судьба: первой машиной, которую я встретил через час на пустынной дороге, оказалась машина отца. Именно отец нашел меня, голого, с безумным взглядом. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Было ли хоть что-то понятно, не знаю.

- Он не шутит над тобой, - сказал отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, точно, - проорал я.

- Ты не врешь?

Отвечать не имело смысла.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь. - Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось возвращаться домой с полпути в Кампар, куда он ехал играть в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот так, в общих чертах, погиб мой друг Руби Вонг.

210 ting

Таш О «The Harmony Silk Factory»

В тот раз, впрочем, как и всегда, мы плыли без цели, не пускаясь наперегонки, не затевая глупые игры «кто последний, тот слабак». Мы просто купались. В нескольких метрах от обрыва, где шельф заканчивался, я приготовился к холодному течению. Перепад температур заставил меня содрогнуться, рефлекторно вытолкнуть воздух из легких. Дыхание стало отрывистым, коротким - я почти задыхался. Но я не впервые пересекал шельф, поэтому собрался и продолжил грести вперед, собирая все силы. Взмах. Гребок. Взмах. Эхом доносилось такое же прерывистое дыхание Руби, и я, накрепко зажмурившись, продолжал плыть во тьме.

- Джес, - позвал Руби, но его голоса слышно не было, словно он не произнес мое имя, а выдохнул его почти без звука. – Джес!

Я открыл глаза и оглянулся, но Руби не было.

- Руби? – Я звал его, продолжая плыть. Но только через несколько мгновений меня накрыло понимание, что его не стало… И слишком поздно было что-либо исправить. Я метался от отчаяния, не зная, где его искать в первую очередь. Сегодня в эту слепую, безлунную ночь мне вспомнились наши домашние цыплята, жившие на заднем дворе фабрики. Сам не знаю, почему они вдруг возникли в памяти. Всегда, когда в курятник заходили забить одного, остальные тут же бросались врассыпную, не представляя даже, куда бегут и от кого. Жертва же глядела безучастно, без испуга или горечи, просто смирившись с поражением.

Конечно, ничем иначе, как провидением, я не могу объяснить то, что первой, на кого я встретил на пустынном берегу после часа блужданий, была машина моего Отца. Кому как не ему было суждено найти меня в таком состоянии: без одежды с отголоском безумия в глазах. Я крикнул, что Руби больше нет. Не знаю, насколько понятно у меня вышло.

- А он не дурачится, - сказал Отец, не спрашивая, а утверждая. Это была его обычная манера задавать вопросы.

- Но я уверен! – закричал я.

- И это не выдумки?

Мой ответ повис в воздухе.

- Значит сейчас он уже мертв, – произнес Отец, приоткрывая передо мной дверцу автомобиля. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня, потому что из-за меня ему пришлось завернуть домой перед поездкой в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Я боялся, поэтому больше не проронил ни слова.

Так погиб мой друг Руби Вонг. Вот и вся история, если вкратце.

211 Tinger Pinger

В тот раз мы плавали как всегда — никаких целей, никаких глупых соревнований, никаких «кто быстрей на ту сторону». Просто плавали. В паре метров от края глубина резко нарастала, там я приготовился к тому, что будет холодно. Все тело скрутило судорогой, выжимая из легких воздух. Дыхание сбилось, стало отрывистым, но такое уже бывало, и я продолжил двигаться. Гребок, еще один. Руками, ногами. Я слышал, как Руби вслед за мной с трудом втягивает воздух, но уплывал в темноту с закрытыми глазами.

— Джас, — донесся до меня первый оклик. Голос Руби выдохнул мое имя. Не проговорил, а выдохнул. — Джас.

Я поискал его взглядом в безбрежном сумраке.

— Руби? — я по-прежнему плыл вперед.

Через несколько секунд до меня дошло, что там его больше нет, но было поздно. Я метался туда-сюда, не зная, где искать, куда плыть. Посреди безлунной ночи мне вспомнились цыплята на дворе за фабрикой. Не знаю, с чего вдруг они пришли мне на ум. Когда мы заходили в курятник выбрать кого зарезать, они бросались во все стороны, не разбирая, куда бегут и от кого прячутся. В глазах жертвы всегда читалось недоумение, не ужас или отчаянье, а растерянность.

Сложилось так, что за час ходьбы по пустой дороге мне встретилась только одна машина — за рулем был отец. Кому же еще я мог попасться, ополоумевший и раздетый. Срываясь на крик, я рассказал отцу про Руби. Не знаю, как он умудрился меня понять.

— А это не розыгрыш, — сказал отец. Такая уж у него была манера. Всегда утверждение вместо вопроса.

— Конечно же нет! — заорал я.

— Ты не выдумываешь?

Ответа не требовалось.

— Значит, он уже мертв. — Отец распахнул передо мной дверцу машины. — Твою одежду заберем завтра.

Я думал, он злится на меня за то, что придется вернуться домой, а потом ехать по второму разу в Кампар на вечернюю игру в карты. Я был напуган, и больше ничего не сказал.

Примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

212 Trickster

В тот раз — как и всегда — у нашего заплыва не было какой-то конкретной цели; это не было бестолковым соревнованием, где победителем становится тот, кто доберётся до противоположной стороны первым. Мы просто плыли. В паре метров от кромки воды, там, где мелководье уступало большей глубине, я ощутил ожидаемый холод. Этот холод пронизал моё тело насквозь, так что в лёгких даже не хватало воздуха. Дыхание сбилось. Но это ощущение было знакомо, поэтому я лишь продолжил энергично грести. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал частые, судорожные вдохи Руби, вторящие моим собственным, но всё плыл вперёд, в черноту, не останавливаясь и не открывая глаз.

— Джас, — позвал он в первый раз. Это был скорее шёпот, голоса Руби толком не было слышно. — Джас.

Я открыл глаза и поискал его в этой бесконечной тьме.

— Руби? — окликнул я друга, продолжая плыть.

Когда несколько мгновений спустя до меня наконец дошло, что рядом никого нет, было уже поздно. Я яростно метался в воде из стороны в сторону, не зная, где искать, куда повернуть. В этой безлунной ночи я вдруг вспомнил о цыплятах, которых мы держали во дворике позади завода. Не знаю даже, почему мысль о них пришла мне в голову. Когда кто-нибудь входил в загон, чтобы отловить одного из цыплят на убой, они беспорядочно разбегались во все стороны, сами не зная, куда и от чего бегут. А у пойманной в конце концов птицы всегда были пустые глаза — не испуганные и даже не печальные, а просто какой-то потерянный взгляд.

От судьбы не уйдёшь: после блуждания битый час по совершенно пустынной дороге мне повстречалась машина, за рулём которой был отец. Именно отец нашёл меня тогда, бросившего одежду у воды и с застывшим в глазах ужасом. Я взволнованно, переходя на крик, поведал ему, что случилось с Руби. Не уверен, что в моём сбивчивом рассказе можно было что-то толком разобрать.

— А не вздумал ли он над тобой подшутить, — услышал я в ответ. Отец всегда говорил в такой манере: он словно не задавал вопрос, а сам отвечал на него.

— Нет, я уверен! — выкрикнул я.

— Ты не выдумываешь?

Ответ читался на моём лице.

— Тогда он наверняка уже мёртв, — решил отец и открыл дверцу, чтобы я забрался в машину. — Мы вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец злится на меня, ведь ему придётся везти меня домой, а потом снова садиться за руль и ехать в Кампар к приятелям, с которыми он по вечерам играл в карты. Я дико боялся, поэтому промолчал.

Вот, в общем-то, и вся история гибели моего друга Руби Вонга.

213 trinity

В тот вечер мы не устраивали никаких идиотских состязаний, не плавали наперегонки. Поплыли просто так. Мелководье кончалось, я стиснул зубы. Ледяная вода приняла меня в объятия, глубокий выдох не оставил ни глотка воздуха. Я задышал резко и неровно, но мне было не привыкать, и я продолжал плыть. Толчок. Гребок. Толчок. Гребок. Сбивчивое дыхание Руби эхом повторяло мое собственное. Закрыв глаза, я взрезал воду.

— Джас, — выдохнул Руби. Именно выдохнул, а не произнес.

— Руби? — Я открыл глаза и, не сбавляя темпа, поискал друга в непроницаемой темноте.

Спустя несколько биений сердца, когда я понял, что поблизости никого, было уже поздно.

Я погреб назад, дернулся налево, направо. Где же он? Где? Почему-то этой темной безлунной ночью я вспомнил о курах — мы держали их на заднем дворе за фабрикой. Стоило зайти в курятник, чтобы выбрать одну на убой, как они принимались метаться по загородке зигзагами. Понимали ли они, от чего бегут? Кто знает. Пойманная всегда глядела как-то отсутствующе — не испуганно или грустно, а скорее, потерянно.

Я прошагал по пустынной дороге час, и первая же проезжавшая машина оказалась машиной отца. Кого я еще мог тогда встретить? Он, именно он должен был найти меня, голым и полубезумным от страха. Я проорал что-то сбивчивое о Руби. Не знаю, что смог разобрать отец.

— Он не подшутил над тобой, — сказал он. Такая уж у него была манера говорить: сплошные утверждения, никаких вопросов.

— Ага, классная шутка! — рявкнул я.

— Ты не сочиняешь.

Слова были ни к чему.

— Стало быть, ему уже не помочь, — рассудил он. — Садись. За одеждой вернешься завтра.

Я боялся, что он зол, ведь из-за меня ему поворачивать домой, а потом возобновлять прерванный путь в Кампар, за карточный стол. Я боялся и до самого дома не издал ни звука.

Вот как-то так он и погиб, мой друг Руби Вонг.

214 tsypa

В тот раз, как обычно, мы поплыли просто так, низачем. Никаких «давай наперегонки», никаких «кто быстрее». Мы просто купались.

В метре-другом от края шельфа я собрался с духом. И вот холод стиснул моё тело, выдавил из груди воздух. Дыхание стало резким, прерывистым. Я испытывал такое и раньше, поэтому продолжал ритмично работать руками и ногами. Руками. Ногами. Вторя моим вдохам и выдохам, задышал Руби. Не открывая глаз, я скользил по воде в темноту.

— Джас. — Я едва расслышал шёпот Руби. — Джас.

Я повернул голову и поискал друга взглядом. Не видно ни зги.

— Что?

Гребок, ещё один.

Так прошло несколько секунд. Когда я сообразил, что Руби отстал, было уже слишком поздно.

Я кидался из стороны в сторону, молотя по воде изо всех сил. Где его теперь искать? В ту тёмную ночь я отчего-то подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Зайди в курятник выбрать птицу на убой, и они примутся метаться по клетке зигзагами. Понимают ли они, от чего спасаются? Наверное, нет. Жертва никогда не выглядит испуганной, просто растерянной.

Я брёл по заброшенному шоссе час, и первым, кто мне встретился, оказался отец, сидевший за рулём автомобиля. Конечно, я не мог встретить никого другого. Только отец и мог найти тогда меня, без одежды, с безумным взглядом. Я выкрикнул что-то бессвязное о Руби. Насколько до отца дошло — не знаю.

— Он не решил пошутить, — сказал отец в своей обычной манере: никаких вопросов, одни утверждения.

— Нет, конечно нет!

— А ты, случаем, не сочиняешь.

Мой ответ не требовался.

— Увы, твоему другу уже не помочь, — заключил он. — Садись. Твоя одежда подождёт до завтра.

Он глядел сердито. Ещё бы: ехал в Кампар на традиционную вечернюю партию в карты, а тут я. Теперь с полдороги домой, а потом весь путь заново. Не хотелось сердить его ещё сильнее, и я промолчал.

В общем, вот так и погиб мой друг, Руби Вонг.

215 unbestechlich

Таш Ау «Шелковая фабрика “Гармония”»

У этого заплыва, как и у всех остальных, не было никакой цели; это не была какая-то глупая гонка, не игра «наперегонки до другого берега». Мы просто плыли. Стоя на краю подводного выступа, я готовился к холоду. Он охватил все мое тело, выдавливая воздух из груди. Я дышал резко, задыхаясь, но мне это было не впервой, так что я продолжал плыть. Раз. Два. Раз. Два. Я слышал прерывистое дыхание Руби позади меня, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
- Джэс, - раздался первый зов. Руби не произнес, а выдохнул это слово.
- Джэс.
Я открыл глаза и поискал его в непроглядной тьме.
- Руби? - позвал я, не останавливаясь.
К тому времени, когда я, всего спустя несколько секунд, осознал, что его там уже не было, было слишком поздно. Я бросался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда дальше повернуть. В безлунную ночь я вспомнил о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я о них тогда вдруг вспомнил. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать и убить одного из них, они все время бегают зигзагами, не зная куда бегут или от кого спасаются. Жертва всегда выглядела растерянной, не испуганной или печальной, а просто потерянной.
Конечно, то, что первая же машина, которую я встретил, бредя целый час вдоль пустынной дороги, оказалась отцовской, было судьбой. Именно отцу было суждено найти меня, голого и перепуганного. Я стал рассказывать, переходя на крик, о том, что случилось с Руби. Не знаю, имели ли мои слова хоть какой-то смысл.
- Он точно не подшутил над тобой. - сказал отец. Вот так он говорил. Никогда не задавал вопросы, всегда только утверждал.
- Нет, я в этом уверен! - крикнул я.
- А ты не сочиняешь?
Мне не было нужды отвечать.
- Тогда он уже мёртв, - сказал он, открывая мне дверь машины. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.
Я боялся, что он злился на меня за то, что ему пришлось возвращаться домой, прежде чем снова поехать в Кампар, где он каждый вечер играл в карты. Я боялся, и потому больше ничего не сказал.
Вот как погиб мой друг Руби Вонг, как-то так.

216 Unknown

Для этого заплыва не было никакой особой причины: это не была какая-то глупая гонка, типа «давай, кто первый». Мы просто поплыли. В паре метров от места, где заканчивалась отмель, я приготовился нырнуть в ледяную воду. Всё моё тело сжалось, в груди спёрло. Я дышал отрывисто, задыхаясь, но со мной это было не в первый раз, так что я продолжал борьбу. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я слышал прерывистое дыхание Руби, которое, словно эхо, вторило моему, но я продолжал плыть в полной темноте, так и не открыв глаз.

«Джас», - позвал он меня. Руби словно выдохнул мое имя, не проговорил его.

«Джас».

Наконец, я открыл глаза и в полнейшей темноте начал искать его глазами. «Руби?» – позвал я, все еще направляясь вперед.

Прошло несколько секунд, прежде чем я осознал, что его рядом нет, что уже слишком поздно. Я бешено поплыл в противоположную сторону, понятия не имея, где искать, куда плыть. В эту безлунную ночь я подумал про куриц, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вдруг вспомнились. Когда я заходил в курятник, чтобы взять одну из них на убой, они разбегались кто куда, не зная, куда они бегут или от кого. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица. Не запуганное и даже не грустное, а просто потерянное.

Конечно, это был перст судьбы, что первой машиной, которая встретилась мне на безлюдной дороге после часа блужданий, была машина отца.

Именно мой отец должен был найти меня, голого, с дикими глазами. Я кричал ему о том, что случилось с Руби. Не уверен, что для отца это всё прозвучало убедительно.

«Да он пошутил над тобой», – сказал отец. Вот так он всегда и разговаривал. Не спрашивал – всегда утверждал.

«Нет, точно нет!» – кричал я.

«Может, это ты меня обманываешь?»
Отвечать мне было не обязательно.

«Тогда он уже не жилец», – сказал он и открыл для меня дверь. «За твоей одеждой вернемся завтра».

Я боялся, что он разозлится на меня за то, что ему пришлось вернуться домой, перед тем, как ехать играть в карты в Кампар. Мне было страшно, поэтому больше я не проронил ни слова.

Вот так, вкратце, и умер мой друг Руби Вонг.

217 V. W. Hackswysett

Таш Оу «Гармоничная шелковая фабрика»


В то купание, как и в любое другое, не было какой-то цели, каких-то глупых гонок, никаких «кто первый дотуда, тот и победил». Мы просто купались. За несколько футов до края, где пологое дно обрывалось, я уже настраивался на холод. Он объял меня, едва не вышибая дух. Я резко выдохнул, чуть не захлебнувшись, но мне это было не впервой, я выгребал дальше. Гребок. Рывок. Гребок. Рывок. Я слышал тяжёлое дыхание Руби, вторившее моему, и продолжал плыть во тьме с закрытыми глазами.


- Джес, - раздался первый зов. Руби не столько произнёс, сколько выдохнул это слово. – Джес.


Я раскрыл глаза и стал выглядывать его в бескрайней тьме. – Руби? – сказал я, продолжая плыть вперёд.


К тому времени, когда я понял, что его больше нет, всего-то несколько секунд спустя, было уже поздно. Я в отчаянии плыл то туда, то сюда, не зная, где искать, куда ещё повернуть. Среди безлунной ночи я подумал о курах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда входишь в курятник, чтобы отобрать кого-то на забой, они разбегаются зигзагами, не помня себя, не зная, куда и отчего бежать. У жертвы всегда потерянный вид, ни перепуганный, ни даже печальный, просто растерянный.


И конечно, первая же машина, которую я встретил, отшагав час по пустынной дороге, была отцова. Меня, раздетого, с ошалевшими глазами, обнаружил не кто иной, как отец. Я кричал «что случилось с Руби?» Понятия не имею, соображал ли я тогда что-нибудь.


- Он не дурачит тебя, - сказал отец. Он всегда так и разговаривал. Никаких вопросов, только утверждения.


- Нет, точно нет! – взвизгнул я.


- Ты не заливаешь?


Ответ не требовался.


- Стало быть, он уже мёртв, - сказал он, отворяя дверцу, чтобы усадить меня. – За вещами твоими заедем завтра.


Я боялся, что он сердится на меня, раз теперь ему придётся ехать домой, вместо обычной поездки к Кампару на вечерний покер. Боялся, и ничего не сказал.


Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.
 

218 Valeria_V

Таш Оув «Фабрика шелка»


Когда мы снова шли плавать, мы, как обычно, шли без конкретной цели или идеи о глупых соревнованиях. Не было ни слова о том, «кто первый на берегу, тот и выиграл!». Мы просто плавали. Подходя к краю выступа, я готовился к погружению в ледяную воду. Оказавшись в воде, я почувствовал, как холод сковывает тело и давить на грудь, заставляя воздух покинуть мои легкие. Мое дыхание обрывалось, но это ощущение было мне знакомо, и поэтому я продолжал энергично двигаться. Гребок, удар, гребок, удар. Позади себя я слышал резкое дыхание Руби, которое гулко вторило моему. Я закрыл глаза и продолжил плыть в темноту ночи.


– Джас, – я услышал позади. Руби не сказал, а выдохнул мое имя. – Джас.


Я открыл глаза, пытаясь найти его взглядом в этом всепоглощающем мраке. – Руби? – отозвался я, продолжая плыть.


Когда спустя несколько секунд я осознал, что Руби исчез, было уже слишком поздно. Я метался в разные стороны, не зная куда плыть и где его искать. В эту безлунную ночь, мне вдруг вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я понятия не имею, почему именно эта мысль пришла мне в голову. Когда мы заходили в курятник, чтобы зарубить одну из кур, птицы бросались во все стороны, в суматохе удирая не понятно от кого и от чего. А на физиономии жертвы присутствовало не испуганное или грустное выражение, а просто потерянное и отсутствующее.


И конечно, как на зло, первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустой дороге, принадлежала Отцу. Так сложилось, что именно он наткнулся на меня, голого, и с безумным взглядом. Я не сказал, а прокричал ему про то, что случилось с Руби. Может быть, я нес полнейший бред, я не знаю.


– Он тебя не разыгрывает, – сказал Отец. Он всегда утверждал, а не спрашивал.
– Точно нет! – я выкрикнул.
– Не врешь?
Тут все было ясно и без моего ответа.
– Значит, он утонул, – бросил Отец, открывая дверь автомобиля. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.


Я переживал, что он гневается на меня за то, что ему пришлось везти меня домой, а потом возвращаться обратно, в Кампар, на вечернюю игру в карты. Я боялся, но не пискнул ни слова.


Вот, в принципе, и вся история о том, как мой друг Руби Вонг умер.

 

219 Varvara

Тем вечером мы просто плавали. Без цели, без глупых состязаний в скорости. Просто плавали, как, впрочем, и всегда. До края отмели уже было рукой подать, а оттуда дно ухало вниз и вода становилась студёной, так что я приготовился. Холод сжал меня ледяными тисками, заставив вытолкнуть воздух. Дыхание стало частым, отрывистым. Ну и что? Всё это было не новым. Руки-ноги, руки-ноги – я спокойно продолжал ими работать. Сзади доносились такие же частые и отрывистые вдохи-выдохи Руби, но я с закрытыми глазами поплыл дальше во мрак.

— Джас, — раздался слабый, еле слышный оклик. — Джас.
Я открыл глаза и, не останавливаясь, поискал друга в непроглядной тьме.

— Руби?

Пару секунд спустя до меня дошло, что рядом никого нет, но к этому времени было уже поздно. Я погреб назад, в ужасе дернулся влево, вправо. Где же он? Где? Почему-то в безлунной темени подумалось о цыплятах. Они жили в курятнике на дворе за фабрикой, и если к ним входили за очередной птицей, начинали бестолково метаться. У кандидата в суп всегда был какой-то пустой взгляд, не испуганный, не грустный, а, скорее, потерянный.

Я уже час брёл по безлюдной дороге, и тут не иначе, как сама судьба послала мне машину отца. Именно он меня обнаружил. Голого, с дикими круглыми глазами. Я попытался рассказать про Руби. Понятия не имею, насколько связно звучали эти выкрики.

— Он не сыграл с тобой шутку.

Отец… он всегда так говорил. Никаких расспросов, одни заявления.

— Конечно, какие тут шутки!

— Точно?

Можно было не отвечать.

— В таком случае, его не спасти, — проговорил отец, открывая мне дверцу автомобиля. — А вещи твои заберём завтра.

Я опасался, что его разозлил, ведь ему пришлось завозить меня домой перед тем, как снова поехать в Кампар на вечернюю партию в карты. Я не желал злить его еще больше, так что всю дорогу просидел, как в рот воды набравши.

И это всё о том, как погиб мой друг, Руби Вонг, такие вот дела...

220 vsekane4to

Тэш Оу “Шелковая фабрика “Гармония”

Как и раньше, мы отправились расслабленно поплавать, без глупых гонок и соревнований вроде “победит первый кто доплывет до берега”. Я стоял в нескольких футах от края, за которым раскинулась пропасть, приготовился и прыгнул в ледяную воду. Все тело мгновенно сковал холод, выбив воздух из легких. Дыхание сбилось и я старался побороть шок. Ощущения уже были знакомы с прошлых прыжков, поэтому я продолжал энергично грести. Взмах.Толчок. Взмах. Толчок. Я услышал, как вслед за мной вскрикнул Руби, но продолжил плыть в темноте с закрытыми глазами.

- Джас, – я услышал, как Руби еле выдохнул мое имя. - Джас.

Я открыл глаза и попытался найти его в беспросветной тьме.

- Руби? - крикнул я, продолжая плыть.

Спустя несколько секунд я вдруг понял, что его больше нет. Я опоздал. В панике наворачивал круги, пытаясь отыскать его в воде. Безлунная ночь напомнила мне о курицах, которых мы держали на дворе за фабрикой. Не понимаю, почему вспомнил именно про них. Когда ты входишь в курятник чтобы выбрать курицу на убой, они бегут врассыпную, петляя зигзагами так, что сложно предугадать, куда они мчатся или от кого пытаются сбежать. У жертвы всегда было отсутствующее выражение, без ужаса или безысходности, только полное безразличие.

Неудивительно (должно быть это судьба), что первой машиной, которую я встретил спустя час, как шел пешком по пустынной дороге, была машина отца. Именно он обнаружил меня голым и обезумевшим. Я кричал, пытаясь объяснить, что произошло с Руби. Не знаю, насколько связной была моя речь.

- Он не хотел подшутить над тобой. - сказал отец. Он всегда говорил, не задавая вопросов, просто констатируя факты.

- Нет, я уверен! - ответил я.

- Ты не выдумываешь?

Не было нужды отвечать.

- Он уже должно быть мертв. - сказал он, открывая мне пассажирскую дверь. - Завтра вернемся за одеждой.

Я боялся, что он разозлится на меня за то, что нам придется вернуться домой перед тем, как он сможет повернуть назад в Кампар на вечернюю игру в карты. Я был напуган и ничего не сказал.

Так, в общих чертах, умер мой друг Руби Вонг.

221 waldvogel

Это был просто заплыв, как и всегда, без цели, без глупостей типа «кто первым доплыл, тот и выиграл». Мы не соревновались, мы просто плыли. За пару шагов до кромки резко уходившей вглубь отмели я приготовился к холоду. Он полностью охватил мое тело, выжал весь воздух из легких. Дыхание стало резким и сдавленным... Мне все это было знакомо, и я энергично греб: левой, правой, левой, правой. Я слышал, как Руби тяжело дышит со мною в такт, и плыл в темноту, закрыв глаза.

– Джас! – позвал меня он. Словно выдохнул, не произнес это слово. – Джас!

Открыв глаза, я поискал его в бесконечной тьме.

– Руби? – я все еще продолжал плыть.

Спустя мгновенье я понял, что друга нет рядом, но поздно. Я заметался из стороны в сторону, не зная, куда посмотреть, куда повернуть. Не знаю, с чего, но в безлунной ночи мне вспомнились куры, что мы держали за фабрикой, на дворе. Как они носятся взад-вперед по птичнику, не понимая, куда и от кого, когда кто-то ловит одну из них на обед. У жертвы всегда такой пустой взгляд: ни страха, ни грусти – только растерянность.

Около часа я брел по пустынной дороге. Мне повезло: на первой же встречной машине ехал отец. Именно он и заметил меня, голого, с дикими глазами. Я что-то кричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, много ли смысла было в моих словах.

– Он не разыгрывает тебя, – сделал вывод отец. Он говорил так всегда: без вопросов, одни утверждения.

– Нет, я уверен! – выкрикнул я.

– Не сочиняешь?

Вопрос не нуждался в ответе.

– Значит, он уже мертв, – отец открыл передо мной дверь. – Вернемся за вашей одеждой завтра.

Я думал, отец будет зол на меня: пришлось возвращаться домой, а затем вновь спешить в Кампар – провести вечер за картами. Страшась его гнева, я не сказал больше ни слова.

Вот так, примерно, и умер мой друг Руби Вонг.

222 wandering_thru_dark

Таш О «Шелковая Фабрика «Гармония»

В этот раз, как и во все другие, не было никакой цели, никакой глупой гонки, никакого «кто первый доплывет – выиграет». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где дно резко уходило вниз, я подготовился к холоду. Я обхватил всё тело, выжимая воздух из груди. Я дышал быстро, задыхаясь, но я знал это чувство и раньше, так что я продолжал грести изо всех сил. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моему, но я продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.

– Джас, – послышался зов. Руби просто выдохнул слово, а не произнес его. – Джас.

Я открыл глаза и попытался найти его в непроглядной тьме.

– Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Когда я через несколько секунд осознал, что его больше не было рядом, было уже слишком поздно. Я бешено метался во всех направлениях, не зная, где искать, куда еще повернуть. В эту безлунную ночь я подумал о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, почему они всплыли в моей памяти. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одного на убой, они разбегаются зигзагами, не зная, куда бегут и от кого. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, ни ужаса, ни грусти, просто потерянное.

Конечно, было предрешено судьбой, что первая же машина, которую я встретил, пройдя пешком по пустынной дороге около часа, была папина. Именно отец должен был найти меня, голого и с обезумевшими глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Я не знаю, говорил я осмысленные фразы или нет.

– Он не шутит над тобой, – сказал отец. Он всегда так разговаривал: никогда не спрашивал, всегда утверждал.

– Нет, я уверен! – выкрикнул я.

– Ты не выдумываешь?

Отвечать не было необходимости.

– Тогда он уже мертв, – сказал он, открывая мне дверь машины. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он разозлился на меня за то, что ему пришлось везти меня домой, а потом возвращаться в Кампар для своей вечерней игры в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

И вот так вот погиб мой друг Руби Вонг. Более или менее.

223 White Knight

В этом заплыве, как и в любом другом, не было цели, не было дурацкой гонки, не было призыва «кто доплывет первый – победит». Мы просто плавали. В метре от края, где шельф обрывался вниз, я приготовился к холоду. Он охватил все мое тело, выжимая воздух из груди. Я дышал тяжело, задыхаясь, но это ощущение уже было мне знакомо раньше, поэтому я продолжал грести. Подтянулся. Оттолкнулся. Подтянулся. Оттолкнулся. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторило моему, но по-прежнему плыл во тьму с закрытыми глазами.

– Джес, - прозвучал первый оклик. Руби чуть слышно прошептал. – Джес.

Я открыл глаза и посмотрел в бесконечную темноту, ища его взглядом:
– Руби? – произнес я, по-прежнему плывя вперед.

К тому времени, когда через несколько секунд я понял, что его нет, было слишком поздно. Я неистово плавал в разных направлениях, не зная, где искать, где повернуть. Была безлунная ночь и я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вспомнились. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, куры удирают зигзагами, не зная, куда они бегут и от кого. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное или даже печальное, а просто потерянное.

Разумеется, это была судьба, что первой встреченной мною машиной после часа ходьбы по безлюдной дороге стала машина отца. Именно отец должен был найти меня, голого, с дикими глазами. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли он меня.

– Он тебя не разыгрывает, - произнес отец. У него была такая манера говорить: никогда не задавал вопросов, всегда утверждения.

– Нет, я уверен! – завопил я.

– Ты не выдумываешь?

Отвечать не было необходимости.

– Значит он уже мертв, - сказал он, открывая для меня дверцу машины. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец сердит на меня, за того, что ему пришлось вести меня домой, а затем предстоит обратная дорога в Кампар, где по вечерам он играл в карты. Я боялся и поэтому больше не проронил ни слова.

Вот примерно так погиб мой друг Руби Вонг.

224 Willow

Тэш Оу. Шелковая фабрика Гармония.

В этот раз, впрочем, как и всегда, мы просто плыли. Без какой-либо цели. Мы не устраивали дурацких гонок вроде "а давай, кто первый переплывет рудник, тот выиграл". Оттолкнувшись от выступа и сделав пару гребков, я приготовился к погружению в ледяную воду. Холод сковал мое тело, сдавил грудную клетку так, что в легких почти не осталось воздуха. Я с трудом дышал, резко заглатывая воздух, но, хорошо зная это состояние, продолжал двигаться вперед. Рывок. Толчок. Снова рывок. Толчок. Мне было слышно, что Руби тоже задыхался, но я, не открывая глаз, продолжал плыть навстречу темноте.

– Джес, – послышалось сзади. Руби прохрипел мое имя, его голос нельзя было узнать. – Джес.

Я открыл глаза и попытался отыскать его взглядом в кромешной тьме.

– Руби? – позвал я, все еще двигаясь вперед.

Когда несколько мгновений спустя я понял, что Руби нет рядом, было уже слишком поздно. Я в исступлении бросался в разные стороны, не зная, куда смотреть, куда плыть. В ту безлунную ночь я вдруг подумал о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я вспомнил о них. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы выбрать курицу на убой, птицы начинали бегать зигзагом, не понимая, куда и от кого они бегут. Жертвой, как правило, становилась та, что безучастно наблюдала за сородичами. Ни страха во взгляде, ни отчаяния, а лишь какая-то потерянность.

Уже час я шел по пустынной дороге, когда меня нагнала машина: то была машина Отца. Разве могло быть иначе? Именно Отец должен был найти меня в ту ночь таким: без одежды, с одичалыми глазами. Я прокричал ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, говорил я связно или нес бессмыслицу.

– Он не разыгрывает тебя, – сказал Отец. Он произнес это в своей обычной манере: отец никогда не задавал вопросов, говорил только утверждениями.

– Нет! Я точно знаю это! – закричал я.

– Ты не выдумываешь?

Мне не пришлось отвечать.

– В таком случае, его уже нет в живых, – сказал он и открыл дверь, чтобы я сел в машину.
– Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что отец был зол на меня, ведь ему пришлось возвращаться домой, не завернув в Кампар, где каждый вечер он играл в карты. Я боялся и больше не проронил ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг, в общих чертах.

225 xart

В тот раз мы плавали как обычно, без всяких глупых состязаний. Просто плавали. Мелководье уже кончалось, и я внутренне подобрался. И тут же холод сжал всё тело, лёгкие потребовали кислорода. Я с шумом втянул воздух. Перепад температур не был мне в новинку, и я продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Вторя моим вдохам и выдохам, громко задышал Руби. Сомкнув глаза, я резал водную гладь.

— Джас. — Руби словно выдохнул моё имя. — Джас.

Не останавливаясь, я вгляделся во тьму. Ни огонька.

— Что, Руби?

Секунды через три я понял, что его не слышу — но было слишком поздно.

Я заметался по поверхности, торопливо вспарывая тёмные воды.

Под мрачным тем небом отчего-то вспомнились цыплята, что жили на заднем дворе. Когда к ним приходили, чтобы забрать одного на суп, они шарахались и бестолково метались по всей клетке. Пойманный всегда смотрел как-то безучастно. В глазах не читались ни страх, ни грусть. В них была одна пустота.

С час отшагав по пустой дороге, я встретил отца. Он ехал в Кампар. Именно отцу выпало найти меня — голого, с диким, растерянным взглядом. Срывая горло, я бессвязно пересказал случившееся.

— Он не решил пошутить, — сказал отец. Словно не спросил, а объявил — как всегда.

— Конечно, нет!

— И ты не выдумываешь.

Ответ не требовался.

— Значит, ему уже не помочь. — Отец распахнул мне дверцу автомобиля. — За твоими вещами съездим днём.

Я боялся, что он зол: приходится везти меня домой вместо того, чтобы играть с приятелями в карты в Кампаре. Не желая напрашиваться на выволочку, я промолчал.

Вот как погиб мой друг Руби Вонг.

226 XXX

В ту ночь мы, как всегда, просто купались. Никаких «айда взапуски» или «кто первый, тот чемпион». Просто зашли в воду и поплыли. У края отмели, откуда дно круто уходило вниз, я сжал зубы и приготовился. Тело стиснул холод, выдавив из лёгких воздух. Я задышал коротко и резко, но уже знакомый с этим ощущением продолжал двигаться, работая руками и ногами. Рядом раздавались такие же частые вдохи Руби, но я как ни в чём не бывало продолжал с закрытыми глазами плыть в темноту.


— Джас, — услышал я первый оклик. Скорее выдох, чем собственное имя. — Джас.


Я огляделся. Мда, темно, как в гробу.
— Руби?


Прошло несколько секунд.Пока я сообразил, что остался в одиночестве, стало уже слишком поздно. Не представляя, где может быть Руби, я заметался из стороны в сторону. Той безлунной ночью в голову пришла мысль о цыплятах, даже не знаю, почему. Мы держали их во дворе позади фабрики, и когда ты входил к ним в курятник, чтобы выбрать одного и убить, они носились зигзагами, сами не понимая куда и от кого бегут. Глаза жертвы всегда смотрели с каким-то отсутствующим видом, не испуганным и даже не печальным, а просто потерянным.


После того, как я час отшагал по пустынной дороге, мимо проехала именно машина моего отца, так уж распорядилась судьба. Кто же ещё мог обнаружить меня голого, с диким, полубезумным взглядом?


Не знаю, насколько осмысленными показались отцу мои выкрики, когда я попытался сообщить, что произошло с Руби.


— Он не сыграл с тобой шутку, — помрачнел он.


Вот таким он был, мой отец: одни утверждения без вопросов.


— Какие уж тут шутки!


— А может, ты мне лапшу на уши вешаешь?
Я не видел нужды отвечать.


— В таком случае, его не спасти. — Отец распахнул мне дверцу автомобиля. — За твоими вещами вернёмся, когда посветлеет.


Кажется, я его тогда разозлил. Ему приходилось везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар, где его ждала вечерняя партия в карты. Чтобы не разозлить отца ещё сильнее, я всю дорогу не сказал больше ни слова.


И это, собственно, вся история. Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

227 yauhenka

В том заплыве, как и в любом другом, не было ни цели, ни глупых соревнований, ни побед. Мы просто плыли. Я подготовился ещё за несколько метров до обвалившегося берега, что будет холодно. Тело съежилось, выдавив весь кислород из легких. Начал хватать воздух... Из-за уже знакомого ощущения я не сдался, а стал быстрее двигаться: руки – ноги, руки – ноги. Я слышал сбившееся дыхание Руби, но продолжал плыть дальше, в темноту. Мои глаза были закрыты.

— Дже, — Руби вдыхал моё имя, не произнося до конца. — Дже...

Я открыл глаза и начал его искать в бесконечной темноте.

— Руби? — окликнул я, но продолжил плыть вперед.

Буквально несколько секунд спустя я понял, что его больше нет рядом, но было уже слишком поздно. Не зная, что делать, я начал метаться из стороны в сторону. Той безлунной ночью у меня в голове всплыли курицы, живущие во дворе за фабрикой. И к чему они пришли мне на ум? Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать какую-нибудь на забой, все разбегаются кто куда без малейшего понятия, зачем или от кого. У жертвы всегда отсутствующие глаза: она не запугана или грустная, а просто потерянная.

И, конечно же, после нескольких часов безлюдной дороги, словно по велению судьбы, первая попавшаяся мне машина была отца. Только ему и можно было найти меня в таком состоянии: голым и с озверевшими глазами. Я закричал о том, что случилось с Руби. Было ли это понятным, не знаю.

— Водит за нос, — осведомился отец. Это было абсолютно в его стиле: задавать вопросы утверждениями.

— Нет, я уверен! – завопил в ответ.

— Врёшь?

Мне не нужно было отвечать.

— Тогда он уже мертв, — говорил отец, открывая дверцу машины. – Вернемся завтра за твоими вещами.

Я боялся, что он разозлился на меня из-за того, что придется сделать двойной круг, чтобы добраться до дома, а затем ехать в Кампар на его вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому не произнес и слова.

Приблизительно вот так и умер мой друг, Руби Вонг.
 

228 z0rro

Тот заплыв, как всегда, не предполагал никаких глупых гонок. Мы просто плыли. Перед самым краем отмели, где дно уходило в глубину, я заранее поежился. Попав в ледяные струи, втянул воздух ртом. Но бывало и похуже, и я продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Руби шумно дышал где-то рядом. Опустив веки, я резал водную гладь.

– Джас. – Оклик почти утонул в плеске. – Джас.

Открыв глаза и оглянувшись, я не увидел ничего, кроме тьмы.

– Что, Руби?

Не прошло и пяти секунд, как до меня дошло, что Руби отстал – но было слишком поздно.

Поднимая фонтаны брызг, я бросался то туда, то сюда, не зная, где искать. Ни к селу ни к городу вспомнились цыплята, что жили на дворе за фабрикой. Мы приходили к ним выбрать одного на ужин, и они принимались бесцельно метаться из одного угла в другой. Пойманный, нахохлившийся цыпленок всегда имел такой чудной вид… не испуганный, не печальный, а как бы потерянный.

Отшагав по пустой дороге где-то с час, за рулем первой же встречной машины я увидел отца. Голый, с шальными глазами, я поведал о случившемся, срываясь порой на крик.

– Он не сыграл с тобой шутку, – сказал отец. Как всегда, вопросы – не вопросы.

– Нет, я его знаю!

– Все так и было.

Я промолчал.

– Значит, утонул. – Отец распахнул дверцу, давая мне залезть. – Твою одежду поищем днем.

Я боялся, что мне влетит. Отца ждал Кампар и вечерняя партия в карты, а теперь ему приходится сновать взад-вперед, чтобы завезти меня домой. Я боялся и всю дорогу молчал, словно придавленный.

Так, более или менее, и погиб мой друг Руби Вонг.

229 Zaraza

В ту ночь мы, как всегда, просто купались. Никаких «давай взапуски» или «кто быстрее, тот чемпион». Просто зашли в воду и поплыли. До края отмели оставалось совсем немного, дальше дно обрывалось, и я приготовился окоченеть. Холод сковал все члены, стало трудно дышать. Дыхание стало резким, рваным, но то было знакомо, и я не остановился. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом эхом дышал Руби, но я, зажмурившись, плыл и плыл в черноту.

— Джас, — выдохнул он. Голос Руби напоминал шелест. — Джас.

Повернув голову, я поискал друга взглядом. Тьма кромешная.

— Что?

Гребок, ещё один.

Когда несколько секунд спустя я осознал, что рядом никого, было уже поздно.

Я отчаянно метался по водной глади, не зная где искать, куда плыть. Той безлунной ночью в памяти — не спрашивайте почему — всплыли куры, которых мы держали на заднем дворе. Когда в курятник заходили, чтобы взять птицу на суп, они шарахались и бестолково метались, не умея понять, куда бегут и от кого. Жертва всегда смотрела на человека равнодушно. Не перепуганно или грустно, просто потерянно.

В первой же машине, что я встретил, отшагав час по пустынной дороге, сидел отец. Судьба, наверное. Меня — голого, с диким взглядом — подобрал именно отец. Срываясь на крик, я пересказал случившееся. Насколько вышло понятно — не знаю.

— Он не пытается тебя одурачить, — сказал отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, точно!

— А ты меня?

Глупый вопрос.

— Если так, то он мёртв. — Отец открыл мне дверцу. — Садись. А твои вещи подождут до завтра.

Я думал, что он зол на меня, ведь теперь ему поворачивать с полдороги назад, а затем снова ехать в Кампар и садиться за карточный стол. Опасаясь ещё сильнее разозлить папу, я не выдавил больше ни слова.

Вот так, более или менее, и погиб мой друг Руби Вонг.

230 Zayats

У этого заплыва, впрочем, как и у всех остальных, не было цели, не было глупого соревнования, не было выигравших и проигравших. Мы просто плавали. Еще за несколько метров до обрыва, я подготовился к тому, что будет холодно. Дрожь охватила все мое тело, вытолкнув воздух из легких. Я резко вздохнул, но уже знакомый с этим чувством, не растерялся и продолжал двигаться. Рывок. Скольжение. Рывок. Скольжение. Я слышал прерывистое дыхание Руби, как эхо повторяющее мое собственное. Закрыв глаза, я продолжал плыть в темноту.


- Джас,- позвал он. Руби скорее выдыхая мое имя, чем произнося. – Джас.


Я открыл глаза и огляделся, пытаясь найти его в бесконечной темноте.


- Руби? - я отозвался, все еще направляясь вперед.


Тем временем, буквально несколько секунд спустя, я понял, что его больше нет рядом. Но было слишком поздно. Не зная, что делать, и где его искать я яростно метался из стороны в сторону. Той безлунной ночью я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю почему, но именно они пришли мне в голову. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать птицу на убой, они разбегаются, причудливо петляя. Куры не знают куда бежать или от кого они убегают. На лице у жертвы всегда отсутствующее выражение: не испуганное и даже не грустное. Просто растерянное.


После часа ходьбы по пустынной дороге, первой машиной которую я встретил, была машина отца. Конечно же, это была судьба. Именно он, отец, должен был найти меня, голого и с безумными глазами. Я кричал о том, что случилось с Руби. Был ли в этом какой-то смысл - я не знаю.


-Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Это была его обычная манера говорить. Никаких вопросов, только утверждения.


- Нет, я уверен! – закричал я.


- А ты сам меня не дурачишь?


Мне не было нужды отвечать.


- Значит, он уже мертв, - сказал отец, открывая для меня дверцу машины. – За твоими вещами мы вернемся завтра.


Я боялся, и думал, что он злиться, так как теперь из-за меня ему придется вернуться домой, а потом снова ехать в Кампар, на вечернюю игру в карты. Я боялся, поэтому сидел тихо.
Что ж, такова приблизительная история смерти моего друга Руби Вонга.

231 zzz

В тот вечер, как и всегда, мы не устраивали глупых состязаний. Просто плавали. Недалеко от берега мелководье обрывалось в глубину, и я приготовился к ледяным объятиям. Затем всё тело оцепенело, из лёгких словно выкачали воздух. Я судорожно вдохнул, но резкий переход был привычен, и я продолжал заученно работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Рядом раздались частые вдохи Руби, но я, зажмурившись, так и плыл в темноту.

— Джас, — Руби почти выдохнул моё имя. — Джас.

Я поискал друга взглядом. Ну и темень, хоть глаз выколи.

— Руби? — Гребок, другой, третий.

К тому времени, как я понял, что Руби отстал, было слишком поздно.

Я кидался туда и сюда, то вперёд, то назад, молотя по воде руками и ногами. Во мраке безлунной ночи на ум вдруг пришли куры. Они жили у нас на заднем дворе. Ты входил к ним в курятник, чтобы выбрать, какую убить, и они начинали бестолково носиться зигзагами, не понимая, куда бегут или от чего ищут спасения. Обречённая на смерть не выглядела напуганной, просто растерянной.

Я брёл по заброшенной дороге битый час, и первым, кто попался навстречу, оказался отец, сидевший за рулём автомашины. И надо же мне было встретить именно его. Отцу, именно отцу выпало найти меня — голого, с выпученными глазами. Я проорал, что не могу найти Руби. Не знаю, что понял отец из моих сбивчивых объяснений.

— Твой друг не сыграл над тобой шутку, — нахмурился он. Вот так он всегда и говорил. Ни о чём не спрашивал, только утверждал.

— Нет, это не розыгрыш!

— Точно?

Вопрос был риторическим.

— В таком случае, его не спасти. — Отец открыл мне дверь. — Завтра съездим за твоими вещами.

Я был уверен, что отец зол. Он ехал в Кампар, на вечернюю партию в карты, а теперь ему приходилось делать крюк, чтобы отвезти меня домой. Боясь рассердить отца ещё сильнее, я промолчал.

Так погиб мой друг, Руби Вонг.

232 _nevermind

В тот раз всё было как обычно: мы поплыли просто так, без причины, не соревнуясь, без всяких «кто первый до того берега». Мы просто плыли. На самом краю рифа я приготовился к прыжку в ледяную воду. Холод сковал тело, выбив воздух из лёгких. Дыхание сбилось, я почти задыхался, но я был к этому готов и продолжил плыть, не сбавляя темп. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Прерывистое дыхание Руби вторило моему собственному, но я плыл всё дальше в черноту, не открывая глаз.

- Джес, - позвал Руби, он словно выдохнул моё имя, а не произнёс его, - Джес.
Я открыл глаза, вокруг была кромешная тьма. Я окликнул Руби, продолжая плыть вперёд.

Секунды спустя, когда я понял, что Руби нет рядом, было уже слишком поздно. Я кинулся искать его, отчаянно мечась из стороны в сторону, не понимая, куда плыть. В ту безлунную ночь я думал о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Ума не приложу, почему о них вспомнил. Когда в птичник заходили, чтобы выбрать одного из цыплят на убой, они кидались врассыпную, не понимая, куда и от кого они бегут. И только тот, на кого падал выбор, выглядел совершенно безучастным. Не перепуганным, не хотя бы печальным, просто потерянным.

Несомненно, то, что первая за час машина на безлюдной дороге оказалась отцовской, было судьбой. Именно отец должен был найти меня, раздетого, с безумным взглядом. Я закричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, можно ли было разобрать мои слова.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Это было в его стиле. Он никогда не спрашивал, только утверждал.

- Нет, точно нет! – закричал я.

- Ты это не выдумал?

Ответа не требовалось.

- Значит, он уже мёртв, - сказал отец, открывая мне дверь. - За твоими вещами завтра вернёмся.

Я боялся, что рассердил отца, которому пришлось везти меня домой, вместо того, чтобы сразу отправиться в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся – и больше не сказал ни слова.

Вот примерно так и умер мой друг Руби Вонг.
 

233 Ааааанастасия

В тот раз мы как обычно бултыхались в воде, и не было никаких дурацких гонок в духе «А ну, кто первый до другого берега». В нескольких футах от берега риф ухнул в глубину, и моё тело опутал холод, скручивая лёгкие, но я был готов. Я захлёбывался, резко вбирая воздух, но я знал эти ощущения раньше и не сбивал темп. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Эхом вторило сбитое дыхание Руби, но я продолжал плыть сквозь черноту с закрытыми глазами.
— Джас, — услышал я голос Руби. Он не кричал, он выдохнул имя. — Джас.
Я открыл глаза, высматривая друга в непроглядной темноте.
— Руби? — позвал я, не останавливаясь.
Прошло всего несколько секунд, прежде чем до меня дошло — уже поздно, его больше нет. Я остервенело грёб обратно, не понимая толком, где мне искать, в какую сторону плыть. Вдруг подумалось о курицах, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Когда заходишь в курятник, чтобы поймать курицу на обед, они начинают метаться по клетке, не понимая, куда бегут и от кого. У жертвы всегда бывает такое отсутствующее выражение лица — не отчаянное, не искажённое ужасом, просто потерянное.
Разумеется, первая же встречная машина оказалась отцовской. Именно отец нашёл меня, голого и полубезумного. Я орал в голос, рассказывая ему о том, что приключилось с Руби. Не знаю, можно ли было разобрать хоть что-нибудь из моих объяснений.
— То есть, это не розыгрыш, — сказал отец. У него всегда была такая манера речи — никаких вопросов, одни постулаты.
— Нет, я точно знаю! — кричал я.
— И ты не выдумываешь.
Я не стал отвечать.
— Тогда он уже покойник, — сказал отец, открывая дверцу машины. — За одеждой вернёмся завтра.
Я боялся, что он разозлится на меня, ведь вместо того, чтобы играть в карты в Кампаре, ему придётся везти меня домой. Я испугался, и ничего ему не сказал.
Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

234 Айрин

В тот раз мы плавали как обычно. Никакой цели, никаких дурацких догонялок, никаких «кто первым доплывёт до того берега». Просто купались. В нескольких футах от берега дно резко уходило вниз. Я приготовился к холоду. Он захватил меня целиком, выдавливая воздух из груди. Стало трудно дышать. Но мне было не впервой, так что я продолжал двигаться дальше. Взмах. Толчок. Взмах. Толчок. Я слышал тяжелое дыхание Руби, вторящее моему, но продолжал плыть в черноту. Мои глаза были закрыты. «Джес!» - позвал он в первый раз. Руби не произнёс, а выдохнул:«Джес». Я окинул взглядом бесконечную темноту и отозвался, продолжая плыть вперёд: «Руби!».


Через несколько секунд до меня дошло, что его здесь больше нет. Но было слишком поздно. Я бешено метался, не зная где искать, куда повернуть. В ту безлунную ночь я думал о курицах. Мы держали их во дворе за фабрикой. Почему-то они не выходили у меня из головы. Когда мы открывали загон выбрать одну из кур на убой, они начинали носиться зигзагами. Они никогда не знали куда и от кого бегут. У жертвы всегда был пустой взгляд. Не напуганный и даже не тоскливый. Просто никакой.

Первый автомобиль, который попался мне после часового блуждания по пустынной трассе, оказался отцовским. Разумеется, это была судьба. Именно отец должен был найти меня, голого и с дикими глазами. Я выпалил всё что знал о случившемся с Руби. Не знаю, разумно ли это было.

«Он тебя не разыграл» - произнёс отец. Именно так и сказал. Он никогда не спрашивал - только утверждал. «Нет, я уверен!» - воскликнул я. - «Ты не сочиняешь?». В ответе не было необходимости. «Значит, он уже мёртв - сказал он, открывая передо мной дверь. - Мы вернёмся за твоей одеждой завтра». Я боялся, что разозлил его. Ему пришлось вернуться домой перед тем как ехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Я струсил и промолчал.


Вот так примерно и погиб мой друг Руби Вонг.

235 Александра Устинова

У этого заплыва, как и всех остальных, не было никакой определенной цели, наперегонки мы не плыли и «кто первый на ту сторону — выиграл» тоже не договаривались. Мы просто плыли. В паре футов от места, где заканчивалась отмель, я приготовился к холоду. Он сковывал все мое тело, выдавливая воздух из груди. Я дышал отрывисто, судорожно, но это чувство было мне знакомо и раньше, и я продолжал грести. Взмах рукой. Толчок ногами. Взмах рукой. Толчок ногами. Срывающееся дыхание Руби словно эхо раздавалось вслед за моим, но я продолжал плыть вперед в темноту, глаза мои были закрыты.

— Джас, — услышал я. Голос Руби не произнес, а выдохнул это слово. — Джас.

Я открыл глаза и начал искать его в этой бескрайней темноте. — Руби? — позвал я, не прекращая плыть.

К тому времени как я все понял, несколько секунд спустя, было уже слишком поздно. Я остервенело бросался в разные стороны, не зная где искать и в какую сторону повернуться. В эту безлунную ночь я почему-то вспомнил про куриц, которые жили у нас во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они мне вдруг припомнились. Когда кто-то заходил в курятник, чтоб схватить одну из них и забить, они начинали носиться зигзагами, не понимая, куда бегут, и от кого убегают. У пойманной курицы всегда было отсутствующее выражение лица, не испуганное, не грустное, просто безразличное.

Уверен, провидение сделало так, что первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, была отцовская. Именно отец и должен был найти меня, нагим и с бешеным взглядом. Крича я рассказал ему о том, что случилось с Руби. Говорил ли я что-то связное, или нет, я не знаю.

— Он не разыграл тебя, — произнес отец. Такая у него была манера говорить. Никогда не задавал вопросы, только утверждал.

— Нет же, я уверен! — закричал я.

— Ты ведь не сказки мне тут рассказываешь?

Отвечать на это не было нужды.

— Тогда он уже мертв, — сказал он, открыв дверь, чтобы я сел в машину. — За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он зол на меня за то, что ему приходится ехать домой, вместо того чтобы играть в карты у Кэмпэра, как обычно. Я боялся и поэтому больше не открывал рот.

Вот так и умер мой друг Руби Вон, в общих словах.

236 Алинка

Тот заплыв мы устроили просто так. Никаких глупых гонок, никакого «кто последний, тот дурак». Взяли и просто поплыли, как, собственно говоря, и всегда. Сразу за отмелью дно ухало в глубину, и приготовился к тому, что сейчас вода станет студёной. Тело оцепенело от холода, лёгкие вытолкнули воздух. Дыхание стало резким, прерывистым, но уже знал, что так оно и будет, поэтому привычно продолжал бить по воде. Раз-два, раз-два. Вторя мне, сбивчиво дышал Руби, но я закрыл глаза и поплыл во мрак.


— Джас… — Не столько слово, как выдох. И снова: — Джас.


Открыв глаза, я стал его искать.


Ну и темнотища, хоть глаз выколи.


— Руби? — продолжая углубляться во мрак, позвал я.


Через несколько секунд я почувствовал, что остался один, но было уже поздно.


Руби! Руби!


Я лихорадочно заметался по водоёму в безлунной тьме. Вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Входишь к ним в курятник выбрать, кого зарезать, а они зигзагами разбегаются во все стороны, не понимая, от чего ищут спасения. А в глазах у пойманной ничего. Ни страха, ни грусти, только растерянность.


А затем судьба распорядилась так, что после часовой ходьбы по безлюдной дороге меня подобрал на машине отец. Отец, не кто другой, именно ему она уготовила найти меня — голого, с полубезумным взглядом.


Путаясь в словах, я выпалил, что произошло с Руби.


— Нет, твой Руби тебя не разыгрывает, — хмыкнул отец.
Даже не задал ни одного вопроса. В этом был весь мой категоричный папа.


— Конечно, нет, я уверен!


— И ты не пытаешься накормить меня сказкой?


Отвечать не имело смысла.


Кажется, я тогда разозлил отца. Заставил проделать двойной путь – сначала закинуть меня домой, потом опять в Кампар, на вечернюю партию в карты. Чтобы не разозлить его ещё сильнее, я просидел всю дорогу тихо.


И, собственно, это весь рассказ о том, как утонул мой друг, Руби Вонг.

237 Алиса

В тот раз, как обычно, не было дурацких состязаний "кто первый". Мы плавали, не ставя никаких целей. За отмелью дно сразу резко уходило вниз, и я приготовился к леденящему холоду. От него оцепенело всё тело, воздух толчком вышел из лёгких. Дыхание стало резким, прерывистым, но я уже такое испытывал, поэтому продолжал грести. Руки, ноги. Руки, ноги. Моим вдохам вторили рваные вдохи Руби, но я не открывал глаз, продолжая плыть в темноту.


— Джас, — позвал он. Не слово, а еле слышный шелест. Потом опять: — Джас.


Открыв глаза, я поискал его взглядом в кромешной тьме.


— Что, Руби? — Я продолжал грести.


Несколько секунд спустя, когда я осознал, что за мной никого, было уже поздно. Не представляя где искать, куда смотреть, я заметался из стороны в сторону. Даже не знаю почему, но в той безлунной тьме вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе позади фабрики. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать одного и убить, они спасались зигзагами, сами не понимая куда и от кого бегут. В глазах жертвы всегда было какое-то отсутствующее выражение, не испуганное и даже не печальное, а просто потерянное.


И конечно, сама судьба свела меня на пустынной дороге именно с отцом. Я шагал уже час, когда подъехала его машина. Голый, обезумевший от потрясения, я прокричал, что случилось с Руби. Понятно вышло или нет — не знаю.


— Руби с тобой не шутит, — сказал он.


Отец всегда так говорил. Никаких вопросов, сразу заявления.


— Нет, конечно нет! — снова крикнул я.


— И ты не врёшь.


Отвечать нужды не было.


— Значит, он уже мёртв, — заключил он, распахивая передо мной дверь. — Съездим за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он рассердится: из-за меня ему пришлось поворачивать домой, а потом снова ехать в Кампар играть в карты. Я боялся, и потому ничего не сказал.


Вот так погиб Руби Вонг, мой друг. Да, как-то так.

238 Алла

В тот раз, как у нас водилось, мы плавали безо всяких там дурацких «кто кого перегонит». Просто плавали, и всё. Незадолго до конца отмели я приготовился к холоду. Тело ушло в ледяную воду, и я вытолкнул из груди воздух. Задышал резко, прерывисто, но ощущение было не внове, так что я продолжал дубасить по воде, вовсю работая руками и ногами.


Вторя моим вдохам и выдохам, хватал воздух Руби, но я, не открывая глаз, заскользил в темноту.


— Джас, — позвал он. Голос Руби напоминал шелест. — Джас.


Я открыл глаза и, по-прежнему продвигаясь вперёд, поискал его в непроглядной тьме.


— Руби?


Спустя несколько секунд, когда я осознал, что позади никого, было уже поздно.


Куда он делся?


Я начал бросаться во все стороны, пытаясь отыскать друга в безлунной тьме. Вспомнились без причины цыплята, что жили на заднем дворе фабрики. Стоило зайти в курятник, чтобы выбрать того, кому свернут шею, как они начинали носиться зигзагами, хотя не понимали куда или от чего бегут. У пойманного всегда был какой-то пустой взгляд, не испуганный или грустный, а потерянный. Затем после часа ходьбы вдоль пустой дороги я встретил машину отца, посланную не иначе как самой судьбой. Вот так, именно отец нашёл меня тогда. Без одежды, с безумным диким взглядом, что-то несвязно кричавшего. Не знаю, сколько он понял из моих попыток рассказать, что случилось с Руби.


— Он тебя не разыгрывает.


Обычная папина манера говорить. Одни утверждения без вопросов.


— Нет, я уверен!


— И ты не шутишь.


Ответ не требовался.


— Получается, он мёртв, — заключил он и открыл мне дверцу автомобиля. — Вещи твои поищем, когда станет светлее.


Я испугался, что отец на меня злится, ведь теперь ему приходилось поворачивать назад, а потом снова ехать в Кампар, чтобы сесть за карточный стол. Я испугался, поэтому молчал.


В общем, вот так и погиб мой друг, Руби Вонг.

239 Анастасия

Тэш Оу "Фабрика Шелковой Гармонии"
В этот день мы как обычно плавали в свое удовольствие. Не соревновались друг с другом, не играли в игру «кто быстрее доплывет до берега, тот выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где еще было довольно глубоко, вода была холодной. Прохлада охватила все мое тело, в груди сжалось. Я начал задыхаться, но эти ощущения были мне знакомы, поэтому я продолжал грести. Вдох-выдох, толчок ногами. Повтор. Я слышал, что Руби, как и я, тяжело дышит, но продолжал плыть, закрыв глаза.
«Джес», - будто бы выплюнул мое имя Руби. «Джес».
Я открыл глаза и поискал его в кромешной темноте. «Руби?», - окликнул я, продолжая плыть вперед.
Спустя несколько секунд я понял, что произошло, но было слишком поздно. Я начал исступленно бросаться в разных направлениях, не зная, где его искать. В эту безлунную ночь я подумал о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я даже не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда вы заходите в курятник за одной из птиц, они начинают бегать зигзагами, не понимая, куда они бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда отсутствующий взгляд, не испуганный или грустный, а именно потерянный.
Это была судьба, не иначе: первая машина, которую я повстречал после часа ходьбы по пустынной дороге, была отцовской. Именно отец должен был найти меня, голого и с обезумевшим взглядом. Я кричал о том, что случилось с Руби. Было ли что-то осмысленное в моих словах, я не знаю.
«Он же не прикалывается над тобой», - сказал отец. В таком стиле он обычно разговаривал. Никогда не задавал вопросы, а только сыпал утверждениями.
«Да нет же, точно тебе говорю» - кричал я.
«Ты же не придумал это все?»
Мне не было смысла отвечать.
«Значит он уже мертв», - произнес он, открывая для меня дверь автомобиля. «Вернемся за твоими вещами завтра».
Я боялся, что он злится на меня за то, что ему придется завести меня домой перед тем как поехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Я очень боялся, поэтому ни произнес больше ни слова.
Вот так, вкратце, погиб мой друг Руби Вонг.

240 Анжела Мутная

Все было как обычно: мы просто плыли, без всяких соревнований, всех этих «кто приплыл первый, тот и победил» и прочих глупостей. Просто плыли. Я знал, что в нескольких метрах от кромки воды, там, где ноги уже не доставали до дна, будет холодно. Вода ледяной хваткой вцепилась в мое тело так, что у меня перехватило дыхание. Моим легким не хватало воздуха, но я знал, что так и должно быть, поэтому продолжал плыть, ударяя по воде. Рукой. Ногой. Рукой. Ногой. Прерывистое дыхание Руби вторило моему, но я с закрытыми глаза плыл в темноту ночи.


– Джес, – раздалась первая мольба. Руби меня не звал. Он шептал. – Джес…


Я открыл глаза и попытался найти его в непроглядной бесконечности.


– Руби? – позвал я, не переставая плыть.


Через несколько секунд я понял, что он исчез, но было уже поздно. Я метался в воде как сумасшедший, не зная, где его искать. Под покровом безлунной ночи мне в голову лезли мысли о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему я о них думал. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать, какую курицу зарубить, они начинают метаться во все стороны, сами не зная, куда бегут и от кого спасаются. А вот у будущей жертвы всегда безучастный вид. Этой курице не страшно. Ей даже не грустно. Ей просто все равно.


Я уже целый час брел по пустынной дороге, когда сама судьба привела туда моего отца. Кто как не отец должен был найти меня, без одежды, с обезумевшим взглядом. Рыдая, я рассказал отцу, что случилось с Руби. Не знаю, что из моих слов можно было разобрать.


– Это не розыгрыш, – сказал отец. У него была такая манера – не спрашивать, а утверждать.


– Я уверен! – прокричал я.


– Ты же это все не придумываешь? – Вопрос был риторический.


– Ему уже не помочь, – сказал отец и открыл передо мной дверь машины. – Твою одежду мы заберем завтра.


Я боялся, что отец зол на меня, ведь ему пришлось ехать домой, прежде чем вернуться в Кампар, где он играл в карты вечерами. Я боялся, поэтому ехал молча.


Примерно так все и было в ночь гибели моего друга Руби Вонга.

241 Анна Малиновская

Тэш Оу. Шелковая фабрика «Гармония»

У этого заплыва, как и у прочих, не было цели. Он не был глупой гонкой, мол, кто первый доплывёт до другого берега, тот и победил, – мы просто плавали. В нескольких футах от берега я уже не доставал до дна и мысленно приготовился к тому, что придётся помёрзнуть. Холод пронизывал меня насквозь, выжимая воздух из моей груди. Я стал дышать чаще и захлёбываться, но это чувство не было для меня чем-то новым, пугающим, а потому я продолжал плыть. Вдох-выдох-выдох-вдох. Я слышал сбившееся дыхание Руби, вторящее моему собственному, но плыл дальше, в темноту, закрыв глаза.

- Джес, - послышался первый оклик. Руби даже не произнёс это, а выдохнул. – Джес…

Я открыл глаза и стал искать его в кромешной тьме.

- Руби? - позвал я, всё ещё не поворачивая назад.

Несколько секунд спустя, я понял, что его рядом нет, но было уже слишком поздно. Я стал метаться во все стороны, не зная, где искать, в какую сторону плыть. Ночь была безлунной, и я вспомнил о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они вдруг пришли мне на ум. Когда я входил в курятник, чтобы выбрать цыплёнка к ужину, они пускались врассыпную, гоняясь зигзагами и не зная, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда был какой-то отрешённый вид - ни запуганный, ни грустный, а именно отрешённый.

По иронии судьбы, первый автомобиль, который я встретил после того, как целый час шёл по пустынной трассе, был автомобилем отца. Конечно, именно он должен был найти меня, голым, с ошалевшими глазами. Я срывался на крик, пытаясь рассказать, что произошло с Руби. Был ли в этом смысл – не знаю.

- Он не притворялся, - произнёс отец. Так он всегда и разговаривал: ни единого вопроса - сплошные рубленые фразы.

- Нет! Я уверен! - не успокаивался я.

- Ты не выдумываешь?

Стоило ли вообще отвечать?

- Тогда он уже кормит рыб, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я мог сесть в машину, - мы вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он злится за то, что из-за меня ему пришлось возвращаться домой, а потом по-новому ехать в Кампар, где он вечерами играл в карты. Мне было страшно, поэтому я больше ничего не говорил.

Вот так не стало моего друга Руби Вонга.

242 Астахова Елена

Таш О. Фабрика шелка Гармония


В этом заплыве, как и во всех других, не было особой цели, не было дурацкой гонки, не было «кто первый до того берега, тот победил». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где отмель уходит вглубь, я приготовился к холоду. Он мгновенно сковал мое тело, дыхание с хрипом вырвалось из груди. Я вздохнул резко, истерично, но продолжил плыть, ибо ощущения были не в новинку. Гребок. Взмах. Гребок. Взмах. Рядом слышались всхлипывающие вздохи Руби, эхом повторяющие мои, но я ничего не видел, закрыл глаза.


- Джас, – услышал я возглас. Руби выдохнул мое имя, даже не произнес его. - Джас.


Открыв глаза, я огляделся в непроглядной тьме. – Руби? – переспросил, продолжая плыть вперед.


Несколько секунд понадобилось мне, чтобы осознать, что его уже нет рядом, но было поздно. Я яростно метался во все стороны, не представляя, где искать, куда податься. Той безлунной ночью мне вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они мне вдруг пришли на ум. Когда входишь в курятник выбрать цыпленка на убой, они бросаются врассыпную, не думая, куда бегут и от какой опасности. У жертвы всегда особое выражение лица – не страх или горе, а потерянность.


То было, конечно, Провидение, пославшее мне после часа бега по пустынной дороге именно машину Отца. Только Отец должен был встретить меня, голого и с вытаращенными глазами. Я стал кричать о том, что произошло с Руби. Задело ли это его или нет, не знаю.


- Не похоже, что он разыграл тебя, – сказал Отец. То была его обычная манера разговора. Никаких вопросов, только утверждения.


- Нет, я уверен в этом! – вскричал я.


- Ты сам-то не выдумываешь?


Я даже не ответил.


- В таком случае он давно мертв, – сказал он, открывая мне дверь авто. – Завтра вернемся за твоей одеждой.


Я боялся его гнева за то, что ему приходится везти меня домой перед тем, как вернуться в Кампар на свою ежевечернюю партию в карты. Я боялся, поэтому не проронил больше ни слова.


Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

243 ахмедова зарема

Будни шелковой фабрики
Во время этого заплыва, как и во время любого другого не было никакой цели, никакой глупой погони, никаких « наперегонки, кто быстрее до того берега». Мы просто плавали. В нескольких шагах от края, где отпал бортик, я стоял, готовился спрыгнуть в холодную воду. Она полностью накрыла меня, выбив воздух из моей груди. Я хватал воздух ртом, при этом пытаясь не наглотаться воды, но эти ощущения не были для меня новы, так, что я продолжал плыть. Оттолкнуться. Грести. Оттолкнуться . Грести. Я слышал спертое дыхание Руби, эхом повторяющееся за моим, но я продолжал плыть на встречу тьме с закрытыми глазами.
« Джес», позвал он в первый раз. Голос Руби звучал приглушенно не так, как обычно. «Джес».
Я открыл глаза и стал искать его в кромешной тьме. «Руби?» окликнул я его, все-еще плывя вперед. Затем, несколько секунд спустя, я понял, что его там больше не было, но уже было слишком поздно. Я яростно поплыл в другом направлении, не зная куда смотреть и куда плыть дальше. В эту безлунную ночь я думал о курицах, которых мы держим на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему вдруг они пришли мне на ум. Входя в клетку, чтобы выбрать одну из, как очередную жертву, они разбегаются в стороны, не зная, куда и отчего они бегут. У жертвы всегда отсутствующий взгляд , ни испуганный, ни даже печальный, а просто потерянный.
Конечно, это была судьба, что первая же машина, встретившаяся после часа пути по пустынной дороге, оказалась отцовской. Именно он должен был найти меня такого, голого с обезумевшим взглядом. Я на одном дыхание рассказал ему о том, что случилось с Руби. Верил ли я своим словам или нет, не знаю.
« Это не розыгрыш » сказал отец. Он всегда так говорит. Не задает вопросов, а утверждает.
«Я не верю в это! » Закричал я.
«Ты ведь не придумываешь?»
Мне не было нужды отвечать.
« Значит, он уже мертв» сказал он, открывая мне дверь, чтобы я забрался внутрь. «Мы вернемся за твоей одеждой завтра».
Я боялся, что он был зол на меня за то, что из-за меня ему придется вернуться домой и сделать круг, прежде чем он попадет в Кампар, чтобы перекинуться в картишки. Я был так напуган, что не проронив больше не слова.
В общем то, вот так и умер мой друг Руби Вонг.



 

244 ВалеRka

В этот раз, как и в любой другой, у нашего заплыва не было определённой цели. Никаких глупых гонок, никакого "кто быстрее – победил". Мы просто плыли. В паре футов от берега, там, где заканчивалось мелководье, я собрался с силами и окунулся в ледяную воду. Холод окутал тело, вышибая воздух из груди. Дыхание сбилось, стало рваным, резким, но я, прекрасно зная эти ощущения, просто продолжал плыть. Раз. Два. Руки. Ноги. Я слышал за спиной дыхание Руби, такое же захлёбывающееся, как и моё собственное, но всё плыл и плыл во тьме, зажмурив глаза.

– Джез, – раздался первый зов. Руби практически выдохнул моё имя, не произнёс. – Джез.

Я распахнул глаза, пытаясь отыскать его в кромешной темноте.

– Руби? – позвал друга, всё же продолжая плыть вперёд.

Когда через пару секунд я осознал, что его здесь больше нет, было уже слишком поздно. Я яростно плыл, не разбирая пути, не зная, куда нужно смотреть, а куда – поворачивать. В эту безлунную ночь в голову мою вдруг пришли мысли о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему вспомнил о них. Просто, когда ты заходишь в курятник выбрать курицу на убой, они принимаются носиться зигзагами, даже не ведая, куда торопятся и от кого убегают. Выражение лица жертвы всегда какое-то отсутствующее. Не испуганное, даже не печальное – потерянное.

Конечно же, это была судьба: первый автомобиль, встреченный мной после часа пути по совершенно пустынной дороге, был отцов. Именно отец должен был тогда найти меня, обнажённого, с бешено горящими глазами. Я кричал, рассказывая, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли он хоть что-то из моих слов.

– Не подшучивает ли он над тобой, – заявил отец. Такая уж у него манера речи. Всегда говорить утвердительно, даже в вопросах.

– Нет же, уверен! – крикнул я.

– А не врёшь.

Отвечать смысла не было.

– Тогда он уже мёртв, – сказал отец, открывая дверь машины и впуская меня. – За твоей одеждой мы съездим завтра.

Я боялся, что отец злится, ведь из-за меня ему придётся съездить обратно домой, а потом ради вечерней партии в карты вернуться сюда, в Кампар. Я боялся. Поэтому ничего больше не сказал.

Вот так и умер мой друг Руби. Более или менее.

245 Ведмедь

В тот раз мы плавали, как всегда, бесцельно, просто так, не соревнуясь, кто быстрей. Купались, и только. Конец отмели был близко, начиналась глубина, и я непроизвольно поежился. Ледяная вода вышибла из груди весь дух. Я резко вдохнул, но сжал зубы и продолжил грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Руби с присвистом дышал рядом. Я плыл в черноту, не открывая глаз.

— Джас, — позвал он. Не слово, а выдох. Потом опять: — Джас.

Я скосил глаза и, не прекращая двигаться вперед, откликнулся:

— Что, Руби?

Секунды через три до меня дошло, что за мной уже никто не плывет, но было слишком поздно.

Что было сил, я погреб назад, рванул в другую сторону, в третью. Где он? Куда пропал? Той беззвездной ночью я отчего-то подумал о цыплятах, что жили у нас на заднем дворе фабрики. Когда в курятник заходили за птицей на суп, они принимались носиться зигзагами, не разумея, куда бегут и от чего. Пойманная курица всегда смотрела как-то отсутствующе. Не со страхом, не с грустью, а отрешенно.

После часа ходьбы по пустой дороге показалась машина отца — провидение, не иначе. Кто, как не отец, должен был найти меня, голого, с диковатым взглядом. Я выпалил все одним духом. Наверное, получилось довольно путано.

— Не думаю, что это его шуточки, — сказал отец. Он не умел по-другому. Никогда не спрашивал, только утверждал.

— Нет!

— Ты не придумываешь…

Что я мог ответить?

— Тогда ему уже не помочь, — заключил он и открыл дверцу. — Забирайся. За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся, что он накажет меня: из-за меня ему пришлось поворачивать домой, и он, скорее всего, опоздает в Кампар на игру в карты. Я боялся — и промолчал.

Вот как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

246 Велюр

Tash Aw The Harmony Silk Factory

У нашего заплыва, как всегда, не было цели и глупой соревновательности, никакого "кто первым до другого берега". Мы просто поплыли. Через несколько футов после того, как отмель кончилась, стало холоднее. Холод сковывал все тело, вытягивая воздух из груди. Дышать было тяжело, я почти задыхался, но я уже знал это чувство, поэтому продолжал плыть. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал дыхание Руби, вторящее, как эхо, моему, прерывистое и натужное, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

-Джес! - позвал он меня. Руби выдохнул мое имя, а не произнес его. - Джес!

Я открыл глаза и стал искать его в полной темноте:
- Руби? - позвал я, все еще продолжая плыть вперед.


Несколькими секундами позже, когда я понял, что Руби не было, стало уже поздно. Я бешено кидался из стороны в сторону, не имея понятия, где искать и в какую сторону плыть. В ту безлунную ночь я вдруг вспомнил о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе. Не знаю, почему они пришли мне в голову. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать одного для забоя, они начинали бегать зигзагами, не соображая, куда и от кого они бегут. У жертвы при этом было какое-то пустое выражение в глазах, не испуганное или печальное, а просто потерянное.


Час я брел по пустынной дороге, а потом вдруг встретил машину моего отца. Надо было такому случиться, что именно он нашел меня, голого и с обезумевшими глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Не знаю, было ли понятно, что я тогда орал.

- Он ведь не играет с тобой в шутки, - сказал отец. Он всегда так разговаривал - никогда не задавал вопросы, говорил утверждениями.

- Нет же! Нет! - кричал я.

- Ты не придумываешь?

Отвечать не было смысла.

- Тогда он уже мертв, - произнес он, открывая для меня дверь в машине. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что разозлил отца: ведь ему пришлось возвращаться со мной домой, а потом снова ехать в Кампар на его вечернюю игру в карты. Я боялся и потому молчал всю дорогу.


Вот примерно так умер мой друг Руби Вонг.

247 Вера Савинкина

Этот заплыв, как и предыдущие, был бесцельным. Не было глупой борьбы, не было соревнований вроде «выиграет первый добравшийся до того края». Мы просто плыли. На расстоянии нескольких футов от места, где заканчивалась отмель, я приготовился к холоду. Он полностью сковал мое тело, выдавливая воздух из груди. Дыхание стало частым, прерывистым, но это ощущение было мне знакомо, и я не переставая энергично работал руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал судорожное дыхание Руби, эхом повторяющее мое собственное, но, закрыв глаза, продолжал плыть во мраке.

– Джас, – последовал первый зов.

Руби не произнес, а выдохнул мое имя:

– Джас.

Я открыл глаза и стал высматривать его в бесконечной темноте.

– Руби? – откликнулся я, по-прежнему плывя вперед.

Было слишком поздно, когда спустя несколько секунд, до меня дошло, что его здесь больше нет. Я яростно метался из стороны в сторону, не представляя, где искать, куда повернуть далее. В эту безлунную ночь я вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему эти мысли пришли мне в голову. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать птицу для забоя, курицы разбегались зигзагами, никогда не понимая, куда бежать или от кого спасаться. У жертвы всегда был отсутствующий, не испуганный или печальный, а всего лишь потерянный вид.

То, что первая машина, которая попалась мне на пути, после часа ходьбы по пустынной дороге, оказалась машиной отца, было не иначе как судьбой. Именно он должен был найти меня – обнаженного, с безумным выражением глаз. Я выпалил ему, что случилось с Руби. Понял ли он все или нет, не знаю.

– Он разыграл тебя, – сказал отец.

Это была его манера говорить: никаких вопросов, только утверждения.

– Нет! Я уверен! – выкрикнул я.

– Ты не врешь?

Отвечать не было нужды.

– Что ж, он уже мертв, – констатировал отец, открывая для меня дверь. – Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Теперь он вынужден был проделать весь путь домой, прежде чем вернуться обратно в Кампар для вечерней игры в карты. Я боялся, что он сердится на меня за это. Боялся – поэтому ничего больше не сказал.

Так погиб мой друг Руби Вонг.

248 Владимир

Таш Ау. Фабрика шелка «Гармония»

В этот раз - как и всегда - плыли без цели, без глупой гонки, без желания быть первым на той стороне. Просто плыли и все. В нескольких футах от края воды - там, где конец отмели - приготовился к холоду. И он схватил все мое тело, выдавливая воздух из груди. Резко вздохнул, задыхаясь. Но это чувство мне знакомо и потому продолжал плыть. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Слыша - как эхо своего, сдавленное дыхание Руби - плыл в темноту, закрыв глаза.

«Джас», - послышался первый его зов. Голос Руби выдохнул, а не сказал это слово: «Джас».

Открыл глаза, ища его в кромешной темноте. «Руби?» - окликнул его, все еще плывя.

Когда секунды спустя понял - что его там больше уже нет - было слишком поздно. Я отчаянно нырял в разные стороны, не зная, где его искать, куда еще кинуться. В безлунную ночь вдруг подумал о цыплятах - их мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему вдруг они пришли в голову. Когда входишь в курятник - чтобы выбрать одну из них и зарезать - они стремительно бегут в разные стороны. И никогда не знают, куда и от кого спасаются. У жертвы всегда пустое выражение лица - не испуганное или даже печальное - а просто потерянное.

Конечно, это судьба: первая машина, которую я встретил - после часа ходьбы по пустынной дороге - была машина моего отца. Именно ему и суждено было меня встретить - раздетого и с выпученными от страха глазами. Буквально проорал ему о том, что случилось с Руби. Был ли я в себе, не знаю.

«Он не подшутил над тобой», - сказал, а не спросил отец. Он всегда так: никогда не спрашивал, а только утверждал.

«Нет, не пошутил», - прокричал я.

«Ты не обманываешь?»

На это мне просто нечего было ответить.

«Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь в машину. - Вернемся за одеждой завтра».

Я боялся, что он зол на меня за то, что надо возвращаться домой. А затем ему нужно снова ехать в Кампар - к своей вечерней игре в карты. Я боялся. И потому ничего больше не сказал.

Вот примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.

249 Вран

Тот заплыв, как и любой другой, был без повода, без глупой гонки, без «кто первее, тот и выиграл!». Мы просто плыли. В нескольких футах от края шельфа, где дно уходило вглубь, я приготовился к холоду. И он охватил всё моё тело, выдавив воздух из лёгких. Дыхание стало рваным, сбивчивым, но мне это было знакомо, и я не прекратил движений. Рукой. Ногой. Рукой. Ногой. Прерывистое дыхание Руби вторило моему, и я продолжал плыть во мглу, закрыв глаза.

— Джас, — донеслось вдруг. Руби даже не произнёс, а выдохнул: — Джас…

Я открыл глаза и поискал его в кромешной тьме.

— Руби? — позвал я, не останавливаясь.

Через несколько секунд, когда я понял, что его больше нет рядом, было поздно. Я заметался из стороны в сторону, не зная, где искать, куда повернуть. Ночь была безлунная, и мне вспомнились куры, которых мы держали на задворках фабрики. Почему-то возникла такая мысль. Стоило войти в курятник, чтобы поймать и заколоть одну из птиц, как они бросались прочь, зигзагами, сами не ведая, куда бегут и от кого спасаются. У схваченной всегда был отрешённый взгляд — не испуганный и не грустный, просто безучастный.

Первой машиной, что встретилась за час ходьбы по пустынной дороге, оказалась отцовская. Вот она — судьба. Отцу и полагалось найти меня, голого и отчаявшегося. Я прокричал ему о том, что стало с Руби. До меня, наверное, всё ещё не доходило.

— Он не разыгрывает тебя, — произнёс отец. Так он и говорил: никаких вопросов, одни утверждения.

— Нет, конечно! — крикнул я.

— И ты не сочиняешь.

В ответе не было нужды.

— Тогда он уже мёртв, — сказал отец и открыл дверцу, чтобы посадить меня. — За твоей одеждой мы вернёмся завтра.

Я испугался, что его злит необходимость поворачивать из-за меня домой, прежде чем продолжить поездку в Кампар на вечер карточной игры. Я испугался и промолчал.

Вот как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

250 Депресс

Шелковый Завод. Таш Оув.


Мы плавали, как и в другие разы, без цели, без глупой гонки, не соревнуясь, кто первый доплывет до другого берега. Мы просто плыли. Несколько футов от края, где отмель обрывается, я подготовился к холоду. Я сжался всем своим телом, выбрасывая воздух из груди. Я дышал резко, прерывисто, но мне знакомо было это чувство и я продолжил энергично двигаться. Толчок. Плыву. Толчок. Плыву. Я слышал прерывающееся дыхание Руби, отзывающееся эхом с моим, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.


«Джэз»- послышался первый зов. Руби скорее выдохнул слово, а не произнес его: «Джэз».


Я открыл свои глаза и начал искать его в бесконечной темноте. «Руби?» сказал я, еще проплывая вперед.


Когда я осознал, спустя несколько секунд, что его нигде нет, то было уже поздно. Я неистово плавал в разные стороны, не зная где искать, куда направиться. В этой ночи, не освещенной лунным светом, я думал о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе завода. Я не знаю, почему они пришли ко мне на ум. Когда вы заходите в загон, чтобы выбрать одного на убой, они начинают бегать зигзагами, не зная куда бежать и от кого спасаться. Жертва всегда имеет отсутствующее выражение лица, это не выражение ужаса или печали, скорее потеренности.


Конечно, это была судьба, первая машина, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, была машина отца. Это должен был быть отец, кто нашел меня голым и с дикими глазами. Из меня с криком вырвалось происшедшее с Руби. И я даже не знаю, говорил ли я связано.


«Он же не разыгрывает тебя», - сказал отец. Это была его манера говорить. Он никогда не задавал вопросы, всегда утверждения.


«Нет, я уверен!» - я прокричал.


«Ты не придумываешь?»


Мне не требовалось отвечать.


«Тогда он уже мертв» - сказал он, открывая дверь, чтобы я забрался внутрь, - «Мы завтра вернемся за твоей одеждой».


Боюсь, он был зол на меня, из-за того что я его заставил проехать весь путь до дома, прежде чем снова направиться в обратном направлении в Кампар на вечернюю игру в карты. Я так думал и поэтому не сказал более ни слова.


Так умер мой друг Руби Вонг.

251 Дороти

В тот раз мы плыли, как всегда, безо всякой цели. Просто так, не соревнуясь, кто быстрее. За метр до глубины я собрался с духом. Затем тело окоченело, в груди не осталось воздуха, дыхание стало рваным. Но то было мне не в диковинку, и я не испугался. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом раздавались такие же рваные вдохи Руби, но я, не обращая внимания, продолжал плыть в темноту. Мои глаза были закрыты.

– Джас, – вдруг позвал меня он. Слабо, чуть слышно. – Джас.

Я повернул голову. Вот это темень.

– Руби? – Гребок, толчок, еще гребок.

Через пару секунд до меня дошло, что Руби уже нет рядом, но было слишком поздно.

Я не знал, где искать, куда бы еще свернуть, и лихорадочно работал руками и ногами, вспарывая водную гладь. В темноте безлунной ночи я вдруг вспомнил о цыплятах на заднем дворе, за фабрикой. Когда в курятник входили, чтобы отобрать цыпленка пожирнее на суп, они прыскали в стороны и принимались метаться зигзагами, едва ли понимая куда и от кого бегут. Пойманный всегда имел какой-то потерянный вид. Не испуганный и не печальный – именно потерянный.

И надо же было судьбе свести меня на пустой дороге, по которой я шагал уже долго-долго, с отцом. Он сидел за рулем первой же машины. Найти меня, голого, с шальным взглядом, суждено было именно отцу. Я крикнул, что потерял Руби. Внятно, нет – не знаю.

– Твой друг не шутки шутит, – сказал отец. Он всегда говорил так. Не спрашивал, только утверждал.

– Нет, я точно знаю! – крикнул я в ответ.

– Может, ты мне лапшу на уши вешаешь?

Слова были лишними.

– Выходит, твой друг мертв. Залезай. – Отец открыл дверцу. – За вещами вернешься завтра.

Я испугался, что его рассердил. Теперь ему отвозить меня домой, а затем снова в Кампар, куда он ехал и где ждет партия в карты. Я боялся, поэтому больше не произнес ни слова.

Вот так, в общих словах, и погиб мой друг, Руби Вонг.

252 Дракончик

Таш Ов «Шелковая фабрика гармонии»

У этого заплыва, как и у любого другого, не было ни цели, ни глупой гонки, ни «победы первому». Мы лишь плавали. Еще в нескольких футах от места, где заканчивается отмель, я подготовил себя к холоду. Он охватил все мое тело, выжимая воздух из груди. Я резко вдохнул, задыхаясь, но я испытывал это чувство ранее и продолжил двигаться. Усилие. Толчок. Усилие. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моему собственному, но продолжал плыть в черноту, мои глаза закрылись.


- Джез, - послышался первый зов. Голос Руби не проговорил мое имя, выдохнул его. - Джез…


Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.


- Руби? – окликнул его я, все еще продолжая плыть.


К тому времени, как я осознал, спустя несколько секунд, что его больше не было там, было уже слишком поздно. Я неистово плыл в различных направлениях, не зная куда смотреть, не зная куда повернуть. В ту безлунную ночь я думал о цыплятах, которых мы держали в загоне за фабрикой. Я не знаю, почему они пришли в мои мысли. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать одного из них на забой, они зигзагами убегают от тебя, никогда не зная, куда они бегут или от кого они спасаются. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не испуганное или даже грустное, просто потерянное.


Конечно, было предопределено, что первой машиной, которую я встретил после часовой прогулки по пустынной дороге, была машина Отца. Именно машина Отца, который нашел меня, обнаженного, с безумными глазами. Я кричал о том, что произошло с Руби. Донес ли я смысл до него, я не знаю.


- Он не разыграл тебя, - сказал Отец. Именно сказал. Никогда не задавал вопросов, только утверждения.


- Нет, я уверен! - вскричал я.


- Ты не выдумываешь?


Не было необходимости отвечать.


- Тогда он уже мертв, - произнес он, открывая мне дверь, чтобы впустить внутрь, - мы завтра вернемся за твоей одеждой.


Я боялся, что он разозлился на меня из-за того, что я заставил его проделать весь путь до дома, прежде чем вернуться в Кэмпар на вечернюю игру в карты. Я испугался и поэтому ничего больше не говорил.


Вот как примерно умер мой друг Руби Уонг.

253 Дуся

В тот раз мы плыли как обычно, без дурацких соревнований, без всяких «кто быстрее». Просто плыли. Впереди полоса мелкой воды кончалась, я внутренне съежился и тут же попал под холодные струи. Судорожно выдохнул. Резко втянул воздух ртом. Перепады мне были не внове, руки и ноги действовали сами по себе. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Руби, вторя моим вдохам и выдохам, дышал рядом. Я сомкнул глаза.

— Джас, — донесся чуть слышный шепот. — Джас.

Оглядевшись, я увидел только тьму.

— Что?

Когда я понял, что Руби отстал, было уже поздно.

Заколотив по воде, я поплыл назад. Вернулся. Заметался в разные стороны. Отчего-то тем мрачным вечером вспомнились цыплята. Они жили на дворе за фабрикой. Стоило зайти к ним, чтобы выбрать одного на убой, как они принимались метаться по клетушке зигзагами. Будущая жертва всегда смотрела без выражения. Не перепуганно, не грустно, а как-то потерянно.

Я долго брел по пустому шоссе. Судьба распорядилась так, что первым, кто мне встретился, оказался отец. Он вел автомобиль. Кому, как не отцу, суждено было найти меня, раздетого и растерянного. Я выпалил все единым духом.

— Это не розыгрыш, — сказал отец. Не спросил, а объявил — обычное дело.

— Еще бы!

— Все было именно так.

Я не удостоил его ответом.

— Тогда он уже мертв. — Отец распахнул для меня дверь. — Твои вещи поищем днем.

Я испугался, что мне влетит. Теперь отцу ехать домой и только потом спешить в Кампар, куда он ехал и где ждала традиционная вечерняя партия в карты. Я испугался — и молчал до самого возвращения.

Приблизительно так и погиб мой друг Руби Вонг.

254 дядя Петя

В тот заплыв мы, как и всегда, пустились просто так, без особой цели. Никаких глупых гонок, никакого соперничества. На краю отмели, где дно резко обрывалось, я отважно приготовился к холоду. Студеная вода обожгла так, что выбила из легких весь запас воздуха. Я задышал резко и рвано, но продолжал спокойно работать руками и ногами. Толчок. Гребок. Толчок. Гребок. Мне было не впервой.


Рядом мне в унисон прерывисто сопел Руби, но я, закрыв глаза, равномерно плыл в темноту.


— Джас, — послышался первый оклик. Скорее выдох, а не слово. — Джас.


Я открыл глаза и, по-прежнему плывя вперед, поискал его в непроглядной темноте.


—Да, Руби?


Когда через пару секунд до меня дошло, что сзади никого нет, было уже поздно.


О боже, Руби! Ты где?


Я лихорадочно кидался туда и сюда, плавал то вперед, то назад. Почему-то во мраке той безлунной ночи мне вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда ты приходил в курятник выбрать среди них кого-то на суп, они, не понимая от кого и куда, убегали зигзагами.


Судьбе было угодно, чтобы автомобиль, который подобрал меня после часа ходьбы по безлюдной дороге, оказался отцовским. Это отец должен был найти меня там — голым и полубезумным от страха. Я, срываясь на крик, стал объяснять, что произошло с Руби. Не знаю, внятно я говорил или нет.


— Так не шутят, — заметил отец в своей обычной манере. Он никогда не задавал вопросов, всегда говорил одними утверждениями.


— Конечно же, нет! — воскликнул я.


— И ты меня не дурачишь.


Я просто промолчал.


— В таком случае, его не спасти. — Отец распахнул передо мной дверцу машины. — А твою одежку поищем завтра.


Я боялся его рассердить, ведь теперь ему придется везти меня домой, а потом снова рулить в Кампар, где он по вечерам играет в карты. Не желая сердить его еще больше, я сидел тихо, как мышка.


И это, в общем-то, всё. Вот так погиб мой друг Руби Вонг.

255 Евгения Бекетова

В тот раз, как и всегда, мы плыли безо всякой цели, без дурацких соревнований, вроде «кто первый переплывет на ту сторону». Просто плавали. Через пару футов от места, где дно под ногами обрывалось, я приготовился погрузиться в холод. Ледяная вода сжала все мое тело, выдавила воздух из груди. Мое дыхание стало резким, судорожным, но я был готов к холоду, и продолжал энергично плыть. Гребок рукой, толчок ногой. Гребок. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моему, но продолжал плыть с закрытыми глазами в черноту.
«Джас! – услышал я его зов. Он не произнес мое имя, а выдохнул его. – Джас!»
Я открыл глаза и стал высматривать его в кромешной темноте. «Руби!» – позвал я, продолжая плыть вперед.


Через несколько секунд до меня дошло, что его нет рядом, но было уже поздно. Я рванулся в другую сторону, не зная, где искать, куда плыть. Посреди безлунной ночи мне вдруг подумалось о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему мне вспомнились они. Когда ты заходил в курятник выбрать курицу к столу, они бросались наутек, мечась зигзагами, не понимая, куда и от кого бегут. У жертвы всегда было отсутствующее выражение в глазах, не перепуганное, и даже не отчаянное, просто пустое.


Я шел битый час по пустой дороге, и первым человеком, ехавшим мне навстречу, конечно же, оказался мой отец. Именно он должен был найти меня – голого, с безумными глазами. Я крикнул, что с Руби случилась беда. Не знаю, понял ли он меня.
– А он не подшутил над тобой, – сказал отец. Так он всегда и говорил – не спрашивал, только утверждал.
– Нет, точно нет, – крикнул я.
– Ты не выдумываешь.
Мне и отвечать было не нужно.
– Тогда он уже мертв, – сказал отец, открывая мне дверку. Завтра вернемся за твоей одеждой.
Я боялся, что он злится на меня из-за того, что ему пришлось везти меня домой, а затем снова ехать в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Мне было страшно, и я сидел молча.


Вот примерно так и погиб мой друг Руби Вонг.
 

256 Екатерина Гребеньщикова

Теперь, как и раньше, мы плыли бесцельно, не соревнуясь, без всяких там «кто первым доплывет до той стороны». Мы просто плыли. Когда до берега оставалось около метра, в том месте, где раньше была отмель, вода резко похолодела. Заключив все мое тело в тиски, она выдавливала из легких воздух. Дышал я резко, задыхаясь, но так как я уже испытывал это ощущение раньше, я сконцентрировался на том, чтобы просто продолжать движения ногами. Удар — на себя. Удар — на себя. Удушливое дыхание Руби отзывалось эхом моему собственному, а я продолжал грести, с закрытыми глазами, в черноту.

— Джаз, — услышал я первый оклик. В голосе Руби не было твердости, он шептал. — Джаз.

Я открыл глаза и огляделся вокруг, пытаясь разглядеть его в этой бесконечной темноте.

— Руби? — отозвался я, продолжая плыть вперед.

Когда несколькими секундами позже я понял, что произошло, было слишком поздно — его уже не было на том месте. Я метался в разные стороны, не зная где искать, куда плыть дальше. В безлунной ночи я подумал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю почему я о них подумал. Когда ты входишь в курятник чтобы выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны, не зная куда бегут или от кого. У той, что забьют, на лице всегда затаивается отсутствующее выражение, не испуганное или печальное, а просто потерянное.

Конечно же, это судьба — тот факт, что первая машина, встретившаяся мне на пустынной дороге, после часа ходьбы, была моего отца. Тем, кто нашел меня, голого, с одичавшими глазами, стал не кто иной как мой отец. Я стал кричать о том, что произошло с Руби. Мог ли я связно излагать свои мысли? Я не знаю.

— Он не надувает тебя, — сказал отец. Это было то, как он разговаривал: никогда не задавал вопросы, предпочитая утверждения.
— Уверен! — заорал я.
— Ты не выдумываешь?
Я не ответил.
— Тогда он уже мертв, — сказал он, открывая дверь машины для меня. — Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что он разозлился на меня за то, что ему теперь придется завезти меня домой прежде чем вернуться в Кампар и провести вечер за игрой в карты. Я боялся и поэтому больше не вымолвил не слова.

Так погиб мой друг Руби Вонг.

257 Елена

Таш Ау «Шёлковая фабрика «Гармония»

В этом заплыве, как и в любом другом, не было цели, ни глупой гонки, ни «первый на другой стороне — победил». Мы просто плыли. Несколько футов до края, где обрывается шельф, я готовлюсь к холоду. Он сжимает меня целиком, выдавливая воздух из груди. Я дышу резко, прерывисто, но я испытывал это раньше и продолжаю двигаться. Гребок. Удар. Гребок. Удар. Я слышу, как прерывистое дыхание Руби вторит моему, но продолжаю плыть в черноту, не открывая глаз.

— Джас, — доносится первый зов. Голос Руби выдыхает слово, не говорит его. — Джас.

Я открываю глаза и ищу его в кромешной тьме.

— Руби? — зову я, продолжая плыть вперед.

Когда, буквально через пару секунд, я осознаю, что его больше нет там, уже слишком поздно. Я неистово кидаюсь в разные стороны, не зная куда смотреть, куда еще повернуть. В безлунной ночи я думаю о курах, что мы держали во дворе позади фабрики. Я не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда ты заходишь в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они бегут врассыпную, никогда не знаешь куда или от чего они убегают. У жертвы всегда отсутствующее выражение лица, не перепуганное или даже грустное, просто потерянное.

Конечно же так должно было случиться, что первой машиной, которую я встретил после часа ходьбы по пустынной дороге, была машина отца. Отец должен был найти меня голого с обезумевшим взглядом. Я вывалил всё, что произошло с Руби. Было ли это чем-то связным или нет, я не знаю.

— Да он не шутит, — сказал отец. Он так обычно говорит. Никогда не спрашивает, всегда утверждает.

— Да, я уверен! — прокричал я.

— А ты не выдумываешь?

Не было смысла отвечать.

— Тогда он уже умер, — сказал отец, открывая дверь машины, чтобы я забрался внутрь. — Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он зол на меня потому, что я заставил его проделать всю дорогу до дома обратно перед тем, как отправиться на вечернюю карточную игру в Кампаре. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

258 Елена Андилевич

В этом заплыве, как и в любом другом, не было смысла, никаких бессмысленных гонок вроде: «кто первый, тот выиграл». Мы просто плыли. В нескольких футах от края, где заканчивалась отмель, я приготовился к холоду. Ледяная вода сковала все тело, выдавливая воздух из груди. Я дышал неровно, почти задыхался, но это ощущение было мне уже знакомо, так что я просто продолжал атаковать воду. Рывок. Удар. Рывок. Удар. Я слышал сдавленные вдохи Руби, вторящие моим, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

«Джес,» – услышал я первый призыв. Руби даже не произнес, скорее выдохнул мое имя: «Джес».

Я открыл глаза и поискал его во тьме. «Руби?» – произнес я, все еще плывя вперед.
Когда несколько секунд спустя я наконец осознал, что его нигде нет, было уже слишком поздно. Я начал яростно метаться из стороны в сторону, не зная, куда смотреть, и куда плыть. В эту безлунную ночь я подумал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я даже не знаю, почему именно они пришли мне в голову. Когда ты входил к ним в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они убегали от тебя зигзагом, не имея понятия куда они бегут и от чего спасаются. Вид у жертвы всегда был отсутствующий, во взгляде не было ни ужаса, ни грусти, он был просто потерянным.

Конечно, это была судьба, что первая машина, которую я встретил после часа пути по безлюдной трассе, была машина отца. Именно он должен был найти меня: голого, с распахнутыми от ужаса глазами. Я буквально завопил о том, что случилось с Руби. Был ли в этом крике хоть какой-то смысл или нет, я не знаю.

– Он не разыгрывает тебя, – сказал отец. Такая была у него манера говорить. Никаких вопросов, всегда утверждения.
– Нет, я уверен! – закричал я.
– И ты не шутишь?
Весь мой внешний вид говорил за меня.
– Тогда он должно быть уже мертв, – сказал отец открывая мне дверцу машины, – мы вернёмся за твоей одеждой завтра.

Мне казалось, что он уже злился на меня за то, что ему пришлось проделать весь путь до дома, прежде чем вернуться в Кампар к своей вечерней карточной игре. Я боялся, поэтому ничего больше не сказал.

В общем, вот таким образом погиб мой друг Руби Вонг.
 

259 Елена Юшкова

Этот заплыв, как и всякий другой, был совершенно бесцельным, никакой глупой гонки, никаких условий, что первый доплывший до другого берега побеждает. Мы просто плыли. Через пару метров от края, где заканчивается отмель, я приготовился, что будет холодно. Холод сжал все тело, выдавив воздух из груди. Я дышал резко, удушливо, но поскольку испытывал подобное и раньше, продолжал бороться. Потянуться, толкнуться. Потянуться, толкнуться. Я слышал удушливое дыхание Руби как отголосок моего собственного и продолжал плыть в черноту с закрытыми глазами.

- Джес, - голос Руби выдохнул мое имя, а не произнес его. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в полной темноте.

- Руби? – сказал я, продолжая плыть вперед.

Когда несколько секунд спустя я обнаружил, что его нигде нет, было уже слишком поздно. Я отчаянно плавал туда-сюда, не зная, куда еще посмотреть и куда еще повернуть. В эту безлунную ночь я почему-то думал о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему именно о них. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать одного из них на обед, они все начинают бегать зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого. У жертвы почему-то всегда бывает отсутствующее выражение, не испуганное и даже не печальное, а просто потерянное.

Конечно, это была судьба, что первая машина, которую я встретил на пустынной дороге после часа ходьбы, оказалась машиной моего отца. Да, именно отец должен был меня найти, раздетого и с диким выражением в глазах. Я прокричал про то, что случилось с Руби, не знаю, понятно или нет.

- Он тебя не разыгрывает, - сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не задавал вопросы, а всегда только утверждал.

-Нет, я уверен! - надрывался я.

-Ты точно не выдумываешь?

Отвечать не было необходимости.

-Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая мне дверь. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он рассердится на меня за то, что я заставил его проделать обратный путь домой вместо того, чтобы спокойно ехать в Кампар играть в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не говорил.

Так мой друг Руби Вонг умер, вот как-то так.
 

260 Енот с печенькой

Мы, как обычно, устроили заплыв, без цели, глупых оценок и уговоров типа «кто первый - тот победил». Просто плыли. В нескольких футах от береговой линии, где шельф уходит под воду, я приготовился к леденящему холоду. Он сковал всё тело, сдавил грудь, затрудняя дыхание. Судорожно втянув воздух, я рассекал волны уверенными оточенными движениями. Мне не впервой. Тяжелые вздохи Руби вторили моим, а я все плыл с закрытыми глазами в кромешной тьме.

- Жас! - позвал Руби. Он беззвучно выдохнул мое имя.

Я открыл глаза и стал высматривать его в этой беспредельной темноте.

- Руби! – отозвался я, продолжая плыть вперед.

Когда, спустя мгновения, спохватился, что его нет рядом, было уже поздно. Я бешено греб в разные стороны, не зная, где искать, какой путь избрать. В эту безлунную ночь мне вспомнились наши куры, которых мы держим во дворе фабрики. С чего бы это вдруг. Когда приходишь в курятник за курицей, они все бросаются врассыпную, без понятия, куда и откуда бегут. У жертвы всегда отсутствующий вид, ни ужаса, ни печали, лишь растерянность.

Шагая битый час по пустынной дороге, я по иронии судьбы наткнулся на машину отца. Именно он нашел меня голого и невменяемого. Я закричал, что Руби утонул, едва ли осознавая смысл этих слов.

- Может, он тебя разыграл, - сказал отец. Он никогда не задавал вопрос, а говорил утвердительно.

- Нет, это правда, - крикнул я.

- Выдумываешь, небось.

Я промолчал.

- Тогда он уже мёртв, - сказал отец и отпер передо мной дверцу машины. - Твою одежду завтра заберем.

Я боялся, он сердится и сидел тихо, как мышь. Ведь нам пришлось возвращаться домой, а отец собирался еще провести вечер за картами в Кампаре.

Вот как умер мой друг, Руби Вонг.

261 Журавлёва

Тот раз не отличался от любого другого: никакой цели, никакого идиотского соперничества. Мы просто купались, и всё. У конца мелководья я приготовился, так как дно круто круто ныряло вниз и становилось холодно. Тело сразу окоченело, я резко вытолкнул воздух из лёгких. Теперь я дышал часто, прерывисто, но продолжал колотить по воде. Рука, нога. Рука, нога. Уже знал, чего ждать, и поэтому не испугался. Вторя мне, где-то рядом пыхтел Руби, но я закрыл глаза и поплыл в темноту.


— Джас, — раздался оклик. Руби не произнёс, а выдохнул мое имя. — Джас.


Я поискал его взглядом. Ну и темень, как в заднице.


— Чего тебе, Руби?


И поплыл дальше.


Минули секунды. Пока я сообразил, что его не слышно, спасать кого-либо было уже поздно. Я в ужасе заметался по водоёму, не представляя, где искать, куда плыть. Не знаю почему, но той безлунной ночью подумалось о цыплятах, они у нас жили во дворе за фабрикой. Зайдёшь, к ним, бывало, в курятник, чтобы выбрать одного на убой, а они вот так же мечутся, не понимая куда и от чего бегут. Жертва всегда имела какой-то пришибленный вид, её пустые глаза не выражали ни страха, ни грусти.


После часа ходьбы вдоль безлюдной дороги я встретил машину отца, и то, что на меня наткнулся именно он – явно судьба. Я тогда был голым, смотрел дикими глазами, говорил бессвязно. Не знаю, насколько внятно звучал мой рассказ про Руби.


— Дело нешуточное, — решил отец.


Даже ничего не расспрашивал, сразу вывод. Как это было на него похоже!


— Конечно!


— А ты меня, случаем, не разыгрываешь?


Глупый вопрос.


— Тогда твой Руби уже покойник. — Отец распахнул передо мной машину. — Завтра вернёмся, поищем твои вещички.


Мне показалось, я его рассердил. Он ехал в Кампар, перекинуться с приятелями в карты, а теперь приходилось делать крюк, чтобы забросить меня домой. Не желая сердить его ещё больше, я всю дорогу просидел тихо.


И это вся история, как погиб мой друг Руби Вонг, так-то вот.

262 Иванова

В тот раз — впрочем, как и всегда — мы плыли просто так, не стремясь обогнать друг друга, без глупых воплей «спорим, я быстрее». Просто плыли. Перед концом отмели я поёжился. И тут же холодная вода сжала, словно в тисках, выдавливая воздух из груди. С шумом вдохнув, я продолжил грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Сбивчивое дыхание Руби повторяло моё собственное. Зажмурившись, я скользил во тьму.

— Джас, — позвал друг. Тихо, еле слышно. — Джас.

Не прекращая двигаться вперёд, я скосил глаза.

— Что?

Спустя пару ударов сердца, когда до меня дошло, что он отстал, было уже поздно.

Я поплыл назад, метнулся влево, потом вправо. Почему-то в голову всё лезли и лезли мысли о цыплятах, живших на заднем дворе. Мы заходили к ним, чтобы отобрать одного на жаркое, и они начинали суматошно носиться по всему вольеру. Пойманный цыплёнок всегда глядел как-то оторопело. Не испуганно или печально, а просто оторопело.

После долгой ходьбы по пустой дороге навстречу волей судьбы попался автомобиль отца. Именно отцу выпало найти меня. Голый, пуча глаза, я прокричал что-то сбивчивое.

— Он не сыграл с тобой шутку, — спросил отец. Нет, не спросил, а будто заявил. Как обычно.

— Уж наверно!

— Это не сказки.

Можно было не отвечать.

— Тогда спасать уже некого. — Отец распахнул мне дверь. — За твоими вещами вернёмся завтра.

Он нахмурился. Ехал в Кампар играть карты, а теперь возвращаться с полдороги. Я испугался взбучки, и до самого дома больше не прибавил ни слова.

Так погиб мой друг Руби Вонг.

263 Ирина Вострикова

Таш О

Шелковая фабрика «Гармония»

В этом заплыве, как и прежде, не было ни цели, ни глупого соперничества: «кто первый до того края – тот и выиграл». Мы просто плавали. Я приготовился к тому, что в нескольких футах от берега, где кончалась отмель, вода холоднее. Она сковала тело, вытесняя воздух из легких. Мне не хватало дыхания, но я был знаком с этим ощущением, поэтому заставлял себя плыть дальше. Гребок. Толчок ногами. Гребок. Толчок ногами. Загнанное дыхание Руби вторило моему, но я продолжал движение в темноту с закрытыми глазами.

– Джас, – окликнул Руби. Он не произнес, а выдохнул мое имя. – Джас.

Я открыл глаза и попытался разглядеть друга в кромешной темноте.

– Руби? – позвал я, не прекращая плыть.

Когда несколько секунд спустя я понял, что его нигде нет, было уже слишком поздно. Я метался в воде, не знал, куда смотреть и в какую сторону плыть. Во мраке безлунной ночи я думал о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я недоумевал, откуда взялись эти мысли. Когда входишь в курятник, чтобы выбрать, какую из птиц зарезать, они начинают наматывать круги, не понимая, куда и от кого бегут. У жертвы всегда растерянное выражение лица: не испуганное и не опечаленное, а именно растерянное.

Не иначе это была судьба, что после часа ходьбы вдоль пустынной дороги первой я повстречал машину Отца. Кто же еще мог найти меня голым и с ошалелым взглядом. Я вопил о происшествии с Руби. Достучался ли я до Отца, не знаю.

– Должно быть, он подшутил над тобой, – заявил он в своей обычной манере. Он всегда говорил утверждениями и никогда не задавал вопросы.

– Да нет же! – прокричал я.

– Ты не выдумываешь? – не было смысла отвечать. – Тогда он наверняка уже мертв, – заключил Отец и открыл мне дверь. – Вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, он злится на меня за то, что ему придется делать крюк и возвращаться домой, вместо того чтобы проводить время в Кампаре за вечерней игрой в карты. Я был напуган, поэтому больше не проронил ни слова.

Вот как я запомнил гибель моего друга Руби Вонга.

264 Катерина П.

Таш О. Шёлкообрабатывающая Фабрика Гармония.

В этот раз, как и в любой другой, при плаванье не было ни цели, ни глупого соревнования, ни "кто первый переплывет на ту сторону, тот выиграл". Мы просто плавали. В нескольких футах от края, где заканчивается отмель, я приготовился к холоду. Он сковал все мое тело, выдавив воздух из груди. Я выдохнул резко, задыхаясь, но я уже испытывал это чувство и раньше и продолжал заплывать. Загреб. Ударил ногами. Загреб. Ударил ногами. Я слышал сбивчивое дыхание Руби, эхом отражающее мое, но продолжал плыть в темноту закрыв глаза.


"Джес",- первый оклик. Голос Руби выдохнул слово, а не проговорил его: "Джес".


Я открыл глаза и поискал его в бесконечной темноте. "Руби?" - позвал я, продолжая плыть вперед.


Спустя несколько секунд, когда я осознал, что его уже нет, было слишком поздно. Я плавал, метался в разных направлениях, не зная где искать, куда еще проплыть. В безлунную ночь я подумал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему вдруг вспомнил о них. Когда ты входишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на забой, они разбегаются зигзагами, никогда не знаешь, куда они побегут или от кого они будут спасаться. У жертвы всегда отрешенный вид, не испуганный и даже не грустный, просто потерянный.


Конечно, это была судьба, что первый автомобиль, который я встретил после часа блуждания по пустой дороге, был отца. Меня голого и с диким взглядом должен был найти именно Отец. Я прокричал что случилось с Руби. Был или нет смысл в моих словах, даже не знаю.


"Он тебя не провел", - сказал Отец. Именно так он говорил. Никогда не задавал вопросы, а всегда утверждал.


"Нет, я уверен!" - прокричал я.


- Ты не выдумываешь?


В моем ответе не было необходимости.


"Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая для меня дверь, чтобы я сел. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра".

Я боялся, что он был зол на меня, за то, что ему пришлось проделать такой путь домой, прежде чем вернуться обратно в Кампар для вечерней игры в карты. Я был напуган, и не проронил больше ни слова.


Так, более или менее, умер мой друг Руби Вонг.
 

265 Кирилл А. Борисов

Это был наш обычный заплыв – мы плыли просто так, не наперегонки и не на спор «кто придет первым». Мы просто плыли. Вдали от берега, где отмель сменялась глубиной, меня поджидал холод. Он вцепился в тело ледяной, хорошо знакомой хваткой, выдавливая воздух из легких. Горло сжалось, дышать стало труднее, но мои руки упрямо летели вперед. Гребок. Вынос. Гребок. Вынос. Мое дыхание отзывалось в темноте напряженными вздохами Руби, однако я все плыл и плыл, закрыв глаза.


– Джес, – резко выдохнул Руби.


– Джес, – позвал он меня снова.


Я открыл глаза и попытался найти его взглядом в бескрайней тьме.


– Руби? – спросил я, продолжая плыть.


Через несколько секунд стало ясно, что его нет рядом, но было уже поздно. Я неистово метался по воде в безлунной ночи, не соображая, где искать и куда податься. Почему-то вспомнились цыплята, которых мы держали на задворках фабрики. Они отчаянно драпали от вошедшего в курятник убийцы, не понимая, куда бежать и от кого спасаться. Самый невезучий цыпленок всегда выглядел безучастно. Не испуганно и даже не грустно – просто потерянно.


Только судьба могла послать мне навстречу отцовскую машину, когда я прошагал целый час по пустынной дороге. Только отец мог найти меня таким — обнаженным, с безумным взглядом. Я выкрикнул ему в лицо, что случилось с Руби. Не знаю, понял ли он хоть слово.


— Похоже, все серьезно, — произнес отец. Он всегда такой. Никаких вопросов, только утверждения.


— Еще как серьезно! — заорал я.


— Без шуток?


Можно было не отвечать.


— Тогда его уже нет в живых, — подытожил отец, открывая дверь, чтобы я залез в машину, — Вернемся за твоей одеждой завтра.


Я боялся, что он зол на меня, ведь ему пришлось везти меня домой и спешить назад в Кэмпар, где он вечерами играл в карты. Я всю дорогу молчал и боялся.


Это описание гибели Руби Вонга, моего друга. Более или менее точное.

266 Клёныч

Как всегда, мы никуда не спешили – никаких ребяческих «спорим, я первым доплыву до того берега!» Просто плавали. В паре футов от кромки воды дно круто уходило вниз, и я приготовился к объятиям холода. Ледяная вода сжала все тело, выдавила воздух из легких. Задыхаясь, я хватал его ртом, но все это уже не было мне внове, и я продолжал размеренно грести. Вперед – и вниз. Вперед – и вниз. Всхлипывающие вдохи Руби эхом отзывались вслед моим, но я все дальше заплывал во тьму, закрыв глаза.

– Джас, – донеслись до меня даже не слова, а дыхание Руби. – Джас.

Я открыл глаза и всмотрелся в безбрежную темноту. Останавливаться я и не думал.

– Руби?

Когда через пару секунду я наконец осознал, что его нет рядом, было уже поздно. Я метался в воде, не понимая, где искать, куда бросаться. Под безлунным ночным небом я подумал вдруг о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю уж, отчего они проникли в мои мысли. Когда заходишь в курятник с намерением свернуть одной из них шею, они начинают беспорядочно метаться, не понимая, ни куда бегут, ни от кого. Всем жертвам характерно это беспомощное выражение лица – не ужас и даже не печаль, одна лишь растерянность.

Конечно, самой судьбой было предначертано, чтобы после часа блужданий по пустынной дороге я наткнулся на отцовскую машину. Именно отец должен был найти меня тогда, голого и безумного. Я кричал, пытаясь объяснить, что случилось с Руби. Не знаю уж, много ли он понял из моих воплей.

– Он тебя не разыграл.

Типичная манера отца – никаких вопросов, одни утверждения.

– Да нет же!

– И ты не врешь?

Ответа и не требовалось.

– Значит, он уже мертв. – Он открыл мне дверцу. – За одеждой твоей вернемся завтра.

Я боялся гнева отца, ведь ему пришлось отвезти меня домой, прежде чем он смог вернуться в Кампар на вечерний сеанс игры в карты. Я боялся и потому промолчал.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

267 Координата

Мы всегда плавали, не ставя каких-то целей, не пытаясь обойти друг друга в идиотском состязании. Просто плавали. Так было и в тот вечер. За несколько футов до края шельфа, где дно уходило вниз, я уже был готов. Ледяная вода обожгла тело, выдавливая воздух из лёгких. Дыхание участилось, стало рваным, но для меня это было не внове, и я продолжал работать руками и ногами. Подтягивание. Удар. Подтягивание. Удар. Сзади эхом задышал Руби. Прикрыв глаза, я скользил в темноту.

— Джас. — Его шёпот был едва слышен. — Джас, — повторил он.

Всё ещё плывя вперёд, я пошарил взглядом в чернильной мгле.

— Руби?

Лишь через несколько долгих секунд я понял, что Руби рядом нет, но было уже поздно.

Где он? Куда делся? Поднимая фонтаны брызг, я заметался по затопленному руднику, ища друга. Той безлунной ночью почему-то подумалось о цыплятах, которых мы держали на дворе позади фабрики. Когда мы входили в курятник выбрать птицу на суп, они начинали носиться туда-сюда, вряд ли осознавая, от кого спасаются и куда бегут. Пойманный цыплёнок выглядел не испуганным или грустным, а скорее отрешённым, потерянным.

Я шагал по безлюдной дороге целый час и за рулём первой встречной машины увидел отца. Конечно, это была судьба. Найти меня, голого, с ошалевшими глазами, суждено было именно ему. Захлёбываясь словами, я рассказал о том, что случилось с Руби. Не знаю, внятно или нет.

— Он не сыграл с тобой шутку, — сказал отец. У него всегда так получалось. Не вопросы, а утверждения.

— Нет, нет!

— Ты не сочиняешь.

Я не видел смысла отвечать.

— Значит, он мёртв. — Отец толкнул дверь с моей стороны. — Садись. За одеждой вернёмся завтра.

Я боялся, что он зол потому, что пришлось ехать домой вместо того, чтобы играть в карты в Кампаре. Боялся... и больше не прибавил ни слова.

Вот и всё о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

268 Костелло

В том заплыве, как и каждом через раз, не было цели, не было глупого соревнования, мол, выиграет тот, кто первым доберётся до другой стороны. Мы просто плыли. В нескольких метрах от берега, где становилось глубже, я приготовился к холоду. Он объял всё моё тело. В груди перехватило дух. Я обрывисто и спёрто задышал, но будучи знакомым с таким ощущением, не переставал двигаться. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как одышка Руби вторила моей, но продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.

«Джас», — раздался первый оклик. Голос Руби не произнёс слово, а выдавил его: «Джас».

Я открыл глаза и поискал его в безграничной темноте. «Руби?» — переспросил я, всё ещё плывя вперёд.

Когда несколькими секундами позже я осознал, что его там уже нет, было слишком поздно. Я неистово рвался в разные стороны, не зная, куда смотреть и куда повернуть дальше. В ту безлунную ночь я подумал о цыплятах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему ко мне пришли мысли об этом. Когда ты входил в курятник, чтобы выбрать кого-то на забой, они убегали зигзагами, не зная, куда направлялись и от кого спасались. У жертвы всегда было отсутствующее выражение, не испуганное и даже не грустное, а просто потерянное.

Конечно, судьбой было предначертано, что первая машина, которую я встретил после часа блужданий по пустынной дороге, была отцовская. Именно отец должен был найти меня голым и отчаявшимся. Я закричал о том, что произошло с Руби. Не знаю, было ли это вразумительным.

«Он тебя не разыгрывает», — сказал отец. Он всегда так говорил. Никогда не задавая вопросов, только утверждениями.

«Нет, точно!» — выкрикнул я.

«Ты не шутишь?»

В моём ответе нужды не было.

«Тогда он уже мёртв, — изрёк он, пропуская меня в двери. — Мы заберём твои вещи завтра».

Я боялся, что он сердился на меня за то, что ему пришлось вернуться домой и снова отправиться в Кампар на игральный вечер. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Примерно так и умер мой друг Руби Уонг.

269 Кошка Мяу

Купались мы в тот раз как обычно, без дурацких заплывов на скорость. Просто плавали, и только. Полоска отмели кончалась, дно обрывалось вниз, и я приготовился к ледяным объятьям. Вода обожгла, вышибла дух. Я непроизвольно втянул воздух, но к резкому переходу уже привык, и руки-ноги работали сами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Руби со свистом дышал где-то рядом. Крепко сомкнув глаза, я плыл и плыл в черноту.

– Джас, – позвал меня Руби. Почти беззвучно. – Джас.

Я вгляделся во мрак.

– Что, Руби?

Гребок, толчок.

Лишь через пару биений сердца до меня дошло, что Руби рядом нет, но было уже слишком поздно.

Я то бросался плыть куда-то, то возвращался, не понимая, где его искать. Даже не знаю, отчего вдруг, но под тем черным небом вспомнились цыплята. Они жили на заднем дворе нашей фабрики. Если кто-то входил в курятник за очередной птичкой, они разбегались в разные стороны, неслись сломя голову, не понимая, куда и от кого. Пойманный цыпленок всегда выглядел как-то потерянно. Не испуганно, не равнодушно, а именно потерянно.

В первом же автомобиле, что я встретил, отмахав час по пустынной дороге, сидел отец. Верно, сама судьба послала мне его. Найти меня тогда, голого, с безумным взглядом выпученных глаз, должен был именно он. Срывая горло, я путано пересказал случившееся.

– Он над тобой не подшутил, – спросил отец. Точно не спросил, а объявил. Как обычно.

– Он не мог!

– Ты не обманываешь.

Я не ответил.

– Думаю, ему уже не помочь, – вздохнул он и распахнул дверцу. – Садись. Твою одежду заберем завтра.

Он ехал в Кампар на обязательную партию в карты, а теперь ему возвращаться с полдороги со мной. Наверное, он зол, подумал я. Боясь разозлить его еще сильнее, я до самого дома сидел молча.

Так вот, более или менее, и погиб мой друг Руби Вонг.

270 Кристина Выборнова

Шелковая фабрика «Гармония»


В этот раз мы отправились купаться, как всегда, без всякой цели. Не было никаких глупых гонок, никакого «кто первый доплывет до той стороны, тот и выиграл». Мы просто плавали. Осталось несколько футов до места, где риф резко обрывался в глубину, и я знал заранее, что вода станет очень холодной. Мое тело будто охватило льдом, грудь стеснило. Я задышал коротко и резко, но, помня все эти ощущения по прошлым заплывам, переборол себя и продолжал плыть изо всех сил. Гребок. Взмах. Гребок. Взмах. За моим дыханием эхом отдавалось тяжелое дыхание Руби, но я все плыл: в темноте, не открывая глаз.

- Джас, - услышал я. Голос Руби звучал прерывисто: он еле выдохнул мое имя. - Джас.

Я распахнул глаза и попытался отыскать его в царящей вокруг бесконечной тьме.

- Руби? - позвал я его, все еще продолжая плыть вперед.

Но пару секунд спустя я понял: слишком поздно. Его нигде не было. Я стал бросаться то туда, то сюда, нарезать отчаянные круги в воде, не зная, где искать и куда плыть дальше. Странно, но в этой безлунной ночи мне вдруг вспомнились наши цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой - сам не понимаю, с чего они пришли мне в голову. Когда мы заходили в птичник, чтобы взять одного из них на убой, они начинали носиться зигзагами, не понимая, куда бегут и от кого спасаются. У жертвы, как правило, всегда отсутствующее выражение лица: не испуганное, даже не жалобное — просто потерянное.

Конечно, по иронии судьбы, в единственной машине, которая мне встретилась спустя час на пустынной дороге, оказался мой отец. Кто, как не он, должен был найти меня: голого, с дикими глазами… Я кричал ему о том, что случилось с Руби. Я сам себя не помнил.

- Тебя не разыграли, - сказал отец. Он так всегда разговаривал: даже вопросы задавал утвердительным тоном.

- Нет, точно нет! - закричал я.

- Ты не выдумываешь?

Этот вопрос ответа не требовал.

- Ну, значит, он уже мертв, - подытожил отец, открывая дверь машины, чтобы я мог сесть. - Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я испугался, что он разозлится, ведь ему придется сначала отвезти меня домой, и только потом ехать обратно в Кампар играть в карты. Так испугался, что больше ничего не сказал.

Вот, вроде бы, и вся история о том, как умер мой друг Руби Вонг.

271 Ксюша

В тот раз мы просто плавали. Не ставили целей, не устраивали глупых состязаний, не подначивали «а я первый». Просто, как обычно, плавали — и всё. Мелководье заканчивалось, дальше дно срывалось в глубину, и я заблаговременно приготовился. Холод сжав меня в объятьях, выдавил воздух из лёгких. Я задышал часто, прерывисто, но мне было не впервой, и я упрямо продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом, вторя мне, пыхтел Руби, но я закрыл глаза и углубился во мрак.


— Джас, — вдруг позвал он. Слабо, на грани слышимости. — Джас…
Распахнув в глаза, я попытался разглядеть его в чернильно-чёрной темноте.


— Руби? — Я по-прежнему плыл вперёд.


Через пару секунд до меня дошло: а Руби-то не слышно, но было уже слишком поздно.


Я отчаянно заметался. И куда в этой безлунной темени сворачивать, где икать? На ум вдруг пришла мысль о цыплятах, живших во дворе за фабрикой. Стоило войти в курятник, чтобы выбрать кого-то из них на убой, как они тут же принимались ошалело носиться зигзагами. Пойманная птица всегда выглядела как-то безучастно, не испуганно и печально, а, что ли, потерянно.


Я уже с час тащился по пустынной дороге, и тут увидел первую машину, а в ней — отца. Несомненно, его мне послала сама судьба. А кто ещё мог меня такого подобрать — голого, с дикими глазами? Только отец. Я попытался объяснить, что случилось с Руби, но, подозреваю, мои бессвязные вопли было не так-то просто понять.


— Не думаю, что он валяет дурака, — заявил отец, как за ним водилось, не задав ни одного вопроса.


— Конечно, нет!


— И ты тоже?


Отвечать было не обязательно.


— Если так, твоего Руби уже не спасти. — Он открыл мне дверцу. — Садись, за твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что отец мной не доволен. Он ехал в Кампар, где по вечерам играл в карты, а я вынудил его делать крюк, чтобы подбросить меня домой. Я боялся, и поэтому больше не прибавил ни слова.


Вот и все о том, как погиб мой друг Руби Вонг. Более или менее.

272 Лебедева

В тот раз, как и всегда, мы поплыли без цели, без мальчишеского соперничества, без всяких глупых вызовов вроде: «Кто первый переплывёт, тот победил!». Мы просто плавали и всё. В нескольких футах от берега, где заканчивалась отмель, я начал ощущать холод. Он охватывал всё моё тело, сдавливал грудь. Я дышал прерывисто, воздуха не хватало, но эти ощущения были мне знакомы, поэтому я двигался дальше, не останавливаясь. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как тяжёлое дыхание Раби вторило моему, но продолжал плыть во мрак, глаза мои были закрыты.

– Джэс, – донёсся первый зов.

Раби не проговорил слово – выдохнул:

– Джэс.

Я открыл глаза и пытался разглядеть его в кромешной тьме:

– Раби? – позвал я, продолжая плыть вперёд.

Когда я понял – несколькими секундами позже, – что его больше нет рядом, было уже слишком поздно. Как безумный, я вертел головой и плавал в разные стороны, наугад. В безлунной ночи я думал о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему я вспомнил о них. Когда мы входили в курятник, чтобы забрать одну из кур на убой, они разбегались зигзагами, не понимая, куда они бегут и от кого они спасаются. У пойманной курицы всегда был какой-то отсутствующий вид, не испуганный и даже не грустный, а просто потерянный.

Конечно, это была судьба, что первая машина, которую я встретил после того, как целый час пробрел по пустой дороге, была машиной отца. Именно отец должен был найти меня, раздетого и с безумным взглядом. Я кричал, что произошло с Раби. Не знаю, можно ли было меня понять.

– Он не разыгрывает тебя, – сказал отец. Это было в его духе. Он всегда заменял вопросы утверждениями.

– Нет, я уверен! – прокричал я.

– А ты не сочиняешь?

Мне не было нужды отвечать.

– Тогда он уже мёртв, – сказал отец, открывая для меня дверь машины. – Одежду твою завтра заберём.

Я боялся, что он разозлился на меня, ведь теперь ему приходилось ехать домой, а затем возвращаться в Кампар, где вечерами он играл в карты. Я боялся, поэтому промолчал.

Вот так, в общем-то, и погиб мой друг Раби.

273 Ли

В тот раз мы просто купались. Как всегда, никаких «кто первый коснется другого берега». Просто разделись и поплыли. У самого края отмели, где дно резко обрывалось, я приготовился. Через миг все тело оцепенело от холода, легкие вытолкнули воздух. Я задыхался, но знал, что ничего страшного здесь нет, и продолжал месить воду руками и ногами. Позади доносилось эхо дыхания Руби, но я, зажмурясь, все взрезал и взрезал темную гладь.

– Джас, – позвал – нет, выдохнул – Руби. – Джас.

Я повертел головой в кромешной тьме и, не замедляясь, откликнулся:

– Что?

Несколько ударов сердца спустя до меня дошло, что я его больше не слышу – но было уже поздно.

Где же он? Я поднимал фонтаны черной воды, пытаясь найти друга. Под безлунным небом я вспомнил о цыплятах, живших на заднем дворе. Не знаю, почему именно о них. Мы входили в курятник, чтобы зарезать одного на суп, и они разбегались зигзагами прочь, ища спасения, но не понимая, от чего. Уносимая жертва глядела даже не с испугом, а как-то растерянно.

Разумеется, то, что после часовой ходьбы по пустынной дороге я встретил отца, было волей судьбы. Найти меня тогда, голого, с безумными глазами, должен был именно отец. Сбиваясь на крик, я рассказал, что случилось.

– Он не вздумал тебя напугать, – спросил отец. Словно не спросил, а объявил – как всегда.

– Нет, он не мог!

– Ты не вешаешь мне лапшу на уши?

Отвечать нужды не было.

– Значит, он утонул. – Отец распахнул дверцу. – За твоими вещами заедем завтра утром.

Я испугался, что он зол. Взамен того, чтобы играть в Кампаре в карты, он вынужден везти меня домой. Я испугался – и молчал до самого возвращения.

Это весь рассказ про то, как погиб мой друг Руби Вонг.

274 Малаша

Шелковая фабрика «Гармония»

У того заплыва, впрочем, как и любого другого, не было никакой цели. Никаких глупых гонок и споров о том, кто вперед доплывет до противоположного берега. Мы просто плавали. За несколько метров до обрыва шельфа, я приготовился к встрече с холодной водой. Холод охватил все тело и выдавил весь воздух из легких. Я дышал резко и сбивчиво. Это чувство было мне давно знакомо, поэтому я просто продолжал плыть, превозмогая холод. Замах. Гребок. Замах. Еще гребок. Сдавленное дыхание Руби вторило моему. Я продолжал уверенно грести во тьму, закрыв глаза.

- Джас, - донеслось до меня в первый раз. Руби словно захлебывался моим именем, позвать нормально он уже не мог. – Джас.

Я открыл глаза и принялся искать его в кромешной тьме. «Руби?» - позвал я, продолжая плыть вперед.

Через несколько секунд я понял, что его нигде нет, но было уже слишком поздно. Я бешено метался из стороны в сторону, не зная куда смотреть, куда плыть. Тогда, посреди безлунной ночи, я почему-то вспомнил о курах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Понятия не имею, почему на ум пришли именно они: когда приходишь в курятник за одной из них, все разбегаются в разные стороны зигзагами, даже не задумываясь куда бегут и от кого. Вспомнилось отсутствующие выражение лица выбранной жертвы - ни ужаса, ни сожаления, лишь потерянность.

Конечно же это была судьба, что, битый час бродя по пустой дороге, первой я встретил машину Отца. Так и должно было быть, кто бы еще остановился, увидев голого человека с обезумевшими глазами. Я как сумасшедший кричал ему о том, что произошло с Руби. Понимал ли я, что делал, не знаю.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал Отец. Именно так и сказал. Никогда не спрашивал, только утверждал.

- Нет! Я уверен! - кричал я.

- Ты точно меня не обманываешь?

Ответа не потребовалось.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая дверь, чтобы я сел внутрь. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он разозлился, потому что теперь из-за меня ему придется снова проделывать весь путь домой и во второй раз возвращаться в Кампар для вечерней игры в карты. Я боялся и поэтому больше ничего не говорил.

Вот так погиб мой друг Руби Вонг. Ни добавить, ни убавить.

275 Мамины штаны

Таш О. Фабрика «Мягкий шелк»

В тот раз, впрочем как и прежде, мы плавали безо всякой цели, глупых гонок и «кто быстрее до того берега». Просто плавали. В метрах от берега, где мель уступала глубине, я приготовился к натиску холода. Он сковал мое тело, выдавливая воздух из легких. Я резко и натужно выдохнул, но ощущение было уже привычным, и я продолжил набирать ритм. Гребок. Удар. Гребок. Удар. Я слышал, как тяжелое дыхание Руби вторит моему, но продолжал плыть в черноту, закрыв глаза.

- Джас, - будто не своим голосом выдохнул Руби. - Джас.

Я открыл глаза и начал рыскать в кромешной тьме. – Руби? – окликнул я, все еще двигаясь вперед.

К тому времени как я, спустя секунды, осознал, что он пропал, было уже слишком поздно. Я бросался из стороны в сторону, не зная, где искать и куда плыть дальше. В безлунную ночь я вспомнил о курах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Не знаю, почему именно они пришли мне в голову. Как только мы заходили в курятник, чтобы взять одну на убой, они тут же бросались врассыпную, не понимая куда бежать и от кого. А глаза жертвы всегда выражали апатию – не страх и даже не грусть – одну лишь отрешенность.

И, конечно же, так суждено было случиться, что первой машиной, которую я встретил, прошагав по безлюдной трассе около часа, оказался автомобиль отца. Кто, как не отец, должен был обнаружить меня - голого и с ошарашенными глазами. Я выпалил ему все, что случилось с Руби. Не знаю, насколько я был доходчив в тот момент.

- И он не дурачит тебя, - сказал отец. Именно так он обычно и говорил. Никогда не задавая вопросы, всегда утвердительно.

- Нет, я уверен! – прокричал я.

- Точно не выдумываешь?

Можно было не отвечать.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая мне дверь. – Завтра вернемся за твоей одеждой.

Я боялся, что он злится на меня за то, что ему придется ехать домой, а затем возвращаться обратно в Кампар, где его ждала вечерняя партия в карты. Я боялся, поэтому так больше ничего и не сказал.

Вот так, собственно, и не стало моего друга Руби Вонг.

276 Марго

В этот заплыв, как и в любой другой, мы просто плавали без цели, без глупой гонки “ первый доплывший до другого берега, побеждает”. Примерно метр от края, где заканчивалась отмель, я приготовился к холоду.

Он полностью сковал тело, выжимая воздух из легких. Я сделал резкий вдох, захлебываясь, продолжил плыть, так как испытывал подобные ощущения раньше. Вдох. Погружение. Вдох. Погружение. Я слышал захлебывающиеся вздохи Руби, они отдавались во мне эхом, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
- Джас, - первый крик. Руби не произнес “Джас”, он проглотил слово.
Я открыл глаза и начал его искать в бесконечной темноте.
- Руби? - спросил я, продолжая плыть вперед. Прошло несколько секунд прежде чем я понял, что его больше нет, слишком поздно. Я кинулся искать во всех направлениях, не зная куда еще нырять.

В безлунную ночь я думал о том, что мы держали на заднем дворе фабрики кур. Почему я о них вспомнил, не знаю. Когда вы входите в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой они разбегаются в разные стороны зигзагами, не зная куда им нужно и от кого убегают. Жертва выражает просто потерянность, здесь нет ни ужаса, ни печали.

После часа прогулки по пустынной дороге, первой встречной машиной на моем пути оказалась машина отца. Это была судьба. Именно отец нашел меня голого, с сумасшедшими глазами.
- Я окликнул Руби и спросил его что произошло. Не помню, придал ли я тогда этому значения или нет.
- Он с тобой не шутит, сказал отец. У него такая манера выражаться. Он никогда не задавал вопросы, всегда считал себя правым.
- Нет, я уверен! – кричал я.
- Ты сказки здесь не рассказываешь? Вопрос не требовал от меня ответа.
- Он уже мертв,- сказал отец , открывая дверь, чтобы пропустить меня внутрь.
- Мы вернемся завтра за твоими вещами. Я боялся, что он злится на меня, так как я заставил его дважды вернуться в Кампар, где он коротал вечер за картами. Я боялся, поэтому не произнес ни слова.
Вот так погиб мой друг Руби Вонг.



 

277 Мария Арсеньева

Тэш О, «Шелковая фабрика «Гармония»

В этом заплыве, как и в других, не было цели, глупой гонки или соревнования в стиле "кто первый доплыл - тот и победил". Мы просто плавали. За пару футов от края, там, где заканчивалась отмель, я приготовился к тому, что будет холодно. Холод сковал мое тело, сдавил грудную клетку и выжал из нее воздух. Я резко вздохнул, закашлявшись, но это чувство было мне знакомо и я тут же начал работать руками и ногами. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал кашель Руби, как отзвук своего, но продолжал плыть навстречу темноте с закрытыми глазами.
– Джас,– раздался зов. Голос Руби выдохнул это слово, а не произнес. – Джас.
Я открыл глаза и поискал его взглядом в безграничной тьме.
– Руби? – позвал я, все так же направляясь вперед.
К тому времени как, пару мгновений спустя, я осознал, что его нет рядом, было уже поздно.
Я заметался судорожно в разные стороны, не зная куда кинуть взгляд, где свернуть. В безлунную ночь я подумал о курицах, что мы держали в загоне за фермой. Понятия не имею почему они пришли мне на ум. Как войдешь в курятник, чтобы выбрать одну для расправы, они тут же забегают зигзагами, не понимая куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда отсутствующий вид, не перепуганный и не печальный, попросту потерянный.
И конечно же, волею судьбы, первая машина, которую я встретил после часового блуждания по безлюдной дороге, принадлежала Отцу. Именно Отец должен был отыскать меня, раздетого и с обезумевшим взглядом. Я прокричал обо всем, что случилось с Руби. Донес смысл или нет - так и не понял.
– Он тебя не разыгрывает, - сказал Отец. Он всегда выражался таким образом. Не задавал вопросов, только утверждал.
– Нет, я уверен! - прокричал я.
– И ты не сочиняешь?
Тут от меня ответа даже не требовалось.
– Тогда он уже мертв, – ответил Отец, открывая дверь, чтобы я забрался внутрь. – За твоими вещами вернемся завтра.
Я боялся, что он зол на меня за то, что ему пришлось отправиться домой прежде, чем завернуть в Кампар на карточный вечер. Я боялся, поэтому затих.
Вот так умер мой друг, Руби Вонг, не прибавить, не убавить.

278 Мария Керн

В тот раз, когда мы отправились плавать, у нас не было никакой цели - как и всегда. Ни попыток обогнать друг друга, ни “кто первый доплывет до другого берега, тот и выиграл”. Мы просто плавали. Стоя в нескольких футах от резко обрывающегося края площадки, я мысленно приготовился к тому, что сейчас будет холодно. И холод охватил всё тело, выдавливая воздух из груди. Я выдохнул резко, сдавленно. Но это ощущение было мне знакомо, и я продолжил двигаться вперед. Вытянуться. Оттолкнуться. Вытянуться. Оттолкнуться. Я слышал дыхание Руби - такое же прерывистое, как мое собственное, и продолжал плыть сквозь черноту, не открывая глаз.

- Джес, - позвал он в первый раз. Не произнес, а буквально выдохнул это слово, - Джес...

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в этой непроглядной тьме.

- Руби? - позвал я, не прекращая плыть вперед.

Только спустя несколько секунд я осознал, что его не было рядом - но было уже слишком поздно. Я беспорядочно метался в воде в разные стороны, не представляя, где его искать, куда бросаться в первую очередь. Ночь была безлунной. Почему-то мне на ум пришли куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда заходишь в курятник, чтобы зарезать одну из них, они начинают носиться беспорядочными зигзагами, совершенно не понимая, куда и от чего они бегут. А у жертвы вид всегда какой-то отсутствующий - не напуганный, не грустный, просто потерянный.

Первая машина встретилась мне только после часа блужданий по пустынной дороге. И конечно же это была машина отца. Именно отец и должен был обнаружить меня - голого, с дикими от испуга глазами. Я одним духом выпалил, что произошло с Руби. Не знаю, можно ли было вообще понять смысл того, что я говорил.

- Он же не разыгрывает тебя, - сказал отец. Это была его манера разговаривать - он никогда не задавал вопросов, только утверждал.

- Нет, точно нет!

- Ты не выдумываешь?

Можно было уже не отвечать.

- Ну если так, то он уже мертв, - сказал он, открывая для меня дверь машины, - За твоей одеждой вернемся завтра.

Я побоялся, что он злится на меня -  теперь ему придется проделать весь путь до дома, а потом развернуться и проехать столько же до Кампара, где он по вечерам  играл в карты. Поэтому я больше не сказал ни слова.

Как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

279 Маруся Елейцы

Это был обычный заплыв. Как и прежние. Никакой сверхзадачи, никаких дурацких догонялок, никакой «победы во что бы то ни стало». Мы просто плавали. Через несколько футов мелководье заканчивалось, и я постарался подготовиться к сильному похолоданию. Но ледяная вода сковала моё тело, напрочь лишая воздуха. Это было знакомо, поэтому я резко вдохнул, немного нахлебавшись, и продолжил энергично молотить руками и ногами по воде. Усилие. Взмах. Напряжение. Толчок. Я слышал прерывистое дыхание Руби, вторящее моему, но продолжал плыть в темноту, как ни в чём не бывало.

Вдруг послышалось: «Джас». Руби не произнёс моё имя, а словно выдохнул. «Джас».

Вглядываясь в кромешную мглу в поисках друга, но всё ещё продолжая плыть вперёд, я выкрикнул: «Руби?».

Буквально через пару секунд я понял, что его нигде нет, но было уже поздно. Я метался из стороны в сторону, не зная, куда повернуть и где теперь его искать. Не могу объяснить, но почему-то в эту безлунную ночь я вспомнил куриц, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать очередную жертву на убой, птицы бросаются врассыпную, не зная, куда бегут и кто спасётся. У попавшейся же курицы абсолютно отсутствующий взгляд, не перепуганный, даже не печальный, а просто растерянный.

Конечно, это судьба, что первый встреченный мною автомобиль после часового шатания по безлюдной дороге был отцовский. Именно отец обнаружил меня, голого и с безумным взором. Срываясь на крик, я рассказывал о случившемся с Руби. Я не был уверен в правильности своих действий.

- Он не дурачится, - произнёс отец. Он обладал особой манерой речи: никогда не спрашивать, только утверждать.

- Нет, я уверен! - проревел я.

- Ты не придумываешь?

Этот вопрос не требовал ответа.

- Тогда он уже мёртв, - открывая дверцу машины, проговорил он, – одежду заберём завтра.

Я боялся, что отец злится, ведь из-за этого ему пришлось проделать такой путь, а теперь ещё предстояло вернуться в Кампар к вечернему развлечению – игре в карты. Я боялся и поэтому молчал.

А мой друг Руби Вонг утонул. Наверное.

280 Муся

Этот заплыв, как и остальные, был от нечего делать: без погони друг за другом и желания стать первым и выиграть. Мы просто плыли. В метре от края отмели я приготовился к холоду. Он сковал меня, выжимая воздух из легких. Я резко и судорожно вдохнул. Уже зная это ощущение, я активно двигался: рывок, удар, рывок, удар. Я слышал сдавленное дыхание Руби, вторящее моему, но плыл и плыл в темноте, закрыв глаза.

– Джас? – выдохнул Руби. Казалось, он зовет меня мысленно. – Джас.

Я открыл глаза и, стараясь отыскать его, вгляделся в бесконечную тьму.

– Руби? – Я по-прежнему плыл вперед.

Через несколько секунд я понял, что он утонул, но спохватился я слишком поздно. Остервенев, я метался из стороны в сторону, не зная, где искать и куда повернуть. В эту безлунную ночь я вспомнил кур с нашего двора за фабрикой. Не знаю, чего я о них подумал. Войдешь, бывало, в курятник за птичкой на убой, а куры носятся вправо-влево, не понимая, куда и от кого. У жертвы всегда тупой взгляд – не испуганный и даже не грустный, а просто обреченный.

Побродив часок по безлюдной дороге, я волею судьбы наткнулся на машину Отца. Именно он нашел меня – голого, с бешеными глазами. Я вопил о том, что случилось с Руби. Что именно я нес, не знаю.

– Он не привык тебя разыгрывать, – заявил Отец. Надо было слышать, как он говорит. Всегда утвердительно, без колебаний.

– Нет! Я уверен! – завопил я.

– Ты не выдумываешь?

Отвечать мне было незачем.

– Тогда он уже мертв, – произнес Отец, открывая дверцу машины и впуская меня. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я испугался, что он злится на меня. По моей милости он заезжал домой, а потом дважды возвращался в Кампар, где вечерами играл в карты. Я боялся, поэтому больше рта не раскрыл.

Ну, вот как-то так и умер мой друг, Руби Вонг.

281 Оле Лукое

Тем вечером мы, как обычно, отправились плавать просто так. Не устраивали соревнований, не пытались побыстрее добраться до другой стороны — всё как обычно. В паре метров от берега, там, где начиналась глубина, было холодно, и я заранее приготовился. Студёная вода хлестанула по телу, вышибив из лёгких воздух. Я задышал резко, чуть сдавленно, но уже был знаком с такими ощущениями, так что просто продолжал ударять по воде. Руки, ноги, руки, ноги. Где-то за спиной раздавалось глухое дыхание Руби, но я с закрытыми глазами все так же плыл в темноту.


— Джас, — почти беззвучно позвал меня он, и снова: — Джас.


Я поискал друга взглядом. Ну и темнотища, как в гробу.


— Руби?


Я по-прежнему плыл вперёд. А когда понял, что рядом никого нет, было уже поздно.


Руби! Отзовись! Где ты?


Я в ужасе кидался из стороны в сторону, молотя по воде изо всех сил. Уж не знаю почему, но той безлунной ночью в голову пришла мысль о цыплятах, что жили во дворе за фабрикой. Когда ты входил в курятник выбрать того, кто сегодня умрёт, они удирали зигзагами, хотя и не понимали, от чего спасаются. У смертника всегда были пустые глаза — ни страха, ни грусти, одна растерянность.


Я уже с час тащился вдоль пустынной дороги, и тут не иначе как сама судьба послала мне машину отца. Именно ему выпало найти своего голого, почти спятившего от тревоги сына. Я, срываясь на крик, стал рассказывать, что случилось с Руби. Не знаю, насколько меня можно было понять.


— Твой дружок не пошутил, — изрёк отец.


Вот так, ничего не спрашивая, утверждение, и всё тут. Он у меня всегда так разговаривал.


— Конечно, нет!


— А ты, часом, меня не разыгрываешь?


Говорить что-то в ответ не было нужды.


— Значит, он уже покойник, — заключил отец, распахивая передо мной дверь. — А одёжку твою заберём завтра.


Я опасался его разозлить, потому что теперь ему требовалось везти меня домой, а потом снова ехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Я боялся, и потому умолк.


Вот и все о том, как утонул Руби Вонг, мой друг. Ну, вы поняли.

282 Пальмовый вор

В ту ночь мы плыли, куда глаза глядят, без всяких глупостей вроде “кто первый на тот берег, тот выиграл”. Мы вообще не любили плавать наперегонки. В паре метров от края дно резко уходило вниз, и тело невольно съежилось в ожидании холода. Ледяная вода сдавила со всех сторон, разом вытолкнув воздух из легких, так что я едва не задохнулся. По опыту я помнил, что главное – двигаться. Гребок. Еще гребок. Сзади доносилось прерывистое дыхание Руби, но я продолжал, зажмурясь, плыть в черноту.

- Джас! - раздался крик. Даже не крик, а судорожный выдох. - Джас!

Открыв глаза, я вгляделся в безлунную ночь и позвал:
- Руби!

Некоторое время я по инерции плыл вперед. А когда понял, что Руби нет рядом, было уже поздно. Я отчаянно заметался по воде, не зная, куда смотреть и где искать. Почему-то мне вспомнился наш курятник во дворе за фабрикой. Когда выбираешь, кого бы сегодня прирезать, куры начинают беспорядочно носиться зигзагами, не соображая, куда и от кого они бегут. И еще в памяти всплыл отсутствующий взгляд пойманной жертвы – не перепуганный и даже не печальный, а совершенно пустой.

Потом Я час брел по пустынной дороге. И, конечно, по закону подлости в первой же машине, выехавшей мне навстречу, сидел отец. Именно ему довелось меня обнаружить - голого и совершенно ошалевшего. Сбиваясь на крик, я стал путано рассказывать ему о Руби.

- Это не розыгрыш, - сказал отец. Такая у него была манера говорить: даже вопросы звучали утвердительно.
- Нет, - всхлипнул я.
- Ты не врешь?
Ответ был ясен без слов.
- Тогда ему уже не помочь. - Отец открыл мне дверь. - За твоей одеждой съездим завтра.

Я сидел тихо, как мышь – думал, что отец сердится. Он собирался поиграть в карты в Кампаре, а теперь ему предстояло сделать крюк до самого дома.

В общем, как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

283 Пепелац

В этот раз, как и во все другие, никакой цели у нас не было, никаких там дурацких «наперегонки», никаких «кто первый переплывет на другую сторону, тот и выиграл». Мы просто плыли и все. Примерно за метр до места, где обрывается шельф, я настроился на холод. И вот он стиснул все тело и прямо выдавливал воздух из груди. Дыхание было резким, прерывистым, но мне было не впервой, так что я плыл дальше. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Позади, вторя мне, тяжело дышал Руби, но я не останавливался, плыл в темноту, не открывая глаз.

– Джес, – позвал он. Имя мое Руби выдохнул, не произнес, а выдохнул. – Джэс.

Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бескрайнем мраке ночи. «Руби!» – крикнул я, все еще плывя вперед.

Когда, через пару секунд, до меня дошло, что сзади его нет, было уже поздно. Я бешено метался в разные стороны, не зная, где искать, куда смотреть. Ночь была безлунная, в голове мелькали куры, которых мы держали на дворе за заводом. И кто меня знает, чего я их вспомнил. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать, какую зарезать, они разбегаются, мечутся туда-сюда, не понимая, куда и от кого бегут. А у жертвы в глазах всегда такая пустота, не ужас или там грусть, а полная растерянность.

Час я плелся по пустынной дороге, и, ясное дело, первая машина, которая мне попалась, была отцова. Кому еще, как не отцу, было подобрать меня, голого, с бешеными глазами. Я выложил все, что случилось с Руби. Разобрал он мои крики или нет, не знаю.

– И он тебя не подкалывает, – выдал отец. В своей обычной манере. Не спрашивая, а просто утверждая.

– Да нет же! – выкрикнул я.

– И ты не сочиняешь?

Ответа он и не ждал.

– Тогда ему уже не поможешь, – заключил отец, открывая мне дверь. – Завтра съездим за твоей одеждой.

Я испугался, что он будет ругаться: ведь он направлялся в Кампар поиграть в карты, как всегда, по вечерам, а теперь ему придется ездить туда-сюда, чтобы отвезти меня домой. От страха я всю дорогу помалкивал.

Вот так моего друга Руби Вонг и не стало, как-то так.

284 подлошадку

Tash Aw. The Harmony Silk Factory.
В тот раз, как и прежде, мы плавали без особой цели, не устраивая глупых гонок, безо всяких там «кто кого». Мы просто плыли, и все. В нескольких футах от берега, покидая теплую отмель, я подготовился к холоду. Он тут же сковал меня по рукам и ногам, выдавил воздух из груди. Я тяжело задышал ртом, чувствуя, что задыхаюсь, но такое со мной бывало и раньше, поэтому, не сдаваясь, я все плыл и плыл. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как рядом так же отрывисто сипел Руби, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
— Джэс, — раздалось неожиданно; Руби будто выдохнул, а не произнес мое имя. — Джэс, — позвал он опять.
Я открыл глаза, стараясь разглядеть его в кромешной тьме.
— Руби? — откликнулся я, но не остановился.
Несколько секунд спустя до меня дошло, что его нет, но было уже слишком поздно. В отчаянии я заметался из стороны в сторону, не понимая, где его искать, куда повернуть. В безлунной ночи я подумал о курицах на заднем дворе нашей фабрики. И что я вдруг вспомнил о них? Когда заходили в птичий загон, чтобы отобрать кого-то из них на забой, куры зигзагами пускались врассыпную, не зная, куда бежать и от кого прятаться. Пойманная жертва всегда взирала на мир с полным безразличием, без испуга и даже без тоски, а как-то потерянно.
Конечно, судьбе было угодно, чтобы в первой машине, которую я встретил, наконец, после часа ходьбы по пустынной дороге, ехал отец. Так случилось, что именно он наткнулся на меня, голого и до смерти напуганного. Не помня себя, я с воплями кинулся к нему, давясь и захлебываясь рассказом о Руби. Уж не знаю, понял он меня или нет.
— Это не розыгрыш, — заметил отец. Вот, всегда он так. Говорил, как отрезал, не расспрашивая.
— Нет, нет! — закричал я, как ненормальный.
— А ты часом не врешь?
Ответ был написан у меня на лице.
— Тогда он уже мертв, — сказал отец, открывая передо мной дверь автомобиля, чтобы я сел. — Мы заберем твою одежду завтра.
Я боялся, что он сердится на меня из-за того, что теперь ему придется ехать домой, а потом снова возвращаться в Кампар, чтобы, как обычно, перекинуться в карты. Я боялся, поэтому не проронил больше ни слова.
В общем, вот так погиб мой друг Руби Вонг.

285 Поликарп

В тот раз мы просто плавали. Как и все предыдущие разы. Без всякой цели, без глупых гонок, без всяких там «кто первый до туда – тот и победил». Решили просто поплавать. Отплыли на несколько футов от края, где обрывается шельф. Я приготовился к холоду, который сдавил моё тело, выжал воздух из легких/ Я резко вдохнул, задыхаясь, но это ощущение было мне уже знакомо, поэтому я продолжил энергично двигаться в воде. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я слышал задыхающееся дыхание Руби, отражавшее мое собственное, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.


-- Джас, -- услышал как он в первй раз позвал меня. Руби выдохнул слово, а не сказал его. – Джас.


Я открыл глаза и поискал его в кромешной темноте.


– Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.


К тому времени, спустя несколько секунд, когда до меня дошло, что его уже нигде нет, было слишком поздно. Я бешено плавал вокруг в разных направлениях, без понятия, где искать, куда повернуть дальше. В безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю почему они тогда пришли мне на ум. Когда вы заходите в курятник, чтобы выбрать одну из куриц на забой, они могут метаться зигзагами, не понимая куда бегут и от кого спасаются. У жертвы всегда бессмысленное выражение лица, не напуганное, не печальное, просто потерянное.


Конечно, это была судьба, что после часа ходьбы по пустынной дороге, первая встреченная мной машина, оказалась машиной Отца. Именно Отец должен был меня найти, голого, с дикими глазами. Я проголосил ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, насколько я был убедителен.


-- Он не подшутил над тобой, -- сказал Отец. Именно так он всегда и говорил. Никогда не задавал вопросы, всегда высказывался утверждениями.


-- Нет! Не подшутил! –выкрикнул я.


-- А ты не сочиняешь?


На это мне не было нужды отвечать.


-- Тогда Руби уже мертв, -- сказал он, открывая передо мной дверь машины. -- Завтра мы сходим на берег за твоей одеждой.


Я испугался, что он разозлится на меня из-за того, что я заставил его проделать путь домой дважды, перед тем как вернуться обратно в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Испугался, поэтому больше ничего не сказал.
Вот так погиб мой друг Руби Вонг, более или менее, так.

286 Робин

На этом заплыве, как и на любом другом, не было ни цели, ни глупой гонки, ни победителей. Мы просто плыли. Через несколько футов заканчивалась отмель, и я подготовился к холоду. Все мое тело свело от судорог, дыхание перехватило. Я уже был знаком с этим чувством, поэтому не сдавался - греб руками и ногами. Я слышал тяжелое дыхание Руби, словно эхо моего собственного, но продолжал плыть в темноте. Мои глаза закрылись.


- Джес, - послышался первый зов. Руби не сказал, он выдохнул – Джес.


Я открыл глаза и стал искать его в безграничной темноте.


- Руби? - позвал я


Несколькими секундами позже я осознал, что уже слишком поздно, его больше нет. Словно сумасшедший, я барахтался, не зная куда смотреть, в какую сторону плыть. В эту безлунную ночь я подумал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я вспомнил об этом. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны, никогда не понимая куда и от кого убегают. У жертвы всегда отрешенный взгляд, не испуганный или печальный, а всего лишь потерянный и пустой.


Около часа я шел по безлюдной дороге. По воле случая, первой машиной, повстречавшейся мне, оказалась машина Отца. Он нашел меня – обнаженного и потерянного. Я выкрикнул, что случилось с Руби. Не знаю, был ли в этом смысл.


- Он не шутит над тобой, - сказал Отец. Так он говорил – никогда не спрашивал, всегда утверждал.


- Я уверен в этом, - крикнул я.


- Ты не рассказываешь небылиц?


Он и не ждал ответа.


- Значит Руби уже умер, - сказал Отец, открывая дверь машины, чтобы впустить меня. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Из-за меня ему пришлось проделать двойной путь - домой и обратно в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Я боялся, что он злится на меня. Я боялся. поэтому больше не сказал ни слова.


Так умер мой друг Руби Вонг.

287 Руслана Драгомыжская

Тэш О «Фабрика шёлка «Гармония»


В тот раз, как обычно, плавание было бесцельным, без глупого соревнования или чего-то вроде «кто последний - тот дурак». Мы просто плавали. В нескольких шагах от края, где отмель резко обрывалась в глубину, я привыкал к холоду. Он сковывал все мое тело, выдавливая воздух из груди. Я дышал резко, прерывисто, но это чувство было мне знакомо и раньше, поэтому я продолжал энергично работать руками и ногами. Гребок. Удар. Гребок. Удар. Я слышал прерывающееся дыхание Руби, вторящее моему собственному, но, закрыв глаза, продолжал плыть в полной темноте.

- Джес, - меня настиг первый оклик. Голос Руби выдохнул слово, а не произнес его. – Джес.

Я открыл глаза и поискал его в бескрайней тьме.

- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперед.

Несколько секунд спустя, когда я наконец осознал, что его больше нет рядом, было слишком поздно. Я бешено плавал туда-сюда, не зная, куда смотреть, куда повернуть дальше. Той безлунной ночью я думал о цыплятах, которых мы разводили во дворе за фабрикой. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Возможно потому, что, когда входили в курятник, чтобы отловить кого-то на убой, они бросались наутек какими-то зигзагами, не разбирая куда собственно бегут или от кого спасаются. А у жертвы всегда был опустошенный вид, не напуганный и даже не печальный, просто потерянный.

Несомненно, это была судьба, что первой повстречавшейся мне машиной, когда я уже целый час брел вдоль пустынной дороги, оказалась папина. Именно отцу выпала участь наткнуться на меня, голого, с диким взглядом. Я прокричал, что случилось с Руби. Был ли в моих воплях хоть какой-то смысл, мне не известно.

- Он не разыгрывает тебя, - сказал отец. Это была его обычная манера разговаривать. Никаких вопросов, только утверждения.

- Я уверен, что нет! – крикнул я.

- Ты не выдумываешь?

Мне не было нужды отвечать.

- Значит, он уже мертв, - сказал он, открывая дверцу, чтобы я мог сесть. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он зол на меня за то, что вынуждаю его поворачивать домой, а потом снова возвращаться в Кампар на вечернюю игру в карты. От страха я больше не проронил ни слова.

Собственно говоря, вот и вся история о том, как погиб мой друг Руби Вонг.
 

288 Саша

Мы никогда не соревновались и не плавали наперегонки. Тот раз не был исключением – мы просто пришли искупаться. У самой кромки, где дно резко уходило из-под ног, я приготовился к подступающему холоду. Он охватил меня целиком, сдавив грудь и лишая воздуха. Стало трудно дышать, но мне это было не впервой, и я продолжал энергично грести и работать ногами. Слыша, как сдавленное дыхание Руби вторит моему, я плыл во мрак, зажмурив глаза.
«Джас», – позвал Руби. Не произнес, а будто бы выдохнул: «Джас».
Не останавливаясь, я оглянулся на звук и отозвался в кромешную тьму: «Руби?»
Когда несколько мгновений спустя я понял, что он исчез, было уже слишком поздно. Я метался из стороны в сторону в полной растерянности, не в силах что-либо предпринять. Не знаю почему, но той безлунной ночью я все представлял себе кур, которых мы держали во дворе за фабрикой. Стоило зайти, чтобы выбрать одну на убой, как птицы бросались наутек – не зная, куда и от кого бежать. В глазах жертвы не было ни страха, ни грусти, а одна лишь растерянность.
Я брел по безлюдной дороге около часа, и, как назло, за рулем первой встречной машины оказался отец. Из всех людей именно он нашел меня, раздетого и с обезумевшим взглядом. Уж не знаю, насколько вразумительно, но я выпалил все, что случилось с Руби, на одном дыхании.
– Уверен, что он не разыгрывает тебя, – сказал отец своим привычным тоном. Он никогда не задавал вопросов – только утверждал.
– Конечно, уверен! – вскрикнул я.
– Не выдумываешь?
Отвечать не было смысла.
– Тогда его уже не спасти, – сказал он, открывая мне дверь. – Вернемся за одеждой завтра.
Я боялся, что он сердится на меня за то, что ему пришлось возвращаться домой, а потом снова проделывать весь путь в Кампар на игру в карты. Боялся, и потому больше не сказал ни слова.
Так не стало моего друга Руби Вонга.

289 Светлана Т.

Этот заплыв, как и прочие, не преследовал какую-нибудь цель, не был ребячливым состязанием или игрой «тот, кто доберется до противоположного берега первым, побеждает». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, в том месте, где отмель резко уходила вниз, я приготовился к тому, чтобы встретить холод. Он, словно тисками, сдавил все тело, вытеснив воздух из легких. Я резко, с натугой вдохнул. Это ощущение было мне знакомо, поэтому я продолжал плыть, перебирая руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. До меня доносилось судорожное дыхание Руби, вторившее моему собственному, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.


— Джас, — донеслось до меня. Руби не произнес, а словно выдохнул мое имя. — Джас.


Я открыл глаза и попробовал разглядеть друга в беспросветной тьме. — Руби? — позвал я, продолжая двигаться вперед.


К тому времени, когда спустя несколько секунд до меня дошло, что Руби не видно, было слишком поздно. Я исступленно бросался из стороны в сторону, не зная, куда смотреть и куда плыть дальше. В этой безлунной ночи мне вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они всплыли в моей памяти. Когда вы заходили в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они начинали бестолково бегать, и невозможно было предугадать, ни куда они направляются, ни от кого убегают. Для жертвы всегда было характерно безучастное выражение, не запуганное, и даже не печальное, а просто потерянное.


Не иначе как судьба, что первой машиной, встретившейся мне на пустынной дороге, по которой я брел уже битый час, оказалась машина моего отца. Именно отцу суждено было найти меня, голого и с безумным взглядом. Срываясь на крик, я поведал ему о том, что случилось с Руби. Осознавал ли я случившееся или нет, не могу сказать.


— Он не разыгрывает тебя, — сказал отец в своей обычной манере. Никаких вопросов, одни утверждения.


— Конечно нет! — выкрикнул я.


— А ты сам не выдумал все это?


Я не удостоил его ответом.


— Тогда он уже мертв, — вымолвил отец, открывая для меня дверь машины. — Мы вернемся за одеждой завтра.


Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось ехать до дома, а затем снова возвращаться в Кампар к вечерней игре в карты. Я был напуган, поэтому не произнес больше ни слова.


Вот так в общих чертах погиб мой друг Руби Вонг.

290 Серая шляпа

Заплыв как заплыв. Не какие-то глупые гонки в стиле «кто первый, того и приз». Мы плавали так всегда, безо всякой цели: плыли, и все. У черты, за которой отмель сменялась бездонной глубью, я приготовился к холоду. Он принял меня в свои объятья, сжимая тело, лишая грудь воздуха. Я задыхался, резкие вдохи давались с трудом, но разве это проблема для опытного пловца? Вся моя жизнь в тот момент сосредоточилась на одном: плыть; грести; еще, еще… А где-то рядом я слышал тяжелое дыхание Руби. Я плыл во тьму, не открывая глаз.

– Джас! – голос Руби звучал слабо. Казалось, ему не хватило звука, чтобы позвать, и он просто вздохнул. – Джас!

Я оглянулся вокруг, пытаясь увидеть друга в кромешной тьме, окрикнул его, все еще продвигаясь вперед. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять: я остался один. Поздно. Меня охватило безумие: я плыл, беспорядочно меняя направление, без малейшего представления о том, куда мне смотреть, куда мне плыть дальше. Вам никогда не приходилось ловить кур? Мы держали наседок на дворе за фабрикой, мне случалось. Глупые птицы носятся, сами не зная, от кого и куда, петляя по курятнику. А загляни в глаза жертве, и ты не увидишь там ничего: ни тени страха, ни доли печали. Пустой, отсутствующий взгляд. Именно он почему-то вдруг вспомнился мне в непроглядной ночи.

Судьба хранила меня. Без одежды, с полным безумия взглядом, около часа я шел по безлюдной дороге, и первым, кто встретился мне, был мой отец. Он ехал в Кампар, где собирался весь вечер играть в карты. Не слишком заботясь о связности речи, срываясь на крик, я рассказал ему, что случилось.

– Может, он просто решил тебя провести, – отец задал вопрос в привычной манере: только утвердительные предложения.

– Уверен, что нет! – я вскрикнул в ответ.

– Ты не придумал все это? – риторический вопрос. – Стало быть, он уже мертв. Садись, одежду мы заберем завтра.

Отец открыл передо мной дверь машины. Я очень боялся, что он будет злиться. Злиться за испорченный вечер, за этот крюк – сначала домой, потом снова в Кампар – который придется сделать по моей милости. Я боялся, а потому помалкивал.

Вот как-то так умер мой друг Руби Вонг.

291 Сергей Ф.

В этот раз, как, впрочем, и в остальные, не было никакой цели, ни глупых наперегонки, ни «кто первым доплывет дотуда». Мы просто плавали. За несколько футов до края, там, где обрывался шельф, я приготовился вплыть в холод. Он охватил все мое тело, выдавил воздух из груди. Я дышал часто, задыхаясь, но я знал это ощущение и прежде и поэтому продолжал бороться. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как прерывистое дыхание Руби вторило моему, но я продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.

— Джас, — долетел первый оклик. Голос Руби выдохнул слово, он не произнес его.

— Джас.

Я открыл глаза и поискал его среди безбрежной тьмы.
— Руби? — сказал я, все еще плывя вперед.

Несколько секунд спустя, когда я осознал, что его больше нет здесь, было уже слишком поздно. Я плавал как бешеный туда-сюда, не зная, где искать, куда повернуть. В эту безлунную ночь мне вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, с чего это они вспомнились. Когда ты заходишь в курятник, чтобы забить одного из них, они носятся зигзагами, и никогда не знаешь, куда они побегут или кто из них спасется. Жертва всегда имеет безучастное выражение, не запуганное или даже грустное, — лишь потерянное.

Конечно, это судьба, что первый автомобиль, встреченный мной после часа ходьбы по пустынной дороге, был автомобилем отца. Это и должен был быть отец, кто нашел меня, голого, с безумным взглядом. Я буквально выкрикнул, что случилось с Руби. Не знаю, был ли я в себе.

— Он не разыграл тебя, — произнес отец. Именно так он говорил. Никогда не спрашивая, всегда утверждая.

— Нет, я уверен! — выкрикнул я.

— Ты не придумываешь?

Отвечать не было необходимости.

— Тогда он уже мертв, — сказал он, открывая передо мной дверцу.

— Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что он рассердился на меня за то, что я вынудил его вернуться домой вместо того, чтобы ехать в Кампар поиграть вечером в карты. Я боялся и потому молчал.
Вот так, более или менее, мой друг Руби Вонг умер.

292 Т.А.К.

Tash Aw The Harmony Silk Factory

В этом заплыве, как в каждом втором, не было никакой цели, ни глупых гонок типа « кто первый доплыл, тот победил». Мы просто плыли. В нескольких футах от берега, где дно обрывалось, я приготовился, что будет холодно. Холод сковал меня всего, дыхание перехватило. Я дышал хрипло, сдавленно, но помня, что чувствовал раньше, продолжал энергично двигаться. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок . Я слышал сдавленное, как и моё, дыхание Руби, но продолжал плыть в темноте, с закрытыми глазами.


- Джес, - раздался первый оклик. Руби выдохнул слово, а не произнёс его. – Джес.


Я открыл глаза и поискал его в непроглядной темноте.
- Руби? – позвал я, продолжая плыть вперёд.


Когда я понял, что он недалеко от меня, прошло всего несколько секунд, но было уже слишком поздно. Я бешено заметался из стороны в сторону, не зная куда смотреть и куда потом поворачивать. В этой безлунной ночи, я вдруг подумал о цыплятах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему они пришли мне в голову. Я вспомнил, как входишь в клетку, чтобы выбрать одного из них, чтобы зарезать, а они бегут от тебя во все стороны, не зная, кто из них попадется, а кто убежит. У попавшегося всегда было выражение, - не перепуганное или отчаянное, а только растерянное.


Наверное, это судьба, что первая машина, какую я встретил после часа ходьбы по безлюдной дороге, была машина Отца. Это Отец нашёл меня, раздетого, с сумасшедшим взглядом. Я крикнул ему, что случилось с Руби. Не знаю, что я чувствовал тогда.


- Он не разыгрывал тебя, - ответил Отец. Это всё, что он сказал. Как всегда утверждая и ничего не спрашивая.


- Нет, я уверен! - вскрикнул я.


- Ты не выдумываешь?


Я не счёл нужным отвечать.


- Тогда он уже погиб, - сказал Отец, открывая машину, чтобы я сел. - Мы вернёмся за твоей одеждой завтра.


Я испугался, что он злится на меня за то, что ему придётся заехать домой, прежде чем вернуться в Кампар и поиграть вечером в карты. Я испугался и больше не разговаривал.


А о том, что мой друг Руби Вонг погиб, тем более.

 

293 Томат

Как обычно, мы не соревновались, не пытались, дурачась, перегнать друг друга. Просто плыли. Скоро я почувствовал глубину - это означало, что вот-вот придет холод. Холод впился в тело, стиснул в объятиях, не давая вдохнуть. Я боролся с ним, вталкивал воздух в легкие и продолжал плыть. Не впервой, так что - и раз, и два! Рядом, вторя мне, хрипел Руби. Стояла кромешная тьма, и я плыл с закрытыми глазами.

- Джас, - вдруг сипло выдохнул Руби, - Джас!

- Руби? - не останавливаясь, я открыл глаза и огляделся в черноте.

Я понял, что Руби исчез, только спустя несколько секунд. Время было упущено. Я искал его, кидался из стороны в сторону в беспросветной ночи. Почему-то тогда мне отчетливо вспомнились наши куры. Мы держали их в сарае за фабрикой, и каждый раз, когда кто-нибудь приходил за курицей к ужину, глупые птицы начинали метаться без разбора и особого толку. В пустых глазах жертвы не было страха или печали. Разве что недоумение.

Я долго шел вдоль пустынного шоссе. Первая машина показалась через час - и волею судеб это была машина отца. Иначе и быть не могло. Я был голый и ошалело кричал что-то о Руби, не помню даже, смог ли толком объяснить, что случилось.

- Он не разыгрывает тебя, - отец не спрашивал, он сообщал, такое у него было обыкновение.

- Конечно же нет!

- А не врешь ли ты?

Ответа не требовалось.

- Стало быть, он уже умер, - дверь открылась, приглашая меня сесть. - Одежду твою завтра заберем.

Я боялся, что отец разозлится. Из-за меня он не смог спокойно поехать в Кампар, где его уже ждали за карточным столом - пришлось возвращаться домой. Я очень боялся, а потому промолчал.

Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

294 точка-точка-тире-тире

В тот вечер мы, как всегда, плыли просто так, не стараясь обогнать друг друга. Просто плыли. Впереди мелководье кончалось, и я невольно сжался. Затем, попав в тиски холода, резко выдохнул. Давясь, глотнул немного воздуха. Мне было не привыкать, и я продолжал грести. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Позади доносилось шумное дыхание Руби. Прикрыв глаза, я скользил во тьму.

— Джас, — почти беззвучно донеслось сзади. — Джас.

Я пошарил взглядом в беспросветном мраке.

— Руби?

Прошло несколько томительных секунд. Когда я понял, что друг отстал, было уже поздно.

Я заметался по поверхности, лихорадочно взрезая водную гладь. Почему-то тем вечером я вспомнил о курах — мы держали их на заднем дворе. Как ни зайдёшь в курятник, чтобы отобрать курицу к ужину, они припускали зигзагами во все стороны. Приговорённая всегда глядела как-то растерянно. Не испуганно или грустно, а именно что растерянно.

После долгой ходьбы по пустой дороге показалась машина отца. Перст судьбы, не иначе. Кому, как не отцу, суждено было подобрать меня голого, с тревожным, мятущимся взглядом. Перебивая сам себя, я объяснил, что случилось.

— Он не решил пошутить, — сказал отец. Не спросил — он никогда не спрашивал.

— Нет, конечно!

— И ты не врёшь.

Ответ не требовался.

— Тогда он утонул. — Отец распахнул дверь. — За твоей одеждой съездим завтра.

Отец был мрачен. Теперь ему предстояло везти меня домой, потом — опять в Кампар, играть с приятелями в карты. А я боялся, что мне зададут трёпку, и потому сидел молча.

Как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

295 Тринадцатый апостол

В тот раз, как и всегда, мы плавали просто так, без дурацких соревнований вроде «кто первый на ту сторону». Просто плавали. Там, где дно резко уходило в глубину, я заранее приготовился к холоду. Он сжал грудь, словно тисками; я судорожно хватал воздух ртом, но уже знал это ощущение и продолжал работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Натужное дыхание Руби эхом повторяло моё собственное. Зажмурившись, я упорно продвигался вперёд, в темноту.

– Джас! – позвал он. Даже не сказал, а едва выдохнул. – Джас…

Я открыл глаза и всмотрелся в непроглядный мрак, продолжая плыть.

– Руби?

Когда до меня дошло, что рядом никого, было уже поздно. Я слепо метался из стороны в сторону в безлунной ночи, не зная, где его искать и что делать. Почему-то вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Входишь, бывало, в курятник, чтобы выбрать одного на убой, а они носятся как угорелые туда-сюда и ничего не понимают. У жертвы ни страха, ни грусти в глазах, одна растерянность.

Потом я целый час брёл по пустой дороге, и, как нарочно, первая машина, которая попалась, была отцовская. Кому, как не отцу, суждено было найти меня, голого и с безумным взглядом.

– Он тебя не разыгрывает, – проронил отец, выслушав мои вопли – не знаю, насколько связные.
Он всегда так говорил: никаких вопросов, всегда утвердительно.

– Нет, какое там!

– И ты не выдумываешь.

Ответа не требовалось.

– Получается, утонул. – Он распахнул передо мной дверцу машины. – Одежду твою заберём завтра.

Я боялся, что отец разозлится: теперь придётся делать крюк домой и снова ехать в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Боялся и за всю дорогу не проронил ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Да, как-то так.

296 Трошкина Маруся

Мы плавали, как обычно, безо всякой цели, без глупой гонки, без этого «кто первый доплывет до того берега, тот победит». Мы просто плавали. За несколько шагов до обрыва я приготовился: сейчас будет холодно. Все мое тело словно взяли в тиски, выдавливая воздух из груди. Я дышал отрывисто, почти задыхался, но это чувство было мне знакомо, поэтому я просто продолжил. Рывок. Толчок. Рывок. Толчок. Я слышал неровное дыхание Руби, словно эхо своего собственного, но плыл все дальше в темноту с закрытыми глазами.

- Яс, - услышал я зов. Руби выдохнул слово, а не произнес его. – Яс.

Я открыл глаза и поискал его в бесконечной тьме.
– Руби? – произнес я, продолжая плыть вперед.

Пару мгновений спустя, когда я понял, что его нет рядом, было уже поздно. Я яростно метался во всех направлениях, не зная, где искать, куда еще свернуть. В безлунную ночь я вдруг вспомнил куриц, которых мы держали во дворе за фабрикой. Понятия не имею, как они оказались в моих мыслях. Когда ты заходил в курятник, чтобы выбрать одну из них и зарезать, они убегали зигзагами, не зная, куда бегут или от кого убегают. У жертвы всегда был пустой взгляд, не испуганный или грустный, просто потерянный.

Конечно, так было суждено, что первой машиной, которую я встретил, бредя целый час по пустынной дороге, была машина отца. Так должно было случиться, что именно отец нашел меня – голого и отчаявшегося. Я кричал о том, что произошло с Руби. Даже не знаю, было ли хоть что-нибудь понятно из моего крика.

- Он не подшучивает над тобой, - сказал отец. Именно так он говорил – никогда не задавал вопросов, только утверждал.

- Нет, я уверен, что нет, - вопил я.

- Ты ничего не придумываешь?

Не было никакой необходимости отвечать на этот вопрос.

- Тогда он уже мертв, - сказал он, открывая дверцу, чтобы я забрался внутрь. – Мы вернемся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, он зол на меня за то, что ему придется вернуться домой, а потом вновь ехать в Кампар, чтобы провести вечер за игрой в карты. Боялся и больше ничего не сказал.

Вот, собственно, и вся история о том, как умер мой друг Руби Вонг.

297 Умный Тюлень

Тем вечером, как и всегда, мы просто плавали. Без цели, без глупых состязаний, не стремясь друг друга обставить и первым оказаться на другой стороне. Просто плавали, и всё. Доплыв до конца отмели, я приготовился к холоду. Он сковал всё тело, выжал воздух из груди. Я шумно и резко задышал, но мне было не впервой, и я продолжал выбрасывать руки. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом, как эхо, запыхтел Руби. Не размыкая глаз, я заскользил в темноту.

– Джас. – Раздался еле слышный шёпот Руби. – Джас.

Открыв глаза, я поискал друга в кромешной тьме.

– Ты где, Руби? – крикнул я, продолжая плыть.

Прошло не больше нескольких секунд, потом я понял, что рядом никого, но было слишком поздно.

Я развернулся назад, метнулся направо, налево. Где он? Где?

В темноте ночи я вспомнил о цыплятах, что жили за фабрикой, на заднем дворе. Не знаю, из-за чего вдруг подумал о них. Стоило зайти к ним, чтобы выбрать того, кому сегодня свернут шею, как они принимались носиться зигзагами, хотя не понимали куда или от чего бегут. Уносимый всегда глядел пустыми глазами, где не было ни испуга, ни тоски, одна растерянность.

Я целую вечность брёл по пустынной дороге. В первой же встреченной машине сидел отец. Наверное, о нашей встрече позаботилась сама судьба. Кто, как не отец, должен был найти меня, с безумным взглядом, в чём мать родила. Я сбивчиво, срываясь на крик, рассказал о случившемся. Не знаю, насколько внятно.

– Это не его шуточки, – сказал отец. Он и сейчас не изменил своей привычке: вопрос звучал как утверждение.

– Ага, отличная шутка! – заорал я.

– И ты не выдумываешь.

Вопрос не требовал ответа.

– Тогда твоему другу ничем уже не помочь, – вздохнул он и открыл дверцу машины, приглашая меня внутрь. – Вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я опасался разозлить его, потому что теперь ему надо будет везти меня домой, а потом снова в Кампар, играть в карты с приятелями. Опасался, и поэтому сидел молча.

Вот вся правда о том, как погиб мой друг, Руби Вонг.

298 Филя

Тем вечером мы, как обычно, просто плавали. Без цели, без глупых состязаний, не стремясь друг друга обставить и первым оказаться на другой стороне. Просто плавали, и все. У конца отмели, где дно ухало в глубину, я приготовился к холоду. Он сдавил меня в ледяных объятьях, выжал воздух из лёгких. Дыхание сбилось, но, поскольку я привык плавать в холодной воде, не испугался пугал и просто продолжил молотить по воде. Рука, нога. Рука, нога.


Рядом так же часто и прерывисто дышал Руби, но я закрыл глаза и устремился во тьму.


— Джас, — вдруг позвал меня он. Слабо, еле слышно. — Джас.


— Руби? — Я открыл глаза и, все так же плывя вперед, поискал его в кромешной тьме.


Пару мгновений спустя до меня дошло, что сзади никого нет, но было уже поздно. Я не знал, где искать, и бросался то влево, то вправо, неистово рассекая воду. Почему-то в темноте той безлунной ночи мне лезли в голову мысли о цыплятах, живших во дворе позади фабрики. Если ты приходил к ним в курятник,чтобы выбрать одного на убой, они начинали бестолково носиться зигзагами, не понимая, куда бегут или от кого пытаются спастись. Пойманный цыплёнок всегда выглядел каким-то потерянным. В глазах ни испуга, ни грусти, лишь пустота.


Я час шел по безлюдной дороге, пока меня не подобрал отец на машине. Словно сама судьба предначертала ему обнаружить меня в таком состоянии – голого, с диким взглядом. Не знаю, насколько осмысленно прозвучали мои несвязные выкрики о случившемся с Руби.

— Руби не стал бы так шутить, — забеспокоился отец.


Только утверждения, никаких вопросов… так похоже на отца.


— Конечно, не стал бы!


— А ты правда не придумываешь?


Ну что на такое ответишь?


— Тогда уже поздно его спасать . — Отец распахнул передо мной дверь. — Садись, за твоими вещами вернемся завтра.


Я боялся, что его разозлил. Вынудил везти меня домой и затем снова ехать в Кампар на традиционную игру в карты. От страха разозлить его ещё сильнее я за всю дорогу не произнес ни слова.


Вот вкратце и вся история о том, как погиб мой друг Руби Вонг.

299 Хитрая Лиса

В тот раз, как и в любой другой, мы просто плавали. Мы делали это для удовольствия, не соревнуясь "кто первый доплывет до берега". Мы просто плавали. В нескольких шагах от берега, где отмель уходила на глубину, я стоял, готовясь окунуться в холодную ночную воду. Холод пронизывал меня до костей, от него захватывало дух. Мне не хватало воздуха, но я знал, что так всегда бывает и продолжил энергично грести. Рука. Нога. Рука. Нога. Рядом я слышал захлебывающееся дыхание Руби, но продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.

– Джаз! – крикнул Руби в первый раз. Даже не крикнул, а прохрипел. – Джаз!

Я открыл глаза и поискал его в непроглядной темноте.

– Руби? – окликнул я его, продолжая плыть.

Несколько секунд спустя, когда я понял, что больше не слышу его, было уже поздно. Я носился взад и вперед как сумасшедший, не понимая, где искать и куда плыть. В эту безлунную ночь я думал о цыплятах ,которых мы держали на заднем дворе фабрики. Я не знаю, почему именно они пришли мне на ум. Когда ты заходишь в курятник, чтобы забрать одного из них на убой, они убегают от тебя зигзагами, никогда не зная, куда или от кого они бегут. У жертвы всегда потерянное выражение лица, не испуганное и не грустное, а именно потерянное.

Первая машина, которую я повстречал спустя час ходьбы по пустынной дороге, была машиной моего отца. Это не могла быть случайность. Именно отец и должен был найти меня голого, безумно вращающего глазами. Довольно бессвязно я рассказал ему о том, что стряслось с Руби. Понял ли он меня, я не знаю.

– Так он не разыгрывает тебя. – сказал отец. Так он обычно говорил. Не спрашивал, а утверждал.

– Да нет же! – закричал я.

– И ты не сочиняешь. – на этот вопрос не нужно было отвечать.

– Значит он уже мертв. – сказал он, открывая мне дверь, чтобы я сел в машину. – Завтра мы вернемся за твоей одеждой.
Я боялся что он был зол на меня, из-за того что ему пришлось отвозить меня домой, а потом возвращаться обратно в Кампар для его ежевечерней игры в карты. Я боялся и ничего больше не рассказал ему.

Вот так вот и умер мой друг, Руби Вонг.

300 Цыпа

Тот заплыв, как и все предыдущие, не имел какой-то цели. Не было глупой гонки, соревнования, "кто первый на ту сторону". Мы просто плыли. Когда шельф остался позади, я приготовился. Холод стиснул все тело, сжал грудь, выдавил воздух. Я вдыхал с силой, резко, хрипло. Но все это было мне уже знакомо, и я продолжал грести. Вдох. Толчок. Вдох. Толчок. Хриплое дыхание Руби эхом вторило моему. Я плыл вперед, в темноту, с закрытыми глазами.

- Джэз, - окликнул меня Руби. А затем даже не слово, просто выдох, - Джэз...

Я открыл глаза и стал искать его в бесконечной темноте.

- Руби? - позвал я, все еще продолжая плыть.

Когда через пару секунд я понял, что его нет рядом, было уже слишком поздно. Я отчаянно метался из стороны в сторону, не зная , где искать, куда еще нырнуть. В ту безлунную ночь мне вспомнились цыплята, которых мы держали во дворе за фабрикой. Просто всплыло в голове. Когда мы заходили в курятник, чтобы выбрать цыпленка на убой, они начинали беспорядочно бегать из стороны в сторону. Убегали неизвестно от кого, непонятно куда. У жертвы в глазах всегда была пустота. Ни страха, ни отчаяния, просто потерянный взгляд.

Надо же было так случиться, что, проскитавшись не меньше часа по пустынной дороге, я встретил машину отца. Судьба распорядилась, чтобы именно отец нашел меня, голого, с диким взгдядом. Я пытался рассказать ему, что случилось с Руби, кричал что-то бессвязное.

- Он не играет с тобой, - сказал отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

- Нет, я уверен! - кричал я.

- Это не выдумка?

Ответа не требовалось.

- Значит он уже мертв, - сказал отец, открывая дверь, чтобы я забрался в машину, - за твоей одеждой мы вернемся завтра.

Я боялся, что он будет злиться на меня, что ему пришлось возвращаться домой, а потом ехать обратно к Кампару играть в карты. Я был испуган, поэтому больше ничего не говорил.

Вот как-то так погиб мой друг Руби Вонг.

301 Чикен Макнаггетс

В тот раз, как и всегда, мы плыли просто так – не думая обогнать друг друга, без всяких там дурацких состязаний. Просто плыли. Достигнув края отмели, за которым начиналась глубина, я внутренне поежился. Затем холодная вода сжала, как в тисках. Я резко втянул воздух. Ладно, бывало и хуже. Я продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Руби громко дышал рядом. Прикрыв глаза, я весь отдался чувствам.

– Джас, – чуть слышно донеслось сзади. – Джас.

Продолжая плыть, я огляделся и не увидел ни пятнышка света.

– Руби?

Прошла едва ли пара секунд, прежде чем я понял, что рядом никого – но было слишком поздно.

Я лихорадочно заметался во все стороны. Почему-то пришла мысль о цыплятах. Мы держали их на заднем дворе, и когда заходили в курятник, чтобы поймать одного на обед, они неслись зигзагами в разные стороны. Будущая жертва всегда смотрела пустым взглядом, в котором не читалось ни страха, ни грусти, только растерянность.

Я долго-долго брел по пустой дороге, и первая же машина оказалась машиной отца. Найти меня тогда, голого, с шальным взглядом, должен был именно он. Я сбивчиво рассказал – нет, прокричал – что случилось с Руби.

– Он не затеял прятки, – сказал отец. Вот так всегда. Не вопросы, а утверждения.

– Нет, конечно!

– И ты не выдумываешь.

Слова были излишни.

– Тогда его уже не спасти. – Отец распахнул дверь, давая мне залезть. – За твоей одеждой съездим завтра.

Я боялся, что мне попадет. Отец ехал в Кампар, на вечернюю партию в карты, а теперь ему делать крюк, чтобы вернуть меня домой. Я боялся, и больше ничего не сказал.

Как-то так и погиб мой друг Руби Вонг.

302 шо ли сан

В тот раз, как и обычно, у нас не было определенной цели, мы не носились наперегонки, не мерились силами. Просто плавали. Я знал, что в нескольких футах от края, на глубине, меня встретит леденящий холод. Он сжал меня мертвой хваткой, выдавливая воздух из груди. Стало трудно дышать, но я был к этому готов и продолжал двигаться вперед. Гребок. Удар. Гребок. Удар. Я слышал за спиной прерывистое дыхание Руби, но упрямо плыл в черноту, закрыв глаза.


Внезапно послышался сдавленный вскрик: «Джес!», а потом второй, еще тише.


Я тщетно силился разглядеть своего друга в бесконечной темноте. «Руби!», – позвал я, по инерции продолжая плыть вперед.


Через несколько мгновений до меня дошло, что его нигде нет, но было поздно. Я начал беспорядочно метаться в разные стороны, не понимая, куда плыть, где искать Руби в этой кромешной тьме. Мне почему-то вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе. Когда кто-то заходил в курятник, чтобы выбрать одного из них на обед, они разбегались во все стороны нелепыми зигзагами, не соображая, куда и зачем бегут. У жертвы всегда был недоуменный вид, не перепуганный или несчастный, а какой-то потерянный.


Я брел по пустынной дороге около часа, и, конечно же, первой машиной, которая мне встретилась, оказалась машина отца. Именно ему надо было найти меня, голого, потерянного, с безумными глазами. Я кое-как объяснил ему, что случилось.


– Он не мог тебя разыграть, – сказал отец в своей обычной манере: никаких вопросов, исключительно утверждения.

– Нет, конечно, нет! – заорал я.

– И ты ничего не выдумываешь. Значит, он уже мертв, – подытожил отец, открывая мне дверцу, ¬ – а за твоей одеждой можно съездить и завтра.


Я боялся его гнева, ведь ему пришлось отвозить меня домой, а потом снова возвращаться в Кампар, где он собирался провести вечер за игрой в карты. Я боялся, и поэтому промолчал. Вот так и погиб мой друг Руби Вонг.

303 Элли

В этот раз мы плыли как всегда – не имея цели, не дурачась, гоняясь наперегонки, не споря, кто выиграет. Просто плыли. Через пару метров от края, там, где обрывалась отмель, я приготовился к холоду. Он сковал все мое тело, сдавил грудь. Я задыхался, но ощущение было знакомым, и я не останавливался. Гребок. Удар ногами. Гребок. Удар ногами. Я слышал, как Руби ловит ртом воздух, повторяя ритм моего дыхания, и все равно продолжал плыть в темноту, закрыв глаза.


– Джас, – вдруг донеслось до меня. Руби не произнес мое имя, а выдохнул. – Джас.


Я открыл глаза, ища его в непроглядной тьме. «Руби?» – позвал я, плывя дальше.


Когда через несколько секунд я понял, что его нигде нет, было уже слишком поздно. Я отчаянно метался, не зная, где искать, куда повернуть. В безлунной ночи я думал о цыплятах на нашем дворе за фабрикой. Не знаю, почему я вспомнил о них. Когда входили в курятник, чтобы выбрать одного на убой, цыплята убегали зигзагами, даже не осознавая, где или от кого они пытаются спрятаться. Глаза жертвы всегда были пусты – в них не было ни страха, ни даже грусти, только потерянность.


Конечно, за рулем первой же машины, которую я встретил после того, как час брел по пустынной дороге, был Отец. Это было неизбежно. Именно Отец должен был найти меня, голого, с обезумевшими глазами. Я выкрикнул, что случилось с Руби. Я не знаю, можно ли было разобрать мои слова.

– Он не разыгрывает тебя, – сказал Отец. Он всегда так говорил. Никаких вопросов, только утверждения.


– Нет, точно нет! – вскрикнул я.


– Ты не придумываешь?


Я мог не отвечать.


– Тогда он уже мертв, – произнес Отец и открыл для меня дверь автомобиля. – За твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся его гнева за то, что ему пришлось ехать домой перед возвращением в Кампар на вечернюю партию в карты. Я боялся – и больше не сказал ни слова.


Вот как-то так и умер мой друг Руби Вонг.

304 Юлия Б.

Когда мы поплыли в этот раз, впрочем, как и в любой другой, у нас не было цели, не было детских игр «кто первый до туда, тот и победил». Мы просто плыли. В нескольких метрах берега, там, где кончалась отмель, я стал готовиться к жуткому холоду. Холодная вода полностью охватила мое тело, выжимая весь воздух у меня из легких. Я едва переводил дух. Это чувство уже было мне знакомо, поэтому я продолжал плыть. Грести и отталкиваться. Грести и отталкиваться. Я слышал затрудненное дыхание Руби, в точности повторяющее мое, но все равно продолжал плыть с закрытыми глазами вперед, в черноту.

«Джас», - послышался оклик. Руби не произнес мое имя, а выдохнул. – «Джас».

Я открыл глаза и окинул взглядом бесконечную темноту в поисках Руби.

«Руби?» - позвал я, все еще плывя вперед.

Несколько секунд спустя, когда я осознал, что его нигде не было видно, было уже поздно. Я начал плыть как сумасшедший в разных направлениях, не зная, где его искать, куда плыть.

Среди безлунной ночи я думал о курицах, которых мы держали во дворе за фабрикой. Я не знаю, откуда эти мысли вдруг возникли в моей голове. Когда заходишь в курятник и выбираешь, какую из них зарезать, они всегда разбегаются, не зная, куда они бегут и от кого прячутся. В глазах той, которую поймали, всегда бывает бессмысленное выражение, не испуганное и даже не печальное, а просто потерянное.

Очевидно, это была судьба, когда первая попавшаяся мне машина после часа блуждания мною по пустынной дороге, оказалась машиной моего отца. Именно отец должен был найти меня в таком виде: раздетым , с безумными глазами. Я кричал в попытках рассказать ему о том, что случилось с Руби. Не знаю, был ли какой-то смысл в том, что я говорил.

«Он разыгрывает тебя», - сказал отец. Такая у него была манера говорить: он никогда не задавал вопросы, а только утверждал.

«Нет, я уверен!» - закричал я.

«Ты не шутишь?»

Не было смысла отвечать.

«Тогда он уже мертв», - сказал отец, открывая мне дверь машины. - «Вернемся за твоей одеждой завтра».

Я боялся, что он зол на меня за то, что я заставил его проделать долгий путь домой перед тем, как он снова вернется в Кампар ради его привычной игры в карты по вечерам. Я боялся и потому ничего не ответил.

Вот так умер мой друг Руби Вонг.

305 Ялиэто

Таш О
Фабрика шелка «Гармония»

В этот раз, как и прежде, мы плыли без всякой цели. Никаких глупых гонок на звание чемпиона. Плыли, и всех делов. За несколько футов до того места, где отмель заканчивалась, я приготовился. От стужи все мое тело сжалось, дыхание перехватило. Я часто задышал, но мне было не впервой, и я плыл, не останавливаясь. Замах-гребок, замах-гребок. Руби прерывисто дышал где-то рядом, но я продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.

— Джас, — не произнес, а выдохнул Руби. И снова:

— Джас.

Я открыл глаза и поискал его в абсолютной темноте.

— Что, Руби? — не останавливаясь, спросил я.

Прошло несколько секунд, прежде чем я осознал, что его нет рядом. Но было слишком поздно. Я неистово заметался в разные стороны, но не знал, куда податься. В эту безлунную ночь, сам не знаю, почему, мне вспомнились куры, которых мы держали во дворе за фабрикой. Когда мы входили в клетку за очередной жертвой, они разбегались от нас зигзагами, не соображая, куда и от кого бегут. У пойманной на убой птицы всегда был отсутствующий взгляд. Ни испуга, ни печали, одна лишь пустота в глазах.

Как назло, первой на пустынной дороге мне попалась машина отца. Именно отцу суждено было найти меня — голого и ошалелого. Я прокричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, соображал ли я тогда хоть что-нибудь.

— Он тебя не разыгрывает. — Такая уж у отца была манера. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, я уверен, — выпалил я.

— И ты не придумываешь.

Мне не было нужды отвечать.

— Тогда он уже мертв, — отец открыл передо мной дверцу. — Мы вернемся за твоими вещами завтра.

Я боялся, что он зол на меня из-за того, что ему придется ехать прямиком домой, а не завернуть к Кампару, чтобы, как обычно, перекинуться в картишки. Я боялся, поэтому молчал.

Вот так и сгинул мой друг Руби Вонг.

306 Яна Калинина

В этот раз, как и всегда, мы просто купались: не было никакой цели, никаких глупых соревнований, никаких «кто первый, тот и выиграл». Купались, и только. Отойдя на несколько шагов от края карьера, туда, где заканчивалась отмель, я приготовился погрузиться в холодную воду. Вода сковала мне тело, грудная клетка сжалась, выталкивая из легких воздух. Дыхание стало прерывистым, я задыхался, но это чувство было мне уже знакомо, и я продолжал плыть изо всех сил. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слышал, как тяжело, словно повторяя за мной, дышал Руби, но продолжал плыть в черную пустоту, не открывая глаз.

— Джас, — вдруг окликнул меня он. Руби выдохнул, а не произнес мое имя. — Джас.

Я открыл глаза и попытался найти его в абсолютной темноте.

— Руби? — позвал я, не останавливаясь.

Когда я понял, несколькими секундами позже, что его там нет, было уже слишком поздно. Я бросался в разные стороны, не зная, куда смотреть, куда повернуть. Стояла безлунная ночь. Я вспомнил куриц, которых мы держали во дворе позади магазина. Не знаю, почему они пришли мне на ум. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну для забоя, они разбегаются от тебя в разные стороны, не понимая, куда они бегут и от кого. Взгляд жертвы всегда пустой. Потерянный взгляд, в котором нем нет ни испуга, ни грусти.

Разумеется, так должно было случиться, что первой машиной, которая попалась мне на пустынной дороге спустя час, была машина моего отца. Именно он должен был подобрать меня там, напуганного и без одежды. Я выложил ему все, что случилось с Руби. Не знаю, был ли хоть какой-то смысл в моих словах.

— Он не шутит, — сказал отец. Так он всегда говорил. Никаких вопросов, только утверждения.

— Нет, точно нет! — закричал я.

— Снова сказки рассказываешь?

Ответ был понятен без слов.

— Тогда он уже мертв, — сказал отец, открывая мне дверь в машину. — За одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он злится на меня за то, что ему пришлось возвращаться домой, а затем снова ехать в Кампар, где он обычно по вечерам играл в карты. Я боялся, поэтому больше ничего не сказал.

Так умер мой друг Руби Вонг. Ну или примерно так.

307 №1

В тот раз, как и всегда, не было никаких дурацких состязаний "кто первый". Мы просто плавали. Добравшись до конца отмели, я приготовился к холоду.
Он сковал все члены, стало трудно дышать. Воздуха не хватало, но я не испугался, так как уже такое испытывал, и просто продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. До меня доносилось прерывистое дыхание Руби, но я, закрыв глаза, поплыл дальше во тьму.

— Джас, — вдруг позвал меня он. Слабо, на пределе слышимости. — Джас.

Я осмотрелся. Ну и темень, как в могиле.

— Руби?

Гребок вперёд, еще гребок, и еще. Лишь через несколько секунд я понял, что его нет, но было уже поздно.

Я в ужасе заметался, не представляя, где искать, куда плыть. Не знаю почему, но той тёмной безлунной ночью вспомнились куры, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Когда к ним заходили, намереваясь выбрать одну на убой, они зигзагами припускали в разные стороны, пусть и не знали, что им грозит. В глазах у пойманной не было ничего. Ни страха, ни грусти, только растерянность.

Я с час брёл по безлюдной дороге и наткнулся на машину отца. Безусловно, это было провидение. Именно отец должен был найти меня, голого и с безумным взглядом. Я крикнул ему, что случилось с Руби. Не знаю, понятно получилось или нет.

— Он тебя не разыгрывает, — сказал отец.

Вот так он всегда и говорил. Ни о чём не спрашивал, только утверждал.

— Нет, конечно нет!

— Ты не сочиняешь.

Ответа отец не ждал.

— Значит, Руби утонул, — вывел он и открыл мне дверцу машины. — Садись. Заберём твою одежду, когда посветлеет.

Кажется, отец на меня рассердился. Я помешал его вечерней партии в карты, заставив везти себя домой. Чтобы попасть на неё в Кампар, ему теперь придётся проехать двойную дорогу. Опасаясь ещё сильнее разозлить отца, я больше не сказал ни слова.

Вот так, собственно, и погиб мой друг, Руби Вонг.