1. 0303

– Это наверняка недоразумение, – сказал он брату. – Слушай, я сейчас в пути, я перезвоню тебе, ладно?

Во рту было ужасно сухо, приходилось буквально выдавливать из себя слова. Они обменялись обычным «пока», но, судя по голосу, брат явно нервничал.

Томас дал отбой, положил телефон на тумбочку у кровати. Застеклённые двери во всю стену, отделяющие комнату от террасы, были открыты, и над перилами он видел узкую полоску моря. Рывком поднялся на ноги, жалобно скрипнули пружины матраса. Вышел на террасу, встал возле перил. Нестерпимо хотелось курить, но ведь обещал же: после свадьбы – никаких сигарет. И до сих пор удавалось держать слово… Хотя в нижнем ящике комода лежало пол-пачки «Житан» – видно, забыл предыдущий постоялец. Вечернее солнце мягко переливалось на поверхности воды, наводило глянец на борта лодок у пристани. На крыше дома напротив на бельевой веревке висели пижамные брюки с ярким восточным рисунком; в порывистом ветре штанины исполняли какой-то невероятный танец. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем; теперь же оно действовало ему на нервы, казалось ужасным.

Он прекрасно понимал, что не было никакого недоразумения, понимал уже в тот момент, когда произносил это неискреннее, уклончивое слово, за которым всегда следуют какие-то оправдания. И это означало, что его новоиспечённая жена – всего-то шесть дней их браку! – лгунья и воровка. Та-ак.

Так-так-так.

Стучало в висках. Язык, казалось, разбух и стал шершавым. Он присел на один из шезлонгов, отхлебнул из стакана, который оставил на путеводителе. Лед уже растаял, у воды появился металлический привкус. От запотевшего стекла обложка намокла, он вытер книжку о штанину и раскрыл на странице, где остановился. Но через пару секунд захлопнул - слова расплывались перед глазами. Опустил спинку шезлонга, лёг и закрыл глаза – надо успокоиться, но вместо этого увидел себя будто со стороны – вот он, ложится поудобнее, изображает, что расслабляется. Для кого, для чего? Себе же самому показать, что всё это его мало волнует? Боже, он просто смешон! И с мрачным видом уселся, поставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице взвыл мопед.

Несколько минут назад, пока не раздался звонок, он занимался их завтрашней прогулкой в Вернаццу. За этим они с Арден сюда и приехали – погулять по тропинкам между скал, от одной деревни к другой, и он увлёкся, почти забыл обо всём – продумывал маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирал подходящие ресторанчики. В это утро – впервые после свадьбы – у него получилось заняться любовью с Арден, и даже расслабиться – никаких приступов паники, и просто начать строить планы на предстоящую неделю.

У него несколько раз случались проблемы во время близости с Арден, но он полагал, это пройдёт, как только останутся позади волнения и хлопоты, связанные со свадьбой. Арден вроде бы не огорчалась по этому поводу, отнеслась «с пониманием», хотя вряд ли понимала – ему самому это не удавалось, где уж ей? Естественно, она пыталась всё как-то сгладить; но её слова «не переживай, у мужчин такое бывает», – вовсе его не успокоили. Сам факт её сочувствия только усугублял проблему, а уж «такое бывает»? Откуда это? Хорошо, если с чьих-то слов. Но что это за разговоры, где делятся такими откровенными подробностями? Может, и он уже стал темой женской болтовни такого сорта, за бокалом вина на вечеринке, или на занятиях по кулинарии, где там ещё она бывает? Сама мысль об этом убивала желание. Арден всё же пыталась увлечь его, но в её стараниях он уже подозревал не только обеспокоенность, и не только нетерпение… Кое-что ещё. Скуку.

– Бад, да всё нормально, - сказала она вчера ночью, когда у них ничего не вышло. – Давай спать.

2. 0lgaGa

- Это какое-то недоразумение, - сказал он. – Я сейчас в дороге. Давай я тебе попозже перезвоню?
Во рту так пересохло, что ему было трудно говорить, да ещё брат, прощаясь, казался напряжённым.
Закончив разговор, он положил телефон на стол возле кровати. Через распахнутые балконные двери виднелся краешек пристани. Матрас скрипнул, стоило ему встать на ноги. Он вышел на балкон и подошёл к перилам. Ему хотелось закурить, но он обещал после свадьбы бросить, и пока держал обещание, несмотря на полпачки Gitanes, оставленные последним постояльцем в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца поблескивали на воде, подсвечивая корпуса стоящих в гавани судов. С бельевой верёвки на крыше дома напротив свисали пижамные штаны с орнаментом, которые яростно колыхались при порывах ветра. Ещё час назад они с Арден смеялись от этого зрелища, но сейчас оно навевало лишь тревогу и отчаяние. Он понял, что хоть он и заговорил про «недоразумение» - всегда такое скользкое, не сулящее ничего кроме оправданий, слово – что недоразумения не было. А это значит, что его жена – да, уже целых шесть дней как - является лживой воровкой. М-да.
Так, так, так…
Он чувствовал биение вены на лбу, ощущал зернистость языка. Опустившись в одно из стоявших на балконе кресел, он глотнул воды из стакана, оставленного им на путеводителе. Лёд растаял, придав воде металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от конденсата со стакана. Вытерев её о брюки, он открыл страницу, на которой закончил. Спустя какое-то время он закрыл книгу. Слова расплывались. Он приспустил спинку кресла и закрыл глаза, надеясь, что это его успокоит, но вместо этого он увидел себя со стороны: он лишь принял несложную позу, изображающую расслабленность. Но для кого? Для себя, чтобы показать, что его почти не трясет? От чувства неловкости за себя он угрюмо подался вперёд, расставив ноги по бокам кресла. Внизу по дороге с воем пронёсся скутер.
За несколько минут до звонка он планировал на завтра поездку в Вернаццу. Ради этого они с Арден приехали сюда – чтобы пройтись по скалистым дорожкам деревушек – и он почти забылся, пока планировал их маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая рестораны получше. Тем утром, впервые со дня их свадьбы, он мог заняться любовью, а также просто начать планирование предстоящей недели и не дрожать при этом от страха.
Уже несколько раз перед ним и Арден вставала эта проблема, но он полагал, что она уйдёт, как только уляжется свадебная суматоха. Арден не переживала насчёт неё, всё понимала, хотя и не понимала – да и как она могла, когда он сам не понимал. Он знал, что она пыталась ему помочь, но когда она просила его не переживать, уверяя, что такое «постоянно» происходит с мужчинами, ему слабо в это верилось. От одного её сочувствия становилось тошно, так тут ещё это «постоянно». Откуда оно взялось? Будем надеяться, из чужого опыта. Только о чём мог быть тот разговор, который привёл бы к подобным откровениям? А не мог он сам стать предметом обсуждения на одной из женских ночных вылазок или на кулинарных курсах Арден? Лишь эта мысль убивала всякое желание. Арден не сдавалась, но за её попытками его завести он начал видеть что-то большее, чем беспокойство. Большее, чем нетерпение. Скуку.
- Всё нормально, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда её старания так ни к чему и не привели. – Давай-ка поспим.

3. aardvarkian

- Недоразумение какое-то, - сказал он. - Но я сейчас не могу говорить. Я перезвоню. Ага? – Во рту до того пересохло, что конец фразы дался с трудом, но и голос брата при прощании звучал натянуто.

Он положил сотовый на столик рядом с кроватью. Двери были распахнуты, и над перилами балкона просматривалась полоска гавани. Он поднялся, выдавив из матраса всхлипывание, и подошёл к краю балкона. Хотелось курить, но он обещал завязать после свадьбы, и пока справлялся, не позволяя даже открытой пачке «Житан», оставленной в тумбочке на нижней полке кем-то из предыдущих постояльцев, себя соблазнить. Лучи позднего солнца блестели на воде, играли на корпусах стоящих на пристани яхт. Штаны от пижамы, сохнущие под крышей дома напротив, буйно дёргались в порывистом бризе. Какой-то час назад они с Арден смеялись над их пляской; теперь она удручала, почти человеческая в своём отчаянии.

Ещё не закончив говорить «недоразумение» – всегда как вата во рту, всегда прелюдия к оправданию, – он понимал, что никаким недоразумением не пахло. Что вынуждало признать: женщина, на которой он был женат шесть дней, – врунья и воровка. Да уж...

Да уж, да уж, да уж.

На лбу вздулась жила, а язык сделался шершавым. Рухнув в один из раскладных стульев, он поднял с путеводителя забытый на нём стакан воды и отпил. Растаявший лёд добавлял воде металический привкус. На обложке от запотевшего стакана остался мокрый след. Он вытер путеводитель о штанину и раскрыл его там, где остановился. Но чтение не шло – слова танцевали перед глазами. В попытке успокоиться он откинулся на спинку стула и сомкнул веки, но сквозь них увидел себя со стороны, в картинной позе расслабленности, полным напускного спокойствия. Перед кем от притворяется? Это так он убеждает себя, что ничуть не опустошён? Почувствовав себя дураком, он плавно наклонился вперёд, твёрже опираясь на ноги. С улицы доносился визг мопеда.

Когда зазвонил брат, он как раз продумывал завтрашнее путешествие в Вернаццу. Шагать по огибающим скалы тропам от деревни к деревне – за этим они с Арден сюда и приехали, и он буквально растворился в работе, выбирая маршрут, подыскивая хорошие пляжи, подбирая расположенные по дороге рестораны. Тем утром он первый раз со дня свадьбы удовлетворил её в постели, и следующая неделя представала перед мысленным взором совершенно безоблачной.

У него с Арден и раньше случались проблемы, но он уверял себя, что всё пройдёт, как только улягутся волнения, связанные с женитьбой. Арден относилась ко всему спокойно и «с пониманием», хоть ничего и не понимала – о чём говорить, когда не понимал он сам? Она, конечно, пыталась его приободрить, говоря, что беспокоиться тут не о чем, и что с мужчинами такое случается «постоянно», но делала только хуже. Как будто жалость сама по себе – малое унижение, так ещё это «постоянно»? Откуда она это взяла? Лучше бы с чужих слов. Хотя что за беседа поощряет такие откровения? Значит, и его супружеские качества скоро препарируют за вечерним коктейлем или на одном из её уроков кулинарии? Одна только мысль обжигала достоинство. Арден продолжала стараться, но чувствовалось, как беспокойство и раздражительность жены во время бесплодных попыток возбудить его замещались скукой. «Ладно, Бад», - ничего не добившись, сказала она вчера вечером. – «Давай спать».

4. AbAlice

- Это недоразумение, - сказал он. - Я как раз собирался уходить. Я тебе перезвоню, ладно?
Во рту так пересохло, что он с трудом договорил. И услышал, как брат сдавленно с ним попрощался.
Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Через распахнутые балконные двери посмотрел на гавань поверх перил. Поднялся на ноги, и матрац под ним скрипнул. Вышел на балкон и встал у ограждения. Сигаретку бы! Но он обещал не курить после свадьбы и пока держал слово, хотя прежний постоялец оставил в нижнем ящике комода полпачки “Житан”. Закатное солнце сверкало на воде и золотило корпуса лодок в гавани. “Огуречные” пижамные штаны на веревке на крыше дома напротив дрыгались во все стороны от порывистого ветра. Только час назад он с Арден смеялся над этой картиной; теперь она тревожила и вгоняла его в тоску.
Недоразумение: о нем вечно говорят в оправдание. Скажешь о нем, и во рту остается противный привкус. Но понятно же, что ошибка исключена. А это значит, что его без году неделя жена - мошенница и воровка.
Ну и ну...
У него на лбу дергалась венка, язык стал шершавым. Он опустился в шезлонг и отпил воды из стакана, забытого на путеводителе. Лед растаял - вода пахла железом. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стакана. Он вытер путеводитель о штанину и открыл страницу, которую читал недавно. Через минуту захлопнул книгу - буквы расплывались перед глазами. Опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вдруг представил себя со стороны: лежит он такой и отдыхает. Кому это надо? Хочет убедить сам себя, что спокоен как удав? Понимая, как нелепо выглядит, он нахмурился и выпрямился, оседлав шезлонг. Внизу на улице взвыл мопед.
Несколько минут назад, пока ему не позвонили, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Они с Арден специально приехали сюда, чтобы бродить по скальным тропам из одной деревни в другую, и он увлеченно прокладывал маршрут, подбирая хорошие пляжи и приличные рестораны. Сегодня утром, впервые после свадьбы, он занимался любовью и не вздрагивал от ужаса, думая о предстоящей неделе.
У него с Арден уже было несколько осечек, но он решил, что все наладится, когда пройдет предсвадебная лихорадка. Арден не злилась, говорила, что все понимает, хотя и не понимала. И не поймет, потому что он сам не понимает, в чем дело. Конечно, она щадила его, но когда она посоветовала не волноваться, ведь у мужчин это обычное дело, он не поверил. Ему и так не по себе от ее доброжелательности, а теперь еще и это. Откуда она узнала? Наверное, ей кто-нибудь рассказал?
Но, с кем можно так откровенничать? Может, и его обсуждали на девчачьих посиделках в баре или на кулинарных уроках, куда ходила Арден? Он скис от одной этой мысли. Арден не сдавалась, но в ее попытках завести его уже был не азарт и даже не злость, а безразличие.
- Все нормально, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда опять ничего не вышло. - Давай спать.

5. ABCDEFG

В начале пути

Тобиас Вулф

«Это просто какое-то недоразумение», - сказал он. «Я сейчас в пути, перезвоню тебе позже, хорошо?». Во рту так пересохло, что он едва мог говорить. Прощаясь, почувствовал, как напряжен брат.

Он захлопнул крышку телефона и положил его на прикроватную тумбочку. Застекленная дверь была распахнута, и вдали, поверх перил балкона, виднелась полоска гавани. Пружины матраса взвизгнули, когда он поднялся с кровати. Потянуло закурить, но он поклялся бросить после свадьбы, и слово пока держал, хоть и обнаружил в нижнем ящике комода полупустую пачку «Житан», забытую предыдущим жильцом. Лучи вечернего солнца отражались от водной глади, бросая блики на корпуса суденышек у причала. На соседней крыше болтались на сушилке для белья пестрые пижамные штаны, исполняя под порывами ветра немыслимые па. Часа не прошло, как они с Арден смеялись над этими плясками; теперь же зрелище его раздражало. Более того – оно было просто невыносимо.

Пусть он и назвал произошедшее недоразумением, слово это всегда звучало неискренне, и было не более чем попыткой оправдаться. Он прекрасно понимал, что никакого недоразумения не было и в помине. А это, в свою очередь, означало, что женщина, которая стала его женой всего шесть дней назад – лгунья и воровка. Так-так.

На лбу у него забилась жилка; язык царапал нёбо, точно наждачная бумага. Он опустился в шезлонг на балконе и выпил забытый на путеводителе стакан воды. Лед уже растаял, и он ощутил во рту противный металлический привкус. На обложке буклета остался мокрый круг от донышка. Он вытер путеводитель о шорты и открыл на заложенной странице. Посмотрев в книжицу несколько секунд, он захлопнул ее: буквы сливались в одну сплошную полосу. Он откинулся на спинку шезлонга и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Увидел себя будто издалека, в глупой попытке расслабиться. Для кого он старался? Пытался доказать самому себе, что не принимает новости близко к сердцу? Угрюмо подумал, что смешон, и снова выпрямился в кресле, расставив ноги. Внизу, на улице, заскулил движок мопеда.

За несколько минут до звонка брата он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Именно за этим они с Арден и приехали – карабкаться по вьющимся вдоль утесов тропинкам, от одной деревушки до другой. Он забыл обо всем, разрабатывая маршрут, выискивая лучшие пляжи, выбирая милые ресторанчики. Утром он даже сподобился заняться любовью – впервые со дня обручения, и теперь мог думать о предстоящей неделе без содрогания.

Он уже несколько раз попадал в неловкую ситуацию в постели с Арден, но полагал, что все придет в норму, как только пройдут свадебные треволнения. Арден не придавала этому значения, относилась с пониманием – хотя, на самом деле, как могла понять она, если он и сам толком не представлял, в чем тут дело? Он видел, что жена старается успокоить его, но когда она говорила, что не стоит переживать, что с мужчинами такое случается «через раз», - это не утешало. Ее сочувствие уже само по себе было довольно унизительным, но «через раз»? Ей-то это откуда известно? Видимо, из рассказов опытных подружек, уговаривал он себя. Но до какой степени откровенности нужно дойти в разговоре, чтобы обсуждать подобные темы? Как знать, вдруг он и сам станет предметом для пересудов между девушками за вечерним коктейлем, может быть, о нем начнут сплетничать на одном из кулинарных занятий Арден? Мысль об этом привела его в уныние. Арден не оставляла попыток расшевелить его, но он начал подозревать, что за этим, помимо участия (или, может быть, нетерпения?), крылось что-то еще. Например – скука. «Все в порядке, Бад. Давай ложиться спать», - сказала она прошлой ночью, когда он вновь оказался не на высоте.
 

6. ACDC2903

Тобиас Вулф
У них все ещё впереди

- Это просто недопонимание, - ответил он. - Ладно, у меня дела. Я позже перезвоню, хорошо?
Во рту у него было так сухо, что слова вырывались с трудом. Он услышал напряжение в голосе брата, когда они прощались.
Он закрыл раскладной телефон и положил его на тумбочку возле кровати. Стеклянные двери балкона были открыты, и он мог смотреть на гавань лёжа и при этом не поднимать голову, благо перила обзор не загораживали. Он поднялся с кровати, заставив матрас скрипнуть, и вышел на балкон. Оперевшись на балюстраду, он подумал, что неплохо было бы закурить, но потом вспомнил, что после свадьбы торжественно обещал бросить. Он решил не отказываться от своего обещания, даже несмотря на почти полную пачку Житана*, так удачно забытую прежним постояльцем в нижнем ящике комода.
Лучи предзакатного солнца отражались в воде, красиво освещая лодки, стоящие у пристани. Пара пёстрых пижамных штанов покачивалась на верёвке на крыше дома напротив. Из-за сильного ветра развивающиеся штанины были похожи на чьи-то ноги, вытанцовывающие какие-то совершенно безумные па. Всего час назад он и Арден смеялись над этим зрелищем, но теперь оно практически доводило его до отчаяния.
Он знал, что никакого недопонимания там не было, несмотря на то, что именно это слово (кстати, прекрасно подходящее для неискреннего оправдания) он произнёс во время разговора с братом. Как раз наоборот, он сразу понял, что его шестидневная жена оказалась лгуньей и воровкой. Что ж, хорошо.
В висках стучало. Язык казался шершавым. Он устало опустился на шезлонг и глотнул воды со льдом из запотевшего стакана, стоявшего на справочнике с мокрой обложкой. У воды был металлический привкус (видимо потому, что лёд уже растаял). Он взял справочник, предварительно вытерев обложку о штанину, открыл его и нашёл страницу, на которой остановился. Но через несколько минут он захлопнул книгу. Читать было невозможно: строчки плыли перед глазами.
Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь, что ему удастся успокоиться. Но вместо этого он вдруг взглянул на себя со стороны. Вот он принял типичную позу для расслабления и теперь пытается расслабиться. Но зачем принимать позы? Чтобы самому убедиться, что его всё ещё трясёт? Осознав нелепость ситуации, он угрюмо приподнялся и выпрямился. Внизу с рёвом проехал мопед.
Несколько минут назад, ещё до звонка, он пытался распланировать завтрашнюю прогулку в Вернаццу**. Собственно, за этим они с Арден сюда и приехали. Они собирались бродить по горным тропам от одной деревушки к другой, и он чуть с ума не сошёл, пока планировал маршрут, подыскивая нормальные пляжи и рестораны. Сегодня утром он смог заняться с Арден любовью впервые со дня свадьбы и теперь пытался надеяться на то, что предстоящая неделя пройдёт без неприятных сюрпризов.
Такая проблема у них с Арден уже была, причём несколько раз, но ему всегда казалось, что она связана со страхом женитьбы и вскоре всё пройдёт. Арден спокойно к этому относилась, она "понимала". Хотя как она могла понять, если даже он не понимал? Да, она пыталась облегчить ситуацию, она просила его не волноваться, уверяя, что такое случается с мужчинами постоянно. Но это его совершенно не успокаивало.
Ему льстило сочувствие Арден, но не чрезмерным ли оно было? Да и вообще, откуда у неё информация о периодичности этой проблемы? Ему хотелось надеяться, что Арден почерпнула её из чужого жизненного опыта. Но тогда возникал другой вопрос: где и главное - с кем она делилась такого рода откровениями? Неужели он становился мишенью для обсуждений во время девичников или уроков кулинарии, которые посещала Арден? Одна только мысль об этом приводила его в бешенство.
Арден не сдавалась, но он начал подозревать, что её попытки пробудить в нём нужные чувства и эмоции были обусловлены не обеспокоенностью или нетерпением, а всего лишь обычной скукой.
- Всё хорошо, приятель, - сказала она прошлой ночью, когда все усилия потерпели крах. - Давай-ка спать.

*Житан (фр. Gitanes - цыганка) - марка французских сигарет
**Вернацца (итал. Vernazza) - небольшой городок на северо-западе Италии

7. Achilloclus

То ли ещё будет
Тобиас Вольф

— Это недоразумение какое-то… Слушай, я сейчас занят немного. Попозже звякну. Хорошо? — едва вымолвил он — так сильно пересохло во рту, — и услышал ноту смятения в голосе брата, когда тот попрощался.

Он захлопнул мобильник и положил на тумбочку рядом с кроватью. Двери на балкон были открыты, а над изгородью виднелся кусочек гавани. Матрас жалобно скрипнул, когда он подскочил с постели. Он вышел на балкон и подошёл к перилам. Эх, сейчас бы сигаретку… Но он обещал, что после свадьбы ни-ни, и всё ещё держал слово, хоть на дне комода валялось полпачки Житан, видимо, забытой предыдущем постояльцем. Лучи солнца мерцали на поверхности воды и освещали пришвартованные в бухте яхты. На здании напротив с верёвки для белья свисали пёстрые пижамные штаны и колыхались на ветру, исполняя причудливый танец. Ещё час назад они с Арден хохотали над этой нелепой картиной, а теперь ему почему-то было не до смеха. Им овладела тревога.

«Недоразумение» — всегда звучит так неубедительно и вечно предшествует оправданию. Он понимал, что нет никакого недоразумения. А это значит, его новоиспечённая супруга действительно воровка и обманщица… Да уж.

Интересно получается.

В висках застучала кровь, а в рот словно песка насыпали. Он прилёг на шезлонг и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Растаяв, лёд оставил после себя привкус железа. Обложка путеводителя слегка промокла от капель на стакане. Он вытер её о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Спустя пару секунд он захлопнул книгу: слова плыли перед глазами. Он опустил кушетку пониже и прикрыл глаза, чтобы успокоиться, но вместо того будто увидел себя со стороны, в этой простой, но вычурной позе, пытающегося разыгрывать равнодушие. Но перед кем? Перед самим собой? Мол, смотри, я вовсе не дрожу? Осознав комичность собственного поведения, он внезапно сел. Где-то по улице с визгом промчался мопед.

Ещё пару минут назад, до звонка брата, он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Они приехали сюда с Арден, чтобы побродить по скалистым утёсам, посмотреть деревушки, и ему почти удалось отвлечься за составлением будущего маршрута, за поиском хороших пляжей и ресторанчиков. Сегодня утром у него получилось заняться любовью с женой, впервые со дня свадьбы, и если бы не этот звонок, он бы спокойно планировал будущую неделю, а не терзался сомнениями.

Они с Арден уже пару раз сталкивались с подобной проблемой, но он был уверен, что это пройдёт, как только уляжется волнение от вступления в брак. Арден ни на что не жаловалась, относилась с «пониманием», хоть и ничего не понимала. Да и как она могла, если он сам ничего не понимал? Он знал, что она хочет помочь ему, но её просьбы не волноваться и заверения, что такое случается с мужчинами «постоянно», совершенно не помогали… Её жалость и без того удручала. Что уж говорить о пресловутом «постоянно»? Откуда оно взялось вообще? Он надеялся, из чужого опыта. Но что может заставить человека делиться подобными проблемами? И не стал ли он сам, случайно, предметом такого обсуждения на каком-нибудь девичнике или на кулинарных курсах, которые посещала Арден? Одна мысль об этом ужасала. Арден по-прежнему не сдавалась, но в её попытках возбудить его, он стал видеть не столько заботу и желание, сколько усталость и скуку.

— Ничего страшного, Бад, — сказала она прошлой ночью после очередной неудачной попытки. — Давай спать.

8. Alena Smeshnay

Тобиас Вольф


Позади всех


— Это просто какое-то недоразумение, — сказал он. — Я кое-куда еду. Позвоню позже, ладно?

В горле пересохло. Он с трудом мог говорить. Когда они прощались, по голосу брата было понятно, что и ему это разговор дался с трудом.

Он сложил телефон и убрал его на прикроватный столик. Через распахнутые французские двери, поверх балконных перил виднелась полоса залива. Он резко поднялся, отчего матрас жалобно скрипнул, вышел на балкон и застыл около перил. Хотелось закурить. Даже оставленные прошлым постояльцем в нижнем ящике комода полпачки сигарет не сманили его, ведь он дал обещание бросить сразу же после свадьбы. Пока что ему удавалось не сорваться эти шесть дней. Лучи заходящего солнца играли на воде, поблёскивали на бортах возвышающихся в гавани лодок. С сушилки на крыше напротив свисали пижамные штаны с огуречным орнаментом. Лёгкий, но порывистый ветерок заставлял штанины отплясывать джигу. Ещё час назад это веселило его и Арден, а теперь действовало на нервы, вызывало чувство безысходности.

Он понял всё, хотя и говорил о недоразумении. Он всегда умел присочинить, найти отговорку. Не было никакого недоразумения. Его новоиспечённая жена была лгуньей и воровкой. Что ж.
Что ж…

Вена на лбу пульсировала, язык пересох. Он прилёг на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, оставленного им на путеводителе. Из-за растаявшего льда у воды был металлический привкус. От стекавшего конденсата промокла обложка. Он вытер её об штанину и открыл страницу, на которой закончил читать. Через минуту захлопнул книгу — слова прыгали. Он опустил шезлонг ниже и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Впрочем, вместо этого он увидел себя со стороны, как заставляет принимать якобы расслабленную и непринуждённую позу. Для кого? Продемонстрировать себе, что не так уж и потрясён? Поняв, насколько нелепо выглядит, он резко сел — ноги по бокам шезлонга. Под окном заскулил скутер.

Всего несколько минут назад, до злополучного звонка, он планировал прогулку по городку Вернацца . Ведь именно за этим они с Арден сюда приехали: бродить по крутым и извилистым улочкам маленьких деревушек. Он практически ушёл с головой в планирование маршрута, разыскивая уютные пляжи и милые ресторанчики. В это утро он смог, наконец, заняться любовью впервые после свадьбы и без опаски, вот так запросто представить себе, какой будет грядущая неделя.

Арден и раньше такое вытворяла, но он думал, что, как только свадебная суета останется позади, всё закончится. Арден была не против «понимания», пусть даже сама не понимала. Да и как она могла, если даже он не понимал? Он знал, что она старается, чтобы ему было проще. И всё же когда она попросила его не беспокоиться, сказав, что такое случается с мужчинами «постоянно», — это его это не убедило. Её жалость и так причиняла достаточно боли, но, чтобы «постоянно»? Где она это взяла? Он надеялся, что узнала от других, не иначе. Это что за разговоры такие, где кто-то готов признаться в подобном? Стал бы он делиться таким, выпивая с подружками в баре, или на занятиях по кулинарии, куда ходит Арден? Только от одной мысли об этом сердце ушло в пятки. Арден не унималась. Он стал подозревать, что в попытках растормошить его кроется нечто большее, чем просто беспокойство или нетерпение — скука.

— Всё нормально, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда он не смог, — давай спать.
 

9. Alex Freeman

– Это какое-то… недоразумение, – слегка запнувшись, сказал он. – Извини, я сейчас в дороге. Перезвоню тебе, хорошо?

Во рту пересохло. Настолько, что прощаясь, он уже едва выдавливал из себя слова.

– Ладно, пока, – в голосе брата проявились нотки раздражения.

Томас дал отбой и положил телефон на тумбочку у кровати. Через раздвинутые французские двери, поверх перил балкона, была видна узенькая полоска моря, сливавшаяся с горизонтом. Матрац жалобно скрипнул, когда он рывком поднялся на ноги. Вышел на балкон, облокотился о перила. Нестерпимо захотелось курить, но ведь он бросил после свадьбы, как обещал. И до сих пор держался, несмотря на пол-пачки «Житан» в нижнем ящике комода – видимо, забытые предыдущим постояльцем. Лучи заходящего солнца наводили глянец на борта лодок у пристани, вся водная гладь гавани играла солнечными бликами. На крыше дома напротив, на бельевой веревке, пижамные штаны безумной расцветки исполняли безумный танец в порывах вечернего бриза. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем; теперь же оно действовало ему на нервы, до жути.

Не было никакого «недоразумения». Он все прекрасно понимал даже в тот момент, когда произносил это уклончивое словечко, за которым всегда следуют какие-то объяснения, оправдания. А, значит, Арден, уже шесть дней как его законная жена, – лгунья и воровка. Вот так.

Вот так-так.

Стучало в висках; язык стал шершавым и едва ворочался во рту. Он опустился на один из шезлонгов, отхлебнул из стакана, который оставил на путеводителе. Лед уже растаял, и у воды появился металлический привкус. От запотевшего стекла на обложке остался мокрый след. Он вытер книжицу о штанину и открыл на странице, где остановился, но через пару секунд снова закрыл - буквы плясали, расплывались перед глазами и не желали складываться в слова. Томас опустил спинку шезлонга, лег и закрыл глаза – попытался успокоиться. Но вместо этого увидел себя как бы со стороны, – вот он лежит в этой удобной позе, изображает, что расслабляется. Для кого изображает? Самому себе показывает, что все это его совершенно не волнует? Со стороны выглядело нелепо. Томас поднялся и с мрачным видом уселся, наклонившись вперед и расставив ноги по обе стороны от шезлонга. Внизу на улице взвыл мотоцикл – ох уж эти местные «моторино».

Еще несколько минут назад, пока не раздался звонок, он был весь в предвкушении завтрашней прогулки в Вернаццу. Именно для этого они с Арден сюда и приехали – побродить по тропинкам между скал от деревни к деревне. Он увлекся, почти забыл обо всем – прокладывал маршрут, искал хорошие пляжи, выбирал подходящие ресторанчики. Этим утром, впервые после свадьбы, у него все получилось, они занимались любовью, и после этого он смог расслабиться, отбросить страхи, и начать строить планы на предстоящую неделю.

Эта деликатная проблема возникала у него с Арден уже не впервые, но Томас искренне полагал, что все наладится, как только останутся позади все треволнения, связанные с женитьбой. Арден относилась к этому спокойно, «с супружеским пониманием», хотя вряд ли что понимала – он сам не понимал, где уж ей? И когда она, пытаясь сгладить ситуацию, как-то сказала: «не беспокойся, с мужчинами такое время от времени случается», – эти слова вовсе не добавили ему уверенности. Ее сочувствие и так-то не ободряло, а тут еще: «с мужчинами время от времени случается»? Откуда такие познания? Хорошо, если из чужого жизненного опыта. И что это за разговоры такие, где «чужие» готовы так откровенничать? Может, он сам, его проблема уже стали пищей для досужих разговоров на каких-нибудь девичьих посиделках, под мартини? А курсы по кулинарии, куда она ходит - может, и там? Сама мысль об этом лишала его мужественности. Арден не оставляла попыток расшевелить его, но он начал подозревать, что за ее обеспокоенностью и даже нетерпением, скрывается еще кое-что: скука.

- Да все нормально, Бад, - сказала она вчера ночью, когда у них ничего не вышло. - Давай спать.

10. All_Ahead

— Всё это недоразумение, — пробормотал он. — Мне надо идти. Позвоню позже, ладно?


Горло пересохло так, что эти слова дались ему с огромным трудом. Он уловил натянутость в голосе брата, когда они прощались.


Он закрыл крышку мобильника и положил его на прикроватную тумбочку. Через открытые французские окна над перилами балкона виднелась полоска бухты. Он встал так резко, что под ним скрипнул матрас. Он вышел на балкон и опёрся о перила. Хотелось курить, но после свадьбы он обещал бросить, и пока ему удавалось держать слово, несмотря на полупустую пачку сигарет «Житан», забытую предыдущим постояльцем в нижнем ящике туалетного столика.


Лучи заходящего солнца освещали сверкающую водную гладь и белоснежные яхты у пристани. На другой стороне улицы на бельевой верёвке под крышей висела пара пижамных штанов огуречной расцветки, брючины которых будто пустились в безумный пляс под резкими порывами ветра. Какой-то час назад они с Арден беззаботно смеялись над этим представлением. Теперь оно внушало ему чувство тревоги и невыносимого отчаяния.


Несмотря на свои слова, он понимал, что «недоразумения» нет. Это слово всегда предшествует оправданиям, да и звучит всегда фальшиво. А значит его жена, с которой он в браке всего шесть дней, лгунья и воровка. Вот так.


Так, так, так…


Он чувствовал, как на лбу пульсирует вена, язык стал шершавым. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из забытого на путеводителе стакана. Растаявший лёд придал воде металлический привкус. Запотевший стакан оставил на обложке книги мокрое пятно. Он вытер книгу о брюки и открыл страницу, на которой остановился. Через мгновение он захлопнул книгу. Слова на странице расплывались. Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, но представил, как старается принять эту непринуждённую позу и притвориться невозмутимым. Для кого? Показать самому себе, что он нисколько не потрясён? Осознав, что выглядит нелепо, он упёрся ногами в пол по обе стороны от шезлонга и резко выпрямился. Внизу на улице взревел мотороллер.


За несколько минут до звонка он строил планы о завтрашней прогулке по Вернацце. За этим они с Арден и приехали: гулять от одной деревушки к другой по тропам горных склонов. Он так увлёкся составлением маршрута, выбирая живописные пляжи и подходящие ресторанчики, что совсем забыл о времени. Этим утром у него впервые со дня свадьбы получилось заняться с ней любовью и ему казалось, что предстоящая неделя не сулит ничего плохого.


У него случались осечки с Арден и раньше, но он думал, что всё наладится, как только свадебные треволнения останутся позади. Арден относилась к этому спокойно, «с пониманием», даже если и не понимала в чём дело. Да и как она могла понять, если он и сам не понимал? Её слова «не волнуйся, с мужчинами такое часто бывает» не успокаивали, хотя он осознавал, что она пытается его подбодрить. Но всегда ли её сочувствие было действительно искренним? Откуда это взялось? Он надеялся, что не обошлось без всезнающих доброжелателей. Но какой разговор мог подтолкнуть этих доброхотов к таким откровениям? Неужели он сам стал пищей для сплетен за стаканчиком вина на вечеринке подружек или во время одного из кулинарных классов Арден? Одна мысль об этом лишала его мужcкой силы. Арден не опускала руки, но за её попытками пробудить в нём желание проскальзывала едва прикрытая заботой и нетерпением скука.


— Всё нормально, муженёк, — обронила она прошлым вечером после его неудачной попытки. — Давай спать.

11. Andy_Lau

- Ты просто не так понял, - сказал он. - Я тут кое-куда спешу, потом тебе перезвоню, ладно?

Во рту так пересохло, что каждое слово давалось с трудом, и когда они завершали разговор, в голосе брата прозвучала напряженность.

Закрыв крышку телефона, он положил его на столик у кровати. Французское окно было открыто, над балконным парапетом проглядывала узкая полоска залива. Матрас жалобно взвизгнул, когда он качнулся вперёд и встал на ноги. Хотелось курить, но он обещал, что после свадьбы бросит. До сих пор ему удавалось держать слово, несмотря на то, что нижнем ящике комода нашлись забытые кем-то полпачки "Житан". Солнце клонилось к закату, сверкая бликами на воде и подсвечивая корпуса лодок, пришвартованных к причалу. На протянутой вдоль крыши верёвке висели пижамные брюки с узорами "пейсли", под порывами ветра штанины дёргались словно в безумной пляске. Каких-то полчаса назад это зрелище смешило его и Арден; теперь же оно навевало нестерпимую, отчаянную тоску.

Хоть он и сказал: "Ты не так понял" (о, эти пустые слова всегда наготове и всегда служат предварительной защитой), ему уже было ясно: именно "так". А это значит, что его шесть дней как жена - лгунья и воровка. Вот так-то.

Так, так, так...

На лбу пульсировала вена; язык ощущался во рту как наждак. Он опустился в один из шезлонгов и отпил из стакана, оставленного ранее на путеводителе. Растаявший лёд придал воде металлический привкус. Запотевший стакан успел намочить обложку. Вытерев её о штанину, он вернулся к странице, на которой прервал чтение. Опустил пониже спинку шезлонга, откинулся назад и прикрыл глаза, надеясь немного расслабиться. Однако вместо этого представил себя со стороны: в деланно небрежной позе, просто воплощение спокойствия. Кого он обманывает? Убеждает самого себя, что не слишком потрясён? Почувствовав себя смешным, он угрюмо выпрямился, расставив ноги по обе стороны шезлонга. На улице внизу взвыл электроскутер.

Буквально несколько минут назад, до разговора по телефону, он обдумывал план завтрашнего похода в Вернаццу. Ради которого они с Арден карабкались скалистыми тропами от деревни к деревне и, наконец, пришли сюда; он был всецело поглощён составлением маршрута, поиском лучших пляжей и выбором подходящих ресторанов. Сегодня утром - в первый раз после свадьбы - он оказался способен заняться любовью и начал было рассчитывать, что на этой неделе обойдётся без панических атак.

Перед этим у него случилось несколько неудач с Арден, но он решил, что всё наладится, стоит ему прийти в себя после волнений, вызванных женитьбой. Арден реагировала нормально, "с пониманием", даже если не понимала - да и как могла она понимать то, что не было понятно ему самому? Он знал, что она из лучших побуждений успокаивала его: "Не переживай, с мужчинами в с е г д а так происходит". Однако это не прибавило ему спокойствия. Сочувствие само по себе обескураживало, но вот это "в с е г д а" просто не выходило у него из головы. Откуда оно взялось? Хотелось верить, что с чужих слов. Интересно, в каких же разговорах "чужие" пускаются на такую откровенность? Уж не станет ли он сам предметом подобного признания за выпивкой в гостях у подруги или на очередном занятии по кулинарии, куда ходит Арден? От одной этой мысли он окончательно упал духом. Арден по-прежнему поддерживала его попытки, но теперь он начал видеть в её стараниях нечто иное, помимо заботы или нетерпения - докуку.
- Ничего страшного, приятель, - сказала она прошлой ночью, когда у них ничего не вышло. - Давай немного поспим.

12. angelina1303

Тобиас Вулф – «У них ещё всё впереди» (отрывок)

– Это просто небольшое недоразумение, – сказал он. – Я сейчас кое-куда собираюсь, перезвоню тебе попозже, ладно?

Когда они прощались, в голосе его брата сквозило напряжение, да и у него самого в горле пересохло, так что слова давались с трудом.

Он повесил трубку и положил телефон на тумбочку у кровати. Стеклянные двери были открыты, в просвет между ними над перилами балкона просматривалась гавань. Матрас скрипнул, когда он поднялся с кровати. Он вышел на балкон и остановился у перил. Хотелось закурить, но он обещал бросить эту привычку после свадьбы, и пока ему удавалось сдерживать своё обещание, даже несмотря на то, что в нижнем ящике шкафчика номера лежала почти полная пачка сигарет «Житан», забытая предыдущим постояльцем. Последние лучи солнца поблёскивали на поверхности воды и оживляли силуэты лодок, пришвартованных у причала. С бельевой верёвки, протянутой над улицей, свисали пижамные штаны из набивной ткани с узором «турецкий огурец». Штанины, словно ноги, плясали на ветру сумасшедший танец. Всего час назад они с Арден смеялись над этой картиной, а теперь она вызывала тревогу и казалась какой-то по-человечески отчаянной.

Он прекрасно понимал, что не было никакого «недоразумения», хоть и использовал это слово – всегда такое приторное на языке, и за которым всегда следует какое-нибудь оправдание. Всё это означало, что его новоиспечённая жена была лжецом и вором. Та-а-к…

Так-так-так…

На лбу пульсировала вена, а в горле скребло, будто он проглотил песок. Он опустился на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который поставил на путеводитель, когда его прервали. Лёд уже растаял, оставив после себя лишь металлический привкус. Обложка книги была влажной от запотевшего стекла стакана, он вытер её о штанину и открыл путеводитель на странице, на которой прервалось его чтение. Через несколько секунд он захлопнул книгу – слова расплывались по странице. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь, что это поможет ему успокоиться. Но вместо этого – будто увидел себя со стороны – пытающегося изобразить расслабленную позу. Для кого? Для себя? Чтобы доказать самому себе, что он не был потрясен? Осознание всей нелепости этой ситуации заставило его хмуро выпрямиться и поставить ноги на пол. Где-то ниже по улице скрипнул тормозами мопед.

Несколько минут назад, до того, как ему позвонили, он был занят планированием завтрашней прогулки в Вернаццу. Это было то, ради чего они с Арден и приехали сюда – гулять по тропинкам вдоль скал, от одной деревушки к другой. Он так погрузился в составление маршрута, поиск хороших пляжей и выбор ресторанов, в которые они могли заглянуть по дороге, что потерял счёт дням. Сегодня впервые со дня свадьбы ему наконец удалось насладиться утром и подумать о предстоящей неделе без содрогания.

У него бывали эти проблемы с Арден и раньше, но тогда он разумно предполагал, что это пройдёт, когда всё беспокойство, связанное с предстоящей свадьбой, окажется позади. Арден не заморачивалась по этому поводу, говорила, что «она всё понимает», хотя на самом деле ничего не понимала. Да и как она могла, если он и сам не понимал, что происходит? Он знал, что она пытается ему помочь, чтобы он не беспокоился по этому поводу. Но когда она говорила ему не переживать, что такое случается «со всеми», его это не успокаивало. Он понимал, что её сочувствие уменьшалось с каждым днём, но откуда взялись эти слова – «со всеми»? Он лелеял себя надеждой, что из чужого опыта. Но какие же разговоры могли привести к таким откровениям? Мог ли он сам стать пищей для разговоров на встрече с подругами или во время кулинарных классов, которые посещала Арден? Одна даже мысль об этом лишала его остатков мужественности. Арден не сдавалась, но в её попытках начинало сквозить что-то ещё кроме заботы о нём, и даже что-то помимо нетерпения. Это была скука.

– Всё в порядке, Цветочек, – сказала она вчера вечером, когда их очередная попытка провалилась. – Давай спать.

13. Ann2904

Все впереди


Тобиас Вольф


— Простое недопонимание, — сказал он. — Мне пора. Позвоню потом. Ладно?


Во рту пересохло так, что каждое слово давалось с трудом. К тому же, в голосе брата чувствовалось какое-то напряжение.


Он захлопнул телефон и положил на тумбочку около кровати. Балконная дверь была распахнута, и через перила виднелся кусочек порта. Он встал (матрас жалобно скрипнул), вышел на балкон и подошел к перилам. Очень хотелось закурить, но он обещал бросить после свадьбы и пока что слово удавалось сдержать, если не считать полпачки дорогих сигарет, оставленных предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Гулявшие по воде блики заходящего солнца озаряли светом остовы пришвартованных лодок. Под крышей напротив в безумном танце болталась пара пижамных штанов с индийским узором. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, что сейчас казалось совершенно неуместным и нагоняло тоску.


Он понимал, что хоть и сказал «недопонимание» — какое-то мучнистое слово, которое обычно вставляют как прелюдию к алиби — никакого недопонимания не было. А это значит, что его уже шесть дней как жена — лгунья и воровка. Вот так.


Да, именно так.


На лбу вздулась вена, во рту появился вкус песка. Он опустился в шезлонг и глотнул воды из стакана, стоявшего на путеводителе. Лед давно растаял, оставив после себя металлический привкус. На обложке — мокрый след от запотевшего стакана. Он обтер книгу об штанину и открыл на странице, где остановился прошлый раз, но читать не смог — слова плыли, сливаясь в одно. Отложив книгу и отклонившись на спинку, он закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны: пытающегося расслабиться и принять непринужденную позу. Для кого? Для себя? Чтобы показать, что спокоен? Почувствовав себя глупо, он угрюмо сел и расставил ноги. Где-то внизу провизжал мопед.


Несколько минут назад, до звонка, он думал о том, как завтра они пойдут в Вернаццу. Для этого они с Арден сюда и приехали — побывать в деревнях, раскинувшихся вдоль берегового откоса. Он с головой ушел в обдумывание маршрута: искал хорошие пляжи, смотрел, где можно будет перекусить. Сегодня утром он еще занимался любовью, впервые после свадьбы, а после смело приступил к планированию предстоящей недели.


Такое у него с Арден случалось и раньше, но он думал, что все устаканится, как только пройдет суматоха со свадьбой. С «пониманием» у Арден все было в порядке, хотя она и не понимала, да и как могла она понять, если не понимал он сам? Ясно, что она хотела помочь, но слова о том, что с мужчинами такое случается «постоянно», его совсем не успокаивали. Арден сочувствовала как раз в меру, но «постоянно»? Откуда это? Чужая мудрость, надеялся он. Но о чем надо говорить, чтобы эти чужие так разоткровенничались? Не он ли сам был темой девчачьих посиделок или разговоров во время кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом лишала его всякого мужского достоинства. Арден не сдавалась, но он подозревал, что за ее попытками скрывается не забота и даже не нетерпение, а скука.


— Все хорошо, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. — Давай спать.
 

14. Annex

— Это какое-то недоразумение, —сказал он. — Я сейчас в пути, перезвоню позже, хорошо?

Во рту пересохло так, что слова давались с трудом. Когда они прощались, в голосе брата звучало напряжение.


Он захлопнул крышку телефона положил его на прикроватный столик. Застекленные двери были открыты, и за бортиком балкона виднелся порт. Скрипнул матрас — он поднялся с кровати и вышел на балкон. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось держать обещание, даже несмотря на полпачки «Гитанес», забытых прежним постояльцем в нижнем ящике комода. Позднее солнце отражалось в воде и подсвечивало бока лодок. В квартире дома через дорогу на натянутой веревке болтались пестрые пижамные брюки: штанины крючились в танце от легких порывов вечернего бриза. Сейчас ему показалось это тревожным и каким-то по-человечески отчаянным.


Он всё понял, хоть и сказал «недоразумение» — слово всегда неискреннее, всегда предшествующее алиби. Он понял, что нет никакого недоразумения. А значит, его уже шесть дней как жена — лгунья и воровка.
Вот так.
Вот так вот.


На лбу запульсировала вена, язык прилип к нёбу. Он опустился на кресло, взял стакан, стоящий на путеводителе, и выпил воды. Растаявший лед придавал воде металлический вкус. На путеводителе остался след от запотевшего стакана. Он вытер обложку о штанину и открыл страницу, где остановился. Но спустя секунду захлопнул — буквы расплывались. Он откинулся на спинке кресла и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны в этой якобы непринужденной и расслабленной позе. Для кого он старается? Хочет убедить себя, что едва ли потрясен новостями? От осознания такой нелепости он угрюмо подался вперед, расставив широко ноги. Где-то на улице взвыл мопед.


Еще несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Они с Арден для того сюда и приехали: ходить по тропинкам на склоне горы от деревушки к деревушке. Он полностью погрузился в маршруты: искал лучшие пляжи, выбирал атмосферные ресторанчики. Сегодня утром он впервые после свадьбы cмог заняться любовью, и только-только начал думать о предстоящей неделе без приступов страха.


У него уже бывали такие неудачи с Арден, несколько раз. Но он думал, что все пройдет, когда свадебные треволнения останутся в прошлом. Арден относилась к этому нормально, «понимающе», хотя ничего она не понимала, да и куда ей, раз даже он сам не понимал? Он знал, что она хочет поддержать его, но, когда она говорила ему, что такое случается с мужчинами «постоянно», он ей не верил. Ее сочувствие и так выжигало его, но «постоянно»? Как она это узнала? Он надеялся, что не на личном опыте. Неужели женщины разговаривают о таком? Зачем? Вот Арден с подружками собрались выпить или пошли на кулинарные курсы, и она – раз и поделилась подробностями. Сама мысль об этом унижала его мужское достоинство.


Арден не сдавалась, но в ее попытках поднять его мужскую мощь он начал подозревать что-то большее, чем озабоченность или даже нетерпеливость: скуку. «Всё в порядке, дружок», – сказала она вчера ночью, когда у него опять не получилось. «Давай спать».

15. Anouk

Все у них впереди
Тобиас Вольф

- Это всего-лишь недоразумение, - сказал он. - Мне сейчас нужно уйти кое-куда. Я тебе потом перезвоню, хорошо? - слова из пересохшего рта выходили с трудом. Брат натянуто попрощался.
Закрыл телефон и положил на прикроватный столик. Через открытые Французские окна проглядывался кусочек залива над балконными перилами. Матрас скрипнул, когда он поднялся на ноги. Вышел наружу, стал возле перил. Хотелось сигарету, но он пообещал бросить после свадьбы и пока ему удавалось держать своё обещание, несмотря на забытые прежними гостями полпачки Gitanes на дне ящика комода. Поздние солнечные лучи сияли на воде и зажигали борта лодок в гавани. Штаны от пижамы с индийским рисунком висели на бельевой верёвке на крыше напротив, ноги бешено танцевали под порывами ветра. Они с Ардан хохотали над этим зрелищем всего час назад, теперь же оно его тревожило, казалось по-человечески отчаянным.
Он понимал, даже использовав слово «недоразумение», такое сладкоречивое, всегда лишь прелюдия к алиби, что никакого недоразумения не произошло. А это означало, что его жена шести дней была обманщицей и воровкой, ну что ж.
Да уж.
Вена на лбу вздулась, на языке чувствовался песок. Он опустился в один из шезлонгов и отпил из стакана с водой, оставленного на путеводителе. Лёд растаял, оставив после себя металлический привкус. Обложка книги увлажнилась от запотевшего стакана. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, которую читал. Через несколько мгновений закрыл книгу, слова плыли по странице. Опустив спинку шезлонга, закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого, увидел себя со стороны занимающим непринужденную позу, демонтстрируя расслабленность. Для кого? Для себя, чтобы показать как мало встревожен он был? Чувствуя себя глупо, он угрюмо приподнялся, ноги по бокам шезлонга. Внизу на улице взревел мотороллер.
Лишь минуты назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернацца. Они с Арден для этого и приехали: гулять по горным тропинкам от деревни к деревне. Он с головой ушел в планирование их маршрута, выискивая хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. Ему в первый раз после свадьбы удалось заняться любовью в это утро и он только-только начал думать о предстоящей неделе без спазмов ужаса.
Такое у него с Арден случалось и раньше, но он предполагал, что все пройдет стоит волнению от предстоящей свадьбы улечься. Арден казалась в порядке, была «понимающей», даже если она не понимала, да и как она могла, если он сам не понимал. Он знал, что она пытается приободрить его, но когда она сказала ему не беспокоиться, что с мужчинами это случается «постоянно», он не приободрился. Ее сочувствие лишало сил само по себе, но «постоянно»? Откуда это вообще взялось? Мудрость других, он надеялся. Но что за разговор может вызвать этих других на подобную откровенность? И не превратится ли и он сам в пищу для пересудов за парочкой коктейлей с подружками или во время кулинарных курсов. Стоило об этом подумать и вся мужественность покидала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его, он стал замечать что-то помимо озабоченности, даже помимо нетерпения: скуку.
- Всё в порядке, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда все попытки потерпели крах. - Давай спать.

16. ArkadyPro

У них все еще будет
Тобиас Вольф


– Да кто их поймет, – ответил он. – Будь что будет. Созвонимся позже. Лады?


Во рту пересохло и каждое слово давалось с трудом, а в голосе брата слышалась явная тревога, когда они прощались. Закончив разговор, он отложил телефон на столик возле кровати. Над перилами балкона сквозь открытую дверь виднелся кусочек залива. Пружины матраса заскрипели, когда он поднялся, вышел на свежий воздух и подошел к перилам. Страшно хотелось курить, но обещал же завязать после свадьбы. До сих пор удавалось не сорваться, хотя в нижнем ящике шкафа обнаружилась почти полная пачка Gitanes, оставленная кем-то из предыдущих постояльцев. В лучах предзакатного солнца играли волны и блестели лодки у пристани. На соседней крыше на бельевой веревке сушились пижамные брюки, лихо отплясывая на порывистом ветру. Всего час назад им с Арден это зрелище казалось уморительным, но сейчас было в этом что-то беспомощное и отчаянное.


Все он понимал. Кого обманешь этим его «кто их поймет» – жалкой попыткой не признать очевидного? Все было ясно – его жена преступная лгунья. Вот так.

Так, так, так.

Вена на лбу пульсировала, язык был шершавый как терка. Он опустился в шезлонг и выпил стакан воды, который раньше оставил на путеводителе. Лед давно растаял, придав воде металлический привкус. На обложке остался мокрый след от запотевшего стакана. Он вытер книгу о штаны и раскрыл на том месте, где закончил читать, но вскоре захлопнул – строчки прыгали перед глазами. Опустил спинку кресла и прикрыл глаза. Хотелось забыться, но вдруг он представил себя со стороны: эта непринужденная поза должна изображать безмятежность. А для чего? Неужели только чтобы доказать себе, что ему все равно? Он показался себе настолько нелепым, что тут же угрюмо выпрямился, широко расставив ноги. Внизу прострекотал мопед.


Всего пару минут назад, пока ему не позвонили, он планировал завтрашний поход по Вернацце. Собственно ради этого они и приехали сюда – чтобы пешком прошагать по горным склонам, от деревни к деревне. Он с головой погрузился в составление маршрута, отмечая пляжи получше, выискивая приличные ресторанчики. Этим утром, впервые со дня свадьбы, он мог бы заняться любовью с Арден, и предстоящая неделя больше не рисовалась ему в мрачных красках.


Проблемы с этим начались не так давно, но он списывал на это на усталость от свадебной суеты, и надеялся, что все вскоре образуется. Арден все «понимала» – хотя, что она могла понимать, если он и сам не понимал? Он знал, что она старалась подбодрить его, но когда жена обмолвилась, что с мужчинами «такое частенько случается», насторожился. Трудно переоценить ее поддержку, но «частенько»? Откуда бы ей знать? Хотелось бы надеяться, что только по слухам. Но с другой стороны, о чем же таком они болтают, что всплывают такие подробности? Уж не станет ли он сам объектом такого «между нами» на очередном девичнике или на кулинарных занятиях жены? От одной мысли об этом все опускалось. Арден не сдавалась, но в ее попытках привести его в чувство, он начал подозревать нечто иное, чем беспокойство или раздражение, а именно: скуку. Когда прошлой ночью очередной раз, все закончилось ничем, она сказала: «Ничего страшного, Бад. Давай спать».

17. Arkrum

У НИХ ВСЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф

«Это все какое-то недоразумение, − сказал он. − Я сейчас в дороге. Перезвоню тебе позже. Хорошо?». У него так пересохло во рту, что он едва мог выговаривать слова, и ему явственно послышалось напряжение в голосе брата в момент прощания.
Он отключил телефон и положил его на тумбочку. Панорамные балконные двери были открыты, так что поверх перил была видна часть гавани. Матрац всхлипнул, когда он поднялся с кровати. Он вышел на балкон и оперся на перила. Хотелось курить, но он пообещал бросить курить после свадьбы и сумел сдержать свое слово до этих самых пор, несмотря на начатую пачку Gitanes, забытую предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Вечернее солнце искрилось на водной глади и поблескивало на корпусах яхт у пристани. Пижамные штаны с узором «пейсли» [1] свисали с бельевой веревки на крыше через улицу, штанины безумно танцевали на ветру. Он и Арден смеялись над зрелищем всего час назад; теперь оно выглядело тревожно, будто пронизанное прямо-таки человеческим отчаянием.
Он понял, как только использовал слово «недоразумение» − всегда в нем привкус неискренности, всегда прелюдия к алиби − что не было никакого недоразумения. Это значило, что его шестидневная жена лгунья и воровка. М-да.
Ну и ну, ну и ну, ну и ну.
Вена на лбу пульсировала, язык как наждак. Он опустился на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, оставив после себя металлический привкус. Запотевшее стекло намочило обложку. Он вытер ее о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Несколько мгновений спустя он закрыл книгу; слова прыгали по странице. Он опустил спинку шезлонга и прикрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого как будто увидел себя на расстоянии, как он ломается, изображая расслабление. Для кого? Для себя, чтобы продемонстрировать, насколько мало его это тронуло? Чувство нелепости происходящего заставило его выпрямиться, расставив ноги по обе стороны от шезлонга. На улице завывали мопеды.
Несколько минут назад, перед звонком, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Это было собственно то, ради чего они с Арден приехали сюда: высокогорные тропинки, бегущие от одной деревушки к другой, он же почти отключился от всего, планируя их маршрут, в поисках хороших пляжей, выбирая подходящие рестораны. Он смог заняться любовью тем утром впервые после свадьбы, у него получилось просто начать обдумывать предстоящую неделю без приступов паники.
У него и прежде бывали проблемы с Арден, но он предполагал, что это пройдет, как только предсвадебная суета останется позади. У Арден с этим было все окей, она «все понимала», хотя что она там понимала, − как бы она смогла это сделать, когда он сам не понимал? Он знал, что она пытается подсластить ему пилюлю, и когда она посоветовала не беспокоиться, ведь это происходит с мужчинами «все время», его это не убедило. Довольно было уже ее сопереживания, но все время? Откуда это вообще взялось? Он надеялся, что это мудрость других. Но что за беседа может побудить других поговорить о таком? Не стал ли он сам предметом обсуждения, когда дамы собирались вместе немного выпить или на одном из кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать что-то лежащее по ту сторону озабоченности и даже нетерпения − скуку. «Все в порядке, Кореш», − сказала она вчера вечером, когда ничего не получилось. «Давай поспим».

[1] Данный орнаментальный мотив тканям с причудливым узором в виде капли или слезинки со множеством мелких деталей был характерен для Персии и затем Ирана под названием «бута» со времён династии Сасанидов (III—VII века) и развился до многообразия форм уже к XVI—XVIII векам — времени правления династии Сефевидов. Завоевал популярность в России и в Западной Европе в новое время (XVIII—XIX вв.) благодаря импортируемым с Востока кашемировым. В СССР и позже был более известен как «индийский огурец» (реже «турецкий огурец»).
В Великобритании «бута» получил распространение после того, как возвращавшиеся из колоний служащие британской армии привозили домой восточные. Основным центром производства дешевых тканей с таким орнаментом в Западной Европе стал шотландский город Пейсли (в честь которого орнамент и получил своё название на Западе). Пейсли был не единственным местом, где производили ткани с этим рисунком. Производство процветало около полувека, а затем орнамент вышел из моды. Изредка к нему прибегали дизайнеры, искавшие вдохновение в исторических костюмах. Очередной взрыв популярности пришёлся на время хиппи — 1960-е. Пестрота орнамента подошла психоделическим и цветочным предпочтениям субкультуры.

18. asur

У НИХ ЕЩЁ ВСЁ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф


– Это какое-то недоразумение, – ответил он в телефон. – Я сейчас не могу говорить. Перезвоню попозже, ладно?


Во рту у него пересохло так, что язык едва ворочался с трудом выговаривая слова; когда они прощались было слышно, что брат недоволен.


Захлопнув мобильный, он положил телефон на прикроватную тумбочку. Стеклянные двери были распахнуты настежь и над балконными перилами виднелась узкая полоска гавани. Он резко поднялся с тихонько скрипнувшей кровати и вышел на балкон. Хотелось курить, но пообещав бросить после свадьбы, он пока держался, хотя из ящика комода манила забытая предыдущим постояльцем начатая пачка сигарет. Вода искрилась от послеполуденного солнца, играя на боках пришвартованных к пристани яхт. На крыше дома напротив сушились пёстрые пижамные штаны, извиваясь на верёвке от резких порывов ветра в лихорадочном танце. Не больше часа назад они с Арден хохотали над этим зрелищем, а сейчас оно тревожило своей почти человеческой безнадёжностью.


Произнося само слово «недоразумение», – всегда вязнущее во рту, всегда предвещающее объяснение – он знал, что никакого недоразумения не было. А это означало, что его без году неделя жена – лгунья и мошенница. Вот так.


Так-так-та-а-ак…


Hа лбу забилась жилка, было ощущение как будто во рту песок. Он медленно опустился на одно из кресел и отпил из стоящего на путеводителе стакана. Лёд растаял и вода неприятно отдавала ржавчиной. От запотевшего стакана на обложке виднелся мокрый след. Вытерев книгу о брюки, oн вновь принялся читать. Буквы расплывались и через несколько минут её пришлось отложить. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза в надежде успокоится и вдруг увидел себя со стороны: в небрежной позе, стараясь казаться расслабленным. Кому? Самому себе? Притворяясь, что ни капельки не шокирован? Он почувствовал себя глупо и, широко расставив ноги, урюмо сел. Где-то на улице протяжно заныл скутер.


Всего лишь за пару минут до звонка, он планировал завтрашнюю поездку в Вернаццу. Они с Арден для этого сюда и приехали: пoгулять, переходя от одного городка к другому, по тропинкам над пропастью. Он так увлёкся составляя маршрут, выискивая пляжи и выбирая ресторанчики, что почти потерял счёт времени. В это утро ему в первый раз после свадьбы удалось заняться любовью, и парализующий страх при мысли о предстоящей неделе уже готов был отступить.


До этого у него с Арден тоже несколько раз не получалось и он ожидал, что после свадьбы, когда волнение уляжется, всё восстановится. Арден не осуждала, она «понимала», хотя ничего она не понимала, да и как она могла что-то понять, когда не понимал даже он сам? Стараясь подбодрить, говорила не беспокоиться, такое с парнями случается «постоянно», что совершенно не помогало. Её сочувствие и так подавляло, но чтобы «постоянно»?! И откуда это вообще взялось? Может ей кто-то рассказал. Но тогда о чём же надо разговаривать, чтобы так разоткровенничаться? Неужели теперь и про него будут «рассказывать» за бокальчиком вина на девичьих посиделках или на её кулинарных курсах? От одной только этой мысли он переставал чувствовать себя мужчиной. Арден не было безразлично, но когда она пыталась его возбудить, у него закралось подозрение, что не то, чтобы она была обеспокоена, и даже не то, чтобы у неё лопнуло терпение, – ей просто было скучно. «Ладно, Бад, – сказала она прошлой ночью после того, как ничего не вышло. – Давай спать».

19. Ballardite

Все у них впереди

- Это какое-то недоразумение, - сказал он брату, - мне надо бежать. Попозже перезвоню. Хорошо?

Во рту пересохло так, что язык еле ворочался. В трубке прозвучало недовольное «пока».

Он дал отбой и положил телефон на тумбочку. В открытые балконные двери над перилами виднелась полоска гавани. Матрас слегка скрипнул: он встал и вышел на балкон. Закурить бы, но он обещал бросить после свадьбы и пока держался, несмотря на полпачки «Житан» в нижнем ящике комода, доставшиеся от прежнего постояльца. Прощальный луч солнца поблескивал на воде, освещая покачивающиеся у пристани лодки. В доме напротив, на крыше сушилось белье. От порывов ветра пестрые пижамные штаны приходили в экстаз, выписывая невероятные кренделя. Еще час назад они с Арден смеялись над диким танцем, а теперь ему было не по себе, на душе скребли кошки.

Он понял уже когда произносил слово «недоразумение» - ведь именно так все начинают юлить и оправдываться, что не было никакого недоразумения. Просто спустя шесть дней после свадьбы его жена оказалась лгуньей и воровкой. Вот и все. Вот и все.

На лбу у него запульсировала вена, язык стал каким-то чужим. Он опустился на шезлонг и отпил из стакана, стоявшего на путеводителе. Лед растаял, и вода отдавала металлом. На обложке остался влажный кружок. Он вытер книжку о штанину, открыл в том месте, где лежала закладка, но через несколько секунд захлопнул. Перед глазами все поплыло. Он откинулся на шезлонге, закрыл глаза, чтобы немного успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, в непринужденной позе, расслабленного. Что и кому он хотел доказать? Самому себе, что он в полном порядке? Да это просто смешно. Он выпрямился. На улице со свистом пронесся мопед.

Еще пару минут назад, перед звонком, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно за этим они и приехали сюда с Арден: погулять по обрывистым тропинкам, посмотреть на живописные деревеньки. И он очень увлекся составлением маршрута, поиском хороших пляжей и уютных ресторанчиков. В то утро у него все получилось, впервые после свадьбы, и предстоящая неделя даже перестала страшить его.

У него и раньше случались осечки, но теперь, когдя свадебные волнения позади, он надеялся, что все у них наладится. Да и она относилась к этому нормально, с пониманием, хотя как ей понять, если он и сам не мог. Арден, конечно, успокаивала его, но когда она сказала, что не стоит переживать, мол, у мужчин такое случается сплошь и рядом, легче ему не стало. Сочувствие ее и так было унизительно, а тут еще это «сплошь и рядом»? Откуда она знала? Опытные люди поделились? Но кто будет откровенничать на такие темы? Она что, обсуждала его достоинства с подружками в баре или на занятиях по кулинарии? Одна только эта мысль обезоруживала. Арден старалась изо всех сил, но ему казалось, что ей в общем-то все равно, и делает она это от скуки.
- Да ладно, Крох, - сказала она вчера ночью после очередной неудачи. - Давай спать.

20. Bartlby

«Это просто недоразумение, − сказал он. − Я еду по делам. Перезвоню позже. Хорошо?» Во рту у него пересохло, и слова выговаривались с трудом. Прощаясь, он почувствовал, что голос брата напряжен.


Он повесил трубку и положил телефон на тумбочку. Двери на балкон были открыты, и над перилами виднелся кусочек гавани. Когда он резко встал, кровать заскрипела. Выйдя на балкон, он остановился у перил. Хотелось курить, но после свадьбы он обещал бросить и все еще держал слово, не считая полпачки «Житан», которую оставил в нижнем ящике комода предыдущий гость. Вечернее солнце золотило воду, освещая корпуса лодок на пристани. На крыше напротив с веревки свешивались пижамные штаны в турецких огурцах, неистово отплясывавшие безумный танец под порывами ветра. Всего час назад они с Арден потешались над этим зрелищем, а теперь оно вселяло в него тревогу и отчаяние.


Он понимал, что ни о каком недоразумении не шло и речи, хотя пользовался этим удобным словом, которое всегда наготове и служит прологом к оправданиям. Это значило, что женщина, вот уже шестой день приходившаяся ему женой, оказалась лгуньей и воровкой. Вот так.


Так, так, так.


На лбу пульсировала жила, язык стал как наждачка. Он опустился в шезлонг и выпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, придав воде металлический привкус. От запотевшего стакана обложка путеводителя намокла. Он вытер ее штаниной и открыл на странице, где остановился ранее. Через пару минут он захлопнул книгу, потому что буквы расплывались перед глазами. Он опустил спинку и закрыл глаза, стараясь успокоиться, но вместо этого видел себя будто со стороны, как силится изобразить непринужденность и расслабленность. Для кого? Для себя, чтобы показать, что он ничуть не взволнован? Понимая, что выглядит нелепо, он с угрюмым видом уселся прямо, расставив ноги по обеим сторонам шезлонга. Где-то снаружи проревел скутер.


Пару минут назад, еще до звонка, он продумывал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Ради этого-то они с Арден сюда и приехали, чтобы побродить по каменистым тропкам из деревни в деревню. Он почти забылся, размечая маршрут и выискивая хорошие пляжи и подходящие рестораны. Этим утром он впервые со дня их свадьбы смог заняться любовью, и мысли о предстоящей неделе больше не приводили его в ужас.


Пару раз у него с Арден уже случались осечки, но он думал, что это пройдет, как только уляжется свадебный переполох. Арден сохраняла спокойствие и относилась ко всему с пониманием, хотя ничего не понимала, да и как бы она могла, когда он и сам ничего не понимал? Он знал, что она хочет помочь, но ее просьбы не волноваться и уверения, что такое случается с мужчинами «сплошь и рядом», не убеждали его. Ее сочувствие было унизительно, однако что значит «сплошь и рядом»? Откуда она это взяла? Не иначе как кто-то поделился с ней этой мудростью. Ему хотелось в это верить. Но что же это за разговоры, когда кто-то позволяет себе так откровенничать? А может он и сам становился лакомой добычей на каком-нибудь из девичников или кулинарных мастер-классов? Одна мысль об этом обессиливала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках приободрить его он заподозрил что-то помимо заботы, даже помимо нетерпения. Это была скука. «Все нормально, Бад», − сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. − Давай спать».

21. Beatrix

ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff

- Это всё - недоразумение, - сказал он. - Знаешь, я уже собрался уходить, перезвоню тебе позже. Хорошо?
Он буквально выталкивал слова, потому что во рту сразу пересохло, а в конце разговора в голосе брата он уловил нотки возмущения.
Закрыв телефон, он положил его на тумбочку. Французское окно было открыто, и поверх балконного ограждения он мог видеть часть гавани. Скрипнув матрасом, поднялся с кровати, потом вышел на балкон и встал возле перил. Хотелось курить, но он обещал, что после свадьбы бросит, и пока держал свое слово, несмотря на то, что на дне ящика в шкафу лежала полупустая пачка сигарет «Житан», забытая прежним постояльцем. Лучи вечернего солнца играли бликами на воде и солнечными зайчиками прыгали на корпусах кораблей в заливе. Пара цветастых пижамных штанов, вывешенных на веревку на крыше дома на другой стороне улицы, танцевала в порывах морского бриза, выделывая сумасшедшие па. Не прошло и часа, как они с Арден смеялись над этим представлением, а сейчас этот танец навевал чувство тревоги и безысходности. Он понимал, даже сказав «недоразумение», - слово, готовое всегда сразу сорваться с языка в защиту невиновности - что это не было недоразумением. Это означало, что его «вот уже как шесть дней» жена - воровка и лгунья. Так.
Так, так, так.
Стучало в голове , во рту было сухо, как в пустыне. Он опустился на один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, что стоял на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. На обложке книги остался мокрый след от вспотевшего стакана. Он вытер книгу о штаны и открыл ее на странице, где читал раньше. Минутой позже закрыл, слова расплывались перед глазами. Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны: как он принимает непринужденную позу и изображает безмятежность. Для кого? Для самого себя? Показать, что, если он и встревожен, то лишь чуть-чуть? Мысль, что он смешон, заставила его резко сесть и спустить ноги с шезлонга. Внизу на улице жалобно взвыл скутер. Мгновенье назад, до звонка, он продумывал завтрашнюю пешую прогулку к Вернацце. Ради этого они с Арден сюда и приехали: прогуляться по горным склонам итальянской глубинки от одной деревушки к другой, пройти по «дороге любви», поклясться друг другу в вечной преданности. Он с увлечением разрабатывал маршрут, выискивая красивые пляжи и подбирая симпатичные ресторанчики. Только сегодня утром у него в постели с Арден всё получилось в первый раз после этой свадьбы, и он спокойно, без приступов панического страха, смог наконец заглянуть в ближайшее будущее. До этого у него с Арден были лишь неудачные попытки, но он говорил, что все наладится, как только останутся позади все переживания, вызванные свадьбой. Его неудачи не волновали Арден, она «понимала» - хотя, как она могла понимать, если он сам ничего не понимал? Он знал, что она пытается успокоить его, но когда она говорила, чтобы он не волновался, что с мужчинами «часто такое бывает», это ничуть его не ободряло. Ее сочувствие совсем не утешало - с мужчинами «часто такое бывает». Откуда это знание? Ему хотелось всё-таки, чтоб это был не её опыт, а чужой. Но какие же должны вестись беседы, чтобы вызывать такого рода откровения? Он, что, тоже становился «темой для обсуждения» на девичьих посиделках после рюмки-другой или на каком-нибудь из кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом угнетала его. Арден не сдавалась, но её попытки возбудить его заставляли подозревать еще что-то, помимо беспокойства и нетерпения, а именно тоску.
- Да, ладно, Бутон, всё в порядке, - сказала она прошлой ночью после очередного фиаско. - Давай теперь немного поспим.
 

22. Berliner

- Это какая-то ошибка - ты все не так понял. Я не в отеле, сейчас говорить неудобно. Перезвоню тебе позже, ладно? - У него так пересохло в горле, что и это он едва смог сказать. Перед тем, как они попрощались, он снова ощутил явное напряжение в голосе брата.

Нажав «отбой», мужчина положил телефон на прикроватный столик. Через открытую балконную дверь была видна дальняя часть бухты. Он резко встал, заставив матрас жалобно скрипнуть, и вышел на балкон. Хотелось курить, но он обещал, что бросит после свадьбы, и пока держал слово, хотя и обнаружил полпачки сигарет, забытых предыдущим постояльцем в нижнем ящике кухонного стола. В лучах заходящего солнца вода искрилась, и по яхтам, которые покачивались у пристани, прыгали солнечные зайчики. На крыше дома с другой стороны улицы была натянута бельевая верёвка, на которой сушились пёстрые пижамные брюки. С каждым порывом ветра они будто пускались в пляс, из-за чего они с Арден смеялись всего лишь час назад... А сейчас это зрелище вызывало у него лишь тоску.

Уже в тот момент, когда он произнёс «какая-то ошибка» (а в этой фразе всегда присутствует доля лукавства, стремление найти алиби), он понимал, что никакой ошибки нет. А это значило, что жена, с которой они обвенчались всего шесть дней назад, была лгуньей, воровкой... Ну что ж...

Что же... Ну что ж...

В висках стучало, а во рту была та же неприятная сухость. Он расположился в одном из шезлонгов и сделал несколько глотков из стакана воды, стоявшего на путеводителе. От растаявшего льда у воды появился металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной из-за запотевшего стекла. Он вытер ее о штанину и открыл книгу на той странице, до которой успел дойти, но почти сразу захлопнул - буквы плясали перед глазами. Мужчина опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого словно увидел себя со стороны - лежащего в непринуждённой, расслабленной позе. Для кого? Для самого себя, чтобы показать, что эта новость его ничуть не волнует? Это было так нелепо, что он снова сел с понурым видом, поставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу с ревом промчался скутер.

Несколькими минутами раньше, перед звонком, он обдумывал план их завтрашней прогулки в Вернаццу. Они с Арден приехали сюда для этого - ходить из деревушки в деревушку по крутым тропам. Он практически с головой ушёл в составление маршрута, выбирая подходящие пляжи и рестораны, в которых они могли бы перекусить. Этим утром он смог заняться с ней любовью в первый раз со свадьбы и наконец-то не чувствовал приступов страха при мысли о ближайшей неделе.

С ним уже несколько раз случалась эта «мужская неприятность», но он предполагал, что все наладится, когда свадебные хлопоты останутся позади. Арден относилась к этому спокойно, «понимающе», хотя на самом деле не понимала. А как могло быть иначе, когда он сам не мог этого понять? Арден, конечно, пыталась его успокоить, но когда она сказала ему не переживать, что такое случается с мужчинами «сплошь и рядом», это не слишком его приободрило. Ее сочувствие и без того уязвляло самолюбие, а тут ещё это «сплошь и рядом»? Откуда такие познания? Хотелось верить, с ней ими кто-то поделился. Но что это за беседа, чтобы в ней прозвучали такие откровения? Любопытно, станет ли он сам предметом такого обсуждения за бокалом шампанского на светском мероприятии или на одном из кулинарных курсов Арден? Одна лишь мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но он стал подозревать, что за попытками его возбудить кроется кое-что помимо озабоченности и даже нетерпения - скука.

- Все в порядке, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда у него ничего не получилось. - Давай поспим.

23. black sable

- Это все недоразумение, - сказал он. – Я сейчас кое-куда направляюсь. Позвоню тебе позже, хорошо? Во рту у него было так сухо, что он едва выдавливал слова, и когда они прощались, в голосе брата он услышал напряжение.

Он закрыл телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Застекленные двери были открыты, и над перилами балкона виднелся кусочек гавани. Матрас заскрипел, когда он поднялся на ноги. Он вышел на балкон и встал у перил. Ему хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось держать слово, несмотря на полпачки сигарет, забытой предыдущим гостем в нижнем ящике шкафа. Блики позднего солнца играли на воде и добавляли красок корпусам лодок на причале. На бельевой веревке крыши дома напротив висели пижамные штаны с восточным рисунком, штанины их яростно отплясывали на порывистом ветру. Едва ли не час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем; теперь же он находил это действо тревожащим и по-человечески отчаянным.

Он разумел, хоть и использовал слово «недоразумение» - всегда такое обтекаемое на языке, всегда служащее прелюдией к алиби – что не было никакого недоразумения. Значит, его жена шести дней была лгуньей и воровкой. Так.

Так, так, так.

На лбу у него запульсировала жилка; на языке словно песок. Он опустился на один из балконных стульев и отпил из стакана с водой, который оставил на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер путеводитель о штанину и открыл его на странице, где читал ранее. Через несколько мгновений он захлопнул книгу; слова расплывались на странице. Он опустил спинку стула и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, принимающим эту непринужденную позу и изображая расслабление. Для кого? Для себя, чтобы показать, как мало это его потрясло? Ощущение того, что он смешон, заставило его сердито податься вперед, раскинув ноги по обе стороны стула. Внизу на улице завыла машина, доставляющая пиццу.

За минуты до звонка он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно за этим они с Арден сюда и приехали - побродить по дорогам вдоль береговых утесов от деревни к деревне, и он почти погрузился с головй в планирование маршрута, поиск хороших пляжей и выбор подходящих ресторанов. Первый раз со дня свадьбы он смог заниматься любовью в то утро, и только-только начал размышлять о предстоящей неделе без содрогания.

Прежде у него уже была эта проблема с Арден несколько раз, но он думал, что как только связанные с женитьбой волнения останутся позади, это пройдет. Арден отнеслась к этому нормально, «с пониманием», хотя она не понимала – да и как она могла, если он сам не понимал? Он знал, что она старалась облегчить для него эту ситуацию, но когда она сказала ему не беспокоиться, и что это случается у мужчин «все время», легче ему не стало. Ее сочувствие уже было уничижительным, но «все время»? Откуда это взялось? Он надеялся, что от умудренных опытом других людей. Но что за разговор сподвиг бы тех других на такие откровения? Послужил бы он лично пищей для «обсуждения» за распитием алкоголя на девичьей вечеринке или во время одного из кулинарных занятий Арден? Одна эта мысль превращала его в импотента. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать нечто за гранью беспокойства, и даже за гранью нетерпения: скуку.

- Ничего, дружок, - сказала она вчера ночью, когда все оказалось безуспешным. – Давай поспим.

24. Blossom

ВСЁ, ЧТО ИХ ЖДЁТ ВПЕРЕДИ

Тобиас Вулф

«Это недоразумение, - сказал он. - Я сейчас еду кое-куда. Позвоню тебе позже, хорошо?» У него так пересохло во рту, что он едва мог говорить, и он подметил, что голос брата звучал натянуто, когда они прощались.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Сквозь распахнутые застеклённые двери, над балконными перилами виднелся лоскуток гавани. Он резко вскочил на ноги, отчего матрац под ним скрипнул, вышел на балкон и встал у перил. Он мечтал о сигарете, но пообещал бросить курить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось сдержать своё слово, несмотря на полпачки «Житан», забытой предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Отблески заходящего солнца играли на волнах, освещая лодки на пристани. Пара пёстрых пижамных штанов свисала с бельевой верёвки на крыше напротив, в порывах ветра их «ноги» исполняли дикий танец. Ещё час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь же оно казалось ему полным тревоги и отчаяния.

«Недоразумение» – это вечно фальшивое, вечно предваряющее оправдания слово. Ещё во время разговора он понял, что не было никакого недоразумения. И это означало, что уже шесть дней он женат на обманщице и воровке. Так.

Так, так, так.

На лбу пульсировала вена, язык онемел. Он опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, стоявшего на путеводителе. Растаявший лед придавал напитку металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стекла. Он вытер книгу о штанину, открыл на странице, где остановился, и несколько мгновений спустя закрыл – текст расплывался перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и прикрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого будто увидел себя со стороны – в нарочито легкой позе. Имитация расслабления... Для кого это? Для него самого, в попытке убедить себя, что не так уж он потрясен? Угрюмый, ощущая нелепость происходящего, он сел, выпрямился, поставил ноги на пол. Ниже по улице прогудел мопед.

Несколько минут назад, перед звонком, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Они с Арден приехали сюда именно для этого: бродить тропинками по утёсу от деревни к деревне. Он с головой ушёл в планирование их маршрута, поиск хороших пляжей, выбор подходящих ресторанов. Тем утром, впервые после свадьбы он смог заняться любовью, смог просто начать обдумывать предстоящую неделю без приступов страха.

У них с Арден пару раз случалась эта неприятность, но он предполагал, что это пройдёт, как только предсвадебные тревоги останутся позади. Арден не волновалась на этот счёт, она «всё понимала», хотя, конечно, нет – как она могла, если он сам не понимал? Он знал, что она пытается сгладить ситуацию ради него, но когда она посоветовала не переживать, мол, это «всё время» случается с мужчинами, это не помогло. Её сочувствие и так задевало, но «всё время»? Откуда она это взяла? Он надеялся, что это людская молва. Но при каких обстоятельствах люди решаются на подобное откровение? Мог ли он сам стать темой разговоров «за жизнь» на каких-нибудь женских посиделках или на одном из кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом лишала его мужественности. Арден не сдавалась, но в её попытках возбудить его он начал подозревать не заботу или даже нетерпение: скуку. «Всё нормально, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда опять ничего не вышло. – Давай спать».

25. Boytsova

- Все это какое-то недоразумение, - сказал он. – Сейчас я кое-куда иду. Перезвоню тебе. Ладно?
Во рту у него так пересохло, что он едва все это выговорил. А когда они прощались, в голосе брата явственно чувствовалась натянутость.

Захлопнув крышку мобильника, положил его на прикроватный столик. Стеклянные двери были раздвинуты, и над перилами балкона виднелась полоска гавани. Рывком встал, и матрас скрипнул. Вышел и облокотился на перила. Хотелось курить, но перед свадьбой пообещал бросить. Пока обещание получалось сдержать, хотя в шкафу, на дне, предыдущий жилец забыл полупустую пачку «житанов». В поздних солнечных лучах в гавани искрилась вода и блестели корпуса кораблей. На крыше на другой стороне улицы на бельевой веревке висели, под порывами ветра отплясывая в безумном танце, пижамные штаны в огурцах. Всего час назад они с Арден хохотали над этой картиной – сейчас же она показалась тревожной, полной человеческого отчаяния.

Едва он выговорил «недоразумение» - это слово оставляло на языке налет неискренности, всегда предваряя оправдания – и тут же понял, что никакого недоразумения и не было. А значит, его шесть дней как жена – лгунья и воровка. Отлично! Отлично, отлично, отлично!
На лбу запульсировала вена, язык стал шершавым. Он опустился на шезлонг и выпил воды из стакана, что забыл на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя промокла от запотевшего стекла. Вытер ее о штанину и раскрыл на странице, где остановился. Через пару минут он захлопнул книгу – буквы плыли перед глазами. Опустил спинку шезлонга и закрыл глаза – надеялся успокоиться. Но только увидел себя со стороны – принял небрежную позу, притворился, что отдыхает. Перед кем? Перед самим собой? Чтобы показать, как это его мало трогает? Чувствуя, что смешон, он сел, мрачно наклонившись вперед, расставив ноги по сторонам шезлонга. Внизу, на улице, взвизгнул мопед.

Несколько минут назад, до звонка, он планировал, как завтра они пешком пойдут в Вернаццу. За этим-то они с Арден сюда и приехали – скалистыми тропами ходить от одной деревушки к другой. И он почти всецело погрузился в планирование маршрута, поиски хороших пляжей, выбор подходящих ресторанов. Этим утром, впервые после свадьбы, у него получилось заняться любовью, и он только-только начал без приступов страха задумываться о предстоящей неделе.
У них с Арден и прежде несколько раз возникала такая проблема, но он решил, что это пройдет, когда все заботы по приготовлению к женитьбе останутся позади. Арден к этому относилась нормально, «проявляла понимание», даже если не понимала – да и как она могла, если он и сам не понимал? Он знал, что она старается, чтобы ему было полегче. Но когда Арден сказала, чтобы он не переживал и что с мужчинами это случается «все время», его это не убедило. Ее сочувствие и без того угнетало – но «все время»? Откуда это? Чужая мудрость, надо надеяться. Только какие такие беседы подтолкнули этих чужих к такого сорта откровениям? А сам он тоже станет «пищей» для разговоров на каком-нибудь девичнике или на одном из кулинарных мастер-классов Арден? При одной только мысли об этом у него все опускалось. Арден не сдавалась, но он начал подозревать, что за ее попытками взбодрить его не одно только участие – а скука.

- Ничего, Корешок, - сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. – Давай поспим.

26. Bud's Friend

Все впереди


– Все эта недомолвка, – сказал он. – Не знаю, куда и деваться. Позвоню позже. Ладно?


Во рту так пересохло, что слова застревали в горле, поэтому он только слушал усталый голос брата, когда они прощались.


Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Застекленные двери были открыты, так что над перилами балкона виднелась часть гавани. Он поднялся под скрип кровати, вышел на улицу и встал возле перил. Очень хотелось курить. Он обещал покончить с этой вредной привычкой после свадьбы и до сих пор держал слово, хотя в нижнем ящике комода завалялось пол пачки «Житана», забытой предыдущим гостем. Лучи заходящего солнца переливались на воде и освещали корпуса лодок на пристани. С веревки на крыше через дорогу свисала пара цветастых пижамных брюк, штанины которых бешено плясали на порывистом ветру. Всего лишь час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, а теперь в нем чудилось что-то тревожное, какое-то человеческое отчаяние.


Он понимал, даже когда произносил это слово – «недомолвка» - всегда такое косноязычное, всегда как бы предвестник к невиновности – что не самом деле не было никакой недомолвки. Это означало только то, что его жена все шесть дней врала ему и воровала. Врала и воровала.
Что ж.


В голове пульсировала вена, язык онемел. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, оставленного в путеводителе. Растаявший лед оставил металлический привкус. Обложка путеводителя стала влажной от запотевшего стекла. Он вытер ее об штанину и открыл на странице, которую читал. Несколько мгновений позже он захлопнул книгу – буквы сливались на странице. Он опустил спинку стула и, надеясь успокоиться, закрыл глаза, но вместо этого увидел себя издали, расслабленным в этой легкой позе. Для кого? Для самого себя, чтобы показать, что он ничуть не потрясен? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед, положив ноги по обе стороны стула. Внизу на улице зашумел электрический велосипед.


Еще за несколько минут до звонка, он планировал на завтра прогулку в Вернаццу. Именно за этим они с Арден и приехали сюда – чтобы побродить по скалистым тропам от деревни к деревне, и он почти растерялся, прокладывая маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. В то утро после свадьбы он впервые смог заняться любовью и теперь без переживаний думал о предстоящей неделе.


Похожие неприятности с Арден у него возникали и раньше, но он считал, что это пройдет, как только исчезнут все тревоги, связанные со свадьбой. Арден восприняла это с пониманием, хотя вряд ли. Ну как она могла понять, если он сам не понимал. Он понимал, что она пытается его успокоить, но когда она сказала ему не волноваться, что такое случается с мужчинами «всякий раз», легче ему не стало. Ее сочувствие и так неубедительно, а тут еще это «всякий раз». Откуда оно? Мудрость других? Но что за разговор мог побудить этих других сделать такое открытие? Не станет ли он сам поводом для «шушуканья» за выпивкой на девичнике или на одном из кулинарных уроков Арден? Уже сама мысль об этом угнетала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках растормошить его он начал подозревать что-то не имеющее отношение к беспокойству и даже к нетерпению. Скорее всего – скуку.
- Ничего, Бад, - произнесла она прошлой ночью, когда опять не получилось. – Давай немного поспим.

27. C_Chuck

— Это просто недоразумение, — слова застревали в пересохшем горле. — Ну ладно, мне пора. Перезвоню.

Осипший голос брата на другом конце провода попрощался с ним.

Он закрыл телефон и отложил его на прикроватный столик. Сквозь раскрытые застекленные двери виднелась бухта, выглядывающий над перилами балкона. Матрац скрипнул, когда он вскочил на ноги, вышел наружу и подошел к краю балкона. Ему хотелось закурить, но обещание бросить после свадьбы снова напомнило о себе. Решимость сдержать слово не поколебала даже забытая предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода полупустая пачка «Житан». Последние лучи заходящего солнца поблескивали на водной глади залива и отражались в бортах пришвартованных яхт. На бельевой веревке дома напротив расписные пижамные штаны отплясывали безумный танец под аккомпанемент порывистого ветра. Они с Арден посмеялись над этим зрелищем. С тех пор не прошло и часа, но в танце штанов не осталось ничего, кроме тревоги и человеческого отчаяния.

«Недоразумение». До чего же фальшивое слово! Всегда всплывает, когда кто-то оправдывается. Ведь он прекрасно понимал, что никакого недоразумения тут и быть не могло. А значит, все верно: его без году неделя супруга оказалась лгуньей и воровкой. Так.

Так-так-так.

На лбу пульсировала жилка. Сухой язык не давал сглотнуть. Он рухнул на один из шезлонгов и потянулся к стакану, который оставил на путеводителе. В воде чувствовался металлический привкус от растаявшего льда. Обложка книги намокла от конденсата. Он вытер ее о штанину и раскрыл на месте, где остановился в предыдущий раз. Буквы поплыли перед глазами, и путеводитель пришлось захлопнуть. Он откинул спинку шезлонга и зажмурился, стараясь успокоиться, однако вместо этого представил себя со стороны. Вот он, сидит словно йог, медитирует. Для кого эта игра? Для самого себя, чтобы показать, что ему все нипочем? Почувствовав, как глупо это выглядит, он угрюмо выпрямился и поставил ноги на пол. Под окном завыл скутер «Моторино».

Всего несколько минут назад, до того, как раздался звонок, он планировал пеший маршрут до Вернаццы. За тем они с Арден сюда и приехали: бродить по каменистым тропам побережья от одной деревеньки к другой. Заботы захватили его с головой. Поиски хороших пляжей, приличных ресторанов. Лишь этим утром у него получилось заняться любовью с женой. Впервые со дня свадьбы. Наконец-то сердце перестало сжиматься в панике при одной мысли о грядущей неделе.

У них и раньше в постели не все бывало гладко. Но ему казалось, что как только волнения по случаю женитьбы останутся позади, дела наладятся. Арден вела себя как ни в чем ни бывало, изображала понимание на лице. Только он и сам-то ничего не понимал, что уж про нее говорить. Само собой, Арден пыталась помочь, чем могла, говорила, что не стоит беспокоиться, мол, у мужчин такое постоянно бывает. Но подобные заверения вовсе не утешали. Ее жалость и без того угнетала, но вот это «постоянно бывает»... И откуда же ей знать? Он надеялся, что набралась у подруг. Но что же за разговоры подталкивают их на подобные откровения? Получается, его и самого могли изучать под микроскопом во время посиделок с девчонками или на одном из ее кулинарных курсов. Сама мысль об этом убивала все желание. Арден не сдавалась, но в ее стараниях возбудить мужа он начал замечать нечто, помимо заботы или даже нетерпения: скуку.

— Ну и ладно, Бад, — бросила она прошлой ночью после очередной неудачи. — Давай спать.

28. Dardarich

«Это какое-то недоразумение, - сказал он. - Я сейчас в пути. Перезвоню позже. Хорошо?»


Во рту так пересохло, что трудно было говорить, и он почувствовал напряжение в голосе брата, когда они прощались.


Он завершил разговор и отложил телефон на прикроватную тумбочку. Сквозь открытую застекленную дверь виднелась узенькая полоска бухты над балконными перилами. Он поднялся на ноги, скрипнул матрас. Вышел на балкон и облокотился на перила. Хотелось закурить, но он решил бросить после свадьбы и пока держал данное себе слово, несмотря на полпачки «Житана», забытого предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Лучи закатного солнца сверкали на воде и подсвечивали борта лодок на пристани. На бельевой верёвке, натянутой между крышами, висели пижамные штаны «в огурцах», и с каждым порывом ветра невидимые ноги пускались в пляс. Ещё около часа назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь же оно действовало на нервы, приводило в отчаяние.


Уже произнося слово «недоразумение» — всегда звучащее неискренне, всегда предшествующее отмазкам — он понял, что никакого недоразумения не было. А значит, его без году неделя жена — воровка и лгунья. Мда.


Да уж, да уж.


На лбу запульсировала вена, язык стал шершавым. Он опустился в шезлонг и отпил воды из забытого на путеводителе стакана. Лёд растаял, оставив металлический привкус. Обложка книги намокла от запотевшего стекла. Он обтёр её о штанину и открыл на том месте, где ранее прервал чтение. Слова плыли перед глазами, и через несколько мгновений он закрыл книгу. Опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны — принявшего непринужденную позу, как бы расслабившегося. Но для кого? Показать самому себе, сколь мало это его потрясло? Почувствовав себя нелепо, он угрюмо подался вперёд, опустив ноги по обе стороны лежака. На улице протарахтел мопед.


За несколько минут до звонка он строил планы, как завтра они отправятся гулять в Вернаццу. Для этого они с Арден сюда и приехали: бродить по утёсам от деревни к деревне. Он с головой ушёл в планирование маршрута, поиск хороших пляжей и подходящих ресторанчиков. Тем утром он смог заниматься любовью впервые со дня свадьбы и уже был способен думать о предстоящей неделе, не содрогаясь от ужаса.


Эти трудности с Арден уже возникали не единожды, но он считал, что это пройдёт, когда предсвадебные переживания останутся позади. Арден относилась к этому спокойно, с пониманием, хотя вряд ли понимала, да и как ей понять, если даже он сам не понимал? Он знал, что она старается успокоить, но когда она сказала, что не нужно волноваться, потому что такое случается с мужчинами «сплошь и рядом», это его не утешило. Её сочувствие было довольно сухим, и что значит это «сплошь и рядом»? Откуда это взялось? Он надеялся, что это была мудрость с чужих слов. Но что за разговоры могли побудить тех людей на такие откровения? Стал бы он сам темой для таких разговоров за выпивкой на вечеринке или на одном из кулинарных мастер-классов Арден? От одной мысли у него всё падало. Арден не отчаивалась, но он начал замечать в её попытках возбудить его нечто помимо участия и нетерпения: скуку. «Ничего, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда все усилия оказались тщетными. - Давай спать».

29. davydoff

ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff

— Это просто недоразумение, — сказал он. Я сейчас в дороге. Позже перезвоню, ладно?
У него так пересохло горло, что слова давались с трудом. Брат попрощался с ним как-то натянуто.
Он положил телефон на прикроватную тумбочку. Балкон был открыт, и над его перилами виднелась тонкая кромка гавани. Он вскочил на ноги — скрипнул матрас. Затем он вышел на балкон, встал у перил. Так хотелось закурить, но он пообещал бросить после свадьбы. И до сих пор ему удавалось сдержать слово, если не считать половины пачки «Житан», забытой одним из гостей в нижнем ящике комода. Блики предзакатного солнца играли на воде, их отблески мелькали на яхтах. На бельевой веревке, тянущейся с крыши дома напротив, висели пижамные штаны в цветочек. От порывистого ветра они трепыхались в безумном танце. Всего какой-то час назад они с Арден смеялись, глядя на это. Теперь от этого зрелища ему стало не по себе: он почувствовал безысходность. Произнеся слово «недоразумение», с которого всегда начинаются скользкие оправдания, он понимал, что никакого недоразумения здесь не было. А это означало, что женщина, которая шесть дней назад стала его женой, была лживой воровкой. Так.

Так, так, так.

В висках стучало, язык стал как сухарь. Он присел на шезлонг и выпил стакан воды, стоявший на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. На обложке путеводителя остался мокрый след от запотевшего стакана. Он вытер его о штанину и открыл на той же странице, где остановился. Всего пару секунд спустя он закрыл книжку — слова поплыли перед глазами. Он прислонился к спинке сиденья, закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны: его поразила эта непринужденная поза, словно он нарочито изображал спокойствие. И для кого? Для себя же, чтобы показать, что он ни капельки не взволнован. Он показался себе таким нелепым, что тут же с угрюмым видом сел прямо, расставив ноги по обе стороны шезлонга. По улице со свистом пронесся мопед.

Пару минут назад, еще до звонка, он планировал завтрашнее путешествие в Вернаццу. Ведь именно об этом они с Арден и мечтали, ехав сюда: путешествовать из деревни в деревню, пробираясь по скалистым тропам. Он то и дело продумывал маршруты, разыскивая хорошие пляжи, выбирая стоящие рестораны. Этим утром он наконец-то справился со своим супружеским долгом, чего не удавалось с самой свадьбы, и теперь предстоящая неделя не казалась ему такой пугающе невыносимой.

Пару раз до этого у него с Арден случались подобные казусы, но он был уверен, что это пройдет, как только прекратится предсвадебная нервотрепка. Арден относилась к этому спокойно, с пониманием. Хотя она не совсем понимала. Да куда там, если он и сам впадал в полное недоумение? Он знал, что она пытается утешить его, но, когда она говорила, что не стоит волноваться, мол, такое у мужиков случается сплошь и рядом — это как-то не вселяло уверенности. Ему, конечно, было приятно её сочувствие, но «сплошь и рядом»? Откуда такие познания? Опыт подруг, надеялся он. Но в каком таком разговоре эти подруги доходили до таких откровений? Может, именно его они и обсуждали, потягивая свои коктейли в баре, или постигая азы кулинарии на курсах, которые посещала Арден? Одна только мысль об этом убила в нем последние признаки мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках завести его он вдруг заметил кое-что, помимо озадаченности и раздражения: скуку.
— Ладненько, Бад, — сказала она прошлой ночью после очередной неудачной попытки. — Давай, что ли, спать.


 

30. Door

ALL AHEAD OF THEM by Tobias Wolff

- Это недоразумение, - сказал он. - Сейчас я в дороге. Перезвоню тебе позже?

Во рту пересохло так, что он с трудом мог говорить. К концу беседы в голосе брата тоже почувствовалась напряженность.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку, посмотрел в раздвинутое французское окно: над перилами балкона открывалась бухта. Он поднялся так быстро, что скрипнула софа, подошел к ограждению. Сигарету бы, но он поклялся бросить курить после свадьбы и до сих пор держал слово, хотя знал, что в нижнем ящике платяного шкафа прежний жилец оставил пол-пачки «Житан». Вечерние лучи солнца играли на волнах, отбеливали корпуса лодок у пристани. Налетал порывами ветер, и пара пижамных штанов билась в яростной пляске на растянутой между домами верёвке. Они с Арден смеялись над этим зрелищем буквально час назад; теперь всё показалось тревожным и полным отчаяния. Он знал, что не было никакого недоразумения, хотя и произнёс это слово, всегда приторное, всегда притворное. Выходило так, что женщина, которая вот уже шесть дней ему жена, вполне способна смошенничать и соврать. Так…

Так-так-так.

В висках стучало, язык зачерствел. Он опустился на шезлонг и отпил воды из стакана, стоявшего на буклете. Лёд растаял, оставив металлический привкус. Отпотевший стакан промочил обложку, пришлось вытирать путеводитель о штанину. Он нашёл то место, где прервал чтение, но через минуту отложил книжку – слова расплывались. Он откинул спинку сиденья, закрыл глаза, чтобы успокоиться, - и увидел себя со стороны: нарочито беспечная поза, показное равнодушие. Для кого? Для себя, являющего невозмутимость? Смешно; он медленно выпрямился, оседлав деревянное кресло. Где-то внизу завыл скутер.

Всего несколько минут назад, до телефонного звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу, маленький городок на севере Италии. Ради этого они оказались здесь: пройтись пешком по горной тропе между селениями. Он уж было увлекся выбором маршрута, отыскивая места для отдыха с удобными пляжами и интересными ресторанами. Этим утром он в первый раз после свадьбы справился с обязанностями мужа, и теперь вся предстоящая неделя казалась радужной. У него и раньше случались проблемы с Арден, но он полагал, что избавится от них, как только свадебные хлопоты останутся позади. Арден - умница, она «всё понимала», хотя это было не так. Как она могла, если он сам не понимал? Он видел, что она пытается облегчить его страдания, но, когда она сказала, что не надо беспокоиться, что такое «всё время» случается с мужчинами, это расстроило его. Сочувствие Арден казалось робким, но «всё время»? Откуда такие познания? Очевидно, со слов опытных подруг. Но о чём могли говорить эти подруги, чтобы прийти к такому заключению? Станет ли он сам объектом исследования на какой-нибудь весёленькой девичьей вечеринке или на курсах по кулинарии, которые она посещает? Сама мысль об этом угнетала его. Арден была терпелива, но в попытках возбудить его он почувствовал не только жалость или, тем более, желание, – он почувствовал скуку.

- Не расстраивайся, Бад, - сказала она вчера, когда ничего не получилось. – Давай поспим.

 

31. E.K.

— Она просто не так всё поняла, — сказал он. — Мне надо бежать. Я тебе потом перезвоню, ладно?

Рот его пересох, и, когда они прощались, он едва мог выдавить из себя нужные слова, а в голосе брата явно чувствовалось напряжение.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Балконные двери был распахнуты, и над перилами виднелся осколок гавани. Он резко качнулся, спрыгнул с кровати, вышел на балкон и положил руки на перила. Ему хотелось курить, но на свадьбе он пообещал бросить, и до сих пор ему удавалось держать свое слово, несмотря на почти полную пачку «Житан», оставленную предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Полуденное солнце поблескивало на воде и раскрашивало бока пришвартованных к пристани лодок. На противоположной крыше, на верёвке, сушилась чья-то пижама в цветочек: штаны неистово танцевали на резком ветру. Буквально час назад зрелище изрядно развеселило их с Арден, но теперь он видел в нем тревогу и какую-то человечью безысходность.

Уже тогда, когда он произносил фразу «она не так всё поняла» — которая всегда значит, что человек юлит и сейчас начнет оправдываться — уже тогда он знал, что всё было понято верно. А это значило, что женщина, на которой он уже шесть дней женат — обманщица и воровка. Ну и ну.

Ну и ну, ну и ну.

На лбу у него задрожала вена, язык высох и приклеился к нёбу. Он опустился в шезлонг и глотнул воды из стакана, который он оставил на путеводителе. Талый лёд отдавал металлом. От запотевшего стакана у путеводителя намокла обложка. Он вытер её о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Несколько минут спустя он захлопнул книгу: слова расплывались у него перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, в надежде успокоиться, но вместо этого он увидел себя как будто со стороны, принявшим эту небрежную позу в попытках убедительно сыграть спокойного человека. Для кого это всё? Чтобы самому себе продемонстрировать, что он совсем не расстроился? Ощущение собственной комичности обидело его: он угрюмо выпрямился и спустил ноги по обе стороны шезлонга. Где-то внизу заныл мопед.

Несколько минут назад, до звонка, он продумывал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Они с Арден сюда за этим и приехали, чтобы гулять по скалистым тропам от городка к городку, и он настолько погрузился в планирование маршрута, что на время выпал из реальности: целыми днями искал хорошие пляжи, да присматривал, где поесть. Тем утром, впервые после свадьбы, у него даже получилось исполнить супружеский долг и он только-только начинал смотреть на предстоящую неделю без парализующего страха.

У него с Арден уже бывали подобные казусы, но он рассчитывал, что это пройдет, как только останется позади весь свадебный невроз. Арден относилась к его проблеме спокойно, типа проявляла «понимание», хотя ничего она не понимала — где ж ей понять, когда он сам не понимает. Он знал, что она хотела, как лучше, но когда она сказала, чтобы он не переживал и что с мужчинами такое бывает постоянно, он разволновался еще больше. Её жалость и так унижала его, но вот это «постоянно»? Откуда она это взяла? Народная мудрость, хочется верить. Но при каких обстоятельствах будут люди так откровенничать? Не станет ли он сам пищей для подобного «обмена опытом» на какой-нибудь вечеринке или на одном из её кулинарных мастер-классов? Эта мысль убивала в нем мужчину. Она, конечно, не перестала стараться, но в её попытках его возбудить ему сначала мерещилось беспокойство, потом — нетерпение, и, наконец, просто — скука.

— Всё нормально, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. — Давай просто поспим.

32. Elena A.

ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff


«Это какая-то ошибка. Я сейчас в дороге, не могу говорить. Я тебе перезвоню, хорошо?»


У него сильно пересохло во рту, и язык едва ворочался. Когда они прощались, в голосе брата чувствовалось напряжение.


Он закрыл телефон и положил его на тумбочку возле кровати. Двери на балкон были открыты, и из комнаты виднелась часть гавани, возвышавшаяся над перилами. Скрипнув матрасом, он встал с кровати и вышел на балкон. Хотелось курить, но он вспомнил, что обещал завязать с этим после свадьбы. До сих пор ему удавалось сдерживаться, хотя он знал, что в выдвижном ящике лежит забытая кем-то половина пачки Gitanes. Лучи закатного солнца играли на глади воды и ярко освещали корпуса лодок, стоявших в гавани. На крыше дома напротив, извиваясь в сумасшедшем танце, трепетала на ветру пара пижамных штанов. Ещё только час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем – теперь оно казалось олицетворением тревоги и отчаянья. Хоть он и сказал брату, что это была ошибка, – избитое выражение, за которым всегда следует оправдание, – сам он своим словам не верил. Получается, что женщина, на которой он женился шесть дней назад, – лгунья и воровка. Да уж. Ну и дела…


От напряжения у него на лбу пульсировала вена. Во рту пересохло. Он лег на шезлонг и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. В ней был легкий металлический привкус от растаявшего льда. Он взял со стола путеводитель, протёр влажную от стакана обложку о штанину и раскрыл его там, где остановился. Через некоторое время он отложил книгу – буквы плыли перед глазами. Он откинул спинку шезлонга и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Но это не помогло: он вдруг увидел себя, изображающего расслабление, со стороны. Перед кем он так старался? Перед самим собой? Хотел доказать себе, что новость вовсе не была для него шоком? Это было смешно. Он выпрямился и угрюмо сел, расставив ноги по сторонам кресла. Под окнами с ревом промчался мопед.


Всего лишь несколько минут назад, до того как ему позвонили, он планировал завтрашний поход в Вернаццу. Именно ради него они с Арден сюда приехали – чтобы прогуляться по горным тропам, пройти через разные деревушки. Он буквально с головой ушел в составление маршрута: искал хорошие пляжи, подбирал ресторанчики. Сегодня утром в первый раз со дня свадьбы у него получилось заняться любовью, и он наконец мог спокойно предвкушать неделю отдыха.


У него и раньше несколько раз случались промахи с Арден. Но он думал, что как только свадебная нервотрёпка закончится, всё придёт в норму. Арден вроде бы отнеслась к этому с пониманием, хотя что она могла понять, если сам он не понимал? Он видел, что она старается смягчить ситуацию, но когда она просила его не переживать, убеждала, что это обычное дело, легче ему не становилось. Её сочувствие само по себе было унизительным, а слышать про «обычное дело» вообще было странно. Откуда она об этом знала? Хотелось надеяться, что только понаслышке. Но даже если так, с чего вдруг кто-то будет откровенничать о подобных вещах? Может, и он теперь станет предметом обсуждения на каких-нибудь девичниках или на кулинарных курсах у Арден? Только представив себе такое, он переставал чувствовать себя мужчиной. Она не бросала своих попыток возбудить его, но он уже начал подозревать, что за всей этой неутомимостью стоит не забота о нем и даже не её нетерпение, а просто скука. «Всё в порядке, – сказала она прошлой ночью после очередного фиаско. – Давай спать».

 

33. Elya Gimran

Все впереди.
Тобиас Вольф

– Это недоразумение, – сказал он. – Мне надо прогуляться. Перезвоню тебе позже, ок? – Во рту пересохло, он с трудом выговаривал слова и слышал напряженный голос брата, когда они прощались.

Закрыв телефон, он положил его на тумбочку. Стеклянные двери были открыты, и с балкона была видна часть гавани. Он встал, скрипнув матрасом, вышел на балкон и облокотился о перила. Хотел было закурить, но ведь он пообещал бросить после свадьбы, и до сих пор сдерживался, несмотря на забытые в комоде прежним гостем полпачки Gitanes. Лучи заходящего солнца играли на воде и освещали корпуса лодок на пристани. На крыше дома напротив, на бельевой веревке висели пёстрые пижамные штаны, и бешено плясали от резких порывов ветра. Всего час назад они с Арден посмеялись над этим, а теперь этот бешеный танец казался ему тревожным и отчаянным.

Он понимал, даже произнося слово «недоразумение» – такое лживое, всегда прелюдия к оправданию, что на самом деле нет никакого недоразумения. А это значит, что его шестидневная жена – лгунья и воровка. Ну, что ж.
Так, так, так.
На лбу запульсировала жилка, а во рту пересохло. Он опустился в шезлонг и отпил воды из стакана, стоявшего на путеводителе. Лёд растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер её о штанину и открыл на странице, которую читал. И тут же захлопнул книгу, потому что буквы плавали перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но взамен увидел себя издали, нарочно принимающего расслабленную позу. Для кого? Для себя, чтобы показать, что он не потрясён? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед, расставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице заскулил скутер.

За пару минут до звонка, он планировал их завтрашнюю прогулку по Вернацце. Именно для этого они с Арден и приехали сюда – бродить по скалистым тропам от деревни к деревне, и он, ломая голову, выстраивал маршруты с хорошими пляжами и подходящими ресторанами. В это утро, впервые после свадьбы, он смог заняться с ней любовью и без содрогания планировал предстоящую неделю.

У него и раньше случались осечки в постели с Арден, но он думал, что всё из-за предсвадебных волнений, и после свадьбы это пройдёт. Арден отнеслась к этому спокойно, понимающе, хотя, как она могла понять, когда он сам себя не понимал? Она напрасно пыталась успокоить его, сказала не волноваться, что такое постоянно случается с мужчинами. Ее сочувствие само по себе было губительным, и что значит «постоянно»? Откуда такой вывод? Опыт других, надеялся он. Но с кем она обсуждает такие откровенные вещи? Не станет ли он сам очередной сплетней за выпивкой на девичнике или на кулинарных курсах Арден? Сама мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать не заботу, и даже не раздражение, а всего лишь скуку.

– Все в порядке, Бад, – сказала она прошлой ночью, когда ничего не получилось. – Давай спать.

34. eng39

- Все это недоразумение, - сказал он. - Я сейчас собираюсь в дорогу. Выйду на связь позднее.

В горле пересохло так, что слова давались с большим трудом, да и голос брата звучал напряженно, когда они прощались.

Он закрыл телефон и положил его на столик у кровати. Балконная дверь была открыта, над перилами голубела полоска гавани. Под скрип матраца он спустил ноги на пол и вышел на балкон. Хотелось курить, но после свадьбы он поклялся бросить и слово пока держал, несмотря на полпачки сигарет «Житан», что какой-то постоялец забыл в нижнем ящике.

Закатные лучи поблескивали на водной глади и освещали лодки в яхтенной марине. Две пестрых пижамы свисали с бельевой веревки через улицу; их штанины бешено танцевали от порывистого бриза. Всего лишь час назад вместе с Арден он смеялся от души, но сейчас зрелище отчаянной свистопляски скорее тревожило.

Он понимал: списав все на «недоразумение», всегда лукавишь, еще чуть-чуть – и человек оправдан. Так вот: никаких поблажек. И выходит, его без году неделя жена просто лгунья, да еще ворует.

Ну и дела. Так, так, так…

В висках застучала кровь, язык словно завяз в песке. Он опустился в шезлонг и глотнул воды из стакана, что стоял на путеводителе. Лед уже растаял, оставив во рту металлический привкус. От испарины на стекле обложка намокла, и он вытер ее о штанину, открыл книгу на закладке, но вскоре захлопнул - строчки расплывались как в тумане. Он откинул спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоить нервы, но вместо этого увидел себя со стороны. Вот он принимает удобную позу, хочет расслабиться. Для кого? Для себя - показать, что все это мелочи жизни? Мысль о том, что он смешон, заставила его выпрямиться и с мрачным видом оседлать шезлонг. Внизу по улице с жалобным воем пронесся скутер.

Незадолго до звонка он обдумывал завтрашнюю прогулку в городок Вернацца. Именно за этим они сюда и приехали вдвоем с Арден – путешествовать пешком от деревни к деревне по горным тропинкам, и он почти с головой погрузился в разработку маршрута, выискивая красивые пляжи и подходящие рестораны. Утром, впервые со дня свадьбы, он уверенно исполнил супружеский долг и теперь мог рассуждать о планах на ближайшую неделю уже без треволнений.

Осечки бывали и раньше, но он считал, что все пройдет, как только уляжется суета вокруг свадьбы. Арден «все понимала», хотя не понимала ничего. Да и что она могла понять, если он сам не понимал, в чем дело. «Волноваться не о чем», - говорила она ему, пытаясь утешить, - «потому что с мужчинами это приключается вечно». Однако сочувствие жены скорее раздражало. А «вечно»?! Это-то откуда взялось?! Житейская мудрость других, надеялся он. Только вот что за беседы побуждают этих других так откровенничать? Не станет ли он сам пищей для пересудов где-то на дамской вечеринке за бокалом спиртного или во время кулинарных курсов, которые посещала жена? Одна лишь мысль об этом наводила тоску. Арден не сдавалась, но в попытках встряхнуть его он заподозрил нечто большее, чем забота или даже рвение. Ей просто скучно.

- Бутончик, не переживай, - сказала она прошлой ночью, когда он потерпел фиаско. - Давай-ка лучше спать.

35. Estrella

“Это какое-то недоразумение”, - выговорил он. “Я перезвоню тебе позже. Я сейчас не могу говорить.” Во рту пересохло и слова давались с трудом, в голосе брата слышалось похожее напряжение.

Он положил телефон на прикроватный столик. Через открытые на балкон двери виднелась пристань. Он встал с кровати, заставив матрас заскрипеть. Пройдя на балкон, остановился у перил. Резко захотелось курить, но он вспомнил, что обещал после свадьбы больше не курить и до сих пор это ему удавалось, несмотря на то, что в ящичке тумбочки он нашел недавно забытую кем-то из постояльцев пачку сигарет . Лучи заходящего солнца отражались на воде, подсвечивая корпуса лодок . На крыше дома, через улицу, пижамные штаны, вывешанные на просушку, забавно танцевали на ветру. Всего лишь час назад они с Арден весело смеялись над спектаклем, устроенным ветром; сейчас же от этого зрелища ему стало не по себе.

Он с самого начала разговора понял, что не было никакого недоразумения, неискренним словом “недоразумение” он просто прикрылся. Недоразумения не было, а это значило, что женщина, ставшая его женой шесть дней назад, лгунья и воровка.

Он ощутил, как на лбу задергалась вена, а язык стал шершавым . Опустившись на один из шезлонгов, он схватил стоявший на путеводителе стакан воды. Лед растаял и оставлял во рту металлический привкус. Обложка книги была влажной от стакана. Он вытер путеводитель об штанину и открыл его на странице, которую раньше уже читал. Но через секунду захлопнул книжку: слова плыли перед глазами. Откинувшись на лежаке, он прикрыл глаза, надеясь успокоиться, но вдруг увидел себя, в расслабленной позе и изображающего состояние покоя, как будто со стороны, для кого он сейчас принял эту позу? Для себя? Продемонстрировать, насколько мало его потряс этот разговор? Испугавшись выглядеть нелепо, он быстро выпрямился.

Как раз перед звонком брата, он был занят тем, что продумывал на завтра пеший маршрут в Вернаццу. Он очень увлекся, выбирая лучшие пляжи, романтические рестораны. Сегодня утром, первый раз после их свадьбы, у него получилось не оплошать как мужчина и он уже начал радоваться, что на следующей неделе у него со всем все будет в порядке.

Это был не первый раз после свадьбы, когда он оказался несостоятелен в этом деле, но он обнадеживал себя, что все придет в норму, как только послесвадебная нервотрепка уляжется. Арден восприняла его проблему спокойно и с пониманием, вот только он сам никакого спокойствия не испытывал. Он понимал, что она хотела всего лишь поддержать его, когда сказала, что волноваться ему не стоит, что такое случается со многими мужчинами , но почему-то ему не стало легче от ее слов. Со многими мужчинами? Откуда она это узнала? Должно быть, она просто услышала об этом от кого-то. Но о чем нужно говорить, чтобы кто-то разоткровенничался до такой степени? Неужели и о его проблеме станет известно подружкам Арден, когда они где-нибудь встретятся в следующий раз. Сама эта мысль обессиливала его. В попытках Арден завести его, он начал улавливать кроме сочувствия что-то совсем другое: в постели с ним ей было скучно. “ Ничего, дружок, – сказала она вчера после очередной провалившейся попытки. – Давай спать”.


 

36. ezhoks

ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff

- Это все потому, что мы не понимаем друг друга, - сказал он. - Я собираюсь кое-куда, позвоню позже, ладно?

Во рту пересохло так, что он едва смог произнести эти слова. Когда они прощались, в голосе брата чувствовалось напряжение.

Он заблокировал телефон и положил его на прикроватный столик. Поверх балконных перил виднелся сквозь раскрытые стеклянные двери кусочек залива. Бад поднялся, заскрипели пружины матраца. Он вышел на балкон, встал у перил. Ему хотелось курить, но после свадьбы он пообещал бросить и до сих пор умудрялся сдерживать обещание, несмотря на половину пачки Джитанс, забытую предыдущим постояльцем в нижнем ящике тумбочки. Закатные лучи поблескивали на воде и освещали скорлупки лодок в гавани. На крыше дома напротив сушились на веревке пижамные брюки. Они болтались на ветру. Еще час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем. Теперь оно казалось ему тревожным, обескураживающим.

Он понял все, хотя и произнес слова «мы не понимаем» - они шершаво цеплялись за язык. Эти слова как бы готовили алиби, а никакого непонимания не было. Это означало, что женщина, уже шесть дней приходившаяся ему женой, была воровкой и обманщицей. Ну, что ж.

Прекрасно, просто прекрасно.

На лбу у него пульсировала вена. Во рту совсем пересохло. Он опустился в одно из кресел, хлебнул воды из стакана, который оставил на путеводителе. Растаявший лед придавал воде металлический привкус. От запотевшего стакана намокла обложка путеводителя. Он вытер путеводитель об штанину и открыл на странице, где остановился. Чуть позже закрыл путеводитель: слова расплывались на странице. Он опустил спинку кресла и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя как бы со стороны, нарочито принимающего расслабленную позу. Для кого? Чтобы показать себе, насколько мало он встревожен? Он почувствовал, что смешон, сел прямо, раскинув ноги. На улице взревел мопед.

До звонка, всего несколько минут назад он планировал поездку в Вернаццу. Именно туда они с Арден собирались: подниматься по скалам от деревни к деревне. Он почти забылся, планируя маршрут, выбирая лучшие пляжи и рестораны. В то утро впервые после свадьбы он был готов заняться любовью и о предстоящей неделе начинал думать, уже не содрогаясь от ужаса.

Такое у них с Арден уже случалось, но он считал, что все исправится, как только трудности первых дней брака останутся позади. С Арден все было в порядке, она «все понимала», хотя и не понимала ничего – да и как могла бы она понять, если он сам не понимал? Он знал: она пытается все упростить, но когда она сказала ему не беспокоиться, «с мужчинами такое всегда случается», он не успокоился. Ее симпатия угасала, но это не могло продолжаться бесконечно. Откуда это взялось? Чужое мнение, подумал он. Но в какие разговоры вступали эти чужие, чтобы допустить подобные выводы? Не стал ли он сам поводом для обсуждений на девичнике или на тех кулинарных курсах, что посещала Арден? Одна мысль об этом парализовывала его. Арден не бросала его, но он начал подозревать: она подбадривала его не из-за беспокойства или нетерпения, а от скуки.

- Бад, все в порядке, - сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. – Давай поспим немного.

 

37. Farbe

Тобиас Вулф «У них все еще впереди»

«Это всё недоразумение», - сказал он. «Я в пути сейчас. Позвоню тебе позже, ладно?» У него во рту пересохло так, что с трудом удалось произнести слова, и он уловил напряжение в голосе брата, когда они прощались.

Он выключил телефон и отложил его на прикроватный столик. Стеклянные двери на балкон были открыты, и над балконным ограждением ему виднелся кусочек гавани. Заскрипев матрасом, он вскочил на ноги, вышел на балкон и встал у ограждения. Ему хотелось закурить, но он пообещал бросить сразу после свадьбы, и до сих пор ему вполне удавалось держать свое слово, несмотря на полпачки Житон1, оставленных предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Свет заходящего солнца мерцал на водной глади и озарял корпуса лодок, припаркованных в гавани. На бельевой веревке, натянутой на крыше дома через дорогу, висела пара пижамных брюк с турецким орнаментом, развеваясь бешеной пляской под порывами морского бриза. Всего лишь час тому назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, а теперь это все тревожило его и казалось по-человечески безнадежным.

Он все понял и разумел, даже несмотря на то, что использовал слово «недоразумение», так неискренне сошедшее с языка, всегда предшествовавшее оправданиям в том, что и не было никакого недоразумения. И которое означало, что уже как шесть дней его жена была лгуньей и воровкой. Да. Ну и ну.

Вена на его лбу пульсировала, а язык словно распался на песчинки. Он опустился на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед в стакане растаял и давал металлический привкус. На обложке путеводителя остался влажный след от стакана. Он обтер обложку о штанину и открыл книгу на странице, которую читал до этого. Через несколько мгновений он захлопнул книгу. Слова расплывались по странице. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, стараясь успокоиться, но вместо этого он увидел себя со стороны, пытающегося принять непринужденную позу, исполненную расслабления. Ради кого? Ради себя самого, чтобы показать, что он нисколько не потрясён? Понимание собственной нелепости заставило его угрюмо двинуться вперед, поставив ноги по обе стороны от шезлонга. Шум легкомоторного скутера раздался снизу улицы.

Несколько минут назад, перед телефонным звонком, он составлял планы на завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Это было то, ради чего они с Арден приехали сюда, они хотели карабкаться тропами береговых откосов от одной деревушки к другой, он сам себя не помнил от составления маршрутов, поиска лучших пляжей и подходящих ресторанов. Тем утром он первый раз после свадьбы смог заниматься любовью, и представлять себе предстоящую неделю без судорог страха.

У него уже возникала такая проблема с Арден несколько раз до этого, но он полагал, что все это закончится, как только закончатся заботы по поводу свадьбы. У Арден все было в порядке, она все «понимала», хотя на самом деле это было не так - как она могла, когда он не понимал? Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но когда она его не беспокоиться, и утверждала, что такое «всегда» происходит с мужчинами, он не успокаивался. Ее симпатия была достаточно слабой, но всегда ли? Откуда это пришло? Он рассчитывал на мудрость других. Но какой разговор может побудить на такие откровения? Сможет ли он сам однажды «поделиться» о таком за коктейлем на вечеринке с девушкой или на одном из кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом обескураживала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках разбудить его он начал подозревать что-то не вызывающее беспокойства, даже за пределами нетерпения: скуку. «Все О.К., Бад», - сказала она вчера вечером, когда все пропало. «Давай спать.».


1 Житон (Gitanes) – известная старинная марка французских сигарет

38. Finita

У НИХ ЕЩЕ ВСЕ ВПЕРЕДИ

Тобиас Вулф

- Тут какое-то недопонимание, - сказал он. – Сейчас мне надо заглянуть в одно место. Я позвоню тебе позже. Ладно?

Во рту у него было так сухо, что он еле смог выдавить из себя эти слова, а еще он почувствовал напряжение в голосе брата, когда они попрощались.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку у кровати. Двери на балкон были открыты, и он мог видеть кусочек гавани над перилами. Матрас скрипнул, когда он вскочил на ноги. Он вышел на балкон и встал у самых перил. Ему захотелось закурить, но он пообещал бросить после свадьбы и решил держать свое слово, несмотря на полпачки «Житана», забытых предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Свет заходящего солнца пускал блики по воде и полировал корпуса лодок на пристани. Пижамные штаны из ткани с рисунком «огурцы» свисали с веревки для белья на чердаке через улицу, а их штанины исполняли безумный танец на порывистом ветру. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем. Теперь он видел в нем что-то тревожное и даже отчаянное.

Даже употребив это слово - «недопонимание» - всегда звучащее так неискренне, всегда являющееся прелюдией к алиби, - он прекрасно понимал, что никакого недопонимания не было. А это означало, что женщина, которая шесть дней назад стала его женой, была лгуньей и воровкой. Такие дела.

Такие вот хреновые дела.

У него на лбу запульсировала вена, а на языке откуда-то появились песчинки. Он опустился в один из шезлонгов и выпил воды из стакана, который он оставил на путеводителе. Лед уже растаял, оставив после себя какой-то металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стекла. Он вытер ее об свою штанину и открыл страницу, на которой остановился. Через несколько мгновений он закрыл путеводитель. Слова расплывались у него перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого, приняв столь удобную позу для расслабления, он увидел себя со стороны. Для кого он это делает? Для того, чтобы продемонстрировать самому себе, что не очень-то он и потрясен? Он почувствовал себя довольно нелепо, затем привстал и угрюмо наклонился вперед, поставив ноги по обе стороны от шезлонга. На улице внизу провыл «моторино».

Несколько минут назад, до того, как ему позвонили, он планировал их завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно за этим они сюда с Арден и приехали. Они мечтали вместе совершить долгую прогулку по тропинкам со стороны утеса, продвигаясь от деревни к деревне, и он, забыв обо всем на свете, сидел и планировал их маршрут, ища хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. Тем утром ему, наконец, удалось заняться с ней любовью впервые после свадьбы, и благодаря этому мог начать обдумывать предстоящую неделю без всяких приступов страха.

У него и раньше уже несколько раз возникали подобные проблемы с Арден, но он полагал, что это вскоре пройдет, поскольку, по его мнению, за всем этим стояли тревоги касательно предстоящей жизни в браке. Арден не видела в этом ничего страшного. У нее было «понимание», хотя она ничего не понимала – да и как могла она что-то понять, когда он сам ничего не понимал? Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но когда она сказала ему не беспокоиться на этот счет, ведь такое «постоянно» происходит с мужчинами, он ни капельки не успокоился. Ее симпатия хоть и была довольно слабой, но не постоянно же? Как так вышло? Он надеялся поискать мудрости у других людей. Но каким должен быть разговор, который побудит других сделать подобное откровение? Не станет ли он сам после него пищей для сплетен, которыми девушки будут делиться за выпивкой на своих девичьих посиделках или на кулинарных курсах Арден? Уже одна мысль об этом лишала его мужественности. В тот раз Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать нечто вовсе не похожее на заинтересованность или нетерпение, а именно скуку.

-Ничего страшного, Бад, - сказала она вчера вечером, когда у них ничего не получилось. – Давай лучше поспим.

39. fiona

У НИХ ВСЁ ВПЕРЕДИ.
-Всё это недоразумение. Я должен кое-куда сходить. Позвоню тебе позже, ок?
Во рту у него пересохло настолько, что он с трудом мог говорить. Когда они с братом прощались, он услышал напряжение в его голосе.
Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Французские двери были открыты, и через балконные перила была видна часть порта. Под ним скрипнул матрац, когда он вскочил на ноги. Выйдя на улицу, остановился у перил. Ему хотелось курить, но он обещал бросить после женитьбы, и до сих пор ему удавалось держать слово, несмотря на половину пачки Гитанес, оставленную его предшественником в нижнем выдвижном ящике комода. В блеске воды, который отбрасывал поздний солнечный свет, виднелись корпуса лодок, стоявших в гавани.
С бельевой верёвки, которая висела на крыше через дорогу, моталась пара пижамных брюк , ноги которых бешено плясали при порывистом ветре. Ещё час назад он и Арден смеялись над этим представлением; теперь же он находил в этом смутную тревогу: безнадёжную, на пределе человеческих возможностей. Даже когда он использовал слово "недоразумение", оно звучало неубедительно и всегда предшествовало оправданию, что никакого недопонимания не было. Это означало, что его жена шесть дней была обманщицей и воровкой. Что ж, хорошо.
На лбу пульсировала вена, во рту появилось неприятное ощущение. Он опустился на один из шезлонгов и выпил стакан воды, оставленный им на путеводителе. Лёд уже растаял, во рту остался горьковатый привкус . Потное стекло намочило обложку. Он вытер его о штанину и открыл страницу, на которой читал. Буквы стали расплываться, и он спешно закрыл книгу. Опустил назад спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, однако увидел себя со стороны, как он пытается принять расслабленную позу. Для кого? Для себя, чтобы показать, насколько он обеспокоен. Он сидел и смотрел перед собой исподлобья, неуклюже расставив ноги по обеим сторонам шезлонга. Внизу, на улице, скулил Моторино.
Ещё несколько минут назад, перед звонком, он думал, что завтра прогуляется в Вернаццу. Они приехали сюда с Арденом, чтобы ходить по тропинкам вдоль каменных глыб от деревни к деревне. У него голова пошла кругом от планирования маршрута, поиске хороших пляжей и ресторанов. Он мог заняться любовью в то утро, первый раз после свадьбы, и размышлять о предстоящей неделе без ожидания неприятностей.
Такая проблема у него с Арденом была несколько раз и до этого, но он считал, что она пройдёт, как только он перестанет волноваться о браке. Арден был прав, "понимая", - как она могла, когда он не понимал? Он знал, что она пытается избавить его от тревоги, но когда она сказала ему не переживать, что такое случается с мужчинами "всё время", его это не убедило. Её благосклонность всегда ли была такой слабой? Откуда это взялось? Он надеялся, что здравый ум окружающих подействует на неё. Но что сказать, чтобы принудить других в этом признаться? Согласен ли он сам рассказать об этом за напитками во время посиделок с девушками или во время одного из занятий по кулинарии Ардена. Эти мысли тревожили его, становясь неуправляемыми. Арден не признавался, но в её попытках вызвать его на откровенный разговор, он ощутил беспокойство, прыгнув за грань нетерпения: ему стало скучно. "Ок, Бад, сказала она прошлой ночью.", когда у него не получилось. "Давай спать."

40. Halepushka

Всё у них впереди

Тобиас Вулф

— Это недоразумение, — сказал он. — Я сейчас в дороге. Я перезвоню, ладно? — Во рту было так сухо, что слова с трудом выбирались наружу, и он почувствовал напряжение в голосе брата, когда они прощались.

Он закрыл телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Стеклянная дверь была открыта, и над перилами балкона виднелся кусочек гавани. Матрас заскрипел, когда он встал на ноги. Он вышел наружу и остановился у перил. Ему хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось не нарушить обещания, несмотря на то, что предыдущий постоялец оставил полпачки сигарет марки Житан в нижнем ящичке шкафа. Последние лучи заходящего солнца блестели на поверхности воды и подсвечивали корпусы лодок на пристани. На крыше дома через дорогу на верёвке бешено выплясывали от порывов ветра штанины узорчатой, в капельки, пижамы. Ещё час назад он смеялся над этим вместе с Арден, теперь же это зрелище беспокоило его и казалось актом отчаянья.

Он прекрасно понимал, хоть и сказал, что произошло недоразумение — о, эта удобная отмазка, всегда под рукой, всегда сойдёт за оправдание, — никакого недоразумения на самом деле не было. А всё дело в том, что его уже шесть дней как жена — врунья и воровка.

Что ж.

Ну и ну.

Он чувствовал, как на виске пульсирует вена, а язык будто посыпали песком. Он уселся в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который ранее поставил на путеводитель. Лёд растаял, оставляя металлический привкус. Обложка путеводителя покрылась влагой от запотевшего стакана. Он вытер её о штанину и открыл на странице, на которой закончил чтение. Через несколько секунд захлопнул книгу: слова расплывались перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого взглянул на себя со стороны, увидел, как пытается принять удобную позу, расслабиться... Для кого всё это? Для себя, чтобы доказать себе, что он нисколько не выбит из колеи? Он почувствовал, что ведёт себя нелепо, и угрюмо выпрямился, расставив ноги по обе стороны шезлонга. По улице внизу с шумом проехал скутер. Ещё несколько минут тому назад, до того, как зазвонил телефон, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернацца. Именно ради этого они с Арден и приехали сюда: бродить по скальным тропам от деревушки к деревушке, и он почти погрузился в планирование маршрута, выискивая хорошие пляжи и выбирая самые лучшие ресторанчики. В это утро впервые со дня свадьбы ему удалось заняться любовью, после чего он стал думать о будущей неделе без содрогания. До этого у него с Арден уже несколько раз были проблемы в постели, но он сослался на то, что всё это пройдёт, когда позади будут беспокойства, связанные со свадьбой. Арден не выражала недовольства, она старалась быть «понимающей», хотя ничего не понимала — как она могла понимать, если он и сам не понимал? Он осознавал, что она пытается помочь ему, но когда она сказала, что ничего страшного в этом нет, мол, «у мужчин постоянно это случается», это его не обнадёжило. Её жалость и так била достаточно больно, но чтоб «постоянно»? Откуда она этого набралась? Он надеялся, что эти выводы сделаны на основе чужого опыта. Но опять же, что за разговоры ведут люди, которые пускаются в такого типа откровения? Не станет ли он сам объектом для обсуждения за коктейлем на девичьей вечеринке или на одном из кулинарных мастер-классов Арден? Одна мысли об этом лишала его мужского достоинства. Арден не сдавалась, но в её попытках поднять его он начал подозревать не только заботу и даже не нетерпение: это была скука. «Ничего страшного, Бад», — сказала она прошлой ночью, когда у него ничего не получилось. — «Давай лучше поспим».

41. Herundo

ВСЕ У НИХ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вульф
- Возникло какое-то недоразумение, - сказал он. – Я схожу, прогуляюсь. Наберу тебе позже, хорошо?
Во рту было так сухо, что он с трудом произносил слова, и когда они прощались, в голосе брата слышалось напряжение.
Он завершил звонок и положил телефон на стол. Стеклянная дверь на балкон была открыта, и над перилами виднелась тонкая полоска гавани. Он вскочил на ноги, и под ним скрипнул матрас. Он вышел и встал возле перил. Хотелось курить, но после свадьбы он пообещал бросить, и до сих пор ему удавалось держать слово, хотя в ящике комода лежала полупустая пачка Gitanes, забытая предыдущим постояльцем. Свет вечернего солнца блестел на воде и оживлял борта лодок в маленьком порту. На крыше дома напротив, на бельевой веревке, болтались цветные пижамные штаны, под порывами ветра штанины танцевали безумный танец. Еще и часа не прошло, как они с Арден смеялись над этим необычным зрелищем, а теперь бестелесность танца вселяла в него беспокойство.
Конечно же, не было никакого недоразумения, хотя это слово так и вертелось на языке в попытке найти оправдания. Все было предельно ясно: девушка, которая вот уже шесть дней являлась его женой, оказалась обманщицей и воровкой. Таак.
Так, так, так.
Вена на лбу пульсировала, язык стал шершавым. Он опустился на раскладной стул и сделал глоток воды из стакана, оставленного им на путеводителе. Лед уже растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер ее об штанину и открыл страницу, на которой остановился. Спустя несколько мгновений он захлопнул книгу; строчки плавали перед глазами. Он откинулся на спинку и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, застывшего в непринужденной позе, изображавшего расслабление. Для кого он что-то изображал? Для себя? Чтобы продемонстрировать, что он практически спокоен? Осознав, что выглядит смешно, он с раздражением выпрямился и расставил ноги по обе стороны стула. Ниже по улице заныл скутер. Несколькими минутами ранее, до звонка, он планировал прогулку в Вернаццу. Ради этого они с Арден сюда и приехали, пешая экскурсия по скальным тропам от деревни до деревни, и он практически потерялся, выстраивая их маршрут, выискивая лучшие пляжи, отмечая подходящие рестораны. Он мог заняться любовью впервые с их свадьбы, и мог просто планировать неделю, в которой не было места спазмам ужаса.
В последнее время у него с Арден возникла такая проблема, но он предполагал, что все станет на свои места, когда улягутся волнения, связанные с женитьбой. Арден не беспокоилась по этому поводу, «понимала», хотя как она могла понимать, если ему самому ничего понятно не было? Он знал, что она пыталась помочь, но когда она успокаивала его, объясняя, что с мужчинами «постоянно» такое случается, отнюдь не становилось легче. Ее сочувствие вызывало лишь стыд, и это «постоянно»… Откуда она это взяла? Он хотел надеяться, что училась на чужом опыте. Но каким должно быть общение, чтобы привести к таким откровениям? Мог ли он сам стать темой для таких откровений? К примеру, на встречах подружек за бокалом вина? Или на занятиях в кулинарной школе? Одна мысль об этом убивала в нем мужчину. Арден не сдавалась, но в попытках поддержать его он улавливал что-то помимо беспокойства, помимо нетерпения: скуку.
- Все хорошо, Бад,- сказала она прошлой ночью после очередной провальной попытки. – Давай немного поспим.

42. IGN

– Это просто недопонимание. Я спешу, перезвоню позже, ладно?

От сухости во рту он еле выдавил из себя эти слова, ощутив напряжённость в голосе брата.

Он отложил телефон на прикроватный столик и через распахнутые французские двери увидел кусочек гавани над балконными перилами. Поднявшись со скрипучего матраса, он вышел на балкон. Захотелось курить, но он не стал нарушать обещание бросить после свадьбы, несмотря на полпачки сигарет «Житан», которые остались от предыдущего постояльца в нижнем ящике комода. Сумеречный свет, переливаясь в морской воде, освещал корпусы лодок на пристани. На другой стороне улицы порывистый бриз яростно болтал на бельевой веревке пару пижамных штанов с орнаментом пейсли. Ещё каких-то полчаса назад они с Арден смеялись над этим видом, но теперь всё это тревожило и вгоняло в отчаяние.

Он сказал «недопонимание», слово приятное, предвосхищающее оправдание. На самом деле никакого недопонимания не было. Женщина, на которой он был женат уже шесть дней, оказалась лгуньей и воровкой. Ну что же.

Что же, что же, что же…

На лбу пульсировала вена, во рту пересохло, как в пустыне. Расположившись в шезлонге, он отпил воды из стоявшего на путеводителе стакана. Растаявший лёд придал воде металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стекла. Промокнув её о брючину, он открыл страницу, на которой остановился, но через пару мгновений захлопнул: слова плыли перед глазами. Опустив шезлонг, он прикрыл глаза в надежде успокоиться и вдруг представил себя со стороны, расслабляющимся в беззаботной позе. Кого он обманывает? Хочет доказать самому себе, что ему всё равно? От осознания этой нелепости он сел с мрачным видом, расставив ноги по обе стороны шезлонга. С улицы донёсся рёв мопеда.

Всего за пару минут до телефонного звонка он думал, как они отправятся в Вернаццу. Именно за этим они с Арден и приехали сюда – пешком, по тропам скалистых утёсов добираться от деревни до деревни. За продумыванием маршрута, выбором пляжей, хороших ресторанов он забыл обо всём на свете. Этим утром он впервые с их свадебной ночи смог заняться любовью, и предстоящая неделя, казалось, не предвещала ничего дурного.

Та самая проблема у него с Арден пару раз уже случалась, но он предполагал, что она уйдёт вместе с волнением от недавней свадьбы. Арден относилась к этому нормально, даже с «пониманием», хотя на самом деле она не понимала – да и откуда ей, если он сам не понимал? Он знал, что она пыталась облегчить его груз, когда говорила, что это не страшно и что с мужчинами такое происходит «постоянно», но это было слабое утешение. Мало того, что она жалела его, но «постоянно»? Откуда ей об этом известно? Он надеялся, что понаслышке. Но какой надо завести разговор, чтобы всплыла эта тема? Может ли быть, что и он сам станет предметом обсуждения на каком-нибудь её девичнике или курсах кулинарии? Всё подумают, что он не мужчина. Арден не сдавалась, но в её попытках возбудить его он начал замечать нечто серьёзнее беспокойства и даже нетерпеливости – скуку.

– Всё нормально, Старина, – сказала она прошлой ночью после очередной неудачи. – Давай просто поспим.

43. Irene Indy

ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вольф


— Это всего лишь недоразумение, — сказал он. — Я сейчас собираюсь в одно место. Перезвоню тебе позже. Хорошо?


Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова и в момент прощания почувствовал напряжение в голосе брата.


Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Стеклянные двери были открыты, и над перилами балкона виднелся кусочек гавани. Матрас скрипнул, когда он поднялся. Он вышел на балкон и встал у перил. Ему хотелось закурить, но он пообещал бросить после свадьбы и до сих пор держался, несмотря на полпачки «Житана», оставленного предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца играли на воде и поблескивали на корпусах лодок в гавани. Через крыши двух домов, пересекая улицу, на бельевой веревке висели пижамные штаны с узором пэйсли, бешено отплясывая штанинами на порывистом ветру. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, а теперь оно виделось ему тревожным, по-человечески отчаянным.


Он понимал, что, несмотря на то, что сказал «недоразумение» — такая фальшиво звучащая попытка оправдаться, — никакого недоразумения не было. А это означало, что его шестидневная жена — лгунья и воровка. Нда.


Так, так, так.


На лбу у него пульсировала вена, во рту пересохло. Он опустился в шезлонг и отпил воды из стакана, который оставил на своем путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стакана. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, на которой остановился. Через несколько секунд он захлопнул книгу; слова поплыли перед ним. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, развалившегося в удобной позе, изображая умиротворение. Кому? Себе, чтобы показать, насколько незначительным оказалось потрясение? Ощущение собственной нелепости заставило его неохотно придвинуться вперед и сесть, выпрямив ноги. Внизу на улице заревел мопед.


Несколько минут назад, еще до звонка, он планировал завтрашний поход в Вернаццу. Именно для этого они с Арден и приехали сюда — бродить по скалистым тропам из одной деревни в другую, и он чуть не свихнулся составлять маршрут, выискивая хорошие пляжи и выбирая подходящие рестораны. В то утро впервые после свадьбы он смог заняться любовью, и без содрогания поразмышлять о предстоящей неделе.


У них с Арден уже случались подобные проблемы и раньше, но он считал, что это пройдет, как только улягутся свадебные волнения. Арден относилась к этому спокойно, «понимающе», хотя она и не понимала — как она могла понимать, если он сам не понимал? Он осознавал, что она старалась утешить его, но когда она сказала, чтобы он не волновался, и что такое происходит с мужчинами «постоянно», лучше не стало. Ее сочувствие было довольно уничтожающим, и это «постоянно»? Откуда оно взялось? Коллективный разум, размышлял он. И в ходе какого разговора этот коллектив мог сделать такое предположение? И мог ли он сам стать пищей для обсуждения на девичниках или кулинарных курсах Арден? Одна мысль об этом ужасала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках привести его в чувство он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже большее, чем раздражение: скуку.


— Все нормально, Бут, — сказала она прошлой ночью, когда все рухнуло. — Давай спать.

44. IrenWhite

Тобиас Вулф
«То ли еще будет»


— Уверен, это какое-то недоразумение, — ответил он. — Сейчас я занят, перезвоню позже, ладно?

Во рту пересохло, слова давались с трудом, а в голосе брата ему слышалось скрытое недовольство.

Положив трубку, он вернул телефон на тумбочку. За открытыми раздвижными дверями над перилами балкона виднелся кусочек бухты. Кровать скрипнула под его весом. Выйдя на воздух, остановился у перил. Хотелось курить, но, женившись, пообещал бросить и продержался до сих пор, несмотря на забытые предыдущим постояльцем полпачки «Житан» в нижнем ящике комода. Лучи уходящего солнца отражались в воде, освещая борта причаленных лодок. На крыше дома через улицу на бельевой веревке висела пара пижамных штанов с индийским узором. Порывистый бриз заставлял штанины отплясывать безумный танец. Час назад вместе с Арден они смеялись над разыгравшимся перед ними выступлением, но теперь он видел в этом недобрый знак.

Пусть даже он прикрылся словом «недоразумение» (легко сорвавшееся с языка, но прозвучавшим как попытка оправдаться), ясно, что никакого недоразумения как раз и не было. Его уже шесть дней как жена оказалась лгуньей и воровкой. Вот так.

Так, так, так.

На лбу пульсировала жила, язык присох к небу. Он сел на один из стоявших рядом шезлонгов и отпил из стакана, который сам поставил на путеводитель. Из-за растаявшего льда вода приобрела металлический привкус, а конденсат намочил обложку брошюры. Смахнув влагу о штаны, он вернулся к изучению с прерванного места, но тут же бросил — буквы расплывались. Опустившись на спинку лежака, закрыл глаза, стараясь привести мысли в порядок, но вдруг словно увидел себя со стороны — лежит тут в расслабленной позе, изображая спокойствие. Зачем? Чтобы доказать самому себе, что ничего не произошло? Осознав всю нелепость, он молча сел, расставив ноги по обе стороны сиденья. С улицы донесся рев проехавшего мимо электроскутера.

До звонка брата он занимался составлением маршрута для завтрашней прогулки в Вернаццу. Ради этого они и приехали сюда, чтобы неспешно путешествовать от одной деревушки до другой. Он с головой погрузился в изучение пляжей и выбор ресторанов. Сегодня утром впервые, как женился, смог заняться любовью, и теперь строил планы на предстоящую неделю без приступов паники.

Проблемы в постели случались и раньше, но он считал, что всему виной предсвадебная суматоха и позже все само придет в норму. Арден нисколько не переживала и относилась ко всему понимающе. Хотя как она могла его понять, если он сам не понимал, почему ничего не выходит? Она пыталась успокоить его, утверждая, что с мужчинами такое бывает, ничего страшного, но только еще больше заставила мужа сомневался в себе. Ее сочувствие казалось естественным, но терпеть это постоянно? С чего она вообще взяла, что у других тоже бывают провалы? Наверное, кто-то рассказал. Да что же это за разговор, чтобы откровенничать на такие темы? А вдруг он сам однажды захочет «поделиться», перебрав на каком-нибудь девичнике или на одном из кулинарных классов, которые посещал с Арден? Сама мысль об этом заставила его почувствовать себя никчемным как мужчину. Арден не сдавалась и пыталась помочь, только со временем он стал замечать, что ее беспокойство сменилось нетерпением, а затем и вовсе скукой.

— Ничего, Бад, — услышан он этой ночью после очередной неудачи. — Лучше поспим.

45. irinabell2

- Она, должно быть, ошиблась, - сказал он. – Я сейчас не дома, потом позвоню, ладно?


Во рту пересохло, и язык едва ворочался, поэтому мужчина поспешил закончить напряженный разговор с братом. Он положил телефон на прикроватный столик и взглянул на открытую дверь на балкон, через которую виднелась пристань. Мужчина встал с кровати под жалобный стон матраса и вышел на воздух. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы, что он и сделал, если не считать полупустую пачку французских сигарет, которую он нашел в ящике комода.


Лучи заходящего солнца мягко освещали лодки на причале и блестели на воде. На бельевой веревке, натянутой между домами, висели узорчатые пижамные штаны. Сильный ветер трепал их так, что казалось, будто они танцуют. Еще час назад они с Арден смеялись над их танцем, но теперь он казался мужчине беспокойным и отчаянным.


Она, должно быть, ошиблась. Так и хотелось после этих слов объяснить, почему никакой ошибки не было и в помине. Получается, его новоиспеченная жена - обманщица и воровка. Вот значит как.


Да, да, да.


Вена на лбу вздулась, а язык онемел. Мужчина опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, который не так давно поставил на путеводитель. Лед уже растаял, отчего напиток приобрел металлический вкус. Обложка путеводителя намокла: стакан запотел, и капли стекали как раз на нее. Он вытер книгу о штанину, открыл ее и продолжил читать с того места, где остановился. Слова расплывались, и поэтому через пару минут он снова ее отложил. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. На деле он лишь притворялся, что спокоен. Для чего? Чтобы убедить себя, что ничуть не переживает? Стоило только подумать, как нелепо он выглядел в этой позе, как он тут же сел, опустив ноги по обе стороны шезлонга. На улице раздался звук мотора.


До того, как зазвонил телефон, он планировал прогулку по Вернацце, по горным тропинкам от деревушки к деревушке – для этого они с Арден и приехали. Он искал хорошие пляжи, выбирал подходящие рестораны и так увлекся, что чуть не забыл обо всем на свете. Со дня свадьбы прошло шесть дней, а он только этим утром смог заняться любовью со своей женой, и уже надеялся, что неделя пройдет спокойно. С этим у них бывали проблемы, но он списывал их на волнение перед свадьбой и надеялся, что все скоро пройдет. Арден говорила, что все нормально, была ужасно «понимающей», но как она могла понимать, если сам он не понимал? Да, она успокаивала его, говорила, что такое случается со всеми мужчинами, но не могла его этим утешить. Ее сочувствие было унизительным, как такое вытерпеть? Откуда она знала, что случается с мужчинами? Возможно, она подчерпнула это из разговоров с другими людьми. В каких же таких разговорах люди делятся подобными секретами? Может Арден и его обсуждала во время посиделок с подружками или на уроках кулинарии? Одна только мысль об этом била по его мужскому самолюбию. Арден не сдавалась, пытаясь его возбудить, но в ее попытках, как ему казалось, появилось нечто помимо беспокойства или нетерпеливости, а именно скука.


- Все нормально, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда у них опять ничего не получилось. – Давай спать.

46. izabella

Все впереди
Тобиас Вульфф

- Все это - недоразумение, - сказал он. - Просто я на пути к чему-то. Перезвоню позже. ОК? - У него во рту так пересохло, что он с трудом извлекал оттуда слова. Они попрощались, и в голосе брата почувствовалось напряжение.
Закрытый телефон он положил его на прикроватный столик. Французские двери были распахнуты, и над решеткой балкона узкой полоской просматривалась гавань. Он поднялся с кровати, матрас при этом скрипнул. Затем вышел на балкон и встал у решетки. Хотел закурить, но вспомнил, что сразу после свадьбы бросил, и пока что ему удавалось держать свое обещание, несмотря на оставленную предыдущим постояльцем полупустую пачку сигарет Gitanes в нижнем ящике комода. Вода блестела в лучах позднего солнца, и чаши лодок отчетливо прорисовывались на морской глади. На крыше дома напротив была натянута веревка, а на ней болтались штаны от пижамы с изображением турецких огурцов. Порывистый ветер заставлял штанины плясать какой-то безумный танец. Наверно, еще и час не прошел с того момента, как они с Арден смеялись над этим зрелищем; теперь же он ощущал тревогу, переходящую в отчаяние. Он понял, что слово "недоразумение" - все равно что прелюдия к оправданию, слишком мягко сказано. На самом деле никакого недоразумения нет. А это значит, что его молодая жена (всего 6 дней!) ему лгала! Так.

Так. Так. Так.

Вена пульсировала у него в голове, во рту - будто песок насыпали. Он опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, что стоял на путеводителе. Лед подтаял, придавая воде металлический привкус. Обложка книги слегка намокла от запотевшего стекла. Он вытер ее об штанину и открыл на странице, где закончил чтение. Все же через некоторое время книгу пришлось закрыть: слова прыгали по странице. Опустив спинку кресла, он закрыл глаза, надеясь, что его это успокоит. Не успокоило. Наоборот, он увидел себя со стороны, принимающим эту нарочито легкую позу релаксацию. Для кого этот спектакль? Для себя, чтобы показать, что его это ничуть не задело? Ощущение того, что он выглядит смешным, заставило его принять угрюмый вид и сесть, расставив ноги по краям стула. Где-то внизу, на дороге, просвистел, удаляясь моторино.

Некоторое время тому назад, еще до разговора с братом по телефону, он планировал завтрашнюю поездку в Вернаццу. Именно для этого похода они с Арден сюда приехали: пройти пешком по тропинкам горного склона от деревни к деревне. Он самозабвенно занимался разработкой предстоящего маршрута, выбирал хорошие пляжи и вероятные рестораны. В то утро впервые после свадьбы у него с Арден все получилось в постели, и он стал размышлять о предстоящей неделе без тени ужаса.

Интимные неудачи у них с женой случались и раньше, но он полагал, что, после того, как улягутся свадебные волнения, все наладится. Арден относилась к этому нормально, с пониманием. Хотя о каком понимании может идти речь, если он сам ничего не понимал? Он знал, что она пытается его успокоить, но когда она попросила его не нервничать на этот счет, уверяя, что "с мужчинами такое постоянно происходит", - его это не убедило. Утешение было довольно слабым. Кольнуло слово "постоянно". С чего это она взяла? Какие люди подсказали ей эту мудрость? И какие разговоры побудили этих людей к подобным откровениям? Не мог ли он сам, невзначай, поделиться с кем-нибудь из девочек во время ночных гуляний или во всем виноваты кулинарные уроки Арден? Сама мысль об этом лишала его мужественности. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал усматривать даже не заинтересованность и не нетерпение, а скуку. -
- Все хорошо, Бад, - сказала она прошлой ночью после очередной неудачи. - Давай немного поспим.

47. julik_xx

ВСЕ У НИХ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф

«Это просто недоразумение», — пробормотал он. «Я занят. Потом созвонимся, ладно?» Во рту так пересохло, что и слова не выговоришь. Голос брата казался напряженным, когда они прощались.

Он положил телефон на тумбочку возле кровати. Балконная дверь была открыта, и над перилами виднелась часть бухты. Когда он поднимался с кровати, матрас заскрипел. Выйдя на балкон, он облокотился на перила. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы. Обещания он до сих пор не нарушил, даже после того как обнаружил в нижнем ящике комода полпачки сигарет, забытых предыдущим постояльцем. Вечернее солнце отражалось в воде, и лодки на пристани светились от бликов. На бельевой веревке в доме напротив сушилась пара пижамных штанов, которые отплясывали безумный танец под порывами ветра. Они с Арден хохотали над этим зрелищем всего час назад, теперь же оно вызывало тревогу и отчаяние.

Он понимал, что произнесенное им лукавое словечко: «недоразумение», которое так часто становится прелюдией к оправданиям, не имело ничего общего с реальностью. Не было никакого недоразумения. А это значит, что его новоиспеченная жена — подлая обманщица. Да уж.

Да уж, да уж.

Вена на лбу вздулась и пульсировала. Язык стал сухим, как наждачная бумага. Он сел в одно из кресел у стола и поднял стакан, стоявший на путеводителе. Сделал глоток. Лед растаял и у воды появился металлический привкус. От влажного стакана обложка путеводителя намокла. Вытерев книгу о штанину, он открыл ее там, где остановился в прошлый раз. Через несколько секунд захлопнул: слова расплывались по странице. В надежде успокоиться, он откинулся в кресле и прикрыл глаза. И вдруг увидел себя со стороны. Перед кем он изображает невозмутимость? Для кого уселся в эту расслабленную позу? Сам себе хочет доказать, что спокоен? Осознав свою нелепость, он расставил ноги и угрюмо подался вперед. Снаружи раздался рев мопеда.

Незадолго до звонка он продумывал завтрашний поход в Вернаццу. Для этого они сюда и приехали. Ради долгих походов по скалистым тропам, от одной деревушки к другой. Он самозабвенно прокладывал маршрут, выискивал лучшие пляжи, выбирал рестораны. Сегодня утром у него впервые после свадьбы получилось заняться любовью с женой. Теперь предстоящая неделя уже не казалась кошмаром наяву.

С этой проблемой они встречались и раньше, но ему казалось, что все наладится, как только свадебные хлопоты останутся позади. Арден не сильно беспокоилась по этому поводу, проявляя «понимание». Не могла она ничего понимать. Он и сам не понимает, так куда уж ей. Он знал, что это обычное проявление сочувствия. Однако его совсем не утешили слова: «Ничего, так у многих мужчин бывает». Сама фраза была довольно пресной, но… У каких еще «многих»? Откуда она знает? Остается надеяться, что не из личного опыта. Но в каком разговоре можно услышать подобное от посторонних? А что если во время женских посиделок, а может и на своих кулинарных занятиях, жена обсуждает с подругами его неудачи? От этой мысли ему стало тоскливо. Вчера ночью Арден до последнего не сдавалась, но все ее старания казались вымученными. Он даже подозревал, что ей скучно. «Ладно, Дружок», — в конце концов сдалась она. «Давай спать».

48. Kamelka

Всё у них впереди
Тобиас Вулф

- Это какое-то недоразумение, – сказал он. – Я тут немного занят. Я перезвоню тебе, хорошо?
Губы его пересохли, он едва мог выговаривать слова. Когда прощались, он заметил в голосе брата напряжение.

Он закрыл крышку мобильника и положил его на столик рядом с кроватью. Двери на балкон были открыты, и над перилами ему было видно тонкую полоску бухты. Он вскочил на ноги, матрас от этого скрипнул. Он вышел на балкон и облокотился на перила. Ему захотелось сигарету, но он обещал бросить курить после свадьбы. Ему почти удалось сдержать слово, несмотря на полпачки «Житан», которые предыдущий постоялец оставил в нижнем ящике шкафа. Вечерние лучи солнца играли на воде и освещали корпуса лодок в бухте.

На крыше дома через дорогу, на бельевой веревке болтались чьи-то пижамные штаны. Брючины метались на ветру в сумасшедшем танце. Едва ли не час назад они с Арден хохотали, глядя на это зрелище. Теперь танец штанин казался ему каким-то отчаянным, как будто они были живые.
Он понимал, что хотя и назвал то, что произошло, «недоразумением» - невнятным словом, всегда предваряющим оправдание – что никакого недоразумения на самом деле не было. Это означало, что его “шестидневная” супруга была лгуньей и воровкой. Так.

Так, так, так.

На лбу выступила вена. Во рту пересохло. Он опустился на шезлонг и отпил воды из стакана, который оставил прямо на путеводителе. Лёд растаял, оставляя во рту металлический привкус. На обложке путеводителя осталось мокрое пятно от стакана. Он вытер книгу о штанину и открыл на странице, на которой остановился. Через несколько секунд он захлопнул книгу. Строчки расплывались. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого вдруг увидел себя со стороны – и поразился, насколько эта его поза неподходящим образом демонстрировала расслабленность. Кому? Ему самому? Показать, что он нисколько не потрясён? Чувство, что он смешон, заставило его подняться и сесть с угрюмым видом, расставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице взвыл мопед.

Несколько минут назад, до этого телефонного звонка, он продумывал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно для этого они с Арден приехали сюда - бродить по горным тропинкам от городка к городку. Он с головой погрузился в разработку маршрута - выискивал хорошие пляжи, выбирал уютные рестораны. Он был готов заняться любовью утром, в первый раз со дня свадьбы. Он был готов поверить, что новая неделя пройдёт без ужасных осечек.

До этого несколько раз у него возникал этот конфуз с Арден, но он решил, что со временем это пройдёт само собой, когда утихнет послесвадебное возбуждение. Для Арден это всё было типа нормально, она «понимала» – хотя что там она могла понимать, если даже он не мог понять, в чём дело? Он знал, что она старалась помочь ему, но когда она просила его не волноваться, что это «всегда» случается с мужчинами, он не верил. Её сочувствие было довольно вялым. И это «всегда»? Откуда она это взяла?

Он надеялся, что из чужого жизненного опыта. Но о чём должен быть разговор, чтобы «другие» так разоткровенничались? Уж не его ли самого обсуждала Арден за бокальчиком на девичниках или на одном из своих кулинарных занятий? Только одна мысль об этом вводила его в ступор. Арден по-прежнему не сдавалась, но когда она пыталась возбуждать его, он стал замечать в ней что-то, что уже не было ни заботой, ни даже нетерпеливостью – это была просто скука.
- Да всё нормально, Бад, – сказала она прошлой ночью, после очередного провала. - Давай спать.
 

49. Karza

Тобиас Вульф
Все впереди



– Уверен, это просто недоразумение. Мне сейчас некогда, потом перезвоню, ладно? – слова кое-как выходили из пересохшего рта. Они с братом попрощались, и в том как сдержанно тот бросил своё «пока» чувствовалось, что между ними что-то не то.


Он нажал отбой и положил телефон на прикроватную тумбочку. Через раздвинутые стеклянные двери поверх балконных перил виднелась часть бухты. Он качнулся назад и встал с кровати так, что матрас под ним скрипнул, потом вышел на балкон и встал у перил. Хотелось курить, но он обещал, что после свадьбы к сигаретам не притронется, и достойно держался, несмотря на найденную в нижнем ящике комода початую пачку «Цыганки» оставшуюся от предыдущих постояльцев. Полуденное солнце сверкало в воде и ярко высвечивало борта корабликов в гавани. На натянутой между крышами поперек улицы веревке полоскалась узорчатая пижама: брючины так и извивались на ветру в бешенном танце. Еще час назад это зрелище их с Арден забавляло, теперь же ему чудилось в нем что-то тревожное, по-человечески надрывное.


А ведь он и тогда понимал, что никакое это не «недоразумение». Впрочем, это словечко и раньше слетало у него с языка, оно было тут как тут, если надо было состряпать очередное оправдание. Что означает только одно – все эти дни, почти неделю, его жена лгала и крала. Вот так вот.


Вот так так.


На лбу выступила вена, язык кололо как иголками. Он опустился на шезлонг, отхлебнул воды из стоявшего на путеводителе стакана. Растаявший лед оставлял металлический привкус во вру. Он вытер о штанину намокшую от запотевшего стакана обложку и раскрыл путеводитель на прежнем месте. Попытался почитать, но почти тут же его захлопнул: строчки уплывали и никак не давались. В попытке расслабиться он опустил спинку лежака и прикрыл глаза, но все тщетно: ему так и лезло в голову, что вот лежит он тут в этой фальшивой позе, изображает покой. Для кого? Показывает сам себе, что ничуть не ошарашен догадкой? Да это же просто смешно: он нехотя выпрямился и сел с угрюмым видом, расставив ноги по обе стороны шезлонга. Провизжал пронесшийся под балконом скутер.

Еще пару минут назад, до того как позвонил брат, он самозабвенно искал подходящие пляжи и ресторанчики для их с Арден похода в Вернаццу. За этим они сюда и приехали: шагать от деревушки к деревушке по проложенным в прибрежных горах маршрутам. Утром он впервые с начала медового месяца не оплошал в постели и наконец-то смог думать о предстоящей неделе без вызывающего спазмы ужаса.


Осечки по этой части у него с Арден случались и раньше, но он списывал их на предсвадебное волнение и рассчитывал, что все разрешится после. Хоть Арден и не понимала, в чем дело, она не особенно расстраивалась из-за этого «недоразумения», да и откуда ей было понять, если он сам не понимал? Он знал, что она пыталась сгладить неприятный момент, говорила, что беспокоится не о чём, но от её заверений, что с мужчинами это происходит «постоянно» было не легче. Из-за ее всепонимающего сочувствия и так было не сладко, а тут еще это «постоянно»! Откуда такие познания? Он очень надеялся, что из опыта других женщин. Но что это за разговоры, где они делятся такими откровениями? Не разбирают ли его самого по косточками на каком-нибудь девичнике или на кулинарных курсах, куда ходила Арден? Ему становилось тошно от одной только мысли об этом. И хоть Арден не сдавалась, он уже тогда начал подозревать, что за её подбадриваниями кроется не только обеспокоенность или даже раздражение – они сквозили скукой. Прошлой ночью, когда он снова потерпел фиаско, Арден сказала: «Ничего страшного, Бад. Давай спать».

50. killforcandy

«Это какое-то недоразумение, — пробормотал он. — Мне сейчас нужно кое-куда. Я перезвоню тебе, ладно?». Во рту настолько пересохло, что он едва мог говорить. В голосе брата, когда прощались, слышалось явное напряжение.


Он захлопнул крышку телефона и положил его на прикроватный столик. Сквозь распахнутые панорамные двери балкона, над перилами, чуть виднелась гавань. Матрас заскрипел, когда, пошатываясь, он поднялся на ноги. Затем вышел на балкон. Хотелось курить, но он дал обещание бросить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось держать слово, невзирая на полупустую пачку сигарет, которую в нижнем ящике комода забыл предыдущий постоялец. Мягкие предзакатные лучи солнца сверкали на поверхности воды и освещали корпуса лодок у берега. На другой стороне улицы, у самой крыши дома,на бельевой веревке висела пара пижамных брюк с огуречным узором. Под порывистым морским ветром штанины колыхались, будто в безумном танце. Еще только час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь же оно казалось ему тревожным, сродни отчаянию, что испытывает живой человек.


В ту же секунду, когда он произнес слово «недоразумение» — почти синоним нежелания признать действительность, частую прелюдию к оправданию — стало ясно, что никакого недоразумения нет. Женщина, ставшая его женой шесть дней назад — обманщица и воровка.


Так. Так-так-так…


На лбу пульсировала вена, а язык стал сухим и шершавым, как наждачная бумага. Он опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из бокала, который оставил на путеводителе. Лёд растаял, во рту ощущался привкус металла. На месте запотевшего бокала обложка стала влажной. Он вытер ее о штанину и открыл книгу на странице, где остановился, но пару минут спустя захлопнул, слова расплывались перед глазами. Откинул спинку шезлонга, лег и прикрыл глаза, надеясь успокоиться. Однако вместо того видел себя со стороны: вот он лежит в удобной позе и изображает безмятежность. Но зачем? Чтобы убедить самого себя, будто вовсе не потрясен? Подумав, что выглядит нелепо, он медленно сел и поставил ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице заревел мотор срывающегося с места мопеда.


Несколько минут назад, до звонка, он предавался фантазиям о завтрашнем походе в Вернаццу. Именно за этим они с Арден приехали сюда — бродить по тропам, вьющимся вдоль утесов, от одного городка к другому. Он так погрузился в подготовку путешествия, поиск красивых пляжей и милых ресторанчиков, что почти потерял счет времени. Этим утром, впервые со дня свадьбы, он смог заняться любовью, и только начал ожидать предстоящую неделю без опасений.


Такая неприятность случалась и прежде, но он подумал всё пройдет, как только свадебные волнения останутся позади. Арден относилась к этому спокойно, «с пониманием», но ничего она не понимала — и как могла, если не понимал он сам? Конечно, она пыталась приободрить его, но просьба не переживать, якобы такое случается у мужчин «сплошь и рядом», уверенности не прибавляла. И без того ее сочувствие было довольно унизительным, но откуда взялось «сплошь и рядом»? Понадеялся на опыт других людей. Только что подтолкнуло бы их к подобному откровению? Стал бы он сам поводом для обсуждения на девичнике за бокалом вина или на одном из кулинарных мастер-классов Арден? Сама мысль о том лишала мужественности. Арден не сдавалась, но в попытках возбудить его он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже большее, чем нетерпение — скуку. «Все хорошо, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда снова ничего не вышло. — Давай спать».

51. Lady Grumpsalot

ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф

– Это просто недоразумение, – сказал он. – Я сейчас еду кое-куда. Потом тебе перезвоню. Ладно?

Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова, и он слышал, каким напряженным голосом попрощался с ним брат.

Он закрыл телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Застекленные двери были открыты, и над перилами балкона виднелся кусочек гавани. Матрас скрипнул, когда он поднялся на ноги. Он вышел наружу и остановился у перил. Ему хотелось покурить, но он пообещал бросить после свадьбы и слово свое пока еще не нарушил, несмотря на полупустую пачку сигарет, которую предыдущий гость забыл в нижнем ящике тумбы. Закатное солнце сверкало на воде и подсвечивало корпуса лодок, стоявших вдоль пристани. На крыше дома напротив была натянута бельевая веревка, на которой висели пижамные штаны с узором из турецких огурцов. Штанины дико дергались и изгибались на ветру; меньше часа назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, но теперь оно казалось ему жутковатым, по-человечески отчаянным.

Он уже понял, что хоть он и назвал это «недоразумением» – неискреннее слово, с которого всегда начинаются отговорки и оправдания, – но никакого недоразумения не было. А это означало, что его жена, с которой он прожил уже шесть дней, была лгуньей и воровкой. Так.

Так, так, так.

На лбу у него пульсировала венка, язык пересох и казался шершавым. Он присел в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, придав воде металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер ее о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Через несколько секунд он захлопнул книгу – слова плавали по бумаге. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь, что это его успокоит, но вместо этого лишь увидел себя словно со стороны – развалился тут, притворяясь, что отдыхает. Перед кем притворяясь? Перед собой, чтобы показать, что не так уж сильно он и переживает? Ощущение нелепости такого поведения заставило его угрюмо податься вперед, расставив ноги по обе стороны легкого кресла. Внизу, на улице, с визгом пронесся мопед.
Несколько минут назад, еще до телефонного звонка, он планировал завтрашний поход в Вернаццу. Для этого они с Арден сюда и приехали, чтобы бродить по тропам вдоль утесов от городка к городку, и он забыл практически обо всем на свете, планируя их маршрут, ища хорошие пляжи, подыскивая подходящие рестораны. В то утро он впервые со дня их свадьбы смог заняться любовью, и в кои-то веки думал о грядущей неделе без опасений.

Эта проблема с Арден уже возникала у него пару раз, но он думал, что все пройдет, как только нервотрепка со свадьбой останется позади. Арден относилась к этому спокойно, с «пониманием», хоть она и не понимала – как могла понимать она, когда не понимал он? Он знал, что она пытается смягчить удар, но когда она сказала, чтобы он не беспокоился, потому что с мужчинами такое «постоянно бывает», его это не утешило. Ее сочувствие и так его задевало, но «постоянно»? Откуда она это взяла? Со слов остальных, надеялся он. Но какой разговор был бы поводом для этих остальных поделиться эдаким наблюдением? Неужели и его станут обсуждать за бокалом-другим на девичьих посиделках или на кулинарных курсах, куда ходит Арден? Одна только мысль об этом лишила его мужества. Арден не сдавалась, но он уже начал подозревать, что за ее ласками крылась не тревога и даже не нетерпение, а скука.

– Ничего страшного, Бад, – сказала она вчера, когда опять ничего не сработало. – Давай лучше поспим.

52. Leni

Тобиас Вулф
All Ahead of Them

– Да что ты, это какое-то недоразумение, – сказал он. – Слушай, я спешу. Давай я позвоню тебе позже, – во рту у него до того пересохло, что он с трудом выплевывал слова. Брат попрощался с ним также сухо.

Щелкнув крышкой телефона, он положил его на столик. Дверь на балкон стояла открытой. Сквозь нее, над решеткой перил, виднелся кусочек гавани. Он встал, скрипнув матрасом, и вышел на балкон. Ужасно хотелось курить, но он пообещал, что после свадьбы бросит. До сих пор ему удавалось держаться, несмотря на полупустую пачку сигарет, оставленную кем-то из постояльцев в ящичке шкафа. Лучи солнца играли на поверхности воды, озаряя корпуса яхт. На крыше соседнего дома сохла пара пижам, чьи брючины отплясывали на ветру какой-то безумный танец. Часом раньше это зрелище рассмешило их с Арден до слез. Теперь он невольно поежился, наблюдая за этой отчаянной пантомимой.

Уже в тот момент, когда слово «недоразумение», такое удобное и обкатанное, скользнуло с его языка, он знал, что ни о каком недоразумении не может быть и речи. А это значило, что его новоиспеченная жена – лгунья, да еще и воровка. Вот так так!

На лбу у него пульсировала вена, язык с трудом ворочался во рту. Присев на стул, он схватил стакан с водой, оставленный тут же, на путеводителе, и жадно глотнул. Лед успел растаять, оставив после себя металлический привкус. От запотевшего стекла отсырела обложка книги. Он обмахнул ее о штанину и открыл на странице, которую читал. Но отвлечься не получилось – строчки плыли у него перед глазами. Откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и попытался расслабиться. Какое там – он будто увидел себя со стороны. Игра в покой, да и только. Ну для кого он так старается? Уж не для себя ли? Хочет продемонстрировать, что ему все нипочем. Скривившись, он резко наклонился вперед. Где-то внизу, невидимый, взвыл моторино.

Каких-нибудь пять минут назад он вдохновенно планировал завтрашнюю прогулку до Вернаццы. Для этого они с Арден сюда и приехали – попутешествовать от деревни к деревне, полазать по скалистым тропкам. Он с головой ушел в составление маршрута, который позволил бы понежиться на пляжах, поужинать в местных ресторанах. Этим утром, впервые с момента свадьбы, он сумел не оплошать в постели, и уже не содрогался при мысли о том, чего ему ждать от ближайшей недели.

У него и раньше случались подобные неприятности, но он списывал все на предсвадебную лихорадку. Арден отнеслась к этому без истерик, «с пониманием». Впрочем, о каком понимании тут могла идти речь, если он сам ничего не понимал? Конечно, она попыталась утешить его – мол, у мужчин такое случается «сплошь и рядом». Но легче ему не стало. Он понимал, что это избитые фразы, но сама формулировка – сплошь и рядом… Где она этого нахваталась? Мудрость других, не иначе. Но где, в какие моменты всплывают подобные откровения? Что, если и он станет желанной пищей для сплетен, и Арден, пропустив стаканчик-другой, будет делиться своими горестями со всяким, кто захочет ее послушать? Сама мысль об этом лишала его остатков мужества. Арден все также старалась возбудить его, но в ее попытках он начал прозревать нечто большее, чем тревогу, порожденную нетерпением и беспокойством. Теперь ему мерещилась в этом скука.

– Не переживай, Бад, – сказала она прошлым вечером, когда он снова оплошал. – Давай-ка лучше вздремнем.

53. Lilac

- Это какое-то недоразумение, - сказал он. – Слушай, я сейчас как раз иду по делам, как освобожусь - перезвоню, ладно?


Он с трудом выталкивал слова из пересохшего рта, да и в голосе брата при прощании явно чувствовалось напряжение. Закончив разговор, он положил телефон на тумбочку. Сквозь распахнутые панорамные двери ему был виден кусочек гавани, отрезанный перилами балкона. Кровать заскрипела, отпуская его из своих объятий. Он вышел на балкон и облокотился о перила. Нестерпимо захотелось курить, но ведь он бросил сразу после свадьбы, как и обещал, и до сих пор держал свое слово, несмотря на искушение в виде найденной в комоде начатой пачки «Житан», которую оставил прежний постоялец.


Заходящее солнце оставляло на воде блестящую дорожку и золотило яхты у причала. На сушильной веревке на крыше дома через дорогу ветер трепал пестрые пижамные штаны, заставляя штанины плясать в безумном танце. Буквально час назад они с Арден хохотали над этой картиной, теперь же нелепое зрелище вызывало в нем раздражение, смешанное с отвращением.


Хотя он и попытался убедить брата, что произошло «недоразумение» (само слово казалось ему неприятным, лживым, словно созданным для оправдания скверных поступков), он прекрасно понимал, что в действительности никакого недоразумения не было. И это означало, что женщина, шесть дней назад ставшая его женой, была лгуньей и воровкой. Так.


Так. Так. Так.


На лбу у него нервно запульсировала вена, язык во рту еле ворочался. Он опустился в шезлонг, взял стоявший на путеводителе стакан с водой и залпом выпил. Растаявший к тому времени лед оставил металлический привкус. От запотевшего стакана на обложке путеводителя образовалось влажное пятно. Он вытер книжку о штанину и нашел страницу, на которой остановился. Но читать не смог - слова расплывались перед глазами. Он захлопнул путеводитель, опустил спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, но в этот момент он как будто увидел себя со стороны – вот он принимает непринужденную позу, вот он изображает расслабление… Для кого? Для самого себя, чтобы показать, что он ничуть не вышел из себя? Поняв, как нелепо все это выглядит, он сел и устремил угрюмый взгляд вдаль. Под балконом взвизгнул чей-то мопед.


За несколько минут до звонка он планировал завтрашнюю прогулку до Вернаццы. Именно за этим они с Арден и приехали сюда – бродить по вырубленным в скалах тропам от одной деревни к другой, и он полностью погрузился в выбор маршрута, поиск хороших пляжей и приличных ресторанов. Утром у него впервые после свадьбы получилось избежать фиаско в постели, и он чувствовал, что постепенно освобождается от сковавшего его страха.


У него и раньше случались неудачи, когда он занимался любовью с Арден, но он надеялся, что все пройдет, как только закончится суета со свадьбой. Арден реагировала нормально, проявляла, так сказать, «понимание», хотя откуда ей было понять, если ему и самому было невдомек, в чем тут дело. Жена старалась смягчить ситуацию, но ее слова, что, мол, ничего страшного, с мужчинами такое «все время» случается, его совсем не приободрили. «Все время»? Где она этого набралась? Чужая мудрость, успокаивал он себя. Но, черт возьми, что это должны быть за разговоры, где всплывают такие откровения? А не становился ли он самой пищей для разговоров за коктейлем на девичниках или на кулинарных мастер-классах, которые проводила Арден? От одной мысли об этом ему становилось плохо. Арден не сдавалась, но в ее попытках его возбудить ему теперь виделась не забота и даже не раздражение, а нечто иное. Это была скука. «Все нормально, Бад», - сказала она прошлой ночью, когда он снова потерпел неудачу. – «Давай спать».

54. Maria Kern

“Это какая-то ошибка”, - сказал он, - “мне надо идти, я тебе попозже перезвоню, ладно?”. Во рту пересохло, и слова давались с трудом, и он услышал заметное напряжение в голосе брата, когда они прощались. Телефон он захлопнул и положил на ночной столик. Французские двери на балкон были открыты, и над перилами виднелся кусочек бухты. Толчком он встал с кровати, матрас скрипнул. Он вышел на балкон и встал у перил. Хотелось курить, но он пообещал, что после свадьбы бросит, и пока ему удавалось это обещание сдерживать - даже полпачки “Житан”, забытых предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода, этому не помешали. Вечернее солнце сверкало на воде и подсвечивало бока лодок на причале. С бельевой веревки на крыше дома через дорогу свисали пижамные брюки в “огурцах”, их штанины бешено выплясывали на ветру, порывисто дующем с моря. Меньше часа назад они с Арден вместе смеялись над этим представлением - теперь же оно казалось ему тревожным, в нем сквозило какое-то совсем человеческое отчаяние.

Хоть он и использовал слово “ошибка” - слово, которое рассыпалось на языке, слово, которое всегда предшествовало оправданиям - он уже понял, что никакой ошибки не было. А это значит, что его уже шесть дней как жена - лгунья и воровка. Так. Так, так, так.

На лбу у него забилась голубая жилка, в рот словно песка насыпали. Он присел на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на своем путеводителе. Растаявший лед придал воде металлический привкус. От конденсата обложка была влажной. Он обтёр её о штанину и открыл путеводитель на той же странице, где остановился. Через пару секунд книгу пришлось закрыть: буквы расплывались перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и прикрыл глаза в надежде, что это его успокоит. Но вместо этого вдруг увидел себя со стороны - старательно изображающим расслабление, вымучивающим эту якобы непринужденную позу. Для кого он так старался? Хотел доказать себе, как мало его потрясли эти новости? Ощущение собственной нелепости заставило его подняться, и он сел с мрачным видом, спустив ноги по обеим сторонам шезлонга. Где-то внизу по улице жалобно провыл мопед.

До звонка - всего несколько минут назад - он был занят планированием завтрашней прогулки в Вернаццу. За этим они с Арден сюда и приехали - бродить по тропинкам в прибрежных скалах от деревни к деревне, и он с головой ушел в составление маршрута для них двоих, выискивая на картах хорошие пляжи и приличные ресторанчики. Этим утром он впервые со дня свадьбы смог заняться с ней любовью - и только-только начал смотреть на предстоящую неделю, не вздрагивая от ужаса.

Пару раз до этого у него с Арден не всё было в порядке в этом плане, но он полагал, что это пройдет, как только свадебные тревоги останутся позади. Арден относилась к этому спокойно, “понимающе”, хоть она ничего и не понимала - как она могла понять, когда он сам не понимал ничего? Он знал, что она пытается приободрить его, но затем она сказала, что беспокоиться не о чем и “с мужчинами такое постоянно случается” - и это его нисколько не успокоило. И без того её сочувствие казалось достаточно вялым, так теперь еще и это “постоянно”. Откуда она вообще это знает? Он надеялся, что это чужая мудрость. Но что это за разговор такой, в котором могли всплыть подобные откровения? А что если он сам станет поводом для этих “разговоров” за бокалом - на девичьих гулянках или на одном из кулинарных уроков Арден? При одной мысли об этом мужественность покидала его. Хоть Арден пока и не сдавалась, за ее попытками распалить его он начал видеть помимо беспокойства, помимо нетерпения - скуку. Когда вчера ночью у него снова ничего не вышло, она сказала только: “Ничего страшного, приятель. Давай спать”.

55. Marigabiko

ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff

«Это просто недоразумение, - пробормотал он. – Мне нужно идти, перезвоню тебе позже, хорошо?» Во рту настолько пересохло, что было трудно выговаривать слова, да и в голосе брата при прощании тоже слышалась натянутость.
Закрыв телефон, он положил его на прикроватный столик. Дверь на балкон распахнута, над перилами виднеется часть порта. Он поднялся с кровати – скрипнул матрас - вышел на балкон и встал, опершись на перила. Хотелось курить, но он дал слово бросить после свадьбы и до сих пор держал своё обещание, не смотря на полпачки «Житана», забытой предыдущим жильцом в нижнем ящике комода. Лучи предзакатного солнца искрились на воде и подсвечивали борта лодок в гавани. На крыше дома напротив вывешены на просушку пижамные штаны в турецкий огурец: раздуваемые ветром штанины исполняют бешеный танец. Всего лишь час назад они с Арден потешались над этим зрелищем, сейчас же оно показалось ему грустным, в нем чудилось человеческое отчаяние. Он понимал, что хоть и использовал слово «недоразумение» - вечно рассыпающееся мукой на языке, вечно предваряющее оправдания – никакого недоразумения нет. А это означало, что его шестидневной давности жена - лгунья и воровка. Так.
Так, так, так.
Жилка запульсировала на лбу, язык словно покрылся песком. Опустившись на один из шезлонгов, он отпил воды из стакана, оставленного на путеводителе. Лёд растаял, придав воде металлический привкус. От запотевшего стекла обложка книги стала влажной. Он вытер путеводитель о свои брюки и раскрыл на том месте, где остановился. Несколько секунд спустя захлопнул книгу – слова расплывались на странице. Опустив спинку шезлонга, он лег и прикрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, как принимает удобную позу, изображая расслабление. Для кого? Для себя, чтобы показать, как мало он потрясён? Мысль о том, что он смешон, заставила его подняться и угрюмо сесть, поставив ноги по бокам шезлонга. Внизу на улице взвыл мотороллер.
Ещё несколько минут назад, до этого звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. За этим они с Арден сюда и приехали – карабкаться по скалистым тропкам между прибрежными деревушками. Он с головой ушел в разработку маршрута, в поиск хороших пляжей и подбор симпатичных ресторанчиков. Этим утром, впервые после свадьбы, у него получилось заняться любовью, и теперь он мог думать о грядущей неделе, не корчась от ужаса. У них с Арден и раньше случались подобные неприятности, но он решил, что все пройдет, когда свадебные волнения будут позади. Арден относилась к этому спокойно, «с пониманием», несмотря на то, что не понимала, да и как она могла понять, если он сам этого не понимал? Он знал, что она старается сгладить ситуацию, но, когда она говорила ему не беспокоиться и что это «всё время» случается с мужчинами, его это не утешало. Её сочувствие и без того было достаточно унизительным, но «всё время»? Откуда она это взяла? Он наделся, что из опыта других людей. Но что за разговоры могут побудить этих людей делать подобные признания? Мог ли он сам стать поводом для откровений за бокальчиком на девичьих посиделках или во время одного из тех кулинарных уроков, что посещает Арден? Одна только мысль об этом кастрировала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках пробудить его он начал подозревать кое-что помимо беспокойства, и даже помимо нетерпения: скуку. «Все в порядке, Боб, - сказала она прошлым вечером, после того как он потерпел полное фиаско. – Давай спать».

56. mia

All Ahead of Them
ALL AHEAD OF THEM
by Tobias Wolff

– Это какое-то недоразумение, – сказал он. – Сейчас мне нужно отлучиться, перезвоню тебе позже, ладно?


Во рту пересохло так, что слова давались ему с трудом, а когда они с братом прощались, он уловил напряжение и в его голосе.


Он закрыл крышку телефона и положил его на столик у кровати. Сквозь распахнутые двери балкона над перилами виднелась полоска гавани. Он вскочил с кровати так, что она заскрипела. Выйдя на балкон, застыл у перил. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы и до сих пор держался, хотя в нижнем ящике комода от прежнего постояльца осталось полпачки «Житана». Отблески предзакатного солнца пробегали по воде, золотили корпуса яхт в гавани. На крыше дома напротив болтались на веревке пижамные брюки в узорах пейсли, ветер играл штанинами, и они выделывали замысловатые коленца, будто пустились в пляс. Всего час назад это зрелище веселило их с Арден, сейчас оно нагоняло на него тоску, вносило в душу сумятицу.


Говоря о «недоразумении» – как фальшиво и приторно всегда звучит это слово, эта прелюдия к оправданию, – он уже понимал, что нет здесь никакого недоразумения. И значит, женщина, на которой он женился шесть дней назад, обманщица и воровка. Дела обстоят именно так.


Так, именно так.


Кровь стучала в виске, во рту пересохло. Он присел на шезлонг, глотнул из стоявшего на путеводителе стакана. Лед в нем растаял, придав воде металлический вкус. Запотевший стакан оставил влажный след на книге. Он вытер ее о брюки и раскрыл на нужной странице. Но не смог читать, слова расплывались, и через несколько минут захлопнул книгу. Опустил шезлонг пониже и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого представил себя со стороны в этой расслабленной позе, изображающей безмятежность. Но для кого этот спектакль? Для него самого? Чтобы убедить себя в том, что известие его не взволновало? Он понял, как это нелепо, поднялся и уселся с мрачным видом, поставив ноги по обеим сторонам шезлонга. Внизу на улице жалобно завыл Моторино.


Лишь несколько минут назад, до разговора с братом, мысли его были заняты завтрашней прогулкой в Вернаццу. Именно за этим они с Арден и приехали сюда – бродить по тропам среди скал, от деревушки к деревушке, и он забыл обо всем на свете, планируя маршрут, выбирая лучшие пляжи и рестораны. Этим утром впервые со дня свадьбы ему удалось исполнить супружеский долг, и теперь он думал о предстоящей неделе без всякого страха.


До этого пару раз случались осечки, но он решил, что просто перенервничал в свадебной суете и со временем все придет в норму. Арден не делала проблемы из его неудач, "относилась с пониманием", хотя что она могла понимать, если он сам не знал, в чем дело? Разумеется, она старалась успокоить его, но, когда она уверяла, что страшного ничего нет, «у мужчин это бывает, сколько таких случаев», от ее слов легче не становилось. Звучали они довольно сухо, сочувствия в них было не слишком много. А как понимать «сколько таких случаев»? Откуда такие познания, не из собственного же опыта? Конечно, из рассказов посторонних, убеждал себя он. Но что же заставляло этих посторонних выкладывать такие подробности, к чему вообще обсуждать подобные темы? Как знать, может, Арден и ее подружки на девичниках «между бокальчиками вина» или на курсах кулинарии перемывали косточки и ему? Стоило только подумать об этом, и у него пропадало всякое желание. Арден не оставляла попыток пробудить в нем страсть, но в ее усилиях ему мерещились не столько беспокойство за него и уж тем более не проявление нетерпения, а скука.


– Успокойся, Вер, с кем не бывает, – сказала она прошлой ночью, – давай-ка лучше спать.

 

57. minona76

«Все это недоразумение», сказал он. «Я просто кое-куда еду. Позвоню тебе позже, ок?» Во рту его
так пересохло, что он с трудом мог говорить и слышал напряжение в голосе брата, когда они
прощались.
Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Застекленная дверь была открыта, и
над балконными перилами был виден кусочек залива. Матрас скрипнул, когда он перекатился
и встал на ноги. Он вышел из комнаты и встал у перил. Хотелось закурить, но он обещал после
свадьбы бросить, и пока держал свое слово, несмотря на полпачки сигарет «Житан», оставленных
в нижнем ящике комода предыдущим постояльцем. Поздний солнечный свет блестел на воде и
подсвечивал корпуса лодок в марине. Пара пижамных брюк висела на веревке на крыше дома
напротив, их штанины нелепо вытанцовывали под порывами ветра. Где-то с час назад они с Арден
посмеялись над этим зрелищем; теперь же оно показалось ему тревожным, по-человечески
отчаянным.
Он понял, что, хотя он и употребил слово «недоразумение» - всегда готовое сорваться с языка,
всегда служившее началом для алиби, - никакого недоразумения не было. Это означало, что его
вот уже шесть дней как жена была лгуньей и воровкой. Прекрасно.
Ну, ну, ну.
На лбу его вздулась вена, его язык словно посыпали песком. Он опустился в один из шезлонгов и
хлебнул воды из стакана, оставленного им накануне на путеводителе. Лед растаял, оставив
металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от влаги запотевшего стакана. Он вытер
ее о штанину и открыл страницу, которую читал. Несколько мгновений спустя он захлопнул книгу;
слова расплывались перед глазами. Он пониже опустил спинку шезлонга и закрыл глаза,
надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, принимающего непринужденную
позу, изображая расслабление. Для кого? Для себя, чтобы показать, что это его совсем не
потрясло? Ощущение собственной нелепости заставило его мрачно приподняться, поставив обе
ноги по бокам от шезлонга. Внизу на улице взвыл мотороллер.
Минуту назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Веранцу. Именно для этого они с
Арден сюда и приехали, чтобы бродить по обрывистым тропам от деревни к деревне, и он почти
растворился в составлении маршрута, поисках хороших пляжей, выборе подходящих ресторанов.
В то утро у него впервые после свадьбы получилось заняться любовью и теперь он мог без
содрогания думать о предстоящей неделе.
Эта неприятность с Арден у него уже случалась несколько раз до этого, но он предполагал, что все
наладится, как только волнения, связанные со свадьбой, останутся позади. Арден относилась к
этому нормально, с пониманием, несмотря на то, что ничего не понимала, да и как она могла
понять, если он сам ничего не понимал? Он знал, что она пыталась успокоить его, но, когда она
говорила, чтобы он не переживал, что у мужчин «постоянно» такое бывает, это его не ободряло.
Ее сочувствие не придавало ему уверенности, но «постоянно»? С чего она взяла? Он надеялся, что
это знания, полученные от других. Но в каком таком разговоре эти другие могли делать такие
признания? Мог бы он сам стать поводом подобного «откровения» на девичнике за выпивкой или
на одном из кулинарных курсов Арден? Сама мысль ужасала его. Арден не сдавалась, но в ее
попытках возбудить его он начал подозревать нечто помимо заботы, и даже помимо нетерпения:
скуку. «Все нормально, Бад», сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло. «Давай спать».
 

58. NathalieU

- Это просто недоразумение, - ответил он. – Знаешь, мне неудобно сейчас разговаривать. Перезвоню тебе позже, хорошо?

Во рту пересохло, язык едва ворочался, выплевывая слова, и брат попрощался довольно холодно. Он положил трубку на прикроватный столик.

В проеме французских дверей открывался прекрасный вид на гавань. Он опустил ноги на пол, кровать тихо скрипнула. Он вышел на балкон.

Хотелось курить, но он дал обещание после свадьбы бросить эту привычку, и вполне успешно сдерживал его, если не считать полпачки «Житана», забытых прежним постояльцем в нижнем ящике комода.

Вечернее солнце бросало блики на воду, подсвечивая покатые бока лодок. На бельевой веревке, тянувшейся через улицу, болтались пижамные брюки, выделывая сумасшедшие па под порывами ветра. Всего какой-то час назад они вместе с Арден смеялись, наблюдая за ними; сейчас же чудилось ему нечто тревожное в этом отчаянном танце.

Он всё понял, хоть и назвал это «недоразумением» - удобное словечко, всегда готовое помочь в оправдании. Всё было ясно как день: женщина, на которой он женился всего неделю назад, оказалась лгуньей и воровкой. Вот и всё.

Вот. И. Всё.

От напряжения на лбу вздулась жилка, хотелось пить. Он прилег на шезлонг и отхлебнул воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед в стакане давно растаял, придав воде металлический привкус. На обложке путеводителя от запотевшего донышка проступил влажный след. Обтерев книжку о штанину, он открыл страницу, на которой вчера остановился. Минуту спустя он захлопнул книгу – строчки плыли перед глазами.

Он откинул спинку шезлонга, прикрыл глаза, надеясь расслабиться, и тут же почувствовал, что притворяется. Перед кем? Перед собой же - делая вид, будто происходящее ничуть его не волнует? Он погрузился в мрачные раздумья. Где-то под окном монотонно жужжал мопед.

А ведь еще несколько минут назад, до этого злосчастного звонка, он думал о том, как они будут гулять по Вернацце. Они с Арден мечтали, что обойдут ее всю по скалистым тропинкам от одной деревени к другой, и он совсем потерял счет времени, составляя маршруты, помечая красивые пляжи и уютные ресторанчики.

Минувшая неделя пронеслась как дурной сон, и он только этим утром смог отвлечься и найти в себе силы заняться любовью, впервые с самой свадьбы. Подобные провалы случались с ним и раньше, но он всё списывал на стресс перед свадьбой, и рассчитывал, что ситуация наладится, как только уляжется свадебная суматоха. Хоть Арден и успокаивала его: «Я понимаю» - говорила она, было заметно, что ее это задевает. Да и как не задевало, ведь он сам не находил себе места?

Конечно, она старалась его успокоить, но ее заверения в том, что «это нормально», мало утешали его. Едва ли она понимала его чувства, но что значит это «нормально»? Откуда такая уверенность? Что ж, видимо, чужой опыт, надеялся он. Где только она могла его набраться? Уж не стала ли его проблема темой вечера на одном из девичников или кулинарных уроков Арден? От одной мысли его передернуло. Арден всегда была готова поддержать его, но он чувствовал, как за маской обеспокоенности, а иногда даже нетерпения, скрывается не что иное как усталость. «Всё нормально, Бад, - произнесла она вчера, после очередной его провальной попытки. – Я хочу спать».

59. Neva

— Это какое-то недопонимание, — сказал он. — Я просто кое-куда уехал. Перезвоню позже, ладно?

Во рту так пересохло, что Бад еле языком ворочал. При прощании голос брата звенел от напряжения.


Бад отключил связь и положил телефон на тумбочку. Створчатые стеклянные двери стояли распахнутыми, и над перилами балкона виднелся кусочек гавани. Бад вскочил на ноги — матрас жалобно скрипнул, — затем вышел наружу и встал у ограждения.


Закурить бы, но после свадьбы он обещал бросить и слово пока держал, хотя в нижнем ящике комода валялась полупустая пачка “Житан”, забытая предыдущим постояльцем. На воде играли предзакатные лучи, подсвечивая корпуса лодок на пристани. С бельевой веревки, тянувшейся с крыши дома напротив, свисали пижамные брюки с пестрым орнаментом. Под порывами ветра штанины пустились в безумный пляс. Какой-то час назад Бад и Арден смеялись над этим зрелищем. Теперь же танец казался тревожным, по-человечески отчаянным.


“Недопонимание”, обронил Бад. Неискреннее словечко, за которым всегда следуют оправдания... Однако ничего такого не было. Всё предельно понятно. А значит, женщина, шесть дней как ставшая его женой, врушка и воришка. Так…
Так, так, так.


На лбу запульсировала жилка, язык будто песком присыпали. Бад плюхнулся в шезлонг и отхлебнул воды из стоявшего на путеводителе стакана. Лёд растаял, оставив металлический привкус. От запотевшего стекла обложка путеводителя промокла. Бад вытер её о штанину, открыл заложенную страницу, но пару мгновений спустя закрыл: слова расплывались. Он опустил спинку шезлонга, надеясь успокоиться смежил веки и словно увидел себя со стороны — в этой легкой позе, демонстрирующей расслабленность. Кому? Самому себе, чтобы показать, как мало он потрясен? Осознав нелепость ситуации, Бад угрюмо подался вперед, расставив ноги по бокам лежака. Внизу на улице взвыл скутер.


Пару минут назад, до звонка, Бад обдумывал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Ради этого они с Арден сюда и приехали: прогуляться от деревни к деревне по тропинкам на скалах. Бад с головой окунулся в планирование маршрута, поиск хороших пляжей, выбор ресторанов. Этим утром он впервые после свадьбы смог заняться любовью и начал размышлять о предстоящей неделе без спазмов ужаса. У них с Арден уже возникали проблемы, но Бад полагал, что стоит свадебным тревогам развеяться, как всё уладится само собой. Арден не переживала — относилась с пониманием. С каким таким пониманием, если сам он не понимал ни черта? Бад знал, жена хотела, чтоб ему полегчало, но когда Арден посоветовала не волноваться, мол, с мужчинами всё время такое случается, он засомневался. Её сочувствие и без того угнетало, а тут еще и “всё время”.


Откуда она вообще это взяла? Набралась опыта у других, надеялся Бад. Но с чего бы людям так откровенничать? Не станет ли он сам пищей для сплетен за коктейлем на каких-нибудь дамских посиделках или одном из кулинарных занятий Арден? От одной мысли в импотента превратишься. Арден не сдавалась, но в её попытках возбудить его сквозило нечто большее, чем беспокойство или нетерпение: скука.


— Всё в порядке, Бад, — прошлой ночью, когда ничего не вышло, утешила она. — Давай поспим.

 

60. NTatiana

ВСЕ У НИХ ВПЕРЕДИ
Тобиас Волф


- Это недоразумение, - сказал он, - это все сплошное недоразумение. Слушай, я в пути. Перезвоню позже. Хорошо?


Во рту так пересохло, что каждое слово давалось с трудом. В голосе брата явно слышались напряженные нотки, когда они прощались.


Завершив разговор, он положил телефон на тумбочку. Двери балкона были открыты, из номера просматривалась часть живописной гавани. Он поднялся, от его движений скрипнул матрас, вышел на балкон и облокотился на перила. Чертовски хотелось курить, но он обещал, что бросит после свадьбы. И мужественно держался, несмотря на полпачки "Житана", которую забыл в ящике стола предыдущий постоялец. Блики заходящего солнца переливались по водной глади, бросая мягкий свет на корпуса лодок у пристани. Через дорогу у козырька крыши с бельевой веревки свешивались пижамные штаны "в пейсли", выделывавшие невообразимые коленца на порывистом ветру. Не далее, как час назад они с Ардэн от души смеялись над этим зрелищем, теперь же оно навевало тревогу и отчаяние.


"Недоразумение", как он сказал, такое зыбкое слово, всегда предвещает поток оправданий, хотя и так ясно: нет никакого недоразумения. А значит, женщина, на которой он женился меньше недели назад - лгунья и воровка. Ну что ж.


Так, так, так.


Вена пульсировала на лбу, во рту пересохло. Он опустился в шезлонг и отхлебнул воды из стакана, оставленного на путеводителе. Лед растаял, придав воде металлический привкус. На обложке остался влажный след. Он вытер книгу о штанину и открыл на странице, где остановился. Но не прошло и минуты, как он бросил это занятие; слова буквально расплывались перед глазами. Он опустил спинку стула и закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого вдруг увидел себя со стороны, человека, пытающегося расслабиться, сделать вид, что все в порядке. Кому это нужно? Себе? Показать, что он ничуть не потрясен? Как глупо! С угрюмым видом он подался вперед, положив локти на колени. С улицы донесся рев мотора итальянского мотоцикла.


А ведь за несколько минут до звонка он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Для того они и приехали сюда: бродить по скалистым тропам от деревни к деревне. Как увлеченно он расписывал каждый маршрут, искал хорошие пляжи, рестораны. В то утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь уже без содрогания думал о предстоящей неделе.


У него уже несколько раз возникали проблемы с женой, но он полагал, что все пройдет, как только свадебные хлопоты останутся позади. Ардэн была спокойна, говорила, что “все понимает”, хотя это было не так — как она могла понять то, что он не понимал? Разумеется, она его утешала, но, когда она сказала ему не беспокоиться, мол, со всеми бывает, он не на шутку встревожился. Что значит "со всеми бывает"? Откуда ей знать? Друзья сказали, надеялся он. Хотя, в какой беседе кого-то расскажет такое о себе? Станет ли он сам предметом сплетен за выпивкой на встречах с подругами или на кулинарных занятиях Ардэн? От этой мысли становилось крайне не по себе. Ардэн не сдавалась, но в ее стараниях хоть как-то возбудить его чувствовалось не забота, и даже не нетерпение, а скука.


- Все в порядке, Бутон, - сказала она вчера вечером, когда очередная попытка не увенчалась успехом. - Давай лучше поспим.

61. Otra

Всё ещё впереди
Тобиас Вольф

— Это недоразумение, — сказал он. — Мне нужно уйти, сейчас. Перезвоню позже, ладно?

Во рту пересохло, слова с трудом выговаривались. Брат попрощался, и в голосе тоже слышалось напряжение.

Он положил телефон на столик возле кровати. Сквозь распахнутые стеклянные двери, над балконной оградой виднелась полоска гавани. Он рывком, так, что скрипнул матрас, встал на ноги, вышел и остановился возле перил. Хотелось курить, но обещал после свадьбы бросить. Несмотря на половину пачки "Житана", забытую предыдущим гостем в верхнем ящике туалетного столика, слово пока держать удавалось.

Лучи вечернего солнца, блестевшие на воде, подсвечивали бока лодок в заливе. Под крышей дома напротив болтались на верёвке пижамные брюки с пейслийским рисунком. Штанины буйно дёргались на резком ветру. Всего час назад они с Арден смеялись, глядя на эту пляску. Теперь она тревожила, как чьё-то отчаяние.

Он знал, что хотя сказал про "недоразумение" — невнятное слово, вечная прелюдия к оправданию — на самом деле, никакого недоразумения быть не могло. А значит, та, что уже шесть дней как его жена — обманщица и воровка. Вот так.

Так, так, так.

Кровь билась в висках, язык как песком засыпан. Он опустился в один из шезлонгов, отпил воды из стакана, забытого на путеводителе. Растаявший лёд оставил во рту металлический привкус. Обложка путеводителя отсырела под запотевшим стаканом. Он вытер её о штанину, открыл на страничке, которую не дочитал, и пару мгновений спустя захлопнул — слова расплывались перед глазами.

Откинул спинку шезлонга, прикрыл глаза, надеясь хоть как-нибудь успокоиться, но вместо этого словно увидел себя со стороны — устроился поудобнее, изобразил релаксацию. И для кого? Себе самому показать, что совсем не волнуется? Сознание нелепости происходящего заставило его сесть, поставив ноги по сторонам шезлонга и угрюмо понурившись. Внизу, на улице, застрекотал мопед.

Всего несколько минут назад, перед тем звонком, он строил планы завтрашнего похода в Вернаццу. Ради этого, чтобы пройти горными тропами от деревни к деревне, они с Арден сюда и приехали. Он чуть не забыл про всё, выбирая для них маршрут, хорошее побережье, подходящие ресторанчики. Сегодня утром он в первый раз после свадьбы смог заняться любовью, и от предстоящей недели не ждал ничего плохого.

Такие проблемы с Арден у него случались и раньше, но он считал, что они уйдут, как только тревоги вступления в брак останутся позади. Арден относилась к ним спокойно и "с пониманием", хотя как ей понять, если он сам не мог? Он видел, она старается его успокоить, но когда она говорила — не стоит тревожиться, такое всё время происходит с мужчинами — легче не становилось.

Её сочувствие и так убивало, но что за "всё время"? Откуда оно взялось? Хотелось думать, что это опыт других. Однако, что за беседа могла привести тех "других" к откровениям подобного рода? Разве мог бы он поделиться таким с какой-нибудь девушкой на вечеринке, или во время одного из кулинарных уроков Арден?

Сама мысль об этом приводила в уныние. Арден не сдавалась, но в стараниях воодушевить его, за её заботой и даже за нетерпением, ему начинало видеться нечто иное — скука.
— Всё в порядке, малыш, — сказала она прошлой ночью, когда ничего так и не получилось. — Всё хорошо. Давай немного поспим.

62. Paul de Volpe

Всё впереди.


– Это всё недоразумение, – сказал он. – Мне нужно отойти по делам. Позвоню тебе позже. Окей?

Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова.

С той стороны послышалось напряжённое прощание брата.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Французские двери были открыты, и над перилами балкона виднелась часть гавани. Матрас скрипнул, когда мужчина поднялся на ноги.

Он вышел и встал у перил. Хотелось закурить, но он пообещал бросить курить после свадьбы и до сих пор держал своё слово, несмотря полупустую пачку «Gitanes», забытую кем-то из гостей в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца играли на воде и освещали корпуса лодок на пристани. С верёвки на крыше через дорогу свисали пёстрые пижамные штаны, и их ножки бешено плясали на порывистом ветру. Они с Арден посмеялись над этим зрелищем всего час назад, а теперь это казалось тревожным, даже отчаянным.

Он понимал, что недоразумения не было, пусть даже он и употребил его, всегда мучнистое на языке, всегда прелюдия к поиску алиби. А это означало, что его шесть дней как жена – лгунья и воровка. Так.

Так, так, так.

На лбу пульсировала вена, во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лёд растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от капель воды с запотевшего стекла. Он вытер его о штанину и открыл на странице, которую читал. Через несколько мгновений захлопнул книжицу, слова на странице плыли. Он опустился на спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя издали, расслабленно лежащего в этой позе.

Зачем? Самому себе показать, как мало он потрясён? Ощущение собственной нелепости заставило угрюмо податься вперед, расставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу, на улице, заскулил Моторино.

Несколько минут назад, ещё до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку до Вернаццы. Именно для этого они с Арден и приехали сюда – бродить по скалистым тропам от деревни к деревне, и он почти сломал голову, прокладывая маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. В то утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь мог без содрогания думать о предстоящей неделе.

У него и раньше бывали подобные проблемы с Арден, но он полагал, что это пройдет, как только они оставят позади тревоги по поводу женитьбы. Арден отнеслась к этому спокойно, «понимая», хотя она и не понимала – как могла понять она, если не мог понять он? Он знал, что она пыталась облегчить ему жизнь, но когда она попросила не беспокоиться, что это, мол, случается с мужчинами «всё время», это произвело обратный эффект. Её сочувствие и так было довольно утомительным, но не всё же время? Как так вообще получилось?

Поначалу он надеялся на советы окружающих. Но что за разговор мог побудить этих окружающих поделиться своей «мудростью»? Станет ли он сам поводом, чтобы «выпить вместе» на девичнике или посетителем кулинарных занятиях Арден? Сама мысль об этом лишала мужества.

Арден не сдавалась, но её в попытках достучаться до него он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже большее, чем нетерпение: скуку.

- Всё в порядке, дружище, - сказала она прошлой ночью, когда всё провалилось. - Давай немного поспим.

63. Polino4ka

ВСЕ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ


«Все это какое-то недоразумение,— сказал он.— Я просто сейчас в дороге. Перезвоню тебе позже. Хорошо?». Во рту у него так пересохло, что каждое слово давалось ему с трудом, и в голосе брата он услышал напряжение, когда они прощались. Он положил трубку и опустил телефон на столик у кровати. Стеклянные двери были открыты, и за перилами балкона ему была видна полоса набережной. Матрас скрипнул, когда он встал на ноги. Он вышел и оперся на перила. Ему хотелось сигарету, но он обещал бросить после свадьбы, и до сих пор ему удавалось держать слово, если не считать половины пачки «Житан», забытой предыдущим постояльцем в нижнем ящике туалетного столика. Лучи закатного солнца блестели на воде и освещали корпуса судов, стоящих в порту. Пёстрый низ пижамы висел на бельевой верёвке, протянутой с крыши через улицу, и штанины бешено плясали в порывистом ветерке. Не прошло и часа, как они с Арден смеялись над этим зрелищем, а сейчас он видел в нём что-то тревожное, по-человечески отчаянное.


Он понял, что когда он использовал слово «недоразумение» — всегда дробное у него на языке, всегда предшествующее оправданию, — не было никакого недоразумения. Это значило, что женщина, на которой он шесть дней женат, была обманщицей и воровкой. Ладно.


Ладно, ладно, ладно.


Вена трепетала у него на лбу, язык ощущался, как наждачная бумага. Он опустился на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил до этого на книжке-путеводителе. Лёд растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стекла. Он вытер её о свою штанину и открыл на той странице, где остановился. Спустя несколько секунд он захлопнул книжку: слова плавали по странице. Он опустил спинку лежака и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого он представил себя со стороны, удивляясь этой удобной позе, воплощающей расслабление. Для кого это? Для него самого, чтобы продемонстрировать, как мало он взволнован? Чувство, что он смешон, заставило его угрюмо наклониться вперёд, расставив ноги по обеим сторонам лежака. Скутер «Моторино» визжал внизу на улице.


Несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Это было то, ради чего они с Арден сюда приехали — карабкаться по скалистым тропинкам от деревни к деревне, и он с головой ушёл в построение их маршрута, присматривая хорошие пляжи и выбирая подходящие рестораны. В то утро у него впервые со времени свадьбы появилась возможность заняться любовью, и только тогда он смог начать обдумывать следующую неделю, не содрогаясь от ужаса.


Уже несколько раз у него с Арден была эта неприятность, но он предполагал, что всё пройдёт, как только свадебные хлопоты останутся позади. Арден относилась к этому нормально, «с пониманием», хотя на самом деле она не понимала — да и как она могла, если он сам не понимал? Он знал, что она пыталась облегчить это для него, но когда она говорила, что нет причин для беспокойства и что это происходило с мужчинами «во все времена», его это не утешало. Её сочувствие было довольно слабым, но «во все времена»? Откуда это взялось? Он надеялся, что из опыта других. Но что за разговор мог призвать других пуститься в такие откровения? Не стал ли он предметом того, чем «делились» за прохладительными напитками на одной из девчачьих вечеринок или во время одного из кулинарных классов, на которые ходит Арден? Одна мысль об этом убивала в нём всякое желание. Арден не сдалась, но в её попытках расшевелить его он начал подозревать что-то, выходящее за рамки беспокойства, даже за рамки импотенции: скуку. «Все в порядке, дружок, — сказала она прошлой ночью, когда ничего не получилось. — Давай поспим».

64. Radio/head

«Это просто недоразумение, – сказал он. – Я...я не могу сейчас говорить. Потом перезвоню, ладно?» У него так пересохли губы, что он едва выговаривал слова. Прощаясь с братом, он не мог не услышать напряжение в его голосе.


Закрыв телефон, он положил его на тумбочку рядом с кроватью. Стеклянные двери балкона были распахнуты, открывая взгляду кусочек гавани. Он встал и кровать скрипнула. Выйдя на балкон, он подошел к перилам. Ему захотелось покурить, хотя перед свадьбой он поклялся, что бросит. До сих пор ему удавалось сдерживать себя, несмотря на то, что в нижнем ящике комода лежало полпачки сигарет марки «Джитанес», которую оставили последние гости. Лучи заходящего солнца играли на воде и освещали лодки, стоящие на пристани. А на крыше дома через дорогу с бельевой веревки свисали узорчатые пижамные штаны, бешено плясавшие при порывах ветра. Всего лишь час назад они с Арден не могли сдержать смеха, глядя на такое представление, но сейчас от этой картины веяло тревогой и по-настоящему человеческим отчаянием.


Произнеся слово «недоразумение» – слово, которое всегда слетает с языка, всегда оказывается своего рода прелюдией к основному алиби – он осознавал, что ни о какой недоразумении и речи идти не может. И значило это лишь одно: женщина, на которой он женился шесть дней назад, – обманщица и воровка.


Так-так-так...


На лбу у него вздулась вена, а в горле встал ком. Опустившись на шезлонг, он взял в руки стакан, который стоял на путеводителе – там он его и оставил – и сделал глоток. Лед уже давно растаял, придав воде металлический вкус. Из-за оставленного стакана обложка путеводителя намокла, поэтому он вытер ее о штанину и открыл страницу, на которой остановился в прошлый раз. Но буквы плавали, и спустя несколько минут он закрыл справочник. Затем опустил спинку шезлонга и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Только внутренним взором он вдруг увидел вдалеке себя – спокойного и расслабленного. Для кого этот спектакль? Для себя самого? Показать, что его это ничуть не волнует? От комичности всей ситуации он угрюмо встал и пододвинулся ближе к краю шезлонга, широко расставив ноги по обе стороны. Где-то внизу, на улице, с визгом пронесся мотоцикл.


Несколько минут назад, еще до звонка, он составлял план завтрашний поездки в Вернаццу. За этим они и прилетели сюда с Арден – чтобы отправится в поход по тропам через скалы и побывать в небольших городках. Он почти с головой ушел в составление маршрута, выбирая хорошие пляжи и близлежащие рестораны. В то утро, впервые после свадьбы, они занимались любовью, и он без содрогания ждал, что принесет следующая неделя.


У них с Арден в этом отношении уже были проблемы, но он подозревал, что всему виной волнение перед свадьбой. После нее все станет как прежде. Арден относилась ко всему спокойно, с «пониманием», хотя она ничего не понимала – а как она могла что-то понять, если он сам ничего не понимал? Он видел, как она старается сгладить ситуацию. Но ее слова о том, чтобы он не беспокоился, и что мужчины сталкиваются с такой проблемой «все время», не утешали его. Ее губительное сочувствие – как ей это постоянно удавалось? Откуда оно вообще взялось? Премудрости других, надеялся он. Но при каких обстоятельствах эти другие сделали относительно него такое открытие? Может он стал пищей «для размышлений» за выпивкой во время девичьих посиделок или Арден сплетничала о нем на своих кулинарных курсах? Эта мысль убила в нем мужчину. Арден не собиралась сдаваться. Но каждый раз, когда она будила его, он чувствовал, что причина кроется совсем не в заботе или сильном желании с ее стороны, а в простой скуке. «Бад, все нормально, – сказала она прошлой ночью, когда все снова с треском провалилось. – Давай спать».

65. Rina

- Тут какое-то недоразумение. Мне сейчас надо уходить. Я потом перезвоню, хорошо? - слова давались с трудом — так пересохло во рту. Голос брата тоже звучал натянуто.

Он положил телефон на тумбочку. Через распахнутое французское окно был виден кусочек моря. Он вышел на балкон и оперся о перила. Хотелось курить, но он дал себе обещание бросить сразу после свадьбы и пока держал слово, хотя в нижнем ящике комода и завалялись пол-пачки «Житан», забытые предыдущим постояльцем. Послеполуденное солнце, отражалось в воде и бросало блики на лодки у причала. На бельевой веревке через дорогу пара пижамных штанов в турецкие огурцы, словно пускалась в пляс, при каждом порыве ветра. Еще какой-то час назад они с Арден смеялись над этим танцем, теперь же отчаянные коленца нагнетали чувство тревоги.

Он использовал слово «недоразумение», фальшивое слово, всегда сопутствующее оправданиям, хотя сам понимал, что никакого недоразумения не было. Шесть дней назад он женился на воровке и лгунье.
Вот так. Так, так, так...


В висках застучало, язык пересох. Он опустился на шезлонг и отпил из стакана, который беспечно оставил прямо на путеводителе. Лёд растаял и теперь у воды был металлический привкус. Он вытер мокрую обложку о брюки и хотел продолжить читать, но спустя пару секунд захлопнул книгу — слова расплывались перед глазами. Откинувшись на спинку и закрыв глаза, он надеялся успокоиться, но вместо этого, увидел себя словно со стороны в этой нарочито непринужденной позе. Кого он хотел обмануть? Себя? Кому, если не себе он демонстрировал, насколько мало его беспокоило услышанное? Зрелище было таким нелепым, что он угрюмо уселся на край шезлонга. Под балконом проехал мопед.

Перед самым разговором он обдумывал предстоящую вылазку в Вернаццу. Для этого они с Арден и приехали, чтобы побродить по скалистым тропам из одной деревушки в другую. Он так увлекся планированием маршрута, поисками хороших пляжей и ресторанчиков. А ещё раньше, утром, ему всё удалось в постели впервые после свадьбы и теперь мысли о предстоящей неделе уже не вызывали ужаса.
Проблемы с близостью бывали у него и раньше, и он надеялся, что всё наладится, как только закончится предсвадебная суета. Арден проявляла «понимание», хотя ничего и не понимала. Что она могла понять, когда он сам не понимал? Он знал, что жена хотела подержать его, но сказав,что такое случается с мужчинами «всё время» и поэтому беспокоиться не нужно, она заставила его волноваться еще больше. Сочувствие Арден было унизительно, а тут еще «всё время». Откуда такая осведомленность? Из разговоров с подругами? В каких это беседах подруги так откровенничают? Подробности его интимной жизни тоже могли бы стать предметом обсуждения на посиделках за бокалом вина или на кулинарных курсах? Одна мысль об этом убивала в нем мужчину. Арден всё пыталась расшевелить его, но за её стараниями, он замечал уже не беспокойство или нетерпение, а скуку.
- Ладно, Кореш, - сказала она прошлой ночью после очередной неудачной попытки, - давай-ка спать.

66. seahorse

- Да нет, ерунда какая-то. Просто недоразумение, - проговорил он. - Я тут сейчас иду кое-куда, я тебе ещё перезвоню, ладно?
Во рту у него пересохло, каждое слово давалось с трудом. Они попрощались, голос у брата был тревожный.
Он закрыл сотовый и положил его на тумбочку. Дверь на балкон была открыта, над перилами виднелся кусочек гавани. Он встал с кровати – матрас пронзительно скрипнул – вышел наружу и облокотился на перила. Закурить бы! Но он пообещал бросить сразу после свадьбы и держался вот уже шесть дней, хотя в комоде, в нижнем ящике, валялось полпачки «Гитанс» – видимо, оставил предыдущий жилец.
Море мягко поблёскивало в лучах солнца, а корпуса лодок и яхт на фоне закатного неба выделялись особенно отчетливо.
Узорчатые пижамные штаны, на протянутой через улицу бельевой верёвке, бешено отплясывали в вечернем бризе. Балет, да и только. Они с Арден хохотали над этим час назад.
«И вовсе они не танцуют, - подумал он вдруг, - а бьются в отчаянии».
Как он там сказал? Недоразумение? Слово-то какое неприятное, так и вязнет во рту. Так всегда говорят, когда хотят кого-то выгородить. Никакого недоразумения, конечно же, нет и быть не может. А значит, и это ясно как день, его новоиспеченная жена - лгунья и воровка.
Вот так вот.
Вены на лбу запульсировали и вздулись, во рту образовалась пустыня. Он взял стакан с водой, стоявший на путеводителе, сделал глоток. Лёд уже растаял, вода имела металлический привкус. От запотевшего стакана на обложке остался влажный отпечаток. Он отер его о брючину, нащупал закладку, раскрыл книгу и сразу ее захлопнул - строчки перед глазами расплывались.
Он опустил спинку шезлонга, прилёг, чтобы хоть немного снять напряжение, и тут же увидел себя со стороны: разлёгся, вроде как ему все равно. Кого он обманывает? Себя? Смешно! Он раздраженно сел. Где-то внизу захныкал "Моторино".
Подумать только, всего каких-то пять - десять, минут назад, до звонка, он планировал их завтрашнюю поездку. Они собирались в Вернаццу, они и приехали-то сюда ради Вернаццы. Скалистые тропы, горные деревеньки, пляжики, ресторанчики - он так увлёкся маршрутом, что почти позабыл о своих бедах. А сегодня утром, впервые после свадьбы, у него все получилось в постели, и предстоящая неделя перестала, наконец, казаться кошмаром.
Фиаско c ним случались и раньше, но он думал, что все наладится само собой, когда свадебные хлопоты и волнения останутся позади.
Арден, конечно же, «все понимала». Хотя, что она там могла понимать, когда он сам ничего не понимал.
Он видел, что она старается поддержать его, но, когда она сказала, что «это бывает со всеми мужчинами», ему как-то не стало легче. Наоборот! Мало того, что она его жалеет, так ещё и это «со всеми»! Откуда, интересно, она это узнала? Кто-то поделился опытом? Хочется верить, но... кто и при каких обстоятельствах стал бы делиться такими подробностями? Женские посиделки? Кулинарные курсы? Интересно, а она в ответ тоже делилась? Рассказывала всем о его позоре? От одной этой мысли все внутри у него опускалось.
Арден не оставляла попыток разжечь в нем страсть, но в последнее время он стал ощущать в ней не сочувствие, и даже не нетерпеливое раздражение – ей было скучно.

Что она там сказала вчера ночью, когда он в очередной раз все с треском провалил?
- Ничего страшного, Бад, давай спать.

67. Snow

«Это какое-то недоразумение», - ответил он. – «Сейчас я иду по делам. Перезвоню тебе позже, хорошо?» В горле пересохло – каждое слово давалось с трудом. Когда они прощались, в голосе брата отчетливо слышалась напряженность.
Он закрыл телефон и положил на столик у кровати. Из распахнутых стеклянных дверей, выходящих на балкон, виднелся на кусочек бухты. Он вскочил с постели, скрипнув матрацем, вышел на балкон и встал, облокотившись на перила. Ему хотелось покурить, но он обещал бросить после свадьбы, и пока слово свое держал, несмотря на полпачки французских сигарет, забытых предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода.
Лучи вечернего солнца блестели на воде, играя светом по корпусам судов, стоящих в гавани. На бельевой веревке на крыше через улицу сушились пижамные брюки в «огурцах». Их штанины выделывали безумные па на порывистом ветру. Это зрелище, над которым они с Арден смеялись буквально час назад, вызвало у него чувство беспокойства: теперь в их движениях читалось почти человеческое отчаяние.
Внезапно он понял – хоть он и сказал «недоразумение» (слово, всегда оставляющее во рту привкус лицемерия, всегда предшествующее оправданию) – никакого недоразумения не было. А это означало, что его новоиспечённая жена, – лгунья и воровка. Нда! Ну и ну!
На лбу выступила пульсирующая вена, саднящая сухость во рту сковала язык. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, забытого им на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. От капель, стекавших по запотевшему стеклу, обложка путеводителя стала влажной. Он вытер ее о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Но спустя несколько секунд закрыл – текст расплывался как в тумане. Он опустил спинку шезлонга и откинулся назад, прикрыв глаза, в надежде успокоиться. Но, вместо этого, перед его внутренним взором встала картина: он лежит в непринужденной позе, всем видом демонстрируя расслабленность. Для кого? Для себя? Чтобы не казаться таким ошарашенным? Нелепость происходящего заставила его снова сесть. Он угрюмо наклонился вперед, опустив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице загудел электровелосипед.
Несколько минут назад, до звонка брата, он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Шесть дней назад они с Арден стали мужем и женой и приехали сюда, чтобы в медовый месяц побродить от деревни к деревне по тропам, тянущимся между скал и обрывов. И он с упоением окунулся в составление маршрута, поиски хороших пляжей и ресторанов. Утром у него даже получилось заняться любовью со своей супругой, впервые после свадьбы. И теперь он мог просто наслаждаться планированием предстоящей недели, без приступов страха.
Пару раз у него уже случался подобный казус с Арден. Но он предполагал, что все образуется, когда свадебные тревоги и заботы останутся позади. Арден не делала из этого проблему, относилась «с пониманием», хоть и не понимала, конечно. Да и как она могла? У него самого это в голове не укладывалось! Он знал, что Арден пыталась сгладить ситуацию. Однако ее совет не зацикливаться – с мужчинами такое случается «постоянно» - поверг его в смятение. В этих словах мало осталось от былой чуткости, но «постоянно»? С чего она вообще взяла? Он предпочитал думать, что это мудрость, позаимствованная у других. Но что за разговор мог заставить этих других делиться подобными откровениями? И не станет ли он сам предметом обсуждения под коктейли на какой-нибудь девчачьей вечеринке или на кулинарных курсах Арден? Одна эта мысль выбивала его из колеи. Арден не сдавалась. Но за ее попытками возбудить его ему начало мерещиться кое-что – не озабоченность, не нетерпение, нет, – скука. ««Все в порядке, Бут», - сказала она прошлой ночью после очередной неудачи. – «Давай поспим».

68. solid_snake

У НИХ ЕЩЕ ВСЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф
«Это какое-то недоразумение, — возразил он. — Я просто иду своим путем. Позвоню позже, хорошо?» Рот так пересох, что слова давались ему с трудом, и он отчетливо слышал раздражение в голосе своего брата, когда они попрощались.
Он разъединился и положил телефон на прикроватный столик. Стеклянные двери были распахнуты, и за перилами балкона виднелся краешек залива. Когда он поднялся на ноги, матрас заскрипел. Он вышел на балкон и облокотился о перила. Хотелось курить, но после свадьбы он дал зарок и до сих пор сдерживал свое обещание, хотя в нижнем ящике шкафа лежала полупустая пачка «Житан», забытая прежним постояльцем. От воды отражались лучи заходящего солнца и озаряли корпуса лодок возле причала. Пара пижамных брюк свисала с бельевой веревки на крыше противоположной стороны улицы, и ветер трепал штанины. Час назад вместе с Арден он смеялся над этим зрелищем, теперь же оно вызывало у него отчаяние и беспокойство.
Он понимал, хотя сам употребил слово «недоразумение», которое всегда вертелось на языке и всегда предшествовало оправданию, что никакого недоразумения нет. Это означало, что женщина, на которой он женился не далее как шесть дней назад, оказалась лгуньей и воровкой. Ладно. Так и быть, так и быть, так и быть. Виски пульсировали, во рту был песок. Он лег на шезлонг и отпил воды из стакана, оставленного на справочнике. Лед таял и оставлял металлический привкус. Обложка справочника промокла от запотевшего стекла. Он вытер ее о штанину и раскрыл на странице, где остановился. Через несколько минут он захлопнул книгу, потому что слова плыли перед глазами. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но не помогало, он видел себя со стороны, как ему не удается эта непринужденная поза, в которой можно расслабиться. Ради кого? Ради себя, ради попытки доказать самому себе, как мало его это тревожит? Боясь показаться смешным, он угрюмо наклонился вперед и расставил ноги. Внизу на улице завизжал мопед.
За несколько минут до звонка он собирался завтра поехать в Вернаццу. Именно поэтому он приехал сюда вместе с Арден, чтобы обследовать горные маршруты от одной деревни до другой, и он целиком погружался в свои планы, когда выискивал хорошие пляжи, выбирал милые ресторанчики. В это утро, впервые со дня свадьбы, он мог бы заняться любовью, и только-только начал задумываться о предстоящей неделе без содрогания.
Эти осечки с Арден уже бывали раньше и не единожды, но он полагал, что все наладится само собой, когда свадебные хлопоты будут позади. Арден не возражала, она «понимала», хотя не могла понимать — да и как она могла понять, когда не мог понять он? Он знал, что она пытается помочь ему, но когда она советовала не беспокоиться, потому что такое «постоянно» случается с мужчинами, он не верил ей. Ее жалость была унизительна, как такое может случаться постоянно? Что за напасть такая? Он надеялся на подсказку умных людей. Но с чего следовало начать разговор, чтобы вызвать этих людей на такую откровенность? Не даст ли он сам повод для женских сплетен на домашних вечеринках или на кулинарных занятиях Арден? От одной мысли он переставал чувствовать себя мужчиной. Арден не сдавалась, но когда она пыталась его возбудить, ему начинало мерещиться нечто другое, чем беспокойство, и даже нечто другое, чем раздражение, иначе говоря, скука. «Все в порядке, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда все закончилось неудачей, — Постараемся заснуть»

69. StoriesOfOld

- Это все недоразумение, - сказал он. - Я сейчас в пути, перезвоню позже, хорошо?


Во рту пересохло, он едва выдавливал из себя слова, а в голосе брата чувствовалось напряжение, они быстро и сухо попрощались.


Он выключил телефон и положил его на прикроватный столик. Сквозь распахнутые стеклянные двери виднелся кусочек гавани над балконными перилами. Он поднялся со скрипучей кровати, вышел на балкон, оперся на перила, захотелось закурить; но он обещал бросить после свадьбы, и до сей поры держал слово, несмотря на полпачки _Житан_, забытых предыдущими гостями в нижнем ящике трюмо. Поздние лучи закатного солнца блестели на воде и освещали лодки на пристани. На противоположной стороне улицы, на бельевой веревке, под порывами ветра, пижамные штаны с турецким огурцом исполняли причудливый танец. Какой-то час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем. Сейчас же оно навевало тревогу и отчаяние.


Теперь он понял, почему именно слово _недоразумение_ пришло на ум – он пытался выразиться туманно, чтобы оправдаться в любую минуту. Уже после шести дней брака ему стало ясно, что в жены он выбрал лгунью и воровку. Ну и ну!


Вена на лбу начала пульсировать, язык онемел. Он присел на шезлонг и попил воды из стакана, который стоял на путеводителе. Лед в нем растаял, оставив металлический привкус во рту. Обложка путеводителя намокла от запотевшего стакана. Он вытер книгу о штанину и открыл на странице, которую читал. В следующее же мгновение отложил книгу – буквы плыли по странице и не выстраивались в слова. Он откинулся на лежаке и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого стал наблюдать за собой, как будто со стороны; вот он пытается принять удобную позу, представляя, что отдыхает. Для кого он это делает? Для себя, чтобы доказать, что ничем не встревожен, но ощущение нелепости заставило его подняться и сесть в задумчивости. С улицы доносился шум проезжающего мопеда.


Минуту назад, до звонка брата, он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацца. Это то, зачем они с Арден сюда приехали, - бродить по крутым тропинкам среди скал от деревушки к деревушке. Он почти запутался, составляя маршрут, подыскивая красивые пляжи и уютные ресторанчики. Этим утром они предавались любви,
впервые как муж и жена, и предвкушали, что предстоящая неделя пройдет в полном взаимопонимании.


Его и раньше, бывало, изумляли некоторые поступки Арден, но он списывал это на свадебные хлопоты, из-за которых видел все в другом свете и полагал, что после женитьбы все пройдет. Арден пыталась успокоить и поддержать его, просила не волноваться и говорила, что это обычное состояние у мужчин накануне свадьбы. Её участливость мало его утешала. Откуда ей это известно? Он надеялся, что из разговоров других
людей; но что может побудить других так разоткровенничаться? Возможно, он и сам станет _пищей_ для обсуждений на очередном девичнике за напитками или на кулинарных занятиях Арден. Одна мысль об этом удручала его. То, с каким нетерпением Арден пыталась расшевелить и воодушевить его, наводило на мысль, что с ним скучно.


- Все хорошо, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда все вокруг стихло. - Давай спать.

 

70. Ulla

«Это просто недоразумение, — сказал он. — Слушай, мне нужно идти. Я потом позвоню тебе. Ладно?» Он с трудом выговаривал слова — так пересохло во рту — и, прощаясь, отчётливо слышал тревогу в голосе брата.

Отключившись, положил телефон на тумбочку рядом с кроватью. Над перилами балкона, за распахнутыми стеклянными дверями, виднелся лоскут гавани. Скрипнув кроватью, он поднялся на ноги. Вышел на балкон и встал возле ограждения. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы и до сих пор держался, хотя в нижнем ящике шкафа валялась начатая пачка французских сигарет, забытых прежним постояльцем. Вода гавани сверкала отблесками заходящего солнца и борта лодок казались полированными в его лучах. На верёвке, натянутой на крыше дома напротив, полоскались по ветру пижамные штаны с восточным узором, исполняя в порывах бриза какой-то безумный танец. Лишь час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь оно тревожило — слишком по-человечески отчаянно отплясывали яркие штанины.

Он понимал, хотя и произнес слово «недоразумение» — всегда такое деликатное, всегда означающее невиновность — что никаким недоразумением это не было. Женщина, вот уже шесть дней как его жена — лгунья и воровка. Вот так.

Именно так.

Тупая боль гнездилась позади лба, язык словно обсыпан песком. Он опустился в шезлонг и сделал глоток из стакана с водой, оставленном на книжке путеводителя. Лёд растаял, в воде появился металлический привкус. Обложка намокла под отпотевшим стаканом. Он вытер её о штаны и открыл недочитанную страницу. Через пару секунд захлопнул книгу – слова расплывались. Откинул спинку шезлонга и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Вместо этого он представил себя со стороны, старательно изображающим безмятежность. Для кого? Показать самому себе, как мало его всё это волнует? Осознав нелепость происходящего, он нехотя сел прямо, расставив ноги. Внизу, на улице, тонко взвыл мотор мопеда.

Всего несколько минут назад, до звонка, он строил планы на завтрашнюю прогулку до Варнаццы. Для этого они с Арден и приехали сюда — бродить по холмам, добираясь по скалистым тропам от деревни к деревне. Забыв обо всем, он составлял маршрут, находил хорошие пляжи, выбирал подходящие рестораны. Сегодняшним утром, впервые после свадьбы, у него получилось заняться любовью, и мысль о предстоящей неделе уже не вызывала приступов паники.

У него и раньше не всегда получалось с Арден, он надеялся, что всё наладится, как только свадебные заботы останутся позади. Арден не слишком переживала из-за его мужских неудач, она «всё понимала», хотя на самом деле, конечно, нет — как бы ей это удалось, если даже он не понимал? Он знал, она старалась не расстраивать его, говорила ему не волноваться, что подобное с мужчинами происходит «постоянно», но его это мало утешало. Её сочувствие и так было унизительным, да ещё и это «постоянно»? Откуда она знала? Хотелось надеяться, опыт подруг. Но что это за разговоры, в которых делятся такого рода откровениями? Они и его будут обсуждать на своих посиделках в баре или у Арден на уроках кулинарии? От одной этой мысли он становился не способным ни на что в постели. Арден не сдавалась, но за её попытками добиться от него нужной реакции, он начал чувствовать кое-что кроме заботы и желания. Скуку. «Всё нормально, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда у него опять ничего не вышло. — Давай спать».




 

71. Versa

– Это какое-то недоразумение, – сказал он. – Я сейчас ухожу. Перезвоню позже. Хорошо?

Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова. Прощаясь с братом, он почувствовал напряжение в его голосе.

Он выключил телефон и положил его на прикроватный столик. Дверь на балкон была открыта, и поверх балконных перил виднелся край гавани. Матрас скрипнул, когда он встал с кровати. Он вышел на балкон и остановился у перил. Ему хотелось закурить, но после свадьбы он обещал бросить, и до сих пор ему удавалось держать свое обещание, и даже полупустая пачка Gitanes, оставленная предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода, его не соблазнила. Лучи заходящего солнца поблескивали на воде и освещали корпуса лодок на пристани. На бельевой веревке, натянутой через улицу между крышами домов, висели узорчатые пижамные штаны, исполняя на ветру безумный танец. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь же эти пляски казалось ему жуткими, по-человечески исступленными.

Он понимал, хоть и сказал «недоразумение» – это слово, которое всегда первым приходит на ум, всегда предшествует оправданию, – что никакого недоразумения не было. А это значило, что женщина, на которой он женился шесть дней назад, лгунья и вор. Уф, вот так поворот!

На лбу у него пульсировала вена, на языке словно был песок. Он опустился в шезлонг и отпил из стакана, оставленного им на путеводителе. Лед в стакане растаял, оставив металлический привкус. От запотевшего стакана обложка путеводителя отсырела. Он вытер ее об штанину брюк и отрыл страницу, на которой остановился читать. Спустя пару мгновений он закрыл книгу, слова расплывались перед глазами. Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза, пытаясь привести чувства в порядок, но тут же словно увидел со стороны, как принимает эту позу, изображающую спокойствие. И кому он этим хочет что-то доказать? Себе же самому, что его вовсе и не трясет? Чувствуя себя нелепо, он сел прямо с угрюмым видом, расставив ноги по бокам шезлонга. Внизу на улице проревел мопед.

За несколько минут до звонка он обдумывал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Бродить от одной деревушки к другой по тропинкам вдоль утесов – за этим они с Арден сюда и приехали, и он ушел с головой в заботы, строя маршруты, подбирая красивые пляжи и хорошие рестораны. Этим утром у него в первый раз после свадьбы получилось заняться любовью, и теперь он мог думать о предстоящей неделе без страха.
Неудачи в постели уже несколько раз преследовали его, но он не сомневался, что все наладится, как только уляжется вся эта свадебная суета. Арден не беспокоилась по этому поводу, относилась понимающе, хотя ничего она не понимала, куда ей, если он сам не понимал. Он знал, что она старалась его приободрить, однако ее слова, что волноваться не надо и что «у мужчин такое постоянно случается», его не успокоили. Ее сочувствие было весьма унизительно. А это ее «постоянно случается»… С чего она взяла? Чужой опыт, понадеялся он. Вот только что за разговоры выдают такие откровения? Станет ли он сам «героем» пересуд в ходе какого-нибудь девичника или кулинарных курсов, куда ходит Арден? От одной мысли об этом ему становилось не по себе. Арден не отчаивалась, но теперь ему стало казаться, что в попытках возбудить его ей двигали не участие или желание, а скука.

– Все хорошо, Бад, – сказала она прошлой ночью, когда снова не вышло. – Давай немного поспим.

72. Wind

ВСЁ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф

— Это всего-навсего недоразумение. — Сказал он. — Сейчас я еду в одно место по своим делам. Перезвоню позже, окей? — Во рту пересохло и он более не мог вымолвить ни слова. В голосе его брата, когда они прощались, чувствовалось напряжение.

Томас отключился и положил телефон на тумбочку возле кровати. Стеклянные двери балкона были растворены, и над его перилами виднелся кусочек гавани. Когда он пошевелил ногами, матрац под ним заскрипел. Он хотел было выкурить сигару, но вовремя вспомнил, что обещал бросить это дело после свадьбы. До сегодняшнего дня он как-то держал слово, впрочем, полупустая пачка самых известных французских сигар, забытых предыдущим посетителем, все ещё пылилась в нижнем ящике письменного стола. Последние лучи солнца поблёскивали на воде и корпуса лодок, стоящих в гавани для прогулочных судов, сияли. Парочка пёстрых пижам колыхалось на верёвке, привязанной к крыше поперёк улицы, ноги их при каждом порыве ветра начинали танцевать как сумасшедшие. Час назад они с Арден смеялись как на самом настоящем представлении, теперь-же он был растревожен и ощущал нечеловеческое отчаянье.

Сам-то он понимал, что если он и использовал слово «недоразумение», то всегда не к месту, —предпочитая формулировки помягче, с него он всегда и начинал свои оправдания, — как не называй, а это не было обычное недоразумение. По всему выходило, что его жена, с которой он прожил в браке 6 дней, на деле оказалась лгуньей и воровкой. Что ж?

Хорошо, хорошо, хорошо.

Кровь у него в жилах пульсировала и приливала к голове, и в горле у него ссохлось. Он опустился в один из шезлонгов, отпил воды из стакана и поставил его на справочник. Лёд таял, оставляя после себя металлический привкус. Стекло стакана запотело, и обложка книги слегка намокла. Он обтер его собственными штанами и открыл в том месте, где кончил чтение. Несколько минут спустя он захлопнул книгу: текст на странице расплывался. Он снова опустился в кресло и закрыл глаза в надежде успокоиться, вместо этого он увидел себя, но на расстоянии — по виду и не скажешь, чтоб ему было тяжело, в этой позе он обычно предпочитал расслабляться. Чего ради был весь этот спектакль? Чтобы самому себе показать, как мало значила эта встряска для него? Его Моторино ревел на улице.

За несколько минут до звонка, он ещё планировал завтрашнюю прогулку в сторону Вернаццы. Это было именно то, что они собирались делать вместе с Арден. Взбираться на самый край утёса, прокладывать маршрут из одной деревни в другую, обдумывая маршрут он и сам едва не потерялся, когда присматривал пляж получше и выбирал ресторан попр-иятнее. Этим утром, у него впервые с момента заключения брака, появилась возможность заняться с ней любовью. Но всё, что он смог — это начать строить планы на неделю, неделю без этих отвратительных судорог.

Все эти проблемы с Арден начались ещё до брака, и он объяснял их страхом перед женитьбой и полагал, что после заключения брака это пройдёт. Арден эти его дела не сильно беспокоили «Понимаю» — говорила на это Аден, даже в том случае, когда не понимала ни черта. Как она могла понять то, чего не понимал он сам? Он знал, что она делает всё это, только для того, чтобы ему стало легче: девушка умоляла не беспокоиться, уверяла, что такое случается с мужчинами «постоянно», мужчина не был в этом убеждён. Одного её сочувствия было бы достаточно, но это её «постоянно»! Откуда она вообще это взяла? Оставалось надеяться, что с чужих слов. Что за странные разговоры, однако, она вела с этими самыми чужими, раз сделала для себя такие выводы? Не стал ли и он пищей для сплетен где-нибудь на девичнике, за напитками или на кулинарных курсах. При одной мысли об этом, он терял мужество. Арден не сдавалась, но эти её попытки поднять ему настроение… Он начинал подозревать, что за ними кроется что-то ещё —что-то кроме нетерпения, возможно, смертельная скука.

— Всё в порядке, Бад,— сказала она, когда у них ничего не вышло прошлой ночью. — Давай спать.

73. Yana

Тобиас Вульф
“Жизнь впереди”


- Произошло просто недопонимание, - сказал он. - Я сейчас очень спешу. Перезвоню. Ладно?
Во рту пересохло так, что он с трудом мог выговорить слова. Когда они прощались, в голосе брата чувствовались металлические нотки.

Он закрыл крышку телефона и положил его на тумбочку. Сквозь открытые стеклянные двери балкона виднелась полоска гавани. Он встал с кровати - матрас под ним заскрипел. Затем вышел на балкон и остановился у перил. Хотелось курить, но он дал слово бросить после свадьбы и пока его держал, несмотря на пачку “Житана”, оставленную предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца играли на водной глади пристани и подсвечивали корпуса яхт. Узорчатые штаны от пижамы, сушившиеся на веревке в доме напротив, колыхались от ветра, словно пара танцующих ног. Еще час назад они с Арден смеялись над этим спектаклем, теперь же ему казалось, что ноги мечутся в отчаянии.

Он все понимал. Говоря о “недопонимании”, так удобно слетающем с языка в нужный момент слове для оправдания, он прекрасно осознавал, что никакого недопонимания не было. Факт оставался фактом: его благоверная, на которой он женат всего неделю, - лгунья и воровка. Увы!

Увы! Увы! Увы!

На его лбу запульсировала вена, язык стал шероховатым. Он опустился в шезлонг и глотнул из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял и придавал воде металлическое послевкусие. Обложка книги стала влажной от испарений нагревшегося на солнце стакана. Он обтер её о штанину и открыл путеводитель на недочитанной странице. И тут же закрыл - строчки плыли перед глазами. Потом опустил спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, нарочито принимающего позу расслабления. Для кого, для самого себя? Чтобы показать, что он ни капельки не потрясен? Почувствовав смехотворность происходящего, он с угрюмым видом выпрямился, оставив ноги лежать на шезлонге. Внизу на улице заревел скутер.

Еще пять минут назад, до звонка, он планировал на завтра прогулку в Вернаццу. Собственно, для этого они с Арден сюда и приехали: бродить по тропинкам вдоль утесов от одной деревни к другой. Он самозабвенно выстраивал их маршрут, отмечая красивые пляжи и лучшие рестораны. В это утро у него даже получилось заняться любовью - первый раз со дня свадьбы. Он предвкушал, что вся следующая неделя пройдет так же, без спазмов страха.

Несколько раз у него не получалось в постели с Арден и до этого, но он надеялся, что все пройдет, когда закончится предсвадебная лихорадка. Арден относилась к этому с “пониманием”. Хотя, как она могла понимать, если он сам не понимал? Он знал, что она просто хотела облегчить его страдания, но, когда сказала, чтобы он не волновался, так как с мужчинами такое случается “все время”, уверенности это ему не придало. Её сочувствие расстраивало уже само по себе, но эти слова “все время”…Откуда они? Мудрость других - он надеялся. Но в каких таких беседах эти другие могли делиться подобными откровениями? Был ли он объектом “обсуждения” на девичьих посиделках за бокалом вина или во время кулинарных занятий Арден? Одна только эта мысль лишала его мужской силы. Арден не сдавалась, но в её попытках возбудить его он начал подозревать уже что-то другое, помимо беспокойства и нетерпения, - скуку.
- Все хорошо, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда не получилось опять. Давай просто поспим.

74. Анальгин

Все у них впереди

Тобиас Вулф

– Это какое-то недоразумение, – сказал он. – Я сейчас в дороге, перезвоню тебе позже, хорошо?

Во рту пересохло, и каждое слово давалось с трудом. Голос брата тоже казался каким-то напряженным, когда они прощались.

Закончив разговор, парень положил мобильник на прикроватный столик. Дверь на террасу была открыта, и через решетку виднелся кусочек гавани. Скрипнув матрасом, он поднялся с кровати и вышел на балкон. Очень хотелось закурить, но мешало обещание бросить это вредное занятие сразу после свадьбы. Как назло кто-то из гостей забыл в номере полпачки сигарет «Gitanes», но слово следовало держать. Последние лучи заходящего солнца скользили по воде, заставляя скорлупки лодок у пристани сиять яркими красками. На крыше дома напротив сушились чьи-то мягкие пижамные брюки, и штанины под порывами ветра болтались в странном, неистовом танце. Буквально час назад они с Арден вместе смеялись над этим спектаклем, а сейчас зрелище казалось ему тревожным, внушающим чувство безнадежности.

«Это какое-то недоразумение», – так всегда говорят, чтобы отделаться, обычная отговорка. Он-то прекрасно знал, что никакого недоразумения на самом деле нет. Через шесть дней после свадьбы выяснилось: его молодая жена лжет и ворует. Хорошо.

Хорошо-хорошо-хорошо.

На лбу пульсировала вена, и язык по-прежнему оставался сухим. Он опустился в кресло, взял стакан, прежде забытый на путеводителе, и глотнул воды. Лед растаял и теперь придавал напитку металлический привкус. Обложка путеводителя оказалось влажной, и он машинально вытер ее о брюки, открыл книжку, но через минуту захлопнул – строчки плыли перед глазами. Тогда парень откинулся на спинку кресла и опустил веки в надежде успокоиться. В тот же миг он как будто увидел себя со стороны: молодой человек в удобной позе, притворяющийся расслабленным. Кого он обманывает? Себя? Да и какой смысл притворяться, ведь его трясет только самую малость? Осознав всю нелепость происходящего, мужчина сел прямо и угрюмо уставился перед собой. Где-то внизу на улице завыл мотоцикл.

До злополучного звонка, буквально несколько минут назад, он планировал их завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Это было их привычным времяпрепровождением здесь – бродить по холмам вдоль побережья между деревушками. Парень увлекся, придумывая маршрут, разыскивая красивые пляжи и уютные ресторанчики. Ведь этим утром у него получилось: он занимался любовью с молодой женой. Наконец-то он смог, впервые после свадьбы. Тиски страха, кажется, разжались, и ему так хотелось надеяться на лучшее.

Эти постельные проблемы с Арден у него случались и прежде, уже несколько раз, но до женитьбы их удавалось списать на предсвадебную нервозность. Девушка говорила, что все нормально, она «понимает». Хотя, что она там могла понимать, если он сам был в полном недоумении? Конечно, жена старалась помочь, просила не волноваться, ведь такое с мужчинами случается «все время». Вот это и беспокоило больше всего. Ее сострадание само по себе уже было убийственным, а тут еще – «все время». Откуда она это взяла? С чужих слов? Он надеялся, что так оно и есть. Но что за беседы, интересно, приводят к подобного рода открытиям? Неужели где-нибудь в клубе или в кулинарном классе Арден на закуску обсуждает с подругами его неудачи в постели? Сама мысль об этом выбивала почву из-под ног. Наедине она была, конечно, очень усердной, но в настойчивых попытках девушки пробудить его, парню чудилась не забота и даже не раздражение с ее стороны, а скорее скука.

– Все хорошо, Бад, – сказала Арден прошлой ночью, когда все закончилось. – Давай спать.

75. Анна Лотина

У НИХ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вульф
«Это все недопонимание, - сказал он. – Мне пора идти. Давай созвонимся позже?» У него от шока так пересохло во рту, что он едва мог сказать хоть слово, и, когда они прощались, он услышал, как изменился голос брата.

Он сбросил и положил телефон на прикроватный столик. Стеклянные двери были открыты, и сквозь перила балкона ему была видна часть залива. Он пошевелил ногами и кровать скрипнула. Он вышел на балкон. Хотелось курить, но, все еще помня обещание, которое дал после свадьбы, он сдержался, несмотря на полпачки Gitanes, забытых прежним гостем в нижнем ящике прикроватного столика. Последние лучи солнца блестели на поверхности воды и освещали бока лодок в заливе. На бельевой веревке, натянутой через улицу, висела пара узорчатых пижамных брюк, со штанинами которых играл порывистый ветер, заставляя танцевать дикий танец. Ещё час назад он и Арден смеялись над этой картиной; теперь это зрелище его раздражало и даже казалось отвратительным.

Он осознал, - несмотря на то, что он употребил слово «недопонимание», всегда служившее универсальной отмазкой, - это было не недопонимание. Ведь уже через шесть дней после свадьбы оказалось, что его жена лгунья и воровка. Ну что ж.

Что же, что же…

Вена пульсировала на его лбу; язык онемел. Он опустился на стул, сделал глоток воды из стакана, оставленного на путеводителе. Лед уже растаял и придал воде привкус металла. От стакана намокла обложка книги. Он вытер ее о свою штанину и открыл станицу, на которой остановился. Через несколько секунд он захлопнул книгу, так как слова расплывались по странице.

Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого он представлял, как выглядит со стороны, приняв эту простую позу и делая вид, что расслабляется. Для кого? Для самого себя, чтобы убедить, что он ничуть не потрясён? Осознавая собственную нелепость, он принял угрюмую позу, широко расставив ноги. Внизу на улице взревел мотоцикл.


За несколько минут до телефонного звонка он планировал завтрашнюю прогулку по небольшому городку Вернацца. Это было именно то, для чего он и Арден приехали сюда: для путешествий по горным тропинкам от одной деревни к другой. И он ушел с головой в обдумывание их маршрута, поиск хороших пляжей, выбор подходящих ресторанов. Тем утром он мог бы заняться любовью первый раз после свадьбы и спокойно строить планы на ближайшую неделю.


У него была такая же проблема с Арден пару раз до этого, но он думал, что это все эти свадебные хлопоты уже позади них. Арден не переставала уверять, что все в порядке. «Понимаю», - говорила она, даже когда не понимала. Ведь как она могла понять, если он сам не мог? Он знал, что она пыталась его успокоить, но ее попытки успокоить его, как это обычно делают мужчины, звучали неубедительно. Ее поддержка была довольно блёклой, но всегда ли так было? Откуда это в ней взялось? Влияние других, думал он. Но какой разговор побудил бы к такому откровению? Смог бы он сам «опрокинуть» пару рюмок с девушками на вечеринке, в то время как Арден на кулинарных курсах? Именно эта мысль приводила его в уныние. Арден не бросила его, но в ее попытках поддержать его он начал подозревать что-то худшее, чем беспокойство и раздражительность: скуку. «Все нормально, Бад, - сказала она в последнюю ночь, когда их брак трещал по всем швам. – Пойдем спать».

76. Антон Козлов

Отрывок из романа Тобиаса Вульфа «All Ahead Of Them».

– Это всё какое-то недоразумение, - сказал он. – Мне нужно сейчас по делам. Я перезвоню тебе, хорошо?
Во рту его пересохло, он едва мог говорить, да и голос брата, слышалось, был напряжён при прощании.
Он закрыл свой раскладной телефон и положил его на прикроватный столик. В французском стиле стеклянные двери были открыты, поэтому он мог видеть часть пристани над балконными перилами. Матрац проскрипел, когда он неуклюже перевалился на ноги и встал. Выйдя на балкон, он остановился у тех самых перил. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы и до сих пор держал своё слово, даже несмотря на полпачки сигарет французской марки, оставленных предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Предзакатный солнечный свет блестел на воде и освещал обшивку кораблей на причале. Пара пёстрых штанов от пижамы свисала с верёвки, протянутой от крыши через улицу, и выдавала сумасшедший рок-н-ролл на пару с порывистым ветром. Около часа назад это зрелище у него и Арден вызвало смех. Сейчас же в этом танце ему виделась тревога и отчаяние.
Хоть он и назвал это «недоразумением» – слово-ширма, слово для начала всех оправданий – для него всё было разумно и понятно. А именно то, что его шестидневная жена оказалась лгуньей и воровкой. Так.
Так, так, так…
В висках застучало; во рту пересохло. Он приземлился в один из шезлонгов и отпил из стакана с водой, который он оставил до этого на путеводителе. От растаявшего льда в воде появился привкус железа. Запотевший стакан намочил обложку путеводителя. Он вытер её о штанину и продолжил чтение. Через пару секунд он закрыл книгу; слова прыгали по странице. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться. Но вместо этого он увидел себя со стороны, непринуждённо лежащим в этой релаксирующей позе. Для кого? Для себя? Чтобы самому себе показать, что он абсолютно спокоен? При мысли о том, что такое его положение тела может выглядеть нелепо и смешно, он с мрачным видом сел прямо и вытянул ноги. Внизу противно прожужжал скутер.

А ведь незадолго до звонка брата он практически забылся, обдумывая завтрашнее с Арден путешествие до Вернаццы, составляя маршрут, подыскивая приличные пляжи и возможные ресторанчики. Собственно, ради этого они с Арден сюда и приехали: полазить по скалистым тропинкам между деревушками.

Впервые после свадьбы у него всё получилось с ней в постели и теперь он мог жить в предвкушении спокойной недели.
С ним и раньше случались такие осечки, но он связывал это с нервами по поводу предстоящей женитьбы. Арден воспринимала это спокойно, «с пониманием», хотя она ничего не понимала. Как она могла что-то понимать, когда он сам ничего не понимал? Конечно, она пыталась успокоить его, говорила, что всё в порядке. Однако после её слов о том, что подобное с мужчинами случается «постоянно», он не был в порядке. Её «понимание» постепенно сходило на нет, но что за постоянно? Откуда взяла она это? Глубокие познания других, надеялся он. Но что это должно быть за разговоры, которые располагают к подобного рода откровениям? А вдруг он и сам становился «героем» таких сплетен на каком-нибудь девичнике или на одном из этих занятий по готовке, на которое ходит Арден? Даже сама мысль об этом превращала его в пародию на мужчину. Но Арден не сдавалась, однако в её попытках завести его ему стало видеться что-то большее, чем это сочувствующее «понимание» и даже нечто большее, чем раздражительность: безразличие.
– Ладно, приятель, давай спать, - сказала она прошлой ночью после очередного фиаско.

77. Вивер

Все У Них Впереди
Автор: Тобаяс Волфф

«Это недоразумение», - сказал он. «Я спешу. Перезвоню позже, хорошо?» Во рту у него пересохло и он с трудом выговаривал слова, почувстовав натянутый голос брата, когда они прощались. Он сложил телефон и положил его на столик рядом. Двери французского отеля были открыты и он увидел полоску залива поверх балконной баллюстрады. Матрас заскрипел, когда она вскочил на ноги. Он вышел на балкон и облокотился на перила. Ему хотелось закурить, но после свадьбы он обещал бросить и не курил все это время, несмотря на пол-пачки сигарет Житанс, забытую другим постояльцем в нижнем ящике комода.

Лучи послеобеденного солнца блестели на воде, освещая ярким красками палубы яхт, пришвартованных в бухте. На крыше дома напротив на веревке висели узорчатые штаны от пижамы, и видны были чьи-то ноги, бессвязно танцующие к такт порывистого ветра. Они с Ардэн смеялись над этой сценой почти час назад. Сейчас же она показалась ему пугающей, по-человечески унылой.

Он понимал что это не было недоразумением, даже несмотря на то, как он говорил слово «недоразумение» - всегда скованно, всегда как основание для алиби. Это означало, что его жена, с которой они были в браке всего шесть дней, оказалась обманщицей и воровкой. Ну что же.

Что же, что же, что же.

На лбу пульсирована вена, язык стал шершавым. Он опустился на стул и отхлебнул из стакана с водой, который он оставил на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя был мокрой от запотевшего стакана. Он вытер ее об штанину и раскрыл на странице, которую читал. Через некоторое время он резко закрыл книгу — слова расплывались на странице. Он облокотился на кресло и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо это увидел себя как будто со стороны, заняв удобную позу и настроившись на отдых. Для кого? Для себя, чтобы показать, что происходящее его не задело? Чувство, что его выставили посмешищем, заставило его в отчаянии скатиться вперед, раскинув ноги по обеим стронам кресла. Послышался рев мотоцикла с другой стороны улицы.

Всего несколько минут назад до того, как зазвонил телефон, он планировал завтрашнюю прогулку в городок Вернацца*. Именно для этого они приехали сюда с Ардэн: пешком гулять по тропинкам на краю склона от деревни к деревне; и он полоностью погрузился в составление маршрута, выискивая хорошие пляжи и выбирая подходящие рестораны. В то утро он смог заняться любовью в первый раз со дня свадьбы и только-только начал предвкушать предстоящую неделю без судорожного страха.
У них с Ардэн уже несколько раз были подобные провалы, но он был уверен, что они закончатся, как только пройдет волнение из-за свадебных хлопот. Ардэн относилась к этому спокойно, с «пониманием», хотя она и не понимала. Да и как она могла что-нибудь понимать, когда он сам ничего не понимал? Он знал, что она старалсь ему помочь, но когда она говорила ему не беспокоиться, что мужчины через это проходят «все время», он не верил. Ее забота была довольно сухой, но ведь не всегда же? Откуда она появилась? Он надеялся, из чьих-то мудрых советов. Но каким же должен быть разговор, чтобы вызвать такое признание? Неужели бы он мог выставить себя ничтожеством, рассказав «об этом» за рюмкой на девичьей вечеринке или на кулинарных занятиях Ардэн? Одна только мысль об этом лишала его мужской гордости. Ардэн не успокоилсь, но своими попытками возбудить его она вселила в него что-то свыше тревоги, даже свыше раздражения. Это была скука. «Ладно, дружище», - сказала она вчера вечером, когда все попытки заняться любовью ничем не увенчались. «Давай немного поспим».



















___________________________________________
*Прим. переводчика: Вернацца — небольшой город на северо-востоке Италии в провинции Лигурия, знаменитый раболовством и красивой архитектурой.

78. Вита

– Это недоразумение, – сказал он. – Я тороплюсь, перезвоню позже.

Во рту пересохло. Он едва ворочал языком и заметил, как натянуто попрощался с ним брат.

Молодой человек закрыл телефон и положил его на тумбочку. Двустворчатая дверь была распахнута, и над балконными перилами тонкой полоской виднелось море. Он вскочил, скрипнув матрасом, вышел на балкон. Очень хотелось закурить, но он обещал завязать после свадьбы и до сих пор держал слово, несмотря на обнаруженные в нижнем ящике комода полпачки сигарет «Житан», забытые прежним жильцом. В лучах предзакатного солнца в гавани поблескивала вода, и ярче выделялись корпуса лодок у пристани. На веревке, протянутой через улицу с крыши на крышу, болталась пара пестрых пижамных брюк, штанины бешено плясали на порывистом ветру. Буквально час назад это зрелище вызывало у них с Арден дикий хохот, сейчас тревожа своей безысходностью.

Недоразумения не было, и он отдавал себе в этом отчет, даже когда выговаривал это слово, всегда готовое сорваться с языка, предваряя оправдания. А значит, женщина, на которой он был женат уже шесть дней, лгунья и воровка. Так-то вот.

Так, так, так.

Голова раскалывалась, язык одеревенел. Молодой человек устроился в шезлонге и отпил воды из стакана, стоявшего на путеводителе. От растаявшего льда остался металлический привкус. Обложка путеводителя подмокла от запотевшего стакана. Молодой человек вытер стакан о штанину и открыл книгу на той странице, где остановился. Немного погодя, слова поплыли перед глазами, и он захлопнул книгу, откинул спинку шезлонга и прикрыл глаза, надеясь успокоиться, но вдруг увидел себя со стороны, как он изображает безмятежность, принимая нарочито небрежную позу. Для кого? Для себя, доказать, что ему безразлично? Чушь. Он угрюмо поднялся и сел, расставив ноги по бокам шезлонга. Внизу, на улице, скрипнул шинами по асфальту мопед.

Всего несколько минут назад, до телефонного звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. За этим они с Арден сюда и приехали: побродить по горным тропам, и он увлеченно прокладывал маршрут, выбирая красивые пляжи, уютные ресторанчики. Тем утром он впервые. после свадьбы смог заняться любовью и без приступов паники планировал предстоящую неделю.

С ним и прежде при Арден случалась такая беда, но как‐то думалось, что после свадебной суеты все пройдет. Арден отнеслась к этому нормально, с пониманием, хотя ничего и не понимала. Откуда ей, ведь он и сам не понимал? Она старалась не показать виду, но от ее слов: «Не беспокойся, со всеми бывает», легче не становилось. Ее сочувствие ободряло, но откуда взялось это «со всеми»? Надо надеяться, из опыта других. Однако с чего бы этим другим так откровенничать? Неужели теперь и его станут обсуждать после стаканчика, другого в баре с подругами или на кулинарных уроках? Одна только мысль об этом нагоняла тоску. Арден не сдавалась, но в попытках возбудить его он начинал подозревать помимо заботы и нетерпения скуку.

– Ладно, Бад, – сказала она вчера вечером после очередной неудачи, – давай-ка спать.

79. Еж

У них все впереди.
Томас Вульф.
Все это – ошибка, - сказал он. – Я просто кое-куда ухожу. Перезвоню позже. Ладно?
Во рту было так сухо, что еле удавалось выговорить слова. Голос брата был напряженным в конце разговора, и он это почувствовал.
Закрыл телефон, положил на прикроватный столик. Двери на балкон были открыты, и ему было видно кусочек гавани над перилами. Матрас скрипнул, когда он поднялся. Он вышел и встал у перил. Хотелось курить, но он дал слово бросить курить после свадьбы и пока что держал его, несмотря на полпачки сигарет Житан, забытых в нижнем ящике комода предыдущим постояльцем. Вечерние солнечные лучи блестели на водной поверхности и освещали корпуса судов в заливе. На крыше через дорогу висела пара узорчатых пижамных брюк, штанины извивались в бешеном танце на пыльном ветру. Всего лишь час назад Арден и он смеялись над этим зрелищем, а сейчас оно вызывало нервное напряжение и отчаяние. Он воспользовался словом «ошибка», которое всегда звучит неискренне, всегда бывает прелюдией для алиби, хотя понял, что никакой ошибки нет. К седьмому дню совместной жизни, выяснилось, что жена, - лгунья и воровка. Ну…
Ну, ну, ну….
Вена на лбу пульсировала, язык пересох. Он опустился на один из шезлонгов и отпил из стакана, который поставил перед этим на путеводитель. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер книгу штаниной, открыл на той странице, которую читал, и через несколько секунд захлопнул - слова расплывались на бумаге. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться. Но вместо этого будто увидел себя со стороны - принявшего беззаботную позу, изображающего расслабление. Для кого? Для себя - чтобы показать, как мало это его волнует? Ощущение нелепости заставило его сесть прямо с мрачным видом, водрузив ноги на кресло. На улице внизу завыл мотоцикл. За несколько минут до звонка он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Ради этого он и Арден приехали сюда - бродить пешеходными тропами рядом со скалами от деревни к деревне. Он почти забылся, пока планировал маршрут, искал хорошие пляжи и выбирал подходящие рестораны. Сегодня утром, в первый раз со дня их свадьбы, он смог заняться любовью, и только- только начал видеть грядущую неделю без невротического ужаса.
Эта проблема у них с Арден уже возникала несколько раз, но он полагал, что это пройдет, когда стрессы от свадьбы останутся позади. Арден относилась к этому нормально, «с пониманием», несмотря на то что в самом деле не понимала. Как она могла понять, когда он и сам не понимал? Он знал, что она пытается сделать так, чтобы ему стало легче. Но, когда она говорила ему не беспокоиться, и что такое постоянно случается с другими мужчинами, это не обнадеживало. Ее сочувствие опустошало его. Но все ли время? Откуда бралось это сочувствие? Он надеялся, что из мудрости других. Но что за разговоры побуждают этих других к таким откровениям? Не он ли сам становился предметом обсуждения за рюмочкой - другой на девичьих посиделках или во время кулинарных мастер-классов у Арден? Сама мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась и продолжала делать попытки возбудить его. Но у него появились подозрения, что причиной тому не забота и даже не страсть, а скука.
- Ничего страшного, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда ничего не вышло, - Давай поспим.

80. Иришка

- Возможно, ты что-то не так понял, - пробормотал он, с трудом ворочая языком.

- Я за рулём. Перезвоню позже, хорошо? - в голосе брата слышалось напряжение.

Он закрыл телефон и положил на прикроватную тумбу. За распахнутой балконной дверью над перилами виднелся краешек бухты. Матрас скрипнул, когда он встал с кровати. Он вышел на балкон и облокотился на перила. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы. До сих пор ему удавалось держаться, не смотря на пол пачки крепких французских сигарет, оставленных предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Последние лучи солнца отражались от поверхности воды и подсвечивали чашечки лодок в гавани. На крыше через дорогу на верёвке болтались чьи-то пёстрые штаны. Ещё час назад они с Арден смеялись над их безумным танцем в порывистом вечернем бризе, но теперь он видел в этих резких дёрганых движениях лишь отчаяние и тревогу.

Эти слова — «не так понял» — уже вросли в язык, всегда наготове, перед объяснениями и оправданиями. Хотя он давно осознал, что никакого недопонимания нет. А значит его вот уже шесть дней как жена — лгунья и воришка. Ну и что же?

Что же.... Что же…

Вена на лбу пульсировала, во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и отхлебнул воды из стакана, стоявшего на туристическом проспекте. Лёд в стакане растаял, оставив металлический привкус, и обложка проспекта намокла от запотевшего дна. Он смахнул капли себе на штаны и открыл страницу, на которой остановился. Через пару секунд он захлопнул буклет, потому что строчки поплыли. Он опустил спинку кресла и закрыл глаза в надежде забыться, но вместо сна увидел себя со стороны, полулёжа в кресле, в попытке расслабиться. Для кого? Для себя? Убедить себя, как мало потрясён? Чувство неловкости заставило его сесть, угрюмо расставив ноги. Внизу на улице завыл мопед.

Буквально только что, перед звонком, он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Именно для этого они с Арден сюда приехали — гулять по скалистым тропам от одной деревеньки к другой. Он полностью погрузился в планирование маршрута, выбор лучших пляжей и удобных ресторанов по пути. В то утро он впервые с момента их свадьбы смог заняться любовью и наконец-то размышлял о предстоящей неделе без содрогания и ужаса.

Такие проколы и раньше случались у него с Арден пару раз, но он надеялся, что это пройдёт, когда свадебная нервотрёпка останется позади. Арден не беспокоилась, она «понимала». Хотя как она могла, когда он сам не понимал? Она, конечно, пыталась успокоить его, но когда он услышал, что «это случается со всеми мужчинами», он только напрягся. Уже то, что она ему сочувствовала, было достаточно унизительно, но ещё и «со всеми мужчинами»? Откуда она знает? Возможно, от подруг. Но что за беседа может способствовать таким откровениям? А вдруг он и сам станет предметом разговора за бокалом «между нами, девочками»? Или на кулинарных курсах Арден? Такие мысли лишали его мужественности. И хотя Арден не сдавалась, в её попытках возбудить его начало появляться что-то похуже беспокойства или даже нетерпения - скука.

- Всё хорошо, - сказала она прошлой ночью, - давай просто поспим.

81. Калерия

«Нет, это, наверное, какая-то ошибка, — сказал он. — Я позвоню тебе позже». Из-за кома в горле он не мог говорить. Брату это не понравилось, в его голосе слышалось напряжение, но всё-таки они попрощались.


Он положил телефон на прикроватную тумбочку. Двери на балкон были открыты, над перилами виднелась кайма бухты. Матрас жалобно скрипнул, когда он грузно встал и вышел туда, на воздух. Хотелось курить. Но он обещал после свадьбы бросить и пока ещё держал своё слово, хотя в нижнем ящике буфета кто-то оставил полпачки «Gitanes». Закатное солнце осветило причал и судна. На бельевой верёвке, натянутой на крыше напротив, всё так же висели пижамные штаны, выделывая коленца при порывах ветра. Ещё час назад они с Арден над этим смеялись. Теперь зрелище казалось ему тревожным и отчаянным.


Хотя он и сказал, что это какая-то ошибка, — ох уж это лживое начало всех оправданий — он начинал понимать, что никакой ошибки не было. Всё указывало на то, что его новоиспеченная жена оказалась лгуньей и воровкой. Ну что ж…


Что ж, что ж, что ж…


В висках стучала кровь, язык вдруг сделался шершавым. Он опустился на один из шезлонгов у столика на балконе и выпил воды, оставленной с тех пор, как он сидел тут в последний раз. Лёд в воде давно растаял, и теперь она имела металлический привкус, а влага с холодного когда-то стакана намочила обложку путеводителя, на котором тот стоял. Он обтёр обложку о штанину и открыл место, на котором остановился. Секундой позже книга была снова закрыта: буквы расплывались, он не мог сосредоточиться. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, лежащего в позе человека, изображающего расслабление. Перед кем? Перед собой? Демонстрируя, что вовсе не волнуется? Он понял, что смешон и резко сел. Внизу на улице взвизгнул мопед.


За минуту до звонка он планировал завтрашний поход в Вернаццу. За этим они с Арден сюда и приехали — ходить опасными скальными тропами из деревни в деревню — и он с самозабвением планировал их маршруты, искал подходящие пляжи и выбирал рестораны.


Впервые за шесть дней после свадьбы он смог заняться любовью с женой, и теперь смотрел на грядущую неделю спокойно и без тени отчаяния.


Несколько раз до этого у него с Арден случались осечки, но он полагал, что всё пройдёт, как только уляжется волнение после свадьбы. Арден воспринимала всё спокойно, с пониманием. Хотя как могла понять она, когда даже он не мог? Он знал, она пытается помочь, но её заявление, что такое случается с мужчинами постоянно, его не убедило. Откуда она знает? Он надеялся, что со слов других. Но какие же это должны быть беседы для признаний такого рода? И станет ли он сам поводом для обсуждения на каком-нибудь девичнике или кулинарных курсах, куда ходила Арден? Сама мысль об этом отбивала у него всю охоту. Арден не сдавалась, но в её попытках его возбудить он вдруг стал подозревать что-то ещё, кроме заботы или нетерпения — скуку. «Ладно, милый, — сказала она прошлой ночью, когда снова ничего не получилось. — Давай спать».

82. Катерина777

ВСЕ ТОЛЬКО ВПЕРЕДИ

Текст Тобиаса Вольффа
–Это все недоразумение, - ответил он. –Я просто иду по своим делам. Я перезвоню тебе позже. ХОРОШО? Во рту у него так пересохло, что слова замирали на губах, а в голосе брата пробежало напряжение в конце их разговора.
Он заблокировал телефон и положил на тумбочку. Застекленные двери были нараспашку, и над перилами балкона открывался вид на тонкий край гавани. Матрас скрипнул под ним, стоило только подняться ему на ноги. Он вышел на свежий воздух и встал возле перил. Ему хотелось покурить, но он обещал бросить после свадьбы, и до сих пор получалось сдерживать свое слово, хотя прежний гость забыл в нижнем ящике тумбочки полпачки сигарет Gitanes. Свет заходящего солнца засверкал на воде и осветлил корпуса лодок, пришвартованных у пристани. На бельевой веревке соседней крыши через дорогу висели пижамные штаны с причудливым пестрым персидским орнаментом, их штанины танцевали чечетку в такт с порывистым ветром. Вместе с Арденом они посмеялись над этим представлением лишь час назад, а теперь подобное шоу – нечто тревожное, отчаянное для него.
Он уяснил, что, хоть и использовал слово «недоразумение», всегда вертевшееся на кончике языка, оно всегда было первым шагом к пониманию того, что не было никакого недоразумения. Вся правда в том, что его уже как 6 дней законная жена оказалась лгуньей и воровкой. Что ж...
Ладно, ладно, ладно.
Выступившая на лбу вена пульсировала; во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, оставленного им на путеводителе. Лед растаял, а металлический привкус во рту остался. Обложка путеводителя намокла от выступивших на стакане капель. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, где читал до этого. Спустя некоторое время, он захлопнул справочник, слова расплывались перед глазами. Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, однако вместо этого увидел себя со стороны, непринужденно позирующего, делающего вид, что отдыхает. Для кого? Для себя, уверить в том, что он не так ошарашен? Чувство собственной нелепости принудило его волей-неволей податься вперед, опершись ногами по обоим краям шезлонга. Внизу улицы заревел мопед.
Всего минуту назад до звонка он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Только ради этого вместе с Арден они приехали сюда: бродить по скалистым тропам от одной деревни к другой, и он почти запутался, составляя для них маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая рестораны в угоду ей. В то утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь мог без содрогания думать о предстоящей неделе. У него и раньше бывали подобные проблемы с Арден, но он полагал, что это пройдет, как только они оставят позади хлопоты по поводу свадьбы. Арден спокойно отнеслась к этому «пониманию», хотя и не понимала. Да как могла понять она, когда не понимал он? Он знал, что таким образом она пыталась не сделать ему больно, однако сказанное ей «не волнуйся», слова, которые мужчины слышат «постоянно», не успокоили его. Ее сострадание иссякло, а как же все это время? Откуда оно взялось? От мудрых изречений, надеялся он. Однако что за разговор мог побудить этих людей сделать подобное открытие? Стал бы он сам себе готовить или разносить напитки на вечеринках, или готовить себе во время одного из кулинарных уроков Арден? Сама мысль об этом не оставляла его в покое. Арден не сдавалась, но в ее попытках сделать из него человека он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже не нетерпение, а скуку.
–Все в порядке, приятель, - ответила она прошлой ночью, когда все пошло наперекосяк.
–Утро вечера мудренее.

83. Катя Кузнецова

«Все было не так, ее неправильно поняли», - с трудом проговорил он. – «Я сейчас в дороге, перезвоню позже, ладно?» Во рту пересохло, язык едва ворочался. На другом конце телефона был его брат. Когда они прощались, в голосе брата почувствовалось напряжение.
Он закрыл телефон и положил его на столик рядом с кроватью. Через балконные двери виднелась полоса пристани, на которую выходили окна гостиницы. Качнувшись, он встал со скрипнувшей в такт кровати, и вышел на балкон. Очень хотелось курить, но он обещал, что после свадьбы не притронется к сигаретам, и пока держал слово, хотя полупустая пачка Голуаз, оставленная кем-то из постояльцев в нижнем ящике шкафа, так и манила. Время близилось к закату, и вода в гавани искрилась в лучах вечернего солнца, подсвечивая пришвартованные в пристани лодки. Пижамные штаны с «огуречным» узором, сушившиеся на веревке в доме напротив, хлопали на ветру, выводя с каждым потоком воздуха очередной причудливый танец. Еще час назад они с Арден смеялись нал этим нелепым спектаклем, теперь это зрелище казалось ему тоскливым, полным человеческого отчаяния.
Он с самого начала знал, что неправильно понять ситуацию невозможно, хотя и сказал брату, что «все было не так». Эта фраза, рассыпающаяся во рту на части, всегда предшествует оправданию. Все говорило об одном – женщина, шесть дней назад ставшая его женой, была лгуньей и воровкой. И что же теперь делать!
Что делать, что делать, что делать.
Вена на лбу пульсировала от напряжения, язык будто прилип к небу. Он опустился на лежак, и, дотянувшись до стакана, который сам до этого поставил на справочник, глотнул воды. От растаявшего льда она стала металлической на вкус. Из-за капель, стекавших с запотевшего на солнце стакана, обложка справочника стала влажной. Он вытер ее о штанину, открыл книгу там, где закончил, но через несколько секунд захлопнул опять – строчки расплывались, читать было невозможно. Опустив спинку лежака и откинувшись назад, он закрыл глаза и попробовал успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны – мужчину, застывшего на лежаке в неестественной позе, отчаянно пытавшегося придать себе расслабленный вид. Кому и что он хочет доказать? Себе? Хочет сделать вид, будто все это его не волнует? «Как же я смешон», - подумал он и резко поднялся, расставив ноги по разные стороны от лежака, угрюмо уставившись вперед. Где-то на улице под балконом взревел мотоцикл.
За несколько минут до звонка он думал о том, как они с Арден завтра пойду, наконец, в Вернаццу и будут бродить по скалистым тропам, окаймляющих морской берег, от деревне к деревне, останавливаться на хороших пляжах, обедать в ресторанах. Ведь для этого они и приехали. Выбирая маршрут и места остановки, он так увлекся, что практически забыл о времени. Этим утром впервые после свадьбы у него получилось сблизиться с любимой женщиной, и он мог спокойно, без обуревающих приступов страха строить планы на грядущую неделю.
До этого неприятности в постели с Арден случались у него и раньше, но он думал, что когда все предсвадебные тревоги минуют, все будет хорошо. Арден не протестовала, уверяя его в том, что «все понимает». Хотя как она могла понять, если даже для него это оставалось загадкой. Конечно, она хотела его успокоить, облегчить его переживания, но слова о том, что с мужчинами «такое случается постоянно» особой надежды не вселяли. Ее сочувствие и так было лучшим лекарством, но откуда она взяла про то, что это «случается постоянно»? «Надеюсь, это расхожее мнение», - думал он. Но в каком разговоре можно было поделиться этой премудростью? Будет ли Арден обсуждать его на встречах с подругами или на кулинарных курсах? Сама мысль об этом приводила его в уныние. Арден не оставляла попыток привести его в готовность, но в ее действиях он начал улавливать признаки чего-то другого, не беспокойства и нетерпения – скуки. «Ничего страшного, Бад», - сказала она вчера, когда попытка в очередной раз оказалась неуспешной. - Давай спать».

84. Катя Ф

Всё впереди
Т. Вулф

- Это всё какая-то ошибка, - сказал он. – Я в дороге. Позже перезвоню. Ладно? Во рту было так сухо, что говорил он с трудом, и в голосе брата, когда они прощались, слышалось напряжение.


Он захлопнул телефон и положил его на прикроватный столик. Французские окна были открыты, и над перилами балкона виднелась полоска залива. Матрас скрипнул, когда он вставал. Он вышел и встал у перил. Хотелось закурить, но он обещал, что после свадьбы бросит, и пока держался, несмотря даже на пол пачки Житан[1], забытые предыдущим постояльцем в нижнем ящике комода. Вечернее солнце играло на воде и бортах яхт у пристани. Пижамные штаны на веревке, натянутой поперек дороги, выплясывали какой-то безумный танец под порывами ветра. Меньше часа назад они с Арден посмеялись над зрелищем, а теперь оно казалось ему отчаянно тревожным. «Ошибка» - уже произнося это слово – всегдашнее фальшивое начало оправданий, он знал, что никакой ошибки не было. А значит, шесть дней назад он женился на лгунье и воровке. Ну-ну.


Ну ну ну…


На лбу забилась жилка, во рту пересохло. Он опустился в шезлонг и отпил из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. От запотевшего стакана обложка путеводителя была влажной. Он вытер книжку об штанину и открыл. И тут же закрыл, слова расплывались перед глазами. Он опустил спинку шезлонга, закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого вдруг увидел себя со стороны. Вот он устаивается в удобной позе и принимается расслабляться. Зачем? Для кого? Чтобы самому себе показать, как мало он потрясен? Чувство, что он ведет себя нелепо, заставило его понуро сгорбиться, оседлав шезлонг. Внизу на улице взвыл мопед.


Всего несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернацца[2]. Они с Арден за этим и приехали – идти по скалистым тропам вдоль моря от деревни к деревне. Он с головой ушел в путешествие, планировал маршрут, выискивал хорошие пляжи, выбирал подходящие рестораны. Сегодня утром он впервые после свадьбы смог заняться любовью с женой, и начинал думать о предстающей неделе без страха.


Такие неудачи у него с Арден уже пару раз случались, но он думал, это пройдет, когда останутся позади предсвадебные волнения. Арден отнеслась ко всему спокойно, «с пониманием». Но не понимала, конечно. Как она могла что-то понять, когда он сам не мог? Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но когда она сказала: «Не волнуйся, с мужчинами такое все время случается» - его это не успокоило. Её сочувствие и так опустошало, но «все время». Где она этого набралась? Оставалось только надеяться, что с чужих слов. Но в каком разговоре чужие люди могут так разоткровенничаться? Стал бы он сам делиться таким за коктейлем на вечеринке или на кулинарном мастер-классе, какие проводит Арден? Одна мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдалась, но ему начинало казаться, что она ласкает его не заботливо, даже не нетерпеливо, а от скуки.
- Все нормально, парень, -сказала она прошлой ночью, когда все опять сорвалось. – Давай спать.


[1]Культовые французские сигареты
[2]Городок на территории национального парка Италии Чинкве-Терре
 

85. Кононова Мария

ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вулф
«Все это из-за недопонимания», - сказал он. «Я сейчас в дороге. Позвоню тебе позже, ладно?». Во рту у него пересохло так, что он с трудом выговаривал слова, к тому же ему послышалось напряжение в голосе брата, когда они попрощались.
Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Распахнутые застеклённые двери открывали перед ним вид на порт, видневшийся над балконным ограждением. Матрас под ним заскрипел, когда, пошатываясь, он неуверенно встал на ноги. Он вышел на балкон и облокотился о перила. Хотелось курить, однако он обещал бросить после свадьбы, и до сей поры ему удавалось держать слово, несмотря на почти полную пачку «Житан», оставленную прошлым посетителем отеля в нижнем ящике туалетного столика.
Лучи заходящего солнца искрились на гладкой поверхности воды и освещали корпуса суден в гавани. Пара цветастых пижамных штанишек болтались на бельевой верёвке, растянувшейся вдоль крыши противоположного дома. Их неугомонные ножки, подхватываемые порывами морского бриза, кружились в неистовом танце. Всего час назад они забавлялись этим зрелищем с Арден; теперь же оно казалось очеловеченным, охваченным тревогой и отчаянием.
Он понял, несмотря на то самое, как он выразился, «недопонимание» – такое извечно хрупкое, рассыпчатое на языке, словно прелюдия к оправданию – что не было никакого недопонимания. А значит, его жена, нося данный титул уже шесть дней, была лгуньей и воровкой. Так.
Так-так-так.
Кровь пульсировала в вене на лбу; на языке чувствовался привкус песка. Он опустился на один из шезлонгов и сделал глоток воды из стакана, оставленного прежде им на путеводителе. Растаявший лед вызывал металлическое послевкусие. Капли на поверхности стекла сделали обложку влажной. Он вытер ее об штанину и открыл на странице, где закончил читать. Спустя некоторое время, он закрыл книгу; слова расплывались по поверхности листа. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого представил себя со стороны, банально пытающегося изобразить релаксацию в подобной позе. Ради кого? Ради себя, чтобы показать, что его это вовсе не беспокоило? Ощущение, что он выглядит глупо, заставило его сесть ровно, напустив на себя угрюмый вид и расставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу по улице с воем пронесся мопед.
Всего несколько минут назад до звонка он планировал прогулку на завтра по Вернацце. Для этого они и приехали сюда с Ардой, чтобы взбираться по тропам отвесных скал из одной деревни в другую, и он почти забыл обо всем, строя маршрут, выбирая лучшие пляжи и рестораны. Этим утром он впервые был готов отдаться любви после свадьбы, и уже начал с надеждой представлять себе будущую неделю, лишенную спазмических приливов отчаяния.
У них с Арден уже бывали пару раз подобные ситуации, но тогда он предполагал, что это пройдет после того, как все свадебные переживания останутся позади. Арден не особо волновалась из-за этого «понимания», даже если на самом деле она не понимала – а как она могла, если даже он не понимал? Он знал, что она старалась облегчить это для него, но его нисколько не обнадеживали эти слова утешения, когда она сказала ему, что это случается с мужчинами «сплошь и рядом».

Ее сочувствие было довольно сухим, но сказать, что такое бывает «сплошь и рядом»? Откуда она это взяла? Он надеялся, из мудрых познаний других. Но каким же должен был быть тот разговор, чтобы сподвигнуть этих других на изыскания подобного рода? Стал бы он сам почвой для таких «откровений» за стаканом спиртного на девчачьей вечеринке ночью или на одном из кулинарных классов Арден? Одна лишь мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать нечто, выходящее за рамки обычного переживания, даже за пределы нетерпения: скуку. «Все нормально, Бад», - сказала она прошлой ночью, когда у них ничего не вышло. «Поспим немного».
 

86. Лилюли

- Это все недоразумение, - сказал он, - я как раз туда еду. Я тебе потом перезвоню. О’кей? У него во рту так пересохло, что слова едва выговаривались, и, прощаясь, он уловил напряжение в голосе брата.

Закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Стеклянные двери на балкон были открыты, и за перилами виднелся ломтик залива. Встал с кровати, матрас заскрипел. Вышел на балкон, облокотился о перила. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы, и пока ему удавалось держать слово, даже несмотря на полпачки сигарет «Житан», забытых предыдущим гостем на дне ящика комода. Полуденное солнце сверкало на воде и высвечивало корпуса яхт у причала. На крыше дома через улицу на веревке висела пара пижамных брюк в турецких огурцах, штанины отплясывали безумный танец на ветру. Они с Арден смеялись над этим зрелищем едва ли час назад, теперь же оно показалось ему тревожным и безысходным.

Он понимал, даже произнося слово «недоразумение», всегда вяжущее язык, словно прелюдия алиби, что никакого недоразумения нет. И это означало, что шесть дней назад он женился на лгунье и воровке. Та-ак.

Так, так, так.

На лбу вздулась вена, язык словно песком посыпали. Опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, забытого на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя стала влажной от запотевшего стакана. Вытер ее о штанину и открыл на недочитанной странице. А через несколько мгновений захлопнул: слова расплывались. Опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны: принял непринужденную позу, изображает расслабленность. Перед кем? Перед самим собой, чтобы показать, как мало он взволнован? Ощущение, что над ним посмеялись, заставило податься вперед и сесть угрюмо, расставив ноги по обеим сторонам шезлонга. Внизу по улице проревел мопед.

Всего несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнее путешествие в Вернаццу. *Для этого они с Арден и приехали сюда: взбираться по тропинкам на склонах холмов от деревни к деревне. Он позабыл обо всем на свете, планируя маршрут, выискивая чистые пляжи, красивые рестораны. Даже смог заняться любовью этим утром, впервые со дня свадьбы, и уже без содрогания думать о предстоящей неделе.

Эти проблемы с Арден случались у него и раньше, но он надеялся, что они исчезнут, как только свадебная суета останется позади. Арден относилась к этому нормально, «с пониманием», даже если не понимала, да и как она могла, если он сам не понимал? Конечно, она пыталась успокоить его, но слова о том, что не надо волноваться, что с мужчинами такое случается «сплошь и рядом», как то не успокаивали. Ее сочувствие итак лишало всякого желания, а тут еще «сплошь и рядом». Откуда такие познания? Чужая мудрость, он надеялся. Но при каких обстоятельствах эти чужие могли бы так разоткровенничаться? Мог ли он тоже быть жертвой подобных откровений Арден на вечеринке за бокалом или на кулинарных курсах? Одна мысль об этом лишала его мужественности. Арден все не сдавалась, но в ее попытках «воодушевить» его ему стало чудиться нечто иное, чем забота или даже нетерпение: скука.
- Ничего, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда он снова потерпел фиаско. – Давай немного поспим.


- Это все недоразумение, - сказал он, - я как раз туда еду. Я тебе потом перезвоню. О’кей? У него во рту так пересохло, что слова едва выговаривались, и, прощаясь, он уловил напряжение в голосе брата.

Закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Стеклянные двери на балкон были открыты, и за перилами виднелся ломтик залива. Встал с кровати, матрас заскрипел. Вышел на балкон, облокотился о перила. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы, и пока ему удавалось держать слово, даже несмотря на полпачки сигарет «Житан», забытых предыдущим гостем на дне ящика комода. Полуденное солнце сверкало на воде и высвечивало корпуса яхт у причала. На крыше дома через улицу на веревке висела пара пижамных брюк в турецких огурцах, штанины отплясывали безумный танец на ветру. Они с Арден смеялись над этим зрелищем едва ли час назад, теперь же оно показалось ему тревожным и безысходным.

Он понимал, даже произнося слово «недоразумение», всегда вяжущее язык, словно прелюдия алиби, что никакого недоразумения нет. И это означало, что шесть дней назад он женился на лгунье и воровке. Та-ак.

Так, так, так.

На лбу вздулась вена, язык словно песком посыпали. Опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, забытого на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя стала влажной от запотевшего стакана. Вытер ее о штанину и открыл на недочитанной странице. А через несколько мгновений захлопнул: слова расплывались. Опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны: принял непринужденную позу, изображает расслабленность. Перед кем? Перед самим собой, чтобы показать, как мало он взволнован? Ощущение, что над ним посмеялись, заставило податься вперед и сесть угрюмо, расставив ноги по обеим сторонам шезлонга. Внизу по улице проревел мопед.

Всего несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнее путешествие в Вернаццу. *Для этого они с Арден и приехали сюда: взбираться по тропинкам на склонах холмов от деревни к деревне. Он позабыл обо всем на свете, планируя маршрут, выискивая чистые пляжи, красивые рестораны. Даже смог заняться любовью этим утром, впервые со дня свадьбы, и уже без содрогания думать о предстоящей неделе.

Эти проблемы с Арден случались у него и раньше, но он надеялся, что они исчезнут, как только свадебная суета останется позади. Арден относилась к этому нормально, «с пониманием», даже если не понимала, да и как она могла, если он сам не понимал? Конечно, она пыталась успокоить его, но слова о том, что не надо волноваться, что с мужчинами такое случается «сплошь и рядом», как то не успокаивали. Ее сочувствие итак лишало всякого желания, а тут еще «сплошь и рядом». Откуда такие познания? Чужая мудрость, он надеялся. Но при каких обстоятельствах эти чужие могли бы так разоткровенничаться? Мог ли он тоже быть жертвой подобных откровений Арден на вечеринке за бокалом или на кулинарных курсах? Одна мысль об этом лишала его мужественности. Арден все не сдавалась, но в ее попытках «воодушевить» его ему стало чудиться нечто иное, чем забота или даже нетерпение: скука.
- Ничего, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда он снова потерпел фиаско. – Давай немного поспим.

*Городок в Италии на побережье Средиземного моря


 

87. МАК

Всё ещё впереди.

Тобиас Вольф

– Всё это – недоразумение какое-то, – сказал он. – Я сейчас немного занят. Перезвоню позже, ладно? – во рту так пересохло, что он с трудом произносил слова, голос брата был напряженным, когда они прощались.

Он выключил телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Французские двери были распахнуты, и за пределами балконных перил виднелась часть пристани. Он пошевелился, чтобы подняться на ноги, отчего скрипнул матрац. Затем он вышел на балкон и встал около перил. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы и до сих пор ему удавалось сдерживать слово, вопреки наполовину полной пачке «Житана», забытой предыдущим гостем в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца мерцали на воде и освещали корпуса лодок на пристани. На крыше напротив с верёвки свисали узорчатые пижамные штаны, бешено выплясывая на порывистом ветру. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, а теперь оно казалось ему тревожным и по-человечески отчаянным.

Он понял, что хоть и использовал слово «недоразумение» – всегда мучнистое на языке, вечное оправдание – никакого недоразумения не было. А это значит, что его уже шесть дней как жена – лгунья и воровка. Ладно.

Так, так, так.

На лбу запульсировала вена, а в рот будто песка насыпали. Он опустился в один из шезлонгов и выпил воды из стакана, который ранее поставил на путеводитель. Растаявший лёд оставлял металлический привкус. Обложка путеводителя стала влажной от запотевшего стакана. Он вытер её об штаны и открыл страницу, которую читал до этого. Несколько минут спустя, он захлопнул книгу – слова расплывались по бумаге. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, изображавшего расслабленность и непринужденную позу. Для кого? Для себя, чтобы показать, будто он совсем не был потрясен? Он ощутил собственную нелепость и с угрюмым видом подался вперёд, расставив ноги по обеим сторонам от кресла. На улице загудел мотоцикл.

Несколько минут назад, до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно для этого они с Арден и приехали сюда: бродить по горным тропам из деревни в деревню, и он уже потерял себя, пока прокладывал их маршрут, выискивал хорошие пляжи, выбирал подходящие рестораны. Тем утром впервые со дня свадьбы он смог заняться любовью и без страха рассуждал о предстоящей неделе.

Такая проблема с Арден у него возникала уже несколько раз, но он полагал, что это пройдёт, стоит лишь уйти всем волнениям, связанным со свадьбой. Арден относилась к этому с «пониманием», пусть даже и не понимала – а как она могла, если он сам не понимал? Конечно же, она пыталась облегчить ему жизнь, но, когда сказала не переживать, ведь такое случается с мужчинами «всё время», он ничуть не успокоился. Её сочувствие было достаточно губительным, но всё время? Откуда это взялось? Мудрость других людей, надеялся он. Но какого рода разговор мог побудить их к такому откровению? Не станет ли он сам пищей для разговоров на каком-нибудь девичнике или во время одного из кулинарных уроков Арден? Одна только мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в её стремлении пробудить его он начал подозревать нечто большее, чем озабоченность, даже большее, чем нетерпение – скуку. «Всё в порядке, приятель, – сказала она прошлой ночью, после того как всё провалилось. – Давай просто поспим».

88. Маруся Елейцы

- Это какое-то недоразумение, – сказал он. – Слушай, я сейчас за рулём, потом перезвоню. Идёт?

Во рту настолько пересохло, что слова давались ему с трудом. И голос брата звенел от напряжения.

Он закрыл телефон и положил его на тумбочку. Через открытую застеклённую дверь было видно живописную бухту. Он резко вскочил на ноги – матрас тут же отозвался скрипом – и вышел на балкон, остановившись у перил. Жутко хотелось курить, но он обещал после свадьбы бросить и держался, хотя в нижнем ящике комода лежала наполовину полная пачка «Житаны», забытая прежним гостем. По воде гуляли бликами лучи заходящего солнца, освещая лодки и оживляя пейзаж вокруг. На крыше через дорогу на бельевой верёвке болтались пижамные штаны весёленькой расцветки, выделывавшие безумные па на порывистом ветру. Всего лишь час назад это зрелище казалось забавным, сейчас же от него веяло тревогой и отчаянием.

Даже говоря слово «недоразумение» - всегда пропитанное фальшью, этакая прелюдия к алиби - он прекрасно понимал, что никакого недоразумения не было и в помине. А это значило, что его новоиспечённая жена – лгунья и воровка.

Ну что ж. Не стоит пороть горячку, надо всё хорошенечко обдумать.

На лбу бешено пульсировала вена, язык не слушался. Он присел на один из шезлонгов и отпил воды из стакана, стоящего на путеводителе. Лед растаял, оставив металлический привкус. От запотевшего стакана намокла обложка путеводителя. Вытерев её о брючину, он открыл страницу, которую читал. И почти тут же захлопнул – буквы плясали и не желали складываться в слова. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться. И вдруг увидел себя со стороны, принимающего эту позу и пытающегося расслабиться. Зачем? Чтобы показать, как несильно он потрясён? Картинка выглядела абсурдно. Он угрюмо сел прямо, широко расставив ноги. Тишину улицы пронзил вой мопеда.

Несколько минут назад, ещё до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку до Вернаццы. Ведь ради этого они с Арден и приехали сюда: бродить по тихим и скалистым тропам между деревушками. Он уже всю голову сломал, придумывая маршрут, выискивая хорошие пляжи и подбирая интересные рестораны. В это утро, впервые после свадьбы он смог заняться любовью, и теперь предстоящая неделя не внушала страха.

У него бывали такие проблемы с Арден и ранее, но он списывал их на треволнения по поводу свадьбы, считая, что как только они поженятся, всё наладится. Арден относилась к этому спокойно, «с пониманием». Хотя не понимала. Да и как она могла понять, если он не понимал? Конечно, она хотела его приободрить, сказав, что у мужчин такое случается «сплошь и рядом». Только получилось наоборот. Вот откуда ей знать про «сплошь и рядом»? Наверное, что-то из разряда «люди говорят», поспешил он себя успокоить. Хм, и что же это за разговор, который выводит на такие откровения? А ну как и его постельные дела активно обсуждаются под пьяную лавочку где-нибудь в клубе или во время столь любимых Арден кулинарных курсов? Сама мысль об этом – как серпом по … . Арден не оставляла надежды его расшевелить, но за её попытками он начал подозревать не просто беспокойство и нетерпение, а СКУКУ.

- Всё нормально, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда супружеский долг так и остался долгом. – Давай поспим.
 

89. Матвей Рискин

Всё еще впереди





“Это недоразумение. Сейчас я в пути. Перезвоню позже. Хорошо?” Во рту у него пересохло, он едва смог выговорить последние слова. Голос брата звучал натянуто, когда они прощались. Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Створки застекленной двери были открыты и над перилами балкона виднелась часть гавани. Матрас скрипел от того, что он раскачивался на нем. Он вышел на улицу и остановился у перил. Хотелось выкурить сигарету, но он обещал бросить после свадьбы и пока что ему удалось сдержать слово, несмотря на полупустую пачку сигарет, забытую предыдущим постояльцем в выдвижном ящике комода. Запоздавшие лучи заката мерцали в воде, отражаясь в корпусах лодок на пристани. Пара пижамных штанов с узорчатым рисунком висели на бельевой веревке на крыше дома напротив и при порывах бриза штанины извивались, словно в неистовом танце. Всего лишь час назад он и Арден смеялись над этим зрелищем, сейчас же ему казалось это особенно гнусным.



Он понимал, даже когда говорил, что не понимает, говорил - всегда сладкоречиво, в качестве отговорки, - что никакого недоразумения не было. Это и означало, что его жена была лгуньей и воровкой на протяжении шести дней. Ну что ж.



Хорошо, хорошо, хорошо.



Вена на лбу пульсировала и во рту чувствовался песок. Он опустился на один из шезлонгов и стал пить из стакана, который оставил на путеводителе. Лед в стакане растаял, придав воде металлический привкус. Обложка путеводителя была мокрая от запотевшего стакана. Он вытер ее о брюки и открыл страницу, на которой остановился; через несколько минут закрыл книжицу - слова расплывались на странице. Он откинулся на спинку и закрыл глаза, в надежде успокоиться, но на самом деле смотрел на себя со стороны, приняв удобную позу и расслабившись. Но для кого? Для себя самого, чтобы показать, как мало все эти события потрясли его? Чувство возмущения заставило его сидеть с угрюмым видом, положив ноги на обе стороны шезлонга. Где-то на улице завыл скутер. За несколько минут до звонка он запланировал прогулку в Вернаццу на завтра. Собственно, именно для этого они и приехали сюда - побродить по скальным тропам от деревни к деревне, и он едва не растерялся в составлении маршрута, подыскивая хорошие пляжи и подходящие рестораны. Сегодня утром впервые со дня их свадьбы он был способен заниматься любовью и мог просто начать думать о предстоящей неделе без судорожного страха.



Некоторое время назад у него уже была подобная проблема с Арден, но он предполагал, что она пройдет, как только тревоги, связанные с женитьбой, окажутся позади. Арден не волновалась об этом, “понимая”, хотя сама не понимала, да и как могла, если он сам не осознавал? Он знал, что Арден пыталась разубедить его, но, когда она сказала ему не беспокоиться, что это случалось с мужчинами “во все времена”, не успокоился. Ее сочувствие достаточно ослабело, неужели за все это время? Откуда это взялось? От других людей, надеялся он. Тогда какой разговор мог бы способствовать тому, чтобы те “другие” сделали подобное откровение? Мог ли он сам стать пищей для “обмена” за выпивкой на какой-нибудь девичьей вечеринке или во время занятия на кулинарных курсах Арден. Сама мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдалась, но в тех ее попытках разбудить его, сам стал подозревать что-то помимо беспокойства, помимо нетерпения - скуку. “Отлично, Бад, - сказала она прошлым вечером, когда всё потерпело неудачу. Давай немного поспим.”

90. Меланж

Что ждет их впереди
Тобиас Вольф

– Это просто недоразумение, – сказал он. – Слушай, я сейчас кое-куда еду. Перезвоню позже, хорошо?
Во рту у него пересохло так, что он с трудом мог говорить. Прощаясь с братом, он по голосу понял, что тот тоже напряжен.

Сложив телефон, он оставил его на тумбочке возле кровати. Через открытые застекленные двери поверх балконных перил виднелся кусочек гавани. Матрас скрипнул, когда Томас поднялся с кровати. Он вышел на балкон и облокотился на перила. Ему очень хотелось курить, но он пообещал, что после свадьбы оставит эту привычку. И несмотря на то, что в нижнем ящике комода лежало полпачки сигарет «Хитан», оставшихся от прошлого постояльца, пока что ему удавалось держать слово. Лодки на пристани окутывал свет заходящего солнца. Его лучи устало поигрывали на поверхности воды. На крыше дома через дорогу с бельевой веревки свисали узорчатые пижамные штаны. Порывы ветра заставляли их кружиться в безумном танце. Всего час назад Томас и Арден беззаботно смеялись над этим зрелищем. Теперь же, глядя на танцующие штаны, он испытывал лишь тревогу и отчаяние.

Произнося слово «недоразумение», которое всегда имеет неприятный налет отговорки, он уже знал, что никакого недоразумения не было. Его новоиспеченная жена действительно лгунья и воровка. Что ж.

Что же теперь…

На лбу у него выступила вена. Язык стал сухим, как наждачка. Опустившись на шезлонг, он взял стакан, забытый на путеводителе, и отпил немного воды. От растаявшего льда у нее был металлический привкус. Запотевший стакан намочил обложку. Томас вытер ее об штанину и открыл книгу на том месте, где закончил читать в прошлый раз. Но слова расплывались, и через несколько секунд он отложил ее. Опустив спинку шезлонга пониже, он прикрыл глаза чтобы немного успокоиться. Но вместо этого будто увидел себя со стороны. Вот он: разлегся и пытается расслабиться. А для чего? Чтобы доказать самому себе, что он не так уж и потрясен? Чувствуя себя глупо, он с раздражением сел, расставив ноги по сторонам шезлонга. С улицы доносилось поскуливание мопеда.

Всего несколько минут назад, до разговора с братом, он занимался планированием завтрашней прогулки по Вернацце (1). Для этого они с Арден сюда и приехали: чтобы гулять от поселка к поселку по холмам, испещренным пешеходными дорожками. И он увлекся, продумывая маршрут и прикидывая, на какие пляжи и в какие рестораны они будут ходить. Сегодня утром, впервые после свадьбы, у него наконец вышло заняться любовью с Арден, и теперь он мог планировать эту неделю спокойно, без всяких страхов и волнений.

Прежде у них несколько раз были с этим проблемы. У него ничего не получалось, но он все списывал на свадебные заботы, после которых, думал он, все непременно должно наладиться. Арден это ничуть не беспокоило. Она «все понимала», хотя как она могла понимать, если ему самому это было не под силу? Он знал, что Арден пытается утешить его, но ее слова о том, что волноваться не стоит и что у мужчин такое «бывает постоянно», его ничуть не ободряли. Сочувствие и без того было удручающим, но откуда взялось это «бывает постоянно»? Он надеялся, что она лишь наслышана об этом. И в каких таких разговорах люди могут делиться подобными откровениями? А что, если он сам становится предметом таких обсуждений, когда Арден встречается с подружками или ходит на свои кулинарные курсы? Одна только мысль об этом подрывала его мужественность. Арден упорно старалась его возбудить. Но он начал подозревать, что она делает это не от нетерпения или большой любви, а от скуки.
– Ничего страшного, Бад, – сказала она вчера, когда ничего не вышло. – Давай спать.

(1) Вернацца – одно из пяти небольших поселений национального парка Италии Чинкве-Терре на побережье Генуэзского залива в провинции Специя.

91. Мишка

— Да вы её просто не так поняли, — сказал он. — Слушай, я сейчас занят, давай позже созвонимся? — Во рту так пересохло, что слова чуть не застревали в горле. У брата, видно, то же самое — уж больно натянуто прощались.

Он положил телефон на столик у кровати. За перилами распахнутого настежь балкона голубела узкая полоска гавани. Скрипнув матрасом, поднялся и вышел на воздух. Как же хотелось закурить, но нельзя — после свадьбы обещал бросить, и пока держался, хотя в тумбочке кто-то из постояльцев забыл целых полпачки французских «Житан».

Лучи вечернего солнца играли на волнах, озаряя бликами стоящие у пристани лодки. На верёвке сушились чьи-то пижамные штаны в цветочек, то и дело пускаясь в оголтелую чечётку при порывах ветра. Они с Ардэн час назад посмеивались над этим зрелищем, но теперь танец казался жутковатым. Будто бы в штанах отплясывал человек на грани помешательства.

Пусть и сказал брату, что её «не так поняли» — фраза-шаблон из репертуара мелкого врунишки — все её поняли верно. А значит, та, на ком он женат всего шесть дней, сама лжёт и ворует. Ну, что же теперь поделаешь.

Вот именно, что теперь поделаешь?

На виске засвербела жилка, в рот будто песка насыпали. Он опустился в низенькое складное кресло и взял стакан с книжки-путеводителя. Вода отдаёт железом от растаявшего льда. Обложка под стаканом запотела — вытер капли штаниной и открыл там, где остановился в прошлый раз, но уже через минуту захлопнул книгу: слова так и плавали перед глазами. Откинул спинку в надежде расслабиться, но, прикрыв глаза, только увидел себя со стороны. Как всё хочет раскинуться посвободнее, словно бы ни о чём не думает. И для кого же?

Для себя, показать, что невозмутим и холоден? До чего глупое положение. Он сел, сгорбившись, и широко расставил ноги. Где-то внизу, на улице, жалобно тарахтел мопед.

Перед разговором он думал о завтрашнем походе до Вернацца. За тем ведь с Ардэн и ехали – пройтись по тропкам вдоль крутых утёсов от деревни к деревне, вот он чуть было не зарылся с головой в карты: всё искал укромные пляжи, миленькие рестораны, составлял маршрут. Утром впервые после свадьбы у него хоть что-то получилось в постели, поэтому грядущая неделя только-только перестала вгонять в дрожь.

Раньше случались конфузы, но он думал, это пройдёт, когда тревога о браке отступит. Ардэн, конечно, всё «понимала». Куда там, если он сам не понимает? Явно хотела просто утешить, говорила, мол, это ничего, у других такое постоянно случается, но легче не становилось. Слишком уж давила её жалость. Да ещё и это «у других постоянно»... Откуда знает? Хорошо бы, если услышала где-то. Но где? Что же это за беседа, в которой можно так откровенничать, интересно? Ардэн и о нём шепталась на каком-нибудь девичнике или кулинарных курсах? Одна мысль об этом убивала всё достоинство. Ардэн пока не бросала попыток завести его, но уже стало казаться, что не забота тому виной и даже не влечение, а нечто куда хуже: скука.

— Да ничего, Бад, — вздохнула она прошлой ночью, когда у него опять не вышло. — Давай лучше спать

92. Наталья Антонюк

«Все еще впереди»

«Все это какое-то недоразумение, - сказал новоиспеченный муж. - Мне кажется, я начинаю кое-что понимать. Я тебе перезвоню».

Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова. В голосе брата чувствовалось какое-то напряжение, когда они прощались.

Мужчина отключил телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Французские двери были открыты, и над перилами балкона можно было увидеть часть гавани. Матрас скрипнул, когда мужчина поднялся с кровати. Он вышел на балкон и остановился у перил. Хотелось курить, но он пообещал завязать сразу после свадьбы. До сих пор ему это удавалось, несмотря на пачку «Житана», забытую прежним постояльцем в нижнем ящике комода.

Лучи заходящего солнца играли на воде и освещали корпуса лодок на пристани. С веревки на крыше свисала пестрая пижама. Ее штанины бешено плясали на порывистом ветру. Всего час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, а теперь оно казалось каким- то тревожным, приводящим в отчаяние. «Недоразумение…»- всегда с мучнистым привкусом на языке, всегда прелюдия к алиби... А ведь недоразумения не было. Это означало, что его шестидневная жена- лгунья и воровка. М-да…

На лбу у него пульсировала вена, во рту пересохло. Молодой мужчина опустился в один из шезлонгов и отпил из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, оставив на языке металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной. Мужчина вытер ее о штанину и открыл на той странице, которую читал в последний раз. Он опустил спинку кресла и закрыл глаза, надеясь успокоиться. Но вместо этого увидел себя со стороны, принимающего эту легкую расслабленную позу. Для кого? Для себя? Для того, чтобы показать, что он спокоен? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед. Внизу заскулил Моторино.

Несколько минут назад, еще до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно для этого они с Арден и приехали сюда: бродить по скалистым горным тропам от деревни к деревне. Молодой мужчина сломал голову, составляя маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны.

В это утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь мог без содрогания думать о предстоящей неделе. У него уже несколько раз возникали похожие проблемы с Арден. Мужчина надеялся, что это пройдет, как только они оставят позади все тревоги, связанные со свадьбой. Арден отнеслась к этому спокойно, хотя ничего и не понимала. Как она могла понять, когда он не понимал? Мужчина знал, что Арден пытается облегчить ему жизнь. Даже когда Арден сказала, чтобы он не волновался, что это «вечная» проблема всех мужчин, он не успокоился. «Она ему очень сочувствует. Вопрос лишь в том, хватит ли ее «навечно»?» Что это было? Чей-то жизненный опыт, надо полагать? Но какой разговор мог бы побудить других сделать такое открытие? Станут ли и ему перемывать кости за бокалом вина на каком-нибудь девичнике или кулинарных уроках Арден? Сама мысль об этом лишала его последнего мужества.

Арден не сдавалась. Но в ее попытках разбудить его мужчина начал подозревать нечто большее, чем нетерпение: скуку. «Все в порядке, дружок, - сказала она. - Давай немного поспим».

 

93. Нина Лебедева

– Это всё недоразумение – сказал он. – Я уже в пути. Перезвоню позже, хорошо? Во рту настолько пересохло, что он едва мог извлекать слова. Когда они прощались, он услышал в голосе брата напряжение.

Он выключил телефон и положил его на прикроватный столик. Створчатая дверь была открыта, так что над перилами балкона он мог видеть часть гавани. Матрас скрипнул, когда он резко поднялся на ноги. Он вышел и встал у перил. Хотел закурить, однако он обещал бросить после свадьбы и до сих пор ему удавалось держать слово, несмотря на забытые предыдущим гостем в нижнем ящике комода полпачки Gitanes. Свет заходящего солнца сверкал на воде и освещал корпуса лодок на пристани. Пара пижамных штанов в турецких огурцах свисала с бельевой веревки на крыше через дорогу, штанины неистово танцевали в порывах ветра. Они с Арден смеялись над этим зрелищем всего час назад; теперь же он находил это тревожным, по-человечески отчаянным. Он понимал, что даже когда он использовал слово «недоразумение» - всегда рыхлое на языке, всегда как прелюдия к алиби - что не было никакого недоразумения. Это означало, что его жена шесть дней была лжецом и вором. Что ж.

Так, так, так.

На лбу пульсировала вена; во рту пересохло. Он опустился на один из шезлонгов и выпил стакан воды, который стоял на путеводителе. Лед таял, оставляя металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стекла. Он вытер её об штанину и открыл страницу, которую читал. Несколько мгновений спустя он закрыл книгу: слова расплывались по странице. Он опустил спинку стула и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого он увидел себя со стороны, принявшего эту позу, демонстрирующего расслабленность. Для кого? Для себя, чтобы показать, как мало он потрясен? Чувство нелепости заставило его угрюмо сесть вперед, поставив ноги по обе стороны от стула. Внизу скулил мопед.

Несколько минут назад, перед звонком, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Это было то, ради чего они с Арден приехали сюда: прогуливаться по тропинкам со стороны утеса от деревни к деревне, и он почти потерял себя в продумывании маршрута, в поиске хороших пляжей, выборе подходящих ресторанов. Этим утром, он впервые после свадьбы мог заниматься любовью, мог просто размышлять о предстоящей неделе без приступа страха.

С Арден у него и прежде несколько раз случалась эта проблема, но он предполагал, что она пройдет, как только свадебные волнения останутся позади. Арден же это не беспокоило, она «понимала», хотя и не понимала – да и как она могла, если даже он не понимал? Он знал, что она пытается утешить его, но когда она сказала не волноваться, что это происходит с мужчинами «все время», его это ничуть не успокоило. Ее сочувствие была достаточно вялым, но это «все время»? Откуда оно? Он надеялся, что из опыта других. Но что за беседа побудит этих «других» пойти на такое откровение? Не станет ли он сам темой для подобного разговора на девичниках или же на одном из кулинарных занятий Арден? Сама мысль об этом кастрировала его. Арден не сдалась, но в ее попытках возбудить его он начал подозревать что-то помимо беспокойства и даже нетерпения: скуку.
– Всё ок, Бад, – сказала она вчера вечером, когда ничего не получилось. – Давай спать.

94. Ольга

ВСЁ ВПЕРЕДИ
— Это все недоразумение, — сказал он. — Я как раз собираюсь куда-нибудь поехать. Я перезвоню тебе позже. Ладно?

Во рту было настолько сухо, что мужчина с трудом выдавливал из себя слова, и при прощании слышал напряжение в голосе брата.

Он отключил телефон и положил его на тумбочку. Через открытые стеклянные двери над перилами балкона виднелась часть гавани. Кровать заскрипела, когда он поднимался на ноги. Вышел и встал у перил. Хотелось закурить, но он обещал бросить после свадьбы, и до сих пор сдерживал слово, несмотря на полупустую пачку "Житана", забытую одним из гостей в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца играли на воде и освещали корпуса лодок на пристани. На крыше через дорогу на бельевой веревке висели пижамные штаны с узором пейсли*, и их штанины бешено плясали на порывистом ветру. Они с Арден смеялись над этим зрелищем всего час назад, а теперь он находил его тревожным и по-человечески отчаянным.

Он понимал, даже употребляя слово "недоразумение" — всегда сладкое на языке, всегда прелюдия к алиби, — что недоразумения не было. А это означало, что его шестидневная жена — лгунья и воровка. Что ж. Так, так, так.

На лбу пульсировала вена, во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и глотнул воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед растаял, придав воде металлический привкус. Обложка путеводителя запотела. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, которую читал. Но через несколько мгновений захлопнул книгу — слова плавали на странице. Он опустил спинку кресла и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого увидел себя издали, принимающего эту легкую позу и расслабляющегося. Для кого? Для себя, чтобы показать, как мало он потрясен? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед, расставив ноги по обе стороны кресла. Внизу на улице завыл Моторино.

Несколько минут назад, еще до звонка, он планировал завтрашнюю поездку в Вернаццу. Именно для этого они с Арден и приехали сюда, чтобы пройти по тропинкам, идущим от деревни к деревне, и он почти забылся, прокладывая маршрут, ища хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. В это утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь без содрогания думал о предстоящей неделе.

У него и раньше бывали подобные проблемы с Арден, но он полагал, что это пройдет, как только они оставят позади свадебные хлопоты. Арден отнеслась к этому спокойно, “понимая”, хотя она и не понимала — как она могла понять, когда он не понимал? Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но когда она сказала, чтобы он не волновался, что это случается с мужчинами “все время”, он не успокоился. Ее сочувствие было достаточно мучительным, но "все время"? Откуда это взялось? Мудрость других, надеялся он. Но что за разговор мог побудить других сделать такое открытие? Станет ли он сам пищей для того, чтобы ”разделить" выпивку на девичнике или на кулинарных занятиях Арден? Сама мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках разбудить его, он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже большее, чем нетерпение — скуку.

— Все в порядке, Бад, — сказала она прошлой ночью, когда все провалилось. — Давай немного поспим.

* пейсли — декоративный орнамент каплеобразной формы

95. Полина Зыкова

Все впереди
Тобиас Вульф

«Все это просто недопонимание,» – сказал он. – «Ты знаешь, я сейчас в дороге. Я позвоню тебе позже. Хорошо?» У него пересохло во рту, так что он едва мог говорить, и он услышал напряжение в голосе брата, когда они прощались.

Он закрыл телефон и положил его на столик у кровати. Французские двери были открыты, и над перилами балкона виднелась тонкая полоска гавани. Матрац скрипнул, когда он поднялся с него. Он вышел на балкон и встал у перил. Ему хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы, и до настоящего момента ему удавалось сдержать обещание, несмотря на полпачки «Житана», забытых предыдущим гостем в нижнем ящике комода. В лучах уходящего солнца сверкала вода и блестели корпуса лодок. Пара пижамных штанов с узором турецкие огурцы свешивалась с бельевой веревки на крыше дома на противоположной стороне улицы. На сильном ветру штанины будто отплясывали какой-то дикий танец. Они с Арден смеялись над этим зрелищем всего лишь час назад. Сейчас же он находил его тревожащим, вызывающим отчаяние.

Он понял, что даже когда он говорил «недопонимание» – всякий раз натужно, всякий раз перед тем, как начинал оправдываться – никакого недопонимания не было. Это значило, что его уже в течение 6 дней жена была обманщицей и воровкой. Так…

Так-так-так…

Вена на лбу запульсировала, во рту пересохло. Он опустился на один из шезлонгов и сделал глоток из стакана с водой со льдом, который оставил раньше на путеводителе. Лед растаял, придав воде металлический привкус. Обложка путеводителя намокла от конденсата, который образовался на стакане. Он вытер ее о штаны и открыл книгу там, где остановился в прошлый раз. Слова расплывались, и через несколько минут он закрыл ее. Он откинул спинку шезлонга и закрыл глаза в надежде расслабиться, но вместо этого представил, как он выглядит со стороны, в непринужденной позе, показывающей отдых. Но показывающей кому? Себе? Чтобы доказать, что его не трясет? Осознав, как глупо это выглядит, он сел прямо, поставив ноги по обе стороны стула. Где-то внизу улицы завыл мопед.

Несколькими минутами раньше, до разговора по телефону он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Именно для этого они с Арден приехали сюда: чтобы идти по горной дороге вдоль крутого обрыва от деревни к деревне. Все что его тогда заботило – определить маршрут, найти хорошие пляжи и выбрать подходящие рестораны. После той прогулки он смог заняться любовью первый раз после женитьбы и, не откладывая, начать планировать следующую неделю без приступов страха.

Подобные проблемы у него с Арден возникали и раньше, но он полагал, что они пройдут, как только свадебные хлопоты останутся позади. Арден относилась к этому нормально, «с пониманием», несмотря на то что не понимала. Как она могла понять, если даже он не понимал? Он знал, что она старалась не напрягать его, но, когда она говорила, чтобы он не беспокоился, что это происходит с мужчинами «все время», он не верил. Ее симпатия была довольно слабой, но всегда ли было так? Почему так случилось? Другие были правы, подумал он. Но из каких разговоров они поняли это? Стал бы он сам развлекаться с девушками в баре ночами или когда Арден на кулинарных курсах? Именно эти мысли лишали его устойчивости. Арден не бросила его, но он начал подозревать, что в ее попытках поддержать его есть нечто большее, чем те проблемы, даже большее, чем раздражение, – скука. «Все хорошо, Бад,» – сказала она прошлой ночью, когда все рухнуло. – «Пойдем спать.»

96. Просто Я

— Это просто какое-то недопонимание, — проговорил он, ощущая во рту сухость. — Я сейчас еду кое-куда, перезвоню позже, хорошо?

Когда они прощались, он уловил в голосе брата металлические нотки.

Он захлопнул телефон и отложил его на стол. Балконные двери были распахнуты, по ту сторону парапета виднелась гавань. Под скрип матраца он поднялся с кровати и вышел на воздух. Хотелось курить. Однако после свадьбы он дал себе слово бросить и до сих пор не притрагивался к сигаретам, хотя в ящике комода, в самой глубине, приметил забытую предыдущим постояльцем пачку «Житан». Блики вечернего солнца плясали на воде и освещали бока лодок, качавшихся возле пристани. На бельевой верёвке, тянувшейся от крыши над самой улицей, плясали узорчатые пижамные штаны: они бешено перебирали ногами в порывах налетавшего ветра. Всего лишь час назад он вместе с Арден хохотал над этим зрелищем — теперь же оно вызывало в нём тревогу, напоминая о человеческом отчаянии.

Если говорить честно, он прекрасно понимал ситуацию, хоть и называл её «недопониманием» — таков он есть: всегда готов увильнуть, всегда готов оправдаться, — но никакого недопонимания не было. А значит, женщина, на которой он женился шесть дней назад, обманщица и воровка. Вот так.

Вот так так. Вот так да. Вот оно как.

На лбу запульсировала вена, во рту сухо, как в пустыне. Он прилёг на шезлонг и отхлебнул из бокала, оставленном на путеводителе. Лёд уже растаял, и теперь в напитке ощущался привкус металла. На обложке путеводителя успело образоваться мокрое пятно, он вытер его о штанину, раскрыл книжку на том месте, где остановился ранее, и принялся читать. Через секунду он её захлопнул — слова сливались в мешанину. Он приспустил спинку шезлонга, закрыл глаза и попытался расслабиться, но вместо этого вдруг отчётливо увидел себя со стороны — лежит с деланым спокойствием, изображает из себя само умиротворение. Для кого? Для себя? Чтобы убедить себя, что не так уж и сильно он потрясён? Ощущение собственной нелепости заставило его вскочить, и он уселся на шезлонг, расставив ноги по бокам. Где-то снизу, на улице взвыл мопед.

Всего за пару минут до того, как раздался телефонный звонок, они с Арден собирались прогуляться в Вернаццу. Ведь именно за тем они сюда и приехали — путешествовать по мостикам и дорожкам вдоль отвесных скал от селения к селению, и именно поэтому он так самозабвенно составлял подходящий маршрут, выискивая приличные пляжи и ресторанчики, которые могли бы встретиться им на пути. Сегодня утром впервые со дня свадьбы у него получилось заняться любовью, и он уже начал верить, что неделя пройдёт спокойно и все его страхи остались позади.

Он нервничал в постели с Арден — это так, но он полагал, что виной тому свадебный переполох и со временем всё наладится. Арден говорила, что всё хорошо, что она «понимает», хотя на самом деле не понимала — да и как она могла, если и сам он ничего не понимал? Он знал, что жена пытается утешить его, но всякий раз, когда она говорила, что не стоит переживать и что с мужчинами такое случается «постоянно», легче ему не становилось. Её сочувствие можно было понять, но «постоянно»? Откуда она вообще взяла это «постоянно»? Хотелось бы верить, что из чужих рассказов. Но что это за беседы такие, в которых можно услышать подобные признания? Разве захотелось бы ему поделиться таким откровением на девичнике за бокальчиком вина? Или во время кулинарных занятий, куда ходит Арден? Сама мысль о таких разговорах казалась ему унизительной. Арден не сдавалась, она утешала его и подбадривала, но в её попытках пробудить в нём страсть он стал улавливать не только заботу, и даже не раздражение — обычные усталость и скуку. «Всё хорошо, Бад, — говорила Арден вчера вечером, когда у них опять ничего не получилось. — Давай спать».

97. Пятый Элемент

Тобиас Вулф
«Все позади них»

- Все это недоразумение, - сказал он. - Я сейчас в дороге, перезвоню позже, ладно?

Во рту у него так пересохло, что он едва мог вымолвить слово, и когда они с братом прощались, в голосе у того слышалось явное напряжение.

Он захлопнул телефон и положил его на прикроватный столик. Через распахнутое панорамное окно с видом на гавань виднелась полоска воды, стелющаяся над перилами балкона. Матрас натужно скрипнул, когда он встал с кровати и вышел наружу к парапету. Хотелось закурить, но он дал себе обещание бросить сразу после свадьбы и до сих пор честно держал слово, несмотря на то, что предыдущий постоялец забыл вскрытую пачку сигарет в нижнем ящике комода. Лучи заходящего солнца играли на водной глади, отражаясь на корпусах лодок у причала. Чьи-то цветастые пижамные штаны свисали с бельевой веревки на крыше дома напротив; на порывистом ветру штанины словно исполняли бешеный танец. Всего какой-то час назад они с Арден смеялись над этим зрелищем, теперь же он находил его тревожным, по-человечески отчаянным.

Он понял (хоть и употребил слово «недоразумение» — всегда такое рассыпчатое на языке, звучащее словно прелюдия к алиби), что никакого недоразумения на самом деле не было. А это значило одно - женщина, на которой он женился всего шесть дней назад - лгунья и воровка. Вот так так.

Так-Так-Так.

На лбу у него пульсировала вена, во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, стоявшего на путеводителе. Лед давно растаял, оставив металлический привкус. Обложка справочника намокла от запотевшего стекла. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, которую читал прежде, но через пару мгновений вновь захлопнул: строчки расплывались. Тогда он откинулся назад и прикрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого лишь увидел себя со стороны, принявшего непринужденную позу, словно в попытке расслабиться. К чему это? Показать самому себе, что ему и дела нет? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед, опустив ноги на пол. Где-то внизу на улице завыл мотороллер.

Несколько минут назад, еще до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу*. Именно за тем они с Арден и приехали сюда – побродить пешком по скалистым тропам от деревеньки к деревеньке. Он так погрузился в прокладывание маршрута, поиск хороших пляжей и выбор подходящих ресторанов, что буквально потерял себя. Сегодня утром – впервые со дня их свадьбы – у него получилось заняться любовью, и теперь он мог без дрожи в коленках думать о предстоящей неделе.

Такая проблема уже несколько раз возникала у него с Арден, но он полагал, что она разрешится сама собой, как только уляжется вся эта свадебная суета. Жена отнеслась к ситуации спокойно, «с пониманием», которого на самом деле не было – да и как могла понять она, если он сам не понимал? Он видел ее попытки сгладить положение, но когда она сказала, что волноваться не стоит и что такие вещи случаются с мужчинами «все время», ему отнюдь не полегчало.


Ее сочувствие, конечно, испепеляло. Все время? Где она это взяла? Он надеялся, это лишь житейская мудрость, услышанная ею от других. Но что могло побудить этих других сделать такое признание? Не станет ли он сам пищей для болтовни за бокалом где-нибудь на девичнике или на кулинарных курсах, куда ходит Арден? Сама мысль об этом превращала его в импотента. Арден не отступала, но в ее попытках встряхнуть его он начал подозревать нечто большее, чем просто беспокойство. Даже большее, чем нетерпение. Скуку.

- Ничего, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда он вновь сплоховал. - Давай немного поспим.

*Вернацца (итал. Vernazza) — небольшой городок в провинции Специя (Лигурия) с населением 939 человек.

98. С.А.

— Вышло какое-то недоразумение, — сказал он. — Послушай, я сейчас в пути. Позвоню тебе позже. Ладно?

Во рту у него так пересохло, что он с трудом выговаривал слова, а в голосе брата, когда они прощались, слышалось напряжение.

Он закрыл телефон и положил его на прикроватную тумбочку. Французские двери были распахнуты и поверх балконных перил виднелась часть гавани. Матрас скрипнул, когда он поднимался на ноги. Выйдя наружу, он остановился у перил. Хотелось закурить, но он обещал бросить после свадьбы и пока держал своё слово, даже несмотря на наполовину полную пачку "Житана", забытую предыдущим гостем в ящике комода. Лучи заходящего солнца сверкали на воде и освещали корпуса лодок на пристани. На крыше дома напротив под порывистым ветром пустились в безумную пляску узорчатые пижамные брюки, свисавшие с веревки. Они с Арден посмеялись над этим зрелищем какой-то час назад, а сейчас он находил его пугающим, по-человечески отчаянным.

Хоть он и сказал «недоразумение», понял он всё – это слово всегда лишь уловка, всегда прелюдия к алиби – не было тут никакого недоразумения. Значило, это что его шесть дней как жена была лгуньей и воровкой. Выходило так.

Так, так, так.

На лбу у него пульсировала вена, во рту пересохло. Он опустился в один из шезлонгов и отпил воды из стакана, который оставил на путеводителе. Лед уже растаял, оставив металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стакана. Он вытер ее о штанину и открыл на странице, которую читал. Несколько мгновений спустя он захлопнул книгу; слова поплыли по странице. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь успокоиться, но вместо этого будто увидел себя со стороны, принимающего эту легкую позу, притворяясь расслабленным. Для кого? Для себя, чтобы показать, как мало он потрясен? Ощущение собственной нелепости заставило его угрюмо податься вперед, положив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу на улице с шумом пронесся мопед.

Пару минут назад, ещё до звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Для этого они с Арден и приехали сюда — бродить по скалистым тропам от деревни к деревне, и он почти потерял голову, продумывая маршрут, выискивая хорошие пляжи, выбирая подходящие рестораны. В это утро он впервые после свадьбы смог заняться любовью и теперь мог без содрогания думать о предстоящей неделе.

У него уже несколько раз возникали подобные проблемы с Арден, но он полагал, что это пройдет, как только свадебные хлопоты окажутся позади. Арден относилась к этому спокойно, “понимая”, хотя она и не понимала—разве могла она, когда он не понимал? Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но, когда она сказала не волноваться, что это случается с мужчинами “постоянно”, он не успокоился. Ее сочувствие было достаточно уничтожающим, но постоянно? Откуда ей знать? Мудрость других, надеялся он. Но что это был за разговор, раз он вызвал этих других на такое откровение? Станет ли он сам пищей для «обсуждения» за выпивкой на девичнике или на кулинарных курсах Арден? Одна мысль об этом лишала его мужества. Арден не сдавалась, но в ее попытках пробудить его он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство, даже большее, чем нетерпение: скуку.

— Все нормально, приятель, — сказала она вчера вечером, когда все провалилось. — Давай уже спать.

99. Сорока

Все впереди

- Это какое-то недоразумение, - сказал он, - Я пока разбираюсь. Перезвоню позже, ОК? - Во рту пересохло так, что каждое слово давалось с трудом. Они попрощались, и в голосе брата ему послышалась некая натянутость.

Телефон отправился на столик у кровати. Французские двери были распахнуты, и над периллами балкона виднелась небольшая частичка залива. Он поднялся на ноги под пронзительный скрип матраца. Хотелось курить, но после свадьбы он пообещал бросить и пока еще не нарушал данного слова, хоть и лежала в нижнем ящике комода почти полная пачка «Gitanes», забытая предыдущим постояльцем. Лучи предвечернего солнца бросали блики на воду и золотили борта стоявших в гавани кораблей. Над крышей дома напротив на веревке узорчатые пижамные штаны плясали какой-то в безумный танец под порывами ветра. Всего час назад они с Арден хохотали над этим зрелищем, сейчас же оно навевало отчаяние.

«Недоразумение», говорил он - о, это слово, которое всегда так мучительно тяжело произнести, за которым всегда неизбежно последуют оправдания - однако понимал, что никакого недоразумения нет. Значит, женщина, которая уже шесть дней, как его жена – лгунья и воровка. Вот так… Так, так, так…

Кровь стучала в висках, язык стал сухим и шершавым. Он опустился в одно из кресел у стола и отхлебнул воды из стакана, оставленного на путеводителе. Вода отдавала металлом из-за растаявшего льда. . На обложке путеводителя от запотевшего стакана осталось сырое пятно. Он вытер книжку о штанину и открыл страницу, на которой остановился, но вскоре захлопнул путеводитель – слова плавали перед глазами.. Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, надеясь немного успокоиться, но вместо этого точно увидел себя со стороны и был поражен. Что за расслабленная поза? Кого он хочет обмануть? Себя самого - показать, как мало его все это волнует? Смешно и нелепо, понял он и нехотя выпрямился в кресле, расставив ноги. С улицы доносились завывания Моторино.


Чуть раньше, до этого звонка он обдумывал завтрашнюю прогулку в Вернаццу. Для этого они с Арден и приехали сюда – чтобы пройти по тропинке вдоль склона от одной деревни к другой. И вот, забыв обо всем на свете, он строил маршрут, подыскивал самые удобные пляжи, выбирал лучшие рестораны. В то утро, впервые после свадьбы ему удалось исполнить супружеский долг, и теперь мысли о предстоящей неделе не вызывали никакого страха.

Раньше у них с Арден не получалось - он списывал все на свадебные волнения и считал, что теперь-то все это позади.. У Арден с «пониманием» все было в порядке, хотя даже она ничего не понимала – откуда ей, если он сам ничего не понимал? Да, конечно то она пыталась помочь, успокоить, но его все эти просьбы «не волноваться» и объяснения, что «у мужчин такое случается сплошь и рядом,» совершенно не успокаивали. От ее сочувствия и без того было тошно, но - «сплошь и рядом»?! Откуда ей это знать? Да нет, конечно, наслушалась каких-нибудь умников, тех, что в жизни очень хорошо разбираются. Но эти умники, они-то с чего такие выводы сделали? Не шептались ли о нем за столиками на каких-нибудь девчоночьих вечеринках или на кулинарных курсах Арден? От одной этой мысли внутри появлялась противная слабость.. Арден не сдавалась, но в ее попытках воодушевить его он начал подозревать не сочувствие и даже не нетерпение – скуку. «Все в порядке, Бад, - сказала она прошлой ночью после очередного его провала, - давай просто поспим.»

100. Сэр Велат

Всё ещё впереди

ВСЁ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ
Автор: Тобиас Вульф

«Всё дело в недопонимании, — сказал он. — Я сейчас в дороге. Перезвоню позже, хорошо?» Во рту так пересохло, что он едва смог выдавить из себя эти слова. Когда они прощались, он расслышал в голосе брата нотку волнения.

Мужчина захлопнул телефон и положил его на прикроватный столик. Застеклённые балконные двери были распахнуты, за ними, над перилами, виднелся кусочек гавани. Он резко поднялся, кровать скрипнула. Затем вышел на балкон и встал у перил. Ему нестерпимо хотелось закурить, но он поклялся бросить эту привычку после свадьбы. И пока он не нарушил своё обещание, хотя и нашёл в нижнем ящике комода полупустую пачку сигарет, которую забыл прошлый постоялец. Вода поблёскивала в лучах закатного солнца, которое освещало борта лодок в гавани. На крыше дома напротив, на верёвке, сушились пижамные штаны с узором, под порывами ветра с моря они дёргались в безумном танце. Не прошло и часа с тех пор, как они с Ардэн хохотали над этим «выступлением». Сейчас при взгляде на эту пляску ему было не по себе.

Он-то прекрасно понимал, хоть и назвал это «недопониманием» — слово всегда жгло язык, ведь за ним всегда следовали оправдания, — что никакого недопонимания и в помине не было. А значит, женщина, с которой они обручились шесть дней назад, была лгуньей и воровкой. Так.

Так, так, так.

Кровь пульсировала в висках. Язык стал словно наждачка. Он опустился на один из шезлонгов и отпил из стакана, что оставил на бумажном путеводителе. Лёд уже успел растаять, из-за чего вода приобрела металлический привкус. Обложка книги намокла от конденсата. Мужчина обтёр её о штанину и открыл страницу, на которой остановился. Пару минут спустя он захлопнул книгу: текст плыл у него перед глазами. Он откинулся на спинку шезлонга и прикрыл веки в надежде унять нервы, но вместо этого представил, как сейчас выглядит со стороны: деланное спокойствие, наигранная невозмутимость. Для кого всё это? Для себя? Чтобы доказать самому себе, что его это ни капли не задело? Осознав собственную нелепость, он подался вперёд, нахмурился и уселся, раздвинув ноги. Где-то внизу пронёсся мопед.

До звонка брата он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. За этим-то они с Ардэн сюда и приехали: устроить путешествие вдоль скалистых дорог с остановкой в прибрежных городках. Он практически с головой ушёл в планирование маршрута, поиск лучших пляжей, выбор ресторанчиков. Этим утром он даже смог заняться любовью, в первый раз после свадьбы, и уже без лишних волнений подумывал о том, как провести следующую неделю.

Подобная проблема с Ардэн возникала у него уже не раз, но он считал, что после свадьбы всё нормализуется. Ардэн говорила, что всё хорошо, что она всё «понимает», хотя на самом деле не понимала ничего. Как она могла это понять, когда даже он не мог? Он знал, что она хотела сгладить ситуацию, когда посоветовала ему не переживать и сказала, что такое случается с мужчинами «постоянно». Однако это его не успокоило. Её сочувствие пробуждало в нём вину, но что значило это её «постоянно»? Откуда она вообще это взяла? Он уповал, что из чужого опыта. Но что могло заставить «чужаков» поделиться с ней таким откровением? Станет ли он сам когда-нибудь поводом поддержать разговор на вечеринке с её подружками в каком-нибудь баре или же во время кулинарного мастер-класса? Да даже при одной мысли об этом он испытывал унижение. Ардэн не сдавалась. Но в её старании возбудить его он видел нечто большее, чем просто заботу, нечто большее, чем просто желание: он видел скуку. «Всё хорошо, малыш, — сказала она прошлой ночью после очередных бесплодных попыток. — Нам нужно немного вздремнуть».

101. Татошка

- Просто недопонимание, - сказал он. – Я сейчас в пути. Перезвоню позже, ладно? – Во рту совсем пересохло. Даже выговаривать слова стало тяжело. При прощании в голосе брата слышалось напряжение.

Он закрыл телефон и положил его на прикроватный столик. Стеклянные двери были распахнуты, и за балконными перилами виднелся кусочек пристани. Матрас скрипнул. Он поднялся, вышел на балкон и прислонился к перилам. Хотелось закурить, но он пообещал бросить после свадьбы и до сих пор, не смотря на забытую кем-то из прошлых постояльцев пачку «Житана» в нижнем ящике комода, данное слово удавалось держать. Лучи предзакатного солнца отражались в воде и покрывали глянцевым блеском корпуса судов в пристани. Пара пижамных штанов, разукрашенных турецкими огурцами, болталась на бельевой веревке на соседней крыше. Бешеный танец под порывами ветра. Всего час назад они с Арден от души смеялись над этим зрелищем. Теперь оно только раздражало, представлялось по-человечески отчаянным.

Произнося слово «недопонимание» - всегда звучавшее так натянуто, словно оправдание – он знал - никакого недопонимания здесь не было. А это значило, что его новоиспеченная жена оказалась лгуньей и воровкой. Ну и что? И что дальше?

В висках стучало, язык окаменел. Он опустился в один из шезлонгов, глотнул воды из забытого на путеводителе стакана. Лед растаял, оставив металлический привкус. Обложка промокла от запотевшего стакана. Он вытер ее о штанину и открыл книгу на том месте, где остановился. И тут же захлопнул. Строчки расплывались. Он опустил спинку кресла и закрыл глаза в надежде успокоиться. Но вместо этого словно увидел себя со стороны, усиленно пытавшегося принять расслабленную позу, изображавшего отдых. Для кого? Для самого себя, чтобы показать себе, как мало волнует случившееся? Ощущение нелепости происходящего заставило его угрюмо выпрямиться, расставив ноги по сторонам. Внизу на улице прожужжал мопед.

Всего несколько минут назад, до злополучного звонка, он планировал завтрашнюю прогулку в местечко Вернацца. Они для этого и приехали сюда с Арден - побродить по горным тропкам, пробираясь от деревушки к деревушке. Он был весь поглощен продумыванием маршрута. Искал хорошие пляжи. Выбирал подходящие ресторанчики. В то утро у него впервые со дня свадьбы получилось заняться любовью. Наконец можно было подумать о предстоящей неделе без содрогания.

У них с Арден и раньше несколько раз случались провалы. Но он списывал все на предсвадебное волнение. Арден спокойно к этому относилась, «понимала». Хотя как она могла понимать, когда он сам не понимал? Он знал, она просто старалась поддержать его. Но когда она просила не волноваться, уверяя, что «у мужчин такое случается постоянно», звучало неубедительно.

Ее сочувствие само по себе убивало. Еще и эта фраза – случается постоянно. Откуда она знает? Он надеялся, это чужие слова. Но что это должен быть за разговор, чтобы посторонние люди делали такие признания. Не стал ли он предметом дружеских сплетен между девочками на одной из вечеринок, или на кулинарных курсах Арден? Сама мысль об этом унижала его мужское достоинство. Арден не сдалась, но в ее попытках возбудить его, он начал подозревать нечто большее, чем беспокойство или нетерпение – ей стало скучно.

- Все хорошо, Бад- сказала она прошлой ночью, когда снова ничего не получилось. – Давай спать.
 

102. Товарищ Найтингейл

Тобиас Вулф

Все ещё впереди

- Ну это какое - то недоразумение, - протянул он. - Слушай, я сейчас убегаю. Позже тебе позвоню, ладно?
В горле пересохло и он с трудом выдавливал слова, а когда прощались, в голосе брата натянутой струной звенело напряжение.

Закончив разговор, он положил телефон на прикроватный столик. Через открытую стеклянную дверь, над перилами балкона виднелся краешек бухты. Матрас скрипом озвучил его устремление подняться. Он вышел на воздух и встал возле самых перил. Хотелось курить, но он обещал бросить после свадьбы и пока держался, хотя знал, что предыдущий постоялец забыл полпачки "Житана" в ящике комода. Предзакатное солнце играло самоцветными блестками на поверхности воды, в его лучах обводы прогулочных корабликов в гавани сияли вечерней позолотой. На крыше через улицу кто - то вывесил пижамные брюки с восточным узором и при каждом дуновении ветра их штанины заходились в безудержном танце. Всего около часа назад они с Арден потешались над этим зрелищем; теперь, он как бы очеловечивал его, видел в нем безысходность и расстроился.

Он, конечно, все понял, и хотя сказал "недоразумение" - всегда первым приходящий на ум изворот, как увертюра к дальнейшим оправданиям - никакого недоразумения не было. А это означало, что его новоиспеченная жена, ставшая таковой шесть дней назад, лгунья и воровка. Тэ-эк-с.

Тэк-с, тэк-с, тэк-с.

Язык во рту одеревенел, на лбу пульсировала жилка. Он развалился в шезлонге и выпил воды из стоявшего на путеводителе стакана. Растаявший лед оставил металлический привкус. Он вытер о штаны мокрый круг от запотевшего стакана на обложке и вернулся на страницу, от которой его отвлекли. Но буквы теперь расплывались перед глазами и книжицу пришлось отложить. Опустив спинку шезлонга, он закрыл глаза в надежде успокоиться, но вместо этого, увидел себя со стороны - непринужденная поза, вроде бы отдыхает. Ну что за лицемерие? От кого он прячет потрясение? От себя? Нелепость эдакого позерства заставила с мрачным видом податься вперед, расставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу прожужжал мопед.

Всего несколько минут назад, еще до звонка, он замечтался о завтрашней прогулке в Вернаццу. Это то, ради чего они с Арден сюда и приехали - побродить по обрывистым тропам от деревни к деревне. Прокладывая маршрут, выискивая удобные пляжи и подбирая ресторанчики поуютней, он, мысленно, уже был в завтрашнем дне. Утром они занимались любовью - он с собой справился впервые с брачной ночи - и, теперь, уже без давешнего губительного смятения ему стало грезиться о том, как у них все будет там, в грядущую неделю.

"Осечки" случались несколько раз, но он уверял себя, что все пройдет, как только схлынут предсвадебные волнения. В таких ситуациях, Арден была безупречна, "понимая"; хотя, наверное, не понимая - как она могла понимать, если он сам не понимал. Он видел её желание сгладить неловкость, но его не убеждали ни её призывы не волноваться, ни уверения, что такое "часто" случается с мужчинами. Обидным было уже то, что ей приходиться проявлять участие в таком деле, а тут еще это "часто". Откуда оно взялось? Он надеялся, что из жизненного опыта других людей. Но это какие же разговоры надо вести с теми, другими людьми, чтобы услышать подобные откровения? Неужели же о нем Арден секретничает с подружками на вечеринках и во время кулинарных занятий? Одна только мысль об этом обезоруживала. И хотя Арден не сдавалась, в её попытках настроить его стало мерещиться нечто большее, чем просто тревога и даже худшее, чем досада - скука.
- Ничего страшного, Бад, - сказала она прошлой ночью, когда так ничего и не вышло. - Давай немного поспим.

103. Шварц Елена

У НИХ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ
Тобиас Вульф
«Это просто недоразумение», - сказал брат. - Я сейчас в дороге. Могу перезвонить тебе позже?» У него совсем пересохло во рту, так что он с трудом произносил слова, а еще он услышал напряжение в голосе брата, когда они прощались.
Он выключил телефон и положил его на тумбочку. Стеклянные двери были открыты, и его взору открылся кусочек порта, видневшийся из-за перил балкона. Он вскочил на ноги, и матрас издал характерный скрип. Он вышел на балкон и встал у перил. Хотелось курить, но он пообещал бросить после свадьбы и продолжал держать свое слово, несмотря на добрую половину пачки Гитанес, найденную после предыдущего гостя в нижнем ящике комода. Предзакатный солнечный свет, отражаясь от воды, осветил корпуса лодок на пристани. Дул порывистый ветер, и пижамные штаны, вывешенные на крыше противоположного дома, корчились в безумной пляске. Еще час назад он и Арден1 находили это зрелище забавным. А сейчас оно казалось ему тревожным и даже зловещим.
Он понимал, что даже если использовалось слово «недоразумение», которое, казалось, надо не произносить, а пережевывать, это лишь своего рода оправдание тому, что никакого недопонимания нет. А все это означает, что его новоиспеченная жена уже через 6 дней после свадьбы проявила себя как лгунья и воровка. Так.

Так, так, так.
Вены на его лбу запульсировали, язык был как будто из песка. Он опустился в шезлонг и выпил воды из стакана, который он оставил придерживать свой путеводитель. Растаявший лед придал воде металлический привкус. Обложка путеводителя была влажной от запотевшего стекла. Он вытер его о штанину и открыл на странице, которую читал ранее. Несколько мгновений спустя он захлопнул книгу: слова «плавали» на странице. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, стараясь расслабиться, но вместо этого он увидел себя со стороны, принимающим незатейливую позу в попытки релаксации. Но для кого? Для себя самого, чтобы доказать себе, что он не так уж и потрясен? Нежелание выглядеть нелепо заставило его поменять позу, подняв корпус и поставив ноги по обе стороны шезлонга. Внизу под балконом завыл мопед. Еще за несколько минут до звонка он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце2. Ведь это и было тем, зачем они с Арден сюда приехали: гулять по узеньким тропинкам скалистых утесов от деревеньки к деревеньке. Его просто с головой накрыло планирование их маршрута, поиск хороших пляжей, выбор милых ресторанчиков. Он мог отдаваться любовным утехам на утро после первой брачной ночи, а потом начать спокойно обдумывать предстоящую неделю без приступов страха.

Проблемы с Арден возникали у него и ранее, но он думал, что все это связано с предсвадебным волнением, и как только все кончится, они само собой разрешатся. Арден с этим соглашалась, а также с тем, что нужно «взаимопонимание», хотя она и не понимала. Да как она могла понять, если я сам не понимал! Он знал, что она пытается облегчить ему жизнь, но, когда она сказала ему не брать в голову, что это происходит с мужчинами «все время», его это как-то не убедило. Ее сочувствие пошло на убыль, но было ли так всегда? Откуда все началось? Он понадеялся на чужую мудрость. Но что за разговор, побудил других людей на такое откровение? Возможно, он сам стал объектом обсуждений за бокалом спиртного во время ее вечерних посиделок с подругами или кулинарных мастер-классов? Одна мысль об этом обескураживала его. Арден не сдавалась, но в ее попытках его растормошить, его начало что-то напрягать, это выходило за пределы обычного нетерпения: это была скука. «Хорошо Бад2. - сказала она вчера вечером, когда все уже катилось в тартарары, - Давай поспим».

____________________________________________________________________________
1 Настоящее имя героини не Арден, а Недра (прим. пер.)
2 Вернацца – город в итальянском регионе Лигурия (прим. пер.)
3 Настоящее имя героя произведения – Томас (прим. пер.)

104. Юлия Л.

Счастье впереди

«Я уверен, все как-то объяснится, тут недопонимание, – брат завершал разговор. – Мне пора уже. Я тебе потом перезвоню, ладно?»

Во рту так пересохло, что больно было говорить и слышать напряжение в голосе на том конце провода. Он положил трубку и вернул телефон на тумбочку у кровати. Через открытую балконную дверь виднелась узкая полоска гавани. Томми встал, почти удержав равновесие, но матрас все-таки скрипнул. В окне напротив сохли пижамные штаны с огуречным узором. Ветер теребил их, штанины безумно подергивались, выкидывая коленца. Час назад им с Арден это казалось так смешно, а теперь было тревожно, вплоть до пронзительного отчаяния.

Он придвинулся к перилам, испытывая желание закурить. Удерживало обещание бросить после женитьбы, и пока он справлялся, несмотря даже на пачку «Житана» в нижнем ящике комода, забытую предыдущим постояльцем. Стало ясно: можно прикрываться словом «недопонимание» –¬ огородик бьющихся друг о друга звуков, – да только все понятно. В их шестидневном браке его молодой жене уже есть что скрывать.

Подожди-ка, жди-ка, жди-ка.

На лбу неприятно забилась жилка, и пить хотелось так, что казалось, во рту песок. Он опустился в подвернувшийся шезлонг и глотнул из стакана, который оставил на брошюрке путеводителя. У воды в запотевшем стакане был металлический привкус растаявшего льда. Он вытер влажную обложку о штанину и начал читать с того места, где остановился. Но тут же бросил – буквы плыли перед глазами. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза в надежде, что тревога отступит, но вместо этого вдруг увидел себя со стороны: резала глаз эта поза мнимого расслабления. Для кого спектакль? Убедить себя, что все в порядке? Чувство нелепости происходящего заставило его выпрямиться; он сел в шезлонге, как всадник в седле, прислушиваясь к подвываниям скутеретты под окнами.

Всего минуту назад до звонка он планировал завтрашнюю прогулку по Вернацце. Собственно, за этим они с Арден и приехали сюда: бродить вдоль моря от деревни к деревне по тропам скалистого побережья. Он погрузился с головой в придумывание маршрута, выискивание живописных пляжей и симпатичных местечек, где пообедать. А сегодня утром, впервые со дня женитьбы, физическая близость с женой не обернулась провалом, и даже, казалось, кончатся, наконец, приступы липкого ужаса по этому поводу. У них уже были проблемы такого свойства с Арден, но он убеждал себя, что все наладится, когда отпустят свадебные хлопоты.

И Арден уверяла, что все отлично и ей «понятно». Хотя что ей могло быть понятно, когда он сам не понимал?

Он видел, как жена пытается облегчить его попытки, но от ее уверений, что это «обычное дело и со всеми случается», становилось не по себе. Ее страстное сочувствие было достаточно очевидно, правда, резало слух это «обычное дело» … Откуда такие познания? «Чужие откровения», – отвечал Томми сам себе. Вот только при каких обстоятельствах такого рода откровения рождаются? Как бы самому не стать потешным персонажем для чьего-нибудь откровения. Например, на одной из ее женских вечеринок с ночевкой у подруги или кулинарных занятий. Одна мысль об этом делала его слабым.

Арден прилежно старалась, но в этих попытках пробудить его явственно проступало что-то кроме заботы и что-то хуже, чем нарастающее нетерпение, – это была скука.

«Не думай о пустяках, Томми, – сказала она прошлым вечером, когда опять ничего не вышло, ¬– давай поспим».







Он для этого собственно сюда и приехали.



 

105. Юрий

Всё только начинается
Тобиас Вольф

- Это всё какое-то недоразумение. Я в пути, перезвоню позже, хорошо?


У него так пересох рот, что он с трудом мог говорить, а в голосе брата, когда они прощались, чувствовалось напряжение.


Он отключил телефон, положил его на тумбочку. Через открытые стеклянные двери, за балконным ограждением можно было разглядеть гавань. Когда он вставал с кровати, под ним скрипнул матрас. Он вышел на балкон, встал у ограждения. Хотелось курить, но он держался своего обещания бросить после свадьбы, даже не смотря на то, что в номере кто-то оставил полпачки Житан. Вечернее солнце, отражаясь от воды, играло на боках лодок у пристани.Штаны от пижамы, с принтом в стиле “индийский огурец”, которые висели на крыше соседнего здания, выдавали канкан в порывах ветра. Всего час назад, они с Арден смеялись над этим зрелищем. Сейчас же эта пляска вызывала тревогу и казалась исполненной почти человеческого отчаяния.


Он понимал, хоть он и произнес свое неискреннее “это всё какое-то недоразумение”, что как раз никакого недоразумения тут нет. Из чего следовало, что его жена, с которой они скрепили отношения всего шесть дней назад, обманщица и вор. Да уж.


Да уж. Да уж.


В висках стучало, во рту - будто насыпали песка. Он опустился на шезлонг и глотнул воды из стакана который стоял на путеводителе. Лед уже растаял и вода приобрела металлический вкус. Обложка путеводителя промокла от запотевшего стакана и он вытер её о штанину. Он открыл путеводитель на той странице где остановился. И сразу захлопнул - буквы расплывались. Он опустил спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь немного успокоиться, но вместо этого увидел себя со стороны, лежащего в этой расслабленной позе, пытающегося изобразить спокойствие. А для кого изобразить? Показать себе, что не очень то и потрясен? Поняв как нелепо выглядит, он выпрямился. Где-то внизу заныл слабенький моторчик мопеда.


Вот только-только, до этого злополучного звонка, он планировал поход в Вернаццу на завтра. Они с Арден для этого сюда и приехали - устраивать походы по тропам в прибрежных скалах, от одного городка к другому и он с головой ушел в проработку их маршрутов, подбор лучших пляжей и ресторанов. Он предвкушал, как они наконец займутся любовью в это утро, впервый раз после дня свадьбы, и как после, он будет размышлять о предстоящей неделе, наконец без приступов страха. От этих приступов у него были проблемы в постели, но он считал что это всё из-за волнения перед свадьбой и что всё пройдет сразу после праздника. Арден, казалось, не волновали эти проблемы, она “всё понимала”, на самом деле конечно не понимала, куда ей, если и он сам не мог понять, что с ним происходит? Он знал что она хотела помочь, но когда она говорила ему “не беспокоиться” и что “такое постоянно происходит у мужчин”, его это вовсе не успокаивало. Наоборот, её сочувствие делало только хуже. Откуда она вообще знала как там “постоянно происходит у мужчин”?. Он надеялся, что она просто услышала от кого-то. Но что это были за разговоры такие, в которых всплывала эта тема? Она что обсуждала его за бокальчиком с подругами или на одном из своих кулинарных мастер классов? Да одна только мысль о таком уже могла привести к отсутствию эрекции. Арден не сдавалась, но в её попытках его возбудить, он начинал чувствовать что-то кроме заботы и желания - он начинал чувствовать - скуку.


- Всё в порядке, Вась, - сказала она вчера когда у него ничего не получилось.


- Давай лучше поспим.