18+
1. *Ada Shelby*
Алчность, Чарльз Бакстер (перевод Ada Shelby)
Вечером дома вновь заходит разговор на тему капитализма, из-за чего может сложиться впечатление, словно у нас не семья, а сборище революционеров. Я попиваю чай, и в кухню входит Джереми — босиком, в футболке группы Rage Against the Machine1 и с телефоном в руках. Точно не припомню, шестнадцать ему или семнадцать. Про себя отмечаю, что его очередная попытка отрастить усы наконец увенчалась успехом. Что до наших с ним бесед, то обычно мы обсуждаем космических пришельцев: я изображаю согласие с мнением, что они и впрямь существуют, чтобы таким образом расположить внука к дальнейшему диалогу и в конце концов подтолкнуть его к размышлениям о Господе, однако сегодня он взволнован чем-то иным.
— Просто не могу поверить в эту херь, — обращается он ко мне. Я ничего не имею против его сквернословия. Нет, в самом деле. Отчего-то меня это забавляет. — Ба, а тебе нравятся слоны?
— Даже очень, хоть я и не видела их своими глазами. — Мы болтаем, сидя за кухонным столом. Рядом Астрид хлопочет над ужином, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху, щебечет сама с собой у телевизора. Не знаю только, где Люси, но полагаю, что засела с книжкой тоже где-то здесь, в доме. — Слоны, кстати, относятся к числу величайших божьих тварей, — подмечаю я. — А ещё, насколько мне известно, у них принято хоронить своих сородичей.
— Тогда взгляни-ка на эту срань, — с этим предложением он протягивает мне телефон.
— Ничего не вижу, слишком мелко.
— Прочитать? — спрашивает он. До чего мне приятно в компании этого обходительного юноши, в чертах которого проглядывается сходство с Майклом, моим покойным супругом. Да, какая же всё-таки неприхотливая вещь – любовь, когда дело касается собственных внуков.
— А давай, — киваю я.
— Если коротко, то речь идёт об убитых слонах.
Из-за плиты доносится голос Астрид:
— Что там со слонами? Ты сказал "убитых"?
— Ну так вот, есть национальный парк в Зимбабве — мы на географии эту страну проходили, но сейчас о другом — короче, эта статья о местных, как их, блин – браконьерах, вот – которые подсыпáли цианид в воду для животных, чтобы убить слонов. Мне кажется, что эти выродки использовали промышленный цианид, предназначенный для золотодоб-
— Придержи-ка язык, Джереми, — непринужденным тоном одергивает Астрид, не отрываясь от помидоров, которые она нарезает на кубики.
— Так вот эти... ну, то есть не они, а отравленный водопой заражает и мелких зверьков, и гепардов, ну и стервятников тоже, потому что туши гепардов — это как раз их пища. Короче, за счет массовой гибели животных получился вот такой всеобщий пир для падальщиков. Но от яда, которого они в воду накидали, больше всего пострадали именно слоны. — Он смотрит на меня так пристально, словно это преступление на моей совести. Я уже стара, и поэтому понимаю: кому, как не старикам, положено отвечать за всё на свете? — Слоны, которые сами по себе не опасны?
— Но зачем? — удивляюсь я.
— Зачем им понадобилось убивать слонов? Ну, у них ведь бивни есть, а это типа слоновая кость и всё такое.
— И со сколькими слонами они сотворили этот ужас?
— В статье говорится о восьмидесяти, — уточняет Джереми. — Целых восемь десятков слонов убиты ядом и лежат под открытым небом мёртвой грудой. Боже, временами я так сильно ненавижу людей!..
— Да уж, это закономерно, — соглашаюсь я.
Астрид вновь спрашивает:
— И на что им столько слоновой кости, как думаете? — теперь она помешивает соус.
— На резьбу, — отвечаю я, — резьбу фигурок Будды. Слонов убьют, а их бивни пойдут на маленькие фигурки улыбающегося Будды, которые расставят на витрине, красиво подсветят, а затем распродадут американцам.
— Всё это просто... аморально, — подытоживает Джереми и продолжает, всё распаляясь, — Нужно быть грёбаным психом, чтобы... Твою мать, да слоны человечнее самих людей!
— Так выглядит алчность.
— Алчность? — переспрашивает Джереми.
— Жадность, проще говоря. Коринн, как и ты, не выносит жадности. Да и рассуждает она совсем как ты. Спроси её, она наверху.
— Моё отношение к ней не изменилось. Не могу заставить себя заговорить с ней. Принципиально не стану этого делать, она же...
— Понимаю, милый, понимаю. Что ж, твоя принципиальность оправдана, однако в конце концов тебе придётся поступиться принципами.
— Она совершила огромную ошибку, когда ушла, бросив вас с папой со мной на руках и плюнув на моё воспитание, и ты не сможешь меня переубедить. Знаешь, если это не было худшим решением в её жизни, тогда, выходит, люди и вовсе не ошибаются.
— Да, — соглашаюсь я, — в этом ты прав.
1: Американская рок-группа, образованная в 1991 году в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. Их песни выражают революционные политические взгляды и представляют собой протест против полицейского насилия, расизма, классового разделения, государственной слежки, цензуры, внешней политики, а также капитализма.
2. 030₽НИК
«Алчность» (Чарльз Бакстер)
В этот же день хищный оскал капитализма обличается вновь — уже дома. Да мы, как погляжу, семейка крамольников. На сей раз бунтует Джереми. Он босиком заходит на кухню и застает меня за вечерним чаем. Вижу в руке телефон. Внуку не то шестнадцать, не то семнадцать годков — нынче не припомню. Обычно мы толкуем о зеленых человечках, — я хоть и подыграю, да потихоньку обращаю к Богу, — но сегодня его мысли заняты не ими. Примечаю на майке красноречивую надпись: «Ярость против системы»*, а над верхней губой — первый пушок: умудрился-таки отпустить долгожданные усы.
— Лютый песец! — ругается Джереми. И пусть ругается. Я, ей-богу, не против. Меня забавляет его крепкое словцо, не знаю почему. — Ба, те нравятся слоны?
— Очень нравятся. Правда, воочию их так и не видела.
Пока мы беседуем за столом, Астрид рядышком готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху смотрит телевизор и что-то бормочет. Где Люси — загадка; полагаю, сидит за книгой в удаленном уголке дома.
— Слоны — одни из самых удивительных творений Создателя. Слышала, что они оплакивают сородичей.
— А ты глянь: что с ними вытворяют, — отвечает Джереми и тычет пальцем в небольшой экран.
— Буквы малехоньки. Не разобрать.
— Мне зачитать?
Какой милый юноша. Да и собеседник занимательный. Оказывается, любить внучат так просто, что не надобно прилагать особых усилий. А мне еще проще: Джереми походит лицом на покойного мужа.
— Будь добр.
— Смотри, соль в том, что гробят слонов и не только.
— Слонов? — доносится из-за плиты голос Астрид. — «Гробят»?
— Короче, в статье пишут, что в Зимбабве, а я знаю, где это, по географии проходили, местные челы, зимбабвийцы, гробят слонов, отравляя цианидом водопои в большущем таком парке. Кажись, пустили в ход цианид, который используют при добыче золота из руды... Шелупонь браконьерская!
— Джереми, попрошу не выражаться, — невозмутимо делает замечание Астрид, уже нарезая помидоры.
— Так вот, а они, я щас об отравленных водопоях, гробят всякую живность, гепардов там, потом стервятников, которые не прочь полакомиться их мертвечиной, короче, еще те пирушки для дикой зверушки, но больше всего страдают-то слоны.
Взгляд внука прикован ко мне, будто я за это в ответе. А я не вчера родилась — разумею: мол, во всех бедах повинно старшее поколение.
— Ба, ну они же безобидны.
— За что их изводят?
— За что гробят? За слоновую кость. У них, эт самое, бивни.
— Много слонов погубили?
— Написано, что восемьдесят. Кучу слонов потравили и туши в кучи свалили. Черт бы побрал таких типов!
— Справедливо.
— Для чего, по-вашему, им столько бивней? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для фигурок, — отвечаю я. — Фигурок Будды. Слоны погибают ради резных фигурок блаженного Будды. А продаются они у нас. Ими пестрят яркие витрины наших магазинов.
— Жесть! — заводится Джереми. — Гребаные живодеры! Да слоны, блин, в тыщу раз человечнее этих якобы людей!
— Алчность во всей красе.
— Что-что «во всей красе»?
— Алчность. То бишь, жадность, — объясняю я. — А потолкуй-ка с мамой. Она у себя, телевизор смотрит. Ей ведь тоже не по нраву жадность. Единодушны вы, внучек.
— Видеть ее не могу. Да и рано с ней контачить. Таковы мои ответные меры. После всего, что она...
— Знамо дело, ты вправе сердиться. Но так не может продолжаться вечно, золотко.
— Вот только не говори, что никакой проблемы нет, когда она есть. Уж если спихнуть ребенка на отца и бабушку не является проблемой, то все остальное — тем более, понимаешь?
— Понимаю. Пока в силах.
________________________
* «Ярость против системы» (англ. Rage Against the Machine) — американская рок-группа, известная крайне левыми политическими взглядами и творчеством, критикующим войны, репрессии, капитализм и цензуру.
3. 0densfinger
Мы вернулись домой. За ужином – вновь разговор про капитализм, словно мы революцию замышляем. Сегодня все началось с Джереми, который пришел на кухню босой, с телефоном в руках. Я сижу и пью чай. Мальчику то ли шестнадцать, то ли семнадцать: не помню точно. Обычно мы с ним говорим о пришельцах. В шутку я притворяюсь, что верю в них, а потом, вдруг, свожу беседу к религии. Однако сегодня у Джереми на уме что-то другое. Оделся в футболку с «Rage Against the Machine», снова пытается отрастить усы, успешно на этот раз.
– Я, черт возьми, не могу в это поверить! Бабушка Ди, ты любишь слонов?
Я не ругаю его за дурные слова. Серьезно. Я нахожу его речи забавными. Не знаю, в чем тут причина.
– Очень люблю. Хотя ни с одним из них не знакома. Слоны – удивительные создания. Говорят, они чувствуют скорбь, когда умирает один из них.
Мы с Джереми за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли над чем-то трудится в гараже, Коринна в комнате у себя, уставилась в телевизор и что-то бубнит под нос. Не знаю, где Люси. Скорее всего, сидит где-нибудь с книжкой в руках.
– Ты только взгляни на это дерьмо! – Джереми протягивает мне телефон. Экран такой маленький.
– Тут слишком мелко. Не разобрать.
– Прочесть тебе?
Какой же он статный юноша. Мне нравится с ним. Любить внуков – естественно: любишь, и все. Тем более Джереми чем-то напоминает мне мужа, светлая ему память.
– Конечно. Прочти.
– Ну… В общем тут про слонов. Убитых или вроде того.
– Что с ними случилось? – интересуется Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
– В общем, в Зимбабве… Я знаю где это, мы проходили на географии… Тут сказано, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы, они отравляют колодцы… ну, в заповедниках, чтобы слоны умирали. Они подсыпают туда цианид. Промышленный, с золотых рудников. Ублюдки…
– Следи за языком, Джереми, – перебивает Астрид спокойным голосом. Сейчас она режет томаты.
– Эта вода… То есть от этой воды, из колодцев, гибнут животные. Сначала мелкие, потом гепарды, а потом грифы: они едят мертвых гепардов… Теперь все мертвы, все, кто там ел и пил. Настоящая гекатомба... Но больше всего пострадали слоны. Которые никому не делают зла!
Он смотрит на меня так, будто я виновата во всем. Мне много лет. Я понимаю. Старые люди за все в ответе.
– Зачем они так поступают? – я спрашиваю его.
– Зачем убивают слонов? Из-за слоновой кости. Им нужны эти… бивни.
– И сколько слонов убили?
– Пишут, что восемьдесят. Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, свалены в кучу! Черт возьми, я порой ненавижу людей.
– Что ж, – говорю я ему, – это вполне справедливо.
– И для чего им, по твоему, столько слоновых бивней? – Астрид готовит соус.
– Резьба по кости, – я отвечаю за внука. – Они вырезают фигурки Будды. Они убивают слонов, делают статуэтки с веселыми лицами и продают их американцам. А те украшают ими витрины, да выставляют в музеях.
– Как это мерзко! – Джереми возмущен. – Таких уродов нужно лечить. Слоны… Да в них, черт возьми, побольше людского, чем в этих людях.
– Они не больны. Это всего лишь алчность.
– Всего лишь что?
– Так еще называют жадность. Пойди, поговори об этом с Коринной. Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такое не нравится. Вы с ней найдете общий язык.
– Я все еще ненавижу ее. И не разговариваю с ней: это принцип. Она..
– Я знаю, я знаю. Твой принцип можно понять. И все же, внучок, однажды тебе придется им поступиться.
– Не говори мне опять, что это все мелочи. Если уйти из дома, бросив меня на руках у отца и бабушки, – это мелочи, что же тогда не мелочь? Ты знаешь?
– Да. Я знаю. Теперь знаю.
4. 1eva
Из «Корыстолюбия» Чарльза Бакстера
Мы возвращаемся домой, и за вечерней трапезой снова заходит разговор о капитализме. Такое ощущение, что мы семейство революционеров. Теперь эту тему поднимает Джереми, который босиком и с iPhone в руке появляется на кухне перед ужином. Я сижу пью чай. Не могу точно вспомнить, шестнадцать ему или семнадцать. Обычно мы с ним беседуем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы угодить внуку и со временем привести его к Богу, но сегодня его занимает другое. На нем футболка с Rage Against the Machine, и я отмечаю, что он отращивает усы, на этот раз успешно.
– Пипец, не могу поверить! – обращается он ко мне. Я не против мата в его устах. На самом деле не против. Не могу объяснить почему, но меня это забавляет. – Бабуля Дэ, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – отвечаю я. – Правда, своими глазами ни одного не видела.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, а Коринна бормочет наверху перед телевизором. Где Люси, не знаю – возможно, читает где-то в доме.
– Это одни из величайших Божьих тварей, – продолжаю я. – Насколько мне известно, они скорбят по усопшим.
– Так посмотри на этот пипец, – говорит Джереми, указывая на экранчик телефона.
– Слишком мелко, я не вижу.
– Хочешь прочитаю? – спрашивает он.
Какой это красивый парень! И мне интересно с ним. Не нужно даже прилагать усилий, чтобы любить внука. А еще он немножко похож лицом на моего покойного мужа.
– Конечно, – соглашаюсь я.
– Ну вот, такое дело, тут слонов типа того, убивают.
– Что? – интересуется Астрид, стоя у плиты. – Как убивают?
– Да вот, в Зимбабве, – я знаю, где это, потому что мы по географии проходили, ну да неважно, – вот в этой статье пишут, что эти, как их там, зимбабвийцы подсыпают цианид в водопои в этом самом, огромном парке, для убийства слонов. И надо думать, у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
– Джереми, прошу, следи за языком, – сдержанно замечает Астрид, нарезая помидоры.
– И вот эти самые, то есть этот самый отравленный водопой, типа того, убивает маленьких животных, гепардов и затем стервятников, которые едят гепардов, как только те умрут; ну то есть это типа настоящий ресторан-чертог смерти под открытым небом; но больше всего цианид в водопоях убивает слонов. – Он смотрит на меня так, словно я виновата. Понятное дело, я ведь стара: старики за все в ответе. – Кто тогда не причиняет вреда?
– Почему люди так поступают? – задаю я вопрос.
– Убивают их? Из-за слоновой кости. У них, как их там, бивни есть.
– И сколько слонов, – продолжаю я, – пострадало?
– Здесь написано восемьдесят, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат мертво-слоновьими грудами. Боже, порой я ненавижу людей!
– Да, – соглашаюсь я. – Совершенно справедливо.
– Как думаете, куда используется вся эта слоновая кость? – спрашивает Астрид, приготовляя соус.
– На поделки, – откликаюсь я. – Вырезают маленьких будд. Убивают слонов и вырезают счастливого будду. А потом продают его американцам. Так маленькая фигурка Будды из слоновой кости оказывается в ярко освещенной витрине.
– Разве так можно! – возмущается Джереми. – Люди больны на всю голову. Слоны, твою мать, человечнее людей.
– Это всё корыстолюбие, – отзываюсь я.
– Что-что? – не понимает он.
– Жадность, другими словами. Спроси у Коринны, – советую я. – Она сейчас смотрит телик наверху. Коринна тоже не в восторге от корыстолюбия и говорит прямо, как ты.
– Я по-прежнему ее ненавижу, – заявляет внук. – И пока не могу с ней общаться. Таков мой политический курс. Она просто не…
– Знаю, знаю, – прерываю я. – Твой курс понятен. Но рано или поздно тебе придется его сменить, солнышко.
– Ты же не будешь утверждать, что это ерунда, потому что ерундой это не было. Если считать ерундой то, что она оставила меня на воспитание тебе и папе, то тогда всё – ерундистика, понимаешь?
– Да, – признаю я. – Понимаю. Покамест понимаю.
5. Aa
(Отрывок из книги Чарльза Бакстера «Скупость»)
Мы вернулись домой, и вечером этого же дня за обеденным столом снова была поднята тема капитализма. Казалось, что мы – семья революционеров. В этот раз инициатором разговора стал Джереми, который ещё до ужина зашёл на кухню босиком, держа в руках свой смартфон. Я сидела и пила чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, точно не помню. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах, и я делаю вид, что они в самом деле существуют, чтобы подразнить его и в конце концов перевести разговор на обсуждение Бога, но сегодня у него явно были другие планы. На нём была футболка с изображением какой-то рок-группы, я также заметила, что он отращивает усы, причём на этот раз довольно успешно.
– Чёрт, не могу в это поверить, – сказал он мне. Я была не против того, что он использует ненормативную лексику. Правда не против. Это меня даже забавляет, не знаю почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Мне очень нравятся слоны, хотя я никогда не видела их вживую, – ответила я. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли занимался чем-то в гараже, а Корин смотрела телевизор наверху. Не знаю, где находилась Люси, думаю, она сидела где-то в доме, увлечённая чтением. – Они – одни из самых крупных созданий Бога, – сказала я. – Полагаю, что они даже умеют скорбеть об умерших.
– Тогда взгляни на этот бред, – сказал он, указывая на небольшой экран телефона.
– Слишком мелко, мне не видно.
– Хочешь, я прочитаю? – спросил он. Какой же он всё-таки замечательный мальчик. Мне нравится проводить с ним время. Любить внука так просто, мне даже не приходится прилагать никаких усилий. К тому же его лицо немного напоминало мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – ответила я.
– Понимаешь, тут говорится об убийстве слонов и тому подобном.
– А что с ними? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
– Так вот, в Зимбабве, местоположение которой мне известно, потому что мы изучали это на географии, в любом случае, в этой статье говорится, что эти люди, жители Зимбабве, добавляют цианид в водоём, находящийся в природном заповеднике, для того чтобы убивать слонов. И мне кажется, что у этих сволочей есть доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобывающей отрасли и…
– Джереми, следи за языком, – спокойно сказала Астрид, которая была занята нарезкой помидоров.
– И он, я имею в виду отравленный водоём, был, типо, причиной смерти более мелких животных, например, гепардов, а затем и стервятников, которые питаются мёртвыми гепардами, так что это что-то вроде эстафеты смерти под открытым небом, но больше всего от цианида в воде страдают слоны. Он смотрел на меня так, будто я была в этом виновата. Но я уже достаточно старая, чтобы понимать, что пожилые люди ответственны за многое. – А слоны ведь на самом деле совершенно безобидны.
– Зачем они делают это? – спросила я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, типо, бивни.
– Сколько слонов уже умерло из-за них? – спросила я.
– Тут сказано, что восемьдесят, – ответил Джереми. «Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежали мёртвыми кучами. Боже, иногда я просто ненавижу людей».
– Достаточно справедливо, – отметила я.
– Как думаешь, для чего им нужна слоновая кость? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Они используют её для резьбы, вырезают из неё маленькие фигурки Будды, – ответила я. – Они убивают слонов ради того, чтобы вырезать фигурки счастливого Будды, а потом продать их американцам. Маленькие резные фигурки Будды выставляются на витрины с подсветкой.
– Это так несправедливо, – сказал Джереми. – Люди просто сошли с ума. Чёрт возьми, даже слоны более человечны, чем люди.
– Это всё из-за скупости, – сказала я.
– Что? – переспросил он.
– Синоним слова «жадность». Иди и спроси Корин, – ответила я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это слово тоже не нравится. У неё та же точка зрения, что и у тебя.
– Я всё ещё терпеть её не могу, – сказал он. – Не могу с ней разговаривать. Такова моя позиция. Она просто не…
– Я знаю, знаю, – сказала я. – Твоя позиция абсолютно обоснована. Но тебе придётся рано или поздно отказаться от неё, дорогой.
– Ты не можешь утверждать, что это пустяк, потому что это не так. Если бы это было не важно, то, что она оставила меня на воспитание вам с отцом, тогда ничего не является по-настоящему важным, понимаешь?
– Да, понимаю, – согласилась я. – Понимаю, во всяком случае, пока.
6. Aaron
Мы возвращаемся домой, и вечером снова поднимается тема капитализма. Похоже, что у нас семья революционеров. Теперь начинает Джереми, который перед ужином входит босиком на кухню с айфоном в руке. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не припомню. Обычно мы обсуждаем космических пришельцев и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подыграть и привести его со временем к Иисусу, но сегодня у мальчика на уме что-то другое. На нем футболка с группой Rage Against the Machine*, и я замечаю, что он отращивает усы, на этот раз успешно.
— Я на хрен поверить не могу, — говорит он мне. Я не против его грубых словечек. Серьёзно. Не понимаю почему, но они меня забавляют. — Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Они мне очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя никогда с ними не общалась лично. —
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят чем-то в гараже, а Корин наверху, воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси, возможно, читает где-то в доме. — Слоны одни из величайших Божьих творений, — объясняю я. — Слышала, что они оплакивают своих умерших.
— Ты посмотри на эту хрень, — Джереми показывает на маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Я не вижу.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его обществом. Любить внука так легко, не нужно никаких усилий. Кроме того, его лицо чуть-чуть напоминает лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— Ну, понимаешь, штука в том, что это об убийстве слонов и всё такое.
— А что с ними? Как их убивают? — спрашивает от плиты Астрид.
— Ладно, значит, в Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы по географии проходили, короче, в статье написано, что эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в таком, типа, громадном парке, чтобы убить слонов. Похоже, эти подонки имеют доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота.
— Джереми, пожалуйста, выбирай выражения, — спокойным тоном делает замечание Астрид. Она теперь нарезает кубиками помидоры.
— И они, я имею в виду отравленные водоёмы, типа, убивают мелких животных, гепардов, а потом стервятников, которые едят погибших гепардов, так что это такая всеобщая столовка смерти под открытым небом, но чаще всего цианид в воде убивает слонов, — он смотрит на меня так, как будто это я виновата. Я старая и понимаю, что старики за всё в ответе. — Которые безобидны?
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть эти самые, бивни.
— Сколько слонов они уничтожили? — уточняю я.
— Здесь говорится, что восемьдесят, — рассказывает внук. — Восемьдесят отравленных цианидом мёртвых слонов лежат штабелями. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Это точно.
— Что, по-вашему, они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Используют для резьбы, — объясняю я. — Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают смеющихся Будд, которых потом продают американцам. Маленькие Будды из слоновой кости попадают в подсвеченную витрину.
— Ну так же нельзя, — возмущается Джереми. — Люди на хрен больные. В слонах охеренно больше человеческого, чем в них.
— Это всё алчность, — замечаю я.
— Это что? — переспрашивает внук.
— Так по-другому называется жадность. Иди спроси Корин, — предлагаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Корин её тоже не любит. Говорит прямо как ты.
— Я всё ещё её ненавижу, — отказывается он. — Я пока не могу с ней разговаривать. Из принципа. Она просто не была...
— Знаю, знаю. Принцип вполне объяснимый. Только тебе придётся в конце концов от него отказаться, дорого́й.
— Не говори мне, что это пустяки, потому что это было важно. Если считать пустяками то, что она оставила тебя и отца заботиться обо мне, тогда всё на свете пустяки, понимаешь?
— Да, — отвечаю я, — пока ещё понимаю.
* «Ярость против машины» - образованная в 1991 году хард-рок группа, известная крайне левыми политическими взглядами.
7. Adan
Возвращаемся домой, и вечером за столом разговор снова заходит о капитализме. Ну и семейка у нас! Сплошь революционеры. На этот раз начинает Джереми. Перед ужином является босой с айфоном в руках на кухню, где я пью чай. Сколько же ему лет - шестнадцать или семнадцать? Никак не запомню. Обычно мы с ним беседуем о космических пришельцах, и я делаю вид, будто верю в их существование. Внук доволен, а мне так легче ненароком перевести разговор на Иисуса. Но сегодня Джереми волнует что-то другое. Он подходит ко мне, и я замечаю футболку с фото группы Rage Against the Machine, прилично отросшие усики, довольно симпатичные:
- И как только додумались до такого! Конченые ублюдки! – произносит внук гневно.
Я никогда не возмущаюсь, слыша от него крепкое словцо. Пусть. Мне даже нравится, когда он так выражается, сама не знаю почему.
- Бабушка Ди, а ты любишь слонов?
- Очень, - отвечаю. - Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы с ним сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже, Коринна наверху смотрит телевизор, ласково переговариваясь с ним. Люси тоже не видно и не слышно - наверное, сидит где-то с книжкой.
– Думаю, слоны - одно из лучших творений Господа, - говорю я. – Представляешь, они оплакивают умерших сородичей.
- Так вот смотри, как с ними обращаются, - говорит внук, указывая на крошечный экран телефона.
- Слишком мелко. Я ничего не разберу.
- Хочешь, прочитаю? - спрашивает Джереми.
Какой же он все-таки красивый. И как мне хорошо с ним. Любить внука так легко, для этого не требуется никаких усилий. К тому же лицом он немного напоминает мне покойного мужа.
- Прочитай, - соглашаюсь я.
- Только учти, там про убийство слонов, и все такое.
- Убийство слонов? - спрашивает стоящая у плиты Астрид. – Разве такое возможно?
- В Зимбабве возможно. Я знаю, где это, мы изучали на географии. Так вот, в статье говорится, что местные, ну то есть зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы огромного такого, ну, типа, природного парка специально, чтобы отравить слонов. Вообще цианид используют при добыче золота, но эти уроды ухитряются достать его…
- Джереми, не выражайся, - с мягкой укоризной произносит Астрид, нарезая помидоры.
- Вроде как он нужен им, чтобы травить животных поменьше, гепардов, а заодно и стервятников, которые клюют их трупы. Типа морг под открытым небом для одних и тут же закусочная для других. А на деле в первую очередь цианид убивал слонов. - Джереми сурово смотрит на меня, будто обвиняет. Мне немало лет, и я без труда угадываю мысли внука: во всем виноваты взрослые. – Которые никому не вредили.
- Зачем же те люди так поступают? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Им нужна слоновая кость. Ну эти, как их там, бивни.
- И сколько же слонов погибло? - спрашиваю я.
- Пишут, восемьдесят, - отвечает Джереми. – Только представь: груды мертвых слонов, отравленных цианидом. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
- И есть за что, - говорю я.
- А зачем им эта самая слоновая кость? – интересуется Астрид, помешивая соус.
- Из нее вырезают фигурки Будды, – отвечаю я. - Убивают слонов, делают из бивней смеющихся Будд, а американцы их покупают. На счастье и удачу. И кладут в витрину с подсветкой.
- Так не должно быть, - говорит Джереми. – Мир сошел с ума. Черт возьми, да в слонах больше человеческого, чем в людях.
- Все из-за алчности, - говорю я.
- Что за штука такая? - спрашивает Джереми.
- Синоним жадности, - объясняю я ему. - Иди спроси у Коринны. Она наверху, смотрит телевизор. Ей все такое тоже не нравится. Она наверняка тебя поддержит.
- Я все еще злюсь на нее, - говорит Джереми. - И пока не могу с ней разговаривать. У меня принципы. Она просто не...
- Знаю, знаю, - говорю я. – Твои принципы мне ясны. Но в конце концов, голубчик, тебе придется от них отказаться.
- Только не говори, что я злюсь из-за ерунды. Если свалить все заботы обо мне на тебя и папу - это ерунда, значит, ерунда вообще все на свете, понимаешь?
- Понимаю, - киваю я. – Пока еще понимаю.
8. Alcv426
AVARICE by Charles Baxter
Мы возвращаемся домой и в тот же вечер за ужином разговор опять заходит о капитализме. У нас в семье, похоже, все сплошные революционеры. На этот раз начинает Джереми. Он босой заходит на кухню, в руках – смартфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать, а, может, семнадцать, точно не помню. Наша с ним тема – инопланетяне, я всегда подыгрываю, делаю вид, что соглашаюсь будто они есть на самом деле, и так постепенно подвожу к разговору о Боге. Но сегодня ему не до инопланетян. На нем футболка с надписью «Круши систему» и он, явно, опять усы отращивает. На этот раз у него, кажется, все-таки получится.
– Ни хрена себе! – возмущается он.
Меня такие слова не оскорбляют, вот честно. Они меня даже почему-то забавляют.
– Бабушка Ди, вот тебе слоны нравятся? – продолжает Джереми.
– Они мне очень нравятся, – отвечаю. – Лично, правда, пока еще ни с одним не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже чем-то занимается, а Коринн – наверху смотрит телевизор и умиляется. Что делает Люси не знаю, скорей всего, где-то в доме читает.
– Слоны – одно из самых лучших творений Господа нашего Бога, – продолжаю. – Это ведь они скорбят по своим умершим, если не ошибаюсь.
– Да ты только посмотри сюда! – cнова восклицает Джереми и тычет в экранчик смартфона.
– Не вижу ничего, мелко очень.
– Давай прочитаю.
Каким же он стал привлекательным молодым человеком! И с ним интересно. Любить внуков так легко! Усилий прилагать совсем не надо. А еще он мне напоминает, совсем немножко, моего покойного мужа.
– Ну давай.
– Так... значит, как его...ну, здесь про то, как слонов истребляют.
– Истребляют? Как? – спрашивает Астрид, стоя у печки.
– Ну, в Зимбабве, я, кстати, знаю где это, мы по географии недавно проходили. Так вот, здесь, ну, то есть, в статье пишут, что они, как их там, зимбабвийцы эти, короче, насыпали цианид в воду в огромном заповеднике, ну, и так слонов отравили. Цианид нужен при добыче золота и у этих мудил, наверное, был к нему доступ...
– Давай, пожалуйста, без ругани, – мягко делает замечание Астрид. Она теперь режет помидоры.
– Ну, из-за них, то есть, из-за отравленной воды сначала погибли мелкие животные, потом гепарды, а потом – стервятники, они этих гепардов ели, конечно же, мертвых. Короче, одна такая огромная едальня смерти под открытым небом, но больше всего из-за цианида в воде погибло все же слонов...
Он на меня смотрит не отрываясь, словно, в этом виновата я. Мне уже не один десяток, я понимаю его: во всем всегда виноваты старики.
– ...которые совершенно безобидны...
– Зачем надо было это делать? – спрашиваю я.
– Убивать слонов? Из-за слоновой кости. У них эти, как их там, бивни.
– И сколько животных погибло?
– Здесь написано восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат, сваленные в огромные кучи. Иногда я людей просто ненавижу!
– Я тебя хорошо понимаю.
– А что они со всей этой слоновьей костью делают, как думаешь? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырезают фигурки, – отвечаю. – Вырезают фигурки Будды. Травят слонов и вырезают фирурки смеющегося Будды. А потом продают их американцам. Которые выставляют эти фигурки из слоновьей кости у себя на полках на показ всем.
– Хрень полная! – опять возмущается Джереми. – Больные на всю голову люди. Слоны гуманнее их всех вместе взятых.
– Это алчность, – отвечаю.
– Чего? – переспрашивает он.
– Жадность. Иди спроси Коринн, – говорю я. – Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже все это противно и выражается она также как ты.
– Я ее все еще ненавижу, – отвечает Джереми. –Разговаривать с ней даже не могу. Принципиально. Она вообще не...
– Все понятно, – перебиваю его. – У тебя принцип. Но, милый мой, нельзя же так злится всю жизнь.
– Только не говори мне, что это фигня, потому что это очень даже не фигня. Если это фигня: бросить меня на вас с отцом, то тогда получается все – фигня, что ли?
– Да, – соглашаюсь. – Ты прав. На сегодня.
Примечание
«Круши систему» (англ. Rage Against the Machine) – название американской рок группы из Лос-Анжелеса, штат Калифорния. Группа появилась в начале 90-х и ее название – называние песни, которую Зак де ла Рока, ведущий музыкант группы, написал для своей предыдущей группы «Inside Out». Музыканты «Rage Against the Machine» знамениты своими революционными политическими взглядами и практически все их песни – это критика внутренней и внешней политики действующего и предыдущих президентов США.
9. Alenka1967
Мы возвращаемся домой, и вечером тема капитализма вновь вспыхивает за обеденным столом. Словно одни революционеры собрались под крышей этого дома. На сей раз зачинщиком является Джереми, который накануне ужина босоногий заходит в кухню со своим айфоном. Я тем временем пью чай за столом. Джереми шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним беседуем о космических пришельцах. Я притворяюсь, что верю в их существование, дабы угодить внуку и затем навести его на разговор об Иисусе, но сегодня Джереми заботит нечто иное. На нём футболка группы Rage Against the Machine. Я замечаю, что он отращивает усы и на этот раз неплохо преуспевает.
- Не могу, блять, поверить, - говорит он мне.
Я не ругаю его за маты. Меня это правда не возмущает. Скорее забавляет, не знаю почему.
- Бабушка, ты любишь слонов?
- Люблю, - отвечаю я. - Хоть никогда своими глазами не видела.
Джереми усаживается рядом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин наверху, охает перед телевизором. Не знаю, куда подевалась Люси; наверное, читает где-нибудь.
- Это одни из самых чудесных творений господних, - продолжаю я. - Они умеют скорбеть.
- Ну тогда взгляни на эту херню, - произносит он, указывая на маленький экран своего телефона.
- Слишком мелко. Не вижу.
- Хочешь, я тебе прочитаю? - спрашивает он.
Какой-же Джереми очаровательный. Мне нравится, когда он рядом. Любить внуков так легко, это получается само собой. В добавок ко всему, лицом он немного напоминает мне покойного мужа.
- Давай, - отвечаю я.
- В общем-то здесь о том, как убивают слонов.
- Что-что? - спрашивает Астрид, не отрываясь от готовки. - Убивают? Каким образом?
- Окей, значит, в Зимбабве, а я знаю где это, потому что мы на географии проходили, в общем, ладно, как написано тут в статье, эти люди, зимбабвийцы, в крупном национальном парке подмешивали цианид туда, откуда слоны пьют, чтобы их убить. Как я понял, эти суки имеют доступ к цианистому калию, с помощью которого они добывают золото, и...
- Джереми, следи, пожалуйста, за языком, - безучастно говорит Астрид, кубиком нарезая помидоры.
- И эта, как ее там, вода отравленная убивает всяких зверушек, гепардов, стервятников, которые потом этих гепардов едят, когда те подыхают, вот и получается, что от такого круговорота смертей в природе, но в основном из-за цианида, конечно, слоны и погибают, - на этих словах он посылает мне такой взгляд, словно все это моя вина. А я стара. И я понимаю: те, кто стар, в ответе за все. – Это нормально по-твоему?
- Зачем им все это? – спрашиваю я.
- Зачем убивать слонов? Ради слоновой кости. Она же у слонов в бивнях.
- Сколько слонов было убито?
- Тут написано восемьдесят, – говорит мне Джереми. – «Обнаружено скопление останков восьмидесяти слонов, умерщвленных в результате отравления цианистыми калием». Боже, иногда я просто ненавижу людей.
- Да уж, - откликаюсь я. – Справедливо.
- Зачем им вообще столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Резные фигурки, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Вот так, запросто убивают слонов и делают из их бивней улыбающихся божков. Затем они продают их американцам. Так маленькие улыбающиеся Будды занимают свое место на светящихся витринах.
- Ну не должно так быть, - произносит Джереми. – Люди настоящие сволочи. В тех слонах было больше, блять, человечности, чем в самих людях.
- Все из-за алчности, - говорю я.
- А это что? – спрашивает он.
- Почти то же, что и жадность. Иди спроси Корин, - говорю я ему. – Она наверху, телевизор смотрит. Алчность ей тоже не по душе. Она совсем как ты.
- Я все еще ее ненавижу, - говорит он. – Пока не могу с ней говорить. Такая у меня политика! Ее ведь не было, когда…
- Знаю, знаю, - отвечаю я. – Понята мне твоя политика. Просто рано или поздно, дорогой, придется тебе от нее отказаться.
- Вот только не надо меня убеждать, что она не поступала подло, потому что именно так она и поступила. Если бросать детей на бабушек и отцов не последняя подлость, то тогда в этом мире вообще нет подлецов, понимаешь?
- Да, - отвечаю я. – Понимаю. Теперь понимаю.
10. Ali
AVARICE by Charles Baxter
Дома, за семейным столом, речь вновь заходит о дикой, ненасытной природе капитализма. А что, мы еще те революционеры. Прилетело откуда не ждали – на кухню, еще до ужина, входит Джереми, босой, но с iPhone. Я же сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, все никак не запомню. Обычно у нас разговоры заходят о пришельцах. Я сначала соглашаюсь с его доводами о том, что зеленые человечки существуют, но затем подвожу его к мысли о божественном сотворении мира. Однако сегодня вечером голова Джереми занята совершенно другим вопросом. На нем футболка с надписью рок группы Rage Against the Machine. Как мне кажется, на сей раз он удачно отрастил усики.
– Какого черта, поверить не могу во все это! – обращается он ко мне. Я спокойно отношусь к тому, что он ругается. Ну, правда, я не против. Не могу сказать почему, но слова Джереми меня веселят. – Баба Ди, как относишься к слонам?
– Они мне очень нравятся, – отвечаю я с иронией. – Хотя лично не была знакома ни с одним из них. – Мы устроились за столом. Астрид готовит ужин. Уэсли мастерит что-то в гараже, Коринн наверху, все никак от телевизора не отлипнет. Полагаю, что Люси где-то сидит и читает, хотя кто ее знает… – Слоны – одни из прекраснейших существ, созданных Богом. – продолжаю я. – Они умеют скорбеть по умершим сородичам.
– Посмотри какую дрянную новость нашел! – возмущается он, показывая на экранчик телефона.
– Слишком мелко. Не вижу ничего.
– Зачитать? – спрашивает он. Славный мальчик. С ним весело. Люблю внучка, по-настоящему. Чертами лица немного похож на моего покойного мужа.
– Давай, – бодро соглашаюсь я.
– Так. Смотри. Про слонов, которых убили и все такое.
– Что с ними произошло? – успевает спросить Астрид, колдуя у плиты. – Как убили?
– Окей, в Зимбабве, а, кстати, я знаю, где находится эта страна, мы изучали на уроках географии, – хвалится Джереми. – Так вот, о чем там... в статье этой... некие люди, ну, эти зимбабвийцы, отравляют цианидом источники воды в этом, как его, большом парке, чтобы убить слонов. Думаю, что эти гады используют промышленный цианид, который есть на золотых приисках.
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – поправляет Астрид сына спокойным тоном, нарезая помидоры.
– А они, ну, эти отравленные источники воды, похоже, убивают и зверей поменьше: гепардов, этих же погибших гепардов затем поедают стервятники. Какое-то сплошное, смертельное пиршество на просторах Африки. И все же от цианида в источниках больше погибают слоны. А есть ли чистые источники? – вопрошает он и смотрит на меня, словно и на мне есть часть вины. Я пожилая и понимаю, что старые люди в ответе за все.
– Почему они так поступают? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Убивают слонов?! – уточняет он. – Из-за слоновой кости. У них эти, как их, бивни.
– И сколько слонов пострадало от рук злодеев?
– В статье упоминается о восьмидесяти животных, отравленных цианидом и сложенных в кучу. Боже, иногда меня воротит от людей.
– Точно, – соглашаюсь я. – Все по делу.
– Как думаешь, зачем им столько бивней? – спрошивает Астрид, перемешивая соус.
– На сувениры. Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки Будды на удачу, а затем продают их американцам. Затем в залитой светом витрине появляется маленький Будда из слоновой кости.
– Все это отвратительно, – заводится Джереми. – Люди – настоящие психи. Блин, эти слоны больше похожи на людей, а люди потеряли облик.
– Из-за своей алчности, – замечаю я.
– Че это? – спрашивает Джереми.
– Другими словами – жадность. Иди и спроси у Корринн. Она наверху сейчас, смотрит телик. Ей тоже не понравится это слово, потому что она еще не познала его смысл.
– До сих пор испытываю ненависть к ней, – заявляет Джереми. – Даже не могу заставить себя общаться с ней. Вот мой подход. Она просто не…
– Знаю-знаю, – успокаиваю я Джереми. Подход понятен, но со временем тебе просто придется простить ее, малыш.
– И не говори мне, что с ее стороны не было подлости. Была-была. Если уж такой поступок не считать подлым – оставить отца и тебя одних воспитывать меня – тогда все позволительно в этой жизни, понимаешь?
– Да, – соглашаюсь я. – Теперь понимаю.
11. alien
Мы возвращаемся домой, и вечером за столом снова заходит речь о капитализме. Похоже, мы семья революционеров. На этот раз тему поднимает Джереми, входя босыми ногами на кухню и держа мобильный телефон. Я сижу, пью чай. Джереми шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним говорим про инопланетян, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы порадовать его и со временем привести к Иисусу, но сегодня у него в телефоне что-то новое. На нём футболка с надписью “Rage Against the Machine”*, он снова пытается отрастить усы и на сей раз у него получается.
------------------------
*“Rage Against the Machine” («Ярость против системы») – американская рок-группа, осуждавшая существующий строй в своих песнях.
-------------------------
– Офигеть, фантастика, – обращается он ко мне. Меня не смущает его брань. Право, не смущает. Она мне по душе, не знаю почему. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Да, очень, – говорю. – Хотя лично ни с кем из них не была знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху бормочет у телевизора. Где Люси, не знаю, наверное, читает где-нибудь в доме.
– Слон – удивительное создание Божье, – продолжаю я. – Говорят, когда один слон умирает, другие грустят у его тела.
– Тогда глянь-ка на эту фигню, – говорит Джереми, указывая на маленький экран телефона.
– Буковки такие малюсенькие. Ничего не вижу.
– Хочешь, я прочитаю? – спрашивает он. Какой он красавец. Мне нравится с ним общаться. Любить внука совсем не трудно, это получается само собой. А ещё он немного похож на моего покойного мужа.
– Давай, – соглашаюсь.
– Ну, короче, здесь пишут об убийстве слонов и всё такое.
– Что? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Каком убийстве?
– Так, значит, в Зимбабве, я знаю, где это, мы учили по географии, короче, здесь написано, в этой статье, что эти негодяи зимбабвийцы подсыпали цианид в пруды, блин, в парке, чтобы отравить слонов. У этих придурков наверняка есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, выражайся прилично, – спокойно говорит Астрид, нарезая помидоры.
– И они… В общем, от яда погибала мелкая живность, гепарды и грифоны, которые поедают мёртвых гепардов, блин, сплошной фильм ужасов, но чаще погибали слоны. Ни в чём не повинные. – Джереми смотрит на меня так, словно я во всём виновата. Я старушка. Понимаю: старики в ответе за всё.
– Почему они так поступили? – спрашиваю я.
– Отравили слонов? Из-за слоновой кости. Блин, из-за бивней.
– Сколько слонов отравили?
– Здесь написано восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – соглашаюсь я. – Так оно и есть.
– А для чего им слоновая кость? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы, – отвечаю. – Делают статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки Будды, приносящего удачу. Потом продают их американцам. Этих маленьких Будд ставят под стекло с подсветкой.
– Это ужасно, – возмущается Джереми. – Люди такое дерьмо! Животные в тысячу раз, блин, лучше людей!
– Это алчность, – объясняю.
– Это что? – спрашивает он.
– Проще говоря, жадность. Пойди спроси у мамы. Она наверху, смотрит телевизор. Тоже терпеть не может алчность. Вы с ней так похожи.
– Я до сих пор её ненавижу. Не могу пока с ней разговаривать. Из принципа. Она ведь…
– Знаю, знаю, – перебиваю я. – Твой принцип можно понять. Но рано или поздно, мой хороший, тебе придётся от него отказаться.
– Ты хочешь сказать, это пустяк? Ничего себе! Ну, если это пустяк – бросить нас всех: меня, тебя и папу – то да, понимаешь ли…
– Да, понимаю, – отвечаю я, – Пока что.
12. Alla A.
Мы возвращаемся в дом, и в тот вечер за обеденным столом снова всплывает тема капитализма. Кажется, мы семья революционеров. На сей раз эти идеи исходят от Джереми, который перед ужином заходит на кухню босой и с айфоном в руках. Сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим о инопланетянах, и я делаю вид, что верю в их существование, чтобы, поддакивая ему, в конечном итоге подвести его к разговору об Иисусе, но сегодня его мысли заняты чем-то другим. На нём футболка Rage Against the Machine, и я замечаю, что он отращивает усы и на этот раз ему это удается.
— Да вашу ж мать, глазам своим не верю! — обращается он ко мне. Я не возражаю, когда он сквернословит. На самом деле. Меня это забавляет, не могу сказать почему.
— Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Они мне очень нравятся, — отвечаю, — хотя лично ни с одним не встречалась. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли ковыряется в гараже, а Корин наверху бормочет перед телевизором. Я не знаю, где Люси — полагаю, что читает где-то в доме. —— Они — одни из величайших творений Божьих, — продолжаю я, — насколько я знаю, они скорбят по умершим.
— Только посмотри на эту хрень, — говорит он, показывая мне маленький экран телефона.
— Слишком маленький. Я не могу разглядеть.
— Хочешь, я прочитаю? — предлагает он. Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука так легко, для этого не требуется вообще никаких усилий. К тому же черты его лица немного напоминают мне моего покойного мужа.
— Конечно, — соглашаюсь я.
— Ну, короче, фишка в том, что слонов убивают и всякое такое.
— В смысле? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну, типа, в Зимбабве, я знаю где это, мы по географии проходили, так вот, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в места водопоя в огромном типа парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при золотодобыче…
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — скромно говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— И они, в смысле отравленные водопои, убивали маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали трупы гепардов, так что это чёртова царская едальня на открытом воздухе, но в основном цианид в водоемах убивал слонов. Он смотрит на меня так, будто виновата я. Мне уже много лет. Я понимаю: во всем виноваты старики.
— Которые безобидны?
— Почему они это делают? — спрашиваю.
— Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же, мать их, бивни.
— Сколько слонов, — продолжаю интересоваться я, — они уже угробили?
— Здесь написано восемьдесят, — сообщает Джереми, — восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат в груде мертвых слонов. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь, — справедливо.
— Как ты думаешь, для чего они используют эту слоновую кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю, — они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости продается в прозрачном кубике с подсветкой.
— Это полнейшая хрень, — возмущается Джереми, — люди просто поехавшие. Чёрт возьми, да эти слоны более человечны, чем люди.
— Это алчность, — заявляю я.
— Чего? — переспрашивает Джереми.
— Ещё одно слово для обозначения жадности. Иди спроси Коринн, — советую я ему, — она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она высказывает похожие мысли.
— Всё ещё ненавижу ее, — признаётся он, — пока не могу с ней говорить. Это моя принципиальная позиция. Она не просто не была…
— Знаю, знаю, — перебиваю я его, — позиция понятна. В конце концов ты её пересмотришь, дорогой мой.
— И не говори мне, что это ерунда, потому что это не ерунда. Если уж это ерунда, бросить меня на попечение отца и тебя, тогда ничего более ерундового нет, понимаешь?
— Да, — соглашаюсь, — я понимаю. Сейчас.
13. Am Fm
Мы возвращаемся домой, и вечером снова принимаемся обсуждать недостатки капитализма. Не семья, а кружок революционеров. На сей раз начинает Джереми. Перед ужином заглядывает на кухню с айфоном в руках, застает меня за чашкой чая. Не могу вспомнить, шестнадцать ему или семнадцать. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах из космоса, как будто они существуют, – я ему подыгрываю, чтобы постепенно привести к Иисусу. Но вижу, сегодня не до пришельцев. Он босиком, на футболке — «Ярость против системы»*, юношеский пух на лице почти сменился настоящими усами.
---- сноска ----
* «Ярость против системы» — англ. Rage Against the Machine, американская рок-группа.
------------
— Полная жесть! — говорит Джереми.
Меня подобные выражения не смущают, хотя иногда он выходит за рамки приличий. Попытки ругаться по-взрослому вызывают у меня улыбку.
— Бабушка Ди, ты же любишь слонов? — спрашивает он.
— Очень люблю, — соглашаюсь я, — хотя и не довелось ни с одним познакомиться поближе.
Он пристраивается рядом. Астрид с нами на кухне, готовит ужин, Весли возится в гараже. Со второго этажа доносятся бормотание Коринн и шум телевизора. Люси нигде не видно, наверное, читает в укромном уголке.
— Слоны величайшие Божьи создания, — добавляю я. — Насколько знаю, они оплакивают и хоронят погибших сородичей.
— Тогда эта фигня тебя не порадует, — показывает статью на экране смартфона.
— Слишком мелко. Не могу разобрать.
— Пересказать тебе?
Настоящий джентльмен! Что за удовольствие проводить с ним время! Любовь к внукам приходит сама собой, им даже стараться не нужно. К тому же его черты неуловимо напоминают мне покойного мужа.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Тут про то, как браконьеры слонов убивают…
— И как они их убивают? — откликается Астрид из-за плиты. — Есть подробности?
— В Зимбабве, и да, я знаю где это — мы проходили по географии, подсыпают в небольшие водоемы цианистый калий. Типа, чтобы слоны отравились. Прямо в национальном парке. Цианиды используют при добыче золота, вот до промышленных химикатов добрались какие-то ублюдки, и…
— Будь добр, следи за языком, — вставляет Астрид и продолжает нарезать помидоры.
— …и начали убивать, то есть, яд в воде начал убивать мелких животных, гепардов, потом стервятников, которые слетелись на их трупы, — такая смертельная забегаловка на свежем воздухе. Но чаще других погибали слоны…
Он смотрит на меня так, будто я во всем виновата. Мне слишком много лет. Я его понимаю: именно старики за все в ответе.
— …слоны, которые никому плохого не делают, какого черта?
— Почему люди такое творят? — спрашиваю я.
— Зачем их убивают? Ну, ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— И сколько слонов они умертвили?
— Около восьмидесяти. Груды отравленных слонов, один труп на другом. Иногда я людей ненавижу.
Я киваю:
— Они заслужили.
— И куда им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, замешивая соус.
— Вырезать статуэтки, — отвечаю я, — маленьких безмятежных монахов. Слоны умирают, а из их бивней вырезают улыбающегося Будду. Продают американцам, и в роскошных гостиных появляются умиротворенные Будды из слоновой кости.
— Нельзя же так! — говорит Джереми. — Люди ведут себя как маньяки. Слоны и то человечнее.
— Такова алчность.
— Что еще за алчность?
— Другим словом, жадность. Порасспрашивай Коринн, она наверху у телевизора. Не выносит жадность, как и ты.
— Ну нет, я ее не простил. Не разговариваю с ней, принципиально. Да она просто не…
— Знаю, знаю, — перебиваю я. — Могу понять твои принципы. Но однажды придется от них отступить, радость моя.
— Можно подумать, я злюсь из-за мелочей. Или бросить меня на тебя с папой и уйти в закат — пустяки? Тогда важным вообще ничего не назовешь.
— Понимаю. Пока что так.
14. amie2007
Чарльз Бакстер.
Алчность.
Мы возвращаемся домой и вечером за ужином опять всплывает тема капитализма. Похоже, что в нашей семье сплошные революционеры. В этот раз начинает Джереми. Он заходит на кухню босиком, с айфоном в руках. Я сижу, попивая чай. Джереми то ли 16, то ли 17 лет, не помню точно. Обычно мы с ним болтаем про космических пришельцев. Я притворяюсь, что верю в них, чтобы порадовать его и исподволь привести к Иисусу, но сегодня он хочет поговорить о чем-то другом. На нем рок- футболка "Ярость против системы" и я замечаю, что ему наконец-то удалось отрастить усы.
- Не могу поверить, мать твою, - говорит он. Не знаю почему, но меня не коробит, а забавляет его брань.
- Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Люблю, хотя лично никогда не встречалась.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Корин наверху, воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси, наверное, где-то в доме, читает.
- Слоны - одни из величайших божьих созданий,- говорю я.- Они оплакивают своих умерших.
- Ты только посмотри на эту херню,- Джереми указывает на экран айфона.
- Я не вижу, слишком мелко.
- Хочешь, я тебе прочитаю?
Какой он милый юноша. Я люблю его компанию. Это так легко: любить внука, не требует никаких усилий. Кроме того, он немного похож на моего покойного мужа.
- Конечно,- говорю я.
- Ну, это про то, как убивают слонов.
- Убивают слонов?- переспрашивает Астрид, стоя у плиты.- Как убивают?
- Ну, в Зимбабве, я знаю, где это, потому что мы изучали на географии. Так вот, здесь пишут, что эти зимбабвцы добавляют цианид в питьевые колодцы в заповедниках, чтобы травить слонов. И похоже, эти ублюдки используют промышленный цианид с золотых разработок.
- Джереми, пожалуйста, следи за языком,- скромно замечает Астрид. Она режет помидоры.
- В общем, отравленная вода убивает небольших животных, типа гепардов, а потом грифов, которые едят этих мертвых гепардов. Настоящее пиршество смерти под открытым небом, но, в основном, цианид убивает слонов. Они же ни ни в чем не виноваты?
Он смотрит на меня так, как будто виновата именно я. Я старая. Я понимаю: старики за все несут ответственность.
- Зачем они это делают?- спрашиваю я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У слонов, типа, есть бивни.
- И скольких слонов они так убили?
- Пишут, что восемьдесят,- отвечает Джереми.- Восемьдесят отравленных цианидом и сваленных в кучу мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей!
-Да, - говорю я.- Понимаю.
- Что ты думаешь, они делают со всей этой слоновой костью?- спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Статуэтки,- отвечаю я.- Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости присоединяется к трофеям на полке с подсветкой.
- Это чертовски неправильно, - заявляет Джереми.- Люди просто больные на всю голову. Слоны, нахрен, более человечны, чем люди.
- Это алчность, - говорю я.
- Что это?- переспрашивает он.
- Так называют жадность. Иди, спроси Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, как и тебе.
- Я все ещё ненавижу ее. Не могу с ней разговаривать, из принципа…
- Знаю, знаю, принципы достойны уважения, но рано или поздно ты должен с ней поговорить, милый.
- Только не надо мне говорить, что это неважно! Потому что это важно! Если то, что она бросила меня на тебя и папу - неважно, то значит в жизни вообще ничего нет важного!
- Да, я понимаю...пока что.
15. Annant
Мы возвращаемся домой, и тема капитализма вновь возникает за обеденным столом ‒ как будто мы семейка революционеров. Сегодня ее заводит Джереми, который входит в кухню босым, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Джереми шестнадцать или семнадцать – не помню точно. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подыграть ему и в конце концов свести все к Иисусу, но сегодня он озабочен чем-то другим. На нем футболка с Rage Against The Machine, я отмечаю, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
«Охуеть, не могу поверить», — говорит он мне. Я не против, чтобы он матерился. Правда, не против. Это меня забавляет, сама не знаю, почему. «Бабуля Ди, ты любишь слонов?»
«Очень даже, — отвечаю. — Но ни с одним из них не знакома лично». Мы сидим за кухонным столом, Астрид готовит обед, Уэсли что-то поделывает в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Где Люси, я не знаю, наверное, где-то читает. «Это величайшие творения Господни, — говорю я. — Насколько мне известно, они оплакивают смерть своих сородичей».
«Тогда посмотри на эту чертову хрень», — говорит он, указывая на экран телефона.
«Слишком мелко, я не вижу».
«Хочешь, я тебе прочитаю?» — спрашивает он. Что за очаровательный юноша. Мне так нравится общаться с ним. Так легко любить внука, это получается само, безо всяких усилий. Ну и еще его лицо немного напоминает мне черты моего последнего мужа.
«Конечно», — говорю.
«Ну, тут о слонах, которых убили ‒ об этом».
«А что со слонами? — спрашивает Астрид, стоя над плитой. — Вот сейчас убили?»
«Да, это в Зимбабве, я знаю, где это, мы учили по географии, в общем, здесь, в статье, говорится, что они, зимбабвийцы, добавили яд в водопои в таком, типа, большом парке, чтобы умертвить слонов. А эти уроды, наверное, имеют доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота…»
«Джереми, пожалуйста, следи за языком», — сдержанно вставляет Астрид, нарезая кубиками помидоры.
«И они, имею в виду, эти отравленные водопои, типа, убили маленьких животных, гепардов, а потом стервятников, которые их потом съели, так что это стало просто каким-то уличным кафе смерти, но больше всего цианид в воде поубивал слонов». Он смотрит на меня, как будто это я была причиной их смерти. Я старая. Понимаю, что старые люди ответственны за все. «Ни в чем не повинных?»
«Зачем они это делают?» — спрашиваю.
«Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них эти, бивни»
«Сколько слонов, — спрашиваю, — они убили?»
«Тут пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат, сваленными в кучи. Господи, иногда я ненавижу людей...»
«Да, — говорю. — Справедливо».
«А что, как думаешь, они делают со всей этой слоновой костью?» — спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Это для резных фигурок, — говорю. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают смеющегося Будду. Затем продают его американцам. Маленький Будда из слоновой кости в подсвеченной витрине».
«Это так несправедливо, — говорит Джереми. — Люди просто больны. Эти слоны больше люди, черт возьми, чем сами люди».
«Это алчность», — говорю.
«Это – что?» — спрашивает он.
«Синоним жадности. Спроси у Коринн, — говорю. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Вы с ней похожи»
«Все еще ненавижу ее, — говорит. — Не могу пока с ней разговаривать. Принцип у меня такой. Не буду…»
«Знаю, знаю, — говорю. — Принцип — это понятно. Но в итоге тебе придется о нем забыть, малыш…»
«Ты же не станешь говорить, что это ерунда, когда это вовсе была не ерунда ‒ бросить тебя и моего отца, чтобы присматривать за мной. Если это неважно, что тогда вообще важно, а?».
«Да, — говорю. — Понимаю. Пока что».
16. AnnaR
Мы пришли домой и, сев за стол, снова вернулись к обсуждению капитализма. Вся наша семья казалась бандой революционеров. На этот раз Джереми был зачинщиком. Босой, с Айфоном в руке, он пришлёпал на кухню перед ужином. Я сидела, попивая чай. Ему было то ли 16, то ли 17: я никак не могла запомнить. Нашей привычной темой были инопланетяне. Я претворялась, что верю в них, чтобы смягчить нрав Джереми и постепенно обратить его к Иисусу. Однако сегодня он изучал что-то ещё. На нем была футболка с американской рок-группой, Rage Against the Machine, и я заметила, что он снова отпустил усы. Наконец-то они выглядели сносно.
– Да какого хрена?! – сказал он, смотря на меня.
Я не возражала против похабных словечек. Правда. Даже наоборот, по какой-то неведомой причине они казались мне забавными.
– Бабушка Ди, а ты слонов любишь?
– Мне они очень нравятся. – ответила я. – Хотя я лично не знакома ни с одним из них.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин; Вэсли возился в гараже; Корина лепетала что-то на своём перед телевизором на верху. А Люси…она, наверное, снова уткнулась в какую-нибудь книгу.
– Они одни из самых замечательных существ, созданных Богом. Насколько мне известно, они даже оплакивают своих погибших сородичей.
– Тогда просто взгляни на эту жесть! – сказал он, тыча пальцам в маленький экран.
– Слишком мелко. Я ничего не вижу.
– Хочешь, я прочитаю? – спросил он.
Каким же красавчиком он стал! Наши беседы всегда были мне в удовольствие. Любовь к внукам возникает так естественно, без каких-либо усилий. Вдобавок он был слегка похож на моего покойного мужа и черты его лица напоминали мне о нем.
– Будь добр, – ответила я.
– Ну в общем речь об убийстве слонов или что-то вроде того.
– Что, прости? – поинтересовалась Астрид, не отходя от плиты. – Убивают?
– В общем, в Зимбаве… я знаю о ней из уроков географии. Короче, в статье говориться, что они, зимбабвиецы, добавляют в воду в этих… больших парках цианид для убийства слонов. Эти долбаёбы, я полагаю, имеют доступ к промышленному цианиду. Его используют в золотодобыче…
– Джереми, cледи за языком, будь добр. – сказала она спокойно, нарезая помидоры кубиком.
– И они, я имею ввиду водоемы с отравленной водой, убивают животных, гепардов, например, а затем и грифов, которые питаются мясом мертвых кошек. Просто какая-то харчевня на открытом воздухе рядом с дворцом смерти. В основном, однако, от цианида в водоемах страдают слоны. В чем они провинились?
Он посмотрел на меня пристально, взглядом полным упрека. Я старая. Я всё понимаю. Старики ответственны за все беды на свете.
– Зачем вообще такое делать? – спросила я.
– Убивать слонов? Всё из-за слоновой кости, из-за их бивней.
– Сколько слонов уже погибло?
– Здесь пишут о восьмидесяти, – ответил Джереми, – Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат в разлагающейся куче. Господи, я иногда ненавижу людей.
– Да, справедливо. – подтвердила я.
– Всё ради резных сувениров, – продолжила я, – они вырезают маленьких Будд; убивают слонов и делают счастливого Будду, потом продают его какого-нибудь американцу. И стоит этот маленький Будда из слоновой кости в витрине с подсветкой.
– Просто несправедливо. Люди – больные ублюдки. Слоны намного человечнее человека, мать вашу.
– Всё алчность, - объясняю я.
– Чё?
– Жадность, другими словами. Иди поговори с Кориной, – говорю я ему, – она на верху смотрит телевизор. Ей тоже такое не нравится. Вы с ней два сапога пара.
– Я всё еще не выношу её, не могу с ней разговаривать; принципиально не буду. Она просто…
– Знаю-знаю… – перебиваю его я, – тебя можно понять. Но тебе придётся преодолеть себя, котик, потихоньку.
– Ты не можешь говорить, что это пустяк, потому что это не так. Если бы это было так: бросить папу, обременять тебя, тогда всё в этой жизни – пустяк, так?
– Конечно, нет, – говорю я. – Я могу тебя понять. По крайне мере сейчас.
17. Anna_Anna
Мы возвращаемся домой и вечером за общим столом опять говорим о том, до чего нас довел капитализм. Вот так и бунтуем помаленьку. Сегодня идейный заводила − Джереми. Он босиком приходит на кухню с айфоном перед ужином. Я сижу, чаи гоняю. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не помню. Обычно мы с ним болтаем об инопланетянах, и я, чтобы порадовать его, соглашаюсь, что они – не сказка, а в конце подвожу разговор к Иисусу. Но сейчас у него другой бзик. На нем футболка с надписью Rage Against the Machine*, он отращивает усики, и на этот раз они ему идут.
− Блядь, я в шоке! − говорит он. Мне все равно, что он матерится. Правда-правда. Он такой смешной, когда ругается. − Бабушка Ди, ты любишь слонов?
− Очень люблю, − отвечаю я. – Хотя знакомых слонов у меня не было. – Джереми сидит со мной за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Корин наверху разговаривает с телевизором. Я не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме. – Бог сделал их одними из величайших существ. Я знаю, что они оплакивают сородичей.
− А теперь глянь на эту херню! – Он показывает на маленький экран телефона.
− Слишком мелко. Ничего не вижу.
− Тебе почитать? − спрашивает он. Мой сладенький! Мне с ним хорошо. Внуков любишь уже за то, что они есть. Да и мордашкой он напоминает моего покойного мужа.
− Конечно, − говорю я.
− Ну, тут типа написано, что слонов убивают и так далее.
− Как это? − спрашивает Астрид, стоя у плиты. − Как убивают?
− Ну, это в Зимбабве. Я знаю, где это, потому что мы проходили по географии. Короче, тут пишут, что они – эти люди, ну, типа зимбабвийцы, бросают цианид в ямы с водой в этом, типа большом парке, чтобы убивать слонов. Наверное, эти мудаки воруют цианид, который нужен на золотых рудниках...
− Джереми, пожалуйста, следи за языком, − спокойно говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
− И они это... Ну, отравленная вода типа убивает мелких зверей, гепардов и еще стервятников, которые жрут дохлых гепардов. Прикинь: такая большая кафешка с трупаками под открытым небом! Но в основном цианид в воде убивает слонов. – Он внимательно смотрит на меня как на грешницу. Я свое пожила и понимаю: старики виноваты во всем. – Они же мухи не обидят.
− Зачем они так делают? – спрашиваю я.
− Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них типа эти − бивни.
− Сколько слонов они убили? – говорю я.
− Тут пишут: восемьдесят, − отвечает Джереми. – Траванули цианидом восемьдесят слонов и свалили их в кучу. Господи, иногда я ненавижу людей!
− Да, − говорю я. – Ты вправе их ненавидеть.
− А куда им, по-вашему, столько слоновой кости? − спрашивает Астрид, помешивая соус.
− Для поделок, − отвечаю я. – Из нее вырезают статуэтки Будды. Убивают слонов и делают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Освещенная витрина, а на ней – маленький Будда из слоновой кости.
− Нельзя же так, − говорит Джереми. – Мир ебанулся. Блядь, слоны добрее людей.
− Все из-за алчности, − говорю я.
− Что это за хрень? − спрашивает он.
− По-другому – жадность. Иди, спроси у Корин, − говорю ему. − Она наверху, смотрит телевизор. Она, как и ты, не в восторге от людей.
− Я до сих пор ненавижу ее, − отвечает он. – Еще рано с ней говорить. У меня своя стратегия. Она же не...
− Знаю, знаю, − говорю я. – Стратегию можно понять. Рано или поздно ты кончишь протестовать, милый.
− Не говори мне, что это фигня, потому что это не фигня. Она плюнула на меня и бросила на отца и тебя. Если это фигня, тогда весь мир не стоит плевка, усекаешь?
− Да, − отвечаю я. – Пока усекаю.
------------
*Rage Against the Machine (Ярость против машины) − американская рок-группа крайне левых политических взглядов.
18. Anstasia
Мы заходим в дом, и в этот вечер тема капитализма снова всплывает за обеденным столом. Как будто мы – семья революционеров. В этот раз это всё начинается с Джереми, который перед обедом заходит в кухню босиком, в руках у него айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь будто они существуют, чтобы подшутить над ним, и вывести разговор на жизнь Иисуса, но сегодня он намерен поговорить о другом. На нем футболка с надписью "Долой засилье машин!", я замечаю, что он опять начал отращивать усы, на этот раз успешно.
— Чёрт, не могу поверить в это, - говорит он мне. Я не возражаю, что он использует непристойности. Я, правда, не против. Это забавляет меня, я не могу сказать почему. —Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Они мне очень нравятся, - говорю я. - Хотя я никогда не была знакома с кем-то из них лично. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли делает что-то в гараже, а Коринна устроилась наверху перед телевизором. Я не знаю, где Люси – читает где-то в доме, наверное. – Они находятся в числе величайших творений Бога, - говорю я. – Я слышала, что они скорбят по своим умершим сородичам.
— Посмотри на это чёртово безобразие - говорит он, показывая мне экран телефона.
— Слишком мелко, я не вижу.
— Прочитать тебе? - спрашивает он. Какой он красавец, молодой мужчина! Я наслаждаюсь его обществом. Легко любить внука, когда не нужно прилагать усилий для этого. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего мужа в молодости.
— Конечно, - говорю я.
— В общем, эта ерунда об убитых слонах и всё такое.
— Что с ними? - спрашивает Астрид, находясь у плиты. – Почему их убивают?
— Итак, в Зимбабве, (я знаю где это, потому что мы учили по географии), в общем, вот что говорится в этой статье, - они, эти люди, эти зимбабвийцы, кладут цианид в водяные скважины, которые находятся, например, в большом парке, чтобы убивать слонов. Я полагаю, эти ублюдки имеют доступ к цианиду, который используют при обработке золота.
— Джереми, пожалуйста следи за своим языком, - сдержанно говорит Астрид, нарезая помидоры.
— Они, я думаю, отравляют воду в скважинах, убивая более мелких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов после их смерти, это как открытая площадка ресторана во дворце смерти. Но большая часть цианида в водяных скважинах убивает именно слонов. Он смотрит на меня так, будто я виновата. Я прожила долгую жизнь и понимаю, что старые люди несут ответственность за всё. Но, может, всё-таки не всех следует винить?!
— Почему они это делают? - спрашиваю я.
— Убивают слонов? Для добычи слоновой кости. У них же бивни.
— Сколько слонов они погубили? - спрашиваю я.
— Здесь говорится о восьмидесяти, - отвечает мне Джереми. – Восемьдесят отправленных цианидом слонов лежат в куче! Господи, иногда я ненавижу людей!
— Да, - говорю я. – Тебя можно понять.
— Как вы думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, мешая соус.
— Для резьбы, - говорю я. – Они вырезают маленькие фигурки Будды. Они убивают слона и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцем. Маленький Будда из слоновой кости стоит на витрине с подсветкой.
— Это неправильно, - говорит Джереми. – Люди чертовски больны. Эти слоны более человечны, чем люди, черт возьми.
— Это скупость, - говорю я.
— Что это? - спрашивает он.
— Другое значение слова "алчность". Иди спроси у Коринны, - говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится подобное, она говорит также, как и ты.
— Я всё ешё ненавижу её, - говорит он. – Не могу говорить с ней. Это принципиально. Она просто не…
— Я знаю, знаю, - говорю я. – Твои принципы понятны. Но в конце концов тебе придется от них отказаться, милый.
—Ты не можешь доказать мне, что это неважно, потому что это БЫЛО важно. Если не было ничего страшного в том, чтобы скинуть меня на тебя и папу, значит, вообще ничего страшного не существует, понимаешь?!
— Да, - говорю я. – Я понимаю. Но это сейчас..
19. April
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер в семейном кругу снова всплывает тема капитализма. Похоже, наш дом — пристанище смутьянов. На этот раз беседу заводит Джереми — перед ужином он появляется в кухне, босой, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Моему внуку не то шестнадцать лет, не то семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним беседуем об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы с ним поладить и в итоге привести его к вере в бога, но сегодня ему не до того. На нем футболка с принтом Rage Against the Machine, и я вдруг замечаю, что его попытки отрастить усики на этот раз увенчались успехом.
— Я, блин, не могу в это поверить! — сообщает он мне. Я не возражаю против такого рода лексики. Правда не возражаю. Мне даже нравится, сама не знаю почему. — Бабуля Ди, а как ты относишься к слонам?
— Весьма положительно, — отвечаю я. — Хоть ни с одним лично и не знакома.
Мы сидим за кухонным столом, Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже — там всегда есть, чем заняться. Коринна сейчас наверху, воркует перед телевизором. Не знаю только, где Люси, наверное, сидит где— то в доме и читает.
— Слоны — одни из величайших творений божьих, — говорю я. — Они оплакивают своих умерших собратьев, и я их понимаю.
— Тогда только посмотри на эту хренотень! — Джереми тычет в экран своего телефончика.
— Слишком мелко, я не разгляжу.
— Давай, я тебе прочитаю?
Какой же он славный и симпатичный. Мне нравится с ним общаться. Любить внука очень легко, это выходит само собой. Кстати, он чем-то немного похож на моего покойного мужа.
— Да, конечно, — отвечаю я.
— Ну, здесь про убийства слонов и еще всякое такое.
— А что со слонами? — спрашивает стоящая у плиты Астрид. — Какие убийства?
— Там, в Зимбабве, кстати, я в курсе, где это, мы учили по географии, да, ну так вот, в статье написано, что эти местные, то есть, зимбабвийцы, бросают в водоемы цианид. В этом их огромном заповеднике, чтобы убивать слонов. Я так понимаю, эти паскуды имеют доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче.
— Джереми, пожалуйста, не выражайся, — чопорно произносит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— И вода, в смысле, отравленные водоемы — из них пьют мелкие животные, типа гепардов, и умирают, а потом их едят стервятники и тоже гибнут, так что там просто столовка из всякой дохлятины под открытым небом, но вообще цианид добавляют в воду, чтобы убить слонов. Безвредных! — Он смотрит на меня так, будто это я во всем виновата. Я уже достаточно пожила на свете, чтобы понимать: старики и правда за все в ответе.
— Зачем же они так поступают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Из-за слоновой кости. Им нужны эти… бивни.
— И сколько животных уже погибло?
— Здесь написано, восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых, отравленных цианидом слонов. Гора мертвой слонятины! Господи, как же я иногда ненавижу людей!
— Да, — говорю я. — Имеешь право.
— Интересно, зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Резьба, — отвечаю я. — Они вырезают из нее фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают символ счастья и достатка, смеющегося Будду. И потом продают фигурки американцам. А те ставят их на полочку в сервант и закрывают стеклянными дверцами.
— Это так неправильно! — восклицает Джереми. — Люди — больные уроды. Да блин, в слонах больше человеческого, чем в этих людях.
— Это называется алчность, — говорю я.
— Что это значит? — спрашивает он.
— Синоним жадности. Сходи, пообщайся с Коринной, — отвечаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей эта история тоже не понравится. У нее схожие с тобой взгляды.
— Меня от нее воротит, — отвечает Джереми. — Не могу с ней пока разговаривать. Это принципиальный вопрос. Она просто не…
— Вижу, вижу, — говорю я. — Твои принципы понятны. Только тебе придется отказаться от них. Со временем, солнышко.
— Вот не говори мне, что тут нет ничего страшного, потому что это страшно. Она бросила меня на тебя и папу — и если это не беда, то что тогда назвать бедой? Понимаешь, о чем я?
— Да, — отвечаю я. — Понимаю. На данный момент.
20. Arina Y.
«Алчность», Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой, и за ужином возобновилось обсуждение капитализма. Сдается, мы — семейка революционеров. На этот раз первым заговорил Джереми. Он босиком проскользнул на кухню, держа в руках iPhone. А я сидела и попивала чай. Джереми шестнадцать или семнадцать, сходу не вспомню. Мы часто беседуем о пришельцах. Я делаю вид, что они существуют, чтобы расположить его и подвести к мысли о Боге, но сегодня он озабочен чем-то другим. На нем футболка с надписью «Ярость против системы», и кажется, он опять пытается отрастить усы, и на этот раз вполне успешно.
— Чёрт, не могу в это поверить, — воскликнул он, явно привлекая мое внимания. Меня не смущает, когда он ругается, правда. В этом даже что-то есть. — Бабушка, скажи, вот тебе нравятся слоны?
— Да, очень нравятся, — отвечаю я, — хоть я и не видела ни одного.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху, устроилась перед телевизором. Не знаю, где сейчас Люси, наверное, где-нибудь в доме, читает.
— Слоны — одни из величайших творений Господа, — заговорила я. — Если память мне не изменяет, они скорбят, когда другие слоны умирают.
— Только погляди на эту чертовщину, — говорит он, тыча в экранчик телефона.
— Слишком мелко, не разобрать.
— Мне прочесть? — спрашивает Джереми. Какой же он милый. Так приятно проводить с ним время. Любить внука так просто, для этого не нужно никаких причин. А еще его черты чем-то напоминают мне лицо покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Если вкратце, речь идет об истребление слонов и всяком таком.
— Истреблении? — спрашивает Астрид, не отрываясь от готовки. — В каком смысле?
— Попробую объяснить. В Зимбабве — кстати, могу показать на карте, мы проходили на географии ¬— так вот, в статье говорится, что местный народ, ну эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в каком-то огромном парке, чтобы убить слонов. Подозреваю, что у этих подонков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, прошу тебя, следи за выражениями, — деликатно замечает Астрид, нарезая помидоры.
— И они, в смысле эти отравленные водоемы, губят маленьких зверьков, гепардов, а еще стервятников, которые поедают умерших гепардов. Прямо настоящий храм смерти под открытым небом. Но в первую очередь цианид убивает слонов.
Взгляд его устремлен на меня, как будто я в ответе за происходящее. Я стара и все понимаю. Так легко скинуть всю ответственность на старшее поколение.
— Слоны же безобидны. Почему они так поступают? — спрашиваю я.
— Зачем убивают слонов? Ради добычи слоновой кости, бивней.
— И скольких они уже погубили? — уточняю я.
— Здесь сказано, восемьдесят слонов, — уточняет Джереми. — Среди груды останков насчитано восемьдесят трупов слонов, отравленных цианидом. Господи, до чего же сильно я порой ненавижу людей.
— Понимаю, — соглашаюсь я, — вполне заслуженно.
— Как думаете, что они будут делать дальше с этими костями? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Резные изделия, — поясняю я. — Они вырезают фигурки маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду, а потом продают его американцам. Маленький Будда из слоновой кости будет сиять в яркой витрине.
— Как же это неправильно, — говорит Джереми. — Это же надо, люди совсем сбрендили. Да эти слоны куда человечнее людишек.
— Во всем виновата алчность, — заявляю я.
— Что это такое? — спрашивает Джереми.
— Синоним жадности. Пойди спроси у Коринны, — предлагаю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, она бы сказала то же самое.
— Я до сих пор злюсь, — признается он, — и пока не готов с ней заговорить. У меня свои принципы. Просто она не...
— Знаю, знаю, — отзываюсь я, — прекрасно тебя понимаю. Но рано или поздно придется поступиться своими принципами, родной.
— Только не надо говорить, что это мелочи жизни, как раз наоборот. Если уйти от отца и подбросить меня тебе — мелочи, то что тогда вообще имеет значение?
— Знаешь, я, кажется, понимаю, что ты пытаешься сказать, — сказала я.
21. arpersh
Алчность
Чарльз Бакстер
И вот мы снова дома, а вечером за ужином опять заходит разговор о капитализме. Видно, у нас дома рассадник революционеров. На этот раз тему поднимает Джереми. Перед ужином он босиком заходит на кухню с телефоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему то ли 16, то ли 17 – забыла. Обычно мы обсуждаем инопланетян, и я притворяюсь ему на радость, что верю в них в надежде однажды склонить его к религии, но сегодня он занят чем-то другим. На нём футболка группы Rage Against the Machine, и я замечаю, что он снова отращивает усы – на этот раз смотрится куда убедительней.
«Охренеть можно!» – говорит он мне. Против мата я не возражаю. Честное слово. В его устах он меня смешит, не знаю почему. «Бабуля Ди, ты любишь слонов?».
«Очень люблю», – отвечаю я. «Хотя лично ни одного не знаю». Мы на кухне, сидим за столом. Астрид готовит ужин, Вэсли возится в гараже, а Корин уставилась в телевизор наверху. Где Люси, не знаю – устроилась где-то с книгой, наверное. «Слон – одно из величайших созданий Господа. Если не ошибаюсь, они скорбят по своим умершим собратьям».
«А вот взгляни-ка на эту хренотень», – велит он, указывая на экран своего маленького телефона.
«Слишком мелко. Не разберу».
«Прочитать тебе?» – спрашивает он. Такой молодой и красивый! Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков так легко – выходит само собой. Да и лицом он смутно напоминает мне покойного мужа.
«Давай», – отвечаю я.
«Такое дело, ну, понимаешь, тут про убийство слонов и всё такое».
«И что там со слонами?» – подключается Астрид из-за плиты. «Как их убивают?»
«Ну смотри, в Зимбабве, я, кстати знаю, где это – с уроков географии, ну так вот, тут пишут, в этой статье, что они, эти люди, ну зимбабвийцы которые, кладут цианид в водопои в этом, ну как его там, в большом парке, чтоб убить слонов. И, по-моему, у этих хренов есть доступ к промышленному цианиду, который они используют для добычи золота».
«Джереми, следи за языком, пожалуйста», – с деланной строгостью одёргивает его Астрид. Она режет помидоры.
«И из-за них, ну отравленного водоёма, то есть, гибнут маленькие животные, гепарды, а потом стервятники, которые едят гепардов, когда те умрут, ну и там просто какой-то пир мертвечины на природе, но чаще всего от отравленной воды погибают именно слоны». Он смотрит на меня в упор, словно это моя вина. Я стара. И понимаю, что во всём виноваты старики. «А ведь слоны безобидны!».
«Зачем им это?» – спрашиваю я.
«Убивать слонов? Ради слоновой кости. У них же, ну эти, бивни».
«И сколько слонов, – интересуюсь я, – пострадало от их рук?».
«Здесь пишут, что восемьдесят», – отвечает Джереми. «Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат в куче слоновых трупов. Боже, иногда я ненавижу людей».
«Да, – вторю я ему. – Есть за что».
«И на что им, по-твоему, вся эта слоновая кость?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», – объясняю я. «Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки радостного Будды. А потом продают эти радостные фигурки американцам. А те размещают их в витринах с подсветкой».
«Идиотизм!» – заключает Джереми. «Люди больны на голову. Эти слоны человечнее людей, чёрт бы их побрал».
«Это всё алчность», – резюмирую я.
«Что-что?» – не понимает он.
«То же, что жадность. Иди спроси у Корин», – советую я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. И тоже не в восторге от всего этого. Говорит прямо как ты».
«Я всё ещё ненавижу её», – бурчит он в ответ. «И пока не могу с ней разговаривать. Я так решил. Она просто не…».
«Знаю-знаю», – успокаиваю я его. «Решение понятное. Но в конце концов придётся оставить всё это, золотце».
«Только не говори, что это пустяк, потому что никакой это не пустяк. Если пустяк – оставить меня на тебя и папу, то всё остальное вообще не имеет значения. Понимаешь?».
«Да», – заверяю я его. «Понимаю. Но это пройдёт».
22. Asea_Aranion
Мы приходим домой и вечером опять обсуждаем капиталистов. У нас не семья, а прямо кружок революционеров. На сей раз тему поднимает Джереми: перед ужином он заходит в кухню, босой, с айфоном в руке. Я пью чай, сидя за столом. Ему лет шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев, я ему подыгрываю, притворяюсь, будто бы инопланетяне существуют, а сама подвожу разговор к Иисусу, но сегодня у внука другое настроение. На нём футболка с любимой рок-группой, и он снова – теперь не без успеха – отращивает усы.
– Ну ни хрена себе, представь, – заявляет Джереми. Я не против, что он ругается. Правда, не против. Мне от этого будто щекотно, сама не знаю почему. – Бабуль, ты любишь слонов?
– Даже очень, – отвечаю я. – Хотя лично ни с одним не знакома.
Он садится ко мне за стол. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Коринна наверху сидит перед телевизором и что-то бормочет себе под нос. А где Люси, не знаю – читает книжку, наверное, где-то в доме.
– Слоны – великие божьи создания, – говорю я. – Они ведь скорбят об умерших сородичах.
– Так ты глянь, что за хрень творится, – внук кивает на экранчик телефона.
– Я эту мелочь не разгляжу.
– Прочитать тебе? – предлагает Джереми. Какой же он красивый мальчик. Мне с ним хорошо. Внуков любить легко, даже стараться не нужно. А ещё он похож немножко на моего покойного мужа.
– Давай, – говорю я.
– Ну, в общем, тут про то, что слонов убивают.
– Что ты говоришь? – переспрашивает Астрид, всё ещё стоя у плиты. – Как убивают?
– Ну, в общем, в Зимбабве – я знаю, где это, мы по географии проходили – так вот, тут в статье пишут, что местные жители... ну, зимбабвийцы – они сыпят цианид в воду в этом... в национальном парке, и так убивают слонов. Эти сволочи достают как-то промышленный цианид, который для добычи золота...
– Не ругайся, пожалуйста, Джереми, – сдержанно просит Астрид. Теперь она режет кубиками помидоры.
– Ну и вот, от этой воды сначала умирали мелкие животные, ну там, гепарды, а потом грифы, они же едят мёртвых гепардов, ну и не только грифы, а все, кто падалью питается. Но главное, что слоны умирают. – Он смотрит на меня так, будто я виновата. Правильно, я старая. Старики за всё несут ответственность. – А слоны же совсем безвредные.
– И зачем это делать? – спрашиваю я.
– Слонов убивать? Из-за бивней. Слоновая кость.
– И сколько, – спрашиваю я, – слонов уже погибло?
– В статье пишут, восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят слонов отравили цианидом, а трупы просто свалили в кучу. Господи, что за люди. Поубивал бы.
– Да, – говорю я. – Было бы справедливо.
– И на что им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, мешая соус.
– Фигурки делают, – отвечаю я. – Фигурки весёлого Будды. Убивают слона, вырезают Будду. Потом продают американцам. Будды из слоновой кости в коробочках с подсветкой.
– Это ужасно, – говорит Джереми. – Люди просто кошмарны. В слонах и то больше человеческого.
– Это всё людская алчность, – замечаю я.
– Что?
– Жадность, иными словами. Спроси у Коринны, – говорю я. – Она наверху, телевизор смотрит. Ей тоже всё это не нравится. Вы с ней похожи.
– Я терпеть её не могу, – отвечает Джереми. – Не буду с ней разговаривать. Из принципа. Она же просто...
– Я знаю, знаю, – говорю я. – Принципы – это понятно. Но долго ты так не продержишься, милый.
– То есть это ерунда? А по-моему, нет. Она ушла от папы и от тебя, бросила, типа чтобы меня воспитывать, это ерунда, по-твоему?
– Нет, – говорю я. – Ты прав. Пока что.
23. Astrid_Astra
Мы возвращаемся домой и вновь вспоминаем о капитализме за столом. Похоже, наш дом — приют революционеров. В этот раз разговор заводит Джереми. Он заходит на кухню босиком, с айфоном в руке, пока я сижу пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать — никак не запомню. Обычно мы болтаем об инопланетянах. Я притворяюсь, что верю в них, чтобы снискать его дружбу, а затем привести парня к Богу. Но сегодня голова Джереми занята чем-то другим. На нем футболка с логотипом группы Rage Against the Machine, а ещё — замечаю — у него растут усы наконец-то.
— Просто охренеть, — обращается он ко мне.
Он не стесняется ввернуть крепкое словцо, но меня это не смущает. Даже забавляет, не знаю почему.
— Ба, а тебе нравятся слоны?
— Очень, — отвечаю. — Хотя ни с одним знакомства не водила.
Мы оба сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху смотрит телевизор и бормочет. Люси, наверное, тоже дома, зарылась носом в книжку.
— Слоны — одно из величайших творений божьих. Я слышала, они скорбят по усопшим сородичам.
— Тогда посмотри на это паскудство, — тычет он в крошечный экран.
— Слишком мелко, я не вижу.
— Давай зачитаю? — предлагает Джереми.
На самом деле, он очень приятный молодой человек. Мне по душе его компания. Внуков легко любить, усилий вообще не требуется. А ещё Джереми немного похож на моего покойного мужа. Совсем чуть-чуть.
— Давай, — соглашаюсь я.
— В этой статье пишут, как слонов убивают и всякое такое.
— Что за слоны? — откликается Астрид из-за плиты. — Как их убивают?
— В общем, в Зимбабве, кстати, я знаю, где это, мы по географии проходили… Короче, зимбабвийцы добавляют цианид в воду в заповеднике, чтобы убивать слонов. Как я понял, у этих мразей полно цианида, потому что его используют для добычи золота…
— Джереми, аккуратнее с выражениями, пожалуйста, — мягко просит Астрид, мелко нарезая помидоры.
— И на нём, на отравленном водопое то есть, гибнут мелкие звери, гепарды, а потом ещё и стервятники — они там же падалью кормятся, вот и получается какая-то убойная попойка. Но в первую очередь цианидом травятся слоны! — обвиняюще заканчивает он и смотрит на меня.
Я уже пожила своё и прекрасно понимаю: во всём виноваты взрослые.
— А слоны никому не вредят. Зачем же их убивают?
— Зачем? Ради бивней — слоновая кость типа.
— И сколько слонов уже пострадало?
— Тут пишут восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят слонов отравились цианистым калием, целое кладбище. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, понимаю.
— Как думаете, зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для поделок, — отвечаю, — Они вырезают фигурки Будды. Сначала они убивают слонов, а потом вырезают фигурки счастливого Будды. Продают счастливого Будду американцам, а те помещают костяного Будду в стеклянную витрину.
— Какой же бред, — говорит Джереми. — Люди совсем кукухой двинулись. В слонах человеческого больше, чем в этих выродках.
— Стяжательство.
— Чего?
— Жадность, другим словом. Можешь спросить Коринн, — предлагаю я. — Она наверху смотрит телевизор. Она тоже против такого. Даже говорит как ты.
— Вообще-то я её ненавижу. И общаться с ней смогу нескоро. Это мой принцип. Она ведь не просто…
— Знаю, знаю. Твои принципы мне понятны. Но когда-то тебе придется их пересмотреть, дорогой.
— Не говори так, будто это пустяки, потому что это вовсе не пустяки. Если бросить отца и сбагрить меня тебе это пустяки, то вообще всё в этом мире — пустяки. Ясно?
— Ясно, — отвечаю. — Оставим это. Пока.
24. Atalia
Мы возвращаемся домой, и вечером на кухне снова всплывает тема капитализма. Не семья, а гнездо бунтарей. На сей раз зачинщиком выступает Джереми, который появляется, не дожидаясь ужина, босиком и с айфоном в руке. Я сижу, тихонько потягивая чай. Мальчику уже шестнадцать. Может, семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы стать своей и со временем привести его к Иисусу, но сегодня дело явно не в инопланетянах. На Джереми знакомая футболка с надписью «Ломай систему!», а его попытки отпустить усы наконец увенчались успехом.
– Не поверишь, что творится! Просто охереть! – говорит он мне. Брань в его устах почему-то не режет слух. Ни капельки. Скорее забавляет. Самой странно. – Бабуль, ты слонов любишь?
- Даже очень, - отвечаю я. – Хотя ни с одним лично не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, Корин наверху, воркует с телевизором. Люси не слышно. Наверное, читает где-нибудь в уголке.
– Слоны среди величайших созданий божьих, – продолжаю я. – И умеют почтить своих умерших.
– Тогда глянь, какой гребаный пипец! – говорит он, тыча пальцем в маленький экран.
– Очень мелко. Ничего не разберу.
– Прочитать тебе? – спрашивает он. Чудный мальчик получился. Мне с ним хорошо. Внуков так легко любить, даже стараться не приходится. А еще он самую чуточку напоминает моего Майка.
– Обязательно, – отвечаю я.
- Ну смотри: это про слонов и как их убивают.
– Что там стряслось? – подает голос от плиты Астрид. – Кто убивает?
- В общем, в Зимбабве – есть такое место, мы проходили по географии – короче, здесь в статье написано, что тамошние люди, ну, зимбабвийцы, отравляют цианидом воду в одном, как его, таком огромном парке, где живут слоны. Цианид используется при добыче золота, и, я так понимаю, эти говнюки каким-то образом…
– Будь добр, следи за языком, Джереми, – одергивает его Астрид, чисто для проформы. Она занята нарезанием томатов.
– Ну вот, а еще из-за них, в смысле, из-за отравленной воды погибают и животные помельче, гепарды там, а потом стервятники, которые клюют туши гепардов, и получается просто какая-то гигантская смертоносная столовка под открытым небом. Но хуже всего от этого слонам! – Он гневно глядит на меня, словно смерть слонов лежит на моей совести. Понятно: я старая, а старики в ответе за все. – Самым безобидным!
– Зачем же это делают? - спрашиваю я.
– Слонов зачем убивают? Да из-за слоновой кости. У слонов же эти, бивни.
– И много их уже погибло?
– Тут написано, восемьдесят. Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, горы и горы слоновьих туш! Господи, иногда я просто ненавижу людей!
– Да уж, - соглашаюсь. – Есть за что.
– А куда им столько слоновой кости? – интересуется Астрид, помешивая соус.
– Резать статуэтки, - объясняю я. – Маленького счастливого Будду. Убивают слонов, режут поделки и сбывают в Америке. А маленький Будда сидит себе и улыбается в подсвеченной нише.
– Но так не должно быть! – возмущается Джереми. – Люди совсем охренели! Да в этих слонах человеческого в сто раз больше!
– А все сребролюбие, - говорю я.
– Среброчто? – переспрашивает он.
– Алчность, другими словами. Корин бы тебе объяснила. Она наверху, смотрит телевизор. И тоже не может смириться с тем, что миром правят деньги. Вы с ней похожи.
– Ненавижу ее. И говорить с ней не буду. Это дело принципа, ведь она…
– Знаю, знаю, - киваю я. – Все справедливо. Но когда-нибудь тебе придется ее простить, милый.
- Вот только не намекай, что я злюсь из-за ерунды, потому что это не ерунда. Сбежать и чтоб вы с отцом меня растили – если это ерунда, то и все на свете ерунда, знаешь ли.
Да, – говорю я. – Понимаю. Пусть так. Пока.
25. avg
Мы вернулись домой, и вечером за ужином снова всплыла тема капитализма. Можно было подумать, у нас дома какая-то революционная ячейка. В этот раз все началось с подачи Джереми, который заявился на кухню босиком, с айфоном в руках прямо перед ужином. Я в это время пила чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, все никак не запомню. Вообще мы с ним обычно обсуждаем инопланетян, и я притворяюсь, будто верю в их существование, чтобы его немного рассмешить, но, на самом деле, чтобы перейти к разговору об Иисусе, однако в этот раз его заинтересовало кое-что иное. На нем была футболка «Rage against the machine», и я обратила внимание, что он снова решил отпустить усы, и в этот раз с большим успехом.
- Я на хрен в шоке, - заявил он мне.
Меня не очень беспокоило, что он использует ненормативную лексику. Серьезно. Меня это даже забавляло, сама не знаю почему.
- Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Да, очень, - ответила я. - Хотя я лично ни с одним слоном не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли возился с чем-то в гараже, а Корин наверху залипала у телевизора. Где была Люси, я не знала. Наверное, читала где-то в доме.
- Великолепные создания. Господь на славу над ними потрудился, - сказала я. - Понимаю, почему они оплакивают своих умерших.
- Ну тогда взгляни на эту хрень, - сказал он, тыча в маленький экран телефона.
- Тут слишком мелко, мне ничего не видно.
- Прочитать тебе? – спросил он. Какой же он славный парень. Мне очень нравится общаться с ним. Любить внуков легко, для этого не требуется особых усилий. Кроме того, он был немного похож на моего покойного мужа.
- Давай, - сказала я.
- Ну, короче, тут типа про убийство слонов и все такое.
- И что там? – спросила Астрид от плиты. - Как их убили?
- Короче, в Зимбабве, я знаю, где это, мы проходили по географии, в общем здесь, в этой статье, пишут, что эти люди, ну зимбабвийцы, отравляли цианидом источники воды в этих, типа, огромных парках, специально, чтобы убивать слонов. И у этих мудаков был доступ, как я понял, к промышленному цианиду, который используется на золотых приисках…
- Джереми, будь добр, следи за языком, - сказала Астрид сдержано, нарезая помидоры.
- И там, на этих источниках, я имею ввиду, гибли и животные поменьше, гепарды, а за ними грифы, которые поедали этих мертвых гепардов, и все это, короче, превратилось в такое смертельное пиршество под открытым небом, но в основном от отравленных цианидом источников гибли слоны, - и он уставился на меня так, будто именно я в этом виновата. Понятно: старики всегда во всем виноваты.
- Они же совсем безобидные!
- И зачем они это делали? – спросила я.
- Убивали слонов? Ради слоновой кости. Этих, типа, бивней.
- И как много слонов погибло? – спросила я.
- Тут написано, что восемьдесят, - ответил Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежали штабелями. Господи, как я иногда ненавижу людей.
- Да, - сказала я. - Есть за что.
- И для чего им вся эта слоновая кость, как думаете? – спросила Астрид, смешивая соус.
- Всякие поделки вырезают, - сказала я. - Маленькие фигурки будд, например. Убивают слонов и вырезают из слоновой кости маленьких счастливых будд. А потом продают их американцам. Такие маленькие будды обычно стоят в красивых витринах с подсветкой.
- Но это же так неправильно, - сказал Джереми. - Люди просто больны. Срань господня, эти слоны более человечны чем люди.
- Это все алчность, - сказала я.
- Это все что? – переспросил он.
- Другое название для жадности. Иди, спроси у Корин, - сказала я ему. - Она наверху телек смотрит. Она тоже такие вещи недолюбливает, и вы с ней в одну дуду дудите.
- Я все еще ее ненавижу, - ответил он. - Не могу с ней разговаривать. Принципиально. Она не была…
- Знаю, знаю, - ответила я. - Твои принципы вполне понятны. Но рано или поздно тебе придется их пересмотреть, милый.
- Только не говори мне, что я не прав, потому что я очень даже прав. Или это она была права, когда бросила моего отца и оставила меня на твое попечение?
- Да, - ответила я. - Понимаю. Теперь понимаю.
26. BertranD
Чарльз Бакстер
«Алчность»
(из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой и этим вечером за обеденным столом вновь всплыла тема капитализма. Видимо, мы – семейство революционеров. На сей раз всё началось с Джереми, который перед ужином зашёл босиком на кухню, со своим айфоном в руке. Я сижу и пью чай. Джереми лет шестнадцать-семнадцать, не помню, сколько именно. Обычно мы с ним болтаем про космических пришельцев и я притворяюсь, что верю в их существование, подшучивая над Джереми, дабы, в конце концов, привести его к Иисусу, но сегодня вечером он смотрит про что-то другое. На Джереми футболка с надписью «Ярость Против Системы», и я замечаю, что он отращивает усики, на сей раз успешно.
– Я нихрена в такое не верю, – говорит он мне. Меня не задевают его ругательства. Вправду, нет. Они меня забавляют, не знаю уж, почему. – Бабуля Ди, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – отвечаю я. – Хотя никогда не видела ни одного вживую. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят в гараже или ещё где-то, а Коринн наверху, сюсюкает у телевизора. Не знаю, где Люси – думаю, читает где-то в доме. – Они – одни из самых больших божьих тварей, – говорю я. – Я знаю, что они оплакивают своих усопших
– Вот, посмотри на эту хреновину, – говорит он, показывая на телефонный экранчик.
– Это слишком маленькое. Я не разгляжу.
– Хочешь, я это прочитаю? – спрашивает Джереми. Какой он славный молодой человек. Я наслаждаюсь его обществом. Как же легко любить внука, безо всяких на то усилий. Вдобавок, его лицо чуточку напоминает лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – отвечаю я.
– Ну, смотри, значит, тут — это про убитых слонов и типа того.
– Что там про них? – переспрашивает Астрид от плиты. – Как это убитых?
– Ну вот, в Зимбабве, я знаю, где это – потому что мы учили это на географии, в общем, тут говорится, в этой статье, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, разложили цианид на местах водопоя, в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. Думаю, у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – сдержанно говорит Астрид. Теперь она шинкует помидоры.
– И они, то есть, типа, отравленный водопой, поубивал маленьких животных, гепардов, а потом стервятников, которые съели гепардов, когда те умерли, вот так, типа, получилась уличная забегаловка, набитая трупами, но, в основном, цианид на водопоях убивал слонов. – Он пристально смотрит на меня, словно в этом моя вина. Я старая. Я понимаю: старики несут ответственность за всё. – И что тогда безопасно?
– Зачем они это сделали? – интересуюсь я.
– Убили слонов? Из-за слоновой кости. У них, типа, есть бивни.
– И сколько же слонов, – спрашиваю я, – им понадобилось?
– Здесь говорится про восемьдесят, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат мёртвослоновьими грудами. Иисусе, иногда я ненавижу людей.
– Да, – произношу я. – Это заслуженно.
– Как думаешь, что они сделают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырежут фигурки, – отвечаю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости попадает в подсвеченную витрину.
– Это так паршиво, – возмущается Джереми. – Люди долбанутые на голову. Какого хрена, да эти слоны более человечны, чем люди.
– Это – алчность, – заявляю я.
– Что это? – переспрашивает он.
– Другое название жадности. Иди, позови Коринн, – советую я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она похожа на тебя.
– Я всё ещё ненавижу её, – заявляет он. – Я пока что не разговариваю с ней. Это – моя стратегия. Она просто не…
– Знаю, знаю, – соглашаюсь я. – Понятная стратегия. В конце концов, тебе придётся от неё отказаться, дорогой.
– Не говори мне, что не важно, потому что это важно. Если это не важно – оставить меня на папу и тебя, тогда всё остальное вообще ничего не значит, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Понимаю. Пока ещё.
27. Blue Sky
p>И вот мы дома и в тот же вечер за обеденным столом вновь поднимается тема капитализма. Такое впечатление, что у нас семейство революционеров. На этот раз инициатором является Джереми. Ещё до ужина он босяком заходит в кухню держа в руках iPhone. Я сижу и пью чай, ему шестнадцать или семнадцать, уже не помню. Наша обычная тема - инопланетяне, я поддакиваю, как-будто верю в них, чтобы в конечном итоге свести разговор к Иисусу, но сегодня он заинтересован чем-то другим. На Джереми футболка с надписью Rage Against the Machine*, а я смотрю на его заметно пробившиеся усики.
- Ни хера себе, - обращается он ко мне. Не знаю почему, но меня забавляют его ругательства и я ничего против них не имею, вот, честно, ничего. - Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Обожаю, хотя ни с одним из них лично не знакома.
Мы расположились за кухонным столом, Астрид хлопочет с ужином, Уэсли копошится в гараже, Корин сидит у телевизора что-то невнятно бормоча, вот только не знаю где Люси, наверное, читает где-то в доме.
- Слоны - одни из величайших Божественных творений. Я слышала, что у них есть свои похоронные обряды для умерших сородичей, - добавляю я.
- Тогда посмотри на эту хрень, - негодует Джереми и протягивает маленький экран телефона.
- Не вижу, слишком мелко.
- Давай прочитаю, - предлагает он. Какой же он красавец. Мне приятны наши с ним беседы. Не нужны ни какие усилия, чтобы любить внуков, это так легко, кроме того, его лицо слегка напоминает мне моего покойного мужа.
- Давай, - говорю я.
- Вот, смотри, слонов убили, да ещё каким способом.
-А что с ними? - отзывается Астрид, отрываясь от плиты. - Как убили?
- Это в Зимбабве. Знаю эту страну по урокам географии, так вот в статье о том, что эти зимбабвийцы подсыпают цианистый калий в резервуары с водой по всему огромному парку и травят слонов. Скорей всего этих ублюдышей кто-то снабжает промышленным цианидом из золотых рудников.
- Джереми, поаккуратней с выражениями, - притворно застенчиво вставляет Астрид и продолжает нарезать кубиками томаты.
- И от неё, ну от отравленной воды, погибают животные поменьше - гепарды, а отравленных гепардов пожирают стервятники и это как контейнер смерти на природе, но больше всего гибнет слонов.
Джереми одаривает меня обвиняющим взглядом. Я понимаю посыл. У нас принято, что за все отдуваются старики, а я стара.
- И что хуже?
- Зачем они это делают? - спрашиваю я.
- Слонов убивают? За слоновую кость. У них же типа бивни.
- И много убили? - снова интересуюсь я.
- Здесь пишут, что восемьдесят. Куча трупов из восьмидесяти погибших от цианида слонов. Боже, иногда чувство, что я ненавижу людей.
- Да, - соглашаюсь я. - Не удивительно.
- Как ты думаешь, куда идёт эта слоновая кость? - интересуется Астрид, помешивая соус.
- На статуэтки, - отвечаю я. - Из неё изготавливают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов, чтобы вырезать счастливого Будду и продают счастливого Будду американцам, потом фигурку ставят в стеклянную стойку с подсветкой.
- Ужас, - восклицает Джереми. - Люди охрененно больны. Эти слоны человечнее нас, черт побери.
- Это все алчность, - говорю я.
- Это что? - переспрашивает Джереми.
- Ненасытность, по другому. Иди и спроси Корин, - советую я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Она так же думает. В этом вы схожи.
- Считаешь, я простил её? - Негодует Джереми. - Я принципиально с ней не разговариваю. Она просто не...
- Знаю, знаю. Мне понятен твой принцип, но знаешь, милый, со временем тебе придётся отказаться от него.
- И не говори, что я отношусь к этому слишком серьёзно. Не может быть ничего хуже того, что она сделала, когда бросила моего отца и оставила меня на него и тебя, понимаешь?
- Да, понимаю, но только пока.
* Американская рок - группа из Лос - Анджелеса, штат Калифорния, образованная в 1991 году, чьи песни выражают революционные политические взгляды.
28. Calico Cat
Алчность (отрывок). Чарльз Бакстер.
Перевод: Calico Cat
Мы возвращаемся домой, и тем вечером за обеденным столом вновь поднимается тема капитализма. Кажется, мы семейство революционеров. В этот раз начинает Джереми, который перед обедом заходит в кухню, босиком и с айфоном в руках. Я сижу пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах, я потакаю ему, делая вид, что они существуют, и в итоге направляю к Иисусу. Но сегодня он заинтересован чем-то другим. На нём футболка с надписью «Rage Against the Machine*», я подмечаю, что он отращивает усы и вполне успешно в этот раз.
— Я, блядь, поверить не могу, — говорит мне Джереми. Я не возражаю против его сквернословия. Правда не возражаю. Это забавляет меня, не могу объяснить почему. — Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — говорю я. — Хотя ни одного не знала лично. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит обед, Уэсли чем-то занимается в гараже, Коринн наверху бормочет перед телевизором. Не знаю про Люси, должно быть, читает где-то в доме. — Слоны — одни из величайших божьих созданий, — продолжаю. — Знаю, что они оплакивают умерших собратьев.
— Так вот, ты только посмотри на это безобразие, — Джереми показывает маленький экран телефона.
— Слишком мелко, я не вижу.
— Хочешь, чтобы я прочитал? — спрашивает. Какой же он симпатичный молодой человек. Я наслаждаюсь его компанией. Любить внука так легко, не нужно никаких усилий. К тому же лицом он немного напоминает моего покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Что ж, смотри, тут речь про убийства слонов.
— И что про них? — уточняет Астрид из-за плиты. — Как их убили?
— Короче, в Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы учили на географии, и вот, в этой статье рассказывается, что люди, зимбабвийцы, подмешивают цианид в водоёмы в этом как бы большом парке, чтобы убивать слонов. Я подозреваю, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче…
— Джереми, следи за языком, — говорит Астрид сдержанно. Она режет помидоры.
— И они, отравленные водоёмы, я имею в виду, убивают небольших животных, например, гепардов, а затем и стервятников, которые едят сдохших гепардов. Получается как огромная столовая смерти под открытым небом. Но больше всего страдают слоны, — он пристально смотрит на меня как на виновницу. Я стара и понимаю: старики ответственны за всё. — Которые безобидны, да?
— Зачем они так делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть эти, бивни.
— Сколько слонов погибло? — уточняю.
— Здесь говорится — восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, свалены в кучу. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, справедливо.
— Как вы думаете, что они будут делать из такого количества слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Фигурки, — говорю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают Счастливого Будду. Потом продают Счастливого Будду американцам. Статуэтку Будды из слоновой кости помещают в освещённую витрину.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди — больные ублюдки. Слоны человечнее, чёрт возьми, чем люди.
— Это алчность, — говорю я.
— Что это? — переспрашивает он.
— Другое слово для жадности. Пойди спроси Коринн, — предлагаю ему. — Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже такое не нравится. Она высказывает похожие мысли.
— Я всё ещё ненавижу её, — возражает он. — И не могу разговаривать с ней. Это моё правило. Она просто не…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Правило — это понятно. Но тебе придётся отказаться от него рано или поздно, дорогой.
— И не надо убеждать меня, что это не важно, это было важно. Если скинуть заботу обо мне на вас с отцом — не важно, тогда что вообще важно?
— Да, я понимаю, — говорю. — Теперь понимаю.
*Американская рок—группа из Лос-Анджелеса, образованная в 1991 году.
29. charirina
Мы заходим в дом, но тем же вечером за обеденным столом снова возвращаемся к теме капитализма. Вот уж семейка революционеров! На этот раз обсуждение начинается с подачи Джереми. Босоногий, с айфоном в руке, он спускается на кухню перед ужином. Я сижу, пью чай. Джереми лет шестнадцать-семнадцать, точно не помню, сколько. Обычно мы болтаем о космических пришельцах: я ему подыгрываю, притворяясь, что верю в их существование, а потом незаметно перевожу разговор на Иисуса. Но сегодня ему нужно не это. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine», и я вижу, что он снова отращивает усы, причем на этот раз успешно.
– Ты видела эту хрень?! Просто уму непостижимо! – обращается он ко мне. Я не против крепких словечек из его уст. Нисколько. Меня это почему-то забавляет. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Очень, – отвечаю я. – Хотя лично с ними не знакома. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин – наверху, воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси, наверное, сидит где-то, читает.
– Слоны – одно из величайших творений Бога, – продолжаю я. – Насколько я знаю, они оплакивают смерть своих сородичей.
– Тогда, глянь, что за хрень творится! – тычет Джереми в крошечный экран телефона.
– Очень мелко. Не разберу.
– Хочешь, прочитаю, что здесь написано? – спрашивает он. Какой милый молодой человек. Мне так нравится проводить с ним время. Любить внука совсем не сложно, как-то само собой выходит. К тому же, лицом он похож на моего покойного мужа.
– Давай, – отвечаю я.
–Тут говорится, что люди убивают слонов и все такое.
– Что там о слонах? – спрашивает Астрид, склонившись над плитой. – Как убивают?
– В общем, в Зимбабве, между прочим, я знаю, где это, потому что мы проходили по географии. Короче, здесь говорится, в этот статье, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в этот, в этом огромном парке и убивают слонов. И у этих ублюдков, я так полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – строго замечает Астрид. Теперь она режет помидоры.
– И они, короче, эта отравленная вода, из-за нее погибают мелкие животные, гепарды, а затем и стервятники, потому что они едят гепардов, их трупы. Короче, получается такая убийственная кафешка под открытым небом, но больше всего из-за цианида погибают слоны. – Он смотрит на меня, не отрывая глаз, будто во всем виновата я. Я старая. Понимаю: старики за все в ответе. – А ведь слоны не приносят никакого вреда?
Так зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них эти, бивни.
– И сколько же слонов так погибло? – спрашиваю я.
– Написано, восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, груда мертвых слонов. Боже, как я порой ненавижу людей!
–Да уж, – соглашаюсь я. – Есть за что.
– И что, по-твоему, они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Делаю статуэтки, – отвечаю я. – Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают довольного Будду. Потом продают довольного Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости поселяется на полке с подсветкой.
– Это неправильно! – возмущается Джереми. – Не люди, а подонки! В этих слонах больше человечности, чем в этих гребаных людях.
– Всему виной алчность, – вздыхаю я.
– Что? – переспрашивает Джереми.
– То же что и жадность. Пойди, спроси у Корин,– предлагаю я. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже такое не любит. Вы так похожи.
– Я по-прежнему ее ненавижу, – протестует Джереми. Не могу пока с ней разговаривать. Это моя политика. Она была не...
–Знаю, знаю, – соглашаюсь я. – Твоя политика вполне обоснована. Но однажды тебе все-таки придется от нее отказаться, котик.
– Ты не можешь говорить, что это ерунда, потому что это совсем не ерунда. Если то, что она оставила меня на тебя и отца – ерунда, то, что же тогда не ерунда, а?
–Ты прав, – вновь соглашаюсь я. – Понимаю. По крайней мере, пока.
30. Chocopie14
АЛЧНОСТЬ
Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер за столом снова поднимается тема капитализма. Мы похожи на семью революционеров. На этот раз такое впечатление исходит от Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой айфон.
Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим о пришельцах из космоса, и я в шутку притворяюсь, что они существуют и, наконец, стараюсь привести его к Богу, но сегодня он поглощен чем-то другим. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он отращивает усы. Должна признать, что на этот раз ему это удается.
— Блядь, я не могу в это поверить! — говорит он мне. Я не против того, что он матерится. Нет, серьезно. Наоборот, меня это забавляет, не могу сказать почему. — Бабушка Ди, а ты любишь слонов?
— Да, очень, хотя никогда не видела их вживую. Слоны – одни из самых замечательных существ, которых создал Бог. Они оплакивают своих умерших, — отвечаю я. Мы сидим за столом на кухне. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси, но, наверное, она читает где-то в доме.
— Посмотри на эту сраную штуку, — говорит Джереми, указывая на маленький экран телефона.
— Он слишком маленький, я ничего не вижу.
— Тебе прочитать? — спрашивает он. Какой хороший юнец. Мне нравится его компания. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Вдобавок, его лицо немного напоминает мне моего покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Ну, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
— А что там насчет них? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убили-то?
— Ну что ж, в Зимбабве, а я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии. В любом случае, в статье говорят, что эти люди, ну эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водопои в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — скромно говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— И они убивали, то есть, водопой с отравленной водой убивал маленьких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые поедают гепардов, как только те умирают. Так что это что-то вроде настоящей кафешки во дворце смерти, но в основном цианид в водопоях убивает именно слонов. Которые ну вообще безобидные! — он уставился на меня, как будто это я виновата. Я уже не молода, и понимаю: пожилые люди ответственны за все.
— Зачем они это делают?
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них что-то вроде клыков.
— И со сколькими слонами они так?
— Здесь написано восемьдесят, — говорит мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом лежат целыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да уж. Это правда.
— Как думаешь, что они делают со всеми этими слоновыми костями? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Используют для резьбы, — говорю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают его американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется на самую приметную витрину.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди пиздецки больны. Чёрт побери, эти слоны вообще более человечны, чем мы!
— Алчность, — говорю я.
— Это что? — спрашивает он.
— Еще одно слово, означающее жадность. Пойди поговори с Коринн, — говорю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она прям как ты.
— Я все еще ненавижу ее. Пока не могу с ней поговорить. Таковы мои принципы. Она просто не...
— Знаю-знаю. Принципы. В конце концов, тебе все равно придется поступиться, дорогой.
— Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если оставить меня на тебя и отца не было пустяком, тогда всё остальное вообще полные мелочи, понимаешь?
— Да, — говорю я. — Понимаю. Теперь.
31. Cricetinae
(Отрывок из произведения «Алчность», автор Чарльз Бакстер)
Мы вернулись домой, и тем же вечером за столом была поднята тема капитализма. Похоже нас можно назвать семьей революционеров. В этот раз всё началось с Джереми, который босиком вошел на кухню с телефоном в руках еще до ужина. Я сидела и пила чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, не помню точно. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы высмеять его и в конце концов привести к идее об Иисусе, но сегодня он не настроен на это. На нем была футболка его любимой рок группы, и я заметила, что он начал отращивать усы и серьезно в этом преуспел.
– Я не могу в это поверить черт возьми, – сказал он мне. Я ничего не имею против того, что он использует нецензурные слова. Нет, серьезно, я не против. Наоборот, это забавляет меня, не знаю причины, но это так. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Они очень мне нравятся, – сказала я. – Хотя я никогда не была знакома ни с одним из них лично. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Весли что-то делал в гараже, а Корин наверху смотрела телевизор. Я не знаю, где Люси, наверное, читала в одной из комнат. – Они стоят в одном ряду с величайшими творениями Бога, – сказала я. – Понимаю, что они скорбят по своим погибшим.
– Посмотри на эту хрень, – сказал он, тыкая в маленький экран телефона.
– Он слишком маленький. Я ничего не вижу.
– Хочешь, я прочитаю? – спросил он. Какой же он славный молодой человек. Мне нравится пребывать в его компании. Как же легко полюбить внука, это совсем нетрудно. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего бывшего мужа.
– Конечно, – сказала я.
– Нууу, смотри, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и все в таком роде.
– А что с ними? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
– Хорошо, например, в Зимбабве, я знаю об этом, потому что мы проходили это на географии, в любом случае, суть в том, что они, эти люди, то есть жители Зимбабве, добавляли в водопой цианид, чтобы убить слонов. А у этих ублюдков, должно быть, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
– Джереми, следи, пожалуйста, за языком, – сдержанно сказала Астрид, кромсая помидоры.
– И он, я имею в виду водопой, был отравлен, и из-за этого умирали маленькие животные, гепарды, потом стервятники, которые питаются гепардами, когда те умирают, поэтому это просто кладбище животных, но в основном из-за цианида в воде умирали именно слоны. Он посмотрел на меня так, будто я собиралась его в чем-то обвинять. Я старая. Я понимаю: старики должны за все отвечать.
– Почему они это делают? – спросила я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типо, бивни.
– И сколько слонов они убили? – спросила я.
– Здесь говорится о восьмидесяти, – сказал мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежали кучей. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
– Да, это честно, – сказала я.
– Как думаешь, для чего им так много слоновых костей? – спросила Астрид, перемешивая соус.
– Они используют их для резьбы, – ответила я. – Они вырезают из них маленькие фигурки Будды. Они убивают слонов ради фигурок веселого Будды. Затем они продают эти фигурки американцам. Маленький Будда из слоновой кости помещается на витрину.
– Это совсем неправильно, – сказал Джереми. – Люди чертовски больны. В конце концов слоны более человечны, чем люди.
– Это алчность, – сказала я.
– Что что? – спросил он.
– Синоним слова «жадность». Иди и спроси Корин», – сказала я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит, как ты.
– Она по-прежнему мне не нравится, – сказал он. – Я все еще не могу говорить с ней. Такая у меня позиция. Она просто не…
– Знаю, знаю, – сказала я. – Понимаю твою позицию. В конечном счете тебе придется от нее отказаться, дорогой.
– Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если тот факт, что ты и отец заботились обо мне, неважен, то что тогда важно?
– Да. Сейчас я понимаю, – сказала я.
32. D.A.R.
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер тема капитализма опять поднимается за обеденным столом. Мы кажемся каким-то семейством революционеров. В этот раз всё начал Джереми, который перед ужином заходит в кухню босиком, держа свой айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не могу припомнить точно. Обычно мы разговариваем о пришельцах из космоса, и я притворяюсь, что они существуют, потакая ему, но в конце концов возвращаю его назад к Иисусу. Однако сегодня он смотрит на что-то другое. Джереми одет в свою футболку «Ярость против системы», и я замечаю, что он отращивает усы, и в этот раз преуспевает.
– Я не могу в это поверить,чёрт возьми! – говорит он мне. Я не обращаю внимания на использованное им ругательство. Нет, правда. Меня это даже забавляет, хотя не могу сказать почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Они мне очень нравятся, – говорю я. – Хотя я никогда не знала ни одного из них лично. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Корин наверху что-то бормочет перед телевизором. Я не знаю, где Люси – думаю, читает где-то в доме.
– Они – одни из величайших творений Божьих, – говорю я. – Я понимаю, что они оплакивают своих погибших.
– Ты только посмотри на эту чепуху, – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко, я не могу рассмотреть.
– Хочешь, я прочитаю? – спрашивает. Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука так легко, для этого не требуется вообще никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Ну, видишь ли, дело в том, что слонов убивают и типа того.
– Что насчет слонов? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как убили?
– Ладно. Так вот, в Зимбабве, я знаю эту страну, потому что мы изучали это по географии, в любом случае, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в водоем огромного, типа, парка, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – говорит Астрид сдержанно. Она сейчас режет помидоры кубиками.
– И они, я имею в виду, и этот отравленный водоем убивал маленьких животных, гепардов, а потом стервятники поедали их, как только те умирали, так что это всё типа такой буфет дворца смерти под открытым небом. Но в основном слонов убивал цианид в водоемах. – Он смотрит на меня так, будто я виновата в этом. Я стара. Я понимаю: во всём виноваты старики. – Которые безобидны?
– Почему они это делают? – спрашиваю.
– Убивают слонов? Чтобы получить слоновую кость. У них есть, типа, бивни.
– И сколько слонов, – спрашиваю я, – они так убили?
– Здесь написано восемьдесят. – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат, сваленные в кучи. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да –, говорю я. – Это справедливо.
– Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы, — говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленького Будду из слоновой кости выставляют на освещенную витрину.
– Это так неправильно, – говорит Джереми. – Люди чертовски больны. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем люди.
– Это алчность – говорю я.
– Что это? – он спрашивает.
– Еще одно слово для обозначения жадности. Иди спроси Корин, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит совсем как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Я пока не могу с ней поговорить. Это моя стратегия. Она просто не была…
– Знаю, знаю, – говорю я. – твоя стратегия понятна. В конце концов тебе просто придется это прекратить, дорогой.
– Ты не можешь говорить, что это не важно, потому что это было важно. Если бы это не было чем-то важным, оставив моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда вообще ничего не важно, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Пока еще понимаю.
33. daorii
«Алчность» Чарльз Бакстер
По возвращении домой опять начались разговоры о капитализме, как будто бы мы семья революционеров. В этот раз тему поднял Джереми. Перед ужином он босиком зашел на кухню, читая что-то в телефоне. Я же сидела и попивала чаёк. Джереми то ли шестнадцать, то ли семнадцать лет, не помню точно. Мы обычно обсуждаем пришельцев. Он верит, что они существуют, а я ради забавы с ним соглашаюсь, чтобы потом плавненько перевести тему и начать разговор об Иисусе. Однако сегодня его голова занята чем-то другим. На нём футболка рок-группы «Rage Against the Machine». Также я заметила, что он наконец вполне успешно отращивает усы.
– Что за на хер! – возмущается Джереми.
Я не против того, что он так ругается. Правда. Не могу объяснить почему, но меня это даже как-то по-особенному будоражит.
– Ба, тебе нравятся слоны? – спрашивает он.
– Очень, хотя ни одного и не видела в живую, – отвечаю я.
Мы в это время сидим за кухонным столом. Астрид занята приготовлением ужина, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху смотрит телевизор. Непонятно только, где Люси. Скорее всего, читает.
А я продолжаю:
– Слоны – одни из величайших творений Божиих. Знаю, что они даже скорбят по своим умершим сородичам.
– Тогда взгляни вот на это дерьмо, – говорит Джереми, протягивая мне свой телефон.
– Не вижу ничего, слишком мелко.
– Давай тогда я прочитаю, – предлагает он.
Какой же приятный молодой человек. Мне очень нравится проводить с ним время. Любить внуков так легко: с ними никаких проблем. Интересно ещё, кстати, что в лице Джереми я иногда вижу какие-то черты своего покойного мужа.
– Давай, – отвечаю я.
– Ну, тут, типа, про убийство слонов.
– Убийство слонов? И чего пишут? – поинтересовалась Астрид, суетясь над плитой.
– Короче, в Зимбабве, а я даже знаю, где это, потому что на географии проходили. В общем, в статье, там говорится про то, что люди, ну зимбабвийцы, в этих, типа, больших парках, отравляют воду цианидом и так убивают слонов. Эти ублюдки, получается, без проблем могут найти химикат, с помощью которого золото добывают…
– Джереми, пожалуйста, без ругательств, – спокойно перебила его Астрид. Она уже перешла к нарезке помидоров.
– Из-за этой, ну, отравленной воды умирают и другие животные. Гепарды, например. А стервятники потом поедают их останки. Это же ужасно, просто какой-то шведский стол из мертвечины. Но по большей части от воды погибают именно слоны, безобиднейшие создания, – продолжил Джереми, смотря на меня с укором, будто все это моих рук дело. Понимаю, я уже старая, а старые люди несут ответственность за всё на свете.
– И зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни есть.
– И сколько они уже отравили?
– Пишут, что восемьдесят. Представляешь, восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат в куче и гниют. Какие же люди бывают мрази, просто невозможно.
– И правда, – отвечаю я.
– Как думаете, что они потом делают с этими бивнями? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Изготавливают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают маленьких блаженных Будд. Потом продают их американцам, а те выставляют фигурки на витрину, – отвечаю я.
– У них ни стыда ни совести. Просто нелюди. Слоны, по сравнению с ними, более человечны, – говорит Джереми.
– Это всё из-за алчности.
– Из-за чего? – спрашивает Джереми.
– Жадности до денег. Спроси Коринн об этом. Она смотрит телевизор наверху. Её тоже раздражают алчные. В этом вы похожи, – говорю я.
– Я всё еще очень зол на неё и пока не готов с ней разговаривать. Это мой принцип. Она…
– Да-да, я знаю. И тебя можно понять. Но когда-то придётся это отпустить, мой дорогой.
– Я не понимаю, как так можно было поступить: уехать, оставив меня на тебя с папой, бросить всех нас. Как так? Кто так делает?
– Ты сейчас сильно обижен, я понимаю, – говорю я.
34. Daria
(отрывок из произведения "АЛЧНОСТЬ" Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, мы – семья революционеров. На этот раз зачинщиком разговора становится Джереми, который перед ужином зашел на кухню босиком, держа в руках свой айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах, и я делаю вид, будто они правда существуют, пытаясь рассмешить его и в конце концов заставить его поверить в них, но сегодня он озабочен чем-то другим. На нем футболка с надписью "Ярость против машин", и я заметила, что он отращивает усы, и на этот раз удачно.
– Черт возьми, не могу в это поверить, – говорит он мне. Я не имею ничего против того, что он ругается. Я правда не против. Это меня забавляет, даже не знаю почему.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – говорю я. – Хотя ни с одним из них не знакома лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху радостно бормочет перед телевизором. Я не знаю, где Люси — наверное, читает где-нибудь в доме.
– Они – одни из величайших Божьих созданий, – говорю я. – Я знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Только посмотри на эту чертовщину – говорит он, показывая мне что-то на маленьком экране телефона.
– Он такой маленький. Ничего не вижу.
– Хочешь, я прочитаю тебе? – спрашивает он. Какой же он замечательный молодой человек. Мне приятна его компания. Любить внука так легко, для этого не требуются никакие усилия. А еще, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Ну, видишь ли, дело в том, что тут говорится об убийстве слонов и все такое.
– А что с ними? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
– В общем, в Зимбабве, и кстати, я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, ну так вот, в этой статье говорится, о том, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, как я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержано говорит Астрид. Она нарезает помидоры кубиками.
– Я имею в виду, что там был отравленный цианидом водоем, который убивал бедных животных, гепардов, а затем и стервятников, которые поедают гепардов, как только те умирают, так что это что-то вроде уличного «ресторанчика смерти», но получается, что цианид в воде убивает именно слонов.
Он смотрит на меня так, словно это я во всем виновата. Я ведь старая. Я понимаю, пожилые люди ответственны за все. – Этих безобидных животных?
– Но зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Для слоновой кости. Им нужны бивни.
– А как много слонов, – спрашиваю я, – погибло от их рук?
– Здесь пишут, что восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат одной грудой. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – соглашаюсь я. – Справедливо.
– Как ты думаешь, для чего им нужно столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы, – отвечаю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется на светящуюся витрину.
– Как же это неправильно, – говорит Джереми. Люди просто больные. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Это что? – переспрашивает он.
– Синоним к слову жадность. Пойди спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит также, как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Я пока не готов с ней разговаривать. У меня такие принципы. Она просто не...
– Я знаю, знаю, – говорю я. – Я могу понять твои принципы. Но в конце концов, тебе просто придется отказаться от них, милый.
– Только не говори мне, что это пустяк, потому что для меня это совсем не так. Если то, что она бросила моего отца и тебя, скинув всю заботу обо мне на вас, не было чем-то значимым, тогда все в мире бессмысленно, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Понимаю. Сейчас для тебя это так.
35. dashetsa
Алчность
Мы вернулись домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднялась тема капитализма. Может показаться, что мы семья революционеров. На сей раз обсуждение начал Джереми, который перед началом ужина зашёл на кухню босиком с телефоном в руках. Я же сидела и пила чай. Ему то ли 16, то ли 17 лет, не помню точно. Обычно мы с ним обсуждаем инопланетян, и я подигрываю ему, что они действительно существуют, чтобы в конце концов на него снизошло озарение абсурдности веры в инопланетян, однако сегодня его интересовало нечто другое. Джереми был в футболке «Rage Against the Machine»*, и я обратила внимание, что он начал отращивать усы.
- Я не могу, блядь, в это поверить! - сказал он мне. Я не против того, что он матерится. Правда. По неведомой мне причине, меня это даже забавляет.
- Бабушка Ди, а тебе нравятся слоны? - спросил Джереми.
- Да, очень нравятся. - ответила я. - Хотя, сказать по правде, я не знакома лично ни с одним слоном.
Мы с Джереми сидим на кухне. Астрид готовит ужин, Уэсли был занят чем-то .в гараже, а Коринн воркует наверху перед телевизером. Где Люси - я не знаю. Наверное читает где-нибудь дома.
- Слоны - одни из величайших Божьих созданий. - прододжила я. - Мне известно, что они скорбят при утрате своих сородичей.
- Ты только посмотри на эту чертовщину. - сказал Джереми, показывая экран телефона.
- Очень мелко. Я же так ничего не вижу.
- Тебе прочитать вслух? - спросил он.
Какой же он красивый молодой человек. Люблю проводить с ним время. Нет ничего проще, чем любить своего внука, просто за то, что он есть. Кроме того, внешне он чем-то похож на моего покойного мужа.
- Конечно, прочитай. - ответила я.
- Видишь ли, тут говориться об убийстве слонов и всяком таком. - предупредил Джереми.
- Что же случилось? - спросила Астрид, не отрываясь от готовки. - Как их убили то?
- Чтож, тогда начинаю читать. В Зимбабве, и я, кстати говоря, знаю где это. Мы проходили это на уроке географии. Итак, в статье говорится о том, что они, эти люди, ну зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоёмы, в этом, типа, громадном парке, чтобы отравить слонов. Я так палагаю, что у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота...
- Джереми, следи за свим языком, пожалуйста. - скромно сказала Астрид.
Сейчас она нарезала помидоры кубиками.
- И они были, в смысле, что яма с отравленной водой убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают мёртвых гепардов, так что это что-то вроде настоящей уличной забегаловки во Дворце Смерти, но в основном цианид в водоёмах убивает слонов. - Джереми смотрит на меня так, словно я во всём виновата. Я уже стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. - Которые безобидны.
- Зачем они это делают? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них это что-то вроде клыков.
- И сколько же слонов пострадало от этого? - поинтересовалась я.
- Здесь написано восемьдесят - говорит мне Джереми, - восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат мёртвыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - говорю я, - есть за что.
- Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы, - объясняю я, - они делают фигурки маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду из их бивней. Затем продают счастливого Будду американцам. И они ставят их дома как украшение.
- Это так неправильно, - говорит Джереми. - Люди больны. Черт возьми, эти слоны человечнее людей.
- Это всё от алчности, - говорю я.
- Что это значит? - спрашивает Джереми.
- Это синоним слову жадность. Пойди спроси Коринн, - говорю я ему, - она наверху, смотрит телевизор. Ей всё это тоже не нравится. Она реагирует также как и ты.
- Я все еще ненавижу её, - говорит он. - Я всё еще не хочу с ней говорить. Такова моя политика. Она просто не...
- Да знаю, знаю, - говорю я. - Твоя политика мне понятна. В конце концов, тебе просто придется закрыть на это глаза, милый.
- Ты же не хочешь сказать, что это какой-то пустяк, потому что для меня это было очень важно. Если бы было не важно, то, что она бросила моего отца и тебя, оставив моё воспитание на вас, тогда вообще ничего не важно, понимаешь?
- Да, - говорю я. - Теперь я понимаю.
*Американская рок-группа из Лос-Анджелеса.
36. dnia346
В тот вечер, после того, как мы вернулись домой, за ужином вновь поднялась тема капитализма. Мы словно семейка революционеров. В этот раз всё началось перед ужином, с босиком зашедшего на кухню Джереми, державшего в руках айфон. Я же сидела, попивая чай. Ему, кажется, уже шестнадцать или семнадцать лет, точно не помню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, и я прикидываюсь, что верю в их существование, дабы мы посмеяться с ним и чтобы направить его, наконец-то, к вере в Бога, однако сегодня чувствовалась его озадаченность чем-то другим. Он был в футболке с логотипом группы «Rage Against the Machine»* и, как я заметила, он неплохо отрастил усы.
-----сноска--------
«Rage Against the Machine» (RATM) – американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния, образованная в 1991 году. Можно перевести, как «Гнев против машин» или «Ярость против машин».
-----------------------
– Я просто не могу в это поверить! – заявил он мне. Меня никогда не задевала его вспыльчивость. Правда, ни капли. Почему-то меня это только забавит. – Бабуль, вот ты любишь слонов?
– Очень, – говорю я, – даже не зная ни одного из них лично. – Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли копошился в гараже, а Корин воркует на втором этаже у телевизора. Где Люси – не знаю, должно быть, читает где-то в доме. – Они одни из величайших творений Бога. Я понимаю, почему по их смертям обычно так горюют.
– Тогда посмотри на эту чертовщину, – сказал он, указывая на маленький экранчик своего телефона.
– Экран слишком маленький, я ничего не вижу.
– Мне зачитать? – спросил Джереми. Ох, ну что за прекрасный молодой человек! Обожаю его. Как же легко любить своего внука, даже усилий прикладывать не приходится. Его лицо, к слову, слегка напоминает мне о моём покойном муже.
– Конечно, – тут же соглашаюсь я.
– Ну, смотри, речь тут идёт об убийствах слонов и обо всём таком прочем.
– Что там с ними? – поинтересовалась стоящая у плиты Астрид. – Как их убивают?
– Ага, короче, всё происходит в Зимбабве, который, кстати, я знаю, где находится, потому что мы учили это на географии! Так вот, судя по статье, жители этой страны, вот эти зимбабвийцы, пихают цианид в дыры с водой в этих, типа, больших парках, чтобы поубивать слонов. И у этих ублюдков, кажется, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют в добыче золота…
– Джереми, следи за языком, пожалуйста, – прервав, вежливо попросила Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
– И они, ой, то есть она, я об отравленной воде, убивает животных, например, гепардов, а потом их трупы едят стервятники, и выходит что-то типа смертельной закусочной. Но чаще всего этот цианидом убивают обычных слонов! – он уставился на меня, словно во всём я и виновата. Понимаю, я в возрасте. Обычно взрослые люди ответственны за всё. – Они же… безобидные?
– И зачем бы им было это делать? – решила поинтересоваться я.
– Убивать слонов? Ради их костей. У них же ещё, типа, клыки есть.
– И со сколькими они так поступили?
– Тут пишут, что с восьмьюдесятью, – отвечает Джереми, – кучу слонов отравили цианидом... Боже, иногда я просто ненавижу людей.
– Заслуженно, – подтверждаю я
– И что, по-твоему, они будут со всеми этими костями делать? – спрашивает Астрид, замешивая соус.
– Вырезание, – ответила я. – Они высекают маленьких Будд. Они убивают слонов ради того, чтобы высечь из их костей счастливого Будду. А потом они продают счастливых Будд американцам. Мини-Будд из слоновых костей, которых потом выставляют на витрины.
– Это так неправильно! – возмущается Джереми. – Люди просто чертовски больны. Ради всего святого, да эти слоны больше люди, чем сами люди!
– Это называется алчность, – говорю я.
– Это… что? – удивился он.
– Жадность, если по-другому. Пойди у Корин спроси, – советую я, – она наверху, телевизор смотрит. Тоже не любит эту тему. В этом вы с ней похожи.
– Я её всё ещё ненавижу. Не могу с ней ещё говорить, имею право. Она просто ещё не…
– Да, да, знаю, – прерываю я, – могу понять тебя. Но, в конце концов, ты просто вынужден будешь сдаться, милый.
– Ты так говоришь, будто это неважно, хотя это важно! Если бы уход отца и твоя забота обо мне не были важными, то важным бы не было ничего, понимаешь?
– Да, понимаю. Теперь понимаю.
37. Dolores
АЛЧНОСТЬ
Чарльз Бакстер
Вечером за обеденным столом мы вновь заговариваем о капитализме. Прямо-таки революционная братия собралась под одной крышей. На этот раз тему поднимает Джереми, который к ужину приходит на кухню, босиком и с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Внуку то ли шестнадцать, то ли семнадцать — запамятовала.
Обычно мы болтаем с ним о космических пришельцах: подыгрывая, я делаю вид, что верю в их существование, и между прочим не даю забывать об Иисусе. Но сегодня его волнует что-то другое. На нем бессменная футболка с рок-группой Rage Against the Machine, а пробивающиеся усики стали заметно гуще.
— Что за херня, поверить не могу, — обращаясь ко мне, произносит он.
Его брань меня нисколько не смущает. Есть в этом что-то забавное.
— Ба, ты слонов любишь?
— Очень, — отвечаю я. — Хотя вживую видеть не доводилось.
Мы восседаем за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Корин воркует с телевизором наверху. Вот только где Люси, не знаю — наверное, читает где-нибудь в доме.
— Величайшие творения Бога среди прочих, — говорю я. — Полагаю, своих мертвых они оплакивают.
— Ты только посмотри, какой беспредел, — продолжает Джереми, показывая что-то на маленьком телефонном экране.
— Слишком мелко. Я не разберу.
— Хочешь, почитаю? — спрашивает.
До чего хорош собой. Мне по душе этот парнишка. Удивительно, как легко любить внука — почти как дышать. К тому же в его чертах просматривается отдаленное сходство с моим покойным мужем.
— Давай.
— В общем, тут про то, как изводят слонов и все такое.
— И что там? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как "изводят"?
— Ну, в Змбабве — я знаю, где это, потому что по географии проходили — короче, в статье пишут, что эти люди, ну, зимбабвийцы, в своем огромном национальном парке подсыпают на водопоях цианид. Слонов чтоб убить. Я так понимаю, эти мудаки таскают цианистый… как его, калий или натрий, который используют при добыче золота.
— Джереми, будь добр, следи за языком, — сдержанно одергивает его Астрид, кубиками нарезая помидоры.
— И из-за них, в смысле из-за отравленной воды, погибают мелкие животные типа гепардов, потом и стервятники, которые этих гепардов жрут. Короче, там под открытым небом настоящий дворец смерти, но больше всего достается слонам. От них какой вред?
Он смотрит на меня так, будто это моя вина. Я старая, я понимаю: с кого еще за все спрашивать, как не с нас, стариков?
— А зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Травят слонов? Да ради слоновой кости. Этих, как их, бивней.
— И сколько слонов они погубили?
— Здесь пишут, восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят погибших слонов, отравленных цианидом, лежат грудами трупов. Господи, иногда я людей просто ненавижу.
— Да, — соглашаюсь я. — Они того стоят.
— А зачем им, по-твоему, слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Фигурки резные делать, — говорю. — Они вырезывают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезывают смеющегося Будду. А потом продают смеющихся Будд американцам. Маленький Будда из слоновой кости направляется в залитую светом витрину магазина.
— Просто чудовищно, — говорит Джереми. — Они ж больные на всю голову! В слонах — человеческого больше, чем в паршивых людишках.
— Это все алчность людская.
— Как? - не понял он.
— Жадность иначе. Пойди спроси Корин, — предлагаю я, — она наверху смотрит телевизор. Ей тоже подобное не по душе. Такая же, как ты.
— Видеть ее не хочу. И слышать. Из принципа. Она просто не …
— Знаю, знаю, про твои принципы. Однажды, сладкий, тебе все-таки придется смириться.
— Только не говори мне, что это неважно. Если бросить моего папу, а меня оставить у тебя на руках неважно, то что тогда важно? Тогда вообще ничего не имеет значения, ясно?
— Да, — отвечаю. — Куда уж ясней.
38. Doninha
После возвращения домой вечером за ужином вновь всплывает тема капитализма. Такое ощущение, что наш дом – оплот революционеров. На этот раз начал Джереми. Перед ужином он вошел на кухню босиком с Айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не помню. Обычно мы говорим о пришельцах. Я делаю вид, что верю в их существование, чтобы поддержать его и подвести разговор к Иисусу, но сегодня его занимает нечто другое. На нем футболка с группой Rage Against the Machine, и я замечаю, что его попытки отрастить усы наконец увенчались успехом.
– Не могу на хрен поверить, – говорит он мне.
Меня не смущает, что он сквернословит. Правда-правда. Мне даже нравится, не знаю, почему.
– Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – говорю, – Хотя ни с одним из них лично не была знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Эстрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин что-то лопочет перед экраном телевизора. Не знаю, где Люси. Должно быть, где-то в доме читает книгу.
– Они – одни из самых великих тварей божьих, – говорю, – Мне известно, что они оплакивают умерших.
– Тогда посмотри на эту херню, – говорит он, указывая на маленький экранчик телефона.
– Слишком мелко. Я не вижу.
– Давай, прочитаю? – спрашивает он.
Какой он красивый молодой человек. Мне приятно в его компании. Так просто любить внука, совсем не нужно стараться. Еще и лицом он напоминает моего покойного супруга. Немного, но что-то есть.
– Конечно, – отвечаю ему.
– Ну знаешь, там про то, что слонов убивают и все такое.
– Что с ними делают? – спрашивает Эстрид, стоя у плиты, – как убивают?
– Короче, в Замбии, я, кстати, знаю, где это, мы проходили на уроке географии, ну неважно, там говорится, в этой статье, что эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в водяные ямы, в этом, как его, большом парке, чтобы убить слонов. У этих ублюдков, наверное, есть доступ к промышленному цианиду, используемому в золотодобыче.
– Джереми, следи за языком, пожалуйста, – сдержанно говорит Эстрид. Она режет помидоры кубиками.
– И из-за этого, в смысле из-за отравленных водяных ям, умирают мелкие животные, гепарды, а потом стервятники, которые поели мертвых гепардов, и выходит целый пир во время чумы, но в основном цианид в водяных ямах убивает слонов, – и тут он смотрит на меня так, как будто это я во всем виновата. Потому что я старая. Я понимаю, что старики за все в ответе, – но они же совсем безобидные.
– Зачем им это нужно? – спрашиваю я.
– Убивать слонов? Из-за слоновой кости. У них же есть эти, бивни.
– Сколько слонов они уже убили?
– Тут сказано, что восемьдесят, – отвечает мне Джереми, – восемьдесят слонов, отравленных цианидом, валяются мертвой грудой. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю, – понимаю.
– Как думаешь, что они делают со всеми этими слоновыми костями? – спрашивает Эстрид, помешивая соус.
– Вырезают фигурки, – говорю, – маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем продаю счастливого Будду американцам. Маленьких Будд из слоновой кости выставляют на витрины с подсветкой.
– Так же нельзя, – говорит Джереми, – люди – гребаные уроды. Твою мать, да в этих слонах больше человечности, чем в человечестве.
– Это все стяжательство, – говорю.
– Что это? – спрашивает он.
– Алчность, другими словами. Иди спроси Корин, – говорю ему, – она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она уже говорила нечто похожее.
– Я все еще терпеть ее не могу, – говорит он, – Пока не буду с ней разговаривать. Такие у меня принципы. Она просто не…
– Знаю, знаю, – говорю, – твои принципы мне понятны. Просто в конце концов про них нужно будет забыть, мой мальчик.
– Не говори, что это пустяк, потому это совсем не пустяк. Если оставить меня на моего отца и на тебя – это пустяк, то значит, все в жизни пустяк, понимаешь?
– Да, – говорю, – понимаю. Но это не может длится вечно.
39. DozerTheDozerian
Мы возвращаемся домой, и этим вечером за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, у нас всё семейство – революционеры. На этот раз этот разговор начинает Джереми, который перед обедом заходит босиком на кухню, держа свой айфон. Я сижу, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, будто они существуют, чтобы угодить ему и, в конце концов, убедить его уверовать в Иисуса, но этим вечером его волнует что-то другое. На нём футболка рок-группы Rage Against The Machine, и я замечаю, что он отращивает усы, на этот раз успешно.
- Я, б…, не могу в это поверить, - говорит он мне. Я не возражаю против того, что он матерится. Правда, не возражаю. Это меня забавляет, уж сама не знаю почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Они мне очень нравятся, - отвечаю я. – Хотя я никогда не встречала ни одного лично.
Мы сидим за кухонным столом, Астрид готовит обед, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси – полагаю, сидит где-то в доме читает.
- Они одни из величайших тварей Божьих, - говорю я. – Я так понимаю, они оплакивают своих покойных.
- Так посмотри на эту хрень, - говорит он, тыча в маленький экран.
- Слишком мелко. Я не вижу.
- Хочешь, я прочту? – спрашивает он.
Какой же он хорошенький молодой человек. Мне нравится его компания. Так легко любить внука, проще пареной репы. Кроме того, его лицо немножко напоминает мне моего покойного супруга.
- Конечно, - отвечаю я.
- Ну, видишь, дело в том, что это про то, что слонов убивают и типа того.
- Что там про них? – спрашивает стоящая у плиты Астрид. – Как их убивают?
- Окей, ну так, в Зимбабве, и я знаю, где это, потому что мы это проходили по географии, как бы то ни было, тут сказано, в этой статье, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водопои в этом, типа, большом парке, чтобы убить слонов. И у этих ущлёпков, полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота…
- Джереми, пожалуйста, не выражайся, - говорит Астрид с притворной скромностью. В данный момент она нарезает кубиками помидоры.
- И они, я имею в виду, отравленный водопой, типа, убивает маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые едят умерших гепардов, так что это, типа, полная убийственная кафешка на открытом воздухе, но в основном цианид в водопоях убивает слонов. – Он смотрит на меня, словно бы это моя вина. Я стара. Я понимаю: старики в ответе за всё. – Которые ведь безобидны?
- Зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типа, бивни.
- Со сколькими слонами они это проделали? – спрашиваю я.
- Тут сказано, с восьмьюдесятью, - отвечает мне Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слонов валяются горами слоновьих трупов. Господи Иисусе, порой я ненавижу людей.
- Да, - отвечаю я. – Люди этого заслуживают.
- Что, как вы полагаете, они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Они используют её для резьбы, - отвечаю я. – Они вырезаю маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости попадает на освещённую витрину.
- Это ваще неправильно, - говорит Джереми. – Люди, б…, совсем больные. Эти слоны больше люди, мать твою, чем сами люди.
- Это алчность, - говорю я.
- Это что? – переспрашивает он.
- Синоним слова «жадность». Спроси у Корин, - говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит совсем как ты.
- Я всё равно ненавижу её, - заявляет он. – Я пока что всё ещё не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не была…
- Знаю-знаю, - говорю я. – Твою политику можно понять. Но, в конце концов, тебе просто придётся сдаться, дорогуша.
- Ты не можешь мне говорить, что это не проблема, потому что это была проблема. Если не проблемой было оставить меня на воспитание отцу и тебе, то тогда в мире нет никаких проблем, знаешь же?
- Да, - отвечаю я. – Я понимаю. Покамест.
40. ectd
Чарльз Бакстер «Алчность»
Мы возвращаемся домой и за ужином снова поднимается тема капитализма. Вот так семейка бунтарей! На этот раз инициатива исходит от Джереми — перед ужином он заходит на кухню босиком с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Ему лет шестнадцать-семнадцать, точно не помню. Мы с ним обычно обсуждаем космических пришельцев: я делаю вид, что они существуют, чтобы подразнить его и ненароком вывести на разговор об Иисусе, но сегодня его волнует нечто иное. Он одет в футболку с группой «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он снова отращивает усы, причём на этот раз у него даже получается:
— Херня какая-то, даже не верится, — обращается он ко мне. Я не против крепкого словца из уст внука. Честно, не возражаю, меня это почему-то даже веселит. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, хоть и не довелось познакомиться лично ни с одним, — отзываюсь я. Мы садимся за кухонный стол. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна наверху переругивается с телевизором. Где Люси я не знаю, наверняка сидит где-то в доме и читает.
— Слоны — одни из самых чу́дных творений Господа, — продолжаю я. — Они даже оплакивают своих почивших сородичей.
— Глянь-ка на эту херню, — предлагает внук, показывая что-то на экране.
— Слишком мелко, не вижу ничего.
— Тебе прочитать? — участливо спрашивает он. Какой же обходительный юноша, мне по душе беседовать с ним. И как всё-таки легко любить внука, даже усилий прилагать не приходится. К тому же, лицом он слегка похож на моего покойного мужа.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Ну, в общем, фишка в том, что слонов убивают, и всё такое.
— Что там про слонов? — интересуется Астрид не отходя от плиты. — Как их убивают?
— Короче, в Зимбабве, я знаю где это, мы проходили на географии. Тут в статье написано, что местные, ну, зимбабвийцы, они, типа, добавляют цианид в воду на водопоях, в этих самых, в заповедниках, чтобы убивать слонов. Цианид обычно используется при добыче золота и похоже, что у этих ублюдков его дохрена...
— Джереми, следи за языком, — чинно вмешивается Астрид, продолжая нарезать помидоры.
— И она, эта отравленная вода, животных, типа, убивает. И мелких, и гепардов всяких, и стервятников, которые этих гепардов поедают, когда те дохнут. Просто скотобойня какая-то под открытым небом! Но особенно от цианида этого на водопоях слоны мрут, — внук уставился на меня так, словно это моих рук дело. Я же старая, а старики, очевидно, виноваты во всём. — Слоны же безобидные?!
— А зачем они так делают? — недоумеваю я.
— В смысле зачем травят слонов? Ради слоновой кости. У них же эти, как их, бивни.
— И сколько слонов уже поубивали? — интересуюсь я.
— Тут пишут, что восемьдесят, — отзывается Джереми. — Прикинь, целая куча из восьмидесяти мёртвых, отравленных цианидом слонов. Боже, как я порой ненавижу людей.
— Да, — отзываюсь я. — Справедливо.
— А как ты думаешь, что потом делают со слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Фигурки, — отвечаю я. — Вырезают маленьких Будд. Убивают слона, делают веселого Будду, а потом продают статуэтку в Америку. И стоят в ярких витринах маленькие резные Будды из слоновой кости.
— Херня какая-то, — ругается Джереми. — Люди больные на всю голову. Блин, да в слонах больше человечности, чем в человеке.
— Это алчность, — вздыхаю я.
— Что-что? — переспрашивает внук.
— Синоним жадности. Сходи у Коринны спроси, — предлагаю я ему. — Она наверху смотрит телевизор. Ей такое тоже не по нраву. Как и тебе.
— Я до сих пор не выношу её, — отвечает он. — Не могу с ней пока разговаривать. Принципы у меня такие. Она же просто не...
— Знаю-знаю, — прерываю я. — Твою принципиальность можно понять. Но, хороший мой, рано или поздно придётся поступиться своими принципами.
— Ой, не надо мне тут рассказывать, что всё фигня, потому что никакая это не фигня! Фигня ли, скинуть меня на тебя и отца — тогда вообще всё на свете фигня, поняла?!
— Да, — киваю я. — Теперь поняла.
41. EleMar
Мы возвращаемся в дом, и вечером за столом снова поднимается тема капитализма — этакая сходка революционеров, по-другому не скажешь. На этот раз начинает Джереми, незадолго до ужина босиком пришлепав на кухню с айфоном в руке и застав меня за чаепитием. Ему шестнадцать лет (или семнадцать — я постоянно путаю). Вообще-то мы с ним любим разговаривать об инопланетянах. Я рьяно утверждаю, что они существуют, преследуя тем самым две цели: порадовать внука и изящно направить беседу в религиозное русло, чтобы постепенно склонить его к вере. Но сейчас голова у Джереми занята другим. Я внимательно его разглядываю: на нем футболка с надписью Rage Against the Machine — он слушает эту группу, — а над губой пробиваются долгожданные усы.
— Да блин, фигня какая-то, не может такого быть, — он смотрит на экран телефона.
Меня ничуть не коробят его словечки. Вот честно. Скорее, я нахожу их забавными, сама не знаю почему.
— Ба, ты как к слонам относишься?
— Я их просто обожаю. Хотя ни разу не видела вживую.
Мы с Джереми сидим за кухонным столом, Астрид готовит ужин. Уэсли ушел в гараж, а Корин наверху смотрит телевизор и наверняка что-то бубнит себе под нос. Где Люси — понятия не имею. Должно быть, затаилась с книжкой в укромном уголке.
— Слоны — одно из величайших творений Господних, — говорю я. — Слышала, что они способны оплакивать погибших сородичей.
— Посмотри, какая хрень творится, — Джереми сует телефон мне под нос.
— Не вижу ничего, слишком мелко.
— Тебе прочитать?
Какой же он красавчик. Балдею от него. Внуков любить несложно: никаких обязательств, люби себе и все. А еще Джереми напоминает мне моего покойного мужа.
— Конечно.
— Ну, это, в общем, новость об убийстве слонов.
— Убийстве? В смысле? — переспрашивает стоящая у плиты Астрид.
— Ну, здесь пишут, что в Зимбабве — мы недавно на географии проходили, где это, — какие-то придурки добавляют цианид в водоемы, куда слоны приходят на водопой. В этих, как их, ну, таких больших парках, и слоны потом умирают. И цианид у этих ушлепков типа промышленный, такой используют при добыче золота.
— Джереми, давай без этих словечек, — ласково говорит Астрид, нарезая помидоры.
— Еще от отравленной воды умирают звери поменьше, гепарды там и прочее, а потом их едят стервятники и тоже умирают. Получается такая типа столовая «В последний путь». Но больше всего это бьет именно по слонам. А они ведь безобидные, правда?
Джереми впивается в меня взглядом, словно обвиняя в гибели слонов. Понятно, я старая. А старики всегда за все в ответе.
— Зачем они так делают? — спрашиваю я.
— Зачем убивают? Ради слоновой кости. У них же эти, как их, бивни.
— Сколько слонов погибло?
— Тут пишут, что восемьдесят. Только представь себе эту груду мертвых слонов, отравленных цианидом. Господи, я иногда просто ненавижу людей.
— Небезосновательно, — я согласно киваю.
— А что они делают с этими бивнями? — интересуется Астрид, помешивая соус.
— Вырезают изделия, — объясняю я. — Например, маленьких костяных Будд. Убил слона — вырезал улыбающегося Будду. Потом посадил его в витрину с подсветкой и продал американцам.
— Это же ненормально, — кипятится Джереми. — Они вообще какие-то больные на голову. Да в слонах, блин, больше человеческого, чем в людях.
— Это называется алчность, — говорю я.
— Как-как? — переспрашивает он.
— Ну, то же самое, что жадность. Иди, спроси у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже все это не нравится. Она придерживается тех же взглядов, что и ты.
— Я ее еще не простил, — говорит Джереми. — Я с ней не разговариваю. Я так решил. Она просто…
— Знаю, знаю, — подхватываю я. — Твое решение вполне понятно. Но, дорогой, тебе все равно придется рано или поздно сменить гнев на милость.
— Только не говори мне, что ничего страшного не случилось! Случилось. Она меня бросила на тебя и папу, а сама ушла, и это ни фига не ерунда, понятно?
— Теперь понятно, — отвечаю я.
42. Elena Prime
Чарльз Бакстер
Отрывок из рассказа «Алчность»
Мы возвращаемся домой, а тема капитализма так и не утихает до самого ужина. Дом революционеров какой-то. Первым на этот раз заговорил Джереми, который ещё до ужина пришёл на кухню босиком, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Точно я не помню, сколько ему лет - где-то шестнадцать-семнадцать. Обычно мы болтаем про пришельцев, и я делаю вид, что верю, будто они существуют. Ради забавы. А потом перевожу тему на Иисуса. Но сегодня у Джереми на уме что-то другое. На нём футболка Rage against the Machine*. Кажется, он отращивает усы. И, по-моему, у него получается.
-Да они совсем охренели! – возмущается Джереми.
Я совсем не против вульгарных словечек. Честное слово. Это меня забавляет, даже не знаю почему.
-Бабушка Ди, ты любишь слонов?
-Очень даже, - отвечаю я. -Хотя лично я ни с одним не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже, чем-то занимается, а Корин наверху бубнит что-то перед телевизором. Где Люси, я не знаю – читает, наверное, где-то в доме.
-Они самые замечательные из всех Божьих созданий - говорю я. -Кажется, они способны скорбить по своим умершим собратьям.
-Глянь на эту хрень, - говорит он мне, указывая на маленький экран своего телефона.
-Для меня слишком мелко. Не вижу.
-Давай я прочитаю! – настаивает он.
Какой же симпатичный этот парнишка. Мне приятно быть в его компании. Как же легко любить внуков! Вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, он немного похож на моего умершего мужа.
-Давай, - соглашаюсь я.
-Ну, вот смотри. Тут про то, как слонов убивают и всё такое.
-Что-что там про слонов? – спрашивает Астрид, не отходя от плиты. -Как их убивают?
-Ладно. В общем, в Зимбабве...А я знаю, где это – мы по географии проходили. Короче, тут пишут в этой статье, что вот эти вот зимбавийцы кидают цианид в воду, куда слоны приходят на водопой, чтобы их убивать. И эти ублюдки имеют доступ, скорее всего, к промышленному цианиду, который обычно используется для золотодобычи.
-Джереми, пожалуйста, следи за языком, - сдержанно сделала замечание Астрид, нарезая помидоры.
-И вот эта вода, то есть отравленная вода, убивает и других - более мелких животных, гепардов, например. А потом, когда они умирают, на их останки набрасываются стервятники. И начинается какой-то всепоглощающий пир смерти. Но больше всего вреда приходится от цианида, который убивает... беззащитных созданий! – заканчивает он, помолчав немного, и смотрит на меня так, будто я имею к этому прямое отношение.
Я стара. Я понимаю - старики всегда в ответе за всё.
-Зачем они это делают? – спрашиваю я.
-Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же эти... бивни, - объясняет он мне.
-И сколько слонов они уже убили?
-Тут пишут восемьдесят, - отвечает Джереми. -Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат горой. Боже, иногда я ненавижу людей.
-Да уж. Согласна с тобой.
-Как ты думаешь, что они делают с таким количеством слоновой кости? – интересуется Астрид, уже помешивая соус.
-Чтобы вырезать из них фигурки Будды. Они убивают бедных слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости встаёт на подсвеченную витрину.
Как же это несправедливо, - не унимается Джереми. -Люди – больные ублюдки. Эти слоны более человечны, чем люди, чёрт их побери.
-Это называется алчность.
-Что-что это? – переспрашивает он.
-Это то же самое, что и «жадность». Спроси Корин, - советую я. -Она наверху, телевизор смотрит. Она тоже это всё не любит. Так же, как ты.
-Её я всё ещё ненавижу, -возражает Джереми. - Я не могу с ней разговаривать. Из принципа. Просто она хочет ....
-Да знаю, знаю, - прерываю я. -То, что у тебя есть принципы, это очень даже понятно. Но, дорогой мой, в конце концов, тебе придётся забыть о них.
-Только не говори мне, что она ничего такого не сделала. Это не так. Если это пустяк – бросить папу и повесить на тебя заботу обо мне, тогда, получается, всё на свете пустяки!
-Да, - соглашаюсь я. -Я всё понимаю.
*Американская альтернативная рок-группа, известная своими политизированными текстами.
43. elmar_elsol
Мы возвращаемся в дом и вечером на кухне вновь заводим разговор о капитализме, на этот раз с подачи Джереми. Не семья, а революционная ячейка, ей-богу! Незадолго до ужина я сижу за столом, пью чай, и тут заходит он — босиком, с айфоном в руках. Джереми шестнадцать или семнадцать, точно не поручусь. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах. Я притворяюсь, что верю в них, — подыгрываю ему, чтобы остаться на дружеской ноге и мало-помалу обратить его к Господу Иисусу, — но сегодня он увлечен чем-то другим. На нем футболка c протестной рок-символикой, а еще, замечаю я, он снова отращивает усы. Эта попытка удачнее предыдущей.
— Вот ублюдки! Поверить не могу! — восклицает он, обращаясь ко мне.
Я не против того, что он иногда вворачивает бранные словечки. Серьезно. Меня это забавляет — сама не знаю, почему.
— Тебе нравятся слоны, бабуль? — спрашивает он.
— Очень даже нравятся, — отвечаю я. — Хоть мне и не доводилось встречаться ни с одним из них лично.
Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн — наверху, воркует с телевизором. Где Люси я не знаю — должно быть, устроилась где-то в доме с книжкой.
— Слоны — одно из величайших творений Бога, — продолжаю я. — Я слышала, они даже скорбят по своим умершим сородичам.
— Тогда прочти-ка вот это, — гневно произносит он, тыча пальцем в крошечный экран смартфона.
— Слишком мелко, мне не разобрать.
— Хочешь, я тебе прочту? — спрашивает он.
Джереми — прелестный юноша! Обожаю проводить время в его компании. Что может быть проще, чем любить внука? У меня это выходит как-то само собой. К тому же, внешне Джереми немного напоминает мне моего покойного мужа.
— Конечно! — отвечаю я.
— В общем, здесь говорится об истреблении слонов, вот так.
— А конкретнее? — раздается голос Астрид из-за плиты. — Как именно их истребляют?
— В Зимбабве — кстати, я знаю, где это, мы проходили по географии — так вот, здесь, в статье, написано, что они, ну, жители Зимбабве добавляют цианид в резервуары с водой в этом, как его, национальном парке, чтобы слоны погибали. Видимо, у этих говнюков есть доступ к промышленному цианиду, с помощью которого добывают золото…
— Джереми, следи за языком, — одергивает его Астрид, попутно измельчая помидоры.
— Из-за них, в смысле, из-за отравленной воды, погибали мелкие животные, гепарды, стервятники, которые клевали мясо издохших гепардов. Какая-то жуткая смертельная пирушка под открытым небом! Но, в основном, умирали слоны. Эти безобидные создания! — он глядит на меня так, будто я лично виновата в гибели несчастных животных. Что ж, я стара, а старики, насколько я понимаю, в ответе за всё в этом мире.
— Но для чего им это? — спрашиваю я.
— Убивать слонов? Из-за слоновой кости. Ради их бивней.
— И сколько же они погубили?
— Восемьдесят, если верить статье, — говорит Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом. Целые груды мертвых слоновьих тел! Господи, как же я иногда ненавижу людей!
— Да уж, — откликаюсь я. — Есть за что.
— А зачем, по-твоему, им понадобилось столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Из нее делают сувениры, — говорю я ей. — Статуэтки Будды. Слонов убивают, а из их бивней вырезают маленьких улыбающихся Будд, которых затем продают американцам. Знаешь, такие фигурки в стеклянных футлярах с подсветкой.
— Идиотизм! — восклицает Джереми. — Что у них вместо мозгов? В слонах и то больше человеческого, чем в этих людях, черт бы их побрал!
— Это называется алчность, — говорю я.
— А попроще? — не понимает он.
— То же, что жадность. Пойди, спроси у Коринн, — предлагаю я ему. — Она сейчас наверху, смотрит телевизор. Коринн не выносит всего этого, как и ты. Даже говорит теми же словами.
— Я всё ещё ненавижу её, — произносит Джереми. — И пока не могу с ней разговаривать. Это дело принципа. Она не…
— Знаю, знаю, — прерываю я его. — Твои принципы мне понятны. Но со временем тебе придется отказаться от них, милый.
— Только не говори, что всё это пустяки. Ничего подобного! Она бросила папу, оставила тебя нянчиться со мной. Назвать такое пустяком язык не поворачивается.
— Да, понимаю тебя, — киваю я и добавляю, — слишком мало времени прошло.
44. Enati Orah
Потом мы вернулись домой, а вечером снова всплыла тема капитализма. Как раз перед ужином. Нет, всё-таки в нашей семье куда ни ткни, попадёшь в бунтаря. На сей раз бунтарём был Джереми. Я сидела и пила себе спокойно чай, когда он зашёл на кухню босиком с айфоном в руках. Джереми шестнадцать… или семнадцать, точно уже не помню. Обычно мы с ним болтаем про пришельцев из космоса, и я притворяюсь, будто верю в них, чтобы подыграть, — на что не пойдёшь, чтобы со временем привести внуков к Господу Богу нашему, Иисусу. Но тем вечером Джереми заботили вовсе не пришельцы. На нём была футболка Rage Against the Machine. Я заметила, что усики, которые он уже не в первый раз пытался отрастить, сегодня и вправду походили на усы.
— Вот сволочи! Поверить не могу! Ублюдки! — ругался он.
Он часто сквернословит, но меня это ни капли не раздражает. По правде говоря, мне даже нравится. Сама не знаю почему.
— Бабуля Ди, ты любишь слонов? — спросил Джереми.
— Очень люблю, — ответила я. — Хотя лично ни с одним слоном не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид делала ужин, Уэзли возился в гараже, а Корин развалилась наверху перед телевизором. Не помню, где была Люси. Наверное, спряталась где-то с книгой.
— Слоны — величайшие творения господни, — продолжила я. — Насколько мне известно, они оплакивают мёртвых.
— Тогда взгляни на эту хрень! — громко возмутился Джереми и ткнул пальцем в крошечный экранчик.
— Извини, милый, ничего не вижу. Слишком мелко.
— Давай тогда прочитаю?
Мне нравится с ним разговаривать. Джереми — писаный красавчик. Нет ничего проще, чем любить внуков: никаких усилий, сплошные радости. К тому же внешне он чем-то напоминает мне последнего мужа. Самую малость.
— Конечно, прочитай, — ответила я.
— Тут, понимаешь, говорится, про слонов, как их убивают и вообще!
— А что со слонами? — спросила Астрид. — Как их убивают?
— Значит, это, типа, в Зимбабве, — я кстати знаю, где Зимбабве, мы его проходили по географии, — ну так вот, тут написано, в этой вот статье, что люди, то есть зимбабвийцы, насыпают цианид в воду, из которой пьют звери, в том большом парке, как его там. И всё чтобы убивать слонов. И я думаю, что они где-то достали промышленный цианид, которым добывают золото. Вот мудаки…
— Джереми, выбирай выражения, — бесстрастно молвила Астрид, нарезая помидоры.
— И они… ну то есть отравленная вода убивает мелких зверей, гепардов там, а потом стервятников, которые едят гепардов, когда те помрут, так что, понимаешь, это у них там целый смертельный ресторан получается. Но вообще — то есть по большей части — вода убивает слонов. Мирных слонов, понимаешь? Безобидных.
Он так на меня посмотрел, будто это лично я убивала безобидных слонов. Что ж, я понимаю. Я стара, а старшее поколение, как известно, в ответе за всё.
— И зачем они так поступают? — спросила я.
— Слонов-то травят? Из-за слоновьих костей. Из-за бивней.
— И сколько уже погибло?
— Тут написано, восемьдесят, — сообщил Джереми. — Восемьдесят слонов отравили цианидом. Там лежат целые горы трупов. Господи, я ненавижу людей. Ненавижу.
— О да, — ответила я. — Тебя можно понять.
— И зачем им столько слоновой кости? — спросила Астрид, встряхивая бутылку с соусом.
— Они вырезают из них крошечных Будд, — ответила я. — Убивают слона, а потом из бивней вырезают Будду. А затем ставят Будду на витрину под лампы, где тот будет сидеть и улыбаться, пока его не купит какой-нибудь американец.
— Какая же это обида! — бушевал Джереми. — Как это всё… неправильно! Люди — конченное мудачьё. Слоны, мать их, и то больше люди, чем сами люди!
— Это всё стяжательство, — заметила я.
— Чего-чего? — переспросил он.
— Стяжательство. Так называют жадность. Пойди спроси у Корин, — предложила я. — Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже не любит жадных людей. Прямо как ты.
— Я её до сих пор не простил, — ответил он. — Ненавижу её. Не могу с ней говорить. Таков мой принцип. Она не…
— Знаю-знаю, — перебила его я. — Принцип есть принцип. Но, видишь ли, милый, со временем все принципы изживают себя. Тебе всё равно придётся с ней заговорить.
— Не смей заявлять, будто то, что она выкинула, — мелочь. Она бросила меня на тебя с папой. Если это мелочь, то что тогда не мелочь, а?
— Что ж, я тебя понимаю, — ответила я. — Сейчас я тебя вполне понимаю.
45. eng39
Чарльз Бакстер «Алчность»
Мы возвращаемся домой, и за обеденным столом опять заходит разговор о капитализме. С утра до вечера не дом, а революционный штаб. Сейчас зачинщик - Джереми. Он появляется на кухне до еды, с босыми ногами и айфоном в руках. Я сижу, попивая чай. Ему то ли шестнадцать лет, то ли семнадцать, уже не помню. Обычно мы болтаем о космических пришельцах, и я за то, что они существуют. Нарочно, чтобы подыграть ему и слово за слово наставить на путь истинный. Однако сегодня у него на уме другое. Замечаю: отрастил усы, на этот раз успешно. Как всегда, в футболке с рок-группой «Ярость против Системы».
- Охренеть, глазам своим не верю! – обращается он ко мне. Его тяга к сквернословию не коробит. Честно. Даже забавляет, не знаю, почему. – Бабуля, тебе нравятся слоны?
- Очень, - говорю. – Хотя ни с кем из них знакомство не водила.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит обед, Уэсли копается в гараже, а Коринна смотрит телевизор наверху и мурлычет. Не знаю только, где Люси. Наверное, читает где-то в доме.
- Слоны – одно из величайших творений Господа. Я слышала, они хоронят умерших сородичей.
- Тогда взгляни на эту хрень, - Джереми тычет в экран смартфона.
- Он слишком маленький. Не видно.
- Хочешь, прочитаю?
Какой обходительный юноша. Я наслаждаюсь его обществом. Так легко любить внука, не надо никаких усилий. Вдобавок черты его лица напоминают мне покойного мужа.
- Конечно.
- Тут, походу, дело в том, что слонов убивают. Ну, и все такое.
- А поподробней? – спрашивает Астрид, суетясь у плиты. – Как это - убивают?
- Ладно. Значит, в Зимбабве, а я знаю, где Зимбабве, мы изучали ее на географии… в статье, короче, пишут, что эти люди, как их, зимбабвийцы, бросали цианид туда, где водопой в огромном, типа, заповеднике, чтобы убить слонов. И похоже, у этих говнюков есть доступ к промышленному цианиду, который применяют в золотодобыче.
- Джереми, прошу, выбирай слова, - мягко упрекает Астрид, нарезая помидоры.
- И они убивали, то есть отравленные источники воды убивали небольших, типа, гепардов, а уж потом стервятников, пожирающих дохлых гепардов. Короче, такой вот общепит с мертвечиной под открытым небом, но больше всех от цианида погибали именно слоны. – Джереми осуждающе смотрит на меня. Оно и понятно. Я старый человек, а старики ответственны за все. – Слоны ведь безобидны!
- Зачем им? – недоумеваю.
- Убивать-то? Все ради слоновой кости. У слонов есть, как их, бивни.
Я интересуюсь:
- Сколько же слонов погибло?
- Пишут, что восемьдесят, - сообщает Джереми. – Подумать только, груды отравленных слоновьих туш, гниющие по скотомогильникам. Боже, иногда я просто ненавижу людей!
- И поделом.
- Куда столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы, - говорю я. - Они делают фигурки Будды. Убивают слонов, вырезают счастливого Будду и продают его американцам. Фигурка Будды из слоновой кости упакована в коробочку-витрину с подсветкой.
- Беспредел, бля, какой-то! – негодует Джереми. – Люди, бля, больные на всю голову. Слоны, выходит, человечней человека.
- Это алчность, - объясняю.
- Чего?
- Другое слово, означающее жадность. Спроси Коринну, она смотрит телевизор наверху. Не любит жадных, как и ты.
- Ненавижу ее до сих пор, - отвечает Джереми. - Я с ней не общаюсь, это дело принципа.
- Да знаю, знаю, - говорю. – Понятно, принципы важны. Только рано или поздно придется ими жертвовать, золотко.
- Не говори о том, что было важно, как о пустяке. Если заботу обо мне она спихнула на тебя с отцом, и это пустяки, тогда нет ничего святого, понимаешь?
- О да, теперь все ясно, - отвечаю.
46. Erian
АЛЧНОСТЬ
Чарльз Бакстер
(фрагмент)
Мы добрались до дома, и тем же вечером разговор за ужином снова зашел о капитализме. Складывается ощущение, что под этой крышей собрались одни революционеры. В этот раз инициатором выступил Джереми — он прошел на кухню босой, со смартфоном в руках и подошел ко мне. Я пила чай за обеденным столом. Джереми около шестнадцати или семнадцати, точно не помню. Пришельцы из далекого космоса — вот обычная тема наших с ним бесед. Я же, в свою очередь, поддерживаю эти разговоры, чтобы затем аккуратно перевести тему на религию и Иисуса. Однако сегодня, похоже, его беспокоит что-то другое. На нем футболка группы Rage Against the Machine, и я заметила растительность у него на лице — в очередной раз пытается отпустить усы. Надо сказать, в этот раз получается гораздо лучше.
— Ну и пиздец, — он обратился ко мне. Я совсем не против, когда он сквернословит. Почему-то то, как он это говорит, меня забавляет. — Вот ты любишь слонов, баба Ди?
— Люблю, очень, — ответила я и продолжила, — хотя я никогда их не видела. Джереми сел ко мне за стол. В это время Астрид готовила ужин, Уэсли копошился в гараже, а Коринн что-то бормотала себе под нос, сидя перед телевизором. Я не знала только, чем занимается Люси. Должно быть, читала, как это часто бывает. — Слоны — одни из величайших существ Господа. Взять хотя бы то, как они оплакивают своих умерших сородичей.
— Тогда посмотри на эту хрень, — он показывал экран своего телефона.
— Слишком мелко. Не разобрать.
— Пересказать тебе? — спросил он. Джереми приятный юноша и мне нравится проводить время в его компании. Правду говорят, внуков легко любить. Для этого не нужно прикладывать никаких усилий. Кроме того, черты его лица напоминают мне покойного мужа.
— Будь добр, — попросила я.
— Ну, тут пишут о слонах, как их убивают и всяком таком.
— А что такое? — спросила Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?
— В Зимбабве — я знаю, где это, потому что на географии проходили, но, в общем, проехали. В Зимбабве, как тут пишут... они пишут, что эти люди, эти зимбабвийцы, на территории таких типа больших парков засыпают цианид в воду, откуда пьют слоны. И я так понял, у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который обычно используют при добыче золота...
— Джереми, думай, что говоришь, — сделала замечание Астрид, нарезая помидоры.
— Так вот, они, ну, то есть, животные поменьше, как, например, гепарды, травятся этой водой, а их трупы потом объедают стервятники и тоже погибают. Вот и получается такая эстафета смерти, но нужно все это именно для убийства слонов, — он говорит и смотрит на меня так, будто я виновата в каждой из этих смертей. Понимаю, я из старшего поколения, а нас винят во всех грехах. — Слоны ведь ни в чем не виноваты!
— А зачем им это? — я спросила его.
— Зачем убивают слонов? Все ради слоновой кости. У слонов есть такие, типа, бивни.
— А скольких они уже убили? — снова я задаю вопрос.
— Тут пишут, что восемьдесят, — он снова стал распаляться. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат там, смешавшись в одной огромной трупной куче. Боже, я ненавижу людей.
— И есть за что, — согласилась я с ним.
— А для чего им столько слоновой кости? — спросила Астрид. Теперь она уже помешивала соус.
— Они делают фигурки, — начала я свое объяснение, — фигурки Будды. Они убивают слонов, чтобы вырезать из их бивней множество фигурок смеющегося Будды. Продают смеющегося Будду американцам. И вот уже смеющийся Будда стоит на освещенной витрине американского магазинчика.
— Это неправильно, — сказал Джереми. — Пиздец, как неправильно. Люди просто больные на голову. Слоны и те гораздо человечнее людей.
— Это все их алчность, — сказала я.
— Чего? — недоумевал Джереми.
— То же, что и жадность, корысть. Поговори с Коринн об этом, — посоветовала я, — она наверху перед телевизором. Ей тоже не нравятся алчные люди, в этом вы с ней похожи.
— Я ненавижу ее, — ответил он. — И не готов с ней говорить пока. Такие у меня принципы. Она же не...
— Знаю, милый, знаю, — заверила я его, — тебя можно понять. Но однажды тебе придется отступить от своих принципов.
— Не пытайся сказать, что все это пустяки. Для меня нет. Если бросить меня на вас с отцом — пустяк, то тогда все в этой жизни пустяк, так по-твоему?
— Хорошо. Я поняла тебя.
47. Eve
АЛЧНОСТЬ
Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся в дом и за ужином вновь говорим о капитализме. Похоже, наш дом становится пристанищем революционеров. Сегодняшний разговор заводит Джереми, он пришлепал в кухню перед ужином — босой и с айфоном в руке.
Я попиваю чай. Не припомню, сколько ему лет — шестнадцать или семнадцать. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах — я поддакиваю, притворяясь, будто верю, что они и впрямь существуют в надежде, что рано или поздно он доберется и до Иисуса — но сегодня у него другое на уме.
На его футболке красуется надпись Rage Against the Machine (1) и я только сейчас замечаю, что усы, которые он давно пытается отрастить, выглядят уже вполне по-взрослому.
— Охренеть можно, — обращается он ко мне. Я не против его сквернословия. Сказать по правде, меня это даже забавляет.
— Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — отвечаю я, — хоть нам и не доводилось встречаться лично.
Вдвоем, мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли как всегда чем-то занят в гараже, а Корин устроилась перед телевизором на втором этаже. Где Люси, я не знаю — скорее всего, где-то в доме за чтением книги.
— Замечательные Божьи создания — слоны. Я как-то слышала, что они оплакивают смерть своих сородичей.
— В таком случае вот, полюбуйся, — он тычет пальцем в крошечный телефонный экран.
— Ничего не разглядеть. Слишком мелко.
— Давай прочитаю, — предлагает он. До чего же привлекательным мужчиной он стал. Мне нравится в его компании. Любовь к внукам приходит так легко, так естественно. К тому же что-то в его лице напоминает мне покойного мужа.
— Прочти, — соглашаюсь я.
— Тут об истреблении слонов и все такое.
— Что пишут? — спрашивает Астрид, склонившись над плитой. — Истребляют как?
— Короче, в этой статье пишут, что в одном природном парке в Зимбабве — мы на географии проходили, так что я знаю, где это — какие-то люди, какие-то зимбабвийцы отравляли воду в источниках цианидом, чтобы изничтожить слонов. Надо думать, эти сволочи достали промышленный цианид на золотых приисках …
— Не выражайся, Джереми, сделай одолжение, — говорит Астрид, нарезая помидоры.
— К тому же они, то есть отравленная вода убивает и животных поменьше, и гепардов, и стервятников, потому что те едят дохлых гепардов — короче, это просто какой-то грандиозный смертельный пикник! Но слонов гибнет больше всего.
Он смотрит на меня так, словно это моя вина. Ясное дело, старики всегда за все в ответе.
— Ведь это безобидные слоны!
— Зачем же они так делают?
— Зачем истребляют слонов? Да из-за слоновой кости. Из-за этих самых бивней.
— И много слонов они погубили? — спрашиваю я.
— Пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, просто лежат там штабелями. Господи, иногда я просто ненавижу людей!
— Да уж, — киваю я. — Есть за что.
— Интересно, на что им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резных статуэток, — отвечаю я. — Они вырезают из них маленьких Будд. Истребляют слонов, чтобы мастерить счастливых Будд на продажу американцам. Потом сидят эти маленькие Будды из слоновой кости в стеклянных тумбах с подсветкой.
— Просто в голове не укладывается, — не может успокоиться Джереми. — Люди совсем свихнулись. В слонах больше человеческого, чем в людях на хрен.
— Все из-за алчности, — говорю я.
— Из-за чего? — спрашивает он.
— Это все равно, что жадность. Поди, спроси Корин, — советую я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей все это тоже не по душе. Говорит точь в точь как ты.
— Ненавижу ее, — отрезает он. — И разговаривать с ней не хочу. Теперь моя очередь ставить условия. Она ведь просто…
— Ну конечно, — подхватываю я. — Условия вполне резонные. И все же, милый, рано или поздно тебе придется с ней помирится.
— Вот только не надо говорить, что это мелочи, потому что это вовсе не мелочи. Если бросить меня на воспитание отцу и тебе — пустяковое дело, тогда и все остальное в жизни тоже ничего не значит.
— Да, — отзываюсь я. — Пока что я, пожалуй, с тобой соглашусь.
(1) Rage Against the Machine (англ.) — американская рок-группа.
48. everything_is_cake
Отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Корыстолюбие»
Возвращаемся домой, и вечером за столом снова всплывает тема капитализма. В нашем доме все революционеры, как на подбор. На этот раз начинает Джереми. Он входит босиком на кухню с айфоном в руке, пока готовится ужин. Я сижу пью чай. Джереми шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах из космоса, и я, чтобы ему угодить, притворяюсь, будто они существуют, а потом потихоньку свожу разговор к Христу. Но сегодня его мысли заняты чем-то другим. Он надел футболку с логотипом Rage Against the Machine (рок-группа такая), а еще, видно, снова решил отрастить усы — и на этот раз успешно.
— Поверить, блять, не могу! — он обращается ко мне. Ничего не имею против матерщины из уст Джереми. Не знаю почему, но меня она забавляет. — Ба, ты любишь слонов?
— Очень даже, — отвечаю я, — Хотя ни одного мне знать лично не доводилось.
Мы с Джереми за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринна наверху млеет перед телевизором. Еще где-то в доме Люси — должно быть, читает. Я продолжаю:
— Слоны ведь одни из самых потрясающих тварей божьих. Даже скорбят, когда кто-то из их соплеменников умирает.
— А глянь, блять, на это, — Джереми показывает что-то на экранчике телефона.
— Слишком мелко. Не вижу.
— Давай прочитаю, — предлагает Джереми. Ну что за чудесный юноша. Мне с ним хорошо. Как легко любить внуков, совсем не нужно делать над собой усилие. К тому же, лицом он немного напоминает мне покойного мужа.
— А давай.
— Короче, тут про то, что слонов убивают, ну, типа.
— Как это? — спрашивает Астрид, стоя у плиты, — Кто убивает?
— Короче, в Зимбабве — мы на географии проходили, где это — так вот тут написано, в статье, что люди, ну, зимбабвийцы, травят в каком-то огромном парке водоемы цианидом, и вот так, блять, убивают слонов. У них там остается промышленный цианид, ну, от золотодобычи...
— Джереми, за языком следи, — хмурится Астрид. И принимается резать помидоры.
— Так вот из-за этих, ну, отравленных водоемов погибают мелкие животные, гепарды, типа, а потом и стервятники, которые питаются останками гепардов, так что получается такая, типа, смертельная жральня под открытым небом, но слоны погибают скорее из-за отравы в водоемах, — Джереми смотрит на меня, как будто я во всем виновата. Понимаю: я старая. А старики за все в ответе. — Слоны-то им что плохого сделали?
— Так зачем их убивают? — спрашиваю я.
— Слонов-то? Из-за слоновой кости. У них же эти, как их, бивни.
— И со сколькими — спрашиваю я, — так расправились?
— Тут написано: «восемьдесят», — отвечает Джереми, — Восемьдесят отравленных цианидом слонов свалили в кучу. Боже, какие же люди твари.
— Да, — говорю я, — Это верно.
— А что они делают со слоновой костью, как думаете? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Из слоновой кости вырезают, — отвечаю я — Вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки счастливого Будды. А затем продают их американцам. Такие, знаете, маленькие фигурки счастливого Будды в футляре с подсветкой.
— Как это низко, — говорит Джереми, — Люди, блять, просто больные. Эти слоны, блять, человечнее людей.
— А все корыстолюбие, — говорю я.
— Чего? — переспрашивает Джереми.
— Жадность то бишь. Сбегай к Коринне, — говорю я ему, — Она наверху, телевизор смотрит. Тоже корыстных не любит. Вы бы с ней спелись.
— Я ее так и не простил, вообще-то, — отвечает Джереми, — Не буду я с ней разговаривать. Из принципа. Она же не...
— Знаю, знаю, — говорю я — Принцип понятный. Но в конце концов придется тебе от него отказаться, птенчик мой.
— Не надо только мне говорить «ачотакова». Если свалить, оставив ребенка на воспитание отцу и бабушке — это не страшно, то что вообще тогда страшно, а?
— Да, — говорю, — В этом я тебя понимаю.
49. Flora
Чарльз Бакстер «АЛЧНОСТЬ»
(Из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся в дом, за ужином тема капитализма всплывает снова. Такое ощущение, что в семье одни революционеры. На этот раз всё начинается с Джереми, он приходит к ужину босиком, сжимая в руке айфон. Я сидя потягиваю чай. Ему шестнадцать или семнадцать, уже и не помню. Мы обычно говорим об инопланетянах, я забалтываю его, доказывая, что они существуют, и постепенно подвожу тему к Господу Богу, но сегодня его мысли заняты чем-то другим. Он в своей футболке с группой Rage Against the Machine, и, надо же, его усилия отрастить усы наконец окупились.
— Охуеть, поверить не могу, — говорит Джереми мне. Я не возражаю, что он использует нецензурную лексику. Правда. Мне это даже нравится, не знаю почему. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — отвечаю я. — Но я никогда не подходила к ним близко. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже, а Корин – наверху, воркует с телевизором. Непонятно, где Люси – должно быть, читает где-нибудь. – Прекрасные божьи создания. Слышала, они даже оплакивают погибших сородичей.
— А теперь посмотри – какой пиздец, — он суёт крошечный экран смартфона мне в лицо.
— Мелко очень.
— Могу прочитать, – предлагает он. Прекрасный молодой человек. Я люблю проводить с ним время. Как же просто любить внука, никаких усилий не нужно. Он внешне чем-то напоминает моего последнего мужа.
— Читай.
— Короче, смотри, они типа слонов убивают.
— Что? — Подаёт голос Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Короче, в Зимбабве, – я, кстати, знаю где это, нам на географии рассказывали. Так вот. Про что статья. Люди эти, зимбабвийцы, кидают цианид в колодцы, в этих, типа, больших парках, чтобы слонов убивать. У этих уёбков, так понимаю, есть доступ к промышленному цианиду, который для добычи золота используется…
— Джереми, выбирай выражения, — смущённо говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— А потом они, в смысле, из-за них, из-за колодцев, животные умирают, гепарды, и стервятники, когда едят трупы этих гепардов, какой-то пир во дворце смерти на открытом воздухе. Но сильнее всего слоны пострадали, из-за колодцев этих, — он косится на меня, будто это я виновата. Я уже немолода. И понимаю: старики действительно во многом виноваты. — Слоны ведь безобидные?
— За что они так? — Спрашиваю я.
— Слонов убивают? Ради слоновой кости. Ну, бивней, типа.
— Много слонов пострадало?
— В статье написано – восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, валяются в куче, мёртвые. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Понимаю.
— Как думаете, зачем им столько слоновой кости? — Спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они делают фигурки Будды. Убивают слонов, вырезают счастливого Будду. Потом продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит на витрине с подсветкой.
— Ужасно, — говорит Джереми. — Люди пиздец какие ёбнутые. Даже в слонах больше человечности, чем в этих припизднутых.
— Всё дело в алчности, — говорю я.
— В чём? — Переспрашивает Джереми.
— Жадность, проще говоря. Можешь спросить Корин, — предлагаю я. — Она наверху, телевизор смотрит. Ей такое тоже не нравится. Она думает так же, как ты.
— Всё равно, я ужасно злюсь. Не хочу с ней сейчас разговаривать. Пока стратегия такая. Она типа не…
— Знаю, знаю, — успокаиваю его, — поняла твой план. Но когда-нибудь тебе придётся поговорить с ней, солнышко.
— Даже не начинай про то, что это ерунда, потому что это не ерунда. Если оставить меня на отца и тебя – это ерунда, тогда всё в мире – ерунда, понятно?
— Конечно, понятно. Сейчас я прекрасно тебя понимаю.
50. Gal
"АЛЧНОСТЬ". Чарльз Бакстер. Отрывок.
Мы возвращаемся домой, и в этот же вечер тема капитализма вновь вспыхивает прямо за обеденным столом. Мы как будто семья революционеров. Сегодня всё начинается с Джереми, который перед ужином входит на кухню босиком с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы говорим с ним о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы заболтать его и постепенно подвести разговор к Христу, но сейчас он увлечён чем-то другим. На нём футболка "Rage Against the Machine", и я замечаю, что он отращивает усы, и не без успеха на этот раз.
— Я, блядь, не могу в это поверить, — говорит он. Я не против того, что он иногда ругается. Нет, правда. Меня это цепляет, не могу сказать чем. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Я их очень люблю, — говорю я. — Хотя лично никого из них не знаю.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху воркует с кем-то перед телевизором. Я не знаю, где Люси — должно быть, где-нибудь читает в доме.
— Они — одни из величайших Божьих созданий, — говорю я. — Подумать только, ведь они умеют горевать по своим умершим.
— Ты только взгляни на эту хрень, — указывает он на маленький экран телефона.
— Там всё так мелко. Я ничего не увижу.
— Хочешь, я прочитаю? — спрашивает он.
Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится, когда он рядом. Это так легко — любить своего внука, для этого совсем не нужно никаких усилий. А ещё, его лицо слегка напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Ну, видишь ли, дело в том, что этих слонов убивают и всё такое.
— Как это так? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну ладно, это в Зимбабве, и я знаю где это, потому что мы изучали это на географии, в общем, здесь говорят, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы, сыплют цианид в водоёмы в этом, ну типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих мудаков, я подозреваю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — сдержанно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
— И они, ну, в смысле, этот отравленный водоём, убивает небольших животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, как только те умирают, так что это всё что-то типа закусочной в настоящем дворце смерти, но самое страшное, что цианид в водоёмах убивает слонов. — Он всматривается в меня так, будто в этом виновата я. Ведь я представитель старшего поколения. Я понимаю, старшее поколение ответственно за всё. — Которые совершенно безобидны?
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них типа это, бивни.
— И сколько слонов, они вот так вот?
— Здесь пишут, восемьдесят. Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежит в куче мёртвых слонов. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, — говорю я, — это вполне заслуженно.
— Как думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Сувениры, — говорю я. — Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости направляется в яркую витрину.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди совсем долбанулись. Эти слоны более человечны, чем, блядь, само человечество.
— Это алчность, — говорю я.
— Это ещё что? — спрашивает он.
— Ещё одно слово, обозначающее жадность. Пойди поговори с Коринн, она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она похожа на тебя.
— Я до сих пор её ненавижу. Я с ней пока не разговариваю. Такова моя политика. Она просто не была...
— Да знаю, знаю, — говорю я, — с этой политикой всё ясно. В конце концов, тебе просто придётся уступить, дорогой.
— Ты не можешь говорить мне, что это не серьёзно, потому что это было серьёзно. Уж если это не было серьёзно: позволить моему отцу и тебе заботиться обо мне — тогда вообще ничего не серьёзно, понимаешь?
— Да, — говорю я. — Понимаю. Теперь.
51. gerseyli
Мы возвращаемся домой и за ужином речь снова заходит о капитализме. У нас ни дать ни взять семья революционеров. На сей раз все начинается с Джереми. Перед ужином он заходит в кухню босой, с айфоном в руке. Ему шестнадцать, а может и семнадцать, не помню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах: в угоду Джереми я притворяюсь, что они существуют, надеясь через эти разговоры обратить его когда-нибудь к Богу, но сегодня он поглощен чем-то другим. На нем футболка Rage Against the Machine, а поросль над губой начинает наконец напоминать усы.
“Мать твою, просто не верится”, - говорит он мне. Меня не коробит от его ругани. Ни капли. Сама не знаю, почему, но мне даже приятно ее слышать. “Бабуля Ди, ты любишь слонов?”
“Очень люблю, - отвечаю я,- хотя лично ни с одним не знакома”. Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Корин наверху лепечет что-то, уставившись в телевизор. Где Люси, не знаю, но, наверно, примостилась где-нибудь с книгой. “Слоны - одни из прекраснейших тварей Божьих, - продолжаю я, - насколько я знаю, когда их сородичи умирают, они скорбят по ним”.
“Посмотри-ка, это же жопа полная”, - Джереми тычет пальцем в экранчик телефона.
“Ничего не вижу, все слишком мелко”
“Прочитать тебе?” - спрашивает он. Какой же он симпатичный паренек. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков так просто, - никаких усилий не нужно. Вдобавок, лицом он напоминает, совсем чуть-чуть, моего покойного мужа.
“Давай”
“Короче, слоны, - в общем, их убивают, вот”
“Слоны? - переспрашивает Астрид, не отрываясь от плиты, - кто же их убивает?”
“В общем, в Зимбабве - мы эту страну на географии проходили - в общем, тут статья, и в ней говорится, что в этой стране люди, ну, зимбабвийцы, подсыпают цианид в воду, значит, там, где живут слоны, навроде большого парка, чтобы их травануть. Эти суки, вроде как, знают, где взять промышленный цианид, ну этот, который нужен, чтоб золото добывать…”
“Джереми, не выражайся, пожалуйста,” - кротко поправляет его Астрид. Она режет томаты кубиками.
“Ну вот, из-за них - из-за отравленной воды, то есть,- мрут и мелкие звери, и гепарды, а когда гепарды умирают - это,считай, настоящий фуршет для стервятников, вот стервятники наедятся отравленного мяса и тоже мрут, но слонов от цианида умирает больше всего.”
Он так пристально на меня глядит, будто это я убиваю слонов. Оно и понятно - я старая, а старики всегда во всем виноваты.
“Хотя слоны и мухи не обидят”.
“Зачем же люди это делают?” - спрашиваю я.
“Зачем убивают? Ради слоновой кости. Типа, ради бивней.”
“И сколько слонов они вот так убили?”
“Здесь написано - восемьдесят,- говорит Джереми, - восемьдесят слонов траванули цианидом, восемьдесят, это же куча целая! Какими же сволочами бывают люди!”
“Да уж, - говорю я - твоя правда”
“А что они делают со всей этой слоновой костью?” - интересуется Астрид, помешивая соус в кастрюльке.
“Пускают на поделки, - говорю я, - вырезают маленьких таких костяных Буддочек. Убивают слонов, делают милых Буддочек и продают американцам, а американцы этих Буддочек ставят на полку”
“Это кошмар какой-то, - говорит Джереми, - люди на голову больные. Да слоны, сука, больше люди, чем сами люди!”
“Это все из-за алчности,” - говорю я.
“Это все что?”
“По-другому - жадность. Иди спроси у Корин, - говорю я ему, - она наверху телвизор смотрит. Корин тоже не любит алчных. Прямо как ты”
“Видеть ее не могу,- отвечает Джереми, - и говорить с ней не буду. Это дело принципа. Она не…”
“Знаю, знаю” - перебиваю я, - дело принципа, понимаю. Однако рано или поздно, милый мой, придется тебе от этого принципа отказаться”.
“Не надо только притворяться, что ничего страшного не случилось. Если вот так взять и уйти, оставить папу и нас с тобой - это не страшно, тогда я вообще не знаю, что страшно!”
“Да - отвечаю я - я все понимаю. Пока что.”
52. Gigi
Алчность Чарльза Бакстера
(из «Алчность» Чарльз Бакстер)
Мы вернулись домой, и этой ночью тема капитализма снова была затронута за обеденным столом. Нам кажется, что мы семья революционеров. В этот раз оно началось от Джереми, который перед ужином ходит в кухне босиком, держа свой Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно он и я говорим о космических инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подшутить над ним и в итоге поверить в Иисуса, но сегодня он смотрит на что-то другое. Он надел свою футболку Rage Against the Machine, и я заметил, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
− Я не верю в это, − сказал он мне. Я не думаю о том, что он использует нецензурную лексику. Правда. Это тревожит меня, я не могу сказать почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
− Они мне очень нравятся, − сказала я. – Хотя я и никогда не знала ни одного из них лично. – Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли делает что-то в гараже, а Карин наверху воркует сидя перед телевизором. Я не знаю, где Люси – читает где-то дома, полагаю. – Они – величайшее божественное творение, – сказала я. – Я понимаю, что они оплакивают своих погибших.
− Так посмотри на эти ужасные вещи, – сказал он, показывая маленький экран телефона.
− Он слишком маленький, я ничего не вижу.
− Хочешь я прочитаю? − сказал он. Ну что он за милый молодой мужчина. Я наслаждаюсь его компанией. Это так легко - любить внуков, не требует вообще никаких усилий. Со стороны его лицо напоминает мне лицо моего покойного мужа, только меньше.
− Конечно, - сказала я.
− Хорошо, видишь ли, тут про убийство слонов и всё такое.
− Что с ними? − сказала Астрид, сидя у плиты. – Как убили?
− Хорошо, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы учили это на географии, так вот, в статье говорят, что эти люди, эти зимбабвийцы, добавили цианид в водоёмы, в парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть промышленный цианид, который они используют при добыче золота…
− Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, − сдержанно сказала Астрид. Она сейчас режет помидоры.
− И они, я имею ввиду, что отравленные водоёмы убивают маленьких животных, гепардов, позже стервятников, которые ели гепардов после их смерти, так что это как полный съестной дворец смерти на открытом воздухе, но больше всего цианид в воде убивал слонов., − Он смотрит на меня так, будто это я виновата. Я старая. Я понимаю: старые люди виноваты во всём. «А кто безобиден?»
− Почему они это делают? – спросила я.
− Убивают слонов? Из-за слоновой кости, у них есть такие бивни.
− Как много слонов? – спросила я, − они так убили?
− Здесь сказали восемьдесят, − Джереми сказал мне. – Восемьдесят погибших слонов, отравившихся цианидом, лежат в куче мёртвых слонов.
− Да, − сказала я. – Это справедливо.
− Как ты считаешь, что они собираются делать со всеми этими слоновыми костями? – сказала Астрид, помешивая соус.
− Для резьбы, − сказала я – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. После они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда отправляется в витрину с подсветкой.
− Это так неправильно, − сказал Джереми. – Люди чертовски больны. Эти слоны более человечны, чёрт возьми, чем люди.
− Это алчность, − сказала я.
− Это что? – спросил он.
− Другое слово для жадности. Иди спроси Карин, − я сказала ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит как ты.
− Я до сих пор ненавижу её, − сказал он. – Я не могу с ней говорить пока. Это моя политика. Она просто не …
− Я знаю, знаю, − сказала я. – Политика понятна. В итоге тебе просто придётся отказаться от неё, милый.
− Ты не можешь сказать мне что это неважно, потому что это было важно. Если это было неважно, оставить моего папу и тебя заботиться обо мне, тогда ничего страшного, понимаешь?
− Да, − сказала я. – Я понимаю. Сейчас.
53. Gopher Mambo
Мы снова дома, и за ужином вновь всплывает тема капитализма. Похоже, мы семья революционеров. На этот раз тему поднимает Джереми. Он входит на кухню босым, в руках у него айфон. Я сижу пью чай. Ему 16 или 17, точно не помню. Обычно мы говорим об инопланетянах, а я притворяюсь, что верю в них, чтобы не сердить его и в итоге прийти к разговорам о боге. Но сегодня его внимание привлекло кое-что другое. На нём футболка с логотипом группы «Райз эгейнст зе мэшин», а еще я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
— Сука, поверить не могу, — говорит он мне. Я не делаю ему замечание за грубость. Надо же. Это меня веселит, не знаю почему. — Бабуля, ты любишь слонов?
— Очень, — отвечаю я. — Хоть никогда и не встречала их в жизни.
Мы садимся к столу. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, А Коринн на втором этаже что-то щебечет и смотрит телевизор. Не знаю, где Люси — предполагаю, что дома и что-то читает.
— Слоны — одни из самых больших Божьих тварей, — говорю я. — Я слышала, что они оплакивают своих покойных сородичей.
— Смотри, какая тупая фигня, — говорит он, показывая на экран телефона с мелким шрифтом.
— Слишком мелко. Мне не видно.
— Хочешь, прочту тебе? — спрашивает он.
Какой приятный молодой человек. Мне нравится с ним общаться. Любить внуков так легко, это вообще не требует никаких усилий. К тому же его лицо напоминает мне немножко лицо моего покойного мужа.
— Давай, — отвечаю я.
— Короче, тут написано, как убивают слонов и всё такое.
— И что же? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?
— Ну вот, в Зимбабве, мы проходили на географии, где это, в общем, в статье говорится, что люди, которых зовут зимбабвийцами, подсыпают цианид вот в такие водоемы, скажем, в огромном парке, и вот так убивают слонов. И думаю, у этих подонков есть доступ к промышленному цианиду, который используется для золотодобычи...
— Джереми, следи за языком, пожалуйста, — сдержанно делает замечание Астрид. Она нарезает помидоры кубиком.
— И они, ну то есть не они, а отравленная вода, понимаешь, убивает маленьких зверей, гепардов, а потом и стервятников, которые питаются мертвыми гепардами, в общем, это такой смертоносный ресторан под открытым небом, но в основном цианид, подсыпанный в водоемы, убивает слонов.
Он так смотрит на меня, словно это я их убиваю. Что поделать, я уже старая. И понимаю, что старики в ответе за всё.
— Безобидных слонов? Почему они это делают? — Спрашиваю я.
— В смысле убивают слонов? Ради слоновой кости. Ведь у слонов, знаешь, есть бивни.
— И сколько слонов, — спрашиваю я, — они убили?
— Тут говорится, что восемьдесят, — докладывает Джереми. Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат среди таких же мертвых слоновьих туш. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Ага, — говорю я. Понятно.
— Как ты думаешь, что они делают потом со слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Фигурки вырезают, — отвечаю я.— Они делают их из кости маленьких Будд. Убивают слонов, чтобы вырезать из бивней счастливого Будду. А потом продают этого Будду американцам. Потом этот маленький Будда отправляется на полочку в стеллаже.
— Так быть не должно, — говорит Джереми. Люди — больные сволочи. Черт, да в этих слонах и то больше человеческого, чем в людях.
— Это всё из-за алчности, — говорю.
— А что это такое? — спрашивает он.
— То же, что и жадность. Спроси у Коринн. Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже всё это не нравится. Говорит всё то же самое.
— Всё равно она меня бесит, — говорит он. Я пока не буду с ней говорить. Такая у меня линия поведения. Просто она...
— Знаю, знаю, — говорю. Твоя линия поведения абсолютно понятна. Но тебе придется потом отказаться от нее, солнышко.
— И не говори мне, что это пустяки, потому что никакие это не пустяки. Если оставить меня на папу и тебя – это пустяки, тогда все в мире один большой пустяк, понимаешь?
— Ага, — говорю я. — Понимаю. Теперь.
54. Herundo
Алчность
Мы дома, и вечером тема капитализма вновь поднимается за ужином. Мы похожи на семью революционеров. В этот раз всё начинается с Джереми, который перед ужином заходит на кухню без обуви и с айфоном в руке. Я сижу и пью чай. Ему семнадцать или шестнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах, я притворяюсь, что верю в них, чтобы развеселить его и, чтобы невзначай привести разговор к Иисусу, но сегодня его внимание привлекло что-то другое. На нём футболка с группой «Rage Against the Machine». Я замечаю, у него наконец получилось отрастить усы.
- Твою мать, не могу поверить, - говорит он мне. Не вижу ничего страшного в том, что он непристойно выражается. Правда не вижу. Меня почему-то это даже забавляет. – Бабуль, ты любишь слонов?
- Я очень их люблю. Хотя ни с одним не встречалась лично. - Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, Корин наверху похрапывает перед телевизором. Я не знаю, где Люси, скорее всего где-то читает. – Они одни из самых великолепных Божьих созданий, - говорю я. – Насколько я знаю, они скорбят о своих близких.
- Тогда посмотри, что за херня, - говорит он и показывает мне что-то на маленьком экране телефона.
- Слишком мелко. Я не вижу.
- Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. - Ну, что за красавчик. Мне так нравится проводить с ним время. Так легко любить внуков, не нужно никаких усилий. Кроме того, его лицо мне совсем немного напоминает лицо моего последнего мужа.
- Конечно, - говорю я.
- Короче, понимаешь, тут о том, как убивают слонов, ну, и всякое такое.
- Как это? – спрашивает Астрид, продолжая готовить. – Как убивают?
- В общем, в Зимбабве, про которую я знаю, потому что мы ее проходили на географии… По фиг… Там сказано, в этой статье, что люди, эти Зимбабвийцы, они клали цианид в источники с водой в этом, ну, типа огромного парка, чтобы убить слонов. И эти долбо#бы, по ходу дела, имели доступ к промышленному цианиду, который для добычи золота…
- Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, - делает замечание Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
- И из-за них, ну, из-за отравленных источников, погибали маленькие животные, гепарды там, шакалы ещё, которые ели гепардов, ну, когда те умерли, это как банкет в замке смерти, а больше всего из-за цианида в источниках умирали слоны.
Он смотрит на меня так пристально, как будто я виновата. Я старая. Я понимаю, что старики несут ответственность за всё.
- От них же никакого вреда.
- Почему они это делали? – спрашиваю я.
- Убивали слонов? Из-за слоновой кости. Ну, у них эти… бивни.
- И сколько слонов они убили? – спрашиваю я.
- Здесь сказано: восемьдесят, - отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат большими мертвыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Справедливо, - соглашаюсь я.
- Как думаешь, зачем им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для поделок, - говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Маленького Будду из слоновой кости на подставке с подсветкой.
- Это так неправильно, - говорит Джереми. - Люди уже в конец шизанулись. Гребаный стыд, в слонах больше человеческого, чем в людях.
- Это алчность, - говорю я.
- Это что? – не понимает он.
- «Жадность» по-другому. Сходи, позови Корин, - прошу я его. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такое не нравится. Вы похожи.
- Я всё равно её ненавижу, - говорит он. – И всё ещё не могу с ней разговаривать. Это дело принципа. Она просто не…
- Знаю, знаю, - говорю я. – Милый, твои принципы понятны, но в конце концов тебе придётся сдаться.
- Не говори мне, что это не серьёзная проблема, что она бросила моего отца, и ты заботилась обо мне. Потому что это серьёзная проблема. Потому что, если это не серьёзно, то в мире вообще нет ничего серьёзного, понимаешь?
- Да, - говорю я. – Теперь понимаю.
55. Hrizolit
AVARICE by Charles Baxter
(from 'AVARICE' by Charles Baxter)
Мы вернулись в дом, тем вечером за ужином вновь зашла речь о капитализме. Будто мы ячейка революционеров. На этот раз всё началось с Джереми, который перед ужином пришлепал босой на кухню со своим айфоном в руках. Я сидела и пила чай. Ему шестнадцать, или уже семнадцать — точно не припомню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я подыгрываю, притворяясь, что они существуют, а в конце концов свожу разговор к Иисусу, но сегодня его явно интересовало что-то другое.
— Я, мать твою, не могу в это поверить, — обратился он ко мне. Я не возражаю, что он ругается. Правда. Не знаю уж отчего, но меня это забавляет. — Бабуль, ты любишь слонов?
— Я очень люблю слонов, — ответила я. — Хотя мне не довелось пообщаться лично хотя бы с одним из них.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид стряпала ужин, Уэсли копошился в гараже, а Коринна ворковала перед телевизором наверху. Не знаю, где была Люси — скорее всего, где-то в доме засела с книжкой.
— Слоны — одни из самых удивительных Божьих созданий, — продолжила я. — Слышала, они даже оплакивают своих умерших сородичей.
— Тогда ты погляди, что творится, — он указал на маленький экран телефона.
— Слишком мелко, мне на разглядеть.
— Давай прочитаю тебе? — предложил Джереми. Какой же он красивый юноша. Мне нравится проводить с ним время. Любить своего внука — это так легко, самое естественное, что может быть. А еще черты его лица немного напоминают мне моего покойного мужа.
— Конечно, будь любезен, — подтвердила я.
— Ну в общем, это про то, что слонов убивают и все такое.
— Что там про слонов? — подключилась к беседе Астрид, не отрываясь от плиты. – Как их убивают?
— Так, это в Зимбабве, и я знаю где это, потому что мы проходили по географии, короче, в этой статье сказано, что эти люди, зимбабвийцы, подкладывают цианид в водопой в таком, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. Наверное, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется на золотых рудниках…
— Джереми, пожалуйста, следи за речью, — чопорно вставила Астрид. Она нарезала помидоры.
— И потом из-за этого, я имею ввиду из-за отравленной воды, гибнут более мелкие животные — гепарды, хищники, которые потом едят уже мертвых гепардов, — это как столовая при дворце-смерти под открытым небом, но больше всего цианид в водопое убивает слонов, — Джереми смотрел на меня так, будто я была во всем виновата. Я старая и понимаю. Старые люди за все в ответе. — Слоны, ведь, совершенно безобидны?
— Зачем они так поступают? — спросила я.
— Убивают слонов? Ради словной кости. У слонов есть эти — типа бивни.
— И сколько слонов они так убили?
— Тут сказано восемьдесят, — ответил Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в грудах из мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, это чувство оправдано. — согласилась я.
— А что они, по-твоему, делают со всей этой слоновой костью? — спросила Астрид, размешивая соус.
— Используют как материал для резьбы, — ответила я. — Они вырезают маленького Будду. Убивают слонов и делают фигурки счастливого Будды. Потом продают их американцам, и маленький Будда из слоновой кости красуется на полке с подсветкой.
— Это так неправильно, — сказал Джереми. — Люди вконец больные. Эти слоны более человечные, прости Господи.
— Это всё алчность, — сказала я.
— Это что? – переспросил Джереми.
— Это жадность, другим словом. Иди спроси у Коринны, — предложила я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не понравится. Она, как и ты, заводит подобные разговоры.
— Я все ещё её ненавижу, — отказался Джереми. — Не готов с ней говорить. Это мои принципы. Она просто не была…
— Знаю, знаю, — перебила я. — Принципы — это понятно. Но в конце концов тебе все-таки придется ее простить, милый.
— Не говори мне, что ее поступок не такой уж страшный, потому что он чудовищный. Если бросить меня на тебя и папу — это ерунда, тогда всё в этом мире ничего не значит, понимаешь?
- Да, - ответила я. – Я понимаю. Оставим это на сегодня.
56. IA
Возвращаясь вновь к теме дома, и в тот вечер за обеденным столом снова всплывает тема капитализма. Похоже, мы – семья, воспитывающая революционеров. В этот раз инициатором выступает Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой айфон. Я сижу, пью чай. Я не помню точно, ему шестнадцать или семнадцать лет. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я потакаю ему, притворяясь, что верю в их существование, и в конце концов привожу его к Иисусу, но сегодня он нацелен на что-то другое. На нем футболка с надписью “Rage Against the Machine”1 , и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз более чем успешно.
– Черт возьми, я не могу в это поверить, – говорит он мне. Я не обращаю внимания на то, что он использует ругательства. В принципе мне всё равно. Не могу сказать почему, но это забавляет меня. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Они мне очень нравятся, – говорю я. – Хотя я никогда не видела их в живую. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем–то в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Где Люси я не знаю – скорее всего, читает где-нибудь в доме. – Они – одни из величайших Божьих созданий, – говорю я. – Я знаю, что они скорбят о своих умерших сородичах.
– Ты только посмотри на эту хрень, – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
Он слишком маленький. Я не вижу.
– Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. Какой он замечательный молодой человек. Мне нравится находиться в его компании. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Ну, видишь ли, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
– А что насчет них? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
– Ладно, итак, в Зимбабве, а я знаю, где это находится, потому что мы проходили это на географии, в любом случае, в этой статье говорят то, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, как я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота –
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – сдержанно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
– И вот они, то есть я имею в виду, этот водопой с отравленной водой как бы убивает маленьких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые поедают гепардов, когда те умирают, так что это что–то вроде настоящей закусочной в стиле дворец смерти на открытом воздухе, но по большей части цианид в этой воде убивает слонов. Он смотрит на меня так, будто это я виновата в происходящем. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. – Которые безвредны?
– Зачем же они это делали? – спрашиваю я.
– Убивали слонов? Из-за слоновой кости. У них же типа бивни.
– Со сколькими слонами, – спрашиваю я, – они это сделали?
– Здесь написано восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мертвых отравленных цианидом слонов лежат грудами. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Справедливо.
Что по-твоему они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Используют для резьбы, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости оказывается в витрине с подсветкой.”
– Это так неправильно, – говорит Джереми. – Люди просто психи. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Это что? – спрашивает он.
Еще одно слово, обозначающее жадность. – Пойди спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей все это тоже не нравится. Она говорит, прямо как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Пока что я не могу с ней говорить. Такова моя политика. Она просто не была...
– Я знаю, я знаю, – говорю я. – Политика понятна. В конечном счете, тебе все же придется отказаться от неё, милый.
– Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если оставить моего отца и тебя заботиться обо мне не было таким уж важным делом, то тогда ничто другое не важно, ты понимаешь?
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Сейчас.
_______________________
1 Rage Against the Machine — американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния.
57. Irene Inn
«АЛЧНОСТЬ» Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднялась тема капитализма. Похоже, мы — семья революционеров. На этот раз ее затронул Джереми, который перед ужином зашел босиком на кухню со своим айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы доставить ему удовольствие и в конце концов подвести разговор к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка с «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз ему это удается.
— Охренеть, не могу в это поверить, — говорит он мне. Я не возражаю против грязных словечек, которые он использует. Правда. Это меня веселит, не знаю почему.
— Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Они мне очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя лично никогда не была с ними знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси — наверное, читает где-нибудь в доме.
— Они — одни из величайших Божьих творений, — продолжаю я. — Насколько мне известно, они скорбят по своим умершим сородичам.
— Посмотри на эту хрень, — восклицает Джереми, указывая на маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Ничего не вижу.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой красивый молодой человек. Мне так приятно с ним общаться. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминает лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — соглашаюсь я.
— Ну, в общем, здесь написано о том, что убили слонов и всякое такое.
— А что с ними? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убили?
— Значит так, в Зимбабве, я знаю, где это, мы изучали по географии, короче говоря, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, как его, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота...
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — спокойно добавляет Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
— И они, то есть, отравленная вода убивала мелких животных, гепардов, а потом стервятников, которые ели этих гепардов, только что умерших, так что там было как в уличном кафе во дворце смерти, но в основном цианид убивал слонов на водопое. — Он таращится на меня так, словно я во всем виновата. Я пожилая. Как известно: пожилые ответственны за все. — Этих безобидных?
— Зачем они это делали? — Спрашиваю я.
— Убивали слонов? Ради слоновой кости. У них есть такие, как бы клыки.
— Со сколькими слонами, — спрашиваю, — это произошло?
— Здесь написано восемьдесят, — говорит мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат целыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — говорю. — Справедливо.
— Как думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Вырезают фигурки, — отвечаю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется на витрину с подсветкой.
— Но так нельзя, — негодует Джереми. — Долбанные люди. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем человек.
— Это алчность, — говорю я.
— Это что? — спрашивает он.
— Еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Коринн, — предлагаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она так же говорит.
— Я не хочу ее видеть, — отвечает он. — Пока не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не была...
— Знаю, знаю, — говорю я. — Политику можно понять. В конце концов, тебе просто придется сдаться, мой милый.
— И не говори мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если это не важно, оставить папу и тебя заботиться обо мне, тогда нет ничего важного, понимаешь?
— Да, — говорю. — Понимаю. Теперь.
58. IrinaVatz
(Отрывок из книги Чарльза Бакстера «AVARICE»)
Мы вернулись домой. В тот же вечер за ужином мы снова подняли тему капитализма. Мы были похожи на семью революционеров.
Сегодня настала очередь Джереми. Перед ужином он зашел босиком в кухню с iPhone в руках. Я сижу, пью чай. Сейчас ему где-то шестнадцать или семнадцать, точно не помню.
Обычно мы с ним говорим о пришельцах из космоса. Я делаю вид, что соглашаюсь с ним, что они как будто существуют, чтобы поддержать его, и, в конце концов, привести его к Богу, но сегодня он увлечен чем-то другим. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine»1. Я заметила, что он отращивает усы, и на этот раз это заметно.
«Черт, я не могу поверить в это», - говорит он мне. Я не против его ругательств. Мне все равно. Меня это только смешит. Я не знаю, почему. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Да, очень нравятся», - ответила я. «Но я никогда в жизни не видела живого слона». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин. Уэсли чем-то занят в гараже. Наверху Коринна воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси, может, где-то читает в доме. «Они самые прекрасные создания Бога», - говорю я. «Я понимаю, они оплакивают умерших слонов».
«Черт, посмотри на это», - говорит он, тыкая пальцем в экран смартфона.
«Слишком мелкий шрифт, я ничего не вижу».
«Хочешь, я прочту тебе?» - спросил он. Какой же он приятный юноша. Мне так приятно быть в его компании. Так легко любить внука. Не нужно прилагать никаких усилий. Черты его лица слегка напоминают мне черты моего мужа.
«Да, конечно», - отвечаю я.
«Ну, понимаешь, это про то, как убивают слонов».
«И что там?» - спросила Астрид, выглядывая из-за плиты. «И как убивают?»
«Ну, в Зимбабве, я знаю где это, потому что мы изучали это на уроке географии. Здесь в статье говорится о том, что они, эти люди, эти зимбабвийцы в огромном парке для слонов добавляют в воду цианид, чтобы убить их. И мне кажется, у этих ублюдков есть доступ к цианиду, который они используют при добыче золота...»
«Джереми, пожалуйста, следи за словами», - скромно сказала Астрид, нарезая помидоры кубиками.
«Отравленная вода убивает мелких животных, гепардов, а потом стервятников, которые поедают гепардов после их смерти, так что это какой-то дворец смерти под открытым небом, но цианид в воде в основном убивает слонов». Он смотрит на меня так, как будто я в этом виновата. Я уже стара. Я понимаю, что во всем виноваты старики. «А кто не виноват?»
«Почему они это делают?» - спрашиваю я.
«Почему они убивают слонов? Ради слоновой кости, ради бивней».
«Сколько слонов, - спрашиваю я, - они так отравили?»
«Здесь написано восемьдесят», - отвечает Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, свалены в кучу. Господи, иногда я так ненавижу людей!»
«Да», - говорю я. «Ты прав».
«Как вы думаете, что они делают со слоновой костью?»- спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Они используют ее для резьбы», - отвечаю я. «Они вырезают маленькие фигурки Будды. Они убивают слонов и вырезают фигурку счастливого Будды. Потом они продают счастливого Будду американцам. А те ставят фигурку маленького Будды из слоновой кости в шкаф на полку с подсветкой».
«Это так несправедливо», - говорит Джереми. «Люди сошли с ума. Эти слоны, черт побери, более человечны, чем люди».
«Это какая-то алчность», - говорю я.
«Что это значит?» - спрашивает он.
«Это еще одно слово для обозначения жадности. Иди, спроси Коринну», - сказала я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не понравится. Она рассуждает как ты».
«Я все еще ненавижу ее», - говорит он. «Я пока не могу с ней разговаривать. Я так решил. Она просто не…»
«Я знаю, знаю», - говорю я. «Я понимаю тебя. Просто в конце концов тебе придется смириться, дорогой».
«Ты не можешь говорить о том, что это не имеет значения, это имеет значение. Понимаешь, если бы то, что я остался без отца, и воспитываешь меня ты, не имело значения, тогда ничего не имеет значения, понимаешь?»
«Да», - отвечаю я. «Теперь я понимаю».
____________
1 Rage Against the Machine (пер. Восстание против машин) - название американской радикальной рок-группы из Лос-Анджелеса, штат Калифорния. - Прим. переводчика.
59. Izubr
Мы возвращаемся домой, и за вечерним столом речь опять заходит о капитализме. Похоже, у нас в семье намечается подпольный кружок марксистов. На этот раз вопрос поднимает Джереми. Он появляется на кухне перед ужином: в руках телефон, босые ноги шлёпают по кафелю. Я отдыхаю после прогулки, пью чай. Кстати, шестнадцать ему или семнадцать? Уже и не помню. Обычно он рассказывает мне что-нибудь про инопланетян, а я подыгрываю ему, будто они и правда существуют. Доверительными беседами я надеюсь в конце концов приобщить к вере в Господа.
Однако сегодня Джереми не волнуют пришельцы. Он решительно подходит ко мне в майке своей любимой рок-группы, на юном лице я замечаю усики — он давно пытался их отрастить.
— Подонки, просто сволочи! — Кипит он. Меня не смущает его брань. Даже наоборот, бодрит. — Ба, скажи, вот ты любишь слонов?
— Люблю, и притом весьма, — отвечаю, — хоть и не имею чести знать их лично.
Он садится за стол рядом со мной. Астрид готовит ужин, Уизли копошится в своём гараже, Коринна сидит на втором этаже и бормочет перед телевизором. Даже не представляю, где может быть Люси — наверное, забилась где-нибудь в угол и читает.
— Слоны — одни из величайших творений Господа, — сообщаю я. — Насколько мне известно, они даже скорбят по своим усопшим собратьям.
— Тогда взгляни на эту жуткую статью, — Джереми протягивает мне свой телефон с крошечным экраном.
— Очень мелко, ничего не разобрать.
— Тогда я зачитаю? — спрашивает он. Какой же вырос приятный молодой человек! Общаться с ним — одно наслаждение. Любить внуков легко и приятно, это словно заложено в нас природой. К тому же, его лицо воскрешает в памяти черты моего покойного мужа.
— Да, будь добр, — отвечаю ему.
— В общем, это про слонов и то, как их убивают.
— Ничего себе, — Астрид на секунду оторвалась от плиты. — Но как их убивают?
— Короче, в национальных парках Зимбабве… А мы, кстати, на географии проходили, где это, но не суть. В общем, в статье пишут, что эти зимбабвийцы отравляют цианистым калием водоемы, откуда пьют слоны. Причём я думаю, у этих мерзких подонков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
— Джереми, выбирай выражения. — Сдержанно упрекает Астрид и продолжает нарезать помидоры.
— Этот опоганенный цианистым калием водопой убивает и других животных: всяких там гепардов, и даже стервятников, потому что стервятники едят этих отравленных гепардов. Получается какая-то закусочная Судного Дня посреди саванны. Но главное, главное — эта ядовитая вода убивает слонов, совершенно безобидных слонов! — Он смотрит на меня так, словно это я во всём виновата. А я стара, я понимаю: старики и правда во всём виноваты.
— А зачем они травят слонов? — спрашиваю.
— Ради слоновой кости. У слонов же эти — как их? — бивни.
— И сколько слонов пострадало?
— Тут пишут, восемьдесят. — округляет глаза Джереми. — Восемь десятков мёртвых слонов: горы отравленных серых туш. Боже, я ненавижу людей!
— Что ж, — киваю я. — Твои чувства можно понять.
— И к чему им все эти бивни? — Спрашивает Астрид, замешивая соус.
— Пускают на сувениры. — Отвечаю я. — Из бивней убитых слонов они вырезают фигурки весёлого Будды. Затем продают фигурки туристам. Так весёлый Будда переправляется в Америку и селится на полочке в стеклянном шкафу.
— От-вра-ти-тель-но, — отчеканивает Джереми. — Человечество больно на всю голову! Ну скоты же, скоты! Даже слоны не ведут себя так по-скотски.
— Алчность, — вздыхаю я.
— Чего-чего?
— Алчность, ну, жадность. Можешь спросить у Коринны, она сидит наверху, телевизор смотрит. Она, когда про алчность рассуждает, становится точь-в-точь как ты. Возмущается страшно.
— Не буду я с ней ни о чём разговаривать! — Взрывается он, — Из принципа. Я всё ещё злюсь на неё. Она категорически не…
— Я понимаю, мой хороший, — перебиваю его. — Конечно, ты злишься на неё, но всё-таки это твоя мама, тебе рано или поздно придётся её простить.
— Предлагаешь плюнуть на предательство? Она бросила меня маленьким, бросила папу! Оставила вас одних растить меня! Если это можно простить, то что же тогда нельзя?!
— Всё, всё, — говорю ему. — Согласна. Больше не будем об этом. Пока не будем.
60. Julia G
Мы возвращаемся в дом, и тем же вечером за обеденным столом снова всплывает тема капитализма. Кажется, мы семья революционеров. На этот раз начинает Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком с айфоном в руке. Я просто сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы говорим о пришельцах, и я, посмеиваясь, делаю вид, что верю в них, чтобы в итоге поднять тему Иисуса. Однако этим вечером Джереми думает совсем о другом. На нем футболка "Rage Against the Machine", и я замечаю, что он снова начал отращивать усы, и довольно успешно.
– Я, мать вашу, поверить не могу! – говорит он. Я не против мата, правда. Это будто раззадоривает меня, не знаю, почему. – Бабуля Ди, ты любишь слонов
– Обожаю, – отвечаю я, – хотя ни с одним не знакома лично.
Мы располагаемся за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят в гараже, Коринн наверху бормочет перед телевизором. Не знаю, где сейчас Люси, видимо, читает где-то в доме, как обычно.
– Слоны – одни из величайших творений Божьих, – говорю я, – они оплакивают своих погибших собратьев.
– Только посмотри на эту хрень, – он показывает мне крошечный экран своего телефона.
– Слишком мелко, ничего не видно.
– Прочитать тебе ? – спрашивает он. Ну что за прекрасный молодой человек! Я наслаждаюсь его компанией. Это так просто – любить внука, никаких усилий ровным счетом для этого не требуется. Кроме того, он немного напоминает мне моего покойного мужа.
– Конечно.
– Ну, дело в том, что слонов убивают и всякое такое.
– О чем ты? – спрашивает Астрид из-за плиты. – Как убивают?
– В общем, в Зимбабве, я знаю, где это, мы проходили на географии, так вот, в этой статье говорится, что они, ну, зимбабвийцы, кладут цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. Думаю, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота.
– Джереми, будь добр, следи за языком, – сдержанно говорит Астрид. Она нарезает томаты кубиками.
– И из-за них, в смысле, водоемов, погибали слоны, и маленькие животные, и гепарды, а потом и стервятники, которые ели этих мертвых гепардов. В общем, этакий дворец смерти на колесах. Все из-за цианида, чтобы убить слонов, – он смотрит на меня с обвиняющим видом. Все верно, я стара, а старики, как водится, виноваты во всем. – Которые абсолютно безобидны.
– Зачем они это делают?
– Убивают слонов? Все из-за слоновой кости. У них, типа, есть бивни.
– Сколько всего слонов погибло?
– Пишут, что восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Груда мертвых, отравленных цианидом слонов. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Что ж, это справедливо.
– Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырезают разное, – говорю я. – Например, маленького Будду. Они убивают слонов, чтобы вырезать счастливого Будду. Потом продают американцам, и маленький Будда из слоновой кости отправляется прямиком на витрины с подсветкой.
– Это бред, – говорит Джереми. – Какими же нужно быть больными. Да слоны в сто крат человечней, чем сами люди.
– Это алчность.
– Что это значит?
– Жадность, другим словом. Иди позови Коринн, – прошу я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей бы это тоже не понравилось. Вы с ней похожи.
– Я все еще ненавижу ее, – сообщает Джереми. – Не буду разговаривать с ней, такова моя политика. Она просто не...
– Знаю, знаю, твоя политика мне ясна. Но рано или поздно тебе придется от нее отказаться, мой хороший.
– Не говори так, как будто это фигня какая-то, потому что это совсем не фигня. Она скинула меня на тебя и папу, это ни разу не фигня, да и вообще, что тогда фигня?
– Да, я понимаю, пока все так.
61. Julia K.
“From avarice” by Charles Baxter
Translator is Julia K
We come back to the house and this evening the capitalism theme continues at the evening dinner. I think, we are a family of revolutionaries. This time it comes from Jeremy, who before dinner come into the kitchen barefoot, taking his iPhone.
I’m drinking a cup of tea. He’s 16 or 17. I can’t remember how old he is. Usually, we talk about aliens and I dissemble that they exist to joke at him and at the end bring him to Jesus but tonight he is watching something else. He’s wearing the Rage Against the Machines and I remark that he’s growing a mustache and this time they are good.
“Oh, shit, I can’t believe it,”- he says to me. I’m not against his use of obscenity. Really, I don’t. It tickles me, I can’t say why. “Granny Dee, do you like elephants?”
“I like them very much,”- says I, “Though I have never known anyone of them”. We’re sitting at the kitchen table. Astrid is making dinner, Wesley’s in the garage making something, Corrinne’s upstairs cooing in front of television. I don’t know where Lucy is - perhaps, she’s reading somewhere at home.
“They are among the greatest of God’s creatures”, I say, “I understand that they mourn their dead.”
“So, look at this fucking thing,” he says and point at the little phone screen.
“It’s too small. I can’t see it.”
“Would you like I read it?”- he asks. What a handsome young man he is. I enjoy his company. It’s so easy to love my grandson, there is no effort for it. Besides, his face reminds me of my husband’s face a little.
“Sure.”- I say.
“So, you see, the thing is, it’s about the killing elephants and like that.
“And what about them?”-Astrid asks by the stove. “How does anybody kill?”
“OK, so, in Zimbabwe, I know where it is, because we’ve studied it in Geography, anyway what they say in this article, these people, these Zimbabweans, have been putting cyanide into the water, like, in the huge parks to kill elephants. And these fuckers have access to industrial cyanide that they use in the gold mining…”
“Jeremy, please, watch your language,” Astrid says humbly. She’s dicing tomatoes.
“And they ‘ve been, I mean, the poisoned water has been killing the baby animals, cheetahs and then the vultures that eat the cheetahs after their deaths, so, it’s like outdoor death-palace eatery but mostly the cyanide in the water killed the elephants.” He is sharing at me as if I’m guilty. I’m old. I see: elderly people are responsible for everything. “Which are harmless?”
“Why have they been doing that?” I ask him.
“Killing elephants? For their ivory. They have some like tusks.”
“How many elephants,”- I ask, - “Did they kill?”
“It writes here eighty,” Jeremy says to me. “80 poisoned by cyanide dead elephants. They lied in dead-elephant piles. Jesus, I hate people sometimes”
“Yes,” I say. “It’s a fair.”
“What do you think they do with that all ivory”- ask Astrid stirring the sauce.
“For carving,” I say. “They carve small Buddhas. They kill elephants and carve happy Buddha. Then they sell a happy Buddha to Americans. The little ivory Buddha is in the lighted shop window.”
“That’s so wrong,” Jeremy says. “People are so sick. These elephants are the hell more human than people”.
“It’s because of avarice,” I say.
“What is it?” ask him.
“It’s another word for greed. Go to ask Corinne,” I tell him. “She’s watching TV upstairs. She doesn’t like it, too. She sounds like you.”
“I still hate her,” he says. I can’t tell her yet. It’s my policy. She wasn’t - “
“I see, I see,” I say. “The policy is clear. At the end you’ll have to refuse it, darling.”
“You can’t tell me that it’s not important because it’s important. If that wasn’t a biggie, to leave my dad and you take care of me, nothing is important, did it?
“I get,” I say. “I see. At the moment.”
62. june-was-white
«АЛЧНОСТЬ»
автор: Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер за ужином снова говорим о капитализме. Такое чувство, что у нас здесь какая-то семейка революционеров. На сей раз инициатива исходит от Джереми, который заявляется босиком на кухню, сжимая в руке айфон. Я сижу за столом, попиваю свой чай. Ему шестнадцать или семнадцать, уже сбилась со счета. Как правило, мы с ним обсуждаем космос и пришельцев, и я делаю вид, будто верю, что они существуют, чтобы порадовать его и в конце, как обычно, свести все к Иисусу, но сегодня у него на уме явно что-то другое. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine»1, я замечаю, что он пытается отращивать усы, и с новой попытки ему это, кажется, почти удается.
— Просто, блин, невероятно! — говорит он мне. — Я, на хрен, не могу в это поверить. — Я не возражаю, когда он ругается. Правда, не возражаю. Меня это даже немного забавляет, сама не знаю, почему. — Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
— Мне они очень нравятся, — отвечаю я. — Впрочем, я не имела чести быть знакомой с кем-то из них лично.
Теперь мы вдвоем сидим за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли ковыряется в гараже, а Корин наверху, бубнит что-то под аккомпанемент телевизора. Понятия не имею, где Люси, но могу предположить, что наверняка засела в каком-нибудь углу с книжкой.
— Слоны — одни из величайших Божьих созданий на земле, — говорю я. — Слышала, они способны оплакивать своих умерших сородичей.
— Тогда взгляни на эту хрень, — говорит он, тыча мне в нос светящимся экранчиком.
— Шрифт слишком мелкий. Ничего не вижу.
— Хочешь я тебе прочитаю? — спрашивает он.
Какой же он все-таки приятный молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Любить внука так легко, для этого не нужно прикладывать вообще никаких усилий. К тому же, его лицо самую малость напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Ладно, но видишь ли, дело в том… короче, там пишут об убийстве слонов и всякой такой жести.
— А что насчет слонов? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как именно их убивают?
— Ну короче, в Зимбабве, — я знаю, где это, потому что мы проходили по географии, — но не суть, в общем, в статье написано, что эти чуваки, эти зимбабвийцы, специально подмешивают цианид в источники, куда животные приходят на водопой в этом их, типа, огромном сафари-парке, чтобы убивать слонов. У этих паршивых ублюдков, насколько я понимаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, — сдержанно говорит Астрид, нарезая помидоры аккуратными кубиками.
— И они, я имею в виду — отравленные водопои, — сначала убивают животных поменьше, типа гепардов, потом стервятников, которые поедают этих самых гепардов, так что получается какая-то, блин, гигантская закусочная смерти под открытым небом. Но в основном, конечно, из-за цианида в воде гибнут слоны. — Он смотрит на меня так, словно это я во всем виновата. Немудрено, я ведь старуха. Всем известно — пожилые люди ответственны за все зло в этом мире. — Бедняги слоны, которые и мухи не обидят, верно?
— Зачем они так поступают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же эти… типа, бивни.
— И скольких слонов, — спрашиваю я, — они уже прикончили?
— Здесь сказано: восемьдесят штук, — говорит мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, это же огромная куча мертвых слонов! Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — говорю я. — Тебя можно понять.
— Как думаешь, для чего им понадобилось столько слоновой кости? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Чтобы делать резные фигурки, — отвечаю я вместо него. — Они вырезают из нее маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем продают счастливого Будду американцам. Чтобы маленький Будда из слоновой кости красовался в ярко освещенной витрине.
— Это гребаный стыд, — говорит Джереми. — У людей, блин, с башкой нелады. Да гребаные слоны гораздо человечнее, чем люди!
— Это все алчность, — говорю я.
— А что это значит? — спрашивает он.
— Синоним жадности. Пойди спроси у Корин, она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не по душе. Она говорит совсем как ты.
— Не могу. Я все еще ее ненавижу, — отвечает он. — Не стану я с ней разговаривать, это дело принципа. Она просто не…
— Я знаю, знаю, милый, — говорю я. — Принципы — это святое. Но ты же понимаешь, золотко, что так не может продолжаться вечно?
— Вот только не надо говорить, что это все пустяки, потому что нифига это не пустяки. Если бросить папу и скинуть меня тебе на шею — не такая уж большая проблема, тогда вообще ничему в жизни не стоит придавать слишком большого значения, понимаешь?
— Да, — говорю я. — Понимаю. Что ж, оставим это до поры, до времени.
1. американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Образована в 1991 году. Их песни выражают революционные политические взгляды.
63. just a guest
Мы приезжаем домой и за ужином опять громим капитализм. У нас в семье им вечно кто-то возмущается. Сегодня слово берет Джереми, который заходит на кухню босиком с айфоном в руке. Сижу я, значит, чай пью. Нашему Джереми шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним болтаем про инопланетян, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы его не расстраивать, а потом потихонечку свести разговор к Иисусу, но сегодня речь явно пойдет не о пришельцах. На Джереми надета футболка с его любимыми рокерами-коммунистами, и я замечаю, что ему наконец-то удалось отрастить усы, как у Че Гевары.
- Твою ж мать! Поверить не могу! – говорит он мне. У него часто срывается с языка, но я отношусь к этому спокойно. Честно. Это даже забавно, уж не знаю почему. – Бабуль, ты любишь слонов?
- Очень люблю, - говорю я. – Но лично ни с одним из них не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Корина сидит наверху и что-то бормочет перед телевизором. Где Люси, неизвестно, наверно, сидит где-нибудь и читает.
- Слоны – одни из прекраснейших творений Божиих, - говорю я. – Я слыхала, они даже оплакивают своих умерших собратьев.
- Тогда посмотри на эту хрень, - он тычет пальцем в дисплей телефона.
- Шрифт слишком мелкий, не могу прочесть.
- Давай, я тебе прочитаю.
Какой он у нас все-таки красивый! И как приятно с ним разговаривать! Любить внуков вообще легко, как-то само собой получается. А Джереми к тому же чуть-чуть похож лицом на моего мужа.
- Ну, прочти, - говорю я.
- Тут, короче, про то, как убивают слонов.
- Как убивают? – подает голос Астрид от плиты. – Кто убивает?
- Ну, там, в Зимбабве, мы еще ее на географии проходили. В общем, тут пишут, что эти чуваки, ну которые там живут, отравляют водоемы заповедника цианидом. А цианид эти козлы тащат с производства, потому что работают в золотодобывающей компании.
- Джереми, не ругайся, - сдержанно говорит Астрид, нарезая кубиками помидоры.
- А потом они, то есть, не они, а вода из водоема, травит мелких зверушек и гепардов. А тушки гепардов потом клюют стервятники, и в итоге получается пищевая цепочка из трупов. Но хуже всего, что от этого цианида погибают слоны! – Он смотрит на меня так, как будто я в этом виновата. Что ж, я понимаю: я стара, а старики крайние всегда и во всем. – Слоны же вообще безобидны!
- Так зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Зачем слонов убивают? Ради бивней. Чтоб добыть слоновую кость.
- И сколько слонов уже убили?
- Тут пишут, что восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят слонов просто стали кучей отравленных цианидами дохлых тушек! Господи, иногда я ненавижу людей!
- Да уж, - говорю я, - я тебя понимаю.
- А что они делают с этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Вырезают из нее фигурки, - отвечаю я. – Маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов и делают улыбчивых бодхисатв. А потом загоняют их американцам. Со сверкающих прилавков магазинов.
Это так несправедливо! – возмущается Джереми. – Человечество, блин, больно на голову! Слоны и то больше похожи на людей, чем эти уроды!
- Это всё из-за алчности, - говорю я.
- Из-за чего?
- Ну из-за жадности. Иди, маму спроси. Она на втором этаже, телик смотрит. Ей такое тоже не нравится, она тебе поймет.
- А я с ней не разговариваю! Из принципа. Потому что она…
- Я знаю, милый. Конечно, принципы принципами, но рано или поздно ими все равно приходится поступаться.
- Ты щас начнешь говорить, что я обижаюсь по пустякам! А это не пустяки! Она бросила вас с папой и забрала меня. Ничего хуже со мной в жизни не случалось!
- Да. Я понимаю. Пока не случалось.
64. JustATranslator
Мы вернулись в дом и этим же вечером за кухонным столом вновь поднялась тема капитализма. Похоже, мы семья революционеров. На этот раз эту тему поднял Джереми. Перед ужином он пришел на кухню босым, сжимая свой iPhone. Я сидела и пила чай. Ему вроде шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, я притворяюсь, что они существуют, чтобы позабавить Джереми и подвести его в итоге к Богу, но сегодня он нашел кое-что другое. На нем надета футболка с группой Rage Against the Machine, а еще я заметила, что он вполне удачно на этот раз отращивает усы.
— Охренеть, я просто поверить не могу, — обратился он ко мне. Я совсем не против, когда он ругается. Меня это даже забавляет, сама не знаю почему. — Баба Ди, тебе нравятся слоны?
— Мне они очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя я лично ни с одним из них не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уизли возился в гараже, а Корин сидела наверху, смотрела телевизор и издавала непонятные звуки. Не знаю, где Люси, сидит читает, наверное, где-нибудь в доме.
— Они одни из самых величайших божьих созданий, — говорю я. — Я так понимаю, что они скорбят по своим усопшим.
— Теперь почитай вот эту фигню, — сообщает он и указывает на маленький экран телефона.
— Не вижу, cлишком мелко.
— Хочешь, чтобы я прочитал? — спрашивает он. Какой приятный молодой человек. Мне нравится его общество. Любить своего внука очень и очень легко. Его лицо, кстати, немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Да, — отвечаю я.
— Ну, короче, пишут, что слонов убивают и все такое.
— Что там с ними? — спрашивает Астрид из-за печи. — Как убивают?
— Ну в Зимбабве, да я знаю, где это, я учил на географии, в общем, в этой статье написано, что эти люди, эти зимбабвийцы, они размешивают цианид в водопоях, ну в большом парке, чтобы убивать слонов. А у этих говнюков, я так думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который применяют при добыче золота…
— Джереми, следи за языком, — скромно вклинивается Астрид. Она нарезает томаты.
— …и из-за них, ну в смысле отравленных водопоев, погибают небольшие животные, ну типа гепарды, грифы, которые съедают гепардов, когда те умирают, прямо пиршество стервятников под открытым небом, но в основном цианид в воде убивает слонов, — он смотрит на меня так, будто бы я в этом виновата. Я старая, я понимаю: старики за все в ответе. — Безобидных слонов, понимаешь?
— Зачем они убивают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них ну типа бивни.
— Сколько слонов убили? — задаю вопрос.
— Пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Горы трупов — восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом. Боже, я иногда прямо ненавижу людей.
— Да, — отвечаю я. — Справедливо.
— Зачем столько слоновой кости, что с ней делать? — помешивая соус спрашивает Астрид.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Затем маленький счастливый Будда выставляется на витринах.
— Это неправильно, охренеть как неправильно, — говорит Джереми. — Люди больны нахрен. Да черт возьми, слоны более человечны, чем люди.
— Алчность, — говорю я ему.
— Что это? — спрашивает он.
— Синоним жадности. Спроси у Корин, — отвечаю ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится алчность. Она похожа на тебя.
— Я все еще ее ненавижу, — произносит Джереми. — Я пока что не могу с ней разговаривать. Это мой принцип. Она не…
— Знаю, знаю, — перебиваю его. — Принцип понятен. Все равно тебе придется от него когда-нибудь отказаться, малыш.
— Только не говори мне, что это не важно, потому что это важно. Бросить отца и оставить тебя, чтобы присматривать за мной, — если уж это не важно, тогда вообще ничего важного нет, понимаешь?
— Да, — соглашаюсь я. — Я понимаю. До поры до времени.
65. K.S.
Возвращаемся домой, и за ужином вновь разгорается обсуждение капитализма, словно мы — кружок революционеров. На этот раз тему заводит Джереми. Еще до ужина, босым, он заходит на кухню, в руках — iPhone. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, уж не припомню точно. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев, и ради Джереми я делаю вид, будто верю в их существование, чтобы затем плавно перевести разговор к религии, но сегодня его голова занята другим. На нем — футболка с группой «Rage Against the Machine», он отращивает усы и на сей раз небезуспешно.
— Ни хрена не могу в это поверить, — обращается он ко мне. Я ничего не имею против бранных слов. Совершенно. Почему-то они меня даже забавляют. — Ты хорошо относишься к слонам, бабушка?
— Весьма, но вживую ни одного не видела, — говорю в ответ. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Корин наверху что-то бормочет под телевизор. Не знаю, где Люси. Должно быть, сидит за книгой. — Впечатляющие божьи создания. Кажется, они скорбят, когда кто-то из них погибает.
— А теперь посмотри, какая хрень творится, — он тычет в маленький экран своего телефона.
— Слишком мелко, ничего не разгляжу.
— Прочитать тебе? — предлагает он. Все-таки хороший парень вырос! Мне нравится проводить с ним время. Даже усилий не требуется, чтобы любить внука, это выходит само собой. Вдобавок, Джереми слегка походит на моего покойного мужа.
— Давай, — говорю я.
— Ну, короче, тут о том, как убивают слонов и все такое.
— А что там с ними? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?
— В общем, это в Зимбабве, мы проходили по географии, поэтому я знаю, где это. В этой статье пишут, что люди, то есть жители Зимбабве, добавляют цианид в водоемы, которые, типа, в таком большом парке, чтобы убить слонов. То есть, как я думаю, у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при золотодобыче…
— Джереми, фильтруй речь, — сдержанно просит Астрид, нарезая помидоры.
— Короче, они убивали, в смысле отрава в водоемах убивала небольших зверьков, гепардов, а потом и стервятников, которые поедали мертвых гепардов, так что получился какой-то круговорот смерти в природе, но в основном из-за цианида в воде умирали слоны. А они ни в чем не виноваты, — он сверлит меня взглядом, как будто это моя вина. Что ж, мне много лет. Кого еще винить, если не старое поколение?
— Для чего им это? — спрашиваю я.
— Ну ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— Сколько слонов пострадало?
— Тут пишут восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, которые отравлены цианидом и свалены в кучи. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Есть за что, — отзываюсь я.
— А зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Пойдет на резные изделия, — отвечаю я. — Они делают фигурки Будды. Убивают слонов, вырезают просветленного Будду и продают американцам. И маленький Будда из слоновой кости будет стоять в серванте с подсветкой.
— Это несправедливо, — говорит Джереми. — Люди — больные уроды. У слонов и то больше человечности.
— Это называется алчность, — говорю я.
— Как-как? — переспрашивает он.
— Жадность по-другому. Поинтересуйся у Корин, она наверху смотрит телевизор. Ей такое тоже не по душе. И говорит она, совсем как ты.
— Я все еще не переношу ее, — говорит он, — не могу пока с ней говорить. Это моя позиция. Просто она не …
— Знаю-знаю. Твоя позиция понятна. Но в конце концов тебе придется отступиться, мой хороший.
— Только не говори, что я делаю много шума из ничего, потому что это не так. Она оставила меня на папу и тебя, и если это не важно, тогда я вообще не знаю, что важно.
— Я понимаю. Еще не время, — отвечаю я.
66. Karina91
Чарльз Бакстер Алчность
(отрывок из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и в этот вечер за обеденным столом снова заходит речь о капитализме. Мы напоминаем семью революционеров. В этот раз эту тему поднимает Джереми, появившись на кухне перед ужином босиком и с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Ему толи 16 толи 17. Я точно не помню его возраст. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы потом постепенно убедить его в существовании Иисуса, но сейчас его занимает что-то другое. Он одет в футболку с названием группы «Ярость против системы», и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
- Твою мать, я не могу в это поверить!, - восклицает он. Я не возражаю, когда он употребляет бранные слова. Это действительно так. Не знаю почему, но меня это веселит.
- Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Я их очень люблю, - отвечаю я, - хотя ни разу лично их не встречала. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят в гараже, а Корин воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, что делает Люси, думаю, что она сидит за книжкой где-то в доме.
- Они одни из величайших божьих созданий, - произнесла я, - и я знаю, что они оплакивают своих погибших.
- Так прочитаешь эту гребаную новость?, - говорит он, показывая на небольшой экран телефона.
- Текст слишком мелкий. Я ничего не вижу.
- Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. Какой же чудесный молодой юноша. Мне нравится его общество. Любить внука так легко, для этого совсем не нужно прикладывать усилия. Кроме того, черты его лица совсем немного напоминают мне моего покойного мужа.
- Конечно, - отвечаю я.
- Хорошо, слушай, здесь пишут про убийства слонов и так далее.
- И что там?- спрашивает Астрид, стоя у плиты, - как их убивают?
- Ладно, итак в республике Зимбабве, а я знаю, где она находится, потому что мы проходили на уроке географии, как бы то ни было, в статье говорится о том, что жители этой страны, эти зимбабвийцы кладут цианид в водяные скважины в этом, ну огромном заповеднике, чтобы убить слонов. А у этих уродов, как я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота …
- Пожалуйста, Джереми, следи за словами,- спокойно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
- И они, я имею в виду небольшие животные, гепарды, погибают от этой ядовитой воды, а затем умирают стервятники, которые поедают мертвых гепардов, и таким образом, получается целая столовая под открытым небом во дворце смерти, но главным образом цианид в воде убивает слонов. И он пристально уставился на меня, словно я в этом виновата. Я старая. Я понимаю: старики за все несут ответственность.
- Слоны ведь безобидные животные?
- Зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Зачем убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, ну, бивни.
- Сколько слонов погибло?
- В статье пишут, что восемьдесят, - говорит Джереми.
- Холмы из туш восьмидесяти слонов, отравленных цианидом, высятся на земле. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - говорю я, - это справедливое замечание.
- Как думаешь, что они сделают с таким количеством слоновой кости? – спрашивает Астрид, мешая соус.
- Будут вырезать из нее фигурки, - отвечаю я. Вырежут маленькие статуэтки Будды. Они убивают слонов, чтобы сделать улыбающегося Будду. Затем они продадут их американцам. Маленький Будда из слоновой кости окажется на освещенном неоном прилавке.
- Это аморально, - говорит Джереми, - эти люди ненормальные. В этих слонах гораздо больше человеческого, чем в этих, черт возьми, человеческих особях.
- Это алчность, - произношу я.
- Что это такое? – спрашивает он.
- Синоним жадности. Сходи и спроси у Корин, - говорю я ему, - она наверху, смотрит телевизор. Ей это также не понравится, она скажет тоже, что и ты.
- Я все еще ненавижу ее. Пока я не могу с ней говорить. Это моя линия поведения. Она просто не была -…
- Я знаю, я знаю, - соглашаюсь я, - это можно понять. Со временем тебе придется ее изменить, дорогой.
- Ты не можешь говорить, что ничего важного не произошло. Все наоборот. Она бросила моего отца и тебя ,чтобы заботиться обо мне и, если это не имеет никого значения, то и ничего в этом мире не заслуживает внимания.
- Да, - сказала я, - это я понимаю. Пока все именно так.
67. Kee
Мы возвращаемся домой, а вечером тема капитализма снова всплывает за кухонным столом. Похоже, мы семейство бунтарей. На сей раз это Джереми, который ко времени ужина пришлепал на кухню босой и с айфоном в руках. Я сижу, чаёвничаю. Ему уже то ли шестнадцать, то ли, семнадцать, я путаюсь. Обычные разговоры у нас с ним сводятся к пришельцам из космоса, я притворяюсь, что верю в них, чтобы потрафить ему, а сама веду его кружными путями к Исусу, но сегодня он углядел нечто иное. Он в футболке "Rage Against The Machine", а над его губой уже вполне уверенно пробиваются усики.
* Rage Againts The Machine (в некоторой вольной интерпретации «Битва против Системы») - американская рок-группа, выражающая в песнях революционные политические взгляды
— Херова дичь, даже не верится, — бросает он мне.
От его ругательств меня не коробит. Вообще никогда. Они для меня как щекотка, не знаю уж, почему.
— Вот ты, Баб Ди — ты слонов уважаешь?
— Ещё как уважаю, — отвечаю я. — Но личных знакомств не водила.
Мы расселись за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринн наверху, бормочет что-то перед телевизором. Где Люси, не знаю — наверное, засела с книгой в глубине дома.
— Слоны величайшие из божьих творений. Слышала, они оплакивают своих умерших.
— Тогда гляди, какая херотень, — говорит он, протягивая ко мне маленький экранчик смартфона.
— Слишком мелко. Не разберу.
— Хочешь, чтобы я прочитал?
Славный парнишка. Мне нравится проводить с ним время. Внука любить так легко, не не нужно никаких усилий. К тому же, в его лице нет-нет, да и мелькнут черты покойного мужа.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Так... где тут... в общем, короче, убита, типа, куча слонов.
— Кто, кого? — уточняет из-за кухонной стойки Астрид. — Как убита?
— Ну, в общем, в Зимбабве, — я, кстати, знаю где это, на географии рассказывали... ну так вот — тут, в статье, говорится, что там эти, местные, как их, ну — зимбабвийцы, подсыпают в водопои цианид, типа, в своём огромном национальном парке, чтобы травить слонов. У этих чертей, похоже, доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, будь любезен, следи за речью, — терпеливо поправляет Астрид. Она нарезает кубиками помидоры.
— Ну и они — в смысле, отравленные водопои — загубили кучу мелкой живности, гепардов там, потом стервятников, которые жрали дохлых гепардов, в общем, форменное пиршество смерти под открытым небом, но в основном цианид в водопоях губит слонов.
Он таращится на меня, словно я виновата. Я старая. Понимаю так: старики в ответе за всё.
— А кто их безобиднее?
— Зачем же они так делают? — интересуюсь я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, так-то, бивни.
— И много слонов они уже так успели? — спрашиваю я.
— Пишут о восемьдесяти, — отвечает мне Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом дохлых слонов свалены дохлыми слоновьими кучами. Боже, иногда просто ненавидишь людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Это напрашивается.
— А куда им столько слоновой кости, как думаете? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Резьбой занимаются, — объясняю я. — Вырезают маленьких Будд. Убили слонов, и режут счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. И вот тебе маленький костяной Будда под лампой в прозрачной витрине.
— Дичь несусветная, — говорит Джейми. — Люди наглухо отбитые твари, слоны, и те человечнее.
— Такова алчность, — объявляю я.
— Кто?
— Ещё одно словечко для неуёмной жадности. Вон, иди у Коринн спроси, — говорю я ему. — Она наверху перед телевизором. Тоже такого не любит. Возмущается прямо как ты.
— Я её всё ещё не перевариваю. Не могу пока с ней говорить. Это мой принцип. Она просто не...
— Ясно, ясно. И принцип твой объясним. Но рано или поздно, дружочек мой, тебе придётся им поступиться.
— Только не лечи мне, что это всё ерунда, потому что не ерунда. Если ерунда — бросить отца, и тебя, и меня повесить вам на шею, то что не ерунда, да?
— Да, да, — соглашаюсь я. — Разумно. Пока.
68. Kira
Алчность. Автор – Чарльз Бакстер
В тот вечер мы вернулись домой и за столом снова поднялась тема капитализма. Мы были настоящей семьёй революционеров. В этот раз разговор завёл Джереми, который пришел ужинать босиком, с айфоном в руке. Я сидела, попивая чай. Ему было шестнадцать или семнадцать, около того. Обычно мы с ним говорили о космических пришельцах, и я притворялась, что верю в их существование, чтобы подшутить над ним и наконец вывести его на чистую воду. Однако в этот вечер его интересовала не только эта тема. Он сидел в футболке со своей любимой рок-группой, и я заметила, что у него отрасли бакенбарды.
- Сука, я не могу в это поверить! – Сказал он мне. Я не запрещала ему материться. Я была не против. Меня это забавляло, сама не знаю почему. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Очень люблю, - сказала я. – Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли ковырялся в гараже, а Коринна уткнулась в телевизор на втором этаже. Не знаю, где была Люси. Я надеялась, что она дома и что-нибудь читает.
– Они - великие божественные создания, - продолжила я. – Они оплакивают умерших.
- Ну тогда взгляни на это! – Сказал он, показывая мне маленький экран телефона.
- Слишком мелко, я не вижу.
- Хочешь, я прочитаю? - Спросил он. Он такой милый юноша. Мне с ним разговаривать. Любить внуков так легко, для этого не нужно прилагать совершенно никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминало мне лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - ответила я.
- Ну, слушай, это про слонов, которых убили и все такое.
- Что про них? – Спросила Астрид, отрываясь от плиты. – Как это убили?
- Ладно, в общем, в Зимбабве, которое я знаю где находится, потому что мы проходили это по географии, короче, там говорится, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы, высыпали цианид в водоёмы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И, я думаю, эти суки имели доступ к промышленному цианиду, который используют в золотодобыче…
- Джереми, пожалуйста, следи за словами, - сдержанно сказала Астрид. Она уже резала помидоры.
- И они были, то есть отравленные водоёмы, как бы, убивали других бедных животных – гепардов, а потом стервятников, которые едят гепардов, когда они умирают, поэтому это было, как бы, общее кафе «Дворец Смерти», - он уставился на меня, как будто это я была виновата в смерти слонов. Я взрослая. Я понимаю: взрослые несут ответственность за всё. – В чем они виноваты?
- Почему они так поступали? – Спросила я.
- Почему убивали слонов? Ради слоновой кости. У них есть что-то вроде клыков.
- Со сколькими слонами они это сделали?
- Тут пишут, восемьдесят, - ответил Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат горой трупов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - вздохнула я, - я тоже.
- Думаешь, зачем им слоновая кость? – Спросила Астрид, смешивая подливу.
- Для фигурок, - ответила я. – Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают этого счастливого Будду американцам. Этот маленький Будда из слоновой кости просто выставляется на продажу.
- Это так ужасно, - сказал Джереми. – Люди - больные ублюдки. Слоны больше люди, чем сами люди, какого хрена!
- Это алчность, - ответила я.
- Что это? – Спросил Джереми.
- Еще одно слово для описания жадности. Сходи позови Коринну. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не понравится. Она говорит, как и ты.
- Я все еще ненавижу её, - буркнул он. – И все ещё с ней не разговариваю. Это дело принципа. Она не…
- Знаю, знаю, - прервала я его, - Твои принципы можно понять. Но в конце концов тебе просто придется отойти от них, дорогой.
- Ты не можешь говорить мне, что принципы не важны, потому что это очень важно! Если оставить моего отца и тебя, чтобы заботиться обо мне, тоже неважно, то ничего не важно, понимаешь?
- Да, - ответила я. – Я понимаю. Пока что.
69. Kira8097
Алчность. Автор – Чарльз Бакстер
В тот вечер мы вернулись домой и за столом снова поднялась тема капитализма. Мы были настоящей семьёй революционеров. В этот раз разговор завёл Джереми, который пришел ужинать босиком, с айфоном в руке. Я сидела, попивая чай. Ему было шестнадцать или семнадцать, около того. Обычно мы с ним говорили о космических пришельцах, и я притворялась, что верю в их существование, чтобы подшутить над ним и наконец вывести его на чистую воду. Однако в этот вечер его интересовала не только эта тема. Он сидел в футболке со своей любимой рок-группой, и я заметила, что у него отрасли бакенбарды.
- Сука, я не могу в это поверить! – Сказал он мне. Я не запрещала ему материться. Я была не против. Меня это забавляло, сама не знаю почему. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Очень люблю, - сказала я. – Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли ковырялся в гараже, а Коринна уткнулась в телевизор на втором этаже. Не знаю, где была Люси. Я надеялась, что она дома и что-нибудь читает.
– Они - великие божественные создания, - продолжила я. – Они оплакивают умерших.
- Ну тогда взгляни на это! – Сказал он, показывая мне маленький экран телефона.
- Слишком мелко, я не вижу.
- Хочешь, я прочитаю? - Спросил он. Он такой милый юноша. Мне с ним разговаривать. Любить внуков так легко, для этого не нужно прилагать совершенно никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминало мне лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - ответила я.
- Ну, слушай, это про слонов, которых убили и все такое.
- Что про них? – Спросила Астрид, отрываясь от плиты. – Как это убили?
- Ладно, в общем, в Зимбабве, которое я знаю где находится, потому что мы проходили это по географии, короче, там говорится, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы, высыпали цианид в водоёмы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И, я думаю, эти суки имели доступ к промышленному цианиду, который используют в золотодобыче…
- Джереми, пожалуйста, следи за словами, - сдержанно сказала Астрид. Она уже резала помидоры.
- И они были, то есть отравленные водоёмы, как бы, убивали других бедных животных – гепардов, а потом стервятников, которые едят гепардов, когда они умирают, поэтому это было, как бы, общее кафе «Дворец Смерти», - он уставился на меня, как будто это я была виновата в смерти слонов. Я взрослая. Я понимаю: взрослые несут ответственность за всё. – В чем они виноваты?
- Почему они так поступали? – Спросила я.
- Почему убивали слонов? Ради слоновой кости. У них есть что-то вроде клыков.
- Со сколькими слонами они это сделали?
- Тут пишут, восемьдесят, - ответил Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат горой трупов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - вздохнула я, - я тоже.
- Думаешь, зачем им слоновая кость? – Спросила Астрид, смешивая подливу.
- Для фигурок, - ответила я. – Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают этого счастливого Будду американцам. Этот маленький Будда из слоновой кости просто выставляется на продажу.
- Это так ужасно, - сказал Джереми. – Люди - больные ублюдки. Слоны больше люди, чем сами люди, какого хрена!
- Это алчность, - ответила я.
- Что это? – Спросил Джереми.
- Еще одно слово для описания жадности. Сходи позови Коринну. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не понравится. Она говорит, как и ты.
- Я все еще ненавижу её, - буркнул он. – И все ещё с ней не разговариваю. Это дело принципа. Она не…
- Знаю, знаю, - прервала я его, - Твои принципы можно понять. Но в конце концов тебе просто придется отойти от них, дорогой.
- Ты не можешь говорить мне, что принципы не важны, потому что это очень важно! Если оставить моего отца и тебя, чтобы заботиться обо мне, тоже неважно, то ничего не важно, понимаешь?
- Да, - ответила я. – Я понимаю. Пока что.
70. Ksenna
(из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Той ночью мы вернулись домой, и за столом была вновь поднята тема капитализма. Семейство революционеров, не иначе. На этот раз зачинщиком был Джереми, зашедший на кухню перед ужином босой и с «айфоном» в руках, пока я пила чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. С ним мы обычно говорим об инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы повеселить его и склонить к вере в Бога, но сегодня у него на уме что-то другое. Одет он в футболку с логотипом группы ‟Rage Against the Machine”. Я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз довольно успешно.
— Черт, не могу поверить, — говорит он. Меня не особо задевает его выбор выражений. Серьёзно. Даже почему-то забавляет. — Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — говорю. — Однако я ни разу не видела их вживую. — Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэcли чем-то занимается в гараже, а Коринн наверху, сопит перед телевизором. Не знаю, где Люси — наверное, уселась где-то в доме и читает. — Они одни из самых величайших творений Господа Бога, — говорю. — Я так понимаю, они даже горюют по своим усопшим.
— Тогда посмотри на эту хрень, — говорит он, указывая на малюсенький экран телефона.
— Не вижу, слишком мелко.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой же он обходительный молодой человек. Мне приятно в его компании. Никаких усилий не нужно для того, чтобы любить внука. К тому же, он немного похож на моего покойного супруга.
— Давай, — говорю я.
— В общем, это о том, что слонов убивают и всякое такое.
— А что такое? — спрашивает Астрид из-за плиты. — Как убивают?
— Короче, это в Зимбабве, и я знаю, где это, потому что мы учили это на географии; так вот, тут говорится, ну, в статье, что эти люди, ну, зимбабвийцы, подсыпают цианид в водоемы в том огромном, типа, парке, чтобы убивать слонов. И у этих говнюков, по ходу, есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота…
— Джереми, следи за языком, пожалуйста, — спокойно прервала его Астрид, продолжая нарезать помидоры.
— И они, ну, то есть ядовитая вода, типа, убивает беззащитных животных, гепардов, а потом стервятники едят погибших гепардов, и получается типа забегаловка смерти на открытом воздухе, но больше всего цианид в воде убивает слонов. — Он уставился на меня, словно я тому виной. Я стара. Я понимаю, что «старики во всем виноваты». — Они же безвредны!
— Зачем же они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— И сколько же слонов, — спрашиваю, — из-за этого погибло?
— Здесь говорится, восемьдесят, — говорит мне Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат мёртвыми грудами. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, — говорю. — Есть за что.
— И для чего, как ты думаешь, им нужна слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. И затем продают улыбчивого Будду американцам. И потом маленький Будда из слоновой кости стоит на витринах.
— Это неправильно, — говорит Джереми. — Люди — гребаные маньяки. В слонах больше человечности, чем в чертовых людях.
— Это алчность, — констатирую я.
— Что-что? — спрашивает он.
— То же, что и жадность. Спроси у Коринн, — предлагаю ему я. — Она наверху, телевизор смотрит. Ей тоже все это не нравится. Вы похожи.
— Я все еще ненавижу ее, — говорит он. — Не могу с ней пока говорить. Это мой принцип. Она просто…
— Я знаю, знаю, — успокаиваю я. — Придерживаться принципов важно. Но рано или поздно тебе придется сдаться, дорогой.
— Не говори, что это ничего особенного, потому что это очень важно. Если уход от моего отца, чтобы переложить заботу обо мне на тебя, это ничего особенного, то ничего не особенно, понимаешь?
— Да, — отвечаю. — Понимаю. Пока что.
71. KsuP
Отрывок из «Avarice»
(автор – Чарльз Бакстер)
Дома, за ужином, мы снова вернулись к серьезным разговорам о капитализме. Можно подумать, мы воспитываем революционеров. На этот раз начал Джереми. Он показался на пороге кухни босиком, не отрываясь от айфона. Я в это время пила чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я всё забываю. Обычно мы с ним беседуем о пришельцах из космоса, и я соглашаюсь с ним, а потом доказываю, что это вовсе не значит, что Бога не существует. Сегодня же, видимо, речь пойдет о другом. Он сам выбирал свою футболку – одной из тех групп, что поют о несправедливости нашего общества – и усы отрастил, как у взрослого.
- Ну и дерьмо я только что вычитал!
Не страшно, что он ругается. Пускай. Это даже как-то трогательно.
- Бабушка, ты любишь слонов?
- Очень, - отвечаю я, - хотя вживую ни одного не видела.
Джереми и я за столом, Астрид готовит, Уизли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху спорит с телевизором. Где сейчас Люси я не знаю, заперлась где-то и читает, наверное.
- Это величественные создания. Я слышала, что слоны оплакивают умерших собратьев.
- Тогда прочитай про этих говнюков, - говорит и показывает в маленький экран.
- Здесь слишком мелко, я не вижу.
- Давай я прочитаю.
Какой же он славный. Мне с ним всегда интересно. Любить внуков так просто, что бы они ни делали. И что-то от почившего мужа есть в этом мальчике.
- Будь добр.
- Ну, здесь про то, что в Африке гибнут слоны.
- Слоны? - обернулась Астрид. - Из-за чего?
- Так вот, в Зимбабве – это страна в Африке, мы это еще по географии проходили, – короче, тут пишут, что люди в Зимбабве берут цианид и отравляют всю воду в огромном заповеднике – они так на слонов охотятся. Цианид, понятное дело, эти сукины дети прут с золотых приисков.
- Джереми, потрудись не выражаться, - сказала Астрид с напускной строгостью, не отрываясь от разделочной доски.
- Они же не только слонов, то есть эта вода отравляет и зверей поменьше, гепардов, а потом и падальщиков, которые едят мясо с цианидом. То есть это как маньяк открыл ресторан и травит своих посетителей. Но самое ужасное, что гибнут бедные слоны, - он посмотрел на меня, будто я в ответе. Я понимаю: мир таков, каким его когда-то сделали мы, старики. – Которые никогда и никому не вредили.
- Зачем же это надо людям? – спросила я.
- Убивать слонов? Им нужны их бивни.
- И сколько слонов погибло?
- Тут пишут, что восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слонов – как свалка из трупов. Какими же скотами надо быть!
- Ты прав, - говорю я, - такие люди заслуживают осуждения.
- И на что им столько бивней, по-твоему? – спросила Астрид, помешивая соус.
- Для божков. Они убивают слонов и вырезают благостных маленьких будд, а потом продают их американцам. И эти божки из слоновой кости сияют у нас с прилавков.
- Так быть не должно, - продолжает Джереми. – Люди совсем двинулись. Эти слоны больше похоже на людей, чем мы сами.
- Это всё сребролюбие, - отвечаю я.
- То есть «серебрóлюбие»?
- Это значит, что люди любят деньги. Мама тебе расскажет, - говорю я. - Она телевизор смотрит, поднимись к ней. Коринн тоже ненавидит людскую алчность. В этом вы с ней очень похожи.
- Я её не простил. Разговаривать я с ней не буду. Я так решил. Как она, так…
- Знаю, знаю, мальчик мой. И понимаю тебя. Но однажды ты сменишь гнев на милость.
- Я не должен с ней мириться, что бы ты ни говорила. Она оставила меня на вас с отцом. Если мне на нее за это нельзя обижаться, тогда за что вообще можно обижаться?
- Я понимаю, ещё время не пришло, - отвечаю я.
72. Kurtschanin D
Мы вернулись домой и вечером на кухне снова завели разговор о капитализме. У нас не семья, а революционная ячейка. На этот раз всех спровоцировал Джереми. Перед ужином он зашел на кухню босиком и с айфоном в руке. Я в это время сидела за столом и пила чай. Мальчику лет шестнадцать или семнадцать - я всегда путаю. Обычно он говорит со мной об инопланетянах, я подыгрываю ему, чтобы обратить на путь веры в Христа. Однако этим вечером Джереми заинтересовало нечто другое. Он носит футболку с рок-группой «Rage Against the Machine» и отращивает усы - на этот раз вышло удачнее его прежних попыток.
- Охренеть, - сказал он мне. Меня не коробит его сквернословие, честное слово. Скорее даже веселит. Сама не знаю почему. - Бабуля Ди, скажи, ты любишь слонов?
- Обожаю их, - ответила я, - хоть слонов я видела только по телевизору.
Джереми подсел ко мне за кухонный стол. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Корин наверху, лепечет перед телевизором. А где же Люси? Наверно сидит где-нибудь в доме и читает.
- Одни из великих творений божьих, - сказала я, - слышала, что слоны скорбят о гибели сородича.
- Зацени эту жесть, - сказал он мне, тыча пальцем в маленький экранчик смартфона.
- Слишком мелко. Я ничего не вижу.
- Мне прочесть вслух? - спросил он. Наш Джереми сама любезность. Я люблю быть со своим внуком. Для бабушки любовь к внуку дается легко, а не висит тяжелым бременем. Ко всему прочему, черты его лица мне смутно напоминают моего покойного мужа.
- Если тебя не затруднит, - сказала я.
- Ну, короче, тут про слонов, которых истребляют, ну и всё в таком духе.
- В чём там дело? - спросила Астрид из-за плиты. - Как истребляют?
- В общем, там, в Зимбабве, это страна такая в Африке, нам рассказывали по географии, короче, здесь речь идет, в смысле, в этой статье написано, что какие-то люди, то есть люди из Зимбабве, травят источники воды цианидом в этих, как их там, больших парках, чтобы убивать слонов. Проклятые ублюдки крадут цианид со складов золоторудных шахт и...
- Джереми, пожалуйста, не выражайся, - сдержано сказала Астрид. Она принялась нарезать помидоры.
- А другие виды, ну этой, фауны тоже пьют из отравленных источников: сначала мрут гепарды, а потом травятся грифы, которые поедают мясо мертвых гепардов. Да это, блин, какой-то шведский стол на природе с гостями в меню, но в основном там гибнут слоны, - внук посмотрел на меня так, будто я в этом виновата. Конечно, я же давно живу на свете, понятное дело, на нас, стариков, можно всех собак вешать, - а слоны не причинили никому вреда.
- Но ради чего? - спросила я.
- В смысле, зачем убивать слонов? Ради слоновой кости. У них же, эти, бивни.
- А сколько слонов стали добычей браконьеров? - спросила я.
- Тут написано восемьдесят, - сказал Джереми. - Отравили восемьдесят особей и бросили в груду туш. Господи, порой, я просто ненавижу людей.
- Да, я тебя понимаю, - сказала я.
- А как вы думаете, для чего им столько бивней? - спросила Астрид, помешивая соус.
- Для резных фигурок, - ответила я, - статуэток Будды. Браконьеры добывают слоновую кость, резчики делают из нее фигурки счастливого Будды. А потом торговцы продают сувениры Американцам. Затем Будда из слоновой кости попадает на витрину с яркой подсветкой.
- Это настолько ужасно, - сказал Джереми. - Человечество свихнулось к черту. Слоны, мать твою, человечнее самих людей.
- Во всём виновато корыстолюбие, - сказала я
- Корысто... что? - переспросил он.
- Корыстолюбие - синоним жадности. Спроси у Корин, - сказала я внуку, - она сидит наверху, смотрит телевизор. Корин тоже терпеть не может этот человеческий порок. В этом вы с ней схожи.
- Я ненавижу её, - сказал он. - Мои правила запрещают мне говорить с ней. Она не...
- Я знаю, знаю, - сказала я. – Мы уважаем твои правила. Пойми, милый, рано или поздно вы должны будете помириться.
- Только не говори мне, что она напортачила. Она облажалась. Она бросила меня, переложив ответственность на вас с отцом. Если этого мало чтобы облажаться, то что еще надо сделать?
- Да, я всё понимаю, - сказала я, - но мы еще вернемся к этой теме.
73. l
Мы возвращаемся в дом, и вечером речь за столом снова заходит о капитализме. Прямо семья революционеров какая-то. В этот раз начинает Джереми: перед ужином он пришлепал босиком, с айфоном в руке. Я сижу, пью чай. Не помню точно, сколько ему – шестнадцать или семнадцать. Обычно мы с ним беседуем о пришельцах из космоса: я делаю вид, что верю в них, чтобы порадовать его. И помочь рано или поздно найти Христа. Но сегодня у него что-то другое на уме. Он опять в своей футболке с группой Rage Against the Machine, и снова начал отращивать усики. Теперь даже получается.
- Просто охереть! – выдает он.
Меня не совсем не раздражает его сквернословие. Напротив, почему-то даже нравится.
- Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Очень, - киваю я, - хотя лично ни с одним не знакома.
Мы с ним сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли с чем-то возится в гараже, Коринн наверху, сидит перед телевизором и бормочет себе под нос. Где Люси, не знаю – устроилась, наверно, где-нибудь с книжкой.
- Слоны – одни из самых больших созданий Божьих, - говорю я. – И насколько мне известно, они оплакивают своих близких, когда те умирают.
- Во, глянь, какая жесть! - говорит он, подсовывая мне телефон.
- Не вижу, слишком мелко.
- Давай прочитаю?
Каким же красавчиком он стал. Я люблю с ним общаться. Внуков любить так легко, не надо прилагать никаких усилий. А он вдобавок чуть-чуть похож на моего покойного мужа.
- Давай.
- Но это самое… тут, короче, написано, что слонов убивают.
- Что? – переспрашивает Астрид, стоя у плиты, - как это убивают?
- Типа, в Зимбабве - я знаю, где это, мы по географии недавно проходили, так вот, в этой статье написано, что местные, ну, зимбабвийцы, травят цианидом водопойные пункты в этом их здоровенном парке, чтобы слоны дохли. По ходу, эти мудаки где-то достали промышленный цианид, который при добыче золота…
- Джереми, следи, пожалуйста, за языком, - холодно бросает Астрид. Теперь она режет кубиками помидоры.
- Короче, на этих водопоях стали травиться насмерть мелкие животные и гепарды, а потом стервятники, которые жрут мертвых гепардов. В итоге получилась грандиозная смертельная столовка под открытым небом. Но больше всего из-за этого цианида погибло слонов.
Он смотрит с таким укором, словно это моя вина. Я стара, и понимаю: старики в ответе за все в этом мире.
- Которые ни в чем не виноваты!
- С какой целью люди это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. Ну этих, бивней.
- Сколько слонов они погубили?
- Тут пишут, что восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят слонов, отравленных цианидом. Горы мертвых слонов. Боже, как я иногда ненавижу людей!
- Справедливо, - киваю я.
- И зачем им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Чтобы резать фигурки, - говорю я. - Они вырезают статуэтки Будды. Убивают слонов, чтобы вырезать из их бивней счастливых Будд, которых потом продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости хорошо смотрится в стеклянном шкафчике в гостиной.
- Бред какой-то, - говорит Джереми. – Они реально больные. Да вашу ж мать, слоны в сто раз человечнее, чем эти люди!
- Ими владеет алчность, - поясняю я.
- Что владеет?
- Это означает «жадность». Иди, спроси у Коринн – она там, наверху, телевизор смотрит. Ей тоже не нравится алчность, в этом вы похожи.
- Не хочу я с ней разговаривать, - ворчит Джереми, - я ее ненавижу. Это дело принципа, ей просто было…
- Ладно-ладно, понимаю я твой принцип. Но тебе, дружок, рано или поздно придется это прекратить.
- Только не говори мне, что все фигня, потому что это не фигня! Если, по-твоему, фигня то, что она ушла и бросила меня вам с папой, тогда вообще все фигня в этой жизни!
- Да, - киваю я. – Ты вправе сердиться. Пока что.
74. L’enfant d’un éléphant
Мы вернулись домой, а вечером, за столом опять обсуждали капитализм. Ну, прямо, не дом, а подпольная ячейка какая-то!
На этот раз зачинщиком стал Джереми. Перед ужином сижу себе спокойно на кухне, потягиваю чай. И тут является этот юный бунтарь (Сколько ему? 16? 17? Никак не могу запомнить!) - босиком, со смартфоном в руке. Обычно мы обсуждаем пришельцев из космоса. Чтоб потрафить ему и подготовить почву для разговора о Боге, я делаю вид, будто верю в них. Но сегодня его занимала другая тема. Парень надел футболку с лозунгом «Долой машины !», а под носом у него я заметила пушок — Джереми опять взялся отращивать усы, и на этот раз успешно.
- Блин, это ж надо додуматься! - заявил он.
Ругань из уст Джереми меня ничуть не раздражает. Серьезно. Даже как-то заводит, не знаю — почему.
- Баба Ди, ты любишь слонов?
- Просто обожаю, - сказала я, - хотя ни с одним лично не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэзли что-то мастерил в гараже, Коринна нежилась перед телевизором. Где была Люси не знаю — скорее всего, устроилась где-нибудь с книжкой в руке.
- Слоны - одно из величайших творений Господа, - заметила я. - Насколько мне известно, они оплакивают погибших сородичей.
- Погляди на эту хрень, - сказал Джереми, тыча пальцем в крохотный экранчик смартфона.
- Ничего не могу разобрать — чересчур мелко.
- Хочешь, прочитаю? - предложил он.
Что за чудный пацанчик ! С ним не заскучаешь. Любить внука так просто — и вовсе не надо себя принуждать. В придачу, лицом он чуть-чуть напоминает моего покойного мужа.
- Разумеется, - сказала я.
- Ну, в общем, это про то, как убивают слонов и все такое.
- Ну-ка, ну-ка, - отозвалась Астрид от плиты. - Как их там убивают?
- Так вот, в Зимбабве — я знаю, где это, мы изучали по географии. В общем, тут, в этой статье, сказано что они, эти самые зимбабвийцы, травят цианидом водоемы в этом (как его?) Национальном парке, чтобы убивать слонов. И они, эти говнюки, наверное, берут цианид с шахт — там его употребляют для очистки золота.
- Джереми, прошу тебя, следи за языком, - проворчала Астрид, нарезая дольками помидоры.
- И они — ну, в смысле, водоемы — теперь убивают массу всякой мелкой живности, гепардов, затем - стервятников, когда те клюют умерших гепардов. Короче, круговорот отравы в природе. Но, главное, цианид в водоемах убивает слонов.
Джереми осуждающе смотрит на меня. Ну, да, понятно: я старуха, а старики вечно в ответе за все на свете. Ну, а кто не без греха?
- А зачем они это делают? - спросила я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. Ну, в смысле, ради бивней.
- И сколько слонов они уже убили? - поинтересовалась я.
- Тут написано восемьдесят, - сообщил Джереми. - Восемьдесят слонов лежат в повалку у отравленных цианидом водоемов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - признала я. - Порой, они того заслуживают.
- И зачем им слоновая кость? - полюбопытствовала Астрид, размешивая соус.
- Чтоб делать статуэтки, - сказала я. - Они вырезают маленького Будду. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают его американцам. Маленький Будда из слоновой кости для коллекции.
- Так нельзя! - заявил Джереми. - Люди — вонючие говнюки. Эти слоны, блин, человечнее людей!
- Всему виной алчность, - заметила я.
- А что это такое, - поинтересовался Джереми.
- Жадность, по-другому. Спроси у Коринны, - сказала я. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не по душе. Вы с ней единомышленники.
- Я ее еще не простил, - ответил Джереми, - и не могу с ней разговаривать. Это моя позиция. Она даже не ….
- Ну, да. Ну, да, - признала я. - Позиция — это понятно. Но рано или поздно ее придется сменить, милый.
- И не говори: «Пустяки», потому что это не так. Если это пустяк — свалить на вас с папой всю заботу обо мне, тогда все на свете — пустяк.
- Понятно, - сказала я. - Вопросов нет. Пока нет.
75. La afortunada
Чарльз Бакстер «АЛЧНОСТЬ»
Мы возвращаемся домой, и вечером перед ужином вновь поднимается тема капитализма. Ни дать ни взять - семейство революционеров. На этот раз зачинщик - Джереми. Я сижу на кухне и потягиваю чай, и тут заходит он, босоногий, с айфоном в руках. Ему где-то около шестнадцати-семнадцати. Точно не помню. На его футболке красуется надпись Against the Machine, и я вдруг замечаю, что он снова отращивает усы и на этот раз успешно. Обычно мы болтаем о космических пришельцах, и я прикидываюсь, что верю в них, чтобы подыграть и в конце концов свести разговор к Иисусу. Но на этот раз его интересует кое-что другое.
- Да ну на хрен! Что за черт! - восклицает он.
Я не против, если внук иногда сквернословит. Правда, не против. Меня его ругань даже забавляет. Сама не знаю, почему.
- Бабуль Ди, ты любишь слонов?
- Просто обожаю,- отвечаю я, - хотя лично ни с одним из них знакома не была.
Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин. Уэсли возится в гараже. Наверху Коринн что-то бормочет перед телевизором. Где Люси, я не знаю. Наверное, притаилась где-нибудь в доме с книгой в руках.
- Слоны - уникальные божьи создания, - говорю я,- Известно, что они скорбят по умершим сородичам.
- На вот, посмотри на эту хрень! - Джереми вдруг сует мне под нос маленький экран телефона.
- Слишком мелко. Ничего не видно.
- Хочешь, я прочитаю? - спрашивает он. Какой милый! Обожаю, когда он рядом. Внуков любить так легко, что и никаких усилий прилагать не надо. Да еще и лицом он немного походит на моего покойного мужа.
- Конечно, прочитай - соглашаюсь я.
- Знаешь, тут пишут о том, как истребляют слонов и все такое...
- А что там с ними?- переспрашивает Астрид, стоя за плитой. - Как это истребляют?
- В общем, в Зимбабве.... Я знаю где это... мы проходили по географии. Короче, тут пишут, что они...люди эти... зимбабвийцы... подсыпают яд в водоемы... в этих...ну... в таких огромных парках... чтобы отравить слонов. Думаю, у них есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота. Проклятые ублюдки!
- Джереми, пожалуйста, выбирай выражения, - сдержанно просит Астрид, нарезая помидоры.
- И они... ну...эти... отравленные водоемы... убивают мелких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые жрут отравленную падаль и тоже мрут. Смертельный общепит в аду, по-другому не скажешь... Но больше всего от цианида погибают ни в чем неповинные слоны, вот как так?
Джереми пристально смотрит на меня, будто в этом есть и моя вина. Я стара и понимаю: пожилые люди за все в ответе.
- И зачем же они это делают? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости! У них же эти... бивни...
- И сколько их уже порешили? - задаю очередной вопрос.
- Тут пишут, что восемьдесят, - отвечает Джереми.- Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат, сваленные в кучу. Боже, иногда я просто ненавижу людей!
- Да, говорю я, - и есть за что.
- И зачем им, по-вашему, столько слоновой кости?- спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы, — объясняю я. - Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают американцам. И Маленького Будду из слоновой кости ставят на полочку с подсветкой.
- Так не должно быть, — говорит Джереми. - Люди - больные ублюдки. Эти слоны, черт возьми, намного человечнее людей.
- Все дело в алчности, — говорю я.
- Что еще за алчность? - спрашивает он.
- То же, что и жадность. Пойди спроси Коринн, - говорю ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такие дела не нравятся. Она рассуждает, как и ты.
- Я все еще ненавижу ее, - признается Джереми. - Не могу пока с ней говорить. Из принципа. Она просто не ...
- Знаю, знаю, - успокаиваю я, - понятны твои принципы. Но рано или поздно придется от них отказаться, родной.
- Ты говоришь будто о фигне какой-то! Пойми, она кинула меня на вас с папой, а сама слиняла! И если, по-твоему, это была фигня, то все остальное в жизни - вообще шлак, ясно?
- Да, ясно - вздыхаю я, - по крайней мере, сейчас.
76. Liana7
Чарльз Бакстер
Алчность
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер снова за столом говорим о капитализме, как будто мы семья революционеров. В этот раз инициатор Джереми, зашедший на кухню перед ужином, босой, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подшутить над ним и в конце концов привести его к Богу, но сегодня вечером он смотрит что-то другое. На нем футболка с изображением группы «Rage Against the Machine», я замечаю, что он отращивает усы, и, кажется, успешно.
«Блядь, я не могу в это поверить», – восклицает он. Я не возражаю против использования непристойностей, правда, совсем не против. Это будоражит меня, не знаю, почему.
«Ба, ты любишь слонов?»
«Да, очень, – отвечаю я. – Хотя ни с кем из них не знакома лично».
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси, думаю, читает где-то в доме.
«Они – одни из величайших божьих созданий, – продолжаю я. – Я понимаю, что они скорбят о своих умерших».
«Посмотри на эту гадскую штуку», – указывает он на маленький экран телефона.
«Слишком крошечный, я не могу рассмотреть».
«Хочешь, я прочту?» – спрашивает он.
Какой он красавец! Я наслаждаюсь его обществом. Любить внука так легко, для этого не нужно никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Конечно», – соглашаюсь я.
«Да понимаешь, там про убийство слонов и все такое».
«А что там? – стоя у плиты, спрашивает Астрид. – Как убили?»
«Ну, это в Зимбабве, я знаю, где это находится, мы изучали на географии, так вот, в этой статье говорится, что эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...».
«Джереми, пожалуйста, следи за языком», – сдержанно говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
«И они, в смысле убитые отравленной водой маленькие животные, гепарды, а потом грифы, которые поедали гепардов после их смерти, так что это как бы дворец смерти под открытым небом, но в основном цианидом были убиты слоны». Он смотрит так, будто это моя вина. Мне много лет, и я понимаю: за все отвечают старики.
«А кто из них без вины?»
«Почему они это делают?» – недоумеваю я.
«Убивают слонов? За слоновую кость. У них, типа, бивни».
«Сколько слонов они так убили?» – спрашиваю я.
«Здесь говорится о восьмидесяти, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, груда мертвых слонов. Господи, как же иногда я ненавижу людей».
«Да, – соглашаюсь я. – Это справедливо».
«Как вы думаете, что они делают со всей этой слоновой костью?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы, – отвечаю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине».
«Это так дурно, – говорит Джереми. – Люди чудовищно больны. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди».
«Это алчность», – замечаю я.
«Что?», – не понимает он.
«Еще одно слово для обозначения жадности. «Иди спроси Коринну, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, она говорит также, как ты».
«Я до сих пор ненавижу ее, – отвечает он. – Я пока не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не...».
«Я знаю, я знаю, – перебиваю я. – С политикой понятно. В конце концов тебе придется от нее отказаться, мой сладкий».
«Ты не можешь сказать мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если это было неважно, оставить отца и тебе заботиться обо мне, тогда ничего неважно, понимаешь?»
«Да, – соглашаюсь я. – Я понимаю. Пока».
77. Lilac
Мы приезжаем домой и за ужином опять начинаются разговоры про капитализм. Мы похожи на семью революционеров. На этот раз по причине Джереми, который босиком и с айфоном в руке зашёл на кухню. Я сижу за столом пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем инопланетян, а я потехи ради делаю вид, что и правда верю в их существование, и в конечном счете мы переходим к разговорам о Боге. Но сегодня у него на уме что-то другое. На нем футболка с «Rage Against the Machine», а на лице виднеются усы, которые он так старательно отращивал.
— Я, блядь, не могу в это поверить, — говорит он мне. Я не против его сквернословия, правда, нисколько. Не знаю почему, но меня это забавляет. — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень, — отвечаю я. — Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринна отдыхает за просмотром телевизора. Люси не знаю, что делает: возможно, где-то сидит читает.
— Они величайшие создания Бога, — продолжаю я. — Говорят, они оплакивают мёртвых.
— Тогда посмотри на эту хрень, — говорит он, тыча в маленький экран телефона.
— Слишком мелко, я ничего не вижу.
— Тебе прочитать? —спрашивает он. Какой хороший молодой человек. Мне нравится с ним общаться. Любить внуков так легко, для этого вообще не нужно прилагать никаких усилий. К тому же его лицо напоминает мне моего покойного мужа.
— Да, — отвечаю я.
— Ну, смотри, тут про убийства слонов и всё такое.
— И что там? — спрашивает Астрид из-за плиты. — Как их убили?
— В общем, в Зимбабве, которое я знаю, где находится, потому что мы проходили это на уроках географии, ну короче, здесь говорят, в этой статье, что жители, зимбабвийцы, убивают слонов, отравляя воду в озерах в этом, ну, большом парке цианидом. И я думаю, что у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют в золотодобыче…
— Джереми, будь добр, следи за языком, — сдержанно просит Астрид. Она сейчас режет помидоры.
— И они, то есть отравленная вода, убивает мелких животных: гепардов, а затем и стервятников, которые едят этих мертвых гепардов, так что это, типа, как пир во время чумы, но больше всего от цианида погибают слоны. — Он смотрит на меня, словно я в этом виновата. Я старая. Я понимаю: пожилые люди несут ответственность за всё. — Которые безобидны?
— Зачем им это? — интересуюсь я.
— Убивать слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, есть бивни.
—Скольких, — спрашиваю я, — они убили?
— Тут написано восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мёртвых, отравленных цианидом слонов, которые кучами валяются на земле. Боже, иногда люди просто вызывают у меня отвращение.
— Да, — говорю я. — Согласна.
— Как думаешь, для чего им нужны эти бивни? — помешивая соус спрашивает Астрид.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают из них маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливых Будд. А потом они продают этих счастливых Будд американцам. И этих маленьких Будд из слоновой кости ставят в витрину с подсветкой.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. —Люди, твою мать, просто больные на голову. В этих слонах, блядь, больше человечности, чем, в людях.
— Это называется алчность, — говорю я.
— Это что? — спрашивает он.
— Значит жадность. Спроси Коринну, — говорю ему я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Вы очень похожи.
— Я все еще ненавижу ее, — заявляет он. — Мне пока нельзя с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не…
— Я знаю, знаю, — перебиваю я. — Мне ясен твой принцип. Но в конечном счете тебе придется сдаться, сынок.
— Не говори мне, что это пустяк, потому что это уж точно не пустяк. Если уйти от моего отца и повесить заботу обо мне на тебя это пустяк, тогда вся жизнь пустяк, понимаешь?
— Да, — отвечаю я. — Понимаю. Пока что.
78. Lost Soul
AVARICE by Charles Baxter
(отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»)
Вернулись домой, капитализм снова становится главной темой для обсуждения, теперь уже за ужином. Кажется, у нас в семье живут одни революционеры. В этот раз разговор начинает Джереми, босиком он входит на кухню, держа в руках Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет. Точный возраст я и не вспомню. Обычно мы болтаем об инопланетянах, я говорю ему, что как и он, я верю в их существование, только для того чтобы повеселить его, а затем, постепенно меняя тему нашего разговора, побеседовать с ним о Христе. Сейчас же, Джереми увлечен чем-то другим. На нем футболка с логотипом известной рок-группы, и как я вижу, ему, наконец, удалось начать отращивать усы.
– Это просто пиздец, – говорит он мне.
Ругательства в его речи меня не огорчают. Правда, я не вру. Они меня забавляют, сама не знаю почему.
– Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – отвечаю я, – хотя лично, я ни одного не встречала.
Мы садимся за стол. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Корин зависает перед телевизором наверху. Я не знаю, где Люси, полагаю, она читает, где-то в доме.
– Они одни из прекраснейших тварей Божьих. Как я понимаю, они оплакивают своих умерших сородичей, – заканчиваю я.
– Тогда посмотри на этот пиздец, – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Ничего не вижу.
– Хочешь, я тебе помогу? – спрашивает он.
Ну что за прекрасный юноша. Люблю проводить с ним время. Любить внука так легко, не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо слегка похоже на лицо моего погибшего мужа.
– Хорошо, – отвечаю я.
– Ну, статья о том, что слонов, типа, убивают.
– Как это? Убивают как? – спрашивает Астрид, стоя у плиты.
– В общем, в Зимбабве, об этой стране я знаю из уроков географии, так вот, из этой статьи я узнал, что они, ну, то есть жители этой страны, ну, зимбабвийцы, они добавляют цианид в водопой, ну в тот, который в огромном заповеднике, чтобы убивать слонов. Думаю, что у этих уебков есть еще и доступ к цианиду, использующемуся при золотодобыче…
– Джереми, пожалуйста, не выражайся, – серьезным тоном говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
– И водопои. Ну, то есть отравленная вода из водопоя, типа, убивает маленьких зверьков, гепардов, а потом и стервятников, которые едят уже мертвых гепардов, так что это типа всеобщая смерть на открытом воздухе, но слоны - главные жертвы цианида в водопое.
Он смотрит на меня так, будто это я во всем виновата. Это потому что я стара. Старики всегда несут ответственность за все.
– И эти жертвы безобидны, так?
– Почему они этим занимаются? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У слонов, типа, есть бивни.
– Сколько, – задаю я вопрос, – сколько слонов пострадало?
– В статье написано о восьмидесяти слонах, – отвечает Джереми, – восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, свалены в кучу. Боже, порой я ненавижу людей.
– Да, – соглашаюсь я, – твои чувства можно понять.
– И что, по-твоему, они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Все дело в резьбе, – говорю я, – из слоновой кости они вырезают маленькие статуэтки Будды. Они убивают слонов ради изготовления статуэток смеющегося Будды. А потом они продают эти статуэтки американцам, которых привлекает освященная витрина.
– Это все настолько омерзительно, – говорит Джереми, – люди совсем ебнулись. В слонах больше человечности, чем в них.
– Всему виной алчность, – говорю я.
– Ало… Что? – спрашивает он.
– Еще одно слово, обозначающее «жадность». Спроси Корин. – отвечаю я ему, – она наверху, смотрит телевизор. Она ненавидит ее также как и ты. В этом вы похожи.
– Я все еще ненавижу ее, отвечает он. Все еще не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она просто…
– Да, да, знаю. Твоя политика понятна, но когда-нибудь тебе придется с ней поговорить, дорогой, - говорю я.
– Не можешь же ты сказать, что все, что она сделала - это пустяк, это не так. Она оставила нас, обо мне заботились вы с папой, если это пустяк то, что тогда в этом мире является действительно серьезным проколом?
– Хорошо. Я тебя понимаю. По крайней мере, сейчас.
79. Lucifer's Owl
Мы возвращаемся в дом, и тем же вечером за ужином вновь поднимается тема капитализма. Похоже, мы — семейство революционеров. На этот раз инициатором стал Джереми, вошедший босиком на кухню перед ужином со своим айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, будто они существуют, чтобы повеселить его и, в конце концов, подвести разговор к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка Rage Against the Machine, и я замечаю, что он начал отращивать усы и на сей раз ему это удается.
— Я не могу в это, блядь, поверить, — говорит он мне. Меня не смущает, что он ругается матом. Правда, не смущает. Мне просто щекотно, даже не знаю почему. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — говорю я. — Хотя я не знакома с ними лично. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Коринн хлопочет перед телевизором наверху. Я не знаю, где Люси — наверное, читает где-то в доме. — Они — одни из величайших Божьих творений, — говорю я. — Как я понимаю, они скорбят о погибших.
— Тогда посмотри на эту хрень, — говорит он, показывая на маленький экранчик телефона.
— Слишком мелко. Я ничего не вижу.
— Хочешь, прочту? — спрашивает он. Какой прекрасный юноша. Мне нравится его компания. Любить внука так просто, это не требует особых усилий. К тому же, его внешность немного напоминает мне черты моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— Понимаешь, тут речь об убийствах слонов и все такое.
— А что с ними? — Спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?
— Так вот, в Зимбабве, которое я знаю, где находится, потому что мы проходили это на географии, короче, в этой статье говорится, что они, люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И вот у этих ублюдков есть доступ, видимо, к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, — сдержанно произносит Астрид. Теперь она шинкует помидоры.
— И они, в смысле, отравленная вода, убивала мелких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов, когда они умирали, поэтому это, как бы, настоящий дворец смерти под открытым небом, но в основном цианид в воде убивал слонов, — Он смотрит на меня так, словно я виновата. Я старая. Я все понимаю: Старики во всем виноваты. — Которые вообще безобидны?
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, например, бивни.
— Сколько же слонов, — интересуюсь я, — с которыми так поступили?
— Здесь написано восемьдесят, — сообщает мне Джереми. — Восемьдесят убитых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах мертвых слонов. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Это справедливо.
— Как ты думаешь, для чего им вся эта слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется в витрину с подсветкой.
— Это так неправильно, — возмущается Джереми. — Люди вконец охренели. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем люди
— Это скупость, — говорю я.
— Это что? — переспрашивает он.
— Очередное слово для обозначения жадности. Иди спроси у Коринн, — предлагаю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит прямо как ты.
— Я все еще её ненавижу, — заявляет он. — Не могу пока с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто была не...
— Знаю, знаю, — говорю я. — Политика понятна. Просто в конце концов тебе придется от нее отказаться, милый.
— Ты не можешь говорить мне, что это неважно, потому что это очень важно. Если не было ничего страшного в том, чтобы оставить папу и тебя заботиться обо мне, тогда нет вообще ничего страшного, понимаешь?
— Ага, — отвечаю я. — Я понимаю. Пока что.
80. Metafrastria
Чарльз Бакстер «АЛЧНОСТЬ»
Мы возвращаемся в дом, и этим вечером за обеденным столом снова всплывает тема капитализма. Похоже, что мы — семья революционеров. На этот раз дух протеста исходит от Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком с айфоном в руке. Я сижу и пью чай. Не могу вспомнить, сколько ему лет — шестнадцать или семнадцать. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подстроиться под него и в конце концов перевести разговор на Иисуса. Однако сегодня вечером мой внук смотрит что-то другое. На нём футболка с символикой «Rage Against the Machine», и я замечаю, что на этот раз ему удалось отрастить усы.
— Блин, я не могу в это поверить, — обращается он ко мне. Честное слово, я не раздражаюсь, когда он использует неприличные слова. Не знаю почему, но меня это забавляет. — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я, — хотя я лично не была знакома ни с одним из них.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна наверху воркует перед телевизором. Где Люси, я не знаю — наверно, где-нибудь в доме сидит над книгой.
— Слоны — одни из величайших творений Божьих, — говорю я. — Насколько я понимаю, они оплакивают своих умерших.
— Вот посмотри на это ублюдство, — говорит Джереми, указывая на маленький экран телефона.
— Там слишком мелко. Я не могу разглядеть.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой он красивый молодой человек. Мне нравится его общество. Любить внука так легко, для этого не требуется никаких усилий. Кроме того, лицом он немного напоминает мне покойного мужа.
— Конечно, — говорю я.
— Ну, видишь ли, там пишут про то, как слонов убивают и всякое такое.
— Что с ними делают? — спрашивает Астрид, подняв голову от плиты. — Как убивают?
— Значит, так: в Зимбабве — я знаю, где это находится, потому что мы проходили на географии — короче, в этой статье говорится, что они, эти люди, зимбабвийцы, добавляли цианид в водоёмы в этом, как его там, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — скромно говорит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
— И они убивали, то есть вода из отравленного водоёма убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов, как только те умирали, так что получается что-то типа смертельной забегаловки под открытым небом. Но больше всего цианид в водоёмах убивал слонов, — он смотрит на меня так, словно я в чём-то виновата. Я старая и понимаю: старики виноваты во всём. — А ведь слоны безобидны?
— Зачем они это делали? — спрашиваю я.
— Зачем убивали слонов? Ради слоновой кости. У них есть эти, как их там, бивни.
— Со сколькими слонами они так поступили? — спрашиваю я.
— Здесь написано «восемьдесят», — отвечает Джереми. — Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат штабелями. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — говорю я, — есть за что.
— Как ты думаешь, зачем им нужно столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Маленького Будду из слоновой кости ставят в освещённую витрину.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди просто больные ублюдки. Ё моё, да слоны более человечны, чем люди.
— Это всё алчность, — говорю я.
— Что? — переспрашивает он.
— То же самое, что и жадность. Иди спроси Коринну, — предлагаю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит совсем как ты.
— Я всё ещё ненавижу её, — отвечает он. — Не могу пока с ней разговаривать. Для меня это принципиально. Она просто не…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Мне твои принципы понятны. Но в конце концов тебе всё-таки придётся уступить, милый мой.
— Ты не можешь говорить мне, что это неважно, потому что это важно. Если то, что она свалила на тебя и папу заботу обо мне — неважно, то тогда вообще нет ничего важного, понимаешь?
— Да, — говорю я, — понимаю. Пока что.
81. methanol
AVARICE by Charles Baxter
Мы возвращаемся домой и за ужином снова поднимается тема капитализма. Иногда мне кажется, что мы просто какая-то семейка революционеров. В этот раз разговор завел Джереми, который перед ужином босиком притопал на кухню на пару со своим айфоном пока я сидела там попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать – точно не помню. Обычно, мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в их существование чтобы потрафить ему и перевести разговор на Иисуса, но сегодня вечером его явно занимает нечто другое. На нем майка с принтом его любимой рок-группы и я замечаю, что он снова начал отращивать усы, которые на этот раз выглядят многообещающе.
- Я просто не могу в это нахрен поверить! – взрывается он.
Мне нравится, когда он ругается, хотя я не могу объяснить, почему это мне импонирует.
- Ба! Ты любишь слонов?
- Да, я их люблю, хотя и никогда не была знакома ни с одним из них лично.
Мы сидим на обеденным столом пока Астрид готовит ужин. Уэсли копается в гараже, а Корин втыкает в телевизор где-то на втором этаже. Я не знаю где сейчас Люси. Думаю, она куда-нибудь забилась с книжкой.
- Слоны, это одни из величайших созданий Господа нашего! – продолжаю я. – Слышала, что они оплакивают своих мертвых.
- Ты только посмотри на это дерьмо! – говорит Джереми и тычет мне в лицо своим телефоном.
- Слишком мелко, дорогой, я ничего не вижу.
- Сейчас я тебе прочитаю, - отвечает он.
Какой же он хороший парень! Я просто обожаю его общество! Внуков всегда легко любить. Для этого не нужно прилагать совершенно никаких усилий. Кроме, того, его лицо немного напоминает мне лицо моего последнего мужа.
- Конечно прочти.
- Ты понимаешь, тут речь идет об убийствах слонов.
- А что с ними, - спрашивает Астрид от плиты – как их убивают?
- Короче, в Зимбабве, это такая страна в Африке, мы проходили по географии, местные отравляют водопои цианидом, чтобы умерщвлять слонов. Эти ублюдки, используют соединения цианида, которые применяются при добыче золота.
- Прекрати пожалуйста так выражаться, Джереми, - сдержанно замечает Астрид, шинкуя помидоры.
- И они… я имею в виду, отравленные водоемы, убивают множество более мелких животных. Таких как гепарды, например. Потом, в свою очередь, погибают стервятники, которые поедают трупы гепардов. Это просто какой-то пир смерти! Но главное, что отравленная вода убивает слонов.
На этом месте, Джереми взглянул на меня так, будто это я была виновата в слоновьем геноциде. Молодежь всегда склонна обвинять стариков во всех смертных грехах.
- Но зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости конечно же! Им нужны бивни.
- И скольких слонов они убили? – спрашиваю я.
- Тут говорится что восемьдесят, - объясняет Джереми. Представь себе кучу из восьмидесяти мертвых слонов! Иногда я просто ненавижу людей!
- Да, - отвечаю я, - тут я могу тебя понять.
- А что они делают с такой массой слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Они вырезают из нее разные фигурки – отвечаю я, - типа маленьких фигурок Будды. Нэцкэ. Они убивают слонов и вырезают маленьких, счастливых Будд. Потом они продают эти фигурки американцам, в подарочных ящичках с подсветкой.
- Это же полный бред – восклицает Джереми, - люди просто больные ублюдки! Это слоны более человечны, чем сами долбанные люди!
- Это алчность, - соглашаюсь я.
- Алчность? – переспрашивает Джереми.
- Да, это синоним слова «жадность», можешь спросить у Корин. Она где-то наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравятся такие вещи, и она рассуждает также как ты.
- Нет, я все еще ненавижу ее, - говорит Джереми, - и я пока не готов с ней говорить. Это мой принцип. Она просто не…
Знаю, знаю, - перебиваю я внука. Я знаю про твои принципы, но в конце концов тебе придется поступиться ими, дорогой.
- Ты не можешь утверждать, что это не важно, потому что это важно. Если тот факт, что тебя с моим отцом оставили присматривать за мной считать неважным, то что вообще можно было бы назвать важным?
- Да, соглашаюсь я, - теперь я понимаю.
82. mK
"АЛЧНОСТЬ" Чарльза Бакстера
(от "АЛЧНОСТИ"
автор: Чарльз Бакстер)
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, мы - семья революционеров. На этот раз оно исходит от Джереми, который перед ужином гуляет по кухне босиком, держа в руках свой iPhone. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я не помню точно. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка с надписью "Rage Against the Machine", и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз ему это удается.
- «Черт, я не могу в это поверить», - говорит он мне. Я не возражаю против того, что он использует непристойности. Серьезно. Это щекочет меня, я не могу сказать почему. – «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
- «Они мне очень нравятся», - говорю я. – «Хотя я никогда не видела их лично.» Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Корин наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси — я предполагаю, что она читает где-нибудь в доме. «Они среди величайших Божьих созданий», - говорю я. «Я понимаю, что они оплакивают своих умерших».
- «Тогда посмотри на эту чертову штуку», - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
- «Слишком маленький. Я совсем не вижу.»
- «Хочешь, я прочту это? спрашивает он. Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
- «Конечно», - говорю я.
- «Хорошо, смотри, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном».
- «А что насчет них?» - спрашивает Астрид, стоя у плиты. – «Как убили?»
- «Хорошо, итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, в любом случае, что говорится в этой статье, так это то, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота—»
- «Джереми, пожалуйста, следи за своим языком», - скромно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
- «И они были, я имею в виду, что яма с отравленной водой убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, как только они умирают, так что это что-то вроде настоящей уличной забегаловки во дворце смерти, но в основном цианид в водяных холмах убивают слонов». Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. – «Которые безобидны?»
- “Зачем они это делали?” Я спрашиваю.
- «Убивать слонов? Для слоновой кости. У них это что-то вроде клыков.»
- «Со сколькими слонами, - спрашиваю я, - они это сделали?”
- «Здесь написано восемьдесят», - говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.»
- «Да», - говорю я. «Это справедливо».
- «Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью?» - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- «Для резьбы», - говорю я. - Они вырезают маленьких Будд. «Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости помещается в освещенную витрину.»
- «Это так неправильно», - говорит Джереми. «Люди чертовски больны. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди».
- «Это алчность», - говорю я.
- «Что это?» - спрашивает он.
- «Еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Коринн, - говорю я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит так же как и ты.»
- «Я все еще ненавижу ее», - говорит он. – «Я пока не могу с ней поговорить. Такова моя политика. Она просто не была...»
- «Я знаю, я знаю», - говорю я. «Политика понятна. В конце концов, тебе просто придется отказаться от этого, милый.»
- «Ты не можешь сказать мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если это не было чем-то большим, оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда ничего особенного, понимаешь?»
- «Да», - говорю я. – «Сейчас я это понимаю».
83. Musyupick
Чарльз Бакстер «АЛЧНОСТЬ»
(фрагмент рассказа «АЛЧНОСТЬ»
Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся в дом, и тем же вечером за обеденным столом снова говорим о капитализме. Мы прям дом революционеров. На этот раз начинает Джереми. Перед ужином он босиком заходит на кухню с телефоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, всё время забываю. Обычно мы с ним говорим о пришельцах из космоса, и я делаю вид, будто они существуют, чтобы подыграть ему и в результате подвести к Иисусу, но сегодня он что-то смотрит. На нём футболка «Rage Against the Machine», я замечаю, что он отпускает усы, и на этот раз удаётся.
– Охуеть, как так-то? – говорит он мне. Я не возражаю, что он ругается. Правда, не против. Это забавно, даже не знаю, почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – говорю я. – Правда, я ни одного живьём не видала.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится с чем-то в гараже, а Коринн наверху бормочет перед телевизором. Не знаю, где Люси – где-то что-то читает, видимо.
– Одни из величайших божьих тварей, – говорю я. – Они, говорят, оплакивают умерших сородичей.
– Смотри, чего тут за хуйня, – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
– Мелкое слишком. Не вижу.
– Хочешь, прочитаю? – спрашивает он. Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится, когда мы общаемся. Так легко любить внука, вообще никаких усилий прикладывать не нужно. А ещё, он немного похож на моего покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Ну, прикинь, в чём дело-то, тут про то, что слонов убивают и всякое такое.
– А что там? – спрашивает Астрид от плиты. – Как убивают?
– Ну, в Зимбабве – я знаю, где оно находится, потому что мы по географии его проходили – в общем, тут написано, в статье в этой, они, как их там, зимбабвийцы эти, бросают цианид в источники, где, типа, такой огромный парк, и так убивают слонов. И у этих ебанатов есть, кажется, промышленный цианид – они применяют его в добыче золота...
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – скромно говорит Астрид. Она нарезает кубиками помидоры.
– И она, ну эта, отравленная вода в источниках, вроде как, убивает маленьких животных, гепардов, потом стервятников, которые едят гепардов, когда они гибнут, получается, типа, шведский стол с ядом, но в основном цианидом в источниках травятся слоны. – Он смотрит на меня, будто это я во всём этом виновата. Я же старая. Ну, естественно: во всём виноваты старики. – Они же ничем никому не вредят.
– А зачем? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типа, бивни.
– И сколько слонов они так? – спрашиваю я.
– Здесь пишут восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Боже, я иногда прям ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Есть, за что.
– Как думаешь, что они делают из слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Фигурки, – говорю я. – Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают смеющегося Будду. Потом продают этого смеющегося Будду американцам. Маленького Будду из слоновой кости ставят на витрину.
– Так же нельзя, – говорит Джереми. – Люди ебанутые. Да ёб твою мать, даже слоны человечнее, чем люди.
– Всё из-за алчности, – говорю я.
– Из-за чего? – спрашивает он.
– Жадность по-другому. Пойди спроси у Коринн, – говорю ему я. – Она наверху, телевизор смотрит. Ей такое тоже не нравится. Она говорит точно, как ты.
– Я её всё ещё терпеть не могу, – говорит он. – Пока не хочу с ней говорить. Такой вот у меня принцип. Просто она не...
– Знаю, знаю, – говорю я. – Понятно, откуда у тебя такой принцип. Но не будешь же ты его вечно придерживаться, мой хороший.
– Только не говори "ничего страшного", потому что страшного там хватало. Если уж ничего страшного, что она оставила папу и тебя со мной, тогда в этом мире вообще ничего не страшно, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Понимаю. Пока.
84. NatalyaD
Чарльз Бакстер "Алчность".
(отрывок романа "Алчность" Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся в дом, и разговор о капитализме, теме сегодняшнего вечера, снова начинается за обеденным столом. Кажется, будто у нас дом революционеров. На этот раз, тему заводит Джереми, который зашел босиком на кухню перед ужином с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, не помню точно. Обычно мы обсуждаем инопланетян, я притворяюсь, что верю в них, чтобы порадовать его и в конце концов привести его к теме Иисуса. Однако сегодня он задумался о другом. На нем футболка с группой Rage Against the Machine. Я замечаю, что его очередная попытка отрастить усы наконец приносит плоды.
— Черт возьми, я просто не могу в это поверить,— говорит он мне. Я не против того, чтобы он выражался. Правда, не против. Это почему-то даже доставляет мне удовольствие. — Баба Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя я никогда не была знакома со слоном лично. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли делает что-то в гараже, а Коринн клюет носом перед телевизором наверху. Где находится Люси, я не знаю — читает где-то в доме, наверное. — Они одни из величайших созданий Бога, — говорю я. — Насколько я знаю, они оплакивают умерших сородичей.
— Так вот посмотри на эту чертовщину, — говорит он, показывая на маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Я не вижу.
— Хочешь, я тебе прочитаю? — спрашивает он. Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Очень просто любить внука, совсем не приходится прилагать усилия. Кроме того, он немного напоминает мне моего покойного мужа.
— Да, пожалуйста, — говорю я.
— Ну знаешь, дело в следующем, статья о том, как убивают слонов и все такое.
— Так, и? Спрашивает Астрид из-за плиты. — Как их убивают?
— Ну так вот, в Зимбабве, я кстати знаю где это, мы на географии проходили, в общем, там написано, в этой статье, что люди, зимбабвийцы эти, добавляют цианид в водоемы в этом, как его, огромном парке, чтобы убить слонов. И я думаю, у этих подонков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота...
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, — сдержанно просит Астрид. Она режет помидоры.
— И они, ну в смысле отравленная вода, типа, убивает маленьких животных, гепардов, и стервятников, которые едят гепардов, когда те умирают. То есть это как такой пикник смерти получается, но в основном, цианид в водоемах убивает слонов. — Он так пристально на меня смотрит, как будто это моя вина. Я старая. Я понимаю, старики несут ответственность за все. — Они ведь безобидные.
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Слонов убивают? Ради слоновой кости. У них есть такие бивни.
— И много слонов они так убивают? — спрашиваю я.
— Здесь говорится, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, просто лежат в одной куче. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — отвечаю я. — Это можно понять.
— Как думаете, что они делают со слоновой костью? — Спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Используют для резьбы, — отвечаю я. — Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают этого счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется на витрину с подсветкой.
— Это НАСТОЛЬКО неправильно, — говорит Джереми. — Люди — больные. Слоны, черт возьми, человечнее людей.
— Это все алчность, — говорю я.
— Это все ЧТО? — переспрашивает он.
— Так по-другому называют жадность. Иди спроси у Коринн, — отвечаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится это слово, говорит как ты.
— Я все еще ее ненавижу, — отвечает он. — До сих пор с ней разговаривать не хочу. Для меня это принципиально. Она просто...
— Знаю я, знаю, — говорю я. — Твой принцип понятен. Но рано или поздно тебе придется от него отказаться, милый.
— Ты не можешь говорить мне, что это не важно, потому что это важно. Если переложить всю заботу обо мне на отца и тебя — это не важно, то что тогда вообще важно?
— Да, — отвечаю я. — Я понимаю. Пусть будет так. Пока что.
85. na_ircha
«Алчность», Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой. Вечером за столом в ожидании ужина тема капитализма поднимается вновь – не семья, а сборище революционеров. На этот раз песню заводит Джереми: с айфоном в руке он босиком заходит на кухню, где я спокойно пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, вечно путаю. Обычно мы болтаем об инопланетянах, и я прикидываюсь, что верю в них, чтобы подыграть ему и в конце концов дойти до обсуждения Иисуса, но сегодня он смотрит в своем телефоне что-то другое. На нем футболка с принтом группы «Rage Against the Machine». Я вдруг замечаю, что он отращивает усики и даже преуспел в этом.
– Да я нахрен поверить не могу! – говорит он мне. Я не против, что он ругается. На самом деле не против. Это меня забавляет, не знаю, почему.
– Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Очень, – отвечаю я, – хоть лично я ни с одним не знакома.
Мы расселись за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн бормочет себе под нос наверху перед телеком. Не знаю, где Люси, наверное, тоже где-то в доме, читает.
– Слоны – одни из величайших творений Бога, – говорю я, – насколько я знаю, они даже оплакивают своих умерших.
– Тогда посмотри на эту срань! – говорит он, показывая на экран телефона.
– Так мелко, я плохо вижу.
– Хочешь, прочту? – спрашивает он. Какой милый. С ним так приятно. Вообще, внуков любить очень просто – не нужно никаких усилий. К тому же лицом он немного напоминает мне покойного мужа.
– Давай, – отвечаю.
– Смотри, тут о том, что слонов убивают и все такое.
– Что с ними делают? Как это, убивают? – спрашивает Астрид откуда-то из духовки.
– Ну вот так, в Зимбабве. Я кстати знаю, где это, потому что мы проходили по географии. В общем, в статье говорится, что эти люди, ну, зимбабвийцы, подсыпают цианид в водоемы в этом, как его, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих мудаков, как я понял, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
– Джереми, следи за языком, – для протокола говорит Астрид, нарезая кубиками помидоры.
– И типа получается, что они этим ядом убивали и небольших животных, гепардов там, и стервятников, которые едят мертвых гепардов, то есть типа получается прям кладбищенская харчевня под открытым небом. Но больше всего отравленные водоемы вредят слонам! – Джереми таращится на меня так, как будто это я виновата: старики всегда за все отвечают, – Которые вообще сами по себе безвредные!
– А зачем их убивают? – спрашиваю.
– Ради слоновой кости – у них же эти, бивни.
– И сколько слонов уже убито?
– Тут пишут, восемьдесят. Восемьдесят мертвых отравленных цианидом слонов лежат штабелями! Господи, я иногда начинаю ненавидеть людей.
– Да уж, есть за что…
– А что они делают с этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, замешивая соус.
– Резьба по кости, – отвечаю я, – они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слона и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам, и он стоит себе на витрине с подсветкой.
– Это неправильно! – возмущается Джереми, – люди больны на всю голову. Черт побери, даже эти слоны более человечны, чем люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Что?
– Синоним жадности. Спроси у Коринн, она наверху, телек смотрит. Она тоже такое не любит, прям как ты говорит.
– Я все еще ненавижу ее, – отвечает Джереми, – не могу пока с ней разговаривать. Такая у меня тактика. Она просто не…
– Я знаю, знаю, – успокаиваю я его, – тактика понятна. Просто в один прекрасный день тебе придется от нее отказаться, милый.
– Ты не можешь говорить, что это не важно, потому что это важно. Если не важно, что она оставила меня на тебя и папу, то что тогда вообще важно?
– Да, я понимаю. По крайней мере, сейчас.
86. nemoloko
Чарльз Бакстер «Алчность»
Мы вернулись домой и по новой стали обсуждать тему капитализма. Похоже, мы семейка революционеров. В этот раз разговор завел Джереми, у которого, кстати, айфон. Я спокойно сижу и пью чай. Постоянно забываю сколько Джереми лет – шестнадцать или семнадцать, ну около того. Обычно, мы обсуждаем с ним инопланетян, и я притворяюсь, что верю ему, хотя сам в глубине души надеюсь, что он поверит в Бога. Но сегодня Джереми сам на себя не похож. На нем футболка с его любимой хард-рок группой, и я заметила, что он снова решил отращивать усы и в этот раз они стали расти как надо.
– Я бля не могу в это поверить, – сказал он мне. Я не против крепких выражений. Совсем. Наоборот, это забавляет меня, не могу объяснить почему. – Ба, тебе нравятся слоны?
– Нравятся, – ответила я. – Правда, никогда не видела их вживую. – Мы сидели на кухне за столом. Астрит готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн сидит перед телевизором. Не знаю куда ушла Люси – может читает где-то. – Они создания божьи. Я знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Тогда посмотри на эту хрень, – сказал он, показывая экран телефона.
– Очень мелко, я не вижу.
– Я могу тебе прочитать, – сказал он. Какой же он симпатичный молодой человек. Я люблю проводить с ним время. Не нужно прилагать никаких усилий, чтобы любить внуков. Кроме того, он очень похож на моего покойного мужа.
– Давай, – ответила я.
– Ну, в общем, тут написано, что слонов убивают и все такое.
– В смысле? – спросила Астрит, не отрываясь от готовки. – Как убивают?
– Короче, в Зимбабве, а я, между прочим, знаю где это, потому что изучали на географии, не суть, в статье говорится, что эти люди, ну зимбабвийцы, добавляют в пруды, откуда пьют слоны, цианид, в этих, типа огромных парках, чтобы убить животных. И я думаю, что у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота.
– Джереми, не выражайся, – сдержанно сказала Астрит, нарезая помидоры.
– И она, ну отравленная вода, убивала всех, типа, даже детенышей, леопардов, а потом стервятники поедали трупы и тоже погибали от отравленного мяса, ну короче это какой-то пир смерти под открытым небом, но в основном, вода с цианидом убивала несчастных слонов. – Он так посмотрел на меня, как будто я виновата в их смерти. Я понимаю, старики всегда виноваты. – Они же неопасные?
– Зачем убивать слонов? – спросила я.
– Зачем? Ради слоновой кости. У них есть бивни, например.
– И сколько слонов они убили? – спросила я.
– Тут сказано восемьдесят, – ответил мне Джереми. – Огромная куча из восьмидесяти, отравленных цианидом, слонов. Боже, я иногда ненавижу людей.
– Да, я тебя понимаю, – ответила я.
– А зачем им слоновая кость? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы по кости, – ответила я. – Они делают маленьких Будд. То есть они убивают слонов, чтобы сделать маленькую фигурку счастливого Будды. И эти фигурки они продают американцам. А потом этот маленький Будда попадает на полку.
– Это же так тупо, – возмущенно произнес Джереми. – Люди больные на голову идиоты. Эти слоны более человечны, чем сами люди.
– Это алчность, – ответила я.
– Что? – переспросил он.
– Другое слово для жадности. Спроси у Кронни, – сказала ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже не понимает смысла так поступать. Вы похожи в этом.
– Я все еще не переношу ее, – ответил он. – Я не могу с ней разговаривать. Дело принципа. Она просто….
– Я знаю, знаю, – ответила я. – Я понимаю. Но в конце концов, тебе придется смирится, детка.
– Не говори мне, что это не важно, хотя на самом деле это очень важно. Если бросить отца и тебя, чтобы заботиться обо мне – мелочь, то в жизни все не важно, понимаешь?
– Да, – ответила я. – Понимаю. Пока что.
87. Olga Eroshkina
Мы вернулись домой, и в тот же вечер за семейным столом вновь поднялась тема капитализма. Могло показаться, что мы - семья революционеров. На этот раз - Джереми, что перед ужином босиком зашел на кухню с айфоном в руке. В это время я сидела за чашкой чая. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню. Обычно, мы болтаем о пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подыграть ему и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня вечером он выглядел по-другому. На фоне футболки с музыкальной группой "Rage Against the Machine" я также замечаю, что попытки отрастить усы все же увенчались успехом.
- Я, черт возьми, не могу в это поверить, - говорит он мне. Я не обращаю внимания на его ругательства. Нет, правда. Не знаю почему, но они даже забавляют меня. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Конечно, они мне нравятся, - отвечаю я. - Хотя лично я ни с кем из них не была знакома.
Мы садимся за стол. Астрид в это время готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн болтает с телевизором наверху. Где Люси, я не знаю, возможно, читает, сидя где-то в доме.
- Они одни из величайших творений Бога, - говорю. - Это значит, что они тоже горюют по умершим.
- Да ты просто посмотри на это дерьмо, - произносит он, тыкая в маленький экран телефона.
- Слишком мелко, я не вижу.
- Хочешь, я прочту? - спрашивает он. Какой же он симпатичный, я правда наслаждалась его компанией. Легко любить внука, ведь для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, внешне он немного напоминал мне моего покойного мужа.
- Давай, - говорю я.
- Ну, видишь ли, речь там идет об убийстве слонов и тому подобном.
- А что с ними? - интересуется Астрид из-за плиты. - Как убиты?
- Итак, в Зимбабве. И если что, я знаю, где это, учил на уроках географии. Что ж, так или иначе, в статье говорится, что эти люди, эти зимбабвийцы, кладут цианид в водопои в этом типо большом парке, чтобы убивать слонов. Думаю, у этих ублюдков также есть доступ к промышленному цианиду, что они используют для золотодобычи…
- Джереми, пожалуйста, выбирай выражения, - произносит сдержанно Астрид. Сейчас она уже нарезала помидоры.
- И они, я имею в виду отравленные проруби, были будто палачи для небольших животных, таких как гепарды, а потом и для стервятников, что с радостью пожирают тех, как только они умирают. Будто самая настоящая забегаловка смерти на открытом воздухе. Впрочем, отравленная цианидом вода убила слонов больше, чем кого-либо еще, - его взгляд устремляется на меня, будто бы я во всем виновата. Я стара и уже поняла: старики ответственны за все. - Которые наиболее безобидны, да?
- Зачем же они так поступают? - спрашиваю.
- Слонов убивают? Из-за слоновой кости. У них эти, как их, бивни.
- И сколько, - вновь интересуюсь я, - их было убито?
- Написано восемьдесят, - объясняет мне Джереми. - Восемьдесят отравленных ядом слонов, лежащих мертвой слоновьей грудой. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
- Да, - говорю, - справедливо.
- И что ты думаешь, что они делают со всеми этими костями? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для поделок, - отвечаю я. - Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают на них счастливые лица Будд. А потом продают этих веселых Будд американцам. И маленькие костяные Будды отправляются прямиком на яркие витрины.
- Это так неправильно, - говорит Джереми. - Народ чертовски болен. Ради Бога, эти слоны человечнее, чем сами люди.
- Это все алчность, - говорю я.
- Что? - спрашивает он.
- Замена слову жадность. Иди спроси у Коринн, - киваю я ему. - Она наверху телевизор смотрит. Ей тоже все это не нравится. Она похожа на тебя.
- Я до сих пор ее ненавижу, - говорит он. - Не хочу с ней разговаривать, и это мое решение. Она просто не…
- Знаю, знаю, - говорю. - Твое решение обоснованно. Однако в конце концов тебе придется от него отказаться, дорогой.
- Для меня это важно, поэтому не говори, что все ерунда. Тогда, если оставить моего отца и твоя забота обо мне это ничто, то, получается, ничего не имеет значения. Ты это понимаешь?
- Да, - произношу я. - Понимаю. Пока что.
88. Onya
Мы вернулись домой, и в тот же вечер за семейным столом вновь поднялась тема капитализма. Могло показаться, что мы - семья революционеров. На этот раз - Джереми, что перед ужином босиком зашел на кухню с айфоном в руке. В это время я сидела за чашкой чая. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню. Обычно, мы болтаем о пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подыграть ему и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня вечером он выглядел по-другому. На фоне футболки с музыкальной группой "Rage Against the Machine" я также замечаю, что попытки отрастить усы все же увенчались успехом.
- Я, черт возьми, не могу в это поверить, - говорит он мне. Я не обращаю внимания на его ругательства. Нет, правда. Не знаю почему, но они даже забавляют меня. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Конечно, они мне нравятся, - отвечаю я. - Хотя лично я ни с кем из них не была знакома.
Мы садимся за стол. Астрид в это время готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн болтает с телевизором наверху. Где Люси, я не знаю, возможно, читает, сидя где-то в доме.
- Они одни из величайших творений Бога, - говорю. - Это значит, что они тоже горюют по умершим.
- Да ты просто посмотри на это дерьмо, - произносит он, тыкая в маленький экран телефона.
- Слишком мелко, я не вижу.
- Хочешь, я прочту? - спрашивает он. Какой же он симпатичный, я правда наслаждалась его компанией. Легко любить внука, ведь для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, внешне он немного напоминал мне моего покойного мужа.
- Давай, - говорю я.
- Ну, видишь ли, речь там идет об убийстве слонов и тому подобном.
- А что с ними? - интересуется Астрид из-за плиты. - Как убиты?
- Итак, в Зимбабве. И если что, я знаю, где это, учил на уроках географии. Что ж, так или иначе, в статье говорится, что эти люди, эти зимбабвийцы, кладут цианид в водопои в этом типо большом парке, чтобы убивать слонов. Думаю, у этих ублюдков также есть доступ к промышленному цианиду, что они используют для золотодобычи…
- Джереми, пожалуйста, выбирай выражения, - произносит сдержанно Астрид. Сейчас она уже нарезала помидоры.
- И они, я имею в виду отравленные проруби, были будто палачи для небольших животных, таких как гепарды, а потом и для стервятников, что с радостью пожирают тех, как только они умирают. Будто самая настоящая забегаловка смерти на открытом воздухе. Впрочем, отравленная цианидом вода убила слонов больше, чем кого-либо еще, - его взгляд устремляется на меня, будто бы я во всем виновата. Я стара и уже поняла: старики ответственны за все. - Которые наиболее безобидны, да?
- Зачем же они так поступают? - спрашиваю.
- Слонов убивают? Из-за слоновой кости. У них эти, как их, бивни.
- И сколько, - вновь интересуюсь я, - их было убито?
- Написано восемьдесят, - объясняет мне Джереми. - Восемьдесят отравленных ядом слонов, лежащих мертвой слоновьей грудой. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
- Да, - говорю, - справедливо.
- И что ты думаешь, что они делают со всеми этими костями? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для поделок, - отвечаю я. - Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают на них счастливые лица Будд. А потом продают этих веселых Будд американцам. И маленькие костяные Будды отправляются прямиком на яркие витрины.
- Это так неправильно, - говорит Джереми. - Народ чертовски болен. Ради Бога, эти слоны человечнее, чем сами люди.
- Это все алчность, - говорю я.
- Что? - спрашивает он.
- Замена слову жадность. Иди спроси у Коринн, - киваю я ему. - Она наверху телевизор смотрит. Ей тоже все это не нравится. Она похожа на тебя.
- Я до сих пор ее ненавижу, - говорит он. - Не хочу с ней разговаривать, и это мое решение. Она просто не…
- Знаю, знаю, - говорю. - Твое решение обоснованно. Однако в конце концов тебе придется от него отказаться, дорогой.
- Для меня это важно, поэтому не говори, что все ерунда. Тогда, если оставить моего отца и твоя забота обо мне это ничто, то, получается, ничего не имеет значения. Ты это понимаешь?
- Да, - произношу я. - Понимаю. Пока что.
89. Polina Fomina
Чарльз Бакстер
Алчность (отрывок)
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер тема капитализма снова возникает за ужином. Наш дом просто кишит революционерами. На этот раз их представитель — Джереми, который является в столовую босиком и с айфоном в руках. Я сижу, попивая чай. Джереми лет шестнадцать или семнадцать, никак не упомню. Обычно мы говорим с ним о пришельцах. Чтобы позабавить его, я настаиваю, что они существуют, и в результате перевожу тему на бога. Но сегодня Джереми озабочен чем-то иным. На нем футболка с принтом радикальной рок-группы «Rage Against the Machine»*. Он пытается отращивать усы, и я вижу, что небезуспешно.
----- сноска -----
*Американская рок-группа (часто сокращаемая как RATM). Образована в 1991 г. Название можно перевести как «Бунт против системы».
-----------------
— Ну блин, ну что за фигня! — обращается он ко мне. Меня эта грубость совсем не коробит. Даже веселит, непонятно почему. — Бабуля, ты любишь слонов?
— Очень, — отвечаю я. — Хотя ни с одним из них лично не знакома.
Мы сидим за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринна наверху в гостиной — слышно, как она бормочет перед телевизором. Где Люси — непонятно, возможно, забилась куда-то с книгой в руках.
— Слоны — дивные божьи твари, — говорю я. — Я слышала, что они оплакивают своих умерших.
— Ну вот как тебе это, блин! — говорит Джереми, показывая мне что-то в телефоне.
— Очень мелко, мне не разобрать.
— Давай я прочту тебе, — говорит он. Какой же он приятный молодой человек. Я люблю с ним общаться. Вообще внуков любить нетрудно, как-то само собой получается. И кроме того, он слегка похож на моего покойного мужа.
— Давай, — говорю я.
— Ну вот, понимаешь, здесь о том, как убивают слонов и всё такое.
— Убивают? — спрашивает Астрид, поднимая глаза от плиты. — Как убивают?
— Ну вот, в Зимбабве. Я знаю, где это, потому что мы проходили по географии. Ну вот, короче, здесь пишут, что местные, эти зимбабвийцы, они отравляют цианистым калием водопой в этих, как их, ну, короче, в парках, чтобы убивать слонов. А отраву эти долбаные ублюдки воруют на золотых приисках и…
— Джереми, пожалуйста, поаккуратней в выражениях, — мягко говорит Астрид, нарезая помидоры.
— И вот они, ну то есть этой водой травятся и звери поменьше, типа гепарды, а за ними и стервятники, они падалью питаются. И вот там прямо какой-то смертоубийственный пир на весь мир под открытым небом. Но больше всего этот долбаный цианистый калий убивает слонов.
Он смотрит на меня с осуждением. Ну да, я старая женщина, а старики всегда во всем виноваты.
— А они такие безобидные.
— Зачем они убивают слонов? — спрашиваю я.
— Как зачем? Ради слоновой кости. У них же, как их там, бивни.
— И сколько слонов погибло? —спрашиваю я.
— Здесь говорят, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых отравленных слонов лежат мертвыми слоновьими штабелями. Ну блин, я иногда просто ненавижу людей!
— Да, — соглашаюсь я, — я тебя понимаю.
— А куда идет вся эта слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— На поделки, — отвечаю я. — Они вырезают из нее фигурки Будды. Убивают слона, чтобы вырезать из его бивня улыбающегося Будду. А потом продают этих счастливых божков американцам. И Будда, широко улыбаясь, занимает почетное место на полке в серванте.
— Ну вот зачем это всё! — говорит Джереми. — Ну полный отстой! Слоны человечнее, чем люди, блин.
— Это называется алчность, — говорю я.
— Что-что? — спрашивает Джереми.
— То же самое, что жадность. Пойди спроси Коринну. Она наверху, смотрит телевизор. Ее такие истории тоже возмущают, тут вы похожи.
— Я еще не простил ее, — говорит Джереми. — Я с ней не разговариваю. У меня такая политика. Как она могла…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Политика твоя мне понятна. Но в конце концов, голубчик, тебе придется от нее отказаться.
— Вот ты говоришь мне, что всё это неважно, но разве это так? Если уйти из семьи и оставить ребенка на отца с бабкой — это неважно, то что тогда важно?
— Да-да, — отвечаю я. — Твоя правда. До поры до времени.
90. Polina S
Чарльз Бакстер. Алчность.
Мы возвращаемся в дом, который сразу превращается в подпольный кружок, потому что кое-кто снова поднимает тему капитализма прямо за обеденным столом. Все начинается с Джереми, который еще до ужина заходит в кухню босой, держа в руке айфон. А я тут сижу, пью чай. Джереми сейчас где-то семнадцать-восемнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним разговариваем об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование - просто, чтобы повеселить его и в конце концов вернуть на путь праведный - но в этот раз его мысли занимает что-то другое. Он в футболке «Rage Against the Machine»*, а под носом уже заметны усы, которые он так старательно пытается отращивать. И кажется, эти попытки довольно успешны.
- Черт, я поверить не могу, - начинает он.
Я совсем не против того, чтобы он ругался. Это меня даже забавляет, не знаю, почему.
- Баб Ди, тебе слоны нравятся?
- Очень нравятся, - говорю я. - Хотя я не знакома ни с кем из них лично.
Мы садимся за кухонный стол. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси; наверное, читает где-нибудь в доме.
- Они - одни из величайших созданий Божьих, - говорю я. - Ты знал, что они скорбят, если кто-то из близких умирает?
- Тогда посмотри, какая жесть, - говорит он, тыча в свой экранчик.
- Все слишком маленькое. Я не вижу.
- Хочешь, я тебе прочитаю?
Какой же он любезный молодой человек! Мне очень нравится, когда он составляет мне компанию. Собственного внука любить очень просто, не нужно никаких усилий. Хотя он и похож немного на моего покойного мужа.
- Конечно, - отвечаю я.
- Короче, это про то, как слонов убивают, и все такое.
- Про что? - спрашивает Астрид откуда-то от плиты. - Как убивают?
- Ну, короче, в Зимбабве - я знаю, где это, потому что на географии проходили - вот, в общем, в этой статье говорится, что они, эти, зимбабвийцы, кидают цианид в воду в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих гнид, кажется, есть доступ к промышленному цианиду, который они в рудниках используют...
- Джереми, следи за языком, пожалуйста, - спокойно говорит Астрид. Она начала резать томаты.
- И они, то есть отравленные водопои, типа, убивают маленьких животных, и гепардов, и стервятников, которые гепардов едят, раз уж они умерли, так что это, типа, целая столовка-дворец смерти, но хуже всего то, что этот цианид в воде убивает слонов!
Он уставился на меня так, словно я во всем виновата. Но я уже стара. Я понимаю: старики за все ответственны. Как говорится, кто из нас безвреден?
- И зачем они это делают? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть эти, бивни.
- И скольких слонов они уже отравили?
- Здесь пишут, восемьдесят, - говорит Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат мертвой слоновой кучей. Боже, я иногда так ненавижу людей.
- Да, тебя можно понять.
- Что они, по-твоему, делают со всей этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Вырезают фигурки. Вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом этого счастливого Будду продают американцам. И маленький Будда из слоновой кости сидит в освещенной витрине.
- Это так неправильно, - возмущается Джереми. Черт, люди просто больные. Эти слоны, блин, человечнее, чем люди!
- Это алчность, - говорю я.
- Это - что?
- Другое слово для жадности. Спроси у Коринн. Она наверху, телевизор смотрит. Ей такое тоже не нравится. Она точно с тобой согласится.
- Я ее все еще ненавижу, - бурчит он. - И не разговариваю с ней. Я так решил. Она просто...
- Знаю, знаю, - киваю я. Понимаю твое решение. Но в конце концов тебе все-таки придется сдаться, милый.
- Не вздумай говорить, что это ерунда, потому что это никакая не ерунда. Если это ерунда, оставить папу и тебя за мной присматривать, тогда все что угодно - сплошная ерунда, понимаешь?
- Да, - говорю я. - Понимаю. Пока что.
________________________
*Американская рок-группа (создана в 1991 г.), выражающая в песнях революционные политические взгляды
91. RIM
Алчность
Чарльз Бакстер
(Отрывок из книги «Алчность» Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой. В тот вечер тема капитализма опять поднялась за обеденным столом. Мы словно семья революционеров. В этот раз разговор начал Джереми. Он вошёл в кухню босиком, держа в руке айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно уже не помню. Обычно мы разговариваем об инопланетянах, и я, подыгрывая ему, прикидываюсь, что верю в существование пришельцев, чтобы потом незаметно перевести разговор на Иисуса, но в этот раз его интересует что-то ещё. На нём футболка с принтом группы Rage Against the Machine, и я вижу, что на лице у него растут усы, и уже приличные усы.
«Твою мать, я не могу в это поверить!» - говорит он мне.
Я не против его ругательств. Правда, не против. Хотя они меня немного раздражают, не знаю, почему.
«Бабуля Ди, ты любишь слонов?»
«Да, очень, - говорю я, - хотя не знакома ни с одним лично».
Мы сидим за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Весли занят чем-то в гараже, а Корин наверху, что-то мурлыкает перед телевизором. Где Люси – не знаю, может где-нибудь в доме, читает.
«Это ведь одни из самых удивительных божьих творений, – говорю я, – они даже оплакивают своих умерших».
«Тогда, мать твою, посмотри вот на это!» – говорит он, показывая на экран телефона.
«Экран слишком маленький, я не вижу»,
«Хочешь, прочитаю?» – говорит Джереми.
Какой же он симпатичный молодой человек! Мне нравится его компания. Любить внуков так легко, для этого не нужно никаких усилий. Кроме того, его лицо напоминает мне черты моего покойного мужа.
«Конечно», - отвечаю я.
«Хорошо, слушай. Здесь говорится об убийстве слонов, ну, и не только».
«И что с ними, – включается от плиты в разговор Астрид. – Убивают? Как?»
«Окей, слушай. В Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы проходили по географии, ну, короче, не важно, короче, в статье говорится, что в Зимбабве, люди, зимбабвийцы, сыпят цианид в ямы с водой, размером с парк, чтобы убивать слонов. И эти подонки, я думаю, имеют доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче».
«Джереми, следи за языком, пожалуйста», - строго говорит Астрид, нарезая кубиками томаты.
«То есть они, ну, понимаешь, отравляют воду, а гибнут ещё и маленькие животные и гепарды, а потом, потом ещё и шакалы, которые поедают трупы гепардов, и всё это как сплошное царство смерти, но главным образом эти люди сыпят цианид, чтобы отравлять слонов!»
Он смотрит на меня так, будто это я виновата. Я понимаю. Я старая, а старые люди за всё в ответе. А кто не без греха?
«Почему они это делают?» – спрашиваю я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости, там бивней, например».
«И сколько они уже убили?» - спрашиваю опять.
«В статье говорится восемьдесят. Восемьдесят отравленных цианидом слонов свалены в кучу. Боже, иногда я ненавижу людей!»
«Я тебя понимаю», – отвечаю ему.
«Как ты думаешь, зачем им столько слоновой кости?» – говорит Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы, - говорю я. - Они вырезают фигурки Будд. Они убивают слонов, чтобы вырезать счастливого Будду. Затем они продают этого Будду американцам. Этот маленький Будда из слоновой кости красуется в прозрачной подсвеченной витрине».
«Но это же, мать твою, неправильно. Люди, нахрен, больны! Эти слоны, твою мать, более человечны, чем люди!»
«Это всё алчность», – говорю я.
«Что?» – переспрашивает Джереми.
«Другими словами, жадность. Иди, спроси Корин, - говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, и она говорит то же, что и ты».
«Я всё ещё её ненавижу, и всё ещё не могу с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не…»
«Я знаю, знаю, - отвечаю я ему. – Принцип, понимаю, но когда-нибудь тебе всё же придётся это прекратить, дорогой».
«Только не надо говорить мне, что это неважно. Потому что это было важно. Если бы это не было важно, оставить моего отца и заботиться обо мне, тогда ничего не важно, совсем ничего, понимаешь?»
«Да, - говорю я, - понимаю. Сейчас».
92. rokudenashi
Мы вернулись домой, но за ужином разговор вновь коснулся капитализме. На этот раз началось все с Джереми, который спустился на кухню босым, с айфоном в руках. Я тогда сидела пила чай. Джереми шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обыкновенно мы говорим о пришельцах: я притворяюсь, что верю в них, чтобы рассмешить его и постепенно обратить к Богу. Однако сегодня он чем-то взволнован. На нем футболка с логотипом рок-группы «Rage Against the Machine», и он опять начал отращивать усы, на этот раз успешнее.
– Бля, не могу поверить!
Меня не смущает, когда он выражается. Честное слово, это скорее забавляет, уж не знаю почему.
– Баб Ди, ты любишь слонов?
– Чрезвычайно, хотя мне не довелось ни одного знать лично. – Джереми садится рядом. Астрид готовит обед, Уэсли занят в гараже, а Корин примостилась перед телевизором на втором этаже. Не знаю, где Люси – должно быть, спряталась с книжкой в одной из комнат. – Слоны в числе прекраснейших Божьих созданий. Слышала, они умеют скорбеть по умершим собратьям.
– Да? И посмотри на это! – восклицает он, тыча мне в лицо телефоном.
– Текст слишком мелкий, ничего не разглядеть!
– Хочешь я прочитаю? – Все же он чрезвычайно обходительный юноша. С ним приятно общаться. Вообще, любить внуков очень легко, для этого не требуется абсолютно никаких усилий. Кроме того, лицом он слегка напоминает моего покойного мужа.
– Будь добр!
– Ну, смотри, смысл в том, что слонов убивают и всякое такое…
– А что с ними не так? – спрашивает Астрид от плиты. – Зачем их убивают?
– Ну, в Зимбабве – я знаю где это, потому что нам рассказывали на географии… Неважно, так вот, в статье говорится, что местные жители, зимбабвийцы, бросают цианистый калий в водоемы в таком, ну, огромном парке, чтобы убить слонов. У этих мудаков видимо, есть доступ к промышленным химикатам, которые используются в золотодобыче…
– Джереми, следи за языком – сдержанно просит Астрид, нарезая помидоры.
– Они, в смысле, она, эта ядовитая вода, убивает мелких животных, гепардов, потом грифов, которые едят мертвых гепардов, и получается, ну, такой... круговорот смерти. Но в основном цианистый калий в водоемах убивает слонов. – Он смотрит на меня, как будто я во всем виновата. Конечно, старики всегда во всем виноваты. – Безобидных слонов.
– Зачем они это делают?
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них есть эти… бивни.
– И сколько слонов они умертвили?
– Написано, что восемьдесят. Восемьдесят слонов, отравленных цианистым калием, лежат грудой трупов. Боже, иногда я ненавижу людей!
– Что ж, – соглашаюсь я, – тебя можно понять.
– И зачем им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, перемешивая соус.
– Для резьбы. – отвечаю я. – Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов, вырезают счастливых Будд, а потом продают этих Будд американцам. И маленькие Будды из слоновой кости красуются на освещенных витринах.
– Дичь какая-то! Люди с ума посходили! Слоны, блин, человечнее людей!
– Все из-за скаредности.
– Из-за чего?
– Жадности. Можешь спросить у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей бы тоже не понравились такие новости.
– Я еще не простил ее, поэтому не буду пока с ней разговаривать. У меня такой принцип! Она просто не…
– Знаю, знаю. Я понимаю твой принцип, дорогой, но рано или поздно придется от него отказаться.
– Вот только не говори мне, что прошлое неважно! Она ушла, повесив заботу обо мне на тебя с папой! Уж прости, что считаю это проблемой!
– Я тебя поняла.
93. Ruya
«Алчность» Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и за кухонным столом вновь начинаем обсуждать капитализм. У нас, видимо, дом революционеров. В этот раз разговор завёл Джереми, который ещё до ужина зашел на кухню без тапочек и с Айфоном в руках. Я сижу, попиваю чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, точно не припомню. Обычно мы говорим о пришельцах, и я притворяюсь, что верю в их существование чтобы ему угодить, а потом пытаюсь повернуть разговор в сторону религии, однако в этот раз он над чем-то задумался. На нём футболка группы Rage Against the Machine, а также он отращивает усы, причём довольно успешно.
— Не могу, сука, поверить, — говорит он. Я не против того, что он так выражается, честно. Это забавляет меня, хоть и не знаю почему. — Бабуля, ты любишь слонов?
— Очень сильно люблю, — отвечаю я. — Хоть и не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэзли что-то делает в гараже, а Коринна на втором этаже умиляется происходящему в телевизоре. Люси же, я предполагаю, где-то читает.
— Слоны — одни из лучших созданий Бога, — говорю я. — Знаю, что они скорбят по умершим.
— Взгляни на эту хрень, — говорит он, тыкая пальцем в маленький экран смартфона.
— Не могу разглядеть, слишком мелко.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой красивый молодой человек. Мне нравится с ним общаться. Так легко любить внуков, ведь вообще ничего не надо делать. К тому же, он чуть похож лицом на моего покойного мужа.
— Давай.
— Ну, смотри, короче, это про убийства слонов, чё-то типо такое.
— Слонов? — спрашивает Астрид, стоя за плитой. — И как их убивают?
— Так, ну, в Зимбабве, которое я знаю где находится из уроков географии, так вот, тут пишут, что, они, ну, зимбабвийцы, выливали цианид в водопой в таком, типа, парке большом, чтобы убить слонов. У этих ублюдков, походу, есть доступ индустриальному цианиду, используемому при добыче золота…
— Джереми, следи за языком, — сдержанно говорит Астрид, пока нарезает помидоры кубиками.
— …И из-за них, то есть из-за отравленного водопоя, умирали мелкие животных, гепарды, а потом и стервятники, которые ели мертвых гепардов, поэтому, это, типа, жёсткий пир смерти, но, в основном, умирали слоны. — Он посмотрел на меня так, как будто я стою за этим. Я уже старая, понимаю, что мы, старики, за всё в ответе. — Которые же ни в чём не виноваты?
— Зачем они это делали? — спрашиваю я.
— Убивали слонов? Из-за их костей. У них же эти, бивни.
— Сколько слонов погибло?
— Здесь пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов, лежащих в куче. Боже, как же я иногда ненавижу людей.
— Здесь я соглашусь с тобой, — говорю я.
— Что они делают из их костей, по-твоему? — спрашивает Астрид, перемешивая соус.
— Резные поделки, — отвечаю я. — Они вырезают статуэтки с Буддой. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают его американцам. Статуэтка Будды из слоновой кости идёт в комплекте с подсвечиваемым выставочным шкафом.
— Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди наголову долбанутые. Эти слоны человечнее сраных людей.
— Алчность, — говорю я.
— Алч-что? — переспрашивает он.
— Синоним жадности. Пойди спроси у Коринны. Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не нравится. Она говорит как ты.
— Я всё ещё ненавижу её, — говорит он. — Я, пока что, не могу говорить с ней. Таково моё убеждение. Она просто…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Мне понятна твоя позиция. Но, солнышко, в конце концов, тебе придется от этого отказаться.
— Ты не можешь сказать, что это было неважно, когда это было важно. Если то, что она оставила моего папу и тебя присматривать за мной, неважно, то всё в мире неважно, понимаешь?
— Хорошо, — говорю я. — Пока что я понимаю тебя.
94. shen
Отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»
Мы возвращаемся в дом, и этим вечером за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Я сижу за чашкой чая, а в воздухе витают революционные настроения. В этот раз инициатива исходит от босоногого революционера Джереми, который появляется на пороге кухни, сжимая в руке айфон. Признаюсь, я не помню, сколько Джереми лет – шестнадцать или семнадцать. Обычно мы с ним разговариваем об инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы рассмешить Джереми и в итоге подвести его к разговору об Иисусе, но сегодня его внимание определённо занято чем-то другим. На нём футболка с принтом Rage Against the Machine*, и я замечаю, что он снова отращивает усы, и на этот раз вполне в этом преуспевает.
– Я просто не могу в это поверить, чёрт побери! – восклицает Джереми. Я ничего не имею против таких фигур речи, и, честно сказать, в исполнении Джереми они меня даже забавляют. – Бабуля Ди, скажи, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – отвечаю я, – хотя мне и не довелось познакомиться с ними лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли снова занят чем-то в гараже, а Корин смотрит телевизор на втором этаже. Где Люси, я не знаю – наверняка читает где-нибудь в укромном уголке.
– Слоны – величайшие из созданий божьих, – произношу я. – Я слышала, они даже оплакивают своих усопших.
– Ну так вот, ты только посмотри на эту хрень! – говорит Джереми, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко, мне не разобрать.
– Хочешь, прочитаю? – спрашивает он. Какой же Джереми красивый молодой человек. Я нахожу его компанию весьма приятной. И как легко любить собственного внука! А Джереми, к тому же, немного похож на моего покойного мужа.
– Конечно, читай, – отвечаю я.
– Ну, понимаешь, это о том, что слонов убивают и всё такое.
– Что там со слонами? – спрашивает стоящая у плиты Астрид. – Как их убивают?
– Окей, ну так вот, в Зимбабве, кстати, я знаю, где это, мы по географии проходили, ну так вот, здесь, в этой статье, говорится о том, что эти люди, эти зимбабвийцы, отравляют цианидом водопои в этом типа огромном парке, чтобы убить слонов. И я думаю, что они используют цианид натрия, который еще применяют при добыче золота, эти ублюдки…
– Джереми, следи за своим языком, пожалуйста, – прерывает его Астрид, нарезающая помидоры кубиками.
– И они, в смысле, эти отравленные водопои убивают маленьких животных, которых едят гепарды, а затем стервятников, которые едят мёртвых гепардов, так что это уже какая-то огромная смертельная закусочная под открытым небом, но что самое главное, цианид в воде убивает СЛОНОВ! – Джереми смотрит на меня так, как будто это я во всём виновата. Я стара, и потому понимаю: именно старики ответственны за всё. – Слонов, которые совершенно безобидны?!
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них типа есть бивни.
– И сколько слонов они уже убили таким образом?
– Тут говорят, что восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мёртвых, отравленных цианидом слонов, лежащих мёртвыми слоновьими кучами. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
– Что ж, – говорю я, – это вполне заслуженно.
– Как думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? – интересуется Астрид, помешивая соус.
– Она нужна им для резьбы, – отвечаю я. – Из неё вырезают маленьких Будд. Из бивней убитых слонов вырезают смеющегося Будду. А потом отправляют смеющегося Будду американцам, которые ставят его в одну из своих сияющих витрин.
– Но так же нельзя! – восклицает Джереми. – Грёбаные людишки просто ненормальные. Чёрт возьми, да в слонах больше человеческого, чем в людях!
– Это всё алчность, – говорю я.
– Алч… что? – переспрашивает Джереми.
– Так еще называют жадность. Иди спроси Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это всё тоже не нравится. В этом вы с ней похожи.
– Я всё ещё её ненавижу, – произносит Джереми, – и я не стану с ней разговаривать. Это моя политика. И она не…
– Знаю, знаю, – прерываю его я, – твоя политика вполне понятна. Но в конце концов тебе придётся от неё отказаться, милый.
– Ты не можешь говорить мне, что это всё фигня, потому что это была не фигня. Если то, что она ушла и взвалила заботу обо мне на ваши с папой плечи, фигня, то тогда ничто, понимаешь, вообще ничто не имеет значения!
– Да, – отвечаю я, – теперь я всё понимаю.
*Rage Against the Machine – американская рок-группа, песни которой выражают революционные политические взгляды (прим. перев.).
95. SofiRu
Мы вернулись домой и в этот же самый вечер разговоры на тему капитализма вновь всплыла за ужином. Складывается впечатление, что мы семья революционеров. На этот раз инициатива исходила от Джереми, который перед ужином зашел босой на кухню с телефоном в руках. Я сидела и смотрела на эту картину попивая чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не уверена до конца. Обычно мы общаемся с ним на тему пришельцев, и я издеваюсь над ним притворяясь, что они существуют, а потом неожиданно для него подвожу к теме Иисуса. Но сегодня его интересует нечто иное. На нем футболка с американской рок-группой Rage Against the Machine и усики, которые на этот раз у него получилось прорастить.
- Черт, я не могу в это поверить, - говорит мне он. Я не обращаю внимания на его ругательство. Меня это не волнует. Правда. Но меня пробирает небольшая щекотка, не знаю от чего. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Обожаю, хотя не знакома ни с одним лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уизли занимается чем-то непонятным в гараже, а Корин бормочет неразбериху сидя перед телевизором наверху. Я только не знаю чем занята Люси. Скорее всего читает где-то в доме.
- Я считаю, что они одни из самых великих творений господних. И вполне понимаю почему слоны оплакивают своих покойных сородичей, - продолжаю я.
- Тогда посмотри на этот бред, - говорит мне Джереми, протягивая небольшой экранчик телефона.
- Слишком маленький шрифт, мне не видно.
- Хочешь, я прочту?
Ну что за джентльмен. Мне так нравится его компания. Это так легко любить внука. Совершенно не надо прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо совсем отдаленно напоминает мне лицо своего последнего мужа.
- Давай, - говорю я ему.
- Ну, как бы это про убийства слонов и все такое прочее.
- И что с ними? - спрашивает Астрид, не отходя от плиты, - Как их убивают?
- Так, ну в Зимбабве, которая я помню где находится, потому что мы проходили это на географии, короче, эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в места водопоев, в этом, ну как его там, большом парке, чтобы убивать слонов. И эти уроды, у них есть доступ, я так понимаю, к цианиду, использующийся в промышленных целях, для добычи золота…
- Следи за языком, - строго произносит Астрид. Теперь она режет томаты на кубики.
- И они были, я имею в виду, что отравленный водопой убивал как бы небольших животных, типа гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов, как только те умирали, так что это что-то вроде настоящей закусочной, но в основном цианид убивал слонов. - он смотрит на меня так, словно это именно я подсыпала цианид. Я стара, признаю, и понимаю, что во всем виноваты старики. Но мы, вообще-то, совершенно к этому непричастны.
- Почему они это делают? - задаю я вопрос.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости конечно. И них же, ну как их там… бивни.
- И со сколькими слонами это уже приключилось?
- Здесь говорится с восемьюдесятью. “Восемьдесят отравленных цианидом слонов, свалены вместе". Господи, как я иногда ненавижу людей. - говорит мне Джереми.
- Здесь я с тобой соглашусь.
- Для чего им слоновая кость, как ты думаешь?, - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы по ней. Из нее вырезают маленьких Будд. Сначала убивают слонов, а потом из их бивней делают маленькие улыбающиеся статуэтки. Затем продают это все американцам, которые ставят их в подсвеченные витрины.
- Это все так неправильно. Черт, люди просто больные на голову. В этих слонах больше человечности, чем, блин, в самих людях. - ругается Джереми.
- Это все людская алчность, - отвечаю я.
- Что это еще такое?
- Синоним к жадности, иди спроси Корин. Она наверху, смотрит телевизор и ей тоже это все не нравится так же, как и тебе.
- Я все еще ненавижу ее и не могу начать с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не… - говорит он мне.
- Да знаю я, знаю про твои принципы. Но в какой-то момент, дорогой, тебе придется смириться с этим.
Только не говори мне, что это пустяк, потому что это совсем не пустяк. Если решение уйти от моего папы и чтобы ты заботилась обо мне, считается пустяком, то тогда и все остальное просто мелочь.
- Да, я тебя понимаю. Пока что, - соглашаюсь я с ним.
96. solid_snake
«Алчность», Чарльз Бакстер
(из «Алчности»)
Чарльз Бакстер)
В тот вечер мы возвращаемся в дом, и за обеденным столом снова всплывает тема капитализма. Похоже, мы – семейка революционеров. На этот раз заводилой становится Джереми. Перед ужином он заходит на кухню босиком, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему лет шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развлечь его и в конечном итоге поговорить об Иисусе, но сегодня вечером у него другие заморочки. На нем футболка «Злость на Систему», и я заметила, что он отращивает усы и на этот раз удачно.
«Не могу в это поверить», — говорит он мне. Ничего не имею против его непристойностей. Впрочем, нет. Меня задело за живое, но не могу сказать, почему. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Мне они очень нравятся, — говорю я. — Хотя я никогда не была знакома ни с одним из них лично». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси, но думаю, что читает где-то в доме. «Они — одни из величайших творений Божьих, — говорю я. — Я понимаю, что они оплакивают погибших».
«Так посмотри на эту чертову штуку», — говорит он, показывая маленький экран своего телефона.
«Слишком маленький. Плохо видно».
«Хочешь, я прочитаю?» он спрашивает. Какой он красивый молодой человек. Мне нравится его общество. Любить внука так легко, для этого не требуется вообще никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Разумеется», — говорю я.
«Ну, видишь, дело в том, что слонов убивают и все такое».
«Как это? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как это, убивают?»
«Хорошо, в Зимбабве, а я знаю, где находится эта страна, мы проходили на уроках географии, во всяком случае, в этой статье говорится, что они, эти люди, зимбабвийцы, добавляли цианид в колодцы с водой этого, скажем так, огромного парка, ради убийства слонов. И эти ублюдки, я так полагаю, могут достать промышленный цианид, который они используют при добыче золота» …
«Джереми, пожалуйста, следи за своим языком», — спокойно поправляет его Астрид, нарезая помидоры кубиками.
«И они мерли, я имею в виду, что в отравленном водоеме убивали мелких зверушек, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов, когда те уже были мертвы, и это было какое-то царство смерти под открытым небом – кровавое пиршество, но, главным образом, слонов убивал цианид в водоемах». Он смотрит на меня так, будто это я во всем виновата. Я уже старая. Я понимаю: во всем виноваты старики. «Но кто же безобиден?»
«Почему они так поступают?», – спрашиваю я.
«Почему убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть что-то вроде бивней».
«Сколько слонов, — спрашиваю, — погибли по их вине?»
«Здесь написано, что восемьдесят», — говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, свалены в огромную кучу. Господи, иногда я ненавижу людей».
«Да, – говорю я. – Есть за что».
«Как ты думаешь, куда они девают слоновую кость?» — спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Они делают резные украшения, — отвечаю я. — Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине».
«Это ошибка, — говорит Джереми. — Люди просто спятили. Эти слоны, черт возьми, человечнее, чем люди».
«Это алчность», — говорю я.
«Что означает это слово?» — спрашивает он.
«Жадность. Иди, спроси Коринн, — говорю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравятся алчные люди. В этом смысле, у вас есть нечто общее».
«Мы так и не помирились, – говорит он. – Пока что не хочу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не была…».
«Знаю, знаю, — говорю я. — Понимаю твою политику. Но рано или поздно тебе придется взглянуть на ситуацию под другим углом зрения».
«Ты не можешь сказать мне, что это неважно, потому что это важно. Если это было бы неважно, и обо мне позаботились бы ты и мой папа, тогда ничего страшного не случилось бы, это, я думаю, понятно?»
«Да, — говорю я. — Понятно. До поры до времени».
97. sunny_june
(Чарльз Бекстер, «Алчность»)
Мы вернулись домой, а за ужином снова заговорили о капитализме. Похоже, мы какая-то семья революционеров, не иначе.
И вот незадолго до ужина я сидела на кухне и пила чай, и к нам босиком прошлёпал Джереми, держа в руке айфон. Большой парень уже, лет шестнадцать-семнадцать, забыла, сколько именно, но усы уже растут, и он их не сбривает. Обычно мы разговариваем об инопланетных пришельцах, и я делаю вид, будто верю в них, чтобы рассмешить его и в итоге свести беседу к Иисусу. Но сегодня внука занимало нечто более глобальное. Он даже нацепил футболку с рок-группой «Rage Against the Machine» — известными противниками нынешнего политического строя.
— Такая хрень творится, даже не верится! — возмутился Джереми. Он ругается как сапожник, но я его не отчитываю, правда. Есть в этом какая-то перчинка, которая очень мне импонирует, но я не знаю почему. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — кивнула я. — Только в жизни я никогда их не видела.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн засела наверху перед телевизором. А вот где Люси, я не знаю, но, наверное, устроилась где-то с книжкой.
— Слоны одни из самых потрясающих созданий на Земле, — продолжила я. — Представляешь, они даже скорбят по своим усопшим сородичам.
— Тогда смотри, что тут за фигня, — буркнул внук и ткнул пальцем в экран мобильного.
— Тут слишком мелко, я не вижу, — посетовала я.
— Прочитать тебе вслух? — предложил Джереми.
Всё-таки какой же он красавец! И пообщаться с ним очень приятно. Как же просто любить внука, это приходит само собой. К тому же он лицом немного похож на моего покойного мужа.
— Давай.
— В общем, смотри, тут пишут, что слонов убивают и всё такое, — пояснил парень.
— Слонов убивают? — переспросила стоящая у плиты Астрид. — Как?
— Короче, в Зимбабве — я, кстати, знаю, где это, потому что мы это учили на географии — ну в общем, как тут, в статье… ну эти, как их… зимбабвийцы кидают яд в водопои вот в этом огромном парке, а слоны умирают! Прикинь, эти ушлёпки достают цианид, который применяют на золотых приисках…
— Джереми, следи за языком, — строго осадила его Астрид, которая уже нарезала кубиками помидоры.
— И из-за них, ну то есть из-за отравленных водопоев, умирает всякая мелочь типа мышей, — тараторил он, будто и не слыша ничего вокруг, — потом тех едят гепарды и тоже травятся, их едят шакалы… И так по цепочке. Но больше всех из-за отравленной воды страдают слоны.
И он посмотрел на меня так, будто это я подкладывала животным яд. Конечно, я ведь уже старая, а именно старики всегда во всём виноваты.
— Но они-то совершенно безобидные! — наконец в отчаянии закончил Джереми.
— А зачем в водопои цианид сыпать? — уточнила я.
— Хочешь спросить, зачем убивают слонов? — ощерился внук. — Ради клыков и бивней!
— И сколько уже погибло?
— Тут написано, что восемьдесят. Восемьдесят отравленных цианидом слонов просто лежат одной большой кучей, как какой-то хлам на помойке! Господи, иногда я просто ненавижу людей!
— И есть за что, — признала я.
— Как думаете, что они будут делать со слоновой костью? — поинтересовалась Астрид, помешивая соус в кастрюльке.
— Вырезать что-нибудь, — ответила я, — например, маленького Будду. Они убивают слонов, а потом делают из их бивней счастливых божков и продают американцам, а те потом кладут фигурки в витрины с красивой подсветкой и любуются.
— Как это неправильно! — пробухтел Джереми, кипя от негодования. — Народ совсем шизанулся! Да слоны даже человечнее самих людей, чёрт побери!
— Это всё алчность, — вздохнула я.
— Что? — не понял он.
— Жажда наживы, жадность, — пояснила я. — Спроси у Коринн, она сейчас смотрит телевизор наверху. Она тоже не одобряет браконьерство и говорит то же, что и ты.
— Я её ещё не простил, — насупился внук. — Не буду с ней говорить, у меня бойкот! Она же не…
— Я знаю, знаю, — примирительно произнесла я. — И я понимаю, почему ты решил ее бойкотировать. Но, дорогой, рано или поздно тебе придётся с ней заговорить.
— Даже не пытайся заливать, что это ерунда, потому что это не ерунда! — прошипел Джереми. — Если то, что она бросила меня на вас с отцом, — это полная хрень, то я уже не знаю, есть ли вообще в мире косяк серьёзнее!
— Ты прав, — согласилась я. — Я понимаю. Пока.
98. Sweet_lana7
«Алчность» Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой, тем вечером тема капитализма снова была поднята за ужином. Казалось, в нашем доме жили одни революционеры. На этот раз зачинщиком выступал Джереми. Босой, с айфоном он зашел на кухню еще до ужина. Я пила чай. Не помню сколько ему было лет - то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Обычно мы с ним беседовали о космических пришельцах, и я специально соглашалась с ним, будто они существуют. Затем начинала говорить об Иисусе. Но сегодня Джереми был настроен иначе. На нем была футболка «Rage Against the Machine», он отращивал усы, и на этот раз - вполне успешно.
- Черт, не могу поверить в это, - сказал он мне.
Я не стала раздражаться из-за того, что выругался. Да, на самом деле, мне стало смешно, я не могла объяснить почему.
- Ба Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень, - ответила я. - Хотя никогда не видела их вживую.
Мы сели за кухонный стал. Астрид готовила ужин, Уэсли был чем-то занят в гараже, а Коринн смотрела телевизор наверху и говорила что-то невнятное. Я не знала, где Люси - вероятно, читала где-то в доме.
- Слоны - лучшие из созданий Бога. - сказала я. - Насколько я знаю, они оплакивают своих умерших.
- Ты только посмотри на эту хрень! - сказал Джереми, указывая на небольшой экран телефона.
- Я ничего не могу разобрать!
- Давай я тебе прочитаю, - предложил он.
Какой он милый! Мне нравилось его общество. Любить внуков легко, для это не нужно было прикладывать усилий. Кроме того, его лицо немного напоминало лицо моего умершего мужа.
- Давай! - ответила я.
- Ну здесь о том, что слонов убивают и все такое.
- О чем, о чем? – спросила Астрид, стоявшая у плиты. - Как убивают?
- Короче так, в Зимбабве, а я знаю, где это находится из курса географии, в общем в этой статье, эти люди, зимбабвийцы, насыпают цианистый калий в пруды, которые находятся в огромном парке вроде как, чтобы убивать слонов. И у этих уродов, насколько я понимаю, есть доступ к промышленному цианистому калию, который используется при добыче золота.
- Джереми, следи за языком, - серьезно предупредила Астрид. Она была занята нарезанием помидоров.
- Отравленные пруды убивают и небольших животных, понимаете, гепардов, затем стервятников, которые питаются мертвыми гепардами, и это как мертвецкая столовая, но больше всего из-за цианистого калия умирает слонов.
Мальчик посмотрел на меня так, будто я была в этом виновата. Я старая. Я понимаю - старики ответственны за все.
- А слоны безобидные!
- Зачем люди это делают? – спросила я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У слонов есть бивни.
- Сколько слонов они убили? - спросила я.
- В статье говорится о восьмидесяти, - ответил Джереми. - Трупы восьмидесяти отравленных цианистым калием слонов свалены в груды. Боже, иногда я ненавижу людей.
- Понимаю, - ответила я. - Это справедливо.
- А как ты думаешь, что они делают из слоновой кости? - спросила Астрид, помешивая соус.
- Всякие резные изделия, - ответила я. - Они вырезают фигурки Будды. Они убивают слонов и вырезают фигурки счастливого Будды. И затем продают эти фигурки американцам. Фигурки Будды продаются в подсвечиваемых футлярах.
- Это так неправильно! - сказал Джереми. - Люди просто отмороженные. В слонах, черт побери, больше человеческого, чем в людях.
- Все дело в алчности, - произнесла я.
- В чем? - переспросил внук.
- В жадности. Спроси Коринн, - сказала я ему. - Она смотрит телевизор наверху. Ей все это тоже не нравится, как и тебе.
- Я все еще ее ненавижу, - сказал Джереми. - Я пока не могу с ней говорить. Это мой принцип. Она не...
- Да, я знаю, - сказала я. - Я это понимаю, но тебе, в конце концов, придется от него отказаться, милый.
- Ты не можешь говорить мне, что это неважно, ведь это важно! А если бросить моего отца и оставить меня тебе на попечение – это не значимо, то тогда ничто не имеет значения!
- Да! - ответила я. - Я понимаю. Ты прав.
99. Taisija
(из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и вечером за ужином тема капитализма всплывает снова. Такое чувство, что под нашей крышей собрались сплошные революционеры. В этот раз всё начинается с босоногого Джереми, который заходит на кухню перед ужином со своим «Айфоном» в руках, когда я пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать – никак не могу запомнить. Обычно мы с ним обсуждаем пришельцев из космоса, и я делаю вид, что верю в их существование, потакая ему, пока в определённый момент разговор неизбежно не приводит к Иисусу, но сегодня его внимание привлекло что-то иное. На нём футболка группы «Rage Against The Machine», и я также отмечаю, что он предпринимает очередную попытку отрастить усы – намного более успешную, чем предыдущие.
— Мне просто, нахрен, не верится, — обращается он ко мне. Я не выказываю недовольства насчёт проскользнувшего у него грубого слова – на самом деле, по неясной причине это даже сильнее разжигает моё любопытство. — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — киваю я, — хотя я никогда не была знакома с кем-то из них лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид занимается приготовлением ужина, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху воркует с телевизором. Я не уверена, что делает Люси – подозреваю, что сидит где-то в доме с книжкой в руках.
— Слоны – одни из лучших созданий Бога, — продолжаю я. — Насколько я знаю, они оплакивают своих умерших.
— Тогда взгляни на эту жесть, — Джереми указывает на крошечный экран телефона.
— Слишком мелко, я ничего не разберу.
— Хочешь, я прочитаю? — предлагает он. Какой же он всё-таки милый. Мне нравится проводить с ним время. Нет ничего проще, чем любить собственных внуков, это не требует совершенно никаких усилий. Кроме того, в его лице я иногда замечаю отдельные черты своего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— В общем, короче, это статья про то, как люди уничтожают слонов, ну и так далее.
— Что-что? — Астрид отвлекается от плиты. — Как это?
— Ну слушайте, значит, в Зимбабве – и да, я знаю, где это, мы проходили на географии, – так вот, в этой статье говорится, что люди, которые там живут, эти зимбабвийцы, они подсыпали цианистый калий в места для водопоя в каком-то там их огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, как я понимаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется для добычи золота…
— Джереми, будь добр, следи за языком, — сдержанно напоминает Астрид, нарезая помидоры.
— И из-за них, я имею в виду, из-за этих отравленных водопоев, начали умирать ещё и всякие животные помельче – гепарды, а вслед за ними стервятники, которые этими мёртвыми гепардами питаются, короче, настоящее смертельное пиршество, – но в основном, конечно, от цианида погибают слоны; слоны, которые никому ничего дурного не сделали! — Он вперивает в меня такой взгляд, будто я лично приложила к этому руку. Я не обижаюсь: я старая, и мне прекрасно известно, что, по мнению молодёжи, именно старые люди в ответе за всё происходящее в мире.
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости, у них же ценные бивни и всё такое.
— И сколько слонов они так убили?
— Тут пишут, что восемьдесят, — сообщает мне Джереми. — Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом. Горы слоновьих трупов. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
— Тут не поспоришь, — эхом откликаюсь я.
— А что они делают со всей этой слоновой костью? — интересуется Астрид, помешивая соус.
— Они вырезают фигурки, — объясняю я. — Маленькие фигурки Будды. Они убивают слонов и вырезают счастливых улыбающихся Будд. Затем продают этих Будд американцам, а те выставляют их в застеклённых витринах с подсветкой.
— Всё это настолько неправильно, — выплёвывает Джереми. — Люди просто больные ублюдки. Да у слонов, нахрен, больше человечности, чем у людей.
— Всё дело в алчности, — говорю я.
— В чём? – переспрашивает он.
— Это то же самое, что жадность. Можешь спросить у Коринн, — предлагаю ему я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже всё это не нравится. Она использовала те же выражения, что и ты.
— Я всё ещё ненавижу её, — отрезает он. — Я не буду с ней говорить, это окончательное решение. Она не имела права…
— Знаю, знаю, — киваю я. — И твоё решение мне понятно, но рано или поздно его всё равно придётся изменить, милый.
— Ты не можешь утверждать, что это какая-то мелочь, потому что это действительно было серьёзно. Если уйти и бросить моё воспитание на тебя и моего отца – мелочь, тогда что вообще считается не мелочью?
— Я понимаю, — снова киваю я. – Я понимаю твои чувства… На текущий момент.
100. Tiok
Отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»
Мы возвращаемся домой, и сегодня вечером разговор о капитализме заходит опять — за обеденным столом. Кажется, тут у нас — полон дом революционеров. Теперь затевает всё Джереми — перед ужином он заходит в кухню босой и с айфоном. Я сижу и потягиваю чай. Джереми шестнадцать — или семнадцать, запамятовала. Обычно мы говорим о космических пришельцах, и я прикидываюсь, будто они существуют, — чтобы ему подыграть и окольным путём, неожиданно, вывести разговор на Иисуса. Но сегодня его занимает что-то иное. Он в футболке с эмблемой группы «Rage Against the Machine», и я замечаю: он отращивает усы — и на сей раз успешно.
— Да ёпт, ну не верю, — вдруг говорит мне Джереми. Выражается, ну и ладно. И пусть. Такие словечки меня щекочут, а почему — не знаю. — Бабушка Ди, тебе слоны нравятся?
— Очень нравятся, — соглашаюсь я. — Хотя ни с кем из них лично я не общалась.
Мы за обеденным столом. Астрид готовит, Уэсли в гараже — мастерит что-то такое-эдакое, — а Коринна там, наверху, воркует себе перед телевизором. А Люси? Не знаю. Скорее всего, где-то в доме, читает.
— Среди Божьих созданий слоны — одни из величайших, — добавляю я. — Как я понимаю, они своих мёртвых оплакивают.
— Тогда глянь, что там нахреначили, — и Джереми показывает телефонный экранчик.
— Очень мелко, не разберу.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. До чего красивый юноша. Я так рада, когда со мной Джереми. Легче лёгкого любить внука или внучку, вообще само получается. А он вдобавок чуть-чуть на моего покойного мужа похож.
— Конечно, — отвечаю я.
— Ну, смотри, вот в чём дело. Тут про слонов — как их убили, и всякое такое.
— А что с ними? — спрашивает Астрид (теперь она где-то у плиты). — И как их убили?
— Ну, значит, в Зимбабве — я знаю, где оно, мы на географии проходили, — так вот, тут, ну, в статье, говорится: они, ну эти, ну зимбабвийцы, кладут на водопоях цианид — в этом огромном, ну, как его, национальном парке, — чтобы убивать слонов. И, значит, откуда-то те ублюдки достают цианид — ну, промышленный, с золотодобычи.
— Джереми, будь любезен, следи что говоришь, — скромно пеняет ему Астрид. Сейчас она крошит кубиками помидоры.
— И на этих, ну, как их, на отравленных водопоях дохнет всякая мелкая живность, и ещё гепарды, а потом грифы: гепарды умирают, их сразу жрут грифы, ну и вот, ресторан смерти, летняя веранда под открытым небом, — но чаще всего цианид на водопоях убивает слонов, — и Джереми глядит на меня, словно я к чему-то причастна. Я ведь старая. Ясное дело: если с кого и спрашивать, так со стариков и старух. — Безобидных же, да?
— А зачем они так?
— Зачем слонов убивают? Да ради слоновой кости. У слонов же, ну, бивни.
— И скольких слонов, — любопытствую я, — они вот так?..
— Здесь говорят, восемьдесят, — поясняет мне Джереми. — Восемьдесят слонов отравили цианидом, и все теперь мёртвые, прямо кучи слонятины. Господи, я людей иногда ненавижу.
— Да, — соглашаюсь я. — Ты справедливо их ненавидишь.
— И зачем им, по-твоему, столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Она идёт на резьбу, — отвечаю я. — Из неё вырезают статуэтки Будды. Убивают слонов — и вырезают счастливого Будду. Продают статуэтки счастливого Будды американцам. И маленький Будда из слоновой кости попадает под стекло, на витрину.
— Да разве так можно, — не унимается Джереми. — Люди — трындец. Что за херня — слоны человечней людей.
— А всё из-за алчности, — отвечаю я.
— Из-за чего?
— Иначе сказать, из-за жадности, — и я добавляю: — Иди, спроси у Коринны. Она наверху, смотрит телевизор. Ей всё тоже не нравится. Вы друг дружке вторите слово в слово.
— Я её до сих пор ненавижу, — отвечает мне Джереми. — И с ней пока говорить не могу: решил — и всё тут. Она уже не…
— Знаю, знаю, — соглашаюсь я. — Ясно, что всё тут. Но тебе, мой хороший, однажды придётся перерешить.
— Только не начинай: «Пустяки!» Не пустяки. Понимаешь, если опеку надо мной свалить на тебя и на папу — пустяк, тогда вообще что угодно — пустяк.
— О да, — отвечаю я. — Понимаю. Пока — понимаю.
101. Titievskaya E.
Возвращаемся мы домой, и вечером за ужином речь снова заходит о капитализме. Ни дать ни взять семейство революционеров! На этот раз всё начинает Джереми, когда перед ужином он заходит на кухню, босиком и с айфоном в руке. Что до меня, то я сижу и пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, никак не припомню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, будто они существуют, чтобы подыграть ему и в конце концов привести его к Иисусу, но сегодня он размышляет о чём-то другом. На нём футболка Rage Against the Machine, и как я погляжу, он снова пробует отпустить усы, и на этот раз не без успеха.
– Не может этого быть, чёрт побери! – говорит он мне.
Я не против сквернословия. Честное слово! Оно меня даже чем-то забавляет.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Ещё как! – отвечаю я. – Хотя ни с кем из них лично я не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна воркочет перед телевизором на втором этаже. Я не знаю, где сейчас Люси, наверняка, читает где-то в доме.
– Это одни из самых замечательных божьих созданий, – говорю я. – Я так понимаю, они даже оплакивают своих умерших сородичей.
– Ты только взгляни на эту грёбаную фигню! – говорит он, показывая пальцем на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Ничего не разобрать.
– Хочешь, я тебе прочту? – спрашивает он.
Прекрасный юноша! Мне нравится проводить с ним время. Любить своих внуков – так просто, это не составляет никакого труда. К тому же лицом он мне немного напоминает моего покойного мужа.
– Конечно! – отвечаю я.
– Ну, понимаешь, суть в том, что слонов убивают и всё такое.
– Так что там с ними? – спрашивает Астрид из-за плиты. – Как их убивают?
– Короче, в Зимбабве, а я знаю, где это, ведь мы это по географии проходили, в общем, тут говорится, в этой статье, что, значит, они, эти люди, в этом громадном, типа, парке эти зимбабвийцы, добавляли цианид в пруд, чтобы убить слонов. Мне кажется, этим ублюдкам открыт доступ к цианиду, который производится для добычи золота –
– Джереми, я прошу тебя, следи за языком! – сдержанно говорит Астрид. Сейчас она кубиками нарезает помидоры.
– И они, в смысле этот пруд с отравленной водой убивает мелких животных, гепардов, а потом стервятники едят умерших гепардов, получается целая закусочная под открытым небом, где подают мертвечину, но хуже всех приходится слонам.
Он пристально глядит на меня, будто в этом есть моя вина. Я стара. Я понимаю, что старики за всё в ответе.
– Но они ведь безобидны?
– Зачем же они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. Есть у них, это самое, бивни.
– Сколько же слонов, – спрашиваю я, – они убили?
– Здесь говорится, что восемьдесят, – отвечает мне Джереми. – Там лежат груды из восьмидесяти мёртвых, убитых цианидом слонов! Господи, иногда я просто ненавижу людей!
– Да, – говорю я. – И на то есть причины.
– На что по-вашему им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резных изделий, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают этих слонов, и вырезают такого счастливого Будду. Затем этого счастливого Будду продают американцам. И маленький Будда из слоновой кости оказывается в подсвеченной витрине.
– Какая подлость! – говорит Джереми. – Эти чёртовы люди больны на всю голову! Твою мать, эти слоны куда человечней этих людей!
– Это всё алчность, – отвечаю я.
– Это всё что? – спрашивает он.
– Жадность, другими словами. Иди и спроси у Коринн, – говорю ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не по душе. Она говорит один в один как ты.
– Я по-прежнему её ненавижу! – говорит он. – Я ещё не могу с ней разговаривать. Такие у меня принципы. Просто она не –
– Да знаю я, знаю, – отвечаю я. –Всё с твоими принципами понятно. Только в конце концов, милый, тебе придётся с ними расстаться.
– Только не говори: «не переживай», я ещё как переживал! Её не было рядом, и вы с папой одни заботились обо мне, и, если это не повод для переживаний, то беспокоиться вообще не о чем, разве не так?
– Так-так, – соглашаюсь я. –Я всё понимаю. Пока понимаю.
102. Translayer
«АЛЧНОСТЬ», Чарльз Бакстер
Вернулись домой. Вечером за ужином вновь всплывает тема капитализма. Не дом, а кружок революционеров какой-то. На сей раз с подачи Джереми. Перед ужином заходит босой на кухню, в руках айфон. Сижу, пью чай. Никак не упомню, шестнадцать ему или всё-таки семнадцать. Обычно мы с ним беседуем о пришельцах. Я тогда делаю вид, будто верю, что они существуют – может, удастся его не только позабавить, но и привести парнишку к Господу. Но сегодня ему не до пришельцев. На нём майка с группой «Rage Against the Machine». Краем глаза замечаю, что он снова решил отращивать усы, на этот раз вполне успешно.
– Долбануться можно! – восклицает он, обращаясь в мою сторону. Как ни странно, эти его бранные словечки ничуть не режут мне слух. Ни капельки. Скорее даже веселят, сама не знаю почему. – Бабуль Ди, а тебе слоны нравятся?
– Ещё как нравятся, – отвечаю. – Только вот лично ни с одним из них так и не довелось за всю жизнь познакомиться.
Сидим вдвоём за кухонным столом. Астрид в это время готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин наверху кукует перед телевизором. Интересно, где Люси – наверное, засела с книжкой в одной из комнат.
– Слоны – одни из самых прекрасных творений Божьих, – говорю. – Я где-то слышала, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Тогда глянь на это дерьмо, – заявляет Джереми и тычет пальцем в экранчик своего айфона.
– Слишком мелко, мне не по глазам.
– Давай тогда я тебе прочту, – предлагает он. Ну что за юный кавалер растёт, одно удовольствие с ним общаться. Вообще, так легко любить своих внуков, само собой как-то выходит, без всяких усилий. А ещё его лицо мне чем-то отдалённо напоминает черты моего почившего мужа.
– Давай, – соглашаюсь.
– В общем, смотри, тут тема такая – про слонов, как их убивают и всё такое.
– А что там со слонами? – присоединяется к разговору Астрид, стоящая в это время у плиты. – Как убивают-то?
– Короче, в Зимбабве – я, кстати, знаю, где это, по географии проходили – в общем, тут пишут, что типы эти, зимбабвийцы которые, додумались цианид в водоёмы подсыпать в этом, как его, ну в здоровенном таком парке, чтобы слонов поубивать. У этих говнюков по-любому и доступ есть к промышленному цианиду, они ж его при добыче золота используют, ну и...
– Выбирай выражения, Джереми, – с укоризной в голосе вмешивается Астрид. Теперь она нарезает кубиками помидоры.
– Ну и короче они, в смысле водоём этот отравленный убивает всякую там живность типа гепардов, а потом ещё и стервятников, которые гепардов этих жрут, когда те уже померли – в общем, натуральный такой Макдохликс под открытым небом. Но больше всех остальных из-за цианида этого помирают слоны.
Сказал и смотрит на меня. Взгляд такой, будто я во всём виновата. Что ж, я ведь старуха. Я понимаю – старики всегда за всё в ответе.
– Слоны, бабуль, которые и мухи не обидят!
– Зачем же эти люди так поступают? – спрашиваю.
– Слонов-то убивают? Так из-за кости слоновой. У них же эти, как их, бивни.
– И сколько их уже погибло? – спрашиваю.
– Тут пишут, что восемьдесят, – отвечает Джереми. – Прикинь, восемьдесят слонов набили брюхо цианидом и теперь свалены в огромные кучи из туш мёртвых слонов. Господи, как же меня иногда бесят люди.
– Да уж, – говорю. – Тут с тобой не поспоришь.
– А на что им столько слоновой кости, что они с ней делают? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырезают из неё всякую всячину, – отвечаю. – Маленьких Будд, например. Убьют слона и вырежут из него весёлого Будду. А потом продадут весёлого Будду американцам. И будет этот маленький Будда из слоновой кости красоваться в сияющей витрине.
– Но ведь так не должно быть! – восклицает Джереми. – Просто жесть, насколько люди долбанулись. Да в этих слонах больше человечности, чем, мать его, в человеке!
– Это называется алчность, – говорю.
– Как-как это называется? – переспрашивает он.
– То же самое, что жадность. Пойди-ка спроси у Корин, – отвечаю. – Она наверху, телевизор смотрит. Она такое тоже на дух не переносит. Прямо как ты.
– Она меня ещё бесит, – возражает он. – Не могу пока с ней общаться. Политика у меня такая. Она не...
– Знаю, знаю, – говорю. – Политика твоя вполне понятна. Но рано или поздно тебе всё же придётся от неё отказаться, дорогуша.
– Только не говори мне, что она не накосячила. Накосячила, да ещё как. Если бросить папу и тебя, чтобы нянчиться со мной – это, по-твоему, не косяк, тогда я вообще не знаю, что такое косяк, понятно?
– Да, – отвечаю. – Понимаю. Теперь да.
103. Trimsikel
Алчность
Чарльз Бакстер
(отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»)
Мы возвращаемся домой, и вечером за столом тема капитализма всплывает снова. Похоже, мы превращаемся в семейку революционеров. На этот раз пластинку заводит Джереми. Перед ужином он с айфоном в руках босиком спускается на кухню, где я пью чай. Моему внуку то ли шестнадцать, то ли семнадцать — уж и не помню. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах: я делаю вид, что они существуют, подыгрываю ему, чтобы когда-нибудь привести к Иисусу. Но сегодня мысли Джереми заняты чем-то другим. На нём футболка с изображением скандальной левой рок-группы. Надо же, он пытается отращивать усики — и на этот раз небезуспешно.
— Охренеть можно! — говорит он мне.
Я не против, когда он выражается. Честное слово. Не знаю почему, но меня это забавляет.
— Бабуль, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — отвечаю я, — Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы расположились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн лопочет что-то себе под нос перед телевизором наверху. Где Люси, я не знаю: наверное, устроилась с книжкой в каком-нибудь укромном уголке.
— Слоны — одни из величайших Божьих тварей, — продолжаю я. — Я слышала, они даже оплакивают своих умерших.
— Так гляди, какая херня творится! — восклицает он, указывая на крохотный экранчик.
— Шрифт слишком мелкий, ничего не вижу.
— Тебе прочитать? — спрашивает Джереми.
До чего же он красивый юноша! Мне нравится проводить с ним время. Так легко любить внуков, когда совсем не нужно напрягаться. К тому же, лицом он немного напоминает мне покойного мужа, совсем чуть-чуть.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Короче, тема такая. Тут пишут про убийства слонов и всё подобное.
— В смысле? — спрашивает Астрид, не отвлекаясь от плиты, — какие убийства?
— В общем, в Зимбабве — мы на географии проходили, где это, так что я в курсе — ну не важно, в статье написано, что они, эти самые зимбабвийцы, добавляют цианид в водопои в громадном заповеднике — так они убивают своих слонов. Похоже, у этих козлов вонючих есть доступ к промышленному цианиду, который применяется при добыче золота.
— Джереми, будь добр, следи за языком, — чопорно поджимает губы Астрид.
Она нарезает помидоры аккуратными кубиками.
— И вот эти водопои, ну, то есть, отравленная вода в них, короче, из-за неё гибнут мелкие зверьки, ещё гепарды, а потом грифы, которые поедают мёртвых гепардов. Короче, это превратилось в смертельный пиршественный зал под открытым небом, но ужаснее всего то, что цианид в этих водопоях убивает слонов! Ни в чём не повинных слонов!
Он взирает на меня так, будто это моя вина. Ясное дело: старики за всё в ответе.
— А зачем они это делают? — интересуюсь я.
— Убивают их? Ради слоновой кости. У слонов же эти, как их там, бивни.
— И много уже погибло?
— Пишут, что восемьдесят, отвечает Джереми. — Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, целые пирамиды из слоновьих трупов! Боже, иногда я просто ненавижу людей!
— Да, — соглашаюсь я, — твой гнев оправдан.
— Интересно, зачем им столько слоновой кости? — размышляет Астрид, помешивая соус.
— Фигурки вырезать, — объясняю я. — Они делают крошечных Будд. Убивают слонов и вырезают фигурки счастливого Будды. А потом продают их американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется на полку с подсветкой.
— Так не должно быть! — восклицает Джереми. — Люди просто чокнутые уроды. Да в этих слонах больше человечности, чем, нахрен, во всём человечестве!
— Это всё алчность, — замечаю я.
— Это — что? — переспрашивает он.
— Другое название жадности. Спроси у Коринн, — отвечаю я. — Она смотрит телевизор наверху. Ей эта тема тоже не понравится. Вы с ней прямо вторите друг другу.
— Я ещё ненавижу её, — возражает Джереми, — я с ней пока что не разговариваю. Это дело принципа. Она не была…
— Да знаю я, знаю, — перебиваю я, — твои принципы можно понять. Но, солнышко, в конце концов, тебе придётся уступить.
— Только не говори, что это всё мелочи жизни, потому что это не так. Если уж бросить меня у вас с отцом на руках — мелочи жизни, то что же тогда считать крупными неприятностями? Понимаешь, о чём я?
— Да уж, — отвечаю я, — теперь понимаю.
104. Utsunomiya
Мы с Коринной вернулись домой, и вечером за ужином речь опять заходит о капитализме. У нас семейка борцов с системой. В этот раз тему поднимает Джереми: он пришлепал перед ужином на кухню босиком, с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли уже семнадцать. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах. Я делаю вид, что тоже в них верю, чтобы не портить с ним отношения. Я еще приведу его к Богу. Но сегодня Джереми гложет что-то другое. На нем футболка с логотипом рок-группы Rage Against the Machine. Над губой пушок: опять пытается отрастить усы. На этот раз ему даже идет.
«Это пиздец! — бросает он мне. Пусть ругается, я не сержусь. Правда. Меня это веселит. Не знаю, почему. — Ба, ты любишь слонов?»
«Обожаю, — отвечаю я, — хотя лично ни с одним не знакома». Мы сидим за большим столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, Коринна на втором этаже бормочет перед телевизором. А где Люси? Не знаю, сидит где-то, читает. «Благороднейшие из тварей Божьих, — добавляю я. — Слоны скорбят по умершим собратьям».
«Бля, ну ты посмотри!» — Джереми тычет пальцем в экранчик телефона.
«Слишком мелко. Не вижу».
«Давай я прочитаю?» — предлагает он. Какой красивый юноша. Люблю проводить с ним время. Любить внуков вообще легко, не нужно прилагать никаких усилий. Да и лицо его напоминает мне покойного мужа. Самую капельку.
«Давай», — отвечаю я.
«Ну смотри, тут типа про слонов, про то, как их типа убивают».
«Что там со слонами? — бросает Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?»
«Короче, в Зимбабве, — это страна такая, я даже знаю, где она, мы в школе проходили, — так вот, тут написано, в статье этой, что их убивают эти самые, зимбабвийцы, подмешивают цианид в водопои в огромном таком заповеднике, чтобы убить слонов. Так вот, у этих уебков куча цианида, они им золото добывают…»
«Джереми, не ругайся», — робко произносит Астрид. Она режет помидоры.
«Ну и они, отравленные водопои то есть, убивают всяких мелких животных, гепардов, а потом стервятников, которые жрут сдохших гепардов, там блин шведский стол, они все пьют, жрут и мрут, но больше всех от цианида умирает слонов, — он смотрит на меня так, будто я в этом виновата. Я уже старая. Прекрасно понимаю: старики за все в ответе. — Их-то за что?»
«И зачем они это делают?» — спрашиваю я.
«Слонов зачем убивают? Слоновая кость. У них типа из нее бивни».
«И сколько слонов они так убили?»
«Тут написано: восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят отравленных трупов слонов, сваленные в гниющую кучу. Боже, как же я иногда ненавижу людей».
«Да, — говорю я. — Я тебя понимаю».
«А куда им столько слоновой кости?» — спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Вырезают из них безделушки всякие, — отвечаю я. — Фигурки маленького Будды. Убивают слонов и вырезают улыбающегося Будду. Потом продают улыбающегося Будду американцам. А те смотрят на него и радуются».
«Это неправильно, — говорит Джереми. — Уроды. Слоны, блядь, человечнее их всех».
«Это все алчность», — говорю я.
«Чего?» — удивляется он.
«То же самое, что жадность. Спроси у мамы, — отвечаю ему я. — она на втором этаже, телевизор смотрит. Ей тоже алчность не нравится. Вы похожи».
«Я все еще злюсь, — говорит он. — Не могу пока с ней говорить. У меня правило такое. Она даже не…»
«Понимаю, понимаю, — говорю я. — и правило твое понимаю. Но рано или поздно тебе придется его нарушить, зайчик мой».
«Только не говори мне, что это пустяк, никакой это не пустяк. Если бросить тебя и папу и меня — это пустяк, то что тогда не пустяк, а?»
«Хорошо, — отвечаю я. — Я тебя слышу. Поговорим об этом потом».
105. vaishwe
Мы возвращаемся в дом, и в тот же вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, мы - семья революционеров. На этот раз она исходит от Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подшутить над ним и в конце концов привести его к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз ему это удается.
"Я не могу в это поверить", - говорит он мне. Я не обращаю внимания на то, что он использует непристойности. Правда, не возражаю. Это меня щекочет, не могу сказать почему. "Бабушка Ди, а ты любишь слонов?"
"Мне они очень нравятся", - говорю я. "Хотя я никогда не знала ни одного из них лично". Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси - наверное, читает где-то в доме. "Они - одни из величайших созданий Бога, - говорю я. "Я понимаю, что они оплакивают своих мертвых".
"Так посмотрите на эту чертову штуку", - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
"Он слишком маленький. Я не могу его разглядеть".
"Хочешь, я прочту?" - спрашивает он. Какой он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его обществом. Любить внука так легко, для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
"Конечно", - говорю я.
"Понимаешь, дело в том, что там про слонов, которых убивают, и все такое".
"А что с ними?" спрашивает Астрид, сидя у плиты. "Как убивают?"
"Ладно, в Зимбабве, я знаю, где это, потому что мы изучали это на географии, так вот, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в воду в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ, я полагаю, к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота..."
"Джереми, пожалуйста, следи за языком", - скромно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
"И они, я имею в виду, отравленная вода, убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые съедали гепардов после их смерти, так что это был настоящий дворец смерти под открытым небом, но в основном цианид в воде убивал слонов". Он смотрит на меня так, как будто я в этом виноват. Я старый. Я понимаю: Старики во всем виноваты. "А какие безвредны?"
"Почему они это делают?" спрашиваю я.
"Убивают слонов? За слоновую кость. У них, типа, бивни".
"Сколько слонов, - спрашиваю я, - они так убили?"
"Здесь говорится о восьмидесяти", - говорит мне Джереми. "Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах мертвых слонов. Господи, как же я иногда ненавижу людей".
"Да", - говорю я. "Это справедливо".
"Как вы думаете, что они делают со всей этой слоновой костью?" спрашивает Астрид, помешивая соус.
"Для резьбы", - отвечаю я. "Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают счастливого Будду американцам. А маленький Будда из слоновой кости идет в витрину с подсветкой".
"Это так неправильно", - говорит Джереми. "Люди чертовски больны. Эти слоны, мать их, более человечны, чем люди".
"Это скупость", - говорю я.
"В чем?" - спрашивает он.
"Другое слово для жадности. Иди спроси у Коринны", - говорю я ему. "Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит, как ты".
"Я все еще ненавижу ее", - говорит он. "Я пока не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не..."
"Я знаю, я знаю", - говорю я. "Политика понятна. Просто в конце концов тебе придется от нее отказаться, милая".
"Ты не можешь сказать мне, что это неважно, потому что это было важно. Если не было ничего страшного в том, чтобы оставить папу и тебя заботиться обо мне, значит, ничего страшного нет, понимаешь?"
"Да", - говорю я. "Я понимаю. Пока."
106. Weathervane
(Отрывок из рассказа “АЛЧНОСТЬ”
Автор - Чарльз Бакстер)
Мы возвращаемся домой, и тем вечером за ужином речь вновь заходит о капитализме. У нас прямо-таки семейство революционеров. В этот раз разговор начинает Джереми, босиком зашедший на кухню перед ужином с айфоном в руках. Я сижу, потягивая чай. Джереми шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним беседуем об инопланетянах, я притворяюсь, что в них верю, чтобы его позабавить и в конечном счёте перейти к разговору об Иисусе, но сегодня его взгляд к чему-то прикован. На Джереми – футболка с группой ‘Rage Against the Machine’; я замечаю, что он вновь отращивает усы – на этот раз успешно.
– Просто, блядь, не верится, – говорит он мне. Мне не режет слух нецензурщина, исходящая из его уст. Честное слово, не режет. Сама не знаю, почему, –Бабуль Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – отвечаю я, – Хоть я и лично не знакома ни с одним из них.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Весли занимается своими делами в гараже, а Коринна воркует сама с собой перед телевизором. Не знаю, куда подевалась Люси – полагаю, читает где-то в доме.
– Слоны – одни из самых величественных Божьих созданий, – говорю я, – Насколько я понимаю, они скорбят по своим усопшим.
– Тогда взгляни на эту ебанину, – говорит Джереми, тыча пальцем в крохотный экран телефона.
– Слишком мелко. Мне не разглядеть.
– Хочешь, прочту? – спрашивает он. Ну что за галантный молодой человек. Мне по душе его общество. Внуков так просто любить – не надо делать над собой никаких усилий. К тому же, лицом он самую малость напоминает мне покойного мужа.
– Разумеется, – отвечаю я.
– Ну, понимаешь, дело в том, что слонов убивают. Вот так-то.
– Что с ними делают? – спрашивает Астрид из-за кухонной плиты, – Как убивают?
– Короче, в Зимбабве, а где оно находится, мы проходили на географии, в общем, вот тут, в этой статье, написано, что эти люди, эти самые зимбабвийцы, отравляют цианидом воду в огромном парке, куда слоны приходят на водопой, чтобы убить их. И у этого мудачья есть доступ, как я понимаю, к цианиду, который промышленники используют в золотодобыче...
– Джереми, пожалуйста, следи за речью, – робко вставляет Астрид, перешедшая к нарезке помидоров.
– И они, то есть отравленная вода, в общем, она убивает мелких зверушек, гепардов, а потом стервятников, которые этих мёртвых гепардов пожирают; то есть, короче говоря, получается такой летальный общепит на свежем воздухе, но в основном отравленная вода убивает слонов. – Джереми посмотрел на меня так пристально, будто я была в этом виновата. Ведь я стара. Я понимаю: во всём виноваты старики, – Но ведь слоны безобидны?
– Зачем эти люди так поступают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же есть, как их там, бивни.
– И сколько слонов, – спрашиваю я, – так погибло?
– Тут пишут, восемьдесят. – сообщает мне Джереми, – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, свалены в огромные мёртвослоновые груды. Господи Иисусе, как же я иногда ненавижу людей.
– Да уж, – отвечаю я, – это вполне оправданно.
– Как думаете, что делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, размешивая соус.
– Резьбу, – отвечаю я, – Вырезают из кости маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливых Будд. А затем продают счастливых Будд американцам. И маленькие Будды из слоновой кости отправляются стоять на освещённых витринах.
– Так же нельзя, – произносит Джереми, – Люди – ёбнутые на всю голову. Ёб твою мать, да эти слоны человечнее, чем сами люди.
– Всё дело в алчности. – говорю я.
– В чём? - переспрашивает Джереми.
– Так ещё называют жадность. Спроси у Коринны, - предлагаю ему я, – Она наверху, смотрит телевизор. Она алчность тоже на дух не переносит. Уж очень её слова на твои похожи.
– Я всё ещё её ненавижу, – отвечает Джереми, – и пока не готов с ней разговаривать. Таков мой принцип. Ведь она не...
– Знаю, знаю, – говорю я, – Твой принцип можно понять. Но рано или поздно тебе придётся от него отказаться, малыш.
– Только не надо говорить мне, что всё это фигня, потому что это совсем не фигня. Если бросить вас с отцом заботиться обо мне – это фигня, то что тогда не фигня, понимаешь?
– Да, – отвечаю я , – понимаю. Пусть пока будет по-твоему.
107. xenofobkaa
(«АЛЧНОСТЬ» автор: Чарльз Бакстер)
Мы вернулись домой, и в этот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Мне кажется, что мы похожи на семью революционеров. На этот раз тему решил поднять Джереми. Перед ужином он зашел на кухню босиком и, как обычно, с айфоном. В это время я сижу, пью чай. Джереми шестнадцать или семнадцать лет, я уже точно не помню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, и я прикидываюсь, что верю в их существование, чтобы развеселить его и в конце концов, чтобы он задумался о настоящем мире. На нем футболка с надписью 1Rage Against the Machine. Заострив на нем внимание, я заметила, что он пытается отращивать усы, и на этот раз у него уже более менее это получается.
Черт возьми, я не могу в это поверить! - говорит он мне.
Я не возражаю против того, что он позволяет себе непристойно выражаться. И, это правда забавляет меня, и я даже не знаю почему.
- Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
Да, они мне безумно нравятся. - отвечаю я. - Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху отдыхает за телевизором. Но я не знаю, где Люси. Наверное, она опять читает где-нибудь дома.
- Слоны - это одни из величайших Божьих созданий. - добавляю я. - 2Я понимаю и знаю, что они оплакивают своих умерших.
- А теперь посмотри на эту чертовщину. - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
- Экран слишком маленький. Я ничего не вижу.
Давай я прочту. - предлагает внук.
Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится общаться и проводить с ним время. На самом деле, любить внука так легко, для этого вообще не требуется прилагать никаких усилий. И, хочу признаться, что его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
- Да, давай. - отвечаю я.
- Ну, понимаешь, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
- Что это значит? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. - Как убили?
Ладно, слушайте. В Зимбабве… Я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, но ладно. В любом случае, в этой статье написано, что они, эти люди, ну, зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы, которые в этом, типа, огромном парке находятся, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, Как я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
Джереми, будь так добр, следи за своим языком. - скромно говорит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
И они, я имею в виду, эти маленькие животные, такие как гепарды, пили отравленную воду из ямы. А затем, когда гепарды умирали, их поедали стервятники, потому что они падальщики. И все это похоже на какую-то уличную забегаловку во дворце смерти. Однако в основном цианидом из ямы травились слоны.
Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я уже стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все.
- Которые безвредны? Зачем они это сделали?- спрашиваю я.
Убивали слонов? Для добычи слоновой кости. Они чем-то похожи на клыки у хищников. А у слонов это бивни.
- И сколько слонов пострадало? - спрашиваю я.
- Здесь написано восемьдесят. - прочел Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Господи, в такие моменты я ненавижу людей.
- Да. - говорю я. - Я тебя понимаю. Ненависть с твоей стороны справедлива.
- Как ты думаешь, что они делают из слоновой кости? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Резьба по кости. - отвечаю я. - Из кости они вырезают маленьких Будд. Представь, они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. А затем Маленький Будда из слоновой кости помещается в освещенную витрину.
- Это так неправильно. - говорит Джереми. - Люди чертовски больны на голову. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди.
Это алчность. - говорю я.
- Что? - спрашивает он.
- Еще синоним жадности. Пойди спроси Коринн. - говорю я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Убийство животных для нее тоже ужасное гиблое дело, которое устраивают люди. Она поддерживает твою точку зрения.
- Я все еще ненавижу ее. - говорит он. - Я пока не хочу с ней поговорить. Я придерживаюсь этих принципов . Она просто не была...
Да знаю я, знаю. - говорю я. - Это понятно. В конце концов, тебе просто придется с ней заговорить, милый.
- Ты не можешь говорить, что это пустяк, потому что это было очень важно. Оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, это ничего особенного? Ты же понимаешь, что это не так?
Да. - говорю я. - Я понимаю. И ты потом поймёшь.
1 Rage Against the Machine - американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния.
2 Исследователи предполагают, что слоны не только замечают, когда умирает один из их членов, но и активно оплакивают их, особенно матери своих умерших детенышей.
108. xmt
Тем вечером мы вернулись в дом; в воздухе витали зачатки разговоров о капитализме. Мы будто в революционеров превратились. На этот раз всё начал Джереми – перед ужином он босым прошёлся на кухню, держа в руках свой iPhone.
Я сидела и пила чай.
Джереми было шестнадцать или семнадцать – я точно не помнила. Обычно мы с ним болтали об инопланетянах: я притворялась, что они существуют, в надежде тем самым привести парня к Богу. Однако сегодня у него намечался другой разговор. Он был в футболке с надписью “Rage Against the Machine”, и я заметила, что он начал отращивать усы. На этот раз у него всё получалось.
— Занятная хрень, — сказал он мне. Я не была против его ругательств, хотя по непонятной причине меня это изрядно раздражало. — Бабуля Ди, тебе слоны нравятся?
— Очень, — ответила я. — Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин; Уизли занимался своими делами в гараже; Коринн наверху пялилась в телевизор. Я, правда, не знала, где Люси – наверняка она была поглощена чтением в какой-то части дома.
— Они – одни из величайших Божьих созданий, — вновь сказала я. — Прекрасно понимаю, почему они так оплакивают своих усопших.
— Тогда сюда посмотри, — парень указал в крошечный экран гаджета.
— Слишком мелко. Не вижу ничего.
— Может, мне прочесть? — спросил Джереми. Ну что за славный парнишка! Мне нравилась его компания. Оказывается, любить своих внуков было так просто. К тому же, его лицо немного напоминало мне облик моего последнего мужа.
— Давай, — согласилась я.
— Тут про убийства слонов.
— И что с ними? — голос Астрид донёсся со стороны плиты. — Как их убили?
— В общем, в статье написано, что в Зимбабве – да, я знаю, где это, потому что мы проходили это на географии – или в каком другом месте, эти ребята, зимбабвийцы, добавляли цианид в воду, типа, в заповедниках, чтобы убивать слонов. Думаю, у тех сволочей был доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
— Джереми, за языком следи, — сдержанно произнесла Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— Так вот, эти, то есть, из-за отравленной воды умирала всякая мелкая живность, гепарды и стервятники, потому что они как раз питались теми дохляками. Всё это превратилось в круговорот смерти. Но самое главное – из-за цианида в воде умирали слоны. — Джереми пялился на меня так, будто в этом была моя вина. Я была старухой. Старые люди всегда во всём виноваты, я прекрасно это понимала. — А они – самые безвредные существа.
— И зачем они это делали? — спросила я.
— Ты про убийство слонов? Ради их костей. У них, типа, бивни есть.
— И со сколькими слонами они это сделали? — вновь подала я голос.
— Тут написано, что с восьмидесятью, — сказал Джереми. — Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежали мёртвыми грудами. Господи, порой я так ненавижу людей.
— Верно, — говорю. — Справедливо.
— И зачем им все эти бивни? — спросила Астрид, мешая соус.
— Чтобы статуэтки из них вырезать, — ответила я. — Они делают из этих костей маленьких Будд, а потом этих счастливчиков продают американцам, которые ставят их на освещённые витрины.
— Но это же так неправильно, — сказал Джереми. — Люди просто тупорылые. Да те слоны даже больше на людей походили, чем те ребята.
— Это зовётся алчностью, — произнесла я.
— Что это такое? — спросил парень.
— Синоним жадности. Иди у Коринн спроси, — ответила я. — Она наверху телевизор смотрит. Ей, кстати, тоже такое не нравится. Она прям как ты говорит.
— Всё равно терпеть её не могу, — проговорил Джереми. — И говорить с ней тоже не буду. Это дело принципа. Она просто не…
— Знаю-знаю. Прекрасно понимаю твои принципы. Но тебе придётся от них отказаться в итоге, дорогой, — сказала я юноше.
— Ты вот говоришь, что это что-то неважное, но это было таковым. Если неважно и то, что мы ушли от отца и ты взяла меня к себе на попечительство, то ничего в принципе не имеет значения. Понимаешь?
— Да, — говорю. — Теперь я понимаю.
109. ZhamOdindva Ivan
отрывок из рассказа «Алчность»; автор: Чарльз Бакстер
До́ма вечер снова обрастает проблемами капитализма. Пристанище революционеров, иначе не скажешь. Только теперь инициатор — Джереми. Он появляется на кухне, босиком и с айфоном в руках. Я за столом, пью чай. Ему шестнадцать, или семнадцать? — не вспомню. Чаще всего мы с ним затеваем разговор о пришельцах: веселья ради, я притворяюсь будто они существуют, и тут же, слово за слово стараюсь переключиться на пути Спасителя нашего Иисуса Христа. Однако сегодня, по-видимому, Джереми занимает что-то другое. На нём футболка с его драгоценными «Рэйдж Эгенст зе Машин», борцами с системой. И усы. Кстати, заметно повзрослевшие с последней нашей беседы.
— Невероятно, блядь, — глядит он на меня. Это ничего: подростковая ругань меня не смущает. Я серьёзно — ничуть. Не знаю почему; разве что веселит. — Бабуль, тебе нравятся слоны?
— Я очень их люблю, — отвечаю. — Правда, не скажу, что хорошо их узнала. — Мы уже оба уселись за стол; Астрид рядом занята готовкой; Уэсли копается в гараже; Корин сидит себе наверху, дуется в телевизор; а Люси?.. Точно не знаю где она. Наверняка где-то в доме, читает. — Пожалуй, одни из величайших творений Господних. Знаю, что они умеют оплакивать своих сородичей.
— Ну так вот взгляни на этот п***ец, — говорит он, тыча пальцем в маленький экран телефона.
— Тут всё мелкое, мне не разобрать.
— Хочешь, чтоб я прочёл?
Какой же он у меня ещё юный и замечательный. Одно удовольствие с ним разговаривать. Сама возможность любить внука уже поистине награда. А ещё, — пусть и не часто, но всё же, — глядя на его лицо я вспоминаю Майка.
— Читай.
— Ну, вкратце, здесь говорится о том, как поубивали слонов и прочая жесть.
— О чём это ты? — спрашивает Астрид, не отходя от плиты. — Что значит — поубивали?
— Ладно, поясню. В Зимбабве, кстати, я знаю где это — сейчас проходим её на географии. Так вот, в этой статье... Короче, тут пишут, что эти люди, эти Зимбабвцы, чтобы извести побольше слонов, подмешали в воду цианид, ну, в смысле, подложили его в родники, поилки там и всякие другие источники — в водопои, короче; в этом, ну, вроде как, огромном парке. И я зуб даю, что эти у***и — местные шахтёры. Из-за цианида. Они пользуются таким же, когда п***ят золото там у себя в шахтах и…
— Джереми, следи пожалуйста за языком, — аккуратно замечает Астрид, нарезая при этом помидоры.
— Ну и, в итоге, — продолжает Джереми, — каждый из этих источников, каждый из них — смерть. Прилетает всем. Самым разным зверюшкам, гепардам, и даже стервятникам, которые жрут этих самых гепардов, стоит лишь тем помереть. Ну, то есть, навроде как паршивый такой общепит, где пей ешь до упаду, а упадёшь — встать не встанешь. Но больше всего, во всём этом стрёме, прилетает слонам. — И здесь он вытаращивается на меня как на соучастницу. Я стара, однако. Я всё понимаю. Не просто моему поколению уйти от вины. — По сути ведь безобидным, бабуль?
— Бог мой, зачем такое вообще вытворять?
— В смысле, убивать? Ну так слоновая кость же. Такие у них, вроде клыков.
— И много их пострадало, слонов? Сколько вообще?
— Пишут, что восемьдесят: «…погребальные груды, сложенные из восьмидесяти умерщвлённых слонов»[1]. Да уж... Жесть. Поверишь тут в человечество.
— Согласна. Это мерзко.
— Интересно, для чего им столько костей, — спрашивает, помешивая соус, Астрид.
— Для продажи — отвечаю я. — Убивают, чтобы понаделать потом из них счастливеньких таких маленьких человечков. Будд на продажу. Слоны умирают — маленький Будда смеётся. Американцам ведь нравится покупать маленьких счастливых человечков. В фирменной упаковке с подсветкой.
— Но так нельзя? — возмущается Джереми. — П***ец. Больные уроды. Да даже в этих мёртвых слонах больше человечного. Суки.
— Всё дело в алчности, милый.
— В алч… в чём?
— Другое название жадности. Корин тебе лучше расскажет. Сходи к ней, она наверху. Тоже не любит её, алчность. Уж в этом вы с ней похожи.
— Видеть её не могу. Разговаривать с ней я тоже пока не готов. Как-то это не в моих правилах. Сначала она исчезает на...
— Да, знаю. Знаю. И про твои правила тоже. Понять их несложно. Но, милый мой, поверь, рано или поздно ты им уступишь.
— Бабуль, так говоришь, будто я про ерунду заряжаю: когда она бросила отца и ты вместо неё заботилась обо мне. Если, по-твоему, это ерунда, тогда что вообще не ерунда?
— Да, Джереми. Говорю же: я всё это знаю. И не настаиваю.
_____
[1] Реальный случай в крупнейшем национальном природном парке Хванге, Республика Зимбабве. Так, только в августе-сентябре 2013 года там погибло более восьмидесяти слонов (по официальным данным, по неофициальным — около трёхсот). Стоимость слонового бивня на азиатском рынке достигала тогда 50 тысяч долларов за один килограмм.
110. Zuleika
(Отрывок из рассказа Чарльза Бэкстера «Алчность»)
Мы вернулись домой и продолжили обсуждать капитализм сидя за обеденным столом. Целая семья доморощенных революционеров. На этот раз зачинщиком был Джереми. Он пришёл на кухню пообедать – босой и с айфоном в руке. Я тем временем пила чай. Джереми шестнадцать или семнадцать – точно не помню. Обычно мы болтаем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в их существование. Не хочу его расстраивать. Просто свожу все разговоры к тому, что нужно уверовать в Господа нашего Иисуса Христа. Но сегодня Джереми решил поднять совсем другую тему. На нём была майка с принтом “Rage Against the Machine’’. И ещё я заметила, что он снова отращивает усы – и теперь вполне успешно.
– Не могу поверить, что в мире творится такая хрень, – сказал Джереми.
Если честно, мне было наплевать на его язык и манеры. Ну правда. Пусть пощекочет мне нервы – я не против.
– Бабуля Ди, ты любишь слонов? – спросил Джереми.
– Я их обожаю. Хотя ни с кем из них лично не знакома.
Мы сидим на кухне за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят своими делами в гараже, а Коринн смотрит телевизор наверху и что-то бормочет себе под нос. Не знаю, куда подевалась Люси – наверное, уединилась и читает книжку.
– Слоны ведь умнейшие создания, – заметила я. – Считается, что они даже способны скорбеть по своим покойным.
– Тогда посмотри на это дерьмо, – сказал Джереми, показывая мне что-то на айфоне.
– Ничего не вижу – экран слишком маленький.
– Тебе прочитать? – спросил Джереми.
Какой же он милый. Приятно иметь с ним дело. Так просто любить своих внуков. Можно не напрягаться. Особенно, когда лицо внука напоминает тебе, как выглядел твой последний муж.
– Давай, – согласилась я.
- Короче, слонов убивают и всё такое.
- Что? – вмешалась Астрид, оторвавшись от плиты. – И как их убивают?
– Тут написано, что в Зимбабве – мы изучали такую страну на уроках географии – зимбабвийцы отравляют воду цианидом в национальных парках. Слоны её пьют и погибают. Думаю, что мудаки воруют промышленный цианид с золотых приисков.
– Джереми, будь добр, следи за языком, – сухо заметила Астрид и продолжила нарезать помидоры.
– И ещё они – вернее, отравленные источники – убивают животных помельче – например, ягуаров, а потом их трупы пожирают стервятники и получается типа круговорот смертей в природе. Но больше всех страдают слоны. Ведь они совсем беззащитные.
Джереми уставился на меня так, будто в этом виновата лично я. Ну да, я ведь старуха. Понимаю. У молодёжи за всё в ответе одни старики.
– И зачем зимбабвийцы творят такое безобразие? – спросила я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. Отрубают им бивни. Типа того.
– И сколько слонов пострадало?
– Тут написано, что восемьдесят. Целая гора отравленных цианидом слонов. Господи, как же я ненавижу людей.
– Понимаю.
– И что они делают со слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Поделки, – сказала я. – Статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают из бивней фигурки улыбающегося Будды. А потом продают их американцам в коробках с подсветкой.
– Ужасно, – сказал Джереми. – Люди сошли с ума. Чёрт возьми, да слоны в сто раз человечнее нас.
– Всё дело в алчности, – заметила я.
– Как ты сказала? – спросил Джереми.
– Алчность. То есть жадность. Пойди спроси Коринн. Она сидит наверху и смотрит телек. Ей тоже не нравится человеческая алчность. В этом вы с ней похожи.
– Я до сих пор её ненавижу, – ответил Джереми. – И не собираюсь с ней общаться. Такое у меня правило. Она ведь…
– Да знаю я твои правила, милый. Но рано или поздно тебе придётся их поменять.
– Даже не пытайся меня переубедить. Она нас бросила, и теперь обо мне заботитесь только вы с отцом. Разве это не важно? Что тогда вообще важно в этой жизни?
– Ладно, я не спорю. По крайней мере, сейчас тебя можно понять.
111. _K_R
Чарльз Бакстер
Алчность
Мы возвращаемся домой и, сидя в тот вечер за обеденным столом снова поднимаем тему капитализма. Похоже мы семья революционеров. На этот раз инициатором выступает Джереми, босиком зашедший перед ужином на кухню, прихватив с собой Айфон. Я сижу, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы с ним беседуем о пришельцах, и я прикидываюсь, будто они существуют, чтобы повеселить его и в конечном итоге привести разговор к Иисусу, но сегодня его заботит нечто другое. На нем футболка с эмблемой группы Rage Against the Machine(*), кроме того я замечаю, что он отращивает усы, и в этот раз у него это получается.
— Черт подери, я отказываюсь в это верить, — говорит он мне. Я нисколько не возражаю против его брани. Правда. Меня она скорее веселит, не понимаю даже почему.
— Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Да, они мне очень нравятся, — отвечаю я, — хотя лично не встречала ни одного.
Пока мы сидим за кухонным столом, Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн бормочет перед телевизором. Где Люси я не знаю, полагаю, читает где-нибудь в доме.
— Слоны – одни из величайших Божьих созданий. Насколько я знаю, они оплакивают своих сородичей после их смерти, – говорю я.
– Тогда что ты скажешь по поводу этой хрени? – говорит Джереми, тыча в маленький экран cвоего телефона.
– Очень мелко. Мне не видно.
– Хочешь я прочту? – спрашивает он. Джереми выглядит таким мужественным юношей. Мне нравится его общество. Любить внука – это так просто, для этого не требуется никаких усилий. Кроме того, в его лице проскальзывают черты моего покойного мужа.
– Конечно, давай, – отвечаю я.
– Ладно, только видишь ли, речь пойдет про убийство слонов и все в таком духе.
– Про каких слонов? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Какое убийство?
– Окей, понятно, что ж поехали. В Зимбабве, я знаю где это находится, потому что мы проходили это по географии. Итак, в статье говорится о том, что эти люди – зимбабийцы – подсыпали цианида в водоемы этого, типа, огромного парка, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют для добычи золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за своей речью, – деликатно поправляет его Астрид, нарезая кубиками томаты.
– Да-да, именно они, так вот, яма с отравленной водой, типа, убивала небольших животных, гепардов, потом стервятников, которые поедали туши гепардов после их смерти, все это напоминает настоящую воронку-убийцу в моей компьютерной игре, да, но почему больше всего от этой ядовитой воды умирали ни в чем неповинные слоны?
Он смотрит на меня таким взглядом, словно я собственными руками убила этих животных. Да, я стара. И я понимаю: старые люди несут ответственность за все происходящее.
– Почему эти люди так поступают? – спрашиваю я.
– Почему убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть что-то типа клыков.
– И сколько слонов они так погубили? – спрашиваю я.
– В статье сказано, что восемьдесят слонов, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат горой мертвых туш. Господи, как же я порой ненавижу людей.
– Да, – отвечаю я, – Это справедливо.
– Как ты думаешь, зачем им нужна слоновая кость? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для изготовления декоративных фигурок, – отвечаю я. – Чтобы вырезать из слоновой кости маленьких Будд. Они убивают слонов, делают счастливого Будду, затем помещают его в подсвеченную магазинную витрину и продают американцам.
– Какая несправедливость, – говорит Джереми. – О Боже, это больные люди. Слоны более человечные, черт возьми, чем они.
– Это алчность, – говорю я.
– Это что? – спрашивает Джереми.
– Ещё одно слово, означающее жадность. Иди спроси Коринн, – говорю я. – Она наверху смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит в точности как ты.
– Я все ещё её ненавижу, – сказал он, – и из принципа не буду с ней разговаривать. Просто она не была…
– Знаю, знаю, – говорю я. – Твоя позиция ясна, но в конце концов тебе придется от неё отказаться, милый.
– Ты же не скажешь мне, что это пустяк, ведь на самом деле это важно. Если только оставить все, включая моего отца, чтобы заботиться обо мне не было для тебя чем-то пустяковым, ты ведь меня понимаешь?
– Да, конечно, сейчас я это понимаю, – говорю я.
______________________________________________
(*) - американская рок-группа, образованная в 1991 году.
112. Аврора
Алчность, автор Чарльз Бакстер
(«АЛЧНОСТЬ»
Чарльз Бакстер)
Мы возвращаемся в дом, и в ту ночь за обеденным столом вновь поднимается тема капитализма, будто мы самая настоящая семья революционеров. На этот раз шарманку заводит Джереми, который, перед ужином босиком заходит на кухню, держа в руках айфон. Я сижу, попивая чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не помню точно. Обычно мы говорим о пришельцах, я притворяюсь ради шутки, что они существуют, а потом перевожу разговор на христианскую религию и Сына Божьего, но сегодня нечто другое занимает его мысли. На нем футболка с надписью «Восстаньте против системы»*, и я замечаю, что он снова отращивает усы и на этот раз попытка увенчалась успехом.
- Не могу в это нахер поверить, - обращается он ко мне. Я не возражаю против его скабрёзной речи. Вот правда. По непонятной причине она меня смешит, - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень нравятся, - отвечаю я, - Хотя ни с одним лично не знакома.
Мы расположились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то поделывает в гараже, а Корин наверху что-то бормочет перед телевизором. Местонахождение Люси мне неизвестно, но предполагаю, что она читает где-то в доме.
- Они чуть ли не лучшие творения Божии, - говорю я. – Я знаю, что они оплакивают павших соплеменников.
- Тогда погляди на эту хрень, - говорит он, указывая на маленький экранчик телефона.
- Слишком мелко, ничего не вижу.
- Хочешь прочитаю? – спрашивает он. Какой же он славный юноша. Мне так нравятся наши с ним разговоры. Для того, чтобы любить внуков не нужно прикладывать никаких усилий. Кроме того, я немного углядываю в его лице черты лица покойного мужа.
- Конечно, - говорю я.
- Ну, смотри, тут типа про то, что слонов убивают.
- Что там со слонами? – спрашивает Астрид, не отвлекаясь от плиты, – Как их убили?
- Ну ладно, значит в Зимбабве, чье место на карте я знаю, потому что мы проходили эту страну по географии, так вот в статье написано, что эти люди, то есть зимбабвийцы, отравили цианидом водопои в огромном заповеднике, чтобы убить слонов. Насколько я понял, у ублюдков был доступ к цианиду натрия, который применялся при добыче золота.
- Джереми, пожалуйста, следи за речью, - спокойно говорит Астрид, нарезая кубиками томаты.
- И из-за них, типа точнее из-за отравленной воды помирали мелкие животные, гепарды, а потом и стервятники, которые едят гепардов, когда те умирают, ну и типа, там теперь настоящая мертвецкая столовая под открытым небом, но больше всего из-за цианида погибло слонов. Которые вообще никому не причиняли вреда?
Он смотрит на меня, как будто я в этом виновата. Я стара, я понимаю, старики в ответе за все происходящее в мире:
- Зачем они это делали? – спрашиваю я.
- Убивали слонов? Ради слоновой кости. У слонов же типа бивни.
- Сколько же слонов, - спрашиваю я, - пострадало?
- В статье написано, что восемьдесят, - говорит мне Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слоновьих трупов лежат массивной кучей. Боже, как же я иногда ненавижу людей.
- Да, - говорю я. – Есть за что.
- Как ты думаешь, для чего им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, взбалтывая соус.
- Для резьбы, – говорю я, - Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают довольных Будд. Потом продают довольных Будд американцам. Маленький Будда из слоновой кости попадает на горящую яркими огнями витрину.
- Как же это жестоко, – говорит Джереми, - Люди совершенно обезумели. В этих слонах больше, нахер, человечности.
- Это все алчность, – говорю я.
- Это что? – спрашивает он.
- Еще одно слово для обозначения жадности. Иди спроси у Корин, - сказала я ему, – Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже не нравится это слово. Говорит прямо как ты.
- Я все еще ненавижу ее, - говорит он, - Пока не могу с ней разговаривать. Это дело принципа. Она просто не-
- Понимаю, понимаю, - говорю я, - Твое поведение объяснимо. Просто, солнце, от принципов рано или поздно отказываются.
- Не говори мне, что в том, что случилось не было ничего страшного, потому что это неправда. Понимаешь, если это не страшно, когда мать оставляет ребенка на отца и бабушку, то чего тогда вообще бояться в этой жизни?
- Да, - говорю я, - Я понимаю. Пока что.
* прим.пер. Rage Against the Machine - американская рок-группа, известная своими песнями-протестами против сложившейся политической обстановки, так называемой системы
113. Аида
Чарльз Бакстер
Алчность
Мы возвращались домой, и в ту ночь тема капитализма снова поднялась за ужином. Похоже, мы семья революционеров. В этот раз инициатива исходила от Джереми, который до ужина вошёл на кухню босиком, держа iPhone. Я сидела, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, я не могу вспомнить сколько. Он и я обычно разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы угодить ему, и плавно подвожу его к Иисусу, но ночью он думает о чем-то ещё. На нём футболка с надписью «Rage Against the Machine», и я заметил, что он отращивает усы, и в этот раз у него это получается.
- Я не могу, черт возьми, поверить в это, - сказал он мне. Я не обращаю внимание на его ругательство. Я, действительно, это делаю. Это раздражает меня, я не могу сказать почему.
- Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Я люблю их очень сильно, - сказала я. - Хотя я никогда никого не знала из них лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Весли делает что-то в гараже, а Коринн сопит перед телевизором наверху. Я не знаю, где Люси - читает где-то, я полагаю.
- Они в числе величайших Божьих созданий, -говорю я. - Я понимаю, что они оплакивают умерших.
- Ну, посмотри на этот чертов предмет, - сказал он, указывая на маленький экран телефона.
- Он очень маленький. Я не могу увидеть.
- Хочешь, чтобы прочитал это? - спросил он. Какой он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его компанией. Так просто любить внука, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - сказала я.
- Что ж, понимаешь, вещь эта, она о слонах, которых убивают или что-то вроде того.
- Что насчёт них? - спросила Астрид, стоя у плиты. - Убивают как?
- Ну, в Зимбабве, которую я знаю, где она находится, потом что я изучал это на географии, в любом случае, здесь сказано, в этой статье, что они, эти люди, эти жители Зимбабве, высыпают цианид в водопои в эти, типа, большие парки, чтобы убить слонов. И эти черти имеют доступ, я полагаю, к промышленному цианиду, который используется в золотопромышленности-
- Джереми, следи за своим языком, - сказал Астрид сдержанно. В данный момент она нарезала помидоры кубиками.
- А они, я имею в виду отравленными водопоями, типа, уничтожают маленькую живность, гепардов, а потом стервятников, которые едят мёртвых гепардов, это, типа, тотальная забегаловка во дворце смерти под открытым небом, но, в основном, именно цианид в водопоях уничтожает слонов.
Он так пристально смотрел на меня, будто это я виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди несут ответственность за всё.
- Какие безобидные?
- Почему они делают это? - спросила я.
- Убивают слонов? Ради бивней. У них что-то вроде клыков.
- Со сколькими слонами, - спросила я, - они сделали это?
- Здесь было сказано восемьдесят, - сказал мне Джереми. -Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат в груде мёртвых слонов. Иисус, иногда я ненавижу людей.
- Да, - сказала я. - Это справедливо.
- Как ты думаешь, что они делают со всеми бивнями? - спросила Астрид, перемешивая соус.
- Для барельефа, - ответила я. - Они вырезают маленького Будду. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости помещается в освещённую витрину.
- Это так неправильно, - сказал Джереми. - Люди, чертовски, больны. Эти слоны намного человечнее, черт возьми, чем люди.
- Это алчность, - сказала я.
- Что это? - спросил он.
- Иное слово - жадность. Иди, спроси Коринн, - сказала я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже это не любит. Она говорит, как ты.
- Я всё ещё ненавижу её, - сказал он. - Я пока не могу с ней заговорить. Это моя политика. Она просто не-
- Я знаю, я знаю, - сказала я. - Твоя политика понятна. В конце концов, ты просто должен сдаться, милый.
- Ты не можешь говорить мне, что это не важно, потому что это не так. Если бросить моего отца и тебя, чтобы позаботиться обо мне - это что-то неважное, то в этом мире нет ничего важного, понимаешь?
- Да, - сказала я. - Я понимаю. Теперь.
114. Александр Алексеев
(отрывок из рассказа «Алчность» Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой и тем же вечером за ужином снова ругали капитализм. Семейка революционеров, не иначе. На этот раз тему поднял Джереми, когда босиком вошел на кухню, держа в руках айфон, пока я пила чай. Ему то ли шестнадцать, то ли уже семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем инопланетян, и я в шутку притворяюсь, что верю в жизнь на Марсе, но постепенно перевожу разговор на богоугодные темы. Сегодня, однако, его внимание привлекло что-то другое. На нем футболка с логотипом Rage Against the Machine, а еще он опять отращивает усы и на этот раз, кажется, успешно.
— Черт возьми, я просто не могу поверить, — говорит он, обращаясь ко мне. Я не делаю ему замечания насчет бранных слов. Меня забавляет, что он ругается, уж не знаю, почему. — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень, — говорю я, — Хотя я ни с одним из них лично не знакома. — Мы сидим за кухонным столом, Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то там занят в гараже, а Коринна наверху, щелкает пультом от телевизора. Не обратила внимания, где Люси — наверное, где-то сидит, читает. — Без сомнения, это одни из самых прекрасных божьих созданий, — продолжаю я, — насколько мне известно, они могут оплакивать погибших сородичей.
— Глянь тогда на это дерьмо, — говорит он, протягивая мне телефон.
— Слишком мелко, ничего не вижу.
— Прочитать тебе? — спрашивает Джереми. Какой же он славный молодой человек. Общаться с ним так здорово. Как же естественно любить внуков, никуда от этого чувства не деться. К тому же лицом он слегка похож на моего покойного супруга.
— Будь любезен, — отвечаю я.
— Это, в общем, смотри, тут про то, как убивают слонов.
— В смысле? — спрашивает Астрид, выглядывая из-за плиты. — Как убивают?
— В общем, в Зимбабве, я, кстати, знаю, где это, по географии проходили, ну, неважно, короче тут в статье написано, что эти зимбабвийцы сыпят цианид в поилки, в этом, как его, парке, чтобы убивать слонов. Эти ублюдки, наверное, берут яд, который в шахтах…
— Джереми, будь добр, следи за языком, — строго перебивает Астрид. Она принялась нарезать помидоры.
— …и этот яд, вернее, отравленная вода, убивает маленьких зверят, гепардов, потом стервятников, которые едят мертвых гепардов, короче, это мясорубка, но главное этот цианид в воде убивает слонов! — он смотрит на меня так, будто это я отравила воду. Я уже достаточно пожилая, и успела привыкнуть: старики в ответе за все. — Их-то за что?
— А почему они так поступают? — спрашиваю я.
— Почему? Из-за слоновой кости. У них же эти, бивни.
— Сколько слонов они уже убили? — задаю следующий вопрос.
— Тут написано, восемьдесят, — говорит Джереми. — Восемьдесят слонов отравили цианидом и свалили в кучу. Черт, как я их ненавижу!
— Да, — говорю я, — тебя можно понять.
— А зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— На сувениры, — говорю я. — Из них вырезают фигурки Будды. Убили слона, смастерили веселого Будду. Потом продают эти статуэтки американцам. Такой маленький Будда из слоновой кости в прозрачной упаковке.
— Так нельзя, — говорит Джереми, — Люди, мать их, больные. Да эти слоны куда человечнее, чем люди, черт бы их побрал.
— Это все алчность, — говорю я.
— Что? — переспрашивает Джереми.
— Так еще называют жадность. Спроси у Коринны, — говорю я ему. — Она там, наверху, смотрит телевизор. Ей это все тоже не по душе. Рассуждает точно так же, как ты.
— Все равно терпеть ее не могу, — говорит Джереми. — Я с ней не разговариваю. Из принципа. Она просто не…
— Да знаю, знаю, — говорю я. — Принципы иметь очень важно. Но вот конкретно от этого рано или поздно придется отказаться, солнышко.
— Не надо мне сейчас говорить, что это того не стоит, потому что оно стоит. Если это ерунда, взять и оставить меня с тобой и отцом, тогда вообще все на свете ерунда.
— Да, — говорю я. — Я понимаю. Всему свой час.
115. Алёна Игоревна
АЛЧНОСТЬ
ЧАРЛЬЗ БАКСТЕР
Перевод: Алёна Игоревна
Только мы успели вернуться домой, как тема капитализма снова захватила и взволновала наш ужинный стол. Признаться честно, мы походили на революционеров по ошибке облачённых в домашние халаты и тапочки. На сей раз всё началось с Джереми, который перед ужином, босиком разгуливал по дому с телефоном в руках. Я же, спокойно усевшись за стол, пила свой вечерний чай. Джереми шёл уже шестнадцатый или семнадцатый год, хотя, его точный возраст мне так и не удалось запомнить. Нередко мы болтали с ним о пришельцах с иноземных планет, о вере в существовании которых я с лукавой ухмылкой притворялась, всячески подшучивая и подтрунивая над ним, дабы привести его в чувства. Но сегодняшний случай был особенный. Я сразу заметила, что этот разговор пойдёт явно не о чужеземных существах. На нём была его излюбленная футболка с дерзкой надписью Rage Against the Machine, а на ещё юном овале лица виднелись тонкие волоски усов, так старательно прораставшие всё это время.
- Чёрт возьми, я не могу в это поверить! – сказал он мне. И меня не волновало, что он использовал сквернословие в разговоре со мной. Правда, нет. Во мне его слова вызывали какой-то необъяснимый трепет, будораживший душу. – Бабуля Ди, вот тебе нравятся слоны?
- Конечно, они мне очень нравятся, - ответила я. – Хоть, я и не знакома ни с кем из них лично, - мы оба сидели за кухонным столом. Астрид усердно стряпала что-то на ужин, Уэсли хлопотал над чем-то в гараже, а Коррин ворковала сама с собой, уставившись в экран телевизора наверху этажа. Но я не знала, где находилась Люси – держу пари, она притаилась в одном из тёмных уголков дома и читала очередную книгу. – Слоны - одни из величайших созданий на Земле созданных самим Богом, - продолжила я. – Понимаю, почему люди оплакивают их гибель.
- О, да ты только взгляни на это! – процедил он, всучивая мне под нос горящий экран телефона.
- Тут слишком мелко. Я не могу разобрать.
- Хочешь, чтобы я прочитал тебе? – каким же замечательным молодым человеком он был. Я наслаждалась его компанией каждую проведённую минуту. Всё же, полюбить собственного внука – проще простого. К тому же, что-то в его лице и мимике напоминало мне моего мужа…
- Конечно, - проговорила я.
- Хорошо - видишь ли, тут написано о живодёрстве и убийстве слонов.
- О чём-о чём? – спросила Астрид, выкрикивая через кухонную плиту. – Как они могли их убить?
- Только послушайте, в Зимбабве, местоположение которой я благостно знаю благодаря урокам географии, но сейчас это не имеет значения – именно там, в этой статье написано, эти черствые и наглые люди, эти зимбабвийцы - они! Своими собственными руками! Подложили цианид в водопои – дайте подумать, с чем же это сравнить? Во что-то вроде огромного аквапарка, чтобы убить слонов. И знаете что? У этих мерзавцев получилось! И что-то меня наводит на мысль, что тот промышленный цианид, который они используют при добыче золота…
- Джереми!… Прошу, следи за своим языком, - сказала Астрид несколько застенчиво. Сейчас она нарезала ломтиками томаты.
- Им удалось… Я имею в виду, сначала водоём стал воронкой убийств для мелких животных, вроде гепарда, потом же для стервятников, которые пожирают тех самых гиблых гепардов и наконец, пока та же самая участь не достигала всех других животных. Это настоящий круговорот смерти, чёрная дыра, тянущая всё живое за собой в бездну. Но представляете что? Больше всего водопои цианистого калия убили слонов! – он уставился на меня так, словно именно я – я была виновницей всего им сказанного. Я была уже стара. И одно за свою жизнь уяснила точно: все старшие люди всегда ответственны за всё, что происходит, и даже за те дела, к которым они не причастны. – Но что за безобразие… Они ведь и души не обидят!
- Но отчего же они вытворяют такой ужас с ними? – спросила я.
- Почему убивают слонов? Ради слоновой кости, конечно же. У них это что-то вроде клыков.
- И со сколькими из слонов, - дальше спрашивала я, - Они расправились столь варварским образом?
- В статье говорится о восьмидесяти, - ответил мне Джереми. – Целых восемьдесят слонов, были отравлены цианидом, и теперь гниют в куче других таких же отравленных слонов… Боже, иногда я просто ненавижу людей.
- Да, - сказала я, - Это справедливо.
- И что же они теперь будут делать со всей этой грудой слоновой кости? – спросила Астрид, монотонно помешивая ложечкой соус.
- Они сделают из них скульптуры, - сказала я. – Из слоновой кости ваяются декоративные фигурки. Сначала они убивают слонов, а после из них вырезают статуэтки маленьких счастливых Будд. Затем же, этих самых счастливых Будд они отправляют и продают американцам. Пока наконец они не оказываются, под куполом сверкающих и чистых витрин магазинов какого-нибудь мегаполиса.
- Как же… Как же это неправильно, - продолжал свою речь Джереми. – Люди - чертовски больны. Все эти слоны, чёрт побери, намного человечнее чем весь человеческий род.
- Это алчность, - произнесла я.
- Это что? – спросил он.
- Лишь ещё одно слово, обозначающее жадность. Джереми, сходи и позови Коррин, - сказала я ему. – Она сейчас там, наверху, смотрит телевизор. И её также возмущает этот вопрос. Вы рассуждаете с ней так одинаково.
- Я всё ещё презираю её, - отрезал он, – Что до сих пор не могу с ней разговаривать. И это моё право. Просто, она не…
- Я знаю, знаю… - отвечала я. – Право – ясное дело. Но в конце концов тебе придётся пожертвовать и отступиться от него, милый.
- Нельзя отрицать и говорить, что в том, что она сделала нет вовсе ничего особенного, ведь сама ты, в глубине своей души, знаешь, что истину нельзя спрятать или скрыть. Разумеется, если оставить тебя и моего отца одних опекать меня - это не что-то важное, тогда, конечно, в мире, вообще, больше нет ничего важного... Разве ты это не понимаешь?
- Да… - произнесла я, чуть задумавшись, притупив взгляд. – Теперь я понимаю… Только теперь.
116. Алёна Чащина
"Алчность" Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой и той ночью тема капитализма вновь поднялась за обеденным столом. Мы, видимо, семья революционеров. На этот раз начал Джереми, который зашёл на кухню босоногий и с айфоном в руке. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню сколько. Обычно мы обсуждаем инопланетян, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развлечь его и попутно привести к Иисусу. Но сегодня он увлечён чем-то другим. Он в своей футболке с группой Rage Against the Machine и я замечаю, что он отрастил усы и на этот раз успешно.
— Я не могу, мать твою, поверить в это, — говорит он мне. Я не возражаю, когда он матерится. Правда, я не против. Это меня даже веселит, не могу сказать почему, — бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Они мне очень нравятся, хотя я и не встречала ни одного лично, — мы сели за кухонный стол. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Корин наверху дремлет перед телевизором. Я не знаю, где Люси, но полагаю, что она читает где-то в доме, — слоны одни из самых великих созданий Бога. Насколько я знаю, они горюют по своим погибшим.
— Ну тогда взгляни на это дерьмо, — говорит он, указывая на маленький экран своего телефона.
— Слишком мелко, я не могу ничего разглядеть.
— Хочешь, я прочитаю? — спрашивает он. Какой же он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его обществом. Так легко любить своих внуков, к этому вообще не нужно прилагать никаких усилий. К тому же, его лицо немножечко напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я ему.
— Видишь ли, дело в том, что это о слонах, которых убивают и всякое такое.
— А что с ними? — Астрид спрашивает из-за плиты, — Как их убивают?
— Окей, в общем, в Зимбабве, я знаю, где это, потому что мы проходили это на географии. Короче, тут говорится, в этой статье, что эти люди, зимбабвийцы, они кладут цианид в воду в таком, типа, большом парке, чтобы убивать слонов. И у этих уродов, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче...
— Джереми, будь добр, не матерись, — тихонько попросила Астрид. Сейчас она нарезала томаты.
— И они стали, я имею в виду, эти отравленные водоёмы, они стали, типа убивать маленьких животных, гепардов, а потом стервятников, которые едят этих гепардов, когда они умирают, так что там на природе это натуральный буфет смерти, но в основном, цианид в воде, конечно, убивает слонов, которые типа абсолютно безобидны? — он смотрит на меня, как будто в этом есть моя вина. Я старая. Я могу это понять — старые люди виноваты во всём.
— Зачем они делают это? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть типа бивни.
— Как много слонов пострадало от этого?
— Тут написано восемьдесят. Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат гигантскими мертвыми слоновьими кучами. Боже, иногда я ненавижу людей.
— Да, вполне оправдано.
— Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновьей костью? — Астрид спрашивает, размешивая соус.
— Вырезают фигурки. Они делают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают маленького счастливого Будду. Потом продают этого счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости лежит там в витрине с подсветкой, — говорю я.
— Это ужасно неправильно. Люди реально больные. Эти слоны более человечны чем сами, мать его, люди, — возмущается Джереми.
— Это алчность.
— Это что? — спрашивает он.
— Ещё одно слово для жадности. Иди спроси Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, как и тебе. Она говорит то же самое.
— Я всё ещё её ненавижу. Я до сих пор не могу с ней говорить. Это моё правило. Она просто не...
— Я знаю, знаю. Твоё правило вполне понятно. Просто рано или поздно тебе придётся его нарушить, дорогой.
— Ты не можешь мне говорить, что это мелочь, потому что это вообще не так. Если это была бы мелочь, оставлять моего отца и тебя заботиться обо мне, то тогда всё на свете мелочь, понимаешь?
— Да. Я понимаю. Пока что.
117. Алина
Мы вернулись домой и в этот же вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже мы все таки семья революционеров. В это время на кухню заходит Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не припомню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и, в конце концов, мыслями направить его мыслями к Иисусу, но сегодня он думает о другом. На нем футболка с надписью американской рок-группы "Rage Against the Machine", и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз ему удается.
- Я не могу, мать твою, поверить в это! – восклицает Джереми.
Я не возражаю против того, что он использует ругательства. На самом деле, я не знаю почему, просто это забавляет меня.
- Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Они мне очень нравятся, - ответила я. - Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху эмоционально комментирует происходящее по телевизору. Я не знаю, где Люси - наверное, читает где-нибудь в доме.
- Они одни из величайших Божьих созданий, - говорю я. - Я читала, что они оплакивают своих умерших.
- Посмотри на этот чертов текст, - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
- Слишком мелко. Я плохо вижу.
- Хочешь, я прочту? - спрашивает он.
Какой же он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука для меня легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - отвечаю я.
- Ну, видишь ли, дело в том, что речь идет об убийстве слонов.
- А что насчет них? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. - Как их убили?
- Итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, в любом случае, в этой статье говорится о том, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ, я полагаю, есть доступ к техническому цианиду, который они используют при добыче золота…
- Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, - перебила его Астрид, нарезая помидоры кубиками.
- И у них это есть, я имею в виду, что яма с отравленной водой убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, как только они умирают, так что это что-то вроде настоящей уличной забегаловки, но в основном цианид только во время водопоя убивает животных.
Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я старая. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. “Какой из этих убийств безвреден для самих нас?”
- Зачем они это делали? спрашиваю я.
- Убивали слонов? Для слоновой кости. У них есть что-то вроде клыков.
- Со сколькими слонами, - интересуюсь я, - они это совершили?
- Здесь написано восемьдесят, - говорит мне Джереми. “Восемьдесят туш слонов отравленных цианидом, лежат скопищем”. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - говорю я. - это справедливо.
- Как ты думаешь, что они делают с этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
Для резьбы. - Отвечаю я. - Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. В итоге, маленький Будда из слоновой кости помещается в освещенную витрину.
- Это так неправильно. - Говорит Джереми. - Люди чертовски больны. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди.
- Это алчность, - говорю я.
- Что это означает? - спрашивает он.
- Это еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди, спроси Коринн, - говорю я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей эта тема тоже не нравится. Она рассуждает также, как и ты.
- Я все еще ненавижу ее, - говорит он. - Я пока не могу с ней поговорить. Такое мое решение. Она просто не была...
- Я знаю, знаю, - перебиваю его я. - Отношение то понятно. В конце концов, тебе просто придется смириться с этим, милый.
- Ты не можешь сказать мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если это не было чем-то большим, чем оставить моего отца и заставить тебя заботиться обо мне, тогда это ничего особого, понимаешь?
- Да, - соглашаюсь я. - Я понимаю. Пока что.
118. Алиса Селезнёва
Мы возвращаемся домой, и вечером за столом вновь всплывает тема капитализма. Мы словно семейство революционеров. Теперь разговор заводит Джереми. Перед ужином он входит на кухню босиком с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Джереми шестнадцать или семнадцать лет, точно не помню. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах из космоса, и я подыгрываю ему, притворяясь, что они существуют, чтобы в конце концов заставить его задуматься о Боге. Но сегодня у него на уме что-то другое. На нем футболка с символикой группы Rage Against the Machine. Я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз у него получается.
– Твою мать, я не могу в это поверить, – обращается он ко мне.
Меня не смущает, что он ругается. Совсем нет. Немного забавляет, не знаю, почему.
– Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – отвечаю я. – Хотя лично мне не доводилось с кем-нибудь из них познакомиться.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли с чем-то возится в гараже, Коринн наверху что-то бормочет перед телевизором. Не знаю, где Люси – наверное, где-то дома, сидит в обнимку с книгой.
– Слоны – одни из величайших божественных созданий, – говорю я. – Я слышала, что они оплакивают смерть своих близких.
– Тогда глянь на это дерьмо, – говорит он, показывая пальцем на маленький экран телефона.
– Очень мелко, мне ничего не видно.
– Хочешь, я прочитаю? – предлагает он. Какой же он всё-таки замечательный молодой человек. Нравится мне проводить с ним время. Любить внука так легко – ничего не нужно для этого делать. А ещё его лицо немного напоминает мне моего покойного мужа.
– Давай, – соглашаюсь я.
– Ну, в общем, там речь о том, что слонов убивают и всё такое.
– Что? – спрашивает стоящая у плиты Астрид. – Как убивают?
– Короче, в Зимбабве – я знаю, где это, мы проходили на географии – в общем, там, в этой статье, пишут, что эти люди, зимбабвийцы, в водоемы этого, типа, огромного парка, добавляют цианид, чтобы убивать слонов. Я думаю, у этих мудаков есть доступ к промышленному цианиду, который применяют для добычи золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержанно вставляет Астрид, нарезая помидоры кубиками.
– И они, то есть, эта отравленная вода в водоёмах, как бы убивает мелких зверей, гепардов, а затем стервятников, которые едят этих гепардов, когда они умирают. Короче, выходит что-то типа столовки для смертников под открытым небом. Но в основном цианид в водоемах убивает слонов.
Он таращится на меня так, словно я в этом виновата. Я стара. Я понимаю, старики несут ответственность за всё.
– Но ведь слоны же безобидные?
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же эти, бивни.
– Сколько же слонов, – спрашиваю я, – они так отравили?
– Тут пишут про восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом. Кучи мертвых слонов. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
– Да, – соглашаюсь я. – Справедливо.
– И что же, ты думаешь, они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Фигурки вырезают, – отвечаю я. – Маленького Будду. Они убивают слонов, чтобы вырезать из костей веселого Будду. А потом они продают этого веселого Будду американцам. Выставляют маленькие фигурки Будды из слоновой кости на витринах с подсветкой.
– Это отвратительно, – говорит Джереми. – Люди просто мерзкие твари. Эти слоны, мать твою, куда человечнее.
– Это всё алчность, – замечаю я.
– Что? – спрашивает Джереми.
– То же, что и «жадность». Спроси у Коринн, – предлагаю я ему. – Она там, наверху, смотрит телевизор. Ей тоже всё это не нравится. Говорит совсем как ты.
– Я её всё ещё ненавижу, – отвечает он. – И пока не могу с ней разговаривать. У меня есть принципы. Она просто не…
– Да-да, знаю, – говорю я. – Я понимаю твои принципы. Но тебе всё равно когда-нибудь придется от них отказаться, милый.
– Даже не говори мне, что это не проблема, потому что это не так! Она меня бросила, оставив на отца и тебя, и если это – не проблема, тогда в жизни вообще проблем нет!
– Да, – говорю я. – Я понимаю. До поры до времени.
119. Анастасия Неменущая
"АЛЧНОСТЬ" Чарльза Бакстера
(отрывок "АЛЧНОСТЬ" из книги Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой, и за ужином вновь звучит разговор о капитализме. Похоже, мы - семья революционеров. Инициатором дискуссии становится Джереми, который появляется на кухне босиком, сжимая в руках свой iPhone. Я сижу, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, я уже не помню точно. Обычно мы обсуждаем с ним космических пришельцев, и я делаю вид, что я в них верю, чтобы поддержать его и, в конце концов, привести к Иисусу, но сегодня его привлекает что-то другое. На нем футболка с названием рок группы “Rage Against the Machine”, и я замечаю, что он пытается отрастить усы, и на этот раз у него получается.
─ Блядь, я не могу в это поверить, - говорит он мне.
Я не возражаю против того, что он использует обсценную лексику. Правда, не возражаю. Меня это забавляет, не могу даже сказать почему.
─ Бабуля Ди, а ты любишь слонов?
─ Они мне очень нравятся, ─ отвечаю я, ─ хотя ни разу не встречала их вживую.
Мы сидим за столом на кухне. Астрид занята приготовлением ужина, Уэсли ушел в гараж, а Коринна воркует перед телевизором на втором этаже. Я не знаю, где Люси - скорее всего, читает где-то в доме.
─ Они - величайшие из творений Господних, ─ говорю я. ─ Слышала, что они скорбят по своим умершим.
─ Посмотри на эту хреновину, ─ говорит он, показывая на маленький экран телефона.
─ Экран слишком маленький. Я не могу ничего разглядеть.
─ Хочешь, я прочитаю? ─ он обращается ко мне.
Какой он привлекательный молодой человек. Я чувствую себя счастливой в его присутствии. Любовь к внуку наполняет мое сердце теплом и светом. И иногда я вижу в нем отблеск моего покойного супруга.
─ Да, разумеется, ─ отвечаю я.
─ Ну, видишь ли, дело в том, что там рассказывается о том, как убивают слонов и тому подобное.
─ Зачем они это делают? ─ вздыхает Астрид, не сводя глаз с огня. ─ Каким образом они убивают их?
─ Так, в Зимбабве, я знаю, где это, потому что мы изучали это на географии. Так вот, по словам журналистов, местные жители отравляют воду цианидом в огромном национальном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ, я полагаю, к промышленному цианиду, который используется при добыче золота...
Астрид, продолжая нарезать помидоры на маленькие кусочки, обращается к Джереми и тихо просит:
─ Джереми, не ругайся так грубо
Он смотрит на меня презрительно, рассказывая о том, как отравленная вода уносила жизни маленьких животных, гепардов, которые пили из реки, и стервятников, которые клевали их трупы, словно я виновна во всех бедах этого мира. Он говорит о том, какой это был ад на земле, как цианид в воде убивал слонов. Я знаю: Старики во всем виноваты. “Но кто не без греха?”
─ Зачем они это сделали? ─ спрашиваю я
─ Убивают слонов? За слоновую кость. У них, типа, бивни.
─ И сколько слонов погибло от их рук? ─ интересуюсь я.
─ Здесь написано восемьдесят, ─ говорит мне Джереми, ─ восемьдесят трупов слонов, отравленных цианидом, лежат в виде куч. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
─ Да, ─ отвечаю я, ─ это справедливо.
─ Как вы думаете, зачем им столько слоновой кости? ─ спрашивает Астрид, помешивая соус.
─ Для резьбы, ─ говорю я, ─ с ее помощью они создают миниатюрных Будд из слоновой кости. Они отнимают жизнь у слонов и высекают из их бивней улыбающегося Будду. А потом продают его американцам за большие деньги. А маленький Будда из слоновой кости попадает в роскошный дом, где его ставят на подсвеченную полку.
─ Это так неправильно, ─ говорит Джереми. ─ Люди больные на голову. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем они.
─ Это алчность, ─ произношу я.
─ Что? ─ спрашивает он.
─ Еще одно слово для обозначения жадности, ─ отвечаю я ему. ─ Иди и спроси Коринну. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится это. Вы похожи.
─ Я все еще ненавижу ее, ─ говорит он, ─ и пока не могу с ней разговаривать. Это моя позиция. Она просто не...
─ Я знаю, знаю, ─ отвечаю я, ─ политика ясна. Просто, в конце концов, тебе придется от нее отказаться, милый.
─ Не пытайся убедить меня, что это ерунда, потому что это не ерунда. Если то, что она смогла бросить меня на попечение отца и тебя, это мелочи. Тогда ничто не имеет значения, разве ты не понимаешь?
─ Да, ─ говорю я, ─ понимаю. Теперь понимаю.
120. Анастасия Перепилова
Отрывок из произведения «Скупость» Чарльза Бакстера
Вернувшись домой, в тот же вечер за обеденным столом вновь поднялась тема капитализма. Похоже, что мы – семейство революционеров. На этот раз тему заводит Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой айфон. Я сижу и пью чай. Ему то ли 16, то ли 17, не могу вспомнить точно. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы подшутить над ним и в конце концов направить его на верный путь, но сегодня он думает над чем-то другим. На нем футболка с группой Rage Against the Machine, и я замечаю, что он отращивает усы, на этот раз даже успешно.
«Черт возьми, совершенно не могу в это поверить» – говорит он мне. Его непристойности меня не смущают. Мне действительно все равно. Не знаю, почему, но меня это даже забавляет. «Бабушка Ди, а ты любишь слонов?»
«Они мне очень нравятся», – отвечаю я. «Хотя никого из них я лично не встречала». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринна хлопочет наверху у телевизора. Не знаю, чем сейчас занимается Люси – вероятно, читает где-то в доме. «Они – одни из величайших творений Бога», – говорю я. «Они ведь даже оплакивают своих покойников».
«Посмотри на эту хреновину», – говорит он, показывая на экранчик телефона.
«Он слишком маленький. Я ничего не вижу».
«Хочешь, я прочту?» – спрашивает он. Ну какой же он красивый молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Любить внука так просто, для этого не нужно прилагать никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Конечно», – отвечаю я.
«Ну, в общем, дело в том, что это об убийстве слонов и тому подобном».
«А что с ними?», – спросила Астрид, стоя у плиты. «Как их убивают?»
«Итак, в Зимбабве, а я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на уроках географии... так вот, в этой статье говорится, что они, эти люди, зимбабвийцы, подсыпают цианид в водоемы в огромном парке, чтобы убить слонов. А у этих уродов есть доступ, я полагаю, к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...»
«Джереми, пожалуйста, следи за своими словами», – сдержанно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
«И они, точнее, отравленная вода, она убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов, когда они умирали, так что это был настоящий смертельный дворец под открытым небом, но в большей степени цианид, содержащийся в воде, убивал слонов». Он смотрит на меня так, как будто я в этом виновата. Я стара. Я могу понять: старики всегда во всем виноваты. «Безобидных слонов?»
«Зачем они это делали?» – спрашиваю я.
«Убивали слонов? Ради слоновой кости. У них есть, типа, бивни».
«Со сколькими слонами, – спрашиваю я, – они так поступили?»
«Тут говорится о восьмидесяти», – говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в груде трупов. Боже, порой я ненавижу людей».
«Согласна», – отвечаю я. «Есть за что».
«Как вы думаете, что они делают со всей этой слоновой костью?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Изготавливают изделия из резьбы», – говорю я. «Они вырезают маленькие фигурки Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине».
«Это так неправильно, – возмущается Джереми. «Люди – полные придурки. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем люди».
«Это скупость», – говорю я.
«Это что?» – спрашивает он.
«Синоним к слову жадность. Иди и спроси Коринну», – говорю я ему.
«Она смотрит телевизор наверху. Ей это тоже не нравится. Она рассуждает прямо как ты».
«Я всё равно её ненавижу», – отвечает он. «Я пока не могу с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не...»
«Знаю, знаю», – говорю я. «Твои принципы можно понять. Но в конце концов, тебе просто придется сдаться, милый».
«Ты не можешь говорить мне, что это ерунда, потому что это было очень важно. Конечно, если это не было чем-то серьезным – оставить отца и тебя на попечение обо мне, то ничего страшного нет, понимаешь?»
«Да», – отвечаю я. «Я понимаю. Пока что».
121. Анастасия Спиридонова
(отрывок из произведения «Алчность» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер тема капитализма снова поднимается за ужином. Кажется, что мы – семья революционеров. На этот раз Джереми начинает разговор. Перед ужином он заходит в комнату босиком, держа в руке свой iPhone. Я сижу за столом, попивая чай. Джереми шестнадцать или семнадцать лет, не могу вспомнить точно. Обычно мы с ним разговариваем о инопланетянах, и я делаю вид, что верю в их существование, чтобы потешить его и, в конечном итоге, перейти к разговору о Иисусе, но сегодня у него на уме что-то другое. На нём футболка с принтом группы «Rage against the Machines», и я замечаю, что он отращивает усы, и у него неплохо это получается.
– Черт, я просто не могу поверить, – говорит он мне. Я не против, что он использует в речи ругательства. Правда, не против. Меня это даже забавляет, не могу сказать почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень, – отвечаю я. – Хотя я ни разу не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят чем-то в гараже, а Коринн наверху посапывает перед телевизором. Не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме.
– Они одни из величайших Божьих созданий, – говорю я. – Слышала, что они оплакивают своих мертвых.
– Тогда взгляни на это, – говорит он, показывая на свой экран смартфона.
– Слишком мелко. Не могу разглядеть.
– Хочешь, я прочитаю? – предлагает он. Какой же он всё-таки симпатичный молодой человек. Мне нравится проводить время в его компании. Любить своего внука – это так просто, для этого не нужно прикладывать усилий. К тому же его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – соглашаюсь я.
– Вот, здесь написано, что слонов убивают и так далее.
– А что с ними? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
– Итак, в Зимбабве… Я знаю, где это находится, потому что мы проходили это по географии. В общем, здесь говорится, что эти зимбвавийцы добавляют цианид в водоемы в огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих паршивцев, как я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота-
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержанно говорит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
– И они, я имею в виду, отравленная вода убивала маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые ели их трупы, так что это превратилось в закусочную «дворец смерти». Но цианид в основном уничтожает слонов, – он смотрит на меня так, будто я в этом виновата. Я старая, понимаю: пожилые люди ответственны за всё, – которые вообще безобидны.
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же есть, как бы, бивни.
– Сколько уже слонов, – спрашиваю я, – погибло?
– Здесь написано, что восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат грудами. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
– Да, – отвечаю я. – Справедливое замечание.
– Как думаешь, что они делают с этими слоновыми костями? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Используют для резьбы, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают американцам. Маленькую фигурку Будды из слоновой кости ставят на витрину.
– Это так неправильно, – говорит Джереми. – Люди, черт возьми, ненормальные. Да эти слоны более человечны, чем сами люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Что? – спрашивает он.
– То же самое, что и «жадность». Иди, спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит то же, что и ты.
– Я всё ещё ненавижу её, – говорит он. – Не могу пока с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не–
– Я знаю, знаю, – говорю я. – Я понимаю тебя. Просто, в конце концов, тебе придется уступить, дорогой.
– Ты не можешь говорить, что это мелочь, потому что это не так. Если бросить моего отца и тебя, чтобы позаботиться обо мне – это мелочь, то в этом мире вообще нет ничего важного, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Пока что.
122. Анастасия_Б
Мы вернулись домой, и вечером речь снова зашла о капитализме. Похоже, у нас целое семейство бунтарей. В этот раз начал Джереми, который перед ужином пришел на кухню без обуви и с айфоном в руке. Я сидела и пила чай. Не помню точно, сколько ему лет: шестнадцать или семнадцать. Обычно мы обсуждаем космических пришельцев, и я подыгрываю ему, делая вид, будто верю в их существование, и в конце подвожу его к теме Бога. Но сегодня у Джереми вертелось на уме нечто другое. Он вышел в футболке с рок-группой Rage Against the Machine, и я заметила у него усы, которые он раньше уже пытался отращивать, но безуспешно.
– Охренеть, – произнес он. Его выражения совсем не коробят меня, честное слово. Они скорее забавляют, сама не пойму почему. – Бабуля, ты любишь слонов?
– Очень, – ответила я. – Хотя и не знакома ни с одним из них.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли работал в гараже, а Корин дремала наверху перед телевизором. Не знаю, где была Люси, наверное, читала в одной из комнат.
– Слоны – одно из величайших созданий Бога, – произнесла я. – Знаю, что они оплакивают погибших товарищей.
– Тогда взгляни на эту херню, – указал он на небольшой экран телефона.
– Слишком мелко. Ничего не разберу.
– Давай прочитаю, – ответил он. Какой же он милый. Мне с ним нравится. Как легко любить внуков, когда это дается без усилий. К тому же, лицом он слегка похож на моего покойного мужа.
– Прочитай.
– Ну, в общем, здесь про убийство слонов и прочее.
– Что конкретно? – спросила Астрид из-за плиты. – Как их убивают?
– Так, в Зимбабве…я знаю, где это, проходили на географии…итак, здесь пишут, что жители, ну эти, зимбабвийцы, сыплют цианид в места водопоя в этом, как его, национальном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используют в золотодобыче…
– Джереми, следи за языком, – с притворным смущением сказала Астрид, нарезая помидоры.
– И они, то есть она, отравленная вода убивает мелких животных, гепардов, а затем стервятников, которые _поедают_ умерших гепардов. Типа уличного кафе у царства смерти. Но чаще всего цианид в воде убивает _слонов_, которые не сделали ничего плохого. – В его взгляде, устремленном на меня, сквозило обвинение. Понятно: я старая, а старики в ответе за всё. – Ведь так?
– Зачем они так поступают? – поинтересовалась я.
– Убивают слонов? Из-за бивней. Ради слоновой кости.
– Сколько слонов они так убили?
– Пишут, что восемьдесят, – ответил Джереми. – «Гора из восьмидесяти мертвых слонов, отравленных цианидом». Боже, порой я ненавижу людей.
– Да, ты прав, – подтвердила я.
– Что они, по-твоему, делают со слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Используют в резьбе, – ответила я. – Они вырезают фигурки Будды. Убивают слонов и изготавливают счастливых Будд. Затем продают фигурки американцам. Маленький Будда из слоновой кости хорошо смотрится на полке.
– Но так нельзя, – возмутился Джереми. – Больные ублюдки, а не люди. Слоны и то более человечны, чем они.
– Это называется алчность, – сказала я.
– Как? – переспросил Джереми.
– То же, что и жадность. Спроси у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Такое ей тоже не по душе. Тут вы похожи.
– Я до сих пор ненавижу ее, – ответил он. – Не могу с ней говорить. Таковы мои принципы. Она не….
– Знаю, знаю, – прервала я. – Понимаю про принципы, милый, но когда-нибудь придется про них забыть.
– Не смей говорить, что это пустяки, это не так. Если пустяк бросить меня на тебя и на папу, то что тогда не пустяк?
– Понимаю, – согласилась я. – Пока что понимаю.
123. Анастасия_М
(Отрывок из рассказа «АЛЧНОСТЬ»
Чарльза Бакстера)
В тот вечер, когда мы вернулись домой, капитализм снова был темой нашего обсуждения. Иногда кажется, что мы семья революционеров. Перед ужином Джереми с телефоном в руке заходит на кухню. Я сижу, пью чай. Я уже и не вспомню, сколько ему лет: то ли 16, то ли 17. Обычно мы с ним говорим о пришельцах, и я утверждаю, что они существуют. Я делаю это для того, чтобы немного рассмешить его, а потом начинаю разговор о вере в Бога, но сегодня все не как обычно. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine» и стало заметно, что он отращивает усы, которые теперь действительно можно заметить.
– Блин, я не могу поверить в это, – говорит он мне. Я не сержусь, когда он использует в своей речи ругательства. Хотя меня это настораживает, но я не знаю почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Да, очень, – отвечаю я, – хотя никогда их не видела их вживую. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли делает что-то в гараже, а Коринн наверху смотрит телевизор. Я не знаю, где Люси: возможно, она читает книгу в какой-нибудь комнате. – Слоны – это одни из самых величайших творений Божьих, – говорю я, – как мне известно, они оплакивают погибших членов своего стада.
– Посмотри, что, черт возьми, происходит в мире! – говорит он, показывая на экран телефона.
– Я ничего не вижу на этом маленьком экране…
– Хочешь, я прочитаю? – спрашивает он. Какой же он любезный молодой человек! Мне так приятно с ним общаться! Я люблю своего внука. Кроме того, его черты лица немного напоминают мне моего покойного мужа.
– Конечно, читай, – говорю я.
– В общем, речь здесь идет об убийстве слонов.
– И что там пишут? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
– В общем, в этой статье говорится, что в Зимбабве (я знаю, где это место, потому что мы проходили эту тему на географии) местные жители добавляют цианид в водоемы, из которых пьют слоны, после чего они погибают. Думаю, у этих гадов есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – говорит Астрид, нарезая в это время помидоры.
– И эти отравленные водоемы стали причиной смерти мелких животных, например, гепардов, а потом стервятников, которые питались трупами этих гепардов – получается настоящее бедствие, но в основном на таких водоемах отравляются слоны. Он смотрит на меня так, как будто в этом виновата я. Да, я взрослый человек. Я понимаю, что взрослые люди несут ответственность за все. – Хотя они никому не причиняют вреда.
– И почему они делают это? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости, их бивней.
– И сколько слонов они убили? – спрашиваю я.
– Здесь написано, что восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, – целая куча! Господи, иногда я так ненавижу людей!
– Да, – отвечаю я, – справедливо.
– Как ты думаешь, что они делают со слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Они используют слоновую кость для резьбы, – объясняю я, – чтобы сделать из нее фигурки Будды. Они убивают этих несчастных животных и изготавливают из них счастливого Будду, а затем продают это американцам. И вот, эта счастливая фигурка Будды, вырезанная из слоновой кости, стоит на витрине.
– Это вообще неправильно, – говорит Джереми. – Люди сумасшедшие! Эти слоны более человечны, чем они, черт возьми!
– Это алчность, – говорю я.
– А что это значит? – спрашивает он.
– Это то же самое, что и жадность. Иди спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху смотрит телевизор. Она тоже против всего этого. У вас во многом совпадают взгляды.
– Но я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Не хочу с ней разговаривать. Это не в моих правилах. Она просто не…
– Знаю, знаю, – говорю я. – Мне понятна твоя политика. В конце концов, тебе придется оставить свои правила, мой дорогой.
– Не нужно говорить, что это пустяк, потому что это не так. Если уйти от моего отца и оставить меня на твое попечительство было бы пустяком, то что тогда проблема?
– Да, – говорю я. – Сейчас я понимаю.
124. Ангелина Дрозд
Чарльз Бакстер «Алчность»
Мы возвращаемся домой, и в этот вечер снова поднимается тема капитализма за обеденным столом. Такое ощущение, что мы - семья революционеров. На этот раз все начинается с Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой Айфон. Я сижу, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, я точно не припомню. Обычно мы с ним болтаем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и в итоге привести к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка с надписью "Ярость против системы", и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз довольно успешно.
«Я, блядь, не могу в это поверить, — говорит он мне. Я не возражаю, когда он использует ругательства. На самом деле, я сама этого не делаю. Это забавляет меня, не могу сказать почему, — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Мне они очень нравятся, — отвечаю я, — хотя я никогда их не встречала». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси, думаю, читает где-нибудь в доме. «Они – одни из величайших Божьих созданий, — добавила я. — Я понимаю, что они скорбят по своим умершим».
«Так глянь на эту хуйню», — говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Экран слишком маленький. Я не могу разглядеть».
«Хочешь, я прочту?» — спрашивает он. Какой же он благородный молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука очень легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне моего покойного мужа.
«Конечно», — отвечаю я.
«Так, смотри, дело в том, что речь идет об убитых слонах и тому подобном».
«Что с ними? — спрашивает Астрид, стоя у плиты, — Как их убили?»
«Окей, итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, так вот, что говорится в этой статье, так это то, что они, эти люди, зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих мудил, думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота».
«Джереми, пожалуйста, следи за своим языком», — сдержанно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
«И они, я имею в виду, отравленное водопойное место, типа, убивало маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, как только они умирают, так что это что-то вроде настоящей уличной смертной забегаловки, но в основном цианид убивал слонов в водопоях. — Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. — Которые безвредны?»
«Зачем они это делали?» — спрашиваю я.
«Убивали слонов? Для слоновой кости. У них что-то типа бивней».
«Со сколькими слонами, — спрашиваю я, — они это сделали?»
«Здесь написано с восьмьюдесятью, — говорит мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами мертвыми. Господи, иногда я ненавижу людей».
«Да, — говорю я. — Это справедливо».
«Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью?» — спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости помещается в освещенную витрину».
«Это так неправильно, — говорит Джереми. — Люди ебанутые. Ради всего, блядь, святого, эти слоны более человечны, чем люди».
«Это алчность», — говорю я.
«Это что?» — спрашивает он.
«Еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Коринн, — говорю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит так же, как и ты».
«Я все еще ненавижу ее, — говорит он. — Я пока не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она просто не была...»
«Я знаю, знаю, — говорю я. — Твоя политика мне понятна. В конце концов, тебе просто придется отказаться от этого, милый».
«Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если, оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, не было чем-то серьёзным, то тогда ничто не является серьезным, понимаешь?»
«Да, — говорю я. — Я понимаю. Пока что».
125. Андрей
Мы возвращаемся домой, а вечером тема капитализма снова всплывает за кухонным столом. Похоже, мы семейство бунтарей. На сей раз это Джереми, который ко времени ужина пришлепал на кухню босой и с айфоном в руках. Я сижу, чаёвничаю. Ему уже то ли шестнадцать, то ли, семнадцать, я путаюсь. Наши обычные разговоры сводятся к пришельцам из космоса, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы потрафить ему, и кружными путями привести к Исусу, но сегодня он углядел нечто иное. Он в футболке "Rage Against The Machine", а над его губой уже вполне уверенно пробиваются усики.
* Rage Againts The Machine (в некоторой вольной интерпретации «Битва против Системы») - американская рок-группа, выражающая в песнях революционные политические взгляды.
— Херова дичь, даже не верится, — бросает он мне.
От его ругательств меня не коробит. Вообще никогда. Они для меня как щекотка, не знаю уж, почему.
— Вот ты, Баб Ди — ты слонов уважаешь?
— Ещё как уважаю, — отвечаю я. — Но личных знакомств не водила.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринн наверху, бормочет что-то перед телевизором. Где Люси, не знаю — наверное, засела с книгой в глубине дома.
— Слоны величайшие из божьих творений. Слышала, они оплакивают своих умерших.
— Тогда гляди, какая херотень, — говорит он, протягивая ко мне маленький экранчик смартфона.
— Слишком мелко. Не разберу.
— Хочешь, чтобы я прочитал?
Славный он парнишка. Мне нравится проводить с ним время. Внука любить так легко, не не нужно никаких усилий. К тому же, в его лице нет-нет, да и мелькают черты покойного мужа.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Так... где тут... в общем, короче, убита, типа, куча слонов.
— Кто, где, кого? — уточняет из-за кухонной стойки Астрид. — Как убита?
— Ну, в общем, в Зимбабве, — я, кстати, знаю где это, нам на географии рассказывали... ну так вот — тут, в статье, говорится, что там эти, местные, типа, ну — зимбабвийцы, подсыпают цианид в водопои в их огромном национальном парке, чтобы травить слонов. У ебаклаков, похоже, доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, будь любезен, следи за речью, — терпеливо поправляет Астрид. Она нарезает кубиками помидоры.
— Ну и они — в смысле, отравленные водопои — загубили кучу мелкой живности, гепардов там, потом стервятников, которые жрали дохлых гепардов, в общем, форменное пиршество смерти под открытым небом, но больше всего пострадали слоны.
Он таращится на меня, словно я виновата. Я старая. Понимаю так: старики в ответе за всё.
— А кто безобиднее их?
— Зачем же они так делают? — интересуюсь я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, так-то, бивни.
— И много слонов они уже так успели?
— Пишут о восмидесяти, — отвечает мне Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом дохлых слонов свалены дохлыми слоновьими кучами. Боже, я иногда просто ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Это напрашивается.
— А куда им столько слоновой кости, как думаете? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Резьбой заниматься, — объясняю я. — Вырезают маленьких Будд. Убили слонов, и режут счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. И вот тебе маленький костяной Будда под лампой в прозрачной витрине.
— Дичь несусветная, — говорит Джейми. — Люди наглухо отбитые твари, слоны, и те человечнее.
— Такова алчность, — объявляю я.
— Кто?
— Ещё одно словечко для неуёмной жадности. Вон, иди у Коринн спроси, — говорю я ему. — Она наверху перед телевизором. Тоже такого не любит. Возмущается прямо как ты.
— Я её всё ещё не перевариваю. Не могу пока с ней говорить. Это мой принцип. Она просто не...
— Ясно, ясно. И принцип твой объясним. Но рано или поздно, дружочек мой, тебе придётся им поступиться.
— Только не лечи мне, что это всё ерунда, потому что не ерунда. Если ерунда — бросить отца, и тебя, и меня повесить вам на шею, то что не ерунда, да?
— Да, да, — соглашаюсь я. — Разумно. Пока.
126. Анна Кропачева
«Алчность» Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, что мы - семья революционеров. На этот раз это был Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой Айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно он и я разговариваем о пришельцах, и я делаю вид, что они существуют, чтобы развеселить его и в итоге довести до разговора об Иисусе, но сегодня он думает о чем-то другом. Он одет в футболку с надписью: «Ярость против системы», и я замечаю, что он отращивает усы и на этот раз успешно.
-Черт возьми, я не могу в это поверить, - говорит он мне. Я не возражаю, что он использует непристойности. На самом деле, я не против. Это забавляет меня, я не могу сказать почему. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
-Они мне очень нравятся, - говорю я. - Хотя я никогда не знала никого из них лично. - Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Корин на верху воркует перед телевизором. Я не знаю где Люси - наверное, читает где-нибудь в доме. - Они - одни из самый величайших божьих созданий, - говорю я. - Я понимаю, что они скорбят по своим умершим.
-Так посмотри на эту чертову вещь, - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
-Всё слишком маленькое. Я ничего не вижу.
-Ты хочешь, чтобы я прочитал? - спрашивает он. Какой же он замечательный молодой человек. Я хорошо провожу время в его кампании. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
-Конечно, - говорю я.
-Ну, смотри, речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
-Что там насчет них? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. - Как убили?
-Хорошо, итак, в Зимбабве, которое я знаю где находится, потому что мы учили это на географии, в любом случае, что говорится в этой статье, так это то, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих отморозков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, которые они используют при добыче золота —
-Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, - скромно говорит Астрид. Она нарезает помидоры кубиками.
-И она, я имею ввиду яма с отравленной водой убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, когда они умирают, так что, это что-то по типу закусочной во дворце смерти под открытым небом, но в основном цианид в яме с водой убивает слонов. - Он глядит на меня так, как будто я во всем виновата. Я старая. Я понимаю. Старые люди ответственны за все. - Которые безвредны?
-Зачем они это делали? - спрашиваю я.
-Убивали слонов? Для добычи слоновой кости. У них что-то вроде бивней.
-Со сколькими слонами, - спрашиваю я, - они это сделали?
-Здесь написано восемьдесят, - говорит мне Джереми. Восемьдесят отравленных слонов лежат кучами. Боже, я иногда ненавижу людей.
-Да, - говорю я. - Это справедливо.
-Как ты думаешь, для чего им слоновая кость? - спросила Астрид, помешивая соус.
-Для резьбы, - говорю я. -Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слона и вырезают счастливого Будду. Потом они продают этого счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости помещается в освещенную витрину.
-Это так неправильно, - говорит Джереми. - Люди чертовски больны. Черт возьми, эти слоны более человечнее, чем люди.
-Это алчность, - говорю я.
-Это что? - спрашивает он.
-Еще одно слово, обозначающее жадность. Спроси Коринн, - говорю я ему. - Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит, как ты.
-Я все еще ненавижу ее, - говорит он. - Я пока не могу с ней поговорить. Такова моя политика. Она просто не была—
-Я знаю, я знаю, - говорю я. - Политика понятна. Тебе просто нужно отпустить это все, милый.
-Ты не можешь говорить мне, что это просто пустяк, потому что это пустяк. Если бы это был не пустяк, оставляя моего отца и тебя ухаживать за мной, тогда ничего из этого было бы не важно, понимаешь?
-Да, - говорю я. - Я понимаю. На данный момент.
127. Анна Н
Отрывок из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»
Мы вернулись домой. Вечером на кухне вновь возникла тема капитализма. Может показаться, что мы семья революционеров. На этот раз разговор завел Джереми. Перед ужином он зашел на кухню, босой, с айфоном в руках. Я пила чай. Джереми лет шестнадцать или семнадцать, не вспомню точно. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев, и я делаю вид, что верю в их существование, чтобы насмешить Джереми, и в конце концов заговорить с ним об Иисусе, но сегодня моего внука заинтересовало нечто иное. Он был в футболке с рок-группой Rage Against the Machine, а еще я заметила, что он отращивает усы и на этот раз вполне успешно.
– Твою ж мать, да я просто в шоке! – обратился он ко мне. Меня не задевают его грубые выражения. Ни капельки. Не знаю почему, но они кажутся мне забавными.
– Бабушка, ты любишь слонов?
– Очень даже люблю, – ответила я. – Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли был занят чем-то в гараже, наверху Коринн бормотала что-то, сидя перед телевизором. Не знаю, где была Люси, наверное, читала в одной из комнат.
– Слоны – одни из величайших божьих созданий, – добавила я. – Я слышала, что они оплакивают умерших сородичей.
– Так посмотри на этот отстой! – воскликнул Джереми, показывая что-то на экране телефона.
– Очень мелко. Я ничего не разгляжу.
– Давай я прочитаю, – предложил Джереми. Какой же он красивый парень. Обожаю проводить с ним время. Любить внука так просто, даже стараться не нужно. К тому же черты лица Джереми немного напоминают мне покойного мужа.
– Давай, – ответила я.
– Так, смотри, тут написано, что слонов убивают и все в этом роде.
– А конкретнее? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как именно убивают?
– Ну, в Зимбабве, кстати, я знаю, где это, потому что мы проходили Зимбабве на географии. В общем, тут говорится, в статье, что люди, жители этого Зимбабве, чтобы убить слонов, подсыпают в водоемы огромного парка цианид. Думаю, у этих засранцев есть доступ к огромному количеству цианида, они же пользуются им для добычи золота…
– Джереми, не выражайся, пожалуйста, – скромно сделала ему замечание Астрид. Теперь она резала помидоры.
– И из-за них, то есть из-за отравленных водоемов, погибают мелкие животные, гепарды, а потом и стервятники – они же поедают тела других умерших животных. Короче, все это похоже на какую-то закусочную смерти на открытом воздухе. Но чаще всего из-за цианида в водоемах умирают слоны, – Джереми уставился на меня так, словно в этом была моя вина. Я же старушка. Я знаю, старики всегда во всем виноваты. – Умирают эти безобидные создания!
– Зачем же их убивают? – спросила я.
– Слонов? Ради слоновой кости. У них же эти, типа бивни.
– И скольких слонов они погубили? – поинтересовалась я.
– Тут написано, что восемьдесят, – ответил Джереми. – Восемьдесят слонов, которых отравили цианидом, лежат целой грудой мертвых тел. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
– Да, имеешь право, – отметила я.
– И зачем, по-вашему, им понадобилась слоновая кость? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Для резных фигурок, – предположила я. – Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают эти фигурки американцам. Маленький Будда из слоновой кости украшает залитую светом витрину.
– Но это же неправильно, – сокрушался Джереми. – Люди, мать их, совсем больные. Да в слонах больше человеческого, чем в этих чертовых людишках!
– Все из-за алчности, – объяснила я.
– Из-за чего? – переспросил Джереми.
– Так называют жадность. Пойди, спроси у Коринн, – велела я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Коринн тоже терпеть не может алчность и говорит, прямо как ты.
– Я все еще ее ненавижу, – признался он. – И пока не готов с ней разговаривать. Таков мой принцип. Она же…
– Знаю, знаю, – перебила я его. – Твой принцип ясен. Но, милый, когда-нибудь тебе все же придется от него отказаться.
– Только не говори мне, что она не сделала ничего страшного, потому что это не так. Если бросить вас с папой со мной на руках – всего лишь мелочь, то все в этом мире – пустяки!
– Ты прав, – ответила я. – Тебя можно понять. По крайней мере, сейчас.
128. Анна Новикова
Чарльз Бэкстер «Алчность»
Вечером, вернувшись домой и собравшись за обеденным столом, мы снова заговорили о капитализме. Что ж, похоже у нас в семье одни революционеры. На этот раз разговор заводит Джереми, который перед ужином зашел на кухню босиком и с телефоном в руках. Я к тому времени уже сидела за столом с кружкой чая. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, а я притворяюсь, что они правда существуют, чтобы поддержать разговор и в конце концов свести беседу к чему-то более духовному. Но сегодня он, кажется, хочет обсудить что-то другое. На нем футболка рок-группы «Ярость против Системы», и я замечаю, что он снова пытается отрастить усы, на этот раз успешно.
— Охренеть, не могу поверить, — восклицает он, а я и не обращаю никакого внимания на его ругательства. Мне правда все равно. Это лишь забавляет меня, даже не знаю почему. — Бабуля Ди, а тебе слоны нравятся?
— Очень нравятся, — отвечаю я. — Хоть я никогда и не видела их вживую.
Мы уселись за кухонным столом, пока Астрид готовит ужин; Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна наверху о чем-то воркует перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси. Думаю, где-нибудь в доме сидит и читает. Я продолжаю:
— Они одни из величайших Божьих созданий. Слышала, что они даже скорбят по своим умершим сородичам.
— Вот, ты только глянь на эту чертовщину, — просит он, показывая что-то на маленьком экране телефона.
— Слишком мелко, ничего не могу разглядеть.
— Хочешь, я прочитаю? — спрашивает он. Какой же он прекрасный юноша. Мне нравится его компания. Я просто души не чаю в своем внуке, его невозможно не любить. Кроме того, он немного похож на моего покойного супруга.
Я отвечаю:
— Конечно, давай.
— Так, ну, тут говорится о том, что слонов убивают и все такое.
— А поподробнее? — задается вопросом Астрид, стоя у плиты. — Как это убивают?
— Ну, в Зимбабве, я, кстати, знаю, где это — мы проходили на географии, короче, неважно; тут говорится, в этой статье, мм... что они, как их, зимбабвийцы эти, добавляли цианид в водоемы в, ну типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, видимо, есть доступ к промышленному цианиду, который используется для добычи золота...
— Джереми, прошу тебя, следи за языком, — спокойно просит Астрид, которая прямо сейчас нарезает томаты.
— И они, я имею в виду, водопои с отравленной водой, как бы убивают этих зверюшек, этих гепардов, потом и стервятников, которые поедают их останки; так что это, короче, превратилось в какое-то пиршество прямо в царстве смерти. Но в основном именно слоны страдают от цианида в воде. — Он уставился на меня так, будто я виновата во всем этом. Я стара, но я понимаю: всегда во всем винят стариков. — И кто еще безобиднее?
— Зачем они это делали? — спрашиваю я.
— Убивали слонов? Ради слоновой кости. У них же бивни.
— Сколько слонов они так убили?
Тут написано восемьдесят, — рассказывает Джереми. — Кучи из восьмидесяти мертвых слонов, отравленных цианидом. Боже, как же я иногда ненавижу людей.
— Да уж, — говорю я. — Справедливо.
— Что, по-вашему, они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Используют для резьбы, — предполагаю я. — Они вырезают небольшие фигурки Будды. Убивают слонов и делают статуэтки, что приносят удачу, а потом продают их американцам. Этих маленьких Будд из слоновой кости ставят на витрины с подсветкой.
— Но это так неправильно, — восклицает Джереми. — Люди чертовски больные. Эти слоны, черт побери, более человечны, чем сами люди.
— Это алчность, — говорю я.
— Это что? — спрашивает он.
— Синоним жадности. Спроси Коринну, — велела я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такое не по душе. Она говорит прямо как ты.
А он:
— Я все еще терпеть ее не могу. И разговаривать с ней пока тоже. Это дело принципа. Она не...
— Знаю, знаю. Я понимаю твою позицию. Но в конце концов тебе просто придется уступить, милый.
— Ты не можешь просто взять и сказать мне, что это какие-то мелочи, потому что это не так. Раз бросить меня на тебя и отца — это пустяки, тогда вообще ничего не имеет смысла, понимаешь?
— Да, — отвечаю я. — Теперь понимаю.
129. Анна Садакова
Садакова Анна ЛВ-42
Алчность
Чарльз Бакстер
Каждый раз, когда мы возвращаемся домой, садимся ужинать, за столом поднимается тема капитализма. Похоже, мы семья революционеров. В этот раз тему капитализма поднял Джереми, который пришел на кухню босиком, держа телефон в руке. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать-семнадцать лет, точно не помню. Обычно мы с ним обсужаем инопланетян, я притворяюсь, что верю в их существование, дабы поддержать разговор, но в конце концов весь разговор сводится к религии. На нем была футболка рок-группы Rage Against the Machine, я заметила, что он снова отращивает усы, в этот раз они выглядят неплохо.
— Черт подери, не могу в это поверить, – говорит он мне, я не обращаю внимание на его непристойности. – Я серьезно. Меня это бесит, я не понимаю почему. Бабушка Ди, а ты любишь слонов?
— Да, очень, – отвечаю я. – Хотя я никогда не видела их.
Мы были на кухне, Астрид готовила ужин, Уэсли что-то делал в гараже, Коринн бубнила перед телевизором наверху. Я понятия не имела, где Люси, скорее всего, она читала в комнате.
— Они – одни из величайших творений Бога, – говорю я. – Они оплакивают своих умерших.
— Посмотрите же на это, черт подери, – говорит он, тыча на экран телефона.
— Так мелко. Я ничего не вижу.
— Мне прочитать? – спрашивает он. Какой же он приятный юноша. Мне хорошо рядом с ним. Любить внука – это так просто, не нужно ничего для этого делать. К тому же, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Да, – отвечаю я.
— Ба, здесь про слонов, про то, что их убивают.
— Что с ними делают? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Убивают?
— Короче, в Зимбабве, да-да, я знаю, где это, мы проходили это на уроке географии. Здесь говорится, что эти люди, ну, зимбабвийцы добавляют цианид в водоемы, из которых пьют слоны, а потом они умирают. Наверняка, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, – скромно попросила Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— Ну, животные, например, гепарды, умирали, когда пили воду из водоемов, а потом умирали и стервятники, которые поедали мертвых гепардов. Это был ад на земле. Больше всего цианид погубил слонов, – он смотрел на меня так, будто это я виновата, будто я подсыпала цианид. Я старуха. Принято считать, что старики виноваты во всем.
— Это же опасно…Почему они это делали? – спрашиваю я.
— Убивали слонов? Ради слоновой кости, ну у них же есть бивни.
— Сколько слонов, – спрашиваю я – погибли из-за цианида?
— Написано, что восемьдесят, –ответил Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленные цианидом, лежат кучей по среди национального парка. Господи, порой, я ненавижу людей.
— Угу, – отвечаю я. Справедливо.
— Как думаешь, что они делают со слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Фигурки, – отвечаю я. Они вырезают фигурки маленького Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки счастливого Будды. А потом продают счастливого Будду американцам, которые заставляют ими витрины с подсветками.
— Это неправильно, – говорит Джереми. – Люди сумасшедшие. У слонов больше человечности, чем у людей.
— Это скупердяйство, – говорю я.
— Это что? – переспрашивает он.
— Алчность. Иди, спроси у Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не понравится. Она такая же, как и ты.
— Она все еще бесит меня, – говорит он. – Я не хочу с ней сейчас говорить, из принципа. Она просто…
— Я знаю, знаю, – говорю я. – Я понимаю тебя, но рано или поздно придется мириться, милый.
— Не говори, что это неважно, это не так. Если бросить отца и оставить меня на твое воспитание это не важно, то тогда да, ничего особенного.
— Угу, – отвечаю я. – Я понимаю. Пока что.
130. Анна Цепкова
Мы возвращаемся в дом и за ужином опять говорим о капитализме. Кажется, мы семья революционеров. На этот раз начинает Джереми, который перед ужином заходит в кухню босиком с айфоном в руках. Я пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы беседуем о пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы угодить ему и постепенно подвести разговор к Иисусу, но сегодня он думает о чем-то другом. Он в своей футболке Rage Against the Machine, и я замечаю, что он вновь отращивает усы, и на этот раз успешно.
- Не могу, блять, в это поверить, - говорит он мне. Я не возражаю против того, что он использует бранные слова. Правда не возражаю. Мне это даже нравится, не знаю почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень, - отвечаю я. – Хотя ни с одним лично не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху, воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси – наверное, засела где-нибудь в доме и читает.
- Они одни из прекраснейших Божьих созданий, - говорю я. – Насколько я знаю, они оплакивают своих покойников.
- Посмотри на эту херню, - говорит он, показывая пальцем на маленький экран телефона.
- Слишком мелко, не могу разглядеть.
- Хочешь, прочитаю? – спрашивает он. Какой он славный молодой человек. Мне нравится его общество. Любить внука так легко – не требует совершенно никаких усилий. К тому же его лицо совсем немного напоминает мне покойного мужа.
- Конечно.
- Ну, понимаешь, в чем штука – слонов убивают, и все такое.
- Что там? – спрашивает Астрид от плиты. – Как убивают?
- Так, короче, в Зимбабве – я знаю, где это, мы учили на географии – короче, в этой статье говорится, что эти люди – зимбабвийцы - сыплют цианид в водоемы в этих, типа, огромных парках, чтобы убивать слонов. И эти уроды, я так понимаю, имеют доступ к промышленному цианиду, который они используют в золотодобыче…
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - кротко просит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
- И они, точнее, этот отравленный водоем, типа, убивает маленьких животных, гепардов, и затем стервятников, которые едят гепардов после того, как они умирают, так что это, типа, кормушка в царстве смерти, но по большей части цианид в воде убивает именно слонов. – Он смотрит на меня так, словно это я виновата. Я стара. Я понимаю: старики всегда во всем виноваты. – Которые ведь абсолютно безвредны?
- Почему же они это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
- Сколько же слонов они убили? – говорю я.
- Здесь написано, что восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, свалены в кучи слоновьих трупов. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
- Справедливо, - говорю я.
- Как думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Используют для резьбы, - отвечаю я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости продается в подсвеченном футляре.
- Это неправильно, - говорит Джереми. – Эти люди совсем больные. Эти слоны, мать твою, более человечны, чем люди.
- Это алчность, - говорю я.
- Это что? – уточняет он.
- Еще одно слово для жадности. Спроси Коринн, - отвечаю ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Вы говорите похожие вещи.
- Я все еще ее ненавижу, - говорит он. – Я пока не могу с ней разговаривать. Это моя стратегия. Она просто не…
- Знаю, знаю, - успокаиваю его я. – Твоя стратегия вполне понятна. Тебе просто придется рано или поздно от нее отказаться, мой хороший.
- Не говори мне, что это фигня, потому что это не фигня. Если то, что она бросила нас и оставила папу и тебя заботиться обо мне – фигня, то тогда все в мире фигня, понимаешь?
- Да, - отвечаю я. – Понимаю. Пока что.
131. Антон Павлов
ЛЮБОСТЯЖАНИЕ. Чарльз Бакстер
Если мы все собрались вечером на кухне, значит дело точно не обойдется без перемывания капиталистических косточек. Похоже, страсть к революции — это у нас семейное. К тому же на этот раз инициатором нашего «собрания» оказался Джереми. С айфоном в руках он босыми ногами прошлепал на кухню, где я мирно сидела и пила чай перед ужином. Ему сейчас шестнадцать или, может быть, уже семнадцать — не помню. Обычно мы говорим с ним об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы ему угодить и в конечном счете подвести его к разговору об Иисусе. Но сегодня его заинтересовало нечто другое. На нем футболка с какими-то рокерами, а над губой — уже хорошо заметные усики.
— Я просто офигеваю, — говорит он мне. Я не против того, что он выражается неприлично. Правда, совсем не против. Это меня даже как-то забавляет.
— Баба Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень даже, — отвечаю я, — хотя я ни с одним не была знакома лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли капается в гараже, а Корина уютно утроилась наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси — наверное, где-то читает.
— Они одни из самых великолепных созданий Господних, — продолжаю я. — Я знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
— Ты только глянь на эту хрень, — он показывает мне маленький экран телефона.
— Слишком мелко, я не вижу.
— Хочешь, я прочитаю? — спрашивает он. Какой же он все таки приятный юноша. Мне нравится с ним общаться. Любить внука — это так просто, совсем не надо никаких усилий. Кроме того, лицом он немного похож на моего покойного мужа.
— Давай, — говорю я.
— Ну, короче, здесь говорится, что слонов убили, и все такое.
— Что-что? — спрашивает Астрид, не отворачиваясь от плиты, — как убили?
— Ну в Зимбабве. Я знаю, где это — мы проходили по географии. Не суть, в этой статье говорится о том, что они, эти люди, зимбабвийцы, подсыпают цианистый калий в места водопоя в этом, ну в таком огромном парке, чтобы отравить слонов. И я думаю, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, — скромно замечает Астрид, нарезая помидоры.
— Я говорю, что от них, то есть от этой отравы гибнут и мелкие животные, и гепарды, и даже стервятники, которые питаются трупами гепардов, так что это — какой-то смертельный едоворот в природе! Но больше всего от этого страдают слоны, — он смотрит на меня так, будто я в этом виновата. Я стара. И я знаю: старики всегда во всем виноваты. — Ведь это же ни в чем не повинные существа?
— Зачем они это делают? — допытываюсь я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. Ну у них же бивни.
— И сколько же слонов, — спрашиваю я, — они извели?
— Тут пишут восемьдесят, — отвечает Джереми. — Где-то целые горы из восьмидесяти мертвых слонов, отравленных цианидом. Господи, как же я иногда ненавижу людей!
— Да, — киваю я, — справедливо подметил.
— Как думаете, зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — отвечаю я. — Чтобы вырезать маленькие фигурки Будды. Убив слона, они вырежут из его бивней счастливого Будду. А потом продадут этого счастливого Будду американцам. И этот маленький Будда из слоновой кости будет красоваться на освещенной витрине.
— Это же несправедливо, — горячится Джереми, — люди больные совсем! Да эти слоны, больше люди, чем они, что б их…
— Это называется любостяжание, — замечаю я.
— Это что? — спрашивает он.
— Или попросту жадность. Иди и расскажи это Корине, — говорю я ему. — Она наверху смотрит телевизор. Ей это тоже не понравится. Она думает так же, как и ты.
— Я все еще ненавижу ее, — говорит он. — Я пока не могу с ней разговаривать. Из принципа. Она просто не…
— Знаю, знаю, — киваю я, — твой принцип ясен. Просто в конце концов, милый, тебе придется от него отказаться.
— И не говори, что это «пустяки», потому что это были не «пустяки». Если считать «пустяками» то, что она сбагрила меня на тебя и на отца, тогда вся наша жизнь — «пустяк», понимаешь?
— Да, — говорю я, — понимаю. Пока понимаю.
132. Антонова Анастасия
Мы, наконец, вернулись домой. Тот вечер не стал исключением из сотни подобных. Мы вновь обсуждали капитализм. Складывается такое ощущение, будто мы – семья революционеров. На этот раз инициатива исходила от Джереми, который перед самым ужином зашел на кухню, даже не натянув тапочки на босые ноги и держа в руках свой айфон. Я молча сидела за столом, попивая чай. Джереми шестнадцать или семнадцать лет, я точно не помню. Обычно мы говорим о космических пришельцах. Я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы немного развеселить его и в конце обсуждения прийти к Богу, но сегодня он был увлечен чем-то другим. На нем надета футболка с названием рок-группы «Rage Against the Machine». Я заметила, что он снова начал отращивать усы. Эта попытка кажется намного удачнее предыдущей.
– Блядь, я не могу в это поверить, – говорит он мне.
Я никогда не выступаю против его ругательств, хотя сама не использую нецензурные выражения. Это немного забавляет меня, но я даже не могу объяснить почему.
– Бабуля Ди, как ты относишься к слонам?
– Они мне очень нравятся, – отвечаю я, – Хотя я никогда не видела их собственными глазами.
Мы сидели за кухонным столом, Астрид готовила ужин, Уэсли был занят в гараже, а Корин наверху торчал перед телевизором. Я не знала только, где Люси. Наверное, читала где-нибудь в доме.
– Слоны – одни из величайших Божьих созданий, – заявляю я, – И у них есть чувства, совсем, как у людей. Они оплакивают сородичей, когда те отходят в мир иной.
– Что за хрень?! Ты только посмотри, – говорит он, тыча пальцем в маленький экран телефона.
– Он слишком маленький. Я ничего не вижу.
– Хочешь, чтобы я прочел? – спросил Джейми. Каким же красивым юношей он стал. Мне нравится находиться рядом с ним. Любить внука очень просто, не приходится прилагать ни малейших усилий. К тому же внешне он порой напоминал мне покойного мужа.
– Конечно, – отвечаю я.
– Что ж, речь идет об убийстве слонов и подобной дряни.
– И что произошло? – уточнила Астрид, стоя у плиты, – Как их убили?
– Ладно, итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы проходили эту тему на географии, если верить написанному в статье, эти люди, зимбабвийцы, специально подсыпали цианид в водоемы в этом, как его, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих подонков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который обычно используется при добыче золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – невзначай делает замечание Астрид, начиная нарезать помидоры кубиками.
– Именно это они и сделали, вот что я хожу сказать. Чертова яма с отравленной водой убивала маленьких зверьков, гепардов, а затем стервятников, поедающих мясо мертвых хищников. Так что это вроде настоящей уличной забегаловки, где подаются отравленные хот-доги. Но в основном, цианид в воде убивает слонов, – он взглянул на меня так, будто я самолично приложила руку к многочисленным смертям. Я стара. По мнению молодого поколения пожилые люди виноваты во всех смертных грехах.
– Но ведь слоны ничего плохого не сделали, – подытожил Джереми.
– Зачем они так поступают? – спрашиваю я.
– Как? Убивают слонов? Чтобы получить слоновую кость. Грубо говоря, это просто бивни, у них это что-то вроде клыков.
– Скольких слонов, – спрашиваю я, – уже убили?
– Здесь написано, что восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидов, сложены в кучи. Боже, порой я так ненавижу людей.
– Да, – соглашаюсь я. – У тебя есть на это полное право.
– Как думаешь, зачем им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для выделки, – отвечаю я, – Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают бедных слонов ради улыбающегося божества. Затем они продают статуэтки американским туристам. Маленькие Будды радуют их, стоя в подсвеченных витринах магазина.
– Это просто отвратительно, – говорит Джереми. – Люди – больные ублюдки. Черт возьми, слоны гораздо человечнее их самих.
– Это называется алчностью, – парирую я.
– Как-как? – уточняет он.
– Еще одно слово, использующееся для обозначения жадности. Пойди спроси у Корин, – отвечаю я. – Она наверху, смотрит телевизор. Такая же ярая защитница справедливости, как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Я пока что не буду говорить с ней. Такова моя политика. Она просто не была…
– Знаю-знаю, – прерываю его я. – Политика ясна. В конце концов, тебе все равно придется сменить свою тактику, дорогой.
– Ты не можешь утверждать, что это был пустяк, ведь меня это задело. Как, по-твоему, она пеклась о ком-то, кроме себя, когда оставила моего отца и возложила на тебя ответственность за мою жизнь? Если бы не так, тогда в ее поступке действительно не было бы ничего плохого.
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Сейчас – да.
133. Арморика
Чарльз Бакстер. Любостяжание
Мы вернулись домой, и за ужином снова принялись обсуждать капитализм. Вечер прошёл в ожесточённых спорах, словно бы мы были настоящие революционеры.
Джереми завёл разговор первым, пришлёпав на кухню босиком, с айфоном в руках.
Я сидела, попивая чаёк. Джереми кажется шестнадцать, а может семнадцать, не помню точно, и он обожает болтать о пришельцах. Зелёные человечки наша вечная тема. Обычно я притворяюсь, что верю в их существование, стараюсь поддержать беседу и в конце концов привести Джереми к Иисусу, но сегодня мой внук был поглощён мыслями о чём-то другом.
Он сидел в футболке с надписью Rage against the machine*, и я заметила, что у него наконец-то получилось отрастить усики.
— Твою ж мать, глазам не верю, — возмущался он. Я не против, когда он выражается, честное слово. Почему-то в такие моменты он меня смешит. – Ба, ты любишь слонов?
— Очень, — ответила я, — хотя, к сожалению, ни одного не знаю лично.
Мы с Джереми сидели за столом, Астрид готовила ужин, Уэсли возился в гараже, а Коринн, уютно устроившись перед телевизором на втором этаже, смотрела сериал. Насчёт местонахождения Люси я не была уверена – скорее всего, читала где-нибудь.
— Творец создал слонов просто потрясающе. Кажется, они даже могут оплакивать своих умерших.
Он протянул мне айфон и указал на крошечный экран:
— Тогда глянь вот эту хренотень.
— Слишком мелко для моих старых глаз.
— Давай я прочту вслух.
Какой же он всё-таки красивый мальчик, подумала я, общаться с ним – радость. Внуков любить легко, для этого не нужно прикладывать совершенно никаких усилий. К тому же Джереми немного похож на моего покойного мужа.
— Да, будь добр, — ответила я.
— Понимаешь, тут про то, как убивают слонов.
— И в чём там дело, – подала от плиты голос Астрид, — что за убийства такие?
— В общем, в Зимбабве, — я, кстати, знаю, где это, мы проходили по географии, — короче говоря, тут написано, что эти, как их, зимбабвийцы подсыпают цианистый калий в ямы с водой, которые находятся в таком типа большом парке. Они это делают, чтобы травить слонов. И у этих конченых мудил, судя по всему, есть доступ к промышленному цианиду, который применяют в золотых шахтах…
— Джереми, будь добр, следи за языком, — заметила Астрид сдержанно, нарезая помидоры.
— И короче, они типа травят, эти скважины, всех зверушек, которые приходят на водопой, и затем гепардов, которые на них охотятся, и затем стервятников, которые гепардов клюют, когда те превращаются в падаль… в общем, настоящая забегаловка смерти навынос получилась. Но в основном эти ядовитые пруды убивают слонов.
И он посмотрел на меня так, будто всё вышеизложенное – дело моих рук. Я стара, и я понимаю, что пожилые люди за всё в ответе и должны «…отличать нечистое от чистого…»**
— Зачем они это делают? – удивилась я.
— Слонов травят? Ради слоновой кости. У слонов, типа, есть эти, бивни.
— И сколько слонов они так прикончили?
— Тут написано, что восемьдесят, — ответил Джереми. — Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианистым калием, лежат в огромных слоновьих могильниках. Господи, как же я ненавижу людей иногда.
— Ну да, — говорю я, — есть за что.
— Как ты думаешь, для чего им столько слоновой кости? – спросила Астрид, помешивая соус.
— Для художественной резьбы, — ответила я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают улыбающихся Будд, а затем продают этих довольных Будд американцам, чтобы те помещали их в сияющие витрины.
— Как же это мерзко, — заявил Джереми. – Люди, твою мать, больны на всю голову. Слоны, блин, гораздо человечнее людей.
— Это любостяжание***, — заметила я.
— Что-что? – переспросил Джереми.
— Любостяжание. Синоним жадности. Иди, узнай об этом слове у Коринн, она наверху смотрит телевизор. Ей, как и тебе, подобное не по душе.
— Ненавижу её. Я объявил ей бойкот, это моя тактика. Она абсолютно не способна…
— Я знаю, — перебила я. – Тактика понятна. Тебе просто нужно менять её постепенно, мелкими шажками, мой хороший.
— Она предательница, и не надо за неё заступаться, потому что это не фигня. Если то, что она тогда меня бросила, оставила на вас с отцом – фигня, тогда всё вообще – полная фигня, понимаешь?
— Да, — ответила я. – Кажется понимаю.
* Название популярной музыкальной группы
**Аллюзия к 11 главе Книги Левит, где говорится о чистых и нечистых животных, а также о колодцах.
Также выражение which are harmless может быть цитатой из начала второй книги «Государства» Платона, где Платон рассуждает о безобидных и опасных удовольствиях, в конечном счёте поднимаясь до обсуждения проблем добра и зла.
*** Церковнославянско-библейское слово, синоним корыстолюбия.
134. Артём Шайхутдинов
В тот вечер, вернувшись домой, за обеденным столом мы снова заговорили о капитализме. Мы были, словно семья революционеров. Всё началось с Джереми, который перед ужином зашёл на кухню босиком, держа в руке свой смартфон. Я сидела, попивая чай. Кажется, ему шестнадцать или семнадцать, даже и не помню сколько. Обычно мы болтали о пришельцах из космоса, и я, шутя, была за их существование, дабы развеселить его и в конце концов перейти к теме Иисуса, но сегодня он затронул ещё одну тему. На нём была футболка группы Rage Against the Machine, и ещё я заметила, что он отращивает усы и в этот раз удачно.
— Охереть, я не могу в это поверить, — вспылил он.
Я нормально отношусь к тому, что он ругается. Правда. Это даже забавляет меня. Но не могу сказать почему.
— Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — ответила я. — Хотя и никогда не видела их вживую.
Мы сидим на кухне за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копошится в гараже, и Корин наверху ворчит перед телевизором. Я не знаю, чем сейчас занята Люси, наверное, она где-то сидит и читает.
— Они одни из прекраснейших божьих созданий, — сказала я. И затем добавила:
— Понимаю, почему люди так переживают из-за того, что они умирают.
— Смотри на эту жесть, — сказал он и ткнул в маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Не могу разглядеть.
— Хочешь, я прочитаю? — спросил он.
Какой же он всё-таки приятный парень. Мне нравится проводить с ним время. Внука можно просто любить за то, что он есть. Кроме того, черты его лица немного напоминают моего покойного мужа.
— Давай, — ответила я.
— Смотри, тут написано про то, что слонов убивают и что-то в этом роде.
— А что с ними? — спросила Астрид, стоя у плиты. — И как их убивают?
— Так, ну в Зимбабве, я, кстати, знаю, где оно находится, потому что мы проходили это по географии, не суть, в этой статье говорится, что эти зимбабвийцы добавляли цианид в места водопоя, типа в заповеднике, чтобы убить слонов. И я думаю, что у этих мразей есть доступ к промышленному цианиду, который они используют в золотодобыче…
— Джереми, следи, пожалуйста, за языком, — тихо попросила Астрид, пока нарезала помидоры кубиками.
— И водопой, в плане, был отравлен, и из-за этого умирали мелкие животные, потом гепарды, а за ними стервятники, которые поедали трупы гепардов. Звучит как какой-то шведский стол, но в основном от цианида в водопоях пострадали слоны.
Он смотрел на меня, будто я виновата. Я уже стара и понимаю, что старшее поколение за всё это ответственно. Но почему же?
— И зачем же они это делают? — спросила я.
— Зачем убивают? Ради слоновых костей. Они ещё называются бивнями.
— И сколько слонов они убили? — поинтересовалась я.
— Тут говорится, что восемьдесят, — ответил мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, которые лежат в куче мертвых сородичей. Господи, порой я так ненавижу людей.
— Да, это справедливо, — ответила ему я.
— Как думаешь, что они делают со всеми бивнями? — спросила Астрид, помешивая соус.
— Делают разные изделия, — произнесла я. — Они делают из них фигурки маленьких Будд. Они убивают слонов и делают из них маленького счастливого Будду. А потом продают этих счастливых Будд американцам. Таких Будд из слоновой кости ставят на стеклянные витрины с подсветкой.
— Это неправильно, — возмутился Джереми. — Люди совсем уже шизанулись. Мать твою, да эти слоны более человечны, чем люди.
— Всё из-за корыстолюбия, — проговорила я.
— Корысто… чего? — спросил он.
— По-другому, из-за жадности. Иди спроси у Корин, — порекомендовала я.
— Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится это. Она такая же, как и ты.
— Я всё ещё терпеть её не могу, — проворчал он. — Я до сих пор с ней не разговариваю. Это мой принцип. Она просто не…
— Да знаю, знаю, — ответила ему я. — Это всё пустяки. Всё равно рано или поздно ты сдашься, пирожочек.
— Ты не можешь мне рассказывать что-то о пустяках, потому что это не пустяки. Если это всё такие пустяки, то почему ты решила уйти от отца и при этом заботиться обо мне, тогда всё, что было это один большой пустяк? Ты слышишь меня?
— Слышу, — ответила я. — Пока что.
135. Белякова Ольга
«Корысть» Чарльз Бакстер
(отрывок из произведения «Корысть» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и вечером тема капитализма снова поднимается за обеденным столом. Кажется, мы семья революционеров. В этот раз это начинается с Джереми, который перед обедом приходит на кухню босиком, держа в руке свой айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы разговариваем об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы рассмешить его и в конце концов вернуть к Иисусу, но сегодня он смотрел что-то другое. На нем была футболка группы Rage Against the Machines, и я заметила, что он отращивает усы и, наконец, у него это получается.
– Я нахер не могу в это поверить, – он говорит мне. Меня не особо волнует, что он употребляет неприличные слова. Напротив, это меня забавляет, не знаю почему. – Бабуля Ди, ты любишь слонов?
– Очень люблю, – отвечаю я. – Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн внизу воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси – думаю, читает где-то в доме.
– Они одни из лучших творений Бога, – говорю я. – Я знаю, что они скорбят по своим мертвым сородичам.
– Ты только посмотри на эту чертовщину, – возмущается он, показывая на экран своего телефона.
– Он слишком маленький, я не разгляжу.
– Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. Какой же он все-таки красивый парень. Мне нравится проводить с ним время. Оказывается, так легко любить своих внуков, к этому даже не нужно прилагать никаких усилий. Наоборот, его лицо совсем немного напоминает мне о моем покойном муже.
– Конечно, – отвечаю я.
– Ну, здесь говорится о том, что слонов убивают.
– Что там? – Астрид спрашивает из-за плиты. – Убивают как?
– Так, в Зимбабве, государство, которое я знаю по урокам географии, как говорится в статье, они, люди, что живут там, насыпают цианид в воду в заповедниках, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ, как я понял, к промышленному цианиду, что они используют в золотопромышленности.
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – спокойно говорит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
– И они, ну отравленная вода, убили маленьких животных, гепардов, а потом стервятники съели тела мертвых гепардов, это как закусочная во дворце смерти на открытом воздухе, но по большей части цианид убил слонов, – он пристально смотрит на меня, будто виновата я. Но я стара. Я понимаю: взрослые ответственны за все. – Которые безобидны?
– Зачем они это сделали? – спрашиваю я.
– Убили слонов? Из-за слоновой кости. У них есть бивни.
– Как много слонов погибли? – поинтересовалась я.
– Тут говорится, восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в куче. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Это справедливо.
– Как думаете, что они делают со всеми этими бивнями? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырезают на них, отвечаю я. – Они делают из них маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливых Будд. Потом они продают их американцам в светящихся витринах.
– Это ужасно, – восклицает Джереми. – Люди нахер больные. Эти слоны более человечны, черт возьми, чем сами люди.
– Это корысть, – говорю я.
– Это что? – спрашивает Джереми.
– Еще одно слово, означающее алчность. Иди и спроси Коринн, – ответила ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Она, как и ты, тоже против этого.
– Я все еще ее ненавижу, – произносит он. – Я не могу с ней говорить. Это моя политика. Она не была…
– Я знаю, я знаю, – остановила его я. – И твоя политика понятна. Но в конце концов тебе придется сдаться, милый.
– Не говори мне, что это не важно, потому что это было очень важно. Если бросить моего отца и оставить меня на тебя, это не так уж и важно, то ничего в этом мире не важно. Ты понимаешь?
– Да, – отвечаю я. – Я понимаю. Теперь.
136. Белялова А
Чарльз Бакстер
АЛЧНОСТЬ
Да мы прямо-таки семья мятежников, ведь вечером, по возвращении домой, за столом вновь заговорили о капитализме. Сегодня зачинщик — мой внук Джереми. Я пью чай, когда он босиком, с телефоном перед глазами, заходит в кухню. Джереми то ли шестнадцать, то ли семнадцать, забыла. Обычно мы болтаем об инопланетных существах. И я поддакиваю ему, мол те существуют, чтобы в конце концов Джереми поверил в Иисуса, но сегодня его занимает что-то другое. На нем футболка группы Rage Against the Machine а еще, видимо, он снова пытается отращивать усы. И у него выходит.
— Нихрена ж себе, — с возмущением говорит Джереми.
Я не против того, что он так выражается. Не вру. Его ругательства меня, почему-то, даже смешат.
— Бабушка Лола, ты любишь слонов?
— Очень, хоть и не видела их вживую, — отвечаю я.
Мы уселись за стол. Астрид готовит ужин, мой сын Уэс капается в гараже, а Коринн болтает с телевизором наверху. Не знаю где Люси, думаю, она у себя, читает. Я продолжаю:
— Слоны — одни из величайших Божьих созданий. Ведь они плачут по своим умершим братьям и сестрам.
— Тогда посмотри на эту хренотень, — он указывает на малюсенький экран телефона.
— Так мелко. Ничего не вижу.
— Тебе прочитать?
Какой прекрасный юноша. Мне так нравится проводить с ним время. Любить внуков очень-очень просто — и стараться не надо. К тому же, Джереми лицом напоминает мне о покойном муже.
— Давай.
— Ну, короче, тут говорят об убийствах слонов и все такое.
— Слонов? — вопрошает Астрид, стоя за плитой, — И как их убивают?
— Ну, смотрите, в Зимбабве, а я знаю, где это — на географии проходили, короче, неважно. В статье пишут, что они, ну, люди, живущие в Зимбабве, высыпают цианид в водоемы, куда слоны сходятся на водопой, чтобы убивать животных. И эти мрази могут достать промышленный цианид, который нужен для добычи золота…
— Джереми, следи за языком. — осторожно встревает Астрид. Она занята нарезкой помидоров.
— И из-за этих, ну то есть мест для водопоя, умирают животные поменьше, типа гепардов. А еще стервятники, которые потом обгладывают туши гепардов. Получается прям пир в гостях у смерти. Но больше всего достается слонам, а они, вообще-то даже для людей неопасны, — говорит Джереми, с упреком смотря на меня.
И понимаю, почему. Я стара, а старики — причина всего, что теперь происходит.
— И зачем они это делают?
— Слонов убивают? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— И сколько уже умерло?
— В статье пишут, восемьдесят…Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, валяются в куче из туш. Боже. За такое я и ненавижу людей.
— И это правильно.
— А что они будут делать со слоновьей костью? — Спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Статуэтки. — Отвечаю я. — Они вырежут из бивней маленьких Будд. Эти люди убивают слонов, чтобы делать улыбающихся Будд. А потом продавать их американцам. Маленькие Будды из слоновой кости стоят на витринах, подсвеченные со всех сторон.
— Так нельзя! — восклицает Джереми, — Они, блять, поехавшие. Да слоны и то, нахрен, человечнее людей.
—Так выглядит алчность.
— Что еще за алчность? — спрашивает Джереми.
— То же, что и жадность. Спроси у Коринн. — предлагаю я, — Она смотрит телевизор на втором этаже. И ей тоже не нравится жадность. Как и тебе.
— Я пока ненавижу Коринн, поэтому не могу с ней разговаривать. Я так решил. Она же…
— Знаю, знаю, — я прерываю его, — и понимаю тебя. Но, рано или поздно, лапушка, придется простить маму.
— То, что она бросила нас и заставила тебя нянчиться со мной — не пустячок, это не так! Если такой поступок — пустячок, тогда все остальное тоже пустяк, понимаешь?
— Понимаю. Но только сегодня.
137. Булатов Тимур
«Алчность» Чарльза Бакстера
(из «Алчность» Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой, в этот вечер тема капитализма снова поднялась за столом. Можно подумать, что мы семья революционеров. На этот раз зачинателем выступил Джереми, который до ужина босой вошел на кухню, держа в руках свой айфон. Я сижу и пью чай. Мальчику было где-то 16 или 17, я не помню точно. Обычно мы с ним болтали о космических пришельцах, и я претворялась, что верю в них, чтоб повеселить его и, в конце концов, приблизить его к Иисусу, но сегодня он думает о чем-то другом. На нем надета его футболка Рейдж Эгейнст зэ Машин, и я заметила, что он отращивает усы, и на этот раз у него получается.
– Черт возьми, я не могу в это поверить, – сказал он мне. Я не против того, что он ругается. Правда, не против. Это забавляет меня, даже не знаю почему. – Бабушка Ди, тебе нравялся слоны?
– Да, они мне очень нравятся, – сказала я. – Несмотря на то, что я не знаю ни одного лично. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в что-то делает в гараже, и Корин наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме. – Они одни из лучших божьих созданий, – сказала я. – Я знаю, что они оплакивают умерших.
– Так вот, черт возьми, смотри сюда, – сказал он, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Я ничего не вижу.
– Мне прочитать? – спросил он. Ну какой же он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его компанией. Так легко любить внука, абсолютно не нужно стараться. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – ответила я.
– Ну, смотри, короче, тут о том, что слонов убивают и всякое такое.
– Что-что там с ними? – спросила Астрид, не отрываясь от плиты. – Как убивают?
– В общем, в Зимбабве, местонахождение которого я знаю, потому что мы проходили его на географии, короче, тут пишут, в этой статье, что эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водопой в этом, типа, огромном парке, чтоб убивать слонов. И у этих ублюдков есть доступ, я думаю, к промышленному цианиду, который они используют в золотодобывающих...
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержанно сказала Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
– И они, то есть, отравленный водопой, типа, убивает более маленьких животных: гепардов, а потом и стервятников, которые едят мертвых гепардов, так что это, типа, реальная смертельная харчевня под открытым небом, но в основном отравленная вода в водопоях убивает слонов. – Он посмотрел на меня, будто я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: старые люди ответственны за все. – Которые ведь невинны?
– Зачем же они делают это? – я спросила.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
– Скольких слонов, –спросила я, – они уже убили?
– Тут пишут, что восемьдесят, – сказал мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – согласилась я. – Это справедливо.
– Что они собираются делать со всей этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Для резных украшений, – ответила я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. А потом маленький Будда из слоновой кости отправляется на подсвеченный витринный стенд.
– Это так неправильно, – произнес Джереми. – Люди больны на свою чертову голову. Эти слоны более человечны, чем, черт их подери, люди.
– Это все алчность, – сказала я.
– Что-что? – не понял он.
– То же самое, что жадность. Иди спроси Корин, – сказала я ему. – Она наверху смотрит телевизор. Она тоже не поддерживает подобное. Она говорит то же, что и ты.
– Я все еще ненавижу ее, – сказал он. – Я еще не могу с ней говорить. Это принципы. Она просто не была...
– Я знаю... я знаю, – перебила его я. – Принципы это хорошо. Тебе просто придется отступиться от них в конце концов, дорогой.
– Ты не сможешь меня убедить в том, что это все мелочи, потому что это не мелочи. Если бросить моего отца и тебя заботиться обо мне это мелочи, то на свете нет ничего более весомого, понимаешь?
– Да, – ответила я. – Я понимаю. До поры до времени.
138. В.Ч.
АЛЧНОСТЬ автор Чарльз Бэкстер
(из книги «АЛЧНОСТЬ»
Автор: Чарльз Бэкстер)
Мы добираемся до дома, и в тот же вечер призрак капитализма снова возникает рядом с нами прямо за обеденным столом. Порой мне кажется, что мы семья возмутителей спокойствия. На этот раз всё начинается с Джереми: босой, с айфоном в руке, перед ужином он спускается на кухню, где сижу я, неспешно потягивая чай. Ему должно быть около шестнадцати или семнадцати - не помню точно. Обычно мы разговариваем о вторжении «чужих», и я делаю вид, что инопланетяне существуют, чтобы подшутить над ним и привести его в конце концов к Христу, но сегодня внука занимает что-то другое. На нем футболка яростной рок-группы Rage Against the Machine, и я замечаю, что он снова пытается отращивать усы – и на этот раз у него даже что-то получается.
- Блядский боженька, не могу в это поверить, - произносит он, обращаясь ко мне. Никогда не ругаю его за нецензурные слова. Правда. Это даже забавляет меня, не могу объяснить, почему. – Бабуля Ди, ты любишь слонов? Они тебе нравятся?
- Очень нравятся, - охотно отзываюсь в ответ, - хотя лично ни с кем из них не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид занята приготовлением ужина, Уизли занят в гараже или где-то еще, Коринн наверняка наверху – по привычке что-то бормочет или ворчит, залипнув перед телевизором. Не уверена, что знаю, чем сейчас занята Люси – скорее всего, читает очередную книгу, устроившись где-нибудь в уголке дома.
- Это одни из самых удивительных созданий Господа, - продолжаю свою мысль. – Насколько помню, слоны даже умеют оплакивать мертвых.
- Тогда взгляни на эту хренотень, - произносит Джереми, указывая на небольшой экран айфона.
- Там слишком мелко, я не вижу.
- Я могу прочитать, - предлагает он. Какой же замечательный молодой человек у нас растет! Мне нравится его компания: любить внуков намного проще - жля этого не нужно прилагать усилий. Кроме того, черты его лица немного напоминают мне моего последнего мужа.
- Давай, - соглашаюсь на предложение внука.
- Чтоб ты понимала, ба, там про слонов, которых убивают, и тому подобное.
- Убивают? – Астрид на мгновение отвлекается от приготовления ужина и подает голос со стороны плиты. – Каким образом?
- Ну, в общем, там в Зимбабве, а я знаю, где она находится, потому что мы проходили это по географии… Короче, неважно. Так вот, тут написано, в статье, что они – ну, эти люди, которые зимбабвовцы, отравляют цианидами источники воды в этом вот, как его, огромном парке – чтобы убивать слонов! И эти чертовы ублюдки, думаю, берут промышленные цианиды, который используется в золотодобыче…
- Джереми, пожалуйста, не выражайся, - сосредоточенно делает замечание Астрид. В данный момент она нарезает кубиками помидоры.
- И они, я имею в виду эти отравленные источники, они как бы убивают небольших животных, и гепардов, и потом стервятников, которые питаются мертвыми гепардами, и, блин, ну это как бы получается, что все, буквально все, становятся блюдами дня на гребанном шведском столе в ресторане под открытым небом, где только смерть – и больше ничего, но самое главное, что цианид в воде убивает слонов. – Внук смотрит на меня так, словно винит меня за это. Я старая. Понимаю: у молодых старики виноваты всегда и во всём. – И слоны же не делают ничего плохого!
- И зачем же их убивают? – спрашиваю.
- Зачем убивают слонов? Ради слоновьей кости. У них же есть эти, как их… бивни!
- И скольких слонов, - уточняю со своей стороны, - они убили таким образом?
- Тут написано восемьдесят, - делится Джереми. – Восемьдесят слонов, убитых цианидами, тела которых свалены в огромную кучу… Господи, блядь, как же я ненавижу людей иногда!
- Да, - соглашаюсь с ним. – Не удивительно.
- И как ты думаешь, зачем им столько слоновьей кости? -спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы, - отвечаю со своей стороны. – Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Убивают слонов – и вырезают счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновьей кости оказывается где-нибудь за стеклом в чьей-нибудь освещенной витрине.
- Это, блядь, несправедливо! – возмущается Джереми. – Больные на всю голову ублюдки! Да ну на хуй! Эти слоны, блядь, больше люди, чем мы!
- Это алчность, - говорю я.
- Чего? – переспрашивает внук.
- Еще одно слово для обозначения жадности. Спроси Коринн, если хочешь, - советую Джереми, напомнив о ней. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, она говорит в точности так же, как ты.
- Я все еще зол на нее, - отвечает Джереми. - Я пока не могу с ней разговаривать. Таковы мои принципы. Она просто не...
- Знаю, знаю, - вздыхаю в ответ. – У каждого из нас свои принципы, милый, но иногда можно и отступить.
- Ты не можешь сказать мне, что это неважно, потому что это было до хрена важно. Если бы это было неважно, оставить отца и тебя, чтобы заботиться обо мне, тогда ничего вообще не важно, понимаешь?
- Да, дорогой, - произношу в ответ. – Понимаю. Для тебя это очень важно сейчас.
139. Валерия Актанаева
Мы вернулись в дом, и в тот же вечер за обеденным столом кто-то снова поднял тему капитализма. Похоже, мы – семейство революционеров. Я пила чай, когда Джереми зашел на кухню босиком, держа в руках свой айфоном. Ему шестнадцать или может семнадцать, уже не помню точно. Обычно мы с ним говорим о пришельцах, а я делаю вид, что верю в их существование, чтобы подшутить над ним и в итоге снова заговорить о религии, но не сегодня, он был увлечен чем-то другим. На нем футболка Rage Against the Machine, и я заметила, что он пытается отращивать усы.
«Я, черт возьми, не могу в это поверить», ― говорит он мне. Я не возражаю, когда он позволяет себе такие выражения. Правда, не возражаю. Это меня забавляет, не знаю почему. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Очень», ― отвечаю я. «Хотя я не знакома лично ни с одним из них». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин сидит наверху перед телевизором. Я не знаю, где Люси - наверное, где-то читает. «Слоны - одни из величайших созданий Бога», - говорю я. «Они ведь оплакивают погибших».
«Посмотри на эту жесть», ― говорит он, показывая на маленький экранчик телефона.
«Очень мелко, я ничего не вижу».
«Хочешь, я прочитаю?» ― спрашивает он. Какой же он приятный молодой человек. Мне так нравится проводить с ним время. Любить внука так легко, даже не нужно стараться. Кроме того, они внешне чем-то похожи с моим покойным мужем.
«Конечно», ― отвечаю я.
«Ну, в общем, здесь про то, что слонов убивает и всякое такое».
«Как это?» ― спрашивает Астрид, сидя у плиты. «Как убивают?»
«Так, ну, в Зимбабве, я, кстати, знаю, где это, мы на географии проходили… Так вот, в этой статье говорится, что они, эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в воду в этом парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков есть доступ, как я полагаю, к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...»
«Джереми, следи, пожалуйста, за языком», ― сдержанно говорит Астрид, нарезая помидоры.
«И она, я имею в виду, отравленная вода, убивала детенышей животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов после их смерти, так что это, как бы, самый настоящий дворец смерти под открытым небом, но в основном цианид в воде убивал слонов». ‒ Он посмотрел на меня так, как будто я в этом виновата. Я уже старая. Я понимаю, что для них старики во всем виноваты.
«Почему они это делают?» ― спрашиваю я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же какие-то бивни».
«Ну и скольких слонов они убили?» ― спрашиваю я.
«Здесь написано восемьдесят», ― говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в одной куче. Господи, как же я ненавижу людей».
«Да, и не поспоришь» ― говорю я.
«Как вы думаете, для чего им эта слоновая кость?» ― спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», ― отвечаю я. «Они вырезают маленькие статуэтки Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду, которого потом продают американцам. А маленький Будда из слоновой кости стоит на витрине с подсветкой».
«Это так неправильно», ― говорит Джереми. «Люди просто ненормальные. Эти слоны, мать их, более человечны, чем сами люди».
«Это скупость», ― говорю я.
¬ «Это что?» ― спрашивает он.
«Еще одно слово для обозначения жадности. Иди спроси Корин», ― говорю я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не нравятся. Вы найдете общий язык».
«Я все еще зол на нее», ― говорит он. «Я пока не готов с ней говорить. Это моя политика. Она просто не...»
«Знаю, знаю», ― говорю я. «Твоя политика мне ясна. Просто в конце концов тебе придется от нее отказаться, милый».
«Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это вообще не пустяк. Если оставить тебя и папу заботиться обо мне – это пустяк, то ладно, так уж и быть».
«Да», ― говорю я. «Понимаю. Пока».
140. Виктория Шаньгина
Чарльз Бакстер
«Алчность»
Мы вернулись в дом, и тема капитализма вновь была поднята на ужине. Кажется, мы похожи на домохозяйство революционеров. В этот раз все началось с Джереми, который перед ужином входит в кухню босиком, держа в руках свой iPhone. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не могу вспомнить точно. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развлечь его и постепенно подвести его к Иисусу, но сегодня он думает о чем-то другом. Он носит футболку рок группы “Rage Against the Machine”, и я замечаю, что у него растут усы, на этот раз уже успешно.
«Черт, поверить не могу», говорит он мне. Я не против его ругательств, правда. Это меня забавляет, не могу сказать почему. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Очень нравятся», говорю я. «Хотя я никогда не видела их лично». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме. «Они – одно из величайших творений Бога», говорю я. «Я знаю, что они скорбят по умершим».
«Тогда посмотри на эту чертову штуку», говорит он, указывая на экран небольшого телефона.
«Он слишком маленький. Я не вижу».
"Хочешь, чтобы я прочитал?" спрашивает он. Какой красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука так легко, не требует никаких усилий. Помимо этого, его лицо чем-то похоже на лицо моего покойного мужа.
«Конечно», говорю я.
«Так вот, тут о том, как убивают слонов и все такое».
«Что же такое с ними?», спрашивает Астрид, стоя у плиты. «Как их убивают?»
«Так вот, в Зимбабве, которое я знаю, потому что мы изучали его на географии, в общем, в этой статье рассказывается о том, что люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в водные ямы в этом, как бы, огромном парке, чтобы убивать слонов. Думаю, у этих уродов есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…»
«Джереми, следи, пожалуйста, за своим языком», скромно говорит Астрид. Сейчас она режет помидоры.
«И они, я имею в виду, отравленное водное место, словно, убивает маленьких животных, гепардов, а затем еще и стервятников, которые едят мертвых гепардов, так что это, в общем-то, какой-то полный смертельный ресторан под открытым небом. Больше всех этот водоем с цианидом отравляет именно слонов». Он смотрит на меня, словно я виновата. Я стара и понимаю, что все это – вина стариков. «Которые безобидны?»
«Почему же они это делают?», спрашиваю я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же есть бивни».
«Сколько слонов», спрашиваю я, «они убили ради этого?»
«Тут написано, что восемьдесят», отвечает Джереми. «Восемьдесят мертвых, отравленных цианидом, слонов лежат в грудах других мертвых слонов. Господи, иногда я терпеть не могу людей».
«Да», говорю я. «Справедливо».
«Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костями?» спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», говорю я. «Режут маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают из них счастливого Будду. Затем они продают этого счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется на витрину».
«Это так неправильно», говорит Джереми. «Люди – они просто больные. Эти слоны гораздо человечнее, черт возьми, самих людей».
«Это все из-за алчности», говорю я.
«Что, что?» спрашивает он.
«Другое слово для жадности. Спроси об этом у Коринн», отвечаю я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она звучит так же, как и ты».
«Я все ещё ее ненавижу», твердит он. «Пока что не могу разговаривать с ней. Это моя политика. Она просто не была...»
«Я знаю, знаю», повторяю я. «Твои правила понятны. В конце концов, милый, тебе придется от них отказаться».
«Ты не можешь говорить мне, что это неважно, потому что это не так. Если бы это не было такой проблемой, оставить своего папу и тебя заботиться обо мне, то ничто уже больше не имеет значения,
141. Виктория Эттвуд
Отрывок из книги «Алчность» Чарльза Бэкстера
Мы вернулись домой. В этот день за ужином вновь заговорили о капитализме. Казалось, что мы – семья революционеров. Всё началось с Джереми, который вошёл на кухню босиком, держа в руке Айфон. Я сидела за столом, попивая чай. Джереми было шестнадцать-семнадцать лет, не могу вспомнить точно. Одет он был в футболку группы Rage Against the Machine, и я заметила, что в этот раз он преуспел в отращивании усов. Обычно мы с ним обсуждали инопланетян: я притворялась, что верю в их существование, а сама надеялась однажды привести его к Богу. Однако сейчас он явно читал о чём-то другом.
– Чтоб его! Не могу в это поверить, – сказал он мне.
Я не запрещала ему ругаться. Правда не запрещала. Кажется, по какой-то причине, мне даже нравилось, когда он ругался.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – сказала я. – Хотя лично ни с одним не встречалась.
Мы сидели за столом. Астрид готовила ужин, Уэсли возился в гараже, а Коринн наверху разговаривала с телевизором. Не знаю, где была Люси. Наверное, нашла себе тихий уголок и там читала.
– Они одни из величайших творений Господа, – добавила я. – Насколько я знаю, они даже оплакивают умерших.
– Тогда посмотри на эту жесть, – сказал он, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Я не могу прочитать.
– Хочешь, чтобы я прочёл?
Каким же чудесным молодым человеком он был. Мне нравилось его общество. Любить внуков так просто: для этого не нужно даже стараться. К тому же лицом он был немного похож на моего покойного мужа.
– Конечно, – ответила я.
– Короче, там про слонов и про то, что их убивают.
– А что такое? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как убивают?
– Так, ну… в Зимбабве… – я знаю, где это, потому что мы проходили это на географии – в этой статье говорится, что эти зимбабвийцы отравляют воды в водоёмах в этом… большом парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, видимо, есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота.
– Джереми, следи за языком, пожалуйста, – сдержанно попросила Астрид, нарезая помидоры кубиками.
– И они… короче, заражённая вода, убивает и более маленьких животных, например, гепардов и стервятников, которые едят умерших гепардов. Там настоящий пир смерти на открытом воздухе, но, в основном, цианид убивает слонов…
Он посмотрел на меня так, как будто в этом была виновата я. Я была стара и понимала: старики ответственны за всё.
– … Безобидных слонов.
– А почему они это делают? – задала вопрос я.
– Зачем убивают слонов? Добывают слоновую кость. У них же есть что-то вроде клыков.
– И скольких слонов они уже убили?
– Здесь говорится, что восемьдесят. Восемьдесят убитых цианидом слонов, лежащих теперь в куче тел своих мёртвых собратьев. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Что ж… Понимаю почему.
– И для чего они используют слоновую кость? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Они делают сувениры, ¬– ответила я. – Вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов, чтобы вырезать фигурки счастливого Будды, а потом продают их американцам. И маленькие Будды из слоновой кости оказываются на освещённом прилавке.
– Это неправильно! – сокрушённо сказал Джереми. – Больные ублюдки. Да слоны куда человечнее этих людей.
– Это алчность, – заметила я.
– Что? – переспросил он.
– Синоним слову «жадность». Иди, поговори с Коринн. Она наверху, смотрит телевизор. Она разделит твоё негодование: вы очень похожи.
– Я всё ещё её ненавижу. Я не могу сейчас с ней говорить. У меня есть принципы. Она просто не…
– Я знаю, знаю. Я понимаю твою позицию. Но тебе рано или поздно придётся пойти на компромисс, мой милый.
– Не говори мне, что это пустяк, потому что это не пустяк. Если это пустяк – бросить моего отца, бросить меня, оставить нас на твоё попечение – то, что тогда не пустяк?
– Да, я понимаю. Оставим пока это.
142. Вотина Эльвира
Отрывок из произведения «Алчность» Чарльза Бакстера
Той ночью мы вернулись домой и за обеденным столом снова подняли тему капитализма. Мы будто были семьей революционеров. На этот раз возмущался Джереми, который ранее зашел на кухню босиком, держа свой айфон. Я сидела, пила чай. На тот момент ему было шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы с ним говорили о космических пришельцах, и я притворялась, что они существуют, чтобы потешить его и, в конце концов, приблизить к Иисусу; но в тот день он был озадачен чем-то другим. На нем была футболка «Против системы», и я заметила, что он начал отращивать усы, даже преуспел в этом.
– Черт возьми, я не могу в это поверить, – сказал Джереми.
Я не возражаю, что он использует ругательства. Это забавляет меня, не знаю, почему.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны? – спросил внук.
– Да, очень, хотя я никогда их не видела вживую.
Мы сидели за столом. Астрид готовила ужин, Уэсли что-то делал в гараже, а Корин посапывала наверху перед телевизором. Я не знала, где Люси – наверное, читала где-то в доме.
– Они – одни из величайших Божьих созданий, – продолжила я, – которые даже могут оплакивать своих умерших сородичей.
– Да ты посмотри на этот ужас! – возмущался Джереми, показывая мне небольшой экран телефона.
– Он слишком маленький. Я не вижу.
– Мне прочитать?
Какой он хороший парень. Мне нравится проводить с ним время. Все-таки любить внука так легко, что для этого вовсе не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне моего покойного мужа.
– Давай, – я ответила.
– Здесь написано, что слонов убивают...
– Что слонов? – спросила Астрид, стоя у плиты, – убивают как?
– В общем, в Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы изучали на географии; короче, в этой статье, здесь пишется, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в пруд в этом, ну, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих подонков, видимо, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, следи за своим языком, пожалуйста, – сдерживаясь сказала Астрид. Она нарезала помидоры кубиками.
– И смерти были! Имею в виду, что отравленная вода убивала маленьких животных, гепардов, и потом стервятников, которые едят умерших гепардов; так что это все, получается, убийство животных под открытым небом. Но больше всего цианид в прудах убивает слонов!
Он смотрел на меня так, будто это я во всем виновата. Я немолодая, понимала – пожилые люди ответственны за все.
– Зачем они это делали? – я спросила.
– Убивали слонов?! Для слоновой кости. У них же есть бивни.
– И сколько слонов они отравили?
– Здесь написано восемьдесят, – сказал Джереми, – восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат мертвыми кучами. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – я поддержала его, – понимаю.
– Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Это для резьбы, – ответила я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают животных, а вырезают счастливого Будду. Потом продают американцам, которые выставляют его на витрину.
– Это так ужасно. Больные люди, – сказал Джереми. – Черт возьми, да слоны гораздо человечнее.
– Это алчность.
– Это что? – переспросил внук.
– То же, что и корысть, – ответила я. – Пойди спроси Коринн. Она наверху, смотрит телевизор. Ее тоже беспокоит эта тема.
– Я все еще злюсь на нее – не могу с ней говорить и не собираюсь. Она просто не…
– Знаю, знаю. Все с тобой понятно. Но в конце концов тебе придется сделать это, сынок.
– Ты не можешь говорить, что это пустяк, потому что это не так. Если бросить моего отца и тебя, чтобы заботиться обо мне – это мелочь, то в этом мире вообще нет ничего важного, понимаешь?
– Да, – сказала я, – теперь понимаю.
143. Галя Олич
Алчность
Чарльз Бэкстер
Мы возвращаемся в дом, и сегодня за ужином у нас опять на повестке дня тема капитализма. Кажется, в нашей семье все немного революционеры. На сей раз все начинается с Джереми. Перед ужином он босой входит в кухню, держа в руках свой айфон. Я сижу, попивая чай. Джереми шестнадцать. Или семнадцать – точно не помню. Обычно мы с ним болтаем о всяких пришельцах, я ради смеха притворяюсь, что они существуют, пытаюсь приобщить его к вере, но сегодня ему интересно кое-что другое. На Джереми футболка с надписью названия рок-группы «Ярость против системы», и я замечаю, что на этот раз он весьма успешно отращивает усы.
– Чёрт, не могу поверить, – говорит он мне. Я не против брани в речи. Ну правда. Это меня смешит, и я не могу сказать почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Да, очень, – отвечаю я. – Хотя ни с кем из них лично не знакома. – Сидим за обеденным столом. Астрид варганит ужин, Уизли мастерит что-то в гараже, а Коринн воркует наверху перед телевизором. Не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме. – Слоны – одни из самых удивительных божьих созданий, – говорю я. – Мне кажется, они даже грустят по своим умершим сородичам.
– Взгляни-ка тогда на эту хрень, – говорит внук, тыча в маленький экран телефона.
– Слишком мелко, я не вижу.
– Мне прочитать? – спрашивает он. Какой красавец! Мне нравится бывать с ним. Так просто любить внука, никаких проблем. К тому же, внешне он напоминает мне моего почившего мужа.
– Конечно! – говорю я.
– Короче, здесь пишут об убийстве слонов.
– Что там? – спрашивает стоящая возле плиты Астрид. – Как это понять?
– Ну вот, в Зимбабве – мы изучали эту страну по географии – в общем, тут сказано, что эти самые жители Зимбабве отравляют цианидом воду в колодцах в этом огромном парке, чтобы истребить слонов. И ведь у этих козлов, видимо, есть доступ к промышленному цианиду, который используется в шахтах.
– Джереми, следи за языком, – с притворной скромностью замечает Астрид. Она принимается резать томаты.
– И вот эти колодцы, я имею ввиду, с отравленной водой… Из-за них гибнут гепарды, потом стервятники, которые пожирают мертвых гепардов, и так по кругу, как в большой столовке на открытом воздухе. Но именно слонов гибнет больше всего из-за воды в колодцах. – Он глядит на меня так, словно это я их убиваю. Ну да, я же старая. Старики в первую очередь виноваты. «А есть вообще невиновные?»
– Почему их убивают? – спрашиваю я.
– Слонов? Из-за слоновой кости. У них же…как это… бивни.
– И сколько их уже? – спрашиваю я.
– Уже восемьдесят, – говорит Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат горой. Боже, как же я иногда ненавижу людей.
– Да уж, есть за что, – говорю я.
– Как думаешь, зачем им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Чтобы вырезАть, – отвечаю я. – Вырезать фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки улыбающегося Будды. Потом продают их американцам. Фигурка смеющегося Будды красуется в какой-нибудь витрине.
– Это так несправедливо, – говорит Джереми. – Люди просто дебилы. Чёрт, эти слоны намного человечнее людей.
– Это все алчность, – говорю я.
– Что это еще? – спрашивает Джереми.
– Синоним непомерной жадности. Поди-ка, спроси Коринн, – говорю я ему. – Она там, наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не по нраву. Она как ты.
– Все еще ненавижу ее, – говорит он. – Не могу пока говорить с ней. Это мое право. Она же...
– Знаю, знаю, – говорю я. – Имеешь право. Но придется когда-то уступить, родной.
– И не говори, что это неважно! Это как раз важно. Если ты считаешь, что оставить меня на твоё и папино попечение это ерунда, то что тогда вообще важно?
– Да, – говорю я. – Теперь понимаю.
144. Гвилейс
Мы возвращаемся в дом, и в тот же вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Мы будто семья революционеров. На этот раз зачинщиком становится Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я в шутку притворяюсь, что они существуют, чтобы в конце концов свести все к Богу, но сегодня он хочет поговорить о чем-то другом. На нем футболка «Rage Against the Machine»*, и я замечаю, что он начал отращивать усики, на этот раз даже симпатичные.
- Бл*, не верю, - говорит он мне. Мне все равно на то, что он матерится. Я совсем не возражаю. Меня это даже забавляет, не знаю почему. - Бабушка Ди, а ты любишь слонов?
- Мне они очень нравятся, - говорю я. - Хотя вживую никогда их не видела. - Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси - наверное, где-то читает.
- Они - одни из величайших творений Бога, - говорю я. - Я слышала, что они оплакивают умерших.
- Взгляни-ка на эту херню, - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
- Слишком мелко. Ничего не разберу.
- Хочешь, я прочитаю? - спрашивает он. Какой он красивый молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков так легко, для этого не требуется каких-то усилий. К тому же, внешностью он немного похож на моего покойного мужа.
- Давай, - говорю я.
- Ну, в общем, там написано, как слонов убивают, что-то такое.
- Ты про что? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. – В смысле убивают?
- Короче, в Зимбабве - я знаю, где это, потому что мы на географии проходили- так вот, здесь, в этой статье, говорится, что они, ну, эти люди, эти зимбабвийцы, типа, добавляют цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И, похоже, эти ублюдки имеют доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - застенчиво говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры.
- И они, ну, точнее, отравленная вода, типа, убивает небольших животных, гепардов там, а потом и стервятников, которые съедают трупы гепардов, короче, это как закусочная под открытым небом, но в основном из-за цианида в воде умирают именно слоны. - Он смотрит на меня так, как будто я в этом виновата. Я стара. Я понимаю: Старики во всем виноваты. – Но слоны ведь безвредны?
- Почему они это делают? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же бивни.
- Сколько слонов, - спрашиваю я, - они так убили?
- Здесь написано, восемьдесят, - говорит мне Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в одной куче. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
- Да, - говорю я. – Понятно, почему.
- Как вы думаете, что они потом делают с этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Вырезают фигурки, - отвечаю я. - Фигурки маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают из бивней смеющегося Будду. Потом они продают фигурки Будды американцам. А маленького Будду из слоновой кости ставят в витрину с подсветкой.
- Это все неправильно, - говорит Джереми. - Люди просто больные. Мать твою, да эти слоны более человечны, чем люди.
- Это все алчность, - говорю я.
- Что? - спрашивает он.
- То же самое, что жадность. Пойди спроси у Коринны, - говорю ему я. - Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже от такого не в восторге, даже слова использует те же, что и ты.
- Я все еще ужасно на нее злюсь, - говорит он. - Я пока с ней не разговариваю. Это мой принцип. Просто она...
- Я знаю, я знаю, - говорю я. – Я понимаю. Однажды тебе просто придется переступить через этот принцип, родной.
- Только не говори, что все это не такая уж и проблема, это ведь не так. Если не так важно, что она ушла, скинув заботу обо мне на папу и тебя, значит, в мире вообще ничего не важно, понимаешь?
- Да, - говорю я. - Я понимаю. Пока что.
*Rage Against the Machine — американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния, образованная в 1991 году.
145. гелия
Мы вернулись в дом. В тот вечер за столом снова поднялась тема капитализма. Кажется, будто мы семья революционеров. На этот раз это был Джереми, зашедший на кухню босиком со своим айфоном. Я сидела, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, я притворяюсь, что они существуют, чтобы развлечь его и, в конце концов, заставить поверить в Бога. Но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка с Rage Against the Machine1, и я заметила, что он отращивает усы и на этот раз ему это удается.
— Не могу, твою мать, поверить, — произнес он, обращаясь ко мне. Я не возражаю против того, чтобы он использовал бранные слова. Правда. Мне это льстит, не знаю, почему.
— Бабуша Ди, тебе нравятся слоны?
— Они мне очень нравятся. Хотя я и не была знакома ни с одним лично. — Ответила я. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли делал что-то в гараже, а Корин наверху смотрела телевизор. Где Люси я не знаю, думаю, читает где-то в доме. — Они — одни из величайших творений Божьих. Я понимаю, что они горюют по умершим.
— Тогда посмотри, блин, на это, — он показал на маленький экран своего телефона.
— Экран слишком маленький. Я не вижу.
— Хочешь, прочитаю? — он спросил. Что за милый молодой человек. Мне нравится его компания. Так легко любить внуков, для этого не требуется вообще никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно.
— Ну, видишь ли, дело в том, что слонов убивают и тому подобное.
— Что там? — спросила Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну, в Зимбабве, — я знаю это место, потому что мы изучали его на географии, — во всяком случае, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в колодцы с водой в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
— Джереми, не выражайся, — сдержанно попросила Астрид, нарезая помидоры кубиками.
— И она, я имею в виду отравленная вода, становится, типа, причиной смерти маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые ели гепардов, когда те умирали. Этакая смертоносная столовая. Но, в основном, погибли слоны. — Он смотрит на меня так, будто я виновата. Я стара. Я понимаю: во всем виноваты старики. — Которые совершенно безобидные?
— Почему они это делают? — спросила я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, э... эти, бивни.
— И сколько слонов пострадало?
— Здесь написано восемьдесят, — ответил мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, целая куча. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — я согласилась, — справедливо.
— Как думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? — спросила Астрид, помешивая соус.
— Используют для резьбы. Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду, потом счастливого Будду продают американцам, и вот, маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине.
— Это так неправильно, — сказал Джереми. — Люди чертовски больны. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем люди.
— Это алчность.
— Что?
— Еще одно слово для обозначения жадности. Иди, спроси Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она похожа на тебя.
— Я все еще ненавижу ее. Я пока не могу с ней разговаривать. Таковы мои правила. Она просто не...
— Знаю, знаю, — ответила я. — Твои правила. В конце концов, тебе просто придется отказаться от н их, дорогой.
— Не говори мне, что это не важно, потому что это было важно. Если то, что из-за ее ухода на ваши с папой плечи легла забота обо мне - неважно, значит, ничего не имеет значения, понимаешь?
— Да. Я понимаю. Пока что.
1 Американская рок-группа (1991-2000)
146. Герман Бастионский
Чарльз Бакстер
«Корыстолюбие»
Мы возвращаемся домой, и за ужином вновь начинается обсуждение капитализма. Честное слово, какой-то притон бунтарей. На этот раз разговор заводит Джереми, вошедший на кухню босиком и с айфоном в руке. Я сижу и попиваю чай. Джереми лет шестнадцать или семнадцать, точно не припомню. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах из космоса, и я делаю вид, что они существуют, чтобы поддакнуть ему и со временем обратить ко Христу, но этим вечером его занимает другое. Он носит футболку с символикой Rage Against the Machine, и я замечаю, что он снова отращивает усы, на этот раз удачно.
— Блин, поверить не могу, — говорит он мне. Я не против его сквернословия. Вообще не против. Оно меня просто забавляет, сама не знаю, почему. — Бабуля Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — отзываюсь я. — Хотя и не знаю ни одного лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид стряпает ужин, Уэсли занимается в гараже тем да сем, а наверху Коринна воркует перед телевизором. Не знаю, где Люси — наверное, читает где-то в доме.
— Они одни из самых больших Божьих творений, — говорю я. — Насколько я помню, они скорбят по умершим сородичам.
— Так вот, посмотри на этот трэш, — он указывает на крохотный экран телефона.
— Слишком мелко, мне не разглядеть.
— Хочешь, прочту? — спрашивает он. Он вырос таким красивым молодым человеком, мне приятна его компания. Как же это просто — любить внуков, нет ничего проще. К тому же он немного походит лицом на моего покойного мужа.
— Давай, - киваю я.
— Ну, короче, в общем, это про то, как убивают слонов, типа того.
— И что там про них? — спрашивает со стороны плиты Астрид. — Как их убивают?
— Ну так вот, в Зимбабве (я знаю где это, мы по географии проходили), короче, в этой статье написано, что там какие-то люди, то есть зимбабвийцы, травят водопой цианидом в этом, типа, огромном национальном парке, чтобы убивать слонов. И у этих козлов походу есть доступ к промышленному цианиду с их золотых рудников…
— Джереми, прошу тебя, не выражайся, — кротко просит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
— И они, ну то есть отравленный водопой, типа, убивал животных поменьше, потом гепардов, а затем стервятников, которые едят мёртвых гепардов, так что это, короче, что-то типа жуткой столовки в царстве смерти, но в основном цианид в водопое травил слонов, — он смотрит на меня, словно бы в этом виновата я. Я стара. Я понимаю — ну конечно, во всём виноваты старики. — Травил беззащитных слонов.
— А зачем они с ними так поступали? — спрашиваю я.
— Со слонами? Ради слоновой кости. Ну и у них есть эти, как их, бивни.
— И сколько же слонов они отравили?
— Здесь написано, что восемьдесят, — говорит мне Джереми. – Груды трупов восьмидесяти отравленных цианидом слонов. Охренеть, иногда я просто ненавижу людей.
— Могу тебя понять, — киваю я.
— Как думаешь, а на что идёт вся эта слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— На резьбу по кости, - отвечаю я. — Они вытачивают статуэтки Будд. Убивают слонов и вытачивают смеющегося Будду. А потом продают смеющегося Будду американцам. Маленькая статуэтка Будды из слоновой кости потом стоит в подсвеченной витрине.
— Это за гранью добра и зла, — возмущается Джереми. — Не люди, а просто конченые психи. Да эти слоны, мать вашу, человечнее людей.
— Это всё корыстолюбие, — говорю я.
— Чего-чего? — переспрашивает он.
— То же самое, что и жадность, — поясняю я. — Пойди, спроси Коринну. Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится, прямо как тебе.
— Всё ещё терпеть её не могу, — отвечает он. — И не могу заставить себя поговорить с ней. Из принципа. Понимаешь, она не была…
— Понимаю, понимаю. Но в своё время ты от него отступишься, малыш.
— Не говори мне, что это не серьёзно, это очень серьёзно. Если оставлять меня на попечение папе и тебе — это не серьёзно, то тогда вообще ничего не серьёзно, понимаешь?
— Понимаю, — соглашаюсь я. — Ещё как.
147. Гусева Варвара
«АЛЧНОСТЬ». Чарльз Бакстер
(из рассказа «АЛЧНОСТЬ», автор: Чарльз Бакстер)
Мы вернулись домой. В тот же вечер за ужином снова поднялась тема капитализма. Мы – вылитая семья революционеров. В этот раз на данную мысль навел Джереми, который перед ужином приковылял на кухню босиком с айфоном в руках. Я сидела и пила чай. Внуку было шестнадцать или семнадцать лет, я точно не помню. Обычно мы разговариваем с ним о космических пришельцах, и я делаю вид, что они действительно существуют, чтобы развеселить его и рано или поздно привести к Иисусу. Однако сегодня он обратил внимание на что-то другое. На нем была надета футболка с названием рок-группы «Rage Against the Machine», и я заметила, что он отпустил усы, но только в этот раз они выглядели намного лучше.
— Черт возьми, я не могу поверить в это, – сказал он мне. Я не ругаю его за бранные слова. Правда. Не ругаю. Это забавляет меня, и я даже сама не знаю почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
—Очень нравятся, – сказала я. – Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли что-то делал в гараже, а Коринн сидела наверху, уткнувшись в телевизор. Я не знала, где Люси. Наверное, читала где-нибудь в доме.
— Слоны – одни из величайших созданий Божьих, – добавила я. – Мне кажется, что они даже оплакивают своих умерших сородичей.
— Ты только взгляни на эту чертовщину, – произнес он, показывая мне маленький экран телефона.
— Экран слишком маленький. Я не вижу.
— Хочешь, я прочитаю? – спросил он. Какой же он красивый юноша. Мне нравилось находится рядом с ним. Любить внука очень легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминало мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, – ответила я.
— Ну, в общем, речь идет об убийстве слонов и всяком таком.
— Что там? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
— Итак, в Зимбабве, – я знаю, где находится, потому что мы изучали это на географии – в общем, о чем говорится в этой статье, так это о том, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И я думаю, что у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, выбирай выражения, – сдержанно сказала Астрид. Тогда она уже нарезала помидоры кубиками.
— И они были… то есть отравленные водоемы убили небольших животных, гепардов, а потом стервятников, которые съедают гепардов, как только те умирают, так что это больше похоже на уличную забегаловку в настоящей обители смерти. Однако цианид, находящийся в водоемах, больше всего убил именно слонов.
Он смотрел на меня так, будто это я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все в этом мире.
— Но ведь слоны безобидны!
— Зачем они это сделали? – спросила я.
— Убили слонов? Для слоновой кости. У них же есть бивни.
— Сколько слонов они убили? – спросила я.
— Здесь написано восемьдесят, – сказал мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат огромными мертвыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, – сказала я. – Это справедливо.
— Как ты думаешь, что они делают со всеми этими слоновыми костями? – спросила Астрид, помешивая соус.
— Они нужны для резьбы, – ответила я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Затем маленького Будду из слоновой кости ставят на освещенные витрины магазинов.
— Это так ужасно, – возмутился Джереми. – Люди больные на всю голову. Черт возьми, эти слоны человечнее, чем люди.
— Это называется алчность, – заключила я.
— Что это? – спросил он.
— Еще одно слово, обозначающее жадность. Иди, спроси Коринн, — сказала я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит прямо как ты.
— Я все еще ненавижу ее, – сказал он. – Я пока не могу с ней разговаривать. Такова моя политическая позиция. Она просто...
— Я знаю, я знаю, – сказала я. – Твоя позиция понятна. В конце концов, тебе просто нужно отпустить эту ситуацию, милый.
— Только не говори мне, что это пустяк, потому что это вовсе не пустяк. Если бы это был пустяк, то бросить меня и отдать моему отцу и тебе на попечение не было бы чем-то ужасным. Понимаешь?
— Да, – сказала я. – Я понимаю. Теперь понимаю.
148. Дарья Бахтина
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за кухонным столом снова начинается разговор о капитализме. Кажется, в нашей семье полно революционеров, и сегодня разговор начинает Джереми. Еще до ужина он босиком заходит на кухню, в руке – телефон. Я сижу за столом и пью чай. Ему, вроде, 16 или 17 лет, не помню точно. Мы с ним обычно разговариваем про пришельцев, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы позабавить его, и постепенно увожу разговор к религии. Однако сегодня его мысли заняты чем-то другим. На нем футболка с надписью «Rage Against the Machine », заметно, что он пытается отрастить усы, и на этот раз у него получается.
– Ну просто пиздец, - заявляет он, обращаясь ко мне. Меня не возмущают его ругательства. Правда. Не знаю почему, но мне от них смешно. – Бабуль, любишь слонов?
– Очень люблю, — отвечаю я. – Правда, я их никогда не видела вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, а Коринн в комнате наверху что-то бормочет перед телевизором. Люси, думаю, устроилась где-нибудь с книгой.
– Слоны – одни из величайших творений Бога, - добавляю я. – Насколько я знаю, они скорбят по умершим.
– Вот, а теперь посмотри на этот пиздец, — говорит он и показывает мне свой телефон.
– Буквы слишком мелкие, не вижу.
– Прочитать? – спрашивает он. Такой он красавец. Мне приятно проводить с ним время. Внуков легко любить, вообще стараться не надо. К тому же лицом он немного похож на моего покойного мужа.
– Давай, – отвечаю я.
– Ну, смотри, в общем, это про то, что слонов убивают.
– Что-что? – переспрашивает Астрид, хлопочущая у плиты. – Кто убивает?
– Ну вот в Зимбабве – мы, кстати, недавно на географии это проходили, я знаю, где это – в общем, здесь, ну, в статье говорится, что они, ну, люди, которые там живут, засыпают цианид в скважину с водой в большом заповеднике, ну, чтобы слоны подохли. И эти уроды, как я понял, достают тот цианид, который используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – ворчит Астрид, мелко нарезая помидоры.
– Ну и это убивает, типа, вода отравленная убивает мелких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые едят гепардов, когда они умирают, так что там капец какой замкнутый круг – все едят и дохнут. Но чаще цианид убивает слонов! – он смотрит на меня так, будто в этом виновата я. С возрастом понимаешь – во всем виноваты старики. – А слоны никому не вредят!
– Так зачем они их убивают? – спрашиваю.
– Слонов? Ради слоновой кости, ну, в бивнях, или че у них там.
– И сколько же они убили?
– Тут написано, что уже восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят отравленных слонов, валяющихся кучами вокруг. Как же я иногда ненавижу людей.
– Да, понимаю, – отвечаю я.
– И что же они делают с таким количеством слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Вырезают фигурки Будды, – говорю я. – Убивают слонов, и делают фигурки счастливого Будды. А потом продают фигурки американцам. А те ставят Будду из слоновой кости в витрину с подсветкой.
– Ужас, – говорит Джереми. – Какие же уроды. Да блин, эти слоны более человечны, чем некоторые люди.
– А все из-за алчности, – добавляю я.
– Из-за чего? – переспрашивает он.
– Так по-другому называют жадность. Иди у Коринн спроси. Она в комнате наверху, телевизор смотрит. Она тоже против такого, вы одинаково размышляете.
– Я все еще ее ненавижу, – упрямится он. – И разговаривать с ней не могу. Я так решил. Она не…
– Знаю, знаю, – говорю я. – Твое решение понятно. Но, солнышко, тебе придется когда-то отказаться от него.
– Не говори мне, что это фигня, потому что это совсем не фигня. Если уйти из семьи и оставить меня с папой и с тобой – фигня, то тогда все в мире фигня, понимаешь?
– Да, – говорю. – Понимаю. Пока что.
149. Дарья Денисова
«Алчность», Чарльз Бакстер
(фрагмент произведения Ч. Бакстера «Алчность»)
Мы возвращаемся домой, и капитализм опять становится центральной темой обсуждения за обеденным столом. Мы похожи на семью революционеров. Этот разговор начинает Джереми, который заходит на кухню перед ужином, идя босиком и держа в руках свой айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, я не помню точно. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я делаю вид, что верю в их существование, чтобы подшутить над ним и, в конечном итоге, привести его к Иисусу. На этот раз он пытается выяснить что-то другое. На нем футболка с логотипом Rage Against the Machine, я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз у него неплохо получается.
- Что за чертовщина, - говорит он мне. Я не возражаю против его ругательств. На самом деле, мне даже немного нравится, но я не могу объяснить почему. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Да, очень нравятся, - отвечаю я, - хотя никогда лично не встречала ни одного из них. - Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху увлеченно смотрит телевизор. Я не знаю, где Люси - возможно, она читает где-то дома. - Полагаю, что слоны – величайшее Божье творение, - продолжаю я. - Я понимаю, что они оплакивают своих погибших собратьев.
- Тогда взгляни на эту бесовщину, - говорит он, указывая на экран телефона.
- Он слишком маленький, я не могу разглядеть его.
- Хочешь, я прочитаю это? – спросил он. Какой же он привлекательный парень. Мне нравится проводить время рядом с ним. Любить своего внука - так легко, не требуется никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминает лицо моего покойного мужа.
- Да, - ответила я.
- Ну, речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
- А что случилось с ними? - спрашивает Астрид, стоя у плиты. - Как их убивали?
- Это происходило в Зимбабве, я знаю, где это, потому что в школе мы изучали географию, в этой статье говорится, что зимбабвийцы добавляли цианид в водоемы в большом парке, чтобы убивать слонов. У этих мерзавцев, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
- Джереми, пожалуйста, избегай непристойных выражений, - скромно сказала Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
- Они отравляли воду, которая убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов после их смерти. Получалась что-то вроде открытого кладбища, но основными жертвами цианида были слоны, - он продолжает смотреть на меня так, будто я виновата. Да, я стара. Я понимаю, что пожилые люди в ответе за все. - Которые безобидны?
- Зачем они это делали? - спрашиваю я.
- Ради слоновой кости, у них что-то вроде бивней.
- Сколько слонов они убили?
- Тут написано, что восемьдесят, - отвечает Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат грудами. Боже, порой я просто ненавижу людей.
- Да. Верно.
- Что они делают со слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Используют для резьбы, - отвечаю я. – Они создают маленькие статуи Будды. Убивают слонов и делают счастливого Будду. Затем продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости ставится в освещенную витрину.
- Это так возмутительно, - говорит Джереми. - Люди просто больны. Слоны более сострадательны и гуманны, чем некоторые люди.
- Это все из-за алчности, - говорю я.
- Что это?
- Другое слово для обозначения жадности. Спроси у Коринн, она смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она такая же, как и ты.
- Я все еще не выношу ее, - говорит он. - Я пока не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не была…
- Знаю-знаю. Твой принцип понятен. В конце концов, ты просто должен отказаться от него, дорогой.
- Ты не можешь утверждать, что это не так важно. Если это не имело значения, то все было бы бессмысленно: оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, понимаешь?
- Да, - отвечаю я. - Понимаю. Теперь.
150. Дарья Зайцева
Отрывок из произведения Чарльза Бакстера «Алчность».
Мы возвращаемся домой и вечером за ужином снова обсуждаем капитализм. Прямо как семейство революционеров. На этот раз зачинщик – Джереми. Ужин ещё не готов, но он уже входит на кухню босой и с айфоном в руках. Я сижу пью чай. Не помню, сколько ему лет, но точно либо шестнадцать, либо семнадцать. Обычно мы говорим о пришельцах и в угоду ему я притворяюсь, что верю в них, плавно переводя тему в сторону религии, но сегодня явно не тот день. Он в своей футболке с надписью «Rage Against the Machine» и, похоже, пытается отрастить усы. Что ж, на этот раз вполне успешно.
− Чёрт возьми, не могу поверить! − говорит он мне. Звучит грубо, но я не возражаю. Вот правда. Меня это даже забавляет. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
− Очень, − я отвечаю. – Хоть я и никогда не видела их вживую.
Мы с ним сидим за обеденным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху смотрит телевизор и что-то бормочет себе под нос. Не знаю, где Люси, но, наверняка, читает где-нибудь дома.
− Они одни из величайших существ, созданных Богом, − говорю я. – Слышала, они даже оплакивают смерть своих сородичей.
− Тогда глянь-ка вот на что, − отвечает он, тыча пальцем в маленький экран телефона.
− Слишком мелко. Ничего не вижу.
− Мне прочитать? − спрашивает Джереми. До чего же он хорош собой. Мне нравится проводить с ним время. Ещё бы, раз он мой внук. А вообще, он чем-то похож на моего покойного мужа.
− Да, давай, − я отвечаю.
− Ну смотри, тут про то, что слонов убивают или что-то типа этого.
− В смысле? − спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как убивают?
− В общем, в Зимбабве, нам на географии про эту страну рассказывали, что бы это не значило, так вот, они – эти зимбабвийцы – подмешивают цианид в водоёмы в этих, как их, крупных парках, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, похоже, есть доступ к производственному цианиду, который используют при добыче золота…
− Джереми, следи за языком, − сдержанно говорит Астрид, нарезая помидоры.
− И они, я имею в виду отравленные водоёмы, ну типа, убивают мелких животных, гепардов, а потом питающихся их трупами стервятников, так что вся эта смертоносная столовка на свежем воздухе… В общем, в основном, умирают слоны, − он смотрит на меня так, будто это я виновата в том, что там происходит. Ну правильно, во всём же всегда виноваты взрослые. − Ни в чём не повинные?
− Зачем им это? − спрашиваю я.
− Убивать их? Из-за слоновой кости. У них же есть эти, как их, бивни.
− И скольких они уже погубили? − я интересуюсь.
− Тут написано восемьдесят, − говорит Джереми. − Восемьдесят отравленных цианидом слоновьих тушек лежат в кучке. Боже, иногда я ненавижу людей.
− Да, − я отвечаю. – Действительно.
− Как думаешь, что они будут делать со всеми этими слоновьими костями? − спрашивает Астрид, помешивая соус.
− Будут вырезать статуэтки Будды, − говорю я. − Убивать слонов и вырезать счастливого Будду. Потом продадут американцам, а те выставят их на витрины.
− Но это ведь неправильно, − отвечает Джереми. − Люди чокнулись. Слоны и то человечнее людей.
− Всё из-за алчности, − говорю я.
− Из-за чего? − спрашивает он.
− Проще говоря, из-за жадности. Иди спроси у Коринн, − говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не по душе. Говорит, прям как ты.
− Ненавижу её, − отвечает он. – Я не собираюсь с ней разговаривать. Принципиально. Она просто…
− Да-да, − говорю я. – Всё с твоими принципами ясно, но тебе придётся рано или поздно от них отказаться, голубчик.
− Только не говори мне, что это пустяки: это важно. Если оставить меня у тебя и отца на иждивении – пустяки, тогда я не знаю, что вообще в этом мире не пустяк.
− Ладно, − говорю я. – Пока оставим это.
151. Дарья М.
Мы вернулись домой. Тем же вечером разговор снова зашел о капитализме. Ну, прямо-таки семья революционеров! В этот раз начал Джереми. Он, еще до ужина, босоногий, с айфоном в руках, зашел к нам на кухню. Я пила чай. Ему вроде шестнадцать... или семнадцать? Никак не могу запомнить. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах. Я притворяюсь будто верю в их существование, подыгрываю ему, чтобы в конце концов привести его к вере. Однако сегодня он настроен на другой разговор. На нем футболка с рок-группой Rage Against the Machine. Кажется, он снова стал отращивать усы. В этот раз у него даже получается.
---- Rage Against the Machine — американская рок-группа, основанная в Лос-Анджелесе. Исполняет революционно-политические песни, уличающие социальное неравенство и несовершенность государственных структур (Прим. Переводчика). ----
— Черт возьми, я просто не могу в это поверить! — заявляет он мне.
Пусть ругается. Я не против. Правда не против. Не могу сказать почему, но меня его ругательства забавляют.
— Ба, тебе нравятся слоны?
— Очень, — отвечаю я, — хотя вживую я их ни разу не видела.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин. Уэсли в гараже, занимается там своими делами, а Коринн наверху, смотрит телевизор. Не знаю, правда, где Люси. Наверное, спряталась где-то в доме и читает.
— Слоны — одни из величайших божьих созданий. Насколько я понимаю, они умеют оплакивать своих умерших сородичей.
— На, взгляни на эту хрень! — говорит он и показывает мне свой телефон.
— Экран маловат. Не вижу, что написано.
— Давай я тебе прочту? — спрашивает Джереми.
Какой же он красивый парнишка. Я люблю проводить с ним время. Так легко любить внуков. Это не требует практически никаких усилий. К тому же, он напоминает мне моего Майка.
— Давай, — отвечаю я.
— Понимаешь, тут пишут, что слонов убивают и всякое такое.
— Кто убивает? — спрашивает Астрид, не отвлекаясь от готовки, — как убивают?
— Короче, в Зимбабве… Кстати, я теперь знаю, где это находится, потому что мы проходили это по географии. В общем, в статье пишут, что эти люди, зимбабвийцы то есть, они добавили цианид в воду в этом огромном парке, чтобы убить слонов. И эти ублюдки... я думаю, что у них есть доступ к промышленному цианиду, который используется при золотодобыче.
— Джереми, выбирай выражения, — поучает его Астрид. Она режет помидоры.
— И эта штука, я имею ввиду отравленный водопой, в общем, из-за этого мелкие животные умирали, гепарды всякие, и стервятники, которые _едят_ мертвых гепардов. Получается такая убийственная пищевая цепочка, но больше всех пострадали _слоны_.
Он так таращится на меня, как будто это я виновата в смерти слонов. Я старая. Я понимаю, во всем в этом мире виноваты старики.
— Убивают безобидных слонов? За что они так с ними? — спрашиваю я.
— За что убивают слонов? Из-за слоновой кости. Ну, которую добывают из их бивней.
— Сколько они убили? — спрашиваю я.
— Пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят отравленных слонов лежат там грудой трупов. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, — отвечаю ему, — могу понять твое чувство.
— И что они делают со всей этой слоновой костью, как думаешь? — помешивая соус, спрашивает Астрид.
— Используют в резьбе — отвечаю я. — Они вырезают из нее маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают затем маленьких, счастливых Будд из их бивней, а потом продают этих маленьких Будд американцам. Малыш Будда отправляется прямо на витрину.
— Это неправильно, — заявляет Джереми, — люди просто больные! Даже в слонах, черт бы их побрал, больше людского, чем в людях.
— Это все алчность, — отвечаю я.
— Ал...что? — спрашивает Джереми.
— Синоним слова жадность. Можешь спросить у Коринн. Она наверху, смотрит телевизор. Ей все это тоже не нравится. Она говорит прямо как ты.
— Я все еще ее ненавижу, — отвечает он. — Я пока не готов с ней говорить. У меня есть принципы. Она просто...
— Я знаю, знаю, — отвечаю ему я. — Принципы есть принципы. Дорогой, тебе все равно рано или поздно придется изменить свое отношение к ней.
— Только не надо говорить мне, что это ерунда, потому что это нифига не ерунда. Если то, что она бросила отца, оставила меня на вас двоих ерунда, тогда все на земле ерунда, согласна?
— Да, — отвечаю ему. — Я понимаю. Пока что.
152. Дарья Савицкая
Мы вернулись, и тем же вечером снова всплыла тема капитализма, только уже за кухонным столом. У нас какой-то дом революционеров. Теперь ее поднял Джереми, который перед ужином босиком зашел на кухню с айфоном в руке. Я сидела, пила чай. Ему сейчас то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не помню. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев, и я делаю вид, что они существуют, чтобы не злить его, хотя в итоге все равно выхожу на Иисуса, но сегодня внука привлекло что-то другое. На нем футболка рок-группы Rage Against the Machine, вижу, что он пытается отрастить усы, на этот раз успешно.
— Я в шоке, мать вашу, — начал Джереми. Мне все равно, что он ругается. Правда, все равно. Это меня даже забавляет, не знаю почему. — Бабуль, вот тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся. Хотя лично я ни с одним не знакома, — ответила я. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли ковырялся в гараже, Коринн наверху агукала перед телевизором. Люси, наверное, где-нибудь читала. — Слоны — одно из величайших творений Господа. Они оплакивают умерших, и я их в этом понимаю.
— Тогда на эту хрень посмотри, — сказал Джереми, тыкая в маленький экран телефона.
— Очень мелко. Ничего не вижу.
— Хочешь прочитаю? — предложил он. Какой любезный молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков так просто, даже делать ничего не надо. А лицом он совсем чуть-чуть напоминает мне покойного мужа.
— Давай.
— Тут, короче, про слонов, как их убивают и все такое.
— А что с ними? — спросила Астрид, стоя у плиты. — Их убивают?
— Окей, в Зимбабве, и я знаю, где это, потому что мы на географии проходили, ну неважно. Короче, тут пишут, в статье, что местные, ну зимбабвийцы, кладут цианид в водоемы в таком типа огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я так понимаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота…
— Джереми, прошу, следи за языком, — серьезно сказала Астрид. Она уже резала помидоры.
— И они, ну то есть отравленная вода в этих водоемах сначала типа убивает мелких животных, гепардов, а потом грифов, которые питаются мертвыми гепардами, и там типа настоящая столовая смерти под открытым небом, но в основном цианид убивает слонов, — он посмотрел на меня, будто это я во всем виновата. Я старая. Я понимаю: старые люди несут ответственность за все в этом мире. — Но слоны-то ни при чем.
— И зачем они так делают?
— Слонов убивают? Ради слоновой кости. У них же эти, бивни.
— И сколько слонов уже убили?
— Пишут, что восемьдесят. Восемьдесят убитых из-за цианида слонов свалены в кучи мертвых тел. Боже, иногда я прям ненавижу людей.
— Да, — согласилась я. — Понимаю.
— И для чего им слоновая кость, как вы думаете? — спросила Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — предположила я. — Они вырезают из нее маленьких Будд. Сначала убивают слона, делают улыбающегося Будду, а потом продают этого улыбающегося Будду американцам. В конце концов маленький Будда из слоновой кости оказывается на полке с подсветкой.
— Ужасно, — сказал Джереми. — Люди просто отвратительны. Да в этих слонах, мать вашу, человечности больше, чем в людях.
— Это все алчность, — ответила я.
— Чего? — не понял он.
— Жадность по-другому. Спроси у Коринн. Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не нравится. Вы с ней похожи.
— Я все еще ее ненавижу, — заявил он. — Не могу пока с ней говорить. Это мое правило. Она просто не…
— Знаю-знаю. Твое правило мне понятно. Просто однажды, дорогой, от него придется отказаться.
— Не говори, что это мелочь, потому что это вообще не так. Если бросить вас с папой ухаживать за мной — это мелочь, тогда все в этом мире — мелочь, понимаешь?
— Да, — ответила я. — Понимаю. Пока.
153. Детёныш переводчика
«Алчность»
Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся в дом, и тема капитализма снова всплывает тем же вечером. Похоже, мы та еще семейка диссидентов. В этот раз разговор заводит Джереми. Перед ужином он босиком заходит на кухню с мобильником в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, — я точно не помню. Обычно мы с ним болтаем о пришельцах, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы подшутить над внуком, а сама надеюсь когда-нибудь привести его к Богу, но сегодня его волнует что-то другое. На нем футболка с логотипом бунтарской рок-группы, и я замечаю, что он отращивает усы — в этот раз даже успешно.
— Черт, поверить не могу, — говорит он. Меня нисколько не задевает, что он чертыхается. Правда, совсем. И от этого, непонятно почему, мне хочется хихикать, как девочке. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — киваю я. — Хотя я никогда их не видела живьем. — Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринна что-то бормочет телевизору наверху. Где Люси, я не знаю — наверное, сидит с книжкой где-нибудь. — Они удивительные божьи создания. Кажется, они скорбят по своим умершим.
— Вот ты только посмотри на эту чертовщину, — он тыкает в малюсенький экран телефона.
— Как мелко. Ничего не вижу.
— Хочешь, я прочитаю? — спрашивает он. Какой он славный мальчик. Беседовать с ним — одно удовольствие. Любить внука так просто — совсем, как дышать. А еще он самую малость похож на моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— В общем, там фигня в том, что они убивают слонов.
— Зачем? — спрашивает Астрид, не поднимая голову от плиты. — Кто убивает?
— Ну, в Зимбабве — я знаю, где это, мы на географии проходили, — так вот, тут в статье пишут, что у них там огромный национальный парк, и эти зимбабвийцы травят воду цианидом, чтобы убить слонов. Я так понял, это прямо такой цианид, как у золотодобытчиков, и эти ублюдки…
— Джереми, не ругайся, пожалуйста, — сдержанно перебивает Астрид, нарезая помидоры.
— Сначала из-за этого гибли мелкие животные, потом гепарды, а потом стервятники, которые, ну, едят мертвых гепардов, — короче, кафешка смерти какая-то, — но больше всех умерло слонов. — Он смотрит на меня так, будто это я перебила несчастных слонов собственными руками. Это понятно — старики всегда во всем виноваты, а я стара. — Безобидных слонов.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Убивать слонов? Ради слоновой кости. Ну, эти их бивни.
— И сколько слонов, — продолжаю я, — они так убили?
— Здесь написано восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, — их туши находят возле водопоя горами. Блин, как же я иногда ненавижу людей.
— Иногда они того заслуживают, — киваю я.
— Интересно, и зачем им столько слоновой кости? — Астрид помешивает соус.
— Для фигурок, — отвечаю я. — Вырезать маленьких Будд. Люди убивают слона и делают из бивня Будду с широкой улыбкой. Потом продают этого лыбящегося Будду американцам. А американцы запирают его в стеклянный шкаф.
— Это так несправедливо, — морщится Джереми. — Люди совсем шизанулись. Слоны, блин, более человечные, чем люди.
— Алчность, — говорю я.
— Чего?
— Как жадность, только слово другое. Иди спроси у Коринны. Она наверху, смотрит телевизор. Тоже таких людей терпеть не может. Говорит прямо как ты.
— Не могу, — отвечает он. — Я пока ее не простил. Это мои принципы. Она просто…
— Я знаю, знаю. Принципы — это важно. Но со временем тебе лучше отпустить это, родной.
— Не говори мне, что это пустяки и уже не важно. Это важно. Если бросить меня на тебя и папу — это пустяк, то в жизни вообще нет ничего важного, понимаешь?
— Да. Понимаю. Пока понимаю.
154. Е. Ильин
Чарльз Бакстер, «Алчность»
Мы возвращаемся домой, и вечером за столом речь снова заходит о капитализме. Кажется, у нас полный дом революционеров. На этот раз тему поднимает Джереми, он заходит в кухню, босой и с айфоном. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не скажу. Обычно мы болтаем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в них, чтобы подыграть ему, а потом неожиданно свести разговор к Иисусу, но сейчас он явно думает о чём-то другом. На нём футболка Rage Against the Machine*, и я замечаю, что он отращивает усы — в этот раз успешно.
— Охереть можно! — восклицает он.
Я не против того, что он ругается. Правда, совершенно не против. Не знаю почему, но меня это забавляет.
— Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень. Хотя ни с одним не знакома, — отвечаю я.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху, пялится в телевизор. Не знаю, где Люси, должно быть, где-то в доме, читает.
— Слоны — одно из величайших творений Господа. Они ведь оплакивают своих мёртвых, — добавляю я.
— Так вот, ты только посмотри на эту херню, — он указывает на маленький экран телефона.
— Слишком мелко, мне не разобрать.
— Прочесть?
Какой же приятный молодой человек. Меня радует его компания. Любить внука очень легко, это не требует никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Давай, — отвечаю я.
— Смотри, дело в том, что, ну, типа, слонов убивают.
— Как это? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну, в Зимбабве, — я, кстати, знаю, где это, мы на географии учили — так вот, в ней, ну, в этой статье, говорится, что эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в водоёмы в этих, ну, типа, огромных национальных парках, чтобы убивать слонов. У этих ублюдков, думаю, есть доступ к цианиду, который используется для промышленной добычи золота.
—Джереми, пожалуйста, следи за языком, — бросает Астрид. Теперь она режет помидоры.
— И вот так они убивают, ну, эта отравленная вода убивает маленьких зверьков, гепардов, а потом стервятников, которые едят умерших гепардов, и получается, ну, типа пир смерти под открытым небом. Но, конечно, чаще всего цианид в водоёмах убивает слонов.
Он смотрит на меня так, словно это я виновата. Я старуха. Я понимаю: старики ответственны за все.
— Разве слоны кому-то мешают?!
— И зачем же они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типа, эти, бивни.
— И сколько слонов они так убили?
— Здесь сказано восемьдесят. Восемьдесят слонов, погибших от отравления цианидом, валяются мёртвые. Господи, как же я порой ненавижу людей!
— Они этого заслуживают.
— И для чего, по-твоему, им эта слоновая кость? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— На статуэтки, — отвечаю я. — Они вырезают из слоновой кости маленьких будд. Убивают слонов, чтобы вырезать улыбающегося Будду. А потом продают этого улыбающегося Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется прямиком на витрину с подсветкой.
— Это ненормально, — говорит Джереми. — Люди грёбаные психи. Да в этих слонах, на хер, больше человеческого, чем в людях.
— Это называется алчность.
— Алчность?
— Синоним жадности. У Коринн спроси. Она наверху, телевизор смотрит. Ей это тоже не по душе, в этом вы похожи.
— Я всё ещё её ненавижу. Не могу с ней разговаривать. Это дело принципа. Её же не было…
— Знаю, знаю. Можно понять твой принцип. Но в конце концов тебе придется от него отказаться, дорогой.
— Не надо мне рассказывать, что это пустяк, потому что это ни разу не пустяк. Если бросить меня на вас с отцом — это пустяк, тогда вообще ничего не имеет значения, понимаешь?
— Конечно, понимаю. Пока что.
--------------------
*Rage Against the Machine — рок-группа из Америки, которая в своём творчестве часто обращается к социальной проблематике.
155. Ева М.
Мы вернулись домой, и вечером за столом вновь поднялась тема капитализма. Похоже, мы становимся семьёй революционеров. На этот раз начал всё Джереми, который зашёл на кухню с айфоном в руках. Я сидела и пила чай. Ему шестнадцать. Или семнадцать, не помню точно. Обычно мы говорили об инопланетянах, и я притворялась, что они существуют, чтобы потом свести разговор к Богу и попытаться вернуть ему веру во Всевышнего, но в этот вечер его интересовала другая тема. На нём была футболка с группой «Против системы», и я заметила, что его попытки отрастить усы начали приносить плоды.
– Поверить, блять, не могу, – сказал он мне. Меня не возмущает использование им неприличных слов. Нет, правда. Почему-то меня это смешит. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень, – ответила я. – Хотя вживую я ни одного не видела. – Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли занимался своими делами в гараже, а Коринн разговаривала с телевизором этажом выше. Где была Люси я не знала, но предполагала, что она, как обычно, сидит где-нибудь дома и читает. – Слоны – величайшие из творений господних, – сказала я. – Я слышала, что они оплакивают смерти своих соплеменников.
– Ага, вот, посмотри на эту хрень, – сказал он, показывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Я ничего не вижу.
– Хочешь, прочитаю? – спросил он. Какой приятный молодой человек. Его компания доставляет мне удовольствие. Любить внуков так легко, для этого не требуется никаких усилий. К тому же, его лицо немного напоминает мне лицо моего почившего мужа.
– Конечно, – ответила я.
– В общем, понимаешь, тут говорится о том, что слонов убивают.
– Говорится что? – спросила Астрид, стоявшая возле духовки. – Как убивают?
– Так вот, в Зимбабве, о которой я знаю, потому что мы учили эту страну на географии, короче, тут говорится, в этой статье, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в водоёмы в таком, знаешь, огромном парке, чтобы убить слонов. У этих мудаков, насколько я понял, был доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота–
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – мягко упрекнула его Астрид. Она уже нарезала помидоры.
– И они – я говорю про отравленные водоёмы – убивают маленьких животных, гепардов и стервятников, которые едят гепардов после того, как те умрут, поэтому там снаружи настоящий ад, но в основном яд в воде убивает слонов. – Он посмотрел на меня так, будто я во всём виновата. Я старая. Я понимаю: старики виноваты во всём. – Которые никому ничего не сделали.
– Почему они это делают? – спросила я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть эти, бивни.
– Сколько слонов, – спросила я, – они уже убили?
– Тут написано, что восемьдесят, – ответил мне Джереми. – Восемьдесят слонов, погибших от отравления цианидом, лежат в кучах мёртвых сородичей. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – сказала я. – Понимаю.
– Как думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Вырезают фигурки, – ответила я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости ставится в витрину с подсветкой.
– Это так неправильно, – сказал Джереми. – Люди просто психи. Чёрт побери, да эти слоны более человечные, чем люди.
– Всё дело в алчности, – сказала я.
– В чём? – спросил он.
– Это другое название жадности. Иди спроси Коринн, – ответила ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит совсем как ты.
– Я всё равно её ненавижу, – сказал он. – Я не могу пока с ней говорить. Это моя политика. Она просто–
– Я знаю, знаю, – сказала я. – Твою политику можно понять. Просто в итоге тебе придётся от неё отказаться, милый.
– Только не говори, что то, что случилось, это пустяк, потому что это был не пустяк. Если бросить меня на тебя и папу – это пустяк, то в мире вообще нет ничего серьёзного, понимаешь?
– Да, – ответила я. – Я понимаю. Пока.
156. Евгений
(Отрывок из рассказа «АЛЧНОСТЬ»
Чарльза Бакстера)
Мы вернулись домой, как за столом вновь послышалось негодование по поводу капитализма, словно мы настоящая семья революционеров. На этот раз все началось из-за Джереми, который зашел на кухню, держа в руках телефон. Я сидела и пила чай. Сейчас ему шестнадцать или семнадцать лет, я не помню точно. Обычно мы разговариваем с ним об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы рассмешить его и плавно перейти к вопросу о вере в Бога, но сегодня он пристально смотрел в экран телефона. На нем была футболка с надписью «Rage Against the Machine», а на лице стали виднеться усы, которые он теперь отращивает (и на этот раз они действительно растут).
– Черт, как такое вообще возможно? – сказал он мне. Я не злюсь, если он вдруг использует ругательства. Правда. Но все-таки мне неприятно это слышать. Не знаю почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень! – ответила я. – Но я ни разу не видела их вживую. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли чем-то занимался в гараже, а Коринн что-то бормотала, сидя у телевизора. Не знаю, где в это время была Люси, – наверное, читала в комнате. – Слоны – одни из величайших Божьих созданий, – сказала я. Насколько мне известно, они даже оплакивают своих умерших сородичей.
– А теперь посмотри на этих идиотов, – сказал он, указав на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Я не вижу.
– Я могу прочитать, что там написано, – ответил он. Какой же он приятный молодой человек! Мне так нравится находиться в его компании. Ну как его можно не любить? Кроме того, он немного напоминает мне моего покойного мужа.
– Слушаю, – сказала я.
– Ну, короче, здесь идет речь об убийстве слонов.
– В смысле? – Спросила Астрид, стоя у плиты. – А как их убивают?
– Так вот, в этой статье написано, что в Зимбабве – а я знаю, где находится эта страна, так как мы проходили ее на географии, – местные, то есть, зимбабвийцы, добавляют цианид в водопой парка, чтобы убивать слонов. У этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за словами, – сдержанно подметила Астрид, нарезая помидоры.
– И эта отравленная вода убивает мелких животных, например, гепардов, а затем стервятников, которые поедают трупы тех самых гепардов, так что получается целая смертельная цепь питания. Но в основном от цианида умирают именно слоны. И он смотрит на меня такими глазами, как будто винит в этом меня. А я взрослая женщина, и я понимаю его: взрослые люди ответственны за все. – А эти животные никому не причиняют вреда.
– Так зачем же они это делают? – спросила я.
– Убивают слонов? Чтобы получить слоновую кость, их бивни.
– И как много слонов уже умерло? – поинтересовалась я.
– Здесь написано, что восемьдесят, – ответил мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежащие мертвыми кучами... Господи, иногда я так ненавижу людей!
– Да, – добавила я. – Мне понятны твои чувства.
– Как думаешь, что они будут делать с таким количеством слоновой кости? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Использовать для резьбы, – ответила я. – Из них часто делают маленькие статуи Будды. Убивают несчастных слонов и делают из них счастливого Будду, а затем продают это американцам. И вот потом статуя Будды из слоновой кости стоит на яркой витрине в Америке...
– Но это так ужасно, – сказал Джереми. – Люди – настоящие идиоты. Все эти слоны более человечны, чем люди, будь они прокляты!
– Это все человеческая алчность, – добавила я.
– Что это значит? – спросил он.
– Слово, обозначающее жадность. Пойди спроси у Коринн, – сказала я. – Она сейчас наверху, смотрит телевизор. Ей также не понравилось эта ситуация. Она сказала то же самое, что и ты.
– Я все еще ненавижу ее, – добавил он. – Пока что не могу с ней разговаривать. Это не в моих правилах. Она просто не...
– Знаю, знаю, – ответила я. – Твои правила понятны. Но, мальчик мой, однажды тебе все равно придется нарушить их.
– Не надо убеждать меня в том, что все это пустяк, потому что это не так. Если развестись с моим отцом и скинуть меня на твое попечительство – пустяк, то я боюсь представить, что тогда можно назвать настоящей проблемой.
– Да, – добавила я. – Ты прав. Я все понимаю.
157. Евгения
Мы вернулись в дом, и за ужином в тот вечер снова возникла тема несостоятельности капиталистического мироустройства, как будто мы какая-то семейка революционеров. В этот раз начал Джереми. Я сидела, пила чай, а он босой и с айфоном в руке зашёл в кухню. Ему тогда было шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы болтали о космических пришельцах, а я притворялась, будто верю в них, чтобы позабавить его и подвести в конечном счёте к идее Бога, Иисуса Христа, но тем вечером его внимание привлекло что-то другое. На нём была футболка Rage Against the Machine (муз. группа, участники которой известны своими социалистическими взглядами, почти все их песни посвящены борьбе с разного рода социальной несправедливостью - прим. переводчика), а ещё я заметила, что он пытается отращивать усы (и в этот раз успешно).
- Я не могу поверить в эту хрень! - сказал он, обращаясь ко мне.
Я не возражала против его ругательств. Нет, ну правда, меня они смешили, сама не знаю почему.
- Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень нравятся, - ответила я, - хотя ни с кем из них я лично не знакома.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли копался в гараже, а Корин наверху ворковала перед телевизором. Я не знаю, где была Люси, читала, наверное, где-то в доме.
- Они — одни из величайших творений Божьих, - сказала я. - Я знаю, что слоны оплакивают своих погибших сородичей.
- Так глянь на эту хрень! - Он указал пальцем в маленький экран телефона.
- Тут очень мелко, мне не видно.
- Хочешь, я прочитаю? - спросил он.
Какой же он красивый молодой человек! Мне нравится его компания. Любить внука очень легко, для этого не нужно вообще никаких усилий. К тому же он немного похож лицом на моего покойного мужа.
- Конечно, — ответила я.
- Ну, там про убийства слонов, и всё такое.
- А что там? — спросила Астрид, стоя у плиты. - Как их убили?
Ладно, в общем, в Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы проходили по географии, так вот, в статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы добавляли цианид в водоёмы в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, — сдержанно произнесла Астрид, шинкуя помидоры кубиками.
- И они, то есть отравленный водоём губил мелких животных, гепардов, а потом стервятников, которые ели гепардов, когда те умирали, это, типа, такая столовая дворца смерти под открытым небом, но в основном цианид в водоёмах убивал слонов.
Он вытаращился на меня так, как будто это я виновата. Я старая. Я понимаю: старики за всё в ответе.
- Зачем они это делают? - спросила я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
- Сколько же, - спросила я, - погибло слонов?
- Здесь написано, что восемьдесят, — ответил мне Джереми. - Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, сложены в мертвецкие слоновьи кучи. Господи, иногда я ненавижу людей!
- Да, - сказала я. - Это справедливо.
- Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? — спросила Астрид, помешивая соус.
- Вырезают фигурки, — ответила я, - Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине.
- Это так неправильно! — воскликнул Джереми. - Люди, нахрен, больны! Твою мать, эти слоны более человечны, чем те люди!
- Это алчность, — добавила я.
- Это что? - спросил он.
- Другое слово для обозначения жадности. Иди, спроси Корин, — сказала я ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Она такое тоже не любит, и рассуждает она так же, как и ты.
- Я всё еще ненавижу её, - ответил он, - и пока не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Просто она не была…
- Знаю, знаю, — сказала я, - политика твоя понятна, но в конце концов придётся от неё отказаться, дорогой.
- Не говори мне, что это не важно, потому что это было важно! Если то, что она бросила меня с тобой и отцом, было не важно, тогда, получается, что в этом мире вообще нет ничего важного! Понимаешь?
- Да, - ответила я. - Понимаю. Сейчас понимаю.
158. Екатерина Куляба
Алчность, Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой и тема капитализма снова поднялась за вечерним столом. Как будто мы - семья революционеров. На этот раз тему завел Джереми, который перед ужином вошел на кухню босиком, в руке - телефон. Я сижу и пью чай. Ему либо шестнадцать, либо семнадцать, никак не разберу. Обычно мы болтаем об инопланетянах, я притворяюсь будто они существуют, чтобы его позабавить, и в итоге завожу тему об Иисусе. Но сегодня он заинтересован чем-то другим. На нем майка Rage Against the Machine*, и я заметила, что он пытается отрастить усы, и в этот раз у него получается.
- Я не могу, блин, в это поверить, - он говорит мне. Я не против его ругательств. Правда, совсем. Это меня забавит, не знаю почему. - Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень даже, - говорю я. - Хотя лично не знакома ни с одним.
- Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже делает бог весть что, а Коринн наверху смотрит телевизор. Я не знаю где Люси, думаю, читает где-то в доме. - Они одни из величайших божественных созданий, - отвечаю я. - Я слышала, что они скорбят по своим умершим.
- Посмотри, блин, на это, - говорит он, показывая на маленький экран телефона.
- Слишком мелко, не видно.
- Хочешь, я прочту? - спрашивает он. Какой приятный молодой человек. Мне нравится его компания. Так легко любить внука, совсем не сложно. Кроме того, его лицо немножечко напоминает лицо моего умершего мужа.
- Конечно, - говорю я.
- Ну, смотри, дело вот в чем, тут про то, как слонов убивают и все такое.
- Что-что? - Спрашивает Астрид из-за плиты. - Убивают как?
- Окей, в Зимбабве, и я знаю, где это, потому что я это изучал на географии. Короче, тут написано, в этой статье, что они, эти зимбабвийцы, кладут цианид в водный источник в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих придурков есть доступ, я думаю, к индустриальному цианиду, который они используют в добыче золота…
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - скромно попросила Астрид, нарезая помидоры.
- И они, то есть места с отравленной водой, типа, убивают мелких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые едят дохлых гепардов, так что это, типа, прям целый жуткий ресторан на свежем воздухе, но в основном цианид в воде убивает слонов. - Он бросил взгляд на меня, как будто это я виновата. Я стара. Я понимаю - пожилые люди ответственны за все. - Они то безобидны?
- Почему они это делают? - спросила я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости, у них, типа бивни.
- И как много слонов они убивают? - спросила я.
- Здесь написано восемьдесят, - сказал Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленные цианидом, лежат в куче мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - сказала я. - Справедливо.
- Что думаешь они делают с этой слоновой костью? - спросила Астрид, помешивая соус.
- Они вырезают статуэтки маленьких Будд и делают из них поделки. Они убивают слонов и вырезают радостного Будду. Затем они продают радостного Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости будет стоять на подсвеченном дисплее.
- Это вообще не правильно, - сказал Джереми. - Люди, блин, больные. Эти слоны человечнее, черт возьми, чем сами люди.
- Это алчность, - сказала я.
- Что? - спросил он.
- Это синоним жадности. Иди спроси Коринн, - Я сказала ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Она того же мнения, что и ты.
- Я все равно ее ненавижу, - сказала он. - Я не могу с ней разговаривать. Я так решил. Она просто не….
- Я знаю, знаю, - я сказала. - Я тебя понимаю. Но в конце концов тебе придется сдаться, дорогой.
- Ты не можешь говорить мне, что это ерунда, потому что это не так. Если бы это была ерунда, то оставить нас с отцом на тебя получается ничего особенного, так что ли?
- Да, я сказала, я понимаю. Пока что…
* Rage Against The Machine - Американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния.
159. Елена
Мы возвращаемся в дом, и темой этого вечера опять становится капитализм. Кажется, у нас тут целый дом революционеров.
Сегодня разговор заводит Джереми. Перед ужином он заходит на кухню, босиком, держа в руках свой iPhone. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не вспомню. Обычно мы говорим про инопланетян, и забавы ради я притворяюсь, что они существуют, чтобы свести разговор к Иисусу, но сегодня его занимает нечто другое. На нем футболка Rage Against the Machine, и я замечаю, что он опять пытается отрастить усы, на этот раз успешно.
— Просто долбануться, — говорит он. На самом деле я не против того, что он сквернословит. Не знаю почему, но меня это забавляет.
— Бабуля, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя мне и не довелось познакомиться с ними лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, а Коринн наверху, бормочет перед телевизором. Не знаю, где Люси — наверное, где-то в доме, читает.
— Это одно из величайших созданий господа. Насколько я знаю, слоны оплакивают мертвых.
— А теперь посмотри на это, — он сует мне под глаза маленький экран смартфона.
— Слишком мелко, мне не разглядеть.
— Хочешь, прочитаю? — спрашивает он. Какой чудесный молодой человек, и общаться с ним — одно удовольствие. Любить внуков легко, это не требует никаких усилий. Кроме того, лицом он немного напоминает моего покойного мужа.
— Давай, — отвечаю я.
— Ну, короче, здесь пишут о слонах, которых убивают и все такое.
— О слонах? — от плиты доносится голос Астрид. — Как их убивают?
— В Зимбабве — я кстати знаю где это, мы проходили на географии, — в общем, в статье пишут, что эти люди, зимбабвийцы, бросают цианид в ямы с водой в огромных парках, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, походу, есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота…
— Джереми, следи за языком, пожалуйста. — с притворной строгостью говорит Астрид, нарезая помидоры.
— И мелкие животные, типа гепардов, умирают из-за отравленной воды, а затем стервятники едят их трупы и тоже умирают, короче полный круговорот смерти, но главное, что цианид убивает слонов. — Он смотрит на меня так яростно, будто это моя вина. Я понимаю: я старая, а старики всегда во всем виноваты. — Но они же никому не причиняют вреда?
— Почему они это делают? — спрашиваю я.
— Травят слонов? Ради слоновой кости, ну, бивней.
— И сколько слонов они уже погубили?
— Пишут, что восемьдесят, — говорит Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов, целые кучи мертвых слонов. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, — говорю я. — Есть за что.
— Как думаете, зачем им столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Они вырезают фигурки. — отвечаю я. — Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Продают счастливого Будду американцам. А те ставят его на полочку.
— Так нельзя, — говорит Джереми. — Сраные ублюдки. Эти слоны больше люди, чем сами люди.
— Это алчность, — отвечаю я.
— Что это такое? — спрашивает он.
— То же самое, что жадность. Спроси-ка Коринн, — говорю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится алчность. Она рассуждает совсем как ты.
— Я все еще ее ненавижу, — признается Джереми. — Я еще не могу с ней говорить. Принципиально. Она просто не…
— Знаю, знаю, дорогой мой. — говорю я. — Тебя можно понять. Но рано или поздно принципами придется поступиться.
— Только не говори, что это пустяки. Если бросить меня на папу и тебя — пустяки, то что тогда не пустяки?
— Да, — соглашаюсь я. — Понимаю. Пока что.
160. Елена Александрова
(фрагмент из рассказа «Алчность» Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой. В тот вечер за столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, в нашем доме одни революционеры. Теперь уже начинает Джереми, перед ужином вошедший в кухню босиком, с «Айфоном» в руке. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем с ним космических пришельцев, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы позабавить его и в конечном итоге привести к Иисусу. Однако сегодня ему нужно другое. На парне футболка с названием группы Rage Against the Machine, а еще я замечаю, что он снова начал отращивать бороду и на сей раз преуспел.
— Ну надо же, чертовы уроды, — произносит он, обращаясь ко мне. Его сквернословие меня не задевает. Вообще никак. Не знаю, почему, но оно меня веселит. — Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, — отвечаю я. — Хотя ни с одним не была знакома лично. — Мы расположились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли ковыряется в гараже, а Коринна наверху, тихо беседует с телевизором. Где находится Люси, я не знаю. Подозреваю, что сидит где-то в доме и читает. — Это самые большие божьи создания, — говорю я. — Я знаю, что они могут горевать по мертвым соплеменникам.
— Тогда посмотри на эту хрень, — он тычет в экранчик телефона.
— Очень мелко. Не вижу.
— Прочитать? — предлагает Джереми. Какой же он красивый. Мне приятна компания этого молодого человека. Любить внука очень легко, для этого не нужно прилагать никаких усилий. К тому же черты его лица отдаленно напоминают моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— Ну, видишь ли, это про то, как убивают слонов и все такое.
— А что с ними? — интересуется стоящая у плиты Астрид. — Как именно убивают?
— Ну в общем, в Зимбабве — и я знаю, где это, потому что мы проходили по географии — короче, тут, в этой статье, говорится, что они, эти зимбабвийцы, сыплют цианид в озера в таком, типа, большом парке, чтобы травить слонов. И, похоже, эти уроды достают цианид на предприятиях; его используют для добычи золота…
— Джереми, следи, пожалуйста, за языком, — сдержанно замечает Астрид. Она режет помидоры.
— И они, то есть вода из такого отравленного озера убивает более мелких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые поедают уже мертвых гепардов. Короче, получается целая закусочная смерти под открытым небом. Но в основном цианид в озерах действовал именно на слонов. — Он смотрит на меня так, будто в том есть моя вина. Я стара. Я знаю: старики в ответе за все. — А они ведь безобидные?
— Зачем они это делают? — спрашиваю я у внука.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— И сколько же слонов они так извели?
— Тут говорится, что восемьдесят, — сообщает Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом животных лежат, образуя горы из мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Справедливо.
— А как ты думаешь, на что людям вся эта слоновая кость? — допытывается Астрид, помешивая соус.
— Из нее что-нибудь вырезают, — отвечаю я. — Вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости оказывается в витрине с подсветкой.
— Это же неправильно! — возмущается Джереми. — У людей совсем съехала долбаная крыша. Эти слоны, блин, человечнее людей.
— Это все алчность, — говорю я.
— Это все что? — переспрашивает Джереми.
— Другое название жадности. Спроси у Коринны, — отвечаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не по нраву. Она рассуждает так же, как и ты.
— Она все еще меня бесит, — возражает внук. — Пока не могу с ней разговаривать. У меня такая политика. Просто она не…
— Знаю, знаю, — перебиваю я. — Справедливая политика. Просто однажды тебе все-таки придется от нее отказаться, милый.
— Только не надо говорить мне, что это не так уж важно, когда это было так. Если уж уйти от папы и бросить меня на твое попечение — мелочь, тогда вообще все в жизни мелко.
— Да, — соглашаюсь я. — Я понимаю. Пока что.
161. Елена Ведерникова
Чарльз Бакстер «Алчность»
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Кажется, мы - семья революционеров. На этот раз это началось с Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы пошутить над ним и, в конце концов, привести его к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нем футболка с надписью “Rage Against the Machine”, и я заметила, что он отращивает усы, в этот раз ему это удается.
— Черт! Я не могу поверить в это, – говорит он мне. Я не против того, что он использует ругательство. Правда, сама этого не делаю. Это забавляет меня, не знаю почему. – Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Они мне очень нравятся, – говорю я. – Хотя я никогда не видела их лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уесли что-то делает в гараже, а Коринн воркует перед телевизором наверху. Я не знаю, где Люси. Полагаю, читает где-нибудь в доме.
– Они одни из величайших Божьих созданий, - говорю я. – Я знаю, что они оплакивают своих умерших.
— Посмотри на эту чертову штуку, – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
— Он слишком маленький. Я не могу разглядеть.
— Хочешь, я прочту это? – спрашивает он.
Какой он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Так легко любить внука, это вообще не требует никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно.
— Ну, смотри, дело в том, что речь идет об убийстве слонов.
— А что насчет них? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как убили?
— Хорошо. Итак, в Зимбабве, которое я знаю, где находится, потому что мы изучали это на географии… В любом случае, в этой статье говорится о том, что они, эти люди,эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы, в этом, типа , огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих придурков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют для добычи золота.
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – сдержанно говорит Астрид, которая сейчас нарезает кубиками томаты.
— И они… я имею в виду, что отравленный водоем как бы убивал маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые гепардов едят, как только они умирают, так что это что-то вроде настоящей забегаловки во дворце смерти на открытом воздухе, но в основном цианид в водоемах убивает слонов.
Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все.
— Которые безвредны?
— Зачем они это делают?
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть что-то вроде бивней.
— Как много слонов, – спрашиваю я, – они убили?
— Здесь написано восемьдесят, – говорит мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат грудами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, – говорю я. – Это справедливо.
— Как ты думаешь, что они делают со всеми этими слоновыми костями? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов, чтобы вырезать счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам, и маленький Будда из слоновой кости попадает на освещенную витрину.
— Это так неправильно, – говорит Джереми. – Люди чертовски больны. Слоны более человечны, черт возьми, чем люди.
— Это алчность, – говорю я.
— Что это? – спрашивает он.
— Еще одно слово для обозначения жадности. Иди спроси Коринн, – говорю я ему. Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она выражается как и ты же.
— Я все еще ненавижу ее. Я пока не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она просто не была...
— Знаю, знаю. Политика понятна. В конце концов, тебе просто придется отказаться от этого, милый.
— Ты не можешь сказать, что это не пустяк, потому что на самом деле это пустяк. Если это не было пустяком оставить тебя и моего отца заботиться обо мне, тогда ничего особенного, понимаешь?
— Да, – говорю я. – Я понимаю. Теперь.
162. Елизавета
«АЛЧНОСТЬ» Чарльза Бакстера
(из «АЛЧНОСТИ»
Чарльза Бакстера)
Мы возвратились в дом, и тема капитализма снова поднялась за обеденным столом. Казалось, мы — семья революционеров. На этот раз начал Джереми, который перед ужином зашёл на кухню босиком, держа свой «Айфон». Я сидела за чашечкой чая. Ему было шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы говорили о космических пришельцах, и я притворялась, что они существуют, чтобы подшутить над ним и в конечном счёте привести его к Иисусу, но этим вечером он был явно увлечён чем-то другим. На нём была футболка группы «Ярость против системы», и я заметила, что он начал отращивать усы, и на этот раз у него весьма удачно получалось.
— Ну, ни хрена я в это не верю, — выругался он мне. Я старалась не обращать внимания на его непристойные слова. Честно, старалась. Это, конечно, щекотило мне нервишки, но не могу сказать почему. — Бабушка Ди, а ты любишь слонов?
— Мне они очень нравятся, — ответила я. — Хотя я никогда не видала ни одного из них. Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли копался в гараже, а Корин моталась наверху у телевизора. Я не помню, где была Люси — наверное, где-то читала в доме. — Они — одни из величайших творений Бога, — произнесла я. — Я понимаю, что они скорбят по своим умершим.
— Что за чертовщина? — вдруг высказал он, показывая на маленький экран телефона.
— Он крошечный. Не могу разглядеть.
— Хочешь, я прочитаю? — спросил он. Какой же он всё-таки приятный молодой человек. Мне так по душе проводить с ним время. Так легко любить внука, ведь для этого даже не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминало мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — ответила я.
— Ну, видишь ли, дело в том, что там про убийство слонов и всякое такое.
— Что с ними? — спросила вдруг Астрид, стоя у плиты. — Какое ещё убийство?
— Ну, ладно, в Зимбабве, мне известно, где это, потому что мы изучали это на географии, так вот, в этой статье говорят, что они, эти люди, ну эти зимбабвийцы, наливают цианид в воду в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И эти ублюдки, наверное, могут использовать и промышленный цианид, который они используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, — скромно сказала Астрид. Затем она приступила к нарезке помидоров.
— И она, ну то есть эта отравленная вода, убивала маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые съедали гепардов после их смерти, так что это, типа, настоящий дворец смерти под открытым небом, но в основном цианид в воде убивал слонов.
Он посмотрел на меня, как будто всему виной была я. Я стара. Я понимала: старики во всём виноваты. А кто из нас, старичков, не виноват?
— Зачем они это делают? — спросила я.
— Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них, типа, бивни.
— Сколько слонов, — спросила я, — они так убили?
— Здесь говорится о восьмидесяти, — ответил мне Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов лежат в горе трупов. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
— Да, — сказала я. — Это справедливо.
— Как вы думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? — спросила Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — ответила я. — Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду, которого продают американцам. Так, маленький слоновый Будда попадает на витрину с подсветкой.
— Это неправильно, — сказал Джереми. Люди чертовски больны. Эти слоны, мать их, более человечны, чем люди.
— Это алчность, — сказала я.
— Что это? — спросил он.
— Другое слово для жадности. Пойди спроси у Корин, — сказала я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такое не нравится. Она размышляет в точности, как ты.
— Я всё ещё её ненавижу, — сказал он. Я пока ещё не могу с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не…
— Я знаю, знаю, — ответила я. — Политика понятна. Но в конечном итоге тебе всё равно придётся отказаться от этой политики, милый.
— Ты не можешь мне говорить, что это не так важно, потому что это было очень важно. Если это было бы не столь важно, оставляя моего отца и тебя заботиться обо мне, то, получается, уже ничего не важно, понимаешь?
— Да, — ответила я. — Понимаю. До поры до времени.
163. Елизавета Липатова
АЛЧНОСТЬ
Автор: Чарльз Бэкстер
(отрывок из рассказа Чарльза Бэкстера «Алчность»)
Вернувшись домой тем вечером, мы сели ужинать, и вновь за столом звучала тема капитализма. Мы были похожи на семейку революционеров. На этот раз идея для обсуждения пришла Джереми, который незадолго до ужина зашел на кухню абсолютно босым, при этом держа в руках айфон. В тот момент я сидела и пила чай. Джереми около шестнадцати или семнадцати лет, точно не могу припомнить. Обычно наши разговоры склоняются к космическим пришельцам. Я же притворяюсь, что инопланетяне существуют на самом деле, дабы рассмешить Джереми и, наконец, привести его к Иисусу. Но сегодня вечером он вел себя иначе. Я заметила, что Джереми надел футболку с названием известной рок-группы "Rage Against the Machine" и начал отращивать усы, в этот раз с явным успехом.
– Твою мать, я не могу в это поверить, – сказал Джереми, обращаясь ко мне. – Я не запрещаю ему выражаться матом. И это действительно так. Меня это даже забавляет, не могу ответить почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень, – ответила я. – Хотя я не видела ни одного из них в живую. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Корин воркует, стоя перед телевизором, наверху. Без понятия, где пропадает Люси. Предполагаю, читает очередную книгу. – Они – одни из величайших творений Божьих, – говорю я. – И я понимаю, что они оплакивают своих погибших сородичей.
– Взгляни на эту гребанную новость, – сказал Джереми, указывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко, я ничего не вижу.
– Хочешь, я прочитаю? – спросил Джереми. – Какой чудесный молодой человек. Его компания действительно приносит мне удовольствие. Как же легко любить внука, для этого не требуется совершенно никаких усилий. К тому же черты его лица немного напоминают мне моего покойного мужа.
Я ответила: «Пожалуйста».
– В общем, новость об убийстве слонов и обо всем сопутствующем.
– О чем? – спросила Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
– Итак, в Зимбабве, я знаю, где находится это, только потому, что мы изучали его на уроке географии… не важно, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в водные колодцы, вырытые в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота… .
– Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, – сдержанно сказала Астрид, нарезая помидоры кубиком.
– И они, то есть он, отравленный водопой, типа, убивал маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедали гепардов после их смерти. Так что это, типа, закусочная в стиле «дворца смерти» под открытым небом. Но в основном слонов убивал цианид в водоемах. – Сейчас он смотрит на меня так, будто я виновата в этом. Я стара. Я понимаю: во всем виноваты старики. – Кто ни в чем не повинен?
– Для чего они это делали? – спросила я.
– Слонов то убивали? Чтобы добыть слоновую кость. У них есть, ну эти, бивни.
Я задала вопрос: «Сколько слонов они убили?»
– В статье сказано, что восемьдесят, – ответил мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат среди таких же убитых сородичей. Господи, иногда я ненавижу людей.
– И я, – последовал мой ответ. – Некоторые этого заслуживают.
– Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Используют для резьбы, – говорю я. – Они вырезают маленькие статуи Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом этого счастливого Будду продают американцам. В конченом итоге маленький Бог из слоновой кости стоит на подсвеченной витрине.
– Но это неправильно, – озлобленно говорит Джереми. – Эти люди, черт побери, больны на всю голову. Твою мать, эти слоны намного человечнее, чем люди.
– Это все алчность, – говорю я.
– Это что? – переспрашивает он меня.
– Синоним слову жадность. Пойдем, спросим Корин, – сказала я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже все это не нравится. Она чем-то похожа на тебя.
– Я ненавижу ее, – сказал Джереми. – Я не хочу с ней разговаривать. И это не ваше дело. Она просто не была… .
– Знаю, знаю, – сказала я. – Твоя политика ясна. Друг мой, в конце концов, тебе просто придется отказаться от нее.
– Ты не можешь говорить о том, что это не важно, потому что это всегда было важно. Если ты не считаешь важным то, что я был оставлен на ваше с отцом попечительство, то важнее уже ничего не может быть, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Я поняла. Сейчас я все поняла.
164. Зыкова Алина Владимировна
«Алчность», Чарльз Бакстер
После возвращения домой тема капитализма снова всплыла за обеденным столом. Мы будто семья революционеров. В этот раз инициатором был Джереми, который вошел на кухню босиком, держа в руках свой телефон. Я просто сидела и пила чай. Ему лет 16 или 17, точно уже не помню. Мы с ним обычно говорили об инопланетянах, и я всегда притворялась, что действительно верю в них, чтобы повеселить его и в конечном итоге свести разговор к Иисусу, но сегодня у него был другой настрой. На нем красовалась футболка с “Rage Against the Machine” и я также заметила, что его попытки отрастить усы наконец-то начали приносить плоды.
«Я просто не могу в это поверить, черт возьми!» – сказал он мне. Я на самом деле не против того, что он использует непристойные фразы. Правда, это даже меня смешит. – Бабуля Ди, ты любишь слонов?».
«Конечно, даже очень, – ответила я. – Хоть я и никогда их не видела». Мы с ним сидели на кухне. Астрид готовила ужин, Уэсли был занят чем-то в гараже, а Корни наверху валялась перед телевизором. Не знаю, где именно была Люси, наверное, она читала книгу где-то в доме. «Они одни из величайших Божьих созданий, – сказала я. – Они даже оплакивают своих умерших, насколько я понимаю».
«Да ты просто посмотри на эту чертовщину!» – сказал он, указывая на экран своего телефона.
«Слишком мелко, совсем ничего не вижу», – ответила я.
«Хочешь, я тебе прочитаю?» – спросил он. Ну что за чудесный парнишка. Мне нравится с ним болтать. Любить внуков проще простого, для этого даже не нужно стараться. К тому же его лицо напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Давай», – сказала я.
«Короче, речь тут идет об убийстве слонов и все такое».
«Что? Как их убивают?» – спросила Астрид из-за плиты.
«Так вот, в Зимбабве, ну короче, я знаю, где это находится, мы проходили на географии, эти люди, зимбабвийцы, подсыпают цианид в воду, которая, типа, в большом парке, ну, чтобы убить слонов. Как я понял, у этих тварей есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота–».
«Джереми, следи за тем, что говоришь», – скромно сказала Астрид, нарезая помидоры кубиками.
«И короче она, ну, эта отравленная вода, убивает мелких животных, гепардов, а потом и стервятников, которые едят этих гепардов. Так что это какой-то пир для смертников, но в основном этот цианид убивает слонов», – закончил он и уставился на меня так, будто это моя вина. Я понимаю, я старая, а старые люди виноваты во всем.
«Слонов, которые безвредны? Зачем же они это делают?» – поинтересовалась я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости, у них же есть что-то типа клыков».
«Как много слонов пострадало?» – спросила я.
«Написано, что восемьдесят, – сказал Джереми, – восемьдесят отравленных цианидом слонов, лежали среди кучи своих сородичей, Господи, порой я просто ненавижу людей».
«Да, они это заслужили» – ответила я ему.
«Как думаешь, что они делают со всеми этими костями?» – поинтересовалась Астрид, помешивая соус.
«Скорее всего они вырезают из них маленьких Будд. Убивают слонов, вырезают счастливого Будду из их костей, а затем продают американцам. Счастливого Будду помещают в стеклянную выставочную витрину».
«Так нельзя, – сказал Джереми, – люди просто конченые, даже слоны более человечны, чем сами люди».
«Это все алчность», – прокомментировала я.
«А что это?» – спросил он.
«Еще один синоним жадности. Сходи, спроси у Корни. Она наверху смотрит телевизор. Ей тоже это все не нравится, вы в этом похожи».
«Я все еще ее ненавижу, не хочу с ней разговаривать, это моя политика, она просто–».
«Знаю, знаю, твоя политика мне понятна, но рано или поздно тебе придется от нее отказаться, дорогой», – сказала я.
«Даже не говори мне, что это пустяк, потому что это не так! Если то, что она оставила меня на воспитание тебе и папе, не серьезное дело, то я даже не знаю, что тогда! Понимаешь?».
«Да, понимаю, – ответила я, – пока что».
165. Ипатова Светлана
Алчность. Чарльз Бакстер.
(отрывок)
Мы возвращаемся, и разговор о капитализме возобновляется тем же вечером за обеденным столом. Не дом, а пристанище революционеров. Все начинается с Джереми, который, ещё до обеда, появляется на кухне босиком и с айфоном в руках. Я сижу и пью чай. Никак не вспомню, сколько же ему : шестнадцать или семнадцать? Обычно мы с ним болтаем о инопланетянах, и я , чтобы поднять ему настроение, притворяюсь, что верю в их существование, а затем, какими-то неисповедимыми путями мы скатываемся к разговорам об Иисусе. Но сегодня он думает о чем-то ещё. Он в футболке с надписью « Уничтожим систему» и, кажется, опять отращивает усы, но в этот раз, надо сказать, они выглядят симпатичнее.
- Блин, что за херня! - обращается он ко мне. Я не против того, что он ругается. Правда. Не против. Не знаю почему, но это даже смешит меня.
- Бабуля Ди, ты любишь слонов?
- Очень, - отвечаю. Хотя лично не знакома ни с одним из них. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит обед, Весли возится в гараже, а Корин наверху, мурлычет перед телевизором. Где Люси, я не знаю, наверное, читает где-то в укромном уголке. « Слоны - одни из величайших творений Божьих», - говорю. - Я знаю, что они оплакивают умерших сородичей.»
- Тогда посмотри на это паскудство, - указывает он на крохотный экранчик.
- Такой малюсенький, - говорю,- ничего не видно.
- Хочешь, прочитаю? - спрашивает. Господи, ну до чего же он красивый! Обожаю! Мне легко любить своего внука. К тому же он немного напоминает моего покойного мужа.
- Конечно,- говорю.
- Ну , понимаешь, это про убийство слонов, или что-то вроде этого.
- О чем? Что - вроде этого?- спрашивает Астрид из-за плиты. - Какое-такое убийство?
- Ладно-ладно. В Зимбабве , по географии мы как-бы проходили где это, ну , в общем, здесь, то есть в этой статье, говорится, что эти самые зимбабвовцы добавляют цианид в воду в местах для водопоя, в этом как- его огромном парке , чтобы убивать слонов. Я думаю, что у этих долбоебов есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота .
- Джереми, пожалуйста, следи за языком!- Астрид - сама сдержанность. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
- И этот, как бы, водопой, то есть отравленная вода из него, убивает небольших животных, гепардов, например, а гепардов поедают грифы- стервятники, и они умирают тоже. Такая закусочная смерти на открытом воздухе, получается. - он сверлит меня взглядом, словно это я виновата во всем. Я- старуха. За свою жизнь я поняла, что старики в ответе за всё. «.. А кто без греха ?..»
- Для чего они делают это? - спрашиваю.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же эти, как их, бивни.
- А сколько же слонов им нужно?
- Здесь говорится о восьмидесяти,- говорит мне Джереми. Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в мертво-слоновьей куче. Господи, как же я ненавижу людей!
- Да, соглашаюсь я, это точно.
- А как вы думаете, для чего им вся эта слоновья кость? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы по ней,- говорю. Они вырезают статуэтки маленького Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем - продают американцам. Маленького Будду из слоновой кости в светящемся кубе.
- Капец.. - говорит Джереми. Человечество больно на голову. Да ради всего святого,слоны - больше люди, чем мы.
- Это алчность. - говорю.
- Что? Спрашивает он.
- Тоже самое, что и жадность. Пойди, спроси у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, как и тебе.
- Я все ещё ненавижу её. Пока не могу с ней разговаривать. Вот такая у меня «политика». Она просто бросила меня…
- Да знаю, знаю. «Политика» твоя понятна. Просто настанет день и ты сдашься, миленький.
- Только не надо мне тут рассказывать, что ничего страшного не произошло, потому что это не так. И если это не головняк- оставить меня на тебя и папу, то тогда уж я и не знаю какие бывают головняки, улавливаешь?
Да, говорю, пока улавливаю.
166. Ирина М
Мы возвращаемся домой, а уже вечером дискуссия о капитализме вспыхивает с новой силой за обеденным столом. Не семья, а какая-то революционная ячейка. В этот раз разговор заводит Джереми. Не дожидаясь ужина, он заходит босой на кухню, с айфоном наперевес. В руках сжимаю чашку чая. Сколько же ему сейчас? Шестнадцать? Семнадцать? Часто поддерживаю его разговоры о пришельцах, притворяюсь, что верю в их существование. Надеюсь в глубине души, такое подыгрывание рано или поздно поможет ему найти путь к богу. Но, кажется, не сегодня. Судя по принту на футболке, он готов воевать с целым миром. Замечаю, что ему наконец-то удалось отрастить усы.
— Что за хрень?! — он обращается ко мне. Я не против, что он выражается. Честно. По какой-то непонятной причине меня это даже забавляет. — Ба, ты любишь слонов?
— Они мне безумно нравятся, хотя лично быть знакомой ни с одним из них мне не довелось, — отвечаю я.
Усаживаемся за кухонный стол. Астрид готовит ужин. Уэсли, должно быть, копошится в гараже. Коринн уютно устроилась перед телевизором на втором этаже. Люси не видно и не слышно, наверняка нашла укромное местечко и читает книгу.
— Ну ты только взгляни на эту хрень, — говорит он, тыча пальцем в экран.
— Тут все очень мелко, не вижу ничего.
— Давай я тогда прочитаю, — отвечает он. Как же он хорош собой! Сердце замирает от счастья, когда он рядом. Любить внуков легко и приятно. Тем более лицом он немного похож на моего покойного мужа.
Охотно соглашаюсь.
— Короче, здесь про то, как убивают слонов, и все такое.
— А подробнее? — интересуется колдующая у плиты Астрид — Как их убивают?
— В общем, в Зимбабве…ну, я знаю где эта страна находится, потому что мы ее по географии проходили… одним словом, в статье говорится, что эти люди, жители Зимбабве, подсыпали цианид в водоемы в этом … типа, огромном парке, и убивали слонов. И у этих мудаков есть доступ, я так понял, к техническому цианиду, который применяют при добыче золота…
— Джереми, ты бы за языком-то следил, — для порядка делает замечание Астрид, нарезая кубиками томаты.
— И они…ну… то есть этой водой отравились и мелкие животные, гепарды там, а потом еще грифы, которые мертвых гепардов едят. Да у них там просто какая-то уличная кафешка с трупбургерами в меню. Но больше всего погибло от цианида именно слонов…невинных слонов. — Он пристально смотрит на меня. Во взгляде читается укор. Я пожила. Все понимаю. Ответственность всегда на стариках.
— Зачем они это делают? — спрашиваю.
— Зачем слонов убивают? Ради слоновой кости. У них есть такие, типа, бивни.
— И сколько слонов они так убили?
— Здесь говорится восемьдесят. — отвечает Джереми. — Восемьдесят слонов отравили цианидом и тела свалили в кучи. Господи, просто ненавижу людей иногда.
— Да уж, есть за что, — тут не поспоришь.
— И куда идет вся эта слоновая кость? Как думаешь? — интересуется Астрид. Она готовит соус.
— На фигурки, — отвечаю, — Из слоновой кости они делают статуэтки Будды. Убивают слонов и делают счастливых божков. А потом продают этих счастливых божков американцам. И вот уже эти божки сияют счастьем в витринных шкафах с подсветкой.
— Но ведь так нельзя, — Джереми настроен решительно. — Больные ублюдки. В слонах больше человечности, чем в людях, мать твою.
— Это называется алчность, — отвечаю.
— Называется как? – переспрашивает Джереми.
— Жадность по-другому. Пойди спроси у Коринн. Она наверху телевизор смотрит. Тоже жадных не любит, такая же как ты.
— Не прощу ее никогда. — отвечает Джереми. — И не хочу с ней разговаривать. Я все для себя решил. Она просто не….
— Хорошо, хорошо… — пытаюсь охладить его пыл. — Твоя позиция мне понятна. Просто, дорогой, со временем обида уйдет и…
— И не надо мне говорить, что все это мелочи жизни. Бросить ребенка на отца и его пожилую мать - совсем не мелочи. Если уж это мелочи, тогда что в этой жизни вообще важно?!
— Да, понимаю. Во всяком случае, сейчас... — говорю я.
167. Карина Саитова
(Из книги Чарльза Бакстера «Алчность»)
Мы вернулись домой, и в тот же вечер за обеденным столом поднялась тема Капитализма . Мы были семьей революционеров. На этот раз Джереми , который перед ужином, зашел на кухню босиком, держа в руках свой телефон . Я сижу и пью чай, ему шестнадцать или семнадцать , не могу вспомнить который их них. Обычно он и я разговариваем о пришельцах и я притворяюсь что они существую ради него и в конце концов привлечь его внимание к Иисусу, но сегодня вечером он смотрит на что-то другое. Он одет в свою футболку « Ярость против машины » и я заметила, что он отращивает усы и на этот раз ему это удается.
«Черт возьми , я не могу поверить в это» - сказал он мне . Я ничего не имею против его ругательств при мне . На самом деле я не…это щекочет меня. Я не могу сказать почему « Бабушка Ди , вам нравятся слоны?»
«Мне они очень нравятся» - сказала я. “Хотя я никогда не видела никого из них» Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже , Коринн на верху воркует перед телевизором. Я не знаю где Люси –читает где-то в доме, Я так думаю «Они - одни из величайших Божьих созданий» сказала я . Я понимаю «они оплакивают своих умерших».
«Взгляните на эту чертову вещь» - сказал он ,указывая на маленький экран мобильника
«Слишком мелко» «Я не могу разглядеть»
“Хотите, я прочитаю? – спросил он. Какой он симпатичный молодой паренек . Мне приятна его компанией. Как же легко любить внуков. Все это не стоит никаких усилий. Кроме того, его лицо напоминает мне лицо моего покойного муж
«Конечно» Сказала я
«Хорошо, смотрите, дело в том, что слонов убивают и тому подобное.»
« Что с ними?» Спросила Астрид, стоя не далеко от плиты « Убивают?»
“Ну, в Зимбабве, я знаю, где это потому что мы на уроке изучали ее географическое положение , в любом случае, здесь написано , что эти люди, Зимбабвийцы , подсыпают цианид в колодцы с водой , в этом огромном парке, убивая слонов .И эти ублюдки имеют успех, Мне кажется, что этот промышленный цианид который они используют в золотодобыче —”
« Джереми, пожалуйста следи за своим языком» сказала спокойным тоном Астрид . Сейчас она нарезает помидоры кубиками
« И они были, я имею в виду , что колодцы с отравленной водой убивают небольших животных, гепардов, и а затем ящерицы, после того как гепарды умирают , ящерицы съедают их , так что это своего рода дворец смерти , но в основном цианид в колодце убивает слонов. « он пристально смотрит на меня так , будто я виновата. Я понимаю: Взрослые люди ответственные за все это. « Которые безвредны?»
« Почему они делаю это?» спросила я
«Убивают слонов?» «Ради слоновой кости . У них это что-то вроде клыков»
« Так много слонов» сказала я .« Они делаю это ради этого?»
«Тут написано восемьдесят» ответил мне Джереми. « Восемьдесят мертвых слонов, лежащих в куче мертвых тел , были отравлены цианидом. Господи , парой я ненавижу людей»
« Да» сказал я. «Это справедливо»
« Как думаешь, что они делают со всеми этими слоновым костями» Спросила Астрид , помешивая соус.
«Для резьбы по дереву» ответил я « Они вырезают из них небольших Будд. Они убывают слонов и из их костей делают счастливого Будду. И продают их американцам. Маленькие статуи Будды из слоновой кости помещаются в выставочном ящике с зажженной лампой».
«Это так несправедливо» сказал Джереми. « Люди чертовски больны».«Эти слоны более человечны, чем люди»
«Это алчность» ответила я
« Что такой алчность?» спросил он
« Одно из слов обозначающее жадность. Сходи спроси Коринн» Ответила ему я .«Она на верху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравиться. Вы с ней похожи»
« Я все еще ненавижу её» сказал он «Я пока что не могу поговорить с ней. Это моя политика. Она просто не- »
«Я знаю, знаю» сказала я . «Политика понятна. В конце концов, тебе придется просто сдаться, дорогой»
« Вы не можете, говорит мне, что это пустяк, потому что это не так. Если бы это не было чем-то важным, отец бы не ушел и вам не пришлось заботиться обо мне , тогда нет ничего особенного, вы знаете ?»
« Да» ответила я. « Я понимаю. Сейчас»
168. Картаузова Карина
Чарльз Бакстер «Алчность» (отрывок).
Мы возвращаемся в дом. Этим вечером за столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, что мы – семья революционеров. В этот раз все начинается с Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню точно. Обычно мы с ним говорим о пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и, в конце концов, привести его к Иисусу, но сегодня он думает о чем-то другом. На нем футболка группы “Rage Against the Machine”, и я заметил, что он отращивает усы, и на этот раз у него получается.
«Черт, я не могу в это поверить», – говорит он мне. Я не против таких ругательств, правда. Не знаю почему, но это забавляет меня. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Очень», – ответила я. «Хотя я никогда лично не была знакома ни с одним». Мы сидим на кухне за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Корин наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси. Наверное, она где-то читает. «Они одни из величайших творений Бога», – продолжила я. «Понимаю, почему они оплакивают умерших».
«Посмотри на эту чертову штуку», – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Он слишком маленький, ничего не вижу».
«Мне прочитать?» – спрашивает он. Какой же очаровательный молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука легко, для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне покойного супруга.
«Конечно», – ответила я.
«Ну, видишь ли, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном».
«Что там о них?» – спрашивает Астрид из-за плиты. «Как убивают?»
«Итак, в Зимбабве, я знаю где это находится из уроков географии, в любом случае, в этой статье говорится, что они, что люди, эти зимбабвийцы добавляют цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих уродов, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота–»
«Джереми, пожалуйста, следи за языком», – спокойно просит Астрид. Теперь она нарезает кубиками помидоры.
«И они, ну, то есть отравленный водоем, типа, убивал маленьких зверюшек, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, когда те умирают, так что это что-то вроде закусочной дворца смерти на открытом воздухе, но в основном цианид в водоемах убивает слонов». Он пристально смотрит на меня, будто это я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все. «Какие безвредны?»
«Почему они это делают?» – интересуюсь я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, типа, бивни».
«Со сколькими слонами, – спрашиваю я, – они так поступили?»
«Здесь говорится, что с восьмьюдесятью», – отвечает мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Господи, порой я ненавижу людей».
«Да», – соглашаюсь я. «Это справедливо».
«Как думаешь, что они делают со всеми этими слоновыми костями?» – интересуется Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», – отвечаю я. «Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется на витрину с подсветкой».
«Это так неправильно», – добавляет Джереми. «Люди чертовски больные. Черт, да в этих слонах больше человечности, чем в людях».
«Это алчность», – продолжаю я.
«Это что?», – спрашивает он.
«Еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Корин», – говорю я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит, как ты».
«Я все еще ее ненавижу», – отвечает он. «Пока что я не могу говорить с ней. Такова моя политика. Она просто была не–»
«Знаю, знаю», – говорю я. «Политика понятна. Рано или поздно тебе придется отказаться от этого, милый».
«Ты не можешь говорить, что это мелочь, потому что это не было мелочью. Если оставить папу и тебя заботиться обо мне – это мелочь, тогда все вокруг – мелочи, понимаешь?»
«Да», – соглашаюсь я. «Понимаю. Пока что»
169. Катерррина
АЛЧНОСТЬ
Чарльз Бакстер
В этот вечер, вернувшись домой, за столом мы снова подняли тему капитализма. Похоже, у нас семейка революционеров. На сей раз все начал Джереми, который перед ужином зашел босым на кухню, держа в руках свой iPhone, в тот момент, когда я сидела пила чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, точно я не помню. Обычно мы с ним обсуждаем пришельцев из космоса, в шутку я делаю вид, что они существуют, но в конце концов мы принимаемся за разговоры об Иисусе. Но сегодня Джереми отыскал нечто другое. И вот он стоит передо мной в футболке «Rage Against the Machine», я замечаю, что он отращивает усы. На этот раз удачно.
– Я не могу в это поверить, черт подери! – говорит он мне. Я не возражаю против того, что он выражается. Правда. Самая настоящая. Меня это даже забавляет почему-то.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – отзываюсь я. – Хотя лично я ни с одним не знакома.
Мы сидим за столом, пока Астрид готовит ужин. Уэсли занят чем-то в гараже, а Корин наверху валяется перед телевизором. Где Люси я не знаю, наверняка, где-то в доме, увлечена чтением, я полагаю.
– Слоны – одни из величайших божественных творений. Насколько я знаю, они даже оплакивают умерших.
– Ты только глянь, что за фигня творится, – говорит он мне, тыча в маленький экранчик телефона.
– Слишком мелко, я не вижу.
– Хочешь я тебе прочитаю? – предлагает он. Как же он мил! Я люблю проводить с ним время. На самом деле, любить внука – это так легко, для этого никаких усилий совсем не требуется. А еще, в его лице мне cовсем немного видятся черты моего покойного мужа.
– Давай.
– Ну, знаешь, тут суть в том, что слонов убивают и все такое.
– Слонов что? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как это убивают?
– Ладно. Короче, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы проходили это на географии. В общем, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпают цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, походу, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, выбирай слова, – просит сдержанно Астрид, нарезая томаты кубиками.
– Ну, я имел в виду, что отравленная вода в этом водоеме убивает всяких небольших зверюшек, типа гепардов, а потом и стервятников, которые едят этих мертвых гепардов. Так что это что-то вроде настоящей уличной забегаловки, только здесь царит смерть. Но, по большей мере, от цианида в воде умирают слоны.
Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара и понимаю: пожилые люди ответственны за все.
– Хотя они же не приносят никакого вреда, – продолжает он.
– Для чего зимбавийцы делают это?
– Убивают? Так они добывают слоновую кость. У слонов же эти… бивни.
– И сколько уже убито? – спрашиваю я его.
– Здесь сказано восемьдесят, – продолжает рассказ Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, которых отравили цианидом, просто лежат кучами. Боже мой, иногда я так ненавижу людей.
– Да уж, – отзываюсь я. – Есть за что.
– А, как думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, размешивая соус.
– Резные фигурки, – отвечаю ей я. – Из слоновой кости они вырезают маленькие статуэтки Будды. Сначала убивают слонов, потом вырезают статуэтки смеющегося Будды . А затем продают американцам. Вот так маленькие Будда из слоновой кости попадают на блестящую витрину.
– Но ведь это так неправильно, – протестует в ответ Джереми. – Люди с ума сошли. Эти слоны более человечны, чем сами люди, черт возьми.
– Это алчность, – говорю я.
– Это что? – спрашивает он.
– Еще одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже против всего этого. И говорит точно так же, как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – говорит он. – Пока не могу с ней поговорить. Такова моя позиция. Она просто...
– Знаю, знаю, – отзываюсь в ответ я. – Твоя позиция мне понятна. Но, милый, в конце концов, тебе просто придется отказаться от нее.
– Как ты можешь утверждать, что все это пустяк, когда это далеко не пустяк. Если то, что она бросила отца, тебя и вы одни заботились обо мне, мелочь, то тогда все вокруг пустяк, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Пока это так.
170. Клаус
АЛЧНОСТЬ Чарльза Бакстера
(отрывок из книги Чарльза Бакстера «АЛЧНОСТЬ»)
Мы возвращаемся домой, и в тот же вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Создается такое ощущение, как будто мы являемся семьей революционеров. На этот раз на эту тему заговорил Джереми, который перед ужином зашел на кухню босиком, держа телефон в руке. Я же в это время сижу и пью чай. На нем футболка рок группы «Ярость против системы», я замечаю, что он снова пытается отрастить усы, и на этот раз ему это даже удается. Ему должно быть шестнадцать или даже семнадцать, я точно уже не помню. Обычно темой наших разговоров становятся космические пришельцы. Я для шутки притворяюсь, что они существуют, а, в конце концов, пытаюсь перевести разговор на тему Иисуса. Но сегодня он хочет рассказать мне о чем-то другом.
– Черт возьми, я просто не могу в это поверить! – говорит он мне. Я не возражаю против того, что он так бранится. Не знаю почему, но меня это даже немного забавляет.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны? – спрашивает он у меня.
– Они мне очень нравятся, – отвечаю я. – Хотя я ни разу не видела их лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, а Коринна сидит наверху и смотрит телевизор. Я не знаю, что сейчас делает Люси, наверное, читает в какой-нибудь комнате.
– Они – одни из величайших созданий Бога, – говорю я. – Я слышала, что они оплакивают своих мертвых.
– Ты только посмотри на эту чертовщину, – говорит он мне, показывая на маленький экранчик телефона.
– Все слишком мелко, я не могу ничего разобрать.
– Хочешь, я прочитаю? – спрашивает он.
Какой же он все-таки красивый. Мне нравится находиться в его компании. Да и вообще, как можно не любить своего внука? Кроме того, его лицо также напоминает мне лицо моего покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Ну, понимаешь, дело в том, что слонов типа убивают и все такое.
– Что такое? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Что значит убивают?
– Ну, в этой статье говорится, что в Зимбабве, я кстати знаю где это, мы изучали это на географии, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в воду в каком-то огромном парке, чтобы убить слонов. И как я понял, у этих уродов есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – кратко говорит Астрид. Сейчас она кубиками нарезает помидоры.
– И они, ну, точнее, отравленная вода, сначала убивала маленьких животных, затем гепардов, а затем и стервятников, которые поедали гепардов после их смерти, так что там сформировался, целый, как бы сказать, дворец смерти под открытым небом. Но в основном цианид убивал слонов.
Он смотрит на меня так, как будто я лично в этом виновата. Я понимаю почему он так на меня смотрит. Я старая, а старые люди ведь во всем виноваты.
– Почему они так делали? – спрашиваю я.
– Что, убийство слонов? Ну, ради слоновой кости. У них же есть бивни.
– Как много они убили? – спрашиваю я.
– Здесь написано восемьдесят, – говорит он. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в куче мертвых слонов. Боже, как же я иногда ненавижу людей.
– Да – говорю я. – За такое можно их и ненавидеть.
– Как вы думаете, для чего им нужна вся эта слоновая кость? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают статуэтку счастливого Будды. Затем они продают этого счастливого Будду американцам. А маленький Будда из слоновой кости помещается в витрину с какой-нибудь подвеской.
– Это же просто неправильно, – говорит Джереми. – Люди, просто чертовски больны на голову. Да эти слоны, черт возьми, намного человечнее, чем люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Что-что? – спрашивает он.
– Еще одно слово для определения жадности. Можешь спросить об этом Коринну, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит так же как и ты.
– Я все еще ее ненавижу, – говорит он. – Я не могу с ней разговаривать, Таковы мои принципы. Если бы она не…
– Знаю, знаю, – говорю я. – Я понимаю твои принципы. Но, дорогуша, в конце концов, тебе придется от них отказаться.
–Ты просто не можешь сказать, что это неважно. Если же то, что она бросила меня на попечение тебя и моего папы, это не так важно, то, что же тогда будет считаться действительно важным?
– Ты прав, – говорю я. – Я понимаю тебя. Пока что.
171. Кондаревич Б.
Мы вернулись домой, и за ужином опять вспыхнули разговоры о капитализме. Мы прямо семья революционеров. В этот раз все началось с Джереми, который заходит на кухню перед ужином босиком, держа в руках свой Айфон. Я же просто сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем инопланетян, а я делаю вид, что верю в них, чтобы он мог выговориться, а я сводила все к Богу, но в этот раз его заинтересовало кое-что другое. На нем надета футболка с логотипом группы Rage Against the Machine, а еще я заметила, что у него наконец-то получилось отрастить усы.
— Это какой-то бред нахуй, — говорит он мне.
Меня не тревожит, что он похабно выражается. Я даже почему-то считаю это забавным.
— Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — говорю я. — Правда, вживую я никогда их не видела.
Мы уселись за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Корина что-то бормочет себе под нос перед телевизором на втором этаже. Я без понятия, что сейчас делает Люси. Наверное, читает книгу где-то в доме.
— Они одни из самых прекрасных созданий Господа, — говорю я. — Уверена, они даже скорбят по другим умершим слонам.
— Тогда посмотри на эту хуету, — говорит он, тыча пальцем в телефон.
— Слишком мелко, я ничего не вижу.
— Мне прочитать? — спрашивает он.
Какой же он все-таки хороший мальчик. Мне с ним нравится. В конце концов, как можно не любить собственного внука. К тому же, его лицо совсем чуть-чуть напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— Ну, тут написано про слонов, которых убивают и все такое.
— Что написано? — Спрашивает Астрид, стоящая у печи. — В смысле убивают?
— В общем, в Зимбабве, и я, кстати, знаю где это, потому что мы проходили ее на географии; короче, тут, в этой статье, написано, что живущие там люди, Зимбабвейцы, заливают цианистую соль в водоемы в этом, типа, большом заповеднике, чтобы убивать слонов. И у этих пидоров, походу, есть доступ к промышленной цианистой соли, которую они используют в шахтах…
— Джереми, выражайся культурнее, пожалуйста, — спокойно просит Астрид. Она сейчас режет помидоры.
— И, короче, они, точнее отравленная вода, типа, убивает детёнышей животных, гепардов, а потом умирают и ястребы, которые едят мертвых гепардов, так что там, типа, прям закусочная для суицидальных животных, но в основном яд убивает именно слонов.
Он смотрит на меня так, словно я в этом виновата. Хотя, конечно, я же старая. Старые люди всегда во всем виноваты.
— Зачем им это делать? — я спрашиваю.
— Убивать слонов? Ради слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— Сколько слонов, — спрашиваю я, — они так убили?
— Тут написано восемьдесят, — отвечает мне Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианистой солью, лежат среди останков друг друга. Боже, некоторые люди могут вызывать только ненависть.
— Да, — говорю я. — Ты прав.
— На что им столько костей? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Чтобы вырезать фигурки, - говорю я. — Они убивают слонов и вырезают радующегося Будду. Потом эти фигурки продают американцам, которые ставят их на полочки.
— Это просто ненормально, — говорит Джереми. — Люди ненормальные блять. Эти слоны более гуманны этих ебаных людей.
— Дело в скаредности, — говорю я.
— Дело в чем? — спрашивает он.
— Синоним жадности, у Корин спроси, — говорю я ему. — Она на втором этаже, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, вы в этом сходитесь.
— Она мне отвратительна, — говорит он. — Я из принципа не собираюсь с ней сейчас разговаривать. Она просто не…
— Я все понимаю, — говорю я. Принципы можно понять. Но, солнышко, рано или поздно тебе придется смириться.
— Не пытайся доказать мне, что это было чем-то незначительным, потому что это не так. Если тот факт, что она бросила меня на ваше попечение незначителен, тогда, знаешь, все в этом мире незначительно.
— Да, — сказала я. — Я с тобой согласна. До поры до времени.
172. Константин Соловьев
Мы возвращаемся домой и тем же вечером в разговоре за обеденным столом снова возникает мотив о жертвах капитализма. Можно подумать, что семейство у нас - все сплошь революционеры. На этот раз тон задает Джереми, притопав босыми ногами на кухню с верным своим iPhonом в руке. Я в это время пью чай. Внуку то ли шестнадцать, то ли семнадцать - точно, не помню. Мы с ним часто болтаем о пришельцах из космоса, и я потакаю ему, допуская их существование, но в тоже время потихоньку, шаг за шагом, стараюсь приобщить его к Богу. Однако, сегодня он озабочен другим чем-то. На нем футболка c его любимой Rage Against The Machine, а еще я замечаю, что у него проклюнулись усы и дали уже обильные всходы.
- Вообще офигеть, я, блин, поверить не могу, - обращается он ко мне. Я пропускаю мимо ушей эти его словечки. Пусть себе сквернословит - меня это не беспокоит, скорее даже забавляет, почему - и сама не знаю. - Бабуль, тебе нравятся слоны?
- Очень нравятся, - отвечаю, - хотя за всю жизнь ни с одним из них я не была знакома лично. - Он подсаживается ко мне за стол. Астрид готовит ужин. Уэсли в гараже чинит что-то или ерундой страдает, а Коринн наверху зависла перед телевизором. Где Люси я не знаю - надеюсь, что устроилась где-нибудь в комнате и читает. - Слоны - одни из самых грандиозных божьих творений, - продолжаю. - Я тут узнала, оказывается, они оплакивают умерших сородичей.
- Ну и посмотри, что за фигня там творится, - говорит Джереми, показывая мне экранчик телефона.
- Это слишком мелко. Я ничего не разберу.
- Давай, я прочитаю, - предлагает Джереми. Какой же, все таки, он красавчик. Мне нравится его общество. Любить внуков оказывается не трудно, все само собой происходит. А Джереми, к тому же, лицом напоминает мне покойного мужа.
- Прочитай, - отвечаю.
- Так сейчас, смотри, здесь пишут о том, как убивают слонов и все такое.
- Что с ними делают? - переспрашивает Астрид из-за плиты. - Как убивают?
- Ну, все в Зимбабве происходит, я даже знаю, где это - мы на географии проходили, ну так вот, здесь пишут, в этой статье, о том, что некие люди, какие-то зимбабвийцы, цианидом травят воду. Там есть что-то вроде огромных парков для животных, так они кидают яд в источники с водой, специально, чтобы отравить слонов. Скорее всего, эти ублюдки достают цианид на какой-нибудь золотоносной шахте...
- Джереми, пожалуйста, следи за своей речью, - нарочито спокойно просит Астрид. Сама при этом режет помидоры.
- А заодно еще убивают, ну этой, мертвой водой - все равно же убивают - животных поменьше, там, гепардов и потом еще разных стервятников, которые едят отравившихся гепардов, так что этот парк теперь словно огромная забегаловка в мавзолее под открытым небом, но в первую очередь этот цианид в источниках косит слонов одного за другим. - Он уставился на меня так, словно я во всем виновата. А я уже стара. И сама знаю: за беды этого мира в ответе старики. - Кому они помешали?
- А те люди зачем это делают? - спрашиваю его.
- Убивают слонов? Из-за бивней. Это как-никак слоновая кость.
- И сколько же слонов они убили? - спрашиваю снова.
- Написано, что восемьдесят, - отвечает Джереми. - Надо же, восемьдесят слонов траванулись цианидом насмерть и теперь валяются там все вповалку. Господи, до чего же, порой, я ненавижу людей.
- Да уж, - говорю. - Есть за что.
- И что же, к примеру, они будут делать со всеми этими бивнями, - спрашивает Астрид, размешивая соус.
- Безделушки, - отвечаю ей. - Миниатюрного Будду какого-нибудь вырежут. Слонов для того и убивают, чтобы из их бивней наделать много пухленьких, веселых Будд. А потом все эти жизнерадостные фигурки продать американцам. Да чуть не в каждой витрине сияет такой Будда из слоновой кости.
- Это полная лажа, - произносит Джереми. - Люди, блин, свихнулись на фиг. Да, черт возьми, слоны в тысячу раз добрее людей.
- Людьми движет алчность, - заявляю я.
- Что ими движет? - переспрашивает Джереми.
- Жадность, другими словами, все это из жадности. Иди, расскажи Коринн, - предлагаю я ему. - Она где-то наверху, смотрит телевизор. Эта история ей тоже не понравится. Вы с ней во многом на одной волне.
- Я все еще не хочу ее видеть, - говорит он. - И, тем более, говорить ничего не буду. Это моя твердая позиция. Просто она не...
- Хорошо, хорошо, - перебиваю я его. - Позиция - это я понимаю. Но ведь когда-нибудь, милый, тебе придется изменить ее.
- Вот только не говори, что все это пустяки, потому что это не пустяки. Отец и ты нянчились со мной, когда она нас бросила. И для меня это важно. Стоит только подумать, что это не важно и в жизни не останется ничего важного вообще, понимаешь?
- Да, - говорю, - понимаю. Пока что.
173. Ле Вэй Вусьëн
Мы вернулись домой, и в тот же вечер за обеденным столом снова всплыла тема капитализма. Похоже, мы семейка революционеров. На этот раз разговор завел Джереми, который перед ужином зашел на кухню босиком с айфоном в руках. Я сидела и пила чай. Джереми то ли шестнадцать, то ли семнадцать, не помню точно. Мы с ним обычно разговариваем об инопланетянах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы вкрасться в доверие и в итоге свести все к вере в Бога. Но сегодня он размышлял над чем-то другим. На нем футболка с группой Rage Against the Machine (1), а еще я заметила, что его очередная попытка отрастить усы наконец-то увенчалась успехом.
— Охренеть просто! — обратился он ко мне.
Меня не раздражает, что он сквернословит. Нет, правда. Сама не знаю почему, но это звучит забавно.
— Ба, а ты любишь слонов?
— Они мне весьма симпатичны. Хоть мне и не довелось познакомиться ни с кем из них лично.
Мы устроились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли возится с чем-то в гараже, а Коринна бормочет что-то наверху перед телевизором. Без понятия, где сейчас Люси — наверное, сидит с книжкой где-то в уголке.
— Слоны — одно из величайших творений Господа, — сказала я. — Я знаю, что они оплакивают своих мертвых сородичей.
— Тогда на вот, взгляни на эту херню, — он ткнул пальцем в экранчик телефона.
— Он же крошечный. Мне ничего видно.
— Прочитать тебе?
До чего же он симпатичный юноша. Мне приятно его общество. Внука любить так просто, никаких усилий не нужно. К тому же его лицо совсем чуть-чуть напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Давай, — согласилась я.
— Только там про слонов, которых убивают, и все такое.
— И что там с ними? — поинтересовалась Астрид, не отрываясь от плиты. — Как убивают-то?
— Короче, в Зимбабве, и я даже знаю, где это, потому что мы проходили это на географии, так вот, там написано, что зимбабвийцы, они, ну в общем, подмешивают цианид в водопой в этом их огромном заповеднике, чтобы убивать слонов, вот. И, видимо, у этих уебков есть доступ к техническому цианиду, который используется при добыче золота...
— Джереми, не выражайся, — сдержанно напомнила Астрид. Она резала помидоры.
— И они, в смысле, вода с цианидом, она убивает мелких зверьков, потом гепардов, потом стервятников, которые съедают гепардов, которые отравились, короче, получается сплошной круговорот яда в природе, такой смертельный ресторан под открытым небом, но в основном отрава убивает слонов. — он посмотрел на меня так, словно я в этом виновата. Понимаю, я же старуха. Ясное дело: мы, старики, виноваты во всем в этом мире. — А они ведь вроде никому не причиняют вреда.
— Зачем они это делают? — спросила я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же бивни.
— И сколько слонов так убили?
— Тут написано, что восемьдесят, — произнес Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, свалены в здоровенную мертвую слоновью кучу. Господи, как же я иногда ненавижу людей.
— Да уж. И не поспоришь.
— А как думаете, для чего им столько бивней? — спросила Астрид, помешивая соус.
— Для статуэток, — ответила я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают из слоновой кости улыбающихся Будд. Потом продают статуэтки американцам. И вот эти Будды уже улыбаются нам с полок.
— Но так же нельзя, — сказал Джереми. — Люди ебанутые. Да эти слоны в сто раз человечней самих людей.
— А все из-за алчности, — сказала я.
— Из-за чего?
— Второе название для жадности. Можешь спросить у Коринны, она там наверху смотрит телевизор. Ей такое тоже не по душе. В этом вы с ней похожи.
— Я все еще ее ненавижу, — заявил Джереми. — Я пока что не буду с ней разговаривать. Такие у меня принципы. Она просто не…
— Ладно, ладно, — перебила я. — Принципы так принципы. И все-таки когда-нибудь тебе придется ими поступиться, золотце.
— Вот только не надо говорить, что ничего страшного, что она бросила меня в детстве на вас с папой. Если это ничего страшного, то что тогда вообще страшно?
— Хорошо, я все поняла. До поры до времени.
1 - американская рок-группа, известная протестной музыкой и левыми взглядами
174. Лебедев Евгений
«Алчность», Чарльз Бакстер
(Из короткого рассказа Чарльза Бакстера
«Алчность»)
Мы вернулись домой, где за ужином вновь воцарился дух капитализма. Может показаться, что в этом доме собрались одни революционеры. Сегодня все началось, когда мой внук босым сел за ужинный стол и уставился в свой айфон. Я в это время сидела и попивала свой чай. Джереми мальчишка лет шестнадцати, или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, разговоры о которых я поддерживаю, а потом пытаюсь наставить его на путь праведный. Сегодня же он почти не отлипает от своего телефона. На нем снова была его футболка группы «Rage Against the Machine», а на его лице снова виднеются усики.
«Охренеть, че происходит!», – не выбирая выражений он обратился ко мне. Его манера общения, по правде говоря, меня не тревожит, а скорее забавляет. «Бабушка, тебе нравятся слоны?»
«Очень нравятся», - ответила я. «Но, к сожалению, вживую я их никогда не видела». Наш разговор происходит за обеденным столом. В это время Астрид занята готовкой.
«Посмотри на эту чертовщину», – говорит он мне, показывая экран телефона.
«Слишком мелко. Не могу разобрать».
«Я могу прочитать». Какой дивный молодой человек. Беседы с ним меня радуют. Любить внуков совсем не тяжело, для этого не нужны причины. Особенно когда один из них похож на моего покойного мужа.
«Давай», – говорю я.
«Ну, смотри, тут, типа, слонов убивают».
«Ты о чем?» - спрашивает Астрид стоя за плитой. «Как их убивают?»
«Вот, слушайте, в Зимбабве, кстати, я знаю где это, географичка нам как-то рассказывала, ну да ладно. Тут написано, что эти зимбабийцы в добавлют цианид в места водопоя, что губит слонов. И у этих ублюдков, как я понял, есть доступ к промышленному цианиду, который используется в добыче золота...»
«Джереми, следи за языком», – тихим голосом сказала Астрид уже за резкой помидоров.
«И они, ну, эти отравленные водоемы также убивают других животных, гепардов там, а еще стервятников, которых их едят, так что там прям может убить все что ты ешь, но слоны умирают именно из-за цианида в водоеме». Он взглянул на меня с обвиняющим взглядом. Я догадываюсь почему. Я старая, а старики виноваты во всех бедах. «А они ведь даже не хищники!»
«Тогда почему они это делают?» – спросила я.
«Убивают слонов? Чтобы получить слоновую кость. У них же эти, бивни растут!»
«И сколько слонов они уже убили?» – поинтересовалась я.
«Пишут восемьдесят», – он прочитал без задержки. «Цианидом были отравлены восемьдесят слонов, мертвые тела которых скапливаются в кучи. Охренеть, порой терпеть не могу людей».
«Как скажешь», - сказала я. «Твои чувства оправданы».
«И для чего им нужны все этими бивни?» – спрашивает Астрид, размешивая соус.
«Ради фигурок», - ответила я. «Они вырезают Будду. Слоны гибнут, а из слоновой кости на свет появляется благосклонный Будда. Затем они продают эти фигурки американцам, и у новых хозяев этот благосклонный Будда из слоновой кости уже красуется на красивой подставке».
«Так не должно быть», – возразил Джереми. «Люди такие твари. Эти слоны больше похожи на людей, чем эти конченые люди».
«Во всем виновата алчность», – говорю я.
«Ал...чего?» - спрашивает он
«То же, что и жадность. Можешь спросить Коринн», – я ему говорю. «Она сверху, смотрит телевизор. Ей все это тоже не нравится. В этом вы похожи друг на друга».
«Я терпеть ее не могу», – отвечает он. «Не буду с ней говорить. Я так решил. Она такая...»
«Знаю, я знаю», – говорю я. «Я уважаю твое решение. Но, внучек, рано или поздно тебе придется с ней поговорить».
«Ты не можешь этого знать, и вообще она это заслужила. Если оставлять папу и тебя ухаживать за мной для тебя не плохо, то что вообще можно назвать плохим?»
«Как скажешь», – сказала я. "Я не буду спорить. Не сегодня."
175. Лейла Раджабова
Корыстолюбие
Чарлз Бакстер
Мы вернулись домой, и вечером во время ужина за столом вновь поднялась тема капитализма. Создаётся ощущение, что мы – семейство революционеров. В этот раз зачинщиком стал Джереми, босой вошедший в кухню перед ужином со своим iPhone в руках. Я сидела и попивала чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точнее сказать не могу. Как правило, он болтает о космических пришельцах, а я претворяюсь, что верю в их существование чтобы развеселить его и в конце концов привести к Богу, но сегодня на уме у него что-то другое. На нём надета футболка с изображением очередной рок-группы, а ещё я заметила, что он снова отращивает усики, в этот раз уже успешно.
— Какого хрена, не могу в это поверить, – говорит он мне. Пусть выражается, я не против. Нет, правда. Правда не возражаю. Мне от этого смешно, не знаю сама, почему. — Бабушка Ди, тебе слоны нравятся?
— Нравятся, очень, – отвечаю я. — Хоть и не знакома ни с одним лично.
Мы сидим за столом на кухне. Астрид занята ужином, Уэсли возится в гараже либо с тем, либо с этим, а Коринн растянулась перед телевизором наверху. Местоположение Люси мне не известно — полагаю, читает где-то.
— Они одни из величайших творений Бога. Знаю, что они оплакивают мёртвых сородичей.
— Взгляни на этот треш, — говорит он, тыча в экран телефона.
— Экран такой маленький. Ничего не вижу.
— Могу прочитать, хочешь? — спрашивает он. Ну что за очаровательный молодой человек. Мне нравится проводить время с ним. Любить внука очень легко, не нужно прикладывать к этому никаких усилий. И к тому же, его лицо самую малость напоминает мне лицо покойного мужа.
— Конечно.
— Ну, короче говоря, тут об убийствах слонов и обо всём в этом духе.
— О чём именно? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как их убивают?
— В общем, так, в Зимбабве, которое я знаю где находится, потому что мы проходили это на географии, короче, что тут написано, в этой статье, они, люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в колодцы с водой в этом огромном заповеднике, или как его там, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков походу есть доступ к промышленному цианиду, который обычно используют при добыче золота…
— Следи за языком, Джереми. «Пожалуйста», — с наигранной серьёзностью говорит Астрид. Она уже приступила к измельчению помидоров.
— И они, я имею ввиду отравленные колодцы, уже, как бы, убивают небольших зверей, типа гепардов, а потом ещё и стервятники едят умерших гепардов, в общем, всё это превращается в какую-то столовую смерти в дикой природе, но больше всего от цианида в колодце погибло слонов.
Он смотрит на меня так, будто я в этом виновата. Я старая. Я всё понимаю: вся ответственность на стариках. А кто из нас невиновен?
— А зачем это делают? – возник у меня вопрос.
— Слонов убивают? Из-за слоновой кости. У них же есть, как их там, бивни.
— Скольких слонов, – спрашиваю я, – уже убили таким способом?
— Написано, что восемьдесят, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят слонов, умерших из-за отравления цианидом, обнаружили на слоновьем кладбище. Боже, иногда я так ненавижу людей.
— Да, -- соглашаюсь я. – Справедливо.
— Для чего может понадобиться такое количество слоновой кости? – размешивая соус спрашивает Астрид.
— Для резьбы, – говорю я. – Из неё вырезают фигурки Будды. Слонов убивают, а затем вырезают улыбающегося Будду. А потом этих улыбающихся Будд продают Американцам. В конце концов, маленького Будду из слоновой кости поставят на витрину с подсветкой.
— Это так неправильно, – вскрикивает Джереми. – Люди – больные ублюдки. В этих слонах больше человечности, ради всего, блин, святого, чем в таких людях.
— Это всё корыстолюбие, – говорю я.
— Это всё что? – переспрашивает Джереми.
— «Жадность», другими словами. Спроси у Коринн, – отвечаю ему. – Она смотрит телевизор наверху. Ей это тоже не понравится. Вы с ней похожи.
— Я всё ещё ненавижу её, – отрезает он. – Пока что я не могу с ней общаться. Такая вот у меня политика. Она же не …
— Да знаю я, знаю, -- прерываю его я. – Твоя политика мне ясна. Рано или поздно, но тебе придётся сдаться, милый.
— Не тебе мне рассказывать, что это всё пустяки, потому что это не пустяк. Если это не пустяк – бросить отца и тебя, чтобы поберечь меня, – то ничего серьёзного быть и не может, понимаешь?
— Да, – отвечаю я. – Я понимаю. Теперь понимаю.
176. Лера Беленова
Чарльз Бэкстер
АЛЧНОСТЬ
Мы возвращаемся домой, и тем же вечером за обедом снова заходит разговор на тему капитализма. Кажется, у нас все семейство революционных взглядов. В этот раз начинает Джереми, который входит на кухню босиком с айфоном в руке ещё до начала обеда. Я сижу и пью чай. Ему уже шестнадцать или семнадцать? Не помню точно. Обычно мы с ним обсуждаем космических пришельцев; и я делаю вид, что верю в их существование, чтобы позабавить его и в конце концов вывести на разговор о Христе. Но сегодня у него на уме нечто другое. Он в своей футболке с названием рок-группы «Rage Against the Machine» и, видимо, пытается отрастить усы, но, похоже, на сей раз это ему удастся.
– Я, мать вашу, поверить в это не могу, – говорит он мне. Меня не задевают нецензурные слова в его речи. Правда не задевают. Они меня веселят – не знаю даже, почему.
– Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Они мне очень нравятся, говорю я. – Хоть я никогда и не была ни с одним из них знакома лично.
Мы расселись за обеденным столом. Астрид готовит обед, Весли с чем-то там копошится в гараже, а Корин наверху тупит в телевизор. Я не знаю, где Люси, но подозреваю, что притаилась с книгой в каком-то укромном уголке.
– Одни из самых чудесных божьих тварей, – говорю я. – Насколько мне известно, они даже оплакивают усопших.
– Вот-вот. И ты только посмотри на эту грёбаную дичь, – говорит он, указывая на маленький экранчик.
– Слишком мелко. Мне не видно.
– Хочешь, я тебе прочитаю? – спрашивает он. Такой милый молодой человек. Я просто наслаждаюсь его обществом. Так легко любить внуков; для этого вообще никаких усилий не требуется. И, кроме того, есть в его лице что-то от моего покойного мужа; пусть даже совсем немного.
– Прочитай, конечно, – соглашаюсь я.
– Ну, короче, суть вот в чём… Тут про то, как слонов убивают, и всё такое.
– А? Что про слонов? – подаёт голос Астрид из-за плиты. – Как убивают?
–Так вот, в Зимбабве – и я знаю, где это, мы на географии проходили… в общем, не суть. Тут говорится – в статье – что вот эти люди – зимбабвийцы эти – подсыпали цианид в водоёмы в этом, типа, большом парке, и убивали слонов. И у этих козлов, судя по всему, есть доступ к промышленному цианиду, который в золотодобыче используется.
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержанно произносит Астрид, нарезая кубиками помидоры.
– И они – ну, то есть, я имею в виду, отравленная вода – всё это время истребляла, типа, и мелких животных: гепардов там, а потом стервятников, которые поедают мёртвых гепардов – и всё это, типа, как большущий ресторан во дворце смерти. Но больше всего цианид в водоёмах убивал слонов.
Он окидывает меня взглядом так, словно это моя вина. Я ведь старуха. Я понимаю, что они думают: старики всегда за всё в ответе.
– А ведь они ни в чём не виноваты?
– Почему они это делали? – спрашиваю я.
– Слонов убивали? Ради слоновой кости. У них же эти… типа, бивни.
– И сколько было слонов, – спрашиваю я, – с которыми они так обошлись?
– Здесь написано, восемьдесят, – объясняет мне Джереми. – Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Кучи из мертвых слонов. Чёрт возьми, я иногда ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Заслуженно.
– И вы думаете, куда они девают всю эту слоновью кость? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– На резные фигурки, – говорю я. – Вырезают маленького Будду. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. А маленький Будда из слоновой кости занимает своё место на залитой огнями витрине.
– Это ведь так несправедливо, – говорит Джереми. – Люди, мать их, отвратительны. Да в этих слонах на хер больше человечности, чем в людях.
– Это алчность, – говорю я.
– Это ал– чего? – переспрашивает он.
– Жадность по-другому. Пойди спроси Корин, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит точно, как ты.
– Я пока не могу с ней разговаривать. Она всё ещё бесит меня, – говорит он. – Такой у меня принцип. Она просто не –
– Знаю, знаю, – соглашаюсь я. – Твой принцип можно понять. Но рано или поздно тебе всё равно придётся от него отступиться, дорогой.
– Только не говори мне, что это фигня. Потому что это была не фигня. Если фигня то, что вы с отцом остались одни со мной на руках и заботились обо мне, то что тогда не фигня, по-твоему?
– Хорошо, – говорю я. – Мне понятно, что ты так к этому относишься. Пока что.
177. Лера Березнюк
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер тема капитализма снова поднимается за ужинным столом. Семья революционеров, ей богу. На сей раз начинает Джереми, любящий расхаживать по кухне босиком с телефоном в руках. Я пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не могу вспомнить. Обычно мы обсуждали инопланетян. Я притворялась, что они существуют, чтобы развеселить его и вернуть в реальность, в конце концов. Но сегодня его интересует нечто другое. На нем футболка с надписью “Rage Against the Machine”, и я замечаю, что он пытается отращивать усы - в этот раз вышло не плохо.
— Поверить, блять, не могу, — говорит он мне.
Не имею ничего против того, что он матерится. Правда. Не знаю почему, но меня это веселит.
— Бабушка Ди, ты любишь словнов?
— Обожаю, — отвечаю я. — Хоть лично ни с одним не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Остальные заняты своим делом: Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Корин валяется перед телевизором наверху. Понятия не имею где Люси - возможно, проводит время за чтением книг.
— Они - одни из величайших Божьих созданий, скорбящие по своим умершим.
— Тогда взгляни на этот пиздец, — говорит он возмущенно, тыкая в экранчик.
— Не вижу. Слишком мелко.
— Прочитать? — спрашивает он.
Очаровательный мальчик. Мне нравиться его компания. Любить внуков так легко. К тому же, его лицо немного напоминает мне лицо покойного мужа.
— Конечно, — соглашаюсь я.
— Короче, смотри. Речь идет об убийстве слонов и о всяком другом беспределе.
—Что-что там? — не понимает Астрид, стоящая у плиты, — Как убивают?
— Ну, в Зимбабве, а я знаю где она находится, потому что проходил это на географии, ну неважно, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в, как бы, огромном парке, чтобы отравить слонов. И у этих гандонов, полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
— Джереми, — сдержанно замечает Астрид, нарезая помидоры — следи за языком.
— И из за них они, точнее, из за отравленной воды погибали животные поменьше: гепарды, затем стервятники, поедающие мертвых гепардов. Это что-то наподобие уличной забегаловки во “дворце смерти”. Но в основном-то цианид убивал слонов.
Он вылупился на меня так, будто я была виновата в произошедшем. Мне уже много лет. Я понимаю: старики ответственны за все.
— Зачем им это? — спрашиваю я.
— Убивать слонов? Для добычи слоновой кости. Ну, их бивней.
— Сколько слонов они успели искалечить?
— Тут сказано, восемьдесят. — Джереми пробегает глазами текст. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленные цианидом, лежали кучкой друг на друге. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Справедливо, — соглашаюсь я.
— Как думаешь, зачем им бивни? — подает голос Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — говорю я. — Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду, которого продают потом американцам. Маленький Будда из слоновой кости поселяется в освещенной витрине.
— Неправда, — возражает Джереми. — Люди - гребаные психопаты. Сука, в этих слонах куда больше человечности, чем во всех нас.
— Всему виной алчность. — говорю я.
— Всему виной что?
— Синоним жадности. Можешь спросить у Корин. — предлагаю я ему, — Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже против этого. Вы с ней два сапога пара.
— Я все еще на нее злюсь. — заявляет он, — Я не могу пока с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Твои принципы понятны. Но когда-нибудь тебе все же придется отказаться от них, милый.
— Ты не убедишь меня в том, что это не важно, потому что это было очень важно. Если бросить моего отца и тебя со мной на руках - пустяк, выходит, что ничего уже не имеет особого значения. Понимаешь?
— Да, — отвечаю я, — Я понимаю. Пока что.
178. Лженора Галь
Мы возвращаемся домой, и за вечерним столом разговор снова заходит о капитализме. У нас, видимо, пристанище революционеров. В этот раз зачинщик — Джереми, который перед ужином проходит на кухню босиком и держит в руке айфон. Я пью чай и пытаюсь вспомнить, шестнадцать ему или семнадцать. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, будто они существуют, чтобы угодить ему, а там и привести ко Христу, но сегодня он занят чем-то другим. На нём футболка с группой Rage Against the Machine, и я замечаю, что теперь он не просто отращивает усы, но ещё и преуспевает в этом.
— Ну ни хрена себе, — бросает он мне. Его ругань меня не смущает. Вот правда. Только тешит почему-то. — Баб Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — отвечаю я. — Только я ещё не встречала ни одного вживую. — Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят чем-то в гараже, а Коринн наверху, воркует перед телевизором. Насчёт Люси не знаю — наверное, читает где-то дома. — Слоны — одни из величайших Божьих созданий, — продолжаю я. — Кажется, они оплакивают умерших.
— Ну вот взгляни на эту хрень тогда, — показывает он мне на маленький экран телефона.
— Мелко слишком. Не разберу.
— Тебе прочитать? — предлагает он. Какой обходительный юноша. Проводить с ним время — одно удовольствие, тем более что любовь к внуку даётся так легко, что не требует никаких усилий. К тому же в лице у него как будто что-то от моего последнего мужа.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Только, правда, дело в том, что тут об убийстве слонов и тому подобном.
— Что там со слонами? — интересуется Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Так, в Зимбабве, значит, — и я знаю, где это, потому что мы проходили это по географии, — короче, тут, в статье, говорится, что они, люди эти, эти Зимбабвийцы, разбрасывают цианид на местах водопоя в этом типа огромном заповеднике, чтоб убивать слонов. И у этих ушлёпков, походу, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота…
— Джереми, следи за языком, пожалуйста, — скромно замечает ему Астрид. Теперь она режет помидоры.
— И из-за них, в смысле от отравленной воды, типа гибнет мелкая живность, гепарды, а там и стервятники, которые питаются трупами гепардов, так что там прям пир смерти под открытым небом какой-то, но больше всего от цианида в воде погибают слоны. — Он взирает на меня будто бы в упрёк. Поскольку я немолода, понимаю значение этого взгляда так, что старики в ответе за всё. — Кому мешают слоны?
— Зачем же они это делают? — спрашиваю я.
— Слонов убивают? Ради слоновой кости. У них же бивни типа.
— И скольким уже слонам, — интересуюсь я, — не повезло?
— Здесь говорится — восьмидесяти, — отвечает Джереми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов, сваленных в кучи слоновьих трупов. Господи, как же люди бесят меня иногда.
— Да, — соглашаюсь я. — Неспроста бесят.
— Как думаете, зачем им вся эта кость? — спрашивает Астрид за размешиванием соуса.
— Фигурки вырезать, — говорю я. — Маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают его американцам. Так маленький Будда из слоновой кости попадает на освещённую витрину.
— Так быть не должно, — негодует Джереми. — Люди охренели. В этих слонах человечности, блять, больше, чем в людях.
— Такова алчность, — объясняю я.
— Такова что? — переспрашивает он.
— Жадность, другими словами. Тебе к Коринн надо, — замечаю я ему. — Она наверху, телевизор смотрит. Ей это тоже всё не нравится. Вас послушать — один в один.
— Я всё ещё её ненавижу, — возражает Джереми. — И не могу пока с ней разговаривать. Из принципа. Её просто не было…
— Да-да, — соглашаюсь я. — Понятно, из какого. Только рано или поздно от него придётся отказаться, радость моя.
— Вот только не говори мне, что ничего страшного не случилось, — случилось. Уйти и оставить меня на тебя с папой было слишком, и хуже уже быть не может, понимаешь?
— Да, — отвечаю я. — Я понимаю. Пока что не может.
179. Лилия Мещерова
Алчность. Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой, и вечером за столом вновь поднялась тема капитализма. Будто бы мы были семьей революционеров. Теперь инициатором разговора стал вошедший в кухню Джереми, босоногий, он держал в руках свой айфон. Я сидела и пила чай. Парнишке было шестнадцать или семнадцать, я уже и не помнила сколько именно. Обычно мы с ним разговариваем о космических пришельцах, и я подыгрываю ему, делая вид, что они действительно существуют, чтобы в конце концов свести разговор к Иисусу. Однако в тот день его интересовало что-то другое. На нем - футболка с музыкальной группой Rage Against the Machine, и я заметила, что у него растут усы, в этот раз они действительно росли.
– В это просто, бля, не верится, – обратился он ко мне. Я не возражаю, когда он выражается непристойно. Я правда не против. Меня это забавляет, не знаю почему.
– Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
– Еще как, – ответила я, – хоть я никогда и не была знакома ни с одним из них.
Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли возился в гараже, а Коринн сидела наверху перед телевизором и что-то лепетала себе под нос. Не знаю, где была Люси, думаю, читала где-то в доме.
– Слоны – одно из величайших божественных творений, – сказала я. – Знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Ну тогда глянь вот на эту хрень, – сказал Джереми, тыча в маленький экран своего телефона.
– Слишком мелко, ничего не вижу.
– Прочитать вслух? – спросил он.
Какой же он все-таки очаровательный. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков так легко, совсем не составляет труда. Кроме того, его лицо чем-то напоминает мне покойного мужа.
– Конечно, – ответила я.
– Ну так вот, слушай, тут говорится о том, что слонов убивают, и причем таким образом.
– В каком смысле? – поинтересовалась Астрид из-за духовки. – Каким таким образом?
– Ну, в Зимбабве, а я, кстати, знаю, где это находится, потому что мы проходили это по географии. Короче, в этой статье рассказывают, как эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют в водоемы цианид в этом, типа большом парке, чтобы слоны умирали. А эти пидоры, думаю, имеют доступ к промышленному цианиду, который используют в золотодобыче…
– Джереми, следи, пожалуйста, за языком, – спокойно произнесла Астрид. Теперь она резала помидоры.
– И они… Ну, в смысле, тот водоем убивал маленьких животных, например, гепардов, и стервятников, которые ели погибших гепардов. И это, че-то типа дворца смерти - гигантского кафе под открытым небом… Но, вообще, это все цианид в водоемах, он убивал слонов.
Он пристально смотрел на меня, будто я была тому виной. Ну конечно, я стара, а старые люди ответственны за все, что происходит.
– За что безобидных животных-то?
– А почему они это делают? – спросила я.
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же типа есть бивни.
– И сколько слонов они уже убили?
– Здесь написано восемьдесят, – ответил Джереми, – Восемьдесят убитых цианидом слонов лежат мертвыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Ага, – ответила я, – и есть за что.
– И что, ты думаешь, они делают с этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Резные фигурки, – сказала я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают их американцам. Маленький Будда из слоновой кости попадает на освещенные витрины.
– Но это так неправильно, – сказал Джереми. – Люди, капец, больные. Эти слоны более человечны, чем чертовы люди.
– Это все алчность, – сказала я.
– Это – что? – спросил он.
– Жадность, если по-другому. Иди спроси Коринн, – посоветовала я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей все это тоже не нравится. Она говорит в точности, как ты.
– Я все еще ее ненавижу, – признался он. – Пока не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она просто не…
– Я знаю, знаю, – сказала я. – Твою «политику» можно понять. Но тебе придется сдаться рано или поздно, милый.
– Даже не говори, что вся эта ситуация не стоит беспокойства. Если то, что она оставила меня на тебя и отца, не стоит беспокойства, тогда беспокоится в этой жизни не стоит вообще ни о чем, понимаешь?
– Да, – ответила я, – понимаю. Теперь понимаю.
180. Маня
Мы возвращаемся в дом, и тем же вечером за ужином опять всплывает тема капитализма. Кажется, наш дом становится логовом революционеров. На этот раз эту тему поднимает Джереми. Перед ужином он возникает на пороге кухни – босой, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Джереми то ли шестнадцать лет, то ли семнадцать, не помню. Обычно мы обсуждаем космических пришельцев. Чтобы сделать ему приятное, я соглашаюсь с их существованием, а затем вывожу его на разговор об Иисусе. Но сегодня его занимает другое. На нем любимая футболка с изображением рок-группы, а еще я замечаю, что он отпустил усы - на этот раз успешно.
- Блин, не могу поверить! - Я не возражаю против его сквернословия. Правда, не против. Это забавно, хотя не скажу чем именно. – Ба, тебе нравятся слоны?
- Очень. Хотя не знакома ни с одним из них лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли пропадает в гараже, Корин ахает перед телевизором наверху. Без понятия, где Люк – видимо, сидит где-то с книгой.
- Одни из величайших созданий Господа, - продолжаю я. – У них принято оплакивать своих умерших собратьев.
- Тогда смотри, что за фигня, - тычет в экран телефона Джереми.
- Слишком мелко, мне не видно.
- Прочитать тебе? – Какой милый мальчик. Я наслаждаюсь его компанией. Любить внуков очень легко, тут не нужно прикладывать усилий. Кроме того, он немного похож лицом на моего покойного мужа.
- Давай, – соглашаюсь я.
- Так вот, значит, о слонах. Их убивают!
- Что там о слонах? – спрашивает Астрид из-за плиты, - Как это – убивают?
- Значит так. В Зимбабве… я знаю где это, проходили по географии… так вот, там пишут, в этой статье, что они, местные жители, эти самые зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в этих, как их, огромных парках и так убивают слонов. У этих засранцев есть, как я понял, доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота..
- Джереми, будь добр, следи за языком, - кротко замечает Астрид. Сейчас она нарезает кубиками помидоры.
- Они… в смысле, отравленная вода убивает мелких животных, гепардов там всяких… А заодно и грифов, которые питаются мертвыми гепардами. Считай, там огромная столовка с мертвечиной под открытым небом. Но больше всего цианидом убили слонов. – он сверлит меня осуждающим взглядом. Я стара. Ясное дело: тот, кто стар, в ответе за всё. – Которые безобидны?
- Зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них эти, как это… бивни.
- Много слонов, - спрашиваю, - они убили?
- Пишут – восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом слонов, сложенных в кучи. Господи, иногда я людей просто ненавижу!
- Да, - говорю я, - немало.
- Зачем им слоновая кость? – спрашивает Астрид, мешая соус.
- Для резьбы, - отвечаю я. - Они вырезают маленьких будд. Убивают слонов и вырезают улыбающихся будд. А затем продают их американцам. И маленький улыбающийся будда из слоновой кости оказывается в витрине магазина.
- Это несправедливо, – говорит Джереми, - Люди реально больные! Эти слоны человечнее человека.
- Это алчность, - говорю я.
- Это - что?
- Жадность, иным словом. Иди поговори с Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже не в восторге от подобных вещей.
- Я все еще злюсь на нее, - заявляет Джереми, - не хочу с ней говорить. Это мой принцип. Если бы она не….
- Знаю, знаю, принцип понятен. Но в итоге тебе придется принять это, радость моя.
- Не говори мне, что это неважно, когда это важно. Если неважно, что тебе и моему отцу пришлось одним заботиться обо мне, тогда всё неважно. Ясно?
- Да, - говорю я, - теперь я понимаю.
181. Мария Кузнецова
Мы возвращаемся домой, и за ужином снова всплывает тема капитализма. Положительно, мы очень революционно настроенное семейство. На сей раз разговор заводит Джереми: перед едой он приходит на кухню босой и с айфоном наперевес. Я пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли уже семнадцать. Обычно мы обсуждаем инопланетян, и я делаю вид, что верю в их существование — чтобы его не оттолкнуть и однажды все-таки привести в церковь. Но сегодня его мысли заняты другим. Он в фирменной футболке Rage Against the Machine1 и, как видно, отращивает усы — я отмечаю, что на этот раз дело движется.
— Просто пиздец, — заявляет он. Его любовь к мату меня не смущает. Нет, правда. Не знаю, почему, но я нахожу ее забавной. — Баба Ди, ты же любишь слонов?
— Очень, —признаюсь я. — Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, Коринна наверху, лопочет что-то перед телевизором. Где Люси, я не знаю; наверное, расположилась где-то с книгой.
— Слоны — одни из чудеснейших созданий Господа, — продолжаю я. — Говорят, они оплакивают близких.
— Так вот, смотри. Полный пиздец, — он тыкает в экран телефона.
— Очень мелко, я не вижу.
— Тебе прочитать? — спрашивает он. Какой он все-таки хороший мальчик. Я люблю проводить с ним время. Внуков любить очень просто, для этого совсем не надо трудиться. И еще у него в лице есть что-то от моего мужа, земля ему пухом.
— Давай.
— Короче, там про то, как их убивают. В смысле, слонов.
— Что? — переспрашивает Астрид, не отходя от плиты. — Кто убивает?
— В общем, в Зимбабве, и да, я в курсе, где это, у нас было на географии, так вот, там в статье написано, что они там, в смысле, зимбабвийцы, убивают слонов — у них там большой нацпарк, и они травят воду в нацпарке цианидом. Я так понял, цианид нужен для добычи золота, и эти пидоры его как-то достают…
— Джереми, не матерись, пожалуйста, — сдержанно вставляет Астрид, нарезая помидоры.
— Так вот, из-за этой отравленной воды дохнет всякая мелкая живность, и гепарды, и грифы тоже травятся, потому что едят трупы гепардов, короче, там полный капец, царство смерти какое-то, но больше всего цианидом травятся слоны, — он обвиняюще глядит на меня. Я старая. Я понимаю: все беды из-за стариков. — А слоны вообще никого не трогают.
— Зачем такое делать?
— Слонов травить? Ради слоновой кости. Ну, из бивней.
— Сколько их погибло? – спрашиваю я.
— Тут написано, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Там тупо кучи трупов слонов, которые отравились цианидом. Господи, я иногда так ненавижу людей.
— Есть за что.
— Куда девать столько слоновой кости? — теперь Астрид помешивает соус.
— На фигурки, — объясняю я. — Фигурки Будды. Из бивней убитых слонов вырезают фигурки веселого Будды. Дальше веселых Будд из слоновой кости продают в Америку. Их ставят в витрины, делают подсветку.
— Отвратительно, — говорит Джереми. —Пиздец, человечество прогнило. Охренеть, слоны и то человечнее людей.
— Все человеческая алчность, — замечаю я.
—Что?
— То же самое, что жадность. Иди спроси у Коринны. Она наверху, телевизор смотрит. Она тоже его не любит. Прямо как ты.
— Я до сих пор ее видеть не могу. Я с ней не разговариваю. Это принципиально. Она…
— Знаю, знаю. И я понимаю, почему принципиально. Но рано или поздно этот принцип придется пересмотреть, дружочек.
— Не надо говорить, что это была просто небольшая ошибка, потому что она не небольшая. Если бросить ребенка на вас с папой — это небольшая, то что тогда большая?
— Я понимаю. Пусть так. Пока пусть так.
1 Рок-группа, песни которой пропитаны протестом.
182. Мария Мальки
Мы возвращаемся домой, и вечером перед ужином снова поднимается тема капитализма. Мы становимся похожими на семейку революционеров. На этот раз начинает Джереми, который заходит в кухню босиком и держит в руках айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем пришельцев, и я притворяюсь, будто верю в их существование, чтобы развлечь его и в конце концов вывести на разговор об Иисусе, но сегодня он отвлекся на кое-что другое. Джереми надел свою футболку с изображением группы Rage Against the Machine, и я замечаю, что он отращивает усы, на сей раз более успешно.
— Мать твою, не могу поверить, – обращается он ко мне. Я не возражаю, когда он использует ругательства. Правда нет. Меня это скорее веселит, не знаю почему.
— Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я, — хотя ни с одним не была знакома лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринна наверху перед телевизором мурлычет себе под нос. Где Люси, я не знаю, полагаю, сидит и читает где-то в доме.
— Слоны — одни из величайших творений Божьих, — продолжаю я, — и, насколько знаю, они оплакивают своих усопших.
— Только взгляни на эту фигню, — говорит он и показывает маленький экран телефона.
— Он слишком мал, не могу ничего разглядеть.
— Давай прочитаю вслух, — предлагает Джереми.
Он так хорош собой. Мне нравится с ним общаться. Любить внука так просто, для этого не требуется никаких усилий. Кроме того, чертами лица он немного напоминает мне последнего мужа.
— Конечно, — отзываюсь я.
— В общем это про слонов, которых убивают, и все такое.
— И что же? — спрашивает Астрид из-за плиты. — Как их убивают?
— Короче, в Зимбабве, про которое я знаю из уроков географии, в общем в этой статье говорится, что эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в водоемы в таком типа огромном парке, чтобы убивать слонов. Видимо эти ублюдки имеют доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
— Джереми, прошу, следи за языком, — сдержанно произносит Астрид, нарезая помидоры.
— И эти, ну отравленные водоемы уничтожают животных помельче типа гепардов, а затем стервятников, которые питаются мертвыми гепардами, так что получается одна большая закусочная смерти под открытым небом, но больше всего цианид в водоемах убил слонов, которые совершенно беззащитны.
Он смотрит на меня, словно это я во всем виновата. Что ж, я стара. Знаю, что во всем принято винить старых.
— Зачем они это делают? — спрашиваю я.
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же что-то вроде бивней.
— И скольких слонов, — продолжаю я, — они уже уничтожили?
— Здесь говорится — восемьдесят, — отвечает Джереми, — восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат безжизненными грудами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да уж, — откликаюсь я, — и то правда.
— Как думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Делают статуэтки, — говорю я. — Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливых Будд. А затем продают счастливых Будд американцам. А затем маленький Будда из слоновой кости оказывается за витриной.
— Это так несправедливо, — говорит Джереми. — Люди больные ублюдки. Эти слоны более человечны, мать вашу, чем люди.
— Это все алчность, — говорю я.
— Это что? — спрашивает Джереми.
— Это другое слово для жадности, — отвечаю я. — Иди и спроси у Коринны, она наверху смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Выражается точь-в-точь как ты.
— Я все равно ненавижу ее, — отвечает он. — Не могу с ней разговаривать. Из принципа. Она никогда не была…
— Знаю, знаю, — говорю я. Понимаю твою принципиальность. Но рано или поздно тебе придется поступиться ею, дорогой.
— Не говори мне, что это пустяк, потому что никакой это не пустяк. Если пустяк то, как она бросила меня на вас с папой, тогда ничего вообще не имеет значение, понимаешь?
— Да, — отвечаю я, — понимаю. До поры до времени.
183. Мария П
Мы возвращаемся домой, и тем же вечером за ужином разговор опять заходит про капитализм. Семейство революционеров какое-то! На этот раз тему поднимает Джереми: босоногий, с айфоном в руках он заходит на кухню. Я сижу и пью чай. Ему же шестнадцать, может, семнадцать — точно не припомню. Обычно мы с ним говорим про инопланетян, я притворяюсь будто они существуют — хочу его позабавить и в тайне надеюсь, что так слово за слово мы дойдем до Иисуса. Но сейчас Джереми намерен обсуждать другой вопрос. На нем футболка с надписью Rage Against the Machine, заметно, что он отращивает усы, и на этот раз весьма успешно.
— Вот же херня творится! — говорит он мне. Против его брани я ничего против не имею, меня это даже почему-то веселит. — Бабуль, ты любишь слонов?
— Очень сильно! — отвечаю я, — Хотя ни с одним из них лично не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин наверху у телевизора, бормочет сама с собой. Где только Люси не знаю, наверно, читает.
— Это одни из самых прекрасных божьих созданий, — продолжаю я, — Прекрасно понимаю, почему после их смерти скорбят…
— Так вот посмотри на эту хрень, — он показывает мне маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Ничего не разберу.
— Может я прочитаю? — спрашивает Джереми. Что за милаха! Мне так с ним нравится болтать. Как же легко любить внуков… Никаких усилий! А еще его лицо напоминает мне моего покойного мужа.
— Давай!
— Ну, короче, тут про то, что слонов убивают, ну и про все вот это.
— Как же так? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Слушайте, короче, в Зимбабве. А я знаю, где она находится, на географии изучали. Короче, вот в этой статье пишут, что вот эти вот люди, эти зимбабвийцы, кладут цианистый калий в водопои в этих…ну там они в таких огромных парках… и убивают слонов. А у этих ублюдков есть доступ к цианистому калию, они же добывают золото…
— Джереми, пожалуйста, следи за языком! — чопорно говорит Астрид. Она уже шинкует помидоры.
— И вот в них…ну я про отравленные водопои… там умирают мелкие животные, гепарды, а потом стервятники поедают этих мертвых гепардов… Выходит, это прямо какая-то харчевня, где можно отведать мертвечины. Но в основном цианистый калий в водопоях убивает слонов… — и он смотрит на меня, как будто это я все это устроила. И я, как человек поживший, понимаю: старики за все несут ответственность. — Ни в чем не повинные…
— Зачем же им это? — интересуюсь я.
— Убивать слонов? Добывают слоновую кость. Ну, бивни.
— А сколько слонов, — спрашиваю я, — сколько так погибло?
— Тут пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми, — Целая груда мертвых слонов из-за этой отравы! Черт, порой я так ненавижу людей…
— Да, — отзываюсь я — И есть за что…
— Так, а что же они делают из слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Вырезают фигурки, — отвечаю я, — мини-будд с улыбкой на лице. Берут и убивают слонов, а потом этих маленьких счастливых будд из слоновой кости продают американцам. И вот этот будда потом стоит и улыбается в стеклянной коробочке.
— Дичь какая, — говорит Джереми, — Просто больные на голову! Да слоны человечнее этих людей!
— Алчность, — продолжаю я.
— В смысле, что? — спрашивает он.
— Да просто жадность. Можешь поговорить об этом с Корин, — отвечаю я, — Она смотрит телевизор наверху. Ей все это тоже не по душе. Она прямо твоими словами говорит.
— Я ее ненавижу, — заявляет он, — И разговаривать с ней не буду! Принципиально! Она же…
— Знаю-знаю, — говорю я, — Твои принципы понятны. Но в конце концов тебе нужно все принять и смириться, дорогой!
— Вот не надо меня заверять, что ничего такого не произошло, потому что она совершила ужасную вещь! Если уйти и бросить меня на вас с папой — это какое-то незначительное событие. Тогда что же значительное?!
— Да, — отвечаю я, — Понимаю. Пока все именно так.
184. Мария Сунцова
(из рассказа Чарльза Бакстера
«АЛЧНОСТЬ»)
Мы возвращаемся в дом, и этим вечером за накрытым столом снова поднимают тему капитализма. Похоже, мы семейство революционеров. На этот раз инициатором оказывается Джереми, который перед ужином босиком входит в кухню с айфоном в руке. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах из космоса, и, чтобы угодить ему и со временем привлечь ко Христу, я делаю вид, будто они существуют, но этим вечером его мысли заняты чем-то другим. На нём любимая футболка с изображением группы Rage Against the Machine, и я замечаю, что он отращивает усы и на этот раз у него получается.
– Поверить, блин, не могу, – сообщает он.
Я не возражаю, когда он использует ругательства. Правда. Меня это забавляет, не знаю почему.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень даже, – отвечаю я. – Хотя я пока ни с одним из них лично не знакома.
Мы устроились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна воркует перед телевизором наверху. Где Люси, я не знаю. Наверное, читает где-то в доме.
– Одни из лучших среди тварей Божьих, – говорю я. – Полагаю, они оплакивают своих мёртвых.
– Так взгляни на эту хрень, – тычет он в маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Мне не разобрать.
– Хочешь я тебе прочитаю? – спрашивает он.
Какой он всё-таки предупредительный молодой человек. Мне нравится его общество. Легко любить внуков, для этого не требуется никаких усилий. К тому же его лицо слегка напоминает мне лицо покойного мужа.
– Конечно.
– Вот смотри, в общем, это про то, что слонов убивают и тому подобное.
– А что с ними? – спрашивает Астрид из-за плиты. – Как это – «убивают»?
– Ну, в общем, в Зимбабве… я знаю, где это, мы по географии проходили… Так вот, тут говорится, в этой статье, что они, эти люди... эти зимбабвийцы, кладут цианистый калий в источники в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. У этих мудаков, похоже, есть доступ к промышленному цианистому калию, которые используют при добыче золота…
– Джереми, будь добр, выбирай выражения, – серьёзно просит Астрид. Теперь она нарезает кубиками помидоры.
– А они, то есть я имею в виду… вот этот отравленный водопой, типа, убивает мелких животных, гепардов, а потом грифов, которые съедают мёртвых гепардов, так что это, типа, сплошь такая смертельная столовая под открытым небом, но чаще всего цианистый калий в источниках убивает слонов.
Он пристально смотрит на меня, словно обвиняя. Я стара. Я понимаю: старики ответственны за всё.
– А они ни в чём не виноваты?
– Почему они так поступают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них, типа, бивни.
– Сколько слонов, – продолжаю я, – они уже убили?
– Тут написано: восемьдесят, – говорит Джереми. – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианистым калием, лежат грудами мусора. Иисус, я иногда ненавижу людей.
– Да, – отвечаю я. – Это можно понять.
– Что, по-твоему, они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Резные фигурки, – говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают маленького счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. Маленького Будду из слоновой кости ставят на полку в шкаф с подсветкой.
– Это так несправедливо, – сердится Джереми. – Люди, блин, ненормальные. Эти слоны, мать вашу, человечнее человеков.
– Это алчность, – сообщаю я.
– Это – что? – переспрашивает он.
– То же, что жадность. Иди спроси у Коринны, – предлагаю я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит как ты.
– Я её всё ещё ненавижу, – отвечает он. – Не могу пока с ней разговаривать. У меня такая стратегия. Её просто не было…
– Знаю, знаю, – прерываю я его. – Стратегия-то понятная. Только тебе всё же придётся отказаться от неё в конце концов, милый.
– Ты не можешь утверждать, что это не проблема, потому что это ещё какая проблема. Если оставить папу и тебя заботиться обо мне – вовсе не такая уж большая проблема, то тогда больших проблем просто не существует, понимаешь?
– Да, – говорю я. – Понимаю. До поры.
185. Матвей Заболотский
Чарльз Бакстер
Алчность
В тот вечер мы вернулись домой и, словно на тайной встрече революционеров, тема капиталистического общества вновь стала главной за ужином. На этот раз заводилой стал Джереми. До ужина он расхаживал по кухне босиком, не выпуская из рук «IPhone». Я же сидела и пила чай. Джереми лет шестнадцать или семнадцать, так и не запомнила. Обычно мы с ним болтали о пришельцах из космоса и я делала вид что верю в их существование только чтобы позабавить его и, в конечном счете, навести на мысли о Боге. Но в тот вечер Джереми был увлечен чем-то другим. На нем была футболка c ٌRATM* и я заметила, что он отращивает усы и довольно таки успешно.
– Я черт возьми не могу в это поверить, – сказал он.
Я совсем не против ругательств в его исполнении. Да, на самом деле. Это даже доставляет удовольствие. Почему? Моя маленькая тайна.
– Бабуля, ты любишь слонов?
– Очень, – ответила я. – Хотя лично не знакома.
Мы собрались за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли что-то творил в гараже или может где-то еще, а Коринн наверху ворковала напротив телевизора. Про Люси не знаю, полагаю, что читала где-нибудь в доме.
– Слоны - одни из самых больших созданий на Земле, – добавила я. – Я так поняла, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Тогда взгляни на чертовы снимки, – продолжал внук, указывая на маленький экран телефона.
– Не вижу. Слишком мелко.
– Хочешь прочитаю? – спросил Джереми.
Какой же он красивый парень. Его кампания – отдушина для меня. На самом деле любить внуков очень просто, для этого не требуется даже малейших усилий. Кроме того, он немного похож на моего последнего мужа.
– Конечно, – ответила я.
– Хорошо, смотри здесь написано как раз про слонов. Про то как их убили.
– Что именно? – вмешалась Астрид из-за плиты. – Как это случилось?
– Окей. Так вот в Зимбабве, о которой мне известно лишь потому, что нам рассказывали о ней на географии, в общем здесь написано, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы эти, кладут цианид в скважины с водой в этом, типа, большом парке, чтобы убить слонов. И у этих м****дил, как я полагаю есть доступ к промышленному цианиду, который применяется там при добыче золота.
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – сдержанно сказала Астрид. В данный момент она нарезала томаты кубиками.
– И они... то есть отравленная скважина, типа, убивает небольших животных, гепардов, а затем грифы, которые едят гепардов единожды и тоже умирают. Так вот это, типа, какая-то невообразимая столовка со смертельной жратвой... но самое главное цианид в таких скважинах убивает слонов.
Джереми смотрел на меня так пристально, как будто это я организовала все эти отравления. Может, потому что я старая. По его взгляду я поняла: пожилые способны на все.
– Которые полностью безобидны, не так ли? – продолжал он.
– Зачем они это делают? – интересовалась я.
– Убивают зачем? Из-за слоновой кости. У слонов есть, эти самые, бивни.
– И скольких они убили?
– Как здесь сказано – восемьдесят. Целая куча из восьмидесяти мертвецов, отравленных цианидом. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – согласилась я. – Ты прав.
– Как ты думаешь что они делают с этой слоновой костью? – спросила Астрид, помешивая соус.
– Используют для изделий, – продолжала я. - Они вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и вырезают фигурки счастливого Божества. А потом продают счастливых Будд американцам. Каждая такая фигурка помещается в освещенную витрину.
– Но это абсолютно неправильно, –завелся Джереми. – Люди просто больные сволочи. Даже слоны более человечны, черт бы их подрал, чем люди.
– Это называется алчность, – заметила я.
– Что это? – переспросил он.
– Другое слово для обозначения жадности. Пойди спроси у Коринн, – посоветовала я. – Она наверху смотрит телевизор. И также не любит жадность. Точь-в-точь как ты.
– Я все еще ненавижу ее, – ответил он. – И не могу с ней разговаривать. Это мое правило. Она просто не могла...
– Знаю, знаю. Твое правило понятно. Но в конечном счете ты должен отказаться от него, дорогой.
– Ты не можешь говорить, что мое правило не важно, потому что на самом деле это не так. Если не было ничего страшного, в том чтобы оставить моего папу и тебя заботиться обо мне, тогда все отлично, так ты думаешь?
– Да, – ответила я. – Я понимаю. Теперь.
*RATM (Rage Against The Machine) – американская рок-группа, прозванная самой «красной» из-за текстов и манеры исполнения. Барабанщик группы Брэд Уилк носит усы.
186. Миелин
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер капитализм всплывает снова, теперь за обеденным столом. Не дом у нас, а партия революционеров. На этот раз его поминает Джереми, который, ещё до ужина, босым заходит на кухню, держа в руках свой айфон. Я сижу, попивая чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не припомню. Обычно мы с ним болтаем обо всяких пришельцах, и я притворяюсь, будто они существуют лишь для того, чтобы рано или поздно приобщить его к Богу; но сегодня он озабочен чем-то другим. На нём футболка с «Яростью против системы»1, и я вижу, что он пытается отращивать усы – на этот раз успешно.
– Я, блять, не могу в это поверить, – говорит он мне. Я не против того, что он сквернословит. Правда, не против. Это меня веселит, не знаю, почему. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Я их очень люблю, – говорю я. – Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят чем-то в гараже, а Коринн наверху гулит перед телевизором. Где Люси, не имею понятия – скорее всего, где-то в доме, читает.
– Они одни из величайших созданий Божьих, – говорю я. – Как мне известно, они оплакивают умерших сородичей.
– Просто посмотри на эту херню, – говорит он, показывая на маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Мне не разглядеть.
– Мне прочитать? – спрашивает он. Какой обходительный молодой человек. Мне с ним нравится. Любить внуков легко, не нужно даже стараться. К тому же, лицом он немного напоминает мне моего покойного мужа.
– Разумеется, – говорю я.
– Ну, понимаешь, короче, здесь о том, что слонов убивают и что-то типа того.
– Что-что? – из-за плиты спрашивает Астрид, – как это – убивают?
– Ну, в общем, в Зимбабве, – кстати, я знаю, где это, потому что мы проходили это на географии, в общем, неважно, – те люди, из Зимбабве, в этом, типа, большом парке, добавляют в воду цианид, чтобы убивать слонов. И похоже, что эти говнюки берут тот цианид, который используют, чтобы добывать золото.
– Джереми, не выражайся, пожалуйста, – мягко говорит Астрид. Сейчас она занята нарезкой помидор.
– И из-за неё, я имею в виду из-за отравленной воды, умирают маленькие звери, гепарды, – а ещё грифы, они едят этих гепардов, когда они умирают, и всё это похоже на жуткое пиршество в царстве смерти, но в основном цианид в воде убивает именно слонов. – Он смотрит на меня так, словно в этом повинна я. Я старая. Я знаю: во всех грехах виноваты старики. – Чем они это заслужили?
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Ради слоновой кости. Ну, знаешь, что-то типа клыков.
– Как много слонов, – спрашиваю я, – пострадали от них?
– Здесь говорится, что восемьдесят, – говорит мне Джереми. – В кучу свалены восемьдесят отравленных слонов. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю я, – понимаю.
– Как думаешь, что они делают со всей этой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Делают сувениры, – говорю я. – Они вырезают из неё много маленьких копий Будды. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. И этот маленький костяной Будда оказывается в светленькой витрине.
– Это ужасно, – говорит Джереми. Люди – грёбаные психи. Твою мать, да в этих слонах человечности больше, чем в людях.
– Это алчность, – говорю я.
– Что? – спрашивает он.
– Жадность, по-другому. Спроси Коринн, – говорю ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже это не любит. Рассуждает совсем как ты.
– Я всё ещё ненавижу её, – отвечает он. – Я не буду с ней разговаривать. Из принципа. Она просто…
– Знаю, знаю, – говорю я. – Принципы, понимаю. Но рано или поздно придётся отказаться от них, милый.
– Не говори мне, что это ерунда, потому что это не ерунда. Если оставить меня на папу и на тебя – это ерунда, тогда всё вокруг – ерунда, понимаешь?
– Да, – отвечаю, – понимаю. Пока что.
1 – Rage Against the Machine – американская рок-группа, известная своими крайне левыми взглядами.
187. Михаил Самунин
Чарльз Бакстер
Алчность
Мы вернулись в дом. За ужином тема капитализма всплыла вновь. Возникало впечатление, что мы – семья революционеров. В этот раз говорил Джереми, перед ужином вошедший на кухню босым с айфоном в руке. Я сидела и пила чай. Джереми было 16 или 17 – я не могла вспомнить. Обычно мы с ним разговаривали об инопланетянах, и я притворялась, что они существуют, чтобы повеселить его и, со временем, указать ему путь к Господу, однако сегодня он говорил о другом. На нём была надета футболка Rage Against the Machine, и я заметила, что он начал отращивать усы, на этот раз успешно.
- У меня это в голове не укладывается! - сказал он мне. Я была не против того, чтобы он повышал голос. Совершенно не против. Не уверена, почему, но это забавляло меня. – Тебе нравятся слоны, бабушка Ди?
- Очень нравятся, - ответила я, - хоть я и никогда не видела их вживую, - мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли был чем-то занят в гараже, а Коринн сидела перед телевизором наверху. Где была Люси, я не знала – уткнулась в книгу где-нибудь в доме, скорее всего.
- Они – одни из величайших созданий Божьих, - продолжала я, - насколько мне известно, они горюют об умерших своих.
- Посмотри-ка вот на это! - сказал Джереми, указывая на крошечный экран телефона.
- Тут слишком мелко. Мне не видно.
- Хочешь, я тебе прочитаю? – спросил он. До чего вежливый молодой человек. Мне нравилось проводить с ним время. Любить внука очень легко, никаких моральных усилий. Кроме того, он немного напоминал мне моего покойного мужа.
- Да, - ответила я.
- Ну, смотри, суть в том, что слонов убивают, и всё такое.
- Что с ними такое? – отозвалась у печи Астрид. – Как убивают?
- Итак, в Зимбабве, которое я знаю, где находится, потому что мы изучали это на географии, в общем тут, в статье, говорится, что они, люди, жители Зимбабве, добавляют цианид в пруды этого, типа, огромного парка, чтобы убивать слонов. И у этих мразей, насколько я понял, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют для добычи золота…
- Джереми, пожалуйста, не кричи, - скромно попросила Астрид. Она теперь резала помидоры.
- И они типа… в смысле, отправленный пруд, как бы, убивает маленьких животных, затем гепардов, потом стервятников, которые едят гепардов после их смерти, и всё это по итогу один большой смертоносный ресторан на свежем воздухе, но, в первую очередь, цианид в воде убивает слонов! – Джереми смотрел на меня так, будто я была в этом виновата. Я стара. Я поняла: старики ответственны за всё. – Какие из них безопасны?!
- Зачем они это делают? – спросила я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типа, есть бивни.
- Как много слонов они убили?
- Здесь сказано, что 80, - ответил Джереми, - 80 мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежащих кучами. Господи, иногда я ненавижу человечество.
- Да, - согласилась я, - на это есть основания.
- Что по-твоему они делают со всей этой слоновой костью? – спросила Астрид, размешивая подливу.
- Делают из неё изделия, - ответила я, - вытачивают маленьких Будд. Убивают слонов и вытачивают счастливых Будд. Затем продают счастливых Будд американцам, которые ставят маленького Будду из слоновой кости на подставку с подсветкой.
- Как же это омерзительно! – произнёс Джереми. – Люди – больные животные! Слоны более человечны, чем люди, мать их!
- Это называется «алчность», - заметила я.
- Как называется? – спросил Джереми.
- «Алчность» – другое название жадности. Можешь спросить у Коринн, - сказала я, - она наверху, телевизор смотрит. Ей тоже всё это не по душе. Вы с ней высказываете похожие мысли.
- Я всё равно ненавижу её! - ответил он. - Я пока не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она просто не…
- Понимаю, понимаю, - прервала я его, - политика – это понятно. Просто рано или поздно тебе придётся отказаться от неё, дорогой.
- Не говори, что это была мелочь, это не так. Если оставить папу и тебя присматривать за мной – мелочь, тогда всё на свете – мелочь, знаешь ли.
- Да, - ответила я, - я понимаю. Пока что.
Перевод отрывка из настоящего времени в прошедшее и удаление из него нецензурной лексики и всех упоминаний её использования являются стилистическими решениями автора перевода, которые, с его точки зрения, не искажают суть смысла отрывка.
188. Мухаммад
Мы вернулись обратно в дом, и в той ночи тема капитализма вновь началась во время ужина. Нам казалось, что мы семья революционеров. В этот раз, Джереми начал тему, который перед ужином, ушёл в кухню босиком, со своим айфоном. А я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, не помню сколько именно. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, чтобы смешить его и привести его в конце концов к Иисусу, но, сегодня ночью, он смотрит на что-то другое. Он одет в футболку с надписью «Ярость против машины», и я заметил, что у него растут усы и на этот раз преуспел в этом.
«Я не могу в это поверить», — говорит он мне. Я не против его использования им непристойностей. Действительно, я не против. Меня это щекочет, и я не могу сказать почему. «Бабушка Ди, ты любишь слонов?»
«Я их очень люблю,» сказал я. «Не смотря на то, что никогда не видел ни один из них». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уизли что-то делает в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Я не знаю где Люси, наверное читает где-то в доме, как я ожидаю. «Они среди великих создания Бога,» сказал я. «Я понимаю, что они оплакивают своих мертвецов».
«Посмотри на эту штуку,» говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Она слишком маленькая, не могу видеть её.»
«Хочешь я прочитаю её?» спросил он. Какой он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его компанием. Любить внука так легко, для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Конечно», — говорю я.
«Ну, видишь, дело в том, что слонов убивают и тому подобное».
"Что насчет них?" — спрашивает Астрид, стоя у плиты. «Как убили?»
«Хорошо, в Зимбабве, где я знаю это место, потому что мы изучали его по географии, во всяком случае, в этой статье говорится, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляли цианид в колодцы с водой в это типа огромный парк, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за своим языком, — скромно говорит Астрид. Она сейчас режет помидоры кубиками.
«И они были, я имею в виду, что в отравленном водоеме убивали маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые пожирали гепардов, когда они были мертвы, так что это типа полная смерть на открытом воздухе. -дворцовая закусочная, но в основном цианид в водоемах убивал слонов». Он смотрит на меня так, будто я виноват. Я стар. Я понимаю: во всем виноваты старики. «Какие безвредны?»
«Почему они это делают?» Я спрашиваю.
«Убийство слонов? Для слоновой кости. У них есть что-то вроде бивней.
«Сколько слонов, — спрашиваю, — они это сделали?»
«Здесь написано восемьдесят», — говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
«Да», говорю я. "Это честно."
— Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», — говорю я. «Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом счастливого Будду продают американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в освещенной витрине».
«Это так неправильно», — говорит Джереми. «Люди чертовски больны. Эти слоны, черт возьми, более человечны, чем люди.
«Это жадность», — говорю я.
«Это что?» он спрашивает.
«Еще одно слово для обозначения жадности. Иди спроси Коринн, — говорю я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она похожа на тебя.
«Я все еще ненавижу ее», - говорит он. «Я пока не могу с ней поговорить. Это моя политика. Она просто не была…
— Знаю, знаю, — говорю я. «Политика понятна. В конце концов тебе просто придется отказаться от этого, дорогая.
«Вы не можете сказать мне, что это не важно, потому что это было важно. Если бы это не было чем-то важным, оставив моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда ничего страшного, понимаешь?»
«Да», говорю я. "Я понимаю. На данный момент."
189. Мышка
Чарльз Бакстер
Сребролюбие
Мы возвращаемся домой и вечером за столом разговор снова заходит о капитализме. Прямо какое-то семейство революционеров. В этот раз начинает Джереми, перед ужином он появляется на кухне босой и с айфоном в руках. Я за столом пью чай. Парню шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы потрафить ему и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня вечером он увлечен чем-то другим. На внуке футболка RAtM*, я замечаю, что он отращивает усы, и в этот раз успешно.
Не могу, бля, в это поверить, – обращается он ко мне. Я не против матов в его речи. Правда. Не знаю почему, но меня это забавляет. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
Очень нравятся, – отвечаю я. – Хотя лично ни с одним из них не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занимается в гараже, наверху перед телевизором сопит Коринн. Где Люси, не знаю, скорее всего, читает где-нибудь в уголке.
Они – одни из величайших творений Господа, – говорю. – Я знаю, что они оплакивают своих умерших.
Так посмотри на это блядство, – отвечает он, тыча в маленький экран айфона.
Слишком мелко, не разгляжу.
Хочешь прочитаю? – предлагает Джереми.
Какой же он замечательный! Я с удовольствием провожу с ним время. Так легко любить внука, не нужно никаких усилий. Да и лицом он немного напоминает покойного мужа.
Конечно, – соглашаюсь я.
Ну, тут про убийство слонов и всякое такое.
А что там? – спрашивает Астрид от плиты. – Как их убили?
Ну ладно, в общем, в Зимбабве, я знаю, где это, на географии проходили, короче, здесь пишут, в этой статье, что эти люди, ну, зимбабвийцы, добавили цианид в водопои в этом, типа, огромном парке, чтобы умертвить слонов. И у этих говнюков, похоже, был доступ к промышленному цианиду, который используют в золотодобывающих шахтах...
Джереми, следи за языком, – сдержанно предупреждает Астрид, нарезая помидоры кубиками.
И они, ну то есть ядовитая вода, типа, травит мелких зверушек, гепардов, а потом и стервятников, когда они поедают мертвых гепардов, и все это смахивает на огромную, типа, столовку-убийцу под открытым небом, но в особенности, цианид в водопоях убивает слонов.
Он уставился на меня как на виновницу. Я стара. Я понимаю, что старики в ответе за все. Как говорится в Евангелии, «кто без греха»?
Зачем они это делают? – спрашиваю я.
Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, типа, бивни.
И скольких они уже так?
Здесь написано восемьдесят, – отвечает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом лежат грудами. Господи, иногда я ненавижу людей!
Да, – соглашаюсь, – справедливо.
А что ты думаешь, они делают со всей этой слоновой костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
Используют для резьбы, – отвечаю я. – Вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А затем, продают американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется в освещенную витрину.
Но так же нельзя, – негодует Джереми. – Люди – долбаные уроды. Эти слоны, твою мать, человечнее, этих человекообразных.
Это сребролюбие, – говорю я.
Это что? – переспрашивает он.
Другое название жадности. Сходи спроси у Коринн, – советую я, – она смотрит телевизор наверху. Она тоже этого не любит. И говорит так же как ты.
Я все ещё ненавижу её, – отвечает он. – И не общаюсь с ней. Это дело принципа. Она просто не была...
Знаю, знаю, – перебиваю я. – Твой принцип понятен. Когда-нибудь ты от него откажешься, дорогой.
Только не говори, что это фигня, потому что это не фигня. Если это фигня, бросить меня на отца и тебя, значит и все остальное фигня, понятно?
Да, – отвечаю, – понятно. Пока что.
___________________________
1Rage Against the Machine (сокращённо RAtM) — американская рок-группа, существующая с 1991. В их музыке сочетаются и элементы тяжёлого рока и хип-хопа (стиль получил название «рэпкор»), но более всего группа известна своими крайне левыми политическими взглядами.
190. Надежда Смирнова
AVARICE by Charles Baxter
(from 'AVARICE'
by Charles Baxter)
Мы возвращаемся в дом, и этим вечером тема капитализма вновь поднимается за обеденным столом. Мы, кажись, семья революционеров. На этот раз инициатором стал Джереми, который ближе к ужину пришлёпал на кухню босиком с айфоном в руках. Я сижу и попиваю чай. Ему 16 или 17, не помню точно. Обычно мы с ним разговариваем о пришельцах из космоса, и я делаю вид, что они существуют, смеша его и неизменно сводя любую беседу к Иисусу, но сегодня вечером его занимает нечто иное. На нём надета футболка «Rage Against the Machine»*, и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
-Я не могу в это поверить, черт побери! - говорит он мне. Я ничего не имею против того, что он бранится. Правда, совсем нет. Это даже в каком-то смысле забавляет меня, не могу объяснить почему. - Бабуля Ди, ты любишь слонов?
- Я очень сильно их люблю, - отвечаю я. - Однако, я никогда не знала ни одного из них лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн наверху в компании с телевизором. Я не знаю где Люси - читает где-то в доме, я полагаю.
- Они одни из величайших божественных созданий, - говорю я. - Насколько я знаю, они оплакивают и хоронят своих умерших сородичей.
- Тогда посмотри на эту срань, - говорит он, показывая на маленький экран телефона.
- Он слишком мал, я не вижу, что там.
- Хочешь, чтобы я прочитал вслух? - спрашивает. Какой же он милейший юноша. Мне очень приятно находиться в его присутствии. Это так просто - любить внука, совершенно не требует от тебя никаких усилий. К тому же его лицо совсем немного напоминает мне черты моего покойного мужа.
- Угу, - говорю я.
- Ладно, понимаешь, такое дело, здесь говорится о том, что слонов убивают и всё такое.
- Вы там о чем? - спрашивает Астрид из-за плиты. - Как это, убивают?
- Ну, тут про Зимбабве, и я даже знаю, где это место находится, потому что мы проходили это на географии. В общем, короче, здесь говорится, в этой статье, что они, эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в водоёмы в таком наподобие огромном парке, убивая тем самым слонов. И эти засранцы, как я догадываюсь, имеют доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - вставляет деликатно Астрид, нарезая томаты кубиками.
- Я имею в виду, выходит так, что отравленная вода убивает беззащитных зверюшек, гепардов, и тем самым стервятников, которые вообще-то едят мёртвых гепардов! То есть получается такая типа безлимитная закусочная под открытым небом в этом дворце смерти. Но в основном цианид в воде смертелен именно для слонов. Которые не представляют опасности!
Он впивается в меня взглядом как будто бы вина за это всё лежит на мне. Мне много лет, я уже знаю: старики несут ответственность за всё.
- Но почему они делают это? - спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же эти самые, бивни.
- И как много слонов пострадало? - спрашиваю.
- Здесь говорится, 80 - говорит мне Джереми. - Огромная куча из 80 мертвых слонов, отравленных цианидом. Боже, иногда я ненавижу людей.
- Да, - говорю я, — это вполне справедливо.
- И что ты думаешь, они делают со всей этой слоновьей костью? - спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Статуэтки, - говорю я. - Они вырезают из неё маленькие копии Будды. Убивают несчастных слонов и делают статуэтки счастливого Будды. Затем маленький костяной Будда отправляется на светящуюся витрину, чтобы быть проданным американцам.
- Это так несправедливо, - говорит Джереми. - Люди больные ублюдки. Эти слоны более человечны, чем люди. Ссаное гавно!
- Это алчность, - говорю я.
- Что это такое? - спрашивает он.
- Жадность другими словами. Иди спроси Коринн. - говорю ему. - Она наверху, смотрит телевизор. Ей это не нравится так же, как и тебе. Её послушать - она даже выражается прямо как ты.
- Я все ещё ненавижу её. - говорит он. - Я всё ещё не могу с ней разговаривать. Это мой принцип. Она просто не была…
- Знаю, знаю, - говорю. - И твой принцип более чем обоснован. Просто тебе всё же придётся отступиться от него рано или поздно, дорогой.
- Ты не можешь говорить мне, будто бы это неважно, потому что это было важно. Если это было совсем пустяком, оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда вообще ничего не важно, понимаешь?
- Да, - говорю, - я понимаю это только теперь.
* популярная американская рок-группа
191. Настя
Чарльз Бакстер
Алчность
(Отрывок из произведения «Алчность» Ч. Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и этим вечером за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, мы – семья революционеров. В этот раз все начинает Джереми. Перед ужином он босой и с айфоном в руках заходит в кухню. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет, я точно не помню. Обычно мы говорим об инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы насмешить его и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня он хочет поговорить о чем-то другом. На Джереми футболка рок-группы «Rage Against the Machine», а еще я замечаю, что он снова отращивает усы, в этот раз у него получается явно лучше.
— Это черт возьми просто невероятно, – говорит он мне. Я не возражаю, чтобы он ругался. Правда, я не против. Меня это даже забавляет, не понимаю почему.
— Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень люблю, - говорю я, - хотя и никогда их не видела.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Коринн наверху клюет носом перед телевизором. Я не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме.
— Они – одни из величайших Божьих созданий, – продолжаю я, – я слышала, что они оплакивают своих сородичей после смерти.
— Посмотри на эту хрень, - говорит он, тыча пальцем в маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Я ничего не вижу.
— Мне прочитать? – предлагает он. Какой же он симпатичный молодой человек. Мне нравится говорить с ним. Как просто любить внука, для этого не нужно прилагать никаких усилий. К тому же, его лицо очень напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Давай, – говорю я.
— Ну, тут пишут об убийствах слонов и все такое.
— Что пишут? – спрашивает Астрид из-за плиты. — Как убивают?
— В общем, в Зимбабве, а я знаю где это находится, мы проходили это на уроках географии, но не суть. В этой статье пишут, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпают цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который используют при добыче золота…
— Джереми, пожалуйста, следи за языком, – тихо делает ему замечание Астрид. Она режет помидоры кубиком.
— И он, я имею ввиду этот водоем с цианидом, типа, убивает животных поменьше: гепардов, а потом стервятников, которые едят гепардов, как только те умирают, и получается что-то вроде придорожной забегаловки, где подают смерть, но в основном цианид в воде убивает слонов, – он начинает таращиться на меня, как будто я в этом виновата. Я старая, я все понимаю: старики всегда во всем виноваты. — Этих безобидных животных?
— Зачем же они это делают? – спрашиваю я.
— Убивают? Для добычи слоновой кости. У них же, типа, бивни.
— И сколько же слонов пострадали от этого?
— Тут написано восемьдесят, – отвечает Джереми. — Восемьдесят трупов убитых цианидом слонов лежат кучами. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, ты прав.
— Для чего им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, – говорю я. — Они вырезают маленькие фигурки Будд. Убивают слонов и вырезают фигурку улыбающегося Будды. А затем они продают его американцам, и фигурка улыбающегося Будды из слоновой кости ставится на полку с подсветкой.
— Как же это ужасно, – вздохнул Джереми. — Люди слетели к черту с катушек. Эти бедные слоны человечнее, чем, мать их, люди.
— Это алчность.
— Что это? – спрашивает он.
— То же самое, что и жадность. «Иди спроси у Коринн», – говорю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится, она говорит точно как ты.
— Я все еще ее ненавижу, – говорит он. — Не могу с ней пока разговаривать. Такие у меня принципы. Ее просто не было…
— Да, да, я знаю. Твои принципы понятны. Но когда-нибудь тебе придется отступить от них, дорогой.
— Не говори, что это не важно, для меня это не так. Если то, что она ушла и скинула заботу обо мне на тебя и папу не было значимым, тогда все в мире бессмысленно, понимаешь меня?
— Да, тебя сейчас можно понять.
192. Ната Б
Мы вернулись в дом и вечером за ужином снова завели разговор о капитализме. Наверное, со стороны мы были похожи на семейство революционеров. В этот раз всё началось с Джереми, который перед ужином появился на кухне босым и с айфоном в руках. Даже не помню, сколько ему было лет – шестнадцать или семнадцать вроде. Я сидела и пила чай. Обычно мы беседуем с ним о космических пришельцах. Потакая ему, я притворяюсь, что верю, будто они существуют, хотя порой и перевожу тему на Христа в конце концов. Но сегодня он нацелился на что-то другое. На нём была футболка с изображением группы «Rage Against the Machine»1, а ещё я заметила, что он опять стал отращивать усы, в чём, кстати, на этот раз преуспел.
- Поверить, блин, не могу, - заявил он мне. Я ничуть не возражаю против обсценной лексики в его речи. Почему-то для меня это даже как-то умилительно звучит. - Баб Ди, а тебе слоны нравятся?
- Очень нравятся, - ответила я. – Хотя лично ни с одним знакома не была.
Мы сидели за кухонным столом, Астрид готовила ужин, Уэсли был чем-то занят в гараже, а Коринн посапывала наверху перед телевизором. Где была Люси, я понятия не имела. Наверное, читала где-нибудь в доме.
- Слоны - одни из самых величественных тварей Божьих, - сказала я. – И я верю, что они способны скорбеть о смерти сородичей.
- Тогда глянь на эту фигню, - ответил он, показывая на небольшой экран телефона.
- Он слишком маленький – не вижу ничего.
- Мне прочитать? – спросил он.
Какой же он был красавчик. Мне нравилось находиться в его обществе. Любить внука – это просто, тут усилий не требуется. Кроме того, лицом он немного походил на моего покойного мужа.
- Конечно, - отозвалась я.
- Ну, короче, там про то, что слонов убивают и всё такое.
- Что там с ними? – спросила Астрид, не отрываясь от плиты. – Как убивают?
- Окей, в общем, в Зимбабве – а я знаю, где это, потому что мы проходили по географии – значит, эта статья, это самое, про то, что типа эти люди, зимбабвийцы, насыпают цианид в водоёмы в этих, как их, огромных парках, чтобы убивать слонов. И эти придурки, мне кажется, имеют доступ к промышленному цианиду, который используется для добычи золота…
- Джереми, следи за языком, пожалуйста, - сдержанно попросила Астрид, резавшая помидоры.
- И они, я имею в виду ядовитые водоёмы, это самое, убивают мелких животных, гепардов, потом ещё грифов, которые едят гепардов, уже мёртвых, короче, типа, это целая такая большая смертельная столовка на свежем воздухе, но больше всего этот цианид в воде убивает слонов. - Он взглянул на меня так, как будто это я была в этом виновата. Я уже была стара и понимала – старики ответственны за всё. – Они же безобидны?
- Зачем они это делают? – спросила я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же эти, как их, бивни.
- Скольких слонов они уже так убили? – уточнила я.
- Тут говорят - восемьдесят, - ответил мне Джереми. – Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, свалены в кучи. Боже, иногда я просто ненавижу людей.
- Да, - сказала, я. – Справедливо.
- Как ты думаешь, что они делают со всеми этими бивнями? – спросила Астрид, размешивая соус.
- Резьба по слоновой кости, - ответила я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают улыбающихся Будд. А потом продают улыбающихся Будд американцам, у которых этот маленький улыбающийся Будда будет стоять в большой светящейся витрине.
- Это всё так неправильно, - сказал Джереми. – Люди, блин, больные. Чёрт, эти слоны более человечны, чем люди.
- Это алчность, - сказала я.
- Это что? – переспросил он.
- Жадность. Иди у Коринн спроси, - предложила я. – Она наверху, телевизор смотрит. Ей тоже всё это не нравится. Она и рассуждает, как ты.
- Я всё ещё ненавижу её, - ответил он. – Я пока что не могу с ней разговаривать. Такова моя политика. Она же не была…
- Знаю, знаю, - сказала я. – Политика понятна. Только, дорогой мой, тебе придётся отказаться от неё в конце концов.
- Ты не можешь говорить, что это не важно, потому что это было реально важно. Если было не реально важно оставить меня на тебя и моего отца, то тогда ничего уже не важно, понимаешь?
- Да, - ответила я. – Сейчас понимаю.
1 - Rage Against the Machine - американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния, образованная в 1991 году.
193. Нюппа
Отрывок из произведения Чарльза Бакстера «Алчность»
Мы вернулись домой, и тем вечером за столом снова поднималась тема капитализма. Кажется, мы похожи на семью революционеров. На этот раз все началось с Джереми, который перед ужином зашел на кухню босиком и с айфоном в руках. Я сидела, пила чай. Ему шестнадцать или семнадцать, уже не припомню. Обычно мы разговариваем о пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и в итоге привлечь к разговору об Иисусе, но сегодня он ждет чего-то другого. На нем футболка Рейдж Эгейнст зэ Машин*, и я замечаю, что он отращивает усы, на этот раз успешно.
- Я, черт возьми, не могу в это поверить, - говорит он мне. Я не возражаю против того, что он использует непристойности. Действительно, не возражаю. Мне это нравится, не могу объяснить почему. – Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Они мне очень нравятся, - говорю я. – Хотя, лично я не знакома ни с одним из них. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху болтает перед телевизором. Не знаю, где Люси – наверное, читает где-то в доме.
– Они, вероятно, величайшие создания Божьи, - произнесла я. – А еще я знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
- Так посмотри, что, черт возьми, происходит, - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
- Слишком мелко. Я ничего не вижу.
- Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. Какой же он прелестный молодой человек. Мне нравится его компания. Внуков так просто любить, для этого не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне моего покойного мужа.
- Конечно, - отвечаю я.
- Видишь ли, речь идет об убийстве слонов и тому подобном.
- И что же насчет них? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
- Ладно, итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, мы изучали на географии, в общем, это неважно. В статье говорится, что люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы, в этих, типа огромных парках, чтобы убить слонов. У этих ублюдков, полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, они его используют при добыче золота….
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - сдержанно произносит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
- Но это так, водоемы с отравленной водой убивали маленьких животных, и гепардов, а затем стервятников, которые ели погибших гепардов, так что это настоящая столовая преисподней среди природы. Но в большинстве случаев цианид в водоемах с водой убивал именно слонов. - Он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди ответственны за все.
- Которые совершенно безобидные?
- И зачем же они это делали? – спрашиваю я.
- Зачем убивали слонов? Из-за слоновой кости, конечно. У них есть, что-то вроде клыков.
- Сколько слонов пострадало? - спрашиваю я.
- Здесь написано восемьдесят, - рассказывает мне Джереми. - Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат огромными грудами. Господи, иногда я ненавижу людей
- Да, - отвечаю я. – Это справедливо.
- Как ты думаешь, что они делают с этими слоновыми клыками? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Вырезают из них украшения, - говорю я. – Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливых Будд. А потом продают этих счастливых Будд американцам. Маленького Будду из слоновой кости помещают в освещенную витрину.
- Это неправильно, - говорит Джереми. – Люди чертовы идиоты. Слоны намного человечнее, черт подери, чем люди.
- Это алчность, - произношу я.
- Что это? – тут же задает вопрос он.
- Ещё одно слово означающее жадность. Пойди, спроси Коринн, - говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Хотя ей это не понравится. Она говорит, прям как ты.
- Я всё ещё ненавижу ее, - произносит он. – Я пока не могу с ней поговорить. Это дело принципа. Она просто не …
- Знаю, знаю, - говорю я. – Мне понятны такие принципы. В конце концов, тебе просто придется пойти на уступки, милый.
- Не говори мне, что это пустяк, когда это важно. Если это так не важно, отъезд моего отца и твоя забота обо мне, тогда ничего не имеет значения, понимаешь?
- Да, - сказала я. – Понимаю. Пока что.
* Американская рок-группа из Лос-Анджелеса, штат Калифорния, образованная в 1991.
194. Ольга Абрашкина
(отрывок из произведения «АЛЧНОСТЬ»
Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Похоже, мы - семья революционеров. На этот раз оно исходит от Джереми, который перед ужином заходит на кухню босиком, держа в руках свой айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я не помню точно. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и в конце концов привести к Иисусу, но сегодня он смотрит на что-то другое. На нём футболка с надписью "Rage Against the Machine" (в переводе с английского «Боевой дух против машин» - прим. переводчика) и я замечаю, что он отращивает щетину и на этот раз ему это удается.
«Я, чёрт побери, не могу в это поверить», - говорит он мне. Я не возражаю против того, что он использует непристойности. На самом деле, я не возражаю. Это щекочет меня, я не могу сказать почему. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Они мне очень нравятся», - говорю я. «Хотя я никогда не знал никого из них лично.» Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже или в этом роде, а Корин наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси — наверное, читает где-нибудь в доме, я подозреваю. «Они среди величайших Божьих созданий», - произношу я. «Я понимаю, что они оплакивают своих умерших».
«Так посмотри на эту чёртову штуку», - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Он слишком маленький. Я ничего не вижу».
«Хочешь, я это прочту?» - спрашивает он. Какой он красивый молодой человек. Мне нравится его компания. Любить внука так легко; для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего опоздавшего мужа.
«Конечно», - говорю я.
«Ну, видишь ли, дело в том, что речь идет об убийстве слонов и тому подобном».
«А что насчёт слонов?» - спрашивает Астрид из-за плиты. – «Как их убили?»
«Хорошо, итак, в Зимбабве, я знаю, где это находится, потому что мы изучали это на географии, в любом случае, что говорится в этой статье, так это то, что они, эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, я полагаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота».
«Джереми, пожалуйста, следи за своим языком», - притворно говорит Астрид. Теперь она нарезает помидоры кубиками.
«И они были, я имею в виду, что яма с отравленной водой убивала маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые поедают гепардов, как только они умирают, так что это что-то вроде настоящей уличной забегаловки во дворце смерти, но, в основном, цианид через ямы для воды убивает слонов». Он смотрит на меня так, словно я во всем виноват. Я стар. Я понимаю, пожилые люди ответственны за все. - Которые безвредны?»
«Зачем они это делали?» - я спрашиваю.
«Убивать слонов? Для слоновой кости. У них есть бивни».
«Со сколькими слонами», - спрашиваю я, - «они это сделали?».
«Здесь написано восемьдесят», - говорит мне Джереми. «Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах. Господи, иногда я ненавижу людей».
«Да», - говорю я. «Это справедливо».
«Как ты думаешь, что они делают со всей этой слоновой костью?» - спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы», - говорю я. «Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости размещается в освещённой витрине».
«Это так неправильно», - говорит Джереми. «Люди чертовски больны. Черт возьми, эти слоны более человечны, чем люди».
«Это всё алчность», - говорю я.
«Это ещё что?» - спрашивает он.
«Ещё одно слово, обозначающее жадность. Пойди спроси Коринн», - говорю я ему. – «Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Она говорит, как ты».
«Я всё равно ненавижу её», - говорит он. «Я пока не могу с ней поговорить. Такова моя политика. Она просто не была...»
«Я знаю, я знаю», - говорю я. «Политика понятна. В конце концов, тебе просто придется отказаться от этого, милая».
«Ты не можешь сказать мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если бы не было очень важным оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда ничего уже больше не важно, понимаешь?»
«Да», - говорю я. «Я понимаю. Пока.»
195. Ольга Бернштейн
Алчность. Чарльз Бакстер
(отрывок из рассказа "Алчность" Чарльза Бакстера)
Мы возвращаемся домой, но за ужином в этот же день мы вновь заводим разговор о стремлении к наживе. Прямо семейка бунтарей. В этот раз тему поднимает Джереми. Ещё до того как мы садимся за стол, он босиком, с айфоном в руках входит в кухню, где я попиваю чай. Ему шестнадцать или семнадцать - не помню точно. Обычно мы обсуждаем с ним пришельцев из космоса: я делаю вид, что верю, будто они существуют, потакая ему и пытаясь постепенно свести все подобные разговоры к Господу. Но сегодня его интересует нечто иное. На нём футболка с изображением группы RATM. И похоже, он опять принялся отращивать усы - на сей раз довольно успешно.
- Это просто фуфло какое-то, - говорит он, обращаясь ко мне. Я не против, что он сквернословит. Честно. Мне это кажется забавным, не знаю почему. - Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?
- Очень, - отвечаю я. - Хотя лично ни с одним из них не знакома, - мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринн - наверху, бормочет, сидя перед телевизором. Где Люси - я не знаю. Должна быть где-то в доме, может, читает. - Среди божьих тварей они - одни из самых больших, - продолжаю я. - Они даже вроде как умеют оплакивать умерших сородичей.
- Вот, посмотри на эту бредятину, - говорит он и показывает мне экранчик своего телефона.
- Текст слишком мелкий, я не могу разглядеть.
- Я тебе прочитаю, - предлагает он. До чего же приятный молодой человек. С ним так интересно. Внуков так просто любить, даже усилия прикладывать не нужно. И потом, его лицо чем-то напоминает лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - соглашаюсь я.
- Смотри, тут такая фигня, речь идёт об убийстве слонов и тому подобном.
- Что за слоны? - спрашивает Астрид из-за плиты. - Кто их убил?
- Ну, в Зимбабве, а я знаю где это, мы проходили на географии, но неважно. В статье говорится, что люди, которые там живут, зимбабвийцы, добавляли цианид в водоёмы в этом, типа, огромном парке, чтобы отравить слонов. И эти мудаки могут достать, как я понял, много-много цианида, его там используют при добыче золота...
- Джереми, следи за языком, - строго произносит Астрид, нарезая помидоры кубиками.
- И эти, ну, отравленные водные источники, типа, убивают мелких животных, гепардов, а потом приходят хищники, которые едят дохлых гепардов. Получается, типа, кафешка под открытым небом с мертвечиной в списке блюд. Но больше всего вода с цианидом убила именно слонов, - он смотрит на меня, будто это моя вина. Я старуха, а как известно, старики в ответе за всё на свете. - Но слоны ведь безобидны!
- И зачем люди это делают? - интересуюсь я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У слонов есть эти... бивни.
- И сколько слонов, - спрашиваю я, - они убили таким способом?
- Здесь написано восемьдесят, - сообщает мне Джереми. - Восемьдесят слонов умерли от цианида - целая гора трупов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, твоё негодование справедливо.
- И что, по-твоему, они сделают из всех этих бивней? - спрашивает Астрид, замешивая соус.
- Они сделают статуэтки, - отвечаю я. - Маленькие Будды. Они убивают слонов, чтобы вырезать из бивней множество статуэток в виде счастливого Будды. А потом продают этого счастливого Будду американцам. А потом маленький Будда из слоновой кости красуется в освещённых витринах.
- Но так же нельзя, - возмущается Джереми. - Люди - просто больные. Блин, да эти слоны более человечны, чем люди.
- Это всё алчность, - говорю я.
- Чего-чего? - спрашивает он.
- Это значит жадность, - объясняю я. - Спроси Коринн. Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже всё это не по душе. Она говорит то же самое, что и ты.
- Ненавижу её. До сих пор, - отказывается Джереми. - Я пока не готов с ней говорить. Я так решил. Она ведь не...
- Знаю-знаю, - подхватываю я. - И твоё решение можно понять. Но в конце концов тебе придётся его изменить, родной.
- Хватит убеждать меня, что всё, что с нами произошло, не так уж страшно. Это неправда. Она ведь меня бросила на тебя с отцом и ушла! Если это мелочь, о чём тогда вообще разговор?
- Да, - говорю я. - Я понимаю. Это пройдёт.
196. Ольга Ловецкая
«Алчность» Чарльз Бэкстер.
(из произведения «Алчность» Чарльза Бэкстера).
Мы возвращаемся домой, и вечером за ужином снова обсуждаем капитализм. Кажется, мы семейство революционеров. В этот раз все начинается с Джереми, перед едой он заявился на кухню босой, с айфоном в руке. Я сижу и пью чай. Джереми лет шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы обсуждаем космических пришельцев, точнее я притворяюсь, что верю в их существование, чтобы потом плавно перевести разговор на Иисуса, но сегодня он пришел не за этим. На нём футболка “Rage Against the Machine” *, и я обратила внимание, что он отращивает усы, в этот раз успешно.
– Бля, не могу в это поверить, – обращается он ко мне.
Меня не смущает, что он матерится. Честно. Скорее забавляет, даже не знаю, почему.
– Бабуль, ты любишь слонов?
– Очень, – отвечаю я. – Хотя я никогда не видела их вживую. Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Коринн что-то бормочет наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси – думаю, сидит в какой-нибудь комнате и читает.
– Слоны – одни из величайших созданий Господа – говорю я. – Знаю, что они оплакивают своих умерших сородичей.
– Тогда посмотри на эту хуйню, – восклицает он, тыкая в маленький экран телефона.
– Слишком мелко. Я ничего не вижу.
– Прочитать тебе? – предлагает он. Какой красивый мальчик! Так приятно проводить с ним время. До чего же легко любить внуков, для этого не нужно никаких усилий. К тому же, в его лице заметны черты, немного напоминающие мне лицо покойного мужа.
– Конечно.
– Ну понимаешь, тут о том, что слонов убивают, и всё такое.
– А что с ними? – произносит Астрид, не отрываясь от плиты. – Как их убивают?
– Ладно, в общем – в Зимбабве, а я знаю, где это, потому что мы проходили это по географии, короче… в этой статье пишут, что зимбабвийцы подсыпают цианид в водопой в этом – типа – большом парке, чтобы убивать слонов. И, я думаю, у этих уёбков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют в добыче золота…
– Джереми, пожалуйста, следи за речью, – перебивает Астрид нарочито строго. Она уже начала нарезать помидоры.
– И она, то есть эта отравленная вода, убивает маленьких зверей, гепардов, стервятников, которые едят этих мёртвых гепардов, будто во Дворце Смерти устроили жуткий пикник, но хуже всего, что этот цианид убивает слонов…». Он смотрит на меня в упор, словно это моя вина. Я старый человек. Понятно: старики в ответе за всё.
– …этих безобидных животных.
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Слонов убивают? Из-за слоновой кости. У них же эти… бивни.
– И сколько слонов они убили?
– Пишут, что восемьдесят, – говорит Джереми. – Восемьдесят отравленных слонов лежат большой кучей трупов. Боже, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Справедливо.
– А что они делают из слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Статуэтки, – объясняю я. – Вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слонов и делают из них счастливого Будду, а потом продают американцам. Маленького Будду из слоновой кости на витрине с модной подсветкой.
– Но это же неправильно - возмущается Джереми. – Больные долбоёбы. Да эти слоны, нахрен, более человечны, чем люди.
– Это алчность, – говорю я.
– Что ещё за алчность?
– Синоним жадности. Спроси у Коринн, – предлагаю я ему. – Она смотрит телевизор наверху. Ей всё это тоже не нравится. Она думает так же, как и ты.
– Я всё еще её ненавижу, – признается он. – Не могу пока с ней разговаривать. Это мой принцип. Она не была…
– Знаю, знаю, - говорю я. Я знаю про твои принципы. Но, дорогой мой, рано или поздно, тебе придется уступить.
– Ты не должна говорить мне, что это всё фигня, потому что это – не фигня. Она бросила меня на вас с отцом! Если уж это неважно, то в этой жизни вообще нет ничего важного, ясно?
– Да, – отвечаю я. – Всё ясно. Пока что…
*Rage Against the Machine – популярная в 90-х американская рок-группа.
197. Ольга Уракова
АЛЧНОСТЬ, автор: Чарльз Бакстер
(отрывок из «АЛЧНОСТЬ»
автор: Чарльз Бакстер)
Мы вернулись домой, и вечером за ужином речь вновь зашла о капитализме. Похоже, мы – семья самых настоящих революционеров. На этот раз на эту тему заговорил Джереми, который до ужина бродит босиком по кухне, держа в руках свой айфон. Я же сижу и пью чай. Не помню, сколько точно Джереми лет: шестнадцать или семнадцать. Обычно мы с ним говорим о пришельцах, и я всегда притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и, в конце концов, привести его к духовному просветлению, но сегодня он смотрит на что– то другое. Он одет в футболку “Rage Against the Machine”, и я заметила, что он отращивает бороду, что на этот раз у него наконец получается.
«Черт возьми, я не могу в это поверить», – вдруг говорит он мне. Я не против того, что он ругается. Я правда не против. Меня это даже смешит, и я не понимаю, почему.
«Бабушка, Ди, ты любишь слонов?»
«Мне они очень нравятся, – отвечаю я. – Хотя мне и не довелось увидеть ни одного из них своими глазами». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занят чем– то в гараже, и Кортни воркует перед телевизором на втором этаже. Не знаю, где Люси – наверное, она читает где– то в доме. «Они являются одними из величайших творений Бога, – добавляю я. – Я понимаю, что они скорбят об умерших».
«Тогда взгляни на эту хрень», – говорит он, тыкая пальцем в маленький экран телефона.
«Слишком мелко. Я ничего не вижу».
«Хочешь, чтобы я прочитал?» – спрашивает он. Какой же он замечательный молодой человек. Мне нравится проводить с ним время. Как же просто любить внука – для этого мне не приходится прикладывать совсем никаких усилий. Кроме того, иногда я замечаю в его лице те немногие черты, которые делают его похожим на моего покойного мужа.
«С радостью послушаю», – отвечаю я.
«Ладно. Смотри, здесь написано, что слонов убивают и все такое».
«Что с ними? – из– за плиты спрашивает Астрид. – Как их убивают?»
«Окей, в Зимбабве – я знаю, где это, потому что мы проходили это на географии –, короче, здесь, в статье, сказано, что они, эти люди, эти зимбабвейцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И, наверное, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота—»
«Джереми, прошу, следи за языком», – кротко попросила Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
«Я имею ввиду, что отравленные водоемы убивали маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые поедают гепардов, как только они умирают, так что это что– то вроде настоящей уличной забегаловки во дворце смерти, но чаще всего из– за цианида в водоемах погибают слоны». Он смотрит на меня так, словно я виновата во всем. Я уже старая. Я понимаю: пожилые люди несут за все ответственность. «Какие из них безвредны?»
«Зачем они это делают?» – спрашиваю я.
«Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них есть, типа, клыки».
«Со сколькими слонами, – продолжаю спрашивать я, – они это сделали?»
«Здесь написано, что с восьмьюдесятью, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежали грудами. Господи, иногда я ненавижу людей».
«Да, – соглашаюсь я. – Это справедливо».
«Зачем им столько слоновой кости?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы, – объясняю я. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Затем они продают счастливого Будду американцам. Маленького Будду из слоновой кости ставят в освещенную витрину».
«Это так отвратительно, – отвечает Джереми. – Люди – больные ублюдки. Эти слоны гораздо более человечны, чем, черт возьми, люди».
«Это все алчность», – отвечаю я.
«Что такое алчность?» – спрашивает он.
«Синоним к слову «жадность». Сходи, спроси у Кортни, – говорю ему я. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже не нравится. Она говорит прямо как ты».
«Я все еще ненавижу её, – говорит он. – Я пока не могу поговорить с ней. Таковы мои правила. Она просто не была—»
«Знаю, знаю, – успокаиваю его я. – Я понимаю твои правила. Милый, тебе просто нужно один раз простить её».
«Ты не можешь говорить мне, что это пустяк, потому что это было очень важно. Если оставить моего отца и тебя и заботиться обо мне не было для нее важным, то тогда ничего не имеет значения, понимаешь?»
«Да, – ответила я. – Я понимаю. Теперь понимаю».
198. Полина Карпова
Мы возвращаемся домой и вечером за столом снова обсуждаем капитализм, словно семейка революционеров. В этот раз беседу начал Джереми — он зашёл на кухню перед ужином босиком и с айфоном в руках. Я пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать — точно не помню. Обычно мы говорим об инопланетянах: я веселю его, делая вид, что они существуют, но в конце концов перевожу тему на Иисуса. Однако сегодня Джереми занимает что-то ещё. На нем футболка «Рейдж Эгейнст Зе Машин», и я заметила, что он пытается отрастить усики — в этот раз успешнее, чем раньше.
— Охереть, — выдаёт он. Я не против, что он ругается. Серьёзно. Не знаю почему, но меня это забавляет.
— Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Очень, — отвечаю я. — Хотя ни одного не встречала.
Мы сидим за столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин отдыхает у телевизора. Не знаю, где Люси — наверное, читает в где-то в доме.
— Это одни из величайших созданий божьих, — говорю я. — Неудивительно, что они оплакивают умерших.
— Ты посмотри на этот пипец, — он тычет пальцем в экран.
— Мелко, ничего не вижу.
— Прочитать? — спрашивает он. Какой же он симпатичный парень. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков легко — тебе это ничего не стоит. А ещё он чем-то напоминает мне покойного мужа.
— Конечно, — отвечаю я.
— Ну, в общем, тут про то, как убивают слонов.
— Что именно? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну, это в Зимбабве, я знаю где это, мы проходили на географии. Короче, тут в этой статье пишут, что те люди, которые зимбабвийцы, как они отравляют водопои цианидом в таком огромном парке и убивают их. Наверняка у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используют для добычи золота…
— Джереми, не выражайся, пожалуйста — мягко попросила Астрид. Теперь она нарезает помидоры.
— И там, ну на этих эти водопоях с цианидом, там умирают всякие небольшие животные типа гепардов, а потом и падальщики, которые съедают их трупы. В общем, это целая смертоносная пирушка под открытым небом, но больше всех от цианида умирают слоны, — он уставился на меня, словно обвиняя. Я ведь стара, а во всём, разумеется, виноваты старики. — Они же совсем безобидные.
— Зачем это делать? — спрашиваю я.
— Убивать слонов? Из-за слоновой кости. У них же типа бивни.
— И сколько слонов они убили?
— Тут пишут, что восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, свалены в трупную слоновью кучу. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь я. — Справедливо.
— Зачем кому-то столько слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— На сувениры, — отвечаю я. — Из неё вырезают маленькие фигурки Будды. Убивают слона и вырезают весёлого Будду. Затем продают весёлого Будду американцам. И маленький Будда отправляется в стеклянный шкафчик с красивой подсветкой.
— Это отвратительно. — заявляет Джереми. — Чёрт, люди больные. Слоны человечнее людей.
— Это всё алчность, — говорю я.
— Что? — переспрашивает он.
— То же, что и жадность. Иди спроси у Корин, — отвечаю я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не по душе. В этом вы схожи.
— Я все ещё её ненавижу. Я не могу с ней разговаривать. У меня такой принцип. Она…
— Знаю, знаю. — отвечаю я. — И твой принцип мне понятен. Но рано или поздно тебе придётся принять то, что произошло, дорогой.
— Это не какая-то фигня, которую можно принять! Если то, что она ушла, оставив меня с тобой и с папой — фигня, то что вообще тогда не фигня?
— Да, — соглашаюсь я. — Понимаю. Пусть пока будет так.
199. Полина Семенова
Из рассказа Чарльза Бакстера «Алчность»
Мы вернулись домой, и вновь на ужин разговоры о капитализме. Похоже, мы семейка революционеров. На этот раз зачинщик – Джереми. Он явился на кухню босиком, с айфоном в руках, когда я спокойно пила чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать, все никак не могу запомнить. Обычно мы с ним обсуждаем пришельцев, и я делаю вид, что верю в них, авось так и до рассуждений о боге дойдет. Однако сегодня он озабочен кое-чем другим. На нем футболка с названием группы «Восстань против системы» и, кажется, он начал отращивать усы – на этот раз успешно.
– Охренеть! – начинает Джереми.
Я не возражаю против его грубости. Правда, не возражаю. В его устах это даже забавно, почему – сама не знаю.
– Бабушка Ди, тебе слоны нравятся?
– Я их просто обожаю, – отвечаю. – Хотя лично ни разу не сталкивалась.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли – в гараже, что-нибудь мастерит, Коринна – наверху, примостилась перед телевизором. Где Люси – не знаю, наверное, читает в другой комнате.
– Слон – одно из самых прекрасных творений природы. Я слышала, что когда какой-нибудь слон умирает, другие оплакивают его.
– Вот-вот, а теперь, блин, смотри сюда, – показывает Джереми на крошечный экран телефона.
– Тут слишком мелко. Мне не видно.
– Хочешь, я сам тебе прочитаю?
Какой же он все-таки красивый парень. Мне с ним очень хорошо. Внуков любить так просто, даже стараться не приходится. К тому же, его лицо немного напоминает лицо моего покойного мужа.
– Ну, читай.
– В общем, здесь про то, как убивают слонов, и все в таком духе.
– В смысле? – спрашивает Астрид. – Что значит убивают?
– Короче, тут написано, что в Зимбабве, кстати, я знаю, где это, мы проходили по географии, – в одном огромном парке эти люди, зимбабвийцы то есть, добавляют цианид в воду, чтобы убить слонов. И они могут, наверное, достать даже цианистый калий – тот, который используют при обработке золотой руды. Вот уроды!
– Джереми, пожалуйста, следи за языком, – притворно кривится Астрид. Она режет помидоры.
– Из-за них, из-за этих отравленных источников, погибают и звери поменьше – гепарды там, а потом еще стервятники, которые трупами этих гепардов питаются. Настоящий пикник с падалью. Но в основном они травят слонов, – он смотрит на меня так, будто это моя вина. Наверное, потому что я старуха, а старики за все в ответе. – Слоны же никому зла не делают.
– Зачем они этим занимаются?
– Из-за слоновой кости. У них же эти, как их там, бивни.
– И сколько слонов они уже убили?
– Тут пишут, что восемьдесят. Восемьдесят слонов отравили цианидом и навалили друг на друга как мешки с мусором. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да уж, тут не поспоришь.
– Для чего им вообще столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
Я отвечаю – резьба по кости. Они вырезают маленькие статуэтки Смеющегося Будды, и потом продают американцам. Будду выставляют на освещенных витринах.
Какая гадость, – говорит Джереми. – Больные люди. Да эти слоны, блин, человечнее людей.
– Это все алчность.
– Чего-чего?
– Алчность – это то же самое, что и жадность. Спроси у Коринны. Она наверху, телевизор смотрит. Ей такое тоже не нравится. Вы вообще с Коринной похожи.
– Я все равно ее ненавижу. Не могу я пока с ней разговаривать. Из принципа. Она ведь не …
– Да знаю, знаю. Принципы – это похвально, милый, но с ними приходится рано или поздно расставаться.
– Не говори, что это ерунда. Это не ерунда. Если уж это ерунда – бросить меня, сбагрить на тебя и папу – тогда, знаешь, все ерунда.
– Да, – отвечаю я. – Я знаю, пока это так.
200. Рейна
Мы вернулись домой и той же ночью тема капитализма снова началась за обеденным столом. Кажется, мы семья революционеров. Эту тему начал Джереми, который зашёл на кухню босым, с телефоном в руках. Я сидела за чашкой чая. Ему 16 или 17 лет, точно не помню. Обычно мы обсуждаем пришельцев, и я притворяюсь, будто бы они существуют, чтобы подшутить над ним и в конечном итоге привести его к Иисусу, но этим вечером он задумался о чём-то ещё. На нём футболка «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз ему очень идёт.
«Чёрт, я не могу в это поверить», - говорит он мне. Я не возражаю против его ругательств. Всё нормально, правда. Меня это забавляет, не могу сказать, почему. «Бабушка Ди, а ты любишь слонов?»
«Да, очень», - говорю я. «Однако я никогда не знала лично никого из них». Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то заният в гараже, а Коринн воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где сейчас Люси. Наверное, читает где-то в доме. «Они - одни из величайших созданий Бога», -говорю я. «Я знаю, что они скорбят по умершим собратьям".
«Просто посмотри на эту чёртову штуку», - говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Слишком мелко, не могу разглядеть».
«Хочешь, я прочитаю?» – спрашивает он. Какой он красивый молодой человек. Я наслаждаюсь его компанией. Это так легко - любить внука без всяких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Конечно», - говорю я.
«Видишь ли, здесь написано о том, что слонов убивают и тому подобное».
«Почему?», - спросила Астрид, выглянув из-за духовки. «Как убивают?»
«Так, в Зимбабве, я знаю, где это с уроков географии, так вот, в этой статье говорится, что эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в водоёмы в этом огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков есть доступ, я полагаю, к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…»
«Джереми, пожалуйста, следи за языком», - сдержанно (аккуратно) сказала Астрид, нарезая помидоры.
«И они, то есть отравленная вода, убивает маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые съедают гепардов, когда они умирают, поэтому это словно закусочная в стиле дворца смерти под открытым небом, но в основном цианид в водоёмах убивает слонов». Он смотрит на меня так, будто я в этом виновата. Я стара. Я понимаю: старики во всём виноваты. Разве это справедливо?»
«Почему они это делают?», - спросила я
«Почему убивают слонов? Ради слоновой кости. Они у них как бивни».
«Как много слонов они убили?», - поинтересовалась я.
«Здесь сказано, восемьдесят» - ответил Джереми. «Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах других мёртвых слонов. Боже, как же я иногда ненавижу людей.»
«Да, я согласна с тобой», - говорю я.
«По-твоему, что они делают со всеми слоновыми костями?», - спросила Астрид, помешивая соус.
«Их используют для резьбы», - сказала я. «Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и выцарапывают счастливого Будду. Затем они продают свои поделки Американцам. Маленький Будда из слоновой кости отправляется на яркую витрину».
«Это так неправильно», - говорит Джереми. «Люди чертовски больны. Эти слоны, чёрт возьми, более человечны, чем люди».
«Это алчность», - говорю я.
«Что это значит?», - спросил он.
«Другими словами – жадность. Иди спроси Коринн.» сказала я ему. «Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится. Она говорит как ты.»
«Я всё ещё ненавижу её», говорит он. «И пока не в силах с ней разговаривать. Это моя политика. Она просто не…»
«Я знаю, знаю», - говорю я. «Политика твоя понятна. В конце концов, тебе просто придётся от неё отказаться, дорогой».
«Ты не можешь говорить мне о том, что это неважно, потому что это было важно. И если это не имело смысла - оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, тогда ничего неважно, понимаешь?».
«Да», - говорю я. «Теперь я понимаю».
201. Реформа
Чарльз Бакстер
Алчность
Мы вернулись домой, сели за стол и снова стали говорить о капитализме, будто мы семейка революционеров. На этот раз начал Джереми, вошедший босиком в кухню и державший в руках свой iPhone. Я сижу. Пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать — не помню точно. Обычно мы с ним говорим о пришельцах, и я делаю вид, что верю в их существование, только чтобы немного развлечь его, но в конце-концов «наставить на путь истинный». Однако сегодня мы будем говорить о другом... На его футболке написано Rage Against the Machine. А ещё я заметила, что он снова отрастил усы. На этот раз удачно.
— Твою мать, я просто не могу в это поверить! — сказал он мне. Я не против того, чтобы он так выражался. Правда, совсем не против. Меня это скорее забавляет. Не знаю, почему. — Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя лично ни с одним не знакома.
Мы сели за стол. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, а Корин наверху смотрит телевизор. Не знаю, где Люси... Наверное, читает где-то.
— Они одни из величайших творений Бога! Насколько я знаю, они оплакивают умерших собратьев.
— Ба, посмотри на эту хрень, — он показал на экран телефона.
— Так мелко, не могу разобрать...
— Тебе прочитать?
Какой же он замечательный юноша! Мне с ним хорошо. Так легко любить внука, это получается само собой! К тому же, его лицо самую малость напоминает мне лицо покойного мужа.
— Да, давай.
— Ну, короче… тут это… слонов убивают и всё такое…
— И как быть? — спросила Астрид, стоявшая у плиты. — Как их убивают?
— Ну чего, в Зимбабве, которое известно, где находится, — мы проходили это на географии, — короче, тут пишут, в этой статье, они, эти люди, эти зимбабвийцы, добавляют цианид в воду на водопоях в этих, ну, типа огромных парках… чтоб убить слонов! И ведь, наверное, у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота…
— Джереми, следи за языком, — спокойно сказала Астрид. Теперь она начала резать помидоры.
— И они, ну, типа этой отравленной водой, убивали животных и поменьше: гепардов, а потом стервятников, которые поедали уже мёртвых гепардов — это всё как забегаловка под открытым небом с закусками из мертвечины! Но в основном цианид в воде убивает именно слонов.
Он уставился на меня так, будто это я виновата. Я старая. Конечно, я знаю: старики за всё в ответе.
— А они ведь беззащитные! — добавил он.
— И зачем же они это делают?
— Убивают слонов? Ради слоновой кости. У слонов есть эти… бивни.
— Сколько же их перебили?
— Тут написано восемьдесят. Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом… Господи, иногда я ненавижу людей!
— Да уж… Иногда это в самом деле так.
— Что же они будут делать с этой слоновой костью? — спросила Астрид, замешивая салат.
— Фигурки. Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов, чтобы вырезать маленького счастливого Будду! Затем продать его в Америку... И вот маленький Будда из слоновой кости стоит в светящейся витрине!
— Как же это неправильно… Люди с ума посходили! — возмутилась Астрид. — Боже, эти слоны более человечны, чем люди!
— Алчность… — грустно сказала я.
— Что это значит? — спросил Джереми.
— То же, что жадность. Спроси у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится… Тут вы похожи.
— Я всё ещё ненавижу её. Я с ней не говорю. Я так решил! Она просто…
— Конечно-конечно, я понимаю, что ты так решил. Просто рано или поздно тебе придётся с ней поговорить, милый.
— Ты хочешь сказать, что это ерунда? Но это не так! Если то, что она оставила меня на тебя и папу, чтобы вы заботились обо мне — ерунда, то что вообще тогда не ерунда?!
— Да, — ответила я. — Понимаю. Пока что…
202. Родион Накахара
Когда мы вернулись домой, разговор о капитализме ещё не был исчерпан. Наш дом – словно штаб-квартира революционного кружка. На этот раз тему затронул Джереми, войдя на кухню босиком со своим айфоном. Всё никак не могу запомнить сколько ему лет, то ли 16, то ли 17. Он любит болтать со мной о пришельцах, я поддакиваю, делаю вид, что и впрямь верю в них, просто чтобы поддержать разговор, а ещё я ищу лазейку, чтобы сменить тему и заговорить с ним о Христе; но, похоже на этот раз он озабочен чем-то иным. Я пила чай, отдыхала после прогулки и мне было любопытно узнать, с чем он пришёл на этот раз. На нём футболка с надписью: «Нет восстанию машин!» Его юношеские усики, похоже, начинают довольно уверенно заявлять о себе, становясь всё более заметными.
«Ёпта, я не могу поверить в этот трэш!» – говорит он мне. Я не против того, что он ругается при мне, не знаю почему, но это меня забавляет.
– Ба, ты любишь слонов?
– Обожаю, правда ни с одним из них не знакома лично.
Астрид готовит ужин, Уэсли возится в гараже, Корин смотрит телевизор, как обычно что-то бормоча себе под нос. Не знаю где Люси, наверное, засела где-то с книжкой. «Слоны – творение Господа, один из Его величайших шедевров, – прибавляю я. – И даже есть мнение, что они скорбят по умершим сородичам».
«Ну так взгляни на эту срань!» – говорит он, указывая в телефон.
– Слишком мелко. Не вижу.
– Давай я прочту тебе?
Какой милый парень, сама учтивость. Мне в самом деле нравится проводить с ним время. Да и вообще, любить внука проще простого. Это не требует никаких усилий. К тому же его лицо немного напоминает мне о моём покойном муже.
«Конечно», – отвечаю.
– В общем, тут говорится об убийствах слонов.
«И? – отзывается из-за плиты Астрид, – как их убивают?»
– В общем, в Зимбабве, я знаю, кстати, где оно находится, мы проходили на географии, ну так вот, в статье пишут, что они, ну как их там… Зимбабвийцы, кладут цианид в запруды с водой, ну типа, там такой большой заповедник, они там отравляют водопой, чтобы убить слонов. Выходит, что у этих пидаров есть доступ есть доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче!
«Джереми, будь добр, выбирай выражения», – спокойно говорит Астрид, кубиками нарезая томаты.
«Из-за них ещё умирали и небольшие животные, в смысле из-за тех отравленных запруд; ну…гепарды там…стервятники… Гепарды умирали, попив водички, стервятники клевали их трупы и тоже умирали. Эдакая адская закусочная на открытом воздухе. Но больше всего там погибло именно слонов, – И он смотрит на меня так, будто я во всём виновата. А я просто старушка. Ах да, конечно, мы старики, виноваты во всём на свете, – ну вот кому они сделали чего плохого, эти безобидные слоны?»
«И зачем они это делали?» – интересуюсь я.
– Убивали слонов? Ради слоновой кости. У них же, ну, бивни и всё такое.
«Сколько слонов убили?» – спрашиваю.
– Тут написано восемьдесят. Все эти слоны, отравленные цианидом, лежат там кучей. Восемьдесят огромных трупов… Боже, иногда я просто ненавижу людей!
«Да, – говорю я, – понимаю».
«Как думаешь, для чего им столько бивней?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для сувениров, – отвечаю я. – Они вырезают фигурки Будды. Затем продают их американцам. Счастливый Будда в коробочке с подсветкой».
«Так не должно быть, – говорит Джереми. – Люди — это просто больные ублюдки. Да те слоны, нахрен, человечнее многих людей!»
«Это всё алчность», – добавляю я.
«Это всё… что?» – спрашивает Джереми.
«Синоним жадности. Иди, спроси Корин, – отвечаю. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже не любит это явление и говорит так же, как и ты».
– Я, пока что, не могу говорить с ней, всё ещё ненавижу её. Не пойду из принципа. Где она была, когда…
– Знаю, знаю, тебя можно понять. Но надо уметь прощать, милый.
– Только не говори мне, что всё это не беда, потому что это не так. Если оставить меня, совсем маленького, на руках у вас с папой и сбежать это «не беда», то что тогда беда?
«Ну ладно, – я вынужденно соглашаюсь, – отложим пока этот разговор».
203. Романова Яна
«АЛЧНОСТЬ» Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и тема капитализма снова поднимается за обеденным столом тем же вечером. Мы вроде как семья революционеров. На сей раз всё начинает Джереми, который перед ужином идет босиком на кухню, держа свой Айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я не помню точно. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах, и я притворяюсь будто они действительно существуют, чтобы ублажить его и в конце концов привести его к Иисусу, но этим вечером он пытается выяснить что-то другое. Он надевает свою футболку с надписью «Rage Against the Machine», и я замечаю, что он отращивает усы и на этот раз у него это получается.
«Черт, я просто не могу в это поверить», - он говорит мне. Я совсем не против, что он использует ругательства. Действительно, я не придаю этому значения. Почему-то меня это забавляет. «Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?»
«Очень», – отвечаю я. «Хотя я никогда не видела ни одного вживую». Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли занимается чем-то в гараже, а Коринн воркует наверху перед телевизором. Я не знаю, где Люси – скорее всего, она читает где-то дома. «Они одни из величайших Божьих творений», – говорю я. «Я понимаю, что они оплакивают погибших».
«Тогда посмотри на эту идиотскую вещь», – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Слишком мелко. Я не могу разглядеть».
«Хочешь, я прочитаю?» – спрашивает он. Какой же он хороший парень. Мне нравится его компания. Любить своего внука очень просто, для этого совсем не нужны какие-либо усилия. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Конечно», – отвечаю я.
«Ну, смотри, тут написано об убитых слонах и все в этом роде».
«Про что именно? – спрашивает Астрид из-за плиты. – Как они были убиты?»
«Хорошо, вот в Зимбабве, мне кстати известно, где эта страна находится, потому что мы изучали это на географии, так вот, в этой статье говорится, что эти люди, эти зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом как бы огромном парке, чтобы убить слонов. И я полагаю, что эти негодяи имеют доступ к промышленному цианиду, который используется при добыче золота».
«Джереми, пожалуйста, следи за своим языком», – спокойно говорит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
«И они, я имею в виду, отравленные водоемы вроде как убивали маленьких животных, гепардов, а затем и стервятников, которые пожирают гепардов, как только они умирают, так что это что-то типа целой смертельной харчевни, но цианид больше убивает слонов». Он уставился на меня, как будто я виновата во всем этом. Я уже не молода. Я понимаю, что пожилые люди ответственны за все. «Которые безобидны?»
«Почему они сделали это?» – спрашиваю я.
«Убили слонов? Из-за слоновой кости. У них есть бивни».
«Со сколькими слонами, – спрашиваю я, – они так обошлись?»
«Тут написано восемьдесят», – отвечает мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Господи, иногда я ненавижу людей».
«Да», – говорю я. «Справедливо».
«Как ты думаешь, что они делают со слоновой костью?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для высечения фигурок», – отвечаю я. «Они вырезают маленькие статуи Будды. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают его американцам. Маленький Будда из слоновой кости попадает на подсвеченную витрину».
«Это совсем неправильно», – говорит Джереми. «Люди чертовски больны. Эти слоны человечнее, чем люди, черт возьми!»
«Это алчность», – говорю я.
«Что?» – он переспрашивает.
«Жадность по-другому. Иди спроси у Коринн», – говорю я ему. «Она наверху смотрит телевизор. Ей это тоже не нравится. Вы похожи».
«Я все еще ее ненавижу», – говорит он. «Я еще не могу с ней разговаривать. Эта моя политика. Она просто не была…»
«Знаю-знаю», - перебиваю я. «Твоя позиция понятна. В конце концов, дорогой, тебе просто придется оставить это».
«Ты не можешь мне сказать, что это ерунда, потому что это очень важно. Если это было пустяком – оставить моего отца и тебя заботиться обо мне, – тогда вообще нет ничего серьезного, понимаешь?»
«Да», – говорю я. «Я понимаю. Теперь».
204. Сергей Спиридонов
По приходу домой разговор опять сворачивает на капитализм, теперь прямо за обеденным столом. Выглядим как революционный кружок с Джереми во главе. Перед обедом гоняю чаи на кухне, и тут заходит он, босиком и с айфоном в руках. Лет ему шестнадцать или семнадцать, точнее не помню. Обычно болтаю с ним о пришельцах и всегда поддакиваю, лишь бы он глядел веселее и наконец уверовал во Христа. Впрочем, сегодня его занимает нечто иное. Замечаю футболку Rage Against the Machine у него на теле и усики на лице. Надо же, все-таки отрастил.
— Невероятная хрень! — бросает он мне. Пусть себе бранится, пусть. Мне даже приятно. Непонятно, почему, но приятно. — Баб Ди, ты любишь слонов?
— Просто обожаю, — отвечаю я, — хотя лично не знакома.
Сидим за кухонным столом. Астрид колдует над обедом, Уэсли возится в гараже, а Корин торчит наверху перед телеком и чего-то бормочет. Люси куда-то задевалась. Видать, кукует дома в обнимку с книгой.
— Громадные твари божьи. – продолжаю я. — Вроде даже скорбят по умершим сородичам.
— Ты только глянь, чего творят! — восклицает он, тыкая пальцем в крохотный экран телефона.
— Отсюда не разобрать.
— Давай прочту? – просит он. На редкость милый молодой человек, компанейский. Люблю его просто и непринужденно, как можно любить только внука, который притом смахивает на бывшего мужа.
— Валяй. — разрешаю я.
— Ну, это... там слонов убивают... и всякое такое...
— А точнее? — интересуется Астрид из-за плиты. — Как именно убивают?
— В общем, в статье вот тут сказано, что в Зимбабве... я ее знаю, на географии проходили... в общем, эти вот люди, зимбабвийцы, подсыпают цианид туда, где слоны воду пьют... в таком вот огромном заповеднике, ну чтобы их умертвить... Видать, раздобыли промышленный цианид с золотых приисков, или я не знаю... сволочи...
— Будь добр, следи за языком, Джереми, — вежливо, но твердо урезонивает его Астрид, нарезая помидоры.
— На тамошнем водопое мрут и животные поменьше... всякие там ягуары и стервятники, которые _жрут_ ягуаров, когда те сдохнут... В общем, там словно пикник на природе... с блюдами из мертвечины... но цианид на водопое косит чаще всего _слонов_.
Таращится на меня, словно я во всем виновата. Я ведь старая. Тут до меня доходит: старики в ответе за всё.
— Слоны безвредные. Зачем их так? — спрашиваю я.
— Зачем бить? Да ради слоновой кости. У них есть, эти самые, бивни.
— И скольких слонов уже извели? — уточняю я.
— Тут пишут, восемьдесят. — делится Джимми. — Восемьдесят отравленных цианидом слонов свалены в эдаком слономогильнике. Боже, люди иногда такие твари!
— Угу. — реагирую я. – Хотя люди бывают разные.
— Как думаете, куда им столько слоновой кости? — вопрошает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы. — объясняю я. — Делают крошечные статуи Будды. Убивают слона, вырезают Будду с улыбкой до ушей и толкают американцам, чтобы крохотный Будда из слоновой кости пылился у тех в шкафу.
— Ну как так-то?! — снова заводится Джимми. — Люди мрази, мать их! Блин, да в этих слонах больше людского, чем в любом из нас!
— Алчность. — эхом отзываюсь я.
— Чего-о? — переспрашивает он.
— Жадность до денег, вот чего. Иди, спроси Корин. — объясняю ему. — Она наверху, пялится в телек. Тоже не жалует жадин, а ее послушать — вылитый ты.
— Все-таки ее ненавижу. — хмурится он. — Не могу пока с ней говорить. У меня свои _принципы_. Она просто не...
— Знаю-знаю. — подхватываю я. — Рациональное зерно в них есть. Но, рано или поздно, придется от них отказаться, золотце.
— Давай я сам разберусь, что фигня, а что нет? Она скинула меня на руки моему папаше и тебе. Если это фигня, то всё остальное — фигня в квадрате. Смекаешь?
— А то. — парирую я. — Еще не выжила из ума.
205. Сирава
Чарльз Бакстер. "Алчность".
(отрывок из рассказа Чарльза Бакстера "Алчность")
Мы неспешно вернулись домой, и за ужином снова всплыла тема капитализма. Да мы просто семья революционеров какая-то! На этот раз начал Джереми. Я сижу, чай пью, и тут он заходит на кухню – босой, со своим айфоном наперевес. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы беседуем о космических пришельцах. Я притворяюсь, будто верю, что они существуют, чтобы повеселить его и в конце концов привести разговор к Иисусу. Но нет, сегодня он увлечен чем-то другим. На нем футболка со вполне революционной надписью "Rage Against the Machine", а еще я замечаю на его лице проклюнувшуюся поросль, наконец-то похожую на усы.
– Охренеть, просто не могу в это поверить, – говорит он мне.
Я не корю его за бранные слова. Честно, не корю. Они забавят меня, сама не знаю почему.
– Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
– Очень нравятся, – отвечаю, – Хотя я никого из них не знавала лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то там занят в гараже, а Коринн у себя наверху ворчит на телевизор. Где Люси, я не знаю — наверное, читает где-нибудь.
– Слоны – одни из величайших Божьих созданий, – продолжаю я. – Я знаю, что они оплакивают своих умерших.
– Так вот глянь на эту адскую хрень! – сует он мне экранчик своего телефона.
– Он слишком маленький. Мне не видно.
– Хочешь, я прочитаю? – предлагает Джереми.
Какой же он прекрасный юноша... Я наслаждаюсь его обществом. Так легко любить внуков! Никаких усилий для этого не требуется. К тому же, он немного похож лицом на моего покойного мужа.
– Конечно, – говорю я.
– Короче, понимаешь, тут речь об убийстве слонов и обо всем таком.
– А что с ними? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убили?
– Ну в общем, в Зимбабве, а я знаю, где оно находится, потому что мы проходили это по географии, ну не суть, короче, в этой статье написано, что они, эти люди, зимбабвийцы эти, подсыпали цианид в водоемы в таком, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И я так понял, у этих уебанов есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота...
– Джереми, следи за словами, пожалуйста, – тихо просит Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
– И там типа было, ну в смысле, яма с отравленной водой там была и убивала маленьких животных, гепардов, потом стервятников, которые поедают гепардов, когда они типа умирают, и там у них образовалась реальная смертельная столовка, но больше всего яд из водной ямы убивал слонов, – и смотрит на меня так, словно во всем виновата я. Я стара. Я понимаю, что старшие несут ответственность за все. – А они никому не сделали зла!
– Зачем?
– Убили слонов? Ради слоновой кости. У них растет что-то типа клыков.
– А сколько слонов? – спросила я.
– Здесь написано восемьдесят, – ответил Джереми. Восемьдесят мертвых слонов, отравленных ядом, лежат мертвослоновыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей!
– Да, – говорю я. – Справедливо.
– А по-твоему, что они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резьбы, – отвечаю, – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. Маленький Будда из слоновой кости стоит в витрине.
– Это так неправильно! – возмущается Джереми. Люди – гребаные придурки! Да бля, эти слоны человечнее, чем люди!
– Это все алчность, – говорю я.
– Это все чего?
– Еще одно слово, обозначающее жадность. – Пойди спроси Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Ей это все тоже не нравится, вон, говорит твоими словами.
– Я не выношу ее, – отвечает Джереми. – И не могу пока с ней говорить. Это мой принцип. Она просто...
–Знаю, знаю – отвечаю. – Принцип твой понятен. И все же, в итоге тебе придется отказаться от него, заинька.
– Не говори мне, что это фигня, потому что это была ни фига не фигня! Если это фигня, бросить меня на тебя и папу, тогда все на свете фигня, понимаешь?
–Да, – отвечаю я. – Понимаю. Пока что да.
206. Сона Мкртчян
Мы возвращаемся домой, и за ужином опять поднимается тема капитализма. Просто дом революционеров какой-то. В этот раз начинает Джереми. Он заходит перед едой на кухню, босой, со своим айфоном. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать лет — никак не могу запомнить сколько именно. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах. Я поддакиваю ему и делаю вид, что они существуют, чтобы в конечном итоге свести разговор к вере, но в этот день его интересует другое. На нем футболка с Rage Against the Machine, и я замечаю, что он отращивает усы. На этот раз у него даже получается.
— Поверить, блядь, не могу, — говорит он мне. Я не против, что он ругается. Правда, не против. Это меня почему-то забавляет. — Бабушка, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — отвечаю я. — Хотя я ни одного лично не знала. — Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то там занят в гараже, а Корин на втором этаже посапывает перед телевизором. Не знаю, где Люси. Наверное, читает где-то в доме. — Это одни из величайших созданий Господа Бога, — продолжаю я. — Насколько я знаю, они скорбят по своим умершим сородичам.
— Только посмотри на эту хуйню, — он показывает на маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Не вижу.
— Тебе прочитать? — спрашивает он. Какой же он всё-таки привлекательный молодой человек. Мне нравится с ним общаться. Внуков так просто любить, не нужно никаких усилий. К тому же он лицом немного напоминает мне покойного мужа.
— Конечно.
— Ну, короче, тут о том, как этих слонов убивают и всё такое.
— В смысле? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Убивают?
— Ну, типа, в Зимбабве — и я, кстати, знаю где это, потому что мы это на географии проходили — в общем, здесь пишут, что, там, эти, как их, зимбабвийцы, отравляют цианидом водопой в каком-то огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих уебков, походу, есть доступ к промышленному цианиду, который в добыче золота нужен…
— Джереми, пожалуйста, следи за речью, — спокойно говорит Астрид. Она уже нарезает помидоры.
— Ну, и, в общем, из-за них — в смысле не из-за них, а из-за отравленной воды — стали дохнуть всякие животные: гепарды, потом стервятники, которые едят этих гепардов, когда те умирают. Короче, просто фестиваль тухлятины какой-то… Но больше всего из-за этого погибло слонов. — Он смотрит на меня так, будто это я виновата. Понимаю. Я старая. Старые люди всегда виноваты. — Но они-то безобидны!
— Зачем они это делают?
— Убивают слонов? Ради бивней. Там же, это, ну, слоновая кость.
— И сколько же слонов, — спрашиваю я, — уже погибло?
— Пишут, что восемьдесят. Восемьдесят отравленных цианидом слонов в слоновьей куче мертвечины. Господи, как я иногда ненавижу людей.
— Да, — отвечаю я. — Согласна.
— Слушай, а зачем им столько этой слоновой кости? — спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Для резьбы, — говорю я. — Вырезают из нее фигурки Будды. Убивают слонов и мастерят счастливого Будду. Потом они продают счастливого Будду американцам. И маленький резной Будда оказывается на полке с подсветкой.
— Это ужасно, — бесится Джереми. — Да люди просто больные. В этих слонах больше человечности, чем в этих гребаных уродах, чтоб их всех.
— Это все алчность, — замечаю я.
— Это все что?
— Жадность другим словом. Иди спроси у Корин. Она наверху смотрит телевизор. Ей такие вещи тоже не нравятся. Ты говоришь, прям как она.
— Я все равно ее ненавижу. И я с ней по-прежнему не разговариваю. Я так решил. Она не была…
— Знаю, знаю. Я понимаю твое решение. Но когда-нибудь тебе придется его пересмотреть, милый.
— Только не говори мне, что это все пустяки, потому что это не так. Если то, что она бросила меня на вас с папой, — пустяки, ну, тогда все на свете — пустяк…
— Да, — отвечаю я. — Понимаю. Пусть пока так.
207. София Милевская
Мы возвращаемся домой, и в этот вечер тема капитализма снова поднимается за столом. Такое чувство, как будто мы семья революционеров. На этот раз это Джереми, который как раз перед ужином заходит босиком на кухню, держа свой айфон. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, я точно не помню. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я делаю вид, что они существуют, чтобы развеселить его и в итоге все свести к Иисусу, но сегодня он пришел для чего-то другого.
— Черт, я не могу в это поверить! — он говорит мне. Я не против того, что он использует ругательства. Серьезно, я не против. Это забавляет меня, и я не могу точно сказать почему. —Бабушка Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень нравятся, — я ему отвечаю. — Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид делает ужин, Уизли чем-то занимается в гараже, и Корни сидит перед телевизором на 2 этаже. Я не знаю где Люси, наверное, где-то читает книжку.
— Они одни из прекраснейших созданий Божьих, — я говорю. — Я слышала, что они оплакивают своих умерших.
— Тогда посмотри на эту чертову хрень, — говорит он, показывая маленький экран телефона.
— Слишком мелко. Я не вижу.
— Ты хочешь, чтобы я прочитал? — он спрашивает.
Какой он замечательный мальчик. Мне нравится быть в его компании. Это очень легко - любить внука, для этого не нужно прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Да, — я отвечаю.
— Ну, тут такое дело, тут про убийства слонов и все такое.
— Что именно? — из-за плиты спрашивает Астрид. — Какие убийства?
— Так, ладно, в Зимбабве, а я знаю где это, потому что мы проходили это по географии, короче они говорят, в этой статья, она, эти люди, эти зимбабвийцы, они заливают цианид в водоемы в этих, в огромных парках, чтобы убить слонов. И, видимо, у этих ублюдков есть доступ к цианиду, который они используют для добычи золота…
— Джереми, следи за языком, — Астрид сказала серьезно. Сейчас она нарезает помидоры.
— И они, то есть отравленная вода в водоеме, типо, убивает маленьких животных, гепардов, и потом стервятники, они едят мертвых гепардов, так что это, типо, закусочная дворца-смерти под открытым небом, но больше всего цианид убивает слонов.
Он глазеет на меня, как будто я в этом виновата. Да, я старая. Я понимаю, что старые люди ответственны за все, что происходит.
— Зачем они это делают? — я спрашиваю.
— Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них есть, эти, клыки.
— Сколько слонов, — я спрашиваю, — они уже убили?
— Тут написано восемьдесят, — Джереми отвечает мне. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат грудой. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — я говорю, — Это справедливо.
— Что они хотят делать из этой слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
— Это для резьбы, — я говорю. – Они вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом они продают этих счастливых Будд американцам, а затем этот маленький Будда отправляется на витрину.
— Это так ужасно, — говорит Джереми. — Люди больные ублюдки. Эти слоны и то намного человечнее, черт возьми.
— Это называется алчность, — я говорю.
— Это называется как? – он спрашивает.
— То же, что и жадность. Спроси Коринн, — я ему говорю. – Она наверху смотрит телевизор. Она тоже не любит все это.
— Я до сих пор ненавижу ее, — он говорит. – Я не могу разговаривать с ней. Такова моя политика. Она просто не была-
— Знаю, знаю, — я прерываю его, — Политика мне ясна. Но в конце концов нужно будет от этого всего отказаться, дорогой мой.
— Только не говори мне, что это пустяки, потому что для меня это не пустяки. Если для тебя пустяки то, что она ушла от папы и тебя, чтобы смотреть за мной, тогда я не знаю, что такое пустяки, ясно?
— Да, да, я понимаю, — ответила я.
208. Субботина Наталья
Вернувшись домой, мы опять подняли тему капитализма в этот же вечер за обеденным столом. Мы, видимо, семья революционеров. В этот раз начал Джереми, который пришел на кухню босиком с Айфоном в руках. Я сижу пью чай. Не помню точно, ему шестнадцать или семнадцать. Обычно мы разговариваем о пришельцах, и я поддерживаю его шутки. Однако сегодня он собрался говорить о чем-то другом. У него на футболке написано «Rage Against the Machine». Кажется он начал отращивать усы, удивительно.
«Бля, не может быть,» - говорит он. Я не против, что он матерится. Правда. Не знаю почему, но это меня цепляет. – «Бабуля Ди, ты любишь слонов?»
«Очень,» – говорю я. Хотя я их никогда не видела. Мы сидим на кухне, Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху валяется перед телевизором, а Люси непонятно, видимо, где-то читает. «Они – одни из величайших Божьих созданий,» – говорю я. «Они оплакивают своих умерших.»
«Посмотри на эту хуйню,» – говорит он, показывая что-то на маленьком экране телефона.
«Слишком мелко, ничего не видно.»
«Прочитать?» – спрашивает он. Какой красавец, так приятно проводить с ним время. Так легко любить внука, кроме того, его лицо немного напоминает лицо покойного мужа.
«Конечно,» – говорю я.
«Ну, дело в том, слонов убивают или что-то такое.»
«А что с ними?» – спрашивает Астрид, стоя у плиты – «Как убивают?»
«Так, в Зимбабве, я знаю, где это, потому что мы изучали это на географии. В любом случае, что говорится в этой статье, как их, эти, зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, в парке, чтобы убить слонов. И у этих ублюдков, походу, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.»
«Джереми, следи за языком,» – скромно замечает Астрид. Сейчас она нарезает помидоры кубиками.
«Ну, блин, я имею ввиду, что вода с отравой убивала, типо, маленьких животных, гепардов, а затем стервятников, которые едят мертвых гепардов. В общем, это что-то вроде уличной забегаловки во дворце смерти, но в основном цианид в воде убивает слонов.» Он так посмотрел на меня, как будто я в этом виновата. Я понимаю, что я старая, а старые люди во всем виноваты. – «Безобидных?»
«Зачем они это делают?» – Я спрашиваю.
«Убивают?Для получения слоновой кости, у них что-то типо клыков.»
«И сколько слонов,» – спрашиваю я, – «Они убили?»
«Написано восемьдесят,» – говорит мне Джереми. “Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Боже, иногда я так ненавижу людей.»
«Да,» – говорю я. – «Заслуженно.»
«Как думаешь, что они потом делают со слоновой костью?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Для резьбы,» – говорю я. - Они вырезают из низ маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают счастливого Будду. Потом продают счастливого Будду американцам. А маленького Будду из слоновой кости ставят в освещенную витрину.”
«Это ужасно,» – говорит Джереми. «Люди совсем больные. Да бля, эти слоны человечнее, чем люди.»
«Всему виной алчность,» – говорю я.
«Что это?» – спрашивает он.
«То же самое, что жадность. Спроси Коринн, - говорю я. - Она наверху, смотрит телевизор. Она того же мнения, вы сойдетесь.»
«Я ее терпеть не могу! - крикнул он. - Я пока не хочу с ней говорить. Это мой план. Она просто...»
«Знаю, знаю,» – перебиваю я. «Твой план я поняла. Дорогой, в конце концов, ты забудешь это.»
«Не говори, что это фигня, это было очень важно. Если скинуть меня на воспитание тебе с отцом
– это фигня, тогда все в этом мире – полная хрень, понимаешь?”
«Понимаю,» – говорю я. – Я все понимаю.»
209. Сюзанна Турей
Алчность
Чарльз Бакстер
Мы вернулись домой и снова, просидев всю ночь за обеденным столом, говорили о капитализме. Наш дом – дом бунтовщиков. В этот раз дискуссию начал Джереми. Перед обедом, когда я пила чай, он появился на кухне босой и с айфоном в руках. А сколько ему лет? Шестнадцать или семнадцать? Не помню. Мы с Джереми любим говорить об инопланетянах: я всегда настаиваю на том, что они существуют, только ради того, чтобы позабавить его и в конце концов привести разговор к рассуждению о Христе, но сегодня…Сегодня он решил поговорить о другом.
На моем мальчике надета футболка с надписью "Rage Against the Machine". А над верхней губой уже заметен пушок. Он снова решил отращивать усы, и кажется на этот раз успешно.
— Твою мать, не могу поверить! – ругается Джереми, но я ловлю себя на мысли, что меня вовсе и не раздражает его пристрастие к крепкому словцу. Правда, мне это даже нравится, и я не знаю почему.
—Бабуля Ди, ты любишь слонов?
—Очень, — отвечаю я, — Хотя я никогда не видела их вживую.
Мы болтаем на кухне. Астрид готовит обед, Уэсли капается в гараже, а Коринн воркует с кем-то по телефону перед телевизором. А где Люси? Наверное, спряталась в каком-нибудь углу и читает.
— Слоны – удивительнейшие создания, сотворенные Господом. Они оплакивают своим умерших родственников, прямо как люди.
— Ты только посмотри на это! — Джереми снова выругался, тыча в крошечный экран своего мобильника.
—Слишком мелко, дорогой, я не прочту.
— Хочешь, чтобы я прочел? — спрашивает Джереми. Какой милый молодой человек! И как я его люблю! Но это очень легкая любовь. Любить внуков не составляет никакого труда. А Джереми даже немного похож на моего покойного мужа.
— Будь добр, — ответила я.
— Ну, тут написано про убийства слонов.
— Что там со слонами? – спросила Астрид, выглядывая из-за плиты, — Какие убийства?
— Короче, в Зимбабве, я, кстати, знаю, где это находится, мы проходили по географии. Так вот, как говорится в статье, местные жители отравили слонов огромного заповедника Зимбабве, добавив в воду цианиды. Эти сволочи, как я понял, имели доступ к цианистой кислоте, которую используют на золотых приисках.
— Джереми, следи, пожалуйста, за тем, что и как ты говоришь, - застенчиво пробормотала Астрид, нарезая помидоры кубиками. А Джереми продолжал.
— И это вода, отравленная вода, убивает не только слонов, но и животных поменьше; например, гепардов, и тех стервятников, которые уже сумели полакомиться отравленными трупами. Вот оно— торжество мертвечины под открытым небом! Но более всего, цианид губит слонов, пришедших на водопой.
Джереми посмотрел на меня так, будто это я была во всем виновата. Я понимаю: я старая. А старые люди всегда во всем виноваты, всегда несут за все ответственность. «Таких безобидных?»
— Почему люди поступают так? – спросила я
— Почему убивают слонов? Из-за их бивней.
— Сколько же слонов погибло?
— В статье написано восемьдесят, - отвечает Джереми, — Только представь, восемьдесят гигантских трупов лежат, как в братской могиле, наваленные друг на друга. Господи! Иногда я просто ненавижу людей.
—Да уж, - вздыхаю я.
— А как вы думаете, что они будут делать с таким количеством слоновой кости? - спросила Астрид, замешивая соус.
— Вырезать из их бивней маленькие фигурки Будды, - ответила я Астрид, — Убивают слонов в одну секунду, а уже в другую — вырезают улыбку на лице Будды. Эти фигурки они ставят под стекло, подсвечивают софитами и впаривают американским туристам.
— Они сошли с ума! Это ужасно, - сказал Джереми, — Черт возьми, слоны более человечны, чем люди».
— Это все алчность, Джереми!
— Это что? – переспросил он.
— Алчность – еще одно слово, означающее жадность и корысть.
— Спроси у Коринн, — сказала я, — она сейчас наверху, смотрит телевизор. Она реагирует на все это так же, как и ты.
—Я не заговорю с ней! Я все еще на нее обижен. Такая уж у меня тактика. Она просто не была…
— Знаю, знаю, — подхватываю я, — Твоя тактика ясна, но в конце концов с твоими санкциями придется покончить, дорогой мой.
— Нет! Ты не можешь преуменьшать отвратительность ее поступков. Она бросила папу, а ты заботилась обо мне вместо нее. Если ты считаешь, что это пустяки, то я не знаю, что тогда в этом мире действительно имеет значение.
210. Т.д.
«АЛЧНОСТЬ» Чарльз Бакстер
Дома мы снова обсуждаем капитализм за кухонным столом. Судя по всему, в нашей семье одни революционеры. В этот раз всех удивляет Джереми, который входит на кухню перед ужином, забыв про тапочки и держа в руках свой IPhone. Я сижу и пью чай. Ему то ли 16, то ли 17, уже и не вспомню. Обычно мы с ним разговариваем об инопланетянах, и я подыгрываю ему, чтобы в конечном итоге наставить на путь истинный, но сегодня он пришел поговорить не об этом. На нем футболка «Rage Against the Machine», и я замечаю, что в этот раз у него получается отращивать усы.
– Блять, я в шоке, – говорит он мне. При мне он может спокойно материться. Серьезно. Мне это нравится. Не знаю, почему. – Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Я их обожаю, – говорю я. – Пусть и лично ни с одним из них не знакома.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копошится в гараже, а Коринн на 2 этаже смотрит телевизор. Не знаю, где Люси – скорее всего, где-то что-то читает.
– Они одни из лучших тварей божьих, – говорю я. – И, насколько я знаю, скорбят по умершим сородичам.
– Ты только посмотри на это, – говорит он, показывая на экран телефона.
– Не вижу. Шрифт слишком маленький.
– Хочешь, прочитаю? – спрашивает он. Какой же он красивый мальчик. Мне нравится проводить с ним время. Любить внуков легко – даже пытаться не нужно. А он еще и немного похож на моего покойного мужа.
– Давай, – говорю я.
– Короче, это текст об убийстве слонов и всяком таком.
– А что там со слонами? – спрашивает стоящая у плиты Астрид. – Как их убивают?
– Короче, в Зимбабве, мы эту страну на географии проходили, тут, в смысле в статье, сказано, что они, то есть люди, которые из Зимбабве, добавляют цианид в водопои в каком-то там огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, судя по всему, есть доступ к цианиду, который используют при добыче золота–
– Джереми, прошу тебя, следи за языком, – строго говорит Астрид. Теперь она нарезает помидоры.
– И типа из-за них, в смысле из-за отравленных водопоев, умирают и маленькие животные, и гепарды, и стервятники, которые питаются уже мертвыми гепардами, так что там что-то типа смертельной кафешки под открытым небом, но больше всего из-за цианида умерло именно слонов. – Он смотрит на меня так, как будто я в этом виновата. Я уже стара. И знаю: во всем всегда виноваты старики. – А они безобидны?
– Зачем они это делают? – спрашиваю я.
– Убивают слонов? Из-за слоновой кости. У них же типа бивни.
– И сколько слонов, – спрашиваю я, – они убили?
– Здесь написано, что восемьдесят, – отвечает мне Джереми. – Восемьдесят отравленных цианидом мертвых слонов, лежащих в куче таких же мертвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
– Да, – говорю я. – Справедливо.
– Как думаете, что они делают со всей этой слоновой костью? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Они занимаются резьбой, – говорю я. – Вырезают маленьких Будд. Они убивают слонов и делают счастливого Будду. А потом отправляют счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости оказывается в серванте с подсветкой.
– Это ужасно, – говорит Джереми. – Эти люди больные на голову. Блять, да сами слоны их человечнее.
– Все дело в алчности, – говорю я.
– В чем? – спрашивает он.
– Синоним к слову «жадность». Иди спроси Коринн, – говорю я. – Она наверху смотрит телевизор. Ей такое тоже не нравится. Вы с ней похожи.
– Я все еще терпеть её не могу, – говорит он. – Не могу с ней пока разговаривать. Это дело принципа. Она просто не–
– Да знаю я, знаю, – говорю я. – Это все понятно. Но, дорогой мой, когда-то все же придется пойти на уступки.
– И не говори мне, что это все ерунда, потому что это вообще не так. Если то, что она оставила меня на тебя и папу, ерунда, то что нет?
– Да, – говорю я. – Я понимаю. Пока.
211. Ульяна
Мы возвращаемся домой, и в тот вечер за обеденным столом снова поднимается тема капитализма. Мы как будто семья революционеров. На этот раз разговор начал Джереми, который зашел на кухню перед ужином босиком, с айфоном в руках. Я сижу, пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, никак не запомню. Обычно мы с ним говорим о космических пришельцах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы развеселить его и, в конце концов, поговорить с ним об Иисусе, но сегодня он заинтересован чем-то другим. На нем футболка с рок-группой "Rage Against the Machine" и я замечаю, что он отращивает усы, и на этот раз успешно.
«Блядь, что за жесть», – говорит он мне. Я не возражаю против того, что он использует мат. Я правда не против — меня это смешит, не знаю почему. – «Бабушка Ди, ты любишь слонов»?
«Я очень их люблю», – говорю я. – Хотя я ни с одним не знакома лично.» Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли что-то делает в гараже, а Коринн наверху воркует перед телевизором. Я не знаю, где Люси – наверное, читает где-нибудь в доме. «Слоны – одни из величайших Божьих созданий», – говорю я. «Я знаю, что они хоронят своих умерших».
«Так посмотри на эту херню», – говорит он, указывая на маленький экран телефона.
«Слишком мелко, я ничего не вижу.»
«Мне прочесть?» – спрашивает он. Какой же он прекрасный молодой человек! Мне нравится проводить с ним время. Любить внука так легко, для этого вообще не требуется никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
«Давай», – говорю я.
«Ну, короче, они типа убили слонов».
«В смысле?» - спрашивает Астрид, стоя у плиты. – «Как убили?»
«Короче, в Зимбабве, я, кстати, знаю, где это находится, потому что мы учили это на географии, так вот, в этой статье говорится о том, что они, эти, зимбабвийцы, подсыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. И у этих мудаков, видимо, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота – »
«Джереми, пожалуйста, следи за своим языком,» – скромно говорит Астрид, не отрываясь от нарезки помидоров кубиками.
«И они, то есть, отравленная вода убивает маленьких животных, гепардов, которые приходят на водопой, а затем и стервятников, которые едят мертвых гепардов, у стервятников там вообще настоящий шведский стол из мертвичины под открытым небом, но в основном цианид в водоемах убивает слонов.» И тут он смотрит на меня так, словно я во всем виновата. Я стара. Я понимаю: пожилые люди в ответе за все. «Слоны же безобидны!»
«Зачем они это делали?» – спрашиваю я.
«Убивали слонов? Ради слоновой кости. У них типа бивни.»
«И сколько слонов, – спрашиваю я, – они убили?»
«Здесь написано восемьдесят», – говорит мне Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат мертвыми кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.»
«Да», – говорю я. «Есть за что.»
«Как ты думаешь, что они делают с этой слоновой костью?» – спрашивает Астрид, помешивая соус.
«Вырезают статуэтки», – говорю я. – «Делают маленьких Будд. Они убивают слонов и вырезают из слоновой кости счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости выставляется на блестящую витрину.»
«Пиздец», – говорит Джереми. «Люди ебанутые. Да эти слоны, блядь, более человечны, чем люди».
«Это алчность», – говорю я.
«Что что?» – спрашивает он.
«Синоним слова жадность. Спроси у Коринн,» – говорю я ему. – «Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже такие истории не нравятся. Она говорит, как ты.»
«Я все еще ненавижу ее», – говорит он. – «Я пока не могу с ней говорить. Это мое решение. Она просто не была ...»
«Я знаю, знаю», – говорю я. «Понятное решение. Просто тебе, рано или поздно, придется забыть об этом, милый.»
«Ты не можешь говорить мне, что это ерунда, потому что это не ерунда. Бросить моего отца и тебя, чтобы заботиться обо мне – если это ерунда, то тогда на свете вообще нет ничего важного, понимаешь?»
«Да, – говорю я. – Я понимаю. Пока что.»
212. Черемисинова Екатерина
«Алчность» Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и в этот вечер тема капитализма снова поднимается за ужином. Похоже, что мы семейство революционеров. На сей раз зачинщик Джереми, который перед ужином босиком заходит на кухню со своим айфоном. Я сижу и попиваю чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не припомню. Обычно мы разговариваем о космических пришельцах, и я притворяюсь, будто бы верю в их существование, чтобы повеселить его и, в конце концов, подвести к мысли, что на всё это воля Христа. Однако сегодня его заботит что-то другое. На нём футболка с группой «Rage Against the Machine» и я замечаю, что он отращивает усы и на сей раз успешно.
- Твою ж мать, я не могу в это поверить, – говорит он мне. Я не возражаю, когда он непристойно выражается. Правда, не возражаю. Это меня подзуживает, не знаю, почему.
- Бабуля Ди, а ты любишь слонов?
- Очень люблю, - отвечаю я. - Хоть я и не знакома ни с кем из них лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Коринна прикорнула перед телевизором наверху. Я не знаю, где сейчас Люси - наверное, читает где-то в доме.
- Они одни из величайших созданий божьих, - говорю я. - Я понимаю, почему они оплакивает своих мёртвых.
- Тогда глянь на эту грёбанную штуку, – говорит он, показывая на маленький экран смартфона.
- Слишком мелко, мне не разглядеть.
- Хочешь, чтобы я прочитал? – спрашивает он. Какой же он обаятельный юноша. Я наслаждаюсь его компанией. Любить внука так просто, для этого не надо прилагать никаких усилий. Кроме того, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
- Конечно, - отвечаю я.
- Ну, видишь, тут написано про то, что слонов убивают и всё такое.
- А что с ними? – спрашивает Астрид, стоя у плиты. – Как их убивают?
- Короче, в Зимбабве, а я знаю, где это, мы на географии это проходили, здесь, в статье написано, что, типа, эти люди, зимбабвийцы, добавляют цианид в местах водопоя в этом, типа, огромном парке, чтобы убивать слонов. И у этих ублюдков, я думаю, есть доступ к промышленному цианиду, который они используют для добычи золота…
- Джереми, пожалуйста, следи за языком, - сдержанно произносит Астрид. Сейчас он нарезает кубиками помидоры.
- И они, ну, типа, отравленные источники воды, убивают маленьких животных, гепардов, а потом и грифов, которые едят мёртвых гепардов, и, получается, что это словно целая трапезная дворца смерти под открытым небом, но, в основном, цианид в воде убивает слонов, - он смотрит на меня так, словно я во всём виновата.
Я стара. Я понимаю: старики в ответе за всё.
- Какие же безвредны?
- Почему они это делают?- спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них, это, типа, бивни есть.
- Со сколькими слонами они так поступили?
- Здесь говорится о восьмидесяти, - говорит мне Джереми. - Восемьдесят мёртвых слонов, отравленных цианидом, лежат в кучах других мёртвых слонов. Господи, иногда я ненавижу людей.
- Да, - отвечаю я. - Это справедливо.
- Как ты думаешь, для чего им вся эта слоновая кость?– спрашивает Астрид, помешивая соус.
- Для резьбы, - говорю я, - Они вырезают маленьких Будд. Убивают слонов и вырезают счастливого Будду. А потом продают счастливого Будду американцам. И маленький Будда из слоновой кости отправляется на освещённую витрину.
- Это так неправильно, - отзывается Джереми. - Люди чертовски больные. Эти слоны, мать их, более человечны, чем сами люди.
- Это алчность, - говорю я.
- Это что? - переспрашивает он.
- Ещё одно слово для обозначения жадности. Иди, спроси Коринну, - отвечаю я ему. - Она наверху смотрит телевизор. Ей это тоже не по нраву. Она думает так же, как ты.
- Я всё ещё её ненавижу, - говорит он. - Я пока не могу с ней заговорить. Таковы мои принципы. Она просто не…
- Я знаю, знаю, - отвечаю я. - Твои принципы понятны. Просто со временем тебе всё равно придётся от них отказаться, милый.
- Да не можешь ты мне говорить, что это не важно, если это важно. Если это не было важно, бросить меня отцу и тебе на попечение, то тогда уже ничего не важно, понимаешь?
- Да, - говорю я. - Я понимаю. Пока что.
213. Шмыкова Анна
Мы вернулись домой, и тем вечером за обеденным столом вновь начались разговоры о капитализме. Мы уже похожи на семью революционеров. На этот раз начал Джереми, вошедший на кухню босиком с айфоном в руке. Я сижу, пью чай. Ему 16 или 17, не помню точно. Обычно мы болтаем об инопланетянах, и я притворяюсь, что они существуют, чтобы рассмешить его и в конце концов свести разговор к беседе об Иисусе, но этим вечером он озабочен чем-то другим. Джереми надел футболку с надписью “Rage Against the Machine”, и я замечаю, что он отращивает усы, причем довольно успешно.
— Черт возьми, я не могу в это поверить, — говорит Джереми.
Я не обращаю внимания на то, что он использует ругательства. Хотя, кого я обманываю? Мне это совсем не нравится. Это почему-то раздражает меня.
— Бабушка Ди, ты любишь слонов?
— Да, я их очень люблю, – отвечаю я. — Даже несмотря на то, что я ни одного не видела вживую.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли делает что-то в гараже, а Коринн наверху, нежится перед телевизором. Не знаю, где Люси, наверное, читает где-то в доме.
— Слоны одни из величайших Божьих созданий, — добавляю я. — Я знаю, что они даже способны скорбить по умершим.
— Посмотри на эту хрень, — говорит он, показывая на экран смартфона.
— Он слишком маленький, я ничего не вижу.
— Хочешь, я прочитаю? – спрашивает Джереми.
Какой же он красивый парень. Я наслаждаюсь его компанией. Любить внука так легко, для этого совсем не нужно прикладывать усилий. И, к тому же, его лицо немного напоминает мне лицо моего покойного мужа.
— Да, пожалуйста, — прошу я.
— Ну, смотри, тут говорится об убийстве слонов и…
— Что там про них? — спрашивает Астрид из-за плиты. — Как их убили?
— Так, в Зимбабве, о, кстати, я знаю где это находится, мы проходили это по географии. В общем, в этой статье говорится, что они, эти люди, то есть эти зимбабвийцы подсыпали цианид в водопои, в этом, типа, огромном парке, чтобы убить всех слонов. И я думаю, что у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который они используют при добыче золота.
— Джереми, следи за языком, — сдержанно замечает Астрид, попутно нарезая помидоры кубиком.
— И они… Я имею в виду, что отравленная вода, типа, может быть смертельной для маленьких животных, гепардов, и даже стервятников, которые едят гепардов, когда они умирают. Это что-то вроде смертельной забегаловки на открытом воздухе. Но больше всего от цианида в воде пострадали слоны.
Он смотрит на меня так, будто я виновата. Я старая, я понимаю: старые люди в ответе за все.
— Которые вообще никому не мешали? — Почему они это сделали? — спрашиваю я.
— Почему их убили? Из-за слоновой кости. У них есть что-то вроде бивней.
— Сколько слонов пострадало?
— Здесь написано, что около восьмидесяти, — отвечает Джереми. — Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат кучами. Господи, иногда я ненавижу людей.
— Да, — замечаю я, — это справедливо.
— Как думаете, что они делают со всеми этими костями? — спрашивает Астрид, мешая соус.
— Используют для резьбы, — отвечаю я. — Они вырезают маленькие статуэтки Будды. Они просто убивают слонов и вырезают счастливого Будду, ну а потом продают их американцам, и маленькие статуэтки из слоновой кости отправляются на подсвеченную витрину.
— Это полный идиотизм, — завелся Джереми. — Люди больные на всю голову. Эти слоны, твою мать, больше похожи на людей, чем сами люди.
— Это алчность, — подмечаю я.
— А это еще что такое?
— Еще одно слово, обозначающее жадность. Иди, спроси Коринн, — говорю я ему. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей тоже это не нравится, она говорит прямо как ты.
— Я все еще ненавижу ее, — произносит парень. — Я пока не могу с ней говорить. Это мои принципы. Она просто была не…
— Я знаю, знаю. Принципы... Но, в конце концов, тебе придется отказаться от них, милый.
— Вот только не говори, что тут нет ничего такого. Если бы она не бросила меня и не оставила на ваше с отцом попечение, то тогда все было бы в порядке, понимаешь?
— Да, — проговорила я, — сейчас я понимаю.
214. Элис1129
Чарльз Бакстер «Алчба»
Мы вернулись в дом и тем же вечером снова заговорили о политике. Будто мы какая-то семейка революционеров. Сегодня повестка исходила от Джереми, ему 16 или 17, не помню точно. Держа в руках айфон, он прошлепал босыми ногами по полу и зашел на кухню, в которой я пила чай. Иногда мы с Джереми ведем беседы об инопланетянах, и я подыгрываю ему, говоря, что те существуют – такими разговорами я пытаюсь привить ему веру в бога. Однако сегодня парня, похоже, занимало нечто иное. На нем футболка с какой-то рок-группой и кажется, он снова отращивает усы. На этот раз, кстати, довольно удачно.
- Что за черт! Я не могу в это поверить, - обратился он ко мне. Меня не трогало то, что он ругается. Совершенно. Это было даже забавно. – Ба Ди, тебе нравятся слоны?
- Да, очень, правда, я ни с одним из них лично не знакома. – Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит обед, Уэсли чем-то занят в гараже, а со второго этажа доносятся приятные гукающие звуки - там, перед телевизором, Корин разговаривает со своим малышом. А вот где Люси? Понятия не имею, наверное, как обычно читает где-то в доме. – Слоны – они одни из самых величественных и сострадательных божьих тварей, они оплакивают своих мертвых сородичей.
- Тогда посмотри на эту чертовщину, - Джереми тыкнул куда-то в экран телефона.
- Мелковато, ничего не вижу.
- Давай я прочту. – Какой замечательный парень у нас вырос! Мне нравится проводить с ним время. С внуками так просто, от тебя не требуется ничего, кроме любви. К тому же, Джереми внешне так похож на моего покойного мужа.
- Конечно, почитай.
- Короче, штука в том, что слонов убивают и всё такое.
- В смысле? – спросила Астрид из-за плиты. – Как убивают?
- Ну в Зимбабве, я знаю, где это, мы проходили на географии есть такой, типа, огромный парк для слонов. Короче, как пишут в статье, местные жители, зимбабвийцы, насыпают цианид в местах водопоя слонов, тем самым убивая их. Думаю, эти недоноски работают на золотых приисках и оттуда берут цианид…
- Джереми, следи, пожалуйста, за языком, - строго попросила Астрид, чинно нарезая помидоры.
- И ее, в смысле отравленную воду, пьют совсем ещё малыши, детеныши гепарда, например. А потом их маленькие трупы едят стервятники, для них это, типа, пир горой, но больше всего от цианида страдают слоны. – Сказав это, Джереми зыркнул на меня так, будто это я сыпанула слонам отраву. Оно и понятно, я стара, а для молодёжи люди, жившие до них виновны абсолютно во всех смертных грехах. - Так животных не останется.
- А зачем их убивают? – спросила я.
- Слонов? Ну ради слоновой кости, у них же, типа, бивни.
- А скольких слонов они уже убили?
- Пишут, что восемьдесят. Восемьдесят отравленных цианидом слонов валяются, как груда мусора. Как же люди меня иногда бесят!
- Да, - согласно кивнула я. – В этом ты не одинок.
- Как думаешь, на что им столько бивней? – мешая соус спросила Астрид.
- Фигурки или украшения будут вырезать, - ответила я. – маленьких Будд. Забавно, они убивают слонов, чтобы вырезать из их бивней счастливую физиономию Будды, а потом продавать ее американцам. Вот так маленький Будда из слоновой кости попадает на витрины магазинов.
- Но так ведь нельзя, - подал голос Джереми. – Да они больные на голову! Да слоны, черт побери, больше люди, чем сами люди!
- Это называется алчба.
- Как называется?
- То же, что и алчность, спроси у Корин, она наверху смотрит телевизор. Ее, как и тебя это сильно расстраивает.
- Я все еще ненавижу ее, - насупился он. – Не хочу с ней пока разговаривать, я так решил. Она даже не…
- Знаю, знаю, - поспешила успокоить его я. – И твоё решение абсолютно понятно. Но, дорогой, со временем, обида пройдет и это станет такой мелочью.
- Как ты можешь говорить, что это была мелочь, когда это было очень важно?! Если то, что она бросила отца и скинула меня тебе на шею – не важно, то что вообще тогда важно?
- Да, понимаю. Время пока не пришло.
215. Юлия
«Алчность» Чарльза Бакстера
(отрывок из «Алчности» Чарльза Бакстера)
Мы вернулись в дом, а во время ужина снова начали обсуждать капитализм. Наш дом выглядел как убежище революционеров. В этот раз эту тему завел Джереми, который перед ужином зашел на кухню босым с айфоном в руках. Я сидела и пила чай. Ему шестнадцать, а, может, и семнадцать, я точно не помню. Обычно мы с ним разговаривали о внеземной жизни, а я, притворяясь, что верю в них, веселила его, чтобы в конце концов привести его к Иисусу, но сегодня его мысли были заняты чем-то другим. На нем была футболка его любимой рок-группы, а еще я заметила, что у него, наконец, начали расти усы.
«Черт, я просто не могу в это поверить», – сказал он мне. Я не была против его упоминания. Правда не была. Не могу сказать, но почему-то меня это даже забавляло.
«Бабуля Ди, тебе нравятся слоны?»
«Очень», – сказала я. «Хотя никогда не встречала ни одного лично». Мы сидели за кухонным столом. Астрид готовила ужин, Уэсли чем-то занимался в гараже, а внизу Коринн ворковала перед телевизором. Но где Люси – я не знаю, наверное, где-то читает. «Они величайшие Божьи создания», – отвечала я. «Знаю, что они оплакивают смерть своих собратьев».
«Нет, ну, ты посмотри на это», – сказал Джереми, показывая на маленький экран телефона.
«Слишком мелко. Не вижу».
«Прочитать тебе?» – спросил он. Что за милый молодой человек. Люблю быть рядом с ним. Так легко любить внука, даже не надо стараться. К тому же, он немного похож на моего покойного мужа.
«Прочитай», – попросила я.
«Ну, здесь говорится о том, как убивают слонов».
«Что конкретно?» – это спросила Астрид, стоя у плиты. «Как их убивают?»
«В Зимбабве, я знаю, где это находится, проходили это на географии, ладно, в любом случае, в статье говорится, что люди, эти зимбабвийцы, насыпали цианид в водоемы в этом, типа, огромном парке, чтобы убить слонов. Я считаю, что у этих ублюдков есть доступ к промышленному цианиду, который используется в золотодобыче...»
«Джереми, следи за языком», – сказала сдержанно Астрид. Она резала помидоры.
«И они, имею в виду, отравленная вода убивала маленьких животных, гепардов, а потом стервятников, которые поедали мертвых гепардов, так что это что-то типа забегаловки во дворце смерти, но все– таки в основном цианид в воде убивал слонов». Он посмотрел на меня, как будто я буду их в чем-то обвинять. Я стара. И я понимаю: старики несут ответственность за все. «Безобидных слонов?»
«Для чего все это?» – спросила я.
«Убийство слонов? Ради бивней. У них есть что-то типа клыков».
«Со сколькими слонами они это сделали?» – спросила я.
«Здесь сказано, что восемьдесят», – сказал Джереми. «Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, лежат грудой. Господи, я порой ненавижу людей».
«Согласна», – ответила я. «Вполне справедливо».
«Как думаете, что они будут делать с бивнями?» – спросила Астрид, помешивая соус.
«Они им нужны для резьбы по ним», – ответила я. «Они вырежут маленького Будду из каждого бивня. Убить слонов, чтобы вырезать счастливого Будду. А потом отправить этого Будду американцам. Маленький Будда, сделанный из слоновой кости, будет стоять в светлой витрине».
«Это так неправильно», – сокрушался Джереми. «Люди сумасшедшие. Господи, да эти и слоны и то более человечны, чем люди».
«Это называется алчность», – сказала я.
«Что это?» – спросил меня Джереми.
«Синоним к жадности. Спроси Коринн», – ответила ему я. «Она внизу, смотрит телевизор. Ей это тоже не понравится. В этом вы похожи».
«Я ее все еще ненавижу», – сказал мне Джереми. «Пока не могу поговорить с ней. И это моя политика. Просто она не...»
«Да-да, я знаю», – ответила я Джереми. «Понятная политика. Тебе всего лишь надо отказаться от этого, милый».
«Ты не можешь говорить, что это пустяк, потому что это было важно. Если это было пустяком, уйти от отца к тебе, чтобы ты заботилась обо мне, тогда важного ничего просто нет, понимаешь?»
«Да», – ответила я. «Я понимаю. Теперь понимаю».
216. Юлия Рыбникова
Ч. Бакстер «Алчность»
(фрагмент)
Возвращаемся мы домой, а за столом снова только и разговоров, что о капитализме! Какой-то дом революционеров. Сегодня Джереми стал зачинщиком. Еще до ужина он зашел на кухню – без носков, зато с айфоном. Тут сижу себе я, попиваю чай. Ему то ли шестнадцать лет, то ли семнадцать – точно не припомню. Обычно мы с ним говорим об инопланетянах. Я притворяюсь, что в них верю: так ему интереснее, а у меня есть повод потихоньку его обращать ко Христу. Но сегодня он что-то там у себя рассматривает другое. На футболке у него логотип группы «Rage Against the Machine», и еще, вижу, он усики выращивает. В этот раз даже с некоторым успехом.
– Да ну на! – обращается ко мне Джереми. Пусть ругается, я не против. Мне это почему-то забавно. – Баб Ди, слонов любишь?
– Очень люблю, – отвечаю я ему. – Правда вот, ни с одним не знакома лично.
Мы примостились за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли в гараже у себя с железками возится, ну а Коринн на втором этаже влюбленным взглядом смотрит в телевизор. Не знаю только где Люси – наверное, читает в одной из комнат.
– Слоны – одни из величайших созданий божьих, – продолжаю я. – Говорят, когда один слон умирает, другие его оплакивают.
– Тогда вот. Смотри, че они вытворяют, – показывает мне Джереми крохотный экранчик своего телефона.
– Намельчили! Я так не разгляжу.
– Тебе прочитать? – спрашивает Джереми. Какой красавец вырос! Я с ним прямо отдыхаю. Внуков ведь так просто любить, ничего нет проще. А еще он немножечко напоминает мне лицом покойного мужа.
– Ну прочитай, - отвечаю я ему.
– Короче, такое дело: тут пишут, что слонов убивают.
– В смысле убивают? – вставляет Астрид, не отходя от плиты.
– Как это?
– Ну смотрите, в Зимбабве… Я даже знаю где это: мы на географии как раз проходили. Короче, пишут тут, в статье, что они, ну народец этот, зимбабвийцы, идут в… как его… типа парка большого и там, на водопое, подмешивают в воду цианид, чтобы убить слонов. У этих уродов есть доступ к запасу цианида, который на золотых рудниках используют…
– Джереми, следи за языком, – говорит Астрид сдержанно. Она теперь нарезает томаты.
– И эти уроды… Ладно, водопой этот отравленный уже кучу времени убивает там зверюшек всяких, гепардов, а потом еще и стервятников, которые этих гепардов после смерти едят. Реально какая-то убойная столовка на природе. А больше всего от цианида погибает слонов, - Джереми смотрит на меня с укоризной. Правильно, я же старуха. Старики в ответе за все грехи мира. – Слоны ведь безобидные?
– Зачем же с ними так поступают? – спрашиваю его я.
– Слонов зачем убивают? За слоновую кость. У них же эти, бивни.
– И сколько их уже замучили?
– Пишут, штук восемьдесят, - отвечает Джереми. – Восемьдесят трупов слонов, отравленных цианидом, сваленные в кучи. Господи… Просто ненавижу иногда людей.
– Тебя можно понять, – говорю я.
– Для чего, ты думаешь, они используют всю эту слоновью кость? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для резных фигурок, – отвечаю ей я. – Из нее делают фигурки Будды. Слонов убивают, вырезают из кости смеющегося Будду. Потом этого Будду, такого же счастливого, продают американцам. И маленький Будда из кости слона оказывается в выставочной витрине с красивой подсветкой.
– В голове не укладывается, – говорит Джереми. – Больные какие-то люди. Да слоны, блин, больше люди, чем они.
– Это все алчность, – объясняю ему я.
– Это что? – переспрашивает он.
– Жадность, простыми словами. Пойди спроси у Коринн, – говорю я ему. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже большая противница жадности. Вы с ней даже говорите одинаково.
– Я все еще ее ненавижу, – упорствует Джереми. – И говорить с ней не стану. У меня есть принципы. Ей, значит, можно…
– Да знаю я, знаю, – останавливаю я его. – Принципы – дело хорошее. Но в конце концов, милый мой, придется через них переступить.
– Не притворяйся, что я злюсь из-за пустяков. Никакие это не пустяки! Если уж бросить папу и тебя со мной на руках – это пустяки, то я уже не знаю…
– Да, – говорю ему я. – Ты прав. Но мы еще вернемся к этому разговору.
217. Юля
Мы возвращаемся в дом. Вечером за столом снова разговор о капитализме: можно подумать, что мы семья профессиональных революционеров. На этот раз тему поднимает Джереми. Перед ужином он приходит на кухню, шлепая босыми ногами по полу, в руках у него айфон. Я сижу и пью чай. Ему шестнадцать или семнадцать, точно не помню. Обычно мы с ним разговариваем про инопланетян. Я делаю вид, что верю во внеземные цивилизации – с одной стороны, хочу сделать ему приятное, с другой – думаю, не этим ли окольным путём мне удастся привести его ко Христу? Сегодня, однако, его занимает нечто иное. На нём футболка Range against Machines, он снова начал отпускать усы и похоже, что на этот раз у него получится.
- Они совсем охренели, - говорит мне мальчик.
Я не возражаю против подобных выражений – почему-то они меня скорее веселят.
- Бабушка Ди, ты любишь слонов?
- Очень, - отвечаю я, - хотя мне не довелось ни с одним познакомиться лично.
Мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли копается в гараже, Коринн наверху что-то лепечет перед телевизором. Где Люси, я не знаю – скорее всего, забилась где-то в уголок и читает.
- Слоны принадлежат к числу лучших созданий Господа, - говорю я. – Они способны оплакивать своих мёртвых.
- Так вот посмотри, что сделали эти ублюдки, - отвечает он и показывает мне что-то на экране телефона.
- Слишком мелко, я не вижу.
- Давай я прочитаю?
Какой он всё-таки симпатичный! Любить собственного внука так легко, для этого не нужно ни малейших усилий. К тому же он немного напоминает моего покойного мужа.
- Давай, - соглашаюсь я.
- В общем, тут рассказывают об убийстве слонов, понимаешь?
- Да ты что? – удивляется Астрид, склонившись к духовке. – Как так?
- В общем, дело происходит в Зимбабве, мы как раз проходили его по географии, и вот тут статья про то как они, я хочу сказать, зимбабвийцы, отравляют цианидом колодцы в этом, как его, в этом заповеднике, чтобы убить слонов. И главное, у этих мудаков, выходит, что есть доступ к промышленному цианиду, его используют, чтобы добывать золото, и…
- Джереми, не выражайся, - прилежно указывает Астрид, она режет помидоры.
- И вот они, я имею в виду, эти отравленные колодцы, они убивают всех – и мелких животных, и гепардов, и потом стервятников, которые ели трупы этих гепардов, понимаешь – все поедают друг друга, и все умирают. Но больше всего погибает слонов.
Он смотрит на меня так, будто это я во всём виновата. Я понимаю: я стара, а старики отвечают за все деяния мира.
- А ведь они совершенно безобидные.
- Зачем они это делают? – спрашиваю я.
- Убивают слонов? Ради слоновой кости. У них же есть эти, бивни.
- И сколько же слонов они пустили в расход? – спрашиваю я.
- Тут пишут, восемьдесят, - сообщает Джереми. – Восемьдесят слонов, отравленных цианидом, лежат в куче слоновьих трупов. Господи, я иногда просто ненавижу людей.
- Что ж, - говорю я, - это справедливо.
- А что они будут делать с таким количеством слоновой кости? – спрашивает Астрид, мешая соус.
- Резьбу, - отвечаю я. – Маленьких резных Будд. Убьют слона, вырежут смеющегося Будду и продадут его американцам. Фигурка Будды из слоновой кости, ящичек с подсветкой в комплекте.
- Отвратительно, - говорит Джереми. – Люди просто больны на всю голову. Слоны гораздо человечнее людей, чёрт бы их побрал.
- Всё дело в алчности, - говорю я.
- В чём? – переспрашивает мальчик.
- В жадности, другими словами. Спроси об этом у Коринн, - советую я. – Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже против, и говорит в точности как ты.
- Я всё ещё ненавижу её, - отвечает он. – Я не разговариваю с ней, такова моя политика. Она просто…
- Знаю, знаю, - прерываю его я. – Нетрудно понять твою политику. Но в конце концов тебе придётся бросить это, милый.
- Если ты скажешь, что дело того не стоит, то я не понимаю, какое дело вообще хоть чего-нибудь стоит! Ничего не стоит подкинуть тебе и папе меня на воспитание – тогда вообще ничто ничего не стоит!
- Так и есть, - отвечаю я. – Теперь я это поняла.
218. Ярослав Скворцов
«Алчность» (отрывок), Чарльз Бакстер
Мы возвращаемся домой, и за ужином снова говорим о капитализме. Как будто в семье мы все поголовно революционеры. На этот раз тему поднимает Джереми. Ещё до ужина он босиком заходит на кухню, читает что-то на «Айфоне». Я сижу, пью чай. Ему то ли шестнадцать, то ли семнадцать; уж и не помню, сколько именно. Обычно мы с ним обсуждаем инопланетян, я ему подыгрываю, чтобы раззадорить его и в итоге завести разговор об Иисусе. Однако этим вечером на телефоне он читает о чём-то другом. На нём футболка рок-группы Rage Against the Machines, а помимо этого я замечаю, что он отращивает усы. На этот раз вполне успешно.
— Блять, я поверить не могу, — говорит он мне. Меня не смущает, что он матерится. Ни капельки. Меня это даже почему-то забавляет.
— Баб Ди, тебе нравятся слоны?
— Очень даже, — отвечаю я. — Хотя ни с одним не была знакома лично. — Мы сели за стол. Астри готовит ужин, Уэсли в гараже делает непонятно что, а Коррин наверху сидит перед телевизором. Где Люси, я не знаю. Скорее всего, где-то в доме засела с книжкой. — Слоны — одни из величайших созданий Божих. — добавляю я. — По-моему, они даже оплакивают погибших сородичей.
— Тогда прочитай вот эту хуйню, — с этими словами он показывает мне что-то на экранчике смартфона.
— Как мелко всё. Ничего не вижу.
— Тебе прочитать? — спрашивает он. Всё-таки чудесный он юноша. Мне нравится в компании. Внуков любить очень просто: само собой получается. Да и лицом немного похож на моего покойничка.
— Читай, — отвечаю я.
— Короче, понимаешь, такое дело, что этих слонов убивают, типа того.
— В смысле? — спрашивает Астрид, стоя у плиты. — Как убивают?
— Ну в общем, в Зимбабве, которая я знаю, где находится: мы на географии учили. Короче, тут написано, в статье этой, что эти, ну, которые живут там, зимбабвийцы, добавляют в источники, которые в парке большом типа, цианид. Ну и травят так слонов. А цианид эти пидоры, я думаю, используют производственный: тот же, что на золотых шахтах…
— Джереми, следи за языком. — с притворной строгостью перебивает его Астрид. Она уже кубиками нарезает помидоры.
— И эти источники, ну, в смысле вода, которая там, убивают бедных животных. Гепардов, потом стервятников, которые и едят уже мёртвых гепардов, и в итоге получается такой, типа, мертвецкий пир на свежем воздухе. А самое главное, что отравленные источники убивают слонов. — Он бурит меня взглядом, будто это моя вина. Я же старая. Я всё понимаю: во всём всегда виноваты старики. — Ну а слоны, ну, как бы безобидные же.
— Зачем же они это делают? — спрашиваю я.
— Слонов убивают? Из-за слоновой кости. У них эти, бивни есть.
— Сколько слонов, — уточняю я, — они так убили?
— Тут написано восемьдесят, — отвечает Джереми. — Восемьдесят убитых цианидом слонов лежат огромными кучами. Господи, иногда я просто ненавижу людей.
— Да, — соглашаюсь. — Вполне справедливо.
— Что же они, по-вашему, делают со всей этой костью? — спрашивает Астрид, мешая соус.
— Резные поделки. — отвечаю я. — Делают маленьких Будд. Они убивают слонов и из кости вырезают улыбающегося Будду. Потом улыбающегося Будду продают американцам. А те ставят Будду в освещённую витрину.
— Так не должно происходить, — говорит Джереми. — Люди, блять, нахуй отбитые. Да эти слоны раз в сто человечнее, чем ёбаные люди.
— Это всё алчность, — говорю я.
— Это что? — переспрашивает он.
— Другое слово для слова «жадность». Спроси у Коррин, — советую я. — Она наверху, смотрит телевизор. Ей такое тоже не нравится. Говорит прям как ты.
— Я ещё ненавижу её. — отвечает он. — Пока не могу с ней говорить. Такая у меня политика. Она даже не хочет…
— Знаю, знаю, — говорю я. — Я понимаю твою политику. Просто-напросто тебе в итоге придётся отказаться он неё, милый.
— Ты не можешь сказать, что это несерьёзно, потому что это серьёзно. Если бы оставить меня на попечении вас с отцом было бы несерьёзно, то тогда уж ничего не серьёзно, понимаешь?
— Да, — отвечаю я. — Понимаю. Пока что понимаю.
219. Ясень
Возвращаемся. Вечером, пока мы ждем ужин, разговор снова вертится вокруг капитализма – кажется, в нашем семействе завелись революционеры. Теперь очередь Джереми. Не дожидаясь ужина, он спускается на кухню, босиком и с мобильником. Я сижу, потягиваю чай. Джереми шестнадцать, а может, уже семнадцать – все время забываю, сколько. Мы обычно болтаем про пришельцев – я делаю вид, что верю в них, чтобы быть с ним на одной волне и привести, в конце концов, к Иисусу, но сейчас мой внук озабочен чем-то другим. На нем футболка с Rage Against the Machine, а под носом пробились усики – на этот раз настоящие.
– Нет, ну что за дерьмо! – заявляет он мне. Меня не смущает, что Джереми ругается. Ни капли. Даже забавляет, сама не знаю, почему.
– Бабушка Ди, ты любишь слонов?
– Очень люблю, хотя близко ни с одним не знакома, – мы сидим за кухонным столом. Астрид готовит ужин, Уэсли чем-то занят в гараже, а Корин наверху, бормочет перед телевизором. Не знаю, куда делась Люси – наверное, где-то в доме, читает.
– Слоны – величайшие создания божии, – говорю я Джереми, – насколько я знаю, они горюют по своим умершим сородичам.
– Ты только глянь на это дерьмище, – тычет он в экран телефона.
– Слишком мелко, мне не разглядеть.
– Прочитать? – спрашивает. Ну что за чудный парень! Люблю, когда он рядом. Внуков вообще легко любить, никаких сил не надо тратить. И потом, лицом Джереми неуловимо напоминает мне покойного мужа.
– Валяй, – говорю.
– Ну, понимаешь, тут пишут про слонов, их убивают, и все такое.
– Что про слонов? – спрашивает из-за плиты Астрид. – Как это убивают?
– В общем, в Зимбабве – а я знаю, где это, мы проходили по географии – так вот, в этой статье написано, что эти люди – ну, зимбабвийцы, – у них там, типа, огромный парк, и они подсыпают цианид в водоемы, чтобы отравить слонов. И я думаю, что эти говнюки знают, где достать промышленный цианид, который нужен для добычи золота…
– Джереми, перестань ругаться, – холодно говорит Астрид, нарезая помидоры.
– Из-за этих ядовитых водоемов травятся всякие мелкие животные – гепарды, там, а потом гепарды умирают, их поедают стервятники и тоже травятся. У них там сплошной круговорот отравы! Но больше всего этой отравой убили слонов, – заявляет мой внук и смотрит на меня так, будто это я во всем виновата. Понимаю его. Я старая, а во всем всегда виноваты старики.
– Но слоны-то безобидные!
– И зачем их убивают? – спрашиваю я Джереми.
– Слонов? Из-за слоновой кости. У них, ну, бивни.
– И сколько слонов уже погибло?
– Написано, восемьдесят, – сообщает Джереми. – Восемьдесят мертвых слонов, отравленных цианидом, уложены в огромные кучи. Боже, иногда я ненавижу людей!
– Да уж, – отвечаю, – Имеешь право.
– И для чего им столько слоновой кости? – спрашивает Астрид, помешивая соус.
– Для поделок, – говорю я. – Они вырезают из нее маленьких будд. Убил слона – и вырезал счастливого будду. А потом они продают этих маленьких счастливых будд американцам. И маленькие будды из слоновой кости отправляются в буфеты, чтобы стоять там под лампой.
– Но так же нельзя! – заявляет Джереми. – Люди спятили, к чертям собачьим! Да в этих слонах больше человечности, чем в гребаных людях!
– Это все алчность, – отвечаю я ему.
– Это – что?
– То же самое, что жадность. Можешь спросить у Корин. Она наверху, смотрит телевизор. Она тоже против таких вещей и рассуждает, как ты.
– Я ее пока еще ненавижу и разговаривать с ней не могу. Это – мое правило. Ее же не было…
– Знаю, знаю. Вполне понятное правило. Но рано или поздно тебе придется от него отступить, милый.
– Только не говори, что это мелочи! То, что она сделала – настоящее преступление. Если бросить меня на тебя и папу – это не преступление, то преступлений тогда вообще не существует!
– Понимаю тебя, – отвечаю я Джереми. – По крайней мере сейчас.
