1. *Anne Brontë*

Вечером у Тома заболело в груди. Первый приступ случился около десяти часов. Острая боль скрутила парня, но вскоре утихла. Двумя часами позже накатила новая волна, а к утру боли участились и наступали каждые десять минут. Идеалистка спала, и Том понимал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Амфибиану.

— Привет, — прохрипел Том.

Амфибиан приветствовал друга в ответ.

— А-а-а, — простонал Том.

Боль снова пронзила сердце.

— В чем дело?

— Стреляет в груди.

— Боль резкая, но быстро проходит?

— Да.

— И возвращается снова?

— Да!

— Все чаще?

— Примерно каждые десять минут.

— Я вызову доктора.

— Что со мной?

— Ему нет равных.

— Скажи, что со мной?

— Сердце шалит.

Не прошло и десяти минут, а доктор Амброуз уже стоял у дверей. Его руки впечатляли. Пухлые, с крепкими пальцами и крупными костяшками, они наверняка мастерски выполняли свою работу. Он достал из заднего кармана штанов красную тряпицу и вытер лицо:

— Это у тебя прихватило сердце?

— Да.

Амброзия снял кепку. Потом снова натянул на голову. Вскинул брови:

— Весь день тут будем стоять?

Том попятился.

— Кухня где? - спросил Амброуз.

Том провел его через гостиную в кухню. Амброуз окинул взглядом стол:

— Выдержит?

Доктор навалился всем весом на угол, затем встал на колени и осмотрел крепления внизу.

— Пойдет! - удовлетворенно сказал он и принялся сгребать со стола грязную посуду и утренние газеты.

— Раздевайся! - скомандовал Амброуз.
Том начал расстегивал пуговицы.

— Лицом вниз! — прозвучала очередная команда.

Раздевшись, Том взгромоздился на стол и прижался щекой к холодной поверхности. Амброуз натянул на правую руку резиновую перчатку и ввел палец в анус Тома. Тот от неожиданности ахнул. Доктор слегка потянул вверх, и Том почувствовал щелчок в груди.
Амброуз перевернул его на спину, и Том увидел, как его грудь раскрылась, будто капот машины. Доктор приподнял грудную клетку, подпер реберной костью под углом в сорок пять градусов, и принялся копаться внутри.

— Думай о своей девушке.

— О жене,- поправил Том.

— Не важно. Просто представь ее лицо.


В памяти всплыл образ Идеалистки.

— А теперь представь ее лучшую черту.

Том представил идеальный носик жены. В ту же минуту он ощутил руку доктора на своем сердце и затаил дыхание. Пальцы Амброуза пробрались к задней стенке сердца и сдавили его. Тонкая струйка крови брызнула вверх, прямо доктору в лицо.

— Вон оно что, — доктор вновь достал из заднего кармана тряпку и вытер кровь.

— Что ?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Никогда.

— Я так и знал, — сказал Амброзия. — Мне понадобится «Стюарт».

Так он называл длинный, громоздкий инструмент, который использовался нечасто и поэтому обычно валялся в багажнике.

Доктор вышел из комнаты, оставив голого Тома на столе. Открылась и захлопнулась входная дверь. Приподняв голову и вытянув шею, Том стал наблюдать, как бьется его сердце.

Амброзий вернулся через четверть часа с металлическим ящиком. «Стюартом» оказался длинный острый инструмент из тонкой нержавейки, который врач держал обеими руками.

— Дыши глубже, — велел доктор, — и вспоминай, как впервые поцеловался с женой.

Том представил жуткое подвальное помещение, где когда-то жил. Кухонный пол, весь в окурках и следах от обуви, вселял ужас. Когда-то белоснежный, линолеум выглядел серым и вечно замызганным.

Идеалистку такое категорически не устраивало. Как-то в среду, спустя пять дней после того, как они объявили себя парой, девушка появилась на пороге с парой валиков и двумя банками ярко-голубой краски.

— Классная идея! — воскликнул Том.

Красить пол они начали с того места, где коврик граничил с линолеумом. Они работали быстро, не покладая рук. Красили пол перед собой, отступая на несколько шагов назад, пока вдруг не уперлись пятками в стену. Они оказались загнанными в угол. Том взглянул на Идеалистку. Она улыбалась.

— Вот черт! И что же нам теперь делать? — спросил Том.

Идеалистка промолчала и просто поцеловала его (безукоризненно-идеально).

2. *Anne Shirley-Cuthbert*

Тем же вечером у Тома появились затяжные приступы острой боли в груди. Первый случился около десяти, второй — в полночь, а к утру сердце стало прихватывать уже по несколько раз в час. Перфекционистка спала, и разбудить ее означало прикоснуться к ней, поэтому Том позвонил Амфибии.

— Салют, — поздоровался он.
— Салют, — ответил Амфибия.
— Ааахх! — Сердце Тома в который раз пронзила боль.
— Что это за звуки?
— Это у меня в груди... болит...
— Приступы?
— Да...
— Острые и затяжные?
— Да! Откуда ты…
— И как часто?
— Уже каждые десять минут, даже чаще.
— Я звоню врачу.
— Что со мной?
— Он лучший в своем деле.
— Скажи, что со мной?!
— Том, боюсь, у тебя разрывается сердце.

Один приступ спустя у Тома на пороге появился врач Амфибии Амброуз. У него были широкие, крепкие ладони с выпуклыми костяшками — явно умелые руки. Из заднего кармана он вытащил какую-то красную тряпку, вытер ею лицо и обратился к Тому:

— Это у тебя сердце барахлит?
— Да, — подтвердил Том.

Амброуз снял с головы бейсболку и надел ее задом наперед. Вскинул брови:

— У меня что, по-твоему, других дел нет?

Том понял намек и подвинулся, пропуская его внутрь.

— Кухня это в какую сто…
— Сюда, — мигом отозвался Том и зашагал через гостиную.

На кухне Амброуз сразу подошел к столу и навалился на него всем весом:

— Прочный? — спросил он, заглядывая под стол убедиться, что крепления надежные. — Думаю, выдержит… — решил он и стал сгребать с него посуду и газеты. — Так, теперь раздевайся и на живот, — скомандовал Амброуз, указывая на стол. Том послушался и спустя минуту голышом улегся на прохладную поверхность.

В это время Амброуз натянул на руку резиновую перчатку и вставил палец ему в ануc. Том ахнул, а затем ощутил щелчок у себя в груди. Не без помощи Амброуза перевернувшись на спину, он увидел, что его грудная клетка приподнялась прямо как капот авто. Амброуз откинул ее и подпер ребром, чтоб удобнее было все разглядеть.

— Подумай-ка о своей девушке, — прозвучала очередная инструкция Амброуза.
— Вообще-то она моя жена, — поправил Том.
— Как скажешь; просто представь ее лицо, — отрезал Амброуз.

Том сделал, как ему сказали.

— Таак… А теперь — лучшую черту ее лица, — уточнил Амброуз.

Разглядывая в своем воображении нос Перфекционистки (идеальный), Том ощутил руку Амброуза сначала прямо у себя на сердце, а затем где-то под ним, отчего почти перестал дышать, как вдруг кровь струей ударила Амброузу в лицо.

— Похоже, проблема в этом… — предположил Амброуз, снова вытирая лицо своей красной тряпкой.
— В чем? В чем проблема?
— Когда обслуживал в последний раз? — Вопрос Тома Амброуз проигнорировал.
— Сердце я никогда не обслуживал..
— То-то и оно… — нахмурился Амброуз и добавил: — Понадобится помощь Стюарта.

Оставив Тома лежать нагишом на кухонном столе, Амброуз отправился за Стюартом. Им оказался длинный и неудобный в использовании инструмент, который не был у Амброуза очень востребован и потому хранился в багажнике.

Дважды скрипнула входная дверь. Амброуза не было пятнадцать минут. Все это время Том так и пролежал голышом на столе и едва не свернул шею, наблюдая за работой своего сердца.

Амброуз вернулся с металлическим ящиком и вынул оттуда Стюарта — длинное заостренное приспособление из нержавеющей стали. Поудобнее обхватив Стюарта обеими руками, он объявил:

— Ну, начнем. Сделай глубокий вдох и вспомни ваш первый поцелуй.

Прежнее жилье Тома находилось в подвале — жуткое место, да и сама квартира была не лучше: линолеум на кухне давно перестал быть белым из-за потертостей и пропалин от сигарет, поэтому вечно выглядел грязным и однозначно был самым большим недостатком той квартиры.

Перфекционистка его терпеть не могла и поэтому однажды в среду, вскоре после их с Томом первого официального свидания, она притащила к нему две банки ярко-голубой краски для полов и пару малярных валиков. Том не возражал:

— Идея что надо!

И они тут же принялись в сумасшедшем темпе преображать кухню. Шли спиной: красили перед собой, слегка отступали назад и закрашивали освободившуюся полосу. Справились они быстро, но не сразу сообразили, что сами же «вписали» себя в угол. Том взглянул на Перфекционистку; она улыбалась.

— Вот черт… И что нам теперь делать? — спросил он и в ответ получил ее поцелуй (идеальный).

3. 030₽НИК

Как-то вечером у Тома закололо в груди. Первый раз кольнуло в десять. Кольнуло резко, затяжно. Том аж скрючился, но боль все-таки отпустила. Второй раз — в полночь; к утру приступы повторялись каждые десять минут. Перфекция спала, и Том прекрасно понимал, что будить ее — дохлый номер. Он позвонил Амфибиану.
— Здорóво, — поприветствовал друга Том.
— Здорóво.
— А-а-ай! — протянул Том. Сердце пронзило острой болью.
— Что такое?
— Да боль в груди беспокоит.
— Резкая и затяжная?
— Угу.
— При этом частая?
— Угу!
— Слишком, полагаю?
— Не передохнуть и десяти минут.
— Вызову-ка тебе врача.
— Что со мной?
— Он врач от бога.
— Да скажи ты, наконец!
— Сердце твое разрывается.
Абросим Смертобор, знакомый врач Амфибиана, добрался до Тома за десять минут.
Руки у Абросима были крупные, пальцы — мясистые, с наливными, лоснящимися костяшками. Он достал из заднего кармана какую-то красную тряпчонку и вытер с лица пот.
— На сердце ты жалуешься?
— Я.
Абросим скинул с головы бейсболку. Накинул ее обратно. Вздернул брови.
— Времени и так в обрез...
Том отпрянул от двери.
— Кухня где?
Том провел врача через гостиную. Взгляд Абросима упал на кухонный стол.
— Крепкий? — спросил врач и, не дожидаясь ответа, навалился на край. Он опустился на колени и проверил крепления. — Сойдет, — заключил Абросим, убрал посуду и газеты и скомандовал:
— Раздевайся.
Том расстегнулся.
Врач направил к столу:
— На живот.
Том, уже обнаженный, забрался на столешницу. Щека прижалась к холодной клеенке.
Абросим вмиг натянул на правую руку медицинскую перчатку. Вставил палец в задний проход Тома. Тот охнул. Одно ловкое движение — и в груди раздался щелчок. Повинуясь приказу, Том лег на спину и увидел, что верх грудной клетки отошел, приподнялся, словно капот автомобиля. Абросим откинул «крышку» и подпер ее ребром под углом в сорок пять градусов. Закопошился внутри.
— Подружку представь, — потребовал врач.
— Жену, — поправил Том.
— По барабану, начни с фасада.
Том сосредоточился на лице Перфекции.
— Переходи к главному достоинству.
Том остановился на носе. Почувствовал, как ощупывается сердце. Учащенно задышал. Абросим поддел ладонь под орган. И только надавил, как оттуда струей брызнула кровь и угодила ему прямо в лицо.
— Видать, оно, — врач полез в карман, достал тряпчонку и вытерся.
— Оно? Что видать?
— Тебе когда в последний раз сердце прочищали?
— Никогда не прочищали.
— То-то и оно. Понадобится Стюард.
Стюард — габаритный инструмент; Абросим редко им пользовался и хранил его в кузове пикапа. Бросив голого пациента на столе, врач вышел.
Том прислушался: входная дверь открылась и закрылась. Абросим пропал на пятнадцать минут. Все это время Том пролежал на столе без одежды. Он вытягивал шею вбок и посматривал на то, как бьется сердце.
Вернулся Абросим и принес большой металлический ящик. Из него появился инструмент — длинный, острый, вылитый из тонкого листа нержавейки. Стюард собственной персоной. Врач взялся за него обеими руками.
— Вдохни полной грудью, — распорядился Абросим, — и вспомни ваш первый поцелуй.
В голове Тома всплыло прежнее жилье: жуткая подвальная квартира. Ничто так не вызывало отвращение, как пол на кухне. Весь линолеум — в следах от обуви и пропалинах от окурков. Он, некогда белый, посерел и всегда казался грязным.
Перфекция видеть не могла этот линолеум. В среду, — не прошло и недели с их первой романтической встречи, — она заявилась к парню с двумя банками голубой краски и малярными валиками.
— Я только за, — одобрил Том.
Пара приступила к покраске. Начали они с того места, где лежал ковер. Делали все лихорадочно, шиворот-навыворот: отступали на два-три шага и красили перед собой. Не успели и глазом моргнуть, как пятками уперлись в стену. Докрасились: загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел на лице Перфекции улыбку.
— Блин, и что теперь? — спросил он.
Девушка подарила ему идеальный поцелуй (перфекционистка все-таки).

4. 7kris

В 10 часов вечера у Тома заболело сердце. Резкая и щемящая боль заставила его согнуться пополам — и вроде как отпустило, но ненадолго: спустя два часа новый виток боли; утром — приступы каждые 10 минут.


Идеальная спала — и Том знал, что её лучше не беспокоить. Поэтому он обратился к Ихтиандру.


— Привет, — сказал Том.
— Привет, — ответил Ихтиандр.


Снова приступ боли. Том не смог сдержать стон.


— Что случилось? — поинтересовался Ихтиандр.
— Болит… сердце.
— Такая резкая, щемящая боль?
— Да.
— То проходит, то опять болит?
— Да!
— Но приступы участились?
— Сейчас чуть ли не каждые пять минут.
— Я позову доктора.
— Что со мной?
— Не беспокойся, он профессионал.
— Скажи, что со мной?!
— У тебя разрывается сердце, — отрывисто заключил Ихтиандр.


Через десять минут прибыл знакомый Ихтиандра, доктор Амвросий.


Его ладони выдали, что он явно не первый год в профессии: мускулистые пальцы и округлые, словно шарик, костяшки.


Из кармана он достал красный платок и вытер им лицо.


— Ты тот парень с сердцем? — обратился доктор.
— Да.
Амвросий снял кепку. Снова надел. Недоуменно посмотрел на него:
— Нет у меня на это времени…
Том отпрянул от двери.
— Где у вас тут кухня? — спросил он.
Том провел его на кухню. Амвросий же сразу направился к столу, который был усыпан утренними газетами и тарелками.
— Крепкий стол? — поинтересовался он, затем всем весом облокотился на него, осмотрел ножки.


— Сойдет. — Он снес со стола всё лишнее. — Раздевайся.


Том снял рубашку.


— Ложись на живот. — Пальцем указал на стол.


Том повиновался указаниям и в этот раз. Забрался на стол, лег – и ощутил прохладу: щека соприкоснулась с холодной столешницей.


Доктор нацепил на правую руку медицинскую перчатку, затем засунул палец в задний проход Тома — больной не смог сдержать вырвавшийся стон. Амвросий продвинул палец ещё глубже, и Тому показалось, будто бы сжимающая грудь иллюзорная рубашка резко расстегнулась и ослабила гнетущее давление — но его грудь и впрямь раскрылась! Амвросий поднял грудную клетку, подпер её реберной костью и после этого начал копошиться в сердце.


— Подумай о своей девчонке.
— О жене.
— Да без разницы. Представь её лицо.
Том представил лицо Идеальной.
— Теперь сосредоточься на лучшей части её лица.
Том представил её нос. Он почувствовал руку Амвросия на своём сердце и начал прерывисто дышать. Ладонь доктора лежала на обратной стороне сердца – он надавил на него, в ответ оно брызнуло кровью ему в лицо.
– Хм. Возможно, это оно. – Амвросий достал свой любимый красный платок и вытерся.
– Что? Что это?
– Когда последний раз тебе прочищали сердце?
– Да, в общем-то… никогда.
– Вот именно. Ну ничего. Стюарт поможет.


Длинный, огромный инструмент, которым Амвросий изредка пользовался – потому и держал его в своём фургончике, – он прозвал Стюартом.


Том услышал, как дверь захлопнулась: доктор пошёл за Стюартом. Пока Амвросия не было – где-то минут 15, – Том продолжал лежать на столе в голом одиночестве, пытаясь хоть как-то извернуться, чтобы поглядеть на своё бьющееся сердце. Ему это удалось.


Вернулся Амвросий уже с ящиком инструментов. Он достал из него длинного и острого Стюарта – блестящий нож был огромным, и Амвросию даже пришлось держать его двумя руками.


– Глубоко вдохни. – Амвросий вновь начал раздавать указания. – И вспомни ваш первый поцелуй.


Он вспомнил. Жили они раньше в подвале, и без слез на него нельзя было взглянуть: белый пол кухни из-за грязной вакханалии превратился в безобразное серое месиво, состоящее из прожженных кругов от сигарет да черных нестираемых линий, оставленных грубой подошвой.


Идеальной этот ужас было невмоготу. В какую-то из сред — кажется, спустя пять дней после их первого свидания, — она решила всё взять в свои руки: принесла два ведра яркой краски и валики.


– Здорово ты придумала, – тогда сказал Том.


И они принялись за работу с невероятным рвением: работали быстро — квадрат за квадратом превращали блеклое, страшное безобразие в приятный глазу яркий цвет. Они так заработались, что даже не заметили, как уткнулись в угол комнаты.


Том поднял голову, а Идеальная улыбнулась.


– Что, черт возьми, мы вообще делаем?


Она в ответ поцеловала его.


Идеально.

5. A mouse

Эндрю Кауфман

Все мои друзья – супергерои

Той ночью боли в груди измучили Тома. Всё началось около десяти вечера - жгучая и затяжная боль согнула пополам, но постепенно отпустила. Часа через два последовал второй приступ, к утру они повторялись каждые десять минут.

Безупречность спала, и Том знал, что не побеспокоит её. Он набрал Амфибию:

- Привет.

- Приветствую, – отозвался приятель.

В этот момент резкая боль пронзила сердце и Том охнул.

- Что случилось?

- В груди болит.

- Боль резкая и продолжительная?

- Да.

- Повторяется?

- Да!

- Промежутки уменьшаются?

- Уже меньше десяти минут.

- Посылаю за доктором.

- Что со мной?

- Он лучший в здешних краях.

- Скажи, что со мной!

- У тебя разрывается сердце, – объяснил Амфибий.

Амвросий, вызванный другом, уже через десять минут стоял у дверей Тома. Доктор с толстыми руками и крепкими пальцами с выступающими костяшками был слегка навеселе. Он достал из заднего кармана красный платок и промокнул лицо.

- Ты маешься сердцем? – уточнил док.

- Да.

Амвросий снял бейсболку, снова надел и приподнял бровь.

- Так и будем у порога стоять?

Том отступил.

- Веди на кухню, – предложил доктор.

Через гостиную Том проводил его на кухню. Глаза Амвросия остановились на кухонном столе.

- Прочный? – спросил гость, наваливаясь всем телом на угол. Потом опустился на колени и осмотрел крепления. – Пойдет.

И стал убирать со стола оставшиеся тарелки и утренние газеты.

- Раздевайся, – скомандовал он.

Том начал расстегивать пуговицы. Амвросий указал на кухонный стол:

- Лицом вниз.

Том забрался. Он был обнажен. Поверхность стола холодила щеку.

Амвросий натянул резиновую перчатку на правую руку и ввел палец Тому в задний проход. Дыхание перехватило. Амвросий ткнул, и Том почувствовал, как в груди у него что-то щёлкнуло. Доктор перевернул его на спину, и Том увидел свою грудную клетку приоткрытую как капот у машины. Амвросий приподнял её, подпер ребрами под углом сорок пять градусов и начал там копаться.

- Думай о своей девушке, – приказал доктор.

- Жене, – поправил Том.

- Без разницы, просто представь её лицо.

Том представил лицо Безупречности.

- А теперь представь самое лучшее в нем, – предложил Амвросий.

Том представил её нос. Он почувствовал руку доктора на своем сердце и несколько раз неглубоко вздохнул. Амвросий подсунул руку под сердце и сжал, в лицо доку брызнула кровь.

- Может быть и оно самое, – задумчиво проговорил он, вытащил из заднего кармана платок и вытер лицо.

- Что? Что «оно самое»?

- Когда тебе чистили его последний раз?

- Никогда.

- Вот именно, – пробурчал Амвросий, – для такого дела мне понадобится Стюарт.

Стюарт - длинный неширокий инструмент, которым Амвросий редко пользовался и держал его в багажнике своего пикапа. Доктор вышел, оставив пациента голым на кухонном столе.

Том услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амвросий отсутствовал минут пятнадцать. Лежа голым на кухонном столе, Том вытянул шею, наклонил вправо, и стал наблюдать, как бьётся его сердце.

Амвросий вернулся с длинной металлической коробкой и вытащил оттуда длинную острую штуку из нержавейки. Это и был Стюарт. Доктор удерживал его двумя руками.

- Глубоко вдохни, – дал он указание, – и вспомни ваш первый поцелуй.

Том представил запущенную полуподвальную квартирку, в которой тогда жил. Самым ужасным был линолеум на кухонном полу. Когда-то белый, а ныне серый, в потертостях от обуви и подпалинах от сигаретного пепла, он казался неизменно грязным. Для Безупречности это было невыносимо.

Однажды в среду через пять дней после их первого настоящего свидания она явилась с двумя ведерками ярко-синей краски для пола и двумя валиками.

- Отличная мысль, – одобрил Том.

Они приступили к покраске. Начали с того места, где линолеум граничил с ковровым покрытием и двигались назад. Работа кипела. Они красили пол перед собой, отступали на несколько футов и закрашивали появившееся пространство. Очень быстро парочка оказалась у задней стены кухни – закрасили себя в угол. Том поднял глаза, Безупречность улыбалась.

- И что теперь будем делать? – пожал плечами Том.

Безупречность подарила ему поцелуй (и он был безупречным!).

6. abbreviation

Ночью у Тома болело в груди. Началось в десять вечера. Резкая продолжительная боль. Он согнулся пополам, но она прошла. Через два часа все повторилось; к утру боль возникала каждые десять минут. Идеальная спала, Том не стал бы будить ее. Он позвонил Амфибии.
— Привет.
— Привет.
— Аа-ай! — Боль пронзила Тома.
— Что случилось?
— Боль в груди.
— Острая и долгая?
— Да.
— Приступы повторяются?
— Да!
— Как часто?
— Примерно каждые семь минут.
— Я пришлю врача.
— Что со мной?
— Этот врач лучший.
— Скажи, что со мной!
— Твое сердце на пределе.
Амброзу, врачу Амфибии, хватило десяти минут, чтобы добраться до двери Тома.
Его руки были толстыми. Пальцы мускулистыми, а костяшки выпуклыми и лоснились от масла. Амброз вытащил красную тряпку из заднего кармана и вытер лицо.
— У тебя сердце? — уточнил он у Тома.
— Да.
Амброз снял бейсбольную кепку. И снова надел. Приподнял брови.
— Весь день тут торчать будем?
Том отступил от двери.
— Где кухня?
Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд Амброза остановился на столе.
— Выдержит? — спросил тот, навалившись всем весом на угол кухонного стола, и опустился на колени, чтобы осмотреть крепления. — Похоже, должен, — он убрал газеты и посуду, что остались после завтрака. — Раздевайся.
Том принялся расстегивать пуговицы.
Амброз указал на стол.
— Лицом вниз.
Том забрался на кухонный стол. Совершенно голый. Лег щекой на холодную клиенку. На правую руку Амброз натянул резиновую перчатку. Засунул палец в анус Тома. Тот открыл рот. Врач потянул за что-то, в груди Тома щелкнуло. Амброз перевернул пациента. Том увидел, как грудь раскрылась, словно капот автомобиля. Амброз поднял грудную клетку, подперев ее ребром под углом в сорок пять градусов. И стал ковыряться там.
— Думай о своей девушке, — скомандовал Амброз.
— Жене, — исправил его Том.
— Не важно, просто представь ее лицо.
Том мысленно нарисовал лицо Идеальной.
— Представь то, что в ее лице тебе особенно нравится.
Том сосредоточился на носике Идеальной. Он ощутил руку Амброза прямо на сердце. Том сделал пару неглубоких вдохов. Врач переместил руку под сердце. Сжал его, и струйка крови брызнула вверх, попав Амброзу в лицо.
— Возможно, я нашел, — сказал он, потянувшись к заднему карману, вытянул тряпку и вытерся.
— Что? Что там?
— Ты вообще его чистишь?
— Нет.
— Именно. Мне нужен мой Стюарт.
Стюартом Амброз называл длинный, громоздкий инструмент. Он редко использовал его и поэтому оставлял в кузове грузовика. Амброз вышел.
Том слышал, как открывается и закрывается дверь квартиры. Врача не было четверть часа. Том лежал голый на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо, чтобы наблюдать, как бьется его собственное сердце.
Вернулся Амброз с металлическим ящиком. Он достал длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали — Стюарта. Врач держал его двумя руками.
— Сделай глубокий вдох, — приказал Амброз. — И вспомни ваш первый поцелуй.
Том представил себе место, где он раньше жил: ужасную квартирку в подвале. Хуже всего выглядел линолеум на кухне. Покрытый следами от сигарет и ботинок. Когда-то линолеум был белым, но давно посерел, от чего всегда казался грязным. Идеальная просто не могла выносить такое. Однажды в среду, ровно через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски и двумя валиками.
— Отличная идея, — сказал Том. Они занялись покраской пола. Начали с места на стыке ковролина с линолеумом. Работали с бешеной скоростью, двигаясь назад. Сперва красили то, что было перед ними, затем отступали на несколько футов и красили там. В мгновение ока их ноги уперлись в заднюю стенку кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза, Идеальная улыбалась.
— Что же нам теперь делать? — спросил Том. Идеальная поцеловала его (идеально).

7. Acute

from ‘All My Friends Are Superheroes’
Kaufman, Andrew.


В тот вечер у Тома разболелось сердце. Первый приступ, резкий и продолжительный, начался около десяти. Тома буквально согнуло пополам, но потом боль прошла. Через два часа приступ повторился. К утру его скручивало каждые десять минут. Идеалла спала, да он и не мог ее трогать. Поэтому он позвонил Земноводному.
— Привет, — прошелестел Том.
— Привет, — отозвался Земноводный.
— Аййй! — выдохнул Том. Его сердце снова пронзила боль.
— Что с тобой такое?
— Болит. В груди.
— Как именно? Сдавливает и тянет?
— Да.
— И потом повторяется?
— Да.
— Все чаще и чаще?
— Раз в десять минут, теперь даже меньше.
— Я вызову тебе врача.
— Какого?..
— Самого лучшего из имеющихся.
— Нет, какого черта со мной происходит?
— У тебя сердце разбивается, — ответил Земноводный.
Через десять минут Главмех, доктор от Земноводного, стоял у двери Тома. Ручищи у него были огромные, пальцы мощные, костяшки на них хорошо выделялись и блестели. Главмех добыл из заднего кармана красную тряпку и вытер ею лицо.
— Это у тебя сердце барахлит? — спросил он.
— Да.
Главмех стащил с головы бейсболку. Снова нацепил ее и вскинул бровь.
— Слышь, у меня не то чтоб полно времени…
Том отступил, пропуская его в дом.
— Кухня где? — поинтересовался Главмех.
Том провел его через гостиную в кухню. Главмех оценивающе глянул на стоявший в ней стол.
— Не развалится? — поинтересовался он и всем весом навалился на один из углов. Потом опустился на пол и осмотрел крепления ножек. — Пойдет, — сообщил он, сгребая со стола оставшуюся после завтрака посуду и газеты. – Раздевайся!
Том принялся расстегивать пуговицы.
Главмех махнул рукой в сторону стола и скомандовал:
— Лицом вниз!
Совершенно голый Том влез на кухонный стол и прижался щекой к прохладной пластиковой столешнице.
Главмех с треском натянул на правую руку перчатку и засунул указательный палец Тому в анус. Том охнул. Главмех просунул палец дальше, Том ощутил, как у него в груди что-то щелкнуло. Главмех перевернул его на спину, и Том увидел, что его грудная клетка приоткрылась, словно капот автомобиля. Главмех открыл ее полностью, подпер установленным под сорок пять градусов ребром и начал ковыряться внутри.
— Думай о своей девушке, — велел Главмех.
— Она моя жена, — возразил Том.
— Да без разницы, просто представляй себе ее лицо.
Том представил лицо Идеаллы.
— А теперь представь то, что тебе больше всего в ней нравится.
Том представил нос Идеаллы. И почувствовал, как пальцы Главмеха сомкнулись на его сердце. Том часто задышал. Главмех просунул руку за сердце, сжал снизу, и в лицо ему плеснула струя живой, горячей крови.
— Ага, видать, здесь, — сказал Главмех, полез в задний карман, добыл оттуда красную тряпку и вытер лицо.
— Что? Что там?
— Тебе его когда в последний раз чистили?
— Никогда не чистили.
— Оно и видно, — буркнул Главмех. – Не, тут без помощника не обойтись.
Помощником оказался длинный громоздкий инструмент, которым Главмех пользовался редко, поэтому держал в кузове своего грузовичка. Оставив голого Тома на кухонном столе, Главмех вышел.
Входная дверь открылась и закрылась. Дальше Главмех на четверть часа куда-то запропал. Все это время Том, по-прежнему голый, пролежал на столе. Он скосил глаза вниз и вправо и глядел, как там, внизу, бьется его сердце.
Главмех вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов в руках. Вытащил оттуда инструмент — длинный, острый, из тонкостенной нержавеющей стали. Это и был «помощник». Главмех ухватил его обеими руками.
— Сделай глубокий вдох, — велел Главмех, — и припомни, как ты ее в первый раз поцеловал.
Том живо представил паршивую полуподвальную квартиру, в которой тогда жил. Самым страшненьким там был пол на кухне: старый линолеум, весь протертый, истоптанный и прожженный во многих местах сигаретами. Когда-то пол был белым, но сейчас выглядел даже не серым, а вечно грязным.
Идеалла такого не переносила на дух. Однажды в среду, через пять дней после их первого свидания, она явилась к Тому с двумя ведерками ярко-голубой краски для пола и двумя малярными валиками.
«Здорово ты придумала», — сказал Том.
Они принялись за работу. Начали от границы коврового покрытия, бодро и весело. Покрасили поверхность перед собой — отползли на пару футов назад — снова покрасили. Времени прошло всего ничего, а они уже уперлись в дальнюю стену кухни. И поняли, что загнали себя в угол. Том посмотрел на Идеаллу. Она ему улыбнулась.
— Черт, что ж нам теперь делать? — спросил Том.
И тогда Идеалла его поцеловала (идеально).

8. Akitoyashi

Из книги: «Все мои друзья — супергерои»
Автор: Эндрю Кауфман.


Этой ночью Том начал ощущать боль в груди. Началось это где-то в десять часов вечера. Она была резкой и продолжительной. Он согнулся пополам и боль отступила. Следующий приступ начался спустя два часа, а утром она появлялась каждые 10 минут. Перфекционист спала, и он знал, что не может разбудить её. Он позвал Амфибиана.

— Привет, — сказал Том.

— Здравствуй, — ответил ему Амфибиан.

— Ммм, — простонал Том. Боль кольнула его прямо в сердце.

— Что случилось?

— Боль в моей груди…

— Резкая и продолжительная?

— Да.

— Переодическая?

— Да!

— Как часто?

— Каждые 10 минут.

— Я схожу за доктором.

— Что это такое?

— Он лучший в этом.

— Скажи мне что это!

— Твоё сердце разрывается, — проговорил Амфибиан.

Амвросию, врачу-Амфибии, понадобилось десять минут, чтобы добраться до двери Тома. У Амвросия были толстые руки. Его пальцы были мускулистыми, а ладони распухшими, обильно покрытые маслом. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

— Ты тот самый парень с больным сердцем? — спросил он Тома.

— Да.

Амвросий снял свою бейсболку и снова надел её на голову. Он свел брови.

— У меня мало времени…

Том отступил к дверному проёму.

— Где здесь кухня? — спросил Амвросий.

Том провёл Амвросия через зал на кухню. Доктор перевёл взгляд на кухонный стол.

— Он прочный? — спросил Амвросий, навалившись всем своим весом на угол стола. Он опустился на колени и осмотрел стыки внизу.

— Придётся обойтись этим, — сказал он и начал убирать посуду после завтрака и газеты.

— Раздевайся, — скомандовал он.

Том начал расстёгиваться. Амвросий заострил внимание на кухонном столе.

— Лицом вниз, — сказал он.

Том залез на стол. Он был обнажён. Покрытие стола холодило его щеку.

Амвросий натянул резиновую перчатку на правую руку. Он вошёл одним пальцем внутрь ануса Тома. Парень вскрикнул. Амвросий остановился, и Том почувствовал хлопок в своей груди. Амвросий перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка расслабилась, открывшись, как капот автомобиля. Амвросий приподнял грудь Тома, подперев её ребрами под углом в сорок пять градусов. Он заглянул внутрь.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амвросий.

— О моей жене, — поправил его Том.

— Не важно, просто представь её лицо.

Том представил себе лицо Перфекционист.

— А сейчас представь её лучшую особенность. — продолжал инструктировать Амвросий.

Том представил нос Перфекционист. Он почувствовал руку Амвросия на своём сердце. Том принялся неглубоко дышать. Амвросий потянулся к его сердцу. Он надавил снизу, и струйка крови брызнула вверх, попав Амвросию в лицо.

— Должно быть, это оно. — проговорил Амвросий, потянувшись в свой задний карман, доставая тряпку и вытер ею лицо.

— Что? Что это?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Я никогда его не чистил.

— Вот именно, — сказал Амвросий. — Для этого мне понадобится Стюарт.

«Стюартом» был длинный и громоздкий инструмент, которым Амвросий редко пользовался и который хранился в кузове его автомобиля. Оставив Тома обнажённым на кухонном столе, Амвросий покинул комнату. Том слышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Амвросия не было где-то пятнадцать минут. Том лежал голышом на столе. Он опустил шею вниз и вправо и наблюдал, как бьётся его сердце.

Амвросий вернулся, держа в руках длинный металлический ящик с инструментами. Он достал инструмент, который был длинными и острым, выполненным из нержавеющей стали. Это был «Стюарт». Амвросий задействовал две руки, чтобы держать его.

— Глубоко вдохни, — инструктировал Амвросий, — и подумай о вашем первом поцелуе с женой.

Том представил ужасную квартиру в подвале, в которой он жил. Самой ужасной вещью был линолеум на полу в кухне. Его покрывали потертости от ботинок и сигаретные ожоги. Он больше не был белым, а стал серым и всегда выглядел грязно.

Перфекционист не могла вытерпеть этого. В одну среду, спустя пять дней после их официального свидания, она явилась с двумя ведрами ярко-голубой краски для полов и двумя валиками для нанесения краски.

— Отличная идея, — сказал Том.

Они принялись красить пол, начиная с того места, где ковёр соприкасался с линолеумом. Они двигались в обратном направлении в бешенном темпе, красили то, что было перед ними, затем отходили на несколько футов назад и продолжали закрашивать. В мгновение ока их ноги упёрлись в заднюю стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционист улыбается.

— И что, чёрт возьми, нам делать теперь? — вопрошал у неё Том.

Перфекционист поцеловала его (идеально).

9. Alexandrovna

«Все мои друзья – супергерои»

Эндрю Кауфман

Той ночью у Тома заболела грудь. Первый раз – часов в десять вечера. Резко и настойчиво. Он согнулся в три погибели, и боль отступила. Второй раз грудь заболела через два часа. К утру приступы повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он не хотел ее будить. Он позвонил Амфибию.

- Привет, - сказал Том.

- Привет, - ответил Амфибий.

- Ай! – простонал Том. Боль пронзила его до самого сердца.

- Что случилось?

- Грудь болит.

- Резко и настойчиво?

- Да.

- И приступы повторяются?

- Да!

- Всё чаще?

- Каждые десять минут.

- Я отправлю к тебе врача.

- Что со мной?

- Он тебе поможет.

- Скажи, что со мной?!

- Твое сердце разбивается, - ответил Амфибий.

Отправленный Амфибием врач, Эмброуз, появился на пороге у Тома через десять минут.
У Эмброуза были массивные руки с жилистыми пальцами и лоснящимися узловатыми костяшками. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

- Это у тебя сердце? – спросил он у Тома.

- Да.

Эмброуз снял бейсболку. Надел обратно. Сделал большие глаза.

- У меня куча дел…

Том освободил проход.

- Где кухня?

Том повел врача через гостиную в кухню. Взгляд Эмброуза задержался на столе.

- Прочный? – спросил он, налегая всем весом на угол столешницы. Затем опустился на колени и осмотрел ножки.

- Пойдет, - решил он и начал убирать со стола оставшиеся с завтрака тарелки и газеты. Потом скомандовал:

- Раздевайся.

Том начал расстегивать пуговицы.

Эмброуз указал на стол.

- Лицом вниз.

Том разделся догола. Вскарабкался на стол. Матовая поверхность холодила щеку.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. Вставил палец Тому в анус. Том охнул. Эмброуз засунул руку поглубже, и в груди что-то щелкнуло. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что грудная клетка распахнулась словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял ее, подперев ребром под углом сорок пять градусов. Потом продолжил копаться внутри.

- Думай о своей девушке, - скомандовал Эмброуз.

- Она моя жена, - поправил Том.

- Неважно. Представь ее лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

- Теперь представь ее лучшую черту, - велел Эмброуз.

Том представил нос Перфекционистки. Он ощущал руку Эмброуза на своем сердце. Дышалось тяжело. Эмброуз дотянулся до обратной стороны сердца, обхватил его и сжал. Кровь брызнула ему прямо в лицо.

- Наверно, всё, - сказал Эмброуз. Потом залез в задний карман, достал тряпку и вытер лицо.

- Всё? Что всё?

- Когда ты последний раз его чистил?

- Я никогда его не чистил.

- Вот именно. Поэтому мне нужен Стюарт.

Стюарт – это длинный и громоздкий инструмент, которым Эмброуз почти не пользовался и поэтому хранил его где-то в дальнем углу багажника. Он вышел из кухни, оставив Тома лежать нагишом на столе.

Том слышал, как входная дверь открылась и закрылась. Эмброуза не было минут пятнадцать, а Том все лежал голяком на кухонном столе. Он склонил голову набок и искоса наблюдал за биением сердца.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Из него он вытащил острое приспособление вытянутой формы из тонкой нержавейки – Стюарта. Держать его приходилось обеими руками.

- Сделай глубокий вдох, - велел Эмброуз, - и вспомни свой первый поцелуй с ней.

Том представил ту жуткую квартиру в полуподвале, в которой раньше жил. Линолеум на кухне там был ужасающий. Протертый подошвами прежних жильцов и прожженный их же сигаретами. Когда-то он был белым, но к тому времени стал серым и всегда казался грязным.

Перфекционистка не могла спокойно на него смотреть. Через пять дней после их первого официального свидания, в среду, она объявилась с двумя ведерками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

- Отличная идея, - сказал ей Том.

Они принялись красить пол. Начали от стыка линолеума с ковром. Продвигались с умопомрачительной скоростью. Красили пол перед собой, отступали назад и продолжали красить. Даже не заметили, как оказались у дальней стены. Они закрасили сами себя в угол. Том поднял голову и увидел, что Перфекционистка улыбается.

- И что мы будем делать теперь? – спросил он ее.

Перфекционистка ответила ему поцелуем (идеальным).

 

10. Alyssa

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первая — в десять вечера. Острая и продолжительная. Он скрючился, но вскоре все прошло. Через два часа история повторилась. К утру боль возвращалась каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он старался ее не трогать. Том позвонил Амфибии.

— Привет.

— Привет, — поздоровался Амфибия.

— Ааааа, — простонал Том. Его сердце пронзила боль.

— Что происходит?

— Боль в груди.

— Острая и продолжительная?

— Да.

— При этом периодическая?

— Да!

— Она повторяется все чаще?

— Теперь между приступами меньше десяти минут.

— Я пришлю к тебе врача.

— Что это?

— Он лучший.

— Скажи мне, что это?!

— У тебя разбивается сердце, — объяснил Амфибия.

Эмброуз, присланный Амфибией врач, подъехал к дому через десять минут.
У доктора были пухлые руки с мускулистыми пальцами и выпуклыми, пропорциональными костяшками. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и протер лицо.

— Это ты парень с сердцем? — спросил врач.

— Да.

Эмброуз снял бейсболку. Снова надел. Поднял брови.

— Я не могу торчать тут весь день.

Том отступил от двери.

— Где кухня? — спросил доктор.

Том провел его через гостиную в кухню. Глаза врача остановились на кухонном столе.

— Прочный? — поинтересовался Эмброуз и оперся всем телом на угол стола. Потом опустился на колени и осмотрел соединения под столешницей. — Сойдет, — решил он и принялся убирать посуду для завтрака и газеты. — Раздевайся, — скомандовал он.

Том начал расстегиваться.

Эмброуз показал на стол и распорядился:

— Лицом вниз.

Том вскарабкался на кухонный стол. Обнаженный. Покрытая линолеумом столешница холодила щеку.

С хлопком доктор быстро натянул на правую руку резиновую перчатку. Вставил палец в анус пациента. Том охнул. Эмброуз поднажал, и Том почувствовал щелчок в груди. Врач перевернул его, и Том увидел, что его грудь разомкнулась, раскрылась, как капот автомобиля. Доктор поднял его грудную клетку и поставил вместо распорки ребро так, чтобы она оставалась открытой под углом сорок пять градусов. Потом он принялся в ней ковыряться.

— Думай о своей девушке, — велел Эмброуз.

— Она моя жена, — поправил его Том.

— Без разницы, просто представь себе ее лицо.

Том представил себе лицо Перфекционистки.

— Теперь представь себе лучшую черту ее лица, — продолжил инструктировать врач.

Том нарисовал в своем воображении нос Перфекционистки. Он почувствовал руку доктора на сердце. Сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброуз дотянулся рукой за сердце и надавил снизу. Тонкая струйка крови брызнула вверх и ударила в лицо врачу.

— Кажется, нашел, — объявил доктор, достал из заднего кармана тряпку и вытер лицо.

— Что? Что это?

— Когда тебе его в последний раз чистили?

— Мне его никогда не чистили.

— Вот именно, — объяснил Эмброуз. — Для этого потребуется Стюарт.

Стюарт оказался длинным, громоздким инструментом, который редко использовался и хранился в кузове грузовика. Оставив голого пациента на кухонном столе, Эмброуз вышел из квартиры.

Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Врач отсутствовал четверть часа. Голый Том лежал на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и направо и смотрел, как бьется его сердце.

Доктор вернулся с длинным металлическим ящиком. Вынул из него продолговатый, острый инструмент из тонкой нержавейки. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел врач, — и думай о вашем первом поцелуе.

Том представил себе отвратительную квартиру в подвале, в которой он раньше жил. Хуже всего выглядел покрытый линолеумом кухонный пол с огромным количеством сигаретных ожегов и царапин от ботинок. Из белого он превратился в серый и всегда казался грязным.

Перфекционистка его не выносила. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя малярными валиками.

— Отличная мысль, — одобрил Том.

Они принялись красить пол. Начали там, где ковровое покрытие переходило в линолеум. Пятясь, они работали с бешеной скоростью. Красили участок перед собой, потом отступали немного назад и продолжали красить. В мгновение ока их ноги врезались в заднюю стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционистка улыбается.

— И что теперь будем делать? — спросил он.

Перфекционистка его поцеловала (безупречно).

11. Ambrose

Всю ночь Тома мучили боли в груди. Первый приступ начался в десять часов вечера. Невыносимая боль долго не утихала. Том не мог разогнуться, пока она не прошла. Через два часа приступ повторился, утром боль возобновлялась уже через каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что её нельзя трогать. Он позвонил Амфибии.

– Привет, – сказал Том.

– Привет, – отозвался Амфибия.

– А-а-а-а-а, – застонал Том. Боль пронзила его сердце.

– Что случилось?

– Боль в груди.

– Сильная? Долго не проходит?

– Да-а-а.

– А повторяется?

– Да-а-а!

– Всё чаще?

– Уже и десяти минут не прошло.

– Я вызову врача.


– Что со мной?

– …Он лучший врач в городе.

– Скажи, что со мной?

– У тебя разрывается сердце, – ответил Амфибия.

Эмброуз, как звали врача Амфибии, примчался через десять минут. У него были толстые руки и крепкие пальцы с выпуклыми костяшками, хорошо смазанные маслом. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

– Вы тот самый мужчина с сердцем? – спросил он Тома.

– Да.

Эмброуз снял кепку. Снова надел. Приподнял брови.

– У меня мало времени.

Том отступил от дверей.

– Где кухня? – спросил Эмброуз.

Том провёл его через гостиную на кухню. Эмброуз окинул взглядом стол.

– Крепкий? – навалился всем весом на угол стола, затем опустился на колени и осмотрел крепления. – Сойдёт, – и принялся убирать тарелки и газеты. – Раздевайтесь, – приказал Тому.

Том начал расстёгивать пуговицы.

Эмброуз указал на стол:

– Ложитесь на живот.

Том нагишом залез на стол. Клеёнка холодила ему щёку.

Врач натянул на правую руку резиновую перчатку. Засунул палец Тому в задний проход. Том застонал. Эмброуз потянул, и Том почувствовал, как в груди что-то щёлкнуло. Эмброуз перевернул пациента, и его грудь раскрылась, словно капот машины. Эмброуз приподнял грудь пациента и подпёр её ребром под углом в сорок пять градусов. Стал копаться внутри.

– Подумайте о своей девушке, – велел врач.

– Жене, – возразил Том.

– Хорошо, представьте её лицо.

Том вообразил лицо Перфекционистки.

– Теперь представьте самую красивую её черту, – продолжал Эмброуз.

Том вообразил нос Перфекционистки и ощутил на своём сердце руку врача. Том затаил дыхание. Врач просунул руку под его сердце и сжал. Брызнула струйка крови и попала Эмброузу в лицо.

– Так, понятно, – сказал Эмброуз, доставая из заднего кармана тряпку и вытираясь.

– Что вы имеете в виду?

– Когда в последний раз чистили?

– Никогда не чистил.

– В том-то и дело, – сказал Эмброуз. – Нужен стюарт.

Так он называл длинный, громоздкий инструмент, который редко использовал и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на столе, Эмброуз вышел из кухни.

Том услышал, как хлопнула дверь квартиры. Эмброуза не было минут пятнадцать. Том лежал нагишом на столе. Он вытянул шею, наклонил голову вправо и посмотрел, как бьётся его сердце.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Вынул длинный, острый инструмент из нержавеющей стали – стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.

– Сделайте глубокий вдох, – велел Эмброуз. – И вспомните, как впервые её поцеловали.

Том представил себе ужасную квартиру в подвале, где он когда-то жил. Самым ужасным был пол на кухне, покрытый линолеумом, весь истёртый ботинками и прожжённый сигаретами. Он был уже не белый, а серый, и всегда выглядел грязным.

Перфекционистка не выдержала. Однажды в среду, через неделю после их первого свидания, она явилась с двумя вёдрами ярко-синей краски и двумя валиками.

– Хорошая идея, – сказал Том.

Они принялись красить пол. Начали от ковра и работали, пятясь назад, торопясь, как на пожар. Красили перед собой, отступали на пару футов назад и красили дальше. В два счёта они уткнулись пятками в стену. Забились в угол. Том поднял голову и увидел, что Перфекционистка улыбается.

– И что нам теперь делать? – спросил Том.

Перфекционистка его поцеловала (идеально).

12. Amnell

Отрывок из книги “Все мои друзья – супергерои” Эндрю Кауфмана

Той ночью Том почувствовал боль в груди. В первый раз она пришла в десять вечера – острая и продолжительная. Согнула его пополам, но отступила. Вернулась через пару часов и к утру повторялась каждые десять минут. Перфекционистка спала, и трогать ее не следовало. Он позвонил Тритону.
– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил Тритон.
– О-о-ох, – выдохнул Том. Его сердце пронзила боль.
– Что с тобой?
– Боль в груди.
– Острая и продолжительная?
– Да.
– При этом повторяется приступами?
– Да!
– И они случаются все чаще?
– Теперь уже чаще, чем раз в десять минут.
– Я вызову врача.
– Что со мной?
– Самого лучшего.
– Скажи, что со мной такое!
– У тебя разбивается сердце, – сказал Тритон.
Чтобы добраться до дверей квартиры Тома, Эмброузу – врачу Тритона – потребовалось десять минут.
У Эмброуза были большие руки. С крепкими пальцами, узловатыми и подвижными. Вынув из заднего кармана красную тряпку, он вытер лицо и спросил Тома:
– Парень, это у тебя проблемы с сердцем?
– Да.
Эмброуз снял бейсболку. И снова надел. Подняв брови, сказал:
– Я не могу тут стоять весь день...
Том посторонился от дверей.
– Где кухня? – спросил Эмброуз.
Том провел его через гостиную на кухню. Там внимание Эмброуза привлек стол.
– Прочный? – поинтересовался он, навалившись на край стола всем своим весом. После чего опустился на колени и осмотрел крепления снизу.
– Должен выдержать, – сказал он и принялся убирать газеты и посуду. А затем скомандовал:
– Раздевайся.
Том начал расстегиваться.
Эмброуз указал на стол и сказал:
– Лицом вниз.
Том забрался на стол. Голышом. Щекой почувствовал холод линолеума.
Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку. А потом сунул палец в задний проход Тома. Тот ахнул. Эмброуз потянул вверх, и Том почувствовал, что в груди что-то щелкнуло. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка разомкнулась, распахнувшись, как капот автомобиля. Эмброуз раскрыл ее, оставив ребра под углом в сорок пять градусов. И начал в ней копаться.
– Думай о своей девушке, – скомандовал он.
– О жене, – поправил Том.
– Не важно, просто представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
– А теперь представь ее лучшую черту.
Том представил нос Перфекционистки. Почувствовал прикосновение руки к своему сердцу. Сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброуз, тем временем, обхватил и сжал сердце снизу – и кровь тут же брызнула ему в лицо.
– Возможно, дело в этом, – сказал Эмброуз, вытирая лицо тряпкой из своего заднего кармана.
– В чем? В чем дело?
– Когда ты его в последний раз чистил?
– Никогда.
– Вот именно, – сказал Эмброуз. – Тут нужен Стюарт.
Стюартом звался длинный громоздкий инструмент, который Эмброуз хранил в кузове своей машины и использовал редко. Оставив Тома лежать голым на столе, он вышел из комнаты. Том услышал, как хлопнула входная дверь. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том лежал голым на столе. Свесив голову вправо, он смотрел, как бьется его сердце.
Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком. Оттуда он достал длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.
– Глубоко вдохни, – приказал Эмброуз, – и вспомни ваш первый поцелуй.
Том представил ужасную квартиру в подвале, в которой он раньше жил. Страшнее всего там был линолеум на кухонном полу. Весь испещренный следами от окурков и отпечатками ног. Утратив первоначальную белизну, он приобрел тот самый серый оттенок, который всегда казался грязным. Перфекционистка этого не вынесла. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она появилась у него на пороге с двумя ведрами ярко-синей краски и двумя малярными валиками.
– Отличная идея, – одобрил Том.
Они принялись красить пол. Начали на стыке ковра и линолеума. Работали с бешеной скоростью, продвигаясь спиной вперед. Красили участок прямо перед собой, делали несколько шагов назад и снова красили. Очень скоро их ноги уперлись в заднюю стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял взгляд и увидел, что Перфекционистка улыбается.
– И что, черт возьми, нам теперь делать? – спросил он.
Перфекционистка поцеловала его (идеально).

13. Anna

Тем вечером Тома начали одолевать боли в груди. Первый, острый, приступ случился в десять, согнув Тома пополам. Боль долго не отпускала, потом прошла. Спустя два часа все повторилось. К утру приступы накатывали уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, ее было лучше не трогать. Тогда Том позвонил Земноводному.


– Привет.


– Привет-привет.


– Ай! – сердце Тома снова пронзила боль.


– Что там у тебя?


– Болит в груди


– Резко прихватывает и долго не отпускает?


– Да


– Потом проходит, а потом снова болит?


– Ага.


– И так все чаще и чаще?


– Да уже и десяти минут не проходит.


– Высылаю специалиста.


– Что со мной?


– Он лучший в своей области.


– Да что же со мной такое?


– Это разбивается твое сердце, – пояснил Земноводный.


Проворный, специалист от Земноводного, прибыл через десять минут.


У него были мясистые ладони и крепкие пальцы с выпуклыми, очень подвижными суставами. Достав из заднего кармана красную тряпицу, Проворный промокнул лицо и спросил:


– Парень с сердцем – это ты?


– Я.


Проворный снял бейсболку, потом снова надел и деловито заявил:


– Приступим, весь день возиться у меня нет времени…


Том впустил его.


– Где тут кухня? – сразу спросил вошедший.


Через гостиную они прошли в кухню. Проворный уперся взглядом в кухонный стол.


– Прочный? – Тут он навалился всем весом на угол стола, потом опустился на колени и проверил все крепления под столешницей.


– Пойдет, – с этими словами Проворный принялся расчищать стол от посуды для завтрака и газет, затем скомандовал:


– Раздевайся!


Том стал расстегиваться.


– Лицом вниз! – велел Проворный, тыча пальцем в стол.


Том взобрался на стол нагишом. Лег. Линолеум столешницы холодил щеку.


Проворный нацепил на правую руку резиновую перчатку и всунул палец Тому в задницу. Том аж охнул. Тут мастер потянул за что-то, и в груди Тома раздался щелчок. Проворный перевернул Тома, и тот увидел, как его грудная клетка приподнялась, будто капот машины. Мастер поднял ее еще выше, под углом в сорок пять градусов, поставил одно из ребер как упор и принялся рыться внутри.


– Думай о своей девушке, – велел он.


– О жене, – поправил Том.


– Не важно, представь себе ее лицо.


Том представил лицо Перфекционистки.


– Думай о том, что в ее лице самое прекрасное, – требовал Проворный.


Тому вспомнился ее нос. Пальцы Проворного коснулись его сердца, и Том часто задышал. Мастер сунул руку под сердце и сжал его снизу, прямо в лоб Проворному брызнула струйка крови.


– Кажется, нашел, – заявил он и полез в задний карман, достал оттуда свою тряпицу и снова вытер лицо.


– И что там?


– Когда ты в последний раз тут все чистил?


– Никогда…


– Вот именно, – выдал Проворный. – Без Стюарда тут не обойтись.


Длинного и очень тяжелого Стюарда Проворный возил в багажнике грузовика и доставал редко. Оставив голого Тома лежать на столе, мастер вышел.


Слышно было, как открылась и потом закрылась дверь. Мастера не было пятнадцать минут, а Том все лежал на столе голышом. Вытянув шею и склонив вправо голову, он смотрел, как бьется его сердце.


Проворный вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Оттуда он вынул длинный острый предмет из нержавейки – это и был Стюард. Держать его Проворному приходилось обеими руками.


– Вдохни поглубже, – велел Проворный, – и вспомни, как вы первый раз поцеловались.
В памяти Тома всплыла неуютная квартира в подвальном этаже, где он жил. На полу в кухне лежал ужасный линолеум – весь истертый и прожженный сигаретами. Когда-то он был белым, но теперь посерел и казался грязным.


Перфекционистка не могла такого вынести. Однажды в среду, через пять дней после их первого настоящего свидания, она притащила два ведра ярко-синей краски для пола и два валика.


– А это мысль! – обрадовался Том.


И они принялись красить пол – прямо с того места, где заканчивался ковер и начинался линолеум. Пятясь назад, они закрашивали пол перед собой. Работали с бешеной скоростью, чуть отползали и снова красили. Заметить не успели, как уперлись спиной в кухонную стену. Тут и оказалось, что они загнали сами себя в угол. Том поднял глаза – Перфекционистка улыбалась.


– Ну и что будем делать? – спросил Том.


В ответ она его поцеловала (разумеется, безупречно).
 

14. AnyAniston

«Мои друзья моё биение сердца»

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый раз боль появилась в десять часов вечера. Она была острой и продолжительный. Его скрючивало от боли, но через некоторое время она угасала. Боль вернулась через два часа. Так продолжалось до самого утра, но она стала появляться чаще - через каждые десять минут. Боль, то приходила, то уходила. Перфи спала. Том не хотел ее беспокоить. Он позвал Амфи.

«Привет»- сказал Том.
«Хей»-сказала Амфи.
«Мммф» издал болезненный стон Том. Боль пронизывала его сердце.

«Что с тобой?»-взволновано спросила Амфи.
«Больно… в груди»- ответил Том.

А: «Какая боль? Острая и продолжительная?»
Т: «Да».
А: «Повторяющаяся?».
Т: «Да».
А: «Какой промежуток по времени?».
Т: «Каждые десять минут».
А:«Я сейчас пошлю за доктором».
Т: «Что со мной?».
А: «Он самый лучший из всех докторов, которых я знаю, он обязательно поможет тебе».
Т: «Скажи мне, что со мной?».
А: «Твое сердце выходит из строя».

Врача, о котором говорила Амфи, звали Амброс. Ему потребовалось десять минут, чтобы добраться до дома Тома.

У Амброса были мощные руки. У него были сильные пальцы с выпуклыми костяшками, полностью покрытые машинным маслом. Он вынул из заднего кармана красную тряпку и вытер ей лицо.

-Это у тебя сердце барахлит? спросил врач Тома.
-Да. Ответил Том.

Амброс снял свою бейсболку и перевернул ее козырьком на затылок. Он удивлено приподнял свои брови.

-У меня не весь день в запасе…
Том попятился к дверному проему.
-Где у нас кухня? спросил мужчина.

Том провел Амброса через гостиную на кухню. Взгляд врача упал на кухонный стол.

-Он прочный? Поинтересовался Амброс, наваливаясь всем своим весом на край стола. Наклонившись, он стал осматривать крепление ножек стола.

-Должно сработать.Сказал врач и начал очищать стол от тарелок с завтраком и газет.
-Раздевайся! Скомандовал Амброс.

Том начал раздеваться.
Врач указал на кухонный стол и сказал: «Ложись лицом вниз»
Том залез на кухонный стол. Он был абсолютно голым. Поверхность стола, сделанная из линолеума, слегка охлаждала лицо Тома.

Амброс натянул резиновую перчатку на правую руку. Он засунул свой палец в анус Тома. Том слегка вскрикнул. Амброс продвинул палец дальше и Том почувствовал, как что-то щёлкнуло в его груди. Врач повернул его на спину и Том увидел свою грудную клетку, она была распахнута как дверца от капота у автомобиля.Амброс приподнял грудную клетку Тома, подперев ее ребрами под углом 45 градусов и начал там копаться.

-Подумай о своей девушке. Сказал Амброс.
-Она моя жена. Ответил Том.
-Какая разница. Просто представь ее лицо.

Том представил лицо Перфи

-А теперь представь ее лучшую версию будущего

Том представил будущую версию своей возлюбленной. Он почувствовал руку Амброса на своем сердце. Том дышал медленно. Амброс переместил свою руку под сердце Тома и надавил. Струйка крови брызнула ему прямо в лицо.

«Это должно быть оно»-сказал Амброс, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.

Т: Что это? Что со мной?
Амброс: Когда ты последний раз здесь чистил?
Т: Никогда
Амброс: «Вот именно! Для этого мне нужен стюарт».

«Стюарт» это длинный и громоздкий инструмент, который редко где использовали и хранили в кузове грузовика Амброса. Оставив Тома голым на кухонном столе, Амброс вышел из комнаты.

Том услышал звук открывающейся, а затем закрывающейся двери квартиры. Амброса не было в течении 15 минут. Том все еще лежал голый на кухонном столе. Он наклонил шею вниз, ближе к сердцу и стал слушать его биение.

Амброс вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Затем он достал длинный и острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей, стали. Это и был «стюарт». Амброс держал его двумя руками.

«Сделай глубокий вдох»-посоветовал Амброс. И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее.

Том представил ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего было то, что пол на кухне был покрыт линолеумом, который был до ужаса потертым и покрыт прожжёнными отметинами от ботинок и сигарет. Из белого он превратился в серый и всегда был до ужаса грязным.

Перфи не выдержала этого. Однажды в среду, через 5 дней после первого их свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.

«Замечательная идея»-сказал Том
Они принялись красить пол. Они начали с того места, где лежал ковер. Они работали в разных направлениях в бешенном темпе. Они красили то, что было перед ними, затем отступали пару шагов и красили другие места. В мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Они нарисовали себя в углу. Том поднял глаза и увидел, что Перфи улыбается.

«Что черт возьми мы будем делать теперь?»-Спросил ее Том
Перфи поцеловала его (Это было идеально)

15. Arishik_kudryashik

Отрывок из книги «Все мои друзья — супергерои»

Эндрю Кауфман

Той ночью у Тома начались боли в груди. Впервые его скрутило часов в десять. Ощущения были острые и сильные, но вскоре боль утихла. Следующий приступ последовал часа через два. К утру они участились — мучали каждые десять минут. Перфекционистка спала. Том не собирался её тревожить, вместо этого позвонил Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — прозвучал голос Амфибия.

— А-ар, — простонал Том.

Сердце пронзила резкая боль.

— В чём дело?

— Боль... В груди.

— Резкая и сильная?

— Угу.

— Приступы повторяются?

— Ага!

— Как часто?

— Минут десять не проходит.

— Я вызываю врача.

— Что со мной?

— Есть один специалист, лучше не найти.

— Говори! Что со мной?!

— Твоё сердце вот-вот разобьётся, — последовал ответ Амфибии.

Эмброуз, знакомый врач Амфибии, появился у двери квартиры через десять минут.

В глаза бросались его мощные руки. Крепкие пальцы с выпирающими костяшки блестели, словно их натёрли маслом. Эмброуз вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

— Это у вас с сердцем проблемы? — спросил он Тома.

— Да.

Эмброуз снял бейсболку, потом снова натянул, вскинул брови.

— Время не ждёт.

Том наконец-то впустил его.

— Где у вас кухня? — спросил Эмброуз.

Том провёл Эмброуза из гостиной на кухню. Врач оценивающе осмотрел кухонный стол.

— Выдержит? — поинтересовался Эмброуз, опираясь на угол всем весом. Опустился на колени и проверил ножки. — Сойдёт, — заключил он и начал убирать оставшуюся после завтрака посуду и газеты. Затем скомандовал:

— Раздевайтесь.

Том принялся расстёгивать пуговицы.

Эмброуз указал на кухонный стол:

— Лицом вниз.

Том, абсолютно голый, забрался на кухонный стол. Гладкая поверхность столешницы неприятно холодила щёку.

Врач натянул резиновую перчатку на правую руку и ввёл один палец внутрь, отчего Том резко вдохнул. Эмброуз остановился, и в груди Тома что-то ёкнуло. Затем Эмброуз перевернул Тома, и тот увидел, что его грудная клетка распахнулась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял грудь, зафиксировав рёбра под углом в сорок пять градусов, и начал исследовать внутренности.

— Девушка есть? Думайте о ней, — приказал Эмброуз.

— Жена, — уточнил Том.

— Не имеет значения, просто представьте её лицо.

Том послушно представил лицо Перфекционистки.

— Думайте о любимых чертах, — продолжал Эмброуз.

Том вспомнил нос Перфекционистки. Он почувствовал, как Эмброуз касается сердца. Том часто и неглубоко задышал. Эмброуз продвигался всё глубже, затем надавил куда-то, и струйка крови брызнула ему в лицо.

— Похоже, нашёл, — сказал Эмброуз, вынимая тряпку из заднего кармана и вытирая лицо.

— Что? В чём дело?

— Когда последний раз была чистка?

— Ни разу не было.

— В этом-то и проблема, — ответил он. — Так, где же мой Стюарт...

Стюартом врач именовал длинный и массивный инструмент, который хранил в кузове фургона на исключительный случай. Оставив обнажённого Тома лежать на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.

Том прислушался: дверь квартиры открылась и закрылась. Эмброуз отсутствовал минут пятнадцать. Том так и лежал на кухонном столе, вытянув шею, наблюдая, как бьётся сердце.

Эмброуз вернулся с металлическим ящиком, из которого, держа обеими руками, извлёк длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали — тот самый Стюарт.

— Глубоко вдохните, — велел Эмброуз. — Вспомните ваш первый поцелуй.

Том вспомнил унылое полуподвальное помещение, где раньше жил. Пол на кухне, покрытый линолеумом, выглядел особенно печально — весь затоптанный ботинками и прожжённый сигаретами. Когда-то белый цвет давным-давно потускнел, пол неизменно казался грязным.

Увидев убогую картину, Перфекционистка решила действовать. Как-то в среду, спустя пять дней после первого настоящего свидания, она пришла с двумя вёдрами ярко-синей краски и валиками.

— Отличная идея, — отметил Том.

Вдвоём они принялись красить пол. Начали там, где проходила граница между ковром и линолеумом. Они стремительно двигались вглубь комнаты. Прокрашивали участок перед собой, затем отступали назад и проделывали то же самое. Очень быстро упёрлись ногами в заднюю стену кухни и оказались зажаты в углу. Том поднял голову и увидел, что Перфекционистка улыбалась.

— И что теперь делать? — спросил Том.

Вместо ответа Перфекционистка поцеловала его, как только она умеет.

16. Avonlea

‘All My Friends Are Superheroes’

Kaufman, Andrew.


Той ночью Том почувствовал боль в груди. Произошло это в десять вечера. Острая и изматывающая, боль скрутила Тома, но потом отпустила. Следующий приступ случился два часа спустя, к утру это повторялось каждые десять минут. Идеалистка спала, и он знал, что лучше ее не трогать. Том позвонил Человеку-амфибии.

– Привет, - сказал Том.

– Привет, - сказал Человек-амфибия

– А-а-а-а-а-а, - вырвалось у Тома, боль прошла сквозь сердце навылет.

– Что там у тебя?

– Боль в груди.

– Острая и изматывающая?

– Да.

– И повторяющаяся?

– Да!

– Всё чаще и чаще?

– Теперь уже меньше, чем через десять минут.

– Я отправляю доктора.

– Что со мной?

– Он - лучшее, что есть.

– Скажи, что со мной?

– Твоё сердце разбивается.

Доктора Человека-амфибии звали Бессмертный и через десять минут он уже стоял у двери. Большие ладони. Мускулистые, хорошо разработанные пальцы с узловатыми суставами. Бессмертный вытащил красный лоскут из заднего кармана и вытер лицо.

– Это у вас проблемы с сердцем? - спросил он Тома.

– У меня.

Бессмертный снял бейсболку. Снова надел её. Поднял брови:

– Моё время не безгранично…

Том отступил в дом.

– Кухня где? - спросил Бессмертный.

Через зал Том провел доктора в кухню. Глаза последнего остановились на кухонном столе.

– Крепкий? - поинтересовался Бессмертный, навалившись всем своим весом на угол стола.

Он встал на колени и исследовал стол с внутренней стороны. Резюмировал:

– Должно сработать.

И принялся убирать со стола остатки завтрака и газеты.

– Раздевайтесь, - скомандовал Бессмертный.

Том начал расстегивать пуговицы.

Бессмертный показал на стол.

– На живот, - скомандовал он.

Голый Том взобрался на стол. Клеенчатая поверхность стола холодила щеку. С громким хлопком Бессмертный натянул перчатку на правую руку и засунул палец Тому в анус. Том судорожно вдохнул. Бессмертный дернул и Том почувствовал щелчок в груди. Доктор перевернул его и Том увидел, как грудная клетка открылась, как крышка багажника. Бессмертный подпер ее ребром под углом в сорок пять градусов и начал прощупывать внутри.

– Думайте о своей подружке, - велел Бессмертный.

– О жене, - поправил Том.

– Как вам будет угодно, просто представляйте ее лицо.

Том представил лицо Идеалистки.

– Теперь вообразите лучшее в нем.

–Том нарисовал в своем воображении Идеалисткин нос. Он чувствовал, как доктор взялся за его сердце. Дышать стало тяжелее. Бессмертный обхватил сердце и сжал его снизу, тонкая струйка крови выстрелила вверх, в лицо доктору.

– Возможно, дело в этом, - сказал Бессмертный, вытягивая свой лоскут из заднего кармана и утирая им лицо.

– В чем, в чем дело?

– Когда последний раз чистили?

– Никогда я там не чистил.

– Вот именно, - согласился Бессмертный. - Тут без самого Стюарта не обойтись…

“Сам” Стюарт оказался длинным, громоздким орудием, которое Бессмертный использовал редко и держал в багажнике грузовика. Оставив Тома лежать голышом на кухонном столе, он вышел. Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Не было врача добрых пятнадцать минут. Он, как мог, вывернул шею, вниз и чуть вправо и наблюдал, как бьется его сердце. Вернулся Бессмертный с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он извлек оттуда что-то из нержавеющей стали, длинное и острое. Это был “сам” Стюарт. Врач держал Стюарта обеими руками. “Сделайте глубокий вдох”, проинструктировал он Тома. “И подумайте о том, как впервые поцеловали ее”.

Том представил ужасную подвальную квартиру, где он в то время жил. Самым ужасным был линолеум на кухонном полу, испещренный царапинами и сигаретными подпалинами. Давно уже не белый, теперь он посерел и вечно выглядел грязным. Идеалистка этого вынести не могла. Однажды в среду, через пять дней после их первого свидания, она появилась с двумя ведрами голубой краски и малярными валиками.

– Отлично придумано! - сказал Том.

Они принялись за покраску. Начали от края ковра и продолжили пятиться, закрашивая перед собой. Отступали на несколько шагов и красили следующий кусочек. И почти сразу уперлись спинами в стену. Они закрасили себя в угол.

Том поднял глаза. Идеалистка улыбалась.

– И что, черт побери, мы будем делать теперь? - спросил ее Том.

Идеалистка поцеловала его (идеально).
 

17. avornalino

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Впервые заболело в десять часов вечера. Боль была острой и продолжительной. Он согнулся пополам, и боль отступила. Через два часа в груди вновь заболело, а к утру приступы беспокоили каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что тревожить её нельзя. Он набрал номер Амфибии.

- Привет, - начал Том.

- Привет, - ответил Амфибия.

- Ахх, - произнёс Том. Сердце пронзило болью.

- Что случилось?

- В груди болит.

- Боль острая и продолжительная?

- Да.

- Приступы повторяются?

- Да!

- C каждым разом всё чаще?

- Чаще, чем через десять минут.

- Я отправляю к тебе врача.

- Что со мной?

- Он - лучший из всех.

- Скажи, что со мной!

- Твоё сердце разрывается, - ответил Амфибия.

Амброс, врач Амфибии, добрался до квартиры Тома за десять минут. У него были толстые руки c крепкими пальцами и выпуклыми, смазанными маслом костяшками. Он достал из заднего кармана красную тряпку и протёр лицо.

- Это у вас проблемы с сердцем? - спросил доктор Тома.

- Да.

Амброс снял свою бейсболку. И надел обратно. Он вскинул брови:

- У меня мало времени...

Том отошёл от дверного проёма.

- Где кухня? - спросил доктор.

Том провёл его на кухню через гостиную. Амброс окинул взглядом кухонный стол.

- Прочный? - поинтересовался он, наваливаясь всем телом на угол стола. Амброс присел на колени и осмотрел крепления под столешницей. - Сойдёт, - сказал он и принялся убирать со стола оставшуюся после завтрака посуду и газеты. - Раздевайтесь, - приказал он.

Том начал расстёгивать пуговицы.

Амброс указал на стол.

- Лягте лицом вниз, - сказал он.

Том разделся догола и забрался на стол. Линолеум столешницы холодил щеку.

Амброс надел на правую руку резиновую перчатку. Он засунул палец в задний проход Тома. Тот задохнулся от удивления. Амброс поднял палец выше, и Том почувствовал щелчок в груди. Амброс перевернул его на спину, и Том увидел, как грудь отсоединилась и распахнулась, будто капот автомобиля. Амброс поднял часть груди Тома, подперев её рёберной костью под углом 45 градусов. Он стал копаться внутри.

- Подумайте о своей девушке, - приказал доктор.

- О жене, - поправил Том.

- Без разницы, просто представьте её лицо.

В сознании Тома возникло лицо Перфекционистки.

- А теперь представьте её лучшую черту, - скомандовал Амброс.

Том представил её нос. Он чувствовал руку Амброса на своём сердце. Том сделал несколько неглубоких вдохов. Амброс просунул руку под сердце. Он что-то сжал внизу, и ему в лицо брызнула струйка крови.

- Это может быть оно, - сказал Амброс, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.

- Что? Что «оно»?

- Когда вы в последний раз это чистили?

- Никогда.

- Вот именно, - произнёс доктор. - Для этого мне понадобится Стюарт.

Стюарт оказался длинным и громоздким инструментом, который Амброс использовал редко и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на столе, Амброс вышел из кухни. Том услышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Амброса не было пятнадцать минут. Том все ещё лежал на столе, полностью голый. Он вытянул шею вниз и вправо и смотрел, как билось его сердце.

Амброс вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал оттуда длинный, острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это был Стюарт. Амброс держал его двумя руками.

- Сделайте глубокий вдох, - скомандовал доктор. - И вспомните ваш с ней первый поцелуй.

Перед мысленным взором Тома возникла ужасная квартира на цокольном этаже, в которой он жил раньше. Самым отвратительным в ней был кухонный пол, покрытый линолеумом, потёртостями от обуви и прожогами от сигарет. Больше не белый, а серый, он всегда выглядел грязным.

Перфекционистка его терпеть не могла. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя вёдрами ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

- Здравая мысль, - сказал Том.

Они стали красить пол. Начали с того места, где ковёр соприкасался с линолеумом. Красили в противоположную сторону и с бешеной скоростью. Они закрашивали тот участок, что был перед ними, затем отступали на несколько футов и повторяли то же самое. В мгновение ока их ступни коснулись задней стены кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял взгляд. Перфекционистка улыбалась.

- И что, чёрт возьми, нам теперь делать? - спросил он.

Она поцеловала его (идеально).

18. BlackBeauty

Все мои друзья – супергерои.
Эндрю Кауфман


Той ночью у Тома появилась боль в груди. Первая волна острой и ноющей боли была в десять часов вечера. Он согнулся пополам, и всё прошло. Боль вернулась через два часа, а к утру стала появляться каждые десять минут. Его жена, Идеалистка, спала, поэтому он не трогал её. Он позвонил своему другу Амфибии.

— Привет, — сказал Том.
— Привет.
— Ох, — вырвалось у Тома. Вспышка боли пронзила его сердце.
— Что такое?
— У меня боли в груди.
— Острые и ноющие?
— Да.
— Периодические?
— Да.
— Интервал уменьшается?
— Теперь чаще, чем каждые 10 минут.
— Я вызову врача.
— Что со мной?
— Он лучший врач.
— Скажи, что со мной!
— У тебя разбивается сердце, — ответил Амфибия.

Амвросий, доктор, которого вызвал Амфибия, прибыл через десять минут. Руки его были большими, пальцы мясистыми с торчащими костяшками, хорошо смазанные маслом. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер ею лицо.

— Это у тебя проблемы с сердцем? — он спросил Тома.
— Да.
Амвросий снял бейсбольную кепку и снова надел ее, поднимая брови.
— У меня нет времени торчать здесь весь день…
Том отошел к дверному проему.
— Где кухня? — спросил Амвросий.
Том провел его через гостиную на кухню. Глаза Амвросия обвели кухонный стол.
— Прочный? — поинтересовался он, наваливаясь всем весом на угол стола. Опустился на колени и осмотрел крепления под ним. — Выбора нет, сойдет, — и начал убирать оставшуюся посуду после завтрака вместе с газетами. — Раздевайся.
Том стал расстегивать пуговицы.
— Лицом вниз, — Амвросий указал на стол.

Обнаженный Том залез и лег. Поверхность столешницы холодила его щеку.

Амвросий натянул резиновую перчатку на правую руку. Он засунул один палец в задний проход Тома. Он ахнул. Амвросий потянул вверх, и Том почувствовал, как что-то щелкнуло у него в груди. Амвросий перевернул Тома, и он увидел, как его грудная клетка раскрылась, будто капот автомобиля. Амвросий приподнял грудную клетку Тома, подперев ее ребрами под углом в сорок пять градусов, и начал там ковыряться.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амвросий.
— У меня жена.
— Неважно, просто представь ее лицо.

У Тома всплыло лицо Идеалистки.

— Теперь представь ее лучшую черту лица.

Том представил её нос. Почувствовав руку Амвросия на своем сердце, сделал несколько неглубоких вздохов. Амвросий зашел за сердце, надавил, и резкая струя крови брызнула ему в лицо.

— Возможно, это оно, — сказал Амвросий, доставая из заднего кармана тряпку, вытирая лицо.
— Что? Что там?
— Когда в последний раз ты там убирался?
— Я никогда этого не делал.
— Вот именно. Мне нужен «Стюарт».

Стюартом он называл длинный громоздкий инструмент, который редко использовал и хранил в кузове своей машины. Амвросий вышел из комнаты, оставляя обнаженного Тома на кухонном столе.

Том слышал, как входная дверь открылась и закрылась. Доктор ушел на пятнадцать минут. Том все еще лежал на кухне. Он вытянул шею, приподнимая голову, поворачивая ее вправо, и наблюдал, как бьется его сердце.

Амвросий вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал длинный и острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это был «Стюарт». Амвросий держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох и подумай о первом поцелуе со своей женой.

Том представил ужасную квартиру на цокольном этаже, в которой он раньше жил. Худшей вещью был линолеум на кухне: протертый от ботинок и с прожженными местами от сигарет. Уже не белый, а серый, поэтому всегда выглядел грязным.

Идеалистка терпеть его не могла. Как-то в среду, пять дней спустя их официального первого свидания, она появилась с двумя банками светло-голубой краски и двумя валиками.

— Отличная идея, — сказал Том.

Они принялись красить пол. Начали со стыка ковра и линолеума. Они работали задом наперед в бешеном темпе. Начинали красить перед собой, затем отступали на несколько шагов и красили снова. В мгновение ока их ноги наткнулись на преграду – они прижали себя к стенке. Том поднял глаза и увидел, что Идеалистка улыбается.

— Что же нам теперь делать, черт возьми? — спросил Том.

Идеалистка поцеловала его (это было прекрасно).

19. BORA

из книги Эндрю Кауфмана "Все мои друзья — супергерои"


В ту ночь Том почувствовал, как в груди закололо. Все началось около десяти вечера: боль не прекращалась, жаля прямо в сердце. Том свернулся калачиком, и, кажется, это ненадолго помогло. Через два часа боль вернулась с новой силой и не отпускала, напоминая о себе каждые десять минут до самого утра. Он не мог потревожить сон Мисс Совершенства, поэтому он набрал Аквамену:


— Привет, — позвал Том.


— Привет, — ответил Аквамен.


— Черт! — скривился Том. Резкая боль прошила сердце внезапным ударом.


— Что такое?


— У меня болит сердце.


— Пронзает и не отпускает?


— Да.


— Но иногда прерывается?


— Да!


— С какой периодичностью?


— Последний раз был десять минут назад.


— Я вызвал тебе врача.


— Для чего?


— Он лучший из лучших.


— Но что со мной?!


— У тебя больное сердце — сообщил Аквамен.


Мудрец — врач, присланный Акваменом, — прибыл через десять минут. В глаза бросились его массивные руки с жилистыми ладонями и блестящими костяшками. Он вытащил из заднего кармана замызганный красный платок и промокнул лицо.


— Это у тебя сердце?


— Да, у меня.


Мудрец снял бейсболку, но тут же снова надел. Вопросительно подняв брови, он уточнил:


— Мы кого-то ждем?


Том тут же попятился внутрь.


— Где у тебя кухня?


Том провел Мудреца через гостиную на кухню. Глаза Мудреца устремились на стол.


— Он прочный? — поинтересовался он и тут же навалился всем телом на один угол. Опустившись на колени, Мудрец осмотрел все стыки.


— Сойдет, — одобрил он и стал расчищать поверхность от оставшихся после завтрака тарелок и бумаг.


— Раздевайся, — проинструктировал он.


Том вжикнул ширинкой. Мудрец кивнул на кухонный стол.


— На живот, лицом вниз.
Том улегся. Голым. На кухонный стол. Клеенка холодила его щеку.


Мудрец щелкнул перчаткой на правой руке и ввел палец в его задний проход. Том всхлипнул. В груди что-то надломилось, когда он почувствовал, как палец продвинулся вперед. После Мудрец перевернул Тома на спину, и его грудная клетка стала напоминать раскрытый капот автомобиля. Просунув одну руку под ребра и приподняв их таким образом, чтобы угол наклона над столом составлял сорок пять градусов, Мудрец уперся пальцами другой в незащищенную костями часть и начал там копошиться.


— Сейчас подумай о своей девушке, — скомандовал он.


— Я женат, — ответил Том.


— Без разницы, представь ее лицо.


Том нарисовал в воображении лицо Мисс Совершенства.


— А теперь только лучшие её черты, — дал команду Мудрец.


В сознании Тома всплыл нос Мисс Совершенства. Стараясь вдыхать как можно меньше, он чувствовал ладонь Мудреца прямо на своем сердце. Мудрец спустил руку, надавил снизу, и струйка крови брызнула ему в лицо.


— Возможно, в этом дело, — сказал он и полез за платком в свой задний карман, чтобы потом промокнуть лицо.


— Что? Что это было?


— Когда ты последний раз чистился?


— Я никогда не чистил, там.


— Это я уже понял, — ответил Мудрец. — Мне нужен Стюарт.


Стюартом был длинный и громоздкий инструмент, который в основном лежал у Мудреца в багажнике. Когда тот ушел, Том остался лежать на кухне голым. Он явственно расслышал, как входная дверь открылась, а затем закрылась. Мудреца не было пятнадцать минут, и все это время Том был разложен обнаженным на собственном кухонном столе. Он поднял голову и скосил глаза направо, пытаясь увидеть, как бьется его сердце.


Мудрец вернулся, неся продолговатый металлический ящик с инструментами. Оттуда он вытащил длинный тонкий и острый прибор из нержавеющей стали. Он-то и был Стюартом. Мудрец держал его обеими руками.


— Сделай глубокий вдох, — начал Мудрец, — и вспомни о твоем первом поцелуе с женой.


Том окунулся в воспоминания о своем ужасном жилье в подвале. Худшим из всего был линолеум на кухонном полу. Он весь был покрыт черными полосками от ботинок и следами от сигарет. Уже давно не белый, его цвет, если и был серым, то самым грязным его оттенком.


Мисс Совершенство терпеть не могла этот цвет. Однажды в среду она просто появилась на пороге с парой ведер ярко-синей краски и парой валиков. Это произошло спустя пять дней от их первого официального свидания.


— Отличная идея, — сказал тогда Том.


И они принялись красить пол. Начали с того места, где ковер начинал соседствовать с линолеумом, беспорядочно и яростно пятясь назад. Ни один сантиметр не смог скрыться от валика по мере того, как они продвигались спиной. В мгновение ока их ноги уперлись в заднюю стену кухни. Единственное не закрашенное место являлось углом, в котором они теперь ютились. Том поднял глаза и столкнулся с улыбкой Мисс Совершенства.


— И что нам теперь делать? — спросил он.


А она поцеловала его (совершенно идеально).

20. Breathtaking Jill

Вечером Тома начала преследовать боль в груди. Первый приступ случился ещё до полуночи и заставил Тома согнуться пополам, однако вскоре прошел. Второй приступ начался через два часа, а к утру они стали повторяться через каждые десять минут. Отличница спала, да и ничем не смогла бы помочь. Он позвонил Амфибии.

- Привет, - сказал Том.

- Привет, - ответил Амфибия.

- Ооо, - простонал Том. Острая раздирающая боль как раз пронзила его сердце.

- Что с тобой?

- Болит что-то в груди.

- Боль острая раздирающая?

- Да.

- И приступы повторяются?

- Да!..

- А промежутки все меньше?

- Уже меньше десяти минут.

- Сейчас пришлю тебе доктора.

- Но какого…

- Лучшего в этих местах не найдешь.

- Я хочу сказать, какого черта это со мной происходит?

- Сердце разбивается.

Обещанный доктор, Амвросий, прибыл через десять минут. У него были мощные руки, мускулистые узловатые пальцы пахли маслом. Он вытер лицо красной тряпкой, сунул ее в карман и спросил:

- Сердце – это у тебя?

- Да.

Амвросий снял бейсболку, потом снова надел ее и сказал:

- Ну и что ж, весь день тут будем стоять?

Том попятился и пропустил его в дом.

- Кухня сюда?

Том провел Амвросия через гостиную в кухню.

Амвросий направился прямиком к столу:

- Крепкий?

Он навалился всей своей массой на угол стола, затем присел и осмотрел места крепления ножек.

- Пойдёт. Раздевайся.

Амвросий начал собирать со стола тарелки от завтрака и газеты.

Том нерешительно начал расстёгивать рубашку.

- На живот, - Амвросий указал Тому на стол.

Голый Том вскарабкался на стол. Линолеум столешницы холодил щеку. Амвросий натянул на правую руку резиновую перчатку, и его палец оказался в заднем проходе Тома. Том ахнул, палец повернулся, и в груди у него что-то щелкнуло. Амвросий перевернул Тома на спину, и Том увидел, что его грудная клетка открывается, как будто откидная крыша у кабриолета. Амвросий подпёр грудину ребром под сорок пять градусов и начал ковыряться внутри.

- Думай о своей девушке, - приказал он.

- Мы уже женаты, - уточнил Том.

- Ничего страшного, просто представь себе ее лицо.

Том вообразил лицо Отличницы.

- Что в её лице тебе больше всего нравится? Представляй!

Том сосредоточился на безукоризненном профиле Отличницы. Рука Амвросия коснулась его сердца. Том глотал воздух. Амвросий подлез под сердце и что-то там надавил - струйка крови брызнула ему прямо в лицо.

- Да, пожалуй, - сказал Амвросий, вынул из кармана тряпку и вытер лицо.

- Что там? Что, док?

- Давно чистил тут?

- Никогда не чистил, - сознался Том.

- Ну вот, так и есть, - констатировал Амвросий. – Мне понадобится Сенешаль.

Сенешалем назывался особый громоздкий инструмент, который Амвросий редко использовал и возил в самом дальнем углу своего пикапа. Оставив голого Тома лежать на кухонном столе, Амвросий ушел за инструментом.

Том послушал, как открылась и затем закрылась входная дверь, а потом повернул шею так, чтобы лучше видеть сердце, и минут пятнадцать смотрел, как оно бьется.

Амвросий вернулся с длинным металлическим кейсом, из которого вынул острый гибкий инструмент из нержавеющей стали – это и был Сенешаль.

- Делаем глубокий вдох, - скомандовал Амвросий, - и вспомни, как вы первый раз поцеловались.

Том вообразил жутковатую полуподвальную берлогу, в которой он тогда жил. Линолеум на кухонном полу был весь затерт подошвами и покрыт ожогами от сигарет. Когда-то белый, он безвозвратно посерел и постоянно выглядел грязным.

Отличница не могла смириться с подобным. Однажды в среду, на шестой день после их первого официального свидания, она притащила две банки ярко-синей краски для пола и два валика.

- Отлично придумано, - сказал Том.

Они начали красить с того места, где кончался ковер, и быстро пятились назад, закрашивая пол перед собой. Очень скоро их пятки упёрлись в стену: они загнали себя в угол. Том поднял голову: Отличница улыбалась.

- Что же теперь делать? – спросил Том.

И тут Отличница поцеловала его – на твердую пятерку.

21. CCK

All My Friends Are Superheroes by Andrew Kaufman


В тот вечер у Тома заболело в груди. В десять вечера случился первый приступ: от острой боли Том согнулся пополам. Через два часа случился второй приступ. К утру боль обострялась каждые десять минут. Идеальность спала, и Том знал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Амфибии.


—Привет.


—Привет.


—А-а! – вскрикнул Том от боли, внезапно пронзившей сердце.


—Ты чего?


—Болит в груди.


—Как будто стреляет?


—Да.


—Приступы повторяются?


—Да!


—И учащаются?


—Каждые восемь минут уже.


—Срочно вызываю врача.


—Что со мной?


—Лучше его никого нет.


—Да скажи, что со мной происходит?!


—У тебя сердце разбивается...


Через десять минут в дверь к Тому постучал Амброуз, врач, которого вызвал Амфибия. Руки Амброуза были огромны, а крепкие пальцы – масленые, раздавшиеся в суставах. Врач вытащил из заднего кармана брюк красную тряпку, вытер лицо и спросил:


—С сердцем у вас?


—У меня.


Амброуз снял бейсбольную кепку, потом ее надел и вопросильно вскинул брови:


—Долго так стоять будем?


Том посторонился.


—Где кухня? – переступая порог спросил Амброуз.


Том провел его через гостиную в кухню. Амброуз сразу подошел к кухонному столу и спросил, налегая на него со всей силы:


—Крепкий?


Затем Амброуз опустился на колени и проверил все места креплений ножек к столешнице.


—Сойдет, – пробормотал он, принимаясь убирать со стола тарелки и газеты, оставшиеся после завтрака, и тут же бросил тоном не терпящим возражения:


—Раздевайтесь.


Том начал расстегивать рубашку.


Амброуз указал на кухонный стол и скомандовал:


—Ложитесь на живот.


Том в чем мать родила улегся на стол. Щекой прикоснулся к холодному ламинату столешницы.


На правую руку Амброуз с щелчком надел резиновую перчатку и засунул указательный палец в заднепроходное отверстие Тома. Том крякнул. Амброуз потянул пальцем вверх и в груди у Тома что-то щелкнуло. Он помог Тому перевернуться на спину, и Том увидел, что грудная клетка у него приоткрылась словно капот машины. Врач поднял грудную клетку, зафиксировал ее ребром и начал осмотр.


—Думайте о своей девушке, – снова скомандовал Амброуз.


—Жене.


—Без разницы. Просто представьте ее лицо.


Том представил лицо Идеальности.


—Теперь подумайте о самой красивой черте ее лица.


Том представил ее нос и почувствовал руку Амброуза на своем сердце. У Тома перехватило дыхание. Амброуз дотянулся до задней стенки сердца, крепко ее сжал и тонкая струйка крови выстрелила ему прямо в лицо.


—Похоже на то, – проговорил Амброуз, доставая из заднего кармана брюк тряпку и вытирая лицо.


—Что похоже?!... На что похоже?!


—Последний раз когда прочищали?


—Вообще никогда не прочищал!


—Оно и видно, – проворчал Амброуз. – Без Стюарта здесь не обойтись.


Стюартом назывался длинный и неудобный инструмент. Пользовались им редко и обитал он в недрах грузовика. Оставив Тома лежать на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты.


Хлопнула входная дверь. Наступила тишина. Минут пятнадцать Том в чем мать родила лежал на кухонном столе и, вытянув немного шею, смотрел на бьющееся сердце.


Вернулся Амброуз с длинным металическим ящичком для инструментов и вынул из него длинную, острую и тонкую трубку из нержавейки. Это и был Стюарт. Амброуз держал его обеими руками.


—Дышите, – скомандовал Амброуз, – и думайте о вашем первом поцелуе.


В памяти всплыла отвратная квартирка на цокольном этаже, которую Том тогда арендовал. Линолеум в кухне был просто ужасен: потертостей и дырок от сигаретных окурков было не счесть, а белый цвет давно превратился в грязно-серый.


Идеальность это все сильно раздражало. Как-то на пятый день после их первого свидания, в среду, она неожиданно появилась на пороге квартиры Тома. С двумя ведрами ярко-голубой краски для пола и парой малярных валиков.


—Отличная идея! – поддержал ее Том.


Они тут же принялись за дело. Красить начали линолеум на стыке с ковролином. Энергично работая, они двигались задом наперед: сначала красили ту часть, которая была перед ними, потом немного пятились назад, красили новую часть и так далее. Пока довольно быстро не уперлись в дальнюю стену кухни. Они закрасили себя в угол. Том посмотрел на Идеальность, она улыбалась.


—Ну и что, блин, теперь будем делать? – спросил Том.


В ответ Идеальность его молча поцеловала... и поцелуй ее был идеален.

22. Cenzor1998

Все мои друзья супергерои

Ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ начался в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Его буквально согнуло пополам, но приступ быстро закончился. Через два часа начался второй; к утру они стали повторяться каждые десять минут. Идеальная спала. Том знал, что лучше ее не беспокоить. Он позвонил Амфибии.

– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил Амфибия.
– Ахх, – прохрипел Том.
Его сердце пронзила острая боль.
– Что случилось?
– Боль в груди.
– Острая и продолжительная?
– Да.
– И при этом повторяется?
– Да!
– И все чаще?
– Да почти каждые десять минут уже.
– Я пришлю доктора.
– Что со мной?
– Он лучший из всех, кто есть.
– Скажи, что со мной!
– Сердечко у тебя барахлит, – сказал Амфибия.

Через десять минут у двери уже стоял личный врач Амфибии Амброз.

Руки его были крупными, пальцы мускулистыми, костяшки сильно выпирали, доктор находился в отличной форме. Он достал из заднего кармана красную тряпку и протер лицо.
– Это у тебя проблемы с сердцем? – спросил он Тома.
– Да.
Амброз снял бейсболку. Потом снова надел. У него приподнялись брови.
– Я не могу возиться с тобой весь день...
Том отступил, пропуская его в дом.
– Где кухня? – спросил Амброз,
Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд Амброза остановился на кухонном столе.
– Крепкий? – спросил он, навалившись всем весом на угол. Потом проверил крепления внизу. – Наверное, да, – сказал Амброз, затем принялся убирать со стола газеты и оставшуюся от завтрака посуду.

– Раздевайся, – приказал он.
Том принялся расстегивать рубашку.
Амброз указал на стол.
– Лицом вниз, – скомандовал он.

Том залез на стол. Совершенно голый. Покрытая клеенкой столешница холодила щеку. Раздался тихий щелчок – Амброз надел на правую руку резиновую перчатку. Он сунул палец в анус Тома. Тот охнул. Амброз вытащил палец, Том почувствовал, как что-то щелкнуло в груди. Амброз перевернул его на спину, Том увидел, что его грудь раскрылась, словно капот машины. Амброз раздвинул грудь Тома так, что ребра встали под углом в сорок пять. Затем принялся там ковыряться.

– Думай о подружке, – велел он.
– Жене, – поправил Том.
– Неважно, представь ее лицо.
Том представил лицо Идеальной.
– Теперь представь самую лучшую часть ее лица, – велел Амброз.

Том представил нос жены. Он почувствовал руку Амброза на своем сердце. Том мелко и часто дышал. Амброз, запустил руку под его сердце. Он сжал его, в лицо доктору брызнула струйка крови.

– Вот, наверное, тут проблема, — сказал Амброз.
Не прекращая возиться с сердцем, он достал из кармана тряпку и вытер лицо.

– Что? Что там?
– Ты когда в последний раз его чистил?
– Я никогда его не чистил.
– Ну да, — сказал Амброз. — Мне тут Стюарт нужен.

Стюартом Амброз называл длинный громоздкий инструмент, которым пользовался редко, вот он и валялся в багажнике грузовика. Доктор вышел из комнаты, оставив Тома лежать голым на столе в одиночестве.

Том услышал, как открылась и закрылась дверь. Амброза не было минут пятнадцать. Том так и лежал голым на столе. Он вытянул шею вниз и чуть вправо. Его сердце билось. Амброз вернулся с вытянутым железным ящиком. Он достал оттуда длинный и острый инструмент из нержавеющей стали. Тот самый Стюарт. Амброз держал его двумя руками.

– Сделай глубокий вдох, – велел он. – И вспомни как впервые поцеловал ее.

Том представил ту жуткую квартиру, расположенную на цокольном этаже, в которой жил тогда. Хуже всего был линолеум на полу кухни. Всюду в царапины от обуви, да черные пятна от окурков. Раньше он был белым, а теперь приобрел грязно-серый оттенок. Такого Идеальная вынести не могла. Однажды в среду, через пять дней после того, как они начали встречаться, она пришла с двумя ведрами ярко синей краски и двумя роллерами.

– Отличная идея, — сказал Том.

Они принялись красить пол. Начали там, где линолеум смыкался с ковром. Они работали в быстром темпе, двигаясь спинами вперед. Влюбленные закрашивали все перед собой, немного отступали назад, и снова закрашивали. И так до тех пор, пока их пятки не уперлись в стену кухни. Сами «закрасили» себя в угол.
Том поднял голову, Идеальная улыбалась.

– И что за ерундой мы тут страдаем? – спросил ее Том.
Идеальная поцеловала его (Идеальным поцелуем).

 

23. chorven

from ‘All My Friends Are Superheroes’

Kaufman, Andrew.

Той ночью Тома замучили боли в груди. Первый спазм случился в десять вечера. Боль была острая и продолжительная. Он согнулся пополам, но в конце концов боль прошла. Новый приступ наступил два часа спустя; к утру его уже скручивало каждые десять минут. Леди Совершенство спала, и будить ее было бесполезно. Он позвонил Человеку-лягушке.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — откликнулся Человек-лягушка.

— А-а! — вырвалось у Тома. Грудь прошило болью.

— Что такое?

— В груди болит.

— Боль острая и продолжительная?

— Ага.

— Но периодически отступает?

— Да!

— Приступы случаются все чаще?

— Теперь как минимум раз в десять минут.

— Я пришлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший в своем деле.

— Скажи, что со мной творится!

— Тебе разбили сердце, — сказал Человек-лягушка.

Через десять минут Амброз, врач Человека-лягушки, был на месте.

У него были здоровенные ручищи с мускулистыми пальцами и крупными костяшками, которые двигались как хорошо отлаженный механизм. Он вытащил из заднего кармана штанов красную тряпку и промокнул лицо.

— Это у тебя тут сердце? — спросил он Тома.

— Да.

Амброз снял бейсболку, потом опять нахлобучил ее на голову и вопросительно поднял брови.

— Время деньги…

Том отступил, пропуская его в квартиру.

— Где тут кухня? — спросил Амброз.

Том провел его на кухню через гостиную. Взгляд Амброза устремился к обеденному столу.

— Крепкий? — спросил Амброз, наваливаясь на угол стола всем телом. Потом опустился на колени и придирчиво осмотрел ножки. — Сойдет. — Он поднялся и смел со стола посуду и газеты — Раздевайся.

Том начал расстегивать рубашку.

Амброз указал на стол.

— Лицом вниз, — распорядился он.

Том залез на стол. Без одежды было зябко, пластик столешницы холодил щеку.

Амброз со щелчком натянул на правую руку резиновую перчатку. Ввел один палец Тому в задний проход. Том охнул. Амброз что-то подцепил пальцем и дернул, и у Тома хрустнуло в груди. Амброз перевернул его на спину, и Том увидел, что его грудь раскрылась, словно автомобильный багажник. Амброз раскрыл ее шире, подперев реберной костью под углом в сорок пять градусов, и завозился с чем-то внутри.

— Подумай о своей девушке, — велел Амброз.

— Жене, — сказал Том.

— Неважно, просто представь ее лицо.

Том вызвал в памяти лицо Леди Совершенства.

— А теперь сосредоточься на той части ее лица, которая тебе нравится больше всего, — приказал Амброз.

Том вспомнил ее нос. Он почувствовал, как рука Амброза ложится ему на сердце, и прерывисто задышал. Амброз коснулся чего-то за сердцем, сжал, так что струйка крови брызнула ему в лицо.

— Так вот оно в чем дело, — пробормотал Амброз, вытащил из кармана тряпку и отер пот с лица.

— В чем? Что там?

— Когда ты в последний раз проводил здесь чистку?

— Никогда.

— Вот и я о том же, — сказал Амброз. — Тут нужен Стюарт.

Стюарт был длинным громоздким инструментом, который Амброз хранил в грузовичке и редко применял. Он вышел, оставив Тома на обеденном столе.

Дверь в квартиру открылась и снова захлопнулась. Амброза не было пятнадцать минут. Том так и лежал голышом на столе. Вытянув шею и повернув голову вправо, он смотрел, как бьется сердце.

Амброз вернулся с продолговатой металлической коробкой в руках. Извлек из нее длинный, острый и тонкий инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел он. — И вспомни ваш первый поцелуй.

Том вспомнил замызганную квартирку в подвале, в которой тогда жил. Хуже всего был линолеум на кухне. Он был весь покрыт царапинами от ботинок и следами затушенных о него сигарет. Когда-то он был белым, но теперь навсегда стал грязно-серым.

Леди Совершенство не могла с этим смириться. Как-то в среду, спустя пять дней после их первого настоящего свидания, она явилась к нему с двумя ведрами ярко-голубой краски для полов и двумя валиками.

— Отличная идея, — сказал тогда Том.

И они стали красить пол. Начали на стыке линолеума и ковра, постепенно отступая назад и работая с бешеной скоростью. Красили перед собой, потом отступали на пару шагов и повторяли процедуру. Они и заметить не успели, как уперлись спиной в стену — сами себя загнали в угол. Том поднял глаза и увидел, что Леди Совершенство улыбается.

— И что нам, черт побери, теперь делать? — спросил он ее.

Леди Совершенство его поцеловала (поцелуй, разумеется, был совершенен).

24. Cranberry S.

Из произведения «Все мои друзья – супергерои»

Эндрю Кауфман

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была резкой и продолжительной. Том согнулся пополам, но вскоре его отпустило. Другой приступ последовал двумя часами позже, а к утру боль повторялась уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что будить её не стоит. Он позвал Амфибию.

– Привет, – сказал Том.

– Привет, – ответила Амфибия.

– Оаааа, – застонал Том. Боль пронзила сердце.

– Что с тобой?

– В груди болит.

– Резко и продолжительно?

– Да.

– То пройдет, то опять?

– Да!

– И всё чаще?

– Теперь уже меньше десяти минут.

– Я вызываю врача.

– Что со мной?

– Он лучший из тех, что есть.

– Да говори уже, что со мной?!

– У тебя отказывает сердце, – сказала Амфибия.

Через десять минут Эмброуз, врач Амфибии, был уже у дверей Тома. У него были лоснящиеся от жира мускулистые пальцы с торчащими костяшками. Он вытащил из заднего кармана брюк красный платок и вытер лицо.

– Ты тот парень с проблемным сердцем? – спросил он Тома.

– Да.

Эмброуз снял бейсболку. Затем снова надел. Вопросительно вскинул брови.

– У меня мало времени…

Том посторонился и пропустил его.

– Где кухня? – спросил Эмброуз. Том проводил его на кухню через гостиную. Взгляд Эмброуза остановился на кухонном столе.

– Прочный? – спросил Эмброуз, всем весом навалившись на край стола. Затем нагнулся и рассмотрел крепления.

– Пойдет, – сказал он и начал убирать со стола тарелки и газеты. – Раздевайся, – скомандовал он.

Том начал расстегивать пуговицы. Эмброуз указал на кухонный стол.

– Лицом вниз, – сказал он.

Том забрался на стол. Совершенно голый. Щекой он чувствовал холодное покрытие стола. Эмброуз надел на правую руку резиновую перчатку. Затем надавил Тому где-то в районе копчика. Том охнул. Эмброуз начал продвигаться выше, и Том почувствовал щелчок в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, как капот машины. Эмброуз приподнял грудную клетку Тома, повернув ребро на сорок пять градусов так, чтобы она оставалась приоткрытой. Он начал ощупывать внутри.

– Думай о своей девушке, – скомандовал Эмброуз.

– Жене, – сказал Том.

– Не важно, просто представь её лицо.

Том вообразил лицо Перфекционистки.

– А теперь представь её самую лучшую черту, – велел Эмброуз.

Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал, как Эмроуз дотронулся до его сердца. Том часто задышал. Эмброуз начал ощупывать позади сердца. Затем нажал снизу, и оттуда резко ударила струйка крови, угодив Эмброузу прямо в лицо.

– Похоже, вот оно, – сказал Эмброуз, вытащив платок из заднего кармана и вытирая лицо.

– Что? Что там?

– Когда тебе тут чистили в последний раз?

– Мне никогда там не чистили.

– Вот именно, – сказал Эмброуз. – Для этого мне нужен Стюарт.

Стюарт оказался длинным громоздким инструментом, которым Эмброуз редко пользовался и держал в багажнике грузовика. Оставив голого Тома на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты. Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том лежал голым на кухонном столе. Он выгнул шею направо и смотрел, как бьется сердце. Эмброуз вернулся с длинной металлической коробкой инструментов. Он достал длинный и острый инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.

– Глубоко вдохни, – велел Эмброуз. – И вспомни ваш первый поцелуй.

Том вспомнил то ужасное подвальное помещение, в котором жил тогда. Хуже всего был линолеум на кухне. Он весь был в следах от ботинок и сигаретных окурков. Когда-то белый, он стал серым и всё время выглядел грязным. Перфекционистка терпеть его не могла. Как-то раз в среду, пять дней спустя после их первой официальной даты, она явилась с двумя ведрами ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

– Отличная идея, – сказал Том.

Они приступили к покраске пола. Начали от места стыка линолеума с ковром и стали рьяно продвигаться в обратном направлении. Они красили перед собой, затем пятились назад примерно на метр и опять красили. Очень быстро они уперлись в заднюю стену кухни. Они закрасили себя в угол. Том поднял глаза на Перфекционистку, она улыбалась.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил её Том.

И она его поцеловала (идеально).

25. Daria Maks

В тот же вечер Том почувствовал себя плохо. Было около десяти, когда его грудь пронзила острая боль. От нее его согнуло пополам, но быстро отпустило. Второй приступ случился через два часа. К утру они одолевали его каждые десять минут. Мисс Совершенство все это время крепко спала. К тому же, он знал, что ее нельзя трогать. Он позвонил Ихтиандру.

— Привет, — произнес Том.

— Привет, — сказал Ихтиандр.

— Ох, черт! — в груди у Тома сильно кольнуло.

— Что случилось?

— Грудь болит.

— Боль сильная?

— Да.

— Не проходит? Приступы повторяются?

— Ага.

— Как часто?

— Почти каждые десять минут.

— Я отправлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший в своем деле.

— Да что со мной? Скажи!

— У тебя разбивается сердце, — ответил Ихтиандр.

Через десять минут Эскулап, тот самый доктор, про которого говорил Ихтиандр, был у Тома. Руки у Эскулапа были сильные, пальцы на руках были мощные, мускулистые, с выпирающими костяшками. Он достал из заднего кармана красный клочок ткани и протер им лицо.

— Это ты парнишка с сердцем? — спросил он.

— Ага.

Он перевернул свою бейсболку козырьком назад, поднял брови и сказал: — Так и будем тут торчать весь день или впустишь меня?
Том впустил его в дом.

— Кухня где? — спросил Эскулап.

Том проводил его. Эскулап сразу же остановил взгляд на кухонном столе.

— Прочный? — спросил он, завалившись всем весом на край стола.

Он осмотрел ножки стола и заключил: — Должен выдержать. Затем он убрал со стола тарелки и газеты, оставленные после завтрака, и скомандовал Тому: — Раздевайся.

Том снял одежду.

— На живот, — сказал Эскулап, указав на кухонный стол.

Он лег. Гладкая поверхность стола холодила его щеку.

Эскулап надел на правую руку медицинскую перчатку и ввел в задний проход Тома палец. Том охнул. Он потянул что-то внутри него, и в груди раздался щелчок. Эскулап перевернул его на спину. Том увидел, как его грудь вдруг распахнулась прямо как капот автомобиля. Доктор приподнял грудную клетку ребром словно домкратом и стал в ней копаться.

— Думай о своей девушке, — скомандовал он.

— Она моя жена, — ответил ему Том.

— Да без разницы, просто представь ее лицо.

Том подчинился. Он представил лицо Мисс Совершенства.

— Так, а теперь подумай о черте ее лица, которая нравится тебе больше всего.

Том сразу же представил ее нос. Он почувствовал руку Эскулапа на своем сердце. Том часто и поверхностно дышал. Эскулап тем временем ковырялся где-то в области за сердцем. Он надавил на что-то исподнизу, и струйка крови брызнула ему прямо в лицо.

— Кажется, я понял, — сказал он, снова доставая из заднего кармана клочок ткани и вытирая им лицо.

— Что? Что вы поняли?

— Когда в последний раз ты приводил тут все в порядок?

— Никогда.

— То-то и оно, — сказал Эскулап, — это работа для Стюарта.

Стюартом он называл длинный и громоздкий инструмент, которым он редко пользовался и хранил в кузове своего грузовичка. Эскулап ушел за ним.
Том слышал, как входная дверь открылась и закрылась. Доктора не было пятнадцать минут. Том все это время лежал на кухонном столе абсолютно голый. Он наклонил голову и увидел, как бьется его сердце.

Вскоре Эскулап вернулся, неся металлический ящик с инструментами. Он достал из ящика длинный и острый прибор из тонкой нержавеющей стали. Стюарт собственной персоной. Эскулап взял инструмент двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — сказал он, — и вспомни ваш первый поцелуй.

Том представил ту ужасную квартиру на цокольном этаже в которой он когда-то жил. Хуже всего в ней был линолеум в кухне: зашарканный, местами прожжённый окурками и отвратительного грязно-серого цвета.Мисс Совершенство терпеть его не могла. В среду, пять дней после их первого свидания, она пришла к нему с двумя банками ярко-синей краски для пола и двумя валиками.

— Прекрасная мысль, — поддержал ее Том.

Они принялись за работу. Начали с места, где заканчивался ковер и начинался линолеум. Они двигались в обратном направлении от входа в кухню. Работа шла довольно быстро, они красили кусочек перед ними, затем делали пару шагов назад и закрашивали новый кусок. В два счета их ноги уже упирались в стену. Они закрасили себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Мисс Совершенство улыбается.

— Ну и что нам теперь делать? — спросил Том.

Она поцеловала его. Это было совершенно.

26. Daria.D

из «Все мои друзья Супергерои»
Эндрю Кауфман
Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ был в 10 вечера. Боль была острой и непродолжительной. Его скрючило пополам, но вскоре боль прошла. Следующий приступ случился двумя часами позже; к утру перерыв между приступами сократился до 10 минут. Идеальность спала, и Том знал, что трогать ее не стоит. Он позвонил Человеку-Амфибии.
«Привет», — сказал Том.
«Привет», — сказал Человек-Амфибия.
«Аааа», — прокряхтел том. Боль пронзила сердце.
«Что с тобой?»
«Боль в груди»
«Острая и непродолжительная?»
«Да»
«Периодически повторяется?»
«Да»
«Как часто?»
«Меньше, чем 10 минут»
«Я пришлю тебе доктора»
«Что со мной?»
«Он самый крутой»
«Скажи мне что с мной!»
«У тебя сердце отказывает», — сказал Человек-Амфибия.
Амброзию (доктору Человека-Амфибии) потребовалось 10 минут, чтобы добраться до квартиры Тома.
Руки доктора были огромными. Крепкие пальцы с выпуклыми костяшками двигались, как механические. Док вытащил из заднего кармана красный носовой платок и протер лицо. «Это ты с сердцем?» — спросил он Тома.
«Да»
Амброзий снял кепку. Затем надел обратно. Его брови поползли вверх. «Так и будем тут стоять?..»
Том отошел, освободив проход.
«Где кухня?» — спросил Амброзий.
Том проводил доктора на кухню через гостиную. Взгляд Амброзия упал на кухонный стол.
«Крепкий?» - спросил Амброзий, навалившись всем телом на край стола. Док наклонился и осмотрел крепления столешницы снизу. «Должен выдержать», — сказал он и стал убирать со стола газеты и посуду, оставленные после завтрака. «Раздевайся», — скомандовал он.
Том стал расстегивать пуговицы рубашки.
Амброзий указал на стол. — «Лицом вниз», — сказал он.
Том забрался на кухонный стол, раздевшись догола. Щекой он почувствовал холодную клеенчатую скатерть.
Амброзий щелкнул резиновой перчаткой, надев ее на правую руку, и вставил палец прямо в анус Тома. Тот схватил ртом воздух от неожиданности. Док потянул руку на себя и Том почувствовал легкий щелчок в груди. Амброзий перевернул больного на спину и Том увидел, как его грудная клетка открылась, словно капот автомобиля. Доктор приоткрыл грудную клетку Тома, подперев ее реберной костью под углом сорок пять градусов и стал копошиться внутри.
«Подумай о своей девушке», — сказал Амброзий.
«О жене», — ответил Том.
«Неважно, представь ее лицо»
Том представил лицо Идеальности.
«А теперь представь любимую часть ее тела», — Амброзий продолжал давать инструкции.
В голове Тома возник образ носа Идеальности. И тут Том почувствовал руку Амброзия у себя на сердце. Дыхание его стало поверхностным. Доктор завел руку глубже под сердце Тома и слегка надавил. Струйка крови брызнула доку в лицо.
«Это скорее всего оно», сказал Амброзий, доставая платок из заднего кармана и вытирая лицо.
«Что? Что оно?»
«Когда в последний раз ты наводил здесь порядок?»
«Я никогда не наводил здесь порядка»
«Это видно», — сказал Амброзий. — «Здесь мне понадобится Стюарт.»
Стюартом назывался длинный, громоздкий инструмент, который доктор использовал редко, в основном тот лежал в багажнике. Оставив Тома лежать голым на столе, Амброзий вышел из комнаты.
Том слышал, как дверь в квартиру сначала открылась, затем закрылась. Амброзия не было минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе, выгибая шею, в попытке увидеть его бьющееся сердце.
Амброзий вернулся, держа в руках ящик для инструментов. Он достал из ящика длинный и острый стальной инструмент — это был Стюарт. Инструмент был увесистый и Амброзий был вынужден держать его обеими руками.
«Сделай глубокий вдох», — произнес Амброзий, — «и вспомни ваш первый поцелуй.»
Том закрыл глаза и вспомнил захолустную квартирку на цокольном этаже, в которой он когда-то жил. Самое жуткое, что в ней было – это линолеум на кухне. Черкаши от обуви и выжженные пятна от сигарет покрывали весь пол. Когда-то белый пол теперь выглядел грязным и серым.
Идеальность его ненавидела. Однажды в среду, через пять дней после их официального первого свидания, она пришла с ведром краски для пола и двумя валиками.
«Отличная идея», — сказал Том.
Они принялись красить пол. Начали с места стыка ковра с линолеумом и, работая с невероятной скоростью, закрашивали все пространство перед собой, отступая понемногу назад. Они продолжали красить, пока совсем скоро не уперлись в стену, загнав себя в угол. Том поднял глаза на улыбающуюся Идеальность.
«И что нам теперь делать?» — спросил он.
Идеальность ничего не сказала, а лишь поцеловала его (идеально).

27. Dasyy

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первая появилась в десять вечера. Она была пронзающей и продолжительной. Ощущение усилилось, но вскоре прошло. Следующая настигла через два часа, к утру же они появлялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что не стоит ее беспокоить. Он позвонил Амфибии.
- Привет, - сказал Том.
- Привет, - ответил Амфибия.
- Оххх, - сказал Том. Боль пронзила его сердце.
- Что случилось?
- Боль в груди.
- Острая и долгая?
- Да.
- Повторяющаяся?
- Да.
- С большой частотой?
- Сейчас меньше 10 минут.
- Я вызываю врача.
- В чем дело?
- Он лучший из всех.
- Скажи мне, в чем дело?
- Твое сердце рвется, - произнес Амфибия.
Спустя десять минут к двери Тома прибыл Эмброуз, врач Амфибии.
Руки Эмброуза были жилистыми с сильными пальцами, костяшки которых выступали, как шарниры. Он достал красную тряпку из заднего кармана и вытер ею лицо. - Ты тот парень с сердцем?- спросил Том.
-Да.
Эмброуз снял бейсболку. Затем обратно вернул ее на голову и рассудительно поднял брови. - У меня нет целого дня...
Том отстранился назад из дверного проема.
- Где кухня?- спросил Эмброуз.
Том провел Эмброуза через гостиную на кухню. Глаза Эмброуза остановились на кухонном столе.
- Он прочный?- поинтересовался Эмброуз, склонившись на угол стола. На коленях он начал проверять крепления снизу. - Сойдет,- сказал Эмброуз и начал убирать со стола посуду с завтрака и газеты.
- Разденься,- приказал он.
Том приготовился расстегивать пуговицы.
Эмброуз указал на кухонный стол. - Лицом вниз, - сказал он.
Том разделся догола и забрался на кухонный стол. Щека его коснулась холодной пластиковой столешницы.
Резиновая перчатка была натянута на правую руку Эмброуза. Он вставил один палец в анус Тома. Том задыхался. Эмброуз вынул руку, и Том почувствовал, как в его груди раздался хруст. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка раскрылась, словно капот машины. Эмброуз зафиксировал её под углом реберной костью и начал копаться внутри.
- Думай о своей девушке,- приказал Эмброуз.
- О моей жене,- сказал Том.
- Неважно, просто представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки. Он почувствовал, как рука Эмброуза коснулась его сердца. Том начал дышать поверхностно. Эмброуз протянул руку к его сердцу. Сжал снизу, и струйка крови хлынула вверх, ударив в лицо Эмброузу.
- Возможно, это именно то, что нам нужно, - сказал Эмброуз, потянувшись к заднему карману, доставая тряпку и вытирая лицо.
- Что? Что это?
- Когда ты в последний раз это чистил?
- Я никогда это не чистил.
- Именно,- сказал Эмброуз. - Мне понадобится Стюарт для этого.
Стюарт был длинным, громоздким инструментом, который Эмброуз редко использовал и хранил в задней части своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.
Том слышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Эмброуза не было пятнадцать минут. Тело Тома лежало обнаженным на кухонном столе. Он повернул шею вниз и вправо и наблюдал, как бьется его сердце.
Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Из него он извлек длинный острый инструмент из нержавеющей стали. Это был Стюарт. Руки Эмброуза держали его.
- Сделай глубокий вдох, - сказал Эмброуз. - И вспомни, как впервые ты поцеловал ее.
Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой когда-то жил. Особенно неприятным был линолеумный пол на кухне. Потертости от сапог и сигаретные ожоги заполонили его пространство. Цвет его уже не напоминал белый, он все больше походил на серый, который всегда выглядел грязным.
Перфекционистке было это невыносимо. В одну из сред, через пять дней после их первого официального свидания, она явилась с двумя ведрами васильковой краски и двумя валиками для пола.
- Отличная идея,- сказал Том.
Они принялись за покраску пола. Начали с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они яростно красили задом наперед, не так как обычно следует. Сначала они красили то, что находилось прямо перед ними, затем отступали назад на несколько шагов и красили уже это. В один миг их ноги коснулись задней стенки кухни. Они оказались в тупике. Том поднял голову, и Перфекционистка улыбалась.
- Что нам теперь делать?- спросил ее Том.
Перфекционистка поцеловала его и все стало безупречно.

28. dnia

Той ночью у Тома впервые заболело в груди. Поплохело ему часов в 10 вечера. Боль была долгой и острой. Скрючившись, он переждал первый из приступов. Через два часа начался следующий; к утру перерывы между болями были по 10 минут. Безупречница спала, и он знал, что сейчас её лучше не трогать. Посему он позвонил Двуликому.
— Алло, — произнёс Том.
— Алло, — ответил Двуликий.
— Ах! — прокричал Том, как только боль пронзила его сердце.
— Что такое?
— В груди у меня болит.
— По долгу? Режет?
— Да.
— Но сами боли периодические?
— Да!
— А промежуток большой?
— Сейчас — меньше десяти минут.
— Окей, я вышлю доктора.
— Что со мной?
— Он лучший в своём деле и со всем обязательно справится.
— Я спрашиваю, что со мной!?
— Сердце твоё рушится, — наконец ответил Двуликий.
У Эмброуза, доктора, которого послал Двуликий, ушло минут десять, чтобы оказаться у двери Тома.
Руки доктора были крупные: мускулистые пальцы и, будто маслом смазанные, выпуклые костяшки. Достав из заднего кармана тряпку, он протёр ею своё лицо.
— Это у вас с сердцем проблемы? — спросил он у Тома.
— Верно.
Эмброуз снял бейсболку. После вновь надел её. Он вскинул брови.
— Я весь день тут торчать не буду...
Том отошёл от дверного проёма.
Где кухня? — поинтересовался Эмброуз. Том провёл его через гостинную. Взор Эмброуза пал на кухонный стол.
Он надёжный? — поинтересовался Эмброуз и проверил его, навалившись на один из углов всем своим весом. Встав на колени, он проверил все крепления снизу стола.
— Пойдёт, — решил он, убирая тарелки с завтрака и газеты, — раздевайтесь, — последовал указ.
Том начал расстёгивать рубашку. Эмброуз указал на стол.
— Лицом вниз, — сказал он.
Том лёг на стол, будучи уже раздетым. Его похолодила линолеумная поверхность стола. Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку. А после стал засовывать палец в анус Тома. Том ахнул. Когда Эмброуз остановился, Том почувствовал щелчок в своей груди. Эмброуз перевернул его, и Том почувствовал облегчение в открывшейся, словно капот автомобиля, груди. Эмброуз раскрыл её, оставляя в открытом положении под углом в 45 градусов при помощи одной из костей. После стал копаться внутри.
— Подумай о своей девушке, — посоветовал доктор.
— Жене, — поправил Том.
— Кем бы она ни была, просто представь ее лицо.
Том подумал о Безупречнице.
— А теперь представь то, что тебе в ней нравится больше всего, — направил Эмброуз.
В сознании Тома всплыл её нос. Рука доктора коснулась сердца Тома. Дышать полной грудью не удавалось. Эмброуз уже полез за сердце. Он сжал его исподнизу, после чего на его лицо брызнула струя крови.
— Кажется, оно, — решил он, залезая в задний карман за тряпкой, чтобы вытереть лицо.
— Я не понял, что это?
— Ты когда последний раз чистился?
— Никогда.
— Так и думал, — сказал Эмброуз, — тут нужна помощь Стюарта.
Так называемый Стюарт — это длинная большая штука, которую Эмброуз почти не использовал и хранил где-то в закромах своей машины. Оставив голого Тома на кухонном столе, Эмброуз покинул комнату.
Том просто послушал за хлопаньем двери. Доктора не было минут 15. Том лёг обнажённым телом на кухонный стол. Он приподнял голову, наклонив её вправо, и проследил за биением своего сердца.
Эмброуз вернулся с длинным металлическим инструментом в руках. Он достал острую штуку из нержавейки. Это и был Стюарт. Эмброузу приходилось держать его двумя руками.
Глубоко вдохни, — направил доктор, — и подумай о вашем с ней первом поцелуе.
Тому сразу представилась отвратная подобная подвалу квартирка, в которой ему доводилось жить. Изюминкой был пол на кухне. Следы от ботинок на линолеумном покрытии и бычки от сигарет полностью покрывали его. Теперь он был не белым, а грязно-серым.
А Безупречнице было невмоготу там находиться. Однажды, в среду, пять дней спустя после их первого официального свидания, она явилась с двумя вёдрышками синей краски и двумя валиками.
— Отличная затея, — сказал Том.
И они принялись за покраску. Красить решили с места, где начинался ковёр. Они работали в бешенном темпе, постепенно продвигаясь назад. Они то закрашивали кусок, то отходили на пару шагов назад, а потом заново. Шаг за шагом, они дошли до того, что почувствовали сзади стену. И оказались запертыми собственноручно в углу. Том оглянулся, а у Безупречницы улыбка была до ушей.
— И что нам теперь делать, чёрт подери? — спросил её Том.
Безупречница его поцеловала (безупречно).

29. downstream

Той ночью Тома накрыло. В десять грудь пробило так, что не разогнуться. Долго не отпускало, но обошлось. Через пару часов всё повторилось, а к утру накатывало уже каждые десять минут. Трогать спящую Супер было себе дороже, и Том позвонил Амфибии:
— Привет.
— Привет, — отозвался Амфибия.
— У меня… — Том охнул от боли.
— Что?
— В груди колет.
— Кольнет и подолгу тянет, так?
— Да.
— Приступы повторяются?
— Да!
— Всё чаще?
— Чуть не каждые пять минут сейчас.
— Я вызываю врача.
— Что у меня?
— Он супер, лучший в своём деле.
— Да скажи, что?
— Сердце у тебя рвётся, вот что, — выдал Амфибия.
Не прошло и десяти минут, как у дверей Тома стоял Панацей, врач Амфибии.
Руки у врача были крепкие, а пальцы сильные, с круглыми, как шарниры, костяшками. Он вытащил из заднего кармана красный лоскут, вытер лицо.
— Это ты с сердцем?
— Я.
Панацей снял бейсболку, нацепил козырьком назад и вздёрнул брови:
— Весь день тут проторчим или как?
Том посторонился.
— Кухня где? - спросил Панацей.
Том через гостиную провёл его на кухню, где тот сразу направился к кухонному столу.
— Выдержит? — Панацей налёг на угол столешницы, присел, осмотрел нижние крепления и заключил:
— Нормально.
Потом начал сгребать со стола газеты, остатки завтрака и велел:
— Всё скидывай.
Том стал расстегивать рубаху.
Панацей кивнул на стол:
— Ложись на живот.
Том голышом влез на столешницу. Пластик холодил щеку.
Панацей натянул резиновую перчатку и резко, так, что Том охнул, сунул палец ему в анус. Потом выдернул, и у Тома в груди что-то треснуло. Панацей перекатил его на спину, и оказалось, что грудина у Тома открыта, как автомобильный капот. Панацей зафиксировал её реберной костью и принялся копаться внутри.
— Думай о своей подружке, — велел он.
— О жене, — поправил Том.
— Без разницы, просто вспомни ее лицо.
Томом представил лицо Супер, Панацей скомандовал:
— Теперь вспомни, что у нее в лице лучше всего.
Том уставился на нос Супер, но замер, когда ладонь Панацея скользнула ему под сердце и слегка сжала. Струйка крови ударила Панацею в лицо.
— Ага, вроде нашёл, — пробормотал тот. Пошарил в заднем кармане, вытащил платок, вытерся.
— Ну? Что там?
— Тебе когда его чистили последний раз?
— Вообще ни разу.
— Оно и видно, — проворчал Панацей. — Похоже, без Стюарта не обойтись.
Стюартом звался длинный, тяжёлый инструмент, который Панацей без нужды не брал и держал в глубине багажника. Оставив Тома лежать на столе, он отправился за Стюартом. Хлопнула дверь.
Панацея не было минут пятнадцать. Том нагишом лежал на холодной столешнице. Прижав к плечу подбородок, он скосил глаза и наблюдал за трепыханиями собственного сердца.
Вернулся Панацей со здоровенным железным футляром. вытащил оттуда длинный, тонкий и острый инструмент из нержавейки, который приходилось держать обеими руками. Это и был Стюарт.
— Теперь вдохни поглубже, — велел Панацей, — и вспоминай, как первый раз её поцеловал.
Том представил убогий полуподвал, где когда-то обитал. Худшим в этой конуре был некогда белый кухонный линолеум, замызганный и прожжённый окурками: он вечно выглядел грязно-серым, как его ни отмывай.
Этого Супер стерпеть не могла и как-то в среду, дней через пять после первого свидания, явилась с двумя ведрами васильковой краски и малярными валиками.
— Классная идея, — оценил Том.
Работа закипела. Начали они оттуда, где линолеум смыкается с комнатным ковролином, и остервенело замазывали кусок за куском, периодически отступая на пару шагов. Так, сами того не заметив, они упёрлись в дальнюю стенку кухни. Малярный капкан захлопнулся.
— И что теперь? –Том исподлобья взглянул на улыбающуюся Супер.
Ответили ему поцелуем. Суперским, ясное дело.

30. elmar_elsol

В тот вечер, около десяти, Том испытал первый приступ боли. Острый и мучительный, словно от удара ножом, он пронзил грудь Тома, заставив его согнуться пополам. Вскоре боль утихла, но вернулась спустя пару часов. К утру приступы повторялись каждые десять минут. Идеаль спала. Том хотел разбудить ее, но знал: ему нельзя прикасаться к ней. Вместо этого он позвонил Амфибию.

— Привет, — произнес он, когда друг снял трубку.

— Привет.

— Ааагххх, — простонал Том, скрючившись от очередного удара невидимым ножом в сердце.

— Ты чего? — забеспокоился Амфибий.

— В груди какая-то странная боль.

— Острая, как будто тебя режут изнутри?

— Угадал.

— Накатывает волнами?

— Точно.

— Всё чаще и чаще?

— Теперь уже почти без перерыва.

— Я пришлю к тебе лекаря.

— Что со мной?

— Поверь, он — лучший в этом деле.

— Да ответь же, что происходит! — взорвался Том.

— У тебя сердце разбивается, — помолчав, ответил его лучший друг.

Десять минут спустя лекарь по имени Амброуз, которого прислал Амфибий, стоял у Тома на пороге. Потной мясистой рукой с мощными пальцами и артрозными костяшками он вытянул из заднего кармана штанов замызганный красный носовой платок и прошелся им по взмокшему лицу.

— Это у тебя нелады с сердцем? — пропыхтел он.

— Ага, — кивнул Том.

Амброуз стянул с головы кепку, но, не дождавшись приглашения, водрузил ее на место и вопросительно вскинул брови.

— У меня вообще-то и другие дела есть, — многозначительно произнес он.

Том поспешно отступил назад, позволяя лекарю войти.

— Где кухня? — деловито осведомился Амброуз.

Минуя гостиную, Том указал ему нужную дверь и прошел следом. Амброуз отыскал глазами кухонный стол и тотчас направился к нему.

— Устойчивый? — спросил он, навалившись на край стола всем весом, после чего нырнул вниз, внимательно осмотрел крепления ножек и ответил самому себе: — Сойдет, пожалуй.

Он принялся убирать со стола грязную посуду и газеты, а Тому велел раздеться догола — тот начал послушно расстегивать рубашку.

— На стол лицом вниз, — скомандовал Амброуз, когда с приготовлениями было покончено.

Том забрался на стол и вытянулся на животе, упершись щекой в прохладную столешницу.

Амброуз натянул на правую руку стерильную перчатку, нащупал анальное отверстие Тома и произвел пару быстрых манипуляций. От неожиданности Том едва не вскрикнул, а в следующий миг в его груди раздался странный щелчок. Перекатившись на спину с помощью Амброуза, Том с удивлением увидел, что его грудная клетка приоткрылась подобно капоту неисправного автомобиля. Лекарь открыл ее пошире и закрепил с помощью ребра, подставив его наподобие упора, а затем начал ощупью обследовать содержимое грудной полости.

— Подумай о своей подружке, — приказал Амброуз.

— О жене, — поправил его Том.

— Без разницы. Представь ее лицо.

Это было проще простого. Едва Том закрыл глаза, Идеаль предстала перед ним как наяву.

— Теперь подумай о том, что тебе особенно нравится в ней.

Том представил, как она смешно морщит нос, почувствовал, как пальцы Амброуза ощупывают его сердце, и от волнения почти перестал дышать. Амброуз, тем временем, ухватил сердце снизу и сильно сдавил его, а оно в ответ прыснуло ему в лицо струйкой крови.

— Возможно, причина в этом, — пробормотал Амброуз, доставая из заднего кармана свой жуткий носовой платок и вытирая лицо.

— В чем? В чем «в этом»? — обеспокоенно спросил Том.

— Когда ты в последний раз проходил техосмотр?

— Никогда, — опешил Том.

— В том-то и дело, — заключил лекарь. — Тут не обойтись без Стюарта.

Стюартом Амброуз называл длинный, тяжелый инструмент, который возил в багажнике своего пикапа для особых случаев, таких как этот. Амброуз вышел из кухни, и через пару мгновений Том, оставшийся лежать нагишом на столе, услышал, как за ним закрылась входная дверь. Снедаемый любопытством, Том выгнул шею под немыслимым углом и заглянул под «капот»: сердце мерно билось.

Минут через пятнадцать Амброуз вернулся с металлическим ящиком вытянутой формы и извлек из него Стюарта — длинный, тонкий штырь из нержавеющей стали, настолько тяжелый, что приходилось держать его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел лекарь. — И вспомни ваш с ней первый поцелуй.

В памяти Тома возникла кошмарная квартира, в которой он обитал в ту пору, — мрачное полуподвальное помещение, куда едва проникал солнечный свет. Отвратительнее всего был линолеум на кухне. Белоснежный когда-то, он был испещрен черными отметинами от обуви, прожжен сигаретами и посерел от грязи, которую ничем не удавалось отмыть.

Для Идеаль он был как бельмо на глазу. На пятый день после их первого свидания (в среду) она возникла на пороге с двумя ведрами ярко-синей краски и двумя малярными валиками. «Здорово придумала», — улыбнулся ей Том.

Красить начали от гостиной, где заканчивался ковер, постепенно продвигаясь к задней стене кухни. Работа спорилась. Закрасив небольшой участок пола перед собой, они отступали на пару шагов назад и принимались за следующий. Оглянуться не успели, как уперлись пятками в стену. Буквально загнали себя в угол. Подняв глаза, Том увидел, что Идеаль улыбается. «Ну, и что будем делать?» — спросил Том. В ответ Идеаль поцеловала его. Надо ли говорить: поцелуй был идеален.

31. eng39

С той ночи Тома стали преследовать боли в груди. Первый, терпимый приступ был в десять вечера. Том согнулся от резкой боли, но вскоре полегчало. Все повторилось через два часа, а уже к утру приступы сотрясали его каждые десять минут. Леди Совершенство спала, и Том понимал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Амфибии.

- Привет, Амфибия.

- Привет.

- А-а, черт. - Боль пронзила сердце, и Том застонал.

- Что с тобой?

- Боль в груди.

- Острая, но жить можно?

- Да.

- И повторяется?

- О да!

- С каждым разом все чаще?

- Сейчас и десяти минут нет покоя.

- Я вызову врача.

- Что со мной?

- Он лучший по таким делам.

- Не увиливай!

- Твое сердце разбито, - ответил Амфибия.

Врачу Амфибии, Эмброузу, хватило десяти минут, чтобы добраться до Тома. Он вытащил из заднего кармана красную тряпочку и промокнул вспотевшее лицо. Бросились в глаза его жилистые руки и крепкие, узловатые пальцы, пропитанные маслом.

- Это у вас прихватило сердце? - спросил он Тома.

- Да.

Эмброуз напялил бейсболку задом наперед и поднял брови.

- Мне целый день тут, что ли…

Том попятился.

- Где кухня? – спросил Эмброуз.

Том провел врача через гостиную в кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.

- Прочный? – спросил он и всем телом навалился на угол стола. Встал на колени, проверил крепления. – Сойдет.

Похоже, завтрак отменялся. Эмброуз начал убирать тарелки и газеты.

- Раздевайся, - скомандовал он. – Догола.

Том стал расстегивать рубашку. Наконец, Эмброуз указал на стол.

- Лицом вниз.

Обнаженный Том лег на стол. Покрытая линолеумом поверхность холодила щеку.

Врач рывком натянул резиновую перчатку на правую руку и пальцем заткнул анальное отверстие. Том судорожно вдохнул. Эмброуз надавил, и в груди что-то щелкнуло. Он перевернул Тома на спину, и тот увидел, что грудная клетка чуть открылась, как капот автомобиля. Эмброуз приподнял ее наполовину, подпер ребром и начал ощупывать полость.

- Думай о подружке, - скомандовал он.

- О жене, - поправил Том.

- Неважно, представляй себе ее лицо.

Том представил себе лицо Леди Совершенство.

- Теперь то, что в ней самое красивое, - приказал Эмброуз.

Том перевел внимание на нос жены. Рука Эмброуза подобралась к сердцу. Том едва дышал, когда пальцы скользнули под «мотор». Врач что-то сжал, и тугая струйка крови ударила ему в лицо.

- Так, так, - пробормотал Эмброуз и потянулся в задний карман за тряпочкой, чтобы вытереть лицо.

- Ну что там?

- Когда в последний раз ты проводил очистку?

- Да никогда.

- Заметно, - сказал Эмброуз. – Для операции мне нужен Стюарт.

Так называли длинный и громоздкий инструмент. Эмброуз применял его редко и хранил в багажнике. Оставив Тома голым на столе, врач покинул кухню. Хлопнула дверь в квартиру. Том поднял голову, склонил ее направо и смотрел, как бьется сердце.

Минут через пятнадцать Эмброуз вернулся. Он принес металлический ящик и достал оттуда инструмент, похожий на длинный и острый клинок из тонкой нержавейки. Стюарт собственной персоной. Эмброузу пришлось держать его двумя руками.

- Вдохни поглубже, вспомни первый поцелуй с женой, - велел Эмброуз.

Мысли Тома заняла квартира, где он жил. Не жилье, а тихий ужас на подвальном этаже. И кошмарней всего был истертый линолеум на кухне, весь в черных пятнах от окурков. Когда-то белый, он посерел и выглядел вечно грязным.

Леди Совершенство это выводило из себя.

В среду, спустя пять дней после решения жить вместе она явилась с двумя ведерками ярко-синей краски для пола и парой малярных валиков.

- Отличная идея, - одобрил Том.

Они все подготовили и стали красить от ковра в гостиной, пятясь в кухню. Работа закипела – наперегонки. Красили перед собой, немного отступали и снова красили. Не успели они оглянуться, как их пятки уперлись в стену. Ловушка захлопнулась. Том оторвал взгляд от пола. Леди Совершенство улыбалась.

- Что же теперь делать? – чертыхнулся он.

Она молча подарила Тому совершенный поцелуй.

32. Erinaceus concolor

Из книги Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои»
Тем же вечером Тома стали мучать боли в груди. Первый приступ грянул в десять, долгий и такой острый, что Тома согнуло пополам. Затем всё прошло, но пару часов спустя боль вернулась, а к утру стала напоминать о себе каждые десять минут. Идеально еще спала, и Тому хватило ума ее не трогать. Вместо этого он набрал номер Земноводного:
- Алё!
- Алё… - отозвался Земноводный.
- Ай-й-й! – продолжил мысль Том – боль снова прострелила ему сердце.
- Что такое?
- Боли в груди, - пожаловался Том.
- Острые и долгие?
- Ага.
- Но проходят, а потом возвращаются?
- Точно.
- И часто?
- Каждые минут десять, даже чаще.
- Ясно, - заключил Земноводный. – Пришлю врача.
- А что со мной? – встревоженно спросил Том.
- Он лучший во всей округе…
- Что со мной, спрашиваю?
Земноводный вздохнул:
- Сердце разбивается.
Врач, которого так хвалил Земноводный, прибежал через десять минут. Звали его Эмброуз, и он обладал исключительно крепкими ручищами с мясистыми пальцами и особенно гладкими фалангами. Из заднего кармана штанов он извлек красный платок и отёр мокрое лицо.
- У тебя тут сердце, да? – осведомился он.
- У меня…
Эмброуз снял кепку и сразу же вернул на место, затем поднял брови на Тома:
- Ну? Весь день будем тут торчать?
Том отпрянул, освобождая проход в дом.
- Где кухня? – спросил Эмброуз.
Через гостиную Том проводил гостя на кухню. Взгляд Эмброуза сразу упал на стол:
- Крепкий?
Не дожидаясь ответа, он навалился на угол стола всем весом, затем, опустившись на колени, стал изучать крепления ножек к столешнице.
- Сойдет, - наконец заключил Эмброуз и принялся убирать со стола уже ждавшие хозяев завтрак и газеты. – Догола.
Том повиновался. Когда он разоблачился, Эмброуз указал ему на стол:
- Лицом вниз.
Том, в чём мать родила, влез на столешницу, ёжась от прикосновения холодного линолеума. Натянув на правую руку резиновую перчатку, Эмброуз сунул палец в задний проход Тому, отчего у того перехватило дыхание, и тут же достал. В груди у Тома что-то щёлкнуло. Эмброуз перевернул его, и Том с ужасом обнаружил, что его плоть разверзлась, будто открытый капот автомобиля. Эмброуз поднял грудную клетку, подперев ее ребром под углом сорок пять градусов, и стал копаться внутри.
- Думай про свою подружку, - приказал он.
- Про жену? – уточнил Том.
- Да пофигу, думай давай. Представь её лицо.
Том так и сделал.
- Теперь представь самое красивое в ней, - продолжал Эмброуз.
Том принялся воображать, какой у Идеально идеальный нос. На сердце он почувствовал руку Эмброуза и стал дышать мельче и тише. Эмброуз нащупал что-то на задней стенке сердца, надавил – и из груди Тома брызнула струйка крови, прямо доктору в лицо.
- Ну понятно. – Эмброуз снова пустил в ход платок.
- Что там? – обеспокоенно спросил Том.
- Ты когда его чистил в последний раз?
- Никогда…
- Оно и видно. Тут без Стюарта не обойтись.
С этими словами Эмброуз ушел. Том слышал, как дверь квартиры открылась и закрылась за ним, а затем повисла тишина. Он всё лежал нагишом на столе, периодически выгибая шею вперед и вправо, чтобы поглядеть на сердце – бьётся ли как положено. Наконец, минут через пятнадцать, Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим футляром в руках. Из него он достал длиннющий инструмент из тонкой нержавеющей стали, громоздкий на вид, но острый. Том догадался: это Стюарт, собственной персоной.
- Глубокий вдох, - скомандовал Эмброуз, решительно ухватив Стюарта обеими руками. – И вспоминай ваш первый поцелуй.
Том вызвал в памяти картину своей прежней квартиры в полуподвале. Местечко было довольно жуткое, а особенно – пол в кухне, покрытый линолеумом с отпечатками обуви и подпалинами от сигарет. Некогда белый, он с годами посерел и постоянно казался ужасно грязным.
Идеально не собиралась с этим мириться. Спустя пять дней после их первого официального свидания, в среду, она заявилась к нему с двумя валиками и двумя ведрами ярко-голубой краски.
- Отличная мысль! – только и сказал Том.
И они принялись за работу. Начали с того места, где к линолеуму примыкал ковер соседней комнаты, и стали продвигаться назад в сумасшедшем темпе: красили участок перед собой, отползали на пару шагов и повторяли процедуру. Вскоре их ноги уперлись в дальнюю стену кухни – они загнали себя в угол. Том поднял глаза на Идеально – она беззаботно улыбалась.
- И что теперь? – спросил Том.
Ответом ему стал поцелуй – конечно же, идеальный.

33. Ev

У Тома с вечера начало болеть в груди. Первый приступ случился в десять. Боль была острой и тянущей — Том думал, никогда не кончится. Но затем всё прошло. Следующий приступ случился через два часа. К утру боль возвращалась каждые десять минут. Перфекция спала, и Том решил не будить её. Он позвонил Амфибию.

— Привет, — выдохнул он.

— Привет, — отозвался Амфибий.

— Мнеа-а-а… — Том ощутил острую боль в сердце.

— Эй, что с тобой?

— В груди больно.

— Боль острая и тянущая?

— Да.

— Идёт приступами?

— Да!

— Всё чаще и чаще?

— Да. Теперь где-то раз в десять минут.

— Жди, я пришлю врача.

— Что со мной?

— Он лучший доктор в округе.

— Скажи, что со мной!

— Сердце барахлит, — бросил Амфибий.

Через десять минут Эмброуз, врач Амфибия, уже стоял в дверях прихожей. Руки большие, с сильными ловкими пальцами и выпирающими костяшками. Эмброуз вытащил из кармана огромный красный платок и промокнул лицо.

— Это у вас боли в сердце? — обратился он к Тому.

— Да.

Эмброуз снял бейсбольную кепку. Затем водрузил обратно. Вскинул брови и проговорил:

— Ну, чего мы ждём?

Том отступил и жестом пригласил доктора войти.

— Где тут кухня?

Том повел его через гостиную. Когда они очутились на кухне, Эмброуз бросил взгляд на обеденный стол.

— Ну-ка, сможет ли выдержать, — Эмброуз всем весом навалился на угол стола, затем опустился на корточки и осмотрел крепления под столешницей. — Сойдёт.

Убрал в сторону посуду и газеты.

— Раздевайтесь, — скомандовал он, и Том принялся расстёгивать рубашку. — Лицом вниз, — Эмброуз кивнул на стол.

Том полностью разделся и послушно разместился на столе. Клеёнчатая поверхность холодила щёку.

Эмброуз со скрипом натянул на руку резиновую перчатку и пальцем ткнул Тому в область заднего прохода. У Тома перехватило дыхание. Эмброуз убрал палец, и Том ощутил в груди щелчок. Доктор перевернул Тома на спину, и тот увидел, как часть груди приоткрылась, словно автомобильный капот. Эмброуз распахнул грудь пошире, подпёр костью ребра и закрепил под углом в сорок пять градусов. Затем принялся копаться внутри.

— Думайте о своей девушке, — приказал Эмброуз.

— Она моя жена, — бросил Том.

— Как скажите, главное, думайте о ней: представьте лицо.

Том представил лицо Перфекции.

— Теперь представьте её самую красивую черту.

Том представил нос Перфекции. Он чувствовал, как пальцы доктора касаются сердца. Том едва дышал. Ладонь нырнула под сердце и сдавила что-то внизу. Тут же в лицо Эмброузу прыснула струйка крови.

— Ах, вот в чём дело, — пробормотал он, выудил из кармана красный платок и вытер лицо.

— В чём? В чём там дело?

— Вы когда его в последний раз чистили?

— Никогда не чистил.

— Вот именно, — вздохнул Эмброуз. — Похоже, без Стюарта тут не обойтись.
Стюартом звался длинный громоздкий инструмент, который хранился у Эмброуза в багажнике автомобиля. Оставив Тома как есть лежать на столе, доктор вышел с кухни.

Том услышал, как отрылась и закрылась входная дверь. Прошло минут пятнадцать. Том всё так и лежал голышом распластанный на столе. Он изогнул шею и с правой стороны заглянул к себе в грудь: там билось его сердце.

Эмброуз вернулся с продолговатым ящиком. Оттуда он вынул длинный острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Доктор удерживал его двумя руками.

— Сделайте глубокий вдох, — приказал Эмброуз, — и вспомните ваш с женой первый поцелуй.

Том вспомнил страшненькую подвальную квартирку, в которой когда-то жил. Вспомнил жуткий линолеум на кухне — со следами ботинок и дырами от сигарет, без следа прежней белизны, серый и вечно грязный. Перфекция терпеть его не могла.

Как-то в среду, на пятый день после их первого свидания, она появилась на пороге с двумя вёдрами синей краски и двумя валиками.

— Прекрасная идея, — одобрил Том.

И они принялись закрашивать пол. Начали от стыка ковра с линолеумом и, не глядя, пошли по прямой. Они лихо красили то, что было перед ними, затем делали пару шагов назад, снова красили — и так без остановки. Очень скоро их спины уперлись в кухонную стену. Тупик. Том поднял взгляд на Перфекцию. Она улыбнулась.

— И что же нам теперь делать? — спросил он.

В ответ Перфекция поцеловала его (конечно же, безупречно).

34. EvA

Той ночью у Тома в груди начались боли. Первый приступ он почувствовал в десять вечера. Боль была резкой и неутихающей. Все прошло, как только он сжался. Следующий приступ случился через два часа, к утру они повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, будить ее не имело смысла. Том позвонил Амфибиану.

– Привет.

– Привет, – ответил Амфибиан.

– А-а-а, – прокричал Том. Боль пронзила сердце.

– Что случилось?

– Боли в груди.

– Резкие и неутихающие?

– Да.

– Возвращаются?

– Да!

– Повторяются все чаще?

– Почти каждые десять минут.

– Я звоню врачу.

– Что со мной?

– Лучше него не найти.

– Что со мной происходит?!

– Твое сердце сейчас разобьется, – ответил Амфибиан.

Через десять минут Эмброуз, врач Амфибиана, стоял на пороге у Тома.

Руки Эмброуза были толстыми. Пальцы – жилистыми, с круглыми подвижными костяшками. Он вытащил красный платок из заднего кармана и протер лицо.

– Это у тебя проблемы с сердцем? – спросил он Тома.

– Да.

Эмброуз снял кепку. Затем надел снова и вопросительно посмотрел:

– Мне некогда любезничать…

Том впустил его внутрь.

– Где тут кухня? – спросил Эмброуз.

Том провел его через гостиную в кухню. Взгляд Эмброуза скользнул на стол.

– Крепкий? – поинтересовался он, навалившись всем весом на край. Он опустился на колени, чтобы посмотреть крепления внизу. – Вроде пойдет, – сказал он и принялся убирать газеты и оставшуюся с завтрака посуду, а затем скомандовал:

– Раздевайся.

Том стал расстегивать рубашку.

– Лицом вниз, – Эмброуз указал на кухонный стол.

Том, раздетый до гола, взобрался наверх. Гладкий стол холодил щеку.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и вставил Тому палец в задний проход. Тот сделал отрывистый вдох. Эмброуз вынул палец и Том почувствовал щелчок в груди. Когда Эмброуз перевернул его, он ощутил, как грудная клетка раскрылась, словно подпрыгнувший капот автомобиля. Эмброуз приподнял грудь Тома, подоткнув ее ребром под углом в сорок пять градусов, и начал копаться внутри.

– Думай о своей девушке, – велел Эмброуз.

– Я женат.

– Какая разница, представь ее лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

– Теперь подумай, что тебе в нем больше всего нравится.

Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал, как рука Эмброуза касается его сердца. Том тяжело дышал. Эмброуз просунул руку за сердце, сжал снизу, и шустрая струйка крови брызнула ему в лицо.

– Кажется, понял, – сказал Эмброуз, потянулся к заднему карману и вытащил оттуда платок, чтобы протереть лицо.

– Что? Что ты понял?

– Когда последний раз ты тут все прочищал?

– Ни разу.

– В этом и проблема, – сказал Эмброуз. – Мне нужен Стюарт.

Стюартом был длинный, громоздкий инструмент, которым Эмброуз пользовался в редких случаях и хранил его в кузове своего фургона. Оставив раздетого Тома на столе, он вышел из кухни.

Том услышал, как входная дверь открылась и снова захлопнулась. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том по-прежнему лежал раздетым на столе. Он вытянул шею и наклонил голову вправо, наблюдая, как бьётся сердце.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Оттуда он достал продолговатый острый инструмент из тонкого нержавеющего металла. Это и был Стюарт. Эмброуз взялся за него обеими руками.

– Вдохни поглубже, – опять скомандовал он, – и подумай о том, когда ты поцеловал ее в первый раз.

Том вспомнил жуткую подвальную квартиру, в которой когда-то жил. Ужасней всего там был линолеум на кухонном полу. На нем повсюду виднелись царапины от ботинок и следы затушенных сигарет. Белый пол превратился в серый и выглядел грязным.

Перфекционистка терпеть не могла грязь. Как-то в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она пришла к нему с двумя ведрами ярко голубой краски для пола и двумя валиками.

– Отличная мысль, – поддержал Том.

Они принялись за работу. Начали с места, где заканчивался ковролин. Они быстро двигались в обратном направлении: красили участок спереди, затем отступали на пару шагов и красили дальше. Вскоре они уперлись в стену, загнав себя в угол. Том поднял глаза и Перфекционистка улыбнулась ему.

– Черт, а теперь что? – спросил Том.

И она поцеловала его (безупречно).

35. Fancy Lad

«Все мои друзья — супергерои»

Эндрю Кауфман

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в 10 вечера. Боль была такой острой и невыносимой, что его согнуло пополам, но вскоре боль прошла. Через 2 часа все повторилось снова. К утру интервал между приступами сократился до 10 минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Амфибии.
— Привет. — сказал Том.
— Привет. — ответил Амфибия.
— О-о-ох! — простонал Том. Сердце снова пронзила боль.
— Что случилось?
— Боль в груди.
— Острая и невыносимая?
— Да.
— Проходит, а потом снова начинается?
— Да!
— С каждым разом все чаще?
— Уже каждые 10 минут.
— Я посылаю к тебе доктора.
— Что со мной?
— Он лучший из лучших.
— Что со мной происходит?!
— Твое сердце разбивается. — ответил Амфибия.
Через 10 минут Амброуз, доктор Амфибии, стоял у двери Тома.
У него были здоровенные руки с мощными пальцами и выпуклыми круглыми костяшками. Доктор достал из заднего кармана красный платок и вытер лицо.
— Это у тебя проблемы с сердцем? — спросил он Тома.
— Да.
Амброуз снял бейсболку и снова надел. Затем вопросительно поднял брови:
— Так и будем стоять?
Том отошел в сторону и пропустил его внутрь.
— Где кухня? — спросил Амброуз.
Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд Амброуза остановился на столе.
— Крепкий? — поинтересовался Амброуз, наваливаясь всем весом на угол стола. Потом опустился на колено и внимательно осмотрел ножки.
— Сойдет. — сказал он и начал расчищать стол от тарелок и газет. Затем скомандовал:
— Раздевайся.
Том начал расстегивать пуговицы.
— Лицом вниз. — сказал Амброуз и указал на стол.
Голый Том забрался на кухонный стол. Столешница холодила щеку.
Амброуз натянул на правую руку резиновую перчатку и засунул палец в анальное отверстие Тома. Том ахнул от неожиданности. Амброуз нажал куда-то пальцем, и Том почувствовал как в груди что-то щелкнуло. Амброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка открылась как капот автомобиля. Амброуз поднял ее, подпер ребром под углом 45 градусов и начал копаться внутри.
— Подумай о своей девушке. — скомандовал Амброуз.
— Жене. — поправил его Том.
— Неважно, представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
— Теперь представь ее самую красивую черту.
Том представил ее нос. Он почувствовал руку Амброуза на своем сердце и боялся сделать лишний вдох. Амброуз что-то нащупал с обратной стороны сердца, сжал, и ему в лицо брызнула струйка крови.
— Так, кажется, я понял в чем дело. — сказал он, достал платок из заднего кармана и вытер лицо.
— В чем?
— Когда ты чистил его в последний раз?
— Я его никогда не чистил.
— Вот именно, — сказал Амброуз. — Мне понадобится Стюарт.
Стюарт был длинным громоздким инструментом, который Амброуз редко использовал и держал в кузове своего пикапа. Амброуз вышел из кухни, оставив голого Тома лежать на столе.
Том слышал как открылась, а потом закрылась входная дверь. Он наклонил голову вперед и вправо и смотрел, как бьется его сердце. Амброуз вернулся через 15 минут с большим металлическим ящиком для инструментов. Он достал из ящика длинное острое приспособление из нержавеющей стали: это был Стюарт. Амброузу приходилось держать его двумя руками.
— Сделай глубокий вдох, — приказал Амброуз. — И вспомни ваш первый поцелуй.
Том вспомнил свою ужасную прошлую квартиру в подвале. Хуже всего был линолеум на кухне. Он был весь в потертостях от обуви и следах от сигарет. Из белого он превратился в серый и всегда выглядел грязным. Перфекционистка терпеть его не могла. В среду, через пять дней после первого свидания, она пришла с двумя ведрами голубой краски для полов и двумя малярными валиками.
— Отличная идея. — сказал Том.
Они начали с места, где заканчивался ковер, и начинался линолеум. Они шли задом, закрашивая пространство перед собой. Работа шла с бешеной скоростью. Совсем скоро они уперлись спинами в противоположную стену кухни и обнаружили, что стоят в углу, окруженные невысохшей краской. Том посмотрел на Перфекционистку: она улыбалась.
— Что нам теперь делать? — спросил Том.
Тогда Перфекционистка его поцеловала. Поцелуй был идеальным.

36. Felicia Reed-Smith

«Все мои друзья супергерои»
Эндрю Кауфман
(отрывок)

В ту ночь Том узнал, что такое настоящая боль в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Тома буквально скрючило пополам. Боль была острой и невыносимой, но вскоре утихла. Спустя пару часов она вернулась с новой силой. К утру приступы случались уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что лучше ее не тревожить. Он позвонил Амфибию.
— Привет, — сказал Том.
— Привет, — ответил Амфибий.
— Ммм, — простонал Том, в очередной раз скорчившись от боли.
— Что с тобой?
— Боль в груди.
— Острая и резкая?
— Да.
— И накатывает приступами?
— Да!
— И приступы учащаются?
— Уже каждые 10 минут.
— Я пришлю тебе врача.
— Что со мной?
— Он лучший в округе.
— Ради бога, что со мной?
— Твое сердце разрывается на части, — ответил Амфибий.
Амброзий, доктор Амфибия, добрался до Тома за десять минут. Его крепкие мускулистые пальцы с распухшими суставами блестели от масла. Он достал из заднего кармана красный носовой платок и вытер пот с лица.
— Это у тебя проблемы с сердцем? — спросил он Тома.
— Да.
Амброзий снял бейсболку, затем снова надел ее, многозначительно приподняв брови.
— У меня, в общем-то, есть и другие дела…
Том отступил, позволяя ему войти.
— Где у вас кухня? — поинтересовался Амброзий.
Они прошли в кухню через гостиную. Амброзий внимательно осмотрел кухонный стол.
— Так, что тут у нас? Достаточно крепкий?
Амброзий навалился на угол стола всем своим весом, потом присел на корточки и проверил крепления.
— Пойдет, — вынес вердикт он и начал убирать со стола газеты и тарелки с остатками завтрака. Затем скомандовал:
— Раздевайся.
Том начал расстегивать рубашку.
— Ложись лицом вниз.
Том разделся догола и забрался на стол. Ламинированная столешница обдавала холодом.
Амброзий надел одноразовую перчатку на правую руку и быстро засунул палец Тому прямо в анус. Тот только ахнул, а затем почувствовал странный щелчок в груди. Амброзий перевернул его на спину, грудная клетка Тома раскрылась, как капот автомобиля. Амброзий приподнял ее, зафиксировав ребром под углом 45 градусов, и начал ковыряться внутри.
— Подумай о своей подружке, — скомандовал Амброзий.
— Она мне жена, — уточнил Том.
— Как скажешь. Просто представь себе ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
— А теперь сосредоточься на ее самой привлекательной черте, — сказал Амброзий.
Том представил себе нос Перфекционистки.
Он ощутил руки Амброзия на своем сердце. Стало тяжело дышать. Амброзий поддел сердце снизу, немного надавил, и тонкая струйка крови ударила ему в лицо.
— Вот оно, — Амброзий достал платок из заднего кармана и вытер кровь с лица.
— Что это? Что со мной?
— Когда ты его чистил в последний раз?
— Никогда.
— Оно и видно, — усмехнулся Амброзий. — Мне понадобится Стюарт.
Стюартом он называл длинный и довольно громоздкий инструмент, который требовался нечасто и поэтому обычно валялся в грузовике.
Том услышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Амброзия не было минут пятнадцать. Все это время Том лежал на кухонном столе, абсолютно голый, и, слегка наклонив голову вправо, с интересом наблюдал, как бьется его собственное сердце.
Амброзий вернулся с узким металлическим ящиком, открыл его и достал длинную острую штуковину из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Держать Стюарта приходилось двумя руками.
— Сделай глубокий вдох, — сказал Амброзий, — и вспомни, как ты впервые поцеловал ее.
Том как наяву увидел ту ужасную квартирку в подвале, где он жил, и еще более отвратительный линолеум на кухне — весь в царапинах от обуви, с дырками от сигарет, когда-то белый, но уже давно грязно-серый, вечно будто немытый.
Перфекционистка не могла стерпеть такое убожество. Однажды в среду, на пятый день после их первого официального свидания, она пришла с двумя валиками и двумя банками ярко-синей краски для пола.
— Отличный план, — согласился Том.
Они начали красить с того места, где заканчивалось ковровое покрытие. Работали быстро и слаженно: красили кусок пола перед собой, делали несколько шагов назад, снова красили, снова отступали. И довольно скоро уперлись в стену позади себя. Они загнали себя в угол. Том посмотрел на нее, она улыбнулась.
— Что же нам теперь делать? — спросил Том.
В ответ Перфекционистка поцеловала его. Безупречно, как и все, что она делала.

37. Friend of superheroes

отрывок из повести «Все мои друзья – супергерои»

Кауфман, Эндрю.

Той ночью у Тома заболело в груди. Первый приступ пронзил его ровно в десять вечера. Болеть начало резко и долго не отпускало. Он прижал руки к груди и согнулся пополам, но тут вдруг спазм исчез, будто бы ничего и не было. Через два часа всё повторилось. К утру боль накатывала волной уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, а он прекрасно знал, что прикасаться к ней нельзя. Пришлось позвонить Земноводному.

– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил ему Земноводный.
– Аааа, – простонал Том. Ему в сердце будто нож воткнули.
– Что с тобой?
– В груди очень болит.
– Сильно? И долго не проходит?
– Ага.
– Приступами?
– Да!
– И с каждым разом всё чаще?
– Уже меньше десяти минут промежуток.
– Сейчас врача вызову.
– Что со мной?
– Он лучше всех в этом разбирается.
– Да скажи уже, что со мной!
– У тебя разбито сердце, – сказал Земноводный.

Амвросий – врач, которого вызвал Земноводный – появился у Тома под дверью уже через десять минут.
У Амвросия оказались мощные руки. На мускулистых пальцах выделялись широкие шишковатые суставы. Он вытащил из заднего кармана штанов красную тряпку и протёр лицо.

– У тебя, что ли, тут сердце? – спросил он Тома.
– Ага.
Амвросий снял бейсболку. Помявшись, снова надел её на голову и в нетерпении поднял брови.
– Так и будем тут целый день стоять?
Том пропустил его внутрь.
– Где кухня? – спросил Амвросий.
Том провёл его через гостиную на кухню. Амвросий с пристрастием осмотрел кухонный стол.
– Крепкий? – спросил Амвросий, опираясь всем весом на угол стола. Он опустился на колени и заглянул под столешницу. – Пойдёт, – он начал убирать приготовленные к завтраку тарелки и газеты. – Раздевайся, – приказал он.

Том нерешительно стянул всю одежду.
Амвросий указал на стол.
– На живот, – сказал он.
Том, как был голый, забрался на стол. Пластиковая столешница неуютно холодила щёку.

Амвросий натянул на правую руку резиновую перчатку, щёлкнув краешком по запястью. Он засунул палец Тому промеж ягодиц. Тот от неожиданности резко вдохнул. Амвросий просунул палец поглубже, и Том почувствовал, как в груди что-то чпокнуло. Амвросий перевернул Тома на спину, и тот увидел, как грудь у него открылась, будто капот у машины. Амвросий приподнял дверцу у Тома в груди и подпёр её ребром под углом сорок пять градусов. Начал там шурудить.

– Подумай о своей девушке, – приказал Амвросий.
– Она моя жена, – сказал Том.
– Да всё равно. Представь её лицо.
Том представил хорошенькое личико Перфекционистки.
– Теперь представь то, что тебе в ней больше всего нравится, – потребовал Амвросий.
Том сосредоточился, и перед глазами у него предстал изящный носик Перфекционистки. Том почувствовал, как Амвросий схватил его рукой за сердце. Том задышал неглубоко и часто. Амвросий просунул руку под сердце, легонько сжал его снизу, и тут же вверх брызнула тонкая струйка крови, забрызгав Амвросию щёку.

– Видимо, тут, – задумчиво сказал Амвросий, сунул руку в задний карман штанов, достал тряпку и вытер лицо.
– Что? Что там такое?
– Когда ты его чистил?
– Никогда.
– Вот именно, – сказал Амвросий. – Тут нужен Стюарт.

Стюартом звали вытянутый, громоздкий инструмент. Амвросий редко им пользовался и обычно держал его в кузове грузовика. Оставив всё, как было, Амвросий вышел из кухни.

Том услышал, как открылась и закрылась дверь в квартиру. Амвросия не было минут пятнадцать. Том так и остался лежать на столе голышом. Он приподнял голову и наблюдал, как бьётся у него сердце.

Амвросий вернулся с длинным металлическим ящиком, из которого вытянул такой же длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амвросий взял его двумя руками.

– Вдохни поглубже, – приказал Амвросий. – И вспомни, как поцеловал её первый раз.

Том представил себе жуткую квартиру в цокольном этаже, где в то время жил. Хуже всего там был линолеум на кухонном полу – весь исчёрканный обувью и прожжённый сигаретами. Когда-то он был белым, но теперь стал серым и грязным.

Перфекционистка терпеть его не могла. Однажды в среду, через пять дней после первого официального свидания, она принесла два ведёрка ярко-синей краски для пола и два валика.

– Замечательно, – сказал Том.

Красить пол они начали со стыка ковра и линолеума у входа. Они в бешеном темпе покрывали пол краской, отступая к стене. Они закрашивали то, что было перед ними, потом отходили на шаг и красили дальше. Совсем скоро они упёрлись в стену кухни. Осмотревшись, оба поняли, что загнали себя в угол. Том посмотрел на Перфекционистку. Та лишь лучезарно улыбнулась.

– Ну вот и что нам теперь делать? – спросил её Том.

И в ту же секунду Перфекционистка его поцеловала (естественно, с присущим ей перфекционизмом).

38. I know Kim Woojin

Книга ‘Все мои друзья - супергерои!’
Эндрю Кауфман.


Той ночью у Тома появилась боль в груди. В первый раз это случилось в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Она усилилась, но затем прошла. Следующий раз боль появилась через два часа, а к утру через каждые десять минут. Прекрасная женщина спала, и он знал, что не должен ее трогать. Он позвонил Земноводину.


– Привет, - сказал Том.
– Привет, - сказал Земноводин.
– Ай! - сказал Том. Боль пронзила его сердце.
– Что случилось?
– Грудь болит.
– Острая и продолжительная?
– Да!
– Она повторяется?
– Да!
– С какой частотой?
– Каждые десять минут.
– Я звоню доктору.
– Что со мной?
– Он лучший в этом.
– Скажи мне, что со мной!
– Твоё сердце разрывается, - сказал Земноводин.


Эмбросу, доктору Земноводина, понадобилось десять минут чтобы прийти к двери Тома.


Руки Эмброса были упитанными. Его пальцы были мускулистыми, а костяшки пальцев пропитаны маслом. Он достал красный платок и протёр лицо.


– Ты тот парень, у которого сердце болит? - спросил он Тома.
– Да.


Эмброс снял свою бейсболку. Он надел её задом наперёд. Он вскинул брови.


– У меня мало времени.


Том пропустил его.


– Где кухня? - спросил Эмброс.


Том провел Эмброса через гостиную на кухню. Взор Эмброса упал на кухонный стол.


– Он прочный? - поинтересовался Эмброс, навалившись всем свои весом на угол стола. Он встал на колени и посмотрел под него, – Должен подойти, - сказал он и стал убирать завтрак и газету со стола. – Раздевайся, - приказал он.


Том начал расстегивать свою рубашку. Эмброс указал на кухонный стол.


– Лицом вниз, - сказал он.


Том лёг на кухонный стол. Он был голый. Покрытие стола отдавало холодом в его щеку.


Эмброс натянул перчатку на свою правую руку. Он ввел один палец в анус Тома. Том ахнул. Эмброс остановился, и Том почувствовал толчок в груди. Эмброс перевернул его, и Том увидел, что его грудь раскрылась, как капот автомобиля. Эмброс открыл грудь Тома, подперев её костью ребра под углом сорок пять градусов. Он начал ковыряться в ней.


– Подумай о своей девушке, - приказал Эмброс.
– О жене, - сказал Том.
– Неважно, представь её лицо.


Том представил лицо своей прекрасной.


– Теперь представь лучшую её черту лица, - указал Эмброс.


Том представил нос прекрасной. Он почувствовал руку Эмброса на своём сердце. Том слегка вздохнул. Эмброс схватил сердце снизу. Он сжал сердце внизу, и быстрая струя крови брызнула, хлынула в лицо Эмброса.


– Это должно быть оно, - сказал Эмброс, залезая в свой карман, достал красный платок и вытер лицо.


– Что? Что “оно”?
– Когда-то ты в последний раз его чистил?
– Я его никогда не чистил.
– Вот именно, - сказал Эмброс, – Мне нужен “Стюард” для этого.


“Стюардом” был длинный и громоздкий инструмент, который Эмброс редко
использовал и хранил в кузове своего грузовика. Оставляя Тома голышом на кухонном столе, Эмброс покинул комнату.


Том услышал как входная дверь открылась, а затем закрылась. Эмброс ушёл на пятнадцать минут. Том лежал голышом на кухонном столе. Он повернул свою шею вниз и вправо, и смотрел как бьётся его сердце. Эмброс вернулся держа длинный металлический ящик для инструментов. Он достал длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это был “Стюард”. Эмбросу приходилось держать его двумя руками.


– Глубоко вздохни, - указал Эмброс, – И вспомни первый поцелуй с ней.


Том представил ужасную квартиру в подвале которой ему приходилось жить. Самым ужасным в комнате был линолеум на полу в кухне. Потертости от ботинок и ожоги от сигарет покрывали его. Он больше не был белым, а стал серым и всегда был грязным. Прекрасная не могла это терпеть. В одну среду, после пяти дней когда они официально начали встречаться, она появилась с двумя вёдрами светлой голубой краски и двумя кистями для окрашивания.

– Хорошая идея, - сказал Том.


Они начали красить пол. Они начали с того места, где ковер переходил в линолеум. Они работали в обратном направлении в бешеном темпе. Они закрашивали то, что было перед ними, затем отходили на несколько футов назад и закрашивали дальше. В мгновение ока их ноги уперлись в стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял голову, и прекрасная улыбнулась.


– Что, черт возьми, нам теперь делать? - спросил Том.


Прекрасная поцеловала его (идеально).

39. Kaiomaar

В ту ночь Том впервые почувствовал боль в груди. Всё началось в десять вечера – острая боль скрутила его, но в конце концов сошла на нет. Спустя два часа был ещё приступ, а к утру они повторялись каждые десять минут. Безупречная спала, и Том, зная, что её лучше не трогать, позвонил Амфибии.

– Привет, – сказал он в трубку.
– Привет, – ответила Амфибия.
– Ах… – не смог сдержать стона Том. Боль судорогой прошла по сердцу.
– Что стряслось?
– Боль... около сердца.
– Острая, продолжительная?
– Да.
– Приступы повторяются?
– Да!
– Всё чаще и чаще?
– Уже каждые десять минут!
– Я пришлю доктора.
– Что со мной?
– Он лучший по этой части.
– Так в чём дело?
– Твоё сердце вот-вот разобьётся, – проговорила Амфибия.

Амброзий, доктор Амфибии, появился у двери Тома всего через десять минут. У него были толстые руки и сильные, привыкшие к слаженной работе пальцы с выпуклыми костяшками. Достав из кармана красную тряпку, он вытер лицо. «Это у тебя сердце барахлит?» – спросил он Тома.
– Да.
Амброзий снял бейсболку, вновь надел и приподнял брови. «Времени у меня в обрез...»

Том попятился из дверного проема. «Где здесь кухня?» - спросил Амброзий. Том провёл его в кухню через гостиную. Глаза Амброзия остановились на кухонном столе. «Он хоть крепкий?» - поинтересовался доктор, опёршись на него всем весом. Сев на корточки, он проверил, надежно ли тот сбит, и, наконец проговорив: «Пойдёт», начал убирать посуду и газеты, а затем скомандовал:
– Раздевайся.
Том начал расстегивать рубашку.
– Ложись на живот, — приказал Амброзий, указав на стол.

Том вскарабкался на стол, раздетый. Щеку обжег холод от линолеумной столешницы.

Амброзий со щелчком натянул резиновую перчатку на правую руку и вонзил палец в зад Тома. Тот ахнул. Амброзий дёрнул пальцем, и в животе Тома что-то лопнуло. Затем доктор перевернул его, и Том увидел, как его грудь распахнулась, словно капот автомобиля. Амброзий приподнял грудную клетку, подпёр её рёберной костью под углом в сорок пять градусов, и начал копошиться внутри.
— Подумай о своей девушке, – потребовал он.
— Она моя жена, – ответил Том
— Неважно, просто представь её.
Том представил Безупречную.
- А теперь подумай, что в ней самое красивое, – продолжал Амброзий.
Том подумал о её носе и почувствовал хватку Амброзия на своём сердце. Том быстро задышал. Амброзий потянулся куда-то за сердце и сжал изнутри. Струйка крови брызнула ему в лицо.
— Видимо, вот оно что – пробормотал Амброзий, достал из кармана тряпку и вытер лицо.
— Что? Что там?
— Ты когда последний раз прочистку делал?
— Если честно, никогда.
— Оно и видно – сказал Амброзий. – Тут не обойтись без Стюарта.

Стюартом назывался довольно громоздкий инструмент, которым Амброзий редко пользовался и держал в загашнике своего грузовика. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, доктор вышел из комнаты. Том услышал, как дверь раскрылась и захлопнулась. Ждать пришлось около пятнадцати минут. Продолжая лежать на столе, Том изогнулся, вытянув шею, и увидел, как бьется его сердце.

Амброзий вернулся с длинным металлическим ящиком и достал оттуда продолговатый острый инструмент из тонкой нержавейки. Это и был Стюарт. Держать его приходилось в обеих руках.
— Сделай глубокий вдох, – посоветовал он, – и вспомни ваш первый поцелуй.
Том представил загаженный подвал, где жил когда-то. Хуже всего был линолеумный пол на кухне, весь в царапинах и следах от сигарет. Когда-то белый, он давно посерел от грязи.

Безупречная не могла такого стерпеть. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого настоящего свидания, она заявилась с двумя вёдрами синей краски и двумя же валиками.
— Это ты хорошо придумала, – заметил Том.

Они принялись красить пол, начав там, где ковёр соприкасался с линолеумом. Работали с бешеной скоростью. Двигаясь спиной вперёд, они исступлённо покрывали краской пол перед собой, пока наконец не уперлись в кухонную стену. Том поднял взгляд и увидел, что Безупречная улыбается.
- И что нам делать дальше? – спросил Том.
Безупречная ответила поцелуем (как всегда, безупречным).

40. Kee

Той ночью у Тома защемило в груди. Первый раз прихватило в десять, остро и продолжительно. Согнуло его пополам, но потом отпустило. Через пару часов заболело снова; к утру накатывало каждые десять минут. Идеалистка спала, и Том ни за что не стал бы её трогать. Он позвонил Земноводному.

— Алё, — сказал Том.

— Алё, — ответил ему Земноводный.

— О-хо-хо... — простонал Том. Боль пронзила его до самого сердца.

— Что случилось?

— Болит в груди.

— Остро и продолжительно?

— Да.

— Но наплывами?

— Да!

— И всё чаще?

— Каждые десять минут.

— Пришлю к тебе доктора.

— Что со мной?

— Он лучший спец.

— Скажи, что со мной!

— Сердце у тебя не на месте, — ответил ему Земноводный.

Амброзий, доктор Земноводного, явился к порогу Тома всего через десять минут.

Ручищи у него были толстые. Пальцы мозолистые, узловатые, но подвижные. Из заднего кармана он выудил красную тряпку и вытер лицо.

— У тебя, штоль, сердце? — спросил он Тома.

— Да.

Амброзий приподнял бейсболку. Перевернул козырьком назад. Выгнул бровь.

— Целый день торчать тут не буду...

Том посторонился, освобождая проход.

— Кухня где? — спросил Амброзий.

Том повёл Амброзия через гостиную в кухню. Взгляд Амброзия упал на кухонный стол.

— Сдюжит? — пробормотал Амброзий, наваливаясь на угол всем весом. Он присел на корточки и осмотрел подстолье. — Сдюжит, — заключил он, и принялся убирать со стола тарелки и утренние газеты.

— Заголяйся, — скомандовал он.

Том начал расстёгиваться.

— Лицом вниз, — указал Амброзий, кивая на кухонный стол.

Голышом Том вскарабкался на столешницу. Клеёнка холодила щёку.

Амброзий щёлкнул резиновой перчаткой на правой руке и воткнул палец ему в задницу. Том охнул. Амброзий поддел что-то, и в груди Тома хлюпнуло. Амброзий перевернул его, и Том увидел, что грудь приоткрылась, словно автомобильный капот. Амброзий поднял её, подпер вывернутым под острый угол ребром, и начал копаться внутри.

— Думай о девушке, — скомандовал он.

— Она мне жена, — сказал Том.

— Неважно, просто представь лицо.

Том представил лицо Идеалистки.

— Теперь представляй, что у неё самое красивое, — посоветовал Амброзий.

Том представил, какой у Идеалистки нос. Пальцы Амброзия обхватили сердце. Том часто и прерывисто задышал. Амброзий подлез куда-то под низ и сдавил. Струйка крови прыснула вверх и забрызгала Амброзию всё лицо.

— Вот оно что... — пробормотал Амброзий, потянулся к карману, выхватил тряпку и обтёрся.

— Что...? Что?

— Последнюю ревизию когда проводил?

— Никогда.

— То-то и оно, — сказал Амброзий. — Тэк-с, без Стюарта не обойтись.

Стюартом, длинным громоздким инструментом, Амброзий пользовался от случая к случаю и хранил его в грузовике. Оставив Тома раздетым, Амброзий покинул кухню.

Открылась и хлопнула дверь. Амброзий отсутствовал минут пятнадцать. Том лежал голышом на кухонном столе, и, вытянув шею вперёд и вправо, разглядывал бьющееся сердце.

Амброзий вернулся с железным ящиком. Выудил длинный зазубренный инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброзий держал его обеими руками.

— А теперь поглубже вдохни... — велел он, — И вспоминай ваш первый поцелуй.

Том вспомнил ужасную полуподвальную квартирку, в которой он жил. Хуже всего в ней был линолеум на полу кухни. Истёртый ботинками и весь в сигаретных ожогах, он превратился из белого в серый, и вечно выглядел грязным.

Этого Идеалистка не стерпела. Как-то в среду, на шестой день с их первого официального свидания, она объявилась с двумя ведрами голубой краски и валиками на палках.

— Чудесная мысль, — воскликнул Том.

Они принялись красить пол. Начали там, где ковер подступал к линолеуму. Тёрли прочь от ковра как безумные. Красили пятачок перед носом, отступали, и красили снова. Не успели оглянуться, как упёрлись в соседнюю стенку. Закрасились в угол. Том поднял голову — Идеалистка улыбалась.

— И кой чёрт нам теперь делать? — спросил её Том.

Идеалистка поцеловала его (конечно же, идеально).

41. KS

Ночью у Тома заболело в груди. В первый раз прихватило в десять вечера. Боль была острой и никак не проходила, его согнуло пополам. Спустя некоторое время отпустило. Через два часа все повторилось, а к утру приступы повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он понимал, что будить ее нет смысла. Он позвонил Амфибии.

– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил Амфибия.
– А-а-а, – простонал Том. Укол боли пронзил сердце.
– Что такое?
– В груди болит.
– Боль острая и продолжительная?
– Да.
– То пропадает, то появляется?
– Да!
– Учащается?
– Теперь уже каждые десять минут.
– Пошлю за врачом.
– Что со мной?
– Кроме него, никто не поможет.
– Скажи, что это такое!
– Сердечный приступ, – пояснил Амфибия.

Через десять минут врач по имени Амвросий уже стоял у дверей Тома. У Амвросия были большие руки с толстыми пальцами и выпуклыми блестящими костяшками. Он вытащил из заднего кармана красный платок и протер лицо.

– Это у вас сердце? – спросил он у Тома.
– Да.

Амвросий снял кепку. Потом снова надел. Вопросительно поднял брови.

– У меня вообще-то еще дела есть…

Том наконец посторонился, освободив дверной проем.

– Где тут кухня? – спросил Амвросий. Том повел его через гостиную на кухню. Врач оценивающе поглядел на стол.

– Устойчивый? – спросил Амвросий, всем своим весом опершись на угол стола. Затем наклонился и заглянул под стол, проверяя крепления. – Сойдет, – он начал убирать со стола посуду и газеты. – Раздевайтесь, – последовал приказ.

Тон начал расстегивать пуговицы. Амвросий указал на кухонный стол.
– Лицом вниз.

Том, раздевшись, залез на стол. Столешница оказалась холодной. Амвросий натянул на правую руку резиновую перчатку и ввел один палец в анус Тома. Том охнул. Амвросий потянул вверх, и Том почувствовал щелчок в груди. Врач перевернул его. Том увидел, как его грудная клетка открылась, словно капот у машины. Амвросий подпер ее, установив реберную кость под углом в сорок пять градусов, и начал копаться внутри.

– Подумай о своей подружке, – произнес Амвросий.
– О жене, – поправил Том.
– Неважно. Просто представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
– Теперь представь самую красивую черту ее лица, – продолжал Амвросий.

Том представил нос своей жены и тут же ощутил руку врача на своем сердце. Том отрывисто задышал. Амвросий залез куда-то под сердце, сжал его, и струйка крови прыснула вверх, попав на лицо Амвросия.

– Похоже, это оно, – сказал Амвросий, доставая из заднего кармана платок и вытирая лицо.
– Что? Что это?
– Вы когда последний раз его прочищали?
– Никогда.
– То-то и оно. Тут понадобится Стюарт.

Стюартом назывался длинный громоздкий инструмент, который редко использовался и потому хранился в багажнике фургона.

Амвросий вышел, оставив Тома лежать раздетым на кухонном столе. Том услышал, как хлопнула входная дверь. Врача не было минут пятнадцать. Все это время Том так и лежал, как его оставили. Он наклонил голову вправо и наблюдал, как бьется его сердце.

Врач вернулся с металлическим ящиком, достал из него длинный острый инструмент из нержавейки. Это и был Стюарт. Амвросий удерживал его двумя руками.

– Сделайте глубокий вдох, – попросил врач, – и вспомните, как вы ее поцеловали в первый раз.

Перед Томом предстала квартира на цокольном этаже, в которой он раньше жил. Хуже всего выглядел линолеум на кухне: весь в царапинах и прожогах от сигарет. Когда-то он был белого цвета, а теперь сделался грязно-серым.

Перфекционистка не выдержала. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски и двумя валиками.

– Хорошо придумано, – только и сказал Том.
Они приступили к покраске пола. Начали там, где кончалось ковровое покрытие. Работали в бешеном темпе. Сначала красили участок перед собой, отступали на метр и снова красили. Не успели опомниться, как уперлись в стену и оказались зажатыми в угол. Том поднял глаза и увидел улыбку на лице Перфекционистки.

– И что нам теперь делать, черт возьми? – спросил ее Том, а она поцеловала его в ответ (как и положено – идеально).

42. ksvikiss

Из книги "Все мои друзья - супергерои"
Кауфман, Эндрю.
В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первые появились в десять часов вечера. Такие острые и продолжительные, что он был готов согнуться пополам, но они прошли, а возобновились через два часа. К утру они приходили каждые десять минут. Идеальность спала, и он знал, что будить ее нельзя. Он позвал Амфибию.
"Привет", - сказал Том.
"Привет", - ответил Амфибия.
"А-а-а", - сказал Том. Боль пронзила его сердце.
"Что происходит?"
"Боль в груди".
"Острая и нескончаемая?’
"Да".
"Но повторяющаяся?"
"Да!"
"С большей частотой?"
"Осталось меньше десяти минут".
"Я пришлю за доктором".
"Что это?"
"Он лучший, кто здесь есть".
"Скажи мне, что это!"
"У тебя разрывается сердце", - сказал Амфибия.
Эмброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.
Руки у Эмброуза были толстые. Пальцы мускулистые, костяшки выпуклые, хорошо смазанные маслом. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо. "Ты парень с сердцем?" - спросил он Тома.
"Да".
Эмброуз снял бейсболку и снова надел ее на голову. Он приподнял брови. "У меня не весь день впереди..."
Том попятился к дверному проему.
"Где здесь кухня?" - спросил Эмброуз.
Том провел Эмброуза через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.
«Он крепкий?» - поинтересовался Эмброуз, наваливаясь всем своим весом на угол стола. Он опустился на колени и осмотрел швы под ним. "Сойдет", - сказал он и начал убирать посуду после завтрака и газеты. "Раздевайся", - приказал он.
Том начал расстегивать пуговицы.
Эмброуз указал на кухонный стол. "Лицом вниз", - сказал он.
Том забрался на кухонный стол. Он был голый. Линолеум на столе холодил его щеку.
Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. Он засунул один палец в задний проход Тома. Том ахнул. Эмброуз приподнялся, и Том почувствовал, как что-то щелкнуло у него в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, как капот автомобиля. Эмброуз приподнял грудную клетку Тома, подперев ее ребрами под углом в сорок пять градусов. Он начал там копаться.
"Подумай о своей девушке", - приказал Эмброуз.
"О моей жене", - сказал Том.
"Неважно, просто представь ее лицо".
Том представил себе лицо Идеальности.
"Теперь представь ее лучшие черты", - проинструктировал Эмброуз.
Том представил себе её нос. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце и сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброуз дотронулся до сердца Тома. Он сжал его снизу, и струйка крови брызнула вверх, попав Эмброузу в лицо.
"Возможно, это и есть оно", - сказал Эмброуз, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.
"Что? Что это?"
"Когда ты в последний раз его чистил?"
"Я никогда его не чистил".
"Вот именно", - сказал Эмброуз. "Для этого мне понадобится Стюарт".
"Стюарт" был длинным и громоздким инструментом, которым Эмброуз редко пользовался и который хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.
Том услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброуза не было минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо, прислушиваясь к биению своего сердца.
Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это был "Стюарт". Эмброуз держал его двумя руками.
"Сделай глубокий вдох", - посоветовал Эмброуз. "И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее".
Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего было то, что пол на кухне был покрыт линолеумом, который был весь в следах от ботинок и окурках. Раньше он был белым, но теперь это был серый цвет, который всегда выглядел грязным.
Идеальность не выдержала. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
"Отличная идея", - сказал Том.
Они принялись красить пол и начали с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они работали в обратном направлении в бешеном темпе. Красили то, что было перед ними, затем отступали на несколько футов и красили пустоты. В мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Они забились в угол. Том поднял глаза и увидел, что Идеальность улыбается.
"Что, черт возьми, нам теперь делать?" Спросил ее Том.
Идеальность поцеловала его (идеально).

43. LeraRus

Той ночью у Тома началась боль в груди. Первая пришла в десять вечера. Она была острой и продолжительной. Том согнулся от боли пополам, но приступ прошел. Следующая пришла через два часа, к утру -приходили каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что ее нельзя трогать. Том позвал Амфибию.


- Эй, - сказал Том.
- Эй, - ответила Амфибия.
- Ой, - простонал Том. Боль пронзила его сердце.
- Что происходит?
- Боль в груди.
- Острая и продолжительная?
- Да!
- Но повторяющаяся?
- Да!
- Частые боли?
- Сейчас меньше. Каждые десять минут.
- Я вызову врача.
- Что со мной?
- Он лучший из всех.
- Скажи мне, что со мной происходит?
- Твое сердце разрывается, — ответила Амфибия.


Эмброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.


Руки Эмброуза были пухлыми. Пальцы сильными, а костяшки пальцев выпуклыми, хорошо смазанными. Он вытащил красную тряпку из заднего кармана и вытер лицо.
- Ты тот парень с сердцем? — спросил он Тома.
- Да!


Эмброуз снял бейсболку. Надел ее обратно на голову. Он поднял брови. Затем сказал:
- У меня не так много времени…

Том попятился за ним из дверного проема.
- Где кухня? — спросил Эмброуз.
Том провел Эмброуза через гостиную на кухню. Эмброуз перевел взгляд на кухонный стол.


- Достаточно крепкий? — спросил Эмброуз, навалившись всем своим весом на угол стола. Он встал на колени и осмотрел ножки стола.
- Этого должно хватить, — сказал он и начал убирать посуду и газеты после завтрака.


- Раздевайся, — приказал он.


Том начал расстегиваться.


Эмброуз указал на кухонный стол.
- Лицом вниз, — сказал он.


Том забрался на кухонный стол. Он был голым. Линолеум столешницы холодил его щеку.


Эмброуз надел резиновую перчатку на правую руку. Затем засунул один палец в задний проход Тома. Он ахнул. Эмброуз остановился, и Том почувствовал хлопок в груди. Затем Эмброуз перевернул его, и Том увидел, как его грудь освободилась, раскрылась, как капот автомобиля. Эмброуз приподнял спину, подперев ее ребром под углом в сорок пять градусов, из-за чего грудь Тома вышла вперед. Он начал ковыряться там.


Подумай о своей девушке, — приказал Эмброуз.
О жене, — сказал Том.
Кто бы это ни было, просто представь ее лицо!


Том представил себе лицо Перфекционистки.


- Теперь представь ее лучшую черту, — скомандовал Эмброуз.


Том представил себе нос Перфекционистки. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце. Том сделал неглубокие вдохи. Эмброуз потянулся за сердце. Он надавил снизу, и быстрая струйка крови брызнула вверх, ударив Эмброуза в лицо.


Возможно, это оно, — сказал Эмброуз, потянувшись к заднему карману, схватив тряпку и вытерев лицо.


- Что? Что это?
- Когда ты в последний раз это чистил?
- Я никогда это не чистил!
- «Точно, — сказал Эмброуз. — Мне понадобится Стюарт для этого!

Стюарт был длинным, громоздким инструментом, который Эмброуз редко использовал и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.


Том слушал, как открывается и закрывается дверь квартиры. Эмброуз не было пятнадцать минут. Том лежал нагим на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо и наблюдал, как бьется его сердце.


Эмброуз вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал инструмент, который был длинным и острым, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.


- Сделай глубокий вдох, — приказал Эмброуз. — И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее.


Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего был линолеум на кухне. Он был покрыт потертостями от ботинок и сигаретными ожогами. Линолеум больше не был белым, а стал серым и всегда выглядел грязным.


Перфекционистка не выдержала этого. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.


- Отличная идея, — сказал Том.


Они принялись красить пол. Начали с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они работали задом наперед в бешеном темпе. Они красили то, что было перед ними, а затем отступали на несколько футов и приступали к следующему. В скором времени их ноги приблизились к задней стене кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза, и Перфекционистка улыбалась.


- Что, черт возьми, нам теперь делать? — спросил ее Том.

Перфекционистка прекрасно знала, что делать и поцеловала его.

44. Lesya

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый приступ был в десять вечера. Боль была острая и продолжительная. Он согнулся пополам, но она быстро стихла. Через два часа приступ повторился; к утру боль возникала каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что лучше ее не будить. Он позвонил Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — поздоровался Амфибия.

— Аххх! — воскликнул Том. Боль вновь пронзила его сердце.

— В чем дело?

— Боль в груди.

— Острая и продолжительная?

— Да.

— И возникающая периодически?

— Да!

— Насколько часто?

— И десяти минут не проходит.

— Я пришлю к тебе доктора.

— Что это?

— Он самый лучший в своем деле.

— Скажи мне, что происходит!

— Твое сердце разрывается, — ответил Амфибия.

Эмброузу, доктору Амфибии, понадобилось десять минут, чтобы приехать к Тому.

У Эмброуза были крепкие руки. Его пальцы были сильными и гибкими, а костяшки выпирающими. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер ей лицо.

— Это у тебя проблемы с сердцем? - спросил он Тома.

— Да.

Эмброуз снял бейсболку. Надел ее обратно на голову. Он поднял брови.

— Я не могу ждать весь день…

Том, стоявший в дверном проеме, поспешно отступил.

— Где кухня? — спросил Эмброуз.

Том провел Эмброуза в кухню через гостиную. Взгляд доктора остановился на кухонном столе.

— Стол прочный? — поинтересовался Эмброуз, навалившись всем весом на край. Он опустился на колени и внимательно осмотрел ножки стола.

— Этот подойдет, — сказал он и принялся убирать посуду и газеты. — Раздевайся, — приказал он. Том начал расстегивать пуговицы.

Эмброуз указал на кухонный стол.

— Лицом вниз, — сказал он.

Том забрался на стол, перед этим полностью раздевшись. Его щека касалась холодной поверхности стола.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. И засунул один палец в задний проход Тома. Тот от удивления охнул. Эмброуз остановился, и Том почувствовал хлопок в груди. Эмброуз его перевернул, и Том увидел, как его грудь открылась словно капот автомобиля. Доктор приподнял его грудную клетку, подпирая ее ребром в сорок пять градусов, и начал с любопытством рассматривать.

— Подумай о своей девушке, — велел Эмброуз.

— О моей жене, — поправил Том.

— Неважно, просто представь ее лицо.

Том мысленно нарисовал лицо Перфекционистки.

— Теперь подумай, что тебе нравится в ней больше всего, — приказал Эмброуз.

Том мысленно представил себе ее нос. Он почувствовал, руку Эмброуза на своем сердце. Том задышал часто и прерывисто. Эмброуз обхватил его сердце. Он сжал его снизу, и кровь тонкой струйкой ударила ему в лицо.

— Наверное, вот в чем дело, — сказал Эмброуз и, дотянувшись рукой до заднего кармана, взял тряпку и вытер ей лицо.

— Что? В чем дело?

— Когда ты чистил его в последний раз?

— Я никогда его не чистил.

— Вот именно, — отметил Эмброуз. — Для этого мне нужен Стюарт.

Стюартом оказался длинный громоздкий инструмент, которым Эмброуз редко пользовался и хранил в кузове своего грузовика. Эмброуз вышел, оставив Тома голым на кухонном столе.

Том услышал, как открылась и хлопнула дверь квартиры. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том так и лежал раздетым на столе. Он вытянул свою шею и повернул ее вправо, чтобы посмотреть, как бьется его сердце.

Эмброуз вернулся, неся в руках длинный металлический ящик с инструментами. Он достал длинный острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел Эмброуз. — И вспомни, как поцеловал ее в первый раз.

Том мысленно обрисовал себе ту ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего выглядел линолеум на кухне. Его покрывали следы от ботинок и сигарет. Он давно потерял свой белый цвет и выглядел серым, словно его никогда не мыли.

Перфекционистка не могла этого терпеть. Однажды в среду, спустя пять дней после их официально первого свидания, она пришла с двумя банками ярко-голубой краски и двумя валиками.

— Отличная идея, — отметил Том.

Они начали красить пол с того места, где лежал ковер. Работали в бешеном темпе, отходя все ближе к стене. Они выкрашивали кусок перед собой, отступали на пару шагов назад и красили следующий. В мгновение ока их ноги коснулись дальней стены, и они оказались загнанными в угол кухни. Том посмотрел на Перфекционистку, которая улыбалась.

— Ну и что будем теперь делать? — спросил ее Том.

Перфекционистка поцеловала его (конечно же, безупречно).

45. Lidiia Glu

отрывок из книги «Все мои друзья — супергерои»

Автор Эндрю Кауфман.


Вечером Том внезапно ощутил боль в груди. Первый приступ случился в десять. Боль была острой и продолжительной. Он согнулся от боли, но она вскоре утихла. В следующий раз боль пришла через два часа. К утру приступы боли повторялись уже каждые 10 минут. Перфекционистка спала, и он подумал, что не стоит ее беспокоить. Он позвонил Амфибию.
— Привет, — сказал Том.
— Здорово, — ответил Амфибий.
— Ааа... х, — простонал Том. Резкая боль пронзила его сердце.
— Что с тобой?
— Боль в груди.
— Острая и продолжительная?
—Да.
—Приступами?
— Да!
— Как часто?
— Почти каждые десять минут.
— Я пошлю к тебе доктора.
— Зачем?
— Он спец в этом.
—Скажи мне, что со мной?
— Твое сердце разрывается, — пояснил Амфибий.
Доктор Амброуз прибыл через десять минут.
Руки Амброуза были крепкими. Его пальцы выглядели мускулистыми, а суставы были выпуклыми и выглядели хорошо смазанными. Врач вытащил красный платок из заднего кармана и промокнул лицо. — Ты что ли тот парень с сердцем? — обратился он к Тому.
— Да.
Амброуз снял свою бейсболку. Потом снова надел. И изумленно поднял брови. — Я не могу тратить на это весь день…
Том посторонился, пропуская его.
— Где здесь кухня? — спросил Амброуз.
Том проводил врача через гостиную на кухню. Глаза Амброуза сразу нацелились на кухонный стол.
— Достаточно прочный? — поинтересовался он, наваливаясь всем весом на угол стола. Встав на колени, он осмотрел стол снизу. — Сойдет, — пробормотал он и начал убирать со стола посуду и газеты. — Раздевайся, — прозвучала команда.
Том взялся за пуговицы.
— Лицом вниз, — последовало следующее указание.
Том вскарабкался на стол. Абсолютно голый. Пластиковая поверхность стола холодила щеку.
Амброуз натянул на правую руку резиновую перчатку и засунул палец Тому в анус. Том ахнул. Амброуз потянул, и Том почувствовал, как в груди что-то щелкнуло. Его перевернули, и Том увидел, что его грудь открывается, как капот автомобиля. Амброуз поднял грудь Тома на сорок пять градусов, подперев ее ребром, и начал копаться внутри.
— Подумай о своей подружке, — приказал он.
— Моей жене, — поправил его Том.
— Без разницы, просто представь ее лицо.
Том вызвал в памяти лицо Перфекционистки.
— А теперь представь ее самую лучшую часть, — распорядился Амброуз.
Том представил себе нос Перфекционистки. Он чувствовал руки Амброуза на своем сердце. Том сделал неглубокий вдох. Амброуз уже достиг задней стенки. Он сжал сердце снизу, и мгновенно вверх брызнула струйка крови, прямо ему в лицо.
— Я думаю, это оно, — сказал Амброуз, доставая их своего заднего кармана красный платок и вытирая лицо.
— Что? Что это?
— Когда ты в последний раз его чистил?
— А надо было?
— С тобой все ясно, — прозвучал решительный ответ. — Здесь мне понадобится Стюарт
Ретрактор Стюарта был длинным и громоздким инструментом, которым Амброуз пользовался редко и хранил в багажнике своей машины. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, он вышел.
Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброуз отсутствовал около четверти часа. Том так и лежал на кухонном столе совершенно голый. Наклонив голову вправо, он смотрел, как бьется его сердце.
Амброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Оттуда он вынул длинную и острую штуку, сделанную из тонкой нержавеющей стали. Это и был ретрактор Стюарта. Амброузу приходилось держать его двумя руками.
— Сделай глубокий вдох, — выдал он инструкцию. — И подумай о том, как ты впервые ее поцеловал.
Том представил ужасную квартиру в подвале, где он раньше жил. Самым отвратным там был кухонный линолеум. Весь покрытый следами от ботинок и прожженный сигаретами, давно уже не белый, он всегда выглядел грязным.
Перфекционистка терпеть его не могла. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она явилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
— Отличная идея, — согласился Том.
И они стали красить пол. Начав от стыка ковра и линолеума, продвигаясь назад в бешеном темпе, они красили перед собой, потом сдвигались назад и снова красили. Очень скоро их ноги уперлись в заднюю стену кухни. Вокруг них все было синим. Том взглянул на Перфекционистку с улыбкой.
— Черт возьми, что же теперь делать? — спросил он у нее.
И тут Перфекционистка поцеловала его (идеально).

46. lischen

Тем вечером у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять – резкий, но затяжной, от боли буквально согнуло пополам. Потом отпустило. Спустя два часа был второй, и к утру они уже повторялись каждые десять минут. Идеалистка спала, и Том понимал: трогать ее нельзя. Вместо этого позвонил Земноводному.
- Привет.
- И тебе привет, - отозвался приятель.
Том охнул: сердце снова прихватило.
- Чего это ты?
- Да что-то грудь болит.
- Приступами? Резкими, но затяжными?
- Да.
- Они повторяются?
- Да!
- Все чаще и чаще?
- И десяти минут не проходит.
- Сейчас пришлю врача.
- А что это может быть?
- Он лучший спец в своем деле.
- Что это такое, я тебя спрашиваю!
- Сердце разрывается, - ответил Земноводный.
Эмброуз, его врач, постучал в дверь спустя десять минут. У него были массивные руки, сильные ловкие пальцы с выпирающими костяшками. Он вынул из заднего кармана какую-то красную тряпку, промокнул лицо.
- Это у тебя, что ли, с сердцем нелады?
Том кивнул.
Эмброуз стянул с головы кепку. Потом надел обратно.
- Ну? – поднял он брови. – Весь день я тут торчать не буду.
Посторонившись, Том впустил его.
- Где у тебя кухня?
Они прошли через гостиную в кухню. Взгляд Эмброуза сразу упал на стол.
- Крепкий? – уточнил он, наваливаясь на угол всем телом. Потом опустился на колени, проверил ножки.
- Сойдет, - заключил он, сгребая в сторону газеты и немытую посуду. – Раздевайся.
Том принялся расстегивать рубашку.
Эмброуз указал на стол.
- Лицом вниз, - велел он.
Раздевшись догола, Том осторожно влез на стол и лег. Клеенчатая скатерть холодила щеку.
Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку и ввел палец Тому в анус. Том выдохнул. Палец чуть дернулся вверх, и в груди что-то щелкнуло. Эмброуз перевернул Тома на спину, и тот увидел, что его грудная клетка распахнута, словно капот машины. Приподняв верхнюю часть тела, Эмброуз упер одно из ребер под углом в сорок пять градусов, чтобы разрыв не сомкнулся. И начал копаться внутри.
- А теперь вспоминай свою подружку, - потребовал он.
- Жену, - поправил Том.
- Да наплевать. Представь ее лицо.
У Тома перед глазами всплыло лицо Идеалистки.
- Теперь подумай, что в ней самое красивое.
Том представил ее носик. Он чувствовал руку Эмброуза на сердце и дышал часто, прерывисто. Вот рука продвинулась еще дальше, глубже. Сжала там что-то, и в лицо Эмброузу брызнула тугая струйка крови.
- Понятно, - проворчал он, снова вынимая из кармана тряпку и вытирая лоб и щеки.
- Что? Что там такое?
- Ты давно его чистил-то?
- Ни разу.
- Оно и видно, - хмыкнул Эмброуз. – Тут нужен Стюарт.
Стюартом звалось тяжелое, громоздкое приспособление, которое Эмброуз использовал нечасто и потому хранил в кузове фургона. Бросив Тома на столе, он вышел из кухни. Открылась и закрылась входная дверь.
Его не было минут пятнадцать. Все так же лежа нагишом на кухонном столе, Том приподнял голову и повернул ее чуть вправо. И увидел, как пульсирует сердце.
Вернулся Эмброуз с длинным металлическим футляром. Извлек оттуда длинный и тонкий инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Взяв его обеими руками, Эмброуз скомандовал:
- Глубокий вдох… а теперь вспоминай ваш первый поцелуй.
Том вспомнил отвратную квартиру в цокольном этаже, где тогда жил. Гаже всего был линолеум в кухне – прожженный сигаретами, исчерканный темными полосами от обувных подошв. Когда-то белый, он посерел и казался вечно грязным.
Идеалистка не выдержала. И в среду, на пятый день после их первого «настоящего» свидания, явилась с двумя ведерками ярко-голубой краски и парой валиков.
- Здорово придумала! - обрадовался тогда Том.
И они принялись красить. Начали от входа в кухню, от самого стыка ковролина и линолеума. Лихорадочно орудуя валиками, пятились все дальше и дальше. Каждый тщательно промазывал пол перед собой, отступал на пару шажков и продолжал в то же духе. И очень скоро оба уперлись в дальнюю кухонную стену, отрезав себе путь и оказавшись в ярко-голубой ловушке. Том поднял виноватый взгляд. Идеалистка улыбалась.
- И что, черт возьми, будем делать? – спросил он.
Она ответила поцелуем. Разумеется, идеальным.

47. lise_fr

Эндрю Кауфман, «Все мои друзья – супергерои»

В тот вечер у Том почувствовал боль в груди. Первый приступ случился в десять. Боль была острой и длительной. Он уже сгибался пополам, но потом отпустило. В следующий раз прихватило через два часа; к утру приступы случались каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что её лучше не трогать. Он позвонил Земноводному.

– Привет, – сказал Том.

– Привет, – ответил Земноводный.

– О-о-ох, – простонал Том. Боль пронзила сердце.

– Что стряслось?

– Боль в груди.

– Острая и длительная?

– Да.

– Приходит и уходит?

– Да!

– Интервалы уменьшаются?

– Уже меньше десяти минут.

– Я пришлю врача.

– Что со мной?

– Лучшего в своём деле.

– Скажи, что со мной!

– Сердце барахлит, – сказал Земноводный

Уже через десять минут Амброз, врач Земноводного, постучал в дверь Тома.

У Амброза были пухлые руки. С мускулистыми пальцами и мясистыми, лоснящимися костяшками. Он достал из кармана красную тряпку и промокнул лицо. «Это ты, значит, с сердцем?» – спросил он у Тома.

– Да.

Амброз снял бейсболку. Надел обратно. Вскинул брови. «Время не резиновое…»

Том впустил его в дом.

– Кухня где? – спросил Амброз.

Том провёл Амброза через гостиную в кухню. Взгляд врача упал на кухонный стол.

«Крепкий?» – спросил он, всем весом наваливаясь на угол стола. Наклонился и осмотрел крепления снизу. «Сойдёт» – сказал он и начал убирать остатки завтрака и газеты. Скомандовал: «Раздевайся».

Том начал расстёгивать пуговицы.

Амброз указал на стол. Добавил: «Лицом вниз».

Том забрался на стол. Голышом. Клеёнчатая скатерть холодила щёку.

Амброз натянул резиновую перчатку на правую руку. Засунул палец Тому в анус. Том резко вдохнул. Амброз потянул наверх, и Том почувствовал щелчок в груди. Амброз перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка раскрылась, распахнулась, словно капот автомобиля. Амброз поднял её и подпёр ребром под углом сорок пять градусов. Начал копаться внутри.

– Представь свою девушку, – скомандовал Амброз.

– Жену, – поправил Том.

– Не суть, представь её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

– А теперь – самую красивую черту, – уточнил Амброз.

Том подумал о носе Перфекционистки. Почувствовал руку Амброза на сердце. Том задышал чаще. Амброз подлез под сердце. Сжал снизу, и тонкая струйка крови брызнула прямо ему в лицо.

– Так вот в чём дело, – сказал Амброз, потянулся в карман, достал тряпку и протёр лицо.

– В чём? Что со мной?

– Когда в последний раз прочищал?

– Ещё ни разу.

– Вот-вот, – сказал Амброз. – Тут понадобится «Стюарт».

«Стюартом» назывался длинный, громоздкий инструмент, которым Амброз редко пользовался и потому держал в багажнике. Он оставил Тома голым на кухонном столе и вышел.

Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброза не было пятнадцать минут. Том лежал голышом на столе. Он наклонил голову вправо и смотрел, как бьётся его сердце.

Амброз вернулся с длинным металлическим ящиком. Достал из него инструмент: длинный, острый, из нержавеющей стали. Это и был «Стюарт». Амброз держал его двумя руками.

– Вдохни глубоко, – сказал Амброз. – И вспомни ваш первый поцелуй.

Том вспомнил свою прежнюю ужасную квартиру в полуподвале. Хуже всего был линолеум на кухне, весь в царапинах от обуви и пятнах от сигарет. Из белого он превратился в серый и выглядел вечно грязным.

Перфекционистка его терпеть не могла. В ту среду, через пять дней после их первого официального свидания, она нагрянула с двумя вёдрами ярко-синей краски и двумя валиками.

– Отличная идея, – сказал Том.

Они принялись за покраску. Начали на стыке ковролина с линолеумом. И остервенело продвигались назад. Красили участок перед собой, отходили на пару шагов и красили снова. Вскоре они упёрлись пятками в стену кухни. «Закрасили» себя в угол. Том поднял глаза: Перфекционистка улыбалась.

– И что прикажете делать? – спросил её Том.

Перфекционистка поцеловала его (идеально).

48. Liten_Svenska

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять часов. Боль была острой и продолжительной. Том согнулся было пополам, но приступ прошёл. Следующий был спустя два часа, а к утру приступы повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что ему нельзя к ней прикасаться. Тогда он позвонил Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — ответил Амфибия.

— Ох-х-х, — выдохнул Том. Его сердце пронзило болью.

— Что такое?

— Больно в груди.

— Боль острая и продолжительная?

— Да.

— Накатывает приступами?

— Именно!

— И приступы учащаются?

— Уже чаще, чем раз в десять минут.

— Я вызову тебе врача.

— Так что со мной?

— Самого лучшего врача.

— Да скажи, что происходит!

— Так разбивается сердце, — сказал Амфибия.

Не прошло и десяти минут, как Эмброуз — врач, обещанный Амфибией — уже стоял у двери Тома. Ручищи у него были мощные, с сильными пальцами и выступающими, очень подвижными суставами. Доктор вытащил красный лоскут ткани из заднего кармана брюк и промокнул им лицо.

— Это у тебя сердце? — обратился он к Тому.

— Ага.

Эмброуз снял бейсболку. Надел обратно. Поднял брови:

— И долго стоять будем?

Том попятился, освобождая проход.

— Где тут кухня? — спросил Эмброуз.

Том провел его в кухню через гостиную.

Доктор бросил взгляд на обеденный стол.

— Прочный? — поинтересовался он, опираясь всем весом на угол столешницы.

Затем опустился на колени и осмотрел крепежи стола снизу. Заключил:

— Пойдёт, — и принялся разгребать газеты и посуду, оставшуюся после завтрака.

— Раздевайся, — последовало распоряжение.

Том начал расстегивать пуговицы.

Эмброуз указал на расчищенную поверхность:

— Лицом вниз.

Том взобрался на стол. Он был обнажен, и покрытие столешницы холодило щеку. Эмброуз натянул медицинскую перчатку на правую руку и ввёл палец Тому в анус. У Тома перехватило дыхание. Доктор резко остановился, и Том ощутил _щелчок_ в груди.

Затем Тома перевернули, и он увидел, как его грудная клетка раскрылась, откидываясь подобно крышке капота. Эмброуз поднял эту «крышку», подперев её под углом в сорок пять градусов одним из ребер, и принялся копошиться внутри.

— Думай о своей подружке, — приказал доктор.

— Жене, — поправил Том.

— Не важно, просто представь её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

— А теперь — самую привлекательную черту лица, — продолжал давать указания Эмброуз.

Том представил нос Перфекционистки.

Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце, прерывисто задышал. И тут рука оказалась уже за сердцем, сжала его снизу, и в лицо доктору брызнула тоненькая струйка крови.

— Вот в этом, видно, всё и дело, — сказал Эмброуз, потянулся к заднему карману брюк, достал свою красную тряпку и вытер кровь с лица.

— Что? О чём вы?

— Когда тебе последний раз его чистили?

— Ни разу в жизни…

— То-то и оно, — подытожил Эмброуз. — А мне для этого понадобится Стюарт.

Речь шла о длинном громоздком приспособлении, которым Эмброуз редко пользовался и хранил его в кузове своего фургончика. Доктор вышел из кухни, оставив Тома лежать голым на столе. Тот услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Доктора не было уже пятнадцать минут, а Том так и лежал нагишом. Изогнув шею вниз и вправо, он увидел, как бьется его сердце.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Он вытащил длинное и острое, выполненное из тонколистовой нержавеющей стали орудие. Это и был Стюарт. Доктор держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел Эмброуз. — И вспомни ваш первый поцелуй.

Перед глазами Тома предстала ужасная квартира на цокольном этаже, в которой он когда-то обитал. Хуже всего был линолеум на кухне. Истертый подошвами и усеянный ожогами от сигарет, он превратился из белого в серый и всегда выглядел грязным.

Перфекционистка не могла с этим мириться. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она появилась на пороге с двумя ведрами ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

— Отличная идея, — поддержал её Том.

Они приступили к покраске, начав на стыке коврового покрытия и линолеума и с бешеной скоростью продвигаясь спиной вперед. Покрасив пол перед собой, оба отступали на несколько футов назад и продолжали работу. В считанные минуты их ноги уперлись в дальнюю стену кухни — они «закрасили» себе обратный путь. Том поднял глаза: Перфекционистка улыбалась.

— Ну и что же нам теперь делать? — обратился к ней Том.

И Перфекционистка поцеловала его (как всегда, безупречно).

49. mala_m

Отрывок из книги «Все мои друзья – супергерои» Эндрю Кауфмана


Той ночью у Тома появилась боль в груди. Сначала в десять вечера – резкая и продолжительная, от которой хотелось свернуться калачиком. Следующий приступ случился через два часа, ближе к утру, и повторялся каждые десять минут. В это время Перфекционистка спала, и он знал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Амфибии.


– Привет.


– Привет, – ответил Амфибия.


– Аааа, – боль пронзила сердце Тома.


– Что случилось?


– В груди болит.


– Резкая и продолжительная боль?


– Да.


– Проходит и снова появляется?


– Да!


– Все чаще и чаще?


– С перерывом меньше десяти минут.


– Я отправлю доктора.


– Что со мной?


– Он лучший в своем деле.


– Скажи, что со мной происходит!


– Твое сердце разбивается, – ответил Амфибия.


Амброуз, врач, присланный Амфибией, приехал к Тому через десять минут. У него были крепкие руки, огромные пальцы с выпуклыми костяшками, хорошенько смазанные маслом. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.


– Это ты парень с сердцем?


– Я.


Амброуз снял с себя кепку, надел обратно и поднял брови в немом вопросе:


– У меня не так уж много времени...


Том впустил доктора в дом.


– Где здесь кухня?

Том провел Амброуза через гостинную в кухню. Взгляд последнего упал на кухонный стол.

– Устойчивый? – спросил доктор и всем своим весом уперся в край стола, затем присел и проверил ножки на прочность. – Сойдет. – Поднявшись, Амброуз начал убирать со стола газеты и посуду, оставшуюся после завтрака. – Раздевайся, – скомандовал он.


Том начал растегивать рубашку.


– Лицом вниз, – Амброуз указал на кухонный стол.

Том забрался на стол. Полностью голый, он прислонился щекой к холодному столу, покрытому линолеумом. Доктор натянул на правую руку резиновую перчатку и засунул палец Тому в анус, заставив его резко вдохнуть. Амброуз потянул на себя, и раздался треск. Когда Амброуз перевернул Тома на спину, он увидел, что его грудная клетка раскрылась словно капот машины. Доктор разогнул ребра Тома под углом 45 градусов и начал копаться внутри.


– Думай о своей девушке, – приказал Амброуз.


– Моей жене, – исправил его Том.


– Да без разницы, просто представь ее лицо. – Перед глазами Тома возникло лицо Перфекционистки. – А теперь вспомни ее лучшую черту, – продолжал давать инструкции доктор. – Том подумал о носике Перфекционистки. Он почувствовал руку Амброуза на своем сердце и сделал пару неглубоких вздохов. Доктор протянул руку под сердце Тома и сжал. В лицо Амброуза резко брызнула струйка крови.


– А вот и оно, – Амброуз снова достал из заднего кармана тряпку и вытер лицо.


– Что? Что там?


– Когда в последний раз ты делал здесь чистку?


– Я никогда не делал там чистку.


– Вот именно, – ответил Амброуз. – Для такого дела мне понадобится Стюарт.

Стюартом он называл длинный тяжеленный инструмент, которым редко пользовался и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на столе, Амброуз вышел из комнаты. Том услышал, как входная дверь открылась и закрылась. Амброуза не было 15 минут. Том продолжал лежать голым на столе. Он вытянул шею и, повернув ее вправо, посмотрел на собственное бьющееся сердце. Доктор вернулся с продолговатым металлическим ящиком и достал из него длинный острый инструмент из нержавеющей стали, который приходилось держать двумя руками. Это и был Стюарт.


– Вдохни поглубже, – предупредил Амброуз, – и вспомни ваш первый поцелуй.


Том представил ужасную квартиру в подвале, где он раньше жил. Худшей ею частью был кухонный пол, покрытый линолеумом, испачканным полосами от обуви и выжженный сигаретами. Белый цвет линолеума превратился в серый, и всегда выглядел грязным. Перфекционистка ненавидела этот пол. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она вернулась домой с двумя ведрами ярко синей краски и двумя малярными валиками.


– Отличная идея, – ответил ей Том.


Они принялись красить пол. Начали с границы ковра и линолеума, и в диком темпе красили все пространство, что было перед ними, разворачивались и красили дальше. Вскоре их пятки уткнулись в стену кухни – они «закрасили» себя в угол. Том взглянул на Перфекционистку, она улыбалась.


– Вот черт, и что будем теперь делать?


Перфекционистка поцеловала его (как всегда, идеально).

50. Metafrastria

Эндрю Кауфман «Все мои друзья — супергерои»


В тот вечер у Тома заболело в груди. Первый приступ случился в десять часов. Боль была острой и продолжительной, так что Том согнулся пополам. Боль отступила, но через два часа вернулась; к утру приступы повторялись каждые десять минут. Идеалистка спала, и Том знал, что её лучше не трогать. Он позвонил Человеку-Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — ответил Амфибия.

— О-о-ох… — застонал Том. Боль пронзила его сердце.

— Что с тобой?

— В груди болит.

— Боль острая и продолжительная?

— Да.

— И приступы повторяются?

— Да!

— Всё чаще и чаще?

— Прошлый раз был минут десять назад.

— Я пришлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший из всех.

— Да скажи же, что со мной такое?!

— Твоё сердце разрывается, — ответил Амфибия.

Амброузу, врачу Амфибии, понадобилось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.

Руки у Амброуза были здоровенные. Пальцы натренированные, с выпуклыми и хорошо смазанными костяшками. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

— Ты тот парень, у которого сердце болит? — спросил он Тома.

— Я.

Амброуз снял с головы бейсболку. Затем снова надел её. Затем поднял брови…

— Долго мне тут ждать?

Том попятился внутрь квартиры.

— Где кухня? — спросил Амброуз.

Том провёл Амброуза через гостиную на кухню. Взгляд Амброуза упал на кухонный стол.

— Он крепкий? — осведомился Амброуз, наваливаясь всем телом на угол стола. Затем он опустился на колени и осмотрел крепления снизу столешницы.

— Думаю, сойдёт, — заключил Амброуз и стал убирать оставшуюся после завтрака посуду и газеты. — Раздевайся, — скомандовал он.

Том начал расстёгивать рубашку. Амброуз указал ему на кухонный стол.

— Ложись лицом вниз, — сказал он.

Раздевшись догола, Том взобрался на стол. Линолеумное покрытие холодило ему щёку.

Натянув резиновую перчатку на правую руку, Амброуз засунул палец Тому в задний проход. Том охнул. Амброуз что-то потянул вверх, и Том почувствовал хруст в груди. Когда Амброуз перевернул его на спину, Том увидел, что его грудная клетка вскрыта, словно капот автомобиля. Амброуз приподнял грудную клетку Тома, подперев её рёберной костью под углом в сорок пять градусов, и начал ковыряться внутри.

— Подумай о своей девушке, — приказал Амброуз.

— О моей жене, — поправил Том.

— Неважно, просто представь себе её лицо.

Том представил себе лицо Идеалистки.

— А теперь представь себе самую красивую черту её лица, — велел Амброуз.

Том представил себе нос Идеалистки. Он ощутил руку Амброуза на своём сердце и сделал несколько неглубоких вдохов. Амброуз обхватил сердце Тома рукой и сжал его снизу; тонкая струйка крови брызнула вверх, попав Амброузу в лицо.

— Думаю, это оно, — заявил Амброуз, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.

— Что «оно»?

— Когда ты в последний раз тут чистил?

— Никогда я не чистил.

— Оно и видно, — сказал Амброуз. — Для этого мне нужен Стюарт.

Стюартом назывался длинный громоздкий инструмент, которым Амброуз изредка пользовался и потому держал его в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на столе, Амброуз вышел из кухни.

Том услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброуза не было минут пятнадцать. Том продолжал лежать нагишом на кухонном столе. Он вытягивал шею вниз и вправо, чтобы видеть, как бьётся его сердце.

Амброуз вернулся, неся с собой продолговатый металлический ящик с инструментами. Он достал оттуда длинное и острое орудие из тонколистовой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброузу приходилось держать его обеими руками.

— Вдохни поглубже, — приказал Амброуз, — и вспомни, как ты впервые поцеловал её.

Том представил себе ужасную квартиру в подвале, где он раньше жил. Худшим её недостатком был линолеумный пол на кухне, покрытый царапинами от обуви и прожогами от сигарет. Когда-то он был белым, но со временем приобрёл неизменный грязно-серый оттенок.

Идеалистка не могла этого вынести. Однажды в среду, через пять дней после их первого свидания, она явилась к Тому домой с двумя вёдрами ярко-голубой краски для пола и двумя малярными валиками.

— Отличная мысль, — сказал Том.

Они принялись красить пол, начав с того места, где ковёр соприкасался с линолеумом. Они трудились, пятясь назад с бешеной скоростью. Вначале закрашивали кусок пола перед собой, затем отползали на несколько футов и закрашивали то место, на котором только что сидели. Через самое короткое время их ноги коснулись задней стены кухни. Они не заметили, как сами загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Идеалистка улыбается.

— Чёрт возьми, что нам теперь делать? — спросил он её.

Идеалистка одарила его поцелуем (конечно же, идеальным).

51. MonaBurumba

«Все мои друзья — супергерои»
Эндрю Кауфман

Вечером у Тома начала болеть грудь. Первый раз боль появилась в десять часов. Она была резкой и продолжительной. Он скрючился, но спустя какое-то время все прошло. Следующий приступ повторился через два часа, а к утру боль накатывала уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что лучше ее не беспокоить. Он решил позвонить Амфибии.

— Амфибия, привет, — слабым голосом проговорил Том.

— Здорово, — отозвалась Амфибия.

— А-а-а, — простонал Том. Очередная волна боли прошила его сердце.

— Что с тобой?

— В груди болит.

— Боль резкая и продолжительная?

— Да.

— Но повторяется?

— Да!

— Как часто приступы?

— Почти каждые десять минут сейчас.

— Я отправлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший из всех, кого я знаю.

— Скажи наконец, в чем дело!

— У тебя сердце вот-вот разорвется, — напугала меня Амфибия.

Амброзу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.

У Амброза были крепкие руки. Его мускулистые пальцы с выпуклыми костяшками производили впечатление хорошо отлаженного механизма. Он достал из заднего кармана красную тряпку и промокнул лицо.

— Ты тот парень с сердцем? — Уточнил он у Тома.

— Да.

Амброз стянул бейсболку. И снова водрузил ее на голову. Нахмурил брови.

— У меня мало времени...

Том торопливо отступил от двери.

— Где кухня? — Поинтересовался Амброз.

Том провел врача через гостиную на кухню. Взгляд Амброза сразу устремился к кухонному столу.

— Крепкий? — Осведомился Амброз, всем весом опираясь на угол стола. Встав на колени, он осмотрел стыки под столом. — Сойдет, — решил он и принялся убирать посуду и газеты, оставшиеся после завтрака. — Раздевайся, — скомандовал Амброз.

Том начал расстегивать пуговицы.

Амброз указал на кухонный стол.

— Лицом вниз, — потребовал он.

Том, полностью раздетый, забрался на стол. Кухонная клеенка неприятно холодила ему щеку.

Амброз натянул на правую руку резиновую перчатку. И без предупреждения ввел палец в анус Тома. Том задохнулся. Амброз резко дернул вверх, и Том почувствовал щелчок в груди. Когда врач перевернул его на спину, Том обнаружил свою грудь, раскрытой точно капот автомобиля. Амброз аккуратно приподнял грудную клетку Тома и подпер ее реберной костью для устойчивости. Он сосредоточенно начал ковыряться внутри.

— Подумай о своей подружке, — велел Амброз.

— О жене, — буркнул Том.

— Неважно, просто представь ее лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

— А теперь подумай о самой лучшей ее черте, — приказал Амброз.

Перед мысленным взором Тома возник идеальный нос Перфекционистки. Амброз, слегка коснулся рукой сердца. Том тихонько вздохнул. Амброз принялся за работу. Он надавил на сердце снизу, и тут же брызнула кровь, испачкав лицо Амброза.

— Похоже, это оно, — задумчиво произнес Амброз, вытащив из заднего кармана тряпку и протерев лицо.

— Что? Что там?

— Когда ты в последний раз чистил сердце?

— Я вообще его не чистил.

— Оно и видно, — хмыкнул Амброз. — Тут понадобится «Стюарт».

«Стюартом» Амброз называл длинный громоздкий щуп, он редко им пользовался и поэтому хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, Амброз вышел из комнаты.

Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброза не было минут пятнадцать. Все это время Том пролежал голышом на кухонном столе. Он наклонил голову, и вытянув шею, внимательно следил за биением своего сердца.

Амброз появился с металлическим ящиком для инструментов. Он достал из него тонкий длинный и острый щуп из нержавеющей стали. Тот самый «Стюарт». Амброзу приходилось держать его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — наставлял Амброз. — И вспомни, как вы впервые поцеловались.

Том живо припомнил ужасную квартиру в подвале, в которой он когда-то жил. Хуже всего дела там обстояли с полом на кухне. Линолеум на полу испещряли потертости от ботинок и подпалины от сигарет. Из белого он давно превратился в серый и всегда выглядел грязным.

Перфекционистка терпеть не могла замызганный пол в его квартире. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски и валиками.

«Отличная идея», — одобрил тогда Том.

И они принялись перекрашивать пол. Работать начали с того места, где ковер переходил в линолеум. В бешеном темпе они двигались в обратном направлении. Сначала закрашивали то, что лежало перед ними, потом отходили на несколько футов назад и покрывали краской следующий кусок. Совсем скоро их ноги уперлись в заднюю стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял голову, и Перфекционистка расплылась в улыбке.

«Что, черт возьми, нам теперь делать?» — Растерянно спросил Том.

В ответ Перфекционистка его поцеловала. Идеально.

 

52. Moscowind

Отрывок из книги Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои»

Той ночью у Тома появились неприятные ощущения в груди. Первый приступ, внезапный и продолжительный, случился в десять вечера. Тома скрючило от боли, но всё обошлось. Через два часа начался очередной приступ, и к утру, один за одним, они повторялись уже каждые десять минут. Сама Безупречность спала, и Том помнил, что нельзя до неё дотрагиваться. Он позвонил Человеку-Амфибии.
– Здорово.
– И тебе здорово.
– Ай-яй, – простонал Том. В сердце снова что-то сильно кольнуло.
– У тебя всё нормально?
– Боль в груди.
– Острая и мучительная?
– Да!
– Приступами?
– Именно!
– Всё чаще и чаще?
– Сейчас уже каждые 10 минут.
– Я пришлю врача.
– Что со мной такое?
– Он лучший из тех, кого я знаю.
– Скажи мне, что это!
– У тебя сердце трещит по швам, – ответил Человек-Амфибия.

Не прошло и десяти минут, как Эмброуз, хвалёный доктор Человека-Амфибии, стоял на пороге. Толстые руки, мускулистые пальцы с выпирающими, гладкими от масла костяшками. Он вытащил красную тряпицу из заднего кармана, вытер лицо и спросил:
– Ты тот парень с сердцем?
– Да, я.
Эмброуз приподнял бейсболку в качестве приветствия и дёрнул бровью:
– Я не собираюсь торчать тут весь день.
Том отошёл от дверного проёма.
– Кухня где? – спросил доктор и тут же последовал за хозяином через гостиную.
На месте Эмброуз окинул взглядом разделочный стол.
– Этот прочный? – поинтересовался он, навалившись всем телом на угол стола, а затем опустился на колени и проверил крепления снизу.
– Сойдёт, – ответил доктор сам себе и начал разгребать газеты и грязную посуду после завтрака. – Раздевайся, – приказал он.
Том принялся расстёгивать пуговицы.
Эмброуз указал на кухонный стол:
– Лицом вниз.

Том голышом вскарабкался на стол. Щекам стало холодно от столешницы из мармолеума. Доктор натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул палец Тому в задний проход. Больной судорожно сглотнул. Эмброуз потянул вверх до щелчка в груди, затем перевернул Тома, и тот увидел, как его собственная грудная клетка раскрылась, словно капот машины. Доктор поднял весь этот каркас, подпёр его ребром под углом сорок пять градусов и начал ковыряться внутри.
– Подумай о своей девушке, – скомандовал Эмброуз.
– О моей жене? – переспросил Том.
– Да всё равно, просто мысленно представь её лицо.
Перед глазами возник образ Самой Безупречности.
– А теперь вспомни самое прекрасное, что в ней есть, – продолжал доктор.
Том подумал о её носе и ощутил руку Эмброуза на своем сердце. Едва бедняга успел перевести дыхание, как доктор дотянулся до задней части сердца, сжал его снизу, и резкая струя крови брызнула Эмброузу прямо в лицо.
– Возможно, дело в этом, – доктор дотянулся до заднего кармана, схватил свою тряпицу и обтёр лицо.
– В чём в этом?
– Когда в последний раз тебе там чистили?
– Никогда, а что?
– Вот-вот, – сказал Эмброуз. – Мне понадобится мой Стюарт.
Стюарт – это длинный громоздкий инструмент, которым доктор редко пользовался и хранил в багажнике своего пикапа. Эмброуз вышел из кухни, оставив своего голого пациента на столе.

Том слышал, как открылась и захлопнулась входная дверь. Доктора не было минут пятнадцать. Том же лежал на столе в чем мать родила. Он свесил шею с правой стороны и наблюдал, как колотится его сердце. Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов, откуда вытащил длинный острый предмет из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Доктор держал его аж двумя руками.
– Вдохни поглубже, – велел Эмброуз. – И вспомни, как впервые поцеловал её.
Том мысленно вернулся в неприглядную полуподвальную квартирку, где он когда-то жил. Самым паршивым в ней был линолеум на кухне, весь усеянный черными полосами от ботинок да прожжёнными пятнами от сигарет. Линолеум давно потерял свой белоснежный вид, и, теперь уже серый, казался вечно грязным.

Сама Безупречность на дух его не переносила. Как-то в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она заявилась с двумя вёдрами ярко-голубой краски и двумя валиками.
– Это ты хорошо придумала, – сказал Том.
Они взялись за малярные работы в том месте, где сходятся ковёр и линолеум, и с бешеной скоростью двигались от дверей к стене. Сначала покрасили всё, что находилось перед ними, затем сдвинулись на несколько шагов и поработали валиками там. За считанные минуты они уткнулись в заднюю стену кухни, загнав себя в тупик такой покраской. Том поднял глаза – Сама Безупречность улыбалась.
– Чёрт возьми, и что нам теперь делать? – спросил Том.
Сама Безупречность поцеловала его (безупречно).

53. MSP

Из книги «Все мои друзья – супергерои» Эндрю Кауфмана.

В ту ночь Том впервые ощутил боль в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Это была острая ноющая боль. Том согнулся пополам и все прошло. Второй приступ начался спустя два часа, а к утру они стали повторяться каждые десять минут. Перфекционистка спала, Том знал, что ее не стоит беспокоить. Он подозвал Амфибию.


― Привет, ― сказал Том.
― Привет, ― ответила Амфибия.
― Ойййййййй, ― вскрикнул Том.
Резкая боль пронзила его сердце.
― Что с тобой?
― Боль в груди.
― Острая и продолжительная?
― Да.
― Периодическая?
― Да.
― А промежутки короткие?
― Сейчас ― менее десяти минут.
― Я пошлю за доктором…
― Что со мной?
…- это лучшее, что можно сейчас сделать.
― Скажи же, что со мной.
― Разбивается сердце, ― ответила Амфибия.


Через десять минут к Тому приехал Эмброуз, доктор Амфибии. У него были очень большие руки. Мускулистые пальцы cо скрюченными суставами, но знающие свое дело. Достав маленькую красную тряпку, он вытер нос.


― Вы тот парень, у которого болит сердце? – спросил он Тома.
― Да.

Эмброуз снял свою бейсболку в знак приветствия. Затем снова надел. Удивленно приподнял брови:

― Не могу же я на тебя весь день потратить?
Том посторонился, давая проход.
― Где тут кухня?
Том провел Эмброуза через жилую комнату в кухню. Взгляд доктора сразу же упал на стол.
― Крепкий? ― поинтересовался Эмброуз.
Он навалился всем своим весом на угол стола. Затем опустился на колени и осмотрел ножки.
― Пойдет, ― резюмировал он, и принялся убирать тарелки и газеты. – Раздевайтесь.
Том начал расстегивать пуговицы.
Эмброуз указал на стол:
―Лицом вниз, ― сказал он.


Том залез на стол. Он был обнажен. От столешницы из линолеума похолодела щека.

Натянув резиновую перчатку на правую руку, Эмброуз засунул палец в задний проход Тома. Том почувствовал, что задыхается. Эмброуз выдернул палец - и Том ощутил, как что-то в его груди лопнуло. Эмброуз перевернул его на спину, и Том увидел, что грудь его раскрылась, высвободилась, как двигатель автомобиля, над которым подняли капот. Эмброуз приподнял ее, подперев одним из рёбер под углом сорок пять градусов, и начал копаться внутри.

― Думайте о своей девушке, ― попросил Эмброуз.
― Жене, ― поправил Том.
― Без разницы, просто представьте ее.
― Том сразу же вообразил себе лицо Перфекционистки.
― А теперь представьте самую замечательную ее черту, ― инструктировал его Эмброуз.


Том представил себе нос Перфекционистики. Он почувствовал на сердце руку Эмброуза. Сделал несколько коротких вдохов. Эмброуз добрался до предсердия. Нажал где-то внизу и оттуда вырвалась тонкая струйка крови, мгновенно ударившая Эмброузу в лицо.


― Вероятно, в этом все дело, ― сказал Эмброз, доставая из заднего кармана платок и протирая им лицо.
― Что? Что это такое?
― Когда вы последний раз чистили предсердие?
― Никогда не чистил.
― Так и думал, ― ответил Эмброуз. ― Тут мне понадобится Стюарт.

Стюартом он называл длинный громоздкий прибор, который держал в багажнике своего грузовика и использовал крайне редко. Оставив Тома лежать на столе, он вышел из комнаты.


Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброуза не было четверть часа. Все это время обнаженный Том лежал на кухонном столе. Он наклонил голову вправо и смотрел как бьется его сердце.


Эмброуз вернулся, держа объемный металлический ящик для инструментов. Он достал оттуда длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброузу приходилось держать его двумя руками.

― Сделайте глубокий вдох, ― попросил Эмброуз. – И вспомните тот момент, когда впервые поцеловали ее.

Том представил ужасную квартиру в подвале, где жил раньше. Самым жутким там был линолеум на кухне. Покрытый следами сапог и пятнами от прожженных сигарет. Потеряв свой белый цвет, он теперь всегда выглядел грязно-серым.

Перфекционистка не могла с этим мириться. В среду, через пять дней после первого настоящего свидания, она принесла два ведра ярко-голубой краски и два валика.

― Замечательно, ― согласился Том.
И они стали красить пол. Начали с того места, где линолеум соприкасался с ковром. Работали с сумасшедшей скоростью. Сначала красили, кусок, отходили на несколько футов назад и снова красили. Очень скоро они уперлись ногами в стену. Загнали себя в угол. Том поднял голову и увидел улыбавшуюся Перфекционистку.


― Ну и какого черта мы тут сидим? – спросил ее Том.


Перфекционистка поцеловала его (восхитительно).
 

54. Murzik

Ночью у Тома заболело в груди. В первый раз острая, стойкая боль согнула его пополам около десяти вечера и тут же отступила. Через два часа приступ повторился, а к утру боль накатывала каждые десять минут. Безупречность спала, трогать ее было нельзя. Он позвонил Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — сказал Амфибия.

— А-а-ай! — сказал Том.

Боль вновь пронзила сердце.

— Что с тобой?

— Болит. В груди.

— Острая, стойкая боль?

— Да.

— Повторяется?

— Да!

— И промежуток сокращается?

— Уже меньше десяти минут.

— Пришлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший.

— Скажи мне, что со мной!

— Синдром разбитого сердца.

Амброзия, обещанный врач, прибыл в считаные минуты. Руки у него были мясистыми, пальцы сильными, с крупными лоснящимися костяшками. Он вытащил из заднего кармана штанов красную тряпку и вытер лицо.

— Ты парень с сердцем?

— Да.

Амброзия снял бейсболку. Амброзия надел бейсболку. Приподнял брови:

— Мы весь день тут будем торчать?

Том попятился, впуская гостя в квартиру.

— Кухня где?

Том провел его через гостиную в кухню. Взгляд Амброзии остановился на обеденном столе.

— Прочный? — врач всем весом навалился на угол, затем встал на колени и обследовал стол снизу. — Ну, должен выдержать. Раздевайся.

Он проворно убрал грязную посуду и утренние газеты, пока Том расстегивал пуговицы.

— Лицом вниз, — Амброзия кивнул на стол.

Голый Том улегся на живот. Столешница холодила щеку.

Амброзия натянул резиновую перчатку на правую руку и сунул палец в зад Тома. Том ойкнул. Амброзия потянул, и в груди у Тома что-то щелкнуло.

Врач перевернул его на спину, и грудь Тома приоткрылась, будто капот машины. Амброзия поднял грудную клетку, подпер реберной костью под углом в сорок пять градусов и принялся копаться внутри.

— Думай о своей девушке.

— О жене, — поправил Том.

— Да без разницы. Просто представляй ее лицо.

Том представил лицо Безупречности.

— А теперь… Что там у нее самое красивое?

Том представил нос Безупречности. Почувствовав пальцы врача на своем сердце, он часто-часто задышал. Амброзия просунул руку под сердце и сжал. Брызнула упругая красная струйка.

— Похоже, оно, — Амброзия вновь достал из заднего кармана тряпку и вытер лицо от крови Тома.

— Что? Что там?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Никогда. Ни разу не чистил.

— Вот именно. — сказал Амброзия. — Тут без «Стюарта» не обойтись.

Длинное громоздкое приспособление по прозвищу «Стюарт» Амброзия использовал редко и хранил в кузове. Он вышел из комнаты, оставив голого Тома на столе. Открылась и закрылась входная дверь. Приподняв голову, Том вытянул шею и стал наблюдать, как бьется его сердце.

Амброзия вернулся через четверть часа с продолговатым металлическим ящиком. «Стюартом» оказался длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали, который врач держал обеими руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел он, — вспоминай, как вы впервые поцеловались.

Том представил полуподвальную конуру, где когда-то жил. Самым ужасным в ней был кухонный пол. Протертый почти до дыр, прожженный там и сям линолеум давно потерял первозданную белизну и теперь все время казался грязно-серым.

Безупречность не могла этого вынести. Как-то в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась на пороге с двумя банками ярко-голубой краски и парой валиков.

— Отличная мысль! — сказал Том.

Они рьяно взялись за работу. Начали от кромки ковра. Красили пол перед собой, отступали на несколько шагов назад и снова красили. Как вдруг уперлись спинами в стену. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза, Безупречность улыбалась.

— Черт! Что нам теперь делать? — спросил он.

И Безупречность поцеловала его (безупречно).

55. Nat

«Все мои друзья – супергерои»
Эндрю Кауфман

В ту ночь Тома стали мучать боли в груди. Все началось вечером, в десять часов. Боль была резкой и никак не проходила. Он согнулся пополам и боль ушла, но вернулась спустя два часа, а к утру стала мучать его каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал - лучше не тревожить ее. Он позвал Амфибию.
- Привет, - сказал Том.
- Привет, - ответила ему Амфибия.
- Ах! - простонал Том, почувствовав, как вспышка боли пронзила сердце.
- Что с тобой?
- Это всё боль в груди.
- Резкая и нескончаемая?
- Да.
- Но повторяющаяся?
- Да!
- И частая?
- Сейчас между вспышками менее десяти минут.
- Я вызову врача.
- Что со мной?
- Он лучший в своем деле.
- Скажи мне, что со мной!
- Твое сердце разрушается, - ответила Амфибия.
Через десять минут Эмброуз, врач, вызванный Амфибией, стоял на пороге дома Тома.
У Эмброуза были пухлые руки и сильные пальцы с выпуклыми костяшками, щедро смазанными маслом. Он достал красную тряпицу из заднего кармана и вытер лицо.
- Это у вас проблемы с сердцем? – спросил он у Тома.
- Да.
Эмброуз снял бейсболку, а затем вновь надел её и поднял брови.
- Я не могу проторчать здесь весь день…
Том отошел от двери.
- Где у вас кухня? – спросил Эмброуз.
Том провел гостя через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.
- Он крепкий? – поинтересовался Эмброуз, всем весом наваливаясь на угол стола. Он опустился на колени и осмотрел стыки под столешницей.
- Сойдет, - произнес он и принялся убирать прессу и посуду, которые остались после завтрака. -Раздевайтесь.
Том начал расстегивать пуговицы.
Эмброуз указал на кухонный стол.
- Лицом вниз, - сказал он.
Том забрался на кухонный стол полностью голый. Линолеумная столешница холодила его щеку.
Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку. Он ввел один палец в задний проход Тома. Том ахнул. Эмброуз вытащил палец, и Том почувствовал, щелчок в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что грудная клетка открылась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял грудную клетку Тома, подперев ее реберной костью под углом сорок пять градусов и начал в ней копаться.
- Подумай о своей девушке, - велел Эмброуз.
- О жене, - исправил Том.
- Неважно, просто представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
- А теперь подумай о её лучших чертах, - велел Эмброуз.
Том представил нос Перфекционистки и почувствовал, как рука Эмброуза коснулась его сердца. Том прерывисто дышал. Эмброуз потянулся к сердцу. Он надавил где-то внизу, и кровь брызнула прямо ему в лицо.
- Должно быть, это оно, - сказал Эмброуз. Он достал тряпицу из заднего кармана и вытерся.
- Что? Что это?
- Когда вы в последний раз все здесь чистили?
- Никогда.
- Вот именно, - сказал Эмброуз. – Тут не обойтись без Стюарта.
Стюартом Эмброуз называл длинный и громоздкий инструмент, который редко когда пригождался и хранился в кузове грузовика. Оставив голого Тома на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.
Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброуза не было минут пятнадцать. Том лежал на кухонном столе абсолютно голым. Наклонив голову вниз и вправо, он следил за биением своего сердца. Эмброуз вернулся с большим металлическим ящиком для инструментов и достал длинный острый прибор из тонкой нержавеющей стали. Это был тот самый Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.
- А теперь сделаете глубокий вдох, - велел Эмброуз, - и вспомните, как впервые поцеловали ее.
Том подумал об ужасной подвальной квартире, в которой когда-то жил. Хуже всего был линолеумный пол на кухне, покрытый царапинами от обуви и следами от затушенных сигарет. Перфекционистка его терпеть не могла. Однажды в среду, через пять дней после их первого настоящего свидания, она заявилась к нему с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
- Отличная мысль, - сказал Том.
Они приступили к покраске пола, начав с того места, где ковер переходил в линолеум. Они работали в обратном направлении в бешеном темпе, крася то, что было перед ними, а затем отходили на несколько шагов назад и раз за разом продолжали покраску. Они старались так усердно, что даже не заметили, как вскоре уперлись ногами в заднюю стенку кухни. Они докрасили до угла. Том взглянул на Перфекционистку, она улыбалась.
- И что нам, чёрт возьми, теперь делать? – спросил Том.
Перфекционистка поцеловала его (безупречно).

56. Nino4ka

Отрывок из романа «Все мои друзья – супергерои»

Эндрю Кауфман

Сегодня ночью в груди у Тома начались боли. Первый раз это произошло в десять вечера. Это была острая и непрекращающаяся боль. Он скрутился, и она перестала. В следующий раз она его застала через два часа, к утру приступы боли повторялись каждые десять минут. Перфекционистка ещё спала, но он знал, что трогать её нельзя, поэтому он позвал Амфибию.

– Хэй, - сказал Том.

– Салют, - ответила Амфибия.

– Ааааа, - простонал Том. Боль пронзила его сердце.

– Что случилось?

– Что-то в груди болит.

– Боль острая и непрекращающаяся?

– Да.

– Но она периодичная?

– Да!

– Насколько большие промежутки?

– Сейчас менее десяти минут.

– Я позову врача.

– Что со мной?

– Он самый лучший.

– Расскажи мне, что со мной!

– У тебя хандрит сердце, - ответила Амфибия.

Амброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы дойти до двери Тома.

Руки Амброуза были толстыми. Его мускулистые пальцы с выпуклыми костяшками были хорошо смазаны маслом. Он достал красную тряпку из заднего кармана и вытер ей лицо.

– Вы – тот парень с сердцем? – спросил врач у Тома.

– Да.

Амброуз снял свою бейсбольную кепку. Затем он снова надел её на голову. После приподнял брови и сказал:

– У меня не весь день в запасе…

Том попятился к двери.

– Где здесь кухня? – спросил Амброуз.

Том провёл Амброуза через столовую на кухню. Глаза Амброуза сразу упали на кухонный столик.

– Он крепкий? – поинтересовался Амброуз, опёршись всем своим весом на угол столика. Врач встал на колени и снизу осмотрел все составные части столика.

– Он должен справиться, - сказал врач и начал убирать посуду и газеты после завтрака.

– Раздевайтесь, – скомандовал Амброуз.

Том начал расстёгивать пуговицы.

Амброуз указал на кухонный столик.

– Ложитесь, - сказал врач.

Том залез на кухонный столик. Пациент был раздетым. Покрытие столика холодило его щёку.

Амброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. Он засунул один палец в анус Тома. Том вскрикнул от изумления. Амброуз остановился и Том почувствовал, как что-то ёкнуло у него в груди. Амброуз перевернул его и Том увидел, как освободилась его грудь, она раскрылась будто капот автомобиля. Амброуз приподнял грудную клетку Тома, зафиксировав его рёберную кость под углом сорок пять градусов. Врач начал расхаживать по комнате.

– Подумайте о вашей возлюбленной, - скомандовал Амброуз.

– Моя жена, - произнёс Том.

– Кто угодно, просто представьте её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

– А теперь представьте её лучшую черту лица, - приказал Амброуз.

Том представил нос Перфекционистки. В этот момент он почувствовал руку Амброуза на своей груди. Том сделал несколько неглубоких вдохов. Амброуз прикоснулся к его сердцу. Врач снизу надавил на него, и быстрая струйка крови брызнула вверх, попав на лицо Амброуза.

– Вероятно, как раз в этом и дело, - сказал Амброуз, дотягиваясь до заднего кармана, доставая тряпку и вытирая ей своё лицо.

– В чём? Что это?

– Когда последний раз Вы здесь наводили порядок?

– Я никогда здесь не убирался.

– Именно так и есть, - сказал Амброуз, - для этого мне понадобится Стюарт.

Стюарт был длинным и громоздким инструментом, которым Амброуз пользовался редко и который он хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома раздетым на кухонном столике, Амброуз вышел из комнаты.

Том слышал, как открывалась и закрывалась дверь его квартиры. Амброуза не было в течение пятнадцати минут. Том всё также оставался лежать раздетым на кухонном столике. Он протянул шею вниз и вправо и увидел, как бьётся его сердце.

Амброуз вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал длинный и острый инструмент, сделанный из нержавеющей стали. Это был Стюарт. Амброуз взял его двумя руками.

– Сделайте глубокий вдох, - приказал Амброуз, - и подумайте, как Вы в первый раз поцеловали свою любимую.

Том представил себе страшную квартиру в подвале, где он раньше жил. Самой ужасной в ней частью был линолеум на кухонном полу. Он весь был устлан потёртостями от ботинок и ожогами от сигарет. Он уже был не белым, а серым и всегда выглядел грязным.

Перфекционистка не могла вынести этого. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она заявилась к нему в квартиру с двумя вёдрами ярко-синей краски для пола и с двумя малярными валиками.

– Отличная идея, - сказал тогда Том.

И они принялись красить пол. Они начали с того места, где ковёр покрывал линолеум. Они двигались в обратном направлении с невероятной скоростью. Они красили то, что было перед ними, затем отходили на несколько шагов назад и красили уже другую часть пола. В мгновение ока их ноги упёрлись в заднюю стенку кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел улыбающуюся Перфекционистку.

– И что нам теперь делать? – спросил её Том.

Перфекционистка поцеловала его (перфектно).

57. orange_lime

Из новеллы Эндрю Кауфмана «Все мои друзья — супергерои»

Той ночью Том начал испытывать боли в груди. Первая объявилась в десять часов вечера. Она оказалась резкой и долго не желала проходить. Тогда Том согнулся пополам, но она тут же прошла. Следующая дала о себе знать через два часа, а к утру они мучили его каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал: трогать её нельзя. Он позвонил Амфибии.
— Здорово, — сказал Том.
— Здорово, — ответил Амфибия.
— Ай-й-й, — вырвалось у Тома. Сердце пулей пронзила боль.
— Что такое?
— Да боль в груди.
— Резкая и долго не желает проходить?
— Да.
— Но возвращается?
— Именно!
— Всё чаще и чаще?
— Теперь чаще, чем каждые десять минут.
— Вызываю врача.
— Что со мной?
— Он лучший в своём деле.
— Скажи мне, что со мной!
— У тебя синдром разбитого сердца, — ответил Амфибия.
Через десять минут Эмброуз, врач Амфибии, уже стоял у Тома под дверью.
Руки у него были мясистые, с мускулистыми пальцами, и вздутые костяшки блестели от масла. Он достал из заднего кармана красную тряпку и обтёр лицо.
— Это у тебя сердце? — спросил он у Тома.
— Да.
Эмброуз снял бейсболку. Затем сразу же надел обратно. Затем вскинул брови.
— Весь день не...
Том попятился через дверь.
— Где кухня? — спросил Эмброуз.
Том проводил его на кухню через гостиную. Глаза Эмброуза остановились на кухонном столе.
— Не развалится? — спросил он, всем весом навалившись на угол стола. Эмброуз опустился под стол на колени и осмотрел шарниры. — Не должен, — заключил он и принялся убирать со стола оставшиеся после завтрака тарелки и газеты. — Раздевайся, — скомандовал он.
Том стал расстёгивать пуговицы.
Эмброуз указал на стол.
— На живот, — бросил он.
Том вскарабкался наверх. Он лежал на столе голый. Линолеум столешницы холодил щёку. Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и воткнул палец Тому в анус. Том чуть не подавился воздухом. Эмброуз вытащил палец, и Том почувствовал, как в груди что-то лопнуло. Эмброуз перевернул его на спину, и Том заметил, что напряжение в груди ушло и она раскрылась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял его грудь за рёбра, подперев их под углом в сорок пять градусов. В таком положении он стал копошиться под ними.
— Подумай о своей невесте, — велел Эмброуз.
— О жене, — поправил Том.
— Неважно. Просто представь её лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
— А теперь представь её самую соблазнительную часть тела, — продолжал командовать Эмброуз.
Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал, как рука Эмброуза достала до сердца, и часто задышал. Эмброуз полез еще дальше. Он сжал сердце снизу, и ему в лицо брызнула упругая струя крови.
— Кажись, это оно, — заключил Эмброуз. С этими словами он снова вытащил из заднего кармана тряпку и вытер лицо.
— Что? Что там?
— Когда тебе в последний раз делали чистку?
— Никогда мне никакой чистки не делали.
— Оно и видно, — сказал Эмброуз. — А теперь мне нужен Стюарт.
Стюартом оказался длинный неуклюжий инструмент, который Эмброуз редко вытаскивал и хранил в багажнике. Оставив Тома лежать нагишом на кухонном столе, он вышел. Том слышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Эмброуз отсутствовал пятнадцать минут. Том, раздетый, всё ещё лежал на столе. Он изогнул шею вниз и вправо и смотрел, как бьётся сердце.
Вдруг появился Эмброуз. С собой он нёс длинный металлический ящик с инструментами. Он вынул оттуда вытянутый острый инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.
— Глубоко вдохни, — продолжил давать указания Эмброуз, — и вспомни ваш первый поцелуй.
Том представил кошмарную подвальную квартиру, где раньше жил. Больше всего отталкивал линолеум на кухонном полу. Весь истёртый подошвами ботинок и обожжённый окурками, он потерял свою белизну и стал серым, отчего постоянно выглядел грязным.
Перфекционистка не смогла это терпеть. Однажды в среду, на пятый день после их первого официального свидания, она заявилась на порог с двумя вёдрами ярко-синей краски для пола и двумя малярными валиками.
— Отлично придумала, — сказал Том.
Они приготовились красить пол. Начали с того места, где линолеума касался ковёр. Они двинулись задом наперёд со страшной скоростью. Закрашивали то, что было перед ними, сползали на несколько футов назад и закрашивали снова. Так в мгновение ока они ударились пятками о дальнюю стену кухни, сами себя загнав краской в угол. Том поднял голову: Перфекционистка улыбалась.
— И что нам теперь прикажешь делать? — спросил её Том.
Вместо ответа Перфекционистка поцеловала его (как всегда безупречно).

58. oriental77

В ту ночь у Тома начались приступы боли в груди. Первый он почувствовал около десяти часов вечера. Внезапный, невыносимый приступ боли. Он весь скрючился, но боль прекратилась. Следующий пришел через два часа. К утру приступы случались уже каждые десять минут. Перфекционистка спала рядом, и он знал, что её будить нельзя. Том позвонил Человеку-Амфибии.
- Привет, - поздоровался Том.
- Привет, - ответил Человек-Амфибия.
- Оххх! - выдохнул Том — сердце внезапно кольнуло от боли.
- Что-то случилось?
- Да что-то болит в груди.
- Так, что трудно терпеть?
- Да.
- И повторяется?
- Да!
- И как часто?
- Каждые десять минут, даже меньше…
- Я позову доктора.
- Что со мной?
- Лучшего доктора из всех..
- Ну скажи, что со мной!
- Твое сердце скоро разобьется, - ответил Человек-Амфибия.

Через десять минут доктор Амвросий* уже стоял у двери Тома. У него были большие руки. Мускулистые пальцы и выраженные, подвижные костяшки. Он достал из заднего кармана красный платок и вытер лицо.
- Это у вас проблемы с сердцем? - спросил у Тома.
- Да.
Амвросий снял с головы кепку. Надел ее снова. Поднял брови:
- Ну, у меня мало времени…

Том отступил в сторону, пропуская доктора в дом.
- Где кухня? - спросил Амвросий.
Том провел доктора через гостиную в кухню. Взгляд доктора тут же упал на кухонный стол.
- Выдержит? - спросил Амвросий, опираясь всем весом на угол стола. Он опустился на колени, рассматривая ножки. - Думаю, да.
И начал убирать оставшуюся от завтрака посуду и газеты.
- Раздевайтесь, - скомандовал он. Том начал снимать одежду.
- Лицом вниз, - взглядом указав на стол, сказал доктор.

Том растянулся на столе. Он был обнажен. Клеенчатая скатерть холодила щеки. Амвросий натянул резиновую перчатку на правую руку. Засунул палец в анус Тома. Том ойкнул. Доктор продвинулся выше, и Том почувствовал, как в груди что-то щелкнуло. Амвросий перевернул его на спину, и Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, как капот машины. Амвросий приподнял ее, установив ребро под углом 45 градусов. Начал что-то трогать внутри.
- Думайте о вашей девушке, - попросил доктор.
- Я женат.
- Все равно, представляйте ее лицо.
И Том представил лицо Перфекционистки.
- А теперь подумайте, что в нем самое красивое, - продолжал Амвросий.
Том представил нос Перфекционистки. Он чувствовал, как рука доктора трогает сердце. Том дышал поверхностно. Амвросий потрогал сердце с обратной стороны, сжал его и струя крови брызнула прямо в лицо доктора.
- Вот вроде и всё, - сказал Амвросий и потянулся в задний карман за платком, чтобы вытереть лицо.
- Что? Что всё?
- Когда вы его последний раз чистили?
- Никогда не чистил…
- Вот именно. Мне понадобится Стюарт.

Стюарт оказался длинным, громоздким инструментом. Амвросий им редко пользовался и держал в багажнике машины. Оставив Тома лежать на кухонном столе, доктор вышел. Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Доктора не было пятнадцать минут. Все это время Том лежал голый на кухонном столе. Он немного изогнул шею и наблюдал, как бьется его сердце.

Амвросий вернулся с металлической коробкой. Достал из нее острый, длинный стальной инструмент. Это был Стюарт. Доктор держал его обеими руками.
- А сейчас сделай глубокий вдох, - сказал Амвросий, - и вспомни, когда ты поцеловал жену в первый раз.

Том представил свою ужасную комнату в подвале, где он тогда жил. Ужаснее всего был линолеум в кухне — его покрывали отпечатки обуви и следы от окурков. Когда-то белый, он стал серым и от этого всегда казался грязным.

Перфекционистка не могла это вытерпеть. Однажды в среду, спустя пять дней после их официонального первого свидания, она пришла к нему с двумя канистрами ярко-голубой краски для пола и валиками.
- Классная идея! - сказал Том.

И они приступили к покраске пола. Начали с того места, где заканчивался ковер. Потом развернулись в другую сторону, наращивая скорость. Они красили все, что было впереди, тут же разворачивались и красили пол позади. Очень быстро они уперлись в кухонную стену. Они загнали себя в угол. Том посмотрел на Перфекционистку, она улыбалась.
- И что же нам теперь делать? - спросил ее Том.
В ответ Перфекционистка поцеловала его (идеально).

*Амвросий - «бессмертный» в пер. с греческого.

59. papaver

В тот вечер у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять. Резкая боль скрутила Тома и отпустила не сразу. Через два часа все повторилось, а к утру приступы возникали каждые десять минут. Идеальная спала, нарушить ее сон было бы преступлением. Поэтому Том позвонил Амфибии.

- Привет, - сказал Том.

- Привет, - ответил Амфибия.

- А-а-а, - простонал Том. Как раз в этот момент боль пронзила его сердце.

- Что с тобой?

- Боль в груди.

- Начинается резко и не сразу проходит?

- Да.

- Повторяется?

- Да!

- Все чаще и чаще?

- Теперь уже каждые десять минут.

- Я пришлю врача.

- Что за врач?

- Лучший из тех, что есть.

- Не знаешь, что со мной?

- Барахлит сердце, - сказал Амфибия.

Через десять минут прибыл Эмброуз, знакомый врач Амфибии.

У него были толстые руки с сильными узловатыми пальцами профессионала. Достав из заднего кармана красный, похожий на тряпку платок, доктор вытер лицо.

– Так это у тебя проблемы с сердцем? - спросил он Тома.

- Да.

Эмброуз снял бейсболку. И снова надел. Брови его озабоченно поднялись.

- Времени у меня в обрез...

Том отступил от двери.

- Где кухня? - спросил Эмброуз.

Том провел доктора через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза остановился на кухонном столе.

- Выдержит? - прикинул доктор и навалился всем весом на угол стола. Опустился на колени и осмотрел крепеж снизу. - Сойдет, - сказал он, принялся убирать посуду и газеты, а Тому приказал: – Сними с себя все.

Том начал расстегивать пуговицы.

Эмброуз указал на стол.

- Ложись лицом вниз, - велел он.

Обнаженный Том забрался на кухонный стол. Пластик столешницы холодил ему щеку.

Эмброуз надел на правую руку резиновую перчатку и ввел палец в задний проход Тома. У того перехватило дыхание. Рука Эмброуза совершила тянущее движение, и Том ощутил толчок в груди. Эмброуз перевернул его лицом вверх, Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, будто капот автомобиля. Эмброуз приподнял кожу на животе, подперев ее реберной костью под углом сорок пять градусов, и начал ковыряться внутри.

- Думай о своей девушке, - приказал он.

- Жене, - поправил Том.

- Неважно, просто представь ее лицо.

Перед глазами Тома всплыло лицо Идеальной.

- А теперь вспомни ее лучшую черту, - приказал Эмброуз.

Том представил нос Идеальной. Почувствовав руку Эмброуза на сердце, задышал судорожно. Рука доктора оказалась под сердцем, надавила на него, и струя крови резко ударила Эмброузу в лицо.

- Возможно, причина в этом, - пробормотал он, потянулся к заднему карману, достал тряпку-платок и вытер лицо.

- В чем? В чем причина?

- Когда ты в последний раз чистил его?

- Никогда не чистил.

- В этом и дело, - сказал Эмброуз. - Без Стюарта здесь не обойтись.

Длинным и громоздким Стюартом Эмброуз пользовался редко, поэтому хранил его в кузове своего грузовика. Оставив Тома, доктор вышел из комнаты.

Том услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброуза не было минут пятнадцать, и все это время обнаженный Том лежал на кухонном столе. Изогнув шею, он смотрел вниз и вправо, наблюдая, как бьется его сердце.

Эмброуз вернулся с большим металлическим ящиком, достал оттуда длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.

- Сделай глубокий вдох, - приказал он Тому. - И вспомни ваш первый поцелуй.
Том представил себе жуткую квартиру на цокольном этаже, в которой жил когда-то. Омерзительнее всего в ней был пол на кухне, с вытертым до дыр, прожженным сигаретными окурками линолеумом. Изначально белого цвета, со временем он стал серым, вечно замызганным.

Подобного беспорядка Идеальная вынести не могла. И как-то в среду, через пять дней после их первого настоящего свидания, она принесла два ведра ярко-синей краски для пола и два валика.

- Отличная мысль, - одобрил Том.

Они принялись за покраску. Начали с места, где ковер переходил в линолеум. Работали в бешеном темпе. Красили пол перед собой, потом отступали назад и снова красили. Прошлись валиками по всей кухне и в считаные минуты оказались в углу у самой дальней стен. Том взглянул на Идеальную. Она улыбалась.

- И что, черт возьми, теперь? - спросил Том.
Тут Идеальная поцеловала его (и это был идеальный поцелуй).

60. Patrón

Той ночью у Тома заболело в груди. Первый приступ боли появился в десять вечера. Она была острой и длительной. Он согнулся от боли. Следующая боль появилась через два часа; к утру боли стали повторяться каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что не должен тревожить её. Он позвонил Амфибии.

- «Привет» - сказал Том.
- «Здравствуй» сказал Амфибия.
- «Мх…» сказал Том. Боль пронзила его сердце.
- «Что случилось?»
- «Боль в груди»
- «Острая и длительная?»
- «Да»
- «Повторяющаяся?»
- «Да!»
- «С большой частотой?»
- «Раз в десять минут»
- «Я вызываю тебе врача»
- «Что со мной?»
- «Он лучший из всех»
- «Скажи мне, что со мной!»
- «Твое сердце трещит по швам» сказал Амфибия.

Амброзу, врачу Амфибии, через десять минут, врач был у двери Тома. Руки Амброза были толстыми. Его пальцы были мускулистыми, а суставы были выпуклыми, смазанные и гибкие. Он достал красный лоскут из заднего кармана и вытер лицо. «Ты тот парень с болью в сердце?» спросил он Тома.


- «Да»
Амброз снял бейсболку. Он снова надел ее на голову и поднял брови. «У меня не так много времени… »
Том отступил от двери.
- «Где кухня?» спросил Амброз.
Том провел Врача через гостиную в кухню. Глаза Амброза обратились к кухонному столу.
«Стол крепкий?» спросил Амброз, опираясь всем весом на угол стола. Он опустился на колени и осмотрел ножки. «Сойдет», - сказал он и принялся убирать со стола тарелки с завтраком и газеты. «Раздевайся» - приказал он.
Том начал раздеваться.
Амброз указал на кухонный стол. «Ложись на живот» сказал он.
Голый Том залез на кухонный стол. Скользкая поверхность отдавала холодом на его щеке.


Амброз надел резиновую перчатку на правую руку. Он вставил один палец в анус Тома. Том вздохнул. Амброз вытащил палец, и Том почувствовал хлопок в груди. Врач перевернул Тома, и тот увидел, как его грудь открылась, словно капот машины. Амброз раскрыл грудь Тома, поддерживая ее реберной костью под углом сорок пять градусов и начал копаться там.


- «Думай о своей девушке» сказал Амброз.
- «О жене» сказал Том.
- «Без разницы, просто представь ее лицо»
Том представил лицо Перфекционистки.
«Теперь представь ее самую лучшую черту» инструктировал Амброз.
Том представил нос Перфекционистки. Он чувствовал руку Амброза на своем сердце. Том делал неглубокие вдохи. Амброз достал руку и взял сердце. Он сжал его и быстрая струя крови брызнула вверх, попав Амброзу в лицо.


- «Кажется, оно» сказал Амброз, доставая из заднего кармана лоскут и вытирая лицо.
- «Что? Что там?»
- «Когда в последний раз ты чистил сердце?»
- «Я никогда не чистил его».
- «Именно» сказал Амброз. «Мне нужно помощь Стюарта для этого»
Стюартом звался длинный, неуклюжий инструмент, который Амброз редко использовал и хранил в задней части грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Врач вышел из комнаты.
Том слышал, как дверь квартиры открылась и вскоре закрылась. Амброз ушел на пятнадцать минут. Том продолжил лежал голым на кухонном столе. Он наклонил шею вниз и вправо и смотрел, как бьется его сердце.
Амброз вернулся, принеся с собой длинный металлический ящик для инструментов. Он достал инструмент, длинный и острый, сделанный из тонкой, нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброзу приходилось использовать две руки, чтобы удержать его.
«Сделай глубокий вздох» приказал Амброз, «И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее»


Том представил ужасную подвальную квартиру, в которой он раньше жил. Худшим было линолеумовое покрытие пола на кухне. Он ведь был укрыл отпечатками ботинок и следами от сигарет. Когда то он был белым, но со временем стал серым, который всегда выглядел грязным.
Перфекционистка терпеть этого не могла. В среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками для краски.
«Отличная идея» сказал Том.
Они начали красить пол. Начиная там, где коврик встречался с линолеумом. Они работали с огромной скоростью. Они красили то, что было перед ними, затем отступали назад на несколько футов и красили уже там. Вскоре они уперлись в заднюю стенку. Они закрасили себя в угол. Том взглянул на Перфекционистку, та улыбалась.
«И что, черт возьми, нам теперь делать?» спросил ее Том.
Перфекционистка поцеловала его.

61. Perfectianna

Вечером у Тома заболело в груди. Первый приступ случился в десять. Боль была резкой и продолжительной. Том согнулся, как от удара, но его тут же отпустило. Через два часа следующий приступ. К утру боль зачастила через каждые десять минут. Перфекцианна спала, а он знал, что беспокоить ее нельзя. Позвал Амфибеату.
- Привет, — выдавил Том.
- Привет, — ответила Амфибеата.
- А-а-а, — только и смог проскрипеть Том. Боль пронзила его сердце.
- Что происходит?
- Боль в груди.
- Резкая и долгая?
- Да.
- И повторяется?
- Да!
- Очень часто?
- Каждые минут десять. Все чаще.
- Я пришлю врача.
- Какого?
- Самого лучшего.
- Что со мной, а?
- Разрывается сердце, — сказала Амфибеата.
Амброзию, врачу Амфибеаты, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.
У Амброзия были толстые руки. Пальцы мускулистые, а костяшки выпуклые, лоснящиеся. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.
- Ты тот парень с сердцем? — спросил он Тома.
- Да.
Амброзий снял бейсболку. Надел обратно. Поднял брови:
- У меня нет времени.
Том отступил от двери.
- Кухня где? — спросил Амброзий.
Том провел Амброзия через гостиную. Взгляд врача остановился на кухонном столе.
- Крепкий? — спросил Амброзий, навалившись всем весом на угол стола. Он опустился на колени и осмотрел стыки.
- Пойдет, — сказал Амброзий и принялся убирать посуду и газеты. Затем приказал раздеться.
Том начал расстегивать пуговицы. Амброзий указал на кухонный стол:
- Лицом вниз.
Том взобрался на кухонный стол. Он был голый. Клеенка на столе холодила щеку.
Амброзий натянул резиновую перчатку на правую руку. Вставил палец в анус Тома. У Тома перехватило дыхание. Амброзий дернул, и Том почувствовал толчок в груди. Когда Амброзий перевернул его, Том увидел свою грудную клетку открытой как капот автомобиля. Амброзий приподнял грудину Тома, подперев ее ребром под углом в сорок пять градусов. Начал ковыряться в ней.
- Подумай о своей девушке, — приказал Амброзий.
- Жене, — исправил Том.
- Неважно, просто представь ее лицо.
Том представил себе лицо Перфекцианны.
- А теперь вспомни ее лучшую черту.
Том представил нос Перфекцианны. Он почувствовал руку Амброзия на своем сердце. Сделал осторожный вдох. Амброзий ухватил сердце. Надавил снизу, и кровь мгновенно брызнула, ударив Амброзия по лицу.
- Кажись, оно, — сказал Амброзий, потянулся к заднему карману, достал тряпку и вытер лицо.
- Что? Что такое?
- Когда ты в последний раз его чистил?
- Я никогда его не чистил.
- Вот, — подтвердил Амброзий. — Теперь мне понадобится Стюарт.
Стюарт представлял собой длинный громоздкий инструмент, которым Амброзий редко пользовался и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на столе, Амброзий вышел из дома.
Том слышал, как открывается и закрывается дверь. Амброзия не было минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе. Он наклонил голову к правому плечу и наблюдал биение своего сердца.
Амброзий вернулся с большим металлическим ящиком. Достал длинный острый инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброзий держал его двумя руками.
- Сделай глубокий вдох, — приказал Амброзий. — Вспомни, как впервые ее поцеловал.
Том представил ужасную подвальную квартиру, в которой когда-то жил. Хуже всего был линолеум на кухне. Весь затертый ботинками и в ожогах от сигарет. Когда-то он был белым, но уже давно выглядел серым и грязным.
Перфекцианна не могла этого вынести. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она явилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
- Отличная идея, — сказал Том.
И они принялись красить пол. Начали с того места, где ковер переходил в линолеум. Работали, пятясь спиной вперед в бешеном темпе. Красили то, что было перед ними, затем отходили на пару шагов назад и снова красили. Очень скоро их спины уперлись в стену кухни. Они забились в угол. Том поднял голову, и Перфекцианна улыбнулась.
- Черт! Что нам теперь делать? — спросил Том.
Перфекцианна (по-перфекционистски) поцеловала его.

62. Polina P

«Все мои друзья — супергерои»,
Эндрю Кауфман


Той ночью у Тома появились боли в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Она заставила Тома согнуться пополам, но затем отступила. Через два часа все повторилось, а к утру боли мучили его через каждые десять минут. Безупречность спала, и будить ее не следовало, так что Том позвонил Амфибии.


— Привет, — поздоровался он.


— Привет, — ответил Амфибия.


Том застонал в трубку — очередной приступ боли пронзил его сердце.


— Что с тобой?


— Сильная боль в груди.


— Острая и продолжительная?


— Да.


— И повторяется?


— Да!


— Все чаще и чаще?


— Теперь уже и десяти минут не проходит.


— Направляю к тебе врача.


— Что со мной?


— Он у нас лучший из лучших.


— Скажи, что со мной!


— Твое сердце ломается, — сказал Амфибия.


Через десять минут Амброзий, врач, которого отправил Амфибия, уже стоял на пороге квартиры Тома. У доктора были полные руки с круглыми костяшками и сильными ловкими пальцами. Он вытащил из заднего кармана лоскут красной тряпки, промокнул им лицо и спросил:


— Это у тебя сердце шалит?


— Да, — подтвердил Том.


Амброзий снял с себя кепку, потом снова ее надел. Затем удивленно поднял брови и заметил:


— Не торчать же мне тут целый день…


Больной отошел от двери и пропустил врача внутрь.


— Где тут у вас кухня? — спросил Амброзий.


Том провел его через гостиную в кухню. Там взгляд врача остановился на обеденном столе.


— Надежная штука? — поинтересовался Амброзий, опираясь на край стола всем своим весом.


Затем врач опустился на колени и проверил, надежно ли прикреплены ножки.


— Пойдет, — сказал он и начал убирать со стола оставшиеся с завтрака тарелки и газеты.


Покончив с этим, Амброзий скомандовал:


— Раздевайся.


Том начал расстегивать пуговицы.


— Лицом вниз, — приказал Амброзий, указывая на стол.


Том подчинился. Теперь он голый лежал на столе, покрытие которого холодило ему щеку.


Амброзий натянул резиновую перчатку на правую руку, а затем засунул палец в задний проход Тома. У парня перехватило дыхание. Когда Амброзий надавил вверх, Том почувствовал, как что-то хлопнуло в грудной клетке. Врач перевернул своего пациента на спину, и тот увидел, что верхняя часть его груди отсоединилась и приоткрылась, словно багажник автомобиля. Амброзий поднял «крышку багажника» повыше, подпер ее ребром под углом в сорок пять градусов и начал что-то ковырять внутри.


— Думай о своей девушке, — приказал Амброзий.


— Точнее о жене, — поправил его Том.


— Без разницы. Просто вообрази себе ее лицо.


Том представил себе лицо Безупречности.


— А теперь подумай о том, что тебе больше всего в нем нравится.


Мысли Тома переключились на нос жены. Потом он почувствовал руку врача у себя на сердце и судорожно вздохнул. Амброзий же подхватил больной орган снизу и сжал его — в лицо врачу брызнула струя крови.


— Кажется, это оно и есть, — сказал Амброзий и полез в карман за своей тряпицей, чтобы вытереть кровь.


— Что? Что это?


— Тебе когда в последний раз делали чистку?


— Никогда мне ее не делали.


— То-то и оно, — заметил Амброзий. — Теперь мне понадобится Стюарт.


Стюарт, длинный громоздкий инструмент, не часто пригождался Амброзию, а потому лежал где-то в кузове его грузовика. Врач вышел из комнаты, а Том так и остался лежать на столе.


Он слушал, как открывалась и закрывалась дверь квартиры. Амброзия не было пятнадцать минут, и все это время голый Том не двигался с места. Вытянув шею вправо и вниз, он наблюдал за биением сердца.


Амброзий вернулся с длинным металлическим ящиком и достал оттуда длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был тот самый Стюарт. Амброзий держал его двумя руками.


— Сделай глубокий вдох, — попросил доктор. — И думай о вашем первом поцелуе.


Том вспомнил свою ужасную прежнюю квартиру на цокольном этаже. Хуже всего был устланный линолеумом кухонный пол — его покрывали следы от обуви и прожженные пятна от сигарет. Давно уже не белый он приобрел тот серый оттенок, который всегда кажется грязным.


Для Безупречности это было невыносимо. Однажды в среду, на пятый день после их первого официального свидания, она появилась в квартире с двумя ведрами ярко-голубой краски для пола и двумя малярными валиками.


— Отличная идея! — сказал на это Том.


Они взялись за покраску и начали с того места, где ковер встречался с линолеумом. Работали с бешеной скоростью, двигаясь задом наперед: сначала закрашивали все, что было перед ними, потом отходили немного назад и приступали к новому участку. Очень скоро их ноги уперлись в заднюю стену кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял взгляд на Безупречность — она улыбалась.


— Ну и что нам теперь делать? — спросил он.


В ответ Безупречность поцеловала его (безупречно).




 

63. qwerty

В ту ночь Том почувствовал боль в груди. Первый раз она накатила в десять часов вечера, острая и продолжительная. Его скрутило пополам, но вскоре всё прошло. Через пару часов приступы возобновились, а к утру они повторялись уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что трогать её нельзя. Он набрал Амфибию.


– Привет, – сказал Том.


– Привет, – ответил Амфибия.


– А-а-а-а… – адская боль пронзила сердце Тома.


– Что случилось?


– Больно в груди…


– Боль острая и продолжительная?


– Да.


– Приступы повторяются?


– Да!


– И как часто?


– Уже каждые десять минут, если не чаще.


– Я вызову тебе врача.


– Что со мной, не знаешь?


– Он лучший в этом деле, самый лучший.


– Да что со мной, чёрт возьми?


– Твоё сердце разбито, – вздохнул Амфибия.


Через десять минут Эмброуз, врач Амфибии, уже стоял в дверях Тома.


Бугристые костяшки крепких пальцев на мясистых руках лоснились от моторного масла. Выудив из заднего кармана брюк красную тряпку, он вытер лицо. – Это у тебя, приятель, сердечко барахлит? – спросил он Тома.


– Да.


Эмброуз снял бейсболку. Снова надел. – Я не планировал торчать тут весь день… – он озадаченно вскинул брови.


Том отступил от двери, пропуская Эмброуза в дом.


– Где тут у нас кухня? – поинтересовался Эмброуз.


Том провёл его через гостиную на кухню. Эмброуз окинул взглядом кухонный стол.


– Он достаточно крепок? – Эмброуз навалился всем телом на угол стола и, наклонившись, заглянул под столешницу, изучая крепёж. – Годится, – заключил он и начал убирать со стола газеты и грязные тарелки, оставшиеся после завтрака. – Раздевайся, – приказал он.


Том начал расстёгивать пуговицы.


Эмброуз кивнул на кухонный стол. – Лицом вниз, – отчеканил он.


Том залез на кухонный стол и распластался на нем совершенно голый, прижавшись щекой к прохладной пластиковой поверхности.


Резиновая перчатка, щёлкнув, плотно обтянула правую руку Эмброуза. Он втиснул палец в задний проход Тома, и тот чуть не задохнулся от боли. Эмброуз потянул что-то внутри, и Том почувствовал, как у него в груди что-то хрястнуло. Эмброуз перевернул его на спину, и Том увидел, как его грудная клетка распахнулась, словно капот автомобиля. Приподняв грудную клетку и зафиксировав её ребром под углом сорок пять градусов, Эмброуз начал там ковыряться.


– Думай о своей подруге, – приказал он.


– Вообще-то я женат, – возразил Том.


– Неважно, просто представь её лицо.


Том представил.


– Теперь подумай о том, что тебе больше всего нравится в ней, – продолжал Эмброуз.


Перед глазами Тома возник нос Перфекционистки. В это время он почувствовал ладонь Эмброуза на своем сердце и замер. Эмброуз просунул руку под самое сердце и сдавил его снизу. Тугая струйка крови сфонтанировала Эмброузу прямо в лицо.


– Ясно, – произнес он, вытаскивая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.


– Ясно? Что ясно?


– Когда тебе в последний раз ремонтировали моторчик?


– Никогда.


– Оно и видно, – хмыкнул Эмброуз и добавил: – Без Стюарта мне тут не обойтись.


Стюартом Эмброуз называл длинный увесистый инструмент, которым пользовался крайне редко и хранил в кузове пикапа. Оставив Тома лежать нагишом на кухонном столе, он вышел из комнаты.


Том слышал, как входная дверь открылась и захлопнулась. Эмброуз отсутствовал минут пятнадцать, и всё это время Том продолжал лежать на столе в чём мать родила. Вытянув шею вниз и чуть вправо, он смотрел, как трепыхается его сердце.


Вернувшись с продолговатым металлическим ящиком, Эмброуз вытащил оттуда длинную острую штуковину из тонкой нержавейки. Это и был его Стюарт. Эмброуз едва удерживал его двумя руками.


– Сделай глубокий вдох, – велел Эмброуз. – Теперь вспомни день, когда ты впервые поцеловал свою девушку.


Перед глазами Тома всплыла картинка ужасной подвальной квартиры, в которой он когда-то обитал. Линолеум на полу кухни был полный отстой – весь протёртый башмаками, прожжённый окурками. Кто поверит, что этот серый, вечно грязный линолеум был когда-то белым?


Перфекционистка терпеть его не могла. Как-то в среду, спустя пять дней с их первого официального свидания, она заявилась с двумя вёдрами ярко-синей краски и двумя валиками.


– Отличная идея, – поддержал её Том.


И они принялись красить пол. Начав красить от края ковра, они работали как одержимые, без передышки, всё время пятясь назад. Прокрасив кусок линолеума перед собой, отступали на несколько шагов назад и красили то, что было перед ними. В считанные минуты их пятки упёрлись в стену кухни. Всё, тупик. Они загнали себя в угол. Том взглянул на Перфекционистку. Её лицо сияло улыбкой.


– И что же нам теперь делать?


Перфекционистка поцеловала его (как всегда, идеально).

64. RedGirl

С этого дня у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была настолько резкой и нестерпимой, что он весь сложился пополам. Отпустило его так же внезапно. Через два часа все повторилось. К утру припадки возникали каждые десять минут. Перфекция спала, и будить ее не было смысла. Набрал Амфибии.


— Привет, — начал Том.


— Привет, — ответил Амфибия.


— О-ох! — застонал Том. Сердце пронзила жгучая боль.


— Что с тобой?


— Болит в груди.


— Боль резкая и продолжительная?


— Да.


— Повторяется?


— Да.


— Промежутки сокращаются?


— Последние были меньше 10 минут.


— Сейчас вызову врача.


— Что со мной?


— Он лучший из здешних.


— Ты можешь сказать, что со мной?!


— У тебя разбивается сердце, — сообщил Амфибия.


Уже через 10 минут Амброзий — врач, которого вызвал Амфибия, показался на пороге.


Руки у Амброзия были полные. Пальцы мускулистые, с лоснящимися костяшками – «луковками». Он достал из заднего кармана красную тряпочку и обтер им лицо.


— Вы парень с сердцем? — спросил он Тома.


— Я.


Амброзий снял бейсбольную кепку. Затем снова ее надел. Вопросительно приподнял брови. — У меня не так много времени…


Том отступил от входной двери.


— Кухня где? — поинтересовался Амброзий.


Через гостиную Том проводил гостя на кухню. Амброзий сразу заприметил обеденный стол.


— Крепкий? — Чтобы убедиться, Амброзий оперся всем весом на угол стола. Он опустился на колени и тщательно изучил снизу все крепления. — Должен выдержать, — заключил Амброзий и стал прибирать со стола газеты и грязную посуду. — Раздевайтесь полностью, — скомандовал врач.


Том стал послушно расстегивать пуговицы.


Амброзий указал на обеденный стол. — Лицом вниз. — добавил он.


Том взобрался на стол. Абсолютно голый. Щекой нехотя прижался к холодной клеенке.


Амброзий с щелчком натянул на правую руку резиновую перчатку. Один палец засунул Тому в задний проход. Том охнул. Амброзий что-то там пошевелил, и Том почувствовал щелчок в груди. Амброзий его перевернул, и Том увидел свою грудь приоткрытой, словно капот у машины. Амброзий распахнул Тому грудь и для удобства подпер реберной костью под углом в 45 градусов. Затем начал там копошиться.


— Подумайте о своей девушке, — скомандовал Амброзий.


— Жене, — уточнил Том.


— Все равно, просто представьте себе ее лицо.


Том представил лицо Перфекции.


—Теперь сосредоточьтесь на самой красивой черте.


Том представил себе нос Перфекции. Почувствовал руку Амброзия на своем сердце. Дышать начал часто и неглубоко. Амброзий залез под самое сердце. Он зажал что-то снизу, и тонкая струйка крови брызнула ему прямо в лоб.


— Похоже, нашел, — сообщил Амброзий, вытирая лицо красной тряпочкой из заднего кармана.


— Что? В чем дело?


— Когда в последний раз вы чистили сердце?


— Никогда не чистил.


— То-то и оно! —заключил Амброзий. — Здесь без Стюарта не обойтись.
Стюартом назывался длинный громоздкий механизм, которым Амброзий редко пользовался, но на всякий случай держал в багажнике своего авто. Амброзий отправился за ним, оставив Тома лежать голым на обеденном столе.


Том слышал, как входная дверь открылась и снова закрылась. Пятнадцать минут от Амброзия не было ни слуху, ни духу. Том все так же лежал голый на обеденном столе. Он приподнял голову, повернул ее вправо, посмотрел вниз, и увидел, как бьется собственное сердце. Амброзий вернулся с длинным металлическим ящиком в руках. Достал длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброзию приходилось держать его обеими руками.


— Сделайте глубокий вдох, —попросил Амброзий. — И вспомните, как впервые ее поцеловали.


Том сразу вспомнил ту жалкую подвальную квартирку, в которой он долгое время жил. Больше всего его бесил линолеум на кухне. Весь зашарканный и в следах от сигарет. Некогда белый, он посерел и впредь всегда выглядел грязным.


Перфекция не могла этого вынести. Как-то в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она объявилась с двумя банками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.


— Прекрасная идея, — одобрил Том.


Приступили к покраске пола. Начали с места, где заканчивался ковер и начинался линолеум. В неистовом темпе они орудовали валиками, отступая при этом назад. Когда впереди все уже было покрашено, переместились на пару шагов с сторону и закрасили участок, где только что стояли. Не заметили, как уже стояли, упираясь пятками в заднюю стену кухни. Загнали себя в угол.


Том посмотрел на Перфекцию. Она улыбалась.


— И что, блин, дальше? — спросил ее Том.


Перфекция его поцеловала (потрясающе).

65. SAmbig

Из ‘Все мои друзья супергерои’

Кауфман, Эндрю.

В ту ночь у Тома появились боли в груди. Первый раз это произошло в десять вечера. Хотя его и скрутило от острой боли, которая поначалу отказывалась проходить, вскоре полегчало. Через два часа всё повторилось, а к утру приступы участились и стали повторяться каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что лучше её было не трогать. Он позвонил Амфибии.

– Привет, – сказал Том.

– Привет, – сказал Амфибия.

– Ой, – сказал Том. Он почувствовал болезненный укол в сердце.

– Что там у тебя?

– Боль в груди.

– Острая и отказывается проходить?

– Да.

– Повторяется?

– Да!

– Чаще, чем раньше?

– Уже каждые десять минут.

– Пошлю к тебе врача.

– Что со мной?

– Лучше него не найти.

– Да скажи же, что со мной!

– У тебя разбивается сердце, – сказал Амфибия.

Через десять минут Амброз, врач Амфибии, уже стоял у Тома в дверях. У Амброза были широкие кисти с сильными пальцами и круглыми, отполированными костяшками. Из заднего кармана штанов он достал красную тряпку и вытер ею лицо.

– У тебя тут проблемы с сердцем? – спросил он Тома.

– Да.

Амброз снял кепку и снова надел. Брови его приподнялись: «Давай побыстрее».

Том отошёл от двери.

– Где кухня? – спросил Амброз.

Том провёл его через гостиную на кухню. Взгляд Амброза упал на кухонный стол.

– Крепкий? – спросил он, опершись всем своим весом на угол стола. Амброз опустился на колени, чтобы изучить его ножки. – Сойдёт, – сказал он и принялся убирать со стола грязную посуду и газеты, скомандовал: – Раздевайся.

Том стал расстёгиваться.

Амброз указал на кухонный стол. – Лицом вниз.

Раздевшись догола, Том взобрался на кухонный стол и лёг на холодную столешницу.

Амброз натянул резиновую перчатку на правую руку. Том ахнул, когда тот вставил палец ему в задний проход и потянул вверх. Том услышал щелчок в своей груди. А когда Амброз перевернул его на спину, то увидел, что грудь его открылась, как капот машины. Амброз приподнял её и, подперев ребром, зафиксировал под углом в сорок пять градусов. Затем он начал рыться внутри.

– Думай о своей девушке, – приказал Амброз.

– Она моя жена, – сказал Том.

– Неважно. Просто представь себе её лицо.

Том представил себе лицо Перфекционистки.

– Теперь представь то, что тебе больше всего в ней нравится, – продолжил Амброз.

Том представил себе её нос. Он почувствовал руку Амброза на своём сердце. Том медленно дышал. Амброз потянулся за его сердцем, что-то сжал, и вверх брызнула тонкая струйка крови, попавшая Амброзу в лицо.

– Вот оно, – сказал он, запустив руку в задний карман, откуда снова достал тряпку и вытер ею лицо.

– Что? Что там?

– Когда ты в последний раз его прочищал?

– Никогда.

– В этом всё и дело, – сказал Амброз. – Тут мне понадобится Стюарт.

Стюартом назывался длинный, громоздкий инструмент, который Амброз держал в своём грузовике и доставал только изредка. Оставив раздетого Тома на кухонном столе, Амброз вышел из комнаты.

Том услышал, как дверь в его квартиру открылась и закрылась. Амброза не было пятнадцать минут. Том лежал голым на кухонном столе. Он приподнял голову и увидел, как бьётся его сердце.

Амброз вернулся с внушительной металлической коробкой. Он достал из неё длинный, острый на вид инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт.

Амброз держал его обеими руками.

– Глубоко вдохни, – дал команду Амброз. – И вспомни, как ты впервые её поцеловал.

Том представил себе ужасную подвальную квартиру, в которой они раньше жили. Хуже всего был линолеум на кухне, покрытый следами от ботинок и брошенных сигарет. Когда-то белый пол был серого цвета несмываемой грязи.

Перфекционистка не могла с этим смириться. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она принесла с собой два ведра голубой краски и пару валиков.

– Прекрасная идея, – сказал Том.

Они приступили к покраске пола. С рвением они двинулись от той линии, где ковёр соприкасался с линолеумом. Сначала они закрашивали участок перед собой, затем отходили на несколько шагов назад и красили следующий. Вскоре они уперлись в заднюю стену кухни и оказались загнанными в угол. Том поднял глаза и увидел улыбающуюся Перфекционистку.

– И что нам теперь делать? – спросил её Том.

Перфекционистка (идеально) поцеловала его.

66. Sirtaki

Перевод отрывка из произведения
Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои».

Той же ночью у Тома начало болеть в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была резкой и не утихала, от чего Том согнулся пополам. Потом, боль прошла. Следующий приступ случился через два часа, а к утру приступы накатывали каждые десять минут. Перфекционистка спала. Том знал, что ему нельзя прикасаться к ней, поэтому он позвонил Амфибии.

— Привет, — произнёс Том.
— Привет, — прозвучал из трубки голос Амфибии.
Том ахнул, почувствовав резкую боль в сердце.
— Что там у тебя происходит?
— Сердце колет.
— Боль резкая и не проходит?
— Да.
— Накатывает?
— Да!
— Часто?
— Последний раз было минут десять назад.
— Я пришлю к тебе врача.
— Какого врача?
— Лучшего.
— Скажи, какого именно!
— У тебя разбивается сердце, — ответил ему Амфибия.

Через 10 минут, Эмброуз, врач, о котором говорил Амфибия, уже стоял в дверях. Его руки были большими, а пальцы сильными, с крупными костяшками. В кожу впиталось масло. Из заднего кармана штанов, он достал красный лоскут, протёр им лицо и спросил Тома:
— Ты тот парень с сердцем?
— Он самый.

Эмброуз коснулся края своей красной бейсболки, поприветствовав Тома, а затем, приподняв брови, спросил:
— Мы что, тут всю ночь стоять будем?
Том отодвинулся, позволив ему войти.
— Где тут кухня? — спросил Эмброуз.
Том провёл его через гостиную на кухню. Взгляд врача устремился к столу.

— Крепкий? — поинтересовался он, опираясь всем своим весом на угол стола. Затем, Эмброуз встал на колени и осмотрел крепежи снизу. — Сойдёт, — сказал он, и, смахнув газеты и тарелки со столешницы, командным тоном добавил: «Раздевайся».

Том начал расстегивать рубашку. Эмброуз указал ему на стол. «Лицом вниз», — скомандовал он, и Том голым лёг на стол. Клеёнчатая скатерть холодила ему щёку.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул палец Тому в анус. Том выдохнул. Врач потянул палец вверх, и Том услышал щелчок у себя в груди. Эмброуз перевернул его на спину, и Том увидел, что его грудная клетка открылась, как капот автомобиля. Врач приподнял её, подставив одно из рёбер под углом в 45 градусов, и начал ковыряться в грудной полости.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал он.
— Она моя жена, — поправил его Том.
— Не важно, просто представь её лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
— А теперь подумай о том, что ты в ней любишь больше всего.

Том представил себе её нос. Он чувствовал руку Эмброуза на своём сердце. Дыхание Тома участилось. Врач сжал сердце, от чего тонкая струйка крови брызнула ему в лицо.

— Кажется, я нашёл причину, — проговорил Эмброуз, протирая лицо всё тем же красным лоскутом.
— И? В чём же дело?
— Когда ты в последний раз проходил осмотр?
— Никогда.
— Так я и думал, — ответил Эмброуз. — Здесь понадобится мой Стюарт.

Этим инструментом врач пользовался нечасто, так как он был длинным и громоздким, поэтому он хранил его в кузове своего пикапа. Оставив голого Тома на столе, он вышел из комнаты. Том слышал, как хлопнула входная дверь и Эмброуз ушёл. Все эти пятнадцать минут, Том наблюдал за биением своего сердца, сначала приподняв голову, а затем слегка наклонив её вправо.

Врач вернулся, неся с собой длинный металлический ящик с инструментами. Он вытащил из него продолговатый острый инструмент, сделанный из нержавеющей стали. Это и был тот самый «Стюарт». Он был настолько большим, что Эмброузу приходилось держать его обеими руками.
— Глубоко вдохни, а затем подумай о вашем с ней первом поцелуе, — скомандовал врач.

Том представил себе ту отвратительную квартиру на цокольном этаже, в которой он жил до этого. Самым ужасным в ней был линолеумный пол на кухне, прожжённый сигаретами и истёртый ботинками настолько, что из белого он стал грязно-серым.

Перфекционистка, по своей природе, не могла этого стерпеть. Однажды в среду, на пятый день после их первого свидания, она пришла к нему с двумя вёдрами голубой краски и двумя валиками. «Отличная идея», сказал ей Том и они вместе принялись за дело, начав c того места, где ковёр встречался с линолеумом. Они работали с бешеной скоростью, начав от двери и затем продвигаясь внутрь комнаты. Заработавшись, они и не заметили, как упёрлись ногами в дальнюю стенку кухни, и, в одно мгновение, оказались загнаны в угол, находясь в окружении свежей краски. Том откинул голову, а Перфекционистка улыбнулась. «Чёрт! Ну и что нам теперь делать?» спросил её Том.

Вместо ответа, Перфекционистка (идеально) его поцеловала.



 

67. Sofi

В тот вечер у Тома начались боли в груди. Первый спазм пришелся на 10 вечера. Он был резким и долго не прекращался. Том даже согнулся пополам от боли, но все прошло. Через два часа все снова повторилось, а к утру боль наступала каждые 10 минут. Перфекционистка спала и Том знал, что будить ее не стоит. Он позвонил Амфибии.

— Привет, - начал Том.
— Привет, - ответил Амфибия.
— Оххх, - простонал Том. Боль снова пронзила его сердце.
— Что случилось?
— Да это все боль в груди.
— Резкая и продолжительная?
— Да.
— Но повторяющаяся?
— Именно!
— Как часто?
— Меньше, чем раз в десять минут.
— Я вызову тебе врача.
— Что со мной?
— Он лучший в своем деле.
— Да скажи же, что со мной происходит!
— Твое сердце раскалывается, - сказал Амфибия.

Амброузу, врачу о котором говорил Амфибия, потребовалось десять минут, чтобы оказаться у Тома. Его руки были толстыми, пальцы крепкими, а костяшки выпуклыми и хорошо смазанными. Доктор достал из заднего кармана красный платок, вытер лицо и спросил у Тома:
— Это ты сердечник?
— Да.

Амброуз снял с себя бейсбольную кепку. Затем надел ее обратно. Поднял брови и произнес: — У меня, знаешь ли, есть и другие дела.
Том, спохватившись пропустил доктора внутрь.
— Где у тебя тут кухня?

Они прошли через гостиную в кухню, где глаза врача опустились на кухонный стол.

— Он устойчивый? - спросил Амброуз, перенося свой вес на край стола. Затем он присел и начал изучать ножки. - Должно сойти. - добавил он и начал расчищать поверхность от груды тарелок и газет.
— Раздевайся, - распорядился врач.

Том послушался и начал снимать с себя одежду.
Амброуз указал на стол и произнес:
— Теперь нагнись.
Том забрался на стол. Он был раздет. Покрытие стола из линолеума холодило щеку.
Послышался звук хлопка медицинской перчатки, надетой на руку и Амброуз ввел свой палец в анус Тома, отчего у того перехватило дыхание. Доктор что-то провернул внутри и Том почувствовал хлопок в груди. Амброуз перевернул мужчину и тот увидел, как его грудная клетка раскрылась, словно капот у машины. Затем ее подперли одним из ребер на 45 градусов и Амброуз начал изучать внутренности.

— Подумай о своей девушке, - приказал он.
— О жене, - уточнил Том.
— Да неважно, просто представь ее лицо.
В голове Тома всплыло лицо Перфекционистки.
— А теперь подумай о ее лучшей черте лица.

Это был ее нос. В это же время он почувствовал руку Амброуза на своем сердце, отчего дыхание стало прерывистым. В это время рука врача оказалась за сердцем. Его сжали, и струйка крови резко прыснула Тому в лицо.

— Возможно это оно, - произнес Амброуз, вытирая платком из заднего кармана пот со лба.
— Что? Что оно?
— Когда в последний раз ты делал чистку внутри?
— Я ее вообще не делал.
— Вот именно. По этому случаю мне понадобится Стюарт.
Стюарт представлял собой длинный и громоздкий инструмент, которым Амброуз редко пользовался и из-за чего тот лежал в самом дальнем углу его грузовика. Оставив голого Тома лежать на кухонном столе, врач вышел из комнаты.

Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброуза не было пятнадцать минут и все это время больной лежал на кухонном столе. Наклонив голову немного вправо, он наблюдал за тем, как бьется его сердце.
Наконец доктор вернулся, неся в руках вытянутую коробку для инструментов. Из нее он достал длинный и острый предмет из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброузу приходилось держать его обеими руками, чтобы не уронить.

— Глубокий вдох, - проинструктировали Тома - Подумай о вашем с ней первом поцелуе.

Том вспомнил ужасную комнату на подвальном этаже, в которой он когда-то жил. Хуже всего том помещении было линолеумное покрытие на кухне, которое покрывали следы от ботинок и прожоги от сигарет, отчего когда-то белый пол стал серым и выглядел ужасно грязным.

Перфекционистку он до невозможности бесил. Поэтому однажды в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она заявилась к Тому в квартиру с двумя банками ярко синей краски для пола и двумя малярными валиками.
— Отличная идея, - согласился с ней Том.

И они приступили к покраске. Начав с места, где линолеум соединялся с ковром, они в довольно быстром темпе продвигались спиной к стене. Пара красила то, что видела перед собой, затем отходила на несколько шагов назад и красила освободившееся пространство. В скором времени они уперлись спиной к кухонной стене, “закрасив” себя в угол. Взглянув на Перфекционистку, Том увидел ее улыбающееся лицо.

— Что же, черт возьми, нам теперь делать? - спросил мужчина.
Перфекционистка поцеловала его (в своей идеальной манере).

68. Sweet_lana7

«Все мои друзья – супергерои» Эндрю Кауфман.

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первая нагрянула в десять вечера. Острая и стойкая. Она скрутила Тома в бараний рог, но вскоре отпустила его. Следующая появилась спустя два часа; к утру боли возникали каждые десять минут. Идеалистка спала, и Том знал, что лучше ее не беспокоить. Он позвал Амфибию.

- Привет, - сказал Том.

- Привет, - ответил Амфибия.

- Охххх, - простонал Том. Боль пронзила его сердце.

- В чем дело?

- Боль в груди.

- Острая и стойкая?

- Да.

- И повторяется?

- Да!

- И учащается?

- Да, возникает чаще, чем раз в десять минут.

- Я отправлю за доктором.

- Что со мной?

- Лучше его никого нет.

- Да что со мной??

- У тебя сердце надрывается, - сказал Амфибия.

Эмброуз, врач Амфибии, появился у двери Тома спустя десять минут. У доктора были толстые руки. Пальцы крепкие, костяшки выпуклые, хорошо смазанные. Он достал красную тряпку из заднего кармана и протер лицо.

- Ты парень с сердцем? - спросил он Тома.

- Да, это я.

Эмброуз снял бейсбольную кепку. Затем снова надел. Возмущенно приподнял брови.

- Так, я не собираюсь тут торчать весь день...

Том освободил ему путь.

- Где кухня? - спросил Эмброуз.

Том провел доктора на кухню через гостиную. Эмброуз стал разглядывать кухонный стол.

- Он прочный? - поинтересовался врач, наваливаясь всем своим весом на край стола. Доктор наклонился и проверил все нижние соединения.

- Вроде прочный, - сказал он и начал убирать посуду, оставшуюся после завтрака, и газеты.

- Раздевайся! - приказал врач.

Том стал расстегивать пуговицы. Эмброуз указал на кухонный стол.

- Лицом вниз, - сказал он.

Том голышом залез на кухонный стол и лег. Он щекой ощущал холодную линолеумную столешницу.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и вставил палец в задний проход пациента. Том ахнул. Эмброуз убрал палец, и Том почувствовал щелчок в груди. Доктор перевернул пациента, и Том увидел, что грудь его раскрылась словно капот машины. Эмброуз приподнял грудную клетку Тома при помощи реберной кости под углом сорок пять градусов. Затем начал тыкать в этой области.

- Подумай о своей подружке, - приказал Эмброуз.

- Я женат, - ответил Том.

- Неважно, просто представь ее лицо.

Том представил лицо Идеалистки.

- Теперь представь, что в ней лучшее, - приказал Эмброуз. Том представил нос Идеалистки. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце. Том дышал неглубоко. Эмброуз добрался до области за сердцем Тома. Доктор сдавил снизу, и неожиданно струя крови брызнула ему в лицо.

- Вероятно, дело в этом, - сказал Эмброуз, доставая тряпку из заднего кармана и протирая свое лицо.

- Что? Что это?

- Когда ты промывал свое сердце в последний раз?

- Никогда.

- Оно и видно, - ответил Эмброуз. – Так, мне понадобится Стюарт.

Стюартом врач называл длинный громоздкий инструмент, которым он редко пользовался и который хранил в багажнике грузовика. Оставив голого Тома на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты. Том услышал, как открылась и закрылась дверь в квартиру. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том продолжал лежать голым на столе. Он вытянул шею вниз и вправо и начал наблюдать за своим сердцебиением. Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал длинное острое приспособление из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.

- Сделай глубокий вдох, - приказал врач. - И подумай о своем первом поцелуе.

Том вспомнил ужасное подвальное помещение, в котором жил. Линолеумный пол на кухне был самой большой катастрофой. На нем было полно потертостей от ботинок и сигаретных ожогов. Он уже не был белого цвета, он был серым и выглядел всегда грязно. Идеалистка просто не могла вынести его вида. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания она появилась с двумя ведрами светло-синей половой краски и двумя валиками.

- Отличная идея! - сказал Том.

Они принялись красить пол с того места, где заканчивалась ковровая дорожка и начинался линолеум. И ускоренно шли в обратном направлении. Они красили то, что перед ними, затем возвращались обратно на несколько футов и красили оттуда. Очень скоро они оказались у задней стены кухни. Они закрасили себя в угол. Том поднял глаза. Идеалистка улыбалась.

- Какого черта нам теперь делать? - спросил ее Том. Идеалистка его поцеловала. Это был идеальный поцелуй.

69. vanduo

Той ночью у Тома начались боли в груди. В первый раз в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Его скрутило, но вскоре все прошло. Следующий приступ случился через два часа; к утру боль накатывала каждые десять минут.

Безупречность спала, и Том знал, что лучше ее не трогать. Он позвонил Пловцу.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — ответил Пловец.

— Ай, — боль в очередной кольнула в сердце.

— Что с тобой?

— Боли в груди.

— Острые и продолжительные?

— Да.

— Но повторяющиеся?

— Да!

— Часто?

— Сейчас почти каждые десять минут.

— Я отправлю к тебе врача.

— Что со мной?

— Он самый лучший.

— Скажи, что со мной!

— У тебя сердце рвется, — объяснил Пловец.

Эмброуз, врач Пловца, стоял под дверью Тома спустя десять минут. У него были крупные ладони. Мощные пальцы с шишками на костяшках, все в масле. Он достал красную тряпку из заднего кармана и вытер лицо.

— Это у тебя сердце? — спросил он у Тома.

— Да.

Эмброуз снял бейсболку. Снова надел. Вздернул бровь:

— Мне тут весь день торчать?

Том пропустил его внутрь.

— Где кухня? — спросил Эмброуз.

Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд врача упал на кухонный стол.

— Надежный? — поинтересовался Эмброуз, всем телом наваливаясь на угол. Потом присел и осмотрел крепления. — Пойдет, — он начал расчищать стол от тарелок и газет. — Раздевайся.

Том принялся расстегивать рубашку.

Эмброуз указал на стол:

— На живот.

Том залез на стол. Голый. Столешница, покрытая линолеумом, холодила щеку.

Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку. Засунул палец Тому в анус. Том ахнул. Эмброуз за что-то потянул, и Том почувствовал, как в груди щелкнуло. Затем врач перевернул его на спину, и Том увидел, что грудная клетка подалась и приоткрылась, как капот у машины. Эмброуз поднял ее и подпер ребром под углом в сорок пять градусов. Он начал копаться внутри.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал Эмброуз.

— Жене.

— Неважно, лицо ее представь.

Том представил лицо Безупречности.

— Теперь ее лучшее качество, — продолжил Эмброуз.

Том представил нос Безупречности. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце. Дыхание участилось. Эмброуз потянулся глубже. Он надавил на сердце сзади и наверх вылетела струйка крови, ударившая ему в лицо.

— Думаю, оно, — сказал врач и полез в задний карман, взял тряпку, вытер лицо.

— Что? Что там?

— Ты когда в последний раз чистил сердце?

— Никогда.

— То-то и оно. Тут мне понадобится Стюарт.

Стюартом именовался длинный громоздкий инструмент, которым Эмброуз пользовался редко и потому хранил в багажнике. Оставив Тома голым на столе, врач вышел из комнаты.

Том слушал, как открылась и закрылась входная дверь. Эмброуза не было минут пятнадцать. Том лежал голым на кухонном столе. Он наклонил голову вниз и чуть вправо и увидел, как бьется его сердце.

Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов. Оттуда он вынул длинный, острый инструмент из нержавейки. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — скомандовал Эмброуз. — И подумай о вашем первом поцелуе.

Том представил ужасную квартиру в подвале, где он раньше жил. Линолеум на кухне был просто жуткий. Исполосованный обувью и прожженный сигаретами. Из белого он превратился в серый и всегда выглядел грязным.

Безупречность его терпеть не могла. Как-то в среду, через пять дней после их первого свидания, она заявилась с двумя ведерками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

— Прекрасная идея, — сказал Том.

Они взялись за покраску пола. Начали от стыка ковра с линолеумом. Работали по направлению к себе с молниеносной скоростью. Они красили участок перед собой, пятились на пару шагов и снова красили. Так они и опомниться не успели, как ударились спиной о стену. Закрасили себя в угол. Том поднял взгляд, Безупречность улыбалась.

— И что нам теперь делать? — спросил он.

Безупречность его поцеловала (безупречно).

70. vict.kosh

Ночью у Тома начались боли в груди. Первая, острая и не проходящая, пришла около 10 вечера. Боль скрутила его пополам и прошла. Следующий приступ случился спустя пару часов, а к утру боль приходила каждые десять минут. Идеалистка спала, и он знал, что не стоит ее будить. Том позвонил Амфибии:

— Привет.
— Привет. — ответил Амфибия.
— Охохох! — прозвучало от Тома. Боль выстрелила в сердце.
— Что случилось?
— Боль прямо в сердце!
— Острая и непрекращающаяся?
— Да.
— И повторяющаяся?
— Даа!
— Как часто?
— Сейчас уже чаще, чем раз в десять минут.
— Я пошлю за доктором.
— Что это со мной?
— Он лучший здесь!
— Скажи мне, что со мной?
—Твое сердце разрушается,— ответил Амфибия.

Этот доктор Эмброуз от Амфибии уже через 10 минут стоял у двери Тома. Руки у Эмброуза были толстыми, а мускулистые пальцы с выпуклыми костяшками — хорошо смазанными кожным салом. Он вытащил красную тряпицу из заднего кармана и промокнул ею вспотевшее лицо. «Это Ты тот парень с сердцем?» — спросил он Тома.
— Да.
Эмброуз снял бейсболку и натянул ее обратно на голову. Подняв брови, он отчеканил: «Я не собираюсь провести весь день..». Том попятился вглубь комнаты. «Где кухня?» — спросил Эмброуз. Том провел его сквозь гостиную в кухню. Глазами Эмброуз прошелся по кухонному столу.
«Прочный?» — спросил он оценивающе, всем весом опустившись на его край. Став на колени, он проинспектировал опорные элементы столешницы. «Здесь есть чем заняться», — сказал он, начиная сгребать со стола остатки завтрака и газеты.
«Разоблачайся», — скомандовал он.
Том стал расстегивать пуговицы.
«Лицом вниз», — Эмброуз указал на кухонный стол. Том вскарабкался на стол. Лежа голым, он чувствовал, как модная линолеумная столешница холодит его щеку. Надев резиновую перчатку на правую руку, Эмброуз ловко вставил палец Тому в задницу. Тот охнул. А когда Эмброуз потянул его к себе, Том вдруг почувствовал щелчок в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел грудную клетку раскрытой словно капот автомобиля. Тем временем Эмброуз приподнял его грудь, подперев ее одним из ребер, где-то под углом 45 градусов и стал во всем этом ковыряться.
— Подумай о своей девушке, — скомандовал он.
— Я женат,— ответил Том.
— Да не важно, просто представь себе ее лицо.
Том вообразил себе лицо Идеалистки.
— Так, а теперь подумай о самом лучшем в ней, — продолжал инструктировать Эмброуз. Том задумался о ее носе. И тут он почувствовал руку Эмброуза, лежащей на его сердце. Том еле-еле, но часто задышал. Эмброуз забрался еще дальше, и оказавшись как бы за сердцем сжал его снизу. Брызнула тонкая струйка крови, ударив Эмброуза по лицу. «Возможно, это оно», — процедил Эмброуз. Он потянулся к заднему карману, выхватил тряпицу и вытер лицо.
— Что? Что это?
— Когда в последний раз ты это чистил?
— Господи, я никогда это не чистил!
— Это точно, — отметил Эмброуз. — Мне понадобится Стюарт.
Стюартом он называл длинный, громоздкий инструмент. Он редко им пользовался и потому хранил его в кузове своего грузовика, не нося с собой. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты. Том слушал, как открывается и закрывается дверь квартиры. Эмброуз отсутствовал пятнадцать минут. Том все это время лежал голый на кухонном столе. Он свернул шею вниз и вправо, наблюдая, как бьется его сердце.
Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал инструмент, длинный и острый, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его двумя руками. «Сделай глубокий вдох, — повелел Эмброуз.— И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее». Том живо представил себе то ужасное полуподвальное помещение, в котором он жил тогда. Хуже всего был линолеум на кухне, весь в потертостях от берцев и в ожогах от сигаретных бычков. Он уже не был белым, и всегда выглядел одинаково серым и от того грязным. Идеалистка не могла этого вынести. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она явилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками. «Шикарная идея», — сказал Том. И они принялись красить пол. Стартовав там, где ковер скрывал линолеум под собой, они двигались в обратном направлении, крася то, что было перед ними, затем, отступив на несколько футов, красили вновь. Работали в бешеном темпе, и в мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Они “закрасили” себя в угол. Том поднял глаза, Идеалистка улыбалась. «Что, черт возьми, нам теперь делать?» — спросил ее Том. Вместо ответа Идеалистка поцеловала его (что было идеально исполнено).

71. Vkusvill

Тем вечером у Тома разболелась грудь. В десять скрутило так, что не разогнуться. Долго не отпускало, но обошлось. Через два часа — опять. А уж утру накатывало каждые десять минут. Трогать спящую Идеал было себе дороже, и Том набрал Тритона:
— Привет.
— Здорово.
— Ё… – Тома опять накрыло.
— Что это ты?
— В груди колет.
— Как? Вставляет и не отпускает?
— Угу.
— А потом повторяется?
— Да.
— Чаще и чаще?
— Почти без продыху уже.
— Сейчас врача пришлю.
— Что у меня?
— Он супер, круче всех в ремесле.
— Что это за хрень, спрашиваю?!
— Сердце порвалось, вот что, — выдал Тритон.
Не прошло десяти минут, как у Тома в дверях стоял Тритонов врач, Асклеп.
Руки у него были, как у кузнеца, а пальцы хваткие и вёрткие, с круглыми, как шарниры, костяшками. Он порылся в заднем кармане, выудил здоровенный красный лоскут и вытер лицо.
— Ты что ли с сердцем?
— Да.
Асклеп стянул кепку, вернул на затылок и вздёрнул брови.
— Пошли, чего резину тянуть.
Том посторонился.
— Где у тебя кухня? —спросил Асклеп.
Через столовую они прошли на кухню, где Асклеп первым делом осмотрел кухонный стол.
— Не хлипкий? — Асклеп налёг на край столешницы, заглянул под неё, проверил крепёж и буркнул:
— Сгодится.
Сгрёб со стола газеты, грязные тарелки и скомандовал:
— Догола раздевайся.
Том начал расстёгиваться. Асклеп кивнул на стол:
— Давай на живот.
Том нагишом залез на столешницу. Асклеп натянул резиновую перчатку и вдруг — Том аж крякнул — засунул палец ему в анус. Потом резко выдернул, и у Тома в груди щёлкнуло. Асклеп перекатил Тома на спину, и тот увидел, что его грудная клетка открыта, как автомобильный капот. Асклеп закрепил Томову грудину реберной костью и принялся копаться внутри.
— Думай о своей девчонке, — велел он.
— Жене…— промямлил Том.
— Пофиг. Лицо ее представь.
Перед Томом выплыло лицо Идеа.
— Теперь представь то, что больше в нём нравится.
Том начал разглядывать нос Идеа, но задохнулся, когда Асклепова пятерня нырнула ему под сердце и слегка помяла в горсти. Струйка крови брызнула Асклепу в лицо.
— Ага, вроде тут, — пробормотал он, вытянул из кармана свою тряпку и вытерся.
— Что тут? Где?
— Давно тебе его чистили?
— Вообще ни разу.
— Оно и видно… Похоже, без Стюарта никак.
Стюартом звался тяжёлый, нескладный инструмент, которым Асклеп работать не любил и держал в дальнем углу багажника.
Бросив Тома на столе в чём мать родила, Асклеп отправился за Стюартом. Хлопнула входная дверь. Том, вывернув шею и по-птичьи скосив глаза, разглядывал своё бьющееся сердце.
Через четверть часа Асклеп вернулся с большущим футляром и вытащил из него длинную, острую штуковину из нержавейки, которую еле держал обеими руками. Это и был Стюарт.
— Вдохни поглубже и вспоминай, как первый раз её целовал.
Том вспомнил своё прежнее жилище, убогий полуподвал, где особенно угнетал кухонный линолеум: некогда белый, он был до того затёрт и прожжён окурками, что всегда казался грязно-серым.
Этого Идеа стерпеть не могла и дней через пять после первого свидания притащила два ведра лазурной краски и пару малярных валиков.
Дело пошло. Они стартанули от шва между линолеумом и комнатным ковролином и пятились, остервенело закрашивая кусок за куском. Глазом не успели моргнуть, как упёрлись в дальнюю стенку кухни. Вокруг блестела свежая краска.
- И что теперь делать? – Том исподлобья уставился на улыбающуюся Идеа.
В ответ он получил поцелуй. Идеальный, само собой.

72. waldvogel

В ту ночь Том почувствовал боль в груди: резкую, нестерпимую. В первый приступ, около десяти, она едва не вывернула его на изнанку. Потом ушла. Вернулась спустя пару часов и снова… К утру и десяти минут не проходило без приступа. Перфекционистка спала, и Том не хотел ее беспокоить. Он позвонил Амфибии:
— Але
— Але, — отозвался тот.
Снова вернулась боль, и Том застонал.
— Что происходит? — спросил Амфибия.
— Больно в груди.
— Резко и нестерпимо?
— Да.
— То пройдет, то вернется?
— Да.
— Все чаще и чаще?
— Десять минут без нее не прожить.
— Я вызову доктора.
— Что со мной?
— Лучше него не сыскать.
— Что со мной, скажи мне?
— Сердце разбито, — заключил Амфибия.
Доктор — его звали Эмброуз — явился на вызов быстро: минут пятнадцать, и он уже был на месте. Толстые, сальные, узловатые пальцы. Достав из кармана красную тряпицу, он вытер лицо.
— Ты, что ли, тут сердцем маешься?
— Да, — робко ответил Том.
Эмброуз снял с головы кепку, снова надел ее, поднял бровь…
— Вот больше заняться мне нечем, — пробурчал доктор, решительно входя в дом. Том уступил дорогу. — Где кухня?
Том проводил гостя на кухню. Тот тут же сосредоточился на столе.
— Выдержит? – спросил доктор, опершись на него всем весом. Заглянул под столешницу, проверил крепление ножек… — Ну, будем верить.
Решительно смахнув со стола остатки еды и газеты, Эмброуз скомандовал:
— Раздевайся!
Том начал расстегивать пуговицы.
— Ложись сюда лицом вниз.
Полностью оголившись, Том выполнил приказание. Столешница показалась холодной на ощупь. Надев перчатку на правую руку, Эмброуз резко ввел палец в задницу Тома.
— Вот же… — выдохнул Том.
Эмброуз покрутил пальцем, и что-то щелкнуло. Грудь Тома открылась, словно капот у машины. Доктор оттопырил одно из ребер и зафиксировал крышку. Сорок пять градусов? И начал копаться в том, что там было.
— Вспомни свою подружку, — скомандовал он.
— Жену?
— Неважно. Вспомни, ее лицо.
Том представил себе Перфекционистку.
— Теперь сосредоточься на ее изюминке.
Том подумал о ее носе. И тут же почувствовал пальцы доктора на своем сердце. У Тома перехватило дыхание. Эмброуз полез куда-то дальше, к лопаткам, потом на что-то нажал… Струйка крови брызнула доктору прямо в лицо.
— Ну, вот. В этом все дело, — сказал Эмброуз, достав из кармана тряпицу и утеревшись.
— Что там? — не выдержал Том.
— Когда ты в последний раз его чистил?
— Да никогда.
— То-то и оно. Тут мне потребуется Стюард.
Стюардом оказалась длинная и тяжелая штука, которую доктор, похоже, использовал редко, но возил с собой в багажнике. За нею пришлось сходить. Лежа на столе, голый Том слышал, как Эмброуз вышел из дома, закрыв за собой дверь. Минут пятнадцать прошло. Том покрутил головой, посмотрел на свое трепещущее в груди сердце… А вот и доктор вернулся, держа в руках нечто стальное и с виду острое. Тот самый Стюард.
— Вдохни поглубже, — распорядился Эмброуз, с трудом удерживая свой инструмент двумя руками, — да и припомни, как ты в первые поцеловался с ней.
Том вспомнил свой жуткий подвал, в котором когда-то ютился. Хуже всего там был пол: когда-то белый линолеум был весь зашаркан, замазан окурками, посерел так, что смотрелся грязным. Она не могла такое сносить. Однажды в среду, на пятый день после первого свидания, Перфекционистка явилась в это жилище, неся в руках два ведра синей краски и пару малярных валиков.
— Отличная мысль! — только и мог сказать Том.
И они начали красить. От места, где на полу был старый ковер, пятясь назад и закрашивая место, где только что стояли. Пока не уперлись в стену, за которой была кухня. Они закрасили себя в угол.
— И что теперь делать? – спросил том, улыбаясь.
В ответ она чмокнула его в щеку. Идеально, как может только перфеционист.

73. Yurij

Мои друзья — Супергерои


Той ночью Том почувствовал боли в груди. Первые приступы в форме острой и постоянной боли, от которой он согнулся пополам, появились в десять вечера. Потом все прошло, а через два часа все повторилось и к утру боли возвращались каждые десять минут. Мисс Идеал спала и он знал, что трогать ее нельзя. Он позвонил Земноводному.


— Привет.


— Привет.


— А-а-а - выдавил Том, почувствовав острую боль в сердце.


— Что с тобой?


— Болит в груди.


— Боль сильная и ноющая?


— Да.


— И повторяется?


— Д-даааа!


— Как часто?


— Через каждые минут десять, теперь даже чаще.


— Вызываю врача.


— Что это со мной?


— Самого лучшего из тех, кто есть.


— Скажи, что со мной?


— Сердце шалит, — ответил Земноводный.


Прошло лишь десять минут как Амброуз врач Земноводного постучался в дверь.


Руки у доктора были толстыми, пальцы мускулистыми с выпуклыми костяшками и обильно смазанные маслом. Из заднего кармана он вытащил матерчатый лоскут красного цвета и вытер себе лицо.


— Это у тебя с сердцем? — спросил он Тома.


— Да. У меня.


Амброуз снял бейсболку и снова надел ее. Приподнял брови.


— У меня не уйма времени.


Том попятился к двери.


— Где тут кухня? — спросил Амброуз.


Том и Амброуз прошли через гостиную на кухню. Амброуз глянул на стол.


— Он крепкий? — спросил Амброуз и всем своим весом навалился на угол стола. Потом опустился на колени и осмотрел стыки под ним.


— Придется довольствоваться этим, — заключил он и стал убирать со стола тарелки и газеты.


— Раздевайся, — приказал он Тому и тот начал снимать одежду.


Указав на стол, Амброуз произнес:


— Ложись лицом вниз.


Том, совсем голый, лег. Линолиум на столе отдавал холодом на щеке.


Амброуз надел на правую руку резиновую перчатку и один палец засунул в задний проход Тома. Том ахнул. Амброуз надавил и Том почувствовал. как что-то екнуло у него в груди. Амброуз перевернул его и Том увидел, как его грудная клетка открылась словно капот автомобиля. Амброуз приподнял грудную клетку Тома и подпер ее рёбрами в сорок пять градусов. Потом начал там копаться.


— Думай о своей девушке, — вновь скомандовал Амброуз.


— О жене, — поправил Том.


— Пусть так. Только представь её лицо.


Том нарисовал в свем воображении лицо Мисс Идеал.


— Теперь представь её лучшие черты, — продолжал давать указания Амброуз.


Том представил себе нос Мисс Идеал. И тут почувствовал руку доктора на своем сердце и несколько раз неглубоко вдохнул. Амброуз добрался до задней стенки сердца, надавил на него снизу и вверх брызнула струйка крови, попав на его лицо.


— Наверно всё, — произнес Амброуз, достал из заднего кармана лоскут и вытер лицо.


— Что? Что это?


— Когда в последний раз ты тут наводил порядок?


— Я никогда этого не делал.


— Оно и видно, — сказал Амброуз. — Придется воспользоваться Стюартом.


Стюарт — это длинный, громоздкий инструмент, которым Амброуз пользовался очень редко и хранил его в кузове своего грузовика. Оставив Тома лежать голым на столе, Амброуз покинул комнату. Том услышал как открылась и закрылась дверь квартиры. Амброуза не было минут пятнадцать. Том лежал голым на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо, чтобы посмотреть как бьется его сердце.


Амброуз вернулся с длинным металическим ящиком для инструментов в руках. Он достал инструмент — длинный и острый, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был тот самый Стюарт. Амброуз держал его обеими руками.


— Сделай глубокий вдох, — проинструктировал доктор. — И вспомни, как ты в первый раз поцеловал её.


Том нарисовал в своём воображении ужасную квартиру в подвале, в которой он раньше долго жил. Линолиум на кухонном полу в той квартире — просто ужас. Он был покрыт потёртостями от ботинок и следами от горящих сигарет. Выглядел уже не белым, а серым и от этого всегда казался грязным.


Мисс Идеал терпеть это не могла. Спустя пять дней после их официального бракосочетания, кажется в среду, она принесла два ведра ярко-синей краски для пола и два малярных валика.


— А это мысль, — сказал Том.


И они взялись за дело. Начали с того места, где ковер граничит с линолеумом. Каждый двигался назад и очень быстро. Покрасив всё, что было перед ними, они делали несколько шагов и красили там, где раньше были их ноги. И вот, наконец, уперлись в дальнюю стену кухни. И, в прямом смысле, вогнали себя в краску, стоя в углу кухни,далеко от двери. Том посмотрел на улыбающуюся Мисс Идеал.


— Ну и что нам теперь делать?


Мисс Идеал поцеловала его (идеально).

74. zhAmodindva IvaN

В ту же среду, ближе к ночи, у Тома сильно заболело в груди. Началось это примерно с десяти часов вечера. Острый, изнывающий укол — только он заставил Тома согнуться, как боль исчезла. Два часа спустя всё повторилось. А уже ближе к утру боль мучила Тома каждые десять минут.
Совершенство спала. Ни позвать ни прикоснуться. Том хорошо это понимал, и решил позвонить Ласте.
— Ласта.
— Том.
— А-ааай… — У Тома больно кольнуло сердце.
— Ты как, в порядке?
— Всё болит, в груди…
— Болит: тяжело и колется?
— Да…
— Но сразу проходит.
— Да!
— И чем дальше, тем чаще? Так?
— Сейчас — каждые десять минут.
— Понятно, вызываю врача.
— Зачем Ласта, в чем дело?
— Затем, что лучше него не найти.
— Да что у меня там, скажешь ты наконец?!
— Разбитое сердце, — ответил Ласта.
Через десять минут, Амброз, врач Ласты, стоял на пороге у Тома. Огромные руки, мускулистые пальцы, костяшки с грецкий орех. На пальцах лучатся следы машинного масла.
Выдернув из заднего кармана красный лоскут, он тут же протёр им лицо:
— Это ты тут с сердцем?
— Я, — сказал Том.
Амброз снял бейсболку, повертел её в руках. Снова надел.
— Ждём кого-то? — поднял он бровь. — У меня ведь время…
Том отступил, впуская врача.
— Где у вас кухня?
Том провёл его через гостиную на кухню. Взор Амброза сразу метнулся к столу.
— Крепкий?.. — упёрся он всем своим весом на самый угол стола, и тут же, полуприсев, подёргал за ножки: — Ладно, годится.
Амброз убрал со стола всю посуду и вчерашние газеты.
— Раздевайся, — скомандовал он.
Том завозился с пуговицами. Разделся.
Амброз указал на стол:
— Ложись. Лицом вниз.
Том залез на стол, лёг ничком. Он был совершенно голый, клеёнчатый коврик неприятно холодил ему щёку.
Амброз быстро затянул правую руку в перчатку; вставил палец прямо в Томов анус. Том вздохнул. Амброз вынул палец и Том ощутил характерный щелчок. Когда Амброз повернул его навзничь, Том увидел, как поддаётся и отворяется его грудина. Как капот в машине. Амброз раскрыл её, сделал под угол 45 градусов, приставил Томову рёберную кость как распорку. И… приступил к осмотру.
— Подумай о своей подружке.
— О жене, — поправил Том.
— Без разницы. Представь её лицо.
Том представил себе её совершенное лицо.
— Представь — что тебе в нём нравится больше?
Том представил себе её совершенный нос. По сердцу зашарила рука Амброза. Том её ощутил, слабо втянул воздух, выдохнул. Амброз подлез рукой за сердце, обхватил его снизу, и сжал… В лицо ему прыснула кровь.
— Да, похоже на то. — Потянувшись к заднему карману, он выудил давешний лоскут и вытер лицо.
— Похоже на что? Что там у меня?
— Когда в последний раз ты чистил его?
— Я никогда его не чистил.
— То-то же, — сказал Амброз. — Здесь нужен Стюарт.
Стюарт являл собой длинный, малоудобной формы инструмент. Пользовались им не часто, Амброз, как правило, оставлял его в кузове своего грузовика. По этому случаю он и вышел из комнаты. Том, абсолютно голый, остался лежать на столе.
Дверь открылась и захлопнулась. Так Том прождал Амброза целых пятнадцать минут. Лёжа в чём мать родила на кухонном столе, он чуть приподнял шею и вытянул её вправо. Том смотрел как бьётся его сердце.
Амброз возвратился, внеся с собой продолговатый металлический ящик. Открыв его, он извлёк всего один инструмент — длинный, заточенный, тонкий, стальной. Так выглядел Стюарт. Чтобы правильно его удержать, Амброзу понадобились обе руки.
Последовал инструктаж:
— Сделай глубокий вдох. И вспомни как впервые её поцеловал.
Том представил себе страшноватую квартиру в цоколе, место где он жил прежде. Хуже всего прочего в ней был кухонный линолеум, вечно затоптанный и прожжённый окурками. Перманентно серый и весь исцарапанный, хотя изначально белый и гладкий, он казался всегда грязным.
Ясно, что для Совершенства это был вызов. Как-то в среду — на шестой день после их первого свидания, — она заявилась с двумя ведёрками ярко-синей краски в руках. Валики так же были при ней.
— А что, дельная мысль, — обрадовался Том.
Начали красить полы. Линией старта послужила кромка большого ковра, от неё и начали. Работали как заведённые. Пятясь и шаркая, закрасили всё что перед, затем, сделав каждый пол-оборота, закрасили всё что рядом, слева и справа… И даже сами не заметили, как упёрлись в кухонную стену, так быстро всё произошло. Очутились в углу — разве что себя не покрасили. Том удивлённо огляделся, Совершенство сияла улыбкой.
Том посмотрел на неё и спросил:
— Ну и что, блин, теперь?
Ответом был поцелуй. Их первый и совершенный.

 

75. _K_R

Эндрю Кауфман
Все мои друзья - супергерои

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять часов вечера. Боль была острая и продолжительная. Его уже согнуло пополам, но боль вдруг отступила. Следующий произошёл двумя часами позже, а к утру приступы повторялись уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что тревожить её нельзя. Он позвал Амфибию.

— Эй, — крикнул Том.

— Привет, — ответил Амфибия.

— А-а-а, — застонал Том. Боль пронзила его сердце.

— Что такое?

— Болит сердце.

— Боль острая и продолжительная?

— Да.

— Но при этом повторяющаяся?

— Да, черт возьми!

— И как часто?

— С прошлого раза прошло меньше десяти минут.

— Я пришлю к тебе врача.

— Что это?

— Он лучший в своем деле.

— Просто скажи мне, что происходит!

— У тебя сердце страдает, — ответил Амфибия.

Чтобы добраться до двери Тома, Амброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут.

Руки его были пухлые. Крепкие пальцы с выпуклыми костяшками были тщательно смазаны маслом. Он достал из заднего кармана красную тряпку и протер ею лицо.

—Ты тот парень с сердцем? — спросил он Тома.

—Да.

Амброуз снял бейсболку, а затем, приподняв бровь, надел её обратно.

— Надеюсь, мне не придется торчать здесь весь день.

Том попятился к выходу.

— Где кухня? — поинтересовался Амброуз.

Том провел его через гостиную на кухню. Амброуз перевел взгляд на кухонный стол.

— Он крепкий? — спросил Амброуз, навалившись всем весом на угол стола. Опустившись на колени, он осмотрел внутренние швы.

— Должно хватить, — сказал он и принялся убирать со стола тарелки с завтраком и газеты.

— Раздевайся, — приказал он.

Том начал расстёгивать пуговицы.

Амброуз указал на кухонный стол.

— Лицом вниз, — сказал он.

Том забрался на стол. Он был голым, и ламинированное покрытие стола холодило ему щеку.

Амброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул один палец в задний проход Тома. Том ахнул. Амброуз сделал движение вверх, и Том почувствовал, как что-то у него в груди щелкнуло. Амброуз перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка раскрылась, словно капот автомобиля. Амброуз приподнял грудь Тома, подперев её ребрами под углом сорок пять градусов, и принялся копаться внутри.

— Подумай о своей подружке, — приказал Амброуз.

— О моей жене, — уточнил Том.

— О ком хочешь, просто представь её лицо.

Том вообразил перед собой лицо Перфекционистки.

— А теперь представь её лучшие черты, — давал указания Амброуз.

Он вообразил перед собой нос Перфекционистки, и почувствовал руку Амброуза у себя на сердце. Том сделал несколько поверхностных вдохов. Амброуз дотронулся до его сердца. Он сжал его снизу, и струйка крови брызнула вверх, забрызгав Амброузу лицо.

— Возможно, это оно и есть, — сказал Амброуз, доставая из заднего кармана тряпку и протирая лицо.

— Что? Что такое?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Никогда не чистил.

— То-то и оно, — сказал Амброуз. — Для этого мне потребуется «Стюарт».

«Стюарт» был длинный и громоздкий инструмент, которым Амброуз пользовался редко и хранил в кузове своего грузовика. Оставив голого Тома лежать на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты.

Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Амброуз отсутствовал минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе. Он потянул шею вниз, а затем вправо, чтобы взглянуть как бьется его сердце.

Амброуз вернулся, неся в руках металлический ящик с инструментами. Он достал длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был «Стюарт». Амброуз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох и вспомни, как впервые поцеловал ее, — инструктировал Амброуз.

Том изобразил в голове жуткую квартиру в подвале, где проживал раньше. Хуже всех выглядел линолеум на кухне. Он был испещрен царапинами от ботинок и сигаретными ожогами. Первоначальная его белизна сменилась сероватостью, которая всегда выглядела как грязь.

Перфекционистка не смогла это терпеть. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она появилась на пороге с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и валиками.

— Отличная идея, — сказал Том.

Они принялись красить пол, начав с того места, где ковер пересекался с линолеумом. Они красили с бешеной скоростью, двигаясь в обратном направлении. Закрасив пространство, которое было перед ними, они отступали на несколько футов назад и красили там. Не успели они опомниться, как их ноги коснулись задней стенки кухни. Они сами себя «закрасили» в угол, оказавшись в ловушке. Подняв глаза, Том увидел, что Перфекционистка улыбается.

— Черт возьми, что нам теперь делать? — спросил он её.

Перфекционистка поцеловала его (и это было превосходно, как и все, что она делала).

76. Айриш

Отрывок из повести «Мои друзья — супергерои»
Кауфман, Эндрю
Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Пытаясь ее побороть, он поджал колени к груди, но боль отпустила, вернулась двумя часами позже, а к утру приступы повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что ее лучше не будить. Он позвонил Человеку-Амфибии.
— Привет, — сказал Том
— И тебе, — ответил Человек-Амфибия.
— Ох, — сказал Том. Боль в сердце была словно выстрел.
— Что с тобой?
— Боль в груди.
— Острая и продолжительная?
— Да.
— Приступы повторяются?
— Да.
— Часто?
— Уже каждые десять минут. Или даже чаще.
— Отправляю к тебе доктора.
— Что со мной?
— Он здесь у нас самый толковый.
— Что со мной, скажи?!
— У тебя сердце разрывается, — последовал невозмутимый ответ.

Доктора, которого прислал Человек-Амфибия, звали Амброуз. Через десять минут он уже звонил в дверь. У Амброуза были толстые руки, мускулистые пальцы с круглыми костяшками, словно смазанными маслом. Он вытащил из заднего кармана штанов красную тряпицу и промокнул ею пот на лице.
— Это ты тот парень с сердцем?— спросил он Тома.
— Я.
Амброуз стащил с головы бейсболку. Потом нахлобучил ее обратно и поднял брови:
— Слушай, мне тут некогда целый день торчать…
Том шагнул в сторону, впустив его в дом.
— Где кухня? — деловито спросил доктор.
Том провел его через гостиную на кухню. Тот сразу уставился на кухонный стол.
— Выдержит? — Амброуз навалился всем телом на угол стола. Опустился на колени и внимательно осмотрел крепления ножек под столешницей. — Подойдет, — констатировал он удовлетворенно и начал сметать со стола тарелки и утренние газеты, оставшиеся после завтрака. — Раздевайся, — скомандовал он.
Том принялся расстегивать рубашку. Амброз указал на кухонный стол:
— Лицом вниз.
Том улегся голым торсом на столешницу. Ее гладкая, покрытая линолеумом поверхность холодила щеку. Амброз ловко натянул на правую руку резиновую перчатку и всадил палец Тому в задний проход. Тот от неожиданности задохнулся. Затем этот палец решительно потянул в глубине какой-то невидимый рычаг, и Том почувствовал, что в его груди что-то щелкнуло. Амброуз ловко перевернул своего пациента на спину, и Том увидел, что его грудная клетка приоткрылась, совсем как капот машины. Ловкий эскулап поднял переднюю часть грудной клетки, подперев ее ребром, которое запросто отогнул на 45 градусов, и начал деловито копаться внутри.
— Думай про свою подружку, — отрывисто руководил он.
— У меня жена.
— Неважно.. Представляй ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.
— А теперь представь самое красивое, что в ней есть, — продолжал инструктировать доктор.
Том стал представлять ее безупречный нос. Он почувствовал как уверенная рука ощупывает его сердце и задышал часто и неглубоко. Амброуз подхватил сердце сзади и сжал ладонь. Струя крови ударила ему в лицо.
— Похоже здесь, — доктор потянулся к заднему карману, опять вытащил красную тряпицу и отер ею мокрые щеки.
— Что «здесь»? Что вообще со мной такое?
— Когда ты здесь в последний раз чистил?
— Никогда я там не чистил.
— Вот именно, — буркнул Амброуз, — тут мне без Стюарта не обойтись.

Стюартом назывался громоздкий инструмент, которым Амброуз редко пользовался, но держал на всякий случай в кузове своего пикапа. Итак, он отправился за Стюартом, а Том остался лежать на столе. Дверь скрипнула, открываясь, затем захлопнулась. Прошло пятнадцать минут. Сначала Том лежал неподвижно, потом исхитрился и вывернул шею так, чтобы посмотреть на сердце, которое невозмутимо продолжало сокращаться в настежь распахнутой грудной клетке.

Амброуз вернулся с длинным металлическим ящиком, из которого извлек узкую острую штуковину из тонкой нержавеющей стали. Тот самый Стюарт. Доктор бережно держал его обеими руками.
— Так. Теперь глубокий вдох, — отрывисто распорядился он, — и думай про то, как ее в первый раз поцеловал.
Том вспомнил ужасный подвал, в котором он когда-то жил. Хуже всего был линолеум на кухне —затоптанный ботинками и прожженный сигаретами. Когда-то белый, а теперь серый от въевшейся грязи, отмыть которую было уже невозможно. Перфекционистка такого зрелища вынести не могла. В одну прекрасную среду, через пять дней после их первого официального свидания, она заявилась к Тому с двумя ведрами ярко-голубой краски для пола и двумя малярными валиками.
— Идея что надо! — обрадовался Том.
И они принялись красить пол. Они начали с того края, где линолеум упирался в ковер. Красили с бешеной скоростью, даже не оглядываясь. Они закрасили все, что было перед ними, потом вернулись на пару футов, покрасили по второму разу и вдруг уперлись спинами в стену кухни. Закрасили себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционистка улыбается.
— Черт побери, что же нам теперь делать? — растерянно спросил ее Том.
И тогда Перфекционистка его поцеловала. Ее поцелуй был безупречен — как и все, что она делала.

77. Александра

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый приступ боли настиг его в десять вечера. Боль была острой и непрекращающейся. Он согнулся пополам, и она прошла. Следующий приступ настиг его через два часа; к утру приступы участились к каждым десяти минутам. Перфекционистка спала, и он знал, что ее нельзя было будить. Он позвал Амфибию.


«Привет», — сказал Том.


«Привет», — сказал Амфибия.


«Ааааа», — крикнул Том. Боль пронзила его сердце.


«Что случилось?»


«Боль в груди».


«Острая и непрекращающаяся?»


«Да».


«Но повторяющаяся?»


«Да!»


«С большей частотой?»


«Сейчас меньше десяти минут».


«Я отправлю к тебе врача».


«Что со мной?»


«Он лучший из всех».


«Скажи мне, что со мной!»


«Твое сердце саморазрушается», — сказал Амфибия.


Эмброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.


Руки Эмброуза были толстыми. Мускулистые, но ловкие пальцы с выпуклыми костяшками вытащили красную тряпку из заднего кармана и вытерли ею лицо. «Ты тот парень с сердцем?» — спросил он Тома.


«Да».



Эмброуз снял бейсболку. Надел ее обратно на голову. Он поднял брови. «У меня не так много времени...»


Том отпрянул от дверного проема в сторону.


«Где кухня?» — спросил Эмброуз.


Том провел Эмброуза через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза метнулся к кухонному столу.


«Он крепкий?» — спросил Эмброуз, навалившись всем своим весом на угол стола. Он встал на колени и осмотрел конструкцию на надежность. «Этого должно хватить», — сказал он и начал убирать посуду после завтрака и газеты. «Раздевайся», — приказал он.


Том начал расстегивать пуговицы.


Эмброуз указал на кухонный стол. «Лицом вниз», — сказал он.


Том забрался на кухонный стол. Он был голым. Клеенка холодила его щеку.


Эмброуз надел резиновую перчатку на правую руку. Он засунул один палец в задний проход Тома. Том ахнул. Эмброуз приподнялся, и Том почувствовал хлопок в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, как его грудь освободилась, раскрылась, как капот автомобиля. Эмброуз поднял грудь Тома, подперев ее ребром под углом в сорок пять градусов. Он начал там ковыряться.


«Подумай о своей девушке», — приказал Эмброуз.


«У меня есть жена», — сказал Том.


«Как бы то ни было, просто представь ее лицо».


Том представил себе лицо Перфекционистки.


«А теперь представь ее лучшую черту», — приказал Эмброуз.


Том представил себе нос Перфекционистки. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце. Том неглубоко вдыхал. Эмброуз потянулся к сердцу. Он сжал его снизу, и струйка крови брызнула вверх, ударив Эмброузу в лицо.


«Возможно, это оно», — сказал Эмброуз, потянувшись к заднему карману, схватив тряпку и вытерев лицо.


«Что? Что это?»


«Когда ты в последний раз чистил его?»


«Я никогда его не чистил».


«Точно», — сказал Эмброуз. «Мне для этого понадобится Стюарт».


«Стюарт» был длинным, громоздким инструментом, которым Эмброуз редко пользовался и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.


Том слушал, как открывается и закрывается дверь квартиры. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том лежал голый на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо, наблюдал, как бьется его сердце.


Эмброуз вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал инструмент, который был длинным и острым, сделанным из тонкой нержавеющей стали. Это был «Стюарт». Эмброуз держал его двумя руками.


«Сделай глубокий вдох», — приказал Эмброуз. «И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее».


Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой он жил. Хуже всего был линолеум на кухне. Его покрывали потертости от ботинок и ожоги от сигарет. Он больше не был белым, он был серым и всегда выглядел грязным.


Перфекционистка не могла этого выносить. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками для краски.


«Отличная идея», — промолвил Том.


Они начали красить пол, начиная с того места, где ковер переходил в линолеум, и двигались в обратном направлении, работая в бешеном темпе. Красили все, что было перед глазами, затем отступали на несколько футов и продолжали работу. Очень скоро их ноги уперлись в заднюю стену кухни — пара оказалась загнанной в угол. Том поднял глаза, и Перфекционистка ему улыбнулась.


«Что, черт возьми, нам теперь делать?» — спросил он.


Она лишь поцеловала его (идеально).

78. Алёна Сорокина

Отрывок из книги «Все мои друзья супергерои»

Эндрю Кауфман

В тот вечер у Тома заболело сердце. Первый приступ начался в десять вечера. Это была режущая нестерпимая боль. Он уже согнулся, не в силах терпеть, как вдруг сердце отпустило. Приступ повторился через два часа. К утру боль возобновлялась каждые десять минут. Эталон спала, и Том не стал её будить. Позвонил Амфибию.

— Привет, — поздоровался Том.
— Привет, — ответил Амфибий.
— Ай-й-й, — застонал Том. Боль пронзила сердце.
— Что такое?
— Сердце болит.
— Сильно, будто режет?
— Да.
— И приступы повторяются?
— Да.
— Все чаще и чаще?
— Уже чаще, чем раз в десять минут.
— Пришлю к тебе врача.
— Что со мной?
— Лучшего из лучших.
— Скажи, что со мной!
— У тебя сердце разрывается, — объяснил Амфибий.

Через десять минут в дверях уже стоял врач Амфибия Амброуз.


У него были пухлые руки. Пальцы толстые, сальные, с выпирающими костяшками. Он достал из заднего кармана красного цвета тряпку и обтёр лицо.

— Это у тебя сердце? — спросил он Тома.
— Да.

Амброуз снял бейсболку. Потом снова надел. Поднял брови.

— Так и будем стоять?

Том отошёл от двери.

— Кухня где? — спросил Амброуз.

Том провёл его на кухню через гостиную. Амброуз сразу подошёл к обеденному столу.

— Крепкий? — поинтересовался он, всем весом наваливаясь на угол.

Потом опустился на колено и проверил, надёжно ли держатся ножки.

— Пожалуй, сойдёт, —подытожил он, и начал убирать оставшуюся после завтрака посуду и газеты. — Раздевайся, — скомандовал Амброуз.

Том принялся расстёгивать пуговицы.

— Ложись на живот, — сказал Амброуз, указывая на стол.

Совершенно голый, Том забрался на стол. Линолеумное покрытие столешницы холодило щёку.

Амброуз натянул перчатку на правую руку и ввёл палец Тому в анус. От неожиданности у того перехватило дыхание. Потом он согнул палец и Том почувствовал толчок в груди. Амброуз перевернул его на спину, и грудная клетка Тома начала открываться, будто капот автомобиля. Амброуз приподнял «капот» и подпёр его рёберной костью под углом сорок пять градусов. Начал перебирать «двигатель».

— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амброуз.

— Мы женаты, — поправил Том.

— Без разницы. Представь её лицо.

Том представил лицо Эталон.

— Теперь подумай, что в её лице нравится тебе больше всего, — приказал Амброуз.

Том представил нос Эталон. Он почувствовал, как Амброуз коснулся сердца. Том едва дышал. Амброуз просунул ладонь ему под сердце, надавил снизу, и в лицо ему брызнула кровь.

— Кажется, понял, — сказал Амброуз, потянулся к заднему карману, достал платок и промокнул лицо.

— Что там? Что со мной?

— Когда ты последний раз его чистил?

— Никогда.

— Так я и думал, — ответил Амброуз. — Тут без Стюарта не обойтись.


Стюарт – длинный тяжёлый инструмент, которым Амброуз редко пользовался и хранил в багажнике своего фургона. Врач вышел из комнаты, так и оставив Тома лежать на столе нагишом.

Том услышал, как открывается и закрывается входная дверь. Амброуза не было пятнадцать минут. Том поднял шею и стал смотреть, как справа в груди бьётся сердце.

Амброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов. Достал длинный острый предмет из нержавеющей стали. Стюарт. Амброузу приходилось держать его обеими руками.

— Глубоко вдохни, — приказал он. — И вспомни ваш первый поцелуй.

Том вспомнил ту ужасную квартиру на цокольном этаже, где жил тогда. Главный кошмар – линолеум на кухне – весь потёртый, в прожогах от сигарет. Когда-то белый, а теперь уже серый пол всегда казался грязным, как ни отмывай.

Эталон не могла этого вынести. Однажды в среду, через пять дней после их первого настоящего свидания, она пришла к нему с двумя вёдрами ярко-голубой краски и двумя валиками.

— Отличная мысль, — обрадовался Том.

Они стали красить пол. Прямо от ковра. Остервенело водили валиками от себя. Красили прямо перед собой, затем отступали на несколько шагов и снова красили. И даже не заметили, как уперлись пятками в заднюю стенку кухни. Загнали в угол сами себя. Том посмотрел на Эталон, она улыбалась.

— И какого чёрта нам теперь делать?

Эталон поцеловала его (эталонно).


 

79. Алёна Чащина

Отрывок из повести "Все мои друзья - супергерои" Эндрю Кауфмана

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ пришёл в десять часов вечера. Боль эта была острая и продолжительная. Он весь скрючился, но затем она прошла. Следующий приступ был спустя два часа, а к утру они случались каждые десять минут. Перфекционистка спала и он знал, что её нельзя беспокоить. Он позвонил Амфибии.

—Привет.

—Привет, — ответила Амфибия.

— Ауччч, — простонал Том. Острый приступ боли стрельнул ему в сердце.

—Что происходит?

—Боли у меня в груди.

—Острые и продолжительные?

—Да.

—Но непрекращающиеся?

—Да!

—С увеличивающейся частотой?

—Сейчас перерывы уже меньше десяти минут.

—Я отправляю к тебе доктора.

—Что со мной такое?

—Он — лучший в своем деле.

—Скажи же, что со мной!

—Твое сердце разбивается.

Амброз, доктор Амфибии, уже через десять минут был у двери Тома. У доктора были толстые руки. Его пальцы были мускулистыми, а костяшки пальцев набухшими, хорошенько смазанными маслом. Из заднего кармана он достал красную тряпку и протер лицо.

—Ты тот парень с сердцем?

—Да.

Амброз снял свою бейсбольную кепку. Затем надел её обратно. Вздёрнул брови.

— Я не собираюсь торчать тут целый день.

Том отошел от двери и пропустил его внутрь.

—Где кухня?

Том провел его через гостиную в кухню. Глаза доктора остановились на обеденном столе.

—Он крепкий? —поинтересовался Амброз, опираясь всем весом на угол стола.

Доктор опустился на колени и изучил все соединения пол столом.

— Пойдет, — сказал он и начал убирать остатки завтрака и газеты, — Раздевайся.

—Лицом вниз, — скомандовал Амброз, указывая на стол.

Том, обнажённый, забрался на кухонный стол. Линолеум столешницы холодил ему щёку.

Амброз натянул резиновую перчатку на свою правую руку и засунул палец в анус Тома. Тот ахнул. Доктор вынул палец и Том почувствовал хлопок в груди. Затем его перевернули на спину и стало видно, что вся грудь открыта, словно капот машины. Амброз приподнял грудь, подпирая её рёбрами под углом 45 градусов и начал в ней ковыряться.

—Думай о своей девушке, — велел врач.

—Она моя жена.

—Неважно, просто представь её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

—Теперь представь самую лучшую её черту.

Том стал представлять нос Перфекционистки. Он чувствовал руку Амброза на своём сердце. Том начал быстрее дышать. Доктор схватился за сердце, сдавил снизу и оттуда резко прыснула струйка крови, попадая прямо ему в лицо.

—Думаю, это оно и есть, — сказал Абмроз, доставая тряпку из своего кармана и вытирая лицо.

—Что? Что это такое?

—Когда в последний раз ты делал тут чистку?

—Я ни разу этого не делал.

— Вот именно. Тут мне понадобится Стюарт.

Стюатом оказался длинный громоздкий инструмент, редко используемый и хранимый в багажнике грузовика. Оставив пациента лежать голым на столе, Амброз покинул кухню. Том услышал, как открывается и закрывается входная дверь. Врача не было пятнадцать минут. Том так и лежал голый на кухонном столе. Он вытянул свою шею вниз и вправо и смотрел, как бьется его сердце. Амброз вернулся, неся большой металлический ящик с инструментами. Он достал длинный и острый прибор из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Для его использования нужны были обе руки.

—Сделай глубокий вдох и подумай о первом разе, когда ты её поцеловал, — инструктировал Амброз.

Том представил ужасающую подвальную квартиру, в которой он раньше жил. Самой худшей её частью был линолеум на кухне. Его покрывали царапины от ботинок и сигаретные ожоги. Совсем уже не белый, этот пол был серым и вечно выглядел грязным.

Перфекционистка была не в силах вынести это. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя вёдрами яркой синей краски для пола и двумя малярными валиками.

—Отличная идея, — сказал тогда Том.

Они стали красить пол, начали в месте на стыке ковра и линолеума. Работали в обратном направлении и в бешеном темпе. Они красили то, что было прямо впереди, а затем отодвигались немного назад и красили там. Совсем немного времени прошло и их ноги коснулись стены кухни позади. С помощью краски они загнали себя в угол. Том увидел, что Перфекционистка улыбается.

—Чёрт, что же мы будем делать теперь? - спросил её Том.

Перфекционистка поцеловала его (по-перфекционистки идеально).

80. Алина К.

Эндрю Кауфман

Мои друзья — сплошные супергерои

Отрывок

Той ночью Том ощутил боль в груди. Началось это в десять вечера: резкий и долгий приступ, от которого он согнулся в три погибели. Вскоре боль утихла, а спустя два часа настигла Тома снова. К утру приступы накатывали через каждые десять минут. Будить Перфекционистку, разумеется, было нельзя, поэтому Он позвонил Земноводному:

— Здоро ́во.

— Здоро ́во, — отозвался Земноводный.

— А-а-а! — простонал Том: сердце ему опять пронзила боль.

— Что такое?

— У меня в груди болит.

— Приступы резкие и долгие?

— Да.

— И периодически повторяются?

— Точно!

— Всё чаще и чаще?

— Сейчас Уже с перерывом в десять минут, даже меньше.

— Вызываю к тебе доктора.

— А что со мной?

— Лучше него никто не разберётся.

— Объясни, что это со мной!

— У тебя разбивается сердце.

Обещанный доктор по имени Эмброуз стоял на пороге через десять минут.

Руки у него были крепкие, пальцы мускулистые и подвижные, с выпуклыми суставами. Из заднего кармана он вынул красную тряпицу и промокнул лицо.

— Это у тебя сердце барахлит? — уточнил он.

— Ага.

Эмброуз снял бейсболку. Снова надел. Приподнял брови.

— У меня времени негусто…

Том посторонился от двери и впустил доктора.

— Где тут кухня? — спросил Эмброуз.

Вслед за Томом он прошёл через гостиную, а в кухне пристально взглянул на обеденный стол.

— Прочный? — поинтересовался доктор и всем весом навалился на угол стола. Потом опустился на колени, чтобы снизу тщательно осмотреть все стыки. — Пойдёт, — одобрил он и принялся убирать газеты и посуду, оставшуюся от завтрака. Пациенту доктор велел раздеться и, пока он расстёгивал пуговицы, указал на стол: — Ложись на живот.

Том снял всю одежду и улёгся. Линолеум столешницы холодил ему щёку.

Эмброуз натянул на правую руку тугую резиновую перчатку и ввёл палец Тому в задний проход, так что у него перехватило дыхание. Рука Эмброуза продвинулась выше, и Том ощутил, как в груди что-то лопнуло. Когда доктор перевернул его на спину, Том увидел, что грудь раскрыта, словно капот машины. Эмброуз приподнял грудину градусов на сорок пять и подпёр концом ребра: так было удобнее копаться внутри.

— Вспомни свою девчонку, — распорядился доктор.

— Жену, — поправил его Том.

— Да всё равно. Ты, главное, представь её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

— А теперь — самую красивую часть её лица, — продолжал Эмброуз.

Том представил носик Перфекционистки и почувствовал прикосновение доктора к сердцу. Дышал Том часто и неглубоко. Эмброуз между тем ощупал сердце сзади, надавил снизу — и внезапно прямо в лицо доктору ударил фонтан крови.

— Так-с, похоже, то самое… — Эмброуз снова вытащил из кармана тряпицу и вытерся.

— Что?.. что именно?

— Когда ты его последний раз чистил?

— Вообще не чистил.

— Стало быть, без Стюарта нам точно не обойтись.

Стюартом Эмброуз называл длинный громоздкий инструмент, который доставал из кузова своего грузовика крайне редко. Сейчас доктор ушёл, оставив голого пациента на столе.

Том услышал, как открылась, а потом захлопнулась дверь квартиры. В ожидании он пятнадцать минут лежал, изогнув шею и повернув голову вправо, чтобы следить, как пульсирует его собственное сердце.

Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов. Оттуда он вынул нечто длинное, острое и тонкое, отлитое из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Хозяин держал его обеими руками.

— Глубоко вдохни, — велел доктор, — и вспомни ваш первый поцелуй.

Том вообразил свою прежнюю кошмарную квартирку на цокольном этаже. Отвратительнее всего в ней был кухонный линолеум: истёртый подошвами и прожжённый пеплом сигарет, из белого он навечно стал грязно-серым.

Перфекционистка с этим смириться не могла. Однажды в среду, на шестой день официальных отношений с Томом, она принесла два ведра ярко-голубой краски для пола и пару малярных валиков.

— Классно ты придумала, — обрадовался Том.

Начали они с того края, где линолеум переходил в ковёр. Двигались с бешеной скоростью задом наперёд: красили прямо перед собой, потом отступали на несколько шагов и снова красили. Не успели они оглянуться, как упёрлись в дальнюю стену кухни и поняли, что сами себя загнали в ловушку. Том поднял глаза и встретил улыбку Перфекционистки.

— Охренеть! Вот мы попали! — вырвалось у него.

Её ответом стал поцелуй — просто идеальный.

81. Андрей Гусев

Из «Все мои друзья – супергерои» Эндрю Кауфмана.

Тем вечером Том начал испытывать боли в груди. Первый приступ явил себя ровно в десять. Боль была резкой и изнурительной. Тома согнуло в три погибели, но тут боль вдруг прошла. И возвратилась через два часа; поутру же боль зачастила аж каждые десять минут. Перфекционистка спала - и он знал, что даже и прикасаться к ней не следует. Том набрал номер Амфибии.
- Привет, - вымолвил Том.
- Привет, - ответил Амфибия.
- А-а-а…, - вырвалось у Тома. Боль прострелила сердце.
- Что происходит?
- Боль в груди.
- Резкая и изнурительная?
- Да.
- И с возвратом?
- Да!
- С какой частотой?
- Меньше, чем десять минут уже.
- Высылаю врача.
- Что это такое?
- Он лучший из наших.
- Скажи мне, что это такое!
- Сердце твоё пошло на разрыв, - ответил ему Амфибия.
Чтобы прибыть к самым дверям жилища Тома, Амвросию, врачу, призванному Амфибией, потребовалось десять минут.
Кисти рук Амвросия оказались толстыми. Пальцы – мускулистыми, суставы пальцев – выпуклыми и отлично смазанными. Из заднего кармана он вытащил красного цвета лоскут и отёр им лицо.
- Ты тот парень-сердечник? - спросил он у Тома.
- Ага.
Амвросий снял с головы бейсболку. Водрузил её обратно. Вскинул брови.
- Времени у меня маловато.
Том попятился, освобождая дверной проём.
- Где кухня? – задал вопрос Амвросий.
Том провёл его через гостиную в кухню. Амвросий устремился взглядом к кухонному столу.
- Прочный? - осведомился он, наваливаясь всем своим весом на угол стола. Затем привстал на колени и пристально осмотрел сочленения деталей стола снизу.
- Сойдёт, - произнёс он и принялся освобождать стол от посуды, оставшейся после завтрака, и от газет.
- Раздевайся, - скомандовал он.
Том начал расстёгивать пуговицы.
Амвросий указал ему на кухонный стол.
- Ложись лицом вниз.
Том взгромоздился на стол. Уже без одежды. Линолеумное покрытие столешницы холодило ему щёку.
Амвросий натянул себе на правую кисть резиновую перчатку. И тут же засунул свой палец Тому в анус. Том только охнул. Амвросий прекратил движение - и Том ощутил толчок в грудную клетку. Амвросий перевернул его на спину – и Том узрел, что грудная клетка его раскрылась, распахнулась подобно капоту автомобиля. Амвросий приподнял грудную клетку Тома, подперев её одним из его рёбер под углом в сорок пять градусов. И принялся в ней ковыряться.
- Подумай о своей девчонке, - распорядился он.
- О моей жене, - уточнил Том.
- Это не существенно. Просто представь себе её лицо.
Том вообразил себе лицо Перфекционистки.
- А теперь представь себе лучшую из черт её внешности.
Том представил себе её носик. Он почувствовал, что рука Амвросия легла ему на сердце. Том задышал мелкими вдохами. Амвросий потянулся Тому куда-то за сердце. Надавил снизу, и струйка крови проворно брызнула вверх, угодив Амвросию прямо в лицо.
- Возможно, это оно и есть, - заметил Амвросий, потянувшись к заднему карману, выхватив оттуда кусочек ткани и вытирая лицо.
- Что именно? Что это такое - оно?
- Когда ты в последний раз чистил сердце?
- Я его ни разу не чистил.
- Вот именно, - отчеканил Амвросий, - И для этого мне понадобится «Стюарт».
«Стюарт» – это был длинный, громоздкий инструмент, которым Амвросий пользовался редко - и держал в кузове своего грузовика. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, Амвросий вышел из комнаты.
Том услышал, как отворилась и захлопнулась дверь квартиры. Амвросий отсутствовал на протяжении пятнадцати минут. Том лежал обнажённым на кухонном столе. Он вывернул шею вниз и направо – и следил за тем, как бьётся его собственное сердце.
Амвросий вернулся, неся продолговатый металлический ящик для инструментов. Извлёк оттуда длинный и остро заточенный инструмент, изготовленный из тонкой нержавеющей стали. Это и был «Стюарт». Амвросий держал его обеими руками.
- Вдохни поглубже, - дал Тому указание Амвросий, - И вспомни о том, как ты поцеловал её в самый первый раз.
Тому представилась та отвратительная подвальная квартирка, в которой он когда-то жил. Худшее, что было там – это пол, крытый линолеумом, на кухне. Протоптанный царапинами от ботинок и усеянный прожогами от сигарет. Цветом давно уже не белый, а того именно серого оттенка, который всегда выглядит грязным.
Перфекционистка вытерпеть такого не могла. Однажды в среду, пять дней спустя их первого «официального» свидания, она явилась к нему с двумя вёдрами ярко-синей напольной краски и с двумя малярными валиками. «Отличная мысль», - отреагировал Том. Они приступили к покраске пола. Начали с того места, где ковёр переходил в линолеум. Продвигаясь спиной вперёд, они трудились в яростном темпе. Закрашивали то, что было перед ними, затем смещались на несколько футов назад и красили новую область. В мгновение ока ноги их уткнулись в заднюю стену кухни. Они загнали себя в ещё не тронутый свежей краской угол. Том перевёл взгляд с пола на Перфекционистку. Она улыбалась. «И что теперь, чёрт возьми, делать нам дальше?» - спросил её Том.
Перфекционистка поцеловала его (само совершенство).

82. Анна

Из книги Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои».


Ночью у Тома начались боли в груди. Первая – появилась в десять часов вечера. Она была резкой и тянущей. Такой сильной, что скрутила Тома пополам, но затем отпустила. Следующая боль возникла спустя пару часов, а под утро они стали приходить к нему через каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что не может к ней прикоснуться. Тогда он позвонил Амфибиану.

– Привет, – вполголоса сказал Том.

– Привет, – ответил Амфибиан.

– О-ой… – простонал Том. Боль пронзила его сердце.

– Что случилось?

– Боль в груди.

– Резкая и тянущая?

– Да.

– И возвращается?

– Да!

– С каким интервалом?

– Уже меньше десяти минут.

– Я пришлю доктора.

– Что это такое?

– Он лучший в своём деле.

– Что со мной!?

– У тебя разбивается сердце, – вздохнул Амфибиан.

Через десять минут доктор Амброуз стоял на пороге своего нового пациента.

У доктора были толстые руки, которые заканчивались сильными узловатыми, и при этом довольно ловкими пальцами. Амброуз вытащил из заднего кармана какую-то красную тряпку и вытер лицо.

– Это у тебя сердце барахлит? – спросил он Тома.

– У меня.

Амброуз снял бейсболку... И снова надел… Затем неодобрительно поднял брови. «Я тут целый день торчать не собираюсь…» – буркнул он.

Том пропустил доктора внутрь.

– Где кухня? – поинтересовался Амброуз.

Том провёл доктора через гостиную в кухню. Здесь взгляд Амброуза наткнулся на кухонный стол.

– Крепкий? – спросил доктор, облокачиваясь всем телом на его край. Затем, встав на колени, он оглядел внутренние крепления стола.

– Лучше, чем ничего, – сообщил Амброуз и начал убирать со стола расставленную к завтраку посуду и утренние газеты.

– Раздевайся – скомандовал он Тому.

И тот послушно принялся расстёгивать пуговицы.

Амброуз показал на стол и велел: «Ложись лицом вниз». Том взобрался на кухонный стол. Теперь он лежал на столе абсолютно голый, прижимаясь щекой к холодной клеёнке.

Доктор натянул на правую руку резиновую перчатку, а затем ввел один палец в анус своего пациента. Том ахнул. Амброуз вытащил палец, и Том услышал какой-то непонятный щелчок в груди. Доктор перевернул Тома на спину, и тот увидел, что его грудь открылась будто капот в автомобиле. Амброуз поднял крышку грудной клетки, подперев её рёберной костью под углом в сорок пять градусов. И приступил к поиску неисправности.

– Думай о своей девушке, – велел он Тому.

– О жене, – поправил его Том.

– Неважно, просто представь её лицо.

В воображении Тома возникло лицо Перфекционистки…

– Теперь представь её самую выразительную черту, – продолжал доктор.

В воображении возник нос Перфекционистки…

И тут Том почувствовал, что рука Амброуза добралась до его сердца. Дыхание Тома вдруг стало поверхностным. Рука доктора опустилась ниже, под сердце. Амброуз нажал на один из клапанов, и струйка крови брызнула ему прямо в лицо.

– Всё ясно, – протянул доктор, вытаскивая из заднего кармана всё ту же тряпку и вытирая ей лицо.

– Ясно, что ясно?

– Когда ты последний раз чистил сердце?

– Никогда.

– Оно и видно, – ответил Амброуз. – Для этой работы мне понадобится Стюарт.

Стюартом назывался длинный и громоздкий прибор, который доктор редко использовал и хранил в багажнике грузовика. Оставив Тома лежать на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты. Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Амброуза не было уже минут пятнадцать. А Том продолжал лежать голый на столе. Он вытянул шею вниз-вправо и увидел, как бьётся сердце.

Доктор Амброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов. Из него он достал длинный и острый прибор, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Доктор держал его обеими руками.

– Сделай глубокий вздох, – скомандовал Амброуз. – Вспомни, как впервые поцеловал её.

Том будто снова оказался в той ужасной подвальной квартире, где он когда-то жил. Больше всего его раздражал там линолеум в кухне. Отмыть следы обуви и сигарет на нём было невозможно. Поэтому окончательно поменяв цвет с белого на серый, линолеум постоянно выглядел грязным.

Терпение Перфекционистки лопнуло.

Однажды, в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она пришла, держа в руках два ведра с ярко-синей краской и два валика.

– Отличная идея, – оживился Том.

Они принялись красить пол. Начали оттуда, где заканчивался ковёр. И работали в бешенном темпе в обратном направлении. Они красили то, что видели перед собой, затем отползали на несколько шагов назад и снова приступали к покраске. За считанные минуты их ноги упёрлись в кухонную стену. Они сами загнали себя в угол. Том поднял глаза на Перфекционистку – она улыбалась.

– И что теперь делать? – спросил Том.

Перфекционистка поцеловала его (перфектно).

83. Артём Хангёку

Эндрю Кауфман.

Отрывок из повести «Все мои друзья супергерои».


В десять часов вечера Том почувствовал как колит в груди. Он согнулся пополам как боль прошла. Но через два часа все повторилось, а уже к утру боль в области ребер мучала его каждые десять минут. Перфекционистка тем временем спала, и он знал, что ее не стоит будить. Так что решил поговорить с Человеком-Амфибией.
- Привет. - сказал Том.
- Привет. - ответили на конце провода.
- Ай... - вздохнул Том, взявшись за ребра.
- Что случилось?
- Сердце беспокоит.
- Острые и продолжительные боли?
- Да.
- И повторяются словно приступы?
- Да!
- Как часто?
- Меньше чем каждые десять минут.
- Я вызову тебе врача.
- Стой. Откуда у тебя знакомый врач?
- Не переживай. Он лучший в своем деле.
- Ты знаешь что со мной не так?
- Полагаю, твое сердце сломалось.

Эмброуз, упомянутый выше врач, через десять минут уже стоял под дверью. У него были толстые ладони с сильными пальцами и большими костяшками. Вспотевшими ладонями доктор вытащил из заднего кармана красный платок и вытер лоб.
- Ты тот парень, у которого проблемы с сердцем? - спросил он.
- Да. Все верно.
Эмброуз снял ненадолго бейсболку, затем снова надел на голову и устало поднял брови.
- На это уйдет весь день...
Том неуклюже отошел с прохода.
- Где кухня? - спросил гость.
Они прошли через гостиную и оказались на кухне. Эмброуз посмотрел на стоявший рядом стол.
- Он прочный? - осведомился Эмброуз, перенося вес тела на угол гарнитура. Затем опустился на колени и осмотрел ножки стола.
-Придется обойтись этим. - произнеся это, он смахнул посуду, оставшуюся после завтрака, а вместе с ней и газеты. И словно отдавая приказ сказал раздеться. Том принялся расстегивать пуговице на одежде.
- Ложись лицом вниз. - сказал Эмброуз и показал пальцем на свое новое рабочее место. Том разделся догола и лег на скатерть, ощутив щекой ее холод. Эмброуз с щелчком натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул ему палец в задний проход. Тому стало тяжело дышать. Вдруг он услышал громкий хлопок где-то внизу. Эмброуз перевернул Тома и тот увидел, что его грудная клетка раскрыта словно моторный отсек автомобиля с поднятым капотом. Затем доктор отодвинул ребра на сорок пять градусов и начал копаться внутри.
- Подумай о своей девушке. - Скомандовал Эмброуз.
- О жене. - Поправил Том.
- Без разницы, просто представь ее лицо.
Том закрыл глаза и увидел Перфекционистку.
- Теперь подумай о том, что тебе нравится в ее внешности больше всего. - подсказывал Эмброуз.
Вспоминая как выглядит нос жены, Том ощутил как Эмброуз держит его за сердце и сделал несколько неглубоких вдохов. В это время рука залезла еще дальше. Эмброуз на что-то надавил и быстрая струя крови ударила ему прямо в лицо.
- Должно быть оно. - «Хирург» вспотел и потянулся за своим платком, чтобы вытереть лицо.
- Что? Что там?
- Когда ты в последний раз чистил свое сердце?
-Что? Я никогда этого не делал.
Конечно, для этого мне нужен Стюарт.
Стюартом назывался длинный громоздкий прибор, который Эмброуз держал в багажнике своего грузовика. Он оставил Тома голышом лежать на столе, а сам вышел из комнаты. Было слышно как дверь в квартиру открылась и закрылась. Том вытянул шею и посмотрел как бьется его сердце. Через пятнадцать минут Эмброуз вернулся с металлическим кейсом для инструментов. Он вытащил от туда острый, продолговатый предмет из нержавеющей стали. Это был Стюарт. Эмброузу пришлось воспользоваться двумя руками, чтобы удержать его.
- Сделай глубокий вдох и подумай о том разе, когда впервые ее поцеловал.
Том представил неухоженную квартиру в подвале, в которой раньше жил. Первое из худшего, что там было- линолеум в кухне со следами обуви и окурками сигарет, разбросанными повсюду. Изначально белый, но со временем ставший навсегда грязно-серыми.

Такая обстановка выводила Перфекционистку из себя. Поэтому однажды в среду, на шестой день после их первого официального свидания, она заявилась на порог с двумя ведрами голубой краски и двумя малярными валиками.
- Отличная идея. - сказал Том.
Так что они вместе решили красить пол и начали с того места, где заканчивался ковер. Они работали в бешенном темпе, вышагивая назад. Наносили краску впереди себя, отодвигались в сторону и делали тоже самое на месте, где стояли секунду назад. Продолжали в том же духе до тех пор, пока не уперлись пятками в стену. Они буквально «закрасили» самих себя в угол. Том поднял глаза и увидел- Перфекционистка улыбается.
- Какого черта мы делаем? - спросил Том.
В ответ на это она его поцеловала (удачный момент*).

* «безупречно»- в оригинале игра слов: «Perfectionist kissed him (perfectly).» Девушка по имени Безупречность безупречно поцеловала главного героя.






 

84. Баша

Той ночью у Тома начало болеть в груди. Впервые он почувствовал боль в десять вечера. Она была острой и продолжительной. Он скрючился, но всё прошло. Два часа спустя снова заболело. Под утро стало болеть каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что её лучше не беспокоить. Он позвонил Амфибии.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — сказал Амфибия.

— Аааагрх, — произнёс Том, когда боль пронзила его сердце.

— Что такое?

— Боль в груди.

— Острая и продолжительная?

— Да.

— То проходит, то появляется снова?

— Да!

— С возрастающей частотой?

— И десяти минут не проходит.

— Я вызову тебе врача.

— Что со мной?

— Он лучший в своём деле.

— Скажи, что со мной!

— У тебя сердце разрывается, — ответил Амфибия.

Амброуз — врач, о котором говорил Амфибия — был у Тома уже через десять минут.

У Амброуза были толстые руки. Пальцы мускулистые, а костяшки вздутые, упитанные. Он вытащил красную тряпку из заднего кармана и протёр лицо.

— Это у тебя сердце? — спросил он у Тома.

— Да.

Амброуз снял бейсболку. Затем снова надел. Поднял брови.

— Так и будем стоять?..

Том отошёл и пустил его внутрь.

— Кухня где? — спросил Амброуз.

Том проводил Амброуза на кухню через гостиную. Амброуз посмотрел на стол.

— Крепкий? — уточнил Амброуз, навалившись всем своим весом на угол стола.

Затем он опустился на колени и осмотрел соединения внизу. «Сойдёт», — произнёс он и принялся убирать тарелки с завтраком и газеты.

— Раздевайся, — приказал Амброуз.

Том стал расстёгивать рубашку.

Амброуз указал на стол и произнёс:

— На живот.

Том забрался на стол. Голым. Покрытие столешницы холодило его щёку.

Амброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул один палец Тому в анус. Том ахнул. Амброуз что-то дёрнул, и Том почувствовал хлопок в груди. Амброуз перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка распахнулась, открылась, словно капот машины. Амброуз приподнял грудную клетку Тома и подставил под неё ребро под углом сорок пять градусов. Он принялся ковыряться внутри.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амброуз.

— Жене, — сказал Том.

— Да хоть кто, просто представь её лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

— Теперь представь лучшую его черту, — продолжил Амброуз.

Том подумал о носе Перфекционистки. Он ощутил руку Амброуза на своём сердце. Дыхание Тома стало поверхностным. Амброуз потянулся за сердце. Он нажал на него снизу, и ему в лицо брызнула струйка крови.

— Всё понятно, — произнёс Амброуз. Он потянулся к заднему карману, вытащил тряпку и вытер лицо.

— Что? Что со мной?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Я ни разу его не чистил.

— Вот и я о том же, — сказал Амброуз. — Тут понадобится Стюарт.

Стюартом оказался длинный громоздкий инструмент, который Амброуз использовал редко и держал в кузове своего пикапа. Амброуз вышел из комнаты, оставив Тома голым на столе.

Том услышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Амброуза не было уже пятнадцать минут. Том всё ещё лежал голым на столе. Он вытянул шею вниз и вправо и наблюдал за биением своего сердца.

Амброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал продолговатый острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброуз держался за него двумя руками.

— Глубокий вдох, — проинструктировал Амброуз. — А теперь подумай о вашем первом поцелуе.

Том представил ужасную подвальную квартиру, в которой жил раньше. Худшее, что в ней было — это линолеум на кухне. Он был покрыт следами от обуви и дырками от сигарет. Утратив свою белизну, он стал серым и всегда казался грязным.

Перфекционистка терпеть его не могла. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она заявилась к нему с двумя вёдрами ярко-голубой краски для пола и двумя малярными валиками.

— Отличная идея, — сказал на это Том.

Они стали красить пол. Начали в том месте, где линолеум встречался с ковролином. Они шли от него в обратном направлении с бешеной скоростью. Красили участок перед собой и затем отходили на несколько метров назад и закрашивали эту часть. Очень скоро их ноги упёрлись в заднюю стенку кухни. Они оказались в углу, окружённые свежей краской со всех сторон. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционистка улыбалась.

— Что, чёрт возьми, нам теперь делать? — спросил у неё Том.

Перфекционистка ответила ему (идеальным) поцелуем.

85. Виктория

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый приступ появился в десять часов вечера. Резкая и ноющая боль охватила его. Он согнулся пополам, но вскоре боль прошла. Следующий приступ наступил через два часа. К утру они наступали уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что её лучше не трогать. Он решил позвонить Амфибии.


— Привет, — сказал Том.
— Привет, — ответила Амфибия.
— Аааа, — простонал Том. Боль пронзила его сердце.
— Что с тобой?
— Боль в груди.
— Резкая и ноющая?
— Да.
— И периодическая?
— Да!
— С большой периодичностью?
— Уже меньше десяти минут.
— Я вызову врача.
— Что со мной?
— Он лучший из лучших.
— Скажи мне, что со мной?
— Твоё сердце просто разрывается на части, — сказала Амфибия.


Через десять минут Амвросий, врач Амфибии, уже стоял у дверей Тома. У Амвросия были сильные руки и мускулистые проворные пальцы с выпирающими костяшками. Он достал из заднего кармана красную тряпочку и вытер лицо.


— Это ты тот самый парень с больным сердцем? — спросил он Тома.
— Да.

Амвросий снял бейсболку и снова надел её. Приподнял брови и сказал:
— У меня мало времени...

Том отошел от двери.

— Где тут кухня? — спросил Амвросий.

Том провел Амвросия через гостиную на кухню. Его взгляд остановился на кухонном столе.


— Он крепкий? — осведомился Амвросий, опираясь всем своим весом на угол стола. Он присел и осмотрел его. — Сойдет, — сказал он и начал убирать со стола посуду и газеты. — Раздевайся, — приказал он.


Том начал раздеваться. Амвросий указал на кухонный стол.

— Ложись лицом вниз, — сказал он.


Полностью раздевшись, Том забрался на кухонный стол. Столешница неприятно холодила его щеку. Амвросий натянул на правую руку резиновую перчатку. Он ввел один палец в анус Тома. Том вздохнул от неожиданности. Амвросий надавил, и Том почувствовал сильный толчок в груди. Врач развернул его к себе, и Том увидел, что его грудь раскрылась, как капот автомобиля. Врач приподнял грудь Тома, подперев её ребром под углом сорок пять градусов, и начал нащупывать внутри.


— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амвросий.
— О жене, — уточнил Том.
— Неважно, просто представь её лицо.


Том представил себе лицо Перфекционистки.


— А теперь представь её лучшую черту лица, — распорядился Амвросий.

Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал, как Амвросий положил руку ему прямо на сердце. Том дышал поверхностно. Амвросий схватился за сердце. Он надавил на него снизу, и струйка крови брызнула прямо Амвросию в лицо.


— Возможно, это оно, — сказал Амвросий, потянувшись к заднему карману, чтобы взять тряпочку и протереть лицо.
— Что? Что со мной?
— Когда ты в последний раз его чистил?
— Я никогда его не чистил.
— Именно, — сказал Амвросий. — Мне понадобится Стюарт.


Стюарт — это длинный и громоздкий инструмент, которым Амвросий редко пользовался и держал в кузове своего грузовика. Он вышел из комнаты, оставив Тома лежать голым на кухонном столе. Том услышал, как открывалась и закрывалась дверь квартиры. Амвросия не было пятнадцать минут. Том продолжал лежать голым на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и чуть направо и следил за биением своего сердца.


Амвросий вернулся с длинным металлическим ящиком с инструментами. Из него он достал длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амвросий держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — велел Амвросий. — И вспомни, как ты впервые поцеловал её.


Том вспомнил ужасную подвальную квартиру, в которой он когда-то жил. Хуже всего был покрытый линолеумом пол на кухне. На нём были следы от ботинок, в некоторых местах зияли прожженные дыры от сигарет. Раньше он был белым, но теперь посерел и всегда казался грязным. Перфекционистка терпеть его не могла. Как-то в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.


— Отличная идея, — сказал Том.


И они принялись за покраску пола. Начали там, где заканчивался ковер и начинался линолеум. И активно продвигались в обратном направлении. Они красили пол перед ними, затем отходили на несколько футов назад и красили там. В мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Так они и оказались в самом углу. Том поднял голову, и Перфекционистка улыбнулась.


— И что, черт возьми, нам теперь делать? — спросил Том.
Перфекционистка поцеловала его (идеально).

86. Виктория Селезнева

Отрывок из произведения Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои»


Той ночью в 10 часов Том впервые почувствовал боль в груди, резкую и продолжительную. Он скорчился от боли, и она утихла. Новый приступ начался через 2 часа, и уже к утру они повторялись каждые 10 минут. Идеалистка спала, и Том знал, что не сможет ее разбудить. Он позвонил Амфибии:

— Привет.

— Привет, — ответил Амфибия.

Том вскрикнул от боли, пронзившей сердце.

— Что происходит?

— Боль в груди.

— Резкая и продолжительная?

— Да.

— И повторяющаяся?

— Да!

— Очень часто?

— Уже меньше, чем через каждые 10 минут.

— Я вызову к тебе врача.

— Что со мной?

— Лучше него здесь не найти.

— Скажи, что со мной!

— Твое сердце разрывается, — ответил Амфибия.

Врач, которого вызвал Амфибия, был у двери дома Тома уже через 10 минут.

Руки у Эмброуза были толстые, пальцы мускулистые, костяшки крупные и лоснящиеся. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и вытер пот с лица:

— Это у тебя боли в сердце?

— Да.

Эмброуз снял бейсбольную кепку. Затем надел и, вскинув брови, произнес: «Так и будем стоять весь день?».

Том попятился, пропуская врача в квартиру.

Эмброуз спросил, где кухня, и Том провел его туда через гостиную. Взгляд врача упал на кухонный стол.

«Устойчивый?» — спросил Эмброуз, навалившись всем телом на угол стола. Он опустился на колени и заглянул под стол, изучая, крепко ли держатся ножки. «Подойдет, раздевайтесь», — скомандовал он, убирая со стола посуду и газеты.

Том начал расстегивать одежду.

Эмброуз указал на стол: «Ложитесь лицом вниз».

Том залез на кухонный стол. Полностью голый. Поверхность стола холодила щеку.

Эмброуз со звонким щелчком натянул на правую руку резиновую перчатку и вставил палец в задний проход пациента. Том резко выдохнул. Эмброуз за что-то потянул, и Том почувствовал хлопок в груди. Эмброуз перевернул Тома, и грудная клетка пациента освободилась и раскрылась как капот автомобиля. Эмброуз поднял грудную клетку Тома, подперев ее ребром под углом 45 градусов, и начал копаться внутри.

— Думай о своей девушке, — скомандовал Эмброуз.

— Жене.

— Неважно, просто представь ее лицо.

Том представил лицо Идеалистки.

— А теперь подумай о ее достоинствах, — наставлял Эмброуз.

Том представил нос Идеалистки. Он ощутил руку Эмброуза у себя на сердце. Том сделал несколько коротких вдохов. Эмброуз дотянулся до области позади сердца, стиснул его, и ему в лицо брызнула тонкая струйка крови.

— Так вот в чем дело, — произнес Эмброуз, а затем вытащил из заднего кармана тряпку и вытер лицо.

— Что? Что это?

— Когда ты последний раз делал прочистку?

— Никогда я не делал прочистку.

— В этом-то и дело. Здесь мне понадобится Стюарт.

Стюарт был длинным громоздким инструментом, который Эмброуз редко использовал и хранил в кузове грузовика. Врач вышел из комнаты, оставив Тома лежать голым на кухонном столе.

Том услышал, как дверь в квартиру открылась и закрылась. Эмброуза не было минут 15. Том лежал голым на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо и увидел свое бьющееся сердце.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он вытащил длинный тонкий острый инструмент из нержавеющей стали. Это был Стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.

— Сделай глубокий вдох, — проинструктировал Эмброуз. — И вспомни, как впервые ее поцеловал.

Том вспомнил ужасную полуподвальную квартиру, в которой он раньше жил. Самой отвратительной деталью в этой квартире был линолеум на полу в кухне. Он был усеян следами от ботинок и прожогами от сигарет. Некогда белый, теперь он был серым, что вообще всегда смотрится грязно.

Идеалистка терпеть его не могла. Однажды в среду она принесла два ведра ярко-голубой краски для пола и два валика.

«Прекрасная идея», — отметил Том.

Они принялись красить пол. Начали там, где заканчивался ковер, и продвигались дальше с остервенением. Они красили то, что было перед ними, затем делали шаг назад и снова красили. Очень быстро они уперлись в стену кухни. Окрасив все вокруг, они оказались загнанными в угол. Том поднял взгляд и увидел, что Идеалистка улыбалась.

— Ну и что нам теперь делать? — спросил ее Том.

Идеалистка поцеловала его в ответ (идеально).

87. Дарья

Той ночью у Тома закололо в груди. Первую боль, острую и непрерывную, он почувствовал в десять вечера. Согнулся было пополам, но всё закончилось. Следующий приступ начался через пару часов; к утру они повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что будить её не стоит. Он позвонил Амфибии.
– Привет, – заговорил Том.
– Привет, – ответил Амфибия.
– Ах! – Сердце вновь обожгло резью.
– Что происходит?
– В груди болит.
– Остро и непрерывно?
– Да.
– Но приступы повторяются?
– Да!
– Всё чаще?
– Уже каждые несколько минут.
– Отправляю доктора.
– А что со мной такое?
– Он лучший в своем деле.
– Скажи, что со мной!
– Твоё сердце разрушается.
Эмброуз, врач Амфибии, появился у двери Тома через десять минут. У него были толстенные руки. Пальцы мускулистые, с выпуклыми, мясистыми костяшками.
Он достал из заднего кармана красную тряпку и утёрся, потом уточнил:
– Это ты – парень с сердцем?
– Да.
Эмброуз снял бейсбольную кепку. Снова надел. Вскинул брови.
– У меня целого дня в запасе нет…
Том отступил от порога.
– Где кухня?
Он указал и проводил Эмброуза через гостиную. Тот глазами нашёл кухонный стол.
- Крепкий? – поинтересовался доктор, навалившись всем своим весом на угол. Затем опустился на колени и осмотрел стыки. – Должно хватить, – решил он и, убирая тарелки с завтраком и газеты в сторону, приказал: – Раздевайся.
Том начал расстёгивать пуговицы.
Эмброуз указал на столешницу.
– Лицом вниз.
Том, обнажённый, забрался на стол. Клеёнчатая скатерть холодила щёку.
Врач натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул палец в анальное отверстие. Том ахнул. Эмброуз потянул вверх, и в груди Тома щёлкнуло. Его перевернули – грудная клетка раскрылась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял туловище Тома, распахнув рёбра под углом в сорок пять градусов, и начал ковыряться внутри.
– Подумай-ка о своей девушке, – велел он.
– О жене, – поправил Том.
– Неважно, просто представь её лицо.
Том вообразил лицо Перфекционистки.
– Теперь её самую красивую часть.
Том подумал о носе. Он чувствовал прикосновение к сердечной мышце. Сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброуз залез рукой под сердце, сжал его и получил струю крови прямиком в лицо.
– Похоже, вот оно, – произнёс он, доставая из заднего кармана тряпку и вытираясь.
– Что? Что это такое?
– Когда ты в последний раз его чистил?
– Никогда.
– Вот именно. Мне нужен Стюарт.
Длинного и громоздкого «Стюарта» Эмброуз редко использовал и хранил в кузове своего грузовика. Оставив голого Тома на кухонном столе, он вышел из комнаты.
Том услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Врача не было минут пятнадцать. Том продолжал лежать на столе совершенно неприкрытым. Он вытянул шею вниз и вправо и слушал сердцебиение.
Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком. Он достал вытянутый и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это был «Стюарт». Врач сжал его двумя руками.
– Сделай глубокий вдох, – проинструктировал он. – И вспоминай, как в первый раз её поцеловал.
Том представил ужасную квартиру в подвале, где раньше жил. Самым отвратительным был покрытый линолеумом пол. На нем остались следы от ботинок и сигаретные ожоги. Уже не белый, а сероватый, он всегда казался грязным.
Перфекционистка терпеть его не могла. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
– Отличная идея, – сказал Том.
Они принялись красить. Начали с того места, где линолеум граничил с ковром. В бешеном темпе продвигаясь спиной вперёд, они покрывали краской то, что было перед глазами, затем отступали на несколько футов и красили новый кусок. В мгновение ока их ноги оказались у задней стены кухни. Они загнали себя в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционист улыбается.
– Что, черт возьми, нам теперь делать? – спросил её Том.
Перфекционистка его поцеловала (идеально).

88. Дарья П.

Отрывок из романа «Все мои друзья — Супергерои»
Автор: Эндрю Кауфман

Ночью Том почувствовал боль в груди. Первый приступ случился в десять часов вечера. Боль была резкой и продолжительной. Он согнулся пополам, но боль отступила. Следующий приступ случился два часа спустя. К утру приступы случались уже каждые десять минут. Супер–Идеальная спала, и Том понимал, что не сможет её разбудить. Он позвонил Супер–Амфибии.

— Привет, — поздоровался Том.

— Привет, — ответил Супер–Амфибия.

— Ооох, — простонал Том. Боль пронзила сердце.

— Что случилось?

— В груди болит...

— Боль острая и продолжительная?

— Да.

— Но приступами?

— Да!

— Как часто?

— Сейчас уже каждые десять минут, даже чаще.

— Я вызову врача.

— Что со мной происходит?

— Он лучший...

— Да скажи ты мне, что это!

— У тебя разрывается сердце — выпалил Супер–Амфибия.

Эмброуз, врач о котором говорил Супер–Амфибия, добрался до Тома за 10 минут.

Его большие руки, с сильными пальцами и толстыми фалангами, блестели от масла. Он вытащил из заднего кармана маленькое красное полотенце, вытер им лицо и спросил:

— Ты тот парнишка с сердцем?

— Да.

Эмброуз снял бейсболку, снова надел и, вскинув брови, проворчал:

— У меня не вагон времени, знаешь ли.

Том впустил его в квартиру.

— Где тут кухня? — спросил врач.

Они прошли на кухню через гостиную. Эмброуз заметил кухонный стол.

— Прочный? — спросил он, всем весом навалившись на угол стола. Опустился на колени, осмотрел ножки и крепления.

— Пойдет, — заключил Эмброуз и стал убирать тарелки и газеты, оставшиеся после завтрака.
— Раздевайся.

Том начал раздеваться.

— Лицом вниз, — скомандовал Эмброуз, махнув рукой в сторону стола.

Том взобрался на стол. Он был полностью голым. Столешница холодила щёку.

Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и ввел один палец Тому в анус. Том резко вдохнул. Эмброуз надавил пальцем и Том почувствовал, как в груди что-то щелкнуло. Когда Эмброуз перевернул его, Том заметил, что его грудная клетка приоткрылась, словно капот у машины. Приподняв её под углом 45 градусов, Эмброуз подставил одно из рёбер, как опору, и начал постукивать то тут, то там.

— Думай о своей подружке, — снова скомандовал он.

— Она моя жена.

— Да без разницы, просто представь её лицо.

Том представил лицо Супер–Идеальной.

— А теперь представь лучшую его часть, — продолжал Эмброуз.

Том представил себе её нос. Тут Эмброуз дотронулся до его сердца, Том часто задышал. Врач просунул ладонь под сердце и сжал его. Тоненькая струйка крови брызнула ему прямо в лицо.

— Похоже нашел, — вздохнул Эмброуз, доставая кусок ткани из заднего кармана и вытирая лицо.

— Что? Что там?

— Когда ты в последний раз его чистил?

— Я вообще его не чистил.

— Оно и видно, — пробурчал Эмброуз, — тут без Стюарта не обойтись.

Стюарт — длинный, громоздкий инструмент, который Эмброуз возит в кузове своего грузовика и почти никогда не использует. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.

Том услышал, как хлопнула входная дверь. Эмброуз отсутствовал 15 минут. Всё это время Том лежал на кухонном столе, обнаженным, открытым. Он вытянул шею и посмотрел на своё бьющееся сердце.

Эмброуз вернулся, притащив с собой большой металлический ящик. Он достал из него длинный острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброузу приходилось держать его обеими руками.

— Сделай глубокий вдох и вспомни ваш первый поцелуй, — посоветовал Эмброуз.

Том представил ужасную квартирку на цокольном этаже, в которой он тогда жил. Самым ужасным в этой квартире был линолеум на кухне. Весь исшарканный ботинками и прожженный окурками. Некогда белый, он посерел и выглядел вечно грязным.

Супер-Идеальная терпеть его не могла. И однажды, в среду, спустя пять дней, после их первого настоящего свидания, она появилась на пороге с двумя ведрами ярко-голубой краски и двумя валиками.

— Отличная идея! — воскликнул Том.

И они взялись перекрашивать пол. Они начали с того места, где линолеум стыковался с ковролином и двигались к противоположному краю комнаты. Работая с бешеной скоростью, они закрашивали пространство перед собой, отступали на пару шагов назад и закрашивали освободившийся кусок. Уже очень скоро их пятки уперлись в стену. Они загнали себя в угол. Том взглянул на Супер–Идеальную. Она улыбалась.

— Ну и что, чёрт возьми, нам теперь делать? — спросил её Том.

Супер–Идеальная поцеловала его (идеально).

89. Дикая Валентина

Эндрю Кауфман «Все мои друзья – супергерои»

Той ночью, в 10 часов вечера, у Тома начались боли в груди. Она была резкой и продолжительной. Он согнулся пополам и после этого боль прошла. Следующий удар был спустя 2 часа, а утром она давала о себе знать каждые 10 минут. Перфекционистка спала и он понимал, что не стоит её будить. Он позвонил Амфибие.
— Привет, - сказал Том.
— Привет, - сказал Амфибия.
— Ох! – выдохнул Том. Боль пронзила его сердце.
— Что случилось?
— Боль в моей груди.
— Резкая и продолжительная?
— Да.
— Периодически повторяющееся?
— Да!
— С какой частотой?
— Каждые десять минут, даже меньше.
— Я отправлю к тебе доктора.
— Что со мной?
— Доктор в этом лучше разбирается.
— Скажи мне, что со мной?!
— У тебя разрывается сердце. – сказал Амфибия.
Врач Амфибии – Эмброус, прибыл к Тому за 10 минут.
У Эмброуса были толстые руки и мускулистые пальцы с выпуклыми костяшками. Он вытащил красную тряпку со своего заднего кармана и протёр лицо:
— Это ты парень с жалобой на сердце? – спросил он Тома.
— Да.
Эмброус снял свою бейсболку и тут же надел её обратно. И приподняв свои брови сказал:
— У меня мало свободного времени сегодня…
Том отступил к дверному проёму.
— Где кухня? – спросил Эмброус.
Том проводил Эмброуса через гостиную на кухню. Взгляд врача упал на стол.
— Он крепкий? – поинтересовался Эмброус, облокотившись всем своим весом на край стола. Он опустился на колени и осмотрел его.
— Он нам подойдёт, раздевайся. – скомандовал врач и начал убирать со стола тарелки и газеты.
Том расстёгивается.
— Ложись лицом вниз, - указав на стол сказал Эмброус. Том, уже будучи голым, забрался на кухонный стол. Скатерть на столе охладила его щёку.
Эмброус натянул резиновую перчатку на свою правую руку. Засунул свой палец в анус Тома. Том ахнул. Эмброус приподнялся и Том почувствовал, ка что-то щёлкнуло в его груди. Эмброус перевернул его и Том увидел, как его грудь приоткрылась, словно капот машины.
— Подумай о своей девушке, - скомандовал Эмброус.
— Моей жене, - поправил Том.
¬¬— Не важно, просто представь её лицо.
Том подумал о лице Перфекционистки.
— А сейчас думай о её лучшей черте лица.
Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал его руку в своём сердце. Том сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброус потянул свою руку за сердце. Он сжал его снизу, и струйка крови брызнула вверх, попав на его в лицо.
— Возможно это оно, - сказал Эмброус, хватая тряпку из заднего кармана и вытирая лицо.
— Что? Что это?
— Когда в последний раз ты это чистил?
Это был «стюарт» - вытянутый громоздский инструмент, Эмброус редко им пользовался и хранил его в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе он вышел из комнаты.
Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброус ушел на пятнадцать минут. Том повернул голову и прислушался к биению своего сердца.
Эмброус вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал вытянутый и острый инструмент, изготовленный из нержавеющей стали. Это был "стюарт". Эмброус держал его двумя руками.
— Сделай глубокий вдох, - посоветовал Эмброус. "И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее".
Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего было то, что пол на кухне был покрыт линолеумом. Его покрывали следы от ботинок и сигарет. Он был уже не белым, а серым и всегда выглядел грязным.
Перфекционистка не могла выдержать это. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
— Отличная идея, - сказал Том.
Они принялись красить пол. Они начали с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они работали в бешеном темпе. Красили сначала то, что было перед ними, затем отступали на несколько футов и красили место, где стояли перед этим. В мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Они забились в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционистка улыбается.
— Что, черт возьми, нам теперь делать? - спросил ее Том.
Перфекционистка поцеловала его (это было идеально).


Эндрю Кауфман - позиционирует себя как второго второго лучшего писателя родом из Уингхэма.
«Все мои друзья супергерои» – его самое первое изданное произведение. Опубликована издательством Coach House Books 16.10.2003 и представляет собой юмористическую историю любви между обычным мужчиной и супергероиней Перфекционисткой.
По данным на 2024 год, рейтинг Эндрю Кауфмана как писателя составляет 4,0 балла на сайте livelib.ru.
Все его произведения содержат в себе фантастические, сказочные способности героев, в котором происходят чудеса. Читатели отмечают лёгкость прочтения и небольшие размеры произведений, что доступно для любого класса людей.

ГЛОССАРИЙ:
Amphibian – Амфибия
Ambrose – Эмброус
Perfectionist – Перфекционистка
Tom - Том

90. Дуняша007

Как раз тогда у Тома появились боли в груди. Началось все в десять вечера. Боль была резкой и непроходящей. Том согнулся пополам, и она внезапно прошла. Часа через два все повторилось, а к утру приступы пошли с интервалом в десять минут. Перфекционистка спала, и Том не стал ее тревожить. Он позвонил Земноводному.
— Привет! — поздоровался Том.
— Привет! — ответил Земноводный.
— Аааа... — застонал Том. Сердце пронзила боль.
— Что с тобой?
— Боль в груди.
— Резкая и непроходящая?
— Да.
— Но повторяющаяся?
— Да!
— Приступы участились?
— Теперь раз в десять минут.
— Вызываю тебе врача.
— Так что со мной?
— Он лучший в своем деле.
— Да скажи уже!
— Сердце разрывается, — ответил Земноводный.
Врач от Земноводного появился через десять минут. Звали его Амвросий.
Руки были похожи на перчатки: пальцы мускулистые, костяшки выпуклые и блестящие от масла. Амвросий достал из заднего кармана красную тряпицу и вытер ею лицо.
— Это у тебя сердце прихватило? — спросил врач Тома.
— Да.
Амвросий снял и снова надел кепку.
— Так и будем стоять? — он поднял брови.
Том посторонился и пропустил Амвросия в квартиру.
— Где тут кухня? — спросил врач.
Том провел его на кухню. Амвросий окинул взглядом кухонный стол и вдруг всем телом навалился на его угол:
— Крепкий?
Затем опустился на колени и внимательно изучил ножки стола.
— Сойдет, — заключил Амвросий и принялся убирать со стола грязную посуду и газеты, — Раздевайся, — скомандовал он.
Том стал расстегивать пуговицы.
Амвросий указал на кухонный стол:
— Ложись лицом вниз.
Том взобрался голышом на кухонный стол. Пластиковая столешница холодила щеку.
Амвросий надел на правую руку перчатку — щелк! — и вставил Тому палец в зад. Том охнул. Амвросий убрал руку, и Том почувствовал, как в груди у него что-то скрипнуло. Амвросий перевернул Тома на спину, и тот увидел, что грудная клетка у него приоткрылась, как капот машины. Амвросий подпер ее ребром под углом 45 градусов, чтобы не закрывалась, и начал копаться у Тома в груди.
— Подумай о своей девушке, — скомандовал Амвросий.
— Жене, — поправил Том.
— Неважно, лицо ее представь.
Том представил лицо Перфекционистки.
— А теперь представь, что тебе в ней больше всего нравится — продолжил Амвросий.
Том представил нос Перфекционистки и, едва дыша, почувствовал, как на его сердце легла рука Амвросия. Тот что-то нащупал у Тома за сердцем, сжал, и ему прямо в лицо брызнула струйка крови.
— Все ясно, — выдохнул Амвросий, вытаскивая из заднего кармана тряпицу и вытирая ею лицо.
— В смысле?
— Ты когда в последний раз здесь все чистил?
— Никогда.
— То-то и оно, — припечатал Амвросий, — Придется идти за Стюартом.
Так Амвросий называл длинный громоздкий инструмент, которым пользовался редко и потому хранил в багажнике. Амвросий вышел из кухни, оставив пациента лежать голышом на столе.
Том услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Амвросия не было с четверть часа. Тем временем Том, все еще лежа голышом на столе, скрючил шею и стал рассматривать свое бьющееся сердце.
Амвросий вернулся с продолговатым металлическим ящиком в руках и извлек из него длинный и острый инструмент, сделанный из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амвросий взял его обеими руками.
— Глубокий вдох, — скомандовал врач,— Вспомни, как вы с ней в первый раз поцеловались.
Том представил тот жуткий угол в полуподвале, который он раньше снимал. Хуже всего был грязно-серый линолеум на кухне, весь в следах от ботинок и сигарет.
Перфекционистка терпеть его не могла. Как-то в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она объявилась с двумя ведрами ярко-голубой краски и малярными валиками.
— Отличная идея, — отреагировал Том.
И начался ремонт. Красить стали от стыка линолеума с ковром. Работали остервенело. Красили участок перед собой, затем отступали немного и так по-новой. Вскоре уперлись в стену кухни. Закрасили себя в угол. Том поднял взгляд и увидел, что Перфекционистка улыбается.
— Что теперь будем делать? — спросил ее Том.
В ответ Перфекционистка поцеловала его (идеально).

91. Елена Е

Вечером у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять: острая, продолжительная боль согнула его пополам и отпустила. Второй начался через два часа, к утру приступы повторялись уже каждые десять минут. Безупречная спала, и Том знал, что её лучше не трогать.

Он позвонил Амфибии.

— Здорово, — сказал Том.

— Здорово, — ответил Амфибия.

— Ах-х-х, — простонал Том. Сердце пронзила острая боль.

— Что с тобой?

— Боли в груди.

— Острые и продолжительные?

— Да.

— Возвращаются?

— Да!

— Всё чаще?

— Через каждые десять минут, даже меньше.

— Я вызываю врача.

— Какого?

— Лучшего в мире.

— Нет, какого со мной происходит?!

— У тебя сердце разбито, — ответил Амфибия.

Через десять минут Амброз, врач Амфибии, стоял у дверей Тома.

Руки у Амброза были толстые, с мускулистыми пальцами и выпуклыми костяшками, ловкие, словно хорошо отлаженный механизм. Он вытащил из заднего кармана красный платок и промокнул лицо.

— Это у вас сердце? — обратился он к Тому.

— Да.

Амброз снял кепку и снова надел. Потом вскинул брови:

— Я не могу торчать здесь весь день...

Том освободил проход.

— Где кухня? — спросил Амброз.

Том проводил его через гостиную на кухню. Взгляд Амброза упал на обеденный стол.

— Прочный? — осведомился он, всем своим весом наваливаясь на угол стола. Опустился на колени и изучил крепления под столешницей. — Должен выдержать, — заключил Амброз и принялся убирать посуду для завтрака и газеты. — Раздевайтесь, — скомандовал он.

Том начал расстёгиваться.

Амброз указал на стол.

— Лицом вниз.

Том разделся догола и взобрался на стол. Покрытая линолеумом столешница холодила щёку.

Амброз надел на правую руку резиновую перчатку и погрузил палец в задний проход Тома. Том охнул. Амброз потянул, Том почувствовал, как в груди что-то щёлкнуло. Амброз перевернул его, и Том увидел, что его грудь раскрылась, словно капот машины. Амброз подпёр грудину Тома рёберной костью, подставив её под углом сорок пять градусов, и начал копаться внутри.

— Думайте о своей девушке, — распорядился Амброз.

— О жене, — поправил его Том.

— Неважно, просто представьте её лицо.

Том представил лицо Безупречной.

— А теперь представьте её лучшую черту, — велел Амброз.

Том представил её нос и почувствовал руку Амброза на своём сердце. Том мелко дышал. Амброз завёл руку за сердце пациента. Надавил снизу вверх. Брызнула струйка крови, попав Амброзу на лицо.

— Возможно, дело в этом, — пробормотал он, потянувшись к заднему карману, выудил платок и вытер лицо.

— Что? В чём?

— Когда вы его последний раз облегчали?

— Никогда.

— Вот именно, — кивнул Амброз. — Мне нужен Стюарт.

Стюартом назывался длинный, неудобный инструмент, которым Амброз пользовался изредка и возил в багажнике. Амброз оставил Тома на кухонном столе, а сам вышел.

Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Амброза не было минут пятнадцать. Том лежал на столе голый и, вытянув шею, смотрел как бьётся его сердце.

Амброз вернулся с длинным металлическим ящиком. Вытащил длинный, острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Он и назывался Стюартом. Амброз держал его двумя руками.

— Глубоко вдохните, — проинструктировал он, — и подумайте о вашем первом поцелуе.

Том вспомнил жуткую каморку в подвале, в которой когда-то жил. Хуже всего был покрытый линолеумом пол на кухне. Он был истёрт обувью и прожжён сигаретами. Больше не белый, он обрёл именно тот серый цвет, который всегда кажется грязным.

Безупречная терпеть его не могла. Как-то в среду, через пять дней после их первого настоящего свидания, она явилась с двумя вёдрами ярко-синей краски и двумя малярными валиками.

— Отличная мысль, — поддержал её Том.

Они начали красить пол. С того места, где линолеум встречался с ковром. Оба на бешеной скорости двигались задом наперёд, крася то, что было перед глазами, отступали на пару футов и красили дальше. Совсем скоро они упёрлись пятками в кухонную стену, загнав самих себя в угол. Том поднял глаза. Безупречная улыбалась.

— И что мы теперь будем делать, чёрт побери? — спросил её Том.

Безупречная его поцеловала (безупречно).

92. Елена К

Отрывок из книги Эндрю Кауфмана «Все мои друзья – супергерои»


Той ночью у Тома начались боли в груди. Первый приступ случился в десять часов вечера, он был острым и продолжительным. Том скрючился от боли, но она со временем отступила. Спустя два часа боль повторилась, а к утру приступы случались уже каждые 10 минут. Перфекционистка спала и Том знал, что не стоило будить её. Он позвонил Амфибии.


– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил Амфибия.
Том простонал, так как боль снова пронзила его сердце.
– Что случилось?
– Боль в груди.
– Острая и продолжительная?
– Да.
– Но проходящая сама по себе?
– Да!
– С возрастающей частотой?
– Уже чаще чем каждые десять минут.
– Я пошлю за доктором.
– Что со мной?
– Он лучший в своём деле.
– Скажи мне, что со мной!
– У тебя барахлит сердце… – ответил Амфибия.


Через десять минут Эмброуз, доктор за которым послал Амфибия, был уже под дверью Тома.


Руки Эмброуза были массивными, с сильными, подвижными, пальцами и выпирающими костяшками. Он достал из своего кармана красную тряпку и промокнул ею лицо.


– Это ты парень с больным сердцем? – обратился он к Тому.
– Да.
Эмброуз снял, а затем снова надел свою бейсбольную кепку. Он поднял брови:
– У меня мало времени.
Том пропустил врача к двери.
– Где кухня? – спросил доктор.


Том провел Эмброуза через гостиную в кухню, где взгляд врача упал на кухонный стол.
– Он крепкий? – поинтересовался доктор, всем телом наваливаясь на угол стола. Затем он стал на колени и осмотрел его снизу.
– Сойдет, – сказал Эмброуз, начав убирать со стола газеты и тарелки, оставшиеся после завтрака. – Раздевайся – приказал он.


Том начал раздеваться. Эмброуз указал на кухонный стол и вновь скомандовал:
– Ложись, лицом вниз.


Том, голый, залез на кухонный стол. Покрытая линолеумом поверхность отдавала холодом.


Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и ввел палец в анус Тома, отчего тот охнул. Эмброуз надавил и Том почувствовал, как что– то щёлкнуло у него в груди. Доктор перевернул его на спину и Том увидел, что его собственная грудная клетка раскрылась, как капот автомобиля. Эмброуз открыл грудную клетку пациента и, подперев ее реберной костью под углом в сорок пять градусов, начал там ковыряться.
– Думай о своей девушке, – скомандовал доктор.
– Жене – ответил Том.
– Неважно, просто представь её лицо.
Том вспомнил лицо Перфекционистки.
– Теперь, представь то, что тебе в ней больше всего нравится, – продолжал инструктировать доктор.


Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал руку Эмброуза на своём сердце и сделал несколько неглубоких вдохов. Доктор достиг места за сердцем, сжал его внизу, и струя крови брызнула ему в лицо.


– Должно быть, это оно – произнёс Эмброуз, вновь доставая из своего кармана красную тряпку и вытирая лицо.
– Что? Что там?
– Когда в последний раз его чистили?
– Я никогда этого не делал.
– Вот именно, – сказал Эмброуз. – Мне понадобится Стюарт.


«Стюартом» был длинный и громоздкий инструмент, который Эмброуз держал в кузове своего грузовика и редко использовал. Оставив Тома голым на кухонном столе, мужчина покинул комнату.


Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Доктора не было пятнадцать минут, а Том всё также лежал раздетым на кухонном столе. Вытянув шею вниз и вправо, он наблюдал, как бьётся его сердце.


Эмброуз вернулся с большим металлическим ящиком. Оттуда он достал длинный и острый инструмент из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброузу приходилось держать его двумя руками.


– Сделай глубокий вдох, – вновь приказал Эмброуз – и подумай о вашем с ней первом поцелуе.


Том представил ужасную подвальную квартиру, в которой он, когда– то жил. Самой худшей её частью кухонный пол, покрытый линолеумом. Он был в потертостях от ботинок и следах от сигарет. Из белого он стал серым и всегда выглядел грязно.


Перфекционистка не могла этого выносить. Однажды в среду, спустя пять дней с их первого официального свидания, она появилась на пороге его двери с двумя ведрами ярко– голубой краски и двумя валиками.


– Хорошая идея – сказал/согласился Том.


Они принялись красить пол, начав с места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они работали, в бешеном темпе: они красили часть пола перед ними, затем делали несколько шагов назад и красили там. В мгновение они уперлись в стену кухни. Они оказались закрасили сами себя в углу. Том взглянул на Перфекционистку. Она улыбалась.


– И что нам, чёрт возьми, теперь с этим делать? – обратился к ней Том.
Перфекционистка поцеловала его (идеально).

93. Елизавета С.

В ту ночь Тома одолела внезапная боль в груди. Первая вспышка началась в десять вечера. Не желающая отпускать боль была такой острой, что его скрутило пополам, но спустя время неприятные ощущения стихли. Однако новый приступ не заставил себя ждать и настиг Тома уже спустя два часа; к утру боль стала накатывать каждые десять минут. Перфекционистка спала и Тому было ясно - он не посмеет её разбудить. Тогда он позвонил Амфибии.
-Привет. - начал разговор парень. .
- Привет, Том. - ответила ему подруга.
Внезапно из его горла вырвался стон. Невыносимая резкая боль пронзила его сердце.
-Том, что такое?
- Больно в груди…
- Боль резкая? Продолжительная?
- Да.
-Приступы повторяются?
-Да.
- Как часто ?
- Каждые десять минут
- Я позову врача.
- Что со мной?
- Он один из лучших специалистов, что мне известны.
- Амфибия, скажи, что со мной?
- Твоё сердце разрывается - вынесла вердикт девушка.
Эмброузу, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до квартиры Тома.
Выпуклые костяшки на пальцах его мускулистых рук блестели от масла. Его руки были мускулистыми с выпуклыми костяшками на пальцах, блестящих от масла. Вытащив из заднего кармана красный платок, он вытер лицо.
Ты тот парень с сердцем? - обратился он к Тому.
- Да, это я.
Эмброуз снял и вновь натянул бейсболку в приветственном жесте. Приподняв брови, он сказал: – Времени у меня не так много…
Том отошел в сторону, впуская гостя.
-Где здесь кухня? - задал вопрос Эндроуз.
Пройдя мимо гостиной, они вошли на кухню. Тут взгляд Эмброуза упал на стол.
-Прочный ? - поинтересовался он, навалившись всем телом на угол столешницы, после чего, опустившись на колени, проверил крепления.
- Сойдет”, - заключил он, после чего освободил поверхность от газет и тарелок.
“Раздевайся”, наконец скомандовал Эмброуз, и, повинуясь, Том, начал расстегивать одну за одной пуговицы рубашки.
Убедившись, что парень выполнил его просьбу, Эмброуз указал на стол.
- На живот - приказал он.
Полностью избавившись от одежды, Том улегся на столешницу. Покрытая клеëнкой, поверхность стола, обдала его щеку холодом.
Натянув на правую руку резиновую перчатку, Эмброуз без предупреждения ввел палец в задний проход парня. От неожиданности Том ахнул. В то же время врач слегка согнул фалангу, и внезапно Том ощутил в груди какой-то толчок. Тогда Эмброуз перевернул его на спину, и взгляду парня предстала створка в его груди, что раскрылась как автомобильный капот. Приподняв грудину, Эмброуз слегка отодвинул её, используя ребра в качестве опоры и принялся за работу.
-Подумай о своей девушке - потребовал Эмброуз.
-Жене, - поправил Том.
-Неважно, просто представь.
Перед глазами Тома возникло лицо Перфекционистки.
-Теперь вспомни, что в твоей жене самое привлекательное - продолжил инструктаж Эмброуз.
В воображении Тома сразу возник нос Перфекционистки. Тут он почувствовал руку мужчины, накрывшую его сердце. Том сделал несколько неглубоких вдохов, после чего врач протянул ладонь к нижней части его сердца и надавил. Тотчас струйка крови брызнула наружу, попав Эмброузу на лицо.
-Походу, нашёл - наконец заключил врач. Он потянулся к заднему карману и достал платок, чтобы вытереть пот.
- Что со мной?
-Ты когда в последний раз занимался внутренней чисткой?
-Никогда
-Оно и видно, - сказал Эмброуз, - придется воспользоваться «Стюартом”.
"Стюарт" - громоздкий продолговатый инструмент, которым Эмброуз пользовался редко и обычно хранил в кузове своего грузовика. Оставив обнаженного парня лежать на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты, оставив обнажённого парня лежать на прохладной столешнице.
Том услышал, как открылась и вновь захлопнулась входная дверь. Пользуясь его отсутствием, парень приподнял голову, и, слегка наклонив её вправо, стал наблюдать как бьется его сердце.
Спустя долгих 15 минут Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов и, удерживая двумя руками выудил оттуда выплавленный из стали, вытянутый острый предмет. Это был "Стюарт".
-Сделай глубокий вдох и подумай о вашем первом поцелуе - скомандовал Эмброуз.
В этот момент перед глазами Тома предстала комната на цокольном этаже, где ему доводилось жить раньше - ужасающее зрелище. Отвратительней всего вспоминать о линолеуме, устилающем кухонный пол. Всюду виднелись потертости от ботинок и дырки, прожëнные тлеющими сигаретами. Некогда чистый, теперь он был покрыт слоем пыли и грязью, от которой, казалось, уже невозможно избавиться.
Перфекционистка не смогла это вынести. Едва прошло пять дней с их официального первого свидания, девушка появилась на пороге с двумя ведрами ярко-синей краски и парой валиков. Идея показалась Тому отличной, и они приступили к покраске.
Начали они с того места, где ранее лежал ковер, и, закрасив один небольшой участок, продолжили шагать назад, покрывая краской следующие. Двигаясь в быстром темпе, молодые люди вскоре управились с работой. Внезапно их пятки стукнулись о стену, давая понять, что они оказались загнаны в угол. Том поднял глаза, замечая расцветшую на лице девушки улыбку.
-Черт, и что же нам делать? - произнес он. Не удостоив парня ответом, Перфекционистка прижалась к его губам (безумие).

94. Кайя Винсент

Из книги «Все мои друзья – супергерои» Кауфман, Эндрю.


В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первые приступы, резкие и продолжительные, появились в десять вечера. Боль захлестнула его, затем неожиданно отступила, настигнув вновь через два часа. К утру боли повторялись каждые десять минут. Безупречность спала. Он знал, что трогать ее нельзя, и позвал Амфибию.


– Эй, Амфибия, – сказал Том.


– Привет, – ответил Амфибия.


– А-а-ах, – протянул Том. Боль пронзила его сердце.


– Что с тобой?


– Боли в груди.


– Резкие и продолжительные?


– Ай…да!


– Приступы повторяются?


– Да, черт возьми!


– С каждым разом все чаще?


– И десяти минут не проходит без боли.


– Я отправлю к тебе доктора.


– Что со мной?


– Он самый лучший в округе.


– Скажи мне, что со мной!


– Твоё сердце разрушается, – сказал Амфибия.


Через десять минут доктор Амброуз, по просьбе Амфибии, уже был у Тома.


Амброуз пришел подвыпившим. Тому бросились в глаза его массивные руки с жилистыми пальцами и выступающими костяшками. Доктор достал из заднего кармана красный платок и вытер лицо.


– Это у тебя сердце барахлит? – спросил он Тома.


– Да, у меня.


Амброуз приподнял бейсболку в знак приветствия.


– Я не собираюсь торчать тут весь день... – приподняв брови, сказал он.


Том отступил, пропустив гостя в дом.


– Где здесь кухня? – спросил Амброуз.


Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд доктора упал на кухонный стол.


– Крепкий? – поинтересовался Амброуз, наваливаясь на него всем весом. Он опустился на колени и осмотрел стойки под ним. – Сойдет, – сказал он и начал убирать со стола газеты и тарелки, оставшиеся после завтрака. – Раздевайся, – приказал Амброуз.


Том начал расстегивать пуговицы.


Амброуз указал на кухонный стол.


– Ложись лицом вниз, – произнес он.


Раздевшись догола, Том забрался на кухонный стол. Клеенка неприятно холодила его щеку.


Амброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул один палец в задний проход Тома, ахнувшего от боли. Амброуз остановился, и Том почувствовал, как что-то щелкнуло у него в груди. Доктор перевернул его на живот, и Том увидел, что его грудная клетка распахнулась, как капот автомобиля. Амброуз приподнял ее, затем подпёр ребрами под углом в сорок пять градусов и начал там копаться.


– Подумай о своей девушке, – приказал Амброуз.


– О моей жене, – поправил Том.


– Неважно, просто представь ее лицо.


Том представил себе лицо Безупречности.


– Что в ее внешности тебе больше всего нравится? Представь это, – велел Амброуз.


Том представил себе нос Безупречности. Он почувствовал руку Амброуза на своем сердце и несколько раз порывисто вдохнул. Амброуз потянулся куда – то дальше сердца, вглубь грудной клетки. Просунув руку под сердце, он сжал его. Струйка крови брызнула вверх, попав Амброузу в лицо.


– Возможно, это оно самое, – сказал Амброуз, доставая из заднего кармана платок и вытирая лицо.


– Что? Что это?


– Когда ты в последний раз его чистил?


– Я никогда не чистил сердце.


– Вот именно, – сказал Амброуз. – В таком случае мне пригодится «Стюарт».


«Стюарт» представлял собой длинный и громоздкий инструмент. Амброуз редко им пользовался, «Стюарт» обычно валялся где-то в кузове грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты.


Том слушал, как дверь квартиры то открывалась, то закрывалась. Амброуза не было минут пятнадцать. Том по-прежнему лежал обнаженным на кухонном столе. Опустив подборок и вытянув шею, он наблюдал за своим бьющимся сердцем.


Амброуз вернулся с длинным металлическим ящиком для инструментов. Он достал тот самый «Стюарт», представлявший собой длинное и острое приспособление из тонкой нержавеющей стали. Амброуз держал его двумя руками.


– Сделай глубокий вдох, – посоветовал Амброуз. – И вспомни, как ты впервые поцеловал ее.


Том представил ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Самое худшее – линолеум на кухонном полу. Его покрывали следы от ботинок и затушенных сигарет. Он был уже не белым, а серым, и всегда выглядел грязным.


Безупречность не выдержала. Однажды в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.


– Отличная идея, – сказал Том.


Они принялись красить пол, начав с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Они работали в бешеном темпе, продвигаясь спиной к стене. Сначала они красили то, что было перед ними, затем отступали на несколько шагов и снова красили. Совсем скоро их ноги коснулись стены – они загнали себя в единственный непокрашенный угол. Том поднял глаза и увидел, что Безупречность улыбается.


– Что, черт возьми, нам теперь делать? – спросил ее Том.


Безупречность, молча, поцеловала его. Это и правда было безупречно.

95. Конопляных дел мастер

from ‘All My Friends Are Superheroes’

Эндрю Кауфман

В ту ночь у Тома начались боли в груди. Первый раз это случилось в десять вечера. Боль была острая и не желала уходить. Следующий приступ начался два часа спустя; к утру они шли один за другим, каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что будить ее не стоит, так что позвонил Амфибию.

— Привет, — сказал Том.

— Привет, — ответил Амфибий.

— Ааа, — продолжил Том — боль стиснула сердце.

— В чем дело?

— Болит в груди.

— Боль острая и не отпускает?

— Да.

— И так постоянно?

— Да!

— И все чаще?

— Передышка уже меньше десяти минут.

— Я пришлю доктора.

— Что со мной?

— Он лучший из лучших.

— Да что происходит?

— Твое сердце не выдерживает, — сказал Амфибий.

Амброуз, тот самый доктор, возник у дверей Тома десять минут спустя.

Руки у него были здоровые. Потные, с мясистыми пальцами и крупными костяшками. Он вытащил из заднего кармана красный платок и промакнул лицо.

— Ты парень с сердцем? — спросил он Тома.

— Да.

Амброуз снял кепку, но тут же нацепил ее обратно и вскинул брови:
— Я не могу ждать весь день…

Том отошел в сторону, пропуская его внутрь.

— Где здесь кухня? — спросил тот.

Том проводил гостя через гостиную на кухню. Тот окинул взглядом кухонный стол.

— Крепкий? — Он всем весом навалился на угол стола. Опустившись на колени, Амброуз исследовал столешницу снизу. — Пожалуй, сойдет, — резюмировал он и стал убирать тарелки и газеты. — Раздевайся, — скомандовал он.

Том взялся за пуговицы.

Амброуз показал на стол:

— Лицом вниз.

Том забрался на стол. Голым. Гладкая поверхность холодила щеку. Амброуз нацепил резиновую перчатку на правую руку и сунул палец Тому в анус. Том охнул. Амброуз потянул, и Том услышал где-то в груди щелчок. Амброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудь открылась словно капот машины. Амброуз поднял грудину Тома, подперев ребром под углом сорок пять градусов, и принялся ковыряться внутри.

— Подумай о своей девушке, — скомандовал он.

— Моей жене, — поправил Том.

— Не суть важно, просто представь ее лицо.

Том представил лицо Перфекционистки.

— А теперь представь ее лучшую черту, — скомандовал Амброуз.

Том представил нос Идеалистки. Он почувствовал ладонь Амброуза на своем сердце и коротко задышал. Амброуз завел руку ему под сердце и сдавил — тонкая струйка крови брызнула ему в лицо.

— Вот оно, — кивнул Амброуз, потянулся к заднему карману, схватил тряпку и вытерся.

— Что именно?

— Когда ты последний раз чистил грудь?

— Пожалуй, никогда.

— То-то и оно, — кивнул Амброуз. — Здесь нужен Стюарт.

Стюарт был длинным громоздким инструментом, который Амброуз держал в багажнике своего пикапа и нечасто использовал. Оставив голого Тома на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты.

Том услышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Амброуз пропал на четверть часа. Том лежал голым на столе в кухне. Выгнув шею вправо, он смотрел, как бьется его сердце.

Вернулся Амброуз с длинным металлическим ящиком для инструментов и вытащил оттуда что-то длинное и острое из нержавеющей стали. Вот ты какой — Стюарт! Амброуз удерживал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — скомандовал он. — И подумай о вашем первом поцелуе.

Том вспомнил об кошмарной подвальной квартирке, где когда-то жил. Самым ужасным в ней был линолеум на кухонном полу. Весь его укрывали черные полосы от подошв и выжженные пятна от сигарет. Он давно утратил белизну, став грязно-серым.

Перфекционистка ненавидела его. В одну прекрасную среду, спустя пять дней после их официального первого свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски и двумя малярными валиками.

— Отличная идея! — одобрил Том.

И они принялись красить пол. Начали с того места, где лежал ковер. Они работали как проклятые. Закрасив все перед собой, они передвигались на пару футов и продолжали. В считанные минуты оба уперлись в стену. Они закрасили себя в угол. Том поднял глаза на улыбающуюся Перфекционистку.

— И что нам теперь делать? — спросил ее Том.

А она поцеловала его (как всегда безупречно).

96. Константин Соловьев

А к Тому в ту ночь нагрянули грудные боли. Первая заявилась в десять вечера. Она была острой и тягучей. Скрутила все тело, но потом ушла. Вторая подкатила через два часа, а к утру они уже повадились к нему каждые десять минут. Отличница спала, Том помнил – ему нельзя ее трогать. И он позвонил Ихтиандру.
- Привет, - сказал Том.
- Привет, - ответил Ихтиандр.
- О-о-ох, - вырвалось у Тома. Боль прошила сердце.
- Что случилось?
- Да боль какая-то в груди.
- Колет и тянет?
- Да.
- Приступами?
- Да!
- Как часто?
- Каждые десять минут уже.
- Сейчас пришлю врача.
- Что со мной?
- Лучше него не найти.
- Ты знаешь, что это такое?
- Твое сердце разрывается на части, - сказал Ихтиандр.
Через десять минут доктор, о котором говорил Ихтиандр, стоял на пороге квартиры Тома. Его звали Амброзий. У него были широкие ладони. Сильные пальцы, с выпуклыми словно шарниры суставами, маслянисто лоснились. Из заднего кармана Амброзий достал какой-то красный лоскут и вытер лоб.
- Ты, что ль, тот парень, с сердцем? – спросил он Тома.
- Да.
Амброзий снял бейсболку. Потом, надел обратно. Поднял брови.
- Мне целый день здесь…
Том отступил, давая ему войти.
- Где тут у вас кухня? – спросил Амброзий.
Минуя гостиную, Том привел его на кухню. Взгляд доктора упал на стол.
- Крепкий? – поинтересовался он, всем весом наваливаясь на край. Затем, опустился на колени и обследовал крепления снизу.
- Ладно, потянет, - сказал Амброзий, очищая стол от тарелок и газет. – Раздевайся, - скомандовал он.
Том принялся расстегивать пуговицы.
- Лицом вниз, - Амброзий указал на стол.
Том распластался на столе. Абсолютно голый. Пластик столешницы холодил ему щеку.
Привычным движением Амброзий надел резиновую перчатку на правую руку. Вставил палец Тому в анус. У того сперло дыхание. Пальцем Амброзий потянул за что-то и Том почувствовал щелчок у себя внутри. Доктор перевернул распластанное тело на спину, а сам хозяин тела вдруг увидел, что грудь его приподнята, словно капот автомобиля, открывая доступ в нутро. Задрав грудину, Амброзий подпер ее ребром и принялся изучать внутренности.
- Думай о подружке, - приказал он.
- У меня жена, - ответил Том.
- Да пофиг, просто представь ее лицо.
Том представил лицо Отличницы.
- Думай о том, что тебе нравится в ней больше всего, - посоветовал Амброзий.
Том вообразил нос Отличницы. Он почувствовал руку у себя на сердце. Дыхание его стало прерывистым. Амброзий, меж тем, пробрался к задней стенке сердца. Надавил там что-то книзу, и тонкая струйка крови брызнула ему в лицо.
- Так я и думал, - промолвил Амброзий, вытянул свою тряпочку из заднего кармана и вытерся.
- Что там? Что-то не так?
- Когда ты чистил тут в последний раз?
- Я вообще там никогда не чистил.
- Оно и видно. – Сказал доктор. – Придется идти за Стюартом.
Стюарт был инструментом, большим и весомым. Амброзий пользовался им в крайних случаях, но всегда возил с собой в кузове пикапа. Он вышел из кухни, оставив Тома лежать с грудью нараспашку.
Было слышно, как открылась и закрылась входная дверь. Амброзия не было минут пятнадцать. Все это время Том лежал голый и беспомощный на своем кухонном столе. В какой-то момент он изловчился, вытянул шею вбок и увидел, как бьется его сердце. Амброзий вернулся с длинным металлическим контейнером в руках. Он открыл его и достал заточенную штуковину из отшлифованной нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Держать его приходилось обеими руками.
- Сделай глубокий вдох, - скомандовал Амброзий. – И представь, как вы целуетесь в первый раз.
Тому вспомнилась та ужасная квартирка в цокольном этаже, где он жил когда-то. Линолеум на кухне совсем никуда не годился. Затоптанный и прожженный окурками, он из когда-то белого превратился в серый и потому всегда казался грязным.
Для Отличницы такое, как заноза в сердце. И однажды в среду, ровно через пять дней после их первого свидания, она явилась к нему с двумя банками голубой краски для пола и валиками.
- Это ты здорово придумала, - сказал тогда Том.
Вдвоем они принялись красить пол. И начали с того края, где ковер налезал на линолеум. Работали, как одержимые – закрашивали всю поверхность перед собой, затем отползали назад и красили снова. Очень скоро все их четыре ноги уперлись в противоположную стену кухни. Они оказались в углу, отрезанные от входа окрашенной поверхностью пола. Том поднял глаза, Отличница улыбалась.
- Ну и фигли нам теперь делать? – спросил ее Том.
И тут Отличница его поцеловала (как всегда, на пять с плюсом).

97. Ксения З.

Отрывок из книги «Все мои друзья – супергерои»
Эндрю Кауфман.


В ту ночь у Тома возникли боли в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была резкой и продолжительной. Из-за неё он скрючился, но вскоре она прошла. Через пару часов боль вернулась, а к утру приступы повторялась каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том знал, что не стоит её трогать. Он позвонил Амфибии.


– Привет, – сказал Том.
– Привет, – ответил Амфибия.
– Ох… – простонал Том. Его сердце пронзила боль.
– Что случилось?
– Боль в груди.
– Резкая и продолжительная?
– Да.
– Она повторяется?
– Да!
– Всё чаще и чаще?
– Сейчас повторяется чаще, чем каждые десять минут.
– Я вызову врача.
– Что такое?
– Он лучший в своём деле.
– Скажи, что со мной!
– У тебя барахлит сердце, – ответил Амфибия.


Уже через десять минут Эмброуз, врач Амфибии, был под дверью Тома.


Руки Эмброуза были крепкими. У него были проворные, сильные пальцы с крупными суставами. Он достал из своего кармана красную тряпку и протёр лицо.


– Ты тот парень с болью в сердце? – спросил Эмброуз.
– Да.


Эмброуз снял свою бейсболку, а затем снова надел её на голову. Он поднял брови: “У меня времени в обрез.”


Том отошёл от дверного проема.


– Где кухня? – спросил Эмброуз.


Том провёл доктора через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.


– Он крепкий? – поинтересовался Эмброуз, опёршись всем своим весом о край стола. Он опустился на колени и осмотрел его снизу. – “Подойдёт” – сказал доктор и начал убирать газеты и посуду, оставшуюся после завтрака.
– Раздевайся, – скомандовал он.


Том начал раздеваться.


Эмброуз указал на кухонный стол и приказал: “Ложись лицом вниз”.


Том, обнажённый, взобрался на стол. Его поверхность была холодной.


Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. Он ввёл палец в анальное отверстие пациента, от чего тот охнул. Эмброуз надавил, и Том почувствовал щелчок в груди. Доктор перевернул его, и Том увидел, что его собственная грудная клетка раскрылась, словно капот машины. Эмброуз приподнял грудную клетку мужчины, подпер её костью ребра под углом сорок пять градусов и начал копошиться внутри.


– Подумай о своей девушке, – скомандовал Эмброуз.
– О моей жене, – поправил Том.
– Без разницы, просто представь её лицо.


Том вспомнил лицо Перфекционистки.


– А теперь представь её лучшую черту, – потребовал Эмброуз.


Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал руку Эмброуза на сердце и сделал несколько неглубоких вдохов. Доктор завёл руку за сердце и сжал. Наружу резко вырвалась струя крови, попав Эмброузу в лицо.


– Должно быть, это оно, – проговорил Эмброуз, засунув руку в карман, чтобы достать тряпку и вытереть лицо.
– Что? Что такое?
– Когда его последний раз чистили?
– Его никогда не чистили.
– Именно, – сказал Эмброуз. – Мне понадобится Стюарт.


Стюарт был длинным, непрактичным инструментом, который Эмброуз хранил в кузове своего грузовика и редко использовал. Доктор покинул комнату, оставив Тома обнажённым на кухонном столе.


Том слышал, как дверь квартиры открылась и закрылась. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том продолжал лежать раздетый на столе. Вытянув шею, он наблюдал за биением собственного сердца.


Эмброуз вернулся, неся в руках большой металлический ящик. Оттуда он достал длинный и острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали.


– Сделай глубокий вдох, – вновь скомандовал Эмброуз. – И думай о вашем с ней первом поцелуе.


Том представил отвратительную квартиру в подвале, в которой он раньше жил. Наихудшим был линолеум на кухне: он был покрыт отпечатками обуви и следами от сигарет. Когда-то белый, сейчас он стал серым и постоянно выглядел грязным.


Перфекционистка не выдержала этого. Однажды, в среду, пять дней спустя с их первого официального свидания, она пришла с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.


– Замечательная идея, – отметил Том.


Они приступили к покраске пола. Начали с того места, где заканчивался ковер и начинался линолеум. Они работали с бешеной скоростью: красили то, что было перед ними, затем немного отодвигались назад и красили следующую область. Вскоре они уперлись в стену кухни. Они закрасили самих себя в угол. Том поднял взгляд, Перфекционистка улыбалась.


– Что, черт возьми, мы теперь будем делать? – спросил он.


Перфекционистка поцеловала его (восхитительно).

98. Мария Б.

Той ночью у Тома начались боли в груди. Первая – острая и продолжительная – случилась в десять вечера. Она заставила Тома согнуться пополам, но потом прошла. Следующий приступ настиг его двумя часами позднее, а к утру вспышки боли повторялись уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и Том не хотел ее тревожить. Он позвонил Амфибии.


– Привет, – сказал Том.


– Привет, – ответил Амфибия.


– А-а-а… – простонал Том. Сердце пронзила боль.


– Что с тобой?


– В груди болит.


– Боль острая, продолжительная?


– Да.


– Возвратная?


– Да!


– И как часто?
– Каждые десять минут. Даже чаще.


– Сейчас отправлю к тебе врача.


– Что со мной?


– Он свое дело знает.


– Скажи мне, что со мной!


– Синдром разбитого сердца. – ответил Амфибия.


Через десть минут в дверях появился Амброз – врач от Амфибии.
У него были мощные руки с сильными пальцами и крупными, подвижными суставами. Амброз вытащил из заднего кармана красный лоскут и промокнул лицо.


– Ты тот парень, сердечник? – спросил он Тома.


– Да.


Амброз снял кепку. Надел обратно, выжидательно вскинул брови.


– Времени у меня не так чтобы много…


Том посторонился.


– Где тут кухня? – спросил Амброз.


Миновав гостиную, они прошли на кухню. Взгляд врача остановился на кухонном столе.


– Сдюжит? – спросил он, налегая всем весом на угол стола. Опустившись на колени, он проверил подстолье. – Должен выдержать, – заключил Амброз и принялся убирать оставшуюся после завтрака посуду и газеты.


– Раздевайся! – скомандовал он.


Том начал расстегивать пуговицы.


– Лицом вниз, – велел Амброз, указывая на стол.


Том нагишом забрался на кухонный стол. Почувствовал щекой холод линолеумной столешницы.


Отработанным движением Амброз надел на правую руку резиновую перчатку. Просунул палец в задний проход Тома. Тот ахнул. Амброз чуть надавил, и Том почувствовал, как в груди что-то хлопнуло. Амброз перевернул его на спину, и Том увидел, что его грудная клетка распахнулась, словно капот автомобиля. Врач приподнял его грудь, удерживая ее открытой с помощью реберной кости, которую установил в качестве опоры под углом в сорок пять градусов, и стал копаться внутри.


– Думай о своей подружке, – сказал Амброз.


– Жене, – поправил Том.


– Без разницы, просто представь ее лицо.


Том представил лицо Перфекционистки.


– А теперь представь самую красивую черту ее лица, – распорядился Амброз.


Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал руку врача на своем сердце и задышал чаще. Рука продвинулась дальше, за сердце. Амброз что-то сжал, и тут же ему в лицо брызнула тонкая струйка крови.


– Кажется, оно, – пробормотал Амброз. Потянувшись к заднем карману, он извлек оттуда лоскут и вытер лицо.


– Что? Что там?


– Как давно ты здесь ревизию наводил?


– Никогда не наводил.


– Оно и видно. – сказал Амброз. – Без Стюарта тут не обойтись.


Стюартом оказался длинный, громоздкий инструмент, который Амброз использовал редко и хранил в кузове своего грузовика. Оставив голого Тома на столе, он вышел из кухни.


Том услышал, как хлопнула входная дверь. Амброза не было пятнадцать минут. Голый Том лежал на кухонном столе. Потянув шею вправо и вниз, он увидел свое бьющееся сердце.


Амброз вернулся с большим металлическим ящиком и достал оттуда длинный острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброз взял его обеими руками.


– Сделай глубокий вдох, – велел он. – И думай о вашем первом поцелуе.


Том вспомнил убогую квартирку в подвале, где он когда-то жил. Хуже всего был истертый линолеумный пол на кухне, тут и там прожжённый сигаретами. Когда-то белый, он посерел и всегда казался грязным.


Перфекционистка терпеть его не могла. Как-то в среду – через пять дней после их первого официального свидания – она заявилась к нему с двумя ведрами ярко-синей краски для полов и валиками.


– Отличная идея, – одобрил Том.


Они принялись за работу. Начали с угла, где лежал ковер. Проворно двигаясь, они покрасили тот участок пола, что был перед ними, а после, раз за разом отступая на пару футов, докрашивали остальное. Они и оглянуться не успели, как уперлись в заднюю стену кухни. Можно сказать, загнали себя в угол. Том поднял глаза –
Перфекционистка улыбалась.


– И что, черт побери, нам теперь делать? – спросил Том.


Перфекционистка его поцеловала – так, как это умела только она.

 

99. Матвей Заболотский

Эндрю Кауфман

Все мои друзья – Супергерои

В тот вечер Том почувствовал боль в груди. Первый раз она дала о себе знать в десять вечера – острая и длительная. Она буквально скрутила его, но затем отпустила. Следующий приступ повторился через два часа и к утру боль приходила каждые десять минут.
Перфекционистка тем временем спала и Том решил ее не беспокоить. Он позвал Земноводного.

– Привет, – поприветствовал Том.

– Здорово, – ответил Земноводный.

– Ой-ммм-мм. - Тома снова скрутило. На этот раз боль прошла через самое сердце.

– Что с тобой?

– Боль в груди.

– Острая, не отпускает?

– Да.

– Повторяется?

– Да.

– Все чаще?

– Сейчас меньше чем через каждые десять минут.

– Я вызываю врача.

– Что со мной?

– Он самый лучший здесь.

– Скажи, что со мной.

– Твое сердце разрывается, - ответил Земноводный.

Эмброузу – врачу Земноводного понадобилось десять минут, чтобы прибыть на место.

Руки врача были толстыми, пальцы мощные, а костяшки тоже мощные, очень сальные. Он выдернул красную тряпку из заднего кармана и протер лицо.

– Так это ты парень с сердцем? – спросил врач Тома.

– Да.

Эмброуз снял с головы бейсбольную кепку и тут же надел снова. Брови его приподнялись.

– У меня на тебя особо времени нет...

Том попятился к двери.

– Где кухня? – спросил врач.

Том провел Эмброуза через гостиную на кухню. Взгляд врача упал на кухонный стол.

– Выдержит ли? – Эмброуз протестировал стол, облокотившись на край стола всем своим весом, потом стал на колени и проверил основание стола.

– Придется на этом, - сказал он и стал убирать посуду после завтрака и газеты.

– Снимай все, – приказал он.

Том стал расстегивать штаны.

Врач указал на стол.

– Лицом вниз, – сказал он.

Том забрался на кухонный стол, полностью голый. Покрытая пластиком столешница под его грудью отдавала холодом.

Эмброуз зубами надел резиновую перчатку на правую руку и засунул палец в задний проход Тома. Тот задохнулся. Врач вынул палец и Том почувствовал щелчок в груди. Эмброуз перевернул Тома на спину и Том увидел как его грудь распахнулась наподобие багажника автомобиля. Врач раскрыл грудь, подперев ее ребром под углом сорок пять градусов. Он стал ковыряться по всей грудной клетке.

– Думай о своей девушке, - скомандовал Эмброуз.

– О жене, – отвечал Том.

– Не важно, просто представь ее.

Том вообразил Перфекционистку.

– Сейчас думай о ее лучшей черте, – давал указания врач.

Том вообразил нос Перфекционистки. Он почувствовал руку на своем сердце и сделал легкий вздох.
Эмброуз просунул руку за сердце Тома. Он сдавил снизу и юркая струйка крови тут же пульнула врачу в лицо.

– Должно быть здесь, – сказал тот, протягивая руку к заднему карману и хватая тряпку, чтобы протереть лицо.

– Что? Что там?
– Когда ты последний раз прочищал это?

– Вообще никогда.

– Во именно, - сказал Эмброуз. – Здесь не обойтись без Стюарта.

Стюартом оказался длинный, громоздкий инструмент, редко используемый врачом и хранящийся где-то в самых глубинах его грузовика.

Оставив Тома обнаженного лежать на столе, Эмброуз вышел из комнаты.

Том услышал, как пропела дверь. Врач отсутствовал пятнадцать минут. Том лежал голый на кухонном столе. Он вытягивал шею вниз и направо, наблюдая как бьется его сердце.

Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Он достал из него инструмент – вытянутый, острый, из тонкой нержавейки. Это был Стюарт. Эмброуз двумя руками держал его.

– Глубоко вздохни, – наставлял врач. – И думай о первом поцелуе с ней.

В памяти возникла ужасная квартира в подвале, где жил Том и где самой худшей вещью был линолеумный пол на кухне, весь испещренный следами обуви и потушенных сигарет. Потеряв первоначальную чистоту, пол был обречен на прозябание в грязи.

Перфекционистка не вынесла этого. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого настоящего свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски в руках и двумя малярными валиками.

– Прекрасная идея, – сказал Том.

Они освободили комнату и начали красить со стыков ковра и линолеума, продвигаясь от двери в обратном направлении с бешеной скоростью. Они красили все что было перед ними, затем переставив ноги на несколько шагов назад переходили к следующему участку. В мгновение ока их ноги достигли противоположной стены кухни. В углу они сами оказались все в краске. Том поднял глаза, Перфекционистка улыбалась.

– Какого черта мы делаем? – спросил ее Том.

– Перфекционистка поцеловала его (нежно).

100. Новикова Полина

Той ночью Том начал страдать от боли в своей груди. Первая волна дала о себе знать около десяти часов вечера. Она была острой и продолжительной. Том свернулся калачиком и это помогло. Через пару часов все повторилось вновь; к утру покалывания повторялись уже каждые десять минут. Перфекционистка спала и он знал, что тревожить ее не стоит, поэтому позвал Амфибию.


- Эй, - сказал Том.

- Привет, - поздоровалась Амфибия.


Том застонал от пронзающей его грудь боли.


- Что с тобой?
- В моей груди настоящая агония.
- Боль острая и продолжительная?


Том кивнул.


- Но повторяющаяся?

- Да!

- Приступы становятся чаще?

- Уже меньше 10 минут.

- Я позову врача.

- Что происходит?

- Он лучший из имеющихся.

- Скажи мне, что со мной!

- Твое сердце раскалывается, - сказала Амфибия.


Амбросию, врачу Амфибии, потребовалось десять минут, чтобы добраться до двери Тома.


Руки у Амбросия были толстые, а пальцы мускулистые с набухшими костяшками, хорошо смазанные маслом. Он вытащил из заднего кармана красную тряпку и протер ей лицо.


- Ты тот парень с сердцем? - спросил он Тома.

- Да, - кивнул он.


Амбросий снял бейсболку в знак приветствия. Затем сразу же надел обратно. Он приподнял брови.


- Так и будем пялиться друг на друга?...


Том отошел с пути лекаря.


- Где здесь кухня? - спросил Амбросий.


Том провел его через гостиную на кухню. Амбросий бросил взгляд на кухонный стол.


- Достаточно крепкий? - Поинтересовался Амбросий, наваливаясь всем весом на угол стола. Доктор опустился на колени и осмотрел крепежи снизу.


- Сойдет, - сказал он и начал убирать тарелки и газеты оставшиеся после завтрака. - Раздевайся, - сказал лекарь.


Том начал расстегивать пуговицы. Амбросий указал на кухонный стол.


- Лицом вниз.


Том забрался на кухонный стол. Полностью голый. Скатерть на столе холодила его щеку.


Амбросий натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул палец в задний проход Тома. Тот ахнул. Лекарь надавил на верхнюю стенку и Том почувствовал щелчок в груди. Амбросий перевернул его, и Том увидел, как его грудная клетка открылась, словно капот автомобиля. Он приподнял грудную клетку Тома, подперев ее ребрами под углом в сорок пять градусов и принялся копаться внутри.


- Подумай о своей девушке, - скомандовал Амбросий.

- О жене, - поправил его Том.

- Неважно, просто представь ее лицо.


Лицо Перфекционистки всплыло в воображении Тома.


- Теперь подумай о ее лучшей черте, - велел Амбросий.


Том представил ее нос. Он почувствовал руку Амбросия на своем сердце. Том сделал несколько неглубоких вдохов. Доктор просунул руку дальше за сердце и надавил, струйка крови брызнула ему в лицо.


- Возможно, в этом все дело, - сообщил Амбросий, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лицо.

- И в чем же? Расскажите!

- Когда ты в последний раз здесь убирался?

- Никогда.

- Вот именно, - сказал он. - Для этого мне понадобится «Стюарт».


«Стюарт» был длинным и непростым в использовании инструментом, который Амбросий доставал нечасто и который он хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, доктор вышел из комнаты.


Том услышал, как открылась и закрылась входная дверь квартиры. Амбросия не было минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе. Он наклонял голову вниз и слегка поворачивал в правую сторону, чтобы послушать, как бьется его сердце.


Амбросий вернулся, неся в руках продолговатый металлический ящик для инструментов. После чего выудил оттуда длинный острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был «Стюарт». Амбросий понадобились обе руки чтобы удержать его.


- Сделай глубокий вдох, - проинструктировал врач. - И вспомни, как ты в первый раз поцеловал ее.


Том представил себе ужасную квартиру в подвале, в которой он жил раньше. Хуже всего был линолеум на полу кухни. Истертый следами грязных ботинок и иногда служивший пепельницей для сигарет. Давно уже не белый, он был серым, и всегда выглядел грязным.


Однажды в среду через пять дней после их первого официального свидания терпение Перфекционистки подошло к концу, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.


- Отличная идея, - сказал Том.


Они принялись красить пол, начиная с того места, где ковер соприкасался с линолеумом. Полностью увлеченные процессом они работали в обратном от входа направлении. Закрасив то, что было перед ними, они отступали на несколько шагов назад и красили следующий участок. В мгновение ока их ноги коснулись задней стены кухни. Они закрасили себя в угол. Том поднял глаза и увидел улыбающуюся Перфекционистку.


- И что, черт возьми, нам теперь делать? - спросил ее Том.


Перфекционистка поцеловала его (идеально).

101. Нюппа Ангелина

Отрывок из книги Эндрю Кауфмана «Все мои друзья супергерои»
Тем вечером Том почувствовал боли в груди. Началось все в десять часов. Боли были резкими и продолжительными. Он согнулся пополам, но это не помогало. Всё повторилось через два часа. К утру болеть стало уже каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что беспокоить ее нельзя. Он позвонил Амфибио.
- Привет, - поздоровался Том.
- Привет, - ответил Амфибио.
- Аййй, - протянул Том. Боль пронзила его сердце.
- Что случилось?
- Боли в груди.
- Резкие и продолжительные?
- Да.
- Повторяющиеся?
- Да.
- С какой частотой?
- Сейчас уже меньше чем раз в десять минут.
- Я пришлю тебе врача.
- Что это?
- Он лучший из всех кого я знаю.
- Скажи мне, что со мной!
- У тебя сердце разрывается, - ответил Амфибио.
У Эмброуза, врача Амфибио, заняло десять минут, чтобы добраться до Тома. Руки у врача были толстенные, хорошо натренированные, с мускулистыми пальцами и округлыми костяшками.
Он достал из заднего кармана красный платок и вытер лицо.
- Это у тебя проблемы с сердцем? – спросил он Тома.
- Да.
Эмброуз снял бейсболку. Потом снова надел и выгнул брови.
- У меня мало времени…
Том попятился к дверному проему.
- Где здесь кухня? – спросил Эмброуз.
Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.
- Крепкий? - Поинтересовался Эмброуз, наваливаясь всем весом на угол стола. Потом опустился на колени и осмотрел соединения под ним. - Сойдет, - подтвердил он и начал убирать посуду после завтрака и газеты.
- Раздевайся, - приказал он.
Том начал расстегивать пуговицы.
Эмброуз указал на кухонный стол. - Лицом вниз, - скомандовал он.
Том забрался на кухонный стол. Голый. Клеенка на столе холодила щеку. Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку. И засунул один палец в задний проход Тома. Том ахнул. Эмброуз приподнялся, и Том почувствовал, как что-то щелкнуло у него в груди. Эмброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял грудную клетку Тома, подперев ее ребрами, под углом в сорок пять градусов. И начал там копаться.
- Подумай о своей девушке, - приказал Эмброуз.
- У меня есть жена, - решил уточнить Том.
- Неважно, просто представь ее лицо.
Том представил себе лицо Перфекционистки.
- Теперь представь ее лучшую черту, - проинструктировал Эмброуз.
Том представил нос Перфекционистки. И тут уже ощутил руку Эмброуза на своем сердце. Том сделал несколько неглубоких вдохов. Эмброуз потянулся к его сердцу. Сжал его снизу, и струйка крови брызнула вверх, попав Эмброузу в лицо.
- Возможно, так оно и есть, - сказал Эмброуз, доставая из заднего кармана платок и вытирая лицо.
- Что? Что это?
- Когда вы в последний раз его чистили?
- Ни разу не чистил.
- То-то и оно, - сказал Эмброуз. – Поэтому мне понадобится «Стюарт».
«Стюартом» оказался длинный и громоздкий инструмент, Эмброуз им редко пользовался и хранил в кузове своего грузовика. Оставив Тома голым на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.
Том услышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Эмброуза не было минут пятнадцать. Том лежал голый на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо и наблюдал, как бьется его сердце.
Эмброуз вернулся, неся длинный металлический ящик с инструментами. Он достал длинный и острый инструмент, сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это был «Стюарт». Эмброуз держал его двумя руками.
- Сделай глубокий вдох, - проинструктировал Эмброуз. - И вспомни, как ты впервые поцеловал ее.
Том представил себе ужасную квартиру в подвале, где он жил раньше. Худшее, что в ней было это линолеум на кухне. Весь потертый и в подпалинах от сигарет. Линолеум, изначально белого цвета, со временем стал серым и постоянно выглядел грязным. Перфекционистка не вытерпела этого. Как-то раз, это было в среду, спустя пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.
- Отличная идея, - поддержал Том.
Они принялись красить пол. Начали со стыка между ковром и линолеумом. Они ускоренно двигались в обратном направлении, окрашивая всё, что находилось перед ними, затем отступали на несколько футов и приступали к следующему участку. И очень скоро, их ноги коснулись задней стены кухни. Они оказались загнаны в угол. Том поднял глаза и увидел, что Перфекционистка улыбается.
- Что, черт возьми, нам теперь делать? - Спросил ее Том.
Перфекционистка поцеловала его (превосходно).

 

102. Ульяна Л

Все мои друзья — супергерои
Эндрю Кауфманн


Той ночью Том ощутил боль в груди. Первый приступ случился в десять вечера. Боль была острой и продолжительной. Он начал скручиваться от боли, но она прошла. Следующий приступ случился через два часа, и к утру они повторялись каждые десять минут. Перфекционистка спала, и он знал, что будить её не стоит. Он позвонил Амфибии.
“Привет”, — сказал Том.
“Привет”, — ответил Амфибия.
“Аааах”, — произнёс Том. Боль пронзила его сердце.
“Что случилось?”
“Болит в груди.”
“Боль острая и продолжительная?”
“Приступы повторяются?”
“Да!”
“Интервалы между приступами становятся короче?”
“Раз в десять минут уже.”
“Я вызываю тебе доктора.”
“Что происходит?”
“Он лучший в своём деле.”
“Скажи мне, что со мной происходит!”
“Твоё сердце выходит из строя”, — сказал Амфибия.
Амброзия, доктор, посланный Амфибией, появился у двери Тома через десять минут.
У Амброзии были мощные руки. Его пальцы, мускулистые и с выпуклыми суставами, выглядели рабочими. Он вытащил красную тряпку из заднего кармана и вытер своё лицо.
“Ты тот парень с сердцем?” — спросил он Тома.
“Да.”
Амброзия снял свою бейсболку. Надел её обратно. Поднял на него глаза. “Я тут целый день стоять не буду.”
Том отошёл от двери.
“Где кухня?” — спросил Амброзия.
Том повёл Амброзию через зал в кухню. Глаза Амброзии остановились на кухонном столе.
“Стол крепкий?” — поинтересовался Амброзия, всем своим весом давя на угол стола. Он наклонился и осмотрел крепежи под столешницей. “Должны выдержать”, — сказал он и начал убирать со стола посуду, оставшуюся от завтрака, и газеты. “Раздевайся”, — приказал он.
Том стал расстёгивать рубашку.
Амброзия указал пальцем на кухонный стол. “Ложись лицом вниз”, — сказал он.
Том залез на стол. Он был полностью голый. Виниловая столешница холодно касалась его щеки.
Амброзия ловко натянул резиновую перчатку на правую руку. Он засунул палец в анус Тома. Том ахнул. Амброзия потянул руку на себя, и Том почувствовал хлопок в груди. Амброзия перевернул его, и Том увидел, что его грудь раскрылась, словно багажник автомобиля. Амброзия приподнял грудь Тома, поддерживая её открытой с помощью ребра, которое он расположил под углом в 45 градусов, и стал копошиться внутри.
“Подумай о своей девушке”, — приказал Амброзия.
“Моей жене”, — сказал Том.
“Без разницы, просто представь её лицо.”
Том представил лицо Перфекционистки.
“Теперь представь самую красивую часть её лица.”
Том представил нос Перфекционистки. Он почувствовал руку Амброзии на своём сердце. Дыхание Тома участилось. Амброзия потянулся позади сердца. Он что-то сжал снизу, и оттуда хлынула струйка крови, брызнув Амброзии прямо в лицо.
“Вроде бы всё”, — сказал Амброзия, потянувшись в задний карман за тряпкой и вытерев ей своё лицо.
“Что? Что это было?”
“Когда ты в последний раз был на чистке?”
“Я никогда его не чистил.”
“Вот именно”, — сказал Амброзия. “Мне понадобится Стюарт.”
Стюартом был длинный, громоздкий инструмент, который Амброзия использовал нечасто и хранил на заднем сиденье своей машины. Амброзия вышел из комнаты, оставив Тома лежать голым на кухонном столе. Том слышал, как хлопнула входная дверь в квартиру. Амброзии не было 15 минут; Том лежал голый на столе. Он вытянул шею вниз и вправо и стал смотреть, как бьётся его сердце.
Амброзия вернулся, неся в руках длинную металлическую коробку для инструментов. Он достал из неё инструмент — длинный, острый и сделанный из тонкой нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Амброзия держал его двумя руками.
“Вздохни поглубже”, — посоветовал Амброзия. “И подумай о том, как впервые её поцеловал.”
Том представил ту ужасную подвальную квартиру, в которой когда-то жил. Худшее, что в ней было, это линолеум на полу в кухне. Он был весь в следах от обуви и затушенных сигарет. Когда-то белый, теперь он был серого, вечно грязного цвета.
Перфекционистка терпеть его не могла. В одну среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась у него дома с двумя банками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.
“Отличная идея”, — сказал Том.
Они начали красить пол. Начали от того места, где ковер упирался в линолеум. Они красили то, что было перед ними, затем отступали на пару шагов назад и красили это место. Довольно быстро они уперлись ногами в стену позади них. Они закрасили себя в угол. Том поднял взгляд и увидел, что Перфекционистка улыбается.
“И что мы теперь будем делать?”
Перфекционистка поцеловала его (идеально).

103. Элис29

Той ночью у Тома появилась боль в груди. Впервые он почувствовал недомогание в 10 часов вечера, боль была острой, но вполне переносимой. Возникла так резко, что Том аж скрючился, а потом так же резко прекратилась. Следующий спазм разбудил его 2 часа спустя, а к утру приступы случались каждые 10 минут. Перфекционистка спала, и он не стал ее будить. Позвонил Амфибиану.

– Привет, – сказал Том.

– Привет, – ответил Амфибиан.

Том чертыхнулся и простонал. Сердце пронзила очередная вспышка боли.

– Что с тобой? – раздалось из трубки.

– Колит в груди.

– Боль острая, но вполне терпимая?

– Да.

– И она повторяется?

– Да.

– Как часто?

– Каждые несколько минут.

– Я звоню врачу.

– Что со мной происходит?

– Этот врач – лучший в округе.

– Скажи мне, что это?!

– Твое сердце разбивается, – огорошил Тома Амфибиан.

Эмброуз, доктор, которого вызвал Амфибиан, приехал меньше, чем за десять минут. Это был мужчина с пухлыми ладонями и мускулистыми пальцами с такими же мощными костяшками. Это были хорошо натруженные руки. Одной из них он вытянул из заднего кармана какую-то красную тряпку и протер ею лицо. Спросил:

– Это у тебя тут проблемы с сердцем?

– Да.

Врач снял кепку, потом снова водрузил ее на голову. В нетерпении приподнял брови.

– У меня не так много времени…

Том отпрянул от входной двери, пропуская Эмброуза внутрь.

– Где кухня? – спросил тот.
Они прошли через гостиную в кухню, где Эмброуз задержал оценивающий взгляд на кухонном столе.

– Он крепкий? – поинтересовался врач, облокачиваясь на его угол всем своим весом. Проверил ножки. – Да, сойдет, – удовлетворенно хмыкнул он и стал сгребать со стола посуду и газеты. – Раздевайся, – обратился к Тому.

Тот начал расстегивать пуговицы.

– Ложись лицом вниз, – врач указал на стол.
Том разделся до гола и забрался на стол. Прохладная поверхность линолеума на столе неприятно холодила кожу щеки. Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и засунул один палец в анус Тома. Тот ахнул. Врач вытащил палец и Том почувствовал толчок в груди. Эмброуз повернул Тома на спину и тот увидел, как его грудная клетка раскрылась, словно крыша у автомобиля с откидным верхом. Эмброуз приподнял грудь Тома, и подперев ее ребром под углом 45 градусов, начал там копошиться.

– Думай о своей девушке, – приказал Эмброуз.

– Моей жене, – поправил Том.

– Не имеет значения, просто представь ее лицо.
Том представил лицо Перфекционистки.

– А теперь представь любимую часть ее тела, – проинструктировал Эмброуз.

Том представил ее нос. Он чувствовал руку врача на своем сердце и поверхностно дышал. Эмброуз коснулся пространства за его сердцем, что-то сжал и в ту же секунду струйка крови брызнула врачу в лицо.

– Может и оно, – пробормотал Эмброуз, доставая из заднего кармана тряпицу и обтирая лицо.

– Оно? Что это?

– Когда ты последний раз его чистил?

– Никогда.

– То-то и оно, – выдал как само собой разумеющееся Эмброуз. – Здесь нужен Стюарт.

Стюарт был длинным и громоздким инструментом, которым Эмброуз очень редко пользовался и хранил в багажнике фургона. Оставив голого Тома лежать на кухонном столе, врач пошел к машине. Том слышал, как вначале открылась, а потом закрылась входная дверь. Эмброуза не было 15 минут. Лежа на кухонном столе, Том вытянул шею, пытаясь разглядеть грудную клетку. Он наклонил голову вниз и вправо, и увидел, как бьется его сердце. Эмброуз вернулся, неся двумя руками длинную металлическую коробку из под инструментов. То, что он вытащил оттуда, было из тонкой нержавеющей стали, длинным и острым. Стюарт.

– Сделай глубокий вдох, – инструктировал врач. – Вспомни ваш первый поцелуй.

Тому вспомнилась ужасная квартира на цокольном этаже, где ему приходилось жить. Самое отвратительное, что там было – линолеум на полу в кухне – исполосованный ботинками пол, покрытый сигаретными бычками, был уже давно не белым, а грязно-серым. Перфекционистке это осточертело и однажды в среду, спустя пять дней после их первого настоящего свидания, она притопала к нему с двумя банками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.

– Классная идея, – похвалил ее Том.

И они приступили к покраске. Начали на месте стыка линолеума и ковра, передвигаясь спиной вперед и в основном хаотично, так что не заметили, как оказались на единственном незакрашенном пятачке. Том глянул на Перфекционистку, та улыбалась.

– Блин, ну и что делать-то теперь? – спросил ее.
А она просто поцеловала его, и это было великолепно.

104. Эрик Шейн

Все мои друзья — супергерои
Эндрю Кауфман

С вечера у Тома заболело в груди. Первая волна пришла в десять часов — резкая, как нож, — и долго не отпускала. Он скрючился, и боль, наконец, отступила. Вторая волна накатила через пару часов, а к утру боли стали постоянными и приходили каждые десять минут. Перфекционистка мирно спала рядом, и он понимал, что будить её не стоит. Том позвонил Амфибии.

— Привет, — выдохнул Том.

— Привет, — ответил Амфибия.

— Ааааа... — простонал Том, когда боль вновь пронзила его сердце.

— Что случилось?

— В груди болит.

— Боль резкая, как нож, и долго не отпускает?

— Да.

— И она возвращается?

— Да!

— Всё чаще и чаще?

— Уже каждые десять минут, а то и чаще.

— Сейчас пришлю врача.

— Что это вообще?

— Он лучший из тех, кого я знаю.

— Со мной что?!

— Кто-то разбил тебе сердце, — ответил Амфибия.

Через десять минут на пороге дома Тома стоял доктор Эмброуз. У него были мясистые руки, с мускулистыми пальцами и утолщенными, словно смазанными маслом, суставами. Он достал из заднего кармана красную тряпку и вытер лицо.

— Это у тебя проблемы с сердцем? — спросил он.

— Да, — подтвердил Том.

Эмброуз снял бейсболку, затем снова её надел. Поднял брови.

— У меня мало времени...

Том отступил от двери.

— Где кухня? — спросил Эмброуз.

Том провел его через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.

— Крепкий? — спросил он, навалившись всем весом на край стола. Затем присел и осмотрел ножки. — Сойдёт, — решил он и принялся убирать со стола посуду и газеты. — Раздевайся, — велел он.

Том начал расстёгивать пуговицы.

— Ложись на стол, лицом вниз, — сказал Эмброуз.

Том разделся догола и забрался на кухонный стол, чувствуя холод линолеума.

Эмброуз натянул на правую руку резиновую перчатку и ввёл палец в анус Тома. Тот задохнулся от неожиданности. Эмброуз потянул вверх, и Том ощутил щелчок в груди. Доктор перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка раскрылась, словно капот машины. Эмброуз приподнял грудь Тома, подперев её реберной костью под углом в сорок пять градусов, и начал копаться в ней.

— Думай о своей девушке, — велел Эмброуз.

— О жене, — поправил Том.

— Всё равно. Просто представь её лицо.

Том представил себе лицо Перфекционистки.

— А теперь подумай о её самой привлекательной черте, — продолжил Эмброуз.

Том мысленно увидел нос Перфекционистки. Он почувствовал, как рука Эмброуза коснулась его сердца. Дышать становилось всё труднее. Врач нащупал сердце с обратной стороны, слегка сжал его, и тонкая струйка крови брызнула ему в лицо.

— Похоже, это оно, — Эмброуз потянулся к заднему карману, достал тряпку и вытер ею лицо.

— Что? Что со мной?

— Когда ты в последний раз чистил сердце?

— Никогда.

— Я так и думал, — хмыкнул Эмброуз. — Тут нужен "Стюарт".

Эмброуз редко пользовался "Стюартом", длинным, громоздким инструментом, который хранился в кузове его пикапа. Оставив Тома голым лежать на кухонном столе, Эмброуз вышел из комнаты.

Том услышал, как открылась и захлопнулась дверь. Он лежал, глядя, как его собственное сердце ритмично бьётся прямо у него на глазах.

Спустя пятнадцать минут Эмброуз вернулся с длинным металлическим ящиком. Он достал длинный, острый инструмент из нержавеющей стали — это и был "Стюарт". Эмброуз держал его двумя руками.

— Сделай глубокий вдох, — приказал он. — И вспомни ваш первый поцелуй.

Том вернулся в воспоминаниях к своей прежней квартире в подвальном помещении. Ужасное место. Особенно ненавистен был линолеум на кухне — весь в пятнах от ботинок и прожогах от сигарет. Пол, когда-то белый, превратился в серый и теперь всегда выглядел грязным.

Естественно, Перфекционистка не могла этого вынести. Однажды в среду, спустя пять дней после их первого свидания, она явилась с двумя вёдрами ярко-синей краски и двумя валиками.

— Отличная идея, — заметил Том.

Они принялись красить пол, начав с того места, где ковер переходил в линолеум. Они работали в бешеном темпе: красили, затем отступали на несколько шагов назад, снова красили и отступали. Вскоре они уперлись в заднюю стену кухни. Проблема нарисовалась в буквальном смысле. Том поднял взгляд и увидел, что Перфекционистка ему улыбается.

— И что нам делать теперь? — спросил он.

Перфекционистка просто поцеловала его. Идеально.

105. Юлия Золоторёва

Все мои друзья супергерои


Эндрю Кауфманн


Той ночью у Тома появились боли в груди. Первый раз он их почувствовал в десять часов вечера. Это была острая и продолжительная боль. Том даже скрючился от боли, но потом его отпустило. Через пару часов боль вернулась, а к утру появлялась уже каждые десять минут. Идеалистка спала, а Том знал, что ее нельзя будить. Он позвонил Амфибии.


— Привет, — сказал Том.


— Привет, — ответил Амфибия.


— А-а-а! — вдруг вскрикнул Том. Резкая боль пронзила его сердце.


— Что случилось?


— У меня в груди боль.


— Резкая и продолжительная?


— Да.


— И повторяется?


— Да!


— Она учащается?


— Интервалы уже меньше десяти минут.


— Я пришлю к тебе доктора.


— Что со мной?


— Он лучший в своем роде.


— Скажи мне, что со мной происходит!


— Твое сердце разрывается, — ответил Амфибия.


Через десять минут у двери Тома уже стоял Эмброуз, присланный Амфибией доктор.


Эмброуз обладал крепкими руками, а на его жилистых пальцах выделялись своей белизной суставы. Он вытащил какой-то красный лоскут и вытер им лицо.


— Это ты с сердцем? — спросил он Тома.


— Да.


Эмроуз снял свою кепку. Затем снова ее надел. И приподнимая брови, объявил:


— У меня не так уж много времени…


Том отошел от двери, освобождая проход.


— Где кухня? — спросил Эмброуз.


Том провел Эмброуза через гостиную и завел в кухню. Взгляд Эмброуза сразу упал на кухонный стол.


— Выдержит? — спросил Эмброуз, навалившись всем своим весом на угол стола. Затем он опустился на колени и проверил крепления под столешницей.


— Должен выдержать, — заключил он и, убирая со стола посуду, оставшуюся после завтрака, и газеты, скомандовал: «Раздевайся!»


Том начал расстегиваться.


Эмброуз указал на кухонный стол и скомандовал: «На живот».


Том забрался на стол. Линолеум, покрывавший стол, обдал холодом его голое тело. Эмброуз с характерным звуком натянул резиновую перчатку на правую руку и подставил палец к анусу Тома. Том нервно вдохнул. Эмроуз потянул пальцем вверх, и Том почувствовал, будто что-то лопнуло в его груди. Теперь Эмброуз развернул его, и Том увидел, как раскрылась его грудная клетка — открылась, словно капот автомобиля. Эмброуз приподнял ее повыше, подпер ребром под 45-градусным углом и стал в ней ковыряться.


— Подумай о своей подружке, — скомандовал Эмброуз.


— У меня жена, — сказал Том.


— Не важно, просто представь ее лицо.


Том представил лицо Идеалистки.


— Теперь представь самую красивую ее черту, — инструктировал Эмброуз.


Том мысленно разглядывал нос своей Идеалистки. Он почувствовал руку Эмброуза на своем сердце и задышал короткими вдохами. Эмброуз забрался за сердце, сжал что-то, и резкая струя крови брызнула ему в лицо.


— Похоже, в этом дело, — сказал Эмброуз и, запустив свободную руку в задний карман, достал тот же лоскуток ткани и вытер лицо.


— Что? Что это?


— Когда ты здесь в последний раз прочищал?


— Я никогда там не чистил.


— Вот именно, — сказал Эмброуз. — Для этого мне понадобится Стюарт.


Стюартом Эмброуз называл длинный, тяжелый инструмент, который он редко использовал, но всегда держал на заднем сидении своей машины. Эмброуз вышел из кухни, оставив там голого Тома одного на столе.


Том слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Эмброуза не было пятнадцать минут. Том лежал обнаженный на кухонном столе. Он приподнял голову, повернул ее вправо и стал наблюдать, как бьется его сердце. Эмброуз вернулся и принес длинный металлический ящик с инструментами. Он достал оттуда длинный острый инструмент из нержавеющей стали. Это и был Стюарт. Эмброуз держал его обеими руками.


— Сделай глубокий вдох, — сказал Эмброуз, — и вспомни, как ты впервые поцеловал ее.


Мысли Тома перенесли его в ту жуткую квартирку в подвале, в которой он раньше жил. Хуже всего в ней был линолеум на кухне. Он был истерт обувью и местами выжжен сигаретами. Давно уже не белый, посеревший, он всегда выглядел грязным.


Идеалистка терпеть его не могла. Однажды в среду, на пятый день после их первого официального свидания, она явилась с двумя банками ярко-голубой краски для пола и двумя валиками.


— Отличная идея, — поддержал Том.


И они принялись красить пол. Они начали с того места, где заканчивался ковер и начинался линолеум. Они очень быстро работали, пятясь назад. Красили перед собой, пара шагов назад, и снова красили. Через пару мгновений они уже упирались пятками в противоположную стену кухни. И оказались на крохотном пятачке, окруженные окрашенным полом. Том поднял глаза на Идеалистку, и она улыбнулась.


— Черт, что нам теперь делать? — спросил Том.


Идеалистка поцеловала его (это было идеально).

106. ЮлияК.

Той ночью Тома начали одолевать боли в груди. Первый приступ случился в десять часов вечера. Боль была продолжительная и настолько острая, что Тома скрутило пополам. Новый приступ начался через два часа, а уже к утру боль повторялась каждые десять минут. Перфекционистка спала, Том не хотел ее тревожить. Тогда он позвал Амфибию:

- Эй!

- Эй, - тихо отозвалась Амфибия.

- Ааааа, - Том застонал. Боль пронзила сердце.

- Что случилось?

- Боль в груди.

- Острая и продолжительная?

- Да.

- Повторяется часто?

- Каждые десять минут, даже чаще.

- Я позову врача.

- Что со мной?

- Врач очень хороший...

- Что со мной?! Говори!

- Похоже, серьезная проблема с сердцем, - ответила Амфибия.

Уже через десять минут прибыл врач Эмброуз. Руки у него были толстые с пухлыми пальцами и выпуклыми лоснящимися костяшками. Эмброуз достал из заднего кармана красную тряпку, вытер лицо и озадаченно спросил:

- Ты тот самый парень с сердцем?

- Да, - ответил Том.

Врач снял кепку, снова надел и, приподняв брови, небрежно сказал:

- У меня не так много времени …

Том интуитивно попятился к выходу.

- Где здесь кухня? - спросил Эмброуз.

Том провел врача через гостиную на кухню. Взгляд Эмброуза упал на кухонный стол.

- Крепкий? - наваливаясь всем весом на угол стола поинтересовался он.

Потом опустился на колени и осмотрел стол снизу.

- Сойдет, - кивнул он и начал сдвигать со стола тарелки и газеты.

- Раздевайся! – последовала команда.

Том начал расстегивать пуговицы. Указав на стол, Эмброуз продолжал командовать:

- Лицом вниз!

Раздевшись догола, Том забрался на кухонный стол и лег лицом вниз. Поверхность стола неприятно холодила. Эмброуз натянул резиновую перчатку на правую руку и быстрым движением засунул палец в задний проход Тома. От неожиданности Том ахнул. Врач аккуратно нажал на скрытый внутри механизм. Том почувствовал, как что-то щелкнуло в груди. Придерживая Тома, врач помог ему перевернуться. И Том с удивлением увидел, как грудная клетка раскрылась словно капот автомобиля. Подперев ее ребрами под углом 45 градусов, Эмброуз начал осмотр.

- Подумай о своей девушке, - приказал врач.

- О моей жене? – спросил Том

- Неважно, давай о ней. Представь ее лицо.

Том представил лицо Перфекционистки

- А теперь представь то, что тебе нравится в ней больше всего.

Том представил нос жены и в это мгновенье почувствовал на сердце руку Эмброуза. Дыхание Тома стало прерывистым. Врач ловким движением сжал сердце, и тонкая струйка крови брызнула ему в лицо.

- Похоже, что причина именно в этом, - задумчиво произнес Эмброуз.

- О чем Вы? Что со мной? – заволновался Том.

- Когда ты последний раз чистил сердце? – спросил Эмброуз

- Никогда

- Я так и понял. Тут мне не обойтись без Стюарта

Стюартом называли длинный и громоздкий инструмент. Эмброуз редко им пользовался и потому хранил в багажнике машины. Оставив Тома лежать голым на столе, врач вышел из комнаты. Том услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Эмброуза не было минут пятнадцать. Все это время Том приподнимал голову, стараясь рассмотреть как бьется сердце.

Эмброуз вернулся с продолговатым металлическим ящиком для инструментов. Поставив ящик, он извлек из него длинный острый предмет. Это и был Стюарт. Эмброуз взял инструмент двумя руками.

- Сделай глубокий вдох, - скомандовал он. - И подумай о том, как ты впервые поцеловал ее.

Том вспомнил ужасную квартиру на цокольном этаже, в которой он жил раньше. Самое страшное, что там было – это линолеум на кухне со следами от ботинок и потушенных сигарет. Из-за этого пол всегда казался грязным.

Перфекционистка не могла такое выдержать. Однажды в среду, ровно через пять дней после их знакомства, она появилась на пороге с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.

- Что ж, отличная идея, - согласился Том.

Они приступили к покраске. Начали красить с разных стороны кухни, двигаясь вглубь помещения спиной другу к другу. Работали увлеченно, быстро. Отступая на шаг назад, красили перед собой и делали следующий шаг назад. Очень скоро уперлись спиной в стену и оказались на островке как в ловушке. Том растерянно поднял глаза. Перфекционистка улыбнулась ему.

- Что же нам теперь делать?! – воскликнул Том.

В ответ она поцеловала его. Просто восхитительно.
 

107. Юля

Этой ночью Том ощутил боль в груди. Первую, острую и продолжительную, он почувствовал в 10 часов вечера. Он скрючился от боли, но она прошла. Следующая возникла двумя часами позже; к утру они приходили каждые 10 минут. Идеалистка спала, и он знал, что её нельзя тревожить. Он позвал Амфибию.

- Привет, - сказал Том.

- Привет, - сказал Амфибия.

- Охх, - выдохнул Том. Острая боль пронзила его сердце.

- Что случилось?

- Боль в груди.

- Острая и продолжительная?

- Да.

- Но повторяющаяся?

- Да!

- Всё чаще и чаще?

- Теперь чаще, чем раз в десять минут.

- Я пошлю за врачом.

- Что это?

- Он лучший из всех.

- Скажи мне, что это!

- У тебя разрывается сердце, - сказал Амфибия.

Через 10 минут Амброуз, врач Амфибии, очутился у двери Тома.

У Амброуза были крепкие руки. Пальцы мускулистые, костяшки пальцев выпуклые, и был он в изрядном подпитии. Вытащив красную тряпку из заднего кармана, он протер лицо.

- Это у тебя, парень, проблемы с сердцем? – спросил он Тома.

- Да.

Амброуз снял свою бейсболку. Надел её обратно. И приподнял брови.

- У меня нет целого дня…

Том отошел с порога.

- Где кухня? – спросил Амброуз.

Том провел Амброуза через гостиную в кухню. Амброуз бросил взгляд на кухонный стол.

- Он прочный? – спросил Амброуз, всем своим весом, опершись на угол стола. Он встал на колени и проверил шарниры под столом.

- Придется сделать это, - сказал он, и начал убирать тарелки из-под завтрака и газеты.

- Раздевайся, - скомандовал он.

Том начал расстегивать пуговицы.

Амброуз указал на кухонный стол.

- Лицом вниз, - сказал он.

Том взобрался на кухонный стол. Он был обнажен. Линолеум столешницы холодил его щеку.

Амброуз надел резиновую перчатку на правую руку. Он вставил палец в задний проход Тома. Том охнул. Амброуз остановился, и Том почувствовал хлопок в груди. Амброуз перевернул его, и Том увидел, что его грудная клетка открылась, распахнувшись, как капот в машине. Эмброуз поднял грудь Тома, подперев ее ребром под углом в сорок пять градусов. Он начал ковыряться там.

- Подумай о своей девушке, - велел Амброуз.

- О моей жене, - поправил Том.

- Неважно, просто представь её лицо.

Том представил лицо Идеалистки.

- А теперь представь её лучшую черту, - распорядился Амброуз.

Том представил нос Идеалистки. Он почувствовал руку Амброуза на своём сердце. Том задышал неглубоко. Амброуз потянулся за его сердце. Он сжал снизу, и быстрая струйка крови брызнула вверх, ударив Амброуза в лицо.

- Возможно, это оно, - сказал Амброуз, дотянулся до своего заднего кармана, достал тряпку и вытер ею лицо.

- Что? Что это?

- Когда ты в последний раз его чистил?

- Я никогда его не чистил.

- Вот именно, - сказал Амброуз. – Для этого мне нужен Стюарт.

Стюарт оказался длинным, громоздким инструментом, которым Амброуз пользовался редко и хранил в багажнике грузовика. Оставив Тома лежать голым на кухонном столе, Амброуз вышел из комнаты.

Том слышал, как открылась и закрылась дверь квартиры. Амброуза не было пятнадцать минут. Том лежал голым на кухонном столе. Он вытянул шею вниз и вправо и увидел, как бьется его сердце.

Амброуз вернулся, неся длинный металлический ящик для инструментов. Он вынул длинный, острый прибор, сделанный из нержавеющей стали. Это был Стюарт. Амброуз держал его двумя руками.

- Сделай глубокий вдох, - велел Амброуз. – И подумай о том, когда ты целовал её в первый раз.

Том представил ужасную квартиру в подвале, где он раньше жил. Самым жутким был линолеум на полу в кухне. Его покрывали следы потертостей от обуви и прожженные сигаретами места. Больше уже не белый, а серый, он всегда выглядел грязным. Идеалистка терпеть его не могла. Однажды, в среду, через пять дней после их первого официального свидания, она появилась с двумя ведрами ярко-синей краски для пола и двумя валиками.

- Превосходная идея, - отметил Том.

Они приступили за покраску пола. Начали с того места, где ковер касался линолеума. Они работали в обратном направлении в яростном темпе, красили то, что было перед ними, затем отступали назад, и закрашивали это место. В два счета их ноги коснулись задней стены кухни. Они “закрасили” себя в угол. Том поднял глаза, и Идеалистка улыбнулась.

- И что же нам теперь делать, черт побери? – поинтересовался у неё Том.

Идеалистка поцеловала его (идеально).