«Райская война» Стивена Лохеда. Дочери Скаты, мудрые, но в то же время прекрасные, окружили привязанностью всех нас. Сладчайшее удовольствие – просто побывать в ярком круге их общества. Долгие дни в усадьбе наполнились приятными событиями. Я узнал кое-что об игре на арфе от Гвенлиан, провёл много счастливых дней, рисуя на восковых дощечках вместе с Гованой, но больше всего любил играть в гвиддбвилл (1) с Гоэвиной. Что я могу сказать о дочерях Скаты? То, что для меня они были прекраснее самого светлого летнего дня, грациознее изящной лани, резвящейся на высокогорных лугах, обворожительнее покрытых зеленью долин Ши. То, что каждая из них была обаятельна, восхитительна, очаровательна, пленительна. Гоэвина… её длинные волосы, мягкие, льняные, заплетённые так же как у её матери в дюжины тонких косичек, с изящным золотым колокольчиком на конце каждой косички. Движения её – прекрасная музыка. Её ровный, царственно точёный и необыкновенно прямой нос объявлял о дворянском происхождении; благородный рот, губы с постоянным изгибом тайной улыбки выдавали скрытую чувственность. Казалось, что её карие глаза всегда немного улыбались, как если бы всё, что представало пред ними, существовало исключительно ради её личного удовольствия. Очень скоро я начал воспринимать как дар бесконечно щедрого Создателя, время, когда мы были вместе, лицом к лицу, над прямоугольной деревянной игровой доской, которая находилась у нас на коленях. А Гована: со своей склонностью смеяться, тонким умом и такими же, как у её матери, живыми синими глазами и тёмными ресницами. У неё были желтовато-коричневые волосы, а смуглая кожа привлекала как спелая ягода. Её тело – крепко сложенное, сильное и выразительное – тело танцовщицы. В те немногие дни, когда солнце освещало небо своим мимолётным ослепительным блеском, и сияние из-за своей краткости казалось ещё более великолепным, Гована и я, бывало ездили верхом вдоль пляжа у крепости. Морозный ветер обжигал нам щёки и разбрызгивал морскую пену на плащи; белые буруны набегали на чёрную гальку и забрызгивали лошадей. А ещё мы состязались в скорости: она – на серой кобыле была быстра как бросающаяся в воду чайка, я – на быстроногом чалом скакуне, перелетающем через обрушенную горную породу и выброшенные на берег водоросли. Мы мчались до тех пор, пока не выбьемся из сил. В то время мы гоняли лошадей в отдалённый конец залива, к месту, где огромные камни утёса обрушились в море. Потом мы обычно поворачивались и скакали к противоположному мысу, чтобы там слезть с лошадей и дать им отдых. Их взмыленные бока выпускали пар в расхолаживающий воздух, а мы топтались по гладким морским камням; сырой солёный воздух обжигал лёгкие. Я чувствовал горячую кровь в венах, леденящий холод на коже и нежную руку Гованы в своей руке, и я знал, что всегда буду жив под властью оживляющего прикосновения Дагды. А Дагда – Добрый Бог, его ещё называли Быстрая Надёжная Рука за безграничную широту его творческих подвигов и вечно страстную способность подкреплять всё то, чего касалась его рука. Об этом загадочном кельтском божестве и многих других в пантеоне я узнал от Гвенлиан, которая была словно Филлида(2), женщина-арфистка. Гвенлиан, чарующая своими тёмно – рыжими волосами и искрящимися изумрудными глазами; пленительная, её кожа – как молоко, а щёки и губы – румяные, красные, будто подкрашенные наперстянкой; грациозная в каждой линии, от изгиба шеи до изгиба ступни. Каждый вечер Гвенлиан своими ловкими пальцами создавала мерцающее волшебство арфы и пела нестареющие песни Альбиона: о Ллире и его несчастных детях, о непостоянной Блодейдд и её подлом предательстве, о Пвилле и его возлюбленной Рианнон, о прекрасной Арианроде, о таинственной Матонви, о Бране Блаженном, Манавиддане, Гвидионе, Придери, Дайлене, Эпоне, Доне(3) … и всех остальных. (1) Гвиддбвилл – древняя кельтская настольная игра типа шахмат. (2) Филлида – легендарная фракийская царевна. (3) зд. перечисляются герои кельтских мифов.