Субботний вечер начинался как обычно: стоял наш славный домашний тарарам. Мы ждали к ужину папу. По субботам он приходит рано, но в тот день его вызвали на родоразрешение – дети не спрашивают, когда им появиться на свет. В кухне пахло умопомрачительно – мама готовила в духовке ростбиф на косточках. Джон с дядей Дугласом засели в старом амбаре над джоновым космическим скафандром, а мы, кто был дома, слетелись на запах. … Чтобы вытурить нас с кухни, мама включила погромче второй фортепианный Брамса. Сьюзи делала кукле аппендектомию и тут же чистила морковку, поэтому морковный нож был у неё сразу и морковным ножом, и скальпелем. Роб должен был ассистировать ей в обеих операциях, но ему стало скучно. Он перебрался на пол и играл облупившимся деревянным паровозом, громко изображая железную дорогу. Малышка Колетт, серый французский пудель, не отставала от Роба и звонко тявкала. Одна из кошек спряталась за холодильником, датский дог Господин Рочестер на неё лаял. Только я вела себя как ангел, да и то потому, что притихла над домашней работой – нам задали целую уйму математики. В камине трещал огонь, я сидела рядом и уже как следует пропеклась с одной стороны, но так хорошо пригрелась, что ленилась даже перевернуться. …И тут зазвонил телефон… Она молча стояла у телефона, а Сьюзи её теребила: - Мама, мама, что? Господин Рочестер нехорошо заворчал, и Роб сказал ему таким ужасно серьёзным тоном, каким обычно говорит, когда думает, что дело серьёзное: - Господин Рочестер, пожалуйста, помолчите. - Вики, позови Дуга, - сказала мама. Ещё не стемнело. Мы пока не перешли на зимнее время, но погода уже стояла зябкая – зябкая и ветреная, как бывает перед первыми морозами. Я бежала по ломкой траве и дрожала. Не знаю, почему – потому что мёрзла, или потому что, случилось что-то плохое. Джон примерял своё творение. С самого Рождества каждую свободную минуту, когда дядя Дуглас на ногах, они вместе корпят над скафандром. В нём есть рация на космической частоте, есть кислородный баллон, есть ещё куча всего, а в шлеме – управление и рацией, и обогревом, и подачей воды, и даже аспирин (другие лекарства папа Джону не разрешает). Брат тратит на свой скафандр всё до последнего пенни – и карманные деньги, и то, что зарабатывает, когда стрижёт лужайки, или колет дрова, или даже сидит с детьми, если больше никак не заработать. Не сомневаюсь, что дядя Дуглас, хоть это и не по правилам, подкидывает ему монету-другую на разные детали вроде уплотнителей, без которых, как говорит Джон, «ну никак». Скафандр у него – что надо, на научной выставке он занял первое место во всём штате.