Рук рассказал ей, как две недели назад приплыл на грузовом судне, вышедшем из Риеки на Адриатике, в Западную Африку. То, чему он стал свидетелем по прибытии в Монровию, проще всего было описать как «наглая разгрузка оружейной контрабанды прямо среди бела дня». Торговец оружием лично присутствовал на причале, наблюдая, как тридцать тонн патронов для АК-47 и ящики с гранатометами перегружают на грузовики. Он сидел в своем «Рейндж-Ровере» и все поглядывал в сторону рубки, где в это время притаился Рук, пытавшийся не вызывать лишних подозрений. Тем не менее, когда конвой с оружием загромыхал прочь от пирса и Рук решился спуститься в кубрик, его поджидали там три головореза из команды торговца. Натянув Руку на голову мешок, они отвезли его в поместье среди холмов. Дорога заняла не меньше часа, по приезде мешок с Рука сняли, но взамен надели наручники и заперли его на конюшне, приковав в пустом стойле.

Когда стемнело, его отвели на большую лужайку рядом с желтого цвета особняком. Торговец оружием, бывший оперативник МИ-6 по имени, – во всяком случае, известный под именем, – Гордон Маккиннон, восседал за переносным деревянным столиком под гирляндой из огоньков в форме острых перчиков, опрокидывая один бокал каирпиньи[1] за другим. Рук решил не афишировать, сколько всего он успел разузнать о Маккинноне; о том, как бывший британский разведчик сказочно разбогател, организуя контрабандные поставки оружия в находящиеся под международным эмбарго африканские страны; о том, что у истоков рек крови, льющейся в Анголе, Руанде, Конго, а в последнее время и в Судане, находился именно этот загорелый рыжеволосый выпивоха.

– Присаживайся, Джеймисон Рук, – предложил контрабандист, махнув рукой в сторону деревянного табурета напротив себя. – И не делай такое удивленное лицо. Мне доложили, что на корабле Рук собственной персоной, как только ты поднялся на борт в Хорватии.

Рук молча уселся на табурет.

– Зови меня Горди, – продолжил Маккиннон и с усмешкой добавил: - Хотя думается мне, ты прекрасно знаешь, как меня звать. Что, разве не так?

Он подтолкнул бокал в сторону Рука по шершавой поверхности стола.

– Выпей, это лучшая каирпинья на всем долбаном континенте. Мой бармен из Бразилии, и кашаса – оттуда же.

Похоже, Маккиннон был слишком навеселе, чтобы помнить, что руки у гостя скованы за спиной и бокал он взять не в состоянии.

– Я все твое читаю. У тебя недурно выходит. Боно, Мик Джаггер. Билл Клинтон. Высший класс! Только вот... Тони-мать-его-Блэр? Да еще и Аслан Масхадов? Черт побери, да я ворочаю делами куда серьезнее, чем вся та параша, которую ты написал об этом чечене. Ха, Масхадов! Жаль, не я продал гранату, которой его взорвали. – Маккиннон отхлебнул из бокала, да так неудачно, что часть содержимого выплеснулась ему в лицо и потекла на рубашку от Эда Харди. Он подождал, пока подскочивший бармен заберет полупустой бокал и заменит его полным, и потребовал: – Ну, давай, пей до дна! Ведь это твоя последняя в жизни выпивка!

Он вскочил из-за стола и направил на Рука самый большой пистолет из всех, что Рук когда-либо видел, израильский «Дезерт Игл» пятидесятого калибра. Потом вдруг резко развернулся влево, прицелился и выстрелил в темноту. Сразу же за громом выстрела послышалось шипение, и яркое белое сияние, подобное вспышке молнии, только растянутой во времени, залило все вокруг. Рук обернулся. В ослепительном свете он разглядел магниевые сигнальные огни, закрепленные на столбах ограды вокруг лужайки. Маккиннон выстрелил снова. Выпущенная им пуля поразила еще один сигнальный огонь, который, взвизгнув, ожил, рассыпался искрами и кувыркнулся со столба наружу в сторону пастбища, осветив разбегающихся во все стороны лошадей, а также два самолета «Гольфстрим IV», скромно припаркованных в сторонке.

Маккиннон торжествующе воздел кулаки и огласил небо Либерии воинственным кличем. Затем прикончил очередной коктейль и полусорванным голосом доверительно сообщил Руку: – Хочешь знать, чего мне нужно? Да просто жить на пределе, по-рок-н-ролльному! Денег-то у меня хватит, чтобы купить свою собственную страну. – Тут он расхохотался: – Погоди-ка, да я ведь вроде одну уже купил? Знаешь ли, Рук, только не падай со стула, – у меня нынче завелась дипломатическая неприкосновенность. Я произведен местными в министры по делам какой-то там хрени. Кроме шуток. Могу теперь делать, что захочу, и никто даже не вякнет.

Он поднял «Дезерт Игл», сделал шаг к Руку и снова прицелился: – И вот что я делаю с теми, кто сует нос, куда не следует...

Невозмутимо глядя внутрь огромного ствола, Рук поинтересовался: – На чем там я приехал? На «Рейндж-Ровере»? Ты бы распорядился, чтоб его подогнали сюда, а то мне, кажется, уже пора.

Маккиннон угрожающе дернул пистолетом в его сторону.

– Да убери уже свою чертову пушку, ты же все равно не собираешься в меня стрелять.

– Не собираюсь? С чего бы это ты взял?

– Потому что застрелить меня можно было еще в порту, и я бы уже давно плыл себе по течению в сторону Канар. Потому что ты устроил все это свое, эээ... шоу исключительно ради моей персоны. Потому что если ты убьешь меня, кто тогда напишет о тебе репортаж, Гордон? Тебе же нужно именно это? Ну конечно! Взять хотя бы изречения, которые ты заготовил для моей статьи! «Жить по-рок-н-ролльному», «министр по делам какой-то хрени»... Просто блеск! Ведь обидно же быть таким крутым и не иметь собственного фан-клуба? Так что я здесь не для того, чтобы умереть, а чтобы сделать из тебя легенду.

[1] Каирпинья – коктейль на основе бразильского рома, кашасы.