Лексикон
Макс Берри
Отрывок

— Он приходит в себя.

— Не, у них всегда такое с глазами.

Мир был затуманен. Ощущалось давление в правом глазу. Он сказал: «Арх».

— Черт!

— Хватай …

— Слишком поздно, бросай. Уже без разницы.

— Ещё не поздно! Держи его!

Видимые ему очертания фигуры увеличились. Пахнуло алкоголем и застарелой мочой.

— Уил? Ты слышишь меня?
Он протянул руку к лицу, чтоб вычистить вон всё, что там давило.

— Держи ему … Пальцы сомкнулись на запястье.

— Уил, сейчас лицо трогать нельзя. Это важно.

— Почему он в сознании?

— Я не знаю.

— Бля, ты где-то напортачил.

— Нет. Дай-ка мне вот это.

Шуршание. Он промычал: «Хннн, хннн».

— Не двигайся!

Он почувствовал дыхание около своего уха, горячее и интимное:

– У тебя в глазном яблоке иголка. Не шевелись.

Он не шевелился. Что-то пискнуло. Что-то электронное.

— А, черт, черт!

— Что?

— Они здесь.

— Уже?

— Показывает, что двое из них. Значит, надо уходить.

— Но я уже готов.

— Ты не можешь делать это, пока он в сознании. Ты
зажаришь ему мозги.

— Я, может быть, и не зажарю.

Звук расстегивающихся застежек.

— Ты не можешь это делать пока он в сознании, и уже слишком поздно. И он, возможно, даже не тот парень.

— Если ты не помогаешь, двигай отсюда.

Тут Уил сказал: «Мне … надо … вы…сморкаться»

— Неразумно было бы сейчас сморкаться, Уил.

Тяжесть придавила ему грудь. Зрение померкло. Его
глазное яблоко слегка двигалось.

— Это может повредить.

Насечка. Низкое электронное завывание. Рельсовый
костыль внедрился ему в мозг. Он пронзительно
завопил.

— Ты сделаешь из него тост.

— Всё хорошо, Уил, всё хорошо.

— Он … ойёй, у него из глаза течет кровь.

— Уил, мне необходимо, чтоб ты ответил на несколько
вопросов. Важно, чтобы ты отвечал правдиво. Ты
понял?

— Не-ет! Не-ет! Не-ет!

— Первый вопрос. Как бы ты описал себя, ты больше
пес или кот?

— Что?

— Ну, давай, Уил! Пес или кот?

— Я никак не могу прочитать. Вот почему мы не должны
делать это, когда они в сознании.

— Отвечай на вопрос. Боль прекратится, когда ты
ответишь на все вопросы.

— Пес! — он вопил, — пес, пожалуйста, пёс!

— Он сказал пес?

— Ага. Он пытался сказать пес.

— Хорошо, очень хорошо. Один есть. Какой твой
любимый цвет?

Что-то звякнуло.

— Черт! О, черт, черт, черт!

— Что?

— Волк здесь!

— Этого не может быть!

— Всё говорит о том, что да, черт побери!

— Покажи мне!

— Голубой! — он провыл в тишину.

— Он ответил. Ты слышал?

— Да. Слышал. Кого волнует. Надо валить. Надо валить.

— Уил, придумай число от одного до ста.

— О, Господи!

— Любое число, которое тебе нравится. Давай.

— Я не знаю.

— Сосредоточься, Уил.

— Волк приближается, ты мудохаешься тут с прижизненной пробой не на том парне. Подумай, что ты
делаешь.

— Четыре. Я выбираю четыре.

— Четыре.

— Я слышал.

— Хорошо, Уил. Осталось всего два вопроса. Ты любишь
свою семью?

— Да, нет, ну это, как бы …

— Он уже на месте.

— У меня нет семьи. Я полагаю да, я имею ввиду, все
любят.

— Подожди, подожди. Хорошо. Я понял. О, Господи, это
знак.

Ещё вопрос. Почему ты это сделал?

— Что? Я не …

— Простой вопрос, Уил. Почему ты сделал это?

— Что сделал, что, что, что?

— Граница. В том смысле, что граничная линия на
примерно восьми разных сегментах. Я бы поломал
голову.

— Я не знаю, что вы имеете ввиду. Я вообще ничего не
делал, клянусь, я не делал никогда ничего ни с кем, за
исключением…, исключая…, когда я однажды был с
девушкой.

— Здесь.

— Ага, ага, окей.

Рука закрыла ему рот. Давление в глазном яблоке увеличилось, стало сосущим. Они выдавливали глазное яблоко. Нет: это было извлечение иглы. Он взвизгнул, возможно. Затем боль ушла. Руки подтолкнули его наверх. Он ничего не видел. Он оплакивал свое бедное поруганное глазное яблоко. Но оно всё ещё было на месте. Оно было на месте.