– Он начинает приходить в себя.
– Это обычная реакция глаз.
Всё было словно в тумане. На правый глаз что-то давило. От неприятного ощущения и боли он простонал: аррр.
– Блядь!
– Что за!
– Уже поздно, забей. Снимай оборудование.
– Нет, ещё есть время. Держи его.
Некое пятно перед ним стало увеличиваться. Запахло спиртом и мочой, будто толчок не смывали неделю.
– Уил? Ты меня слышишь?
Он поднял руку, чтобы убрать нечто давящее на глаз.
– Тихо, – кто-то схватил его за запястье. – Уил, не трогай лицо, это важно.
– Почему он очнулся?
– Не знаю.
– Ты накосячил где-то.
– Нет. Я сейчас сам со всем разберусь.
Он зашевелился и застонал.
– Не дёргайся. – Он почувствовал прямо возле уха чьё-то горячее дыхание. – В твоём глазном яблоке игла. Так что не двигайся.
Он замер. Что-то завибрировало, какой-то девайс.
– Чёрт! Чёрт!
– Что такое?
– Они здесь.
– Что, уже?
– Пишет, что двое. Нам надо убираться.
– Я уже начал.
– Но это нельзя делать, пока он в сознании. Ты зажаришь его мозги.
– Не факт.
Зажимы разомкнулись.
– Нельзя проводить операцию, пока он в сознании. Время вышло, и вообще, кажется, это не тот парень.
– Если не помогаешь, то хотя бы не мешай.
Уил произнёс:
– Я… я сейчас… чихну.
– Я бы не советовал сейчас чихать, Уил.
Нагрузка перешла на грудь. В глазах потемнело. Глаз слегка дёрнулся.
– Сейчас может быть больно.
Надрез. Низкий гул электричества. Гвоздь, точно тот, которым крепят рельсы к шпалам, вошёл в его мозг. Он заорал.
– Да ты его сейчас как тост зажаришь.
– Всё в норме, Уил. Всё в норме.
– У него… ай, да у него глаз кровоточит.
– Уил, сейчас ты должен ответить на парочку вопросов. Очень важно, чтобы ты отвечал честно. Ты понял?
Нет, нет, нет...
– Вопрос первый. С каким животным ты себя скорее ассоциируешь - пёс или кот?
Что за?..
– Давай, Уил. Собака или кошка?
– Не считывается. Всё потому, что это надо проводить, когда человек в отключке.
– Отвечай на вопрос. Боль прекратится, как только ты ответишь на вопросы.
Собака! – кричал он. Собака, пожалуйста, собака!
– Что? Собака?
– Ага. Он пытался сказать «собака».
– Хорошо, очень хорошо. Следующий вопрос. Твой любимый цвет?
Раздался звонок.
– Блядь! Чёрт побери!
– Что там?
– Вольф здесь!
– Не может быть.
– Судя по сообщению, он здесь, чёрт побери!
Синий! – закричал он в тишину.
– Он ответил, видишь?
– Да. Но какая разница? Надо завязывать. Мы должны уходить.
– Уил, назови число от одного до ста.
– О, господи.
– Любое число. Давай.
Я не знаю…
– Соберись, Уил.
– Сюда идёт Вольф, а ты возишься с прижизненным опытом не на том парне. Думай, что ты творишь.
Четыре, я выбираю четыре…
– Четыре.
– Видел.
– Молодец, Уил. Осталось всего два вопроса. Ты любишь свою семью?
Да, нет, в смысле..?
– Он уже слишком близко.
У меня нет… Думаю, да, в смысле да, все любят…
– Подожди, подожди. Ладно. Я понял. Боже, как-то странно.
– И последний. Почему ты сделал это?
Что? Я не…
– Это простой вопрос, Уил. Почему ты сделал это?
Что? Сделал? Что сделал? Что?
– Граница. Как в… пограничное состояние где-то на 8 отдельных сегментах. Кажется.
Я не понимаю, о чём ты, я не делал ничего, клянусь, я никогда не делал ничего плохого, кроме, только однажды, с одной девушкой…
– Всё.
– Ага. Окей.
Ему закрыли рот рукой. Давление в глазном яблоке нарастало, переходя в высасывание. Они выдавливали ему глаз. Вовсе нет, это была игла, которую извлекали. Возможно, он завопил. Затем боль прошла. Его подняли. Он ничего не видел. Потёр свой бедный измученный глаз. Тот был ещё на месте. Он был на месте.