Пожарный (Джо Хилл)


Он окончил телефонный разговор, положил трубку и посмотрел на нее.


- В чем дело? Почему ты дома?


- Там, за школой, был человек, - начала Харпер и вдруг запнулась, словно материализовавшийся страх острым обломком застрял у нее в горле.


Он уселся с ней рядом и положил руку на ее спину.


- Ну, ну,- сказал он,- все хорошо.


Напряжение отпустило ее гортань и, обретя голос, она снова начала:

- Он был на игровой площадке, шатался там, как пьяный. А потом упал и загорелся. Сгорел, как копна сена. Половина учеников школы видела это. Игровую площадку видно почти из всех классов. Весь день я занималась детьми, пережившими шок.


- Надо было мне сказать. Я бы положил трубку.


Она повернулась к нему и пристроила голову у него на груди, а он обнял ее.

- У меня в спортзале одновременно было человек сорок детей, несколько учителей и директор...Кто плакал, кто дрожал, кого рвало...а у меня было такое чувство, точно это я и плачу, и дрожу, и рвет тоже меня.


- Но ты же этого не делала.


- Нет. Я раздавала коробочки с соком. Сверхсовременное лекарство, прямо там.


- Ты сделала все, что могла, - сказал он.- Ты помогла Бог знает скольким детям пройти через самую жуткую вещь, которую им доведется когда-либо испытать в жизни. Ты же знаешь об этом? Всю свою оставшуюся жизнь они будуь помнить, как ты за ними ухаживала. Ты справилась, и теперь все это позади, а ты здесь, со мной.


Некоторое время она молчала, не двигаясь, в его объятиях. Вдыхая его, такой особенный, запах, состоящий из одеколона с ароматом сандалового дерева и кофе.


- Когда это случилось?- он выпустил ее из объятий и пристально посмотрел на нее глазами цвета миндаля.


- На первом уроке.


- А сейчас почти три часа. Ты пообедала?


- Не-а.


- Да ты что? Забыла пообедать?


- Ага.


- Давай накормим тебя чем-нибудь. Что там у нас в холодильнике? Может, закажем нам что-нибудь на дом?


- Можно просто воды, - сказала она.


- А как насчет вина?


- Это даже лучше.


Он встал и прошел к небольшому, на шесть бутылок, холодильнику для вина, стоящему на полке. По очереди разглядывая бутылки ( какой сорт вина лучше подходит к смертельному заражению?), он сказал:


- Я-то думал, эта пакость бывает только в странах, где от загрязнения не продохнуть, а реки вонют, как сточные канавы. Китай. Россия. Бывшая Коммунистическая Республика Турдистан.


- Рэйчел Мэддоу сказала, что в Детройте почти сто случаев. Она рассказывала об этом вчера вечером.



- Вот я и думал, что такое может быть только в поганых местечках, типа Чернобыля или Детройта, куда нормальные люди не потащатся. – Выстрелила пробка.- Не могу понять, зачем человеку, который уже заразился, садиться на автобус. Или на самолет.


- Может быть, они боялись, что их запрут на карантин. Для многих людей мысль о том, что тебя не пустят к тем, кого любишь, страшнее, чем сама болезнь. Никто не хочет умереть в одиночестве.


- Ну да, конечно. Зачем же умирать в одиночестве, если можно это сделать в компании? Нельзя выразить свою любовь сильнее, чем заразив всех своих близких и родных этой чертовой смертельной инфекцией.


Он поднес ей стакан золотого вина, словно чашу выжатого солнца.
- Если бы я заразился, я бы предпочел умереть, чем заразить тебя. Чем рисковать твоей жизнью. Мне кажется, мне было бы легче окончить мою собственную жизнь, зная, что делаю это, чтобы спасти других. Трудно представить себе, насколько нужно быть безответственным, чтобы переносить такую гадость, шатаясь туда-сюда.


Он подал ей стакан, ласково дотронувшись до ее пальца так, как может это сделать только человек, знающий вас наизусть. Это было одним из его достоинств - умение интуитивно чувствовать, когда именно надо заправить прядку волос ей за ухо или пригладить волосы на затылке.


- А легко заразиться этой гадостью? Она ведь передается, как грибок, да? Если мыть руки и не ходить по спортзалу босиком, ничего ведь не будет? А? Эй! Ты же не проходила мимо того мертвеца?


- Нет. – Харпер не стала утруждать себя тем, чтобы засунуть нос в стакан и вдыхать аромат французского вина, как учил ее Джейкоб, кода она была совсем молоденькой двадцатитрехлетней девушкой, пьяной от любви к нему больше, чем когда-либо от вина. В два глотка она покончила с белым Совиньоном.