— Заить кастаны узасно волновательно! — сказал Руперт, серьезно качая головой.

Ему всего четыре, и он обожает сложные слова. Няня считает, что Руперт говорит достаточно четко и хорошо (разве что ему не даются некоторые буквы), только он, конечно, не всегда может правильно вспомнить большие слова, но все равно выбирает гораздо более серьезные выражения, чем я, а мне-то уже почти шесть.

А еще он самый лучший мальчишка в мире, и мы любим друг друга больше всех на свете после мамы и папы.

Мы, как сказал Руперт, «заклюсили довогоённость», что навсегда-навсегда останемся друзьями; мы так решили в тот вечер, когда жарили каштаны.

Это была одна из самых увлекательных вещей, которую мы когда-либо делали, и нам даже позволили жарить их без взрослых! Представьте себе, и вот как это вышло.

У нас в жизни не было ни одного настолько ужасного дня.

Потому что, сами понимаете, во-первых, мама так сильно заболела. А еще должны были отмечать день рождения, и мы собирались пойти.

Сара, горничная, сказала, что не понимает, почему мы не можем все равно быть там, а няня резко возразила:

— Не пущу я их, и не думайте, не в таких обстоятельствах.

А потом добавила почти шепотом:

— Представьте только, вдруг придется посылать за ними, звать к хозяйке…

А потом она снова ушла к маме в комнаты.

Это тоже очень пугало, казалось, совсем никто не мог присмотреть за нами; мы могли бы делать все, что угодно, но все было так ужасно, что нам даже и не хотелось проказничать.

У мамы были два врача, они приходили и уходили несколько раз, а еще какая-то женщина, которую называли «няней», но она была не наша.

А наша няня не могла сидеть с нами в детской, она все запиралась у мамы, поэтому мы путались у всех под ногами.

Когда наконец-то наступил вечер, няня отправила нас в гостиную, потому что кто-то не усмотрел за камином в детской, и огонь почти угас, и велела оставаться там и вести себя хорошо, а папа пообещал, что, возможно, потом придет и посидит с нами.

Не знаю, что бы мы там делали так долго, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не научила жарить их.

(Мы точно знаем, что няня никогда не разрешила бы нам без присмотра «играть с огнем», как она наверняка назвала бы наше занятие, но в гостиную один раз заглянул папа и не запретил нам, только сказал, что мы молодцы, а Сара и кухарка тоже то и дело заходили и были очень добрые, только мало говорили и вели себя странно).

Вот так и получилось, что нам разрешили жарить каштаны в гостиной одним, и это даже кажется немного забавным, если не знать, насколько ужасный это был день.

— У нас всего два осталось, — посчитал Руперт.

Мы, конечно, съели не всю тарелку, ведь столько каштанов отскакивало прямо в огонь, когда лопалась шкурка, а нам нельзя было пытаться их вытаскивать.

Мы с Рупертом поджарили по одному для Сары, для кухарки, для няни, для папы, и, конечно, для мамы — самый крупный.