У домашнего камина (Фрэнсис И. Кромптон)


— Это так УолнЕНительно — обжаЛивать каштаны, — сказал Руперт, серьезно качая головой.


Руперту всего четыре года, но ему очень нравится произносить сложные слова. Няня рассказывает, что он выговаривает все вполне отчетливо и внятно (за исключением букв «в» и «р»), только он никак не может запомнить формы длинных слов. Тем не менее, Руперт использует их гораздо чаще, чем я, хотя мне уже почти шесть лет.


Он самый славный маленький мальчик во всем мире, и мы, на самом деле, привязаны друг к другу гораздо больше, чем к кому бы то ни было, за исключением Мамы и Папы, конечно.


Той ночью, когда жарили каштаны, мы заключили, своего рода, договор, как это называет Руперт «соглашИение», о нашей вечной дружбе.


Это одно из самых интересных занятий, которым мы когда-либо были увлечены — к тому же, нам разрешили заниматься этим без присмотра взрослых! Видите ли, это был способ хоть как-то нас занять.


Тот день — самый ужасный из всех, которые только можно вспомнить за всю нашу жизнь.
Прежде всего, потому что Мама так сильно болела. К тому же намечалась вечеринка по случаю дня рождения, на которую мы должны были отправиться.


И Сара, горничная в доме, сказала, что не видит причин запрещать нам туда пойти, на что Няня очень резко ответила:


— Могу сказать Вам с твердой уверенностью, я не намерена их отпускать.


Потом добавила другим тоном:


— Предположим лишь, что их необходимо отправить к госпоже ***.


А затем она снова ушла в комнату Мамы — дамский будуар.


Это еще одно внушающее ужас обстоятельство. Казалось, никому не было до нас никакого дела, а значит, мы могли столько всего натворить, если бы захотели; однако обстановка в доме была настолько накалена, что проказничать даже совсем не хотелось.


Раз за разом уходили и снова появлялись два доктора, они называли кого-то Нянечкой, но точно не имели в виду нашу Няню.


А наша Няня, тем временем, не могла находиться с нами в детской комнате и продолжала закрываться в будуаре Мамы — именно это и вынудило нас так вникать во все происходящее.


Наступил вечер. И поскольку в камине детской огонь едва горел, Няня, наконец, отправила нас в гостиную. Она наказала никуда оттуда не выходить и вести себя хорошо, и Папа обнадежил тем, что вот-вот придет и посидит с нами.


Я не знаю, чем бы мы там занимались столько времени, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не показала, как их обжаривать.


(Мы уверены, что Няня не разрешила бы нам заниматься столь опасным делом без присмотра взрослых и назвала бы это «игрой с огнем». Но однажды к нам заглянул Папа и вовсе не остановил нас, а только сказал, чтобы мы вели себя смирно. Еще продолжали заходить Кухарка и Сара, они также были к нам очень добры).


Собственно, так нам и позволили самим зажарить каштаны в гостиной, что даже кажется немного забавным, если не знать о причинах, омрачавших этот и без того ужасный день.
— Осталось только дУа, — сказал Руперт.


Разумеется, мы не съели все эти каштаны, поскольку многие из них, когда треснули, упали прямо в огонь, а мы и не пытались выловить их оттуда.


Мы зажарили по одному каштану для Сары, для Кухарки, для Няни и для Папы, и, конечно же, самый большой — для нашей Мамы.