In the Chimney Corner (Frances E. Crompton)
«Это клайне тоскливое занятие – залить кастаны,» - заметил Руперт, серьезно качая головой.

Руперту только четыре, но он очень любит взрослые слова. Няня считает, что он уже достаточно четко и складно говорит, ну разве что кроме шипящих и «р». Конечно, братишка не всегда может запомнить длинные слова целиком, но по сравнению со мной (хотя мне уже почти шесть) его слог более изощрен.

Он милейший мальчуган в целом мире, и мы любим друг друга больше всех на свете, не считая мамы и папы.

Мы с Рупертом, как он говорит, «плисли к согласению», что всегда будем друзьями – и это соглашение было достигнуто в ночь, когда мы жарили каштаны.

Ничего подобного с нами раньше не случалось - к тому же, нам предоставили в этом занятии полную свободу! В общем, дело было так.

За всю жизнь нельзя припомнить дня ужаснее, чем этот.

Во-первых, мама была тяжело больна. К тому же у друзей был день рожденья, на который мы должны были пойти, но так и не собрались.

Сара, наша домработница, сказала, что не видит причин, почему бы нам не отправиться туда, а няня очень резко ей ответила: «Клянусь тебе, я никуда не отпущу их сейчас, когда тут такое происходит! – и потом изменившимся голосом: - Только представь, если мы сейчас отправим их в господскую…» И она снова скрылась в маминой спальне.

Еще одна неприятность была в том, что никто не мог присматривать за нами, и мы могли бедокурить, как нам заблагорассудится, но все вокруг было настолько гнетущим, что даже озорничать не хотелось.

Потом несколько раз приходили и уходили два доктора, а с ними какая-то женщина, которую все называли нянечкой – но это была не наша няня, а наша никак не могла побыть с нами в детской – она все бегала в мамину спальню, поэтому мы путались у всех под ногами.

Наконец, когда уже наступил вечер, няня отправила нас вниз в гостиную, потому что камин в детской без присмотра взрослых почти прогорел, и попросила нас остаться там и быть хорошими детками, а папа пообещал чуть позже спуститься и посидеть с нами.

И я не знаю, что бы мы там делали столько времени, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не показала, как их жарить. (Было абсолютно ясно, что няня нам такого никогда бы не позволила и сказала бы, что это «игры с огнем». Папа же только заглянул разок и не стал нас останавливать, лишь заметил, что мы молодцы. Кук и Сара тоже периодически забегали в гостиную и были подозрительно добрыми с нами.)

Вот так и случилось, что нам разрешили без присмотра жарить каштаны прямо в гостиной – и это кажется весьма забавным, если не знать, какой же ужасный это был день.

Руперт сказал: «Осталось только два».

Конечно, мы съели не всю тарелку – много каштанов, треснув, улетало прямо в огонь, и мы даже не пытались вытащить их оттуда.

Мы пожарили по одному для Сары, для Кука, для няни и для папы и, конечно, самый большой – для мамы.