– Зарить кастаны – это осень волонительно, – сказал Руперт, серьезно покачав головой.

Руперту всего четыре года, но он большой любитель солидных слов. Он хорошо и отчетливо говорит, как утверждает няня (если не считать шипящих), только запомнить форму длинных слов у него не всегда получается; при том он использует слова куда солиднее, чем использую я, хоть мне уже и шесть.

Однако в целом свете нет более славного малыша, и мы любим друг друга сильнее всех, после мамы и папы.

Мы заключили «соглансение», как говорит Руперт, что всегда останемся друзьями; было это в ночь, когда мы жарили каштаны.

Не часто нам приходилось заниматься чем-то столь же интересным. К тому же без присмотра! Вот как всё получилось.

Это был наиужаснейший день для всех нас.

Потому что, понимаете, во-первых, мама сильно болела. А еще нас ждали на каком-то дне рождения.

И Сара, которая горничная, сказала, что не понимает, почему мы не можем все равно пойти, на что няня ответила очень резко:

– Я не позволю им уйти, когда в доме такое.

А потом она сказала совсем другим тоном:

– Вдруг хозяйка призовет их к себе…

А потом она ушла обратно в мамину гардеробную.

И в этом заключалась другая беда, что за нами совсем никто не присматривал. Мы могли бы устроить любую проказу, если бы захотели, но вокруг творился такой ужас, что нам не хотелось.

Были еще два врача, которые приходили и уходили несколько раз, и женщина, которую они звали нянечкой, хоть она и не наша няня.

А наша няня не могла оставаться с нами в детской. Она постоянно закрывалась у мамы в гардеробной, отчего нам приходилось болтаться у всех под ногами.

Наконец, когда наступил вечер, няня отправила нас вниз, в гостиную, потому что кто-то не проследил за огнем в детской и он почти погас. Няня велела не выходить и вести себя хорошо, а папа сказал, что придет посидеть с нами чуть попозже.

Не знаю, что бы мы делали там все это время, если бы Сара не принесла тарелку каштанов и не показала, как их жарить.

(Мы уверены, что няня не разрешила бы заниматься таким без присмотра, сказала бы, что мы «играем с огнем», но папа заглянул один раз и не запретил нам, только назвал нас большими молодцами, а кухарка и Сара тоже то и дело заглядывали и вели себя очень ласково, хотя как-то тихо и подозрительно.)

Вот так и получилось, что нам разрешили самим жарить каштаны в гостиной. Кажется странным, если не знать, какой ужасный это был день.

– Осталось всего два, – сказал Руперт.

Мы, конечно, не съели всю тарелку, просто многие из них, когда стреляли, выстреливали прямо в огонь, и нам негоже было бы вытаскивать их оттуда.

Мы изжарили по одному для Сары, для кухарки, для няни, для папы и, конечно, самый большой – для мамы.