Донец С.
«Место у камина» Френсис Е.Кромптон
- По плавде говоля, захватуващее это дело - залить каштаны, - произнес Руперт, с серьезным видом покачивая головой.

Хотя ему всего лишь четыре года, Руперт обожает слова внушительных размеров. По мнению нашей няни, он произносит все довольно ясно и четко, за исключением букв «р» и «ж». Только вот, разумеется, он не всегда может вспомнить верную форму больших слов, но все же пользуется словечками, по размерам куда громаднее моих, хотя мне уже почти шесть.

Как бы там ни было, Руперт самый славный мальчуган на свете, и мы, без сомнения, любим друг друга сильнее, чем кого-либо еще, конечно, после мамы и папы.

Мы заключили то, что он зовет «слаглашением», насчет того, чтобы всегда оставаться друзьями, произошло это ночью, когда я и Руперт жарили каштаны. И это оказалось самой интересной штукой, которую мы когда-либо проделывали, да и к тому же нам позволили заниматься этим в одиночку! Знаете, а по-другому никак бы и не вышло.
Тогда случился самый ужасный день из всех, что мы можем вспомнить за целую жизнь.

Ведь прежде всего, матушка сильно болела. И к тому же еще тогда проходила одна вечеринка по случаю дня рождения, на которую нам предстояло отправиться.

И Сара, наша горничная, сказала, что не видит причин, почему бы нам туда не пойти, но наша сиделка выразилась очень резко: «Смею вас заверить, я не собираюсь их отпускать, в нынешней-то ситуации», а затем произнесла другим тоном: «А теперь представьте себе, что их понадобилось прислать и отправить к хозяйке».

И после того она снова пошла в гардеробную комнату матушки.

Казалось, что ни у кого нет вовсе никакой возможности присматривать за нами, и мы смогли бы заняться любыми видами проказ, если бы пожелали, но вокруг была такая зловещая обстановка, что в нас пропала всякая охота озорничать, и именно это стало еще одним кошмарным обстоятельством этого дня.

Появлялись два доктора, которые несколько раз приходили и уходили, и еще кое-кто, кого они называли «сиделкой», только вот она не была «нашей» сиделкой.

Да к тому же "наша" сиделка не могла находиться с нами в детской, а все время закрывалась в маминой гардеробной, это и вынудило меня и Руперта вертеться у всех под ногами.

Итак, в конце концов, когда настал вечер, сиделка отвела нас вниз в гостиную, из-за того, что в детской огню позволили почти угаснуть. Она велела оставаться там и быть паиньками, а отец сообщил, что, позднее, возможно, придет и посидит вместе с нами.

И я не знаю, чем бы мы должны были там заниматься такое долгое время, если бы Сара не принесла блюдо с каштанами и не показала как их жарить.

(Мы уверены в том, что сиделка не позволила бы делать это самостоятельно, и назвала бы данное занятие «игрушками с огнем», но отец, однажды заглянув в гостиную, совершенно не стал нас останавливать, а только наказал вести себя хорошо. Повар и Сара тоже наведывались, и все они были очень добрыми, разве что какими-то странными и тихими).

Вот как дошло до того, что нам самостоятельно было дозволено жарить каштаны в гостиной. Это и в самом деле кажется немного забавным, если вот ничего не знаешь насчет этого ужасного дня.

- Тепель осталось только два, - произнес Руперт.

Разумеется, мы не съели все те каштаны, что были на блюде потому, что множество их, с треском лопалось и выскакивало прямо в огонь, а пытаться доставать их из пламени было запрещено.

Мы пожарили по одному каштану для каждого: для Сары, для повара, для сиделки, для отца и, конечно, самый большой из всех, для нашей матушки.