В уголке у камина (Фрэнсис И. Кромптон)


– Жалить кастаны дело канительское, – сказал Руперт, с серьезным видом покачав головой.


Руперту всего четыре, но он обожает важные слова. Няня считает, что он говорит довольно четко и разборчиво (за исключением «ш» и «р»), вот только не всегда запоминает формы длинных слов. Однако важности у него выходят почище моего, хотя мне почти шесть.


В общем, он самый славный малыш в мире, и мы любим друг друга больше всех на свете, после мамы и папы.


Мы заключили, как выразился Руперт, «согласение» о вечной дружбе; как раз в тот вечер мы жарили каштаны.


Это было самое интересное, что мы когда-либо делали, – да к тому же одни, с разрешения! Вот как все было.


Наступил самый ужасный день в нашей жизни.


Потому что, во-первых, разболелась мама. А мы должны были пойти на день рождения.


Сара, домработница, сказала, что не понимает, почему бы нам все-таки не пойти, а няня ответила строго-строго:


– Я не отпущу их, милочка, когда вокруг такое.


А потом добавила уже другим голосом:


– Только представь, вдруг их отправят к хозяйке дома…


И она опять ушла в мамину уборную.


Было еще кое-что страшное: за нами, похоже, вообще некому оказалось присматривать; мы могли бы от души набедокурить, если б захотели, но все было так ужасно, что у нас и желания не возникло.


Несколько раз уходили и приходили двое врачей и женщина, которую они называли сестрой, но на их сестру она похожа не была.


Няня с нами в детской посидеть не могла, они закрылись у мамы в уборной, так что мы путались у всех под ногами.


В итоге под вечер няня отправила нас в гостиную, потому что кое-кто разбомбил детскую до основания, и велела оставаться там и быть паиньками, а папа пообещал скоро прийти и присмотреть за нами.


Даже не знаю, что бы мы там так долго делали, если бы Сара не вынесла тарелку каштанов и не показала, как их жарить.


(Няня точно не разрешила бы нам заняться этим самостоятельно, сказала бы, что это «игра с огнем», но к нам заглядывал папа и не остановил нас, только сказал, что мы молодцы. Кухарка с Сарой тоже заходили, очень ласковые, но немного молчаливые и какие-то странные).


Вот так нам и разрешили самим пожарить каштаны в гостиной, что оказалось довольно весело, если не знать о самом ужасном дне.


– Осталось всего два, – сказал Руперт.


Всю тарелку мы, конечно, не съели, потому что многие каштаны, взрываясь, прыгали прямо в огонь, и мы не пытались их достать.


Мы приготовили по одному для Сары, для кухарки, для няни, для папы и, конечно, самый большой – для мамы.