— Жаг’ить каштаны очень интикуг’есно, — говорит Руперт, серьезно качая головой.

Руперту всего четыре года, но он обожает длинные слова. Няня считает, что он очень хорошо говорит (вот только картавит и не выговаривает букву «л»»), хотя иногда в длинных словах он путает слоги местами, но я вообще таких слов не произношу, а ведь мне почти шесть.

Руперт — самый милый малыш на свете, и мы очень сильно друг друга любим, почти так же, как маму и папу.

Мы, как говорит Руперт, заключили «соглашательство», что всегда будем друзьями. Это случилось как раз в тот вечер, когда мы жарили каштаны.

Как же это интересно — жарить каштаны! Мы никогда ничего подобного не делали, и надо же было такому случиться, что нам позволили пожарить каштаны без присмотра взрослых. А дело было так.

Это был самый ужасный день в нашей жизни. Во-первых, очень сильно заболела мама. А нас как раз позвали на день рожденья. И Сара — это наша горничная — сказала, что мы все равно можем пойти в гости. Но няня очень резко сказала, что она этого не позволит, а потом другим тоном добавила:
— Ведь их в любую минуту могут позвать в комнату матери…

И она снова ушла в мамину комнату.

И вот еще что было очень плохо: за нами никто не присматривал, так что мы могли бы озорничать, сколько влезет, но все было так ужасно, что нам и не хотелось.

Два доктора все время ходили туда-сюда, а еще была какая-то женщина, которую они называли «сестрой», хотя я не понял, чьей сестрой она была.

Наша няня не могла сидеть с нами в детской, она все время запиралась в комнате мамы, и так получалось, что мы путались у всех под ногами.

Поэтому, когда, наконец, наступил вечер, и огонь в камине детской почти догорел, потому что его некому было разжигать, няня отправила нас в гостиную и сказала нам хорошо себя вести, а папа сказал, что он постарается придти посидеть с нами.

Я даже не знаю, чем бы мы так долго там занимались, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не показала, как их жарить.

(Няня, конечно, нам бы такого не разрешила и сказала бы, что мы «играем с огнем», но папа только разок заглянул в гостиную и сказал, что мы молодцы, и кухарка, и Сара тоже иногда к нам заглядывали и были такие добрые-предобрые, только какие-то тихие и странные.)

Вот так вот нам и разрешили жарить каштаны в гостиной без взрослых, что могло бы показаться странным, если бы вы не знали об этом ужасном дне.
— Осталось только два, — сказал Руперт.
Мы, конечно, съели не всю тарелку, потому что многие каштаны, когда лопались, падали прямо в огонь и мы не пытались их достать.

Мы с Рупертом пожарили по каштану для Сары, и для кухарки, и для няни, и для папы и, конечно, самый большой каштан мы пожарили для мамы.