In the Chimney Corner (Frances E. Crompton)

- Жайить кастаны - невыйазимо гьюстно, - сказал Руперт, покачав серьезно головой.

Руперту всего четыре года, но он очень любит большие слова. Он выговаривает их понятно и почти правильно, как говорит Няня ( ну, кроме, «р» и «ш»), только, конечно, он не всегда точно запоминает эти слова, но использует слова намного длиннее, чем я, хотя мне почти шесть.

Кроме того, он самый милый малыш во всем мире, мы на самом деле любим друг другу так, как никто больше, после Мамы и Папы.

Мы дали друг другу слово (Руперт назвал это «согласение»), чтобы всю жизнь быть друзьями, в тот вечер, когда мы жарили каштаны.

Это было самое потрясающее из того, что мы раньше делали, - и нам разрешили самим, без взрослых, это делать! Видите ли, была причина.

Это был самый ужасный день за всю нашу жизнь.

Прежде всего потому, знаете ли, что очень сильно заболела Мама. А нас в то же время пригласили на день рождения.
И Сара, горничная, сказала, что она не понимает, почему мы не можем туда пойти , а Няня ответила очень резко:
- Знаешь, я не собираюсь их отпускать, в такой-то час.
И потом добавила совсем другим тоном:
- Просто думаю, что их могут позвать к хозяйке ...
И она снова ушла в Мамину спальню.

А еще ужасно было то, что за нами, кажется, никто не присматривал. Мы могли делать, что угодно, шалить по-всякому, но из-за того, что все было плохо, нам не хотелось ничего.

Были два доктора, которые то и дело выходили и заходили, и кто-то, кого называли нянечкой, но она не была нашей Няней.

И наша Няня не сидела с нами в детской, а закрылась в Маминой спальне, и мы болтались у всех под ногами.

Поэтому в конце концов, когда наступил вечер, Няня отослала нас вниз в гостиную, потому что кто-то совсем забыл про камин в детской и огонь совсем погас, и она сказала нам оставаться там и быть хорошими, и Папа сказал, что возможно придет и посидит с нами.

Но я не знаю, чтобы мы делали там так долго, если бы Сара не принесла нам тарелку с каштанами и не показала, как их жарить.

( Мы были уверены, что Няня ни за что бы не разрешила нам самим жарить каштаны, она называет это «играть с огнем», но Папа один раз заглянул к нам и совсем не запретил нам, только сказал, чтобы мы вели себя хорошо, и Сара, и Кухарка тоже постоянно заглядывали к нам, и были очень добры, только какие-то необычно тихие.)

Вот как случилось, что нам самим разрешили жарить каштаны в камине гостиной, и было бы совсем здорово, если бы не это ужасная причина.

- Теперь осталось только два, - сказал Руперт.

Мы, конечно, не съели все каштаны, их было очень много. Когда они выстреливали, они выстреливали прямо в огонь, и мы не вытаскивали их.

Мы пожарили каштаны для Сары, и для Кухарки, и для Няни, и для Папы, и, конечно, самый большой, для Мамы.