- Заить кастаны, - с видом знатока покачал головой Руперт, - стука плохотливая.
Брату всего четыре годика, но он обожает рассуждать по-взрослому. Няня считает, что Руперт выговаривает все буквы - кроме «ж», «ш» и «р», хотя и путается частенько в своих умнющих словечках (даже я так не говорю, а ведь мне уже почти шесть).
Но такого симпатюлечки нигде больше не сыскать, и мы любим друг друга сильно-пресильно - сильнее только маму и папу.
Мы «обвязовались» (по словам Руперта) никогда-никогда не ссориться, и случилось это в ночь, когда мы жарили каштаны.
Жуть до чего было интересно – да еще все делать самим! Сейчас я расскажу, как все получилось.
День выдался просто ужас до чего невезучий.
Во-первых, потому что маме было так плохо. А еще нас пригласили на день рождения.
И Сара (наша горничная) считала – мы все равно могли бы сходить, а няня ей ответила сердито:
- Я уже сказала – никуда они не пойдут, раз такое дело.
А потом добавила (совсем другим голосом):
- А что, если хозяйка за ними пошлет…
И ушла к маме в будуар.
И это тоже было ужасно – ни у кого, похоже, руки не доходили присмотреть за нами; шали – не хочу. Но в том-то и дело, что не хотелось, когда все кругом так ужасно.
Несколько раз приходили и уходили два доктора, и еще была женщина, которую оба звали сестрой, хотя никого из них она не называла братом.
А няня, вместо того, чтоб поиграть с нами в детской, все время запиралась у мамы в будуаре, из-за этого мы постоянно путались у всех под ногами.
И вот, когда уже совсем стемнело, няня, наконец, отправила нас в гостиную, потому что все забыли про камин в детской, и там совсем выстыло. Няня сказла, чтоб мы были умничками, и тогда папа, наверное, спуститься и посидит с нами.
Ума не приложу, как бы мы выдержали столько времени, если бы Сара не принесла тарелку каштанов и не показала бы, как их жарить.
(Мы не сомневались – няня запретить нам заниматься этим в одиночку, скажет – мы играемся с огнем, но папа один раз заглянул к нам, и Сара с кухаркой то и дело заглядывали, и совсем-совсем не ругались, только были очень тихие и печальные).
Вот так и получилось, что нам позволили самим жарить каштаны в гостиной - и все бы ничего, если бы не знать, какой это ужасный день.
- Две стуки осталось, - объявил Руперт.
Конечно, всю тарелку мы не съели – каштаны то и дело шипели и скатывались в огонь, оттуда мы их не пытались доставать.
Мы поджарили по одному - и Саре, и кухарке, и няне, и папе, и, конечно, самый большой - маме.