У камина (Френсис Е. Кромптон)


"Усьма беспокоительно это жаление каштанов", - сказал Руперт, серьёзно качая головой.


Руперту лишь четыре года, но он уже большой любитель слов подлиннее. Нянюшка считает, что он говорит очень хорошо и разборчиво (за исключением букв "в" и "р"). Конечно, Руперту не всегда удается запомнить длинное слово правильно; но он использует слова намного длиннее, чем те, которые использую я. А ведь мне уже почти шесть.


Но вообще, он самый милый мальчик во всем мире. И друг друга мы любим сильнее всех на свете...после отца и маменьки, конечно.


Мы заключили уговор или, как сказал бы Руперт, "угоуол", что мы будем друзьями всегда. Это было той ночью, когда мы жарили каштаны.


А было это очень интересно. Интереснее всего другого, чем мы когда-либо занимались. К тому же ещё и одни, без взрослых. Подумать только! Дело было так.


То был самый страшный день, какой мы только можем припомнить.


Потому что , понимаете...ну, во-первых, маменька была очень нездорова. В тот же день намечалось празднование дня рождения, на которое мы должны были отправиться.


И вот, что случилось. Сара, та, что горничная, сказала, что она не видит причин, почему бы нам не пойти на праздник, как было запланировано. На что нянюшка отвечала ей очень резко:


"Я никуда их не отпущу. И я могу сказать Вам почему".

И добавила, сменив тон:


"Что, если их позовут к госпоже...?"


И нянюшка вновь удалилась в гардеробную маменьки.


Казалось, что все вокруг были слишком заняты. Заняты настолько, что и приглядеть за нами было совсем некому. Это тоже очень пугало. Мы бы даже могли начать проказничать. Но все было так устрашающе, что проказничать и не хотелось.


Ещё было двое докторов, которые уходили и вновь возвращались. И женщина, которую все называли сестрой.


Нянюшка же , против обыкновения, была не с нами в детской, а все время оставалась в комнате с маменькой. Обстановка была слишком напряженной. И все это напряжение передалось и нам с Рупертом.


Лишь с наступлением вечера нянюшка пришла в детскую. Заметив, что огонь в камине почти угас, она отправила нас в гостиную, наказав вести себя прилежно. Отец же сказал, что, возможно, вскоре и он присоединится к нам.


И, честно признаться, даже не знаю, чем бы мы занимались в гостиной так долго, если бы Сара не принесла тарелку, полную каштанов, и не показала бы нам, как их жарить.


(Уж мы точно уверены, что нянюшка ни за что на свете не позволила бы нам заниматься такими вещами без присмотра взрослых. Она назвала бы это "играть с огнём". Но отец заглядывал в комнату и ничего не сказал, кроме того, что мы ведём себя хорошо. Повар с Сарой тоже время от времени проведывали нас. И они не сердились. Лишь были молчаливее , чем обычно, и чудны).


Вот и вся история о том, как же вышло так, что мы оказались одни в гостиной, сидящие у камина и жарящие каштаны. История была бы даже забавна, если бы не так страшна.


"Осталось лишь дуа", - сказал Руперт.



Это он говорил о каштанах. Только вы не подумайте, мы не съели целую тарелку, конечно. Просто много каштанов взорвалось. Взорвалось прямо в огонь. А мы и не старались их оттуда достать.



Мы пожарили по каштану для каждого: для Сары, для повара, для нянюшки, для отца и самый большой, разумеется, для маменьки.