В дымоходе ( Фрэнсис И. Кромптон)

- Осень волновательно залить кастаны,- сказал Руперт, серьезно кивнув головой.
Руперту всего четыре года, и он любит большие слова. Он говорит вполне четко и красиво, так сказала Сестра, за исключением шипящих и буквы «эр»; вот только он не всегда может вспомнить, как произносятся длинные слова. Зато он использует гораздо больше важных слов, чем я, а ведь мне почти шесть.
Но он – самый замечательный мальчик во всем мире, и мы любим друг друга больше всех на свете, после Мамы и Папы.
Мы всегда дружно делали то, что Руперт называет «договоленость»; так было и тем вечером, когда мы жарили каштаны.
Это было самое интересное дело, которое мы когда-либо делали, и, кроме того, нам позволили заниматься им самостоятельно! А было это так.
Был ужаснейший день всей нашей жизни.
Потому что, прежде всего, очень сильно болела Мама. А еще был день рождения, на который мы должны были пойти.
И Сара, наша горничная, сказала, что она не видит причины, по которой мы не могли бы пойти сами. Но Сестра очень резко возразила:
- Я не позволю им никуда ходить, я бы тебе порассказала, какие они шалуны.
А потом она сказала, уже другим голосом:
-Полагаю, их следует отвести к хозяйке….
И она снова ушла в комнату Мамы.
Это было ужасно, но, похоже, никому не было до нас дела; мы могли попасть в любую беду, если бы захотели. Но все было так плохо, что у нас не возникало никаких желаний.
Приходили и уходили два доктора, и еще женщина, которую они называли Сестрой, но она была не нашей Сестрой.
А наша Сестра не могла следить за нами: она проводила все время, закрывшись в Маминой комнате. И из-за этого мы постоянно путались у всех под ногами.
Наконец, когда наступил вечер, Сестра отправила нас в гостиную, потому что у кого-то кончилось терпение; и она приказала нам оставаться здесь и хорошо себя вести, а Папа сказал, что, возможно, он придет и побудет с нами немножко.
Я не знаю, что бы мы делали так долго, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не показала, как их жарить.
(Мы уверены, что Сестра не позволила бы нам этим заниматься и назвала бы все это «игрой с огнем», но Папа посмотрел на нас и не стал останавливать, только сказал, что мы – хорошие дети, а Повар и Сара приглядывали за нами, и они были очень добры, только подозрительно тихи.)
Вот так нам разрешили самим жарить каштаны в гостиной, и это было бы почти весело, если бы мы не знали, какой это ужасный день.
- Осталось только два, - сказал Руперт.
Конечно, мы съели не все каштаны, потому многие из них, когда стали лопаться, прыгали прямо в огонь, и мы не пытались их оттуда вытаскивать.
Мы поджарили каждому по каштану: Саре, и Повару, и Сестре, и Папе. И, конечно же, самый большой из всех был для Мамы.