- Жайить каштаны - это очень захватывающаяся вещь, - сказал Руперт, с серьезным видом тряхнув головой.
Руперту всего четыре, но он обожает длинные слова. Няня говорит, что у него хорошая, четкая речь (правда, "р" и "л" ему пока не даются), но в сложных словах он иногда путается. Я и то не говорю такими длинными словами, хотя мне почти шесть.

У меня очень-очень милый брат, таких, как он, не найдешь во всем мире. И любим мы друг друга сильно-сильно. Сильнее любят нас только мама с папой.

Мы с Рупертом заключили, как он сказал, "договорительство", что будем дружить всю жизнь. Как раз в тот вечер, когда жарили каштаны.
Ничего интереснее мы еще не делали, а тем более одни, без взрослых! Так все и было.

Тот день был самый ужасный в нашей жизни.
Во-первых, заболела мама. А еще мы должны были идти на день рождения.
Сара, наша горничная, сказала, что ничего страшного, если мы пойдем, а няня очень резко ответила:
- Я их не отпускаю. Разве можно сейчас?
А потом добавила каким-то другим голосом:
- Только представьте, детей позовут к госпоже, а они в гостях.

И она опять ушла в мамину комнату.

Ужасно было, что никто не мог за нами присмотреть. Проказничай - не хочу! Но из-за всего этого кошмара мы и не хотели.
Два врача то входили, то выходили из маминой комнаты, была еще какая-то сестра, но совсем не родственница.
Няня с нами не играла, она все время уходила к маме, а мы только путались у всех под ногами.
Наконец, когда стемнело, нас отправили в гостиную, потому что в камине нашей детской погас огонь. Няня наказала нам хорошо себя вести, а папа пообещал, что скоро придет и посидит с нами.
Не знаю, что бы мы делали, если бы Сара не принесла нам тарелку с каштанами и не показала, как их жарить.
(Няня точно не разрешила бы "играть с огнем", да еще и одним, без взрослых. Папа заглянул к нам один раз, не рассердился, а, наоборот, сказал, что мы хорошо себя ведем. Повар и Сара тоже заходили, были очень добрые, тихие и какие-то странные.)
Вот так и получилось, что нам разрешили самим жарить каштаны в гостиной. Даже немного смешно, если не знать всех подробностей того ужасного дня.
- Осталось только два, - сказал Руперт.
Нет, всю тарелку мы сами, разумеется, не съели, потому что много каштанов, когда лопались, падали прямо в огонь, а доставать их нам не разрешали.
Мы пожарили один каштан для Сары, один для повара, один для няни, для папы и, конечно же, самый большой - для мамы.