Alex Freeman
– Жаить каштаны так беспокойственно, – произнес Руперт, с серьезным видом качая головой.
Руперту всего четыре, но ему ужасно нравятся большие важные слова. Как говорит няня: «речь у него внятная и правильная», только он «р» и «л» не выговаривает, и не всегда помнит, как правильно произносятся эти сложные слова; но все равно разговаривает ими, не то что я, мне-то уже почти шесть лет, а у меня слова не такие сложные и красивые.
Но он самый чудесный малыш на свете, и мы с ним любим друг дружку больше всех, ну, если не считать маму и папу.
И мы всегда будем дружить, - у нас об этом есть такая, как сказал Руперт, «договоитейность». Мы так решили в тот вечер, когда жарили каштаны.
Никогда раньше у нас не было такого интересного занятия – и ещё, нам разрешили делать это совсем одним, без взрослых! Вот как это было.
Вообще-то это был очень плохой день, хуже я и не припомню.
Потому что мама в этот день сильно заболела. А нам надо было идти на чей-то день рождения.
И Сара - это наша горничная – сказала, что не понимает, почему бы нам все-таки не пойти, на что няня резко ответила:
– А я говорю – не отпущу я их, раз такие дела.
Затем добавила другим тоном:
– Только представь - ведь за ними придется посылать, если вдруг с госпожой… Если вдруг госпожа ...
И, не договорив, снова убежала в мамину спальню.
Никто не присматривал за нами, и это было очень необычно и от этого даже тревожно. Конечно, если б мы захотели, то могли поиграть во что угодно, но нам было настолько не по себе, что вовсе не хотелось озорничать.
Приехали два доктора, они всё ходили туда-сюда, и с ними тётя, которую они называли нянечкой, но это была не наша няня.
Наша няня не выходила из маминой спальни и не могла, как обычно, сидеть с нами в детской, и поэтому мы путались у всех под ногами.
И вот, наконец-то, уже вечером, няня отослала нас вниз в гостиную, потому что в детской камин почти потух, и велела нам сидеть там и быть умницами, а папа пообещал прийти попозже и посидеть с нами.
Уж не знаю, чем бы мы там занимались всё это время, если бы Сара не принесла нам тарелку каштанов и не показала бы, как их жарить.
(Уж няня-то ни за что бы не позволила нам «играть с огнем» - так она бы сказала, но папа заглянул к нам один раз и не стал запрещать, наоборот, он сказал, что мы молодцы. Наша кухарка и Сара тоже иногда заходили, и совсем не ругали нас, а разговаривали с нами непривычно тихо и ласково).
Вот так и получилось, что нам разрешили самим жарить каштаны в гостиной, и это выглядело бы довольно забавно – если только не знать про то, какой это был ужасный день.
– Остаось тойко два, - сказал Руперт.
Не подумайте, что мы съели всю тарелку, просто многие из них трескались, выпрыгивали из жаровни и падали прямо в огонь, а мы боялись вытаскивать их оттуда.
Мы пожарили всем по одному каштану – нашей кухарке, горничной Саре, няне, папе, и, конечно же, маме – самый большой.
|