У камина (Френсис Кромптон)

"Какое это осень срожное дело, жаленые каштаны", сказал Руперт, важно покачав головой.
Хотя Руперту всего лишь четыре года, ему нравятся сложные слова. Он изъясняется довольно ясно и вежливо, так говорит наша сиделка (если не принимать во внимание тот факт, что он не выговаривает буквы р и л), только вот он не может запомнить формы длинных и трудных для произношения слов, однако в своей речи использует куда более сложные слова, нежели, чем я, к слову, мне скоро исполнится шесть.
На всём белом свете не найдёшь мальчика милее его, ну и, конечно, мы любим друг друга куда больше, чем кого-либо, разумеется, после мамы с папой.
В тот вечер мы делали то, что Руперт называет "доволёность" – мы поклялись всегда дружить друг с другом; тем вечером мы жарили каштаны.
Ещё никогда прежде мы не занимались настолько увлекательным занятием, да ещё и без присмотра! И это было действительно так.
Этот был худший день, который навсегда останется в нашей памяти.
Ну, знаете, во-первых, мама сильно заболела. Потом мы должны были пойти на праздник по случаю дня рождения, но так и не попали на него.
А Сара, наша домработница, сказала, что не понимает, почему мы не можем пойти, а наша сиделка её перебила и строга сказала:
"А я скажу как есть, я не намерена позволить им пойти".
И тут же добавила, только куда уже более мягким голосом:
" А что если они пошли бы и натворили бы бед——"
Затем она снова зашла в гардеробную мамы.
А самая ужасная вещь заключалась в том, что казалось, что никто не мог присмотреть за нами; и при желании, мы могли бы так набедокурить, но всё это было настолько ужасно, что нам даже не хотелось баловаться.
Несколько раз приходили и уходили два доктора и ещё кто-то, кого они называли сиделкой, но она не была нашей сиделкой.
И ещё наша сиделка не могла быть в детской с нами, она заперлась в маминой гардеробной, поэтому мы мешались у вех под ногами.
И вот, когда наконец-то наступил вечер, наша сиделка пустила нас вниз в гостиную, и сказала нам вести себя тихо, а папа сказал, что возможно скоро придёт и посидит с нами.
Я и представить не могла, чтобы мы делали там внизу всё это время, если бы Сара не принесла тарелку каштанов и не показала бы нам, как их жарят.
(Мы были уверенны, что сиделка не разрешила бы нам жарить их самостоятельно, и уж точно назвала бы это занятие "игрой с огнём", но папа заглянув к нам один раз, не только не стал нас останавливать, а даже похвалил. Повар и Сара тоже время от времени поглядывали на нас, довольно тихие и чудаковатые, они были к нам очень добры.)
И так уж вышло, что мы жарили каштаны в гостиной самостоятельно, что казалось немного забавным, если не брать в расчёт этот кошмарный день.
"Остался только два", произнёс Руперт.
Разумеется, мы не съели всю тарелку, хотя бы потому, что большая часть каштанов во время готовки лопалась и падала прямо в огонь в камине, мы решили даже и не пытаться выудить их оттуда.
Мы приготовили по одному каштану для Сары, повара, сиделки и папы, но самый большой мы оставили для мамы.