Не успел он перебросить ногу через седло, как сзади неслышно подкатила Шивани, звонко припечатала его ладонью пониже крестца, и, крикнув «поберегись!», умчалась вдаль.


Джереми Мэттис вскочил на железного коня. В считанные секунды догнал он жену и со свистом пронесся мимо нее по улице: легкость новой рамы, плавное переключение передач наполняли его душу победным ликованием. Сбросив скорость, чтобы оглядеться по сторонам, они проскочили первый перекресток. Слегка покачиваясь из стороны в сторону — не так-то легко оказалось приноровиться к новенькому велосипеду после старого шоссейника, Джереми снова вырвался вперед.


<…>
Сегодня они наконец-то могли выбраться на трассу. Они свернули с Мэйн-стрит и, пропетляв по узкому переулку, подкатили к черному входу в кофешоп. Вся честнАя компания была в сборе: рядом со своими двухколесными друзьями стояли Марти, Гретхен и Ли.


Когда Джереми съехал на тротуар, из двери кофейни, с чашкой кофе в руках, выплыл Оуэн Терлоу.


- Недурственные колеса, - отсалютовал он в сторону велосипеда. – Похоже, я слишком щедро тебе плачу.


- Ты? Платишь? – изумилась Шивани. – А я-то думала, он преподает из чистой любви к искусству. В любом случае этот красавец оплачен моим чеком от Генерального прокурора.


Ректор отсалютовал и ей.


Остальные, в отличие от Оуэна, удовлетворились бутылками с водой и выказывали все признаки нетерпения отправиться в путь. Вскоре они оседлали велосипеды и рванули наперерез к Алам Крику. День выдался сумрачным; вяло, словно бы нехотя, моросил мелкий дождь — он ничуть не мешал им, он просто до блеска отполировал асфальт. Миль пять они вихляли и лавировали между бегунами, мамашами с колясками и собачниками, пока не выкатили за городскую черту. Теперь они мчали по холмистой равнине, раскинувшейся в самом сердце Огайо, бок о бок с рекой, прихотливо извивающейся вдоль заброшенной железной дороги.


- Эй, хорош выпендриваться, пижончик! – закряхтел во всеуслышание Оуэн.


Джереми обернулся и махнул ему рукой. Движение наполняло его такой светлой радостью, что он птицей летел по дороге, вынуждая друзей ехать все быстрее и быстрее. Он сбавил обороты, пропуская вперед Гретхен, и снова поравнялся с Шивани. Грудь ее часто и высоко вздымалась, но она не подавала и виду, что ей нелегко. Она улыбалась — от всей души.


- Ты как? – спросила она.


- Отлично.


Впоследствии он припоминал, как бурлили в нем тогда неукротимая сила и жажда скорости. Каким совершенным казалось все: и велосипеды, мчащиеся по трассе, и этот чудесный день. Легкий ветерок услужливо сдувал с его лица капли пота, и только одна, самая настырная, упорно висела на брови, под самой кромкой шлема. Он смахнул ее и в ту же секунду увидел, как из густой травы, в изобилии росшей по берегу реки, вынырнул сурок. Позже он вспоминал и это. Как зверек вскинул мордочку, почуяв их приближение.


Джереми, захваченный от удивления врасплох, продолжал ехать по инерции. А, может, надо было заорать что есть мочи? Всякий раз, когда он заново переживал то мгновение, у него перехватывало горло.


Зверек застыл. Замешкался. И вдруг — никто не успел моргнуть и глазом — дородная меховая тушка, вся сплошь жир и мускулы, метнулась им наперерез. Благополучно миновав Гретхен, сурок со всей дури влетел в колесо Шивани.