Дэвид Х. Линн
Отклонение

Едва он занес ногу над велосипедом, как Шивани прошмыгнула мимо и шлепнула его пониже спины. «Берегись», − крикнула она.

Джереми Маттис прыжком вскочил в седло. В несколько движений он настиг жену, промчавшись мимо нее по улице и не переставая дивиться легкости новой рамы, плавному переключению передач и ровному ходу шестеренок. Первый перекресток они миновали с нормальной скоростью, замедлившись для того, чтобы оглядеться по сторонам. Затем он снова вырвался вперед, слегка вильнув – удерживать равновесие было совсем не так просто, как на его стареньком туристском велике.

<...>

Только с нынешнего дня появилась реальная возможность выезжать на дорогу. Они свернули на Главную улицу и срезали путь по аллее к служебному входу в кофейню, где уже собралась небольшая группа их друзей. Там стояли Марти, Гретхен и Ли со своими велосипедами.

Не успел Джереми развернулся у тротуара, как из кофейни вышел Оуэн Турлоу с чашкой кофе. − Классные колеса, − сказал он, салютуя новому велосипеду. − Должно быть я слишком много Вам плачу.

− С каких это пор Вы вообще ему платите? − заявила Шивани. – А я думала, что он преподает только из любви к искусству. Впрочем, проверку законности действий в отношении этого дитяти мне Генпрокурор не поручал.

В ответ проректор отсалютовал и ей.

Все, кроме Оуэна, утолили жажду из бутылок с водой и горели желанием тронуться в путь. Поэтому вскоре они вновь были в седле и ехали коротким путем на Алум Крик. День был серый, вяло накрапывающий время от времени мелкий дождь освежал их, но делал тротуар скользким. Проехав менее пяти миль в случайных петляниях и объездах, они оставили позади город с его бегунами трусцой, детскими колясками и собачниками, выгуливающими своих питомцев. Теперь они летели через холмистую равнину центрального Огайо, реку, то вьющуюся рядом со старым железнодорожным полотном, то снова убегающую от него прочь.

− Эй, пижон, хватит выпендриваться, − громко проворчал Оуэн.

Джереми повернулся и помахал ему рукой. Машина, на которой он ехал, приносила ему такую чистую радость, что он, сам не осознавая этого, вырвался вперед и навязывал друзьям темп выше обычного. Он сбавил скорость, перейдя на холостой ход так, чтобы Гретхен смогла вернуться на место лидера. Когда он снова поравнялся с Шивани, та тяжело дышала, но не собиралась доставлять ему удовольствие, сознаваясь в этом. Ко всему прочему, она широко улыбалась.

− Ну как? − спросила она.

− Самое то, − ответил он. − Отлично.

Он чувствовал себя сильным и быстрым – позже он вспомнит об этом. На протяжении всего дня ритм езды был идеальным. Наслаждение было даже в том, как ветер исправно осушал его пот, за исключением одного досаждавшего ему потека высоко на лбу, прямо под краем шлема. Он смахнул его пальцем, и в этот момент заметил сурка, который неторопливо семеня, выходил из высоких трав вдоль реки. И это он тоже припомнил потом. Как тот поднял морду, в свою очередь заметив их.

Наверное, Джереми был слишком увлечен своей собственной скоростью, ритмом и внезапность происшествия − он растерялся. Закричал ли он? Мускулы в горле сжимались, когда он вспоминал этот момент.

Зверь, в свой черед, застыл. Затем, вмиг сообразив, с поразительной быстротой бросил всю массу своих перекатывающихся мышц и жира через дорогу. Увернувшись от Гретхен, он с силой врезался в спицы велосипеда Шивани.