Эко Лоуренс: Я уже была взрослой, но, каждый раз, когда я ехала в автобусе, от страха у меня потели ладони. В такси я едва дышала. Когда я вела машину, то слышала стук своего сердца и переставала различать цвета. Мое состояние было близко к полуобморочному - настолько я была уверена, что какая-нибудь машина раздавит меня. Воспоминания о лобовом столкновении имели власть надо мной на подсознательном уровне. Все стало настолько серьезно, что я уже не могла перейти улицу, боясь, что какой-нибудь водитель вдруг поедет на красный свет. Мой мир продолжал разрушаться, становясь все меньше и меньше. Так вот. Однажды мне в голову пришла мысль об идеальном способе избавиться от моих страхов. Я преодолела бы их, если бы мне только удалось подстроить автокатастрофу и выжить в ней. Если бы я смогла врезаться в другую машину и, допустим, погнуть крыло, тогда я поняла бы, что аварии со смертельным исходом случаются настолько редко, что не стоит даже переживать. Итак, я начала преследовать водителей, выискивая подходящую машину для столкновения. Идеальная авария. Всего лишь одно, идеальное, контролируемое столкновение. Когда какая-нибудь машина казалась мне подходящей для столкновения, я приближалась к ней, готовясь задеть крылом, и тут замечала ребенка на заднем сиденье. Или водитель был слишком молод, и авария лишила бы его страховки. Или же я преследовала кого-нибудь до тех пор, пока не понимала, что человек, может быть, имеет самую низкооплачиваемую работу и растяжение шейных связок – это последнее, что ему сейчас необходимо. И все-таки, смена ролей пошла на пользу моим нервам. Вместо того, чтобы ожидать, пока я стану жертвой какого-нибудь беспечного водителя, я сама превратилась в хищницу, в охотницу. Ночи напролет я проводила в поисках. Невозможно сосчитать количество людей, за которыми я следила, размышляя, следует ли мне врезáться в их машины. В итоге жертвой своего идеального столкновения я выбрала одного парня с мертвым оленем, привязанным к крыше автомобиля. Какой-то хренов убийца Бемби, парень в камуфляжной куртке и шапке-ушанке. Он вел отвратительный четырехдверный седан с прявязанным к крыше мертвым оленем, голова которого свисала на переднее стекло. В городе не так уж сложно потерять из виду мертвого оленя, поэтому я выслеживала его, находясь все время рядом, выжидая время, размышляя, как бы въехать в зад этому убийце, так, чтоб не образовать пробку на дороге, или не подвергнуть опасности остальные машины. Итак, я охочусь за ним точно так же, как он выслеживал это бедное четвероногое создание, ожидая момента для удачного выстрела. То есть, я готова покончить со своей проблемой. Я чертовски взволнованна. Проскакиваю на желтый свет, пристраиваюсь в группе машин как раз позади него, когда он поворачивает, замедляю ход, поворачиваю за ним, пропускаю несколько автомобилей вперед, чтобы он не заметил, что я уже долго видна в его зеркале заднего вида. В какой-то момент я теряю из вида этого ублюдка. Включается красный свет, но он проскакивает, сворачивает вправо и скрывается за следующим поворотом. Мои несколько месяцев слежки и мое идеальное столкновение провалены. Загорается зеленый свет, и я рвусь вслед за ним, поворачиваю за тот же угол, но он исчез. Спускаюсь к следующему кварталу, бегло просматриваю перекрестки в надежде, что где-нибудь мелькнет тело оленя, этого бедного, печального убитого оленя, но ничего нет, совсем ничего, черт побери. И никого. И представляете?! Я уже возвращалась домой, счастлива уже оттого, что мне не придется разбираться с этим неотесанным охотником по поводу его разбитой боковой панели, как вдруг замечаю своего дорогого оленя. Машина съезжает с дороги, медленно направляется к экспресс-кафе. Стекло опускается, и бородатая голова что-то рявкает в микрофон перед витриной с меню. Освещенная флуоресцентными лампами кафе, машина кажется побитой ржавчиной, исцарапанной. Большая часть машины окрашена краской цвета мочи, но дверь кабины водителя – небесно-голубая. Крышка багажника – бежевая. Я съезжаю на обочину и жду. Рука из окошка подает белый пакет, в ответ водитель протягивает бумажные деньги. Еще один рывок, и автомобиль цвета мочи, пересекая бордюр, направляется к проезжей части. Я сажусь ему на хвост, чтобы он снова не исчез. Туго затягиваю на бедрах ремень безопасности. Сердце учащенно бьется, когда мой передний бампер собирается поцеловать его в зад, делаю глубокий вдох, закрываю глаза и жму на газ. И снова – ничего. Машина резко уходит вперед, лавируя меж другими автомобилями с такой скоростью, что зад убитого оленя виляет хвостом взад и вперед у меня перед лицом. В погоне за ним я забываю о своих бездействующих руке и ноге. Забываю о том, что половина моего лица не умеет улыбаться. В погоне за ним я забываю о том, что я - сирота, что я - девушка. Олений зад убегает от меня в потоке машин, и это все, что я вижу. Впереди вверху загорается красный свет. Когда автомобиль цвета мочи притормаживает, чтоб повернуть вправо, его стоп-сигналы мигают красным. На мгновенье, пока я огибаю угол, я теряю из виду олений зад. И там, на тихой улице, где нет свидетелей и полиции, я закрываю глаза и….. ба-бах. Звук, я до сих пор помню тот звук. От времени он как будто застыл, заледенел. Передняя часть моей машины так глубоко въехала в его багажник, что мертвый олень свободно повис. Веревки порвались, и олень развалился на две части. Примерно в области брюха туша разорвалась пополам. А внутри вместо крови и внутренностей у оленя оказалось что-то белое. Белое и твердое. Бородач-водитель толчком открывает дверь и вылезает наружу. На нем огромная стеганая камуфляжная куртка. Он направляется ко мне, и уши его шапки колышутся в такт шагам. «Ваш дурацкий олень…, - говорю я, - он ненастоящий». «Конечно, ненастоящий», - отвечает парень.