Будучи взрослой, я заметила, что в автобусе у меня потеют руки. В такси я едва могла дышать. Когда я вела машину, сердце бухало у меня в ушах, и взгляд переставал различать цвета. Я почти теряла сознание. Настолько я была уверена, что какая-нибудь машина врежется в меня. Воспоминания о том лобовом столкновении на бессознательном уровне управляли мной. Ситуация стала настолько серьезной, что я не могла перейти улицу из-за страха, что какой-нибудь водитель проедет на красный свет. Мой мир рушился, становясь все теснее и теснее. Есть. Я нашла идеальный способ решения. Если бы я могла устроить аварию и выжить, тогда, может быть, это было бы началом преодоления страха. Если я просто так слегка помну бампер чужой машины. Тогда я пойму: аварии со смертельным исходом случаются так редко, что не стоит и думать о них. И я стала следить за водителями, выбирая идеальную машину для аварии. Идеальной аварии. Всего лишь одной идеальной аварии под моим контролем. Некоторые машины казались образцовыми, но когда я подъезжала достаточно близко, чтобы «поцеловаться» бамперами, то замечала сзади детское кресло. Или водитель был так молод, что авария, понятное дело, отправила бы его страховку к черту. Или преследовала кого-то до тех пор, пока не становилось ясно, что с его ужасно низко оплачиваемой работой, водителю не хватало только вывихнутых конечностей. Тем не менее, такая смена ролей помогла моим нервам. Вместо того чтобы ждать, когда меня прикончит какой-нибудь неосторожный водитель, я сама стала хищником. Охотником. Я высматривала, ночи напролет. Трудно подсчитать количество людей, которых я преследовала, пытаясь решить, врезаться в их машины или нет. Безупречный вариант подвернулся мне в виде какого-то парня с мертвым оленем, привязанным к крыше машины. Проклятый убийца олененка Бэбми, парень в куртке защитного цвета и шапке-ушанке. У него уродливый четырех-дверный Седан и убитый олень, привязанный вдоль крыши, голова оленя слегка свисает на ветровое стекло. В городе трудно упустить из вида мертвого оленя, и я держусь на расстоянии, преследую его дворами, выжидая удобного момента, выбирая идеальное место, чтобы «засадить» этому гаду-убийце. Там, где авария не помешает движению и не будет опасности для прохожих. Есть. Я преследую его, также как он выслеживал бедное четвероногое создание. Жду момента для точного выстрела. Мне кажется, я на самом деле получаю от этого кайф. Это чертовски возбуждает. Я проскальзываю на желтый свет светофоров, держусь за несколько машин позади него. Я торможу и сдаю назад, когда он поворачивает, затем сворачиваю туда же. Я позволяю нескольким машинам вклиниться между нами, чтобы он не заметил, как давно видит меня в зеркале заднего вида. В какой-то момент я теряю мерзавца. Загорается красный свет, но он не останавливается и сворачивает за угол направо. Месяцы преследования, моя идеальная авария, все пропало. Включается зеленый свет, и я срываюсь с места на его поиски. Сворачиваю за ним, но его нет. Еду вдоль квартала, изучаю дорогу на перекрестках в надежде увидеть труп оленя, этого несчастного убитого оленя, но – ничего, ни фига. Никого нет. Но слушай дальше. Я ехала домой, радостная, что, по крайней мере, мне не придется разбираться с каким-то тупым охотником из-за его разбитого заднего крыла – и вижу мертвого оленя. Машина спокойно себе стоит в стороне от проезжей части на подъезде у бистро. Окно водителя опущено, бородатая голова рычит что-то в микрофон для заказов. В люминесцентном свете огней кажется, что машина покрыта пятнами ржавчины. Краска поцарапана. Почти вся машина желтого цвета мочи, а дверь со стороны водителя – небесно голубая. Крышка багажника – светло-коричневая. Я подъезжаю ближе и жду. Рука с белым пакетом высовывается из окна обслуживания, водитель передает руке купюру. Еще удар сердца и машина цвета мочи медленно переезжает через бордюр по направлению к дороге. Я сажусь ему на хвост, пока он опять не исчез. Жестко фиксирую ремень безопасности на бедрах. Слышу, как стучит сердце, сейчас мой бампер врежется ему в зад, делаю глубокий вдох. Закрываю глаза и жму на педаль газа. И опять ни фига. Машина умчалась вперед и так быстро прорывается сквозь другие машины, что убитый олень виляет хвостатым задом из стороны в сторону перед моим носом. Гоняясь за ним, я забываю о своей искалеченной руке и ноге. Забываю, что могу улыбаться только одной половиной лица. Гоняясь за ним, я не сирота, не женщина. Виляющий зад оленя – вот все, что я вижу. Впереди загорается красный свет. Желтая машина мигает красным огоньком стоп-сигнала и тормозит, чтобы повернуть направо. На секунду олень исчезает, пока я следую за поворот. И здесь, в тихом переулке, где нет прохожих и полиции, закрываю глаза и… бабах. Звук, тот звук до сих пор еще в моей памяти, Камешек, замороженный временем. Мой бампер так глубоко въехал в его багажник, что тело оленя высвободилось. Веревки лопнули, и тело вскрылось. В области живота позвоночник переломился надвое. А внутри у оленя вместо крови и кишок что-то белое. Белая масса. Водитель распахивает дверь и выходит из машины. Бородатый. Огромная стеганая куртка защитного цвета. С каждым шагом по направлению ко мне уши его шапки взвиваются как крылья. Я бормочу: «Треклятый олень. Это чучело». Парень отвечает: «Конечно, чучело».