Время действия – год 1699-ый от Рождества Христова, место – Южная Америка. Мы в самом сердце джунглей: зелёные тени куда ни глянь, косыми лучами падает солнечный свет, одуряюще пахнет перезрелыми плодами и влажной землёй. По зарослям крадутся ягуары. Орхидеи в сАмом цвету. Где-то на заднем плане обезьянки и птички без конца издают звуки, для обезьянок и птичек вполне типичные. А вот, аккурат в середине джунглей, Затерянный Город – обширный оазис света и покоя посреди удушающего сумрака. Пирамиды, покрытые белой и красной штукатуркой; лестницы, дворики, аллеи – все прямые, как струнка. Да куда там, прямее. Поистине впечатляющая архитектура – и в такой глуши. Всюду на стенах резные изображения, всё короли да боги. А вот и наш герой, неустрашимый испанец-иезуит. Такого ни с кем не спутаешь. Глаза у него – как и полагается всякому испанскому священнику – маленькие и чёрные, словно изюм, однако в них горит какой-то особенный огонёк, какого у чинов инквизиции обыкновенно не бывает. Чёрная мантия, чёрные башмаки, распятие – всё налицо. Он коротышка, ну или, скажем так, телосложения не могучего; лицо у него оливкового цвета. А ещё ему не помешало бы побриться. Он осторожно пробирается сквозь джунгли, и когда наконец перед ним встаёт Затерянный Город, его умные маленькие глАзки расширяются. Откуда-то из-под сутаны он извлекает сложенный в квадрат кусок пергамента и разворачивает его. На пергаменте красными и синими чернилами нарисован замысловатый план. Изучив его, иезуит озирается в поисках нужного направления – и устремляется к стене, с которой грозно хмурятся вырезанные по штукатурке чудища. Они кажутся такими устрашающими, что даже лианы и орхидеи не решаются подобраться к ним поближе. Священник идёт вдоль стены: десять метров, двадцать, тридцать… и вот наконец они, Врата Ягуара. Это внушительное сооружение представляет из себя массивный мегалит, покрытый красной штукатуркой. Увенчано оно перемычкой из зеленого камня с барельефом: два ягуара в боевых стойках. Глаза и когти зверей инкрустированы золотом. Но на этом чудеса не заканчиваются... У Врат нет створок, их не заграждает никакая ржавая решётка - вообще ничего подобного. Вместо этого в них мерцает плотной стеной бледно-голубой свет; очертания легендарного города кажутся за ним размытыми. Человек с острым слухом (а испанец-иезуит как раз таков) смог бы разобрать еле слышное гудение, жужжание и потрескивание, что исходят от этого света. Ну-ка, а что это за такие неприятные кучки перед воротами? Масса изжарившихся жучков, пара-другая обуглившихся птичек, и... ей-ей, иезуиту не хочется и думать, кому принадлежал тот почерневший, скрюченный скелетик, что указует сейчас пальцем на голубой свет. Обезьяне, скорее всего, - ну и слава Богу. Иезуит всматривается в иероглифы, испещряющие одну из балок ворот, и вскоре находит искуемое: крошечную прорезь в лице какого-то божества с головой попугая. Последнее занято, по всей очевидности, то ли обезглавливанием врага, то ли удобрением бананового кустарника (всё зависит от того, насколько вы сведущи в рисуночном письме). Хорошенько изучив прорезь, иезуит достаёт из кожаного мешочка на поясе артефакт – странного вида золотой ключик, на ключ нисколько не похожий. Какими путями попал тот в руки иезуита? Быть может, испанец набрёл на легенду о нём, перелистывая страницы какого-нибудь дряхлого тома из тех, что пылятся в библиотеках Эскориала? И потом блуждал, быть может, по Новому Свету, выискивая повсюду его давно поблёкший след, подвергая себя невообразимым опасностям – и в конце концов преуспев? Мне известно не больше вашего… Затаив дыхание, иезуит вставляет ключ в прорезь в клюве бога-попугая. Тут же раздаётся высокий, пронзительный звук, и испанец понимает, что кто-то только что узнал о его вторжении. Может, этих кого-то там целая компания. Голубое мерцание сбивается и прекращается на миг. Не долго думая, иезуит одним скачком преодолевает арку ворот. Для человека в длинной сутане двигается он на удивление быстро. Не успевают его ноги коснуться мостовой за воротами, как голубой свет вспыхивает опять, и какого-то незадачливого москита постигает ужасная (хотя не сказать, что безвременная) гибель: сноп искр, и нет его. Иезуит издаёт облегченный вздох. Ему удалось-таки проникнуть в Затерянный Город. Покружив по этому небывалому нагромождению геометрических форм, он находит тенистый дворик, где бьёт фонтан и стоят каменные столы со скамьями. Он садится. На столе лежит жёсткий лист пергамента, покрытый изящными письменами. Иезуит с интересом склоняется над ним. И тут в соседнем проходе возникает тень. Подняв взгляд, испанец видит индейца-майя. Ну, этот субъект вам тоже знаком. На голове украшение из перьев, на бёдрах – юбочка из шкуры ягуара, шелковистые чёрные волосы пышно падают на виски. Нос крючком, высокие скулы. Выражение на лице сразу печальное и насмешливое, чего, в общем, можно ожидать от представителя давно сгинувшей цивилизации. Неужто иезуиту конец? Нет, потому что индеец сгибается в поклоне, да так, что зелёные перья у него на голове сгибаются и подпрыгивают, и вежливо осведомляется: – Чем могу служить тебе, о Сын Неба? Иезуит бросает взгляд на пергамент. – Думаю, «маргарита» будет в самый раз. Со льдом и солью, ладно? И да, смешай две порции. Я жду друга. – Ага, – отвечает индеец-майя и беззвучно удаляется. Бог мой, до чего ж я обожаю такие моменты! Просто млею, когда на моих глазах иллюзия и реальность так разбегаются. Представляю, каково пришлось бы гипотетическому очевидцу – тот бы подумал, наверное, что попал в какое-нибудь комедийное шоу. Знаете, как мне удаётся выживать на этой работёнке – год за годом, от одного паршивого заданию к другому (причем поддержки от начальства никакой)? У меня обострённое чувство абсурда, вот как. Ну и кроме того, у меня нет выбора.