Перевод М. Десятовой и В. Лопатки

Джеффри Дивер

«Карт-бланш»

Посвящается Яну Флемингу – человеку, научившему нас не терять веру в героев.

Примечание автора

Все события в произведении вымышлены, однако большинство упомянутых в романе организаций существует на самом деле. В мире разведки, контрразведки и шпионажа любят аббревиатуры и сокращения, поэтому, чтобы не захлебнуться в их мешанине, помещаю в конце книги краткий словарь.

Дж. Д.

«Нам необходима новая организация, чтобы координировать, направлять, контролировать и оказывать помощь гражданам угнетенных стран… Необходима полная секретность, определенная доля фанатизма, желание работать с представителями разных национальностей и полная политическая надежность. Как мне видится, подобная организация должна обладать абсолютной независимостью от Военного министерства».
Хью Далтон, министр экономической войны,
о формировании разведочно-диверсионной группы
при Управлении специальных операций Британии
в начале Второй мировой.

Воскресенье

Красный Дунай

Глава 1

Чувствуя знакомый трепет, который всегда охватывал его на этом участке пути – от Белграда на север, к Нови-Саду, – машинист тепловоза Сербской железной дороги сжал покрепче «рукоятку бдительности».
Этим маршрутом – из Греции в Белград и дальше на север – ходил с 1930-х по 1960-е знаменитый Арльбергский Восточный экспресс. Конечно, тяжеловозу, который вел машинист, было далеко до сверкающего красавца «Пасифик-231», тянущего за собой элегантные, отделанные красным деревом и латунью вагоны – спальные, вагон-ресторан и вагон с частными апартаментами, царство роскоши и сладких предвкушений. Машинист управлял потрепанным американским локомотивом, за которым громыхал вполне сносный подвижной состав, набитый под завязку самыми обыденными грузами.
И тем не менее, за каждым поворотом машинист чувствовал дыхание истории, особенно сейчас, зная, что совсем скоро покажется река. Его река.
Но тревога все равно не отпускала.
Среди вагонов до Будапешта, груженых углем, металлоломом, потребительскими товарами и лесом, находился один, который очень его беспокоил. В этом вагоне ехали бочки с МИЦ – метилизоцианатом, идущем в Венгрии на производство резины.
Машинист – пузатый, лысеющий, в поношенной фуражке и засаленном комбинезоне – уже успел наслушаться инструкций насчет опасного химиката и от своего начальника, и от неудоумка из надзора за обеспечением транспортной безопасности. Несколько лет назад в результате утечки, случившейся на заводе в индийском городе Бхопал, эта дрянь за пару дней погубила восемь тысяч человек.
Машинист, осознав ответственность задачи, не удержался все-таки от вопроса, подсказанного железнодорожным опытом и профсоюзной закалкой:

• А на моем перегоне до Будапешта чем это чревато?

Старший с чиновником обменялись начальственными взглядами, но ничего конкретного, кроме «ты там поосторожнее», не сказали.
Вдали забрезжили огни Нови-Сада, второго по величине города Сербии, и в вечерних сумерках протянулся бледной лентой Дунай. Воспетая композиторами, вошедшая в историю река на самом деле была мутной и невыразительной, и ходили по ней баржи да танкеры, а не романтические кораблики со свечами на столиках и венскими оркестрами. И все же это был Дунай, символ балканского величия, и грудь железнодорожника всегда раздувалась от гордости, когда он вел поезд по мосту.
Его река.
Он посмотрел через забрызганное стекло на убегающие рельсы, подсвеченные лобовым фонарем тепловоза «Дженерал электрик». Волноваться не о чем.
У рукоятки контроллера имелось восемь положений. Сейчас она стояла на пятой отметке, и машинист плавно перевел ее на тройку, сбрасывая скорость перед чередой поворотов. Дизель в четыре тысячи лошадиных сил зарокотал тише.
На прямом отрезке перед мостом машинист перевел рукоятку обратно на пятерку, а потом и на шестерку. Мотор загудел громче, за спиной послышалось попеременное лязганье. Машинист знал, что это всего лишь вагонные сцепки, недовольные изменением скорости, – подобный нестройный хор он слышал уже тысячу раз. Но воображение подсунуло ему другую картину: в третьем вагоне бьются друг о друга, грозя протечкой, бочки с токсичным химикатом.
«Ерунда», – успокоил он себя, сосредоточиваясь на том, чтобы держать постоянную скорость. А потом, совершенно без нужды, разве только ради собственного удовольствия, потянул клапан гудка.

Глава 2

Далекий тепловозный гудок долетел до зарослей высокой травы на вершине пригорка, где залег осторожный человек. Мимолетного взгляда хватило, чтобы понять: гудит поезд, приближающийся с юга, и он будет здесь через десять-пятнадцать минут. Не отразится ли его прибытие на рискованной операции, которая вот-вот начнется?
Человек развернулся вполоборота и рассмотрел тепловоз с длинной цепочкой вагонов в монокулярный прибор ночного видения.
Рассудив, что поезд ни ему самому, ни его планам помехой не станет, Джеймс Бонд снова навел монокуляр на гостиничный ресторан, приглядываясь к объекту в окне. Судя по количеству «застав» и «фиатов» перед большим зданием с облупившейся желтой штукатуркой, заведение пользовалось у местных популярностью.
Без двадцати восемь. Стоял ясный воскресный вечер под Нови-Садом, где Среднедунайская равнина переходит в возвышенность, которая у сербов считается гористой. Заядлый горнолыжник, Бонд полагал, в отличие от них, что горы здесь – одно название, призванное привлекать туристов. Майский воздух был сух и прохладен, как в зале похоронного бюро. Бонд предусмотрительно обулся в разношенные кожаные ботинки, обеспечивающие устойчивость в схватке и отлично подходящие для погони.
В свои тридцать он весил сто семьдесят фунтов при росте в шесть футов. Разделенные на косой пробор черные волосы падали на один глаз. Правую щеку пересекал трехдюймовый шрам.
Одежду Бонд в этот вечер тоже выбирал тщательно и в конце концов остановился на темно-зеленой куртке и непромокаемых штанах американской фирмы «5.11», лучшей среди производителей тактического снаряжения.
В сгущающихся сумерках огни на севере засияли ярче. Нови-Сад. Бонд знал, что у этого симпатичного, бурлящего жизнью города темное прошлое. Когда в январе 1942 года венгры перебили тысячи сербов и сбросили трупы в скованный льдом Дунай, город стал колыбелью партизанского движения. Сегодня Бонд прибыл предотвратить катастрофу, хоть и иного порядка, но сходную по масштабам, а возможно, даже худшую.
Вчера, в субботу, по британской разведке прокатилась волна тревоги. В челтнемском ЦПС расшифровали перехваченный электронный шепоток, согласно которому на следующей неделе где-то намечался теракт.

«встреча с ноем в офисе, подтвердить инцидент 20 вечером в пятницу, предполагаемое число жертв в несколько тысяч человек, ущемление британских интересов, передача средств согласно договоренности»

Чуть позже правительственные слухачи перехватили обрывок второго сообщения, зашифрованного по тому же алгоритму, посланного с того же телефона, однако на другой номер.

«встречаемся вечером в воскресенье в ресторане роштиль под нови-садом в 20.00. во мне 6+ футов роста, ирландский акцент»

После отправки сообщений Ирландец (сам невольно подсказавший спецслужбам подходящую кличку) телефон либо уничтожил, либо разрядил. Его сообщник Ной и второй адресат поступили, видимо, так же.
Поздним вечером в Лондоне собрались представители Объединенного комитета разведслужб и КОБРЫ – правительственного комитета по чрезвычайным ситуациям – оценивать риск «Инцидента-20», названного так по предполагаемой дате.
Достоверной информации о характере и источнике угрозы пока добыть не удалось, однако в МИ-6 полагали, что исходит она из племенных районов Афганистана, где «Аль-Каида» с приспешниками повадились нанимать исполнителей для операций в Европе. Шесть кабульских агентов объединенными усилиями пытались разузнать больше, однако сербскую линию тоже нужно было разработать. Вчера, в десять часов вечера, цепкие щупальца разворачивающихся событий дотянулись и до Бонда, который сидел в эксклюзивном закрытом ресторане на Чаринг-Кросс-роуд с красивой женщиной, утомляющей его бесконечным рассказом о тяготах жизни непризнанной художницы. Высветившееся на экране мобильного телефона СМС-сообщение гласило:

«NIACT. Позвонить НШ»

Код NIACT требовал откликнуться немедленно, независимо от времени суток. Звонок начальнику штаба позволил благополучно прервать скучный ужин, и вскоре Бонд уже следовал в Сербию по заданию второго уровня, предписывающему отыскать Ирландца и установить слежку, с закладкой «маячков» и других приборов наблюдения. В случае неудачи приказ давал ему право арестовать Ирландца и переправить либо обратно в Англию, либо на секретную базу на континенте для последующего допроса.
И вот теперь Бонд лежал в зарослях белых нарциссов, стараясь не задевать лишний раз листья этого красивого, но ядовитого первоцвета. Все свое внимание он сосредоточил на витрине ресторана «Роштиль», за которой над нетронутой тарелкой сидел Ирландец, беседуя со своим пока не установленным сообщником славянской внешности. Местный, видимо, перестраховываясь, припарковался где-то на подъездах и к ресторану подошел пешком, исключая возможность вычислить его по номеру машины.
Ирландец не осторожничал. Его недорогой «мерседес» прибыл сорок минут назад. Автомобиль с этим номером был взят сегодня в прокате за наличные на вымышленную фамилию по поддельным британским правам и паспорту. Сам объект оказался долговязым мужчиной примерно одного возраста с Бондом (может, чуть старше), ростом шесть футов два дюйма. В ресторан он вошел нелепой выворотной походкой, ставя носки врозь. Высокий лоб закрывала неровная светлая челка, острые скулы сходились трапецией у квадратного подбородка.
Бонд уже удостоверился, что этот человек и есть его объект. За два часа до назначенной встречи он зашел в ресторан выпить чашку кофе и прикрепил подслушивающее устройство на входную дверь изнутри. Объект прибыл в назначенное время и обратился к метрдотелю по-английски – громко и с расстановкой, как водится у иностранцев при общении с местными. Бонд, слушающий его с тридцати ярдов через спецприложение на своем мобильном, определил акцент как средне-ольстерский – скорее всего, Белфаст или окрестности. Больше, к сожалению, ничего расслышать не удалось: Ирландец и его местный сообщник расположились вне зоны действия «жучка».
Приставив к глазу трубку монокуляра, Бонд внимательно разглядывал противника, обращая внимание на мельчайшие подробности (как твердили инструкторы в Форт-Монктоне, «подмеченная мелочь – подмога, упущенная мелочь – провал»). От него не укрылось, что Ирландец все время начеку и не делает лишних движений. Нарисованную собеседником диаграмму он придвинул ластиком автоматического карандаша, чтобы не оставлять отпечатков. Сидя спиной к окну, он заслонял собой сообщника, поэтому подслушивающее приложение на мобильном телефоне Бонда не могло ничего считать по губам ни у того, ни у другого. В какой-то момент Ирландец вдруг резко обернулся и глянул в окно, словно что-то заподозрил. Светлые глаза смотрели безо всякого выражения. Глянул – и снова обратился к тарелке с мало интересующей его едой.
Трапеза, судя по всему, подходила к концу. Бонд осторожно спустился с пригорка и зашагал между редко растущими елями и соснами в окружении чахлого подлеска и россыпей вездесущих мелких белых цветов, минуя облупившийся указатель на сербском, французском и английском, позабавивший его еще по прибытии.

«Спа-отель и ресторан “Роштиль”
Расположен в местности, славящейся своими целебными свойствами, широко рекомендуется для санаторного лечения после хирургических операций, особенно показан при острых и хронических респираторных заболеваниях, а также анемии. Полный пансион».

У въезда на территорию ресторана Бонд завернул за угол обветшалого садового сарая, воняющего машинным маслом, бензином и мочой. За сараем его дожидались, как он их называл про себя, «товарищи».
Обычно Джеймс Бонд предпочитал действовать в одиночку, однако разработанный им план требовал участия двух местных. Они прибыли из БИА – Агентства информационной безопасности Сербии (на редкость невинное название для спецслужбы) и сейчас действовали под прикрытием, облачившись в форму местной нови-садской полиции с позолоченными значками Министерства внутренних дел.
Квадратнолицые, круглоголовые, неулыбчивые, с коротким ежиком под форменной темно-синей фуражкой, в шерстяной форме того же темно-синего оттенка. Одному было около сорока, второму – двадцать пять. Невзирая на то, что по легенде им отводилась роль сельских блюстителей порядка, вооружились они до зубов, прихватив «беретты» и уйму патронов. На заднем сиденье одолженного в полиции «фольксвагена-джетты» примостились два «калашникова» камуфляжной раскраски, «узи» и холщовый мешок с ручными осколочными гранатами – не какими-нибудь пукалками, а швейцарскими HG-85.
Бонд повернулся к старшему, но не успел открыть рот, как сзади раздались громкие хлопки. Рука сама метнулась к «вальтеру ППС», однако, развернувшись, он увидел всего-навсего младшего серба, выколачивающего ладонью сигарету из пачки. Сам бывший курильщик, Бонд всегда считал этот распространенный ритуал дурацким и бессмысленным.
О чем только этот олух думает?

• Тише! – прошептал он недовольно. – А сигареты уберите. Никакого курева.

В темных глазах мелькнуло недоумение.

• Да ладно, мой брат всегда курит на заданиях. В Сербии куда подозрительнее не курить.

По дороге сюда младший им все уши прожужжал о своем брате, бойце печально знаменитого ПСО – спецподразделения, формально принадлежащего службе государственной безопасности, а на самом деле, как прекрасно знал Бонд, использующегося в секретных военных операциях. Младший обронил ненароком (но с гордостью, а значит, намеренно), что его брат сражался с «Тиграми Аркана» – бандой головорезов, зверствовавших во время войны в Хорватии, Боснии и Косово.

• Может быть, в Белграде сигарета – обычное дело, – ответил Бонд вполголоса, – но мы сейчас на тактическом задании. Поэтому сигареты убрать.

Агент неохотно повиновался и что-то хотел сказать своему напарнику, однако передумал, видимо, вспомнив, что Бонд сносно владеет сербо-хорватским.
Бонд оглянулся на ресторан и увидел, что Ирландец уже кладет на металлическую тарелочку динары – разумеется, никаких кредиток, чтобы не вычислили. Его собеседник надевал пиджак.

• Все, пора.

Бонд повторил план действий. Они последуют за «мерседесом» Ирландца на полицейской машине, а когда он отъедет от ресторана примерно на милю, остановят, заявив, что автомобиль с такими приметами разыскивается по нови-садскому делу о наркотиках. Ирландца вежливо попросят выйти и скуют наручниками. Мобильный, бумажник и документы оставят на багажнике, а его самого посадят в стороне, лицом в противоположную от машины сторону.
Тем временем Бонд, притаившийся на заднем сиденье, выскользнет, сфотографирует документы, перекачает что сможет из телефона, осмотрит ноутбуки и багаж и прикрепит «маячки».
К тому времени Ирландец уже просечет, что у него вымогают деньги, и попробует откупиться от «полицейских». Тогда его отпустят на все четыре стороны.
Если он поедет вдвоем со своим местным подельником, план остается прежним и распространяется на обоих.

• Я уверен на девяносто процентов, что он ничего не заподозрит, – заявил Бонд. – Но если вдруг он окажет сопротивление, помните: убивать его нельзя ни в коем случае. Он нужен мне живым! Стреляйте в ведущую руку, ближе к локтю, не в плечо.

Вопреки тому, что обычно показывают в кино, ранение в плечо не менее опасно, чем ранение в живот или в грудь.
Ирландец вышел из ресторана своей выворотной походкой и, остановившись у порога, огляделся по сторонам, определяя, что изменилось, пока он был внутри. Новые машины на стоянке – насколько это существенно? Наконец, убедившись, видимо, что угрозы нет, оба сообщника уселись в «мерседес».

• Значит, двое. План прежний, – напомнил Бонд.
• Da.

Ирландец завел машину, включились фары.
Бонд нащупал свой «вальтер», уютно устроившийся в кожаной кобуре «буллард», и сел на заднее сиденье полицейского автомобиля. На полу валялась банка из-под пива. Значит, пока Бонд вел наблюдение, кто-то из «товарищей» промочил горло местным «Еленем», что в переводе с сербского – «олень». Бог с ним, с нарушением субординации, но безалаберность Бонду не понравилась. Ирландец может заподозрить неладное, если от задержавшего его полицейского будет нести пивом. В отличие от чужого самомнения и жадности, способных сослужить неплохую службу, чужую некомпетентность Бонд полагал досадной и непростительной помехой.
Сербы устроились впереди, загудел двигатель. Бонд постучал пальцем по своему коротковолновому передатчику с генератором белого шума, использующемуся для засекреченных радиопереговоров между агентами во время операций.

• Второй канал, – напомнил он сербам.
• Da-da, – со скучающим видом кивнул старший, и оба воткнули наушники.

Бонд в очередной раз спросил себя мысленно, не упустил ли он чего. При всей стремительности разворачивающейся операции он не один час провел за обдумыванием тактики. Вроде бы все возможные варианты просчитаны.
Как оказалось, кроме одного.
Ирландец не сделал того, что должен был сделать при любом раскладе.
Он не уехал.
Свернув с парковки, «мерседес» выкатил на газон у ресторана, скрытый от глаз персонала и посетителей высокой живой изгородью, и направился на восток, в сторону пустыря.

• Govno yedno, куда его понесло? – выругался младший. Все трое выскочили из машины. Старший выхватил пистолет и рванулся было вслед «мерседесу».
• Не надо! – взмахом руки остановил его Бонд.
• Он удирает! Засек нас!
• Нет. Тут что-то другое.

Ирландец явно не от погони спасался. Он ехал медленно, «мерседес» плыл по пустырю, словно лодка по тихому утреннему морю. И потом, удирать было просто некуда. Впереди путь преграждали утесы над Дунаем, железнодорожная насыпь и лес у подножия гряды Фрушка-Гора.
«Мерседес» подъехал к железнодорожным путям, ярдах в ста от наблюдающего за ним Бонда, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, остановился – капотом к ресторану, недалеко от железнодорожного депо и стрелки, на которой от главного пути ответвлялся еще один. Там злоумышленники вылезли, и Ирландец что-то вынул из багажника.
«Выбор действия диктуется намерениями противника», – повторил про себя Бонд еще одну максиму, усвоенную на лекциях в Форт-Монктоне, центре подготовки специалистов, расположенном в Госпорте.
Что же замышляет Ирландец?
Бонд снова вытащил монокуляр и, переключив его на ночное видение, навел на Ирландца. Сообщник открыл панель управления стрелочным переводом и принялся копаться в переключателях. Присмотревшись, Бонд увидел, что второй путь – старый, ржавый и заброшенный – забирает вправо и заканчивается тупиком на вершине пригорка.
Значит, саботаж. Загонят поезд на пригорок и пустят под откос. Вагоны покатятся кубарем прямо в приток Дуная.
Бонд направил монокуляр на тепловоз с составом. Вот и разгадка. В первых двух вагонах сплошной металлолом, но вот в следующих… По укрытой брезентом платформе шла надпись по-сербски «Опасность!». Приглядевшись, Бонд заметил и ромбик – повсеместно принятый знак для предупреждения спасателей в чрезвычайной ситуации о том, чем именно опасен данный груз. К несчастью, на ромбике значились высокие показатели по всем трем категориям: угроза здоровью, взрывоопасность и воспламеняемость. Буква W в нижнем углу означала, что вещество представляет опасность при взаимодействии с водой. Выходит, груз в вагоне серьезнее некуда, последствия утечки сопоставимы с ядерной катастрофой.
Поезду оставалось около трех четвертей мили до стрелки, и он уже начал набирать ход перед подъемом на мост.
Выбор действия диктуется намерениями противника.
Неизвестно, как соотносится саботаж с «Инцидентом-20» и соотносится ли вообще, но ближайшая цель определилась. Равно как и действия, которые подсказала Бонду интуиция.

• Если попытаются уйти, преградите им выезд и арестуйте. На поражение не стрелять.

Он прыгнул за руль «джетты», развернул машину в поля и огороды, откуда высматривал ресторан, и, отпустив сцепление, вдавил в пол педаль газа. Легкая машина прыгнула вперед, взревев мотором, и понеслась, сминая валежник, молодую поросль, нарциссы и кусты малины, растущей в Сербии повсюду. Собаки бросились врассыпную, в соседних домишках вспыхнули огни, местные на огородах возмущенно замахали руками.
Не обращая ни на что внимания, Бонд сосредоточился на одном: мчаться к цели, освещенной тусклым светом неполной луны и головным прожектором обреченного тепловоза, горевшим ярче ночного светила.

Глава 3

Он чувствовал тяжесть неотвратимой смерти.
Ниал Данн притаился в бурьяне, в тридцати футах от стрелки, и, прищурившись, смотрел сквозь вечерние сумерки на кабину приближающегося тепловоза. «Трагедия», – подумал он.
Начать с того, что смерть обычно означает потерю, а Данн по складу характера потерь не выносил, считая их сродни греху. Дизельные двигатели, гидронасосы, разводные мосты, электромоторы, компьютеры, конвейеры – все эти механизмы должны выполнять свою задачу с наименьшими потерями.
Смерть – это бездарно растраченная производительность.
Однако сегодня ее не избежать.
Данн обернулся на юг, где в свете головного прожектора приближающегося поезда уже заблестели рельсы, затем посмотрел по сторонам. «Мерседес» останется для машиниста незамеченным – он предусмотрительно поставлен под таким углом, чтобы было не видно из кабины тепловоза. Еще одна мастерская деталь, вписанная в разработанный Данном план операции. В ушах зазвучал голос начальства: «Это Ниал, мой проектировщик. Он настоящий гений».
Данну почудилось, что в кабине мелькнула голова машиниста. Смерть… Он поспешно отогнал непрошеную мысль.
Теперь поезду оставалось до стрелки около четырех-пяти сотен ярдов.

• Как скорость? – спросил Данн у подошедшего Альдо Карика, серба средних лет. – Нормально? По-моему, медленно.
• Нет, порядок, – ответил серб на тягучем английском. – Видишь, набирает. Порядок.

Медведеподобный Карик шумно цыкнул зубом. За обедом он заметно нервничал – не из боязни ареста или увольнения, как он сам признался, а потому что не представлял, как заначить ото всех (включая жену и двоих детей) десять тысяч евро.
Данн снова обернулся к поезду. Прикинул скорость, массу, уклон. Да, порядок. Даже если теперь кто-то попытается остановить состав – например, диспетчер из Белграда, заметивший неладное, свяжется с машинистом и велит дать полное торможение, – будет уже поздно. Поезд не успеет замедлить ход до того, как въедет на предательски переведенную стрелку.
«Иногда смерть необходима», – напомнил он себе.
Поезду оставалось три сотни ярдов до стрелки.
Полторы минуты. И тогда…
А это еще что? Данн вдруг уловил какое-то движение на огородах, неясную тень, скачущую по колдобинам прямо к железнодорожным путям.

• Видишь? – спросил он Карика.

Тот ахнул.

• Вижу. Машина! Что происходит?

Действительно, машина. В бледном свете луны Данн разглядел небольшой седан, виляющий между деревьями и штурмующий на полном ходу пригорки. Так гнать по пересеченной местности! Невероятно… Наверное, подростки развлекаются, вечно у них какие-то дурацкие игры.
Не сводя глаз с автомобиля, Данн прикинул скорость и направление. Если свихнувшийся водитель не сбавит ход, то проскочит перед самым носом поезда, но придется прыгать через пути, тут ведь нет переезда. А если машина застрянет на рельсах, тепловоз сомнет ее в лепешку, как консервную банку. Впрочем, на его планах это никак не отразится. Протаранив крошечную машинку, тепловоз все равно свернет на роковую стрелку.
Так, секунду… Что за черт? Данн только теперь разглядел, что машина полицейская. Но почему без мигалки и сирены? Угнали? Идут на самоубийство?
Водитель, как оказалось, не собирался ни останавливаться на рельсах, ни прыгать через пути.
Слетев с последнего пригорка, седан затормозил у самой насыпи, в пятидесяти ярдах от приближающегося поезда. Водитель – мужчина в темной одежде – выскочил наружу и прошел на пути. Несмотря на темноту, видно было, – не полицейский. Сигналить машинисту, чтобы затормозить поезд, он не торопился, а вместо этого спокойно присел на корточки между рельсами, прямо перед тяжеловозом, летящим на него со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час.
Отчаянный гудок прорезал вечернюю тишину, из-под колес брызнули снопы оранжевых искр.
Прямо перед носом локомотива человек взвился с рельсов и исчез в кювете.

• Что это такое? – прошептал Карик.

И тут на рельсах перед тепловозом полыхнула бело-желтая вспышка, а еще через секунду раздался хлопок – как от самодельного взрывного устройства или ручной гранаты. За первым взрывом последовал второй.
Похоже, у водителя полицейской машины имелся собственный расчет.
Сокрушающий расчеты Данна.
Нет, это не полицейский и не самоубийца. Это какой-то спецагент, обладающий опытом подрывных работ. Первым взрывом выбило костыли, которыми рельсы крепятся к шпалам, вторым – сдвинуло свободный теперь рельс чуть внутрь, убирая его из-под левых передних колес.
Карик что-то пробормотал себе под нос на сербском. Данн, не обращая на него внимания, смотрел на дрожащий диск головного прожектора. С диким скрежетом и грохотом локомотив и весь тяжеленный состав, сойдя с пути, пропахали колесами голую землю и щебенку, взметая клубы густой пыли.

Глава 4

Бонд смотрел из кювета, как состав замедляет ход, зарываясь колесами в мягкую землю и выбрасывая фонтаны песка и щебня. Выждав немного, он вылез из укрытия оценить обстановку.
Соображать, как предотвратить катастрофу и не дать токсичному веществу вылиться в Дунай, пришлось в считанные минуты. Остановив машину у путей, он схватил две гранаты, припасенные сербами, и подложил их на рельсы.
Бонд потер плечо – шальной осколок рассек рукав куртки.
Как он и рассчитывал, тепловоз и вагоны не перевернулись и не посыпались в реку. Он спустил поезд с рельсов там, где было удобнее ему, – на ровной поверхности, а не на косогоре, как хотел Ирландец.
С шипением и скрежетом состав, наконец, остановился – недалеко от Ирландца и его сообщника, скрытых от Бонда облаком пыли и дыма.

• Говорит первый, – сообщил он в коротковолновый переговорник. – Вы на месте? – Молчание. – Вы на месте? Отвечайте!
• Поезд сошел с рельсов! – донесся наконец сквозь треск в наушнике голос старшего серба. – Видели? Вы где?
• Слушайте меня внимательно.
• Что случилось?
• Тихо! Времени мало. Думаю, они попытаются взорвать или прострелить контейнеры; другого способа разлить токсичное содержимое нет. Я отгоню их выстрелами к машине. Подкараульте «мерседес» на том пустыре у ресторана, прострелите им колеса и не выпускайте.
• Надо брать их сейчас!
• Нет! Только у ресторана, до этого не пытайтесь. В «мерседесе» им не удастся занять оборону, останется только сдаться. Как поняли?

Передатчик заглох.
Черт. Бонд поспешил сквозь пыльную тучу к третьему вагону – тому самому, где стояли, дожидаясь, когда их вскроют, бочки с опасным веществом.

***

Ниал Данн прокручивал в голове произошедшее. Он знал, что, возможно, придется импровизировать, но предугадать подобного предупреждающего удара от неизвестного противника не мог никак.
Данн осторожно выглянул из укрытия – плотных зарослей неподалеку от того места, где остановился, отдуваясь, свистя и хрипя, тепловоз. Где-то там, в темноте, за облаком пыли и дыма, притаился враг. А может, его размазало по рельсам. Или он сбежал.
Закинув рюкзак на плечо, Данн обогнул тепловоз и двинулся по противоположной стороне, укрываясь за сошедшими с рельс вагонами от непрошеного гостя – если, конечно, тот еще жив и никуда не делся.
Грызущая его тревога, как ни странно, отпустила. Смерти удалось избежать. Он, конечно, настраивался, собирался с духом (желание начальства – закон), но с посторонним вмешательством все разрешилось само собой.
Обходя локомотив, Данн невольно залюбовался громоздкой махиной. Американец, «Дэш 8-40B» производства «Дженерал электрик», старый, потрепанный, как и большинство тепловозов на Балканах, но по-прежнему красивый. Четыре тысячи лошадей. Стальные листы, колеса, клапаны, подшипники, пружины, трубки и шланги – прекрасные, элегантные в своей функциональной лаконичности. Как хорошо, что…
Из раздумий его выбило появление ковыляющего навстречу человека, зовущего на помощь. Машинист. Данн ответил двумя выстрелами в голову.
Как хорошо, что удалось избежать самого страшного, и он не стал причиной гибели этой чудесной машины. Он погладил бок локовотива, как отец гладит по голове заболевшего сына, у которого только что спал жар. Через несколько месяцев тепловоз снова будет бегать по рельсам.
Вскинув рюкзак повыше на плечо, Ниал Данн проскользнул между вагонами, собираясь приступить к работе.

Глава 5

Два выстрела, которые услышал Бонд, не задели вагон с опасным грузом – Бонд прикрывал его с тридцати ярдов. Скорее всего, жертвами стали машинист с помощником.
И тут в облаке пыли показался Ирландец. Сжимая черный пистолет, злоумышленник шагал между двумя вставшими под углом друг к другу вагонами с металлоломом, прицепленными сразу за тепловозом. За плечом у него висел рюкзак – судя по всему, полный, то есть, если террорист собирался взорвать контейнеры с токсичным веществом, то взрывчатку он еще не подложил.
Прицелившись, Бонд выпустил две пули под ноги Ирландцу, отгоняя того обратно к «мерседесу». Противник подскочил от неожиданности и поспешно скрылся, пригибаясь.
Бонд глянул на пути с противоположной стороны, ближней к ресторану, – и стиснул зубы. Сербы не выполнили приказ. Вместо этого они захватили у депо славянского подручного Ирландца и, повалив на землю, стянули ему запястья нейлоновыми наручниками. Теперь оба двигались к поезду.
Безалаберность…
Бонд вскочил на ноги и, пригибаясь, побежал навстречу.
Рюкзак теперь стоял на земле, в зарослях бурьяна у самого тепловоза, и за ним кто-то прятался. Пригибаясь, сербы осторожно продвигались вперед.
Рюкзак, конечно, Ирландца. А вот прячется за ним точно не он. Скорее всего, там тело машиниста.

• Нет, – прошептал Бонд в переговорник. – Это ловушка! Вы меня слышите?

Но старший серб не слушал. С криком: «Ne mrdaj! Ни с места!» – он шагнул вперед.
В этот момент Ирландец высунулся из кабины локомотива и выстрелил ему в голову. Серб упал как подкошенный.
Его напарник, решив, что стреляют с земли, из-за рюкзака, разрядил свой автомат в мертвое тело машиниста.

• Opasnost! – крикнул Бонд.

Но было поздно. Ирландец снова высунулся из кабины и прострелил младшему сербу правую руку у самого локтя. Тот выронил автомат и с криком повалился навзничь.
Спрыгнув с поезда, Ирландец дал с полдюжины выстрелов в сторону Бонда, который открыл ответный огонь, целя по ногам. Не попал. Ирландец сунул пистолет в кобуру, вскинул на плечо рюкзак и потащил младшего серба к «мерседесу». Оба исчезли.
Бонд метнулся к «джетте», прыгнул за руль и дал по газам. Через пять минут, перелетев через пригорок, он затормозил на пустыре за рестораном «Роштиль». Там царила паника, посетители и персонал в ужасе разбегались. «Мерседеса» не было видно. Зато стало ясно, что Ирландец пристрелил не только старшего серба, но и своего местного подельника. Тот со связанными руками лежал ничком – мертвый.
Выскочив из «джетты», Бонд обыскал тело, однако Ирландец успел сам пройтись по карманам, вытащив и бумажник, и все остальное. Тогда Бонд достал свои солнечные очки «Окли» и, протерев стекло дочиста, прижал к нему большой и указательный пальцы убитого. Снова усевшись за руль «джетты», он помчался догонять «мерседес», выжимая семьдесят миль в час на петляющей, усеянной выбоинами дороге.
Через несколько минут на обочине впереди что-то мелькнуло в лучах фар. Бонд резко нажал на тормоз, не обращая внимания на то, что хвост заносит, и остановился, пустив клубы дыма, в нескольких ярдах от младшего серба. Выйдя из машины, агент склонился над трясущимся и подвывающим парнем. Рана в руке оказалась серьезной, он потерял много крови. Одна нога была разута, и на пальце не хватало ногтя. Ирландец его пытал.
Открыв складной нож, Бонд острым, как бритва, лезвием разрезал на парне рубашку и получившимся бинтом замотал ему руку, а потом затянул повязку валявшейся неподалеку палкой.

• Куда он отправился? – спросил Бонд, наклоняясь над сербом и отирая испарину с его лба.

Тот, глотнув ртом воздух, что-то забормотал на сербо-хорватском, корчась от невыносимой боли, затем узнав Бонда, проговорил:

• Позвоните брату… Вы должны отвезти меня в больницу.
• Мне нужно знать, куда он отправился.
• Я ничего не сказал. Он пытался… Но я про вас ни слова.

Разумеется, парень выложил Ирландцу все подчистую, но это сейчас неважно.

• Куда он поехал? – повторил Бонд.
• В больницу… Отвезите меня, я все скажу.
• Выкладывай, или через пять минут тебе конец, – ровным голосом проговорил Бонд, ослабляя повязку. Кровь хлынула ручьем.

Парень сморгнул слезы.

• Сволочь!.. Ладно. Он спрашивал, как выехать на скоростную магистраль Е-75. Она ведет в Венгрию. На север отправился. Пожалуйста, прошу вас!

Бонд снова затянул повязку. Ни на какой север Ирландец, конечно же, не едет. Такому умному и расчетливому тактику не нужны указания. Бонд почувствовал в противнике родственную преданность делу. Наверняка еще до прибытия в Сербию он выучил наизусть всю карту окрестностей Нови-Сада и сейчас двинется на юг по Двадцать первому шоссе – единственной ближайшей крупной дороге, на Белград или под Белград, откуда его заберут.
Обыскав карманы серба, Бонд вытащил мобильный и набрал экстренный номер – 112. Когда в трубке раздался женский голос, установил телефон на землю у губ парня и помчался обратно к «джетте». Выжимая предельную на ухабистой дороге скорость, он весь ушел в сложный танец руля и педалей.
На крутом повороте машину занесло на встречную. Показавшаяся впереди большая фура с кириллическим логотипом, сердито загудев, ушла в сторону, и Бонд, разминувшись с ней буквально в дюйме, вильнул обратно на свою полосу. Во что бы то ни стало надо догнать Ирландца – единственную ниточку, ведущую к Ною и тысячам жертв намеченной на пятницу катастрофы.
Через пять минут на подъезде к Двадцать первому шоссе Бонд замедлил ход. Впереди мигали оранжевые вспышки, к небу, застилая луну и звезды, поднимались клубы черного дыма. Вскоре стало видно место аварии. Не вписавшись в крутой поворот, Ирландец выехал на широкую, заросшую травой обочину, оказавшуюся на самом деле никакой не обочиной. Полоска кустарника скрывала крутой обрыв, на дне которого теперь и покоилась перевернутая машина с горящим капотом.
Подъехав ближе, Бонд заглушил мотор и вышел, а потом, вытащив «вальтер», полубегом, полускользя, спустился вниз, оглядываясь в поисках возможной опасности. У машины он остановился. Ирландец был мертв – висел вниз головой, пристегнутый ремнем безопасности. На потолок салона капала кровь.
Щуря глаза от дыма, Бонд выбил водительское стекло, чтобы вытащить труп. Обыщет, возьмет мобильный и все остальное, что найдется по карманам, а потом вскроет багажник и заберет чемодан с ноутбуками.
Истошное завывание сирен вдалеке стало громче. Бонд оглянулся на дорогу. Пожарные в нескольких милях отсюда, скоро доберутся. Быстрее! Над капотом, распространяя вонючий дым, бушевало пламя.
Бонд принялся перепиливать ножом ремень и вдруг спохватился: «Пожарные? Так быстро?»
Странно. Полиция, да, само собой. Но пожарные?
Ухватив труп за окровавленные волосы, он повернул ему голову.
Не Ирландец. Бонд взглянул на куртку. Та же самая надпись на кириллице, что и на фуре, с которой он едва не столкнулся. Значит, Ирландец остановил фуру, перерезал горло водителю, пристегнул его ремнем к водительскому креслу и столкнул с обрыва, а потом вызывал полицию, чтобы создать затор на дороге и притормозить погоню.
Рюкзак и все остальное из багажника он, без сомнения, вынул. Однако на перевернутый потолок у заднего сиденья высыпались какие-то бумажные клочки. Бонд сгреб их и сунул в карман, уворачиваясь от языков пламени. Затем вскарабкался бегом по склону к «джетте» и погнал в сторону Двадцать первого шоссе, прочь от приближающихся мигалок и сирен.
По дороге он выудил из кармана мобильный. Внешне тот напоминал «айфон», но был побольше размером и напичкан оптическими, аудио и прочими полезными приспособлениями. Сим-карт в аппарате было две: одна, чтобы регистрировать на официальное или неофициальное прикрытие агента, а вторая – секретная, с сотнями приложений и шифровальных программ.
(Поскольку телефон разработали в отделе «Кью», какой-то остряк в конторе на следующий же день окрестил его «ай-кью-фоном»).
Открыв приложение и установив приоритетную связь с центром слежения ЦПС, Бонд продиктовал голосовым вводом описание желтой фуры. Компьютер в Челтнеме автоматически определит местонахождение агента и расходящиеся оттуда возможные маршруты, затем настроит спутник на вычисление подходящего по приметам грузовика в соответствующей зоне и установит слежку.
Через пять минут телефон загудел. Отлично. Бонд посмотрел на экран.
Однако сообщение оказалось не от ищеек, а от Билла Таннера, начальника штаба в организации, где служил Бонд. Заголовок «СРОЧНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ» означал тревогу.
Посматривая то на экран, то на шоссе, Бонд прочел:
«Перехвачено ЦПС: сербский оперативник, поступивший под твое начало по “Инциденту-20” по дороге в больницу скончался. Обвиняешься в неоказании помощи. У сербов приказ о твоем аресте. Снимайся немедленно».

Понедельник

Мусорщик

Глава 6

Проспав три с половиной часа, Джеймс Бонд проснулся в семь утра в своей квартире в Челси от электронного писка будильника в мобильном. Взгляд уперся в белый потолок маленькой спальни. Дважды моргнув, Бонд, превозмогая боль в плече, голове и коленях, скатился с двуспальной кровати, подгоняемый желанием поскорее напасть на след Ирландца и Ноя.
Одежда, в которой он ездил в Нови-Сад, валялась на паркете. Подобрав ее, Бонд сунул тактическое обмундирование в тренировочную сумку, а остальные вещи – в корзину для грязного белья, облегчая задачу Мэй – чудесной домработнице-шотландке, которая трижды в неделю приходила налаживать его быт. Еще не хватало, чтобы она подбирала за ним барахло.
Не одеваясь, он прошествовал в ванную, включил самый горячий, чтобы едва можно было терпеть, душ и принялся тереть кожу мылом без запаха. Затем, переключив на холодную, постоял, сколько смог, под ледяными струями, вышел и вытерся насухо, попутно разглядывая вчерашние повреждения. Два больших баклажанно-фиолетовых синяка на ноге, несколько ссадин и на плече царапина от осколка. Ничего серьезного.
Брился он тяжелой безопасной бритвой с двойным лезвием и ручкой из буйволиного рога. Причем пользовался этим изысканным прибором, предпочитая его одноразовым пластмассовым станкам, не из экологических соображений, а потому что его лезвие брило чище – и требовало в обращении определенного мастерства. Джеймс Бонд любил ставить себе препятствия даже в мелочах.
К четверти восьмого он уже был одет – в темно-синий костюм «Канали» с белой сорочкой из си-айлендского хлопка и шелковым галстуком винного цвета (сорочка и галстук «Тернбулл энд Эссер»). На ногах – черные ботинки, без шнурков; их он признавал только в бойцовской обуви, либо когда операция требовала передать другому агенту сообщение с помощью условленным образом завязанных шнурков.
На запястье скользнул браслет стальных тридцатичетырехмиллиметровых «Ролекс-ойстер-перпечуал», ничем, кроме окошка с датой, не обремененных. Лунные фазы и время прилива в Саутгемптоне Бонда не интересовали. Как наверняка и большинство населения Земли.
Чаще всего Бонд ходил на завтрак (самую любимую из всех трапез) в небольшой отельчик на соседней Понт-стрит. Иногда готовил себе сам одно из немногих блюд, которые умел состряпать из кухонных запасов: яичницу-болтунью с ирландским маслом. К дымящимся сгусткам прилагался бекон и хрустящий тост из непросеянной муки, тоже с ирландским маслом и апельсиновым джемом.
Однако сегодня, поскольку «Инцидент-20» требовал немедленных действий, было не до завтрака. Бонд просто сварил себе обжигающе крепкого ямайского кофе «Блю Маунтин» и выпил его из фарфоровой чашки под «Радио-4», включенное, чтобы узнать, попали ли вчерашние погибшие и сошедший с рельсов поезд в международные новости. Судя по всему, не попали.
Бумажник и наличные в карманах, ключи от машины тоже. Осталось взять со стола целлофановый пакет с привезенными из Сербии уликами и запертый стальной ящик с оружием и патронами, которые в пределах Великобритании Бонд не имел законного права носить.
Он сбежал по лестнице на первый этаж своей квартиры – перестроенной из двух просторных конюшен – и, открыв дверь, вышел в гараж. В тесном помещении еле хватало места для двух автомобилей, запасных шин и инструментов. Бонд уселся за руль «бентли-континенталя GT», характерного гранитно-серого цвета с густо-черным кожаным салоном.
Турбированный двенадцатицилиндровый двигатель ответил ровным урчанием. Поставив рычаг на первую передачу, Бонд плавно выехал на дорогу, оставив в гараже второй автомобиль, не такой мощный и более норовистый, однако не уступающий первому в элегантности – «Ягуар Е-type» 1960 года выпуска, отцовское наследство.
Лавируя в потоке машин, Бонд катил на север вместе с десятками тысяч других водителей, разъезжающихся по офисам и начинающих новую трудовую неделю. Впрочем, сам Бонд в тривиальный образ лондонского служащего не вписывался.
Как и его работодатели.
Три года назад Джеймс Бонд сидел за серым столом в монументальном сером здании Министерства обороны на улице Уайтхолл, из окна которого виднелось небо – вовсе не серое, а голубое, будто высокогорное шотландское озеро ярким летним днем. Уйдя из резерва ВМФ и не имея ни малейшего желания заниматься счетами в «Саатчи и Саатчи» или подбивать баланс в Национальном Вестминстерском банке, он позвонил бывшему приятелю по фехтовальной команде колледжа Феттес, и тот надоумил его податься в военную разведку.
Насидевшись над аналитическими отчетами, одновременно и занудными, и крайне важными, он поинтересовался у начальника, есть ли вероятность получить более живую работу.
И вскоре получил загадочное послание, написанное от руки, не электронное, с приглашением на обед в «Трэвеллерс-клуб» на Пэлл-Мэлл.
В назначенный день Бонда проводили в обеденный зал и усадили за столик в углу напротив солидного мужчины лет шестидесяти пяти, отрекомендовавшегося как Адмирал. Серый его костюм идеально подходил к глазам. Брыластые щеки, россыпь родимых пятен на макушке, просвечивающих сквозь зачесанные назад редеющие пегие с проседью волосы. Адмирал встретил Бонда пристальным немигающим взглядом, в котором не было ни вызова, ни презрения, ни чрезмерной оценки. Бонд выдержал этот взгляд без труда – того, кому доводилось и убивать, и смотреть в лицо смерти, взглядом не испугаешь. Однако он понимал, что мысли этого человека для него потемки.
Обошлись без рукопожатия.
Принесли меню. Бонд заказал палтуса на пару под голландским соусом, с вареным картофелем и спаржей. Адмирал выбрал печеные на гриле почки с беконом.

• Вина? – спросил он Бонда.
• Да, пожалуй.
• Выбирайте.
• Думаю, бургундского. «Кот-де-Бон» или «Шабли»?
• Может быть, «Пюлиньи» Алекса Гамбала?
• Отлично.

Бутылку принесли тотчас же. Продемонстрировав этикетку, официант налил немного в бокал Бонда. Вино было отменное – оттенка бледного масла, с земляными нотами, идеальной температуры, не переохлажденное. Бонд пригубил, кивнул одобрительно, и бокалы наполнили до половины.

• Мы оба с вами бывшие военные, – хрипловатым голосом начал Адмирал, когда официант удалился. – Разговоры о погоде нам ни к чему. Я пригласил вас, чтобы предложить работу.
• Я так и полагал, сэр, – ответил Бонд. «Сэр» добавился сам собой, помимо его воли.
• Вам, наверное, известно принятое в «Трэвеллерс» правило – не трясти рабочими документами. Боюсь, нам придется его нарушить. – Старик вытащил из нагрудного кармана конверт и передал его Бонду. – Своего рода подписка о неразглашении государственной тайны.
• Но я уже подписывал…
• Разумеется. Для военной разведки, – оборвал его старик. – Эта позубастее. Ознакомьтесь.

Бонд ознакомился. Да, определенно позубастее.

• Если вы не заинтересованы подписывать, то давайте продолжим обед, обсудим недавние выборы, ловлю форели в северных реках, или как треклятые новозеландцы снова обыграли нас на прошлой неделе, – и разойдемся по своим конторам, – приподняв кустистую бровь, предложил Адмирал.

После секундного раздумья Бонд поставил под документом росчерк и вернул бумагу собеседнику. Документ исчез.
Еще глоток вина.

• Вы слышали об Управлении специальных операций? – поинтересовался Адмирал.
• Да, слышал.

Еще бы. Среди немногочисленных кумиров Бонда Уинстон Черчилль занимал почетное место. Военная и репортерская молодость, проведенная на Кубе и в Судане, внушила Черчиллю большое уважение к партизанским отрядам, поэтому позже, когда разразилась Вторая мировая, они с министром экономической войны Хью Далтоном создали УСО, чтобы вооружать партизан и десантировать британских разведчиков и диверсантов. Так называемая «тайная армия Черчилля» ощутимо подорвала фашистские силы.

• Хорошая контора, – промолвил Адмирал и добавил сварливо: – Только ее прикрыли после войны. Межведомственные нестыковки, организационные проблемы, междоусобица с МИ-6 и Уайтхоллом… – Он отпил вина, и в разговоре наступила пауза. Оба собеседника занялись едой, отменное качество которой Бонд не преминул похвалить. – Да, здешний шеф-повар знает, что делает, – пробурчал старик. – На американское телевидение не рвется. Вам известно, как образовались «Пятерка» и «Шестерка»?
• Да, сэр, я много о них читал.

В 1909 году, ввиду опасений по поводу войны с Германией и внедрения немецких шпионов (опасений, навеянных, как ни странно, остросюжетными романами), Адмиралтейство и Министерство сухопутных войск сформировали Бюро секретной службы. Однако вскоре Бюро распалось на Пятый отдел Управления военной разведки (МИ-5), занимающийся внутренней безопасностью, и на Шестой отдел (он же МИ-6), ведающий вопросами внешней разведки. «Шестерка» завоевала со временем статус старейшей в мире непрерывно действующей разведывательной организации, как ни пытались китайцы этот статус оспорить.

• Тогда скажите, что их объединяет?

Бонд растерянно промолчал.

• Благовидная непричастность, – буркнул старик. – И «Пятерка», и «Шестерка» изначально создавались «отрезанными ломтями», чтобы ни короне, ни премьер-министру, ни Кабинету, ни Министерству сухопутных войск не пришлось марать руки в таком грязном деле, как шпионаж. Отсюда все беды. С «Пятерки» и «Шестерки» не сводят глаз. Подрихтованные досье, вторжение в частную жизнь, политический шпионаж, слухи о незаконной точечной ликвидации… Всем подавай прозрачность. И, разумеется, никому нет дела, что война давно ведется другими методами, и противник не играет по правилам. – Еще глоток вина. – В некоторых кругах есть мнение, что нам тоже пора сменить правила игры. Особенно после одиннадцатого сентября и седьмого июля.
• Итак, если я правильно понимаю, – начал Бонд, – вы говорите о создании организации, подобной УСО, но при этом не принадлежащей ни «Пятерке», ни «Шестерке», ни Министерству обороны.

Адмирал разглядывал Бонда в упор.

• Я читал рапорты о ваших боевых успехах – принадлежность к резерву ВМФ не помешала вам сражаться в передовых сухопутных частях. Пришлось поднапрячься, наверное. – Холодные глаза смотрели пристально. – Насколько я понимаю, вы провели в тылу ряд операций не самого официального характера. Вашими стараниями некоторым подрывным планам врага так и не суждено было осуществиться.

Бонд собирался сделать еще глоток «Пюлиньи-Монтраше», вершины жизненного пути винограда «шардоне», однако, услышав слова старика, поставил бокал. Откуда у старого вояки такие подробности?

• В десантниках, умеющих управляться со штыком и винтовкой, у нас недостатка нет, – продолжал старик негромким ровным голосом. – Но не всегда от них есть толк в других, скажем так, более тонких делах. И напротив, у нас имеется уйма талантливых агентов из «Пятерки» и «Шестерки», великолепно разбирающихся… – он показал взглядом на бокал, стоящий перед Бондом, – …в оттенках нот «Кот-де-Бон» и «Кот-де-Нюи» и говорящих по-французски не менее бегло, чем по-арабски, но при этом теряющих сознание при виде крови – как своей, так и чужой. – Стальные глаза впились в Бонда. – Вы представляете собой довольно редкое сочетание достоинств. – Адмирал опустил вилку с ножом на тарелку из костяного фарфора. – Теперь к вашему вопросу.
• Моему?
• Да, о новом Управлении специальных операций. Ваша догадка верна. По сути, оно уже существует. Хотите стать его сотрудником?
• Да, – ответил Бонд, не раздумывая. – Хотя сперва мне следовало бы спросить, чем именно оно занимается.

Адмирал ответил не сразу, словно хотел добиться максимальной чеканности своих слов.

• Наша задача проста. Мы защищаем Родину – чего бы это ни стоило.

Глава 7

И вот теперь, после получасового лавирования, без которого не обходится езда по центральным улицам Лондона, Бонд приближался к главному зданию этой самой организации неподалеку от Риджентс-парка.
Название организации – Группа международных программ – обтекаемостью не уступало УСО, а во главе ее стоял Адмирал, известный под прозвищем М.
Официально ГМП помогала британским компаниям открывать и развивать зарубежные филиалы, а также вкладывать средства за границей. Она давала Бонду ОП – официальное прикрытие: он числился системным аналитиком в сфере безопасности, в обязанности которого входило ездить по всему миру и оценивать финансовые риски.
Однако стоило ему сойти с трапа самолета, как он обретал НП – неофициальное прикрытие: убирал с глаз долой таблицы «Эксель», надевал тактическое обмундирование «5.11» и вооружался винтовкой калибра 308 с оптическим прицелом «Никон Бакмастер». Или облачался в элегантный костюм с Сэвил-Роу и шел в частный киевский клуб играть в покер с чеченским торговцем оружия, чтобы взглянуть на его охрану в преддверии главной операции предстоящего вечера – переправки боевика на засекреченный пункт в Польше.
Затерявшаяся в сложной иерархии Министерства иностранных дел и по делам Содружества, ГМП располагалась в узком шестиэтажном эдвардианском здании на тихой улочке близ Девоншир-стрит. От шумной и оживленной Мэрилебон-роуд ее отделяли кварталы скучных, но отлично маскирующих адвокатских контор, неправительственных организаций и частных клиник.
У въезда в тоннель, ведущий на подземную парковку под зданием, Бонд посмотрел в сканнер сетчатки, затем прошел идентификацию еще раз, уже у человека. Шлагбаум поднялся, и Бонд проехал на стоянку.
Лифт, предварительно просканировав голубые глаза посетителя, отвез его на первый этаж. Миновав тир, Бонд зашел в оружейную и вручил запертую стальную шкатулку рыжеволосому Фредди Мензису, бывшему капралу САС и непревзойденному специалисту по огнестрельному оружию. Он позаботится о том, чтобы «вальтер» почистили, смазали, проверили и зарядили предпочитаемыми Бондом патронами.

• Ваша ласточка будет готова через полчаса, – пообещал Мензис. – Как она, ноль-ноль-семь, умницей была?

При всей любви к некоторым своим профессиональным атрибутам, Бонд их не персонифицировал. И, если уж на то пошло, «вальтер» 40-го калибра, даже компактной полицейской модели, должен быть мужского пола.

• С задачей справился, – ответил Бонд.

Поднявшись на лифте на четвертый этаж, он повернул налево и зашагал по невыразительному коридору, чьи скучные, выкрашенные белой краской и уже слегка обшарпанные стены украшали батальные сцены, а также картины с видами Лондона со времен Кромвеля до королевы Виктории. Подоконники кто-то оживил цветочными композициями – искусственными, разумеется, поскольку для ухода за живыми растениями пришлось бы нанимать дополнительный персонал.
В конце открытого зала, уставленного рабочими столами, Бонд заметил молодую женщину. Утонченная – так он ее про себя охарактеризовал, когда впервые увидел месяц назад. В ГМП ее перевели временно, в рамках ротации кадров. Миловидное, с высокими скулами, лицо девушки обрамляли медно-рыжие, россеттиевского оттенка волосы, спускавшиеся волнами на плечи. Подбородок украшала крошечная, очаровательная в своей легкой несимметричности, ямочка. Взгляд ореховых, золотисто-зеленых глаз скрестился со взглядом Бонда, скользнувшим по точеной изящной фигуре – идеальной, на его вкус. Довершали образ коротко стриженные ногти без лака, черная юбка до колен и абрикосовая блузка под горло, при этом достаточно тонкая, чтобы под ней угадывалось кружево белья, – одновременно дерзкая и элегантная. Ноги обтягивал нейлон цвета кофе с молоком.
«Чулки или колготки?» – полюбопытствовал Бонд мысленно.
Офелия Мейденстоун служила в МИ-6 специалистом по анализу разведданных. В ГМП ее зачислили координатором, поскольку организация занималась не сбором разведданных, а тактическими и оперативными мероприятиями. Как и Кабинет с премьер-министром, ГМП, скорее, потребляла «продукт», то есть разведданные, основным поставщиком которых была «Шестерка».
Внешность и прямолинейный характер Филли произвели впечатление на Бонда, однако еще больше его впечатлили ее находчивость и усердие. Не менее притягательной оказалась и любовь Филли к вождению. Ее сердце принадлежало «БСА-спитфайеру», знаменитому «А-65» 1966 года, одному из самых красивых мотоциклов на свете. Не самый мощный из сошедших с конвейера «Бирмингем смолл армз», зато настоящая классика. При правильной отладке (отладку умница Филли проводила сама) срывался с места, оставляя на старте черные следы сожженной резины. Филли, как оказалось, ездила в любую погоду и специально для этой цели обзавелась утепленным кожаным летным комбинезоном, позволяющим выезжать на трассу когда заблагорассудится. Представив себе этот обтягивающий наряд, Бонд вопросительно изогнул бровь – и получил в ответ саркастическую улыбку.
Еще выяснилось, что Филли помолвлена. В кольце, на которое Бонд сразу обратил внимание, блестел рубин.
Ясность была внесена.
Сейчас Филли встретила его заразительной улыбкой.

• Джеймс, здравствуй! Почему ты на меня так смотришь?
• Ты мне нужна.

Она заправила за ухо выбившуюся прядь.

• С удовольствием помогу, чем смогу, но у меня срочный материал для Джона. Он в Судане. А Судан на грани войны.

Суданцы воевали с британцами, египтянами, остальными африканскими соседями и между собой больше сотни лет. Восточный фронт – коалиция суданских земель вдоль Красного моря – намеревался отделиться и основать умеренно светское государство, чего диктаторское правительство в Хартуме никак допустить не могло.

• Знаю, сперва меня хотели отправить именно туда, – ответил Бонд. – А затем передумали и кинули в Белград.
• Там кухня получше, – с нарочитой серьезностью заявила девушка. – Если, конечно, любишь сливы.
• Так вот, в Сербии я кое-что подобрал. Просто взгляни.
• У тебя, Джеймс, никогда ничего не бывает «просто».

У Филли загудел мобильный. Нахмурившись, она посмотрела на экран и взяла трубку. «Понятно». Проницательные зеленые глаза покосились на Бонда.

• Ты, кажется, подергал за нужные ниточки, – обратилась она к нему, нажав «отбой». – Или припугнул кого надо.
• Я? Никогда!
• Ладно, в Африке пока повоюют без меня. – Подойдя к соседнему закутку, девушка передала хартумскую эстафету другому сотруднику.

Бонд сел за ее рабочее место. Что-то тут неуловимо изменилось, хотя Бонд и не мог понять, что именно. То ли прибралась, то ли передвинула что-то – насколько это возможно в крохотном закутке.

• Ну, я вся твоя. – Филли внимательно посмотрела на Бонда. – Что там у нас?
• «Инцидент-20».
• А-а… Тогда вводи в курс дела, я ведь не входила в число посвященных.

Как и Бонд, Офелия Мейденстоун прошла проверку на благонадежность в Оборонном агентстве по проверкам и допускам, Форин-офисе и Скотленд-Ярде, получив неограниченный допуск к материалам повышенной секретности за исключением самых закрытых данных по ядерному оружию. Бонд вкратце изложил ей суть: Ной, Ирландец, намеченная на пятницу катастрофа, сербская диверсия. Девушка аккуратно делала пометки.

• Тебе придется поиграть в инспектора сыскной полиции. Вот все, что у нас есть. – Бонд передал ей пакет с бумажными клочками, подобранными в горящей машине под Нови-Садом, и с собственными солнечными очками. – Нужно как можно скорее установить личность – ну и все остальное, что сможешь отсюда выжать.

Сняв трубку, Офелия попросила забрать материалы на анализ в лабораторию МИ-6, а если этого будет недостаточно, то в криминалистический отдел Скотленд-Ярда.

• Сейчас прибудет курьер, – сказала она Бонду, нажав «отбой», а потом подцепила два клочка бумаги добытым из ящика стола пинцетом. Первый обрывок оказался счетом из паба в окрестностях Кембриджа, к сожалению, оплаченным наличными.

На втором обрывке значилось: «Бутс – Март. 17. Не позже». Шифр – или напоминание двухмесячной давности забрать что-то в аптеке?

• А очки зачем? – спросила девушка, заглянув в пакет.
• В центре правого стекла – отпечатки пальцев сообщника Ирландца. В его карманах ничего не нашлось.

Офелия скопировала оба клочка, вручила одну копию Бонду, одну оставила себе, а оригиналы вернула обратно в пакет, к очкам.
Затем Бонд рассказал ей про опасное вещество, которое Ирландец пытался слить в Дунай.

• Нужно выяснить, что там было. И чем именно грозил разлив. Боюсь, я погладил сербов против шерсти, и со мной они теперь сотрудничать не станут.
• Разберемся.

У Бонда зажужжал телефон. На экран можно было не смотреть, щебечущий звонок уже подсказал, кого он услышит в трубке.

• Манипенни?
• Здравствуй, Джеймс, – ответил грудной женский голос. – С возвращением.
• М? – спросил агент.
• М.